Читать онлайн Клара бесплатно

03.2046

Одна

Весеннее солнце подкрашивало природу в тёплые оранжевые оттенки, казалось, что тепла от него пока нет совсем, но по земле, будто до самого неба, стелился туман средней прозрачности. Если бы кто и мог сейчас видеть её, то не сумел бы понять кто там идёт пересекая поле. Был ли мужчина это или женщина, ведь на почтительном расстоянии от леса, оставшегося за спиной этого человека, не меньше расстояния было и до дороги. Вроде бы в этой местности вообще не было ничего, что могло бы заинтересовать путника, ни работы, ни магазинов, да и до ближайшего населенного пункта километров пять-шесть. Однако не понятно откуда и куда целенаправленно шла женщина лет тридцати, а может и сорока, твёрдо ступая на пока ещё скованную морозом грязь.

Из-под капюшона свисает коричневого цвета тоненькая коса, слишком длинная для настолько низкой густоты волос, да и не понятно, как у человека с такими явными следами алкоголизма на лице оказались дорогущая куртка, дорогущие ботинки и брюки, которые давно уже приятно называть тактическими. Точно так же не подходила к её лицу и образцово-ровная осанка, подчеркивающая немалый рост – чуть более ста восьмидесяти сантиметров. Взгляд её направлен вниз, женщина то ли пытается удержать слёзы, то ли это прохладный вечерний ветер заставляет её жмуриться и время от времени стирать воду с уголков глаз.

Спустя часа полтора она вышла к жилищам людей, времени было около семи часов вечера, в середине марта в этот период дня уже обосновываются сумерки, хотя и света ещё достаточно чтобы всё осмотреть. А картина тут была самая обычная: где покосившийся, где поваленный забор время от времени соседствовал с крепким металлическими или каменными оградами, за которыми скрывались не менее крепкие кирпичные дома, своим видом стыдящие домики из почерневшей от времени и сил природы древесины.

Женщина шла вдоль дороги к себе домой и путь ещё был не близкий. Сейчас она находилась в первом пригороде, потом нужно было бы пройти второй, так условно её в уме назывались эти местности, и уже после она оказалась бы на окраине города, где с недавнего времени нашла себе комнату в древнем, непонятно как, ещё используемом общежитии. При этом его ветхость нисколько не смущала остальных жильцов, которые с удовольствием занимали жилплощади не оставляя свободных.

Вдоль хорошей асфальтовой дороги была небольшая песчаная насыпь идти по ней было почти приятно. Иногда этой женщине приходилось бывать здесь в другие времена года, ради поиска работы лет пять-шесть назад, когда после университета она не могла никуда устроиться и ездила сюда из родительского дома потратив на дорогу часа два и деньги, которые сейчас для неё сущие копейки, а тогда были ощутимой суммой.

Она шла и вспоминала именно тот летний день, мелкий дождь и засасывающую обувь грязь, может из-за страшно чумазых и очевидно дешевых кроссовок, её тогда и не взяли в пункт выдачи арендного инструмента, а может посчитали, что молодой девушке будет не под силу тягать генераторы или большие шлифовальные машины, хотя хрупкой она не выглядела даже тогда. Вспоминались и более приятные случаи, например, как они ходили куда-то с отцом, может на рыбалку, ведь неподалёку было крупное озеро, но на рыбалку конечно вряд ли, папа вроде бы никогда ей не увлекался, может тогда с дедом, когда он раз в несколько лет приезжал в гости вместе с бабушкой, гостили они так редко, потому что жили и в другой стране, в маленьком городке, который ощущался одним гигантским холмом и множество пятиэтажек расположились на его склонах.

От мыслей молодую женщину отвлёк идущий на встречу старик, но чем он вырвал её из погружения в воспоминания так сразу и не скажешь: то ли самого его вида достаточно, то ли запах, не без помощи ветра, ударивший в нос ещё метров с пяти. Взглядом они пока не встретились да ей и не хотелось этого, как правило люди смотрели на неё с отвращением, того же она ожидала и от этого деда, ноги которого будто уже не могли разогнуться до конца, старыми запыленными сапогами он шаркал по песку постепенно приближаясь к ней. Штаны заправлены в обувь, куртка с аббревиатурой какого-то завода, может найденная им, а может выданная когда-то давно, была распахнута, во внутреннем кармане мелкой точкой отражая солнце поблескивало горлышко бутылки, скорее всего что-то спиртное. Именно об этом заставляло думать его почерневшее лицо, будто старик посещал солярий, а его глаза были смотрели на мир с хитрым прищуром, но это, скорее, можно было списать на закат, который играл яркими красками за спиной девушки.

