Читать онлайн Неслучайные случайности бесплатно

Памяти мамы и сына посвящается.

“Господи, дай мне терпение, чтобы принимать то, чего я не могу изменить. Дай мне силы изменить то, что могу. И мудрость, чтобы отличить одно от другого”

Курт Воннегут

ГЛАВА 1. Впервые за границу

Марина много ездила по стране, сначала с мамой, а потом с сыном в отпуск. Частые командировки после института почти полностью удовлетворяли её страсть к путешествиям, но за границу она собралась в первый раз.

Работая на режимных предприятиях, была “невыездной”, и возможность выбраться за границу ей представилась только в конце девяностых после распада Советского Союза и смены формации, когда страна начала жить в рыночных условиях. Впрочем, это скорее был базар, не имеющий ничего общего с нормальным рынком. Марина, конечно, понимала, что нельзя в одночасье перепрыгнуть из одного строя в другой, но стремительность такого прыжка легла тяжким бременем на население. За рубежом этот переход происходил постепенно в течение почти ста лет.

В середине восьмидесятых постепенно начала “валиться” экономика, а руководство страны не хотело или не умело начать реформирование с себя. В конечном итоге зажравшаяся элита погубила великую страну.

Марине, как и многим в обществе после “застоя”, тоже захотелось перемен и в своей жизни. Ей показалось, что работа в создаваемой новой структуре, “отцом” которой был Горбачёв, будет интересной и полезной. На момент создания Госприёмки для Марины не было очевидным, что это мертворождённое дитя, поскольку на заводах уже существовал двухуровневый контроль качества. ОТК отслеживало качество всей продукции, оборонные заказы контролировала, кроме ОТК, военная приёмка, спец продукцию, в частности вагонное производство приёмка МПС. Министерство путей сообщения во все времена было государством в государстве. Госприёмка была призвана, навести порядок в качестве производимых товаров, которое вызывало недовольство населения. Она не зависела от руководства заводов и напрямую финансировалась, и подчинялась Москве, но за три года существования, не смогла стать аналогом военной приёмки. Если в военной приёмке служили армейские офицеры, отличающиеся особой ответственностью и чувством долга, то в приёмке МПС, работали гражданские инженеры, поражённые цинизмом и недоверием, как и большинство населения страны, пусть и с более высокой зарплатой. На руководящие должности была переведена часть сотрудников приёмки МПС, а рядовые сотрудники Госприёмки набирались из наиболее высококвалифицированных работников завода – инженеров первой категории или руководителей среднего звена на зарплату, превышающую их прежнюю в три раза. Госприёмка полностью дублировала функции приёмки МПС и ОТК, и поэтому между служащими этих структур существовала довольно жёсткая конкуренция. Работники ОТК не редко шли на обман и, даже подлог, поскольку материально их служба полностью зависела от выполнения заводом плана. Фетиш, которого заставлял руководство завода “договариваться” с приёмкой МПС. Повсеместно существующее в стране, вплоть до судов, “телефонное право” не способствовало решению задач, поставленных Партией и Горбачёвым перед Госприёмкой. Марина воочию столкнулась с этим явлением. Будучи честной и принципиальной, она забраковала почти все полувагоны, выпущенные с конвейера во вторую смену последнего дня квартала.

Из суда Марина не получила даже определения об отказе в принятии дела к рассмотрению. Начальник Марины, во избежание дальнейших эксцессов, перевёл её во вспомогательные цеха на работу в одну смену, где она без угрозы лишения квартальных премий для завода, могла бы проявлять свою принципиальность, принося ему дивиденды в виде похвалы своего руководства. Насколько это возможно, она помогала начальникам ОТК добиться некоторых успехов в улучшении качества продукции. Не получив ответа из суда, Марина была вынуждена наплевать на эту историю. “Плетью обуха не перешибёшь”.

Проработав почти три года в Госприёмке, ей пришлось задуматься о новом месте работы. Для всех стало очевидным, что Госприёмку ликвидируют, поскольку она не оправдала надежд Горбачёва и была лишним звеном. Ей, как и коллегам, было жаль расставаться с этим местом. За время работы между сотрудниками сложились хорошие приятельские отношения. У Марины появились новые друзья, преимущественно среди мужчин, с некоторыми из которых, дружба продолжалась годами. Значительно меньше она дружила с женщинами. С ними было не так интересно. Только одна подруга осталась у неё из Госприёмки. Кроме дружного коллектива было жаль и очень высокой зарплаты с премиями; перед отпуском дополнительно им выплачивался месячный оклад с предоставлением бесплатной путёвки в хороший южный санаторий завода. За полгода перед началом ликвидации, в Госприёмке практически перестали требовать каких-либо результатов. Марине стало очень скучно от вынужденного безделья. Основная масса её коллег решила “досидеть” до конца и получить все положенные при ликвидации компенсации.

Призрак нарождающихся рыночных отношений начал бродить по стране, и она в конце восьмидесятых, начала заниматься направлением с роскошным названием “маркетинг”. Однажды, приехав утром с дачи, на вокзале она случайно встретила приятельницу. Они начинали работать на одном предприятии молодыми специалистами.

– Привет, Маринка! – окликнула Лида подружку, которая едва не сбила её с ног, торопясь на трамвай.

– Здравствуй, Лида. Как давно мы не виделись. Что ты здесь делаешь? Разве тебе не на работу?

– Туда и еду.

– Ты ушла из института? Почему?

– И в “оборонке” начались проблемы. А ты где работаешь? Что ты здесь забыла?

– C дачи на работу. Я уже почти три года на заводе в Госприёмке, но нас собираются ликвидировать. Тоже работу нужно искать.

– Тружусь в филиале Тульского НИИ. Недавно создали. Занимаемся выпуском новых высокотехнологичных товаров народного потребления с использованием достижений “оборонки”. Интересно. Меня туда позвал бывший начальник цеха. Он у нас – директор. В филиале – два отдела по проектированию новых образцов товаров народного потребления, служба маркетинга и опытное производство. Не хочешь к нам? Главный инженер опытного производства – Семёнов. Он, как и ты, Военмех заканчивал.

Есть вакансии, а заместитель директора – бывший проректор политеха. Ты его знаешь.

– Вилихин? Курировал спецкурс, который я пять лет по совместительству читала. Я дружила с каким – то Семёновым ещё на “абитуре”, он женился на студентке из нашего города и, по – моему, был сюда распределён. Мы не виделись с момента окончания института. Боюсь, я его даже не узнаю. Пятнадцать лет прошло. Никогда о нём и не вспоминала.

– Ладно, пора бежать. Опоздаем. Ты, на всякий случай, запиши телефон Вилихина. Надумаешь – позвонишь.

– Пока. Спасибо за информацию. Я подумаю. Жаль мне из Госприёмки уходить.

Приятельницы обменялись новыми координатами и разбежались.

По дороге и приехав на место, Марина взвесила всё за и против, и решила позвонить Вилихину, который сразу же пригласил её на собеседование.

Зайдя к директору, он сообщил, Звонила Татаурова, я пригласил её на работу в службу маркетинга. Сегодня она подъедет.

– Хорошо, направьте её сразу к Петрову, пусть познакомятся, – ответил директор.

Перед тем, как прийти на собеседование, Марина, начала с того, что узнала из энциклопедии точное значение слова маркетинг и прочла то немногое, что смогла найти по этой теме. Собеседование с будущим работодателем затянулось, превратившись в начавшийся рабочий процесс. Они с обоюдным интересом и пользой провели время и наметили план работы на ближайший период. Погрузившись с головой в новое дело, Марина с удовольствием ездила на работу. Ей, как и её новым коллегам, которые все были примерно одного возраста, повезло, что им довелось делать первые рыночные шаги ещё до возникновения рынка в стране.

Петров, начальник отдела, был женат и имел двух дочерей, что не помешало Марине тайно увлечься им как мужчиной. В личной жизни у Марины не было никаких перспектив, её окружали только женатые, поэтому все её увлечения были обречены. Ни они, ни Марина не были готовы к кардинальным переменам, несмотря на сильное взаимное влечение.

В стране наступил кризис, в магазинах на полупустых полках стояли банки с морской капустой и “Завтраком туриста”, но введён “Горбачёвский” пятипроцентный налог с продаж на все покупки. В обеденный перерыв можно было поесть в столовой. Повсеместно четверги были объявлены рыбным днём, когда подавался только минтай или, в лучшем случае, хек. Это было бы не самой плохой идеей, если бы рыба была получше. Благодаря “перестройке” стали появляться кооперативы. Рядом с институтом, где работала Марина, появился магазинчик, и каждый день она с сотрудниками покупала там курицу “гриль” для своей семьи. Зато наступила “гласность” и стали печатать литературные и философские произведения, не допускавшиеся в печать с Хрущёвского периода. Ранее неизвестная литература и начавшееся реформирование страны возбудили в коллегах Марины волну споров и обсуждений. Все стали как-то вдруг и надолго, если не навсегда, крайне политизированы.

В филиале института в отдельном кабинете стояли три персональные электронно-вычислительные машины, что было большой редкостью. Персоналки были нарасхват, и сотрудники записывались для работы на них в очередь. Марина была не знакома с такими машинами, и ей пришлось осваивать их с помощью коллег.

Начальник службы маркетинга красивый холёный мужчина Марининого возраста представлял собой типичного советского “рукой водителя”. Марине это было только на руку, поскольку при выполнении научно-исследовательской работы по изучению рынка мельхиоровой посуды для одного из заводов, она фактически руководила этой темой. Наличие в службе математика, занимающейся ранее теорией вероятности, и дизайнеров, позволили им за год выпустить отчёт в срок и на высоком уровне.

Работа над темой вылилась в написание книги по этикету и сервировке стола, напечатать которую не удалось. В это начавшееся смутное время всё менялось с необыкновенной скоростью. Марине скорее нравился процесс работы, чем результат. Необходимые материалы она собирала в Публичной библиотеке в Москве. Для будущей книги начальник службы, Марина с математиком с помощью фотографа из Москвы, за неделю сделали несколько слайдов с различной сервировкой. Приспособив актовый зал для фотосессии, они собрали необходимые аксессуары: позаимствовали у сотрудников филиала красивую посуду, мельхиор – у заказчика, кое какие мелочи принесли из дома. Маркетологи увлеклись постановкой съёмки настолько, что фотограф, видя с каким профессионализмом и выдумкой они работают, попросил их поставить ему слайд с кучей красных червонцев с Лениным. Начальство им не мешало, поскольку, будучи на хозрасчёте, служба полностью обеспечивала весь отдел хорошей зарплатой и премиями. Между делом, через общество “Знание”, Марина выпустила брошюру тестов, взяв в соавторы, своего начальника. Это были её первые деньги, заработанные помимо филиала, и их хватило на отдых в Ялте.

После девятого класса сын Марины на каникулах каждый день ездил с ней на работу. Руководство не возражало, и Олег использовал каждую свободную минуту для работы на ЭВМ. Он начал выздоравливать, хотя головные боли продолжались. В то время в школах ещё не отменили профессиональную подготовку школьников. В течение двух лет, один день в неделю дети получали профобразование в выбранном ими направлении. Олег увлёкся программированием, которое позднее стало его основной профессией. С тех пор он всегда работал с ней, когда был свободен. Половинчатость и непоследовательность реформ привели к ухудшению жизни в стране, которая сказалась и на работе филиала. После полутора лет совместной работы передовая часть коллектива во главе с Петровым, в числе которой была и Марина, стали понимать, что у филиала нет никаких перспектив для развития и пора что-то менять. В стране разрешили создавать новые предприятия, и Москва была первым городом, которая подхватила эту возможность. Группа московских энтузиастов – выходцев из комсомольских работников, обладающих деловой хваткой, создала некое научно – производственное объединение с грандиозными планами по выпуску новых товаров. Для этой цели москвичам было необходимо создать производство, используя свои связи, средства и чужие готовые разработки. В стране сложилась ситуация, когда одни группы имели деньги, а другие – разработки, на которые денег не было. Вот и искали друг друга такие люди. Так сложилось, что Шаповалов, зная Петрова и о разработках его команды, будучи в Москве, встретился с создателями НПО – знакомыми по комсомолу, и рассказал им о группе на Урале. Он был с деловой хваткой комсомольского деятеля и в советское время руководил туристическим бюро “Спутник”, имеющимся в каждом городе. Бюро занималось не столько зарубежным туризмом, сколько зарубежными связями с предприятиями городов – побратимов. Не имея никакого образования, он обзавёлся нужными связями не только у себя в городе, но и в Москве. Интересы совпали. Москвичи надеялись на опытных специалистов, предложенных Шаповаловым. Более десятка человек перешли работать под его начало, который сумел арендовать помещение и на деньги москвичей приобрести необходимую оргтехнику во вновь созданный филиал Московского НПО. В это время Марина познакомилась с разными людьми, часть из которых позднее ушла в криминал, что в полной мере отражало ситуацию в стране. Тогда же она познакомилась с Вадимом. Он был адвокатом и, как и все, пытался приспособиться к новому времени. Их платоническая любовь не переросла в плотскую по многим причинам, главной из которых была в том, что адвокат был безнадёжно женат. Ещё много лет впоследствии они тесно общались, даже после того, как любовь, не имеющая физического завершения, ушла сама собой.

Впрочем, Марина всегда тепло думала о нём. По характеру и, даже внешне, он был очень похож на её первого мужчину, любовь к которому не отпускала многие годы. С её подачи была создана едва ли не первая частная компания в городе. Уставный фонд составлял довольно крупную сумму, большую половину которого внесла Марина. Она заплатила за Петрова, Шаповалова, адвоката Вадима, Лиду, своего любовника и себя. Таким образом, все они стали учредителями. Несмотря на зарождающийся рынок, Марина не смогла избавиться от “совкового”, в данном случае ложного, как и в случае с брошюрой, коллективизма. Директором новой фирмы она поставила Лиду. Часть сотрудников ушли работать в эту компанию. Вскоре НПО объявило о начале акционирования, в которое был вовлечён и их филиал. Однажды, приехав в офис, Марина встретила Петрова.

– Здравствуйте, Марина Анатольевна. Вы не забыли про собрание?

– Что на этот раз? – вздохнула Марина.

– Акционирование НПО. Вы не должны его про манкировать.

Войдя в кабинет, позвонила Вадиму, – Привет, Вадим.

– Здравствуй, Маришка! Рад тебя слышать.

– Сегодня в четыре собрание по акционированию НПО. Петров обязал быть. Чую недоброе. Вчера меня не пригласили на совещание у Шаповалова. Зам начальника отделения оказалась недостойной их круга.

– Хм, ладно – буду.

На собрании они уселись рядом, и начали хихикать по поводу важного вида Петрова. Приехало и руководство НПО.

После оглашения списка новоявленных акционеров с различным размером доли каждого, они не услышали ни своих имён, ни имени любовника Марины, ни приятеля Петрова – Липницкого.

– Что это значит? – спросил Вадим Марину.

– Это значит, что Петров с Шаповаловым нас банально предали. Ладно – Шаповалов, а Петров? И это несмотря на то, что именно я обеспечивала зарплатой своё подразделение. Между прочим, более половины работников филиала, в том числе и Петров, получали от меня деньги. Сволочи. Ну и чёрт с ними. Ни минуты не останусь в этом гадюшнике.

– Пойдём, посидим где-нибудь.

– Ты хочешь, чтобы твоя жена мне глазки выцарапала? – ответила Марина, выходя из офиса.

Тут к ним подошёл Липницкий, которого тоже не оказалось в числе акционеров. Пойдёмте, поговорим на бульваре. Дело есть.

– Мне тут один приятель предложил войти в готовую компанию. Товарищество с ограниченной ответственностью “Сфинкс” – называется, – начал Липницкий.

– Чем занимается компания? – заинтересовалась Марина, садясь на скамейку.

– Сейчас – ничем. Бензином будем торговать для начала. Вы, Марина Анатольевна, будете директором. Вадим – юристом, а Ваш друг будет нам помогать.

– Кто ещё будет работать?

– Коровко, который предлагает нам эту фирму и ещё один мой хороший знакомый – Устьянцев.

Переглянувшись с Вадимом, Марина ответила,

– Нужно подумать. Пусть Коровко принесёт учредительные документы. А где будет офис?

– Договорились о комнате в цирке. Купим компьютер. Нужен бухгалтер и секритутка, – ответил Липницкий.

– Бухгалтера и секретаря найти не проблема. Сейчас много безработных. Из Тульского филиала возьмём.

Так Марина стала наёмным директором фирмы. Все начали учиться работать в рыночных условиях – каждый на своём месте. За бензином на Омский НПЗ Марина уехала со своим любовником и им удалось купить цистерну бензина с рассрочкой платежа. Так началась их совместная деятельность. Продажей бензина за “наличку” занимался Липницкий. Как только очередная пачка денег попадала в его руки, все откладывали свои дела и заворожённо следили за ним. Расхаживая по тесной комнате, он считал деньги. Марине сразу вспоминался советский фильм, где Горин, бывший работник банка пересчитывал зарплату бригады. Только у Липницкого это получалось более виртуозно. В новой компании все пять участников пытались руководить одновременно, пренебрегая единоначалием, определённым уставом. Не нравилась Марине и их торговая деятельность. Ещё в Омске она продумала, чем будет заниматься, уйдя из “Сфинкса”, название и правовые формы трёх будущих финансовых компаний.

Марина решила заняться рынком ценных бумаг, выучилась на деньги фирмы и с помощью городской власти создала три финансовых компании, где стала полновластным руководителем.

Борьба за существование в это смутное время помогла Марине окончательно избавиться от тоски по первой любви, чему ранее не могли помочь короткие увлечения другими мужчинами. Ей хотелось обыкновенного бабьего счастья и нормальной семьи. Новый роман с вдовцом в конечном итоге закончился ничем. Марина не была уверена ни в его, ни в своих чувствах, но настолько устала от одиночества, что готова была выйти замуж и за его троих проблемных детей. Будучи врачом, ему как многим, пришлось приспосабливаться ради детей, которых иначе невозможно было прокормить. Он был вынужден оставить свою профессию. Их странная связь закончилась полным разочарованием. Вдовец продолжал любить свою покойную жену, а одиночество Марины заставляло её думать, что она сможет сделать их семью счастливой. Дети не приняли Марину, и кандидат в мужья женился на девушке, которая была моложе лет этак на двадцать, без образования и малейшего интеллекта, что само по себе было мезальянсом. Брак продержался год. Любовь к покойной жене не мешала ему изменять Марине сразу с двумя женщинами. Неудавшийся роман оставил у неё отвратительное послевкусие.

