Читать онлайн Реванш бесплатно

Глава 1

Шесть лет прошло, а этот город не меняется. Все тот же вокзал и серый унылый перрон с суетящимися гостями столицы. Рабочие из средней Азии, которые едут в столицу за огромными, по их мнению, заработками и хорошей жизнью, а по сути работают в нечеловеческих условиях за копейки, половину которых отсылают семьям, и остальное тратят на жилье и питание. В итоге почти никто из них не найдет в этом городе хорошей жизни и несметных богатств. Почти каждый из них уедет восвояси, оставив здесь свое здоровье. А вот группа студентов, которые курят на перроне, несмотря на запреты, и слушают гадкий рэп из портативных колонок, харкая на асфальт, приехали сюда за веселой жизнью и светлым будущим. Но этот город пережует их и выплюнет, как ненужный биомусор, наплевав на их амбиции. Но сейчас им невдомек, они считают себя королями жизни, не стесняются в выражениях, громко ржут и ругаются матом, привлекая внимание окружающих.

Натягиваю капюшон толстовки, прячась от мелкого противного дождя. Закидываю на плечо дорожную сумку, подхватываю чемодан на колесиках, спеша к стоянке такси. Таксист довольно общительный мужик лет сорока пяти, всю дорогу пытается завести со мной разговор, расспрашивая, откуда я приехала.

– Меня зовут Петр, – представляется он.

– Светлана, – неохотно отвечаю я.

Разговаривать не хочется, но я называю ему первый попавшийся на ум город, рассказываю, что приехала за наследством покойной бабушки. Мужик приносит мне соболезнования и одновременно поздравления, вызывая мою усмешку. Он привозит меня в типичный спальный район во двор с железными ржавыми качелями и покосившимися горками. Моим новым временным домом оказывается старенькая обшарпанная пятиэтажка.

– Район, я вам скажу, не очень. Вы тут поосторожней, – предупреждает меня таксист, но он не знает, что я уже давно ничего не боюсь. Главную роль в выборе жилья сыграла его низкая цена и неприметность.

– Спасибо, – рассчитываюсь с таксистом, вынимаю из багажника чемодан, сумку и, составляя  все на лавочке возле подъезда, набираю номер хозяина квартиры, сообщая, что приехала. Прикуриваю сигарету, осматривая дом и двор замечая неподалеку маленький продуктовый магазин, возле которого крутятся местные алкаши. Не успеваю докурить, как из соседнего подъезда выходит невзрачный худощавый заросший мужик в потертых штанах и простых домашних тапочках, спеша ко мне.

– Вы Маргарита?

– Да, а вы Виталий? – мужик кивает, осматривает меня с ног до головы, вынимая из кармана связку ключей. Он открывает подъездную дверь, придерживая ее для меня, пока я закатываю чемодан. Мы поднимаемся по мрачному подъезду, в котором горит тусклая желтая лампочка, воняет мочой и дешевым табаком. Мужик останавливается на третьем этаже, открывает коричневую железную дверь квартиры под номером десять. Он пропускает меня внутрь маленькой однушки, спешно включая свет.

– Ну вот, все как я говорил: свежий ремонт, стиральная машина в ванной, холодильник, новый телевизор.

Показывает мне старую технику и дешевый ремонт с тонкими бумажными обоями ярко-зеленого цвета. В маленькой жилой комнате минимум мебели: старый потертый диван, полированная стенка, которая, кажется, старше меня лет на двадцать, в углу стоит тумба с китайским телевизором и пара стульев. Благо, есть темные тяжелые шторы – ненавижу просыпаться от яркого солнечного света. На полу лежит большой палас с красными цветами. Мужик, от которого прет перегаром, называет свежим ремонтом наспех наклеенные обои, покрашенный с разводами потолок и коричневую краску на скрипучих полах.

Мы проходим в маленькую кухню, там картина не лучше: простой стол, засаленный угловой диванчик, холодильник «Бирюса» и белые навесные шкафы, выкрашенные простой эмалью. И, о Боже! Внимание! Жалюзи на окне!

– Чайник, к сожалению, сломался, но есть простой железный, – мужик указывает на плиту и эмалированный чайник со свистком. – Посуды немного, но если будете жить одна, то достаточно.

– Хорошо, меня все устраивает, – киваю я, вынимая из кармана заранее заготовленную сумму за месяц вперед, и кладу деньги на стол.

Глаза Виталия загораются, настроение поднимается, когда он ловко пересчитывает их и прячет в карман.

– Договор мы не подписываем – сами понимаете, если я заплачу этим крохоборам налоги и коммуналку, мне ничего не останется, но правила проживания все же есть. – Да неужели?! Саркастически ухмыляюсь приподнимая брови в ожидании, когда мужик огласит правила. – Гулянок и попоек не устраивать, не шуметь после одиннадцати, соблюдать чистоту и, если поломаете что-то из мебели или техники, то покупаете новое… – Мне хочется рассмеяться, но я сдерживаю себя, кивая в знак согласия. Меня уже страшно утомило его общество, бомжеватый вид и тошнит от запаха перегара. – Если что, я со своей супругой живу в соседнем подъезде в двадцать восьмой квартире. А это квартира моего покойного отца. Дети у нас еще маленькие, так что сдаю квартиру на длительный срок. – Похоже, покойный отец скончался в этой квартире, но мне не страшно, даже если и на этом диване – я давно не боюсь смерти, покойников и все что с этим связано. – Ну, тогда я пошел, располагайтесь.

Мужик покидает квартиру, а я облегченно выдыхаю, запираясь за ним на все замки. Прохожу в ванную, совмещенную с туалетом, и морщусь от вида пожелтевшей сантехники и ржавых труб. Здесь тоже все стандартно из восьмидесятых: стены выкрашены в зеленый цвет, белый потолок, одинокая желтая лампа и ужасно пахнет сыростью. Над раковиной висит новая пластиковая полка с небольшим зеркалом, а на полу лежит зеленый синтетический коврик. Благо, есть стиральная машинка и душ – полежать и расслабиться в этой ванной я не рискну.

Снимаю с себя провонявшую плацкартом одежду, закидываю  ее в машинку, настраиваю душ. Достаю из сумки свой гель и шампунь, выкидываю в мусор непонятное мыло и мочалку, которые лежали на полке. Долго стою под теплыми немного расслабляющими струями воды, пытаясь собраться с мыслями. Немного прихожу в себя, быстро моюсь, закутываюсь в полотенце и направляюсь в комнату. Достаю из чемодана чистый спортивный костюм, одеваюсь, подсушиваю волосы полотенцем и собираю их в хвост. Вновь надеваю черную толстовку с капюшоном, обуваю кроссовки и иду в местный магазин.

На часах всего восемь вечера, но на улице уже стемнело. Погода мерзкая – осенняя сырость, вокруг грязь. Подхожу к магазину и сжимаю в кармане шокер, когда прохожу мимо парочки алкашей, выпрашивающих у прохожих мелочь.

Выбор в местном продуктовом невелик. Покупаю сигареты, молотый кофе, сливки, овсяное печенье, батон и сыр. Местная продавщица с расплывшейся фигурой недовольно складывает мои покупки в пакет, выдает кучу мелочи на сдачу и продолжает пялиться в телевизор на стене. Выхожу на улицу, и ко мне привязывается один из алкашей, прося двадцать рублей, которых ему не хватает на сигареты. Молча протягивая ему мелочь, собираюсь уйти, но теперь он просто обязан отблагодарить меня, желая мне богатства, здоровья и любви. Мужик идет за мной, заставляя меня понервничать.

– Девушка, позвольте, донесу ваш пакет, – довольно вежливо предлагает он.

– Нет, спасибо, – отказываюсь, ускоряя шаг.

– Вы недавно переехали или к кому в гости пришли? Вы случайно не внучка бабы Вали?

– Ага, она самая, – отвечаю я, чтобы мужик от меня отвязался. – Ого! Катюша, вот это ты выросла! Не признал, я тебя помню, когда ты еще под стол пешком ходила.

– Я не Катюша, я – Таня.

Мужик растерянно останавливается, долго соображая, а я пользуюсь моментом и, ускоряя шаг, захожу в подъезд.

Вновь закрываюсь на все замки, снимаю толстовку, распускаю волосы, чтобы они высохли до конца, и отношу пакет с едой на кухню. Вынимаю из своей сумки турку для кофе, большую чашку и варю крепкий кофе. Добавляю в него сливки, открываю печенье и морщусь, глядя на грязные пятна на диване. Открываю свой чемодан, вынимаю оттуда чистую простынь и застилаю убогую мебель. Вынимаю свой ноутбук, ставлю его на стол рядом с кофе. Подключаю модем и пью кофе в ожидании, когда настроится интернет. Прикуриваю сигарету, впуская в легкие отравляющий дым, вновь делаю глоток кофе, наслаждаясь сочетанием никотина и кофеина.

И так, что у нас есть. Захаров Игорь Николаевич, двадцать семь лет. Открываю фото смазливого татуированного блондина, который улыбается в тридцать два белоснежных зуба, щурясь от яркого солнца в Лос-Анджелесе. В данный момент проживает в России. Окончил институт и теперь работает с отцом, принимая его дела. Не женат и, судя по фото в социальных сетях, постоянной девушки не имеет. Часто появляется в клубах и на разных элитных тусовках для мажоров и звезд шоу-бизнеса. В общем, транжирит деньги отца, пороча его фамилию приемом наркоты и фотографиями с в обществе шлюх.

Открываю его страницу в интернете: в друзьях одни телки. Сплошные курицы с большими сиськами и рабочими ртами. Статус банален: «У большой белой акулы просто огромная пасть, но даже в нее не влезет тот х*й, который я собрался положить на ваше мнение!». Всегда найдется пасть, которая откусит твой вялый хрен! – ухмыляюсь, продолжая листать страницу Захарова. Музыка – сплошной тяжелый рок, фото с тусовок, в основном, в двух самых знаменитых клубах. Люди, даже такие как Захаров, не подозревают, сколько информации о себе выдают в социальных сетях.

Сохраняю его страницу и перехожу к другому: Адашев Тимур Закирович, двадцать семь лет. А вот тут уже интереснее: женат на дочери партнера отца. Милой скромной девушке. Ищу более подробную информацию, поскольку такое событие должны были освещать в СМИ. Свадьба состоялась год назад в Арабских эмиратах. Двести с лишним гостей: сплошные чиновники и медийные личности. Нахожу много фото с торжества: невеста и жених в белом, первый танец и фото счастливых молодоженов в свадебном путешествии на Гоа. И это все, видимо, на зарплату папочки – депутата Законодательного собрания.

К Адашеву не подкопаешься: спортсмен, сплошные победы в единоборствах, чемпионские звания и пояса – идеальная биография без грязных пятен. И – о, чудо! – на одном из фото его жена беременна, и комментарий: «Самый счастливый мужчина на свете» – все так сладко, что меня начинает тошнить. Статус: «Веру в себя и свои победы мне даёт любовь жены». Захаров хотя бы честен с собой и не строит из себя того, кем не является. А здесь сплошная показуха идеального сына влиятельного отца. На одном из фото Тимур возле мечети. Верующий, значит. Грехи замаливает. И жена красавица… Жаль будет девочку…

И последний: Юнусов Алан Тимурович, тридцать пять лет, метис. Разведен, детей не имеет. В браке состоял семь лет. Четыре года назад простого следователя Юнусова повысили до начальника следственного отдела и присвоили звание майора полиции. А карьера идет в гору! Еще бы! С такими влиятельными покровителями! Фотографий на его личной странице мало – не любит публичность. Еще бы – этому гандону есть что скрывать. Вот он при параде в форме получает звезду на погоны, а вот уже в каком-то ресторане в рассаднике таких же ублюдков ментов в такой же форме, но уже растрепанных – обмывают эту самую звезду. На следующем фото Юнусов в гражданке возле своего внедорожника, который стоит дороже этой квартиры. Насчет одежды Алан Тимурович не заморачивается: простые черные джинсы, водолазка, кожаная куртка, но его слабость – дорогие игрушки, такие как машина, часы, стоящие три его зарплаты, и печатка на пальце. Не хило у нас зарабатывают бедные бюджетники. Зарабатывают на чужой боли, крови и разбитых жизнях. Мразь! Не знаю, почему я ненавижу Юнусова больше всех в этом списке, по логике он должен вызывать во мне агрессию меньше всего.

Тру лицо руками, пытаясь подавить эмоции и продолжить изучать личную жизнь Юнусова. Ни одного фото с бывшей женой, зато есть пара снимков с одной и той же девушкой, видимо, любовницей: рядом с ним красивая брюнетка с иссиня-черными волосами, высокая – практически одного роста с Юнусовым, хотя роста ей добавляют высокие шпильки. Не вульгарна, но даже по фото видна ее раскрепощенность. Эдакая уверенная в себе стерва из тех, которые, нарушив правила или вляпавшись в какую-нибудь историю, сразу угрожают теми, кто их трахает.