Их взгляды пересеклись, но старик остался будто бы совсем равнодушен, никакого отвращения, никакого презрения, которое так привыкла видеть женщина за последние три-четыре года, дед просто скользнул по ней своими красными, чуть слезящимися глазами и продолжил смотреть вперёд, что конечно удивило её, но долго она на этих мыслях не фокусировалась.

Солнце с каждой секундой пряталось всё глубже за горизонт, оставляя на улице всё меньше такого нужного света, держа и так высокий для ходьбы темп женщина ещё чуть ускорилась, ей не хотелось задержаться здесь до темноты, а потом ещё и преодолевать небольшой парк, который по сути был чудом сохранившимся куском леса, он помогал местным, не отходя далеко от дома, прятать мусор подальше от глаз.

По пути домой встретились ещё несколько человек, и никто не посмотрел на неё косо, может даже вообще не смотрел и теперь она задержалась на этих мыслях подольше, гадая что же всё-таки случилось. В этих размышлениях она и подошла к дверям своей общаги, потянула за тяжелую дверь, изнутри сразу же обдало контрастным по сравнению со стремительно остывающей улицей теплом. Несколько шагов и вот уже она подходит к вахтёрше испытывая небольшой стресс от ожидаемой грубости говорит:

– Здравствуйте, – чуть кивает головой девушка, одновременно удивляясь своему погрубевшему, осипшему что ли голосу.

– Здравствуй, Клара, – отвечает ей неожиданно добродушно женщина лет шестидесяти, по внешности имеющая много сходств с дедом, которого Клара видела пару часов назад, – ещё б чуть-чуть и закрылись бы мы уже, десять скоро, а ещё тебе тут заказ твой оставили.

Вахтёрша спрятала тёмные зубы за своей тонкогубой улыбкой и передала женщине белый пакет, в таких местная фирма доставляет еду. Клара улыбнулась ей почти так же, и не зная, что ответить, сбитая с толку этой неожиданной вежливостью отправилась к себе.

Поднявшись на шестой этаж пешком, ведь лифт то работал, то нет, делая глубокие вдохи она пыталась одновременно восстановить равномерное дыхание и открыть дверь под номером 672 обитую фанерным листом, выкрашенным в синий, как и стена, цвет. Наконец-то все механизмы замка расположились как надо и дверь открылась. Уже привыкнув к особенностям, Клара чуть надавила на дверную ручку, чтобы все защёлки установились в нужных положениях, дверь захлопнулась, а женщина замерла в темноте своей комнаты, по площади вряд ли превышающей десять квадратных метров.

От света луны и фонарей можно было разглядеть дешёвую, сделанную из ДСП односпальную кровать, идеально заправленную. У противоположной стены стоял стол из того же материала, что и кровать, тонкий закрытый ноутбук лежал на равных расстояниях от краёв стола, рядом с ним она и поставила пакет из доставки, которую не заказывала. Она повесила одежду на вешалку похожу на такую, что стоит в коридорах поликлиник, а у Клары служила вместо шкафа и сейчас приняла на себя куртку. Остальная же одежда была красиво сложена в стопки, но на полу, Клара уселась рядом с кроватью тоже на пол, чтобы не вымазывать постельное бельё.

Несмотря на то, что часов в одиннадцать ночи она уже как правило спала, сегодня ей не хотелось совсем, что в принципе объяснимо, ведь проснулась она около шести вечера, в лесу из которого и добиралась почти четыре часа домой. Хоть желания спать и не было, всё же усталость от такого пути одолевала тело, женщина уже и не помнила сколько так просидела повернув голову к окну, но всё же решила взять себя в руки и достать из ящика стола маленькое зеркальце единственное, которое у неё было, чтобы посмотреть, что же произошло с её внешностью, а то люди реагируют на неё совсем не так, как ещё буквально пару дней назад.

Она быстро нашла, что искала на своём привычном месте, повернувшись к луне, чтобы не включать свет, открыла зеркало и замерла: в отражении помещался только глаз, но он вокруг него было всё в морщинах, которые появились будто за ночь, попавшая в зеркало кожа была вся в глубоких порах, да даже порами эти отверстия не называть, то что увидела Клара принадлежало не ей, а какой-то тетке-алкоголичке лет пятидесяти, хотя лицо кажется точно было её, Кларино.

