Читать онлайн Китай. Полная история бесплатно

Древние предки китайцев

Очень хочется, по примеру ряда коллег, начать историю Китая и китайцев с так называемого синантропа, останки которого были найдены на горе Лунгушань.[12] Возраст у синантропа весьма почтенный – около 750 000 лет. Однако синантропы не являются предками современных китайцев. Они представляют собой тупиковую ветвь эволюции и как бы не хотелось нашим историкам иметь столь почтенного предка, справедливость нужно ставить выше всего. Останки синантропа свидетельствуют лишь о том, что 750 000 лет назад на территории Китая жили первобытные люди.

Сейчас установлено, что человек дважды расселялся по планете из Африки. Синантроп – это разновидность человека прямоходящего, который начал свою миграцию около 2 000 000 лет назад. А современные люди являются потомками «путешественников», покинувших Африку примерно 80 000 лет назад. Так что древнейшими предками китайцев, да и то весьма условно, со множеством оговорок, можно считать человека из пещеры Тяньюань, возраст которого составляет примерно 40 000 лет или Шаньдиндунского человека, останки которого были найдены на вершине горы Лунгушань. Однако и тут есть сомнения. Многие ученые считают тяньюанцев и шандидунцев родственниками, но не прямыми предками современных китайцев.

Знакомство с предками нужно начинать с неолита – новокаменного века, для которого характерны наиболее совершенные каменные орудия – шлифованные и просверленные. Неолит начинается с переходом к земледелию и (или) скотоводству и заканчивается с появлением металлических орудий.

Наиболее известной неолитической археологической культурой, существовавших на территории Китая (а если точнее, то – группой культур), является Яншао. Эта культура, расположенная в бассейне средней части реки Хуанхэ, датируется VI – III тысячелетиями до н. э. Одной из отличительных характеристик культуры Яншао, а также некоторых культуры типа Хэмуду[13] на юге страны является расписная керамика, украшенная орнаментом и рисунками.

Неолитическая расписная керамика Китая имеет много характерных черт, но в целом она схожа с расписной керамикой Ближнего Востока того же периода. Отличия касаются местных черт, например – изображений черного риса,[14] широко распространенного у наших предков в те времена. Но там, где изображения носили мифологический характер, между ними есть много сходства, указывающего на то, что современные люди пришли на территорию Китая с Ближнего Востока, который можно назвать второй колыбелью человечества (первой и главной считается Восточная Африка).

Чаша культуры Яншао, украшенная фигурками оленей

Неолитические китайцы (с исторической точки зрения их уже можно так называть) жили в сильно утопленных в землю хижинах, среди которых почти всегда можно было найти одну большую, служившую местом собраний или жилищем вождя. Поселения были небольшими. Каменные орудия отличала тщательная обработка. Тонкие орудия, такие, например, как наконечники стрел или иглы для сшивания шкур, были костяными. Широкое распространение получили украшения, которые изготавливались из камня, кости и керамики. Оружием служили топоры, ножи и луки со стрелами. Земля обрабатывалась при помощи каменных мотыг.

В начале II тысячелетия до н. э. культура расписной керамики сменилась культурой черно-серой керамики, которую принято называть Луншаньской. Появился гончарный круг, благодаря чему изделия из глины приобрели более совершенную форму, но расписывать их стали гораздо реже, чаще всего орнамент выдавливался на еще необожженном изделии. Гончарный круг – явный признак специализации, разделения по профессиям. Вылепить горшок вручную для личного пользования может каждый, но иметь гончарный круг и уметь на нем работать может только гончар-профессионал.

В эпоху неолита люди регулярно переходили с места на место. К этому их вынуждала примитивная переложная система земледелия. Неолитические люди не умели удобрять и орошать землю, поэтому после истощения почвы им нужно было переселяться на новые, плодородные земли. Вследствие частых переездов, жилища были примитивными, легковозводимыми. Временное не располагает к основательности. Постоянные поселения, в которых одно поколение сменяло другое, появились только в бронзовом веке и бассейну Хуанхэ в этом смысле «повезло» – он вошел в число первичных очагов урбанизации. Здесь появились одни из первых городов (то есть – крупных поселений) в истории человечества. Причиной тому стала высокая плотность населения в этих благословенных, комфортных для обитания местах. Плодородные речные долины обживались людьми в первую очередь.

Археологическая культура Эрлиган, существовавшая в бронзовом веке между 1600 и 1400 годами до н. э. на месте современного города Чжэнчжоу в провинции Хэнань, многими китайскими учеными относится к раннему периоду династии Шан, потому что столица Шан, как принято считать, находилась на том же месте. Но осторожные историки с этим не согласны, поскольку в Эрлигане не обнаружено никаких письменных документов, а без них точно ничего сказать нельзя. Столь же неопределенна и принадлежность другой, более ранней, урбанистической культуры под названием Эрлитоу (2100–1800 до н. э.), находящегося близ города Лоян, провинция Хэнань. Лоян был столицей империи при разных династиях, но территориальная близость к нему не позволяет делать никаких выводов в отношении Эрлитоу, которую смельчаки связывают с династией Ся.

Если не строить предположений, а исходить из того, что неопровержимо доказано, то можно сказать, что в бассейне Хуанхэ в начале II тысячелетия до н. э. уже были города, обнесенные стенами. Длина стены Эрлигана[15] составляла около 7 километров, а Эрлитоу, по праву считающийся крупнейшим поселением первой половины II тысячелетия до н. э. во всей Восточной Азии, был еще больше. Здесь были не только различные мастерские (по изготовлению керамики, изделий из бронзы и кости), но и очень большие сооружения, которые можно назвать дворцами.

Дворцы свидетельствуют о наличии развитой администрации с воинами, которые должны ее защищать, и слугами, которые ее обслуживают. Все эти люди не производят продуктов питания и прочих материальных ценностей, они их только потребляют. Остатки дворцов свидетельствуют о достижении обществом высокой стадии развития, позволяющей производить большое количество продуктов, достаточное для содержания «дармоедов» – правителя и его семьи, чиновников, воинов, жрецов и слуг, которые всех их обслуживают.

Вывод – цивилизация появилась на территории Китая в начале второго II тысячелетия до н. э.

Реконструкция дворца культуры Эрлитоу

Государство Шань (Инь)

Что было раньше – курица или яйцо?

Дать ответ на этот вопрос так же трудно, как и на вопрос о том, существовало ли государство Ся, предшествовавшее государству Шань, также называемому государством Инь. Согласно преданиям, государство (династия) Ся, основателем которой был потомок мифического императора Хуанди по имени Юй, существовало в XXI – XVII веках до н. э. Но есть мнение (и весьма авторитетное), что государство Ся было выдумкой историков династии Чжоу, сменившей династию Шан.

Изучая историю Китая нужно понимать, что каждая династия в начале своего правления корректировало историю в благоприятном для себя ключе. Династии Чжоу, сменившей династию Шан, было выгодно существование древней династии Ся потому что смена Ся на Шан исторически оправдывала смену Шан на Чжоу. Династия Ся отбирала у династии Шан право на некую первозданность. И все бы хорошо, только вот данных о династии Ся и ее основателе Юе Великом в древних источниках содержится немного и само существование этой династии вызывает сомнения.

Древнейшей китайской исторической хроникой является «Книга песен»[16] («Ши-цзин»), входящая в состав конфуцианского классического «Пятикнижия». Согласно преданию (тоже, кстати говоря, вызывающему определенные сомнения) редактировал эту книгу сам Кун-цзы. В «Книге документов» сказано о том, что династия Ся предшествовала династии Шан и что Ся была низвергнута вследствие деградации потомков Юя Великого, которые начали всячески притеснять народ и в результате утратили благословение Небес, являющееся непременным условием любого правления. Точно так же оказались несостоятельными потомки основателя династии Шан Чэн Тана и потому бразды правления перешли к династии Чжоу.

