Читать онлайн Волки ночью воют бесплатно

Посвящаю маме и всем мечтателям

Бегите быстрее волков, дети мои

Ты знаешь, у волков есть свой Бог.

Он живет на луне, что в небе ночном.

Он живет там один, он совсем одинок.

Задевает от скуки звезды крылом.

Ты знаешь, волки умеют мечтать.

Может, они хотят быть цветами,

Чтобы осенью дождь смог их поливать,

А ветер играть с лепестками.

Ты знаешь, волки умеют любить.

Они романтичны в природе.

Заберутся наверх и начнут ночью выть,

И просить о хорошей погоде.

Ты знаешь, волки умеют прощать.

Они уважают друг друга.

Стая готова своих защищать.

Честь – это волчья заслуга.

Ты знаешь, когда волк умирает,

Его душа летит за чертог.

И все волки воют и знают,

Там его ждет волчий Бог.

Собрание первое

Месяц будет долгий

В округе только злые – злые волки

А ты для них заблудшая барашка

Напугано бежишь

Palina – Месяц

Первое правило Теней

– Не привязывайся

Второе правило Теней

– Не мсти

Третье правило Теней

– Не предавай

Пролог

Облачные ставни схлопываются, накрывая город холодом и настороженностью. Ее кожаные ботинки, на которые она потратила свои последние деньги, уже грязные после нескольких луж и сущности заброшенного мира. Оно того стоило.

Дома поднимаются из-под земли и растут ввысь как столетние деревья, наполняясь паразитами. Впереди красный светофор. Она останавливается, может, чисто из вежливости, может, поддавшись установленным правилам.

Хотелось бежать. Далеко. За океан, на Большую Землю.

Она поднимает голову и выпускает облако пара, совсем как дымящие трубы заводов и те крутые парни, ощущающие себя насытившимися драконами.

Она не любит такую погоду. Да и этот город тоже.

Пока стоит, она снимает свои черные перчатки и кидает их в мусорный бак. На холоде пальцы быстро мерзнут, и она прячет их в карманах.

Где-то недалеко едет машина правосудия. Ее отчетливо слышно, звук сирены отталкивается от стен зданий и проносится по улицам. Девушка закрываю глаза и представляет маршрут автомобиля. Повернул налево на перекрестке, проехал вдоль торгового центра, остановился на углу сигналя нерасторопным водителям.

Она улыбается, закрывает глаза и ждет.

Ждет.

Ждет.

Ей нравится эта игра.

Сирена становится громче.

Девушка улыбается еще шире, нащупывая в карманах некие предметы, и сжимает их для верности.

Злодеев никто не любит. В детских сказках волков убивают охотники, супергерои одерживают победу над монстрами, зло наказывают. Нас учат, что в конце истории должен быть хэппи-энд. Поцелуй любви. Победа. Но это не всегда так.

Пора миру узнать другую сторону этих историй.

Автомобиль поворачивает и мчится по улице мимо высоток. До девушки всего несколько десятков метров.

Она открывает глаза, откидывает капюшон и срывается с места.

Погоня началась.

Heathens – Twenty One Pilots

Все мои друзья – отморозки, так что осторожнее

Жди, пока они не спросят, кого ты знаешь

Прошу, не совершай необдуманных действий

Ты не знаешь и половину того, на что они способны

Heathens – Twenty One Pilots

Тихо воют волки где-то, обойдем их, ружей нету

Е. В. Антонюк

– А вот и наша принцесса, – произнес парень на подоконнике. Между пальцами у него была сигарета. Он зажал ее костяшками, словно хотел кинуть в мусорную корзину или с тем же желанием запустить в космос. Дыма не было. Как и запаха. Хотя от сигареты осталось уже всего ничего.

Эби остановилась, не дойдя до подоконника пару ступеней, и покачала головой. Он обещал бросить. Когда-нибудь:

– Все смерть в гости ждешь?

– Чай остывает, – отшутился Кай и улыбнулся. Его светлые, белокурые волосы опускались все ниже и ниже, закрывая брови и почти доходя до глаз. Грязно-серая толстовка казалась слишком большой для такого худого тела. – А коль все смертники, драмы не будет.

– Тебе бы постричься.

– На смертном одре, – парень покрутил сигарету и шмыгнул носом.

Иногда Кай выглядел как живой мертвец. Он был худой, неотесанный и какой-то болезненный.

– Ты чем-то болеешь? – спрашивала его Эби. – Рак, или типа того?

– Или типа того, – эхом отзывался Кай.

Он передвигался совершенно бесшумно, словно хищник, заметивший добычу. Появлялся из ниоткуда и исчезал в никуда. Это напрягало, но не пугало.

Страх – первое, от чего помогают избавиться.

– Чего припозднилась? – спросил Кай, когда Эби уже повернулась к нему спиной. Девушка вздохнула и медленно обернулась.

– Меня уволили. Там был особо неадекватный посетитель и настроение у меня было паршивое… – Эби снова приблизилась к парню и соединила ладони в молебном жесте. – Пожалуйста, не говори Рагнару. Честное слово, я признаюсь, только попозже. Я и так на прошлой неделе сплоховала, да и он в последнее время какой-то нервный.

– Будешь должна.

– Если это будет как в тот раз… – ей пришлось подлить краску в шампунь Табаки, за что он за ней гонялся полуголый с мокрым полотенцем и орал.

– Посмотрим, – парень затушил сигарету. – Так ты пару часов гуляла?

– По парку. Ты же знаешь, мне надо куда-то деть свой гнев. А там как раз был ветер.

– Простудишься, я дам тебе по шее.

Эби ничего не ответила, поскольку знала, что это никогда не произойдет, затем поднялась на пятый этаж и исчезла в квартире.

На двери отсутствовал какой-либо замок, поскольку никто в здравом уме в эту часть города не сунулся бы, а для своих вход всегда был открыт. Такая вот уверенность собственной сохранности в одном из преступных районов. Ты достигаешь такого дзена не сразу, но потом тебе нравится мысль, что безопаснее всего в самой гуще опасности.

Эби прошла внутрь коридора и нагнулась, чтобы не задеть развешенное белье, растянувшееся на веревке от шкафа до крючка на двери Рагнара. Чьи-то мокрые черные трусы с черепушками задели ее лоб. Девушка скривилась, сморщив нос, и шагнула в проем, ведущий на кухню.

Ви как всегда умостилась на своем любимом стуле с резными подлокотниками, закинув ногу на ногу. В руке она изящно держала курительную трубку, от которой шел неприятный табачный запах. Эби махнула у себя перед лицом рукой, стараясь отогнать дым, но, видимо, Ви сидела здесь уже давно и запах успел завладеть окружающей обстановкой. Афродита лишь отдаленно хмыкнула, даже не поднимая своего взгляда. Таким образом она как бы говорила: «Потерпишь, милочка».

Эби подошла к плите и подняла крышку кастрюли в поисках чего-то съестного. Внутри плавал почти бесцветный бульон и одинокая куриная нога. Похоже, этой ноге суждено было остаться одинокой. Девушка вздохнула, закрыв кастрюлю, думая о том, что сегодня она останется без ужина, как заметила сковороду с чем-то, отдаленно напоминавшим рагу. Потянувшись, Эби достала наиболее чистую ложку из кучи столовых приборов и зачерпнула кашицу.

– Осторожно, – промурлыкала Ви, смотря на красные маки, намалеванные на стене с полками. – Табаки не отходил от плиты целых два часа и сказал, что если кто-нибудь прикоснется к девственности его творения, то пойдет на корм злым духам.

Эби махнула рукой на это замечание и зачерпнула еще пару раз. Рагу оказалось неплохим:

– Ты же знаешь, он меня любит.

– Он любит только себя и принимать ванну, – Афродита убрала курительную трубку и стала гладить листья алоэ, которое стояло в горшке на подоконнике. После табака в ней просыпалась привязанность ко всей флоре. – Только меня в свои распри не втягивай.

Девушка довольно облизнула ложку и закрыла образовавшуюся дыру в сковороде, сдвинув овощи поближе друг к другу:

– А неплохо получилось. Надо бы потом у него выведать рецепт.

– Да он небось и сам не помнит, как это готовил. Снова скажет, что ему духи нашептали, – улыбнулась Вивиан и провела пальцем по стебельку.

Эби замерла, невольно засмотревшись на ее изящные руки. Красивые, нежные, не то, что ее – в мозолинах. Афродита ярко выделялась на фоне жирных обоев, старой скрипящей мебели и атмосферы покинувшей радости места. Изысканная и загадочная. Та, которая первой бросается в глаза. Ви казалась похищенной принцессой, а шайка разбойников здесь ее прятала. Но при этом, после одного знакомства мы узнавали, что Афродита на самом деле является их атаманом.

– О чем задумалась, милая? – Ви повернула голову к ней, будто сова, заметившая мышь, и ее наплечные платки, всех цветов и узоров, пришли в движение. Опасный танец кобры.

– Да так… – Эби вытерла губы тыльной стороной ладони и прошла мимо стола, когда вспомнила, что хотела спросить. – А Дилан не заходил? Мы хотели встретиться, но я поздно ему сообщила, что задержусь.

– Крутился вокруг дома, все в окна заглядывал. Не стоит ему здесь быть. Мой закон прост – гость незваный прочь за порог.

Эби хмыкнула и кивнула:

– И ты на него вылила воду, как в тот раз?

Ви недовольно причмокнула:

– Все то вам, детям, делать нечего. Про последствия и не думают. Еще раз к нам сунется – я разрешу ему съесть все требухло Табаки.

Эби засмеялась и вышла из кухни, думая о своем парне и тоскливой квартире, где она жила чуть меньше двух лет. Потрескавшиеся, уже непонятно какого цвета (между желтым и зеленым) стены, проводили девушку до двери с красной табличкой «Посторонним вход воспрещен», что находилась рядом с комнатой Рагнара. Он был почти рядом. За стенкой.

Эби провела пальцем по стене, на кончиках которых сразу же оказался неприятный песок от дешевой краски и открыла свою дверь, искоса взглянув на старый телефон с ручкой и проводом, что стоял в углу на тумбе с высокими ножками. Телефон молчал, и девушка в ответ скрылась в комнате, погрузившись в тишину и едва различимый запах сырости.

***

Эби плюхнулась на матрас, что лежал прямо на полу. По небольшим вмятинам по бокам можно было догадаться, что когда-то там все же стояла кровать, но в один день исчезла, как исчезают молочные зубы под подушкой. Эби заехала сюда уже с матрасом на полу. Рагнар предлагал съездить в мебельный магазин, но она отказалась, поскольку в матрасе на полу было что-то необычное, да и к тому же, вытаскивая руку из-под одеяла и чувствуя холодный пол, Эби ощущала себя спокойнее. Можно было не бояться ночью упасть с кровати и больно удариться копчиком.

Напротив матраса стоял шкаф, обклеенный всякими стикерами (редкие карточки с Винкс и грустные морды кота), рисунками и кусочками постеров. Рядом находилась рабочая зона – стол с лампой и стул (обычный, без колесиков). В углу коробка с разными гирляндами, запрещенка, потому что с электричеством были проблемы и лишнее замыкание могло стать причиной пожара или, что еще хуже – привести к кончине старого кабеля, замурованного прямо в стены. А отковыривать его могилу в поисках неполадки никому не хотелось. Вечерами, Эби, сидя за столом и делая уроки (что задал ей Рагнар), задерживала дыхание и прислушивалась. Иногда ей казалось, что из стен доносится кашель какого-то старика.

Ви говорила:

– Это мистер Кабель подавился электричеством.

Когда Табаки был скучно, он приглашал мистера Кабеля выпить и чокался бутылкой со стеной. В такие дни Эби слышала лишь тихое пошаркивание и изредка довольное почмокивание.

Больше мебели в комнате не было, за исключением одинокой табуретки, которая уже давно исчезла под грудой белья, одежды и всего ненужного (но что жалко было выбросить) вроде лент с коробочек от тортов, что одиноко свисали вниз. Табуретка стояла на одинаковом расстоянии от стены и до матраса, чем являла собой некое произведение современного искусства. Табаки особенно зашла эта идея и он даже украсил стул всякими перьями и значками. После такого, разгребать весь хлам сверху расхотелось.

Еще в комнате имелся широкий подоконник, немного пыльный, но зато с плюшевым медведем Фрэнсисом, забравшимся сюда из картонных коробок в коридоре. Такой странный детский предмет напоминал Эби ее семью с тремя братьями и двумя сестрами, от которой она сбежала. С пуговицами вместо глаз и запахом старья, медведь напоминал еще и о забытом детстве, что Эби провела на ферме с одиноким, слегка прихрамывающим ослом, который, не смотря на обилие членов семьи, был ее единственным другом.

Вечер перешел в ночь и по стеклу забарабанили ледяные капли. Подоконник был пуст – медведь перекочевал в постель, в теплые объятия. Эби вдыхала запах старой плюшевой игрушки и потихоньку расслаблялась под теплым пледом под звуки дождя.

***

Ей приснилась зима. Не та, которая обычно бывает, а с большими сугробами и холодом, пробирающим до костей. Еще там был лес с высокими соснами, последние ветки которых целовали небо.

И волки…

Их глаза сверкали подобно молниям, полные ненависти и жажды. С огромных острых клыков падала горячая слюна, оставляя в снегу глубокие ямки. Шерсть дыбом – признак опасности. Волки состояли из мощи, подпитываемые энергией самой земли. Уроженцы злости, ненависти и алчности.

И они гнались за ней.

Она слышала их теплое дыхание, вырывающееся из вонючей пасти. Волки словно кричали мне вдогонку.

Никакой пощады, никакой справедливости, только кровь!

И боль!

И смерть!

Они рычали и смеялись, и будили сосны своим шумом. А она бежала со всех ног, но деревья словно сужались, не давая ей выбраться из хватки леса. Девушке было жутко страшно, грудь ходила ходуном, а сердце было готово выпрыгнуть наружу. Она ощущала себя маленьким невинным кроликом, не способным спасти даже себя.

Один из волков настиг свою жертву и повалил ее в сугроб. Он оскалился и заговорил на человечьем языке…

***

Эби проснулась от шума за пределами ее комнаты. Все еще отходя от своего кошмара, она присела и потерла глаза. За окном дождь уже закончился и стало темно. С кухни доносился приятный женский голос с проблесками высокой интонации и мужской, немного с хрипотцой, но по громкости ничуть не уступающий. Ви и Табаки ругались.

Поднявшись, Эби накинула на себя плед и засеменила на поле боя, босая и недовольная, выяснять, что произошло. О, а могло произойти все, что угодно.

Табаки любил покричать, особенно у него это получалось, когда он нервничал, или желал отобрать свою бутылку со спиртным обратно. Афродита же, по сути, являлась быстро вспыхивающей натурой, подстать своим корням – что тянулись из Испании, а поэтому эти двое создавали столько шума и энергии, что наверняка рядом с ними неработающая лампочка неожиданно загорелась бы, а все соседские коты разбежались бы кто куда.

Сонно прикрывая глаза, Эби зашагала на кухню. Яркий свет резал глаза, а холодный пол доводил до мурашек, но интерес заставлял об этом забыть.

– Эй, вы на время смотрели?

Табаки и Ви обернувшись, резко замолчали. На кухне был и Кай, он облокотился на подоконник и посмотрев на Эби, вздохнул, словно не хотел, чтобы она здесь находилась:

– Мышонок из Морфеева царства.

Эби нахмурилась и взглянула на каждого по очереди. На стене еле слышно болтал телевизор. Табаки всплеснул руками, Афродита сжала губы, а Кай грустно покачал головой. Эби стала рассматривать пол:

– Это я поела твое рагу.

– Что? – Табаки оглянулся на сковороду. – А я то думаю, чего это порция меньше стала.

– Так вы… Не из-за этого?

– О нет, дорогуша, – Ви вытащила свою курительную трубку из кармана длинного легкого халата, решив закурить. Афродита всегда так делала, когда ей требовалось время подумать. – Дерек и Закари еще не вернулись.

– Что? – Эби подняла голову, пытаясь найти в их лицах какой-то подвох, намек на шутку. Но все явно нервничали и были сами не свои. – Но я думала они уже были дома. Рагнар ведь сказал, что они только пошли разведать обстановку.

– Мы все так думали, – произнес Табаки. Его зрачки были расширены, а руки постоянно дергались по телу, сминая то один конец рубашки, то другой. Наверняка он принял, и уж точно именно то, что Рагнар ему запрещал. Табаки похлопал себя по щекам, с едва заметной щетиной. – Дерек никогда не рассказывает о своих крупных делах, ты же знаешь. Наш скрытный высокий гвардеец с большим самомнением, которое не влезает в его за…

– Заткни свою пасть! – Строго произнесла Ви. Все знали, что она оберегала Рагнара больше всего, хоть они двое и делали все, чтобы это скрыть.

– А знаешь, что? А не пойти бы тебе нахрен!

– Мальчик, протрезвей для начала, – Афродита сделала первую затяжку, отправив в лицо Табаки кольцо дыма. Никто не обратил внимание, что ее пальцы тряслись.

– Я трезв! И со мной все в порядке!

– Я и отсюда вижу, как тебя шатает. Иди умойся и смой с себя все это убожество. – Ви имела в виду черную мазь, что украшала лоб и нос Табаки.

– Это от прыщей! Между прочим, тебе бы тоже не мешало!

Они продолжили ругаться, заполняя всю кухню своими голосами и забыв про Эби. Та сжала края пледа и протиснувшись между давящим шумом, подошла к Каю:

– Все так плохо, да?

Он поправил плед на ее плечах и взял за руки:

– Не стоит беспокоиться, они вернутся.

– Они могут не вернуться? – Эби вздрогнула.

– Я не это хотел сказать.

– Но подумал.

– И в мыслях не было.

– Куда они вообще ушли?

Кай не успел ответить, как Афродита прибавила громкости на маленьком телевизоре под потолком и шикнула на Табаки. Кухня заполнилась молчанием и вниманием. По первому каналу показывали ночные пятиминутные репортажи, как по нижнему полю белым шрифтом на красной ленте побежали строки: «срочные новости». Слова улетали куда-то за телевизор и Эби представила, как они змейкой ползут по стене, а потом перелезают на всех загипнотизированных людей в комнате и душат их, затягиваясь на шее. Картинка переключилась, показывая стройную женщину с каштановыми волосами и в строгом синем брючном костюме. Эби почти не слышала журналистку, смотря ей за спину. На складе, едва различимом из-за темноты, произошел взрыв. Огромные клубы дыма поднимались над зданием и исчезали за объективом камеры.

– Мне кажется знакомым это место, – Табаки щелкнул пальцами. – Это же… как его? Они еще сотрудничали с Энэл Корпрорэйшн. Типа, те финансировали их в каком-то новом проекте.

– Роботикс Индастриз? – предположила Ви.

– Нет. Те более скрытные. Как зона пятьдесят один, раскрученная не на пришельцах, а на зомби.

Афродита закатила глаза: «Что за бред?»

Но как раз Эби все стало понятно. В ее памяти вспыхнули яркие образы с билбордов:

– Может, ЗИС?

– Точно! – Эби не успела дернуться, как Табаки схватил ее и чмокнул в макушку. – Молодец, мелкая, так и знал, что у нас один мозг на двоих.

От него пахло травкой и несвежим дыханием.

– А это не там проводились эксперименты на людях? – поинтересовался Кай, как-то съежившись. – У меня какие-то странные ощущения насчет этого места.

ЗИС расшифровывалось как Зона Исследовательских Секций. Это была масштабная компания, расположившаяся за городом на огромной территории. Основной их задачей было улучшение жизни населения – биопротезы конечностей, новые препараты от болезней, изучение реакций человека на те или иные переменные. В общем, то, что имело функцию «ломаться» в организме – ученые ЗИСа искали проблему и пытались всячески ее решить, на химическом уровне, затем на биологическом, а после и с применением роботизированных конечностей. Наука и технологии – слоган лаборатории, что украшал многие плакаты в школах или даже на коробках с хлопьями. «Мы создаем препараты – мы создаем будущее» или «Шаг к модернизации – ты можешь быть полноценным» и разные фотографии счастливых детей с корсетами, показывающими большие пальцы. Медицина, университеты, бизнес, реклама, робототехника… Куда только ЗИС не лез. И всегда улыбающийся Генри Чекмэн – официальное лицо корпорации, вернее сказать, публичное лицо. Генри появлялся на всех конференциях в качестве спонсора, подбадривая людей и сообщая, что очередная модель стеклянного глаза с функцией фотографирования вышла в продажу. Или директора можно было увидеть на телеканале, где он сначала общается с детишками в больнице, вручая им разных пластиковых супергероев (о них чуть позже), а потом рекламирует торговый центр, на первом этаже которого уже началась предрождественская распродажа. Чекмэн определенно любил деньги. Компания стоила миллиарды долларов, чего стоили только их супер-технологии. Кому же понадобилось взрывать их ангар?

И тут вмиг все стало ясно. На экране высветились две замазанные фотографии, выхваченные камерами наблюдения. Резкие черно-белые снимки. Со стороны, обычным людям, просматривающим ночные срочные новости, было бы тяжело сравнить их с подозрительными соседями по лестничной клетке или тем-странным-парнем, что обслуживал их в магазине. Темные, злобные типы. Да, так бы про них сказали. Преступники, тьфу. И это тоже.

Но все на маленькой кухне неприметного пятиэтажного дома в неблагополучном районе сразу узнали лица на снимках. И замерли, оглушенные их именами.

Дерек и Закари. Или, эпичнее, Рагнар и Принц Персии – члены опасной группировки. Тени. Друзья.

– Боже, – вырвалось у Эби. Ее руки прикоснулись к губам, прерывая дверь слов, а глаза стрельнули вправо и вверх, на часы.

Ровно два ночи.

– Вот черт! – Табаки схватился за голову. Кай скрестил руки, нахмурившись, а Ви выронила трубку и поспешно, носком ботинка, зашвырнула ее под стол, чтобы никто не успел заметить ее слабости. Она пробормотала:

– Так и знала, что ничем хорошим это не кончится.

***

– Считается, что взрыв произошел из-за двух преступников, разыскиваемых вот уже четыре года. Как нам сообщают, злодеи скрылись с места преступления. Машины уже патрулируют район, видео с камер просматривается. О дальнейшем положении дел сообщит мой коллега, Томми…

Афродита выключила телевизор, и кухня потонула в тишине, прерываемой тиканьем часов и общим дыханием.

– Что нам делать? – спросила Эби, обняв себя за плечи.

– А что нам остается? – вздохнул Кай. – Только ждать.

– Если они выживут, я их убью, – Табаки взвыл и стал ругаться так, как обычно Дерек ему запрещал.

– Рот свой поганый прополощи! – воскликнула Афродита.

И они стали ругаться по новой.

Кай покачал головой и взяв Эби за руку, вышел из кухни. Обычно в таких нервных ситуациях он единственный знал, что делать. Рядом с Каем ощущалось спокойствие и безмятежность. Его рука была холодной, словно снег и Эби вспомнила волков из кошмара.

