Читать онлайн Связанные берегом бесплатно

Глава 1

Я прошлась по второму этажу, заглядывая в каждую комнату. Здесь было оставлено много воспоминаний о бессонных ночах проведенных над кроватками детей. Сколько было споров, чтоб они убирали игрушки и вещи на свои места! Или как я в шкафу с постельным бельем как-то нашла ящерицу, которую притащил Егорка и там ее поселил. Это сейчас вызывало улыбку, а тогда был ужас.

Или вот комната Анюты. На манекене бальное платье, которое мы с ней так и не дошли для первых танцев. Она обещала это сделать уже без меня.

И последняя комната – это наша спальня. Я не хотела туда заходить. Как пришло звуковое сообщение от мужа, то я ушла из спальни и переехала в гостевую комнату, где и жила последние две недели, надеясь, что все окажется страшным сном. Но сейчас мне нужно было войти в эту комнату, чтоб в последний раз закрыть за собой дверь и больше не вспоминать.

С Матвеем мы познакомились, когда я после учебы проходила практику в ателье. Он пришел заказать новый плащ. Высокий и крупный мужчина из-за габаритов не мог одеваться в магазинах готовых костюмов, поэтому все шил на заказ. Веселый, добрый, заботливый – он мне понравился. Даже не так, я довольно быстро влюбилась. Матвей не скрывал, что волх. Но все же знали, что волхи редко находят себе истинную пару. Поэтому я и рискнула. Рискнула на двадцать лет брака. Мы с ним многое прошли за это время. Вырастили двух детей, построили этот дом.

Счастливый ли брак? Думаю, что да. Мне казалось, что Матвей меня любил. Хоть немного, но любил. Никогда не ссорились. Он часто смеялся: открыто, заразительно. И совместные ночи у нас были довольно страстными. Матвей были идеальным мужем, который никогда меня не обижал и старался на благо семьи. Но потом пришло сообщение, что в командировке он встретил свою истинную пару.

А как же я? Как же наш дом? Как же дети? В голове тогда роились вопросы, на глазах наворачивались слезы, а я слышала его голос, который с незнакомым для меня восторгом рассказывал, как он познакомился с любовью всей его жизни. Рассказывал, что только с ней он нашел покой, о котором мечтал. Покой. Для меня наша семья была идеальной, а для него она была другой. Скорее обязанностью. Нужностью для того, чтоб не угас род.

Я все же нашла в себе силы, чтоб перешагнуть порог нашей спальни. Здесь теперь было царство пыли и пустоты. Перед глазами возникли воспоминания, как мы с ним вместе засыпали. Как я все время на него обижалась, что он не хочет меня обнимать. Матвей тогда говорил, что у него рука затекает. А еще я вспомнила, что никогда не видела его потерявшим контроль над зверем. Тогда я списывала на его внутреннюю силу, а сейчас я посмотрела правде в глаза – он просто меня не любил. Для него я была всего лишь исполнением физиологических потребностей. Да и в доме он не стремился что-то делать. Давал мне на откуп все дела, молча соглашаясь со всеми изменениями. Я думала, что так мы разделили обязанности, а на деле ему было все равно.

Сев на кровать, я посмотрела в окно, где яркое синее небо предвещало теплую и яркую весну. Холод скоро отступит, а его место займет тепло. У окна вновь появятся птички, которые будут петь о любви и их будет слушать уже другая женщина. Не я.

Как ни странно, но боль отошла. Мне надо было его отпустить. Пожелать счастья и уйти, как будто меня и не было в его жизни. Так будет правильнее всего.

Теперь дверь закрыта. Дверь в прошлое. А что меня ждет дальше? Как жить? Об этом можно будет подумать позже.

Вначале я хотела уехать к родителям. Сейчас мне казалось это не очень хорошей идеей. Так же как и пожить какое-то время у сестры. Я боялась столкнуться с жалостью к моему новому положению или к осуждению, что связалась с волхом. Мне же это было не нужно.

За окном начиналась весна. Я была свободна от всех проблем и условностей. Так почему мне надо было одевать на себя черное платье вдовицы или серый костюм старой девы? Я хотела свободы. И никто меня за это бы не осудил.

На первом этаже меня поджидал Матвей. Он стоял в коридоре около входа. Я не хотела громких прощаний, поэтому решила уехать, пока Аня была еще в школе. Егор еще осенью уехал в военную академию, поэтому я не стала его ставить в известность о том, что мы с Матвеем расходимся.

– И где твои вещи? – спросил Матвей.

– Вон, сумка, – кивнула я в сторону сумки среднего размера.

– Так мало?

– Не хочу ехать с чемоданами. Шкафы я освободила. Оставила лишь постельное белье.

– Как скажешь. Куда теперь поедешь?

– К морю. У меня билет до Побережья.

– Я тебе через пару дней открою счет на твое имя.

– Не надо. Оставь эти деньги для Ани. Я сама справлюсь.

– Точно?

– У меня же есть пособие, как деньки. Этого хватит, – ответила я. – И провожать меня не надо. Я сама доеду до вокзала. У тебя и без этого проблем хватает.

Матвей кивнул. Настороженно смотрел на меня, словно ожидал от меня подвоха. Какими бы не были договоренности вначале отношений, но женщины часто о них забывали. Когда приходило время расставаний, то часто случались истерики и скандалы, которые потом гуляли в сплетнях по всему городу и за его пределами.

– Жень, волосы, – напомнил он.

– Совсем о них забыла. – Я взяла ножницы, которые лежали при входе, чтоб перерезать бечевку посылок и упаковок. – Отрежешь?

Мне показалось или он действительно улыбнулся? Улыбнулся. Явно вспомнил, как мне на празднике обмена браслетами косу заплетал. Такое наплел, что я потом с трудом волосы расчесала.

Ножницы перерезал косу. Понятно, что теперь прическа будет оставлять желать лучшего, но я не переживала по этому поводу. Морально к этому подготовилась. Сняла браслеты и положила их на тумбочку перед входом.

– Вроде все, – ответила я.

– Не злишься? – спросил Матвей.

– Нет. Я за тебя рада. Матвей, годы, которые мы провели вместе, это дорогие годы для меня. И я хочу, чтоб ты почувствовал тоже самое, что и я. Хочу, чтоб ты был счастлив. А судя по твоему блеску в глазах, ты действительно счастлив.

– Спасибо тебе, – он наклонился ко мне. Поцеловал в щеку. – Сообщи как устроишься на новом месте.

Я кивнула. Накинула пальто, надела шапку, взяла сумку и вышла из дома. Предательские слезинки покатились по щекам. Он не должен был их увидеть, ведь ему я сказала, что со мной все в порядке. Я его обманула, а он впервые нее почувствовал обмана. Или сделал вид, что его не почувствовал, потому что сейчас ему было явно не до меня.

