Читать онлайн Короткий долгий путь к себе. Сказки моих учениц бесплатно

Редактор Салават Данилович Юсупов

Вёрстка и оформление Алла Николаевна Письменная

Иллюстрации Автора

Публикация книги ТЦ Со-Творение

ISBN 978-5-0059-6860-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Рис.0 Короткий долгий путь к себе. Сказки моих учениц

Стать писателем – это моя мечта детства. До поры, до времени она лежала где-то на дальней полке сознания, спрятанная за более важными делами житейскими. И лежала бы дальше, никому не мешая, но и не воплощаясь в жизнь, пока однажды мне не довелось участвовать в мастер-классе Натальи Михайловны Стуковой «Волшебный ключик к жизни мечты». Именно там я впервые услышала про самоисполняющиеся сказки. С этого небольшого мастер-класса началось возрождение моей давней светлой мечты, появились первые робкие попытки вернуться к сочинительству историй.

И вот, наконец, у меня получилось попасть на обучение в Высшую Школу Сказкотворчества. Это были весьма плодотворные два с половиной месяца. Рука об руку со сказкой побывала я в самых дальних уголках моего подсознания, каждый раз удивляясь тем открытиям, которые там ожидали.

Первые шаги были осторожные, немного неуклюжие, но ведь известно, что дорогу осилит идущий. Могу теперь сказать с уверенностью: осилила, смогла. И эта книга – итог долгого пути, порой тернистого, проложенного через внутреннее сопротивление.

Эти сказки тесно переплетаются друг с другом по смыслу, и процесс их появления на свет был схож с тем, как если бы я, много лет разбрасывавшая камни, вместо булыжников теперь собирала драгоценности. Целый ларец этих драгоценностей – перед вами. Моя мечта сбывается у меня на глазах.

Все рисунки выполнены автором сборника Найденко Еленой.

Сказка о смысле жизни

Рис.1 Короткий долгий путь к себе. Сказки моих учениц

Самая первая сказка, родившаяся во время обучения в ВШС. И первое открытие, когда, попытавшись увидеть главного героя, я увидела… мумию. Да, да, именно мумия стала главным персонажем в этой сказке. И вместе мы совершили настолько глубокое погружение в подсознание, какого я и ожидать не могла! Одна из мощнейших сил сказки – выводить из тьмы на свет – явилась мне в полной мере.

Жила-была в недрах огромной Великой пирамиды Маленькая Мумия, и звали её Ри. Жила она с мамой, такой же Мумией. Обитали они в темноте, и постоянно ходили замотанные в бинты. Маленькая Мумия Ри очень мёрзла, иногда так сильно, что даже и двигаться не хотелось, и жить не моглось. На что Мама-Мумия советовала намотать на себя ещё бинтов и приниматься за работу.

Чем же были заняты мумии во тьме Великой пирамиды? Они перетаскивали с места на место сокровища, коих было в избытке. Там находились и золотые статуи, и множество украшений, подносы, кубки, сосуды, саркофаги, были даже троны и колесницы. Мама-Мумия говорила, что украшения великолепные, золотые и блестящие, однако в полной темноте по достоинству оценить эту красоту не было возможности. Часто Ри задавала вопрос, для чего тогда им нужно таскать все эти ценности с места на место, если всё равно их никто не видит, но внятного ответа Мама-Мумия дать не могла, лишь поясняла, что так они хотя бы не мёрзнут так сильно и придают своей жизни хоть какой-то смысл.

Иногда две мумии отдыхали, и Мама-Мумия рассказывала удивительную историю, что где-то там, за пределами Великой пирамиды, есть бог Ра. Бог Ра – это само Солнце, и оно такое светлое, такое большое и тёплое и так любит всё живое, что под его лучами цветут цветы и растут деревья, и рождается сама жизнь. И давно ходит легенда, что ежели найдётся смелая душа, которая отважится отыскать выход из пирамиды и встретиться с Солнцем, то благословит эту душу сам бог Ра и дарует ей своё тепло, защиту и настоящую жизнь, и эта душа снова сделается человеком и обретёт подлинный смысл бытия.

Маленькая Мумия Ри с замиранием сердца слушала эту легенду, и у неё появилась мечта: выйти из Великой пирамиды и увидеть Солнце, встать под его лучи и, наконец, согреться, снять со своего тела надоевшие бинты и получить эту защиту и любовь, хотя она и не знала, что это такое. И, конечно же, Ри очень, очень хотелось стать человеком и обрести смысл жизни.

Стала Ри думать, как же исполнить свою мечту. С мамой она своими мыслями не делилась, боялась, что та начнёт отговаривать, ведь, чтобы выйти, нужно было преодолеть не одно препятствие. Вся Великая пирамида была погружена в вечный мрак и представляла собой огромный лабиринт с множеством коридоров и развилок, большинство из которых заканчивались тупиками или камерами-ловушками. Без карты найти выход было невозможно. А карта хранилась у одного из трёх Стражников, что рыскали по тёмным коридорам, появляясь в самых неожиданных местах, и могли не на шутку напугать. Как объяснила Мама-Мумия, Стражники эти были Призраками трёх древних Фараонов, когда-то они жили на земле и славили Солнце, но потом оказались тут и уже забыли свою прежнюю жизнь.

Помимо вечной темноты, запутанных коридоров, пугающих Стражников и отсутствия карты, была и ещё одна проблема. Под бинтами Маленькой Мумии Ри жили Скарабеи-Сомнения, они доставляли много неудобств, глодали и грызли кожу, но убрать их было невозможно, потому что нельзя было снимать с себя бинты, чтобы вконец не околеть.

И всё же, несмотря ни на что, Ри продолжала лелеять свою мечту. День за днём она трудилась, перенося с места на место никому не нужные здесь, во тьме, драгоценности, и думала о том, что однажды встретится с Солнцем.

Однажды Ри пришлось в одиночку тащить огромный каменный саркофаг.

– Откройте, кто-нибудь, пожалуйста, откройте крышку! Здесь так страшно! – послышался тонкий голосок.

Крышки с саркофагов снимать было запрещено, однако голосок был такой тоненький, что Ри всё же сжалилась, крышку сдвинула. И – о чудо! – что-то маленькое и сияющее вылетело из недр старого саркофага.

– Ты кто? – удивилась Маленькая Мумия.

– Я Светлячок, меня зовут Шая, привет, – улыбнулся Светлячок. Он был такой маленький, и от него шло необыкновенное тепло.

Ри вдруг увидела, что тьма там, где висела в воздухе Шая, расступилась. Теперь можно было разглядеть и чью-то высохшую мумию внутри саркофага, и чудесные рисунки, украшавшие стены коридора.

– Это кто здесь шумит, спать моей мумии не даёт? – внезапно из стены вынырнул один из Стражников-Призраков.

– Прапрапра и ещё сто раз прадедушка Го, простите, пожалуйста, – пробормотала Маленькая Мумия. – Это я… То есть, мы… Вот, знакомьтесь. Это мой друг, Шая.

– Шая? – удивился Стражник, и мрачное лицо его тотчас просветлело. – Глаз Солнца! Какое чудо! И столь добрый знак! Мы ждали его так долго! И вот тебе дарована особая честь, Ри, сам Ра выбрал тебя, чтобы ты могла встретиться с ним, и даже отправил тебе своего посланника. Что ж… Тогда вот, возьми. Это карта, она поможет тебе найти выход из Великой пирамиды. И запомни: двоих ещё тебе нужно найти, ещё одного постарайся спасти. Сомненья грызут – загадок не ждут, а ты удиви их, избавься от пут. И камень не сдвинуть и не раскрошить, пропустит тебя, коль его рассмешить.

Сказал так Прапрапра и ещё сто раз прадедушка Го – и исчез. А Маленькая Мумия Ри и светлячок Шая отправились в путь. Теперь ведь была карта, был свет от Шаи, и были подсказки, пусть и туманные, но это лучше, чем совсем ничего.

Шли они, шли, и Ри думала: кто же эти двое, кого ей нужно найти? Быть может, это… погодите… Ведь Стражников-Призраков трое. Саркофаг с мумией прапрапрадедушки Го она уже нашла, конечно, случайно, благодаря Шае. Может, необходимо отыскать саркофаги с мумиями остальных двух прапрапрадедушек?

Ри сверилась с картой и с помощью света Шаи вскоре добралась до камеры, где хранился саркофаг прапрапрадедушки О.

– Откройте, кто-нибудь, пожалуйста, откройте крышку! Здесь так холодно! – послышался изнутри чей-то голос.

Маленькая Мумия отодвинула крышку, и из золотого саркофага выпрыгнула чёрная кошка.

– Мяу, спасибо, Маленькая Мумия, – мурлыкнула кошка. – Меня зовут Ло, и я готова проводить тебя туда, куда ты держишь путь.

Так кошка Ло отправилась дальше вместе с Маленькой Мумией и Шаей. Третий саркофаг, где хранилась мумия прапрапрадедушки И, с большим трудом удалось обнаружить спрятанным в одной из самых дальних и тёмных камер.

Внутри этого деревянного саркофага кто-то робко скрёбся, как будто просил освободить его. Ри открыла саркофаг, и оттуда выбрался маленький гибкий мангуст.

– Спасибо, Маленькая Мумия, – сказал он. – Меня зовут Ви, и я отныне твой верный друг.

Теперь вчетвером пошли они дальше. Идти нужно было по карте, однако Маленькая Мумия помнила наставление прапрапрадедушки Го – «ещё одного постарайся спасти». На карте значилась очень дальняя камера, глубоко под землёй, на самых нижних этажах. Именно туда и пришлось спускаться друзьям.

Неожиданно путь им преградил громадный змей.

– Око Ра! – зашипел он, увидев светлячка, и попытался его проглотить. – Отдай мне Око Ра, и можете идти дальше!

– Нет, я друзей не отдаю! – вступилась за Шаю Маленькая Мумия и замахнулась на змея тем единственным, что было у неё в руке, – картой.

Коварный змей – раз! – и сожрал карту, даже глазом не моргнул.

Тут вперёд выступил мангуст Ви, отважно прыгнул прямо на змея, укусил его в шею, и в тот же миг исчез враг. Да только и карта пропала вместе с ним.

Зато стало ясно, что дальняя камера нашлась. Она оказалась наглухо запечатана огромным камнем, на котором был нанесён странный рисунок в виде спирали.

– Это же печать бога Ра! – догадалась Шая. – Он даёт нам подсказку, как открыть дверь.

Вдруг, совсем некстати, стали одолевать Маленькую Мумию Скарабеи-Сомнения, терзали пуще прежнего. Делать нечего, Ри начала разматывать свои бинты, и они ложились на пол, вились, как спираль.

– Ого, смотрите, смотрите! – затараторили Скарабеи-Сомнения, повылезавшие из-под бинтов. – Она загадала нам загадку Ра! Вот так игра! Эта девчонка не так проста! Красота!

Скарабеи-Сомнения выстроились в цепочку друг за другом на земляном полу и поползли по кругу, точно повторяя ту спираль, что была нарисована на камне.

Печать на камне засияла, и он с грохотом отодвинулся в сторону. Из тьмы прохода навстречу друзьям вышла ещё одна мумия, и на ней бинтов было намотано даже больше, чем на Ри и её маме, вместе взятых.

– Ты кто? Как тебя зовут? – спросила Ри.

– Я Ар. Мне страшно тут, одиноко и очень холодно.

– Если хочешь, пойдем с нами. Меня зовут Ри, а это мои друзья – светлячок Шая, кошка Ло и мангуст Ви. Все вместе мы ищем выход из пирамиды, чтобы встретиться с Солнцем и найти смысл жизни.

Ар согласился и рассказал свою историю о том, что долго томился тут, заточённый коварным змеем, и уже не надеялся выбраться.

– Эх, вот только нет больше у нас карты, – вздохнула Ри. – Как теперь дорогу отыскать?

– Я помогу, Ри, мурр мяу, – отозвалась кошка Ло. – Я запомнила всю-всю карту наизусть, каждый поворот, каждый коридор. Так что мы обязательно найдём дорогу к Солнцу.

И отправились друзья дальше, теперь наверх, полагаясь на исключительную память кошки Ло, и благодаря ей да свету Шаи удалось миновать много тупиков и ловушек. Но вот добрались путники до крутого подъёма. Тропа впереди совсем узкая и, как винтовая лестница, идёт куда-то вверх. С одной стороны стена, с другой – чёрная бездна. А у подножия тропы – кольцо медное в стене.

Подумал Ар и предложил:

– Ри, давай бинты разматывать. Всё равно снимать их собирались. Привяжем их тут, вот к этому кольцу, и по одному станем идти, вверх по тропе подниматься да к стене прижиматься, и за бинты, как за верёвки, все вместе держаться. Бинты нам в пропасть упасть не дадут, да и пора избавляться от пут. Не бойся, мой друг, замёрзнуть – там, наверху, мы должны встретить Солнце!

И друзья все вместе двинулись вверх по опасной винтовой тропе. Впереди летела Шая, освещая путь, потом шёл Ар, разматывая свои бинты, а за них держалась кошка Ло. Следом, также разматывая бинты, двигалась Ри, а уже за её бинты держался мангуст Ви.

Впятером поднимались друзья, поддерживая друг друга, поднимались, пока не закончилась тропа. Но радоваться было рано: на вершине тропы, там, где, согласно карте, находился выход из Великой пирамиды, сидел огромный каменный Сфинкс.

– Чего вам тут надобно? Без спросу здесь находиться запрещено! – загрохотал Сфинкс, грозно сдвинув брови. – Я каменный Сфинкс, я Страж времён, никому не позволю выйти отсюда вон!

– Меня зовут Ри, я Маленькая Мумия, и есть у меня мечта, – пробормотала Ри, чуть не дрожа то ли от страха, то ли от холода.

– Мечта? – строго вопросил Сфинкс. – Кто тебя на это надоумил? Какая мечта может быть у мумии? Ты же голая, на тебе нет ни бинта! Так какая же у тебя может быть мечта?

– Я… Я хочу увидеть Солнце. Я знаю, что оно очень светлое, такое большое и тёплое, и оно так любит всё живое, что под его лучами цветут цветы и растут деревья, и рождается сама жизнь. И давно ходит легенда, что ежели найдётся смелая душа, которая отважится отыскать выход из пирамиды и встретиться с Солнцем, то благословит эту душу сам бог Ра и дарует своё тепло, защиту и настоящую жизнь. И сделает меня человеком, и я обрету подлинный смысл бытия.

– И я, я тоже хочу стать человеком, – смело выступил вперёд Ар. Он также остался совсем без бинтов и очень замёрз, но хотел защитить и поддержать Ри. – Я тоже иду на встречу с Солнцем.