Существование государства Ся вызывает большие сомнения у историков и точно такие же сомнения вызывает существование императора Хуан-ди. Достоверно неизвестно был ли на самом деле Хуан-ди – император, создавший первое китайское государство в горах Куньлунь. Помимо отсутствия заслуживающих доверия сведений, настораживает и то, что, согласно большинству преданий, государство Хуан-ди находилось в горах Куньлунь, окаймляющих Тибет на севере, то есть – очень далеко к западу от бассейна реки Хуанхэ. Что могло завлечь древних людей в столь неблагоприятные (в сравнении с речными долинами) места? Разве что полет мысли, который связывал с далекими недостижимыми горами все волшебное и волнующее умы.

В хронологии, приведенной в самом начале этой книги, император Хуан-ди присутствует, поскольку он считается предком китайцев и упоминается в записках Сыма Цяня. Более того – имя Хуан-ди у китайцев тесно связано с идеей объединенного китайского государства. «Следовать заветам Хуан-ди» означает хранить и укреплять единство Китая. Но если обратиться к историческим свидетельствам, то не найдется ничего, подтверждающего существование этого правителя, так что давайте начнем наш исторический обзор древних китайских государств с государства Шан, существование которого подтверждается как археологическими находками, так и письменными источниками.

Цзягувэнь

Цзягувэнь, письмена на черепашьих панцирях и костях, это древнейшие китайские тексты, которые относятся ко второй половине эпохи Шан (XIV – XI векам до н. э.).

Историки бесконечно признательны тому человеку, который придумал ритуалы гаданий по лопаточным костям животных и пластронам – брюшным щитам панцирей черепах. Гадание начиналось с того, что на кости или пластроне вырезали острым инструментом дату гадания, имя гадателя и вопрос. Затем объект гадания нагревали и по трещинам, появившимся от нагрева, истолковывали ответ, который записывали рядом с вопросом. Лопатки и пластроны могли использоваться для гадания только один раз. Затем они попадали в архив, где и хранились.[17] Речь идет о важных гаданиях, касавшихся государственных проблем, которые проводились по повелению правителей или членов их семей. Кости, употреблявшиеся для гаданий людьми попроще, в архивы не попадали.

Сейчас в распоряжении ученых есть огромное количество гадательных костей, которые пристально изучаются. В наиболее полном издании, посвященному древним гадательным костям тринадцатитомном «Собрании надписей на гадательных костях» («Цзягувэнь хэцзи»), публикация которого была завершена в 1982 году, приведено 41 956 гадательных костей с надписями, а в семитомном «Дополнении к собранию надписей на гадательных костях» («Цзягувэнь хэцзи бубянь») – еще 13 450 штук. Но артефактов, имеющихся на настоящий день, гораздо больше. К сожалению, пока расшифрована всего треть древних иероглифов (примерно 1500 из 5000). Ученым есть над чем работать.

Первые цзягувэнь были обнаружены в 1899 году близ города Аньян в провинции Хэнань. Можно сказать, что этот год стал переломным в китайской историографии – было получено неоспоримое доказательство существования государства Шан.

В сменившую Шан эпоху Чжоу ритуал гадания «деградировал» – вместо того, чтобы вырезать надписи, их стали писать на костях. Долго сохраняться такие надписи уже не могли.

После того, как около города Аньяна были найдены первые цзягувэнь, там начали проводить масштабные раскопки и нашли много чего интересного.

Главными сокровищницами оказались царские гробницы, которых было найдено более десятка. Там нашли различные изделия из бронзы, камня, дерева, кости и глины. Шань, как и Эрлитоу-Эрлиган была бронзовой культурой, но гораздо более развитой – шанские бронзовые изделия отличаются высоким качеством. Впрочем, разделять эти культуры не совсем правильно. Так обычно делают сторонники существования государства Ся, которые считают Эрлиган его столицей. Если же начинать отсчет китайской государственности с империи Шан и считать Эрлиган одной из его столиц, то надо говорить о раннем и позднем этапах шанской бронзовой культуры.

Поражает не только качество шанской бронзы, но и ее богатый ассортимент, который можно сравнить со средневековым. Эпоха Шан оставила нам котлы и чаши, сосуды и кубки, ножи и копья, секиры и боевые молоты, пилы и долота, стрелы с разнообразными наконечниками и многое другое.

Государство Шан

Принято считать, что Шанское государство просуществовало 644 года. За это время сменилось 34 правителя. Установить точные границы государства невозможно, потому что они все время изменялись и полными сведениями об этих изменениях мы не располагаем, но центр его находился на севере современной провинции Хэнань. Оседлых жителей, то есть – истинных шанцев, во втором периоде эпохи Шан насчитывалось от 150 000 до 200 000 человек. Кроме них на окраинах государства жили кочевые племена, которые в зависимости от ситуации были союзниками или врагами.

В столице государства, которое некоторые ученые не совсем правильно называют городом-государством, находились дворцы правителя-вана, членов его семьи и верховных сановников.

В столице находилась власть и те, кто должен был защищать ее и обслуживать. Также здесь хранились запасы – наряду с дворцами, казармами и мастерскими при раскопках нашли много различных хранилищ. Хранилища – индикатор благосостояния государства. Чем больше хранилищ, тем государство богаче. Но не одними хранилищами ограничиваются свидетельства богатства Шан. О богатстве также говорят дворцы и захоронения правителей, которых хоронили вместе с женами, телохранителями и слугами, а также со всем, что могло бы понадобиться в загробной жизни, вплоть до боевых колесниц. Пышность захоронения свидетельствует о благосостоянии, недаром же в народе говорят, что последнее в могилу не кладется.

Столица была окружена деревенскими поселениями. Возделанные поля соседствовали с охотничьими угодьями. Шанцы охотились не только ради пропитания, но и ради развлечения. А для воинов охота была разновидностью учений, они на охоте тренировались в стрельбе и учились действовать слаженно.

Поля делились на собственные, урожай с которых принадлежал тем, кто их обрабатывал, и поля, которые обрабатывались крестьянами для правителя. Можно сказать, что в государстве Шан налоги с подданных взимались не товарами или деньгами, а трудом. Не было и рынков, на которых ремесленники могли бы продавать произведенные ими товары. Товары покупались государственными чиновниками или же теми, кто их заказывал. До свободной торговли было очень далеко.

Деревенские поселения играли роль пояса безопасности, защищающего столицу от набегов воинственных соседских племен. Некоторые шанские поселения были настолько крупными, что их можно назвать городами. Поэтому не очень правильно применять к Шан термин «город-государство», подразумевающий наличие только одного города – столичного.

На первый взгляд может показаться странным, что шанцы, живущие в бассейне полноводной реки Хуанхэ, не знали искусственного орошения. Но на самом деле ничего странного в этом нет. Шанцы не знали искусственного орошения потому что не нуждались в нем. Дующие весной и летом с океана муссоны приносили достаточно влаги для того, чтобы выращивать пшеницу, просо, гаолян и чумизу. Риса, который требует поливного земледелия, шанцы не знали.

Однако шанцы умели создавать сложные земляные сооружения, такие, например, как дамбы или искусственные каналы, но эти сооружения создавались для защиты полей и поселений от воды, а не для приведения ее на поля. Хуанхэ – грозная река. Во время летних половодий, вызванных муссонными дождями, подъем уровня воды на равнинных участках может доходить до 5 метров! Поэтому здешние жители говорят, что умный сначала строит дамбу, а после – дом, а дурак поступает наоборот.

Шанцы знали шелководство и выращивали тутовые деревья для разведения шелкопряда. Шелководство возникло еще в дошаньский период в культуре Яншао, но в эпоху Шан его довели до совершенства.

Приручив лошадь, шанцы стали запрягать ее в повозки, наряду с быками, и употреблять в пищу ее мясо, но для обработки земли лошадей и быков они не использовали. Земля обрабатывалась вручную, мотыгами. В скотоводстве, имевшем для шаньцев очень важное значение, доминировало разведение быков, лошадей и овец, но также разводились и свиньи, и козы, и домашняя птица (куры, гуси и утки).

Ремесла

Качество изделий Шанской цивилизации, а также характерное для нее обособление ремесла от земледелия (большинство мастерских находились в столице и близ нее) свидетельствует о том, ремесла у шанцев выделились в отдельные профессии. Тот, кто умел работать с камнем или бронзой, не обрабатывал землю и не разводил скот. Обособление ремесел позволило шанцам достичь больших успехов в различных направлениях, начиная со строительства монументальных зданий и заканчивая литьем бронзы.

