Читать онлайн Казахи и японцы бесплатно

Казахи и японцы

Что может объединять столь разные и в такой же степени очень одинаковые народы?

Между нами пропасть расстояния (восемь тысяч километров) Японцы живут на островах. Современные казахи живут в городах. Предки казахов преодолевали тысячи километров, потому что были кочевниками. Японцы никогда в своей истории не могли иметь такой роскоши, у них не было такого необузданного пространства. Все таки островитяне живут иначе, чем на материке. Это сильно влияет на поведение.

Несмотря на такое отдаленное проживание, казахи и японцы в чем то похожи (в чем? – будет дано разъяснение по ходу книги). Даже внешне казахи и японцы более схожи, чем казахи и китайцы, к примеру. Наш общий предок жил очень давно, десять тысяч лет в пещерах под Пекином. Дальше наши пути разошлись от слова совсем.

Японию заселяли три раза. Первое заселение произошло 23000 лет назад во время Ледникового периода. Но эти «буряты», были вовсе не современными бурятами, хотя их останки нашли на стоянках древних охотников в Бурятии. Общий предок японцев и казахов заселился на островах десять тысяч лет назад и он как раз пришел из Китая. Именно из-за этого предка мы так похожи внешне. Дальше японцы приняли буддизм и перестали есть мясо, а мы, казахи ели мясо без остановок – какой казах не ест мясо? (Только казах кришнаит, наверное. Это его личное дело). Оттого японцы перестали есть мясо и перешли на рис, они стали такими миниатюрными. Но все равно, можно в этой миниатюре заметить нечто казахское… (Этого казахского будет еще больше, если вы дочитаете до конца). Но в целом, различий между казахами и японцами очень много. Не надо в одном синтоизме искать нечто общее. Синтоизм повлиял на японскую непосредственность. А так японцы очень дисциплинированные и скрытые. Казахи в это смысле как бы растяпы (ак коныль ашык ауздар).

Итак.

Все кто посещал в разное время Японию, замечали, что на островах как будто нет такого места, куда бы не дотянулись руки японцев. Это не означает, что японцы срыли все горы и огородились срытыми камнями от непрерывных тихоокеанских тайфунов. Нет, японцы горы не трогали. (Как, впрочем, казахи не трогали свои степи). Все иностранцы отмечают, японское участие во всех обжитых местах, мол, каждый камешек, каждый метр земли, каждый куст и даже каждый лист от куста японец обработал для созерцания, чтобы было гармонично, а затем и практично.

Казахи, наоборот, ничего не трогали по пути кочевий. Разве только скот пощипывал травку – это естественное «творчество», никак это не плод эстетических казахских желаний. Казахи не трогали естественный ландшафт. Они прятались в кибитках и юртах от дождя, ветра, бурана, холода, снега. Как то вмешиваться в напасти континентальной природы было бы нелепо. Тем самым мы открываем первый фактор – ландшафтный, который не только определили тип хозяйства, но и определил характер проживающих в таком климате аборигенов. (О влиянии ландшафта на характер народов известно давно. Но нас должно интересовать не только влияние природы. А влияние человека на самого себя, на свой народ. Трудоголизм японцев, как все понимают, был вынужденным. Чтобы выжить, японцам пришлось много трудиться. Каждый год приходилось ждать тайфуны и готовить посевную компанию).

В этом отношении казахи доверяли природе больше. И снова ничего не делали… Климат в казахской степи – это вам не тайфун. Это еще хуже. Это более могущественные силы. Поэтому на все такие события вне юрты казахи смотрели философски. Ну, подует буран, подует-подует и сам пройдет. Падает снег? Ну и что. То же самое, – пройдет. И стужа пройдет. Почти восемь месяцев в году казахам приходилось сидеть в юрте, пить кобылье молоко (чай) и слушать друг друга под девизом «все продет и это тоже». Поэтому казахи большие мастера устного творчества и мечтатели. Каждый казах хочет удивить сначала нарядом, затем разговорами.

Японцы в этом смысле великие молчуны. Когда едят, говорить неприлично. А питье чая у них – это целый моцион, знаменитая на весь мир чайная церемония. Только на третьей фазе, когда подают саке – японскую водку (или пиво-кому как понравится, ибо саке имеет слабую крепость), когда хозяин произнесет приветственную речь (то есть, на третьем часу посиделок!) и подаст гостю первым испить саке, начинается взаимная расслабуха. Это конечно, если гость незнакомец, первый раз пришел в дом. А откуда среди казахов могут быть незнакомцы? Кому хочется шляться в такой мороз зимой, например? Одна родня кругом. Поэтому все происходило быстрее. Когда появлялся «незнакомец» от дальней родни – большая радость – может расскажет свежую небылицу. А так все начиналось степенно. Во время поглощения мяса говорить можно о чем угодно. (Это я к тому, что казахские журналисты любят присочинять сегодня. А коррупционеры покушать много мяса, как будто долго не ели, заблудились в степи на годы…)

Да, под влиянием климата поведение казахов и японцев порой диаметрально противоположено. Однако эта непогода могущественных сил природы повлияли. Японцы синтоисты. Синто является одной из главных религий Японии. Есть казахи, которые видят в этом предпосылки такого же успеха. Если японцы смогли, почему мы не можем? Можем! Это дает надежду на кое-какое родство. На самом деле есть моменты, где японцы и казахи очень похожи. И есть очень многое, что нас отличает.

Встреча на станции Сталина

На взгляд советских писателей бестселлера «Золотой теленок» 20 -х годов 20 века – Ильфа и Петрова.

Начнем, пожалуй, со сцены на вокзале.

Сцена встречи казаха и японца произошла во время строительства ТУРКСИБА в 30 -е годы прошлого века.

«Широкое поле деятельности открылось тотчас за Оренбургом, когда пассажиры увидели первого верблюда, первую юрту и первого казаха в остроконечной меховой шапке и с кнутом в руке. На полустанке, где поезд случайно задержался, по меньшей мере двадцать фотоаппаратов нацелились на верблюжью морду.

Началась экзотика, корабли пустыни, вольнолюбивые сыны степей и прочее романтическое тягло.

Японский дипломат стоял в двух шагах от казаха. Оба молча смотрели друг на друга. У них были совершенно одинаковые чуть сплющенные лица, жесткие усы, желтая лакированная кожа и глаза, припухшие и неширокие. Они сошли бы за близнецов, если бы казах не был в бараньей шубе, подпоясанной ситцевым кушаком, а японец в сером лондонском костюме, и если бы казах не начал читать лишь в прошлом году, а японец двадцать лет назад не закончил два университета – в Токио и Париже. Дипломат отошел на шаг, нагнул голову к зеркалке и щелкнул затвором. Казах засмеялся, сел на своего шершавого конька и двинулся в степь».