– И я! – воскликнула Шая. – Я – его глаз, глаз Солнца! И моя мечта – встретиться с ним!

– Как и моя, мяу, – мурлыкнула кошка Ло.

– Как и моя, – подтвердил мангуст Ви. – Мы вместе прошли этот долгий путь, осталось до цели совсем чуть-чуть.

Грозный каменный Сфинкс пуще прежнего нахмурил брови, рот его весь исказился, лицо искривилось. Сфинкс затрясся всем своим каменным телом и… засмеялся, расхохотался!

– Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Это, знать, живёт в веках! Этой мечте так много лет – узреть животворящий Солнца свет! Что же, идите дальше дорогой добра, смелых и добрых приветствует Ра!

И каменный Сфинкс поднялся и отошёл в сторону, чтобы открыть друзьям небольшую дверь в конце длинного коридора.

Взявшись за руки, Ри и Ар в сопровождении светлячка Шаи, кошки Ло и мангуста Ви направились к двери. Чем ближе подходили они, тем ярче становился свет, проникавший внутрь пирамиды из дверного проёма. Ещё несколько шагов – и вот уже друзья стояли за пределами пирамиды, на свободе.

И открылся им удивительный, прекрасный мир. Как же здесь было светло и тепло! Так тепло, что и Ри, и Ар сразу забыли, что столько лет они мёрзли в холоде и темноте и могли лишь мечтать о том, чтобы увидеть Солнце. А теперь Солнце было над их головами, в голубом небе, яркое, сверкающее, и такое большое, такое тёплое, что захотелось петь и танцевать от радости!

– Здравствуй, Ри! Здравствуй, Ар! Здравствуйте, мои смелые дети! – улыбнулось Солнце и протянуло к друзьям свои тёплые лучи, обняло и поцеловало каждого.

От исцеляющих поцелуев Солнца Ри и Ар превратились в людей, в живых девочку и мальчика. И так необычно было ощущать себя настоящими людьми, так приятно, весело, красиво!

А что же светлячок, кошка и мангуст?

Они обратились в сияющие шары золотистого света.

– Ой, что же случилось с нашими верными друзьями? – воскликнула Ри.

– Они приняли свою истинную форму, – пояснило Солнце. – С самого начала это были таланты, хранившиеся для вас, Ри и Ар, в вашем Роду. Светлячок Шая, око Ра – это сила интуиции, или третий глаз. Кошка Ло – мудрость Рода. Мангуст Ви – смелость Рода. Получив мои поцелуи-благословения, эти дары раскрылись, и теперь вы можете владеть ими, во благо себе и всему вашему Роду.

С тех пор у Ри и Ара началась совсем другая, новая жизнь. Обладая силой и благословением Солнца, Ри и её друг вернулись в пирамиду и вывели оттуда Маму-Мумию, показали ей, как прекрасна жизнь тут, снаружи, на свету, как много здесь интересного, как тут тепло и радостно. И от поцелуев Солнца мама тоже смогла исцелиться и превратилась в человека!

Внутри Великой пирамиды также произошли прекрасные перемены: Ар, Ри и её мама сделали там освещение, навели порядок и устроили там музей. Ар очень талантливо проводил для всех желающих экскурсии, знакомя посетителей с древними прекрасными рисунками и великолепными сокровищами. И люди передавали друг другу захватывающие истории обо всех произведениях искусства Великой пирамиды, и слава об этой пирамиде распространялась по всему миру как о чудесной достопримечательности, достойной того, чтобы увидеть её своими глазами и узнать её историю.

Что же стало со Стражниками-Призраками? Они перестали пугать людей, потому что Ри вместе с Аром и мамой о них вспомнили и воздали им честь как великим фараонам древности, сложив о них сказки и легенды.

И каменный Сфинкс, который тоже не прочь был погреться под лучами Солнца, с большим удовольствием рассказывал эти сказки всем желающим.

Жили наши герои, не тужили, ладили друг с другом, берегли и развивали дары, полученные от Рода. А ещё Радовались сами, Радовали окружающих, и само Солнце свидетель, что теперь и у Ри, и у её мамы, и у Ара был подлинный смысл в жизни.

25.11.2022

Пять волшебных даров

Рис.2 Короткий долгий путь к себе. Сказки моих учениц

Сказка о Предназначении

Сказка вторая, написана она была, как и многие в этом путешествии, на одном дыхании. Удивительнее всего наблюдать, как сказка раскладывает всё по полочкам, и то, что казалось непостижимым, вдруг становится простым и понятным. Словно волшебное зеркало, сказка эта показала мне самую суть того, что происходит в моей жизни.

Давным-давно, в одно из добрых времён, решил Творец создать Душу и вложить в неё самое прекрасное, что только возможно. Душа получилась большая и светлая, и могла без труда вместить в себя множество даров и талантов. С искренней любовью к новой Душе и с желанием дать ей познать настоящее счастье, Творец бережно упаковал это великое множество даров и талантов в сияющие прочные оболочки, распределив их, как семена в кедровой шишке. Таким образом, ежели раскроется один из больших даров, то Душа обнаружит в нём ещё очень и очень много даров поменьше, тоже весьма ценных и необходимых для счастливой жизни на Земле.

И сказал Творец этой новой, сияющей Душе, что сверкала всё ярче и ярче от желания поскорее попасть на Землю:

– Прекрасная, добрая Душа! Как Я счастлив, что создал тебя! Прими же мои Дары, которые обязательно сделают очень счастливой твою жизнь там, на Земле. Вот первый Дар – взгляни, это ЗдравоМыслие. От многих и многих людей на Земле тебе доведётся услышать мудрое изречение «в здоровом теле – здоровый дух», а дух может оставаться здоровым только тогда, когда мысли здоровы, здравы и чисты. Этот Дар пригодится тебе всегда, поможет сохранить твой свет, саму твою суть, а также он служит ключом к остальным Дарам, поэтому и вручаю его первым.

Следующий Дар не менее важен, и это – Золотые Руки. Всё, к чему прикоснёшься, спориться будет, ладиться, исцеляться, пробуждаться к жизни, обновляться, рождаться, а ещё и долго сохраняться.

Конечно, есть у меня для тебя ещё Дары.

Этот особенно нравится многим – это Золотое Слово. Сила слова велика, слово творит мир, светлая душа. И ежели слово доброе, то умножается добро, а ежели слово злое, то сеет оно и порождает зло. Слово и Мысль связаны как парус и ветер: куда дует ветер, туда стремится парус.

А вот и ещё один Дар – БлагоДарность. Этот талант получают от меня все души, ведь БлагоДарность есть выражение Моей любви ко всему живому и сущему. И каждый может научиться также выражать любовь ко всему, что его окружает.

И, наконец, вот этот мой Дар – он кажется таким скромным по сравнению с другими, верно? Это – Сила зрить в корень. Не каждой Душе Я могу доверить такой важный талант. И не сразу раскроется он. Однако он необходим, чтобы ты научилась любить, чтобы ты, светлое Моё создание, поняла, что ты и есть Любовь, как и Я, как и все и всё, что Я создал в этом замечательном мире.

Душа, глубоко тронутая и обрадованная такими щедрыми Дарами, протянула свои сияющие руки, чтобы поскорее получить их в своё распоряжение.

– Как я хочу, как хочу поскорее воплотиться на Земле и раскрыть все эти чудеснейшие Дары, Господь! – воскликнула Душа, сияя всё ярче, до того она была наполнена восторгом и любовью.

– Не спеши, – мягко улыбнулся Творец. – Тебе ведь известно, что есть особые условия, которые тебе необходимо будет выполнить в своей земной жизни, чтобы Дары твои раскрылись в полной мере и чтобы ты познала истинное счастье.

– Да, конечно, мне это известно, о, Создатель, – прозвучал ответ.

– Для каждой Души условия свои, ведь у каждой Души своё Предназначение. Итак, вот условия твоего контракта.

Первое условие таково: руками, руками видеть и чувствовать, и лепить красоту мира. У кого-то зеркало души – его глаза. А у тебя, светлое дитя, будет ещё два зеркала – это твои руки. Через них ты сможешь изображать, отражать, выражать и преображать реальность. И если идёшь по пути своему, в согласии со своим Предназначением, руки твои будут тёплые, горячие, если нет, то холодные будут, как лёд, даже в самое жаркое лето.

Душа кивнула, соглашаясь.

– Второе условие – тебе придётся научить себя быть светом там, где тьма. Ты много раз будешь проходить одна через тьму иллюзий, самообмана и пустых грёз, и это необходимо тебе для того, чтобы осознать, что такое истинный свет, и что он есть внутри всего живого и сущего. Этот свет вечен, именно он будет сиять тебе во мраке, когда весь прочий, искусственный, свет угаснет. Третье же условие таково: ты пройдёшь три очень тяжёлых и горьких испытания, и все они связаны с потерей и с наукой смирения. Каждое из них совершенно. И каждое совершенно необходимо, чтобы осознать, кто ты есть на самом деле. Лишь через эти испытания будет пробуждён твой первый Дар, твой Ключ – ЗдравоМыслие, и когда он сработает, то следом за ним в полной мере откроются и другие твои Дары и таланты.

С этим тоже не стала спорить Душа, она уже знала, что и до неё очень многие Души получали на Земле тяжёлые испытания, даже сами просили об этом Творца, чтобы как можно полнее познать смысл жизни и бытия и раскрыть все свои Дары и таланты.

– Есть и ещё условие, – продолжал говорить Творец, с любовью глядя на новую Душу. – Слушай тишину. Обязательно замедляйся, останавливайся и слушай тишину. Настоящая музыка слышна только в настоящей тишине.

И самое главное условие: на Земле ты, дитя Моё, забудешь обо всём, и об этом разговоре, и о тех Дарах, которыми Я наградил тебя, и обо всех своих обещаниях тоже забудешь. Твоя задача – вспомнить об этом, когда придёт нужное время, ни раньше, ни позже.

– А как же я пойму, что пришло это нужное время, Господь? – спросила Душа.

– Поверь, ты поймёшь. У тебя есть для этого все Дары.

И благословил Творец эту светлую Душу, и отпустил на Землю, чтобы Душа смогла воплотиться человеком.

Через какое-то совсем небольшое, по меркам Вселенной, время, на Земле родилась девочка, и назвали её Элли. Маленькая и тонкая, с ручками и ножками, словно водоросли, длинными и очень подвижными. Любопытная и весёлая, спешила всё поскорее узнать, росла она и горя не знала. Чуть позже у Элли появились братья, которые стали её первыми друзьями. Родители очень любили Элли и её братьев, покупали им всё только лучшее, и было у детей много игрушек и красивой одежды, а в школе появились друзья, потому что Элли и её братья росли очень общительными и добрыми детьми.

Конечно, Элли ещё не знала, что ждёт её впереди.

Однажды налетела злая Буря, что грозилась уничтожить свет, и пришлось родителям Элли вместе со своими детьми убегать от этой Бури. Элли взяла все свои игрушки и красивые платья, однако разлука с родным домом и добрыми друзьями стала очень тяжёлым испытанием для маленькой девочки.

Элли долго, очень долго не могла привыкнуть жить в новом доме и в новом городе. Всё было там чужим, кроме папы и мамы, и двух братьев. Но однажды, нежданно-негаданно, пришла Вторая Буря, сестра той, первой. Злобно сверкала она глазами, грозя завершить то, что не смогла сделать с семьёй Элли первая Буря. Сперва отец с матерью, а после и братья, и даже лучшая подруга сделались для Элли как чужие и ушли, один за другим, ушли из жизни Элли, решив последовать за посулами Второй Бури.

Элли с трудом приспособилась, кое-как начала новую жизнь, только почему-то всё вокруг стало казаться мрачным, а люди – злыми и жестокими. Элли, конечно, не подозревала, что так на неё подействовала серая пыль отчаяния, которую развеяла в воздухе вторая Буря, когда уходила, уводя за собой дорогих девочке людей.

Время шло, незаметно минуло лет десять, а, может, и больше. Элли выросла, научилась сама о себе заботиться, работала и жила, как все, однако не испытывала радости в жизни. Всё ей казалось, что она забыла о чём-то очень важном. Или потеряла что-то такое, без чего жизнь её никогда не будет иметь смысла. И сколько ещё ей жить, словно заблудившемуся во тьме путнику, было неизвестно.

Неожиданно явилась Третья Буря. Она по-хозяйски, пинком распахнула дверь, прошлась по дому Элли, пооткрывала все шкафы, все ящики и шкатулки, забрала все надежды, даже самые робкие и юные, выгребла подчистую все те мелкие жемчужинки счастья, любви и хороших воспоминаний, которые так бережно хранила Элли и, оставив после себя комья грязи на полу и во дворе, исчезла.

Но Элли знала, что эта третья буря не ушла насовсем. Все, кто жил в городе, это знали. Буря притаилась за пределами города, раскинула там свои сети, понаставила заборов и стала жить, ожидая, что скоро, скоро явятся к ней в гости её две сестры, и уж тогда повеселятся они на славу.

Никто не ведал, когда Буря уйдёт, как не знали и о том, что будет дальше. Элли тоже не знала. В растерянности и страхе сидела она посреди разграбленного дома и не понимала, что ей теперь делать.

За окнами притаилась осень, и шёл дождь. Кап-кап, кап-кап-кап… Лёгкие капли барабанили по окнам, как чьи-то невидимые пальцы.

Элли вдруг услышала музыку. В доме было тихо, абсолютно тихо и темно, однако музыка звучала наяву. Элли почему-то несказанно обрадовалась этой музыке, как и дождю, подошла к окну и прижала к холодному стеклу свои ладони. Ей впервые в жизни захотелось послушать тишину, чтобы понять, о чём, о чём в этой необыкновенной тишине рассказывает дождь.

Стекло было очень холодным, однако ладони Элли стали греться, сделались такими тёплыми, что она с удивлением поднесла их к лицу и вдруг увидела, что они светятся. Её руки светились в темноте комнаты!

Элли поняла, что не боится. Совсем. Ни капельки. Впервые в жизни ей не было страшно, и она тут же вспомнила, что в детстве тоже никогда и ничего не боялась.

Дождь застучал громче, будто просил впустить его в дом как дорогого гостя, которого давно здесь ожидали. Элли снова прижала к окну ладони, и свет разлился по стеклу, растопил его, будто оно было изо льда, и в это распахнувшееся пространство влетела огромная полупрозрачная птица, сотканная из нитей и капель дождя.

– Здравствуй, Элли, – сказала птица. – Наконец-то ты услышала мой голос. Я – твоя Душа.