В шанских городах, окруженных массивными земляными стенами, важные здания строились из дерева с частичным использованием камня. Стояли такие дома на фундаментах из земли, утрамбованной до твердости камня. Уже в ту эпоху сформировалось характерная для китайской архитектуры прямолинейность. Прямоугольные или квадратные здания стояли на прямых улицах в городах, имевших квадратную форму (или же близкую к квадрату). Самое большое из обнаруженных зданий представляет собой деревянное строение, стены которого имеют длину около 30 метров! Поддерживавшие это здание деревянные колонны стояли на каменных опорах. Но целиком из камня шанцы здания не строили. Кирпича и черепицы они не знали, крыши делались из дерева или из соломы.

Деревня Баньпо (археологический памятник)

Стены домов попроще плелись из прутьев, а затем обмазывались глиной. Такие дома обычно имели круглую форму. Крылись они соломой и довольно сильно утапливались в землю.

Поражают воображение гробницы шанских правителей – состояли из огромные квадратные сооружения, наполовину утопленные в землю, покрытые деревом и деревом же облицованные. Можно сказать, что посмертные жилища шанских ванов ничем не уступали прижизненным.

Гробница леди Фу Хао

В производстве бронзовых изделий шанцы добились совершенства как функционального, так и эстетического. Идеальная форма, художественное украшение и широкое разнообразие – вот визитная карточка шанской «зеленой» бронзы.[18] Из бронзы изготовлялись не только различные предметы, но и деньги. Основным средством платежа служили раковины морских моллюсков каури, также называемых фарфоровыми улитками, но наряду с раковинами в обращении ходили их бронзовые копии. Уже тогда появился характерный китайский обычай дырявить деньги и составлять из них связки.

Политическое устройство шанского государства

Государство Шан управлялось ваном, который опирался на правителей территориально-административных единиц и высших сановников, то есть – на аристократию. Все государство со всем его достоянием принадлежало вану. Ван был верховным правителем, верховным главнокомандующим и верховным жрецом, посредником между миром мертвых и миром живых, имевшим право совершать важнейшие торжественные ритуалы в честь покойных предков-правителей. Шанский ван мог выйти с мотыгой или серпом на поле. Участие вана в сельскохозяйственных работах носило сакральный характер, являлось гарантией обильного урожая и всеобщего благоденствия.

Шанская администрация делилась на три основные категории – помощники вана чэнь-чжэн, военные начальники у-гуань и канцеляристы ши-гуань. К помощникам вана относились высшие чиновники и правители областей, которым ван делегировал часть своих полномочий. К категории у-гуань относились не только военные командиры, но и те, кто обеспечивал вана всем необходимым для охоты (например – конюшие и псари). Все прочие чиновники и жрецы относились к категории ши-гуань.

В армии была своя особая иерархия. Близкие родственники вана с воинами, принадлежащими к его клану составляли Ван-цзу – корпус правителя, элитарное воинское соединение. Дальние родственники вана вместе со своими кланами составляли Доцзы-цзу, что можно перевести как «корпус принцев». Ниже стояли корпусы, называемые Сань-цзу и У-цзу, которые составляли основной костяк шанской армии.

Изначально шанские ваны не передавали свою власть потомкам по наследству. После смерти вана власть переходила к наиболее влиятельному члену его клана, то есть вместо принципа «от отца к сыну» работал принцип «от брата к брату» (к условному брату). Но в определенный момент власть ванов упрочилась настолько, что они уже могли позволить себе не считаться с интересами своего клана, а учитывать только интересы своей семьи. Тогда заработал принцип передачи власти от отца к сыну.

Шанская армия

Государство Шан вело постоянные войны и нуждалось в большой сильной армии. Профессиональная шанская армия насчитывала около 10 000 человек (усредненные данные). Для того времени и для той численности населения это было очень много. Давайте вспомним, что численность населения в ту эпоху колебалось от 150 000 до 200 000 человек. Армия состояла из пехотинцев, конницы и пароконных колесниц, похожих на те, что использовались на Ближнем Востоке.

На основании этого сходства некоторые историки склонны считать, что между государством Шан и Ближним Востоком существовали какие-то связи. Это мнение подкрепляется тем, что для боевых колесниц годились далеко не все лошади, а только быстроногие, сильные и выносливые породы, которые специально выводились для этой цели на Ближнем Востоке.

Но где Ближний Восток и где земли Шан? Расстояние между Шан и Ближним Востоком по прямой составляет более 6 000 километров, а реальный путь вдвое длиннее и полон опасностей… Ради чего шанские торговцы (а ведь именно с торговли и начинаются все путешествия) стали бы пускаться в такую даль? В параллельном изобретении однотипных боевых колесниц в разных концах света нет ничего удивительного, ведь все, что имеет одинаковую функцию, схоже между собой.

Боевые колесницы в то время были супермощным оружием, которому кочевые племена не могли ничего противопоставить. В двухколесную колесницу запрягали пару лошадей, которыми правил колесничий. С одной стороны от него стоял воин с копьем или каким-то еще оружием на длинном древке, а с другой находился лучник. Колесницы использовались не только в сражениях, но и на охоте.

Колесницы были супероружием, но основу армии составляли пехотинцы, объединенные в небольшие отряды, которые насчитывали около 80 человек. Шанские воины были вооружены бронзовым оружием и носили комбинированные бронзово-кожаные доспехи. Войны велись ради добычи – новых земель, рабов, скота и прочих материальных благ, так что хорошее оснащение армии было экономически выгодным.

Шанские колесницы

Шанский бронзовый шлем

Шанский боевой кинжал и церемониальный скипетр

Религия

Верховным божеством шанцев был Шан-ди, верховный владыка и первый из предков, покровитель всего шанского государства и его первый ван. Другие умершие правители тоже обожествлялись, как великие предки. По сути дела, любой знаменитый добродетельный человек после смерти мог стать божеством и, чаще всего, становился им. Шанские боги были духами великих предков, а не какими-то сверхъестественными созданиями или великими героями. Они не совершали никаких подвигов, а только лишь опекали своих потомков, живущих на земле. Мифологическая составляющая у шанских верований была крайне бедной.

В честь богов шанцы устраивали ритуальные пиршества, во время которым богам приносились жертвы, в том числе и человеческие. Потребность в людях для жертвоприношений была одной из причин постоянных войн. Приносить шанцев в жертву шанским богам было недопустимо и несообразно. Жертвой мог стать только враг.

Интересной особенностью шанской культуры было отсутствие храмов и вообще каких-либо религиозных сооружений, за исключением алтарей, посвященных предкам. Изображений шанских божеств до нас тоже не дошло. Возможно, что они существовали, но в весьма малых количествах.

Примечательно, что мнение о нахождении Китая в центре мира родилось еще в шанскую эпоху. Точно так же было устроено все на Небе. В центре небесных владений, над шанской столицей, находился небесный дворец Шан-ди, окруженный дворцами других богов. Дальше жили почтенные духи предков шанцев, а где-то на периферии обитали злые духи и божки варварских племен. Такое представление пришло на смену более древнему мифу о Ди-му – Древе владык, на ветвях которого обитали духи умерших правителей. На самой вершине этого дерева находился Шан-ди, отчего некоторые ученые трактуют его имя как «Владыка, сидящий на самом верху [дерева]».

Ни мифов, ни легенд, ни героического эпоса… У шанцев все было предельно просто и прагматично. Живые приносили духам умерших предков жертвы, а духи в обмен на это заботились о живых.

Великий Ван У Дин и Ван Ди Синь, могильщик Шан

Наибольшего могущества Шанское государство достигло при ване У Дине, который правил во второй половине XIII века до н. э. При этом правителе государство Шан значительно расширилось и всячески процветало. В историю У Дин вошел как мудрый правитель и великий завоеватель, устрашивший воинственных соседей и присоединивший к государству Шан обширные новые территории.

Срок правления У Дина был необычайно долгим – он оставался у власти в течении 57 лет и все эти годы были годами благоденствия. Не исключено, что кто-то из предшественников У Дина тоже был выдающимся правителем, но У Дин является первым из ванов, о котором упоминается в дошедших до нас письменных источниках – уже известных вам цзягувэнь.

