Читать онлайн Создания Силы бесплатно

Глава 1

– Какого черта? – тихо шепнула я и осеклась.

– Я туточки.

– Я тебя не звала.

– О, еще как звала. Признайся, не могла прожить и минуты без меня?

Я закатила глаза. Нет, конечно, меня предупреждали о том, что черти очень прилипчивы, но нам достался какой-то особо похотливый. А в последний месяц вообще прохода не дает, все пытается пристроить свое хозяйство. Как там смертные говорят? Шары катит? Вот именно.

– Нет, не хочу я тебя видеть.

– Все нормально, я могу завязать тебе глаза. К твоим рыжим волосам так пойдет красная атласная лента… – он мечтательно облизнулся, а мне захотелось оставить еще не успевший перевариться ужин прямо в соседних кустах.

– Слушай, что происходит? У тебя половое созревание что ли?

– Что бы знала, – я прям спиной почувствала, как из его носа начинает валить не эфемерный, а что ни на есть настоящий, пар. – Я стал мужчиной еще до твоего рождения.

– Ты не мужчина, а черт.

– И все равно выгляжу лучше, чем все эти высокомерные выскочки из Ковена.

– Ну, – я задумалась. – Технически, они тоже не мужчины.

– Потому что ни одна женщина на них не посмотрит?

– А на тебя?

Я даже не поленилась повернуться, чтобы он в полной мере мог оценить мою поднятую бровь.

– Я хорош! – он самодовольно, но бесполезно расправил узкие, костлявые плечи, из-за чего ключицы начали выпирать так, будто сейчас прорежут кожу и упадут рядом с ним на землю.

– Кто тебе это сказал?

– Мой психолог, – он выдохнул и моментально сгорбился, свешивая голову, отчего белые волосы спали вниз, прикрывая его погрустневшее лицо.

– Ты ходишь к психологу? – искренне удивилась я. – Зачем тебе это?

– Меня никто не любит, – подозрительно гнусаво пробормотал он. – Вика меня не любит, Алиса меня не любит, и ты-ы-ы, – он начал громко всхлипывать и шмыгать носом.

Я сдалась и выдохнула. Ну не виноват он в том, что по природе своей тянется к ведьмам, в этом его суть. Более взрослые черти уже умеют справляться со своими желаниями и не проявлять их так явно, но Фил, в силу своего довольно юного возраста, еще не дорос до подобного самоконтроля. В этом, кстати, были и некоторые плюсы – он был хотя бы честен и вываливал все свои похотливые порывы сразу, как только они поселялись в его светлую головушку. И никогда не предпринимал попыток соблазнить кого-то из нас, например, во сне, прикинувшись объектом наших тайных желаний.

– Эй, ну все, – я неловко обняла его за плечи в попытке утешить. – Ты правда красивый, и спустя какие-то сто лет тебе можно будет без зазрения совести кадрить людей.

Фил затих, но головы не поднял. Естественно, он в курсе, что от слёз его подводка на глазах потекла, а выставлять себя в таком виде передо мной ему никак не хочется. Поэтому мы так и продолжаем сидеть в обнимку.

На самом деле я люблю этого прохиндея, но не в том смысле, в котором бы ему этого хотелось, а так, как любят того, кого знают с рождения. Сколько себя помню – он всегда был рядом, утешал, как мог и баловал, выделяя меня из всех маленьких ведьм нашего Ковена. Только со мной одной он тайком выбирался из дома, чтобы сводить в кино на утренний сеанс, когда в кинотеатре шел какой-нибудь мультик, и до наступления моих шестнадцати лет я воспринимала его исключительно как безотказного старшего брата, но потом… Потом его чертовщина взяла над ним верх. Хотя, особенно в такие моменты как сейчас, он снова становился тем Филом, которого я знала.

– Почеши мне спину, – он дернул плечами.

– Что, снова крылья?

– Да достали уже. Пятнадцать лет уже вылезти не могут.

– Ну, рога же выросли, – я потрепала его по волосам, ощущая два небольших нароста, надежно спрятанных под шевелюрой.

Он молча кивнул, все еще рассматривая землю, а я аккуратно притронулась ногтями к его спине, скрытой под рубашкой, ощущая под пальцами очетливые бугорки, которые в скором будующем станут кожистыми крыльями.

– А что мы, собственно говоря, тут делаем?

– Я, – вопрос о том, как ему это преподнести, требовал обдумывания. – Есть информация, что тут орудуют догхантеры.

– Ты опять? – он вскинул голову, забывая о растекшемся макияже.

– Фиииил, – протянула я жалобно, пытаясь на корню пресечь все его следующие нравоучения.

– Я давно прошу тебя все рассказать и прекратить заниматься этой самодеятельностью.

– Я… – фраза закончилась, так и не начавшись, и мне не оставалось ничего, кроме как громко выдохнуть набранный с избытком воздух.

Он прав. И это даже не раздражает, но с собой я поделать ничего не могу – стоит мне только сказать о своей силе Ковену, это сразу станет темой номер один на годы вперед, а Вика возложит на меня ту же клятву, что и на всех остальных ведьм. И тогда, все, что мне останется – бессильно наблюдать, как самые отвратительные представители человеческого племени абсолютно безнаказанно живут свою никчемную жизнь и продолжают утопать в своей же мерзости.

Нет, конечно, я не обладаю так называемым «комплексом Бога», и прекрасно осознаю, что мне одной не справится со всем злом в этом мире, да и то, что однажды, если я продолжу делать свои маленькие делишки, являясь своеобразным «ночным мстителем», меня понесет, и я влипну во что-то серьезное, что смертные не смогут списать на столь неудачные для них обстоятельства или мгновенную карму, в зависимости от того, во что они верят, но пока… пока я не готова сделать шаг назад.

– Понимаю, – Фил кивнул, переминаясь с ноги на ногу. – Но ты не боишься, что скоро кто-нибудь начнет задаваться вопросом, что девочка, не получившая магию, делает в стенах Дома?

Боюсь? Да я в ужасе от этого! Все, и всё, что у меня есть, находятся там, за старыми разбитыми кирпичами Дома, возраст которого никто не смог бы определить даже в самых смелых подсчетах. Мы с Викой, в те времена, когда еще жили в одной комнате, часто обсуждали это и пришли к выводу, что, скорее всего, и сам городок, где обосновался Ковен, вырос как раз вокруг нашего Дома, отчего все жители так или иначе связаны с нами и являются нашими, хоть дальними, но все же родственниками. Но даже если это и так – мне среди них места нет. Я родилась в Ковене, росла и училась. Другой жизни для меня никогда не предусматривали ни мама, ни Верховная Ведьма, ни, кажется, сама Сила.

– Они не смогут выгнать меня, – прошептала я громче, чем следовало бы. – Вика не позволит.

И Фил молчит, что очень странно. Я ждала от него другого. Хотя бы косвенного подтверждения, что ради меня Совет смягчит свою позицию, хотя бы в силу того, что ситуация, произошедшая со мной из ряда вон выходящая, и я не подлежу обязательному изгнанию во внешний мир, хотя бы потому, что явно не являюсь смертной.

– Позволит, – наконец пробормотал он.

– Чего?

– Твои восемнадцать – крайний срок, который ей поставил Совет. После твоего дня рождения они не намерены терпеть ни одного дня.

Мое сердце словно сорвалось с высоты, и я, покачнувшись, только и успела придержать себя рукой, чтобы не шлепнуться на землю, но ноги начали подозрительно слабеть, не желая больше держать мое тело, поэтому, сдавшись, просто села прямо на траву, мало беспокоясь о том, что на джинсах останутся противные и въедливые грязно-зеленые следы.

– И ты говоришь мне это только сейчас? – спросила я, давая рогатому последние мгновения его жизни, чтобы оправдаться.

Фил, быстро оценивая мой взгляд, тоже понял, что дело пахнет керосином, и испуганно вдыхая в грудь побольше воздуха, начал тараторить:

– Я не знал. Мне Вика только сегодня сказала. И даже не она. Я подслушал. Женя, пожалуйста! Не надо! Гаси-и-и-и!

Я закрываю глаза и делаю пару глубоких вдохов и выдохов, чтобы мое состояние пришло в норму. Уж это я умею делать превосходно – почти десять лет скрывать свою магическую силу в Доме, который кишит ведьмами, имеющими точно такой же индикатор эмоционального состояния – это такой же дар, как уметь вовремя заткнуться. Только если вторым я так и не овладела, то первый, к великому счастью, поддается. Несколько лет почти спартанских тренировок – и ничто больше не способно вывести тебя из душевного равновесия настолько, чтобы волосы вдруг засветились. Хотя, стоит признать, что бывают моменты, когда я вдруг забываюсь, и, например, песня пробирает меня до самой глубины души, но случается это крайне редко, и в такие моменты я, Слава Силе, бываю одна.

Мне нравилось смотреть как в широко распахнутых от страха карих глазах Фила перестает отражаться красно-желтое свечение. Это значило, что я снова смогла как нельзя к месту применить результат своих многолетних усилий и грамотно сыграть на страхе любого пограничного существа – разъяренной ведьмы.

– Ты должен был доложить мне это в ту же минуту как услышал, – сказала я как можно строже, пока эффект не выветрился.

– Больше такого не повторится! – отчеканил он на одном выдохе и опустил голову в знак покаяния. – Но тебе надо что-то делать.

– И какие у меня варианты?

Ответ я получить не успела. Сквозь кусты, в которых мы с Филом заседали было видно, как по плохо освещенной, спасибо коммунальным службам, улице, пошаркивая разношенными тапками, бредет женщина, чей возраст колеблется от пятидесяти до восьмидесяти лет, а все потому, что одета она так, будто нарочно следуя всем канонам, попыталась скрыть себя под личиной старушки-одуванчика, облачившись в поеденный молью грязно-малинового цвета вязанный жилет, серую, невнятного кроя юбку, и выуженные откуда-то с антресоли колготки, растянутые настолько, что обладали не только пузырившимися коленками, но и гармошкой на щиколотках. Всю эту нафталиновую композицию венчал засаленный платок на голове, из-под которого выбивалась прядь седых волос. В руке старушка несла измятый целлофановый пакет, который, будучи одноразовым, пережил в ее закромах не одну реинкарнацию, но сегодня, видимо, отправлялся в последний путь, потому что в нем теперь находилась коричневая субстанция, вызывающая не слишком приятные ассоциации, что, стоит признать, ничуть не смущало целую стаю бродячих собак, разных размеров и окрасов, которые доверчиво виляя хвостами и то и дело облизываясь глядя на пакет, бежали за старушкой.

– Отсюда унюхаешь? – я схватила Фила за закатанный рукав белоснежной рубашки, привлекая его внимание.

– Сложно, – честно признается он, шевеля носом. – Но я могу пройти мимо.

Я кивнула и услышала глухой хлопок, после которого нос защекотал тонкий запах серы. Даже оглядываться не надо, чтобы понять, что черт только что растворился в воздухе, чтобы случайно возникнуть за поворотом и свернуть навстречу старушке.

Через мгновенье, Фил, потряхивая шевелюрой и гордо подняв голову, быстрыми шагами уже преодолевал аллею, не обращая никакого внимания ни на вдруг зарычавших на него собак, и на громко цокнувшую обладательницу подозрительного пакета, очевидно, не одобряющую макияжа на представителях общества, в крое трусов которых есть гульфик. Еще через секунду я снова услышала хлопок сзади.

– Ты права. В собачьи консервы намешан крысиный яд, – сообщил он шепотом. – Причем так много, что я не уверен, что собаки это вообще будут есть.

– Будут, – я почувствовала, как во мне нарастает злость. – Они голодные. Проглотят, и даже не заметят.

– Что сделаешь?

Я не ответила. Быстро моргнув я ухмыльнулась наблюдая, как старушка оступается на ровном месте и даже не успев охнуть, падает прямо на асфальт, выпуская из руки пакет, к которому моментально кидаются собаки.

А вот этот момент я как-то не рассчитала, поэтому не оставалось ничего, кроме как вытянуть руку ладонью вверх, сразу же ощутив эту противную по консистенции массу. Слава Силе, хотя бы через пластик, что не спасло меня от того, чтобы брезгливо отшатнуться и уронить его на землю.

– И все? – удивился Фил. – Разбила ей коленки, забрала отраву и этим удовлетворилась? Да она завтра же сделает это заново.

– Да помолчи ты!

Дальше, конечно, сложнее. Делать мелкие пакости, в виде падений на ровном месте может любая восьмилетка, только что получившая Силу, это умение, так же как и телекинез, как называют его смертные, доступны даже тем, кто лелеет в себе не просто отблеск магии, а лишь его отражение. Ведьмы же умеют вмешиваться в суть, например, создавая в организме смертного зависимости. Ну, я это, во всяком случае, умею.

Да, для этого нужна скорее, предельная осторожность, нежели какое-либо значимое использование сил, но это заставляет меня ощутимо нервничать, так, что кончики волос, начинают переливаться, но все же не светиться в полном объеме.

Манипуляцию, которую мне предстоит проделать, я условно называю «завязывание узелков». Почти уверена, что те, кто обучался магии, знают и настоящее название этого, я не сомневаюсь, проклятия, но мне, как самоучке, приходится придумывать собственные обозначения всему, чему я научилась. Суть состоит в том, что я, словно узел, завязываю желание смертного с реакцией мира на него, чтобы сформировать так называемый рефлекс. В этом деле главное, чтобы поступающая реакция была предельно понятна человеку. Наверное, по этому же принципу работает лечение от алкоголизма, когда на любое попадание в организм спиртного, зависимого начинает тошнить, вызывая устойчивую реакцию, с разницей лишь в том, что я сама могу определять, как будет мучиться бедолага.

К своему стыду, должна признать, что порой мне доставляет удовольствие продумывание наказаний. Я, как могу, гоню от себя образы тех мелких мучений, которые теперь останутся с человеком на всю его оставшуюся жизнь, тем самым не давая себе погрязнуть в болоте, но каждый раз я представляю себе, как в один момент у Силы кончится терпение и она покарает меня за то, что я с завидной регулярностью нарушаю главный ее закон – не вмешиваться в жизнь смертных.

По сути, это и есть причина того, почему я все еще не призналась Ковену в том, что, как и положено любой ведьме, в восемь лет я получила свою Силу.

– Женя,– окликнул меня Фил. – Что ты делаешь?

– Не мешай. Немного осталось.

Я затягиваю узелок до конца. Если потерять концентрацию, то проклятие окажется скоротечным, и я не смогу сказать насколько. Может, его хватит всего на день, и тогда все мои переживания и усилия окажутся впустую. Поэтому, стоит все перепроверить несколько раз.

Когда я открываю глаза, черт смотрит на меня с нескрываемым скептицизмом, поджав губы и приподняв бровь.

– И что ты, прости, делала?

Соблазн был слишком велик, тем более, что Фил, пожалуй, единственный, кому я могу рассказать о своих успехах, поэтому я не олго колебалась с ответом:

– Я завязала ее желание приносить вред животным с постоянным тремором рук. Как только в ее голову придет даже мимолетная мысль о том, чтобы снова сотворить такое, она не сможет сделать ничего, вплоть до того, что сходить в туалет станет весьма проблематично.

Его реакция превзошла все ожидания, хоть в позитивном, хоть в негативном ключе – если бы разрез глаз позволял, то они, пожалуй, если бы не покинули орбиты, то точно предприняли бы попытку.

– Ты…на…кхм, – он закашлялся. – Наложила проклятие на смертного?

– По сути дела да, – я кивнула, не понимая, чем вызвана такая чрезмерная реакция.

Было даже немного обидно. Хотелось бы услышать похвалы, ну, на крайний случай увидеть в его глазах проблеск уважения или… Да. Мне хотелось услышать какая я молодец. Но вместо этого я получила вопрос:

– Как ты смогла?

– Ну, – плечи поднялись сами собой. – Я клятвы не давала, оттого, наверное, могу.

Он явно хотел сказать что-то еще, но мое внимание привлекла белая кучерявая собачка, отбившаяся от стаи. Она единственная, видимо, будучи самой голодной из всех, за счет явной неконкурентоспособности, еще надеялась получить что-то от старушки, которой и след простыл. Идя на запах, помесь пуделя и болонки в третьем поколении, уверено двигалась к проезжей части, к счастью, на данный момент пустой. Однако, отсутствующий трафик даже в маленьких городах величина совсем непостоянная.

Я четко услышала, как где-то вне пределов в моей видимости громко набирает обороты мотор, и до конца не осознавая, что пытаюсь сделать, кинулась за собачкой вслед, телепортируясь прямо к концу аллеи, но опоздала, понимая, что кучерявая стоит прямо на двойной сплошной. Слава Силе, что она дала мне не поддаться соблазну прыгнуть в пространстве еще раз, и я, подобно смертной, просто бегу, краем глаза замечая, как на меня несется нечто черное и довольно большое.

И тут всяческая осторожность покинула меня, и я, в таком банальном приступе самозащиты просто вскинула руку, другой хватая животинку под свалявшееся брюхо и откатилась в сторону.

На какую-то долю секунды мне показалось, что все удалось, но это только до тех пор, пока мне на лицо не упал мой собственный рыжий локон, теперь ярко светящийся красно-желтым светом.

– Твою ж… – услышала я мужской голос, принадлежащий явно не Филу.

Из-за разбитого лобового стекла на меня смотрел парень, судя по оцепенению, даже не замечающий, что из раны на его лбу струится нехилый поток крови.

К моему стыду, в моей, по первым ощущениям, непострадавшей голове, не крутилось ни одного слова, которое общество признало бы цензурным, поэтому я просто приподнялась на локте, продолжая прижимать собачку к груди, и осознавая, что разбитое лобовое – самое незначительное повреждение машины, превратившейся в металлический ком, и только чудом не смявшей за компанию водителя.

Видя мое движение, парень дернулся к двери, но тут же отключается, снова приложившись о руль с заботливой подачи подоспевшего Фила.

Черт посмотрел на меня многозначительным взглядом и подытожил:

– Тебе п…!

Глава 2

– Кто вы? – спросил парень, как только его зрение начало фокусироваться.

Я открыла рот, чтобы представиться, как того обязывают правила приличия, но Фил не дал мне проявить манеры и с громким щелчком отвесил ему щелбан, от чего вопрошающий снова провалился в бессознательное состояние.

– Эй, полегче!

– У нас есть какие-то другие варианты? – черт саркастично посмотрел на меня, не забывая всем своим видом показывать, что тащить тело ему было тяжело.

– Он так помрет раньше, чем мы определимся, что с ним делать.

Аргумент, честно говоря, спорный. Окажись это недоразумение бездыханным, я бы, добрая душа, применила все свои немногочисленные знания реанимационных мер, но усердствовать бы не стала. Так сказать, проблема решилась сама собой. Но, поскольку пациент обладал удивительной живучестью, теперь мы втроем сидели в подвале Дома, где думали, какие бы слова подобрать, чтобы Верховная Ведьма дала мне хотя бы шанс договорить, прежде чем снесет голову.

