Читать онлайн Штучка бесплатно

Штучка

Штучка

Штучка была маленькая и черного цвета. Её Егору подсунули под папку с курсовыми работами, которые он сегодня собрал на проверку. К штучке прилагалась кокетливая бумажка с напечатанным на принтере «Угадаешь, чье?»

Если вы хотите познакомиться, то возьмите со стола визитку. Егор Васильевич Васнецов, кандидат физико-математических и технических наук, декан факультета приборостроения и информатики, и далее по списку – все это написано на прямоугольных кусках картона.

Самому Егору это все было перечислять скучно. Ага, тридцать шесть, да-да – уже декан факультета, да-да – уже не женат, и ей богу, отстаньте. Это все не интересно. А вот штучка – это интересно.

Штучка была пультом. Дистанционным пультом. Не от сигнализации. Понятное дело, что в университет с собой потащишь не особо большой спектр техники, хотя Егор мог допустить, что эта ерунда от чьего-нибудь дипломного проекта. Если бы не знал темы и состояние готовности всех дипломов на кафедре. Даже у самых старательных отличничков до пультов еще дело не дошло.

Опознать предназначение штучки помогло забитое в поисковик название торгового лейбла. Пульт был от вибратора – нужно заметить, не особенно большого, так, скорей вибропули, использовавшейся для того, чтобы растравить девушке аппетит.

Кстати, «1-S» – так себе название для производителя товаров интимного спроса. Ставили быть хоть XXL, что ли, было бы повеселей. Хотя это, наверное, чтоб никто ничего не понял, да?

И вот и остался Егор в компании штучки, ноутбука и пачки курсовых проектов думать тяжелую думу. Сама идея, что кто-то может слушать про цифровую обработку аналоговых сигналов с вибратором в трусах, была какой-то обкуренной. Но Егор травкой не баловался, а штучка на столе по-прежнему лежала – между справочником по квантовой механике и немытой чашкой из-под кофе. Значит, кто-то все-таки занимался на его лекциях весьма далеким от науки непотребством. Какая-нибудь барышня, явившаяся на приборостроительный факультет закадрить парня поперспективнее. И решившая пококетничать с преподавателем – ну а чем черт не шутит, ходят же слухи про преподавателя электроники, что он зачеты девушкам проставляет, только «обкатав», вдруг такое и с деканом проканает, да? Из этого вытекал ряд вопросов: «кто», «какого хрена» и «насколько мучительно эту легкомысленную леди размазать на экзамене и сколько раз заставить прийти на пересдачу». В том, что это была-таки леди, Егор не сомневался. На его кафедре студентов-геев не было, были только гондоны – и те в профессорском составе.

Штучка была подброшена под самый низ пачки курсовых (от трех потоков, чтоб вы понимали), видимо, чтобы усложнить задачу опознания. Ну, хотя бы до трех курсов выборку сузить получилось. Вел-то Егор предметы у восьми курсов, в этом случае поиски были бы куда веселее. Жаль, что нет моды запирать аудиторию, нет, выходил обычно так, оставляя студентам возможность рассесться спокойно, и курсовики здесь же оставлял – а чего их с собой в деканат таскать лишний раз.

«Угадаешь, чье?» – это было напечатано, не написано от руки, явно нарочно, чтобы Егор не смог опознать по почерку – даже в век современных технологий студенты все равно часто расписывались в курсовых проектах, и имея на руках столько объектов для сличения, он бы точно догадался. Но предполагалось, что угадать он должен каким-то другим образом. Ну не отпечатки же снимать ему было, да? Значит, девушка очень вероятно явится к нему на лекции завтра. С вибропулей в «самом интересном месте»?

Егор заглянул в ежедневник, сверился с расписанием. Так, сегодняшние лекции и завтрашние, совпадение только у одного курса. Мда, засада. Именно у прибористов, именно у третьего курса девушек было больше всего. Восемь штук. Ну хоть не восемнадцать. Хорошо, что он не статистику у финансисток вел, вот там на тридцать три человека на курсе, только трое парней. Хотя у финансисток бегали симпатичные… Кхм. Егор шлепнул себя ладонью по лбу. О чем думает вообще? О студентках? Пошлятина какая. И потом, разве у прибористов девушки хуже чем у экономистов? Взять хоть ту же Локалову. Симпатичная девица, ноги прекрасные – хоть вовсе к доске не вызывай, чтоб лишний раз не соблазняться, да и грудь приличного размера. Правда, носит одни джинсы со свитерами, ну так красивую грудь свитером не испортишь. И прическа у Татьяны интересная, недавно обрезала свою гриву до «каре», стала выглядеть стильно, особенно когда серьги надевала. Но вряд ли Локалова стала бы клеить преподавателя, краснодипломница же, тот же электроник, хоть глаза мечтательно в вырез свитера и косил, а зачет проставил через десять минут защиты Татьяной билета, а за право делать с ней диплом уже сражаются три преподавателя. Такой к черту не нужно никакое покровительство.

Еще две хорошистки Егор отмел по тем же субъективным причинам. Ну не может озаботиться такой ерундой девочка, у которой в голове реально учеба.

Ну что ж, пять подозреваемых. Егор улыбнулся, опуская штучку в карман пиджака. Что ж, девочка, завтра мы посмотрим в твои глупые глазки, и ты поймешь, как быстро тебе нужно бежать забирать документы и переводиться на другой факультет.

Прибористам не везло, по пятницам Егор над ними должен был измываться всю первую половину дня, сначала на лабораторной по МИТ, в которых в живых возвращался только истинный повелитель ассемблера, умудрившийся, нет, не меч из камня вытащить, но плату верно закодить. Потом – пара Теории Обработки Цифровых Сигналов, и дай бог, чтоб к обеду хоть кто-то был еще жив и способен воспринимать информацию. Да хотя бы название предмета вспомнили бы… Даже Локалова после лабораторки и лекции у Егора к третьей паре уже складывала голову на столешницу и записывала конспект с осоловелыми глазками. А сегодня пар у прибористов четыре, ну хоть на перерыве головы проветрят.

На первой паре Егор раздал задания, сел за преподавательский стол, разглядывая студенток. Локалова как всегда закопалась в методичку, пальцы летают над клавиатурой, губа прикушена – ей не терпелось закончить задание раньше других. Татьяна обожала лидерство, даже курсовые раньше всех сдавала и непременно писала самостоятельно от первой и до последней буквы, а не повторяя путь большинства своих одногруппников, которые брали сданные с прошлого курса и подставляли цифры из своих заданий.

Вот Розикова, хорошистка, кстати, тоже была весьма симпатичная. Чуть больше красилась, чем Татьяна, – у той-то только блеск на губах и был, а тут тебе и тушь подчеркивала длиннющие черные ресницы, и помада на мягких губах маняще поблескивала искорками блесток, и еще была какая-то цветная дрянь на веках, чтоб мужчина смотрел не мимо, а в глаза, непременно в глаза. Волосы длиннющие, пышные, волнистые. Анна тщательно придерживалась женственного образа, в университете появлялась неизменно в платьях. Глядя на эти волосы, Егор отрешенно подумал, что не будь у Розиковой парня, что ежедневно подвозил её к универу, и будь сам Егор не преподавателем, а студентом, – он бы Анну обкатал, хорошенько так обкатал, наматывая эти чудные кудри на руку. Розикова тоже ушла с головой в работу, временами дергала за локоть Локалову, что-то спрашивала, та торопливо поясняла и снова бросалась к своей программе. Как и думал Егор вчера, Розикова не могла подкинуть ему пульт.

Как и Степанюк – Ольга работала медленно, не отвлекаясь. Нетороплива, но неумолила как танк. У этой девчонки парня не было, и, кажется, он ей и не нужен был. Особой привлекательностью не отличалась, типичная серая мышь, которая есть на каждом курсе, звезд не хватала, но очень старалась. Свои четверки имела как раз за педантичную старательность, пунктуальность и посещаемость. Ну… Ольга обещала стать хорошим специалистом, и верной женой. Степанюк тоже была исключена из выборки, по объективным причинам, она давно и платонически вздыхала на Гордеценко – лидера «шайки ботаников», как окрестили в деканате костяк парней-отличников на этом курсе. У таких девушек, как Степанюк, все симпатии обычно были написаны на лице, и они их совершенно не умеют скрывать. Впрочем, Гордеценко хоть и лидерствовал в своей компании, но в девчонках не разбирался совершенно, не то что в паяльниках.

Под особое внимание Егора попали троечницы. Эти сдавали сессии долго, мучительно, безнадежно, раз за разом являясь на пересдачи, так и не открыв тетрадки с лекциями и похеривая время преподавателей. Вот и сейчас забились в уголок, методички открывать и не думают, уткнулись в телефончики, шепчутся, вертят пустыми головами. И кто же из них? Комлева? Сухова? Веселова? Все три – пустоголовые курицы, разной степени перекрашенности. Наглости могло хватить у любой, подобные девчули заваливают инстаграмм фоточками и уверены в собственной неотразимости. Ну как можно было не захотеть её, всю такую расфуфыренную, да?

Согласно описанию игрушки на сайте интернет-секс-шопа вибрация у пули была не очень сильная. По идее, тело должно приглушать звук вибрации, так что расслышать его должно было получиться лишь с близкого расстояния. Тем более что Егор не мог похвастаться хорошим слухом.

Егор дождался середины пары и пошел проверять работу. Хорошо, что у него была такая обязанность, а то черта с два он бы вообще смог разыскать хозяйку пульта.

У парней все было стабильно хорошо, платы мигают как надо, цифровые фильтры для обработки сигналов прописаны верно. Подходя к первой девице, Егор в кармане ласкал пальцами пульт, предвкушая разоблачение. Подошел.

– Ну как у вас дела, Комлева? – склоняется над её плечом, чтобы точно услышать, и жмет круглую кнопочку «On». Дела у Комлевой были никак. Компилятор неутомимо выдавал ошибки с третьей строчки кода, и вибрации Егор не услышал, совершенно. Мимо. Как в морском бое. Ну ладно, поехали дальше.

Алиева. Чернявая экзотичная чеченка, не двоечница, сессию всегда сдавала вовремя, но к доске её лучше было не вызывать. Терялась. Хотя деваха была симпатичная, как уже сказано – экзотичная, и Егор ею иной раз любовался, как мужчина (не забывая про преподавательскую этику, естественно). Удивительно, что Асмар вообще делала в техническом вузе, и как её еще замуж не отдали. Видать, мать прогрессивных взглядов оказалась. На всякий случай Егор снова надавил на заветную кнопочку включения, но нет – девочка скромных мусульманских взглядов, она такое себе не позволила бы.

Адреналин уже бурлил в крови. Происходящее очень напоминало охоту. Да уж, за это развлечение он обязательно скажет «спасибо». Хоть как-то повеселили. Но все равно с кафедры выпрет, ибо нечего о нем думать с подобной пошлостью. О науке думать надо, коли занесло в МФТИ. Да, не Бауманка, но не особо и хуже.

Как назло, то ли Егор выбрал не тот маршрут, то ли батарейки в пульте сели, то ли вибрация была действительно настолько беззвучной, что даже вблизи её расслышать нереально. Из выборки девчонок остались только Веселова, Розикова, да сидящая рядом Татьяна, которая уже давно выполнила задание и теперь кодила что-то свое, безбашенное, чтобы в конце лабы с гордым видом показать Егору.

Неужели все-таки Розикова? Она рассталась с парнем? В этот момент мысли нагнулись под немыслимым углом и замечая, что если окажется, что пульт все-таки подбросила Анна – то… то может, стоило и подумать?

Такие девушки просто так не кокетничают, и ты же знаешь, что она достаточно умна, да, Егор Васильевич? И может быть, тебе и удастся реализовать эту свою сегодняшнюю мысль, про эти вот волнистые волосы, а? Хотя это, конечно, скандал, в учебной части вой будет. Хотя… Электроника же терпят… Может и пусть повоют, развлекутся хоть.

Егор даже хотел, чтобы склоняясь к Веселовой и снова вдавливая круглую кнопочку в черный корпус, он ничего не услышал. Но он услышал. Тихий, практически задушенный вздох. Едва слышный. Со стороны Розиковой. Это была победа! Заманчивая, неожиданно сладкая победа! Егор развернулся в сторону Анны… И понял, что вздыхала не она…

Локалова! Губка была закушена, пальцы подрагивалинад клавиатурой, девушка замерла, сведя коленки. Черт, как Егор раньше не заметил – она сегодня в юбке пришла. В такой расклешенной белой юбке, сборки в три ряда. И голубой свитерочек был в обтяг, приталенный, с вырезом на груди. Очень подчеркивающий!

Егор выпрямился, уставившись на Локалову, а она, опомнившись, снова принялась писать код. Но все, GAME OVER, она попалась, и ей самой это ясно – на щеках расползались красные пятна.

Значит, Танечка, решила поиздеваться над преподавателем? А ведь Егору казалось, что он достаточно поощрял её учебу, но вот же. Слухи ходят, что амбициозные студентки травят преподавателей, которые мало на них внимания обращают. Действительно, её-то, краснодипломницу, из универа не выпрут. Егор мстительно улыбнулся. Хорошо, будет тебе месть, маленькая дрянь. Такая, что не забудешь.

Месть

– Локалова, ну-ка расскажите мне за ваш курсовой…

Не то чтобы Егор был уверен, что на перерыве девчонка вытащит пулю, но его план мести требовал убрать и эту небольшую возможность. А ну как струсила бы? Нет, сейчас Егор не собирался давать Локаловой никакого шанса, и ей же хуже, что она сама решила выпендриться и использовать в проекте другой цифровой фильтр.

Пускай обосновывает. Она и обосновывала, смущенно покусывая губки и то и дело поправляя на носике стильные очки в леопардовой оправе. Отличница-модница – это вообще очаровательно, все что работало против клише "страшная ботаничка" Егору обычно нравилось, уж больно затравленные были девчонки на их кафедре, вот только не сегодня, сегодня ему гораздо больше хотелось крови, чем любоваться маленькой дрянью. Поэтому он неутомимо требует обоснования, и еще, и еще, и еще… Наконец, звонок к началу лекции подписал Локаловой приговор.

– Садитесь, Татьяна, – улыбнулся Егор. Вкрадчиво улыбнулся, чтобы девчонку проняло. Сработало – Локалово опасливо вздрогнула.

И откуда вообще что взялось, деревенская же скромная девочка, хотя… у всякого интеллекта часто имелись всякие побочные эффекты. От Егора год назад жена ушла, мотивировав, что своим алгоритмам он внимания уделял больше чем ей. Стала его побочным эффектом, впрочем, туда ей и дорога.

На лекции Егор развлекался. Благо формулы на доске и алгоритмы преобразований и одной рукой писать можно было, а второй рукой в кармане отлично выходило играться с кнопочками.

Татьяна на свой второй парте уже все губы себе искусала, но терпела – мужественно терпела и даже пыталась писать лекцию.

Но империя не собиралась утолиться столь малыми муками, империя готовила свой контрольный удар…

– Татьяна, будьте любезны…

У девчонки глаза полезли на лоб. Да, Егор частенько её вызывал, чтобы прорешать примеры, она это любила, у неё это получалось, это давало некий бонус в карму на экзамене, так почему, собственно, нет?

Нет, потому что её штучка создавала сложности? Локалова, кажется, мгновенно поняла масштаб своей катастрофы, пока выходила к доске. И ноги вполне заметно подгибались, и пальцы в панике теребили подол юбки, и губа была прикушена.

– Ну, давай, беги, – взглядом посоветовал ей Егор. Он бы принял это как капитуляцию и отдал бы ей пульт сразу после лекции, завернутый в её же курсовик. Но нет, это ж надо проиграть, а Татьяна проигрывать совершенно не любила. Промолчала. Взял в руки мел.

Егор надиктовал ей уравнение функции, девушка послушно его записала. Даже на носочки встала, чтоб до верха доски дотянуться. Удивлен ли был Егор, что сбоку, из-под чуть приподнявшейся юбки чуть мелькнула кружевная темная резинка чулка?

Вот ведь маленькая дрянь, а! Все продумала, чтобы вывести его из себя. К своему неудовольствию, на это Егор все-таки ощутил реакцию. И кровь к паху прилила, и глаза торопливо обшарили аудиторию, чтобы отловить – не дай бог, кто тоже заметил. Это ж только для него было зрелище!

Нет. Пацаны из «шайки» уже сами вовсю страдали над функцией, шепотом торгуясь за форму преобразования, которую к ней применить, а троечники, позевывая, гипнотизировали кто доску, кто потолок, кто телефончик, кто спину впередисидящего. Какие им там мелькающие на краткий миг чулки, а?

Егор, чувствуя себя успокоенным, вновь обратился вниманием к Татьяне. Она не обманывала ожиданий – уже исписала верхнюю треть доски рядочками формул, вовсю сокращала функцию, приводя её в удобоваримый вид.

– Татьяна, внимательней, вы пропустили степень…

Егор вжал кнопку на пульте, подгадав момент, когда Татьяна вновь чуть встала на цыпочки, чтобы поправить упущенный порядок степени, и девушка аж пошатнулась от неожиданности.

Егор мог только представить, каково это, когда в момент мышечного напряжения в какой-то части тела начинает что-то вибрировать, но судя по реакции Татьяны – это было сильное впечатление. Егор поймал её возмущенный взгляд, но насмешливо улыбнулся.

«Ты сама этого захотела девочка…»

– Вам плохо, Татьяна? – ласково поинтересовался Егор. – А то вы как-то побледнели.

– Нет, все хорошо, – ой-ой, какой был вызов в глазах. Палец снова вдавил чертову кнопку, и дерзкая улыбка девчонки замерла на лице. Она торопливо вернулась к задаче заскрипела мелом, путаясь в переменных, а Егор наблюдал все это с садистским удовлетворением.

На самом деле это было действительно эротично. Безумно дерзко и эротично – так измываться над глупой девчонкой на виду у всех. Ей было хорошо, ей безумно это все нравилось – ну что ж, Егор совсем дурак, чтоб не видеть, как она прикусывала свои пересохшие губы. Она практически изнемогала – ей хотелось стонать, в голос, но было нельзя – разоблачение было катастрофическим.

