Читать онлайн Никто кроме тебя бесплатно

Глава 1

Оливия

Остров Гриншеттер, штат Вашингтон, США

День, когда я впервые увидела своего будущего мужа, навсегда отпечатался в моей памяти. День, и последовавшая за ним ночь.

Еще ничего о нем не зная, я каким-то шестым чувством сразу поняла, что этот чужой, опасный, но такой притягательный мужчина изменит мою жизнь.

Случайно встретившись с его темным, проницательным взглядом в гомонящей толпе, я оцепенела и никак не могла заставить себя отвернуться.

Взволнованно снующие люди размахивали плакатами "Фрейзер, руки прочь от заповедника!" и "Защитим наш древний лес вместе!". Они окружили молодого мужчину плотным кольцом, но он будто бы ничего и никого не замечал. Стоял, небрежно облокотившись на блестящий бок своего элегантного седана, и хладнокровно смотрел прямо мне в глаза поверх их голов – он был здесь выше всех.

Необычное скопище народу я заметила еще издалека, когда сворачивала с моста на шоссе, огибающее остров Гриншеттер по побережью. Толпа человек из пятидесяти заблокировала перекресток, и на въезде начала собираться пробка.

Непривычный шум в ушах и головокружение заставили срочно искать место для парковки. Я кое-как вырулила на обочину и заглушила мотор. Откинулась на сидение и закрыла глаза.

Внезапно перед моим внутренним взором возникло незнакомое, невероятно красивое мужское лицо. Сильные руки властно прижали меня к широкой, твёрдой груди. Мужчина склонился и осторожно поцеловал. И я обвила руками его шею, отвечая на поцелуй.

Вкус его мягких губ, в котором были и сладость, и кофейная горчинка, просто сводил с ума. В следующую секунду послышался низкий, завораживающий голос: "Только с тобой я могу чувствовать, как обычный человек. Поэтому ты так важна для меня. И я уничтожу любого, кто вздумает тебя у меня забрать…"

В моё спутанное сознание ворвались привычные звуки – шум океанских волн, бьющихся о скалы, и людские голоса. Я сфокусировала взгляд и попыталась прийти в себя. Уснула, что ли? Ладно, подумаю об этом позже.

Проехать дальше не получится, пойду хоть попытаюсь выяснить, надолго это или нет.

Набросив ветровку, я выбралась из своего "жука" и направилась к стайке весело щебечущих девчонок, по виду – моих ровесниц.

– Здравствуйте! А что здесь происходит?

– Эти люди не могут поделить землю у Ураганного Хребта, – дружелюбно ответила одна из них.

Будучи чужестранкой, я не то чтобы много знала о местных жителях, но все же усомнилась в ее словах. Что тут можно делить? Почти всю территорию гигантского Гриншеттера занимает биосферный заповедник – неприкосновенная территория, охраняемая государством.

– Видишь, – это коренные американцы, Тускароры. Им всегда принадлежала земля на подветренной стороне Хребта. Но недавно выяснилось, что по закону ей теперь владеет семья Фрейзеров. Слышала о них?

– Нет. Я только вчера прилетела из Шотландии. Бывала здесь раньше часто, но про Фрейзеров не знаю.

– Точно, у тебя же акцент! Так вот. Видишь там роскошный высоченный брюнет? Это Джордан Фрейзер.

Я проследила за ее рукой, и замерла. Это он. Мужчина, который только что привиделся мне в машине.

Роскошный – не то слово. В таких влюбляются с одного взгляда и на всю жизнь. И дело не только в его красивом, мужественном лице и атлетическом телосложении. Он излучал какую-то первобытную необузданную силу, подавляющую людей вокруг.

Я стояла, застыв под его взглядом, словно кролик перед удавом. По спине от шеи до копчика пробежала волна мурашек.

– Он снес их тысячелетний Тотемный парк и теперь строит там современный Экоотель.

Остальные девушки согласно закивали. Я стряхнула с себя оцепенение, отвернулась от гомонящей толпы и снова обратилась в слух.

– Они устраивают эти протесты почти каждую неделю, когда он возвращается с материка на остров, в своё ущелье. Подкарауливают его, тычут транспарантами, созывают прессу. Но его, по-моему, это не волнует.

Да кто же этот Джордан Фрейзер, посмевший безнаказанно оттяпать себе кусок заповедного леса?

– Девочки, а вы то тут зачем? – решила поинтересоваться я.

– А мы хотим на него в живую посмотреть. А то он же нигде не бывает, хоть и совсем молодой еще мужик. Или сидит в офисе своей архитектурной компании в Таунсенде. Или в поместье Хайленд Мэнор, у самого Ураганного Хребта. Но туда никого не пускают, ясное дело.

– Не знала, что у Ураганного Хребта стоит какое-то поместье. Это же заповедник?

– Да. Фрейзеры живут там очень скрытно, – зловеще проговорила рыжеволосая девушка. – Про них вообще страшные слухи ходят.

– Но я бы рискнула, – захихикала её подружка. – Не буду возражать даже, если он возьмет меня в плен и будет держать в заточении в своем жутком особняке..

Девушки дружно засмеялись, мечтательно закатывая глаза. Я их веселья совсем не разделяла. Нужно попрощаться и навсегда выкинуть этого загадочного парня из головы.

– Спасибо! Попробую объехать! – я помахала новым знакомым и направилась к своей машине.

– Не за что! – крикнула мне в след рыженькая. – Классные линзы, кстати.

– Линзы? – не поняла я. Но пояснений не последовало – она уже отвернулась.

Если бы эти безрассудные девчонки могли заранее знать, что в плену у Джордана Фрейзера этой ночью окажусь я – скинули бы меня со скалистого обрыва в Тихий океан. Из зависти.

Протиснувшись на водительское кресло, я растопыренной пятерней попыталась обуздать растрепанные ветром длинные светлые волосы. Мельком взглянула в зеркало и недоуменно уставилась на своё отражение. Мои яркие от природы глаза с голубыми радужками в черных ободках, сейчас мерцали холодным, каким-то мистическим светом, делая меня похожей на инопланетянку. Что еще за чертовщина?

Пока я рассматривала своё отражение, прибыл местный шериф и оттеснил возмущенных Тускароров с дороги. Можно было ехать, но я медлила – страх как не люблю возвращаться в город этим путем. Если бы не собеседование в студии Иден Киркман, ни за что бы не поехала на материк как минимум еще недели две.

И жутко хотелось обернуться назад. Интересно, ОН еще смотрит?

Я продолжала неподвижно сидеть, не решаясь повернуть ключ. В голове, будто наяву, прозвучали слова бабушки, сказанные еще в Шотландии месяц назад: "Твоё спасение – на Гриншеттере. Хозяин острова, твой будущий муж, он сможет защитить тебя…" А перед внутренним взором – лицо Джордана Фрейзера.

Глава 2

Ну все, хватит вспоминать сказки. Бабуля верила во все эти семейные легенды, но я то живу в реальном мире! Нужно засветло вернуться в Дипвуд.

Шоссе 202, которое огибало Гриншеттер по периметру, тянулось вдоль самого побережья. Я двигалась с черепашьей скоростью, но на некоторых участках было все равно страшно. Хорошо хоть солнце не слепило глаза, оно вообще не высовывалось из-за плотных туч. Берег был кое-где будто разорван в клочья. Высоченные прибрежные утёсы тонули в плотной серой дымке. Они наводили на меня ужас, особенно при внезапных порывах холодного тихоокеанского ветра, который сдувал сверху довольно крупные булыжники. Суровый край земли, что тут еще сказать.

Я родилась и выросла очень далеко отсюда – на Северошотландском нагорье, в живописном местечке под названием Аберфойл. Наши предки жили там с четырнадцатого века, облюбовав эти места еще при короле Роберте Брюсе. Тогда он щедро одарил землями вождя клана МакКиннонов, который оказал ему поддержку, выступив на его стороне в войне за независимость Шотландии.

Старый родовой замок Кроуфорд, руины которого сейчас находились в окрестностях Аберфойла, на протяжении столетий не единожды подвергался атакам воинствующих захватчиков и, в конце концов, был почти полностью разрушен более двухсот лет назад. Возведённое неподалёку от него поместье стало домом для многих поколений нашей семьи, и после недавних трагических событий перешло к нам с братом Лэндоном по наследству.

То, что произошло с нами месяц назад, до сих пор не укладывалось в моей голове. Вернувшись в конце марта домой из рабочей поездки в Эдинбург, Лэндон был потрясен страшным известием – на автомобиль МакКиннонов, в котором находилась вся его семья – дедушка, бабушка и младшая сестра, напали неизвестные. Из нас троих остаться в живых удалось только мне.

В обстоятельствах этого жуткого происшествия было множество необъяснимых деталей, осложняющих расследование. Медики не обнаружили ни у кого из нас ран, которые могли бы объяснить гибель старших МакКиннонов и продолжительную кому, в которой пребывала после трагедии я.

К настоящему времени следователи пришли к выводу, что с нашей семьей кто-то решил свести счеты. Лэндон пытался выяснить, кто мог желать нам зла. Он фанатично, сутки напролет занимался поисками, ездил к дальним родственникам, пересматривал старые письма и документы в кабинете деда. В общем, пытался найти тёмные пятна в истории клана МакКиннонов.

Бабушка и дедушка неоднократно повторяли: «Дети, если случится вдруг что-то плохое, и вы останетесь одни, не мешкая, собирайтесь в Штаты и первым же рейсом летите на Гриншеттер!» Помнится, однажды они даже обещание с Лэндона взяли, что он, в случае чего, обязательно свяжется с Томасом Брауном, давним американским другом семьи МакКинонов. Мы только пожимали плечами, считая такую мнительность излишней. Зато теперь я знаю, они ожидали чего-то подобного. Брат и вовсе был убежден, что от нас скрыли какую-то постыдную тайну.

И не зря.

Я пришла в себя спустя без малого три недели. Все, что запомнилось мне о последнем страшном дне – сумбурный разговор с бабушкой и дедушкой в той самой злосчастной машине. Следующим утром я должна была вернуться после недели отдыха в свой кампус Художественного колледжа при Эдинбургском университете, где жила и училась уже второй год. Но бабуля вдруг стала яростно отговаривать, пугая какими-то пророчествами и предзнаменованиями. Более того, родные настаивали на моем срочном переезде в Америку.

Сперва я приняла все за шутку – настолько нереальным казалось происходящее. Бабуля вещала о неведомой угрозе и смертельной опасности, нависшей над всей нашей семьей. О некоем влиятельном мужчине, будущем хозяине Гриншеттера, которому суждено стать моим защитником, и впоследствии мужем.

Тогда я подумала, что этот самый мужчина, должно быть, – сын мэра Дипвуда, Уаэтт Торнтон, в которого я влюбилась еще будучи школьницей. И по которому тайно сохла уже несколько лет, приезжая к дяде Томасу на каникулы. И старое семейное предание трансформировалось в сказку про перкрасного принца из моих грёз.

И всё же, убедить меня в серьезности своих слов бабушка с дедушкой не успели.

Кто сделал это с нами и зачем, оставалось все еще невыясненным. Лэндон считал, что дома небезопасно, и, выполнив обещание, данное деду и бабушке, обратился к Томасу Брауну. Они решили, что мне лучше пожить пока в Америке. Я возражать не стала, поскольку вот уже много лет Гриншеттер был для меня вторым домом.

Семья дяди Томаса – тоже переселенцы из Шотландии. Только перебрались на североамериканский континент еще в начале 18 века. Для основания новой колонии они выбрали совсем не подходящее для этого место – гористый остров у тихоокеанского побережья.

Около двух сотен лет назад самые первые европейские колонисты считали Гриншеттер непригодным для заселения в основном из-за ненастной переменчивой погоды. Виной тому Ураганный хребет, разделявший территорию гигантского острова надвое. Он буквально притягивал циклоны, которые с завидным постоянством обрушивали на Гриншеттер проливные дожди и штормовые ветра. Повсеместно можно было увидеть следы бушевавшей стихии – вырванные с корнями стволы деревьев, уносимые потоками горных рек к побережью Тихого океана. А несколько полностью разрушенных ураганами и оползнями небольших деревень, давным-давно покинутых жителями, оставались напоминанием о том, насколько враждебны были эти места.

