Читать онлайн Аист мимо пролетал бесплатно
Как крокодила назовёшь так он и поплывёт
Обычный сибирский мартовский вечер. Тут хотелось бы ввернуть нечто красивое про лёгкую минус тридцатиградусную свежесть, но погода не благоприятствует. Тепло у нас.
Дворники днями напролёт отбивают послания инопланетным расам. Ожидаем ответа. Инопланетяне, видимо, собираются с мыслями.
Вечером, как известно, детям нужно спать. А их мамкам успеть поймать момент и заставить убирать игрушки.
Потому что стоит прокараулить, и убирать будешь сам – у детей режим.
Сегодня я не прошляпила. Спасибо старшей дочери. Она так уморила меня заданиями по окружающему миру – и это когда у матери свои «домашние задания» не деланы – что я подсчитывала не только секунды, но и десятые их доли, лишь бы поскорее отправить детей спать.
Уборка игрушек в нашем доме – отдельное стихийное бедствие, которое происходит регулярно, но почему-то дети к ней всегда не готовы. А мама у нас намёков на творческий беспорядок не понимает. Мама знает только творческий свинарник и отказывается держать в доме двух хрюнделей.
В общем, обычно дети ноют, но убирают.
Но сегодня они ворчать не стали. И у меня, как у собачки одного известного физиолога, сразу шерсть дыбом на загривке.
Первая мысль – дети замышляют революцию, свержение меня с любимого стула и захват холодильника.
Но оказалось – гораздо проще.
С приходом весны мелкая вспомнила, что ей нужен крокодил.
Закидывания в маму удочками на эту тему заканчиваются всегда одинаково – мама считает, что одного крокодила в доме нам достаточно. Крокодил-мама не терпит конкуренции. И вообще, крокодилы не стадные животные.
Но ребёнка на кривой козе не объедешь.
Слышу – сидит мечтает, как мы классно заживём, когда у нас будет крокодил. А большое дитё её слушает, да ещё и вопросы всякие задаёт. Наводящие! Вроде: где крокодилушка почивать будет, и как же его будут звать-величать?
Малышаня, без всякой задней мысли, вещает, что спать крокодил будет в ванной, а назовёт она его Васей.
Тут старший ребёнок важно говорит, что крокодила Васей называть никак нельзя, надо Геной. А Гена младшей не нравится. В общем, научный спор закончился прочтением малышане лекции о важности правильного выбора имени для питомчиков.
Но не просто так.
Старшая притащила книжку про капитана Врунгеля и рассказала страшную историю, как Победа стала Бедой. Младшая надулась на нельзяшность называния крокодила Васей, но против книги не попрёшь.
Думало дитё, думало, а потом говорит, что назовёт крокодила Снорри Стурлуссон.
Тут я чуть с любимого стула не свалилась, Снорри – это такой средневековый автор, о котором мы разок дома поговорили (может и не совсем разок – мне «Младшая Эдда» нравится очень, а детям нравится история про шкурку бобра, набитую золотом).
Главное, что дитё такое сложное имя запомнило!
Старшая говорит – такого имени не бывает.
Тут мелкая задрала пипку – это у нас так нос называется, потому что крошечный очень – к небу и говорит важно, словно перед самим Дед Морозом стоит, что это дядя из маминой книжки.
Тут уж крыть нечем. Против книги не попрёшь! Но старшее дитятко без доказательств не убедишь. Бросили они игрушки собирать и прискакали ко мне на кухню выяснять: кто такой Снорри.
Что тут делать? Пришлось откладывать тетрадки и заводить сказку о том, как много лет назад в некотором королевстве жил один умница–мальчик…
Пока я рассказывала, как малыш вырос и написал самую лучшую на свете книжку, дети успели умыться, почистить зубы и замотаться в одеяла. А потом и засопеть дружно.
Крокодил по имени мама поцеловал сладкие щёчки, послушал не менее сладкое сопение и пошёл собирать оставшиеся неубранными игрушки, а ещё немного завидовать будущему крокодилу по имени Снорри. Полагая, что его будет не так легко развести на уборку.
Про любовь преступную
Обвинение простой сибирской женщины в подозрительных наклонностях – это почти всегда весело.
