Читать онлайн Их пленница бесплатно

Глава 1

– С чего ты взяла, что ее утащили оборотни?

С первого раза тетя не поняла.

Уронила голову с ярко-рыжими, плохо прокрашенными волосами и разрыдалась в сложенные на столе руки. Плечи содрогались, она плакала тяжело, глухо – так плачут, оплакивая родных. Никого не стесняясь.

– Прошу, сходи к ним! – прокричала она. – Попроси! Ей всего восемнадцать, страшно представить, что с ней сделают. Ей с этими жить!

А мне нет?

Когда похитили меня, я была не старше.

– С чего ты взяла, что это оборотни? – в третий раз спросила я. Говорила я жестко, мне надоело слушать истерику. Я не люблю слез – ни своих, ни чужих.

В нашем мире вообще нелегко жить.

– Ее схватили, когда она вышла из дома, – тетя вытерла нос бумажным платком и подняла заплаканные глаза. – Одного узнали… Зверь.

У меня неприятно заныло сердце. По глазам я видела, что мне не понравится продолжение.

– Зверь из «Авалона»? – насторожилась я, будто у нас еще какой-то есть.

Тетя горько закивала, словно приговор подписывала. Хуже не бывает.

– Сходи, умоляю… – прошептала она. – Поговори с ними. Они тебя послушают. Все знают, Зверь садист, а моя доченька у него… Хочешь на колени перед тобой встану?

– Не надо, – я отвернулась, пытаясь собраться с мыслями.

Совсем не встреча со Зверем меня пугала. Его ножа я не боюсь.

– Я позвоню, – решила я, и тетя завыла от ужаса, хватая меня за руки.

– Умоляю, съезди! Ее не для того крали, чтобы ты звонила! Он разозлится!

Я стряхнула ее руки и ушла в комнату, громко хлопнув дверью.

Тетя меня раздражала. Кто она вообще такая? Вспомнила, когда ей понадобилась моя помощь. Где она была, когда умерла мама? Где она была, когда… Я оборвала мысль и подошла к секретеру, взяла фото в рамке с полированной поверхности. Мамочка улыбалась – лучисто, светло. В летнем легком платье, счастливая, молодая. Такой я ее и запомнила.

Я со стуком поставила фото на место и прислушалась к тетиным рыданиям на кухне.

Она права. Зверь садист, но утащить мою двоюродную сестру он мог только по приказу Руслана. Иначе странное совпадение, не находите? Рус хочет меня видеть. Если я позвоню – это будет не то, на что он рассчитывал. Сестрице откусят палец, если у него испортится настроение.

Нужно ехать.

Я не видела его год и вот, он захотел встретиться. Я думала, он переключился на другую жертву, но нет. Я вне конкуренции.

Ему нравилось держать пальцы на пульсе, но сильно он меня не беспокоил. Сейчас я не понимала, чего он хочет. Дернуть меня за ошейник? Показать, кто здесь хозяин?

Я Руслана игнорировала и это его бесило.

Я веду себя так, словно его нет. Не отвечаю, не боюсь, не плачу. Он решил нажать на чувствительные точки – мою семью. «Семью». Но юную девушку оставить на ночь в руках Зверя – этого врагу не пожелаешь.

Я со вздохом распахнула шкаф. Синие джинсы, белая майка-алкоголичка. Подойдет. Сверху я натянула джинсовку. Верх и низ не совпадали по цвету, а майка была слишком длинной. Я выглядела как чучело, но одеться красиво и отправиться ночью в район «Авалона» – плохая идея. Плохого мне не сделают, но на каждом шагу придется объяснять кто я, «почему такая детка одна». Надеюсь, сестра вышла из дома в мешке из-под картошки.

В коридоре я зашнуровала кроссовки. Заметив сборы, тетя зарыдала еще пуще.

– Хватит, – проворчала я. – Съезжу. Жди меня здесь. Я или к утру вернусь с ней, или не вернусь совсем.

Выбор обуви был неслучайным. Возможно, придется побегать. Надеюсь, сестра сегодня без каблуков… Взяла телефон, ключи от своего драндулета, которому столько лет, что проще выбросить, чем продать. И уставилась на себя в зеркало.

Мне очень, очень не хотелось выходить из дома. Глаза были огромными, с расширенными из-за полумрака зрачками. Перепуганными? Нет. Скорее, в них была пустота. Я столько повидала, что страх разучился появляться в глазах. Зато там появилось кое-что другое. Кое-что, что появляется у людей, если они слишком много видели. Я стала циничной, как старый солдат или бывалый полицейский.

Не могу назвать себя красивой. Хочу, но не могу.

Во мне чего-то нет, какой-то изюминки. Черты правильные, но не гожусь на обложку. Мама говорила, что я красивая, но по-настоящему красивой была она. Волосы черные, но неухоженные. Глаза зеленые, но не кошачьи. Богини Баст из меня не вышло.

И что Руслан во мне нашел?

Я вздохнула, руками расправила спутанные пряди – расческу искать долго, а мне нужно скорее уйти, чтобы не было соблазна все отложить.

Быстро сбежала по лестнице и очутилась во дворе – хмельном от ночи, полной криков и смеха молодежи, звона бутылок, лая собак.

Ненавижу улицу. Ненавижу веселье и шум, которыми полнится город.

Это город Руслана, его правила.

Возможно, ребята, что пьют пиво в беседке и гогочут, поедут в один из его клубов. Им там продадут наркоту, они напрыгаются до одури, нажрутся, как свиньи, натрахаются, если кроме наркоты им продадут мою сестру, а утром будут блевать дома и вспоминать, что вчера было.

Лучше сдохнуть, чем так жить. Правда.

Я открыла скрипучую дверцу, упала в кресло, которое закачалось подо мной, как водяной матрац, и завела машину. Взревел стартер, двигатель чихнул. Обороты плавали – ремонтировать пора. А лучше оставить где-нибудь и забыть к ней дорогу. Чтоб она развалилась. Но только после того, как я вернусь из клуба.

Ненавижу эту тачку… Этот город… Свою жизнь. Ненавижу их.

Я сглотнула и откинулась в кресле, пока прогревалась машина.

О предстоящей ночи я старалась не думать. Я должна забрать сестру. Кроме меня за ней никто не поедет.

Скоро полночь, дороги свободные. В это время мне всегда хотелось плакать, такая тоска брала за сердце когтями, что пронзала его насквозь. В это время случилось самое страшное… То, что сделало такой, какая я сейчас.

А так было не всегда.

Но я с трудом вспоминала прошлое. Сначала не хотела, затем не могла. Мечта сбылась – я себя забыла. Оказалось, это хуже, чем помнить.

Парковка «Авалона» тонула в огнях и машинах – все забито. Парковаться пришлось на обочине.

Я выбралась на свежий воздух. С парковки несло пылью, резиной и топливом.

«Авалон» – двухэтажный клуб, здесь каждый найдет то, что ему нужно. Если вы побогаче – к вашим услугам второй этаж. Если молоды, азартны и любите сорить деньгами – первый. А если у вас в кармане шиш, к вашим услугам подвал.

Вопрос в том, на каком этаже моя сестра.

Я окинула клуб взглядом и вытащила сигарету. Пачка валялась в бардачке почти месяц. Иногда я курю, хотя вредная привычка. Но в моей ситуации нужно как-то расслабляться.

Я глубоко вдохнула дым, пытаясь успокоиться. Привалилась к машине, опираясь на капот.

Мне нужно настроиться, прежде чем я войду и снова увижу их… Руслан не просто так это провернул, они знают, что я приду. Я запрокинула голову, выдувая дым.

По небу бродили тучи – звезд не видно. Низкое, темное, с грядами облаков… Тревожное небо. Завтра будет дождь.

Я на собственной крови клялась, что больше сюда не вернусь.

Клялась и вот я снова здесь.

Добро пожаловать в ад, Оливия.

Глава 2

Я растоптала сигарету, сделав пару затяжек и пошла к клубу.

На первый взгляд все отлично: приятное место. А внутри… Впрочем, я еще не вошла. И даже не определилась с этажом.

Музыка долетала из залов. Особенно громкой она становилась, когда открывалась дверь. На крыльцо высыпала пьяная компания: парни в обтягивающих штанах, полуголые девицы. Одна, в прозрачном платье, запрокинула голову в небо, пьяно хохоча. В руке зажата сигарета, девушка швырнула ее, и та улетела в темноту, рассыпаясь искрами.

Удачно. Охрана будет смотреть на них. Может, меня не заметят, и выгадаю пару минут.

Но у входа в подвал я заметила знакомую, массивную фигуру.

Мужчина стоял, привалившись к стене и скрестив ноги. Длинные волосы упали на лицо, обтягивающие джинсы, майка, облепившая крепкий торс – прикид кричал, как его чешет собственная привлекательность. Симпатичный, но не для всех. Внешность на любителя. Резковатая, как нож, приставленный к горлу.

Я точно знала, что ему почти тридцать пять, у него мощное упругое тело, скуластое лицо. Волосы стрижены до плеч, и не просто стрижены – он за ними ухаживает. А еще я могла рассказать, что на его широкой груди тату, а в маленьком алом соске – пирсинг. Вон, выпирает из-под майки.

У него еще одна тату есть. В том месте, куда приличные девушки не заглядывают. А если заглядывают, то глаза закрывают.

Сейчас он проводил кончиком складного ножа под ногтями, вычищая грязь.

– Привет, Зверь, – сказала я. – Меня ждешь?

Он поднял глаза и улыбнулся с таким удовольствием, словно во рту было что-то сладкое.

Карамелька по имени я.

– А кого еще? – хрипло спросил он и оттолкнулся от стены. – Конечно, тебя.

Взгляд ощупал меня всю, прежде чем он поднял глаза. Я не видела их в темноте и не могла ручаться за выражение. Оно и к лучшему. Я отвернулась первой.

– Он тебя на дверь поставил? – поинтересовалась я. – Как вышибалу?

– Меня? Нет, – он насмешливо взглянул мне в глаза. – Я скучал, хотел увидеть тебя первым. Ты меня бросила, Фасолька… Теперь мне нравится одна брюнеточка, маленькая, с розовыми пальчиками… Так и тянет откусить.

Он про сестру.

Я молча смерила его взглядом и пошла ко входу в подвал.

Зверь… Его так назвали за то, что он истязал своих врагов перед смертью. Животные или люди – ему неважно. Помню его жестокие игры. Большинство из тех, кто слышал про «Авалон» боятся его ножа. Того самого, которым он чистил ногти.

Зверь спустился первым, ноги и зад были так сильно обтянуты джинсами, что стало видно, как двигаются мышцы, когда он спускался по лестнице. Тренированное и развитое тело было пластичным, как полагается хищнику, а не качку из спортзала. Предплечья и кисти в толстых венах напряженные, хотя позой он демонстрировал спокойствие. Обманчиво-спокойный убийца, готовый к схватке в любой момент, вот кто такой Зверь.

Он остановился перед стальной дверью с маленьким окошком. Я стояла у него за спиной, еще на ступеньке – было тесно. Так тесно, что можно было прижаться к спине Зверя, приди мне такая блажь в голову. От него едва заметно пахло чем-то незнакомым и дурманящим. Какие-то пряности, свежесть от одежды. Раньше он любил другие запахи.

– Открывай! – прорычал он и рассмеялся.

Под человеческим голосом, довольно мощным, прорезался чужой, звериный рык. Он любил добавить интонаций от второй половины. Когда-то я дрожала от его голоса, как осиновый листок.

Дверь распахнулась, и музыка чуть не опрокинула меня в нокаут.

Глубокие басы проникали в нутро и отдавались в груди. Я поморщилась, но вошла в прокуренное, темное помещение с низким потолком. Вентиляция не справлялась с нагрузкой: сигареты, духи, свежий пот танцующих тел, все смешивалось в удушливое амбре. Синевато-красный свет, напоминающий полицейские мигалки, навевал тревогу. Он то вспыхивал, то погружал в полную темноту, но я помнила дорогу и шла вслед за Зверем. Перед ним расступался народ, он резал толпу, как ледокол. За спиной она смыкалась, мне приходилось прорываться.

От меня так отвыкли, что не узнавали.

Когда-то я ходила у его левой руки и точно так же, как и ему, мне уступали дорогу. Давно это было… Я совсем не скучаю по тем временам. Я вообще за сестрой пришла.

Музыка била по голове и у меня ныли виски.

Зверь шел через весь зал – длинный и вытянутый. В конце находились отдельные помещения, там потише. Он отбросил в сторону шуршащую шторку из перламутровой ткани и толкнул дверь.

Вижу, они ремонт сделали.

Стены, затянутые черным шелком с белым тиснением, сразу окунули в шикарно-мрачную атмосферу. Люстры под потолком, квадратные, в тяжелых металлических рамах, были тусклыми. Дизайнеры делали ставку на красоту, а не освещение – со своей ролью они не справлялись.

В конце комнаты я увидела сестру. Съежившись, она утопала в кожаном диване. Глаза в пол, перепуганная, но, похоже, цела. Слева от нее, по-хозяйски откинувшись на спинку и забросив сверху руку, развалился мой бывший. Бывший друг, любовник, возлюбленный.

Главный хищник нашего города.

Лицо Руслана грубее, словно вытесанное из камня. Темные волосы он коротко стрижет и своим видом озабочен не так сильно, как Зверь. Тоже здоровенный – по-другому бы не получилось. Оба высокие, крупные, злые – они похожи, потому что у них одинаковое животное.

В расстегнутой рубашке я видела темные волосы на груди и дорожку внизу живота, которая заканчивалась где-то под застежкой джинсов. Он был в черном, татуировки на смуглой коже сливались с одеждой.

Он улыбнулся, как только я вошла.

Я остановилась у порога, а Зверь пошел к дивану. Сестра сжалась. Успела познакомиться с мальчиками поближе?

– Привет, – Руслан подобрал со стола рюмку и приподнял. – За тебя.

На низком черном столе батарея бутылок и четыре рюмки.

Из двух пили – видно по следам на донышке. Заприметив соль и нарезанный лайм, я поняла, что ребята баловались текилой. Вдвоем. Сестра не пила, хотя ей предлагали – с краю стояла полная рюмка. Была и четвертая – пустая.

Для меня.

– Проходи, – Рус облизал губы и выпил свою рюмку до дна. – Я соскучился.

– Спасибо, нет, – ответила я.

Зверь упал на диванчик рядом с сестрицей и приобнял ее, как подружку. На лице появилось страдальческое выражение, но она не издала ни звука – умная. Не показывай хищнику слабостей. Особенно, если он садист.

Лезвие уперлось ей в щеку, не надавливая, медленно поползло по коже. Зверь ласкал острием, но смотрел с таким видом, как будто это его язык. Сладострастным, вот каким.

– Убери нож, – хрипло сказала я и откашлялась.

Надо бросать курить. Раньше я не хрипела.

Он не среагировал.

– Я сказала, – повысила я голос, – убери нож от лица моей сестры, Зверь. Я тебя с ложки поила, а ты моей сестрице рожу режешь?

– Я твоя сестрица! – прорычал он, вновь со звериным хрипом.

– Кирилл, – сказал Руслан. – Хватит.

– Жаль, – вздохнул тот, но нож убрал. – Такая девочка… Но не такая, как ты.

– Покажи ей, – усмехнулся Рус.

Зверь со смехом задрал майку, открывая мускулистую грудь. Шрамы, шрамы, шрамы. Тонкие линии от ножа, белые, зажившие – они складывались в буквы.