Но не только природа здесь противостояла человеку. Издревле эти земли были овеяны легендами и тайнами, которые породили множество суеверий и страхов среди коренных американцев. Гриншеттер всегда считался недобрым местом, и на протяжении столетий люди не желали селиться тут. Благодаря этому первозданные дождевые леса не подвергались массовой вырубке, а озёра и реки искрились чистейшей ледниковой водой. Здешняя природа не пострадала от деятельности человека, и в начале прошлого века Ураганный Хребет и его окрестности были объявлены биосферным заповедником.

Сейчас на Гриншеттере только два крупных поселения. С материковой стороны обширную площадь занимает коренной народ, обитающий там с незапамятных времен. В старых индейских преданиях говорится, что земли Тускароров оберегают могущественные боги, которые благоволят хозяевам и не пускают на полуостров чужаков. Мне вот кажется, что дело не в сверхъестественных защитниках, а в дальновидности их первого вождя, который выбрал для поселения подветренную сторону Ураганного Хребта – там меньше осадков и слабее ветра.

С наветренной стороны расположен небольшой процветающий городок Дипвуд, основанный много лет назад несколькими семьями европейских переселенцев, среди которых были и Брауны. Словно крошечный островок цивилизации, он лежит в низменности, окружённый с трёх сторон гигантским древним лесом.

А что, если бабушкино предсказание окажется правдой, и мужчине моей мечты суждено стать моим мужем? Если, конечно, будущий хозяин Гриншеттера – это и есть Уаэтт Торнтон.

Красивое лицо Уаэтта тут же всплыло в моем воображении. Но также быстро исчезло, сменившись другим. Джордан Фрейзер. Почему я все еще думаю о нем?

Так, за невеселыми размышлениями, я незаметно для себя преодолела четверть пути. И не подозревая даже, что движусь прямиком навстречу собственной судьбе. Или в коварно расставленный капкан, это как еще посмотреть.

Удалившись километров на двадцать от моста, я заметила на навигаторе тоненькую линию, ведущую к горам сквозь заповедник. Интересно, что это за дорога? Судя по карте, она проходит почти параллельно той, что перекрыли пикетчики. Петляет между холмов и выходит к побережью с другой стороны острова, как раз недалеко от Дипвуда.

Подъехав к предполагаемой развилке, я вышла из машины и стала с недоумением озираться. Справа – океан, слева – гектары бескрайних хвойных лесов. И никаких указателей.

Увеличив это место на экране, убедилась еще раз – дорога здесь есть. А обследовав высокие кусты, увидела въезд, перекрытый бетонными блоками. Интересно.

Остров как будто намекал мне – "Не лезь, куда не просят. Назад пути не будет." Но куда там. Меня на всех парах несло неведомо куда.

Я с трудом объехала заграждение, помяв пару ни в чем не повинных кустов, и оказалась на узкой гравийной дороге. Первые пару километров она пролегала сквозь густой пихтовник. И если в самом начале она мне показалась заброшенной, то теперь стало понятно – ею пользуются, и довольно часто. Если бы не это открытие, я бы, вероятнее всего, повернула назад – уж больно дремучим казался лес.

Мне некстати вспомнилась одна из страшилок, которой мы ещё детьми пугали друг друга. Согласно старому поверью, все дороги к Ураганному хребту ведут в никуда, и странник, покусившийся на вековые тайны, обречен на вечное блуждание по жутким непроходимым сумрачным лесам… Оно и понятно, заблудиться в этих дебрях проще простого, и никакой мистики в этом нет.

Вот между деревьев показался просвет, и я повеселела. Всё-таки, путь вдоль береговой линии гораздо предсказуемее, чем горная дорога, но моим воображением уже завладели сказочные пейзажи заснеженных горных хребтов, дивных зеленых лугов… Когда еще выпадет случай полюбоваться этой красотой и сделать фотографии? Не зря же я ездила на материк за новым штативом? Тем более, бензина в баке достаточно. Дядя Томас еще утром попрощался со мной на неделю и уехал в соседний штат на какую-то полиграфическую выставку. Так что, дома меня никто не ждёт.

Следующие минут сорок пути дорога не делала резких поворотов, а плавно огибала высокие холмы. Я наслаждалась весенним солнцем и теплым свежим ветерком. В воздухе чувствовался аромат смолы и хвои. По обеим сторонам узкой дороги быстро мелькали золотистые стволы деревьев, подсвеченные закатным солнцем.

Безмятежность девственной природы действовала успокаивающе. Презрев все меры предосторожности, и значительно увеличив скорость, я понеслась вперед.

Дорога резко взлетела вверх, и я оказалась на высоком холме, с которого открывался замечательный вид на десятки километров вокруг. Схватив фотоаппарат и выбравшись из машины, я зачарованно озиралась по сторонам. Солнце уже совсем низко и вот-вот скроется за кромкой леса. В Дипвуде сейчас, наверное, уже темно. Отсняв несколько кадров, я обернулась назад и замерла – со стороны Таунсенда надвигались чудовищные дождевые тучи, стремительно укрывая леса и луга мрачной тенью.

Вдали небо казалось почти черным. Это было завораживающе красиво и пугающе одновременно. Я почувствовала себя крошечной песчинкой, которую вот-вот накроет гигантская волна. И тут только я заметила необычную тишину вокруг – не слышно шума ветра, исчезли голоса птиц – природа будто замерла.

Очнувшись от оцепенения, я понеслась к машине.. Может, стоит вернуться назад? Нет, это не возможно – до наступления темноты уже не успею. Выход только один – найти более или менее безопасное место внизу и переждать непогоду там.

Спустилась с холма и не торопясь поехала вперед. Чем дальше, тем извилистей становилась дорога – большое количество подъемов и спусков не позволяло мне набрать скорость, а иногда приходилось и вовсе снижать ее до минимальной из-за невозможности увидеть дорогу за поворотом.

Издалека уже слышались первые раскаты грома, в воздухе пахло свежестью. Вместе с последними лучами солнца на землю опустились первые капли дождя. Вокруг очень скоро все потемнело. Молнии разрезали небо уже совсем близко, а гром был настолько сильным, что у меня звенело в ушах. Ели изгибались под порывами безжалостного ветра. Через несколько секунд полил такой ливень, что разглядеть дорогу стало почти невозможно.

Испугавшись внезапной вспышки, я слишком резко повернула руль. Швырнув из стороны в сторону, машину понесло прямо к оврагу. Я трусливо зажмурилась, отдавая свою жизнь на волю случая. Несколько коротких секунд до столкновения показались мне вечностью.

Глава 3

Прошло какое-то время, прежде чем я осмелилась открыть глаза. Когда первый шок прошёл, я попыталась поднять руки и ощутила довольно сильную боль во всем теле. Прогремел гром, и я зажмурилась от яркой молнии.

Вокруг была непроглядная темень. Разбитые окна машины уже не защищали меня от дождя и ураганного ветра, и вода тонкими ручейками заливалась внутрь сквозь трещины в стекле. Я жива, но по-прежнему в горах, и вокруг вовсю бушует свирепый ураган!

Новый разряд молнии осветил холодным светом капот искореженной от сильного удара машины и могучий ствол ели, который, вероятно, и остановил моё неотвратимое падение по склону вниз. Меня вновь обуял страх. Я сделала попытку пошевелиться, и не смогла – любое движение отдавалось болью во всем теле.

Зачем я поехала по этой опасной дороге? Почему здравый смысл не подсказал мне, что к Ураганному хребту, которого неспроста боятся местные, соваться не стоит! На десятки километров вокруг ни одной живой души, разбитая машина лежит в овраге, и телефон исчез неведомо куда…

До рассвета из машины мне лучше не выходить – здесь полно диких зверей. Да и утром толку от этого не будет – маловероятно, что в ближайшее время по этой проклятой дороге кто-нибудь проедет. Завтра Холли поймет, что я не ночевала дома, и начнет меня искать. Успокаивая себя таким образом, я кое-как отстегнула ремень безопасности, который, возможно, спас мне жизнь. Я безуспешно пыталась открыть водительскую дверь, когда мое внимание привлекли еле-еле различимые отблески света. Что это?

В ужасе оглянувшись назад, я с облегчением поняла, что таинственный свет, который так напугал меня, исходит от фар спускающейся со склона машины. Некто едет по той же дороге, с которой я слетела в овраг. Я здесь не одна! Путь к спасению открыт, нужно выбраться и быстрее выйти на дорогу, только и всего! Окрыленная, я стала с остервенением налегать на дверь, но она никак не хотела поддаваться. Не беда, попробую с другой. Воодушевление очень быстро сменилось отчаянием – все двери будто бы заклинило намертво.

Машина тем временем на высокой скорости приближалась ко мне. Выбить дверь я уже не успею. Может водитель услышит мой крик и остановится? Нет, не услышит – ливень заглушит любые звуки. Нет, это просто невозможно – вот так глупо погибнуть здесь, когда помощь совсем близко! Раз нет возможности открыть дверь – попытаюсь разбить окно! Лобовое стекло было сплошь покрыто трещинами, нужно всего лишь найти что-нибудь тяжёлое и расколотить его до конца. Перегнувшись на заднее сиденье и подхватив штатив, я стала что есть мочи бить им по стеклу. Наконец-то оно поддалось и, превозмогая едва выносимую боль, я вылезла на капот.

Поторопившись и оттого неловко спрыгнув вниз, я поскользнулась и, вскрикнув от боли, упала на землю. Теперь нужно вернуться на дорогу. Земля оказалась невероятно скользкой от проливного дождя, и забраться наверх оказалось очень сложно – я то и дело съезжала по скользкому склону вниз, потом опять карабкалась наверх, и скатывалась вновь. Преодолев, наконец, это изматывающее препятствие, я оказалась на дороге. Мой измученный организм, который отвык от чрезмерных физических нагрузок, исчерпал все свои резервы – дыхание сбилось, сердцебиение было настолько частым, что отдавалось болью в груди. Ноги перестали слушаться – я опустилась на мокрую холодную землю и отчаянно замахала руками.

Машина, не сбавляя скорости, неслась прямо на меня. Стало страшно – вдруг меня не заметят? Спустя несколько секунд послышался визг тормозов, и в ослепляющем свете фар возник силуэт высокого человека, бежавшего ко мне.

Сил поддерживать уставшее тело в вертикальном положении больше не осталось. Острые частички гравия кололи кожу. Я опустила голову на ладони и провалилась в небытие.

Тишина. Звуки грозы слышались будто бы в отдалении, только тяжёлые дождевые капли с глухим стуком разбивались о крышу машины. Мне так не хотелось открывать глаза. Чьи-то осторожные пальцы ощупывали мои руки, затем прошлись по ногам снизу вверх. Я сосредоточилась на своих ощущениях – прикосновения лёгкие, но в некоторых местах вызывают боль. Я приоткрыла глаза и увидела склонившегося надо мной человека. Лицо было трудно разглядеть, потому что свет от лампы бил прямо в глаза, которые незамедлительно наполнились слезами. Я зажмурилась и два тонких ручейка скатились по щекам.

– Потерпи, я сейчас сниму с тебя кофту, – проговорил мой спаситель, его тёплая широкая ладонь протиснулась между мной и откинутым назад креслом, на котором я полулежала. Одной рукой притянув меня к себе, другой он освободил меня от мокрой грязной тряпки, в которую превратился мой свитер.

Тусклый свет озарил его лицо, и мое сердце ёкнуло. Я почувствовала себя ужасно глупо, совсем как героиня исторического любовного романа, которая от одного лишь взгляда возлюбленного готова лишиться чувств.

Сколько грустных вечеров я провела, фантазируя о том, каково это – быть возлюбленной самого привлекательного парня в этом городе. И каждый раз приходила к выводу, что наши с ним прямые никогда не пересекутся. Он был старше меня на несколько лет, и вокруг него всегда было много красивых взрослых девушек, конкурировать с которыми мне даже в голову не приходило. Он казался мне недосягаемой мечтой, и несколько лет я вздыхала по нему только издалека. Каждый раз, возвращаясь в Шотландию, я изнывала от тоски по нему, а ведь мы даже не были знакомы!

В прошлые годы, приезжая на каникулы, я могла его видеть довольно часто. На разных городских мероприятиях, которые мэр со своей семьёй непременно посещал. В баре Форестер, принадлежащем отцу моей подруги Холли, мистеру Нельсону, где любила собираться местная молодёжь. А как то раз он заходил в типографию Браунов, и мимоходом поздоровался со мной, толком даже не взглянув.