Во власти над ней Егор находил и свое удовольствие. Ему было даже интересно – может ли девчонка кончить, вот так, стоя, с вибропулей в киске. А ножки-то у Татьяны подрагивали, напрягались со всяким нажатием, черт возьми, сложно было смотреть не на них, а на доску. Егор пытался поднять взгляд, а он, как назло, спотыкался на груди, потому что кое-кто совершенно точно хотел довести своего лектора и не надел лифчика. И что из этого— а правильно, возбужденные соски выпирали из-под тонкой ткани водолазки, как будто маленькие верхушки айсбергов. И на эти айсберги Егор очень рисковал сесть бортом, как тот Титаник. Она хотела, она хотела… Сложно было не думать о том, что с удовольствием задрал бы эту юбку, спустил бы с маленькой нахалки трусы, нагнул бы её у своего же преподавательского стола и засадил бы ей так, чтоб до ору, до истошных криков, до мольб о пощаде… Чтобы она больше никогда даже не пробовала его искушать… Сложно было об этом не думать, и не желать от этих мыслей удавиться. Ну Локалова, и за что она его подводила под статью?

Когда Татьяна наконец добила пример до верного ответа, прозвенел и звонок, сообщая о конце лекции, а Егор ощутил некислое такое подозрение, что наказал-то он не совсем Татьяну. По крайней мере, ему прежде чем пойти в деканат своими двоими,нужно было еще минут пятнадцать посидеть в тишине и подумать о чем-нибудь совершенно не сексуальном. О термодинамике, например. Или об уборщице, Клавдии Петровне.

На перерыв Татьяна задержалась без всяких просьб, собиралась медленней, чем обычно, попросила Розикову её не ждать, а потом неуверенно подошла к столу Егора. Он выложил, практически швырнул, пульт на столешницу. А надо бы в голову…

– Еще раз – и я тебе лично помогу с огромной скоростью вылететь с кафедры, поняла? – ровно произнес Егор. Локалова открыла было рот (нет, не думать о губах, не думать о минетах, Егор, возьми себя в руки!), но потом попросту схватила пульт и вылетела из аудитории. Только после этого Егор позволил себе выдохнуть. Удержался… Молодец, Егор Васильевич, давай зачетку, отлично!

Лучшим лекарством от «утра» в штанах была человеческая тупость, поэтому Егор начал проверять курсовые. Первую, вторую, третью. Постепенно успокаиваясь. Планируя жесточайший допрос Локаловой на экзамене. Нет, валить ей насмерть Егор не собирался, но живой не отпускать – тоже.

А потом на столе завибрировал телефон. На экране призывно распахнулся конвертик СМС.

Телефон Татьяны у Егора был. Она была старостой, он был деканом, да еще и куратором курса Локаловой, и когда требовалось собрать студентов или сообщить им что-то важное, ничего быстрее мобильной связи придумать пока не успели.

Да и сейчас СМС от неё Егор не удивился. Может же извиниться, да? Ну, если допустить, что у этой маленькой умной дряни еще осталась совесть.

Вот только от этой СМСки у Егора все перед глазами поплыло, будто ему профессиональный боксер аперкот выписал.

«Милый, дорогой, спаси, срочно нужно потрахаться»

И все заново, и только-только успокоившийся член воспрянул и начал рваться из штанов. Егор распустил галстук на шее и попытался выдохнуть. Не получилось. Попытался еще раз. С тем же успехом. А к черту.

«Где?!»

«Орхидея, на Октябрьской»

Кафешка эта была совсем недалеко от университета.

«Сейчас буду»

Вставая, Егор хотел убивать. Он уже понял, что Татьяна ошиблась номером, потому что.… Ну не мог Егор Васильевич вдруг превратиться в «милый-дорогой». И настроение у Егора Васильевича сейчас было соответствующее – хоть прямо сейчас заказывай киллера для одной потерявшей всякие берега отличницы, но оставить сей выкрутас без должного наказания было невозможно.

Егор позвонил заму по учебной части, сказал, что ему срочно нужно отъехать, и дезертировал из универа по самой ненаучной из всех причин. Шагал, закутавшись в свое пальто, пытаясь не распаляться с каждым, чертовым шагом, но получалось плохо. Было очень вероятно, что сейчас Татьяну и вовсе удар хватит. Но вот ведь… Эксгибиционистка. Только перевозбудилась от его «пытки» на виду у всего курса. Настолько перевозбудилась, что решила вызвать парня, чтобы перепихнуться между парами.

Локалова забилась в самый угол кафешки и уткнулась в меню, потягивая кофе.

Как Егор и ожидал – при виде его она подавилась своим чертовым капучино и схватилась за телефон. Это все-таки взбесило, и кровь, кипящая в венах Егора, пришептывала, что очень вероятно отказ он сейчас очень плохо поймет.

– Ну что ж ты, Татьяна, сначала зазвала, наобещала, а теперь соскочить решила? – ехидно поинтересовался Егор, опираясь о стол, глядя в её зеленые напуганные глазищи и пытаясь увидеть там угрызения совести.

Умопомрачение

Танька и сама понимала, что творит ерунду. Но честно говоря – осознанно понимала, что ни за что не подойдет к Егору Васильевичу и не скажет ему «Возьмите меня в любовницы». Не осмелилась бы. Скажи она такое один раз, и второй раз уже точно ему на глаза попасться не решилась бы.

Затея была дурацкой, и вообще Таньку вчера развели на это все. Подруженька, любимая, танцпол бы ей пухом… Затащила Таньку в сексшоп, купила ей вибропулю.

– Верное средство, – говорит, – если ты интересуешь мужика хоть капельку – сработает.

Нужно было сказать, что Егор не такой, вообще не такой, может бы удалось отмазаться. Хотя со Светки бы сталось спросить «не такой – это голубой, что ли». Такие подозрения в адрес Васнецова казались совершенно крамольными, как обвинение в немыслимом непотребстве какого-нибудь бога науки.

Вот только сейчас, когда Егор Васильевич уставился на неё с такой злостью, что от этого взгляда аж трусы дымились, хотелось скулить и умолять этого самого бога о милости… Чтоб снизошел! До непотребства!

Ошиблась СМСкой…

Какой идиот ищет себе в любовники тезку препода? А вот Таньке было очень нужно. Искала. Чтоб не псих, не спешил съезжаться (Таньке и в общаге было хорошо), не страшный, любил покувыркаться – и чтоб был Егор. Зачем? Затем, чтоб, блин, не путать, и чтоб в запале простонав «Его-о-о-ор», не размазать нежную и ранимую самооценку какого-нибудь Миши или Володи. Потому что Миша и Володя – это вот все сегодняшнее, а Егор – это кажется, уже до защиты диплома. Бзик. Может, вылечится потом?

Нашла.

Егорчик Лазарев, милый мальчик лет этак двадцати пяти, оказался очень полезным, когда нужно сбросить напряжение, перепихнуться и разбежаться без обязательств. Работал тренером в фитнес-центре неподалеку, был не дурак перепихнуться в любое время дня и ночи и хоть где – хоть в раздевалке спортзала.

Замуж не звал, детей не просил, презервативами пользовался отменно. Отличный вариант.

Хотя Танька подозревала, что он женатик, на безымянном пальце был еле заметный след от кольца, но она не парилась. Ну, жена пока не пришла, в волосы не вцепилась. И то хорошо, и на том спасибо.

Так вот, Танька и сама понимала, что она дура, но просто карты так совпали. Будь Егор Васильевич только умным или только симпатичным – она бы это перенесла. Но нет же – и умный, и харизматичный, и привлекательный, а этот характер… В общем, не мужик, а полный флеш-рояль для одной дуры-студентки.

Ходили слухи, что мужи науки все сплошь задохлики и задроты, и это все гнусные завистники сплетни распускали. По кафедре приборостроения похаживали очень симпатичные экземпляры, были даже некоторые о-очень привлекательные мужчины, с которыми хотелось замутить, даже не взирая на их очень почтенный возраст, а Егор Васильевич был вообще отдельным местным поводом для томных вздохов студенток.

Он был похож на итальянца – темноволосый и кудрявый, встрепанный, – из-за прически, кстати, Егор выглядел так, будто только что вышел с оргии, где его нещадно потрепали. А кисти рук? А пальцы? Длинные потрясающие пальцы пианиста! На такие нереально смотреть и не думать о том, как он ими к тебе прикасается. А задница? Поджарая задница, которую не могли спрятать даже за последние несколько месяцев ставшие мешковатыми классические брюки. Да, Танька такое замечала.

Ах да, Егор Васильевич при всем своем интеллекте и про бицепсы не забывал (и к сожалению, Танька об этом вспоминала вечно не вовремя). Как-то Егор на спор даже одного из двоечников в армреслинге заборол. Диалог был дивный, Танька его до сих пор вспоминала. Хотя она вообще бы все фразы Егора запоминала, но не все влезали в оперативную память. Хоть ходи за ним и записывай. В книжечку.

Эти – влезли. Причем очень детально.

– Я не учил, потому что заботился о здоровье! – тогда заявил Пашка-шкафчик.

У Егора вздрогнули брови, и он вкрадчиво улыбнулся.

– Это каким образом, Филимонов?

– В качалку ходил, – осклабился Пашка. Ему были не особенно нужны оценки, у него папа-ректор, тройку ему все равно так и так нарисуют, но к Егору даже «свои» ходили, выучив материал.

– Давай так, Филимонов, – Егор сел за парту, закатывая рукава, – завалишь меня – поставлю тройбан. Не завалишь – будь любезен прийти со знанием преобразования Лапласа.

Филимонов после зачета восхищенно всем рассказывал «какой наш Егорка сильнющий мужик», а Танька закатывала глаза. Егор был удивительным. Тем самым преподавателем, который умел рассказывать лекции и учить, при этом никому не давая на занятиях страдать ерундой. Отлавливал, выызывал к доске, выдывал примерчик разобрать и беспощадно стебал, если вскрывалось, что прохлопала ушами. А нефиг на лекциях зевать, Локалова!

Да не зевала бы, если б полночи не трахалась, вас, Егор Васильевич, представляя. И знаю я, знаю эти ваши преобразования. И программку на МИТе напишу, и диодиками вам плата как нужно помигает. Только, блин, если я это с первого раза сделаю, вы же на меня не посмотрите, и не удастся лишний раз заглянуть в глаза цвета темного грозового неба, и внизу живота ничего не скрутится и жарко не завозится, и ноги не подкосятся.

В общем, от личного безумия в виде крышесносного преподавателя Танька избавлялась бурным сексом с тезкой этого самого преподавателя.

А потом Светка с этими её идеями пристала. Вырони, говорит, пульт в аудитории, глядишь, попытается проверить. Тут и спалишься. А игры мужикам нравятся. Обожают чувствовать в своих руках власть.

Ага, сказать легко, а придирчивый Танькин мозг тут же нашел недочеты в затее. Во-первых, выронить пульт было опасно. Пульт мог найти не Егор, а хоть даже уборщица. А во-вторых – ну нашел бы пульт Егор, ну а как бы он вообще понял, что с ним нужно что-то сделать. Как бы догадался, что пульт не просто потерян, а потерявшая таки явится на учебу с пулей в свербящем месте и без пульта.

Пришлось вмешаться логике, пришлось написать записку, пришлось подпихнуть пульт под стопку курсовых.

Танька сама на себя орала мысленным матом, но что-то в Светкиных речах её безумно вштырило, шевельнулось «ну а вдруг», все-таки безумно же хотелось, хотелось! Хотелось, чтоб хоть на секунду он на неё глянул не как на зачетку с пятерками, нет. И юбку эту надела дурацкую.

С пулей оказалось в принципе ходить непросто – пусть приятная на ощупь, но она все равно ощущалась тяжестью, и это было странное ощущение. Странное, приятное, но непривычное ощущение. В конце концов, нужно было находиться на парах, ходить между аудиториями, а у Таньки уже после того как она поднялась по лестнице на второй этаж к лаборантским, уже дым из ушей был готов идти от перегрева, потому что там все терлось с нежной, бархатистой поверхностью. Наверное, можно было бы передернуть в туалете, было бы полегче. Но Танька так и не училась мастурбировать, никак не могла настроиться, даже мужские пальцы – просто пальцы – у клитора воспринимались совершенно по-другому, не как свои. А пулька была внутри. Касалась внутренних стенок. Дразнила, раскаляла, будоражила. Танька решила, что если на лабе Егор пультом не воспользуется, то она улучит момент и вытащит её в перерыве.

Воспользовался. О боже, как он над ней поиздевался – даже слов нет. Танька на лабе уже думала все – пропало, ему было настолько пофиг, что он просто выкинул пульт в близлежащую урну, но нет. Пошел проверять. И пулька вздрогнула, завибрировала, и казалось, уже успокоившееся, убитое ассемблером либидо всколыхнулось волной, при тесной спонсорской поддержке адреналина, голосящего «сейчас нас поймают и мучительно убьют».

Производитель не обманул – вибрация была едва слышна, не слышала её даже Анька, сидящая за соседним компом. Егор обходил класс медленно, а Танька с каждым его шагом волновалась все сильнее. Адреналин уже клокотал в её крови, а вибрации никак не унимались. В какой-то момент, когда Егор оказался близко, Танька попыталась сменить положение тела, чтобы чуть-чуть снизить эффект, но сделала только хуже – пуля сместилась, задела чувствительную точку, и Танька выдохнула. Спалилась. Но это хорошо – могла бы и ахнуть от этого резкого спазма удовольствия, безумно хотелось. Тогда бы спалилась она не только перед Егором.

Дальнейшая расправа со стороны Егора не оставила в Таньке ничего эмоционально живого. Он читал лекцию и смотрел на неё. Он писал формулы, разворачивался и смотрел на неё. А у неё внутри билась и дразнила её своими вибрациями пуля. Полтора чертовых часа. Танька уже к исходу середины пары слушала лекцию только благодаря мелькающему среди слов корню «член». Танька и так едва сдерживала в себе возбужденный скулеж, а Егор вызвал её к доске. Выставил перед всей аудиторией и врубил вибрацию в очень неподходящий момент.

– Вам плохо, Татьяна?

– Нет, мне хорошо, мне чертовски хорошо, вот только невыносимо мало, – хотелось орать Таньке, но она, стиснув зубы, сцепилась с чертовым уравнением, будто оно было виновато. Черт возьми, как же тяжело оказалось стоять у доски, пока внутри усиливала свои вибрации игрушка. Хотелось сползти прямо на колени Егора и выстонать его имя, надсадно, измученно, умоляюще. Но аудитория полна народу, и она у них на виду, и нужно было сдержаться. Но каков адреналин, а! Совсем не те же ощущения, что сидя за партой. Кто-то на неё смотрел. Интересно, было ли видно? Было ли понятно? Хорошо, что на курсе были либо задроты, либо дурни. Им было не до того, чтобы пялиться на доску. А даже если и заметили бы что что, вряд ли бы поняли. А вот Егор на Таньку смотрел – тяжелым, нечитаемым взглядом. То ли просто хотел, то ли хотел убить.

Сдержалась. Выдержала. Надеялась. Не пойми на что надеялась, когда оставалась в аудитории. Хотя нет. Она надеялась ощутить крепкий член внутри себя и наконец кончить. Ей ведь и нужно было-то – совсем ничего. А Егор всего лишь выложил пульт на стол и пообещал кучу неприятностей… Но на этом и все… Все?

Это было больно. Ей хотелось думать, что он может её захотеть. Но нет. Не захотел. В груди было горько, в трусах – невыносимо горячо и мокро. Перепихнуться хотелось так сильно, что в ушах звенело. Добралась до кафешки, написала Егорке, чтобы приехал «заполнить пустоту». Он неожиданно быстро ответил и даже сразу же заявился, вот только это был ну вообще не тот Егор.

Вот только, если он заявился, если смотрел на неё сейчас голодным взглядом, от которого трусы норовили вот вот запылать, то какого черта Танька вообще должна была менять планы? Она хотела с ним потрахаться? И она потрахается.

– Соскочить? Да вот еще? – с вызовом улыбнулась Танька Егору Васильевичу и залпом допила свой кофе.

Отсутствие аффекта

– Соскочить? Да вот еще…

Сказать, что у Егора мир перед глазами кровавой пеленой подернулся, – ну ничего не сказать совершенно.

Кажется, именно это чувство называлось аффектом – когда от бешенства забывался настолько, что терял над своими действиями контроль? Хотя нет, Егор мог припечатать под каждым своим действием, проделанным после этих слов Татьяны, что делал это все сознательно.

Сознательно он прихватывал её за запястье, сознательно вытаскивал из зала, швырнув на стол первую попавшуюся под руку в кармане пятисотку. Пусть её кофе столько не стоит, но вот еще не хватало, чтобы официантки поднимали трезвон из-за неоплаченного счета. И цифры в голове все равно не помещались, один только тестостерон, будь он неладен.

Сознательно Егор заталкивал Татьяну в туалет, благо в этой кафешке санузел был оборудован отдельной комнатой, без привычных кабинок, разделенных тонкими ДСПшными перегородками.

Сознательно запирал дверь и толкал Татьяну к стене, коленом раздвигая слабеющие ноги девчонки. Сознательно впивался губами, а потом и зубами в кожу на её шее, чтобы услышать тихий приглушенный стон, отрезавший путь назад окончательно.

Егор давал Татьяне шанс. Он давал ей, раздери её черти, не один чертов шанс, а она продолжала его дразнить? Поневоле Васнецов чувствовал себя быком, а наглая девица размахивала перед глазами красными кружевными труселями. Как тут вообще было выдержать, как отказаться?

Это будет просто секс. Одноразовый. Татьяна же наверняка хотела именно этого? Последствия… Да какие к черту могли быть последствия? Девчонка же хочет, она это вслух сказала. Самый треш будет, если она включит попятную и напишет заявление, что гнусный преподаватель её изнасиловал, но… Не верилось Егору в эту херню, вот совсем не верилось. С чего бы Татьяне делать ему такую мерзость, у них в принципе сложились уважительные отношения.

«Ага, очень уважительно ты её сегодня у доски доводил», – шепнул внутренний голос, и Егор внутренним же голосом посоветовал этому бесценному мнению сходить в задницу. Паровоз раскочегарился на полную мощность и обратную включить не мог.

– Егор! – неожиданно громко вырвалось у Татьяны, когда Васнецов прижал её к холодному кафелю стены туалета.