Кай завел Эби в ее комнату, и девушка плюхнулась на матрас, поджав под себя ноги и бесконечно думая про Дерека и Закари. Они были где-то там, на холоде и в темноте, а она здесь, в тепле, дома.

Кай поднялся, но Эби схватила его за руку, прося остаться. Ей было страшно, а одиночество усиливало страхи стократно.

– Не могу, – ответил парень. От него пахло лекарствами, как когда бывает, заходишь в больницу и ощущаешь болезнь, стиранные чистые простыни и антисептики. – Мне надо как-то успокоить этих двоих. Они кричат, потому что им тоже страшно. А ты не бойся. Смелые дети получают конфеты.

– Я получаю только фантики, – хмыкнула девушка.

– Их можно коллекционировать, – Кай пожал плечами и двинулся в сторону коридора, а перед тем, как закрыть дверь, обернулся. – Спи спокойно, принцесса.

Эби вздохнула и обняла плюшевого медвежонка.

Она жила в одном из самых опасных районов, дружила с киллерами, видела смерть в глаза, но при этом, иногда ей хотелось быть просто ребенком. Пусть и в семнадцать лет.

***

Первое, что я помню, была буква «К». Я рисовал ее повсюду, словно показывая миру, что я здесь, я существую. Буквы превращались в узоры, что проникали мне под кожу и водили там хороводы, напевая мне перед сном. Я рисовал на ладонях вселенную и показывал их траве и небу, деревьям и воде. Они всегда откликались. Они повторяли мое имя. Я был счастлив, выдыхая одновременно с ветрами, вырисовывая пальцем по венам одновременно с молниями, считая родинки одновременно со звездами. А потом у меня все отобрали и куда-то долго везли. Мой мир померк. И противостоя ему, я осмелился поднять взгляд, встретившись с людьми. Они были злые. Они были беспощадные. Мне было страшно. Я боялся заразиться их темнотой прежде, чем сумел бы сбежать оттуда. Они усердно стирали с моих ладоней слова, до крови, до черной дыры, уходя все в глубь, своими мерзкими голосами разрезая мою кожу.

Я терпел и ждал.

Smells like teen spirit – Nirvana

Я хуже других в том, что мне дается лучше всего.

За этот дар я чувствую себя благословленным.

Наша маленькая группа была и будет до конца

Smells like teen spirit – Nirvana

– А то придет серенький волчок и укусит за бочок, – пропела старуха.

– Я не переживу это пророчество, – угрюмо подумал Один

Американские боги – Нил Гейман

Открыв глаза, Эби прищурилась и часто заморгала. Без десяти девять утра. Часы были прибиты к потолку. Прямо так, гвоздем, в основание цифры двенадцать, так, что стекло пошло трещинами и в итоге выпало. Часам такое положение никак не мешало работать. Правда, стрелки пришлось укоротить, чтобы они не задевали гвоздь.

Вчерашние события возникали как вспышки воспоминаний. Увольнение, бег, кошмар, Рагнар с Закари в новостях. Эби открыла шкаф и вытащив первое, что попалось – это оказалась черная толстовка с надписью «все вокруг идиоты» – надела на свое худое тело. Прямо так, на футболку, все еще пахнущую томным, тяжелым сном.

Утром в квартире всегда стояла тишина. Тени (как они называли себя, но об этом чуть позже) бодрствовали вечером и по ночам, и в основном все поголовно были совами, кроме…

Эби открыла дверь в комнату Дерека и та отозвалась грустным скрипом – хозяина не было. Аккуратно заправленная кровать. Книги на полках, сложенные корешок к корешку, словно верные солдаты, охраняющие истории. Эби порой заставала Рагнара за чтением. «Граф Монте-Кристо», «Аэропорт» и «Изгои». И ни одна из них никогда не выглядела потрепанной.

Из-за распахнутой двери приоткрылось окно и потянуло холодом. Сквозняк поднял края желтоватых листов на столе и поигрался с ними. Дерек читал старые газеты. Вернее, он любил вырезать из них новости и прикреплять к стене рядом с кроватью. Можно было лежать и часами рассматривать картинки, смеясь с особо причудливых заголовков.

Эби вздохнула, ощущая глубокую тоску и закрыла дверь, прислонившись к ней лбом. Боковое зрение выхватило телефон в углу квартиры. Тот молчал. Эби отвернулась.

Вдруг на кухне послышался шум, и девушка медленно прошла вперед, выглядывая из коридора.

Утренняя тень обрамляла мускулистое тело, запертое в рубашке и помятых штанах. Мужчина налил себе в стакан горячей воды и осторожно отхлебнул, поворачиваясь и встречаясь взглядом с Эби. Та уже летела в объятия:

– Рагнар! Вы вернулись!

Его спина была мокрая и холодная, как бывает после душа, когда хочется побыстрее надеть чистую одежду.

– Хэй, тише… – Дерек поднял руку, убрав стакан и неловко проведя ладонью по волосам девушки, похлопал ее по спине.

Эби отстранилась и посмотрела Рагнару в глаза. Они были уставшие, как после тяжелых суток работы. На щеке небрежной стрелой красовалась ссадина:

– Надо обработать. Можешь схлопотать заражение.

Дерек вздохнул и вяло улыбнулся, положив тяжелые руки девушке на плечи. Он был самым взрослым из их группы. С щетиной. Лидер. Он имел привычку говорить коротко и по делу, а его голос был глубокий с хрипотцой, вселяющий надежду:

– Я в порядке. Обработал раны спиртом. Никакого заражения.

Эби кивнула, немного успокоившись:

– Когда вы вернулись?

– Около пяти утра. Не стал будить. Дал Закари время отдохнуть, но он сразу рванул на чердак.

– И сам ты тоже не спал.

– Не было желания.

– Что произошло? – Эби стала кусать губы, сделав шаг назад и сев на стул, давая Рагнару немного пространства. Дерек допил воду в стакане. – Вас засекли. Крутили по телеку ночью. Всю неделю будут показывать и разошлют Свету ваши фото. Видел?

– Мне незачем смотреть. Эй, и тебе не стоит. Они делают из нас врагов народа, – Дерек нахмурился и покачал головой. – Это не входило в мои планы.

– Да? Может уже поделишься, что ты там захотел провернуть втихаря? – Эби раздражало, когда от нее что-то скрывали. Как относительно недавнюю и последнюю участницу банды, ее частенько не брали в расчет. Она хотела быть наравне со всеми. – А если бы вас поймали? Или вам бы понадобилась помощь? М? С остальными ты не считаешься?

– Я не… Это было опасно, я не хотел вас в это втягивать.

– А Закари, значит, решил? И теперь вас считают врагами народа, просто потрясающе…

Рагнар провел ладонью по своей щетине и взглянул на девушку своим извиняющимся взглядом. Она взмахнула руками и отвернулась:

– Только не смотри на меня так. Нет.

– Эби. – Дерек сунул руки в карманы штанов и облокотился на раковину. Солнце играло с его зрачками, делая их невообразимо красивыми. Голубые с зеленоватым оттенком. Такие, которым хочешь доверять. – Я бы тебе обязательно рассказал. Всем вам… Настают опасные времена и теперь осторожность превыше всего.

Эби кивнула, опустив взгляд и задумавшись. Больше всего ее обижал тот факт, что на дело Рагнар взял Закари, а не ее. Принц Персии был всего на два года старше девушки, но имел в себе столько дерзости и самомнения, что своим характером больше походил на тинейджера, у которого задержался период отрицания. Эби считала себя более зрелой.

– Я хочу объясниться перед вами. Есть некоторые вещи, которые всем стоит знать.

– Собрание?

– Да.

Эби провела рукой по волосам, кое-как собрав их в хвост и предупредила:

– Ви и Табаки будишь сам, слушать их крики не самое приятное занятие. А я, так уж и быть, схожу за птичьим принцем.

Дерек улыбнулся и хмыкнул:

– Ладно. Чувствую, мне нельзя тебе сейчас отказывать.

– Лучше не надо, – девушка засмеялась и двинулась к лестничной клетке, как остановилась и обернулась. – Дерек, я рада, что вы вернулись.

Он кивнул.

***

Закари всегда предпочитал общение с людьми – голубям. В Принце жило сострадание, особое птичье, которое совершенно не распространялось на остальных. Зак был дерзок, остр и невообразимо обворожителен, словно танец с кинжалами.

Его всегда было трудно понять и с каких-то пор, все перестали это делать. Ребенок, который хотел казаться плохим, крича об этом всему миру и оставшийся неуслышанным. Это была необузданная дикость и свобода. Эби считала его своим единственным и самым главным соперником. Это была тихая и вежливая война.

А его голуби, эти серые твари любили стучаться в ее окно и желать ей смерти перед завтраком. Но потихоньку, как и на все остальное, ты перестаешь обращать свое внимание.

Пожалуй, кроме запаха.

Эби поднялась по лестнице на чердак и, перешагнув через несколько досок, двинулась вперед, к круглому окну, где и сидел Закари в окружении десятков птиц. Пахло там просто ужасно, так что Эби зажала нос пальцами и шумно выдохнула через рот. Голуби с интересом рассматривали нового гостя. В воздухе летали перья и частички пыли, оседающие на одежде.

– Ничего, со временем привыкаешь, – раздалось со стороны окна. Темные волосы, закрученные в кудряшки и ослепительно белые зубы. Его силуэт, подкармливаемый утренним солнцем, становился золотым. Он выглядел как юный принц, только что вышедший из своего дворца, а его бархатистая кожа имела приятный оттенок загара. Поэтому его и звали Принцем Персии.

По сравнению с ним, Эби меркла, со своими черными, запутавшимися колтунами на голове и ладонями, полными мозолей, с тыльной стороны которых кожа потрескалась от холода и отсутствия нужного ухода.

Переборов себя, Эби прошла дальше, махнув рукой перед взлетевшими голубями. Те, как будто назло пытались попасть крыльями ей в глаз.

– Что, не трудно меня найти? – хмыкнул Принц.

– Ты весьма предсказуем.

– И кто так думает?

– Все.

– Все могут ошибаться.

Девушка закатила глаза и покачала головой:

– Рагнар созывает Собрание, так что, может, на минуту прекратишь ворковать с этими птицами и спустишься вниз?

– Зачем? Я там не нужен. – Закари взял в руки голубя и стал гладить его по голове, затем по туловищу и крыльям. Он делал это нежно и ласково, при этом неотрывно смотря Эби в глаза.

– Дерек сказал быть всем. Вне зависимости от того, хочется нам слушать, что вы там натворили, или нет. – Девушка вздохнула, вспомнив о взрыве и осматривая лицо Зака. – Ты, кстати, не пострадал?

– Нет, все обошлось. Только вот, помнишь поговорку: меньше знаешь – крепче спишь? – Закари отпустил голубя, и птица взмыла вверх, под потолок, на жердочку.

– Меньше знаешь – больше тупишь. Да и к тому же, мне и так снятся кошмары, – Эби тронула Принца за плечо, на что тот резко дернулся и демонстративно отодвинулся. – Эй, хватит дуться, давай просто пойдем вниз. Лучше услышать правду, чем быть в неведении. И к тому же, я сейчас задохнусь от вони.

Закари хмыкнул, улыбнувшись кончиком губ и поднялся со старого кресла, вынесенного сюда кем-то давным-давно.

***

– Как расшифровывается ЗИС? – спросил Рагнар.

Тени разместились в комнате Табаки, как в самой просторной. Дерек уселся в кресло, сложив руки в замок и уперев локти в бедра. Его правая щека покраснела, становясь с ссадиной почти одним цветом и напоминая об ответственности. Афродита украдкой поглядывала на Рагнара, облокотившись на дверь и теребя бусины своих многочисленных браслетов. Табаки, увидев пощечину Дерека, присвистнул, тут же забывая о том, как клялся прикончить своего друга. Парень все еще оставался в сонном состоянии, шлепнувшись с кровати на пол, подложив руку себе под голову и рисуя маркером плохие слова на деревянной ножке кровати:

– Зона Исследовательских Систем?

– Секций, – подправила Эби и переглянулась с Дереком. Рагнар кивнул с почтенностью мастера, чей ученик верно решил задачу. В какой-то степени Дерек и являлся наставником Эби по разным делам, начиная от зубрешки кодекса Теней и заканчивая учебным спаррингом. Да, они дрались. По четвергам, в подвале или квартире, если у остальных были дела. Когда ты живешь в мире убийств, нужно держать себя в форме.

– Верно, – согласился Рагнар. – Как всем известно, эта компания специализируется на разработке разных лекарств, технологий и всего прочего для… Людей с ограниченными возможностями.

– Для инвалидов, – произнес Табаки, играясь с колпачком фломастера. – Называй вещи своими именами. Там были такие классные протезы, я уже был готов отрезать себе руку ради такого, но, когда узнал, сколько это стоит – передумал.

– Ну и зря, – пробормотала Ви. – Без руки ты выглядел бы как щенок у помойки, и я бы тебя пожалела.

– Иди ты, – Табаки кинул колпачком в Афродиту, но промахнулся. Дерек на это ребячество не обратил внимание и продолжил:

– Такова их основная продукция. Но, это лишь то, чем они прикрываются.

– В каком это смысле? – Ви подняла бровь.

– Все это срань господня! – Не выдержал Принц, сидевший на кровати. В его волосах застряло пару перьев.

– Зак, – предупредительно произнес Рагнар.

– Все они лжецы! Гребанные ублюдки! Эти рекламы про благотворительность, исследования для лекарств – полный бред для таких наивных людей вроде нас. Это как копать в городской песочнице – всюду кошачьи ссаки и дерьмо.

На пару мгновений в комнате повисла тишина. Тяжелая, холодная и не приносящая ничего хорошего. При любом раскладе у такой мощной корпорации были темные грешки. Таких высот не достигаешь просто так. Эби взглянула на Кая, ища ответы. Тот вздохнул и скрестил руки:

– Что-то серьезное?

Дерек кивнул, разминая пальцы и явно не желая произносить этих слов:

– Более чем.

– То есть, ты решил признаться только тогда, когда дело приняло серьезный оборот? – Спросил Табаки и нервно рассмеялся. Его смех был похож на крики чайки, уходящей под воду недобровольно.

– Я не хотел вас всех в это втягивать и к тому же, надеялся, что справлюсь сам. – Выдохнул Рагнар.

Ви покачала головой:

– Напрасно.

– Знаю. Вышло глупо. – Дерек посмотрел на каждого в комнате. – Теперь я понял, что без вас не обойтись. Все стало намного… сложнее.

– Выкладывай, – попросил Кай и Рагнар опустил взгляд.

***

– Помните Тот-Самый-Сентябрь?.. Полагаю, его никому не забыть.

И это было правдой. Тени называли этот день именно так: «Тот-Самый-Сентябрь» – и все сразу понимали, о чем речь. Для солдат Света же – это событие было праздником, днем восхождения супергероев. Когда Мисс Неукротимая убила Лешего и впервые вознесла Свет как нечто выдающееся. Подняла чашу весов, не думая о последствиях. Лидер Света уничтожил лидера Теней. Вот как это началось.

Волна нового порядка пронеслась вдоль западного побережья и заглотила Большую Землю, а за ней и весь мир. В один день Тени превратились в злодеев и изгоев. Никто уже и не вспомнит, как Тень и Свет существовали в гармонии. Две мировые группировки, созданные для улучшения жизни. Свету принадлежала наука, технологии и политика, в то время, как Теням – борьба с преступностью, торговля и экономика. Одно зависело от другого, но в итоге все это превратилось в коррупцию и диктатуру. Свет поднялся во главе с Мисс Неукротимой (дурацкое имя, не находите?) и захватил власть, вместе с торговыми операциями, масштабными корпорациями, здравоохранением и всем, до чего мог дотянуться.

Восемь гребаных лет.

Тени бунтовали против такого режима, но их восстания всегда оканчивались поражением. Поскольку на стороне Света были люди с суперспособностями. Бытовало много мнений по этому поводу. Одни утверждали, что всему виной инъекции – не даром Свет забрал под крыло лучших ученых. Другие верили в силу Господа. Кто-то считал это генетическим отклонением. Но кому какое дело до теорий? Все обращали внимание лишь на красивую картинку и тогда Свет подарил миру героев в ярких кожаных костюмах со звездой на груди. И люди верили, пока на Теней устраивали охоту и обвиняли их во всех существующих грехах.

Восемь

Гребанных

Лет.

Тени продолжали свою работу, но тайно, прячась в подвалах, заброшенных суднах или в таких неприметных квартирах приступного района…

– Их корпорация основана прежде всего на экспериментах. И не просто на кроликах или на добровольцах. Они стали похищать Голосов, – продолжил Дерек. Голосами называли бездомных, которые подслушивали разные секреты и потом продавали их Теням. – Колода сообщил мне по Связи, что в ночлежке не досчитались пятерых и что с каждым разом пропадает все больше людей.

– Когда он это передал тебе? – Спросила Ви, скрестив руки.

– В прошлом месяце, – пробормотал Рагнар.

– Какое кому дело до бомжей? – Скривился Табаки. – Ни денег, ни жилья, да и от них разит нечистотами.

– От тебя не меньше разит, – хмыкнула Афродита.

– В этом и смысл, – Дерек поднял руку, чтобы обратить на себя внимание. – Их никто не хватится… После этого мой… друг, Патрик, он работает в порту, передал информацию Месяцам по защищенному каналу о неком странном корабле с логотипом ЗИСа. Я перехватил запрос и узнал, что к барже никого не подпускали, а во время перевозки груза местным работникам дали выходной.

– Контрабанда? – Предположила Эби.

– Я тоже так подумал, – кивнул Рагнар. – Но Зак сумел взломать данные судна и узнать конечную точку маршрута. Баржа шла через океан в Альбион. По документам судно везло протезы по контракту с мед центром, однако в пометке к документу стояла печать: «Химически опасно».

– А каким образом корабль с товаром-сюрпризом связан с похищением бомжей? – Рисунки маркером перескочили с ножки кровати на ладони Табаки. – Может ты сюда еще и глобальное потепление приплетешь?

– Табаки, какое правительство находится в Альбионе? – Дерек поднял взгляд на парня, тот пожал плечами:

– Мне откуда знать? Королевство радужных пони? Там же правит этот столетний король?

– Ему девяносто четыре, – вставил Кай.

– Альбион – это центр Света, – ответила Ви, уместившись на подлокотнике кресла в котором сидел Рагнар. – Там их основное здание. Империал.

– Так что же было на барже? – Спросила Эби.

– Это я и пытался выяснить, – произнес Дерек.

– И тогда ты решил смолчать, а с собой взять сопляка? – Табаки увернулся от летящей в него подушки, запущенной Заком.

– Еще посмотрим кто из нас двоих справился бы лучше! – Фыркнул Принц. – Между прочим, я помог проникнуть на их базу. Взломал их камеры и сигнализацию.

– Выходит, что не все камеры, – нахмурилась Эби. – Вас все же заметили.

– Я сделал, что смог, – Зак скрестил руки. – Мы проникли внутрь одного из ангаров, просидев у забора несколько часов. Ожидая, когда сменят посты.

– И что вы там нашли? – Табаки подобрал подушку и подложил ее под голову.

– Колбы, – ответил Рагнар, смотря куда-то сквозь пол. – Десятки разных колб со странной жидкостью. И разное оборудование.

– Почему произошел взрыв? Это жидкость так среагировала? – Спросила Эби.

– Нет, – выдохнул Принц. – Нас заметили. Они сами взорвали свой ангар, думая, что уничтожат и нас, чтобы у них не было утечки. Но мы успели оттуда выбраться. Кто-то из охранников заметил следы и теперь они знают, что им не удалось нас грохнуть.

– Мы отсидели пару часов позади секций, на другой стороне озера, пока все не улеглось, – объяснил Дерек. – А потом двинулись к вам.

Всем требовалось некоторое время, чтобы осознать случившиеся и сопоставить это со своими выводами. Комнату накрыла пелена тишины, отнюдь ненадолго.

– Ах да, – Закари прочистил горло и обвел всех взглядом, словно бросая нам вызов. – Мы стащили пару колб.

Тут в коридоре зазвонил телефон. Тот самый. Перекрывая начавшуюся ругань.

Эби вскочила и крикнув:

– Я возьму трубку!

Выбежала из комнаты. Рагнар проследил за ней с грустным взглядом.

Девушка подскочила к телефону и секунду стояла над ним, чувствуя некий трепет. Может на этот раз…

Эби подняла трубку и прислонила ее к уху. Там, вдалеке, слышалось тяжелое дыхание. Присутствие человека. Девушка зажмурилась, с надеждой:

– Алло?

В ответ тишина. И долгие секунды разочарования, перетекающие в злость. «Зачем вы тогда звоните, если молчите каждый раз?» – кричали ее мысли. Эби хотелось сжать трубку так, чтобы она распалась на части и из нее вытекло черное месиво, заструившееся бы по венам, как по проводам.

Это было определенно мужское дыхание. Грубое такое, с легкой хрипотцой, словно человек большую часть своей жизни провел в комнате с сыростью и плесенью на стенах.

Кого Эби надеялась там услышать? Она сама не знала.

И в конечном итоге положила трубку, выдохнув и опустив плечи.

***

Со стен на меня смотрели лица. Они всегда были грустными. Некоторые даже плакали. Мне так хотелось сказать им, что все хорошо, что им не стоит грустить. Но я все никак не мог до них дотянуться, уж слишком высоко они забрались. Тогда я обратился за помощью к свету и он, своими теплыми лучами, приласкал их, заговорил с ними от моего имени.

Полагаю, они услышали, но оставались грустными. Смотрели на всех сверху вниз и думали о своем. Такие красивые и благодатные. Я хотел быть похожим на них. А они меня не отвергали.

Мы пели им песни с другими детьми, которых приводили сюда. Голоса отталкивались от стен и достигали самого верха, так и не имея возможности выбраться наружу.

Даже когда я уходил, то видел, что лица провожают меня. Смотрят, без укора, но с неким сочувствием. Они знали, как мне тяжело, но ничего с этим не делали.

No children – The Mounting Goats

Я надеюсь, что те немногие друзья, что у нас остались, перестанут пытаться нас спасти. Я надеюсь, мы придумаем надежный план, чтобы вывести из себя тех немногих идиотов, что нас простили

No children – The Mounting Goats

Мне нравятся волки – они чуткие и умные. Собака жестока. Волк нет. Он просто защищается. Собака рассчитывает на человека, волк нет. Он знает, что он один, без друзей.

Анн Голон «Анжелика в Новом Свете»

Телефонные гудки, словно маленькие флуоресцентные медузы, попавшие в течение, путешествовали по мрачному океану невидимых сетей. Неуслышанные голоса перед падением. Не отвеченные вопросы, гулом прокатившиеся в темноту. Эхо разбитых сердец.

Гудки мигали, ели слышно, перенося голоса, шепот, вздохи. Через расстояние, через время. Туда, в далекое прошлое, когда еще было кому отвечать. Мимо городов, полей и деревень к маленькой ферме, на землях Святого Лаврентия, где Эби провела свое детство.