Полной противоположностью У Дину оказался ван Ди Синь он же – Чжоу Синь, правивший с 1075 по 1027 годы до н. э. Если отсчитывать от У Дина, то Ди Синь был девятым правителем Шан. Если У Дина называют «Великим», то о Ди Сине вспоминают как о жестоком и несправедливом правителе, который привел государство Шан к краху.

Вот что писал о Ди Сине в своих «Исторических записках» Сыма Цянь: «Император Чжоу был красноречив, ум имел живой и острый, соображал он быстро и вообще превосходил других своими способностями и физической силой – он мог без оружия бороться с дикими зверями. Чжоу был достаточно знающим для того, чтобы не обращать внимания на увещевания и был достаточно красноречив для того, чтобы приукрашивать ложь. Он хвастался перед подданными своими способностями, вознося себя над всеми остальными, которых он считал ниже себя. Чжоу любил вино, развлечения и был распутником… Он увеличил подати… Он пренебрежительно относился к духам… Он собирал большие сборища, наполнял вином пруды, устраивал лес из мясных туш и заставлял мужчин и женщин нагими гоняться друг за другом мимо этих прудов и деревьев…».

Ди Синь относился к тем правителям, которые хорошо начинают, но плохо заканчивают. Но конец Ди Синя стал началом нового государства, поэтому речь о нем пойдет в следующей главе.

Свержение Шан

Можно сказать, что правители династии Шан сами вырастили своих могильщиков – племя чжоусцев, которые кочевали на землях, расположенных западнее империи Шан.

Когда-то чжоусцы были одним из многих кочевых племен, но по мере контакта с шанской цивилизацией они выдвинулись вперед, потому что быстрее других перенимали шанские достижения. Соседство с развитой оседлой цивилизацией всегда благотворно сказывается на кочевниках, но одни племена при этом развиваются быстрее, а другие – медленнее.

Существует предание (вошедшее в «Исторические хроники» Сыма Цяня), согласно которому девушка по имени Цзян Юань увидела в поле след великана и захотела наступить на него. Исполнив свое желание, она ощутила в себе некое движение и в положенный срок родила сына… В народном варианте легенды Цзян Юань выступает девственницей (вот еще один пример непорочного зачатия), а Сыма Цянь приводит легенду в варианте, облагороженным историками дома Чжоу[19] – у него Цзян Юань является старшей женой правителя мифического государства Ку.

Сначала Цзян Юань бросила своего новорожденного сына на улице, где лошади и быки обходили его, чтобы не причинить вреда. Затем она пыталась бросить его в лесу, но ей помешали люди. Когда же ребенок очутился на льду в канаве, слетелись птицы и укрыли его со всех сторон своими крыльями. Только тогда Цзян Юань поняла, что родила необыкновенное дитя. Она подобрала сына и вырастила его. В память о том, что родная мать пыталась его бросить, мальчик получил имя Ци.[20] Вот здесь-то и приложили руку чжоуские историки, чтобы предок основателя династии рос при дворе правителя.

Хоу-цзи

Ци с младенчества проявлял недюжинные таланты по части земледелия. Он выращивал превосходные бобы и коноплю, знал, что нужно земле и чем ее лучше засеять, и потому получал хорошие урожаи. За это император Яо выдвинул Ци на должность управителя земледелия – хоу-цзи[21] (одну из высших должностей в древних государствах) и пожаловал Ци земли в области Тай. Хоу-цзи Ци получил родовое имя Цзи. Его потомок по имени Цзи Ли успешно был правителем племени чжоусцев и вассалом империи Шан с почетным титулом си-бо – правителя Запада. Сын Цзи Ли Чан, известный под именем Вэнь-вана – Просвещенного правителя, вошел в историю как образец добродетели, мудрости и человеколюбия. Он был вассалом распутного и жестокого Ди Синя, которого пытался наставить на путь истинный и поплатился за это свободой. Но чжоусцы смогли выкупить своего правителя.

Ли Чан правил около полувека. Во время своего правления он всячески способствовал развитию и просвещению чжоусцев, в результате чего они поднялись до уровня шанцев. Наряду с этим Ли Чан вел переговоры с правителями других племен, настраивая их против династии Шан. Своему старшему сыну Фа, известному под именем У-вана – Победоносного правителя, Вэнь-ван оставил сильную армию и множество союзников, горевших желанием освободиться от власти Шан. Благодаря стараниям Вэнь-вана, армия чжоусцев ничем не уступала шанской. У чжоусцев было все, начиная с бронзового оружия и заканчивая боевыми колесницами, этими танками древнего мира. Чжоуская армия была не только оснащена, но и обучена по шанскому образцу.

Численный перевес был на стороне У-вана. Согласно хроникам, на его стороне выступили 800 правителей. Число 800 вряд ли соответствует действительности, скорее всего оно является производным от счастливой восьмерки.[22] Разумеется, 400 правителей ни в коем случае не могли бы поддержать У-вана, даже в том случае, если бы их было столько, в хроники попало бы более благоприятное число.

У-ван поднял восстание. Небо благоволило У-вану, а от Ди Синя оно отвернулось. В 1027 году до н. э.[23] около селения Муе состоялась битва двух армий. Поражение шанцев, которыми командовал Ди Синь было предопределено еще до начала сражения. Часть воинов отказалась сражаться, поскольку ненавидела жестокого правителя, а многие перешли на сторону У-вана и сражались в рядах его армии против своих бывших товарищей. Ди Синь бежал в свой дворец, где покончил жизнь самоубийством. В лучших традициях древности, У-ван приказал отрубить у трупа Ди Синя голову и, как писал Сыма Цянь, «подвесил ее к большому белому знамени», то есть – выставил на всеобщее обозрение.

Одержав великую победу, У-ван повел себя наидостойнейшим образом. Захватив столицу Шан, он первым делом совершил жертвоприношение в честь шанских Великих Предков, а затем посадил на престол У Гэна, сына Ди Синя. Правда, в качестве советников (то есть, по сути, надсмотрщиков) к новому императору были приставлены братья У-вана Гуань-шу и Цай-шу. После этого У-ван возвратился в свои владения.

У-ван

Благородство – похвальное качество, но в политике оно не стоит и стертого цяня.[24] В политике правят сила и выгода. Разумеется, У-ван не отказался бы от того, чтобы самому стать правителем государства, но он не мог этого сделать, потому что в глазах окружающих он был всего лишь одним из удельных правителей, не имевших права на престол. Пришлось представить дело так, будто восстание было поднято только для свержения тирана Ди Синя, а не ради захвата верховной власти. Но то была формальная сторона дела. Фактически же в государстве Шан начали править чжоусцы. Большинство историков не рассматривают У Гэна в качестве последнего императора династии Шан, а считают, что смена династий произошла на Ди Сине.

Вскоре после свержения Ди Сяня возникло серьезное осложнение. У-ван скончался, причем в довольно молодом возрасте – ему было не то 44, не то 53 года. В глазах народа смерть У-вана стала наказанием Неба. Каким бы плохим не был бы правитель, тот, кто свергает его, бросает вызов Небу и должен ждать кары. Сын и наследник У-вана Чэн-ван был несовершеннолетним, регентом при нем стал один из братьев У-вана по имени Чжоу-гун.

Дальше события стали развиваться очень интересно. Два брата Чжоу-гуна – Гуань и Цай, приставленные У-ваном к шанскому правителю У Гэну, оказались недовольными тем, что Чжоу-гун взял на себя (то есть – присвоил) обязанности регента при их малолетнем племяннике. Они подговорили У Гэна выступить против Чжоу-гуна. Противоборство шанцев и чжоусцев, которое надо рассматривать как борьбу за власть между чжоускими принцами, растянулось на 3 года. Чжоу-гун победил и его победа (вторая победа чжоусцев над шанцами за короткое время) стала доказательством того, что Небо отвернулось от Шан и благоволит Чжоу. Теперь уже никто не сомневался в том, что Небесный мандат перешел от Шан к Чжоу.

Чжоу-гун приказал расселить шанцев между чжоусцами и другими племенами, поскольку собранные вместе они представляли для него опасность. Но для спокойного правления государством этой предосторожности было недостаточно. Следовало как-то обосновать легитимность новой династии Чжоу в мире, где испокон веков правила династия Шан.