Нахожу в друзьях у Юнусова его бывшую жену. Благо, вычислить ее просто – Алина Юнусова так и не сменила фамилию, и на ее странице полно фотографий с Аланом. Алина явно не забыла мужа, и развелись они, скорей всего, по его инициативе. Юнусов предпочитает женщин одного типа – стройных брюнеток с темными глазами. В первую очередь мне нужно сблизиться именно с ним. В идеале было бы подвинуть его любовницу, заняв ее место.

Вновь переключаюсь на страницу Алана, увеличивая его фото на весь экран. Надо признать – ублюдок красив. Метис, с темными глазами и черными волосами, привлекателен, с загадкой в дьявольских глазах. Нет, он, скорей, харизматичен, с неким мужским магнетизмом. Легкая циничная ухмылка отражает весь его прогнивший и проданный за деньги внутренний мир. Ну что, Юнусов, поиграем теперь по моим правилам?

Открываю папку с базой данных и всем, что для меня смог нарыть знакомый парнишка хакер. Надеюсь, данные верны, и я не потратила деньги впустую. Запоминаю домашний адрес Юнусова и закрываю ноутбук.

Встаю с дивана, прикуриваю еще одну сигарету, гашу свет и подхожу к окну, смотрю в мрачное небо. Ветер поднимается, вороша жухлую листву и гоняя ее по унылому двору. На часах всего половина одиннадцатого, спать совсем не хочется, но мне нужно набраться сил. Придется все же приобрести машину, это накладно, учитывая, что я не знаю, сколько времени проведу в этом городе. Но наблюдать лучше издалека, сидя в машине, не привлекая к своей персоне внимания. Глубоко затягиваюсь, наполняя легкие отравляющим дымом, и набираю номер тетки.

– Привет, извини, что поздно, – говорю я, выпуская дым.

– Да я еще не сплю. Как ты? Как доехала?

– Все хорошо.

– Жилье лучше покупай сразу. Не тяни, не держи при себе такую сумму, – знала бы она, что за проданную квартиру матери здесь я могу приобрести только комнату в самой захудалой общаге на отшибе.

– Да, конечно, завтра этим и займусь, – лгу я, успокаивая тетку. – Оградку матери поставили? – задаю единственный интересующий меня вопрос.

– Да, не переживай, я все проконтролировала.

– Хорошо, спасибо. Как она там? – задаю странный и, наверное, пугающий вопрос.

Тетка долго молчит, вздыхая в трубку. Наверное, принимает меня за сумасшедшую. Хотя так и есть – я давно перешагнула грань нормальности.

– Ей уже хорошо, – наконец, выдает тетка, и я киваю ей, будто она меня видит.

Желаю спокойной ночи и сбрасываю звонок. Тушу окурок в пепельнице и иду спать.

Глава 2

Бросаю взгляд на часы, стараясь не смотреть на Самсонова, который лапает шлюху у себя на коленях, оголяя ее грудь. Девка противно смеется, когда мой опер что-то шепчет ей на ухо. Странный у него вкус на баб. Губы у шлюшки надутые, рот, конечно, рабочий, но эта, если засосет, то можно вообще остаться без члена. Соски слишком большие, сморщенные и темные, почти черные, словно она больная. Хотя в таком состоянии Самсонову похрену кто у него сегодня отсосет, он уже изрядно пьян, и девка, видимо, кажется ему красавицей. Провожу ладонью по волосам, затягиваясь кальяном на травке, пытаюсь расслабиться и ни о чем не думать. Сегодня суббота, и Лешков – он же Леший – проставляется. Вип-зона, дорогие шлюхи, бухло и травка за его счет, не считая конверта с данью, который лежит у меня в кармане. Взятка? Нет! Это плата за процветания его не совсем законного бизнеса. Леший вполне доволен, что находится под моим крылом, и с радостью отстегивает мне за то, что я прикрываю его «бизнес». Еще одна глубокая затяжка, задерживаю дым в легких и через несколько секунд медленно выдыхаю. Откидываю голову на спинку кожаного кресла, слыша, как шлюха Самсонова начинает наигранно стонать. Даже знать не хочу, что он с ней делает, иначе меня стошнит. Чувствую, как пульс учащается, начиная барабанить в висках, а еще через какое-то время меня накрывает приятное расслабление и легкая эйфория. Музыка, звучащая из скрытых в стенах колонок, уже воспринимается по-другому, и мир кажется лучше.

Поднимаюсь, затягиваюсь еще раз, стараясь подольше удержать дым в легких. Усмехаюсь, когда телка Самсонова встает на колени, расстегивая его ширинку, а тот довольно откидывается на диване, широко расставляя ноги. В моем кармане начинает вибрировать телефон, и я неохотно отвечаю на звонок.

– Ну, что я говорил?! Он написал чистосердечное! – довольный собой сообщает Игорек.

– Я надеюсь, на его теле нет видимых травм? – вновь откидываюсь на спинку, прикрывая глаза.

– Почти нет.

– Что бл*дь значит, почти?! Не зли меня, Игорь!

– Ну, всего лишь маленькая ссадина на щеке. Бутылка соскользнула…

Сука! Я бы, наверное, пришел в ярость, если бы не кайф, разливающийся по крови с бешеной скоростью.

– Слушай, Игорек, если эта тварь потом пойдет на попятную и заявит, что на него надавили, выбивая показания, я больше твою задницу не прикрою. Нужно делать все с холодной головой, а не входить в звериный раж! Все, до завтра, положишь мне рапорт на стол о том, откуда у подозреваемого ссадина. И включи голову, чтобы все выглядело правдоподобно! – сбрасываю звонок, откидывая телефон на низкий столик с кальяном.

Наградил Бог придурками!

– Скучаем? – к моему плечу прикасается теплая рука, и в нос бьет холодный запах духов Милены.

– У тебя вроде выходной? – усмехаюсь, так и не открывая глаза.

– А я приехала ради тебя, – томным голосом сообщает Милена, царапая острыми ногтями мою шею.

– Тогда иди в комнату, закажи пока себе что-нибудь выпить.

– Я в выходные не пью. Жду тебя там!

Поднимаюсь, вновь потягиваю кальян, смотря вслед дорогой шлюшке. В этом клубе сосет у меня только Милена. Рот у нее рабочий, и она творит им запредельные вещи, заглатывая член, способная не дышать продолжительное время. Я бы назвал это талантом. Не каждая шлюха так сможет, а Милена ас в этом деле. Она уже почти насосала себе на собственный маленький бизнес. Заказываю молодому официанту бутылку холодной воды и быстро направляюсь в комнату, стараясь не смотреть на Самсонова и шмару, которая сосет у него, причмокивая, словно ничего вкуснее в жизни не пробовала.

Милена уже расположилась в кресле в ожидании меня. Она курит тонкую ментоловую сигарету, сексуально выпуская дым в мою сторону.

– Говоришь, ради меня пожертвовала выходным? – сажусь рядом с Миленой, широко расставляя ноги. – Это должно мне льстить?

– Ой, Алан, поверь, в ваши субботники каждая девочка, работающая здесь, старается заболеть, придумать вселенские проблемы или вызвать месячные, лишь бы не отрабатывать с ментами бесплатно. Ты – единственный, кто все же платит, и об этом не знает Леший, не забирая свой процент.

– Ну, я считаю, что любой труд должен быть оплачен. Особенно такой тяжкий, как твой, – ухмыляюсь, беру бутылку и пью воду прям из горла большими глотками. – Так что прекращай трепаться и сделай, как я люблю. – А люблю я, когда полностью раздетая шлюха стоит передо мной на коленях.

– Ты постоянен. Даже странно, что тебе никогда не хочется чего-то другого, —раздеваясь, говорит Милена. Я очень много чего хочу и успешно практикую разный секс. Но шлюхам даю только отсасывать. Пока Милена раздевается, я вынимаю портмоне и достаю несколько крупных купюр, опуская их на диван рядом. Шлюх воодушевляют живые деньги – смотря на них, они отрабатывают охотнее. – Слушай, сегодня не возьму денег, у меня к тебе просьба… – осторожно произносит она, опускаясь на колени между моих ног, начиная расстегивать ширинку.

– Опять брат куда-то вляпался?

– Да, – виновато произносит Милена, высвобождая мой член наружу.

– Слушай, я, конечно, помогу, а ты отработаешь. Мне как раз нужна девка, чтобы подложить ее под полковника Назарова. Но твой брат хочет на зону и делает все, чтобы туда попасть. Может, стоит его отправить в отпуск за счет государства?

– Нет, в это раз он невиновен, его подставили.

Конечно, он и прошлый раз был не виноват! Ее любимый братишка – реальный отморозок и законченный нарик.

– Опять наркота? – спрашиваю, смотря, как Милена работает рукой, раскрывает головку и размазывает каплю смазки.

– Да, но ты и сам иногда балуешься…

– Ты не сравнивай. Я только курю травку, и то раз в две недели, больше для расслабления, иначе с моей работой можно свихнуться.

– Но Леша, он…

– Рот закрой и работай! – обрываю ее, не желая слышать нытье и оправдания, которые мне нахрен не нужны. – Завтра позвони, я разберусь. Но извини, придется провести воспитательную работу, попугать немного и сломать пару ребер твоему Алешеньке.

Милена кивает, вбирая в рот член, а я откидываюсь на спинку кресла, полностью расслабляясь. Вся кровь устремляется в пах, член становится тверже, когда Милена вбирает его в себя все глубже и глубже. Она всасывает его, наклоняет голову так, что я упираюсь ей в глотку.

– Ох, черт!

Резко подаюсь к девке, хватаю за волосы на затылке, дергаю на себя и силой удерживаю на месте, лишая ее дыхания. Немного ослабляю хватку, позволяя Милене глотнуть кислорода, и повторяю действия. Кровь начинает кипеть, разнося похоть по всему телу. С каждой секундой хочется ускорить движения и безжалостно трахать этот рот. В кармане начинает вибрировать телефон, на который я бы забил, если бы не зверь – Игорек, который сегодня дежурит в отделении. Отпускаю волосы Милены, вновь откидываясь на спинку.

– Продолжай, только тихо! – командую я и отвечаю на звонок.

– Алан, привет, – так печально словно ребенок, произносит Карина.

– Привет детка, не спится? – разговариваю с постоянной любовницей, наблюдая, как шлюшка играет с моим членом, водя языком по всей длине, жадно слизывая капельки влаги.

– Нет, я соскучилась и ужасно тебя хочу. Может, ты приедешь? Или я к тебе, – Карина понижает тон, начиная соблазнительно шептать.

– Нет, не сегодня, детка. Я на работе. Поласкай себя пальчиками, представляя, что это я, и ложись спать, – сжимаю челюсть, вдыхая воздух через нос, поскольку Милена вновь невообразимо глубоко вбирает мой член.

– Я могу приехать в отделение. Мы закроемся в твоем кабинете, скинем все со стола, и… – Карина останавливается, позволяя мне пофантазировать самому.

– Нет, детка, не сегодня. У меня здесь срочное дело, под контролем Назарова. Давай встретимся завтра, я позвоню, – сбрасываю звонок, не слушая ответ Карины.

Вновь хватаю Милену за волосы, наматывая их на кулак, и уже начинаю глубоко, с силой вбиваться в ее рот, как хочу, пока не кончаю.

Когда я привожу себя в порядок и допиваю холодную воду, Милена еще что-то тараторит про своего брата, но я пропускаю ее нытье и жалобы на жизнь мимо ушей, киваю, предлагая сейчас не забивать мне голову этой чушью, а позвонить завтра. Поправляю ворот черной рубашки, провожу по волосам, смотрю на часы, которые показывают полночь, и выхожу с намерением уехать домой.

Спускаюсь в основной зал, где золотая молодежь дрыгается под электронную хрень, которую сложно назвать музыкой. Бесконечная серая масса до рассвета гуляет, пребывая в эйфории, спуская бабло своих родителей. Прохожу мимо обдолбанных парней с глазами трупов. Хотя нет, в своей работе видел достаточно трупов, и в их глазах больше глубины и смысла. Девки, считающие себя королевами, в ультракоротких платьях выглядят не лучше шлюх, а иногда даже развратнее. Проститутки в этом клубе трахаются в специально отведенных комнатах, а эти малолетние шмары – в грязных туалетах. И они считают это нормальным. В наше время быть хорошей девочкой не модно и даже стыдно. Сами виляют почти голыми бедрами и трясут сиськами, нарываясь на групповуху, где их обдолбанные сверстники пускают по кругу. А потом ноют, что их изнасиловали.

