Читать онлайн Народная медицина Средней Азии и Казахстана бесплатно

Народная медицина Средней Азии и Казахстана

© В. Л. Огудин, 2021

© ООО ИД «Ганга», оформление, 2021

* * *

Введение

О народной медицине

В 1897 году в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона была размещена статья на тему народной медицины [1], содержащая следующее определение: «Под Н. медициной следует разуметь те врачебные средства, приемы и разные способы лечения, которыми помогают себе в болезнях простолюдины, темные жители сел и деревень. Н. медицина – прародительница научной, рациональной (разумной). …Итак, в Н. медицине можно различить: 1) средства эмпирические, имеющие в основании сбивчивый опыт и предание, и 2) средства мистические, суеверные, явившиеся результатом религиозных и других взглядов народа на болезни и их лечение. Средства первой категории, хотя и представляют разбросанность и отсутствие системы, все же заключают в себе задатки к совершенствованию и могут служить поучительным материалом для представителей научной медицины. Средства же суеверные, к которым можно отнести и симпатические, весьма интересны для этнографа и историка культуры [2]»[1].

В период XIX–XX вв. в научный оборот этнографами было введено огромное количество фактического материала, затрагивающего, в том числе, и народную медицину. Но большинство опубликованных сведений на эту тему носит сугубо описательный характер. В них в основном без анализа на уровне простого наблюдения описаны взгляды на происхождение болезней, зафиксированы лечебные обряды, основанные на магии, названы разнообразные лечебные средства (материальные и религиозно-магические), «срисованы» с натуры образы лекарей, шаманов и знахарей.

До конца 70-х годов прошлого века народная медицина рассматривалась как конечный результат накопления многовековых знаний [3], используемых для диагностики и лечения болезней и передаваемых из поколения в поколение. Но начиная с 1972 г. Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) стала поощрять изучение народной медицины, определяя ее как натуральную, альтернативную или комплементарную. В 2008 г. в Пекине на заседании ВОЗ было заявлено, что две медицинские системы – традиционная и официальная западная не являются взаимоисключающими и могут сочетаться друг с другом в полезной гармонии с использованием лучших особенностей каждой системы и с восполнением определенных слабостей в каждой из них [4]. В результате стали появляться публикации, посвященные теоретическому осмыслению народной медицины как неотделимой части культурного наследия каждого народа.

Регион Средней Азии и Казахстана

В XIX – начале XX вв. историко-географический регион Центральной Азии, в котором распространена исследуемая народная медицина, именовался Туркестанским краем. Во второй половине XIX века его территорию делили на Западный, или Русский, Туркестан (совр. Узбекистан, Туркмения, Киргизия, Казахстан, Таджикистан), Восточный, или Китайский (совр. Синьцзян-Уйгурский автономный округ Китая), и Южный (северная часть Афганистана и Ирана). В Западном и Восточном Туркестане проживало преимущественно тюркское население, в Южном – ираноязычное. В 1867 году территории Западного Туркестана были присоединены к Российской империи и организовано Туркестанское генерал-губернаторство, включающее Закаспийскую, Самаркандскую, Семиреченскую, Сырдарьинскую и Ферганскую области и полунезависимые ханства Бухару и Хиву. В середине 1920-х годов термин «Туркестан» вышел из употребления и был заменен термином «Средняя Азия». В состав этого географического образования вошли созданные по национальному признаку республики Узбекистан, Туркмения, Киргизия и Таджикистан, но без Казахстана. После распада СССР достаточно узкое понятие термина «Средняя Азия» было предложено заменить общепринятым в мире – «Центральная Азия», включающим, кроме бывших советских республик, часть земель Китая и Афганистана.

Население региона

Население региона проживает на географически неоднородной территории, разделенной по климатическим показателям на десять флористических районов: Арало-Каспийский, Прибалхашский, Каракумский, Кызылкумский, Амударьинский, Сырдарьинский, Горно-Туркменский, Памиро-Алайский, Тянь-Шанский и Джунгаро-Тарбагатайский. Каждый из названных районов содержит ряд высотных поясов от 500 до 5000 (и выше) тыс. м над уровнем моря, в пределах которых проходит жизнь населения, занимающегося отгонно-скотоводческой или оседло-земледельческой хозяйственной деятельностью. В дореволюционное время жителей территории Западного Туркестана именовали туземцами, т. е. уроженцами или коренными жителями какой-либо местности или страны (обычно далекой, малоразвитой). В Средней Азии термин утратил свое значение после образования советских республик (1918–1936 гг.).

В бассейне Иссык-Куля, верховьях реки Текес, по долинам рек Чу и Талас и далее в китайских пределах по южному склону Тянь-Шаня, верховьям реки Тарим, Памирскому плоскогорью и в окрестностях хребта Сары-куль кочевали тюркоязычные киргизские племена. Начиная с 1771 года в документах их именовали» дикие киргизы», «каменные киргисы», «закаменные киргизы» или «дикокаменные киргизы». В 1924 году с образованием Кара-Киргизской АО (совр. Киргизская Республика) название «киргизсцы» официально изменено на «киргизы».

Тюркоязычных кочевников, населяющих степные области: Акмолинскую, Семипалатинскую, Уральскую и Тургайскую, Внутреннюю (Букеевскую) орду Астраханской губернии и часть Сыр-Дарьинской области, до 1867 года часто называли киргиз-кайсаками или киргиз-казаками. Эти названия в 1867 году сократили до «киргиз». В 1925 году было восстановлено самоназвание народа «казак». В 1936 году, в момент создания Казахской ССР, было введено в официальное обращение широко распространенное ныне слово «казах».

На территории обширной Туранской низменности кочевали тюркоязычные племена туркменов. В 1869–1885 годах эта территория присоединена к Российской империи (Закаспийская область). В ноябре – декабре 1917 года здесь была установлена советская власть и в составе Туркестанской АССР образована Туркменская область. Несколько позже, в 1924 году, ее переименовали в Туркменскую ССР.

Самым крупным в Туркестанском крае этносом тюркского происхождения, имеющим примесь иранского и монгольского элементов, являлись узбеки. Большинство из них вело оседлый образ жизни, занимаясь преимущественно земледелием. Кроме того, до революции 1917 года оседлое (городское) население Туркестанского края, эту «узбекско-таджикскую смесь», говорившую на тюркском языке, представляли сарты. В советское время (после 1924 года) всех их записали узбеками.

Ядро оседлого населения верховий Амударьи (Пянджа), Мургаба, Кабула, Зеравшана, Ферганской долины, Кашгара, а также Афганистана составлял иранский персоязычный народ – таджики. В 1924 году на территории современного Таджикистана была образована Таджикская АССР в составе Узбекской ССР. Но уже в 1929 году она была преобразована в Таджикскую ССР на правах союзной республики.

Ислам выступил как объединяющий народы политический и социально-культурный фактор. Наибольший расцвет арабской культуры пришелся на VIII–XI века. Формировалась догматика и исламское право (шариат), решались богословские вопросы, создавалась утонченная поэзия, философские и исторические произведения, медицинские трактаты, работы по физике, химии и астрономии. Эти передовые для своего времени идеи отразились на культуре окружающих стран, дав толчок развитию науки в Европе. Но к XVIII–XIX векам восточное общество все так же продолжало жить средневековыми понятиями, не желая воспринимать что-то новое, противоречащее, с точки зрения богословов, неизменным религиозным предписаниям.

Формы врачевания, распространенные в регионе

Народная медицина неоднородна, поскольку включает эмпирическую, религиозную и мистическую формы врачевания, отличающиеся друг от друга взглядами на происхождение болезней и методами лечения, практически не воспринимаемыми современной (официальной) доказательной медициной. Количество форм в разных регионах не было одинаковым. Например, в Хакасии (Южная Сибирь) исторически прослеживается религиозно-мистическое врачевание, сформировавшееся в рамках анимистического мировоззрения. Его представители – шаманы и знахари. Светское и религиозное (христианское) врачевание в регионе появилось в крае только с русскими переселенцами [5]. В русской народной медицине XVIII–XIX вв. существовали одновременно три основные формы врачевания: знахарское – мистическое, монастырское – религиозное и светское – иноземное (европейское), не имевшее отношения ни к знахарскому, ни к монастырскому лечению [6].

В Туркестанском крае эмпирическое [8] врачевание, сохраняющее следы представлений арабской медицины, оставшееся со времен мусульманского средневековья, по-арабски именовалось табобат – «практика, связанная с сохранением здоровья, лечением и лечебными средствами». Корень слова табба означает «лечение», тиббун – тиб — «целебное средство», а тиббатун – тибобат — «лечить, врачевать». Отсюда произошло понятие табиб, т. е. лекарь. Опытных врачей и выдающихся ученых, пишущих научные труды, называли хаким – «обладатель мудрости» (от араб. хикма), или «тот, кто судит между людьми», то есть судья. В 30-е годы XX века, когда советская власть старалась изжить народное целительство, все направление в целом именовали «табибизм», или «хакимизм» [9]. Эмпирическое врачевание было распространено преимущественно в городской среде. Здесь существовали многочисленные лавки с лекарственными средствами (растительными, животными и минеральными). Некоторые предприимчивые табибы не ограничивались лечением больных на местах и совершали поездки к кочевым племенам.

