Читать онлайн Вместо постскриптума бесплатно

Иллюстратор Светлана Гордеева

ISBN 978-5-0055-5105-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Рецензия на сборник

Авторский сборник стихов Елены Вишнёвой – поэта в прекрасной поре творческого расцвета – несомненно порадует приверженцев русского силлабо-тонического строя своей мелодичностью, чистотой слога, высотой помыслов, очаровательной простотой и доверительностью, не переходящей, впрочем, свойственной русской поэзии неуловимой границы сокровенности.

Множество граней, оттенков, смыслов в привычных, казалось бы, явлениях, обстоятельствах и предметах – важное качество поэзии не только чувственной, но и умной – делает стихи Елены запоминающимися, узнаваемыми.

А кто-то шьет… А я плету слова,

Их, будто бисер, в строки собираю

И ниточками-рифмами сшиваю,

Чтоб текста не рассыпалась канва.

Представляется, что автору, филологу по образованию, человеку, профессионально связанному с литературой вообще и с поэзией в частности, удалось в своём творчестве обрести и неповторимую интонацию, и «свой» голос:

Вся жизнь – урок. Прилежный ученик,

Учусь я у людей, стихий, мелодий,

Оригиналов, копий и пародий,

Идя к себе едва ли напрямик.

А стихи, они, как водится, рождаются по самым разным поводам, становясь подчас итогом каких-то, порой уже не ясных и нам самим, переживаний:

Вхожу в стихи, как в тёмные аллеи,

И собираю тихих слов узор.

Стихи эти, конечно же, о любви — сложившейся или не очень:

Ты уехал. И молчание разлилось

Киселем послеобеденным, по столу.

То, что было нам обещано, не сбылось.

Город в март шагнул уверенно. Я – во мглу.

Они — о той надежде, которая, невзирая ни на что, «не покидает нас»:

Поймай отраженье весны на стекле,

Пришли мне письмом десять солнечных зайцев!

Всё пребывает в этой надежде, во всегдашнем томительном и трепетном ожидании – люди, природа, даже город:

Дождь начинается. Вымокли улицы.

Дождь – в подворотнях украдкой целуются,

К сердцу подходит едва уловимая дрожь.

Город, стоит отметить, существует в творчестве поэта, как вполне самостоятельный герой:

И выплеснется: волнами на берег,

Предчувствием, теплеющим в крови, —

Моя Москва, которая не верит

Слезам, молитвам, просьбам и любви…

Трогательное женское начало звучит в стихах о доме, о сыне, о семье:

Словно маг, меняет, шутя,

Сын – приметы вещного мира:

Возникает, годы спустя,

Слово «дом» – на месте квартиры.

Немалый пласт своей поэзии автор посвящает размышлениям о жизни и духовному поиску:

Душа, будто дом без жителя, до времени заколочена.

Так сложно открыться новому, когда все давно упрочено!..

Сквозь насыпи слова ложного расслышать слова Всевышнего,

И ветром пройти по комнате. И вымести горы лишнего.

Иногда подобные поиски ненавязчиво «вписаны» в пейзажную лирику:

Образами полня и глаза, и мысли,

Церковь, будто книга, приоткроет суть,

Куполом уткнётся в облачные выси

И рассеет неба дождевую муть.

Стихи, написанные в разные годы, тем не менее, создают при чтении книги ощущение целостного, связного цикла. Это, несомненно, ещё одна удача поэта. И в целом книга вызывает желание что-то перечесть, к чему-то вернуться…

В её мелодичности поровну и минора и, что не так уж часто у поэтов встречается, мажора. Стихи Елены Вишнёвой подкупают своей напевностью, чистотой, открытостью, отсутствием у автора стремления спрятаться за модным нагромождением метафор, аллюзий и иносказаний. Тем, что каждая строка пропускается сквозь душу.

Пока я по миру пройду налегке,

Всё главное канет в тиши:

Останется прочерком в черновике,

Прострелом – на месте души.

Уверен, Елену ждёт светлая литературная дорога, и эта первая книга – прекрасное начало в её творческой биографии!

