Читать онлайн Даркут: взросление. Том 1 бесплатно

Глава 1. Танец крови и ломанных костей

Утром расшумелись гарпии и разбудили Чиуна. Резкий визг, казалось, звенел над ухом.

Мальчик открыл глаза. Взгляд уперся в испещренный трещинами камень над головой.

Он спал в центре лагеря Иргилэ, под небольшим камнем. Подпер булыжниками каменную плиту и залез под нее. Босые ноги, покрытые рубцами и огрубевшие за год хождения без обуви, лежали наружу. Зато голова и туловище укрыты. Ночью пошел дождь, а Чиун поджал ноги под себя и остался сухим.

Многие другие мальчики ночевали под открытым небом, промокли и замерзли. Несмотря на то, что наступил урке, последний месяц лета, ночи в горах, окружавших лагерь, были холодные. Ледяной ветер ожесточенно бил по голым и худым торсам учеников. Впрочем, они привыкли к суровому климату.

Большинство мальчиков простужалось и болело. Многие умирали. Легкие тела выбрасывали вповалку за лагерь, на съедение гарпиям или гиенам. Те, что выживали, уже не боялись угрюмой зимы с трескучими морозами.

Чиун заканчивал в лагере первый год обучения. Едва появившись в Иргилэ, он досрочно прошел Большое испытание для «синеротиков», как в лагере называли новичков. Поэтому его предпочитали не трогать. Он спокойно спал в палатке, пока не раскричались гарпии.

Мальчик зевнул и вылез из-под плиты. Навскидку определил время. Тэйанг еще не взошел, Амай и подавно. Час елен на исходе. Скоро проснется весь лагерь. Хотя от криков гарпии спать невозможно.

Он услышал приглушенный гул за палатками взрослых. Пригладил рыжие волосы и отправился узнать, в чем дело, огибая светлеющие в полумраке кибитки.

Оказывается, прибыло большое пополнение. Около четырех сотен учеников. В лагере Иргилэ обучались около пяти тысяч мальчиков и каждый месяц, кроме зимних периодов, прибывали «синеротики».

Новенькие пришли ночью. Они стояли беспорядочной и шумной толпой на Скользкой площади. В загонах ревели гауры и мычали овцебыки. В багровом небе кружили гарпии.

– Интересно, скольким из них Салур перережет горло до окончания осени? – спросил голос рядом.

Чиун оглянулся. Справа стоял Илде.

Зимой учеников пускали в загоны для животных и они грелись о теплые туши овцебыков. Во время самых лютых морозов Чиун ждал, что приятель не выживет и наутро он найдет окоченевшее тело. Но Илде оказался удивительно выносливым. Жизнь упорно не желала покидать его тощее тело.

– Только половина дотянет до снега, – уверенно заявил Чиун. Из прошлогоднего набора тоже осталась только половина.

Илде ухмыльнулся и закинул в рот кусочек вяленого мяса. Вчера ночью они просунули в палатку своего взрослого командира выдолбленный рог овцебыка и вдули сонный порошок из ягод волчьего дурмана. Ышбар беспробудно уснул. Мальчики украли у него мясо из кибитки.

Сейчас Чиун вспомнил, что у него тоже остался кусок мяса. Вытащил из-под набедренной повязки, зажевал. Пробурчал:

– Где Кынык?

Илде махнул на кибитки:

– Дрыхнет где-то.

На краю площади, перед волнующейся толпой новичков, появился взрослый даркут. Подошел к высокому столбу, с закрепленным бивнем мамонта. Набрал воздуха и сильно дунул.

По лагерю разнесся трубный рев. Сигнал к подъему и построению. Чиун вытер руки о набедренную повязку и направился к Скользкой площади. Ее назвали так, потому что здесь часто перерезали горла нерадивым ученикам и земля скользила от крови.

Нерадивыми ученики считались, когда падали духом, болели или не находили сил, чтобы выполнять приказы и сражаться друг с другом. Получив весть о позорной смерти сына, родители таких мальчиков вставали на колени перед тэйпом и просили прощения. За то, что воспитали труса.

После скудного завтрака, состоящего из луковой похлебки и кислого молока овцебыков, ученики по очереди построились на площади. Первыми шли самые старшие подростки.

Вожаки стай, отрядов мальчиков, отмечали присутствующих. Затем выкрикивали задания на сегодня.

Новеньких отправили собирать сушеный навоз овцебыков. Им топили очаги в кибитках.

– Стая, возьмите гауров, дротики и щиты. Поезжайте от лагеря в сторону захода Амай, – приказал Ышбар. Высокий и хмурый воин, с длинными волосами, собранными в пучок на макушке. – На пол-фарсанга.

И поглядел на Чиуна. Мальчик замещал командира в его отсутствие. Чиун кивнул.

– Отрабатывайте метание дротиков в конном строю врассыпную, – продолжил вожак. – Я приеду после полудня.

– Я понял, – сказал Чиун.

– Старшим назначаю Кыныка, – добавил Ышбар.

Чиун промолчал, а Кынык, здоровенный парень, в свои тринадцать лет ростом не уступавший взрослым, улыбнулся. Когда-то они враждовали, но потом успели подружиться.

Вожака стаи Кыныка, пожилого воина, как-то загрызли ледяные волки. Отряд раскидали по другим стаям и Кынык с приятелями попал к Ышбару. Дружба с Чиуном окрепла еще больше.

Кынык любил учебные схватки. Облачался в доспехи и раз за разом врубался во вражеский строй. Не обращая внимания на то, что другие ученики изнемогали от ран и усталости. Только Чиун мог остановить друга.

– Чего застыли? – рявкнул Ышбар, оглядев ряды мальчиков. – Яйца к ногам примерзли?

Сломав порядки, стая бросилась вон со Скользкой площади. Вожаки других отрядов коротко выкрикивали приказы.

Гарпии взлетели выше. На востоке быстро взошел Тэйанг и согрел мерзлую каменистую землю.

Стая Ышбара отрабатывала броски дротиков до обеда. Кынык загонял мальчиков до изнеможения.

В отряде насчитывалось девяносто четыре ученика, семерым наконечники дротиков пробили щиты и задели руки. Из ран текла кровь.

Еще двое вывихнули плечи, а один получил открытый перелом. Он привязал пострадавшую руку к туловищу, переложил щит в другую руку и управлял гауром нажимом колен. Потом потерял сознание от боли и вывалился из седла.

– Как думаешь, Ышбар перережет ему горло? – спросил Илде, когда мальчики уселись перекусить под огромным валуном.

– Думаю, нет, – ответил Чиун. – Он ведь не по своей воле вылетел из седла, а сидел до последнего.

Еще утром повар выдал на обед кислый сыр и жареное просо. Чиун добавил в общий котел луковицы лилий, ягоды крыжовника и грибы. Чирк, подросток из прежней стаи Кыныка, удивленно округлил глаза.

– Когда ты только успел найти все это?

Чиун улыбнулся.

– Вокруг Иргилэ растет все, что угодно.

Он показал на пучок синей травы с зелеными цветами.

– Я собрал изумрудный хмель. Его добавляют в аракху для усиления опьянения. Вечером нальем сока в воду.

Мальчики перекусили, хватая еду пальцами и кидая в рот. Кынык набил обе щеки, подняв деревянную миску к губам.

Тэйанг и Амай пересеклись в небе. Голубое светило заслонило большое белое. На скалы и почву упал светло-серый свет. Красное небо стало фиолетовым.

– Это нехороший знак, – сказал Илде. – Шаманы говорят, когда богиня Амай закрывает Тэйанга, это значит, что боги ссорятся.

– Да ладно, – недоверчиво пробормотал Чирк. – А нам что с этого?

Илде усмехнулся.

– А ты как думаешь? В гневе Тэйанг стучит посохом. На землю падают молнии и огненные камни. Амай брызжет слюной от крика и всюду возникают ураганы и водяные смерчи.

Где-то далеко прогремели раскаты грома. Снова пойдет дождь, подумал Чиун и поежился.

Чирк опасливо огляделся, потом вспомнил, что даркуты ничего не боятся и умирают в бою. Расправил плечи и насмешливо сказал:

– Ничего, боги всегда ругаются и мирятся. Смертным от этого ни холодно, ни жарко. Боги даже не знают…

Со скалы, под которой они сидели, свалился горный кот. Упал рядом с костром и опрокинул котел. Мальчики вскочили с мест и отпрянули.

Кот упал на четыре лапы и тут же сжался, готовый к прыжку. Из бока у него торчало копье. Треугольные уши прижал к голове, пасть оскалил. Чиун знал, что зверь может прыгнуть очень высоко, на три, а то и четыре тата.

Мальчик поискал себя дротик, но они были сложены возле Чирка. Тот стоял с раскрытым ртом.

Кынык выхватил калингу и бросился на кота. Зверь завизжал и ударил мальчика лапой.

– Бейте его! – закричал Чиун и бросился за дротиками.

Мальчики схватили оружие и навалились на кота. Зверь бил нападавших когтями и пронзительно визжал. Затем вцепился в чью-то ногу и рычал сквозь сжатые клыки. Его искололи ножами и дротиками, но кот не отпускал ногу.

Чиун изловчился и вогнал дротик в глаз зверя. Кот оторвал от ноги мальчика кусок мяса и сломал кость. Он больше не рычал, а хрипел, отчаянно царапая почву когтями. Шкура покрылась кровью.

Стая Ышбара, тяжело дыша, окружила его. Раненые, в том числе и окровавленный Кынык, отошли в сторону. Мальчик с разорванной ногой повалился на землю.

– Мы его взяли, – сказал Чирк. – Он такой большой!

Кто-то сказал сзади:

– Спасибо, что помогли добить.

В пылу схватки они не заметили, как к стае подобрался другой отряд. Мальчики постарше, учились уже третий-четвертый год. Высокие, худые и мускулистые. Держа в руках копья и халади, они обогнули скалу, с которой упал горный кот.

Впереди стоял улыбчивый парень с выпученными глазами. Вместо обычной набедренной повязки из шкуры овцебыка он носил короткие штаны из шерсти леопарда. Халади он держал за спиной. Чиун видел его несколько раз в лагере.

– Мы его не добыли, а убили, – ответил Чирк.

Парень улыбнулся еще шире.

– Не сомневаюсь, о великий охотник. Наверное, ты уже убил много зверей в своей долгой и славной жизни.

Ребята из его отряда засмеялись. Чирк насупился и сказал:

– Да уж побольше твоего, не бойся.

Парень пожал плечами.

– Извини, о великий охотник, что я отвлек тебя горным котенком. Эта мелкая добыча недостойна внимания такого грозного…

– Это наша добыча! – перебил Кынык. Его не было видно за другими мальчиками.

– Ты сиди и не вякай, – пригрозил другой чужак, стоявший рядом с пучеглазым. В обеих руках он держал калинги.

Чиун почувствовал, что остальные ждут сигнала, чтобы наброситься на непрошеных гостей. Пришлые подростки тоже приготовились к схватке.

Это было невыгодно. Наверняка кто-то погибнет. В любое время появится Ышбар, он не одобрит убийств. Может изгнать из лагеря, а то и перерезать горло на Скользкой площади.

Он сказал:

– Танец крови. Сегодня, после ужина. От нас трое. От вас тоже.

Пучеглазый внимательно оглядел его и снова улыбнулся.

– Отлично. Просто замечательно. Растрясти жирок после трапезы, что может быть лучше?

Оглянулся на товарищей и кивнул.

– Мы согласны. Хорошо. Только победители правят не один месяц, а три.

Мальчики стаи Ышбара недовольно заворчали.

– Или вы испугались, что проиграете? – спросил пучеглазый.

Все замолчали. Пучеглазый улыбнулся Чиуну на прощание.

– Хорошенько следите за тушей нашего кота. Смотрите, чтобы не украли гарпии. Помойте, перед тем как принести нам.

– Ладно, иди уже, – ответил Чиун.

Пучеглазый развернулся и пошел за скалу. Махнул своим:

– Идем, скоро у нас появится три новых кулана.

Его отряд последовал за ним и скрылся за валунами.

С темного неба упали капли дождя. Амай все еще закрывала Тэйанг. Мальчики вполголоса обсуждали происшедшее.

– Зачем ты согласился на три месяца? – спросил Илде, подойдя к Чиуну. – А если мы проиграем?

«Танцем крови и ломанных костей» называли драку до потери сознания между оговоренными бойцами. Победитель на неделю или месяц получал над проигравшим почти безграничную власть, делая из него «кулана», домашнего раба. Он мог забрать его вещи и еду, отправить вместо себя на работы по обустройству лагеря. Мог заставить петь колыбельную всю ночь напролет над своим ложем.

Учителя предпочитали не замечать бедственного положения такого мальчика. Они считали, что проигравший должен изведать всю горечь поражения, чтобы потом, когда вырастет, никогда не допускать нового разгрома.

– Мы не проиграем, – ответил Чиун. И, помолчав, спросил у Илде: – Кто это такой, вообще? Ты его знаешь?

Приятель кивнул.

– Его зовут Жибаеги. Очень скользкий тип. Хорошо фехтует.

К ним подошел Кынык. Шея, плечо и грудь в крови.

– Зачем ты согласился? – спросил он. – Я ранен и не смогу драться хорошо. Ты хочешь, чтобы мы стали куланами?

– Причем на целых три месяца, – добавил Илде.

Чиун поглядел на хмурое фиолетовое небо и темный диск соединенных Тэйанга и Амай. Ответил:

– Мы не проиграем.

После обеда приехал Ышбар и гонял их еще сильнее, чем Кынык. Он разозлился, когда почти вся стая не смогла попасть на скаку в мишени. Вечером он заставил усталых мальчиков бежать к лагерю пешком, а не ехать на гаурах. Еще и погонял отстающих ударами камчи.

Высоко со скал на них глядели пещерные гиены и визгливо хихикали. Туша горного кота осталась лежать перед огромной скалой.

Дождь прекратился. Амай давно скрылась с горизонта. Остался только белый ослепительный Тэйанг. Он клонился к извилистой гряде каменных холмов на западе, предвещая завтра отличную погоду. Лучи согревали спины бегущих учеников.

На ужин дали бульон из сушеного мяса овцебыков, залитое прокисшим молоком. Чиун собрал отряд, чтобы отправиться на танец крови, но на площади взревел бивень мамонта. Всеобщее построение.

Стаи собрались на площади неровными группами. В центре стояли взрослые. Рядом всадник на большом черном гауре с густой гривой. Чиун впервые его видел. Немолодой, в волосах и бороде седые пряди, но в седле сидит, как влитой. Лицо морщинистое, загорелое, угрюмое. Среднего роста, широкоплечий, в ламеллярных доспехах. За спиной огромный двуручный меч с волнистым лезвием. Чиун знал, что такие носят паладины империи Радзант.

– Это новый тархан лагеря, – сказал всезнающий Илде. – Его прислал ябгу Судани. Прежнего убил Селенг-тархан. Говорят, разорвал четыремя гаурами.

Один из старших учителей, Салур, поднял руку.

– Перед вами новый начальник лагеря, Дэуда-тархан, сын Горгуда.

Умолк, отошел в сторону.

Тархан двинул гаура вперед. Животное трубно фыркнуло.

– Ученики Иргилэ. Постигайте искусство боя, потому что война разгорелась по всей степи. Скоро дойдет и до нас.

Мальчики молчали. У Дэуды оказался мощный хриплый голос.

– Ваши отцы надеются, что вы покажете себя истинными сынами даркутов. Стаи первого и второго года обучения, через неделю вы идете на криптии. Стаи третьего года обучения, готовьтесь к Жестоким играм во славу Тэйанга. Стаи четвертого года обучения, через месяц вы идете на большое испытание на Кровавой тропе. И стаи пятого года обучения, готовьтесь к главному экзамену в вашей жизни – Смертельной гонке. Если вы пройдете его, то успешно завершите обучение. Ученики, сосредоточьте все усилия на прохождении испытаний.

Илде посмотрел на Чиуна.

– С этого дня я запрещаю отвлекаться на посторонние дела и игры, – продолжал новый командир. – Занятия продолжатся и после ужина, до часа кобе. После этого отбой. Замеченные в нарушении распорядка будут наказаны.

Он развернул гаура и поскакал с площади. Командиры стай потянулись к отрядам. Ышбар прошел мимо своих учеников со недовольным лицом. Остановился на миг, поманил Чиуна и Кыныка.

– Сбор за лагерем через саг. Слышали, что сказал новый тархан?

И ушел. Кынык поглядел на приятеля.

– Что будем делать?

Чиун пожал плечами.

– Ничего, успеем. У этого Дэуды сейчас много дел, он ничего не заметит.

Он позвал Илде и Чирка. Посмотреть на танец крови вызвались и другие мальчики их стаи.

Жибаеги и его друзья ждали у выгребных ям на южной стороне лагеря. Здесь редко показывались взрослые.

– Ну как, синеротики, готовы стать куланами? – улыбнулся Жибаеги.

Кынык встал перед ним, подняв кулаки. Двум другим противникам противостояли Илде и Чирк. Чиун держался в стороне.

– Моим первым поручением будет вымыть мне ноги, – пообещал Жибаеги и добавил: – Языком.

– Начинайте уже, – сказал Чиун. Он подошел к Илде, потряс приятеля за руки, видимо, стараясь придать бодрости. – У нас мало времени.

И танец начался. Мальчики бросились друг на друга, впечатывая кулаки в головы и туловища противника.

Сначала Чиун помог Кыныку. Он был ранен и мог легко проиграть.

Чиун встал напротив заходящего Тэйанга. Жибаеги бил Кыныка по корпусу, друг стоял, прикрывая голову руками. Чиун покрутил в руке до блеска натертое лезвие калинги. Зайчик от луча светила попал в глаза Жибаеги. Он на мгновение зажмурился. Кынык со всей силы ударил его в голову. Жибаеги упал и остался лежать без сознания.

