Читать онлайн Сельдерей бесплатно

Обучение

– Что ж ты делаешь, а? Да как ты можешь так? Да знаешь, как мы тут испереживались? – выговаривает бригадир ученику, который опоздал. – Ты посмотри на эти лица. Подними глаза-то, подними. Мы тебе навстречу пошли, высыпаться даем, к двенадцати разрешили приходить, а ты? Заставляешь нас ждать почти до часу …, – бригадир сорвал с головы паренька фуражку и со злостью швырнул туда деньги:

– Мигом! Только «Солнцедар» не бери…

1983 год.

Необычный день

Уже с утра в институт потянулись люди. Главный инженер проекта Попов, отложив командировку, волнуясь, прохаживался по коридору. Прикатила на такси экономистка Мудрик, уже месяц находящаяся на бюллетене, вырвался из подшефного колхоза инженер Кузькин…

Разговаривать о предстоящем событии начали еще до обеда. Особенно трогательным было выступление уборщицы тети Клавы. После обеда по коридору прокатился слушок, и народ расступился. Шел сам Иван Иванович в сопровождение человека с кобурой. Стало ясно, что с разговорами надо закругляться.

Люди заняли места, а Иван Иванович, дождавшись полной тишины, наконец-то открыл окошко и начал выдавать зарплату.

1986 год.

Посторонний

В технический отдел вдруг вошел… посторонний. Поздоровался, сел за последний стол. И через минуту погрузился в бумаги, принесенные с собой.

Любовь Николаевна, ловко спрятав недовязанную кофточку, принялась за разработку ленточного фундамента.

Тимофей Иванович, имеющий склонность подремать, молодецки расправил плечи и застучал на машинке.

Механик Мутузкин, увлеченно разгадывающий кроссворд, поспешил за кульман и начал чертить.

Вечером начальник техотдела Петров приятно удивился.

Любовь Николаевна наконец-то закончила расчет ленточного фундамента. Тимофей Иванович все-таки решил проблему со стоками на ферме. И, как ни странно, даже Мутузкин осилил чертеж кормораздатчика.

Присутствие постороннего лица сыграло положительную роль.

«Еще недельку у нас побудет, глядишь, и план выполним» – прикинул в уме Петров, лукаво поглядывая на постороннего – главного инженера, вынужденного сидеть в техотделе из-за ремонта своего кабинета.

1986 год.

Все может

Кукин может выпрямить гвоздь и снова пустить его в дело, починить кран и выключить лишний свет, поднять брошенную бумажку и положить ее в урну. Может и многое другое. Например, покритиковать начальство, но, … не выходя из своей квартиры.

1987 год.

Склероз помог

С утра у токаря Дудукина все получалось: выточил вал, и совсем не придрался мастер ОТК Сидоров. В конце работы оказалось, что Дудукин опередил знаменитого токаря Петрова, и тот, впав в амбицию, вдруг вызвал его на соревнование.

Пришел домой. Жена и дети оказались почему-то дома, а не в гостях, как всегда, у соседей. Да и телевизор весь вечер не кривлялся, даже не пришлось подрегулировать кулаком. А когда лег спать, впервые взял в руки медицинский словарь – почитать о склерозе, который стал часто мучить его, как, например, сегодня, с утра так хотелось выпить, да забыл.

1987 год.

Незваный гость

Иван Иванович – директор с солидным стажем, лично открыл дверь. Про себя удивился, ибо деда Мороза не вызывал, но к детям допустил, объясняя жене:

– Небось, забота месткома – такое иногда бывает.

Дед Мороз детям сразу понравился, а Иван Иванович забеспокоился: «Больно вид у деда Мороза не дед Морозовский: тулупчик потертый, борода натуральная, да и подарки к тому же нестандартные: сало, бочонок меда, свистульки глиняные …»

Решил уточнить. Позвонил. Так и оказалось. Жена детей срочно в ванную потащила, а Деда Мороза одарив троячком, Иван Иванович любезно за дверь выставил.

Но через несколько минут настырный звонок снова вызвал беспокойство. На лестничной площадке стоял почтальон. После вычурного казенного поздравления он протянул телеграмму:

«Ваня, встречай отца. Мама»

Подарок

Били куранты. В дверь Сидорова громко постучали, со стаканом в руке он подскочил к двери и глянул в глазок. Перед дверью стоял Дед Мороз.

– Кто?

– Дед Мороз, подарок принес.

– Какой еще подарок? У меня нет детей.

– Вы Сидоров?

– Я!

– Открывайте и получайте, мне некогда, надо дальше идти.

– Паспорт в глазок покажи, посмотрю кто такой.

– Паспорта нет.

– Нет – тогда гуляй, Вася.

– Ну, твое дело, Никанорыч, я вообще-то премию за прошлый год принес, – сменив бас на тенор, проговорил Дед Мороз и пошел.

– Петрович, ты что ли?! – узнав голос кассира, радостно крикнул Сидоров и распахнул дверь.

Рядом с Дедом Морозом стояла Снегурочка, бывшая жена:

– Алименты за прошедший год думаешь платить?

Помощник

– Верных часа два простоим, – войдя в сберкассу заплатить за сад, пояснил я сыну и направился на выход. – А через час хоккей: наши со шведами играют.

– Елена Васильевна сказала завтра в сад не приходить, если не заплатим, – заревел сын. Я попытался тащить его, но он лег, и тут даже работники сберкассы не выдержали:

– Успокойте ребенка. Работать мешает.

– Какой нехороший мальчик, – тут же загалдела очередь.

Только одна старушка догадалась:

– А вы пропустите без очереди.

Пропустили. Всю дорогу я ему выговаривал, как он себя не хорошо вел, и что мне было стыдно за него – взрослого трехлетнего сына.

На углу универмага я заметил очередь и подошел. Давали кроссовки.

– Давай постоим. Давно мечтаю.

– Целых два часа простоим, – заметил сын, – и на «Спокойной ночи» не успеем, а сегодня продолжение «Ну, погоди!», – и пошел орать. Да так, что продавцы сами принесли мне кроссовки, только чтобы увел его побыстрее.

Дома мне не терпелось высказать жене о поведении сына, которого она всегда забирала. Но она пришла поздно и, как никогда, с пустыми авоськами и очень, очень недовольная, что не смогла забрать сына из сада, такого хорошего помощника.

Шеф

Сразу после ПТУ пошел я на работу устраиваться. И столкнулся на проходной с Юркой Митиным – земляком, вместе учились. Только он годом раньше закончил.

– Если в восьмой цех пойдешь – бросил он на ходу – то из колхоза вылезать не будешь. Не веришь, давай поспорим.

Не стал я с ним связываться. Парень он жох. А в восьмой цех все-таки подался. Будь что будет, вдруг повезет.

Мастер Кукин встретил меня с удовольствием, и даже станок показал, почти новый.

Направляюсь я к этому станку на другой день, а мастер Кукин в сторону отзывает и почти по-отцовски так спрашивает:

– Слушай, Ваня, ты картошку любишь?

– Люблю, – ответил я, тогда не задумываясь. И целый месяц за любовь эту в подшефном колхозе на картофельных полях копался.

Едва из колхоза вырвался, а мастер Кукин уже поджидает и ведет к станку с программным управлением:

– Заслужил, – говорит.

Трогаю, щупаю я станок, а он как-то незаметно опять спрашивает:

– Слушай, Ваня, ты молоко любишь?

Ну, я на радостях «Люблю» и выпалил. Опомнился с вилами в кормоцехе.

А по весне на завод, было, засобирался, и тут телеграмму приносят от Кукина:

«Выручай, Ваня. Если хлеб любишь, останься на посевную. Я тебе за это зарплату и разряд повышу».

Выручил. Остался. Правильно Юрка сказал, что из колхоза вылезать не буду. Но я и не жалею. Работы сельской не боюсь. Привыкший. Сам-то я из деревни, и не из какой-нибудь, а из этой, подшефной. Да и колхозником меня теперь никто не обзывает. А зовут «шефом» …и завод мне платит, и колхоз.

Как я бросил курить

Подвернулся мне под руку журнал «Здоровье». И что меня дернуло прочитать статью «О вреде курения»? Не знаю. Только мне стало братцы так нехорошо, что позвал я жену, протянул ей папиросы и твердо сказал: «Все, бросаю курить…».

Обрадовалась жена. «Слава богу», – говорит, – наконец-то, а то не изба, а коптильная какая-то». И так безжалостно бросила она папиросы в печку, что у меня сердце екнуло.

Через час засосало, защекотало в горле. Ну, думаю, началось. Выпил две кружки квасу для заглушки – бесполезно. Тогда лег на печь в надежде заснуть, но не тут-то было. Вышел во двор, на воздух – не помогло! Взялся за топор – дрова порубил, вроде полегчало, но не совсем. Крышу починил – слегка улеглось. Но через час такое началось, хоть в петлю лезь!.. Наносил воды скотине.… Не помогло. Все дела что были, переделал – и никак. Леденцы начал сосать, зубы разболелись. И хотел, было послать жену за папиросами, но тут вспомнил про работу, про трактор свой родимый. И хоть был выходной, никто не работал, все ж пошел я к председателю: «Курить бросил. Нет спасу … Работой хочу заглушить!» А тот: «Да, что вы сегодня с ума спятили? Сидоров пить бросил – просился, Петров зубом маялся – просился, а ты курить бросил – просишься …». Потом махнул рукой: «Валяй!» И напахали мы втроем столько, сколько раньше за неделю не могли. Не зря люди говорят: «Работа от всех болезней вылечивает».

1987 год.

Гости

Семья Монастырских на лето уехала жить в свое имение – домик в деревне.

Жить в деревне хорошо, свежий воздух, спокойно, но иногда скучновато.

Первым не выдержал Сергей Семенович. Писателю не хватало впечатлений.

– Не пора ли нам пригласить гостей, солнышко мое? – обратился он к жене Маргарите. Маргарите идея понравилась.

Монастырские были пенсионерами с достатком и могли себе позволить пригласить гостей.

Регулярными гостями, с которыми было весело, были пенсионеры Шнайдер, Штейнер, Пукман, Срульсон, но они уехали на лето в Израиль.

Начали искать замену, но кроме Галкиных никого не нашлось.

С Галкиными, начинающими пенсионерами, они познакомились в городе, в универмаге в очереди за фермерской колбасой, которую очень обожали. И теперь, когда, пересекались в городе, раскланивались друг с другом, спрашивали о здоровье, но приглашать в гости до сего дня не решались, потому что знали их поверхностно, хоть на первый взгляд они казались скромными и интеллигентными.

Галкины согласились сразу, как будто ждали. Но это не насторожило Монастырских, а наоборот обрадовало, что хоть кто-то разрулит их одиночество.

– А чем кормить будем? – вдруг задала вопрос Маргарита по приезду домой, заглянув в холодильник, в котором из серьезной еды кроме ломтика фермерской колбаски, заветренного кусочка сыра и бутылки молока ничего не было. А всё потому, что без гостей они предпочитали питаться в пункте общественного питания районного центра – там веселее.

–Тебе ли говорить, ты же кулинар, как Юдашкин в моде. – Суп из комара сваришь, омлет из муравьиных яиц состряпаешь! Они же птицы! – улыбаясь, картавя, пошутил писатель – юморист Сергей Семенович.

Рассмеялись оба.

На кануне приезда гостей Маргарита навела марафет в доме. Холодильник затоварила всевозможными ингредиентами. Вспомнила кулинарные рецепты, новые, как всегда, проверила на Сергее Семеновиче. Стул, как не странно, у него не испортился.

В назначенное время в кокошнике Маргарита держала на вафельном вышитом вручную полотенце испечённый самолично круглый хлеб с солонкой на верхушке, а Сергей Семенович в капе на голове, букетик полевых цветов. Первый раз незнакомых гостей они всегда так встречали. Потому что придерживались русской пословице «Гость не долго гостит, но много видит».

Из соседнего покосившегося деревянного дома в окно чердака выглянул любопытный сосед, чтобы узнать кто в очередной раз приехал и первому разнести новости по деревне.