Марина избежала безработицы и голода начала девяностых, собрала около себя энергичных и молодых единомышленников и пережила наезды бандитов. Ей не составило труда с помощью психологов из большого числа людей, выкинутых на улицу отобрать лучших претендентов, способных на переобучение. Будучи от рождения законопослушной, она с семьей жила на скромную зарплату и пенсию матери, что было не типично для смутного времени, с которым как – то сразу возникли вседозволенность и расхлябанность.

Довольно часто Марина ловила себя на мысли об улучшении своего благосостояния. Возможности компаний не позволяли увеличить зарплату всем, а она, в силу крайней щепетильности не могла допустить большого разрыва в оплате себя и сотрудников. Марина много работала, поздно возвращалась домой на общественном транспорте, отпуская водителя по окончании рабочего дня вместе с коллегами, которых он развозил по домам. Особенно трудными были первые три года, поскольку она находилась под тяжелейшим прессингом сотрудников ОБЭП, мечтающих получить внеочередные звездочки за раскрытие Марининых “экономических преступлений”, которые никак не могли обнаружить и оттого были готовы на всяческую подлость. Появились и прилипалы, неизбежные в таких случаях. Им очень хотелось отщипнуть от имущества компаний кусочек. Они были почему-то искренне убеждены в справедливости своих желаний и огорчены противоположной Марининой позицией. Ей дорого приходилось платить постоянным нервным напряжением и за свою вынужденную публичность, которая ничего, кроме раздражения, не приносила.

Сотрудники ценят её за преданность компании и умение правильно организовать рабочий процесс. Она хорошо ориентируется в материальном мире, и создала удобные условия работы для подчиненных. Несмотря на свойственную ей объективность, Марине постоянно приходится прилагать усилия для того, чтобы прислушиваться к мнению тех, кто от нее зависит. Она старается сдерживать свои эмоции, но в критических случаях способна на вспышки гнева, после которых испытывает крайнее чувство стыда и недовольство собой. За авторитарность сотрудники за глаза прозвали её “Железной леди”, что не уменьшило их уважения.

На окружающих Марина производит впечатление общительной, хорошо воспитанной, без тени фамильярности, и соблюдающей приличия дамы, с правильной речью и хорошим самообладанием. Никто из посторонних не видел её без безупречного маникюра и небрежно одетой. Несмотря на приверженность классическому стилю, Марине нравится вносить в свой внешний вид какую-нибудь изюминку в виде оригинальной вещицы, полностью соответствующей выбранному имиджу. Благодаря своему умению подолгу носить вещи, которые выглядят как новые, ей удается укладываться в те средства, которые она зарабатывает. Никто даже не догадывается, что эта, внешне уверенная в себе и постоянно находящаяся среди людей дама, настолько закомплексована. -то её красивая, но несчастная мать, с детства ласково называла её “страхотой”, что привело к постоянно Почему ощущаемому чувству глубочайшего одиночества, несмотря на большой круг общения. В силу закомплексованности ей всегда казалось, что она не интересует мужчин как женщина, а скорее, как “свой парень” и дружбу с мужчинами воспринимает как само собой разумеющееся, не всегда ценя эти отношения. Ей кажется, что мужчин отталкивает её чрезмерная независимость, порой кажущаяся недоступность и интеллект, и что они подспудно ощущают её желание выйти замуж, что заставляет их держать с ней определённую дистанцию. После возвращения с учёбы в Ленинграде, случайно встретилась с Илюшей, с которым приятельствовала после школы, и возобновила дружеские отношения, не прекращающиеся вплоть до его смерти. Несмотря на полное отсутствие, какого – либо полового влечения с её стороны, её злило, что Илюше она интересна только как личность. Это сильно задевало её женское естество, и порой угнетали его ежедневные посещения. Ей было жаль своего времени, поскольку для Илюши было важно видеть в её лице лишь понимающего собеседника и иметь возможность проверить на ней правильность собственных суждений.

Только четыре года спустя после создания компаний, когда были преодолены трудности становления и публичные скандалы, и возникло ощущение некоторой стабильности, Марина сочла возможным откликнуться на предложение старого знакомого из областного центра поехать на профильный семинар, на остров Родос. Единственно, что ее беспокоило – выбор сыном невесты, с которой он жил в соседнем городе. Уговоры семьи не помогли, и Марина не видела возможности предотвратить этот брак.

Перед отъездом она познакомилась, насколько ей позволяло время, с маршрутом и историей Родоса, и довольно быстро оформила загранпаспорт.

Николай Котов, физик в прошлом, а в настоящем – довольно опытный и успешный бизнесмен, не боящийся открывать новые виды деятельности, решил попробовать себя в турбизнесе, вернее, хотел помочь своему повзрослевшему сыну, ровеснику сына Марины, войти в этот бизнес. Сложившийся за последние десятилетия российский менталитет, “обязывал” старшее поколение обеспечить жизненный старт своим детям. Не последнюю роль в этом сыграла массовая безработица девяностых и только что произошедшая смена формаций. Многие родители буквально понимали свои обязанности – кормить, поить и одевать своих недорослей до самой смерти. Расчет Котова был безошибочен. Поездка под маркой семинара по обмену опытом дала возможность его участникам использовать средства своих компаний. Выбор места был великолепен и позволял Николаю быть пионером в открытии этого маршрута для своего региона. Разработка новых маршрутов в турбизнесе требует немалых средств, времени и опыта. У него всё получилось, кроме организации чартерного рейса. Раньше россияне посещали, в основном, Афины, что было редкостью для простого советского интеллигента.

Вначале девяностых бизнес можно было начать с трехрублевого капитала и шариковой ручки, стартовые условия были примерно одинаковы, хотя, тот, кто начинал раньше, получил свои преимущества. Нужно было обладать лишь некоторой наглостью, смелостью и держать нос “по – ветру”. Для интеллектуальных видов деятельности было необходимо непрерывное дополнительное обучение. Время требовало готовности принять новые правила игры. Марине удалось заинтересовать своей деятельностью власть имущих, которые помогли административным ресурсом.

В стране более или менее начала налаживаться нормальная жизнь, правда далеко не для всех, и, как оказалось, за счет иностранных кредитов, но продолжались задержки с выплатой заработной платы и пенсий, счёт которых шёл на миллионы “деревянных” рублей, росла безработица, и углубилось расслоение общества. Но уже не столь откровенно действовали бандиты, полки в магазинах заполнялись импортными продуктами и промтоварами. На улицах, расположившись прямо на каких-то ящиках, торговали “челночницы”, привозящие товар из Турции, для которых это было единственным средством выживания. Бизнес развивался отнюдь не за счет развития промышленности, а благодаря спекуляциям, в том числе и ценными бумагами.

Само по себе развитие рынка ценных бумаг является положительной тенденцией, но не в той ситуации, которая сложилась в стране. Бурная торговля акциями вновь созданных акционерных обществ, не стоящих бумаги, на которых они печатались, создание финансовых пирамид, самой значительной из которых, являлась созданная государством – рынок ГКО, не способствовали развитию экономики. Для всех уже стал очевидным бандитский характер приватизации, приведший к полному краху ожидания населения на восстановление промышленности. Очень волновала россиян и вакханалия в верхнем эшелоне власти. Мощная индустриальная держава разваливалась на глазах. Одно за другим банкротились предприятия, на которых царила полная разруха, основные средства разворовывались или продавались за копейки. На фоне всеобщей нищеты появились очень богатые люди – олигархи. Во власти возник термин – “семья”, которая практически управляла страной, поскольку президент, избранный на второй срок, по состоянию здоровья был не в состоянии самостоятельно заниматься государственными делами. “Семибанкирщина” и реформаторы от власти окончательно разрушали экономику страны.

Самолет отправлялся ранним утром и Котов заехал по дороге в аэропорт за Мариной к её сыну, куда она приехала накануне. До этого она пару раз виделась со своей будущей невесткой у себя дома, когда Олег привозил её домой. Анна не понравилась ни Марине, ни её матери. Это не было женской ревностью к будущей невестке. Олег знакомил их со всеми своими девушками, но только к Анне и ещё к одной девушке они испытывали стойкую неприязнь. Мало того, они считали, что Олегу просто необходимо жениться в его двадцать пять лет и хотели видеть рядом с ним любящую и заботливую жену.

Приехав к сыну накануне перед отправкой на Родос, она была шокирована грязным постельным бельём, которое Анна постелила для неё. Оказалось, что у них нет ни одного чистого комплекта, а ванная завалена грязным бельём. Пришлось Анне заняться стиркой простыни, которую она высушила утюгом. Холодильник был пуст. Ранее Марина не была у них и не представляла себе, какая плохая хозяйка её будущая невестка.

На фоне происходящего в стране, Марине едва ли не идеальным казалось государственное устройство Ордена Иоаннитов, который владел Родосом двести тринадцать лет. Причиной того, что госпитальеры покинули остров, явилась создавшаяся геополитическая обстановка вокруг острова. Столь малое государство, находящееся во враждебном окружении, не в состоянии продержаться сколь угодно долго без наличия посторонней сдерживающей силы, которой для Родоса была павшая позднее Византия. Жизнеспособность государственного устройства Ордена доказывает и то, что после изгнания, Орден возродился на острове Мальта, как Мальтийский, просуществовав там еще двести шестьдесят восемь лет, где одержал свои крупнейшие победы над исламом, и достиг “зенита” в своих воинских свершениях, хотя в дальнейшем и пришел к своему упадку. Впрочем, крах Мальтийского ордена был предопределен и распрями внутри Ордена, когда главной целью стало обогащение верхушки, а не благоденствие государства.

В самолете Николай сказал Марине, – Я специально приурочил наш тур к Пасхе. Дополнительные выходные позволяют нам “убить двух зайцев” – успеть отдохнуть на море и раньше вернуться к работе. Сегодня суббота, и мы “с корабля попадем на бал”.

– Как это? – спросила она.

– Нам обещано присутствие на греческой пасхальной службе в митрополичьем соборе Родоса – Благовещенской церкви, ответил Николай.

– Здорово. Знаешь, в силу своего атеизма, я никогда не была на службе дома. В церковь ходила, скорее больше, как в музей, хотя, моя прабабушка была кержачкой, пока не вышла замуж “убёгом”. Дед был довольно набожным, но церковь не посещал – однажды засёк попа при каком-то непотребстве. За стол не садился, не перекрестившись. Бабушка иногда называла его “спасённой душой”. Я не помню, что бы она когда-нибудь переступила порог церкви, хотя всех своих внучек тайно окрестила, пригласив священника на дом. Тётя была активной коммунисткой и работала в Горсовете. Ей бы не поздоровилось, если бы властям стало известно о факте крещения детей. Наверное, я ещё не доросла до правильного восприятия Бога. Меня несколько удивляет так внезапно возросший в стране интерес к религии, – откликнулась Марина. – Думаю, что это вызвано отсутствием национальной идеи. Еще недавно, как ты помнишь, у нас был Моральный кодекс строителей коммунизма, – продолжил Николай. – Полностью повторяющий десять библейских заповедей. Одиннадцатая, правда, гласила, что будущее поколение будет жить при коммунизме.

– Впрочем, большинство никак не связывало библейские заповеди с содержанием Кодекса, что неудивительно для страны, где религия вот уже восемьдесят лет практически объявлена “персоной нон грата”, – проговорила Марина. – Никто не смог придумать ничего более значительного библейских заповедей, которым скоро исполнится два тысячелетия. С молоком матери была впитана идея патриотизма и гордости за свою отчизну.

– А чем нам гордиться сейчас? Разрухой? – спросил Котов.

– С одной стороны, наверное, это не плохо. Начали восстанавливаться храмы и небольшие церквушки. Даже создали воскресную телепередачу, где пытаются “сеять доброе и вечное”. Вроде как, церковь озабочена плачевным демографическим состоянием народа, чудовищным уровнем алкоголизма и наркомании, развратом и насилием на телеэкранах. Однако ханжеством отдает мода политиков ставить свечки в церкви перед телевизионными камерами. Как-то странно, что вчера все поголовно были атеистами, а сегодня – “лбы разбивают” на церковных службах. Вот и строительство храма Христа Спасителя скоро закончится, где ровно наполовину разворован бюджет, и, который станет парадной цитаделью Русской Православной Церкви. По – моему, – продолжила Марина, – церковнослужители живут в том же обществе, что и мы, и также больны, как и общество. Нередки случаи, когда священники от имени Патриархии претендуют на ту, или иную недвижимость, сулящую финансовую выгоду, и не всегда речь идет о возвращении храмов. Буквально перед отъездом стало известно о “табачном скандале”. – Читал? – спросила Марина.

– О чем это? – поинтересовался он.

– Не ручаюсь за достоверность, поскольку по Инету трудно отделить “зёрна от плевел”. Но “нет дыма без огня” и я вполне допускаю, что церковные иерархи в прошлом году заработали на продаже сигарет из гуманитарной помощи, порядка семидесяти шести миллионов долларов. Население получило – по кило чечевицы на рыло, с которой не знало, что делать, как у нас во время войны – с кофе в изобилии, продававшемся в магазинах. В очередях тётки рассказывали, какая из зёрен получается отменная каша, если их всю ночь томить в русской печи, – со злостью ответила она.

Николай рассмеялся, – Все хотят кушать, и не только хлеб. На хлеб совсем неплохо намазать маслица и икорки положить.

Философское отношение Николая к окружающему миру позволяло ему проще, во всяком случае, внешне, относиться ко всему происходящему, благодаря образованию, семье, интересной работе, которую он поменял на бизнес, когда стало очевидным, что страна круто меняет курс. Он не был лишен известного любопытства, и, будучи интеллигентом, как, впрочем, многие, живо интересовался политикой. В это время, встретившись, знакомые начинали разговор уже не о последних новинках литературы, а о политических скандалах и проблемах.

После оформления таможенных деклараций и паспортного контроля в Москве, группа полетела в Грецию. Марину очень удивили простота и скорость прохождения таможенного контроля, где заполненные декларации никто не проверял. В самолете, летящем на Родос, Николай и Марина продолжили свою беседу.

– Если честно, меня больше волнует ситуация в Чечне, – начал Котов. – Мне кажется, что кто-то в Москве экономически очень заинтересован в этой войне. Я считаю, что война закончилась полным поражением, и ещё долго будет дорого стоить России. Чеченским бандитам развязали руки, и Чечня фактически вышла из состава России. Судебная система Ичкерии основана на шариате, и не входит в систему российского правосудия, на ее территории не действует Российская милиция. Вооруженные силы Ичкерии не подчиняются ни президенту, ни министру обороны России.

– Это очень похоже на Портсмутский мир девятьсот пятого года, оформивший поражение России в войне с Японией, но думаю, – ответила Марина, – что это ещё не конец. Границы фактически открыты и через Чечню могут пойти наёмники, чтобы откусить весь Кавказ от России. И это снова будет война.

А ещё меня беспокоят и наши дебильные, без учета реалий, реформы, которые приведут население к еще большему обнищанию. Складывается ощущение, что “младореформаторы” выполняют заказ Запада по полному и окончательному развалу страны. Очень показательны их непрекращающиеся выступления по телевизору. Один призыв бывшего министра финансов: “Надо делиться” чего стоит – верх цинизма. Другой сообщает, что накопленный госдолг никто не собирается отдавать, сюр какой-то.

О Хосавьюртовском соглашении, которое оформило “фактическое отделение” Республики Ичкерии от России, они узнали только после возвращения из поездки на Родос.

– Господи, как надоел бардак в стране, – воскликнул Котов, – Давай лучше выпьем за нашу поездку и там хоть немного отдохнем от этого дерьма.

– Перед отъездом я нашла устав иоаннитов с тремя основными принципами: бедности, целомудрия и послушания. Рыцари принимали три обета, но очень сомневаюсь, что они им следовали. В конечном итоге их целью были власть и богатство. Целомудренность рыцарей простиралась только на дам высшего света и, вообще, весь рыцарский период сильно идеализирован, – сказала Марина Николаю.

Николай хмыкнул, – Тебе бы, конечно, хотелось сказки. В наше, несколько более цивилизованное время, мы далеки от идеала, а что говорить о средневековье. Из всех обетов соблюдался только один – послушание. Без этого немыслимы военные победы. А, вообще, мне нравится период рыцарства.

Группа туристов, сформированная Котовым, в основном состояла, из достаточно образованных, приятных в общении и уверенных в себе молодых людей, объединенных работой на недавно зародившемся фондовом рынке. Несмотря на относительную молодость, они уже были достаточно обеспечены, а некоторые имели недвижимость за рубежом и приобрели привычки “новых русских”. Только три человека, включая Марину и Котова, были значительно старше остальных. Скорее всего, это объяснялось тем, что их поколению было труднее адаптироваться к новым реалиям. Марине было далеко до их благосостояния. Уж слишком она была законопослушной. Она не вела двойной бухгалтерии, не использовала денежных средств своей брокерской компании для спекуляции ценными бумагами, поскольку это было запрещено законом. При действующем в то время налогообложении, когда больше 90 процентов выручки уходили на налоги, работая “по чистому” невозможно было даже платить достойную зарплату себе и сотрудникам. Несмотря на это, она подвергалась жёсткому прессингу, как со стороны бандитов, так и со стороны ОБЭП. Даже если бы она умела и хотела давать взятки, на них у неё не было средств. В областном центре, где подобных финансовых компаний было значительно больше, легче было уходить от налогов и многочисленных проверок. Почти все, кроме Марины, были из областного центра и хорошо знали друг друга. С некоторыми она была шапочно знакома по совместной учёбе или семинарам, однако, как ни странно, её знали многие. Краем уха Марина слышала, что о ней ходят какие-то легенды, но, не зная ничего конкретного, не придавала им никакого значения.

В Шереметьево к группе присоединились туристы из Москвы, не имеющие отношения к семинару. С ними летел и, не очень известный в провинции, певец Влад Сташевский со свитой. Марина толком так и не поняла, кто его финансирует и подозревала, что он был приглашен Котовым.