Их было пятеро. Вечно грязных, вечно юных и сражающихся за свою маленькую жизнь в большой семье. Мать все звали Оли-перекати-поле, которая только и умела, что делать вкусные пироги, да рожать детей (после пятерых Нэд сказал, что лучше он купит еще одно поле для засева, чем заделает очередного ребенка, и то будет выгоднее). Она была пышногрудой и умела хрюкать во время смеха. Отец же особо не выделялся, он весь день работал на ферме, вечером выпивая пару бутылок пива под хоккей или научный фильм про кроликов – ему было все равно, что смотреть. Дети обычно шатались по ферме или бегали в соседний поселок к озеру. Старшая Холли, с розовыми, пухлыми щеками (тогда мать еще кормила грудью, когда как после плохого урожая через пару лет остальным детям пришлось довольствоваться коровьем молоком) и девчачьим кокетством. Следом был бездельник Джош, худой как палка, но при этом находящий в себе силы помогать отцу на ферме. И последние трое, самые младшие – Бетти, Томми и Эби.

Кроме всего этого хозяйства, на ферме жили куры, пару коров, гуси и старый осел Фрэнсис, который однажды ночью отвязался от своего стойла, заблудился и помер от страха. Эби тогда много плакала. Осел был единственным, кто ее слушал и не толкал прямо в лужи, чтобы посмеяться.

Спустя пару лет, после этого случая, отец продал ферму, и они всем скопом переехали в более современный город, с многоэтажными домами и торговым центром. Детей устроили в школу, а Мэт пошел работать на фабрику. Во время переезда, Оли-перекати-поле снова была беременной. Мэт ведь так и не купил поле для посева.

Эби училась кое-как, беся учителей только своим присутствием. От скуки она вытворяла разные вещи, вроде драк за пирожки или устраивая квесты всему классу по поиску их телефонов, которые в конце, конечно, благополучно находили в бочке унитаза. Преподаватели не раз грозились отчислением и приходили к Эби домой, поговорить с родителями о ее поведении, но вскоре бросили эту затею, поскольку отец каждый раз хвастался своим новым дробовиком, припрятанным в шкафу. Но если бы учителя чуть внимательнее присмотрелись и чуть побольше послушали, то точно поняли бы, что свою злобу Эби вымещает на одноклассниках из-за своих братьев и сестер, которые совершенно мешали ей жить. Они воровали еду прямо из-под носа Эби, толкали ее на пол, закрывали в туалете и рвали ее домашние задания. А еще кричали, вопили, ломали ее вещи и бесились как черти. С каждым годом, вырастая в еще более злобных монстров.

Это был дурдом. Побег был лишь вопросом времени и денег. Эби накопила нужную сумму лишь к пятнадцати годам, наскоро купив билет на поезд, собрав свои вещи в рюкзак и замерев на пороге, надеясь, что хоть кто-нибудь попросит ее остаться.

Никто не попросил.

И тогда она уехала. Выбрала самую последнюю остановку поезда. Села к окну и гордо улыбалась, представляя, как через некоторое время, ее сестра обнаружит подпортившуюся рыбу в шкафу на ее полке вместе с лифчиками, а брат найдет у себя под подушкой дождевых червей и короткую записку, единственную, которую она оставила: «С уловом, ублюдки!».

В тот момент, Эби была счастлива как никогда.

***

Когда девушка вернулась в комнату, Табаки истерично хихикал, его ноги уместились под кроватью и снаружи торчала только голова. К слову сказать, его смех напоминал лай гиены, бегающей по саванне. Это была определенно спятившая гиена.

Эби переглянулась с Рагнаром и покачала головой. В трубке телефона была тишина. Дерек и так это знал.

Закари решил сбегать за колбами, чтобы показать всем. Эби прислонилась к подоконнику и вздохнула под шепот Кая:

– Боже, и во что мы вляпались на этот раз?

Ви поднялась и подвинув девушку, занавесила окна, пробормотав:

– Негоже подсматривать за чужими секретами.

Табаки фыркнул:

– Да кому мы нужны? К тому же, что мы сможем разглядеть в такой темнотище?

Шторы в комнате были тяжелыми и толстыми, а лампочки (за исключением настольной лампы) излучали особое голубое свечение. Дерек специально заказал их в интернете для Табаки, сразу целую коробку, поскольку те постоянно в гневе разбивались.

– Можем оставить дверь в коридор открытой, – предложил Рагнар.

– Или зажечь свечи, – Табаки оскалился и снова захихикал. – Будем вызывать сатану! Начертим кровью девственниц звезду… Кстати, Ви, а ты девст…ай!

Афродита шлепнула Табаки по голове второй подушкой.

Тут в комнате, как раз очень вовремя, появился Закари и шмякнул спортивную сумку в пространство между всеми на полу. Все вздрогнули и резко замолчали, с осторожностью смотря на сумку, словно полную взрывчатки.

– Зак, ты бы так не бросал ее, – предостерег Кай.

Рагнар вздохнул, присел на одно колено и расстегнул молнию на сумке. Все переместились на пол и заинтересованно подались вперед. Дерек вытащил несколько колб с голубоватым содержимым, переливающимся и светящимся в темноте, которые были закреплены на специальной подставке. Лабораторное детище, научное достижение, то, что наверняка представляет большую ценность для Света.

Шесть колб. Шесть человек. Шесть Теней. И бесконечное количество вопросов.

– И что нам с этим делать? – Подала голос Эби.

– Нам еще пока не удалось выяснить, каким именно образом их используют, – ответил Дерек.

– К сожалению, к ним не положили инструкции, – произнес Закари и сжал губы.

Табаки пожал плечами и потянулся к колбам, намереваясь проглотить жидкость:

– Ну, значит, действуем в слепую…

Мы все дружно заорали, а Закари прыгнул сверху на Табаки, вырывая у него из рук колбу и передавая ее Рагнару. Дерек, на всякий случай, отодвинул сумку подальше.

– Ты идиот?! – Воскликнул Кай.

– А что? Я видел такое в фильмах, – попытался оправдаться Табаки.

– Ты идиот, – произнес Кай более уверенно.

– Тебя мама не учила, что нельзя все подряд хватать своими грязными руками? – Афродита нахмурилась и посмотрела на колбы. – Ничего хорошего они не принесут. Лучше убрать их.

– У меня чистые руки! – Табаки поднял ладони, но никто не обратил на это внимание.

Дерек убрал пробирки обратно в сумку с глаз долой:

– К Бобровским пару недель назад присоединился новый парень, Химик. Я потолковал с Ферманом, он сказал, что Химика прислали Месяца, чтобы за ним проследить. Они оборудовали ему вагончик, Февраль периодически высылает ему дела, если у них возникают вопросы по химическому составу. Думаю, лучше отдать колбы Химику, он больше в этой теме разберется.

– Посвятить еще одного? – Нахмурилась Ви.

– Так у нас больше шансов узнать, что же это, – кивнул Дерек. Афродита вздохнула и еле заметно передернула плечами:

– Пусть так.

А затем раздался дверной звонок.

Дзынь! Дзынь-дзынь.

Твердо и намеренно. Все на миг превратились в рассеянных людей, которые забывают ключи от машины. Им это можно простить. Дверным звонком не пользовался никто вот уже многие годы, Тени даже забыли о его существовании, думая, что им показалось.

Звонок повторился снова. Уже неуверенно. Один раз.

Дзынь?

Это привело всех в чувство. Дерек одним ловким движением толкнул сумку под стол, Кай дернулся вперед, Зак схватил черную биту, стоящую рядом со шкафом, Ви схватилась за сердце, а Табаки за голову, стукнувшись, вылезая из-под кровати.

Все дружно вывалились в коридор и Рагнар первый успел подбежать к входной двери, посмотрев в глазок:

– Там какой-то парень стоит. Предположительно без оружия.

– Может, ошибся квартирой? – Предположил Табаки.

– Здесь не ошибаются, – покачал головой Зак.

Тут Эби осенило, и она шумно втянула воздух, протиснувшись вперед и самостоятельно удостоверившись своей теории. На лестничной клетке стоял Дилан Таймс. В красном бомбере, почесывая затылок и покачиваясь с пятки на носок. Ее парень.

Эби резко развернулась и встала перед дверью, раскрыв руки, чтобы никто не смог пройти мимо:

– Слушайте, не знаю, почему он пришел сюда, но это Дилан.

Афродита закатила глаза:

– Боги, я все-таки когда-нибудь скормлю его крысам.

– Какой Дилан? – Рагнар нахмурился. – Ты имеешь в виду того парня, с которым ты познакомилась в кафе?

Эби стало жутко неловко, и она вжалась в дверь:

– Да?

– Ты же сказала, что вы перестали общаться, – Дерек сжал губы, смотря на девушку сверху вниз. – Ты врала мне? Ты знаешь, насколько это серьезно – заводить друзей в таком обществе, как наше?

– Я знаю, знаю, – вздохнула Эби. – Прости.

Табаки хмыкнул:

– Сердцу не прикажешь.

Закари скрестил руки, взглянув на Рагнара:

– Мне его убить?

– Эй! – Девушка сжала кулаки. – Давайте я сейчас пойду к нему и скажу, чтобы больше сюда не приходил, окей? Замнем дело?

Рагнар поставил руки в боки. Он явно был недоволен сложившейся ситуацией. Дерек молча ушел обратно в комнату Табаки, покачав головой, мол, разбирайтесь сами. Зак последовал за ним, бросив взгляд полный призрения на Эби.

Ви пожала плечами и произнесла, прежде чем удалиться:

– Будет докучать, мне скажи, изведем его полынью.

Табаки двинулся следом:

– Не забывай про контрапец… контрацип… как ее?

– Иди уже!

Эби улыбнулась и вышла на лестничную клетку, прикрыв за собой дверь. Она собиралась накричать на Дилана, бросить «Какого хрена?» ему в лицо, сказать, чтобы он забыл их адрес, как…

Они встретились глазами и Эби обо всем забыла, застыв на месте.

Таймс был таким обворожительным и красивым, что не уступал моделям на обложках журнала. Прекрасное спортивное телосложение, идеальная кожа без единого прыща, приятного оттенка загара – явно посещал СПА. А еще искренняя улыбка и бездонные, чарующие глаза, цвета созревшего ореха, что высоко притаился на ветке, до которого хотелось тянуться и протягивать ладони, ожидая, когда орех упадет.

– Привет, – произнес парень, тихо и с придыханием, наполняя мир Эби яркими красками. Слишком яркими. Девушка на миг зажмурилась, приходя в себя, покачав головой и вспоминая то, что хотела сказать:

– Слушай, мы же с тобой обсуждали. К нам нельзя приходить.

Первое правило Теней: не привязывайся.

– Знаю, – Дилан виновато опустил глаза. – Просто, я тебе звонил и писал, еще вчера вечером, а ты не отвечала, и я себе надумал… Я беспокоился.

Эби улыбнулась и подошла к Таймсу, сократив между ними расстояние:

– Да, прости. Телефон разрядился, и я забыла поставить его на зарядку, у нас… произошли некоторые проблемы.

– Что случилось? – Дилан положил руки девушке на плечи. – Ты в порядке?

– Да, ничего такого… – Соврала Эби, отмахнувшись. – Ты правда волновался так сильно, что поднялся сюда и позвонил нам? Уму не постижимо, а если бы Зак взял бы, да и хлопнул тебя здесь без спроса?

Таймс хмыкнул и подтянул к себе девушку, так, что их носы почти что соприкасались друг с другом:

– Я готов на все, ради тебя.

Не привязывайся.

Они поцеловались.

Легко, непринужденно, словно столкнувшись чувствами. Руки обоих блуждали по плечам и шее, находя конечную точку своего маршрута в волосах. От него пахло дорогим одеколоном и корицей. От нее – сыростью и сном. Тепло и холод объединялись в одно целое, принимая друг друга и существуя одним целым организмом.

Отстранившись, Дилан шепнул Эби на ухо:

– Я даже готов познакомиться с твоей ненормальной семейкой.

Девушка нахмурилась. Ее щеки покраснели, а губы все еще чувствовали далекое нежное путешествие:

– Не думаю, что сейчас нужное время. Подберем момент… И мы нормальные! По крайней мере самые нормальные из всех ненормальных.

– Да, пожалуй, кроме тот тетки, которая вылила на меня воду, – улыбнулся Таймс

Эби фыркнула и расслабилась:

– Она обещала скормить тебя крысам.

– Как раз мечтал о таком. – Дилан нежно провел рукой по волосам девушки и убрал выбившуюся прядь с глаз. – Я вчера зашел в кафе, а тот мужик с усами сказал, что ты больше там не работаешь. Это правда?

– Да, – Эби отмахнулась. – Посетитель всегда прав, верно? Я вчера послала это правило куда подальше. Давно хотела уйти оттуда. Вот и случай подвернулся.

– Будешь искать новую работу?

– Не знаю. Пока нет.

– Я могу как-то помочь?

– Дилан, тебе не стоит сюда приходить. Пожалуйста, обещай мне, – Эби взяла парня за руки и по-детски покачала их в разные стороны. – Мы справимся, но лишняя тревожность им ни к чему.

– Это я, значит, тревожность? Ну, спасибо, что не панические атаки.

– Обещай, – Эби подалась вперед, и они снова столкнулись носами.

– Ладно, – кивнул Дилан. – А ты обещай проверять телефон время от времени.

– Идет.

Тут на лестничную клетку вывалился Табаки, держась рукой за живот и издавая малоприятные звуки:

– Простите, но меня сейчас вырвет прямо сюда!

Таймс округлил глаза и отпустив руки девушки, стал пятиться к лестнице. Для него это было слишком. Даже хуже той недо-воды, которую на него вылила Афродита:

– Эби, я перезвоню! Удачи с вашими проблемами!

Дилан, перепрыгивая сразу через две ступеньки, побежал вниз.

– Пока! – Махнула вслед девушка, не обращая внимания на Табаки, который уже прекратил трястись и как ни в чем не бывало, поставил руки в боки и хмыкнул:

– Если парень бежит от блевотины, дорогая, бросай его.

– Пожалуй, дам ему шанс.

– Будешь раздавать шансы направо и налево – тебя тоже потом будут раздавать направо и…

– Не поубивали друг друга там? – Эби прервала изречение Табаки.

– Ну, Ви эти колбы поперек горла, а Зак все порывался пробраться к вам и свернуть твоему голубку шею. Суета, как всегда.

Они зашли обратно в квартиру и закрыли за собой дверь. Тема колб, неуверенность и серость вернулись в мысли девушки, вытесняя цветной мир Дилана. Насыщенный, сочный, как будто свет от мультфильма Дисней по телевизору в два часа ночи.

Они познакомились несколько месяцев назад. Эби работала официанткой в одной маленькой кафешке на окраине города. Там, где грязный и опасный Броклед переходил в чистый, полный частных секторов и парков Кейт-Браганц. Зарплата была маленькой, гости не слишком приветливые, да и этот фартук с оттенком детской неожиданности – не делали это место особым. Но именно там, на стыке столкновения двух миров: бедных и богатых, наркоманов и бизнесменов, убийц и супергероев, – Эби училась понимать этот мир. Манипулировать им. Слушать его. Использовать.

Слухи, доносившиеся почти с каждого столика утром в понедельник. Двусмысленные взгляды, по которым можно было легко определить кто кого ненавидит. Предпочтения в еде, говорящие об аллергии и возможности подсыпать снотворное в стакан с газировкой. Оставленные вещи, случайно или умышленно, с целью расстаться с уликой или по неосторожности.

Так зарабатывали люди этого города. Слухами. Манипуляциями. Непреднамеренными желаниями.

Это была хорошая школа жизни, хоть Эби это и не совсем понимала. Она считала, что это низко, знать чьи-то грязные секреты. Ей казалось, что в любом разговоре она возьмет и обронит что-нибудь лишнее и тогда вся эта искрящаяся тонкая оболочка порвется и обрушит на нее тьму. Каждый день как на острие кинжала, что балансирует над пропастью, кишащей мертвыми.

Правда, в какой-то момент, можно поймать кайф. И вот как раз-таки именно это самое опасное. Не страх, нет. Чувство, что ты контролируешь ситуацию.

Так вот, Дилан тогда зашел после вечерних классов вместе со своим друзьями, в ту кафешку, чтобы заполнить подростковые голодные желудки и, может, выпросить пиво. В их элитном районе им вряд ли налили бы и грамм алкоголя из-за возраста, даже с наличием фейкового паспорта с прибавлением нескольких лет. Все же теперь в электронном формате, зашел в интернет, забил пару слов и все, штраф за использование липовых документов. Шах и Мат, господа. О нет, король с королевой сбежали. В Броклед, где всем абсолютно наплевать сколько вам лет. Главное, были бы деньги. Деньги всегда имеют значение, поэтому, когда подростки стали кататься на скейтбордах по кафе и включать громкую музыку, босс с усами и большим животом, только махнул рукой.

А Эби поднялась на стол с ногами и очень вежливо попросила этих малолетних ублюдков прекратить дебош и валить нахрен с такими манерами. Как видно, деньги для нее не имели значения.

Что интересно, подростки послушались, извиняясь и опуская головы, словно их прижучили над каким-нибудь очень стыдным дельцем, ушли.

Кроме одного.

Это был Дилан.

И он оставил свой номер телефона на салфетке своей красивой стильной шариковой ручкой, которая наверняка была из офигеть-как-сильно-дорогого-магазина.

А потом они стали встречаться. Ходили вместе гулять, катались на самокатах по Уильям парку, гладили проходящих мимо собак и обсуждали все на свете.

Например, то, что Дилан был сыном Мисс Неукротимой, которая убила Лешего в Тот-Самый-Сентябрь.

***

Когда Эби вернулась в комнату Табаки, в воздухе висела неприятная атмосфера, как когда бывает после масштабной вечеринки утром, когда все твои друзья уползли, оставив после себя гору мусора и кусочек пиццы, прилепившийся к потолку. Тяжелая мысль, что тебе придется в одиночку все это разгребать.

– … а еще лучше, забыть это все, как будто нам гадостей в доме не хватает, – произнесла Афродита, проводив Эби взглядом. – Твой Ромео ушел?

– Да, и пообещал сюда не соваться, – кивнула девушка, облокотившись на холодную стену и стараясь смотреть куда угодно, только не на Рагнара. Поймать его взгляд «ты врала мне» для нее было бы словно удар под дых. Он наверняка устроит ей поучительный разговор об отношениях в обществе Теней и напомнит о первом правиле. Не привязывайся. Что значило: не влюбляйся, не целуйся, не женись и уж точно не заводи детей. Это отвлекало от их работы. А работа для Теней значила все. По крайней мере для Детей Рагнара (так называлась их маленькая группа). Но Дерек напомнит ей об этом потом. Когда проблемы с колбами уйдут на дальнюю полку.

Кстати о колбах. Ви вместе с Закари считали, что от этой опасной штуки стоит избавиться и как можно скорее, иначе это приведет еще к более опасным вещам.

– Они ради этого взорвали свой дорогущий ангар! – Подкрепил свою точку зрения Принц. – Представь, на что они пойдут дальше.

Табаки и Рагнар же были за идею отдать колбы Химику и узнать о них побольше. Дерек всегда боролся за то, что, по его мнению, могло хоть немного облегчить жизнь Теней. А Табаки, скорее всего, поднял руку, ожидая какой-то движухи.

Все четверо обернулись, смотря в сторону Эби и Кая. Второй отмахнулся, объясняя, что берет нейтралитет. Тогда девушка вздохнула, чувствуя на себе большую ответственность и все-таки взглянула на Рагнара, уверенно кивнув:

– Отдадим Химику.

– Ну все, решено, – Дерек хлопнул ладонями по коленкам. Он был напряжен и поэтому было сложно догадаться, рад он этому на самом деле, или нет. – Так мы хотя бы будем знать, чего нам действительно стоит опасаться.

– Вообще, я бы не брала этого в расчет, – Афродита указала на Табаки, развалившегося прямо на полу у двери, плюхнувшегося туда сразу после возвращения с Эби.

Табаки крякнул:

– Ну да, с тебя бы тоже тогда голос снять. Сидишь в своем астрале, такая…у-у-у… – Парень поводил руками по воздуху.

– А я забыла, когда ты был в здравом уме, – произнесла Афродита, дернув бровью.

– Должно быть еще до рождения вселенной, – пробубнил Кай.

– Так, хватит, – Рагнар поднял руки. – Давайте сделаем так: я отнесу это Химику, и мы выясним с чем имеем дело, а там и решим, что с этим предпринять. В конце концов, это может быть какая-нибудь сыворотка для восстановления костного мозга.

На том и порешили. Дерек удалился из комнаты вместе с колбами, подальше от Табаки, который лениво перекочевал на кровать. Афродита, покачав головой, ушла в свои покои зажигать благовония, чтобы очиститься от всякой дряни, что обычно налипает на душу, а Эби с Каем пошли на кухню, чего-нибудь перекусить после такого стресса.

За ними поплелся Закари и стал греметь посудой, в поисках чего-то съестного. Принц поднял крышку со сковородки, в которой все еще лежало недоеденное требухло Табаки, которое Эби немного подъела накануне. Девушка уже приготовилась сообщить, что половина остатков – ее, как Зак принюхался, сморщил нос и выбросил содержимое в мусорное ведро…

Эби в ужасе сглотнула накопившуюся слюну, а Принц обернулся и как ни в чем не бывало пожал плечами:

– Испортилось.

– Сам ему это будешь объяснять.

Парень снова пожал плечами и вздохнув, стал осматривать пустые полки, словно ожидал там найти завалявшиеся спагетти болоньезе или салат Цезарь:

– Никогда в этом доме нет ничего съестного.

– Потому что никто ничего не покупает, – Эби села за стол и уныло положила голову на ладони. – Вот ты, когда в последний раз ходил в магазин?

Закари с недовольным видом открыл холодильник и, расстроившись еще больше, от души хлопнул дверцей:

– Мне теперь вообще лучше не выходить на улицу. Если ты заметила.

Эби согласно кивнула и, встав одной коленкой на стол, потянулась за небольшим шкафчиком, вытащив оттуда три желтые коробочки со всякими иероглифами на них.

– Лапша? – Все еще не в настроении спросил Принц.

– Выбора больше не будет. Чайник поставь.

Закари зажег огонь и обернулся:

– А третье для кого?

– Для Кая…

– Я не голоден, – отмахнулся Кай и поднялся. – Пойду, пожалуй, полежу.

– … Ну или для того, кто захочет. – Закончила Эби, обеспокоенно смотря, как друг покидает кухню. Она и не помнила, когда в последний раз он ел вместе со всеми.

Принц покачал головой:

– Иногда ты становишься слишком странной.

– О чем ты?

– Все жду следующую степень твоего психоза. Может, агрессия. Или нападение на людей-а-а-а! – Закари не успел договорить, как Эби бросила в него пустой пластмассовой банкой, которую нашла под рукой. Банка отскочила от шкафа и плюхнулась в раковину к остальной грязной посуде и сковородке с остатками варева Табаки. Принц, конечно, успел увернуться:

– Ненормальная!

– Сам хотел агрессию моего… как там? Психоза?

– Ой, да ладно тебе, как будто сама не знаешь.

– Осторожно, Зак, еще одно слово и в тебя полетит что потяжелее.

