Читать онлайн Счастье любить тебя бесплатно

Глава 1

Рейс задерживали на два часа. Не пришлось бы мне вставать в четыре утра, наверное, я бы отнеслась к этому спокойнее. А так – разозлилась дальше некуда. Шатайся тут, скупай дьюти-фри.

На посадку попросили некоего господина Ковальского, и мое сердце замерло, а потом забилось быстрее. Та же фамилия, что у моей первой и единственной любви. Может, это добрая примета? Может быть, в этот раз в Италии сбудется моя мечта? Впрочем, какие еще мечты. Вот уже много лет как я забыла, что это такое.

Я ехала в гости к Марине, с которой мы дружили с юности. Вот у кого мечты сбывались – в отличие от меня. Около десяти лет назад в моем кругу прошла волна – девчонки одна за другой повыскакивали замуж за итальянцев. (Я тоже знакомилась, но безуспешно). У меньшинства сложилось хорошо, у большинства не очень. Кто-то развелся, кто-то изо всех сил сохранял давно уже безнадежный брак, кто-то вернулся домой.

Марина была из тех немногих, у кого все сложилось отлично. Любящий состоятельный муж, двое детей – дом полная чаша; она еще и свое дело умудрилась открыть, в чужой-то стране. Мне от ее счастья тоже перепадало: все русско-итальянское семейство не уставало звать меня в гости по поводу и без. И вот теперь, после долгого перерыва, я наконец собиралась воспользоваться приглашением как следует: мне удалось выцарапать отпуск на месяц. Это реально, если ты пашешь без передыху два года, на ближайшее время проектов не предвидится, с начальником можно договориться, а о трудовом кодексе в вашей компании, может, и слышали, но толком не знают, что это за зверь за такой.

Весь этот выстраданный месяц я намеревалась провести в Италии. Грандиозные планы мы с Маринкой обсуждали несколько недель. Мы побываем в Вероне, Венеции, Падуе, заглянем в Болонью, Кремону и Парму, по несколько дней побудем на Гарда и Комо, проведем пару-тройку суток в фермерском спа где-нибудь в Тоскане, а когда устанем путешествовать, заляжем на диван и будем пить вино и обжираться пиццей.

Прекрасный план. После двух лет без отпуска я только и жила предвкушением этого отдыха.

***

Подумать только, были времена, когда я шаг боялась ступить без гида – теперь же чувствовала себя как рыба в воде. Даже кое-как могла объясниться по-итальянски. Я ненавидела свою работу, но держалась за нее, ведь она давала мне средства к существованию и возможность время от времени бывать в любимой стране. Я по чуть-чуть побывала почти в каждом уголке Италии, и мои симпатии раз от разу менялись: то меня тянуло на ленивый, взбалмошный Юг, и я начинала обожать Неаполь и Сицилию, то влекло на апулийский «каблучок», то пленяли картинные пейзажи Тосканы, то хотелось с головой окунуться в шум и суету Рима – а то манил север, такой элегантный и чинный по сравнению с южными областями.

Сейчас я как раз направлялась на север. Марина с семьей обитали в небольшом городке в Венето, от Вероны час пути на электричке. У них был большой дом с хозяйской спальней и детской, двумя ванными, с гостиной и студией, где Марина делала искусственные цветы на заказ – для украшения залов на крестинах, свадьбах и всякого такого, – ну и с гостевой комнатой, где я могла себя чувствовать более чем комфортно.

Собиралась я впопыхах, почти не спала перед вылетом и забыла зарядить телефон, но мы заранее обо всем договорились, так что я просто доехала на электричке до нужной станции и без особого труда отыскала улицу и дом – благо я здесь уже не раз бывала.

Я позвонила в дверь, предвкушая, как сейчас увижу Маринку, и заранее расплывшись в радостной улыбке. Ура! Я в Италии! Сейчас брошу чемодан, приму душ, мы нарежем сырку, выпьем по бокальчику, и…

– Э-э-э… добрый день. А вы кто? – спросила появившаяся на пороге незнакомая девица, похожая на черноволосую Жизель Бюндхен.

У нее были загорелые ноги от ушей, идеальный педикюр и грива длиной до попы. Из одежды на девице красовалась лишь просторная мужская футболка, едва прикрывавшая бедра. Девица была моложе меня раза в два и ничуть не напоминала никого из тех, с кем могла бы водить знакомство Маринка.

– А вы? – спросила я и на всякий случай сверилась с адресом.

Я вполне могла перепутать. Дом, улицу, город… страну. А что, со всеми бывает. Огляделась. Да нет, все точно, я же помню. То же плетеное кресло на лужайке. Игрушки вон даже, похоже, знакомые – Антонио и Дани, Марининых сыновей, машинки. Те же занавески. Такая же дверь. В чем дело-то?

– Марина дома?

– Марина?.. А, нет. Ее нет.

– А вы, простите, кто? – спросила я. – Марина должна меня ждать, мы договаривались.

Тут девица как будто бы сама собой отодвинулась в сторону, и на ее месте возник парень (тоже стройный и загорелый) с грацией гончей и миндалевидными темными глазами, бархатными, как у олененочка.

– А, Кира. Добрый день, проходите. Марина разве вам не звонила?

Он схватил чемодан и потащил его внутрь. Я шагнула следом, предчувствуя беду. Жизель между тем плюхнулась на диван и притворилась, что читает глянцевый журнал, сама же исподтишка метала на меня враждебные взгляды. Ну еще бы. Рассчитывала провести время с мальчиком, а тут ввалилась какая-то неизвестная тетка. Я бы, наверное, тоже расстроилась.

– У меня телефон разрядился. А должна была?

– Им пришлось срочно уехать. С Терезой что-то случилось, Маринка забрала детей и умотала в Турин прям с ранья.

Тереза – Маринкина свекровь. Я раскрыла было рот, чтоб спросить про Марио (мужа), но тут же вспомнила, что он в командировке.

Ну, ясно.

– Она сказала, чтоб вы чувствовали себя как дома и отдыхали. Очень извиняется, что пока без нее. Она вернется, как только сможет. Но вы ей лучше позвоните, она сама все расскажет.

Пока он болтал, я пыталась припомнить, какое отношение этот парень имеет к Марине. Что-то такое смутное брезжило, но…

– А ты…

– А Марина не говорила, что я здесь? Ну конечно, в ее духе. Что есть брат, что нету. Сестрица, тоже мне!.. Придется вам меня потерпеть, – он сверкнул лучезарной улыбкой, и на смуглых щеках обозначились ямочки.

Брат! Ну конечно. Егорка. Я его смутно помнила угрюмым малолеткой. Он скрывался в своей комнате, когда к Маринке приходили подружки, едва слышно буркнув: «Драсть», а то и вовсе не удостоив приветствия.

Маринина мама встретила своего нынешнего мужа, когда Маринка уже была подростком, и через год на свет появился Егор. Родители Маринки расстались еще в ее раннем детстве, и отца своего она почти не знала и не помнила. А вот отчима, отца Егора, полюбила и звала папой.

Если нам с Мариной по тридцать восемь, стало быть, Егору… двадцать три? Двадцать четыре?..

– А, да, – сказала я. – Привет, Егорка. Извини, я просто растерялась с дороги. Перелеты плохо переношу, да и ночь почти не спала.

– Ну, устраивайтесь, – сказал Егор и оставил меня в гостевой спальне. Я подключила телефон и обнаружила около десятка звонков от Марины и еще столько же сообщений.

Я поскорей набрала ей.

– Марина! Ты как?

– О, привет, ты приехала? Не могла тебе дозвониться.

– Прости, у меня телефон сел. Что случилось?

– С Терезой ночью плохо стало, что-то с сердцем. Мы сейчас в больнице, и… Антонио! Иди сюда. Антонио, я кому сказала!.. А ну-ка сядь. Даниэле! Да что ж за наказание такое, а не дети… Так о чем я? А, да, свекровь. В общем, сейчас ждем, что скажут врачи, и тогда станет более-менее ясно, как дальше. Прости, что тебя подвела! Ты, наверное, была в шоке.