Игорь Исаев, поэт, автор поэтических книг «Четыре времени любви», «Жёлтый дрок»

От автора

Мои стихи начались с писем, которые я всегда любила писать и получать. Несколько старомодное хобби в мире победившей смс-коммуникации, засилья смайлов и эмодзи! Часто, когда я писала по-настоящему близким и дорогим мне людям, то не могла подобрать тех самых – верных одновременно по смыслу и эмоциональному посылу – слов в прозе. И тогда на помощь приходила поэзия: порой это были чужие, успевшие стать мне созвучными строки, а чаще – мои собственные экспромты.

Написанные по мотивам разных жизненных ситуаций и случаев, стихотворные истории стали своего рода приметой моего авторского стиля. Среди них были сатирические зарисовки, портреты, пейзажные и, конечно, лирические миниатюры. Я отправляла их адресатам, отделяя от основной, прозаической части текста шутливой припиской «З.Ы.» или «P.S.». Эти строки изначально были лишь «заметками на полях», дополнительно-побочной стороной реальности. Но постепенно они вышли за отведенные им границы и начали занимать всё более существенное место в моей жизни, будто реки, вылившиеся из берегов.

Когда стихотворчество всерьёз потеснило мои ежедневные списки дел, став не просто случайным праздником обретения удачных образов и рифм, но органичной частью будней, я поняла, что вряд ли эта «блажь» когда-нибудь пройдёт, а значит, стоит попробовать заразить ею окружающих. Ведь радость творения текста была бы неполной без радости дарения его читателям, без обретения единомышленников. Так я начала публиковаться: сначала на интернет-страницах, потом и в коллективных альманахах, литературных журналах.

Моя первая поэтическая книга – это попытка собрать всё наиболее удачное из написанного мною за десять лет жизни. Жизни, в которой при всех ее обыденных, прозаических приметах, всегда было и что-то стихийное, иррациональное, выбивающееся из контекста. Нахождение странного в обыденном, бытийного в бытовом, пожалуй, можно назвать и ведущей темой моего скромного творчества.

Буду рада вашему вниманию и откликам, дорогие читатели, критики, коллеги по перу!

Искренне Ваша, Елена Вишнёвая

Разговоры в рифму

– И ты тоже, как все, пишешь стихи?
– Не уверена. Скорее – разговоры в рифму.
Из одной переписки

Книжный мир

Добрые истории из книг —
Долгое незримое соседство.
Голос их чарующий затих,
Как моё утраченное детство.

Выберу страницу наугад —
Пробежится по любимым строкам
С пристальной внимательностью взгляд,
Возвращая мысленно к истокам.

Так в толпе случайный разговор
Иногда поведает о многом,
Эпизодов связанных узор
Приоткроет к юности дорогу.

Книга мне сюжеты распахнёт —
Солнечного детства кладовая,
И теченье времени замрёт,
Гармоничный мир воссоздавая.

«Хранит настоящее прошлого времени след…»

Хранит настоящее прошлого времени след:
На старых скамейках, средь шумных дворов и площадок
Забытые кем-то обрывки вчерашних газет,
Как давних событий и прежних идей отпечаток.

И мы их бросаем в помойку, и топчем, и мнём,
Сжигаем в кострах, ими пламя питая под вечер.
И длится история, пьётся вино за столом,
И мир в ожидании завтра как будто бы вечен.

Отжившие фразы, как тени, уходят в свой срок,
Теряется музыка слов в суете повседневной.
И мы не всегда извлекаем из жизни урок,
Ценя больше прошлого шум новостей злободневных.

О, мысли людские, извилист и краток ваш путь!
Меняете вы направленье порой кардинально.
И в жизни, в которой нельзя ничего пролистнуть,
Так много забытого нами, легко и фатально.

«Пробел – стираем расстояния…»

Пробел – стираем расстояния.
Пробел – бежит вперед строка.
В письме, назло всем расставаниям,
Мы так близки, как никогда.

Так просто – выкинуть из хроники,
В игнор отправить ICQ,
Но, вопреки законам логики,
Вновь написалось I love you.

За окнами сентябрь бесится —
Я от него недалека!
Противовесом равновесия
Вперёд бежит строка.

«Я люблю тебя, знаешь, за то, что ты так не похож…»

Я люблю тебя, знаешь, за то, что ты так не похож
На возвышенный образ, в который влюбиться не ново,
И за то, что меня никуда за собой не зовёшь,
И не ищешь любви, и не жаждешь ответного слова.