«Оливия».

Я хмыкнула и подняла глаза.

– Ты вырезал мое имя на груди?

Он заржал, радуясь, что я сумела прочесть.

– Ты больной… И ты ему позволил? – я повернулась к Руслану.

– А что я мог сделать? – удивился он. – Запретить?

Он расхохотался, и я поняла, что ему на самом деле нравится эта больная игра. Больная игра, в которую мы играли втроем.

– Отпусти сестру, – попросила я.

Просто попросила, как раньше просила обо всем.

Прошу тебя, брось свои игры – я устала. Я больше не могла играть, он все равно выиграет.

У него преимущество, с которым ничего не сделать.

Руслан знает, где у меня болит сильнее всего.

Он усмехнулся.

Двухнедельная щетина уже оформилась в бороду, хотя обычно он ее не носил. Но и раньше он брился два-три раза в месяц – не придавал значения, в отличие от Зверя. Вот он всегда был чисто выбрит. Его щетине максимум могло исполниться два-три дня.

Сестрица была зажата между двумя мужчинами, как селедка в бочке. Тела у них приятные, упругие, но она была не слишком довольна. Рус наклонился к ней, рукой обнимая плечи, Зверь убрал волосы от лица и почти коснулся губами мочки уха. Интимно. Сложенный нож он бросил на стол. Ладонь легла моей сестре на колено и скользнула вверх, прямо под подол сарафана.

Ее глаза стали просящими. Она молила о пощаде, но почему-то меня.

– Перестаньте, – попросила я. – Чего вы хотите? Я не дура, поняла, что представление организовано неспроста. Что я должна сделать, чтобы ее отпустили?

– Займи ее место, – предложил Рус, пытливо рассматривая меня темными глазами. – И когда мы закончим, она сможет уйти.

Он пристально смотрел на меня и ждал. Он знал, что я соглашусь.

Глава 3

– А я смогу уйти?

Я говорила сдержанно, не выпуская эмоций наружу. Что было, то прошло. Ведь так? Ни слезинки от меня не получите.

Они обменялись взглядами. Эти двое выросли вместе и почти читали мысли друг друга, хотя мужчины их вида подобных себе не выносят.

Но у них особый случай – они молочные братья. Мама Зверя выкормила обоих. Руслан сильней, жестче, хоть и не садист, но терпит своего названного брата, потому что другой матери у него не было.

Этот союз и сделал их самой опасной силой в городе.

Бедный город.

Торговля оружием, людьми, похищения ради выкупа или фана, убийства… Мальчики развлекались, как могли.

– Уйдешь снова, если захочешь, – согласился Руслан.

Он вдруг отвел глаза. В них была незнакомая тоска. Думала, только я изменилась, а они нет… Я быстро взглянула на Зверя. Ведь и он таким психом не был – не резал на себе женских имен.

Но в них можно не сомневаться. Если Руслан или Кирилл что-то сказали, скорее всего, так и будет.

– Согласна, – я подала сестре руку.

Она выглядела растерянной. Глаза полны надежды, что ей позволят уйти, и страхом, что кто-то останется вместо нее. Мою руку она приняла с осторожностью.

Я потянула сестрицу на себя, и ребята подались в стороны, позволяя выбраться из-под их мощных тел.

– Подождешь в зале, – сказал ей Зверь. – Тебя проводят.

Сестрица вопросительно уставилась на меня.

– Иди, все будет нормально, – я кивнула. – Я скоро приду.

По опыту я знала, что ее отведут в закрытую комнату, либо оставят под присмотром охраны. Но не заставят делать ничего неприятного, и не тронут – команды не было. А вот мне придется нелегко.

Я упала на кожаный диван между парнями.

Он был мягким, и я непроизвольно откинулась назад – прямо в их объятия. Сестра шла к двери, постоянно оглядываясь через плечо.

Она с ужасом смотрела, как меня оплетают их руки. Зверь положил ладонь на колено, только в отличие от сестры я была в джинсах.

Нет, ну я знала, куда иду. Кто к мальчикам сарафаны надевает?

Руслан обнял меня за плечи и уткнулся в висок. Зверя заинтересовала ложбинка на стыке плеча и шеи.

– Не бойся, – я улыбнулась. – Со мной все будет хорошо.

Но ее взгляд… Сестра была в шоке от того, как откровенно, никого не стесняясь, меня лапают двое мужчин.

Такое бывало и раньше. Я помню эти взгляды.

Дверь захлопнулась, и я выдохнула – без свидетелей лучше.

– Ложись, – прошептал Руслан, целуя шею. Похлопал по колену, и я затрясла головой, борясь с вязким пленом его поцелуев.

– Ни за что, – так же тихо ответила я. – Не заставляй.

Шепнула прямо в губы и отвернулась – не хочу целовать. Да и Зверь не даст… Его пальцы сразу же легли на мой рот, спрятали от Руслана губы.

После разлуки он первым хотел получить поцелуй.

Только я не целоваться сюда пришла.

Я поерзала между горячих тел, но меня не выпустили. Ну да, мальчики не видели меня целый год, им хочется об меня приласкаться. Да только я теперь не хочу.

Раньше мы почти все время проводили вместе. На отдыхе, на переговорах, на охоте – я была с ними каждый день.

В «Авалоне» мы зависали в общем зале или здесь. Я потягивала вино, не слушала мужских разговоров и ласкала мальчиков.

Я любила каждый сантиметр их тел. Могла часами сидеть рядом с Русом и рассматривать татуировки. Гладила, водила пальцем по коже – на их телах был целый увлекательный мир.

Изучала, как они реагируют на поцелуй: медленный и влажный. На прикосновение: насколько оно должно быть невесомым, чтобы вызвать мурашки. Я тратила на это часы.

Иногда – даже на переговорах, я ложилась на диван между ними. Голову клала на колени Руслану, а ноги забрасывала на Зверя. Он гладил их большими ладонями, сухими и теплыми – это было приятно и щекотно. А если у него было хорошее настроение, то и целовал. Целовал мои голени, если я переворачивалась на живот и пристраивала ногу на сгибе его локтя. Затем щиколотку, расстегивал ремешок босоножек и целовал ступню и кончики пальцев.

Поначалу это дико смущало. Но я привыкла, что они делают это на глазах у всех, привыкла к их бесстыжей нежности.

Не удивлена, что потом обо мне судачили.

Наверное, я это заслужила.

И смотрели на меня так же, как сестра сейчас, пока не захлопнулась дверь.

– Она не хочет ложиться, – буркнул Зверь, жадно обнимая меня за талию. Ладонь очутилась на животе, и он нетерпеливо перебирал пальцами.

Руслан не стал настаивать.

Я вздохнула, вдыхая их запахи – пряный и свежий, как будто море столкнулось с пикантным востоком. Волосы Зверя щекотали шею и лицо, теплые губы Руслана елозили по моей шее.

Неожиданно он спросил:

– Который час?

– Скоро уже, – буркнул Зверь в шею и тихо заворчал, словно собирался меня съесть.

– Скоро для чего? – насторожилась я.

Ладонь вернулась на колено и поползла вверх. Сквозь джинсы проступало тепло руки Кирилла. Он тихо сопел мне в шею, губами пробуя волосы.

Нет, спонтанность – это не про Руслана. У сегодняшней встречи есть причина. Очень-очень серьезная, раз меня выдернули из дома.

Я вытянула шею, пытаясь рассмотреть стол поверх макушки Зверя. За бутылками лежало оружие, прикрытое газетой, нож, пара магазинов от «глока». Раньше «глоком» пользовался только Рус.

– Скучала, Фасолька? – прошептал Зверь, поворачивая мое лицо к себе. – Как ты жила без нас?

То ли ищет поцелуя, то ли не хочет, чтобы я высматривала, что у них на столе. Взволнованное дыхание коснулось кожи, глаза прикрыты… Мне кажется, он возбужден. Я не была уверена на все сто: это нужно проверить на ощупь. Но сами понимаете, лезть туда парню, с которым не планируешь секс – не слишком умное занятие.

Я попыталась отодвинуться хоть на сантиметр. Но с другой стороны меня прижимал Руслан.

– Давайте не будем, – сдержанно попросила я. – Зачем вы меня сюда затащили? Признавайтесь.

– Нам не нужен повод, – Руслан самозабвенно ткнулся в ухо. – Мне тебя не хватало.

Да, конечно. Разбежалась и поверила.

Но горячее дыхание было таким нежным, что стало больно. Больно за те времена.

– Руслан, – устало попросила я.

Я уже год живу одна, и никто из них не скучал настолько сильно, чтобы тащить меня в клуб и насильно сажать на диван. Возможно, они решили, что я совсем зарвалась, мечтая о свободе.

Моя свобода – в их руках. От них зависит, что я буду делать.

А может, в чем-то другом дело.

– Оставайся… Хоть на одну ночь.

Следующий поцелуй Руслана в шею был откровенным и подходил больше для спальни. Он накрыл кожу открытым ртом, царапнув заостренными зубами. Ладонь Зверя на бедре ревниво сжалась. Атмосфера накалилась мгновенно, словно кто-то поджег фитиль.

Парни замерли, хищно дышали и смотрели друг на друга поверх меня. Не хотят делиться.

– Мальчики, – прошептала я внезапно севшим голосом. – Перестаньте.

Первым зарычал Руслан.

Тихо, предостерегающе, как агрессивная собака, охраняющая кусок мяса. Он пожирал взглядом Кирилла, пока тот не зарычал в ответ. Как бы не подрались: зажатая между ними, я ощутила, как напряглись их тела. Живот у Зверя стал, как камень – это его слабое место. После одного нехорошего случая брюхо он всегда защищает.

Я провела пальцами по мышцам, выступающим под облегающей майкой, и прошептала:

– Тише… – другой рукой провела по щеке Руслана. Шелковистое прикосновение отросшей щетины, знакомое и пугающее одновременно, мгновенно вернуло меня в прошлое. – Не надо.

Внезапно дверь распахнулась, и я вздрогнула: в проходе стоял охранник «Авалона» и тяжело дышал.

– Идет! – выпалил он.

Парни мгновенно забыли разногласия.

– Ложись! – зарычал Руслан на меня, словно окатил громом. – Быстро, Оливия!

Ладонь надавила на затылок, и я резко ткнулась носом в колено, обтянутое шероховатыми джинсами. От него пахло туалетной водой и немного табаком.

– Переодеть не успели, – проворчал Зверь, ловко избавляя меня от кроссовок и зашвыривая их за диван.

Через секунду я лежала на них, как и раньше – забросив ноги на мощное плечо Кирилла, под щекой было бедро Руслана, а сам он привстал, торопливо наполняя рюмку текилой и силой впихнул мне в пальцы.

Я приняла ее, почти не замешкавшись. Сама села на место сестры, нечего выделываться.

Губы Зверя прижались к моей щиколотке. Но не чувственно, он словно «галочку» на мне ставил.

Я не успела возмутиться: охранник посторонился и пропустил к нам того, кого я никак не ожидала увидеть.

– Прошу прощения. Не помешал?

Мужчина в дверях был одет в темно-синий деловой костюм-тройку. Немолодой. Похож на клерка – даже залысины на висках есть, словно он плохая пародия на офисного сотрудника. Но смотрел он так, что смеяться над ним не хотелось.

Мрачное худое лицо немного напоминало бульдожью морду из-за глубоких носогубных складок.

– Привет, – сказал Руслан. – Тебе мы всегда рады.

Рус откинулся на спинку дивана. Зверь недобро уставился на гостя, трогая губами мою щиколотку.

– Тогда к делу?

Взгляд скользнул по нам троим на диване.

Я старалась выглядеть беззаботной, но лежать неудобно – колено Зверя давило в живот, а шея заболела из-за неестественного поворота головы. Я устроилась полубоком и улыбнулась гостю. Он уважительно кивнул, приветствуя меня.

Но слишком внимательно он меня рассматривал… Или парней? Как они трогают меня: Руслан перебирал волосы, Зверь гладил ступню. Мои руки безынициативно лежали на коленях Руслана. И это тоже не укрылось от гостя.

Он сел напротив, и Руслан молча показал на ряд бутылок. Тот без интереса их оглядел и сухо сказал:

– Абсент.

Налил ему Руслан. Не забыл и про нас со Зверем – нас троих ждала текила.

– Не будем торопиться, Сергей, – вздохнул бывший. – Выпьем, отдохнем, день был долгим.

– Вижу, вы опять втроем, – заметил он, видя, как мы чокаемся. – Почему молчишь, Оливия?

За меня огрызнулся Руслан:

– Она должна что-то сказать?

– Спокойно, – усмехнулся Сергей, выставив перед собой руки. – Я на Оливию не претендую. Говорили, между вами кошка пробежала.

– Ложь, – Руслан мрачно выпил.

Все с ними понятно.

Я нежно улыбнулась, привстала и переплела пальцы со Зверем. Он тут же поднес мою руку к губам, не спуская взгляда с гостя.

– Пусть мальчики говорят, – пожала я плечами. – Это не мое дело.

– Зато ты красивая, – улыбнулся он.

– Верно. У нас все хорошо, – я отвела взгляд, давая понять – дальше без меня, я в разговоре не участвую.

Напряжение слегка рассеялось.

Краем уха я слушала, как они смеются, спрашивают про дела. Мне интереса не было, и хватку со Зверем я разорвала. Но парни все еще тискали меня, показывая – это наше, мы втроем.

Я поняла, зачем меня приволокли.

Медленно, но верно наступала осень, а это время встреч с инвесторами. Сергей – их представитель.

Мальчикам надо показать, что все в порядке, потому что у них какие-то косяки… Для этого даже дедукция не требовалась. Во-первых, сейчас сентябрь, а Сергей обычно появлялся в октябре-ноябре. Во-вторых, я снова здесь.

Прежде я сидела так с ними. Улыбалась, пила, но никогда не участвовала в разговорах – это не мое дело. Изменить ритуалу я собиралась лишь в этом году, но нет, не удалось. Меня, так или иначе, притащили в клуб и усадили между ними. Я почти не злилась – сама согласилась, а свое слово надо держать.

Только одно смущало: в бизнес оборотней простые люди не вкладывают. Встреча может плохо кончится, а здесь сестрица, которая в этих делах совсем не шарит. Какие же они мудаки… Украли сестру и выманили. Знали, что сама я не приду.

Тепло их тел все равно успокаивало – я тоже тосковала. Оказалось, сидеть вечерами дома в пустой квартире – настоящий кошмар. Мысли всякие лезут и хоть вой от одиночества. Но и с ним я примирилась, считая его наказанием за грехи.

– Ну что, парни. Деньги не пахнут? – неожиданно сказал Сергей. – К вам претензии.

Меня передернуло от тона.

Пока мальчики меня лапали, я отвлеклась и пропустила все: о чем говорят и почему ситуация накалилась.

Нож Зверя оказался в руках. Лезвие касалось моей голени и неприятно холодило кожу.

– Уймись, Кирилл, – Руслан всегда был более рассудительным. – Убери нож. А тебе я скажу, что деньги пахнут лишь деньгами. Какие к нам претензии? У нас все под контролем.

Глава 4

– От вас много шума, так просили передать, – сказал Сергей. – Веселитесь, девок воруете… Работать кто будет?

С каждым словом давление лезвия на мою несчастную ногу усиливалось. Есть у Зверя такая привычка. Если нервничает – водит ножом по тем, кто рядом. Плохая новость для окружающих.