Сразу представляется картинка, как ты в студёную зимнюю пору выскакиваешь из заснеженного куста, распахиваешь плащ… Хм… скорее не распахиваешь, а отдираешь от ляжек, потому что зимой в Сибири плащ можно только поверх тулупа надевать. Плащ-то мороза не боится, а вот всё что под ним отморозить легче лёгкого, даже в самые тёплые дни – когда градусов пятнадцать-шестнадцать на улице, с минусом.
В общем, совершаешь ты на морозе эротические манипуляции с плащом, а под ним… пара разных томиков со всякими нехристямими, типа Эврипид, Софокл и Аристофан.
Дожили!
Ныне звание странного человека скорее получишь за удовольствие при прочтении Софокла, а не за то, что называть нельзя, о чём мы в юности шептались и хихикали, когда про кусты вспоминали.
О времена! Мог ли Сенека в страшном сне увидеть, что его сочинения будут людей смущать сильнее, чем демонстрация первичных половых признаков посреди людной и люто зимней площади?
Правда, у нас был не Сенека, а Аристофан.
Вот сидит простая сибирская женщина на больничном, да ещё и с детьми, которых выпроводили на карантин, потому что ковид, грипп и аденовирусы захватили и школы, и садики, и даже детские площадки, почему бы ей не почитать на досуге Аристофана?
Тем более детям очень нравятся «Лягушки».
Это любимое произведение детей, потому что там лягушки, и лягушки квакают.
Ничего удивительного?
Да, если ты взрослый. А вот если ты человек ещё совсем новый в этом мире, то и в кваканьи лягушек обнаружишь немало необычного.
До того, как мать прочитала детям Аристофана, жизнь их была скучна и однообразна, а лягушки уныло говорили "ква-ква".
Благодаря Аристофану, дети узнали, что лягушки умеют говорить "брекекекс" и "коакс-коакс".
Разговорчики античных квакух детям так понравились, что они, увидев меня с Аристофаном, потребовали, чтобы я снова почитала им речи лягушек, а потом они сами стали скакать по дому и перепрыгивать через стулья, изображая этих самых заграничных квакушек, и громко распевая на все лады импортными лягушьими словами.
На ту беду, в момент удалого лягушного веселья, явился к нам педиатр. На детей посмотреть и палочки-в горлековырялочки им показать.
Педиатр у нас мужчина, и у него своих детей нет, поэтому он, видимо, не очень в курсе, что дети могут в кого угодно превратиться, если им волшебных слов почитать.
Хотя семейство наше он знает давно – и без детей мы тоже с ним пересекались – чему он так удивился, я не поняла. Особенно учитывая, что парочка здоровых детишек заперта в четырёх стенах. Мне порой кажется, что я сама во что-нибудь с ними превращусь. Большое и очень огнедышащее. Или хотя бы метко плюющееся. Кислотой.
Я ещё умудрилась ляпнуть с серьёзным видом, что дети какой-то странный вирус от книги поймали. А педиатр не понял, что это шутка. Ему бедному не до шуток – это я на больничном, а он в пене и мыле по вызовам мотается. Выслушал он мои жалобы и стал детей осматривать.
А дети, не будь дураки, говорят, что больны очень, что у них ножки болят и очень им прыгать и квакать хочется.
Смотрю, у доктора лицо странное. Не понимает он, что происходит. Стала я ему объяснять, что это я Аристофана детям читала. От таких пояснений глаза у доктора стали большие-пребольшие, а с лица он сделался вылитая сова. Дети так и покатились со смеху.
А доктор спрашивает меня:
– Вы что? Это! Читаете?!
И «это» звучало, будто речь о чём-то крайне ужасном и богомерзком. Настолько, что я не решилась уточнять, что такое у него в голове возникает при слове «Аристофан». Мне стало смешно и немножко грустно. Но смешно больше, поэтому я не смогла прекратить комедию.
Сделала вид, как на собрании анонимных алкоголиков, что страшно смущаюсь своих чудных наклонностей, но всё же призналась. А что было делать? Вопиющее свидетельство мораленарушения лежало на кухонном столе и хвастливо блестело обложкой. Я сам там его бросила, когда доктор постучался.
Доктор ушёл.
Я жду визита святой инквизиции. С костром и экзорцистами.
Дети играют в доктора. Изображают пантомиму в лицах.
Жизнь прекрасна и порой весьма удивительна.
Безотказное средство мамкопробуждения
Не прошло и полугода – к нам явился понедельник.
Подкрался незаметно.