Именно таким, как он, я всегда представляла себе идеального мужчину. Торнтон был умен и интеллектуально развит, всегда безукоризненно вежлив со всеми и необычайно привлекателен внешне. Густые светлые волосы, мужественный волевой подбородок, правильные черты лица, атлетическая фигура. И невероятный талант располагать к себе людей любого возраста и пола. Его любили в этом городе все.

Холли, моя единственная здешняя подруга, исподтишка посмеивалась надо мной и утверждала, что придуманный мной романтический образ не имеет ничего общего с реальным человеком. Как бы то ни было, первая детская влюблённость не торопилась оставлять мои мысли, не взирая на расстояние и время. И, судя по моему усиливающемуся с каждой секундой волнению, даже переросла в нечто большее.

Я решила не демонстрировать того смятения, что творилось у меня в душе, и как ни в чем ни бывало, спросила:

– Мы не встречались раньше? – туман в голове рассеялся не до конца, и выглядела я, наверное, ужасно. Не смотря на высокую температуру воздуха в салоне, меня била дрожь.

– Может быть. Я – Уаэтт Торнтон.

– Оливия МакКиннон. Мы с Томасом Брауном дальние родственники, я у него сейчас гощу.

Уаэтт до неприличия долго всматривался в моё лицо, как если бы у меня на лбу была замысловатая татуировка. Наверное, мои зрачки все еще мерцают. Потом, словно очнувшись, перегнулся через кресло назад и зашуршал какими-то пакетами.

– Рад знакомству, – с опозданием проговорил он, подавая мне какой-то светлый комок, – Твоя майка тоже промокла насквозь, и боюсь, то, что просвечивает сквозь нее, будет отвлекать меня от дороги.– Мои щёки вспыхнули от стыда, и я тут же прикрыла грудь рукой. – Снимай, я не смотрю, – с этими словами он всем корпусом развернулся к водительской двери.

В моих руках оказалась мужская рубашка большого размера. Кое-как стянув свою мокрую майку, я как можно быстрее переоделась. Так, теперь джинсы, с ними сложнее…

– Как ты оказалась здесь?

– Я возвращалась из Таунсенда, когда началась гроза. Стало темно, дорога очень скользкая.

Я поняла, как глупо выгляжу в его глазах, и от обиды стала еще яростнее сражаться с джинсами, намертво облепившими мои мокрые ноги. Приподняв бедра, я попыталась спустить их к коленям, но сразу же вернулась в исходное полулежащее положение – вся передняя часть тела ответила такой болью, что я не сдержалась и охнула в голос.

– Я могу повернуться? – Уаэтт держал в руках невесть откуда взятую бутылку воды и упаковку салфеток. Оставив попытки избавиться от мокрых штанов, я ответила:

– Можешь. Я оделась, – протянув мне воду, он недоуменно посмотрел на мои запачканные грязью джинсы. Я сделала несколько больших глотков и вернула ему бутылку.

– Давай я помогу. Выключим свет, если хочешь.

Ещё чего не хватало! Хорошо, что салон обит кожей, очистить его потом не составит труда.

– Не нужно, всё в порядке.

– Ты храбришься, но я знаю, что тебе больно. Не усугубляй ещё больше.

Глубокий вдох отразился болью в грудной клетке.

– Сильно ушиблась о руль? – он опрокинул бутылку и вылил немного воды на салфетку.

– Не помню, – отстраненно ответила я.

– Я проверил твои руки и ноги – переломов нет, – он ближе подвинулся ко мне, – а вот на счет рёбер – не уверен.

– Просто ушиб, надеюсь,

Прохладные пальцы коснулись моей щеки, и кожу тут же защипало.

– Здесь кожа содрана, чувствуешь? – он бережно стирал кровь с моего лица. Я не чувствовала боли – только блаженство от его прикосновений, – Не глубоко, но все же нужно обработать антисептиком, – он протянул мне влажные салфетки и я наконец-то смогла вытереть руки.

– Далеко мы от Дипвуда? – Уаэтт выглядел задумчивым, и мне захотелось как-то разрядить атмосферу.

– Примерно в часе езды. Хотя, это если ехать с обычной скоростью, а ночью, в такую погоду… – он отбросил назад воду и салфетки, и, нащупав выключатель, погасил в салоне свет. – Не бойся, я осторожно.

В кромешной темноте было невозможно различить абсолютно ничего, сплошная чернота вокруг. Только редкие вспышки молний озаряли небо. Мне вдруг стало страшно. Это же, по сути, совершенно чужой мне человек. Но делать нечего, его машина – его правила.

Я почувствовала, как он навис надо мной – его дыхание было совсем близко от моего лица. Внутренний голос начал отчетливее предупреждать об опасности. В тот же миг спинка сидения ещё больше опустилась вниз, и я откинулась назад. Меня снова начало трясти, будто в ознобе.

– Сейчас я сниму с тебя все мокрое, и ты сразу согреешься.

Его ладонь легла на моё правое бедро, и поползла вверх, задирая рубашку. У меня перехватило дыхание! Неужели это происходит на самом деле? Со мной мужчина моей мечты и никого на километры вокруг!

Он положил руку мне под бедра и слегка приподнял их, стаскивая вниз прилипшие джинсы. Боль в груди вернулась с удвоенной силой, и я неожиданно для себя самой издала негромкий стон.

– Больно? – он опустил меня на сидение, и стало легче.

– Терпимо… – я не узнала свой дрожащий голос. Уаэтт обхватил мою ногу под коленом, приподнял ее вверх и опустил штанину на пол. То же сделав со второй, отбросил джинсы назад, и я ощутила, как по моей влажной коже пробежал холодок.

– У меня в багажнике был плед, сейчас принесу,.

Он отстранился, и без предупреждения включил свет. От неожиданности я зажмурилась, а затем открыла глаза и сфокусировала взгляд на Уаэтте… и будто бы увидела нас обоих со стороны! Молодой светловолосый красавец, сидящий в пол оборота, пристально наблюдает за полуголой растрепанной девицей, лежащей на переднем сидении его машины.

Я принялась одёргивать рубашку, которую он так бесцеремонно сдвинул почти к груди.

– От такого зрелища очень трудно отвести взгляд,– он улыбнулся, чуть заметно подмигнул. – Готова ехать? – снова наклонился ко мне, чем вызвал у меня целый шквал чувств, но лишь для того, чтобы закрепить ремень безопасности и укрыть меня небольшим мягким пледом. В ответ я кивнула.

Плохое предчувствие не желало меня покидать, наоборот, становясь всё навязчивее.

Фары осветили дорогу, и Уаэтт плавно повёл машину. А мне вдруг подумалось – а что он-то здесь делал? Пожалуй, спрошу.

– Ты часто пользуешься этой дорогой?

Реакции не последовало. Выражение его лица мне видно не было в темноте, но я на всякий случай повернулась к боковому окну, давая понять, что это был праздный вопрос, и ответ на него для меня не важен.

– Иногда в хорошую погоду, – все же донеслось с боку. – А ты?

– В первый раз, – честно ответила я.

Он недоверчиво кивнул, и вновь сосредоточился на освещаемом фарами пути.

Долгое время мы ехали в полной тишине. Веки закрывались сами собой, жутко хотелось спать. Пока я вдруг ни обратила внимание на то, что мы поднимаемся выше в горы.

– Мы разве не домой едем? – я в недоумении посмотрела на него.

– Мы едем туда, где ты скорее сможешь получить медицинскую помощь.

По раздражению в его взгляде мне стало ясно, что об этом он предпочел бы помалкивать до самого конца пути.

– Не в Дипвуд? – мне вдруг стало страшно.

– Нет. В Хайленд Мэнор, – отрезал он, – я не знаю точно, насколько опасны травмы, которые ты получила при аварии. И, так же как и ты, рискую слететь в кювет, так что мы едем по самому короткому и безопасному пути.

– Это ведь закрытая территория?

Он ничего не ответил.

Следующие пол часа я пыталась придумать, как бы так уговорить его вернуться в Дипвуд. Или, на худой конец, остановиться где-нибудь на дороге и подождать до рассвета. Кто знает, что у него на уме? Завезёт еще куда-нибудь…

Дышать с каждой минутой становилось всё труднее. Даже самый глубокий вдох, казалось, не наполнял лёгкие, а только напрасно причинял боль.

Он вдруг прервал затянувшееся молчание, заставив меня вздрогнуть от неожиданности.

– Что тебе известно о заповеднике?

– Не много. С детства слышала разные истории, одна чуднее другой.

– Ну, некоторые из них недалеки от истины… – он многозначительно качнул головой

– Шутишь? – мне стало интересно, – а про людей, которые пропадали в заповеднике у Ураганного Хребта? А если возвращались, память их была стерильна – они не знали, кто они и не могли вспомнить своих имен. И всегда этот грех приписывали потусторонним силам, которые, якобы, охраняют эти места. Хочешь сказать – это может быть правдой?

– Отчасти.

Значит, он везет меня туда, куда местные предпочитают не соваться. Лучше бы я не вылезала на эту проклятую дорогу из своего оврага до утра!

Больше я у него ничего не спрашивала. Реальные опасности этих диких мест заботили меня куда больше местного фольклора. И романтика быстро отошла на второй план, а болезненные ощущения во всем теле – на первый.

Но мучиться неизвестностью долго не пришлось – я уснула.

Глава 4

Пробуждение было не из приятных. Влажный ночной воздух пробрался под тонкую ткань надетой на голое тело рубахи, от чего каждый невидимый волосок на коже встал дыбом, порождая во всем теле дрожь. Нос уловил новые запахи незнакомого помещения – нежилого, как мне сперва показалось. Здесь не чувствовалось присутствия людей – не пахло готовящейся пищей, парфюмом или табаком. Где это, интересно знать, я нахожусь?

Взгляд сфокусировался и выхватил из темноты высокий потолок с массивными деревянными балками и множеством небольших свисающих светильников, металлические бока которых отражали холодный лунный свет, льющийся из окон.

Я попыталась сесть, чтобы осмотреться, и снова охнула от неожиданно сильной боли – концентрируясь в грудной клетке, она растекалась по всему телу, пронзительно отдаваясь в висках. Шершавая обивка дивана, на котором я лежала, оставила на коже бедра довольно заметные вмятины. Сколько же времени я на нём проспала?

Темнота этого негостеприимного дома действовала на меня угнетающе. Затёкшей от долгого лежания в неудобной позе рукой я кое-как дотянулась до выключателя настольной лампы. В первый миг зажмурилась, чтобы не раздражать глаза резкой сменой освещения, что оказалось напрасно – эта доходяга в пыльном абажуре могла осветить, разве что, пару метров вокруг, и выполняли скорее декоративные функции.

Первые ощущения не обманули – помещение походило на холл загородного отеля. Нетипичный интерьер для деревенского домишки – здесь слишком просторно, каминный портал посередине, два низеньких деревянных стола, окруженных мягкими диванами и креслами по бокам от него, и две одинаковых арки в обоих концах холла, ведущие, вероятно, к лестницам на второй этаж.

Большие, ничем не занавешенные окна от пола до потолка, позволяли рассмотреть ночной пейзаж. Гроза давным-давно ушла, и полная луна отсвечивала искрящейся дорожкой на ряби небольшого горного озера. Безмятежность здешней природы просто завораживала, и я, забыв обо всех тревогах, пару минут любовалась ею.

Внезапно, в блаженную тишину вторглись непонятного происхождения звуки и мужские голоса, один из которых принадлежал Уаэтту. Ну наконец-то пришло время узнать, куда он меня завез и где это светило медицины, которое окажет мне обещанную помощь.

Подняться с дивана и сделать несколько шагов до окна оказалось ой как нелегко. Да я бодрее себя чувствовала, когда очнулась после нескольких недель комы! Утрирую, конечно, но всё же…

Решив больше не надеяться на Торнтона, а вызвать при любой подвернувшейся возможности спасателей, я наконец-то оказалась у распахнутого окна и перевесилась через подоконник. Увиденное повергло меня в ступор.

На берегу озера в неистовой драке сцепились двое рослых мужчин. С расстояния в несколько метров я могла различить только их тёмные силуэты, но кто из них Уаэтт – было не ясно. Они наносили друг другу удары с невероятной силой и яростью, будто стараясь убить. Катались по траве, как два обезумевших зверя, и ни один не собирался уступать. Минута за минутой я продолжала стоять и смотреть, обездвиженная страхом, и очнулась только после того, как они исчезли из виду.