Я пошевелила ступней, пытаясь избавиться от неприятных ощущений, и улыбнулась:

– Девок воруют? – с наигранной ревностью спросила я. – Я была последней. Да, мальчики?

Руслан тихо заворчал, и я потерла его бедро обеими ладонями, словно делала массаж. Это моя обязанность – снимать с них стресс. Так я их развлекала, прежде чем ушла.

Я легла обратно, прильнула щекой к колену и закрыла глаза. Запах кожаной обивки мешался с запахом парфюма Руслана. Я как будто оказалась дома. И тихо, про себя, начала напевать полузабытую мелодию – то ли из детства, то ли из того времени, когда мы были вместе. Она ассоциировалась с безоблачным счастьем.

Почти детская песенка звучала в мрачной тишине кабинете слегка безумно.

Еще мгновение они бычились друг на друга, а затем расслабились. Я затихла.

– Чем мы занимаемся в свободное время, не их дело, – отрезал Руслан.

У оборотней так бывает.

Они словно общаются на неизвестной частоте, которую не улавливают люди. Пара слов, жест, даже взгляд и все в комнате бряцают оружием, словно на плацу. Чтобы дело не дошло до драки, нужно вовремя снять напряжение. Я умею чуять оборотней, отличать от людей – слишком много времени провела рядом.

Я скосила взгляд на Руслана. Жестокий взгляд ощупывал гостя, словно он искал уязвимое место.

Он откинулся на спину, ладонь спустилась мне на шею, плавно перебирая локоны, словно это четки, а не волосы. Ему нужно было успокоиться.

– Вкусная у тебя выпивка, – Сергей поставил пустую рюмку на стол и поднял глаза. Его не тронуло представление мальчиков и то, как по-звериному агрессивно они подобрались. – Благодарю за гостеприимство, Руслан. Тебе просили передать: мы хотим наши деньги назад.

Пальцы в волосах ни разу не сбились.

– Нет проблем, – он пожал плечами, поерзал, устраиваясь удобнее, и потянулся за следующей порцией текилы.

Мощное тело чуть не расплющило меня. В грудь чувствительно и болюче врезался пистолет, который Руслан прятал под распахнутой рубашкой у пояса.

– Ты же понимаешь, – продолжил он и приподнял рюмку, приглашая к тосту, – я не могу вывести деньги быстро. На это требуется время.

– Нет, ты не понял. Они хотят получить деньги немедленно. Тебе дадут максимум пару недель.

Руслан удивленно осекся.

Боковым зрением я видела губы, окруженные густой черной щетиной. Мои любимые губы. Сладкие и горячие… Сейчас они напряженно застыли – он не знал, что сказать.

– К чему такая спешка? – вкрадчиво спросил Кирилл, лезвием очерчивая мою голень. По ощущениям было щекотно.

Несмотря на то, что бизнесом я не занималась, спешка удивила и меня. Что-то у них случилось, пока меня не было. Раньше Сергей не был таким жестким, больше пил, улыбался. Сегодня он сама мрачность. В неподвижных глазах ни намека на веселье.

А главное, прежде в их бизнес вкладывали, теперь забирали. Да еще так шустро.

– Боюсь, это не ваше дело, – сказал Сергей. – У моих клиентов есть право получить деньги назад. По договору вы обязаны собрать их за две недели. Этот срок вам и дают.

– Конечно, – Руслан расслабленно откинулся на спину, но я ощутила, как напружинилось его тело. – Мы соблюдаем договор.

В комнате повисло густое молчание – стало слышно, как гудит кондиционер и поскрипывает кожаная обивка дивана.

– Раз соблюдаете, значит, ждем деньги через две недели, – заключил Сергей. – В противном случае мне было велено поторопить вас.

Руслан втянул воздух сквозь зубы и поднял голову, принюхиваясь. Кирилл заворчал, ерзая и пытаясь себя сдержать.

Сергей улыбался, сложив на коленях руки, словно два сильнейших оборотня города ничего не могли ему сделать.

По правде сказать – так и есть.

Он представлял интересы тех, кто в этом городе зарабатывал. Не все проекты были законными. А если речь шла о проектах этих двоих то, скорее всего, ни один не был. Если жрать тех, кто дает тебе деньги, поток инвестиций быстро иссякнет.

– Не надо нас торопить, – прошипел Кир, не выдержав первым.

Рус приподнял руку, призывая заткнуться названного брата.

– Чем вызвана спешка? – спокойно повторил он. Из них двоих он был самым выдержанным. – Разве мы подводили вас? Теряли деньги? Почему вы нам не доверяете?

– Не могу сказать, – Сергей ответил почти дружелюбно. – Оливия…

Я вздрогнула, вновь завладев всеобщим вниманием.

– …Что с тобой, дорогая? Ты так печальна.

Я улыбнулась через силу и сделала сладковатое выражение лица, принятое среди светских леди. Мол, все порядке. Спасибо, что заметили меня. Отвалите и дайте спокойно поковырять в носу.

Нет, я понимала, почему он спрашивает: одета, как кусок дерьма. Не улыбаюсь, не смеюсь, не ласкаю мужчин в попытках снять с них напряжение.

Я сама не своя и этого не спрятать.

Как ребята ни делали вид, что все по-прежнему – это не так. И слухи давно расползлись: Оливия ушла из «Авалона», Оливия вернулась домой в крови и слезах через два года после похищения. Рви Оливию зубами, пока можно.

– Немного голова болит, – грустно улыбнулась я.

– Может, пойдешь, полежишь? – предложил он. – А мы разберемся?

– Не надо распоряжаться в моей семье! – мгновенно вспыхнул Руслан.

Рука сжалась на плече, словно это я виновата.

– Тихо, – прошептал более чуткий Кирилл. – Почему ты пытаешься ее отослать?

Посмеиваясь, Сергей переложил на столешницу чемоданчик, стоящий у ног, и одновременно открыл замки. Выглядело очень ловко.

Внутри лежали бумаги.

– Потому что Оливия не из ваших, – пояснил он, из кейса появились два одинаковых листа с отпечатанным мелким текстом. – Она не оборотень, а маленьким девочкам здесь не место.

Бумаги он протянул парням – по одной на каждого. У них общий бизнес.

– Подписывайте.

Руслан сжал договор в кулаке, сминая бумагу. Дыхание стало бешеным, свистящим и он подался вперед, исподлобья глядя на гостя. Губы искривились от гнева – с них вот-вот слетят ругательство или угрозы.

Взгляд стал жгучим от злости.

– Пошел вон! – зарычал он, давясь собственным рычанием. Словно знал, что нельзя орать, но не мог сдержаться. Я автоматически положила ладонь поверх напряженного запястья, но держать не стала. Оно выскользнуло, когда Руслан рванулся вперед.

Я торопливо встала с его колен и прижалась к Кириллу.

– Ты должен подписать, – повторил Сергей. – Или отошли Оливию и пообщаемся наедине.

– Ты нам угрожаешь? – поинтересовался Кирилл.

Как два оголодавших хищника они рассматривали Сергея. А затем переглянулись, словно искали друг у друга ответ на немой вопрос, повисший в воздухе. Я почувствовала это не сразу, но тоже почувствовала.

Воздух густел, как перед грозой.

Руслан поднялся, расправив плечи – готовился к неизвестности или к драке. Зверь остался на диване, но оттеснил меня локтям. Из-под кожаной подушки появился пистолет, он спрятал его на коленях. Оба смотрели на дверь.

Теперь и я это чувствовала – как я уже говорила, я умею чувствовать оборотней.

Именно они сюда и направлялись.

Глава 5

Дверь приоткрылась, через щель втиснулось длинное тело.

Гибкая самка леопарда вошла, обтершись об косяк, как огромная кошка, и исподлобья уставилась на нас серыми глазами.

Как я поняла, что она самка? Мальчики не убили ее на месте.

Вслед за ней вошли двое – тоже оборотни, но какого вида не определить, пока не обернутся. Только по повадкам, по косвенным признакам. Даже сами оборотни чуют друг друга не всегда.

Двое мужчин сразу обозначили за кого они, когда расселись по бокам от Сергея. Леопардица в золотистом ошейнике улеглась посреди комнаты.

Этих троих я не знала.

Судя по реакции, парням они тоже незнакомы.

Ненавижу такие моменты – не знаешь, чего ждать. Если ты украшение вечера, может и неплохо. Сиди, улыбайся и холодей от страха. Надейся, что с тебя не снимут шкуру, когда начнется свара.

– Что вам надо? – спросил Руслан.

Голос упал на октаву – в нем чувствовалась гроза. Густая и опасная, какой она бывает лишь в горах ночью.

Самка фыркнула, приподнялась на задних лапах, и вытянула шею с любопытством рассматривая парней. Открытая пасть ощерилась, обнажая клыки, но судя по широко открытым глазам угрозой это не было. Что же тогда?

Оборотни не любят светить своей второй формой, хотя оборотни давно негласно царствуют в ночи, а в обмен не отсвечивают днем. На ней был ошейник – прикидывается ручным зверем.

– Мои клиенты всегда получают то, что хотят, – плавно проговорил Сергей, подавая новые договора. – Сейчас вы перекинуться не сможете. Не спорьте, парни.

– Сколько весит ваша подруга? – усмехнулся Кир.

Во рту уже просматривались кончики увеличенных клыков. От сильных эмоций такое случается – оборотни плохо себя контролируют. Обычно это страх, возбуждение или азарт. Начинают непроизвольно перекидываться – не полностью, но уже и не скроешь, кто ты. Так что среди них сдержанность ценилась, как черта. Кирилл ею не обладал, но, когда ты здоровенный самец за сто даже в человеческой форме, а в звериной – под двести, на мнение окружающих наплевать.

Самка снова ощерилась и зашипела, словно почуяла, что ее собираются сожрать.

Кирилл рассмеялся и откинулся на спинку дивана, обнимая меня одной рукой. Легкая полуулыбка тронула губы, он уткнулся мне в шею. Я чувствовала, как от горячего дыхания раздуваются его ноздри.

Мне перестало нравиться происходящее.

– Кирилл, не злись, – зашептала я, поглаживая лицо, хотя про себя бесилась.

Какого черта они меня сюда затащили?

– Попроси своего брата остановиться, – сказал Сергей.

Один из мужчин встал. Самка прижалась к полу, оттопырив лопатки и исподлобья рассматривая Кира. Он очень ей не нравился. Попросту говоря, она боялась.

На вид я бы сказала, в ней пятьдесят-шестьдесят килограммов. Некрупная и легкая. Ей с двумя самцами не тягаться, так зачем она здесь в звериной форме?

– Скажите Оливии выйти.

Я была только «за». Мне очень хотелось сбежать.

Парни переглянулись над моей головой. Если меня притащили ради представления перед Сергеем, больше я не нужна. Но парни сомневались, Кир приоткрыл рот, взглядом спрашивая у брата разрешение.

– Оливия, можешь идти, – он наклонился ко мне и поцеловал за ухом.

С другой стороны то же самое проделал Руслан, рука задержалась на щеке.

– Жди в зале, дорогая, – велел он. – Мы поговорим.

От сильного взгляда я покрылась мурашками с головы до ног.

Было время, он меня пугал. Было время, я о нем мечтала. Теперь Руслан снова пугал.

Меня выпустили, и я пошла к двери, вежливо кивнув на прощание. Обошла огромную кошку на полу, которая вновь зашипела, когда я оказалась рядом, и выскочила за дверь.

Сбежала! Я шумно отдышалась и закрыла глаза.

Вокруг грохотала музыка, меня окутали запахи табака и потных молодых тел, отплясывающих с самого заката. Из комнаты не доносилось ни звука. Они могут там убить друг друга, и никто не заметит.

Когда я открыла глаза, в двух шагах от меня стоял охранник.

Основная его обязанность никого не пускать к двери, ну и посматривать, что происходит вокруг.

– Где моя сестра? – я вспомнила, что ее могут не знать. – Темноволосая девушка в платье, вышла отсюда минут двадцать назад.

Он кивнул в сторону арки-прохода в соседний зал. Отсюда было видно часть внутренней стены. Она попеременно становились то темно-синей, то малиновой от беснующейся светомузыки. Ясненько, ВИП-зал для особых козлов. То есть я хотела сказать, для особых господ.

По обе стороны арки стояла охрана – туда только мажорам можно.

Возникло искушение подождать, чем там дело закончится у мальчиков, но я его заглушила.

Беру сестру, и убираемся. Парни сами разберутся.

Я направилась к арке. Охранник меня не узнал, закрыл собой проход и сделал жест рукой в сторону, мол, прошу пойти вон. Ну да, на мне надето черт знает что и ни грамма косметики – он к такой Оливии не привык. Или забыл за год?

– Там моя сестра, – страшно злясь, сказала я.

Глупо срываться на том, кто ни в чем не виноват, но очень хотелось.

– Моя сестра! – проорала я, вспомнив, что он не оборотень и попросту меня не слышит. – Пропустите!

Он замотал головой и настойчиво встряхнул рукой, требуя, чтобы я не беспокоила влиятельных гостей. Я поднырнула под его руку. Зря, конечно. Нужно было объясниться. Охранник ломанулся следом с такой прытью, будто я особо опасная преступница с зажигательной бомбой.

Меня схватили со спины и развернули к себе. Он намеревался вышвырнуть меня из зала.

– Оливия! – проорала я в лицо, хватая охранника за рабочую куртку. – Их пленница! Ты меня не узнал?

Охранник побледнел и отшатнулся. Туда тебе и дорога.

Я поправила джинсовку, оглядывая зал: почти пустой, здесь человек двадцать от силы. С шикарной сценой для выступлений девушек легкого поведения. И, к сожалению, моя сестра на сегодня стала гвоздем программы.

Глава 6

Сцена пуста и шест не занят. Танцевать пытались заставить ее.

Приседая, словно Мэрилин Монро, и пряча от жадных рук подол сарафана, она пятилась по подмосткам. Орала и звала на помощь, но из-за грохочущей музыки казалось, что она беззвучно, как рыба, разевает рот.

Я понаблюдала, как сестрица отбивается от рук неожиданных поклонников. Стена за спиной остановила ее бегство. Как загнанная лисица, она огрызалась, когда кто-то становился слишком настойчивым. Парни окружили сцену и, гогоча, что-то в нее швыряли.

Пьяны, может, под наркотой. Почти два десятка, одной мне с ними не справиться. Оборотнями были не все, но кто-то в толпе – точно. Я почувствовала. Двое или трое.

Я еще раз осмотрелась, думая, как выручить сестру. Если я просто протолкаюсь через толпу и сниму ее со сцены, тут же ее и порвут на клочки. Я вернулась к охраннику и довольно грубо толкнула его в спину.

– Моя сестра! – проорала я.

Он уставился на меня с таким видом, будто с ним заговорила новогодняя елка.

– Почему моя сестра танцует?! – проорала я. – Такого не велели! Помогите вывести ее из зала! К ней пристают.

Он затряс головой, что-то отвечая. Переводчик не требовался – не мои проблемы, не было приказа.

– Кир разозлится! – снова проорала, понимая, что злиться и ругаться на него бесполезно. – Он не велел ее трогать! Снимите со сцены, я сказала!

Он задумался. Видно, уловил нужное имя – «Кир». Распущенный персонал он не любит и методы воспитания у него жестокие.

Я быстро взглянула в зал и оценила, что там происходит. Разгоряченные парни лезли на сцену.

– На ней рвут одежду! – я тяжело вздохнула. – Кир рассердится!

Охранник взвесил за и против.

Кто страшнее мажоры и их богатенькие родичи или хозяева клуба? Решив в пользу последних, он пошел в зал, на ходу отстегнув дубинку с пояса. Вряд ли он ею воспользуется, но кого-нибудь припугнет. Поглядев, как обезумевшие парни скачут на сцене и напирают на сестру, притерев ее к шесту, я решила, что со спасением тянуть нельзя.

На груди уже порвали сарафан. Белый лифчик выглядывал наружу, из левой чашечки торчала пара банкнот. Хорошо, что белье надела. Умная.

Они пытались руками заставить ее двигаться. По колыхающейся от толчков груди плыли красно-синие отблески светомузыки.

– Так разошлись! – проорал охранник, угрожающе помахивая дубинкой. Я услышала только потому, что была рядом. Парни его не заметили. – Хватит! Девчонку отпустили! В баре ждет бесплатная выпивка!

Они не повелись. Я решила, что раз в зале охранник, то можно рискнуть. И полезла на сцену, протискиваясь между молодых мужских тел. От них пахло потом, дорогим парфюмом и алкоголем. Один парень уже разделся, его рубашка валялась под ногами смятой тряпкой. Как только я оказалась между ними, меня тут же попытались затереть.

При первой попытке об меня потереться, я врезала по яйцам.

– Отвали! – проорала я в чье-то ухо. – Я ее забираю!

В плотном скоплении тел мне намяли бока: тычки острыми локтями, удары по ребрам и в спину. На бедрах оказались чьи-то ладони. Сбоку кто-то схватил меня за грудь – на мгновение накрыл ладонями сверху и отдернул, прежде чем получил по шее.

– Я Оливия! – заорала я, задыхаясь от злости и начала их расталкивать, чтобы расчистить пространство.

Оборотни поняли сразу – я почувствовала, что в толпе их больше нет. Они развели и остальных, кто-то забрал друга, кого-то отвел в бар охранник, но через минуту я одна стояла на сцене и тяжело дышала, помятая и растрепанная.

Сестра всхлипнула, закрыла лицо руками и съехала по шесту на пол.

Не плакала – плечи не тряслись, она просто пережидала шок. Вокруг вспыхивал свет, гремела музыка. Из темноты я выхватывала проступившие картины: бледный охранник под аркой, танцующие парни, которые тащит из зала новых жертв, но на этот раз они, пьяные и веселые, не сопротивляются.

Я измучилась и вспотела, пока пыталась их раскидать. Тронула сестру носком ботинка в коленку. Та не прореагировала, и я наклонилась. Молча – за музыкой она меня не услышит. Утешу потом, если сумею.

Она подняла лицо – злое, с сурово сжатыми губами, но не заплаканное. Крепкая у меня сестрица. Придерживая на груди порванное платье, она неловко поднялась и повыдергивала из лифчика купюры, в основном зеленые. Деньги я сунула в задний карман джинсов. Пригодятся.

Я чуть не пошутила, что она неплохо заработала за двадцать минут, но прикусила язык. Еще подумает, что я у шеста два года проторчала.

– Ты как? – проорала я ей, хлопая по теплому плечу. От нее пахло мужским парфюмом –целым арсеналом запахов.

Сестра кивнула с каменным лицом, мол, все в порядке.

– Тогда валим, пока они не передумали!

Мы спустились со сцены. Она быстро шла к выходу, опустив глаза и закрывая грудь руками, чтобы кто-нибудь из «старых знакомых» про нее не вспомнил. Я шла следом, бдительно контролируя периметр.

Охранник замкнул цепочку, и мы покинули ВИП-зал. Чтоб его.

Он остался под аркой, а мы хотели прошмыгнуть к выходу, но нас остановили.

Раскинув руки в стороны, словно собираясь обнять нас обеих, перед нами стоял Руслан. Рубашки на нем не было. Влажная от пота грудь высоко поднималась. Лицо разорвано, по губам стекала кровь.

– В комнату, – прорычал он, показывая крупные измененные зубы. Не успела я опомниться, как он и вправду обхватил нас обеих разом, оторвал от пола и зашвырнул в кабинет.

Глава 7

Я влетела в комнату, едва удержавшись на ногах, и повисла на сестре, чтобы не рухнуть.

Руслан вошел следом и закрыл дверь.

Пол был залит кровью. Лампа мигала с тихим треском. Я задрала голову: один из плафонов разбит, пол усеян осколками.

Полуголый Кир стоял спиной ко мне.

Обернулся и улыбнулся, несмотря на суровый изгиб губ. Встрепанный. Майки уже нет, а пуговица джинсов расстегнута, словно он собирался скинуть штаны, да не успел. В ширинке виднелись рыжеватые волоски, коротко стриженные. Белья он не носил. Если вы оборотень, большую часть времени трусы вам будут только мешать.

Совершенное тело, кожа красивого оттенка… Только шрамы на груди лишние. Вокруг открытого рта размазалось красное, словно он ел гранат. Накапало на подбородок, грудь, живот, кажется, даже в штаны затекло. Нет, не гранат это был.

В правой руке Кирилл сжимал нож, оплел пальцами рукоятку, опустив острием к полу, словно собирался метнуть.

– За диван, – зарычал Руслан позади.

Я ощутила, как он приближается и на ощупь нашла руку сестры. Выпучив глаза, она смотрела через комнату в дальний угол. Как реагировать она не знала… О, как я ее понимаю!

Судорожно сжав порванное на груди платье, она пригнулась и заорала, словно сумасшедшая.

Там лежала леопардица – на боку, и содрогалась, подергивая лапами. Один из мужчин сидел над ней в позе бешеной собаки. Сергея уже не было… Да и второй мужик куда-то пропал.

А этот подался вперед, глядя на нас исподлобья. С окровавленного клыкастого рта капала кровь, в ней же подбородок и шея. Круглые желтые глаза сверкали в полумраке. Он выкусил кусок из живота своей подружки и только что проглотил – в тот момент, как мы пришли.

Сестрица впервые видела обращение. А это зрелище не для слабонервных.

– Прячься! – взвизгнула я и толкнула ее за диван.

Мы вдвоем шлепнулись на пол и заползли в укрытие на четвереньках.

Сразу за поворотом наткнулись на труп – это был второй. Судя по удару ножа в горло, его завалил Кир. Вместо живота была кровавая дыра. Большая часть внутренностей отсутствовала, словно это не человек, а кусок говяжьей туши на рынке. Брюшная полость, очищенная от потрохов была полна густой крови. Смердело соответственно.

Сестра снова начала орать, двумя ладонями залепив себе рот. Глаза лезли из орбит.

Я села у стены, поджав ноги, и прикрыла нос рукавом. Надеюсь, сестрица не впадет в панику. В комнате, где количество оборотней зашкаливает, это плохая идея.

– Уймись! – я дернула ее за руку.

Сестра заткнулась, во все глаза глядя на труп. Куда делись внутренности убитого, она не спросила. И хорошо. Я бы честно ответила, что это кто-то из мальчиков выел их. Кирилл, судя по всему.

Я жила в «Авалоне» два года. Я видела столько, что криминальная хроника отдыхает.

– Все нормально! – попыталась я убедить, прислушиваясь к тому, что происходит в комнате. Стены сотряс рык – я узнала голос Руслана. Он собирался атаковать…

Когда начнется драка, будет поздно. Путаться у них под ногами не стоит, а схватки у них стремительные и смертельные…

Нужно ловить момент и бежать. Иначе мы никогда отсюда не выберемся. Потом Руслан точно не захочет меня отпускать: пока они не отдохнут после боя, пока я не позабочусь об их ранах, не утешу их.

– Посмотри на меня! – я схватила ее руку. – Соберись. На счет три бежим!

Я почти кричала, потому что рык заполнил все пространство. Здесь отличная звукоизоляция, а в залах грохочет музыка не просто так. Только это их и спасает от разоблачения.

Сестрица сделала большие глаза, но сильные пальцы ответили пожатием – она услышала. Я подползла к углу дивана и выглянула. По полу и стенам носились тени, битое стекло разметало по полу. Я попала на него пальцами и чуть не порезалась.

Хищники кружили друг напротив друга. Еще не звери, уже не люди. Я не стала к ним присматриваться. Меня интересовала только дверь! Путь к ней свободен, но еще нужно встать и добежать.

– Раз, два… – начала я, надеясь, что сестрица не размазня и не трусиха, потому что возвращаться за ней я не буду. – Три! Бежим!

Я выбралась из-за дивана на четвереньках и поднялась на бегу. Не проверяла, несется ли сестра следом, не смотрела по сторонам. Я рвалась к выходу изо всех сил, надеясь, что меня не пришибут по дороге, если начнется драка.

До двери пять шагов – это мало. В обычное время, если ты отдыхаешь и набираешься в стельку. Но много, если вокруг оборотни, готовые разорвать друг друга на куски.

Я подбежала к двери и бросилась на нее всем весом, выставив ладони. Она открывалась наружу, и я выпала прямо в грохочущую музыку и беснующийся свет. Но как же я была им рада! Сестрица влетела мне в спину, и я упала на колени, случайно толкнув кого-то.

– Осторожнее! – на меня заорали так, будто это раненый медведь, а не молодой парень.

Я обернулась: дверь за спиной захлопнулась, будто ничего не случилось. Будто я – просто подвыпившая девчонка с подружкой: перебрала и растянулась прямо на танцполе.

– Простите! – крикнула я, пытаясь подняться. Сестра копошилась за спиной на полу.

Парень хмыкнул, подал руку – человек. Я воспользовалась помощью, подтянула сестру и поспешила удалиться, проталкиваясь через толпу, пока «спаситель» не решил с нами познакомиться.

В клубном туалете было потише.

Это было огромное помещение с рядом умывальников, выложенное серым надтреснутым кафелем. Ремонты делают регулярно, но в клубах они держатся недолго. Молодежь у нас буйная.

Группа девчонок хохоча, красилась у зеркал. Смешки и возгласы отражались от стен.

Мы остановились на пороге. Сестрица дико таращила глаза, да и я тоже, но особо мы не выделялись. В крайнем случае, сделаю вид, что мы под веществами.

Постояв, мы, обнявшись, похромали к ближайшему умывальнику. Я надергала из держателя бумажных полотенец и включила воду. Взглянув в зеркало, обнаружила, что ладони в крови – я ползла по полу. У сестры испачканы руки и колени, да еще сарафан порван. Даже на лицо кровь попала, на щеке грязное пятно. Я поскребла его ногтем, недоумевая, откуда оно взялось и что это.

Я намочила полотенце и быстро начала оттираться.

– Шевелись, – зашипела я на сестру. – Нам пора.

Она догадалась, о чем я и тоже скомкала полотенце. Девчонки притихли и рассматривали нас. Ну и пусть.

Я намылила лицо и руки и умылась. Оттерла кровь с шеи, плеч – везде, где нашла. Попыталась почистить джинсы и плюнула, в темноте все равно не поймут, что кровь. А вот белую майку не спасешь. Я просто застегнула джинсовку на все пуговицы – так почище.

С сестрой сложнее. Пока она возилась с коленями, я намочила второе полотенце, развернула ее к себе и принялась за лицо.

– Быстрее! Э-э-э…

Я осеклась, сообразив, что никак не могу вспомнить, как ее зовут. Сказать по правде, с двоюродной сестрицей я почти не общалась. Сегодняшняя встреча самая длинная, если не ошибаюсь. Но обижать человека не хотелось.

– Просто быстрее!

Девчонки собрались и прошли мимо, поглядывая на нас. На лицах замешательство и любопытство – сообразили, что мы в крови. Как бы не сообщили охране, где мы прячемся. А та, в свою очередь парням. Не хочу видеть их.

– Шевелись! – я злилась от страха.

Она опустила руки, беспомощно глядя на разорванное платье.

Я быстро стянула с себя джинсовку и бросила ей, а сама содрала с себя майку. В зеркале отразилась моя голая грудь – я редко ношу белье, она у меня небольшая. Вывернула майку наизнанку и натянула. Здесь было видно только самые большие пятна… Ладно, никто же не подумает, что это кровь. Подумают, рисунок под кровь, правда же? Особенно, если я буду выглядеть весело и беззаботно.

Я схватила ее за руку и осторожно выглянула наружу.

Меня оглушила музыка, но в остальном тихо. Среди темных полуголых тел, танцующих и просто бродящих в темноте, как зомби, не было никого опасного. Я крадучись вывела сестру, и мы, как пугливые крысы, побежали вдоль стены к выходу.

Я старалась не привлекать внимание и опустила голову. Мы почти выбрались. До машины бы добежать и там меня никто не остановит. Потому что, я их перееду, а не заторможу. Даже если Руслан и Кир встанут перед капотом моей развалюхи. Не хочу, чтобы меня уговаривали вернуться… Я не вернусь!

Почти у самых дверей нас ждал неприятный сюрприз: выходы заблокировали.

Закон подлости в действии.

– Придется через верх! – скрипнув зубами, крикнула я сестре на ухо. И мне стало так страшно, что сердце обмирало от ужаса.

Я целый год не поднималась в свои апартаменты.

Глава 8

Молодежь толпилась в дверях. Охранник уговаривал подождать, обещая им ночное представление, бесплатный бар и вообще в ближайший час, мол, лучше остаться в клубе.

Ага, как же.

– Вот гады, – пробормотала я.

Мы прошмыгнули обратно и внедрились на танцпол.

Среди танцующих нас не заметят. Ни визуально, ни по запаху – людей слишком много. Всегда нужно посещать «Авалон» вечером в пятницу.

Мы пересекли зал наискосок. Я быстрым шагом шла к двери за пожарным щитом – «только для персонала». Наверняка закрыта, но эту проблему легко решить. Я ведь Оливия… Ну, та самая Оливия из «Авалона».

Сестра начала шмыгать носом. Все ясно: вымоталась, устала, не раз перепугалась, потом инцидент у шеста… Молчу о превращении.

– Скоро выберемся, – пообещала я. – Потерпи.

Участок перед дверью использовали как курилку – пол усеян пеплом и окурками. Я дернула ручку – закрыто. А надеялась, повезет. Ну ладно.

Мне нужна барная стойка… Я подумала не оставить ли сестру здесь, но отказалась от этой мысли. Вдвоем нелегко будет пробиться к стойке, но времени на поиски, если ее опять утащат, у меня не будет.

Я решительно распихала людей, когда мы подошли. Стойка из темного стекла сияла разноцветными огнями. Никакого дерева, только современные материалы: металл, пластик. Зверь о деревенском стиле отзывался пренебрежительно. «У нас клуб, – рычал он, когда я вносила робкие пожелания по дизайну. – А не забегаловка для алкашни».

– Я Оливия! – проорала я бармену.

Гибкий, симпатичный мальчик, который любил демонстрировать чудеса барменского искусства, когда у него было время, обернулся с любезной улыбкой. Фартук был идеально завязан – ни морщинки.

– Две «Оливии»? – с приятной улыбкой переспросил он. – Подруге тоже?

– Дебил! – проорала я ему в ухо. – Оливия, это я! Мне нужны ключи для персонала!

Отлично вышколенный, он не прореагировал на оскорбление. По лицу пробежала тень. Думаю, он все с первого раза услышал, просто сомневается, что это я.

– Что? – повторил он.

Я расправила волосы и показала себе в лицо:

– Я Оливия! – как жаль, что на мне ни макияжа, ни подходящего платья. В таком виде меня не узнают. – Их пленница! Дай мне ключи!

Барный мальчик остался любезным, но по глазам вижу – узнал. Он снял связку с гвоздика под стойкой и подал мне. Я потащила сестру обратно. Она, сообразив, что я прекрасно тут ориентируюсь, схватила меня за руку и больше не отпускала.

Я отперла замок, за дверью царила полная темнота. Но я помнила и лестницу, и куда она ведет. Завела сестру и захлопнула дверь – музыку отрезало. Мы оказались во мраке, пахнущем хлоркой.

– Что это? – прошептала сестра.

Я молча повела ее наверх.

Бетонные ступени звучали глухо. Мы пробежали два пролета, прежде чем я открыла следующую дверь ключом. Второй этаж, дышал роскошью и мягким светом. Издалека долетала приятная музыка – мы вышли в жилом крыле. Звуки из залов сюда не попадали, а музыка – какая-то тягучая классическая мелодия, шла из кабинета релаксации. Сразу захотелось на сеанс массажа…

Ковер в просторном коридоре смягчал шаги. Не считая журчащей мелодии и нашего перепуганного дыхания здесь тихо.

– Где мы? – прошептала сестра.

– В жилом крыле, – процедила я. – Выйдем через другой выход… ВИП-залы закрывать не станут.

В конце коридора были апартаменты, где я жила когда-то. Роскошные комнаты: спальня без окон со стенами, занавешенными гобеленами, зал для отдыха… А еще гардеробная, гостиная, огромная ванная. Пространство было нужно по уважительной причине. У мальчиков были свои квартиры, но гостить оба предпочитали у меня.

Сколько времени мы провели вместе… И мой первый поцелуй случился здесь.

Он получился сам собой. Через три или четыре недели, как я тут оказалась.

Я лежала у него на коленях и подняла голову, когда он позвал. Я думала, он хочет что-то сказать, а он поцеловал меня.

Поцелуй взрослого мужчины оказался совсем другим. Отличался от того, что было у меня прежде. Чуть-чуть колючий, полный волнующего запаха мужского парфюма и глубокого дыхания. А губы мягкие, словно он не хотел меня пугать. Ненастойчивыми, словно знал, что и так все получит…

Так обидно вспоминать…Здесь все кричало о моем прошлом: о счастье, о бедах, обо всем, что пришлось пережить.

Опустив глаза в пол, я свернула за угол – к лестнице. Она спускалась в полутьму. Мы сбежали вниз и окунулись в приятный полумрак. Здесь был и лифт, но спускался он в небольшое фойе, двери из которого вели в бухгалтерию, отдел кадров и так далее. А мне нужно в зал.

Пока нам никто не попался, но это нормально. Мальчики внизу, жильцов нет – я ведь съехала.

Мы подбежали по служебному коридору – к выходу. Пол под дверью был с сине-красным отблеском, оттуда долетал грохот музыки. Стены вибрировали от низких базов. Выход на главный танцпол клуба.

Я торопливо всунула ключ в скважину и провернула.

– Бежим, – прошептала я. – Только не останавливайся!

Мы выбежали в зал. Сестрица растерялась, но я знала планировку и целенаправленно, как ледокол резала толпу по направлению к выходу.

Народ расступился, и я увидела выход. Как и думала, основные залы блокировать не стали – только подвал. Совсем чуть-чуть осталось!

Я обрадовалась и начала прокладывать дорогу с удвоенной прытью, как вдруг дорогу загородил мужчина. Белая рубашка под деловым костюмом светилась в неоновом свете. На лице прыгали свет и тени, цветные огни – я не видела кто это, но затормозила, чтобы не врезаться в него.

Пожалуйста, пусть этот придурок просто решил познакомиться с двумя девчонками… Просто захотел предложить им прокатиться на его крутой тачке и кое-чем еще.

– Оливия! – вдруг позвал он.

О, нет! Только не он.

– Влево, влево! – заорала я, как резанная, огибая его.

Сестрица сообразила, что я от нее хочу. Мы обогнули мужчину по широкой дуге и рванули со всех ног. Я бежала, расталкивая людей. Выход рядом, главное добраться, пока этот засранец не сел нам на хвост!

Не люблю оборотней из прошлой жизни. В том мире можно существовать в двух случаях: ты силен настолько, что не дашь себя убить, либо ты нужен тем, кто тебя защищает.

А за кого может играть волк-одиночка, я не знаю, и выяснять не хочу.

– Оливия! – полетел вслед крик, но я уже была у дверей.

Обернулась, пытаясь в толпе найти костюм и сверкающую рубашку, но его загородили посетители. Ну и здорово.

– Беги скорее! – крикнула я сестре. – Пока не поздно!

Сестра первой выбежала на пыльную улицу, наполненную запахами бензина и осенней ночи. Каблуки громко застучали по асфальту. После клуба тишина казалась оглушающей.

На секунду я замешкалась, вдыхая свежую ночь. На выезде с парковки мигал одинокий фонарь – трещал и чуть искрил в темноте. Под ним припаркована моя колымага.

– Живее! – крикнула я, и мы побежали к машине.

Я все еще не верила, что мы выбрались. Против воли хозяев «Авалона» отсюда не уйдешь.

Сестра вырвалась вперед. Я отстала, чтобы убедиться, что до машины она добежит в целости и сохранности. И поплатилась за это.

Сзади меня догнало что-то большое, налетело и взвалило на руки, ладонью зажав рот. Рука пахла Русланом. Через мгновение я была в тени деревьев, задыхаясь в сильных руках. Зажав мне рот, Руслан притер меня к беленой стене поста охраны. Нос уткнулся ему в грудь. Черная шелковая рубашка пахла морем и немного кровью. От пальцев исходил запах лимона и дорогого табака. Он не двигался и ничего не говорил – пережидал, когда уйдут свидетели.

Уперся лбом в стену, прижав меня всем телом, и стоял с закрытыми глазами.

Сестра пробежала еще немного, прежде чем заметила, что я пропала.

– Оливия? – она остановилась, озираясь.

Эх, даже не заметила, что меня украли… Впрочем, когда за вами приходят оборотни, вот так и бывает.

– Оливия! – проорала она в темноту, рискуя вызвать ненужный гнев моих хозяев.

Разобрав в голосе неподдельную панику, Руслан улыбнулся.

– Я же просил не уходить, – тихо напомнил он. – Давай поговорим, дорогая.

Глава 9

– А ну отпустите Оливию! – возмущенно проорала сестрица в темноту. – Я вас вижу! Я позвоню в полицию!

Она переступила с ноги на ногу, видимая в рассеянном свете фонаря. К сожалению, сестра блефовала – смотрела она совсем в другую сторону.

– Оливия!

– Никак не уймется, – прошептал Руслан. – Скажи своей сестре уйти.

Он убрал руку, одуряюще пахнущую табаком и цитрусом, с моего рта.

– Ты обещал, мы уйдем вместе! – выпалила я грозным шепотом.

– Обещал, – он вздохнул. – Оливия, знаю, виноват перед тобой… Но хочу, чтобы ты ко мне вернулась.

– К тебе? – переспросила я.

А как же Зверь?

Руслан шумно перевел дух. Неоконченный вопрос повис в воздухе.

Я откровенно смотрела на него. Я хотела, чтобы он увидел в моих глазах прошлое и понял хотя бы треть от той боли, что я испытала. Тогда бы он не просил вернуться. Не осмелился бы.

– Я ничего не мог сделать! – захрипел он и врезал основанием ладони об беленую стену. – Оливия, если бы я мог…

– Если бы ты мог, – прямо сказала я. – Нас было бы четверо. А так каждый сам по себе, поодиночке. Прости, Руслан… Отпусти, я хочу уйти.

Он снова оперся обеими руками в стену. Я оказалась между ними, как в ловушке. Он приблизил ко мне лицо: прищуренные глаза, оскаленные зубы. Вершинки клыков возвышались над соседними зубами, становясь все больше и больше…

Я его злила.

– Отпусти, – повторила я. – Не смей меня удерживать. Ты не имеешь права… Я не хочу возвращаться. Столько времени прошло, Руслан, все изменилось. Слово Зверя больше не закон. В клубе я встретила Леонарда. Что он здесь делает?

Руслан ничего не ответил. Леонард его не заинтересовал.

– Хочешь, я разрушу «Авалон»? – неожиданно спросил он, давясь рычанием.

Вместе с лицом менялось и горло – его голос. Он спрашивал искренне, будто это могло помочь.

– Мне плевать на «Авалон», – честно ответила я. – Я хочу домой.

– Здесь твой дом! – заорал он, снова ударив в стену.

Рычание и крики услышала сестра. Нет бы, свалить к машине – она осторожно пошла к нам, щурясь в темноту. А я еще думала, что умная… Как же.

– Оливия? – она пыталась рассмотреть нас.

– Пошла прочь! – огрызнулся Руслан и повернулся ко мне.

Стук каблуков сестрицы стих. Кажется, она даже попятилась.

Я смотрела в темные, почти черные глаза, смуглое лицо с отросшей щетиной казалось незнакомым. Грудь поднималась от дыхания, словно он пытался отдышаться от своих чувств.

– Отпусти, – голос Зверя неожиданно раздался справа. Он выступил из тени деревьев, откуда следил за нами. – Она не готова. Пусть идет.

Руслан зарычал. Тихое, предостерегающее клокотание в горле заставило покрыться мурашками, пусть угрожали не мне.

– Отпусти, Руслан, – повторил он и тот убрал руки. Поднял их, словно под прицелом и отступил назад. Судя по напряженным мышцам, Зверя ждала серьезная взбучка, когда я уйду.

А может, наоборот. Потому что Зверь держал нож так, будто готов всадить его по самую рукоятку брату в сердце.

Не моя проблема.

Я оттолкнулась от стены и быстро пошла по направлению к сестре, пока они не передумали. Мальчиков лучше не искушать, не испытывать терпение.

Я вышла к сестре из темноты, а они остались там.

Заметив меня, она зажала рот рукой. Шла я быстро – с оборотнями шутить не стоит.

– Оливия! – выдохнула она и попятилась.

– Быстрей, – шепнула я, когда с ней поравнялась.

Сестрица держалась неплохо. Лицо целеустремленное, испуганное, но у нее были силы бороться – значит, выберемся. Тем более, осталось немного.

В спину вдруг что-то прокричала охрана. Что-то вроде «Стойте, Оливия, вас опять спрашивают». Я пошла быстрее.

– Не оборачивайся, – предупредила я.

Когда за спиной раздался неясный шум, я побежала, на ходу выхватывая ключи.

Влетела в переднее крыло машины, пальцы запутались в связке, я никак не могла найти нужный ключ. У меня тут ключ от дома, почтового ящика… Черт бы побрал все эти замки!

Сестрица стояла у пассажирской двери. Моя джинсовка натянулась на пышной груди. Она встревоженно смотрела в сторону клуба, от дыхания клубился слабый пар.

– Да быстрее! – в свою очередь прикрикнула она.

Я обернулась через плечо. Мы были на пригорке, отсюда хорошо видно парковку, фасад в разноцветном неоне, и входы в клуб. И от главного отделилась темная фигура, за ней еще одна. Направились к нам. Я не видела кто это – охрана или враги. Но не мои мальчики. Наконец, ключ нашелся, как по маслу вошел в замок, и я упала за руль. Пока заводила, сестра устроилась рядом.

Моя машина вроде не курит, но закашлялась она так же надсадно, как я.

– Да уезжай же! Чего ты ждешь, Оливия! – заголосила сестра.

Ее пугали фигуры, приближающиеся к нам. Один из них был совсем рядом – только руку протяни. Я не собиралась выяснять, кто это. Врубила заднюю и с визгом покрышек сдала назад так резко, что надеюсь, отдавила ему ноги.

Мужчина оказался вровень с передними окнами.

Сергей!

– Постой, Оливия! Постой же!..

Тебя забыла спросить!

Я вжала педаль в пол, стремительно проскочила съезд на «Авалон», задом вылетела на дорогу и только здесь развернулась. По багажнику ударила ладонь, словно на нас набросились сзади, как прайд львов на бизона.

Сестра взвизгнула, но я уже переключила на третью и рванула по дороге.

– За нами кто-то гонится! – заорала она. – Кто-то гонится!

Я добавила газа и бдительно взглянула в зеркала. Кажется, у сестры сдали нервы – я никого не увидела. Дорога и обочины пусты. Вдалеке покачивались черные ели и над ними висела луна… Даже не заметила, что сегодня полнолуние. То-то все на нервах.

– Никого там нет, – дрожащим голосом пробормотала я.

Я абсолютно не понимала, с какой стати за мной погнался Сергей. Но теперь-то мы в безопасности, верно? На пятой передаче несемся в город…

– Тормози, тормози! – как бешеная заорала сестра.

Горизонт в зеркалах заднего вида меня отвлек.

Хорошо, что у меня нет реакции сходу выполнять, что орут. Я сначала оцениваю ситуацию.

Взгляд метнулся к лобовому стеклу: в центре дороги, залитой слабым желтым светом фар, стояла неведомая тварь. Хорошо на тормоз не нажала!

Бочкообразное тело на высоких, кривых и странно поставленных ногах, было покрыто пегой шерстью, которая становилась высокой на загривке. Она напоминала на прическу панка – стояла дыбом. Огромная башка с короткой, но массивной пастью распахнулась, словно тварь орала на меня. Заблестели огромные клыки. Она пригнулась к асфальту, готовая к броску – в сторону ли, на меня, не знаю. Я дернула руль, пытаясь ее объехать.

Завизжали старые колодки, когда я сбросила скорость, чтобы нас не перевернуло. Свет вильнул в сторону, и мы проскочили, оставив тварь в темноте.

– Что это? – заорала сестра. – Что?!

Я судорожно обшаривала дорогу в зеркалах, пытаясь отдышаться. Пусто. Тварь свалила с дороги. Что знает, что это было. Толком я не успела ее разглядеть, наша встреча длилась секунду, а у страха глаза, как известно, велики… Лично мне показалось, что это как минимум тварь из ада. Ну, которая стоит на воротах, чтобы грешники не сбежали.

– Не знаю! – огрызнулась я. – Хватит уже на меня орать!

У нас в «Авалоне» таких не водилось. Это кто-то новый…

Скорее всего, один из тех парней, что пришли с Сергеем и привели несчастную леопардицу.

Лесополоса закончилась, мы попали на относительно оживленное шоссе. Оно вело в город, но в объезд. Я поехала по нему: людно из-за дальнобойщиков, и постов много. Придется делать крюк, зато безопаснее.

– Мы куда? – сестра закрутила головой, сообразив, что дорога другая.

Я объяснила маневр и замолкла, пристроившись за огромным седельным тягачом. От нее несло солярой, во все стороны летел черный выхлоп. Я чуть-чуть приотстала. Мы тащились со скоростью пятьдесят, но я была рада передышке – руки дрожали.

– Что… – начала она и я узнала эти потерянные нотки. Сейчас пойдут вопросы. После того, как близко столкнешься с обратной стороной города, их всегда много. – Что это было… Они ее ели?

А, это она про леопардицу. Это всегда шокирует.

Но в этот раз цинизм шокировал даже меня. Она же сама оборотень, как так можно? Если сначала я не поняла, зачем ее привели, то сейчас все стало очевидно. Маленькая самка, леопард – она не противник парням. Ее привели в животной форме по одной причине. Это плохо, когда пропадает человек, которого видели в последний раз именно с вами. Привлекает внимание. Если часто так делать, вопросов к вам появится много.

Если водить с собой леопарда в ошейнике, это тоже заинтересует, да. Но можно сказать, что он ручной. И если он потом пропадет, всегда можно что-нибудь соврать. Женщину искать будут, а животное – не факт. Плюс еще надо доказать, что женщина и леопард – это одно и то же лицо.

В общем, ее туда привели, чтобы съесть. Добро пожаловать в «Авалон». У нас такое часто. Разрази меня гром, если я скажу сестре об этом.

– Слушай, – начала я, прикидывая, как бы все грамотно разрулить. – Э-э-э… Прости, а как тебя зовут?

– Лера, – напомнила она.

– Спасибо, – скованно поблагодарила я. Немного стыдно, что я не помню, как зовут кузину. – Слушай, Лера. Давай, все случившееся в клубе останется между нами? Особенно про Зверя, ладно?

Глава 10

– Ясное дело, – сухо ответила она.

А ничего такая у меня сестра.

Я ожидала худшего. Другая начала бы орать сразу. Я одобрительно покосилась на нее. Крепкая. Из тех людей, что скорее злятся, чем пугаются. Хотя ей, конечно, многое пришлось увидеть… Но намного меньше, чем мне.

Про то, как она наорала на Руслана, вообще молчу. Не такое не каждая отважится.

Она расстегнула джинсовку на груди и с облегчением выдохнула – одежда у меня тесная, да и размером я поменьше. Лера упокоилась и начала приводить себя в порядок. Придирчиво перебрала обрывки ткани на груди, думая, как спасти сарафан.

– Булавка есть?

– В бардачке посмотри, – пожала я плечами, хотя точно знала, что вряд ли. Лера покопалась там, вздохнула и попыталась приладить обрывки как-то иначе. Крутила их туда-сюда, пытаясь связать их или обмотать вокруг бретелек лифчика.

– Скотч возьми, – посоветовала я.

Лера снова полезла в бардачок и нашла рулон. Салон наполнился треском скотча, она отыскала канцелярский нож и занялась платьем. Я вспомнила, как я ее гоняли вокруг шеста. Об этом напоминали хрустящие баксы в заднем кармане. Бедняга…

Но Лера вела себя естественно, из чего я сделала вывод, что к психологу после сегодняшней ночи она ходить не начнет. А она и так не начнет. Где найти психолога, который выслушает про оборотней?

Даже если посвященный – испугается до зеленых соплей, когда узнает, кто похититель. С мальчиками лучше не ссориться. Психолог бы посоветовал Лерке порадоваться неслыханной удаче знакомства с ножом Зверя – и не только с ножом, если на то пошло, похлопал бы по плечу и выпроводил.

Откуда я знаю? Я ходила.

Дура, что поделать. Хотелось выплеснуть душу, слишком тяжело было. Вылить всё, что мучило – и делайте с этим, что хотите. Я пошла к человеку, который знает, что происходит в городе, когда садится солнце.

Как раз на закате пришла. До сих пор помню вид города в окне за его спиной. Красивый закат был… На приеме я не выдержала и разрыдалась. А он испугался. Испугался того, что у меня в душе, с чем я живу каждый день. Трус.

Он смотрел на меня так, словно в кабинет вползла многоголовая гидра и решила поделиться наболевшим: как бурчат в животе все те, кого она съела. Психотерапевт, в общем, меня не понял.

С тех пор я их не люблю.

Я снова покосилась на сестру. Даже жаль, что раньше мы не общались. Они жили на другом конце города. Пока жива была мама мы пересекались, но так давно это было… Потом отчим всех от нее отвадил. Подруг, родню. Мы с сестрой разлетелись и выросли чужими людьми. А ведь мы слегка похожи – немного, но все же. Форма глаз, носа. Цвет волос одинаковый.

Я вновь сосредоточилась на дороге. Вымоталась я сильно, не хватало еще попасть в аварию по невнимательности.

Мы тащились за грузовиком. Над горизонтом светлело медленно, но верно – уже ближе к утру. Я вела машину и смотрела перед собой. Только на дорогу. Только вперед.

Лера молчала, но здоровая психика сделала свое дело – она то и дело начала зевать. Я бы не смогла спать после такой ночи.

– Повезло, что Зверь ничего тебе не сделал, – в пустоту заметила я. – Он иногда бывает… Психованным.

Это нервы заставляют меня болтать. Обычно я не болтливая.

– А тебя как похитили? – Лера обернулась. – Так же?

Я усмехнулась, наверное, она ждала слез или хотя бы плохого настроения. А моя улыбка была похожа на неожиданную вспышку света.

– Почти, – улыбка медленно угасла. – Кстати, мне тоже восемнадцать было. Меня Зверь уволок с улицы. В машину сунул, а там Рус… Как я перепугалась! Плакала, умоляла не насиловать и не убивать…

Я вновь начала улыбаться. Не люблю об этом рассказывать, но сейчас меня прорвало. Не люблю, чтобы никого не шокировать: воспоминания об этом у меня остались светлые. Самые лучшие в жизни.

Лера меня не поймет.

Меня вообще никто не понимает. Никогда. Видно, такая карта выпала.

– Как вы с ним жили, – пробормотала она. – Он же… Блин, он сумасшедший.

– Мы втроем жили, – поправила я. – Зверь, Руслан и я. Ты не думай, он хороший…

Прозвучало глупо.

Очень хороший. Только людей жрет и врагов пытает.

Лера промолчала. Знаю, что она обо мне думает. Я сверилась с зеркалом заднего вида и включила поворотник – шла на обгон грузовика.

Знаю, что все они думают, но не говорят вслух.

Лишь по одной причине в меня не кидают камни. Я жила с мужчинами, с которыми лучше не ссориться, если хочешь остаться в нашем городе.

Не я это выбрала. Не я.

– А знаешь, – из вредности продолжила я, хотя было больно говорить – буквально, физически. – Хорошо жили. Я не жаловалась. Знаешь, они такие всегда… Нервные, как бы. Я их успокаивала. Гладила, чесала… Руслан на кого-нибудь вызверится, шипит, а я ему лицо глажу, шепчу – не злись, чтобы он половину клуба не пережрал. И Зверь если распсихуется… Гладила, нежности говорила. Он любил. Успокаивался.

Боже, когда я заткнусь? В душе пульсировал стыд, я делилась слишком личным. Но почему-то не могла замолчать.

– Извини, я хотела спросить…

Сейчас спросит, спали ли мы вместе.

Это любопытство я видела в глазах окружающих, словно у них другого дела нет, кроме как в постель ко мне лезть. Всем интересно, в каких позах мальчики пообщались со мной после похищения.

– Хотела спросить… Почему ты вернулась домой? Если тебе хорошо там было?

– Почему? – от неожиданности я усмехнулась. – Я поумнела. Поняла, что так жить нельзя.

Потому что любви на троих не бывает. Вот почему.

Не может быть счастья втроем. Втроем – это ни с кем.

А еще, потому что… Впрочем, не стоит об этом. Не хочу рыдать в машине, у сестрицы на глазах.

Да и дрались они, чего скрывать. Однажды Зверь слишком откровенно приласкал меня на глазах у брата, а мне так хорошо стало, что я как кошка попросила еще. Это вызвало агрессию в Руслане – мгновенную, яростную.

После этого они друг на друга кидались, хотя оба меня не покинули.

Ладно, какая разница. Скоро будем в городе. Мы уже были у поворота к забегаловкам, на обочине стояли несколько «феечек» – мало одетых девушек, худых и замерзших. Они курили и ждали, пока подберут.

– Оливия…

Ну вот, опять.

Чтобы прервать разговор, я включила музыку. В салоне загрохотал рок. Кажется, о любви пели. Забавно, столько тем на свете, а поют об одном и том же. Наверное, потому что любовь всех волнует: панков, готов, рокеров. Даже «бабочек» с ночных дорог. Просто врут, что нет.

А во мне после смерти мамы любви осталось так много, что хватило ее на двух мужчин.

И их легко было любить. Тогда и я была другой, такой наивно-злобной одновременно, что просто прелесть. Я влюбилась в них, как звереныш, которого подобрали с улицы. От души, преданно и сладко.

Мне кажется, за это они полюбили меня в ответ.

Глава 11

В моей жизни было так мало тех, кто мог любить, что их любовь поразила меня до глубины души. Я была кому-то нужна. Мама меня любила, но это было давно. После ее смерти я стала всем мешать, как это случается с чужими детьми.

А любовь – это такое сладкое чувство, что только ради него можно жить. Я была шокирована и очарована. Может и дура, зато счастливая.

Помню, как растрогала Зверя в первый день.

Они привезли меня в «Авалон», бросили в комнату наверху. Там отличная звукоизоляция, я не слышала грохот музыки. Я тогда понятия не имела, что это клуб, думала, эти хоромы – дом одного из них.

Мне показалось, что это какое-то невероятное богатство. Красное шелковое белье и кровать с балдахином меня поразили. А еще – столик из черного стекла. Двухъярусный, низкий, с серебряной окантовкой – я таких никогда не видала. На нем стояла тарелка с двумя кексами и чай. Один кекс я сразу съела, а второй спрятала.

Но уронила по дороге, и цветная посыпка разлетелась по полу.

Когда вошел Зверь – со своим любимым ножом в гибких пальцах, я ползала на четвереньках, собирала посыпку и по крошечке отправляла в рот. И не остановилась даже под его взглядом – очень вкусная была.

Он остолбенел, как увидел.

– Ты что делаешь? – расхохотался он. – Рус! Иди, смотри, она с пола ест! Ты голодная?

В тот вечер я наелась досыта и влюбилась в Зверя, потому что он за это ничего не попросил.

Но тот, кто не голодал, меня не поймет.

Я их любила. Чесала Зверю спину, когда подлизывалась. Руслану делала массаж. Ухаживала, если кто-то бывал ранен. Успокаивала. Мне безумно-сильно хотелось быть нужной, такой у меня была любовь.

Мы возились в той самой кровати с балдахином. Иногда втроем. И счастья моего было так много, что оно летело впереди меня, когда я шла по темным коридорам «Авалона». Иногда похищение, это не похищение, а эвакуация. Вот так.

Лера была права – мы неплохо жили. Ну, по сравнению с тем, как я жила до них. Конечно, не сразу все срослось, я привыкала: к ним, своему новому статусу. Их пленница Оливия – вот кем я стала. Но со временем все утряслось.

Сначала были моменты страха. Помню, в первую ночь лежала на кровати, съежившись на боку – поджав руки и ноги, как эмбриончик. И кусала подушку, чтобы не плакать. Было так страшно. Это был первый раз, когда я вообще оказалась с мужчиной в кровати, а тут их двое, да еще кто? Самые страшные твари в городе.

Мальчики меня пожалели. Оставили между нами пространство.

Я пялилась в темноту, тихо-тихо плакала, но Кирилл услышал. Надо мной нависла огромная тень, и я затихла, ладонью он убрал волосы назад. Раздался ласковый шепот:

– Что такое, почему плачешь? Почему сжалась, как фасолька?

Фасолька… Сейчас это смешило. А тогда успокоило. В его устах «фасолька» звучало так нежно, что я поняла: кто угодно, но Зверь из «Авалона» ничего плохого мне не сделает.

Я улыбалась, вспоминая, и смотрела в зеркало заднего вида.

Там в рассветных лучах света сияли в прозрачном воздухе красные клены и золотые тополя на обочине. Люблю осень. Все сезоны хороши по-своему, но осенью особая атмосфера. Именно осень сохранила мне больше всего счастливых воспоминаний.

И мой первый раз был осенью.

У Руслана не сложилось по бизнесу. Бесился сильно и поднялся ко мне расслабиться.

Не помню, кто начал первым. Я его успокаивала.

Целовала колючие щеки, гладила грудь в расстегнутой рубашке. И как-то одновременно до нас дошло, что мы мужчина и женщина, и поцелуй у нас получился глубокий… Необычный. Знаете, такой, что прерывать не хочется. А хочется стать ближе.

Я прижалась к нему, и мне так нравилось его могучее тело, что ладонь сама играла с мышцами на груди, животе, а потом скользнула ниже… Руслан сказал, что еще немного и он не сможет остановиться. И чтобы я не дразнила взрослого мужчину, маленькая девчонка. А я смеялась и, хотя страшно было до одури, было и приятно и эти чувства так волновали, превращая мой живот в пульсирующий сгусток, что руку я убирать не хотела.

А он…

А я…

Да какая разница. Оказались мы в одной постели и там сходили с ума от страсти.

Первой моей страсти. И больно было совсем чуть-чуть. И шептал он мне такие слова, что я в жизни не слышала. И потом не хотелось из постели вылезать. Хотелось… Хотелось, чтобы Зверь пришел и разделил наше счастье и ему бы досталось мое тело, как доставалось его брату.

Вот чего я хотела.

Желания и страсть юной девушки по уши влюбленной в двух мужчин, кроме которых не было никого на всем свете.

Не могу сказать, что это я выбрала Руса. Не могу. Скорее, он меня.

До сих пор помню его горячее хриплое дыхание. Могу вызвать образ нас в постели, если закрою глаза. Не стану утверждать, что того же самого не могло произойти со Зверем. Просто так получилось. С той же вероятностью моим первым мужчиной мог стать он.

И секс с ним был хорош – нежный, горячий. Мне особо не с чем сравнить, но после стало лучше, чем до.

Зверь только злился, что мы без него… И то не на меня – на Руслана. Когда застал нас и всё понял, в такую ярость пришел…

Все равно мне было хорошо с ними.

Но все хорошее, как и плохое, заканчивается.

– Ты так улыбаешься! – проорала Лера, наклонившись ко мне. – Как будто в лотерею выиграла!

Я улыбнулась еще шире.

Сестрица, набрав воздуху побольше, заорала опять:

– Выруби свой тухлый музон!

Я выключила, в салоне на полуслове повисла тишина, а Лера еще не перестроилась:

– Что мне делать?! – проорала она и смутилась, когда я прищурилась от перегруза в правом ухе. – Меня из-за тебя увели, чего теперь от твоих психов ждать?

– В ближайшее время лучше уехать из города, – честно сказала я. – На всякий случай.

На самом деле, я не знала, чем это ей грозит. Но лучше перестраховаться.

Сестрица выругалась.

– Это не навсегда, – я пожала плечами, сворачивая к ней во двор. – Через пару месяцев сможешь вернуться.

– А ты не боишься? Они же знают, где ты живешь.

– Они ко мне не приходят, – ответила я.

– Почему? – нахмурилась она.

– Не знаю, – честно ответила я.

Я и вправду не знала. Парни ни разу не появились у меня, хотя их ничто не держало. Вместе или поодиночке они могли прийти ко мне, молча перебросить через плечо и унести в «Авалон» или куда угодно.

Я правда не знала, почему ни разу не видела их здесь.

Сестра что-то пробормотала насчет того, чтобы я разобралась со своими мужчинами.

– Скажи спасибо, что я за тобой пришла, – посоветовала я. – Могла и не приходить. И кто бы тебя тогда забрал от Зверя, а? Лучше маме позвони, скажи, что все в порядке, а то она ждет у меня.