Авторы Золотого теленка точно знали, что японец закончил два университета, а казах сам рассказал писателям, наверное, что научился читать в прошлом году. Культурная революция пришла в степь со строительство железной дороги Сталиным. Большевикам были нужны грамотные казахи. Не знаю зачем грамота пастухам в голой степи, наверное чтобы понимали, что происходит. Но большевики это большевики. Они сказали, что пришли, чтобы просветить народы, поэтому они стали строить школы и обучать всех желающих грамоте.

Однако если поставить снова казаха напротив японца, через пятьдесят лет, каждый бы указал, кто есть кто даже в 80 – е годы прошлого века. Прежде всего по фотоаппарату Панасоник. И прочим вещам и одежде. И опытный человек вряд ли бы ошибся, кто ест кто даже теперь. Японцы более опытны в урбанизации. Когда казахи только с распадом СССР стали получать, просто все поголовно это самое высшее образование. Кроме того японцы более миниатюрные в плане фигуры. В этом смысле у казахов нашлось бы больше сумоистов. Ведь этих борцов специально откармливали в средневековье, чтобы развлекали самураев.

Городская среда сильно влияет на внутренний мир людей. Делает их терпимыми, демократичными. Но не может избавить от «призраков прошлого» по меткому выражению Карла Маркса.

В чем казахи и японцы схожи

В данной книге будут показано в основном различие между нами. Но это различение буде показано для урока. Чтобы можно было увидеть недостатки. Причем, некоторые недочеты есть и у преуспевающих на сегодня во всем японцев. Никогда не стыдно делать ошибки, главное, не повторять чужие. А еще лучше учиться у других, чтобы гордиться потом собой.

Несмотря на многое различие столь далеких друг на друга народов, несмотря на то, что нас разделяют многие тысячи километров, между казахами японцами есть много общего.

По некоторым манерам мы очень схожи. Мы настолько похожие, что даже тонкий знаток народов может запутаться. Только сам казах или сам японец – по лицу и по мимике сразу скажет, кто есть кто. Этнограф другой нации испытает затруднения.

Итак, первая сходная черта японцев и казахов – это витиеватость и дипломатия.

Японцев с детства приучают не терять лицо. Поэтому японцы всегда сохраняют достоинство.

Что это значит?

Это значит никогда не совершать такой поступок, который вызовет осуждение окружающих. Поэтому всю жизнь японцы следую этому правилу. Они не только сохраняют свою честь, но всячески берегут честь чужую. Это не касается того, что японцы не здороваются друг с другом за руку на европейский манер. Они стараются даже не касаться друг друга, потому что это оскорбление (для самурая). Вот оно-наследство от прошлого. А с самураями шутки плохи. (В 1963 году, к примеру, в ночном клубе повздорили между собой известный на весь мир рестлер, японская знаменитость Рикидодзан и член якудза Кацуси Мурата с трагическим исходом для рестлера. Мурата наступил Рикидодзану на ногу. Великое оскорбление).

Японец никогда не скажет вам слово «нет». Хотя, даже если японец скажет вам «да», это ничего не значит тоже. Если японец скажет вам «хай» это выглядит как «да», на самом деле это скорее означает «я понял». Если на обращение японец ответил «хай», это вовсе не означает, что он выполнит вашу просьбу. Чтобы ответить вам нет, японец повернет ситуацию так, что вы никогда не сможете выполнить, что он вас просит. Это надо знать, когда вы подписываете с ними контракт. Тем самым японец не говорит вам «нет». Он сохраняет ваше лицо. Он бережет ваше самолюбие. Прежде всего японец думает о вас.

Хоть мы и живем далеко друг от друга, но казахи говорят таким узорами, что не казаху, порой, никогда не понять, что сказал ему казах. Да что там говорить, даже казаху нужно гадать в уме кроссворд, на что намекнул его собеседник. Хорошо, что мы столько веков жили рядом с русскими. Появились казахи, которые говорят прямо и не так цветасто. На дворе, в конце концов, рыночные отношения. Время деньги. Но традиция есть традиция.

Это традиция -ымдау. Когда казах говорит намеками, он сначала хочет узнать, с кем он говорит и на какой манер с собеседником общаться дальше.

Если человек не понимает намёков, значит он либо не казах, либо городской казах. У казахов отличные, очень точные пословицы на этот счет. Я иногда призадумываюсь, а кто же придумал такие пословицы. Вот бы реализовать эти пословицы и следовать им всем казахам, тогда мы бы обогнали даже японцев. Казахская традиция ымдау напоминает казахскую игру в кошки мышки, кто хитрее, у кого богатая фантазия. Здесь никто лицо не потеряет, но каждый останется со своим выводами.

(Способ иносказания также возник не просто так. Чтобы сообщить Чингисхану о смерти его сына, великий акын Кетбуга взял домбру и сыграл кюй «Аксак кулан» (Хромой кулан) и Чингисхан заплакал).

Вторая схожая черта между казахами и японцами.

Японские города сегодня все прекрасные: светятся неоновой рекламой, на которую уходят миллионы денег. Улицы чистые, все тротуары чистые, кругом растут ухоженные зеленые насаждения – глазам приятно. Но не везде и не всегда. О японской чистоте домашней можно слагать легенды. Даже для клозета они держат отдельную пару тапочек, не говоря уже о тапочках для дома.

Вся проблема

Что японец не может везде сохранять чистоту. Он не может также ходить в тапочках метро. Это выходит из его миропонимания. В метро японцы ходят в ботинках большого размера и в белых носках, чтобы быстрее скидывать ботинки и снова надеть тапочки. Отсюда такой феномен отчуждения: если это не его дом, значит можно кинуть пивную банку.

«В кинотеатре, в вагоне, в конторе люди преспокойно швыряют на пол окурки, пустые бутылки, банановую кожуру, обертки от конфет и прочий мусор. Насколько опрятность присуща японскому жилищу, настолько неряшливой выглядит японская контора».

Теперь у нас.

В городе Актобе есть одна центральная улица. Наверное такие «центральные» улицы есть по всему Казахстану. Но эта улица мне запомнилась особо. Не вся улица, а ее край, который примыкает к проспекту Санкибая. Метров триста до перекрестка эту часть улицы все время заливало водой. Осенью и особенно весной там было целое озеро. Машины преодолевали этот участок на первой скорости, зрелище напоминало буквально преодоление речки в брод. Весной, когда только-только подтаивало, появлялись талые ямы, собственно из ям и снежных кромок – получалась настоящая полоса препятствий.

Ну и что? – скажет читатель. Весной такие дороги всегда.

Дело в том, что по краям этого участка построили частники особняки. Частники выезжали из собственных ворот прямо на полосу препятствий и в болото больше десяти лет. Я уверен на все 100, что во дворе у них все сухо, чисто и красиво.

Эта психология «моя хата с краю» распространяется и на все общество и на все государство. У меня дома все прекрасно, а в государстве – лужа.

Японский национализм

Кочевье и номадизм – это самое худшее состояние, с которым пришлось бы встретить рыночные отношения. Хотя бывшие кочевники уже встречались с западной цивилизацией и ее миссией, сегодня рыночным трендом на протяжении истории через посредника, – Россию.

