Читать онлайн Корпорация «Реинкарнация» бесплатно

Все события и персонажи этой книги вымышлены. Любые совпадения с реальными событиями и/или людьми случайны.

I

Промышленник смотрел, как гроб опускается в могилу. Крышка блестела так, что глазам было больно.

«На его месте мог быть я».

Лифт медленно погружал под землю 90 килограмм мёртвой плоти, обёрнутой в позолоченную бронзу. На ближайшие сто лет планы начальника, любовника и отца были утверждены без согласования: каждая из триллионов клеток уже начала превращать хозяйское тело в распухший труп и не остановится, пока не сотрёт последнюю кость в пыль. Полегчавший гроб, сделанный из более живучего материала, пролежит и дольше – среди таких же и других, разбросанных повсюду за века, зарытых друг над другом и бок о бок саркофагов, домовин, ящиков.

«Меня бы тоже хоронили сегодня».

Луч солнца ударил в отполированную ручку гроба, отскочил Промышленнику в глаз и заставил перевести взгляд на людей. От слепящего света слёзы выступили у всех, кто ещё казался живым.

«И моя семья была бы похожа на этих».

Напротив, на другом краю могилы, стояли родственники покойного. Среди них больше остальных привлекала к себе внимание самая молодая и высокая девушка. Она ни с кем не спорила, только всё время всматривалась в гостей, как будто кого-то потеряла и теперь хотела найти. Вот заметила Промышленника, который заметил её ещё раньше. Остановилась. Присмотрелась…

На этот раз он отвернулся первым. Развлечений у него было уже предостаточно.

Три дня назад он шёл по гостиничному коридору с точно такой же девушкой, как всегда, оплатив самый лучший и дорогой номер из тысячи одинаковых номеров. Он начал раздеваться на ходу, а продолжил стоя напротив огромного – от пола до потолка – окна, за толстым стеклом которого солнечный свет уже сменялся искусственным: в небоскрёбах через дорогу загорались огни, машины и люди внизу мелькали огоньками поменьше. Чтобы посмотреть отсюда туда, нужно было дорого заплатить. Оттуда сюда можно было смотреть бесплатно.

Промышленник окна не замечал, оно отражалось в его слюнявом ботинке всего лишь пятнышком, пока он качался взад-вперёд, пьяными пальцами вытягивая рубашку наружу. Когда руки наконец добрались до ширинки, а ноги – до постели, его взгляд вдруг застыл, а тело окаменело и, мёртвой хваткой сжимая полурасстёгнутые брюки, он всем весом рухнул на свою любовницу.

Девушка не растерялась и без труда освободилась от неподвижного тела Промышленника, но когда перевернула его, то всерьёз испугалась. Напоминал он мертвеца, только что вынутого из петли. Со всеми вытекающими. Испортить такого клиента было бы хуже, чем умереть самой. Она знала, что после тридцати каждый год – это минус десять процентов от привлекательности, а для её заказчиков мужчина и сорокалетняя женщина были существами одного пола. Работать ей и так оставалось недолго, а её главный начальник ошибок не признавал.

Когда Промышленник пришёл в чувство, вместо любовницы рядом с ним на кровати сидел врач, который быстро объяснил ему, что произошло. Оказалось, в сердце у Промышленника испортился не то клапан, не то какая-то перегородка, и теперь ему срочно нужна полная проверка.

Дальнейшее обследование в больнице показало: здоровье у Промышленника совсем никудышное. За 55 лет жизни и 30 лет тяжкого труда у него износилась перегородка не только в сердце, но даже в носу. На койке в палате, без одежды он ничем не отличался от простого смертного – стареющего, болеющего, умирающего.

В клинике навещали Промышленника только врачи. Доктор, который спас его в гостинице, заходил чаще других, подолгу сидел рядом и рассказывал обо всём, что нашёл или хотел бы найти у него внутри, объяснял, что делать и куда идти дальше. Когда наступил день выписки, врач оставил на столике длинный счёт с большим многозначным числом внизу, а рядом – маленькую рекламную карточку с контактами компании, о которой рассказывал при каждом удобном случае. Промышленник спрятал рекламу, бегло просмотрел счёт, чтобы узнать, во сколько оценили его жизнь, и тут же забыл об этом. Удивить цифрами его было сложно: 20 лет он просидел в правительстве, а потом нашёл способ зарабатывать больше. На двух стульях не усидеть, а одного не миновать – так он тогда решил и сделал свой выбор. Выбирать приходилось и теперь.

Сингуматор доставил груз на конечную станцию и замер. Промышленник вздрогнул. Дело оставалось за малым, но это было уже не его дело. Он не считал себя другом умершего и сомневался, бывают ли у 50-летних бизнесменов друзья, но даже ему было понятно, что всё здесь устроено назло и наоборот, пусть даже бессмысленно и запоздало.

Промышленник развернулся и зашагал прямо по газону, оставляя после себя еле заметные следы. Когда он подошёл к автомобилю, каждая примятая травинка позади него уже выпрямилась и вернулась в исходное заданное положение, а решение в его голове было принято. Он оглянулся последний раз. Хуже того, что он здесь увидел, не могло быть ничего.