– Не ной, – отмахнулся от меня Фил. – Его подлечат.

– А дальше что? Неплохо было бы накидать Вике решений проблемы, чтобы показать, что я все осознала.

– Даже если у тебя и получится решить его вопрос, – он подпирает лоб рукой, пытаясь скрыть издевательскую улыбку. – То что будешь делать со всем остальным, что наворотила?

– Ну, Носферату она точно полюбит, – выдохнула я.

– Кого?!

Я молча кивнула на пса, все это время тихо сидевшего в углу, однако не спускающего с нас взгляда. Видимо, даже собака была крайне впечатлена методами Фила по устранению проблем.

– Ох, Сила…Что тебе это невинное существо сделало, что получило такое имя?

– Ну, посмотри на нее – лохматая, грязная, тощая, пахнет отвратительно – чем не Симфония Ужаса?

– Мда… Почему я чему-то удивляюсь после Йосика? – он закрыл глаза и покачал головой из стороны в сторону, не то выражая недоумение, не то просто переваривая всю эту ситуацию.

– Я попросил бы, – полушепотом произнес кто-то из темноты.

Я взвизгнула, и моментально услышала рядом двойной хлопок – это Фил от испуга телепортировался, но тут же вернулся назад.

– Какие вы нервные, – хмыкнул Йосик и, скрывая улыбку, подернул усами.

– Я тебя мавкам в собутылиники сосватаю, – на одном выдохе выругался Фил, пытаясь отдышаться.

Первый испуг прошел и я с интересом стала наблюдать за сценой, но уже без того удовольствия, что пару лет назад. Надо сказать, что репертуар ругани этой парочки мне уже успел порядком наскучить, хотя потенциала было хоть отбавляй – Йосик, отойдя от первого шока после возвращения в мир живых, хоть и на птичьих правах, сразу выбрал жертвой для своих подколок самого безобидного из обитателей Дома – Фила, резонно стараясь не злить ведьм. Сейчас же, порядком прижившись, и окончательно оборзев, периодически позволял себе строить даже сестер, истинно уважая только Вику, и сохраняя вынужденный нейтралитет со мной. Почему? Причина проста, как три леших – я пообещала ему не отправлять его туда, откуда он пришел, а он поклялся, что никому не скажет, кто его призвал. А поскольку при всех его минусах при жизни он был человеком слова и долга, сомневаться в нем мне не приходилось.

– Так, всосали яд обратно, поругаетесь потом, – устало выдохула я, втайне радуясь, что Йосик как обычно оказался в нужное время в нужном месте. – Мне нужно этого невнятного куда-то определить, чтобы пока глаза не мозолил.

– А что с ним?

– Отдыхает, не видишь что ли? – Фил фыркнул, но получилось это у него их рук вон неубедительно.

–Хорошо, – Йосик ненадолго прикрыл глаза, скрывая раздражение. – А устал он сам или с чьей-то помощью?

Я виновато поджала губы:

– Сначала немного утомился, когда я выставила блок, чтобы он не сбил меня, а потом окончательно устал, когда Фил приложил его о руль. Ну и когда приходил в себя, еще пару раз осознавал, что не выспался.

– Женя…

– Что? Я без нескольких часов уже восемнадцать лет, как Женя.

В этот момент, осознание, видимо, нахлынуло на Йосика, и он, точно аквариумная рыбка, несколько раз открыл и закрыл рот, вытаращив глаза:

–Я же искал тебя! – к нему наконец-таки вернулась способность говорить. – Там наверху Совет, и они ждут тебя, хотят поговорить о чем-то.

Мы с Филом переглянулись. Пусть мы и не знали, что делать с отдыхающим, зато точно были уверены, на какую тему состоится разговор.

Мои ощущение были сравнимы с теми, как если бы во время левитации что-то пошло не так, и я на всех парах неслась к полу, даже не успев сгруппироваться для того, чтобы смягчить падение. Но для паники не было времени. Пусть мне еще какое-то время предстоит падать, в этом есть один плюс – в такие моменты время замедляется, а значит, я успею подумать.

Задач у меня несколько, основная – не дать Совету узнать, что в подвале лежит смертный, который явно понял, что волосы мои светятся вовсе не от того, что я нашла отличный шампунь. Сама я решить эту проблему не смогу, а, значит, мне нужна Вика, у которой все эмоции читаются как открытая книга, так что говорить с ней мне нужно один на один. Если Совет примет решение, что я должна покинуть Дом, то путь назад для меня будет заказан, а этот несчастный в свое время все же очнется, и тогда нашему обществу светящихся волос не поздоровится. Следственно, выход один – мне нужно остаться в Доме и как-то выпроводить Совет, чтобы попытаться исправить все то, что я наворотила. И никакого другого способа нет, кроме как…

–Женя! Йосик! – раздался откуда-то сверху тоненький детский голосок.

– Лиза… – процедила я сквозь зубы. – Фил, убирайтесь отсюда скорее.

Черт быстро кивнул, и, собрав в охапку тело и призрака, покинул подвал.

Я начала торопливо размахивать руками, стараясь как можно быстрее развеять запах серы, одновременно прислушиваясь к шагам.

Даже хорошо, что искать меня отправили именно Лизу, а она направилась в подвал. Это вписывается в мое обычное поведение, когда Совет материализуется прямо в столовой. Чтобы не видеть этих раритетных газогенераторов я обычно стараюсь слинять в самый дальний угол Дома. Жаль, что сегодня мне все же придется с ними общаться.

– Я тут! – крикнула я в ответ, надеясь, что след от телепортации Фила все же действительно исчез, а не мой нос перестал чувствовать запах.

Лиза показалась через мгновенье и не самым распространенным для всех обитателей Дома способом – спустившись по лестнице. Она единственный член семьи, не получивший Силу. Пока. Отчего в отличие от всех остальных, обладает приятной предсказуемостью.

– Чего тут сидишь?

– Пытаюсь не попадаться нашим гостям на глаза, – я как можно более невинно пожала плечами, испытав укол совести: малышкой так легко манипулировать, а ее доверие поистине безгранично. – Но я так понимаю, они ждут?

– Да, – она виновато пожала плечами. – Хочешь, я скажу, что не нашла тебя?

Ох, Лизонька, береги тебя Сила! Даже если она попробует, ей все равно никто не поверит, а совращать ее бесполезной просьбой солгать вовсе не имеет смысла – этому ее прекрасно научит старшая сестра.

– Не надо, – я улыбнулась, больше чтобы приободрить ее, нежели саму себя. – Там все собрались?

– Даже Алиса, – отвечает она и широко растягивает губы.

– Ооо, – поднимаясь с пола, я вскинула запястье, чтобы увидеть время на часах.

Восемь вечера, а значит, Совет решил превратить собрание в крайне серьезное мероприятие, раз даже Алиса осталась дома. Но, радует то, что я буду не единственной ведьмой не в духе, а вспыльчивая тусовщица может стать весомым союзником в случае, если придется вступать в активное противостояние.

Возле двухстворчатых дверей в столовую я увидела Йосика, поправляющего камзол. Поймав мой удивленный взгляд в свою сторону, он едва заметно пошевелил усами, что обычно происходит только в случае, если их хозяин совершенно доволен происходящим. Но даже этого ему оказалось мало, и он быстро подмигнул мне, явно демонстрируя, что дело улажено, и я могу спокойно идти на растерзание только по одному пункту моих прегрешений, на время забыв о спящей красавице.

Лиза испарилась куда-то еще в начале коридора, когда я витала в своих мыслях. Сейчас, стоя на пороге как минимум феерической взбучки, мне хотелось последовать за ней, но ясное понимание, что собрание неизбежно, не дало мне ни малейшего шанса на успех операции, и я послушно постучала в дверь.

– Заходи, – скомандовал мужской голос, и я моментально начала закипать, возмущаясь тому, что члены Совета, видимо, считают себя полноценными хозяевами Дома.

– Не кипятись раньше времени, – торопливо прошептал Йосик мне в след.

Но это и так понятно. Программа-минимум на данный момент – попробовать остаться дома, и не показать свою Силу.

– Здравствуйте, – я говорила в пространство, стараясь не встречаться ни с кем взглядами и не дожидаясь приглашения двинулась к своему месту за общим столом.

– Почему мы вынуждены искать тебя? – спросил кто-то слева от меня странным, зажатым голосом, будто силясь предать себе авторитета, а вместе с ним и уверенности.

– Очень странный вопрос, – буркнула в ответ, но сразу же пожалела, что не сдержалась. – Меня никогда не приглашают на собрание.

–Тарас, давай уже начнем… – тихо шепчет Вика.

Я удивленно вскидываю глаза. Тот самый, почти легендарный Тарас, которому мы с Викой в свое время не единожды перемыли каждую косточку, с одним только «но» – нынешняя Верховная Ведьма хотя бы была с ним знакома, а вот я почти что ненавидела его заочно, так сказать из солидарности. И вот теперь у мифического персонажа появилось лицо: с хорошо очерченными скулами, достаточно видными щеками, носом, с легкой горбинкой, серо-зелеными глазами и всклокоченными темными волосами.

Времени рассматривать его подробнее, к сожалению, не было, но это никак не могло меня остановить от того, чтобы кинуть в Вику язвительный взгляд и улыбнуться одними глазами, вспоминая как она кривила нос, познакомившись со своим будущим женихом и отцом своих детей.

Закусывая нижнюю губу, чтобы не рассмеяться в ответ, она с коротким вздохом опустила глаза, отчаянно делая вид, что усердно читает что-то в пожелтевшей книге, отдавая бразды правления разговором кому-нибудь, кто готов будет их принять.

– Мы собрались здесь, чтобы обсудить ситуацию, сложившуюся много лет назад, – начал, кажется, Ярослав – член Совета, запомнившийся мне только тем, что много лет назад, выйдя из образа, скромно попросил у меня чашку чая, прибыв на очередное собрание. Имен остальных, за исключением Председателя, я не помнила, но и это знание было бесполезным, потому что его никак, кроме как Председателем, не называли. – Урожденная ведьма Евгения, в восемь лет не получила свою Силу, но осталась жить вместе с Ковеном, под защитой своей матери и Верховной Ведьмы.

Я почувствовала, как у мамы, сидящей по правую руку от меня, крепко сжались челюсти. И, зная свою историю, было понятно почему – никто не смог бы биться так же отчаянно за возможность воспитывать своего ребенка, как она.

Сначала мама так боялась, что у нее родится мальчик, что втайне от прошлой Верховной сбежала, и теперь у меня есть то, чем, наверное, ни одна ведьма в доме похвастаться не может – снимок УЗИ, подтверждающий, что мой пол не станет причиной для нашего расставания. А когда мне исполнилось восемь, разработала как минимум с десяток планов, как скрыть меня от Совета, чтобы они не пристроили ее дочь в любящую семью смертных.

Мне стало жутко. Вдруг, сегодня мое молчание не сыграет на руку, а у мамы и Вики не хватит аргументов для того, чтобы защитить мое право и дальше жить в Доме? Если мир и должен перевернуться, то пусть это будет сегодня. Предназначение, которое я определила для себя, не играет никакой роли, когда понимаешь, какую цену придется заплатить. Еще хуже от того, что за расплатой лезешь даже не свой кошелек.

– Учитывая, – продолжил Ярослав. – Что от вышеупомянутых опекунов мы получили гарантию безопасности Евгении и сохранности тайны Силы, мы посчитали возможным отложить разделение семьи до наступления ее совершеннолетия.

– О чем меня предупредить забыли, – я кидаю, как мне кажется, довольно злобный взгляд на Председателя.

– Женя! – шикнула мама, но это было бесполезно. Я завелась.

– Евгения, мы и так были милостивы к тебе, – взял слово Председатель. – Ты выросла, освоила все необходимые для жизни навыки. Никто не будет ограничивать тебя в возможности видеться с Ковеном, но Дом это не просто родовое гнездо, а место…

– Куда все пограничные создания стекаются за защитой, и где ведьмы принимают бой, кто бы на них не нападал. Я знаю Кодекс. И говорю сейчас не о нем, а простом разговоре, который не должен был быть для меня как гром среди ясного неба. Я выжила тут до восемнадцати, почему вы считаете, что не смогу прожить и все остальное время?

– Но ты же сможешь жить нормальной жизнью! – вклинился Ярослав. – Ты можешь влюбиться, выйти замуж и прожить с этим мужчиной до конца своих дней! Воспитывать детей без оглядки на то мальчики они, или девочки, без страха, что однажды сыграешь свою роль для Силы и она не заберет тебя к себе!

– Не надо перекладывать свои страхи на меня, – выдохнула я, призывая себя успокоиться, ощущая, что волосы вот-вот засветятся. – Вы не дали мне никаких вариантов. Могли бы обучить меня, чтобы я воспитывала новые поколения, но вы решили, что поступите так же, как обычно. Как если бы я родилась мальчиком – вышвырните меня из жизни, словно никогда и не было.

– Ты не можешь остаться, – Председатель, громко ударил кулаком о стол и встал, очевидно, чтобы выглядеть убедительнее. – Я не собираюсь нести ответственность перед Силой за то, что не исполнил закон и не уберег создание Жизни от воздействия Силы.

– Но я не создание Жизни! – я тоже встала, чтобы ему не удалось смотреть на меня сверху вниз. – А вы трус, который боится своей собственной Силы настолько, что подкладывает солому в любой непонятной ситуации!

– Женя! – пытается успокоить меня уже Вика.

К моему удивлению, в ее взгляде нет ни капли злости, а лишь страх того, что мое поведение может навредить всему Ковену, а не только мне. Знаю, она тоже не хочет расставаться, что ей тоже противно вездесущее давление Совета, но связанная клятвами по рукам и ногам, она не может дать отпор, поэтому и защищает то, что еще может защитить.

– Только вот знаете что? – я вновь обращаюсь к Председателю. – Вы забываете о том, что Сила карает трусов сильнее, чем тех, кто нарушает ее Кодекс.

– Ты хочешь доказать, что сможешь жить тут? – он подозрительно затихает. – Ты создание Силы? Так продемонстрируй!

Легким движением руки, словно отмахиваясь от меня, он атакует. И это непохоже на все описания атак, о которых я читала, тайком пробираясь в библиотеку. Вне привязки к природным элементам, а скорее порожденной чистой злостью и желанием нанести мне рану, о тяжести которой размышлять времени нет.

Я только и успеваю отпрыгнуть вместе со стулом, ожидая, что сгусток энергии ударит куда-то в стену прямо за мной, но тот рассыпается, отраженной маминым блоком.

– Не сметь! – кричит Председатель, перебирая пальцами новый сгусток энергии. – Аглая, убери защиту.

Лежа на полу, когда моя правая нога зацепилась за ножку стула, а пальцами левой руки ощущая, что ковер в столовой не мешало бы почистить, я осознаю две вещи: что мама завороженно качает головой, но недостаточно уверенно для того, чтобы ее отказ был воспринят всерьез, и что я хочу научиться биться такими же сгустками энергии. Возможно, неплохо было бы подумать о том, как увернуться от еще одной атаки, но это остается за скобками. Под напором взгляда Председателя, мама снимает блок, и я уже каким-то шестым чувством понимаю, что сгусток снова направляется в мою сторону.

Было бы у меня больше времени, я бы, наверное, отметила где-то внутри всю важность момента, и даже с грустью попрощалась бы с последними секундами свободного использования Силы, так, как считаю нужным, но я просто телепортируюсь за спину Председателя, моля Силу о том, чтобы не упасть назад, ведь отработать появление в положении отличном от изначального я так и не успела, и выставляю перед собой самый мощный блок, на который только способна.

И у меня выходит. Мой оппонент, явно не ожидавший атаки сзади, падает на колени, а новый сгусток взрывается, соприкоснувшись с полом, отчего стол, стулья, да и все присутствующие подпрыгивают на добрые двадцать сантиметров. Комната наполняется красно-желтым светом – никто, кроме меня, никогда не ставил себе целью сдерживать свечение волос, отчего испуг для всего Ковена выглядит одинаково. Но и касательно своей шевелюры иллюзий испытывать не приходится – я использовала слишком большую концентрацию Силы, чтобы это прошло незаметно, и тоже сияю.

– Я зря идти не хотела, – в полнейшей тишине хмыкает Алиса, надувая, а затем громко хлопая пузырь из жвачки.

Глава 3

– Пожалуйста, объясни мне, зачем?

– Я не знаю, – признаюсь честно, и ощущаю, как слезы начинают неприятно щипать веки.

Всю мою удаль словно смыло. Не знаю, дело ли в том, что постепенно приходит осознание безвыходности ситуации, когда мне придется уповать на Викину милость, или же в том, что вопреки всем ожиданиям она не злится, а тоже практически плачет.

Мы взяли перерыв. Клокочущий Председатель затем, чтобы предстать перед нами в более-менее благопристойном виде и с незапятнанным гневом выражением лица, а мы с Викой, чтобы обсудить то, что только что произошло. Но пока что она не смогла вымолвить ничего, кроме этого вопроса.

Я ее понимаю, тоже ни разу так и не смогла до конца объяснить это самой себе. Обычно, все заканчивалось тем, что я находила какой-нибудь один аргумент, и на том останавливалась. Сейчас же, перебирая их в голове, хватаясь, словно за палку, что спасет меня из зыбучих песков вопросов, я понимаю, что каждое мое «потому, что» смехотворно.

– Но ты ведь могла учиться, – протянула она.

– А почему я этого не делала без Силы? – сказала я шепотом, поворачивая голову влево, чтобы никто не смог прочитать это по губам. – Штудировать книги я могла и без светящихся волос, но вы не позволили мне почувствовать себя такой же, как и все.

– И ты обиделась, – констатирует она, поднимая бровь.

– Мне было восемь, – смотреть ей в глаза выше моих сил, поэтому я решила изучать обивку дивана. – И тогда я не хотела доставлять проблем.

– А потом?

– А потом увидела плюсы. Я не кастрирована вашими клятвами, и могу делать хоть что-то стоящее. Вы сидите как статуэтки на полке…

– Замолчи! – шикнула на меня Вика, и я на секунду обиделась, но сразу же поняла, что наши перешептывания привлекают излишнее внимание Совета, у которого, кажется, закончился перерыв.

– Виктория, – Председатель, поняв, что подслушать не удастся, пошел в атаку первым. – Я вынужден принять меры.

– С чего это? – хоть я и не вижу ее лица, но уверена, что она изогнула бровь, одаривая его недобрым взглядом.

– Это форменное безобразие! – он практически срывается на писк. – И я…

– И вы не имеете права вмешиваться, – отрезала Вика. – Простите, но уклад Ковена это моя обязанность. С Евгенией я разберусь, и как только она будет готова, я приглашу вас на тожественную дачу клятвы.