“Боинг” идет на посадку. Под иллюминаторами раскинулся прекрасный остров, северная часть которого, напоминала очертания фюзеляжа самолета с короткими крыльями, освещённый ослепительным солнцем. В аэропорту Родоса, после, весьма формального, паспортного контроля их группу встретили два гида.

– Здравствуйте, мы с мужем приветствуем вас на греческом острове Родос, где будем с вами до вашего отъезда, – сказала гид, – меня зовут Мария, а моего мужа – Грегор. Вы можете обращаться к нам по любым вопросам, и мы с удовольствием поможем вам.

Греки по национальности, всю свою сознательную жизнь лет с семи они провели в Советском Союзе, где жили и учились в спец интернате в Иваново, созданном в конце тридцатых годов. Первыми воспитанниками в нём были дети участников Гражданской войны, сражавшихся на стороне испанской Народной армии, вывезенные вместе с золотым запасом страны из воюющей с фалангистами Испании. Греческих детей, чьи родители – коммунисты погибли при фашистском перевороте в Греции в 1968 году, так же вывозили в Союз и предоставляли им идеальные условия, значительно лучшие, чем советским сиротам. Через шесть лет террористическая военно-фашистская диктатура Греции пала, но им, несовершеннолетним, некуда и незачем было возвращаться на родину. После школы наши гиды окончили институт и поженились. Возможно, они так бы и остались в Союзе, если бы не его распад и кошмар революции. Несколько лет жизни на родине, при которой в конце девяностых они не испытывали особых экономических проблем, не уменьшили их эйфории. Мария взахлёб рассказывала русским туристам, о том, как им здорово живется на родине, что благодаря членству Греции в Общем рынке греки имеют возможность получать бесплатное образование в Европе. Марина в её словах не услышала ни грана благодарности к Советскому Союзу, который подарил ей и её собратьям не только бесплатное воспитание и образование, но и саму жизнь.

– Как коротка человеческая память, – подумала Марина, переглянувшись с Котовым.

По дороге из аэропорта в гостиницу, Мария коротко коснулась истории Греции,

– Вы прибыли в юго-восточную часть Эгейского моря, в которой у юго-западного побережья Турции расположился четвертый по величине остров Греции архипелага Южные Спорады – Родос, являющийся одним из центров эгейской культуры. Площадь острова с преимущественно горным рельефом составляет 1400 квадратных метров. Он относится к группе двенадцати Додеканеских островов. Длина Родоса составляет 78 километров, максимальная ширина – 38, с протяженностью береговой линии – 220 километров. Административным центром Додеканеса является город Родос.

Согласно мифу, остров Родос поднялся из глубин моря по воле Зевса в дар богу Солнца – Гелиосу. Родос был заселен еще в эпоху неолита. Ахейцы создали на острове мощную державу в 1400 году до нашей эры. Благодаря своему выгодному географическому положению и торговле, остров достиг процветания. Берег имеет несколько удобных гаваней, а сам остров отличается здоровым климатом и вечно ясным небом. И дня не проходит без того, чтобы солнце не освещало остров, который был богат природными ресурсами: мрамором, особым видом чистого мела, корабельным лесом, вином, черными смоквами и чрезвычайно приятной на вкус рыбой елоф. Родос был посвящен Гелиосу, который почитался там вместе со своей дочерью Электрионой; кроме того, там был распространен культ Зевса Атабирия и героев Геракла и Тлеполема. Миф называет первыми древнейшими обитателями острова тельхинов (тюленей), которым Рея отдала на воспитание младенца Посейдона. За бесчестье сыновей Посейдона, надругавшихся над собственной матерью Галией, Зевс наслал всемирный потоп. Когда остров поднялся из моря, на нем обосновался Гелиос и породил вместе с Родой гелиадов. Гелиады стали изобретателями астрологии, а один из них, Актий, основал город Гелиополь в долине Нила и научил последних Эгиптиадов астрологии, как того пожелал его отец Гелиос. После того как финикийские колонисты заняли и оставили остров, его завоевали дорийцы, переселившиеся под предводительством Алфемена из Аргоса на Крит. Согласно мифу, главным основателем колонии был Гераклит Тлеполем, а три родосских города – Линдос, и Камейр, Иалис – возникли еще до Троянской войны.

Шесть дорийских городов – дорийский гексаполис – на близлежащих островах и на берегу материка были колониями Родоса, центром которых служил храм Аполлона Триопийского. Родосцы с самого начала славились торговлей и мореходством, а колонии их простирались до самого отдаленного запада; одной из наиважнейших колоний была Гела, основанная Антифемом в 690 году. В правление тирана Клеобула, причисленного к Семи мудрецам, в шестом веке до нашей эры, остров достиг значительного процветания. Во времена Персидских войн Родос был на стороне господствующей афинской партии, а впоследствии сделался членом Афинской симмахии. На самом острове отличалось могуществом семейство Эратидов, к которым принадлежал Диагор. В 411 году аристократы подняли восстание и призвали на помощь Пелопоннесский флот. Сын Диагора, благородный Дорий, некогда изгнанный афинянами, был призван назад в отечество и подавил волнение в народе. Ему удалось соединить три города в один, по имени Родос с хорошей гаванью, который был построен амфитеатром на северо-западе острова. Но вскоре опять началась борьба между аристократами и демосом, испорченность которого проявлялась в демагогии самого дурного качества и в ожесточенной борьбе за права. Впоследствии демократическая партия своим достойным и умеренным поведением доставила государству могущество и уважение. В скором времени Родос возобновил союз с Афинами; но, когда Афины в своих действиях преступили положенные границы, во время Союзнической войны в 358—356 годах он окончательно отделился от Афин. После этого при поддержке карийских деспотов на Родосе стала властвовать сильная олигархия, и вскоре остров пришел в зависимость от Йдриея, правителя Галикарнаса. Во времена Александра на Родос был отправлен македонский гарнизон, который после смерти царя был изгнан, и остров снова стал свободным. После чего Родос достиг высшей степени процветания. В 304 году родосцы успешно защищали свой город от Деметрия Полиоркета, после чего приобрели владения на карийском берегу, помогли малоазиатским городам удержать свободу, хотя и стали соблюдать с тех пор нейтралитет между воевавшими государствами, служили посредниками между ними и первыми издали торговые и морские законы, принятые повсеместно. Землетрясение 227 года, разрушившее колоссальную статую Гелиоса, побудило многих правителей прислать множество грандиозных подарков для восстановления города Родос. В союзе с римлянами родосцы сражались против Антиоха и Прусия и получили от них власть над Карией и Ликией.

Они поплатились потерей своих владений на материке и значительными ограничениями торговых привилегий, за уверенность в своём могуществе в 168 году после дерзких требований надменного посла в Риме. Родосцы смогли защититься от Митридата, но междоусобные войны после смерти Цезаря уничтожили их процветание, хотя они сохранили за собой внешнюю независимость. Веспасиан окончательно лишил их свободы.

Кроме дорийцев и римлян Родос завоевывали персы, арабы. После распада Римской империи на Западную и Восточную, Родос со времени Диолектиана, до конца шестого века являлся столицей епархии островов, находясь в составе Восточной Римской империи. Апостол Павел принес на Родос Христианство, который стал частью Византийской империи, и владычество которой, навсегда оставило греков в православии. Тогда же были сооружены крепостные стены города.

Несмотря на наступивший политической упадок острова, на Родосе процветало развитие культуры, науки и искусств. Изгнанный из Афин Эсхин основал там собственную школу риторики, которая отличалась напыщенностью. Ещё долго процветала знаменитое родосское, подобное азиатскому, красноречие. Выдающимися представителями этого рода красноречия были поэт Аполлоний Родосский и Аполлоний Мол. Существовала также родосская школа искусств, получившая начало в Сикионе. Основателем её считается Харет из Линда; к ней принадлежали Агесандр, Полидор и Афенодор, творцы Лаокооновой группы, а также Аполлоний и Тавриск из Тролль, изваявшие Фарнезского быка. Византийский период Родоса продолжался до передачи Родоса генуэзцам. В 1261 году после отвоевания Константинополя византийцами, император Михаил Палеолог, желая сохранить дружественные отношения с генуэзцами, уступил им Родос с частью своих владений. В 1306 году генуэзский адмирал и правитель Родоса Виньоли, продал Родос вместе с островами Кос и Лерос Ордену рыцарей Святого Иоанна, где тот и обосновался через три года после того, как было сломлено отчаянное сопротивления родосцев и византийского гарнизона. Рыцари Ордена стали называться Родосскими рыцарями, выстроили свою главную цитадель – Родосскую крепость и властвовали до конца 1552 года. Официальным языком документов Ордена был латинский, а для общения между собой члены различных “языков” пользовались французским. Духовным главой Ордена был Папа Римский. Орден назначал латинского – католического архиепископа, в зависимости от которого находился греческий митрополит. Во время господства рыцарей Родос переживал пору расцвета. Значительно развились торговля, и контакты по морю со странами Востока и Запада, на острове обосновались крупные торговые и банковские компании из Италии, Франции и Испании. Поскольку рыцари – госпитальеры провозгласили своей целью – борьбу с иноверцами, они были вынуждены развернуть на острове широкое строительство оборонительных сооружений, не прекращавшееся вплоть до 1522 года. После шестимесячной осады рыцари были вынуждены сдать Родос туркам, и через семь лет переправились на Мальту, после чего стали именоваться Мальтийскими рыцарями. Почти четыре столетия Родос находился под турецким владычеством. После окончательного завоевания острова турками, Родосская крепость защищала турецкую Малую Азию. В 1912 году во время войны с турками итальянская армия высадилась на Родосе и оккупировала остров, где и оставалась до сорок третьего года. Итальянцы в тридцатые годы по настоянию дуче и короля Виктора Эммануила Третьего восстановили одну из главных достопримечательностей Родоса – Дворец великих магистров рыцарей Ордена Святого Иоанна Иерусалимского, который пострадал от порохового взрыва в 1856 году и другие сооружения рыцарского периода острова. Итальянцев сменили немцы. После поражения Германии родосцы победили в борьбе за независимость и в сорок восьмом году Додеканесские острова воссоединились с Грецией, переживавшей последний монархический период с 1935 года, когда на греческий престол была возвращена династия Глюксбургов.

Пятьсот лет самостоятельности в античную эпоху позволяют грекам с острова Родос считать себя эллинами. Несмотря на многовековое владение островом иноверцами, греки сохранили свою национальную и религиозную самобытность.

В 1968 году после прихода к власти военной хунты “черных полковников” монархия была ликвидирована, а последний греческий король Константин Второй был выслан из страны в Великобританию, лишён имущества и греческого гражданства. После свержения самой хунты в 1974 году новое правительство на основании референдума провозгласило Третью Греческую Республику.

Греки очень благожелательны к русским, поскольку Греция всегда являлась другом России и одним из важных этапов в истории взаимоотношений России с Грецией являются русско-греческие отношения в период национально – освободительной войны греческого народа против турецкого господства.

На Родосе вы увидите памятники архитектуры не только античного, но и периодов владычества иоаннитов и Османской империи. Здесь сохранились древние постройки, узкие кривые улочки, православные и католические церкви, синагога и турецкие мечети. В Старом городе в античном театре под открытым небом летом проводятся концерты народной музыки и танца. Настоящим сувенирным раем является древняя улочка Сократус. За время путешествия по Родосу вы познакомитесь со всеми его достопримечательностями.

Пока Мария вела свою экскурсию, туристы крутили головами, рассматривая мелькающие в окнах ландшафты.

– Жить вы будете в отеле “Голубой горизонт” селения Иксия. После того, как вы устроитесь в отеле, где поужинаете в ресторане, вас будет ждать автобус. На пасхальную службу вас отвезут в Собор Благовещения Пресвятой Богородицы, восстановленный итальянцами как кафедральный, и расположенный в городе Родос – столице острова. Из туристов в церкви, поскольку пасха православная, будете только вы и население Родоса. Сейчас мы проезжаем по небольшому древнему селению Ялисос, одному из главных курортов острова расположенному на Западном побережье Эгейского моря в заливе Трианда, в восьми километрах –пятнадцати минутах езды от города Родос. Недалеко от Ялисоса находится знаменитая гора Филеримос, которая издавна привлекала чужестранных завоевателей, где расположен Акрополь Древнего Ялиссоса с остатками храмов Зевса и Афины, построенный дорийцами. С горы открывается потрясающая панорама Родоса. Вы сможете осмотреть святыню на горе Филеримос, основанную в тринадцатом веке для чудотворной иконы Богородицы кисти Святого Луки, в виде маленькой церкви. В четырнадцатом веке иоанниты возвели здесь монастырь Богородицы и священную базилику для хранения реликвий, позже разрушенные турками и отстроенные итальянцами. Дорога к монастырю идет серпантином вверх мимо руин Акрополя. Своеобразной архитектуры церковь украшена на фронтоне мальтийским крестом – знаком ордена Святого Иоанна. В двадцатом веке, здесь проложена дорога, символизирующая путь на Голгофу, к которой ведет живописная лестница с каменными изображениями сцен последних дней жизни Христа. В конце аллеи, воздвигнут семнадцатиметровый крест. С его «перекладины» – смотровой площадки – как на ладони видно равнину Марица и залив Трианда, – закончила Мария свою экскурсию.

В отеле Марина отказалась от того, чтобы вместе с ней в номере был поселен второй человек, и, очень удивилась, когда молодая девушка – портье, ни слова не понимавшая по-русски не стала настаивать, и выдала ей ключ от номера. Поднявшись на второй этаж и открыв дверь, она вошла в просторный тёмный гостиничный номер с двумя кроватями, почти не отличавшийся по простоте и удобству от обычных гостиничных российских номеров, но с обязательным балконом с пляжными креслами. Свет застила большая торцевая стена здания отеля. В номере стоял электрический обогреватель, который то – ли не работал, то – ли Марина не сумела разобраться в том, как он включается.

Разобрав вещи, приняв душ и одевшись к пасхальной службе, Марина прошла через большой, красивый холл отеля в также большой зал ресторана, где заказала ужин и чай. Официант отказался принести ей чай, и она долго пыталась понять, почему. По-русски он не понимал, а она просила на английском, уровня средней школы,

– Give me tea, please.

Наконец, он объяснил ей, что она может заказать вино, а чай подают только в баре.

Поужинав и выпив, в баре чая из пакетика Марина вышла в холл отеля. До отправления автобуса на службу у неё оставалось время, и она поглазела на стеклянные витрины закрытых бутиков с различными товарами, включая ювелирные украшения. Ознакомившись с ассортиментом витрин, Марина вышла из отеля. Прогулявшись по освещённым тропинкам под благоухание роз на всех газонах, она направилась к автобусу, где собралась вся группа, проявлявшая общее нетерпение.

ГЛАВА 2. “Кало Пасха”

Рассевшись по местам в автобусе, группа отправилась в город Родос на ночное пасхальное богослужение в Митрополичий Кафедральный Собор Пресвятой Богородицы. Было уже темно, и они ничего не увидели по пути, но Мария рассказала им немного о праздновании пасхи в Греции.

– Малоазийские острова, – начала она, – ранее всегда являлись чьей – нибудь колонией. В Греции существуют Автокефальная поместная Элладская Греческая православная, имеющая государственный статус, и Константинопольская церкви, придерживающиеся новоюлианского календаря. Автокефалия Церкви на территории королевства Греции была провозглашена в 1833 году. Главой Автокефальной Церкви объявлялся король. Такое одностороннее нарушение церковного права не было признано кириархальной Константинопольской Церковью и иными поместными Церквями. Возникла схизма, продолжавшаяся семнадцать лет. Церковь в Элладе в 1850 году была признана Вселенской Патриархией с рядом условий, обеспечивающих особый статус “Матери – Церкви” Вселенской Патриархии. Высшая власть в Элладской Церкви принадлежит Священному Синоду Иерархов с титулом митрополитов, назначаемых правительством Республики. Во главе Синода стоит Архиепископ Афинский и всей Эллады, который избирается Синодом из числа находящихся на службе греческих митрополитов – епархиальных архиереев, и утверждается в течение пяти дней, президентом Греции специальным указом, после чего совершается интронизация новоизбранного. Епархии Крита и Додеканеса являются восточно – православными, и подчиняются напрямую Вселенскому Константинопольскому Патриарху, как и все монастыри Афона, в Стамбуле, и не считаются частью Церкви Греции. Церкви Додеканесского архипелага, вошедшего в состав Греческого государства после Второй мировой войны, по сути, имеют двойное подчинение – Константинопольскому Патриархату и Элладской Церкви. В Греции в Пасху нерабочими праздничными днями объявляются четыре дня – с пятницы по понедельник. Пасхальные службы проходят с большой торжественностью и благолепием. Каждый год перед Пасхой в Афины из Иерусалима в специальной лампаде самолётом доставляют Благодатный огонь, который развозят по всем церквям, монастырям и соборам Греции. 1 мая также является официальным праздником – Днём Труда, на который двери и балконы украшаются цветами. На Родосе вы увидите над каждой дверью зелёные венки с цветами.

– Какая, однако, сложная иерархия в Православной церкви, – сказала Марина Котову, – По – моему у католиков – проще. Я как – то никогда об этом не задумывалась.

Автобус въехал в освещённый празднично украшенный город и остановился недалеко от сравнительно небольшого готического собора пятнадцатого века. Выйдя из автобуса и перейдя через дорогу, туристы остановились перед входом на небольшую площадь перед Храмом.

По ширине храма располагалась венецианская галерея, продуваемая ветром и защищающая от летнего зноя, с большими полукруглыми проемами и крыльцом со ступенями в центре, между колоннами. Огороженная невысоким заборчиком прихрамовая территория, заполнена оживленными, нарядно одетыми взрослыми и детьми. Мальчики – в темных и светлых тройках, девочки – в длинных пышных платьицах с оборками. От праздничной иллюминации светло, как днем. Над головами висят гирлянды горящих фонариков и флажков с изображением национального флага, на растяжке – приветствие: “Кало Пасха!” –” Доброй Пасхи!”. По обеим сторонам входа на территории храма установлены гипсовые скульптуры: большое красное пасхальное яйцо с греческой надписью на ленте и девушка в полный рост в национальной одежде, похожей на одежду балканских народов и западных славян. Слева от храма по шумной улице города в обе стороны снуют автомобили.