Пару минут они молча ели лапшу, наблюдая за просыпающимся городом и завывающим ветром, что протискивался через щель в окне.

А потом стали обзываться и кидаться друг в друга макаронами, пока на кухню не ввалился Табаки и не отобрал еду, выталкивая подростков в коридор.

***

Я рос среди людей, которые меня не любили. Они даже не знали, кто я на самом деле. Но я их не винил, они просто смотрели не в ту сторону.

Иногда приезжал отец. Он убеждал меня, что здесь безопасно и что он не может уделять мне много времени, поскольку нужен всем. Я видел, как к нему тянулись люди и не препятствовал этому. Отец был хорошим человеком, я это чувствовал и не осуждал его за то, что он оставлял меня одного.

Дни сменялись неделями, а те месяцами и годами. Тетушки в белых платках на голове становились морщинистее, мои ноги длиннее, а голова приближалась к небу. Это место не было мне домом, но оттуда меня никто не забирал.

Тетушки были милы со мной, хотя, многие, бывало, смеялись, как только я отворачивался. Думали, я не слышу. Но я знал намного больше, чем говорил. Всех их среднего образования и жизненного опыта не хватило бы до такого количества знаний, что наполняло меня. А я молчал. Это было милосердно.

Некоторые говорили, что я особенный мальчик. Что Господь послал меня к ним с особой миссией. Думаю, они были правы. В какой-то степени у всех есть цель, с которой нас послали на эту землю. И я старался выяснить, в чем заключалась моя.

Cool kids – Eshosmith

И она признается:

Хотела бы я быть, как те крутые ребята,

потому что, вроде бы, им все дается проще

Cool kids – Echosmith

В сердце человека сталкиваются два волка:

один из них любовь, другой ненависть.

Фильм «Следопыт»

После перекуса Эби с Закари прошествовали в свои комнаты, пару раз потолкавшись в коридоре. Их смешки вскоре исчезли, когда оба коснулись холодных ручек дверей. Они остановились и замерли, словно задерживая время и пытаясь отогнать все тяжелые мысли, прежде чем попасть в одинокий мир комнаты. Оставить все тревоги за порогом.

Эби вздохнула, прикасаясь к двери лбом и поворачиваясь в сторону Принца:

– Зачем нам все это?

Зак пожал плечами:

– Дерек из кожи вон лезет, чтобы мы не чувствовали себя ущербными.

– А ты разве чувствуешь себя ущербным?

– Не особо. Но может, так оно и к лучшему. Чтобы был кто-то, кого не устраивает наше существование. Иначе, никакого прогресса.

Эби покачала головой:

– Разве после победы над Светом, наша жизнь станет проще?

– Не думаю. Победа нужна ради сражения. А сражаться Рагнар будет до самого конца, если у него что-то получится.

Девушка нажала на ручку и приоткрыла дверь, вспомнив слова журналистки:

– Нас называют злодеями. Может, стоит прислушаться?

– Может стоит, – отозвался Зак, прежде чем исчезнуть в своей комнате. – Только, кому от этого станет легче?

Эби погрузилась в дневную тишину. Ее обычный день проходил в кафе, где она разносила заказы, подметала полы и подслушивала чужие разговоры, с явным отвращением и неприязнью. В какой-то степени, она была рада, что ей не придется больше ходить в то заведение, но с другой… В кафе она впервые встретилась с Диланом. И он нередко заходил туда в конце ее смены, чтобы проводить домой и подарить кучу комплиментов, говоря, какая она красивая, несмотря на то, что Эби была уставшей и с синяками под глазами. Искренняя радость исчезла с дуновением тревоги и ощущением чего-то неправильного.

Эби однажды спросила Рагнара, почему правило «Не привязывайся» стоит самым первым в кодексе Теней. Дерек тогда мыл посуду, но услышав вопрос, отключил воду и повернулся к девушке, вытирая руки:

– Понимаешь, привязываться – значит любить. Ценить. Оберегать больше всех. Когда ты любишь, ты пойдешь на все, ради любимого человека. На мщение, на предательство, на сочувствие. Границы стираются, а эмоции опьяняют разум, заставляя идти на глупые и опрометчивые поступки. Поэтому это самое главное правило. Любовь может погубить все.

Тогда Эби, опершись на дверной проем едва слышно произнесла:

– А я думала, ты нас любишь.

– Больше всех на свете. – Прошептал он в ответ. – Именно поэтому я хочу, чтобы ты была лучше меня.

Эби подошла к окну и присела на подоконник, заглядывая в чужие окна соседских домов. Их район был одним из самых опасных, но не потому, что там жили убийцы или наркоманы. Это был самый бедный район. Сюда приходили умирать. Когда-то давно мэр города построил тут десятки домов для бездомных, которые настолько заполонили улицы, что было невозможно ходить. Им подключили воду и газ, провели свет, дали пустые квадратные метры. Но стены были пропитаны сыростью, а отчаяние и смирение с участью настолько заполнило комнаты, что вскоре эти дома стали что-то вроде могильника. Смерть была единственным желанным гостем. От этого и пошло выражение: «Что, смерть в гости ждешь?», что переводилось примерно, как: «Ты дошел до черты своего отчаяния?».

У этого района даже не было названия. Просто большая черная муть где-то между фабрикой и парком аттракционов. Здесь можно было спрятаться без боязни, что тебя найдут. Только, если ты не прятался от Теней.

Среди серых зданий и черных проемов, выбитых кирпичами, сияла гирлянда в одном из окон. Уютная и манящая. Теплая комната с горячим чаем притягивала попрошаек не хуже насекомых, что летели на свет. Опасно.

Но при этом, было в этом окне что-то такое далекое и приятное. Эби задалась вопросом, кто те люди, что разрешили себе повесить гирлянду на окно. Да и зачем?.. Ах, да.

Скоро же Рождество.

Эби отвернулась и вздохнула. Праздники в большой семье ассоциировались у нее с вечными детскими криками, обычными повседневными вещами, вроде расчёски или носков, что она получала вместо подарков, и большим разочарованием. Когда Эби была маленькой, то каждый год в канун Рождества загадывала желание. Она верила. Но потом, повзрослев, лишь показывала фак вырядившимся Санта Клаусам, разгуливающим по улицам.

Прошлый праздник Эби провела вместе с Детьми Рагнара и это был один из самых лучших дней в ее жизни. Дерек купил индейку, а Ви приготовила особые печенья с предсказаниями. Табаки тогда нарядился оленем и игрался с красным, светящимся носом, зажимая его между зубов и выключая свет, выпрыгивая из-за угла. Афродита тогда от испуга так шмякнула Табаки, что тот от неожиданности проглотил пластиковый нос. Все потом долго смеялись над этим до боли в щеках. Потом к вечеру во всем доме погас свет, и все решили, что индейку стоит есть холодной, ради общей атмосферы. Эби тогда единственный раз увидела, как Закари смеется и делает какие-то глупые вещи в порыве веселья, а потом, встречаясь с ней взглядом, Принц становился самим собой, а смех исчезал, словно его никогда и не было.

После ужина Ви задула все свечи, что зажег Рагнар в качестве источника света и погнала всех спать, желая, чтобы все хорошо вели себя в следующем году, а иначе развернется адское чрево, оттуда вылезет черт и заберет их с собой в царство ужасов и мучений. Эби с Закари фыркали и отвечали, что они уже и так живут в этом царстве, а Табаки хихикал и сравнивал Афродиту с тем самым чертом, пока она не дала ему по заднице и он не успокоился.

Все смеялись и шутили, чудесно проводя время, хотя на самом деле все выдыхали, радуясь, что смогли прожить еще один год.

***

Так как на работу идти не надо было, а впереди был еще целый день, Эби решила посвятить время себе и упражнениям, которые она выполняла регулярно по просьбе Дерека. Тень должна быть быстра, уверенна и опасна. Эби умела обращаться с оружием, будь то огнестрельное или холодное. Она могла положить врага на лопатки, при условии, что враг – мертвая курица. На самом деле, Рагнар показал Эби базовые приемы и научил ставить защиту, хотя сама она не особо горела желанием.

– Зачем уметь драться, если можно просто взять и выстрелить разок? – Спросила Эби после того, как уже в десятый раз оказалась на полу с горящими и ноющими мышцами.

– Враг не обязательно будет поджидать тебя на расстоянии. – Ответил Дерек, стоя прямо, как скала, отправляя девушку в очередной раз на знакомство с ламинатом одним легким движением. Эби казалось, что он даже не двигается. – Ты должна быть начеку и перехватить удар прежде, чем он тебя сокрушит.

– Меня сокрушает система… Может, я просто шибану противника шокером?

– Ты будешь спорить со мной и дальше, или будешь хоть немного прилагать усилий?

– О, я прилагаю немало усилий, чтобы заставить себя подняться.

В конечном итоге через полгода Эби уже могла твердо стоять на ногах, а в конце года ей даже удалось сделать Рагнару подножку и заставить его сделать пару шагов назад. Девушка не отличалась высоким ростом или хорошей координацией, а поэтому Дерек учил ее хитрости и особым точкам на теле человека, которые дадут ей фору, если понадобится. Кроме физических упражнений, бега вокруг квартала и обливанием холодной водой (это было летом, они не настолько бесшабашные), Рагнар заставлял Эби замечать детали, что позже вошло в ее привычку. Количество камер на перекрестке, шагов до магазина, секунд на светофоре. Нужно было обращать внимание на все, что могло выделяться. Помятая одежда, иностранный акцент, взгляды, движения рук, тяжесть сумки… Порой, они устраивали соревнования, выходя на улицу и угадывая, где работает тот или иной незнакомец или, сколько кошек ждет его дома, используя лишь индуктивные методы. Табаки всегда выигрывал. Несмотря на то, что тот был полным раздолбаем, он оказывался наблюдательнее всех.

Эби поставила телефон на зарядку и включила музыку, чтобы чуть разогреться и медленно растягивая каждую мышцу, вспоминала нужные упражнения. Вскоре, ей надоело, и она стала просто скакать по комнате, делая колесо и двигая ругами в такт песне. В итоге, в очередной раз вставая на руки, девушка заехала ногой по конструкции – табуретке с вещами и та, накренившись, лишилась одной ножки. Эби плюхнулась рядом, повернув голову, тяжело дыша и смотря на повергнутую скульптуру искусства:

– Черт… а так даже лучше.

Из всего этого барахла девушка вытащила футболку, принюхалась, пожала плечами, переоделась и решила пойти в ванную освежиться. Эби прокрутила старый кран, который с явной неохотой выплюнул тонкую ледяную струйку, и обдала лицо холодной водой, зажмурившись. Капли попали на футболку и на старый, облупившийся кафель. Эби закрыла кран и протерла зеркало, увидев в отражении худую, черноволосую девушку с таким взглядом, что мог значить только одно: «Отвали, я устала». Зеркало тоже было старым, по краям покрытым мелкими черными точками. В доме все было доисторическим. Обои, мебель, пол. Бывшее величие и уют, так рьяно создаваемые предыдущим хозяином уже давно заросли плесенью, пошли трещинами и запылились. Дерек как-то обмолвился, что эта квартира была собственностью других Теней, которые когда-то подарили ему эти комнаты вместе со всем обустройством. Сколько же страданий видело это зеркало в ванной?

Рагнар старался подкрашивать батареи (которые, кстати, почти не грели), что-то чинить и латать, грустно наблюдая, как дом потихоньку рушится. На свою зарплату, что перечисляли ему Месяца как официальному лицу Теней, он откладывал на новый холодильник, люстру и микроволновку. Поначалу у него даже получалось улучшать упадническую обстановку, но на плите все его планы рухнули. Плита была газовая, готовая подпалить всех хоть днем, хоть ночью. Она так вросла в стену, что ее трубы ожирели, а возможность сдвинуть плиту и поменять ее – не представлялось возможным. Знакомый-газовик как-то осмотрел старушку и вынес вердикт:

– Ваша плита сводит концы с концами. Отделить ее от системы, как и готовить на ней – опасно. Может взорваться в любой момент.

Тогда Дети Рагнара не отчаялись и прибегли к способностям Афродиты. Ви провела свой особый ритуал с картами, благовониями и поджаренной куриной лапкой (в магазине была только такая), в конце указав на Закари и сказав:

– Бабахнет только через его труп.

Принц согласился.

***

Из раздумий Эби вытеснил Табаки, который ворвался в ванную и поднял стульчак.

– Эй! – Крикнула девушка, успев отвернуться и закрыть глаза, прежде чем Табаки стал делать свое дело. В квартире было два туалета, один находился рядом с комнатой Зака, а второй совмещался с ванной. – Ты нормальный?

– Там было заперто, а я не смог сдержаться. – Табаки нажал на смыв.

– В следующий раз я закроюсь!

Парень пожал плечами:

– Тогда я схожу под дверь. Извини, побочка.

– Сам будешь за собой убирать, сукин ты сын. – Несмотря на то, что Табаки был на восемь лет ее старше, она не воспринимала его как взрослого. Да и никто не воспринимал.

– Не новость. – Парень улыбнулся. – К тому же, я не стесняюсь своего тела и тебе желаю того же.

Эби показала ему фак. Табаки засмеялся и двинулся обратно в свою комнату:

– Заходи, когда созреешь, дорогуша!

Чувствуя себя еще более подавленно, девушка вышла вслед за парнем в коридор, желая, как следует дать тому по заду, как с кухни раздался крик Ви. На миг они вдвоем остановились, но затем Табаки махнул рукой и под слова:

– Ну нахрен.

Исчез в своей комнате. В это же время открылась дверь и в коридор выбежал Закари:

– Что случилось?

Тут Ви крикнула еще раз и Эби с Принцем понеслись на кухню.

Сцена была такая:

Афродита указывала своим изящным пальцем на открытую дверцу холодильника, где на полке рядом с рыбьей башкой стояли колбы с голубой жидкостью. Дерек стоял спиной к действу, поставив руки в боки, словно пытаясь занять больше пространства.

– Повторяю! – Голос Ви стал опасно высоким и нервным. Ее немного трясло и разные вуали, и платки, накинутые ей на плечи, подергивались, Эби это напомнило ажурную люстру в период землетрясения. – Убери эту дрянь из моего холодильника!

– Это общий холодильник, – спокойно ответил Рагнар, хотя от его тона по спине пошли мурашки. – Им нужно прохладное место.

– Им?! Давай, теперь назови их каким-нибудь именем, раз ты так о них печешься.

– Не говори ерунды.

– Либо ты сейчас же уберешь эту срань господню, либо я их выброшу к чертовой матери!

– Прекрати себя так вести и успокойся. Ведешь себя как истеричка!

Эби вздрогнула. Закари прошептал за ее спиной:

– Вот и конец нашему Рагнару.

Афродита побагровела и всем стало страшно. Дерек уже пожалел, что ляпнул лишнее и поднял руки, чтобы прояснить ситуацию, как Ви выхватила колбы из холодильника и замахнулась ими, готовая в любой момент распахнуть окно и бросить их вниз. Все происходило резкими движениями, будто в съемке фильма, некоторые кадры которого исчезли.

Эби представила, как колбы летят вниз вместе со всеми вопросами, ответами, крахом и единственной надеждой. Как они разбиваются на миллионы осколков, а жидкость утекает в водосток, где в последствии из-за вброшенных в воду химикатов возникают крысы-мутанты и, может, несколько черепашек-ниндзя.

Но вот сильные и мощные руки Рагнара появились из ниоткуда и закрыли собой солнце и весь белый свет. Дерек преградил дорогу к окну и положил ладони на плечи Афродите. Ви так и замерла, держа в руках колбы и невольно ахнув.

– Пожалуйста, будь добра, – произнес Рагнар своим сильным голосом, нежно поглаживая ее плечи. – Поставь это на стол.

Ви опустила колбы на столешницу, продолжая неотрывно смотреть Дереку в глаза, когда тот продолжил:

– Моя вина, что так вышло. Пойми, сейчас тяжелое время, все на взводе. Я никак не хотел тебя обидеть. Я сейчас же уберу эти колбы из нашего дома. Хорошо?

Афродита кивнула и позвонила себе вздохнуть с сожалением, что Рагнар убрал ладони с ее плеч, а его слова, предназначавшиеся только ей, так быстро закончились. Она обняла свои плечи, грустно смотря куда-то в угол и становясь той Вивиан, которую Эби почти не знала. Хрупкой, чувствительной и одинокой. Затем Афродита заметила, что за ней наблюдают, покраснела и поправила платки, словно ничего и не произошло и никто не заметил ее изменения. Она снова стала воительницей, грациозно удалившись в свои покои.

Дерек же забрал колбы и положил их в спортивную сумку, как и обещал, и вышел в коридор, молча оглянув Эби с Закари недовольным взглядом, мол, нечего подслушивать. Подростки переглянулись, когда входная дверь хлопнула.

– К Бобровским пошел, – Принц скрестил руки, озвучив мысли вслух.

– Не нравится мне все это, – выдохнула Эби. – Не хотелось бы в это втягивать Стэнли. Ему и так достаточно хлопот с нами.

Зак покачал головой:

– Это не тебе решать.

– И слава богу. Меньше ответственности.

Они вернулись к себе в комнаты и Эби первым делом подошла к окну, проводив взглядом Рагнара до конца поворота. Тут ее телефон издал вибрацию, и девушка отсоединила зарядку, прочитав на экране высветившееся сообщение:

«Не хочешь через час со мной встретиться в Старбаксе? Замнем случившееся. Только ты, я и карамельный фраппучино»

Эби прижала телефон к груди и закружилась. Именно такого ей сейчас и не хватало. Кафе и комфортное общение с любимым человеком. Отгоняет любую серость. Даже несмотря на то, что Эби была Тенью и жила вместе с киллерами, никто не отменял того факта, что она все-таки девушка, пусть и не любящая платья и макияж. После мечтаний о провождении времени с Диланом на смену пришла одна интересная мысль: «А что надеть?»

Это все-таки было свиданием. Она все-таки была девушкой. На кону стоял карамельный фраппучино.

***

Раньше Эби не парилась насчет своего внешнего вида. Свитер, джинсы, все путем. Но когда она увидела Дилана в этом красном бомбере и представила себя, в мешковатой толстовке и со спутанными волосами, то поняла, что нужно что-то менять.

Эби не любила ходить по магазинам, поскольку у нее не было такой привычки с детства, а все эти яркие, подсвеченные открытые шкафы и стенды, милые девушки, пытающиеся узнать ее размер одежды и порекомендовать «прикольный лук» – ее порядком бесили. Она чувствовала себя неуютно среди такого количество новых вещей, да и они были достаточно дорогими, хотя Эби и с зарплаты официантки могла себе что-то позволить, но у нее не поднималась рука. Когда ты растешь в многодетной семье и у тебя появляется много денег, ты либо в порыве скупаешь весь магазин, либо не покупаешь ничего, думая, что раз возможность теперь есть, теперь тебе это не нужно. Вместо торговых центров Эби предпочитала маленькие магазинчики, выстроившиеся в конце Брокледа. Там, между букинистическим ларьком и магазином антиквариата, стоял узенький двухэтажный секонд-хенд. Внутри всегда пахло лавандой, а продавец за прилавком никогда не задавал лишних вопросов. Но даже там, Эби бывала редко, покупая одежду по необходимости, если уж старая совсем износилась или порвалась.

Так что, выбор был невелик. Безразмерные толстовки, пару рубашек, которые Эби стянула у Дерека, теплые свитера, летние футболки и тоненький топик, которым разве что можно было завязывать глаза, играя в прятки. Из штанов только джинсы и шорты.

В надеждах найти хоть что-то более-менее нормальное, девушка нырнула в глубь шкафа, обнаружив там только таблетку от моли и джинсовую куртку, что весела там еще до того, как в комнату въехала Эби. Вместо Нарнии деревянная задняя стенка. Девушка уперлась в нее головой и издала ноющий звук. Отказываться от свидания было бы глупо. Второй вариант, который пришел ей в голову был еще глупее.

Очевидно, она выбрала не первый вариант.

На одном дыхании Эби распахнула дверь в комнату Табаки и подняла палец, выпалив:

– Не дай дог услышу хоть одно слово!

Табаки боком лежал на кровати и курил, от слов девушки встрепенувшись и обаятельно улыбнувшись, потянувшись к ней, как к спасательному кругу:

– О, моя дорогая, ты созрел…

– Нет! Никогда! – Эби дернулась в порыве уйти, но потом ругнулась, всплеснула руками и повернулась обратно. – Короче, у меня свидание.

Табаки не спеша затушил сигарету и прищурился, явно заинтересовываясь:

– С тем хлюпиком, который сбежал, после того, как я начал…

– Меня очень трогает, что ты его запомнил, но пожалуйста, ты не мог бы помочь мне… с этим?

– С раскрепощением?

– Да нет же! С внешним видом. – Эби скрестила руки, тяжко выдохнув. – Думала пойти к Ви, но это ты же у нас главная модница на районе. А я выгляжу как пугало.

Табаки хмыкнул:

– С этим не поспоришь.

– Ну спасибо.

– Пожалуйста, лапушка. Быть пугалом не скверно, птицы тебя боятся.

– Не все птицы.

Парень фыркнул:

– Я не считаю голубей птицами. Эти тупоголовые свиньи не имеют ничего грациозного. Повернись.

Эби молча, скрывая раздражение и неловкость, медленно покружилась:

– Слушай, мне почему-то уже не нравится эта идея.

– Тс-с-с… – Табаки поднял выбившуюся прядь девушки и заправил ее за ухо. – Не порть игру. Раз начала, не стоит делать шаг назад, наслаждайся возможностями. К тому же, ты обратилась по адресу. Хоть парень у тебя не ахти какой, ты не должна выглядеть как помойная швабра.

– Давай вернемся к образу пугала.

– Сколько у тебя времени?

– Где-то час.

– Боже мой! – Застонал Табаки. – Еще бы за десять минут ко мне обратилась! Надо не рот разевать, а думать… Носишь какие-то мешки. Ты же девочка.

– И что?

– Нам нужно платье.

– Нет.

– Еще раз мне возразишь и отправишься на свидание в этом позорище.

– У меня нет платьев, Табаки.

Парень округлил глаза и переспросил, с явным разочарованием:

– Нет платьев?

Эби с полной уверенностью покачала головой. Табаки цокнул языком и слегка покачивающейся походкой двинулся в комнату девушки, целенаправленно шагая к шкафу:

– Совсем ты себя запустила.

Эби с закатила глаза и пожала плечами, плетясь следом:

– Мне так удобнее.

Табаки явно проигнорировал это замечание и стал копаться в вещах, кидая то, что показалось ему более-менее на матрас, при этом приговаривая:

– Сюда бы Афродиту с ее благовониями, пусть немного повоняет маслами, а то честное слово в гробу у мыши, и то, есть что надеть.

Дойдя до джинсовки в конце шкафа, Табаки неожиданно замер:

– Где ты ее нашла?

– Она висела тут еще до меня. Кай сказал, что это его старая, а я решила оставить.

Парень резко втянул носом воздух и выбежал из комнаты со словами:

– Нужно затянуться.