Религиозное врачевание основано на мусульманском мировоззрении. С приходом ислама мусульманам вменялся образ жизни, заповеданный пророком Мухаммадом. Все необходимые положения, включая простые медицинские правила лечения и целительные средства, изложены в хадисах (араб. «преданиях») [10]. Кроме того, повсеместно во всех слоях общества была распространена мусульманская магия, основанная на Коране. Об этом писала востоковед М. Е. Резван: «На огромном пространстве от Пиренеев до Памира формировалась система религиозных предписаний и социальных установлений, этико-культурных норм и стандартов общения, возникала новая общезначимая знаковая система, центром которой стал Коран. …При этом текст Корана, его отдельные суры, айаты, слова и буквы, являясь частью сакральной системы, приобрели собственную сакральность и в этом качестве стали объектом магических действий различного рода» [11]. Надписи придавали действенность талисманам, составленным в основном из коранических цитат, Божественных имен, призывов к Аллаху и молитв. Они служили опорой веры в борьбе против действий колдунов и враждебных духов, вызывающих несчастья и жизненные неурядицы. Такого рода дозволенная магия, основанная на догмате о всемогуществе Аллаха, одобрялась и даже практиковалась мусульманскими богословами и заклинателями. Однозначно порицалась магия, которую практиковали шаманы и знахари, использовавшие демонические силы.

Мистическое врачевание вобрало в себя как демонологические верования домусульманского прошлого народов региона, так и мусульманизированные арабские воззрения о вредоносных духах. Заклинатели, шаманы и знахари проводили магические обряды и ритуальные очистительные действия, шептали заговоры и заклинания, снимая тем самым с легко внушаемых пациентов порчу и сглаз и изгоняя злых духов, принесших болезнь. Мистическое врачевание было распространено повсеместно, но особенно востребовано среди кочевых племен.

Но, вероятно, следует выделить еще одну форму – бытовое ситуационное врачевание, включающее в себя элементы всех трех видов форм, распространенное повсеместно – как среди оседлого, так и среди кочевого населения. Его практиковали люди, не считавшие себя лекарями, знающие лишь некоторые несистематизированные приемы эмпирического, религиозного или мистического лечения. Они были направлены на ситуационное решение возникших проблем со здоровьем – таких как травмы, ранения, нарушения работы желудочно-кишечного тракта, головная боль и прочее, то есть то, что не требует обращения к лекарю-профессионалу. Для бытового уровня народной медицины характерно посещение с лечебной целью святых мест.

Мало известно о народной медицине малочисленных диаспорных среднеазиатских групп – арабов (араби), иранцев (эрони, форс), цыган (люли, парья, кавол, чистони, согутарош) и евреев (худи, исроил, дживут). Их собственные представления о природе заболеваний и методах их лечения не выходили за пределы диаспоры, хотя и имели заимствования из общераспространенной медицинской практики [12].

Большой интерес представляет народная медицина локальных групп населения верховьев Зеравшана (Матча, Ягноб), Сурхоба (Каратегин) и Горного Бадахшана (Дарваз, Шугнан, Рушан, Ишкашим, Вахан, Мунджан, Сарыкол). Они с давних времен селились в труднопроходимых горных долинах, окруженных неприступными вершинами и ледниками, на значительных расстояниях друг от друга и очень далеко от культурных центров на равнине. Обособленный образ жизни сохранил приемы лечения, унаследованные исстари, представляющие собой замечательные образцы бытового ситуационного врачевания [13].

В XX веке народное врачевание в целом, несмотря на частый удачный опыт лечения, не смогло конкурировать с современной доказательной медициной, основанной на приборной и лабораторной диагностике, практической хирургии, профилактике заболеваний и их лечении и эффективной медикаментозной базе. Уступив ведущее место официальной медицине, народная медицина в Средней Азии и Казахстане не исчезла вообще, а превратилась в профессию, требующую обязательного лицензирования [14]. Однако большая часть народных целителей, особенно практикующих религиозно-мистические методы, не стремится к регистрации, предпочитая действовать по старинке.

Сведения о заболеваемости населения Туркестанского края

В сообщении о бухарских врачах Э. Эверсман (1820) назвал наиболее часто встречающиеся в Бухаре заболевания и дал их краткие описания: 1. особый подкожный червь (ришта); 2. поражение языка и гортани (кул’а); 3. недержание пищи (марраки-сафрави); 4. геморрой (бавасир); 5. оспа (чичак); 6. особый лишай на лице и на шее (афган); 7. сифилис (абилахи-франк, или захем, или также бада фтодаст); 8. глазные заболевания [15].

Штаб-лекарь Альфонс Ягмин в 1838–1843 гг. состоял врачом при Илецком соляном промысле. Он поделился своим взглядом на телосложение, образ жизни и болезни киргиз-кайсаков (казахов) [16]. Особенно хвалебно Ягмин отзывался о пользе кумыса при сухотке [нейросифилисе], при всех видах легочной чахотки [туберкулезе], водяной болезни [водянке], при девичьей немощи [анемия], цинготной болезни, всех видах расстройства пищеварения, после тяжелых и продолжительных болезней. Еще шесть небольших глав книги посвящены укусам тарантулами и скорпионами, подкожной глисте [ришта], сифилису, оспе и сибирской язве, а также степной цинге, распространенной среди солдат, живущих в крепостях. Ягмин упоминает также о заболевании, похожем на сифилис, но не являющимся им, вызывающем сильнейшую костоеду [остеонекроз], а также кожную болезнь, называемую пис [песь – витилиго].

В 1891 г. санитарный врач В. И. Кушелевский перечислил типичные для Ферганской области эндемические болезни – малярию, зоб, проказу и витилиго, пендинскую язву, дракункулез и ному, а также эпидемические болезни – оспу, грипп, корь и коклюш [17]. Кроме того, он сообщил о местных способах лечения 40 болезней, распространенных в Ферганской области.

Князь В. Н. Масальский в энциклопедической статье «Туркестан» назвал единственной эндемической болезнью местного населения лихорадку (малярию). В горных областях распространен зоб, а в некоторых районах значительно развиты накожные заболевания, известные под названием «пендинской язвы». В Бухаре, Самарканде и Ташкенте встречается много прокаженных [18].

Статистик В. П. Благовещенский (1893–1894) в обзоре Ишим-Аксакской волости Самаркандского уезда зафиксировал существующие у местного населения 24 болезни и способы их лечения. Он отметил, что запасов лекарственных трав ни у кого не имеется. Болезни либо проходят сами, либо лечатся лекарствами, приобретаемыми в Самарканде у аттаров, полагаясь на их мудрость [19].

Статистические данные о заболеваемости сартов опубликовал военный врач А. П. Шишов (1904) в монографии, посвященной сартовскому населению Ташкента [20]. По данным амбулаторной лечебницы за 1883–1902 гг., наибольшее число больных было с накожными заболеваниями, затем с болезнями органов пищеварения, паразитическими болезнями, конституциональными [возникающими в зависимости от телосложения. – В. О.], венерическими, болезнями костей, суставов и мускулов, органов дыхания, глаз, зобом и инфекционными заболеваниями.

В монографии, посвященной таджикам, изданной в 1910 году, А. П. Шишов (1910) привел данные о заболеваемости среди горных племен. Согласно данным амбулаторного пункта, расположенного в Хороге [ныне центр Горно-Бадахшанской АО. – В. О.], наибольшее количество пациентов обращалось с различными заболеваниями кожи (38,90 %), затем с травматическими и термическими повреждениями (16,71 %), заразными заболеваниями, болезнями органов пищеварения (9,72 %), органов зрения и слуха. Из эпидемических заболеваний распространена корь с краснухой и натуральная оспа [21].

В книге, также посвященной Бухарскому ханству, Д. Н. Логофет (1911) назвал девять наиболее распространенных среди местного населения заболеваний, таких как малярия, желудочно-кишечные заболевания, пендинская язва, ришта, проказа, зоб, сифилис, глазные болезни, туберкулез [22].

В советское время борьба велась с краевыми патологиями, представленными эндемическими и эпидемическими заболеваниями, такими как ришта (дракункулез), малярия, пендинская язва (кожный лейшманиоз), оспа, зоб, бруцеллез (мальтийская лихорадка), спру (белая диарея), холера, чума, сифилис, проказа и др. Только благодаря самоотверженному труду врачей, их организационной и просветительской работе, улучшению состояния быта населения удалось избавиться от заболеваний, веками калечащих и уносящих жизнь людей.

1. Эмпирическая медицина

Об эмпирической медицине

Эмпирическая (греч. empeiria – «опыт») медицина – это совокупность различных способов лечения, основанных только на опыте врачевателя. В этой системе не используется научный эксперимент, а все многообразие лекарственных средств и методов воздействия применяется только на основе многовекового и (или) своего личного опыта. Развитие эмпирическая медицина получила в Древней Греции и Риме, где носила светский характер и в целом была свободна от теургии, т. е. от призывания богов, заклинаний и магических действий. В период средневековья большую известность приобрела арабская эмпирическая медицина, вобравшая достижения ученых самых разных национальностей и вероисповеданий. Врачи-эмпирики лечили не болезнь, а ее симптомы и больного в целом. Производились также сравнительно несложные оперативные вмешательства, было востребовано лечение травм и переломов. Врачи давали рекомендации по питанию в зависимости от свойств натуры человека, по гигиене и лечебным движениям. Применялись минеральные, животные и растительные средства. Арабская медицина послужила субстратом, на котором возникла современная доказательная европейская медицина [23].