Могла ли я в этом его обвинять? Нет. Когда я влюбилась в него, а это было двадцать лет назад, то перестала что-либо замечать вокруг. Как было написано в одной старой книге: влюбленные самые эгоистичные создания на земле. И я с этим всегда соглашалась. А Матвей именно влюбился. И влюбился в первый раз за свою долгую жизнь. Тем более, что он встретил истинную пару. Ту, которую принял его зверь. Недаром если такое происходило, то волхам давали длительный отпуск пока чувства не утихнут, а эмоции не будут затмевать разум.

Я все это понимала, принимала и отпускала, но ощущения несправедливости и обиды никуда не девалось. При этом винить в этом было не кого. Если соглашаешься на брак без любви, то по умолчанию понимаешь, что рано или поздно тебе найдут замену.

Сумка не была тяжелой, но она оттягивала руку. Я наняла извозчика, чтоб доехать до вокзала. Билет лежал в кармане пальто. И он заставлял двигаться вперед. Словно по окончанию пути я найду точку финала, где будет моя последняя остановка.

Последнюю поездку по родному городу я себе представляла иначе. Думала, что буду любоваться улицами, просыпающимися после зимней спячки. Искать в толпе знакомые лица. Гадать куда они идут. Смотреть на товары в витринах магазинов, а вместо этого я вытирала упрямые слезы и убеждала себя, что все нормально, а впереди меня ждет что-то приятное и светлое.

И вот вокзал. Широкое высокое здание, где сидел народ в ожидание поездов. Мой должен был прийти только через час, поэтому нужно было занять себя до приезда поезда.

– Так и думала, что ты будешь плакать, – сказала Аня, которая появилась у меня из-за спины. Дочь была высокой, с упрямым блеском в глазах и мягкой улыбкой, которая всегда подкупала.

– Сказала же, что меня не надо провожать.

– Правильно, чтоб никто не увидел, что за маской скрывается настоящий человек? Так это все знают, – хмыкнула Аня.

– Нет у меня никакой маски, – отмахнулась я, подходя к свободным креслам.

– Ты помешена на идеальности. До такой степени, что некоторые думают: ты голем которого создали всем в укор.

– Чушь какая!

– Такие слухи реально ходят, – возразила Аня, садясь рядом со мной. – Но я знаю твою тайну. Ты умеешь чувствовать. И сейчас тебе больно.

– Мне не больно. Просто все терять сложно.

– Почему ты не осталась в доме? Папа же предлагал.

– В качестве прислуги? Мне там больше нет места. И видеть их вместе выше моих сил. Я ему желаю счастья, но и хочется счастья для себя. Ань, вот честно, если у тебя будет выбор выйти замуж за волха или нет, то не соглашайся.

– Это почему еще? Мне кажется, что это хороший вариант. К тому же по статистике после замужества за волхом второй брак еще удачнее, – улыбнулась Аня. – А чего? Давай подумаем. Пенсию тебе будут выплачивать за те годы, которые ты провела с волхом. Дальше, ты еще достаточно молода. Выглядишь хорошо.

– Если ты пытаешься меня подбодрить таким образом, то зря.

– Мам, по статистике если стоит выбор между молоденькой девушкой моего возраста и тобой пусть и денькой, то мужчина выберет тебя, – ответила Аня.

– Хватит эту…

– Чушь нести? Я всего лишь хочу, чтоб ты знала, что у тебя жизнь не заканчивается. Все только начинается. Не ставь на себе крест и не утопай в серости.

– Для этого я и уезжаю из города. Мне необходимо начать все с нуля. С чистого листа.

– Я учебу закончу и к тебе приеду. Будем вместе жизнь с нуля строить. Поэтому тебе надо обзавестись нормальным жильем, – сказала Аня. В ее глазах мелькнул упрямый отблеск, заставивший меня улыбнуться.

– Хорошо, приезжай, – ответила я, решив, что спорить сейчас бессмысленно. В конце весны у Ани будет первый бал. А в это время по статистике девушка находит себе мужа. Возможно в ней проснется зверь и тогда она станет завидной невестой среди волхов. И ей будет не до меня.

– Ты как-то легко согласилась.

– Так я же переезжаю, но не рву все связи. Мои двери всегда будут для вас открыты, – ответила я. – Для тебя и для Егора.

– Мам, я тебя люблю. И буду по тебе скучать, – неожиданно обняла меня Аня. Этот порыв хорошо показывал ее переживания по поводу происходящего.

– Я тебя тоже люблю. Обязательно доделай платье. В нем ты будешь выглядеть как молодая птичка, которая только научилась летать.

– Доделаю, – прошептала Аня, глотая слезы.

Вот этого я и не хотела. Поэтому обрадовалась, когда поезд подошел раньше запланированного и на него объявили посадку.

– Тебе пора?

– Пора. Мы с тобой будем на связи. Пиши письма. Адрес я тебе напишу, когда устроюсь, – торопливо ответила я.

– Хорошо, – ответила Аня. – Конечно напишу. И расскажу про платье. Школу. Про все расскажу.

Я поцеловала дочь в щеку и поспешила на поезд, как будто он должен был вот-вот уехать. Почему-то сейчас мне не хотелось слушать Аню. Я понимала, что она за меня переживает и хочет подбодрить, но для меня это было тяжело. Из-за этого я и хотела от всех уехать. Как говорят: ничего личного, а всего лишь желание побыть одной наедине со своими мыслями.

И вот я зашла в вагон поезда. Мягкая скамейка. Место под багаж. По четыре места друг напротив друга в небольшом полу купе без дверей. Я смотрела, как по проходу проходили другие пассажиры. Наблюдала, как стюарды помогают усаживаться семье с маленькими детьми.

– Добрый день, – напротив меня сел мужчина в деловом костюме и с тростью.

Я ему кивнула, но разговаривать совсем не хотелось. Вместо этого я отвернулась к окну, наблюдая за людьми. Где-то мелькнуло пальто Ани. Вот по перрону пробежала собачка, за которой тянулся поводок. Собака радовалась тому, что теперь оказалась свободной. Она порвала все путы. Пусть это ощущение и было мнимым, но оно доставляло ей счастье. Наверное, так сейчас себя чувствовал Матвей. Он был свободен и счастлив.

Поезд медленно набирал ход. Я смотрела, как начал отдаляться перрон, потом вокзал. И вот мы уже поехали мимо домов, которые провожали нас окнами с разноцветными ставнями. Город словно не прощался, а говорил «до свидания».

Сразу после города начинался подъем. Поезд влетел в него на скорости. Я закрыла глаза. От быстро мелькающих пейзажей начинало рябить в глазах, а следом за рябью появлялась головная боль. Она нарастала, отдавалась в висках и… Дыхание перехватило. Мы почти забрались на вершину холма. Я почувствовала, как скорость стихла. Миг. Миг, который был нужен для того, чтоб затемнили окна. Удар сердца. Поезд поехал вниз к воротам телепорта. Я почувствовала слабость.