Под испуганные удары своего сердца она пошла в душевую, место, где было самое большое зеркало в общежитии. Никто уже не мылся, женщина была здесь одна и то, что демонстрировалось ей в отражении заставляло замереть её на месте. И правда: лицо такое, будто она пила каждый день до невменяемого состояния: морщины, опухлости, зелёных глаз почти не видно под дряблыми веками, а густые волосы стали реже в несколько раз, где раньше был пробор теперь была блестящая проплешина, жидкая косичка сохранила длину, примерно до груди, но также потеряла в толщине. Первый раз она решила глянуть и на свои руки – они так же обветшали, только рост и осанка остались при ней. Со страхом и без ожиданий чего-то хорошего Клара показала себе свои же зубы, они соответствовали новой внешности: кариозные, тёмные. Женщина убрала оскал и в шоковом состоянии будто на автопилоте ушла в свою комнату-нору, теперь уже загадочную посылку она не игнорировала. Взяла пакет, трясущимися руками подошла к окну, развязала узел: внутри картонная коробка по форме как от мобильного телефона, в ней письмо.

Первыми догадками о том, кто мог бы передать этот пакет, стали мысли о том, что это один из представителей «кружка», которому она посвятила последние пару лет своей жизни и из которого её, можно сказать, с позором изгнали. Из-за чего в общем-то она и оказалась в лесу в прошлые сутки, ушла туда, потому что не могла уже находиться у себя дома. Провалявшись, временами проплакав на лесной полянке в глубине ночи она увидела сон, а может это была явь, но перед ней явилось что-то, что спросило о её желаниях, Клара ответила, что желает лишь «чтобы это закончилось».

А потом она проснулась на том же месте, где вчера и загадала своё желание, по освещению сразу решила, что сейчас раннее утро, так уж располагал к этому красноватый свет и клубы тумана, умиротворенно лежащие на земле. Только выбравшись из леса, она сообразила, что солнце на западе, а значит спала она почти целую ночь и целую день, затем отправилась домой.

За окном блеснула молния, потом разрывая небо будто оно было тканью, ударил гром, улица в которую сейчас уставилась Клара замерла, затихла почти полностью, но тишину стали разбивать капли, с каждой секундой наращивая свои застенчивые, но ритмичные стуки по подоконнику, незаметно перейдя в шум сильного, как будто летнего ливня. «Чтобы всё это закончилось», – крутилось в её голове и начинало складываться в картину, она стала догадываться, что с ней случилось, на что она себя обрекла таким неосторожным желанием, и так тяжелое сердце, пока будто жалевшее хозяйку и не напоминавшее о недавней потере всех друзей разом, которые во всех проблемах обвинили её, отяжелело совсем. Больше не в силах держать своё тело, Клара, прилагая огромные усилия к тому, чтобы раздеться, не посещая душ впервые за несколько лет, скрутилась в своей кровати размером сто на сто девяносто сантиметров и под быстрое, словно проходящее через всё тело биение сердца, изо всех сил старалась ни о чём не думать и уснуть.

06.2026

Это всё – только кажется

Детсадовский день подходил к своему завершению. Ещё не понимая по часам Клара как-то чувствовала, что кто-то из родителей скоро должен за ней прийти. Только и оставалось, что чувствовать, если не понимаешь, что там говорят стрелки и цифры, да и в жизни ты не слышала, во сколько тебя должны забирать. В большом окне оставили открытой верхнюю часть и, если возле него долго сидеть, можно было расслышать как ветер шумит ветвями одетыми в набравшие самый сочный цвет листья. Этим Клара и занималась, потому что игрушки уже надоели, да и одногруппники тоже. На низком подоконнике, который по высоте был чуть выше их детских стульев девочке думалось о том, что она уже очень давно ходит в сад и скорее бы пойти в школу, но как же много лет ещё ждать до этого? Из маленького тела вырвался вздох сожаления, наверное, о потерянном времени.

Ход мыслей прервала появившаяся одним лишь лицом в большом дверном проёме, воспитательница, она позвала Клару по имени, не убирая с лица уже такую привычную улыбку, мотнула головой в сторону того помещения, где находилась всем остальным телом и добавила, что родители пришли. Несмотря на то, что воспитательница сказала именно про родителей девочка очень удивилась, когда увидела двоих людей сразу: это уж совсем редкое событие, обычно её забирал кто-то один. Так как в комнате, где были ещё не забранные дети у Клары ничего не оставалось, то в принципе, она уже готова идти, только надо было взять джинсовую крутку из шкафа, в которую мама одела её утром, что она и сделала. Неуклюже попыталась надеть её на себя, но рукава каждый раз представляли сложный лабиринт, который не понятно куда повернёт при следующем движении руки, да ещё при каждом новом надевании по-разному. Немного переживая из-за этого Клара перевела обеспокоенный взгляд на маму, опасаясь, что она может начать нервничать, ведь снова ничего не получается, но высокая женщина одарила её улыбкой, которая красиво расцвела над острым подбородком, вообще мама сегодня была красивее обычного, накрашены глаза, щеки не такого цвета, а будто ярче, хоть и намазано на них чем-то тёмным, а не очень длинные, еле закрывающие уши волосы ровнее и блестящее чем всегда, она почти сверкала чуть ли не перекрывая яркостью папу, который был выше неё, но не сильно, худой, и тоже причёсанный что ли. Привычная майка сегодня заменена на рубашку, а вместо шорт, которые он летом носил каждый день и повсюду, были асфальтового цвета брюки.