Свой вопрос, как воздушного змея, на волю пущу —
В бесконечное небо, в бескрайнюю синь океана.
Без тебя я болею, до колик под сердцем грущу,
Но когда я с тобой, моё сердце – открытая рана.

Никогда не встречаться? Забыть? Потеряться в толпе?
Или вместе остаться? Скажи мне, какой будет плата
За случайное счастье на миг прикоснуться к тебе?
За любовь-наважденье, в которой сама виновата?

Я совета прошу, хотя знаю, что ты промолчишь,
Как всегда, будет выбор за мной, ты ничем не поможешь.
Но скажи мне, ту радость, которой меня ты даришь,
Ты из плоти, из жизни, из памяти вычеркнуть сможешь?

«Этим утром особенно скучен мой дом…»

Этим утром особенно скучен мой дом,
Не наполненный шумной беседой гостей.
Возле мойки – стихийный посудный разгром,
А сама, в одеянье а-ля натурель,

Примостившись тихонько на крае стола,
В тупике меж кастрюлей и дюжиной книг,
В размышленьях о странах, где я не была,
Пью простуженный чай, а в наушниках – Григ.

Песня Сольвейг смиряет меня с октябрем,
Унося к скандинавским просторам, горам.
А на улице – снег вперемешку с дождем,
А в душе, как на кухне, – полнейший бедлам.

Предосеннее

Начиная с затакта,
Я впадаю в любовь,
Это чувство так сладко,
И так внове, и вновь.

Я хочу идти рядом,
Просто рядом в дожде,
Только краешком взгляда
Прикасаясь к тебе.

Но боясь, что заметишь
Эту нежность мою,
Я смятение прячу
И смущенье таю.

Перебитая спица
У зонта, ну и пусть.
Затаилась на лицах
Предосенняя грусть.

Начиная с затакта,
Я впадаю в печаль,
Я влюбилась, но как-то
Слишком поздно. А жаль.

«Живописна осенью Москва…»

Живописна осенью Москва,
Свежий воздух напоён дождями,
Словно бы янтарными камнями,
Убран город в яркую листву.

Запах яблок, смешанный с вином,
И – напоминанием о лете —
Невесомо-лёгкий южный ветер
Веет и прохладой, и теплом.

Лужи отражают красоту
Города, туманность небосвода,
Увяданье тихое природы
И людей пустую маету.

«Тебя я ощущаю каждый день…»

Тебя я ощущаю каждый день,
Наперекор всем внешним впечатленьям,
Как горечь от скопившихся потерь,
Разбавленную каплей умиленья.

Сквозь нежность ненаписанной строки,
Сквозь теплоту несказанного слова,
Касание неподанной руки,
Немую бесконечность разговора

И через сотни непрожитых лет,
Отмеченных влюблённостью-болезнью,
Я шлю тебе ненужный свой привет,
В нём – смесь упрёка с дружескою лестью.

Ты мог бы быть со мною. Но судьба
Игрой распорядилась по-другому.
Нет близости. Осталась лишь борьба
Двух путников, скучающих по дому.

И это благо, верно, для меня,
Что ты не принял моего признанья.
Ведь жизнь порой всерьёз, а не шутя,
Всё обращает в разочарованье.

Дурная бесконечность

Я сто раз порывалась уйти,
Оставляя незапертой дверь,
Так что спуталась горесть пути
С ощущеньем грядущих потерь.

Я не знала звучания слов,
Побеждающих страх тишины,
Избавляющих нас от оков
Ложных смыслов и чувства вины.

Сколько нужно в молчании жить,
Чтобы стало оно словно речь?
Сколько тактов безмолвных сложить
И в какие оттенки облечь?

Я сто раз порывалась уйти
И сто раз возвращалась назад,
Мои долгие годы пути
Прорастают во мне, будто сад.

«Соберу себя по кускам…»

Соберу себя по кускам,
По забытым словам и строкам.
Мир расколот напополам
Разрушительно-горьким роком.

Не ищу новых драм и ран,
Мне не нужен приют иной,
Вместо дальних морей и стран,
Я мечтаю: домой, домой!

Вольной птицы полёт – не мой,
Жить скиталицей не смогу.
Мне б с собой обрести покой,
А всё прочее ни к чему.
…
Отчего же тогда манят
И слова твои, и твой взгляд?..