Стая Ышбара разразилась радостными криками.

Илде и его противник разбили друг другу лица. Чиун смазал кулаки товарища соком изумрудного хмеля. Вскоре противник потерял интерес к драке. Он отошел подальше и рухнул на кибитку, радостно смеясь. Глаза его бешено вращались. Мальчики Ышбара снова воинственно закричали.

Чиун подошел к Чирку и его противнику. Они поочередно валили друг друга наземь, зажимая голову врага подмышкой.

– Давай, Чирк, ломай его! – закричал Чиун, подходя вплотную к драчунам. Он выжидал время, когда Чирк очутится сверху, чтобы незаметно бросить в лицо его противника щепотку сонного порошка.

Но этого не произошло.

– Почему ученики не выполняют мой приказ? – загремел знакомый голос.

Танцоры затравленно оглянулись. Из-за кибиток вышел Дэуда, следом другие взрослые командиры. Позади всех – Ышбар.

– Чьи это стаи? – продолжал кричать начальник лагеря. – Вожаки, немедленно подойдите ко мне.

Чиун переглянулся с Кыныком, вздохнул и направился к разъяренному тархану. Придется взять вину на себя, чтобы не пострадали товарищи.

Тэйанг наполовину опустился за горизонт.

Глава 2. Поход

Вот уже три дня, как двенадцать стай первогодков отправились в поход. Их путь лежал к землям народа палео, чтобы провести там обряды криптий.

Стая Ышбара шла в середине колонны. Заметив, что тархан смотрит в его сторону, Чиун сморщился от боли и потер спину.

Неделю назад за ослушание его отхлестали камчой с металлическими крючками на ремне. Тархан назначил сто ударов.

После наказания он должен был несколько дней лежать без движения. Но Чиун быстро поправился.

В ночь перед поркой он договорился с исполнителем, Аразом. За два кувшина аракхи тот согласился поменять ремень камчи из жесткой кожи гаура на волосяной, из темной шерсти овцебыка.

Издали камча выглядела, как обычная. Но удары наносила ласковые и поглаживающие.

Чиун призвал на помощь все свое актерское искусство. Отчаянно вертелся и изгибался во время порки. Кричать нельзя, для любого даркута это позор.

По окончании наказания на спине остались только легкие ссадины. Хорошо, что Дэуда уехал осматривать площадки для стрельбы из луков. А то удивился бы, почему спина мальчика не превратилась в кровавое месиво.

Впрочем, за исполнением поручения следил Силур. Когда Чиун свалился на землю и пополз на четвереньках, потому что якобы не держали ноги, помощник тархана усмехнулся и покачал головой.

Ничего не сказал и ушел. Чиун думал, что все прошло гладко.

Но поздно вечером его позвали в кибитку тархана. Кривясь от воображаемой боли в спине, мальчик добрел до жилища главы Иргилэ.

Дэуда сидел на трехногом стульчике у каменной плиты. Она служила столом. На неровной поверхности стояли глиняные миски и кружки, лежала развернутая карту местности. В центре тлел очаг. На стенках полыхали факелы, с них, шипя, капал жир. На соломенной постели валялись доспехи.

– Как ты говоришь, тебя зовут, мальчик? – устало спросил начальник лагеря.

– Я Чиун, сын Халька.

Дэуда погладил рукоять меча, прислоненного к столу.

– Надо бы вспороть тебе брюхо, Чиун, сын Халька и отправить твоему тэйпу твои вонючие лживые кишки. Но я сегодня слишком устал. Когда-нибудь это сделает кто-нибудь другой, запомни мои слова.

Чиун молчал и разглядывал начальника.

– Надеюсь, ты не думал, что обманул меня своим трюком с камчой? – спросил тот и Чиун похолодел. – Ну, да ладно, главное, что ты понес наказание на глазах у всех.

Он умолк. Шипели факелы. Где-то далеко в холмах выли волки. На пол падала прерывистая волнистая тень меча.

– Силур сказал, что ты в первый же день приезда сюда голыми руками убил ишаяку. Это правда? – спросил Дэуда.

Чиун кивнул.

– Мне тогда повезло.

Дэуда слегка кивнул в ответ.

– Молись, чтобы Тэйанг и дальше не обделял тебя удачей. Может статься, я отправлю тебя домой раньше, чем ты закончишь обучение. Ты передашь от меня послание жарчиутам. Понял?

Чиун снова кивнул. Дэуда внимательно посмотрел на него и сказал:

– Впрочем, все зависит от того, как ты покажешь себя на криптиях. Если опозоришь нас, я, так и быть, собственноручно вспорю тебе брюхо.

Он помолчал и добавил:

– Наступают тяжелые времена, сын Халька. В степи полыхает пожар. Даркуты режут друг друга, как бешеные волки. Им не нужны такие хитромудрые песьи хвосты, как ты. Мы нуждаемся в храбрых и послушных воинах. Я надеюсь, у тебя хватит ума не переступить черту.

И отвернулся. Чиун вышел из кибитки. Через пять дней первогодки выступили в поход для проведения криптий.

Еще три дня после этого Чиун делал вид, что у него болит спина.

Перед выездом из лагеря он повстречал Жибаеги. Его стая готовилась к выступлениям на Великих играх. Из-за того, что танец крови и ломанных костей прервали, исход поединков остался неясным.

– Я желаю тебе удачно выступить на криптиях, птенчик, – улыбнулся Жибаеги разбитыми губами. – Я буду ждать тебя обратно из похода. А когда ты вернешься, тебе не помогут уловки с отраженным светом и дурманом. Я отрежу головы тебе и другим синеротикам, и выложу из них красивый узор перед воротами лагеря.

Чиун приложил ладонь к уху.

– Говори громче, мой друг. А то мне показалось, что поблизости визжит пещерная гиена.

Жибаеги улыбнулся еще шире и прикрыл выпуклые глаза.

– До встречи, синеротик.

За полтора года обучения Чиун впервые выехал так далеко от лагеря. Черные холмистые равнины с вкраплениями скал постепенно сменялись горной местностью. На севере высились острые пики хребта Золотых гор с заснеженными вершинами.

Погода стояла жаркая. С гор дул холодный ветер.

Повсюду паслись зуброны, огромные быки, размерами не уступающие мамонтам. Саблезубые тигры, прижимаясь к земле, подкрадывались к стадам гигантских оленей. В воздухе порхали исполинские стрекозы и бабочки величиной с человека. Огромные гарпии летали в розовом небе, а еще выше парили орлы.

– Почему эти горы назвали Золотыми? – спросил Чиун у Ышбара.

Тот на ходу точил наконечник стрелы. Гаур споткнулся, вожак стаи порезал руку. Сердито оглянулся на мальчика.

– Откуда я знаю? Иди отсюда, не мешай.

Стаи юных даркутов ехали нестройными группами по равнине. Дэуда-тархан в доспехах обычно ехал в голове колонны, иногда отставал, осматривал строй и делал въедливые замечания.

Чиун подъехал к Илде. Друг жевал сушеный творог и насвистывал песенку.

– Почему эти горы Золотые? – спросил Чиун.

– Говорят, там есть горы целиком из золота, – тут же ответил Илде. – Когда восходит Тэйанг, они сверкают на много фарсангов вокруг. Но только тропы к ним заколдованы. Много смельчаков попыталось найти туда путь, но никому не удавалось. Все они погибли от рук демонов.

– Если они все умерли, – сказал Чиун, поразмыслив. – Тогда кто же видел золотые вершины?

Илде пожал плечами и сунул в рот еще один кусочек творога.

– Так рассказывали салисэры у костров. Еще в моем родном аиле. И Силур подтверждал. Он знал одного даркута из горных племен, тот своими глазами видел золотую гору. Правда, потом его заломал пещерный медведь.

На следующий день равнины исчезли, начался сосновый лес. Некоторые деревья росли прямо на скалах. Лоси-великаны без страха разглядывали людей и с достоинством отступали за стволы деревьев. Белки кидались шишками.

К тархану дважды приезжали измотанные мальчики на взмыленных гаурах. Передавали новости из лагеря Иргилэ и от окрестных родов.

Вечером подъехали к низовьям реки Тарыс. Лес отступал перед широкими берегами. Медленно текла зеленая вода.

До другого берега далеко, с четыре-пять оков, полетов стрелы. На поверхность реки то и дело всплывали огромные змеи, гладкие туловища перекатывались над водой. На илистых берегах в лучах светил грелись саркозухи, гигантские крокодилы.

Стаи расположились лагерем недалеко от берега. Пока мальчики воздвигали походные кибитки и разжигали костры, Дэуда и несколько командиров поскакали вдоль берега. Вскоре они скрылись из виду за соснами, густо растущими у излучины реки.

– Куда это они? – спросил Кынык. Он привязывал веревки к дверной раме кибитки Ышбара.

– Поехали за шаманом, – ответил Илде. Он соединял круговую стену кибитки. – Для обряда.

– Это ведь земли туле? – спросил Чиун, державший в руках шанырак, светодымовое отверстие, венчающее остов кибитки.

Илде установил стену по кругу и покачал головой.

– Нет, мы уже на землях лоланов.

Чиун собрал в степи дикий лук и сладкие корни, а в лесу – ягоды можжевельника и земляники. Мальчики добавили плоды к мясному бульону, в котором плавали зерна проса и поужинали.

Вскоре после ужина явились тархан и помощники. Рядом с ними на сером гауре ехал шаман с посохом за спиной. Длинная белая борода вилась на ветру. На голове шлем с тремя рогами, закрывающий лицо.

Шаман был облачен в кафтан из шерсти овцебыка с множеством глиняных звериных фигурок и колокольчиков на шнурках. К седлу приторочен кожаный мешок и небольшой лук с колчаном стрел, для отпугивания духов.

Они промчались к центру стойбища и скрылись в кибитке тархана.

Когда стемнело, к костру пришел Ышбар. Он успел перекусить вместе с Дэудой. Мальчики сидели вокруг огня и грели руки. В ночи рычал каменный лев.

– На рассвете пройдут ритуальные поединки, – сказал Ышбар, усевшись между Чирком и Янаром. – От каждой стаи выходит по бойцу.

Мальчики молчали.

– Кровь поверженных бойцов соберут для жертвенного меча, – продолжал Ышбар. – Мы всегда приносим жертвы Повелителям небес и земли перед криптиями. Обычно ставят самых лучших бойцов. Раны Кыныка еще не зажили. Поэтому пойдешь ты, Чиун.

– Хорошо, – ответил Чиун. – Я готов.

Ышбар посмотрел на него и сказал:

– Надеюсь, что это не твою кровь шаман соберет завтра в кувшин.

– Я тоже на это надеюсь, – сказал Чиун.

Вожак шумно выдохнул воздух, поднялся и пошел в кибитку. Вскоре оттуда послышался его громкий храп.

Мальчики поглядели на Чиуна. Он спросил у Илде:

– Ты знаешь условия поединков?

Приятель пожал плечами.

– Бойцам дают халади и они входят в очерченный на земле круг. Выходить из него нельзя. Если кто-то выйдет, ему перережут горло. Бой заканчивается очень быстро. Часто победитель тоже умирает от ран.

– Как весело, – мрачно заметил Чиун.

– Это же большой почет – умереть в ритуальном поединке во славу Тэйанга, Амай и Йеранасу.

– Я готов оставить эту честь другому бойцу. Интересно, кто будет против меня?

Они посидели у костра еще один саг, время, нужное, чтобы подоить овцебыка. Взревел бивень мамонта, возвещая отбой и все улеглись спать. Чиун уснул одним из последних. Он долго думал, как завтра победить. В темноте плескались воды реки Тарыс.

Утром их разбудили незадолго до рассвета. Вожаки поднимали стаи, уводили в лес и выстраивали возле рощи Белых лиственниц. Обычно стволы и листья большинства деревьев синего цвета. И только в этой роще деревья стояли белые, будто покрытые снегом. Мальчики молчали и потирали озябшие руки.

Посреди рощи давным-давно соорудили девятиугольный сруб из толстых стволов, чуть выше взрослого человека. За долгие годы стенки покрылись мхом и отвердели. Посреди сруба лежала куча веток для жертвенного костра и круглые обгорелые камни.

Участников поединков отвели в отдельную группу и выстроили в ряд перед срубом. К ним подошел шаман. Потряхивая посохом, спел песню. Затем обмазал каждого мальчика белой глиной. Один из вожаков подвел к ним черного гаура и перерезал ему горло. Животное захрипело и опустилось на передние ноги. Вожак крепко держал его голову. Гаур завалился набок.

Шаман подставил под хлещущую из раны кровь кувшин. Подождал, пока наберется достаточно. Подошел к бойцам и окуная палец в кувшин, намазал на их лбах магические руны.

Чиун стоял предпоследним. Палец шамана, водивший по лбу, оказался теплым и скользким.

От ближайшей лиственницы исходил тихий мелодичный звон. Чиун видел за деревьями смутные силуэты других мальчиков, стоявших вокруг рощи и фигуры вожаков перед ними. Перед рощей стояли Дэуда, Силур и еще несколько командиров. Они держали факелы.

Шаман подошел к Дэуде и поклонился. Тархан вытащил меч из ножен и отдал шаману. Тот вернулся к срубу и воткнул меч в землю. Затем собрал камни из сруба и выложил круг вокруг меча, диаметром в два саада, длины большого охотничьего лука.

Повернулся туда, где за верхушками деревьев медленно разгорался рассвет и запел тихую песню. Один из вожаков взял том-том, маленький барабан, и принялся выстукивать на нем ритмичную мелодию.

Далеко на востоке забрезжили первые лучи Тэйанга.

Шаман прервал пение, подошел к Силуру, взял факел и поджег ветки, сложенные в срубе. Огонь постепенно разрастался, пожирая новую добычу.

– Начинайте священные бои во славу Тайанга! – крикнул шаман и потряс посохом. Все это время он сжимал его в левой руке.

В круг из камней ступили двое мальчиков с обнаженными халади. Лезвия блестели в свете костра.

Шаман снова запел. Том-том застучал.

Мальчики кинулись друг на друга. Обменялись двумя ударами. Один из мальчиков ловко увернулся от третьего удара, очутился сбоку и рассек противнику бок. На белом от глины теле проступила красная царапина. Пострадавший упал лицом вниз и победитель вонзил халади ему в спину.

Шаман поднес к ране кувшин и набрал крови.

Прибежали мальчики из стаи проигравшего и утащили товарища. На земле остался кровавый след.

Шаман поправил откатившиеся камни, выпрямился и снова запел. Том-том бился быстрее.

Другие поединки тоже закончились очень быстро. Кувшин шамана наполнился кровью. Раненые и умирающие стонали в предрассветной мгле за белыми лиственницами. От стволов деревьев по-прежнему шел тихий звон.

Чиун дрался в последней паре. Его противником оказался Улуч, массивный подросток из соседней стаи. Он предпочитал использовать силу, как Кынык.

Чиун поступил просто. Отбил мощные удары напиравшего Улуча, ушел в сторону, контролируя халади противника и неожиданно толкнул его в бок. Улуч споткнулся и вылетел из круга.

Развернулся и рванул было обратно, сверкая глазами, но шаман крикнул:

– Стой!

Улуч остановился и опустил халади. Шаман отложил посох, подошел к подростку, поставил на колени, взял халади из руки и перерезал горло. Улуч упал назад, а шаман перевернул его на бок и поднес кувшин к ране.

Чиун вернулся в линию мальчиков-победителей.

Шаман вошел в круг, поставил кувшин возле меча и снова запел, возведя руки к небу.

Тэйанг взошел полностью. Лес озарился утренним светом.

Дэуда тоже ступил в круг и опустился на колени. Шаман умолк и подал ему кувшин.

– Великий Тэйанг, повелитель семи сторон света, прими наши жертвы! – крикнул Дэуда и вылил кровь из кувшина на меч.

Звон от белых лиственниц на миг прекратился. Лес замер в безмолвии. Чиуну показалось, что костер в срубе тоже притих. По окрестным землям будто пробежала невидимая дрожь.

А потом огонь разгорелся с новой силой, а деревья опять запели тихую мелодичную песню.

Дэуда встал, вышел из круга и крикнул, повернувшись к ученикам:

– Сегодня отдыхаем и празднуем!

Стаи радостно завопили.

Весь день прошел в пиршествах, забавах и веселье. К Дэуде приехали новые гонцы из лагеря Иргилэ.

– Я знаю вон того парня, – Илде указал на одного из посланцев. – Он из стаи Жибаеги. Я с ним дрался, помнишь? Угостил хмелем, благодаря тебе.

– Помню, – ответил Чиун. – Как же такое забыть? А второй, кажется, тот, с которым дрался Чирк.

Под вечер пришли трое мальчиков из стаи Улуча. Нашли Чиуна. Один, полный и низкорослый, приблизился вплотную и сказал:

– Ты выиграл нечестно. Мы хотим, чтобы ты дрался с нами на халади. По очереди.

Ышбар днем напился аракхи и как раз вывалился из кибитки, морщась от головной боли.

Лагерь шумел разными голосами.

Ышбар увидел незваных гостей и услышал их претензии.

– Эй, малявки, благодаря Чиуну ваш Улуч угодил прямиком в Верхний мир, к подножию трона Тэйанга! – крикнул вожак. – Вы должны благодарить его на коленях. Скоро будут криптии, думайте лучше об этом.

Мальчики из стаи Улуча развернулись и ушли.

– Чтобы я больше не слышал о поединках, – крикнул им вслед Ышбар. – Узнаю, горло перережу.

Перевел взгляд на Чиуна и добавил:

– А ты чего довольный сидишь? Быстро беги за кислым молоком гаура. И чтобы ледяной был, у меня горло пересохло.

Чиун вскочил и помчался к поварам.