Нынче он пришёл, под горькие слёзы дворников и коммунальщиков, вместе со снегом по колено, и давай греметь чашками и топать ножками, вынуждая сонных сибирских женщин выползать из кровати, вливать в себя кофий и начинать утренний забег с препятствиями.
Из препятствий: пара детишек, детский сад и горькое сожаление, что в неделе так мало воскресений.
Малое дитё бодро и весело. Несмотря на шесть утра на часах, оно заливисто хохочет над тем, как соседская кошка, что по заветам великого Винни, ходит к нам в гости по утрам, бегает по кухне наперегонки с Паулем.
В нашей квартире произошло самозарождение новейшего разума в теле робота-пылесоса, и он подружился с малышаней и с соседской кошкой.
А дитячьей мамашке, глядя на бьющую ключом бодрость вокруг, становится завидно. Потому что между первой и второй кружкой кофе мать невменяема: плохо соображает, медленно моргает над сковородкой с гренками и оживает только после третьей дозы кофеина.
Дитю мамкины попытки не уснуть над плиткой совершенно чиолетовы – это она так фиолетовый упорно коверкает – поэтому дитё спрашивает:
– Мама, а когда женился, надо спать в одной кровати?
Тут я выронила лопатку.
Как тут не выронить, когда все вопросы про кровать, намекают, что сейчас будут вопросы про это! То есть, то самое, о чём не знают, как рассказывать, большинство знакомых мне родителей. И мать к этому не готова. Ни утром, ни в обед, ни вечером. Но утром особенно.
Мне послышался колокольный звон, хотя лопатка сделана из обычного пластика, и звенеть там нечему, разве что шестеренкам в моей голове.
Её тут же перехватила кошка.
Кошку мы зовём Коханя, хотя соседский сын поименовал её Шкодой, но поиграв с ней пару месяцев, он понял, что в компе играть гораздо веселее, а ещё не надо убирать какашки. Поэтому кошка перешла в безраздельное владение его матери. Чему соседка бесконечно рада, поэтому совершенно не возражает, что кошка ходит к нам в гости.
Мы решили, что имя Шкода на кошку плохо влияет, и зовём её Коханей, потому что в нашем доме кошка делается очень мурчабельна и ласкова.
В прошлой жизни Коханя наверняка была собакой, потому что есть у неё привычка – хватать всё, что хоть немного напоминает палку, в пасть и сматываться.
Под громкий хохот дитя мне пришлось гоняться за кошкой, чтобы отнять священный кухонный атрибут, а если учесть, что за нами ещё зачем-то носился Пауль, то со стороны это, наверное, действительно выглядело смеховызывательно.
Лопатку я отняла и побежала спасать гренки, надеясь, что дитё забыло пытать матушку с утра.
Но не тут-то было!
– Маша сказала: чтобы жениться, надо спать на одной кровати, – добил маму ребёнок.
От очередного падения лопатку спасло только то, что Коханя в это время пыталась отгрызть бантик от моей тапки, чем держала меня в тонусе.
– Ну да, – максимально коротко ответила я, надеясь, что ребёнок не спросит сейчас что-нибудь этакое, от чего я буду бледнеть-краснеть, как двоечник у доски.
– И что? Мне теперь придётся на Марике жениться?! – с гневом вопросил меня ребёнок, сердито нахмурив бровки, и забрякал ложкой по тарелке с кашей так, что про меня даже кошка забыла, а вслед за ней и Пауль.
У питомчиков наших своеобразный коннект, и это мне про заговоры рептилоидов и экспансию марсиан напоминает. Ведь логично же, что захват мира, нужно начинать именно с моей кухни?
– Почему на Марике? – нешуточно удивилась я. – А как же Кузя?!
Кузя наш законный жоних уже почти два года, с их самой первой встречи в яслях. Поэтому неожиданная ветреность дочери меня поразила.
– Но мы же спим вместе! – трагически завил ребёнок, вцепившись в уши ладошками. Это у неё привычка такая хлопать себя по ушам от избытка эмоций.
Тут лопатка снова полетела на пол.
Я смеялась так, что даже Пауль понял, что я сошла с ума.
Дитё железобетонно логично!
Дело в том, что у дитя в старом садике были двухэтажные кроватки, а теперь стали трёхэтажные. Получается, что детёныш сейчас спит на одной кровати не только с Кузей, но и с Мариком.