Лера сердито хлопнула дверью. На меня злиться куда проще, чем на Зверя, вот она и лютует. Знает, что я права. В этом городе только один не боится Зверя – его брат. Ну, еще я.

Я устало переключила передачу и вырулила на дорогу. Глаза слипались от усталости. Можно ехать домой.

Рассвет выглядел очень красиво. Почему-то рассветы красочнее закатов, хотя всегда считала, что должно быть наоборот. Но по утрам красок больше, они ярче. Я смотрела в малиново-золотое небо и думала о них. Ох, мальчики…

Вспомнила, что Зверь вырезал на груди мое имя. Голый по пояс, он стоял перед зеркалом, кромсая себя по черточке любимым ножом. Имя у меня не короткое. Ему было больно, но резал он наверняка с нездоровым удовольствием. Промокал кровь, ждал, пока заживет.

Каждый день смотрел на себя в зеркало, любовался моим именем из шрамов.

Мой любимый больной Зверь.

Но чем я лучше, если за кекс с посыпкой отдала ему свое сердце? Ладно, не за кекс – за все, что он для меня сделал.

Зачем же он испортил шкуру безобразными шрамами? Свое тело он любил. Довел его до совершенства, украшал татуировками и пирсингом. Раньше, когда я была с ними, он отдавал мне кольца из сосков, если становился зверем.

До сих пор помню его нежную улыбку, волосы, колышущиеся на ветру. Голый, он стоял по колено в траве, а я не могла отвести глаз. Сжимала в горсти кольца из его сосков, еще хранящие тепло.

Тогда я сжала их покрепче и поцеловала собственный кулак. Я так горячо любила моих мальчиков.

Никому, никому не расскажу об этом. Я самой себя стеснялась – той, какой я была. Понимала, но стеснялась. Это только наше, общее. Маленькая сладкая тайна на троих.

Мои тайные воспоминания слишком шокирующие для окружающих.

Но какими же они были классными…

Я въехала во двор и с облегчением вздохнула. Машина ползла из последних сил. Она мне так надоела своим кашлем, тряской и почти сдохшими амортизаторами, что я даже к подъезду не стала подъезжать. Бросила ее на въезде.

Выбралась, потянулась, рассматривая тихую сонную многоэтажку. Люди потихоньку просыпались – всем на работу.

А мне пора домой. Ждать и надеяться, что завтра будет лучше, чем сегодня.

Глава 12

Я вошла в квартиру и привалилась к двери.

Ноги гудели, вымоталась я так, будто не с бывшими встречалась, а вернулась с войны.

Прямо напротив была открытая дверь на кухню. Через нее я видела окно, в которое вползало прозрачное холодное утро. Моя маленькая квартира бывала жутковатой ночами. Такая тихая, что иногда здесь мерещился шепот прошлого. Утро вернуло ей жизнерадостность. Ей, но не мне.

Тихо. Никого нет. Видно, Лера дозвонилась до мамы, и та ушла по-английски. Какое счастье. Не хочу с ней встречаться.

Я прошла на кухню, стянув кроссовки. Мрачно включила электрический чайник и достала мамину кружку. Желтая в ромашках, она мне безумно нравилась. Чем было хуже, тем сильнее хотелось украшать жизнь. Когда год назад я вернулась в мамину в квартиру, первым делом купила чайник яркого канареечного цвета.

Мальчики дарили мне украшения и кое-что я продала. Все равно не питала любви к этим безделушкам. Только одну вещь оставила – пустяковый браслет. Подарок Зверя. Обычная цепочка, а на ней подвески: ключик, сердечко, несколько латинских букв. Их инициалы.

Сердечное признание. Ничего особенного – серебро, а в буквы вставлены фианиты. С руки я его сняла, но продавать не стала. Да и сколько за него выручишь? Подарок лежал в шкафу.

На вырученные деньги я сделала ремонт. Жить в загаженной, прокуренной и пропитой квартире, которая некогда принадлежала маме, а затем отчиму, было невозможно. Кстати, я говорила, что оказалась на улице из-за него?

Квартира стала светлой и пахла новой жизнью. За год запах выветрился, а надежды и так давно сдохли. Я пришла сюда не новую жизнь строить. Старую доживать.

Но жизнелюбия во мне оказалось больше, чем я рассчитывала. Яркие краски вошли в мою жизнь.

С чашкой горячего кофе я уселась за маленький откидной столик.

Кухня у меня маленькая, в белых тонах, а линолеум под малахит. Зеленые разводы весело бросались в глаза. Пол получился самым ярким на кухне, потому что мебель была белой. Очень выразительно.

Всю посуду я выбросила, за исключением нескольких предметов. Мамину кружку оставила и бабушкин сервиз – белый с золотой каймой, она очень его любила.

Я подперла голову, глядя в пол. Голова начала гудеть от кофе – у меня всегда так, если не спала ночь. Грустно, как бывает только осенью…

Я встала, отдернула занавеску и распахнула окно пошире.

Мне не хватало воздуха. Не исключено, потому что сегодня впервые за целый год я снова побывала в «Авалоне».

Я бездумно смотрела в окно, глотая горький кофе. Хорошо, красиво.

Осень подкралась к городу с наветренной стороны. Пахла кострами и желтеющим лесом. Скоро аллеи завалит листвой. Мое любимое время – в основном, из-за багровых кленовых листьев. Жареные каштаны. Спелый гранат. Вот что такое осень для многих. Но мое счастье было в другом.

В кисловатом вкусе мягких яблок-паданки, которые я искала на поляне. Трава еще сочная, изумрудная. Яблоня была раскидистой, давала много тени и плодоносила мелкими плодами. Я ползала на четвереньках, как ребенок, выбирая яблочки получше. Тут же надкусывала, плевалась, если было кисло, а сладковатые и рыхлые, с тонкой, но крепкой шкуркой, съедала.

Кирилла это забавляло.

Помню, он подошел со спины и смотрел, как я шарю в траве.

– Все что найдешь, в рот тащишь. Куплю тебе яблок, Фасолька.

Я оглянулась, рассмеялась. Рот был полон кисло-сладкого яблочного сока, и я подумала, что Зверь рассматривает мои губы, потому что хочет узнать их вкус – вкус диких яблок.

– Ты не понимаешь, потому что не голодал, – пояснила я. – Так вкуснее.

Он вышел на поляну – прямо под дерево и оперся спиной на ствол. Я застыла на коленях, даже очередное яблоко до рта не донесла. Зверь медленно расстегивал рубашку на могучей груди. По позе, томным движениям и интересу в глубине светлых глаз, стало видно: он хочет, чтобы я смотрела.

А там было на что посмотреть.

У него широкие плечи от природы, а мышцы тренированы в драках. Мне безумно нравились маленькие алые соски, каждый сантиметр его татуировок и пирсинг. Нравилось в нем все. Зверь наготы не стеснялся, да и нечего ему стесняться. Светлые, чуть рыжеватые волосы внизу живота – короткие и мягкие, и те ухожены. Мощные бедра, живот и частично грудь покрыты шрамами. Старые боевые отметины, которые он получил, пока еще не стал тем, кто он сейчас.

Листва и ветки отбрасывали причудливые тени на его тело.

– Я люблю тебя, – сказала я, опустила глаза и вгрызлась в яблоко. В рот брызнул кисловатый сок, а я вновь подняла глаза. Зверь не просто так разделся здесь, передо мной, в прохладной сени яблони.

Он скрестил руки, пальцами касаясь плеч.

Руслан перед превращением вел себя иначе. Сутулился, бычился, выпрямив спину, а руки опускал по швам. Ноги широко расставлял, тоже не стесняясь наготы. Если вы регулярно вынуждены раздеваться перед другими, границы расшатываются. Оборотни не видели в наготе ничего особенного.

А поза – это личное, у каждого свой способ унять боль. Каждый по-своему встречал появление зверя.

Кирилл вот так: скрестив руки на груди и чуть склонив голову. В эти моменты можно было увидеть его искреннее выражение лица. Открытое, беззащитное: словно он занимается любовью или ждет чего-то важного. Все лишнее уходит, эмоции, флирт, его улыбка. Он становился настоящим – с расслабленными мышцами и приоткрытым ртом. По-прежнему красивый и естественный, как тигр в своей среде.

Я любила эти моменты. Все будет потом: боль, кровь, кошмар наяву – все, что сопровождает превращение. Но в этот момент, за секунду до ада он был по-настоящему красив.

И он об этом знал.

Видел, как я смотрю на него, затаив дыхание. С яблоком, поднесенным к губам, о котором забыла…

Я резко вдохнула, выныривая из воспоминаний. Сладких и болезненных одновременно. За мою короткую жизнь я мало помню хорошего. Мои мальчики – одно из них.

В кармане тренькнул телефон – пришло сообщение. Почти не надеясь на хорошие новости, я посмотрела, кто меня беспокоит. Незнакомый номер. Всего несколько слов: «Есть работа для вас» и номер телефона.

Повезло.

Жить на что-то надо, а украшений, подаренных мальчиками, не хватит навечно. Но сначала нужно выспаться. Я вылила остатки кофе в раковину и встала.

Пусть мне приснится что-нибудь хорошее, а не «Авалон».

Глава 13

Проснулась я резко.

Издержки одинокой жизни и замотанности. Вот ты в темноте и тебе хорошо – не помнишь себя и свою сраную жизнь. А потом тебя что-то включает. Ты тупо пялишься в потолок, пытаясь понять, где ты и что здесь делаешь.

Вот таким выдалось у меня… Чуть не подумала – утро.

Ничего подобного. Стены окрашены закатными лучами. Свет в спальню проникает мягкий, может, в том вина моих тонких персиковых штор. После такого-то приключения ночью, неудивительно, что проспала весь день.

Я зевнула в кулак, подползла к краю постели и взяла телефон с бабушкиного комода. Он считался старьем, поэтому раньше стоял в «моей» комнате. А я его обожала, мне казалось, он до сих пор хранил тепло моих близких, которых давно нет на свете. Теперь мои близкие – два кошмарных парня.

Почти семь вечера.

Пора вставать, если не хочу опоздать.

Я проверила звонки: меня никто не беспокоил. И мальчики тоже… Я почувствовала небольшое беспокойство. Совсем легкое. Когда я видела их в последний раз, они были на грани драки. Все ли в порядке, не ранены ли? Это старая привычка – беспокоиться о них.

С тяжелым вздохом я умылась, расчесала волосы и завязала их в тугой некрасивый хвост. Он мне совсем не шел. Но чем меньше во мне узнают «ту самую Оливию», тем лучше. И оденусь я тоже похуже.

Я проверила сообщения. Встречу назначили на одиннадцать вечера, да еще в паршивом районе. Зато потом совершенно свободна.

Работа неофициальная, но за нее платят. К тому же, чем мне еще заниматься? Я ни хрена не умею. Если вас похитят в юном возрасте и выпустят через два года, вы не успеете освоить полезные навыки.

Я вот не успела. Хотя мальчики не запрещали. Только я этого не сделала – жила одним днем и мне было хорошо. Я натянула вчерашнюю джинсовку – она до сих пор пахла духами Леры и спустилась во двор.

Уже почти стемнело.

Я люблю ночной город, просто вру, что нет.

Во мне что-то оживало ночью – какая-то жизнь, энергия. Раньше именно ночью я чаще ощущала себя счастливой и это чувство осталось. Иногда я смотрю на закат, на город с розовыми стенами, с затихающими голубыми улицами, с красочным небом. И вспоминаю, как жила в «Авалоне».

Я не тосковала по нему. Просто это все, что у меня есть. Не считая древней развалины, на которой я езжу. Когда-то в прошлом веке это называлось автомобилем.

Я вздохнула, переключила рычаг и начала сдавать назад. Злилась и мечтала купить нормальную тачку взамен этой. Обычные спокойные мысли. Все, как у нормальных людей.

Добралась я быстро – дороги почти свободны. Но припарковалась на перекрестке, а мне нужно вглубь квартала.

Запутанные переулки нашего города – настоящее наказание.

Во-первых, здесь почти всегда темно. Во-вторых, асфальт разбит и весь в мусоре. От серых каменных стен веет холодом, фонари работают через один. Сейчас улица погрузилась во тьму, лишь в конце мигал тусклый темно-желтый огонек. Я с сомнением смотрела вдоль тротуара, размышляя, безопасно ли туда соваться. Нужно было шокер взять.

Здесь все не так. Даже не знаю толком, чем этот город так провинился.

Может, в проклятом месте построили?

Я добралась до небольшого, но оживленного бара. Судя по плохой музыке, выступала банда то ли панков, то ли начинающих рокеров. Ужас, в общем. С досадой я сверилась с адресом и скривилась. Бар «Бочка». Дешево, сердито, ужасно. Заходите к нам. Им нужно было открыться под этим лозунгом.

Клиент пока не подошел, и я закурила. Хватило меня на две затяжки – я раскашлялась и выбросила сигарету в урну. Если сипеть и кашлять на каждом шагу, это выглядит непрофессионально.

Ждать пришлось недолго. Через минуту ко мне подвалил парень и приобнял, будто я ему подружка.

– Здорово, – он нажевывал жвачку и тупо, но лучезарно улыбался. Точно клиент?

На всякий случай я врезала ему локтем в грудь, чтобы отвалил. Он отшатнулся и схватился за сердце, словно я поразила его насмерть, а затем дико заржал. Ну и придурок.

– Как звать? – кивнула я. Обращение на «вы», как и прочие любезности, я опустила, смерив парня взглядом.

– Димон. Да не ссы, я тебя нанял.

Ну, я и так увидела, что не Дмитрий.

Не похож на клиента, ну никак. Меня это не сильно насторожило: настоящий заказчик не хочет светиться, это нормально.

– Деньги вперед, – твердо сказала я и сделала вид, что ухожу. У такого контингента, по опыту знаю, денег не бывает.

– На, подруга, – он вытащил из заднего кармана джинсов, с которого свисала длинная звонкая цепочка и крепилась к его ширинке, толстую пачку купюр и отсчитал несколько тысяч. – Остальное потом.

Я спрятала деньги в потайной карман джинсовки, и кивнула на вход в «Бочку».

– Тут работаем?

– А то, – он снова заржал и приобнял меня. – Не ломайся ты! Так натуральнее. Будто телка моя.

Я скрипнула зубами, но возражать не стала. Телка, так телка.

Пленница – ничем не лучше.

– Пошли, – проворчала я, и мы направились к дверям.

За вход платили только парни. Клиент отдал охраннику деньги за билет и взамен получил печать на запястье с логотипом клуба. Метка для избранных.

Сразу за оцеплением мы остановились.

Во-первых, я оказалась права – на высокой сцене прыгала, извивалась и изрыгала из себя песни группа худосочных рокеров. Зал под завязку несмотря на то, что музыкальные потуги оставляли желать лучшего. Это никого не беспокоило.

Крошечные столики по периметру, в центре танцпол. Народу тьма, но никто не танцевал. В основном пили. И накурено, хоть коромысло вешай.

– Ну, – буркнул парень. – Я за че плачу? Работай, давай.

– Надо пройти вперед, – я пропустила грубость мимо ушей.

Он не знает, что я «та самая» Оливия… Только за это я многое готова простить.

Мы медленно двинулись через толпу – прямо к сцене. Но интересовали меня не музыканты.

Я умею чуять оборотней и сейчас в зале их трое.