– Да о чем ты говоришь, за что здесь извиняться! С Терезой все хорошо будет? Может, приехать помочь?

– Да ну брось, чем тут поможешь. Хорошего, конечно, мало, но вроде бы и ничего страшного, тьфу-тьфу. Свекор один не справится, за ним тоже надо приглядеть, так что придется нам тут побыть немножко. К вечеру должно что-то проясниться, я тебе точнее скажу.

– Но с ней точно все будет в порядке? Я правда тебе не нужна?

– Ну а что ты сделаешь, будешь с нами в больнице сидеть? Ты за этим, что ли, приехала? Для того два года отпуска ждала? Кир, не сходи с ума, ну серьезно. По крайней мере хоть сейчас не дергайся, давай подождем, что скажут врачи, а там видно будет. В конце концов, если кому и ехать помогать, так это Егору. Кстати, как он там, ты его видела? Я ему сказала, чтоб не уходил, пока ты не приедешь. И ключи тебе чтобы сделал.

– Он тут, встретил меня.

– Да? Ну хорошо. Ты ему спуску не давай. И чтоб девиц не водил, а то ему только дай волю.

«Да он уж привел одну», – чуть не ляпнула я, но прикусила язык. Еще этим беспокоить Марину не хватало.

– Шутишь? Как я ему запрещу?

– А так и запрети, – заявила Маринка. – Я ему так и сказала, в мое отсутствие ты вместо меня в доме хозяйка. А не он, раздолбай. Я его не звала, между прочим, сам явился не запылился, так что пусть слушается. Он горазд девок водить, так что ты их гони поганой метлой без всякой жалости, если мешать будут. Марио не для того на работе впахивал этот дом покупать, чтоб его шурин в нем бордели устраивал.

Я вообразила в элегантном Маринкином доме классический бордель с золотыми канделябрами и красной плюшевой мебелью и Егорку в роли его содержательницы и невольно прыснула.

– Смеешься? Ну, хорошо. Ты как долетела-то?

– Рейс задержали, но все нормально. Слушай, Марин, ну а как, получается…

– Ну как-как… Сегодня-завтра дождемся, что врачи скажут насчет Терезы, я пойму, как тут дела, и посмотрим. Видимо, несколько деньков тебе нас подождать придется, но ничего, мы потом все наверстаем. Ты за нас не волнуйся, успокойся и отдыхай. Я тебе позвоню, как только что-то выяснится. Распаковывайся, поешь, поспи. Еды полный холодильник, если этот проглот ее не сожрал. Ключи он тебе должен отдать, так что сможешь приходить и уходить, когда захочешь. Дома отдохни, съезди погуляй… Жаль, конечно, что так получилось, но что теперь…

– Да не думай обо мне, я в порядке, – сказала я. – О себе позаботься, о Терезе, о детях. Главное, чтоб с вами там было хорошо. И обязательно скажи, если я чему-то смогу помочь, обещаешь?

– Хорошо, договор. Ну давай, отдыхай. Целую. До связи!

– Обнимаю. Держись там. Пока.

***

Я принимала душ и разбирала вещи часа полтора – нарочно тянула время в надежде, что парочка куда-нибудь свалит. Я не очень-то хороша в общении с малознакомыми людьми, а Жизели, к тому же, я явно не слишком понравилась. Мои надежды оправдались: вскоре я услышала, как хлопнула дверь, и, радуясь, что осталась одна, вышла на кухню.

Дом был светлый, просторный – на первом этаже, где кухня совмещалась с гостиной, окна были от пола до потолка, и солнечные лучи, приглушенные тонкими занавесками, заливали все помещение мягким светом. Царила тишина; я подумала, что уже давно в моей жизни не было так тихо, и в душу снизошел покой. Я почувствовала: это случилось, я в Италии, я в отпуске!

Мне уже приходилось здесь жить и готовить, так что посуду и продукты я сразу нашла. Холодильник был забит едой, как и обещала Марина. Я сварила себе кофе, сделала бутерброд с рикоттой и пармской ветчиной, покурила, сидя в кресле на лужайке и любуясь на виднеющиеся вдали Альпы, и почувствовала себя гораздо лучше. Что страшного случилось, в конце-то концов? Ну, задержится Маринка на несколько дней – после, как она и сказала, мы все наверстаем. Егор… ну, что Егор. Мне с ним и Жизель общаться и видеться не обязательно. Пересечемся когда-никогда в гостиной или на кухне, всего делов. Помешает он мне? – да нет, не помешает, да и я ему. Буду уходить рано утром, поезжу по ближайшим городкам, вечером вернусь – и спать. А там и Марина с детьми вернется, а потом и Марио. Все будет хорошо.

После еды меня потянуло в сон. Я вздремнула часок, после чего поехала в Виченцу, где провела остаток дня. Я в Виченце уже была и не то чтоб особо ее любила, но ехать туда было ближе всего, и для первого дня я сочла короткую прогулку по знакомым местам идеальной. Погуляла по центру, поглазела на творения Палладио, выпила бокальчик вина в заведении с видом на площадь, а к ужину засобиралась домой. Гулять сама по себе я любила, а вот ужинать в одиночку в ресторане – удовольствие ниже среднего, особенно в Италии. Вокруг тебя парочки, компании, а ты сидишь со своей пиццей или пастой и сиротливым бокалом вина – жалкое зрелище.

Марина позвонила, когда я была в электричке, и сказала, что дела у Терезы, слава Богу, не так плохи, как могли бы быть, но им придется задержаться на неделю или около того. Нет, помощь не нужна, спасибо, просто и свекор не может похвастаться отменным здоровьем, и получается, что Марине лучше с ними там побыть, пока дела не придут в норму.

– Ты отдыхай. Покатайся пока без нас, ладно? В любое место Венето от нас на электричке по прямой. А в Эмилию-Романью и на озера мы потом вместе на машине.

– Конечно. Я найду, чем заняться. Не переживай.

Когда я вернулась, дом был безлюден и тих. Я поужинала пастой с грибами в сливочном соусе. Устроившись в кресле на лужайке и любуясь на звезды, выпила бокал прохладного белого вина с пекорино и оливками. Да, покамест планы на этот отпуск терпели полный крах, но что поделаешь, когда такое случается. Даже если и не наверстаем – Италия есть Италия, она прекрасна всегда. Я отдыхаю, могу вкусно есть, вдосталь спать, гулять где вздумается – разве плохо?..

Ночью меня разбудили крики и грохот из спальни на втором этаже. Молодежь занималась громким, яростным, неистовым сексом. Накрывая голову подушкой в безуспешной попытке укрыться от страстных женских вскриков, я понадеялась, что это разовая акция. А то вот уж радости: вместо мирного общения с благодушным семейством и совместных путешествий – день за днем бродить в одиночестве, а затем слушать порно каждую ночь.

С парочкой я столкнулась за завтраком. Новая Жизель (не та, вчерашняя, но тоже юная и длинноногая – и тоже одетая в Егоркину футболку) трескала хлопья в обществе своего ненаглядного. Егор сказал: «Доброе утро, это Кира, это Настя», после чего барышня удостоила меня довольно вежливого «здравствуйте». Где он их берет-то? И куда подевалась вчерашняя?

Я могла бы, конечно, высказаться, но, во-первых, не хотелось быть брюзгой (мне какое дело, пусть мальчик развлекается), а во-вторых, что бы там ни говорила Марина, мешают мне Егоровы девчонки или нет, все же я Марине подруга, а Егор – родня, и указывать ему, как жить, я не стану. В крайнем случае, если мне совсем здесь станет неуютно, сниму себе жилье, пока не вернется Марина. Тут не Венеция и не Рим, а май не пик сезона, можно найти хорошенький отельчик или B&B по вполне вменяемой цене.