Эби подошла к шкафу и взглянула на джисовку, наклонив голову на бок. Что в ней было такое особенное, что Табаки так среагировал? Девушка сняла куртку и перевернула ее. На спине были нарисованы большие белые крылья.

***

Когда все произошло я был в столовой. Всем подавали серую кашу с таким же серым хлебом и серым чаем. Мы запихивали в себя бесцветную пищу, а потом шли к грустным лицам на стенах, или в сад на работы, или в классы на учебу, в зависимости от темноты дня. Над столом, где раздавали порции еды висел одинокий телевизор, который был настроен только на один канал, который всегда нравился девам в платках. Никакой пропаганды, никакого насилия, ничего, что могло бы их смутить. Иногда по вечерам нам разрешали садиться под телевизор и тогда мы смотрели как толстый мужчина в длинном одеянии готовил хлеб или рассказывал про грустные лица, которые в его мире были не на стенах, а в рамках. Мне нравилось смотреть на его круглое лицо, похожее на блин, и на толстые пальцы, похожие на сардельки, что нам жертвовали в праздничные дни.

Но в тот день по всем каналам показывали только одно.

Как моего отца убивали в прямом эфире.

Mum – Luke Hemmings

Мам, прости, что я перестал звонить.

Не знаю, во что, черт возьми, меня втянули.

Разве ты не видишь, как я тону?

Разве ты не знаешь, что я слишком молод?

Разве ты не слышишь, как я тебя зову?

Mum – Luke Hemmings

Волки были повсюду: в политике, на тронах, в постелях.

Они рвали историю острыми клыками и толстели

из-за бесконечных войн

Рошани Чокши

Холодные пальцы закрывали черные перчатки, которые ей дала Ви по просьбе Табаки в завершении ее образа. Мягкие, бархатные, не оставляющие следов. Под курткой теплый коричневый свитер с высоким горлом, вместо привычных джинсов – длинная черная юбка, позаимствованная у Ви. Волосы расчесанные, прямые и переливающиеся на свету – Табаки пару раз пшикнул на них специальным блеском. На правой руке часы, особые, такие с которыми она ни разу не расставалась, выходя из дома. Черные, с узкой пряжкой. А вместо чисел – плохие слова. Это был подарок Табаки на прошлое Рождество. На лице минимум макияжа, только дерзкие черные стрелки, да бордового цвета помада на губах. А кроме этого, маленький черный пистолет, который Эби прикрепила к специальному поясу, что спрятала под свитером. Это придавало ей уверенности.

Старбаксов в их городе было предостаточно, но только один был особенным. Там, Дилан впервые рассказал Эби про свою маму, а Эби, в свою очередь, поведала ему про Теней. Мисс Неукротимая являлась чуть ли не символом Эплонроуда, она же, стала самой главной ненавистной мишенью для Теней после Того-Самого-Сентября, когда убила Лешего и подняла чашу весов. А еще она была Неукротимая. В прямом смысле этого слова. Она могла поднимать капот машин одной рукой и задерживать дыхание под водой на десять минут. Кроме того, Мисс была очень богата. Используя свое лицо в качестве рекламы продукции, она заработала целое состояние. И Свет теперь, из-за ее упорства захватить все структуры общества, был везде. Свет объединял под себя охрану правопорядка, пожарные депо, транспорт, наземный и подземный, благотворительные организации, Интернет-ресурсы, здравоохранение и СМИ.

Мисс учила Свет ненавидеть Теней. Она гонялась за ними многие годы, показывая людям, кого им стоит бояться. Выставляла Теней убийцами, монстрами и мерзкими отморозками. Мисс знала, что где-то в городе еще остались последние Тени, что весьма неплохо скрывались от нее. Она знала, что где-то живет и загрязняет землю своим существованием Рагнар. Она хотела убить их всех.

Так что, когда Дилан признался ей в том, что Мисс является его матерью, Эби сначала рассмеялась и не поверила, что он говорил всерьез. Если бы Дерек узнал эту информацию, то точно бы ей не обрадовался.

Эби старалась делать вид, что ей все равно, но ее пугало, что Дилан возьмет и всем расскажет, кто она и с кем живет. Что он испортит ее жизнь вот так, с одного звонка. Но чем больше они общались, тем больше Эби понимала, что ее парень не такой, каким она его себе представила. Девушка чувствовала его искренность и теплую, приятную энергию и в конце концов решилась поведать и свой секрет.

Дилан тогда лишь покачал головой и взял Эби за руки, обещая, что никому не расскажет ее секрет, если в ответ, она не расскажет своим о его маме:

– Это будет наша тайна. Мы как Ромео и Джульетта с враждующими семьями.

Эби тогда показалось, что это так романтично, пока она не вспомнила, что персонажи умерли в конце.

***

Когда девушка подошла к кафе, Дилан уже стоял у входа с милой улыбкой и красными щеками от холодного ветра. Эби опоздала из-за того, что Табаки все время орал, что образ не тот и шлепал ее по рукам, когда она тянулась к толстовкам и джинсам.

– Привет, прости, что задержалась.

– Ничего. – Дилан прикоснулся к ее волосам. – Отпадно выглядишь.

– Спасибо, – Эби улыбнулась и выдохнула. Все-таки она не зря обратилась к Табаки.

Таймс придержал дверь, и они вдвоем оказались в Старбаксе, готовым к Рождеству. Окна украшали гирлянды, кассиры прикрепили к бейджикам заколки с Сантой и оленями, а на стульях красовались мягкие подушки с вдохновляющими посланиями вроде: «Время чудес» или «Разреши себе купить второе имбирное печенье».

Эби и Дилан подошли к кассе и заказали два карамельных фраппучино.

– И еще малиновый чизкейк для этой леди, – произнес Таймс и Эби улыбнулась, от смущения опустив свой взгляд вниз. Как-то она обмолвилась, что никогда не пробовала пирожные и тогда Дилан заказал для нее все сладости, что были в кафе. Чизкейк оказался самым вкусным.

– Как подписать? – Девушка за прилавком по имени Джози, поднесла маркер к стаканчику.

– Для принца и принцессы.

Эби прыснула и толкнула Таймса в плечо:

– Извините его, я…

– Да нет, все нормально, – кивнула Джози и подмигнула. – Для такой красивой пары все, что угодно.

Эби казалось, будто она в кино и что сейчас кто-нибудь из зала крикнет: «Снято!» и этот чудесный день закончится. Но все занимались своими делами, не обращая на парочку подростков особого внимания. Они сели за небольшой столик у окна.

– Ты ей заплатил, верно? – Произнесла Эби и Таймс засмеялся:

– Конечно, я потратил все свои карманные расходы, чтобы та дама подыграла мне… Ты правда чудесно выглядишь, Эби.

Девушка махнула рукой на его слова, а сама прикусила губу, чтобы почувствовать боль и напомнить себе о реальном мире. Когда она смотрела на Дилана и видела, как именно он смотрит в ответ, то чувствовала себя особенной. И может быть, где-то внутри, она все-таки поверила, что в мире, кроме чего-то плохого, есть и что-то хорошее.

Таймс улыбнулся и коснулся ее руки, погладив мягкую перчатку и переплетя ее пальцы со своими. От этого действия, от того, что они сидели напротив друг друга и чувствовали себя комфортно, по телу Эби пробежали мурашки, закончившись какой-то особой теплой энергией. Только его чарующие глаза, улыбка, голос, близость, слова… Все остальное перестало иметь значение, словно, и не было никаких проблем. Эби покраснела, ощущая легкость и безмятежность, мир замедлился. Она наслаждалась моментом.

Они стали говорить о какой-то ерунде, то ли о вечных правилах, то ли о судьбе. Они не вдавались в подробности и произносили слова, только чтобы слышать голос друг друга. Будто они были симфонией, невозможной без звучания всех инструментов. Сначала вступал он, беря на себя ответственность за интонацию и первое звучание. И только после этого вступала она, подыгрывая ему, стараясь соответствовать их игре. А если их голоса соприкасались, точно так же, как его пальцы переплетались с ее пальцами, то это вызывало у обоих полнейший восторг.

Эби и не заметила, как у них на столе оказались напитки. Для нее единственным живым объектом были его глаза. Бездонные и затягивающие, как глубина морских вод. Его ямочки на щеках и родинки на шее, к которым так и хотелось прикоснуться и, может даже, поцеловать. Его сильные, теплые руки, что гладили ее нежную кожу. Перчатки уже давно лежали в стороне.

Она мечтала, чтобы кофе никогда не заканчивался.

А потом открылась дверь и в очередной раз звякнули колокольчики, возвещая о новом госте кафе. Только этот гость был особый. Невероятно красивый и притягивающий к себе взгляды. Постепенно, секунда за секундой, все посетители стали оборачиваться и доставать телефоны, шепча друг другу одну и ту же фразу: «Это же она! Ты видишь?»

Эби, что сидела лицом к двери, так и застыла, не в силах даже вздохнуть. В миг ее мир перевернулся.

Дилан проследил за ее взглядом и обернулся, нахмурившись:

– Мам?

***

На посетительнице были красивые кожаные красные перчатки и пальто, на капюшоне которого мягко лежали ее шикарные каштановые волосы. Она могла одеться в любой хэллоуинский наряд, да хоть в скафандр со шлемом, – но все равно была бы слишком узнаваемой.

Мисс Неукротимая.

Когда случился переворот, одни и те же новости показывали целую неделю, все прокручивая одну и ту же сцену, как делали это с убийством Кеннеди много лет назад. Как рука Неукротимой вонзается в грудь Лешего. Как она достает его сердце и поднимает над головой. Как по ее руке течет его кровь. Как все люди вокруг ликуют и в ее честь запускают салюты.

Этот день ознаменовали великим восходом Света и крахом Тени.

И вот она, совершенно живая и здоровая стояла в нескольких шагах от Эби. Веко девушки дернулось само собой и Эби прикоснулась ладонью к щеке, а потом прикусила язык, чтобы еще раз напомнить себе, что это реальность и все это происходит прямо сейчас. Она не знала имени этой женщины, поскольку все звали ее не иначе, как Мисс, но про себя Эби как только ее не называла. Лживая сука.

Неукротимая, подмигнув Дилану, вальяжной походкой приблизилась к их столику, словно для нее это было обычным делом:

– Не против, если я подсяду?

Не дожидаясь ответа, Мисс уселась между Эби и Таймсом. Девушка старалась смотреть прямо и не двигаться. Парень, наконец, очнулся:

– Ма, что ты тут делаешь?

– Да так, была в магазине и увидела вас через окно, – Мисс взглянула на Эби и заметила ее отрешенное выражение лица. – У вас все в порядке? Какая-то ты бледная. Дилан, это та самая, о которой ты говорил?

Эби хотела, чтобы на нее упал потолок. Или чтобы кассирша Джози превратилась в монстра и откусила ей башку.

– Да… – Дилан замялся. Он явно еще был не готов знакомить меня со своей мамашей. – Это Эби, Эби, это…

– Кассандра Таймс, – она протянула руку, и Эби в испуге протянула свою ладонь в ответ. – Можно Мисс. Сын совсем о тебе не рассказывал. Очень рада познакомиться с тобой лично.

Эби выдавила из себя улыбку, стараясь сохранять самообладание. Гори в аду, ведьма.

Ей жутко захотелось залезть под юбку, достать свой пистолет и ткнуть им Кассандре в идеально белые зубы. В улыбку хищника.

Тут к их столику подбежала девочка лет восьми, застенчиво покачиваясь и опустив взгляд вниз, и обратилась к Неукротимой:

– Извините, можно фото?

– Конечно, солнышко! – Мисс улыбнулась, и девочка сделала снимок, затем вскрикнула от радости и убежала обратно к родителям размахивая своим телефоном. Эби молча проводила ребенка настороженным взглядом, внутри крича ей: «Беги!»

Кассандра проследила за взглядом девушки и пожала плечами:

– Дети мне так радуются. Хотят со мной сделать фото или, чтобы я подписала им их маленькие футболки.

А я хочу, чтобы ты умерла. Исполнишь и мое желание?

– Это так мило, – вместо своих мыслей выдавила Эби и представила ужас Рагнара, если тот узнает, что она могла протянуть руку и коснуться пальцем их главного врага. Сердце девушки все еще быстро стучало, но она заставляла вести себя как обычно, хотя и представляла себе смерть Мисс от ее рук разными способами. Дилан, поняв ужас ситуации, просто вытаращил глаза и легонько наступил Эби на ногу.

– Иногда и взрослые подходят, их, правда, интересуют более серьезные темы. Например, спрашивают, как я обезвреживаю злодеев. – Продолжила Кассандра.

Обезвредить. Не убить.

Эби сжала губы. Она вспомнила облавы на другие группы, о которых рассказывал Дерек. Когда-то Теней было много, но Свет, во главе с Мисс почти всех их изловил и жестоко с ними расправился. Она вспомнила вырезки газет на стене у Рагнара. Десятки смертей, сотни загнанных в угол хороших людей. Она даже не знала их имена, ей не было важно количество. Кассандра просто шла по головам и в глазах у нее горели костры.

– Наверняка, тебе тоже интересно, – Мисс подалась вперед, словно Эби была какой-то пятилеткой с кривыми зубами, что только и мечтала быть как она. Сильной и независимой.

Эби почувствовала ее дыхание с запахом свежести и мяты. Мерзкая сука, ты убила их.

– Конечно, – прошептала Эби и почувствовала, как Дилан сильнее наступил на ее ботинок, но было уже поздно. Эби находилась на острие ножа, в любую секунду рискуя споткнуться и упасть. В какой-то степени, ей даже хотелось этого. Совсем чуть-чуть. Чтобы Неукротимая ощутила хоть немного уязвимости.

– Есть много способов, – заговорщицки произнесла Мисс, словно и не замечая возникшее между ними напряжение. – Можно ударить человека в особые зоны или применить шокер. В любом случае, если ты заметишь подозрительного парня в метро или в переулке, сообщи в охранные органы Света. Они разберутся, не переживай. Самодеятельность не очень хорошая вещь, если ты понимаешь, о чем я? Но, если вдруг ночью увидишь, что за тобой идут следом, а времени мало, то можно и использовать какое-нибудь средство. Вам должны были раздать специальные баллончики в школе…

– То есть, – Эби сделала вид, что все это ее очень напугало. – Вы имеете в виду, что они живут рядом с нами?

– О да, они мастерски умеют затеряться в толпе и прикинуться нормальными, – заверила Кассандра. И ее уверенность была настолько убедительной и одновременно настолько фальшивой, что Эби захотела ей врезать прямо так, вживую и кулаком, чтобы ее идеальные волосы растрепались.

Дилан насторожился:

– Мам.

– Да вы что? – Актерские способности Эби превысили уровень опасности. Табаки, расскажи она ему об их диалоге, посмеялся бы и уважительно пожал бы ей руку. – Какой ужас!

– Ты даже и не представляешь, деточка, что могут сделать эти твари ради выживания.

– Мам!

Эби словно встретилась с бетонной плитой, так сильно ее это задело. Ей хотелось кричать о всех сложностях, о запретах, что Свет продиктовал Теням. Она хотела сказать правду. Только никто в этом кафе, да и во всем городе не прислушался бы к ней. Вот, почему Рагнару так важны были колбы. Это был их единственный шанс что-то изменить.

Вместо этого Эби закрыла глаза и сжала кулаки. Она больше не выдержит находиться там. Сказочное место превратилось в адскую душную каморку. Эби задыхалась от злости.

Таймс понял, что момент накалился до предела и попытался как-то разбавить обстановку:

– Все ведь не так страшно. Мам, не стоит разводить панику. Уровень преступности за последние годы резко упал, и ты сама это знаешь. Лишние нервы нам ни к чему. Скоро ведь Рождество, нужно думать о хорошем.

– Конечно, ты как всегда прав, дорогой, – нежно, как будто на камеру, Мисс улыбнулась и поднялась. – Я думаю, мне пора.

Эби встала одновременно с ней и так резко, что стул заскрипел. Девушка сначала не ожидала от себя такого действия, а затем кивнув, нахмурилась. Она больше не сможет как раньше сидеть и улыбаться Дилану:

– Мне тоже пора… Совсем забыла, что меня ждут.

– Тебя подвезти? – Спросила Мисс, как бы между делом, словно для нее это было пустяком.

Эби была бы сумасшедшей, если бы согласилась. Хорошо, что это звание в их команде выпало Табаки, а не ей.

– Нет, не стоит. Мне тут недалеко, – Эби взяла перчатки со стола и выбежала из кафе с горящими щеками, не обращая внимания на слова Дилана о просьбе остановиться.

Дверь хлопнула, звякнули колокольчики и запах легких сладковатых духов Афродиты исчез вместе с Эби за углом кафе.

Эби резко остановилась и нагнулась, оперев ладони в колени и переводя дух. Ей было тяжело осознать, что только что произошло. Она разговаривала с главным врагом и ей даже удалось уйти оттуда живой. Тело будто опьянело от адреналина. Тут Эби заметила пожарную лестницу, ведущую на крышу четырехэтажного здания. Не осознавая до конца, что она творит, девушка подпрыгнула и ухватившись за лестницу, подтянулась и стала как можно быстрее забираться наверх. Ступенька за ступенькой, легкие горели огнем, но желание обжигало сильнее.

Четвертый этаж, не так высоко, но вокруг слишком много домов и все они стояли почти что вплотную друг к другу. Беспокойный разум пробивался сквозь глупую решимость, крича, что ее могут заметить. Но в тот момент Эби было плевать. Как бывает плевать на летящий бабушкин сервиз в стену, на внимание людей вокруг, на то, что будет после.

Есть только Эби, крыша и ее пистолет.

Добравшись до верха, девушка подбежала к краю и плюхнулась на живот, смотря вниз. Мокрая холодная грязь украсила ее куртку и юбку. Эби было все равно. Сердце стучало так сильно, что было готово вырваться из плена ребер на свободу. Буря мыслей не давала как следует сосредоточиться. А потом из кафе вышла Мисс Неукротимая, медленно, не спеша шагая в сторону своего припаркованного автомобиля последней модели. Дилан остался в кафе. Тем лучше.

Эби на секунду прикрыла глаза, выдыхая и щелкая затвором. Четыре этажа, ветер по правую сторону, попасть было проблематично, учитывая еще и марку пистолета. Тот был маленький, совершенно не предусмотренный для такого расстояния. И все же, она прицелилась.

В висках неприятно застучало.

Кассандра даже и не думала поднять голову. Слава опьяняет людей. Заставляет чувствовать себя в безопасности.

Эби все ждала момента себя показать. Рагнар говорил ей о Посвящении, первом заказе, но считал, что ей еще рано. Она докажет, что Дерек был неправ.

Пять секунд до того, как Мисс сядет в машину. Эби выдохнула и сжала пистолет покрепче. Их разделял один шанс.

Эби уже видела, как голова Кассандры разлетается к чертям, забрызгивая своей кровью тротуар. Слышала, как будут кричать впечатлительные прохожие. Как по телевизору будут крутить новости, в которые вставят минуту молчания. Как на Эби посмотрит Рагнар. Но с гордостью ли?

Девушка представила реакцию Кая. Он наверняка в ней разочаруется. Скажет, что она забыла обо всем, чему ее учил Дерек. А сам Рагнар усомнится в ней. За такое событие Месяца уж точно лишат его всех привилегий и расформируют их группу насильно. А как посмотрит на нее Дилан? Стоило ли это того?

Эта стерва определенно заслуживала смерти. Но если Эби убьет Мисс именно так, разве она сама будет лучше нее?

Секунда.

Кассандра села в машину, а Эби перевернулась на спину и стукнула кулаком по плоской бетонной крыше. От досады, от злости, от нахлынувших чувств. Она только что чуть не совершила ошибку.

Эби ударила по крыше еще раз и пронзительно крикнула, распугав голубей.

Эмоции неожиданно накрыли с головой. Она забыла все советы, которые когда-либо говорил ей Рагнар из-за одной короткой встречи с Кассандрой.

– Не позволяй чувствам брать вверх, – сказал как-то Дерек. – Поддашься им и считай, ты проиграла.

Закари тогда мимоходом произнес:

– Ты бы слушала его. Рагнар и Табаки единственные профессионалы в нашей компании.

Это означало, что они проходили подготовку у Месяцев. Кстати о них, раз наконец зашла речь.

Месяца являлись самой крупной организацией Теней еще до всех этой мути с превосходством Света. Их было двенадцать групп, которые с течением времени превратились в девять с половиной, поскольку Апрель был полностью уничтожен, Сентябрь, главный по бирже, распался из-за внутренних конфликтов, а Март, задействованный в сфере сохранения численности вымирающих животных и растений, уехал на какой-то остров и остался там, выращивать пальмы и помогать черепахам. Остальные девять с половиной (та часть Марта, которая покрутила у виска и осталась следить за тиграми) продолжили заниматься каждый своей отведенной задачей. Самым главным Месяцем считался Январь. Он оперировал остальными группами и контролировал различные катастрофы, в том числе, отправляя Февралю наводки на подозрительных людей, а те в свою очередь, проверяли их и отсылали нужные досье таким группам как Дети Рагнара, в зависимости от близости цели. Для ее устранения. Они считали так, если человек готовит теракт, то если ты им пожертвуешь, то спасешь много жизней. Дерек с ними был отчасти не согласен, хотя и выполнял все наказы. У него с Месяцами были какие-то свои, отдельные счеты, поскольку Рагнар явно их тайно ненавидел.

Месяца много чем занимались, в том числе, создавали группы по освобождению неверно осужденных узников, проводя собственные расследования, основывали волонтерские организации по защите природы и по помощи больным детям. А еще создавали оружие, транспорт и собственные Интернет-ресурсы.

И даже после событий Того-Самого-Сентября не прекратили свою работу, лишь покрыв свою деятельность туманом и уйдя в подполье.

Рагнара возмущал тот факт, что, когда Мисс убила Лешего, Месяца не отправили свои группы на разборки. И не сделали ничего, чтобы как-то повлиять на исход и помочь. Тогда их центр передал только одно сообщение: «Если ввяжемся в эту войну, пострадает еще больше людей»

Они хотели сохранить своих бойцов. Да, на Большой Земле, в Альбионе и на других материках были пострадавшие, но Теням тогда разрешили молча уйти с виду. Но в Эплонроуде в первые недели после случившегося был геноцид. Все Тени, что сотрудники Света смогли найти, умерли прямо на улицах, защищая свои группы. Леший на тот момент был главным из Месяцев и командовал Апрелем.

Группу, которая была на площади, рвясь в бой, чтобы отомстить за своего командира полностью расстреляли. А остальных, тех, кто пришел на похороны, убили в церкви. Следов не осталось. Только тишина и скорбь.

Но люди, смотрящие на Мисс и других главарей Света, видели лишь светлое будущее и блистательных идеальных богов, которыми можно восхищаться и которых можно ставить в пример.

А Тени… Тени не забывают никогда.

***

Эби заплакала, ощущая себя маленьким щенком, которого оставили в картонной коробке посреди огромного жестокого мира.

Она не могла ничего сделать, ничего поменять.