Эмпирическая медицина в мусульманских странах

В период владычества Аббасидского халифата (750–1258) на обширной территории от Испании до Китая был утвержден ислам. В этот период, названный впоследствии Мусульманским ренессансом, сложилось общемусульманское культурное пространство, которое продолжало существовать и после его распада. Исламские ученые, писатели и деятели искусства внесли значительный вклад в развитие мировой науки и культуры. Развивались математика, медицина, философия, физика, химия и другие науки. После распада халифата на отделившихся участках развитие арабской культуры постепенно замедлилось и развитие наук остановилось. Врачи в XVIII–XIX вв. в лучшем случае пользовались книжными знаниями, накапливали собственный опыт и передавали его своим ученикам.

Отношение к эмпирической медицине в исламе

В исламе медицинскую науку почитали как божественную и сопровождали такими эпитетами, как ильме наджиб – «избранная, благородная наука» и ильме хазык – «наука, обладающая большими знаниями» [24]. «Все действия человека, все сферы его жизнедеятельности оцениваются пятью правовыми положениями: это обязательность (ваджиб) [25], желательность (мустахаб) [26], дозволенность (мубах) [27], запрет (харам) [28], нежелательность (макрух) [29]. То есть какое бы действие человек ни совершил из дел внешних и внутренних, все эти деяния будут подпадать под одно из этих положений. …изучение медицины является обязательностью (ваджиб). Оно является коллективной обязанностью (фард аль-кифая) для общества, которое должно иметь в своей среде достаточное количество квалифицированных врачей. В противном случае все общество будет находиться в грехе, пока среди них не появится необходимое количество врачей, которое удовлетворит их нужды» [30]. Имам аш-Шафии (786–820 гг.) говорил: «Общество нуждается в двух категориях людей: ученых для сохранения религии и врачах для сохранения (здоровья) их тел». Он также сказал: «Я не знаю науки, кроме знаний халяля (дозволенного) и харама (запретного) и знаний медицины» [31].

Что писали о лекарях-эмпириках

Европейские врачи в Туркестанском крае встретились с самодостаточной медицинской традицией, унаследованной от средневековой арабской медицины. Оценку состояния эмпирической медицины и сведения о характерных заболеваниях можно найти в трудах исследователей Туркестанского края XIX – начала XX вв. Нередко в них отражено скептическое отношение к применяемым местными врачами (табибими, хакимами) методам лечения в связи с их отсталостью и ненаучностью с точки зрения европейской доказательной медицины того времени. С другой стороны, исследователи не отрицали эффективность некоторых лечебных действий и лекарственных средств. Сведения литературных источников дополняют друг друга, но не содержат более чем за 100 лет наблюдений (1820–1928 гг.) даже намека на изменение консервативных взглядов табибов.

Одним из первых, кто написал о бухарских врачах, был российский натуралист, врач и путешественник Э. Эверсман, посетивший Бухару в 1820 году в составе русского посольства. «Врачи в Бухаре весьма многочисленны, а лекарств еще больше. Почти каждый учившийся является до некоторой степени врачом, так как читал медицинские книги. …Болезни разделяют на горячие и холодные, так же, как и лекарства и кушанья. Когда к ним приходит пациент, то они прежде всего определяют качество его болезни – горячая она или холодная (стеническая и астеническая). Если она горячая – то прописываются холодные лекарства, если холодная, то – горячие. Таким же образом они назначают диету (называемую пархиз), которой придают большое значение. В их [медицинских] книгах все лекарства и кушанья обозначены либо как горячие, либо как холодные; при этом дело доходит до того, что, например, мякоть винограда считается холодной, а косточки, наоборот, горячими; один лишь хлеб не относится ни к тому, ни к другому. Сверх того, различаются, понятно, разные степени тепла и холода, например, очень горячее, очень холодное, почти безразличное и т. п. Сам врач лекарств не раздает, а когда его посещают пациенты и болезнь будет признана, например, горячей, то он выписывает на листке бумаги произвольное число холодных лекарств; больной платит за этот листок теньгу, идет с ним на базар в москательную лавку и покупает какое-нибудь из прописанных лекарств. Если оно не помогает, он пробует другое и т. д.» [32]. Различных лекарств в Бухаре, по разным сведениям, насчитывалось от 500 до 1000 видов. По большей части сырье для них получали из Индии, а также привозили из окрестностей Самарканда.

Хирургические познания местных врачей сводились почти только к умению пускать кровь. Они утверждали, что настоящий врач узнает по пульсу любую болезнь. Хотя Э. Эверсман считал, что местные лекари не имеют об этом ни малейшего представления.

В Ташкенте долгое время жил и работал аптекарь И. И. Краузе. Он изучал и обобщал опыт местной народной медицины и постоянно общался с местными врачами – табибами, собирая и используя их опыт в своей фармацевтической практике. В 1871 году Краузе опубликовал небольшую заметку о способах врачевания в Туркестанском крае [33]. В ней сказано, что действительное [с европейской точки зрения. – В. О.] медицинское образование отсутствует. Обязанности сартовских аптекарей обычно соединены с обязанностями врача. Внутренние болезни определяют лишь по рассказам больного и самые тяжелые из них нередко лечат симпатическими средствами. К ним относится ношение амулетов на шее или на больном месте, бумажек с написанными молитвами, которые иногда проглатывают. Врачи-аптекари изготавливают серную и азотную кислоты крайне низкого качества. Хирургические инструменты у них, применяемые для кровопускания, преимущественно русские. При помощи куба с колпаком готовятся разные эфирные масла из аниса, укропа и пр. Все искусство изготовления лекарств заключается в простом смешивании разных несложных лекарственных веществ.

Супруги В. и М. Наливкины в 1886 году опубликовали «Очерк быта женщины оседлого туземного населения Ферганы», где несколько страниц посвятили местной медицине, охарактеризовав ее не слишком лестно: «Медицина процветает, но только в том смысле, что ежедневно предлагаются тысячи самых несуразных советов, и ежедневно же съедается, выпивается, прикладывается и намазывается целая прорва иногда далеко не безвредной дряни» [34].

Статистик Е. А. Смирнов в описании санитарного состояния Сыр-Дарьинской области (1887) заметил, что в средние века в Средней Азии медицина процветала. Во многих местах существовали больницы и приемные покои. Но науки не получили прогрессивного развития и, кроме богословия, превратившегося в сухую схоластику, практически изгнаны из местных школ (медресе).

«Туземные лекаря – исключительно самоучки, почерпающие сведения или из старых книг, или научающиеся друг от друга. Поэтому в их сведениях едва ли есть что-либо новое, неизвестное для европейской медицинской науки. Чисто средневековый уровень знаний местных табибов (лекарей) доказывается, между прочим, совершенным отсутствием анатомических и физиологических знаний, большим употреблением симпатических средств и сопровождением лечения нашептыванием молитв и заговоров и разными кудесническими проделками. …Настоящими знахарями и кудесниками можно считать только киргизских лекарей, практикующих в огромном большинстве случаев только одни симпатические средства, всевозможные амулеты и разные дикие приемы крайнего суеверия» [35].

Наиболее содержательный обзор народной медицины Ферганской области [36] опубликовал в 1891 г. санитарный врач В. И. Кушелевский в третьем томе своего сочинения «Материалы медицинской географии…» [37]. Глава начинается с краткого обзора мистических средств, применяемых для лечения местным населением, и перечня святых мест, к которым обращаются в надежде исцелить те или иные заболевания. Затем рассказывается о низком уровне подготовки у местных табибов и описываются способы обследования больных. «Никаких медицинских школ, хотя бы вроде фельдшерских, не существует. А потому все известные табибам знания приходят по наследству, от отца к сыну или от хозяина к помощнику. Находясь в качестве ученика при каком-либо известном табибе, он прислушивается к расспросам больных, присматривается к лекарствам и потом, впоследствии сам становится таким же врачом, как и его наставник. Если он человек грамотный, то почерпнет, кроме того, некоторые сведения из книг, которые большей частью написаны на персидском, арабском и китайском языках. …Во всяком случае, врачей, получивших известное специальное образование, не существует. И медицинские книги, имеющиеся у них, представляют собой сборники наставлений в выборе лекарств при известной комбинации припадков» [38]. В тексте приведен список некоторых лекарств, употребляемых в Фергане, которые продавались в лавочках на базарах. Затем следует описание методов лечения – кровопусканием, банками (коровьим рогом), пиявками, массажами и купанием в естественных горячих источниках и соленых озерах. При хирургических операциях, чаще всего по удалению зубов, дезинфекции не придавали никакого значения. Особенно искусны табибы были при лечении переломов и ран.

Военный врач А. П. Шишов (1904) в монографии, посвященной сартовскому населению Ташкента, привел сведения по народной медицине, представляющие собой компиляцию ранее изданных трудов других авторов [39].

В другой монографии, изданной в 1910 году и посвященной таджикам, А. П. Шишов (1910) писал, что народная медицина равнинных таджиков близка к народной медицине сартов. «Что же касается народной медицины горных таджиков, то она совершенно не исследована и почти нет никаких сведений по этому вопросу, не считая, напр., того, что съевший кусок мяса агу (киика) очищается на 40 дней, и каждый горец хотя бы дважды в жизни должен поесть этого мяса. Известно также, что мясо дикобраза употребляется в пищу при лечении венерических болезней» [40].