Испокон веков, обратите внимание на это обстоятельство.

Надо сказать, что шанцы, при всей их развитости, уделяли истории довольно мало внимания и совершенно не интересовались тем, что было до появления государства Шан. На чистом листе бумаги можно написать все, что угодно. Чжоуские историки выдумали (именно что выдумали) государство Ся, которое существовало до государства Шан. При таком раскладе династия Шан утрачивала свое право на первозданность, на извечное благословение Неба. Все меняется в этом изменчивом мире. Луна сменяет на небе Солнце, а одна династия сменяется другой и ничего удивительного в этом нет. Пока правители ведут себя должным образом, Небо покровительствует им, но Небесная благодать может иссякнуть, если на престоле окажутся недостойные. Тогда происходит передача Небесного мандата на правление…

Понимал ли Чжоу-гун (нет сомнений в том, что государство Ся было выдумано с его одобрения или, даже, им самим) что он создает проблему, которая будет волновать умы спустя тысячелетия? Многие историки верят в существование династии Ся, несмотря на полное отсутствие доказательств. Имеются в виду прямые доказательства, какие-то артефакты эпохи Ся, подобные цзягувэнь.

Можно с уверенностью предположить, что шанский Ди Синь не был настолько плох, а чжоуский Вэнь-ван не был настолько хорош, как рассказывается в хрониках. Вполне возможно, что Ди Синь повелел заточить Вэн-вана в темницу не из-за его увещеваний, а по какой-то иной причине…

Рассуждать можно долго, но давайте оставим рассуждения в стороне и обратимся к фактам.

Победив своих братьев, выступавших в альянсе с управляемым ими шанским правителем, Чжоу-гун завершил смену династий. Государство Шан исчезло, как принято говорить «и на земле, и на бумаге». На смену ему пришло государство Чжоу, основанное родом Цзи. Передача Небесного Мандата от одной династии к другой была основательно обоснована. Потенциально враждебных шанцев рассредоточили между чжоусцами и другими племенами. Шан сменилось Чжоу и это главное.

Новым правителям была нужна новая столица. Чжоусцы начали строить новый город Лои, ныне известный под названием Лоян. Основателем Лояна принято считать Чжоу-гуна, хотя нельзя исключить, что строительство этого города было начато еще при У-ване. Сыма Цянь писал о том, что У-ван начал строить столицу Чжоу в Лои «но затем уехал», а впоследствии Чэн-ван, уже ставший совершеннолетним, послал Чжао-гуна возобновить строительство Лои согласно воле У-вана. Но, тем не менее, в наши дни в центре Лояне стоит памятник Чжоу-гуну – основателю города.

По отношению к племяннику Чжоу-гун повел себя достойно. Когда Чэн-ван стал взрослым, Чжоу-гун передал ему бразды правления, а сам стал советником правителя. Регентство Чжоу-гуна длилось семь лет. Образно говоря, он очистил рис, оставленный умершим отцом (У-ваном) от шелухи, сварил его и преподнес сыну (Чэн-вану).

Проблемы государственного устройства

«Даже если кормить журавля жемчугом, в феникса он не превратится», говорят в провинции Фуцзянь. Чжоусцы победили шанцев и предприняли меры для того, чтобы закрепить свою победу. Самое страшное, что может произойти во время смены династий – это гражданская война, могущая расколоть государство на несколько частей. Благодаря усилиям Чжоу-гуна и Чэн-вана, этого не случилось. Напротив, территория Чжоу оказалась больше территории Шан, потому что в новое государство вошли земли чжоусцев и ряда других дружественных племен. Но чжоусцы не смогли перенять порядок государственного управления, существовавший у шанцев. Они не смогли организовать сложное централизованное государство, с разноуровневой администрацией и прочими составляющими. Этого не позволял уровень развития чжоуского общества. Чжоусцы многое переняли у шанцев и, благодаря своей пытливой восприимчивости смогли их победить, но одно дело – научиться делать колесницы и управлять ими, и совсем другое – создать эффективный государственный аппарат, работающий как часы.

В едином государстве должна быть только одна голова – правитель, имперский центр. Власть правителя распространяется на всю территорию государства, правитель (центр) назначает и смещает чиновников на местах, которые управляют по установленным им законам.

Управление государства Шан было довольно далеко от централизованного идеала. Владения, которые шанский ван раздавал своим приближенным, управлялись «полуцентрализованно» – вассалы-наместники пользовались большой властью в своих владениях. Племена, перешедшие под руку вана, сохраняли частичную самостоятельность. К чему это привело, можно видеть на примере чжоусцев, которые развивались, крепли, приобретали союзников и, в конце концов, свергли своего господина. Чжоуским правителям следовало извлечь урок из случившегося и принять меры к тому, чтобы с ними ничего подобного не произошло. Урок они извлекли, но централизованного государства построить не смогли. А оно было нужно им гораздо сильнее, чем шанским ванам, легитимность которых выглядела извечной и не подлежащей оспариванию. Кроме того, территория государства Шан была меньше, чем территория Чжоу, а население было не настолько пестрым.

Модель своего государства чжоусцы скопировали у шанцев. Однако достоинствами шанского устройства они в полной мере воспользоваться не могли, потому что не понимали до конца сущности управления большим государством, а вот недостатки – самостоятельность региональных правителей, проявились гораздо резче. Уделы, которые создавали чжоуские правители, становились бомбами замедленного действия. С течением времени власть местных правителей укреплялась все больше и больше, а централизованная власть слабела.

В конечном итоге все упирается в редистрибуцию – сосредоточение всех собранных продуктов в одних руках с последующим их перераспределением. «Люди повинуются тому, кто дает им рис», говорят китайцы. Большая территория, примитивный гужевой транспорт, плохие дороги и слабая организация государственного аппарата не позволяли правителям Чжоу эффективно осуществлять полноценную редистрибуцию. Эта задача возлагалась на удельных правителей со всеми вытекающими отсюда опасными для централизованной власти последствиями.

Что же касается налогов, то и в Чжоу они на протяжении нескольких столетий выплачивались трудом – за право пользования землей общины расплачивались обработкой полей правителя, урожай с которых шел на нужды правителя и государства. Эту практику изменил одиннадцатый правитель династии Чжоу Цзи Цзин, вошедший в историю под именем Сюань-вана.

Западное Чжоу

В период с 1026 по 771 годы до н. э., несмотря на постройку города Лояна, столицей государства Чжоу оставался город Цзунчжоу, бывший центром чжоусцев еще до покорения Шан. Цзунчжоу находился близ современного Сианя, то есть – гораздо западнее Лояна, поэтому в указанный период государство Чжоу именовалось Западным Чжоу. После того, как столица была перенесена в Лоян, началась эпоха Восточного Чжоу, которым тоже правила династия Цзи.

Период расцвета Западного Чжоу был недолог. Он длился с 1026 по 948 годы до н. э., то есть не дотянул и до одного века. Первый чжоуский правитель Чэн-ван и его сын Кан-ван расширяли территорию государства и пытались укреплять централизованную власть, но эти попытки не имели особого успеха на фоне возникновения множества уделов. Одной лишь концепцией передачи Небесного мандата, пусть и очень хорошо проработанной, власть не укрепить. Уже во время правления Чжао-вана, внука Чэн-вана, в государстве Чжоу начались проблемы.

Дошедшие до нас сведения противоречивы, но одинаково нехороши. Сыма Цянь писал: «В правление Чжао-вана управление государством ослабло и в нем появились изъяны. Чжао-ван погиб на реке Цзян во время объезда южных владений государства. В столицу о его смерти долго не сообщали…».

Смерть правителя обычно скрывается во избежание смуты. Стало быть, при Чжао-ване дела в государстве Чжоу шли не лучшим образом. В «Веснах и осенях господина Люя» (Люй-ши чунь цю)[25] говорится, что Чжао-ван погиб не во время объезда владений, а во время похода на царство Цзин или Чу. А Хуанфу Ми[26] в своем «Веке императоров и царей» («Ди ван ши цзи») рассказывает, что Чжао-вана убили лодочники, нарочно усадившие императора в склеенную лодку, которая развалилась на середине реки Хань. Причиной убийства стала общая нелюбовь к Чжао-вану, который, мягко выражаясь, не блистал добродетелями.