Я не святой, и нагрешил в свои тридцать пять на две жизни вперед, но когда общество гниет, начиная с истоков – с молодежи, никакого светлого будущего не будет.

Почти дохожу до выхода, но сталкиваюсь в темном коридоре с девушкой, которая буквально врезается мне в грудь. Инстинктивно ловлю ее за талию, не позволяя ей упасть. Хочу отодвинуть девку и продолжить путь, но меня что-то в ней цепляет. Наверное, то, что она не похожа на местную публику. Девушка растерянно моргает, хлопая длинными ресницами, осматривая меня с ног до головы, и пытается меня обойти, но я преграждаю ей путь рукой.

– Извиниться не хочешь? – спрашиваю ее, потому что меня цепляет ее глубокий пронзительный взгляд, словно она видит меня насквозь.

– Нет, это ты на меня налетел, – дерзко заявляет она.

А мне хочется схватить ее за шкирку и утащить отсюда домой. Потому что она не такая, как все, не хочу пускать ее в этот рассадник разврата. Глаза у нее красивые, завораживающие, темно-карие, почти черные. Волосы каштановые, блестящие, слегка завитые, раскиданные локонами по хрупким плечам. И платье не развратное, а очень даже миленькое, облегающее ее красивую фигуру. Такие сразу привлекают к себе внимание мужиков.

– Мы вроде на «ты» не переходили, – ухмыляюсь я, видя в ее глазах вызов.

Обычно телки клюют на мою смазливую физиономию и наглую улыбочку, а эта смотрит на меня пренебрежительно, словно я ее недостоин. Ничего не отвечает, поджимает губы, наклоняется и ловко проскальзывает под моей рукой, быстро стуча шпильками, убегая вглубь клуба.

А я смотрю ей вслед. Не знаю, что вынудило меня проводить ее взглядом и вообще обратить на нее внимание. Смотрю на ее упругий виляющий зад, тонкую талию и длинные волосы, бьющиеся при походке о поясницу, и у меня встает на дерзкую сучку, как будто несколько минут назад не кончил. А когда она оборачивается и усмехается, скрываясь в толпе, я даже дергаюсь вперед, чтобы ее поймать и прижать к этой гребаной стене. Трясу головой, не понимая, что на меня нашло, словно баб в жизни не видел. Сваливаю свое состояние на наркотическое опьянение, которое меня еще не отпустило, разворачиваюсь и выхожу из клуба.

Глава 3

– Где болит?

– Там, где никому не видно. В душе…

(Рэй Брэдбери)

Моя жизнь похожа на осень – такая же мрачная, хмурая и грязная. Где-то в душе давно вечный ноябрь, там так же уныло и грязно, и льет промозглый холодный дождь. Никто не знает, как выглядит душа и есть ли она на самом деле, но почти каждый чувствует, как она болит. У меня в груди уже давно наболело так, что боль стала чем-то родным и почти неощутимым. Иногда кажется, что внутри меня все же полная пустота, и тогда по ночам в груди начинает разливаться пожар: душа горит, полыхает и никак не превратится в пепел. Но пока она горит, я чувствую, что еще жива…

Выхожу на улицу, останавливаюсь под козырьком подъезда, соображая, как обойти огромную грязную лужу. Хоть по железному заборчику палисадника ползи. Проверяю содержимое сумки, нахожу влажные салфетки и смело вступаю в грязную воду. Высокие черные сапоги на шпильке позволяют пройти по луже, не намочив ноги. Дохожу до своей маленькой темно-синей машины, которую приобрела вчера. Автомобиль обошелся мне сравнительно недорого, и вид у него неприметный, сливающейся с массой машин. Щелкаю пультом сигнализации, разблокировав двери. Открываю дверцу, ставлю ногу на машину обтирая новые сапоги, и краем глаза замечаю маленькую девочку лет семи, притаившуюся возле багажника машины. Девчушка в розовой застиранной куртке с брызгами грязи выглядывает во двор, посматривая на двух мальчишек, которые доламывают качели, пытаясь оторвать деревянное сидение.

– Девочка, стоянка – не место для игр.

– Я не играю, я прячусь, – шепчет она мне, осматривая меня снизу вверх.

– От кого ты прячешься? – девочка указывает глазами на мальчишек и пригибается еще ниже, когда видит, что пацаны идут в сторону стоянки. Она почти ползком, на корточках продвигается ко мне.

– Они тебя обижают? – так же шепотом спрашиваю я.

– Да, они забирают мою шапку и играют со мной в «собачку».

В моем детстве такой игры не было, но по грязной шапке я догадываюсь, в чем её смысл игры.

– Ясно, они ушли, можешь не прятаться, – поправляю пальто, смотря, как мальчишки заворачивают за дом. Девчушка выпрямляется, убеждается, что во дворе никого нет, но от меня не отходит. – Не прячься больше за машинами. Это опасно, – предупреждаю ее и сажусь за руль.

Завожу двигатель и медленно выезжаю со двора, постоянно следя за девочкой, которая уже тискает серого кота возле подъезда. Добираюсь до центрального района и долго ищу нужный дом, нарезая круги, пока не нахожу его. А Юнусов неплохо устроился! Здесь все разительно отличается от места, где я живу, будто я попала в совершенно другой мир. Шесть лет назад я наивно мечтала, что тоже буду жить в одном из таких районов. Почему-то в моей тогда еще наивной голове рисовался именно такой район. Красивый, новый многоэтажный дом с охраняемой территорией и огромной детской площадкой со специальным безопасным покрытием, радужными горками и качелями. Я фантазировала, как буду гулять здесь со своей дочерью – маленькой светловолосой девочкой, катая ее на таких вот качелях. Не знаю, с чего я решила, что у меня будет девочка, похожая на куколку. А еще с нами будет белая пушистая собака, вроде той, с которой сейчас гуляет женщина во дворе.

За домом ведется видеонаблюдение, и машины на территорию пропускают только по пропускам или по просьбе жильцов. Паркуюсь на небольшой стоянке возле въезда, устраиваясь возле огромного внедорожника, который скрывает мою неприметную машину. Включаю тихую музыку, прикуриваю сигарету, наблюдая за въездом. Вчера возле клуба я просидела около трех часов и еще пару часов в самом клубе в ожидании, когда Юнусов спустится вниз ради одной нашей мимолетной встречи. Надеюсь, он меня запомнил.

Сегодня мне везет: через пару часов ожидания – в половине восьмого вечера – черный внедорожник заезжает во двор. Выхожу из машины и неторопливым шагом прохожу в ворота, делая вид что болтаю по телефону. Алан не один, сегодня с ним темноволосая девушка. В свете фонарей не удается рассмотреть его спутницу, но, похоже, это его любовница. Девушка тараторит без умолку, а Алан просто кивает, подталкивая любовницу к подъезду. Ускоряю шаг, спеша попасть с ними в один лифт. На ходу поправляю прическу и одергиваю пальто. Успеваю зайти в просторный холл и быстро проскочить мимо вахтерши, читающей газету.

– Подождите! – бегу к лифту, выдыхаю, замечая, как рука Юнусова останавливается на панели.

– Спасибо, – благодарю его, забегая в лифт.

– Вам какой этаж? – безучастно и даже устало спрашивает мужчина. По моим подсчетам Алан живет на двенадцатом этаже, тогда мне на последний.

– Двадцать пятый, пожалуйста.

Прохожу вглубь кабины, вставая позади парочки. Лифт начинает движение, любовница Юнусова поворачивается к зеркалу, поправляя волосы и перекидывая черную копну на плечо. Смотрю Алану в спину – высокий мощный мужик, он остался таким, каким я его и запомнила. Надеюсь, что он меня не запомнил. Хотя куда ему, сколько через него прошло таких, как я? Сотни, тысячи? Да и я кардинально изменилась, от меня прежней остался только цвет глаз. А в глаза он мне не смотрел. Мразь! Подавляю ярость, намеренно задеваю Юнусова плечом, делая вид, что поворачиваюсь к зеркалу, привлекая к себе внимание перед тем, как лифт останавливается.

– Извините.

Смотрю на него через зеркало, наконец ловя его темный дьявольский, немного пугающий глубиной взгляд. А раньше он внушал мне доверие, я даже считала, что у него добрые глаза. Но это только обманчивая привлекательная оболочка, за которой прячется алчная жажда наживы и власти. Юнусов ухмыляется, пристально смотря мне в глаза. Двери лифта раскрываются на двенадцатом этаже, но он не торопится выходить. Кидаю на него взгляд, делая вид что поправляю помаду. Дышу глубоко, ощущая исходящий от него терпкий запах парфюма вперемешку с табаком.

– Привет, следишь за мной? – игриво спрашивает он.

Его любовница, наконец, обращает на меня внимание, с удивлением осматривая с ног до головы. Конечно, слежу, иначе мы бы никогда больше не встретились.

– Не понимаю, о чем вы, – отвечаю я, но дарю мимолетную улыбку, давая понять, что я его запомнила.

Брюнетка сжимает губы, цепляется за плечо Алана, пытаясь утянуть за собой. Юнусов подмигивает мне в зеркало, разворачивается, приобнимает брюнетку за талию и выходит из лифта. Да! Он меня запомнил!

– Кто это? Ты с ней спал? – слышу голос брюнетки прежде, чем створки лифта закрываются.

Нет он со мной не спал, но скоро будет. Мне не жалко свое тело, оно уже давно ничего не чувствует. Доезжаю до последнего этажа и возвращаюсь на первый. Выхожу на улицу, глубоко вдыхаю влажный прохладный воздух и медленно под моросящим дождем иду к своей машине, оглядываясь на окна Юнусова. В следующий раз он должен сам пригласить меня на свидание. Неважно, как я этого добьюсь – играя на его похоти или жалости, главное – начать с ним общаться, чтобы больше не сидеть под его окнами. Мне нужно войти в его жизнь.

Доезжаю до своего дома, паркую машину напротив подъезда, выхожу и замечаю на лавочке ту самую девочку в грязной шапке с кошкой в руках. «Проходи мимо. Тебе нет до нее дела», – говорю сама себе, но ничего не могу с собой поделать. На улице давно стемнело, а она до сих пор гуляет!

– Ты почему не идешь домой? – девочка поднимает на меня грустные глазки и смотрит с такой надеждой, словно я ее спаситель.

– Дома никого нет. А я ключи потеряла.

– А где твоя мама?

– На работе, она сегодня ночью работает, – так спокойно отвечает девчонка, словно собралась сидеть на этой лавочке всю ночь.

– Хорошо, а где твой папа?

– У меня нет папы, – опуская глаза, тихо отвечает она.

– У меня тоже нет, – сажусь рядом с ней на лавочку и глажу довольно ухоженную кошку, совершенно не похожую на уличную. – Ты знаешь телефон мамы или каких-нибудь родственников? Я могу им позвонить.

– Бабы Гали знаю, домашний, – вынимаю из кармана телефон, но тут же прячу назад, когда слышу: – но она лежит в больнице. Раньше я у нее оставалась, когда мама была на работе.

Вот что теперь делать? Пойти искать ее родственников я не могу. Мне совершенно не нужно лишнее внимание. И оставить маленькую девочку на улице тоже не могу. Я давно умерла, и меня перестали трогать несчастья других, но это же ребенок.

– Ладно, оставляй кошку и пошли к тебе домой. Если там действительно никого нет, останешься у меня.

– Муся замерзнет, – девочка цепляется за кошку, заставляя меня понервничать, я уже слишком долго здесь сижу, привлекая внимание.

– Так отнеси ее хозяйке.

– Я же сказала – баба Галя в больнице.

Вдыхаю, ничего не отвечаю, беру девочку за руку вместе с кошкой и иду к ее подъезду. Действительно, оказывается, у девочки никого нет дома.

– Может, поищем ключи? Где ты их потеряла?

– Я уже искала, – вздыхает девочка.

– Ладно, пошли ко мне, – веду ее к себе в квартиру, а сама думаю, что было бы, если бы я не пришла сегодня домой или прошла бы мимо?

– Раздевайся. Твои вещи нужно постирать, уж шапку и джинсы точно. – Складывается впечатление, что ребенок весь день провел на улице. А когда девочка стягивает с себя ботинки и оставляет мокрые следы на полу, я понимаю, что ее ноги промокли и, видимо, уже давно. – Значит так, проходи в комнату и снимай все вещи. – Девчонка послушно кивает и идет за мной. Достаю из чемодана, шерстяные носки и теплую кофту. – Наденешь вот это. Вещи тебе большие, зато согреешься. Ты омлет любишь?

Девочка кивает, осматривая мое платье.

– Ты красивая. И от тебя вкусно пахнет. У тебя есть жених? – спрашивает она, начиная раздеваться.