Выйти на улицу сперва не решалась. Поиски какого-нибудь оружия или средств связи результатов не дали. Крики «спасите-помогите» тоже – особняк оказался совершенно безлюден. И что мне делать в сложившейся ситуации? Если противник Торнтона и есть здешний хозяин, то наши дела плохи.

Собравшись с духом, я все-таки сделала решительный шаг за дверь, и оказалась на широкой террасе, уставленной плетеной мебелью. Она тянулась вдоль всего строения, которое снаружи оказалось массивным двухэтажным особняком с красивой каменной отделкой, обветшавшей от времени. Опершись на деревянные резные перила, я стала всматриваться в темноту, пока не увидела у озера человеческую фигуру, застывшую у самой кромки воды.

В первый момент я обрадовалась – Уаэтт вполне твёрдо стоял на ногах, а его соперника нигде видно не было. Неужели он его утопил?

Короткими шажками я преодолела десяток метров до озера и негромко позвала:

– Уаэтт!

Тишина в ответ. А что, если это не он? Об этом даже подумать было страшно.

Но вот человек обернулся, и я почувствовала, как в прямом смысле подкашиваются ноги. Передо мной стоял свирепого вида незнакомец. Разорванная одежда свисала лохмотьями, кровавые подтёки покрывали испачканное грязью лицо. Впрочем, вся его кожа являла собой буро-черное месиво.

Меня затошнило, и в ушах появился противный звон, сквозь который в голову проник низкий и удивительно завораживающий голос:

– Оставайся здесь, пока я не вернусь.

Этот голос так сильно контрастировал с его жуткой внешностью, что мои органы чувств пришли в полный диссонанс – зрение и слух получали противоречивую информацию. Опешив от происходящего, я опустилась на холодную землю, поросшую мокрой от дождя травой, и не сводила с него глаз. Вот он стянул и отбросил в сторону остатки одежды, и совершенно голый, двинулся к озеру. Несколько метров двигался не спеша, постепенно погружаясь в воду, а затем нырнул.

Прождав несколько минут на берегу, я понемногу начала приходить в себя. Кто этот окровавленный монстр с чарующим грудным голосом? Что он сделал с Торнтоном? Может, сожрал? Я тряхнула головой, отгоняя безумные мысли. Придёт же такое на ум…

Еще несколько раз позвала Уаэтта, но он не откликнулся. Надеюсь, он жив и лежит где-нибудь неподалёку в отключке.

Есть, правда, еще вариант – он мог сбежать отсюда, бросив меня одну. Но нужно быть последней скотиной, чтобы оставить беззащитную девушку, пусть и едва знакомую, наедине с психопатом, бросающимся на людей, обратившихся к нему за помощью.

Вышеупомянутый психопат, кстати говоря, вот уже минут десять не показывался из воды. Вконец продрогшая, я решила не ждать у моря погоды, а начать уже что-то предпринимать для благополучного возвращения домой.

Напоследок взглянув на озеро и убедившись, что поблизости никого нет, я отправилась бродить вокруг особняка в поисках машины Торнтона. Окажись я сейчас перед выбором – оставить его здесь и уехать, или попробовать спасти, ставя себя под удар, как бы поступила? Сложно ответить. Ведь это по его вине мы оказались здесь, значит и ответственность вся на нем. Или нет? Обходя дом, я продолжала размышлять об этической стороне этой дилеммы, пока не наткнулась на блестящий бок автомобиля.

Воспрянув духом, я стала подкрадываться к водительской двери, надеясь, что побитый Торнтон отдыхает внутри. И пусть дорог заповедника я не знала, главное сейчас было – уехать отсюда как можно дальше. Но секундное ликование быстро сменилось досадой – машина при ближайшем рассмотрении оказалась не его. И как можно было перепутать брутальный внедорожник с элегантным седаном?

Захотелось садануть со всей силы по капоту, настолько стало обидно. Наверное, это машина зверюги, который сейчас плавает в озере, раз здесь кроме нас троих никого нет. Может, повезет, и ключи окажутся внутри?

Вознамерившись обыскать салон, я протянула руку к двери. Но тут же отдёрнула её, наткнувшись на чужую ладонь. От прикосновения длинных холодных пальцев по коже пробежало ледяное эхо, заставляя вздрогнуть. А вот и владелец сего транспортного средства.

Я не без отвращения обернулась, помня, что он совершенно голый. И была приятно удивлена, поскольку выглядел он уже не так жутко, как несколько минут назад. Капли воды стекали с взъерошенных тёмных волос, и, собираясь в маленькие струйки, сбегали вниз по разбитому, но всё же очень красивому мужественному лицу. Выражение было в темноте не разобрать, но во взгляде чувствовалась враждебность.

Я резко выдохнула и отшатнулась, сдавленно прошептав:

– Где Уаэтт?

Собственный голос показался мне мышиным писком. Проигнорировав мой вопрос, он задал свой:

– Зачем вы сюда приехали? Что искали?

Не понимая, о чем он спрашивает, я молчала и таращилась на него, пытаясь рассмотреть его лицо – отчего-то оно казалось знакомым. Очень скоро для этого представилась хорошая возможность – он открыл дверь машины, и мы оказались в пятне тусклого света, льющегося из салона.

Джордан Фрейзер – ожившая девичья мечта. И мой персональный кошмар.

– Я спросил – зачем вы сюда приехали? – спокойно повторил он, начиная натаскивать на мокрое голое тело сперва штаны, затем футболку, взятые с заднего сиденья.

Совершенно нормальное, привлекательное мужское тело, умеренно поцарапанное и равномерно покрытое синяками. Никакой кровавой каши, привидевшейся мне ранее. Не зря говорят – у страха глаза велики.

Фигурой он походил на профессионального пловца – сильные руки и плечи, широкая спина и идеальная осанка. Узкая талия и рельефные мышцы живота. Мой взгляд невольно задержался на его бёдрах – верхняя пуговица обтягивающих джинсов оставалась расстёгнутой. Впервые я так откровенно разглядывала мужчину.

Решив не испытывать его терпение, я вкратце рассказала про аварию и приезд сюда.

– Торнтон мне то же самое сказал, когда оставлял тебя здесь. А после я застал его обыскивающим дом. И раз он, наверное, уже на полпути в Дипвуд, отвечать на вопросы придется тебе.

Я окончательно растерялась. Оставлял меня здесь? Обыскивал чужой дом? Выходит, Уаэтт с самого начала направлялся сюда, а вовсе не ради того, чтобы спасти меня?

Все больше осознавая безнадёжность своего положения, я прислонилась к холодному боку машины и потёрла ладонями лицо. Каждый новый вдох давался сложнее предыдущего, кончики пальцев почему-то стало покалывать.

Собравшись с духом, я задала свой вопрос:

– Здесь есть кто-то кроме нас?

– В доме и вокруг него на несколько километров – нет.

Захотелось расплакаться от этих слов. Глаза начало щипать, и я отвернулась, делая вид, что разглядываю что-то среди деревьев.

– Как тебя зовут? – прозвучал неожиданный вопрос.

– Оливия.

– У тебя странный взгляд, Оливия, – проговорил он и подошел ко мне почти вплотную. Какого же он роста, черт возьми? Чтобы посмотреть ему в глаза, мне пришлось бы встать на цыпочки да еще задрать голову!

Я отступила на шаг и все же взглянула на него.

Ребром согнутой ладони он приподнял мой подбородок и заглянул в глаза. Прикосновение было осторожным, но, тем не менее, пугающим.

Нахмурился – увиденное ему не понравилось. А мне стало очень страшно. Что у него на уме, как понять? Насколько он для меня опасен?

Было непросто выдержать чужой, такой пристальный взгляд. По моему мнению, рассматривать у меня на лице было решительно нечего. Он, видимо, считал иначе. Затаив дыхание, я просто ждала, что последует дальше.

– Джордан, – прозвучал низкий голос, и великан наконец-то оставил моё лицо в покое.

Не успела я облегченно вздохнуть, как его пальцы опустились ниже, тронув шею, и легли на яремную впадину. Грячая ладонь прижалась к груди.

В первые секунды я даже пошевелиться не могла, настолько меня поразило происходящее. Джордан не двигался тоже, хмуро наблюдая за мной. Потом проговорил:

– Стой спокойно.

Эти слова заставили нервничать еще больше. И не напрасно – он стал расстегивать верхние пуговицы моей рубашки, вжимая в холодный бок автомобиля.

– Зачем? – только и смогла я спросить.

– Хочу понять, кто ты, – прозвучал ответ.

Первая пуговица, вторая, третья… Чего я жду? Пока он меня тут растерзает? Подавив сковывающий страх, я решилась и оттолкнула его, что было сил. Ожидаемого эффекта моя атака не возымела, он едва покачнулся. Но все же я смогла освободиться и отойти на пару метров от машины. Пульс отдавался в голове и грудной клетке, словно я только что стометровку за пять секунд пробежала. Частые вдохи не наполняли лёгкие, и я поняла, что вот-вот потеряю сознание.

Мой новый знакомый, тем временем, пошарив в багажнике, выудил аптечку и стал доставать из нее принадлежности для инъекций.

– Что в нем? – я указала на шприц, который он наполнял содержимым ампулы.

– Рипозин. Седативное, – пояснил он.

Не хватало еще, чтобы малознакомый тип делал мне инъекции неизвестного препарата!

– Мне это не нужно.

– Может и так, – он равнодушно кивнул. – Но я всё равно сделаю.

– Нет, – я даже замотала головой, пятясь назад.

Наполнив шприц, Джордан надел на иглу колпачок и стал поливать зловонной жидкостью ватный тампон.

– Давай руку.

Кто знает, что в этом шприце? А если все, что он сказал – не правда, и Уаэтт мёртв, а теперь он хочет убить и меня? А что? Не каждому окаянства хватит убить беззащитную женщину голыми руками, а тут один укол, и готово.

По лицу Джордана невозможно было судить о его намерениях – оно вообще не выражало никаких эмоций. Выбросив свободную руку вперед, он схватил меня за запястье и опрокинул животом на капот. Грудную клетку стало разрывать от дикой боли. Слёзы побежали по щекам. Не в силах сделать полноценный вздох, я беззвучно заплакала.

– Через вену подействовало бы быстрее, – хладнокровно объяснял он. – Но сойдет и так.

Зажав мои ноги меж своих, он заблокировал руки за спиной. Более унизительной и бесстыдной позы и представить сложно! Что мне сделать, чтобы он отстал? В голову ничего путного не приходило, как назло.

– Я не знаю, что у вас тут происходит. И знать не хочу. Пожалуйста, отпусти меня! Не надо ничего колоть! – голос все же сорвался на крик.

– Если ты мне сказала правду, я тебя отпущу.

Я не поверила.

Давай, Оливия, соображай! Если здесь некуда от него спрятаться, нужно его чем-то вырубить и уехать на его машине. Задача едва ли выполнимая. Найду какую-нибудь дубину, тяжелую статуэтку или вазу, которая уравняет наши шансы в схватке. Пока он меня не усыпил или не отравил чем-нибудь.

Решившись, я со всей силы воткнула каблук сапога в его голую ступню. Счастье, что не промахнулась – он в тот же миг разжал руки, и я оказалась на свободе.

Ясно было, что далеко мне от него не уйти. Но он не мог знать одного – насколько яростно я буду бороться за свою жизнь. Решив, что терять уже нечего, я припустила в сторону дома.

Глава 5

До особняка добралась быстро, кажется, меня никто и не преследовал. Первый этаж по-прежнему был освещен фонарями на крыльце, и это радовало. Но и создавало серьезную проблему – засаду лучше устраивать в полной темноте. Значит, подкараулю его на втором.

Старая деревянная лестница поскрипывала под ногами. По пути наверх мне попалось много старого хлама, но мало что могло сойти за оружие. Небольшие статуэтки из дерева. Напольная ваза, которую я не смогла оторвать от пола. Все не то.

Видимость в коридоре второго этажа была на нуле. Я уж было начала паниковать, и тут наткнулась на какую-то холодную железяку. Подсвечник!