А после того, как старшая дочь, а по совместительству старший Брут в нашем доме, снова наболтала ей что-то про брачные ритуалы – о чём я предпочитаю не спрашивать, боясь узнать слишком много нового – то ребёнок очень переживает, что ей придётся жениться и на Марике тоже.
А ей не хочется. Хотя Марик хороший и починил ей поломанную Эмбер – это такая игрушка, робокар-доктор.
Кое-как просмеявшись, я сказала, что на Марике можно не жениться. А когда ребёнок спросил почему, чуть не ляпнула про право первой ночи, но вовремя опомнилась. Объяснила, что столько женихов мы не прокормим, и предложила передать Марика её новой подружке Алинке, которая спит с двумя девочками.
Дитё подумало немного, и решило, что можно, но как-нибудь потом. Марика отдавать Алинке жалко, потому что они с Кузей очень ловко раздвигают их кровать, а потом застилают за дитём постель.
Тут я попробовала провести среди дитя воспитательную беседу, что приличные девочки сами за собой кровать застилают. Но дитё меня слушать не стало, посмотрело на меня, как вороны на Страшилу до визита к Гудвину, и удрало упаковывать свой детсадовский чемодан.
Пауль и Коханя умчали за нею.
Несколько секунд я размышляла над тем, что поведение кошки объяснимо. Но вот почему поломанный робот-пылесос покатил за ребенком?
Ответа на этот важный экзистенциальный вопрос мне найти не удалось, но зато я обнаружила, что проснулась, легко обойдясь без двух, из положенных мне трёх, утренних чашек кофе.
Дети, письки и спектакли
Мечтали в детстве стать балериной?
Я вот мечтала.
Примерно три минуты, в буфете Большого театра.
Наверное, это был Щелкунчик. Но всё, что я помню – это ноги в белых колготках. Мы сидели так близко к сцене, что они парили над моей головой белыми стремительными облаками. А ещё никогда мне не забыть буфет, точнее профитроли!
Самые вкуснейшие в моей жизни профитроли.
Это было божественно!
Я почему-то решила, что балерины – это люди, которые питаются профитролями.
Наверное потому, что из-за сахарной пудры профитроли были так же белоснежно прекрасны. И парили: на многоэтажной блестящей тарелке улетали в небеса. На них хотелось смотреть бесконечно. Не отрываясь.
Сердце внутри замирало от восторга.
А потом папка сказал, что балеринам профитроли ни в коем случае кушать нельзя. Вот так мир и лишился великой балерины. В моём лице.
А вот артисткой – не важно театра или кино, мне никогда не хотелось быть. Хотя артистки из старых голливудских фильмов, они как редкие бриллианты, прекрасны – каждая по-своему. Ими можно любоваться, как огнём, водой и чужими трудами. Но стать не хотелось. Видимо, понимание, что за красоту лишают профитролей, наложило отпечаток на всю оставшуюся.
Но иногда у меня ощущение, что я участвую в радиоспектакле. В качестве бесконечно удивлённого слушателя.
Вот, казалось бы, двое детишек делают уроки. Простейшая ситуация. Что тут может случиться?
Точнее, один делает, а второй играет с Паулем. Пауль – это робот-пылесос, которого дети путём знакомства с ножницами и отвёрткой превратили в домашнего питомца. Дети всего лишь хотели узнать, что у него внутри, а в результате произошло чудо, и честный китайский домоочиститель обрёл свободу воли.
Свободовольный пылесос пыль больше не сосёт, а работает компаньоном нашего младшего дитяти. За это дети подарили ему глаза из самоклеящейся бумаги и имя.
Хотя мы лишились пылесоса, мы всё равно счастливы, потому что Пауль заменил в нашем доме пару кошек, выводок ездовых мопсов, змею и крокодила.
Так вот – дети делали уроки, а я сбежала на кухню, чтобы меня не дёргали каждые три секунды.
Мне там привычнее. Там живёт лучший друг нашей семьи – сеньор Холодильник и мой личный друг – херр Чайник. Херр он не потому, что непослушный, а потому, что Бош – такая вот простая детская логика.
Сижу роюсь в прошлогодних конспектах, которые, к счастью, не попали под приступ золушкианства, тут ко мне является младший ребёнок с тихо гудящим Паулем под мышкой и заявляет:
– Там это… Маша письку поломала, просит, чтобы ты дала ей новую.