Галкины не опоздали.

В назначенное время, к удивлению Монастырских, подъехали не на такси, а на черном мерседесе.

И когда те вылезли с букетом белых роз, и большим тортом переглянулись от неожиданности.

Гости щедро откусили хлеб, лизнули соль, аппетитно пережёвывая и нахваливая его вкусовые качества, поцеловали обаятельную, эффектную Маргариту, вручив ей букет, а кнопочного роста мужа, с еврейским чепчиком на голове, приняв от него букетик, загрузили увесистым тортиком и утопили в своих объятьях. Галкины тоже придерживались пословице «Как аукнется, так и откликнется».

Территория имения, по меркам Галкиных, у которых было сорок заросших соток, была в три раза меньше, но ухоженная.

Цветники, поделки, статуи.

– А где же огород? – удивились Галкины, – помидорчики, огурчики, укроп?

– Огород вот! – Монастырские указали на клочок земли возле завалинки, полметра на полметра, на котором рос один огурец уже с плодом. – Зачем себя утруждать, когда овощи и фрукты мы у соседа покупаем, а этот огурец мы для внучки Ксюши выращиваем! Для ознакомления. Ей три года.

Под тенью высокой ели красовался двухэтажный деревянный дом, с патио, на котором стоял накрытый позолоченной накидкой стол.

– Видимо еда, – догадались Галкины, так как над столом аппетитно кружились стайки мух, чирикали на свисающей к столу ветке любопытные воробьи.

После экскурсии по лабиринтам дома, который напоминал картинами, скульптурами, запахами Третьяковку и антикварный магазин, Галкиных наконец-то пригласили к уличному столу.

Когда со стола торжественно сняли позолоченную накидку, у Галкиных засверкали глаза.

Стол ломился от всевозможных лакомств и кулинарных изысков.

На антикварной посуде, купленной, а может быть, доставшейся по наследству, вызывали слюну разносортные колбаски, бутерброды с красной и черной икрой, хамон, украшенные зеленью раки, в румяной корочке свиная рулька, жареные пескарики.

– Это Сережа утром наловил! – похвасталась Маргарита, показав вилкой на десяток румяных пескарей.

Из восточного, украшенного египетским орнаментом, кувшина Маргарита разлила приготовленный морс из ягод, купленных у соседа.

Своих ягод на огороде не было, – Да и зачем лишние хлопоты, – так она ответила на вопрос Галкиных.

– За встречу! – произнесла она, и все, чокаясь звонкими старинными фужерами, повторили: – За встречу!

Не успели гости приступить к еде салатов, как Маргарита, появилась с ухватом, в рогах которого, висел глиняный горшок.

– Прямо из печки суп деревенский! – и она открыла крышку, оттуда вырвался душистый пар, заполняя ноздри запахом горохового супа.

– А это – омлетик! Тоже из печи! – вынырнул из-за куста, со сковородкой Сергей Семенович, и не найдя места куда поставить, унес обратно.

Галкины, себя сдерживали, соблюдали приличие, ели скромно, и Маргарита даже начала сомневаться в своих кулинарных способностях. Но когда через час с тарелок исчезло всё, а Галкины после очередной добавки, прошлись хлебушком по тарелкам, собирая остатки вкусностей, облегченно вздохнула про себя:

– Еда удалась!

За столом у всех развязались языки, как у людей в поездах.

Маргарита охотно делилась рецептами сегодняшних блюд, Сергей Семенович грузил своим писательским трудом.

На чай с яблочным пирогом предложили на выбор десять видов чая, даже чай из лепестков роз.

Разливали чай щедро, не жалея заварку. То и дело добавляли покупные и самодельные сладости, без конца переспрашивая:

– Может добавки?! А может быть все-таки торт?!

В конце концов пошел в ход и торт, который не решались есть Монастырские, чтобы не набрать лишний вес, но поджаристые Галкины с удовольствием смели привезенную «Прагу», вместе с крошками.

Смеркалось. В распахнутое окно, заливая светом, уставилась огромная луна. Где-то стрекотали кузнечики и сверчки. Доносились звуки гармошки. Теплый летний вечер постепенно переходил в ночь.

– Галкины, соблюдая приличие засобирались. Раскланиваясь, хвалили Маргариту, и произведения Сергея Семеновича, в которых главным героем была его супруга.

– Может, переночуете? – на перебой начали уговаривать Монастырские. Они всегда уговаривали ради приличия, и всегда гости ради приличия отказывались.

Галкины, переглядываясь молчали. А Монастырские, уже выйдя провожать за ворота, продолжали услужливо говорить:

– Приезжайте завтра или в любой день! Мы всегда будем рады.

Из соседнего дома, снова выставились в открытое окно соседи, чтобы не пропустить момент прощания и оповестить об этом жителей деревни.

Увидев в окне любопытных соседей, Монастырские показательно обняли и поцеловали гостей, которые щедро ответили в ответ. А потом, взяв друг друга за руки, долго махали гостям в след, пока в вечернем туманном пыльном облаке не растворился их Мерседес.

Махали и соседи из открытого окна.

Войдя в дом, окатив взглядом, горы посуды, Маргарита плюхнулась в кресло и наконец-то выдохнула:

– Какой ты молодец, Сережа, я так тебе благодарна, что ты предложил пригласить Галкиных, они такие милые!

– А как аппетитно они уплетали твою стряпню! – подсластил рукоделия Сергей Семенович.

– А какие шикарные розы! – продолжала нахваливать Маргарита, и утопив в них нос, вскрикнула.

– Сережа, они пахнут!

На часах было десять, уже два часа как они должны были спать. А утром проснуться и соблюдая традицию, поехать в районный центр, чтобы попить кофе в кафе при усадьбе Гончаровых, в которое они регулярно ездят, уже на протяжении сорока лет.

Кстати, об этой традиции они поделились с Галкиными.

***

Утром Монастырские, соблюдая традицию, направились пить кофе в имение Гончаровых.

На стоянке они остановились возле маленькой двухместной машины и стали умиляться.

– Смотри, Сережа, какая прелесть этот автомобиль – Смартик! Надо же, даже в такой глуши появились эти европейские машинки!

Подошли поближе, чтобы рассмотреть. И вдруг дверки машины распахнулись и оттуда, к удивлению Монастырских, выпорхнули Галкины.

– Сюрприз! – пропели они, направляясь обнимать и целовать, оторопевших от неожиданности Монастырских.

– Вот приехали попробовать ваше любимое кофе!

Монастырские переглянулись. Увидеть снова Галкиных было неожиданно, неожиданно было и то, что у них, есть еще одна машина.

Пригласили за стол. Заказали кофе и пирожки, которые сами обожали.

Галкины оценили угощения и стали заглядывать в кошельки, чтобы извлечь деньги для оплаты.

Монастырские, разгадав замысел, прикрыли кошельки Галкиных.

– Не надо: вы в гостях! – И расплатились за всех.

Галкины и не сопротивлялись.

По завершению прогулки по парку, пожимая на прощание руки друг другу, Монастырские, как интеллигентные люди, из-за приличия предложили:

– Может, к нам в деревню? – в надежде, что Галкины откажутся, потому что уже из сложившейся практики большинство гостей отказывались.

Галкины тут же согласились.

Извиняясь за горы не мытой посуды со вчерашнего дня, заглянув в полупустой холодильник, Маргарита выложила на стол остатки еды и прихваченные с собой из кафе пирожки. На выбор предложила уже не десять, а два вида чая зеленый и черный.

Чай пили уже не из старинных бокалов, а из граненых стаканов, вприкуску с сахаром.

Галкины и этим были довольны, снова восхищались и сыпали комплементы хозяевам.

Сидели Галкины из уважения долго, было уютно и не хотелось уезжать. В основном говорили они, а хозяева молча слушали и кивали.

Но в десять всё же засобирались.

Провожать гостей за ворота Монастырские в этот раз почему-то не стали, но Галкины и не удивились.

– Устали, – подумали они.

Расстались, не целуясь на крыльце, пожав слегка руки. И когда Галкины чуть отдалилась, снова сработал у Монастырских этикет, и они не сдержались:

– Дорогу знаете! «Заезжайте!» —уже как-то вяловато сказали они.

Войдя в дом, окатив взглядом пустой стол, немытую новую и вчерашнюю посуду, Маргарита плюхнулась в кресло. Устало посмотрела на часы. Говорить не было сил. На часах было десять, уже два часа как они должны были спать. А утром проснуться, и соблюдая традицию, поехать в имение Гончаровых, попить кофе и погулять в парке. …Кстати, об этой ежедневной традиции, они снова напомнили, провожая Галкиных.

***

Утром Монастырские, соблюдая традицию, были в привычное время уже возле кафе. Не выходя из машины, на всякий случай, осмотрелись по сторонам. Знакомых поблизости не было.

С удовольствием попили кофе, и как принято, после трапезы, поехали в парк Гончаровых прогуляться по цветущим липовым аллеям.

Ярко светило солнышко.

На стоянке, где они припарковались, стоял автомобиль – девятка 90- х годов, металлик бежевого цвета.

– Смотри, Сережа, девятка, прям как у нас с тобой в молодости! Только наша красная была!

Они подошли поближе и стали умиляться, ее формой, фарами, вспоминая поездки на ней по России, в Прибалтику.

И вдруг двери машины распахнулись, и оттуда, к удивлению Монастырских, выпорхнули снова Галкины.

– Сюрприз! – произнесли они хором, направляясь обнимать и целовать Монастырских. – Мы тоже приехали погулять с вами по парку, – оправдывались Галкины. Решили вот обкатать свой старенький автомобиль, а то он застоялся в гараже.

Монастырские переглянулись. На лицах было удивление. И в голосах искусственная радость.

По окончанию экскурсии по парку, они в очередной раз забыв об последствиях, предложили:

– Может, в гости?

Галкины хором сказали:

– Да!

В этот раз пили чай из одуванчиков с сухарями, которые сушила Маргарита из остатков хлеба для деревенских собак.

Историй, шуток, анекдотов на этот раз было меньше, но все же еще были.

Досидев до тех пор, пока луна не дала о себе знать, заглянув в окно, Галкины засобирались.

Сергей Семенович хотел было сделать попытку предложить остаться на ночь, но, поймав звериный взгляд Маргариты, и укол каблука под столом по своей ступне, осекся.

Провожали гостей на этот раз внутри дома, не выходя на крыльцо и во двор.

Галкины этот поступок опять объяснили, как усталость.

Захлопнув дверь, Маргарита плюхнулась в кресло и отключилась.

Посуды немытой было еще больше, а пустой холодильник трясло от вибрации. По дому летала голодная большая муха, в поисках еды, кусалась и мешала дремать.

Сергей Семенович, вдруг внезапно почувствовав себя виноватым, за идею пригласить Галкиных, мыл посуду.

На часах было десять, уже два часа как они должны были спать. А утром проснуться и соблюдая традицию, поехать в имение Гончаровых, попить кофе и погулять в парке.

Не успел Сергей Семенович укрыть Маргариту пледом, как в ворота постучали.

– Кто бы это мог быть? – насторожились они и переглянулись. Так поздно ночью к ним никто не стучался.

Сергей Семенович подскочил к окну. Темень не давала разглядеть, кто там за воротами скребётся.

Стук нарастал.

Маргарита, достав наградной пистолет, будучи в прошлом полковником милиции, подошла осторожно к воротам.

– Кто? – спросила она командным каменным голосом.

Из-за двери послышались голоса:

– Мы!

– Вроде голоса похожи на Галкиных, – намекнул подошедший с лопатой Сергей Семенович.

– Кто «мы»? – снова переспросила она строго, как на допросе.

– Галкины! Мы сломались! – виновато пояснили Галкины.

Направив гостей в душ, хозяева стали думать, куда уложить спать непрошенных гостей.

Решили предложить два варианта: первый – кровать, второй – пол.

Гости, не дожидаясь второго варианта, сразу приняли первый – кровать!

Впервые за долгие годы хозяева спали на полу.