При входе всем раздают большие белые свечи – Пасхалы с бумажными зонтиками, защищающими руки от расплавленного воска, которые зажигают от других свечей и, стараются, чтобы, несмотря на ветер, пламя не погасло до прихода домой.

– Первую свечу перед пасхальной службой зажгли от Благодатного огня, привезённого из Иерусалима. У нас ведь тоже существует такая традиция, – сказал Котов Марине.

– Смотри, какое красивое покрытие двора, как ковёр, – обратила внимание Котова Марина, – Интересно, из чего оно?

– Похоже, это разноцветная галька, смотри, очень плотно пригнана. Интересно, как они её на ребре удерживают? – ответил Николай.

– Где же греки набрали столько одинаковых по размеру камешков? И сколько времени нужно, что бы насобирать такое количество, разного цвета, а потом ещё составить узор, – удивилась Марина.

– Крепко сидят, – одобрительно заметил другой член группы, – но не заметно следов, какого – либо клея или цемента.

Все желающие попасть на пасхальное богослужение, не смогли разместиться в храме и слушали литургию снаружи. Марина видела только море голов и горящие Пасхалы. До них доносились монотонные молитвы на греческом языке. Она разобрала только что-то похожее на “Аминь” и “Христос Анести”. Ей с трудом удалось протиснуться в Собор и краем глаза увидеть его роскошное восточное убранство, которое отличается от интерьера Русской православной церкви. Марине показалось, что она находится в Византийском храме с золотым иконостасом, со стенами и сводчатым потолком, сплошь покрытыми фресками, залитым светом многочисленных бронзовых люстр с хрустальными подвесками. По обе стороны от алтаря по всей длине храма расставлены деревянные черные кресла – стасидии с подлокотниками и высокими резными спинками, в которых сидят пожилые, наиболее уважаемые прихожане. Литургия на греческом языке сопровождалась протяжным церковным пением. Удивили её непокрытые головы женщин, присутствующих в соборе на службе, что не допускается в русских храмах. Туристки из группы все, как одна, забрали волосы под красивые косынки. Марина укрылась широким белым шёлковым шарфом.

– Отголоски католицизма, – подумала Марина, – католички закрывают плечи, а мы головы. Не доводилось мне видеть и сидящих во время службы прихожан в наших церквях.

Одуряющий запах ладана заполнил все вокруг. В конце литургии в Соборе торжествующе зазвонили колокола, из храма вышли священнослужители с хоругвями и плащаницей и направились к павильону, расположенному справа от храма, рядом с колокольней, представляющему собой большую каменную венецианскую галерею с колоннами и ступеньками перед входом. Следом на крыльцо церкви вышел митрополит в золотых одеждах в сопровождении немногочисленной свиты в красивых рясах и мужчин в партикулярных черных костюмах, остановившихся чуть поодаль. Митрополит держит в руках тяжелую раскрытую книгу в толстом переплете, украшенном драгоценными камнями. Чтение перемежается протяжным пением хора. Благословив присутствующих, митрополит со свитой проходит на крыльцо павильона и совершает молебен. Под перезвон колоколов слышно громкое пение стихиры и разрывы петард. Небо непрерывно расцвечивается яркими сполохами огней от фейерверка.

– Коль, а что это за зарево за павильоном? – спросила Марина, – Я не слышала, что бы у нас огонь жгли на Пасху.

– О, какой костёр! – заметил Николай, – возможно, это означает символическое сожжение Иуды.

Прихожане христосуются – женщины троекратно целуются, а мужчины обмениваются между собой рукопожатиями со словами: “Христос Анести!”.

– У нас иначе христосуются, – сказала Марина, – просто троекратно целуются с приветствием: “Христос воскресе!”, отвечая: “Воистину воскресе!”.

– Давай и мы похристосуемся, – весело предложил Николай.

Марина смутилась. – Нечего со своим уставом в чужой монастырь лезть.

– Жаль, – протянул он.

После службы толпа постепенно рассасывалась. Туристы постепенно собирались в кучку, ожидая своих и наблюдая за заревом костра. Марина с интересом всматривалась в просветлённые греческие лица. Её очень удивило, что на ночном богослужении присутствовало очень много маленьких детей, и они отстояли всю длинную службу, кроме самых маленьких, которые сидели на руках у взрослых мужчин.

Собравшись вместе, туристы отправились к автобусу. День выдался тяжёлый. Рано утром они были ещё в своём аэропорту, улетели в Москву, где во второй половине дня сели на самолёт до Родоса и, прилетев на место, после ужина отправились на литургию.

При возвращении в отель Марина валилась с ног от усталости, а в ушах ещё долго слышался благовест колоколов.

Следующий воскресный день начался с чудесного солнечного утра. После завтрака все туристы высыпали во внутренний ухоженный двор отеля, отделенный от улицы его корпусами, причудливо пристыкованными один к другому и образующими подобие большого полукруга, ограниченного галечным пляжем на морском берегу. Вспенившиеся сильные волны, с шумом разбиваются о камни. Не далеко от берега прошел какой-то корабль. Кажется, что, всмотревшись, можно увидеть силуэты рельефа турецкого берега, до которого не более тридцати километров. Дует довольно сильный, постоянно присутствующий на острове, ветер, температура воздуха не выше двадцати градусов по Цельсию, воды – дай бог – двенадцать. Итальянские туристы, которых было немало в этом отеле, с удивлением смотрели на сумасшедших русских, купающихся в море. Марина совершила подвиг, слегка омочив в Эгейском море ступни ног, и тут же выскочила из воды, как ошпаренная. Она с интересом наблюдала не только за Котовым, борющимся с волнами, но и за остальными членами группы. Ей нравилась их раскованность, юмор, активность. Особенно она симпатизировала молодой общительной и достаточно открытой женщине – Ольге, активно принимающей участие во всех затеях: она и вертел крутит, и на велосипеде катается с ребятами из группы, и по горам лазает.

Внутреннюю стену отеля обрамляет живая изгородь из не высоких лимонных деревьев. Официант вышел из ресторана с корзинкой и нарезал лимонов, которые росли, как дома растёт шиповник.

– Как мы за грибами ходим, – хихикнула про себя Марина.

Во дворе отеля много красивых цветов. На довольно большой территории расположены пара бассейнов, площадки с лежаками, несколько теннисных кортов, небольшое летнее кафе со столиками под зонтиками и большим мангалом с углями, где на трех вертелах нанизаны три туши – коровы и пары коз. Повара в колпаках и белых куртках непрерывно крутят вертела, с видимым удовольствием, уступая их туристам, которые грелись у мангала, крутя вертела после бассейна. Марина, которой всё было в новинку, не спеша обошла всю территорию, внимательно рассматривая постройки, деревья, кусты и газоны, засаженные розами. Это была совсем другая красота, сильно отличающаяся от красот Крыма и Кавказа. Курорты Родоса более ухоженные и европеизированные по сравнению с российскими.

Все находились в приподнятом настроении, ожидая праздничного обеда в ресторане.

Позднее принарядившись, туристы спустились в ресторан. На накрытых столах стояли бутылки с местным сухим вином и анисовой водкой – узо, тарелки с фруктами и с необыкновенно вкусным мясом, жарившееся с утра на вертелах во дворе. По традиции в Пасху греки одеваются в национальные костюмы, много танцуют и поют. Служители отеля устроили для туристов импровизированный концерт.

Марина с интересом рассматривала костюмы парней и девушек, одетых в белые рубахи с длинными просторными рукавами и красные или черные жилеты с глубоким вырезом на груди. Жилеты и юбки девушек отделаны вышивкой или красивой тесьмой. Из – под длинных и широких юбок девушек видны вышитые подолы нижних юбок. Талии девушек опоясывают большие красные шали, волосы укрыты завязанными сзади цветными платками. Парни красуются в узких коротких штанах, с широкими красными поясами, белых чулках и туфлях на плоской подошве.

Греческие песни чередуются национальными танцами, похожими, как и одежда, на пляски западных славян. В музыке слышны отзвуки восточных мелодий. Греки вовлекли в круг, туристов, пытающихся копировать их движения. Потом на сцене блистал Влад Сташевский со вполне сносными шлягерами без набившей оскомину пошлости и итальянской песней, под которые танцевал весь зал. Марине показалась интересной атмосфера праздника. В зале ресторана, незнакомые люди, казалось, были чем – то объединены. Большой группой на вечеринке в последний раз она была в Ленинграде, два года назад, где весь их поток отмечал двадцатилетие окончания института. Там было всё иначе. Многие не виделись все двадцать лет, и Марина просто не узнавала некоторых сокурсников. Годы на всех оставили свой отпечаток. Там были совсем другие ощущения – как бы подводился итог очень большого промежутка жизни. Впрочем, отдыхать, как и многие из её знакомых, она так и не научилась.

После праздника Марина немного пошлялась по селению. Территория парадной стороны отеля благоухала розами и была покрыта разноцветной цветущей геранью и экзотической незнакомой растительностью. У подножия крутого холма в долине на ухоженной земле, раскинулись оливковые и апельсиновые рощи. Сам холм сплошь покрыт хвойными зарослями. Её очень позабавили магазинчики с обычным курортным ассортиментом, состоявшим из футболок с надписью “Rodos”, каких-то платков и прочей ерунды, под вывеской “Supermarket” площадью, едва превышающей пару квадратных метров. Марине понравилось полное отсутствие уличной торговли на импровизированных прилавках. Получив колоссальное удовольствие от прогулки, она вернулась в отель и отправилась переодеваться к ужину.

После ужина зашла в бар и выпила чая. Там уже были члены группы и предложили ей заглянуть на концерт, проводимый четырьмя молодыми итальянцами, ангажированными руководством отеля на весь сезон. Марина была смущена тем, что была в вечернем платье, а часть её коллег, слегка “под шафе” – в тренировочных костюмах, но отправилась вместе с ними в соседнее помещение. На сцене Отелло душил Дездемону со страстью самодеятельных артистов сельского русского клуба. Потом артисты стали разучивать ламбаду с туристами. Представление проходило в течение пары часов, после чего наши ловеласы не преминули познакомиться с симпатичными итальянками, на что получили полный “отлуп”, по причине того, что их рабочий день закончен. Немного потанцевав и поболтав, все разошлись по своим номерам.

Марина вспомнила концертный зал в московском Измайлово с ежевечерними бесплатными концертами для туристов. Там она была на концерте русского романса. Исполнительнице – молодой дебютантке явно не хватало жизненного опыта для того, чтобы донести душу романса до публики, но сама живая музыка услаждала слух, а интерьер зала, одежда публики и исполнительницы радовали глаз. Сравнение было явно не в пользу местного шоу.

Шокированная спортивной, но фирменной и дефицитной одеждой, в которой коллеги разгуливали по городу, ужинали в ресторане и отдыхали в баре, Марина с грустью подумала, что улучшение благосостояния никак не изменило пристрастия соотечественников к тренировочным штанам. Раньше по улицам отечественных городов щеголяли в линялых трико с вздувшимися коленями, а сейчас – в костюмах “Адидас”.

Однажды она наблюдала такое даже в театре. Население провинции всегда отличалось особенностью манеры одеваться. Модный аксессуар, покрой или ещё что – либо, появившееся в одежде столичных жителей года три назад, использовался провинциальными модниками в каком – то гипертрофированном виде и странном сочетании. Если брюки – клёш, то ширина понизу доходит до полуметра. По рассказам мамы, после войны провинциальные дамы надевали на себя трофейные комбинации и ночные сорочки в театр. Позже – это уже она видела сама, мужики разгуливали по городу в полосатых шёлковых пижамах, а на курортах вывешивались объявления о запрете приходить в столовые в пижамах. Позднее такие объявления касались купальников. С другой стороны, провинция всегда настороженно относилась к красивой одежде женщин. Обструкции подвергалась любая стильная одежда, особенно отличающаяся некоторой оригинальностью. Марина помнила, как вернувшись после института из Ленинграда, она сшила в ателье очень красивое пальто из итальянского драпа, с вышивкой из ниток той же ткани и воротником из норки, и в первый же день была облита с ног до головы водой из лужи, проезжающей мимо машиной. До сих пор в её глазах стоит торжествующе ухмыляющееся лицо водителя. В трамвае она наблюдала сцену, когда красивую молодую девушку в лохматой шапке из рыжей лисы, только вошедшей в моду, обругала пенсионерка за экстравагантность. Девушка, правда, не растерялась и парировала,

– Когда я стану такой же старой и некрасивой, как Вы, то, возможно, не стану носить такую шапку.

Пенсионерка задохнулась от её наглости. Часто на улицах можно было наблюдать, как улюлюкают вслед женщине в красивой одежде, придурки в чудовищных мятых штанах и стоптанной грязной обуви. Что это? Отсутствие вкуса, воспитания, чувства меры или элементарная зависть? А может быть это ненависть люмпенов, недоучек и заводских рабочих ко всему, чем в силу различных обстоятельств, они не могут обеспечить себя, в том числе, и иным качеством жизни. И дело здесь скорее не в недостатке средств. Даже надвигающаяся гламурность не изменила пристрастия многих разгуливать по улицам в спортивной одежде и через тридцать лет.

ГЛАВА 3. Остров Сими

В понедельник все государственные учреждения Родоса, в том числе музеи, закрыты по случаю пасхи, и на другой день после раннего завтрака, туристов повезли на экскурсию по островам Додеканеса. По дороге вдоль Западного побережья, ведущей к городу Родос, они, наконец – то, смогли полюбоваться окрестностями. Селение Иксия плавно переходило в город Родос. С правой стороны по ходу автобуса до города простирались оливковые и апельсиновые рощи, прерываемые небольшими красивыми виллами с обязательной современной ветряной электростанцией – генератором.

– Господи, красота – то какая, – обратилась Марина к Котову, сидевшему рядом с ней. – Это – же так дорого – ветряки. Такой генератор не дёшев.

– Виллы на Родосе, в основном принадлежат богатым иностранцам – англичанам и немцам, – заметил Николай, – здесь ветер, особенно на Западном побережье, дует всегда, и при наличии “ветряка” у них довольно дешёвое электричество.

– Откуда ты знаешь? Интересно, как скоро он окупается? – спросила Марина.

Николай пожал плечами, – Георг не сказал. Наверное, сам не знает.

Постепенно с левой стороны по ходу автобуса закончились отели Иксии и, при подъезде к городу появились развалины жилых домов, которые тянулись несколько кварталов, не являющиеся историческими памятниками.

– Для небольшого острова расточительно иметь такую площадь под развалинами, – заметила Марина Николаю.

Развалины заменили белые незамысловатые небольшие одно и двухэтажные жилые дома. У каждого – открытый дворик с простыми скамейками и кошкой у двери, вымощенный речной галькой, обрамленный горшками с розами и геранью.

Где–то через полчаса, туристы были в древнем порту Мандраки, заворожившем их своей красотой. Они стояли на пирсе в ожидании катера и рассматривали окрестности. Довольно узкий вход в гавань ограничивают две косы, на краях которых стоят по столбу, заканчивающемуся статуей оленя – символом Родоса. Олени якобы были завезены жителями, как средство борьбы со змеями, которых на острове было великое множество. Справа, на самом краю мыса расположена крепость Святого Николая со Штормовой башней наверху – бывший оборонительный форпост острова, служащий маяком. Сразу за маяком, вдоль восточного берега, туристы увидели три сохранившихся со времен Иоаннитов мельницы.

– Господи, какой потрясающе величественный вид, – ахнула Марина, указывая налево, где на холме, покрытом густой растительностью, возвышаются зубчатые крепостные стены крепости госпитальеров с башнями и бойницами, защищающие западную оконечность острова.

Чуть ниже находится Кафедральный собор и мечеть. На пирсе оставлены мотоциклы и мотороллеры местного населения, ушедшего в море на многочисленных катерах, “Кометах” из Советского Союза и баркасах, подобных тем, что стояли в гавани в ожидании погрузки и отправления.

На прогулочном катере туристы отправились на остров Сими, который, как им сказали, является одним из наиболее привлекательных островов Додеканеса и расположен в двадцати трех милях от острова Родос, что составляет примерно сорок километров. Более часа туристы двигались мимо необитаемых островов, представляющих собой горы, покрытые мхом и лишайником, без признаков другой растительности.

– Похоже на нашу Чусовую, такие же неприступные берега, – произнес кто-то из туристов. Марина не согласилась, но не стала спорить.

– Каждый природный ландшафт прекрасен по – своему. Мне кажется, что эти виды и в подметки не годятся видам Чусовой, с её богатейшей растительностью, но к этим островам действительно невозможно причалить, – подумала она.

– Обратите внимание на это место, – проговорил гид, как только они пересекли вход в гавань, – здесь сливаются воды двух морей – Эгейского и Средиземного.

– Бог Главк похитил Симу, – начал гид свою экскурсию, – дочь царя города Ялиса, и унес на остров, который получил впоследствии ее имя. Мы подплываем к легендарному гористому и живописному островку Сими, без единого источника пресной воды, которую привозят с Родоса, с населением около двух с половиной тысяч человек и площадью шестьдесят семь квадратных километров, расположенному между двумя турецкими полуостровами Решадие и Дарачья. От сими до Турции рукой подать – всего девять километров. Дома начинаются с Нижнего Города и поднимаются к вершине, на которой стоят Крепость и церковь Великой Богородицы. Подъем туда начинается с Площади Скалы по "Прекрасной Дороге" – "Кали – Страта" с пятьюстами широкими ступенями, куда вы сможете сходить самостоятельно. Справа и слева от лестницы стоят старинные дома с элементами неоклассической стиля. Вместе мы посетим самое почитаемое место на острове – действующий монастырь Святого Архангела Михаила, который славится своей настенной живописью. Белоснежный монастырь с великолепной часовней, стоит у самой кромки бирюзовой бухты и фантастически гармонирует с окружающей природой, вызывая восхищение у приезжающих туристов и паломников. Ещё издали туристы увидели красивейшую, словно игрушечную, деревушку с пряничными разноцветными домами, каждый из элементов, которых окрашен в различные цвета. Это было завораживающе.

– Сплошная эклектика. Почему она меня так привлекает? Достаточно примитивно, но, по-моему, красиво, – подумала Марина.