Любая из приведенных версий создает неблагоприятное впечатление о правлении Чжао-вана. После него престол унаследовал его сын по имени Мань, известный как Му-ван.

Фу Сын – кодекс наказаний, составленный Фу-хоу

Сыма Цянь, наш главный информатор о тех временах, писал, что Му-ван вступил на престол в пятидесятилетнем возрасте. Прежде считалось, что Му-ван правил 55 лет – с 1001 по 947 годы до н. э., но столь длительный срок правления плохо сочетался с почтенным возрастом вступления Му-вана на престол. Согласно уточненным данным,[27] Му-ван правил в 976–922 годах. до н. э.

«К этому времени правление страной пришло в упадок и ослабло, – повторяет Сыма Цянь, – и Му-ван, опечаленный тем, что заветы Вэнь-вана и У-вана соблюдаются плохо, повелел тайпу Бо-цзюну управлять государством более осмотрительно… Спокойствие в государстве было восстановлено». В «Предисловиям к записям» («Шу-сюй»), поясняющим содержание глав «Шу-цзина» («Канона записей»), о котором будет сказано чуть позже, говорится, что Му-ван назначил Бо-цзюна тайпу. Относительно должности тайпу при дворе правителей Западного Чжоу мнения историков расходятся – то ли так назывался главный конюший, то ли главный церемониймейстер. Но, так или иначе, это была одна из высших должностей в государстве.

Однако спокойствие было восстановлено не полностью. Далее Сыма Цянь писал о том, что «среди владетельных князей появились несогласные с правителем», о чем Му-вану доложил советник Фу-хоу. Му-ван решил усовершенствовать законы и приказал Фу-хоу составить кодекс, который получил название «Кодекса наказаний Фу» (Фу сын). [28]

«Наказания определяются так, – сказано в «Кодексе». – Обе стороны предстают перед судьями, которые должны выслушать их, учитывая при этом пять признаков.[29] Если пять признаков ясны и не вызывают сомнений, то назначается одно из пяти тяжелых наказаний. Если же в назначении какого-то из этих наказаний нет определенности, то назначается одно из пяти легких наказаний. Если же ни одно из легких наказаний нельзя применить, то определяется один из пяти проступков судей.[30] Если подобное злоупотребление подтверждается, то оценивается тяжесть проступка».

Кодекс был гуманным. В том случае, если судьи сомневались в целесообразности назначения одного из пяти тяжелых или пяти легких наказаний, они должны были смягчать приговор вплоть до помилования. Отдельно оговаривалось, что недоказанность вины следует трактовать как невиновность. Но гуманность кодекса не означала его мягкости. Пять тяжелых наказаний упоминались в 3 000 статей.

Развитие денежного обмена позволило включить в кодекс штрафы. Так, например, при наличии сомнений в целесообразности наказания клеймением следовало налагать штраф в сто шуа (с оговоркой о подтверждении действительной вины), а смертная казнь, в случае сомнений, могла заменяться штрафом в размере тысячи шуа. Шуа это то же самое, что и хуань – медный слиток, весом в шесть лян.

«Кодекс наказаний Фу» стал первым китайским сводом законов, единых законов, по которым должно жить все государство. Прежде, в том числе и в государстве Шан, ничего подобного не существовало, судьи вершили суд по своему усмотрению. Кодекс Фу-хоу дополняется «Кодексом наказаний Люя» («Люй син»), вошедшим в «Канон записей» в качестве одной из глав.

«Канон записей»

«Канон записей»[31] или «Книга преданий» («Шу-цзин») – главный письменный памятник эпохи Чжоу. Этот классический трактат входит в состав конфуцианского «Пятикнижия» («У-Цзин») наряду с «Каноном Перемен» («И-цзин»), «Каноном песен» («Ши-цзин»), «Каноном церемоний» («Ли-цзи») и летописью «Вёсны и осени» («Чунь-цю»).

Материалы, представленные в «Каноне записей», охватывают период примерно с XXIV по VIII века до н. э. Принято считать, что «Канон» составил и отредактировал Кун-цзы, но если великий философ и приложил руку к этому трактату, то только по части редактирования. «Канон» составлялся сам по себе на протяжении многих веков – одно добавлялось к другому и так приумножалось знание, передаваемое из поколения в поколение.

К сожалению оригинальный текст «Канона» был уничтожен в конце III века до н. э. в период правления династии Цинь, когда проводилась масштабная государственная акция по утверждению идеологического единства недавно образованной империи. В историю эта акция вошла как «Сожжение книг и погребение книжников». Впоследствии «Канон» был частично восстановлен по устным передачам и найденным фрагментам. Под видом восстановленных попадались и фальсифицированные тексты. Заслуживает доверия текст «Канона», представленный в так называемом «Тринадцатиканонии» («Ши сань цзин»), отредактированном и прокомментированном выдающимся ученым Цинской эпохи Жуань Юанем (1764–1849). При чтении этого варианта бросается в глаза обилие конфуцианских положений, совершенно не свойственных эпохам Шан и Западной Чжоу, но это обстоятельство можно объяснить более поздней редакцией текста конфуцианцами.

Страница «Канона записей»

Каждое слово «Канона» – жемчужина, каждая глава его – бесценное сокровище. Этот сборник текстов заслуживает отдельной книги (и такие книги написаны). Здесь нет возможности углубляться в изучение «Канона», поэтому мы ограничимся одним-единственным отрывком из него, в котором говорится о трех качествах, которыми должен обладать правитель, желающий правильно управлять страной.

«Первое качество есть умение делать вещи правильными и прямыми, второе есть умение быть твердым, а третье – умение быть мягким. Когда в государстве царят мир и спокойствие, то следует управлять при помощи умения делать вещи правильными и прямыми. Когда подданные упорно не желают следовать воле правителю, то следует управлять при помощи умения быть твердым. Когда же государство пребывает в состоянии гармонии и следует правителю во всем, то следует управлять при помощи умения быть мягким. По отношению к вынашивающим преступные планы и непокорным следует применять умение быть твердым, по отношению к знатным и образованным следует применять умение быть мягким. Только правитель имеет право распределять блага в виде наград и повышений в должности, только правитель имеет право внушать почтение к власти, только правитель имеет право на изысканные яства… Если же правом распределять блага, внушать почтение и вкушать изысканные яства обладает подданный, то это наносит вред семье и является бедствием для страны. Тогда люди становятся предвзятыми и порочными, а народ становится недоверчивым и пристрастным, что приводит к совершению проступков».

Религия Чжоу

Подобно шанцам, чжоусцы почитали своих предков. Предок семьи покровительствовал своим потомкам, а предок правителя – всему государству. Высшим божеством было Небо. Предкам и Небу приносились жертвы, но уже не человеческие, этим Чжоу отличалось от Шан. Поклонялись чжоусцы и духам земли, которые обеспечивали людям урожай, охраняли их от несчастий, насылаемых злыми духами и т. п.

Обращаться к Небу с просьбами мог любой человек, но правом совершать торжественные жертвоприношения обладал только правитель. Вместе с развитием общества шло развитие ритуалов, которые со временем превратились в сложную систему церемоний. Развитию ритуалов способствовал прагматически-рациональный подход к общению с божествами. В представлении людей общение с Небом или духами предков ничем не отличалось от общения с правителями. Правильным совершением определенных действий человек выражал почтение божеству и получал в награду какие-то блага. В прогрессе ритуальной, а не мифологической составляющей религии, сыграло свою роль и отсутствие у чжоусцев развитой мифологии. Со временем хорошее знание ритуала и церемониального этикета стало отличительным признаком образованной аристократии. Недаром же Кун-цзы придавал столь большое значение ритуалу и церемониальной музыке. «Если ритуал и музыка приходят в упадок, – говорил он, – то казни и прочие наказания становятся несправедливыми. Если казни и наказания становятся несправедливыми, то народ не знает, как шевельнуть рукой или ногой».