Если мы искали причину отставания Азии. Однако у азиатской цивилизации были такие колыбели цивилизации как Египет и Месопотамия. Хотя эти цивилизации создали не кочевники, не кочевники в том смысле, что мы понимаем сегодня. Долгое пребывание народа в одном месте создает глубокий корень традиционной элиты. Европейскую цивилизацию вроде бы тоже создали исключительно мигранты. Хотя мигранты – тоже своего рода кочевники, но такие «кочевники» нас не интересуют. Такая массовая самостоятельность характера, обращенного на любую маленькую собственность мигрантов и «путешественников» – это и способствовало современной западной цивилизации. У всех мигрантов мира, хоть у древних (дарийцев, латинов, мигрантов из Старого света в Америку) в ходу были новые законы. Эти законы отвергали «хвосты» старых привилегированных родов, народов, семейств. Потихоньку неформальные законы заменились на законы формальные, которые записывали и соблюдали все.

В Азии все же наоборот. Никто не мигрирует и всем хорошо веками. Оттого получился некий вечный азиатский консерватизм. Какую страну не возьми, везде правят диктаторы. Потому что традиция опирается на корень. Вы конечно понимаете это. Почему из Египта и Месопотамии люди не полетели в космос? Потому что на хвосте древних цивилизаций зацепились огромные пирамиды и не пустили в космос.

Мигрантами в данной картине рыночного демократического будущего быть лучше. Потому что все мигранты безродные. На них ничего не давило и не давит. Они затруднялись показывать свое высокомерие. Кто ты такой? – могли сказать каждому выскочке.

Мигрантом быть лучше, но не номадом.

Номады совершали ежегодные рейды по старым маршрутам, по сути повторяя за земледельцами их сидение на одном месте, только одни двигались и возвращались к исходному месту. Кочевнику важно пройти как можно дальше по маршруту. Занять больше места. Или обозначить свое кочевье. Это обозначение повторяется по времени. Земледельцу «нравится» сидеть на одном месте. Это община и государство земледельцев расширяется, а сам земледелец мечтает обзавестить новым участком. Вот это вечное движение с малым «отдыхом» предопределило техническое отставание кочевников от земледельцев. Дело даже не в позднем освоении техники и, следовательно, потом в модернизации жестоким способом (от кого угодно, но нас интересуют только большевики и почему так случилось. Без жестокой модернизации Сталина современным потомкам кочевников было бы еще сложнее вжиться в западную цивилизацию, даже более, возможно, грозило бы полное исчезновение. Даже сегодня, после советского опыта модернизации казахи остаются подражателями и потребителями. Собственно, а кто сегодня не подражает и не потребляет в этом мире? Единственное, что остается в качестве надежды – это централизованное государство. Для любого народа это очень важно. Без центральной власти каждый человек – это жалкая одиночка, маленькая лодка в рыночном океане. Надо беречь свое государство. Но сначала надо к нем у прийти, чтобы потом ценить. А между тем, кочевники никогда не любили государство, они любили свободу. Оттого что они любили свободу, они себя называли – казаки.

Японский народ, к примеру, затратил на централизацию много сил и времени, почти 200 лет. Самураи сначала забрали власть у аристократии, затем устроили гражданскую войну друг с другом. Сегун Токугава преодолел феодальную раздробленность острова. Конечно островное положение и отсутствие больших ресурсов, интересных европейцам, помогло японцам. Японцы успели и встретились с европейцами -будущими мировыми колонизаторами – уже в виде централизованного государства. Это имело первостепенно значение. Японцам не пришлось прыгать чрезе формации как казахам сразу в социализм. После сегуната уже императорская власть помогла провести быстрые реформы. Уже через 36 лет после «реставрации Мейдзи» – начало реформ – была одержала победа над царской Россией, а десять лет до этого над Китаем. В 1904 году Япония показала мощь императорского флота и мастерство своих адмиралов.

Более того, форма государственного национализма или национализма под руководством самого императора помогло Японии. Япония повторила путь всех европейцев – превратилась в нацию милитаристов за очень короткий отрезок. Немецкие национал – социалисты, то есть европейский аналог государственного нацизма имели куда больший временной задел – несколько веков, хотя формально Пруссия и Бисмарк также объединил всех немцев только в 1870 году.

Была ли у японцев интеллигенция для воспитания шовинистов? Не такая мощная научная и интеллектуальная, но была (в виде сказочников, мифотворцев, синкретизаторов, но в Японии появились свои ученые, свои профессора).

Япония нуждалась в ресурсах.

Япония была бедна минеральными ресурсами, но все японские министры были правнуками самураев. Если Япония открыла двери для европейских технологий и культуры, то произошло неизбежное: наложение модернизации, роста экономики и населения на традиционное японское ремесло, – на войну. Немцы также имели в запасе прусскую военщину, а прусская военщина опиралась на традицию Тевтонского ордена. В этом мире нет ничего неожиданного!

В Японии не было других этносов, кроме японцев. Откуда же так называемые японский национализм?

Национализма в том виде, в котором понимает его обыватель, в Японии не было. Это придуманный, управляемый императорскими идеологами государственный национализм. Японская элита собралась и решила за всю нацию. Японский национализм – это скорее японский патриотизм, потому что он полностью управлялся государством. Каждому японцу до императора Мейдзи и перехода границ внушили, что японцы избранная раса на земле. Наблюдая как гибнет Восточная Азия под натиском европейских коммерсантов и колонизации, японцы могли так думать, что они – лучшие. И это сказалось на японском характере.

Если японцы и казались подавленными после 1945 года после низложения императора, это поражение напоминало неудачу воинов и не повлияло на японский характер. Так, временная неудача. Главное, что основная масса современных японцев имеет рефлексию ремидов, ремидов государственников. Это оттого что модернизация Японии произошла под руководством самих японцев. Но самое главное, в Японии сохранилась аристократия. Аристократия никогда не ворует. Никогда и нигде.

Власть императора, государство оказало патернальное влияние на японское общество. Каждое правительство должно заботиться о своих ремидах, в том числе и каждое суверенное правительство (особенно бывших исторических номадов), иначе оно потеряет централизацию. Централизация – это главная ценность всех народов. Без централизации наступит быстрый конец. Быстрый распад под влияние племенной или феодальной культуры. Это называется «братской резней» (и казахи не пережили полностью зерефную рефлексию) Рынок возбуждает деградацию, тем более, если у народа никогда не было так называемых граждан. Граждане появлялись во всем мире, когда люди имели частную собственность. Потом эти граждане боролись за демократию. Если же народ никогда не знал частной собственности, а номады никогда ее не знали, значит народу всегда грозит «братская резня». Именно государство спасает от резни.

Государство может и не выдержать, государство – это всего лишь форма организации людей. Если конечно правительство будет продолжать «реформы», опираясь на традиционную (первобытную) кадровую политику. Оттого, какие люди наверху, зависит будущее данного государства. Или государство или смерть! Если люди еще помнят, пусть и символически, ритуально свои рода, это самая большая опасность. Каждое физическое большинство формирует своих лидеров.