Кто-то думает, что это особый дар – что я вижу их ауру, или чувствую запах. Ничего подобного. Я их просто до одури боюсь. И чем ближе, тем сильнее чувствую сосущий под ложечкой страх. Холод в животе с каждым шагом становился сильнее.

Я не знаю, почему так происходит. Не знаю, понимают они это или нет.

Знаю только, что мне это не нравится. И особенно сильно потому, что прежде я никогда не слышала о «Бочке», значит, это не популярное у оборотней заведение. Так с чего они здесь втроем?

– Трое, – сказала я и повернулась туда, куда было страшнее всего смотреть.

Через весь зал на меня смотрел мой старый знакомый. Тот самый, что вчера пытался загородить дорогу, когда мы случайно столкнулись в «Авалоне». Леонард смотрел прямо на меня и улыбался.

На нем был вчерашний костюм, рубашка такая же белая. Он стоял у стены, случайная птица в этом баре. Поймав мой взгляд, он шутливо отдал честь, оттолкнулся от стены и целенаправленно пошел ко мне.

Он ведь не знал, что я приду… Или знал?

Над ухом надоедливо канючил парень:

– Ну что ты? А бабки?..

– Отпусти! – я сбросила его руку с плеча, но парень схватил меня за воротник джинсовки.

Леонард действительно не мог знать, что сегодня ночью у меня здесь дело. Если только сам не подстроил встречу. «Клиента» подослал он!

Я вывернулась из джинсовки, бросив ее у ошеломленного парня в руке, и бросилась к выходу. Всеми силами я хотела избежать этой встречи.

Три года назад многие подозревали, что парни меня похитили для работы в клубе.

С точки зрения окружающих это очевидно, раз уж я там жила. Первые слухи поползли, когда меня впервые увидели в зале. Со многими девушками такое случается, говорили они. Их похищают, а затем они обслуживают мужчин и танцуют им приватные танцы.

Не знаю, как в других клубах, в «Авалоне» такого не было.

Похищенных держали для развлечения, затем отпускали. Все знали, что парни таскают девушек, но поделать с этим ничего не могли. Прижать было нечем. Давать против них показания смелых не было.

К тому же, Оливия – особая штучка.

Я была на особом счету. Не знаю, что мальчики во мне нашли, правда ли их тронуло, что я такая нежная и забавная, как они говорили или дело было в чем-то другом. Может быть, в моей безграничной любви. Мне было хорошо с ними, они это чувствовали.

Но после того, как я вернулась домой год назад, со мной поговорил следователь.

Молодой парень, задерганный, с нервным тиком в уголке губ. Он выглядел дико уставшим, с красными глазами. И все повторял, что поможет, если я дам показания против парней. Он тоже думал, что меня похитили и там надругались. Уговаривал так долго, что мне даже стало его жаль – он правда хотел помочь, а это случается редко.

Но мне нечего было ему сказать. Он ушел ни с чем.

А потом пришел Леонард. Кажется, на третий или четвертый день после возвращения. Я сразу почуяла, кто он. Мальчиков больше не было рядом, а сама порвать в клочья незваного гостя я была неспособна. Он наклонился, заглядывая мне в глаза и сказал, что ему можно рассказать все. Он знает, кто они, знает, кто я. От него можно ничего не скрывать.

Затем раскрыл удостоверение и со снисходительной улыбкой показал мне. Я испугалась еще сильнее. Удостоверение объясняло, почему он такой наглый. Его защищала система, а с ней даже мальчики предпочитали не ссориться – это вредит бизнесу, вредит репутации.

Он задавал странные вопросы: о расписании парней, об их делах. Вопросы мне не нравились, но он был настойчив. Леонард был настолько изворотливым и хитрым, что я испугалась, как бы он не вытянул из меня все против воли.

Тогда я его выпроводила, но сам факт не давал мне покоя. Чтобы так плотно влиться в человеческое общество и структуры, он должен был уйти из стаи, стать одиночкой. А для этого нужно иметь очень веский повод. Что-то понесло его в полицию. Что – я не хотела знать.

Я вообще не хотела его видеть – больше никогда.

Я бросилась на улицу, растолкав толпу. Вслед полетело возмущение. Улица встретила прохладной ночью. Одно жалко: машину далеко оставила.

Я бросилась в темноту, надеясь, что успею. Мой «клиент» выбежал вслед за мной.

– Там она! – заорал он. – Туда побежала!

Убегу ли от волка? Того, кто слышит и видит в темноте? Кто выносливее меня?

На все вопросы – «нет». Но главное, добежать до машины, завести мою дохлятину и убраться.

Я преодолела два квартала, пугая редких прохожих на полупустых улицах. Совсем немного! Я уже видела темный силуэт «ситроена» у бордюра.

На ходу нашла ключи и налетела на дверцу, пытаясь попасть им в замочную скважину. Ключ поехал по дверце, царапая краску. Я почти поверила, что убежала, когда сзади меня схватили за плечо.

– Оливия! – зарычал Леонард низким, звериным голосом и развернул меня лицом, толкая на машину. – Не бойся! С тобой хотят поговорить.

Глава 14

Я потеряла равновесие и упала спиной на борт машины.

– Уймись, а? – устало повторил он и стер пот со лба. Ночь хоть и прохладная, а гонятся за мной нелегко. – Ничего я тебе не сделаю. Расклад сменился…

Леонард взглянул в оба конца темной улицы. Свидетелей не было.

А я во все глаза смотрела на него, пытаясь понять, о каком это раскладе он говорит.

– Чего ты застыла? – кивнул он. – Отомри. Хозяева хотят тебя видеть.

– Что? – переспросила я.

Детали медленно складывались.

Леонард рискнул парнишкой, который меня заманил. Парни бы его на куски разорвали и проглотили, случись что со мной. Правда, могли быть исключения. Например, эти двое действовали по поручению мальчиков.

– Я говорю, – повторил Леонард, – что теперь работаю на них. Парни сказали привезти тебя в клуб. Давай, дорогая… Не заставляй меня заставлять тебя.

Я подозрительно прищурилась. Конечно, они не из тех, кто собьют ноги в погоне за собственной пленницей на глазах у города, но… Леонард в эту схему не вписывался. Они друг друга терпеть не могли.

В мире хищников все решает не сила и острота клыков, а терпение. Значит, кто-то кого-то пересидел, раз Леонард теперь на побегушках.

Издержки моего добровольного затворничества – я не знаю, что почем.

– Что им от меня надо? – я сглотнула.

Происходило что-то странное, что выбивалось из обыденности за последний год. Но выяснить это можно только у мальчиков, шестерки не расскажут.

– Мне не докладывали, – Леонард поморщился. – Решай, идешь добровольно-принудительно или принудительно? Руслан сказал привезти. Хочешь так, а хочешь в мешке, но привезу точно.

Я осторожно отлипла от машины, поправляя майку, и решила:

– Поехали.

Мы выдвинулись на машине Леонарда – ярко-красном кроссовере «ауди».

Сложенная джинсовка лежала на моих плотно сжатых коленях. Я немного нервничала. Во-первых, Леонард мог меня обмануть, но пока мы двигались хорошо знакомой дорогой к «Авалону». Во-вторых, меня беспокоила встреча с парнями.

Леонард выглядел спокойным. Поглядывал в зеркало заднего вида, жевал зубочистку и чуть ли не насвистывал. Не помню за ним такой привычки… Наверное, бросает курить.

– Ты же в полиции служил? – голос в тихом салоне, где даже шелеста шин не слышно, показался неожиданно хриплым. Прокуренным. – Что изменилось?

– Ничего, – фыркнул он. – Я и сейчас служу.

Как мило. Оборотень в погонах, какая тонкая ирония…

– А как мальчики тебя взяли? – весело поинтересовалась я. – Ты же, как шакал противный… Шкура продажная.

– Ты меня пытаешься оскорбить? – усмехнулся Леонард со странным удовольствием, будто знал, что я на него злюсь. – Не получится, так и есть. Продажная.

Он вписался в поворот на парковку клуба и процедил:

– На месте.

У меня подпрыгнуло сердце, когда я взглянула на неоновые огни, пляшущие на здании.

Второй день подряд меня приводили в клуб. У такой настойчивости должна быть причина. Я покосилась на Леонарда: он выглядел беззаботным.

Я напряглась, как собака в ожидании пинка. Я давно ничего хорошего не жду от жизни. Считайте, это предчувствием. Всерьез мальчики меня не обидят… Но все куда хуже, чем я предполагаю: они ведут себя слишком необычно.

Мы парковались на стоянке для ВИП-господ. Как раз между тачками парней. Такой интересный бутерброд получился из здоровенного джипа, пикапа, и маленькой «ауди» посередине.

Я выбралась из машины, скрывая злость. Я не хочу здесь быть, но, как всегда, делаю то, что хотят они. Разница в том, что раньше мне это нравилось.

В первое время я вообще мало что понимала.

Как и все, слышала о них истории – о Звере, о Руслане. Знала, что они таскают девушек для развлечения, но не думала, что стану одной из них.

Мне казалось чем-то невероятным привлечь их внимание. Но все же привлекала. Как потом объяснил Руслан, когда мы втроем лежали и перебирали друг другу волосы, дело было в моем выражении лица, худобе, и маленьком размере. Я выглядела, как жертва. Это пробуждает азарт, пояснил он.

Меня притащили в клуб, постепенно я обжилась.

Мы часто втроем проводили время в общем зале, было видно, что отношения у нас близкие. Мы их и не скрывали.

Я осваивалась в новом мире, и он оказался совсем не таким, как наш. Некоторые вещи шокировали. Свои правила, своя жизнь… Своя смерть.

В мире оборотней чаще убивали. Я словно окунулась в средневековье, где жизнь не стоит и гроша. Здесь на всех смотрели, как на мясо. Иногда в общем зале я замечала нечеловеческий взгляд Зверя, он провожал им людей с видом хищника. Я понимала, что он без терзаний сожрет любого, приди ему такая блажь… А если учесть, что мяса им нужно много, то и вовсе становилось жутко. Но потом я заметила, что на меня смотрят иначе и успокоилась. Меня не съедят. Меня любят.

Мне нравилось зависать в ВИП-зале. Я привыкла к музыке и перестала замечать, как белый шум. Я сидела между ними, обычно полулежа – опираясь на кого-нибудь из них, пила, рассматривала зал. Такими были мои вечера.

Томная пустота, заполненная негой, но мне нравилось. Я ценила ощущения и детали. Гладкая рубашка Руслана под щекой. Очень тонкая, мягкая, она мгновенно проводила тепло. Любила их запахи. Любила ощущение ледяного стекла бокала в пальцах, пузырьки на губах, когда пила игристое вино. Ценила эти мелочи. Наслаждалась каждым мигом с ними.

Я и сама вела себя и одевалась иначе. Помню, как атласное бордовое платье дарило ощущение прохлады в жару. Помню тугие ремешки босоножек на лодыжках, как Зверь любил с ними играть… И мои запахи: невесомый гель для душа, «Агент Провокатор» или «Мадмуазель» от Шанель, по настроению.

Мне нравился даже дым сигарет, хотя я раньше не курила. Я клала подбородок на бицепс Зверя или носом утыкалась Руслану в плечо, и дышала, тихо и нежно, чтобы им не мешать. Наверное, такое же ощущение счастья чувствует собака рядом с хозяином.

Я так их любила… Я была им преданна, я в них верила, знала, что и меня любят тоже.

Когда они отпустили меня – я не ушла. Еще и боялась, что начнут прогонять.

Но они привыкли ко мне тоже и на целых два года стали моей семьей. Моим счастьем.

А теперь и моим наказанием.

Глава 15

В клуб я вошла без сомнений.

Если меня хотят видеть – лучше не спорить и ничего не бояться. Хищники питаются страхом.

Народа было не слишком много, но музыка уже гудела, а вокруг барной стойки все занято. Леонард увязался следом, как караульный пес.

Мне бы сейчас в тишину, отдохнуть, выпить кофе и лечь поспать, чтобы к утру проснуться здоровой и веселой. Ах, эта вечная погоня за фантомами…

В полупустом зале для ВИП-клиентов я обошла золоченые клетки – как для канареек, только в человеческий рост и на постаменте. Три в ряд прямо по центру зала. Две из них были пустыми, а в третьей по счету под музыку слегка извивалась девушка. Не танцевала, а только делала вид, словно попала сюда не по доброй воле.

Вблизи я ее узнала.

В человеческом облике я видела ее впервые. Не очень высокая, стройная блондинка. Оттенок волос был теплым, ей очень шла золотистая пудра, которой она была перемазана, как в рекламе косметики. Полные красивые губы, волосы до плеч – она была хорошенькой и юной. На ней был блестящий бикини, а на плечах лежал широкий золотой ошейник-цепочка. Тот самый, что был на леопардице, которую чуть не сожрали в кабинете.

Заметив меня, она обхватила прутья руками.

– Помоги мне, – взволнованно позвала девушка, тоже узнала.

Я прошла мимо, опустив голову. Раз ее держат в клетке – у них есть причина.

Девушка шла вдоль решетки, хватаясь за прутья. В голосе появились слезы, когда она поняла, что я включила полный игнор.

– Не бросай меня! – крикнула она. – Поговори с ними! Прошу!

Она прижалась к прутьям красивым животом, под слоем пудры я увидела грубый рубец. С таким животом и ногами ей бы профессионально танцевать… Я обернулась: девушка смотрела вслед, глаза были полны мольбы.

И зачем я обернулась, твою мать? Девушка была босой. Маленькие ступни с поджатыми пальцами выглядели беззащитными.

– Да не могу я тебя выпустить! – заорала я, разозлившись. – Не могу! Отвяжись!

Я резко развернулась и быстрым шагом пошла в кабинет мальчиков.

– Оливия! – слабо позвала она и, кажется, расплакалась.

Дверь в кабинет я толкнула сильнее, чем нужно – сильно злилась. Злилась на свою слабость и беспомощность. Не по моей вине она сидела в клетке, но именно я ощущала себя виноватой.

Кир по-хозяйски развалился на диване, забросив ноги на столик. До того, как я вошла, он играл со своим ножом, подбрасывая его в воздух, но теперь остановился.

– Фасолька, – он улыбнулся и скулы стали острее. Лезвие серебрилось в тусклом свете, словно хищная пиранья, нацелившаяся на добычу.

– Привет, – в кабинете он оказался один. – Где Руслан?

Кабинет хранил следы попоек и веселья. Ночью мальчики развлекались: под столом, вокруг дивана батареи пустых бутылок. Пахло тяжелой вонью старой пепельницы и спертым воздухом. С их бедокурством даже вентиляция не справляется. Раньше они не курили… Хотя, возможно, это не их окурки.

Я оглядела это все и уставилась в его бесконечно добрые серые глаза.

– Можно задать тебе вопрос, Зверь?

Кир самодовольно развел руками, мол, валяй.

– Та блондинка в клетке, что она здесь делает?

– Какая блондинка? – он так натурально нахмурился, что я ему поверила.

– Девушка-леопард, которую чуть не съели заживо, – напомнила я. – Теперь вспомнил?

– А! – он расхохотался и по одной спустил ноги на пол, наклонился вперед, поигрывая ножом, будто наш разговор ничего для него не значит – игра интереснее. – Эта блондинка… Что еще с ней делать… Ее тут бросили, не отпускать же. Сама подумай, Оливия, – он поднял жесткий взгляд. – Как я буду выглядеть в глазах врагов, если начну отпускать всех, кого к нам приводят? Как бесхребетная размазня? Пусть танцует.