– Остров является крупнейшим центром по добыче губок, а население, в основном занимается рыболовством, – продолжил гид. – Раньше здесь на судоверфях мастера строили быстроходные и удобные корабли.

– Вот тебе и прелести Общего рынка, – подумала Марина, – экономику страны постепенно разрушают. Интересно, сколько лет понадобится Западу что – бы разорить страну полностью? Почему – то наши гиды не замечают, что грозит их стране. Или это неприлично жаловаться туристам?

А гид всё продолжал, – На берегу, в закрытой песчаной бухте Панормитис находится действующий мужской монастырь Святого Архангела Михаила, который славен своей настенной живописью. Это самый значительный монастырь острова и второй по значению на всем Додеканесе после монастыря Святого Иоанна на Патмосе. Монастырь построен в византийском стиле в честь святого Архангела Михаила в пятнадцатом веке. В конце восемнадцатого века Панормитис был отреставрирован под руководством греческого архитектора Анастасиса Карнаваса. Колокольня в стиле барокко построена в начале девятнадцатого века по образцу колокольни святой Фотинии в Смирне. На ней установлены колокола из России. А несколько прекрасных зданий в венецианском стиле, служащие гостиницами для паломников, которые вы видите на берегу, построены итальянцами во время оккупации островов Додеканеса. В кафоликоне монастыря находится икона святого из чистого золота. Престольный праздник монастыря – День архистратига Михаила и всех Небесных сил бесплотных – отмечается здесь 8 ноября. На этот праздник прибывают паломники со всей Греции и из-за рубежа. Не всем хватает места в кельях, которые круглогодично принимают гостей, поэтому многие располагаются прямо во дворе и галереях монастыря. Еще один престольный праздник монастыря Панормитис – день Святой Троицы. Часовенку с часами, что на кромке берега, острову подарил уроженец Сими, живущий в Америке. Мы вошли в бухту Панормитис и подходим к порту Йиалос, – закончил гид.

Туристы высадились на берег, представляющий собой очень узкую асфальтированную набережную, буквально забитую машинами, мотороллерами и катерами. Наряду с присутственными зданиями, обменным пунктом, всевозможными лавками и тавернами на набережной стоят, буквально впритык, и жилые дома. Редкие пальмы в кадках растут около домов, а небольшие промежутки между ними заполняют заросли кактусов. Рядом с пирсом, похожим на волнорез, в прозрачной воде с водорослями качаются на волнах небольшие рыболовецкие суда с рыбаками, перебирающими сети. Колокольня монастыря буквально заворожила Марину.

– Здесь значительно теплее, чем на Родосе. Не знала, что в Средиземноморье растут кактусы. Чудеса. Интересно, куда им ездить на таком маленьком острове? – спросила Марина.

– Паром на Родос ходит, наверное, по Родосу рассекают. Смотрите, пляжи готовят к сезону, – ответил ей кто-то из группы.

Гид повел их по галечному ковру на крыльцо колокольни, являющемуся входом в монастырь.

– Главной святыней монастыря, – продолжил гид свою экскурсию, – является размещенная в соборе двухметровая икона архангела Михаила, выполненная греческими мастерами, в серебрено – золотом окладе. Перед иконой архистратига каждый молится о своих нуждах. Вокруг иконы видны многочисленные приношения архангелу Михаилу. Лампады, развешенные по всей церкви, тоже благодарность людей за исцеления и чудодейственную помощь. В церковных книгах, которые хранятся в монастыре, зафиксированы тысячи случаев исцеления от разных болезней и недугов. Существует предание, что любой путешественник, в каком бы море или океане он ни находился, если он с верой напишет свою просьбу, запечатает послание в бутылку и бросит ее в воду, то рано или поздно та прибудет в бухту Панормитис. В музее монастыря, кроме других подарков, выставлены эти бутылки с просьбами на самых разных языках. Среди экспонатов – старинные облачения митрополита, изделия из слоновой кости, панагии, старые греческие книги, наперсные священнические кресты, кресты – мощевики, иконы из перламутра, кадила. Есть даже чучела крокодилов. Отдельный стенд посвящен дарам русских паломников, среди которых огромных размеров плащаница Спасителя, художественно расшитая золотыми нитями, и переданная в дар монастырю генеральным консулом России в Стамбуле в 1852 году, игумену монастыря Иерофею. В монастыре есть большая библиотека с рукописями, в основном после византийского периода, церковного и светского содержаний. Все это, кроме библиотеки, вы можете посмотреть самостоятельно.

Из музея туристы попали в монастырскую лавку, торгующую иконами. Где-то рядом слышалось церковное пение “а – капелла”. Это была византийская музыка с разнообразием музыкальных гамм, украшенная мелодиями и интервалами, которые Марина не встречала в европейской музыке. Два хора поочерёдно исполняли псалмы с одной мелодической линейкой. Очень красивый внутренний двор монастыря, вымощенный мозаикой из черной и белой гальки, представлял собой замкнутое пространство с венецианскими галереями по периметру. По случаю праздника Пасхи двор был увешен гирляндами с нанизанными треугольными разноцветными флажками. Поднявшись по внутренним лестницам на верхний ярус, туристы достигли уровня, откуда видны вся праздничная узорчатая колокольня, черепичные крыши и великолепный вид на бухту. Отовсюду слышалось громкое щебетание птиц.

Марина оторвалась от группы, пошла по каким-то закоулкам и увидела в небольшом помещении, сидящих друг перед другом за столом, мирно беседующих и пьющих вино, двух монахов преклонного возраста. От монахов исходило какие-то человеческое тепло, чистота и вселенский покой.

Выйдя из монастыря, группа разделилась. Марина, Котов и ещё несколько человек пошли вдоль набережной мимо закрытых магазинчиков и здания префектуры. Выше набережной не было видно ни одного человека, будто жизнь протекает только внизу. На импровизированном прилавке разложены различных размеров губки для ванной – главный симийский сувенир, который издавна добывают со дна моря. В семье Марины когда-то была похожая, привезённая мамой с Каспия. Пройдя немного вперёд, группа натолкнулась на настоящую таверну, где около кромки набережной стоял длинный, некрашеный, без скатерти простой деревянный стол со скамьями с двух сторон без спинок. Все проголодались и подошли к зданию напротив, с аквариумом в стене. Там можно было ткнуть пальцем в любую плавающую тварь, которую тут же вылавливали сачком и отправляли в кухню на сковородку. Марина выбрала меч – рыбу и большого то ли кальмара, то ли осьминога, которых раньше видела только на картинках. Меч – рыба по вкусу напоминала скумбрию, а жареный во фритюре кальмар в сочетании с местным сухим вином оказался очень вкусным.

– Сплошная экзотика, – сказала Марина, – таверна почти по Грину.

После обеда все направились на пляж, который готовили к курортному сезону, открывающемуся со дня на день. Расставлялись шезлонги и большие зонты от солнца.

В их группе был драйвер, прихвативший снаряжение. На расстеленном куске ткани он разложил свои трофеи, в основном, это были красивые морские звёзды различных размеров и небольшие морские раковины. Он собирался везти их домой, предварительно законсервировав. Сфотографировав доставленные с морского дна трофеи, и, пожелав удачной охоты, туристы расползлись по берегу в ожидании посадки на катер. Марина с интересом наблюдала за рыбаками, которые возились с сетью на баркасе.

На обратном пути она рассматривала острова, встречающиеся на их пути и море. Ей не доводилось видеть ничего подобного в Крыму, где они с сыном много плавали на катере вдоль Крымского побережья – от Алушты до Коктебеля. Там Чёрное море было самым красивым и величественным. Виды на Средиземном море были иными, но тоже красивыми, с очень своеобразной архитектурой. Особенно поражало разноцветье домов, крыш и зелени.

После поездки на Сими туристов повезли ужинать в таверну соседней с Ялисос деревушкой, что является непременным условием любого тура в любой стране. На Российских курортах так же обязательно предлагают посещение какого–нибудь ресторана. На таверну заведение походило мало, скорее, по интерьеру, довольно большой, оформленный без излишеств, вполне европейский ресторан. На накрытых разнообразной снедью столах, расставленных буквой “П”, стоят бутылки с местными анисовой водкой и вином. Ужин в ресторане греки превратили в целый ритуал. При входе, каждого с двух сторон обступают – красивая молодая девушка и восьмидесятилетний ветеран турбизнеса в национальных костюмах, подают рюмку анисовой, на вкус Марины, гадости, которую нужно выпить, непременно целуют в обе щеки, что стало вторым серьёзным испытанием для неё и, фотографируют эту живописную группу. Третьим испытанием является такой же поцелуй с двух сторон каждого за столом, с непременным фотографированием. Пока публика развлекается как может, где – то в недрах ресторана срочно печатают фотографии и на выходе продают их, слегка влажными. У Марины возникла ассоциация с дореволюционным московским рестораном “Яр” с хором цыган. Только здесь национальным оркестром исполняются греческие народные мелодии и народные танцы. Греки вовлекли в хоровод почти всех гостей. Марина счастливо отклонилась от участия в хороводе, поскольку впоследствии была шокирована протаскиванием женщин за руки между мужскими ногами. Прекрасное родосское вино и анисовая водка лились рекой, и все веселились, как дома.

В отеле Николай напомнил Марине о программе следующего дня,

– Официальный праздник закончился и после завтрака мы проведем заседание, посвященное перспективам фондового рынка своего региона.

– Забавно в Греции обсуждать проблемы России, но, надо же, оправдать поездку. Дома буду всем рассказывать, как мы денно и нощно занимались проблемой спекуляции ценных бумаг, – рассмеялась Марина.

– Зато завтра мы наконец-то окажемся в настоящем рыцарском средневековье, которого по большому счету в России не было, – ответил Котов.

– Мы всегда были более терпимы к иной вере, чем католики, кроме раскола, конечно. Корни разногласий те же, но рыцари под свою нетерпимость подвели материальную потребность, а у нас были – исключительно духовные основания, хотя поводы для схизмы и раскола были абсолютно идентичны, – произнесла Марина.

– Пошли спать, философ. Спокойной ночи. Пусть тебе приснится что-нибудь этакое, на тему завтрашней экскурсии, – засмеялся Николай.

– Пока. Спокойной ночи, – отправилась она в свой номер.

ГЛАВА 4. Пьер д’Обюссон

Марина легла спать и провалилась в забытьё. Она увидела себя в рыцарском замке, который не видела ни в одном фильме и ни на одной картине, в облике восьмидесятилетнего старца – то ли монаха, то ли рыцаря. Острый длинный нос с горбинкой, конец которого опускался в сторону верхней губы, придавая монаху орлиный вид, редкие волосы открывали высокий морщинистый лоб, небольшая козлиная бородка заканчивала облик сатира. Большая зала, освещаемая несколькими свечами на длинном столе, и масляными светильниками на стенах, погружена в темноту. Тихо. В мраморной столешнице причудливо отражаются седые бороды и дыры вместо глаз. Во главе стола сидит старец в полном рыцарском облачении в эбеновом кресле, за которым находятся ещё одиннадцать человек.

– Братья мои, – начал старец, – вы созваны для того, чтобы обсудить приготовления к крестовому походу всей христианской Европы против турок, который я собираюсь возглавить. После последней осады мы полностью восстановили наши оборонительные сооружения. На острове налажена мирная жизнь и Орден должен снова вернуться к своему предназначению – защите нашей веры.

Старейшины слегка вздрогнули. Испросив позволения, слово взял другой старец, довольно неприятного вида с хитрой усмешкой,

– Мы под Вашим, Великий магистр, предводительством и непосредственным участием, более двадцати лет назад одержали величайшую победу над турками, силы которых в двадцать пять раз превосходили наши. Мы победили ценой полного разрушения острова. Подвигом Ордена до сих пор восхищается вся Европа, но она прекратила свою материальную помощь. Все полученные средства истрачены на восстановление острова. Не соблаговолите ли Вы сообщить Большому Совету, на какие средства Вы, Кардинал и Легат Азии, рассчитываете, предпринимая столь великий поход?

Великий магистр, пристально взглянул на говорившего своим пронизывающим и ясным, не смотря на преклонный возраст, взглядом и поморщился, как от зубной боли.

– Вам, дон Альваро де Цунига, разве неведомы сочувствие королей Карла Восьмого и Людовика Двенадцатого? – довольно ядовито спросил один из Старейшин.

Члены Совета оживились, предвкушая оживленную дискуссию.

– Не засиделись ли братья Ордена в мирной жизни? Не разучились ли с мечом в руках защищать веру свою? – продолжил свои вопросы Старейшина.

– Уж кому, как Приору Оверни не знать истинную цену сочувствия королей, – парировал выпад дон Альваро де Цунига. – Ни луидора не дадут они на этот поход. А Большому Совету лучше бы подумать о добыче средств на сегодняшний день.

Старейшины дружно закивали головами.

– Что ж, – пожевал свои тонкие губы Великий магистр, – дон Альваро не так уж и не прав. Нам вместе со столпом Италии – Великим Адмиралом и Приором Кастилии – доном Альваро следует подумать об оживлении военных битв на море. Вот Вам и источники дохода, дорогой брат дон Альваро. А сейчас, братья мои, уже поздно. Давайте закончим сегодня на этом. Мир вам.

К нему подскочил постаревший оруженосец Бруно и помог подняться с кресла. Монахи, поклонившись Великому магистру, бесшумно покинули зал.

С помощью Бруно Великий магистр прошёл в маленькую часовню, которая была устроена около зала заседаний Большого Совета и откуда они, прочтя вечернюю молитву, направились в спальню. Спальня Великого магистра, как и спальни других рыцарей – членов Большого Совета, располагалась в замке. Она представляла собой не слишком большую, но богато украшенную комнату. Дамасские ковры на стенах и тигровые шкуры на полу, бюро, инкрустированное перламутром и кораллами, кровать под шелковым балдахином оказали бы честь любой знатной даме. В силу своей немощи, Кардинал и Легат Азии уже не мог самостоятельно раздеться и приготовиться ко сну. Заметно постаревший верный оруженосец Бруно, который не расставался с Магистром со времени пребывания в конвенте, помог ему раздеться и надеть ночную рубашку. Пожелав Магистру покойной ночи, Бруно удалился, а Магистр забылся в неспокойном сне. Картины его жизни сменялись во сне одна за другой. Он не только видел себя и окружающих его людей в разное время, но и, как – бы, слышал рассказ неведомого и невидимого рассказчика о себе и происходящем вокруг него.

Солнечное утро. На крыльцо господского дома Ле – Монтей – о – Виконт, мечтательно посмотрев на небо, выбежал босой мальчуган в короткой рубашонке и поискал глазами свою маму, с которой проводил почти все время. Мимо пробежал сын кухарки, бросив на ходу какое-то обидное слово, заставившего мальчика вздрогнуть и поморщиться. Увидев мать, подбежал к ней и зарылся в её юбках.

Мать много рассказывала ему о Родосе и об Ордене Иоаннитов, которые создали свою державу на Родосе более века назад. Каждый вечер Елена сама укладывала сына спать.

– Мадам, ну, пожалуйста, расскажите о Родосе, – попросил мальчик.

– Пьер, я уже и не знаю, о чем Вам рассказывать. Вы знаете больше меня, – ответила Елена.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…, – продолжал канючить сынишка.

– Ну, что ж, только обещаете мне, что потом сразу будете спать. Некогда Родос назывался Змеиным островом – Офиусом, и кишел змеями. Змеи были повсюду – заползали в жилище, ползали под ногами, и, что самое ужасное, каждый вечер их изгоняли из постели. Предводителем змей был дракон. Жители, поражаемые змеями и пожираемые драконом, начали покидать остров. Долго думали жители острова, как от них избавиться, но ничего не придумали и в отчаянии обратились за помощью в Дельфийское прорицалище. Пифея помогла им и посоветовала отыскать Форбанта из фессалийского племени лапифов. Форбант – сын Триопа, отец Пеллена и Хискиллы, дочери Мирмидона был занесён на Родос бурей. Форбант и его сестра Парфения выплыли в кораблекрушение к Иалису, где им оказал гостеприимство Тамний. Форбант истребил змей и дракона и поселился на Родосе. Аполлон возлюбил его, вознёс на небо и сделал его созвездием Змееносца. Родосцы до сих пор почитают его как спасителя. Раньше, когда их флот отправлялся в плавание, Форбанту приносили жертвоприношения, – рассказала Елена.

– Нет, расскажите о нимфе Роде и Гелиосе. Это так красиво, – снова стал просить Пьер.

– Ладно, уж, слушайте. Гелиос – Солнце, бог света, самый старший из богов Олимпа, происходит от Урана и Геи. Сын Титана Гиппериона и Титаниды Тейи, брат Океана и сестры Ио – Зари. Весь день он летает над землёй и над океаном и видит всё, что происходит на земле. Когда Зевс и другие олимпийские боги делили между собой острова и материки, среди них не было Гелиоса. Честнейший и справедливейший из богов оказался обделенным. Поднял как – то Зевс голову и, увидев несущуюся солнечную колесницу, вспомнил, что у Гелиоса нет собственного удела. Созвал Зевс небожителей, чтобы исправить свою оплошность и перераспределить владения. Узнав об этом, Гелиос удержал отца богов от передела, всегда вызывающего обиды и недовольство.

– Вижу я с высоты, – сказал Гелиос, – что поднимается из глубин вечно шумящего моря суша. Призови, Зевс, украшенную золотом Лахесис, чтобы она утвердила мою власть над этой новорожденной землёй.

Вскоре увидели и боги с Олимпа, как из глубин двух морей поднимается большой прекрасный остров с долинами благоухающих роз, по обе стороны горного хребта. В центре возвышалась гора, с вершины которой был виден весь остров, оба моря, соседняя земля и две прекраснейшие бухты на севере и юге острова, который был так прекрасен, что боги единодушно назвали его Родосом. Гелиос не воспользовался своим владением. Остров захватили тельхины, скорые на руку и дерзкие сыновья богини моря Талассы. Вместе с Кафирой, дочерью могучего Океана, они выкормили на острове Посейдона, которого еще младенцем передала им Рея, подобно тому, как она поручила младенца Зевса заботам куретов Крита. Вместе с тельхинами жила на Родосе их сестра Галия. Ее полюбил возмужавший Посейдон и имел от нее шестерых сыновей и дочь Роду.