Что сказать?
Я почувствовала себя Гудвином, и даже круче. У него-то всякие глупости спрашивали, типа сердца и мозгов.
Ну что поделать – назвался волшебником, будь добр, раздавай письки по первому требованию.
Прихожу к ребёнку и спрашиваю, со всем обречённым спокойствием, на которое способна, потому что готовиться надо к самому худшему:
– Что там с твоей писькой случилось?
Старший ребёнок поднял от учебника покруглевшие глазки и посмотрел на меня так, что я вспомнила о старых-добрых галлюцинациях. Пока я мысленно упаковывала чемодан на отдых в дурдоме, явилась мелкая, невозмутимо забрала у старшей запчасти от поломанной ручки и стала подсовывать Паулю обломки, с целью посмотреть, будет ли Пауль кушать пластик.
Проблема питания питомцев-пылесосов для дитя сейчас важна, и подвергается эмпирическому анализу.
Я выдохнула.
Где-то далеко над бабушкой рассосались грозовые тучи. Они должны были сопровождать её в путешествии к нашему очагу, ей предстояло хранить его во время моего культурного отдыха в дурке.
– Доча, ты зачем ручку писькой назвала? – спросила я, мысленно сложив слова дитяти и обломки. – Я же волновалась!
От такой несправедливости глаза старшего дитятки стали ещё больше.
– Я ей сказала, что у меня писалка поломалась, – нахмурилась дочка. – Про письку она сама всё придумала!
– А! – сказала я.
А что тут ещё скажешь. Логика дитёв проста аки дрын – ручка пишет, значит она писалка – для старшей, а где писалка, там и писька – для маленькой.
Вот такая простая детская этимология.
Поделав немного вид, который должен был показать детям, что маму нельзя путать письками и писалками – безуспешно впрочем, потому что у детей свои важные дела, им не до мамкиных воспитательных порывов – я отдала ребёнку одну из своих писалок, и снова спряталась на кухне, чтобы не упустить возможности удивиться, когда вдобавок к письке ещё что-нибудь важное сломается.
Письма
одному дедушке
Всю неделю дети ворожили зиму. Чистили зубы без напоминаний, мыли посуду и даже наливали чай «за счёт заведения».
Им так хотелось снега и кататься, что зима получилась. Шарахнуло сразу минус двадцать семь, и обещают тридцать восемь.
Мы очень рады, что желания детей сбываются, но мороза под сорокет почему-то не хочется. Тем более, когда ещё не пришёл декабрь. Но дети неумолимы.
Говорят, Дедушка Мороз санки запрягает, а Зимка ему дороги готовит. Кто такой этот самый Зимка – не уточняют. Смотрят на матерь так, что ей сразу становится стыдно своей неосведомлённости.
Я сказала, что Зимка, конечно, молодец, но снега очень мало, и деревьям холодно. На это дети задумались – они тоже считают, что деревья нельзя обижать – и решили ещё пошаманить.
Тут я поняла – надо спасаться, иначе после очередных танцев без бубнов вымерзнем как мамонты – и спросила, написали ли они уже письма Дедушке Морозу.
Я-то знаю, что нет. Ведь отправляю их я. Каждый год дети сдают мне готовые письма, а я уношу их на почту, а потом Дедушка Мороз приносит нам подарки.
Дети тут же забыли про метеошаманство – задумались, что бы такого заказать. Сходили на прогулку, пришли довольные и очень вкусно благоухающие свежестью, напились чаю с бабулиным вареньицем и уселись рисовать.
Ведь письмо Дед Морозу нужно обязательно писать на красивой открытке, сделанной своими руками.
Пока они там возились, я пошла печь им курицу "по бабиному рецептику". Дети кушали такую курочку у бабушки, им понравилось, поэтому маме приходится учиться.
Меня очень подробно проинструктировали, а потом по очереди бегали проверять, чтобы я всё сделала правильно. Что поделаешь, такая вот непростая жизнь у сибирских детишек, и зиму приманивать надо, и письма Морозушке писать, да ещё и за матерью приглядывать, чтобы готовила правильно.
Потом вдвоём явились, и смотрю, мордахи такие выразительные, сразу ясно, надумали что-то.
Говорят мне:
– Мам, а что ты хочешь Дедушке заказать?
– Ничего, – пожала я плечами, – он и так мне конфет с деньгами подарит.