Если рыночная рефлексия проникает в людей несамостоятельных, закомплексованных, но тут же воинственных и гордых, эти люди будут только накапливать материальны ценности, чтобы показать свое превосходство. Это первобытное качество. Поэтому значение рефлексии тут на первом месте.

Что такое национализм? Это массовое желание доминировать вчерашних ремесленников, горожан и крестьян. Их унижала традиционная элита. Теперь они хотят «унижать», ставить на место любого наглого президента.

Если с рыночным национализмом встречается феодально сознание, то получается не масса свободных граждан как в Европе, а только масса феодалов. А феодалы всегда рвут государство на части. Феодалам государства ни к чему. На дворе мочало, начинай сначала.

Голос крови

До Японии из Казахстана очень далеко. Несмотря на такое расстояние со времен

Союза казахи был прекрасно осведомлены о японцах. В первую очередь по знаменитым автомобилям марки Тойота, Ниссан, Митсубиси – это автомобили стали массово поступать в Казахстан с начала 90-х, когда СССР развалился. А до это все знали Японию по знаменитой на весь мир электронике. В конце 70-х и на начало 80 -х ничего лучше вещей Сони и Тошиба не выпускалось в мире. Так думали и казахи.

Для массы зрителей Япония была известна по кинокартинам, тактим как «Гибель Японии», «Легенда о динозавре», «Легенда о Нараяме». Если фильм «Легенда о Нараяме» – был прекрасной иллюстрацией феодальной Японии, то фильмы с участием Такеси Китано – это картины характера японцев всех времен.

В 2003 году в прокат вышел фильм конокомпании Warner Bros «Последний самурай» с участием Кена Ватанабе и Тома Круза. Последний самурай Морицугу Кацумото интересуется подвигами индейцев против американцев у капитана Нейтана Олгрена.

Несмотря на весь пафос фильма японцы могли повторить участь индейцев. Но самураи проиграли в войне Босин силам императора. Можно ли сказать, что современная Япония – это благо, чем фольклорная действительность? Все современные казахи в один голос скажут, что современная Япония – это круто, лучше нельзя придумать. Что же произошло в Японии, что не хватает казахам? Есть такие казах патриоты, которые мечтали бы о японской судьбе для казахов. Такие казахи готовы обвинить Россию и СССР, что они не стали такими как японцы.

Но так ли это на самом деле?

Могли ли казахи пойти по пути японского Мейдзи и сотворить «казахское чудо» задолго до знаменитого на весь мир экономического чуда в Сингапуре, Тайване, Южной Корее и Гонконге или хотя бы повторить путь" юго- восточных тигров»?

Почему народы чистой крови проиграли народу чистого разума? Принцип чистой крови подходит в борьбе с чистой кровью, когда племя противостоит другому племени. Если у народа крови не находится провидец, чтобы преодолеть голос родства, голос крови. Для этого у народа должен быть монарх. Единоначалие. Если у народа крови много вождей, этот народ никогда не вырвется из первобытности. У японцев в 1867 году был император. Вокруг императора собрались чиновники провидцы. Японцы поехали в Европу и США, вернулись в Японию, японцы стали дико копировать все европейское, все творения чистого разума. У японцев не меньше, чем у казахов есть личное тщеславие. Но личную анархию каждого японца ограничила власть императора. Не для того, чтобы каждый из японцев мог хвастаться дорогим платьем или катаной от знаменитого мастера. Японцы превратились в одного самурая. Японцы превратились в нацию в одно поколение. Этот невероятный прыжок из дикости стоил японцам многих жертв, но японцы превратили в тех японцев, которых сегодня знает мир. У японцев нет проблем с языком. Ни одному японцу не придет в голову потребовать у гостей говорите по -японски. Японцы знают, когда применять голос крови, а когда голос разума. Этот баланс знаком также и казахам. Но существующая казахская инерция – не заслуга казахов, мы как будто продолжаем кочевать даже живя сегодня в городах. Более того, появляется течение националистов, которые хотят поставить голос крови впереди голоса разума. В 21 веке это означает только одно, – путь индейцев. Это означает контроль внешним разумом казахских инстинктов голоса крови.

Адекватность и оперативность японской элиты

8 июля 1853 года американская эскадра коммодора Мэтью Пэрри встала на якорь в бухте Урага близ Эдо. Чиновники Японии уже знали о приближении угрозы, но подготовится не успели. Бюрократический аппарат сегуната Токугава погряз в формализме и неоперативности чиновников. Старый сегун доверил вести дела своему министру.

Почему к берегам Японии причалила грозная военная эскадра?

Япония продолжала режим самоизоляции. Закрытие Японии – режим Сакоку – случилось из-за агрессивного, слишком наглого поведения – по мнению сегуна португальских иезуитов в XVII веке. С тех пор чужие корабли не могли входить в порты, пополнять запасы еды и воды, китобойные судна терпели кораблекрушения, выживших моряков японцы арестовывали. Теперь коммондор Мэтью Пэрри имел указания президента Милларда Филлмора – принудить японцев к торговле силой.

Удивленные японцы впервые видели корабли, выпускающие черный дым. Чтобы японцы все поняли, американцы для внушения сделали холостой зал из орудий. Конечно, после такого шоу японцы приняли делегацию Перри – по все канонам японской дипломатии, хотя сначала поиграли в игру «а кто ты такой?», когда с Перри пообщались мелкие чиновники. Перри это понял, потому приказал расчехлить пушки Пейсана.

Что же делать? Японцы постарались сохранить лицо – сослались на болезнь сёгуна. Перри согласился, – подождать один год.

Но естественная смерть престарелого сёгуна ускорило события. Перри снова приплыл в бухту Урага ровно через шесть месяцев. Что делать снова?

Глава бакуфу Абэ Масахиро не посмел взять на себя ответственную роль и созвал Всеяпонское собрание. Абэ Масахиро трезво оценивал ситуацию – сопротивление бессмысленно. Представители императора, бакуфу, региональная знать – даймё наоборот, были настроены консервативно. Договор с американцами, затем с русскими был конечно подписан. С помощью голландцев Абэ Масахиро тут же приступил к модернизации флота, стал отливать новые пушки и даже основал разведывательное управление с целью изучения новых технологий и информации из-за рубежа. Но Абэ Масахиро не хватило времени. Его компромисс с американцами, русскими и англичанами стал сигналом для других представителей оппозиционной знати. «Он подписал унизительный договор!» Англичане обстреляли еще из пушек Кагосиму в 1863. Потому что англичанам обычно мало одного торгового договора. Им нужен был кабальный, по одному типу с китайским договор, который они подписали с покоренным Китаем в 1860 году.

Если власть самураев не смогла защитить родину, значит сёгун и его люди утратили божественную милость.

Вот так залп эскадры Меттью Перри стали сигналом для новой эры в истории Японии. Те самураи и дайме, что почувствовали унижение, не согласились менять старого курс самоизоляции. Все уже знали, что случилось с Китаем, что Китай утратил независимость. Нужно было что-то делать. Захватчики скоро придут и в Японию.