– Нет, жениха у меня нет, а платье неудобное. Давай свою одежду, и иди вымой руки в ванной, потом проходи в кухню.

Беру свой спортивный костюм, вешалку для платья и иду переодеваться в кухню. Я уже давно не люблю носить платья, туфли и пользоваться духами, предпочитая удобные вещи темных тонов. Все эти недешевые тряпки я приобрела только для встреч с Юнусовым, Захаровым и Адашевым.

Быстро переодеваюсь, собираю волосы в хвост, прохожу в ванную и закидываю вещи девочки в стиральную машину. Иду в кухню, где девчушка уже сидит на диване, тиская свою кошку.

– Как тебя зовут? – спрашиваю, открывая холодильник, вынимая все, что у меня есть.

– Маша. А тебя?

– Рита. Ты овсяное печенье любишь?

– Да, – охотно кивает девочка, осматривая сыр, хлеб и яйца – Маша явно голодная.

Странно это все. Почему мать не накормила ее перед уходом на работу? И вообще, почему позволила ей гулять вечером, не обращая внимания на то, что девочка вся промокла?

– Вот, возьми баночку, – протягиваю ей пластиковый контейнер, – налей своей Мусе сливок.

Девочка улыбается, охотно наливает сливки, с интересом наблюдая за кошкой, которая долго принюхивается, но потом с удовольствием лакает их.

– Тебе помочь? – спрашивает Машка, поправляя длинные рукава кофты.

– Нет, ешь печенье. Где работает твоя мама? – спрашиваю, взбивая яйца для омлета.

– Моя мама доктор. Она лечит детей в поликлинике, – с гордостью заявляет Маша. Ну да, мама доктор оставила мокрого и грязного ребенка на улице. Да и поликлиники по ночам не работают. Но я делаю вид, что верю, кивая девочке в ответ.

– А что с твоей бабушкой?

– У нее болит сердце. Вчера ее увезла скорая, – с сожалением сообщает девочка. – Я всегда у нее ночевала, когда мама была на работе.

– Ясно. Ты ходишь в школу?

– Да, во второй класс.

– Тебе утром нужно в школу?

– Нет. Сейчас же каникулы. Ты не знаешь? – так удивленно спрашивает девочка.

– Нет, не знаю, – усмехаюсь я.

– А можно ещё печеньки?

– Конечно, можно, ешь, сколько хочешь.

Выливаю смесь из яиц, сыра и молока на сковородку, краем глаза замечая, как девочка берет печенье, а еще две прячет в карман кофты. Неприятные ощущения – словно внутри все сжимается.

– А раньше в этой квартире жил деда Петя, он постоянно угощал меня конфетами. И ругал тех мальчишек, которые меня обижают. А потом он умер, – уже шепотом проговаривает Маша. – Я видела, как его хоронили. Но мама сказала, что все когда-то умирают…. И я умру, и ты тоже, и даже Муся… – Сглатываю, совершенно не ожидая услышать такие вещи от ребенка. – Но это будет нескоро, – уже весело заявляет девочка.

– Очень нескоро, и все люди после смерти попадают в рай, – все, что могу сказать я, хотя давно не верю в жизнь после смерти. Выкладываю омлет на тарелку, режу батон и ставлю еду рядом с девочкой. – Ешь, только понемногу, он еще горячий.

– А ты?

– А я не хочу.

Пока Машка уплетает омлет, я варю себе кофе. Ужасно хочу курить, но я сдерживаюсь, не желая травить дымом ребенка. Машка еще долго рассказывала о своей бабушке, про пирожки с капустой и вареники, которые она ей готовит. Про то, как они вместе с бабушкой нашли Мусю, и ни слова о матери. Через час Маша и Муся уже в обнимку спят на моем диване, а я курю в кухне в открытую форточку. Маша сказала, что ее мама приходит с работы в девять. Будем надеяться, что она не соврала.

Иду в ванную, вынимаю ее постиранные вещи из стиральной машины, развешиваю их на батарее в комнате. Укрываю девчушку одеялом, глажу ее кошку, стараясь отбросить сантименты. Завтра я отправлю ее домой. Я приехала сюда для других целей. Иду назад в кухню, беру с холодильника ноутбук, чтобы изучить добытую информацию на Захарова.

Внутри, где-то в районе желудка, словно что-то разрывается острой вспышкой жара, и меня начинает трясти. Чертов приступ! Отставляю ноутбук, полностью открываю окно, начиная медленно и глубоко дышать. По телу разливаются волны жара, руки и ноги немного покалывает и одновременно трясет так, словно у меня лихорадка. Открываю шкаф, достаю успокоительные капли и таблетки. Руки не слушаются, и половину капель разливаются мимо ложки. Сердце стучит, как сумасшедшее, словно сейчас выпрыгнет из груди. Выпиваю ложку капель, запивая их водой и сразу же ложу под язык нужную таблетку. Цепляюсь за подоконник, сильно его сжимаю, ожидая, когда подействуют лекарства. Глаза начинают щипать, и хочется плакать, не просто плакать, а рыдать – это тоже симптом приступа. Я давно разучилась плакать. А завтра меня накроет слабостью на весь день. Так всегда бывает после ночного приступа. Надеюсь, я быстро приду в себя. На этой неделе мне нужно вновь встретиться с Юнусовым....

Глава 4

Голова с утра раскалывается, пульсируя в висках. Вроде не пил вчера вообще, но не выспался. Карина достала со своими разговорами. Что за привычка у баб – решать все вопросы посреди ночи после секса, когда вообще не до этого?! Я выложился в постели не хуже, чем при сдаче норм физподготовки, трахая Карину. По телу растеклась приятная истома, хочется выкурить сигарету и уснуть, тиская еще разгоряченное тело, а не забивать себе голову. Через полчаса бесполезного трепа и намеков Карины на то, что нам нужно переводить отношения на более высокий уровень, я сорвался, велел ей заткнуться и не мечтать о чем-то большем. Карина обиделась, гордо оделась и покинула мою квартиру, хотя долго возилась в коридоре, потом делала вид, что ищет телефон, наверное, ожидая, что я побегу ее останавливать. А я вызвал ей такси и выдохнул, когда в моей квартире воцарилась тишина.

До этого дня я и не задумывался о том, как приелась мне Карина, а вчера понял, что уже давно не получаю с ней тех эмоций, которые испытывал раньше. Я завожу любовницу не только ради секса – мне нужны эмоции, я ими питаюсь. А с ней все стало обыденно и невкусно.

Тру виски, поправляю китель, беру дело Попова и иду на ковер к Назарову. Прохожу в кабинет начальника отделения нашей «доблестной» полиции, приветствую его, отдавая честь.

– Майер Юнусов прибыл по вашему приказу! – встаю по стойке смирно, сдерживая усмешку.

– Не паясничай, Юнусов, – одергивает меня Назаров, куря свои вонючие дешевые сигареты. Он настолько привык к дешевому табаку одной марки, что травит себя этой дрянью уже много лет.

– То вам не нравится моя фамильярность, то субординация, – усмехаюсь, садясь на стул напротив его дубового стола.

– Во всем надо иметь меру и границы дозволенного, а ты их порой не видишь, – одаривая меня тяжелым взглядом, произносит он. – Ладно, давай к делу. Что там с Поповым?

– Да, думаю, выпишут ему горячую путевку в Сургут.

Понимаю, что Назарову не до шуток, но ничего не могу с собой поделать. Полковник молча сжимает губы и открывает дело Попова.

– Здесь все: осмотры, обыски, допросы, опросы потерпевшего… Дело передано дознавателям.

– Как у тебя все быстро и чисто, – с иронией хмыкает Назаров, листая дело. – Только вот адвокат Попова думает по-другому.

– Мне по… – откашливаюсь. – Мне все равно, что он думает. У него работа такая – защищать психов и отморозков, а у меня своя работа и я ее выполняю.

– Выполняешь, – соглашается Назаров, глубоко вдыхая – он знает, что я мечу на его место, да я этого и не скрываю. Но я дам старику спокойно уйти на пенсию и позволю ему еще немного покомандовать.

– У вас все? А то у меня уже пять минут как начался обед.

– Да, завтра лично проведешь со следователями занятия по служебной подготовке. – Началось!

– А Шумаков это не может сделать?

– Нет, не может, ты и так его работой завалил. В твои обязанности входит не только протирать кресло и собирать дань, а еще и заниматься подготовкой своих людей!

– Так точно! – встаю со стула. – Разрешите выполнять?

– Иди уже, юморист – качает головой Назаров.

Дохожу до выхода, расстегивая китель и ослабляя душащий галстук.

Останавливаюсь, вновь поворачиваясь к Назарову:

– В воскресенье я приглашаю всех в загородный дом, в баню. Был бы рад и вас там видеть. Отличная парная, шашлык, свежий воздух, девочки – все включено, – ухмыляюсь я.

– По какому случаю сбор? – выгибая седую бровь, спрашивает он.

– Ну, что-то типа корпоратива для сплочения коллектива, – шучу я.

– Хорошее дело, я подумаю.

Киваю ему и покидаю прокуренный кабинет. Он приедет – соблазн отдохнуть от своей жены и расслабиться велик. А мне нужно его напоить и выведать кое-какую информацию. Водка, Милена и ее рот мне в помощь.

Выхожу на улицу, вдыхаю холодный осенний воздух, прикуриваю сигарету, глубоко затягиваюсь, наблюдая, как в отделение ведут какого-то молодого парнишку с разбитым лицом. Он со страхом косится в мою сторону, словно я дьявол. Пристально смотрю парню в глаза, выдыхая дым, словно уже выношу приговор, и усмехаюсь, когда он сглатывает. Иногда психологическое давление действует гораздо сильнее физического. Достаю из кармана брелок, щелкаю сигнализацией, открывая двери внедорожника. Выкидываю недокуренную сигарету в урну и сажусь за руль, направляясь в маленький ресторанчик, где всегда обедаю. Я далеко не педант и не консерватор, но питаться предпочитаю в одном и том же проверенном месте. За день унылые лица и суета так примелькаются и осточертеют, что я предпочитаю есть в одиночестве.

Паркую машину на стоянке. Вхожу в ресторан, где меня всегда в это время ждет маленький столик возле окна. Уютная обстановка, вкусная еда и симпатичные услужливые официантки – вот что меня здесь привлекает. Сажусь за столик, листаю меню, стараясь отключить поток мыслей и отдохнуть от работы. Не успеваю опустить на стол телефон, как он начинает вибрировать. Это Карина. Не хочу отвечать. Я вообще планирую сделать небольшой перерыв в наших отношениях. Но она настойчиво названивает, разряжая мне телефон.

– Да! – недовольно отвечаю я.

– Алан, они вообще оборзели! – возмущенно кричит она.

– Согласен. А кто именно?

– Меня остановили и просят пройти к ним в машину. По их мнению, я что-то нарушила! А это не так!

– А от меня ты чего хочешь?

– Как чего? Приезжай, разберись! – буквально требует она.

– Слушай, Карина ты ничего не перепутала?! Оформи штраф, оплати его и живи спокойно.

– Какой штраф? Они денег хотят. Намекают!

– Так дай денег! Разберись сама! И прекрати от меня что-то требовать! Если я тебя трахаю, это не дает тебе никаких привилегий! Хотя дай трубку инспектору.

– Так бы сразу. Просто он так нагло со мной разговаривал, а я опаздываю…

Карина передает трубку мужчине:

– Инспектор Акишин, с кем разговариваю?

– Майор Юнусов, начальник следственного отдела… – В трубке повисает пауза. Мы – две разные структуры, и ему нечего бояться, если он, конечно, откровенно не вымогал у Карины взятку. – Слушай Акишин, выпиши ей охрененный штраф и вызови на ваши традиционные воспитательные лекции. Достала уже! А еще можно вообще на хрен отобрать у нее права, – уже откровенно смеюсь я.

– Нет, она не настолько нарушила, – усмехается мужик.

– Жаль.

– Но воспитательную беседу и штраф она заслужила.

– Спасибо, лейтенант, – заканчиваю разговор, откидывая телефон на столик.

Ко мне подходит симпатичная девочка официантка и мило улыбается.

– Добрый день, Алан Тимурович. Что будете заказывать?

– Добрый день, Олечка. Сколько раз мы с тобой договаривались, что ты называешь меня просто Алан?

Девушка немного краснеет и отводит от меня взгляд.

– Когда вы в форме, я просто не могу обращаться к вам по-другому. Вы давите на меня своим статусом.

– Может, мне тогда раздеться, – подмигиваю девчушке, которая начинает стесняться и не находит слов. – Ладно Олечка, принеси стейк из телятины, овощи на гриле и минеральную воду.

– Десерт? Кофе?

– Чай, зеленый и без сахара.