Элли улыбнулась и, глядя на эту чудесную птицу, ответила:

– А я знаю. Почему-то я всегда знала, что это ты, что это твой голос я слышала, когда шёл дождь.

– Конечно. А ещё ты могла увидеть меня, разглядеть мой силуэт сквозь пелену падающего снега.

– Да. И слышала, как ты смеёшься, когда шуршат под ногами золотые листья клёнов. И замечала твою улыбку в бегущих по небу облаках. И видела твоё прекрасное лицо в куполе неба, опрокинутом над морем, – Элли говорила и говорила, оказалось, она так много помнила, знала, но откуда?

– Я рада, что ты меня узнала, – кивнула Душа. – Сегодня, сейчас я пришла к тебе на встречу не просто так. Время напомнить тебе, Элли, о том, какими Дарами наградил тебя Творец.

Серебристая птица-Душа широко развернула свои огромные крылья, и на каждом крыле засияли по два перламутровых шара света, словно очень крупные жемчужины, которые неизвестно кто и как подвесил прямо в воздухе.

– Это, – Душа пошевелила правым крылом, и оба шара плавно подлетели к Энни, – ЗдравоМыслие, твой Ключ, и Золотое Слово. А это, – теперь пришло в движение левое крыло, и помещавшиеся в его поле шары также подплыли к их обладательнице, – БлагоДарность и Сила зрить в корень. А пятый твой Дар уже у тебя в руках, в самом прямом смысле этого слова, он зовётся Золотые Руки. Взгляни на них, это чудесные Дары, которые вручил тебе лично Творец, когда посылал меня, твою Душу, на Землю.

– Ах, – прошептала Элли, и лицо её просветлело, до того мягким и тёплым, родным был свет, исходящий от шаров, – как же они прекрасны!

– Да, они прекрасны, но лишь тогда, когда раскрыты и могут быть использованы во благо тебе и другим людям. Всё это время, всю свою жизнь ты не до конца сумела раскрыть эти Дары. А теперь время пришло. Вот они, возьми.

Элли раскрыла ладони, и великолепные светящиеся шары уменьшились и опустились прямо ей в руки округлыми разноцветными жемчужинами.

– Творец имеет великий замысел, и каждую душу Он создаёт с огромной любовью, – поведала Душа. – Эту любовь невозможно выразить никакими словами ни на одном человеческом языке. Однако эту любовь можно видеть, слышать, чувствовать и ощущать во всех творениях благодаря тем Дарам, что у тебя есть. Храни любовь, Элли, взращивай её, ладь, береги. Хранить, чинить, ладить, исцелять, беречь любовь – в этом твоё Предназначение. А в нём – твоя сила изображения, отражения, выражения и преображения реальности.

Элли удивлённо внимала словам своей Души, а после тихо произнесла:

– Стало быть, моё Предназначение – это хранить любовь? Хранить и беречь всё хорошее, что есть во мне и вокруг меня? Но как мне это сделать?

– Конечно, с помощью Даров, – подсказала Душа. – Ты владеешь такими сокровищами, полученными из рук самогО Творца. Слушай тишину как лучшую музыку, Элли, слушай тишину внутри себя. И когда ты услышишь шум дождя, вспомни, что это мой голос. Когда увидишь снег, падающий с небес, вспомни, что там, за этой белой стеной, я стою и говорю с тобой. Когда идёшь куда-то, подними голову и в лёгких облаках узнай мою улыбку. В суете бесконечных человеческих дел остановись и прислушайся. Так настроится и заработает твой Ключ – ЗдравоМыслие, и через него тебе станут в полной мере доступны все прочие твои Дары, всегда, когда тебе необходимо их использовать.

Торжественное молчание воцарилось в комнате после того, как были произнесены эти судьбоносные слова. Элли вдруг вспомнила всю свою жизнь, всё, что ей пришлось перенести. Все три Бури, которые, как ей казалось прежде, отобрали у неё так много, хотя главные сокровища всё же оставались всё это время при ней. Значит, не зря всё было, все многочисленные потери, тяготы, слёзы.

– Да, – кивнула Элли и крепко сжала ладони с жемчужинами, – да, я поняла. Я теперь всё поняла. Моё предназначение – хранить любовь, беречь её и всё хорошее, что есть во мне и вокруг меня.

Ответом ей была полная тишина. Встрепенувшись, Элли обнаружила, что она стоит одна посреди тёмной комнаты, вокруг никого, только где-то снаружи по-прежнему сонно барабанил в окна осенний дождь.

После той беседы со своей Душой Элли пообещала себе во что бы то ни стало начать новую жизнь и теперь всё делать согласно своему Предназначению. Беречь и хранить любовь и всё хорошее в себе и в окружающем мире – это же несложно, правда?

Только что такое любовь? Любовь какая, и к кому? На всякий случай Элли решила хранить вообще всю любовь, какую только сможет найти, любую и всякую, и собирала её везде, где только могла, часто по капельке, просила, покупала, обменивала, а порой и требовала. Нужно же всю любовь сберечь, а чтобы её сберечь, сперва нужно её получить, любой ценой.

Вместе с любовью Элли стала собирать и хорошие вещи, одежду, обувь, книги, карандаши и ручки, баночки, коробочки, шкатулки. Потом пришла к выводу, что и этого мало, и принялась добывать и хранить знания, навыки, полезные советы, ценные рекомендации, инструкции на все-все случаи жизни. Старалась и других людей побудить делать так же, ведь столько хороших вещей вокруг, сколько важных советов и умений, нельзя ими разбрасываться, нужно всё собирать и аккуратно складывать на полочки, в коробочки и сундучки, чтобы всё сберечь и сохранить.

Так увлеклась Элли, что вскоре весь её дом превратился в некое подобие музея, причём весьма неаккуратного. Да, хранилось и сберегалось там множество весьма и весьма ценных и вещей, и мыслей, и чувств, и навыков, однако… Элли стала замечать, что она тратит уйму сил, чтобы всё это добро сохранить, а никому и дела нет, никто этого не ценит. Никто ни разу не то что не заглянул в её дом-музей, а даже не поблагодарил за такое важное, благое для Вселенной дело. Да и в самом доме почему-то стало темно и холодно, а ещё у Элли постоянно мёрзли руки, порой до боли и онемения в кончиках пальцев.

Как следует поразмыслив, Элли начала наводить в доме порядок. Ведь порядок – это тоже проявление любви и её отражение. У Творца вон, во всей природе абсолютный порядок, все и всё на своих местах, тогда и хранить, и контролировать всё намного проще. Элли хотелось вот так же идеально всё упорядочить, и она с большим энтузиазмом принялась разгребать свои запасы, иногда проклиная такой адский труд на чём свет стоит, а потом шла к людям и каждому предлагала любовь, знания, советы, мудрость, учила всех быть благодарными.

– Смотрите, смотрите, я вам их могу даже подарить! Это же БлагоДарность, она так важна. А любовь, может, возьмёте любовь? Я знаю, что говорю, ведь у меня есть Сила зрить в корень, да-да-да! Вот, ну хоть взгляните, всё свежее, совсем новое, оно хранится в идеальных условиях!

Но брать то, что с таким рвением и настойчивостью предлагала Элли, люди не спешили. Элли тогда, твёрдо уверенная в своей правоте и высокой миссии, возвращалась домой, подолгу плакала, ругая человеческую неблагодарность, и опять принималась за уборку, несмотря на холод, усталость, до боли мёрзнущие руки и темноту. Потом снова отправлялась к людям, теперь уже навязывая каждому встречному не только то прекрасное, что хранила и берегла, но и способы и секреты хранения.

Так продолжалось какое-то время, пока однажды Элли, устало перебирая своими ледяными руками сберегавшееся у неё добро, вдруг не обнаружила в красивом и светлом шкафу целую кучу ветхих обид. Обиды? Откуда они тут взялись? Ведь она собирала и хранила только любовь.

Однако в следующем шкафу нашёлся вместительный сундук, еле открыв который, Элли поморщилась, ведь сундук оказался доверху набит заплесневелым чувством вины. И уж самой последней каплей оказались три мешка всевозможных страхов, притаившиеся в самом дальнем и тёмном углу дома.

Откуда, откуда взялось всё это? Элли не могла понять, ведь она с таким трудом собирала и хранила только всё хорошее.

– Творец имеет великий замысел, и каждую душу Он создаёт с огромной любовью, – вдруг раздался чей-то приглушённый голос. – Эту любовь невозможно выразить никакими словами ни на одном человеческом языке. Однако эту любовь можно видеть, слышать, чувствовать и ощущать во всех творениях благодаря тем Дарам, что у тебя есть.

Элли огляделась по сторонам. Она была уверена, что тут, в доме, она живёт одна.

– Это я, Домовой, – из-за высокого дальнего шкафа выглянул маленький человечек в мятой серой рубахе, весь взъерошенный да всклокоченный. – Вот, сидел, сидел, терпел, терпел, сторожил это всё, сторожил, а потом кааак глянул, чего это ты тут в дом натаскала… Такого ни один Творец точно не стал бы иметь в виду!

С немалым удивлением Элли посмотрела на Домового. Никогда она ни одного домового не встречала, но почему-то была уверена, что выглядеть они должны аккуратными, ведь, по поверьям, домовой – это в доме хозяин, всему барин, за порядком следит и за чистотой бдит.

– Ага, слежу, – подбоченился неопрятный Домовой. – Ты во что дом наш превратила? Надо же думать, что беречь и хранить, а что и вовсе негоже в жилище тащить. Где твоё ЗдравоМыслие, а? Тот самый Ключ, который все остальные Дары открывает. Про Силу зрить в корень вообще промолчу. Я ведь всё слышал тогда, весь твой разговор с твоей Душою. И всё про твои Дары чудесные знаю, и про твоё предназначение мне тоже известно, представь себе. Но ты первую часть послания затвердила, а вторую забыла?

– Вторую? – пробормотала Элли.

– Вторую, – Домовой важно подбоченился и громко, нараспев произнёс: – Храни любовь, Элли, взращивай её, ладь, береги. Хранить, чинить, ладить, исцелять, беречь – в этом твоё Предназначение. А в нём, – и Домовой принялся загибать пальцы, – твоя сила ИЗОбражения, ОТражения, ВЫражения и ПРЕображения реальности. Хорошее не только собирать и хранить нужно, а ещё и чинить, ежели вдруг сломалось. А коли уже нельзя наладить, то, как вы сейчас говорите, утилизировать. Вон тот сундук с чувством вины первый на очереди.

Ох… Кажется, и правда, забыла Элли эти слова. Хранить – хранила, собирать – собирала, копила, складировала, а вот про починку и остальное вылетело из головы. Как ускользнуло от внимания самое главное: любовь.

«Творец имеет великий замысел, и каждую душу Он создаёт с огромной любовью…»

Творец и есть Любовь. И Он всё делает с любовью. Созидает, даёт наставления, преподносит уроки, и даже наказывает. И порядок наводит тоже с любовью.

Только теперь поняла Элли, в чём же она ошиблась. Собирала она и хранила просто ради того, чтобы собирать и хранить. А любви, благодарности совсем и не было ни в её стремлении к накопительству, ни в навязывании такого же подхода людям. Было ли у Элли ЗдравоМыслие? Болели мысли, бродила Элли столько времени во тьме собственных заблуждений. Поэтому и Золотые руки не пригодились, поэтому и Золотому Слову никто не внимал. Что уж говорить про БлагоДарность и Силу зрить в корень, им и подавно не нашлось применения. Элли обманывалась, свято веря в то, что всё это время выполняла своё предназначение.

– Не горюй, помогу, на то я и Домовой, – бодро ответил Домовой и засучил свои длинные грязные рукава. – В здоровом теле – здоровый дух, так у вас, людей, говорят? А дух здоровым будет, только если мысли здоровы и чисты. Это правда-истина. И жилища это тоже касается. Давай порядок наведём, тогда и свет с любовью снова вернутся в дом.

И принялись Элли с Домовым порядок в доме наводить. Сперва отыскали и вынесли на солнечный свет все-все обиды, все домыслы, страхи, сплетни, пустые разговоры, сомнения, гордыню, все большие и маленькие лжи и полуправды, которых во всём доме оказалось видимо-невидимо, притаившихся среди действительно ценных и хороших вещей.

Чувство вины пришлось прямо в его сундуке и сжечь, до того оно с ним срослось, и как только сгорело оно дотла, тотчас потеплели, засияли ладони у Элли, точь-в-точь как тогда, когда к ней Душа пришла с важным разговором.

И остановилась Элли, подняла голову и улыбнулась, потому что увидела, как легко плывут в ярком голубом просторе мягкие белые облака.

«Слушай тишину как лучшую музыку, Элли, слушай тишину внутри себя», – тут же вспомнились слова Души.

Элли прикрыла глаза, прижала к груди свои горячие ладони, прислушиваясь. Где-то щебетали птицы и звонко лаяла собака. Шумел ветер, скрипя сухой старой веткой на огромном дубе. Вдали на шоссе деловито шуршали шинами автомобили. Все эти звуки, а ещё стук собственного сердца и звуки собственного дыхания – всё было так далеко и одновременно близко, так здесь и одновременно не здесь. Везде, вместе, одномоментно и… вечно.

«Слушай тишину как лучшую музыку…»

– Слушай тишину внутри себя, – вслух повторила Элли и ощутила, как мягкое тепло распространяется по всему её телу. Она открыла глаза и с новыми силами, с чётким пониманием того, что она делает и с какой целью, приступила к уборке.

Вместе с Домовым Элли вынесла из дома всё ненужное, старое, негодное, отслужившее своё, и это всё пришлось предать огню. Всё то, что можно было починить, переместили в большую мастерскую. Домовой лично соорудил там отменно крепкий верстак и все необходимые инструменты расставил по полочкам, и сам очень доволен остался своей работой.

Дальше дело было за малым. Всё полезное, нужное, хорошее привели Элли и Домовой в порядок, вымыли, почистили, каждой вещи, книге, эмоции, каждой мысли было определено своё место. И порядок в доме, во дворе, в чувствах и мыслях Элли стала регулярно поддерживать. А все советы и рекомендации, как и любовь, Элли больше не раздавала просто так и никому не навязывала, а, используя свои Дары, превратила это всё в яркие краски и своими умелыми руками расписала снаружи свой дом, крышу, все окна и дверь диковинными узорами. Узоры были непростые, а защитные: теперь никакая Буря, явись она хоть с обеими своими сёстрами, да хоть с целым войском себе подобных, не смогла бы проникнуть в дом и причинить вред ни ему, ни его обитателям.