Кто же спасет? Конечно император.

Император – сын солнца, значит надежды, таким образом в сокральности своего императора нашелся новый выход для новой Японии. Вокруг императора сформировалась группировка против сёгуна и бакуфу. Понадобилось еще тринадцать лет, чтобы сёгун провозгласил передачу власти императору. Итак, император-сакральная фигура. Японцы конечно же нашли сначала духовные резервы для новой власти. Это отличительная черта одухотворенных японцев. Ведь когда нужно, они всегда находят выход. Также японцы никогда не закрывали двери перед талантливыми людьми. Власть конечно важна для всех. Но не для японцев. Сама власть не являлась для японцев самоцелью – благодаря синтезу синтоизма и буддизма.

Так закончилась двухсот пятидесятилетняя эра сёгунов. Исполнительная власть вернулась сыну солнца – императору Муцухито. Началась эра, получившая название Мейдзи. А значит, воинов заменили ученые мужи. Разве это не показатель японской адекватности и оперативности? Чтобы власть была адекватной внешним и внутренним вызовам, очень важен уровень традиционной власти. Важен уровень элиты, следовательно, нравственности. Какой народ, такая и власть.

Всегда на верном пути

«Японская мораль не стимулирует появление выдающихся личностей. Она, словно молоток, тут же бьет по гвоздю, шляпка которого слишком торчит из доски. При всей кажущейся предприимчивости японцы слабо наделены чувством личной инициативы. И этот недостаток творческого начала во многом объясняется их врожденным стремлением ни на шаг не переступать границ подобающего места».

«Концепция подобающего места требует: не берись не за свое дело. Это лишает людей самостоятельности во множестве практических мелочей».

Ветка сакуры. Всеволод Овчинников

Когда я узнал, насколько дисциплинированы японцы во всех делах, я тут же понял – откуда это качество. Для меня, казаха, автора теории рефлексии это не представляло труда. Я автоматом приписал японцам рефлексию воинов. Именно первая ступень рефлексии – рефлексия зерефов не имеет полутонов. Это самая низкая рефлексия. Когда нельзя проявлять жалости к врагам. Когда надо выполнять приказы.

Однако через минуту вся моя логика приходила к тупику: японцы тут же проявляют выдающиеся качества: они не занимаются чужими делами. Если не позволяют таланты, они не стараются занять чужое место. Естественная скромность слишком очевидна всегда в японском этикете. Если ты аристократ, если ты заслуженный человек, наконец, если ты гость в доме японца – ты всегда на первом месте, ты должен сидеть на самом почетом месте. Если ты это не сделаешь, из-за теперь уже своей стеснительности, японцы не знают, что делать в собственном доме. Что это такое? Ведь японцы автоматически следуют главному девизу ревкона – уступи, пропусти веред лучшего. Пусть даже если это выдающиеся качество есть проявление воспитания, то есть условных рефлексов: японец якобы не сам до этого додумался, а ему внушили – уважать старших. Собственно, на Востоке везде уважают стариков. В чем тут дело?

В чем уникальность японской интуиции?

Со времен Хэйян 794—1185 гг Япония структурирована на пятьдесят подклассов. Нет такой страны в мире, где бы люди не знали чужое превосходство, хоть в чем, в самой мелочи. Официальный статус, благородное происхождение, род занятий и даже старшинство – это самое очевидное, что есть у каждого народа. Японцы умудрились различать на уровне интуиции, кто из них выше, а кто ниже. Даже пусть кто-то родился на минуту раньше, тот достоин большего уважения. Вот такая диктатура почти вечной иерархии воспитывала японцев. Всю историю японцев приучали дисциплине.

Почему же в Японии не случилось застоя?

По причине торжества глупости. Ведь старший в любом виде старшинства, хоть в социальном статусе, хоть в виде глупого старшего брата должен диктовать покорным людям свою волю.

Над японцами довлеет культура этикета – это бесспорно. Эта культура уважения ощущается даже в XXI веке, хотя Японию можно считать самой урбанизированной нацией в Азии. Японец всегда будет тебе улыбаться. Но это не совсем улыбка китайца. Это также не означает, что японец обязан улыбаться на любую глупость и каждому невежде. Японец начнет издалека намекать, чтобы не обидеть. Если ему надоест, и он видит, кто перед ним, он культурно попрощается.

Так кто же такой японец – зереф или зелот?

Этот вопрос и путаница в моей теории рефлексии – оттого что японцы все отрицают своим поведением всю мою теорию. Сверх тактичные и приветливые японцы рассказывают вам о долгом историческом принуждении быть такими. Это действительно так. За двести пятьдесят лет диктатуры дома Токугава японцев приучили даже не касаться друг друга, чтобы избежать оскорбления. Кто-нибудь видел, чтобы японцы протягивали руки для рукопожатия? Нет же, японцы складывают ладони и совершают поклоны. Это врожденная приветливость тогда или это скрытый таким образом страх многих поколений?

А кто сказал, что любящие своего отца дети, приветливы от страха?

Приветливость нации, как раз показатель ее высокой рефлексии. Зачем тратить врем я на пустяки. То, что должно быть осознано, не всегда происходит от чистого сердца. Высокая рефлексия проявляется именно в поиске и находке лучшего варианта, это поиск Дзена, то есть лучшего пути. В VI веке в Японию проник буддизм. Он так понравился японцам, что они всегда делают правильный выбор. Очень мало у японцев глупцов в административном аппарате до сих пор. Глупец не посмеет занять место талантливого человека, чтобы не выглядеть посмешищем. Они всегда делают правильный выбор, всегда находят нужный путь. При всей диктатуре администраторов сёгуна они не смогли бы повлиять на свободу выбора. Да, сёгуны приучили японцев к сверх дисциплине. Довели до космических высот сверх интуицию японцев, но мало кто из японцев превратился в святых пророков, каких много на Западе. Диктатура сёгунов повлияла на рост рефлексии. Даже самый последний японец старается не совершать глупостей, чтобы над ним не смелись. В этом отношении японцы очень мнительны. Но именно мнительность является первым шагом к совершенству.

Когда много простоты и когда все – витрина

Когда много красоты – это не красота.

Японская пословица

Как заметили все любители все японские авто очень эргономичные. Эргономичны не только тойоты и ниссаны, также японские скоростные поезда. Эргономичны все японские помещения вообще. Ни одной лишней детали, ни одного лишнего предмета. Нигде нет пресыщения и вычурности в архитектуре. Японцам не нравится все большое и красочное. За исключением уличной рекламы. Но все торговля подчиняется другим законам.

Если в японской действительности все такое сдержанное, как все японцы, следовательно – это и есть японская культура. Первые европейцы, посетившие Японию отметили маленький рост японцев, отсутствие полных людей, миниатюрность японских вещей. Они говорили, что японцы подавали угощения в игрушечной посуде. Все вещи у японцев напоминали им детские игрушки. Что японцы, как дети, все время кланяются друг другу.