О, Сила, как же мне хочется видеть ее выражение лица, но приходится довольствоваться только видом стекающей вниз физиономии Председателя, что, конечно, тоже представляет из себя отдельное удовольствие. Готова поклясться, что я вижу каждую мысль, тяжело перетекающую в его голове.

– Не понимаю, почему она не может дать клятву сейчас, – подал голос Тарас, который во время всех событий, видимо, настолько сильно вжался в угол, что смог слиться с обоями.

Ах ты черт безрогий ! Только и можешь, что подгавкивать. Посмотри на него, прилепился к Совету, воображая, небось, что и сам один из них.

– Потому что она должна знать, о чем клянется. Я, думаю, что когда вы станете Верховным, вы поймете мое решение, – спокойно закончила Вика и махнула рукой в сторону двери элегантно и неоспоримо давая понять, что за сим разговор окончен.

Если бы ситуация позволяла, я бы зааплодировала. Стоя. А еще попробовала бы материализовать цветы, чтобы вручить их моей героине. Оставалось лишь опустить голову, чтобы никто не заметил тянущиеся в разные стороны уголки губ, но и это оказалось не нужно – столовую озарил яркий свет, а после не менее яркий хохот Алисы, никогда не утруждавшей себя сдерживанием эмоций.

– Когда я стану Верховным, – Тарас наклонился, чтобы их с Викой лица были на одном уровне. – Я не допущу такого неуважения к Совету, и такого…бесчинства.

Он кивнул в мою сторону, показывая, что за бесчинство в нашем сугубо женском коллективе была ответственна я.

– Когда – ключевое слово, – Вика, почти что флиртуя, положила руку ему на плечо. – Выметайтесь.

Ее шепот, хоть и был тихим, был услышан, кажется, даже Филом, который, надеюсь, не отходил от постели спящей красавицы.

– Хорошо, неделя, – кивнул Председатель. – И не выпускать ее из дома, чтобы она, не приведи Сила, не натворила дел.

По моей коже пробежал мороз, а волосы на затылке зашевелились. От Совета можно было ждать многого, и слухи о том, что они могут читать мысли, мне рассказывали и Вика, и Алиса. Вот только если у первой это вызывало скорее благоговение перед способностями, превосходящими ее собственные, то вторая рьяно раздавала советы по поводу того, как бороться с непрошенными гостями в собственной голове. И, хотя там сейчас царил бардак, я не могла позволить, чтобы сквозь горы мелких и ненужных мыслей, там промелькнул один, совершенно конкретный, силуэт.

Способов скрыть мысли было два, но первый, не требующий вложения Силы, был ненадежен. Надо было спеть самую глупую и прилипчивую песню, которую только можешь. В этом-то и состоял подвох – настойчивое напевание песенки только подтвердит, что тебе есть, что скрывать, а значит, в тебе продолжат копаться, и, рано или поздно, найдут то, что искали.

А вот второй способ, хотя и подразумевал проведение ритуала, был надежен, поэтому я, быстро скрутив фигу, убрала руку за спину.

– Хороший ход, – позвучал у меня в голове голос Алисы, стоявшей за моей спиной на таком расстоянии, что она никак не могла бы прошептать это на ухо. – Вот только в случае песни тебя бы просто посчитали дурочкой, а теперь все понимают, что ты тот еще фрукт.

Я поежилась от пронзившего меня ужаса происходящего, но, каким-то чудом умудрилась унять свой порыв обернуться, чтобы взглянуть в глаза источнику голоса.

– Не бойся, – засмеялась Алиса. – Я защитила все наши мысли еще до того момента, как ты вошла в комнату. И да, кстати, если он окажется настолько же красив, как ты о нем думаешь, то я постараюсь соблазнить его раньше, чем ты сотрешь его память.

– Или вам есть о чем покаяться сейчас? – спросил Председатель. – Чему вы так удивлены?

– Красавчика впервые увидела, – гоготала Алиса.

Голова закипала, а дыхание участилось. Мое состояние начинало напоминать панику, и бросила все усилия на то, чтобы ни один волос на моей голове не выдал происходящее внутри.

Когда-то давно Фил привел меня в кино на мультик, но в конечном итоге, я уже не помню как, мы оказались в том зале, где показывали фильм про сумасшедших. Тогда я задавалась вопросом – как это можно допустить, чтобы контроль над тобой взял голос в голове неизвестного происхождения. И, хотя, происхождение хохота в своей черепушке я знала – легче не становилось. Оказывается, сознание умывает руки, как только в мозгах поселяется кто-то еще.

А Председатель все ждал ответа, жадно смотря на меня своими маслянистыми глазками, будто его намерение выдворить меня из дома превратилось в цель номер один для него, и чтобы как-то оправдать свой сегодняшний подъем с дивана, он готов был найти любую на то причину.

– Я…удивлена…что…вы…еще…тут, – с усилием отдирая каждое слово, словно старую наклейку, прилипшую к лакированной дверце шкафа, пробормотала я.

Но Председатель даже бровью не повел, и даже не смотрел в мою сторону, пропуская язвительный укол мимо ушей. Взгляд его был устремлен за мою спину.

– Ты хороша, Алиса, не спорю, – с опасной ласковой полуулыбкой сказал он. – Однако, ты не единственный телепат, да и возлияния никому не идут на пользу. Твоя удача в том, что я даже не пытался.

С этими словами он растворился в воздухе, даже не колыхнув его вокруг себя. Его спутники были менее удачливы, и прыгнули уже с хорошо различимым хлопком, и я, наконец-то смогла вдохнуть полной грудью.

– Все свободны, – не оборачиваясь процедила Вика.

Для меня фраза была подобна стартовому флажку, и я удержалась от телепортации только благодаря тому, что просто не привыкла таким образом путешествовать по Дому, но вполне была готова сверкнуть пятками в сторону выхода, даже наклонилась чуть вперед, однако, Вика продолжила фразу:

– Кроме, разумеется, Жени. Алиса и Евдокия, останьтесь тоже.

Я недоуменно повернула голову. Если присутствие первой можно было хоть как-то объяснить проявленным к ней интересом Председателя, то вторая вызывала недоумение.

Евдокия была старейшей и обитательниц Дома и обладала не самым дружелюбным нравом. Ее мало интересовали те, у кого не было Силы, вне зависимости от обстоятельств. Исключением, пожалуй, был только Йосик, который, судя по количеству упоминаний его в контексте нехватки на нас, явно вызывал у нее необъяснимую нежность.

Теперь же она смотрела на меня с нескрываемым любопытством, изучала, и не сводила ярко зеленых глаз, на удивление сохранивших цвет, несмотря на возраст.

– Я тоже хочу остаться, – запротестовала мама, уклоняясь от возможных столкновений с ретирующимися ведьмами.

– В твои руки я передам ее позже, – в устах Вики эта фраза звучала угрожающе.

Мама, только лишь кивнув, растворилась в воздухе, почти так же легко, как и Председатель минутой раньше.

– Наконец-то хоть что-то интересное, – проскрипела Евдокия, тяжело поднимаясь с дивана и намереваясь пройти к столу. – Надеюсь эта хоть не пьет!

– Эй! – возмутилась Алиса, протягивая ей свою руку в качестве опоры.

– На правду не обижаются. Ох, держи меня.

Если бы не предстоящий разбор полетов, я бы улыбнулась этой картине – у этих двоих всегда было что-то особое в отношениях. Возможно, знай я Евдокию чуть моложе, то, наверняка, увидела в них много сходств.

– Ты самая сильная в Ковене, – продолжала причитать она, до белых костяшек сжимая предплечье Алисы. – А жизнь свою прожигаешь, будто есть еще одна…

– Я уже говорила тебе, я не собираюсь сидеть как девица в тереме. Сила все равно сама располагает когда мне жить, а когда к ней идти.

– Ох, – Евдокия опустилась на стул. – Покарает тебя Сила твоя, помяни мое слово.

Алиса, убедившись, что ее подопечная доставлена до места назначения, неспешно села рядом, нежно положив свою руку на ее тыльную сторону ладони.

– Я ведьмой родилась, ведьмой и умру.

– Поперед меня не лезь, – тяжело вздохнув, Евдокия поджала губы, и в секунду провалилась куда-то в собственные мысли.

– Ты тоже не стесняйся, – Вика нарочито спокойно кивнула в сторону стола.

Я послушно зашагала вперед, заприметив для себя место через одно от Алисы. Понимаю, что такое мизерное расстояние было неспособно защитить мою голову от ее непрошенных поползновений, но так было хоть немного спокойнее.

– Я сегодня не кусаюсь, – тут же прилетело в мою голову подтверждение опасений. – И про парня твоего ничего не буду говорить, пока сама не расскажешь.

Удивительно, я не ожидала от нее таких широких жестов, и на мгновение я вспомнила свое самое первое воспоминание о ней – как она, плотно зажимая руками свои губы, рыдала в шкафу. Случая спросить у нее причину мне так и не преставилось, но кое-какие догадки присутствовали. Тогда она была другой. И ее такую мне хотелось отблагодарить во что бы то ни стало.

Мысленно сложив в своей голове бумажный самолетик, я метнула его в направлении ее затылка, и мне даже показалось, что четко очерченное рыжее каре слегка шевельнулось.

– Если это было «спасибо», то пожалуйста, – хмыкнула она.

– Женя, – окликнула меня Вика, облокачиваясь на спинку своего кресла, почти что трона, Верховной Ведьмы. – Расскажи все с самого начала.

– Я не знаю, – только и оставалось ответить мне, чтобы подумать, как хотя бы попытаться скомпоновать рассказ так, чтобы не вызвать на себя того гнева, который может быть.

Хотя, признаюсь, это было сравнимо с бесполезным поиском соломинки, когда тонешь в пруду, в который тебя за ноги тащат разбушевавшиеся мавки. Даже знай я обряд забвения, имею ли я право рисковать жизнью того паренька, используя на нем то, что для человеческого рода не предназначено вовсе? И вообще, есть ли хоть что-то в нашем общем, так сказать, коллективном арсенале то, что как-то может влиять на человека?

– Хорошо, – Вика, храни Сила ее самообладание, благосклонно кивнула. – Когда ты получила Силу?

– В восемь лет, как и положено, – ответила я, и перед глазами снова всплыли воспоминания об этом дне.

Уж не знаю, была ли это моя наивность или же в нашем маленьком женском обществе так было принято, но как именно происходит получение Силы я догадывалась слабо. Скорее всего, в своей маленькой восьмилетней голове я связала два самых ужасных аспекта бытности ведьмой в один, более гуманный.

– Ты привела меня в зал, – вдыхая в грудь побольше воздуха, начала я. – Там ровно посередине был этот ужасный мраморный саркофаг, и вокруг все стояли такие мрачные, улыбались мне через силу. Это было мало похоже на мой обычный день рождения. О том, что должно произойти я догадалась тогда, когда мама начала давать инструкции. Ты помнишь?

– Да, – Вика свесила голову. – «Как только ты почувствуешь, что тебя наполняет свет, одной из нас станет плохо. Тогда ты немедленно должна подойти к ней, и взять за руку».

– Я не знала, что в тот момент, когда моя Сила придет ко мне, одну из вас она покинет. Честно, думала, что они просто уходят из Дома к людям, но гроб расставил все на свои места. Мне было очень страшно, и я начала просить Силу о том, чтобы никто не умер, – я сглотнула, пытаясь смочить в момент иссохшее горло. – Просила, умоляла. Что я только не пообещала в тот момент.

Алиса громко и судорожно вздохнула, сильнее сжимая руку Евдокии. Мне такое было непозволительно.

– А потом наступил рассвет…

– Обожди, – Евдокия словно вынырнула из транса. – Я помню как ты со слезами вбежала…Тогда?

–Да. Вы отправили меня спать, а сами остались в зале, – меня начало мелко потряхивать от воспоминаний десятилетней давности. – Я почти пришла, но тут меня будто толкнули в грудь. Мне сразу стало все понятно.

– Но волосы, – взгляд Алисы был пустым, а зрачки бегали туда-сюда. – Они не светились. Почему?

– Может, дар такой? – я пожала плечами. – Ты мысли читаешь, а я…не свечусь. Больше-то у меня ничего нет.

Алиса прыснула от смеха с плохо скрываемым сарказмом, но причина такой реакции мы была не ясна, и, видимо, увидев в моих глазах застывший вопрос, пояснила:

– Ты атаковала защитным полем такой силы, что чуть не перемолола Председателю грудную клетку.

– И это она еще не училась, – пробурчала Вика в пространство.

– Ой ли? – Евдокия покачала головой, чтобы еще сильнее передать свои сомнения. – Не пользуйся ты Силой, давно бы уже в саркофаге сама очутилась.

И тут я поняла, что меня поймали, но что было самым обидным, я сама навела их на эту тему. Зачем заговорила про дар? Что мне язык за зубами не держался?

Мой ступор заметили и остальные. И если Евдокия и Алиса смотрели на меня с простым, но от того не менее язвительным любопытством, то у Вики по волосам прокатывались рыжие отблески, явно показывающие, что она, мягко говоря, не сильно довольна открывающимися обстоятельствами.

– Женя… – сказала она на выдохе, очевидно готовясь набрать в грудь как можно больше воздуха, чтобы дальше перейти на крик. – Скажи мне, что ты все это время приманивала конфеты и отталкивала защитой комаров…

Слава Силе, что вместо волос у меня загорелись щеки.

Чтобы никто не поймал мой взгляд своим, я уставилась в стол и слегка тряхнула головой, чтобы волосы, упавшие по бокам, образовали дополнительный барьер.

– Сначала так и было, – честно призналась я. – Но потом этого стало мало. И я решила, что могу сделать то, чего вы не можете.

– Что, например?

Торопиться с повинной не входило в мои планы, и я молчала, продумывая формулировки, параллельно слушая, как дышит каждая присутствующая в столовой ведьма. Это очень сильно сбивало с мыслей, и пауза затягивалась, поэтому я нисколько не удивилась, когда в моей голове снова закопошились. Но так было даже лучше. Да, я оказалась жалкой трусихой, поэтому смиренно положила руки ладонями на стол, ничуть не препятствуя Алисе.

– О, Сила, – прошептала она. – Женя…

– Простите, – прошептала я и зажмурилась, словно в ожидании взрыва, который все откладывался.

– Вика, – Алиса, не сумев совладать с собой, вскочила из-за стола. – Ей нельзя приносить клятву. Она лунная…

Глава 4

– Собственно говоря, вот, – я указала рукой на спящую красавицу, который, уже перестав быть спящей, надсадно орал, сидя на кровати.

Но, его эмоции мне были понятны – сверху на нем, замахнувшись кулаком для удара, восседал Фил, порядком потрепанный, и с заметным даже в полумраке комнаты красным пятном на скуле.

– Сиди смирно, – хрипел он, но, видимо, учитывая ошибки прошлого, чуть отклонял голову назад, давая себе возможность увернуться от удара в случает повторной атаки.

Но спящая красавица даже не пытался. Его шок от ввалившегося в комнату количества рыжих особей женского пола разных возрастов был настолько велик, что глаза, насколько мне не изменяет память, стандартной миндалевидной формы приобрели очертания круга.

– Фил! Слезь с него! – приказала Вика, протискиваясь сквозь толпу, слетевшуюся на шум.

– Он ударил меня! – запротестовал черт, еще больше наваливаясь на несчастного парнишку.

– Ты его тоже, – я решила восстановить справедливость. – И не один раз.

– И хочу еще, – он, по его мнению, кровожадно, но на деле, скорее, нелепо, облизнул губы и подался вперед, изо всех сил пытаясь вселить ужас в и так почти до смерти напуганного паренька.

Ситуацию надо было спасать, хотя бы потому, что если несчастный помрет на территории Дома, то вряд ли его загробная жизнь станет радужной, и не будет отравлять нам нашу земную. Да и его, честно говоря, было жаль – он явно не виноват в том, что оказался в этой заварухе.

– Фил, я тебе сейчас на хвост плюну, – предупредила я и с громким храпом сымитировала бурную подготовку слюны для исполнения обещанного.

– Женя, но он орет как пароходный гудок!

Я наклонила голову и посмотрела на паренька, чтобы оценить степень его сговорчивости:

– Он больше не будет, да? – заверила я Фила, больше обращаясь к его заложнику.

Парень, к моему удивлению, оказался довольно сообразительным, даже учитывая несколько прошлых ударов по голове, хотя, как знать, может до них он был и вовсе гением. Но, в любом случае, закивал настолько активно, насколько позволяло его щекотливое положение.

– Вот видишь, – я миролюбиво развела руками, и поймала себя на мысли, что скопировала это движение у Вики. Именно она таким образом призывала нас к миру в сложных бытовых условиях.

Фил, чтобы взять хоть какой-то реванш, с сердитым видом замахнулся, но даже дураку было понятно, что это блеф. Вместо этого он телепортировался к окну, стратегически избегая приближаться к нашему скоплению.

Сие действие, весьма обыденное для нас, оказало неизгладимое впечатление для гостя. Его глаза распахнулись еще шире, а нижняя челюсть радостно поддалась влиянию силы тяжести, освободившись от гнета внезапно расслабившихся мышц.

– Тихо! – Скомандовала я, сообразив, что сейчас он одарит нас новой оперой не самого лучшего качества, заткнула его рот своей ладонью.

Это было весьма необычное чувство. Не могу сказать, что я часто прибегала к такому виду регулирования громкости у кого-либо, но когда все-таки приходилось, я ощущала лишь нежную кожу. Сейчас же в мою ладонь врезалось несколько десятков колючек, не причинявших дискомфорта, но, однако, удивительных.

– М-м-м, – запротестовал уже не спящая красавица.

– Может, еще раз вырубить? – предложила Алиса, опершись на дверной косяк, и явно начинавшая скучать.

– М-м-м, – красавица активно закрутил головой, явно выражая недовольство этим вариантом развития событий.

– Так не ори, – ответила ему Алиса, и прыснув, телепортировалась восвояси.

Я удивленно вскинула брови. Надо же, как быстро она отказалась от идеи соблазнения нашего пленника. То ли он оказался гораздо моложе, чем она предполагала, то ли ей не понравился его голос, однако, вариант того, что она отправилась шерстить гардероб выбирая самое открытое из всех своих нарядов тоже отметать не стоило.

– Это человек? – донесся из толпы тоненький голосок.

Лиза. Толпа была настолько ошеломлена моим гостем, что стояла недвижимо и тихо, явно обдумывая что-то свое. У нас так было принято – держи то, что хочешь сказать далеко, а что думаешь – еще дальше. Отчасти это и помогло мне продержать свой секрет настолько долго – никто не пытался лезть ко мне в душу, всем было все равно, что думает та, у кого нет Силы.

– Так, – скомандовала Вика. – Всем отбой.