Русский генерал и востоковед Д. Н. Логофет, описывая быт и культуру Бухарского ханства 60-х годов XIX в., отметил почти поголовную безграмотность населения, несмотря на то что в крупных городах были медресе, а в мелких селениях – мактабы [школы. – В. О.]. Посещаемость их была очень низкая, потому что бухарское правительство остановило субсидирование учебных заведений и они стали существовать на пожертвования меценатов. Образование в основном могли себе позволить родовые аристократы, служащие и богатые люди. «Врачебное дело в Бухаре поставлено также своеобразно, причем общее количество туземных врачей крайне невелико. Получая образование в медресе и изучая одновременно философию, коран и теорию медицины по системе Бена-Овицены [Ибн Сины. – В. О.], остановившейся на выводах медицинской науки 14–15 столетия, будущие врачи затем проходят под руководством старого опытного врача практически курс медицины, заключающейся в умении дергать зубы, пускать кровь, вытаскивать ришту (гвианский червь), а также лечить некоторые накожные болезни и раны. Обыкновенно окончивший курс туземный врач должен кроме того иметь некоторые средства, так как вместе с делом врачебным совмещается содержание аптекарско-москательной лавки, на открытие которой приходится сделать довольно значительные затраты. И лишь устроив свою лавку и начав торговлю в ней, врач одновременно занимается практикой. В то же время туземный врач является также и ветеринарным» [41]. Логофет отмечал умение некоторых местных врачей успешно лечить накожные болезни, но одним им лишь известными травами и препаратами. При этом бухарское правительство было далеко от всякой благотворительности, сопряженной с расходами. Никакого даже намека на общественное призрение в Бухаре найти было нельзя, несмотря на то что везде в городах и селениях можно было встретить больных, валяющихся на улицах и площадях. «Огромное же количество больных самою ужасною болезнью Востока – проказой – совершенно не вызывает со стороны Бухарских властей какого-либо беспокойства. К больным и их виду привыкли, и проказа здесь стара как мир, и поэтому единственной мерой, которую принимает Бухарское правительство, это: сосредоточить всех заболевших проказою в особых отдельных кишлаках, называемых махау, где все жители, разрушаясь заживо и перенося ужасные страдания, обязаны сами себя содержать, обрабатывая землю, а при отсутствии сил просить подаяния» [42].

В другой своей книге, также посвященной Бухарскому ханству, Д. Н. Логофет (1911) в целом, местами более подробно, повторяет изложенное им в предыдущем сочинении. «Курс изучения медицины неопределенный и вполне зависит от способностей ученика и его памяти, необходимых для усвоения не более сотни различных рецептов, некоторых крайне сложных по составу своих преимущественно механических соединений. По признании учителем знаний своего ученика достаточными, он выдает ему утверждение (фатиху) в звании табиба, с которым тот и начинает свою практику, открыв при этом обязательно аптекарско-москательную лавку с несколькими десятками простейших медикаментов и значительным количеством различных трав и корней растений, составляющих профессиональный секрет многих табибов» [43]. Об отношении к здоровью населения на государственном уровне сказано: «…Бухарское правительство никаких казенных больниц не имеет, причем в этом отношении лишь в двух, трех пунктах ханства встречаются убежища для увечных и неизлечимо больных, содержащихся при мечетях на пожертвования в виде вакуфов» [44].

Заведующий домом санитарного просвещения старого города Ташкента [45] И. К. Сейфульмулюков написал содержательную статью о необходимости запрещения народного врачевания. «Моя цель – поделится …некоторыми своими наблюдениями в течение 11-летней санпросветработы… на основные характерные и определяющие черты той параллельной народной медицины, которая существует здесь как некая конкурентка современной научной медицине и которая зовется „табибизмом“ или „хакимизмом“» [46]. Сейфульмулюков разделил «туземную медицину» на две категории, сославшись на то, что так делают сами хакимы. Первую группу составляют мистики, врачевание которых основано на кабалистике [47]. В нее входят саткакчи, укугчи, крнасалгучи, имчи, туфчи, азизы, аулия, фолбины, дуа-ханы, азаим-ханы, париханы или просто муллы и ишаны – «шарлатаны от врачевания и форменные грабители… особенно в кишлаках и в особенности женщин, как более падких и податливых» [48]. Вторую категорию носителей местной медицины представляют эмпирики или полурационалисты. «Это те представители местной медицины, которые как раз продолжают оставаться живучими остатками древней арабской, персидской, индийской и тибетской эмпирической (позитивной) медицины, проникшей и проникающей сюда через Персию, Бомбей и Восточный Туркестан» [49]. Далее Сейфульмулюков подробно описывает деятельность табибов, упомянув о том, что в одном только старом городе Ташкенте их насчитывается более 200 человек. Они пользуются почетом, авторитетом и безграничным доверием среди местного населения, поскольку считаются «своими людьми», мусульманами, доступными и внимательными к больным. «Он [табиб. – В. О.] несомненно считается выше других ремесленников, напр., кузнецов, ткачей, переплетчиков и др., ибо он книжник, сведения свои и искусства приобретает не только эмпирическим путем – от мастера, от отца, деда по наследству, но и почерпает их из старинных священно-непреложных книг и лечебников, на что сами главари хакимов особенно любят напирать и указывать. Встречаются между ними знающие, любознательные, пытливые, с своеобразной эрудицией. Даже из источников современных турецких книг и руководств. Встречаются среди них и такие, которые обладают весьма длинным стажем врачевания, от 10 до 15 лет практической работы в качестве ученика у отца, или деда, или наставника – тоже хакима, и затем от 30 до 50 лет самостоятельной практикой врачевания. Немало среди них и таких, которые совершенно безграмотны» [50]. Сейфульмулюковым подмечена характерная черта табибов – скрытность (араб. кетем или кетман), нежелание делиться с другими врачевателями своими методами лечения и рецептами. Эта черта еще приближает их к простым ремесленникам, а не к людям науки, тем более медицинской. В статье говорится о диагностике и перечислены методы лечения и подбора диеты для пациентов. Сообщается об изобилии находящихся в свободном обращении лекарственных средств, в том числе включающих яды и наркотики. Сейфульмулюков признавал, что корни и истоки табибизма столь глубоки и прочны, что одним только милицейско-административным подходом его уничтожить невозможно [51]. Если сформулировать общий смысл статьи своими словами – табибизм представляет собой изжившее себя явление, утратившее всякую связь с исторической наукой, превратившееся в средство наживы на легковерных гражданах, бесконтрольно использующее опасные средства и не несущее никакой ответственности за здоровье пациентов. Сейфульмулюков считал, что табибизм необходимо признать «социально безусловно вредным в условиях молодых неокрепших еще республик Средней Азии» и запретить врачевание табибов с конфискацией их лечебных имуществ.

Мусульманские врачи-эмпирики

Главный врачеватель

Табиб – ар., «тот, кто лечит», т. е. лекарь, совр. врач, доктор, медик, терапевт; кирг. тавуп; тадж. шифокор, где шифо – тадж. «исцеление», кор – «работа», т. е. лекарь. Нередко табиба называли тамырчи – узб., кирг. – определяющий болезнь по пульсу (от тамыр – кровеносный сосуд, пульс).

Специализации, сохранившиеся до настоящего времени

Джаррах (жаррох) – хирург, который делает обрезание, удаляет зубы, пускает кровь. В настоящее время жаррохов приглашают, чтобы провести обрезание в домашних условиях. Обязанности хирургов в прошлом выполняли парикмахеры (цирюльники) – тадж. сартарош. Несмотря на немедицинскую профессию, они занимались, помимо стрижки и бритья, вырыванием зубов и кровопусканием. Также темирчи – узб., кирг. кузнец – занимался удалением зубов, поскольку имел подходящие инструменты.

Илгир – кирг. «цепкий, хваткий», тадж. гулагир или гулугир – «извлеки из горла». Целительница извлекает из горла младенцев, подростков, даже у взрослых людей различные застрявшие вещи.

Синикчи, сыныкчи – узб., кирг., казахск., шистакабанд – тадж. – костоправ, травматолог – лечит ушибы, трещины, переломы, вправляет вывихи. В настоящее время костоправы вполне востребованны.

Отачи – узб., кирг. – травник; от тюрк. от – «трава» и чи – суффикс, обозначающий профессию.

Узгуч – узб. – «рвать, обрывать» – знахарь, лечащий от головной боли. Он мнет голову пациенту, стягивая боль к межбровной части лба, потом захватывает пальцами кожу в этом месте и, сильно стиснув, дергает.

Усто — узб. – «мастер» – специалист по обрезанию. Нередко в качестве хирургов выступали имамы мечетей.

Доя, также биби халфа, момо, кушноч момо, энака – повивальная бабка; также киндик эне – женщина, обрезающая новорожденному пуповину. В настоящее время, когда роды принимают в роддомах, с участием доя проводятся обряды в семьях, когда младенца впервые укладывают в колыбель или впервые купают.

Специализации, практически или совсем утраченные

Дарынчи(ы) – узб., кирг. – прижигальщик – лечат болезни костей и суставов и облегчают боли в груди, животе и спине при помощи прижигания.

Зулукчи, или сулукчи — узб. – человек, лечащий пиявками.

Канчи — узб., кирг. – кровопускатель.

Каххол – глазной врач.

Риштачи – узб., кирг. – хирург, удаляющий ришту.