(Японцы со своей стороны тоже не остались в долгу. Эти рыжеволосые португальцы и голландцы показались им отвратительными демонами из мира демонов – такие де огромные и с такими же большими носами как у тенгу (Тенгу -японский демон с огненными волосами). Они называли нанбандзин вообще-то китайцев, но европейцы также приплыли со стороны Китая – какая разница? Европейцы тоже превратились в варваров. Потому что от европейцев шел дурной запах. Где же им было купаться? Не на корабле же. Не корабле не ванны.)

Конечно европейцы удивились абсолютной японской чистоте. Японцы были чистыми и опрятными, даже простые крестьяне и портовые носильщики. Они носили халаты, в которые заворачивали тело, даже носки у японцев были белыми. В японских домах не было ни одной лишней вещи. Входя в дом, японцы снимали обувь и одевали тапочки. Даже для туалета у японцев были отдельные тапочки. Все домочадцы, после приветствия и любопытства, куда-то исчезали. Все, включая главу, вели себя так по отношению к гостю, как будто зашел японский император. Гостя обязательно усаживали на самом почетном месте. Если гость показывал стеснительность и не садился туда, хозяин и жена впадали в ступор – не знали что делать, так у японцев все расписано по вековому этикету. Прежде чем подать самые изысканные угощения, все хозяйки говорили одни и те же слова: «Простите, что у нас на столе почти ничего нет». Хорошо, что гости ничего не понимали, они бы сами впали в ступор от таких слов, ведь перед ними поставили все деликатесы. За время трапезы хозяин и хозяйка не гоорили ни слова, за исключением здравицы, произнесенной в честь гостя несколько раз при поглощения  саке. В других случая, в том числе на полуофициальных, японцы ведут себя так, как будто имеют желание исчезнуть, испариться. Абсолютная скромность и такт. Застегнутая на все пуговицы пиджаки и взгляд в пол – это японцы Таким образом, у японцев не только все помещения эргономичные. Сам японцы эргономичны в собственном теле, если можно так сказать.

Кто-то может заподозрить, что такое поведение также результат вековой административной диктатуры сёгуната Токугава. Может быть, все может быть. Я же думаю, что это результат, что в Японии почти 70% занимают горы. Японские рисовые поля такие миниатюрные, что волей-неволей можно подумать, что все они могут исчезнуть. А эти миниатюрные участки действительно моли бы исчезнуть. Потому что циклоны являются сущим национальным бедствием.

В этом отношении у кочевников – большое раздолье, чтобы скакать в бесконечную даль. Кто их остановит? На тысячу километров впереди никого нет. Скачи себе сколько захочешь, никто не ограничит. Кочевник должен двигаться как можно дальше, использовать всю свою территорию до конца. Может быть поэтому, даже современный казах начальник как будто бы один у себя в кабинете, никого другого рядом нет (хотят они есть). Казаху нужно обозначить свою территорию собой, своим присутствием, своей так сказать важностью. У араба Абу Зиада спросили в шутку, как ходят казахи? Наверное, он видел таких во время хаджа (мы же знаем, что не все такие, не все так ходят, но Абу запомнил одного такого казаха). Итак, наблюдательный Абу Зияд рассмеялся, пошел вперед, размахивая руками и расставляя в стороны ноги, как будто идут не один, а целых два человека, чтобы показать свою территорию, – тоже шутя. А межу тем это не делает никому чести, как говорил пророк, да благословит его Аллах и да приветствует: «Не ходи по земле горделиво». И вообще, в Японии на 128 миллионов японцев, 9 тысяч чиновников. В Казахстане на 19 миллионную страну приходится 82 тысяч госслужащих. С эргономикой власти явные недочеты.

Качество бюрократии

Амакудари (дословно «спуск с небес»)

«Чиновники – это люди, которые хотят окружить себя как можно большим числом подчиненных. Чем больше подчиненных – тем стабильнее положение чиновника и тем больше возможности у него для дальнейшего продвижения наверх»

Hiroshi Fujiwara

В 1945 году Япония лежала в руинах. Все знают о ядерной бомбардировке Хиросимы и Нагасаки. На самом деле ущерб от ядерной бомбы был всего лишь десятой частью от ковровых американских бомбардировок. Эскадры по 500 бомбардировщиков В- 29 сожгли все японские города. Когда император обратился к нации после капитуляции, все японцы, кто мог, стояли у радиоприемников. По стойке смирно в форме офицера Императорского флота со шпагой стоял и молодой Акио Морита – будущий основатель легендарной фирмы Sony. Да, японская бюрократия сама по себе была одним из ингредиентов успеха (другим наиважнейшим фактором японского чуда была высочайшая дисциплинированность и трудолюбие японского народа. Неписаная и мало понятная другим строгая практика амакудари («сошедшие с небес») требует конечно разъяснения.

Что такое амакудари?

Это пожизненный контракт чиновника с государством. Желающих много, а высоких государственных постов мало. Чтобы чиновники в возрасте не засиживались на должности, они могли найти работу в коммерческих фирмах. Пенсия была хорошая, потому что работа в коммерческой фирме также все записывалось в трудовой стаж. В 50—53 года высокие чиновники уходят в бизнес структуры, то есть задолго до пенсионного возраста. И уходят в частные компании, куда их приглашают в качестве топ-менеджеров. Хоть в министерствах у них и скромное жалование, они, как правило, не воруют – знают, что потом честно возьмут свое в частном секторе. Есть тут конечно и возможность для протекции и коррупции, потому что «любимую» фирму, например, мало проверяют. Но это не сильно влияет на японскую коррупцию вообще. Коррупция в Японии очень низкая. Подозрение в коррупции для современного японца чиновника – это такой же несмываемый позор, как для японца времен сегуната. Японцы просто смертельно не хотят быть посмешищем перед обществом. Вот такое положительное наследство от сёгунов.

В Казахстане фирму, в которой работают родственники больших чиновников, вообще стараются не проверять. Это не принято. Любая проверка большой фирмы или крупного банка санкционируется только сверху, любые ошибки исключаются. В основном инспекторы проверяют малый бизнес и там уже возможно все. Мелким коммерсантам лучше не перечить и соглашаться со всеми доводами таких же мелких чиновников, иначе выйдет дороже.

Таким образом, вся власть завязана на крупный бизнес. Чтобы иметь непотопляемый бизнес, нужно иметь большого родственники в исполнительной власти. Чем выше должность, на которой сидит чиновник, тем крупнее у него дела в сфере бизнеса и это почти правило.

Если же власть меняется, то меняется конечно вся исполнительная пирамида. Подбираются «свои люди», своя команда. Происходит и перераспределение активов крупного бизнеса. Поэтому власть терять никак нельзя. Это знает каждый чиновник. Поэтому уходить добровольно никто не хочет. Поводом для увольнения может служить нелояльность режиму, поэтому никто не хочет связываться с оппозицией. Никто не хочет светиться сверх активностью, скажем, в работе. Зато все стараются хвалить курс действующего президента, да и самого президента. Хвалить надо всегда (к примеру, давать название улицам, паркам и площадям имя президента), так можно доказать свою лояльность. Если на подконтрольной территории у большого чиновника происходит чрезвычайное событие, этим сразу пользуются недруги и конкуренты. Они быстро сообщают это президенту. Чиновника сначала проверяют на лояльность, а затем проверяют все остальное. На первом месте лояльность всегда.

Культура власти всегда связана на культуру вообще. Желание кочевника занять больше пространства вокруг себя, вполне объяснимо. Это почти вечное желание. Даже мелкие чиновники из бывших кочевников не терпят возражения. Но вот что интересно, в Японии, например, никто не делает шага без инструкции, Япония это вообще страна инструкций. В Казахстане никакой инструкции почти не надо. Я начальник – ты подчиненный, полнейшая субординация. Если у казаха чиновника есть родственник – крыша» сверху, ему все равно, кто перед ним сидит. Он знает, что у него есть защита. Жалкий лепет журналиста потому жалкий, что никакой свободной прессы нет, хотя везде говорят о какой-то демократии (о приверженности демократии, если точнее). Ну правда, если вокруг рынок, то вроде бы должна быть и свободная пресса. Только не у нас. Потому что все решает власть. Власть решает, что писать, что не писать. Редакторы держать несколько собственных цензоров. Чтобы левая информация не просочилась. Поэтому все хотят, особенно крайне консервативные казахи попасть во власть. Но власть ведет свой отбор. И этот отбор далек от меритократических принципов вообще. А вся пресса под контролем, почти как в Японии (с одним отличием, что японцу помогает принцип амакудари). То есть казах с надежной крышей ничего не боится, а японец сам себе цензор.

А вот японцы большие перестраховщики в этом смысле.

Чтобы не нарушать дисциплину на фирме, президент фирмы не будет держать родственника бездельника. Исключение возможно только у мафии. Но для этого нужно быть по меньшей мере сыном якудзы.

Еще японцы очень любят разные инструкции.

На все дела и действия у них есть инструкции, даже в быту они, как бы, действуют по инструкции – заорганизованно и по традиции.

Поэтому много бюрократических проволочек.

Японская бюрократия честная и преданная, почти как самураи. Но одновременно она очень неповоротливая и, как бы, трусливая, боящаяся ответственности (потому что самураев давно нет, их вывели как сословие). Поэтому много бумаги, много документов, много бюрократических проволочек. Эти инструкции подтверждают, что японцы не любят инициативу, а инструкции помогали сослаться на них, чтобы никто не заподозрил в нарушении порядка. Это тоже, кстати, наследство от сегуната. В разгар экономического бума – в середине 1950-х годов, исследователями приводился такой факт: для получения подписи премьер-министра Японии документ должны были завизировать более 50 чиновников. В среднем каждый чиновник ежедневно ставил свою печать на 250 документов (в Японии на все документы ставится личная печать, а не подпись). Разумеется, проверить или даже прочесть эти бумаги в полном объеме физически было невозможно, что приводило к простой проштамповке документов и передаче их дальше по инстанциям.

Итак

Институты контроля имеют глубочайшую историю, связанную с идеологией японского неоконфуцианства. Япония уже через 15 лет после ковровых американских бомбардировок, буквально на пепелище достигла довоенного уровня и второго места после США по ВВП. Всего за одно поколение! Как бы странно это не звучало, но своему экономическому триумфу Япония обязана иерархическим отношениям и феодальной дисциплине – массовому подчинению власти, верному служению элиты, выполнению обязанностей и долга. Весь народ так делает.

В этом отношении казахи, как бы, более свободолюбивые (недисциплинированные). У нас не было сегуната, не было деспотичной власти в течении двух с половиной веков (да, был когда-то давно Чингисхан. Еще все консервативные, особенно либеральные казахи ругают диктатуру большевиков). Именно в это время японцы сформировались такими, каких мы их знаем. Какими их знает весь мир. А мы на самом деле сформировались при советском строе. Пришли большевики интернационалисты и провели модернизацию.

Да здравствует Император, долой варваров!

Трудно объяснить такие рывки: устремления всех слоев, всего народа в единую национальную волю. Хотя феномены «азиатских тигров» нам тоже хорошо известны. Авторитарное правительство, даже диктатура играли главную роль во всех случаях.

Но ни у одного из «азиатских тигров» не было живого императора.

В Китае роль традиционной элиты играла КПК. Кроме того, для всех тигров все произошло с опозданием, они все равно совершили свои экономические подвиги после японцев. Япония была первой, кто показал пример. Китайцы, несомненно, отличаются таким же феноменальным трудолюбием, но до реформы в элите коммунистов не было единого мнения.

Реставрация Мейдзи была первым цветком, как ни крути, азиатского букета (азиатской расы). К тому же Япония последней попала в зависимость от Запада.

Я сейчас смотрю на фото правительственной делегации – 1871—1873 годов в Европу и Америку – миссия Ивакуры, возглавляемая министром иностранных дел Ивакурой Томоми. И на групповой снимок казахских султанов чингизидов 1862 года, сделанный в Омске. Выражение лиц – почти одни и те же.

А что отражено на лицах элиты?

Конечно внутренние переживания. У казахов правителей не было никакой «японской печали». Японию заставили открыться американцы демонстративными залпами своих новых разрывных пушек Пексана. Японцы ненавидели своих оскорбителей. Но подобно ниндзя они переделись в европейские костюмы и поехали на разведку в Европу и Америку, чтобы научиться у врага технике нового боя.

Казахский хан Абулхаир добровольно просил подданства у России против джунгар – за сто лет до встречи султанов чингизидов в Омске. Никакого сепаратизма! У казахов были свои проблемы. (Современная казахская элита и ее пропагандисты точно узнают, о чем думали султаны, в этом нет никаких сомнений. Правда, среди современных казахских чиновников нет никаких чингизидов. Это сыновья простых людей, которые вышли в люди из-за русской пролетарской революции. Но каждый казах – с любыми убеждениями, кстати, – предпочитает иметь власть, и все это знают. В последнее время приходится слышать, что почти все имеею благородную кровь, что они чуть ли не все правнуки волостных управителей, то есть вокруг одни казахские дворяне. Кто же тогда пас баранов, я извиняюсь. Мы же все таки кочевники и скотоводы, а не чингизханы и тамерланы).

Почему сегун потерял власть?

Да потому что он пошел на уступки иностранцам. Горделивые японцы не могли никак простить сегуну и его людям такого предательства. Сегун потерял тут же сакральность в глазах японцев. Тот же министр иностранных дел Ивакура Томиоми сам входил в группировку знати, которая выступала с лозунгом «Да здравствует Император, долой варваров!» Кто эти варвары? Да, американцы, кто же еще? Все белые западные миссионеры, напоминающие злого духа Тенгу. Они все были с рыжими волосами.