Они болтали о чем-то своем, а я отключилась, погрузившись в себя – я вообще в этом мастер, а спросонья у меня такое особенно хорошо получается. Достала ноутбук, воткнула в уши наушники и позавтракала, смотря сериал – даже не заметила, как эти двое свалили.

Следующие несколько дней были похожи друг на друга, как День сурка. Днем я гуляла по ближайшим городкам, ночью слушала радиопередачу для взрослых, а по утрам, выходя к завтраку, неизменно наблюдала одну и ту же картину: мальчик и его новая девочка. Причем если барышни выглядели так, как и должны выглядеть женщины после ночи любви – довольными и слегка утомленными, – то Егорка сиял бодростью, как утренняя роса. Похоже, еще и на пробежку успевал перед завтраком. Вот молодежь. Я-то вечно с утра едва живая и ненавижу весь мир. Выползала, не особо понимая, на каком я свете, мрачно кивала парочке, заваривала кофе и погружалась в себя. Мне, прежде чем начинать жить, надо с утра хоть часок потупить.

– Где ты их только находишь, – однажды заметила я, дожидаясь, пока сварится кофе. Очередная Жизель в этот момент томно удалилась в душ.

– Да я и не ищу, они как-то сами, – ответил Егор.

– И где?

– Да тут, в одном баре. Я туда пива выпить хожу.

– И что, сами так и подходят знакомиться?

– Ну да.

Я окинула его взглядом. Свежая юная мордашка без следа недосыпа, чуточку торчащие ушки мило просвечивают на солнышке, короткие темные волосы влажные после душа, белоснежная футболка подчеркивает смуглую кожу и бархатные глаза – картинка, да и только.

Мама Егора и Марины была азиатских кровей, и они пошли в нее линией скул и миндалевидными темными глазами. Маринка, не будучи классической красавицей, всегда привлекала мужчин своей чуточку экзотичной внешностью. Что касается Егора, то он был не из тех красавцев, что привлекают с первого взгляда, – но если уж кинешь второй, не оторвешься.

Ну да, кто б сомневался. Будь я на их месте, я бы тоже, наверное, подошла.

– А они кто?

Егор пожал плечами.

– Туристки.

Удобно. Не знаю, как он, но я-то видела: каждая из этих девиц надеялась на продолжение. Обменяться контактами, увидеться после возвращения в Москву… Интересно, он-то понимал это? Или правда думал, что девушкам все равно? Я хотела спросить, но передумала. И без того уже не в свое дело влезла. Кто я ему – сестра, мать?.. Совершеннолетний, сам разберется.

Я забрала чашку с кофе, надела наушники и уткнулась в сериал.

С Мариной мы созванивались каждый день, и домой она покамест не собиралась. Мне все это начало надоедать. С Егором разговаривать нам было особенно не о чем, да мы почти и не виделись, разве что с утра. В доме я себя хозяйкой не чувствовала, несмотря на все Маринино гостеприимство – все-таки сейчас ее здесь не было, и дом, можно сказать, принадлежал Егору. Если бы я изначально настраивалась на одинокий отпуск, наверное, чувствовала бы себя иначе – но теперь одиночество было вынужденным, и мой взгляд волей-неволей останавливался на парочках, семьях, подружках, веселых компаниях. А вечером я возвращалась в пустой дом, чтобы ночью из своей одинокой постели слушать звуки чужой любви.

Я начала уже думать, что пребывание Марины в Турине вполне может затянуться на весь мой отпуск. А проводить этот месяц так, как сейчас, мне совсем не хотелось. Говорят: ничего нет более постоянного, чем временное. А то временное, что было у меня сейчас, еще как грозило стать постоянным.

Я решила, что Марина не обидится, если я на этот раз сменю планы. В конце концов, никто не виноват, а я не могу провести весь этот выстраданный отпуск в ожидании. Мне нужно придумать что-то еще – новое жилье, новое направление – и поскорее.

Самой заботиться о себе и своем досуге мне было не впервой.

Мне не исполнилось и тридцати, когда я уже знала, что проведу жизнь в одиночестве.

Глава 2

Тогда

Может ли быть так, что для каждого из нас в жизни предназначен лишь один человек: тот самый, единственный? До семнадцати лет я не была уверена, что знаю ответ. Я росла девочкой застенчивой – и при этом влюбчивой: неудачное сочетание. В школе мне нравились многие мальчики, а вот я не нравилась почти никому. В каждом классе есть такая девочка: отличница, заучка, у которой охотно просят списать, но и только. Она может только завидовать одноклассницам, которые модно одеваются, умело наносят макияж и флиртуют с мальчиками; ее же удел – подпирать стенку на вечеринках и находить утешение в книжках.

Такой я и была: замкнутой, робкой, невзрачной. Такой и поступила в институт – и именно там я встретила его. И узнала две вещи. Первая: любовь с первого взгляда бывает. Вторая: с первого взгляда можно влюбиться раз и навсегда.

Этот типаж тоже знаком каждому: «золотой мальчик» – красивый, остроумный, успешный, популярный. Он всегда лидер компании, хорошо одет, и за его внимание борются самые популярные девочки. Майк был именно таким – кроме разве что красоты. Потом, когда мне случалось разглядывать его фотки, я поражалась тому, насколько впечатление от них разнится с тем, какое он производил в реальности. На фотографиях он выходил, прямо скажем, некрасивым – но в жизни от него невозможно было отвести глаз. Такое обаяние, такая мощная энергия исходила от него, что он казался красивым – и вы твердо пребывали в этом убеждении, и никакая неудачная фотка не смогла бы это впечатление изменить.

Конечно, он был никакой не Майк, а Михаил, на самом-то деле. Но он несколько лет прожил с родителями в Америке, там к нему и приклеилось это «Майк», а по возвращении в Россию – не переименовываться же обратно? Он и не стал, и правильно, потому что мягкое и пушистое «Миша» шло ему как корове седло. Он был именно Майк – высокий, как скандинав, с небрежно взлохмаченными прядями золотисто-русых волос, резкими чертами лица, стильной щетиной и умением одеваться с той небрежной элегантностью, которая для многих становится результатом многих лет упорной работы над собой, а для него была столь естественной, будто он с ней родился. Он любил говорить с людьми напрямую, остроумно шутил, и был… не то чтобы высокомерен, нет – но глядя на него, вы понимали, что он чуточку лучше других: ярче, умнее, увереннее в себе. И еще была в нем едва уловимая толика жесткости, будто он знал и пережил немного больше, чем большинство людей в семнадцать лет, и этот оттенок викингской безжалостности в светлых глазах и повадке сводил девиц с ума.

Едва увидев его, я поняла, что пропала – а еще поняла, что ему не быть моим никогда. Я грезила о нем, любовалась им и наблюдала за его отношениями с другими девушками издали. У меня ни разу не возникало и мысли, что он на меня хотя бы посмотрит. Моя жизнь разделилась на две половины: светлая, когда я видела его, и темная – когда нет.

Стоило Майку появиться в поле моего зрения, как я оживала. Не важно, что происходило вокруг, не имело значения, замечает ли он меня – я просто впитывала каждый миг того времени, что мы дышали одним воздухом.

Когда его не было рядом – все вокруг будто гасло. Мир мерк, покрываясь пылью, становясь безжизненным и серым. Я пребывала словно во сне: болтала с подружками, смеялась, ходила на дискотеки, училась, сдавала экзамены, но каждый миг был омрачен для меня тоской о том, что вот сейчас я не вижу его.