Куртка стала коричневой от грязи, а юбка превратилась в помойную тряпку. Стараясь поверить, что в ее жизни может быть что-то хорошее, Эби забыла, что плохое ее никогда не отпускало.

Она подняла руку и зачем-то посмотрела на часы. Стрелки показывали «Дерьмо» и «Отвали».

Эби побежала домой.

***

Многие девы плакали после того, как все случилось. Их дети тоже были там. Их мужья были там. Там был и мой отец.

Они заперли меня в комнате и запретили подходить к окну, поскольку ожидали, что за ними тоже придут. Мы прождали несколько недель в страхе и в постоянной тишине. Наш дом словно вымер и предался скорби. Я понял, что все вокруг были чужие мне. Одиночество, которое ранее я воспринимал как верного спутника, стало проклятием.

К девам приезжали друзья моего отца и выражали соболезнование, в том числе и мне. В те дни мы сожгли почти все свечи, что хранились в подвале. Кто-то пожимал мне руку или похлопывал по плечу. Но все они уезжали и больше никогда не возвращались. Кроме одного.

Мы заглянули друг в друга и поняли, что в нас есть что-то общее. По крайней мере, он не боялся меня и моих особенностей. Мы могли часами сидеть на скамейке. Он рассказывал о своем брате или отце, или вечных проблемах, а я молча слушал.

Он приезжал несколько раз. Говорил со мной. Приносил еду девам. Они его тоже любили, обнимая и ласково называя сынком. Я узнал, что многие девы когда-то знали его мать.

Я как-то спросил его:

– Почему я не видел тебя раньше?

Он ответил:

– Я был здесь всегда. Просто временами находился в другом месте.

Тогда я понял, что пойду ради него куда угодно и сделаю все, о чем он попросит. Он в ответ только смеялся. Даже тогда в нем уже был лидерский дух, хоть он сам этого и не ощущал.

В самый же первый день он назвался Рагнаром.

The Script – Flares

Тяжело было дышать?

Плакал ли ты настолько сильно,

Что едва мог видеть?

В темноте, совсем один. И никому нет дела,

Никого нет рядом

The Script – Flares

Вытри слезы, ведь волки не плачут,

Не к лицу им притворяться людьми.

Олег Медведев – «Браво, парень!»

Мимо дворов, мимо прохожих и неприятных мыслей, Эби бежала домой. Ветер моментально сушил слезы, нежно касаясь розовых щек. Ее дух несся над зданиями, над временем и пытался улететь прочь, вперед, опережая события. Эби знала, что этот жестокий мир не притянет к себе и не обнимет, как старого друга, похлопывая по спине.

Чужая, забытая, готовая взорваться на миллион звезд, таких ярких, готовых осветить все пространство вокруг. Но никто не хотел присматриваться. Никто не замечал прорези в ее теле, из которых наружу рвалась бесконечность. Легкие трещали от напряжения словно лед, за секунду до разрушения, пускающий в объятия мертвых ледяных вод.

Эби нашла Рагнара на кухне, тот сидел за столом и резал хлеб, напротив него стоял Кай и что-то рассказывал. Дерек молча слушал. Эби залетела в их пространство ураганом, буйным и диким. Рагнар нахмурился и собрался спросить, что стряслось, как девушка кинула в него свой пистолет со всей злобой и ненавистью. Дерек ловко поймал оружие и с непониманием и тревогой посмотрел на Эби. В мыслях девушки возник вопрос, бежала ли она всю дорогу вот так, с пистолетом в руке? Но неловкость быстро сменилась четкими воспоминаниями с Мисс Неукротимой. Ее напыщенная уверенность и дикий взгляд стервы. Оружие в руке и несколько метров до глупой ошибки.

Эби почувствовала себя слабой как никогда:

– К черту твой пистолет!

Кажется, она кричала. Рагнар ждал, что будет дальше. Он прежде не видел такой бурной реакции Эби, да и не знал, как ее успокоить, слова застряли в горле, медленно и с опаской выбравшись оттуда:

– Что ты натворила?

– Ничего! Абсолютно ничего! Я бесполезна! Этот мир конченный!

– Ты можешь успокоиться и внятно объяснить, что произошло?

Эби не могла рассказать. Ее мутило от осознания безвыходности. Она ощутила металлический привкус во рту и поняла, что прикусила язык так сильно, что пошла кровь. Девушка покачала головой, подошла к Рагнару и ткнула пальцем ему район солнечного сплетения:

– Мне не нужны твои подарки!

Затем указала на остолбеневшего Кая:

– Вообще ничего не нужно! Катитесь со своей добротой!

Ее голос в конце сорвался и Эби побежала к себе в комнату, хлопнув дверью со всей силы, словно это было ее криком о помощи.

Ее тело упало на матрас, собравшись в комок неуверенности, а высушенные ветрами и гневом слезы, снова потекли по щекам.

Пожалуй, это была истерика.

Глаза вскоре стало щипать, а комната стала размываться, принимая очертания тесного серого мирка. Голова заболела от мыслей, и Эби прижала колени к груди, обхватив их руками, чтобы свести свое пространство к минимуму. Раствориться и исчезнуть.

За дверью звучали голоса, превращаясь в поверхностный шум. Пару раз кто-то открывал дверь и дышал рядом с ней. Эби почувствовала, как ее накрыли пледом и оставили в покое. Дали время на саму себя.

Какое-то время Эби лежала, просто слушая собственное сердце, эхом отдающееся по всему организму. Будто это били колокола церкви, что-то знакомое из далекого детства. Потом она почувствовала чье-то присутствие и подняла голову. Рядом сидел Кай. Его худое тело скрывалось под объемом толстовки, словно под большим снежным сугробом, а острые колени выпирали точно вершины снежных гор. Он всегда ходил в одной и той же одежде. Толстовка и джинсы. Самое странное, что от него никак не пахло. Ни запаха травки как от Табаки, ни благовоний и духов как от Ви, ни одеколона как от Дерека, ни голубиного помета как от Закари. Кай курил, но от него никогда не пахло сигаретами. Да и двигался он бесшумно, словно его тело было настолько легким, что он передвигался по воздуху. Если ты закрывал глаза, то можно было представить, что Кай вовсе исчезал, сливаясь с окружающей обстановкой.

Эби нахмурилась, изучая Кая. Его светлые волосы и туманный взгляд:

– Ты когда пришел?

– Когда солнце и луна стали одним целым.

Девушка вздохнула и легла обратно, растворяясь в тишине.

***

Ей снова приснились волки. И снова она была одна против них.

В этот раз она не убегала, о нет, она была окружена.

Волки напирали со всех сторон, словно играли со своей добычей, то прыгая вперед, то делая пару шагов назад. Они выли, они рычали, они показывали свои смертельные клыки.

Секунда и волки раздерут ее на части. Их смрад, их ярость и жестокость настигнет ее. Она была добычей, глупой овечкой, которой некому было защитить. Некуда было бежать.

Шел снег. Он падал большими хлопьями на поляну с волками и превращал их серую шерсть в белую, красивую, особую. Снег заполонил небо и солнце перестало существовать. В какой-то момент хищники затихли, одновременно остановившись, будто были единым организмом.

Я одна и это моя пропасть.

Они прыгнули, все разом.

***

Эби очнулась от какого-то резкого звука, ворвавшегося в мир ее кошмаров и потянувшего в реальный мир. Сердце бешено колотилось. Девушке казалось, что она все еще слышит волчье дыхание и хруст снега под ногами.

В тишине повторился глухой стук. Эби провела рукой по лицу и поднялась с матраса, разминая затекшее тело. Кая рядом не было, да и заходил ли он, или это было частью ее сна? На улице потемнело, солнце спряталось за серую стену из облаков. Эби подняла голову и посмотрела на часы. Она проспала почти весь день.

Удар повторился. Девушка повернулась на звук и нахмурилась. Что-то мелкое прилетело в окно. Если это был бы голубь Закари, день стал бы еще хуже. По крайней мере, смерти сегодня ей еще не желали.

Полусонная, в отвратительном настроении, Эби подошла к окну и открыв его, выглянула наружу. Голову и шею обдало ледяным воздухом.

Внизу стоял Дилан. Эби могла различить его силуэт среди сотен людей, да и к тому же, кто это мог быть еще? Шел дождь, и его одежда наверняка промокла насквозь, по его щекам текли холодные капли и заползали под одежду, пользуясь моментом, что Таймс поднял голову.

Тут зазвонил телефон и Эби, закрыв окно, чтобы не простудиться от холода, потянулась за мобильником. На экране высветилось: «Дилан». Девушка на секунду зажмурилась от какого-то смятения и неловкости, затем нажала на «ответить» и снова прильнула к окну:

– Ты идиот?

– Милая принцесса, спусти свои волосы. – Донеслось с той стороны.

– Ты идиот, я спрашиваю? Дождь идет! Ты заболеешь. Почему тебе просто не позвонить?

– Я подумал, просто так ты не ответишь, – произнес Дилан. – Пришлось пойти на небольшую уловку. Сначала хотел подняться к тебе, но там на втором этаже вылез какой-то черт и стал играть на гармошке.

– Это наш сосед. Обычно он тихий.

– Видимо, сегодня мой день. Послушай, Эби, мне жаль, что ты попала в такую ситуацию. Я хотел провести этот день с тобой, а в итоге… Я просидел в кафе еще целый час, надеялся, что ты вернешься. Потом побродил по городу, все без тебя не так. Поверь, несмотря на то, что наши родители воюют, нам не стоит делать тоже самое. Мы – не они.

Эби приложила ладонь ко рту от неожиданно ярких чувств к своему парню. Недавний кошмар быстро исчез, словно его и никогда не было.

– Прошу, будь со мной. Говори со мной. Я знаю, что тебе тяжело. И я готов поддержать тебя в любую минуту. Да, и еще…

Таймс поднял какую-то небольшую коробочку:

– Ты забыла чизкейк!

Эби прикусила губу, чтобы снова не разреветься, на этот раз от искреннего счастья, и покачала головой:

– Жди. Сейчас спущусь.

Это был самый быстрый спуск по лестнице, на который Эби была способна. Она летела, перепрыгивая через несколько ступенек сразу. Секунды несли ее тело, изнывающее от нетерпения встречи и бесконечного потока любви, которое мешалось с сожалением и переживаниями, покрывающими ее словно кожа. Она искала ощущение теплоты и любви и Дилан в нужный момент оказался этим островком надежды посреди темного ледяного океана. Он дал ей то, что ей было нужно и она, забыв про все, потянулась к нему, как колибри к капелькам меда.

Последние метры под дождем, и они стали одним целым. Бушующая волна наскочила на скалу, создавая дикое неизведанное единство. Они обнимались, не замечая острых холодных капель и чувствуя только тепло друг друга. Это было так свободно и неистово, что никто и ничто не могло им помешать. Их объятия переросли в поцелуи, долгие и взрослые, под стать безудержному дождю и ветру.

Его руки скользнули под куртку и стали блуждать по ее талии, переходя на шею и затылок. Эби нырнула так глубоко, что на некоторые секунды будто оказалась в забвении, периодически выныривая на поверхность, чтобы глотнуть свежего воздуха и вновь погрузиться в зачарованные воды.

Им было хорошо.

Наконец, они оторвались друг от друга, тяжело дыша, с колотящимся сердцем, согретые изнутри, словно выпившие пару бокалов вина. Дилан прижал Эби к себе, будто защищая маленького зверька от большого ужасного мира. Им даже в голову не пришло спрятаться от дождя в подъезде. Казалось, одно лишнее движение и их хрупкий мир рухнет.

– Прости, насчет мамы… – Прошептал Таймс Эби на ухо. – Я не знал, что она там может появиться. Вышло весьма неловко. У нее были трудности на работе, да и…

– Ничего. Когда-то мы должны были встретиться. – Девушка постаралась произнести это как можно нежнее, чтобы Дилан не подумал, что он в чем-то виноват.

– Да уж, – Таймс поднял подбородок Эби и стал покрывать ее мокрое от дождя лицо маленькими поцелуями. – День полон сюрпризов. Мы ходим по краю, ты знаешь это? Наш союз опасен.

– Через опасности мы сближаемся, – Эби снова приникла к Дилану, но в этот раз более сдержанно, поскольку мысли перескочили с романтических на более реальные. Хмурое лицо Рагнара, сыворотка и Тот-Самый-Сентябрь. Эби могла бы ради Дилана закрыть глаза на то, как себя вела его мать, но тот день, когда Мисс подняла сердце Лешего и долго улыбалась, купаясь в овациях, не стереть из ее памяти никогда.

Девушка вынырнула из объятий Таймса. Неожиданно все тепло куда-то пропало и Эби почувствовала, как дрожит от холода:

– Мне надо идти.

– Да, конечно, – Дилан поднял коробочку с чизкейком, которою поставил на землю, прежде чем Эби вылетела из подъезда. – Э-э, кажется, он немного промок.

Девушка хмыкнула и покачала головой:

– Без разницы. Я и мокрые чизкейки люблю.

– Встретимся позже?

– Я позвоню. Спасибо… За то, что пришел.

Таймс в ответ пожал плечами, промокший, но довольный:

– Я бы сделал это снова.

Эби убежала в подъезд и перед тем, как дверь захлопнулась, оглянулась и улыбнулась. На девушке не осталось сухого места, но тем не менее она чувствовала себя лучше, чем пару часов назад. Эби прикоснулась к губам, все еще ощущая его поцелуи и прикосновения. Хотелось, чтобы эти ощущения следовали за ней всегда, будто они были духами.

***

Дерек стирал свою легкую осеннюю куртку в ванной. Окунал ее в тазик с мыльной водой, затем поднимал и тер особо грязные места между ладонями. Сильные упругие мышцы напрягались в этой бытовой игре, как результат упорных тренировок длиной во многие годы.

– Рагнар и Табаки единственные профессионалы в нашей компании…

Его взгляд был направлен в одну точку и, скорее всего, сосредоточен. Действия более походили на механические, словно он был роботом, нержавеющей моделью, способной переносить любые экстремальные условия. Но при этом, у него было живое, человеческое сердце, умеющее чувствовать и переживать. Дровосек из Изумрудного города.

Эби облокотилась на проем и стала наблюдать. Она положила чизкейк в холодильник и сбегала к себе в комнату, полностью переодеться. Как следствие, мокрыми остались только волосы, став еще чернее ее оригинального оттенка. Эби выжала их через полотенце, как когда-то ее учила этому Ви, хотя ей не помешал бы фен, который пропал уже довольно давно.

Ладони у Рагнара были грубыми и сильными, такими, что могли пережать горло за пару секунд или же полностью выжать сок из апельсина. Его тело было горой, такой, что вершина закрывала собой солнце, но при этом его глаза, добрые и верящие, совершенно выбивались из его образа, словно скульптор, создавший свирепую и грозную статую, решил показать, что внешность совсем не важна, а главное то, что у тебя внутри.

Дерек всегда говорил короткими предложениями, выражая свою мысль предельно четко и никогда не приукрашивая свои истории. Его слова не умели выражать красоту, но это было не так важно, как его красноречивые взгляды, что всегда говорили больше, стоило только разрешить ему ворваться в твой мир на долю секунды.

В этой огромной скале помещалось слишком много любви, хоть он этого и никогда не показывал, умело скрывая свои чувства за толстым каменным слоем. Эби стало стыдно за то, как она себя повела с ним. Этот человек не заслуживал к себе такого отношения. Она просто молча стояла и ждала, когда Дерек закончит.

Рагнар ощутил чье-то присутствие и обернулся:

– Эби. Я не видел, как ты подошла.

Его голос был глубоким и нежным, явно неподходящим для такого большого тела.

– Я… Хотела бы извиниться. За то, что так накинулась на тебя, – Эби сжалась, чувствуя неловкость.

Рагнар опустил взгляд на свои мыльные руки и покачал головой:

– Ничего. Не бери в голову.

– Нет, это важно!.. Я правда не хотела. Все произошло слишком быстро. Эмоции взяли надо мной вверх.

– Да, ты явно проиграла в своей схватке.

– Нет. Не знаю. Может быть, – Эби вздохнула и скрестила руки. – Ощущаю себя Заком, который вспыхивает по любому поводу.

– Он не всегда был таким, – Рагнар как следует выжал куртку, кинул ее в стиральную машинку, затем захлопнул дверцу и нажав пару кнопок, стал мыть руки. – Он был… сосредоточением всего хорошего. Ты не поверишь, но он украшал квартиру к Хэллоуину, вырезая всякие гирлянды из цветной бумаги. Готовил разные простейшие обеды, повязывая белый фартук и приговаривая: «Что вы хотите, сэр?» Делал генеральные уборки, таскал разную живность с улиц. Многие его питомцы умирали от… разных вещей, но мы всегда говорили ему, что они сбегали к себе домой или вроде того. Все, только чтобы он не расстраивался.

Эби нахмурилась и наклонила голову. Нынешний Закари для нее никак не вязался с образом того парня, про которого рассказал Дерек:

– Это кажется каким-то сном.

– Может это он и был, – Рагнар вытер руки полотенцем и подошел к Эби. – Время меняет людей.

– Скорее, это люди меняются со временем.

Дерек хмыкнул и махнул рукой, чтобы Эби последовала за ним. Они зашли в его комнату и Рагнар, выдвинув ящик стола, достал пистолет. Тот самый, с маленькой едва различимой буквой «К» у основания. Дерек протянул оружие Эби:

– Послушай, мне не важно во что ты вляпалась и что произошло. Я знаю, ты с этим справишься. Но единственное, что я хочу, чтобы пистолет всегда был с тобой. Он сможет защитить тебя, когда меня не будет рядом.

В эти слова было вложено так много смысла, что Эби была готова разреветься. Никто никогда не говорил ей подобного, и эта кроха отцовского понимания пробила ее детские года без любви. Вместо того, чтобы взять пистолет, девушка обняла Рагнара, почувствовав тепло его сильного тела:

– Спасибо. Думаю, он и правда пригодится. Сегодня был просто плохой день.

– Ты хотела сказать, мокрый день?

Эби отстранилась, извиняясь. На футболке Рагнара появились пятна от все еще мокрых волос:

– Ох, ну… Приняла природный душ.

Дерек недоверчиво хмыкнул, но спрашивать не стал. Мол, ладно, храни свою тайну дальше:

– Собираюсь к Бобровским, Химик сообщил, что уже есть результаты. Имеется одно свободное место в качестве напарника.

– Передай Закари, что место уже занято мной. Когда выдвигаемся?

– Сейчас.

***

Сбегав к себе за рюкзаком, куда бросила телефон, Эби завернула на кухню, чтобы еще раз удостовериться, что чизкейк все еще стоит там. Что он был реален.

Пирожное в аккуратной коричневой коробочке так и стояло в холодильнике, рядом с какими-то пачками старого творога и каплей молока. Никогда в ее жизни десерт не создавал так много смысла, как в тот день. Это было словно мимолетный поцелуй, к которому так и хочется постоянно прикасаться.

Все еще влажные волосы Эби убрала под шапку, что сумела найти на шкафу, и, накинув куртку, девушка вслед за Дереком выскользнула из квартиры. Дождь прекратился, но земля была сырой и отдавала холодом, а солнце так и не выбралось из-за настила серых облаков. Эби поежилась от зимнего ветра, который ворвался ей под куртку, и втянула шею в плечи. Рагнар вздохнул, увидев это, и протянул свой шарф:

– Держи.

– А ты?

– У меня теплая броня.

– Ответ засчитан.

С шарфом Дерека действительно стало лучше, и Эби замоталась в него по самый нос, благо шарф был длинным и один из его концов все еще доставал до земли, так что пришлось сунуть его в карман. Шарф приятно пах одеколоном, елочными игрушками (теми, которые достаешь из пыльной коробки раз в году) и чем-то невероятно особенным. А еще он был цветной с разными узорами и рисунками. Возможно, это была памятная вещь.

Они пошли пешком, петляя между дворами. Рагнар натянул шапку так низко, что закрыл ей свои брови, а подбородок втянул в шею, чтобы его не дай бог, не узнали по той отвратительной фотографии с новостей. В этом районе такое вряд ли бы произошло, но Тени привыкли быть более осторожными.

Они привыкли перемещаться по городу именно такими ходами, закрытыми от посторонних глаз. Через узкие дорожки между домами, мимо перетянутых из одних окон в другие веревки с бельем, абсолютно мокрыми и задубевшими, так и забытыми на долгое время. Перелезая через заборы, перетянутые цепью с заржавевшими замками, пугая облезших кошек с оторванными ушами. Спускаясь в подвалы заброшенных зданий и оставляя заметки в особых тетрадях общения для Теней (в городе кроме групп обитало несколько одиночек), о которых не знали посторонние. Последняя запись гласила: «О Дивный мир, отчего ты так жесток со мной» и снизу приписка «У меня кто-то стащил батон колбасы». Дерек оставил свою заметку: «Не оставляй окна открытыми. Возможно, это кошка». Эби улыбнулась и дополнила запись: «Или голодный бомж».

Спустя пару проулков у Эби пропала улыбка и она снова сосредоточилась и нахмурилась. Улицы бедняков перетекали в улицы карманников, затем в улицы отчаявшихся и… в те, куда приходили умирать.

Все смерть в гости ждешь?

Существуя в этом сумеречном мире, Эби привыкла к постоянному запаху смерти. Не зловония и дерьма, вовсе нет. К другому запаху, постороннему. К этому добавлялись крики мучений из закоулков, шум разбитых бутылок из открытого настежь окна квартиры или булькающие взывания о помощи. И когда такое случалось, что бывало довольно нередко, Дерек брал Эби за руку и уводил от того места как можно быстрее, чтобы у них обоих не появился соблазн прийти на помощь. Потому что было бессмысленно. Принимать такое было достаточно тяжело и Эби пообещала Рагнару, что сама она не будет ходить тем маршрутом, где стояли эти дома. Раз в неделю туда приезжал особый грузовик, который забирал трупы.

Эби как-то спросила, нельзя ли это все прекратить. На что Дерек ответил:

– Увы, нельзя. Если мы дадим тем людям надежду, они заберут у нас все. Они сломанные судьбой. Попробуешь им помочь, и ты не успеешь обернуться, как они затащат тебя к себе. А обратный путь слишком сложен. Мы не можем спасти всех.

– Но Свет… он мог бы их спасти?

– Мог бы.

– Почему же не спасает?

– Есть люди, Эби, которые не хотят брать на себя ответственность. Они… приблизились к злу настолько, что нарочно не замечают страдания других. Им это по барабану. Главное, чтобы не мешались и только. Власть как затмение, прикрывает их бездействие.

– В жопу таких людей.

Девушка покачала головой и сунула замерзшие руки в карманы, к вечеру ощутимо похолодало. Эби с Рагнаром вышли из неприятного района и перешли в более оживленные улицы. Мигающие гирлянды в окнах попадались чуть ли не в каждом подъезде, создавая иллюзию островка теплоты посреди зимних холодных вечеров.

