Ничего кроме надежды

Так получилось, что в библиотеке моей появилась сначала книга  Юрий Слепухин - Киммерийское лето. Южный крест (сборник)   и в отзывах о ней я узнал о существовании тетралогии. Начиная читать "Перекресток" , не думал, что дочитаю ее , а потом втянуло. Втянуло и не оторвало. Позади последняя книга. Безусловно , самая сильная. А после нее горечь. И ничего, кроме надежды...

Часто продолжение цикла оказывается хуже первых книг, автор надрывается, высасывает из пальца приключения героев, чтобы сделать книгу еще увлекательнее, пытается нагромоздить еще более невероятных происшествий, как следствие, книга, наоборот, начинает сильно проигрывать. Совсем другой вариант получился в этой тетралогии. Книги сильно разделены по годам выхода (не знаю, писал ли их и автор с таким же перерывом, или просто публиковал позже, мне кажется, что именно писал). В последней книге уже никакая цензура не могла его ограничить, и автор стал говорить, говорить смело, говорить с учетом прожитого, прочитанного, изученных материалов. То, на что раньше и намекнуть боялся, теперь звучит в книге открытым текстом. И здесь надо отметить свои плюсы. Некоторые авторы теряли голову от вседозволенности, эта же книга получилась такой же выдержанной, как и предыдущие. Автор стал больше времени уделять общим отступлениям, размышлениям, но при этом они не звучат диссонансом, он не забыл своих героев, и даже нет впечатления, что автор их эксплуатирует. Хотя некоторые фигуры явно были введены для иллюстрации тех или иных вариантов развития событий, но они органично вписаны в повествование.
Гласность же позволила автору поднять такое количество ранее незатронутых тем, что я даже боюсь забыть какие-то из них упомянуть в рецензии, либо не хватит времени, либо просто не всплывут в памяти (хотя даже набросала примерный план, чтобы не сбиться). И первое здесь - упоминание о терроре. Раньше он избегал подобных упоминаний, сейчас же машинистка смело упоминает, что ее "внезапно потеряла родителей еще до войны" означает не автокатастрофу (хотя тогда они не были так распространены) или аварию на производстве, а именно их арест. А потом мы поближе познакомимся и с проработкой депортированных советских граждан, нет, в нашем случае, речь пойдет не о советском, а просто о русском человеке, но общий смысл сохраняется.
Вот, вспомнила о Болховитинове, и сразу на ум пришла тема, которая потерялась в первоначальном плане. Автор старается показать разницу мышления эмигранта (хотя и второго поколения) и власовца, причем не того, который одел чужую форму только из-за еды и страха лагеря, а идейного, который хотел таким образом воевать с Советами. Автор старается здесь провести четкую черту, понимая тех, кому Советы оказались совсем не в радость, он все же не поощряет и тех, кто из-за этого взял в руки оружие и пошел с ним против своих же сограждан.
Обратила я и внимание на речи Дежнева, когда он резко и сурово осуждал мать, оставившую своего ребенка в блокадном Ленинграде. Несколько после этого, словами другого героя автор заметил, что Дежнев - неплохой парень, а если местами и мыслит не совсем правильно, то постепенно образумится, все придет в норму. Мне стало интересно, как же считал сам автор, приписывал ли он эти слова только горячему Дежневу, или сам его устами говорил о том, что женщине на войне не место, тем более, с оружием в руках. Он обвинял женщин-снайперов, что нельзя женщинам стрелять в других людей (объясняя это именно тем, что подобное уродует безвозвратно душу самих женщин). Медсестер на фронте допускал, хотя и предлагал задуматься, почему у немцев санитарами служат мужчины, а у нас мужиков из-под огня пытаются вытащить девочки. Девушек же без профессии (которые устраивались машинистками и пр.) вообще не принимал, не считал нужным такую службу, по большему счету. Мать, у которой погим в Ленинграде годовалый ребенок, не перестает терзаться по этому поводу. Ей приходят в голову мысли, что будь она там, могла бы рабочей карточкой спасти ребенка, и свекров. Я повторяю, не знаю, мысли ли это автора, или же просто бесплодные, но понятные терзания матери. Мое мнение, что вряд ли она бы что-то этим изменила. Вполне возможно, что просто тоже умерла вместе с ними. Только ее совесть была бы чиста, она бы постаралась сделать все, что могла для ребенка. Но не считаю, что Дежнев вправе был так сурово обвинять ее. Тем более, что о возможном развитии событий она, разумеется, не знала, а просто оставляла ребенка бабушке с дедушкой (и не считаю, что в самом факте подобного оставления было какое-то преступление).