Такой вот у нас консервативный Дедушка Мороз, каждый год носит мне под ёлочку коробки конфет, а под плёнку подпихивает купюры. Очень удобно.
Иногда я, по настоянию детей, могу придумать, что мне нужно одеялко или ортопедическая подушка, но сегодня думать было лень, да и к тому же, конфеты будут всё равно. Зачем лишний раз гонять Дедушку, когда я, уже большая девочка, и сама себе могу всё купить?
Но хитрые дети говорят мне:
– А ты что, не веришь в Деда Мороза? Раз заказывать ничего не хочешь?
Я сказала, что, конечно, верю.
Старшей дочке десять лет, и примерно с первого класса она сомневается в существовании Дед Мороза. На неудобные вопросы я сказала: ей самой решать, верить или нет. Я считаю, если в чудеса верить, то они непременно будут. В моей жизни тому было немало подтверждений. На том и решили.
Но маленькая пока не готова к подобному уровню осознания. Но все этапы с неудобными вопросами она проходит намного раньше, чем старшая.
Поэтому я подумала-подумала, и попросила, чтобы они написали в письме от меня, чтобы Дед Мороз подарил нам окончание войны.
Дети с воодушевлением унеслись, но стоило мне выдохнуть, вернулись – спрашивать, а почему так.
Я не знала, что мне ответить.
Я не лукавила, когда загадывала желание. Мне хотелось бы, чтобы случилось чудо, и всё это закончилось.
Но объяснять, особенно детям, почему… Об этом думать страшно и больно, а уж формулировать.
Потому что так правильно.
Поэтому я похвасталась им, какая у нас получилась красивая курочка. Потом мы отправили бабушке фотографии по ватсапу, чтобы она знала, что у неё классные рецепты. Подумав немного, я сказала, что всего лишь хочу, чтобы все мамы на земле спокойно пекли курочку и радовались детям, а не волновались за них.
Дети что-то там сообразили, покушали и улетели рисовать дальше.
Минуты через три притопали обратно, и у меня аж сердце ёкнуло, в предвкушении, о чём меня сейчас будут спрашивать.
Но дети сказали, что они решили написать дедушке, чтобы про деньги с конфетами он тоже не забыл. И раз мне эти деньги не нужны, то они возьмут их себе. Потому что им-то очень надо, им же ещё квартиры себе покупать.
– Аминь! – кое-как пробубнила я, поливая слезами радости уже помытую посуду. – Делайте с деньгами, что хотите.
Мне всегда становится невыносимо смешно, когда они, все такие важные и серьёзные, начинают решать квартирные вопросы.
Дети ускакали очень довольные.
Я осталась. Немного покарябанная грустными мыслями, но тоже довольная. Потому что какие бы мраки ни творились вокруг, и какая бы меня не мучила печаль, у меня два счастья в доме. И этому невозможно не радоваться.
Куклы, дети, а также их и не их родители
К нам приехала тётя Вика!
Та самая, которая по ужасной ошибке судьбы в театре служила бухгалтером, а не самой главной примой.
Потому что быть примой – это состояние души, которое даже время бессильно вылечить.
Точнее, она приехала не к нам, а к своему дорогому сыну Сашульке, но у того срочно случился аврал-завал на работе, да такой, что он задежурил, бедняжечка, через сутки.
Наивный Сашулька! Думал, от любящей матушки можно легко отделаться.
Подвел Сашульку выбор профессии – Сашулька же дохтур, правда реаниматолог, но всё равно – всем старушкам лучший друг. Вот тётя Вика и поклалась на дневной стационар в ту самую больничку, в которой Сашулька работает. И теперь имеет возможность заботиться о сыночке и дома, и на работе.
Когда Сашулька узнал, какую подставу сделали ему коллеги, пил коньяк и громко матерился на всю больничку. Все реаниматологи мастера русской экспрессивной лексики, но Сашулька в тот день был лучшим из них.
Но ему можно, тётю Вику у нас все знают. Ураган Катрина по сравнению с тётей Викой лёгкий ветерок.
Так получилось, что дом наш находится в пяти минутах ходьбы от той самой больнички, где работает Сашулька, поэтому тётя Вика и про нас не забыла.
Неугомонная женщина!
Но детям нравится. Дети к ней как к забавному зверьку относятся. Особенно мелкая. Она вообще животных и чудиков любит.