Мама протянула ей руку, Клара заметила кольца, которых тоже обычно на маминых пальцах нет, но ничего не сказала, да и раньше при виде их она не говорила ничего, а просто радовалась, что таких красивых родителей она ещё ни у кого не замечала, мама свободной рукой поправила свои светлые волосы и они пошли домой.

На улице было практически идеально тепло, ни жарко, ни холодно, а одним словом приятно, тёплый ветер щекотал травинки, которые, пятилетней девочке казалось, что даже смеялись, да и сам ветер словно напевал песню, без слов конечно, просто что-то тихо мычал. Клара понимала, что это всё ей только кажется, не зря же говорят взрослые: «Погода шепчет», ну вот значит, как она шепчет, даже разленившиеся под солнцем коты, обычно драпающие от людей, сегодня валялись не двигаясь, только ведя ухом туда откуда исходит шум шагов, иногда приоткрывая один глаз и, как могло показаться, как-то презрительно закрывали его обратно.

До дома этим троим было совсем близко, обычным шагом не более десяти минут и ребёнку тоже, Клара даже время от времени рвалась ходить в сад самостоятельно, потому что дорогу уже знала наизусть: всего-то выходишь из подъезда и идёшь по косой дорожке, проходишь вдоль школьного забора, откуда-то она уже знала, что это здоровенное здание – школа, а дальше уже детсадовский забор со всегда открытой калиткой. Такой же путь и назад, который трое счастливых, как тогда была уверена их дочь, людей поднялись по бетонной лестнице, а вот уже и их квартира на третьем этаже. Папа открыл дверь и запустил дочку первой, последней же зашла мама.

– А там на кухне кое-что есть для тебя, – сказала она, обратив к ней всё тоже улыбчивое красивое лицо.

Клара конечно же понеслась проверять. На столе возлежал торт состоявший из вафель между которыми толстым слоем была намазана сгущенка, самое главное правильного цвета, слишком тёмная была совсем не вкусной, а вот светловатая сводила маленький организм с ума, девочка чуть ли не подпрыгнула от радости, ведь это, по её мнению, был лучший кондитерский шедевр в мире. На столе уже были заранее подготовленные чашки и тарелки, а папа непонятно когда успел включить чайник, который как раз и закипел характерно щёлкнув, будто отбросил от себя электричество.

Какой повод для такого праздника Клара не интересовалась, потому что ещё не слышала такой причины, что должен быть повод, просто так и отлично, в голове конечно мелькнула мысль, что может день рождения у кого-то, но точно не у неё, потому что у неё – когда холодно.

Обпившись чаю и объевшись вдоволь тортом дочь и родители пошли в комнату складывать огромный пазл, с ним не могли справиться уже долгое время, главным образом потому, что взрослые не особо-то и пытались, а у ребёнка дело шло медленно, но сейчас все принялись, можно сказать, засучив рукава. Вскоре Клара почувствовала, как её клонит в сон, хотя за окном было ещё очень светло, лампочки в комнате горели скорее просто так, чем реально добавляли освещённости. Мама быстро заметила это и уговорила её отправиться в свою кровать, стоявшую в той же комнате, что и родительская, деревянная, с круглыми прутьями, которые можно было при желании прокрутить. Обязательные «банные» процедуры, потом нелюбимая чистка зубов и вот уже маленький человек в своей кровати пытается побороть тяжелеющие каждую секунду веки, а мама откуда-то узнавшая это, по-доброму сказала:

– Да ладно тебе, – рукой она поправила шоколадного цвета Кларину чёлку, – засыпай.

В ответ дочь ей еле улыбнулась, хотела что-то сказать, да не получилось, сон побеждал, и сквозь него она услышала вроде как щелкает замок, родители куда-то уходят что ли? Это конечно же вряд ли куда им идти ночью, да и если уходят, то только по одному, а кто-то всегда с ней. В общем она чувствовала себя в абсолютной безопасности.

Что-то заставило Клару проснуться. Вернувшись из мира снов в реальный, она не слышала ничего, кроме тишины. Открыв глаза, она обнаружила, что лежит в полной темноте, от светла вчерашнего дня не осталось и следа. На миг ей стало страшно и первым желанием захотелось повернуться на бок, посмотреть сквозь прутья как там родители, но почему-то она отложила этот порыв, всего лишь на одно мгновение, а в следующее девочка услышала твёрдые приближающиеся шаги, вот тут страх взыграл внутри пятилетнего тела по-настоящему, но она только могла лежать и смотреть вперёд, в поле её зрения из тьмы появилось что-то.