Отсюда мы плавно перейдем к самому голоду в Ленинграде. И тут уже автор, явно опираясь на фактические материалы, подскажет нам, что продовольствие в город направляли, но Жданов лично попросил Сталина этого не делать, должив, что город всем обеспечен и просто завален под завязку. Т.е., что в голоде были виноваты не столько немцы, сколько безголовые решения руководства. А уж что там ими в этотм момент двигало, желание выслужиться или что, дело десятое, их мотивы не разбирались. 
Напомнит автор и о других многочисленных военных ошибках. Например, об отсутствии эвакуации жителей. На примере Энска упомянет, что наступление на него не было внезапным, что заводы все успели эвакуировать за пару месяцев, а вот жителей эвакуировать просто не стали, чтобы не создавать паникерских настроений. Что также было запрещено отправлять в тыл семьи комсостава, служащих на границе. Объяснение этому автор приведет такое: чтобы злее были. Куда отчаяннее буду драться люди, семья которых не в глубоком тылу, а здесь, рядом, и они защищают (или уже мстят) непосредственно за нее. Этим же разжиганием национальной розни (именно национальной, а не против фашизма), объяснял он политически заказанные статьи журналистов, описывающие зверства в тылу. Причем говорит он не о тех, которых не было, а именно об аккуратно сфабрикованных письмах, выставлявших рядового солдата бездушным злодеем. Сюда же он относит и раздачу оружия медперсоналу. Удивительный момент, но немецкий медперсонал оружия не носил, поскольку не воевал. А наличие пистолета у медсестер, вызывало естественное озлобление у немцев, что и приводило к жестоким последствиям, которые потом описывались в газетах и приводили к буре ярости у русских солдат. Что провал в начале войны был не единственным неправильным решением Сталина, беды 42 года, захват немцами Кавказа, тоже были его стратегической ошибкой, неправильным выбором направления, в котором собирались ударить немцы, хотя все данные у него были. Что второй фронт раньше 43 года союзники и не собирались открывать, но Сталин перед всей страной сделал вид, что фронт обещали открыть еще в 42, и свалил на союзников все свои ошибки и потерянные территории. Упомянул автор и такой известный факт, что Сталин не подписал Женевскую конвенцию о военнопленных, поэтому наши солдаты не получали помощи от Красного креста, поэтому их условия содержания были гораздо хуже, чем у военнопленных других стран. Это должно было с одной стороны вызвать большую ненависть к немцам и страх попасть в плен, с другой стороны, Сталин опасался, чтобы содержание в плену не показалось русскому мужику более комфортным, чем жизнь у себя на родине. Добавлю сюда, уже не задерживаясь особо, и ухоженную землю не только Германии, но и Голландии, и других стран, где угнетаемые крестьяне живут вполне себе вольготно, как нашим освободителям и не снилось. Разумеется, что многие из советских людей лелеяли надежд попытаться зацепиться и остаться на Западе, но всех русских упорно старались выловить и интернировать. А странам, пытавшимся оставить у себя перебежчиков, грозили невозвращением домой их пленных.
При этом автор совершенно не пытается принизить ни любовь к своей стране, ни подвиг народа, ни громадные тяготы лишений и смертей за эти 4 года. Он лишь говорит, что правда об этой войне вряд ли будет когда-то нужна. Сначала ее замалчивали для подъема боевого духа. потом ее не захотят слышать следующие поколения, потому что предпочтут идеализировать отцов, павших в кровавой битве за Берлин, а не сознавать, что потерь могло бы быть в разы меньше, если бы Жуков с Коневым не делили славу, а СССР не билась с союзниками за кусок сладкого пирога.

Последняя книга тетралогии Слепухина.
Да, Великая Отечественная... Надолго теперь, на десятки и десятки лет, суждено ей остаться самой засекреченной войной нашей истории. Хотя ни о какой другой не напишут столько. И все будет лживо, приблизительно, все будет не то, писать то просто нельзя – и не потому даже, что никогда не разрешат, не напечатают (это само собой разумеется). Главное, другое: правда об этой войне долго еще будет ненужной, вредной, взрывоопасной. Сегодня правда непосильна даже нам, видевшим ее настолько близко, что теперь остается только одно: поскорее забыть, заслониться придуманным, более приемлемым, лестным; но полную правду об этих четырех годах не примет, не сможет – не захочет – принять и второе поколение, сегодняшние военные сироты, уже воспитанные (к счастью для себя) в святой убежденности, что отцы отдали жизнь за победу Добра над Злом...Как же больно было читать эту книгу! Несмотря на то, что в начале девяностых я пачками читала книги и статьи о тридцатых и сороковых. И знаю, что много смертей было бессмысленных, несправедливых.
Слепухин тоже говорит об этом. Не может не сказать. Ведь был же он честен в первых трех книгах тетралогии, не промолчит и теперь. Про трудовые лагеря в Германии во время войны и про то, что вернувшись на долгожданную Родину многие тут же попадали в другие лагеря, гораздо восточнее. Про военные ошибки и военное честолюбие, оплаченные сотнями жизней. Про правду и пропаганду. И несмотря на это про жизнь, надежду, любовь к Родине.
Наши герои здесь тоже есть. И судьба их неотделима от судьбы страны. Чья судьба счастливее, благополучнее - тот еще вопрос. Да и конец книги скорее намечен, чем четко определен.
Все же надежду автор нам оставляет.

Так получилось, что у меня почти одновременно читаются две книги. А темы затрагиваются одни –война, тыл, фронт, концлагерь. Одна книга – известного советского писателя, члена СП, депутата, главного редактора, и прочая, и прочая. Вторая – вот как раз Слепухин, писатель явно недооцененный и малоизвестный. И вроде пишут об одном. Но почему-то одни страницы пролистываешь привычно и знакомо, а на других застреваешь, возвращаешься, задумываешься, снова перечитываешь…1944 год. Война явно перевалила за половину и неудержимым потоком Советская армия движется по Европе. Все понимают – конец неминуем. Но почему-то мысль о скором конце не вызывает восторга и радости у советских граждан, угнанных в Германию. Победа – это прекрасно! Освобождение – это прекрасно! Возвращение на Родину – это прекрасно! А дальше? А дальше неминуемо встанет вопрос – а как вы оказались на вражеской территории? Ах, вас угнали? А почему? А почему вы остались на оккупированной территории? Ах, не смогли эвакуироваться? А почему другие смогли? И как говорить с людьми, задающими такие вопросы? А это не просто любопытствующие, а люди, наделенные особыми полномочиями, с «холодной головой и горячим сердцем», но с пустыми оловянными глазамиСколько же простых вопросов ставит автор, простых и понятных, но ответов на них не ищите в советской литературе – не найдете. Не поднимала советская литература таких вопросов.Почему наша страна не подписала Женевскую конвенцию о военнопленных 1929 года?Почему не было налажено снабжение Ленинграда и недостаток питания при блокаде начал сказываться уже через месяц? Ах, сгорели Бадаевские склады? А почему так плохо была налажена охрана единственного продовольственного запаса города? И это при всемерной бдительности и подозрительности в стране?Почему в России, так гордившейся тем, что в ней исторически «милость к падшим призывалась», новые поколения воспитывались в ненависти к белой эмиграции, даже к тем, кто покинул страну ребенком? А может быть, простите меня, это говорила обыкновенная зависть к тем, кто смог жить лучше?Автор удивительно точно вплетает вопросы в ткань повествования и они не выглядят инородно. Это его герои вместе с автором думают, размышляют, спорят, делают выводы. У Слепухина нет однозначно правых и неправых. Честный и прямой Сергей с трудом принимает точку зрения , отличную от того, чему его учили всю жизнь. Для него невыносимо трудно принять то, что в финской войне, на которой погиб его старший брат, именно мы, а не крохотная Финляндия были агрессором. Умный, думающий Кирилл Болховитинов пытается сформулировать для себя важные выводы. Пусть ему кажется чуждой точка зрения случайно встреченного офицера РОА, но он ее внимательно выслушивает и понимает, что возможен и такой взгляд.Пожалуй, четвертая часть тетралогии самая серьезная и самая болезненная для читателя. Совсем не все завершается благополучно, трагичен поворот судьбы Люди Земцевой, не скоро встретятся Таня и Кирилл. Неужели мало было четырех лет войны, неужели не достаточно было выжить и победить? Да, война страшна и бесчеловечна, но всегда ли в войне дело?