Утром вместо кофе в традиционном кафе, пили горячую воду вместе с Галкиными, из алюминиевых кружек, которые Маргарите достались в качестве сувениров с бывшей службы, с одним кусочком сахара на четверых.

Монастырские вызвали знакомых авто мастеров, заплатив двойную сумму за вызов на дом, и те к вечеру починили девятку.

Галкины, осмотрев машину, начали ковыряться в кошельке, якобы собираясь расплатиться. Монастырские замысел снова разгадали:

– Не надо!

Галкины набиваться не стали. – Не надо, так не надо! – промолчали они, боясь обидеть хозяев своей навязчивостью с деньгами.

Когда Галкины уехали, а это было в десять часов вечера, Маргарита и Сергей Семенович переглянулись, отвернулись друг от друга, быстренько рванули к своим кроватям, чтобы утром проснуться и, соблюдая традицию, поехать в имение Гончаровых, попить кофе, и погулять в парке.

***

К кафе подъезжали осторожно. Остановились за сто метров до стоянки. Дальше пошли пешком, прячась за идущими прохожими: вдруг Галкины где-то здесь.

Не обнаружив, нырнули в кафе. Попили спешно кофейку и решили, на всякий случай, в парк сегодня не ходить, вдруг там Галкины окажутся.

Поехали сразу домой.

Дорогой шутили, вспоминали Галкиных, которые видимо из-за уважения не могут отказаться от приглашения, а они тоже из приличия не могут, не пригласить их, когда прощаются.

В магазине перед въездом в деревню, отоварились продуктами. За двести метров, не доезжая до дома, опешили, увидев, как с центральной дороги вынырнул черный Мерседес и поехал впереди в направлении их дома.

– Неужели Галкины?! – напряглись Монастырские и сбавив скорость, остановились, переглянувшись.

– Что делать?

Решили свернуть и переждать за сараями, что стояли недалеко от дома. Оттуда хорошо просматривался Мерседес. Ждали час, потом другой. Мерседес не уезжал.

Жутко хотелось по-маленькому, а потом и по большому. Опорожнялись в лопухах.

Мерседес не уезжал.

– Может, домой в город вернемся? Там заночуем! – предложила Маргарита.

– Нет! – решительно сказал Сергей Семенович и направился под покровом уже наступившей темноты к Мерседесу на разведку.

Черный Мерседес был пуст. Заглянул в щелку ворот, там гостей тоже не было.

Вдруг в соседском доме открылось окно, выглянул сосед, который заметил странное поведение соседа, возле Мерседеса.

– Сергей Семенович! Извини, дорогой, что Мерседес поставили на вашу площадку, это ко мне из Москвы гости приехали!

Монастырский посмотрел на номер, номер был такой же, как у Галкиных – 116, но регион не Калужский – Московский.

Радостный Сергей Семенович поскакал к Маргарите.

Долго хохотали, ну практически три дня. На четвертый день в ворота постучали.

Напряглись. Потом расслабились, когда посмотрели в глазок.

Перед ними стояли Пукманы: муж и жена.

Распахнули ворота.

Радостные Пукманы обнялись с Монастырскими, расцеловались, расплакались и поспешили сообщить:

– А мы не одни, попутчиков к вам по дороге подобрали. С автобусной остановки в вашем направление шли.

Из задних дверей джипа, на котором приехали Пукманы, показались чемоданы и вслед за ними Галкины:

– Сюрприз! – вот решили воспользоваться вашим приглашением и пожить недельку у вас, пескариков половить.

Сельдерей

– Гриш! Что-то винегрету захотелось! – громко обратилась Людмила Георгиевна к своему 80-летнему мужу, который сидел в кресле у окна и слушал последние новости о коронавирусе по маленькому приемнику.

– Чего? – сняв наушники, переспросил Григорий Васильевич.

– Винегрету, говорю, захотелось!

– Не откажусь, – отрапортовал Григорий Васильевич.

– Так свеклы нет! – намекнула она.

– Так я добегу, куплю!

– Ну и купи!

Григорий Васильевич, дожив до столь преклонного возраста, был весьма легок на подъем, по сравнению с женой, которая была моложе его на 10 лет, и совершенно не любила ходить за продуктами в магазин, хотя любила готовить. За все годы совместной жизни Григорий Васильевич стал профессиональным подкаблучником, и угождать жене ему нравилось.

– Взяв авоську, он пошмыгал на ближайший стихийный рынок у магазина Пятерочка, где пенсионеры и дачники, превращали выращенный урожай в небольшую сумму денег.

– Почем свеколка? – поинтересовался Григорий Васильевич у деревенского мужика, на вид лет пятидесяти, с картофельным носом, толстыми губами, сидевшим в фуфайке на ведре, перед деревянным ящиком, на котором была сложена пирамидой крупная свекла.

– Это не свеколка! – усмехнулся продавец.

– А что ж это? По мне, вроде, как свеколка!

– Это? – улыбнулся деревенский мужик, сняв с верхушки фигуристый плод, – сельдерей!

Григорий Васильевич взял плод в руки:

– Тяжелый, – рассмотрел со всех сторон, – вроде как свекла и не свекла, брюква не брюква, редька и не редька.

Понюхал:

– Пахнет хорошо! А с чем его едят?

– Да тебе, дед, уже он ни к чему. Тебе только свекла.

– Это почему ж? – заинтриговался дед.

– Да это плод для молодых, чтобы это…! – мужик, согнув руку в локте и сжав кулак, потряс, – вот зачем!

– Дед заулыбался, – действительно, зачем он ему, последний раз с бабкой лет пять назад было, да и морковку свою вялую он уже из-за пуза тоже давно не видел, знал о ее существовании только на ощупь, или иногда в зеркале.

– И почем такая штука? – вроде, как для приличия спросил он.

– 100 рублей за кило!

– Сто рублей за кило? – Григорий Васильевич почесал затылок, – это че! дороже свеклы выходит!?

– Выходит! – бережно ставя плод на верхушку пирамиды, подтвердил мужик.

– А свеколки – то нет?

– Нет! Хотя, подожди! Сколько надо?

– Да килограмма три возьму!

Мужик встал, посмотрел по сторонам, потом пошел вдоль рядка продавцов, исчез из виду и спустя не большое время, пришел с отборной красной свеклой.

– Ровно три. На пятьдесят рублей!

Григорий Васильевич был довольный обслуживанием, благодарно раскланиваясь, уже было собрался уходить, замялся и вдруг решился:

– А продай-ка мне, сынок, эту штуковину, попробую, что это хоть такое.

Людмила Георгиевна, выкладывая свеклу, на дне обнаружила странный плод, ну уж очень похожий на свеклу, но по цвету явно не свекла, спросила:

– Это что за хреновина?

– Сельдерей! – гордо ответил Григорий Васильевич, – полезная штука, говорят.

– Сельдерей! – усмехнулась Людмила Георгиевна, тоже первый раз услышав чудное название, – заморский продукт, что – ли?

– Да хрен его знает, может и заморский, но мужик что свеклу продает, в огороде выращивает.

– Разрезав его и понюхав, Людмила Георгиевна в винегрет к себе добавлять не решилась, а Григорий согласился с удовольствием. Он в отличие от нее, все новое всегда первым пробует, а потом уж и она, если с ним ничего плохого не случится.

Ужинали винегретом. Григорию Васильевичу за работу достался наперсток водочки. После ужина, как всегда, в выходной, у них был банный день. Вместо бани служила ванная комната, куда они ходили по очереди. Один моется, другой дежурит, мало ли чего в их возрасте может приключиться. А дежурство организовали после случая с подругой, которая сварилась в ванной. Поскользнулась, падая головой, зацепилась за ручку крана, потеряла сознание, полилась горячая вода. Сын, смотрел футбол в это время на всю громкость, грохота не слышал. Так и сварилась.

Первым ванную всегда принимал Григорий Васильевич. Принимал он ее быстро, просто поливаясь душем. Потому что не мог смотреть как под тучным животом, увядал еще пять лет назад здоровый орган.

Сегодня, с трудом отыскав его, он начал намыливать и вдруг испуганно отдернул руку. Морковка набирала твердость и впервые выглянула из-под живота. Не поверив глазам, Григорий Васильевич повернулся к зеркалу. Там уже была не вялая морковка.

В настроении Григорий Васильевич выскочил из ванны.

Ожидающая своей очереди Людмила Георгиевна была удивлена, его

быстрым подмывом и бодрым выходом, обычно он нежился целый час и выходил разморенный, квелый и голый, не прикрывая свою срамоту, а тут прикрыл полотенцем и сразу юркнул в постель, заняв свое место у стенки.

Спал Григорий Васильевич уже лет пять как, голый, как он объяснял – одежда ему мешает заснуть. Людмила Георгиевна не возражала, потому что за пять лет ни её киска, ни противоположное место не подвергались опасности, а сама спала в ночной рубашке, на всякий случай, а вдруг.... Лишаться девственности второй раз не хотелось.

Ванну Людмила Георгиевна принимала долго, увесистые формы требовали довольно большого времени, да и коса, свисающая по спине до колен, тоже требовала времени.

Сушить волосы она любила не в тесной ванной, а в комнате перед большим зеркалом. Вот и сегодня, она сушила их феном не спеша, повернувшись спиной к кровати. Ее ночная рубашка, защемленная между двумя выпуклыми половинками, оголяла аппетитные бедра.

Григорий Васильевич лежал и не мог оторвать взгляд. Его недавно ожившая морковка, превращалась все больше в твердую морковь, он чувствовал себя молодым.

Наконец-то легла и Людмила Георгиевна, ее распаренное тело излучало тепло и притягивало Григория Васильевича к ней все ближе и ближе.

Это не смогла не заметить и Людмила Георгиевна, которая, предчувствуя что-то нехорошее, по чуть – чуть отползала к краю.

Но в какой-то момент Григорий Васильевич, успев ее обнять и прижаться к ней своей возбужденной морковью, прошептал дрожащим голосом на ухо:

– Может… это…! Разочек, А? – и положил руку на пушистый треугольник.

– С ума сошел! – приняв за шутку, рассмеялась Людмила Георгиевна, и пропела:

– Заросло травой, заросло травой, место наших встреч! – и вежливо откинув руку, повернулась к нему спиной.

– А, может, туда? – Григорий, громко дыша, прижался морковью к запасному месту.

– Охренел! – уже почти без шуток, отрезала Людмила Георгиевна. – Чтобы я опять неделю сидеть не могла? – и отгородила место покушения одеялом.

– А мож …? – продолжая все также громко дышать, заикнулся было снова Григорий Васильевич и потянулся морковкой в вверх.

– Нет! – уже грубо отрезала Людмила Георгиевна, раскусив его очередной план. Лишиться последних четырех зубов, на которых протез держится, ей не хотелось.

– Нет! – Фыркнув, плюнула она.

Получив отказ, Григорий Васильевич молча, отвернулся к стене. Было стыдно и обидно. Луна освещала стену, и какие-то тени прыгали по ней.

Время шло, не спалось. Морковь продолжала стоять и не давала заснуть, проблему нужно было решать.

Спустя час, за спиной послышалось похрапывание и спонтанное дыхание Людмилы Георгиевны.

Василий Григорьевич развернулся к ней лицом. Жена лежала на боку спиной к нему, но уже от жары поверх одеяла. Ночная рубашка была задрана выше пояса.

Непроизвольно смотрел он на голые бедра, освещаемые луной, и еще больше возникло желание.

– Вот взять бы сейчас и пристроиться сбоку! Нет, вдруг напугается, а там инфаркт или парализует, – трезво поразмышлял он и отказался от этой задумки.

Повернулся на спину, уставился в потолок.

Людмила Георгиевна продолжала храпеть, сопеть и тяжело дышать, изредка стонать, как, бывало, раньше вовремя оргазма. Ворочаясь с боку набок, она вдруг легла на спину широко раздвинула ноги и застыла в этой позе.

И тут Григорий Васильевич не выдержал. Он помахал рукой перед ее глазами.

– Спит.