Рано утром взревели сигнальные бивни. Вожаки подняли мальчиков. Стаи быстро собрали кибитки и оседлали гауров. Выдвинулись из леса и поехали вверх по течению реки.

На берег вылезли ракоскорпионы. Подняв клешни, ждали, пока к ним кто-нибудь подъедет, чтобы вонзить жало.

Весь день ехали вдоль реки. Лес становился все реже, сосны терялись между нагромождений скал. Гауры оступались на узких горных тропах. Густые заросли сменились низкорослой черной травой. Река сузилась, обмелела и быстро бурлила между гладких валунов. Резко похолодало, хотя погода стояла прекрасная.

На одну из стай напал прайд горных львов. Убили двух мальчиков и ранили пятерых.

Огромных зверей обстреляли из луков, утыкав стрелами. Затем закидали копьями. Под конец вожаки, со стороны наблюдавшие за схваткой, порубили львов халади.

Наступил вечер и стаи разместились на привал среди гор в тенистом ущелье. Река гремела вдали. Ночью из перевала выше дул ледяной ветер. Мальчики жались к кострам.

Утром они снова спустились перевалом к реке. В этих местах она делилась на десятки горных ручейков.

Дэуда разделил стаи на две части. Шесть стай Салур повел на северо-запад через брод. Другие шесть стай сам Дэуда направил через горы вдоль реки по еле заметной тропке. Стая Ышбара ехала вместе с тарханом.

В ближайшие три дня всем им предстояло перевалить через горную гряду, разделиться на мелкие отряды и приступить к проведению криптий.

Глава 3. Криптии

Еще весной, когда вожаки впервые заговорили о криптиях, Чиун спросил у Ышбара, что это такое. Тот как раз поужинал вареным мясом молодого овцебыка и пребывал в благодушном настроении.

– Криптии – это яма с дерьмом для таких неповоротливых бурдюков, как ты, – ответил глава стаи. – Еще один отличный способ избавиться от бесполезных слабаков. Они тонут в этих ямах.

Чиун спросил:

– Что-то вроде Большого испытания?

Вожак кивнул.

– Смертельно опасная забава. Охота и испытание одновременно. Смотри, когда мы нападем на каменного льва, мы всегда знаем, что кто-то из нас умрет. Но мы умнее льва, заманиваем его в ловчую яму и убиваем. На криптиях все по-другому. Мы охотимся на людей. Которые сами могут заманить нас в ловушку.

– На каких людей? – спросил Чиун.

– На каких, на каких… – пробормотал Ышбар. – На племена за Золотым хребтом. В империи Радзант и Занг нас называют варварами. Так вот, эти племена еще больше дикари, чем мы.

Он заозирался, облизывая губы и Чиун понял, что его сейчас пошлют за водой.

– Они не знают огня и едят друг друга, понимаешь, синеротик? Их женщины принадлежат всему племени. Мы называем их народом палео. Те, что живут сразу за горами, еще знают, что такое сталь и железо. А те, что севернее, пользуются только каменными топорами.

– Каменными? – переспросил Чиун.

– Ну да, они совсем дикие. Куда девался мой бурдюк? Чего расселся, синеротик? Принеси мне воды, полный кувшин. Я хочу пить.

Ребята постарше неохотно рассказывали про криптии. Илде знал одну легенду, в детстве ее пели салисэры в родном аиле.

– Расскажи, – попросил Чиун.

Илде всегда рад поболтать. Они только вернулись с дневных занятий и он рассказывал легенду за ужином, когда им выдали по миске похлебки.

– Старики говорят, что когда-то давно Тэйанг отправил на землю своих сыновей, полубогов. Они спустились с небес и смешались с людьми. Так вот, далекие предки этих полубогов, тоже смертные, жили на звездах. На одной из них, откуда Тэйанг дозволил людям расселиться по всему небу, раньше жил народ партасы.

– Как это, жили на звездах? – перебил Кынык. – Они же маленькие.

– По воле Тэйанга, как же еще, – высокомерно ответил Илде. – Так мне продолжать или есть еще вопросы?

– Помолчите, – сказал Чиун другим слушателям.

– Так вот, эти партасы были очень храбрыми. Они в одиночку сражались с целыми армиями. Триста партасов как-то сразились с несметным войском и уложили их всех. Им, говорят, помогли каменные львы.

– Помогли? – усомнился неугомонный Кынык.

– Ну, или потом на месте сражения появились каменные львы, не помню… Вы все время меня перебиваете.

– Я же сказал, помолчите, – повторил Чиун. Кынык улыбнулся и примирительно поднял руки.

– Так вот, эти партасы как раз и научили полубогов проводить криптии. Они делали это для того же, что и мы, даркуты. Чтобы мы дети, привыкли к убийствам.

– А чего тут привыкать? – пожал плечами Чирк. – Я и так готов.

В это время юного убийцу его позвал разъяренный Ышбар.

– Почему ты до сих пор не углубил выгребную яму? – кричал вожак.

Впрочем теперь, когда стаи под предводительством Дэуды ехали через Золотые горы к землям народа палео, ежедневно слушая разговоры взрослых, Чиун уже смутно понимал, с чем им придется столкнуться.

Спустившись с перевалов, стаи разделятся на группы по десять человек. Вооружены только калингами, ножами с тремя лезвиями. Взрослые останутся у подножия гор, а мальчики уйдут вглубь чужой страны.

С этого мига они будут сами по себе. Каждый должен принести голову врага. Иначе может совсем не возвращаться.

Палео знали, что каждый год осенью к ним приходят подростки-даркуты, чтобы взимать кровавую дань. Дикари собираются большими группами, чтобы дать отпор. Нужно быть очень храбрым и ловким, чтобы получить голову врага, оставшись при этом в живых.

– Головы женщин и детей нам не нужны, – говорили командиры мальчикам. – Это не военный трофей. Лучше не приходите с такой добычей, понятно? Иначе мы тут же перережем вам глотки.

Река Тарыс исчезла где-то на дне пропастей. Даркуты поднялись на перевалы и увидели, что горы вокруг побелели от снега. Голубой лед так сверкал в лучах Тэйанга и Амай, что болели глаза.

Кто-то закричал:

– Смотрите, Золотые горы!

Где-то далеко на севере, в туманной дымке, Чиун увидел три желтых пика. Они сияли в алом небе.

Переночевав в ущелье под ледяным ветром, стаи спустились по другую сторону горной гряды.

Пройдя еще несколько десятков фарсангов через густой лес, они снова нашли реку и встали лагерем в прохладной долине. За огромными соснами над людьми нависали скалы. В чаще дозорные заметили людей, бородатых мужчин, облаченных в звериные шкуры. Бросились в погоню, но те быстро скрылись в чаще.

Стаи переночевали в долине. Рано утром командиры под присмотром тархана раздали мальчикам калинги, разделили на группы и указали направление.

Чиуна поставили старшим. Все товарищи попали в его отряд: раненый Кынык, Чирк, Илде и еще шесть мальчиков из стаи Ышбара. Они ушли в лес, когда хмурый Тэйанг только показался над верхушками деревьев.

Чуть отойдя, Чиун оглянулся на стоянку. Ышбар, зевая, возвращался к походной кибитке. Дэуда что-то выговаривал группе мальчиков. Над потухшими ночными кострами вился сизый дымок.

Вскоре лагерь скрылся за покрытыми трещинами стволами деревьев. А потом пропали и звуки: ржание гауров и крики людей.

Мальчики бежали по еле заметной звериной тропке на восход два сага. А потом, следуя указаниям Ышбара, свернули на юг. Кое-где в темных глухих чащобах лежал снег. На ветках сидели куропатки с красными шеями.

Тропа исчезла и дальше пришлось пробираться через непроходимый лес.

– Я устал и хочу скакать на гауре, – задыхаясь, сказал один из мальчиков.

Чиун поднял руку. За деревьями послышалось сердитое фырканье. Пройдя немного, они заметили впереди громадного пещерного медведя. Он терся боком о ствол дуба.

Мальчики отошли назад и обошли опасное место по дуге. Шли быстрым шагом еще саг. На светлой полянке Чиун собрал пахучие крупные синие ягоды. Они вышли к ручью, тихо журчавшему среди корней и присели отдохнуть.

– Я заберусь на дерево, – сказал Чиун, угостив товарищей ягодами. – И осмотрю окрестности. Надо решить, как быть дальше.

– А чего решать? – Кынык беззаботно тряхнул головой. – Найдем ближайший аил и нападем.

– Так не пойдет, – ответил Илде. – Палео знают о криптиях и наверняка подготовились к встрече. Их может быть слишком много и они перебьют нас.

– Ну и что? Мы погибнем в бою и попадем в Верхний мир, как и полагается воинам.

– Да, но тогда моя матушка не дождется от меня внуков, – возразил Илде. – Ты забыл долг каждого мужчины? Тэйанг дал тебе жизнь, дай жизнь и ты.

– Надо пройти вглубь страны, – сказал Чиун. – Там, где не ждут нападения. Мы пройдем мимо первых трех поселений, которые нам повстречаются.

Они отдохнули и перешли ручей. В лесу попадались секвойи и Чиун нашел особенно высокую. Ствол по ширине не уступал кибитке каана. Дерево гордо возвышалось над лесом. Чиун полез вверх, цепляясь за углубления в коре.

Он чуть не сорвался, пока не добрался до толстых ветвей. Посмотрел вниз, товарищи превратились в маленькие фигурки.

Лучи Тэйанга и Амай пробивались сквозь густую листву. Среди листвы щебетали птички.

Чиун отдохнул на толстой ветви. По ней с легкостью мог проехать взрослый мужчина на гауре.

Перебираясь по ветвям, он забрался на верхушку дерева. Нашел место, где листья редели, чуть прополз вперед от ствола и раздвинув листья, оглядел окрестности.

От открывшегося зрелища захватывало дух. Он, как житель степей, никогда не видел землю с такой высоты. Разве что, когда лазил на скалы. Но все равно, гигантские секвойи были выше любой скалы. Они возвышались тут и там над лесом, как взрослый овцебык над ягнятами.

Лес простирался до самого горизонта. Река делила его на две части. В сторону юго-восхода, туда, где им предстояло идти, на опушке, Чиун заметил деревянные строения, окруженные частоколом. Еще дальше, у реки, другое селение.

Повернувшись на север, Чиун заметил, как над лесом, у подножий Золотых гор, поднимался черный дым. Другие стаи уже напали на палео.

Хлопая крыльями, над секвойей пролетел фороракос. В когтях сжимал тушу оленя.

Чиун спустился с дерева. Махнул рукой:

– Там поселения. Обойдем их по реке и нападем на то, что попадется за ними.

Отряд побежал дальше. В полдень Чирк поймал кролика и они перекусили сырым мясом. У Чиуна был кремень, припрятал еще с лагеря Иргилэ. Они не разводили костер, опасаясь выдать местоположение.

После часа бату, который они определили по расположению светил на небе, мальчики наткнулись на первое поселение.

Палео жили в хижинах, собранных из стволов деревьев. Поверху крыши из веток. На все поселение несколько десятков покосившихся лачуг.

Мальчики полсага наблюдали за дикарями. Они и вправду подготовились к нападению.

Селение обнесли частоколом из заостренных кольев. Громко лаяли собаки. Женщин и детей не видно. Между хижин скользили воины в звериных шкурах, вооруженные искривленными копьями и мечами из металла рыжего цвета. Лица и тела разукрашены в черные и красные полосы. На головах шлемы из волчьих и медвежьих черепов.

Чиун отошел назад и повел отряд вокруг поселения, через лес. Старался выбирать дорогу, где никто не ходил.

К вечеру погода испортилась. Светила скрылись за багровыми облаками. В лесу похолодало. Верхушки деревьев качались и стонали от ветра. Закапал мелкий дождик. Капли стучали по листьям деревьев.

Когда совсем стемнело, мальчики вышли к реке. Пихты и сосны росли у самого берега. В зарослях можжевельника урчала выдра.

Мальчики попили воды и доели кролика. Вернулись снова в лес и забрались на секвойю. Улеглись на твердых ветвях.

– Если б напали на первый аил, уже бы вернулись в лагерь с головами палео, – ворчал Кынык.

Вскоре он уснул. Другие мальчики молчали. Илде дрожал от холода и метался по ветви, рискуя упасть.

Чиун долго не мог уснуть. Синие молнии изредка освещали небо. Жесткая кора впилась в спину.

Утром дождь прошел, только на листьях и траве остались капли. В корнях деревьев росли лазурные грибы. Они тихонько поворачивались на посторонние звуки. Чиун знал, что если их съесть, то в желудке заведутся огромные черви.

Они пошли лесом вдоль берега реки. Вскоре лес закончился и вдали показались холмы, густо поросшие кустами. На одном стояли знакомые хижины.

– Если это обычный аил, я на него нападу, – пообещал Кынык.

– Я тоже, – сказал Чирк. – Надоело бродить по лесам. Лучше уж погибнуть, как истинный даркут, с клинком в руке.

– Ты еще успеешь погибнуть, – ответил Илде. – В степи идет междоусобная война. Там нужны отчаянные глупцы.

Хмурый Кынык достал калингу, но Чиун улыбнулся.

– Пожалуйста, кто хочет, идите и сражайтесь. Я мешать не буду. Только давайте сначала потихоньку осмотрим поселение.

Они подобрались ближе, не выходя, насколько возможно, из леса. От сосен и дубов до холмов шла полоса открытого пространства, занятого серыми травами высотой по колено. Расстояние не больше одного ока, полета стрелы. Река осталась вдали.

Хмурое небо затянули тучи. Наверное, скоро снова пойдет дождь.

– Они уснули все, что ли? – спросил Дангатар, один из мальчиков. Он почти вышел из леса, наблюдая за поселением. – Почему молчат их гауры?

– У них нет ни гауров, ни овцебыков, – ответил Илде. – Они живут охотой.

Из-за хилой ограды на холме не доносилось ни звука. Ни лая собак, ни криков людей. Крыши хижин стояли молча.

– Может, здесь уже побывали наши? – спросил Чирк. – И всех перебили?

– А может, они просто затаились и ждут нас? – спросил Илде.

Кынык фыркнул, поднял калингу и пошел к холмам. Босые ноги шуршали по траве.

– Разве командир дал приказ атаковать? – спросил Илде вдогонку.

Кынык ответил:

– Если хотите, оставайтесь. Я иду на криптии, за боевым трофеем.

Пожав плечами, Чирк пошел следом. За ними, оглянувшись на командира, решительно шагнули еще трое мальчиков.

– Почему ты их отпускаешь? – спросил Илде.

Чиун уселся на папоротник возле дуба.

– Я же сказал, не буду мешать. Будем считать, что они совершают разведку боем.

Остальные присели рядом.

Кынык и другие смутьяны поднялись по холму и подошли к ограде. С серых кустов взлетела гигантская стрекоза, на мгновение зависла в воздухе и умчалась к реке.

Мальчики скрылись за оградой. Поначалу ничего не изменилось.

В лесу стучал дятел. Небо прояснилось, из-за рубиновых туч выглянул тусклый диск Амай и тут же исчез.

В поселении палео раздались истошные крики.

– Начали резать головы, – удовлетворенно заметил Дангатар, поднялся и размял ноги.

– Подожди, может, это нашим режут, – сказал Илде.

Крики утихли. Вскоре из-за ограды показался Чирк и замахал руками, подзывая остальной отряд.

– Надо помочь, – сказал Чиун. Тоже поднялся и побежал к холму.

Товарищи последовали за ним. Из травы выскочили белки, удрали в лес.

Они взобрались на холм, приготовив калинги.

– Сколько их? – спросил Чиун.

– Тут никого нет, – ответил Чирк. – Почти.

Перешли через редкие колья. Чирк повел мимо грубо сколоченных хижин. Под ногами чавкала грязная земля.

Рядом с хижинами лежали шкуры, ветки и камни. Кажется, жители спешно покинули это место.

– Они убежали, услышав про криптии, – заметил Илде.

На другом конце поселения снова закричали люди.

– Убежали, но не все, – ответил Чирк.

В центре поселения стоял высокий деревянный идол с выпученными глазами, надутыми щеками и длинной бородой. Перед ним камнями выложили круг. Чуть дальше осталась яма, полная золы. В ней, видимо, готовили еду для всех жителей.

Проходя через это место, Чиун заметил, что ноги испачкались в крови. В яме он заметил иссохшую руку, оторванную по локоть, с обглоданными пальцами.

Идя дальше, Чиун понял, что почти вся здешняя почва переполнена кровью. Возле одной хижины он нашел кусок человеческой челюсти с зубами.

У ограды стояли Кынык и другие мальчики.

Перед ними лежали двое грязных окровавленных пожилых мужчин. Они изгибались на земле, бессвязно бормотали и подвывали.

– Аттук ишула, нордолот, – бормотал один.

Второй твердил: «Аттук, аттук!» и цеплялся за землю пальцами.

– Что случилось? – спросил Чиун, подойдя ближе.

– В аиле никого нет, только парочка слабоумных, – ответил Кынык. – Остальные убежали, услышав, что начались криптии.

Чиун покачал головой.

– Мне кажется, их убили. И это были не криптии.

Они стояли, глядя на ползающих в грязи мужчин. Те встали на колени и снова завопили:

– Аттук, аттук!

Кынык приказал:

– Прирежьте их. Надоело слушать их крики.

– Отрежем головы? – спросил Чирк.

– Зачем? – ответил Кынык. – Мы же не добыли их в бою.

Дангатар и другой мальчик подошли к мужчинам. Схватили за волосы и перерезали горло. Вернее, это удалось только одному мальчику.

Второй мужчина вырвался из хватки Дангатара, изогнулся и впился зубами в его ногу.

Дангатар взвыл от боли. Снова схватил мужчину за голову и всадил калингу в спину. Мужчина закричал. Дангатар вытащил лезвие и вонзил снова, ближе к шее. Провел вниз, пытаясь разрезать шею, но мужчина вырвался.