В это время Афродита, покинув остров Киферу, направлялась на Кипр. На Родосе она была оскорблена сыновьями Посейдона и наслала на них безумие, и они изнасиловали собственную мать. В отчаянии Галия бросилась в море и стала почитаться как Левкофея, отец же насильников Посейдон запрятал их подальше от собственных и людских глаз в земные глубины, и с тех пор они зовутся восточными демонами.

Тогда же и Зевс, одержавший победу над титанами, посетил восточную часть острова, заселенную гигантами. Встретив здесь нимфу Гималию, он полюбил её. Она родила ему трех сыновей – Спартея, Крония и Кита.

За годы своего господства на острове тельхины принесли неоценимую пользу богам и людям. Они снабдили выросшего на Родосе Посейдона трезубцем, без которого он никогда не покидал подводного дворца, а его отцу Крону выковали серп. Людей, растиравших зерна между плоскими камнями, они научили пользоваться мельничными жерновами, а также добывать медь и железо. Они же стали первыми изготовливать золотые украшения и высекать из камня изображения богов. Усовершенствованные ими корабли бороздили моря, разнося славу об их мудрости по всему миру.

Люди завистливы и стали они считать тельхинов колдунами и магами, способными на любое преступление и будто бы губившими ядами все живое. Но остров они покинули не из – за людской зависти и поклепов. Им, изучившим движение звезд и установившим деление времени на годы и месяцы, было ведомо и будущее. Предвидя скорый потоп, они покинули Родос, забыв свою сестру, и рассеялись по всему миру. На ближайшем к Родосу материке тельхин Лик стал родоначальником народа ликийцев и на берегу реки Ксанф воздвиг храм Аполлону Ликийскому. Большинство же тельхинов бесследно исчезли.

В годы потопа ливни затопили низины острова, и лишь немногим, в том числе сыновьям Зевса, удалось спастись на высотах. И все же Рода была прекрасна, и Гелиос обратил на нее свой пылающий взор. Из оплодотворенной земли вышло семеро братьев, названных Гелиадами: Охим, Керкаф, Макаей, Кандал, Аксиом, Триопас и Тенаг и дочь – Электриона. Самым способным из них показал себя Тенаг. И именно его Гелиады принесли в жертву Афине, рассчитывая на её благоволение. После того как жертва юноши была принята богиней, царем Родоса стал Охим, женившийся на местной нимфе Эгетории, родившей ему дочь Кидиппу. Ее взял в жены Керкаф, наследовавший брату. От этого брака родились три сына – Ялис, Линд и Камир, ставшие основателями трех городов острова, которым дали свои имена.

Елена рассказывала, а Пьер, будто наяву видел, как каждый день Гелиос выезжает на небо с берегов Океана над землёй в золотой колеснице, запряжённой четверкой крылатых коней, а над океаном – в золотом челне. В лучезарном венце и в длинной сверкающей одежде весь день летает он по небу над землей на своей колеснице.

Рыцарь д’Обюссон вернулся в Ле – Монтей – о – Виконт со своей молодой женой Еленой с острова Родос. Елена была дочерью французского дворянина – рыцаря благочестия и горожанки Родоса из потомков византийского патриция.

Франция истерзана войной, эпидемиями, голодом. Второе перемирие войны между Англией и Францией не залечило раны, нанесенные бедствиями. Старинный рыцарский род Обюссонов, ведущий свое начало от первых крестоносцев, обеднел и рыцарь д’Обюссон шесть лет назад, после смерти первой жены, был вынужден уехать на Родос наёмником. Его старший сын Леон уже служил оруженосцем у своего сюзерена, а младший – Жан, был пристроен, по обычаю, пажом в знатную семью. Родос не оправдал ожиданий рыцаря в намерении поправить свое материальное положение. Жизнь в то время была относительно спокойной, без особых битв, которые могли бы принести трофеи. Только богатое приданое Елены позволило ему вернуться домой по требованию отца.

После 1422 года Франция вновь страдала от иностранного вторжения и гражданской войны. Народ и рыцарство имели различные взгляды на причины происходящего. Народ жаловался, что солдаты живут за счет простых людей вместо того, чтобы защищать их, занимаются грабежами и разбоем. Рыцарь считал, что народ слишком привязан к хорошей жизни и жалуется, когда его просят платить налоги на ведение войны.

– Мы не можем пробавляться ветром, – говорил рыцарь, – и наших доходов недостаточно для оплаты военных издержек. Если князь не получит от своего народа необходимых средств для того, чтобы платить нам, то, служа сообществу, мы будем жить за счет того, что сможем добыть сами, Бог снимет грех с нашей совести.

По мере того, как англо-французское противостояние становилось все более и более ожесточенным, принципы рыцарства и "право оружия" все чаще нарушались или попросту игнорировались.

Вскоре после прибытия во Францию в 1423 году, Елена подарила рыцарю д’Обюссону сына Пьера. Перемирие с Англией уже закончилось, и он отправился воевать против герцога Глостера на стороне бургундского герцога Филиппа Третьего за Голландию. Тоскуя по родине, Елена все своё время посвящала маленькому Пьеру. Перед замужеством Елена перешла в католичество, но в душе осталась православной. Апостол Павел принес на остров христианство, а Родос стал частью Византийской империи, владычество которой, навсегда оставило греков в православии.

Пьер д’Обюссон рос не по годам развитым ребенком, отличался добросовестностью и солидностью. Он очень любил свою мать и всячески старался о ней заботиться. Елена рано научила сына читать, что было не свойственно даже взрослым французам. Ей, выросшей в более развитом обществе, казались дикими нравы её окружения. Елену угнетала их безграмотность, нечистоплотность и исходившая от них вонь. Вокруг Пьера не было сверстников его положения, а дворовые дети его не интересовали. Он был выше их по развитию, не любил драться и очень гордился своим умственным превосходством. С детства он ощущал себя вожаком без стаи, что его нисколько не обескураживало, поскольку был уверен, что в будущем он станет вожаком по – настоящему. Одиночество способствовало развитию его воображения, и он ещё в раннем сумел детстве создать свой внутренний мир, который ему нравился больше, чем действительность. Он рано научился ставить перед собой цели и добиваться их достижения. Пьера очень интересовала история, и не только античности и Родоса. Пьер был не по – детски осторожен, дотошен и осмотрителен. Только при общении с матерью в нем просыпался ребёнок с его детской порывистостью. Пьера отличала внутренняя тревожность и для её подавления, он с редким упорством следовал своим ритуалам “оберега”, которые, как ему казалось, защищали его от всяческих неприятностей. От других детей Пьера отличала глубокая задумчивость, и он производил впечатление очень рассеянного ребёнка. Его глубочайшая эрудиция и общий интеллект преобладали над обычными жизненными реалиями. Всё это делало его детство чрезвычайно трудным. Для мечтателя Пьера, который жил воображаемой жизнью, мать представлялась ему никем иной, как Прекрасной Еленой из античных мифов. Пьер читал Гомера, Эсхила, Еврипида…

Он много знал о своей героине и создал для себя свой образ. Зевс был отцом Прекрасной Елены и предназначил ее спартанскому царю Менелаю. Как-то, прикинувшись лебедем, он обнял Феоною крылами на её ложе и после овладения ею скрылся, делая вид, что спасается от орла. Зевс разжег войну меж греков и фригийцев, чтобы освободить Землю от чрезмерного населения, после прибытия дорийцев. Наградой он назначил Прекрасную Елену – дочь Феонои. Елена была золотым яблоком раздора из далеких садов Геспериад и, потому, ненавистна всей Элладе. Три богини: Афина, Гера и Афродита не могли поделить между собой яблоко, на котором было написано: “Прекраснейшей”. Зевс приказал Гермесу взять яблоко и привести трех богинь к Парису для разрешения спора. Гера предложила Парису взять власть над Азией и Европой, Афина – героизм и победу, а Афродита – любовь прекраснейшей Елены. Парис отдал яблоко Афродите, а Гера и Афина его возненавидели. Богиня Афродита, выполняя обещание, данное Парису – сыну троянского царя Приама, привела его в дом Менелая. Елена увлеклась юным красавцем, под воздействием богини любви и страсти Афродиты. Никто из смертных не может противиться Афродите. Воспользовавшись отъездом супруга на Крит, Елена бежала с Парисом в Трою, захватив с собой большие сокровища и много рабов. Как только Менелай узнал о похищении Елены, он вернулся в Микены к своему брату Агамемнону и вместе с мудрым Нестором, царем Пилоса, они решили собрать всех греков, и с ними идти войной против Трои. Могущественная, богатая и процветающая Троя находилась на холме Ида. Этот город был защищен стеной, которую построили Посейдон и Аполлон для царя Лаомедонта. Через десять лет кровопролитной войны ахейцы и эолы Греции осадили троянцев, полностью разрушив Трою. Менелай после взятия Трои разыскал Елену с мечом в руках, чтобы убить её за измену, но при виде жены, сияющей прежней красотой, опустил свой меч. Он простил её и забрал жену. Корабль, на котором они возвращались домой, разбился о скалу. Однако, родосцы не хотели расставаться с образом Елены и в одном из святилищ Родоса почитали ее под именем Дендритида – Древесная. Они считали, что Елена Прекрасная после Троянской войны прибыла на Родос, где царствовала вдова Тлеполема – Поликса. Греки ненавидели Елену – виновницу войны, и Поликса отомстила за гибель супруга. Царица велела войнам схватить Елену и повесить её на дереве.

Елена сама обучала сына счёту, языкам и истории. Любовь Пьера к острову Родос, который, по её словам, любили боги и люди, была передана ему при рождении. Елена много рассказывала Пьеру о своем прекрасном острове, о его более чем тысячелетней истории, и он снова и снова просил рассказать её о Родосе.

– Хорошо, слушайте, – сказала Елена. – Ахейцы создали мощную державу. В античные времена за четыреста лет до Рождества Христова греки основали и построили столицу острова – город Родос. Он славился своими философскими школами. Афинский оратор Эсхин основал на Родосе школу ораторского искусства. Знаменитую школу риторики посещали Помпей, Катон, Цицерон, Юлий Цезарь, Кассий, Лукреций … На Родосе творили: Писандр из Камира, который посвятил Гераклу поэму “Гераклия”, поэты Клеобул из Линда, который был одним из семи мудрецов древности и тираном в родном городе, Тимокреонт из Ялиса, автор мелических стихов, и Анаксандрид из Камира, автор комедий и дифирамбов. На Родос переселились поэт и оратор Аполлоний из Александрии, прозванный Родосским, ученик Сократа – философ Аристипп Киренский. Эвдем Родосский утвердил на Родосе философию перипатетиков, а представитель стоической философии Панетий из Камира, заслужил признание своими астрономическими и философскими трудами. Ученик Панетия Посидоний из Апамеи, писал труды по истории и занимался физикой, географией и математикой. Дионисий Фракийский написал учебник грамматики, астрономы Гиппарх и Геминос проводили на Родосе свои астрономические наблюдения. В Асклепийонах развивалось врачевание. Сам спартанский царь Менелай посещал Акрополь Линдоса – храм Афины Лидии. Был там и Александр Македонский. Гремела слава Родоса.

Слышал Пьер и о чуде света – Колоссе Родосском – бронзовой статуе, изображавшей бога Гелиоса с горящим факелом в руке. Широко расставив ноги, Колосс, надзирал за прибывшими в порт кораблями, что проходили меж его ног. Статуя бога возвышалась прямо при входе в гавань Родоса, где сливались Эгейское и Средиземное моря. Колосса Родосского родосцы построили в честь победы над сирийцами. Еще за триста лет до рождества Христова царь Сирии Антигон послал своего сына Деметрия захватить город. Осада с помощью знаменитых осадных машин длилась целый год. Но город не сдался. Родосцы продали брошенные у стен Деметрием осадные машины, собрали деньги с населения и в знак победы заказали скульптору Харесу из Линда гигантскую бронзовую статую Колосса Родосского в честь бога Гелиоса, которая позднее была разрушена землетрясением.

Еще маленьким, благодаря пересказам матери античных мифов и легенд, Пьер много знал об истории античной Греции и полюбил её, запомнив слова Страбона об острове: “Я не знаю ничего равного или, тем более, превосходящего его”.

– На Родосе никогда не бывает слишком жарко, – продолжила Елена свой рассказ, – потому что, там всегда дует ветер. Плодородные долины, чудесный климат, один из основных торговых путей в Эгейском море между Малой Азией и Родосом привлекали завоевателей всех времен. Дорийцы, финикийцы, персы, сарацины, генуэзцы, византийцы, арабы владели этим островом. Арабы многократно вторгались на Родос. Сейчас там живут рыцари – иоанниты, – ну, а дальше, читайте сами, сказала Елена, поднимаясь с кресла.

– Мама, а кто такие рыцари – иоанниты? – спросил Пьер.

– Давайте, поговорим о них завтра, – ответила она.

Пьер с трудом дождался следующего дня. Он хвостом ходил за матерью, ожидая, когда она начнёт свой урок.

– Я Вам уже рассказывала, – начала Елена, – о крестовых походах и рыцарях – крестоносцах, которые пошли войной против мусульман. Конечно же, религия была лишь поводом. Истинной причиной крестовых войн явилась необходимость завоёвывать новые земли и богатство. В любой войне льётся кровь, сиротеют дети, старые воины и раненые крестоносцы нуждаются в исцелении, уходе и пристанище. Бедным и сирым помогали монахи. И вот, в начале одиннадцатого века, четыре рыцаря начали лечить страждущих и ухаживать за больными воинами. На земле бенедиктинского монастыря в Святом граде Иерусалиме, благочестивыми итальянскими купцами из города Амальфи, был построен монастырь с часовней в честь святого Иоанна – Предтечи и Крестителя Господня – и при нем странноприимный дом – госпиталь для паломников, прибывающих в Святую землю поклониться главнейшим святыням всего Христианского мира. Потом, участники первого крестового похода, построили другой монастырь, в котором основали приют для паломников с особым отделением для больных. Этот монастырь, посвященный блаженному Иоанну, александрийскому патриарху седьмого века, и стал новым Орденом Иоаннитов. Рыцари приняли монашеские обеты – бедности, послушания и целомудрия, и взяли на себя попечительство над паломниками, зачастившими в “святые места”. Крестовые походы закончились, но войны продолжались. Вблизи Иерусалима жило много мусульман.

– Арабы тоже хотели для себя новых земель и богатств, – продолжала Елена, – Вы ведь уже знаете, что у них другой Бог и другие обычаи. Они нападали на ближайшие поместья, грабили, убивали, продавали пленников в рабство. После захвата Иерусалима войсками египетского султана Салах – ад – Дина рыцари Ордена Святого Иоанна Иерусалимского отступили в замок Маркат, а когда в 1291 году пала Акра, последний оплот крестоносцев на Востоке, они оказались «бездомными». Однако вскоре оставшиеся рыцари переправились на Кипр, где дали клятву, что не вернутся на запад и будут продолжать борьбу. Здесь они построили свой флот, освоили тактику ведения морского боя и возобновили мелкие вылазки против Египта, совершая пиратские набеги на ливанские и сирийские побережья. Усиление Ордена на Кипре сильно раздражало правителей Кипра, которые помнили о непомерных притязаниях и могуществе рыцарей-иоаннитов в их “палестинский период”. Кипрский король был очень рад, когда иоанниты решили занять остров Родос, занимавший центральное место в Эгейском море и формально принадлежавший Византии. На Кипре госпитальеры восстановили силы и пополнили казну, которая поступала из Европы и от добычи в битвах с корсарами и турками.

Рыцари Ордена Иоаннитов, которых называли госпитальерами, за то, что они содержали госпитали для раненых и больных, воевали против иноверных и защищали христиан. Богатые феодалы Запада платили им за свою защиту. Через несколько десятков лет после своего создания Орден разбогател и владел многими сотнями деревень, виноградниками, мельницами, угодьями на Востоке и Западе. В орденских поместьях и сейчас работают десятки тысяч крестьян. Крупные земельные владения – командорства приносят громадные доходы братьям – рыцарям, которые частично ежегодно отчисляются в казну Ордена Командорами. Орден Иоаннитов был пожалован буллой римского папы и стал воинским рыцарским объединением в монашеском статусе, головным боевым отрядом государств – крестоносцев и папского капитула. Римские папы всегда наделяли Орден всяческими привилегиями, вплоть до права собирать десятину в свою пользу. Только Святой престол с папским капитулом могут повлиять на действия Ордена, а светская власть неукоснительно соблюдает жалованные госпитальерам привилегии. Сейчас Орден, по сути своей, является аристократической республикой, во главе с Великим магистром, который избирается пожизненно, в основном, из французских сеньоров, а его деятельность контролируется и ограничивается Высшим советом Ордена.

– А как иоанниты оказались на Родосе? – спросил Пьер. Ведь это далеко и не боги перенесли их на остров.

– Вы правы, мой милый, умный сын, – ответила Елена, – перебравшись на Кипр, рыцари дали клятву, что не вернутся на Запад. За двадцать лет жизни на Кипре, они построили флот, научились морскому делу и пополнили казну пиратскими набегами на ближайшие арабские побережья. Получали они богатства и из Европы. Госпитальеры и на Кипре были гвардией государств – крестоносцев, использовали свои привилегии и не зависели от баронов и епископов, что очень не нравилось кипрской власти. Госпитальеры были очень богаты, но у них не было своей земли. По сути, Орден стал государством без своей территории. Рыцарям понравился средиземноморский остров Родос, занимавший центральное место в Эгейском море. Много веков Родос принадлежал могучей Византийской империи. Схизма христианской церкви произошла уже в 1054 году.

– А что такое схизма? – спросил Пьер.

– Это, милый, – ответила Елена, – разделение христианства на две церкви – Римско – католическую на Западе с центром в Риме и Православную – на Востоке с центром в Константинополе. Христиане не смогли решить главную проблему во взаимоотношениях между Церквями Рима и Константинополя – догматическую трактовку первенства Римской Апостольской Церкви. Папа римский Лев Девятый написал “отлучительную” грамоту, где после преамбулы, посвящённой первенству Римской Церкви, и похвалы в адрес “столпов имперской власти и её, “чтимых и мудрых граждан и всего Константинополя”, назвал Константинополь городом “христианнейшим и православным”, и выдвинул десять обвинений в адрес Константинопольского Патриарха Михаила Кирулария “… и сообщников его глупости”. У них отличались обряды и обычаи. На разных языках проводились богослужения, и Византийцы не делились с папой своим богатством. Различными были и традиции у западной – латинско – католической и восточной – греко – православной верами.