«Не обида – нет! Просто слов не осталось…»

Не обида – нет! Просто слов не осталось.
Я немного не… -долюбила, -дозналась.
Я хотела бы… быть и проще, и ближе,
Как черничный мёд. Как варенье из вишен.

Только это всё – и напрасно, и тщетно,
Если нежность и тепло безответны.
Если ты недо… -искал или -верил.
Где пылал пожар, остался лишь пепел.

Не обида, нет. Но пора ставить точку.
По природе мы с тобой одиночки.
Если лето не… настало, случилось,
Если то, что было главным, забылось.

Немое кино

Так много обетов молчанья дано…
Вся жизнь обратилась в немое кино.
Ни звука, ни эха – бездонная тишь.
О чём ты мечтаешь? О чём ты молчишь?

Ни взгляда «я рядом», ни яви, ни сна —
Поставлена точка, режим «тишина».
И больше не спросишь ты, не позвонишь:
«О чём ты мечтаешь? О чём ты молчишь?»

И мне не осталось на память ни дня,
Ни голоса, что ворожил бы, пьяня.
Лишь ворохи писем – забытый фетиш.
И я не узнаю, о чём ты молчишь.

Последнее письмо

Исчерпана последняя причина тебе написать.
Зачёркнута дождями эра солнечно-нездешней любви.
Я выжила из сердца все летящие, звенящие дни.
Я выжила. Вчерашним сновидениям меня не догнать.

И я совсем забыла, что в ладонях – перепутья судьбы,
Что в лепестках ромашки – исполнение несбыточных мечт.
А хочется, как прежде, на ковёр из одуванчиков лечь,
Укутываясь нежностью, как нимбом золотистой луны.
…
Друг друга не узнать нам в концентрации чужой пустоты,
Едва ли улыбнемся, повстречавшись в переходах метро.
Промчалось наше лето, на прощанье усмехнувшись хитро.
И я уже не я. А ты и вовсе – даже близко не ты.

«Ты как матрёшка, моё одиночество…»

Ты как матрёшка, моё одиночество,
В твоем обличье – множество лиц.
В тебе шум ветра – злое пророчество,
В тебе – стерильный запах больниц.

Ты как матрёшка, моё одиночество,
Где вместо дна – только бездна одна,
Я потерялась в жизни вне творчества,
Как в лабиринтах страшного сна.

Ты как матрёшка, моё одиночество,
В поддельной пышности бедность сквозит.
Костюм шута со шлейфом юродчества
Скрестил наряд твой, странный на вид.

Ты как матрёшка, мое одиночество,
В тебе – погасший солнечный свет.
Как пыль, с творений личного зодчества
Слетает радость прожитых лет.

Нити памяти

О тебе мне напомнит, раскрываясь как ларчик,
Многозначный рисунок твоего амулета,
И продрогший, сентябрьский солнечный зайчик,
По стене проскользнувший последышем лета.

О тебе мне напомнят беседы о прошлом,
Долгожданные, редкие праздники-встречи,
Увлечённые споры о верном и ложном
В тот волшебный, лениво-медлительный вечер.

О тебе мне напомнят обрывки мелодий,
В них – кружение вальса и па менуэта.
Изо всех танцевально-воздушных историй
Дорогие тебе соберу для портрета.

И хотя тому нет ни сюжетной основы,
Ни конкретной причины, я, вечный паломник,
Точно знаю – откуда? – мы встретимся снова,
Только где мы назначили встречу – не помню.

«Психология ума. Мифология событий…»

Михаилу М.

Психология ума. Мифология событий.
Засидимся до утра в ожидании открытий.
Станут карты старых книг словно новая земля,
Разговоры – океан, неподвластный кораблям.

Теоремы и стихи. К аксиомам исключенья.
Отыскать бы те ключи, что развеют все сомненья.
Тонет логика причин в море спорных предпосылок,
Так в безбрежности цитат – бесконечность новых ссылок.

Ворох знаний как печать той печали неизбывной,
Что в мажорный лейтмотив вносит призвук заунывный.
Выстилает разум мост для эмоций, бьющих в безднах,
Расставляет маяки на пути галактик звездных.

Внутренний буддизм

Мир, в котором мы живём – просто
коллективная визуализация…
В. Пелевин, Чапаев и пустота;
Соберём в своих глазах полмира.
П. Кашин, Глазами Будды