Он был так далек от меня, что я о нем даже мечтать не смела. За все время мы пообщались, может быть, несколько раз: то он обращался ко мне с каким-то вопросом, то просил дать переписать конспекты – всякое вроде того. И каждый такой момент я хранила в сердце как величайшую драгоценность. То, как он смотрел на меня, как обращался ко мне – неожиданно мягко, с легкой улыбкой, внимательным взглядом, будто я не серая мышь, а классный, привлекательный человек. О, как я завидовала его девушкам – разве может быть большее счастье, чем встречаться с ним? Если бы я могла каждый день говорить с ним, прикасаться к нему, целовать его, да я больше ничего в жизни бы не желала! Но с меня было довольно и этого – мне казалось, если он проявит ко мне хоть чуточку больше внимания, мое сердце просто не выдержит. Так что, может, оно и к лучшему, что Майк меня не замечал.

На меня обращали внимание мальчики – да, выяснилось, что кому-то может понравиться и такая невзрачная девушка, как я. Это были хорошие, скромные ребята, во многом на меня похожие – и считавшие, видимо, что мы можем друг другу подойти. Временами я отвечала на ухаживания, если молодой человек не был мне совсем уж противен: не сидеть же куковать, пока другие бегают на свидания. Майка мне все равно не получить, а мне все-таки хотелось узнать, что такое любовь, романтика, увлечение. Хотелось целоваться, ходить на свидания – в конце концов, мне хотелось любви.

И они любили меня, порой сильнее, чем мне хотелось бы. Мало-помалу я выползла из своей скорлупы и попробовала флиртовать – успешнее, чем сама ожидала. Оказалось, заполучить не особо популярного и уверенного в себе мальчика проще, чем подстрелить дохлую мышь. Пара улыбок, несколько вовремя брошенных фраз – и он твой с потрохами. Я и не думала, что так легко попадусь в эту ловушку – я же просто тренировалась на них, а они воспринимали все всерьез и донимали меня потом месяцами. Встреться с ними, сходи на свидания, да встреться еще раз… Я шла на уступки, но мне было смертельно, смертельно скучно – я заранее знала, что у нас ничего не выйдет ни с одним из них, просто потому, что ни один из них не был Майком.

Так прошли пять лет, в течение которых я обращалась вокруг Майка, будто Луна вокруг Земли – молчаливая, бледная, не смеющая приблизиться ни на шаг. Наступило время защиты диплома и вот, получив заветные корочки, мы всем потоком отправились праздновать.

Может быть, для других это и был праздник, а для меня – самый черный из всех дней. Ведь это был день нашего расставания – я знала, что больше Майка никогда не увижу. Не смогу быть даже его тенью. Не смогу смотреть на него, слушать его голос. Не смогу, сидя рядом на лекции, случайно соприкоснуться рукавом. Не смогу почувствовать запах его туалетной воды, когда он проходит совсем рядом.

Сегодня я потеряю его. Навсегда.

***

Я помню каждое мгновение того вечера.

Я была в красивом платье – белом, в нежных розовых цветах. Сделала укладку и тщательно накрасилась. Мне хотелось, чтобы Майк запомнил меня не такой, какой я была большую часть нашей совместной учебы – тихой, невзрачной, одетой кое-как, – а красивой. Пусть он и бросит на меня один лишь мимолетный взгляд, но даже этот миг для меня важен и драгоценен.

Отмечать поехали в парк. Сначала кутили одной большой компанией, а к тому времени, как стемнело, все напились и поразбредались по компаниям, перетекавшим одна в другую. Одни тепло вспоминали учебные времена – сессии, экзамены, практику, – другие пели под откуда-то взявшуюся гитару, третьи делились ужасами защиты диплома и впечатлениями от преподов, четвертые обсуждали планы на жизнь. Кто-то целовался, кто-то блевал в кустах.

Большинство клялись друг другу держать связь и не теряться.

Потеряв Майка из виду, я утратила интерес к вечеринке. Ноги болели от долгого хождения на каблуках. Я присела на скамейку поодаль от всех, дожидаясь Васи – мальчика, который тогда за мной ухаживал. Немного неловкий, не особенно симпатичный, скромный упорный заучка, он был полной противоположностью Майку. Я оставалась к нему равнодушна, как и ко всем, кто проявлял ко мне интерес. Но к тому времени мне уже хватало ума понимать, что именно такие ребята часто достигают в жизни больших успехов – да и к тому же, похоже, он всерьез влюбился в меня, – поэтому имело смысл дать ему шанс. Что же касается Майка… Как говорила Таис Афинская, героиня любимой книги моего отрочества: «Какой смысл рыдать под звездой, которую все равно не снять с неба? Она совершит начертанный ей путь. А ты совершай свой».

– Кира. Кира, Кирочка. Кира…

Только что я была одна, и вот уже передо мной на корточках сидит Майк и смотрит на меня снизу вверх.

– Какая удача застать тебя одну.

Он слегка покачивался – должно быть, изрядно выпил. Впрочем, я и сама была нетрезва. Трезвых среди нас вообще не было.

– Майк… – проговорила я. Какое это удовольствие – его имя на моих губах. Я не смогла отказать себе и повторила еще раз: – Майк. Ты знаешь, как меня зовут?

– Да, – сказал он. – Конечно.

С трудом поднялся, пошатываясь, и сел на скамью рядом со мной.

– Я думал, это ты не знаешь, как меня зовут.

– Тебя все знают.

Он ухмыльнулся, поднял глаза, и меня обдало жаром. Он разговаривает со мной. Я сижу с ним наедине. Как это возможно? Мне казалось, я лечу – или, наоборот, умираю. А может, мне просто мерещится от отчаяния и потому, что я перепила?..

– Кира, – сказал он, наклоняясь ко мне. – Мне понадобилось пять лет и две бутылки вина. Если я не скажу этого сейчас, все пропало.

Я смотрела ему в глаза, и голова у меня кружилась. Запах спиртного, сигарет, туалетной воды, тела и чистой одежды смешивался в дурманящий, только Майку присущий аромат.

– Нет ни единого шанса, что такая девушка, как ты, посмотрит вот на это, – он приложил руку к груди. – Но можно я все же попрошу тебя взглянуть на меня?..

***

Сейчас

На четвертый день пребывания в Италии я возвращалась домой после очередной вылазки с решимостью первым же делом залезть в интернет и посмотреть отели и билеты. Перспективы возвращения Марины были смутные, становилось понятно, что планы наши полетели к чертям, меня изрядно достали еженощные шоу, и я твердо решила, что пора все переиграть. Вот, например, я только мельком проезжала Апулию – не была даже в Альберобелло и не видела знаменитые трулли. Поеду туда, а по пути загляну в Рим, что-то я там давно не бывала. При мысли о знаменитом эспрессо из кафе на Сант Эустаккио (лучшем кофе в мире, я считаю), я моментально поняла, что надумала хорошо.

С этой мыслью я подошла к дому, одновременно соображая, что сделать сегодня на ужин – и, уже доставая ключи, поняла, что что-то изменилось. Обычно, когда я возвращалась – часов в семь, восемь – дом стоял тихий и пустой. Сейчас же во всех окнах горел свет, а ступив на порог, я обнаружила в гостиной компанию человек на пятнадцать: девушки, парни, и среди них Егор. Стол был уставлен мисками салата, закусками, бокалами и бутылками. Одни пили и угощались, другие готовили еду, хлопоча у плиты. Двери на лужайку были распахнуты, часть народу с бокалами в руках курила на улице. Двое отщепенцев на диване резались в приставку. Битком набитые рюкзаки, сваленные в углу в кучу, намекнули мне, что дети путешествуют бэкпекерами.

– Э-э-э… привет, – появляясь на пороге, сказала я.

Молодежь поздоровалась со мной вразнобой, но весело и с энтузиазмом. Откуда-то из гущи людей вынырнул Егор и принялся двигать меня к столу, крича всем, что это вот Кира, подруга Марины, и она (то есть я) сейчас здесь живет.

– Привет, Кира! – нестройно заорали все.

– То есть вы вместе живете? – уточнил кто-то, и в ответ раздался смех.