К великому огорчению историков и археологов, уже в начале эпохи Чжоу шанское гадание на костях и черепашьих панцирях было вытеснено гаданием на стеблях тысячелистника (что привело к прекращению создания столь информативных артефактов, способных сохраняться на протяжении тысячелетий). Комбинации стеблей дают одну или две гексаграммы,[32] которые истолковываются по «Канону перемен».

Замена гадания по костям на гадание по «Канону перемен» представляет собой одно из проявлений «ритуализации» всего мистического в чжоуском обществе. Свободное толкование линий, образующихся на кости в результате нагрева, сменилось строго регламентированным толкованием гексаграмм, которых в «Каноне перемен» описано 64.

Реформы Сюань-вана

Му-вану удалось немного укрепить расшатавшееся государство, но к середине IX века до н. э. положение изменилось в худшую сторону. Десятый правитель Чжоу Ли-ван описан в хрониках как жестокий и бесчеловечный притеснитель, склонный к различным излишествам. Когда чаша терпения переполнилась, удельные князья выступили против правителя и в 841 году до н. э. свергли его. При малолетнем императоре Сюане, сыне Ли-вана, регентами стали два первых советника – Чжао-гун и Чжоу-гун. Их правление получило название совместного правления (гун-хэ). Год установления гунхэ считается отправной датой в китайской хронологии, которая совпадает в большинстве известных источников.

Совместное правление продолжалось 14 лет. Судьба отца стала уроком для Сюань-вана, который по восшествии на престол пытался реформировать государство. Важнейшей из его реформ стала замена обязательной обработки полей правителя десятиной, земельным налогом, единым для всех подданных. Для того, чтобы определить точный размер ежегодных поступлений в казну Сюань-ван хотел провести общую перепись населения, но по каким-то причинам провел ее только в местности Тайюань. «Чжун Шань-фу убеждал его, что народ нельзя считать, – писал Сыма Цянь. – Но Сюань-ван не послушал его и пересчитал народ».

Чжун Шань-фу был наставником и советником Сюань-вана. Может показаться странным, что высокопоставленный чиновник, которому по долгу службы полагается радеть о благе государства, отговаривает правителя от такого безусловно полезного мероприятия, как перепись населения. Но можно предположить, что Чжун Шань-фу выражал интересы удельных князей, которые расценивали перепись как вмешательство в их дела и ущемление их прав. Конечно же, каждому из них хотелось уменьшить «налогооблагаемую базу», занизить количество населения в своем уделе для того, чтобы отдавать в казну меньше денег. Негативное отношение знати к переписи населения нашло отражение в трактате «Речи царств» («Го юй») где говорится, что пересчитывать людей не следует, поскольку каждый чиновник знает своих подопечных и без пересчета. Содержится в «Речах» и прямой выпад в адрес Сюань-вана, заменившего обязательную обработку принадлежащих ему полей налогом. Там сказано, что для того и существуют поля правителя, чтобы было известно, сколько у него народа, ведь обрабатывать поля выходят все.

Надо сказать, что Сюань-ван был не первым правителем, пытавшимся пересчитать население, но прежние подсчеты проводились не поголовно, а выборочно, например – по количеству воинов, выставляемых удельными правителями во время войн.

О реформах Сюань-вана известно немногое, но то, что он находился у власти в течение 45 лет, свидетельствует о более-менее разумном управлении государством. В противном случае его свергли бы точно так же, как свергли его отца – тропинка уже была протоптана. Правда, под конец правления Сюань-вана в 789 году до н. э. прозвенел звонок, возвещавший близкий конец государства. Во время сражения в Цяньму (территория современного уезда Цзесю в провинции Шаньси) чжоуские войска были разбиты жунами[33] – кочевыми племенами, обитавшими вдоль северных и северо-западных границ государства Чжоу.

Закат Западного Чжоу

Двенадцатый правитель Западного Чжоу Ю-ван, сын и преемник Сюань-вана, стал последним правителем государства. Он правил недолго, всего 10 лет, с 782 по 771 год до н. э., и его правление было омрачено зловещим предзнаменованием гибели государства – разрушительным землетрясением, произошедшим в 780 году до н. э. Спустя год после землетрясения Ю-ван приблизил к себе красавицу по имени Бао-сы, которая родила правителю сына Бо Фу. Ослепленный любовью к Бао-сы, Ю-ван отказался от своей законной супруги Шэнь и рожденного ею первенца Бо Цзю, считавшегося наследником престола. Женой правителя стала Бао-сы, а наследником – Бо Фу. Этот поступок вызвал негодование знатных чжоусцев. Шэнь происходила из почтенного рода, а Бао-сы до своего возвеличивания была служанкой – Сыма Цянь писал, что Ю-ван увидел эту девушку в задних помещениях своего дворца. Развод с Шэнь ради Бао-сы стал пощечиной всей чжоуской знати. Масла в огонь добавило назначение высшим сановником некоего Ши-фу из княжества Го, коварного и алчного льстеца, не пользовавшегося любовью у населения. Отец старшей жены правителя Шэнь-хоу поднял восстание и с помощью соседнего царством Цзэн и кочевых племен цюаньжунов сверг Ю-вана. Ю-ван был убит, Бао-сы была увели в плен, а на престол взошел законный наследник Бо Цзю, известный как Пин-ван.

О Бао-сы сохранились две легенды, которые приводит в «Исторических записках» Сыма Цянь.

Первая легенда касается происхождения красавицы. На закате империи Ся (которой никогда не существовало) во дворец правителя прилетели два дракона, которые представились правителями местности Бао. Драконы оставили слюну, которую собрали в сосуд и хранили, не открывая. От династии Ся сосуд со слюной перешел к династии Шан, а от нее – к династии Чжоу. В последний год правления Ли-вана сосуд осмелились открыть. Вытекшая слюна превратилась в черную черепаху, которая заползла в заднее помещение дворца, где с ней встретилась девочка-служанка. Достигнув зрелости, эта служанка забеременела без мужа и родила девочку, которую бросила на дорогу. Эту девочку подобрали супруги, чем-то прогневившие правителя и потому бежавшие из столицы в Бао (туда, откуда прилетели драконы). Впоследствии, испрашивая прощения, они преподнесли девочку-найденыша в дар правителю. Поскольку девочка была привезена из Бао, ее назвали Бао-сы.

Согласно другой легенде Бао-сы никогда не смеялась. Ю-ван старался всячески развеселить ее, но у него ничего не получалось. В отчаянии он приказал зажечь сигнальные огни на башнях, что делалось при нападении врага. Удельные правители привели войска для защиты столицы, но, прибыв на место, не обнаружили врага. Эта «шутка» рассмешила Бао-сы и потому Ю-ван не раз повторял ее. Однако, когда войско понадобилось для защиты от мятежников, никто из сохранивших верность удельных князей не откликнулся на призыв и Ю-ван был убит.

Бао-сы. «Сотни поэм красивых женщин» (Bai Mei Xin Yong Tu Zhuan 百美新詠圖傳), XVIII в.

Легенды – это всего лишь легенды, но они перекликаются с действительностью. Кем может оказаться коварная обольстительница, вынудившая правителя потерять разум, как не «дочерью» драконов? А во второй легенде отражена обида подданных, над которыми Ю-ван издевался, чтобы угодить Бао-сы.

В 771 году до н. э., сразу же после восшествия на престол, Пин-ван переехал из Цзунчжоу в Лои (Лоян). Смена западной столицы на восточную ознаменовала смену Западного Чжоу на Восточное Чжоу. Согласно традиционной версии, основанной на древних источниках, в том числе и на «Исторических записках» Сыма Цяня, к переезду правителя вынудили нападения кочевников-жунов. Западная столица находилась ближе к границе, да вдобавок еще и пострадала при последнем восстании, а в Лои было безопасно.