– Не ори, сейчас весь персонал сбежится нас послушать, – яростно рыкнул Егор, и девчонка напугано прикусила губешку.

В туалете Егор не трахался, пожалуй, со времен веселой разбитной студенческой жизни. Взрослому ему казалось – пошло, неудобно и негигиенично. Да что уж там – у Егора уже порядком так не прижимало в штанах, чтоб вот так, как сейчас, лихорадочно, в женском туалете, задирать водолазку на партнерше, второй рукой забираясь ей под юбку. Девчонка сдавленно стонала от жадных губ Егора, гуляющих по её голой груди, выгибалась ему навстречу, забиралась пальцами в волосы, давила на затылок, настойчиво не желая, чтобы он отрывал от её кожи свой рот. Ох, как же хотелось побыстрее ей засадить, побыстрее разрядиться. Но до чего же приятно было наблюдать, как она извивалась, когда он, запустив ей руку в трусы, резкими движениями начал растирать между пальцами её клитор. В трусах у девчонки потоп просто библейских масштабов, если Егор до этого сомневался, что она хочет секса, – то теперь безжалостно вычистил из головы последние остатки тех сомнений.

Сексуальная, черт её задери, ведь нереально сексуальная – причем не нарочитой, такой естественной сексуальностью, которой и может прихвастнуть молодая девчонка. Грудь – потрясающе аппетитная, почти третий размер, если Егор, конечно, не разучился определять на ощупь. Соски темные, будто шоколадные, сладкие не столько на вкус, сколько эмоционально – стоило приникнуть к ним губами, и стало так сладко, будто Егор и вправду тающий шоколад на языке перекатывал. Кожа – золотистая, гладкая, сразу было видно, что девчонка загорает сама, а не жарится в солярии до неестественно коричневого оттенка. Ох, эти ноги, так давно смущающие Егора, бросающие вызов его самоуважению как преподавателя. Стройные, ровные, на них чертовски соблазнительно смотрелись эти телесные чулки с темной кружевной резинкой, так эротично обрамляющей принципиально важную область женского тела. Кожа нежная, бархатистая, слабо пахла ландышем, особенно если уткнуться носом в яремную ямку. Егор ненавидел слишком навязчивые запахи духов, но вот такой – нежный, вкрадчивый, почти незаметный – приходился очень к месту. Ягодицы у Татьяны подтянутые, кажется, она находит время на фитнес. Трусы, кстати, да – красные, да – кружевные, не стринги, конечно, но наверняка с пулей в трусах, стринги были бы особенно неудобны. Все равно – красные трусы с кружевной вставкой на заднице. Впрочем, черт с ним, что не стринги, все равно долой. Пусть себе висят рядом с брошенной на раковину водолазкой. Лишь бы их не было на девчонке, никаких помех сейчас между собственным членом и девичьим лоном кроме презерватива Егор и видеть не хотел, не то что чувствовать. Но как же забавно, что Татьяна очень хотела сегодня выглядеть суперэротично. Получилось отлично. Хотя сейчас Егор бы её поимел, даже окажись на ней какие-нибудь скромные шортики с выгибающейся кошкой на лобке. Вот и что этой дурочке от преподавателя-то понадобилось, при её-то фигуре, при её-то внешности?

– Можно? – Татьяна прихватила ремень за пряжку чуть трясущимися пальчиками.

– Расстегни только, – рвано выдыхает Егор, пока его жадные ладони пытались насытиться телом Татьяны тактильно.

Ничего Егору уже не было нужно, никакой дрочки, никаких минетов, он сейчас хотел только поиметь Татьяну наконец, а уж потом подумать о последствиях. К слову о последствиях, где там в кармане брюк успели потеряться презервативы? Взял же перед выходом из кабинета. Был уверен, что нахалка сбежит, но все-таки взял… Как чуял, что понадобится. Хотя такое в принципе лучше предполагать, даже если точно знаешь, что не понадобится. Чтобы надорвать конвертик из фольги, нужны были две руки, но это показалось кощунством, потому что он и так оторвал одну от груди девицы, убирать вторую от задницы не хотелось настолько, что одна только мысль об этом доставила крайне резкое неудовольствие. Нет уж, он будет лапать эту чудную задницу до последнего, а то кто его знает – может, потом эта задница сбежит от Егора вместе со своей хозяйкой. Чтобы разделаться с упаковкой, пришлось пустить в ход зубы.

– Обхвати меня ногами… – девчонка замялась на секунду, но подчинилась, оставив на полу ботиночки на каблучке. Егор подхватил её под бедра, чуть приподнял, еще крепче прижал к стене. Возможно, не самая легкая, если смотреть со стороны, позиция для секса, но у Егора давненько не было настолько стройных партнерш, а слабость трахать девицу, держа её на весу, осталась со студенческих времен. Контроль, максимальный контроль и девушка, которая почти никак не может повлиять на ситуацию. Это его всегда заводило. Татьяна легкая, почти невесомая, так что для того, чтобы удерживать её на весу, потребовалось совсем немного усилий. Гибкая – никакого напряжения в теле не выказала, даже не пискнула, кажется, её можно узлом завязать – и она это выдержит. Чем дальше заходит дело, тем меньше в голове Егора оставалось места для воплей возмущенного его аморальным поведением занудства. Сейчас Егор все больше, все сильнее сходил с ума, потому что не хотеть Татьяну уже не мог.

– Меня ли хочешь, Локалова, – выдохнул Егор, впиваясь пальцами в нежные бедра.

– Тебя, тебя, Васнецов, – шепнула она, изнемогая, – ну, давай уже!

И он дал… Вогнал член на всю длину в её горячее тело так резко, что аж искры из глаз полетели. Маленькая дрянь, что довела его сегодня, дрожала в его руках, постанывала, задыхаясь, будь её воля – орала бы в голос, да только Егор заткнул ей рот поцелуем. Заткнул бы кляпом, ей-богу. Хоть и не практиковал подобные игры уже целую вечность.

Хрен с ней с пошлостью, хрен с ним с этим чертовым ледяным кафелем, к которому он сейчас прижал девчонку, удерживая её на весу. К черту закон сохранения масс, она – весь его мир сейчас.

– Сладкая моя…Танечка…

Губы шептали какую-то сопливую околесицу, впрочем, ладно, сейчас можно было дать слабину. Сейчас можно, если только сейчас. Тем более девчонка, кажется, сама пребывала в неком подобии нокаута, по бледному лицу с прикушенной губой всякий раз, когда Егор опускал девушку на свой член, казалось, что она вот-вот потеряет сознание.

Мир искрил. Мир бился в конвульсиях экстаза, будто от ударов тока. Таня… Танечка… От чего же все тело готово было взорваться, откуда вдруг вылез такой космический восторг, будто за всю жизнь Егор и вовсе ни с кем не трахался. Почему сейчас себя удерживать от оргазма было так невыносимо тяжело с каждым медленным толчком внутрь неё. Не помогал даже презерватив, который так-то обычно порядком приглушал ощущения.

– Тань, смотри на меня…

Девчонка распахнула глаза, хотя видно, что ей смертельно сложно было не жмуриться. Ей не орать-то было практически невыполнимой задачей, не то, что при этом еще и глаза открытыми держать. Но она должна смотреть на него сейчас. Она должна видеть, кто её сейчас трахает, с кем ей хорошо.

Ох, какая же она… Напряженная, как натянутый лук. Раскаленная, как маленький вулкан. Тесная, как чертова девственница.

Её оргазм оказался неожиданным, слишком уж быстро она кончила, впрочем, распаленная их «прелюдией», она наверняка во многом и не нуждалась.

– Будешь еще или хватит с тебя? – поинтересовался Егор, чуть замедляясь. В принципе, так ли много нужно было, чтобы разогреть девчонку еще раз?

– Х-хватит, – сдавленно выдохнула Татьяна тоном, будто она готова была умереть. Нет, Танечка, умирать ни в коем случае не надо, а вот Егору теперь можно было уже и не сдерживаться. Можно ускорить темп.

От более резких проникновений Егор практически оглох. Казалось, весь его мир заполнило колокольным звоном. В глазах потемнело, и наконец мир лопнул, разлетевшись во все стороны клочьями, как воздушный шарик. Оргазм оказался даже слишком мощный, по телу сразу же начала растекаться слабость, удерживать девушку на весу стало сложнее. Но, все же Егор продержался еще с минуту, уткнувшись губами в её плечо, пока его собственная плоть, подрагивая, слабела.

Все. Сделано.

Эхо

Егор отпустил Татьяну, позволив ей встать на ноги, и в первую секунду девушка даже пошатнулась, опираясь на него. Опустила лоб ему на грудь, сжала пальцы на его плечах. Ладони Егора осторожно прошлись её по голой, подрагивающей спине. Нужно же было ободрить после произошедшего. Без всяких особых прелюдий, дурочку сейчас натянул её же декан, и если уж даже у него шевелилось подозрение, что это он все зря, и все-таки надо было удержаться, то девчонка могла в принципе распереживаться.

– Ты нормально себя чувствуешь? – тихо шепнул Егор ей на ухо. Кажется, пора брать себя в руки, снова устанавливать дистанцию, но как же не хотелось этого делать.

– Я отлично себя чувствую, – Татьяна выпрямилась, глядя на Егора дерзко, практически с вызовом.

– Не провоцируй меня сейчас, – устало попросил Егор. Он чувствовал себя эмоционально истощенным, с трудом пытался поднять с колен язвительного скептика. Затевать прямо сейчас еще один марафон пока не хотелось. Хотелось бы выдохнуть и подумать, прежде чем поиметь эту дурочку еще разок.

– Хорошо, – Татьяна неожиданно кротко улыбнулась. Взяла в руки водолазку, недовольно поморщилась, видимо, размышляя о количестве микробов в туалете хоть и неплохой, очень приличной, но все-таки общественной кафешки, но все равно надела и принялась оправлять измятую юбку. Правильно, не с голой же грудью и не в сбитой юбке на люди выходить.

– Салфетки нужны? – практично поинтересовалась Таня, протягивая Егору лиловую упаковку, которую вытащила из сумки. Надо же – «для интимной гигиены». Интересно: часто ли они ей в «походных условиях» пригождаются?

– Да, спасибо.

Нет, видимо, Татьяна просто практична. Потому что, обнаружив на чулке стрелу, вытащила из сумки пару запасных. И пока Егор наблюдал, как она их медленно натягивает, – у него опять что-то зашевелилось. Нет, надо было придержаться границы. Но, как же хотелось опуститься на колени и самому натянуть этот чулок на её ногу. От носка и до середины бедра, а потом скользнуть пальцами выше…

Выходя из туалета, Егор наткнулся на недовольную женщину, которую почему-то поневоле захотелось поименовать теткой, и та сразу начала гневно распинаться, что мол, «развели разврат в приличном месте» и «мужчина, вы в своем уме, ей хоть восемнадцать есть?»

Под носом недовольной кошелки вдруг оказался паспорт, практически молниеносно выхваченный Татьяной из сумки. Быстрая как Флэш, и не только в оргазмах?

– Не завидуйте, тетенька, – сладко улыбнулась Локалова, заставив женщину раздосадовано и гневно хлопнуть губами, и шагнула в зал кафешки. Нет, не за едой, за курткой, о ней-то как раз Егор не вспомнил. Про свое пальто, кстати, тоже не вспомнил, а вот оно – тут же на вешалке болтается. Вроде даже в карманах никто не шарился, по крайней мере купюр столько, сколько Егор и помнил. Впрочем, хрен с ними был бы, в карманах верхней одежды он сроду не таскал ничего, кроме средств на «мелкие нужды», типа кофе. А вот ключи от учебной части и от машины на месте – вот это ценно.

Егор бросил взгляд на часы. От полутора часов перерыва осталась только треть. После обеда предполагались лекции. Хотя, если написать Ардовой – она его заменит, у неё сегодня окно как раз в это время. Будет время разобрать те кучи мусора, что остались в голове вместо разумных мыслей.

– Ты есть хочешь?

– Хочу. Но не здесь, – коротко ответила Татьяна, о чем-то явно задумавшись. Да уж, не здесь, сюда еще пару недель ни ей, ни Егору лучше не соваться, уж больно красноречиво на них посматривают официанты. В универе тоже не вариант обедать – не дай бог кто Егора в компании студентки заметит, поднимется хай и будет куча вопросов. А у него нет ответов, он еще сам ровным счетом ни хрена не понял в положении дел. Впрочем, хрен с ним, с универом, здесь неподалеку есть приличная кафешка, на базе спортклуба. Егор там частенько перекусывал, собственно, после того как слезал с тренажеров.

– Пойдем, – Егор подставил Татьяне локоть, и она с ошалевшими глазами за него схватилась.

«Ты собирался просто поиметь её и пойти обратно на работу», – скептически заметило подсознание, и Егор показал ему средний палец. Секс оказался неожиданно хорош. Даже слишком хорош, чтоб от него прям вот так сразу взять и отказаться. Девушка не торопилась сбежать, значит, ей не очень-то и хотелось это сделать. И если Егор думал с утра насчет Розиковой, при прочих равных Татьяна была ничем не хуже. Благо Егор не был женат, мог себе завести любовницу-студентку без каких-то особых моральных терзаний. В конце концов, девушка умная – никто её в поиске покровителя не обвинит, взрослая, сексом занималась не в первый раз, знает, чего хочет. Она подкинула пульт Егору – это ли не красноречивый намек на желаемую близость? Да, на первых порах эта идея Егору показалась бредовой, все-таки в первую очередь он для Локаловой был преподаватель, а о том, что он для неё еще и мужчина… пришлось догадываться самому.

Таня тоже молчала, тихонько льнула к его предплечью, и это даже согревало. Кажется, она тоже была в раздрае, и это было не так уж и плохо. Потому что если бы она после такой выходки смогла бы хладнокровно подкрасить губки, встряхнуть волосами и пойти мило щебетать с подружками про новые туфли – вот тут, пожалуй, Егору было бы даже думать не о чем. Вторая Людмила ему была вовсе ни к чему, пусть даже и временно, не для того он весь прошедший год перебирал женщину за женщиной, преследуя цель всего лишь уклониться от уже пережитых проблем. Мозг категорически не желал, чтоб его использовали для секса. Мозг утверждал, что для этого у Егора есть другие органы. И мозг был прав, совершенно прав.

– Вы злитесь? – осторожности в голосе Татьяны было больше, чем в руках опытного сапера, что с кусачками тянулись к заветному красному проводку. Вы?

– Давай ты мне будешь выкать только на учебе, ладно, Тань? – отстраненно произнес Егор. – А здесь, сейчас, после того что было – пока на «ты», пока не скажу об обратном.

– Хорошо, Егор Васи… – Татьяна спохватилась, ловя его взгляд, и поправила: – Егор.

Выглядела она сейчас такой милой девочкой, аж Егору самому захотелось с нее паспорт спросить и в полицию с поличным сдаться, как совратителю малолетних. Куда подевалась та амбициозная стервочка, в чьих глазах плескалось все ликование этого мира, когда кто-то из умных мальчишек не справлялся с той задачей, с которой справилась Таня. Это «воспитательная работа» дала свои всходы? Не слишком ли быстро? Или характер Татьяны выступал только в учебе? Это, к слову, было не так и плохо. Дома – мурлыкающая кошка, в работе – пиранья. Перспективные качества. Многообещающие. Интересно, в постели она тоже с когтями или предпочитает ваниль? Выходка с вибропулей… если уж отдавать себе трезвый отчет – Егору даже слишком понравилась. Можно было бы подумать над перспективой обострения постельной жизни. Людмила этого не любила, поэтому в принципе такие идеи были отложены Егором уже давно, почти что забыты, и вот надо же – шевельнулось, ожило, стоило лишь слегка повернуть голову в интересную сторону.

– Я уже не злюсь, – заметил Егор, ухмыляясь, заметив, что Татьяна смотрела на него в ожидании ответа, – ты свою вину отработала.

Девчонка покраснела. Татьяна! Та, которая на экзаменах всегда хладнокровна как удав, которую не собьешь с курса даже прицельным замечанием? Татьяна, которая переспорила самого Егора в прошлом семестре, обосновывая верность выбранного ей для составления программки алгоритма? Вот сейчас краснеет от дурацкого, пусть и слегка пошловатого намека? Будто это и не она таки около часа назад нагло заявила Егору в лицо свое добивающее «Да вот еще».

– Сенсация, Локалову можно вогнать в краску как первоклассницу, – насмешливо фыркнул Егор.

– Тоже мне сенсация, – огрызнулась Татьяна, – ты же специально это сказал, как в дурацком порнофильме.

– Часто смотришь порнушку, Локалова? – рассмеялся Егор. – И когда только курсовые делать успеваешь.

– В перерывах между передергиванием, – Татьяна отважно задрала нос. Строит из себя искушенную женщину. Ой, девочка, я ж тебя уже поимел, я ж чувствовал, что у тебя все там нерастраханно, тесно.

– Надо будет заценить это чудное зрелище, – вкрадчиво улыбнулся Егор, и вот теперь Татьяна вспыхнула целиком, как рак – до корней волос. Искушенная женщина, три раза «ха». Перепихнулась с тремя сверстниками и уже мнит себя великой гуру секса.

Таня вытащила из кармашка куртки телефон, посмотрела на дисплей, задумчиво нахмурилась.

– Прогуливаешь? – Егор чудом удержался от ухмылки, но вышло все равно ехидно.

– Кажется, начинаю, да, – растерянно отозвалась Таня, – первый раз, блин.

– Кажется, тебе надо предупредить декана о неотложных обстоятельствах, – с трудом держа на лице серьезную мину, заявил Егор.

Татьяна взглянула на него исподлобья.

– А у нас неотложные обстоятельства, господин декан?

Ой-ой, неужели дерзость таки начинает подниматься выше нуля. А Егор-то уж было подумал, что на сегодня наглость Локаловой торопливо покончила с собой, а нет, надо же – «господин декан».

– Ну, если отложить твой обед, ты можешь прилечь в обморок на лекции, – забавляясь, улыбнулся Егор, – и потом, если ты попробуешь отложить свое покаяние – я тебя мучительно убью, а вот это уже будет серьезная потеря для науки.