Эмчи – узб., кирг. – оспопрививатель; кроме того, этот человек мог заниматься лечением больных путем заклинаний и магических действий. В киргизском языке эм – симпатические средства знахарских лечений; прививка (против болезни).

Аптекарская специализация

В городской среде практиковалось применение привозного лекарственного сырья (растительного, животного, минерального) и в меньшей степени – местного. Изготовлением лекарств мог заниматься сам табиб, или же аттор — араб., доригар – тадж., дарыгер – кирг. – торговец лекарствами и снадобьями; аптекарь, провизор; лекарь. Наряду с торговлей специями, пряностями и товарами первой необходимости атторы занимались и продолжают заниматься сбором лекарственных трав и изготовлением простых лекарственных средств.

Книжные знания

Свидетельство о том, что в Бухаре второй половины XIX в. традиционное медицинское образование еще сохранялось, оставил востоковед генерал-лейтенант М. А. Терентьев (1875): «Туземные лекаря передают свои знания в наследство детям. Впрочем, в Бухаре существует медицинская школа, Дар-шишфа на 50–60 студентов, при школе есть и лазарет на 80 больных» [52]. О книгах, которые использовали для обучения медицине в медресе, упомянул известный таджикский писатель Садриддин Айни в своих «Воспоминаниях». Описывая события 1896 года, он рассказал историю некого муллы Амана.

Мулла Аман приехал в Бухару из села Размоз с намерением учиться медицине и пойти по пути Абу Ибн Сины (Абу Али Сины), о котором слышал много легенд и преданий. Став учеником единственного в Бухаре любителя естественных наук и философии, последователя великого ученого, он не нашел в своем учителе никаких практических знаний, кроме желания прославиться и называться «философом и врачом». Тогда, отчаявшись, Аман решил сам начать читать. К его сожалению, книг ученого найти не удалось. «Пришлось довольствоваться теми книгами, в которых авторы приводят отдельные высказывания „главы шейхов“, как называют Абу Ибн Сину, или отрывки из его сочинений. Это те самые книги, которые читают в медресе Бухары» [53].

Книги, которыми пользовались грамотные местные лекари, были в основном бомбейского издания на персидском языке и реже – на узбекском языке с однообразным содержанием [54]. Они представляли собой сборники (справочники) наставлений в выборе лекарств при известных заболеваниях, рассчитанные на подготовленного грамотного лекаря. Супруги Наливкины привели выдержки из такого сборника, именуемого Шифа и-клюб – «излечение сердец». В целом он содержит 35 глав, в которых излагаются способы излечения.

«Глава 1. Головная боль. Цветы мальвы и цветы колючки вскипятить в воде и натирать этим настоем ноги до колен, пребывая в спокойствии.

Глава 5. Ушная боль. Если она происходит от разлития желчи, то признаки болезни: желтизна лица и глаз. Средство – настой из фиалки.

Глава 8. Растрескивание губ. Если оно происходит от желчи, то признаки болезни: горечь во рту, сухие губы, жесткий язык. Средство: давать слабительное (для уменьшения желчи) и мазать губы мазью из шафрана.

Глава 9. Опухоль десен. Признаки болезни: если она происходит от крови, то десны постоянно болят и во рту образуются трещины покровов; если от желчи, то горечь во рту; если от мокроты, то опухоль мягка и цветом белая. Средства: если болезнь происходит от первой причины, то следует пустить кровь, если от других (причин), то принимать слабительное, соответствующее этим причинам.

Глава 11. Если в груди заведутся черви, то полоскать глотку смесью 10 золотников сахара, вскипяченного в чайной чашке воды и 5 золотников соли, тоже вскипяченной в этом же количестве воды.

Глава 12. Язвы на легких. Признаки болезни: постоянный жар; при кашле отделяется гной; если этот гной отделить от слюны и бросить в огонь, то издает дурной запах, а в воде тонет. Средство: пить ослиное молоко и примешивать к пище сок ячменя.

Глава 25. Полная импотенция мужчины происходит от того, что аб-мани [семя. – В. О.] из жидкого обращается в твердое. Средство: примешивать к пище тмин, имбирь и есть мясо цыпленка.

Глава 26. От неплодия есть язык зайца» [55].

Некоторые безграмотные лекари, принимая пациента, имитировали ученость, задумчиво перелистывая какую-нибудь толстую книгу или просто держа ее на виду. В большинстве случаев они лечили исходя из накопленного опыта, а когда его не хватало, давали рекомендации как «бог на душу положит».

Взгляды мусульманских врачей-эмпириков

Грамотные табибы придерживались традиции арабской медицины, основанной на метафизических воззрениях, восходящих к учению Гиппократа (460–377 гг. до н. э.) и Галена (129–216 гг.). Согласно этому учению, «в мире… явлений природы, также и в организме человека действуют 4 начала… тепло, холод, сухость и влажность или соответствующие им 4 стихийных элемента… огонь, земля, воздух и вода» [56], которые определяют натуру (арабск. мизадж) каждого человека. В здоровом организме они находятся в равновесии, но если какое-то качество начинает преобладать, то человек заболевает и тогда ему требуется соответствующее лекарство противоположного качества [57]. Мизадж не является чем-то постоянным, и качество стихийных элементов колеблется в теле человека сообразно климату, сезону года, времени дня, возрасту, темпераменту, расе [58]. Холод, тепло, влага и сухость рассматривались как патогенные факторы, которые своим воздействием могут изменять естественную натуру человека.

Согласно изложенным выше принципам, лекарственные вещества и продукты питания также делили на горячие и холодные. Все, что имеет красный или желтый цвет, на ощупь колючее, на вкус горячее (как перец), кислое (как вино), с резким запахом – все это содержит в себе огонь. Все легкое, пористое, шероховатое, зеленое (или синее, как «небеса»), пресное – содержит в себе воздух. Все сладкое, черное, плотное, тяжелое – содержит воду. Наконец, все соленое, твердое, белое – содержит землю. «Хинин, опий, напр., относятся к числу „горячих, сухих“. А поэтому не употребляются при воспалениях и горячках. Зеленый чай относят к холодно-мокрым; черный чай – к горячее-сухим; слабительные – к холодно-мокрым; лед, например, к горячее-сухим; сладкие гранаты – к горячительным, кислые гранаты – к охлаждающим, спелый и неспелый виноград также к двум противоположным препаратам и т. д.» [59].

Методы диагностики

Ощупывание пульса являлось едва ли не самым главным способом обследования больного. Болезни делили на два вида – напряженный пульс – «горячая болезнь», слабый пульс – «холодная болезнь». На основании этих признаков тут же назначали лекарства. Поскольку женщины не могли показываться постороннему мужчине, даже лекарю, они при необходимости протягивали ему руку из-за двери. Э. Эверсман (1820) сообщил, что местные врачи утверждают, что по пульсу они могут узнать любую болезнь. «Ко мне ежедневно приходили люди, протягивали руку: и я должен был по пульсу определить, что у них: например, рана на ноге или еще что-нибудь в этом роде» [60]. При этом местное население считало русских врачей незнающими, поскольку те прибегали к опросу пациента.

Расспрос больного, если и производился, то был поверхностным и не играл сколько-нибудь значимой роли. Нередко назначение лекарств производилось заочно, без присутствия больного, особенно женщины. Осмотр тела пациента не был исключен вообще, но применялся изредка и только к мужчинам, да и то к дозволенным местам [61].

Методы лечения

Применение лекарственных средств. Местные табибы и атторы изготавливали множество лекарств из местных и привозных листьев, трав, корней, минералов, сушеных ящериц, змей, насекомых и пр. в виде мазей, пластырей, настоев, отваров, порошков и пилюль, вплоть до позолоченных с ароматическими добавками. Одним из наиболее популярных лекарств считалась мумия (совр. «мумие») [62]. У любого целителя на базаре или на дому можно было получить такие сильнодействующие средства, как опий, гашиш, стрихнин, купоросы, мышьяк, различные препараты ртути и др. «Так, грудные болезни они лечат травами; а когда это средство не помогает, то прибегают к кровопусканию; для утоления болей желудка и возбуждения пищеварения практикуют ароматные корни; при лечении сифилиса и наружных язв употребляют ртуть и ее препараты; чесотку лечат серными мазями; как слабительное употребляют местный ревень, а также александрийский лист и тамаринд, привозимые из Индии, и проч.» [63]. При этом каждый лекарь имел свои излюбленные средства и применял в основном только их. Лекарственные средства доставляли также и из Восточного Туркестана. «Многочисленностью, разнообразием различных корешков, трав и прочих лекарств славятся врачи, приехавшие из Кашгара (Дунгане), вследствии чего они пользуются доверием публики. Два дорогих средства: молодые, еще мягкие рога марала или изюбра (cervus elaphus), и корень жень-шень, которые считаются китайцами за лекарства, способные чуть ли не воскресить мертвого…» [64].

Диетическое питание – узб. пархез – «воздержание от еды, диета» (в некоторых старых источниках встречается пахриз). Считалось, что пища и питье обладают горячими (иссык) и холодными (саук) свойствами и могут различно влиять на состояние человеческого организма. «К первым принадлежат: баранье мясо, сахар, масло, сало, чай черный, патока, палау [плов. – В. О.], суп, молочная рисовая каша, а также хлеб в зимнее время; летом он становится холодным. Ко второй относятся: говяжье мясо, молоко, катык [кисломолочный продукт. – В. О.], компот, который употребляется исключительно в виде лекарства» [65]. Выбор диеты зависел от заболевания, темперамента человека, климата и сезона года. Европейские врачи, не дававшие рекомендации такого рода, считались незнающими.