Очень тяжелый, непросто будет замахнуться им. Как рассчитать силу удара, чтобы не нанести непоправимый вред? И куда нужно бить человека такой комплекции, чтобы он потерял сознание на несколько минут? Мне понадобится запас времени, чтобы уехать достаточно далеко. Или, если не удастся завести машину – спрятаться в лесу и ждать, пока в Дипвуде поднимут тревогу из-за моего исчезновения.

В мои лихорадочно мечущиеся мысли вторгся звук шагов. Верзила вошел в дом и сразу стал подниматься по лестнице. Как-то понял, что внизу меня нет.

Я вспомнила, как свирепо они с Торнтоном избивали друг друга, и осознала, в каком безнадёжном положении нахожусь. Да ему этот подсвечник, что слону дробина!

Понимая, что никак не могу пошевелиться от страха, я постаралась собраться. Обхватила своё оружие покрепче обеими руками и задержала дыхание.

Секунды шли, но ничего не происходило. Полная тишина и темень. Я все ждала, чувствуя, как утекают силы. Лучше бы он поскорее объявился, чего медлить-то?

– Будешь драться? – вдруг прозвучал низкий, чуть хрипловатый голос совсем рядом. С перепугу я заорала и бросила в ту сторону подсвечник.

Ожидаемых звуков не последовало – он не ударился о стену, и не упал на пол. Неужели попал в цель? Но почему тогда так тихо? Я сжалась, ожидая ответного удара.

Внезапно совсем рядом раздался щелчок, и в ночном мраке замерцал огонек. Тени заплясали по стенам и высокому потолку, Постепенно разгораясь, пламя свечи все отчетливее освещало мужчину, держащего злосчастный подсвечник в вытянутой руке. Встретившись с ним взглядом, я стала пятиться к лестнице.

– Догоню, – бесстрастно проговорил Джордан и толкнул ближайшую дверь.

Зайти туда с ним означало потерять даже тот ничтожный шанс удрать, который есть у меня сейчас. Ясно было, что из этой комнаты я уже никуда не денусь.

– Нет.

Покачиваясь на негнущихся ногах, я двинула в противоположную от него сторону.

В следующую секунду мои плечи сжали тиски. Мой крик захлебнулся в приступе тупой боли, которая тут же разлилась по всей груди.

– Тихо, – раздалось сзади, и каменные ручищи сместились ниже, обхватив талию и снова развернув к распахнутой двери.

Его грудь, соприкасающаяся с моей спиной, была широкой и теплой. Я вдруг поняла, насколько замерзла, бегая по ночному влажному лесу почти голышом.

Голышом! Черт!

К счастью, он отпустил меня сразу, как только мы оказались в комнате. Прошел вглубь и оставил свечу на прикроватной тумбочке. Я пыталась рассмотреть очертания предметов, но кроме широкой, застеленной каким-то светлым покрывалом, кровати, ничего важного увидеть не смогла.

Джордан, меж тем, достал из кармана джинсов все тот же злосчастный шприц и пристроил его рядом с подсвечником. Выпрямился, и, скрестив крепкие руки на груди, стал наблюдать за мной. Его проницательный взгляд будто бы вопрошал «Ну что мне с тобой делать?»

– Ты меня убьешь? – не подумав, тихо спросила я.

Вообще-то, было еще предположение – он собирается выколачивать из меня, как из Торнтона, ответы на свои вопросы.

– Если не хочешь, чтобы с тобой что-то случилось, – он кивнул на шприц, – не сопротивляйся.

Затем подошел к кровати, стянул и бросил на пол покрывало.

Храбриться напоказ больше не было никаких сил. В одну секунду мой внутренний барьер рухнул, и слезы ручьями потекли по щекам. Я начала всхлипывать, хватая ртом воздух.

Джордан сделал шаг ко мне, и я инстинктивно отшатнулась.

– У тебя начинается истерика. Твоя нервная система истощена, – он говорил тихо, как-то даже успокаивающе. – Нужно отключиться на время, чтобы дать ей передышку.

Возможно, в чем-то он был прав, но я не слушала. От усталости и дикого страха я была не в себе. Неизвестный препарат в шприце наводил ужас, я уже не сомневалась – это яд.

Если страшилки о заповеднике, которые гуляют в Дипвуде, правда? Я оказалась в неудачный момент в этом ужасном поместье, и теперь этот гигант избавится от меня!

Сквозь пелену слез я увидела приближающегося Джордана. По его взгляду было понятно, что китайские церемонии закончились, и он сделает то, что собирался, не зависимо от того, хочу я этого или нет. И хоть сила была на его стороне, сдаться я не могла..

Я попятилась к выходу, нащупала за спиной ручку и вывалилась за дверь.

В следующее мгновение он схватил меня, занес снова в проклятую спальню и опрокинул на кровать. Я тут же попыталась отползти подальше, но он ухватил за ноги и подтянул к себе. От страха и отчаяния я закричала во весь голос. Его реакции позавидовал бы даже гепард – в долю секунды он оказался на кровати рядом со мной и накрыл мой рот рукой, заглушая крик.

– У тебя раньше бывали такие приступы паники? – проговорил он, убрав руку и склонившись надо мной, – Отвечай – бывали или нет? Или это из-за сегодняшней аварии? – я тяжело дышала, не в силах выговорить ни слова, и ошарашенно смотрела на него. Не дождавшись ответа, он одним сильным движением перевернул меня на живот и придавил мои ноги к постели своим коленом. Одной рукой обхватил под грудью, удерживая неподвижно на месте, другой задрал рубашку…

Глава 6

Джордан Фрэйзер стоял посреди просторной спальни в старом поместье, и в тусклом свете свечи пристально рассматривал полуобнаженную незнакомку, судьбу которой ему предстояло сейчас решить. Все ее хрупкое тело сотрясала дрожь. То ли от холода, то ли от страха, она не могла произнести даже короткую фразу. И снова попыталась сбежать.

Все происходящее последние пару часов казалось каким-то абсурдным спектаклем, разыгранным этой ночью специально для него. Он силился понять, какая роль была отведена в нем этой девушке. Она клялась, что оказалась на его земле случайно, но этому он поверить уже не мог.

Невзирая на непростую историю отношений их семей, этот недоумок Торнтон явился ночью в Хайленд Мэнор, заброшенное поместье Фрэйзеров у самого подножья Ураганного Хребта, да еще и не один!

Джордан припомнил тот укол жалости к бедной малышке, которая попала в серьезную аварию и нуждалась в помощи. Уаэтт вынес ее из машины, без лишних объяснений бросил на руки недоумевающему Джордану, словно тряпичную куклу, и уехал.

Она была без сознания, на бледной коже краснели свежие кровоподтеки. Маленькие ладошки и вовсе были разодраны так, будто она взбиралась на гору без снаряжения.

Он отнес ее в холл первого этажа и устроил на жестком старом диване, который уже лет десять пылился без дела. Свет внутри включить не удалось – домом давно не пользовались и коммуникации в последнее время никто не проверял.

Следовало, конечно, отвезти ее сразу в ущелье. Дома ему было бы с ней проще. А здесь нет ни света, ни даже воды. Единственное, что можно было сделать здесь и сейчас – влить в нее силы, запустить в израненном теле процессы восстановления.

И пока Джордан был занят Оливией, Уаэтт незаметно вернулся в особняк. Он взломал старый запертый архив и успел там основательно порыться, прежде чем хозяин заметил его.

С Торнтоном он поквитался сразу, теперь пришел черед его подружки. Она уже не казалась ему случайной жертвой, скорее соучастницей.

Оливия яростно вырывалась, когда ему вновь удалось ее поймать. Эта игра в кошки мышки уже порядком надоела. Прижав к постели эту неугомонную маленькую бестию, он одним движением перевернул ее на живот и обхватил так, чтобы она не могла двигаться. Жесткая ладонь легла на гладкое бедро и девушка, до того момента отчаянно сопротивляющаяся, замерла. В ее огромных голубых глазах плескался страх. Но Джордан уже знал, что договориться с ней полюбовно не получится, поэтому не стал отступать от намеченной цели.

– Если бы ты сразу дала мне руку, ничего этого не было бы.

Он сдвинул ее рубашку вверх, и оторопел от увиденного – тоненькая талия плавно переходила в миниатюрные крепкие бедра и длинные стройные ноги, которые были обездвижены его коленом. Таким зрелищем можно было любоваться бесконечно, будь он обычным человеком, с нормальными инстинктами и потребностями. Но если он все еще хочет узнать, чего ради Торнтоны пошли на такой риск и покусились на чужое добро, он должен спасти эту девушку от себя самого.

Не в силах отделаться от фантазий о том, что скрыто выше под ее рубашкой, Джордан поудобнее перехватил шприц с рипозином. Только бы она не начала опять извиваться. Иначе будет очень сложно удержаться от лишних прикосновений. Положив голову на подушку, она тяжело и часто дышала.

– Умница, – он не мог отвести взгляд. – Будет больно, но недолго.

Прогнав из своих мыслей навязчивый образ ее обнаженного тела, призывно раскинувшегося в его постели, он сосредоточился на предстоящей процедуре. Она сдалась, и можно было наконец-то завершить начатое еще на берегу.

– Джордан, пожалуйста, не надо, – она впервые назвала его по имени. Так тихо, что он скорее прочел по губам, нежели услышал.

– Я должен, – прошептал в ответ и молниеносным движением проколол кожу тонкой иглой. – Иначе проснется страж, и тебе уже ничто не поможет.

Вторую часть фразы Оливия уже, видимо, не поняла – доза лекарства была достаточно велика, и оно действовало быстро.

Ее тело полностью расслабилось, и он осторожно разжал руки.

Некоторое время Джордан еще прижимал ее к себе, согревая и успокаивая. Её взгляд становился сонным, веки постепенно закрылись.

Интересно, что она знает о них? Об этом месте? Кто она и почему у нее такие глаза?

Размышляя о событиях этой необычной ночи и об Оливии, Джордан все отчетливее понимал – отпускать ее нельзя.

Убедившись, что девушка на заднем сиденье его машины крепко спит, Джордан снизил скорость и повернул к узкому тоннелю в горе.

На выезде из него фары пришлось выключить, чтобы не потревожить спящий Хайленд Мэнор – небольшую деревню в горном ущелье, окруженную отвесными склонами, словно неприступной крепостью. Образованная за сотни лет бурным речным потоком живописная долина густо поросла хвойным лесом. Прямо посреди него уютно расположились каменные одно- и двухэтажные особняки, многие из которых Джордан проектировал сам.

Первые Фрэйзеры осели у подножья Ураганного Хребта больше двухсот лет назад. А в середине прошлого века, благодаря строительству тоннеля, стали переселяться в ущелье. Абсолютно обособленная и полностью скрытая от посторонних глаз деревня впервые за долгие годы вот-вот должна была принять непрошенную гостью. Джордан надеялся, что ее присутствие останется никем не замеченным, и многочисленных расспросов и упреков удастся избежать.

Машину в гараж решено было не загонять – эта ночь была щедра на неожиданные события, поэтому транспорт лучше будет держать наготове. Подхватив Оливию на руки, Джордан взбежал на крыльцо и толкнул ногой дверь. Её тело казалось ему почти невесомым, а кожа слишком холодной в сравнении с его собственной. Может, разбудить ее и в горячую ванну? Или укутать тёплым одеялом и не будить до утра?

Подавив мимолетный порыв жалости к ней, Джордан напомнил себе об обстоятельствах ее появления здесь. Нужно поскорее решить все с ней – либо отправить в город, либо разобраться с ней здесь, если выяснится, что она соврала. Следовало отрешиться от человеческих чувств и настроится на допрос, жёсткий, и по возможности, быстрый.

Джордан поднялся в гостевую спальню и положил свою ношу на кровать, стянув с ее тонких лодыжек короткие кожаные сапоги. Свет зажигать не стал, оставил только ночник. Опустился рядом с девушкой и окинул ее внимательным взглядом. Рубашка большого размера, явно чужая, надета прямо на голое тело – под тонким льном явственно проступают полушария грудей. Куда делась ее одежда, интересно? У них тут было свидание?

Вдруг представив, как Торнтон раздевает ее, касается ее груди, впивается в розовый пухлый рот, а после всего укрывает своей рубахой, Джордан почти физически ощутил отвращение. Отвращение вперемешку с вожделением. И не побоялся же этот придурок бросить ее здесь? Чем бы сегодня дело не закончилось, стоит оставить ее себе как подарок или компенсацию за учиненный им разгром.