Девушка кивает и покидает меня. Откидываюсь на спинку удобного плетеного кресла и просто смотрю в окно на прохожих, жухлую листву и унылое небо. Осточертела эта серость и вечный мрак. Смотаться, что ли, с Кариной на несколько дней куда-нибудь отдыхать. Хотя с Кариной хрен отдохнешь, она стала болтливая и требовательная – почувствовала уверенность и стабильность в наших отношениях и решила, что мной можно крутить. Пусть посидит недельку одна и переосмыслит свое поведение, может, станет покладистее, а нет – найду ей замену.

Когда мне приносят заказ, замечаю на другой стороне улицы невысокую темноволосую девушку. Она ходит вокруг темно-синей машины, садится за руль, пытается завести двигатель, но ничего не выходит. Кто-то предпочитает за обедом смотреть телевизор, кто-то любит беседовать с друзьями или коллегами, а я предпочитаю изучать людей – тренирую дедуктивное мышление. Одежда: темно-синее пальто до колен – не брендовое, но и не с рынка. Черные сапоги почти до колен, обтягивающие стройные – надо признать – красивые ноги, черный капрон – вот тут непонятно колготки или чулки, но, скорее, колготки. Девушка предпочитает темные тона в одежде. Скорее, незнакомка амбициозна, но без фанатизма, определенно целеустремлённая – кроме цвета одежды об этом говорит ее ровная спина и уверенная походка. Девушка не теряется и не нервничает, хотя уже довольно долго не может завести машину и явно не понимает, в чем причина поломки. Волосы шикарные: блестящие, ухоженные, вьются по плечам и слегка колышутся от легкого ветерка. Как правило, женщины с длинными волосами более консервативны и спокойны. Но это все психология и логика, которая рушится, как только узнаешь женщину ближе. Бабы вообще не логичны, и иногда невозможно понять, что творится в их красивых головах.

Доедаю свой обед, наливаю из маленького фарфорового чайника горячий чай. Девушка замерзла, трет руки, греет их, дыша на ладошки, но упорно всматривается под капот своей старенькой машинки. Начинаю размышлять о ее профессии, но все умозаключения куда-то теряются, когда я всматриваюсь в ее лицо и понимаю, что это та же самая незнакомка, которая встретилась мне в клубе у Лешкова, а потом в лифте.

Сам не знаю, что мной руководит, и на какой хрен я встаю с места, быстро расплачиваюсь за обед, застегиваю китель и иду к девушке. Это явно судьба – встретив незнакомку третий раз, я просто обязан узнать ее имя.

– Добрый день. Нарушаем? Стоянка в запрещенном месте, – усмехаюсь, подходя к незнакомке.

– Я включила аварийный сигнал, моя машина сломалась. Я не нарушаю, – даже не оборачиваясь, отвечает она, смотря под капот.

– Аварийку включили, а знак не поставили. – Осматриваю ее спину, стройные ножки и сексуальные сапоги на шпильке. Наклоняюсь, втягиваю ее запах, понимая, что мне нравится легкий ненавязчивый цветочный аромат. Я помню ее соблазнительную фигуру и красивые глаза. Девушка оборачивается, почти сталкиваясь со мной. Она невысокая, и чтобы посмотреть мне в глаза, запрокидывает голову. – Ну, привет, незнакомка.

– Вы не сотрудник ГИБДД. Не понимаю ваших претензий по поводу знаков.

– А может, я обращаюсь к вам как сознательный гражданин. Помочь? Что случилось?

– Не знаю, – вздыхает девушка, отходя от меня на пару шагов назад. – Машина просто не едет и все тут. А я вообще ничего не понимаю.

Обхватываю стройную талию, чувствуя, как девичье тело напрягается. Отодвигаю незнакомку в сторону, заглядываю под капот ее машины. Все до банального просто – слетела клемма аккумулятора, исправить – дело пяти секунд: прикрутить клемму и все. Но я не спешу рассказывать об этом очаровательной девушке – судьбе. Хмурюсь, цокаю, словно тут большая поломка.

– Что там, что-то серьезное?

– Очень серьезно, – ухмыляюсь я. – Я смогу тебе помочь примерно через час.

– Почему через час? – девушка удивленно распахивает глаза, пряча замерзшие руки в пальто, ежась от холодного усилившегося ветра.

– Потому что я очень давно ничего не делаю за «спасибо».

Закрываю капот машины, вновь вставая вплотную к девушке и оценивая ее вблизи. Все-таки она красивая, глаза карие такие глубокие, затягивающие в свой омут, губы аккуратные с ярко очерченной верхней губой, с легким розовым блеском. И волосы просто шикарные, я даже представляю, как наматываю эту темную копну на кулак и тяну на себя. После развода я делю женщин на две категории: те, на которых встает мгновенно, и тех, к кому остаюсь безразличен, насколько бы красивы они не были. Вот на эту девушку у меня определенно встает, несмотря на то, что ее тело прячется под пальто. А что там у женщины внутри – мне давно плевать. Я уже однажды полюбил внутренний мир бывшей жены Алины, а он оказался не таким прекрасным, как я его нарисовал.

– Что вы хотите? Денег? Сколько?

– Нет, – смеюсь, запрокидывая голову. – Я просто хочу познакомиться с тобой поближе и согреть – ты уже вся дрожишь. Я давно за тобой наблюдаю.

– В смысле «согреть»? – выгибая идеальную аккуратную бровь, недоумевает она.

– В смысле пригласить тебя в ресторан, – указываю глазами через дорогу, – угостить кофе и десертом. И мы просто обязаны познакомиться. Тебе не кажется, что это судьба нас сталкивает уже третий раз? Нельзя раскидываться такими подарками судьбы, – несу полную чушь, но, как известно, бабы любят ушами и ведутся на всю эту романтичную хрень.

– Ну, хорошо, я и вправду замерзла, да и на встречу уже опоздала, – посматривая на мои наручные часы, соглашается девушка.

– Вот и хорошо, пошли.

Бесцеремонно беру ее за руку, словно мы уже давно знакомы, и веду через дорогу в любимый ресторан. И мне приятно ощущение ее маленькой ладони в моей руке. Женщины любят, когда ими управляют, хотя и не сознаются в этом. Все просто: самки на инстинктивном уровне любят, когда не спрашивают разрешения, а берут их силой. Покажите мне хоть одну женщину, которой нравятся забитые закомплексованные мужики мямли. Женщинам нравятся сильные лидеры – так заложено природой.

Когда мы проходим внутрь ресторана, я помогаю девушке снять пальто, гадая, какое бы имя ей могло подойти. И почему-то на ум сразу приходит имя Вера. Со мной так бывает – смотрю на человека и сразу понимаю, что вон тот утырок Леша или Валера. И ведь редко ошибаюсь. А сейчас пропускаю девушку вперед, смотря на ее красивые волосы, струящиеся по спине, и хочется назвать ее Верой, ну или Варварой. На девушке элегантное черное платье с рукавами в три четверти, с кожаным широким поясом, который подчеркивает ее стройную талию и выделяет аппетитные бедра. Руки покалывает от желания шлепнуть по упругой попке или стиснуть бедра, причиняя легкую боль. Она определенно меня цепляет. Вот и будет чем заняться, пока я воспитываю Карину – пусть понервничает и знает, что нет незаменимых людей.

– Как тебя зовут, девушка-судьба? – Сажусь напротив нее за свой столик у окна.

– А тебя? – мы так ненавязчиво перешли на «ты», словно это естественно.

– Алан.

Протягиваю через стол девушке руку в знак знакомства, жму ее маленькую ухоженную, уже теплую ладошку, но не отпускаю, смотря ей в глаза, и ловлю себя на мысли, что хочу смотреть ей в глаза, когда буду ее трахать. Вот так, не отрываясь, изучать ее реакцию, смотреть, как заволакивает желанием ее карие омуты. Черт, даже не помню, когда меня последний раз так цепляла девушка.

– Вероника, – представляется она и все же отнимает свою руку.

Черт, я почти угадал! Никогда не ошибаюсь!

– Красивое имя, я буду называть тебя Верой.

Вероника лишь пожимает плечами, мило улыбаясь мне в ответ.

– У тебя тоже красивое имя. Необычное. Тебе подходит. И форма тебе идет.

Усмехаюсь – что этих баб так тянет к мужикам в форме?

– На самом деле я не люблю носить форму, она мне осточертела, но новая должность обязывает носить ее каждый день… – Олечка, мне эспрессо без сахара, – говорю я подходящей к нам официантке, которая скептически осматривает Веронику. Ох, девочка – я предпочитаю женщин постарше, малолетки меня, к сожалению, не заводят.

– Мне латте, тоже без сахара.

– И десерт, – добавляю я, смотрю на Веру, позволяя ей выбрать десерт.

– У нас сегодня прекрасный чизкейк. Попробуйте, не пожалеете.

Вера кивает, а мне все равно какой десерт есть – я равнодушен к сладкому.

– Понимаю, что девушкам неприлично задавать такие вопросы, но сколько тебе лет?

– Я не скрываю свой возраст, – загадочно улыбается Вероника. – Мне двадцать пять.

– Прекрасный возраст, когда уже все можно, – я откровенно с ней флиртую, и ей это нравится. Люблю женщин без лишнего жеманства.

– Тогда и мне, наверное, можно поинтересоваться твоим возрастом?

– Я старше тебя ровно на десять лет.

– Прекрасный возраст для мужчины, – отвечает она.

– И где же работает такая прекрасная девушка с красивым именем Вероника?

– Это допрос?

– Нет, допросы я провожу по-другому. Это пока простой интерес.

Нам приносят кофе и десерт.

– Я дизайнер интерьера, как раз ехала на встречу с клиентом, но машина меня подвела…

Вера пробует десерт и облизывает губки. А я понимаю, что хочу ее прямо сейчас! Вот так же слизывать с ее губ десерт, кормя им Веронику и одновременно трахая ее пальцами, а потом впиться в эти губы, пахнущие сладким. Мне срочно нужно знать, какая она, когда кончает: кричит или закатывает глаза в немом крике? Да, мужики всегда думают о сексе! Гораздо чаще, чем женщины. При первой же встрече каждый нормальный мужик рассматривает женщину как сексуальный объект. Любовь и вся прочая чушь приходит со временем, сначала мы просто хотим узнать, какая женщина в постели, стоит ли с ней продолжать отношения и тратить на нее деньги и время.

– А какое у тебя звание? Прости, я плохо разбираюсь в погонах.

– Я – майор полиции.

– А должность? – ну, конечно, все сразу ищут свою заинтересованность и выгоду.

– Начальник следственного отдела.

– Наверное, очень интересная работа? Расследовать преступления, вершить справедливость, защищать слабых…?

Я не пойму: мне кажется, или девушка произносит это с легкой плохо скрываемой иронией? Она смотрит мне в глаза, и на мгновение ее взгляд становится тяжелым и пронзительным, как тогда, в клубе, словно она уже видит меня насквозь.

– Моя работа не так интересна, как может показаться на первый взгляд. Порой она невыносима и отвратительна…

Девушка застывает, втягивает воздух, словно приходит в себя, и мило улыбается, будто переключаясь. А вот это интересно – Вероника не так проста, как кажется. И сука, от этого она становится еще интересней!

Мой телефон отвлекает от беседы, и я с сожалением поднимаю трубку.

– Алан Тимурович, тут вас давно ожидает отец подозреваемого, вы вызывали его к двум часам дня, а сейчас уже половина третьего.

– Через десять минут буду. Пусть ждет, – подзываю официантку, расплачиваюсь за наш заказ.

– Извини, Вера, работа ждет. Может, продолжим наш разговор вечером за ужином? Здесь прекрасно готовят, – предлагаю я, смотря, как девушка встает вместе со мной.

– Нет. Сегодня я, к сожалению, не могу. А завтра у меня свободный вечер, – так легко соглашается она.

– Договорились. Пошли, подчиню твою машину.

Помогаю ей надеть пальто, снова беру за руку и веду на выход. Прикручиваю клемму и закрываю капот.

– Это все, так просто? Я могу ехать? – удивленно спрашивает девушка.

– Да, ты можешь ехать. До завтра, Вера. Жду тебя ровно в восемь вечера за этим же столиком, – разворачиваюсь и иду к своей машине.

Настроение поднимается, и все вокруг уже не кажется таким унылым и паршивым....

Глава 5

Посматриваю на наручные часы, отмечая, что моя девушка-судьба опаздывает на двадцать минут. И меня начинает это раздражать. С чего я вообще был настолько уверен, что она придет? Иногда я сам поражаюсь своей самоуверенности! Я ведь даже номер телефона у нее не спросил и номер машины не запомнил! А Вероника, похоже, меня продинамила. И мне смешно от того, что это происходит со мной. Кручу бокал с коньяком, посматривая, как янтарная жидкость бьется о края стакана, и понимаю, что хочу найти эту сучку. Я хоть и мент, но, бл*дь, не волшебник. Я не знаю ее полного имени, номера телефона – только цвет и марку машины. Так можно долго искать. Залпом допиваю коньяк, чувствуя, как алкоголь обжигает желудок, и усмехаюсь над собой. Сдалась мне эта девка? Ну, красивая, с некой загадкой – в ней определенно что-то есть, не могу понять, что в ней так цепляет – но таких море. И то, что она нагло меня продинамила, будет мне уроком.

Набираю номер отделения, проверяя Игорька, который вновь накосячил и сейчас должен сочинить мне правдоподобной рапорт, после которого мне расхочется уволить его к чертовой матери. Он хороший следак, опытный, но отмороженный на всю голову. И мне, мать его, надоело прикрывать его косяки. Убеждаюсь, что у Игоря проходит все без происшествий, скидываю звонок, заказываю себе еще коньяк и прошу счет. Хочется стереть свое разочарование хорошим трахом, но я продолжаю воспитывать Карину, показывая ей свое место. К Милене тоже не хочется. Дожился, какая-то девка отбила желание трахать других!

Рассчитываюсь с официантом, отпиваю глоток коньяка, решая поехать домой и просто выспаться. А может, все же позову Карину, она сейчас как шелковая будет отрабатывать всю ночь. Делаю еще один глоток алкоголя, поднимаю глаза и вижу ЕЕ. Пришла все же, но с опозданием на полчаса. Истинная женщина. А ведь я ненавижу, когда опаздывают – я никогда не отличался терпением. Но темно-бордовое платье, обтягивающее идеальную фигуру, распущенные волосы, уложенные на правое плечо, и красивые губы в тон платья заставляют меня забыть о ее опоздании. Вера идет медленно, словно дразнит меня, давая возможность пожирать ее взглядом. Черт, у этой девушки идеальные ноги. А черный капрон и туфли на шпильке вообще сводят меня с ума. Даже не помню, когда последний раз так внимательно, не упуская ни одной детали, рассматривал девушку.

– Добрый вечер. Прости, я опоздала, – виновато улыбаясь, произносит Вероника, – и уже не надеялась тебя застать. Меня задержали на работе, – оправдывается она, а я смотрю на ее ярко выраженные губы и понимаю, что хочу ее рот. Немедленно, без ужина и прелюдий!

– Такую женщину можно ждать вечно, – произношу я, отодвигая для Веры стул, а она иронично улыбается уголками губ, словно читает мои мысли и знает, что я лгу.

И мне почему-то в этот момент кажется, что эта женщина гораздо умнее и хитрее, чем я думаю. Что-то скрывается в ее пронзительном взгляде и этой полуулыбке. Сажусь напротив Вероники, предлагаю ей меню, и на мгновение кажется, что мы уже встречались. Этот взгляд будто дежавю. Тот момент, когда тебе четко кажется, что все это уже было когда-то давно. Нет, это бред, я бы точно запомнил такую девушку.

– Что будешь пить?

– Вино, красное.

Киваю в ответ, заказывая бутылку вина.

– Здесь очень вкусные стейки из семги, советую попробовать, – предлагаю я, зная меню этого ресторана наизусть.

Вера кивает, откладывает меню, соглашаясь со мной. Сейчас она похожа на дикую кошку – пантеру. Такая же красивая грациозная, но загадочная и опасная. Словно стоит сделать лишнее движение, и она меня сожрет. И пахнет она иначе, чем другие женщины, как-то тонко, по-особенному. И все это мне чертовский нравится, будоражит кровь, заставляя ее нестись по венам быстрее. Мы едва знакомы, а она уже будит во мне ураган эмоций.

– Что ты делала в «Касабланке»?

– Где? – не понимает она.

– В клубе, где мы впервые столкнулись?

– Праздновали день рождения подруги, – отвечает Вера, а мне интересно: она сейчас специально облизывает губы после каждого глотка вина и томно водит пальчиком по кромке бокала, соблазняя меня, или на самом деле настолько сексуальна и женственна?

– Это плохой клуб для женских посиделок, не посещайте его больше, – предупреждаю я, а сам продолжаю наблюдать за каждым ее жестом. – А что ты делала в моем доме? Только не говори, что мы еще и живем в одном доме, – усмехаюсь, отпивая немного вина.

– Нет, конечно. У меня там была встреча с заказчиком, – вполне уверенно отвечает она, но я почему-то ей не верю.

Все ее ответы четкие, словно выученные наизусть. Естественно, она не обязана рассказывать мне всю правду, мы не на допросе, но я терпеть не могу лжи и фальши. Потому что каждый день сталкиваюсь с ней на работе. А от женщин я хочу искренности.

– Ну и кто в нашем доме собрался делать ремонт? – вообще, мне плевать на соседей, я просто хочу понять, достоверны ее слова или нет.

– На последнем этаже женщина консультировалась по поводу оформления комнаты для ребенка. Извини, не помню ее имени. Она больше мне не звонила, – голос спокойный, ровный, поза расслабленная, ничего не выдает лжи, кроме красивых глаз, которые Вера отводит, осматривая зал. А наша встреча становится интереснее!

– Что мы все обо мне? Расскажи что-нибудь о себе, – Вероника переводит тему, как только нам приносят рыбу. – Кстати, простая одежда тебе идет, в этом джемпере ты выглядишь другим человеком, я бы сказала, более мягким, чем в форме, – слишком много лести для девушки. Обычно женщины любят обращать внимание на себя.

Дальше мы просто ужинаем, разговаривая на отстраненные темы, обсуждая местную кухню, погоду и прочую ерунду, которой я не придаю значения. Я наблюдаю за Верой и пытаюсь понять, кто она такая, разгадать ее загадку. Почему она старается не смотреть мне в глаза, а когда все же встречается взглядом, то смотрит на меня, словно видит насквозь. Меня увлекает эта девушка, она словно глоток чего-то нового и неизведанного. Сам не замечаю, как проходит пара часов. Вероника что-то рассказывает, а я вижу, как шевелятся ее губы, но слов не разбираю. Я, как одержимый, рассматриваю ее шею, замечая пару маленьких родинок.

– Спасибо, ужин был прекрасен, но уже поздно, и мне пора. – Эти слова приводят меня в себя. Ну нет, моя хорошая, так быстро сбежать от меня не получится.

– Ты на машине? – жестом руки подзываю официанта и рассчитываюсь за ужин.

– Нет, я на такси. Я все-таки пила.

– Прекрасно, поехали, подвезу тебя домой, – предлагаю я.

– Не стоит, я доберусь сама.

– Нет, это не обсуждается. Я просто обязан сам лично доставить тебя домой, – усмехаюсь я, а сам замечаю смятение в ее взгляде.

Вера кивает и идет вперед на выход из ресторана. Помогаю ей надеть пальто, откидываю ее волосы, намеренно задевая кончиками пальцев шею. Сам надеваю куртку, вновь беру девушку за руку, сжимая ее теплую ладонь, и веду к своей машине. Открываю для неё двери, помогая сесть на переднее сиденье, сам быстро сажусь за руль и завожу двигатель.

– Можно твой телефон? Срочно нужно позвонить, а мой разрядился. – Вера хмурит брови и неохотно протягивает мне свой телефон, предварительно что-то удаляя. Набираю свой номер, делаю дозвон и передаю Веронике аппарат. – Теперь у меня есть твой номер, а у тебя мой, – ухмыляюсь я, выезжая на трассу, когда Вера удивленно приподнимает брови. – Адрес, Вероника. Куда ехать?

– Хмельницкого пятнадцать. Это возле…

– Я знаю, где это, – прерываю ее и сворачиваю в нужном направлении.

– Ты не против, если закурю? – спрашивает Вероника, вынимая из сумочки тонкую сигарету.

– Вообще я не разрешаю своим женщинам курить, – беру зажигалку и подношу огонь к ее сигарете, – но ты пока… не моя, – выделяю слово «пока», – так что можешь курить, – ухмыляюсь, вновь переводя взгляд на дорогу.

Вероника молчит, но я чувствую на себе ее пронзительный взгляд. Сам приоткрываю окно, прикуриваю сигарету, зажимая ее между зубов. До ее дома мы доезжаем довольно быстро – Вероника живет всего в паре кварталов от ресторана. Паркуюсь во дворе напротив пятнадцатого дома. Миленькая небольшая новостройка, спокойный район с разноцветными лавочками, и центр недалеко.

– Может, пригласишь на кофе? – предлагаю я в шутливой форме. – Покажешь, как живет прекрасная и загадочная девушка Вероника.

Она запрокидывает голову и начинает смеяться.

– Я на первом свидании на кофе не приглашаю, – дерзко, с каким-то вызовом заявляет Вера, смотря мне в глаза. – Или ты из тех мужиков, которые считают, что девушка должна отработать ужин? М? – выгибая брови, спрашивает она, подаваясь ко мне ближе.

Сейчас она совершенно другая, уже не милая и нежная, какой казалась еще час назад. Сейчас передо мной женщина, которая вслух говорит «нет», а мысленно кричит «ДА», кидая мне вызов.

– Допустим, я, как ты выразилась, «из тех мужиков». Будешь отрабатывать ужин? М? – копирую ее, хватаю за ворот пальто, расстегивая пуговицы, продолжая в полумраке машины, освещенной лишь приборной панелью, смотреть в темные, сейчас кажущиеся черными глаза Веры.

– Нет, не буду, – подаваясь ко мне еще ближе, заявляет она, понижая тон, дергает плечами и пальто слетает с ее плеч.

И мне чертовски нравится наша игра. Хочу ее немедленно, прямо здесь и сейчас, но никуда не тороплюсь. Иногда предвкушение и игра доставляет больше удовольствия, чем сам секс. Обхватываю пятерней ее лицо, зарываюсь кончиками пальцев в мягкие шелковистые волосы, продолжая смотреть в глаза. Наклоняюсь, провожу носом по ее щеке, виску, вдыхая тонкий соблазнительно манящий цветочный аромат. Девушка напрягается, закрывает глаза и упирается руками мне в грудь. Перехватываю другой рукой ее тонкую талию, слегка сжимая, и резко дергаю на себя.

– Любишь играть? Не советую. Я надеюсь, ты умная женщина, и прекрасно понимаешь, что я приглашал тебя на ужин не ради того, чтобы обсудить погоду, – шепчу ей на ухо, чувствуя, как меня начинает вести от ее близости и такого горячего дыхания.

– Отпусти, – шипит мне в лицо, пытаясь оттолкнуть, но наши силы не равны.

Я зарываюсь в ее волосы, сильнее сжимая их на затылке.

– Не строй из себя целку – не люблю, когда женщина ломается, словно девственница, – прикусываю мочку и провожу кончиком языка по ее уху. Вера глубоко вздыхает и прекращает сопротивляться, словно переключается и отпускает себя. – Вот так-то лучше, котенок, – грубо дергаю ее за волосы, вынуждая запрокинуть голову и открыть мне доступ к шее и тем чертовым родинкам, которые не давали мне покоя весь вечер.

Провожу губами по нежной коже, лаская и целуя, контрастом стискиваю ее талию, наверное, причиняя боль. Не знаю, что на меня находит, я словно под наркотическим кайфом – пробую ее на вкус и хочу еще. А она, как неживая, не сопротивляется, но и не отзывается на мои ласки. А мне нужна реакция, ее эмоции, отдача! Я никогда никого ни к чему не принуждаю, женщины всегда сами отдаются мне. Отрываюсь от ее шеи и смотрю в глаза, тяжело дыша в губы. Накрываю ее рот, целую, вынуждая впустить мой язык. Жадно пожираю ее губы, сплетая наши языки. Поцелуй становится алчным и более порывистым, но целую только я, а она просто все принимает как данность, вообще не отвечая. И я начинаю злиться, кусая ее губы, накрываю грудь, легонько сжимаю и вновь чувствую, как Вероника напрягается всем телом, словно, бл*дь, ждет, когда это все закончится! Мне бы отпустить ее, но я, как помешанный, пытаюсь добиться хоть какой-то отдачи. Меняю тактику, сдерживаю свою страсть, отпускаю ее волосы, обхватываю лицо, ласково тягуче целую губы, немного всасывая, наслаждаясь ее вкусом. Со мной вообще такое впервые, когда сдерживаю себя и пытаюсь угодить женщине, лишь бы получить от нее ответ. Обычно женщины просто принимают все, что я с ними делаю, и им это нравится. Какого черта я вообще делаю! От ярости тело начинает гореть, и в какой-то момент я понимаю насильников, истории которых слышал не раз, о том, что они просто не могли остановиться, несмотря на то, что женщина не хотела.

Отрываясь от Веры, отпускаю её и пытаюсь восстановить дыхание. Она отстраняется от меня и откидывается на спинку сиденье, быстро поправляя прическу. Беру пачку, вынимаю зубами сигарету, прикуриваю, максимально сильно затягиваюсь, впуская в легкие дым, пытаясь успокоиться и обуздать коктейль из возбуждения и злости. Сижу в той же позе, выпускаю дым в сторону Вероники, изучая ее, пытаясь понять, что происходит. А она надевает пальто, подхватывает сумку, дергает ручку двери, но она заблокирована, и я не спешу ее выпускать. Спокойно слежу за ее действиями, продолжая курить. Девушка понимает, что не выйдет, пока я не разрешу, и вновь откидывается на сиденье, начиная глубоко дышать.

– Прости, я растерялась и… – она больше не находит слов, а мне, сука, хочется смеяться. Она растерялась! Никогда не слышал ничего глупее.

– Слушай, Вероника, я похож на идиота? – Молчит, нервно сжимая края пальто. – Ты – взрослая женщина, далеко не девочка, довольно спокойно согласилась провести со мной вечер. Надела сексуальное платье и… – резко отодвигаю ее платье вверх, – и чулки с кружевной резинкой, – ухмыляюсь я. – За ужином откровенно меня соблазняла. И теперь, как школьница, ты говоришь, что растерялась! Что тебе от меня нужно?

– А с чего ты взял, что мне что-то нужно? – резко поворачиваясь ко мне, спрашивает она, вновь превращаясь в дикую кошку.

Поддаюсь к ней ближе, обхватываю подбородок, вынуждая смотреть в глаза.

– Пока я тебя целовал, ты терпела все, словно великомученица ради какой-то цели, видимо, принося себя в жертву. – Я чувствую, как ее начинает трясти, и это нихрена не от близости со мной. С каждой секундой Веру колотит сильнее, настолько, что она не может сдержаться. Отпускаю ее подбородок, смотря, как она начинает глубоко дышать и что-то искать в сумочке. Ее состояние похоже на какой-то приступ.

– Что с тобой? – спрашиваю, начиная волноваться, потому что ей реально хреново.

– Открой дверь, мне нужно на воздух, – просит она, дрожащими руками вынимая таблетки, закидывая одну под язык.

Черт! Быстро разблокировав дверь, выхожу на улицу вслед за ней. Вера медленно идет к лавочке, садится, запрокидывая голову, стискивая пальто, словно ждет, когда ее отпустит.

– Может, скорую вызвать?

– Нет, не нужно. Сейчас все пройдет, – говорит дрожащим голосом, безуспешно пытаясь себя сдержать.

Вера сейчас кажется такой маленькой и беззащитной. Не знаю, какого хрена это делаю, но я сажусь рядом с ней, прижимая к себе, растирая плечи, вынуждая уткнуться в мою грудь. Всем телом ощущаю ее дрожь и то, как она понемногу стихает.

Проходит полчаса, и Веру отпускает, она выдыхает, и я вместе с ней.

– Что с тобой? Что это было?

– Все нормально. Ничего страшного. Отпусти меня, мне нужно домой, принять еще одну таблетку.

Вера отталкивает меня, подхватывает сумку и буквально убегает в подъезд. Сначала дергаюсь за ней, а потом торможу себя и откидываюсь на спинку лавочки. «Мне это надо?! – спрашиваю сам себя, и тут же нахожу ответ – Нет, не надо!»

Глава 6

Я думала, у меня все получится. Ведь почти получилось. Ужин проходил как нельзя лучше. Напрягало только, что Юнусов не сводил с меня глаз, улавливая каждое движение. Я только сегодня заметила, насколько пугающие его черные глаза. Будто он не просто смотрит, а сканирует, считывая мои мысли. Казалось, он мне не верит, ни единому слову. Но это и неважно, я прекрасно осознавала, что нравлюсь Алану, намерено его соблазняла, и почти добилась своего, если бы не чертов приступ. Так не вовремя! Я думала, что моему телу все равно, и я смогу все отыграть. Нет, спать с Юнусовым я пока не собиралась. В мои планы входило подразнить и разжечь еще больший интерес. Но все рухнуло, разбиваясь в дребезги, как только Алан ко мне прикоснулся. Его грубость ввела меня в ступор, хотелось прямо сейчас плюнуть на все бредовые планы и воткнуть ему в горло нож. Мне не были противны его касания, я понимала, что он не сделает мне ничего плохого – это просто страсть и жажда обладать мной. Головой я все осознавала, а тело не слушалось. Чертово тело оцепенело, когда от него требовались действия! Я не боялась Алана – страх и все остальные чувства давно умерли и погребены где-то очень далеко от этого места. Все началось еще до того, как он меня отпустил: вспышка, жар по всему телу и легкая, едва уловимая дрожь. Я надеялась, что он не заметит, но приступ оказался сильнее, чем я думала.

Выбежала из машины, проклиная себя за то, что не смогла ему ответить, и свой чертов организм, который подвел меня в самый неподходящий момент. А потом услышала в его голосе волнение, почувствовала, как он искренне меня прижимает, пытаясь унять мою дрожь, и поняла, что жалость и волнение тоже неплохо. Это тоже чувства.

Поднялась в специально снятую на сутки в приличном районе квартиру – знала, что Юнусов захочет меня подвезти, скинула пальто, быстро выпила еще одну таблетку и поняла, что до утра уже не смогу попасть домой – придется остаться здесь. Слабость растекалась по телу, сил не было даже раздеться. Прошла в ванную, склонилась над раковиной и заставила себя умыться холодной водой, чтобы смыть поцелуи этой мрази. Кажется, я вся пропиталась его терпким запахом. Смотрю на себя в зеркало, дышу глубоко, чувствуя, что приступ окончательно отступает, становится легче, но из-за таблеток нещадно клонит в сон. Я сняла эту квартиру до полудня, так что можно спокойно лечь спать.

***

Проснулась от телефонного звонка. Неохотно перевернулась на другой бок и дотянулась до телефона на тумбе. Мышцы ныли, словно я вчера пробежала марафон или разгружала вагоны, на душе полная пустота, от слабости кружится голова – так всегда бывает после приступа – это стресс для организма, и ему требуются хотя бы сутки на восстановление. Отвечаю на звонок, потому что звонит второй телефон, номер которого знает только тетка. Прокашливаюсь, чтобы голос не казался осипшим.

– Да, привет, – выдавливаю из себя радость, даже улыбаюсь, словно она меня видит.

Главное – поверить в ложь самой, и тогда окружающие не заподозрят фальши. Юнусов вчера заметил, но это первое свидание, можно сделать скидку на мое волнение и глупость. Вчера я поняла, что с этим мужиком нужно казаться дурой, строя из себя глупую наивную девицу.

– Ты меня слышишь?! Алло! – кричит в телефон тетка, приводя меня в себя.

– Да, теперь слышу. Как у тебя дела? Как Генка? – интересуюсь здоровьем моего двоюродного брата, который несколько месяцев назад попал в аварию.

– Да, слава Богу, все хорошо. Рука еще, правда, плохо работает, но врач сказал, все восстановится.

– Это хорошо. Руки у него золотые.

– Вот вы и сглазили его этой фразой. Это все Нюрка постоянно его руки расхваливала, глаз и язык у нее нехороший, а Генка не верил, смеялся надо мной, – причитает тетка, и я ее даже понимаю. Легче обвинить в несчастье соседку, чем признать тот факт, что Генка сел за руль пьяным, почти в невменяемом состоянии. – Ты лучше про себя расскажи. Ты квартиру купила?

– Да, конечно. Вот сегодня уже в ней ночевала, – лгу я, иначе тетка не отстанет. – Однокомнатная, но в новом доме, просторная, светлая, тут столько солнца, и кухня большая, – описываю ей съемную квартиру, в которой нахожусь.

– Хорошо, молодец. А работу нашла?

– Еще нет, но уже есть несколько хороших вариантов.

– Замечательно. Я знала, что у тебя все получится. Не может быть всегда плохо, за черной полосой всегда приходит белая. Я даже рада, что ты решила уехать из нашего захолустья и начать новую жизнь. Ты молодая, красивая, нечего тебе здесь тухнуть…

Тетка еще долго расписывает радужные перспективы моей жизни, я поддакиваю, а сама смотрю в потолок и считаю комнатные софиты. В конце своей речи тетка говорит, что Бог все видит, и я обязательно буду счастлива.

– Спасибо, – отвечаю и думаю, что Бога нет, иначе я не понимаю, чем ему не угодила, что он определил для меня такую судьбу.

Никто за нами не наблюдает и никто не определяет нашу судьбу, никто нас не хранит. Мы делаем все сами, наша жизнь в наших или чужих руках. Есть люди, которые считают себя богами и вершителями судеб. Иногда они даруют кому-то счастье, а иногда просто уничтожают….

Прощаюсь с теткой, уверяя, что у меня все хорошо, «просто отлично» и выключаю телефон. Откидываюсь на подушку, продолжая смотреть в красивый глянцевый потолок. На часах всего девять утра, и у меня еще есть время сделать в этой приличной квартире фото для моей страницы в социальной сети. Захаров ведет публичную жизнь, охотно общается с девушками в интернете, собирая коллекцию тупых гламурных куриц, готовых раздвинуть перед ним ноги в надежде, что именно она станет для него «той самой», получит статус в обществе и кусок счастья в виде завидного жениха и денег его отца.

Встаю с кровати, пытаясь перебороть слабость, быстро принимаю душ, но бодрости не ощущаю. Завариваю крепкий чай с сахаром и надеваю специально купленное кружевное красное белье, наношу макияж: подчеркиваю глаза, густо крашу ресницы, наношу ярко-красную помаду, а волосы оставляю распущенными – теперь я похожа на одну из тех девушек, с которыми общается Захаров. Настраиваю фотоаппарат на съемку каждые двадцать секунд, устанавливаю его на столике напротив стены у окна и устраиваю фотосессию: несколько кадров, где я прогибаюсь, закрывая лицо волосами, играю ими, прикусываю палец… Потом меняю белье на черное и перемещаюсь на кровать: кадры с запрокинутой головой, сжимаю грудь, томно прикусываю губы, прикрывая веки… Надеюсь, выйдет хотя бы несколько хороших фото, где не видно, как мне противно это делать.

Надеваю маленький темно-синий халатик, собираю волосы в высокий небрежный пучок, сажусь на подоконник в кухне, сжимая в руках чашку, и пристально смотрю в окно. Становится смешно от своего жеманства, с меня достаточно этого фарса. Снимаю шелковые кружевные тряпки, закидываю вместе с платьем в сумку, надеваю джинсы и свитер и покидаю квартиру. Отдаю ключи консьержке, по пути в метро звоню хозяину квартиры, интересуюсь ценой жилья на месяц – если я все еще интересна Юнусову, может случиться так, что придется пожить здесь какое-то время. Меня не пугает, что Алан может с легкостью это узнать, что квартира съемная. В конце концов, много людей живет в арендованном жилье. А именно в этой квартире хозяину хватило лишь моего поддельного водительского удостоверения, на которое он лишь мельком взглянул.

Добираюсь до своего района, медленно бреду во двор, ощущая, как от свежего осеннего воздуха становится немного легче. Тело до сих пор ватное, но туман в голове рассеивается. Подхожу к машине и замечаю Машку, упорно трущую грязной тряпкой капот моего автомобиля.

– Привет, ты что делаешь? – не понимаю я, смотря на грязные разводы на капоте.

– Я ее мою, – отвечает девчонка, продолжая упорно разводить еще больше грязи.

– Я вижу, – усмехаюсь, – но она вроде до этого момента была чистая.

– Славка кидался грязью, а я спряталась за твою машину, и он ее испачкал, – поясняет она, присаживается на корточки и моет тряпку в грязной луже.

– Ясно. Ну все, хватит. Машины моют на мойках. Оставь тряпку и не возись в такой холод в воде.

– Нет, я сейчас сбегаю домой, принесу чистую тряпку, и все отмоется, – не унимается Машка.

Ловлю ее за капюшон куртки, останавливая детский порыв. Сажусь перед ней на корточки, заглядываю в красивые голубые глазки и вижу там глупое чувство вины.

– Спасибо, что позаботилась о моей машине, – улыбаюсь я, – но эта железка не стоит твоего здоровья. Пойдем в магазин, купим торт и попьем чай?

Машка улыбается.

– У тебя сегодня праздник?

– Нет. С чего ты взяла? – тяну к девчушке руку, стирая с ее щеки грязь.

– Ну, торт покупают только на праздник.

– А мы купим просто так, кто нам помешает?

– Никто, – решительно произносит Машка.

– Ну, тогда пошли. Мама тебя не потеряет?

– Нет, ее нет дома. Я гуляю одна, но у меня есть ключи, – девочка вынимает из-за пазухи ключ на веревочке.

– Хорошо, – поднимаюсь, беру Машу за руку и веду в магазин.

– Твоя мама опять на работе?

– Нет, она поехала к бабушке в больницу, а меня не взяла, – грустно сообщает девочка.

– Ничего, она обязательно поправится, – ободряю ее. – Все когда-нибудь болеют.

Машка хмурит брови, но кивает в знак согласия.

Мы покупаем шоколадный торт, который выбрала моя новая неожиданная подружка Маша, и с удовольствием пьем чай у меня дома. Не знаю, зачем я это делаю, наверное, чтобы заполнить внутреннюю пустоту. Дети искренние, от них не стоит ждать подвоха. А мне просто необходимо прийти в себя и настроиться на новую борьбу. Вчерашний вечер с Юнусовым и приступ выбили меня из колеи. Машка слезно просила меня забрать кошку, пока бабушка в больнице, поскольку ее мама не любит кошек, и Мусе приходится жить в подъезде, откуда ее гонят соседи.

Через пару часов Маша ушла домой, а я сижу в кухне с кошкой на коленях и доедаю торт. Открываю свою новую страницу в социальной сети, где я Марго, и размещаю туда новые фото в нижнем белье. Аватаром устанавливаю фото в халате с чашкой в руках, быстро выдумываю статус о том, как грущу. Наполняю страницу цитатами о расставании, делая вид, что я недавно рассталась с парнем, фото с котятами, сладостями, фруктами и красочным маникюром. Захожу на страницу Захарова, ищу, за что можно зацепиться и как привлечь его внимание. Рассматриваю его последние фото с чашкой кофе в рабочем кабинете с подписью «трудовые будни», и меня начинает тошнить от этого ублюдка. Если Бог, в которого свято верила моя мама, существует, почему его кара не настигает такую мразь, как Захаров? Он наслаждается вседозволенностью и безнаказанностью, ни о чем не сожалея.

Отметаю ненужные эмоции, поглаживая кошку. Я уничтожу его. Такие, как он, никогда ни о чем не сожалеют, у них атрофированы все чувства, кроме похоти, алчности и жажды власти. Листаю группу Захарова, нахожу интересующий меня пост о закрытой вечеринке в его клубе, где будет проходить показ боди-арта – выставка голых разрисованных женщин. А после – выступление какого-то модного певца. Захаров на правах хозяина клуба разыгрывал среди девушек пять пригласительных. Но, к сожалению, победительницы давно определены, и вечеринка состоится уже через два дня. Оставляю под постом о розыгрыше грустный смайлик и слезную речь о том, как я хотела бы попасть на эту вечеринку. Я не рассчитываю на ответ, но таким образом могу привлечь к себе внимание. Недолго думая, начинаю искать свободные пригласительные, но все билеты проданы, а в вип-зону пропускают только по личным приглашениям хозяина. Оставляю еще один комментарий под объявлением о том, что все билеты проданы. Тот же грустный смайлик и тупую фразу «не найдется ли у кого лишнего билетика?».

Отставляю ноутбук и ложусь спать вместе с кошкой. Нужно прийти в себя и придумать, как попасть на эту вечеринку. Перед тем как уснуть, думаю о том, что можно попытаться устроиться в этот клуб работать, желательно официанткой, чтобы стать ближе к Захарову.

***

Когда проснулась, меня ждал сюрприз – сообщение от Захарова. Он написал, что одна из девушек отказалась от приза, и, если на моей странице реальное фото, то это приглашение чудесным образом достается мне. А мне определенно везет! Но, скорее, повезло моему фото в черном белье на белых простынях, которое понравилось Захарову. Восторгаюсь своей победой и благодарю Захарова, скромно спрашивая, как могу забрать пригласительный. Похотливый мудак быстро отвечает, прося написать мое имя и фамилию и просто произнести его на входе в клуб, где меня пропустят и проводят к нужному месту. Хочется завязать с Захаровым непринужденную беседу, но я не могу сделать это первой, чтобы не выглядеть навязчивой.

Но уже в полночь я поверила в слова тетки, которая говорила о наступление светлой полосы в моей жизни – Захаров сам написал мне! Начал с комплиментов и вопросов о моей грусти, обозначенной в статусе. Я поведала ему слезливую историю о расставании с парнем, на что получила множество нелестных слов в адрес моего мифического обидчика. Язык у Захарова всегда был подвешен. Он может запудрить мозги любой курице и влюбить в себя за полчаса беседы, чем всегда успешно и пользовался.

Наше общение плавно перешло в легкий флирт, последующее два дня он регулярно писал мне, напоминая о себе, намекая на нашу скорую встречу. Ну конечно, Захаров просто так не раздает приглашения на закрытые вечеринки, и мы оба это понимаем.

***

Подхожу к клубу, в который спокойно проходят люди, предъявляя пригласительные. Я вполне спокойна, но факт, что у меня нет пригласительного и, возможно, меня не пропустят, заставляет немного нервничать. На мне пальто и черное платье в пол с откровенным вырезом на спине и ярко-красным поясом-лентой. Красная помада и туфли такого же цвета придают образу сексуальности. Я не знаю, как сложится наш вечер, но все необходимое уже со мной. Долго наблюдаю за охраной, убеждаюсь, что сумки не проверяют, и смело иду к входу. Натягиваю улыбку счастливой дуры и здороваюсь охранником, называя имя и фамилию. Парень проверяет список и как только находит мое имя, ухмыляется, осматривая с ног до головы. Он пропускает меня внутрь и идет за мной, предлагая проводить. Глубоко вдыхаю, настраиваюсь навстречу с Захаровым. Я не испытываю страх или ненависть. Как ни странно, я вполне спокойна. Мне уже нечего терять.

Мы минуем основной зал клуба и поднимаемся по винтовой лестнице на второй этаж. Охранник услужливо открывает дверь, пропуская меня на второй уровень вип-зоны. Небольшая площадка с видом на основной зал и сцену, напоминающая огромный балкон-террасу. Отдельное помещение для избранных, в круг которых сегодня попала я. Наверное, я должна чувствовать себя Золушкой, а Захарова – принцем, который привел меня на бал. Только я бы назвала это место сборищем моральных уродов, которые решили, что им можно все. Но сейчас я должна прикинуться глупой Золушкой и восхищаться балом, который для меня устроил один из моих демонов. Все, как я хотела, главное – хорошо сыграть свою роль.

Как только я вошла в вип-зону, ко мне сразу же подошел Захаров, словно ждал меня, но, скорее, ему уже сообщили о моем приходе.

– А вот и Марго, – усмехается он. – Честно, до последнего думал, что на фото не ты. Ну не бывает таких прекрасных девушек! А сейчас вижу, что бывают. Тебе кто-нибудь говорил, что ты нереальная?

Ублюдок рассыпается в комплиментах, а меня начинает от него тошнить. Но я глупо улыбаюсь, пожимая плечами, делая вид, что очарована его речами. Захаров всегда был смазливым: высокий блондин с серыми глазами, подтянутый – бывший пловец. На нем белоснежная стильная рубашка и черные брюки. Из-под небрежно закатанных рукавов выглядывают черные татуировки хаотичных подписей и узоров. Красивый и привлекательный снаружи, но гнилой внутри.

– Спасибо за приглашение. Я даже не надеялась, что попаду в твой клуб, до последнего думала, что это шутка, – отвечаю я, борясь с желанием отпрянуть от него, когда он как бы невзначай дотрагивается до моих волос.

– Итак, Марго – это твое настоящее имя? – спрашивает он, без разрешения берет за руку и ведет к небольшому бару.

– Да, я Маргарита, – наигранно усмехаюсь.

– Ну что же, Маргарита, у меня к тебе просьба. Не могла бы ты составить мне компанию этим вечером, быть моей спутницей? Знаешь, почему я выбрал именно тебя? – спрашивает он, прося бармена налить нам шампанского.

– Нет, не знаю.

– Я нашел в тебе родственную душу. Я тоже неделю назад расстался с девушкой, – с таким сожалением сообщает Захаров.

Он – прекрасный актер. Девушки ничего не значат в его жизни. Он меняет их, как перчатки, выкидывая использованных на помойку. Но теперь я понимаю, что все его женщины ведутся не только на деньги и власть, но и на харизму, обаяние и вот такие сладкие речи. Он умеет очаровывать глупых дурочек. И я делаю вид, что тоже повелась, стараясь смотреть на него с обожанием. Я бы еще завизжала от восторга от того, что он выбрал меня, но я не настолько хорошо умею притворяться.

Захаров предлагает взять его под руку и ведет меня в сторону диванов, где уже располагается небольшая компания. Да, за шесть лет он стал более галантным и блещет манерами, но внутри все равно моральный урод – я это знаю, почувствовала на себе. И сейчас, когда держусь за его руку, борюсь с желанием впиться в нее ногтями, раздирая его кожу до мяса. Ничего, мне еще представится такая возможность.

– А вот и моя спутница на сегодняшний вечер – прекрасная Маргарита, – Захаров представляет меня собравшимся.

Обвожу взглядом мужчин их девушек и застываю, словно парализованная. Кажется, что не могу вдохнуть. Черные глаза Юнусова впиваются в мои и не отпускают. Меня будто прошибает током. Боже, его я здесь не ожидала увидеть… С ним рядом его любовница, что-то шепчет, повисая на плече Алана, а он не сводит глаз с меня. Зло ухмыляется, осматривая меня с ног до головы, и я понимаю, что мои планы на сегодняшний день рухнули, как карточный домик. Он может разрушить мою легенду.

Мне впервые становится страшно. Нужно уходить отсюда прямо сейчас под любым предлогом. Не просто уходить, а бежать!

Глава 7

Заставляю себя не паниковать и мыслить рационально, по обстановке. Захаров еще что-то говорит, но я его не слышу, собственный поток мыслей заглушает все голоса. По жесту руки понимаю, что Захаров предлагает сесть, и я присаживаюсь на диван. Как я могла так проколоться! Почему не просчитала этот вариант?! По моим данным, Юнусов и Захаров далеко не друзья. Юнусов общается с более высокими людьми, с отцом Захарова. И эта вечеринка вообще не подходит под статус Юнусова. Поэтому у меня даже мысли не возникло, что Алан может быть здесь. Черт! Он молчит, общаясь с каким-то мужиком лет сорока, но продолжает прожигать меня взглядом.

Стараюсь не показывать смятение, не смотреть в сторону Юнусова и выглядеть как можно беспечнее, а сама осматриваю зал, ища выходы в туалет, и вижу небольшой темный коридор. Это плохо. Мне нужно вниз. Оттуда я смогу выйти, а отсюда, видно, нет, если здесь, конечно, нет других лестниц и черных выходов.

Захаров вальяжно располагается рядом со мной, уже по-хозяйски закидывает руку на спинку дивана позади меня и как бы невзначай прикасается пальцами к моему плечу. Отпиваю шампанское, вновь поднимаю глаза на Юнусова и замечаю, что сейчас он смотрит на руку Захарова. Взгляд пугающий, исподлобья, можно даже подумать, что ревнует. Это сыграло бы мне на руку в любой другой ситуации, но не сейчас и не здесь. Да, я прекрасно понимала, с кем связываюсь, и кто все эти люди. Но мне абсолютно нечего терять. Все, что могла, я уже потеряла. Поэтому иногда моя игра переходит в импровизацию.

Компания собралась большая, но каждый общается сам себе. Один из мужчин откровенно тискает свою девушку, шаря у нее под платьем, и никто не обращает внимания, словно это естественно. Любовница Юнусова шепчется с рядом сидящей девушкой, а сам Алан продолжает тихо беседовать с солидным мужиком в костюме. За наш столик приносят еще алкоголь: девушкам шампанское, кстати, очень дорогое, а мужчинам – виски и кальян. Воздух начинает наполняться густым дымом со специфическим запахом травы. Юнусов затягивается кальяном и вновь поднимает на меня взгляд, на губах легкая ухмылка, от которой меня передергивает. Кажется, таким взглядом можно убить. В нем нет интереса или похоти как раньше, в нем полное презрение и злость. Юнусов вновь затягивается и какое-то время удерживает дым в себе, а потом выпускает его через нос.

– Марго, Маргарита, Рита, – нашептывает мне на ухо Захаров, а я пытаюсь подавить тошноту от запаха приторного дорогого парфюма, виски и табака. – Можно я буду звать тебя зайкой? – спрашивает он и накрывает мою ногу тяжелой ладонью. Глупо улыбаюсь в ответ, кивая в знак согласия, а сама в который раз осматриваю зал, ища выходы. – Твой запах сводит с ума, – продолжает шептать Захаров, немного сжимая мое колено.