Ковен зашумел, но тут же все по одной начали телепортироваться кто куда. Приказы Верховной никогда не обсуждались.

– Фы-фо-фахи, – продышал в мою руку красавица.

– Говори четче, – засмеялся Фил, за что сразу же получил полный раздражения взгляд от паренька.

– Ты тоже вон, – скомандовала Вика, почти что бася.

Фил моментально надул губы от обиды, но никаких попыток к исполнению приказа не предпринял. У чертей был свой порочный круг – не знаю, заложено ли это в их природе, но каждый, кого мне приходилось видеть, был чрезвычайно нудным, когда дело касалось поручений. Чтобы любая твоя просьба была воспринята им, нужно было помимо побуждения к действию огласить еще огромный текст, объясняя ему, зачем это надо, не подождет ли до завтра, а лучше – до никогда, насколько целесообразно действие в данный момент лунных суток, и как это отразится на нем самом. И если в начале ты терпеливо поясняешь все интересующие его моменты, то через некоторое время, преодолев состояние «лучше сделать самой», ты просто начинаешь заводиться с пол оборота и сразу же орать на него. А он, в свою очередь, обижается на то, что ты повысила голос.

Мы с Викой все еще периодически пытались проломить глухую оборону его упрямства, сдерживая себя, а вот Алиса давно плюнула, и просто разговаривала с ним в приказном порядке и ором, порой прибегая к выражениям, максимально далеким от цензуры.

Был и еще один вариант – тоже плюнуть, но уже черту на хвост. Не знаю уж, как это работает, но такое действие приструняет рогатого на некоторый период времени, однако причиняет ему боль. Этим способом на моей памяти не пользовался никто и никогда.

Видя, что ее слова не возымели никакого действия, Вика, так же, как и я несколько минут назад, громко захрапела. Хлопок с ярким запахом серы раздался незамедлительно.

– Вот и все, – обратилась она задумчиво куда-то в пространство.

Я восприняла это как призыв к действию.

– Слушай болезный, – надо было сильно стараться, чтобы голос не дрогнул.– Я сейчас уберу руку, а ты не будешь поднимать крик, хорошо?

Мой случайный пленник кивнул.

Ладонь, которая уже привыкла к теплоте его дыхания, обдало холодом и ощущением влажности. Стараясь сделать это как можно незаметнее, я вытерла ее о простынь.

– Вы кто такие? – Спросил спящая красавица почти шепотом.

– Мы ведьмы. – Бросила Вика как бы невзначай, даже не повернувшись к нему лицом, а все еще рассматривая пространство, откуда исчез Фил. – А вы?

– Ч-ч-ч…

– Да всем понятно, что ты человек, – как-то неожиданно для себя вспыхнула я. – Зовут тебя как?

– Глеб, – отрезал он, и, судя по бегающему взгляду, погрузился в собственные мысли.

В моей комнате воцарилась тишина. Мы с Викой, не сговариваясь, не хотели давать ему больше информации, чем он попросит, а наш дорогой гость, очевидно, нуждался во времени на переваривание и той скудной части знаний, которую получил.

– Слушай, Глеб, – Вика сдавила переносицу пальцами. – Ты останешься у нас на какое-то время, пока мы не решим вопрос о твоем забвении.

– А! – воскликнул он так громко, что я чуть подпрыгнула на кровати. – Я понял, это пранк, да?

Ответом ему послужило наше недоуменное молчание. Не знаю, как на счет Верховной, но меня из колеи выбило доселе неслыханное слово:

– Чего?

– Ой, да ладно, – Глеб отмахнулся и озарил меня вполне добродушной улыбкой. – Кто меня закал? Из какой вы конторы?

Судя по темпу его речи, удары по голове не сильно сказались на нем, если, конечно, не брать в расчет использование каких-то дивных наречий, однако, каюсь, скорее это пробел уже в моем образовании, ибо невозможно идти в ногу со временем, живя в отрезанном от мира людей месте. Но, что несомненно не могло меня не радовать, так это то, что он ничуть не испугался меня, даже учитывая, что видел свечение волос и телепортацию. Спящая красавица оказался смел.

– Локация какая криповая, – пробился его восторженный монолог сквозь мои мысли. – И спецэффекты на уровне. Взять хотя бы светящиеся волосы, это вообще кайф.

Он самым наглым образом протянул руку и пощупал прядь моих волос. Но прежде, чем я успела даже удивиться, в воздухе раздался треск, а самого Глеба тряхнуло так, что он взвизгнул от удивления.

– Что это было? – спросила Вика.

– Я…я не знаю. – Это было правдой. Мои волосы трогали многие, начиная от мамы и заканчивая Филом, однако, такое случилось впервые.

– Да что такого? Ну, контакт задел, подумаешь…У вас же там диоды наверняка, – Глеб пожал плечами, поудобнее усаживаясь на кровати.

– Там ничего… – хотела ответить я, но почувствовала на своем плече Викину руку.

– Я могу переговорить с тобой с глазу на глаз? – вкрадчиво спросила она, выразительно поднимая брови.

Мне не оставалось ничего другого, кроме как кивнуть.

В коридоре было тихо, однако, это ощущение было ошибочным. Не нужно было обладать даже половиной способности Алисы копаться в чужих мозгах, чтобы догадаться – весь Ковен разделился по небольшим группкам, и теперь внимательно прислушивается к происходящему, прикладывая ухо к стене. Уж чем-чем, а отсутствием любопытства никто в нашей семье похвастаться не мог.

– Женя, – обратилась ко мне Вика, но я прервала ее попытку что-то мне сказать, крепко схватив за запястья.

Чтобы никто не успел подготовиться к тому, что будет позже, я два раза слегка похлопала пальцами по своим ушам.

Намек был понят идеально – Вика, с грацией, присущей только ей одной, щелкнула пальцами. Звук, поначалу тихий и глухой, начал нарастать с каждым сантиметром, распространяясь вокруг нее, и, как только достиг дверей комнат, расположенных рядом с моей, пропал, чтобы позже стать громогласным хлопком. В эту же мгновенье одновременно раздалось около четырех, судя по моим подсчетам, вскриков «ой!». Особо любопытно было то, что среди голосов один был мужской, и принадлежал Филу. Уж он-то явно был в первых рядах среди подслушивающих.

Это было настолько забавно и обыденно, что я на мгновение будто перенеслась в детство:

– Обещаешь никому не рассказывать? – спросила Вика шепотом.

Время было далеко за полночь, но это никак не мешало ей тайно телепортироваться в мою комнату, чтобы по нашему устоявшемуся обычаю доложить друг другу о том, что приключилось днем.

Но сегодня нужно было опасаться разве что Алисы, которую остальные члены Ковена оставили на наше (а, точнее, на Викино) попечение. Я не понимала, что с ней случилось, но за последний год ее словно подменили. Однако, в чем дело мне никто не говорил.

Взрослые же, выстроившись клином, несколько часов назад, телепортировались куда-то из Дома, и судя по выражению их лиц, там, во внешнем мире, произошло что-то неладное.

– Обещаю, – киваю я, и, подтверждая свои слова, прикладываю указательный палец к губам.

– Они ушли… – начинает Вика, но я быстро хватаю ее за запястья.

– Чего ты? – удивляется она.

Я кажусь себе крайне прозорливой, что не может не радовать. Подумать только, Вика, будущая Верховная, не догадалась о том, какие меры предосторожности надо предпринять, чтобы действительно оставить наш разговор втайне от всего мира. А я знаю.

Быстро два раза прикасаюсь пальцами к ушам и одними губами шепчу «Алиса слышит».

Вика понимающе кивает и щелкает пальцами…

– Женя, он думает, что мы его разыгрываем, – сказала Вика.

– Да ну, – отмахнулась я. – Он сказал…как его бишь… «пранк», что это такое вообще?

– Это означает жестокий розыгрыш, – она закатывает глаза. – Кто из нас больше времени в мире проводит?

– Я там с людьми не общаюсь, – ее намек вызывает во мне волну праведного возмущения.

Если слушать их всех, то я к этому моменту и вовсе не должна была покидать Дом. Все, что я могла бы себе позволить – прогуливаться по лесу, общаясь с лешими и мавками. Даже Фил считался не внушающим доверия, и способном поставить меня под угрозу разоблачения безо всякой возможности как-то это исправить. Хотя, на деле они оказались, конечно, правы, но это не меняло сути того, что сейчас мне предъявляют претензии за недостаточную информированность.

– Неважно, – Вика, распираемая невысказанной идеей, выпучила глаза. – Может, нам стоит притвориться, что мы действительно его разыгрываем, тогда не придется применять забвение?

Идея была хороша, но ее надежность вызывала сомнения.

– А что будет, если он начнет рассказывать друзьям о том, что над ним так пошутили? Да и машина его больше погнутое корыто напоминает, чем то, чем она была до этого.

– Машину починим, – судя по выражению ее лица она уже строила планы. – А вот друзья это проблема.

– Если он подумал, что его так разыграли именно они, то друзьями их сложно назвать…

– Я тоже удивилась, – честно призналась Вика. – Люди такие жестокие, оказывается…

Вот именно в этот момент мне стоило прикусить язык. Сама порой удивляюсь, как я смогла научиться тому, чтобы мои волосы не светились без явной на то необходимости, но не научилась затыкаться. Поэтому, с абсолютно чистой совестью предложила:

– Хотя, я могу сделать так, чтобы он начинал кашлять каждый раз, когда соберется заговорить об этом…

Осознание пришло ровно в тот момент, когда я договорила. Но отматывать назад было уже поздно – Вика не находила слов от возмущения, и лишь только волосы сияли алым, освещая коридор.

– ТЫ ПРОКЛИНАЛА ЛЮДЕЙ? – Ее крик слышали все, даже те, кого незадолго до этого оглушил щелчок.

– Вика…

– ЧТО БЫ ТЫ НЕ СКАЗАЛА, ЭТО НЕ ОПРАВДЫВАЕТ ТВОЕЙ БЕЗАЛАБЕРНОСТИ!

Вот и вернулась Верховная. Та, которая никогда не стала бы пробираться в мою комнату, чтобы поделиться сплетнями.

Внутри меня начиналась буря. Не знаю, хорошо это, или нет, что именно Вика попала под всплеск моих эмоций, но остановить поток не было никакого шанса.

– Они все гады! – Зашипела я. – Хуже всех тех, с кем вам приходилось иметь дело. Нам всегда говорили, что Создания Жизни надо беречь, что они светлы и не должны касаться Нави, но те, кого я прокляла, достойны там утонуть!

– Причина не в этом, – донесся сзади скрипучий голос Евдокии.

Она смотрела на меня с каким-то еле ощутимым пониманием и даже сожалением, что было во сто крат удивительнее того, если бы она просто принялась ругать меня так же, как Вика.

– А в чем? – спросила я, зачарованная такой метаморфозой.

– Это бесполезно. От вмешательства в их жизнь нас отделяет не Печать клятвы, а то, что Жизнь все ставит на свои места. Твоего проклятья хватит от силы на час, но потом все пойдет так, как должно идти.

Евдокия подошла ко мне и легко прикоснулась к локтю. Это должно было ободрить, однако, не возымело нужного действия.

– Но, Вика, поскольку она Лунная, то мы не должны так пресекать…

– Стойте, – выдохнула я. – Но ведь это не правда…

– Что? – хором спросили Евдокия и Вика.

– Я проверяла. И проклятье, которое я наложила год назад, до сих пор работает.

Разговор так и не пришел к логическому завершению. Из моей комнаты, где Глеб, как казалось, все еще находился в своем «пранке» послышался истошный вопль. Снова.

Я вбежала первой, и застала его вжавшимся в спинку кровати и натянувшим одеяло до подбородка. Перед ним же, не обращая никакого внимания на громкость звука, деловито стоял Йосик, решивший принести ему уже выстиранную и пахнущую морским бризом одежду.

Увидев меня, Глеб вскочил со своего места и не нашел ничего лучше, чем отгородиться от призрака живым щитом.

– Это…это же… – задыхался он, показывая пальцем.

– Тсс, – протянула я. – Его зовут Йосик. И он не любит свое прошлое имя.

Глава 5

Глеб, к счастью, успокоился быстро. По мне, даже, подозрительно. Я не ведаю человеческие души, но для того, кто минуту назад принял драку с чертом и разбитую машину за розыгрыш, он довольно хорошо принял факт существования призраков. Волнения у него вызвала только личность стоящего перед ним духа, но и тут миролюбивое (что тоже было весьма подозрительно) отношение последнего заставило нашего гостя расслабиться.

– Нам нужно поспать, – сказала Вика, устало потирая глаза.

Близился пятый час утра, и мы организовали собрание. Ну как организовали – оно возникло стихийно, после того, как Йосик заверил, что ему не составит никакого труда присмотреть за Глебом, в которого под благородным предложением испить чашку травяного чая моя мама влила настой из всех возможных трав со снотворным действием. Судя по запаху, в нем точно была мята и, кажется, лаванда, однако об остальных компонентах мне приходилось лишь догадываться.

Так мы и оказались в соседней комнате, хозяйкой которой, волею Силы, оказалась Алиса. Судя по ее кислому выражению лица, она не поддерживала такой наплыв посетителей в свою скромную обитель, да и, возможно, втайне надеялась и вовсе смыться из Дома, где на сегодня все самые интересные события подошли к концу, но толпа оказалась сильнее.

– И мы ни о чем не скажем Совету? – прошипела Лада, не переставая поглаживать волосы уснувшей на ее коленях Лизы.

– Нет, – Вика задумчиво покачала головой. – Это крайняя мера, к которой мы прибегнем только если сами не найдем решение.

Ладу такой ответ явно не устраивал, и она поджала свои и без того тонкие губы, теперь ставшие и вовсе похожими на нитку. Такого же мнения придерживалась и Яра:

– Почему мы должны разгребать ее выходки? – крикнула она, но тут же осеклась, и продолжила уже шепотом. – Вы с Аглаей поручились за нее, так вам и флаг в руки!

Мама виновато опустила глаза, хотя причина этого мне была и не понятна. И только я собиралась вступиться за нее по принципу «наших бьют», как меня опередила Вика:

– Я, видимо, пропустила момент, когда мы перестали быть семьей? – спросила она почти шепотом, но таким, что уж лучше это был крик.

– Да признай, что вы просто расслабились, когда поняли, что нежить ее не трогает, и пустили все на самотек, – парировала Лада.

– Мы, – пробурчала Евдокия.

– Что?

– Мы пустили на самотек. Все. Я ни разу не спросила, что она думает и чувствует.

Хоть разговор обо мне в третьем лице и не особо импонировал, но содержание его, а в особенности факт, чьими устами это было сказано, удивляло. И, видимо не одну меня.

– Как и у всех нас, – прошипела Лада. – Я знала, что с возрастом многие становятся сентиментальными, но это явно не про тебя.

– Лада, уймись! – взгляд мамы был полон яростного непонимания.

Она всегда отличалась своей мягкосердечностью и всепоглощающим уважением к старшим, чему пыталась учить и меня. И, хотя в случае со мной это исказилось, заставляя просто избегать любых стычек, да и просто разговоров со старшими, за исключением Вики, суть дела это явно не меняло.

– Не надо, – Евдокия мягко кивнула в сторону мамы. – Женя – лунная ведьма, и мы не вправе судить ее за то, что она не сознает своего пути.

– О! – Яра встрепенулась. – Уже придумали легенду, чтобы оправдать ее!

– Думаете, мы поверим в сказку об особой ведьме – послании, которая укажет нам путь? – Вторила ей Лада.

Защита пришла откуда не ждали. Ну, я так точно. Из угла, где на вмонтированной в потолок грубой деревянной балке висело плетеное кресло, внезапно подала голос Алиса:

– Мам, но это так.

Как оказалось, удивилась не я одна – лагерь под названием «Сдать меня Совету с потрохами» состоящий из Яры и Лады, резко повернул голову в сторону предателя, прожигая его глазами. Алиса нервно поерзала в подушках, но все же продолжила:

– Ты сама видела, что она использовала щит, как атаку. И ты прекрасно знаешь, что никто другой, даже без печати, не смог бы так.

И снова мне пришло время удивляться. Да, где-то на грани доходящей до меня информации я знала, что урон от использования Силы тесно связан с мотивами действий. То есть, в теории, я могла причинить вред кому-то из Ковена, но только в случае, если не пыталась сделать это намеренно. Однако, я всегда списывала это на действие клятвы.

– Чистое совпадение, – Яра раздраженно отвела глаза.

– А то, что она может наложить проклятие на человека? – настаивала Алиса.

– Вранье.

Если бы мне нужно было назвать самую удивительную черту в характере Алисы, то, без сомнений, это было бы полное нетерпение к неаргументированному спору. И это, на самом деле, было прекрасно. Имея свое мнение на любую тему, она могла принять, и даже понять все, что от него отличалось, стоило лишь только обстоятельно объяснить, в чем она была не права. Однако, как только кто-то произносил, как ему казалось, убойный аргумент «потому что я так сказала», Алиса приходила в бешенство. Вот и сейчас Яра одним словом разбудила демона, у которого волосы не просто переливались, а горели огнем.

– Я все собрание была в ее голове! – крикнула она, забыв о спящей Лизе. – И она не соврала ни о чем! Хотела утаить? Да! Но врать не собиралась. И щитом она действительно атаковала!

– Хорошо, – согласилась Лада, но по ее голосу даже глухой бы понял, что ничего хорошего она ввиду не имеет. – Атакуй.

Последнее слово было обращено ко мне. Я почувствовала, как резко перестало хватать воздуха, будто стоишь против ветра в мороз.

Ведьмы тренировали атаки. Новички, примерно до десяти лет, на Филе, которому не составляло труда увернуться от неловких и очень слабых потоков, а дальше в дело вступали набитые соломой чучела, которые предварительно наделяли манерой поведения той нечисти, которая водилась в наших краях. Но никогда обучение не было дуэлью между двумя ведьмами – в этом просто не было никакого смысла.

– Я не умею, – честно призналась я. – В столовой у меня просто не было выбора.

– Не делай из нас идиоток, – Яра презрительно отмахнулась от моих аргументов, как от назойливой мухи. – Ты и там не атаковала, а защищалась, а сейчас уцепилась за возможность не получить от Совета.

– Давай поступим так, – грациозно откинув волосы, Лада смерила меня насмешливым взглядом. – Если я почувствую на своей защите хотя бы самый легкий толчок – твоя правда, буду защищать тебя и твоего паренька от Совета до последнего вздоха, но если не будет ничего – тут же вызову Председателя и доложу об угрозе раскрытия, идет?

С этими словами она коснулась груди, а потом протянула мне руку ладонью вверх. Комната озарилась синим светом, источник которого маленьким сверкающим шариком перекатывался по ее пальцам. Такого раньше мне видеть не доводилось, и я застыла, даже, кажется, открыв от удивления рот.

– Ишь чего творит! – Евдокия всплеснула руками.