Поднялся, истекая кровью и побежал к ограде с застрявшей в теле калингой.

Завопил и свалился на колья ограды. От удара колья выскочили из почвы. Мужчина покатился вместе с деревяшками с холма. Остановился, наткнувшись на кочку, прополз немного и замер.

– Готов, – сказал Кынык. – Данга, забери калингу.

Дангатар, хромая, побрел вниз.

Чиун еще раз обошел поселение. Съестного не осталось. В хижинах стены и пол тоже забрызганы кровью. В углу одного жилища нашел кишки и остатки желудка. А еще он раздобыл выделанные шкуры яков и железные топоры.

– Мы должны сражаться только калингами, – сказал Кынык, увидев оружие.

– Как хотите, – ответил Чиун. – Мне топор не мешает.

Они пошли дальше на восток. У Дангатара опухла нога. Он ковылял, опираясь на плечи товарищей.

– Другие стаи уже, наверно, вернулись с трофеями, – бормотал Чирк.

– Надо было напасть на первое поселение, – заявил Кынык. – Большая часть из нас погибла бы с честью, зато остальные вернулись бы с головами врагов.

Они снова шли через лес. Секвойи почти не попадались, все больше сосны, лиственницы, кедры и дубы. В кустах орешника и бузины кричали дрозды.

Иногда сквозь стволы вдали просвечивала зеленая вода. Тарыс снова превратилась в спокойную и величавую реку.

К полудню небо снова потемнело, предвещая дождь. Они вышли к новому поселению, поначалу даже не заметив его.

Перед мальчиками предстала широкая поляна, свободная от деревьев и выходящая к реке. Только в центре росли несколько исполинских кедров. Стволы настолько огромные, что понадобилось бы несколько десятков человек, чтобы обхватить их руками. У подножий деревьев стояли хижины.

Никакой ограды, только деревянные лачуги. Они отлично сливались с черными стволами. Кроме того, снова никакого движения и звуков.

Заметив хижины, Кынык выхватил калингу и побежал к поселению. Чуть замешкавшись, остальные, кроме Чиуна и Илде, побежали следом, даже хромающий Дангатар.

Чиун остановился и даже отошел обратно, к лесу. С точки зрения обычного даркута, он совершал немыслимые вещи: отступал перед боем. Если бы здесь были взрослые командиры, они могли убить его за трусость.

Илде остался на месте.

Мальчики добежали до хижин и скрылись за хлипкими строениями.

Все снова затихло.

А затем в поселении мелькнули приземистые серые тени. Чиун напряг зрение. Послышалось урчание, будто у собаки отбирали кость. А потом закричали детские голоса. Тонко и жалобно.

Вскоре все быстро закончилось. Смутное движение в поселении прекратилось. Детские голоса умолкли. Только утробное рычание не прекращалось. И еще Чиун услышал стоны.

Илде оглянулся на него. Теперь это и вправду походило на трусость.

Чиун сунул топор за пояс. Вытащил кремень, подбежал к кустам неподалеку. Нашел сухие листья, упал на колени и собрал в кучку. Высек искры. В листьях показался дымок. Чиун раздул огонек.

– Принеси палку для факела! – крикнул Чиун приятелю.

Илде подбежал с веткой. Чиун отрезал от набедренной повязки кусок, обмотал ветку и поджег.

Чиун побежал к поселению, в одной руке факел, в другой топор. Илде следом.

Добежав ближайшей хижины, Чиун поджег крышу. Подождал, пока огонь займется.

Только сейчас он обратил внимание, как тихо в лесу. Ни пения птиц, ни шороха кустов. Реки и вовсе не слышно. Казалось, природа затаилась перед тем, что таилось в поселении.

Чиун поджег другую хижину. Затем третью и четвертую. Илде выхватил горящую палку и тоже принялся поджигать лачуги.

Огонь весело затрещал, озаряя черные хижины. Кедры неодобрительно зашелестели листвой.

Чиун бросил факел на крышу пятой хижины и взял ручку топора обеими руками. Илде выставил калингу.

Они обошли поселение по кругу, оставив дымящиеся хижины сбоку. Чиун хотел, чтобы предполагаемые враги отвлеклись на тушение пожара.

Затем мальчики вошли в поселение с другой стороны. Пройдя немного, замерли на месте.

Середину поселения заполнили серые низкорослые существа с гладкой кожей, покрытой гнойными язвами. Они передвигались по земле на изогнутых ногах и руках. На лбу у них был еще один, третий, глаз. Они скалили острые зубки. Чиуну они напомнили пещерных гиен.

Их не волновал пожар.

Большая часть копошилась вокруг тел мальчиков, разрывая их на куски. Видимо, дождались, пока отряд зайдет в середину поселения и затем набросились со всех сторон.

Из хижины на краю центра выскочил Кынык. В его ногу впилось одно существо, следом бежали еще двое. Мальчик упал и существа набросились на него.

Чиун подбежал первым и разрубил топором гладкий серый череп твари, насевшей на Кыныка. Второе существо убил Илде, вонзив калингу в ухо. Чиун взмахнул топором еще раз и отрубил голову существу, вцепившемуся в ногу Кыныка.

– Помогите, – прохрипел мальчик и протянул окровавленную руку.

Острые зубки существ содрали с него кожу и ранили в нескольких местах. Чиун и Илде подхватили Кыныка с двух сторон и потащили прочь.

Злобно рыча, за ними погнались несколько существ. Почти догнали, но отступили перед горящими хижинами.

Тяжело дыша, мальчики вытащили Кыныка из поселения. С хижин падали пылающие крыши.

– Я знаю, кто это, – кашляя от дыма, сказал Илде. – Это злые демоны утукку. Гончие Ир-Каана. Видел у них третий глаз? Старики рассказывали, что через него Ир-Каан смотрит за нашим миром и дает им приказания.

– Утукку, говоришь, – Чиун оторвал от ноги Кыныка голову твари, отложил и снова нырнул в облако сизого дыма.

– Стой, ты куда? – закричал Илде, но Чиун не ответил.

Вскоре он вернулся обратно с двумя отрубленными головами утукку.

– Ты забыл про криптии? – крикнул он Илде. – Как мы вернемся к взрослым?

Они подхватили Кыныка и потащили к реке. Голову врагов Чиун привязал к поясу. Все три глаза утукку до сих пор продолжали судорожно вращаться.

Кынык стонал и впадал в беспамятство. Позади горело поселение палео.

Глава 4. Гаур с серебряными копытами

Понукая гаура, Чиун изо всех сил старался догнать Мэше. Его старый гаур скакал самым последним. Грязь из-под копыт гаура Мэше на повороте брызнула в лицо.

– Отродье Ир-Каана, – добродушно выругался Чиун и остановил гаура.

Остальные ученики стаи Ышбара умчались вперед. Копыта дробно топотали по каменистой почве. Самым первым скакал Илде. Самым последним – Мэше.

Потревоженные скачкой гарпии тяжело взлетели со скалы неподалеку. Пронзительно крича, убрались повыше.

До обеда осталось немного. Командира нет на месте, можно отдохнуть.

Стаи третьего года обучения готовились к Жестоким играм. Без хорошего гаура там нечего делать. А у Чиуна не гаур, а еле живая кляча. Один рог обломался от старости. Состязания начнутся через несколько дней, большая часть учеников выступает в поход к месту проведения игр, а у него до сих пор нет достойного гаура. Сам виноват, нечего дразнить Дэуду.

Когда в прошлом году они с Илде возвратились с криптий, притащив раненого Кыныка и головы утукку, Дэуда сказал:

– Я впервые вижу, чтобы на криптиях в трофеи достались головы слуг Ир-Каана.

Он назначил Чиуна заместителем Ышбара и подарил калингу с лезвием из чистой стали. Оно нисколько не затупилось с прошлого года, острое, как клыки саблезубого тигра. Часто отличал его и Кыныка, превратившегося в рослого парня, давал мелкие поручения.

Прошла осень с прохладными багровыми закатами, зима с лютыми морозами, наступила теплая весна. Гарпии выращивали птенцов в гнездах.

В первый месяц лета куржул Дэуда собрал учеников третьего года обучения и объявил, что в конце месяца, в день летнего светилостояния, им предстоит участвовать в Жестоких состязаниях.

Каждый даркут с детства бывал на этих играх. Их проводили в высохшем русле Змеиного каньона, недалеко от священной горы Тэйанг-каан. Участники соревновались со зверями в скорости. Многие: и люди, и звери, погибали. Это гонка на выживание. Зрители наблюдали за играми с верховий каньона.

Ученики лагеря Иргилэ выступали в соревнованиях отдельно. Победители после окончания обучения могли претендовать на место в бори, гвардии каана.

– С этого дня вы днем и ночью готовитесь к соревнованиям, – сказал Дэуда. – Не сходите с гауров. Ешьте, спите и передвигайтесь только на них.

Чиун рассчитывал получить одного из личных гауров начальника лагеря. Их у него целый табун, два десятка отборных жеребцов. Некоторые прямиком из Южного Элама, страны, славящейся великолепными скакунами. Есть и могучие гауры с крепкими рогами из северных королевств, к западу от империи Радзант.

Но помешал Жибаеги.

Старый недруг, как и Чиун, тоже отличился на Кровавой тропе. Эти испытания Чиуну еще только предстояло пройти в будущем году. Дэуда также приметил Жибаеги и подарил ему своего гаура по кличке Перышко, отличного тонконогого винторогого аргамака с изящно изогнутой шеей.

Вернувшись с Кровавой тропы, Жибаеги надолго уехал по поручению Дэуды из лагеря. Вернулся недавно, как раз после объявления тархана о подготовке к играм.

Встретил Чиуна в лагере и улыбнулся, как старому другу. За время отсутствия успел переболеть мамонтовой болезнью. Ступни ног разбухли до колен, руки и шея будто наполнены водой.

– Как поживаешь, синеротый? Ты, говорят, головами врагов жонглируешь?

– Если я ткну тебя ножом, что потечет, дерьмо или моча марги? – спросил Чиун в ответ.

Жибаеги улыбнулся. За год он вырос и не уступал взрослому в размерах.

– Я буду смотреть в твои глаза, малыш, когда перережу тебе горло, – пообещал он. – И наслаждаться зрелищем.

Рядом стоял Кынык. Его тело покрылось шрамами после укусов утукку, а на лице остались рубцы от гнойных язв. Оправившись от ран, он болел и долго лежал в бреду.

Сейчас Кынык выдвинулся вперед и пнул Жибаеги в живот. Тот упал назад. Подросток из старшей стаи бросился ему на помощь.

На беду, мимо как раз проходил Дэуда.

– Кто это сделал? – спросил он, увидев Жибаеги, корчащегося на земле.

– Он сказал плохие слова о ябгу Судани, – тут же ответил Чиун. – Пришлось его наказать.

– Ты, оказывается, ябедничаешь, как маленькая девочка, – заметил Дэуда. – Пару дней будешь чистить выгребные ямы, это укоротит твой длинный язык.

Жибаеги поднялся.

– А ты, раз не можешь справиться с учеником младше тебя, две недели будешь стоять в ночном дозоре, – сказал ему тархан. – Вы не должны драться между собой. Деритесь с врагами нашей страны.

Чиун считал, что легко отделался, но во время распределения гауров Дэуда вмешался в выбор Ышбара и приказал выдать ему самую захудалую клячу. С тех пор на учениях юный заместитель командира всегда скакал самым последним.

Сегодня, во время обеда, после скачек, Илде и Кынык сидели рядом с Чиуном. Перекусывали валяной крольчатиной. Илде настрелял животных пять дней назад в окрестностях лагеря.

– Прирезать, что ли, это отродье Ир-Каана? – спросил Чиун, поглядев на старого гаура. Тот почувствовал взгляд, отвернулся и печально опустил голову к земле. – Так с него даже мяса приличного не выйдет. Кожа да кости.

– Хочешь, я отдам тебе своего Резвого? – спросил Илде. – Отец пришлет мне нового гаура.

Некоторым ученикам для участия в играх родители присылали гауров из собственных табунов. Отец Илде, богатый бек из многочисленного племени дулитов, мог выслать хоть сотню жеребцов.

Чиун покачал головой.

– Он не успеет до начала игр. К тому же, гаура надо хорошенько объездить перед состязаниями.

– Тогда давай поймаем дикого, – предложил Илде. – Зуброны и гауры как раз кочуют сейчас по степи. Если поскакать на юг, то через два дня мы найдем их стада.

Кынык поднял голову и, давясь, проглотил мясо.

– Я тоже хочу себе дикого гаура.

Чиун подумал и спросил:

– Почему нет?

Вечером они сказали Ышбару, что хотят сделать стрелы с орлиным оперением для него, любимого учителя. А гнездо орла расположено в скалах на севере.

– Ладно, – сказал вожак стаи. – Езжайте. Как раз проверите выносливость гауров перед поездкой к Змеиному каньону. Но только на три дня, не больше.

Они выехали ночью, чтобы сэкономить время. Старый гаур Чиуна задумчиво жевал на ходу траву.

Проехав пол-фарсанга на север, мальчики свернули на юг. Погода стояла безоблачная, в темно-красном небе мерцали звезды и светился серп Санжу.

В темноте наткнулись на сумчатого саблезубого леопарда. Хищник недавно поймал гаура. Он поднял голову и рычал.

Пришлось объехать.

Мальчики ехали без остановки остаток ночи и все утро. По дороге подстрелили сурков. В полдень остановились передохнуть в скудной тени низкорослого деревца.

Скалы остались на севере, вокруг лагеря Иргилэ. Здесь появилась холмистая степь с островками деревьев. Тэйанг и Амай жарили изо всех сил. Вдали паслись мастодонты.

К вечеру мальчики обнаружили диких гауров.

Поначалу из-за холмов послышались знакомые трубные звуки.

– Это ревут самцы, – сказал Илде. – Дерутся из-за самки.

Они ударили скакунов камчой и взобрались на холмы. Гаур Чиуна тяжело дышал.

За холмами и впрямь обнаружилось стадо гауров в сотню голов. Они щипали траву на склонах. Два жеребца, прижав уши, трубили на все окрестности, бодались, вставали на задние ноги и били друг друга копытами.

Кобылы с интересом наблюдали, кто выйдет победителем. Жеребята бегали вокруг, потряхивая тонкими головками.

– Подождем, пока закончат, – сказал Чиун. – И поймаем победителя.

Гауры кусали друг друга и грызли холки. Наконец, один жеребец, гнедой масти, попал другому копытом по голове. Соперник жалобно загудел и отступил. Победитель гордо поднял голову и направился к кобылицам, потряхивая гривой.

– Все, берем его, – сказал Чиун и достал болас, связку ремней с камнями на конце. Во время охоты болас бросали в ноги жертве и обездвиживали.

Они тронулись было к табуну, но из-за холмов послышался новый вызывающий рев. На гребень выскочил великолепный вороной жеребец с черными рогами. Только ноги выше копыт и морда серебристые.

– Ух ты, какой красавец, – восхитился Илде. – Я тоже хочу такого.

– Он еще молодой совсем, – сказал Кынык. – Давайте попробуем поймать.

Чиун ударил гаура камчой и погнал к табуну, в низину холмов. Илде и Кынык помчались следом.

Когда они доехали, дикие гауры бросились в разные стороны. Мальчики разрезали табун надвое и поскакали дальше, вверх по склону, навстречу вороному жеребцу. Гаур Чиуна еле ковылял и сразу остался позади.

Гаур с серебряными копытами и мордой затрубил, глядя на поднимающихся к нему подростков. Сорвался с места навстречу.

Мигом пронесся мимо мальчиков. Кынык успел бросить свой болас, но промахнулся.

Гаур Чиуна пошатнулся, мальчик выронил болас. Насмешливо трубя, мимо проскакал вороной. Его гладкая кожа лоснилась и блестела в лучах светил.

– Чтоб ты провалился в Нижний мир, – выругался Чиун на своего гаура. Наклонился, свесился с седла, подобрал болас.

Мальчики развернули гауров и поскакали за вороным.

– Держи его! – кричал Илде и оглушительно свистел.

Дикие гауры разбегались с их пути. Холмы покрылись тучами пыли. Чиун кашлял, плетясь позади.

Илде выскочил на холм первым, понукая своего Резвого. За ним Кынык. В лицо ударил свежий ветер. Заходящий Тэйанг на горизонте слепил глаза.

Вороной поскакал вниз по склону. Он чуть развернул на ходу голову и посматривал назад черным глазом.

Илде почти нагнал его. Он тоже успел подобрать болас и сейчас снова метнул, раскрутив над головой. Ремень задел заднюю ногу вороного и отлетел в сторону.

Жеребец затрубил и помчался быстрее. Илде пришпорил Резвого и поскакал следом.

– Подожди! – закричал Чиун. – Возьми болас у Кыныка.

Дикого жеребца надо поймать до наступления темноты.

Кынык хлестал своего гаура, но тот никак не мог догнать вороного. Гаур Илде мчался на два саада дальше. Тогда Кынык кинул болас Илде. Товарищ поймал ремень и снова пришпорил гаура.

Почти нагнал дикого гаура. Закрутил болас над головой, закричал боевой клич дулитов и метнул.

Вороной метнулся в сторону. Болас задел его шею и упал. Илде выругался.

– Скачи дальше! – закричал Кынык. – Не останавливайся!

Он подобрал боласы с земли, нагнал Илде и отдал оружие.

Вороной скрылся за холмом. Чиун остался далеко позади, только копна ярко-рыжих волос пламенела в сумерках.

Погоня продолжалась, пока не сели светила. Илде мчался за вороным, но тот, словно насмехаясь, сначала подпускал его почти вплотную, а потом, когда мальчик готовился метнуть ремни, уходил далеко вперед.