– Так уж и серьезная, – ой, артистка, аж зарделась от похвалы, реснички скромно опустила, а на губах расцвела польщенная улыбочка. Молодец, Егор Васильевич, обольститель из тебя тот еще – снова оцениваешь женщину по интеллекту? Хотя этот экземпляр, кажется, уже и обольщать-то не надо. И потом, разве с Людмилой ты в свое время не возложил космических размеров член на собственные представления об интеллекте спутницы жизни и не пожалел потом об этом пару тысяч раз?

– Куда ты меня вообще ведешь? – наконец озадачилась Татьяна и завертела головой.

– В притон, конечно, – Егор лениво пожал плечами, – сейчас сдам тебя на панель и буду получать приятную надбавку к преподавательской зарплате.

– О, как я хорошо зашла, – радостно осклабилась Татьяна, – как раз хотела наладить интимную жизнь, а тут ты похлопочешь…

Засранка.

– Я тебя веду кормить и разговаривать, – мирно сообщил Егор, – и только попробуй слинять от этого. Я ж воспользуюсь служебным положением, найду тебя и затрахаю до смерти.

Угроза была шуточная, Татьяна это поняла – в деланном испуге округлила глаза.

– Долго еще? – с любопытством поинтересовалась она.

– Мы пришли в общем-то, – Егор остановился. Фитнес-центр «Легион» на своей территории приютил кафешку здорового питания, и здесь кормили вполне съедобно и полезно. Егору нравилось по крайней мере. После антифитнеса или тренажеров самое оно было. Ну и после секса, разумеется, тоже ведь калорийный выброс был. Только Егор редко оказывался рядом с клубом после секса.

Вот только Татьяна вдруг, обернувшись и увидев вывеску клуба, побелела как хреновый спирт при смешивании с водой.

– А м-можно не здесь? – вдруг выдала она, оборачиваясь к Егору.

Интересненько.

Немного расставленных точек

– Кто у тебя там?

Вопрос был задан прямо, скальпельно безжалостным тоном. Лицо Егора, еще пару минут назад насмешливое и живое, резко потеряло в эмоциональности, будто выстывая. Он смотрел на напуганную Таньку с ленивым прищуром, будто прикидывая её дальнейшие перспективы. И Таньке чертовски хотелось, чтоб он их все-таки увидел.

Быстро он догадался, почему она попыталась увернуться, ничего не скажешь. Впрочем, считать Васнецова дураком Танька не посмела бы ни в коем случае.

– Бывший… – быстро произнесла Танька, но брови Егора насмешливо вздрогнули, и он на корню пресек её попытку соврать.

– Насколько бывший? – проницательно уточнил он.

– Почти бывший, – сдалась Танька. Да, она ещё не рассталась с Лазаревым, но эти отношения нельзя было назвать серьезными. Это она сейчас перед кем оправдывается, перед собой, да?

Вообще, ситуация была какая-то наркоманская. Танька до сих пор не могла нормально осознать, что да, Васнецов её трахнул, да еще и не ушел после этого, морально растерев её за легкомысленность какой-нибудь фразочкой, а потащил её куда-то кормить и вообще сейчас на неё почему-то смотрел и о чем-то думал. Молчал – это напрягало, но ведь не разворачивался же, не уходил…

– Мы, конечно, можем сейчас не входить, – медленно произнес Егор, – но в этом случае, Тань, мы вернемся к «вы» и «Егор Васильевич», «и еще раз ты такое вытворишь – тебя не примут ни в одном приличном вузе нашего города». И второго шанса я тебе не дам. А можем войти и рассмотреть иные варианты. Что выберешь?

Блин. Выбор был из разряда – либо ты сейчас нарываешься на скандал, либо можешь закатать свою раскатанную губешку обратно на палочку. Закатывать категорически не хотелось. Ну… значит, придется объясняться с Лазаревым. Если он, конечно, ей попадется.

– Пойдем, – тоном великомученицы выдала Танька и сама потянула на себя тугую дверь клуба.

– Ой, феминизм так и прет изо всех щелей, – насмешливо шепнул Егор, накрывая пальцы Таньки на ручке двери, и от этого соприкосновения у Таньки аж в ушах зазвенело. Егор, широкоплечий, высокий Егор стоял за её спиной почти вплотную, и от его пальцев по коже девушки растекался жар.

– Отомри, дурочка, – все тем же вкрадчивым, бархатистым шепотом, от которого рябила поверхность душевного омута, посоветовал Егор. И по коже щеки, задетой теплым мужским дыханием, побежали во все стороны мурашки.

Танька отмерла. Надо взять себя в руки. Ну, подумаешь… рядом Васнецов. Ерунда какая. Всего-то одно трехлетнее сумасшествие. Ничего серьезного же, да? Вдохнуть. Выдохнуть. Сдвинуть пальцы ниже – дать Егору открыть дверь. Шагнуть вперед – покинуть опасную зону близости Егора, отключающую мозг. Хотя чего самообманом заниматься – мозг сейчас у Таньки в принципе не работал. И начать работать ему не светило, потому что… Потому что путь от гардероба до кафешки Егор проделал с Танькой «в обнимку» – опустив тяжелую горячую ладонь ей на бедро. И Таньку и так-то его близость будоражила, а от этого просто хотелось перейти в состояние раскаленного пара и поклубиться где-нибудь под потолком.

Еще толком ни о чем не поговорили, а уже такая близость… Впрочем, разочароваться Таньке пришлось быстро. Циничный мозг сгенерировал правдоподобно версию, что Егор явно рассчитывал спровоцировать на активные действия потенциального соперника. С той же целью он за столиком кафе потребовал, чтобы Танька села рядом с ним, а не напротив. От его пристального взгляда хотелось сбежать.

– Ну, рассказывай уже, Татьяна, – весело сказал Егор после того, как даже не заглянув в меню, надиктовал официантке заказ, – пока твой «почти бывший» не выпрыгнул и не испортил нам обед.

– Что рассказывать? – смущенно пробормотала Танька, теребя пальцами краешек скатерти.

– Какого хрена, Тань? – емко пояснил свой вопрос Егор, откидываясь на спинку стула и скрещивая на груди руки.

Кровь бросилась в лицо. Рассказывать? Что? Про три года шизофренической мании? Господи, да как такое вообще можно было рассказывать взрослому умному серьезному мужчине? На кой черт ему было знать про «это»? Но, ведь иным способом сложно было объяснить, почему она вообще затеяла эту ерунду с вибропулей, и как тяжело ей вообще оказалось довести дело до конца, не слиться хоть сегодняшним утром, когда от страха трясло, а собственная тупость казалась зашкаливающей. Это же все бред – эта её придурь, возведенная в абсолют. И она сама этому отчет отдавала. Но… Не сказать – очень вероятно, что уже и не переживешь снова ничего из того, что было сегодня. Ни поцелуев, ни прикосновений, ни секса с Васнецовым – ничего из этого больше не будет.

– Охренеть, – выдохнул Егор, и Танька вскинула на него несчастные глаза. И надо бы убрать все чувства с лица, да, видимо, уже поздно. Кажется, она все эти свои метания у себя на лбу шрифтом пятьдесят второго размера вывела. Или попросту Егор слишком хорошо разбирался в женщинах – безмозглых, двадцатилетних женщинах, чтобы расколоть причины Танькиного молчания.

– И давно это у тебя ко мне? – мягко поинтересовался Егор, касаясь Танькиной раскрытой ладони пальцами.

– Какая разница, – отстраненно ответила Танька, силясь не отдергивать руку. Слишком искусительно, слишком невозможно, слишком опасно. Слишком горячо.

– Разница принципиальная, – Егор ухмыльнулся, – мне интересны условия задачи.

– Тебе принципиально важно, сколько времени я страдаю идиотизмом? – вспыхнув, поинтересовалась Танька.

– Ну, если ты это так называешь – да, – невозмутимо пожал плечами Егор. – Почему тянула? Почему не созналась сразу?

– Это было бессмысленно, – Танька поежилась, – ты был еще женат на моем первом курсе. И на втором тоже. И я вроде как надеялась, что «переболею».

– Переболела? – от внимательного взгляда Егора хотелось сбежать.

– Переболеешь тобой так легко, как же, – Танька болезненно скривилась.

– Но, нахрена такие приключения? – Егор испытующе сощурился. – Пульты, вибратор…

– Почему нет? Мне-то понравилось, – Танька даже фыркнула и заметила, как дрогнул уголок рта Егора. Ему тоже понравилось. Хоть он и был в бешенстве.

– А парень твой как же?

– А ему от меня чувства не нужны, – жестко улыбнулась Танька, – да и мне от него, в общем-то, тоже.

Пальцы Егора легли на её подбородок.

– Какая ты все-таки смешная колючка, – Егор даже усмехнулся, чуть наклоняясь вперед, – чувства ей не нужны… А что нужно?

– Ты мне нужен, ты! – отчаянно воскликнула Танька. – Это хотел услышать?

– Да, – горячо шепнул Егор, накрывая её губы своими. Это было как фейерверк – со всем его водопадом раскаленных разноцветных искр, полыхающих за закрытыми веками. Мир вокруг Таньки вдруг закрутился как волчок, смазываясь.

Чего не было в Егоре во время их торопливого секса – так это нежности, была только резкость, яростная, неуправляемая, будоражащая, торопливая. Но сейчас Егор этой нежности Таньке выдал столько, что в ней можно было захлебнуться, в ней можно было утонуть, будто в теплом молоке. И Танька тонула, таяла, плавилась, тихо постанывая от удовольствия, скользя пальцами по щетинистой щеке Егора… Стоп.

Рассудок, боже, как вовремя ты проснулся и включил заднюю передачу. Егор просто не мог к ней сейчас вдруг чем-то воспылать. Это все – авансы глупой дурочке, коей является Танька. Ни к чему Егора не обязывающие, ни о чем не свидетельствующие. Никакая это не взаимность, и думать забудь, Локалова, все, на что ты вообще рассчитываешь? С чего ты вообще на это рассчитываешь? Вы всего один раз перепихнулись, с какого хрена стоило ему тебя поцеловать – в голове уже марш Мендельсона заиграл. Идиотка. Ванильная. Конченная. У тебя планы – вспомни их. Подчеркни их жирно, можно двойной чертой. И впредь, когда у тебя снова засвербит в трусах, когда ты снова дашь своей придури волю, – внимательно смотри на листочек с планами.

Отклоняться назад, вырываясь из такого восхитительного плена его губ, пришлось ценой неимоверной боли. Как будто назад дернулась и часть себя с мясом вырвала. Ничего. Сейчас. Сейчас она оправится и сможет вернуть все на место. Пусть ей этого ужасно не хотелось…

– Ты уже не соскочишь, – Егор прищурился, кажется, снова изучая выражение Танькиного слишком болтливого лица, – слышишь, Татьяна, ты уже не соскочишь, я тебе не дам.

Это звучало почти угрожающе. Слишком опасно, был уверен так поздно проснувшийся рассудок.

– Зачем тебе это?

– Любопытно, – Егор пожал плечами, – не помню, чтоб меня так очертя голову хотели, как ты.

Ох, Васнецов, если бы только «хотели»… Если бы Танькин идиотизм заканчивался на этом…

– Ты же хочешь повторить, да? – ладонь Егора лежала чуть выше Танькиного колена. Большой палец осторожно выводил на её бедре круги – не очень большие, но достаточные для того, чтобы в животе Таньки переплетались в брачном танце электрические угри. Таньке хотелось назло своей дурости ответить «нет», огрызнуться, вскочить – и сбежать, но она не может. Потому что Егор смотрел прямо в её глаза, и Танька чувствовала себя загипнотизированной. И почему она не согласилась разойтись на «вы» до входа в клуб? Почему так не хотела от себя отпускать это слишком сюрреалистичное безумие? Этого же не могло быть на самом деле, не могло, не могло.

– Хочу, – шевельнулись непослушные губы, пока в голове нервные мысли никак не могли закончить тур игры в чехарду.

– Ну так сделай лицо попроще, Тань, – фыркнул Егор, – ей-богу, такое ощущение, что я тебя в гарем зову семьдесят седьмой наложницей. Будто не ты все это затеяла. Пока хочешь – покувыркаемся, расхочешь – разойдемся. Только в университете знать не должны. Тебе ж самой будет лучше.

Его предложение звучало как сделка с сатаной. Нет, наверное, у кого другого были сделки повыгоднее и в качестве объекта для перепиха предполагался какой-нибудь Джонни Депп, но… к черту Деппа. Танькин вариант был гораздо искусительней. Сидел, просто на Таньку смотрел и будто взглядом этим ампутировал ей разумность – по пальчику, по кусочку, по ломтику.

– Звучит заманчиво, – тихо выдохнула Танька, по-прежнему удивленная, что еще не сбежала от насмешливой улыбки Васнецова, и что еще не елозит задницей у него на коленках. Она могла бы, да…

На столе завибрировалтелефон. Кажется, Анька встревожилась отсутствием Локаловой на паре.

– Я сейчас, – Танька виновато бросила взгляд на Егора, и тот пожал плечами. Танька схватила телефон и торопливо выскочила из кафе. Вдруг Егор что-то сказал бы во время разговора – хоть даже официантке. Вряд ли Анька не узнала бы голос декана. Впрочем, если б Танька знала, что в коридоре столкнется с Лазаревым, – она бы, пожалуй, осталась в кафе, с Васнецовым.

Ты – со мной

Вообще, по уму, надо было Татьяну послать. Вот прямо сейчас, встать, напустить на морду лица хмурости, цинично улыбнуться, сказать, что «вертел я это все на мужском половом органе», и свалить в закат. Это бы было жестко и скорей всего резануло бы девчонку по живому, но по молодой дурости такие вещи сносятся проще. Так она бы вполне спокойно могла доучиться и выбросить Егора из головы сразу после получения диплома. Это было бы очень благородно, с соблюдением преподавательской этики и все такое. Вот только… Вот только преподавательскую этику Егор уже поимел, одновременно с Татьяной, и честно говоря – ему понравилось это увлекательное действо. К тому же – Татьяна была явно не из молчаливых, не из тех, кто опускал руки после одного отказа. Нет, есть, конечно, была крохотная вероятность, что она впадет в великую тоску, сдастся и больше не пойдет на штурм, но… Куда больше причин было предполагать, что Татьяна попробует еще раз. Ударит в выявленное слабое место. Конечно, если Егор решит завязать на этом, то он-то, если что, переживет еще пару таких случаев. Наверное. Но, был ли в этом хоть какой-то семантический смысл? В чем вообще заключалась проблема? Какие вообще у Егора могли быть причины сейчас и здесь отказываться от симпатичной и безбашенной любовницы? Ну, студентка. Его студентка. А еще двадцать первый век на дворе, и чего только этот мир не видел. Сейчас женщины у Егора не было, так что даже совести возразить было нечего. Почему бы и не потрахаться, если девчонка его более чем устраивает? А там – сама сбежит, столкнувшись с количеством радиоактивных тараканов Егора. Это только издали томно вздыхать можно долго, а когда вздыхать уже не надо, и когда вместо идеализированного образа познаешь самого человека со всеми его вредными привычками – вот тут-то ванильные настроения демонстрировали крайне высокую скорость своего распада.

Так. И Татьяна что-то слишком долго рассказывала Розиковой, как ей внезапно поплохело, и с заказом что-то слишком долго возились. Сначала следовало найти Татьяну, потом разобраться с тем, сколько времени повар может нарезать две порции салата.

Самым рабочим предположением, где могла задержаться Татьяна, стала версия, что скорей всего она все-таки столкнулась со своим «почти бывшим» – и сам бы Егор предпочел, чтобы это произошло в его присутствии, но судьба решила иначе. И гипотеза оказывласьверной. Первое, что увидел Егор, выходя в коридор, – Локалову, сидящую на подоконнике. Очень интересно, кто её туда посадил, и чьи руки надо укоротить за прикосновение к Татьяниной заднице? Напротив девушки стоял, прям нависал над нею, высокий парниша в форме тренера. И Татьяна, и парень молчали, пытливо уставившись друг на дружку, даже не особо замечая происходящее вокруг них, и в эту немую сцену необходимо было вмешаться.

По стриженому светло-русому затылку Егор опознал в сопернике тренера по степ-аэробике. Васнецов его знал, регулярно сталкивались на территории тренажерных залов. Тезка, кажется. Ха, любишь ты имя «Егор», не так ли, Танечка? Впрочем, для обращения к сопернику Егору имя было не обязательно. Как там его другие тренера звали?

– Лазарь? – с ленцой и насмешливой приветливостью кашлянул Егор, встав за плечом парня. Тот обернулся с недовольной рожей, пытаясь взглядом сообщить, что кому бы его ни приспичило окликнуть – он не вовремя. Впрочем, не важно, что у Лазаря там на физиономии написано, лишь бы руки свои убрал, что лежали по бокам от коленей Татьяны. А то все-таки придется укорачивать. У самой Татьяны на лице при виде Егора проступил испуг, будто таки произошло самое страшное событие в её жизни. Дурочка. Егор сюда пошел после твоего признания не для создания проблем, а для их решения. А конкретно эта проблема даже легче решалась чем Егору казалось. В конце концов, именно Лазарь на прошлой неделе устроил пьянку на весь клуб в честь знаменательного события в своей жизни.

Нужно отдать парню и вкусу Татьяны должное – тут бвло действительно, с чем поконкурировать, и физиономия у Лазаря подчеркнуто мужественная, да и пристрастие к майкам сформировалось у него не просто так, рельеф у плеч был очень правильный, Лазарь сразу демонстрировал товар лицом, так сказать. Забавные были понты, ничего не скажешь. Но не меряться же с сопляком объемом бицухи, не солидно было как-то Егору до подобной мелочности опускаться.

– Егор Васильевич, – поняв, что Васнецов не торопится уходить, сообразил кивнуть Лазарь, – я тут немного занят, давайте я позже вас проконсультирую.

Да, да, дорогой, Егоп прямо просто так мимо проходил, чтобы услышать твою суперполезную консультацию. И три раза в жизни не разговаривали, и ведь никакой даже мыслишки в голове не проскочит, что с тобой заговорили не просто так. Нет, не пара ты нашей Танечке, не пара.

– Как жена, – мягко улыбнулся Васнецов, и лицо Лазаря закаменело, – из роддома-то выписали?