II

Промышленник мчался мимо старых районов, которые ненавидел. Напоминали они музей: всё там было построено в прошлом веке людьми уже умершими, а значит мертвецами, для себе подобных. В таких местах не могло быть ничего хорошего, и ничего хорошего там не было. Наконец машина въехала в современный бизнес-квартал – теперь можно вздохнуть с облегчением. Воздух стал чище, дома – новее, а дороги – ровнее. Те, кто создал такую красоту, наверняка, ещё жили и жили неплохо, от этой мысли и самому делалось веселее.

Вдруг впереди замигал буквами придорожный щит: «Всех купил? А про себя не забыл?» Промышленник задумался. Реклама была… наивной? наглой? смешной? Рядом не было никого, кто мог бы подсказать. «Следующая жизнь не за горами!» Слова сменились видом гор, часть из них закрывал собой молодой лыжник, он улыбался и показывал оттопыренным большим пальцем назад, внизу была надпись: «Или за горами?..» На экране появилась рука, указывающая вперёд: «Выбор за тобой!» Промышленник обернулся и посмотрел через заднее стекло, куда его посылают: над входом в ближайший зеркальный небоскрёб горели большие буквы Corporation REINCARNATION. Автомобиль сделал крюк, повернул туда и затормозил. Промышленник вышел наружу и, задрав голову, осмотрел всё здание снизу доверху и обратно, как девушку. Оставалось только войти, и он вошёл.

Внутри не было ничего особенного или необычного. Промышленник не глядя сунул подбежавшему мальчику врачебную карточку, и его тут же повели по длинным коридорам мимо чёрно-белых сотрудников, прозрачных стен и тяжёлых дверей, повезли на большом лифте к бесконечно высоким этажам.

Через пять минут он уже сидел в кабинете рядом с одним из менеджеров и смотрел очередной рекламный ролик. На большом экране, почти во всю стену, мужчина с хорошо поставленным голосом рассказывал и убеждал: «Мы знаем, как важно для Вас всё, чего Вы смогли добиться. Деньги, власть, положение, слава – такие достижения даются непросто. В этой жизни Вы победитель! Но что будет в следующей? Кем будете в новом воплощении Вы? Да-да, именно Вы! – через экран мужчина указывал прямо на Промышленника. – Где Вы родитесь в следующий раз? Здесь?» По ту сторону экрана грязные, почти голые дети кучей сидели на потрескавшейся земле и совали в рот пальцы. Над ними без остановки роились мухи.

«Здесь?» И вот уже взрослые толклись в городских застенках, со всех сторон зажатые домами и дорогами, спрятанные от солнца за облаками смога.

«Или здесь?» Голос мужчины смягчился вслед за картинкой: на фоне зелёного луга и безоблачно-голубого неба за накрытым столом сидели, смеясь и разговаривая, люди идеальных параметров.

«А может быть, здесь?» Вдоль пляжа шёл стройный загорелый юноша. С одной стороны к нему подбегали морские волны, с другой – девушки, такие же стройные и загорелые, как он сам.

«Риск или стабильность? Случай или определённость? Что ж, решать Вам». Голос сменился на женский: «На текущий момент в мире насчитывается 45%, то есть около семи миллиардов людей, живущих в бедности; 50%, или семь с половиной миллиардов, составляет так называемый средний класс; 5%, или 750 миллионов, обладают состоянием».

После статистической справки мужчина на экране продолжил: «Какова вероятность, что Ваше новое воплощение будет не хуже нынешнего? Для чего Вы работали в этой жизни, если всё, что принадлежит Вам, получит случайный человек, занявший Ваше место, – он щёлкнул пальцами, – просто так?»

Механический голос женщины равнодушно сообщил: «Ваш шанс войти в категорию сверхбогатых людей равен в среднем двум стотысячным процента».

«Хотели стать выдающимся спортсменом или великим учёным? – спросил мужчина. – Выбирайте! Всю действующую жизнь мечтали быть талантливым музыкантом? Пожалуйста! Другой пол? Не вопрос!»

На следующем кадре молодой человек делал признание: «Отец! Мама! Я должен вас огорчить. Мне осталось жить не больше года». Пожилые мужчина и женщина переглянулись и раскрыли от удивления рты. «Но есть и хорошая новость. Я решил в следующей жизни снова быть вашим сыном!» Счастливые родители с умилением посмотрели на сына, а потом в камеру.

Фразой «Станьте по-настоящему лучшей версией себя!» ролик закончился.

Менеджер улыбнулся:

– Небольшое приветствие от нашего рекламного отдела, а теперь подробнее.

И Промышленник долго слушал о научных открытиях, годах работы, довольных клиентах, законе и перспективах.

– …сколько лет прошло с первого экстракорпорального оплодотворения, но это было только начало. Мы научились отбирать лучшие клетки, формировать внешность, здоровье – всё прекрасно! Мы влияли на качество популяции, выводя (когда это нужно) оптимальные образцы, и все были довольны. Но мы не могли воздействовать на самое главное, хотя ещё не подозревали об этом.