Наконец, Резвый угодил ногой в нору суслика и чуть не сломал кость. Он не устоял и упал, отчаянно трубя. Илде вылетел из седла и покатился по земле.

Подскакал Кынык и остановился рядом.

– Ты в порядке? – спросил он.

Илде поднялся, грязный, исцарапанный, с колючкой, застрявшей в волосах. Резвый тоже встал. Его бока тяжело вздымались.

Илде поглядел вслед уходящему вороному и сказал, сплюнув:

– Это не гаур, а демон Нижнего мира.

Так они и стояли, глядя на север, туда, куда ушел дикий гаур, Илде пеший, а Кынык верхом.

На степь опустилась ночь.

Подъехал Чиун. На веревке, притороченной к седлу, он вел кобылицу. Гауры оглянулись на нее, затрубили.

– Ты будешь ездить на ней? – спросил Илде. – Может, тебе подарить женское седло, как дамам из западных королевств?

– Смотрите, какие звезды! – Чиун выпрыгнул из седла и показал на небо. – Крупные. Напоминают те, что я видел в горах.

Гауры волновались, вставая на дыбы и тихо трубя, даже старичок Чиуна.

– Ты решил стать салисэром и петь красивые песни о степях и небе? – спросил Илде.

– Бесовской гаур ушел, – сказал Кынык. – Что будем делать? Подождем? И что случилось с нашими гаурами? Чего они так взволновались?

Чиун кивнул.

– Я поймал гаурку с кобыльей охотой. Она готова к случке и ждет жеребца. Завтра пойдем за ним и постараемся подманить. А сегодня давайте отдыхать.

Они перебрались в низину, укрытую от ветра и развели костер. Сухие веточки быстро заканчивались. Пожарили недавно добытого сурка и перекусили.

Гауров вытерли насухо и привязали к низким деревцам, положив охапку травы на прокорм.

За годы обучения мальчики привыкли спать на земле в одних набедренных повязках. Недавно Чиун раздобыл шкуры овцебыков, они укрывались ими, когда не видели наставники. Сейчас они завернулись в шкуры и улеглись возле костра. Чиун привязал кобылицу рядом.

Ночью вокруг бродил пещерный лев, но мальчики развели костер еще сильнее и хищник отступил. Гауры беспокойно трубили.

Утром на розовом небе первой появилась Амай. Мальчики проснулись, допили воду из бурдюков и доели остатки сурка.

Поехали по следу вороного. Кобылица шла, скромно опустив голову. Резвый оглядывался на нее, норовил подойти ближе. Илде стегал его камчой.

Вскоре среди холмов показался другой табун диких гауров, еще больше первого.

– Вон он, – сказал Илде, привстав на стременах.

Вороной жеребец бегал кругами вокруг табуна.

– Стойте здесь, – приказал Чиун.

Слез со старого гаура, пошел к табуну, ведя кобылицу за собой. Резвый волновался под Илде и рвался следом.

Чиун приблизился к табуну, насколько возможно, пока дикие гауры не заволновались. Несколько жеребцов во главе с вороным, устрашающе ревя, поскакали навстречу мальчику.

Тогда Чиун выпустил кобылицу. Она помчалась в сторону. Жеребцы тут же изменили направление и побежали за ней.

Вороной несколько раз куснул приятелей за бока и они отстали. Он нагнал кобылицу, которая, вроде бы, не очень-то и торопилась.

Вороной описал несколько кругов вокруг кобылицы, торжествующе трубя. Илде и Кынык подъехали к Чиуну, готовя боласы к броскам.

– Ну что, дадим ему немного насладиться? – спросил Илде. – Или сломаем удовольствие?

Его гаур, видимо, был полностью за второе предложение, потому нетерпеливо перебирал ногами и отрывисто трубил.

Вороной подбежал к кобылице сзади.

– Пусть чуток… – начал Чиун, но умолк.

От табуна отделились около десяти кобылиц и с гневным ревом помчались к влюбленной парочке. Врезались на полном ходу в незваную гостью и оттолкнули от вороного. Пара кобылиц бросилась на жеребца, пиная копытами.

– Что случилось? – спросил Кынык. – Чего это они?

Чиун рассмеялся, а Илде похлопал Резвого по шее.

– Ну что, может, отпустить тебя сразиться за любовь? – спросил он у гаура и предложил Чиуну: – Мы можем поймать любого другого жеребца.

Чиун покачал головой.

– Поехали обратно. Я нашел себе другого гаура. За этим еще вернемся. Потом.

К вечеру они вернулись в лагерь Иргилэ. Ышбару показали с десяток заранее припасенных орлиных перьев.

– Мы порадуем вас новыми стрелами ко дню начала Жестоких игр, – пообещал Чиун.

А потом снова встретили Жибаеги.

– Давай решим наши разногласия на рассвете, – предложил Чиун. – Конный поединок на халади. Возле Зеленых скал. Раз и навсегда.

Жибаеги улыбнулся.

– Отлично. Как только встанут светила, я вырежу тебе печень и кишки и скормлю гиенам.

Когда на алом небе показались первые лучи Тэйанга, Чиун ожидал недруга у Зеленых скал, в фарсанге от лагеря.

На вершинах огромных камней самых разнообразных форм оглушительно кричали гарпии. Они гнездились здесь давно. За лето птенцы покрывали камни испражнениями болотного цвета. Поэтому скалы и прозвали Зелеными.

Вскоре послышался топот копыт. Из-за валунов на гауре выехал Жибаеги. Облачился в кожаные стеганые доспехи, в опухшей руке обнаженный халади.

Следом двое приятелей из его стаи, тоже вооруженных и верхом на гаурах.

Увидев пешего Чиуна без доспехов и оружия, Жибаеги засмеялся.

– Интересно, какую ты теперь шутку выдумал? Говорят, ты мастер на всякие трюки.

Чиун пожал плечами.

– Зачем мне оружие? Я тебя так одолею. Голыми руками.

Жибаеги оглянулся по сторонам, ворочая толстой шеей и ничего не заметил. Его приятели достали луки. Жибаеги ударил гаура пятками и поскакал на Чиуна.

Когда до мальчика осталось совсем немного и Жибаеги приготовился рубануть его по шее, из-за скалы выехал Дэуда.

Чуть не вылетев из седла, Жибаеги в последний миг успел остановить гаура. Его приятели мигом убрали луки за спины.

Начальник лагеря удивленно покачал головой.

– Вот уж не ожидал, что мой доверенный помощник устраивает бои с учениками младших лет обучения. Да еще и с безоружными. Да еще превосходящим числом.

– Еще и верхом против пешего, – сладким голосом подсказал Чиун.

– Я и сам вижу, – загремел Дэуда. – Молчи, змееныш! Без тебя тут явно не обошлось! Вот почему Силур так настойчиво звал меня сегодня выехать на учения по этому пути! Он знал или нет?

– Досточтимый тархан, мне неведомо, почему наставник Силур просил вас следовать этим путем, – ответил Чиун. – Все произошло случайно и я даже не думал…

– Довольно, – перебил Дэуда. – Жибаеги, слазь с Перышка и отдай этому хитромудрому шакаленку.

Старший ученик перекинул опухшую ногу через седло, с трудом слез с гаура и подвел к Чиуну. Передал поводья и глубоко поклонился.

– Прошу вас, примите этого гаура, о многоумный синеротый воин.

Выпрямился с широкой улыбкой и выпучив глаза, наблюдал, как Чиун запрыгнул в седло.

– На этом гауре он должен выступить на Жестоких играх, ты понял? – спросил Дэуда. – Не вздумай отравить животное.

– Да у меня и в мыслях не было, – возмутился Жибаеги.

– Имей ввиду на будущее, – сказал Дэуда и поправил меч за спиной.

Чиун поклонился тархану и поскакал прочь, чувствуя, как взгляд Жибаеги прожигает дыру между лопаток.

Силур и вправду ничего не знал о стычке между учениками. Просто Илде сказал Силуру, что на обычном пути, где начальник ездил на учения, произошел обвал и лучше ехать через Зеленые скалы. А Силур исправил маршрут тархана.

Друзья поздравили Чиуна с приобретением отличного гаура, но тот сказал:

– Мне все еще хочется поймать чернорогого гаура с серебряными копытами. Готовьтесь, после игр поедем за ним.

Глава 5. Волчий малахай

В конце месяца куржул ученики третьего года обучения выдвинулись из лагеря Иргилэ для участия в Жестоких играх.

Стаи передвигались колоннами, не соблюдая строя и напоминали исполинскую змею, ползущую между скал.

Над головами подростков и взрослых кружили гигантские кондоры, способные утащить в когтях детеныша мастодонта.

Путь поначалу пролегал через земли рода туле, а потом халитов. В пустынных степях последних извивался Змеиный каньон.

На десятый день после выезда из лагеря на горизонте показался величавый и одинокий пик горы Тэйанг-каан. Чиун уже видел вершину мельком несколько лет назад, когда отец вез его в лагерь.

Местность изменилась. Днем стояла изнуряющая жара, от которой мальчики без сознания падали с гауров. Ночью от холода земля и покрывалась серебристым инеем.

Летом трава вокруг Иргилэ вырастала до пояса. Здесь лучи светил выжигали растительность. Жесткая трава едва поднималась выше стопы.

То и дело попадались громадные ящерицы, мегатерии. Возле зеленого пруда на одного из мальчиков напали огромные кузнечики и откусили голову. Другой во время охоты угодил в сеть пустынного паука. Когда его обнаружили, насекомое уже успело высосать из несчастного все внутренности.

Через пять дней ученики подъехали к Змеиному каньону. Причудливыми поворотами ущелья он и вправду напоминал ползущую змею. Кроме того, округа кишела гигантскими змеями и скорпионами.

Впрочем, всех животных быстро уничтожили. Потому что все земли вокруг на время игр заполнили приезжие даркуты. Их не остановили даже боевые действия между Селенг-тарханом и ябгу Судани. Как обычно, люди приехали вознести жертвы богам и посмотреть на Жестокие игры.

Чиун еще в жизни не видел такого скопления народу. Даркуты приехали целыми тэйпами, с женщинами и детьми. Они возводили временные кибитки. Повсюду ревели гауры и мычали овцебыки.

Следуя указаниям Дэуды, стаи расположились на стоянку у южного прохода в каньон.

Помимо учеников лагеря Иргилэ, в Жестоких играх участвовали и взрослые. Победители получали призы – табуны гауров, стада овцебыков или марги, домашних антилоп. Ученики, уцелевшие после игр, после окончания обучения могли претендовать на зачисление в бори, гвардию каана.

Расставив две кибитки, Чиун с друзьями с позволения вожака отправился поглядеть на каньон.

– Не ввязывайтесь в драки, – напутствовал Ышбар, тряся рукой с обглоданной лопаткой овцебыка. – Успеете умереть во время игр.

Мальчики вышли со стоянки и направились к каньону, чьи тенистые стенки темнели неподалеку.

Драки, между тем, случались повсеместно. Не поделив между собой места для кибиток или поспорив из-за быстрого гаура, взрослые даркуты вступали в схватки. Победитель забирал имущество проигравшего: деньги, овцебыков, гауров и женщин. Стариков и детей обычно убивали.

Ученики Иргилэ шли между стойбищ, обсуждая подсмотренные бои.

– Видел, как он одним ударом расколол череп? – восторженно спрашивал Кынык. – Все-таки, боевой топор – сильная вещь!

Его мясом не корми, только дай подраться. Подрастая, Кынык с каждым годом все сильнее превращался в свирепого воина.

Перед входом в каньон помощники шаманов, одетые в длинные балахоны, устанавливали килису, временный храм. Они складывали ветки для жертвенного костра. Они уже установили высокий продолговатый каменный алтарь со знаком «аджи», повернутым равносторонним крестом, заключенным внутрь круга и надписями.

– Смотрите, вон гауры для богов, – Илде показал на белоснежных гауров с черными отметинами на лбу. – Завтра им перережут горло и выльют кровь на алтарь.

– Эй, щенки, – окликнул их кто-то. – Идите сюда!

Их звал здоровенный мужчина с шипастой палицей на боку. В руке бутыль с аракхой. На голове малахай из волчьей шкуры, причем хвост свешивался сзади с головы.

Мальчики переглянулись.

– Не ввязываемся в драки, – сказал Чиун, продолжая идти к каньону. – Пошли дальше, чего остановились?

– Эй, вы чего, оглохли, что ли? Как вас там, синеротые?!

Мальчики поспешили вслед за Чиуном. Мужчина махнул было на них и отстал, но Мэше напоследок улыбнулся и показал поднятый вверх мизинец. Оскорбительный жест. Предложение отдать свою задницу на растерзание возбужденному овцебыку.

Мальчик допустил ошибку. Мужчина взревел, как разъяренный гаур и помчался за ними.

– Тебе мозги копытами отбило? – спросил Чиун, доставая калингу.

Может быть, вчетвером они и справились бы с ним, но за драку Ышбар или, чего хуже, Дэуда, мог отстранить их от игр и отправить в лагерь. Но отступать нельзя, это позор для рода, в котором родился сбежавший ученик. За такое вожак резал горло.

Ладно, постараемся, чтобы учителя ничего не узнали, решил Чиун.

Остальные мальчики тоже достали калинги.

Мужчина на бегу выхватил палицу.

Может статься, что завтра игры начнутся без нас, подумал Чиун.

Когда мужчина почти добежал до мальчиков, замахиваясь на Кыныка, ему в спину вонзилась стрела. Мужчина упал лицом вниз, пропахал подбородком землю и выронил палицу. Замечательный малахай слетел с головы.

Рыча от ярости и боли, мужчина попытался встать.

Из-за редких зарослей неподалеку вышел плотный низкорослый мужчина с луком в руке и стрелой наготове. Борода огненно-рыжая, а макушка лысая, только длинная косичка осталась. Рыжий натянул тетиву и почти сразу спустил. Стрела вонзилась мужчине в бок.

Раненый закричал от боли, но сумел встать на колени и выпрямиться.

Чиун подошел к нему и воткнул калингу в сердце. Вытащил лезвие, стараясь не запачкаться в крови. Мужчина завалился назад и упал на спину.

– Надеюсь, ты не против, что я добил его? – спросил Чиун у стрелка и добавил: – Отец?

– Хороший удар, – ответил тот. – Это тебя в лагере научили?

Мальчик подошел к рыжебородому и присел перед ним на одно колено. Тот обнял мальчика за плечи и поднял.

Это и вправду оказался Хальк, отец Чиуна.

– Ты вырос, – заметил он, оглядев сына. – Но тощий, ребра выпирают.

Посмотрел на других подростков.

– Твои приятели?

Чиун кивнул. Мальчики подошли ближе и он назвал их по именам.

– Куда вы шли? – спросил Хальк. – Поручение вожака?

Чиун покачал головой.

– Мы шли посмотреть каньон. Я хотел подготовиться к играм.

– А что там готовиться? – махнул Хальк. – Завтра просто крепче держитесь в седле и рубите всех зверей, какие попадутся. А иногда и людей.

Он глянул на сына внимательней и добавил:

– Ты все ставишь свои ловушки, неугомонный варрах? Откуда у тебя эти заумные закидоны? Победа достается отвагой и яростью, а не враньем и танцами на месте.

Он указал на тело поверженного мужчины.

– Пусть твои друзья возьмут его оружие и одежду. А ты, Чиун, пойдем, прогуляемся. Надо поговорить.

Чиун отошел с отцом в сторону. Неподалеку стояли черные кибитки и две женщины варили мясо в казане. Собаки лаяли на стадо овцебыков, щиплющих траву.

Товарищи с радостью бросились снимать одежду с убитого и осматривать его кошелек.

– Как мама? – спросил Чиун.

Хальк показал за спину.

– Она приехала вместе со мной. Смотрит за детьми. Когда ты ушел, родились еще два мальчика и две девочки.

Как ни хотел Чиун увидеть мать, ученикам запрещалось посещать родной тэйп до окончания обучения. Он чуть улыбнулся.

– Теперь у меня, получается, уже восемь младших родных братьев и сестер.

Хальк покачал головой.

– Нет, уже одиннадцать. Я взял младшую жену и она тоже родила троих, двух сыновей и дочку.

Чиун кивнул. Отец продолжил:

– Осенью привезу Чабука. Он уже подрос для учебы.

Они отошли еще дальше. Возле костра сидели трое даркутов, разговаривали и точили халади. Где-то пел салисэр, играя на донбурре.

– Как у тебя с новым начальником? – спросил Хальк. – С Дэудой? Он тебя не загонял до полусмерти?

Чиун покачал головой.

– Он подарил мне отличного гаура. Я буду завтра на нем выступать. А почему он должен меня гонять?

Хальк немного помолчал и ответил:

– Потому что он за ябгу Судани. А мы, жарчиуты, скоро выступим за Селенга.

– Я всегда думал, что лагерь Иргилэ далек от политики, – сказал Чиун.

Отец кивнул.

– Обычно это действительно так. По традиции, Иргилэ не принимает чью-либо из противоборствующих сторон. Но это на словах. На деле начальство лагеря обязательно отбирает лучших учеников для далеко смотрящих беков и тарханов. А некоторых намеренно уничтожают.

Чиун вспомнил, как в прошлом году Дэуда жаловался на раскол в Ташт-и-Даркут.

– Может быть, он выжидает? – спросил он.

– Кто, Дэуда? – переспросил отец. – Конечно, он присматривается. Просто имей ввиду, что, когда он узнает о том, что жарчиуты встали на сторону Селенга, он будет твоим врагом. И присмотри за Чабуком.

Чиун кивнул и они вернулись к другим ученикам. Кынык держал палицу, Илде взял волчий малахай, а Мэше – шелковый халат.

– У него двадцать дангов и около полусотни чачей, – сказал Илде и позвенел монетами в кошельке. Волчий хвост падал на ему на лицо. Кынык умел считать только по звездам, поэтому он промолчал. – Хватит на развлечения.