На лице Татьяны мелькнула ликующая улыбка. Что, знала? Догадывалась? Ой, стерва, а! Трахалась с потенциальным женатиком, но при этом Егорова жена ей мешала. Последовательно, да. Впрочем, ладно, с этим можно было разобраться позже.

– Выписали, – вымученно улыбнулся Лазарь.

– Ну, отлично, – Егор улыбнулся, – а теперь сделай одолжение, приятель, отвали от девушки, её с сегодняшнего дня танцую я.

Лазарь вскипает, это видно по побагровевшей физиономии, по сжавшимся кулакам, вот только смелости у щенка не хватит на Егора сейчас кинуться. Да хоть бы и хватило…

– Тань, ты серьезно – с ним? – сухо поинтересовался Лазарь, поворачиваясь к Локаловой. – Он же тебе в отцы…

Егор фыркнул, потому что трахался точно не с пятнадцати лет, и столь зрелой дочки у него в принципе не могло бы быть. Если, конечно, он верно помнил год рождения Локаловой.

– Нет разницы, с кем я, Егорчик, – мягко улыбнулась Татьяна, – суть в том, что я тебе только что сказала «Финита, милый, все. Чао, прощай и все такое. Номер удалить не забудь, а то жена спалит».

Егору стало жаль, что он сам не слышал, как Таня это сказала в первый раз, но, судя по всему – было, потому что Лазарь пару раз гневно выдыхает, а затем уходит, напоследок треснув кулаком по подоконнику рядом с Таниным коленом. Та даже не вздрогнула, лишь насмешливо хихикнула вдогонку.

Впрочем, вряд ли стоило списывать щенка со счетов, сейчас при Егоре он давить на девчонку побоялся. Да, сейчас вскрылось семейное положение, но… Но такие мудаки умели убалтывать, убеждать, что с женой они «из-за ребенка», «и вообще, я её не люблю, только тебя, солнышко». Не то чтобы Егор считал Татьяну за дуру, но не особенно ему хотелось, чтобы она давала Лазарю хоть один шанс «поболтать».

– Ну, вот и все, а ты боялась, – иронично проводив тезку взглядом, заметил Егор, а Таня ответила ему острым взглядом из-под ресниц.

– Я! Не! Боялась! – ровно произнесла она. – Я хотела минимизировать проблемы. Я бросила бы его и так. Без твоего участия в этом.

Не боялась она, ишь ты. То-то вид был такой, будто два бизона тут друг на дружку понеслись.

– Зато теперь я точно знаю, что он у тебя реально бывший, а не «почти», – безмятежно улыбнулся Егор. – Ты должна понимать, что точность в деле инженера превыше всего.

Вспомнить бы про обед, но Татьяна так заманчиво сидела на окне, что грешно было самому не шагнуть к ней, не опустить ладони рядом с бедрами. Как же легко с неё слетала вся эта напускная шелуха, если лишь от его близости она начинала смущаться и едва ли не краснела. И да, черт возьми, это было приятно – оказывать такое влияние. Да уж, Егор Васильевич, ты теперь соблазнитель юных дев, как тебе такое достижение?

– Он знает, где ты учишься? – прямо глядя девушке в глаза, поинтересовался Егор, и Татьяна покачала головой.

– Точно не знает. Только примерно, и ни разу я с ним не доходила до нашего факультета. Мне не нужно было, чтоб меня с ним видели, – как можно нейтральнее поясняет она, – он даже адреса общаги не знает.

Кувыркались на нейтральной территории и на территории Лазаря? Впрочем, ладно, это не суть. Не стоит думать, сколько душевых и раздевалок эти двое могли пометить в клубе. А то так и до смены зала додуматься недолго.

– Не встречайся с ним больше. Ни разу, – требовательно выдохнул Егор. Про Лазаря ходили хреновые сплетни. Пугать Татьяну Егор сейчас не собирался, было бы неплохо, если бы она просто прислушалась к его просьбе. Девушка кивает, с видом «мол, даже и не собиралась». Хорошо бы так и было.

– И чтоб никаких больше «почти бывших», – ревниво шепнул ей в губы Егор, – с этого дня ты – со мной. Поняла?

– Да, – кротко ответила Таня, чуть подаваясь ему навстречу. Девчонка была без тормозов, абсолютно не обращала внимания на публичность места, и обычно Егор таким типажом не интересовался, но сейчас находил в этом свое очарование. Они будто существовали на одной частоте, и каждое движение, каждый взгляд одного вызывал резонансный отклик у другого. И плевать было на место, на людей вокруг, на все, что вокруг происходило – сейчас имели значение только её губы, только её руки, сжимающие его пальцы.

Егор потянул Татьяну с подоконника, не давая ей разорвать поцелуй. Было даже интересно, сколько времени выдержит девушка-администратор на ресепшене клуба, но, кажется, постоянным клиентам в пустом холле посреди дня могли разрешить даже потрахаться, не то что пообжиматься. Вот что делали красивые суммы, которые Егор за абонементы ежемесячно переводил. О времена, о нравы! Даже устыдить некому.

Егор прижал к себе девчонку плотнее, пальцами правой руки зарываясь в её волосы. И снова тактильный кайф – волосы у Татьяны гладкие, мягкие. Пусть короче, чем ему обычно нравятся – Татьяне необыкновенно шла именно эта стрижка, подчеркивала чувственность её черт, делала её чуть уязвимее, ранимей с этой обнаженной шеей.

От этих поцелуев Егор будто весь наэлектризовывался, кажется, с каждой секундой накапливая в себе все больше потенциального заряда. Татьяну же колотило, причем буквально, Егор ощущал её дрожь всем телом, каждую секунду соприкосновения губ. И ведь нет, не убегала, нет, так и выгибалась к нему навстречу, с каждой секундой усугубляя накал. И нечто хищное, практически животное сейчас поднималось в Егоре от ощущения девичьего трепета. А ведь ничего не делали, просто целовались, просто обнимались, а с каждой секундой гормоны покоряли все новые рубежи. Даже тонкие пальцы Татьяны, несмело коснувшиеся щеки Егора, – и те были как раскаленные, дрожащие.

Черт. Даже до дома же не добрался. Что, опять в туалете? Егор Васильевич, кажется, ты предполагал, что у твоего недотраха нет особых побочных эффектов, да? Подумаешь, три недели, да? Подумал, блин! Вот тебе, пожалуйста, увидел соперника, и кровь горячих кельтов ударила в виски, требуя срочно заявить свои права на эту женщину. И пофиг крови, что женщина «его» дай бог час, в общей сложности. Ох, Таня, Танечка, не повезло тебе, но ты сама виновата.

Ее безумие

– Егор! – снова вырвалось изо рта, стоило ему только снова прижать Таньку к стенке.

– Нет, ты совершенно точно хочешь, чтобы кто-то прибежал и тебя от меня героично спас, – фыркнул Егор, ладонью заставляя девушку согнуть ногу в колене. Кажется, сегодня все-таки придется походить в чулках со стрелами, потому что вряд ли третья пара у Таньки в сумке найдется.

– Я им спасу, – тихонько выдохнула Танька. Томно выдохнула, прикусывая нижнюю губу, надеясь поддразнить. Судя по сжавшимся на бедре пальцам, слегка прищипнувшим кожу, Танька аж слабо охнула от этой легкой болезненности – сработало.

Вакуум в голове, разросшийся после долгого поцелуя с Егором, Таньку даже немного пугал. Но нет, ей ничего сейчас не хотелось, кроме как поддаться. Подыграть ему, чтобы выиграть – его самого. В конце концов, три года! Три года она хотела именно этого, чтобы у Васнецова от неё рвало крышу, чтобы он её вот так хотел, без разницы где, без разницы когда, лишь бы только её. Плевать, что истинное его к ней отношение… ну просто как к любовнице. Пусть он и не сдвинут на ней, это даже хорошо, в конце концов, не всем быть идиотами. Суть в том, что Танька от его прикосновений критически перегревалась и хотела взорваться. А то, как он её целовал… Наверное, так целуют боги, так, что забываешь про все на свете. Такими поцелуями можно было разбудить (и возбудить) даже чертову Вечно Спящую Красавицу. У Таньки от близости Егора – вот такой вот, сумасшедшей, интимной – срывало крышу. С каждой секундой рядом с ним все меньше оставалось сдерживающих факторов.

Он её пошлет. Это неизбежно. Она его измотает своей ненасытностью до него, своей манией, и он её пошлет. Поэтому… Поэтому был смысл взять от него именно столько, сколько возможно взять. Отказываться? От секса в раздевалке спортзала? Да вот еще, как будто в первый раз. Но с ним – с ним в первый. Все остальное будто и не важно, сейчас уже и не вспомнишь, как это – когда тебя касаются другие пальцы, а не эти, все воспоминания поблекли, опреснели, просто потому что как он – не мог никто другой. Никто другой такого удовольствия ей не дарил. Вот как так вышло вообще?

– Нас не застукают?

– Мои соседи занимаются только по вечерам, – невозмутимо улыбнулся Егор.

– А камер нет?

– Тань, а глазами ты потолок обшарить не можешь? Нет в Легионе видеонаблюдения в раздевалках. Камера с той стороны двери. Это все.

Идиотские совпадения преследовали Таньку. Ведь надо же было – найти парня для перепиха именно в том спортзале, в котором занимался Егор. И не просто занимался – абонементы проплачивал. Для постоянных клиентов у «Легиона» были отдельные блоки раздевалок, на меньшее количество человек, с личными ключами. Кажется, девушка на ресепшене, выдававшая Егору ключ, поняла, каким видом «спорта» они с Танькой собрались заняться, но ничего не сказала. И хорошо, что не сказала, иначе бы не было бы сейчас вот этого – сумасшедшего, безумного, раскаленного.

Таньке Егор не давал даже шевельнуться, перехватив её запястья свободной рукой и прижав их к стене над Танькиной головой. Это ужасно бесило, она уже подыхала от желания ощутить его тело своими ладонями. У неё оставалось так мало возможностей насладиться им, что это было даже слегка обидно.

– Егор, – умоляюще шепнула она, пытаясь высвободить руки, но Васнецов лишь насмешливо качнул головой.

– Это ты еще не заслужила, – шепнул он, оставляя раскаленный поцелуй прямо под её ухом. У Таньки даже голова закружилась.

– Еще? – пискнула Танька.

– Будешь себя хорошо вести – заслужишь, – мурлыкнул Егор, и от его мягкого шепота снова скрутило болезненно сладким спазмом. Вот же… Ведь знал, на что давить, знал, чем дрессировать. Заслужи! Добейся! Больные Танькины места, зацикленность на том, чтобы добиться результата, одержать победу, получить вожделенный приз. Ведь захотелось же сделать все, чтоб он дал ей волю, разрешил, допустил до себя ближе. Может, не сейчас, но позже…

Сейчас у неё осталось только восприятие. Сосредоточенное на мягких губах, скользящих по её шее. На твердых пальцах, гуляющих по её груди, танцующих на животе, и от всякого лишнего пируэта, выписанного ими на её коже, тело Таньки на толику становилось ближе к точке взрыва.

Запах. Егор был близко, так близко, что ей удавалось им дышать. Святые микросхемы, от Васнецова даже пахло одуряюще. Танька не была особенной поклонницей мужского парфюма, в большинстве своем он был слишком резким, но… Но боже, как отлично подходил Егору этот теплый запах бергамота и кардамона. Больше ноток Танька разобрать не смогла, но остро ощутила, как же ей хочется уткнуться носом в его кожу и дышать им, недолго, лишь только пару крошечных бесконечностей.

Воздуха с каждой секундой становилось все меньше и меньше. Ладонь Егора прочно застряла под её юбкой. Ну, надо же, надо будет почаще их надевать, благо апрель вот-вот закончится, и скоро станет совсем тепло.

Танька надеялась, что Егор тянуть не будет, что сразу стащит с неё трусы, запустит карусель быстрого перепиха. Но нет, он пока что вырисовывал узоры на её бедрах, не прикасаясь к самой горячей зоне. Кажется, он хотел, чтобы измученная Танька стекла к его ногам.

– Егор…

– Ей-богу, кляп куплю, сегодня же, – раздраженно шепнул Егор, прикусывая кожу на Танькиной шее, будто наказывая, и Танька раздосадованно прикусила губу. Ему было нужно, чтоб она молчала. Будто он и так все знад о том, что она чувствовала. Хотя, наверное, знал, он совершенно точно знал, на какие «кнопки» ему нажимать, чтобы получить нужную реакцию. Он действительно знал, какой конкретно сейчас Таньку переполнял раскаленный, мучительный, но такой сладкий жар. Знал, что с каждой секундой девушка под его пальцами пылала все сильнее, хотела все большего.

Когда его пальцы наконец легко, невесомо коснулись половых губ, даже поверх ткани трусиков, у Таньки мир поплыл перед глазами. Дай Егор Таньке волю, ей-богу, быть бы ему трахнутым прямо сейчас, на этом кафельном полу. Но нет. Танька не могла сама. Таньке приходилось изнемогать. А Егор тем временем пальцами отвел ткань в сторону, скользил пальцами по влажным складкам. Его прикосновения были невыносимо хороши, но их было так возмутительно мало, он, как нарочно, медлил с переходом к основному действу. Танька прикустла губу еще сильнее. Без члена внутри себя она могла обойтись еще совсем недолго. А потом могла произойти самая первая в мире смерть от перевозбуждения. Оставалось надеяться, что Егор этой смерти не допустит и чуть-чуть сжалится.

– Давай-ка сюда, солнышко, – Егор наконец-то выпустилруки Таньки из своей железной хватки, но нет, это не для того, чтобы дать ей к себе прикоснуться, это для того, чтобы заставить её развернуться.

– Левее вставай.

Слева от двери висит зеркало, неширокое, но до пола. Танька уперлась ладонями по бокам зеркала. Егор заставил её отвести назад бедра, ближе к нему, заставил расставить ноги шире, спустил трусы до колен. Танька понимала, что наверняка выглядит со стороны даже слишком бесстыже, как малолетняя шлюшка, но… Но для Васнецова было можно. Если он хотел видеть её так – пусть видит. Для него – Танька могла сделать все, и даже больше.

– Шикарная у тебя задница, Танечка, – заметил Егор, распаковывая еще один презерватив. Пачку он в своих карманах носил, что ли?

От этого комплимента внутри все замерло. Было ли можно ответить? Нет, не стоило. Танька просто молча глянула на Васнецова в зеркало, надеясь, что её взгляд достаточно голодный, и Егор удовлетворенно улыбнулся.

– Быстро схватываешь, солнышко, – шепнул он. А пальцы снова скользнули по нежным половым губам, запорхали вокруг трепещущего входа, так что Танька аж слегка зажмурилась от удовольствия. Егор шлепнул её по внутренней стороне бедра. Не столько больно, сколько неожиданно, и девушка даже вздрогнула, тут же распахивая глаза.

– На меня смотри, – требовательно произнес Егор тоном, с которым и спорить-то не хотелось, – ты должна видеть, кто тебя трахает.

О, да, черт возьми, на это, Васнецов, Танька посмотрит с огромным удовольствием. Но было сложно не жмуриться, когда головка его члена коснулась девичьей щелки. Черт, это казалось сейчас самым долгожданным, самым сильным ощущением. На нем хотелось сфокусироваться.

А потом… Потом Егор толкнулся внутрь неё. И мир начал расползаться по швам, не выдерживая напора этого пронзительного наслаждения. Таньку уже не волновало, есть ли в раздевалке камеры, даже если и были – пускай бы там какой-нибудь охранник сдох от зависти, а она сейчас испытывала тот максимум кайфа, который вообще дозволен женщине.

Егор был неумолим. От его раскаленного взгляда было сложно дышать, Егор будто следил, чтобы Танька смотрела именно на него, в его лицо, в его пронзительные глаза, и эта нить, протянувшаяся через зеркало, была будто лишняя струна удовольствия, дрожащая в Танькиной душе.

– Сладкая моя. Моя! – тихонько выдохнул Егор, вбиваясь в её тело очередным резким движением бедер, а Таньке с каждой секундой все невыносимей было держать глаза открытыми. В этой позиции удовольствие от каждого проникновения было ослепительно яркое, ей-богу, Таньке казалось, что более удачной позиции для секса в принципе не придумать. А когда Егор сжал пальцами клитор, осторожно его массируя, – задача «держать рот закрытым» стала невыполнимей всех миссий Итана Ханта вместе взятых. Орать хотелось во всю полноту легких, потому что его пальцы и его член творили с Танькой нечто невообразимое. Невозможное!

Таньке даже стыдно, что она снова кончила так быстро. Слишком Васнецов её раздразнил, слишком он был охренительный, слишком сильный он вызывал в ней отклик. И никак не вышло скрыть этот оглушительный гром, сотрясающий её тело в сладких спазмах удовольствия.

Но нет, Егор был доволен, Егор улыбнулся, когда услышал Танькин восторженный скулеж, таки продравшийся сквозь стиснутые губы. Все было так, как он рассчитывал.

– Умница моя, – шепнул он, осторожно скользя пальцами по её бедру, и ускорился сам. Танька чувствовала хуже, но все же всякий толчок его члена внутри неё по-прежнему был в удовольствие. Сладкое, приятное, восхитительное. Когда Егор кончил, он зажмурился сам. Зажмурился, упираясь влажным лбом в Танькино плечо. На несколько секунд они замерли вот так – закрыв глаза, сосредоточившись лишь на ощущении тел друг друга. Потом Егор с тихим вздохом развернул Таньку к себе, осторожно, уже сам поправляя её юбку.

– Пойдем уже обедать, – выдохнул он, – если я сейчас не сяду и не поем – я вполне могу сожрать тебя.

Вызов

Потрахался дважды за день и даже не расстегнул рубашки. В списке необычных достижений – это, пожалуй, близко к тому, чтобы выбиться в лидеры последнего месяца. Затрахал девушку до головокружения – сомнительность достижения была сомнительна, получился восхитительный каламбур. Голова у Татьяны и вправду в раздевалке закружилась, в кафе Егор Татьяну вел, придерживая за плечи, впрочем, это было совершенно не сложно. Даже в удовольствие.