В свободное время Элли и Домовой трудились в мастерской, чиня и налаживая Внутренние установки, переформатируя вредоносные программы в пользоносные и, конечно, создавали всё новые и новые чудесные краски. Чем больше Элли работала руками, тем теплее становились её ладони, тем ярче сиял её внутренний свет, свет её Души, озаряя дом и двор. Очень радовалась Элли, с каждым днём всё явственнее ощущая, что теперь-то она действительно идёт своим путём и на самом деле счастлива. Домовой тоже преобразился, из чумазого и неопрятного лесовичка сделавшись причёсанным, интеллигентным Домовым, настоящим Дворянином, как он сам любил себя величать, потому как теперь отвечал он не только за дом, а и за весь двор.

Вскорости каждый, кто проходил мимо дома Элли, стал останавливаться и любоваться, многие и заходить начали, кто просто искреннее восхищение высказывал такой красотой и порядком, кто цветы дарил, а кто таких чудесных красок и для себя просил. Элли с удовольствием принимала заказы, а позже начала учить всех желающих изготавливать волшебные краски, и всем, кто этого хотел, показывала, как составить узоры для росписи. Для каждого человека Элли находила особенные, добрые слова, и сама поражалась до глубины души, какими великолепными получались узоры у её учеников. Больше не было нужды никому ничего навязывать или доказывать – люди сами с радостью шли за советом и помощью к Элли, а Дары, что получила душа Элли от Творца, продолжали раскрываться и работали во благо девушке и всем, кого она встречала на своём жизненном пути.

Стала распространяться молва о прекрасной доброй Элли, мастерице на все руки, и всё больше людей приходили к ней, кому что подсказать, кому наладить, починить, кому красок или порядка не хватало, и непременно благодарили, и достойную награду приносили. Слова благодарности, тепло людских сердец поднимались в небо, собираясь в облака, и над домом Элли стали идти золотые дожди. Земля впитывала золотые капли, и однажды во дворе пробился родник, настоящий золотой источник. Оказалось, он многие века был замурован, скрыт под толщей земли. А как стала Элли с любовью порядок наводить и жизнь свою ладить, когда начала она следовать по пути своего Предназначения и использовать Дары, то золотой источник набрал силу, и забил, зажурчал, становясь всё сильнее, жизнерадостнее и полноводней.

И с тех пор Элли каждый день благодарила Творца и свою Душу, всё больше раскрывала свои драгоценные Дары и шла уверенно и смело дорогой Предназначения. Многим людям она помогала, таким образом умножая, взращивая, сохраняя и рождая любовь в себе и других. И с улыбкой признавалась, что жизнь её была теперь наполнена подлинным счастьем.

30.11.2022

Дорогами мечты шагая

Рис.3 Короткий долгий путь к себе. Сказки моих учениц

Сказка о поиске Пути

На мой взгляд, это самая невероятная сказка из всех, что сложились за время обучения в Высшей Школе Сказкотворчества. Путь, в который я отправилась вместе с неожиданным для меня героем, оказался долгим, извилистым, полным препятствий. Однако по мере продвижения вперёд я, как и главный герой, лишь укреплялась в мысли, что все ресурсы, необходимые для достижения цели, у меня есть. Как и помощники, если они нужны, непременно появятся на пути. Сказка эта, даже если читать её по прошествии времени, наполняет невероятной энергией и помогает расправить крылья.

Древние духи, что обитали в самой глухой чаще леса, видели, бывало, сияние, что мелькало между деревьями. То был Феникс. Как и все птицы его племени, он был спокойного нрава, трудолюбив и в то же время полон энтузиазма и стремления к свободе.

Только какая свобода тут, в тёмном дремучем лесу? И коротал свои дни Феникс, опутанный сетями. Коварный Страх постарался, сам пожелал единолично владеть чудесной птицей, думая, что уж тогда все его мечты сбудутся и все его чаянья осуществятся, особенно главная – чтобы люди перестали мечтать. И однажды поймал Страх Феникса, накинул сети прочные и крепкие, да не одну, а тысячи.

Так и жил с тех пор Феникс, порабощённый, ни взлететь, ни крылья расправить, даже голову поднять и то трудно. Только ходить по земле мог, но за пределы тёмного леса выбраться не получалось.

Всё же Феникс помнил, что когда-то он умел летать. Когда-то он горел вдохновением и страстью так ярко, что все любовались его светом и величали его самой прекрасной птицей, приносящей счастье. Ему часто снилось, что он снова на свободе, что опять парит высоко-высоко, и может лететь, куда захочет, и, неся в себе силу и сияние самого Солнца, дарит людям свет, тепло и искры вдохновения, которые сыплются с кончиков его радужных перьев на крыльях и на хвосте. И тогда у людей начинают сбываться их самые светлые, самые смелые и прекрасные мечты…

После таких снов птице Феникс очень хотелось стать самим собой, вновь летать и постигать высоту небес, опять через свои полёты отражать красоты этого огромного мира и показывать всем живущим на земле, что каждый способен воплотить в жизнь свою самую заветную мечту.

И вот однажды, бродя в бесплодных поисках выхода по тёмному лесу, Феникс нашёл старый-престарый сундук, притаившийся в корнях огромного и тоже очень древнего дерева. Сундук был открыт, наверное, потому, что из него уже забрали всё, что могли. Но Феникс всё равно заглянул внутрь.

Сундук оказался действительно пустым, только на самом дне, в углу что-то слабо поблёскивало. Да это же перо Жар-Птицы! Откуда оно здесь?

Удивился Феникс. Однажды, очень давно, ему довелось увидеть Жар-Птицу, и та встреча была поистине незабываемой. Такой яркой, сияющей птицы больше не было на всём белом свете.

– Феникс, Феникс, – вдруг заговорило маленькое Пёрышко и затрепетало, зажглось ярче, словно тонкая свеча. – Ах, как же так! Сидишь один в тёмном лесу, опутанный сетями. А там, в мире, ждут тебя люди, очень ждут твоего света, твоего огня!

– Что же мне делать? – вздохнул Феникс. – Я и сам рад бы выбраться из этого леса, да не взлететь, крылья прочно сетями Страха спутаны, никак освободиться не получается. Сколько уж пытаюсь, сколько ищу выход, а всё напрасно. Сети силы из меня пьют, вырваться из плена не дают.

– Коварен Страх, уж если вцепился в кого, то не отпустит просто так. И эти сети его не простые, а колдовские. Он и Жар-Птицу хотел изловить, чтобы перестала она миру светить. Но только меня, Пёрышко, сумел выдернуть, обжёг свои руки загребущие, да и бросил меня здесь. Но я тебе помогу. Покажу, где Страх спрятал волшебные вещи. Они и помогут тебе выбраться из леса. А дальше путь лежит к Жар-птице, чтоб от сетей тебе освободиться. Только сперва скажи: ты правда этого хочешь?

Подумал Феникс и уверенно кивнул:

– Да, очень хочу. Тут слишком темно и холодно. И я не могу выполнять то, для чего я рождён – воспламенять сердца и души людей любовью к жизни и мечте.

Пёрышко тогда выпорхнуло из сундука и устремилось куда-то в чащу леса. Феникс едва поспевал за ним.

Пришли они к мрачному дворцу, где обитал Страх. Дверей он не запирал и злых псов не держал, потому что уж очень самоуверен был, что здесь, в его вотчине, никто не посмеет нарушить границы его владений.

Беспрепятственно Феникс и Пёрышко через весь дворец пробрались к сокровищнице. А там богатств несметных видимо-невидимо! Награбил их Страх у людей, да всё мало ему, ибо сокровищница его, как огромная пещера.

– Скорее, пока спит хозяин дворца, нужно найти три сокровища, да не простых, и не золотых, а волшебных. Поэтому смотри внимательно, – велело Пёрышко.

Поначалу растерялся Феникс. Как же среди всех этих гор драгоценностей найти именно волшебные вещи, и только три?

– Смотри не глазами, – подсказало Пёрышко. – Смотри своей душой пламенной. Тело твоё и могучие крылья Страх сетями опутал, но душу не сумел поработить. Иначе ты уже и во снах прекратил бы летать, и о свободе забыл бы мечтать.

Слова Пёрышка в самое сердце Феникса проникли, как живая вода. Встрепенулся он, вдохнул воздух полной грудью и закрыл глаза. Засветилась душа его, яркая душа Феникса, и по зову души ноги сами подвели к одному из сундуков. А на сундуке рубашка лежала, на вид простая, из грубой ткани, только со скромной вышивкой красными нитями по горловине. Поэтому Страх и бросил её смятую, пренебрёг, решив, что никакой ценности в ней нет.

– Это волшебная рубашка. Она душу твою чистую сбережёт, огонь сохранит, не солжёт, – объяснило Пёрышко.

Кивнул Феникс, клювом подцепил рубашку и просунул голову в горловину.

Следующим волшебным предметом, который откликнулся на зов пламенной души Феникса, оказался невзрачный, кое-где уже побитый молью ковёр. Ай да жадина Страх, неужели настолько алчен, что не брезгует и такие ненужные вещи похищать?

– Это волшебный ковёр-самолёт, – ответило Пёрышко.

«Зачем же мне, птице, ковёр-самолёт?» – подумал Феникс.

– Он тебе крылья даст, взамен твоих, пока сам летать не научишься. Скорее, ищи третью вещь волшебную, пока Страх не проснулся!

Ох, и непросто было среди груд золота и каменьев самоцветных отыскать неприметную деревянную палочку, гладко отполированную, с резьбой незатейливой на рукояти. Тоже волшебная?

– Это – Палочка-выручалочка, – сказало Пёрышко. – Она всегда совет добрый даст, из беды выручит. Повезло тебе, что именно эти вещи нашлись. Помогут они тебе, ведь дорога ждёт дальняя. А теперь прощай. Дальше сам себя выручай.

Вспыхнуло Пёрышко ярким пламенем – и тотчас исчезло, будто его и не было. Лишь в воздухе остался очень лёгкий, неуловимый аромат, и Феникс двинулся по нему, как по невидимой ниточке, которая и вывела из недр дворца.

Вокруг был лес, куда дальше направиться, неизвестно.

– Садись на меня, птица Феникс, – вдруг сказал ковёр-самолёт. – У Страха глаза велики да ноги быстры. Но меня ему не догнать. Не смотри, что я выгляжу худо, в царстве тьмы я таким и буду, а как выберемся на свет, я тотчас поменяю свой цвет.

Сел Феникс на ковёр, и полетели они быстро, быстрее ветра. Деревья стали ветви тянуть, остановить пытались беглецов, да не тут-то было: ковёр ловко петлял между веток, уворачивался от ловушек, и вскоре забрезжил вдалеке тусклый свет, и показалась опушка.

С облегчением вздохнул Феникс, когда ковёр-самолёт приземлился уже далеко за окраиной тёмного леса. Выбрались! Но дальше куда путь держать?

– Птица Феникс, погляди, чудо-камень впереди, – подсказал ковёр.

И правда, лежал неподалёку огромный серый валун, поросший изумрудным мхом. Едва только Феникс приблизился к камню, как тот заговорил гулким, раскатистым басом:

– Куда идёшь, спешишь, от кого бежишь?

– Сбежал я от Страха, из его тёмного леса, – ответил Феникс. – Куда дальше идти, не ведаю. Мне бы сети снять, чтобы вновь летать. А чтоб освободиться, мне нужно встретиться с Жар-Птицей.

– Чтобы дальше идти, пред тобой три пути. Один из них способен обмануть, да и с него не так легко свернуть, второй хоть ярок, но тернист и труден, давно уж там не ходят люди. А третий путь и лёгок, и широк, да не забудь, придумай небылицу, и решето воды возьми с собою впрок.

Подумал Феникс, подумал, да и выбрал третий путь. И ковру легче лететь будет, и светла там дорога была, в отличие от первых двух.

– Нет, птица Феникс, не ходи этой дорогой, – вдруг подала голос Палочка-выручалочка, которая лежала в волшебной рубашке, в нагрудном кармашке. – Не ходи, не ходи, ждёт опасность впереди.

Покачал головой Феникс и всё же пошёл по выбранной дороге. Никогда прежде он решений своих не менял, и сейчас не станет. А до Жар-Птицы добраться надо.

Едва ступили они с ковром на ту дорогу широкую и светлую, так и радостно сделалось на душе. Травы перед ними расступаются, цветы улыбаются, а пахнут так, что голова кругом идёт. Ковёр-самолёт отряхнулся, встрепенулся, стал, как новенький, яркий, красивый, с позолоченой бахромой!

– Ох, как я хорош, как хорош, и цена мне не медный грош, – стал вдруг хвастаться ковёр-самолёт. – Я райская птица, мне нужно петь и веселиться. Я тут полетаю, поищу свою стаю.

– Стаю? – удивлённо пробормотал Феникс. Что-то не то произошло с ковром-самолётом, стал носиться он туда и сюда, а дальше следовать ни в какую не хотел.

Ничего не поделаешь, побрёл Феникс дальше один, только Палочка-выручалочка при нём и рубашка волшебная.

Идёт птица Феникс, ступает, чудо-цветы перед ним расцветают, играют бровками, качают головками. И цветов этих вокруг видимо-невидимо.

– Помогите, помогите! – вдруг послышался чей-то крик. Глядь, а на одном ярком цветке бабочка сидит, и отчаянно крылышками бьёт, а улететь не может.

Подошёл Феникс и увидел, что цветочек распахнул роточек, да не роточек там, а пасть зубастая, того и гляди, бабочку заграбастает!

– Держись, Бабочка, за мою Палочку-выручалочку, – и спас добрый Феникс Бабочку от хищного цветка.

– Спасибо, птица Феникс, – пропела Бабочка, – ах, как твой свет прекрасен! Но путь впереди опасен. Возьми немного волшебной пыльцы моей, то, что невидимо, с нею всегда видней.

И насыпала Бабочка пыльцы в правый рукав рубашки волшебной, всё равно он пустой болтался.

Поблагодарил Феникс Бабочку, немного удивился, что та его свет разглядеть смогла, и двинулся дальше. Долго ли, коротко ли шёл, а привела дорога к реке. Река широкая и глубокая, как быть, ковра-самолёта нет, как реку переплыть?

И тут вспомнил Феникс про напутствие камня, что воды нужно с собой набрать, да вот беда – некуда, нет никакой посуды, и никакого сосуда.

– А рубашка волшебная тебе для чего? – подсказала Палочка-выручалочка. – Рукав левый в речку опусти, он сам воды зачерпнёт. Только сначала попроси у Реченьки разрешения её воды набрать.

– Река-реченька, путь мой лежит далече, – обратился Феникс к реке. – Позволь тебе поклониться, набрать твоей чистой водицы.

– Давно не чиста моя голубая вода, – молвила Реченька. – Помоги мне, птица Феникс, уж не знаю, как быть. Помоги мою воду от грязи болотной отмыть.

Ну и дела! Никогда не слышал Феникс о таком прежде, что воду можно мыть. Что там камень советовал? Придумать небылицу? Раньше он такое умел, почему не попробовать.

– Как-то раз дикобраз коз-стрекоз на дубе пас, – начал рассказывать Феникс и, окунув левый рукав в реку, медленно побрёл вдоль берега. Вода в реке от его слов стала рябью покрываться, будто дрожа от смеха. – Стриг он сено с коз-стрекоз, лил его на сеновоз. А потом с речным котом шил из глины мокрый дом. Шил его глазами, латал зубами, пилил языком, месил босиком. Вышел дом ни левым, ни правым, на славу всей дубраве.

Чем дальше рассказывал Феникс небылицу, тем сильнее волновалась и дрожала вода в реке, появились волны, начали пениться. И вдруг вся река вздыбилась, и три мощные волны выбросили на берег трёх жуков-грязевиков, одного за другим.

– Так это они вредили, чистую воду в реке мутили, – сказала Палочка-выручалочка.

– Как же их наказать, чтобы впредь не творили зла? – спросил Феникс.

– Дай мне их коснуться, тогда они проснутся, станут из вредителей целителями, губками-цедителями.

Сказано – сделано. Как только волшебная Палочка-выручалочка коснулась всех трёх жуков-грязевиков, тотчас они превратились в губок-цедителей и вернулись в речку уже благо ей нести, воды её очищать.

– Спасибо, чудесная птица Феникс, – поблагодарила Реченька. – Как прекрасен твой свет! Возьми в дорогу мою водицу, теперь она чиста, и вместе с нею дарю я тебе волшебное слово, и слово то – Чистота.

Поблагодарил Феникс Реченьку, набрал воды в левый рукав рубашки волшебной и двинулся дальше, пропустила его река. И привела дорога к избушке, а на пороге сидит старушка. Сидит и вздыхает, чёрствую хлеба краюшку ломает и бросает крошки прямо на дорожку.

– Здравствуй, бабушка, – поклонился старушке Феникс, – подскажи, где мне Жар-птицу найти, долго ль ещё мне идти?

– Нету здесь никакой Жар-птицы, это всё сущие небылицы, – вздохнула Старушка. – Это край земли, дальше нет пути. Здесь трава не растёт, маков цвет не цветёт, нет ни росточка, ни колосочка, ни еды, ни воды. Зачем ты явился сюда, чудесная птица Феникс, если даже и ты не сумеешь дать надежду? Вон, без крыльев живёшь, век свой серый коротаешь, таким и помрёшь, счастья не узнаешь.

Пригорюнился Феникс, правду ведь говорила Старушка. Такую длинную дорогу он прошёл, а Жар-птицу до сих пор не нашёл, и от сетей не смог освободиться. Быть может, нет в помине никакой Жар-птицы?

– Не слушай её, не слушай, – зашептала Палочка-выручалочка, – это Бабушка-Тоска, льёт отраву в уши. Светлый ум твой коли дашь ты ей одурманить, то и сгинешь навсегда в отравленном тумане.

И вспомнил Феникс, как попался во власть ядовитого аромата цветов ковёр-самолёт, какой вред нанесли Реченьке жуки-грязевики. Кто запахом тех цветов дышал и воду грязную из Реченьки пил, тот сам себя на этой дороге и погубил. И дорога эта не та, что ему нужна, привела она не к Жар-птице, а во владения Бабушки-Тоски.

– Страх твоё тело сетями опутал, Тоска разум заморочила, но душу твою пламенную им не пленить никогда, – напомнила Палочка-выручалочка. – Вспомни, Феникс, кто ты есть, вспомни, куда и для чего пустился в этот путь, яви свою суть, суть огня и очищения, волшебство перерождения. У тебя навсегда есть слово заветное – Чистота.

«Чистота!» – чей-то голос, чистый и звонкий, разнёсся в уме птицы Феникса. Это волшебное слово Чистота стало, как колокольный звон, волнами расходиться во все стороны, и звон этот очищал разум Феникса и распространялся далеко за его пределами, очищая всё вокруг, разгоняя отравленный туман.

– Чистота! – воскликнул Феникс и вдохнул полной грудью.

Задрожала от досады Бабушка-Тоска, помутнела, побледнела, погрозила прозрачным кулаком, да и растворилась, испарилась, как роса на солнце.

А Феникс обратно пошёл, нужно было вернуться к камню, чтобы верный путь найти. Проходил мимо Реченьки и поклонился ей ещё раз, поблагодарил за то, что помогла Тоску победить.

Добрался до цветочного луга, глядит – а ковёр-самолёт так и носится до сих пор над цветами, парит без всякой цели.

Взмахнул Феникс левым рукавом волшебной рубашки, полетели оттуда брызги чистой воды, разлетелись по всему лугу, щедро смочили ковёр-самолёт и все цветы, в землю впиталась чистая вода.

– Ох, и долго я спал, в чулане лежал, – встрепенулся, потянулся ковёр-самолёт, подлетел к Фениксу. – Спасибо, чудесная птица Феникс! Полетели, нам ещё Жар-птицу отыскать нужно!

А цветы от чистой воды исцелились, очистились от яда и стали благоухать ароматом вдохновения, и всем путникам с той поры дарили надежду и сил прибавляли.

Долго ли, коротко ли, привела дорога обратно к путеводному камню. Тот стоит, усмехается:

– Молодец, Феникс! Бабушка-Тоска уж сколько людей погубила, цветы отравила, Реченьку загрязнила. А ты Тоску победил, Страх его верной помощницы лишил. До цели тебе чуть-чуть, выбирай теперь правильный путь. Доберись до своей мечты, разбудить её можешь лишь ты!

Поклонился Феникс камню и на ковре-самолёте полетел по второй тропе, яркой, но тернистой, давно не хоженой.

Вырос, как из-под земли, лес тёмный, густой, непролазный и бесконечный. Ковёр не сумел сквозь ветки колючие протиснуться, и пришлось опять идти Фениксу пешком. Шёл он, шёл и выбрался на опушку. А там, на пригорке, стоит Печка. Ни дома поблизости, ни забора, странное место.

– Здравствуй, Печка, – поклонился Феникс, – подскажи, куда мне идти, где мне Жар-птицу найти?

– Дорога туда далека, – молвила Печка. – Ветер мимо пролетал, да мне нашептал, что Жар-птица высоко в горах, в пещере томится. Враг невидимый и неведомый её к себе заманил. Вырваться оттуда нет у неё сил.

Выходит, Жар-птица в беде, и ей тоже нужна помощь. Ещё больше преисполнился Феникс решимости найти её и спасти, ведь только она могла избавить его от пут Страха.

– Помоги мне, чудесная птица Феникс, – вдруг попросила Печка. – Нет огня у меня, невидимый враг погасил мой очаг, не могу ни пироги печь, ни лес оберегать.

Феникс растерялся, ведь у него тоже огня не было, но решил подсобить Печке. Насобирал хвороста, вместе с ковром наломали сухих веток, сложили в Печку. А как поджечь-то, чем?

Вспомнил Феникс про свою пламенную душу, про то, что он сам когда-то был рождён из огня. Неужели не сумеет высечь пару искорок?

Залез Феникс прямо в Печку, темно там, холодно, только шум ветра где-то в трубе слышен.

– Душа моя пламенная, – тихо прошептал Феникс, – услышь меня, помоги, дай огня. Нужно хворост подпалить, чтобы Печку растопить.

Ничего не происходило, только по-прежнему ветер тихо шумел в непроглядной тьме. Феникс закрыл глаза, вспоминая, как он раньше летал, высоко-высоко, как парил свободно на могучих ярких крыльях, и свет его был так ярок, что люди им любовались, и мечты у людей сбывались.

От этих счастливых воспоминаний вспыхнула душа Феникса таким ярким огнём, что воспламенила и дрова, и самого Феникса. Затрещал хворост, огонь такой сильный разгорелся, что аж из трубы снопы искр выскакивали! Объяло пламя Феникса, но не сгорал он, ведь сам был птицей, рождённой в огне, да и рубашка волшебная защищала его.

Поэтому целый и невредимый вылез Феникс из Печки. А уж Печка разгорелась, разрумянилась, нагрелась и даже пироги успела напечь.

– Спасибо тебе, чудесная птица Феникс, – поблагодарила Печка, – спасибо за твой волшебный огонь! Подкрепись на дорожку пирожком моим. А за то, что меня в беде не бросил, вот тебе в попутчики горячий Уголёк, мой самый младшенький сынок.

– Отныне верный я твой друг, сожгу любой порочный круг! – пропищал Уголёк.

Отведал Феникс пирожка, поблагодарил добрую Печку, сел снова на ковёр-самолёт. А малыш-Уголёк вперёд покатился, и лес дремучий перед ним расступился. Так из лесу и выбрались все вместе. И где-то на горизонте уже и гора видна, где Жар-птица в пещере томится.

Глядят, а впереди – река широкая, и не одна, а целый хоровод-водоворот. Воды мутные, бурные, и волны такие огромные да сильные, что камни с пути своего сносят, деревья с корнями вырывают, ими, как палочками, играют.

– Сумеем их преодолеть, я высоко могу лететь, – заверил друзей ковёр-самолёт.

И решил Феникс рискнуть. Взмыл ковёр-самолёт высоко-высоко, выше облаков, и так смог перелететь через реки широкие и бурные.

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Реки с водоворотами позади остались, а впереди одна за другой пропасти бездонные простирались.

– Так долго и высоко я летал, устал, устал, – вдруг пожаловался ковёр-самолёт и лёг прямо на камни, распластался, словно ветхая тряпочка.

– Что это с ним? – удивился Феникс.

– Мы в царстве врага невидимого и неведомого, – подсказала Палочка-выручалочка. – Ковёр-самолёт под чары попал и без сил упал. Теперь без него все эти пропасти преодолеть придётся.

Заглянул Феникс в пропасть – черно там и страшно, ох, как страшно, потому что неизвестно, что там обитает и есть ли дно.

– Одному страшно, а если мы пойдём вдвоём, то истину с тобой найдём, – заверил Уголёк. – Ну, что, прыгаем?

Феникс хоть и был птица, но прыгнуть без помощи крыльев – разве не значит разбиться?

И тут вспомнил он, как поджёг хворост в печи, и сам загорелся, но не погиб. Снова воззвал Феникс к своей пламенной душе, загорелась она ярко от его счастливых воспоминаний, от его чистой мечты и желания светить, и Феникс прыгнул в пропасть, пылая, словно огненный шар, чёрную тьму вокруг разгоняя.

Тут на помощь пришла волшебная рубашка: расправила она рукава, как два крыла, их развела, и Феникс плавно на дно пропасти опустился, и не разбился.

Уголёк приземлился рядом, загорелся ярче и воскликнул:

– Гляди, какая красота!

Оказалось, что дно бездонной пропасти было устлано самоцветами и золотыми монетами, и сверкали они, переливались всеми цветами радуги в лучах сияния, что до сих пор исходило от Феникса.

– Сокровища под ногами, а мы под горами, – напомнила Палочка-выручалочка. – Жар-птица в пещере высоко в горах томится, до цели рукой подать, не время сейчас самоцветы считать.

Подпрыгнул в знак согласия Уголёк и вдруг как запищит:

– Смотри, Феникс, там лестница!

И правда, виднелись неподалёку каменные ступени, прорубленные прямо в скалах, и вели они куда-то вверх. Уголёк покатился вперёд, за ним Феникс поспешил. Медлить нельзя, до цели уже совсем близко, скоро спасена будет чудесная птица Жар-птица!

Преодолев много каменных ступеней, оказались путники на вершине горы, да вот незадача – никакой пещеры там нет. Лишь голые скалы да кручи, что остриями упираются в тучи.

Уголёк вдруг как разбежится, да прямо о скалу как ударится! Испугался было Феникс, но смотрит – а скалы нет, исчезла.

– Уголёк, чудесный друг, сжёг он первый заколдованный круг, – пояснила Палочка-выручалочка.

Чары сжёг Уголёк, и теперь видна стала пещера, и вход в неё, мрачный да тёмный. Однако, оказавшись в пещере, Феникс опять был сбит с толку. Пещера была совершенно пуста. А где же Жар-птица, что тут в заточеньи томится?

– Враг наш не только неведомый, но и невидимый, много ловушек нам выдумал, – дала совет Палочка-выручалочка. – Вспомни, что есть у тебя подарок от Бабочки. Немного её волшебной пыльцы развей, то, что невидимо, с нею всегда видней.

Так и сделал Феникс, тряхнул он правым рукавом волшебной рубашки, где хранилась волшебная пыльца. Рассыпалась искрящаяся невесомая пыльца вокруг, по всей пещере, и вдруг сначала очертания проявились, а потом предстала перед путниками во всей красе Жар-птица. Да вот беда – вся она опутана тонкими золотыми цепями, и глаза закрыты.

– Спит она так крепко, что уже не дышит, ни мольбы, ни криков больше не услышит, – протянул голос откуда-то из мрака пещеры.

Вышла навстречу Фениксу девица нечёсаная, ухмыляется да потягивается, платье на ней всё в пятнах и заплатах.

– Так вот кто этот враг неведомый, – прошептала Палочка-выручалочка. – Это же Лень! В один присест она съедает хоть целый день, хоть сотню лет.

– А вы как раз поспели на обед, – ухмыльнулась Лень и поманила Феникса пальцем. – От братца моего Страха ты убежал, Бабушку-Тоску перехитрил да развеял. Но от меня не уйти. Вот и конец твоего пути. Были вы Феникс да Жар-птица, а нынче, как мелкие синицы. Проглочу и не замечу!

Как разинет Лень свою пасть, а зубов там – в пять рядов!

Уголёк бесстрашно ей навстречу бросился да и вышиб первый ряд зубищ.

Взвыла Лень, отбросила от себя Уголька и кинулась на Феникса.

Феникс не чувствовал страха, он знал, что не просто так проделал весь этот долгий путь. Он должен спасти прекрасную Жар-птицу! Как людям без неё жить, как любовь на земле хранить? Запылала пламенная душа Феникса, и смело выступил он вперёд.

Тут снова пришла на помощь волшебная рубашка. Взметнулся правый рукав, да и выбил второй ряд зубов у Лени. А следом и левый рукав подоспел, и третьего ряда как не бывало. Лень завопила от злости не своим голосом и впилась зубами острыми в шею птице Фениксу. Но и тут защитила его рубашка волшебная: воротник вышитый засиял, огнём запылал и срезал подчистую четвёртый ряд зубов у Лени.

Ох, и разъярилась Лень, так разъярилась, что в дракона превратилась! Изрыгнул дракон пламя жаркое, испепеляющее, да только нипочём оно Фениксу.

– Я в огне рождён, я огнём крещён, – воскликнул Феникс, гордо подняв голову, – это силы моей источник! Я от Страха сбежал, Тоску развеял, со мной мои друзья-помощники, одолею и тебя, коварная Лень, и спасу Жар-птицу!

Заревела Лень-Дракон и схватила Феникса за грудь, и зубами стала терзать, рвать и глодать, пытаясь до сердца достать. Да так старалась, что разорвала своими зубищами все сети, которые опутывали Феникса.

Вырвалась сила птицы Феникса на волю, и загорелся он, распростёр могучие крылья, запылала душа его, пламя такое мощное было, что всю пещеру заполонило.

И сгорела Лень-Дракон, сгорела в пепел, лишь серая горстка от неё осталась, с землёй смешалась. А на том месте выросла прекрасная роза.

Сгорели и цепи золотые, которыми Лень Жар-птицу усыпила.

Упала Жар-птица на пол, лежит бездыханная. Подошёл к ней Феникс, весь пламенем объятый, крылья распахнул, ими Жар-птицу обернул, осторожно обнял и с земли поднял.

– Ты проснись, пробудись, прекрасная Жар-птица! Все люди на планете ждут твоего света! Проснись, мечта, оживи, миру пламя своё яви!

Пламя Феникса перекинулось на Жар-птицу, влилось ей в сердце. Тепло этого пламени разбудило её душу, и сама Жар-птица тотчас проснулась, и по сторонам с удивлением оглянулась.

– Здравствуй, чудесная птица Феникс! – улыбнулась Жар-птица. – Я видела тебя во снах, я знала, что ты придёшь и меня спасёшь!

– Здравствуй, прекрасная Жар-птица! – улыбнулся и Феникс в ответ. – Это ты меня спасла, мечта быть свободным к тебе привела. Смог я Страх, Тоску и Лень одолеть, и теперь я свободен мечтою гореть, и лететь выше звёзд, полетели со мной!

– Вслед за Солнцем, с любовью и яркой мечтой! – Жар-птица согласно кивнула и блестящими крыльями взмахнула.

И две чудесные птицы, Феникс и Жар-птица, полетели вместе, взяв с собой дружка-Уголька, и ковёр-самолёт захватили. И всех помощников волшебных благодарили.

Пролетали над водоворотами-хороводами, бросили им с перьев искры счастья, и бурные реки сделались живописными водопадами.

Пронеслись над лесом тёмным, домой Уголька доставили, помахали крыльями Печке, и искорки вдохновения, попадая на деревья, раскрасили мрачный лес во все цвета радуги, и сделался он Лесом Плодородия, красивейшим из лесов.

Промчались Феникс и Жар-птица над Реченькой и ей тоже искорок счастья оставили. Реченька теперь текла и золотой песок несла.

Когда над камнем путеводным пролетали, оставили ему на сбережение ковёр-самолёт, рубашку волшебную да Палочку-выручалочку, чтобы каждый путник, выбрав одну из дорог, волшебную вещь взять в помощники мог.

А когда летели они над дворцом Страха, над его тёмным лесом, три раза взмахнули крылами, и Страху пришлось распрощаться с его мечтами. Рухнул его дворец, поредел тёмный лес, и все мечты, что Страх у людей украл, вернулись к их владельцам. Сморщился Страх, уменьшился, и блохой обернулся.

Феникс и Жар-птица всё летели и летели по небу, высоко-высоко, и несли свой яркий свет по всему миру. И искры счастья, вдохновения, любви к жизни разлетались по планете, и начали сбываться мечты у многих людей.

С тех самых пор чудесная птица Феникс летает вместе с Жар-птицей в паре, искры радости и вдохновения распространяет, новые мечты зажигает. И весело им вдвоём, тепло и солнечно, потому что благо они приносят людям, потому что живут свободными и своим волшебным светом дают силу осуществляться самым прекрасным, самым смелым и светлым мечтам.

05.12.2022

Как Нелюдимка свой голос обрела

Рис.4 Короткий долгий путь к себе. Сказки моих учениц

Сказка о поиске попутчика

Долго, долго рождалась эта сказка. Но как только удалось подобрать метафору, завертелась история, и сам ход повествования даже меня не раз удивил. И снова сказка, как старый добрый друг, что знает меня лучше всех, очень деликатно, словами мудрого Кузнеца указала мне на «корень зол», обозначила то слепое пятно, которого я не замечала и не осознавала. Да, сказка умеет и такое.

В одном большом-пребольшом лесу жила-была ворона, и звали её Нелюдимка. Нелюдимка с самого детства была не похожа на своих братьев и сестёр. Была она не как все ворОны, не чёрная, а белая, и нраву кроткого, тихая и трудолюбивая, а голос у неё был звонкий да тонкий. Ещё была у маленькой Нелюдимки очень странная мечта: научиться петь, как соловей. Услышала она это пение однажды и так была очарована, что и сама захотела так же петь, о чём и объявила родне.

– Вот глупости так глупости, – ворчали все как один многочисленные родственники Нелюдимки. – Где это видано, чтобы ворона о песнях мечтала? Ты посмотри на себя: мало того, что ты и так белая, ненормальная, так ещё соловьём заливаться мечтаешь. Не бывать этому никогда!

– Но почему? – робко спрашивала Нелюдимка.

– Да потому, что ты ворона, – однажды пояснил дедушка Ворон. – А вороны каркают, но не поют.

– Но я же белая ворона, – с надеждой поглядела на дедушку Нелюдимка. – Вдруг, раз я не такая, как все, я смогу научиться петь?

– И не мечтай, – строго отрезал дедушка Ворон, хотя он и был очень терпелив и мудр. – Вороне соловьём не стать, никогда, и неважно, какого она цвета, она останется вороной. Твоё дело каркать, как и вся твоя родня. И вообще, это очень, очень тяжело, Нелюдимка, быть не такой, как все. Уж лучше не выделяться и не высовываться. А ты ещё и со столь глупой мечтой выставляешь полным посмешищем не только себя, но и всю свою семью. Подумай об этом как следует. И я бы тебе советовал каждый день, каждый божий день валяться в саже. Раз уж ты чёрной не уродилась, то хотя бы делай вид, что ты чёрная, как и все прочие приличные вороны. Поняла?

– Поняла, – вздохнула грустно Нелюдимка.

Конечно, ей пришлось после этого разговора идти и как следует вываляться в саже. Хватало такой маскировки на пару дней или до первого дождя. Часто Нелюдимке приходилось купаться и в грязи, чтобы перестать быть белой. Выглядела она потом нелепой и неаккуратной, и всё равно была не похожа на своих родных, как ни старалась.

Грустно было Нелюдимке, не по себе. Косо на неё смотрели в семье, посмеивались над её глупой мечтой. И от этого становилась Нелюдимка всё более замкнутой, подолгу сидела одна, в стороне от шумных и весёлых компаний своих сородичей.

Время шло, вскоре мечта петь и самой Нелюдимке стала казаться нелепой и несбыточной, но и каркать она как следует не научилась, а потом и вовсе перестала это делать, голос у неё был тихий и невыразительный. Из-за этого родные больно клевали Нелюдимку, отгоняли от общего пиршества, и пришлось белой вороне переселиться на край леса, чтобы никому не мешать и никого не раздражать своей неправильной внешностью и замкнутостью. Там она летала, много и часто, и научилась отменно летать при любой погоде. А ещё языки разных птиц, зверей и растений выучила.

Как-то раз сидела Нелюдимка на ветке старого дуба. День был солнечный и тёплый, и было слышно, как где-то в чаще поёт соловей. Нахохлилась Нелюдимка, горестно вздохнула. Эх, никогда ей не петь так, никогда ей вообще не петь, потому что воронам только каркать положено. А она, увы, уже и каркать как следует не может.

– Что вздыхаешь, белая ворона? – прошумел вдруг старый Дуб. – Али не по нраву тебе моё гостеприимство?

– Что ты, что ты, дядюшка Дуб, – встрепенулась Нелюдимка. – Я очень тебе благодарна. А вздыхаю я потому, что я ворона, а мне петь хочется. Позором я стала для своей семьи из-за этой глупой мечты.

– Отчего же она глупая? – поразмыслив, ответил Дуб. – Я, конечно, сам петь не мастер, однако ты слетай за советом к маэстро Соловушке. Он тебе точно подскажет, как быть.

Не поверила Нелюдимка своим ушам. Весь день и всю ночь покоя она себе не находила, а рано поутру всё же решилась и полетела в чащу леса, где жил и собирал овации маэстро Соловушка.

Он с раннего утра уже сидел в своём сером кафтане на самой высокой ветке и упражнялся, выпуская одну заливистую трель за другой.

Заслушалась Нелюдимка, и стыдно ей сделалось. Ну куда ей до такого изящного мастерства? Как до Луны, не дотянуться никогда. И всё же она робко подлетела поближе и от чистого сердца зааплодировала.

– Спасибо, спасибо, – маэстро Соловушка раскланялся, хотя было раннее утро и, кроме Нелюдимки, других слушателей пока не было. – Моё пение весьма хорошо, не так ли?

– Так, совершенно так, – закивала Нелюдимка. – Ах, маэстро, если б Вы могли и меня научить так же великолепно петь!

– Тебя? – Соловушка с сомнением покосился на Нелюдимку. – Ты же ворона. Вороны только каркать умеют. Вот когда каркать перестанешь, тогда и прилетай, посмотрим, смогу ли я тебе помочь.

– Маэстро, так я не каркаю, уже много лет не каркаю.

Соловушка уставился на Нелюдимку с большим удивлением.

– Как это – не каркаешь? Все вороны должны каркать. Погоди, а ты вообще ворона?

– Ворона, только вот с самого рождения я белая, – со вздохом пояснила Нелюдимка.

– Вот оно что, – маэстро задумался. – То, что ты белая, это не беда. А вот то, что ты каркать не умеешь, нехорошо. У каждой птахи свой голос должен быть. Понимаешь? И как я могу тебя петь научить, если ты даже по-своему, по-вороньи, каркать не можешь?

Пригорюнилась Нелюдимка, что теперь делать?

– Не тужи, знаю я, как помочь тебе обрести свой голос и сделать его сильным и красивым. Живёт в соседнем лесу фея Радуга, она-то точно подскажет, что делать. Лети за Тучкой, Тучка тебя проводит.

Поблагодарила Нелюдимка Соловушку и полетела следом за Тучкой в соседний лес.

– Ну и неаккуратная ты, – фыркнула Тучка, – грязная, серая и скучная. Негоже в таком виде перед феей Радугой показываться. Давай я тебя хоть дождиком полью, чтобы эту серость смыть.

Согласилась Нелюдимка, ей и самой стало вдруг неловко от того, что она так скучно выглядит. Полила её Тучка дождём, а дождь холодный и колючий, но из вежливости ничего не сказала Нелюдимка, только «спасибо» тихонечко каркнула.

– Всегда пожалуйста, – деловито подбоченилась Тучка. – Фея Радуга очень любит чистоту и красоту, уж мне ли не знать. Да вот мы и прилетели, смотри, вон её дворец. И не забудь как следует вытереть у порога свои грязные лапы.

Кивнула Нелюдимка и плавно спикировала ко дворцу феи. У порога, по наставлению Тучки, тщательно вытерла лапки и робко постучала клювом в дверь.

Дверь распахнулась, и сама фея Радуга встретила гостью.

– Здравствуй, белая ворона, – доброжелательно улыбнулась фея. – Как тебя зовут, и с чем ты ко мне пожаловала?

– Здравствуйте, фея Радуга, – вежливо поклонилась Нелюдимка. – Имя моё Нелюдимка, я из соседнего леса. Маэстро Соловушка посоветовал к Вам обратиться. Я ведь петь с детства мечтала, да только родня моя и друзья сказали, что это всё глупости, что никогда мне не петь, потому что вороны петь не умеют. Каркали на меня, каркали, да так громко, что мне сделалось стыдно за то, что я позорю семью.

– Так стыдно, что ты и петь не научилась, но и каркать со временем перестала, верно? – понимающе уточнила фея Радуга.

– Верно, – понурилась Нелюдимка.

– Непростой у тебя случай. И всё же, помочь тебе можно. Нужно тебе свой собственный голос обрести, чтобы он сильный стал и красивый. Тогда тебе не будет нужды петь, как соловей, или звучать, как дрозд.

– Но тогда я буду просто каркать, как все ворОны, – пригорюнилась Нелюдимка.

– У каждой птахи должен быть свой голос, Нелюдимка, – фея Радуга мягко погладила птицу по голове. – Да, вороны каркают, однако даже их голоса все звучат по-разному, двух одинаковых нет. К тому же, ворона – это особенная птица. У неё нет певческого голоса, но взамен даны другие таланты. Знала ли ты об этом?

– Нет, не знала, – удивилась Нелюдимка.

– Самое время узнать. Но для этого придётся тебе в путь долгий отправиться. Готова ли ты к путешествию?

– Да, да, я готова, – Нелюдимка захлопала крыльями.

– Что ж, тогда слушай внимательно. Тебе нужно полететь за тридевять земель, в тридевятое царство, в тридесятое государство. Там Заповедный лес, и живёт там справедливый Кузнец. Он может выковать всё, что у него попросят – удачу, волю, характер, даже голос. Найди того Кузнеца, а уж дальше будешь его наставлениям следовать. В добрый путь, Нелюдимка!

Попрощалась Нелюдимка с феей Радугой и полетела. Летит, летит, а вдруг сообразила, что и не знает, где оно, это тридевятое царство. Как туда добраться, как попасть?

Тут увидела Нелюдимка, что мимо Ветер несётся.

– Брат Ветер, помоги, подскажи, где мне тридевятое царство, тридесятое государство искать, – закричала она, ведь знала язык всех стихий.

Но Ветер не услышал. И тогда пришлось каркнуть Нелюдимке, один раз, и второй, а поскольку Ветер всё ещё не слышал её, то каркнула она и в третий раз, да так громко и раскатисто, что аж сама диву далась!

Ветер тотчас притормозил и воскликнул:

– Ого, какой голос! Я уж было решил, что это Перун громыхает. А это всего-то малая птаха меня окликает. И чего тебе надобно?

– Брат Ветер, прошу тебя, подскажи, как мне попасть в тридевятое царство, тридесятое государство, – попросила Нелюдимка.

– Что ж, я как раз туда и лечу. Садись мне на спину, только крепче держись, с ветерком прокачу!

Едва только Нелюдимка устроилась у Ветра на спине, помчался он дальше, всё быстрее и быстрее. И очень скоро оказались они в тридевятом царстве, тридесятом государстве.

– Прибыли, птаха, – сказал Ветер, опускаясь к земле. – Только учти, тридевятое царство, оно большое. Тебе куда именно нужно?

– Спасибо, брат Ветер. Мне нужно найти Заповедный лес, там живёт справедливый Кузнец, который всё, что угодно, выковать может. Знаешь ли, как его отыскать?

– Конечно, знаю, это брат мой названный. Я ему в кузне часто помогаю, меха раздуваю. Что ж, пойдём вместе к нему. Как хоть звать тебя?

– Нелюдимка.

– Странное имя для белой птицы, ну да ладно, какое есть. Только ты учти: Кузнец сам без дела не сидит и тех, кто трудиться не хочет, тоже не жалует.

Кивнула Нелюдимка, она ведь не боялась работы. И вместе с Ветром отправились они в Заповедный лес.

Дом Кузнеца был виден издалека. Крепкое деревянное строение в два этажа, а сама кузня рядом, и именно там, как пояснил Ветер, Кузнец и проводил большую часть своего времени. Поэтому первым делом туда и нужно было идти.

Постучал Ветер в дверь, да сразу и отворил её, ведь здесь он был частым гостем, и не просто гостем, а верным помощником и другом.

– Здравствуй, брат Кузнец, – Ветер подлетел к Кузнецу, который как раз ковал что-то на своей наковальне. – Вижу, работа у тебя спорится.

– Здравствуй, здравствуй, брат Ветер, – молвил в ответ Кузнец, ловко стуча молотом да искры яркие высекая. – Где летал, что видал?

– Летал над заморскими лесами, гостинцев тебе принёс, – Ветер вытащил из-под полы своего длинного кафтана несколько книжек и показал Кузнецу. Тот кивнул. – А ещё встретил я белую ворону, которая искала путь в Заповедный лес, чтобы к тебе, брат, попасть. Вот я её и доставил, одну в беде не оставил.

Кузнец сосредоточенно ещё пару раз ударил молотом по заготовке, опустил её в бочку с водой и только потом поглядел на ворону.

От его прямого взгляда Нелюдимка вся сжалась. Вдруг её снова начнут ругать да попрекать?

– Ну, здравствуй, белая ворона, – сказал Кузнец. – Как имя твоё, и зачем ко мне пожаловала?

– Здравствуй, справедливый Кузнец, – негромко ответила ворона. – Зовут меня Нелюдимка, я с детства не такая, как все мои родичи. Петь мечтала, а в итоге даже каркать не научилась как следует. И фея Радуга посоветовала мне к тебе обратиться за помощью, за советом. Говорят, ты всё, что угодно, выковать можешь.

– Могу, – Кузнец снова невозмутимо принялся за работу. – Так тебе мой совет надобен? Что ж. Вот тебе тогда первая помощь. Больше никогда не валяйся в саже или грязи. Ты родилась белой, прими это. Невозможно исполнить свою мечту или раскрыть талант, притворяясь тем, кем ты не являешься.

Удивилась Нелюдимка такому совету. Как же так? Дедушка Ворон совсем иначе учил.

Кузнец тем временем опять заготовку в воду погрузил и снова поглядел на Нелюдимку.

– Ты говоришь, что ты мечтала петь. А зачем тебе петь?

– Я… Я однажды услышала, как поёт соловей, это же так прекрасно. И другие певчие птицы, они так чудесно поют, такие высоты берут. Все их слушают, все их любят и восхищаются их голосами.

Усмехнулся Кузнец и ответил:

– То есть, ты хотела петь, чтобы тобою восхищались и чтоб тебя любили?

Нелюдимка робко кивнула. Выходит, что так. Хотя прежде она никогда и не задумывалась об этом.

– Коли ты ворона, но притворяешься соловьём, неужели ты думаешь, что, обманув других, обманом заслужив любовь и восхищение, сумеешь обмануть саму себя и Матушку-Природу?

И Кузнец так пристально поглядел на Нелюдимку, что ей показалось, будто видит он её насквозь.

– Простите, – Нелюдимка понурилась, стыдно ей стало за саму себя. Мало того, что белая уродилась, так ещё и обманом любовь и славу мечтала заполучить.

– Вот тебе и вторая моя помощь – негоже прощения просить без проступка, – сказал Кузнец. – Ежели виновата и сама знаешь, что не по совести поступила, то извинись. А если извинения у тебя в привычку вошли, чуть что, так ты сразу повиниться готова, даже в том, в чём твоей вины нет и быть не могло, в огонь эту дурную привычку бросить надобно.

Задумалась Нелюдимка. Впервые такие мудрые слова приходилось ей слышать, и пускай сурово выглядело тёмное лицо Кузнеца, но в глазах его, во всей его могучей фигуре не было злости. Наоборот, веяло от него надёжностью, искренностью и простотой.

– Чтобы я мог и дальше тебе помогать, помоги и ты мне, – продолжал Кузнец. – Кую я оберег особенный, а чтоб он силу набрал, нужна мне вода живая и вода мёртвая. Брат Ветер скажет, где добыть её можно. Справишься, тогда поговорим, подумаем, как тебе голос твой выковать.

В глубокой задумчивости вышла Нелюдимка из кузницы. До сих пор звучали у неё в ушах слова Кузнеца.

– Ну, что, Нелюдимка, – хохотнул Ветер, – летим, воды мёртвой и живой добыть надобно.

И полетели они вдвоём в чащу Заповедного леса. Глухо там было и темно, хоть глаз выколи, зато родник бил из-под земли, вода в нём прозрачная, чистая, как слеза.

– А как узнать, какая это вода, живая или мёртвая? – спросила Нелюдимка. – Знаешь ли ты об этом, брат Ветер?

– Нет, об этом я не ведаю. И проверить никак не могу. Сквозь меня вода проходит, не задерживается, ни пользы, ни вреда мне не приносит. Поэтому не знаю, как понять, что за вода в этом роднике бьёт, и какая сила в ней живёт.

Быть может, поэтому Кузнец и послал именно её, живую птицу, чтоб на себе испытала водицу?

Набравшись смелости, подставила Нелюдимка под воду кончик своего правого крыла. И – о, ужас, почернели перья, будто обуглились, усохли и серым пеплом осыпались. Едва успела ворона крыло убрать, пока совсем оно не растворилось. Теперь, конечно, стало понятно, что в этом роднике текла вода мёртвая.

Прикрыла Нелюдимка своё повреждённое правое крыло левым, вроде и не больно, а летать теперь не сможет. Одно название, а не птица.

– Смелая ты птица, Нелюдимка, – заметил Ветер. – Сколько путников я сюда приводил, никто не решился воду из родника вот так, на себе, проверить.

Смелая? Пожала плечами белая ворона, уж она-то себя смелой совсем не считала.

– Где бы склянку раздобыть, чтобы воды набрать? – между тем спросил Ветер.

Огляделась Нелюдимка по сторонам. Чёрная чаща леса вокруг, ничего не видно. Жаль, что сразу не догадалась она взять с собой посуду.

Вдруг со зловещим шипением вылезла из-за кустов длинная белая змея.

– Ишшшь, чего решшшили, воду волшшшебную утащщщить, – прошипела змея. – Не пущщу!

– Прошу прощения, что потревожили Ваши владения, любезная госпожа Змея, – сказала Нелюдимка на языке змей и вежливо поклонилась. – Мне очень, очень нужно немного мёртвой воды. Быть может, Вы знаете, что живёт в Заповедном лесу справедливый Кузнец. Так вот, он нынче оберег особенный куёт, и чтобы оберег силу набрал, ему нужна вода живая и вода мёртвая.

Молча слушала Змея, неподвижны были её золотые глаза.

– Откуда знаешшшь, что вода эта мёртвая? – с недоверием спросила она.

– На себе испытала, – Нелюдимка показала Змее повреждённое правое крыло.

– Сссмелая ты птица, хоть и белая. Ну, хорошшшо. За сссмелость твою разрешшшаю набрать немного воды. А есссли отгадаешшшь мою загадку, то и сосуд предоссставлю, мою ссстарую кожу, ей мёртвая вода не вредит, её не рассстворит.

Кивнула Нелюдимка, соглашаясь на условия белой Змеи.

– Нет ни рук, ни ног, ни тела, не сссхватить и не поймать. И не зверь он, и не птица, но может бегать и летать.

Какая интересная загадка. Крепко задумалась Нелюдимка, как вдруг её осенило:

– Это же брат Ветер. Точно, это Ветер!

– Хорошшшо, хорошшшо, – прошипела Змея и, казалось, даже тень улыбки мелькнула в её глазах. – Вот моя пуссстая ссстарая кожа, можешшшь воды в неё набрать. И есссли вода ещщщё понадобитссся, милосссти прошшшу, белая ворона.

– Спасибо тебе, мудрая Змея, – поклонилась Нелюдимка, набрала воды в прочную кожу змеи, и теперь можно было отправляться за живой водой.

Лететь сама Нелюдимка не могла, поэтому её донёс на спине Ветер. Примчались они на край тридесятого царства, а там, в уютной долине – маленький водопад сказочной красоты. Вода по камням плещет, кипит, шумит.

Но едва Нелюдимка пару шагов по направлению к воде сделала, как, откуда ни возьмись, появился огромный белый волк и преградил дорогу.

Испугалась Нелюдимка, но она знала язык волков и решила к волку обратиться.

– Прошу прощения, что потревожили Ваши владения, уважаемый господин Волк, – поклонилась ворона. – Мне очень, очень нужно немного живой воды. Быть может, Вы знаете, что живёт в Заповедном лесу справедливый Кузнец. Так вот, он нынче оберег особенный куёт, и чтобы оберег силу набрал, ему нужна вода живая и вода мёртвая. Мёртвую воду разрешила мне набрать госпожа Змея. Позвольте и Вы набрать немного живой воды.

Внимательно выслушал Нелюдимку Волк и спросил:

– Откуда ты, ворона, знаешь язык волков? Вороны только по-вороньи каркать умеют, иную речь не разумеют.

– А я разумею, – ответила Нелюдимка. – Сама научилась, господин Волк, это долгая история. Как-нибудь, если захотите, я Вам её поведаю. А сейчас позвольте набрать немного живой воды. Ждёт её справедливый Кузнец.

– Я вижу, у тебя крыло сожжено, не иначе, мёртвую воду на себе проверяла. – Волк прищурил свои умные жёлтые глаза. – Для себя живой воды разве не попросишь, крыло заживить?

– Дал мне поручение Кузнец, я обещала его выполнить, и слово своё привыкла держать, – ответила Нелюдимка. – Кузнец важную работу выполняет, всем нужную, многим помогает. Его любой совет – на вес золота. Ему живая вода нужнее.

– Что ж, – молвил белый Волк и, как показалось Нелюдимке, улыбнулся одними глазами. – Если найдёшь пустой сосуд, куда живой воды набрать, так и быть, позволю её тебе взять.

Растерялась Нелюдимка, огляделась по сторонам. Где же здесь взяться кувшину или хотя бы стаканчику?

– Ах, – вдруг откуда-то раздался тоненький голосок, – такую смелость и такую одарённость впервые встречаю за свой век! Подумать только, беседовать с господином Волком!

Увидела Нелюдимка рядом с собой бабочку, маленькую и белую, порхала она легко и прямо в воздухе сделала изящный реверанс.

– Я случайно услышала, что Вам нужен сосуд для живой воды, уважаемая белая ворона, – пропела Бабочка. – Возьмите мой кокон, мне он больше не нужен, однако он прочен и надёжен. Воду доставите, ни капли не потеряете.

– Благодарствую, госпожа Бабочка, – кивнула Нелюдимка и, увидев кокон, прикреплённый к высокому стеблю тюльпана, сняла его осторожно клювом.

Белый Волк, видя такое дело, лишь молча посторонился и позволил Нелюдимке набрать живой воды из водопада.

– Спасибо, господин Волк, – поблагодарила ворона.

– Всегда пожалуйста, – усмехнулся Волк. – Если ещё вода понадобится, милости прошу.

Взяла Нелюдимка в клюв за края кокон с живой водой и змеиную кожу с мёртвой водой, села на спину Ветра, и полетели они обратно в кузницу.

Там уже очаг пылает, труба дымит, работа у Кузнеца вовсю кипит.

Едва только Ветер дверь в кузницу распахнул, как Кузнец произнёс:

– Вовремя вы, как раз минута в минуту. Подай-ка мне, Нелюдимка, воду сначала живую.

Протянула Нелюдимка Кузнецу кокон, где живая вода была. Кузнец взял да и выплеснул эту воду на правое крыло вороне, то самое, что повредила она мёртвой водой. И отросли перья, даже сильнее стали и чище, и крыло зажило, здоровым и целым сделалось!

– Как же так, справедливый Кузнец? – воскликнула Нелюдимка, вовсе не ожидала она такого поворота событий. – Ты же всю воду живую на моё крыло потратил, ни капли не осталось. Как же оберег?

– Для оберега мне мёртвая вода нужна, чтобы его закалить, – ответил Кузнец и вылил мёртвую воду в бочку с водой, куда опускал свои изделия. – Я ведь справедливый. И со всеми поступаю по справедливости, по совести. Ты честно моё задание выполнила, для себя живой воды не взяла, хотя и могла. Доволен я твоей работой. Если хочешь, оставайся тут, у меня. Будешь птиц да зверей привечать, на их вопросы отвечать. Ты ведь все языки разумеешь.

– А откуда тебе это ведомо, Кузнец? – удивилась Нелюдимка.

– Известно, откуда, – Кузнец усмехнулся в свою густую бороду. – Брат Ветер рассказал всё без утайки. И про то, что ты язык зверей, птиц да насекомых разумеешь, и про то, что с ними общаться можешь. А ещё рассказал мне Ветер, что ты вежлива и обходительна, слово своё держишь, порученное тебе дело честно выполняешь. Мне как раз такой помощник и нужен. А за верную службу я новый голос тебе выкую.

С радостью согласилась Нелюдимка на такое предложение. Ещё вчера и мечтать она не могла о подобном, а сегодня, надо же, стала помощницей у самого справедливого Кузнеца!