– Развлекаться будете после игр, – ответил Хальк. – Удачи вам.

Он кивнул сыну и ушел. Чиун поглядел, как отец скрылся за кибитками и сказал:

– Пойдемте к каньону.

Мальчики разделили деньги поровну. Они успели пройти совсем немного. Стены каньона походили на сплющенные внутренности животного. Камни на скалах многократно наложились друг на друга, напоминая стопки лепешек на праздничном столе. Тысячеголосые звуки людских стойбищ остались далеко позади.

– Говорят, в незапамятные времена Ир-Каан превратился в огромную змею и заполз в Верхний мир, чтобы украсть яйца птицы Самрук с дерева Байтерек, – тихо сказал Илде. – Но Тэйанг вовремя заметил его и отправил Небесного синего волка, чтобы спугнуть Ир-Каана. Спасаясь от волка, Ир-Каан спрыгнул с небес на гору Тэйанг-каан. А оттуда с грохотом упал на землю. От его веса и появился Змеиный каньон.

По песку на дне каньона ползла длинная коричневая змея.

Чиун прошел еще немного и спрятал палицу под валуном, забрав у Кыныка. Тот сначала не хотел отдавать, но Чиун сказал:

– Ышбар спросит, откуда взяли оружие. И узнает про драку. Ты хочешь быть наказанным? Палица завтра понадобится. После игр заберешь с собой в лагерь, я договорюсь с Ышбаром.

Вдали взревели сигнальные рога зубронов.

– Начинается ритуал Дыгыр Даих, – заметил Мэше. – Шаманы разводят костры.

Они пошли обратно. В каньон медленно заползали клубы черного дыма. Илде закашлялся.

Пространство перед каньоном заполнили люди. Шаман поднял руки и покачиваясь, запел молитву во славу Тайанга. Даркуты встали на колени.

Мальчики в этот миг находились среди незнакомых людей и тоже опустились на землю. Камешки на земле и колючки впились в ноги.

Закончив молитву, верховный шаман поднял руки и провозгласил:

– Великий Тэйанг, властелин семи колец мира, Дух-хозяин Вечного неба, прими наши жертвы!

Шаманы рангом пониже подвели по девять гауров, зубронов и овцебыков. Все белого цвета. Животные упирались, испуганно мычали и трубили.

Одному за другим шаманы связывали им ноги и укладывали возле алтаря. Верховный жрец кричал: «Во славу Тэйанга!», брал кинжал и перерезал животному горло. Затем брызгал кровь на камень. По обеим сторонам от алтаря пылали два больших костра.

Лица шаманов блестели от пота. Даже находясь от них за несколько коленопреклоненных рядов, Чиун чувствовал жар от огня. Илде стащил с головы волчий малахай и вытер шею.

Когда с последним жертвенным животным покончили, даркуты встали с колен.

Несколько беков, глав самых крупных родов, вышли к алтарю. Они должны были провозгласить начало Жестоких игр. Обычно это делал каан или ябгу. Но из-за бушевавшей междоусобицы ябгу Судани и Селенг-тархан, главные претенденты на проведение ритуала, отсутствовали.

Поэтому главы родов подняли руки и крикнули в один голос:

– Великое небо, благослови новые Жестокие игры!

Даркуты подняли кулаки вверх и восторженно закричали. А радостях Илде нахлобучил волчий малахай на Чиуна.

Они вернулись в стаю и поужинали. Тэйанг наполовину погружался за багровый горизонт. Амай еще стояла в небе, клонясь к закату. Подошел Ышбар и сказал:

– Чиун, бери гаура и едь к Дэуде. Он хочет дать тебе поручение.

Чиун оседлал Перышко и поехал к тархану.

Дэуда находился в своей кибитке. Он сидел на трехногом стульчаке в мягком атласном халате. На столе карта Ташт-и-Даркут с камешками, отображающими, наверное, расположение родов. Рядом горка свернутых в трубочку пергаментов.

– Готов к играм? – спросил начальник лагеря. Глянул на мальчика и добавил: – У кого стащил малахай?

– Надеюсь, завтра выступлю с честью, – ответил Чиун и поправил волчий хвост, спадавший на глаза.

Дэуда поморщился.

– Не надо громких слов. Кто-то, а ты уже, наверное, прикинул, как лучше выбраться из ущелья, пока другие сражаются не на жизнь, а на смерть.

– Тархан, я готов погибнуть в бою, – возмутился Чиун. Начальник лагеря угадал, он уже продумал три варианта действий в завтрашних играх.

Дэуда вздохнул и протянул запечатанный свиток.

– Отнеси Вихан-беку, главе рода гаргапуров. Передай устно, что я встречусь с ним в роще Сцинков в час кобе. По дороге ни с кем не болтай.

Чиун взял свиток, спрятал подмышкой. Дэуда проследил за посланием тяжелым взглядом.

– Я спрячу в седельной сумке и никто не увидит, – заверил мальчик и подождал, не скажет ли Дэуда еще чего.

Не дождался. Начальник отвернулся и склонился над картой. Чиун вышел из кибитки.

Запрыгнул на Перышко и поскакал в сумраке через бесконечные стойбища. Возле кибиток женщины варили ужин, а дети гоняли овцебыков. Мужчины негромко переговаривались и точили оружие. Где-то играли на донбурре, пели и заливисто смеялись.

Несколько раз пришлось остановиться и спросить у сидящих у костров людей, где расположились гаргапуры.

Оказывается, этот род поставил кибитки над каньоном, по западной стороне. Огибая кибитки, Чиун поскакал вверх по склону, поднимаясь на плато, через которое прошла трещина каньона.

Около десятка раз его окликнули и предложили отдать гаура. Однажды несколько темных фигур метнулись к нему из-за кибитки, ругаясь пьяными голосами. Чиун улыбнулся и ударил Перышко пятками.

Он почти успел подняться на возвышенность. Здесь громоздились сотни желтых валунов из песчаника. Дальше начинались стены каньона. Из-за крутости склона даркуты не ставили здесь кибитки.

Огромный валун качнулся и полетел на мальчика, когда тот скакал мимо. Перышко затрубил и рванулся в сторону. Чиун чуть не вывалился из седла.

Валун скатился вниз и остановился в начале подъема, чуть не налетев на кибитку.

Чиуну показалось, что камень упал не случайно. За валуном, кажется, мелькнула человеческая тень.

Не желая наткнуться на засаду в камнях, он отъехал подальше и поднялся дальше.

Кибитка главы гаргапуров виднелась издалека. Белеющая в темноте, высокая, похожая на шатер каана. Возле входа рослые охранники с халади и круглыми щитами.

Бек Вихан услышал, что прибыл посланец от Дэуды и вышел наружу. Низенький лысый бородач в халате из горностаевых шкурок. Взял свиток и кивнул.

– Дэуда будет ждать тебя в роще Сцинков, – сказал Чиун. – В час кобе.

Бек зашел было в шатер, но остановился. Поглядел на мальчика.

– Ты чего такой рыжий? Из жарчиутов, что ли?

Чиун кивнул.

– Я сын Халька.

Вихан оценивающе прищурился.

– А чего Дэуда выкормыша из горных племен прислал? Показать чего хотел?

Чиун пожал плечами.

– Наверное.

Бек махнул.

– Ладно. Скажи Дэуде, что я буду.

И ушел в шатер.

Чиун поскакал обратно. Наступила ночь и хвост малахая бил по лицу.

Он приехал в стаю, оставил Перышко и доложил Дэуде о выполненном поручении. Потом вернулся к костру, где сидели приятели.

– Я прогуляюсь по лагерю, – сказал Илде, уступив ему место. – Надоело сидеть.

– Забери свою шапку, – Чиун отдал малахай. – Хвост не дает видеть.

– А ты не пробовал просто повернуть ее задом наперед? – Илде сдвинул шапку набок.

Он ушел в темноту. Чиун сел у костра и взял у Кыныка горсть сушеного творога.

Мальчики сидели так и болтали, пока не взревели бивни мамонтов, приказывая отойти ко сну.

Заскрипел песок, из темноты вынырнул Ышбар, подошел к костру и вгляделся в Чиуна.

– Ты здесь? А кто тогда там лежит? Я думал, это тебя убили, – и махнул в сторону.

Мгновение Чиун сидел неподвижно, а потом вскочил и побежал туда, куда указал вожак. Кынык и Мэше помчались следом.

Перед кибитками, стоящими у края стойбища, в тусклом свете кострищ лежал худенький мальчик. Вокруг стояли несколько учеников из других стай и взрослые наставники.

Чиун выхватил у одного из мальчиков факел и посветил в лицо лежащему.

– Сохрани нас Тэйанг! – пробормотал Мэше.

Лежащий мальчик погиб от жестокого избиения. Лицо превратилось в кровавую маску. Невозможно распознать, кто перед ними лежал. Только на макушке остался волчий малахай, прилипший к окровавленным волосам, а хвост раскинулся по земле.

Чиун судорожно охнул. Опустился на колени и потрогал тело Илде. Руки еще теплые.

– Честно говоря, мы думали, что это ты, – сказал впереди знакомый голос. – Но тебе повезло. У тебя, наверное, очень счастливый кут. Тэйанг поцеловал тебя в темечко, синеротик.

К ним подошел подросток и в свете факела Чиун узнал Жибаеги. Огонь отсвечивал в выпуклых глазах.

– Мы скорбим о твоей утрате, синеротик, – сказал Жибаеги. – Это, вроде, один из твоих лучших друзей? Кто бы мог сделать это, как думаешь?

Чиун встал и подался вперед, но Мэше схватил его за плечо. Кынык разъяренно сопел.

– Мы думали, что это ты, когда нашли его, – Жибаеги кивнул на тело Илде и улыбнулся. За ним стояли двое приятелей из его стаи. – И очень огорчились. Но затем увидели, что это просто твой друг. Видимо, кого-то ввел в заблуждение этот малахай. И поэтому здесь лежит он, а не ты, мой синеротый друг.

Он покачал головой, не отрывая взгляда от Чиуна и повторил:

– Сегодня тебе очень повезло.

Подошел высокий человек в сопровождении троих вожаков и наклонился к телу. Чиун узнал Дэуду. Начальник выпрямился и сказал:

– Чего уставились? Сожгите тело по обряду и отправьте весточку родне. Жибаеги, ты почему еще в лагере? Я же сказал, выезжайте на закате. Ты мой гонец, быстро езжай с поручением.

– Слушаюсь, тархан, – Жибаеги поклонился.

Затем еще раз поклонился Чиуну.

– Прими мои искренние соболезнования, – и уходя, напоследок тонко улыбнулся.

Чиун с товарищами потащили тело Илде к окраине стойбища.

Глава 6. Игры

Ночью Чиун лежал у догорающего костра с открытыми глазами. Смотрел на звезды и следил за медленным ходом Малас на небе. Если бы Илде остался жив, он бы истолковал по движению ночного светила итоги завтрашних игр. Илде знал все на свете.

Кынык долго ворочался рядом, горько вздыхал, а потом громко захрапел.

Еще дальше, за Кыныком, кто-то лежал и сильно сопел. Иногда неразборчиво бормотал под нос. Когда в ночи заревели саблезубые леопарды, подготовленные для игр, он замолчал, прислушался и отчетливо прошептал:

– Тихо, кошечки, тихо. Я не для ваших клыков, совсем не для ваших.

Чиун догадался, кто это. И невольно улыбнулся. Наиль, толстый мальчик. Несмотря на скудную лагерную пищу, он не худел и это приводило в бешенство Ышбара. Прежний начальник лагеря, до Дэуды, говорил:

– Ышбар, я смотрю, в твоей стае кормят до отвала. Может и мне к вам заглядывать, закинуть кусочек-другой.

Вожак до изнеможения заставлял Наиля бегать в полном вооружении вокруг лагеря, лично с раннего утра и до поздней ночи бился с ним на халади. Наиль оставался упитанным. Благодаря ежедневным занятиям с вожаком он поневоле стал искусным мечником. Ышбар в отчаянии обещал бросить его на съедение гиенам.

– Ты чего не спишь? – спросил Чиун. – Волнуешься перед играми?

Наиль приподнялся на локте, глянул на Чиуна через спящего Кыныка. Ответил свистящим шепотом:

– Ага. Не знаю, как я выдержу «волны» наступающих зверей.

– А что здесь трудного? – удивился Чиун. – Просто уводи гаура в сторону.

– В том-то и дело, – сказал Наиль. – Мой Колючка слишком злобный и не слушается меня.

А ведь и вправду, гаур ему попался норовистый, все время скидывал мальчика, бодал и кусал.

– Ты не пытайся им управлять, – посоветовал Чиун. – Просто держись покрепче. Или привяжи себя к седлу. Он тебя сам вынесет через толпы зверей, раз такой злобный. Это же, наоборот, хорошо.

Наиль задумался. Потом улыбнулся.

– Верно говоришь. Колючка сам кого хочешь забодает.

Он помолчал немного, сопя и тихонько спросил:

– Илде убили мальчики из старших стай?

Чиун ответил не сразу. Подумал, потом сказал:

– Конечно. Жибаеги и его друзья.

– Они приняли его за тебя?

– Да.

Они помолчали. Кынык перестал храпеть. В темноте хохотали гиены.

Наиль поежился.

– Илде всегда прикрывал меня. Когда я только пришел в лагерь, Ышбар злился и приказывал соперникам бить меня изо всей силы, он всегда бил вполсилы.

Малас поднялась на самую середину звездного неба. На другом конце появился Санжу. В траве трещали сверчки.

– А когда на меня напали мальчики из стаи Ороза, впятером, только Илде помог мне. Он схватил палку и встал рядом. А Ышбар сказал…

– Помолчи, Наиль, – попросил Чиун.

Наиль вытер сопливый нос и умолк. Вскоре он захрапел, еще громче, чем Кынык. Чиун задремал только под утро.

Рога из бивней мамонтов затрубили на рассвете, с первыми лучами Тэйанга. Ученики собрались в стаи, сели на гауров и поехали к каньону.

Когда въехали в ущелье, Чиун потер озябшие руки. На равнине Тэйанг, показавшись, сразу начал припекать, а здесь, в тени, камни до сих пор покрыты инеем.

В каньоне строй участников игр сразу уплотнился, бока гауров прижимались друг к другу. Мальчики и взрослые ехали вперемешку. На стенах каньона, по обеим краям ущелья, сидели зрители.

Участники игр въехали в каньон и остановились. Гауры шумно фыркали и мотали головами. Звякали халади. Люди напряженно слушали тишину.

Чиун с друзьями оказался в самой гуще толпы. Со всех сторон их окружили взрослые всадники. Другие дети затерялись среди рослых и одетых в звериные шкуры людей.

– Кто в первой волне? – спросил парень рядом с Мэше, с боевым топором в руке. Лицо и торс он густо раскрасил черными полосами.

– Кажется, зуброны, – ответил кто-то спереди.

По первоначальному плану Чиун хотел пробраться как можно дальше от входа в ущелье, туда, где «горлышко» каньона расширялось. Но движение толпы и так вынесло их в самую середину ущелья. Чиун встал на седло ногами, выпрямился и огляделся.

Неподалеку, у западной стены, высились скалы. Чуть перегородили проход. Он приметил их еще вчера. Отличное убежище от потока разъяренных зубронов.

Кивнув Кыныку и Мэше, мальчик сел снова в седло и тронул гаура. Они продирались через толпу.

– Куда вы лезете? – сердито спросил один взрослый даркут. – Стойте, где стояли.

И хотел перегородить путь.

– Меня сейчас стошнит от вчерашней недожареной ящерицы, – ответил Чиун. – Хочешь, чтобы я испачкал твои доспехи?

Их тут же пропустили.

Вдали послышался гул. Будто проснулся вулкан или надвигался ураган. Чиун оглянулся. Вход в змеиный каньон затянули клубы пыли. Организаторы игр выпустили стада зубронов.

Чиун заторопился. Вдали, со стороны, где раздавался гул, послышались крики: «Тэйанг, встречай меня! Мы готовы идти к тебе!». По толпе пробежала невидимая искра воодушевления. Гауры трубили, то здесь, то там. Даркуты крепче сжимали оружие, намереваясь достойно встретить волну зубронов, мощных быков, не уступающих размерами мамонтов.

По дороге к скале Чиун встретил Наиля. Толстячок сидел с закрытыми глазами и шевелил губами. Надо полагать, молился перед боем. Чиун ткнул его в плечо:

– Пошли с нами, чего ждешь?

Наиль открыл глаза, удивленно округлил рот. Ничего не сказал, потрепал злобно фыркающего гаура по шее и поспешил следом за ними.

Мальчики едва успели добраться до скалы и развернуть гауров крупом к надвигающимся животным.

А затем услышали, как на входе яростно кричат люди, мычат зуброны и ревут гауры. Тучи пыли закрыли сторону ущелья, где столкнулись люди и звери.

– Наверное, именно так и происходит настоящее сражение, – предположил Мэше, обращаясь к пожилому воину. Его волосы свешивались с головы редкими прядями из-за шрама, пересекающего макушку и пол-лица.

Воин улыбнулся и потянул воздух, раздувая ноздри.

– Да, очень похоже. Сегодня славный денек, чтобы погибнуть в бою и перейти в Верхний мир, как думаешь?

Мэше кивнул и посмотрел на красное небо. Из глубины каньона еще нельзя было увидеть Тэйанг.

Мычание раздалось совсем близко. Толпа резко подалась назад. В клубах желтой пыли послышались ожесточенные крики: «Бей! Бей!».

Кынык выдвинулся вперед. Гущу людей рассекли надвое огромные коричневые быки с массивными рогатыми головами. Они возвышались над людьми, как горы над холмами и пробивались сквозь толпу, бодая любые препятствия. Даркуты понукали обезумевших гауров, облепив зубронов и тыча в них копьями.