Переход. Мне не нравилось пользоваться телепортом, но это был самый короткий путь до Побережья. Если бы нам пришлось ехать со всеми остановками, то дорога заняла бы не меньше недели, а сейчас я на нее потрачу всего лишь шесть часов. Это того стоило, но голова все равно разваливалась.

Мы с Матвеем выезжали всего лишь два раза. Один раз в горы, а второй раз ездили на Большую охоту глубоко в лесную чащу. На Побережье я не ездила, но всегда хотела там побывать. Для меня берег моря был чем-то вроде сказки про большие корабли, на которых плавали храбрые матросы, про маяк и рыбаков, про отдыхающих и про волны. Это была сказка, а когда в жизни случались неприятности, то хотелось чудес.

– Может быть вам воды? – участливо спросил мужчина, что сидел напротив меня.

– Нет. Все хорошо, – с трудом пробормотала я, не открывая глаз.

У меня в кармане было денег столько, чтоб хватило снять комнату и прожить первые две недели. Дальше надо было устроиться на работу. А кем я могла работать? Я умела шить. В ателье бы меня не взяли. Пусть у меня была практика до свадьбы, но не было опыта. Я могла бы пойти помощнице мастера. Выполняла бы мелкую работу. Днем бы работала, а вечером гуляла по берегу моря. В выходные ходила бы на пляж. Скоро потеплеет…

От мыслей о тепле и солнышке, я задремала. У меня всегда было хорошее воображение, потому я довольно быстро оказалась на теплом берегу, где совсем не было проблем. Тепло и хорошо. Это намного лучше, чем жалеть себя.

Голова прошла. Теперь я смогла открыть глаза, как раз в то время, когда стюард проносил чай с пряниками.

– Составите мне компанию? – предложил мужчина, откидывая приставной столик.

– Хорошо, – согласилась я, отмечая, что окна опять открыли, а скорость снизилась. Теперь от сменяющейся картинки больше не рябило в глазах.

– Вы тяжело переносите телепорт?

– От него голова кружится, – ответила я.

– В аптеке продаются таблетки от укачивания. Они хорошо помогают при телепортации.

– Буду знать, если опять куда-то поеду.

– Значит вы едете не отдыхать?

– Скорее переезжаю.

Я сняла шапку. Расстегнула пальто. Заметила, как мужчина удивился и только потом поняла, что он увидел мою новую прическу. Ну, стесняться мне нечему. Надо к этому привыкать.

Чай был с горными цветами, которые давали вкус меда. Мятные пряники. Конечно, это не полноценный обед, но все равно аппетита сильно не было. Я давно уже не могла есть полноценно из-за переживаний.

– Меня Антоном зовут. Антон Куров.

– Женя. Сами понимаете, что без фамилии, – ответила я. Даже улыбнулась.

– Я еду на море, чтоб здоровье поправить. Как ногу сломал, так она мне покоя не дает. А там говорят, что есть хорошие целители, которые могут поправить то, что не могут сделать костоломы.

– Не могу тут подсказать. Я еду в первый раз.

– И сразу решились на переезд?

– Да.

Мне не особо нравилось его внимание, но пустая болтовня отвлекала от дороги. Антон оказался мужчиной, который был зациклен на себе. Он мог говорить часами, как лечил спину и какие покупал чаи в горных регионах, которые помогали не только восстановить здоровье, но и помогали, к примеру, вернуть волху потерянный нюх. Через час я уже начала думать, что он искал покупателей на все эти примочки и чаи среди случайных людей. А его наводящие вопросы о знакомых и родных у меня на Побережье, только убеждали в этом.

– Нет, я этого реально не понимаю. Как можно ехать одинокой женщине так далеко? – возмущался он на мои слова. – А если что-то случиться? Женя, только не говорите, что вы справитесь со всеми проблемами самостоятельно.

– Я всегда могу попросить помощи у бывшего мужа или сына, – ответила я.

– А давно ваш муж нашел свою половинку?

– Недавно.

Он кивнул, словно мои слова только подтвердили его мысли. Я не видела ничего плохого, чтоб не рассказать такие очевидные вещи. К тому же вряд ли бы мы с ним где-то пересеклись. Я не хотела ходить по салонам и тем более не планировала принимать грязевые ванны и спускаться в соляные пещеры. Так что мы бы не пересеклись.

Начались первые остановки. Вот вышла семья с детьми, которые шумели не переставая. Зато в вагон ввалился мужик с тюками и долго спорил со стюардами, что он может провозить тюки как ручную кладь и не сдавать их в багажное отделение.

После пряников Антон предложил взять сахарных орешков. Предложил меня ими угостить. Я посчитала, что это достойная плата за его нытье о здоровье. И ведь мужчина был не таким уж старым, но ныл, как старый дед, воспитавший десяток внуков.

Еще одна остановка. К нам подсела женщина с клеткой, в которой было пять куриц. А через проход от нас села ее подруга с большой собакой. Пес лаял, курицы кудахтали, их хозяйки болтали и заглушали нас с Антоном. Я сняла пальто и вышла в туалет, чтоб вымыть руки измазанными сахаром. Еще хотелось, чтоб немного побыть в тишине. До конечно станции оставалось меньше получаса. Еще одна остановка и дальше по прямой до Побережья.

Пока я мыла руки, то посмотрела в маленькое окно. Мы ехали вдоль моря. Настоящего моря, которое тянула к рельсам воды, но не могло дотянуться. Поспешив выйти из туалета, я вышла на смотровую площадку. Это была небольшая площадка на конце вагона, огороженная железными черными прутьями на пример клетки. Первое, что мне бросилось, так это тепло. А второе – запах моря, который хотелось вдохнуть полной грудью, чтоб соль проникла в мою душу.

Дверь на смотровую площадку открылась слишком резко. Несколько человек выбежало на нее, поспешно закрывая дверь перед носом пса. Он встал на задние лапы и пытался пробить носом окно в двери. Двое мужчин держали дверь, пока собаку не отвлекла курица, которая явно решила доказать всем, что она птица и попробовала взлететь.

– Что происходит? – спросила я.

– Курицы выбрались из клетки, – ответила женщина, пытающая удержать шапку и одновременно поправляющая юбку, которая выглядела так, словно ее кто-то жевал. Хотя собачья морда ткнулась носом в стекло, явно напоминая о себе и своих зубах. – И кто додумался перевозить домашних животных в вагоне с пассажирами?

Я на это не знала, что ответить. К своему стыду, правила провоза животных и багажа я не изучила, потому что мне это было не нужно. У меня была маленькая сумка, в которой было две пары сменного белья и три платья. А это вполне разрешалось.

Поезд подъехал к станции. Люди стали выходить. Как раз к этому времени поймали собаку. Одну курицу поймать не получилось. Она вылетела на перрон и теперь деловито прохаживалась среди пассажиров, изображая из себя деловую даму.

– Надо обязательно подать коллективную жалобу! Это просто возмутительно! – продолжала жаловаться женщина с покусанным платьем.