Эби вспомнила один из таких дней, два года назад, когда она только сбежала из дома и сойдя с поезда, почти что утонула в ощущении большого города. Спустя пару часов она тогда доела свои последние припасы и осталась голодной. Снег в то время уже покрывал улицы и крыши, а яркие вывески круглосуточных магазинов так манили к себе. Эби зашла в ближайший супермаркет и приметила сладкий батончик в одном из рядов. Жизнь научила ее воровать, поскольку ее сестры и братья частенько отбирали у нее разные вещи или даже еду, а поэтому умение тихо подкрасться и стащить что-то, такому человеку, как Эби, было присуще. Только вот она не ожидала, что в магазинах, в отличии от квартир и фермы, есть камеры видеонаблюдения и очень недовольные охранники. Эби попалась с поличным. Она попыталась убежать, но охранник весьма ловко схватил ее за капюшон куртки и сжал мертвой хваткой. От него несло перегаром и одеколоном:

– Где твои родители, девочка?

– Где надо! – Эби рванулась вперед и капюшон затрещал, грозясь оторваться, но охранник успел перехватить ее за руку:

– Ах ты, мелкая… Ты что, бездомная? Вот сдам тебя Свету, уж они разберутся, что с тобой делать.

– Пошел ты, хрен с горы! – Эби пнула служащего в коленку и тот выпустил ее руку, но так резко, что Эби споткнулась и шлепнулась на кафель, задев несколько стоящих на полках продуктов. Она в тот момент не растерялась и стала запихивать все, что упало к себе в карманы. Охранник взвыл и поднял кулак, грозясь свалить его на худое тело девочки, как его с криком:

– Постойте!

Кто-то остановил. Голос был глубокий и твердый, как у уверенных в своих силах парнях с черным поясом по каратэ.

Эби с охранником удивленно замерли и обернулись. На посетителе было длинное черное пальто с поднятым воротником, под которым просматривалась белая рубашка. Рагнар медленно положил ладонь на плечо служащего и мягко улыбнулся, мгновенно завоевывая расположение:

– Прошу прощения, это моя дочь. Видите ли, мы играли. Не переживайте, я все оплачу.

Эби тогда с первых секунд поняла, что этому человеку можно доверять. Она потом частенько вспоминала тот вечер, когда они вдвоем вышли из магазина, оба довольные, по своим причинам. Эби спросила:

– Почему вы мне помогли?

Дерек пожал плечами:

– А почему нет?

– Ну… не знаю. Обычно меня никто не спасает.

– Что ж, значит, время пришло.

– Куда мы идем?

– Я думал, ты мне скажешь. Где ты живешь?

– О, это очень далеко отсюда. Пешком не дойдешь. Да и к тому же… я сбежала.

– Ого. Почему же?

– Там мне были не рады. Бесконечные ссоры и негативное отношение. Мне кажется, они даже порадовались, что я съехала.

– Все настолько плохо?

– Хуже, чем вы думаете. Так что, мне терять нечего.

– Ну, раз так, то я предлагаю тебе пойти ко мне. Здесь недалеко. Ви сварила куриный суп, точно знала, что у нас будут гости… Только если ты не боишься пойти незнамо куда с незнакомцем.

– Иногда знакомые люди намного страшнее незнакомых.

И они пошли домой.

***

Я думал, что пробуду там намного дольше. Что, может, уйду сам, когда осмелею. Но они не оставили мне выбора. Звездные стражники пришли к нам в дом и сказали девам сдать всех детей. Они сказали, что детям нужно образование, что здесь им не место и что мой дом скоро сокрушат. Кто-то из дев воспротивился и страж толкнул ее к стене, она сильно ударилась, и белая плитка окрасилась алым.

Я бежал. Через секретный ход в подвале, о котором знал только я. Через туннель и на выход в лес, к озеру. Я видел, как уводили детей. Как мой дом горел, отражаясь оранжевыми бликами на воде. Они меня не нашли. Да и я, вернувшись, не нашел ничего.

Big bad world outside – Kodaline

Мы выходим одни

В этот плохой большой мир

Big bad world outside – Kodaline

В лунном свете несложно,

Принять собаку за волка.

Но скоро рассвет

Ольга Громыко «Космоолухи: рядом»

Эби с Рагнаром сбавили темп у территории большой заброшенной фабрики, у которой даже было свое депо, куда привозили вагончики с провизией и также вывозили их к порту для торговли. Фабрика уверенно стояла на земле красными кирпичами еще когда Дерек был совсем маленький. В то время Свет и Тень только набирали обороты и все их действия выглядели грандиозно и воодушевляюще. Строились заводы, лаборатории и торговые центры. Город процветал, люди на улицах улыбались друг другу, вагончики ежемесячно доставляли в порт конфеты и шоколад. Как все хорошо начиналось. А потом… разруха, банкротство. Вместо приятного сладкого аромата – строительные материалы, детали для машин, затем контрабандные вещества, оружие…

Свет в конечном итоге прикрыл фабрику, и та опустела, заржавела и стала никому не нужной. Тогда-то туда и перебрался Бобр, где и основал свою небольшую группку Теней. Сам главарь, дед со скрипучим смехом, имел золотые руки и мог починить все, что угодно, если у предмета имелся механизм. Иногда Месяца отправляли те или иные агрегаты, чтобы Бобр их осмотрел и починил. Он вообще никогда не отказывался помогать кому-либо. В том числе и Рагнару. Когда Дерек только обосновался в Брокледе и стал обустраиваться, то случайно узнал про Бобра и с того первого дня частенько заходил к нему посоветоваться или просто навестить.

Фабрика была местом, куда можно было сбежать от проблем, зная, что тебя там всегда будут ждать.

– Я еще помню запах шоколада, витающий в воздухе на этой улице, – произнес Дерек, смотря куда-то вдаль, мысленно возвращаясь в прошлое.

– Ты же говорил, что приехал сюда, когда уже все было закрыто, – Эби подняла взгляд.

– Скорее вернулся. В детстве мы с отцом жили недалеко отсюда. Всего пару лет, но эти районы достаточно сильно мне запомнились. Я ходил здесь в детский сад. А потом мы переехали.

– Почему же ты решил вернуться сюда?

– Подростком, может чуть старше, чем Закари, я захотел самостоятельности и приехал сюда, на родные улицы. Спустя столько лет районы стали опаснее и страшнее, чем я помнил, но все же проникся этим городом и решил остаться.

– А Табаки говорил, что ты сбежал.

Рагнар заметно посерьезнел и сжал губы в тонкую ниточку:

– И что еще он говорил?

– Всякую чушь. – Эби пожала плечами. – Так это правда?

– И да, и нет… Ты же знаешь, как Табаки любит выдумывать.

– Тем не менее, если он и говорит правду, то в самую точку, – Эби вздохнула и посмотрела на фабрику, уже давно лишившуюся нормального забора, благо, территория была огорожена деревьями и натянутой проволокой с сигнальными маячками, которые доставляли информацию о нежданном посетителе (каких почти не бывало, разве что иногда туда забредали подростки, покурить и попить алкоголь). – Может, стоило купить тортик? Раз мы пришли в гости.

Они обошли высокое здание и остановились перед запасным входом, который являлся единственным (центральные ворота заржавели и закрепились так надежно, что перестали открываться). Над железной дверью висела грязная табличка, сообщающая что-то о вреде курения. Дерек потянулся за одиноко висевшую веревочку и дернул ее. Эби постучала кулаком в дверь дважды. Такой был условный код для входа.

– Ты же знаешь, он и без гостинцев нам рад, – сказал Рагнар и Эби улыбнулась.

Дверь распахнулась и перед ними предстал Стэнли Ферман, по прозвищу Бобр. С пивным животиком, мелкой седой бородкой и в перчатках без пальцев, он смахивал на какого-нибудь обычного бомжа. Так и не скажешь с первого взгляда, что этот бодрый старичок был предводителем компании Теней. Они называли себя Бобровскими.

– Родные! – Загоготал Ферман и своими огромными лапищами сгреб Эби с Рагнаром в охапку. От Бобра пахло домашней выпечкой и пивом. Дерек кое-как высвободился от объятий, выглядящий после такого приветствия помятым. Им обоим стало неловко от таких неожиданных проявлений любви со стороны Стэнли. Может, поэтому им нравилось время от времени посещать фабрику просто так. Всем не хватает внимания и заботы, даже Теням.

Бобр отстранился и поправил куртку Рагнара, словно стараясь придать ей прежний вид, а затем его взгляд упал на девушку:

– Эби! Боже мой, как ты выросла! Эх… Помню тебя еще совсем малюткой, бегала тут, интересовалась всем подряд.

– Стэн, мы познакомились два года назад, – Эби покачала головой.

– Я все понимаю, – Бобр положил ладонь мне на плечо и похлопал. – У тебя сейчас период отрицания.

Девушка нахмурилась и посмотрела на Дерека, тот хмыкнул и пожал плечами, мол ничего не сделаешь:

– Так мы войдем?

– Конечно! – Ферман хлопнул себе по лысине, которую закрывала зеленая шапка-ушанка. – А я, растяпа, забыл вам предложить…

Гости протиснулись в узкую дверь. Эби шепнула Рагнару:

– Меня не было здесь месяц, а я уже отвыкла от Бобровских речей.

– А мне приходится появляться здесь чаще твоего, ты же знаешь, что Ронни не любит онлайн сообщения, а Закари еще не научил голубей разносить почту, – вздохнул Дерек, надувшись и словно превратившись в большого ребенка.

– Но было бы круто, скажи, про голубей, – Эби представила, как пернатые летают из города в город, с прикрепленными к туловищу пистолетами и патронами.

Компания в виде Стэнли могла сконфузить кого угодно. Он был самым старым из их команды, хотя совершенно не признавал свой возраст, шутя своими: «Я в самом расцвете сил», но на самом деле ему было за шестьдесят. Кроме Бобра на фабрике жила Ронни, с красивыми рыжими волосами, вечно завязанными в хвост и с синим запачканным комбинезоном – она любила мастерить. Она выглядела молодо и имела такую внешность, что, взглянув на нее, нельзя было строго определить ее возраст. Ей можно было спокойно дать как двадцать, так и двадцать восемь. И, пожалуй, она этим даже гордилась.

Третьим участником компании был Химик, чудаковатый парень, присоединившийся к Бобровским некоторое время назад. Говорили, что он устроил какой-то химический эксперимент, из-за которого Тени обратили на него свое внимание. Стэн передал Дереку, что ему написал кто-то из Месяцев, мол пристройте его, у вас вагон места, а нам нужно приглядывать за парнем, который умеет делать бомбы в домашних условиях. А как и было сказано, Бобр никому не отказывает.

Последним был Тощий Найджел, томный мужчина, что ни с кем никогда не говорил и постоянно выглядел так, будто хотел всех порешить, используя только зубочистку и мыло. Найджел долго отсутствовал, по слухам, он проходил курс психотерапии, после того, как отсидел некоторое время в тюрьме, где заставил одного сидевшего съесть собственные яйца, тот подавился и Тощему прикрепили к делу умышленное убийство, но Месяца его вытащили. В общем, с ним дело было скверное и никто не вдавался в подробности. А было ли так на самом деле – это уже другой вопрос.

Эби видела Найджела от силы всего пару раз. Он выходил из своей берлоги-подвала разве что ночью, пополнить свои запасы провизии, да умыться. Рагнар боялся за Стэна и Ронни, что однажды этот псих их убьет, но его уверяли, что Тощий и крысу не тронет. Про крысу было спорно, конечно. Найджел жил в подвале, но никаких существ там не водилось. Табаки говорил, что он их всех сожрал.

– Располагайтесь, дорогие, – Бобр засуетился, как какая-то мамаша, встретившая своего сына из армии. – У нас тут пончики, сам готовил, и немного пиццы осталось. Правда, она уже холодная.

Эби, обрадовавшись хоть какой-то нормальной пище, накинулась на все, что ей предложил Стэн, пока Дереку не пришло в голову вежливо от всего отказаться. Сидеть на «Чтонайдунакухне» диете было такое себе дело. Ферман широко улыбнулся и стал наблюдать, как Эби ест. Ронни была веганом и совершенно не хотела мириться с готовкой Бобра, поскольку тот считал, что чем жирнее, тем лучше. Химик все время запирался у себя в вагончике, а про Найджела и говорить нечего, хотя Стэн заботливо оставлял продукты вечером на столе. Утром, они, чудесным образом исчезали.

– Нет, Стэн, большое спасибо, но мы пришли по делу, – вздохнул Рагнар и Эби попыталась запихнуть в рот как можно большее количество пончиков, прежде чем встать и промямлить:

– Угу, дело важное, кажется…

Бобр тяжко вздохнул и опустил плечи:

– Ждешь их, ждешь… Пончики печешь… А у них и времени на тебя не хватает…

Ферман плюхнулся на старенький диван и тот знатно закрихтел и осел, словно выдыхая. В этом человеке, любителе пива и сериалов, было полно любви и заботы. Дерек вскользь рассказал Эби его историю. Что-то про двух сыновей, которые бросили своего отца ради своей работы и так и ни разу не навестили его. Поэтому Стэнли считал всех участников как своей группы, так и группы Рагнара, самыми близкими людьми. А они взамен старались делать так, чтобы он чувствовал себя немного лучше в этом суровом мире.

Эби с Дереком переглянулись и сели по бокам от Бобра. За месяц, что девушка его не видела, он потолстел.

– Не переживай ты так, – Рагнар положил руку на его плечо и вздохнул. – Ты опять сел на свои очки?

– Да на кой они мне! – Отмахнулся Ферман. – Все равно ничего вижу.

– Так их носить нужно, в этом смысл, – произнесла Эби и улыбнулась. Бобр был тем еще чудаком. Однажды Ронни подарила ему тостер, но Ферман подумал, что это машина для сушки носков и чуть не спалил всю кухню.

– Я закажу тебе новые, – кивнул Дерек. – И пару запасных.

Пару минут они посидели так, молча, в качестве уважения. Эби облокотилась спиной на Стэнли и закинула ноги на бортик дивана, разглядывая помещение. Ферман болтал с Рагнаром ни о чем, а его низкий голос приятно распространялся по огромному помещению. Так же, как и запах выпечки.

Главное здание фабрики имело один большой зал, где раньше стояли всякие станки и столы, а теперь диван, телевизор, ворсистый ковер на полу и кухня со всяческой техникой и мебелью. Другими обитателями этого помещения были несколько десятков голубей, живущие под семиметровым потолком вместе с пылью и останками от прежней «шоколадной» жизни.

Кроме зала был подвал, который простирался под всей территорией, и кто его знает, куда уходил еще. Также имелась лестница на второй этаж, где находилась небольшая спаленка и балкон, выходящий во двор и в мастерскую Ронни. Кроме того, на заднем дворе имелись несколько железнодорожных путей и парочка старых зеленых вагончиков, покрывшихся ржавчиной, в одном из которых Химик организовал свою лабораторию.

Ферман наконец затих, преисполненный радости от того, что смог поведать Дереку все новости, который счел наиболее важными. Пару секунд они слышали только шум птиц наверху, да гудение холодильника. И в этой тишине было что-то такое домашнее и комфортное, что не хотелось уходить. Эби подняла голову и посмотрела на стаю голубей под потолком. Эти птицы обсирали пол, из-за чего Стэнли постоянно приходилось его мыть, и Бобр сделал специальные жердочки подальше от кухни, поскольку отказывался от мысли избавиться от голубей, каждый год приглашая их перезимовать у него. На чердаке у Закари было хорошо, но на фабрике, в тепле, птицы ощущали себя лучше. Возможно. Они не жаловались. По крайней мере, эти засранцы всегда возвращались. Иногда Эби замечала среди серой массы воробьев или даже чьих-то попугаев, совершивших побег из клетки, но те долго не задерживались. Где-то на территории было небольшое кладбище для животных, о котором знал только сам Бобр и Рагнар, который туда притаскивал ту живность, что умирала ночью, пока Закари спал. Но это было раньше, пока Принцу не надоели все, кроме голубей.

Они втроем сидели на диване. Эби, вспоминая поцелуй под дождем, Рагнар, размышляя о колбах, Бобр, тяжко вздыхая и сетуя на боль в коленках.

Затем на стене загорелась маленькая красная лампочка и чей-то голос произнес:

– …Э-э-э, я слышал звонок и дал вам немного времени, так что я готов показать кое-что. В моем вагончике.

Сигнал затих. Рагнар поднялся:

– Пойдем.

– Я пока тут побуду… Подожду вас, – кивнул Бобр.

Эби мягко улыбнулась, похлопав Фермана по плечу, и скрылась вслед за Дереком за дверью, ведущей на задний двор. Что весьма понятно, Рагнар не стал рассказывать Стэнли про колбы, чтобы тот лишний раз не волновался.

***

Химик, которого звали Крис, уже свыкся со своими темными кругами под глазами и трясущимися руками, которые проливали разные растворы на халат, отчего в некоторых местах зияли дыры или пятна. Крис считал, что нечего тратить драгоценные часы на какой-то сон, пока окончательно не сваливался от усталости на узкую кровать на второй полке (единственную сохранившуюся, от всех остальных он избавился, чтобы не занимать лишнее место). Он был ученым, по крайней мере считал себя таким. Он был холоден к развлечениям, предпочитая научные эксперименты. Он не читал художественную литературу, считая ее незначительной ерундой, созданной для идиотов. Он ел медленно, по одному кусочку, нюхая и осторожно пробуя пищу на язык, или быстро, не утруждаясь взглянуть, не покрылся ли плесенью старый стэндвич, чтобы побыстрее получить свою долю энергии и продолжить эксперимент. У этого человека не было никакого порядка в его вагончике, колбы почти что стояли друг на друге, микроскопы замерзали в холодильнике, а тетради с важными записями покоились в самых разных местах. Но зато у него был порядок в голове. Он четко знал, чего хотел, а чего не желал, кого послать на три буквы, а к кому подлизаться, чтобы выпросить оборудование получше, ведь то, которым его снабдили Месяца вовсе не подходили для его уровня. Так он считал. Крис во всем искал выгоду для себя, совершенно не интересуясь ни обществом, ни его поведением и отношением. Его не интересовало чужое мнение, правда, если его собеседником не был какой-нибудь Менделеев, воскресший, чтобы похвалить Химика за его труды.

Неприятный тип, согласитесь.

Почти все пространство в вагончике занимали длинные белые столы, наполненными всякими колбочками, микроскопами и прочей подобной ерундой. Внутри пахло спиртом и неприятным химическим ароматом, смешавшимся за столько времени в одно ядерное месиво.

– Закрывайте быстрее! Там ветер! – Крикнул Химик, как только Эби с Рагнаром появились в его обиталище. Он был худ и носил длинный белый халат, а на носу, который был длинный и острый, сидели прямоугольные очки.

Эби побоялась подходить близко, поскольку запомнила слова Дерека о том, что Крис умел делать бомбу в домашних условиях. Рагнар захлопнул дверь и предупредительно прочистив горло, скрестил руки, как бы показывая, чтобы Химик не томил. Парень обернулся и задержав взгляд на девушке, прищурился:

– А она…

– Она в курсе, – кивнул Дерек.

Крис пожал плечами, мол не моя ответственность, и покопавшись в стеклышках, вытащил одну:

– Вот!

На квадратном стеклышке виднелась красная капля.

– Моя кровь, вернее, синтез кровяных тел и новас партикулос, с применением разных аномалий, реакция прогрессирующая, с доминированием новых частиц, – гордо произнес Химик, словно ожидая бурной реакции на его заявление. Эби переглянулась с Рагнаром.

– Крис, – Дерек поднял руку. – Не рассчитывай на то, что мы понимаем тебя с полуслова.

– А, ну да, – Крис сжал губы, явно расстроившись, что он находится в этой дыре, а не в каком-нибудь исследовательском центре. – Вот микроскоп… Сейчас.

Химик рывком вытащил микроскоп из кучи вещей, задев на краю стола пару склянок, которые полетели на пол и разбились. В одном из сосудов что-то было и пол комнаты заволокло серым дымом, пахнущим гарью. Химик словно не обратил на это внимание, произнеся вскользь:

– Моя новая разработка… Еще не готово. Ничего, через пару минут выветрится.

Рагнар недовольно махнул ладонью, отгоняя дым. Эби кашлянула.

Крис включил вентилятор, и листки с записями вспорхнули, словно птицы, и нырнули в самую гущу дыма. Крис, не заметивший и этого, выкатил из-под стола мини-холодильник и открыл дверцу, вытащив колбочки с голубой жидкостью.

– Это те колбы? – Шепнула Эби Дереку. Тот кивнул.

Затем Химик откупорил одну колбочку и пипеткой забрал некоторое количество вещества. Затем капнул из пипетки на чистое стеклышко и вставил его в микроскоп, покрутив пару ручек:

– Взгляните.

Рагнар пропустил Эби вперед, и та наклонилась, присматриваясь. Там, в окуляре, виднелось нечто голубое с более темными и светлыми прожилками:

– Какая-то кашица…

– Подожди, – Химик подкрутил право колесико, рассчитывая на бурную реакцию.

Эби дернулась. Маленькие, похожие на головастиков точки с тонкими хвостиками, хаотично двигались туда-сюда. Эби стало некомфортно, и она отстранилась:

– Эта хрень живая.

– Что? – Рагнар занял место девушки и приложил глаза к окулярам. – Боже. Крис, что это такое?

– Я назвал их Нова! Новас Партикулос, если вы знаете латинский.

– Это… Живые микроорганизмы? – уточнил Рагнар.

– Я тоже так подумал в начале, но в ходе экспериментов выяснилось, что они не просто существуют в своем мире, они взаимодействуют, – Химик улыбнулся, показав свои давно не чищенные зубы. – Не на свет или температуру, нет, Нова их даже не воспринимает, выживая в любых условиях.

– С чем они взаимодействуют? – Спросил Дерек.

– С кровью, – ответил Крис. – Полагаю, их и создали для подобного симбиоза, поскольку их явно вывели искусственным путем, их природа слишком сложна и не похожа на что-то другое. Это новый элемент, прогресс, будущее!

– Крис, каким образом частицы взаимодействуют с кровью? – Рагнар почувствовал маленький укол паники, зарождающийся глубоко внутри. Он все понял. Эта штука была оружием. Биологическим оружием, которое создал Свет.

– Секунду, я вам покажу, – Химик вытащил стеклышко из микроскопа с частицами Нова и вставил на то место стеклышко с его кровью, затем, капнул на кровь из пипетки. Все это он проделывал в резиновых перчатках и максимальной осторожностью, словно держал в руках золото. – Взгляните.

Эби снова подалась вперед, на этот раз с неким ужасом и интересом. Вместе с этим, Крис объяснял:

– Это вещество контактирует с молекулами крови. Они, так скажем, становятся одним целым… Но… Я попросил образец Стэна, и у него реакция была положительной. Новый элемент прижился в его крови. Нова размножилась, не повреждая другие компоненты. Они стали сильнее, можно сказать, мутировали. Но форма… в таком виде трудно судить, на что именно они способны.

Дерек охнул и пробормотал:

– Это сыворотка. Вот как появились супергерои.

Эби сжала ручки микроскопа, стараясь вглядеться в движения организмов и найти в их танце какой-то смысл. Она представила телескоп со звездочками внутри, который нужно было направить на свет и крутить. Она видела жизнь, своеобразную, уникальную, единственную в своем роде. Новый элемент, будущее и открытия.