Менеджер взмахнул рукой, и на экране появилось изображение мужчины с седой бородой.

– Всё случилось благодаря ему. Он смог доказать существование… Было бы неверно называть это душой. Скажем так: доказал наличие у человека неких квантов энергии. Как бы правильнее объяснить… Грубо говоря, некий объём энергии покидает тело в момент смерти и строго через определённый отрезок времени проникает в зародыш в момент зачатия. И всё бы ничего, но вот как раз он, – менеджер ткнул в мужчину на экране, – доказал, что качество энергии в промежутке между смертью и новой жизнью не меняется. Она не распадается и не обновляется. Вы понимаете, что́ это значит?

Промышленник кивал, делая вид, что понимает.

– Вы умерли и после небольшой паузы, передышки опять родились. Но свойство этой энергии таково, что она не хранит то, что мы называем памятью. Все ваши воспоминания погибают вместе со старым телом. Полное обнуление, новая прошивка в совершенно иных обстоятельствах и условиях. Это вроде бы вы, но уже и нет. У вас новая жизнь, новое тело, другая семья. А где-то по-прежнему живут ваши дети, родственники… наследники, в конце концов.

Менеджер помолчал, а потом неожиданно спросил:

– Вы когда-нибудь падали в обморок? Теряли сознание? Бывали в коме или под наркозом?

Промышленник мысленно вернулся на три дня назад и слабо кивнул.

– Что вы помните о том состоянии? Где вы находились? Что чувствовали? Сложно сказать, правда? То же самое мы испытываем в ожидании новой жизни. Никаких воспоминаний, чистый лист.

Хорошо, это был своего рода прорыв, но люди давно догадывались о чём-то подобном, удалось всего лишь подтвердить это. А что дальше? Как можно практически использовать такое научное открытие? Вот тут наш учёный и сделал то, что прежде не удавалось никому. Он отправился на Восток и с помощью местных специалистов, – менеджер опять сделал взмах рукой, и на этот раз на экране высветился худой лысый улыбающийся старичок, похожий на монаха, – смог точно установить время от смерти до нового воплощения.

Это был следующий этап – мы узнали точное время. Что нам это дало? Это дало нам понимание: независимо от того, кем ты был и что делал, твоя следующая жизнь определяется только случайностью. Правда же, в этом есть какая-то вселенская несправедливость? Тебе не может не повезти с рождением, тебе может не повезти только со смертью. Можно умереть не вовремя, но нельзя не вовремя родиться. Высвободившейся энергии просто некуда деваться, она должна найти себе новое вместилище. Таков закон.

Вот тут и начинается наша работа. Мы берём на себя самое ответственное и жизненно важное. Зная точный момент смерти человека, мы можем влиять на его последующее воплощение, подстраиваясь под него. Ровно через энное количество времени (по понятным причинам мы не разглашаем эти данные, но у нас всё рассчитано до йоктосекунды, и вы сможете убедиться в этом чуть позже), так вот, спустя короткий промежуток времени, энергия умершего, как ей и положено, проникает в новый эмбрион. Но это не какой-то случайный, первый подвернувшийся зародыш, зачатый впопыхах, неизвестно где, кем и для чего. Клиент заранее выбирает все параметры и свойства своего будущего тела, а мы готовим биоматериал. Таким образом, происходит подмена. Точно в момент икс наши специалисты с помощью уникального оборудования, которое есть только у нас в лабораториях, производят искусственное оплодотворение – туда-то и попадает нужная нам энергия, энергия нашего клиента, которая составляет, скажем так, его суть. Всё дальнейшее развитие плода ничем не отличается от обычного.

Промышленник молчал.

– На словах это просто, но на деле… Всё решает время. Только мы знаем, сколько именно его проходит от и до. От смерти до зачатия. И, разумеется, немыслимо даже думать сделать это дома или в условиях обычной клиники. Это всё равно что пытаться построить у себя на кухне ракету. Вы слышали, что некоторые пробуют подгадать момент для зачатия своих умерших родственников? И это ещё не худший вариант. Что можно сказать о тех, кто по собственной воле обрывает свою жизнь в надежде на что-то лучшее? А какой бум рождаемости теперь вызывает смерть каждого хоть сколько-нибудь известного человека!

Как главный менеджер могу вас заверить: никто не знает, когда именно покинувшая старое тело энергия возвращается обратно для воплощения в новом теле. Никто, кроме специалистов Corporation REINCARNATION.

Менеджер откинулся на спинку стула и заговорил давно заученными слоганами:

– Мы не дарим надежду, мы продаём уверенность. Больше никаких случайностей. Нашим клиентам есть что терять, но смерть для них теперь не приговор и не повод расстаться с привычным образом жизни, а наследство не эстафетная палочка для родственников. То, что было мечтой ещё недавно, теперь стало привычным атрибутом людей вашего уровня.