Кровопускание (араб. хиджама) – традиционный мусульманский метод лечения, заповеданный пророком Мухаммадом. Для проведения процедуры используется михджам — банки, пиявки, ланцет или любые другие предметы. Кровопусканием в основном занимались мастера-брадобреи (уста сартараш). При этом состояние больного во внимание не принималось. Но местное население охотно соглашалось на процедуру, особенно весной. Кровь пускали не только из вены на руке, но и на ноге и даже на голове [66].

Банки, точнее небольшие коровьи рога (узб. сигир шохи) с отверстием на верхушке, также использовались для кровопускания. Для этого на коже больного участка тела, но чаще всего на затылке, делались бритвой насечки. К ним приставлялся рог, заполнявшийся кровью по мере того как из него лекарь ртом отсасывал воздух. Обычно ставили 2–6 таких банок, извлекая до ½ фунта (ок. 250 мл) крови [67].

Пиявки (узб. сулук) были в большом употреблении у местного населения. Их приставляли к разным частям тела. Наилучшим средством для отвлечения крови от мозга считалась пиявка, приставленная к носовой перегородке [68].

Массаж (узб. – силаш, укалаш) – был в большом ходу. Обыкновенно его проделывали на базаре, не снимая с пациента верхней одежды. Кроме того, массажем занимались банщики в местных банях (узб. хаммом) [69]. Способы массажа (разминание, растирание, поколачивание) были однообразны и в лечебных целях употреблялись преимущественно при ревматических болях [70].

Слабительные клизмы (клистиры) лекарями не употреблялись. Иногда детям или роженицам, которые не желали принимать слабительное средство, повитухи вводили in rectum конусообразный кусочек мыла с целью вызвать послабление [71].

Физиотерапия в виде купания в горячих источниках, соленых озерах, лежания в грязи и закапывания в горячий песок считалась весьма действенной при всевозможных хронических заболеваниях [72].

Хирургия. Специально изготовленных хирургических инструментов у местных лекарей не было, поэтому они, производя операции, использовали самые обычные бытовые предметы – нож, щипцы, шило, бритву и пр. Дезинфекция была неизвестна. При необходимости редкие табибы проводили операции по камнесечению и удалению катаракты [73]. Иногда они решались на рискованные полостные операции, заканчивающиеся обычно смертью пациента, за которую ответственности не несли [74].

Костоправы были искусны в лечении вывихов и переломов, используя для фиксации последних заменяющие лубки палочки, обмотанные какой-нибудь тканью. Для ускорения сращения сломанной кости пострадавшему давали внутрь мумие. Однако европейские врачи отмечали, что «…большинство виденных им сращений и вправлений суставов у туземцев выполнено крайне неумело, оставив, как результат их помощи, полную невозможность владеть рукою или ногою…» [75].

Помимо парикмахерского искусства, мастера-брадобреи практиковали, как уже говорилось выше, кровопускание, разрезы нарывов, а также извлечение зубов [76]. Их рвали щипцами, напоминающими кузнечные клещи. При этом зубы часто ломались и извлечение не удавалось [77].

Раны, нанесенные холодным оружием, киргизские таубы лечили наложением различных степных трав. Но наиболее распространенным сильнейшим кровоостанавливающим средством при лечении ран была жженая кошма. Под толстым слоем пепла и несгоревшей грязной шерсти раны заживают. При этом было отмечено, что, несмотря на полную антисанитарию, гнилостное заражение в них не возникало [78].

Психические заболевания. Больные (узб. джинны) никак не изолировались. Обычно их сажали на цепь и лечили отчитыванием, заговорами и заклинаниями [79].

Родовспоможением занимались старые женщины – повитухи, не имевшие никакого образования, исходя только из собственного опыта деторождения. Они знали несколько примитивных приемов помощи роженицам, десятки заклинаний от злого духа и обладали некоторым умением ставить сухие банки. Повитухи пользовались среди женщин значительным авторитетом [80].

Несмотря на полное несоответствие взглядов табибов и европейских врачей, последние все же находили положительные моменты в местной лечебной практике. Наиболее емко выразил эту мысль Е. А. Смирнов (1887), считавший, что деятельность местных лекарей не должна подвергаться ограничениям. «Но как бы ни были слабы и недостаточны познания туземных лекарей оседлого населения, от них нельзя отнять той доли пользы, которую они приносят обращающимся к ним больным. Не обладая чисто научными, сознательными познаниями в медицине, они, как можно видеть из сделанного выше описания, многие лекарства применяют к болезням верно, руководствуясь в этом или старыми книгами, написанными еще в средние века, или действуя чисто эмпирическим путем. Во всяком случае, их практика не заслуживает запрещений и стеснений» [81].

Начало европейской медицины в Туркестанском крае

Русская колонизация Западного Туркестана во второй половине XIX века всколыхнула сложившийся веками уклад и внесла в неспешную жизнь много нового. Начала распространяться европейская доказательная медицина, появились первые амбулатории и городские больницы, обслуживающие местное население. Предпринимались попытки борьбы с повсеместной антисанитарией, нечистотами, некачественной питьевой водой, поскольку в них видели источники заболеваний и субстрат для развития эпидемий. Эта деятельность встретила сопротивление, и даже не столько со стороны населения, сколько со стороны духовенства, убежденного в ненужности европейских нововведений. Сохранилось воспоминание о попытке налаживания диалога между врачами и богословами Бухары. «В порядке помощи для изучения санитарного состояния г. Бухары в 1895 году прибыла врачебная комиссия из Петербурга в составе бактериологов и видных русских врачей. Во время осмотра города и его окрестностей члены комиссии увидели зловонные бойни, гниющие болота, сточные ямы, мутные водоемы, илистые каналы, грязные ручьи. Также они побывали в базарных харчевнях, шашлычных и в лавочках, где торговали вареным горохом или жарили рыбу на обжарке, где варили головы и студни. Они взглянули на посуду, на разносчиков, торговавших на улицах сидя на земле, с медных подносов дешевой снедью и сладостями. После чего комиссия обратилась к властям Бухары с предложениями по реорганизации торговли пищевыми продуктами, устраняющими в какой-то мере распространение инфекционных болезней. Но правители Бухары рекомендовали членам комиссии обратиться за разрешением к богословам. А богословы, в свою очередь, решительно выступили против этих разумных предложений комиссии. С целью доказательства правоты своих суждений и убеждения богословов на практике о необходимости предлагаемых мер в целях предотвращения опасных заболеваний русские врачи и бактериологи в местной городской больнице устроили лабораторию, взяли туда на анализ воду из каналов, водоемов и озер, привезли продукты из харчевней, кровь и мясо с боен. Когда все было готово, врачи попросили власти Бухары прислать в больницу местных ученых и богословов. Врачи поставили микроскоп перед ними и предложили им взглянуть на содержимое бухарской воды и пищи, объясняя при этом, какие болезни вызывают те или иные микробы. После осмотра богословы заявили: „Мы с этими выводами не согласны! Мы не боимся воды, нас хранит бог. Мы не продадим свою веру. Мы верим только одному богу: он, когда хочет, посылает болезни; он, когда хочет, дает здоровье и ниспосылает выздоровление. Это фокусы, им нельзя верить, несуществующее через стекла представляется живым, мы не верим этому и не дадим себя обмануть“» [82].

В свою очередь табибы распространяли среди населения обвинительные отзывы о европейской медицине, особенно в случае смерти больного. Они требовали в отношении пациентов из местного населения принятой в эмпирической медицине социальной индивидуализации методов лечения, диетики и способов воздействия с учетом конституциональных особенностей [83]. Больные, обратившиеся в амбулаторию, ожидали не расспросов врача, старающегося выявить причины появления заболевания, а ощупывания пульса и назначения какого-либо сильнодействующего средства и диеты. Незнание местных языков большинством русскоязычных врачей и отсутствие переводчиков было еще одним из факторов, усложнявшим оказание медицинской помощи местному населению [84].

В конце XIX века у табибов появилась новая специализация – оспенники. Они какое-то время состояли при больницах, где делали прививки и, присмотревшись там к процедуре и пополнив свои знания некоторыми народными средствами, стали считаться среди населения учеными врачами. К ним относились с большим доверием, поскольку они учились якобы у русских врачей. «Бывали примеры, что сарты, принадлежавшие даже к числу более интеллигентных людей в своем кишлаке, относились с большим доверием к лечению подобного доморощенного врача, нежели к тому врачу, при котором он состоял оспенником. И это происходит от того, что он, зная нравы и обычаи своих земляков, умеет подделаться и приноровиться к их взглядам и привычкам, чего не станет добиваться наш уездный врач и поддерживать этим невежество и предрассудки» [85].

Методы эмпирической медицины, включая прием лекарств, повсеместно сочетались с молитвами, отчитываниями и заговариваниями. Европейскую медицину в народе тоже постарались приспособить к традиционному мышлению. И. Сейфульмулюков (1928) на этот счет привел несколько примеров: «Узбечка, получив рецепт от врача консультации, приходит домой и привешивает рецепт к руке больного ребенка в виде талисмана и через несколько дней идет опять к врачу, уже с жалобой, что его „амулет“ не помогает. …другой случай: идет в консультации работа по прививке оспы при большом наплыве узбечек-матерей. Вдруг на следующий день никого нет на прививке, словно кто-то по …сговору прекратил прививку …в этот весенний день на дворе раскрылись цветы на фруктовых деревьях, почему оказывается, и нельзя прививать оспу» [86].