А потом она увидела смерть.

– Но в моем случае, это привело к отрицательному исходу, – произнес Крис.

Картинка мгновенно поменялась. Голубые головастики, нервно дергаясь между красными прожилками, вдруг стали их атаковать и поглощать:

– Ох, черт, они поедают твою кровь.

– Точнее сказать, становятся доминантами, – поправил Химик. – Представьте, что это две армии, одна из которых стала брать вверх. А в случае Фермана, эти армии сошлись на мировую.

– И… что будет с человеком, если он окажется в отрицательном… если его армия проиграет? – Эби отодвинулась от микроскопа как можно дальше. Неожиданно ей стало неприятно находиться в этом вагончике.

– Ну, у меня нет случайного запаса подопытных людей, которые согласятся проверить это на себе, – Химик сжал губы в тонкую линию, словно жаловался на отвратительные условия, в которых ему приходиться работать.

– А есть способ узнать, в каких именно случаях будет отрицательное воздействие? – Спросил Рагнар и поставил руки в боки. – Не знаю, возраст, иммунитет, группа крови?

– Я работаю над этим, – ответил Крис и убрал колбы обратно в холодильник. – Но мне нужно больше образцов. Гораздо больше. И оборудование. Этот элемент стоит хорошенько обследовать, я точно не знаю, с чем имею дело, но… Это явно самое лучшее открытие в моей жизни!

«А вы, людишки, даже этого не понимаете» – хотел он добавить, но промолчал.

– Попробую тебе устроить, – кивнул Дерек. – Только ты… Не разглашай информацию.

– Да, понятно…

– Я серьезно. Это очень важно. Эта штука может решить все наши проблемы, ровно, как и все уничтожить, – Рагнар сжал плечи Эби и пока она не успела задать свои сто вопросов, выволок ее из вагончика. Как только дверь закрылась, Эби вывернулась и встретилась с Дереком лицом к лицу. Правда, он был на две головы выше нее, так что ей пришлось встать на носочки:

– Как ты можешь спокойно это говорить? Ты, вообще, понимаешь, к чему это приведет? Это же чертово оружие, что будет, если Химик возьмет и выплеснет эту гадость на кого-нибудь? Эти твари ели клетки, как хлеб с маслом!

– Эби, тише!

– А те у кого будет отрицательный результат? Они что превратятся в зомби, или полностью растворятся как в бочке с кислотой? Ты представляешь, чем ЗИС занимался все это время? И если они это скрывали так тщательно, то что они сотворили еще? Что, если они будут использовать эту штуку в качестве очередного способа уничтожить Теней? Какой будет процент выживаемости? Каждый третий? А все остальные получат суперсилы и в итоге разрушат весь город?

– Эби, ты перегибаешь!

– Дерек, это биологическое оружие! Если только одна колба может разрушить чью-то жизнь, то что сделают сотни в тех ангарах, которые вы нашли? Это слишком опасно и сложно, чтобы углубляться в это дело.

– Да, но кто этим займется кроме нас? – Рагнар посмотрел Эби в глаза. – Нам выпал шанс со всем разобраться и вывести Свет на чистую воду. Я никого не зову с собой.

– Ты же знаешь, что все пойдут за тобой.

Дерек сжал губы в узкую линию:

– Я думал, ты на моей стороне.

– Так и есть. – Эби покачала головой и выдохнула, зажмурившись. Она хотела, чтобы Дерек оказался прав в том, что настало время перемен, но одновременно, ей хотелось, чтобы он ошибался, поскольку Эби не хотела начала противостояния. Она помнила горячее сердце в руке Мисс, она видела, на что способны солдаты. Какая-то горстка Теней против выдрессированной армии? И все же… Что если это их шанс? Рагнар верил в это так сильно, что его вера переросла в уверенность и Эби знала, что пойдет за этим человеком куда угодно. Это было также понятно, как дважды два, как то, что Икар подпалит свои крылья и упадет в море, как то, что они все пойдут за Дереком. – И теперь я уверена в этом на все сто. Но нам стоит действовать медленно и осторожно.

– Разумеется, – Рагнар улыбнулся, ощущая себя ребенком, в которого поверили.

– Ты же знаешь к чему это все ведет? – Девушка подняла голову. – Это просто чертова бесконечная война.

– Я знаю, на что иду.

– Это и опасно.

– Эй, в чем вопрос, откуда ссора? – Произнес чей-то знакомый голос за спиной.

Эби обернулась. На балконе второго этажа стояла Ронни Сирин в своем любимом, вечно заляпанным чем-то, комбинезоне с карманом впереди.

Она была как маяк посреди бушующего океана, размышляющего, потопить эту шлюпку или нет. Девушка выдохнула, радуясь смене темы:

– Ро!

Эби поднялась по железной скрипучей лестнице и крепко обняла Сирин.

Ронни улыбнулась, нежно поглаживая Эби по спине и вдыхая запах длинного цветного шарфа. Это был знакомый запах, напоминающий ей о тех годах, когда их было пятеро. Когда они были молодыми и среди них был юный Дерек, с вечными идеями об улучшении жизни. Когда она выходила на балкон и пела им красивым голосом, а они все замирали и слушали ее, как будто она была единственной звездой в ночном небе.

Сирин относилась к Эби как к племяннице, ну или младшей сестре, которой у нее никогда не было. Ронни росла среди мальчишек и поэтому, когда два года назад Рагнар привел пятнадцатилетнюю девчушку, отвергнутую суровым миром, Сирин сразу почувствовала к ней родственную симпатию. Ей не хватало женского общества. Единственных женщин в округе, которых она знала, была Ви (которая была слишком сомнительна для нее), флорист из торгового центра (с ней завязался приятный разговор, но в итоге все темы кружились вокруг мужа и детей и Ронни это все надоело), да одна дама из Месяцев, работающая в сфере технического обслуживания, с которой Сирин общалась онлайн. Поэтому они с Эби часто зависали вместе, листая старые журналы моды, обсуждая наряды знаменитостей, изучая инструкцию по эксплуатации стиральной машины, бросая друг в друга сырым тестом под недовольные возгласы Бобра, и просто обсуждая девичьи проблемы.

Ронни была первой, кому Эби рассказала о Дилане, стесняясь и думая, что та попытается отговорить ее. Но Сирин лишь улыбнулась и покачала головой, произнеся тогда:

– Детка, бери от жизни все, что хочешь.

Эби нравилось общество Сирин, хотя та и любила порой побыть одна, работая со своими программами и механизмами, абстрагируясь от все и вся. Но, как и тишину, Ронни любила и покричать, похлопать дверьми, а на следующий день идти и легко извиняться, словно ничего и не произошло. Она была вспыльчива, готовая в любую секунду ворваться в бой, представляя собой бесконечный двигатель внутри хрупкого миниатюрного тела.

Афродита, когда однажды разговор зашел на эту тему, сказала о Сирин так:

– Она Овен, родившийся в полнолуние.

Как будто это все объясняло.

**

– Ох, дорогуша, – засмеялась Ронни и помахала Дереку, тот улыбнулся. – Ну все, теперь не отцепится.

Эби все же отпустила Ро и они вместе спустились вниз. Рагнар тут же снял свое пальто и накинул Сирин на плечи, поскольку та вышла из своей мастерской в тонкой рубашке. Ронни с некоторым недовольством все же приняла пальто:

– Что-то вы тут, ребята, такой шум нагнали.

– Да… – начала Эби и взглянула на Дерека, думая, посвящать ли Сирин в их общее дело. Рагнар в ответ нахмурился:

– Эби, ты иди к Стэну, мы с Ронни поговорим наедине.

– Но я же в курсе всего. И во многом разбираюсь…

– Не обсуждается.

Сирин вздохнула, понимая негодования Эби и в тоже время, желая обсудить с Дереком новости без нее:

– Стэну наверняка там скучно одному. А мы пока посекретничаем тут, ладно?

Эби криво улыбнулась и опустив плечи, поплелась в главное здание.

Ох уж эти взрослые.

Подумала она.

Как говорить о проблемах, то нас отвергают, а как решать проблемы, то, конечно, Эби, нам нужна твоя помощь.

Девушка специально пошла как можно медленнее, чтобы услышать больше, но до нее донеслось только формальное: «Как дела?» и что-то про Дока, их общего знакомого. Скорее всего, Ронни попросит у него образцы крови, поскольку, Док работает в больнице.

А потом голоса утихли, и Эби шагнула внутрь большого ангара.

Стэнли развалился на диване и смеялся от какого-то старого шоу, которое крутили по телевизору. Девушка примостилась на бортике диванчика и задумалась обо всем, что происходило в их делах. Вся эта жизнь, там, где есть Бобр, который смотрит ситкомы и делает пончики, Табаки с полным рюкзаком тайн, задумчивый Закари, разговаривающий с голубями, Ви, любящая курить трубки и делать расклады карт, Рагнар со всей этой своей решимостью сделать как лучше, Кай, появляющийся из ниоткуда, Ронни, любительница приключений и азарта, Химик, с портативными бомбами в вагончике…

Эби беспокоило, что все это может превратиться в полный хаос и вовсе исчезнуть, если что-то пойдет не так, если они примут неверное решение. Тени всегда находились в опасной ситуации, начеку каждый день с пистолетом за пазухой. И все знали, что когда-нибудь это изменится. Когда-нибудь придут перемены. Когда-нибудь им придется выйти из тени. Это и завораживало и пугало одновременно.

Девушка повернула голову и посмотрела на Бобра, которому для счастья нужна была его команда и веселое шоу по телевизору. Эби улыбнулась, наблюдая за Стэнли, держащегося от смеха за живот и чуть подпрыгивающего на старом скрипучем диване. Только здесь, вдали от ее настоящей семьи, она чувствовала себя дома.

Персонаж в телевизоре влип в какую-то неловкую ситуацию и Ферман взорвался новой порцией хохота одновременно с закадровым смехом:

– Не, ну ты видела? Видела? А он его лицо в салат! Аха-ха!

А Эби показалось, что Бобр и не заметил, как она тихонько подошла.

Вдруг сзади послышался скрип старой железной двери. Эби обернулась и нахмурившись, стала толкать Бобра в плечо:

– Стэн.

– Аха-ха! И соус стекает с усов!

– Стэн, очнись.

– Бедный парень! Ты посмотри!

– Стэн, черт возьми!

– Что?

Ферман оглянулся и сразу же сменил выражение своего лица. Бобр нажал на пульт и телевизор замолк. На фабрике повисла тишина, пресекаемая лишь порханием голубей наверху.

Из подвала вышел Тощий Найджел. Он был не отесан, не брит, в какой-то грязной рубахе и обвисших штанах. Под его глазами красовались огромные мешки с синяками, словно осенние лужи на дорогах, в которых отражался целый мир. Одним словом, Тощий был олицетворением слова «уставший».

– Найджел… Хочешь пончики? – Неуверенно спросил Стэнли. Парень не ответил и обвел комнату презрительным взглядом, остановившись на Эби на секунду дольше, чем следовало бы. По спине девушки пробежали мурашки.

Тощий прошлепал до холодильника, взял бутылку газировки и снова скрылся в подвале. Все это он проделал в тишине и молча. Эби представила, что Найджел точно бы оказался убийцей в Мафии:

– И часто он выходит из своей норы?

– Не так часто, как хотелось бы, – Ферман скривился, словно увидел, как его пиво кто-то выливает в раковину. – Может, раз-два в три дня. По ночам.

– Совсем он у вас одичал. – Эби посмотрела на Бобра. – Не боишься, что он когда-нибудь… ну, слетит с катушек?

– Тогда он будет походить на нас, – хмыкнул Стэнли, и девушка тоскливо улыбнулась. – Не хотел бы на него сильно напирать, но в последнее время он совсем ослаб. Грустно видеть, как твой друг страдает, и при этом не в силах ему помочь. Мы стараемся его не трогать по возможности.

Эби вжалась в диван и выдохнула. Страшно было даже думать о том, чтобы с кем-то из Детей Рагнара случилось нечто подобное.

Поскольку братом Найджела был Леший, который умер в Тот-Самый-Сентябрь.

***

Я бежал без оглядки, и грустные лики, опустившиеся в обломках к земле, смотрели мне вслед. Впереди был одинокий город, в котором я сразу потерялся, забившись куда-то в угол, как пойманный зверь, а позади был пепел, разбавленный свинцовыми пулями, разрушившими многие жизни.

Я бежал, но не куда, а откуда. Город был холоден как могильная плита. И я стал нищим, прося у неба кусочек сытости. Этот период жизни стал для меня вечно холодным, вечно голодным и вечно отчаявшимся, запутавшимся в бесконечным дорогах, предназначавшихся не мне.

Sons and daughters – Allman Brown feat. Liz Lawrence

В наших сердцах мы еще молимся

за сыновей и дочерей

Sons and daughters – Allman Brown feat. Liz Lawrence

Одинокий волк сильнее стаи, поэтому и выживает

Майкл Альвеар

Обратно они шли, когда снова пошел снег, он падал словно в замедленной съемке, большими хлопьями. Зимой темнело быстрее и небо уже окрасилось вялой чернотой. Они шли по улице, на обратный путь выбрав другой маршрут, поскольку с исчезновением света, опасность закоулков подступала все ближе и ей было не важно, являешься ли ты Тенью или нет.

Они шли молча, Рагнар, прокручивая в голове мысли о сыворотке, а как они поняли из рассказа Химика – это была именно она, и думая, как лучше поступить со всем этим. Он поведал Ронни лишь часть истории, умолчав, где они взяли эти образцы, но Дерек не сомневался, что Сирин и так уже была в курсе, просматривая новости. Она не кричала, не злилась на него, не заставляла выбросить эту сумасшедшую идею из головы. Ронни только спросила, горестно вздохнув, словно общая тайна тяжким грузом свалилась ей на плечи:

– Что мы собираемся с этим делать?

А он и не знал. Когда ты жаждешь чего-то так сильно, то встаешь в ступор, если это действительно происходит. Но он не подал вида, что был без понятия, что писать в середине этой истории, надеясь лишь на хороший финал:

– Ждать результатов и исходить из того, что у нас есть.

Дерек так и не заметил, что Ронни сказала «мы», а не «ты». И что она тоже была готова пойти за ним куда угодно, по одному его зову.

– А что у нас есть? – Спросила она тогда.

– Надежда.

– И все?

– И мы.

Тогда Сирин улыбнулась и сняв его пальто со своих плеч, отдала Рагнару, решив вернуться к своим делам:

– Ты стал мужественней. Адреналин кормит нас. Надеюсь, это поможет в нашей войне.

Они шли молча, Эби, обнимая пакет с теплыми пончиками и вспоминая образ Тощего Найджела из подвала, его отчаяние, что приобрело форму тоскливого выживания. Будто это исчерпало его, все интересы и мечты, так долго набирающие мощь на бумаге жизни и так резко стертые. В один день.

И хотя горе не имеет времени, после событий Того-Самого-Сентября прошло уже восемь лет. За это время вдовы снова выходят замуж, матери, похоронившие своих детей, стареют, а братья и сестры… Что ж, они продолжают свой путь. Постепенно все забывается, превращается в вереницу спутанных, замыленных событий, которые неприятно вспоминать. Но что же произошло с Найджелом, что он застрял на бесконечной ступени своего вымирания? Наверняка, он подумывал закончить со своими страданиями. Но так и не смел шагнуть вперед.

В кодексе Теней сказано, что самоубийство должно отпиваться также, как и любая другая смерть. Поскольку, чтобы убить человека – нужна внутренняя сила, но, чтобы убить самого себя – нужно дойти до точки отчаяния. В истории человечества, умереть от своей руки – это грех, но для Теней грех то, что ты не успел спасти этого человека.

Эби больше интересовала другая сторона смерти, когда ты сам забираешь душу чужого человека. Поскольку в кодексе также было сказано, что новому участнику команды следует пройти инициацию, а именно сделать то, на чем квалифицируется его команда.

Дети Рагнара делали самую грязную работу по меркам Теней. Забирали чужие души. Происходило это так: Оперативная группа Января, состоящая из сотен человек сидела в огромном зале, похожим на амфитеатр, за компьютерами и искала все, что, по их мнению, было подозрительным. Они просматривали камеры наблюдения, читали новости, собирали сплетни и так далее, пока не натыкались на кого-то, кто попадал под терминологию «Опасный» или «Надлежит контролю», ну или «Немедленная ликвидация». И когда человек, или группа людей попадала под третий пункт, то сразу же переправлялась Февралю с особой пометкой, а те уже, в свою очередь, собирали всю информацию на новую цель и тогда, со всем этим багажом, отправляли задания тем Теням, которые специализировались на устранении человеческих душ, в зависимости от близости объекта.

Иногда задание менялось и вместо ликвидации следовало просто проследить, или, скажем, побывать у цели дома и стащить некоторую вещь из его сейфа. Но такое бывало достаточно редко, поскольку все поняли, что легче всего избавиться от человека, чем копаться в его шкафу со скелетами.

Но Рагнар считал иначе и прежде, чем согласовать и взять дело, тщательно читал историю цели. И если человек по его меркам действительно заслуживал смерти (хотя кто мы такие, чтобы решать?) то отвечал на дело положительно. Если же нет, то Февралю приходилось приводить тысячи доводов о том, что этот человек плохой и вскоре натворит дела еще хуже.

– Раз ты всех так жалеешь, почему решил стать тем, кто устраняет объект? – Спросил его как-то Кристиан, глава отдела Эплонроуда, сектор Б, кресло девятнадцать, группа Февраль.

– Кто-то же должен, – ответил Дерек. – К тому же я не жалею, просто не люблю несправедливость.

Исполнителями этой работы среди Детей Рагнара были сам Дерек и Табаки. Рагнар работал с оружием, на дальних расстояниях, Табаки же, любил махать кулаками. Ви привлекали к делам, если цель была особо скрытная или… женского пола. Дереку убивать женщин не позволяли принципы, а Табаки просто было не интересно, когда человек не может дать сдачи. Закари же, выходить на дела было запрещено. И говорить о том, что Закари выходить на дела было запрещено тоже было запрещено.

А Эби только предстояло с этим столкнуться.

Рагнар предлагал ей войти в состав Бобровских, у которых правила для инициации были в разы мягче. Но у Эби были свои принципы. Если она хотела остаться в этой семье, то должна была пройти то же, что и они.

Они шли молча и в тоже время голоса их мыслей громыхали как салюты в праздничные дни.

Перед входом в подъезд, Эби сняла шарф и протянула Дереку, но тот лишь отмахнулся:

– Тебе нужнее.

***

Зайдя в квартиру и накинув куртку на крючок, Эби первым делом кинулась на кухню, снова проверить, было ли там пирожное.

И его там не оказалось.

Девушка сначала не поверила и на всякий случай, подвигала туда-сюда молоко, йогурт и рыбью башку, вдруг, пирожное потерялось среди пустоты. Но потом Эби стало обидно. Единственное, что напоминало ей о чем-то хорошем, и то, кто-то съел. Она сжала кулаки и приготовилась к схватке с тем, кто покусился на святое.

Порой такое случалось. Как, например, Дерек утром себе заваривал кофе и отвлекшись, обнаруживал, что его кружка пуста.

Рагнар исчез в своей комнате, а из коридора донеслись какие-то звуки. Эби пошла по горячим следам и ворвалась в ванную, готовая атаковать.

В ванне, в воде покрытой пеной, лежал Табаки. Он вздохнул и приоткрыл покрасневшие глаза:

– Это я съел пирожное… Так и думал, что это твое.

– Оно было от Дилана, – Эби смягчилась и, прикрыв за собой дверь, чтобы не сквозило, облокотилась на стиральную машинку. Табаки принимал ванну только в двух случаях. Если он выходил на дело и убивал человека. Второй случай был лишь однажды, когда Табаки пришел домой весь в грязи и дерьме (но это другая история). Горячая ванна была его способом справиться со своей пустотой. Его руки становились красными и трескались от того, что он их часто тер. Ему постоянно казалось, что на них чужая кровь. При Эби Дерек вытаскивал Табаки из этого состояния лишь раз, когда тот зашел за свою черту «что-смерть-в-гости-ждешь» и чесал порез снова и снова, покрываясь полностью красной жижей, вырывая свои волосы, чтобы избавиться от крови… Рагнар много раз просил Табаки закончить с делами и не выходить на вызовы, но как оба не старались, Табаки все же был профессионалом в своем деле и в некоторых ситуациях был незаменим. Но иногда он перебарщивал с наркотой или замыкал круг, снова и снова ковыряя ранки, и тогда на помощь приходил Дерек. Молча и терпеливо укладывая друга в постель, перевязывая ему раны или вытирая слюну. А Табаки молча и терпеливо разрешал ему помогать, в тысячный раз говоря, что он больше так делать не будет. Рагнар кивал, соглашаясь и веря в тысячный раз, и все же вкручивая особые лампочки ему в люстру, при свете которых трудно было бы попасть в вену, а также внимательно следя за его новыми ранами и ногтями, под которыми могла быть захоронена кровь.

– О, ну тогда не жалко, – хмыкнул Табаки.

Глаза у него были красные, от того, что он их тер. Эби осела на коврик и обняла колени руками:

– Каким ты был, когда был маленьким?

Парень фыркнул:

– К чему такие вопросы?

– Да так… Ты хоть представлял, что вся твоя жизнь обернется именно так, чтобы привести тебя сюда?

– Нет… – Эби услышала, как он вздохнул и провел рукой по воде, собирая пену. – Но по мне, это лучшее место, в котором мне удалось задержаться, за последние несколько лет.

– И где же ты был до этого?

– В ужасной вонючей норе. Как кролик. Но теперь я перестал быть кроликом… Пришлось.

– Как звали этого кролика? – Табаки редко, когда выходил на такие откровенные разговоры. Он привык замыкаться, выставляя напоказ лишь радужную оболочку, за которой пряталось нечто большее.

– Его звали… – он набрал воздух в легкие, но словно захлебывался им, не вправе произнести своего настоящее имя, которое ему было дано при рождении, будто его заколдовала страшная ведьма. – Его звали… Он совсем забыл то время, когда говорить было так просто. С тех пор, он носил много имен, но все они…

– …были другими. – Закончила Эби. – Ты не обязан мне говорить, ничего страшного.

– Не думаю, что готов пойти на такое, по крайней мере, не сейчас.

Пару минут они молчали, слушая как лопаются пузырьки пены и шумит по трубам вода. Если замереть и сосредоточиться, то можно многое услышать. Даже увидеть. Царапины на руках, одежду в стирке, пропитанную чужой кровью, уставшие глаза.

– Табаки… – Прошептала девушка. – Какого это…

– Убивать?

Эби притихла, словно в их наспех созданном храме прозвучало что-то совершенно непристойное и запретное.

– Как резкий выдох, – пришло в ответ. – Ты просто выдыхаешь и нажимаешь на курок пистолета смерти, а в груди у тебя ничего не остается.

Эби стала водить пальцем по холодному кафелю, вспоминая, как лежала на крыше и целилась в Мисс Неукротимую, но так и не сумела нажать на курок: