Читать онлайн Узники Демерджи. Агент ЛГС. Книга 1. Часть 2 бесплатно

Ещё были «шепчущие», о них существовало множество легенд. Их призывные голоса слышат космонавты, которые слишком долго скитаются в пространстве.

(Андрэ Нортон. "Саргассы в Космосе")

Леший

То, что предстаёт моему взору, ошеломляет меня до глубины души. Да, я рождён на Земле, но очень давно живу на Луне и мне уже привычны и Лунский пейзаж, и необычайно яркое Солнце, и ненавистный лик планеты Грязь, загораживающий почти полнеба, который мы стараемся не замечать. Я привык наслаждаться цветом и игрой теней Лунской породы. Подобно ребёнку радоваться редким каплям воды в фонтанах, что является наивысшей роскошью. Цветы дарю девушкам исключительно пластиковые, сочинённые великими мастерами на 3Д-принтере.

То, что предстаёт моему взору сейчас – взрыв памяти из прошлого. Как удар со всей дури по я… я лучше промолчу по «куда".

Мой контейнер зависает на стропах парашюта, который, в свою очередь, не может продраться сквозь заросли офигенно огромных деревьев. Они, деревья, значительно выше меня! В несколько раз! Это не те карлики, которыми мы привыкли любоваться в оранжереях под куполом. Это…

Парашют клочьями окутывает ветви исполинов. Капсула, скорее всего, держится не так на этих тряпках, как на стропах, запутавшихся в раскидистых ветвях. Надеюсь, достаточно надёжно, чтобы я, не ожидая подвоха, неожиданно не рухнул в этом своём домике, грозящем стать могильной плитой, прямо на ту красоту, что подо мной.

То, что предстаёт моему взору, поистине великолепно! Передо мной в ущелье срывается бесконечным потоком каскад водопада! Я, буквально раскрыв рот, заворожённо смотрю на это чудо! Кажется, что вот-вот, и кто-то перекроет краник, и явление исчезнет. Или это вообще окажется гипносном. Кстати, гипносны и голофильмы про Землю у нас запрещены. Наши Правители стараются вычеркнуть воспоминания из мозга даже тех, кто был там или жил когда-то. И у них получается! Я – характерный тому пример. Смотрю на рядовое по меркам Землян явление, как религиозный фанатик на пришествие своего мессии. Млин, что это я?! Какая Земля?! Планета Грязь! И не Земляне, а – Грязня! Гряз-ня! Луна превыше всего!

Пытаюсь скинуть с себя морок очарования, но хочется снова и снова глядеть на низвергающийся бесконечный поток воды!

Почему нас лишили возможности здесь бывать?! Я с великим удовольствием готов прилетать сюда с семьёй, если она у меня когда-нибудь будет.

Хотя, если честно, не нам запрещают, а мы сами отказываемся. Но в этом могу признаться я лишь сам себе.

Есть ещё один вариант бывать здесь по своему желанию. Если Грязь станет нашей! Не мы их вассалами будем, а они нашими! Я не брежу. Это замысел Верховного. Он, глупец, не понимает, что этой надеждой его подогревают Марсиане. Причём я никогда не слышу от них явного согласия, лишь намёки. Я пытаюсь спорить с Правителем, доказывая, что сейчас ещё рано, но его амбиции тяжело унять, особенно когда его накачивают Марсианские охранники какими-то препаратами. Я-то вижу это!

Да, я пытаюсь спорить, стараюсь объяснить, что сейчас главная цель – удержать наши завоевания на Луне. И пока мне это удаётся.

Поправка. Удаётся, пока я нахожусь при нём. Что происходит с тех пор, как меня похитили, мне не ведомо. Как не ведомо и то, как повлияют на нашего Правителя наши друзья Марсиане, пока меня нет. У меня даже возникает подозрение, что это именно они причастны к похищению, а вовсе не Грязня.

Вода. Я не могу оторвать взгляд от этого водопада. Как мне хочется встать под его струи! Я знаю, что он холоднючий, но мне плевать на это. Я закалённый.

И тут меня поражает второй факт, что именно притягивает моё внимание в этом водопаде! Это же изображение какого-то старца в белых хламидах, что как бы благословляет меня своей правой рукой.

Пытаюсь проморгаться, видение не исчезает. Даже колышется немного от бесконечных брызг и смотрит на меня глазницами камней, обдаваемых сверху потоками воды.

Оцениваю высоту до почвы. Если правильно сгруппироваться, я смогу приземлиться, не получив ни вывихов, ни переломов, даже невзирая на то, что ноги и руки мои в пластиковых кандалах. Высоту можно уменьшить, если я зацеплюсь обеими руками за выступ шлюза и опущусь как можно ниже. Именно так я и поступаю. Это не сложно. А, оказавшись в висячем положении, немного раскачиваюсь и отпускаю от себя контейнер. Надеюсь, он не полетит вслед за мной, сожалея о нашем расставании.

Лечу вниз. Приземляясь, группируюсь, перекатываюсь…

И только тут меня парализует сильная боль! Я не сразу понимаю, что происходит, но увидев торчащую сквозь ногу арматуру, осознаю – точка приземления была неудачной. Хорошо, что я при падении напоролся не всем своим телом на этот штырь, а лишь левой ступнёй.

Пульс бешено стучит в висках, от адреналина вскипает кровь и меня обдаёт жаром. Необходимо что-то срочно предпринять! Стянутыми руками пытаюсь выдернуть штырь. Со второй попытки это получается, но ступня быстро заливается кровью. Пересиливая боль, пытаюсь доползти до реки, что бурным потоком несётся от водопада. Заталкиваю в поток обе ноги, так как они скованы вместе. Новый всплеск крови по телу, но теперь уже от парализующего холода. Привыкнуть к нему, конечно, можно, но для тела он неожидан.

Внезапно наваливается апатия. Мозг пытается бороться, но уступает. Так не хочется никуда идти, а сидеть, погрузив ногу в холод. Даже волшебство водопада уже не манит меня.

Мне становится всё безразлично. Почему-то хочется спать. С чего вдруг такой перепад настроения? Не понимаю…

Сквозь дрёму слышу какую-то песню. Кто-то невидимый заботливо вытаскивает меня из речки и кладёт на мох.

Никто не пытался подняться на борт «Новой Надежды», никто не пытался отвести её в порт, потому что видели её только те корабли, которые сами терпели бедствие, и выражение "увидеть «Новую Надежду»" стало синонимом несчастья.

(Андрэ Нортон. "Саргассы в Космосе")

Макс Григорьев

Прихожу в сознание и понимаю, что вокруг лес. Весенний Крымский Лес! В Крыму природа и погода не однообразны. В Ялте всю зиму может стоять жара, что хоть в плавках загорай на пляже, но стоит углубиться в горы, как попадаешь в царство Снежной Королевы.

То же творится и в Алуште, и на Гурзуфе. На земле лежит снег. Но местами видны прогалины с проклёвывающимися подснежниками.

Подснежники – это не один вид цветка, а разные. Вон, вижу целую поляну крокусов. Листвы на деревьях нет, но чувствуется, что ещё немного и она полезет бурным потоком.

К своему удивлению, осознаю, что повис на берёзе. Не знаю почему, но это редкое дерево для Крыма! Как оно попало сюда, не понимаю.

Я не чувствую уже правую руку, в которую мне попадают при приземлении. Не могу ею пошевелить. Пытаюсь оценить ситуацию. Нас заносит в ущелье Хапхал. Точнее, не нас заносит, а неуправляемое парение парашюта с контейнером. Я следую за ним вполне сознательно. Подо мной бешено пинает свои воды Улу-Узень. Она полноводна в любое время года. А вот и самый известный водопад Крыма – Джур-Джур, где с высоты пятнадцати метров ежесекундно свергается до трёхсот литров воды ливнем шириной около пяти метров. Издалека, особенно как сейчас с высоты, очертаниями водопад напоминает Андрея Первозванного. Не зря водопад именно так и называется несколько столетий тому назад.

Наблюдаю и контейнер, тоже застрявший на стропах среди деревьев. Его шлюз открыт! Куда же сбегает обитатель? И кто он? Пленник или ВИП? А, может, раненый боец?

Вижу! Это всё-таки пленник. Ноги и руки его стянуты пластиковыми браслетами. Ба! Да я его знаю! Этого лохматого гиганта тяжело не узнать! Это же главнокомандующий Лунатиков собственной персоной! Вот это да! Знают ли вражеские корабли, по ком затевают стрельбу?! А, может…

Может, они знают и специально хотят уничтожить, чтобы такой ценный язык не достался нам? К чёрту эти политические игры! Как не хочется лезть в это дерьмо! Но я вступаю в него, как Ленин в партию.

Почему он лежит и не двигается? Вижу, что левая ступня у него в крови. Кровь видно и под контейнером, и по пути до речки. И это не постанова. Наверное, неудачно упал. Перелом? Не похоже. А, вон! Вижу окровавленную арматурину. Как она-то сюда попала? Позже. Сейчас надо добраться до него. И не дать уйти! Это не значится в задании, но и я упускаю груз не по сценарию. Формально мой груз – контейнер, а не содержимое, но и ежу понятно, какие сейчас приоритеты.

Как мне спуститься? Перерезать стропы? Вариант. Но лететь вниз далеко. И не даибох мне попадётся такая же железяка, как моему подопечному. Да и сгруппироваться со своей парализованной рукой – задача не из лёгких.

Принимаю решение раскачаться и ухватиться за ствол дерева, а там…

А там уже решим. Но… Но как у той обезьяны – "Толку думать, прыгать надо!"

Раскачка даёт ожидаемый эффект. Я хватаюсь целой рукой за ветки дерева и подтягиваюсь, обвиваю ствол ногами, достаю нож с одного из своих разгрузочных карманов на комбезе. Отрезаю без сожаления стропы и начинаю понемногу стравливать себя вниз по столбу, придерживаясь здоровой рукой.

Вот и почва под ногами. Пока слезаю, боюсь отключиться. Я теряю немного крови, но голова кружится и гудит.

Мне еле хватает сил спеленать пленника, привязав к дереву, и только после этого даю себе поблажку – напиться из реки.

Но, едва попив, обнаруживаю, что сильно голоден. Ещё в пути я так и не даю команду своему робоКоку приготовить мне что-нибудь на корабле. Тогда ещё тешу себя надеждами, что скоро прибуду на Космодром «Заслона» и там уже удовлетворю свои мирские потребности.

Силы покидают меня, рассудок слега туманится. Надо бы оказать первую помощь пленнику. Да и о себе позаботиться. Старые добрые бинты я всегда вожу с собой. Их не заменит никакое нововведение. Даже современные самозатягивающиеся повязки в жёстких условиях могут дать сбой. Бинты не подведут никогда! Ещё со времён мумий. Можно, конечно же, в крайнем случае порвать штаны узника на лоскуты (не свой же комбез!), но, раз у меня есть запас стерильного перевязочного материала, то почему бы им не воспользоваться?

Достаю перекись из того же кармашка, где лежат бинты, смачиваю небольшой кусочек, обрабатываю рану пленнику по старинке. Он даже не дёргается. Можно и по морде дать ему. Видимо, в сильной отключке. Накладываю повязку. Порядок! Теперь пора позаботиться и о себе. Расслабляю жгут. Кровь сочится, но уже не хлещет, как ранее. Отстёгиваю рукав, также обрабатываю перекисью рану. Не смертельно, кость не задета, значит, ещё повоюем. Жидкость шипит, пенится, работает! Себе, вспомнив, наношу заживляющую мазь. Надо бы и пленнику ею мазануть, но сил не хватает заново всё размотать. Хватит ли терпения на себя?

Вот и перевязка готова.

Без малейшего уже желания надеваю рукав и решаю чуть прилечь поодаль пленника. Я ненадолго, минут на десять.

Сквозь дрёму вижу, как мимо меня проходит тот самый старец, чей образ передаёт водопад, направляясь к моей берёзе. Делает на коре надрез в виде латинской V и, поддев снизу уголок, образует козырёк. Берёт небольшую веточку, расщепляет её и как прищепку насаживает на это остриё козырька. Кончик веточки направлен в старую армейскую кружку. Затем чуть выше уступа делает ножичком два прокола почти вертикально, немного склонив низы к центру. Оттуда сразу течёт жидкость.

"Это он что, кровопускание делает дереву? Зачем?!" – проносится в моей туманной голове.

Кружка наполняется быстро. Старец переливает её содержимое в бутылочку и идёт ко мне.

Вижу всё это как во сне. А, может, я действительно уже сплю? Как я могу разглядеть такие детали на большом расстоянии?

– На, глотни, хлопец. Поможет, – старец подносит бутылочку к моим губам.

И, как ни странно, я безропотно выполняю его пожелания.

Приятный нектар утоляет не только мою жажду, но и сбивает голод. Божественнее этого напитка я не пивал никогда в жизни!

И я, наконец-то, полностью отключаюсь.

Рука товарища в твоей руке – это было нужно не только для того, чтобы не потеряться в тумане, это давало ощущение безопасности и уверенности, в котором так нуждался каждый из них.

(Андрэ Нортон. "Саргассы в Космосе")

Леший

– Отпей, сынок, сочку, тебе легче станет, – отец заботливо придерживает мою голову, поднося ко рту большую армейскую кружку.

– Благодарствую, тятя! – шепчу фразу из глубокого детства.

“Стоп! Какой батя? Его нет уже давно!" – проносится у меня в голове, и я открываю глаза.

Древний волевой старец сидит возле меня и поит из бутылочки, как младенца. Где я его мог видеть раньше?

– Кто ты? – силюсь спросить, но выходит отрывисто и невнятно.

– Не волнуйся, я зла не причиню. Живу я здесь. Очень давно. Людей тута в такое время года не бывает. Вам повезло, что я иногда спускаюсь водицы набрать.

– А это что ты мне даёшь? Не похоже на студёную водицу из речки.

– Правильно. Это и не речная влага. Это жижица – соки Земли нашей, прогнанные через берёзку. Здесь это редкость. Одна такая на всю округу. Не растут они у нас здеся. Не растут.

– Берёза? Не растёт здесь? Я помню из электрорассказок, раньше можно было встретить её на всём континенте…

– Ну, не на всём. Только там, где бывает зима. Посадить-то её можно и на экваторе, только сок целебный она может давать лишь там, где есть морозы и стужа зимы. А в этом урочище всегда зимой снег есть и морозы тоже хоть и лёгкие, но для спячки достаточно. Эта божественная амброзия идёт лишь после сна деревца. Весной, с моментом распускания почек. Вот видишь, почки стали мягкими, набухают? Значит, пришла пора собирать сок Земли. Ты поспи, твои боли вмиг улягутся. Кровушка твоя соки прогонит через тебя, залечит.

Старец указывает на стоящие рядом с ним бутыли:

– Вот, я Вам тут нацедил немного, пейте на здоровье! А я пойду залечу ранки берёзоньки отваром. Вздремни. Сон – лучший лекарь!

Приятная жижица растекается по моему телу, действительно оживляя его. И в то же время хмель окутывает моё сознание. Мне давно так не было хорошо!

* * *

Прихожу в себя я резко и сразу. Что это такое? Сон или морок? Старца уже нет рядом. Только бутылочки напоминают о его былом присутствии. Сам я связан и узами прикован к дереву. Когда успел этот старикан…

А, нет. Это, скорее всего, не он. Неподалёку сидит мой конвоир. Тоже в отключке. У него окровавлена правая рука. Вряд ли он так же, как и я, упал неудачно на железяку. По всей видимости, ранения огнестрельные. Странно, огнестрел сейчас такая редкость, когда кругом бластеры да импульсники. "Может, мы проваливаемся в прошлое?" – нелепая мысль всплывает в моей голове.

"Скажи ещё, что в сказку попал!" – сам же себе и отвечаю. Прекрасный собеседник для шизоноика.

А вот и страж мой шевелится. Очухивается.

* * *

Макс Григорьев

Сознание возвращается внезапно. Я привык спать урывками, иногда лишь эти получасовые дрёмы от станции до станции и составляют мой суточный отдых. Работа такая.

Пленник просыпается до меня и сейчас волком смотрит исподлобья. Это хорошо, что я успеваю спеленать его раньше. Сейчас мне бы с ним не совладать. Но что делать дальше?

– Что дальше будем делать? – повторяет теперь он мои мысли.

– Снимать штаны и бегать, – выдыхаю я слова по инерции.

– Шутник, значит. Забавно. Ну, снимай. Посмотрим, как далеко побежишь. Меня на горбушку закинешь?

– Зачем на горбушку? Могу и оседлать. Хотя нет. Сам пойдёшь впереди меня.

– А если я не захочу? Видишь, у меня нога повреждена.

– Ничего страшного. Мы тебе сук хороший срубим. Будешь опираться на него, а другой ногой ковылять. Если, конечно, не хочешь, а то я тебя могу и здесь бросить. Ночью волки придут на водопой. Вот, глянь – следы на снегу.

* * *

Леший

На снегу и вправду виднеются отпечатки лап. Чьи это следы, волков или собак, не известно. Но вполне возможно, что парень прав. На Грязи сейчас много заповедников, где обитают дикие звери. И, если мне не изменяет память, Крым сплошняком один из них.

Кроме побережья, где только летом отдыхают курортники.

– И куда же мы пойдём? К твоим сдаваться? Оно мне надо?

– Для начала мы идём к моему кораблю. Он на Аю-Даге. Знаешь, где это?

– Понятия не имею. Я же с Луны свалился.

– Хорош мне тут заливать. Я знаю, что ты раньше жил на Земле. И сомневаюсь, что ни разу не бывал в Крыму.

Тут он угадывает. Да, в Крыму я отдыхал и не раз. Но исключительно валяясь на пляже. Ну, иногда нас катали на квадролётах, показывали местные красоты. Про Мишку я знаю. Бывал в Гурзуфе. Очень забавный горный городочек. Но на саму сопку я не ходил. Видел лишь издалека. Говорят, внутри горы секретные лаборатории раньше были до демилитаризации.

– Значит, про меня тебе всё известно. А сам-то чьих будешь? На вояку непохож. Космолётчик, который меня конвоирует?

– Я не тебя конвоирую, а везу груз. Мне погрузят контейнер, я и еду.