Вот прямо сейчас Егор смотрел на Татьяну и, кажется, понимал, почему Астахов питает такую слабость к студенткам. У Татьяны даже мысли не возникало с ним спорить, капризничать, пытаться навязать свои условия. Хотя… Нет, это же исключительный случай скорее. Все же он помнил, насколько эмоциональны и неконтролируемы двадцатилетние девицы. Так что на всякую студентку бы Егор сам не посмотрел. И на эту бы не посмотрел, если сама бы не вынудила это сделать. После секса тело приятно ломило, внутренний викинг был доволен. Хотя на работе сегодня лучше было не появляться – некая помятость внешнего вида все же была в наличии, декану это не к лицу. Ладно, обойдутся без него вечерочек, срочных дел не было, семинар был назначен на завтра. Консультация по курсовым – в понедельник.

– Довольна ли ты, девица? – насмешливо поинтересовался Егор, переплетая пальцы и опуская на них подбородок. Скорее для проформы спрашивал, нежели для получения вопроса. Мордашка у девушки была на редкость удовлетворенная. Даже не пискнула ни до, ни после, ни в процессе. Кажется, Егор оправдывал её ожидания. Она… Она, кстати, тоже. Даже более чем оправдывала. Если бы не оправдала – не было бы ни этого совместного обеда, ни второго раза, в принципе.

– Ой, довольна, Морозушко, – Татьяна безошибочно опознала перевранную фразу из сказки, незаметно ухмыльнулась. Да уж, скромница из тебя, Танечка, была та еще. Хотя ладно, ни на кой черт Егору не сдались скромницы, хуже не было, когда женщина от одного только слова «секс» норовила потерять сознание или съездить по лицу. Нет, в этом плане Татьяна была даже слишком хороша, Егор очень оценил её раскованность. Еще чуть-чуть – и был бы перебор, но нет – все было в самый раз.

– А то смотри, может, я тебе мало позволяю, может, тебе за Лазарем сбегать? – вкрадчиво предложил Егор. Нет, он бы сейчас ни к какому Лазарю её не пустил, но подколоть этим стоило. А то может, она сейчас как раз сожалела, что отказалась от «того варианта». Никаких тебе условий не было, никто ничего не запрещал.

– Себе сбегай, если он тебе так понравился, – Таня отложила вилку, отодвинула пустую тарелку, бросила на Егора тяжелый взгляд. Бледность с лица девушки спала, все-таки обед из трех блюд творил чудеса, особенно с хорошо вымотанными девицами. Ну все хоть повод для совести перестать угрызаться, что несносный декан заездил несчастную студентку до потери пульса.

– Увы, не видать юноше счастья в личной жизни, я слишком консервативен для этих ваших современных тенденций, – рассмеялся Егор. Татьяна по-прежнему была забавная. Даже более чем, ведь сейчас она перед Егором как перед преподавателем не трепетала. Ну, по крайней мере, отчаянно пыталась. Получалось через раз. И к слову, этот контраст её реакций забавлял даже больше.

– Пускай семейное счастье строит, – ехидно фыркнула Таня. Кажется, все-таки окольцованность Лазаря её слегка задела.

– Тебя его семейственность вроде бы не очень волновала, – заметил Егор, качая в пальцах чашку с кофе – единственным нездоровым напитком в его сегодняшнем заказе.

– Не сказать, чтоб сильно волновала, – Татьяна опустила глаза, – он мне нужен был для секса. Свадьбы и детей у меня в планах нет. На ближайшие пять лет – нет.

А вот тут Акела промахнулся. Конечно, понятно, что Таньяне-то, может, торопиться некуда, в её прекрасные двадцать один, но для Егора подобное отношение к вопросу семьи было неприемлемо. Первый минус в твоей копилочке, Таня. Причем жирный такой минус, весоменький, сводящий практически в ноль одну из ветвей развития отношений. Вопрос отношений серьезных в принципе следует рассматривать долго, вдумчиво и даже не в один подход, использовать для анализа каждую мелочь, подобную ныне озвученной. Так что с Татьяной – только секс. Нужно затрахать её так, чтобы сбежала и больше ни одной мыслью в сторону декана не шевелилась. Сей процесс будет и в удовольствие, и крайне воспитателен для этой мадемуазели. Просто чтобы знала, к кому стоит лезть, а к кому нет. А то что, в следующий раз она заявится к нему на экзамен в плащике на голое тело, с фурри-хвостом на анальной пробке в этой её прекрасной заднице?

Егор с сожалением отогнал от себя этот соблазнительный образ. Пожалуй, он бы взглянул на это, до того, как он доведет Татьяну до ручки. Надо реализовать, правда, на своей территории, не на учебной.

Да и в принципе, пожалуй, на сегодня стоило остановиться. Конечно, Егору было искусительно оттащить Татьяну домой и отделать её уже там, в комфортных условиях, но… Но, меру следовало, все-таки, знать. И торопиться было некуда, стоило еще подумать, спланировать план «воспитания» как можно тщательней.

– Какие планы на выходные? – поинтересовался Егор, а девушка, подняв глаза от тарелки, пожала плечами.

– Какие у меня могут быть планы, когда программа для курсовика не дописана? И мама в моей Тьмутаракани ждет.

– Да уж, всего две недели до защиты, а у тебя такие недоработки, – фыркнул Егор. Не то чтобы его разочаровало отсутствие интимных перспектив на выходные, но все-таки слегка царапнуло. Впрочем, ладно. Не сексом единым. Завтра семинар, да и проект для фирмы нужно подготовить к сдаче.

– Терпеть не могу все доделывать в последний момент, – Татьяна тем временем недовольно скривилась, – лучше делать по графику, так хоть как-то успеваешь нормально жить.

– И трахаться по расписанию? – ехидно улыбнулся Егор, без особых проблем расшифровывая, что у этой умницы входит в понятие «нормально жить».

– Разумеется, – Таня чуть улыбнулась, откидываясь на спинку стула и скрещивая на груди руки, – в этом деле расписание очень не помешает. Вторник-среда-пятница, в понедельник – если повезет.

Вторник-среда-пятница… Егор практически услышал собственное расписание свиданий с третьим приборостроительным курсом. В понедельник – это если он кого-то подменял. Значит, трахалась со своим «почти бывшим» Татьяна только после лекций у Васнецова? Интересно, шутила она или нет? Судя по сверкающим с вызовом глазкам – нет. Ну что ж, раз так… Хорошо, малышка, найдем, чем тебя подковырнуть. Будешь за свои слова отвечать. Раз тебе хотелось так давно – будь добра, докажи, что готова добиваться.

– Интересно, повезет ли тебе в этот понедельник? – вкрадчиво улыбнулся Егор.

В понедельник стояла консультация по пресловутым курсовикам. Не то чтобы Татьяне имело смысл на неё приходить, Егор ей мог только порекомендовать некоторые корректировки, для повышения уровня сложности проекта, Ловалова с работой справлялась прекрасно.

– Хорошо бы знать, какими законами описывается распределение моего «везения», – Татьяна внимательно смотрела на Егора, явно пытаясь понять, что он задумал. А ведь ничего не задумал. Ничего конкретного, просто вызов. И только тебе, Татьяна, было решать, поведешься ты или нет. Хотя ты – поведешься. Обязательно.

– Удиви меня, – просто улыбнулся Егор, – только без пультов, в лайт-режиме. Ты же у нас умеешь креативно мыслить, Танечка?

Девушка молчала, покусывая губу, но глаза – глаза заблестели. Вызов задел её за живое.

– Удивишь, может, это пойдет тебе в зачет по хорошему поведению, – мягко произнес Егор, забрасывая ей еще одну удочку для мотивации. Что ж, ему предстояло неплохо развлечься за счет Татьяны. Любопытно, что она может придумать, чтобы произвести на него впечатление.

– Хорошо, – Таня кивнула, будто что-то уже обдумывая. По-прежнему быстрая как Флэш. Честно говоря, Егору было интересно, что она там задумала, но он умел смаковать удовольствие. Он вполне дождется понедельника.

– Только не переборщи, солнышко, – посоветовал Егор, – рассердишь меня – ей-богу, не сможешь сесть на свою чудную задницу, хоть я и не практиковал порки давненько, но ради тебя и не на такие свершения готов. Выбесила сегодня.

– Сделаю все возможное, чтобы больше ты на меня не сердился, – кротко отозвалась Таня. Послушная, покорная. Вот только покорность эта была… Как у пумы, обряженной в овечью шкуру. Поверить в это было и невозможно, и опасно, и незачем. Она нарочно говорила сейчас именно так. Она подыгрывала Егору, подмахивала его замашкам, преследуя свои цели. Очаровательная была девица, ничего не скажешь. Жаль только в голове кроме интеллекта и секса ничего толком не помещалось.

Из клуба они вышли вместе – если бы Лазарю вздумалось подкараулить девушку у входа, его бы ждал жесткий облом. Егор милосердно предложил Татьяне руку, и она снова шла рядышком, обдумывая что-то свое, незаметно к нему прижимаясь. Ну, она думала, наверное, что прижимается незаметно.

– Тебя подвезти, – спросил Егор уже на походе к учебному блоку, – до общежития?

– Ты говорил – не афишировать, – Таня пожала плечами, – я обойдусь трамваем, не волнуйся. Только прикрой мой прогул, пожалуйста.

– Отработаешь, – насмешливо хмыкнул Егор, притягивая её к себе. Татьяна лишь тихонько пискнула, когда он накрыл её губы своими. Крепко целовал, настолько, насколько вообще было возможно. Нет, невозможно было привыкнуть к этой её слабости, к тому, как подкашивались её ноги. Черт, ни одна женщина еще на Егора вот так не реагировала. От этого и сам Егор немного плыл, снова наэлектризовывался.

К остановке, у которой они остановились, торопливо пристроился долгожданный трамвай. Кажется, даже нужный номер.

– До понедельника, солнышко, – выдохнул Егор, отрываясь от её губ, с, черт его раздери, немыслимым сожалением. Целовал бы и целовал. Глаза у Татьяны были просто одуревшие.

– До понедельника, – слабо отозвалась она и лишь спустя секунд сорок качнулась в сторону остановки. Вскочила на ступеньку в самый последний момент. Развернулась, провожая Егора взглядом.

Егор фыркнул, подбросил на ладони ключи и отправился на парковку. Нужно было еще сделать пару звонков, предупредить, что в деканате он сегодня не появится, сказать Оксане «спасибо» за то, что она его подменила, и найти толковый секс-шоп по пути домой. Ведь Егор совершенно не шутил, обещая Татьяне, что купит для неё кляп сегодня же.

Первый тур

– Комлева, я вам уже второй раз повторяю, это не ваши цифры, – устало буркнул Егор, маркером наискось перечеркивая листок с техническим заданием к проекту.

– Ну как же так, Егор Васильевич, я же смотрела в методичке, – Кристина пыталась закосить под конченную идиотку. На деле – ничего Комлева не смотрела, это был чей-то прошлогодний курсовик, и ей даже пересчитать было лень. Естественно, ведь пересчитав – пришлось бы переделывать и принципиальную схему термометра. Перечерчивать. А ведь девица умела чертить и считать умела, ну, только с применением калькулятора, но все же. Просто была ленива по самое не могу. Работала только, когда уже припирало к стенке, когда деканат доставал ведомости для отчисления, как последний инструмент воздействия.

Егор перевернул лист с техническим заданием, на память выписал на нем цифры для проекта Комлевой, черкнул подпись, пододвинул папку с проектом к девушке.

– Пересчитайте с этими цифрами, Кристина, – сухо велел он, – и лист с моей подписью не потеряйте. Не приму без него, ясно?

– Да, – в лице Комлевой ничего не дрогнуло. «Потеряет» она листок, как пить дать. И опять будет изображать из себя дуру, еще большую, чем она в принципе есть. Чертов учебный план, требовавший отчислять с курса не больше определенного количества человек и только в исключительном случае. Егор бы без колебаний вычистил тридцать процентов дураков и бездельников, и дышать стало бы гораздо легче. Но должен был быть минимальный выпуск, раздери его конем.

– Ну, вы меня порадуете, Анна? – Егор кивнул Розиковой, которая уже стояла у его стола.

– Что смогу, то сделаю, – кокетливо улыбнулась Анна. Она всегда слегка флиртовала с мужской частью преподавательского состава. Не то чтобы это шло ей в зачет, но все же – может быть, слегка… Правда, вряд ли в иных случаях Розикова удостаивалась ревнивого взгляда своей же подруги. Быстрого, но такого пронзительного.

Татьяна сидела в дальнем углу аудитории, уткнувшись в книжку. Обычно она пользовалась авторитетом старосты и бесстрашно вскакивала на амбразуру, первой попадая под безжалостную руку руководителя курсового проекта. Но нет, сегодня спряталась себе в уголочке и не отсвечивала. Бросила Егора на эту вот толпу… гениев, не желая задавать ему настроения хоть одной толково сделанной работой.

Ладно. Розикова, как всегда, не разочаровала, всего лишь запуталась в паре коэффициентов, но не критично, пересчитывать нужно было не много.

На стульчик справа от Локаловой плюхнулся Воронин и, улыбаясь, о чем-то шепотом ей начал втирать. Татьяна развернула к нему лицо, выражая явную заинтересованность.

Кирилл Воронин был треплом. Хорошо подкованным, но регулярно косячащим треплом. Много знал, но много и ошибался. Впрочем, экзамены сдавал всегда с первого раза, ловя свои честно вытрепанные четвертаки. Появись у него девушка, он, наверное, смог бы сдавать экзамены и за неё, разговаривать он мог за семерых. Что ему было нужно от Татьяны? И почему она ему вдруг улыбалась?

Первым позывом ревнивой натуры было дернуть Воронина на разбор сразу после Анны, но… Но, во-первых, уже была сформирована очередь, а во-вторых, никаких особых причин отдергивать сейчас Кирилла от Татьяны не было. Это были её проблемы, если она захотела склеиться на флирт однокурсника. Егор в этом деле ей мешать не собирался пока что. Если у неё настолько мало моральной устойчивости – то и на кой черт её в принципе Егор бы стал удерживать.

И все же раздражение от того, как панибратски что-то рассказывал Татьяне шепотом Воронин, никуда не исчезало. Глаза то и дело пытались скосить в тот угол. Впрочем, Егор себя накручивал зря. Татьяна улыбалась, качала головой, что-то шептала в ответ, но не так открыто, чтобы появлялись поводы для беспокойства. В принципе, с Ворониным на курсе если не дружили, то приятельствовали все, даже самые лютые интроверты вроде Гордеценко.

Последних великомучеников в очереди Егор отпускал, уже пролистывая их курсовики через страницу. Глаза бы не смотрели на эту бредятину, маркер просто перечеркивал страницу за страницей с неверными расчетами.

Аудитория опустела. Локалова закрыла книжку, убрала её в сумку, встала из-за парты. Егору же захотелось зажмуриться. Ясно, к чему пытался приклеиться Воронин, если он, конечно, пытался именно это.

На девчонке было настолько дерзкое красное мини, что если бы она надела его на экзамен Егора, хоть раз, он бы точно заподозрил, что она к нему неровно дышит. Астахова бы эта юбка отправила в долгий нокаут. Егор поднял взгляд, надеясь, что хотя бы верх порадует возможностью приложить взгляд без особого искушения, да куда там. Распаленное либидо шепнуло, что вот эта белая блузочка с рядом мелких пуговичек тоже была очень-очень ничего. Особенно если расстегнуть еще пару пуговок…

Ну, ведь могла же… И никаких тебе пультов. Хотя ладно. С пультом было весело.

Так. Курсовик. Егору же было что сказать, что порекомендовать.

Егор повернулся было к пачке курсовиков, и… не увидел синего скоросшивателя, в котором был подшит Татьянин отчет по проекту.

– Где? – Егор уставился на Татьяну, и она невинно ему улыбнулась.

– Что? – девушка невинно округлила глаза. – Ах, курсовик? Так вот же, Егор Васильевич. Проверите сейчас?

И шлепнула на стол перед ним. Красный скоросшиватель. Егор не был маразматиком. Он прекрасно помнил, чем конкретно успокаивал нервы после соприкосновения с курсовиком Веселовой. Значит, утащила свой курсовик? Зачем? Нет, все-таки нужно было начать запирать аудиторию.

– На проверку нужно было сдавать заранее, – Егор тяжело взглянул на Татьяну.

– Ой, простите, Егор Васильевич, я совсем забыла про сроки. У меня было сто-о-олько дел…

Она прекрасно отыгрывала… Ковалеву. Точнее, все «лучшее» сочетание качеств Комлевой, Веселовой и Суховой. Тех самых, которые удивленно хлопали глазками и прикидывались идиотками.

Егор склонил голову, разглядывая Татьяну. Что ж, ясно, что ты затеяла, дорогая, посмотрим, на что ты дальше пойдешь. Егор положил поверх её скоросшивателя ключ от аудитории, красноречиво улыбнувшись.

Девушка просияла, вскакивая. Егору же снова захотелось зажмуриться. Она снова была в чулках, и таки кружевная резинка мелькнула из-под юбки, усугубляя положение. А ведь еще сегодня утром Егор размышлял, как бы ему сделать вид, что все, что она запланировала, на него влияния не произвело, и «давай все-таки не будем, Танечка». То ли из милосердия, то ли из нежданного приступа совести. Преподавательскую этику маленькая дрянь не щадила совершенно. В принципе было сложно выбросить из головы два уже произошедших перепиха, а тут… нет, этика, ты взяла выходной в пятницу – сегодня, пожалуй, тоже не до тебя.

– Рассмотрю ваш проект, Татьяна, – будто делая одолжение, заметил Егор, – но со штрафом. Вы будуте расстегивать по одной пуговице на вашей блузке за каждые десять страниц вашего, так сказать, проекта. Согласны?

– Соглашусь на коэффициент один к двадцати, – усмехнулась Татьяна, возвращаясь к его столу и присаживаясь на стул сбоку, – иначе это просто возмутительно. Можно просто сразу раздеться.

– Я не против, – отстраненно заметил Егор, покосившись сначала на запертую дверь, а потом на окно аудитории с плотными жалюзи.

– Ну, может, вы сначала проверите мою работу? – девушка томно вздохнула. – Я же так старалась. Очень жду вашей оценки.

– Один к пятнадцати, – произнес Егор. В среднем курсовик был страниц на пятьдесят, если брать в расчет листинг программного кода. Так что три пуговки он у неё отвоюет. Не пять, конечно, но так и быть. Он чуть-чуть потерпит.