Остроносое, глаза человеческие, но слишком круглые, будто неестественно широко открытые, в огромном раскрытом рте торчали только острые вытянутые клыки, их было сильно больше, чем обычно у человека, Клару вроде никто не держал, но она не могла и шевельнуться, а вскоре рядом с первой появилась и вторая рожа, девочка с невероятным усилием напрягла голосовые связки, которые будто не принадлежали больше ей и как смогла позвала маму, но ответа не было. Страшное полуживотное рыло медленно приближалась к ней, в этот миг невидимые ремни ослабли девочка неуклюже перевалилась через борт кровати на пустую родительскую кровать, как назло между прутьев застряла ступня, но с болью Клара вырвала её. По скомканному одеялу родителей она бежала к телевизору, под которым стоял утюг, это единственное, что ей сейчас пришло в голову, что можно использовать для самозащиты. В страхе как-то упустилось, что родителей нет на кровати.

Поворачиваться и смотреть пропали ли те две головы не понятно кому принадлежащие не хотелось до сих пор. Вот она уже и добралась до утюга, маленьких пальцев еле хватило, чтобы нормально ухватиться за его ручку, но и две то ли животных, то ли человеческих головы были уже около неё. Одна что-то шепнула сзади, обдав Кларины ноздри неизвестной до этого мгновения вонью, какой-то одновременно резкой и тягучей, даже сравнить её было не с чем, чтобы вспомнить что-то похожее. Спереди наступала другая башка, Клара кричала, плакала и звала маму, а летающее в темноте лицо при этом тоже что-то заговорило, но девочка не понимала вообще этих звуков, она слышала какие-то слова, но голос, который скорее напоминал звучание аккордеона, чем человеческую речь, не давал сфокусироваться на смысле слов.

Её мольбы остановиться, отстать будто игнорировались, спереди её обдала очень похожая, но чуть другая вонь от приблизившегося лица, в близи не менялось ничего, и выпученные глаза и рот состоящий из клыков и маленький нос, будто заточенный карандаш уже были в десятке сантиметров от Клары, как тут она почувствовала холодное касание к своему бедру, глянула туда и увидела на ноге мерзкую лапу или болотного, или серого цвета, с длинными ногтями, чёрными и матовыми, будто это их естественная чернота, а не от лака. Девочка завизжала, это касание открыло перед ней новые грани ужаса, хотя одного только вида этих рож уже было достаточно. В голове мелькнуло про утюг, она тут же замахнулась им захотела ударить по противному и страшному рылу, но оно уклонилось, издав пару аккордеонных нот, а детская ручка не удержала бытовой прибор, который полетел и куда-то грохнулся, Клара уже и сама не помнит о чём она тогда подумала, но в следующий миг после вспышки страха, всё почернело, комната исчезла.

В глазах девочка почувствовала что-то яркое, но открыть их было страшно, Клара понимала, что проснулась, но смотреть на мир после пережитого вообще не хотелось, а ещё болела спина, со следующей мыслью она осознала, что спала сидя, вытянув ноги и изогнув спину вперёд, чуть ли не положив свою голову на колени, спина тут же рефлекторно разогнулась, а глаза открылись: в комнате всё было как обычно, разве что утюг валялся не на своём месте в паре метров от своего обычного расположения под телевизором. Родители же спокойно и как обычно спали, девочка встала и испытывая эйфорию, что всё закончилось, что и мама, и папа здесь, пошла к ним.

– Мам, – Клара осторожно пошевелила маму за неукрытое одеялом плечо, – мам.

У матери чуть приоткрылись глаза, а потом немного шире, вчерашняя доброта во взгляде куда-то исчезла, Клара даже отпрянула от неё, но скорее мама была не злой, а просто не сообразила зачем её будят в такую рань в субботу, разглядев дочку насупленные брови разгладились в две ровных полоски, а один уголок губ потянулся чуть вверх.

– А где вы вчера были? – испуганно спросила Клара, – сюда приходил кто-то.

– Да тут мы были, Клара, – с ударением на второе слово ответила мама, – не слышали мы что-то никого за всю ночь.

Клара не знала, что сказать, чтобы убедительней звучать, но она была уверена, что кого-то видела, страшные морды, зелёные или серые, или может коричневые, когти чёрные, вот прям как у мамы, только у них некрасивые были и воняли ещё.

Мама поднялась, точнее села на краю кровати, схватив девочку за подмышки посадила её рядом с собой и послушала ещё раз её рассказ иногда поглаживая по коричневым волосам до плеч.

– Не знаю я, что это такое было, но скорее всего просто очень страшный сон, если такое приснится, то не стесняйся, нас буди.

– Я не спала! – запротестовала Клара, – я бросила утюгом и всё пропало.

Мама, сведя брови повернулась посмотреть на отца, который свои брови наоборот немного приподнял, а потом сказал, что иногда люди спят и во сне ходят куда-то, бывает даже на работу свою приходят, сами спят и работают, лунатики их называют, так вот, наверное, и на Клару такой же лунатизм напал, но дочке можно не бояться, это не опасно, да и сходим скоро к доктору, он посмотрит и точно уже всё пройдёт, после отец спросил дочь, согласна ли она сходить к врачу.

С улыбкой Клара ответила, что готова, второй раз видеть такой сон или не сон ей вообще не хотелось, скорее бы уже попасть к этому доктору. Да и вообще жизнь налаживалась: она знала, что вчера был последний день садика на этой неделе, значит сегодня и завтра будут выходные. И мама с папой дома оба, что может быть лучше, может быть они придумают куда сходить, но вообще конечно пора включать телик, должны были выйти новые мультики на специальном канале, название которого девочка прочитать ещё не могла, но зрительно его узнавала. Найдя пульт, она промотала в подписках до нужного, нажала правильную кнопку и после сделавшего на экране оборот вокруг себя кружка, началось увлекательное зрелище. Осадок от ночи постепенно растворялся в дневных делах. Вот и есть позвали, всё как обычно.

09.2026

После выходных неизбежно наступил понедельник, Клара помнила о больнице, обещание папы и ни капли не сомневалась, что скоро они туда точно пойдут, правда, когда родители говорили об этом, она ждала встречи с доктором именно в этот день.

Утро в первый день недели было совсем холодным, уже совсем ничего не напоминало о том тепле, что было пару дней назад, отец отправился на работу, как обычно раньше всех, кажется ещё до того, как все проснулись, а Клару в сад вела мама, как и почти каждый раз до этого. Щеки щипали редкие прохладные капли, лужи, возникавшие как из ниоткуда заставляли делать неестественно широкие шаги, чтобы не вымочить обувь конечно же. Двери, лестница, поднимемся на свой второй этаж, воспитательница уже чем-то занята с детьми, мама ждёт пока Клара разденется, некстати коса запуталась где-то в бордовой куртке, но всё же с небольшой болью получилось выдрать её на свободу. Воспитательница услышав шорох подошла сюда, наверное, это называется гардероб, поздоровалась с мамой, они поболтали о своих взрослых делах, сразу после мама шутливо приказала хорошо себя вести с какой-то лёгкой, не очень натуральной улыбкой, хотя в силу возраста Клара этого и не понимала. Воспитательница взяла Клару за руку, та сама не зная зачем обернулась, наверное, чтобы увидеть как мама уходит.

Почему-то очень гадко и тревожно стало на душе, хотя Клара понимала, что для такого нет причин, просто какая-то тяжесть разлилась по телу, будто сделав его менее гибким. Трудно осознать, что с тобой происходит, когда даже себе описать этого не можешь, ведь не знаешь достаточно слов для такой рефлексии.

Вроде бы все дети на месте, есть те, с кем Клара дружила чуть больше, есть и те, с кем почти не общалась, не зная, чем заняться она пошла к столам где обычно то рисовали, то лепили из пластилина, уселась на маленький стул тёмно-розового оттенка, потянула за ящик, который с деревянным шорохом после небольшого усилия открылся. Она смотрела, что же отсюда вытянуть, если задуматься, то брать ничего и не хотелось, но нельзя же так, ничем не заниматься, после недлительного обдумывания Клара взяла листок, потом карандаши, которые она всегда складывала почти по цветовому спектру, почти бессознательно, просто так было красивее. Обычно дети рисовали маму возле дома, папу возле машины, в левом верхнем углу светило солнце, на дерево, которое по неписанным правилам, всегда располагалось в середине листа разделяя родителей, Кларе такие рисунки не особо нравились, без раздражения, просто как-то скучно, не понятно почему имея возможность рисовать что угодно, все рисуют одно и тоже. Ей-то вечно мечталось о несуществующих зверях, наверное, фантастические фильмы повлияли и на альбомных листах жили гибриды, которые вряд ли могли получиться даже в самой лучшей генной лаборатории. Вот и сегодня как-то сам собой нарисовался овал лица, потом острый нос, круглые глаза, большой рот полный то ли толстых иголок, то ли это были такие частые зубы, все заострённые, а волосы больше напоминали червей, Клара так бы и продолжала, но голос воспитательницы вырвал ей из размышлений:

– Ого, это что снеговик? – спросила она своим глубоким, приятным голосом, – рановато ты, Клара.

А Клара обернулась на неё, не понимая причём тут снеговики, после недолгого разглядывания этой низенькой, худой женщины, лет около сорока, с короткими волосами, девочка окончательно отряхнулась от своих фантазий и улыбнулась ей в ответ, да и оказалось, что тяжесть куда-то ушла. Вернулась к своему рисунку она уже будто другим человеком, мельком посмотрела на него, а потом решила скомкать и выбросить в мусорницу, которая стояла в туалете. Воспитательница уже давно ушла к другим детям, поэтому ничего не видела.

Выйдя из туалета Клара глазами просканировала помещение, поймала в свои объектив тех, кого можно было назвать подружками, пока шла к ним, как раз и вспомнила, что она не смотрела, а именно сканировала, потому что возможно она какой-то биоробот. Наверное и в этих мыслях в детской голове тоже виноваты фантастические фильмы, в общем-то кроме комедий, которые никого из взрослых не смешили и фантастики, ничего из киноискусства больше маленькую Клару не привлекало. Потом был обед, после которого вся группа отправилась на улицу, там было веселей.

Территория детского сада казалась такой огромной, что если вы все играете возле одной стороны забора, а ты убежишь к противоположной, то чувствуешь себя словно в другой стране, возможно совершенно разные пейзажи возле каждой стороны этому способствовали: спереди – пустырь по которому приводят и уводят детей, асфальтовая дорожка метра в два шириной, а по бокам газон со всегда низкой травой, сзади – жилые малоэтажные дома, справа – какие-то постройки, назначение которых могли знать только взрослые, то ли это была такая парковка, то ли закрытый давно рынок, слева, через небольшую можно сказать полутораполосную дорогу находился парк, который без исключения всем детям казался бесконечным дремучим лесом, слушая сказки некоторые из них именно этот лес и представляли.

Сама же территория сада была усеяна песочницами, какими-то железными штуковинами, названия которым не могли дать даже воспитательницы и родители, а дети по ним просто лазили и повисали, прыгали с них, не задумываясь над названиями. Несколько горок, которые будто бы уменьшались пропорционально росту самой Клары, ведь когда она прокатилась на ней первый раз, то ехала долго и быстро, а теперь даже с самой большой горки она скатывается очень мало секунд, так ещё и медленно, но время от времени что-то затягивает скатиться снова, вдруг повезёт.

Стало холодно, и как раз их всех и начала созывать воспитательница. Вся группа, а это человек двадцать пять собрались вокруг низкой женщины, которую дети наоборот видели очень даже высокой, Клара смотрела на её красный берет, он почему-то веселил девочку, а женщина еле заметно кивала головой – видимо считала детей. Дальше они вернулись «внутрь», там ещё несколько часов и пришла мама. Дорога домой, обычный вечер, то возле телика, то рисунки, то пазл, пришёл папа пошёл на кухню, а потом в комнату где были все, спросил у Клары, что она делает и с улыбкой ответил, что ему понятно. Дальше сон и снова день такой же как и предыдущий, наверное поэтому маленькому человеку и хотелось побыстрее в школу – это всё-таки что-то новенькое.

Так всё размеренно и шло, день за днём, неделя за неделей и месяц за месяцем, даже зима наступила незаметно, потому что она будто наращивала свою мощь постепенно. Сначала на землю упало пару снежинок, потом какое-то время стояла тёплая погода, а потом снова посыпал снег чуть побольше и чуть подольше. А в одно утро Клара встала и заметила, что на улице всё белое, красивое, снег блестит под фонарями, а где-то далеко видно поднимающееся солнце, настроение от такой природы сразу стало хорошим, а утренний бутерброд, обычно кстати, с утра каша, казался вкуснее чем всегда, даже горячий чай не хотелось наполовину вылить и разбавить водой из крана.

– Ты сможешь её забрать сегодня? – слышала приглушённый голос мамы, доносившийся из комнаты Клара, – а то мне нужно ногти ещё успеть, и на мейк ещё неплохо бы.

– А что сегодня такое? – недоуменно спросил вместо ответа папа.

– Ну как, мы идём на день рождения, Лена позвала в ресторан.

– О, блин, а я вообще забыл, наверное, да, – папа будто задумался, – заберу, а во сколько там быть?

– В семь, в центральном районе, называется «Мезанин».

– А Клару-то хоть можно брать?

– Ну а куда мы её денем? – раздражённо что ли ответила мама, – да и я спрашивала, там ещё дети будут, поиграют сами.

– Ладно тогда, вроде всё успеваю.