Вот и дочитана последняя книга тетралогии. Сильное, монументальное произведение, в котором автор рассказывал не столько о войне, сколько о людях.
В первой книге мы знакомимся с героями всех дальнейших событий. Перед читателем предстают школьники предвоенной поры, с их мечтами, радостями, заботами. Обычные ребята и девчата, так же прогуливают уроки, так же влюбляются и ссорятся. Только вот живут они в такое время, когда вокруг все новое (страна молодая, только-только начинается становление) и в то же время страшное.
Во второй книге перед нами встает тяжкое время оккупации. Время потерь, время страха. И пусть не осталось в городе тех взрослых и сильных личностей, которые могли бы подняться на борьбу! Но остались ребята, подростки, которые не желают подчиняться новым страшным правилам жизни "под немцами" и как умеют, по своему, пытаются противостоять. Здесь можно проследить как менялась Таня, как взрослел Сережа, шагая дорогами войны. Эх, мальчишки сороковых, сколько же выпало на вашу долю...
Третья книга была для меня самой неожиданной. В ней автор рассказывает о судьбе остарбайтеров, о том как по - разному складывалась жизнь тех, кого угоняли в Германию. И пишет он об этом не с чьих - то слов и рассказов, он знает эту изнанку сам, испытал на себе. Здесь мы снова встречаемся с Людмилой. И вряд ли был до Слепухина хотя бы один советский автор, который показал в своей книге, что были и такие случаи. Живет в Дрездене, не рабыней, а почти приемной дочкой, в тепле, в сытости, обласкана и даже встретила свою любовь. Да вот только он немец, воевал на Восточном фронте, то есть враг по сути... В этой книге автор показывает нам других немцев. И перед нами предстают не только злобные гестаповцы и солдаты СС, мы видим мирных немцев, которые никогда не были на стороне нацистов, но вынуждены были молчать, дабы выжить. Мы видим и офицеров, которые наконец осознают что они творят. А еще Слепухин описал бомбардировку Дрездена. Описал так, как никто и никогда ранее в художественной литературе не делал. Это первая книга, где настолько подробно автор показывает картины ужаса горящего и задыхающегося от смрада города.
И, наконец, четвертая книга. Здесь вновь мы видим всех героев. И Таню, и Сережу, и Людмилу. И в этой книге их пути расходятся окончательно. У каждого теперь свой, новый путь. Совсем не тот, который видели они в своих мечтах в далеком уже 1939 году. Очень далеком, ведь за эти 6 лет изменились не только они, изменился мир. Да и сами они за эти шесть лет прожили огромную жизнь, страшную и горькую, но и радости тоже были. Я очень благодарна автору за этот цикл! Слепухин писал не так, как все. Он поднимал здесь темы, которые были запретны, которых избегали, о которых не принято было говорить вслух. И очень печально, что сейчас этот огромный труд, достойный внимания и прочтения, не переиздают. Очень жаль. Что ж, буду собирать по букинистам, потому это эта тетралогия непременно должна быть в моей домашней библиотеке!

Снова мне после Слепухина нечего сказать. Потому что он уже всё сказал, уже вывернул наизнанку всё - и души, и мысли, и мечты. Ничего кроме надежды - о последнем периоде Великой Отечественной войны. О том времени, когда уже очевидно, что наши сдюжили и желанная Победа остается вопросом времени. И появляются уже другие вопросы - как жить после? Слухами земля полнится и уже думают и говорят вполголоса угнанные на работу в Германию о том, как встретит их долгожданная Родина. У каждого своя история и ой как мало среди них тех, кто убивал каждого встреченного оккупанта, не прекращая взрывал склады и гебитскоммисариаты. Короче говоря, каждому найдется, что вменить в вину. И никто не вспомнить, что это просто люди, мирные люди, молодые, старые, робкие смелые - люди, которые не были готовы к войне, люди, оставшиеся лицом к лицу с армией страшного врага, люди, которые просто хотели жить. Но жить под немцами - это почти преступление, работать на немцев - и того хуже, а уж если повезло и не пришлось голодать и загибаться от непосильной работы - это практически измена Родине. Вот так и получилось, что Победа пришла, но мирная жизнь началась далеко не для всех. Да, война. Изломавшая столько судеб. Давайте серьезно: несмотря на ком в горле, у Слепухина - хэппиэнд. Я говорю о Тане с Сережей. Несмотря на то, как всё сложилось, несмотря на то, что ничего не закончилось - это счастливый финал, потому что для каждого из них это новое начало. Ибо я не верю, что теперь, после войны, у них могло бы что-то получиться. Оба они повзрослели на целую жизнь. Что в них осталось от тех прежних? От тех образов друг друга, которые они хранили и любили? Не поняли бы, не смогли бы, слишком изменились оба. Слишком много видели и пережили того, что не могли бы и не должны были пережить этот парень и эта девчонка. Они просто не знают теперь друг друга и, боюсь, не смогли бы уже узнать заново, потому что искали бы прежних, знакомых. Да, вернулись оба, целые, живые, но и здесь постаралась война, разломала, разрушила.Очень люблю книги, после которых нечего сказать. Это значит: автор выложился до конца. Не хочется пересказывать, а прибавить к его словам нечего. И о войне, сломавшей каждую судьбу; и о беспощадной системе; и о жестоких играх - военных и политических; о поступках, после которых гадко от самого себя; о выборе, который приведет к проблемам, но иначе нельзя; об обидных до боли смертях в самом конце войны; о разных людях и разных судьбах. О самой страшной войне, о которой мы до сих пор не знаем всей правды и не можем говорить спокойно, объективно и непредвзято. Но знаете? Пусть так, это значит, в нас всё еще говорит боль всех тех, чьи судьбы перемолола эта война. Сегодня правда непосильна даже нам, видевшим ее настолько близко, что теперь остается только одно: поскорее забыть, заслониться придуманным, более приемлемым, лестным; но полную правду об этих четырех годах не примет, не сможет – не захочет – принять и второе поколение, сегодняшние военные сироты, уже воспитанные (к счастью для себя) в святой убежденности, что отцы отдали жизнь за победу Добра над Злом...

Крайние точки зрения всегда искажают перспективу.Вот и время логического завершения тетралогии – 1945 год, День Победы, праздник со слезами на глазах, а у Слепухина это еще более выпячено, акцентировано и показательно. Если многие фильмы о ВОВ заканчиваются так: герои смотрят из окна на салют, то в «Ничего кроме надежды» от окончания войны только привкус горечи на губах и глухая боль в груди.В третьем предыдущем томе война глазами немцев, мы вместе с Люсей Земцевой попали в Германию, жили в семье профессора, были у истоков заговора против фюрера. Последний том – похожий, мало рассказывающий о последних боях на территории Советского Союза, а больше действие разворачивается в Европе, видим союзников, наших угнанных соотечественников, соотечественников из среды эмигрантов. Впервые сталкиваюсь с такими неприкрытыми словами о войне, попыткой показать и донести правду о ней без всего наносного, без шелухи, заказного ура-патриотизма. Что намного, намного ценнее – очевидца и участника тех событий. Попытка увидеть человека во враге, трезво рассказать о вопиющих фактах, освещающих ничтожество человеческих жизней и судеб, какой ценой эта победа досталась нам, какое отношение и какие перегибы были в сторону тех, кто был на оккупированной территории, попал в плен, был отогнан на принудительные работы в тыл врага. Примечательная вставка писателя, свидетельствующая об освобождённых пленных союзными войсками, при освобождении их встречали с пониманием и окружали вниманием и комфортом. Наши же пленные освобождались для того, чтобы перейти из одного лагеря в другой. Их ждало подозрение, сомнения и допросы. Можно ли любить Россию, жить с мыслями о возвращении на Родину, но быть противником установившегося режима, не понимать людей, их психологию и безразличие к тому, как власть катком проходится по своему народу? Глазами Болховитинова видим