Я говорила, что неуютно чувствую себя в больших компаниях – но, вероятно, это зависит от компании. С этими ребятами, пусть они и были моложе меня лет на пятнадцать – семнадцать, мне было на удивление легко – может, в каком-то отношении даже проще, чем иной раз с моими друзьями. В обществе ровесников, в том числе давних и близких друзей, я не всегда могла поддержать разговор – у большинства моих подруг были дети, а у меня их не было, поэтому беседы о детских садах и школах, да кто где какой купил комбинезон, навевали на меня смертельную скуку. Здесь же речи ни о чем таком не шло, и пусть все они принадлежали к другому поколению, я, поразительным образом, не чувствовала себя чужой. Они разговаривали о работе, путешествиях, сериалах, фильмах, и мне было что сказать по каждой из этих тем. Они не уделяли мне пристального внимания (от чего мне было бы неловко) и не игнорировали меня (что заставило бы меня чувствовать себя одинокой). Если хотела, я могла вступить в разговор, и меня слушали и поддерживали, если хотела – молчала, наслаждаясь вином и закусками, витая в своих мыслях и краем уха улавливая обрывки беседы.

Они мне понравились – умные, хорошо воспитанные, интересные мальчики и милые девчонки, ничего общего не имевшие с теми холеными красотками, которых Егор до сих пор сюда приводил. Они напоминали мне меня в юности: просто, удобно одетые, почти без косметики, начитанные, с грамотной речью, живо интересующиеся миром вокруг. Они не кидали на меня враждебных взглядов, как те стервозы. Для них и их приятелей я была такой же полноправной частью компании, как Егор. Ко мне не следовало относиться по-особенному из-за того, что я старше, или по каким-то иным причинам. Мы довольно мило болтали со всей компанией, и мне понравилось, что обязанности они делили поровну: готовили и подавали на стол и девушки, и парни. Один из ребят, что стоял у плиты, еще и хвастался своим умением готовить.

Они сделали отличную пасту с морепродуктами и запеченную утку – за день я проголодалась и со всей душой отдала им должное. Рядом со мной уселся юный (наверное, чуть за двадцать) рыжий конопатый Денис и весь вечер с энтузиазмом ухаживал за мной, что изрядно меня смешило. Подливал мне вина, менял тарелки, чуть ли не каждую секунду спрашивал, не хочу ли я чего-нибудь еще – в общем, показал себя настоящим джентльменом.

После ужина решили поиграть. Я ожидала чего угодно: карты, «бутылочка», «Уно»… Но дети выбрали «Скраббл»! Поскольку в «Скраббле» до четырех игроков, разбились на команды. Мне достались Денис, Егор и одна из девушек. Я редактор и работаю со словами, это моя профессия, поэтому, наверное, победа была не слишком честной – мы разбили противников в пух и прах.

– Кира крутая! – прыгая и обнимая меня за плечи, кричал Денис. – Кира крутая!

Я засмеялась, и мы с Егором и девушкой (Лида ее звали) дали друг другу «пять».

Время было заполночь. Поднявшись после долгого сидения за игрой, я поняла, что пора бы мне и в кроватку. Молодежь собиралась еще перед сном немного пройтись. Я пожелала всем приятной прогулки и ушла к себе. Приняла душ, привела себя в порядок и, едва рухнув на постель, отрубилась.

Мне снилось: я в объятиях Майка. Моя голова покоится у его груди, и я слушаю, как бьется его сердце. Когда-то это были самые счастливые мгновения моей жизни, и это было так сладко, сладко до боли, что я едва не заплакала, когда поняла, что сплю и отчаянно не хочу просыпаться. Но сон нельзя удержать, как ни старайся: навсегда мы засыпаем лишь один раз.

Ловя ускользающие мгновения безмятежного счастья, пока меня настигал неотвратимый день, я наконец выплыла из забытья и поняла, что на самом деле мне это не снится. Я действительно сплю в крепких и теплых объятьях мужчины – только рядом со мной не Майк, а Егор.

Глава 3

Тогда

– Да нет, не может быть, – снова и снова повторяла я. – Как такое возможно? Ты же вообще меня не замечал!

– Да я сто раз делал к тебе подходы! Но ты же вообще не реагировала!

Мы с Майком не раз возвращались к этому спору. Я никак не могла поверить: правда, что ли, я ему все это время нравилась? Все пять лет, что я безнадежно страдала по нему, он тоже смотрел на меня и даже пытался подступиться ко мне, но…

– Ты всегда была такая.. вся в себе, – сказал Майк. – Я пытался и так, и сяк, но ты ни разу не улыбнулась, ни разу на меня даже толком не взглянула.

Да потому, что у меня сердце готово было разорваться, подумала я. Как мне даже мысль могла взбрести в голову, что по мне вздыхает самый популярный парень на потоке?

– Ну а потом… – Майк пожал плечами. – Я посмотрел на тех, с кем ты встречалась, и решил, что, видимо, я просто не твой тип.

– Мой, – уверила я его. – Все это время я по тебе с ума сходила.

Он поцеловал меня, и я улетела на небеса.

В тот вечер я ушла из парка с Майком, не дождавшись Васи и не попрощавшись с ним. Мы стали встречаться, а через две недели я уже жила у него.

В народе говорят: «Не по хорошу мил, а по милу хорош». Мне приходилось слышать, что быт разрушает романтику, но у меня с Майком все было не так. Все пять лет, что безнадежно мечтала о нем, время от времени я пыталась себе представить, каково это – жить с ним, говорить с ним, видеть его каждый день. Узнавать, каков он, когда в дурном настроении, и когда – в хорошем, как ссорится и как предпочитает мириться. Какие фильмы и какую музыку любит, что у него за любимая еда. Неряшка он или чистюля, «сова» или «жаворонок».

После многих лет бесплодных мечтаний жить с ним было для меня что пиршество для голодного. Я узнала, конечно, что он совсем не тот идеальный Майк, каким мне издалека казался, но он был мой Майк, и я любила в нем каждое несовершенство. Я узнала, что по утрам он всегда не в настроении (впрочем, как и я – в этом мы были похожи), и пока он не позавтракает, к нему лучше не подходить. Он терпеть не мог кругов от посуды и остатков еды, поэтому я всегда следила за тем, чтобы под рукой были подставки под бокалы и чашки, а еда всегда была свежая. Ему нравилась хорошо выглаженная чистая одежда, и я радовалась, когда он замечал мои старания угодить ему.

Я была совсем юной, и мне, конечно, приходилось слышать про пресловутое «женское счастье», но лишь теперь, на собственном опыте, я узнала, что это такое. Быть для любимого вдохновением, отдыхом и радостью, дарить ему наслаждение, уметь успокоить его и вызвать улыбку на его лице. Я изучала привычки Майка, училась готовить его любимые блюда, не беспокоить его, когда он не в духе – и в то же время понимать, когда, напротив, надо отвлечь и развлечь его.

Временами в обращенном на меня взгляде, в улыбке, я ловила отблеск легчайшего, почти неуловимого удивления, как и в те редкие моменты, когда он обращался ко мне в учебные времена. Будто какой-то частице его было невдомек, почему он влюбился в меня, что мы делаем вместе?.. Но я радовала и веселила его, а мне не нужно было большего, чем делать его счастливым.

И однажды он предложил мне выйти за него замуж.

***

Сейчас

Я села, напряженно размышляя. Настолько ли я набралась вчера, чтобы сделать нечто настолько невообразимое, а после ничего не помнить? Да нет – ну, пила, но не так чтоб уж чересчур-то. Я четко помнила, как сразу после «Скраббла» пожелала всем спокойной ночи и ушла спать. Нет, если секс был, то, во-первых, как я теперь посмотрю в глаза Марине, а во-вторых – что за черт, как я могу не помнить первый секс за бог знает сколько лет?! Вот что по-настоящему обидно.

– Проснулась? Привет, – щеночек рядом со мной приоткрыл бархатные глазки и сладко, сонно улыбнулся.