В мире нет аналогов разработанной нами технологии. У нас до сих пор нет конкурентов, есть только завистники. Стоило нам заявить о себе – тут же налетела целая свора псевдоучёных, которые десятилетиями над чем-то бились, но не сделали ни одного стоящего открытия (вспомните хотя бы крионику), зато нашли кучу изъянов в нашем методе. Но это обратная сторона любого успешного проекта. Ни один гений не обходится без слухов, интриг и домыслов. Хотя мы признаём, что в начале учли не всё. Взять хотя бы момент смерти. Как его точно вычислить? С первыми добровольцами мы промахнулись. Глупо было рассчитывать на посмертное заключение врачей. Где они и кем теперь стали? – менеджер развёл руками и пожал плечами. – Здесь нужна математическая точность. Эвтаназия могла стать идеальным выходом, но, к сожалению, не всем по душе такая смертельная пунктуальность. Да и от случайностей никто не застрахован. В итоге решение нашлось.

Менеджер задрал левый рукав своей белой рубашки и показал Промышленнику тонкое запястье.

– Встроенный датчик. По виду ничем не отличается от обычного, который контролирует здоровье, только мощнее и точнее в тысячи раз. Каждому заказчику вживляется такой же. У меня видно рубец, раньше наши клиенты даже могли узнавать по нему друг друга, но с 82-го года процедура усовершенствовалась, и никаких следов на коже больше не остаётся.

Менеджер замолчал. Через минуту к его бледному лицу прилила кровь, а на вытянутой руке, где-то под кожей, быстро-быстро замигал маленький красный огонёк. Он сделал глубокий вдох, с шумом выдохнул и продолжил.

– Если с клиентом что-то случится, датчик молниеносно подаст сигнал напрямую в нашу лабораторию. Таким образом, ошибки исключены. Мы знаем точное время и тотчас же начинаем готовиться к искусственному оплодотворению. Если же всё обошлось и жизненные показатели клиента восстанавливаются, значит, – он улыбнулся, – тревога ложная, и мы ждём до следующего раза. Вопрос времени.

Промышленник заёрзал на стуле.

– Мы не просто упорядочиваем то, что без нас тысячелетиями шло хаотично и как попало. Мы делаем по-настоящему полезную работу. Помогаем восстановить справедливость, сохранить результаты жизни и передать их себе же, а не кому-то другому. Смерть неизбежна, поэтому наши клиенты ничем не рискуют, даже если до конца нам не верят.

Менеджер смотрел куда-то вдаль, рассуждая вслух, как будто разговаривал сам с собой:

– Все люди используют друг друга, так устроено мироздание. Как бы там ни было, вы всё равно умрёте и всё равно родитесь, хотите вы этого или нет. Хотя на деле никто не желает исчезать навечно, уходить отсюда навсегда (да это и невозможно, как мы видим). Никто не торопится в рай. Все хотят жить, даже если их жизнь больше похожа на ад.

К тому же большинство мечтает иметь детей, на этом всё и держится. Представьте, кто-то где-то пытается зачать ребёнка (а каждую йоктосекунду кто-то где-то пытается, уж поверьте нашим данным), и вот в одно из таких мгновений вы умираете и оказываетесь полностью во власти этих людей. Посторонних, чужих, незнакомых вам личностей. Вы зависите от них во всех отношениях, душой и телом. И это вы-то! Владелец многомиллиардного состояния, руководитель, начальник, чей-то отец, может быть, даже уже чей-то дедушка. И вот подумайте: вы лишаетесь всего, и теперь ваша дальнейшая судьба зависит от них. Вам повезло в этот раз, но… вряд ли повезёт снова. Ведь признаемся, что стать таким, как вы, с каждым разом будет всё сложнее и сложнее. Хорошие места, вы знаете это не хуже меня, заняты. Ну а теперь они не будут освобождаться даже для самых близких, для так называемых наследников. Их просто станут сохранять для себя же. Никто не хочет опять скатываться в самое начало, оказываться на нулевом уровне, да ещё и с неизвестными вводными данными. Шансы, как вы сами сейчас видели, – менеджер кивнул на чёрный экран, – ничтожно малы. Так стоит ли жалеть небольшую долю своего состояния? Отдав часть, вы сбережёте целое, а в будущей жизни, несомненно, приумножите и вернёте всё с лихвой.

Ведь, пока вы смертны, вы уязвимы для чего угодно. Пока вы не знаете, где окажетесь через неделю или месяц (а если вы умрёте, например, завтра или, простите, сегодня, вы этого не знаете), так вот, вы попросту не контролируете свою жизнь, своё состояние, свою власть. Да у вас и нет никакой власти! 15 миллиардов никому не известных людей – вот кому вы отдали власть, вот кто владеет ситуацией, кому вы принадлежите. Вашу судьбу решают они, а не вы. А ведь им в отличие от вас терять нечего. Поверьте, даже ради ничтожного шанса улучшить своё существование они способны на всё. Такого ли будущего вы для себя хотели? Разве для этого вы сегодня живёте и работаете?

Фактически наша реальность сегодня такова, что смерти нет. Безусловно, кого-то это расстроило, но… Смерть больше никого не страшит, теперь все боятся жизни. Новой, другой. А какой?.. Простым людям этого знать не дано. Но вы – пока что – можете выбирать сами.

Менеджер помолчал, потом быстро выпрямился, махнул рукой, и экран заполнился мелким текстом.

– С каждым клиентом мы заключаем сначала стандартный договор, а позже дополняем его индивидуальными пожеланиями, также задокументированными и подтверждёнными обеими сторонами.

Промышленник вытащил из кармана маленький экранчик и направил его на большой экран напротив. Программа независимой оценки рисков, зарегистрированная на том же острове, на той же улице, в том же доме и в том же офисе, что и Корпорация, показала предварительное одобрение. Промышленник кивнул и спрятал свой экранчик обратно, а Менеджер продолжил:

– Главное, что привлекает наших клиентов (кроме возможности выбрать любую физическую оболочку, конечно), – это сохранение ресурсов в своих руках. Ведь люди вроде вас крепко держатся за своё состояние. А теперь представьте, что вы становитесь собственным наследником. Предприятия, месторождения, активы – с одной стороны. Бестолковые дети, глупая любовница, завистливые партнёры – с другой. Больше не нужно выбирать, решать и думать. Вы – свой собственный наследник и в следующей жизни займёте прежнее место. Ваши родственники знают, что вы можете оставить их ни с чем, и относятся к вам лучше. Риски насильственной смерти, связанные с профессиональной деятельностью, сводятся к нулю – это просто больше никому не выгодно и в общем-то ничего не меняет. Наши юристы ювелирно оформляют подобные сделки не первый год, и с точки зрения современного законодательства к ним невозможно придраться. Вам же останется только прожить текущую жизнь так, как и должен её прожить бессмертный человек, знающий, что его будущее не хуже настоящего.

Промышленник слушал.

– Разумеется, в период так называемой недееспособности, в первые пятнадцать-двадцать лет наши клиенты не могут самостоятельно руководить, управлять, работать, нести ответственность, как когда-то прежде. На этот случай мы предлагаем услугу «временный правопреемник» – специально обученного человека, который на первом этапе жизни заменяет клиента. С этой целью у нас создан отдельный штат.

Менеджер качался на стуле и смотрел на Промышленника.

– Хотя, конечно, вы всегда можете заранее назначить кого-то из своих людей. Того, кому доверяете. Разумеется, если такие люди в вашем окружении есть… Или воспользоваться нашей услугой. Это, безусловно, увеличит траты. В этом случае мы готовы даже предоставить кредит. Его можно оформить на себя же, а расплачиваться уже после смерти. Хотя, если говорить откровенно, мы не выдали ещё ни одного займа. Нашим клиентам это просто ни к чему.

Вот вкратце то, что мы – и наука, конечно, – можем предложить на сегодня. Во время экскурсии по нашим лабораториям вы увидите всё своими глазами, обычно после этого рассеиваются последние сомнения.

Менеджер уселся поудобнее и начал ковыряться в планшете, изображение с него передавалось на большой экран.

– А пока можем определиться с вашими предварительными пожеланиями или посмотреть каталог наиболее удачных и популярных генов, – менеджер отвлёкся от планшета, опять посмотрел на Промышленника и заговорил громче. – Только представьте: ваша наследственность больше на вас не давит! Вам не придётся ни проклинать, ни благодарить за неё своих родителей и предков. Не нужно будет стыдиться слабых, проигрышных черт, которыми вас наделили. Более того, всё хорошее, что в вас будет, будет только вашим. Гормоны, нервная система, темперамент, мозг, в конце концов, больше не давят на вас, не управляют вами, не живут за вас. Потому что вы выберете их сами! И это будет только ваш выбор! Больше никто не скажет «ему просто повезло» или «да что вы от него хотели». Нет! Вы сами себя сделали, причём в прямом смысле. Занятие, достойное Бога, не правда, ли? Всё, что у вас есть, – только ваше! Пусть случай определяет судьбу миллиардов, а вы свою выберете сами. Лучшее из лучшего.

Менеджер вернулся к планшету и, глядя в него, продолжил уже прежним, спокойным голосом:

– Ну, точнее, из усреднённого, или, вернее сказать, обезличенного материала. Кстати, те, кто заранее продумывает свою будущую жизнь, уже сейчас могут не только выбрать себе все гены и параметры, но и проверить их на совместимость с биологическим материалом своего партнёра. Теоретически можно оставаться с одним партнёром на протяжении многих-многих жизней и даже улучшать совместимость, из раза в раз подбирая всё лучшие и лучшие комбинации. Но это в теории. На практике мало кому интересна эта услуга.

Менеджер улыбнулся.

– Ближе к делу, как говорится. Или лучше один раз увидеть, – он щёлкнул пальцами, и на экране замелькали картинки.

– Рост: средний, выше среднего, высокий. Опять же, что будет считаться средним через, допустим, 40 лет? – он посмотрел на Промышленника, тот не отвечал. – Я не знаю и предположу, что вы тоже. А вот наши специалисты по генному дизайну и анализу из соответствующего отдела с удовольствием вам всё об этом расскажут. Можно воочию увидеть, какие гены на сегодня считаются самыми популярными, и узнать, что будет в тренде в будущем. Это востребованная услуга среди наших клиентов. Понимаете, никто ведь не хочет потратить деньги, а через 20‒30 или 40 лет выглядеть хуже остальных.