Чиун заметил корчащегося от боли воина, застрявшего на роге одного из зубронов. Зверь мотал головой, человек беспомощно махал руками и ногами.

Кынык метнул короткое толстое копье в ближайшего зуброна. Копье воткнулось в бок животному, пробив шкуру, покрытую неровными слоями шерсти. Только сейчас Чиун обратил внимание, что многие зуброны утыканы стрелами и копьями.

Вокруг вопили люди и животные. Вверху кричали зрители, они пританцовывали на месте от возбуждения.

Зуброны отталкивали всадников. Не удержавшись на своем гауре, на Чиуна упал мужчина. Соскользнул с Перышка, упал под копыта. Над ним тут же сомкнулись всадники, затоптали копытами гауров.

Кынык толкнул в спину другого напиравшего воина. Мальчиков прижали к каменистым стенкам каньона.

Еще немного и раздавят, решил Чиун. Он посмотрел наверх. Из стенок каньона торчали высохшие корни деревьев.

В крайнем случае, можно будет вскочить на гаура и взобраться на скалу. Любой даркут почитал за честь погибнуть на Жестоких играх, но Чиун не собирался оставлять этот мир, не отомстив за Илде.

На Перышко навалился маленький, но шустрый гаур. Он махал головой во все стороны и Чиун опасался, что животное ткнет его рогами. На гауре сидел толстый мальчик и Чиун узнал в нем Наиля.

Из-за брыканья своего гаура Наиль чуть не упал, но Чиун вовремя схватил его за плечо. Наиль оглянулся, виновато улыбнулся и прокричал:

– Колючка совсем взбесился!

Оглядевшись, Чиун заметил, что зуброны убежали дальше по ущелью. Как ни удивительно, но большая часть людей благополучно пережила их натиск.

Хорошо, что не придется лезть на скалу, подумал он.

Клубы пыли постепенно оседали на головы и плечи людей, на шкуры гауров и дно каньона.

– Первая волна прошла! – сказал воин слева и переложил копье в другую руку.

– Надо было построиться клином и атаковать их в лоб, – сказал другой.

Но пожилой воин, со шрамом через все лицо, покачал головой.

– Слишком мало места для разгона. Они бы легко смяли клин.

Он поглядел на Мэше и спросил:

– Ну как, синеротики, не обделались? Вот вам, почти, как в сражении.

Зрители наверху начали скандировать:

– Небесный волк! Небесный волк!

Даркуты в каньоне оглушительно свистели и улюлюкали, подняв халади, луки и копья над головами.

Вдали, перекрывая крики, послышался громкий стук, будто стволы деревьев стукались друг о друга.

– А вот и вторая волна, – заметил пожилой воин со шрамом.

– Кто там? – спросил Чиун. – Надеюсь, не мастодонты?

Воин усмехнулся.

– Нет, это не мастодонты. Кое-что похуже.

Мэше и Наиль привстали на стременах и вгляделись в конец каньона.

– А кто там? – спросил Мэше.

– Какие-то красные бугры движутся, – сказал Наиль. – Их копья не берут, отскакивают.

– Это гремучие броненосцы, – сказал пожилой даркут. – Готовьтесь превратиться в вонючие пятна на земле. Вот что от вас останется, когда они пройдут.

Теперь и Чиун увидел вдали, как всадников в каньоне расталкивают огромные бурые полукружия. Казалось, это ожили холмы и несутся через толпу людей.

Если зубронам даркуты еще могли противостоять, то против броненосцев не было верного средства.

Это были гигантские чудовища, взрослые особи весили не меньше мамонта. Туловища покрывали толстые панцири из сросшихся костных пластин. Когда броненосцы бежали, пластины бились друг о друга, издавая далеко слышимый гремящий звук.

Трубкообразные морды с маленькими глазками прикрывали щиты из таких же пластин, но побольше размерами. На длинных хвостах тоже пятиугольные прочные чешуйки, а на концах мощные шипастые наросты, настоящие природные булавы.

– Как их убить? – спросил Мэше. – Разве это возможно?

Броненосцы мчались через толпу, почти не замедляя хода, как будто не замечая толпящихся гауров и людей. Они отбрасывали их в стороны, упавших топтали когтистыми лапами. Некоторых драли зубастыми пастями, не разбирая, кто это, гаур или человек.

Невероятно быстро они добрались до середины каньона, где стояли Чиун и его друзья. Даркуты отважно бросались на гигантских неуязвимых зверей и, раздавленные, гибли под их весом.

Кынык снова бросил копье. Оно отлетело от панциря и чуть не вонзилось в голову взрослого даркута.

– Вот как это делается! – крикнул пожилой воин со шрамом. В руках он держал калингу и короткий дротик. Схватил нож в зубы, дротик закинул за спину. Вскочил на гаура, прыгнул вперед, к ближайшей туше броненосца, горой выступавшей над людьми.

Легко оттолкнулся от спины всадника, скакнул на панцирь. Зацепился за края стучащих друг о друга пластин. Шустро, как паук по паутине, перебрался по броне, навис над головой зверя.

Примерился и прыгнул на голову. Броненосец и не заметил нового груза. Воин воткнул калингу в извилистый проем между пластинами, чуть вспорол.

Броненосец замотал головой. Из раны потекла зеленая кровь. Воин убрал калингу и воткнул в рану дротик. Напрягся, нажал сверху и погрузил дротик в голову зверя до самого конца.

Броненосец тонко завизжал. Развернулся на месте, повалив нескольких всадников. Булавный хвост разбил голову одному даркуту.

Пожилой воин так и держался на голове броненосца, вцепившись в дротик.

Зверь прорвался к стенке каньона, ударился со всего маху и перевернулся набок, дрыгая когтистыми лапами и придавив собой воина со шрамом. Сверху на броненосца, крича, свалились два зрителя.

– А мы чего стоим? – спросил Кынык и тоже прыгнул с гаура к ближайшему броненосцу. Не удержался на крупе чужого гаура, упал в гущу копыт.

Чиун прыгнул следом. Оттолкнул гаура, вытащил друга. Тот даже не успел опомниться.

Взрослые даркуты кололи поверженного броненосца в голое скользкое брюхо.

– Побереги здоровье для третьей волны! – крикнул Чиун приятелю.

Кое-кто из взрослых даркутов тоже прыгали на головы броненосцев. Одному удалось добраться до головы. Он отчаянно старался пробить кончиком халади пластины. Двух других броненосцы затоптали.

Оставшиеся звери, гремя броней, промчались через толпу и скрылись за поворотом ущелья.

На земле лежали раздавленные люди с поломанными конечностями. Те, кто мог подняться, встали с халади в руках. Остальные лежали молча и глядели в небо. Раненые гауры жалобно трубили.

– Вторая волна тоже прошла, – заметил Мэше. – А я еще жив, как ни удивительно.

Они успокоили хрипящих гауров и вытерли потные лица. Чиун поглядел на небо. Тэйанг поднялся над каньоном и насмешливо глядел сверху на усталых людей.

Зрители наверху громко обсуждали подробности боя.

– Из какого рода тот, со шрамом? – крикнул кто-то наверху. – Настоящий багатур!

– Он из играков, – ответил один из зрителей.

– Нет, он из борсханов! – тут же возразил другой.

Слово за слово, и на выступах над каньоном зазвенели клинки. Вскоре на дно упали проигравшие – еще два трупа с распоротыми животами.

– А кто в третьей волне? – спросил Чиун.

Взрослые молчали. Парень в кожаных доспехах, сидевший впереди на гнедом гауре, вязко сплюнул и сказал, утерев рот:

– В прошлом году пустили волосатых носорогов.

– А в позапрошлом – пещерных гиен, – сказал другой. Он сидел спиной к мальчикам.

Гиены – это хорошо. Ученики Иргилэ знали, как лучше их убивать.

Вдали, на входе в ущелье, послышался оглушительный визг. Снова заклубилась пыль и затоптали копыта. Зрители оживились и зашумели.

Многие даркуты привстали на стременах, чтобы разглядеть, кто надвигается в третьей волне.

– О, я знаю, кто это, – сказал один. Он приложил ладонь ко лбу, чтобы лучи светила не били в глаза.

– Кто там? – спросил Наиль.

Даркут хрюкнул пару раз и сказал:

– Это чушки-деодоны. «Губительные зубы».

Остальные довольно засмеялись.

– Ну, хоть что-то… Нарубим мясца к ужину.

Чиун видел деодонов. Огромные всеядные свиньи с мощными вытянутыми головами и тонкими ножками. В пасти несколько рядов изогнутых клыков, способных прокусить самые прочные кости, даже панцирь черепахи. Мужчины тэйпа заманивали их в земляные ловушки.

– Рубите им ноги, – сказал парень на гнедом гауре. – И держитесь подальше от клыков.

Мэше ударил своего гаура камчой и выехал вперед. После волны броненосцев толпа игроков изрядно поредела и места стало побольше.

– Мы с отцом часто охотились на деодонов, – сказал мальчик. – Я знаю, как их ловить.

Его гаур, возбужденно перебирая ногами, задел копытом руку мертвого воина.

– Мэше, ты бы лучше остался с нами, – сказал Кынык. – Кто знает…

Толпа воинов расступилась под напором визжащих животных. К середине каньона прорвались разъяренные деодоны. Выше любого всадника в холке, дикие свиньи стремительно мчались на тонких изящных ножках и бешено атаковали любую цель, даже качающиеся валуны.

Гауры, повинуясь командам хозяев, уворачивались от чушек. Мэше очутился в переднем крае распавшейся толпы.

Огромный коричневый деодон с красными глазами налетел на его гаура, схватил за ногу, толкнул и опрокинул наземь. Мэше упал.

Чиун и Кынык бросились на помощь.

Деодон оторвал ногу гаура, отбросил ее в сторону и накинулся на Мэше. Он двигался молниеносно.

Чиун ударил зверя халади, но клинок отскочил от жесткой щетинистой шкуры. Кынык бросил копье, но тоже безуспешно.

Деодон схватил руку Мэше и мгновенно оторвал. Его морда была вся в крови. Затем зверь заглотил голову мальчика и откусил.

– Бей по ногам! – закричал Чиун, подскакал на Перышко, нагнулся и со всех сил ударил халади по тонкой передней ножке деодона. Ножка подломилась, чуть выше копыта вылезла белая кость.

Деодон, визжа, повалился мордой вниз. Кынык спрыгнул с гаура, подхватил копье с земли, подбежал вплотную к зверю и со всего маху вонзил в бок.

Подскочили двое взрослых. Один, свесившись, ударил по другой ноге, а второй метко угодил копьем в брюхо.

Чиун огляделся. Вокруг кипела яростная схватка с другими чушками. Всадники били их по ножкам и добивали.

Черный матерый деодон, занявший чуть ли не половину ущелья, на глазах Чиуна убил пятерых взрослых воинов, одного за другим. Он уворачивался от ударов по ногам, сбивал гауров массой тела и рвал людей на куски.

Наконец, один из воинов изловчился и перерубил ему передние ноги халади. На упавшего деодона набросились почти все свободные участники игр, в том числе и мальчики.

Закончив кромсать содрогающуюся тушу, Чиун снова огляделся. Третья волна закончилась, почти всех деодонов прикончили. Только трое свиней, похрюкивая, прорвались через толпу и выбежали из Змеиного каньона из другого конца.

Зрители наверху громко кричали. Тэйанг взошел высоко в небо, над краем ущелья показалась Амай. Чиун облизал пересохшие губы.

Жестокие игры окончились.

Глава 7. Маневры

Халади чрезвычайно смертоносное и коварное оружие. Оно состоит из двух обоюдоострых изогнутых клинков, прикрепленных к рукоятке с обеих сторон.

Клинки обычно ковали прославленные оружейники из Южного Элама. В последние годы роды джолто и багиров тоже завели кузнецов и начали делать халади. Металл они покупали у племен, кочующих у гор Газгерда и Кокташ. Качеством похуже, чем эламские, быстро тупятся и ломаются, но дешевле.

Воин с халади может на скаку рубануть одним клинком и тут же ударить вторым, на излете, без замаха, не теряя драгоценного времени. Причем второй клинок зачастую вонзается в спину или вспарывает грудь, когда враг еще только отбил первый удар и не ждет другого.

Как-то летним утром, в один из последних дней месяца урке, Чиун встал пораньше, чтобы прокатиться на Серебряном копытце.

Прошел год после его участия в Жестоких играх. Он вырос и раздался в плечах. Голос огрубел, а на лице выросли рыжие усы и бородка.

Летом вместе с Кыныком и Наилем они снова навестили холмы на юге.

Чиун взял трех сменных гауров и все-таки поймал норовистого скакуна. Он назвал его Серебряное копытце и каждый день приучал к седлу. Гаур оказался умным и воинственным, даже Колючка Наиля уступал ему дорогу.

Кынык ездил на Резвом, гауре погибшего Илде. Отец мальчика подарил его Кыныку, когда забрал тело сына там же, в Змеином каньоне. Илде погиб на Жестоких играх и его можно было похоронить с почестями.

В небе на востоке только разгорелась светлая полоса, предвещая восход светил. Чиун выехал из лагеря Иргилэ и поехал навстречу заре. Через пару оков, расстояний полета стрелы, скалы остались позади и каменистая местность сменилась ровной поверхностью. Чиун гикнул и помчался на Серебряном копытце во весь опор.

Он вернулся спустя один саг. Гаур совсем не устал, наоборот, просился ехать дальше. Этот изумительный жеребец мог без перерыва скакать день и ночь напролет.

Неподалеку от лагеря двое человек сражались на халади. Клинки звенели, сталкиваясь друг с другом.

Приглядевшись, Чиун узнал Ышбара и Наиля. Вожак стаи так и не оставил затею сделать толстого мальчика стройным, как кипарис.

Их гауры стояли неподалеку. Обычно Ышбар сражался с Наилем в конном строю. Сегодня, видимо, для разнообразия, решил драться пешим.

Чиун остановил гаура. Голодные дозорные из числа мальчиков первого года обучения, не отрываясь, глядели на бой. Было, чем полюбоваться.

За три с половиной года изнурительных тренировок, проведенных в лагере, Наиль превратился в искусного мечника. Он с легкостью ускользал от молниеносных ударов Ышбара и даже умудрялся огрызаться в ответ. Несмотря на полноту, подросток двигался стремительно. Казалось, он танцует и порхает, не касаясь земли, как танцовщицы с веером в империи Занг.

Ышбар запыхался, стараясь достать противника. В первые полгода, когда он только начал заниматься с Наилем, мальчик весь ходил в царапинах и ушибах. Теперь же, благодаря возросшему мастерству, его давно не касалось лезвие чужого клинка.

А под конец схватки подросток и вовсе учудил невообразимое. Отбил бешеный выпад вожака, выдохнул «Хэх!», имитировал контрудар в голову и резко подсек ногу противника. Ышбар упал на спину, а Наиль навис над ним, приставив кончик халади к горлу.

Еще ни разу на памяти Чиуна вожак стаи не оказывался на земле. Интересно, он не перережет Наилю глотку от злости?

Но Ышбар засмеялся. Вскочил с земли и ткнул Наиля в плечо.

– Молодец, чушка, отличная атака! Хоть ты и не хочешь упорно худеть, но зато фехтовальщиком стал превосходным.

Он заметил Чиуна и подозвал к себе.

– Ну-ка, сразись с Наилем и попробуй его обезоружить.

Чиун слез с гаура, подошел ближе и покачал головой.

– Наиль давно превзошел меня в воинском искусстве. Я не смогу его обезоружить.

Вожак нахмурился.

– Ты что, готов сдаться без боя? Я всегда знал, что у тебя мозги набекрень, но не настолько же. Разве ты, как сын истинного даркута, не хочешь умереть в бою и попасть в чертоги Верхнего мира?

Чиун чуть склонил голову вбок.

– Конечно, хочу. Просто, зачем драться с сильным противником на его условиях? Если бы я противостоял Наилю, то выбрал бы другое оружие.

– Это какое? – заинтересовался Ышбар.

– Конечно же, иримшик, – улыбнулся Чиун. – Стоит ему дать кусочек, и он обо всем забывает. Можно голыми руками брать.

Наиль и вправду обожал иримшик, высушенный творог с сыром, смешанный с сахаром. Иногда Чиун доставал лакомство из запасов Дэуды, выкупая у лагерного повара.

Ышбар снова рассердился.

– Значит, он продолжает набивать брюхо сладостями? А ты ему, наверное, помогаешь? Значит так, Чиун. С сегодняшнего дня я смещаю тебя с должности моего помощника и командира стаей. Ты теперь обычный ученик. На твое место назначаю Наиля. Он будет командовать стаей в сражении на Кровавой тропе.

Чиун почтительно поклонился, скрывая улыбку. Наиль виновато опустил плечи и опустил голову.

– Чтобы через суткан вся стая собралась на площади, – приказал Ышбар. – Слышишь, Наиль?

Подросток сказал:

– Будет исполнено, вожак.

Ышбар вскочил на гаура и поскакал в лагерь.

Наиль избегал смотреть в глаза другу.

– Извини, я не хотел становиться заместителем. Он сам меня назначил.

– Ничего страшного, – ответил Чиун. – Я и сам не прочь отдохнуть. Не бойся, я скажу ребятам, чтобы слушались тебя и буду тебе помогать. Поехали в лагерь, времени мало.

Чтобы успеть построить стаю через суткан, время нужное для того, чтобы закипело молоко овцебыка, пришлось поторопиться.

Светила взошли на небе почти одновременно и светили в спину. В лагерь дул холодный ветер, напоминая о скором приходе зимы.

К назначенному сроку Наиль успел построить стаю на площади. Чиун объявил, что за промедление Ышбар грозил отрезать ухо. Позорное наказание для нерадивых учеников.

Невыспавшиеся подростки стояли неровными рядами. Хмурились и зевали. За три года обучения их число в отряде сократилось с девяносто человек до шестидесяти.

Приехал Ышбар и осмотрел стаю. Кивнул Наилю и сказал:

– Езжайте к Скорбным холмам и отрабатывайте атаки клином.

Стая гурьбой пошла с площади за гаурами, на ходу перекусывая, чем придется. Ученикам-первогодкам пища не полагалась вовсе, они сами заботились о пропитании. Старшим мальчикам позволяли трапезничать раз в два дня, а во время похода – каждый день. Стая Ышбара должна была сегодня обедать в лагере, но, похоже, что проведя весь день в учениях, они снова останутся без еды.

– Ничего, на холмах водятся большерогие олени и гигантские лоси, кого-нибудь поймаем, – сказал Чиун и стая приободрилась.

На выезде из лагеря они повстречали стаю старших мальчиков, возвращавшихся со скачек. Вместе с ними ехал Жибаеги. После перенесенной мамонтовой болезни он остался тучным и безволосым. Но не унывал и все также глядел на людей немигающими выпуклыми глазами и постоянно улыбался. Если Наиль, несмотря на толстое тело, двигался быстро, то Жибаеги, наоборот, все делал с легкой ленцой.

– Добрых лет жизни, мои любимые друзья! – крикнул Жибаеги, подняв руку и смеясь уголками рта. – Как поживаете, Чиун и Кынык?

Его могучий гаур луарской породы, выведенной в империи Радзант для перевозки грузов, перегородил дорогу ученикам стаи Ышбара.

Кынык промолчал и объехал его, а Чиун улыбнулся в ответ:

– У нас все отлично, милый товарищ. А как твое здоровье, да хранит тебя Ир-Каан?! Снова опухли ноги и ты не успел добежать до выгребной ямы?

Серебряное копытцо сердито затрубил на встречного гаура, а тот наклонил голову, готовя рога для схватки. Жибаеги похлопал своего скакуна по шее, успокаивая и сказал:

– Ноги в порядке. Что касается выгребной ямы, то мы недавно проезжали мимо Скорбных холмов и устроили отхожее место возле могилы твоего бедного друга. Как там его, Илде, кажется? Он ведь был из дулитов, если я не ошибаюсь?

Серебряное копытце, повинуясь нажиму колен Чиуна, тоже объехал гаура Жибаеги.

– Наверное, это была могила твоего друга, – ответил подросток. – Потому что тело Илде забрал его отец.

Жибаеги чуть поклонился.

– Верно, я и забыл. Интересно, когда мне удастся устроить отхожее место рядом с твоей могилой, благородный друг?

Рядом с ним гарцевал на гауре его друг, Пулад. Высокий парень, ноги свесились на длинных стременах. Он крикнул:

– Я с радостью станцую на твоей могиле, Чиун. И могилах твоих друзей. Сколько их осталось в живых, совсем немного?

Подростки из стаи Жибаеги усмехались и ехали дальше в лагерь. кынык развернул гаура и молча поскакал к Пуладу. Чиун успел перехватить поводья Резвого.

– Эй, синеротик, ты чего разволновался? – продолжал кричать Пулад. – Иди сюда, я тебе покажу, как гиены позорно разорвали вашего Илде. Как же он кричал перед смертью, забыв о чести даркута!

– Тихо, тихо, – шепнул Чиун другу. – Поехали отсюда. Мы прикончим их однажды, я же тебе обещал.

Они развернули гауров и поскакали вслед за стаей. Жибаеги улыбался, а Пулад продолжал выкрикивать оскорбления.

В небе летали гарпии. Дозорные у ворот ковырялись в носах и вытирали сопли.

После Жестоких игр начальник лагеря вызвал Чиуна и Жибаеги к себе.

– До меня дошли слухи, что у вас чуть ли не кровная вражда, – сказал он. – Я уже говорил, что не допущу, чтобы ученики дрались между собой. Тем более, такие подающие надежды, как вы.

Жибаеги улыбнулся, а Чиун сказал:

– Что вы, тархан, это просто ложные слухи.

Жибаеги кивнул:

– Совершенно верно, тархан, я бесконечно уважаю Чиуна и восхищаюсь им.

Дэуда недоверчиво перевел взгляд с одного на другого и сказал:

– Надеюсь, что сказанное вами – правда. А еще я скажу, что если между вами или вашими стаями произойдет драка и пострадают ученики, то вы и другие участники стычки будете с позором изгнаны из лагеря. Вашим родам отправят весточку, что вы не прошли обучение и вы не являетесь полноправными даркутами. Все понятно?

Жибаеги поклонился, а Чиун сказал:

– Весьма справедливое наказание, тархан. Только вы зря подозреваете нас.

– А теперь вон, – приказал Дэуда, а когда мальчики направились к выходу, добавил: – Впрочем, подожди Жибаеги. У меня есть для тебя поручение.

Из-за приказа начальника лагеря стаи заключили вынужденное перемирие. Прошел почти год, а Чиун только недавно придумал способ, как навредить врагу и отомстить за гибель Илде.

Сейчас он убедился, что Кынык поехал за остальными на учения. Отстал немного и вернулся в лагерь.

Нагнал Жибаеги и сказал в спину:

– Приглашаю тебя к Синей скале. Поболтать и развеяться.

Жибаеги остановил гаура и застыл на месте. Зато Пулад развернулся.

– Отлично, синеротик. Поехали. Прямо сейчас.

– Очень хорошо, – сказал Чиун.

Жибаеги тоже развернул гаура и улыбнулся.

– Мы будем там через один саг. Я только доложу нашему вожаку и Дэуде. Надеюсь, ты не драться зовешь?

– Конечно, нет, – ответил Чиун. – Попробуем решить наш маленький спор другим способом.

Он отыскал Салура, поговорил с ним и выехал из лагеря. Доскакал до Синей скалы. Высокая каменная гряда из лазурита одиноко стояла над холмами в двух фарсангах от лагеря. Ее столетиями обдували ветра и поливали дожди. Внутренняя часть скалы обнажила каменную породу насыщенного синего цвета с желтовато-белыми крапинками и прожилками.

Амай частично прикрыла Тэйанга и наступило короткое затмение. Закапал дождь.

Чиун привязал Серебряное копытце к камню. Поглядел вверх, подставляя лицо каплям.

Гаур затрубил. Из-за холмов показались Жибаеги и Пулад. Подъехали и встали рядом, не слезая с гауров.

– Ну? – спросил Жибаеги. – Чего хотел?

Чиун указал на холмы.

– Устроим забег. Кто проиграет, тот уходит из лагеря по собственной воле.

Жибаеги покачал головой.

– У тебя совсем мозги размякли? Как я буду бегать после мамонтовой болезни?

Чиун посмотрел на Пулада. Тот сказал:

– А почему нет? Я могу пробежаться. Думаешь, я проиграю этому жалкому синеротику?

Жибаеги поглядел на холмы, потом на Чиуна и осмотрелся.

– Здесь что-то не так. Я не доверяю этому хитренышу.

На самой вершине Синей скалы он заметил ярко-желтый камень. Вскинул руку вверх.

– Вот. Лезьте на скалу. Кто первым достанет желтый камень, тот и выиграл.

– Я предлагал забег, – возразил Чиун.

Жибаеги улыбнулся.

– А мы предлагаем карабкаться по скале.

Чиун вздохнул.

– Ладно.

Пулад слез с гаура, подошел к Синей скале и задрал голову.

– Ты прыгал по горам Кокташа, как горная коза. Неужели не можешь здесь забраться? – спросил Жибаеги.

Пулад кивнул.

– Сделаем. После того, как синеротик вылетит из лагеря, я с удовольствием прирежу его.

Чиун тоже подошел к скале. Жибаеги спросил:

– Готовы?

Подростки кивнули и разом полезли наверх.

Чиун быстро вырвался вперед. Он хватался за скользкие камни, подпрыгивал и перебирал ногами, как горный кот. Обошел массивный козырек перед самой вершиной, чуть не сорвался, но вовремя зацепился за выступ.

Взобраться на Синюю скалу для него привычное дело. Все лето, каждый день перед сном, он приезжал сюда и тренировался в беге и скалолазании.

Позавчера поставил на вершине кусок ярко-желтой вулканической пемзы, издалека привлекающий внимание на фоне синих камней.

Чиун видел, как Пулад хорошо лазает по горам и верно предположил, что Жибаеги не захочет соревноваться в беге и предложит забраться на скалу.

Пулад увидел, что Чиун обогнал его. Хотел спуститься вниз, но забрался слишком высоко.

– Ничего страшного, – крикнул Жибаеги. – Лезь вверх и скинь его. Мы скажем, что он упал со скалы.

Пулад пополз дальше. Чиун добрался до вершины, коснулся желтого камня и выпрямился. Потоки дождя хлестали худое тело.

Пулад добрался до козырька и повис на выступе. Пытался пролезть дальше и чуть не сорвавшись, скатился ниже. Пролез еще немного и попросил:

– Помогите.

Чиун стоял на вершине и молча глядел вниз.

Жибаеги сложил руки ковшиком и крикнул, стараясь перебить порывы ветра:

– Пулад, дружище, у тебя большие неприятности!

Сверху он казался маленьким.

Пулад снова попробовал пролезть вверх. Вниз дороги не было, слишком крутой склон. Опять соскользнул, повис на выступе, болтая в воздухе ногами и взмолился:

– Помоги, Чиун!

Подросток молчал, а потом спросил:

– Ты что, Пулад, не можешь дальше залезть?

– Не могу, – просипел Пулад. – Еле держусь.

– Ты признаешь свое поражение и подтверждаешь свое бессилие? – продолжал допрашивать Чиун.

– Что он там говорит? – спросил снизу Жибаеги. – Будь осторожен, не слушай его.

Пулад помолчал и ответил:

– Да, я признаю свое поражение и подтверждаю, что у меня не осталось сил. Помоги, умоляю тебя.

Чиун улыбнулся. Только что ученик старшего года обучения произнес формулу, за которую первогодкам мазали лицо синей краской и перерезали горло.

Он спустил вниз веревку. Пулад схватился за нее и Чиун вытянул его на вершину.

Рядом с Чиуном изнеможенный Пулад, стоящий на четвереньках, увидел Салура. Хмурый заместитель тархана весь промок под дождем. С бороды стекала вода.

– Ты признался в поражении, ученик, – сказал Салур. – За это ты понесешь немедленное наказание.

Пулад поглядел на Чиуна. Обреченно вздохнул, сел на колени и прошептал:

– Тэйанг, прими мою душу.

Крупные капли дождя били по его голове.

Чиун огляделся.

Синяя скала возвышалась над холмами. На горизонте, за серой пеленой дождя, виднелись смутные очертания лагеря Иргилэ, а еще дальше скалы, где во множестве гнездились гарпии.

Внизу Жибаеги сел на гаура, отъехал от скалы и увидел Салура наверху. Глядел снизу вверх, прикрывая ладонью глаза от дождя.

Салур достал из сумки пригоршню синей краски, схватил Пулада за плечо, повалил на землю и помазал лицо. Затем вытащил калингу из-за пояса и перерезал подростку горло.

Пулад засучил ногами и вытаращил глаза. Из раны лилась кровь и смешивалась с дождевой водой. Салур придерживал его, не давая скатиться с вершины.

Наконец, Пулад утих.

Салур сбросил его тело со скалы. Оно упало неподалеку от Жибаеги.

Чиун прошептал:

– Илде, друг, надеюсь, ты доволен, – взял кусок пемзы и тоже бросил вниз. Пемза ударилась о козырек и раскололась. Куски с глухим стуком упали на землю.

Жибаеги схватил гаура Пулада за поводья и поскакал к лагерю.

Салур вытер калингу, спрятал за пояс и полез с Синей скалы.

Через два сага Чиун подъехал к Скорбным холмам.

Наиль безуспешно пытался выстроить учеников для атаки клином.

Дождь утих, ветер разогнал тучи. Мокрая черная трава клонилась к каменистой почве.

– Где ты шлялся? – спросил Ышбар. – Почему не в строю?

– Мой гаур взбесился и убежал на равнину, – ответил Чиун.

– Немедленно принимай командование и проведи атаку клином, – приказал Ышбар. – Иначе мы проиграем все сражения на Кровавой тропе.

Чиун поклонился, скрывая улыбку.

– Слушаюсь, командир.

Глава 8. Кровавая тропа

В первых числах осеннего месяца шыркет стаи старших лет обучения выехали из лагеря для участия в маневрах на Кровавой тропе.

Двигаясь через земли рода туле, а потом сеоков, ученики за неделю добрались до обширной пустынной местности. Здесь не росла трава, из земли торчали камни. Деревья черные, с синей листвой, низкорослые.

Поговаривали, что в незапамятные времена боги устроили тут сражение за человеческие души. Ир-Каан метал желтые огненные шары, а Тэйанг зеленые молнии. Остальные боги встали на сторону Тэйанга, а демоны – за Ир-Каана. Победил Тэйанг и изгнал проигравших в Нижний мир.

А на месте битвы богов с тех пор ничего не росло. Только души погибших сверхъестественных созданий возникали по ночам и похищали забредших сюда путников.

– Даже птицы здесь не летают, – заметил Кубул. Высокий, смуглый, отличный рубака. На два года старше остальных. Уже шестой год оставался в лагере Иргилэ, продолжая обучение. Почему не ушел домой – загадка. До Чиуна он долго командовал стаей Ышбара. – Я слышал, что из земли вытягиваются невидимые нити демонов, хватают пролетающих птиц и притягивают к земле. Поэтому птицы сюда не суются.

– Только кондоры, – ответил Чиун, разглядев в небе неподвижную точку.

– Да, они охотятся на джейранов, – согласился Кубул.

С согласия вожака стаи они обогнали остальных учеников и выехали вперед, чтобы разглядеть местность. Подростки сидели на гаурах и смотрели с возвышенности на открывшуюся местность.

Кровавая тропа возникала внезапно. Осенние луга, полные сочной травы, вдруг обрывались. Земля уходила вниз. Перед путниками представал огромный пустынный котлован, будто в почве остался отпечаток ноги великана. Эта территория тянулась на многие фарсанги вперед, заканчиваясь далеко на горизонте.

– А почему Кровавая тропа? – спросил Чиун и сам ответил. – Потому что земля красная?

Почва в низине и вправду была красноватого оттенка. Почти не отличалась от алых небес.

– Не только поэтому, – сказал Кубул. – Когда-то давно здесь активно ходили караваны. Были развитые торговые тропы. А потом один особенно большой караван, из южных стран, демоны уничтожили полностью. Вся местность вокруг была усеяна костями погибших.

– Ты уверен, что это были демоны? – спросил Чиун. – Люди часто спихивают свои мутные делишки на нечистые силы.

– Уверен, – ответил Кубул.

Он умолк и о чем-то задумался, глядя на красную местность перед ними. Чиун поглядел на напряженное лицо спутника и подумал, что он хранит слишком много тайн.

– Демоны нападали на караваны еще много раз, – добавил Кубул. – Всех убивали, и людей, и верховых животных. И эту тропу прозвали Кровавой.

– А я все-таки считаю, что это кому-то было выгодно, – сказал Чиун. – Сеоки должны были позаботиться, чтобы…

– Это было задолго до сеоков, – перебил Кубул. – Даже задолго до журшеней. Они населяли Великую степь еще до даркутов.

– Я знаю, кто такие журшени, – сказал Чиун.

Сзади затрубили бивни мамонтов. Подошли остальные стаи. К подросткам подскакали Дэуда, Салур и взрослые вожаки стай.

– Чего встали и болтаете, как торговки на базаре? – спросил тархан. – Живо спускайте свою стаю вниз по тропе. Соблюдайте порядок, чтобы упасть.

Подростки поскакали к своим. Ышбар наорал на них, за то, что шляются, где попало.

Ученики отряд за отрядом начали спускаться вниз. На низину Кровавой тропы вели узкие дорожки, издавна проложенные в сухом грунте.

К вечеру все стаи благополучно спустились и устроили небольшой привал.

Дэуда привел на Красную тропу двадцать стай. В каждой около ста подростков. Он разделил стаи на две части.

Одну Барак, ближайший помощник тархана, увел на запад по Кровавой тропе. Ее назвали Львиной тысячей. Другая часть, возглавляемая Салуром и именуемая Орлиной, отправилась на восток. Дэуда и несколько взрослых его помощников, двинулись в центр, чтобы наблюдать оттуда за боями.

Учебные сражения на Кровавой тропе завели с давних пор, когда только основали лагерь Иргилэ. Стаи делились на две противоборствующие стороны. Они защищали свое знамя и должны были захватить чужое.

Ученики стреляли друг в друга стрелами с затупленными наконечниками. Рубились на халади с гнущимися лезвиями. Несмотря на эти предосторожности, многие подростки получали раны, а зачастую погибали в схватках.

Это испытание позволяло мальчикам почувствовать все тяготы настоящего сражения. Взрослые командиры выявляли будущих талантливых полководцев и могучих багатуров.

К полуночи Салур привел Орлиные стаи на крайнюю восточную точку Кровавой тропы. Двое подростков по его приказу установили на холме знамя с изображением орла. Вокруг разбили лагерь. После ужина усталые подростки легли спать, выставив дозорных. Салур собрал вожаков стай и их помощников на совет.

Ышбар взял Чиуна и Кубула. Они явились в час сари, когда ночь начинает переходить в раннее утро.

Остальные командиры уже собрались в походной кибитке Салура. На круглых стенах факелы. В дальнем от входа конце прямо на земле ворох звериных шкур, надо полагать, лежанка. Салур, облаченный в доспехи, стоял возле грубо сколоченного стола с разложенной картой Кровавой тропы. Взрослые сидели на стульчаках, а подростки-помощники на бревнах у стен.

– У кого какие предложения? – спросил Салур. – Как будем действовать?