Поначалу медицинские учреждения не пользовались популярностью среди коренного населения. Но когда возникло понимание того, что многие европейские аптечные лекарства гораздо эффективнее местных и русские врачи не берут денег за прием, отношение быстро поменялось [87]. Из-за малого количества амбулаторий и войсковых госпиталей в пространстве Туркестанского края некоторых больных везли на консультацию за сотню километров. Русские врачи предотвратили распространение многих инфекционных, паразитарных, вирусных, воспалительных и прочих заболеваний, улучшили санитарно-гигиенические условия в городах и сельской местности. Это был первый этап приобщения коренного населения региона к достижениям европейской медицины того времени, который продолжился в советское время [88].

1.1. Культура врачевания

Легенды о покровителе врачевателей Лукмане аль-Хакиме

В мусульманской священной истории древний мудрец (хаким) Лукман почитается как праведник (салих), постигший бытие единого Бога. Его именем названа 31-я сура Корана, где прописаны заветы Лукмана своему сыну: «не придавать Аллаху сотоварищей, верить во всемогущего Аллаха, молиться, побуждать к благому, удерживать от плохого, терпеть превратности судьбы, не гордиться и не хвастаться, быть скромным даже в походке и в речи … (31:12/11 – 13/12, 16/15–19/18)» [89]. Мусульманин, стремящийся к идеалу, обязан был соблюдать указанные наставления.

Арабское имя Лукман переводится как «заботящийся, присматривающий за кем-либо, кормилец». У народов Средней Азии Лукман стал великим лекарем, патроном (пиром) врачевателей [90] и был совсем не похож на своего коранического тезку. В старой узбекской сказке рассказывается о том, как Лукман обрел способность к врачеванию [91]. Сначала следует история о том, как царь Искандер Двурогий получил от морских жителей чашу с мукой. Из нее следовало испечь лепешки и съесть самому. Но сколько жена царя ни старалась, лепешки из этой муки не прилеплялись к стенкам тандыра. В это время «У ворот царского дворца юродивый, по имени Лукман, просил подаяние. Жена царя подала ему те самые недопеченные лепешки. Юродивый взял лепешки, положил в хурджун и пошел дальше своей дорогой. Дойдя до берега арыка, он сел в холодок под развесистым талом. Вынув из хурджуна лепешку, он размочил ее в воде и стал есть. Как вдруг тал нагнулся к нему своими зелеными ветвями и заговорил:

– Эй, юродивый! Что же ты молчишь? Спроси меня, я расскажу тебе секрет!

Удивился юродивый и думает: «Как это может тал говорить человечьим голосом?»

– Ну, говори, какой секрет? Что ты хочешь сказать? – спросил он.

– Я не простой тал. Если у кого-нибудь чахотка, я могу вылечить. Посидит больной в холодке под моими ветвями и сразу получит исцеление. У меня такая сила, что я могу выгнать из больного всякую немочь.

А юродивый слушает и запоминает, что говорит ему тал. Пошел он дальше и видит у дороги на берегу арыка тутовое дерево.

– Эй, юродивый! – говорит ему тутовое дерево. – У меня есть секрет.

– Ну, говори, какой у тебя секрет? – спросил юродивый.

– Мои лечебные свойства – самые лучшие в мире. Им нет цены. Этим я и отличаюсь от всех деревьев, – сказал тут. – Надо содрать мою кору, прокипятить в котле и в этой воде искупать раненого. После этого больной сразу излечится от ран.

Послушал юродивый, что говорило тутовое дерево, и пошел дальше. Идет вдоль арыка, смотрит – на берегу растет трава пальчатка.

– А, юродивый, – говорит пальчатка, – слушай, что я тебе скажу.

– Ну, говори, что у тебя за секрет? – спросил юродивый.

– Я обладаю такой силой, что могу изгонять всякие болезни, которые, как черви, сидят внутри человека и точат его тело. Надо меня выкопать из земли, высушить мой корень на солнце, истолочь в порошок и дать больному. Он будет принимать его понемногу, и все болезни как рукой снимет.

Короче говоря, юродивый долго еще бродил по свету, и все растения и зеленые травы, какие только есть на земле, рассказывали ему свои секреты. Таким образом юродивый узнал их лечебные свойства. Тогда он бросил бродячую жизнь, перестал юродствовать и занялся врачеванием. Он лечил людей от всяких болезней и этим приносил людям много пользы. В конце концов он прославился везде и всюду как искусный лекарь, и народ стал называть его не иначе как Лукман Девона, или Лукман Хаким, то есть мудрый юродивый, или мудрый лекарь».

На этом история не заканчивается. Лукман Хаким, помимо всего прочего, был ткачом. Один раз в год он брался соткать ткань на одежды для царя Искандера Двурогого и его семьи. Царь однажды осерчал на Лукмана Хакима и, не считаясь с тем, что он известный врачеватель, велел выкопать в степи яму, бросить в нее ткача вместе с сыном, завалив сверху бревнами, хворостом и землей. Через пятнадцать лет Искандер Двурогий скончался и его трон унаследовал сын. Однажды новый царь во время обеда подавился костью, которую никто не мог достать. Тогда вспомнили про Лукмана Хакима и его чудодейственную врачебную силу. В надежде, что он еще жив, с трудом отыскали в степи место, где была яма. Раскопали. И надо же, Лукман Хаким оказался живым, только очень ослабленным. Он сказал, как его можно восстановить. Придя в себя, Лукман Хаким отправился к царю и эффективно вылечил его методом шоковой терапии. После чего отправился к себе домой. Прожил Лукман Хаким очень долго, лечил людей, но постепенно стал слабеть и прихварывать. Благодарные пациенты и родственники пришли к нему и услышали следующие наставления:

«Если любой человек, страдающий каким-либо недугом, выкопает корень мяты, вымоет его в воде, высушит на солнце, положит в молоко, вскипятит и выпьет, то этот отвар растворит внутри у него любые камни в почках, в печени или в желудочном пузыре.

Есть другая трава, она называется „халилаи занги“. Надо взять эту траву, высушить, положить в ступку, истолочь в порошок и кушать по щепотке – любой человек станет здоровым и сильным.

Кто станет кашлять, пусть возьмет айву, вырежет сердцевину с семечками, положит в айву курдючного сала, пропарит в посуде на огне и скушает. Больной сразу поправится и перестанет кашлять. Кто каждую неделю ходит в баню, тот станет здоровым и сильным. Вот мои добрые и полезные советы, которые я вам хотел дать».

Через два дня Лукман Хаким умер собственной смертью.

У киргизов имя Лукман превратилось в понятное Улук(г)ман, где «улуг» – большой, великий, а «ман» – человек. Свои способности к врачеванию он обрел совершенно случайно. В киргизской народной сказке [92] этот момент раскрыт достаточно подробно. Началось все с Абу Али Сино, который обучал своих учеников врачебной науке. «Помимо прочего учил он, что есть на свете двухголовая змея, если отрезать две ее головы, сварить их, а потом выпить бульон, то станут такому человеку все травы на свете сами сообщать от какой болезни они могут вылечить». Два джигита отправились искать эту змею. Двадцать один год они искали ее, случайно нашли, навалились, убили и отрезали обе головы. В ближайшей лачуге у старухи попросили казан. Поставили варить головы и уснули. Тут пришел семилетний сын старухи, пасший в степи коз. «Увидел он двух спящих людей у казана. Сам казан закрыт крышкой, но что-то в нем булькает и кипит. Поднял мальчик крышку казана, но ничего не увидел. Взял он половник, зачерпнул кипящего варева и отпил один глоток. Закрыл он потом крышку и ушел». Джигиты проснулись, похлебали бульона, взяли вареные головы и вернулись к Абу Али Сино. Тот подтвердил, что змея именно та самая, о которой он говорил. Джигиты стали его упрекать, что, мол, ни на что потратили двадцать один год. Тогда Абу Али Сино предложил им подождать пять месяцев, и если не будет знаков, то они могут объявить его шарлатаном. Прошло время. «Стали в народе говорить: «Есть у старухи из такой-то местности единственный сын, достаточно больному дать ту траву, которую сорвет этот мальчик, выздоровеет этот больной. Говорят, что все больные, кто к нему пришел, уходят от него своими ногами. Вызвал к себе Абу Али Сино тех двоих: «Слышали, все больные, обратившиеся к семилетнему сыну одной старухи, излечиваются, уходят от него своими ногами. Это вы дали ему того бульона, а еще меня упрекали… Призадумались они, услышав это, признали свою вину: «Когда варили мы головы в казане, сморил нас сон, видно, выпил тогда бульон этот мальчик». Спросили они у Абу Али Сино: «Неужели так и останемся мы ни с чем, потратив зря двадцать один год? А ну говорите, как мы можем расквитаться с этим мальчиком? Сказал свое последнее слово Абу Али Сино: «Если убьете этого мальчика, а затем сумеете извлечь его печень, не касаясь ее ножом, сварите эту печень и выпейте бульон. Только тогда перейдет на вас чудесная способность». Одним словом, мальчика джигиты не убили. Выяснили, что его зовут Улукман, и стали его последователями.