Но есть один факт, который заставляет задуматься. Исконно чжоуская территория, на которой находился Цзунчжоу, после отъезда Пин-вана в Лои была передана одному из вассалов правителя по фамилии Ин и впоследствии этот удел стал ядром царства Цинь, которое в 221 году до н. э. объединило распавшиеся части государства Чжоу под своей властью. В качестве удела Цинь успешно противостоял жунам, так что большой опасности эти кочевники не представляли. Вероятнее всего, к переезду в Лои правителя вынудили не жуны, а сановники и удельные князья. Оставив древнюю столицу, которая служила для чжоусцев олицетворением власти и силы, правитель лишался значительной части своего величия и практически становился на одну доску с удельными князьями. Как говорят в народе: «если нельзя выпотрошить, то можно хотя бы ощипать». Вассалы пока еще не могли свергнуть власть правителя, но, оставаясь формально под его властью, уже могли его «ощипать» – захватить часть его земель, присвоить часть его полномочий. «Во время правления Пин-вана чжоуская династия ослабла, – писал Сыма Цянь, – сильные князья покоряли слабых. В этот период начали усиливаться княжества Ци, Чу, Цинь и Цзинь, а управление государством зависело от местных правителей».

Восточное Чжоу. Период вёсен и осеней

Начальный период Восточного Чжоу с 722 по 481 годы до н. э. называется Периодом Вёсен и Осеней («Чуньцю»), потому что он соответствует одноименной летописи, авторство которой приписывается Кун-цзы. Этот период примечателен существованием на территории Китая множества самостоятельных государств, которые лишь формально считались вассалами правителя Чжоу. Может показаться странным, что порядком ослабевшая центральная власть, тем не менее, сохранялась на протяжении нескольких столетий. Причиной тому были всеобщее почтение к Небесному мандату и ожесточенная конкуренция между удельными князьями. Для того, чтобы лишиться Небесного мандата в глазах общества, правителям следовало вести себя крайне недобропорядочно – погрязнуть в пороках, забыть о справедливости, проявлять чрезмерную жестокость по отношению к подданным, перестать заботиться о благе государства. Пока правитель-ван этого не делал, благословение Неба оставалось при нем. Силой отобрать Небесный мандат у правящей династии было невозможно. Можно было только свергнуть плохого правителя (как, например, Ю-вана) и усадить на престол другого члена благословленной Небом династии. С другой стороны, каждый из удельных князей мечтал сделаться ваном, но не хотел, чтобы престол достался какому-то другому князю. В шахматах такое положение называлось «патовой ситуацией». Небесный Мандат чего-то стоит только в том случае, если он признается обществом. Поэтому, несмотря на усиление отдельных уделов, их правители формально продолжали оставаться вассалами правителя Чжоу.

Исчерпывающее представление о том, что происходило в период Вёсен и Осеней дает отрывок из «Записок» Сыма Цяня, рассказывающий о событиях второй половины VII века до н. э.: «Си-ван скончался, и на престол вступил его сын Хуэй-ван по имени Лан… Когда Хуэй-ван сел на престол, он отобрал у своих высших сановников сады, чтобы превратить их в свои парки. По этой причине Бянь-бо и пять других сановников подняли мятеж. Для нападения на Хуэй-вана они собирались просить военной помощи у княжеств Янь и Вэй. Хуэй-ван бежал в Вэнь, а затем осел в княжестве Чжэн. Мятежники возвели на престол младшего брата Си-вана Туя… Эта смена правителя рассердила правителей княжеств Чжэн и Го, которые напали на Туя, убили его и вернули престол Хуэй-вану… На десятом году правления Хуэй-ван даровал цискому Хуань-гуну титул ба».[34]

Стоит правителю хоть в чем-то ущемить интересы знати, как сразу же вспыхивает мятеж, которому сопутствует интервенция. Каждое княжество имеет свои политические интересы. Формально возвыситься над остальными удельный князь может только до предела, называемого ба – первый среди прочих. Но правитель-ван в иерархии стоит много выше ба. Ба – это личный титул, по наследству он не передавался. Тот, кто хотел именоваться ба, должен был заслужить это право. У ба, насколько бы силен он ни был, не было шансов стать правителем-ваном, потому что все прочие удельные князья не захотели бы менять слабого вана, на сильного ба, который непременно захочет подчинить их своей воле.

Другим правителем периода Вёсен и Осеней, удостоенным титула ба, стал цзинский князь Вэнь-гун (Чжун Эр), который шел к власти очень долго. Чжун Эр был одним из сыновей цзинского князя Сянь-гуна, который решил сделать наследником самого младшего сына, рожденного наложницей-жункой Ли Цзи, имевшей большое влияние на правителя. Другие сыновья, понимавшие, что их ожидает, бежали из Цзинь. Чжун Эр долгое время провел в изгнании. Но в 636 году до н. э. с помощью царства Цинь он сверг своего племянника (сына младшего брата) и взошел на престол. На тот момент ему было 62 года. Вэнь-гун вошел в историю как блестящий организатор и искусный полководец. Он сделал Цзинь сильнейшим из царств и получил от правителя Чжоу титул ба.

К концу периода Вёсен и Осеней – началу периода Сражающихся царств сложилось следующее положение. Самые крупные уделы из княжеств превратились в настоящие царства. На западе и северо-западе находилось самое крупное из царств – Цзинь. На северо-востоке находилось сильное царство Ци. Рядом с ним находилось относительно небольшое царство Янь. К востоку от Цзинь находилось царство Вэй, южнее которого лежали владения правителя Чжоу, а также царства Чжэн и Сун. К востоку от Сун находилось царство Лу.

На юге было расположено большое царство Чу, основанное примерно в период смены Шан на Чжоу. Чу считалось вассалом Чжоу, но фактически было самостоятельным государством. Циский ба Хуань-гун, всячески стремившийся раздуть свою славу и упрочить свое первенство над остальными правителями, предпринял поход на Чу, официальной причиной которого было объявлено наказание варваров за гибель утонувшего в реке Чжао-вана. Правитель Чу не стал воевать с армией Хуань-гуна. Он признал себя вассалом чжоуского вана, пообещал выплатить положенную дань и сумел доказать, что чусцы не имели отношения к гибели Чжао-вана (не исключено, что сделано это было с помощью версии о коварных лодочниках, усадивших Чжао-вана в склеенную лодку).

Юго-восточнее Чу находилось царство У, с которым соседствовало на востоке царство Юэ.

Более мелкие владения можно не рассматривать, поскольку они важной роли в истории не играли.

Кун-цзы[35]

В конце периода Вёсен и Осеней, а именно в 551 году до н. э. родился выдающийся мудрец Кун-цзы, известный в Европе под латинизированным именем Конфуция. Скончался он в 479 году до н. э. в самом начале периода Сражающихся Царств.

Кун-цзы сделал для Китая больше, чем кто-то другой. Он создал конфуцианство – этико-философское учение, которое стало государственной идеологией страны и остается таковой до сих пор. Да – до сих пор. Официальной идеологией КНР является социализм с китайской спецификой, но эта специфика во многом опирается на конфуцианство.[36] Достойный человек следует заветам Кун-цзы, а недостойный не следует – вот то главное мерило, по которому китайцы оценивают человека.

Род Кун возвысился при первом правителе Чжоу Чэнь-ване, который пожаловал предка Кун-цзы по имени Вэй-цзы уделом Сун. Но со временем род Кун пришел в упадок и одному из предков Учителя пришлось скрываться от врагов в царстве Лу.

Кун-цзы

Учитель рано потерял отца, тот умер, когда сыну было полтора года. Старшие жены выгнали восемнадцатилетнюю мать Учителя вместе с ребенком из дома. С детства Учителю была знакома нужда. Они с матерью жили в бедности, Учителю приходилось много работать, но он находил время для того, чтобы самостоятельно учиться и по достижении совершеннолетия получил должность распорядителя амбаров при дворе правителя царства Лу, а впоследствии стал управляющим резиденцией правителя.

Первоначально Учитель считал, что мудрыми советами можно помочь правителям исправлять ошибки их правления, которых в конце периода Вёсен и Осеней было особенно много. Некогда сильное государство Чжоу разрушалось, что приводило к различным нарушениям на местах. Однако довольно скоро Учитель понял, что правители не склонны прислушиваться к его советам и следовать им. Тогда он оставил службу и занялся редакцией древних трактатов и обучением учеников. Если уж нельзя подействовать на правителей, то нужно воспитать хороших чиновников, которые смогут «сделать кривое прямым». Ученики составили книгу «Беседы и суждения» («Лунь Юй»), которая вобрала в себя основную мудрость Учителя и стала самой почитаемой книгой в Китае.