– Вы ужасно убедительны, Егор Васильевич, – трагичным тоном произнесла Татьяна.

– Плата за первые пятнадцать страниц вперед, – Егор ухмыльнулся, – утром деньги…

Пальчики девушки таки подцепили маленькую белую бусинку-пуговку. Отлично. Егор нечаянно зацепил взглядом черную полоску на Татьяниной шее и даже удивился, что не заметил её раньше. Очень интересно… Полоска была тонкая, опоясывала горло девушки, будто тонкий ошейник и над ключицами уходила полоской вниз. Так. Стоп. Бандаж?

– Надо было брать плату вперед за всю работу, – задумчиво произнес Егор, а Татьяна сдавленно хихикнула.

Её курсовик был прекрасен. С точки зрения того, насколько восхитительная там была написана пурга – это было просто произведение искусства. Кажется, его скомпилировали из трех десятков каких-то околонаучных, художественных текстов, заполнив промежутки между ними предложениями, явно переведенным с какого-то иностранного языка автопереводчиком. Вместо формул была какая-то удивительная кракозябра, которую вполне можно было использовать на психологических тестированиях вместо тестов Роршаха. Егор читал чисто из любопытства, он был уверен, что где-нибудь среди всего этого бреда найдется цитата Ницше или как минимум Толстого. И потом… Если бы он не дошел до конца – он бы не получил еще двух расстегнутых пуговиц в качестве награды за свой героизм.

В финале курсовика его тоже ждал сюрприз. Вместо листинга программного кода ровными строчками, со всеми положенными коду отступами двенадцать листов были заполнены стихами Маяковского.

– Я сразу смазал карту будня… – задумчиво повторил Егор, находясь… в катарсисе. Он, конечно, ожидал чего-то такого после того, как она притащила «другой проект», но это был действительно шедевр абсурда. Кажется, Татьяна потратила не один час – веселый час, следует отметить, она вряд ли писала это и не угорала со смеху над созданием данной… работы. Да… Карту будняя она ему… смазала. Отлично смазала, нужно сказать. Что дальше?

– Что скажете, Егор Васильевич? – весело поинтересовалась Татьяна. – Как, по-вашему, на какую оценку я могу рассчитывать?

– Ох, Локалова, – Егор с трудом удерживался, чтобы не расхохотаться, от этого его останавливали лишь расстегнутые-таки пуговицы на блузке, ложбинка между девичьих грудок, уже доступная взору, и темные полоски бандажа, которые удавалось рассмотреть, – вас за такую работу надо гнать из университета… С позором.

Судя по сияющим глазам Татьяны, этот текст был сказан точно по сценарию.

– Ох, Егор Васильевич, только не это-о-о, – умоляюще взмолилась она, – мне нельзя… с позором. У меня мама… с сердцем.

– Даже не знаю, – Егор закрыл скоросшиватель. Надо будет оставить эту хрень потом, себе на память, она была однозначно связнее, чем курсовик Суховой… Будет что почитать в рамках психотерапии.

– А может, мы как-нибудь договоримся? – томно предложила Татьяна, накручивая прядь волос на палец.

– Как же мы с вами договоримся, Татьяна? – с любопытством поинтересовался Егор.

– Ох, ну Егор Васильевич, все что угодно просите, – артистка разошлась не на шутку, даже бухнулась на колени перед Егором.

– Все? – Егор смотрел на Татьяну и не знал, то ли ему смеяться, то ли нахлобучить её прямо сейчас. Её и так было сложно не хотеть, а сейчас – на коленях, перед ним, опустив руки ему на бедра, глядя на него с такой жаждой, скользя языком по мягким губам, – она была воинственным вызовом его самоконтролю.

– Ты можешь просить все, – это было сказано хрипло, совсем иным тоном, – а можешь ничего не просить. Я сама все сделаю.

Егор провел пальцами по её волосам, спустившись по скуле к губам, очертил их большим пальцем. Девушка чуть жмурилась, но глаз не прикрывала. Помнила свои уроки.

– Делай, – улыбнулся Егор.

Финал игры

Той еще штучкой в результате оказалась сама Татьяна. Ей-богу, кто бы сказал Егору, что гордость всея третьего приборостроительного курса делает такой крышесносный минет – Егор мог дать и по морде, просто потому, что не надо было стебаться над святым и отличницами в том числе.

Нет. Сейчас Васнецову оставалось только поверить, потому что у него было самое лучшее из всех доказательств. Практическое. От этих губ и языка на члене мозг ловил критический перегрев, осознавая не весь мир, но лишь некоторые его детали будто в кратких вспышках молнии. Быстрый, влажный язык. Осторожные, нежные губы. Собственные пальцы на Татьянином затылке зарывались в мягкие волосы. Хотелось толкнуться членом глубже в этот сладкий рот, но… Но нет, Егор решил обойтись без испытаний глотательного рефлекса. В конце концов, за шлюху он Татьяну не держал. Она была раскованная – да, да – безрассудная, но не шлюха.

– Иди-ка сюда, – когда мир Егора раскалился добела – Татьяна не успела даже пискнуть, как оказалась вздернута на ноги. Нагнуть её или посадить на стол? Если нагнуть, то бандажа он не увидит. Может, хрен с ним? Впрочем, нет!

Ох, была бы его воля – дернул бы эту блузочку наотмашь в разные стороны, рассыпая пуговицы по полу, но пускать Татьяну полуголой на улицу в планы Егора не входило. Её тело мог видеть только он. Пока она с ним. К слову, эта поправка ревнивому чудовищу Егора не очень понравилась, потому что, чисто гипотетически, он сразу же представил рядом с этой девушкой какого-то сопляка и чуть не захлебнулся злостью. Нет. Она – его. Только его. Блузку удалось сдернуть через голову, расстегнув лишь до половины.

– Руки, – тихо шепнул Егор, разворачивая её к себе спиной. Вообще, он не думал использовать наручники именно сегодня, но… Они так кстати лежали с самого верха в пакете, притаившегося за столом. А разрешать Татьяне к себе прикасаться Егор пока не собирался. Еще не заслужила. Широкие кожаные браслеты с ремешками на её тонких запястьях смотрелись восхитительно. Будто специально для неё и создавались.

– Не туго?

– Нет.

Егор развернул её к себе, наконец, давая себе возможность её разглядеть. Бандаж оказался нестерпимо хорош на её груди. Изящной черной паутинкой опутывал мягкие округлости, будто зазывая скорее к ним прикоснуться. Было невозможно от этого предложения отказаться, совершенно. Соски на ощупь твердые, на вкус – сладкие. А девушка под губами Егора – дрожала, вздрагивала, кажется, всем телом тянулась к его губам и пальцам.

Юбку – задрать или снять? Нет, к черту, снять. Егор оставил Татьяну в одних чулках и туфлях, кстати, отличные же были туфли. Так удалось рассмотреть подробнее весь боекомплект «паутинок» – потому что так-то трусы не отставали от бандажа, одни только черные лямочки на заднице. Хороша же была чертовка. Ужасно хороша. Вся целиком. Не оторвешься. Просто маленькое произведение эротического искусства.

– Вот как я мог тебя не хотеть, скажи-ка, Тань? – шепнул Егор, скользя губами по её скуле, от виска к мягкому сладкому рту. Поймал польщенный взгляд из-под опущенных ресниц. Прижался к горячим губам в тщетной попытке утолить терзавшую его алчную жажду. Получилось примерно так же, как попытка затушить пожар цистерной масла. Впрочем, это было даже хорошо. Егор и не собирался останавливаться.

Таня тихонько постанывала от нетерпения, пока его ладони жадно обшаривали её тело. Настолько негромко, что сегодня Егор даже решил ей это не запрещать. В конце концов, ему и самому такая её реакция на него нравилась. Кожа у неё была такая нежная, что в принципе отрываться от неё не хотелось, ни губами, ни руками, но все же следовало помнить про время и про место, выбранное ими для действия. Разогревал Егор партнершу торопливо, больше для проформы, потому что просто не мог отказать себе в удовольствии легкими ударами пальца по клитору заставить девушку прикусывать его же губы в исступленном наслаждении. Ему безумно нравилось, как ложатся её груди в его ладони, и как она вздрагивает, когда он чуть стискивает пальцами её соски. А когда он касался пальцами чувствительного входа – она и вовсе тихонечко скулила, будто умоляя его поторопиться.

Она хотела его. Снова. Сейчас. Казалось, разреши Егор ей – и Татьяна на него набросилась бы сама, но нет, терпела, пока он раскатывал пальцами по члену тонкую пленку презерватива.

Вот на своем рабочем столе Егор еще никого не трахал… Как-то со столами в его интимной практике складывалось неважно. Впрочем, восполнялся этот пробел хорошо. Очень хорошо. Настолько хорошо, что у Егора мысли будто замыкало, как неисправные проводники.

– Господи, Таня!

Да уж, Егор Васильевич, ты ж конченый материалист, какое еще «господи», а? Но вот хрен же подберешь было подходящее междометие, чтобы выдохнуть его в такой момент.

В ней было хорошо, прямо-таки нестерпимо. Весь мир будто сводило от этой бесконечной, пронзительной сладости. Нет, в следующий раз Егор эту чертовку оприходует точно дома, где не надо будет беспокоиться, что слишком громким стоном удовольствия привлечешь ненужное внимание. И там она наконец-то будет кричать, там он ей это позволит. Он заставит её сорвать голос. Только – дома, не здесь.

Почему от неё настолько туманился рассудок? Почему так хотелось растянуть на вечность каждый толчок внутрь горячего тесного лона? Почему время прогорало так быстро, незаметно, будто его и вовсе не было? Почему было абсолютно без разницы, когда и где, лишь бы с ней? Черт, Егор, когда ты вообще успел вот так вот зациклиться?

Сегодня Таня пыталась держаться. Оттягивала свой оргазм, как может, замедляя движения Егора бедрами, стискивая их плотнее. Но невозможно было оттягивать вечно. Егор просто не позволял ей оттянуть еще раз, тем более что так вышло, что кончаили они как раз одновременно. И вся вселенная начала плавиться, достигнув критической точки нагрева. Было жарко так, что раскаленный воздух не лез в легке.

Егор обнаружил себя прижимающимся к груди девушки носом. Дышать ею было приятно. В мире должно было быть хоть что-то постоянное, и Татьянин запах ландыша годился для того, чтобы стать этой точкой опоры.

Расстегивая наручники на её руках, Егор молчал, пытаясь собрать себя из оглушительных осколков тишины. Татьяна выжимала из него все, что в нем было живого, утоляла голод досыта, выжигала дотла. И ведь при этом… ничего особенного не делая. Лишь подыгрывая ему. Играя по его правилам. Почему никто другой до неё этого не делал?

– Ну что, в следующий раз трахаемся на столе у ректора? – Егор, наконец, нашел в себе силы заговорить, и Татьяна засмеялась.

– Ну, спасибо хоть не президента, – хихикнула она.

– Ну, не все же сразу, – Егор, смеясь, пробежался пальцами по бедру девушки, а затем потянулся к оставленной на его же стуле белой блузке, помогая девушке её надеть. Точнее, надевая её на неё и старательно отводя её ладони от пуговиц. Ему хотелось самому.

– У меня получилось? – тихо шепнула Таня, глядя на него с такой надеждой, что Егор даже слегка ощутил укол совести за наручники.

– У тебя отлично получилось, – улыбнулся он, – ты молодец, солнышко.

Татьяна уронила ему лоб на плечо, тихонечко застонав.

– Что ты вообще со мной делаешь, Васнецов, у меня, кажется, совсем поехала крыша, – тихонько произнесла она, – я все выходные думала, что ты… меня пошлешь сегодня.

– Так быстро? Вот еще, – Егор фыркнул, заканчивая возню с пуговицами, а затем подцепил Татьяну за подбородок и заглянул ей в глаза.

– Мне с тобой хорошо, – произнес Васнецов, – так что… если у тебя нет на примете кавалера помоложе и погорячей… значит – мы продолжим.

– Чтоб иметь кого на примете, нужно, чтобы в голове что-то помещалось, – девушка вздохнула, – а у меня там только ты, ну и учеба. Еле влезает, кстати, та учеба.

Самолюбие Егора она тешила очень старательно. Прям из раза в раз. Он даже рисковал к подобным заявлениям привыкнуть, и это было бы очень не осмотрительно с его стороны.

– Дурочка ты, маленькая, – мягко заметил Егор, целуя её в губы – легко и быстро.

– Не, – Татьяна мотнула головой, – я – большая дура. Не надо меня жалеть, господин декан.

– Даже не думал, – девушка будто плавилась от самой незначительной его ласки. Она была готова жмуриться даже от невесомых прикосновений к её лицу, к скулам. Очень чувственный экземпляр попался Егору. Даже жаль было, что наиболее вероятно, что с ней ничего толкового не выйдет.

– Нормальный курсовик где, солнышко?

– В сумке у меня, – Татьяна с сожалением приоткрыла глаза и, вздохнув, спрыгнула со стола, пытаясь найти взглядом юбку. Да, нужно было возвращаться в реальный мир, они и так уже катастрофически задерживались, скоро уборщица должна была пойти по кабинетам.

– Поймешь рекомендации сама?

– Я смотрела твои правки, я поняла, – Татьяна, наконец, нашла и юбку, заброшенную за стол, оделась до конца, прошлась пальцами по блузке, обернулась к Егору, – нормально выгляжу?

– Ты выглядишь так, что я бы тебя поимел еще разик, – Егор пожал плечами, – но нужно уже иметь совесть, а не тебя.

Татьяна аж покраснела. То ли от смущения, то ли от радости из-за полученного комплимента, то ли из-за всего вместе сразу.

– Захвати с собой подарочек, солнышко, – Егор вынул из-под стола черный пакет – самый таинственный пакет, который в принципе нашелся в секс-шопе.

– А что там? – с опаской поинтересовалась Татьяна.

– Сюрприз, – Егор улыбнулся, – только откроешь, когда я разрешу, поняла?

Глазки девушки снова блеснули. Ну а что, ты думала, все время будет одинаково, крошка?

– Выходи первая, – велел Егор, и Татьяна кивнула. Потянулась к ключу, и Егор накрыл её пальцы своими. Поймал. Девушка замерла, как напуганный сурикат.

– А поцеловать? – мягко поинтересовался Егор, привлекая её к себе.

В их поцелуях на прощанье было что-то иное, отличное от тех яростных, голодных столкновений губ, что имели место во время секса. Нежное, мягкое, трепетное удовольствие. Егор необъяснимо кайфовал от того, как обмирала девушка в его руках, слабея. Хотелось сжать её чуть крепче, чтобы точно удержать, чтобы стать для неё границами ощутимого мира. Чтобы больше в её мире ничего и никого не было.

– До завтра? – тихо шепнул Егор, выпуская Татьяну из рук. Ею было сложно не любоваться в эти моменты, когда глаза слегка затуманивались и она, кажется, теряла связь с действительностью. В такие мгновения Егору мерещилось, что она его не просто хочет, но глубоко и по уши влюблена… Но, это было как раз очень вряд ли. И с чего бы вообще?

– До завтра, – тихонько выдохнула Татьяна, приходя в себя. Подхватила со стула сумку и наконец завозилась ключом в двери.

– Ой, добрый вечер, Оксана Леонидовна, – раздался чуть напуганный возглас за дверью и затем торопливо застучали вдоль по коридору каблуки.

У Егора же сердце пропустило два удара. Ну… Хорошо, что Оксана, а не завкафедры…

По-дружески

У Оксаны, зашедшей в кабинет, лицо было самое что ни на есть охреневшее. Оправляя рукава пиджака, Егор пытался нацепить неприступную мину, но вышло плохо, хотелось только смеяться. Ничего не скажешь, палево вышло эпичное. И Татьяна в её супермини наедине с Егором в запертом кабинете, и воздух здесь все еще хранил в себе легкий, чуть пряный запах секса. Все было предельно ясно любому взрослому человеку. Больших доказательств не требовалось. Спасибо, что презерватив не на видном месте валялся.

– Васнецов, ты шизанулся? – кажется, Ардова очень хотела Егора убить, а после – подвергнуть тело посмертному надругательству. – У тебя что, кризис среднего возраста? Или это тебя после развода до сих пор так колбасит?

Ну, блин, Оксана, ну и версии у тебя, это ж сколько по-твоему может колбасить после развода? Ну не шестнадцать же лет, не первый раз расстался с «истинной любовью».

– Пойдем прогуляемся, Ксюш, – миролюбиво улыбнулся Егор, – и желательно пропустим по пиву, потому что натрезво я тебе это все не расскажу.

Оксана Ардова была другом Егора еще со студенческой скамьи. Вместе учились, соревнуясь друг с дружкой, как те Локалова с Гордеценко, только еще и дружили. Прошли и магистрат с аспирантурой, вместе остались в родных пенатах МФТИ. Оксана была простым преподавателем на кафедре, от деканства она в свое время сама отказалась, вела научную работу со студентами. С ней было можно выпить, поменяться парами, обсудить очередной выкрутас ректора или завкафедры, перемыть кости очередному косяку «особо одаренных» студентов или обсудить какую-то запару в новом проекте в поисках решения. Оксана, как никто, была в курсе семейных перипетий Егора, и если он кому и мог рассказать о происходящем в своей личной жизни – то только ей. Дальше Оксаны это все равно не уйдет.

– Охренеть, – выдохнула Оксана, когда Егор закончил рассказывать про эпопею с вибратором, – ты как вообще её не убил после этого?

Ох, как она его понимала… Понимала даже, насколько жестоко Егор хотел прикончить Локалову утром чертовой пятницы, причем желая, чтобы его возмездие настигло Татьяну многократно… Вообще, можно ж было поставить девчонку на место «цивилизованными средствами», влепить ей дисциплинарный выговор, например, но это было бы недостаточно. Это не дало бы никакого внутреннего удовлетворения. Выгонять-то Татьяну нельзя, статистика у третьего курса без неё будет гораздо печальнее.

– У меня другие методы, – Егор расслабленно улыбнулся. И эти его методы устраивали его гораздо больше всех прочих существующих вариантов. Это было то самое многократное возмездие, только без смертельного исхода. Ну вот еще, убивать – и избавлять эту маленькую нахалку от ответственности за её выкрутасы? Нет уж, он над ней еще поиздевается. У него на эту месть большие планы.