Прогнав абсурдные, но такие заманчивые мысли, Джордан прижал свою ладонь к тому месту на ее груди, где должно быть солнечное сплетение. В ответ на это прикосновение она шумно вздохнула и открыла глаза, силясь что-то рассмотреть в темноте. Он не дал ей возможности прийти в себя и осмотреться, тут же задав прежний вопрос:

– Зачем вы приехали в Хайленд Мэнор?

Оливия обхватила его запястье, пытаясь отодвинуться и сесть, но он не собирался уступать. Задыхаясь, она вновь и вновь повторяла про аварию и случайную встречу с Торнтоном, но Джордан чувствовал – ничего случайного в сегодняшнем происшествии не было. Он немного ослабил хватку, и она тут же этим воспользовалась – изловчившись, укусила его за предплечье.

Не ожидавший от нее такой прыти, он на секунду опешил и выпустил ее из рук. Ярость стала подниматься из глубин его подсознания, пробуждая внутри нечто более опасное и разрушительное, чем он сам.

Оливия рванулась к двери, и по собственной вине угодила в ловушку. За ней вместо спасительного выхода оказалась ванная комната и прозрачная душевая кабина, на которую она с разбегу налетела. Джордан не спеша зашёл следом, намеренно не включая свет, и неспешно снял футболку, оставшись по пояс обнажённым. Проследив за его движениями, она испугалась по-настоящему, он безошибочно почувствовал это.

Подошёл очень близко, и остановился только, коснувшись ее выставленных в оборонительном жесте ладоней.

– Он просил тебя о чем-то?

Ничего не ответив, она снова бросилась бежать, чем привела Джордана в ярость и подтолкнула к решительным действиям. Он без труда перехватил ее, грубо схватил за бедра и вжал своим телом в холодную стену ванной.

От Оливии исходили волны первобытного страха и отчаяния.

Отличная возможность наказать вконец зарвавшегося Торнтона – запугать до полусмерти его девушку-шпионку. Тем более, что вопросы задавать было кроме неё не кому. И самый главный из них – что же дипвудцев так припекло, раз осмелились явиться сюда, позабыв несколько столетий вражды между Торнтонами и Фрэйзерами? Что такого хранится в старой библиотеке, ради чего стоило так рисковать?

Джордан не мог поверить в то, что Оливия в этой истории оказалась случайно. Покрепче перехватив ее одной рукой, вторую прижал к ее шее. Воображение стало рисовать ужасающие картины и порождать леденящие кровь ощущения.

Как он и ожидал, девушка перестала храбриться и испуганно всхлипнула, слабо сопротивляясь и хватая ртом воздух. Он знал, что сейчас с ней происходит, и даже жалел ее, но это был самый действенный способ быстро добиться желаемого.

– Расскажешь мне всё? Кивни. Иначе я дам тебе утонуть.

Короткая передышка, чтобы получить ответ. Но ничего.

Не впервые Джордан использовал эту иллюзию, и всякий раз жертва моментально выполняла требуемое. Ужасное, наверное, ощущение, когда лёгкие наполняются водой. Кажется, еще секунда, и ты задохнешься.

Любой слабовольный человек признается даже в том, чего не совершал, лишь бы прекратить агонию. А она упорно продолжала мотать головой. Либо и впрямь ничего не знает, либо не хочет выдавать своего парня даже под страхом смерти.

Остановив пытку, Джордан убрал руку с ее шеи и поудобнее перехватил под бёдра и спину, не давая сползти по стене. То ли от холода, то ли от пережитого ужаса её сильнее била дрожь. Она тяжело и часто дышала.

– Ну всё, – прошептал он, прижимая крепче. – Не дрожи так.

Верхние пуговицы рубахи расстегнулись, и она съехала на одно плечо, обнажая мягкий холмик с манящей твёрдой вершинкой, прижавшейся к его груди.

Словно подросток, впервые увидевший обнажённую женщину, Джордан безуспешно пытался совладать с собой. Любое ее движение рождало в нем голод и болезненно отдавалось в паху. Каких-то десять минут назад ему бы даже в голову не пришло насиловать ее, но с каждой секундой такой исход становился всё более вероятен.

Будто прочитав его мысли, она стала повторять, словно в бреду:

– Не трогай… хватит…

Он невесело усмехнулся и про себя подумал: «Пугать больше не буду, а вот за остальное не ручаюсь».

Нужно было быстро найти способ привести ее в чувство и успокоится самому. Может, отпустить ее? Нет. Она – первая из чужаков, за долгое время вторгшихся в их закрытый мир. Что она здесь завтра увидит? О чем догадается?

Его темные инстинкты пока спали, но под влиянием близости этого юного желанного тела, начинали постепенно просыпаться, загоняя глубоко внутрь здравый смысл и мораль.

Ее несговорчивость лишь сильнее разжигала огонь, разгоравшийся у него внутри. Он изо всех сил пытался загнать обратно внутрь хищника, который не ведал ни страха, ни боли, ни жалости.

Занося ее в душевую кабину, Джордан уже знал, что, скорее всего, не сможет остановиться. Он проклинал ту минуту, когда согласился на сомнительную авантюру, и проклинал Торнтона, который ее сюда привез. Оливия не оставляла бесплодных попыток его оттолкнуть, но он уже не замечал этого. На короткую секунду отстранился, но только лишь затем, чтобы заблокировать дверь.

Она начинала осознавать неизбежное. А он все еще надеялся, что холодная вода поможет сохранить остатки самообладания.

Плотно прижав ее к стене, он на ощупь повернул кран и сверху хлынул дождь. Она решила, что пытка повторяется, закричала, рванулась прочь, пытаясь освободиться из кольца крепких рук.

– Это просто душ, – шептал Джордан, гладя ее по спине. – Не бойся.

Удивительно, но от нее не исходило презрения или ненависти, он чувствовал одну лишь безысходность.

Тонкая ткань очень быстро намокла, перестав быть преградой между ними. Полная грудь, выступающая сквозь мокрый лён, соблазнительно прижималась к нему.

Точка невозврата только что была пройдена. Разум Джордана заволокло пеленой всепоглощающего желания. Взявшись за полы ее рубахи, он рванул их в стороны с такой силой, что пуговицы отлетели все сразу.

Оливия зажмурилась и обреченно опустила руки. Поняла, видимо, что от нее больше ничего не зависит. К несчастью, Джордан опасался того же – полной потери контроля над происходящим.

И опасался неспроста – всякая попытка сблизиться с девушкой заканчивалась одинаково скверно вот уже несколько лет подряд. Кто или что было тому виной – Джордан до конца не понимал. Лишь одно не вызывало сомнений – присутствие внутри некой силы, подавляющей в нем человека в самый напряжённый и волнительный момент.

Проявившись впервые в юности, эта сила давала Джордану иллюзию неуязвимости и исключительности. Неведомая сущность внутри росла и крепла вместе с ним, она оберегала его и делала практически неуязвимым перед лицом любой опасности. До тех самых пор, пока однажды не окрепла настолько, что стала тяжёлой обузой для своего хозяина.

Его Страж, как называл эту сущность Джордан, превратился со временем из союзника и защитника в обуреваемого яростью монстра. Любая стрессовая ситуация, будь то серьезная угроза жизни, или обычная вспышка сексуального желания, как сейчас, пробуждала в нем тёмные, не присущие людям инстинкты.

Впрочем, не только лишь инстинктами Декстралы отличались от людей.

Не выпуская Лив из рук, он прислушался к ощущениям внутри – ничего, что могло бы предвещать роковой переход. Неведомо откуда явилась надежда, что с ней всё может быть по-другому. Почему бы не проверить, так ли это на самом деле, и не пойти дальше?

Темнота была почти полной, но притянув Лив ближе и взглянув в ее глаза, Джордан увидел в них блеск непролитых слёз. Даже в такой момент, когда за нее все решено и не остается ничего, кроме смирения, она не желает показывать своей слабости.

Освободив от разорванной мужской рубахи, его руки медленно прошлись от ее шеи вниз, очертив голые плечи, едва касаясь костяшками пальцев груди, и резко остановились на рёбрах. Он не мог ее как следует рассмотреть, но явно ощутил перемену в ее самочувствии.

Её сердце билось неровно, дрожь стала ощущаться сильнее, чем прежде. Опьяненный доступностью ее тела, он даже не сразу понял, что его прикосновения причиняют ей боль. Это внезапное открытие отрезвило его, и он с удивлением отметил – наваждение начало сходить, уступив место тревоге и даже раскаянию.

Стянув зубами с крючка большое банное полотенце, Джордан обернул им дрожащую в ознобе девушку. Затем, испытывая и разочарование, и облегчение одновременно, подхватил ее на руки и понес в спальню, чтобы при свете определить источник ее страданий.

Сонное оцепенение, в котором она пребывала последние пару минут, позволило Джордану беспрепятственно ее осмотреть. Стоя на коленях перед кроватью, он сантиметр за сантиметром изучал многочисленные синяки и порезы на ее руках и ногах. Отметил, насколько красивым и сильным было это молодое тело. Несмотря на излишнюю худобу, изгибы были женственными, манящими. Блестящие в тусклом свете ночника волосы волнами лежали на подушке, невероятные пушистые ресницы отбрасывали на ее бледные щёки причудливые тени. Вид чуть приоткрытых полных губ будил неодолимое желание приникнуть к ним и опустошить этот чарующий сосуд.

Завтра. Всё будет завтра.

Пообещав себе не прикасаться к ней до утра, Джордан всё же частично нарушил свой запрет, и сдвинул закрывающее ее грудь и живот полотенце чуть в сторону. И обомлел, не веря своим глазам.

Глава 7

Если бы он раздевал ее при свете, то увидел бы это раньше – под левой грудью растекалось чудовищного вида багровое пятно. Должно быть, про аварию они не врали.

Джордан достал смартфон и пристроил его на прикроватную тумбу. Затем нашел нужный номер и стал ждать ответа. Хоть бы Йен взял трубку, а еще лучше – оказался сейчас дома.

Из динамика послышалось бодрое «да».

– Ты далеко от ущелья?

– Минут сорок назад от побережья свернул.

– У нас здесь ЧП. Дипвудцы вконец обнаглели.

– В чем на этот раз нас обвиняют?

– Не ясно. Несколько часов назад сынок мэра вскрыл наш старый архив.

После недолгой паузы Йен недоуменно спросил:

– А сам-то ты что там делал? Почему сразу домой не поехал?

– Захотелось в озере поплавать.

– Торнтон, получается, за тобой следил?

– Получается. Я подъехал к Хайленд Мэнору и еще минут пятнадцать в машине посидел. С выключенными фарами. То есть, он не ожидал там никого встретить.

– Увидел тебя и все равно полез?

Джордан развернул экран смартфона к кровати, таким образом, чтобы Йен смог увидеть Оливию.

– Он меня отвлек. С ним была девушка, вся израненная, в бессознательном состоянии. Он бросил ее и сделал вид, что уехал, а сам полез. Мы подрались, разворотили там всё.

– Ничего себе! Она что, у нас в Ущелье?!

– Я же не мог к Ураганному Хребту службу спасения вызвать! И оставлять ее в пустом холодном доме до утра было жалко.

– Надо там всё осмотреть. Не стал бы Торнтон искать наугад, что-то важное для них там есть точно. Могу заехать сейчас, посмотреть.

– Ты мне больше нужен здесь, как врач. Что делать при травме грудной клетки? Если сильный ушиб…

Йена удивил этот вопрос. С самого детства, на тренировках в лесных и горных вылазках, они оба не раз оказывались на грани жизни и смерти. Чего только не бывало – и открытые переломы, и глубокие кровоточащие раны. Ушибы вообще за травмы не считались.

– Если кровь горлом не идёт, наложи тугую круговую повязку и лежи, восстанавливайся.

Джордан зажёг еще одну лампу, и поднёс смартфон ближе к лежащей девушке, немного приподняв ее левую руку.

– Смотри, на грудной клетке слева большой кровоподтёк.

– Синяк живописный, свеженький, раз еще не посинел.

– Насколько это серьезно может быть? – спросил Джордан, накрывая Лив одеялом до подбородка.

– Ну, раз не кричит – все не так плохо.

– Она без сознания, или спит – я не понял.

– Обморок – плохой симптом, – вздохнул Йен. – До этого она жаловалась на что-то?