мучения от невозможности решить дилемму: переход от эмигранта до гражданина СССР. Вообще тема прихода большевиков не раз поднимается автором, хотя, казалось бы, война с фашизмом – это уже о другом. Спасибо писателю за встречу с нашими старыми знакомыми. Только радость какая-то неполная. Не вздохнуть полной грудью, тяжело читать, здесь уже знакомые разрозненные факты о трагической судьбе народа, легшего костьми на пути к победе, были объединены в общую единую картину безрадостного осознания, что долг перед отечеством достался неимоверными жертвами, которых можно было избежать. Но не берег Сталин людей, не берег. Как можно после такого говорить: «Сталина на вас нет!» Писатель, конечно же, использовал свой опыт. И герои повторили его судьбу: Таня, Людмила, Болховитинов. Николаев и Дежнев – исполнили свой ратный долг до конца, но не были избавлены от тяжелых мыслей людей, знающих подноготную системы. Не так представляла Таня и Сережа, Людмила и остальные дни после победы, не таким представлял финал читатель…

нигде так не врут, как на войне и после охоты...Я закончила тетралогию Слепухина, перевернула последнюю страницу, собралась написать рецензию, подняла руки над клавиатурой... и тут оказалось, что я не могу ничего написать. Не могу написать, потому что это слишком личное. То, что я чувствовала на протяжении этих двух месяцев, когда я медленно и вдумчиво читала Слепухина, переполняет меня, но при этом очень трудно выразить прочувствованное словами. Слепухин рассказал мне о войне настолько откровенно и без "дымовых" завес официально принятой точки зрения на ВОВ, что я была оглушена. Оглушена и поражена тем, что раньше не задумывалась над целым рядом вопросов.Ну, вот, например. Что для нас День Победы? Понятно, праздник со слезами на глазах, мир и освобождение от нацизма, возвращение отцов и сыновей. И вот теперь представьте 9 мая 1945 года в полуразрушенной Европе, где все смешалось - беженцы, дизертиры, старые власти, новые власти, союзные войска, где нет связи, газет. Как понять, что происходит? Хорошо, война закончилась, а куда деваться людям, которые были насильно вывезены, переселены, у которых были разрушены дома, у которых нет документов? Мне кажется, что люди должны были чувствовать огромную степень опустошенности и обездоленности. Осколки войны, которыми большие политические папики займутся после, когда поделят свой пирог, под названием Германия. Осколки войны с разрушенной психикой, которым жизнь доказала, что все законы функционирования цивилизованного общества можно разрушить быстро и до основания, оставив человеку лишь присущие ему животные инстинкты.
Иногда ей думалось, что дело даже не в том, какой в конечном счете окажется на этой войне твоя личная судьба; все, кто жил в эти годы, кто видел то, чего нельзя – недопустимо, непозволительно! -видеть людям, все они уже мечены какой-то печатью. Все одинаково мечены, и теперь уже неважно, кто погибнет, а кто доживет до мира и останется жить дальше. Первым, может быть, даже легче. Когда-нибудь это поймут выжившие, обреченные носить бремя своей страшной памяти, – никогда уже не смогут они воспринимать жизнь так доверчиво и радостно, как воспринимали раньше – до того, как их смыло водоворотом...Если бы не истории Тани и Кирилла, сестер с Украины и многих других, я бы, пожалуй, не ощутила до конца, насколько ужасным было положение этих людей, вывезенных насильно с родины. После войны они были почти также насильно завезены на родину, только уже в качестве нацистских шпионов. В книге "Тьма в полдень" Слепухин рассказал нам о том, как безалаберно и даже преступно происходила эвакуации в первые месяцы войны. Людей оставляли на произвол судьбы, оставляли выживать в руках фашистов. В последней же книге - "Ничего кроме надежды" - Слепухин рассказывает о том, как выжившим в руках фашистов людям пришлось страдать от своих же соотечественников после войны. Их, фактически, обвиняли в том, что они остались живы при фашистском режиме.Второй момент в произведении, который поразил меня до глубины души, - это то, каким образом работала машина пропаганды в годы войны. Работала не только против немцов - эта машина работала и против свои собственных сограждан, она готовила новые жертвы для послевоенных репрессий, стараясь самыми разнообразными способами доказать гражданам, оставшимся в тылу, что их сограждане оставшиеся в оккупации, - враги и пособники. На самом деле, эта работа эта не прошла даром и для нас - ведь очень много книг военного и послевоенного периода построены по принципам и со штампами этой пропаганды.
Во время войны правдой пренебрегают сознательно – ни в одной воюющей стране служба массовой информации не может делать достоянием общественности (а следовательно, и вражеской разведки) истинные сведения о положении в тылу и на фронте. Для поддержания духа приходится преувеличивать значение своих успехов, соответственно замалчивая успехи противника, это является одним из психологических элементов стратегии.