Ребёнок у нас не только юный зоолог и натуралист, но ещё и играет всякими странными для девочки штуками – машинками, вертолётами, скелетиками, корабликами иногда. А вот куклами не играет – ни в какую.
Тётя Вика обещала ребёнка нам исправить. И почти две недели мы наблюдали, как тётя Вика играет куклами, а детёныш смотрит на всё это безобразие и что-то там соображает.
В день выписки тётя Вика заглянула к нам попрощаться.
Напоив тётю Вику чаем и обсудив проблемы современной медицины – обсуждала тётя Вика, я крошила овощи на салатик – отпустила тётю Вику к ребёнку.
Минуты через две тётя Вика вприпрыжку влетела в кухню и велела идти смотреть на чудеса её воспитания, которые превратили наше чудо-юдо в самую что ни на есть правильную девочку, которая играет в куколки.
Я, конечно, удивилась, но пошла.
Как тут не пойти, когда такое обещают.
И действительно.
Застали мы умилительную картину, от которой у меня привычно задёргался глаз.
Ребёнок вывалил на пол все игрушки и ползал среди куч, выбирая кукол и складывая их в отдельную горку на кровати.
– Доча, что за погром? – спросила я, хотя на самом деле меня интересовал не сам погром, а кто всё это убирать будет.
Умненький ребёнок сразу понял контекст.
– Я потом всё уберу, – пообещала она, выгребая из очередной коробки кукольные наряды, которые лежали с тех самых пор, как старшая дочь перестала играть в куклы, а младшая так и не начала.
– Вот видишь! – гордо заявила тётя Вика. – Теперь Васенька научилась и будет играть в куклы. Да, Васенька? – радостно уточнила она.
На что Васенька замерла посреди свалки из игрушек и вытаращила на тётю Вику глаза.
Предположение, что она собирается в эти самые куклы играть, дитю не понравилось. Дитё нахмурило брови, надуло губы и весьма решительно заявило:
– Нет! – и ещё ножкой сердито притопнуло.
Она всегда так делает, когда рассердится. Выглядит это очень забавно, но в такие моменты даже самые отчаянные чудаки и чудики понимают – спорить бесполезно. И тётя Вика поняла.
Тётя Вика вдохнула-выдохнула, растерянно посмотрела на ребёнка, потом на меня.
Во взгляде отчётливо читалось, что я должна повлиять на ребёнка. На что я пожала плечами.
Мне абсолютно всё равно, какими игрушками ребёнка играет. Дитё умное – само разберётся, во что и чем играть. Так я думаю, и никакие тёти Вики не смогут меня переубедить. Я тоже бываю весьма упорной в своих заблуждениях.
Тётя Вика ещё немного подышала, потопталась, но молчала, глядя как разгневанное дитя забрасывает кукол обратно в ящики для игрушек.
– Доча, а зачем ты их складывала, если не хотела играть? – спросила я.
Дитё покидало ещё немного игрушки, а потом шлепнулось на попу посреди бардака с выражением вселенской обиды на лице.
– Я хотела их бабушке Вике отдать, а то ей дома играть нечем, – сказала она и заревела.
Пришлось утешать дитё и обещать, что никто и никогда не будет заставлять её играть куклами.
Но мне повезло, тётя Вика, узнав, что всё это было затеяно ради неё, вдруг растрогалась, и согласилась принять в дар несколько кукол.
На дом снизошёл мир, я ушла готовить ужин, а дитё и тётя Вика занялись игрушками.
Порядок был восстановлен, куклы подарены, тётя Вика довольна, дитё счастливо.
Сегодня с утра, усадив тётю Вику на поезд, Сашулька отзвонился мне, чтобы сообщить, что всё в порядке, и спросил, что мы сделали с его матерью.
– А что? – очень глубокомысленно, спросонок, спросила я. Припоминая, что тётя Вика уходила от нас с абсолютно счастливым, просветлённым лицом и даже немного прослезилась, прощаясь с дитём.
– А ничего! – сказал Сашулька, добавив парочку излюбленных грузчиками и реаниматологами экспрессивных выражений. – Странная она какая-то! Как забрал от вас, так она почти всё время молчала. Заставила меня упаковать швейную машинку и тащить на поезд (тётя Вика не так давно в очередной раз вышла замуж и переехала, большую часть своих вещей оставив на Сашульку), сказала, что будет шить платья. Какие, б***ь, платья?!