– Ты что здесь делаешь?! – прошипела я и пробормотала: – Мы же не… не…

– Ты ничего не помнишь? – огорчился он. – А я так старался.

Я вжалась в стенку и обхватила обеими руками подушку, обнимая ее, как ребенок – плюшевого медведя.

– Чтооо?! Только не говори мне, что мы…

– О, ты была великолепна, – сказал Егор, и глаза его подернулись мечтательной дымкой. – На тебя посмотришь, так в жизни не подумаешь, что…

– Дурак! – я швырнула в него подушкой. Теперь я точно знала, что врет. Я уж по жизни кто-кто, но точно не богиня секса, и обо мне никто не станет говорить с таким выражением лица. – Тоже мне, шуточки! Откуда ты тут вообще взялся?

– Так негде спать-то было, – укладываясь поудобнее и сладко потягиваясь, сказал Егор. – Народу собралось полный дом.

– Положили бы со мной какую-нибудь девочку.

– Чтоб она к тебе приставала? Вот уж нет. И потом: неужели ты не предпочла бы спать со мной, чем с какой-то посторонней женщиной? А вдруг она храпит или плохо пахнет?

– Так-то ты отзываешься о подружках!

– Да ну брось, я ж пошутил. Ну правда же, все уже рассредоточились, а мне никуда не оставалось, кроме как сюда. Что мне, надо было на полу лечь или в ванной?

– Ладно, – остыв, буркнула я. – Но чтоб такого больше не было. Ну, чего еще? – спросила я в ответ на его сияющую ухмылку.

– У тебя пижамка в бегемотиках, – проговорил он. – Это так мило.

– У, мелкий… Иди уже! – замахнулась я на него, и он со смехом ретировался.

Я встала, привела себя в порядок и выбрела на кухню. Здесь царил беспорядок: видно, что попытки прибраться были, но – там забытый бокал из-под вина, там – горка грязных салфеток, тут – тарелка с остатками еды. Егор, уже явно после душа и благоухающий свежей, легкой туалетной водой, сновал по комнате, прибираясь. Я взялась помогать. Дом был пуст, все рюкзаки исчезли.

– А где все?

– Уехали, – ответил Егор. – У них самолет рано утром.

– Твои друзья?

– Ага. Из Москвы.

Общими усилиями мы навели порядок и сели завтракать. Впервые на кухне не маячила Жизель, а я впервые за все это время завтракала без сериала. И это было довольно мило. Конечно, то, что Егору взбрело в голову залезть ко мне в кровать, это сущее неприличие – но, если вспомнить тех же Жизелей, смех представить, что я могла хоть как-то его возбудить. Зато мы теперь можем общаться по-человечески. А то когда человек тебе совсем чужой, пусть и немного, но напрягает.

– Что сегодня будешь делать? – лопая бутерброд, спросил Егор.

– Ох… – я едва не испустила стон при мысли, что опять надо куда-то переться. – Посмотрю, где еще не была из мест поблизости. Съезжу погуляю. Так, наверное. А ты?

– Пока дома. А вечером, наверное, в бар.

– Девчонок цеплять?

– Я ж говорил, они сами меня цепляют.

– Да, помню.

– Хочешь, пойдем со мной, – предложил Егор. – Тогда не будут.

– Вот уж не уверена, – хмыкнула я. – Утопят меня в унитазе, а потом возьмутся за свое.

– Да ладно, пойдем.

– И лишить тебя удовольствия? Что я, враг тебе, что ли.

– Ничего, пропущу один вечерок. Давай, там пиво хорошее.

– Я всегда думала, что Италия – страна вина. А пиво так себе.

– А вот неправда! – возразил Егор. – Есть очень годное. Просто места знать надо.

По совпадению, этот его любимый бар прослыл в определенных кругах рунета местом, где можно познакомиться с перспективным итальянцем. Так что наши девушки, оказавшись в Виченце, стайками стремились туда – а устремившись, наталкивались на Егора. И его юная мужественная красота вкупе с простым, но милым обращением немедленно делала его куда перспективнее любого местного. Этого последнего Егор, конечно, не говорил, но я, слушая его рассказ про заведение, сложила два и два и сделала выводы.

– Ты ж понимаешь, что они рассчитывают на продолжение, – сказала я. – Прости, я хочу покурить.

Мы вышли на лужайку и уселись в плетеные кресла под тентом. Егор – с кофе, я – с кофе и сигаретой.

Он пожал плечами:

– Я им ничего не обещаю.

– Но и не отказываешься.

– Нет. Они же сами хотят.

– Ну да, – согласилась я. – Они взрослые люди, и правда.

Мы помолчали, любуясь на Доломитовые Альпы, чьи величественные вершины взымались вдалеке в туманной дымке. Светило солнышко, дул легкий ветерок, под ногами зеленела сочная травка… Благодать. Сидела бы так и сидела весь день. Красота-то какая.

– Умереть как не хочу никуда тащиться, – вслух сказала я.

– А кто-то заставляет?

– Нет, но… я же в отпуске.

– И что?

– Ну как что? Потеряю день, ничего не увижу…

– А что ты обычно делаешь, когда куда-нибудь едешь?

Я рассказала в двух словах: хожу, гуляю, фотографирую, читаю путеводитель.

– Звучит так, будто для тебя это работа, – послушав меня, сказал Егор.

Я задумалась и с удивлением поняла: да. А ведь действительно. Каждый день я встаю по будильнику, составляю план, выполняю его… Все, как в будние дни.

– Отпуск от слова «отпускать». А ты, похоже, себя не отпускаешь. Смысл же в том, чтобы отдохнуть, разве нет?..

– Не хочу терять даром время.

– Ну вот скажи, – повернулся ко мне Егор. – Много ты помнишь из того, что увидела и прочитала?

– Не особо, – призналась я.

– А теперь – быстро и честно: чего тебе на самом деле хочется?

– Пить кофе и тупить, – немедленно ответила я.

– Ну так пей кофе и тупи. В чем проблема. Даже если и «потеряешь время», как ты говоришь – подумаешь, один день. Считай, что у тебя выходной.

– У меня выходной, – медленно повторила я.

– И ты можешь сидеть и ничего не делать.

– И я могу сидеть и ничего не делать.

– Ну как? Круто же?

А ведь да, круто. Какое облегчение, что не надо никуда спешить, никуда бежать, не надо выполнять какой-то план… Я могу сидеть здесь целый день, лопать вкусняшки и смотреть на Альпы.

– А вечером идем в бар, – сказал Егор. – Договор?

– Договор! – согласилась я, и мы хлопнули «пять». – А ты что будешь делать?

– Поработаю.

– А я думала, ты в отпуске.

– Нет, на удаленке. Просто выдалось несколько свободных дней.

– И чем же ты занимаешься?

Оказалось, он айтишник, что именно делает, я не очень поняла, так как совсем в этом не разбираюсь. Работа постоянная, но график свободный, и работать можно откуда угодно.

– Круто! – сказала я.

– Еще веду блог, тоже какие-то деньги приносит. В сумме выходит неплохо.

– И что за блог?

Егор открыл мне на смартфоне страницу и ушел в дом работать, а я сварила еще кофе и села читать. Он писал, в основном, о путешествиях – к своим двадцати четырем годам уже успел много где побывать. Но, в отличие от традиционных трэвел-блогов, переплетал путевые заметки с бытовыми наблюдениями, личными историями, размышлениями о жизни. И писал он действительно хорошо. Пусть его текстам недоставало отточенной бойкости, но отсутствие профессионализма с лихвой искупал простой, легкий, подкупающе искренний слог. В заметках была динамика, глубина, воздушность – и я не заметила, как погрузилась в чтение: листала и листала, пока не прочитала все.

– Егор, – я подошла к нему, улучив минутку, когда он отвлекся от компьютера. – Это замечательно.

– Правда? – просиял он. – Тебе правда нравится?

– Да. Ты очень хорошо пишешь.