– Мама, ну правда… – вторила ей Алиса, больше обеспокоенная, чем удивленная.

Обещание ведьмы стоило многого. Хотя я сама этого не видела, но догадываюсь, что как-то так же приносят клятву о том, что Создания Силы никогда не станут друг против друга и против Созданий Жизни, которых они обязуются защищать от всех обитателей Нави. Если быть точнее, скорее всего, именно так и создается Печать, сломать которую может только тот, кому ты пообещала. А вот что следует за неисполнением этого, никто не видел уже давно. По преданиям, Сила моментально покидает носителя.

– Отлично, – услышала я голос Вики. – Только не будешь ли ты против, если я расскажу Жене, как надо атаковать?

В момент поединок между правдой моей и Лады с Ярой, перерос в противостояние Лады и Вики. И я оказалась ничем иным, как просто пешкой в их извечном споре.

Передача сил для Ковена это всегда трагедия. Но самым жестоким мне казалось то, что в день, когда одной из нас исполняется восемь, все остальные, уже получившую Силу, готовятся к тому, чтобы уйти. Это не зависит от возраста и состояния здоровья. Так, много лет назад маленькая Феврония получила силу своей родной сестры Софии, что была только на год старше ее. Конечно, так бывает не всегда, но, когда девочку приглашают в Зал в день ее рождения, никто не может точно сказать, что ее час еще не пробил.

Но Лада, даже будучи ребенком, знала, за чем шла. Уж не знаю, сама ли она решила, или ее кто-то надоумил, однако, в своих мыслях она должна была занять место Верховной Ведьмы. По рассказам мамы, она даже отказывалась брать руку покойной Евпраксии, береги Сила создание свое.

А когда через пятнадцать лет желанная Сила досталась Вике, Лада даже не попыталась скрыть свое пренебрежение, и пару лет нарочито подчеркнуто не общалась со всем Ковеном. И теперь их история ставшей взаимной антипатии заходила на новый виток.

– Попробуй, – кинула она, продолжая катать по ладони синий шарик.

– Женя, – обратилась ко мне Вика. – Подойди и возьми Ладу за руку. Самое главное, ничего не пугайся.

Все, что было внутри меня, протестовало и кричало о том, что нужно бежать отсюда, и как можно скорее. Но самым сильным чувством было полнейшее непонимание того, почему я должна доказывать то, в чем сама не уверена. В голове за мгновение промелькнули десятки вопросов, но главным был лишь один – знаю ли я сама, что мои проклятия действительно работали, или я вообразила себе это? Вдруг я ошибалась? А, может, в столовой я просто защитилась?

– Как бы то ни было, все другие варианты просраны,– сказала Алиса в моей голове. – Теперь задача в них не вступить.

Она не обманывала. Весь Ковен замер в ожидании того, что я пройду метр до кровати.

Ноги отказывались меня слушаться и каждый из тех немногих шагов, что мне предстояло сделать, я боролась с неведомой силой, связавших меня путами в районе лодыжек. Эти же силы, как оказалось чуть позже, успели еще привязать руку к туловищу, так что она поднималась ни коим образом. Еще хуже было то, как на меня смотрели Лада и Яра – так, словно я уже провалилась, и они вот-вот будут еле сдерживать улыбки, когда меня, Вику и маму будет наказывать Совет. Но, как ни странно, то, что меня пугало и придало мне уверенности – я рывком накрыла прыгающий шарик своей ладонью, ощутив, что на ощупь кожа у Лады гладкая и обжигающе-горячая.

С выводами относительно температуры я поторопилась. Хотя внешне шарик не доставлял ей никаких неприятных ощущений, обо мне нельзя было сказать то же самое – мою руку обожгло словно горячим маслом, которое даже не планировало остывать, растекаясь все дальше и дальше, сжигая всю ладонь целиком. Это было настолько больно, что я даже не смогла вскрикнуть, а лишь отдернула руку, испытывая лишь одно желание – поскорее подуть, попытавшись хоть как-то остудить место ожога, в наличии которого я не сомневалась.

Но все закончилось так же резко, как началось, стоило мне взглянуть, оценивая масштаб ущерба – вместо раны на коже была лишь выпуклая синяя метка. Не веря, что все обошлось, я провела пальцем по ней, и на ощупь она оказалась очень похожа на сургучную печать, которая, однако, не имела никаких предпосылок к тому, чтобы не являться частью моей руки.

– Это навсегда? – спросила я у Вики ошарашено.

– Нет. Пока не выполнишь свою часть сделки, – Вика тряхнула головой, попытавшись собраться с мыслями. – Иди сюда.

И снова этот несчастный метр обратно к своему месту. Идти его было еще тяжелее, особенно осознавая, что в конце (надеюсь) этого злополучного дня, мне нужно собрать остаток своих сил и запомнить хотя бы что-то из того, что мне должны были рассказать примерно лет десять назад.

– У тебя не так много вариантов, – затараторила Вика, как только я приблизилась к ней. – Самое легкое – это атаковать с помощью одной из стихий. Использовать землю тебе не даст Дом, а огонь слишком опасен. Остается вода и воздух.

Она замолчала, ожидая от меня, видимо, какого-то ответа. Но я лишь хлопала глазами, гораздо больше думая о метке на ладони, чем о том, как атаковать.

– Ладно, – Вика выдохнула с хорошо различимым разочарованием. – Расскажи мне, как ты толкнула щит.

– Просто, – я наморщила лоб вспоминая. – Толкнула вперед, будто всем телом.

– Неплохо. Попробуй сделать так.

Вытянув вперед указательный палец, Вика словно перелистнула в воздухе страницу книги, и вокруг ее запястья моментально обвился ставший различимым поток воздуха. С виду это было довольно легко, и я, не мешкая, повторила движение. С нулевым результатом.

С кровати послышались веселые перешептывания. Обернувшись на звук, я увидала, как Яра, закопавшись носом в волосы Лады, что-то активно нашептывает, а та растекается в ехидной улыбке.

Во мне что-то щелкнуло, и я посмотрела на небольшое пространство между мной и Викой. Там, где раньше не было ничего, теперь, отблескивая еле различимым светом, пробежал поток, точно такой же, как секунду назад у Вики. Он был похож на лисий хвост, промелькнувший между деревьев в лесу, только прозрачный, и еще менее уловимый. Теперь моя ошибка стала понятна – поймать его, переворачивая страницу не выйдет. Вместо этого я просто вытянула руку, как бы приглашая его. И это сработало. Прозрачный хвост потока щекочущей прохладой обвил мое предплечье. По руке, то ли от внезапного холодка, то ли от восторга пробежали мурашки.

– Отлично! – Вика, казалось, не верила своим глазам. Теперь толкни и попытайся сбить…эээ…вон ту вазу.

Она кивнула в сторону белого комода.

– Я вам сейчас собью! – Волосы Алисы полыхнули, а сама она кинулась вперед, моментально хватая что-то хрустальное, и прижимая к себе. – Идите в свою комнату, и там громите.

– Ну, – Вика озадачено пожала плечами, ища глазами новую жертву. – Дай хоть подушку.

Уж чего-чего, а этого добра в комнате было навалом – почти на каждой поверхности: кровати, небольшой банкетке возле нее, на креслах, везде – лежала как минимум одна подушка пастельного оттенка.

– Ладно, пробурчала Алиса, но отвернулась, чтобы не видеть творящегося беспредела.

Моей жертвой стало с первого взгляда непримечательное белое нечто, сшитое из потрепанного вельвета. И единственной причиной на то было крайне удачное расположение – пуфик перед столиком для макияжа. Вокруг никого не было, а, значит, улетевшая подушка не причинит проблем.

Но, воображая полет от моей «атаки» я сделала себе комплемент. Поток воздуха, кажется, пригрелся на моей руке и никак не желал покидать ее, как бы я мысленно его не толкала. В какой-то момент я даже решила просто тряхнуть рукой в сторону подушки, и тоже безрезультатно. Разве что в голове прозвучал грустный тромбон.

Мне хотелось провалиться сквозь землю, хотя, стоит признать, издевательского шепотка я больше не слышала. Видимо, Лада и Яра решили, что ситуация и так настолько удручающая, что не требует комментариев. Но что было самым обидным, так это то, что до этого момента я считала себя крайне талантливой ведьмой.

Я быстро освоила базовую телепортацию, да, иногда валилась на землю, если в исходном положении сидела, а появится надо было стоя. Но я считала это вопросом тренировки, и просто доверяла своему чутью, позволяя Силе самой подхватывать меня, когда надо. А проклятия вообще считались если не высшим пилотажем, то уровнем гораздо выше среднего, однако и они работали у меня, стоило сосредоточиться.

Хорошо, надо было дать себе последний шанс.

В этот раз я не толкала поток вперед, Точнее, я даже не стала как-то беспокоить тот, что обвился вокруг запястья. Вместо этого я почувствовала под пальцами мягкий вельвет подушки, хотя она все еще лежала примерно в двух метрах от меня, и резким движением просто разрезала ткань.

Не прошло и доли секунды, как по всей спальне Алисы разлетелась набивка. От удивления хлопая глазами, она даже не стала возмущаться, что теперь ей придется чистить ковер с длинным ворсом. И я разделяла ее эмоции: вместо того чтобы сделать на ткани разрез, как планировалось изначально, я просто ее взорвала, причем так качественно, что по моим наблюдениям, не осталось ни одного кусочка материала размером больше монеты.

От резкого звука проснулась Лиза, которая теперь пыталась своим сонным сознанием понять, что произошло.

– Интересно, – прошептала Вика, склонив голову набок.

– Не то слово, – ответила ей Алиса, кажется, пришедшая в себя, и теперь недовольно оценивающая урон.

– Впечатляет, – отозвалась со своего места Лада, и, аккуратно придерживая Лизу, встала с кровати, направляясь ко мне. – Но спектакль продолжается.

Отойдя в противоположный конец комнаты, к креслу, откуда благоразумно ретировалась задремавшая Евдокия, она возвела щит, который был не просто плоским барьером, а окутывал ее, словно кокон.

Чтобы успокоится, я сжала кулак, и почувствовала под пальцами намертво прилипшую к коже печать. Поток, которому, видно наскучило сидеть на моей руке, сполз вниз, слившись с пространством, поэтому, мне больше ничего не мешало.

В этот раз я даже не пыталась просить совета, а решила просто почувствовать то, что подскажет мне Сила. Щит Лады, до этого казавшийся мне похожим на тонкую, но довольно большую пластинку мармелада, теперь напоминал мне отливавшее желтым стекло, поэтому я, не медля, представила, что держу в руках стрелу, довольно маленькую, которую при желании, наверняка можно было спрятать в карман. Оставалось только отправить ее в полет.

Стекло, защищавшее Ладу, разлетелось мелкими осколками, которые, в отличие от ткани подушки, моментально исчезло. Но это было не самым главным. Преодолев барьер, моя стрела сильно толкнула Ладу в грудь, отчего она отлетела бы к стене, если бы не стоящее позади кресло, в которое она благополучно и приземлилась.

В звенящей тишине, повисшей в комнате, я почувствовала, как Печать, отделившись от ладони, теперь просто лежала в моем кулаке.

Глава 6

– Нося, – тихо позвала я. – Нося, ты где?

Пес сидел, кажется, там же, где его и оставили, аккурат между стеллажами с соленьями и компотом, только теперь рядом с ним стояли две миски – с кормом и водой. Явно Йосик постарался. Но напуганное животное еда не интересовала – он просто смотрел куда-то в пространство своими спрятанными за колтунами глазками, и только настороженно двигал ушами, реагируя на каждый звук.

– Ты чего не ешь? – спросила я, приблизившись.

Удивительно, но вопреки моим ожиданиям, пес не вжался в угол. Это могло быть добрым знаком. Хорошо, что хоть кто-то сегодня ночью не будет вопить.

Вика выпроводила нас по кроватям, не дав Ладе даже опомниться. Так что единственным комментарием к моему, не буду скромничать, впечатляющему выступлению оказался лишь возглас Лизы. Восторженный, конечно. Но что я посчитала действительно смешным, так это то, как Яра, возложившая на себя миссию по сопровождению радостного и бесконечно задающего вопросы ребенка в ее комнату, показательно молчала, всем своим видом показывая явное нежелание обсуждать произошедшее. Ковен такой Ковен…

Вспоминая это, я улыбнулась, и с удивлением обнаружила, как Нося завилял хвостом в ответ и даже приподнял голову, показывая, что готов к сотрудничеству, пока я нахожусь в столь доброжелательном расположении духа. Осмелев, я подошла к нему вплотную и протянула руку, чтобы погладить.

Движение было слишком резким. Пес, за неимением возможности отбежать назад, сощурился и опустил голову, покорно ожидая удара.

Внутри меня пробежала неприятная волна, тянущая за собой все органы куда-то вниз. Волосы тоже почти начали светиться, но я вовремя сконцентрировалась, чтобы еще больше не напугать этот комочек шерсти.

– Не бойся, – прошептала я, не забывая при этом улыбаться. – Тут тебя никто не обидит.

Оказывается, до этого момента я не знала, что такое гнев. Внезапно показавшийся мне порождением чистой злобы шар Председателя, обладавший разрушительной силой, стал простым мыльным пузырем, способным лишь зацепить лицо микроскопическими брызгами, когда он неминуемо взорвется. Я же была способная на большее – например, разорвать на части любого из представителей Созданий Жизни, которые теперь слились для меня в единую массу.

В старой легенде говорилось, что наш мир породили две сестры – Сила и Жизнь. И однажды Жизнь захотела, породить создания такие же прекрасные, как она сама. Так появились люди. Но, поскольку в мире все находится в балансе, вместе с людьми появились и те, кто пересек черту Яви – нежить, поселившаяся в Нави. И тогда вторая сестра – Сила, отправила в защиту людей своих детей, ведьм и колдунов, чтобы они стерегли границу двух миров и защищали прекрасных Созданий Жизни.

И это все полнейшая чушь! Я видела немного нежити, но одно могла сказать точно – они, в отличие от людей, были честны, умели жить в мире и уж точно почем зря не обижали тех, кто им самим не смог бы причинить вреда. Может, те первые Создания Жизни и были прекрасны, но их потомки сами стали нежитью, а, значит, моей законной целью.

Я не помнила, как оказалась перед дверью в собственную комнату – гнев, расстилающийся во мне все новыми и новыми волнами, застилал глаза и заглушал все мысли и звуки. Единственным, о чем я была способна думать, стало то, что я привела одного из них к себе домой, в свою комнату и была настолько бесхребетной, что не смогла решить проблему сразу, побоявшись причинить вред. Теперь же мои страхи казались мне такими жалкими и недостойными внимания, что от самой себя становилось тошно – какая разница, насколько ему будет больно, если он забудет все, что с ним произошло? А, может, он и вовсе был достоин наказания за преступления против этого мира, и я единственная, кому Силой велено воздать ему по заслугам?

В красном свете от моих волос, тени создали на лице Глеба зловещую гримасу, которая только подстегнула мою решимость. Я буквально воочию наблюдала, как исходящий изнутри меня свет, дар моего создателя, моей Силы, проявляет истинную сущность человека.

Воздействие на память представлялось мне как удар электричеством в виски объекта. Не помню, откуда я взяла это, но, скорее всего, корни уходили в миллион ужастиков, которые Фил тайком смотрел в моей комнате. Мне это редко когда было интересно, поэтому я просто читала или тренировала простейшие заклинания. Хотя сейчас мне бы пригодилась хоть какая-то опора.

Я поднесла руки к его голове, готовясь нанести удар, как только Сила подскажет мне, как надо действовать. Медлить было нельзя – я знала себя, и прекрасно понимала, что долгие размышления не приведут ни к чему хорошему, а воспитание и методичное повторение незыблемой истины о недопустимости применения магии к человеку возьмут верх и только Сила знает, решусь ли я когда-нибудь снова.

Красный свет от моих волос начал меркнуть, а ему на смену пришел синий – от маленьких молний, пробегающих по моим пальцам. Странно, будто они исходили не из меня, не были производными моей Силы, а были чем-то, что я взяла извне.

Внезапно злобная гримаса сменилась на лицо страдающего человека, а его светлые волосы показались мне платиново-бледными. Решительность ушла так же быстро, как и возникла, прихватив с собой и весь гнев, что секундой назад распирал изнутри, почти что выламывая ребра.

– Что ты делаешь? – спросил Глеб заспанным голосом, даже не открывая глаз.

– Я… – его пробуждение выбило меня из колеи. – Хотела закончить все быстро. Чтобы не держать тебя тут.

Он ухмыльнулся, все так же с закрытыми глазами.

– Знаешь, этот синий свет не внушает мне доверия.

Я, совсем забывшая про молнии, быстро сжала кулаки и почувствовала довольно болезненные уколы. Мне даже пришлось крепко стиснуть зубы, чтобы случайно не ойкнуть.

– Отлично, – Глеб кивнул и открыл глаза. – И сколько меня продержат тут? У вас какая-то особая ведьминская бюрократия?

И только в этот момент ко мне пришло осознание, что наши лица слишком близко. Настолько, что я, даже при слабом освещении от восходящего солнца смогла рассмотреть, как вокруг его губ торчали те самые короткие и колючие волоски, которые я заметила во время первого нашего разговора. Не знаю почему, но это наблюдение так потрясло меня, что я не могла отвести взгляд, и только по затянувшейся паузе поняла, что выгляжу, как минимум, странно, поэтому я приняла, как мне казалось, самое стратегически верное решение и посмотрела в его глаза, как и полагается в нормальном разговоре.

Но и это было ошибкой – обитая в мире зеленоглазых ведьм, меня буквально зачаровали глаза цвета крепкого чая в прозрачной кружке.

– Ты что, никогда парня не видела? – спросил он, явно замечая мое замешательство.

Я покачала головой:

– Человека.

– А мы – он свел почти невидимые белесые брови к переносице. – Так сильно отличаемся?

Как же сильно мне захотелось сказать ему «нет», и я даже начала убеждать себя в том, что со стороны никаких различий и не заметишь: две руки, две ноги и нос ровно посередине лица. Но то, единственное отличие, которое в нас было не дало солгать. И я кивнула.

– А, ну да, вы носите лампочку на голове, – согласился он.

Лампочку?! Уж если и было что-то, чем можно обидеть ведьму, то это точно неуважительное отношение к свечению волос.

Магия цвета его глаз моментально прошла, оставив неприятный налет пренебрежения, которое хотелось отмыть изнутри. Словно кто-то в грязной обуви наступил на чистый пол, который только что вымыт руками. Ощущение было настоль неприятным, что я моментально выпрямилась и сделала шаг назад, чтобы хоть как-то оградить себя от подобного сравнения.

– Я обидел тебя? – Глеб резко сел на кровати, обеспокоенно вглядываясь в мое лицо. – Я не хотел, честно.

– Обижаться? – стараясь быть как можно убедительней, я сощурила глаза. – Много чести, знаешь ли.

– Ну прости…как тебя там…Женя? – он протянул руку и схватил меня за запястье.

И снова этот треск, вот только если в прошлый раз тряхнуло только Глеба, то теперь и мне довелось почувствовать то, что следует за звуком. Словно какая-то невидимая сила несколько раз, но очень быстро, сначала дернула меня к себе, а точнее, к Глебу, а потом почти что отбросила назад. Однако теперь я, кажется, смогла понять, что стало на то причиной. Хотя этого не было видно глазу, ощущение присутствия Силы не могло остаться незамеченным.

– Что у тебя на руке? – спросила я, зацепив взглядом сероватую нить на его запястье.

Глеб непонимающе моргнул пару раз, явно не успев до конца отойти от разряда.

– Нитка, – уточнила я.

– Это… Мне еще младенцем повязали. Папа говорит, что это амулет, ну, от сглаза…

Он на секунду задумался, будто решая, стоит ли заканчивать фразу, и посмотрел на меня с сомнением, но все же добавил полушепотом:

– Бабушка верила в это все, – Глеб развел руками, показывая, что же входит в это понятие «все».

Это было действительно странно. Не сказать, чтобы я в своей жизни видела много амулетов, но мама повязывала мне несколько, когда после «дня неполучения Силы» предпринимала все возможные попытки защиты, лишь бы только Совет не принял решение выпроводить меня из Дома, показательно суетясь о моей безопасности. И у всех предметов, призванных защищать то ли меня от мира, то ли мир от меня, было одно свойство – они быстро приходили в негодность, не просто теряя магические свойства, но и ветшая самостоятельно из-за разрушительной неспособности Силы оставаться без движения.

– Ты хочешь сказать, что бабушка с рождения каждый раз дает тебе новую нитку?

– Нет, – Глеб свел брови к переносице, явно озадаченный таким вниманием с моей стороны к, по его мнению, безделушке. – Это одна и та же. Никогда не менял.

Понятия не имею, каким чудом Сила уберегла меня от того, чтобы прямо сейчас броситься рассматривать его запястье. Но одно могу сказать точно, страх перед еще одной серией ударов в моей голове даже не промелькнул. Вторым нахлынувшем желанием стало немедленно позвать Вику, чтобы показать ей это чудо магического искусства, но восходящее солнце за окном напомнило, что Ковен разошелся спать всего пару часов назад, и мне полагалось делать то же самое. А это уже значило бы, что от меня явно потребуют объяснений относительно того, каким образом я получила удар этого аксессуара.

– Она бы, конечно удивилась… – Глеб улыбнулся, рассматривая нитку.

– Чему?

– Ну, вам, – он пожал плечами – Жаль, конечно…

– Что я сотру тебе память? – спросила я, скорее, для поддержания разговора.

Происходящее все же не давало мне покоя. В теории, конечно, его бабушка могла быть потомком Ковена, но тогда в ней жила не просто искра Силы, а что-то значительно ее превосходящее, раз уж она смогла не просто наделить материю свойством, а изменить ее суть…

– Что ее давно нет с нами.

– Упокой Сила ее ду… – начала говорить я и замерла, ощущая, как сердце уходит в пятки, а волосы начинают переливаться.

И это было заметно не только мне. Глеб, который до этого момента вел себя крайне спокойно, настолько, что, казалось, ему даже комфортно находиться в Доме, начал пятиться назад, планируя, очевидно, вжаться в спинку кровати настолько плотно, насколько это будет возможно.

– Т-ты можешь этого не делать? – спросил он, указывая в направлении моей головы.

– Нет, – я отрицательно закивала. – Это происходит вне зависимости от моего желания, но я, по крайней мере, это контролирую.

Мне крайне не хотелось вываливать свои умозаключения относительно его амулета раньше времени. Тем более, пока мне самой не удастся разложить все по своим местам. Да и каждый новый факт, который Глеб узнает о моем мире, может усложнить задачу по очистке его воспоминаний. Одно дело будет, если мы исчезнем из его жизни, и не будем терзать рубцы на его памяти, и совсем другое, когда на запястье всегда будет, иронично, ниточка, способная привести его назад. А уж знания о том, что его бабушка либо обладала магическим потенциалом, сопоставимым с Силами члена Совета, или же знала кого-то, обладавшим такой мощью, и вовсе не должны были всплывать.

– Но почему сейчас? – Глеб настороженно наблюдал за тем, как гаснут мои волосы.

– Нас вдвоем шендарахнуло, забыл? – мне оставалось врать на лету.

Его проницательность мне не только не нравилась, но и изрядно пугала, развевая по ветру всю былую уверенность в своих возможностях.

Глеб мне не поверил. Это было видно даже слепому. Но говорить ничего не стал, лишь только дернул бровью, либо случайно, либо же специально, чтобы я не обольщалась тому, что так легко смогла обдурить его.

Мы оба понимали, что разговор зашел в тупик, и дальше, после неловкого молчания, одному из нас придется придумать совершенно нелепую фразу, тем более, что эту ночь, точнее, тот небольшой кусок, что от нее остался, нам нужно будет провести в одной комнате.

– Как собака? – Глеб взял на себя инициативу.

– Ты помнишь? – удивилась я, и воспользовавшись моментом, побрела к своей раскладушке, заботливо оставленной Йосиком в углу комнаты.

– Помню ли я из-за кого ты раскурочила мою машину? Конечно. В деталях. – Глеб улыбнулся и тряхнул головой, так что волосы, спутавшиеся от сна, упали ему на лоб.

Гнев внутри меня должен был вспыхнуть снова. Более того, я хотела, чтобы это было так, но, как назло, не произошло ничего. Хотя нет, одно все-таки случилось – я посчитала его улыбку милой.

– Мы отремонтируем машину, – кинула я и снова отвернулась, чтобы не расплыться улыбкой в ответ.

– Да ерунда какая, железяка. Пес цел? Я даже затормозить не успел, когда он выбежал, хорошо, что ты помогла.

– Вот только не говори, что ты ни капельки не злишься, что оказался тут.

– Ну, меня определенно можно было и не бить.

– Ага, – кивнула я и с громким скрипом и последующим ударом опустила одну часть раскладушки. – Напомнить тебе, как ты орал, когда очнулся?

– Туше, маленькая ведьма, – я услышала, как скрипнула его, точнее моя кровать под Глебом.

То, как он меня назвал, смущало. В Доме я действительно была самой младшей обладательницей Силы. Интересно, как он смог так быстро рассмотреть всех, кто пожаловал в комнату, пока на нем восседал Фил с занесенным для удара кулаком?

– Ты смотрела на ту, другую, как ребенок смотрит на взрослого.

Вторая часть раскладушки выпала из моих рук от удивления и врезалась углом с деревянным изголовьем в стену. На секунду я даже засомневалась в том, не сказала ли я свою прошлую мысленную ремарку вслух.

– Да ты расшибешься раньше, чем ее расправишь! – возмутился Глеб и вскочил с кровати.

Парой быстрых и широких шагов он преодолел комнату, и безапелляционно оттолкнув меня, с легкостью поднял раскладушку и поставил ее на нужное место.

– Вот, – он пожал плечами, указав на проделанную работу рукой. – Ты просто громко думаешь. Даже напрягаться не надо.

– Ага, – только и смогла произнести я от удивления.

И причиной тому были явно не его телепатические способности.

Не думаю, что он выпрыгнул из постели, чтобы намеренно предстать передо мной в одном лишь нижнем белье, но от этого его выход менее эффектным не стал. Если сравнивать с Филом – единственным существом мужского пола, которого мне приходилось видеть обнаженным, Глеб был почти Аполлоном – во всяком случае, кости его ключиц не стремились прорезать кожу, а ребра нельзя было посчитать только взглянув.

К такому жизнь меня не готовила. Кровь, только начавшую приливать к щекам, опередили волосы, загоревшиеся ярче, чем когда-либо до этого, и я никак не смогла на это повлиять. Это смутило меня еще сильнее, и я не нашла никакого другого выхода, кроме как просто отвернуться с такой скоростью, которая граничила с телепортацией.

– Прости, – буркнул Глеб и бросился в сторону кровати, пока я судорожно оглядывала комнату в поисках постельного белья, чтобы хоть чем-то занять руки.

В повисшей тишине было слышно, как на болоте, где царствовали мавки, закатили последнюю ночную песню лягушки. Им аккомпанировали сверчки, даже не подозревавшие о том, что их пение теперь навсегда будет будить во мне воспоминания об этом небольшом происшествии. Но тогда и я этого не знала, поэтому, стремясь разрядить обстановку, сказала:

– Он в порядке. Завтра отмою и принесу сюда. Его, кстати, зовут Носферату.

Глава 7

– Милая, прости, ты не виновата, – Бажена подперла ладонью лицо. – Просто это невозможно…

Вот уже битые пять часов мы с Алисой стояли на берегу озера. Точнее, стояла я, а моя спутница, давно разочаровавшись, сидела на бревне и задумчиво ковыряла острым носом бархатной туфли-лодочки сырую землю, периодически отстреливая обнаглевших комаров искрами. В руках она держала бокал из собственной коллекции – хрустальный, ибо на холуйское стекло у нее была форменная аллергия, верх чаши которого был украшен скругленными гранями, отчего свет красиво преломлялся, заставляя содержимое искриться на солнце, а низ же напоминал распахнутые лебединые крылья, и в сочетании с тонкой ножкой и выглядевшей довольно ненадежной для такого пышного верха подставкой, никаких других определений, кроме как «сама элегантность» не терпел.

Определить степень опьянения Алисы было сложно, в особенности потому, что она давно научила свой организм работать во благо ее красоты, не позволяя ни одному сосуду расшириться и заставить покраснеть хоть самую крохотную часть ее фарфорового лица. Единственным ориентиром могло служить то, что она перестала кричать на окруживших ее мавок, и теперь даже игриво улыбалась мальчику, подливавшему ей в бокал вино.

Я же держала себя в руках исключительно благодаря Бажене. Видя крах нашего первоначального плана, заключавшегося в том, чтобы заставить одну из мавок забыть, куда она сама же спрячет бутылку того самого, распитого Алисой вина, она предложила свою помощь, терпеливо перенося несколько часов моих безуспешных попыток стереть ей память.

– Может, попробуем что-то другое? – она махнула хвостом, смачивая себе спину водой. – Это кольцо такое ценное для меня, что я сама скорее умру, чем его потеряю.

– Так в том и суть, – я опустилась на камень рядом с ней. – Мы понятия не имеем насколько сильны его воспоминания о нас, и не вернутся ли они, стоит ему увидеть на улице рыжую девушку.

Бажена заерзала, но понимающе кивнула, не переставая следить за моей рукой.

– Держи, – сдалась я, и протянула ей кольцо.

Радостно выхватив его, она в мгновенье ока натянула его на безымянный палец, о облегченно вздохнула, прижав правую руку к груди. Мне оставалось только понимающе улыбнуться.

При жизни Бажена была единственной дочерью князя. Отец берег ее и любил, но как-то по-своему, хотя, не мне рассуждать о том, какой должна быть отцовская любовь, ведь своего папу я видела всего лишь раз в жизни.

Хотя дочери могущественного правителя можно было и не быть привлекательной, Бажена обладала той красотой, которая остается незыблемой, несмотря на течение времени и моды – вздернутый нос, пухлые губы, кошачьи глаза с ресницами, достающими до пышных, четко очерченных, будто нарисованных, бровей. Даже зеленые волосы, только у нее имевшие бледно-изумрудный, а не болотный, как у остальных русалок, оттенок, ее не портили, а, наоборот, отлично гармонировали с цветом кожи. Естественно, за такой невестой женихи выстраивались очередями, но отец решил, что коль боги послали ему такую милость, товар получит только тот купец, который предложит самую выгодную цену.

И такой быстро нашелся. Он был соседом, земли которого омывало море, служившие не только торговым путем, но местом для расположения флота. Отец Бажены грезил о том, как после заключения союза земли пополнятся новыми территориями, а казна не опустеет никогда. Невесту, как полагается, никто не спросил.

Жених, кстати, внешне был весьма не плох, но было одно обстоятельство, которое не сулило браку ничего хорошего – Бажена должна была стать его пятой женой. О судьбе предыдущих четырех было известно мало, но их объединяло только одно – все они умерли, так и не справив первую годовщину свадьбы.

Следующую часть истории русалка ни разу не рассказала без слез. Как ни молила она отца, он был непреклонен, а будущий муж, начавший довольно часто захаживать на пир к соседу, все чаще бросал на нее хищный взгляд, в котором не читалось ни любви, ни страсти, а лишь всепоглощающая жажда крови. В ночь перед свадьбой Бажена убежала в ведьминский край, в надежде на спасение, но была так напугана, что по всюду слышала топот копыт погони, что отправили за ней, и не нашла никакого другого выхода, кроме как утопиться.

Очнувшись русалкой, она тут же познакомилась с хозяином озера, водяным – пухлым и юрким пузатым старичком с зеленой бородой, достающим Бажене чуть выше пупка, если бы она смогла встать на хвост, как на ноги, и сразу же полюбила его всей своей широкой русалочьей душой. И, о, Сила, это было взаимно – каких только украшений не тащил он своей красавице-жене: серьги, бусы, браслеты, золотые часы – все, что нерадивые купальщики теряли в воде. А она, в знак благодарности, носила на себе все, что только могла, например, сейчас на ней была даже диадема в виде золотого обруча, но поистине дорожила лишь одним украшением – маленьким, неприметным и крайне простым золотым колечком, которое не было никем потеряно, а куплено специально для нее.

Именно это кольцо я и прятала, а потом пыталась заставить Бажену забыть о месте его нахождения, но, похоже, она была права – забыть о нем было для нее попросту невозможно.

– Ты как себя чувствуешь? – спросила я. – Ничего не болит? Я все-таки тебя много раз…

–Да не беспокойся, – она махнула рукой, отчего несколько столкнувшихся между собой браслетов издали звон. – Вот сама-то ты как? Не скажу, что я не рада твоей Силе, просто…

– Только не говори, что ты меня боишься теперь.

– Нет, что ты, – Бажена перекинула волосы на одну сторону, чтобы они не загораживали ей обзор. – Просто никто не умер.

– И слава Силе – я положила руку на грудь и облегченно вздохнула. – Из всего происходящего это радует больше всего.

– Твоя правда. А что паренёк?

– Спит. Я попросила маму сделать настойку покрепче, а то в прошлый раз он слишком легко проснулся, – сказала я, прикладывая усилия, чтобы воспоминания об утренних событиях не заставили мои волосы снова сиять.

Но это было лишним. Я настолько устала, и потратила так много Силы на бесполезное стирание памяти у Бажены, что волосы мои не только не собирались светиться, а еще и побелели на пару-тройку сантиметров от концов. Такое происходило впервые – ведьмы не склонны к седине, и даже у Евдокии, которой было примерно сто двадцать лет, они оставались рыжими, став, пожалуй, только немного светлее. Белые же волосы могли свидетельствовать только об одном – что ведьма мертва. Других вариантов не было.

Внезапно в районе бревна, где пьянствовала Алиса, послышалось оживление. Мы с Баженой, одновременно повернув голову, увидели, как мавки, отвлекшись от употребления напитка, дружно заулюлюкали, радуясь появлению на берегу озера еще одной ведьмы – Лизы.

Для них она была нечастым, от того и желанным гостем, а, точнее, возможной жертвой. В отличие от их приемной мамы, они не отличались кротким нравом и хоть каким-то здравомыслием. И, хотя русалке удалось невозможное – вырастить эту ораву утопленников настолько, что многие из них больше не выглядели как младенцы, а были уже больше похоже на подростков, на три-четыре года младше меня, несколько десятков, а то и сотен лет скитания по болотам в поисках новых братьев и сестер играло в пользу их разнузданности.

– А ну отошли от нее, паршивцы! – крикнула Бажена зычным басом, отчего в моих ушах зазвенело. – Я голову оторву тому, что к ней подойдет больше, чем на десять шагов!

Я не поняла, действительно ли мавки стали гораздо тише, или же меня покинул слух, однако в сторону Лизы никто не дернулся.

– Говорят, русалки своим дивным пением топили моряков, – я приложила ладони к ушам, чтобы звон прекратился.

– Милая, у них не было детей… – Бажена устало склонила голову, но тут же ярко улыбнулась. – Привет!

– Здравствуйте, – поздоровалась в ответ Лиза. – Меня Вика отправила узнать, как ваши успехи.

– Да никак, – прикладывание рук не помогло, и теперь я массировала уши указательными пальцами. – Мавки сразу додумались, что если притвориться, что они забыли, где бутылка, то мы расслабимся, и тут же ее присвоили. А твоя сестра, как видишь, составила им компанию.

– А я не способна забыть про кольцо, – не без гордости добавила Бажена, как мне показалось, уже представляя, как расскажет об этом мужу.

Лиза задумчиво свела брови к переносице и села на корточки, что меня крайне позабавило, заставив, однако, ощутить внутри легкий укол тоски от того, насколько быстро она повзрослела. До получения Силы ей оставалось меньше, чем полгода, но она казалась уже опытной ведьмой, здравомыслящей, хоть и сохранила отголоски детской наивности.

– Тебе надо погреться, – наконец заключила она. – Ноги, небось, ледяные.

– Я в воду не заходила, – услышав в ее голосе интонации Лады, засмеялась я. – С чего бы?

Ответом мне послужил взгляд, настоль удивленно-снисходительный, что впору было почувствовать себя умалишённой:

– И как ты хотела, чтобы магия подействовала?

– Всмысле?

И снова меня одарили уничижающим взглядом:

– Граница воды барьер от всей существующей магии, – Лиза указала ладонью на тонкую зеленую полоску тины. – Поэтому русалки в зеленые Святки выходят на берег, чтобы пополнить свои ряды…

– Ненавижу этот день, – пошептала Бажена, отводя глаза и начав нервно накручивать прядь на палец.

– Прости, – Лиза виновато улыбнулась. – А моряки и так в воде…

Меня снова будто оглушило, но это уже был мой собственный крик о том, как можно было быть настолько тупой. Я же знала это! Но это считалось настолько простой истиной, что, казалось, такие ошибки совершать уже не придется. В этот момент мое главное магическое достижение – проклятья – как-то померкли.

Видимо, увидев наш оживленный разговор или же то, как я обреченно закрыла глаза рукой, к нам приблизилась Алиса. Шла она вразвалку, видимо, имело место быть объединение обстоятельств – высокие каблуки, как и возлияния, не способствовали ровной ходьбе.

– Чего пригорюнились?

– Женя в воду не зашла, – выпалила Лиза быстрее, чем я придумала ответ.

На лице Алисы проскользнула целая гамма эмоций, но первой, и я это увидела совершенно точно, было удивление, граничащее с внезапным прозрением и явной неловкостью. Однако, и стоило ей за это отдать должное, собралась она гораздо быстрее меня, поэтому почти сразу же снисходительно улыбнулась:

– Вот видишь, что бывает, когда пропускаешь важные уроки, – для пущей убедительности она ободряюще опустила руку на плечо Лизы.

– Ах ты! – только и смогла выдохнуть я, не находя слов от возмущения.

– Что? – притворно удивилась Алиса в ответ. – Не надо перекладывать на меня ответственность! Заголила ходули и айда!

Спорить было бесполезно. Да и не хотелось. «Айдить» в воду не хотелось тоже, но радовало, что на дворе все-таки лето и тепло, а не млзгло, как обычно бывает зимой.

После кед, в которых моим ногам было уютно, мокрый переход между землей, поросшей исхоженной травой и песком был омерзительно холодным, и, вдобавок, еще и колючим. Немного поколебавшись, я сделала шаг вперед и сразу же наступила в обволакивающий мягкий ил. Это было настолько неприятно, что по спине пробежали мурашки, и я дернула плечами, чтобы прекратить щекочущее блуждание по моей коже. Удручало и то, что искать место для следующего шага, где ила не было бы, стало совершенно без толку – Бажена, которая опираясь руками о дно, решила подползти ко мне, взбаламутила всю воду, но я все же решила схитрить, и просто дождаться, пока она окажется рядом.

Оказывается, техника исполнения, которую Сила подсказала утром, была верной, что даже вызвало недолгое, но все же удивление у Алисы, когда я показала ей пробегающие по кончикам пальцев молнии. В отличие от Вики она тоже больше полагалась на свое ощущение Силы, скорее всего именно поэтому и стала таким хорошим телепатом, так что теории о смешении стихий я не дождалась. Единственным, в чем она меня поправила, так это в том, что не следует давать молниям расходиться, лучше держать их вместе. Так должно было стать проще попробовать соединить их в голове того, у кого я намерена стереть память.

Моя Сила восстановилась не полностью, хотя белыми были уже только самые кончики волос, но, тем не менее, я чувствовала себя крайне уставшей, отчего пришлось сделать несколько попыток, прежде чем синий свет вновь появился на моих ладонях. Хотя, причиной могло быть и то, что нервничала я ощутимо больше – если вначале все попытки ощущались как утомительная, но все же игра, теперь в голову стали приходить мысли о том, что я могу перестараться и стереть какие-то важные воспоминания Бажены. И это было бы крайне печально.

– Не беспокойся, – она словно прочла мои мысли. – Все важное во мне незыблемо. Любовь забыть невозможно.

Ее улыбка, мягкая, как утренний свет, придала мне уверенности, и я опустилась на колени, чтобы наши лица оказались на одном уровне.

Теперь мне стало понятно, почему так важно было держать молнии вместе. Оказавшись внутри головы Бажены, они словно маленькие напуганные рыбки, бросились в разные стороны, но, к счастью, я смогла задать им правильное направление и соединить два ярких разряда в одну потрескивающую нить между висков.

И тут пришло осознание, что мы забыли спрятать кольцо, а решить, какие воспоминания подлежат удалению, надо было срочно, потому что, как оказалось, молния не собиралась стоять на месте и буквально требовала, чтобы я накормила ее.

Первым, что мне удалось уничтожить, было то, как Бажена кричала на мавок, вторым – как пришла Лиза, а вот добавить что-то третье я не решилась – был побочный эффект. Каждый потерянный эпизод делал его носителю больно. Русалка не издала ни звука, однако, из-под длинных опущенных ресниц градом лились слезы. Мне вдруг стало жаль ее настолько, что руки начали дрожать, а молния, почувствовавшая свободу и потерю контроля над ней, начала какую-то своеобразную пляску и выпустила два тонких луча прежде, чем я успела ее разорвать.

Ладони горели огнем. Не так больно, как тогда, когда я получила печать от Лады, но тоже весьма ощутимо. Чтобы хоть как-то заставить их остыть, я быстро пустила руки в воду, при этом не отводя глаз от Бажены, которая до сих пор сидела зажмурившись.

– С тобой все хорошо?

– Да, – ответила она и шумно втянула носом воздух. – Получилось?

– Не знаю, – я пожала плечами. – Это ты мне должна сказать. Что ты помнишь?

Наконец, она открыла глаза и нахмурила лоб, задумавшись:

– Вы пришли с Алисой, дети вас обманули, ты спрятала кольцо, но я все помнила, потом… – она замялась. – А как ты оказалась в воде?

Уголки моих губ расползлись в стороны сами по себе. Да, ладони все еще неприятно ныли, да, мне было жаль, что я причинила Бажене боль, но то чувство, которое разливалось внутри, сдержать было невозможно. Оно рвалось наружу и мне до одури хотелось кричать, в особенности оттого, что я хоть на секунду получила подтверждение, что стоит приложить немного усилий и я смогу стать частью Ковена. Полноценной, и не требующей вечной опеки и защиты. И, как знать, возможно, однажды я сама смогу кого-то защитить.

– Недурно, – хмыкнула Алиса с берега. – Но про защиту ты, конечно, грубанула.

– Вылези из моей головы, пожалуйста! – буркнула я в ответ, но, скорее, для порядка.

–Конечно, мой восторженный птенчик.

К сожалению, доброй язвительной перепалки случиться не удалось. Прямо на берегу, со свойственным ему щелчком и запахом серы материализовался Фил, на лице которого читалось явное недовольство событиями, сподвигшими его на прогулку к озеру:

– Мои любимые рыжули, я пришел сообщить вам пренеприятное известие.

– К нам едет ревизор? – откликнулась Лиза.

– Хуже, – он тряхнул белой челкой. – К нам явился Тарас.

Как ни крути, его появление в Доме не могло быть связанным с какими-то хорошими новостями. Единственным, чем мог быть оправдан его второй за два дня визит, так это тем, что он решил пойти в открытое наступление и призвать Вику к благоразумию и немедленному вступлению в брак, как к тому обязывают традиции, но учитывая их вчерашнюю перепалку, данный вариант отпадал, как до безобразия нелепый.

– И чего ему надо? – Алиса даже не потрудилась повернуться к Филу лицом.

– Судя по вопросу «где он?», ему нужен кто-то мужского пола, и это явно не мы с Йосиком.

– Твою ж… – только и смогла выговорить я, прежде чем меня подбросило словно пружиной от страха.

– Маму не трогай, мама – святое, – хихикнул Фил в ответ.

В иных обстоятельствах я, пожалуй, с особым пристрастием объяснила ему, что у чертей родителей не бывает, но сейчас времени для этого не было – я мысленно представляла, как долго я буду бежать к Дому и успеет ли кто-то спрятать Глеба прежде, чем до него доберется призванный Тарасом Совет, но тут Алиса снова влезла в мою голову, и на этот раз я была ей благодарна:

– Телепортация все еще существует…

Стоит признать, что помимо плюсов сокрытие Силы имело свои минусы.

– Милая, – успела окликнуть меня Бажена за мгновение до того, как я прыгнула. – Но ты не вернула мне кольцо…

На секунду оторопев, я обнадеживающе улыбнулась и ответила:

– Оно на тебе.

Последним, что я увидела до прыжка, было то, как русалка с облечением и нежностью прижала руку с кольцом к сердцу.

Глава 8

Не успела я материализоваться в столовой, которая оказалась пустой, как Алиса тут же схватила меня за рукав блузки и потянула вниз, в холл, откуда раздавалась ругань. Хотя нет, ругаются обычно несколько человек, хотя бы двое, а тут был монолог на повышенных тонах от Вики. При любых других обстоятельствах я с удовольствием послушала его полностью, в особенности, если бы он был адресован не мне, но, учитывая сложившуюся ситуацию, приходилось радоваться его финальным аккордам:

– А самое смешное, что вы с какого-то перепугу вообразили себя нашими повелителями, но как только придет время огребать, сразу спрячетесь за нашими спинами, как…

Найти достойное сравнение Вика не смогла, зато это отлично получилось у Алисы:

– Собаки сутулые!

– Спасибо! – кивнул ей в ответ Тарас.

Странно, но в его голосе не было ни капли гнева или же вполне уместной сейчас обиды. Да и в целом тот Тарас, который сливался с обоями вчера, был словно бледной копией себя самого, стоящего прямо передо мной.

– Обращайся, – пробурчала Алиса, но без прежнего задора.

– Вика, – начал он спокойно. – Прости меня за вчерашнюю выходку, но я не мог позволить Совету силой выпроводить Женю из Дома.

Я натурально обомлела. Нет, возможно, из-за страха, обуявшего меня вчера, я и могла воспринимать происходящее как-то иначе, но такие же удивленные лица Вики и Алисы перечеркнули все мои сомнения в собственной неадекватности, что я тут же и вывалила:

– А так и не скажешь.

– Слушай, – Тарас повернулся ко мне настолько резко, что его спадающая челка немного взлетела. – Если бы Совет хоть на секунду усомнился в том, на чьей стороне я играю, то у меня не было не малейшей возможности держать руку на пульсе.

– И поэтому Пупсик решил поиграть в двойного агента? – вклинился в разговор Фил, незаметно материализовавшийся на самом верху лестницы, и теперь грациозно сидевший на перилах, свесив скрещенные ноги вниз.

Будь это кто-нибудь другой, я бы моментально сжалась от страха, сразу представив в красках, как незадачливый эквилибрист соскальзывает вниз и приземляется самым неудачным образом, увековечивая отпечаток своего носа на деревянном полу, но черти, обладавшие грацией кошек, испытывали какую-то особую любовь к высоте, поэтому я давно привыкла к его выбору мест дислокации.

– Тебе слова не давали, – отмахнулся Тарас.

Волосы Вики замерцали. Оскорби Фила кто-то из Ковена, она не повела даже бровью, но вот никому извне такого не прощалось:

– Филотанус член нашей семьи, – сказала она тихо, но так угрожающе, что даже мне стало слегка не по себе. – И он вправе высказывать свое мнение по любому вопросу, касающегося Дома и всех его обитателей.

Фил, пользуясь тем, что на него никто не смотрит, поднял бровь, и, качнув головой вбок, щелкнув пальцами. О, Сила, каких же мне усилий стоило не рассмеяться в этот момент.

– Так, – Тарас, осознав, что закапывает себя все глубже, закатил глаза и шумно набрал носом воздух. – Давайте мы все просто успокоимся и поговорим.

– А где гарантии, что все, что мы расскажем, ты тут же не выложишь Совету? – спросила Алиса уже успевшая сесть на диван, расположенный перед входом в библиотеку, и теперь деловито разглядывающая ноготь на безымянном пальце.

– Но Совета тут еще нет. А я знаю о том, что у вас в Доме человек. Хотел бы – уже рассказал.

– Резонно, – качнул головой Фил и, оттолкнувшись руками от перил, мягко приземлился рядом со мной.

Сегодня он был одет в стиле восемнадцатого века, что ему, неоспоримо, шло – пышные жабо и рукава на белой рубашке, да и бледно-бирюзовый камзол придавали ему элегантности, а в сочетании с традиционно подведенными глазами он и вовсе выглядел как актер, вышедший со съемок исторического фильма.

– Красиво, – шепнула я ему так, чтобы никто не услышал.

Фил зарделся, точно лампочка, и улыбнулся мне в ответ уголками губ. Я знала, что мало кто в Ковене обращает внимание на его наряды, которые он добывал непостижимым для меня образом, поэтому никогда не упускала возможность отвесить ему комплимент, если сегодняшнее невероятное сочетание оказывается удачным. От меня не убудет, а черт будет ходить счастливым до вечера, пока не настанет время думать, в чем щеголять завтра.

– Так если ты хотел спокойно поговорить, то зачем врывался в Дом с криками? – спросила Вика.

Она выглядела растерянной, и я понимала, почему – когда к нам заявлялся Совет, неважно в какой конфигурации, она сразу занимала оборонительную позицию, готовясь защищать Ковен до последнего вздоха. Под эту же гребенку по собственной глупости попал и Тарас, решивший избрать другой способ защиты, а именно лебезить перед самопровозглашенным начальством. Теперь же Вика не знала, как поступить – доверять кому-либо, кроме себя и своей семьи она не привыкла, но ситуация, в которой мы оказались по моей глупости, не давала ей возможности разбрасываться помощью, которую ей предлагали.

– Потому что я был уверен, что тут царит хаос, и не думал, что всё… – он многозначительно оглядел холл. – Под контролем.

В устах Тараса это был комплимент. Уж не знаю, в каком свете Совет выставлял нас Братству, однако, определение «взбалмошные» звучало однозначно.

– Так ты что, – усмехнулась Вика. – Пришел пугать человека своими криками?

Теперь Тарасу пришло время выглядеть растерянным. Он даже будто сдулся – ссутулился, да и движения перестали быть столь резкими и размашистыми:

– Я думал, что смогу поговорить с ним по-мужски, – еле шевеля губами пробуровил он.

Хохот Алисы разнесся эхом по холлу, заполняя собой все пространство. На секунду мне даже показалось, что она снова залезла в мою голову.

– Этот парень черту накостылял, а наши неженки решили его кулаками мочить, вот умора! – пояснила она сквозь смех, поймав на себе вопросительный взгляд Тараса.

– Я попросил бы! – тут же оскорбился Фил, но тут же прикоснулся ладонью к щеке, на которой, благодаря быстрому заживлению, не осталось и следа от вчерашнего синяка.

– Да хоть просил, хоть не просил, – не унималась Алиса. – Получил-то все равно…

Это было действительно забавно – черти, славившиеся своим природным талантом к рукопашному бою за счет небывалой ловкости и силы, приставлялись к Ковену как раз для использования в случае нападения, когда Силу применять опасно, например, если нечисть уже вцепилась в ведьму и она не может отбиться, чтобы нанести сокрушающий удар. Но спокойные времена сделали свое дело и Фил, давно не практиковавшийся, навык, очевидно, растерял, что, несомненно, било по его и так ущемленной самооценке.

– А меня вот другое интересует, – спросила Вика. – Откуда ты узнал про то, что у нас в Доме человек?

Вопрос не в бровь, а в глаз, однако. Даже обидно, что не я догадалась.

– Это была я, – донеслось со второго этажа. Кто бы сомневался, что это был голос Яры.

Тарас, напрягшийся от вопроса, а, точнее сказать, от перспективы давать на него ответ, заметно расслабился, однако, что было странно, смотрел вовсе не на свою спасительницу, спускающуюся по лестнице, а на Вику. В его глазах я увидела знакомое выражение, которое, если подумать, внезапно расставляло все на свои места и давало ответы на любые возникающие вопросы – Тарас вглядывался в лицо нашей Верховной точно так же, как вчера ночью Нося внимательно рассматривал улыбку на моем.

Но в данный момент ловить ему было нечего – Вика была полностью поглощена накатившим на нее очевидным разочарованием:

– И как это понимать? – спросила она очень тихо, но я видела, как злоба пробежала красным отблеском по ее волосам.

– Вика, не надо, – попытался вмешаться Тарас, но тут же схлопотал два недобрых взгляда от меня и Алисы.

– Я поступила так, как положено, – усмехнувшись, Яра пожала плечами. – Как должна была ты.

– Но мы же вчера договорились! – вспыхнула Алиса, вскочив со своего места.

– Нет, – Яра мягко спустилась с последней ступеньки. – Не я, не ты, а только твоя мама. Вы все должны сказать мне спасибо, что я позвала Тараса, а не Совет!

Я закатила глаза и пообещала себе, что теперь, в любой непонятной ситуации буду собирать клятвы со всех присутствующих ведьм, и, если понадобится, заведу для печатей отдельный мешочек. Поведение Яры было настоль предсказуемым, что сетовать на то, как же она смогла поступить так со своим Ковеном было глупо, и я ничуть не удивилась произошедшему. Это было обидно, да и только. И не мне одной.

– Знаешь, что самое смешное? – злобно спросила Алиса, почти что подбежав к Яре. – То, что твоя цыганочка с выходом ни для кого не стала новостью!

Я поразилась тому, как наши мысли сошлись, однако сразу же ощутила легкую щекотку в голове. И как только Алиса не догадалась заседать в моих мозгах раньше? Она бы очень много интересного накопала там.

– Думаешь, я не знаю? – не унималась она. – Думаешь, не слышу твои мысли каждый день? Хочешь, отвечу на твой вопрос? Ты настолько мерзкая и лживая, что как не старайся, Сила не дарует тебе ребенка. И Вика тут совершенно не при чем!

Для Яры это был удар под дых. Всю ее напускную смелось и уверенность в собственной правоте смыло, словно волной. Оцепенев, она чуть наклонилась вперед, будто слово ранило ее в самом буквальном смысле, и схватилась за перила, чтобы удержать равновесие.

Казалось бы, мне было впору радоваться тому, что мой недруг в сложившейся ситуации наказан, но видя водопады моментально брызнувших из глаз Яры слез, почему-то не получалось. Наоборот, хотелось моментально броситься к ней и заключить в объятия, чтобы разбить оковы того ледяного одиночества, которое рано или поздно ощущает каждая ведьма.

Со стороны может показаться, что мы счастливицы. Наш путь в этом мире прописан давно, и хотя он нам неведом, каждая знает, что она в любом случае исполнит ту роль, которая дана ей Силой. И если для одних, как для Алисы, это благостыня, дарующая свободу, то для других – проклятье, ведь ожидание, в особенности того, что может не наступить – величайшая пытка, которую только можно придумать.

Больше всего на свете Яра мечтала стать матерью, и подошла к этому вопросу со свойственной ей расчетливостью. По рассказам Вики, она быстро составила портрет избранника, которому предстоит исполнить роль отца и отправилась на его поиски, на пару месяцев покинув Дом. Вернулась она, конечно, одна, но все быстро поняли, что цель достигнута, ведь иначе и быть не могло – ведьма, желающая понравится смертному однозначно это сделает, поскольку Сила делает нас привлекательнее, и происходит это вовсе не для потехи нашего самолюбия, а чтобы род наш не угас.

Но, года шли, а долгожданного ребенка так и не появилось. Даже больше, все становилось намного сложнее, ведь Яра всей душой полюбила смертного, которого планировала без особых сожалений отпустить, как только придет час. И теперь, на перепутье, любая уготованная ей дорога обещала боль утраты несбывшейся мечты.

– Девочки, давайте не будем ссориться! – Тарас даже попытался выдавить из себя улыбку.

– А мы и не собирались, – пробурчала Алиса и телепортировась, не забыв кинуть еще один злобный взгляд в сторону Яры.

Повисла тишина, нарушаемая только неловким поскрипыванием туфлей Фила, переминающегося с ноги на ногу. Каждый, кто остался в холле понимал, что надо что-то сказать, чтобы разрядить обстановку, но все слова были не те. Да и присутствующие тоже.

– Она не со зла, – почти что прошептала Вика, снова, как и положено Верховной, взяв бразды правления в свои руки.

– Только вот врать мне не надо, – ответила Яра, не поднимая головы. – Надеюсь, вы быстро все решите и мне не надо будет действительно вызывать Совет.

Ждать от нее милости не следовало, это было совершенно ясно даже по тому, как она быстро испарилась окатив нас волной расступившегося перед ней пространства.

Внутри меня пробежал неприятный холодок. Подумать только – два дня и несколько стычек между нами. И это была моя вина целиком и полностью – да, миром и гармонией наши отношения назвать было сложно, но тот вежливый нейтралитет, царивший в Доме, был выстроен годами и соблюдался всем Ковеном. А теперь везде летают искры, и одна Сила знает, когда разгорится пожар.

– Чем чаще у вас бываю, тем больше ценю Братство, – усмехнулся Тарас.

– Рада, что заставляю тебя ценить имеющееся, – съязвила Вика в ответ, но как-то неохотно, скорее, в силу привычки.

Тарас это тоже заметил, о чем говорила мягкая улыбка, расплывшаяся по его лицу. Понятное дело, усталые подколки были несомненно лучше, чем открытое противостояние, не дававшее никаких надежд на сближение:

– Я могу чем-то помочь? – спросил он, отчаянно пытаясь балансировать на волне нежданного успеха.

– Только если у тебя в наличии есть еще одна лунная ведьма, которая поможет нам со всем разобраться, – я постаралась сказать это будто невзначай.

– Конечно, сидит в стойле с единорогами и читает сборник сказок, – отшутился Тарас, не отрывая глаз от Вики.

И только тогда, когда она взглянула на него в ответ с приподнятой бровью и улыбкой, на меня обратили внимание столь пристальное, что даже стало неловко.

– Да нееет, – протянул он после неоднократного осмотра меня с ног до головы.

– Сам что ли не понял вчера? – кинула в него Вика и опустила глаза в пол.

Мне никогда не приходило в голову благодарить Силу за то, что не Лада стала Верховной. Видимо, сейчас было самое время. Обидно признавать, конечно, но я не обладала и половиной того ума и расчетливости, что были у Вики, и которыми она активно пользовалась. Подумать только, пока ссорились Яра и Алиса, и даже пока она искала слова утешения, в ее голове сложился план как выгоднее приложить к достижению своих целей проявленное благородство Тараса . И он сработал замечательно:

– Да никто не понял, – он совершенно искренне пожал плечами. – Это же была явная защита.

Вику ответ явно удовлетворил. Нашему собеседнику этого не было видно, но я отчетливо заметила, как в брошенном на меня мимолетном взгляде сверкнула озорная искорка.

– Просто ты так настаивал на скорейшей даче Клятвы, что мне показалось… – она явно решила закрепить успех.

С одной стороны, я понимала, что играть на чувствах влюбленного в тебя молодого человека, пусть даже наделенного Силой не хорошо, но с другой…Я не имела никакого права осуждать ту, что всеми правдами и неправдами пытается защитить меня.

– О, Сила, нет, конечно, нет! – Тарас встрепенулся, а в его глазах промелькнул ужас от того, что только полученная толика какого-никакого расположения от Вики будет потеряна.

Это была победа. Сделав несколько шагов вперед, с самой застенчивой улыбкой, что мне приходилось видеть, Вика подошла к нему и встав на цыпочки, быстро прикоснулась губами к его щеке, прошептав:

– Спасибо!

Сделать так, чтобы волосы не зажглись от нахлынувшего на меня приступа смеха было титанически тяжело. Еще тяжелее было перестать смотреть на уползающую вниз челюсть Тараса и на то, как щеки его заливаются пурпурным румянцем, и уставиться в пол, отчаянно делая вид, что я пропустила этот момент, увлеченная изучением фактуры дерева. Но самой невыносимой стала задача не поддаться соблазну и тут же не позвать Алису для того, чтобы она смогла позже рассказать, какой взрыв только что произошел у будущего Верховного Колдуна в голове.

– И еще, Тарас, – бросила Вика как бы невзначай. – Постарайся сделать так, чтобы Совет не беспокоил нас, пока не истечет неделя. А мы за это время постараемся избавиться от человека.

Если бы я понимала тогда, почему меня словно резануло ножом после этой фразы, то, несомненно, попыталась бы выкорчевать все пробивающиеся росточки сразу, не давая им заколоситься и зацвести в моей душе. Но тогда я просто невыносимо захотела вернуться в свою спальню, чтобы закрыться от всего мира и, пожалуй, уснуть, обнимая перекочевавшего из подвала Носю.

А еще слушать мирное и ровное дыхание спящего Глеба.

Глава 9

Мне снился странный сон. В нем я видела себя будто со стороны, даже удивительно, что мое сознание в деталях запомнило то, как я выгляжу в данный момент, вплоть до подошвы кед, запачканной озерным илом. Но не это меня удивило. Во сне надо мной склонялась женщина преклонного возраста, с распущенными седыми волосами, которые, однако, светились красно-желтым цветом.

Одета она была в белое кружевное платье длиной чуть выше колен, с короткими, расшитыми цветочками рукавами, и мне сразу же показалось, что я уже видела на ком-то подобное, но вспомнить когда и где не могла.

– Женя! – позвала она меня тихо.

Глаза ее были полны растерянности и какой-то всепоглощающей надежды, будто она одним взглядом стремилась передать все то, что собиралась сказать, но я, к сожалению, ничего не понимала.

– Женя, ты слышишь меня? – снова прошептала она.

И только тут мне стало понятно, что это не она говорит тихо, напротив, судя потому, как напрягается ее шея и широко открывается рот, женщина, наверняка, кричит так, что есть сил, однако, она сама, несмотря на кажущуюся близость, находится очень далеко.

– Да, да! – крикнула я в ответ.

Она облегченно вздохнула и тревога на ее лице сменилась мягкой улыбкой, такой, что может обогреть в холодный декабрьский день.

– Женя, ты придешь ко мне… – длинные предложения расслышать было еще сложнее, поэтому я напрягла слух и сощурила глаза для пущей концентрации. – Я все расскажу… Но пока…береги!

– Кого? – спросила я тихо, но тут же поняла, что она меня не услышала, и крикнула, что было сил. – Кого?

Ответа мне услышать не удалось. Как только женщина начала поворачивать голову, меня ослепила вспышка, и я моментально подскочила на кровати, будто подброшенная невидимой пружиной.

–Женя, Женя! – позвал меня уже другой, знакомый, я бы сказала даже до боли, голос.

– Привет, – поздоровалась я, чувствуя, как ноздри защекотал терпкий запах табака.

–Ты кричала, – констатировал Йосик, и причмокнул трубкой.

Я зажмурилась и потерла глаза ладонями, прогоняя наваждение.

Горло неприятно саднило, что доказывало, что я не просто кричала, а орала во всю глотку так, что оставалось только удивится тому, как весь Ковен не слетелся на мои истошные вопли.

– Хотя, что удивительного. Ты за два дня, наверное, так испереживалась. Хорошо, что вообще спишь. – Йосик пожал плечами, а потом, заметив что-то на полу, наклонился, и раздосадовано цокнул языком. – Ай, ну вот зачем так неаккуратно?

В руках он держал мои испачканные кеды, оценивая масштаб ущерба. Будь я не такой уставшей – после успешного вмешательства в память Бажены, волосы, которые почти восстановились на озере, снова побелели, и еще не успели вернуть себе цвет до конца, то я наверняка бы поспешила оправдаться, во избежание причитаний призрака, но он, к счастью, даже не пытался взывать к моей совести.

– Ты совсем ручной стал, – сказала я, немного удивившись этому факту у себя в голове. – Раньше устроил бы такую феерическую взбучку.

– А зачем? – он улыбнулся, переложив трубку в другой угол рта. – Ты же не нарочно. Да и я порядок навел. А когда везде порядок, можно уже и добрым быть.

– Ты это, смотри, Евдокии не скажи, – засмеялась я. – А то она в тебе разочаруется.

Йосик хохотнул в ответ и игриво пошевелил усами, укладывая мои кеды в одну из своих корзин – вечных его спутниц, с которыми он буквально сросся за проведенные в Доме годы.

Его призыв был шуткой, затянувшейся на долгие семь лет. Обычно, призраки, возвращенные в Явь, стремятся покинуть ее как можно быстрее. Помнится, однажды, когда мы справляли день рождения Лады, ей в качестве подарка был вызван один музыкант, которого она очень любила слушать в молодости. Заниматься этим непростым делом поручили Вике, а она, для моральной поддержки, позвала меня.

И вот, в назначенный час, мы, подготовив к появлению гостя все, включая гитару и неясно откуда взятые тексты его песен, совершили обряд. Хорошо, что времени у нас было с запасом – сначала мы пару часов объясняли бедолаге, какой сейчас год, а потом еще с час то, что являться к своим родственникам не лучшее решение, иначе, как знать, может, ему придется возвращаться уже не в одиночестве.

Когда же он, наконец, осознал все положение вещей, выяснилось, что музыкальное представление под угрозой – несмотря на долгую настройку гитары и бесконечные попытки спеть собственное творение, у него не выходило ничего, или, как он выразился «в нем нет мелодии».

К вечеру музыкант совсем загрустил, и буквально со слезами на глазах умолял отправить его обратно, ярко и в деталях описывая, как мучается его душа и какая это нестерпимая пытка. К счастью, оказалось, что для Лады музыка отошла на второй план, стоило увидеть кумира относительно во плоти, и она отлично провела вечер шепча ему что-то на ухо, пока тот закрывал зияющую рану в собственной душе поеданием селедки под шубой.

А вот с Йосиком все было по-другому. Со стороны казалось, что он не испытывал никакой необходимости возвращаться к своему вечному покою. Уж не знаю, что было на то причиной – заглядывать за горизонт не хотелось, а он не стремился к откровениям, но судя по тому, как быстро он нашел себе дело в Доме, жилось, а, точнее, покоилось ему несладко.

– Она поймет, – подытожил он. – Не мне ей рассказывать о том, как хочется порой прожить жизнь по-другому.

– А для тебя это жизнь? – удивилась я и закинула на раскладушку начавшие зябнуть ноги.

– За неимением других вариантов, да. Во всяком случае, куда спокойнее, чем прошлая. И тут меня, хотя бы, ждут.

Разговаривать дальше не было никакого смысла, и мне оставалось только улыбнуться ему в ответ и помочь спуститься на пол заспанному Носе, когда Йосик позвал его на обед. Несмотря на мои крики пес продолжал сладко дрыхнуть кверху лапами, бессовестно заняв половину моей подушки и среагировал только на волшебное слово «кушать».

Когда все желающие покинули мою комнату, я почувствовала острую необходимость совершить вылазку на кухню и некоторую обиду на то, что наш домашний призрак позвал на ужин только пса.

Часы показывали, что семейный прием пищи должен был уже закончиться, и это радовало. Я не была готова к новому витку семейный разборок, и хотела съесть свой бутерброд в тишине и покое.

– Женя, – окликнул меня сонный голос.

– Доброе утро, – ответила я со вздохом, понимая, что планы придется отложить.

Но к моему собственному удивлению, это меня не сильно расстроило. Напротив, я, стараясь сделать это как можно более незаметно, посмотрела на свое отражение в зеркале, проверяя, не сильно ли мой недолгий сон отразился на лице, проще говоря – не отпечаталась ли на щеке какая-нибудь складка наволочки.

– Скоро рассвет? – озадаченно спросил Глеб приподнимаясь на локтях и выглядывая в окно.

– Нет, почти десять вечера.

Он издал не то стон, не то облегченный вздох и упал на подушку, зажмурив глаза:

– Я проспал больше двенадцати часов. С ума сойти можно.

– Надеюсь, ты выспался, – мне не оставалось ничего другого, кроме как пожать плечами.

Ну, в самом деле, я не знала, как сообщить ему, что сейчас я позову маму и он снова отправиться в сонное царство, и пробудет там до тех пор, пока мои успехи по изменению чужой памяти не станут заметными, и я не буду готова отпустить его на вольные хлеба, чтобы он и дальше жил свою человеческую жизнь без каких-либо воспоминаний о нас.

– С вашей помощью, – ответил он, запуская пальцы в волосы.

Видимо, мое удивленное лицо можно было различить даже в темноте, потому что Глеб сразу же пояснил:

– Думаешь, я не понимаю, что в вашем чае намешано что-то снотворное? Я этот запах узнаю из тысячи – бабушка такой же заваривала, когда я отказывался ложиться спать в детстве. Только от того так голова потом не болела.

– И ты его все равно выпил?

– А что мне еще оставалось делать? Наверняка у вас и без меня куча проблем. Только можно мне перед еще одной чашкой вашего чая поесть и помыться? А то, прости за подробности, но велик шанс, что мое присутствие в этой комнате можно будет определять не только по храпу.

Я не знала что ответить. Рациональная часть меня говорила о том, что это надо обсудить с Викой, но сговорчивость Глеба и его поразительное понимание необходимости наших действий обезоруживали и вызывали какое-то неоспоримое доверие.

– Жень, я не собираюсь сбегать, – видя мое замешательство, сказал он. – Я даже не буду кричать, если у вас в ванной окажется русалка.

Я засмеялась, представив, как Бажена нежится в пене, а вокруг нее плавают резиновые уточки.

– Красивый смех, – произнес Глеб с улыбкой.

Мне очень захотелось смутиться настолько, чтобы губы перестали сами собой расползаться в улыбке. Но единственное, что получилось – отвести взгляд, чтобы он не понял, что я готова отвести его хоть в лес знакомиться с лешим, если он сделает мне еще хотя бы один комплимент.

– Хорошо, – я кивнула, когда наконец-то смогла взять себя в руки. – Только давай тихо, а я пока схожу за едой.

Тишина, царившая в коридоре, не предвещала никаких проблем, тем более, что дверь в ванную комнату, по счастливому стечению обстоятельств, была как раз напротив моей. Я и раньше очень ценила данное удобство, особенно вспоминая нашу с Викой первую комнату в противоположном крыле, где для того, чтобы сходить по нужде, надо было протопать длиннющий коридор, и обязательно столкнуться с Филом, который в душе был не то моряком, не то водяным. Теперь же моим конкурентом могла быть разве что Алиса, но и та чаще пользовалась санузлом на третьем этаже, который примыкал к спальне Верховной, но теперь пустовал, потому что законная хозяйка не пожелала переезжать.

– Можешь идти, – кивнула я Глебу. – Полотенце возьмешь в тумбе под раковиной, шампунь с голубой этикеткой не бери, это собачий.

Он, внимательно выслушав, и подтвердив, что понял все наставления озорным подмигиванием, прошмыгнул мимо меня с такой скоростью, что я почувствовала, как поток воздуха всколыхнул мои волосы. Дождавшись характерного щелчка шпингалета, свидетельствовавшего о том, что объект надежно зафиксирован внутри и не подвергнется атаке извне, я телепортировалась на кухню.

Оказывается, в стремлении закусить перед сном я была не одинока – как только пространство, рассыпавшееся при перемещении на миллионы цветных мазков вновь собралось воедино, я заметила, как за кухонный остров, служивший в основном складом для десятков кастрюль, сковородок и прочей кухонной утвари, спряталась макушка со светло-рыжими, почти что желтыми волосами.

– Кто ворует мармелад? – спросила я самым низким голосом, на который была способна.

– Никто, – ответила мне Лиза, выглядывая из-за угла.

Она пыталась облизываться, скрывая следы своего маленького преступления, но понятия не имела, что на ее щеке красовался довольно заметный росчерк из шоколада.

– Вылезай, – я засмеялась и открыла холодильник. – Я тебя не выдам.

До появления в нашем Доме Йосика мы питались подножным кормом: уж не знаю, как это могло случиться, но никто, кроме моей мамы не обладал любовью к кулинарии, да и та, в какой-то момент порядком уставшая от бесконечного пребывания на кухне, чтобы прокормить одиннадцать ртов, сложила с себя все обязанности и если и вставала к плите, так только чтобы накормить меня. В остальном же в холодильнике всегда имелись колбасы на любой вкус, консервы и прочее, чем можно было быстро перекусить и пойти по своим делам.

Теперь положение дел изменилось – вот уже семь лет мы послушно шагаем на совместный завтрак, обед или ужин за сервированным столом. И упаси тебя Сила опоздать или проспать – максимум, на что ты можешь рассчитывать, что твою порцию упакуют и поставят в холодильник. Вот и сейчас на самой нижней полке стояла небольшая плошка с запеченной рыбой, гарниром к которой служила тушеная репа с грибами. В исполнении Йосика это было безумно вкусно, однако я крайне сомневалась в том, что предназначавшейся мне порции хватит на двоих.

– Если хочешь, там есть эти, – Лиза, вытаращив глаза, принялась чертить указательным пальцем в воздухе небольшие квадратики. – Ну, Алиса принесла.

Ах да, был еще один поставщик яств к нашему столу. Уж не знаю, как смогли в одной ведьме соединиться безудержная страсть к разгульному образу жизни и хозяйственность, но у Алисы это получалось, и довольно недурно. Так, если на кухне ни с того, ни с сего вдруг материализовывалась тарелка с мясной или сырной нарезкой, запеченный осетр, чан с кипящим в нем сыром и много чего другого, всем становилось ясно – кое-кто ушел в очередной загул, но передает нам оттуда пламенный привет. Последняя такая посылка пришла совсем недавно – это был молочный поросенок, от которого, однако, кто-то успел отрезать кусочек, что нас, к слову, не смутило нисколько, и целое блюдо с маленькими бутербродиками, нанизанными на маленькие пластмассовые иголочки. И если со свиньей ревнивый Йосик не смог сделать ничего, то их он затрамбовал в самый дальний угол холодильника.

– Спасибо! – я, не веря своему счастью, действительно обнаружила за горшком с непонятно чем целый таз с бутербродами.

– Это для Глеба? – спросила Лиза, аккуратно пряча палочку от эскимо в карман.

– Да, – честно призналась я.

Врать не хотелось, тем более что детская наивность никак не влияла на ее способность не разбалтывать маленькие секреты. Стоит ли говорить, сколько мороженного было съедено нами вместе под покровом ночи.

– Ты влюбилась в него?

А вот это был действительно неожиданный вопрос. Настолько, что я чуть не выронила из рук свою добычу. Но самым удивительным оказалось то, что ответить на него я не смогла. Даже самой себе. Хорошо, что это оказалось не нужно:

– Не надо влюбляться в человека, – продолжила Лиза с крайне серьезным выражением лица. – А то будешь плакать, как Яра.

В детском мире все было просто. Настолько, что даже любовь, которая героев книг сшибает с ног и не дает ни единого шанса на побег, кажется чем-то, что можно выбрать. Я и сама была чуть старше, когда решила, что в моих силах хранить свою тайну вечно.