– Это не твои методы, Васнецов, – Оксана покачала головой, – это больше похоже на Астахова…

– Ну вот не надо сравнивать, – Егор отмахнулся, – Астахов – мудак.

И это было слабо сказано… Почему его методы до сих пор действовали, почему на него до сих пор никто не заявил – было загадкой. Казалось бы, девочки, устройте вы скандал, скандал – основная причина, по которой преподавателя из учебного совета могут выпереть, так ведь нет. Сплетничать – сплетничали. Заявлений не писали, скандалов не устраивали. И что в головах? Как будто сам Егор мог вышибить Астахова без весомой причины. В конце концов, именно его электроник не клеил и «покататься» не приглашал.

– А в чем разница, если и он, и ты… со студентками? – жестко поинтересовалась Оксана.

– С одной студенткой, – Егор фыркнул, – Ксюш, ну, не прикидывайся, что не видишь разницу между добровольной инициативой конкретной девушки и шантажом всякой дуры, которая не может выучить принцип работы диода. Девчонка по мне сохнет с первого курса, сама уверена, что её чувства – мания. Не проще ли сделать ей прививку реальностью, тем более ты сама знаешь, какой у меня характер.

– Как-то это… цинично, – Оксана покачала головой. Неужели пожалела Татьяну. Ну, вот тебе и дружеское понимание, как быстро оно закончилось. Это обострилась в Оксане женская солидарность? Тяга к обязательной романтизации отношений между мужчиной и женщины. Благослови Ньютон, это серьезно говорит женщина с кандидатской степенью? Утверждает, что трахаться без любви мужчине с женщиной… цинично. Нет, это однозначно требует уточнения.

– Что цинично, Ксюш? – поинтересовался Егор. – Заниматься сексом с заинтересованной в нем женщиной?

С очень заинтересованной женщиной. Но Оксане этого знать не нужно. Егор нарочно подбирал такие слова для описания ситуации, чтобы Татьяна не выглядела… уж очень легкомысленно. Некоторые вещи о ней даже другу Егора знать не стоило. Пусть лучше Оксана считает, что Таня в Егора влюблена. Почему нет? Никому это не повредит, Егору – так точно.

– Ну, она же девочка…

– Ксюш, не смеши. – Егор аж фыркнул. Вот кем-кем, а «девочкой» Татьяна точно не была, хотя и нахрен бы Егору та «девочковость» не сдалась. В отсутствии всяких комплексов Таня, пожалуй, могла дать Оксане фору. При всей разнице в возрасте, да.

– Я вообще-то про эмоциональный фон, – пояснила Ардова, несколько смущаясь, даже чуточку краснея. Ну, вот тебе и доказательство неозвученной гипотезы. Оксану даже сейчас немного коробит свобода взглядов Егора.

– Ну, если уж говорить про него, – Егор пожал плечами, – ей-богу, в Татьянином возрасте безответно сохнуть куда вреднее, чем самой решить, что объект чувств ей по совокупности факторов не подходит. Менее травматично, как ни крути.

– А если она не решит? – осторожно спросила Оксана. – Что если не решит, что ты будешь делать? Женишься? Снова в ту же реку – из-за секса, но не по трезвому расчету?

– Я не рассматриваю такого варианта, – Егор качнул головой, – я-то себя знаю, Ксюш. Двадцатилетняя девочка долго со мной не выдержит. Я слишком сухарь для этого. Им подавай чувства, эмоции, вот эту всю ерунду. А у меня нормальные чувства вызывает лишь прибор, работающий в соответствии с требованиями технического задания. Какое, нахрен, женишься? Она сама от меня сбежит, гораздо быстрее чем зайдет речь, хоть о какой-то серьезности отношений.

– Тебе не страшно? – Оксана сощурилась. – А если это реально мания? Это не вылечится твоей «терапией».

– Да нет, – Егор безмятежно улыбнулся, – пока не похоже.

Было похоже на зацикленность, это да. Но Татьяна Егора не сталкерила, не была замечена ни в слежке, ни в активных подкатах, ни в чем сверхъестественно неадекватном. Да что там, если бы она не сделала свой «ход пультом», Егор был бы свято уверен, что девочка просто к нему очень хорошо относится как к преподавателю. И продолжал бы тайком любоваться её ногами, вызывая Татьяну к доске.

Блин, а ведь к этому состоянию рано или поздно придется вернуться. Вряд ли она продержится дольше месяца рядом с ним. Дальше придется обходиться лишь взглядами, придется вычистить из головы все эти лишние гормональные реакции. Впрочем, до конца бакалавриата у Татьяны остался год. Не так уж и много времени нужно будет её вытерпеть. Хотя если она вздумает остаться и в магистратуре МФТИ, то все же немало. Да неужели он не возьмет себя в руки и три года будет париться, что с кем-то там из студенток кувыркался. Ну хрень же, а не гипотеза. Чтобы выбросить из головы Людмилу, понадобилось всего-то ничего. Ну, да, Людмила перед ним не бегала с такой частотой и вообще к разводу уже основательно заколебала, но все же. К ней-то у Егора когда-то что-то было.

– Но с чего ты вообще взял, что она по тебе сохнет? Что ей нужна эта твоя «прививка».

Может, это действительно был кризис среднего возраста? Почему сейчас спорить с Оксаной, доказывать, что у него есть право самому решать, с кем заниматься сексом, Егору было настолько раздражительно? Да что там, раздражало даже размышление о том, что Таня от Егора в принципе сбежит, когда от него устанет. Ладно, это пустое, это изживется после того, как эти отношения закончатся.

– Ксюш, она сама призналась. Да и говорить нечего, там все симптомы налицо, – Егор тяжело вздохнул, – ты можешь себе представить, что её бывшего парня тоже зовут Егор? Особым совпадением мне это не кажется. И она его практически при мне бросила.

– Как это при тебе? – недоумевающе нахмурилась Оксана. – Вы что, встретились?

– Не то чтобы был особый выбор, – Егор пожал плечами, – он работает в спорт-клубе, где я занимаюсь. Так уж совпало.

К слову, о совпадениях, надо будет убедиться, что Лазарь от Локаловой отвалил. С этим, насколько Егору было известно, у тренера даже после окольцованности были проблемы. Вот надо было Татьяне трахаться именно с Лазарем, поимела бы Гордеценко, глядишь, юноша перестал бы зеленеть при виде девушек. Хотя нет, в этом случае и Евгений мог поиметь психологическую травму, и Степанюк бы с Татьяной сцепилась. Но все же потенциального сталкера на горизонте бы не было.

– Она тебе хоть нравится? – устало поинтересовалась Оксана. – Или тебе не особенно принципиально, кого на своем столе шпандорить…

– Мне принципиально, – Егор вдруг ощутил себя задетым. Вот в неразборчивых связях его еще не подозревали. Ей-богу, как вообще можно было предположить, что он свяжется абы с кем, не особенно различая, собственно, кого нахлобучивает. Таня ему действительно нравилась. В тех рамках, которые он для неё очертил – все было более чем на высоте. А дальше – дальше он её не пустит, пока что. Нет особого повода, нет особой веры, что это вообще имеет смысл.

– Ты пойми меня правильно, Васнецов, но выглядит это все как-то очень дико, – Оксана говорила осуждающе, – вот прости, но это совсем на тебя не похоже. Чтобы ты… и со студенткой.

– Честно говоря, Ксюш, ты же понимаешь, что это мое личное дело, да? – поинтересовался Егор, подводя черту под дискуссией. – Ты можешь сообщить в ученый совет, они там наверняка разволнуются, могут меня даже с деканства снять, хотя это они вряд ли сделают, но надежда умирает последней…

– Васнецов, ну ты совсем обо мне плохого мнения, – Оксана, кажется, даже обиделась от этого его предложения, – я не наушничаю в совет, я просто так тебе советовала. По-дружески.

– Успокойся, Ксюш, – улыбнулся Егор, – я знаю, что я делаю. У меня все под контролем.

И это было замечательно.

Промах

«С добрым утром»

СМС пришло с утра. Танька только-только завтракала. И увидев сообщение от Егора, чуть не уронила телефон в свою овсянку. Сам написал. Ни фига ж себе.

«С добрым, господин декан»

«Давай просто «господин», мне так больше нравится»

«С добрым утром, Егор»

«Непослушным девочкам не видать своей награды»

«Награда не должна даваться легко»

«А с чего ты взяла, что она вообще тебе легко дастся?»

Егор с ней играл. И Таньке это… понравилось. В конце концов, если ему нравится её дразнить – значит, ему нравится и она. Ну… Хотя бы чуточку.

«Что делаешь?»

«Собираюсь в душ»

«Смотри там, а то знаю я эти женские душевые, студенточки так и норовят друг дружку облапать».

Таньку бросило в жар. Ну, какое там «облапать», специально ходит по утрам, когда большинство соседей по общежитию еще дрыхнет.

«А ты будешь ревновать и к девушке?»

«Даже к твоему вибратору, детка, если его в тебя запихну не я»

Напоминание о вибраторе оказалось слишком провокационным. Душ после этого СМС пришлось принимать практически ледяной.

Расписание на вторник, в принципе, было слегка облегченное. Кажется, у Егора появились какие-то дела, потому что его лекции по ТОЦОСу сняли, впихнув вместо них две пары по КИП. Так было отчасти лучше, потому что после ТОЦОС не хватало перерыва на сорок пять минут, чтобы разгрузиться для лабораторки у Ардовой на полторы пары. После КИПа лабораторки шли хорошо, особенно те, на которых шла работа в Оркаде. Таньке нравилось составлять электронные схемы, было в том, чтобы добиться на выходе модели нужной реакции, нечто увлекательное, слегка адреналиновое. Кто-то для адреналина прыгает с парашютом, а Танька занималась моделированием электронных схем. Получалось вроде отлично.

Егор не унимался даже во время пар. Черт его знает, чем он занимался в учебной части, но кажется, ему было слегка скучно. Писал совсем чуть-чуть, явно давая Таньке шанс вплотную заняться конспектом.

«Хочу тебя увидеть. Знаешь как?»

«Перед тобой на коленях?»

«Какая ты у меня умная, солнышко»

У меня… Мелочь, но когда Васнецов говорит так, будто она – часть его жизни, ужасно хочется улыбаться как дуре.

«О чем думаешь?» – прилетело на второй паре. Как раз перед перерывом до лабораторки. О чем, блин, она может думать, когда он достает её уже с утра. Хотелось бы ответить ему чем-то равноценным, раз уж он над ней смеется.

«О тройничке с двумя Егорами»

Это была самая сумасбродная мысль, которая в принципе приходила в Танькину голову. Но почему-то эта мысль реализовалась быстрее всех прочих, пальцы отважно отбарабанили текст и тыкнули в кнопку «Отправить».

Ответом Таньке была тишина…

Тишина в ответ. Оглушительная. Долгая. Запоздало Таньку хлестанула пощечиной паника. Танька рассердила Егора. Наверняка, заставила его ревновать. Он же сказал ей с утра… Черт, ну вот почему у неё такой тупой талант все портить, причем на самой ранней стадии.

«Прости, прости, прости, я пошутила» – торопливо набрала Танька, и сообщение ушло.

Ответа не было до самого звонка, возвещающего конец лекции. Молчание его пронизывало до самых костей. Оно могло означать, что Егор… решил её послать уже совсем.

Но, все-таки, звенит звонок, и телефон на столе вибрирует.

«Через пять минут в моем кабинете. Задержишься хоть на секунду – крепко пожалеешь».

Таньку бросило в жар. Нет, она догадывалась, что эта шутка может его задеть, но все же надеялась, что это не будет уж очень сильно. Но… Такие интонации… Она никогда даже не представляла, что Егор может так. И это – через СМС, даже не лично.

Танька торопливо запихнула тетрадь с конспектами в сумку, отмахнулась от Аньки и почти бегом припустила к кабинету декана факультета, надеясь только, что не опоздает.

Ох, как она ошибалась насчет того, как он разозлился. Недооценила. Стоило ей только войти в его кабинет, закрыть за собой дверь, как Егор, ожидающий её даже не за своим рабочим столом, а рядом с дверью, замерший, уставившийся на часы на запястье, явно отмеряющий выданные Таньке пять минут, резко качнулся вперед, практически впечатывая Таньку в дверь.

– Это что ещё значит, детка, – яростно выдохнул Егор, – значит, моего члена тебе мало уже?

Он раздвинул коленом Танькины бедра, запустил ладонь прямо Таньке в трусы.

– Мало меня, а, дрянь маленькая?

– Нет, нет… – Танька взвизгнула, а пальцы Егора впились в её клитор, растерли его несколькими быстрыми движениями, и Таньку сразу же бросило в жар.

– Я тебе говорил, говорил, что ты теперь только со мной, а?

Боже, какие у него были безжалостные пальцы. У Таньки от этих его резких движений вполне могли загореться трусы. Она уже задыхалась, потому что мир все сильнее заволакивало раскаленным душным туманом, Таньке хотелось перепиха с каждой секундой все острей, все нестерпимей.

– Я тебе говорил, отвечай? – Егор рычал, негромко, но все равно было страшно.

– Да-да, – едва помня себя, взвыла Танька.

– Тогда какого ж хрена…

– Прости, прости, само вырвалось, – взмолилась Танька, пока мысли, закипая в голодной раздроченной жажде начинали бурлить, заполняя голову невыносимым шумом, – пожалуйста, прости…

– Не-е-ет, – беспощадно выдохнул он, толкаясь своими потрясающими пальцами в ее девичью щель. Раз, другой, третий. Боже. Тело хотело этого. Тело хотело Егора, прямо сейчас, не особо задумываясь о происходящем, о расписании, да что там – даже о том, что за дверью в коридоре так-то, наверняка, бегают студенты и преподаватели, и их кто-то может услышать. Танька со стыдом поняла, что сама насаживается на его пальцы, скуля от удовольствия. Ей хотелось больше, гораздо больше…

– Ага, размечталась, дрянь, – яростно прошипел Егор, будто слыша её мысли, отшатнулся, – может, ты еще и кончить хочешь?

Рука, творившая немыслимое непотребство у Таньки в трусах, рука, которая по качеству удовлетворения могла задать планку некоторым членам, исчезла, и яростное неудовлетворенное разочарование практически швырнуло Таньку носом в землю.

Он не дал ей кончить. Выкрутил всю душу, перевозбудил за чертову пару минут и не дал… Наказал. Раздери весь мир ядерным напалмом.

– Нет, пожалуйста, Егор, – у Таньки от обиды аж слезы на глазах выступили, – пожалуйста, закончи. Умоляю. Я не смогу нормально пойти на лабораторную.

– Твоя проблема, – процедил Васнецов, встряхивая рукой, будто она у него горела, – это наказание. Не можешь вытерпеть – иди трахнись об Лазаря. О нас можешь забыть, в принципе.

– Я не хочу его, – выдохнула Танька, – только тебя. Никого больше. Пожалуйста, Егор. Накажи по другому, умоляю. Как угодно…

– Детка, – пальцы Егора впились в её подбородок, а глаза, неумолимые, яростные, как синий смерч, – в Танькино лицо, – не бросайся такими словами, если не знаешь, что за ними может стоять. Потому что меньшее, что я могу сделать, – я делаю сейчас, просто потому что ты маленькая дура, и мне тебя жаль. После большего ты спокойно сидеть на своей чертовой заднице не сможешь.

Он говорит о порке? Танька нервно сглотнула. Настолько близко к БДСМ она еще не приближалась. Страшно. Ужасно страшно. Но… Но на лабе в таком состоянии от нее будет толку меньше, чем от Суховой. Она и пары слов из методички не разберет, перед глазами будут плыть цветные круги. Разочаровать Ардову было же так страшно, что проще сразу было документы забрать.

– Я согласна, – тихо выдохнула Танька, – я согласна заплатить задницей, Егор, только пожалуйста… Доведи сейчас до конца. Я не смогу так…

Она боялась дышать. Боялась спугнуть его молчание, потому что если он молчал – он думал, если он думал – значит, был шанс.

– Хорошо, – выдохнул Егор и резко развернул Таньку лицом к двери, заставляя её упереться в неё руками. Нет. Он не стал заканчивать пальцами. Он решил засадить ей прямо сейчас, в своем кабинете? Боже, сдохнуть можно было от его милосердия.

– Открой рот, – это Егор произнес сухо, жестко, от этого тона хотелось упасть на колени. И не вставать с них, пока он не разрешит.

Шарик кляпа был плотный, черный, его удобно было сжимать зубами. Ну, хоть не в себе давить вопли. Все-таки купил. Сказал – сделал. В кармане, что ли, носит?

– Еще только раз… Еще только раз ты заикнешься о ком-то другом… – выдохнул Егор, – и ты пойдешь к черту, поняла?

Это был риторический вопрос. Тем более ответить Танька все равно не могла.

В трусах все пылало так, будто там извергался чертов вулкан. Слабый банановый запах презерватива коснулся напряженного Танькиного восприятия. Джинсы Егор с неё спустил вместе с трусами – одним лишь только быстрым движением.

Никаких прелюдий. Никаких лишних прикосновений. Лишь один только член, резко вбивающийся в её тело. Пальцы, жестко сжимающие бедра – больно сжимающие, но от этого только ощущения острее, – настолько острые, что хочется выть, но все, что может Танька – это впиваться зубами в тугой шарик кляпа в своем рту, вытягиваться струной от упертых в стену рук, двигая бедрами ему навстречу. Этот секс – не для их общего удовольствия, не реализация обоюдно вспыхнувшей страсти. Этот секс для её облегчения, подчеркнуто безжалостный, потому что Танька провинилась. Но такой – резкий, грубый, секс выбивал из головы все что в ней было. Кажется, после такого взрыва ощущений, как после чумы – невозможно было уйти живой. Слишком сильно, слишком остро, слишком грандиозно. Оргазм – как милосердный дар, оргазм как незаслуженная награда. После него Танька даже пошатнулась и все-таки осела на колени, потому что стоять на ногах оказалось слишком сложно.

Егор за её спиной швырнул презерватив в урну, застегнул брюки.

Вопреки ситуации – присел рядом с Танькой, осторожно, даже ласково провел ладонью по её волосам.

Читать далее