Джордан припомнил подробности их встречи у старого поместья.

– От боли не корчилась. Дышала, правда, как-то неровно. И глаза горели.

– Либо тебе показалось, либо она одна из них.

– Не показалось. Хотя кретин говорил, что она не из Дипвуда.

– Ладно. Если не корчилась, значит, рёбра целы. Но лёгкие все равно могли пострадать. Отёк сильный?

– Ещё какой.

Йен уже не сомневался, что предстоит нелегкая ночь.

– Возможно, лёгкое повреждено. Может быть внутреннее кровотечение. В плевральной полости скапливается кровь, и получается вот такая вот «подушка».

– Без рентгена это можно диагностировать?

– Не точно, но можно. Как и при любой кровопотере – падает давление, увеличивается ЧСС, кожа сереет. Сердце и магистральные сосуды скорее всего не повреждены – умерла бы уже.

– Не отключайся пока.

Джордан окинул взглядом и впрямь слишком бледную девушку. Прижал ладонь к ее левому боку и на минуту замер, прислушиваясь к ощущениям. Затем включил секундомер и нащупал на ее запястье пульс. Через тридцать секунд провёл в уме нехитрые вычисления и облегченно проговорил в трубку:

– Давление не на много ниже нормы. Сердце работает нормально.

– А перед самым обмороком что было?

Джордан помолчал, решая, стоит ли рассказывать своему миролюбивому другу о содеянном.

– Она немного понервничала, – уклончиво ответил он.

– Только не говори, что ты не сдержался и…

– Сдержался, и это тема для отдельного разговора.

– Это что-то новое!

– Не то слово! Но об этом потом. В общем, она не хотела говорить, зачем её Торнтон сюда привёз, и пришлось ее напугать. Теперь думаю, эта гематома – не моих ли рук дело?

В мельчайших подробностях Джордан рассказал о случившемся от начала до конца.

– Ну, ты по времени прикинь. Такой багровый цвет появляется после травмы не сразу.

Джордан это понимал не хуже Йена, но, тем не менее, чувство вины не давало ему покоя. Какую же боль ей пришлось вытерпеть из-за него?

– Что, если в лёгком и правда кровотечение?

– Будем дренировать.

– Не опасно такое делать в нестерильных условиях?

– Опасно, но стерильной операционной поблизости-то нет. Ладно, может, всё не так плохо. Я уже подъезжаю. Следи, чтобы не было остановки дыхания. Приложи лёд, отёк уменьшится. И дай ей обезболивающее посильнее, пусть спокойно поспит.

– Я и без лекарств могу убрать ее боль.

– Лучше тебе ее вообще не трогать без особой надобности до моего приезда. А то, мало ли, не удержишься, и это плохо закончится. Внутривенно промедол – надёжнее и безопасно.

– Ты можешь позвонить сестрёнке? Пусть принесет что-нибудь из одежды.

– Попробую, – усмехнулся Йен. – Её сейчас дома-то сложно застать – пропадает с каким-то пареньком. Первая любовь, похоже.

– Если Тея всё-таки дома, передай ей мою просьбу.

– Я у тоннеля, сам скоро буду, – проговорил Йен и отсоединился.

Убедившись в том, что Оливия нормально дышит, Джордан спустился на первый этаж и отыскал в домашней аптечке нужный препарат. Затем набрал еще один номер.

На пороге гостиной незамедлительно появился один из близнецов Холлов, кузенов Джордана. Кто это, Остин или Коннор, в темноте было не различить.

– На главной дороге сегодня произошла авария. Найдете в овраге разбитую машину. Нужно вернуть её в Дипвуд, адрес я скажу позже.

– Сделаем, – без лишних вопросов кивнул парень и исчез в ночной темноте за дверью.

– И пусть кто-нибудь осмотрит библиотеку в старом поместье, – ему вдогонку крикнул Джордан. – Всё, что покажется необычным, нести мне.

В морозильной камере нашлись пакеты со льдом. Джордан обернул один кухонным полотенцем и, прихватив аптечку, отправился обратно в спальню.

***

Минуты текли невыносимо медленно, превращаясь в часы. За окном по-прежнему стояла кромешная тьма, и внутри кабинета стоял полумрак – единственным источником света служила небольшая лампа в левом углу широкого письменного стола, распространявшая вокруг тусклый красноватый свет. Будучи не в силах сосредоточиться на работе, Джордан вот уже несколько минут смотрел невидящим взглядом на экран включенного напрасно компьютера, монотонно постукивая длинными пальцами по кожаной папке с проектом, и взвешивал возможные риски и последствия того, что собирался сделать.

Решение оставить Оливию в деревне было, на первый взгляд, логичным и простым.

Он не сомневался, что поступит именно так, до тех самых пор, пока не явились Йен и Тея. К величайшему разочарованию Джордана, который сперва решил, что Оливия не из местных, Тея узнала в ней племянницу члена городского совета Дипвуда Мистера Томаса Брауна. Стоило ли рассчитывать на то, что исчезновение родственницы уважаемого в городе и далеко за его пределами человека останется незамеченным? Все было бы куда проще, не имей она связей среди Дипвудцев, а окажись, к примеру, институтской подругой недоумка Торнтона.

Как бы то ни было, отпустить ее, не разобравшись в том, что произошло несколько часов назад, Джордан не мог.

Тяжёлая дверь бесшумно открылась, и на пороге появился Йен.

– Ты решил, что с ней дальше делать? – спросил он, расправляя до того закатанные рукава измятой за день рубашки.

Джордан сделал глубокий вдох и отрицательно покачал головой.

– Хотел с тобой обсудить.

– Она в порядке, – спокойным усталым голосом заключил Йен. – Если слово «порядок» вообще уместно в этой ситуации. Тея сейчас ее оденет, и можно отправлять домой.

Джордан медленно поднялся и встал из-за стола.

– Я как раз таки хотел с этим повременить. Хочу выяснить, что в ней есть такое, чего нет в других.

– Ну да, ты же говорил по телефону, – припомнил он. – То, что ты не вышел из себя… Возможно, твой Страж не учуял в ней угрозу?

– Она ударила меня несколько раз, даже укусила. Мне и меньшего бывало достаточно, чтобы утратить контроль. Я был уверен – ей конец. Думал, очнусь через несколько минут, и увижу ее на полу…

– Тогда, может, дело не в ней? Что, если в тебе произошли перемены?

– Сомневаюсь. Незадолго до этого я изувечил Торнтона, – хладнокровно напомнил Джордан.

Выйдя на середину кабинета, он поднял над головой крепкие руки, разминая плечевые суставы. Йен окинул его неодобрительным взглядом.

– Только не начинай своих занудных проповедей. Я же знал, что мы не можем друг друга убить. Отличная была разрядка.

Йен обреченно махнул рукой, прошёл к обитому чёрной кожей креслу Джордана и устроился за его столом, вальяжно откинувшись на удобную спинку.

– Видел у нее небольшой свежий шрам возле ключицы? Такой оставляет центральный венозный катетер. Его используют для внутривенного введения препаратов длительными курсами, или для регулярной транспортировки питательных веществ, если человек не может получать их естественным путем.

Джордан заинтересованно взглянул на него.

– Вот как. Ясно, отчего она так измождено выглядит.

Йен утвердительно кивнул.

– Похоже, ее организм оправляется от сильного потрясения, недавно перенесенной болезни.

– Я этого не почувствовал.

– Потому, наверное, что ее тело физически совершенно здорово, не считая недавно приобретенного ушиба. Хотя и являет собой опорожненный сосуд.

Джордан присел на край массивного дубового стола и скрестил руки на груди. Сложно было поверить в услышанное, ведь незадолго до прихода Йена он самолично влил в нее столько своей жизненной силы, что стал ощущать себя уставшим, если не разбитым.

– Что это значит?

– Кто-то или что-то опустошает ее внутренние резервы, и она эту потерю не успевает восполнять.

Джордан помрачнел еще больше.

– Возьми образец ее крови и изучи завтра у себя в лаборатории.

– Уже взял.

Несколько минут они провели в молчании, раздумывая каждый о своем. Пока Йен первым не нарушил тишину:

– Я потому в медицину и пошёл, чтобы разобраться в том, что за дрянь сидит внутри каждого из нас, и как ей управлять. Если ты считаешь, что Оливия может приблизить нас к разгадке этой тайны, я использую эту возможность. Только прошу тебя, не пори горячку. Мы не можем здесь ее держать насильно, Торнтон знает, что она у нас.

– На ее добровольное согласие тоже не стоит рассчитывать. После того, что я с ней сделал, она будет меня бояться.

– Давай пока что отправим ее к своим, пусть немного придёт в себя. Пошлёшь кого-нибудь из парней ее охранять.

– Насколько плохи ее дела?

Йен вопросительно вскинул брови, и Джордану пришлось уточнить:

– Если не вмешаться, сколько еще она проживёт?

– Трудно сказать, – Йен пожал плечами. – Рано или поздно в Дипвуде поймут, что с ней происходит, и примут меры.

– И обвинят в ее недуге нас.

– И хорошо, если так. Может, впредь побоятся лезть на нашу землю.

– Но главный вопрос – как мне заставить ее сотрудничать?

– Заставить – никак. Любое твоё вмешательство в ее сознание может повлечь за собой нежелательные для нас изменения в ее организме.

Джордан раздраженно сжал губы.

– Иными словами, – продолжил Йен, – ты можешь лишить ее той уникальности, которая делает ее для нас ценной.

– И что же теперь, до морковкина заговенья ждать, пока она сама ко мне придет?

– Ты спас ей жизнь, в конце концов. Она тебе должна.

– Ну да, спас жизнь. А потом помучил слегка…

Йен усмехнулся, соглашаясь с несостоятельностью своего предложения.

– Тогда попробуй с ней договориться. Пообещай что-то взамен.

На лице Джордана появилось саркастическая улыбка.

– Затрудняюсь даже предположить, взамен на что она даст согласие ставить над собой опыты.

– Заморочь ей голову, влюби ее в себя.

– Ты шутишь?

– Да в Таунсенде каждая вторая барышня детородного возраста мечтает стать миссис Фрэйзер

– Они рассчитывают получить в мужья преуспевающего архитектора и войти в именитую семью, но не подозревают о том, какую цену, возможно, придётся за это заплатить.

Йен не мог в этом не согласиться с другом, но все же попытался возразить:

– Если ты не ошибаешься, и в Оливии есть нечто, способное удерживать внутри твоего Стража – цена для нее окажется не столь и высокой.

Глава 8

Открыв глаза, я не сразу сообразила, где нахожусь. Спальня в особняке Браунов мало походила на мою комнату в Аберфойле, и пройдет не один день, прежде чем я к ней привыкну. Необъяснимое ощущение, что хозяйка покинула свой дом на время, и вот-вот должна вернуться, тоже, надеюсь, со временем исчезнет.

За окном светло, но уже не утро, скорее день. На мне просторный велюровый комбинезон с заячьими ушами на капюшоне, и лежу я поверх покрывала. Потому, видимо, так замерзла – зуб на зуб не попадает.

Воспоминания о событиях последних суток вихрем пронеслись в голове. Невероятной красоты пейзажи… тяжёлые дождевые облака… шквальный ветер и проливной дождь… авария…

Я резко села на постели, затем бодренько соскочила на пол и понеслась в ванную комнату. Ну надо же, давно не чувствовала себя так хорошо. А точнее – ни разу после выхода из комы.

Стянув чужие тряпки, я принялась искать свидетельства вчерашних приключений.

В глаза бросался огромный синяк под грудью – видимо из-за него мне было трудно вздохнуть вчера. Еще обнаружились небольшие синяки и царапины по всему телу, даже на щеке…

Из глубин подсознания стали всплывать отрывки воспоминаний, от которых леденела кровь. Безжалостные руки на шее… Вода, изливающаяся в лёгкие вместо воздуха… Страшные галлюцинации, порождаемые гипоксией. И чудовищная боль перед спасительным забвением.

Джордан. Его руки вечно будут преследовать меня в ночных кошмарах.

Стоя под горячим душем, я яростно стирала с себя, как мне казалось, следы чужих ладоней. Причем больше отвращение у меня вызывала лицемерная псевдозабота Уаэтта, чем откровенная враждебность Джордана. Хуже иметь дело с жестоким опасным человеком, который держит своё слово, или с обаятельным пустозвоном, способным отдать тебя на растерзание недругам? Я предпочла бы избегать и того, и другого.