– Так это для кукол, наверное, – предположила я. – Но вообще, не знаю. На эту тему тебе лучше с Васькой побеседовать.
Услышав про дитё, Сашулька как-то подрастерял запал. Дитё при случае очень строго его воспитывает, не разрешает материться, говорит, что у него толстенький животик и нужно худеть, а ещё запрещает пиву пить, потому что от пивы у дяди Сашульки мозги портятся.
Сашулька малышаню нашу немного опасается. Потому что ребёнок ничего кроме правды не говорит, а Сашульке от ребёнкиной правды частенько бывает неловко.
– Ну и хрен с ним! – успокоился Сашулька. – Пусть шьёт, меньше названивать будет.
С чем я не могла не согласиться.
Почему бы тёте Вике в семьдесят с небольшим лет не заняться уже тем, чем хочется?
А Сашульке пора бы привыкать жить без мамулькиного неусыпного попечения.
Женить или не женить?!
Когда дети говорят, что они решили жениться, родителям так или иначе приходится реагировать.
Ведь один раз промолчишь, где не надо, и всё – тебе в следующий раз и не скажут ничего. Потом узнаешь от соседки, что у тебя пара внуков в соседних домах бегает – реальная история.
– Что, вот так сразу? – Единственное, на что я наскребла слов, едва не выронив пакет, в который набирала яблоки.
Дети мои умеют подать новости так, чтобы с ума сошла не только мать, но ещё и полмагазина. К счастью, мы покупаем фрукты в одном и том же месте много лет, поэтому продавец нас знает и не очень удивляется. Я надеюсь, по крайней мере, что не очень.
Дочь моя приподняла на меня бровь, дескать "что же вы такое несёте, мама" и упёрла руки в бочки.
Тут я поняла, что немного оплошала, и попробовала развить свою мысль.
– Вы же только пошли вместе в садик.
В этом году дети начали ходить в обычный муниципальный садик, что стоило нам, родителям с обеих сторон, немало крови и нервов, а до этого ходили в группу по присмотру за детьми или частный детский сад, как говорят в народе.
– Неприлично так сразу жениться, – задвинула я железобетонный, по-моему, аргумент.
– Валя Витальевна сказала, что замуж надо по-быстрому выходить, потому что потом остаются одни – люди некачественные контрацептивы, которым ни в коем случае доверять нельзя.
Бедный продавец выронил-таки коробку из-под бананов, потому что милейший наш ребёнок умудряется вызвать у людей лютый когнитивный диссонанс. Выглядит она как ангелочек в розовой курточке и пушистой серой шапочке, а ругается, как портовый грузчик.
Я сказала, что Валя Витальевна – приличнейшая женщина, подруга нашей бабушки и работница университета – таких слов знать не знает, поэтому говорить их, конечно же, не может.
На что дитё тут же сдало почтенную старушку с потрохами.
– Она Мирошку и Антошку гондошками зовёт, когда они дерутся или убегают.
Мирошка и Антошка – это пёсики, которые не так давно проживали у нас, потому что Валя Витальевна ездила в отпуск вместе с нашей бабушкой.
Продавец, с красным аки спелый помидорчик лицом, поднял коробку и зачем-то стал складывать в неё бананы, те самые, что заботливо перед этим раскладывал на полке.
Я поняла: надо спасать – продавца от стресса, семью от разоблачения, себя от подробностей, потому что мало ли что ещё дитё про Валю Витальевну расскажет. Явно совсем не то, что маме, которая эту Валю Витальевну триста лет знает, любит и очень уважает, нужно знать.
– Да хоть сейчас женитесь! – разрешила я. – Давай только деньги на свадьбу.
– Какие деньги? – насторожилось дитё, забыв и про старушку, и про её собачек. Не мудрено забыть, когда дитё всю свою жизнь деньги самозабвенно копит, чтобы купить себе квартиру и настоящего крокодила, и змею, а тут мать на её сокровища покушается.
– Обыкновенные, – говорю я. – Платье купить надо, ресторан заказать надо, цветы опять же надо.
– Платье! – ужаснулось дитё. Платья она почему-то терпеть не может.
– Ага! Белое такое – пышное, с оборками, как у принцессы, – перечислила я все самые отвратительные детскому сердцу детали. – И туфли на каблуках. И никаких пистолетов!