– Мы с Вами – католики, – продолжила Елена, как и весь Запад, и рыцари – крестоносцы. Впрочем, я стала католичкой поневоле, когда вышла замуж за Вашего отца и уехала с ним в Ле – Монтей – о – Виконт. Вы должны помнить о том, что Ваши родственники на Родосе православные, какой была я. – Так вот. Великий магистр иоаннитов Фалькон де Вилларэ, как и все иоанниты, ощущал большую потребность в своей территории для Ордена. “Свободных” стран не было, да и не могло быть, и взор Великого магистра упал на богатый “остров роз”, переданный Византией генуэзцам. В конце мая 1306 года, иоаннит Фалькон де Вилларэ и генуэзский корсар Виньоли определили условия покупки острова Иоаннитами, будущее и верховную власть “острова роз”, и направили на остров отряд на двух галерах и четырех небольших судах с четырьмя десятками рыцарей – иоаннитов и пятистами пехотинцев. Три года рыцари пытались завоевать остров. Они воевали не только с турками и сарацинами под командованием Галла, которые тоже хотели завоевать Родос, но и с родосцами. Кроме Родоса, они завоевали ещё семь соседних островов Додеканеского архипелага. Иоанниты перенесли на Родос резиденцию Ордена и стали называться “сувереном Родоса”. Папа Климент Пятый утвердил его суверенитет. Плодородные, прекрасно возделанные долины по обе стороны горного хребта с двумя прекрасными гаванями “острова роз” очень понравились госпитальерам. С вершины горы Анаваро в центре острова можно было наблюдать за тем, что происходило вокруг острова. Величественный город Родос раскинулся от северной гавани – Порто дель Мандраччио. У южной гавани – Порто – Мерконтильо – древнейший город Линдос поразил иоаннитов своим Акрополем и красивейшим видом на бухту. Возможность защищаться от неприятеля покорила рыцарей. Так была основана многонациональная держава, потому что госпитальеры происходили из разных стран Европы. Они объединились для борьбы с мусульманами. Православные греки острова для иоаннитов тоже были иноверцами, – Елена замолчала.

Пьер заворожено ждал продолжения ее рассказа.

– Греки смирились, – продолжила мать, – хотя, если бы иоанниты запретили грекам православие, а евреям – иудаизм, и закрыли бы их церкви и синагоги, то они вряд ли смогли бы удержаться на острове. Пятьсот рыцарей восьми национальностей, объединённые одной религией, сумели удержать верховную власть над двумястами тысяч островитян, благодаря своей мудрости.

– Как бы я хотел жить на Родосе, – робко сказал Пьер.

– Наверное, это станет возможным. Вам, сын мой, потомку старинного рыцарского рода необходимо получить рыцарское воспитание. Для этого нужно читать книги на французском языке, сочинять стихи и петь баллады, играть на музыкальных инструментах и в шахматы, ездить верхом, фехтовать, плавать, владеть копьем, научиться рыцарскому обхождению, куртуазности и придворным манерам. Детей принято отдавать на воспитание в дом знатного феодала или ко двору короля в пажи. В рыцарском окружении паж учится доблести, храбрости, великодушию, бескорыстному поклонению даме и стремлению к славе. Ваши старшие братья уже служат своим сюзеренам. Вы должны понимать, что, имея двух старших братьев, не сможете унаследовать поместье. Как бы ни было грустно, скоро нам придется расстаться с Вами, – закончила мать.

– Сегодня мы занимаемся в последний раз, мой горячо любимый Пьер, – однажды сказала Елена. – Вам скоро двенадцать, и больше Вам нельзя оставаться дома. Ваш отец отправляет Вас к Добродетельному графу Бернару д’Арманьяку – Пардиаку, виконту де Карла и де Мюра, у которого Вы станете пажом. Бургундцы перешли на сторону короля Франции, и Филипп Третий передал Париж Карлу Седьмому. Граф Пардиак, владеющий землями графа Ла Марша, назначен воспитателем дофина Людовика Одиннадцатого.

Пьер заплакал, уткнувшись, матери в грудь.

– Мы никогда больше не увидимся, – пробормотал мальчик сквозь слезы.

– Ну, это, как Бог даст, – ответила Елена, крепко прижав его к себе.

Несмотря на высокое самомнение, Пьер был очень застенчив и с трудом представлял себе, как он приживется в новой семье, но Елена уже не могла откладывать отъезд Пьера.

В шестнадцать лет Пьер д’Обюссон стал оруженосцем у графа де Пардиака, славившегося своими добродетелями. Граф охотно разрешал Пьеру пользоваться своей роскошной библиотекой. Там Пьер познакомился с “Книгой о рыцарстве” Раймона Льюля и всем сердцем проникся идеей рыцарского объединения, которая заключалась в отвоевании гроба Господня и освобождении земли Спасителя, в готовности принять на себя пожизненный добровольный крест. Во имя этой высокой цели рыцари были готовы умереть и не страшились нужды. Для Пьера, как и для Льюля означало, что быть рыцарем – это стремиться к недостижимому, как Солнце, Идеалу, которое отогревало сердце отблесками любви и справедливости. Пьер полностью разделял слова Льюля: “Лишённый любви рыцарь будет жесток и безжалостен, а коль скоро жестокость и безжалостность чужды природе рыцарства, то рыцарю надлежит быть милосердным. Ибо если нет в рыцаре потребности в любви к Господу и к своему ближнему, как сможет он возлюбить Господа и сострадать немощным, и откуда возьмется в нем жалость к побежденному противнику, взывающему к его жалости. Если бы любовь была чужда его сердцу, как мог бы он принадлежать к рыцарскому ордену. Именно любовь связывает воедино все добродетели и отчуждает пороки; любовная жажда неутолима для любого рыцаря и для любого рыцаря, и для любого смертного, чему бы он себя ни посвятил; благодаря любви бремя рыцарства оказывается не столь тяжелым. И как безногий конь не смог бы нести на себе рыцаря, так и лишенный любви рыцарь не смог бы вынести то бремя, которое его благородное сердце взвалило на себя во славу рыцарства”. Зародившееся еще в детстве желание Пьера стать рыцарем Ордена Святого Иоанна Иерусалимского, стало его целью после изучения книги Раймона Льюля. Поддерживаемый графом де Пардиаком, Пьер окунулся в историю Ордена.

После более, чем столетнего пребывания госпитальеров на Родосе, Орден, будучи автономной корпорацией, окончательно сформировался, как феодальное военное сообщество, объединённое идеей борьбы с иноверцами. Первоначальной главной миссией ордена был уход за больными и ранеными, обслуживание паломников, который исполнялся и позднее “служащими братьями”. Выполняя государственные функции, и, находясь в состоянии постоянной войны с Турцией, рыцари создали первую линию обороны на Родосе и прилегающих к нему островах. Они переняли лучшие достижения моряков всего мира, искусных родосцев и сами стали строить двухрядные боевые дромоны с пятьюдесятью гребцами в каждом ряду, научились применять “греческий огонь”. Шести палубная, обшитая свинцовыми пластинами, уставленная пушками “Святая Анна”, стала первым в мире морским “броненосцем”. Владение мощным флотом, позволило Иоаннитам контролировать Эгейское море, и держать турок в страхе. Про Великих магистров Ордена слагали легенды.

Множество рыцарей погибло в схватках с драконом, который жил у подножия горы Святого Стефана. Известный своей отвагой, рыцарь Дьедонне де Гозон, применил военную хитрость и вышел на бой с драконом в сопровождении своих гончих псов. Собаки напали на чудовище и отвлекли внимание дракона, а Дьедонне воспользовался этим и отсёк ему голову.

Оруженосец Пьер участвовал с графом де Пардиаком во всех сражениях и на практике обучался военному искусству. В перерывах между битвами священники обучали юных оруженосцев богословию.

Будучи на балу у Герцога Овернского, великого казначея Франции Карла Первого де Бурбон вместе со своим сюзереном, он встретил свою Прекрасную Даму в лице дочери Карла – Марии. В девятнадцать Пьер не избежал стрел Амура. Был он высок и худ, сутуловат с несколько неуклюжей походкой, аккуратен и подтянут. Пьер не был красив и богат, имел чистую и приятную кожу на лице, но довольно хмурый, будто чем – то недовольный вид. Умные и проницательные, близко посаженные глаза, с интересом наблюдали над окружающим из-под нависших надбровий, впрочем, взгляд его редко направлялся непосредственно на собеседника или на предмет перед ним. Он привлекал собеседников деликатностью, умом и тонким чувством юмора. Мария увлекла его своей привлекательностью и свободным, без тени смущения, поведением. Она была веселой девушкой, и тоже увлеклась молодым одухотворённым и поэтичным оруженосцем. Пьер готов был умереть для своей дамы, по ее приказанию искать приключения и рубиться с исполинами и карлами; а также вздыхать, с грустью смотреть на луну, беситься от любовной ярости, сломить себе шею на турнире, броситься в воду, спасая ее от неминуемой гибели. Прелести её стоили многим молодым рыцарям жизни. Эмоционально беспомощный, он, тем не менее, в силу своего мощного тщеславия и веры в свои способности, ошибочно полагал, что добьется взаимности Марии. Красавица гордилась своими жертвами, и их мучения утешали её более, чем тихие чувства счастливой любви. Они гуляли по парку, и Пьер читал ей стихи. Их встречи на турнирах и пирах вскоре ей наскучили. Пьер был беден, а его благородное происхождение, было недостаточно высоким для Марии, которая уже была предназначена в жены Жану Второму Анжуйскому. Прощаясь, со своей мучительной, но сладостной и трепетной любовью, Пьер произнес:

“И мира нет, и сил бороться нет,

И, упованья примирив и страхи,

Парю над миром и лежу во прахе,

Держу в пустых объятьях целый свет.

Храню любви непрошеный обет,

Отвергнут милой, но всегда в рубахе

Смирительной, и голова на плахе,

Но медлит смерть – я жив для новых бед

Безгласный – вопию, незрячий – вижу,

И смерть зову, отчаянья не пряча,

И состраданья жажду – но, увы!..

Влюблён. Себя при этом ненавижу,

Живу печалью, улыбаюсь, плача,

Всему виной не кто иной, как вы”. (Франческо Петрарка. Сонет 134, пер. Е.Солоновича)

Он оказался в плену не свойственных ему эмоциональных переживаний, и создал для себя образ любимой, далекий от действительности. Для Пьера, единственной реальностью, являлось настоящее. В силу своего прагматизма и скепсиса, он довольно быстро утешился, но позднее, уже, ни одна женщина, сколь бы прекрасной она, ни была, не смогла пробудить в нем таких сильных чувств.

Он знал, чего хочет, был образован, активен и тщеславен. Пресыщенность фантазии, философский склад ума и слабость эмоционального начала мешали ему ощущать сильную потребность в любви. Пьер обратился к своему понятию долга: ” Я исполню свой долг”, и принял участие в экспедиции Людовика Одиннадцатого на Швейцарию и Эльзас, в которой была одержана победа весной 1444 года. Д’Обюссон тщательно готовился к поступлению в Орден госпитальеров. Трофеи, полученные в экспедиции, обеспечили ему возможность в накоплении необходимых средств для вступительного взноса. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что, несмотря на декларацию о равенстве госпитальеров, от размера взноса будет зависеть его положение в Ордене.

– Сир, могу ли я попросить у Вас совета? – спросил Пьер графа де Пардиака.

– Конечно, д’Обюссон, – сказал граф. – Очевидно, Вы думаете о своем будущем. И что же Вы надумали?

– Я хотел бы стать госпитальером, – ответил Пьер. Думаю, мне понадобятся рекомендации, и, наверное, тех средств, что я имею для взноса, будет недостаточно.

– Так вот почему Вы отказались от посвящения в рыцари, – задумчиво произнес Пардиак.

– Что ж, Вы неплохо подготовлены для вступления в Орден Иоаннитов, но, боюсь, что в Ордене Вы не скоро будете посвящены в рыцари. Там довольно жёсткие порядки и каждый послушник Ордена, а Вас возьмут именно послушником, первые пять лет должен жить в общежитии – конвенте и питаться за общим столом, хотя, питание и одежда госпитальеров считаются лучшими в мире благочестивых заведений. Одеваются послушники, как и монахи по примеру Крестителя, в просторные чёрные рубахи из верблюжьей шерсти, которые у послушников олицетворяют их полную свободу, а у монахов очень узкие рукава сутаны показывают абсолютное отсутствие у них свободы. Готовы ли дать обеты бедности и целомудрия? Легко ли Вам, с Вашей гордыней, будет выполнять обет послушания? Госпитальеры не только воины, но и монахи. Кроме того, у рыцарей Ордена, которые являются и чиновниками своего государства, существует масса светских обязанностей. Но и после послушания, Вы не будете посвящены в рыцари. Более двух лет Вам придется провести на галерах Ордена – в караване, для обучения морскому делу. Впрочем, больших средств и надежд на получение наследства Вы не имеете, а в Ордене Вам не придется ежедневно заботиться о хлебе насущном, что удобно для человека со скромными запросами. Вы умны, умеете добиваться поставленных целей, и сможете, особенно при поддержке Ваших знатных родственников с Родоса, сделать себе неплохую карьеру. Феодалы Запада видят в госпитальерах надёжных защитников своих владений и, с готовностью платят госпитальерам, а Орден использует щедрые денежные пожертвования государей и князей для обеспечения своей военной мощи.

Граф задумался, – знаете, д’Обюссон, Вам необходимо, возможно с моей помощью, организовать сбор пожертвований в пользу Ордена. Сейчас, когда армия Османской империи бесчинствует на Западе, феодалы не откажут в помощи госпитальерам, тем более что их спокойные времена заканчиваются и турецкому султану госпитальеры давно стали “костью в горле”.

– Иоанниты, – продолжил он, – расширили границы византийского города и укрепили его, возведя вокруг Родоса мощные крепостные стены, на развалинах византийской крепости возвели внутреннюю стену, делящую город на две части – Коллакио, в которой они и живут, и большую – Бурго. Госпитальеры создали великолепный город с мощными крепостными стенами, построили оборонительные сооружения, красивый дворец, парадные дома и церкви. Открыли большой странноприимный дом и школы. Благотворительные деяния Ордена ставятся в один ряд с воинскими обязанностями. Папы трижды подтверждали право Ордена на его территорию, независимость Ордена от папы в вопросах управления, финансовых вопросах, право обмена посольствами с другими государствами, чеканить монету и взимать налоги, свободу договоров и действий. Папа также признал Великого Магистра независимым свободным князем и предоставил ему соответствующие привилегии и почести.

– Сейчас, – посоветовал Пардиак, – после удачи в последней экспедиции Людовика Одиннадцатого, собрать пожертвования будет сравнительно легко. А пока идет сбор пожертвований, для Вас будет очень полезно поучаствовать в битвах против армии Османов. Кроме пожертвований, необходимо организовать их отправку и подготовить отряд сопровождения.

– Да и мне будет спокойнее, продолжил граф, – если на Родос Вы отправитесь не один.

– Да ниспошлет Вам Господь, Добродетельнейший граф, всяческих благ и здоровья, – взволнованно воскликнул Пьер.

– Я не могу отыскать слов, которые бы выразили мои безграничные благодарность, уважение и любовь к Вам за те девять лет, что Вы заменяли мне родного отца, который не смог бы дать мне столько, сколько дали Вы! Вы не представляете себе, как трудно для меня будет расстаться с Вами!

После полного поражения объединенной армии крестоносцев и гибели венгерского короля Владислава в ноябре 1444 года в битве под Варной против армии Османской империи, Пьер д’Обюссон отправился на Родос в сопровождении небольшого отряда, снаряжённого де Пардиаком.

Парусник вошел в красивейшую бухту порта Мандраки, у пирса которого сливаются два моря – Эгейское и Средиземное, между двумя колоннами, где некогда стоял Колосс Родосский. На моле порта Пьер увидел тринадцать ветряных мельниц, которые мололи зерно, выгружаемое с торговых кораблей. В конце длинного пирса возвышалась небольшая, но мощная крепость Святого Николая с маяком. Пьер по достоинству оценил её оборонительные возможности. Увидел он и строгую церковь Благовещения. В порту, Пьер и его сопровождающие, были встречены отрядом рыцарей “языка” Оверни в парадных одеждах и препровождены в его резиденцию, а затем, после принятия груза и рекомендательных писем от Людовика Одиннадцатого и графа Бернара д’Арманьяка – Пардиака Добродетельного, виконта де Карла и де Мюра, Пьера отвели в конвент – общежитие послушников.