Левую свою ладонь, по-партизански осторожно положил на ее пушистый треугольник между ног. Было горячо. Людмила Георгиевна после бани продолжала спать крепко.

Выждав на всякий случай минуту, не отрывая свою левую руку от треугольника, он крепко вцепился в свою морковку правой рукой и как в глубокой юности сначала медленно, потом все быстрее и быстрее начал ее теребить. Энергия от пушистого треугольника жены стремительно перетекала в кулак. В руке была уже не морковка, а крупная морковь, которая ежесекундно росла, не помещалась в кулак, и готова была взорваться от вздутия. Было приятно.

Увлекшись процессом, Григорий Васильевич потерял незаметно бдительность и контроль, развил космическую скорость, тяжело и часто задышал.

От странных звуков Людмила Георгиевна, вынуждена была проснуться и через силу на миг, чтобы не нарушить сон приоткрыла глаза. – Не сердечный ли приступ у Григория?! Но увидев прыгающую на стене тень кулака с зажатой морковкой, отлегло. Не приступ. И про себя пробормотала – «Седина в бороду, бес в ребро», все никак не угомонится.

Сон для Людмилы Георгиевны на восьмом десятке, был главнее всего на свете, и ей поскорее хотелось вернуться туда, в сериал «Рабыня Изаура».

Продолжая смирно лежать, не убирая влажную руку Григория Васильевича, которая была занята путешествием между ее ног и не давала снова уйти в сладкий сон, она свою левую руку незаметно спустила вниз и нащупала тапочек.

Выждав момент, когда Григорий готов был разрядиться, ловким движением что есть силы шлепнула в источник звука, ниже пояса. Звук затих.

***

– А дальше что? – толкая в бок, умирая от смеха, тормошила подруга, замолчавшую на миг Людмилу Георгиевну.

– Дальше? Сменила белье, проветривала помещение! – пока этот хрен без сознания лежал.

– Но, а это? Это как? – намекнула подруга про штуковину, которая ее интересовала больше всего.

– Как, как?! Приходиться по-маленькому в туалет теперь сопровождать.

– Да ну! – соболезнуя, протянула подруга. – Сам не может что ли?

– Может, – успокоила Людмила Георгиевна. – Залил весь потолок!

– Это как?!

– Стояк у него с того раза! Вот такой! – и показала руками. – Помогаю сгибать морковину в унитаз. – и тут же рассмеялась.

В это время мимо окна, рядом с которым сидели подруги, и изредка поглядывали в него, возвращался с рынка Григорий Васильевич с полной авоськой чего-то.

– Опять сельдерей несет, – печально вздохнула Людмила Георгиевна. – Подсел!

– А что с ногой-то? – обратила внимания на хромающую походку подруга, – одна нога выше другой почему-то поднимается?

– Так, к ноге бинтую морковь! Чтобы не вылезла из ширинки и людей не пугала! – и обе заржали.

– Своему не хочешь фрукт такой?

– Хочу! – захлопала по столу, захлебывалась от смеха подруга.

В рубашке

Стоял октябрь. Тринадцатое. Среда. Закончился рабочий день. Народ спешил домой.

– Уже неделю как пошли опята! – услышал Алексей в конце смены в заводской проходной.

Алексей, пятидесяти лет от роду, с пивным животиком, был заядлый грибник, ему нравились маринованные опята, не переросшие лопухи, а маленькие как макарончики. Они очень хорошо шли под картошечку с рюмочкой водочки, особенно после баньки. А баньку он любил.

Позвонил жене: – Я после работы за опятами, в свой лес!

Та заворчала: – Куда!? Скоро ночь на дворе, пока доедешь, будет темно. Давай вместе в выходной.

– В выходной уже лопухи будут. А я быстро, одна нога здесь другая там!

– Не забудь от клеща побрызгаться! – напутствовала жена.

– Побрызгаюсь!

– А ты знаешь, какое сегодня число? – на всякий случай спросила жена, в надежде что передумает.

– Знаю! – неохотно ответил Алексей, – было тринадцатое, – и на всякий случай перекрестился и плюнул через левое плечо.

– Поеду!

Смешанный, изрезанный оврагами вдоль и поперек лес, растянулся вдоль дороги на восемь километров, а в ширину на три. Свернув с проселочной дороги, он припарковался вначале опушки, от которой собиралась отъезжать машина Ока.

– Есть грибы? – поинтересовался он.

– Есть, – доложил пожилой водитель, показывая на полные корзины. – Смотри не заблудись, тут одни овраги.

Алексей был частым гостем в этом лесу, ориентировался, как рыба в воде.

– Не заблужусь! – уверенно ответил он, – я здесь каждый кустик знаю!

– Ну, ну! – хитро усмехнулся водитель в возрасте, – и на старуху бывает проруха, и показал на небо.

Солнце пряталось за горизонт, небо заволакивали свинцовые тучи. Переоделся. Из кармана дверцы достал аэрозоль и, направив на голову, нажал. Баллончик тихо пукнул, и как не старался Алексей выдавить из него еще порцию, не получилось.

– А, ладно! Авось, пронесет!

До оврага, где должны были быть опята, если идти по тропинке – минут двадцать, а если срезать угол – десять.

Чтобы успеть до темноты и дождя, Алексей решил срезать угол.

Дышалось после городского воздуха легко, он спешил, не замечая ни густого валежника, ни бурьяна, не своего пивного животика, легко перепрыгивая через поваленные деревья.

А вот и первый овраг, знакомый ему пенек, весь усыпанный мелкими, как муравьи опятами, у молодой березки, стоящей на вершине оврага.

– Резать такие жалко! – Алексей поспешил дальше. Незаметно пересекал один овраг за другим и, наконец, долгожданные опята нужного размера.

Как невозможно оторваться от семечек, так и невозможно было оторваться от сбора грибов, которыми были усыпаны пеньки. Алексей спешно наполнял хозяйственные сумки и рюкзак, и, в конце концов, победив жадность, сказал – Все! Пора возвращаться.

Огляделся по сторонам. Видимость была в пределах двадцати метров. Место ему показалось не знакомым.

Редкие звуки машин, еще недавно доносящиеся с проселочной дороги, уже не доносились. Шипел о листву дождь, тыкался в лицо, скатывался за шиворот.

– Куда же я забрел? – снова оглянулся по сторонам Алексей, в надежде найти хоть какую-то примету. Овраги и деревья в темнеющем лесу были одинаковы.

– Сглазил! – вспомнил грибника Алексей.

Впервые неуверенно, возвращался он по едва узнаваемым в полутьме своим следам. В сапогах хлюпала вода. И каково было его удивление, когда он уперся в то место, откуда ушел. Вторая попытка выбраться из леса тоже была неудачна.

– Леший водит по кругу! Неужели заблудился! – не решался признаться он самому себе.

Время было девять, и уже час, как он должен был быть дома. Вспомнил о жене.

– Наверняка места не находит.

Позвонил. Но не успел открыть рот, жена его опередила: – До тебя не дозвониться! Ты зачем телефон выключил! Ты вообще где?!

– На обочине, с колесом вожусь, проколол! – скрыл правду Алексей, чтобы сопли не распускала, узнав, что заблудился. Ведь тут же, всех на уши поставит, еще не дай бог МЧС вызовет. Позору не оберешься.

– Скоро буду!

Отговорка Алексея вызвала сомнения.

– Адрес! – бесцеремонно сказала жена, – чувствуя, что тот юлит и скрывает правду.

Алексей замолчал, поняв, что жена не верит, и назревает скандал. Не верит, потому что однажды уже прокололся, сказал, что в лесу, а сам с мужиками в бане время провел, хотя и алиби было, грибы, которые у бабок на улице купил.

Внезапно жалобно пикнул умирающий телефон.

– Некогда мне с тобой болтать! У меня телефон садиться! – грубо оборвал разговор Алексей и выключил телефон, чтобы тот окончательно не разрядился, и чтобы жена напрасно не звонила, а в прочем, теперь и не позвонит, будет дуться неделю, другую за его грубость, ведь она у него учительница.

Нагрубив жене, с осадком на душе, брел Алексей по темнеющему лесу по наитию, куда кривая выведет. Долго шел. Но лес не кончался.

Рюкзак за спиной и две сумки, набираясь влаги, становились все тяжелее и тяжелее. И, в какой-тот момент, споткнувшись о корягу, угадил головой в валежник. Выбираясь из него, едва не свернул шею. Идти дальше не имело смысла.

Выбрав небольшой пятачок среди сосен, на котором не было травы, стал устраиваться на ночлег.

Под мелким дождем на ощупь собирал хворост и лапник.

Закончив собирать, сунулся в карман за зажигалкой. Зажигалки не оказалось, сунулся в другой-пусто! Вспомнил – забыл в машине.

Риск простудиться в мокрой одежде был большой. Попытался добыть огонь первобытным способом, но как не тер палку о палку, кроме мозолей ничего не натер.

Вспомнил про рюкзак. Пошарил по карманам, и только в третьем кармане нашлась спичечная коробка с остатками соли, и среди хлебных крошек несколько облезлых спичек. Появился шанс разжечь костер.

На часах было двенадцать, когда утих дождь и разгорелся костер. Разложив вокруг костра мокрую одежду, сапоги, сидя в одних трусах, оглядывая и ощупывая себя от клещей, он в ужасе вскрикнул: – Черт, все-таки присосался!

Гад был с горошину, и пристроился на шее сбоку. До обнаружения клеща Алексей никакого зуда и жжения не чувствовал, а тут сразу почувствовал. Заволновался.

Клещ мог быть заразным, и вытащить его надо было немедленно. А как? зеркала нет! И нехорошие мысли стали заселять голову. Быть парализованным в пятьдесят лет от энцефалита, как его сосед по даче, ему не очень хотелось. Набрал номер службы спасения – 112.

Послышался голос:

– Разговор записывается. Не кладите трубку. Ждите ответа оператора.

Медленно тянулись минуты, казалось, прошел час, за эти пять минут ожидания, когда, наконец-то, прозвучал женский заботливый голос:

– Слушаю вас!

– У меня клещ! – торопился доложить Алексей. И в туже секунду экран телефона погас.

С детства любил Алексей смотреть на костер, и вот сейчас выдалась такая возможность. Но было не до костра.

Дрова потрескивали, тепло ласкало лицо, жутко хотелось спать, но не спалось, ссора с женой ушла на второй план, и в голове был только клещ.

Временами, когда раздавались внезапно странные звуки, в которых он узнавал хрюканье и вой, он переставал думать о клеще, думал о самообороне. Даже постарался на этот случай вооружиться палками.

Подсохнув, Алексей еще раз осмотрел себя с ног до головы, вытряс тщательно одежду, оделся, разжег второй костер, и стал укладываться между кострами на ночлег.

Немного полежав, подумал: – А вдруг во сне скачусь в костер?

Нашел решение: подвинул костры ближе к дереву, привязался ремнем к стволу. Теперь было не страшно – и в костер не попадет, и зверь не подойдет, единственное, если только клещ заползет, но тут же эту мысль отбросил. Не полезет же этот гад в задымленную одежду.

Время от времени он просыпался, поправлял костры, проверял на месте ли клещ, не присосался ли новый и снова дремал. Под утро сон взял свое.

Проснулся Алексей внезапно от того, что на лицо ему шлепнулось что-то влажное и теплое. Светало. На ветке над ним сидела ворона и шевелила хвостом. От второго плевка вороны, Алексей успел увернуться.

– К деньгам, – мелькнуло в голове! – и тут же вспомнил, – ну да, сегодня же получка. Работает примета.

Костры уже не горели, а тлели.

В сумках хозяйничали вороны, безжалостно разбрасывая в разные стороны урожай. Алексей закричал и запулил в них палкой.

Вороны, удивленно посмотрели, на ожившее чучело у дерева, и дружно взлетели, следуя за вороной, которая сидела над ним и, пролетев метров двадцать – двадцать пять, с криками облепили небольшой пригорок, который был хорошо виден Алексею.

Алексей присмотрелся, очертания бугорка напоминали что-то очень знакомое, родное.

– Еж твою мать, в двух метрах заночевать! – пробормотал он вдруг, от удивления. На солнце сверкали его Жигули.

Вспомнив о клеще, спешно схватив сумки с остатками урожая, не собирая разбросанный, он поспешил к машине.

На часах было половина восьмого. Разгоняя сигналом не торопливо идущий народ на работу, Алексей едва не снес двери заводской поликлиники, которая была рядом с проходной.

Разрезая очередь, пулей влетел в кабинет хирурга.

– У меня клещ! – запыхавшись, доложил он и показал на шею.

Иван Иванович – хирург со стажем, узнал Алексея – начальника 8 цеха. Внимательно осмотрел место трагедии, покачал головой:

– И давно сидит?

– С двух часов ночи! – доложил Алексей и с надеждой посмотрел на спасителя, ожидая, что он скажет по этому поводу.

Доктор посмотрел на часы, вроде что-то прикидывая, загибая пальцы и снова покачав головой, обратился к медсестре:

– Срочно три укола, и готовь операционную.

Такого поворота Алексей не ожидал.

Иван Иванович ковырялся, кряхтел, сопел, чертыхался – и спустя час, как показалось Алексею, произнес: – Ну, все! – И протянул результат труда, добавив – В рубашке родился!

В пинцете доктора, который он вертел перед глазами в сгустке крови было то, что беспокоило Алексея всю ночь. Брезгливо рассматривая, Алексей вдруг расхохотался:

– Так это же заноза! Знал бы, сам вытащил!

– Ну, тогда бы ты не сидел передо мной, голубчик! Заноза в вене была! – дружелюбно похлопав по плечу, пояснил Иван Иванович. – Завтра, в это же время жду на перевязку!

Тараканы

Как и все в переходный период после развала Советского Союза, кроме основной работы, подрабатывал я в выходные дни торговлей бытовой химией на рынках области.

Бизнес, конечно, не ахти какой, но дополнительный заработок был. И вот однажды подходит ко мне мужчина, в морской форме офицера и спрашивает:

– А у вас средство от тараканов, есть?

– Есть, – ответил я! – и показал ассортимент: аэрозоль и инсектицидный мелок «Машенька».

– Ну, аэрозоль я пробовал – не помогает. А мелки возьму. Все что есть.

Торговать в город Медынь на рынок я ездил один раз в неделю, и еженедельно он приходил за мелками и скупал все.

Каждый раз, меня подмывало спросить, а зачем вам так много мелков, у вас что много тараканов?!

И однажды спросил.

На что он ответил, что он ими мажет свое тело, чтобы ночью тараканы не нападали на него.

– Как это? – удивился я.

– Запах моего тела привлекает тараканов, и они меня жрут, вернее, мою кожу, за ночь могут обглодать приличную часть.

– Да, ладно! – удивился я его рассказу. – А как вы об этом узнали?

– Когда я служил на корабле, заметил: стала кожа на теле слезать до крови, я думал, аллергия на что-то и обратился к доктору.

– Возможно аллергия! – сказал доктор, и назначил диету, и таблетки от аллергии. Ни таблетки, ни диета результатов не давали.

Но как-то однажды ночью я случайно проснулся от яркого луча прожектора, который бил в глаза от проходящего мимо судна. И вижу ужасную картину. На предплечье сидит десяток тараканов, я их стряхнул, и обнаружил, что они жрали мою кожу.

Снова показался доктору и рассказал ситуацию. Доктор внезапно стал обнюхивать мое тело, сделав паузу, заглянул в справочник и доложил:

– Наследственное нарушение метаболизма.

– Что это? – испугался я.

– Врожденный дефицит фермента изовалерила, который и дает характерный запах сыра. А тараканы, на сколько мне известно, очень любят сыр. И это легко проверить. Достаточно на ночь оставить сыр на столе, и они обязательно прибегут, даже если вы их дома не замечали. Вот так я стал пользоваться мелком от тараканов, чтобы их хоть как-то отпугнуть.

А здесь у тещи, тараканов немерено. Идут от соседки из смежной квартиры. Соседка работает на молочном заводе в сырном цеху, и тараканы у нее не гости, а постоянные жильцы. Бороться бесполезно. Уже ни один раз санэпидстанцию вызывали.

– Да! – почесал я затылок, – каких только чудес на свете не бывает, и подарил ему десяток мелков.

Первая любовь

Герда стояла у окна, и все куда-то таращила глаза. Это вызвало любопытство Клавдии Ивановны, и она подошла к окну.

У входной двери подъезда дежурил незнакомец со своими дружками, который вчера вечером во время прогулки ходил за ними по пятам, заглядывался на Герду, и отвязался только когда они вошли в подъезд.

– Вот, что ему надо? – пробурчала Клавдия Ивановна. – Пойдем- ка завтракать, нечего таращиться.

Герда неохотно оторвалась от окна и побрела на кухню.

Завтракали, как никогда, молча.

Взгляд у Герды был печален, ела она без желания.

– Влюбилась, что ли?! – не выдержала Клавдия Ивановна, – глядя Герде в глаза.

Герда отвела взгляд.

– Ладно, после еды погуляем! – с добрилась Клавдия Ивановна.

За окном начиналось весеннее солнечное утро. Клавдия Ивановна неохотно собиралась, и продумывала вариант, как незаметно выйти из дома, чтобы незнакомец с дружками опять не поплелся за ними.

Герда повертевшись у зеркала прихожей, нетерпеливо ожидала у двери.

Клавдия Ивановна жила на первом этаже, окна квартиры выходили на две стороны. Через окно, что выходило на противоположную сторону от главного входа, к Клавдии Ивановне иногда заглядывали женихи, через главный вход появляться им она запрещала, мало ли что подумают соседи.

– Ладно, пойдем! Но только поврозь, ты через окно что на улицу, а я через парадную дверь, чтобы эти черти не увязались за нами, как вчера – пояснила она, и не испортили нам прогулку.

Герда возражать не стала.

Послушно побрела к окну и уселась на подоконник ожидать, когда Клавдия Ивановна обойдет дом.

Увидев Клавдию Ивановну, выходящую из подъезда, незнакомец и его компания оживились, вежливо расступились и замерли в ожидании Герды, которая должна была вот -вот появиться, но не появлялась.

Клавдия Ивановна прошла мимо, едва сдерживая себя от волнения, чтобы те не раскусили ее обман и не поплелись следом за ней.

Пройдя за угол, она выглянула. Незнакомцы, замерев, продолжали смотреть на входную дверь, и не один не сообразил проследить за ней.

Гуляла Герда в парке сначала охотно, весело озиралась по сторонам, а через полчаса, поникла.

– Ну, что тебе не гуляется?! – не выдержала Клавдия Ивановна, – прекрасно понимая почему.

– Что? Приглянулся носатый незнакомец?

– Герда отвела взгляд.

– Ладно, пошли домой, – сжалилась Клавдия Ивановна, думая, что дружки уже ушли.

На подходе к дому, увидев издалека незнакомца и его друзей, которые с надеждой уставились в ее окно, Герда устремилась к ним.

Клавдия Ивановна едва поспевала:

– Не спеши! Ты же девочка, где твоя гордость?!

И про себя бубнила: – Вот, черти! Охота пуще неволи, не ушли!

Услышав приближающиеся голоса и шаги, незнакомцы повернулись.

Клавдия Ивановна и Герда проходили сквозь строй гордо, так как будто никого не замечают.

А те опешив, недоуменно смотрели, и ничего не понимали. – Как так, вышла одна, а возвращаются домой вместе.

Закрывая дверь, Клавдия Ивановна оглянулась и показала язык незнакомцу.

– Обломался! – и захлопнула дверь.

Герда забежав домой, тут же бросилась к окну, чтобы взглянуть еще раз на незнакомца, который успел её лизнуть, когда она проходила мимо, в то самое весеннее цветущее место.

Но, незнакомец во главе своей компании медленно удалялся вдаль без оглядки, гордо задрав хвост.

Клавдия Ивановна довольная смотрела вслед, и радовалась, что ей удалось отвести беду от девочки, у которой наклюнулась первая любовь с колли.

– Глупенькая! – успокаивала она ее, он тебе не пара, посмотри какая ты, и какой он.

Но Герда – семимесячная болонка не слушала, она продолжала смотреть вслед колли, который удалялся вдаль, оставляя за собой борозду в земле, упирающимся в землю незнакомым ей прибором.

– Может, завтра придет? – думала болонка.

– Не дай бог! – думала Клавдия Ивановна, поглаживая свою девочку.

Попали

Шли девяностые годы. В стране росла безработица. На предприятиях задерживали зарплату. Люди вынуждены были заняться подработкой. В городах, районных центрах, селах возникали стихийные рынки.

Многие люди в качестве дополнительного заработка подрабатывали торговлей, кто чем мог, кто шмотками, кто бытовой химией, кто продуктами.

Ударились в подработку торговлей и проектировщики Аркадий, и Ираида, у которых на работе задерживали зарплату, да и работы практически не было. У каждого за спиной своя семья, дети, супруги, которые работали на заводе, и спекуляцией заниматься не решались.

У Аркадия машина – девятка, а у Ириды – жилка к торговле. Молодые люди скооперировались и стали торговать бытовой химией. Торговали по выходным дням, а иногда брали день по четвергам за свой счет.

На рынке в областном центре они не торговали, боялись засветиться перед сотрудниками, поэтому разъезжали по рынкам районных центров.

Доход был не большой: всего тридцать процентов, но стабильный. Но к концу мая, доход резко стал падать, не из-за того, что спрос упал на бытовую химию, а от того, что появилось много конкурентов с таким ассортиментом, и из-за них пришлось скидывать цену на товар, скидывали и конкуренты.

– Если так дело и дальше пойдет, то мы скоро разоримся! – первым не выдержал Аркадий, – даже бензин не оправдаем!

Стали задумываться, чем торговать, но на ум ничего не шло.

Заканчивался месяц май, торговля бытовой химией шла на спад. Народ потратился за праздники и покупал только необходимое.

Но однажды, на торговой площади, по соседству с Аркадием и Ираидой пристроились торговцы курами. Торговля у них шла бойко. За полтора часа они распродали весь товар, а желающим, которым куры не достались, они советовали прийти завтра.

– Вот чем надо торговать! – позавидовал Аркадий.

– Ну, да! – поддакнула Ираида.

– Надо как-то познакомиться с этими торгашами, разузнать, что почем. Ну, так чтобы не вызвать у них подозрение, – намекнул Аркадий.

И им повезло.

Буквально через несколько минут к ним, как только они поговорили, подошла продавщица кур, одетая в белый халат, приветливая, на вид лет двадцати, чтобы купить стандартный набор бытовой химии – крем для лица, лосьон, шампунь, порошок.

– Аркадий поинтересовался: – А почем у вас куры?

– А что нужны? – тут же переспросила девушка.

– Да мать у меня все на даче хочет завести.

– По 5000 рублей, – ответила весело блондинка.

– Сами выращиваете? – задал вопрос Аркадий.

– Да, ну что вы?! С птицефабрики! Самим выращивать дело хлопотное.

– А что разве на птицефабрике продают?

– Конечно!

– Не за чтобы не подумал. – сделал удивленное лицо Аркадий. – Небось, по блату?

– Да, нет – всем желающим.

– А почем, если не секрет, там продают? – встряла в разговор Ираида.

– По 3000 рублей за штуку, а кто берет оптом, скидка.

– И какая? – продолжила расспрос Ираида.

– А оптом, это сколько? – не удержался Аркадий.

– Ну, не меньше ста! Мы берем не менее 200 штук. – загрузив покупку в пакет, уходя, ответила девушка.

– И вам почем?! – не скромничая, крикнул вдогонку Аркадий.

– по 2500!

Аркадий переглянулся с Ираидой.

– Сто процентная прибыль.

Шанс подзаработать на курах, когда нет никакой торговли бытовой химией, упускать было нельзя.

– Ну что, попробуем? – не выдержал Аркадий.

– Давай! – согласилась тут же Ираида, как будто ждала его предложения. И тут же посетовала.

– Что же мы не спросили, на какой птицефабрике? Может, догнать?

– Да не надо. Мало ли она о чем подумает, если уже не подумала. Конкурентов никто не любит, и так много информации дала.

– Ну, да – поддакнула Ираида.

– Думаю, что на нашей Калужской птицефабрике. – выдал версию Аркадий.

Помолчали.

– Если не возражаешь, давай сегодня заедем, там все и спросим, – нарушила молчание Ираида.

Заехали. Фабрика была закрыта. На доске объявлений прочитали:

«Продажа кур в субботу с 8.00 по живой очереди».

– Ну, ты прямо экстрасенс, как в воду глядел, что на нашей фабрике!

Аркадий от похвалы улыбнулся.

– Время, конечно, неудачное.

– Ну, да, пока получим, на рынок к шапочному разбору приедем. Успеем ли мы продать? – стала рассуждать Ираида. – Да и как на нас посмотрит наша соседка с курами?!

– Ну, да! Нехорошо получиться. – поддакнул Аркадий. – А мы можем в другое место поехать.

– Верно! Может, в Медынь?

– Давай в Медынь, давненько там не были, – согласился Аркадий и тут же задумался.

– А куда же мы их разместим, у меня прицепа нет. А так салон весь загадим, надо во что-то предварительно упаковать!

– Может, в коробки из-под бананов! Туда штук десять кур войдет, – предложила Ираида.

– Мысль хорошая, а где столько коробок то взять?

– Да без проблем, у меня знакомый торгует бананами и эти коробки выкидывает на помойку каждый день. Попрошу, чтобы не выкидывал.

Аркадий задумался, прикинул в уме, сколько войдет коробок в машину, если разложить сиденья у девятки.

– Ну, да. – Коробок десять точно войдет, а может, и больше.

Так и решили. В следующую субботу Ираида доберется до фабрики на такси и займет очередь, а он с коробками подъедет к открытию.

В субботу к 7.30 Аркадий подкатил к птицефабрике.

Очередь была длинная, тянулась змейкой метров на тридцать – тридцать пять, гудела, как провода под напряжением, кто-то спорил, кто-то ругался и это говорило о том, что торговля курами дело прибыльное.

Ираида стояла в первых рядах. Аркадий подошел и молча пристроился рядом.

– Куда без очереди! – сделал замечание сзади стоящий за ней наглый мужик.

– Ираида оглянулась. – Да, это со мной! – успокоила Ираида.

Из ворот птицефабрики выехала спецмашина, очередь оживилась и загудела.

Шофер, не спеша открыл борт машины, в кузове стояли клетки с курами. Из кабины вышла птичница в сером халате, запрыгнула в кузов, шофер, который ее подсаживал последовал за ней.

Торговля пошла.

Ловко отлавливал за ноги по команде птичницы нужное количество кур шофер, крутил перед носом покупателя и после одобрения засовывал в холщовый мешок, который покупатель держал открытым. Птичница забирала деньги и выписывала счет.

Заполнив мешки, покупатели спешили к своим машинам, где вытряхивали и распределяли их по клеткам.

Брали кур по многу. И всем могло не хватить.

Из конца очереди то и дело кричали недовольные.

– Не больше сотни в одни руки!

На что птичница тут же отвечала:

– Сами решайте, мне главное быстрее продать!

Аркадий и Ираида, были единственные, кто засовывал кур в картонные коробки и далее в салон автомобиля. У всех были специально оборудованные прицепы с клетками, в которых были кормушки и поилки.

– Ничего, если дело хорошо пойдет, – можно и прицеп купить! – Распределяя коробки внутри машины, мечтал Аркадий, и тут же удивлялся, – Смотри, как метут, аж до драки.

Куры в коробки все не вместились, пришлось мешок с десятком кур Ираиде поставить в ноги.

– Клюются. – забеспокоилась Ираида, то и дело раздвигая ноги!

– Смотри, синяк, вот как я мужику объясню откуда синяк?!

– Скажешь, что комары накусали! – отшутился Аркадий.

– Смешно! – пробубнила Ираида.

Наконец выехали.

Куры недовольно кудахтали, пытались вылезти, долбились как дятлы в стены коробок, и высовывали головы в проделанные клювами дырки. Доставалось и ногам Ираиды.

Проблему с шумом и вонью решили сразу – включили магнитолу, приоткрыли окна.

Довольные, что удалось купить кур с первого раза, они уже мечтали о том, куда потратят прибыль – снова купят кур.

Через полчаса езды по загородной трассе к пункту назначения, обгоняющий легковой автомобиль тревожно посигналил и, махнув рукой, приостановился.

– У вас куры из машины вылетают!

– Остановились. В салоне кипела революция, часть кур, расковыряв коробки, расхаживали по задней части салона, кудахтали, и одна даже высунув голову в щель окна, безудержно кукарекала. На что Аркадий удивился:

– А петух откуда!?

Срочно закрыв окна. Аркадий и Ираида выскочили из машины. По дороге вдоль обочины расхаживали, не спеша несколько кур, а одна раненная, видимо попав под колеса, трепыхалась, истекая кровью.

Увидев хозяев, куры кинулись сначала в рассыпную, а затем стремглав в растущие вдоль всей обочины заросли высокой до самого пояса, с большими полуметровыми резными листьями и растворились.

Растительность была незнакома Аркадию и Ираиде, они стояли в раздумье.

– Я в эти джунгли не полезу! – сразу заявила Ираида, сорвав огромный лист и помахав им как веером, – вдруг там змеи и клещи. – Ты не знаешь, что это за трава? На ощупь лист приятный, прохладный! – спросила она.

– Не! Не знаю, – сорвав и понюхав огромный лист, – ответил Аркадий. И тут же лизнул сок, что сочился из листа.

–Фу! Кислый! Как щавель!

– Ты зачем это сделал? – заругалась Ираида, вдруг он ядовитый!

– Не бойся! Я все травы на вкус пробую! – сплевывая слюну с соком, похвастался Аркадий, – Я же не крапиву лизнул! – и нырнул в гущу.

– Я попугаю их оттуда, а ты лови! – послышался голос из густой травы.

Аркадий был в футболке без рукавов и брюках, как медведь раздвигал он заросли, топтал ногами, хлопал в ладоши, но куры, словно в воду канули. Из зарослей не выходили.

Знакомые торгаши проезжающие мимо, сигналили, кричали, вертели у виска рукой.

– Вы что делаете?! Это же борщевик!

– Кур ищем! – кричали Ираида и Аркадий.

Спустя пять минут Аркадий вынырнул из зарослей.

– Бесполезно! – с досадой произнес Аркадий, стряхивая травяной мусор с головы и подняв по пути раненную, едва живую курицу спросил:

– И куда ее?!

– Куда, куда?! На суп! – ответила Ираида, – но хорошо бы голову отрезать, кровь слить!

Переглянулись. Резать никто не решался, да и не умел. Засунули в пакет.

Гоняясь за курами, потеряли полчаса. Потери кур с учетом раненой составили три штуки.

Июньский день разгуливался, становилось душно и жарко ехать в машине с закрытыми окнами. Вентилятор не спасал.

Вдали вдоль трассы показалась первая деревня «Черная грязь»

– А может быть, тут попробуем продать, – предложил Аркадий, вытирая открытым лохматым локтем пот с лица.

– Название, какое-то нехорошее, – поморщилась Ираида, чихая, кашляя, и стараясь держать подальше ноги от мешка с курами периодически задирая юбку до трусов.

– Название не хорошее, а может быть люди хорошие! – заметил Аркадий.

Остановились в начале деревни, возле ведра с картошкой, которое стояло на трассе напротив дома.

Сухощавая старушка в сером халате, галошах на босую ногу тут же не спеша пошлепала из палисадника к ним.

– Почем картошечка!? – спросил для приличия Аркадий.

– Пятьсот рублей ведро! – с надеждой заглядывая в глаза, объявила хозяйка.

– А синеглазка есть? – осматривая деловито ведро, спросила Ираида.

– Так это и есть синеглазка!

– И правда, – увидев наклевывающиеся кое – где синие глазки, убедилась Ираида. – А подешевле?

– За четыреста отдам, если возьмете, – тут же сбавила цену хозяйка, стараясь не упустить возможность продать и тем самым поставив в безвыходное положение Аркадия и Ираиду, которые, как показалось ей, не собирались покупать, а спрашивали просто для приличия.

– На обратном пути! – сообщил Аркадий

– А что сейчас мешает? – задала вопрос хозяйка, лукаво заглядывая в глаза, – на обратном пути может ее и не быть.

– Видишь ли, бабуль, мы на рынок спешим, у нас куры, – выкрутился Аркадий. – Не куда положить, – и тут же задал встречный вопрос: – А вам, случайно, не нужны куры?

– Не, милок, не нужны, кормить не чем, да тем более, я на прошлой неделе в субботу десяток купила, продавали тут у магазина заезжие с птицефабрики, так что мне их хватит.

– Не на красных Жигулях с прицепом?! – поинтересовался Аркадий.

– На красных.

Аркадий и Ираида переглянулись, – наверное, те, что около нас торговали.

– А почем бабуль, купила- то, если не секрет?

– По пять тысяч за штуку, милок! – и тут же поинтересовалась: – А у вас почем?

Аркадий решил схитрить: – А у нас по четыре!

– По четыре?! – удивилась старушка, и лицо ее исказилось. – Прогадала!

Бабуля поплелась в сторону дома.

– Вот зачем брякнул, – подумал про себя Аркадий, расстроил старушку, и вспомнив про раненую курицу, окликнул,

– Постой бабуль, подарок у нас для тебя есть! Достав пакет с курицей из машины. Аркадий поспешил к ней, – Вот возьми, может, супчик сваришь! – и протянул пакет.

Лицо бабушки посветлело.

– Спасибо, милок, – принимая подарок, бабуля оживилась. – А вы погодите минутку, я к Маньке соседке забегу, мож, ей куры нужны!

Через десять минут из соседнего дома вышла полноватая старушка, в таком же сером халате, на босу ногу в галошах, видно, это повседневная одежда в деревне, а может мода.

– Ну, давайте, показывайте свой товар, – деловито распорядилась она.

Аркадий, первым делом, достал мешок из-под ног Ираиды.

Раскрыл.

– Вот, смотрите! Все как на подбор, прямо с фабрики!

– Че ты мне кота в мешке показываешь! Доставай по одной, хочу посмотреть каждую, – деловито заявила бабка.

– А че на них смотреть, они все одинаковые, – растерянно заявил Аркадий. – А сколько вам надо?

Бабка о количестве не оповестила, промолчала. Видно было, что старушка подкованная и с характером.

Доставали по одной. Бабка, крутила, вертела и деловито рассматривала со всех сторон и даже обнюхивала.

– А справка от ветеринара есть? – поинтересовалась вдруг она.

Аркадий и Ираида переглянулись. Промолчали, вроде как, не слышали. Потому что это для них было новостью.

– Вот у этой гребешок – это петушок! А у этой крыло сломано, у этой нога, а эта вообще больная какая-то – глаза мутные!

– Справка-то есть? – еще раз переспросила бабка, – закончив ковыряться в мешке и перешла к коробкам, – вдруг заразные и моих кур заразят. – Вы про птичий гриб слышали?

– Чем заразные, бабуль? Какой птичий гриб? – открывая одну коробку за другой, возмутился Аркадий. – Мы же их час назад, как на птицефабрике получили, вот и накладная. Ты что, думаешь, на птицефабрике больных кур держат?

– А почему справку не взяли? – строго спросила она.

– Так мы не знали, торгуем ими первый раз.

– Ну, ну! Оно и видно, лохи! Браку накупили!

Из всего товара она, сумела отобрать двадцать штук самых лучших и вдруг заявила:

– Возьму, если только уступите по три пятьсот.

– Так мы их по такой цене оптом взяли! – заикнулась было Ираида! – Так нам смысла нет, никакого навара. А разве вам соседка не сказала про цену.

– Сказала, но на ту цену они не тянут! Квелые и больные какие-то.

– Это от жары в машине такой вид! – попыталась оправдаться Ираида.

– Это вы еще кому-нибудь лапшу на уши повесьте, я всю жизнь кур держу! Знаю, что почем, так что на мякине меня не проведете.

– Так у вас на прошлой неделе вообще по пять тысяч за штуку продавали! – напомнил Аркадий.

– Продавали, так у них справка от ветеринара была, и куры отборные, не то, что у вас, выбрать не из чего. По четыре тысячи мне не надо! – и направилась уходить.

Аркадий и Ираида переглянулись, помялись, все – таки первый покупатель, да и действительно куры не ахти. Решили согласиться.

– Ладно! Давайте по три пятьсот!

Забирая кур в коробке, бабка предупредила:

– Подождите! – пойду Ваньке соседу скажу, вдруг ему тоже надо.

– Только не по три пятьсот! – попытался, крикнуть вдогонку Аркадий, но бабка шла не оглядываясь, вроде, как и не слышала, а может, с глушинкой или гордая.

Пришел Ванька с помятым видом, лет семидесяти мужик одетый, как дед, в фуфайку, кирзовые сапоги, которые были в свежем коровьем навозе, который перебивал запах перегара из его рта и даже приятнее чем запах от кур в салоне.

– Ну, что тут у вас!

– Куры! – оповестили Аркадий и Ираида.

– Вижу, что куры, а петушки есть?

– Аркадий и Ираида переглянулись. Про петушков, которых бабка десяток насчитала, они не подумали!

– Есть! А сколько надо?

– Одного! А то мой-то с десятком уже не справляется! Староват стал. И почем?

– Четыре! – если одного, по три пятьсот, если два.

– Да куда мне два! А ну ка дайте посмотрю!

Аркадий показал коробку с десятком петухов.

– У этого гребешок на бок, – начал ковыряться дед, – а этот вообще общипанный какой-то, и еще поковырявшись сообщил: – Да у вас тут и выбрать-то не из чего, таких петухов и куры к себе не подпустят. Вот только если вот этого, и он показал на вполне упитанного и боевого. – За три!

– Ладно! – переглянувшись согласились Аркадий и Ираида.

– А курочек на супчик не желаете? – вспомнив про бракованных кур, которых отсортировала бабка, желая сбагрить поинтересовалась, беря деньги Ираида.

– А что есть на супчик? И почем?

– Посмотрите, а там договоримся! – переглянулись Аркадий и Ираида.

Бракованные куры после сортировки были размещены в отдельную коробку. Доставали по одной, и дед, как и его соседка Манька, тоже рачительно рассматривал.

– Тощие какие-то, никакого навара с них не будет! Если только по две отдадите – десяток заберу.

– По две пятьсот! – помялись, Ираида и Аркадий, пытаясь хоть чуть накинуть.

– По две двести. Их еще кормить и кормить надо! Ну, что по рукам?

Подумали. 800 рублей с курицы убыток, а вдруг вообще не продадутся и решили уступить.

– Забирай!

Мужик забрал коробку, где был десяток калек и петуха, держа за ноги, который брыкался и пытался кукарекнуть, довольный шел в сторону дома.

Больше желающих в деревне не нашлось, хотя деревня и тянулась на 2 километра.

– Лопухнулись, – усаживаясь за руль, вздохнул Аркадий. – Купили, хрен знает что, надо было хотя бы почитать о курах что-нибудь, да и смотреть, что покупаем.

– Ну, да, попали! – промычала Ираида – И заметь, уже второй раз мы пролетели. Не забыл? Помнишь, с постельным бельем. С каким счастьем покупали оптом у узбека, аж сто комплектов в заводской упаковке по 500 рублей за комплект. Как радовались удачной покупке и думали, что наварим сто процентов и разбогатеем наконец-то.

– Ну, как не помнить? Помню! До сих пор стоит в глазах Мария Ивановна – работница администрации, которая нам лучшие места для торговли всегда за взятку выделяла. Целых 10 комплектов купила перед 8 марта в подарок своим сотрудникам. Как она радовалась, что мы ей немного цену сбросили и как потом нас позорила на весь рынок, тыкая нам в глаза эти комплекты с рваными простынями, которые мы даже не удосужились вскрыть перед продажей, боясь испортить заводскую упаковку.

– Да! – рассмеялась Ираида. – Может ее за это и уволили!

– Может! – поддакнул Аркадий, и слава богу, а то эта билетерша такая взяточница была, каждый раз то крем бесплатно, то стиральный порошок. Вроде мелочь, а все деньги.

Ехали, ржали и вдруг заметили, что куры молчат. Встревожились. Остановились. И не зря.

Куры были квелые, раскрыли рты и тяжело дышали, глаза закатывали, страшно было на них смотреть.

– Наверное, пить хотят! – предположила Ираида.

– Наверное! – ответил Аркадий и увидев в стороне от дороги пруд, который виднелся за полем, нашел пологое место на обочине, свернул, и разрезая зелень поля, которая была уже по самые колеса, проложил колею к пруду.

Прудом, заросшее камышами водное пятно по площади 50 на 30 шагов, назвать было трудно. Больше всего он походил на болото, и чтобы подойти к воде, надо было пробраться через заросли.

Достав складное ведро, Аркадий снял джинсы и сквозь камыши, утопая по колено в тине добрался до воды и грязный по пояс выбрался оттуда.

Встала проблема, из чего сделать поилки. Но, чем хороша Россия, это тем, что мусор можно найти везде, нашлась и тут пара пластиковых пятилитровых бутылок.

Расчленив бутыли ножом пополам, получилась пара поилок. Налили воды. Кур вытаскивали по одной, и тыкали клювом в воду, но они наотрез отказывались ее пить. Просто поставили поилки, отошли в сторонку, в надежде, что одумаются.

Но напрасно. Куры почувствовали свободу, залезли в тень под машину. Рядом в тени автомобиля сели перекусить Аркадий и Ираида, делясь хлебом с курами, но те на него даже не реагировали.

– Вот, черти! И не пьют, и не жрут! – возмутился Аркадий.

Аркадий и Ираида не знали, что куры, которые выросли в промышленных условиях на птицефабрике, привыкли пить и есть внутри клеток из специальных кормушек и поилок, и чтобы они привыкли пить и есть на свободе нужно время.

Время шло и терять время было нельзя. Разморенные от жары, стали пытаться достать кур из-под машины. Но достать кур из-под машины оказалось проблемой. Они упирались, сопротивлялись, клевались.

И когда они шугали их с двух сторон, они выстреливались из-под машины в разные стороны, часть снова в камыши, другая часть снова под машину или куда-нибудь. Потратив полчаса на ловлю. Штуки три так и не удалось найти. Тронулись в путь.

Выезжая на трассу по своей же колее, проложенной через поле, они увидели не далеко от того места, где они съехали, стоящий на дороге джип.

– Как бы не оштрафовали! – вдруг забеспокоился вслух Аркадий, вспомнив случай с тещей, когда на них наехал неизвестно откуда взявшийся агроном со штрафом за то, что они подъехали к лесу по полю со всходами. Тогда ему повезло, и он откупился бутылкой водки, которую всегда возил для таких случаев с собой.

Из машины вылез солидный мужчина в галстуке. Оказался председатель колхоза, а следом за ним и шофер в трениках.

– Ну, что молодые люди? Попали на штраф.

– За что? – прикинулся дурачком Аркадий!

Председатель показал на колею по зеленому полю.

– А завтра, а может, и сегодня по вашей колее другие поедут! И будет уже здесь дорога!

– А как же к этому болоту подъехать, если кругом поле.

– Пешком, а если бы проехали дальше, то там впереди увидели бы съезд в деревню Крюково, а из деревни к этому болоту и подъехали бы.

– Ну, мы не знали, простите нас, пожалуйста! – стала умолять Ираида.

Ираида была женщиной красивой: блондинка, глазастая, фигуристая, с длинными ногами. которые торчали из короткой юбки.

Председатель поедал её глазами, и с трудом отвел взгляд.

– Буду составлять акт об ущербе, – и открыв дверь, потянулся за красной папкой, что лежала на панели.

Штраф за причиненный ущерб, намечался не маленький – пятьдесят тысяч рублей! Если перевести на кур – то десяток.

– Может, договоримся без протокола! – попытался Аркадий.

– Мы больше не будем! – жалобно прошептала Ираида.

Председатель помялся.

– А что там у вас в машине?

– Куры, мы их водой ездили поить, они у нас чуть не сдохли от жажды.

– Понятно! – и тут же задал вопрос, чем платить будете? – и хитрым взглядом обвел обоих.

Аркадий намек понял.

– Курами!

Председатель переглянулся с водителем.

– Ну, что посмотрим?

Тот качнул головой: – Если только на шашлык!

Отобрав пяток отборных, председатель предупредил:

– Если еще раз поймаю, не обижайтесь, курами не обойдетесь!

– Фу, пронесло! – глядя в след джипу, выдохнул Аркадий.

– Пронесло, то пронесло! – сказала Ираида, а ты видел, как он меня сжирал глазами? У меня аж, мурашки побежали по телу.

– Изнасиловал, что ли? – пошутил Аркадий.

– Дурак! – засмеялась Ираида и шлепнула Аркадия по затылку.

Ехать на рынок с остатком хилых кур, умирающих от жары, уже не было смысла. Рынок через два часа должен был закрываться. А до него еще ехать и ехать.

Решили не терять время и поездить по деревенькам.

– Летом в этих деревеньках проживает много москвичей, у них денег немерено, может кур на шашлык купят? – так они, по крайней мере, размечтались

Через километр показался съезд в село Воронино. Свернули. Село оказалось приличного размера, да и дома здесь были совсем не деревенские, а добротные, дачные.

– Наверняка московские дачники здесь живут, – заметила Ираида, выходя из машины и направляясь к двухэтажному дому с палисадником из цветов.

– Позвонили в ворота.

– Из дома вышел мужчина средних лет, с круглым лицом, стриженный, по пояс голый, с девятимесячным животом.

– Здравствуйте! – приветливо поздоровались Аркадий и Ираида. – Вам куры не нужны?

Мужчина, насторожился: – Вы кто такие?

Аркадий и Ираида заволновались: – Предприниматели.

– Документ есть?! – поинтересовался строго мужчина.

Рассмотрев документ, протянул назад и сказал:

– Вам тут не рынок! – строго информировал он. – Ну, что оштрафовать вас за торговлю в неположенном месте или как?

– Мужчина оказался участковым!

За нарушение закона, и за торговлю в неположенном месте, пришлось снова пожертвовать курами. С участковым пытались сторговаться на трех, но он отобрал четырех самых лучших, пришлось смириться. В знак благодарности он разрешил пробежаться по деревне и поторговать у магазина.

Московские дачники встретили охотно, брали по две – три курицы, не смотря на цену, и внешний вид, наверное, не понимали или для них пять тысяч были не деньги.

Но продать удалось не всех. Два десятка осталось.

– Еще бы такую деревеньку и все бы распродали, – помечтала дорогой Ираида. Но в другой деревеньке таких щедрых покупателей не нашлось, всего одну курицу продали.

Шел четвертый час. Пора было возвращаться домой, ибо близкие запаникуют.

Встал вопрос, куда девать непроданных кур – девятнадцать штук!

– Я в машине их не оставлю! – заявил Аркадий. – Мне еще вечером жену на дачу везти, и машину надо помыть, чтобы не получить пинка за вонь.

– Могу к себе на дачу, у меня там сарай свободный! –предложила Ираида.

– А муж не будет против?

– Да, нет! Ему пофиг.

Так и решили.

Аркадий отвез Ираиду с товаром на дачу, а сам направился к ближайшему водоему отмывать машину.

– Никак машину помыл? – садясь в машину, удивилась жена, и сев тут же сморщила нос. – А чем тут у тебя воняет?

– А ты не думаешь, почему я машину помыл? – задал Аркадий встречный вопрос и тут же ответил на него сам: – В какашку вляпался!

Что кур продает, он говорить не стал. Сразу поймет, и машину в аренду не даст.

Поверила.

На другое утро Аркадий подъехал на дачу к Ираиде, чтобы забрать ее с курами.

Ираида вышла с грустным и печальным лицом.

– Что случилось? – насторожился Аркадий. – Мужик ругался за то, что кур приволокла? – спросил он.

– Хуже, даже не знаю, как тебе сказать! – тянула с ответом Ираида. – Пойдем! – загадочно сказала она. – Сам увидишь.

Ираида шла впереди, Аркадий плелся сзади, прокручивая разные варианты, что могло произойти.

Она шла не спеша в сторону сарая. Открыла дверь.

Аркадий замер. Зрелище было не для слабонервных, в сарае была кровавая битва.

Пол сарая и стены были залиты и забрызганы кровью. На полу беспорядочно валялись мертвые куры с оторванными головами.

– Это, что муж их так?! – спросили Аркадий, потому что знал, что муж Ираиды довольно хорошо пил, и когда пил был агрессивен, и не предсказуем в своих действиях.

– Нет, – печально ответила Ираида, – хорек порезал.

– Откуда хорёк?

– Хрен его знает! – ответила она, собирая дохлых кур в кучу.

Торговать курами в этот раз не пришлось. Торговали, как всегда, химией.

Рядом, как и на прошлой неделе стояли знакомые торгаши с курами. И снова куры у них шли влёт. И как в прошлый раз, к ним подошла куриная продавщица за покупкой. И поинтересовалась:

– А почему вы прошлую субботу не приезжали на рынок? Я хотела у вас купить крем.

Аркадий с Ираидой переглянулись!

– Мы ездили торговать в другое место. В Медынь.

– И как? – поинтересовалась птичница.

– Хреново!

– А здесь было хорошо! – и поинтересовалась: – А вы заказы от покупателей принимаете?

Аркадий и Ираида переглянулись, с такой просьбой к ним никто до нее не обращался.

– Ну, если что надо мы привезем! – подумав, ответила Ираида.

– А мы теперь с Петровичем, так звали её тридцатилетнего куриного хозяина, только по заказам работаем, так надежнее. И чтобы брак не подсунули взятку даем. А то по первости лопухнулись – бракованных кур нам подсунули.

Аркадий и Ираида опять переглянулись! – как они об этом раньше не подумали.

– Ну, что? Может быть, еще раз поэкспериментируем с курами – предложил Аркадий дорогой домой? Дадим взятку, купим хороших кур!

– Нет! –ответила Ираида, -с меня хватит этих. Хочешь, чтобы опять хорёк порезал? – и посмотрела на Аркадия. – А что это у тебя на шее за волдыри? Жена что ли засосы поставила, чтобы я на тебя не позарилась?

Аркадий посмотрелся в зеркало машины, на шее действительно были красные пятна и волдыри.

– Странно! Откуда они? И бросив взгляд на Ираиду, заметил:

– А у тебя тоже что-то за локтем! Муж что ли насиловал?!

– Что? – испугалась Ираида, разглядывая локоть.

– Неужели заразу от кур подхватили!? – запаниковала она.

Ехали дорогой мрачные, гадали: не лишай ли это какой!

Справа и слева вдоль обочины дороги сплошной полосой тянулись заросли борщевика.

– А помнишь, прошлую субботу мы в этих зарослях кур потеряли.

– Как же не помнить? – ответил Аркадий и вдруг встрепенулся. – А может, это от борщевика волдыри? Помнишь, торгаши мимо ехали, что-то кричали и крутили пальцем у виска?

– Не помню. А ты в телефоне посмотри.

Ираида набрала – «Борщевик» – погрузилась в чтение.

Аркадию показалось, что читает она долго и не выдержал:

– Ну, что там?

– «Чрезвычайно устойчивый и мощный сорняк, – начала читать вслух Ираида. Способен задавить тенью своих листьев любое растение. Листья борщевика не содержат шипов и прикосновение к нему не болезненно, даже приятно. Опасна не поверхность растения, а его сок. После контакта с соком борщевика при попадании солнечных лучей, кожа начинает темнеть, затем появляются мелкие пузырьки, которые постепенно сливаются в один гигантский пузырь, затем лопается, образовывается болезненная рана, и заживает 2-3 недели и более»

– Обалдеть! – воскликнул Аркадий, – три недели! Вот что я жене скажу откуда волдыри?

– А я мужу!

Переглянулись и рассмеялись.

– Лучше синица в руках, чем журавль в небе, – сказала Ираида. – Хоть и не большая прибыль на продаже химии, но прибыль.

– Ну, да! Везде хорошо, где нас нет. – дополнил Аркадий, не будем, а то еще какую-ни будь проказу поймаем.

Перестраховался

Приезжаю в гараж, из соседнего гаража приоткрыв дверь, высунул нос сосед, и только потом вышел поздороваться, такое ощущение, будто от кого-то скрывается. Да и странно: середина недели, а он не на работе.

Работает сосед водителем на машине по сбору мусора, то есть на «мусорке», вот уже много лет, еще не пенсионер, но уже рядом. Небольшого роста, вежливый, осмотрительный.

– А ты что не на работе? – удивился я, разглядывая синяк под его глазом – на бол листке что ли?

– Да нет, в отпуске! – известил он.

– Так ты вроде как месяц назад был!

– В вынужденном! – пояснил он. И рассказал мне эту поучительную историю, которая с ним приключилась и может произойти с каждым:

– Еду неделю назад в обед по городу по улице Ленина во втором ряду, подъезжаю к светофору, притормаживаю на мигающий желтый после красного, а сзади меня сигналят, смотрю, джип несется, моргает, видимо, хочет на мигающий проскочить, а я затормозил. Во-первых, уже не успевал, во-вторых, камера, в-третьих, нетерпеливые пешеходы уже тронулись.

Джип по тормозам и едва не влепился мне в задницу.

Смотрю в боковое зеркало, вываливается из нее качек в трениках, в плетенках на босую ногу, в майке без рукавов и в вразвалочку направляется ко мне.

– Ну, думаю сейчас права качать будет!

Лето, жара, окно у меня открыто, я быстренько его закрываю, и дверь на всякий случай блокирую.

Подходит, разъяренный как бык на красную тряпку, дергает за ручку двери, пытается открыть.

– Приоткрой окно! Иначе выбью! – угрожает он, и вижу, что серьезно.

– Что делать, приоткрываю, чуть на половину, чтобы оправдаться. Но не успел. Мгновенно получил удар в глаз, от второго удара успел увернуться.

– Еще раз попадешься, голову оторву! – удаляясь, пригрозил он.

Пришлось купить газовый баллончик на такой случай! И представляешь, это, наверное, судьба. Через неделю на той же улице, на том же светофоре, в это же время повторяется аналогичная ситуация. Рок какой-то. Опять мигающий светофор, и черный джип сигналя торопиться сзади.

– Смотрю, идет мой знакомый и улыбается.

Но я уже был готов. Дверь закрыл, окно тоже. Баллончик приготовил. Жду.

Подходит, стучит в окно – приоткрой, мол! И улыбается своей бандитской рожей.

– Я смело, не спеша приоткрываю окно. И только он замахнулся кулаком, тут же ему в харю и брызнул.

Что тут было! Он схватился за глаза:

– Я тебя найду, я тебя убью! Ногой по двери шмякнул, вмятину поставил.

– А тут зеленый свет загорелся. Я по газам, петлял как заяц по закоулкам. Только бы не догнал! В общем смылся.

На другой день, на работу не пошел, жена отговорила:

– Посиди дома, – говорит она, – а то вдруг найдет! Послушался, позвонил на работу, объяснил ситуацию, механик пошел на встречу, на недельку отпустил.

– Так значит ты сейчас в отпуске? – спросил я.

– Да! – ответил он, – и тут же спросил, – как ты думаешь, будет искать?

Я пожал плечами:

– Не знаю! – и в этот же день, на всякий случай, тоже купил газовый баллончик. Дыма без огня не бывает, да и у страха глаза велики, мало ли что бывает на дороге, попадется вот такой же дурак.

С баллончиком на дороге, я стал чувствовать себя более защищенным. И однажды он мне пригодился.

Вечерело, возвращаюсь я из города по проселочной дороге в деревню, где обычно проживаю в летнее время, а до деревни километров десять, и ни одной встречной и попутной машины. Даже удивился – выходной день и ни одной машины! И на душе даже как-то тревожно стало, сам не знаю от чего. Всякие страшилки в голову полезли. И тут в заднем зеркале мелькнули фары, из-за пригорка вынырнул джип и нагоняет меня, моргает, сигналит, явно дает понять, чтобы я остановился.

Вот тут-то очко мое заиграло! Что у него на уме?

Я бы остановился, если бы хотя бы еще какие машины по пути или на встречу были, а тут нет никого, а у него мало ли что в голове.

Не обращаю внимание. Сильнее жму на газ, пытаюсь уйти, но где там! Он на пятки наступает, моргает, сигналит.

В конце концов, не доезжая буквально ста метров до развилки дорог, джип меня обогнал, подрезал, и я остановился.

Ну, думаю все! – Попал!

Выходит, в спортивной форме молодой малый в трениках, в развалку направляется ко мне, сразу вспомнился случай с соседом. Закрыв на всякий случай окно, заблокировал дверь, достал баллончик. Жду, волнуюсь, сердце уже в пятках.

Подошел, дергает дверь, стучит в окно:

– Хозяин, приоткрой!

Тянуть время было бесполезно, все равно откроет. Семь бед один ответ – приоткрываю окно запорожца и работаю на опережение – брызгаю в его харю из баллончика!

– Ты что, мужик! – панически закричал качок, уклоняясь от струи и тут же ловко влепил кулаком мне в глаз. Дальше ничего не помню.

– Живой? – услышал я голос незнакомца, который склонился надо мной и шлепал меня по щекам.

– Живой. – пропищал я дрожащим голосом. – Только не убивай!

– На хрен ты мне нужен, пень старый! Я дорогу хотел спросить. Как до Григоровки проехать? Деньги готов был заплатить. -и разжал кулак с пятисоткой. – А ты мне в морду брызнул. Ты че!? Струхнул, что ли? – объяснил спокойно он.

Пришлось рассказать историю соседа.

Незнакомец рассмеялся:

– Пуганая ворона и куста боится! Ты бы еще ружье купил! – рассмеялся он.

– Так в какую сторону мне на развилке до Григоровки повернуть? Налево или направо?

– Налево! – ответил я, рассматривая в зеркало фонарь под глазом, такой же как у моего соседа по гаражу.

Однажды в скверике

– И кто же там такой хорошенький идет?! И почему такая красавица и одна?! Окликнула женщина, идущая мне навстречу, когда я гуляла в обеденный час в скверике.

Я подняла глаза, передо мной стояла пожилая интеллигентная женщина, скромно одетая в летний вышедший из моды костюм, с короткой ухоженной прической и милой, обаятельной, хитрой улыбкой, как будто меня давно знает.

Я всматривалась в ее немного изрезанное мелкими морщинами лицо, и копаясь в памяти пыталась вспомнить кто это.

Муратова? – не Муратова, Жукова? – не Жукова.

И тут она говорит.

– Не пытайтесь вспомнить, мы с вами не знакомы. Я просто вижу вас каждый день в обеденное время, вы почему-то гуляете одна, вот и решила, а не составить ли мне вам компанию.

– Алла! – она протянула руку, – а вас как?

– Елена! – как-то растерянно ответила я.

– Ну вот и познакомились!

– А я вот на пенсии, уже три года, как ушла с турбинного завода. Скучно одной. Сын алкоголик. Муж тоже с ним заодно. Вот и приходиться гулять, чтобы их пьяные рожи не видеть.

Она шла рядом, без остановки грузила меня своими проблемами, от которых мне становилось не по себе.

Я привыкла гулять одна. Знакомство мне было ни к чему, тем более такое.

Время поджимало. И я, посмотрев на часы, сказала:

– Извините! У меня обед кончается, пора на работу!

Но не тут-то было.