– Это всего лишь небольшое неудобство. В дороге все бывает – Я попыталась ее успокоить, но вместо этого получила такой злой взгляд, что прикусила язык и поспешила вернуться к своему месту.

Таких людей я не понимала. Да, проблема была серьезной и пес нас мог покусать, но весь инцидент занял не больше десяти минут. Можно пожалеть юбку, но это не такая уж большая беда.

На месте моего спутника не оказалось. Женщин с животными вывели для разбирательств. А куда делся Антон? Как все испугался собаки? Я села на свое место. Стюарды вновь помогали рассесться пассажирам. За причиненные неудобства за счет поезда нас угостили чаем с пряниками.

– Не подскажете, а пассажир, который сидел напротив меня. Он пересел? – спросила я, когда мне принесли чай.

– Он вышел, – ответил стюард.

Странно, а хотел доехать до конечной. Но видимо решил, что лучше закончить приключение. Или перенервничал. Мужчина все же был в возрасте.

Выкинув его из головы, я стала наблюдать за пейзажем в окне. Пусть я не видела море, но могла наблюдать небольшие домики из натурального камня, украшенными морскими цветами и дикими лианами с яркими цветами. Лианы были повсюду. Ими украшали летние шатры, зоны отдыха, беседки. Некоторые перебирались в сады и теперь превращали их в дикие неприступные заросли. Выглядело это красиво и одновременно зловеще. Казалось, что если дать им волю, то они заполонят собой весь мир. Если бы они не боялись холода, то так бы это и было. Я так и представляла, как они медленно ползут по снегу, стараясь доползти хоть до какой-то опоры. Зловещее зрелище.

Чем меньше оставалось времени до окончания пути, тем больше поднималось волнение. Я как будто ехала к себе домой. Туда, где меня ждало как минимум спокойствие, а максимум счастье. Да, это было по-детски, но мне сейчас и хотелось побыть молодой и свободной. А что не так? Я вырастила всего лишь одно поколение детей. Что это такое? Так. Ерунда. Я могла еще два поколения детей вырастить и еще побыть заботливой бабушкой. Так что можно было и восторгаться морю, небо и песку. Проверить правда ли он такой горячий, как о нем говорят? Посмотреть на чаек, которые плачут над морем, кого-то зовя.

– Конечная станция. Побережье. Центральный город. Спасибо, что воспользовались нашим маршрутом. Желаем хорошего отдыха.

Я взяла пальто. Достала сумку и вышла из вагона. Свежесть и жара перемешивались, создавая эффект парилки. На лице тут же выступил мокрый пот. Когда я выходила на смотровую площадку, то не чувствовала такой духоты.

На вокзале можно было сразу зарегистрироваться в гостинице, но мне было не до этого. Я торопилась на пляж. Ворчание моря доносилось от вокзала. Оно манило, звало к себе, как, наверное, зверь волха тянет к паре. И тут я понимала Матвея, только мне долго получалось сопротивляться этому зову, но он не мог. Значит у меня, в отличие от него, было больше свободы и силы воли. Только от судьбы разве можно убежать? Можно сколько угодно сопротивляться, но дорога жизни все равно выведет туда, где тебе положено быть.

Я понимала, что выглядела странно: в теплом пальто, с сумкой, которая бьет по ногам, в сапогах, что вязнут в песке, я шла к волнам. В какой-то момент до меня дошло, что я могу скинуть сапоги. Перевязав их между собой шнурками, я повесила сапоги на ручку сумки. Песок был горячим. Обжигающим. Он просачивался сквозь пальцы ног, вызывая щекотку. Здесь весна уже царствовала целуясь с солнцем. Это было так удивительно, что походило на чудо. Шесть часов на поезде и я уже шагнула в лето.

На пляже было запрещено отдыхать и тем более купаться, но разрешалось гулять. Этим я и занималась, долго не решаясь подойти к морю. Когда же решилась, то почувствовала, как вода обожгла ступни. Лизнула их и тут же сбежала назад. Я и не поняла, что это было. Зато вторая волна уже постаралась намочить подол юбки. И это меня немного отрезвило.

Я приехала сюда не на один день. Море будет всегда со мной. Мне же еще надо было снять комнату. А приходить к хозяевам в образе босой оборванки с мокрым подолом совсем не хотелось.

И тут я столкнулась с первой проблемой. На мокрые ноги облепленные песком носки надевались с трудом. Пришлось отойти к тому месту, где песок заканчивался, а начинались мостки. Я села на край мостков и стала ждать, когда высохнут ноги. По самим мосткам ходить босиком – это только занозы цеплять. Ждать в застегнутом пальто было жарко. Я его расстегнула. Потом решила переложить деньги в сумку. Еще подумала, что они могли у меня выпасть, а я и не замечу.

Руки скользнули в карманы, но карманы были пустые. Совсем пустые. Даже не завалялось мелкой монетки.

Паника? Нет. Лишь мысли, где я могла потерять деньги. В поезде я оставила пальто, когда ходила в туалет. Там была неразбериха из-за животных. Возможно они выпали там? Нет. Мы тогда собирали под сидениями закатившиеся вещи. Денег там не было. Кто-то взял, воспользовавшись суматохой? Скорее всего. Тогда все бегали по вагону, боясь пса. И тогда кто-то мог пройтись по карманам пальто. К тому же я снимала в вагоне шапку. По коротким волосам было понятно, что у меня сложный правовой статус. Я была без семьи, которая могла за меня постоять. У меня не было покровителя в виде госслужбы или работодателя. Конечно, никто не будет заниматься поиском денег. Конечно, всех подробностей о моем положение люди не знали… Ага. Я же сама об этом рассказывала Антону.

Ветер щекотал волосами основание шее. Теплый и приятный ветер пытался успокоить. Я же впала в шоковое состояние. Без денег в незнакомом городе, без знакомых и без возможности отправить сообщение домой… Домой? Хорошо. В то место, которое раньше было моим домом. Где был Матвей, который раньше помогал мне решать все проблемы. Но теперь мы с ним чужие люди. Мне надо с этим справиться самостоятельно. К тому же я хотя бы доехала куда хотела.

Глава 2

Мне надо было подумать. Корить себя было не время. Так, у меня с собой остались лишь вещи. Я даже открыла сумку, чтоб посмотреть остались ли они при мне или их украли. Нет. Вещи остались на месте. И чего только я не взяла с собой хоть какие-то украшения? Я их не любила. Надевала очень редко, но Матвей мне иногда дарил колечки и кулончики, которые я отдала дочери. Я не стала их брать, чтоб не вспоминать, но могла же их прихватить на такой вот случай. Только кто будет думать, что по приезду в мечту окажется без денег?

Надо просто перестать надеяться на Матвея. Он все же меня сильно избаловал. Отогнал все проблемы, заставив меня от них отвыкнуть. Да и какие у меня были проблемы до замужества? Поиск мужа? Или как окончить практику в ателье?

Ноги высохли. Я смахнула с них песчинки. Надела носки и сапоги. Первое, что нужно было сделать – это продать вещи, чтоб выручить хоть какие-то деньги.

Решительно встав, я пошла искать стол справок. Там мне дали адрес барахольщика и посоветовали заглянуть в отделение передвижений, чтоб встать на учет, как денька. Вначале я хотела пойти к барахольщику, но потом решила, что туда я успею так как барахольщик работал до вечера, а вот отделение закрывалось через два часа.

Отдел передвижений был в получасе ходьбы от вокзала. Это было не так уж и далеко, если бы не сумка, которая мешала. Почему-то раньше я не замечала, что она такая громоздкая и неудобная. Хотя раньше я передвигалась на колясках или в карете, а не тащила ее с собой.

Пока я про себя ворчала на слишком теплую одежду и сумку, взгляд цеплял аккуратные домики, с подстриженными лианами. Оказывается, если за ними ухаживать, то они выглядели красиво. А еще меня поражали чистые улицы, по которым ездили кареты и коляски без лошадей. Из-за этого и не было навоза под ногами. Кто бы ко мне не попадался, то это были счастливые люди, с искренними улыбками. Наверное, это повлияло и на мое настроение. Я перестала ворчать. Ну разве это проблемы? У меня проблем не было. Все можно решить.

С таким настроением я подошла к отделу передвижения. Зашла в широкое помещение и немного удивилась большой очереди из людей. Немного приглядевшись, я поняла, что мне надо было в другой кабинет, где никого практически не было за исключением старика без ноги и такой же деньки, как и я, правда одетой намного лучше.

За столом сидела женщина в строгих очках, которая недовольно посмотрела на меня, когда я вошла.

– У вас есть деньги на три месяца жизни в Прибрежье? – спросила она.

– Меня обокрали. Поэтому пока у меня с этим трудности…

– Тогда вы должны уехать из Прибрежья. Здесь не место для бродяг.

– У меня совсем денег нет. Я думаю, что устроюсь на работу…

– Раз в час с вокзала уезжает телега в поселение Маяк. Там вы встанете на учет. И там сможете найти работу. Билет я вам выпишу.

– И что это за поселение?

– Для тех, кто приехал сюда работать, – ответила она, выдавая мне маленький кусок бумаги. – Следующий.

Вот и весь разговор. Мои возражения слушать никто не хотел.

– А там море есть? – уже около выхода спросила я.

– Там порт. Промышленный порт, – ответила женщина.

Промышленный порт – это не зона отдыха. Но ведь меня никто не заставлял жить там вечно. К тому же и транспорт ходил раз в час, что было довольно часто.

Пришлось тащиться назад на вокзал, постоянно напоминая себе, что ничего плохого не произошло. Я все равно оставалась на берегу моря, только буду жить лишь в другом поселке.

Вечер начинал вступать в свои права. Я боялась опоздать, но выяснилось, что транспорт ходил каждый час вплоть до одиннадцати. Это была потрепанная телега, которая казалось должна была развалиться на ходу. Зато была запряжена нормальной лошадью. И извозчик у нее был хмурый мужик в возрасте, который посмотрел на мою бумажку и велел забираться в телегу.

Постепенно в телеге у меня появились попутчики. Два мужика с хмурыми взглядами и в потрепанной одежде. А еще к нам подсела женщина с двумя корзинами. Вот она посмотрела на меня с любопытством.

– Больше никого не жду. Едем, – хмуро сказал возница. Никто ему возражать не стал.

Телега тронулась в путь. Мы ехали какое-то время вдоль железной дороги. Потом свернули на окраину, где дома уже были не такими уж красивыми, как в центре. Город довольно быстро остался позади. Ровная дорога превратилась в ухабистое нечто, на котором мы постоянно подпрыгивали. Я держалась за борта телеге и надеялась, что не вывалюсь из нее. Нет, к такому я не привыкла. Совсем не привыкла. Солнце начало садиться. И садилось оно довольно быстро. Начинало темнеть. Я поняла, что приеду в поселок, когда на него опуститься ночь. И ночевать мне придется явно на улице. Все же нужно было сходить к барахольщику, чтоб разжиться монетами. Только меня так удивило отношение ко мне в отделе передвижения, что это отключило разум. Я просто пошла по тому пути, который мне указали, как будто это был единственный выход.

Дорога тем временем повернула в сторону гор. Навстречу нам проехала телега. Дальше мы забрались в холм, а после него свернули в лесок. Жидкий и какой-то страшный из-за сгустившихся сумерек.

И когда мне показалось, что мы заблудимся в темноте, то ночную тьму рассек яркий свет фонарей, которые освещали дорогу от леса до поселка. От поселка до большого промышленного комплекса. Весь поселок был освещен фонарями, разгоняющих ночь. Но самым главным фонарем в этой иллюминации был высокий маяк, который смотрел в сторону моря.

От открывшейся картины захватило дух. И уже телега, неровная дорога, отбитый зад и усталость в мышцах больше не доставляли неудобства. Красота завораживала. Город походил на поздравительную открытку, иллюстрацию в книге, на прекрасный и таинственный сон, но никак не на реальность. Я даже себя ущипнула за руку, чтоб поверить, что не сплю. Этот мой жест вызвал улыбку у женщины с корзинами.

– А Прибрежье такое же красивое? – спросила я.

– У них нет нашего маяка, – ответила женщина.

Когда мы подъехали к поселку, то я заметила, что домики были небольшими и квадратными, но очень высокими. Четыре-пять этажей для них было нормой. Из-за этого каждый дом напоминал квадратную башню. Между этажами весели бельевые веревки, на которых весело белье. У нас в городе между домами на центральной улице висели гирлянды из лампочек, а белье принято было сушить в коридоре между кухней и ванной комнатой, где было тепло от печки и присутствовала вентиляция.

Еще меня поразило количество лиан. Они оплетали столбы, дома, пытались забраться на веревки. Некоторые лианы ползли вдоль домов, образуя что-то вроде зеленого тротуара, по котором передвигались прохожие.

Людей в городе было много. Но еще больше было непонятных существ с зеленой кожей и травой вместо волос. Они были как люди. Вот смотришь – это человек. Высокий, низкий, полный или худой, но это человек. И одежда у них была, как у обычных людей. Женщины носили платья или широкие штаны. Мужчины рубахи и шаровары. Как и многие здесь местные жители, они не носили обувь. Но при этом эти существа напоминали мне ожившие лианы. У некоторых из них были цветы в волосах. У других трава росла на руках. С одной стороны, меня это пугало, а с другой – вызывало интерес. Я никогда раньше в жизни не слышала о них, не знала о существовании, а здесь они ходили по улицам среди обычных людей.

Телега приехала на площадь. Тут нужно было выходить. Мы приехали.

– Отдел перемещения вон там, – ткнул пальцем в сторону здания с красной дверью, сказал возница. – Завтра утром откроется.

– Утром?

– А ты как хотела? Думаешь, что у нас это круглосуточное заведение? – рассмеялся возница.

Я не ответила. Свалилась мешком с телеге. Тело затекло и отказывалось слушать. В телеге ехать было неудобно. Намного неудобнее, чем в карете. Мужчины выпрыгнули легко. Кинули на меня взгляд, усмехнулись и ушли. Я же отошла от телеге. Посмотрела по сторонам. На площади было много любопытного народу. И одеты они были по-разному. Если при въезде в город я видела людей вполне в привычной одежде, то в центре можно было увидеть мужчин в одних шароварах без рубах и тем более куртках. С повязанными тряпкой волосами. А вот женщины были в довольно вольных платьях. В таких только танцевать ночью в кабаках для мужчин.

– Тебе показать, где у нас гостиница? – спросила женщина с корзинами. Невысокая, доброжелательная. Одета вполне прилично: в закрытое платье светлых тонов.

– Меня в поезде обокрали. Думаю, что поброжу по городу. Дождусь утра, а там попробую продать платья, что с собой привезла.

– Меня все тетя Зина кличат, – оглядывая меня с ног до головы, сказала она.

– Женя.

– Пойдем, я тебя у себя положу. У меня квартира на четвертом этаже на первой линии.

– Все равно это ни о чем мне не говорит.

– Скоро поймешь, где у нас элита живет, а где мы, простые. Так пойдешь?

– С удовольствием воспользуюсь таким предложением. Ночевать на улице совсем не хочется.

– Я сама когда-то приехала вот так. И никак не могла понять куда попала.

– Здесь необычно.

– Интересно. Тебе понравится.

– А с чего такая уверенность?

– Уже научилась разбираться в людях, – ответила тетя Зина. – В Прибрежье много людей приезжает. Кажется, что они разные, а на деле часто друг на друга похожи.

Я не ответила. Мы шли по тротуарам. Ноги утопали в листве. То и дело открывались двери, поэтому приходилось отходить на дорогу, где проезжали телеги, запряженные лошадьми. Когда мы свернули в переулки, то пусть стал легче. В переулках не было ярких фонарей, но все равно было достаточно светло, чтоб идти и не спотыкаться по грунтовым дорогам.

Мы остановились перед домом с облупившейся штукатуркой и рассохшейся дверью. Дверь не закрывалась на замок. Такое ощущение, что сюда мог зайти каждый. Старая скрипучая лестница поднималась крутыми виражами. Хорошо, что было темно и я не видела колодца, который образовался лестницей.

– Вот и моя квартира. Я с дочерьми живу. Муж из плаванья не вернулся. Вот и пришлось одной их поднимать. Теперь пирожки пеку и продаю их приезжим.

– А с работой тут как?

– Работа есть. Но пирожками торговать выгоднее.

– Мама пытается меня вытащить из этого болота, – сказала девушка, ровесница Ани, которая подошла к матери, чтоб забрать у нее корзины. – Я Светик.

– Женя.

– Мама, ты мне купила книгу? – подбежала вторая девочка с тонкими косичками и такими же тонкими руками. На ее глазах были большие очки, явно рассчитанные на взрослого, а не на ребенка.

– Сегодня нет. Книги подорожали. Поэтому будем одну в две недели покупать, а не каждую неделю, – ответила тетя Зина. – Светик, Женя у нас останется ночевать. Поставь лишнюю тарелку на стол. Жень, чувствуй себя как дома. Туалет в конце коридора. Душа у нас нет. В конце улицы есть общественный.

– Ничего страшного.

– Зато у нас есть целых две комнаты, – сказала Светик.

– И одна из них кухня, – хмыкнула тетя Зина.

– Я вас не стесню. Мне только одну ночь пережить.

– А дальше разбогатеешь? – спросила тетя Зина. – Не рассчитывай. Здесь все иначе, чем на большой земле.

– И что такое большая земля? – спросила я.

– Города за маяком, – ответила Светик.

Квартира тети Зины была небогатой. Две комнаты. В одной была спальня. Другая была как кухней, так и общим залом. Центрального водопровода не было. Поэтому воду приходилось приносить с колонки, а умываться через умывальник с краном. Использованная вода шла на слив унитаза.

Стены украшала плитка. Местами она была с рисунками, местами однотонной. Ее явно не подбирали в одном стиле, а использовали остатки. Занавески на окнах отсутствовали. Из-за этого легко было видно, что происходило в соседних квартирах. Из-за открытых окон доносились обрывки разговоров. Где-то на улице играла музыка. С завода шел гул. И все это сплеталось со звуком прибоя, криками ночных птиц и жужжанием морских мух.

– Как тебя к нам занесло? – спросила тетя Зина, ставя передо мной миску с жаренными овощами и рыбой.

– Просто села на поезд. Двадцать лет брака с волхом. А теперь одна. Он себе пару нашел. Я решила за него порадоваться и села на поезд, уехав подальше от всех, – ответила я.

– Странный выбор, – заметила тетя Зина. – Я приехала сюда, так как знала, что муж за мной не поедет. Мы с ним разругались в пух и прах. Два раза он меня отпускал, а потом брал слова обратно. Приезжал и ломал все мои планы. Поэтому я и приехала сюда.

– А почему он сюда бы не приехал?

– Побоялся бы соли. Он из холодных кланов, – ответила она. – Они терпеть не могут жару и соль. Приехала сюда. Устроилась нянькой в гостиницу, где присматривала за детишками приезжих. Потом вон их отца встретила. А он в море пропал. Вот и вся жизнь.

– Моя жизнь еще короче. Школа. Практика. Свадьба. Дети. И я тут. Даже вспоминать толком нечего.

– Твоя жизнь еще только начинается. Но зачем ее начинать здесь? – спросила тетя Зина.

– Не вижу разницы, – ответила я.

– Мама не любит поселок. В последнее время здесь стало слишком много зеленых, – ответила Светик.

– Я таких существ раньше не видела, – сказала я. – Что с ними не так? Их нужно опасаться?

– Это поцеловавшиеся с лианой, – хмыкнула Светик. – Такие же люди, как и мы, но без права выхода с юга побережья. Зато они могут плавать в другие страны.

– Тогда в чем проблема? – не поняла я.

– Привязка. Пусть и не такая навязчивая как у волхов или холодных кланов, – ответила тетя Зина. – И эта привязка, она жизни мешает.

– По мне так самая противная привязка у волхов. Истинная пара – это на всю жизнь. Сумасшедшая любовь, сумасшедшая тоска, если кто-то из пары умирает. Я за многими парами наблюдала, но такое ощущение, что они живут по принципу «все или ничего». Без компромиссов. На мрачных территориях привязок нет, но есть штрафы за развод. Нужно такие деньги отдать, что потом без всего остаешься, – сказала я.

– Тут иначе. Если с встречаешься с зеленым, то потом…

– Можешь и сама позеленеть, – хихикнула Светик.

– Глупости не говори, – отмахнулась тетя Зина. – Он тебе покоя не даст. Привязка скорее для него, чтоб было всегда куда возвращаться. Моряки поговаривают, что в море много всего есть. И эта привязка, она как оберег, как браслет для любителей блуда. Для них это важно. Для нас… Это выпадение из жизни по его прихоти. Ни на какую работу не устроишься. Ни детей нормально воспитать не сможешь. Вот нужно ему, чтоб ты рядом была, пока у них штиль и делать нечего, так изволь явиться. Еще и это понятие, что мы ничего не делаем, а вот они только и работой занимаются!

Тетя Зина явно разозлилась. Она собрала пустые тарелки и отнесла их в раковину. Налила воды в стакан, но пить не стала. Посмотрела в окно, где явно в такой же небогатой квартире ужинала семья из мужчины, женщины и трех детей.

– Их привязку снять можно по возвращению на берег, – нарушила молчание Светик. – Только плаванье может длиться не один год.

– Светик, начинай ставить тесто. Мира, с тебя мытье посуды. Я пойду за водой схожу.

– Может мне помочь? – предложила я.

– С лестнице еще навернешься. Там темно, если не заметила, – недовольно сказала тетя Зина.

Она взяла ведра и ушла. Я слышала, как за ней хлопнула дверь.

– Мира, ты иди. Я сама посуду помою, – сказала Светик. Девочка обрадовалась и убежала в комнату. – Ничего, если я не буду официально?

– Ничего, – ответила я.

– На маму внимания не обращай. Она все еще винит себя в том, что не согласилась, чтоб папа зеленым стал. И не согласилась на привязку с ним. Пусть она и говорит, что ей все равно, но при этом переживает, – сказала девушка. Грустно улыбнулась.

– Давно он пропал?

– Больше шести лет. Мира его толком и не помнит. Увидит, так не узнает. Может я и не права, но мне часто кажется, что желание лучшего – это враг хорошему. Тут не так плохо, как кажется. Но это действительно болото закрытых областей.

– Посмотрим. Пока город кажется интересным.

– Интересно Прибрежье. Там развлечений много. А тут только неприятности найти можно. Народ простой. Правила приличия размыты. Окажешься не в том месте не в то время, так и возразить не успеешь, как окажешься в танце на всю ночь. Если нет защитника, которого бы минимум уважали, то на улицу из своей полосы лучше не выходить.

– Это везде так. Ваш поселок не исключение. У меня семья простая была. Мать вдовица. После меня еще две сестры шли следом. Когда ко мне волх стал свататься, я в первую очередь подумала, что вот будет хороший защитник и мне, и моим родным. Потом я в него влюбилась. Только эта защита никому не понадобилась. Мама замуж вышла за хорошего человека, которых ее с моими сестрами под крыло взял. Тогда я первый урок в жизни получила: жертвы никому не нужны.

– Наверное, так и есть, – задумчиво сказала Светик, но потом решила добавить. – Или они нужны человеку, который их делает. Он же ставит цель. Кладет на нее жизнь. Идет к этой цели. Для него эти жертвы важны, чтоб…

– Забыть о том, что не хочется вспоминать.

– Думаю да.

– Ты не хочешь отсюда уезжать?

– Не знаю. Но и здесь перспектив особо нет.

Тетя Зина вернулась с ведрами. Поставила их на пол. Задорно улыбнулась. От ее грусти с примесью злости не осталась и следа.

– Все-таки нет ничего лучше, чем труд. Пройдешься, подышишь. Поднимешь эти ведра с последними бранными словами и жить как-то становится легче, – довольно ответила она.

Я же решила, что мне эта семья нравилась. Открытые люди не прятали эмоции. Жили так, как умели. Говорили, что думали. Это подкупало.

Мысли сразу пошли в сравнение с прошлой жизнью, где Матвей был вежлив и предупредителен, но вот как раз искренности и эмоций мне не хватало с его стороны. Я все списывала на характер, не понимая, что он меня не любил. Никак не любил.

Светик замесила тесто. Тетя Зина ушла спать. Меня же положили на кухне. Правда предупредили, что подниматься придется рано. Я лежала на диванчике, укрытая тонким пледом и слушала, как из открытого окна доносится шум улицы. Как ни странно, но тревоги не было. Наоборот, я чувствовала себя комфортно.

Утро в семье начиналось довольно рано. Светик, Мира и тетя Зина поднимались до рассвета, чтоб раскатать тесто и наделать пирожков. Пирожки они пекли в электрической духовке. Здесь не было печек, как на севере. Да здесь они и не были нужны. Как сказала тетя Зина, здесь тепло было даже зимой. Именно тепло, а не жарко. Как оказалось сейчас было именно тепло, хотя я бы тут поспорила. В моих платьях я обливалась потом.

– Тебе надо что-то более легкое. У Светика есть юбка и кофта. Они тебе должны подойти. Можем обменять на какое-нибудь твое теплое платье, – предложила тетя Зина.

Вот и расплата. Не просто так она пригласила меня к себе переночевать. Явно хотела как-то выменить одежду для дочери. Мол, когда она поедет на большую землю, то ей не понадобиться покупать одежду.

– Я не против. Все равно они мне больше не понадобятся. Я бы еще и от пальто отделалась, шапки и сумки, – ответила я. Тетя Зина переглянулись со старшей дочерью.

– Может тогда поживешь у нас какое-то время, пока не устроишься? – предложила тетя Зина.

Я не видела причин отказываться. К тому же за помощь с пирожками и за вещи мне обещали не только крышу над головой, но и еду. Этого мне вполне хватило на первое время. Конечно, я могла бы одолжить денег у тети Зины и попросить помощи у родни. Или могла написать Матвею, но мне хотелось встать на ноги самостоятельно. Доказать себе, что я чего-то стоила. Доказать, что могу жить дальше.

Пусть первые шаги и были неуклюжие, но ведь и дети не сразу учатся ходить. Тетя Зина убежала с корзинами на поезд. Мира побрела учиться чинить рыболовные сети, а мы со Светиком остались в квартире одни.

– А ты негде не работаешь? – спросила я девушку.

– Мама считает, что это плохо на мне скажется. Боится, что я привыкну к людям, обзаведусь подругами, встречу парня, который обязательно испортит меня и оставит в поселки. Я ведь создана для другой, лучшей жизни! – закатывая глаза к потолку, сказала Светик. И тут же рассмеялась. – Я днем начинку делаю. Сама же видишь в каких масштабах мама пирожками торгует.

– Про Миру она так же говорит?

– Мира у нас книжная змея. Она мечтает жить в городской библиотеке Прибрежья, но это не занятие для девочек. Ей нужна работа. Нормальная работа, которая сможет прокормить, где угодно. Так как Мира хрупкая, то и профессию ей выбрали соответствующую.

– И не боится, что Мира привыкнет?

– Так ей надо же получить хоть какую-то профессию. Вот я умею точить рыболовные крючки. Всех размеров. Получить профессию – это одно, а вот работать ли по ней – это совсем другое, – ответила Светик. – У меня есть время до обеда. Могу по поселку провести.

– Если не затруднит, то пойдем, – согласилась я.

– Да какое затруднение? Все равно только дома сижу, – ответила Светик.

– И совсем гулять не ходишь?

– Если мать узнает, то мне несдобровать.

Утром поселок отличался от ночного. Нет, он не был тише. Но народ в нем казалось был другим. Более спокойным. Доброжелательным. Если ночью меня пугали зеленые люди с волосами в виде побегов, то днем они были почти такими же и воспринимались мною, как обычные люди с необычными прическами. Только вот их одежда меня смущала. Мы были вроде как в поселке, но при этом мужчины позволяли ходить в одних шароварах. Да и платья женщин, состоящие из лент, вызывали мысли о их деятельности, которая была далека от приличия. Когда я об этом спросила у Светика, то она ответила со свойственной ей насмешливой манере.

– Поэтому мама и переживает за меня, – ответила она.

В этот раз в отделе перемещений встретили меня любезно. Как будто искренне были рады моему приезду в поселок. Поставили на учет. Сказали, что раз в две недели мне будут приходить выплаты за то, что я столько лет с волхом прожила. Предложили помочь с поиском работы. Рассказали, как найти швейный цех и еще дали фруктов на дорогу.

– А вы говорите, что в поселке плохо, – сказала я Светику, когда мы с ней шли по дороге к морю и ели спелые абрикосы. – Люди у вас хорошие.

– Тебя достаточно фруктами угостить, чтоб ты сразу сделала выводы? Наивная, – хмыкнула Светик. Но при этом тут же улыбнулась. Мы как раз подошли к тому месту, где начинался спуск к морю. Дорога в этом месте делала резкий поворот и начинала уходить вниз к морю. Если подойти к краю поворота, то море становилось как на ладони.

Величавые волны ласкали берег. Чуть в стороне, куда уходила дорога, был порт. Корабли стояли в ожидание погрузки. Из других наоборот вывозили товар. Над морем летали чайки и черные дракончики. А справа от порта была полоса берега, где бродила детвора и старики, что-то собирая на песке. Это полоса тянулась вплоть до маяка и здорового неуклюжего здания.

– Светик, а рядом с маяком, там что за здание?

– Кузница зеленых. Вот заходит туда нормальный человек, а выходит с желанием напиться настоя из лиана. Завод называется. Промышленный судостроительный завод. Вот туда я тебе не советую идти работать. Хотя там приличные деньги платят, но они того не стоят, – мрачно сказала Светик. Все ее хорошее настроение тут же слетело. А в глазах появились нотки грусти.

Глава 3

Что такое работа в швейном цеху? Нас было больше двадцати человек. Мы сидели за полу механическими машинками, на которых шили чехлы для шезлонгов, занавески и униформу для служащих в многочисленных гостиницах Прибрежья. В помещение было жарко. Чтоб был хоть какой-то ветерок, мы открывали двери и окна, но это мало помогало.

Я долго не могла привыкнуть к духоте и шуму. Меня раздражал пот, от которого вещи промокали насквозь. С тоской я воспоминала практику после школы в ателье, где мы работали не спеша и в прохладе. А когда летом температура поднималась до такой степени, что становилось душно, ателье закрывали на дневной перерыв, а работу делили на утреннюю и вечернюю. Тут об этом даже не слышали. Работа была с утра и до вечера. По восемь часов с тремя короткими перерывами. И тут я вспоминала прежнюю жизнь, где моя работа заключалась в уборке дома, покупки продуктов, уходом за детьми и встреч мужа с работы. Тогда мне казалось, что у меня нет свободного времени, а работа была тяжелой и неблагодарной.

Когда дети подросли, то мы с соседками организовали кружок, где помогали адаптироваться молодым женам, которые недавно приехали в закрытые области. Диковатые, часто неграмотные – они отнимали много времени, чтоб сделать из них достойных соседей.

Какими же мы тогда глупыми были! Все считали себя лучше других, не понимая, что в любой культуре, в любом образе жизни есть определенные плюсы. Например искренность. Раньше в моем окружение этой искренности не было. Меня приглашали в гости, я общалась с другими женщинами и мужчинами. Все эти люди и волхи относились ко мне благожелательно. Но оказывается, что это все была лишь дань приличиям. Все знали, что Матвей нашел пару. Знали, что меня ждет в понижение социального статуса. Нет, я могла дальше оставаться в кружке привычного общения и играть почти прежнюю роль, но при этом я знала, что ко мне будут относиться со снисхождением.

Я сама так себя вела по отношению к отверженным, выкинутым из дома или пониженным до роли приживалки. Не понимала, как они могли на это согласиться. Спрашивала себя и других, а есть ли у этих женщин гордость. Но не могла получить на это ответ.

Была ли я плохим человеком? Не думаю. Скорее жила по правилам той среды, где родилась и где меня воспитали. Я не додумывалась, что может быть иначе. А ведь действительно, иначе может быть.

Я удивилась, но здесь не нужно было учить правила, чтоб не казаться глупой. Не нужно было следить за языком. Работницы часто говорили на смеси портовой речи с примесью заморских слов с извращенной простой речью. Некоторые слова меняли родной смысл, превращаясь в другое и никого это не волновало.

Тут меня не спрашивали о прошлом и не интересовались планами о будущем. Здесь мы собирались для работы, а не для того, чтоб языком трепать. Конечно, девчонки, которые недавно закончили школу, собирались в группки. Они ходили на танцы, гуляли по набережной и пытались с кем-то познакомиться. Те кто был постарше, те бежали домой к семьям или погружались в ночные развлечения, где по слухам отсутствовали какие-либо запреты.

За первые две недели работы, я сразу бежала с работы домой, потому что у меня не на что не было сил. А еще нужно было хоть немного помочь с пирожками тети Зине. Нет, она не настаивала, но я сама этого хотела. Меня поражало ее упрямство и желание собственными руками сделать жизнь детей лучше. Добиться для них того, о чем она могла лишь мечтать.

– Это мои последние дети, – ответила как-то тетя Зина. – Если первые устроились хорошо. Настолько хорошо, что они даже не общаются со мной, чтоб не запятнать репутацию таким общением. Второй у меня был лишь сын. Но его отец не уберег. Это я ему не простила, поэтому и ушла. А вот эти девочки… Дочки. Самое сложное, что мне выпало судьбой. Если бы были парни, то я бы меньше за них переживала. Но девочки… Я не хочу, чтоб они тут стали якорями.

– Если станешь якорем для моряка, то не сможешь уехать из поселка? – уточнила я.

– Рано или поздно захочется разделить с ним его ношу. А зеленых за маяк не выпускают, – ответила тетя Зина. – Вот ты хочешь остаться тут до конца жизни?