Пойдём дальше. Телосложение: атлетическое, стандартное, худощавое, мускулистое. Форма ног. Такая, такая… есть ещё вот эти, – менеджер кивнул на фото. – Но первый вариант самый ходовой, конечно.

Промышленник молча слушал, смотрел и монотонно, как под гипнозом, еле заметно кивал.

– Цвет и разрез глаз. Это дело вкуса, выбирайте любые. То же самое с волосами. Черты лица. Можно оставить свои, можно добавить что-то от близких, дорогих вам людей, – менеджер пригляделся к Промышленнику. – Можно даже взять что-нибудь у известных людей, чей генный материал доступен. Ну, знаете, у многих ведь до сих пор есть кумиры, идолы, мерила, образцы для подражания. Правда, здесь придётся договариваться и согласовывать манипуляции с ними (если они ещё живы) или же с их родственниками, если таковые имеются. А это опять дополнительные расходы. Можно копнуть глубже и породниться с какой-нибудь исторической личностью. Такие гены могут дать уже не просто схожую внешность, узнаваемость, но и определённые способности, черты характера, возможно, даже гениальность.

Менеджер откинулся на спинку стула.

– Но здесь возможности современной науки небезграничны, хотя… мы всегда делаем всё возможное и можем достать необходимый ген, где бы он ни находился, в любой точке мира. По предоставленному образцу мы в состоянии подобрать нечто наиболее похожее. Если оригинальный материал недоступен, например, если человек уже умер и его гены утрачены или если он не хочет делиться, скажем так… В таких случаях мы можем найти максимально похожий материал у обычных людей, которые с радостью за смешную для вас плату им поделятся. Права всех сторон при этом (в первую очередь нашего клиента, разумеется) будут соблюдены. Но это больше касается узких, а в некоторых случаях даже экзотических запросов по внешним данным. Шоу двойников и так далее… Такие люди ищут денег, пластическая хирургия им недоступна, и подвоха здесь обычно ждать не стоит. А вот по своим внутренним характеристикам и способностям среднестатистический человек мало что может нам предложить. Ничем выдающимся, особенным он, как правило, похвастаться не может. Ну а распространённые способности и навыки, которыми владеют миллионы и миллионы людей повсюду, наших клиентов, разумеется, не интересуют.

Менеджер снова улыбнулся, и глаза его превратились в две щёлки.

– Следующий пункт – раса. Можно стать, например…

Промышленник тут же встрепенулся и быстро ответил:

– Хочу быть белым.

– Сейчас особенно популярны вот эти…

– Остаться тем, кто есть, – Промышленник уверенно кивал, сам себе подтверждая сказанное. Он привык добиваться своего и не только, и в этот раз тоже не собирался уступать.

– Понимаю! – менеджер улыбнулся так широко, что глаза его совсем исчезли.

Когда картотека лиц, тел, талантов и свойств слилась в неразличимое целое, они вышли из кабинета и направились к лабораториям. Менеджер повёл Промышленника по бесконечным кривым коридорам, на ходу продолжая рассказ. Каждый сотрудник, который попадался им на пути, широко улыбался и, слегка кланяясь, здоровался. Промышленник озирался по сторонам и понимал, что ему здесь нравится: нравится, что все тут одного с ним роста и смотрят ему прямо в глаза, нравится, что все улыбаются и здороваются. И он кивал в ответ, хотя и не мог понять, встречал уже этого сотрудника или не встречал – настолько они были неотличимы друг от друга.

Продолжая говорить, Менеджер остановился около очередного большого окна. Промышленник посмотрел вниз через толстое стекло, подался вперёд и чуть не врезался в него лбом – такое оно было прозрачное, чистое и незаметное.

По ту сторону, за белыми столами на фоне кипенно-белых стен сидели люди в белых халатах и белых полупрозрачных шапочках. Они смотрели в микроскопы, потом что-то отмечали в своих планшетах и опять склонялись к объективам. Другие, в таких же белых халатах и шапочках, стояли у больших установок и работали за пультами, вглядывались в значки, графики и цифры на дисплеях. Третьи ходили между столами и вдоль установок, а некоторые появлялись непонятно откуда и сразу выходили из лаборатории. Но все они были похожи на тех, кого Промышленник уже встречал в коридорах. Все, кроме одного.

Этот один выделялся своим размером, видом, поведением. На поджарых фигурах других сотрудников халаты висели свободно, все пуговицы блестели ровным рядом. На нём же застёгнутый как попало халат чуть не лопался. Под шапочками у его коллег просвечивали чёрные причёски, хотя ни один волосок наружу не выбивался, и это был единственный, кроме карих глаз, тёмный штрих во всём их облике. А его помятая шапка сидела набекрень, коричневые волосы торчали из-под неё во все стороны, налипали прядями на лоб и виски.

Он бродил между столами, задевая их большими неловкими руками, как будто не знал, куда себя деть. Подходил к высоким белым аппаратам, стоявшим вдоль стен, и с разных сторон разглядывал их. Промышленник совсем перестал слушать Менеджера и начал приглядываться к парню. Тот носил очки, а это значило, что он или ретро-модник, или крайне беден, или настолько невезучий, что всегда попадает в одну сотую процента несчастных случаев и побочных эффектов.

«Ничего эти умники дальше своего носа не видят».

Он заметил на спине у парня надпись, присмотрелся получше и прочёл по буквам: ПРАКТИКАНТ. Больше этот парень его не интересовал.

Промышленник был недоволен волосами, ростом, сердцем, врождёнными данными, но не зрением. Зрение у него, слава богу, было отличное.

III

«Если оно работает, то почему оно не включено? А если оно не включено, то как оно работает?»

Практикант сидел на корточках около большой, высокой установки и вертел в руках устаревшую модель штепселя. Таких теперь не выпускали. Он подносил маленькую белую пластмасску к близоруким глазам, то приподнимая, то сажая старомодные очки обратно на нос. Заглядывал в щель между аппаратом и стеной. Вставал на носочки и пытался достать до крышки. Осторожно прикасался к датчикам на панели управления.

Мимо быстро прошли двое, их белые халаты развевались на ходу. Работали они этажом выше и потому не считали нужным застёгиваться на все пуговицы и носить шапочки, словно какие-нибудь лаборанты. Они оглянулись на Практиканта. Один из них хмыкнул, посмотрел на другого и, не понижая голоса, произнёс:

– Кто бы мог подумать, что в наше время кому-то понадобятся теологи!

Практикант встал, обернулся.

– Я не теолог, я…

Белые халаты мелькнули в проёме, дверь за ними захлопнулась, едва не прищемив.

– …востоковед.

Практикант повесил руки.

– Корпорейшен Реинкарнейшен! Я это сделал! – отчётливо прошептал голосок неподалёку.

Практикант поспешил туда, задевая на своём пути каждый угол. Он навис над одним из столиков, заглядывая то справа, то слева:

– Покажи! Где?!

Лаборант был щуплый и маленький, как большинство здешних сотрудников, но словно нарочно умудрялся закрывать собой всё самое интересное. Он наморщил носик, едва заметно покачал пальчиком в стерильной перчатке и, не поворачивая головы, отчеканил каждое слово:

– Подожди йоктосекундочку, пожалуйста.

Плечи у Практиканта опустились, голова откинулась назад, и он, глядя в потолок и волоча ноги, побрёл обратно.

Сколько дней он здесь провёл, но ещё ни разу не сумел увидеть своими глазами то, ради чего на самом деле был сюда направлен. Всё было как везде. Приходилось только ждать и присматриваться. И он опять начал слоняться в проходе между столами, уже не помня, кого из сотрудников пытался расспрашивать, а кого ещё нет.

Как не ошибиться, если все они тут одинаковые, будто из одной пробирки? Подходил он к этому лаборанту или не подходил? А лаборанты изредка кидали на него взор, украдкой рассматривали, переглядывались между собой, тихонько улыбались и продолжали работать.

– А правду говорят, якобы для того, чтобы успеть вовремя осуществить зачатие клиента, вы создаёте множество копий с необходимыми параметрами, затем делаете несколько попыток, сохраняете удачную, а оставшийся ненужный оплодотворённый материал просто уничтожаете? Ведь, кажется, активисты из-за этого даже устраивали пикеты около вашего здания.

Практиканту надоело ходить без дела, он встал у ближайшего стола и снова попробовал пойти в атаку. Лаборант поднял на него глаза, посмотрел секунду, а потом, не произнеся ни слова, опять склонился над объективом своего микроскопа.

Практикант слегка улыбнулся, качнул головой и заговорил снова:

– Интересно, ты ведь сейчас работаешь, насколько я понимаю, над третьим этапом, а его следует проводить, если я не ошибаюсь, во-о-он на том оборудовании, – Практикант вытянул руку и показал на большие белые приборы у стены, но никто в ту сторону даже не повернулся. – Я думал, такая работа всегда делается автоматически.

Лаборант не выдержал, закрыл глаза, тихо выдохнул, открыл глаза и бесстрастно, спокойно ответил:

– Автоматически делается другая работа, а секвенирование, модификацию и некоторые иные задачи мы контролируем вручную.

– А мне показалось, что некоторые аппараты, – Практикант не отставал, – ну вот из тех, что там стоят, показалось, что они…

– Тебе могло показаться, ты же теолог.

– Я не теолог, я…

Лаборант встал из-за стола и еле слышно, мягко пошуршал бахилами, халатом и перчатками в сторону выхода. Практикант сделал было движение вслед за ним, но передумал, посмотрел по сторонам и склонился над микроскопом. Спустя минуту, а может, пять кто-то больно постучал его по плечу. Практикант выпрямился и отошёл от микроскопа, пропуская лаборанта к его рабочему месту. Почему-то Практиканту показалось, что это уже другой лаборант.