Госпитальеры оценили привезённые им пожертвования в пользу Ордена и личный взнос д’Обюссона, но не сочли нужным делать для него какие–либо исключения. В жизни родосских рыцарей главным был принцип железной дисциплины и безоговорочного послушания. Иерархическое устройство Ордена госпитальеров напрямую связано с его материальным благополучием и прочностью позиций, и обеспечивало возможность принимать быстрые и правильные решения на любом уровне. Авторитет вышестоящих чинов, не говоря о Великом магистре, был непререкаемым. Самым большим наказанием ослушников являлось изгнание с острова. На Родосе окончательно определилась и окрепла внутренняя структура Ордена, главой которого являлся Великий магистр. Разделение высших постов между Нациями при одновременном учёте национальных особенностей способствовало усилению Ордена. Члены Ордена происходили из католических стран Европы и разделялись на восемь национальных групп – “языков”: Прованса, Оверни, Франции, Италии, Арагонии с Каталонией и Наваррой, Кастилии с Португалией, Германии и Англии. Каждый “язык” имел собственный герб и своего предводителя – Приора, который принадлежал к разряду рыцарей. В соответствии со своим происхождением члены Ордена делились на три разряда – рыцарей, занимавших все значительные командные и административные должности, Капелланов – священников, к числу которых относились орденские лица духовного звания и Сержантов – братьев милосердия, в обязанности которых входил присмотр за больными. Рыцари были обязательно выходцами из знатных родов. Капелланы и сержанты не были знатными, но происходили от свободных родителей, а не из крепостных. У каждого Приора был заместитель в чине лейтенанта, а им, в свою очередь, подчинялись монастырские бальи трех разрядов. Между Приорами, которые выбирались из монастырских бальи, распределялись государственные обязанности. Великий Командор – Казначей – столп Прованса – являлся первым заместителем Великого Магистра и главнокомандующим вооруженными силами Ордена. Великий Адмирал – столп Италии – осуществлял командование всеми морскими судами Ордена, офицерами и рядовым составом экипажей, а также наемниками, служащими на кораблях. Великий Госпитальер – Гостеприимник – столп Франции – нёс ответственность за госпитали, врачей, ухаживающим персоналом и приобретением медикаментов. Великий Консерватор – Драпиер – столп Арагона – был интендантом, следил за выплатами рыцарям на их личные потребности. Великий Канцлер – столп Кастилии – являлся министром иностранных дел, готовил все декреты и решения правительства Ордена и подписывал их вместе с Великим Магистром. Он также руководил государственным архивом. Туркополиер – столп Англии – командовал кавалерией, караульными войсками и вспомогательными силами Ордена. Великий Маршал – столп Оверни – командовал пехотинцами и был председателем третейского суда, разрешавшим разногласия между рыцарями. Великий Бальи – столп Германии – отвечал за сохранность оборонительных сооружений, за снабжение вооруженных сил. Каждый “язык” имел собственный оберж – резиденцию на Улице Иппотон, где трапезничали и собирались вместе представители одной нации. Здания резиденций располагались по обеим сторонам этой мощёной улицы и задавали архитектурный стиль своей стране. Конвенты “языков” находились вблизи от их подворий. Во главе правления Ордена и государства стоял Великий Магистр, избираемый членами Ордена из рыцарей пожизненно.

Старшему капеллану, принимавшему Пьера, показалось, что новый послушник весьма решительный и волевой человек. Перед ним стоял среднего роста, очень худой, сутуловатый, с несколько втянутой в плечи и наклонённой вперёд головой, человек в приличной, опрятной и чистой одежде, с хмурым, как бы недовольным видом. У него были выразительные, печальные глаза с осуждающим взглядом. В глазах читалось выражение некоторой жертвенности. Во время разговора он несколько выставлял плохо очерченную, невыразительную нижнюю губу. Обращала на себя внимание также отвисающая и плохо управляемая нижняя челюсть. Первыми впечатлениями, которые он произвел при общении, явились некоторые невнимательность, снобизм и загадочность.

Пьеру выдали одежду, которая полагалась послушникам, и накормили обедом, состоявшим из фунта мяса с шестью хлебцами. Обед они запивали кружкой вина. По праздникам вместо мяса подавали яйца и рыбу. Будучи непритязателен и беспомощен в быту, Пьер полностью положился на ту заботу, которой Орден окружал послушников.

Старший капеллан с неподдельным интересом отнесся к новому человеку. За короткое время ему предстояло оценить возможности, слабые и сильные стороны д’Обюссона и определить род его занятий, могущих принести наибольшую пользу Ордену. Капелланы, кроме всего прочего, были призваны помогать послушникам, освоиться с заведенными в Ордене порядками. Для Иоаннитов было важно использовать способности каждого рыцаря, в которые посвящали только из послушников, используя их лучшие качества и возможности, поскольку в разные времена на Родосе, число рыцарей не превышало семисот. Управление государством осуществлялось рыцарями, за каждым из которых были закреплены конкретные обязанности.

Устроившись, в конвенте, который располагался в Коллакио на главной улице Иппотон с мостовой, мощенной булыжником, вблизи от обержа “языка” Оверни, Пьер, с разрешения капеллана, полученного от магистра, отправился знакомиться с городом. На улице Иппотон в одноэтажных постоялых дворах жили гости – знатные персоны и рыцари, которые приезжали на Родос из других стран. Как и рассказывала ему мама, Пьер увидел, что Родос окружён крепостными стенами. Гуляя по улочкам Коллакио, Пьер любовался одноэтажными, но, тем не менее, внушительными зданиями, двумя госпиталями, стенами, окружёнными рвом, бастионами, византийскими церквями, площадями и садами дворов. Он по достоинству оценил двухэтажные оборонительные башни Родоса, искусно построенные из тёсаного камня, с бойницами. Самым примечательным и значимым зданием Коллакио, был внешне не очень богатый дворец Великого Магистра. В рыцарском замке располагался Великий магистр со своими товарищами – рыцарями, с которыми он трапезничал и постоянно держал совет. Пройдя по многочисленным улочкам, Пьер вышел к древнему Акрополю Аполлона и Зевса на горе Монте Смит, построенному на террасах, ступени которого утопали в цветущих благоухающих садах, со святилищами, храмами и подземными тайными хранилищами. Он увидел развалины храмов Венеры, Афины Паллады и Аполлона Пифийского, античного стадиона и маленького мраморного Одеона, в котором в древние времена проходили музыкальные вечера и лекции, и Гимназии. В домах Бурго жили греки, евреи и европейцы, размещались деловой центр, синагога, православные и католические церкви, общественные здания.

По возвращении, капеллан внимательно расспросил Пьера об увиденном, – как Вам понравился город? Что Вы успели увидеть?

– Очень понравился. С улицы Иппотон я прошёл на улицу Сократа, которая привела меня на площадь Иппократус с фонтаном. Я с детства мечтал попасть на Родину моей мамы. Мне не терпится познакомиться с родственниками. А ещё я заблудился, – сказал Пьер.

– Я знаю Ваших родных, они обладают большим влиянием на острове, даже в среде рыцарей. Конечно, Вы познакомитесь с ними, но всему своё время. Вы только послушник, и начинать нужно с изучения Правил иоаннитов, которые были утверждены Великим Магистром Раймондом де Пюи. Он был слугой нищих Христовых и стражем Странноприимницы Иерусалимской, с предварительно рассужденным согласием братьев его и всего Капитула в странноприимном доме Святого Иоанна Крестителя в Иерусалиме, – продолжил капеллан,

“– Каждый брат, который приемлется и вписывается в сей Орден, свято хранит три обета: Обет целомудрия, послушания и добровольной нищеты без собственного стяжания.

– За веру Христианскую да стоит твердо; да придерживается всегда справедливости; обиженным да помогает; угнетенных да защищает и освобождает; язычников, неверных и магометан да гонит по примеру Маккавеев, которые гнали врагов народа Божия; да прилежит всем христианским добродетелям; да печется о вдовах и сиротах. Нарушители же сего правила да подвергаются временному и вечному наказанию.

– В оные дни и собрания, которые в определенные времена каждой четверти года обыкновенно наблюдаем, да читается сие постановление в присутствии всех братьев.

– Всякий, кто обременен долгами; или сильно кому обязан правом служения, в сей Орден да не приемлется. Хотя кто и обнадежен братьями к получению креста, однако прежде, нежели облачится в орденскую одежду, да спрашивается: не вписался ли уже в другой какой Орден и не обязан ли супружеством, либо гражданскими долгами? Ибо в случае положив, что одно из сих окажется, то таковой не может уже быть принят в сей Орден.

– Одежду кавалерскую, черную да носит со знамением белого креста на левой стороне; сия одежда обыкновенно да будет в знак мира; в военное же время, когда должно идти на сражение, та же одежда червленого цвета с белым крестом да будет знаком войны.

– Никто незаконнорожденный да не приемлется в Орден, выключая натуральных детей высокоименитых и высокородных лиц и то, если таковых мать не будет раба.

– Так всеконечно да исключаются из сего Ордена, кто рожден от родителей язычников, т.е. от Маранов, Иудеев, Сарацын, Магометан, Турок и сих подобных, что должно разуметь и о детях таковых князей, хотя оные суть высокородные.

– Равным образом, кто определился в иной какой ни есть Орден, или обязан супружеством, либо учинил человекоубийство и другие важные законопреступленья, в Орден да не приемлется.

– Кто желает быть принят в сей Орден, тот по меньшей мере должен иметь 13 лет своего возраста, при том был бы телом здоров, сложением крепок и здравого рассудка; также трудолюбив, терпелив и благороден.

– Всякий, прежде принятия в сей Орден, да докажет надлежащим образом благородство предков своих, или фамилий пред некоторыми от Приора и Капитула в обыкновенное собрание нарочно для сего отправленными.

– Священнослужению и Богопочитанию все братья ревностно да прилежат и вместо обыкновенного у монахов, под правилами живущих, междочасия, 150 крат ежедневно да чтут молитву Господню; в определенные времена да постятся; ежегодно 3 краты да причащаются Св. Тайнам, т.е. всегда в три торжественнейшие праздники Рождества Христова, Пасхи и Пятидесятницы.

– Никому в свете да не обязуют себя клятвою; никакого военного корабля да не снаряжают без согласия и предзнания Великого Магистра; когда произойдет война между двумя христианскими государями, да не прилепляются ни к одной стороне, но всевозможно да стараются о прекращении раздора и об утверждении между ними согласия и мира”. (Устав Ордена Иоаннитов. https://ageiron.ru/epoha-ryitsarey/ustav-ordena-gospitalerov)

Уделяя большое внимание воспитанию своих послушников, рыцари “языка” внимательно присматривались к каждому из них. Они часто, во главе с Приором в оберже, обсуждали главные достоинства и недостатки послушников, и умело направляли обучение на пользу Ордену.

Приор Оверни, в свою очередь, делился с Великим магистром наблюдениями капелланов и своими относительно д’Обюссона,

– Д’Обюссон никогда не проявляет бурных эмоций, суеты или спешки, которые его просто раздражают. С волевыми, решительными и приятными людьми, которые ему нравятся, общается близко, вызывая к себе уважение мудростью и дальновидностью. Он очень не любит, когда его выводят из состояния спокойствия и расслабленности. Невнимательно относится к менее одаренным людям. Горд перед людьми, которые ему не нравятся, поэтому многим кажется надменным и высокомерным. В общении часто проявляет активность, напористость. Осуждает поспешные начинания, сам, будучи пассивен. Не любит перемен и крайностей. С недоверием относится к энтузиастам, призывает их к рассудительности, хорошо помня прошлое. Хороший рассказчик, добросовестен в работе, тщателен и аккуратен. Стремится к покою, но внутреннее равновесие дается с трудом, может расстраиваться по пустякам. Горячо отстаивает свои принципы. Из-за своей прямолинейности может испортить отношения с окружающими. Не идёт на компромиссы, свою правоту доказывает фактами. Не любит проявления чувств, эмоций, фамильярности и вульгарности в поведении, но верен в дружбе. Скрытен и осторожен. Внешне кажется спокойным, не тороплив, демонстрирует внимание и вежливость. Он довольно легко уживается с другими послушниками. Чистоплотен, любит комфорт и уют. Запросы его довольно скромны и не превышают уровня необходимого.

Старший капеллан конвента также доложил Великому совету о характерных чертах личности д’Обюссона, таких, как – трезвость, осторожность, малая эмоциональность. Отметил его положительные качества, проявляющиеся в осмотрительности, рассудительности, здравомыслии, практичности и настойчивости, и отрицательные – неспособность увлекаться самому и неумение увлечь других. Он обладает колоссальным чутьём на единственно верное решение. Особое внимание капеллан уделил самому слабому месту в характере д’Обюссона – абсолютной непереносимости эмоций и недостаточной чувствительности к эмоциям других.

Пьер не занимался интригами и никого не расталкивал локтями. Ему было достаточно поддержки родственников матери – Елены. Он не потерял воображения, развил способность к стратегическому мышлению и логике, расширил свою эрудицию. Главным недостатком д’Обюссона была его гордыня и рыцари “языка”, с помощью братьев – священников, отвечавшие за духовные и религиозные дела Ордена, вполне успешно боролись с её проявлениями, которые, впрочем, Пьер научился скрывать. Его ценили за интеллект, высокое качество и надежность работы, но больше всего за честность и преданность в отношениях. Главным его принципом было: “Я сделаю это, потому что это мой долг”. Пьер приобрел привычку не высовываться и научился планировать свою работу. Он заметно отличался от других послушников своим рвением к познанию истории и иерархической военно-духовной структуры Ордена Иоаннитов. Он полностью проникся одной из главных задач Ордена – “особенная и приличествующая обязанность Христовых воинов – бороться за славу Божию и католическую веру” (https://secrethistory.su/2049-ioannity-rodosskie-rycari-xiv-nachalo-xvi-veka.html) с целью “преследовать и уничтожать войною магометанский народ и всех, кто погрешает в вере”. (http://www.uhlib.ru/istorija/istorija_maltiiskogo_ordena/p4.php) Д’Обюссон осознавал особое положение Ордена, как процветающее, независимое от светских князей, имеющее двойственную природу – самостоятельное светское государство и религиозный орден. На Западе постепенно менялось отношение к рыцарским поединкам, которые были запрещены на Родосе. Пьер с удовлетворением разделил суждение де Бюэя: “…участники поединков, прежде всего, намереваются отнять достояние других, то есть их честь, ради того, чтобы добыть себе пустую славу, которая ничего не стоит; и таким путем воин никому не служит, он тратит свои деньги; … предаваясь подобным занятиям, он отказывается участвовать в войне, служить своему королю и общему делу; и никто не должен подвергать себя опасности, кроме как ради похвальных дел". Повсеместно рыцарственность стала уступать чувству патриотизма, которое госпитальеры, защищающие свою державу от захватчиков, воспитывали в своих братьях.

“Султан из досады клялся разорить Родос. Великий Магистр, вновь укрепив остров, после битв 1440 года, приготовился к обороне, но едва успел окончить свои укрепления, как вдруг появился пред Родосом неприятельский флот. Начальник оного, высадив на остров восемнадцать тысяч пехоты, не считая конницы и мамелюков, приблизился к столице и осадил оную, а флот, между тем, облёг гавань. Осада продолжалась сорок дней. Неприятели, дабы овладеть городом, хотя делали много приступов, но наконец, отражены храбростию кавалеров и принуждены были сев на суда удалиться”. (https://wonderfulsail.com/maltiiskii_ordien_i_iegho_korabli) После сорокадневной осады турками Родоса в 1444 году, рыцари отбились от египтян, но город требовал восстановления оборонительных сооружений, на что и был определен послушник д’Обюссон. За годы послушничества он овладел не только практическими навыками строительства фортификационных сооружений, но и получил необходимые инженерные знания. В послушничестве Пьер обладал относительной свободой. В свободное от основных занятий время, ему позволялось встречаться со своими родственниками в Бурго. Был жив его родной дядя, и Пьер дружил с ним и его домочадцами. Он долгие годы был обделён общением с родными. Там он встретился с Софией, которая боготворила Пьера, но он лишь снисходил до её чувств, что, однако, не мешало удовлетворению его естественных потребностей. Д’Обюссону, в силу своей природной осторожности и скрытности, удавалось умело скрывать свою связь. Он не собирался связывать себя брачными узами, а происхождение Софии не относило её к высокопоставленным дамам.

Морское дело Пьер Д’Обюссон, как и любой рыцарь, изучал находясь в караване более двух лет после послушничества. Новички находились на борту галеры и участвовали во всех морских экспедициях. Флот Ордена, состоявший, в основном, из галер, был эффективнее турецких парусников. Иоанниты продолжали воевать как с турками, так и с мамелюками, вплоть до подписания в 1448 году мирного договора между мамелюками и Сувереном Родоса, совершали рейды на сирийское и ливанское побережье.

Галеры с возвышающейся над палубой кормой со стремительными, обтекаемыми формами, украшенные резной деревянной фигурой святого с заостренным носом, были очень красивы. Гребные галеры не зависели от ветра и были способны быстро менять направление и скорость хода. Гребцами на галерах были рабы, пленённые рыцарями в сражениях. Горька участь галерных рабов, прикованных к лавкам, на любом флоте. В галере: капитан – рыцарь, рядом с ним – офицер, отвечающий за галерных рабов, два надсмотрщика с кнутами. Один из них стоял в центре корабля, а второй – на носу. По команде капитана офицер свистел в серебряный свисток, сигнал этот повторялся надсмотрщиками, и сразу же все вёсла одновременно опускались в воду. Гребцы обнажены. Одна нога каждого из них находилась на подставке, другая упиралась в стоящую впереди скамью. Взявшись руками за тяжёлое весло, они одновременно отклонялись назад, увлекая за собой весло. Галерные рабы гребли от десяти до двадцати часов в сутки без малейшего отдыха. В таких случаях офицер обходил измученных, находящихся в предобморочном состоянии гребцов, вкладывая им в рот куски хлеба, смоченные в вине. Падающих в изнеможении рабов секли плетью, а умерших рабов выбрасывали за борт. До пятидесяти матросов, по две сотни гребцов и солдат находились на каждой галере. Обслуга галеры набиралась из населения островов. Руководил матросами лоцман – родосец. На борту галеры обязательно был ещё один рыцарь, бывший старшим помощником капитана, и несколько новичков, проходивших испытательный срок. При ближней навигации капитаны обычно обходились без карт, запоминая расположение мысов, островов, бухт и якорных стоянок. В длительные морские экспедиции уходило не меньше четырех галер. Они использовали тактику, похожую на атаку легкой кавалерии, выстраивая галеры в линию, и устремлялись на врага. По Эгейскому морю курсировали по две галеры. Одна из галер пристраивалась за неприятельским парусником и гнала его к тому месту, где в засаде – за мысом или островом ожидала вторая. Над галерами развевался вымпел с восьмиконечным орденским крестом. Боевые галеры родосских рыцарей были бичом Божьим для военных и торговых кораблей турецкого и мамелюкского султанов. Именно на Родосе зародилось и расцвело пиратство под государственным покровительством. Рыцари захватывали все суда, плавающие под зелёным знаменем ислама. Согласно правилам корсаров, найденный на вражеских кораблях груз реализовывался на внешних рынках, а вырученные за него деньги делились между папой римским, великим магистром и рыцарями, захватившими груз. Корсарские действия родосских братьев наносили огромный ущерб морской торговле исламского мира. Купцы – мусульмане начали возить свои товары на христианских судах: это было намного безопаснее, но вызвало гнев мусульманских владык, упускающих огромные прибыли от фрахта принадлежавших им кораблей.