Дальше дни начались необыкновенные, добрыми беседами наполненные. Каждый день приходили к кузнице всякие звери лесные, прилетали птицы и насекомые. И всем гостям Нелюдимка уделяла внимание, каждого встречала и привечала, выслушивала их просьбы, а потом Кузнецу передавала. Бывало и такое, что летала она по поручениям Кузнеца то за живой водой к Волку, то за мёртвой – к Змее, то письма от Кузнеца вместе с дарами и оберегами доставляла или сама, или на спине Ветра во все уголки тридесятого государства. Так усердно и честно она трудилась, и так ладилось у неё всё, что и думать она забыла, что Кузнец обещал ей голос выковать.

Однажды вспомнила об этом Нелюдимка и обратилась к Кузнецу:

– Скажи, справедливый Кузнец, а когда же ты выкуешь мне мой собственный голос? Долго ли ещё ждать?

Усмехнулся добродушно Кузнец и молвил, молотом стуча по наковальне:

– Уже выкован он, твой голос, Нелюдимка. Сама ты его себе выковала, своим трудолюбием, тем, как радушно зверей да птиц встречаешь, тем, что для каждого доброе слово находишь. Кого утешаешь, а иных и развеселить можешь, и надежду вселить, кого поддержать, а кого вдохновить.

От удивления Нелюдимка и клюв раскрыла, не зная, что сказать.

– Многих, кто ко мне приходил в помощники проситься, отправлял я на проверку, – продолжал Кузнец. – Немало было смельчаков, да никто общего языка ни со Змеёй, ни с Волком не сумел найти, лишь от страха дрожал и от них бежал. А Бабочку и подавно не мог никто понять, потому и помощь от неё не сумели принять. Лес этот я создал, чтобы все звери жили здесь и дружили, особенно те, кто на других не похож. Или не заметила, что и Змея, и Волк, и Бабочка белые, как и ты?

Задумалась Нелюдимка и ахнула. Ведь правда, белые. И не только они. В Заповедном лесу жило очень много и других белых зверей – и Лев, и Тигр, и Пантера, и Лиса, да всех не перечесть.

– Все они когда-то, как и ты, пришли ко мне, думая, что с ними что-то не так, ведь они слишком не похожи на своих сородичей. Однако Матушка-Природа жизнь даёт каждому не просто так, и никогда, никогда не создаёт двух одинаковых зверей, двух птиц одинаковых. Нет одинаковых голосов, нет одинаковых талантов. У каждого свой дар, и каждое живое создание нужно и важно в природе.

– Так, значит, я… я особенная? – вдруг осознала Нелюдимка.

Сколько лет она жила и думала, что была позором для своей семьи, сколько лет безуспешно пыталась стать похожей на сородичей, мечтала быть кем-то ещё, лишь бы не быть собой. Петь хотела, как соловей… И всё потому, что не было у неё собственного голоса. Не раскрыт он был, не выкован.

– Спасибо тебе, справедливый Кузнец, – поклонилась Нелюдимка. – Поняла я теперь, что есть у меня собственный голос, и что я могу использовать его во благо себе и другим.

Осталась жить Нелюдимка в Заповедном лесу. Здесь у неё уже появилось много верных друзей, лесных птиц и зверей. И за доброе её участие в их судьбе, за поддержку, за то, что учила их Нелюдимка друг с другом общаться и понимать язык друг друга, несли звери и птицы ей благодарность, кто ягоды сладкие, кто орехи спелые да крупные, кто сена охапки золотистого, кто цветов и трав душистых. Нелюдимка всё так же помогала Кузнецу, всех, кто к нему в гости приходил, радушно встречала, а Кузнец нарадоваться не мог такой умной, талантливой да трудолюбивой помощнице. Очень подружилась Нелюдимка с Ветром, часто ведь вместе летали, поручения Кузнеца выполняли. А потом и с Волком белым, и с мудрой Змеёй сдружилась, вместе они гуляли, много интересного друг с другом обсуждали, а ещё источники с живой и мёртвой водой вместе чистили.

Любили и уважали Нелюдимку все, кто с нею встречался и общался, и вовсе не за её внешность, а за кроткий, спокойный её нрав, за острый живой ум, за доброе сердце и то тепло, которое дарила она всем при общении, при взаимном обмене мнениями. И однажды посватался к ней благородный Ворон, белым он не был, однако предложил своё крыло, свою искреннюю любовь и себя в верные мужья.

– Никогда такую, как ты, не встречал, а всегда о такой мечтал! – признался он.

С радостью согласилась Нелюдимка стать супругой благородного Ворона.

С тех пор Нелюдимку даже звать стали иначе – Любимка. Была она теперь белее снега, по совету Кузнеца давно перестала пачкаться сажей и грязью. Летала белая ворона Любимка с верным мужем Вороном по всему свету, давала ценные и мудрые советы всем, кто о них просил, трудилась на благо Заповедного леса и продолжала помогать, когда словом добрым и тёплым, а когда и делом всем желающим птицам и зверям.

А деткам своим, воронятам, Любимка оставила семь ценных советов.

Совет первый очень верный: вороне не стать соловьём, да это и не нужно. Будьте собой, теми, кем вы рождены. И других тоже принимайте такими, какие они есть.

Совет второй дан с душой: путь к мечте и признанию начинается с самого первого, маленького шага. Сделайте его, этот шаг, даже если очень сложно и страшно.

Совет третий для долголетия: доброе слово и кошке приятно, и змее, и даже волку, особенно если сказано от души.

Совет четвёртый для самых упёртых: иногда и крикнуть нужно, и на помощь позвать, если помощь тебе необходима.

Совет пятый всем понятный: делайте добро, и оно к вам вернётся, путей у добра великое множество.

Совет шестой, совсем небольшой: всегда поступайте по совести, честно трудитесь.

Совет седьмой, как путь домой: у Матушки-Природы все живые создания нужны, все важны, и у каждого своя роль, и свой, уникальный и неповторимый голос. Звучите своим голосом, это большое и настоящее счастье!

09.12.2022

От мала до велика

Рис.5 Короткий долгий путь к себе. Сказки моих учениц

Сказка о Финансовом Потоке

Неожиданностью при написании этой сказки был сам образ, в котором явился героине её Финансовый Поток. Хотя метафора оказалась невероятно точна и правдива. Также меня потрясло упрямство героини, с которым она всё оспаривала, отрицала и подвергала сомнению. Я будто в зеркало посмотрелась. И да, эта сказка начала исполняться вскоре после её написания, ведь мой доход, пусть и немного, но вырос.

Каждому человеку от рождения положено множество талантов и добродетелей, как и возможностей их проявить, а ещё вдоволь чистого воздуха, еды и питья, огромное количество счастливых стечений обстоятельств, без счёта хороших знакомых и верных друзей, целые горы удачи, везения и подарков судьбы. В том числе и денег в изобилии.

Однако не все об этом помнят, да и есть тому причины. Кому-то после пережитых бурь и потерь льдинки недоверия в глаза попадают, и люди больше не видят возможности, перестают ценить то хорошее, что есть у них, и оттого не умножается хорошее, не прибавляется добра. Случается и такое, что забывает человек благодарить, воздавать Богу и высшим силам за данные ему блага, не использует свои таланты, делая вид, что их и нет вовсе, это про других, которые умные, талантливые и везунчики.

Не знают порой люди и о том, что у каждого из них есть свой счёт в Банке Вечности, и что с него можно «виртуальные» средства в реальный мир вывести.

Так и наша героиня этой истории, Марьяна, ни о чём подобном даже никогда не задумывалась. Она была, как все, просто жила, просто работала ради того, чтобы водились деньги. Но денег всегда Марьянушке не хватало. Вот они вроде есть, а тут же сразу их и нет. Ладно бы, если б на себя, на свои прихоти спускала, так нет же – всё честно заработанное вообще уходило, как в сказке, туда, не знаю куда. Со временем всё труднее стало Марьяне расставаться с деньгами, ещё больше стала она жалеть их тратить, складывала, копила на лучшую жизнь, по рублю, по копеечке.

– Да сколько можно? – однажды Марьяна от отчаяния чуть не взвыла. – Работаю в поте лица, спины не разгибаю, выходных и праздников давно не вижу. А денег всё равно нет! Куда же они уходят-то? Эй, деньги, вы где, ау? Долго ещё будете надо мной издеваться?

Однако эти возмущения лишь сотрясали воздух, и после очередного такого эмоционального выброса Марьяна, будучи уже совсем без сил, с трудом добралась до кровати, да мгновенно и уснула, даже не раздевшись.

И приснилось ей, будто идёт она по дороге, а дорога та на облаках. Ноги погружались по щиколотку в мягкие облачные глубины, идти здесь было любопытно, и почему-то Марьяна не боялась. Наоборот, она с интересом огляделась по сторонам.

Увиденное её потрясло: вокруг было сплошь небо, небесные бескрайние просторы, и где-то вдалеке виднелись очертания замка.

Замок в облаках? Фата Моргана какая-то. Или…

– Ух ты, это же прямо как в сказке про Джека и бобовое зерно! – воскликнула Марьяна и чуть не захлопала в ладоши, как ребёнок.

Однако в следующее мгновение ей стало не по себе. Ведь в той сказке в подобном замке на небе жил великан, и был он, конечно, очень богатый, но ещё и людоед. Не очень-то хотелось попасть прямиком к нему на ужин.

Не успела Марьяна подумать о чем-то ещё, как оказалась прямо у гигантских дверей волшебного замка. Двери сами распахнулись, и будто неведомая сила затянула девушку внутрь здания.

Там было темно и тихо, только в гигантском камине еле теплился огонь. Марьяна невольно сжалась от страха, когда огромное кресло у камина зашевелилось. Это же великан-людоед! Ой, сейчас он набросится, надо бежать!

– Марьяна, Марьяна, – прозвучал чей-то немного усталый голос, – нет здесь великана, давно уже нет. Был, да весь вышел.

К девушке приблизился паренёк, худой и бледный, и хромал на одну ногу, а сломанную правую руку в гипсе баюкал на груди.

– Ты кто? – удивилась Марьяна.

– Не узнаёшь? – усмехнулся паренёк. – Немудрено, уж так ты меня ругала, что последние силы день ото дня забирала. Я – твой Финансовый Поток.

– Кто? Финансовый Потолок? – Марьяна округлила глаза. Вот глупости. И вообще, это же всё сон.

– Финансовый Поток, – терпеливо повторил паренёк и вздохнул. – Да, ты права, это сон, только иначе мне до тебя никак не докричаться было. Поэтому на время оставь свой скепсис и послушай меня, хорошо?

Марьяна, пожав плечами, кивнула.

– Дело в том, что это мой замок. И когда-то я был сильным и могучим, горы с места сдвигал, реки разводил, города среди пустынь строил, – произнёс паренёк и, поймав недоверчивый взгляд собеседницы, нахмурился. – Да, так и было. Между прочим, я и есть этот великан. Только вот людей я никогда не ел. Это уже потом какой-то умник приписал мне такие преступления.

– Ты – и был великаном? – скрестив руки на груди, Марьяна смерила худого паренька оценивающим взглядом.

– Я знаю, ты мне не веришь, – вздохнул тщедушный паренёк. – Ничего удивительного. Усомнились когда-то во мне и моей силе, самой её необходимости твои достойные предки. Раз усомнились, второй раз. Всё бы ничего, только вместе с сомнениями недоверие у них ко мне возникло, и чем больше росло недоверие, тем быстрее моя сила начала таять. А сам я стал уменьшаться, пока из могучего великана не превратился вот в такого доходягу. Ещё и кости тонкими стали, единожды упасть стоит – и всё, перелом. Ну, а ты своим праведным гневом и скупостью тоже свой вклад внесла, истощение с тобой я уже зарабатываю третий раз.

Молча выслушала паренька Марьяна. С одной стороны, она понимала, что сейчас она спит, и это всё сон, ничего этого нет на самом деле. С другой стороны… Где-то в глубине души шевельнулось сочувствие к этому пареньку. Ну, а вдруг и правда, великаном был? Ведь и в реальной жизни такое бывает, вон, в концлагерях как люди усыхали, существуя впроголодь, ещё и тяжело трудились. Кожа да кости, Марьяна помнила старые фото в учебниках истории.

– Что же мне делать? – наконец, произнесла она. – Я могу как-то тебе помочь или уже поздно?

– Конечно, можешь, – паренёк вдруг слегка улыбнулся. – Я знаю, что у тебя доброе сердце, и, несмотря на сложности в жизни, ты всё равно стремишься стать лучше, много трудишься.

– Да только денег от этого больше не становится, – развела руками Марьяна. – И как это изменить, я не знаю.

– Есть один способ. Нужно вернуться в прошлое и там исправить то, что пошло не так, – ответил паренёк.

– В прошлое? – Марьяна едва удержалась от того, чтобы не выдать на-гора новую порцию недоверия. – Это разве возможно?

– Конечно. Однако есть важное условие: машину времени ты должна запустить сама. Мне она не подчиняется.

Марьяна от удивления округлила глаза. Вот так новость.

– Но я не механик, я ничего не понимаю в устройстве всяких машин, тем более, в машинах времени, – принялась отнекиваться девушка, чуть не добавив язвительное «и вообще, никакой машины времени просто не существует».

– Меня эта машина не слушается, – паренёк вдруг схватил Марьяну за руку здоровой рукой и потащил куда-то вглубь замка.

Замок был огромен и потрясал воображение, и не только своими размерами, но и изысканностью интерьеров. Даже в потёмках Марьяна успела рассмотреть богато вышитые гобелены на стенах и картины в массивных рамах, а ещё много оружия и великолепные золотые доспехи. Неужели этот великан вовсе не людоед, а тонкий ценитель красоты во всех её проявлениях?

Как следует подумать над этим девушка не успела. Тщедушный паренёк привёл её на чердак, и здесь, в пыли и паутине, стояла огромная, совершенно непонятного назначения конструкция.

«Где-то я такое уже видела», – подумала Марьяна, и вдруг её осенило.

Да это же прялка. Вернее, целый ткацкий станок, только гигантский, под стать всему остальному, что есть в замке.

– И это машина времени? – Марьяна посмотрела сперва на покрытый пылью станок, а после на паренька.

– Она самая, – раздался вдруг сварливый женский голос. – Чего явилась, без спросу да приглашения?

Марьяна чуть не ахнула: прямо на неё из полумрака смотрели огромные зелёные глаза, и они светились в темноте!

– Ой, – выдохнула, наконец, девушка.

– Меньше ной, – глаза ехидно прищурились. – Будь я на месте твоего Финансового Потока, я бы вообще с тобой не разговаривала. Ты как Фома неверующий, он и когда увидел, не поверил, пока не потрогал. Вот и ты, веришь в то, что деньги у тебя есть, только когда их трогаешь. А про Банк Вечности тебе если и рассказать, всё равно не поверишь. Всё под сомнение ставишь, всё оспорить готова.

Вход для пользователей

Меню