– А вот ещё интересно, разве нельзя просто его найти? Я имею в виду вашего заказчика. Потом, уже после рождения. Для чего нужно подстраивать оплодотворение? Ведь это намного сложнее. Если вы знаете точное время его смерти, отслеженное с помощью вашего датчика, то почему бы…

– Ну, во-первых, тут важно зачатие, а не рождение. Рождение высчитать сложно. Родиться можно когда угодно, – лаборант переглянулся со своим коллегой за соседним столиком и закатил глаза, – и у кого угодно. Некоторые родители держатся за своих детей, как за родных, хотя по сути это чужие для них люди. Наши заказчики хотят не в лотерею играть, а сохранить то, что имеют, и вернуться туда же, откуда они на короткое время по естественным причинам ушли. А во-вторых, людям такого уровня не нужны случайные тела и рождения, такое в их жизни уже было. Тем более это доступно каждому и без нашего участия.

У них есть конкретные планы, задачи, цели на будущую жизнь (и даже не одну!), а мы помогаем им до мельчайших подробностей реализовать всё задуманное. Любое тело тут не подойдёт. У нас подобран и согласован каждый параметр и внешней и внутренней составляющей. А кроме этого, мы избавляем клиента от возможных нежелательных случайностей: генетических мутаций, наследственных заболеваний, плохих предрасположенностей – ничего этого не будет, если вовремя, заранее всё предусмотреть. Безусловно, последнее может гарантировать и современная медицина, но мы всё-таки предлагаем гораздо-гораздо больше.

Казалось, лаборант замечтался, глядя куда-то вдаль. Он ещё мгновение посидел так же неподвижно, а потом едва заметно вздрогнул и вернулся к работе.

– Но ведь готовый, кхм, оплодотворённый материал может долго храниться в таком виде. То есть я хочу сказать, родиться-то он действительно может когда угодно. Где же он тогда всё это время…

– Ты же теолог, ты нам и расскажи, – лаборант покосился на своего соседа за другим столом.

– Я не теолог, я…

– Слушай, нетеолог, ты задаёшь слишком много вопросов.

Лаборант встал и куда-то направился своей стремительной и почти бесшумной походкой. В этот раз Практикант решил последовать за ним. Он еле поспевал за маленькой шустрой фигуркой, которая мелькала впереди. Практикант старался не упускать её из виду, но быстро и в то же время осторожно двигаться в узких проходах ему было не так сподручно: он боялся задеть дорогие приборы, расставленные повсюду.

Лаборант мелькнул у выхода, и Практикант уже почти догнал его, как вдруг ему навстречу откуда ни возьмись высыпала целая стайка белых халатов. Практикант запутался, закружился в них, чуть не застрял между дверей и наконец вывалился в коридор. Он с облегчением выдохнул и расправил плечи, больше не боясь ничего разрушить. Потом огляделся – и снова поник. По просторному стерильно-белому коридору ходило десять, если не больше, таких же лаборантов, как «его». Он начал присматриваться и по очереди улыбаться им, ища хоть что-то знакомое в их лицах, но все только поспешно отворачивались. Вдруг ему показалось, что вдалеке мелькнул тот самый лаборант. Как будто бы он оглянулся, посмотрел Практиканту прямо в глаза и скрылся за одной из дверей. Практикант поправил очки и побежал туда же. Перед дверью он остановился, глубоко вдохнул, а потом, уже ни о чём не думая, быстро вошёл.

После вместительной лаборатории и просторного коридора этот кабинет казался тесным. Практикант быстро оглядел всё вокруг: большой экран напротив, диван и ещё один огромный гудящий аппарат, а рядом с ним – сотрудник в белом халате и в белой шапочке. Он стоял у стены, не обращая внимания на Практиканта, и что-то отмечал на своём планшете.

Практикант уже не был уверен, тот ли это, кто ему нужен, но решил, что отступать теперь глупо. Он сделал шаг вперёд, лаборант поднял глаза.

– Простите! Я немного отвлёкся. То есть меня отвлекли. В общем, кажется, мы остановились на моменте, кхм, искусственного оплодотворения в условиях вашей лаборатории. Так когда вы говорите в последний раз занимались оплодотворением клиентского материала? То есть я хочу сказать…

– Да вот, например, сейчас, – лаборант сделал едва заметное движение рукой в сторону аппарата и продолжил равнодушно ковыряться в своём планшете.

– Прямо сейчас?!

– Да, вот прямо в эту самую йоктосекунду, – он произнёс это спокойно, как будто говорил о чём-то обыденном.

В эту самую йоктосекунду в мире произошло более 15 миллиардов событий. По мнению лаборанта, одним из них стало новое зачатие их клиента.

Практикант, услышав это, разволновался не на шутку. Поправив очки и сглотнув, он спросил:

– То есть недавно кто-то умер? Кто-то из ваших заказчиков?

– Да, Практикант. Каждый час умирает свыше восьми тысяч человек, больше ста человек в минуту, то есть два-три человека в секунду. Наши клиенты тоже смертны, иначе бы они к нам не попадали. Тебе для справки, – скрипя перчаткой, лаборант направил пальчик на Практиканта, – если ты вдруг забыл или не выучил: в среднем в мире рождается полмиллиона человек каждые сутки. Это чуть больше 20 тысяч человек в час, то есть около 350 новорождённых в минуту, а значит, – он задумчиво посмотрел вверх, – ну человек шесть в секунду. Шесть человек в секунду, Практикант. Всего