Все врачи по-арабски именуются «хакимы», т. е. «мудрецы». Это повелось с давних пор, поскольку многие из знаменитых врачей прошлого создали много трудов по медицине и врачеванию, а также по философии.

Рисаля

Города Туркестанского края до XIX века представляли собой центры мелкого товарного производства, значительную часть населения которых составляли ремесленники и торговцы, объединенные в цеховые организации. В крупных средневековых городах проживали представители основных видов ремесленных профессий: «ткачи, кузнецы, оружейники, медники, литейщики, ювелиры, гончары, портные, кожевники, сапожники, шубники, шорники, стеклоделы, валяльщики войлока, веревочники, свечники, мыловары, красильщики, маслобойщики, хлебопеки, кондитеры, крупорушники, мясники, циновники, строители, деревообделочники, каменщики, кирпичники. Кроме того, в источниках встречаются наименования более узких специальностей: латники, гвоздари, игольщики, кетменщики, ножевники, токари, колчанщики, ткачи по выработке поясов и тесьмы, изготовители средств передвижения (арбы) и юрт и т. д. Большой слой городского населения составляли люди непроизводственных профессий: торговцы, менялы, лекари, писари, цирюльники, банщики, погонщики, музыканты, служители культа и др. [93]». Врачи считались выше других ремесленников, поскольку они были книжниками, т. е. получали свои знания от мастера или по наследству от отца или деда и из старинных книг и лечебников [94]. Цеховые организации имели свои религиозно-этические уставы «рисаля», которые в основных чертах по содержанию сходны у всех ремесленников. Были они и у врачей и лиц, изготавливающих лекарства [95], но, к сожалению, на русский язык не переведены [96].

Поведение врачевателей

В XIX – начале XX вв. местные врачеватели пользовались безграничным доверием, почетом и авторитетом. Возникало это, по наблюдениям И. Сейфульмулюкова (1928) и других более ранних авторов, потому, что для мусульман лекарь был свой человек, причем весьма доступный. К нему не было ни очередей, ни регистрации. Лекарь ездил на коне по пациентам, сам готовил лекарства, сам следил за курсом лечения, посещая, если нужно, больного по нескольку раз в день. Определенной оплаты его труда не было. Он брал то, что дают, в том числе и продуктами, лечил в долг, даже с условием возврата на том свете. Лекарь мог подолгу беседовать по душам с пациентом до или после приема или с его родственниками [97]. При несчастном исходе болезни родственники умершего не жаловались на лекаря, который сделал все, что было в его силах, и не его вина в том, что Аллах не пожелал дать исцеление и послал ангела Азраила вынуть душу больного [98]. Тем не менее наказание за доказанное неумелое лечение предусматривалось в обычном праве киргизов и каракиргизов. «На неумело лечившего лекаря (тауб) падает подозрение в злонамеренности, но его не привлекают к ответственности, на его счет могут быть отнесены только расходы на похороны (ас су) умершего пациента. Он отвечает в будущей жизни (ахиратда замин)» [99]. В глазах общества это было серьезным наказанием, связанным с потерей денежных средств и, возможно, лица, и потому предусмотрительные лекари находили способы не доводить ситуацию до крайности.

Отношение к больным и правила поведения больных

Историк, литератор, поэт и мыслитель Мухаммад Садык Кашгари родился в 1740 г. Он написал более 18 произведений различной направленности. Свои философско-этические взгляды Кашгари изложил в нескольких произведениях. В одном из них, названном «Адаб-уль-салихин» («Правила поведения добродетельных людей»), изложены различные нравственные принципы, которые должны быть нормой поведения во взаимоотношениях между людьми. В пятой главе Правил названы приличия, соблюдаемые при посещении больных обычными людьми – знакомыми или соседями [100].

«§ 1. При посещении больных соблюдается следующее:

а) каждый обязан навестить своего знакомого, если он болен. Будь то болезнь глаз, зубная боль, нарыв или другая болезнь, необходимо навестить больного, чтобы справиться о его здоровье. При этом надо спрашивать не об одной только какой-нибудь болезни, а об общем состоянии больного.

б) Если заболел кто-либо из неверных, то надо и его навестить, но при этом важно в душе руководствоваться желанием обратить неверного после выздоровления к вере Ислама, а не посещать больного с намерением после выздоровления снискать расположение неверного и войти с ним в дружбу, – это грешно. Во все время посещения надо читать молитву, чтобы Бог обратил больного неверного на истинный путь.

в) Войдя к больному, следует придать своему лицу выражение приветливости и расположения. Не следует для визита к больному одевать ни нового платья, ни очень старого. Войдя в комнату больного с улыбкой на устах, надлежит сесть подле больного, у изголовья, не смотреть долго и пристально в лицо больному, а, положив руку на лоб или руку больного, спросить его, как он чувствует себя днем и ночью. Каждый день навещать больного не следует, надо после каждого визита выждать два дня и тогда вновь навестить больного.

г) Больного следует утешать, что болезнь послана ему Богом для искупления грехов, как испытание. Потом надо спросить больного, не желает ли он что-нибудь скушать иль выпить, и если он попросит чего-нибудь не вредного, то постараться самому доставить ему или приказать найти и доставить его родных. Если, придя навестить больного, гость знает какое-нибудь лекарство от болезни, то уместно посоветовать больному, если это лекарство не заключает в себе вещей поганых, как вино, лягушка и т. п.

д) У больного не следует засиживаться долго, разве если он сам попросит гостя посидеть с ним подольше; в таком случае следует исполнить желание больного, но, оставшись, надо стараться развлечь больного веселыми, приятными для него речами. За общее же правило можно принять, что визит к больному должен продолжаться не более промежутка времени, достаточного для доения четвероногого животного (хальб).

е) Уходя от больного после посещения его, следует сложить руки краями ладоней для молитвы, прочесть молитву: „Великий Боже, помоги ему, пошли ему выздоровление“, затем следует попросить больного помолиться за уходящего, так как молитвы больного столь же спасительны, как и молитвы ангелов. По-персидски больного зовут „бимор“, что в буквальном переводе означает „без змеи“; это потому, что здоровый человек гораздо легче забывает Бога, и тогда каждое его дыхание так же вредно, как укус змеи; больной же человек, естественно, непрестанно помнит о Боге, и потому его дыхание не вредно. Потому-то и надо просить больного помолиться о приходящем к нему.

ж) Если больной будет близок к смерти, то следует так громко произнести, чтоб больной услышал, исповедание веры (калима-и-шаадат) „Ля илляга, иль Аллагу, Мухаммадур-расул-улла“, и если больной услышит только первые слова символа: „Нет Бога, кроме Аллаха“, то и того довольно для спасения его души. Умирающему следует напомнить о предстоящем страшном суде, посоветовать покаяться в грехах и сделать завещание: все это составляет суннат [101] для посетителя.

§ 2. Приличия, которые подлежит наблюдать самому больному

а) Если больной стонет, он должен стараться не допустить свои помыслы до ропота на Бога или выражать стонами отчаяние. Голову при этом следует повязать платком, от этого боль утихает [102]. Когда Бог посылает испытание, надо сносить его терпеливо и со смирением, а не тяготиться и не выражать неудовольствия. Когда болит голова, больной должен и стон относить к этой боли, произнося: о! голова! Это суннат.

б) Во время продолжительной, хронической болезни надлежит славословить и благодарить Бога, а не просить себе у Бога кончины; если же истощится всякое терпение и человек, по воле Божией, принужден будет просить себе смерти, то надо выразить эту просьбу так: „Боже, сохрани меня в живых, если для меня это будет хорошо, и пошли мне кончину, если умереть будет для меня лучше, чем жить». Просить Бога, чтобы он послал человеку счастье умереть „шахидом» …дозволительно; точно так же можно просить у Бога, чтобы он послал человеку смерть во время паломничества в Мекку и Медину. „О Боже, сделай меня шахидом на Твоем пути, пошли мне смерть в тех областях, где жил пророк»…».

1.2. Способы лечения некоторых заболеваний

Необходимые пояснения

В конце XIX – начале XX вв. методы эмпирической медицины легко смешивались с религиозно-магическими приемами врачевания. Приведенные ниже сведения и компиляции из сочинений исследователей в полной мере отражают своеобразие врачебного мышления местных целителей. Названные в источниках болезни были разделены на 23 нозологические группы. Местные названия в них (узбекские, киргизские, казахские) приведены в той форме, в какой они некогда были зафиксированы. В квадратных скобках, встречающихся в текстах, даны пояснения к некоторым словам и терминам. В круглых скобках обозначены ссылки на источники сведений: (Э.) – Эверсман – 1820 г., (Я.) – Ягмин – 1845 г., (В.) – Валиханов – 1854 г., (Кр.) – Краузе – 1871 г., (И.) – Ибрагимов – 1872 г., (Т.) – Терентьев – 1875 г., (М.) – Маев – 1886 г., (Н. Н.) – Наливкин, Наливкина – 1886 г., (К.) – Кушелевский – 1891 г., (Б.) – Благовещенский – 1896 г., (А.) – Афрамович – 1896 г., (П.) – Поярков – 1899 г., (Кол.) – Колосов – 1901 г., (Л. 1907) – Лыкошин – 1907 г., (Ш.) – Шишов – 1909 г., (Л. 1916) – Лыкошин – 1916 г., (Ф.) – Фиельструп – 1924–1929 гг. [103].

1 Здесь и далее все цитируемые материалы приведены в соответствие с грамматикой современного русского языка.
Читать далее