Внутренний голос мне подсказывает – если я останусь в Дипвуде, завязну в этой истории по самые уши. Интересно ли мне узнать, что произошло на Гриншеттере пятнадцать лет назад, и что кроется за враждой Дипвудцев с обитателями заповедника? По-прежнему да. Но рисковать собой ради этого нет никакого желания. Значит, мне следует побороть неуемное любопытство, которое едва не довело до беды, и поскорее забыть обо всем. Если мне позволят.

Джордан сказал что-то вроде: «Если ты непричастна, я тебя отпущу». И ведь правда, помучил, но отпустил. Я дома, жива и относительно здорова. Значит ли это, что ко мне претензий больше нет, и я могу спокойно жить дальше?

Размышляя подобным образом, я просушила волосы полотенцем и вернулась в комнату. Чтобы найти халат, потребовалось включить свет – из-за низкой облачности на город быстро опустились сумерки.

Дав себе обещание больше не вмешиваться в то, что меня не касается, я спустилась на кухню, чтобы поесть. Ноутбук поставила на столешницу и пока готовила ужин, поговорила по скайпу с Лэндоном. Может, и стоило ему обо всем рассказать, но я не решилась. Он поднимет по тревоге всю местную полицию, или, чего доброго, примчится сюда. А мне бы не хотелось, чтобы у моего брата появился такой опасный враг.

Пальцы пробежались по клавиатуре, и в поисковой строке появилось имя «Джордан». Немного подумав, я добавила «заповедник Гриншеттер». Большинство ссылок в результатах поиска вели на новости и статьи, посвященные Дипвудцам, среди которых оказалось несколько мужчин с таким именем.

Ясность внес поиск по картинке. Та-дааам… Вот он! Сейчас я узнаю, кто он такой!

Оказалось, мой новый знакомый происходил из старинного состоятельного рода Фрэйзеров. Генеалогическое древо Джордана пестрело именами выдающихся архитекторов, которые можно было увидеть на мемориальных досках множества зданий страны.

Найденная мною биография Джордана Фрэйзера занимала всего пару абзацев и делала его личность для меня еще более таинственной, нежели что-то объясняла.

Единственный сын Ричарда Фрэйзера, главы крупнейшей в штате архитектурной компании Фрэйзер Арк, с раннего детства имел феноменальные способности к обучению. В 16 лет поступил на Архитектурный факультет Таундсенского Технологического института и с успехом обучался там до четвертого курса, пока внезапно не перевелся на заочное отделение и завершил образование уже дистанционно. Причиной таких перемен послужил таинственный несчастный случай, который, как я поняла, тщательно пытались замять. Несколько ссылок на статьи, освещающие то давнее происшествие, были либо неактивными, либо вели на несуществующие страницы.

Выходит, красивый, талантливый и успешный молодой мужчина, по неведомой причине, вел вот уже несколько лет затворнический образ жизни – избегал публичных мероприятий и редко появлялся перед камерами. Мне подумалось, что оно и к лучшему, учитывая его привычку пытать едва знакомых людей.

Так так, смотрим дальше. Что касается его личной жизни…

Подробности его личной жизни оставались тайной за семью печатями, что еще больше разжигало к нему интерес общественности. Создавалось впечатление, будто Джордана окружал некий мистический ореол власти и успеха, который притягивал людей, в то же время не позволяя подходить слишком близко.

На одном из немногочисленных видео Джордан Фрэйзер представлял инновационный проект экоотеля, работы по строительству которого планировалось в скором времени запустить на Гриншеттере.

Я была настолько очарована низким бархатистым баритоном и проницательным глубоким взглядом карих глаз, что упустила тот момент, когда пресс конференция превратилась в балаган. Как я поняла, камнем преткновения стала земля, отведенная Фрэйзерами под строительство экоотеля. Пытающиеся переорать друг друга журналисты, представители природоохранных организаций и коренного народа тускароров, считающие эту территорию своей, не смогли поколебать самообладание молодого архитектора. Он оставался хладнокровным и излучал спокойствие и уверенность в себе, лишь изредка посматривая на запястье, обвитое кожаным ремешком дорогих часов.

Переместив внимание на его руки, я замерла перед экраном, охваченная смесью страха и трепета. Кухня в старом особняке как будто растворилась, и воспоминания вновь вернули меня в прошедшую ночь, к Джордану. Словно наяву я почувствовала его невероятные ладони своей кожей. Но на этот раз причудливые механизмы моей памяти не стали воспроизводить жуткие моменты боли и удушья. Я видела то, чего не смогла вспомнить раньше. А вспомнив, резко отскочила от стола, уронив табурет, и начала метаться по кухне, ошарашенная открытием.

Как он прикасался ко мне?!

Вновь вернулась к видеозаписи, пытаясь лучше рассмотреть своего обидчика. Невозможно было сразу поверить в то, что этот далёкий, чужой человек делал со мной все эти пугающие вещи несколько часов назад.

Я вспомнила ощущения его обнаженного тела, прижимавшегося ко мне через мягкую ткань простыней. Он тяжестью своего веса удерживал меня неподвижной на постели. Сильные руки не давали вывернуться и сбросить с живота влажный ледяной компресс, причиняющий еще больше мук.

Постепенно моя боль стала будто бы собираться в тонкие ручейки и вытекать из тела в тех чувствительных местах, которых касались его осторожные пальцы. Она ушла на второй план, уступив место иным, незнакомым мне ранее чувствам. Мешанина из звуков, запахов и прикосновений взорвалась в моём мозгу самым сильным воспоминанием, которое заставило замереть дыхание и быстрее забиться пульс. Касание его прохладных губ, припавших к моей коже и порождающих невероятные ощущения во всем теле.

Способность рационально мыслить вернулась ко мне лишь спустя долгих двадцать минут, на протяжении которых я старательно гнала то и дело всплывающие в памяти подробности той злосчастной ночи, неустанно коря себя за произошедшее. Осознать и принять случившееся было очень сложно, так же как и смириться с тем, что назад уже ничего не вернёшь.

Зачем пресыщенный женским вниманием молодой красивый мужик склоняет к интиму случайно оказавшуюся в поле его зрения девушку? Я, конечно, привлекательная, да. Но не настолько, чтобы заставить такого мужчину потерять рассудок. Поэтому версию о его внезапном влечении ко мне отметаем сразу.

Значит, либо он жестокий маньяк, упивающийся неспособностью женщины в определенный момент постоять за себя. Либо просто привык получать все, что хочется, не интересуясь ничьим мнением.

А может, он поступил так со мной назло Торнтону? Или наказал таким образом за проникновение на их территорию? Что-то вроде "ты нарушила мои границы, а я – твои"?

Как я теперь должна поступить? Отправиться в полицейский участок и написать заявление означает предать эту историю огласке. Представляю, как долго будут смаковать мельчайшие подробности журналисты. А реакцию Лэндона даже страшно себе вообразить.

Перемыв посуду и убрав остатки ужина в холодильник, я принялась закрывать на ночь окна первого этажа. На душе было гадко, и я плохо себе представляла, как сейчас лягу в кровать и смогу уснуть. На улице давно стоит темень, окна большинства соседних домов уже не светятся, одна я брожу по холодному пустому дому. Уже начала жалеть, что не позвонила Холли.

Но стоила взглянуть в окно, как хандру словно рукой сняло. Боясь заранее радоваться такой удаче, я наспех накинула висевший на крючке в прихожей плащ и выбежала на улицу.

К счастью, зрение меня не подвело – моя машина, как ни в чем ни бывало, стоит возле старой раскидистой ели.

Спустившись с крыльца, я подбежала к ней, не обращая внимания на довольно сильный дождь. Сомнений быть не может – это действительно она. Как же так? Подойдя к ней ближе, я с опаской взглянула на лобовое стекло и с облегчением выдохнула. Вот они, следы аварии. Разбитый капот и переднее стекло, остальные в трещинах, погнутые и кое-как наспех выпрямленные двери…

Но как она оказалась здесь? Некто доставил к дому мою машину и положил на водительское сидение мой телефон. Об аварии кроме меня пока что знают двое.

Схватив телефон, я припустила обратно к крыльцу. Надо же, он не сел! На экране возникло оповещение – несколько непрочитанных смс. И каково же было мое удивление, когда одно из них оказалось от Джордана Фрэйзера. Да да, в телефонной книге появился новый контакт, которого еще вчера в ней быть не могло.

«Я вел себя с тобой неподобающим образом. Я сожалею об этом. Если у тебя есть вопросы ко мне, готов на них ответить.»

Ну дела…

Глава 9

Большая часть рабочего дня пролетела стремительно – Джордан до позднего вечера не покидал свой кабинет, окунувшись с головой в новый проект. Вот уже несколько месяцев Экоотель в непроходимых дебрях острова Гриншеттер занимал все его мысли. Эта работа забирала много сил и времени, и требовала постоянного внимания и контроля. Судебные иски и пикеты Тускароров.. Травля, которую устроили в прессе активисты экологического движения «Зеленый пояс»… Согласование бесчисленного множества финансовых и логистических вопросов… Плюс ко всему этому – противостояние с отцом.

Ричард Фрэйзер считал затею сына авантюрой чистой воды, и не субсидировал строительство из казны семейной компании, хотя доходы от предыдущих проектов Джордана и позволяли Фрэйзер Арк кое-как оставаться на плаву.

Архитектурная компания Фрэйзеров была основана далеким предком Джордана, и год от года процветала, обеспечивая многим поколениям семьи безбедное существование. Расцвет Фрэйзер Арк пришелся на конец прошлого века, когда компанию унаследовал Джонатан Фрэйзер, приходившийся Джордану дядей.

Погиб он еще до рождения племянника, но всегда был для него образцом для подражания. В отличие от родного отца, вовсе не принимавшего участия в воспитании сына, и матери, о которой он почти ничего не знал.

Повзрослев, Джордан постепенно смирился с равнодушием самого близкого человека, но вот жестокости и необоснованного, как он считал, презрения, простить ему так и не смог.

То происшествие в Таундсенском Техе, которое поставило крест на чаяниях Джордана завоевать если не любовь, то уважение отца, лишило его последних юношеских иллюзий и окончательно сформировало его отношение к враждебному миру и людям, в доброту и искренность которых он больше не верил.

И хоть природа одарила младшего Фрэйзера неотразимой внешностью, талантом и непостижимым обаянием, со временем он становился все более холодным и бесстрастным, начиная походить на своего родителя.

Последние несколько лет управление компанией фактически лежало на плечах Джордана, в то время как его отец, будучи далёк от архитектуры в общем, и от дел собственной компании в частности, совершенно не интересовался ничем, кроме прибыли, которую она приносила. Десятилетия простоя практически уничтожили семейный бизнес, и Джордан вытягивал его как мог, отдавая дань уважения своим предкам. Начать процедуру банкротства означало подвести своих дедов и порвать ту длинную цепь, связывавшую поколения Фрэйзеров на протяжении двух веков.

Джордан все чаще задумывался над тем, стоит ли продолжать вкладывать силы, время и деньги в дело, которое из-за неуёмной алчности Фрэйзера старшего было обречено на провал. С юности он был увлеченным трудоголиком, а архитектура – его главной страстью, чем неустанно пользовался Ричард. Но сколь жаден до денег был отец, столь же равнодушен к ним был сын, благодаря чему, вероятно, компания и продолжала существовать по сей день.

Когда закатное солнце, проникнув сквозь ничем не прикрытые окна, уже окрасило всё довольно обширное пространство кабинета на 28 этаже в золотистые тона, Джордан впервые за день взглянул на часы. Он очень любил именно это время суток – закат, и отвлекся от кипы бумаг на столе только ради того, чтобы полюбоваться им.

Послышался деликатный стук в дверь и мелодичный женский голос:

– Мистер Фрэйзер?

Дверь кабинета чуть приоткрылась, и на пороге появилась элегантная брюнетка с подносом в руках и папкой под мышкой.

– Марисса, – приветливо откликнулся Джордан.

Ассистентка поставила исходящую паром кружку с черным кофе на небольшой столик у окна, и протянула Джордану папку.

– Это ответ на ваш запрос в службу безопасности, – прокомментировала она, и не спеша удалилась, бесшумно прикрыв за собой дверь.