– Классно, – сказал Егор и, как мне показалось, чуточку покраснел. – Рад это слышать.

– Кто знал, что ты вырастешь таким умницей, – я потрепала его по щеке. – И когда я говорю, что ты хорошо пишешь, знай, что от меня, как редактора и придирчивого читателя, это наивысшая похвала.

По дороге в Виченцу я позвонила Маринке, и ее голос звучал куда бодрее, чем раньше.

– Все вроде налаживается, – сообщила она. – Терезе намного лучше, ее скоро выписывают. Мы нашли хорошую женщину, будет приходить помогать, но ее надо чуток подождать, через несколько дней освободится. Так что жди, Кирюша! Еще максимум неделя – и мы дома. Как раз Марио вернется, а мы с тобой по нашей программе – озера, спа, жор-тур и вот это все.

– Здорово! – обрадовалась я. – Ты не представляешь, как я рада! Жду не дождусь!

– А вы как там?

– В Виченцу едем, – ответила я, покосившись на сидевшего рядом Егора. – Твой братик меня в бар позвал.

– А, это где пиво, что ли? Хороший, я там была. Рада, что поладили, развлекайтесь! Смотри только не обижай его, он мальчик чувствительный.

«Да уж наслышана, какой он чувствительный», – едва не ляпнула я, вспомнив про ночные концерты. Но вслух сказала:

– Да с чего мне его обижать-то. У нас все путем.

– Ну, молодцы. Отдыхайте.

***

Тогда

Какая девушка не мечтает о красивой свадьбе с любимым. Я – мечтала. С самого детства. Еще совсем малышкой, гуляя с бабушкой в Александровском саду, я любовалась на невест, которые вместе с женихами фотографировались у Вечного огня. Они все были как принцессы: прелестные, улыбающиеся, в пышных белоснежных платьях, одно прекраснее другого. У меня глаза разбегались. Я показывала на них и говорила бабушке: «Когда вырасту, я буду выходить замуж вот в таком. Нет, в таком! Ой, нет, вот в этом!». И не могла решить, будет ли у меня длинная фата или короткая, веночек из цветов или диадема – а, может быть, роскошная широкополая шляпа.

Бабушка смеялась и говорила: да ты, когда вырастешь, еще сто раз передумаешь, уже совсем другая мода будет. Но я не верила: мне казалось, что вот это – или это! – платье – то самое, и что никого в мире нет прекраснее этих невест.

Конечно, я согласилась на предложение Майка. Не было ни одной причины в мире, по которой я могла бы ему отказать. Все было как в тумане. Мне до сих пор не верилось, что я нравлюсь ему, что мы живем вместе и что он собирается провести со мной всю свою жизнь. Каждый день, просыпаясь, я пугалась, что все это сон и что он закончится. Но тут же успокаивалась: вот же он, Майк, рядом со мной, сонно ворочается, просыпаясь. Я вставала, готовила ему завтрак и провожала на работу.

Мы начали подготовку к свадьбе. Пусть у Майка и была хорошая должность, но все же начальная позиция – знакомства там или не знакомства, а при приличной зарплате и многообещающих перспективах он все-таки был еще совсем молодой специалист, а родителей разорять мы не хотели (с моих, тем более, и взять было нечего – мы всегда жили скромно, если не сказать бедно). Так что свадьба планировалась хоть и громкая, но студенческая. Нашли недорогую, но симпатичную столовую, позвали друзей. Я выцыганила-таки из родителей денег на платье. Пусть свадьба и не будет роскошной, но я, невеста, должна быть в этот день самой красивой, должна чувствовать себя принцессой и блистать.

Место было забронировано, меню выбрано, с тамадой договорено, приглашения разосланы. Все ждали этого дня – я, мои родители, друзья, подруги, свидетели.

А за несколько дней до свадьбы Майк исчез.

Однажды вечером он не пришел домой. Я не слишком забеспокоилась: он собирался навестить маму, и я решила, что остался у нее ночевать.

На следующий день – встревожилась. Мобильный не отвечал, и я позвонила ему на работу. Мне сказали, что он взял отпуск.

Тогда я позвонила домой, и его мама сообщила, что Майк улетел отдыхать.

– Как?.. – пролепетала я. – Когда, куда?.. Почему он ничего не сказал мне?.. Свадьба…

– В Доминикану, – отрезала его мать. – А свадьбы не будет.

И положила трубку.

Откровенно говоря, мне не хочется вспоминать, что в тот день со мной творилось. Я толком и не помню. Кажется, меня затрясло. Я сползла по стенке и так и сидела на полу с телефонной трубкой в руке. Потом с трудом поднялась и вышла на балкон. Взяла сигареты Майка – оставалось полпачки – и курила: одну за одной, пока не выкурила все.

После этого меня стошнило.

Обязанность разбираться со всеми делами, связанными с отменой, легла на меня. Спасибо, подруги помогли: сама бы я не справилась. После этого я закрылась дома и целыми днями слонялась по квартире, забывая есть, пить, спать.

Как это случилось? За что он так со мной? Что изменилось? Почему он бросил меня?

В один из дней пришла его мама и велела освободить квартиру: не нужно, чтобы я была здесь, когда вернется Майк.

Майк потерял отца, когда был совсем маленьким. Мама воспитывала его одна и была жесткой, волевой женщиной, помешанной на своем сыне. Я знала, что не нравлюсь ей, но надеялась, что со временем мы поладим. И не ожидала – не заслуживала! – того, что она будет вести себя со мной так, будто это я во всем виновата.

– Ему изначально не следовало связываться с тобой, – заявила она, глядя на меня с осуждением. – Но ты вроде забавляла его, и я надеялась, что он наиграется, прежде чем дело зайдет слишком далеко. Ты сама должна была понять, что не пара ему, и расстаться с ним вовремя. К несчастью, он добрый мальчик, и у него не хватило духу сказать тебе правду. Так что я тебе говорю это вместо него.

Я собрала вещи и вернулась к родителям.

Майк так мне ни разу не позвонил. Через несколько недель после несостоявшейся свадьбы мне пришло лишь одно сообщение: «Прости. Видимо, я не из тех, кто женится».

Миновало еще полгода. Я случайно столкнулась с одним из бывших сокурсников, и между делом он рассказал, что Майк сочетался выгодным браком с девушкой из состоятельной семьи.

И тогда я поняла: дело не в том, что он не из тех, кто женится.

Он не из тех, кто женится на мне.

Шли годы. Время от времени я слышала о Майке от общих знакомых. С той девушкой он развелся меньше, чем через два года, а вскоре после этого снова женился – еще выгоднее.

Отработав некоторое время в компании, он открыл свое дело, и оно стало приносить доход. Из молодого специалиста он стал состоятельным предпринимателем, и с каждым годом его дела шли все лучше.

Расставшись со мной, он вступал в отношения, женился, разводился, обрастал перспективными связями, преуспевал – поднимался все выше к успеху, к свету, к солнцу, в то время как я прозябала в одиночестве и в тени.

Наверное, я должна была ненавидеть его, презирать, жаждать мести.

Но я не могла.

Ведь моя мечта сбылась. И, пусть короткое время, но я была с ним счастлива. Благодаря ему я узнала, что значит любить. Многим за всю жизнь не достается этого.

Я знаю, что и он любил меня. Конечно, любил.

Но слишком мало. Недостаточно.

***

Сейчас

Любимый бар Егора был, действительно, для тех, кто в курсе: чтобы его обнаружить, надо было уйти с центральных улиц и еще немного попетлять. Но оно того стоило: с первого взгляда я поняла, что место и впрямь отличное – без сомнений, центр притяжения местных жителей и знатоков. В небольшом зале со скромным, но стильным интерьером народу было битком, и ничуть не меньше тусовалось в зеленом дворике – сидя за столиками под большим деревом, стоя возле заставленной пепельницами большой бочки или собираясь компаниями с бокалами в руках. Фоном (не слишком тихо, не слишком громко – в самый раз, как по мне) играл модненький, зажигательный и приятный софт-рок – какие-то знакомые мне мелодии, какие-то нет, но все очень заводные и классные.

Мне сразу здесь все понравилось – вот есть такие места, где сразу и без вопросов чувствуешь себя легко и уютно. Егор тут был явно любимым клиентом: многие из гостей окликали его, чтобы поздороваться, а бармены приветствовали, как доброго знакомого. Часто бывая у Марины, Егор довольно бойко говорил по-итальянски. У меня практики было меньше, но в свое время я учила язык, так что почти все понимала и говорить могла довольно сносно, хоть и с ошибками.

– Твоя девушка? – оживились бармены, когда Егор стал нас знакомить.

– Нет, к сожалению, – ответил Егор.

– Ты это зря! Смотри не упусти! – орали бармены и добавляли еще всякого в этом духе.

В ответ Егор состроил печальную мордашку.

– Она предпочитает спать с женщинами.

– Эй! – возмутилась я и дала ему кулаком в плечо. – Ты что это себе позволяешь! Нет-нет, – уверила я барменов. – Я не по этой части.

– Похоже, она не согласна, – радовались по другую сторону стойки. – Ты следи, а то уведут!

Обслуживал нас Франческо, стильный мужчина моих примерно лет с серьгой в ухе, классной модной стрижкой и неожиданно (для меня, по крайней мере – бармен же) строгим неулыбчивым лицом. Егор заказал для нас пива, но бармен покачал головой.

– Ей не нужно пива, – сказал он.

– И что же мне нужно? – развеселившись, осведомилась я.

– Чтобы узнать это, – сурово заявил Франческо, – мне нужно заглянуть в твою душу.

Довольно долго он пристально взглядывался в мое лицо. Потом кивнул, будто все понял, и сделал знак: сейчас, мол, сделаю.

Некоторое время он что-то смешивал, взбалтывал, поджигал, перемешивал – в общем, творил, и в конце концов подал, не побоюсь этого слова, шедевр небесно-голубого цвета с «облаками» из сливочной пены и жестом предложил попробовать.

Описать это не берусь, но могу точно сказать, что ничего подобного ни до, ни после пробовать мне не доводилось. Это был взрыв, оргазм и звезды.

– Франческо, – взирая на него влюбленными, полными восхищенных слез глазами, сказала я. – Ты бог. Прошу, сотвори для меня еще один мир, пожалуйста.

Франческо поклонился, приложив руку к сердцу, как гений, чье мастерство и талант оценили по достоинству, и принялся колдовать снова.

На этот раз я получила нежный, огненный, горьковато-сладкий коктейль на основе абсента, о котором я даже не могла сказать, был ли он лучше или хуже прежнего. Он был столь же прекрасен, сколь и первый.

– Франческо, – сказала я. – Я передумала. Ты не бог. Ты дьявол-искуситель. Давай еще.

Все это время Егор смеялся надо мной, как сумасшедший, а я ему говорила, что я свободная взрослая женщина, и сколько хочу, столько пью.

– Вообще-то не совсем так, – смакуя третье творение Франческо (на этот раз сладкое, как первый поцелуй), заявила я Егору уже изрядно заплетающимся языком. – Не то чтобы, знаешь, я была бухать особая любительница. Но такого, – я указала на коктейль, – мне пробовать не доводилось. Поэтому я, знаешь ли, немножечко сошла с ума. Ты же сам сказал, чтобы я себя отпустила. Сказал?

– Сказал.

– Ну вот.

– Так говоришь, будто я против, – сказал Егор.

– А ты за?

– Ну еще бы, – сказал он, и мы чокнулись. – Я даже ради такого случая с тобой коктейльчику выпью. Хотя вообще это не мое.

Он обратился к Франческо, и тот аж прослезился от радости: вот это, говорит, верно, а то что все пиво да пиво. Вы, говорит он мне, хорошо на него влияете. Поэтому я ему сейчас сделаю, а вам тогда еще один за счет заведения.

– Нет-нет, что вы! – воскликнула я. – Спасибо, не нужно!

Егор сказал, чтобы брала, пока дают, а Франческо обвинил меня в том, что я хочу его обидеть.

– Да я и так уж с ваших шедевров лыка не вяжу, – сказала я. – Мы лучше в другой раз придем еще разочек, а то такими темпами я до дома не дойду.

Но меня никто не слушал, и через несколько минут мы с Егором получили по одинаковому произведению искусства – золотистому, искрящемуся, с дурманящим ароматом, в котором фигурировал ликер Strega («Ведьма») и много чего еще, чего я не разобрала – но какая разница, было божественно вкусно.

Чем закончился вечер, как мы добрались домой – для меня загадка. Проснулась я ближе к полудню с таким похмельем, какого у меня не было отродясь. Головная боль, дрожащие руки, сухость во рту, тошнота – обо всем этом я прежде только слышала, теперь же получила полный набор.

Душ и чистка зубов показались мне подвигом – проще было забраться на Эверест. Издавая тяжкие стоны при каждом движении, я кое-как натянула спортивный костюм и выползла на кухню. Вид Егора, который пил кофе с видом умирающего лебедя, вселил в меня некоторое облегчение: я поняла, что не одинока в своих страданиях.

Мы осторожно (головы-то чугунные) кивнули друг другу, и я улиткой поползла в сторону кофеварки. Выхлебала литр воды, пока варился кофе, и устроилась за столом. Так мы и сидели, двое из ларца с похмелоса.

Егор хмыкнул, уставившись в чашку.

– Ты чего? – уныло спросила я.

– Да так, – он покачал головой. – Кто б мог подумать, что Кира Ниже Нуля умеет так веселиться.

Не веря своим ушам, я, с разламывающейся от боли головой, медленно подняла глаза. Не может быть, откуда он… Я же никому об этом не говорила…

Я прошептала:

– Повтори, что ты сейчас сказал?

Глава 4

Тогда

Как-то мне довелось услышать по радио беседу с психологом. Она говорила про интересный эффект: мы становимся теми, кем восхищаемся. Иными словами, если нам нравятся какие-то качества, мы, осознанно или нет, начинаем их приобретать. В тот момент я не придала этому значения, но, вернувшись к этой мысли некоторое время спустя и отмотав назад пленку, с удивлением поняла: а ведь у меня как-то так оно и сложилось.

Я росла «книжным» ребенком и с раннего детства привыкла искать утешения в чтении и кино. Мне было около четырнадцати, когда я прочитала «Унесенных ветром». И, конечно, меня заворожила Скарлетт – прежде всего своей непохожестью на меня. Я всегда была скорее Мелани – тихая, добрая, кроткая, доверчивая, преданная родным и друзьям. И уж ни разу не Скарлетт – разбивательницей сердец и хваткой, практичной деловой женщиной. Я мечтала обладать ее качествами – упорством, энергией, живучестью, предпринимательской жилкой, – но отдавала себе отчет, что во мне нет ни одного из них. При всем моем восхищении Скарлетт, я так и не смогла тогда понять ее нелюбви к детям, а также что она имеет в виду, говоря, что «брак – это удовольствие для мужчин». Каждая женщина мечтает выйти замуж – так я полагала тогда. И с этой уверенностью прожила еще многие годы.

Несколько позже я зачитывалась «Властелином колец», а потом, когда вышли фильмы, до дыр засмотрела режиссерские версии. Меня пленили толкиеновские эльфы – вечно юные, прекрасные, мудрые существа, неподвластные человеческой страсти и боли. Казалось, даже переживая самые тяжкие из чувств, они всегда сохраняют внутри нечто неприкосновенное, что позволяет им никогда не погружаться в отчаяние и скорбь полностью. Отстраненные, неуязвимые, самодостаточные – вот какими я видела их. И мне хотелось быть такой – недосягаемой, невозмутимой, умеющей глубоко чувствовать, но в то же время способной отстраняться от этих чувств.