Однако японцы пошли на великие реформы. Пятьдесят человек, которые были в составе делегации, изучили европейский и американский опыт. Изучили и научили других. Все эти люди потом превратились в японских политиков – реформаторов. Япония подняла все паруса и поплыла вперед. К 1895 году была одержана победа над Китаем. Еще через десять лет в 1905 году была повержена Россия. Самые лучшие в мире военные крейсера японского флота были построены на верфях Англии. Самые лучшие! Лучше всех.

Здесь надо отметить очень важное обстоятельство.

Весь этот успех, оттого что у японцев сохранилась аристократия. Японская элита оказалась эшелонированной. Людей Бакуфу, то есть группировку старого сегуна заменила группировка аристократии, собравшаяся вокруг юного императора. Чтобы вовремя и точно претворять в жизнь нужные для народа реформы, должна быть настоящая элита – аристократия или интеллигенция – не важно. Главное чтобы это были люди длинной воли. (У простых людей тоже рождаются выдающиеся сыновья. Но это не то. Именно элита (зелоты, сверх люди) способны выбирать из низин самых талантливых парней. Если в элиту поникнут люди короткой воли, значит они будут допускать ошибки, в том числе и в подборе кадров. Они будут собирать себе подобных. Наверху могут собраться лжецы, хитрые, алчные люди. Это плохо для народа. Говорят, какой народ, такое и правительство. Если бы народ очень хотел жить иначе, разве имели ли бы пройдохи шансы? Нет, не имели бы)

Надо отметить, у японской нации есть такое качество: когда японцы обретает силу, они закрываются. Это проделывали не только сегуны в эпоху Эдо. Сегуны закрылись от алчного и вероломного Запада, потому что знали судьбу всех материковых азиатских народов, в первую очередь Китая и Кореи. На японские острова европейцы приплыли в самом конце колониальных захватов. Они тут же, впрочем, как всегда, принялись подкупать прибрежных даймё. Также искали золото и серебро. Впереди шли епископы двух католических орденов – иезуитов и францисканцев. Прибрежные дайме стали быстро обогащаться, следовательно, усиливаться. Европейцы дали им огнестрельное оружие. Это грозило сепаратизмом, что никак не входило в планы сегуна.

Простые японцы были наивными простыми людьми. Но буддийские монахи пристально наблюдали за иезуитами. Когда португальцы говорили имя бога Дэус, монахи сначала молчали. Затем, когда все поняли, они проговорились, что по-японски слово «дэус» напоминало слово «ложь». Сегун сначала тоже не возражал против прозелитизма иезуитов. Почти шестьдесят лет иезуитам никто не мешал. Но пытливый ум правителя тоже заметил неискренность: алчность и высокомерие католиков.

Тогда сегун издал указ покинуть иезуитам и францисканцам острова под страхом смерти. Только голландцам было разрешено остаться, потому что они были протестантами (странно, да? Именно страны с протестантской верой всегда впереди при рыночных отношениях – А.Б.). Вот так японцы закрывались за два с половиной века до реставрации Мейдзи. Самоизоляция Японии называлась Сикоку (буквально «на цепи»). И до эпохи Эдо японцы также закрывались. К примеру, от китайского влияния. Чтобы переварить новшества. Переварить и дать им японское качество. (Вот такой элиты как раз не хватило американским индейцам. Поэтому их судьба была незавидной. Но индейцы были язычниками и жили слишком далеко. Качества японской аристократии им не хватило. Разница потенциалов! На судьбе индейских племен сильно сказалась разница культур. Чтобы создать делегацию патриотов «ниндзя», нужно централизованное правительство. Значение национального центра имеет большое значение для судьбы народа. Чтобы, к примеру не болеть национализмом в начале XXI века, когда «передовые нации» эту стадию «съели». Оставили на сегодня задние места «свободными», чтобы туда пристраивались всякие националисты и сепаратисты. Да, здравствует Император! Да здравствует правительство людей длинной воли! Это нужно знать всем. Потому что у японцев были есть свой император. Когда есть император это много значит. Император-это символ.

Наследство от сегунов

«Не прогуливай, не опаздывай, не усердствуй», – гласит заповедь, которую слышит японский служащий, впервые переступая порог фирмы.

Ветка сакуры

Труд, дисциплина труда миллионов японцев – тот самый феномен японского экономического чуда 60—70 -х годов. Японцы совершили невероятный прыжок. Но такие прыжки они совершали несколько раз в истории. Мир стал тесен и информирован. Поэтому мы все знаем. В реставрацию Мейдзи, когда власть перешла от сегуна императору, Япония показала миру чудеса преображения не менее впечатляющие. И одним трудом радикально дисциплинированных японцев это не объяснишь. Сначала нужно было отметить японскую элиту. Пусть феодальную (во всем мире сейчас новый технократический феодализм!), но зато эшелонированную и адекватную моменту. (Всегда важно иметь эшелонированную элиту. Если нет феодальной аристократия, должна быть интеллигенция модерна. В СССР, например в судьбоносный момент не оказалось элиты: ни благородной – дворянства, которое все ликвидировали как класс, ни интеллигенции. Не нашлось также от природы сильных людей, потому что правящая бюрократия набиралась по принципу бесцветности. Гнильё и простонародье. Поэтому СССР развалился. Очень важно иметь эшелонированную элиту. Есть таковой не окажется, тогда простые люди последуют за откровенными пройдохами. А пройдохи куда идут? Уже 5000 лет говорили – за деньгами. Когда у народа не окажется элиты, он напоминает сироту. Вроде бы у него отчимы есть. Но отчимы думают о себе и вешают лапшу на уши пасынкам. Пасынки с такими отчимами дичают, становятся одинокими и несчастными).

Если элита окажется не той, все зависит теперь от народа. Теперь никого не надо убеждать. Императору и новому правительству ничего не надо было делать. Главное быть, оставаться символом для народа. Когда народ видит сакральной символ, его не надо уговаривать, народ «идет» по инерции – чему его учили много веков. Какой культуре воспитывали, то и выйдет наружу. Если учили трудиться – будет трудоголиком. Если приучали ответственности, так он и «ответит».

А вы знаете, что за время сегуната в Японии не было ни одного восстания? Все двести пятьдесят с лишним лет ни одного бунта.

А ведь японскому крестьянину жилось нелегко. Он весь день с 4 часов утра до вечера ползал по своим рисовым полям. Эти крохотные участки даже полем трудно было назвать. Но каждый кустик риса сажали вручную. Сначала готовили почву, рыхлили, мяли ногами, потом забрасывали туда зернышки. На третьем участке рассаживали проросшие ростки. На четвертом и пятом поливали и собирали урожай.

Проползав так на животе и согнувшись в пояснице весь сезон, они этот рис не ели. Японец и его семья ели, что даст дайме. Он строит домик на столько шагов – сколько ему укажут. Он одевал, что ему разрешат надеть на себя. Вся жизнь крестьянства была расписана точно также, как инструкция, как ходить в туалет: какой рукой держать ручку, открывать дверь, какой ногой заходить, как стоять, как сидеть над ямой. Если нет инструкции, японец не знал что делать.