Лишь когда умолкают пушки, приходит время говорить правду. Но тут сплошь и рядом оказывается, что от нее успели отвыкнуть, одних она страшит, другим неудобна, третьи продолжают видеть в ней угрозу государственным интересам, опасность для международного престижа страны. И в воспоминаниях участников, в специальных исследованиях, в произведениях художественной литературы упорно повторяются оценки и концепции, когда-то выработанные для сиюминутных потребностей войны и совершенно (чего зачастую не понимают авторы) непригодные в дни мира. Так, вольно или невольно, начинается фальсификация истории.Обращаясь к анализу Берлинской операции, Слепухин обнажает перед нами еще одну правду: бессмысленность огромного числа жертв в этой операции, причиной которых стали во многом амбиции и соперничество Конева и Жукова...У этого произведения, да и вообще у всей тетралогии Слепухина есть несколько преимуществ. Во-первых, это своего рода эпическое произведение о войне. Благодаря значительному количеству основных персонажей Слепухин показывает нам жизнь на поле боя (Сергей), в оккупации (Таня и другие), на работах в Германии (Людмила), жизнь обычных людей в Германии (семья, в которой работала Людмила), немецких антифашистов (заговор против Гитлера), жизнь в советском тылу. Во-вторых, это произведение не из категории "слезомойных", практически все герои этого произведения к концу войну остаются физически целыми и здоровыми. Но только вот не стоит себя обманывать, ведь "физически" вовсе не означает "морально". А "морально" они все искарежены, изрезаны на кусочки, истерзаны. Все до единого. Поэтому после этого произведения у вас будет стойкое чувство горечи и безнадежности. Даже в славный день 9 мая. И, в-третьих, это произведение очень откровенное. Честное. Прямое. Без приукрас и героических лозунгов. Это жизнь того времени. Именно откровенность произведения заставляет чувствовать себя по-особенному. Кажется, что я не прочитала книгу. Кажется, что я побеседовала с автором этой книги, который многое видел своими глазами, который ничего не придумал, который рассказал все без утайки. Одна из лучших книг о войне. Очень хочется поклониться автору.Да, Великая Отечественная... Надолго теперь, на десятки и десятки лет, суждено ей остаться самой засекреченной войной нашей истории. Хотя ни о какой другой не напишут столько. И все будет лживо, приблизительно, все будет не то, писать то просто нельзя – и не потому даже, что никогда не разрешат, не напечатают (это само собой разумеется). Главное, другое: правда об этой войне долго еще будет ненужной, вредной, взрывоопасной. Сегодня правда непосильна даже нам, видевшим ее настолько близко, что теперь остается только одно: поскорее забыть, заслониться придуманным, более приемлемым, лестным; но полную правду об этих четырех годах не примет, не сможет – не захочет – принять и второе поколение, сегодняшние военные сироты, уже воспитанные (к счастью для себя) в святой убежденности, что отцы отдали жизнь за победу Добра над Злом...

Вот и закончила я тетралогию. Ну что сказать... Как и герои, я тоже надеялась. Надеялась на то, что хоть у кого-то судьба сложится так, как они мечтали... Мечты, мечты.
Да в этой части мы увидим и Татьяну (ох уж эта Татьяна), и Сергея, и Люсю...
Как же повзрослели они, прошло-то всего шесть лет, а такое впечатление, что полжизни пролетело. Это уже совсем другие люди. Война заставила их быстро повзрослеть, принимать решения, пусть не всегда верные, но самостоятельные, за которые им и только им нести ответственность.
Как же мне жаль Людмилу. Работала на немцев - предатель. А уж связь с немцем (не берем в расчет то, что был антифашистом, кто будет в этом разбираться) - предательство вдвойне. И никто не мог помочь ей, даже дядя ее когда-то лучшей подруги. Надо сказать, Таня искала ее, до последнего своего дядю-генерала теребила, но... тот сделал выводы и отступился, ведь Татьяна тоже подкинула ему задачку из непростых, ее саму как-то спасать надо было.
Очень пронзительный диалог Тани и Сережи, аж слезы на глаза наворачивались. Хорошо, что они все выяснили, поговорили по душам. Я вот все думаю, смогли бы они быть вместе после всего, что произошло. Думаю, вряд ли... Слишком сильно изменила их война. А так хоть надежда на новую жизнь осталась...
Ничего, кроме надежды.
Прекрасная тетралогия!

Часть первая
Часть вторая
Часть третья