И он ушёл на работу как всегда первым, а мама зашла на кухню проверить справилась ли Клара с завтраком, она справилась, далее девушки оделись, причём дочь одели нарядней чем обычно и пошли в сад. В конце дня, как родители и договаривались за ней, пришёл папа, точнее сказать заехал, Клара с трудом открыла дверь машины, потому что еле доставала до ручки, и так же не без трудностей, зато сама, забралась в салон. Автомобиль был у них исходя из воспоминаний Клары «всегда», она не знала его цены, но сравнивая с другими понимала, что тачка эта получше чем у многих, даже не по стоимости, а как-то по внешнему виду, так казалось. Папа никогда не говорил на неё «машина», всегда называл «Мерс».

По пути они забрали маму из высокого стеклянного здания, мама работала в банке. Клара никогда не была у родителей на работе, только слышала вечные рассказы и поняла, что мама сидит где-то наверху этого стеклянного дома, потому что лифт когда-то сломался, а они долго понималась до своего офиса, чем занимался папа она пока в полной мере не понимала. После непродолжительной поездки они оказались в центре города. Здесь всё было очень красиво, в отличие от однообразного района где они жили, всё засвечено огнями, очень много людей, после того как нашли место куда припарковаться, отправились к ресторану.

Двери открылись сами, ну это прям как в магазине возле дома, а вот внутри был совершенно иной мир: стоял человек в деловом костюме, сразу что-то спросил у родителей, они покивали и стали снимать свои пальто, а Клара стояла и пока не делала ничего, но человек сказал, что и ей тоже бы нужно снимать куртку, тогда она сразу последовала примеру родителей.

Они вошли в зал. В полумраке за длинным столом сидело человек десять и ещё оставалось несколько свободных стульев, ну два для родителей, а для кого ещё пара-тройка? Клара глазами заприметила детей, примерно её возраста, вот видимо и стулья для неё и для этих друзей на сегодняшний вечер. Мальчик и девочка похоже занимались каждый чем-то своим, откуда-то в ресторане были игрушки и даже листки с карандашами. Вот и Клара влилась в этот ансамбль, взяла бумагу и уселась рядом с уже рисовавшей девочкой, они быстро глянули друг на друга и продолжили свои дела.

Время тянулось ужасно долго, иногда детей подзывали что-нибудь поесть, но в детстве обычно этого никогда не хочется, Клара то рисовала, то ходила туда-сюда, изучая большой, но пустой зал, кроме одного длинного стола за которым и сидели все взрослые, иногда до уха доносилось, как отец отказывается пить, говорит, мол он за рулём, а ему отвечают, что можно же такси вызвать. Находившись она садилась рисовать опять и опять. Так нудно, но спокойно и прошёл бы вечер, если бы какой-то тёте захотелось перезнакомить между собой детей.

– Ну что, детишки, – услышала голос, обращённый ко всем девочка.

Клара стала переводить взгляд от листка с начала к туфлям, которые прямо сверкали, потом были ноги, а чуть выше колен началось в цвет туфлей, сверкающее серебристое платье, большая грудь будто собиралась выскочить наружу, тонкая и длинная шея, а потом лицо и тут Клару как током ударило: без сомнения, это было лицо человека и вроде с ним ничего не произошло, но какое-то оно не настоящее, слишком большой рот, глаза будто полностью чёрные, кожа дряблая, зубы, наверное из-за такого тусклого света, коричневые, улыбка растянута чуть ли не от уха до уха. Клара застыла в испуге, а потом отойдя от шока стала глазами искать маму, случайно взглянула на это существо снова, но на этот раз всё было нормально – очень даже симпатичная светловолосая тётя с длинной косой, разве что когда говорит, то пахнет не очень приятно, не едой, а не очень понятно, чем. На следующем взгляде опять эта рожа вернулась, Клара глянула на детей, они будто не видели ничего, наоборот слушали эту тётку-оборотня как загипнотизированные. Теперь Клара прям побежала искать маму, найти её было не сложно, девочка аккуратно потянула мать за локоть, чтобы попросить поехать домой, потому что здесь было страшно, к ней неспешно, будто боясь что-то недослушать повернулось лицо и Клара попятилась назад: то что смотрело на неё мамой точно не было, будто старуха, опухшая и беззубая, глаза вроде обычные, но какие-то пустые, пока девочка отходила назад случайно спиной наткнулась на стул и упала, этим шумом она развернула к себе все лица за столом, если можно было назвать это лицами.

Каждый был изуродован на свой манер, но все своими физиономиями ничего кроме омерзения не вызывали, они уже точно не могли напоминать людей. Странные существа были не то чтобы старыми, а словно начинали разлагаться заживо, хотя вроде бы и кожа вся на месте, будто какая-то маска, как в телефоне, когда Клара развлекалась примеряла на себя всякое в одном приложении. Закричать не поучалось, точь-в-точь как в том кошмарном сне. Не отдавая отчёт своим действиям Клара, не поднимаясь заползла под один из столов, уже находясь там заметила чьи-то ноги, как кто-то встал и идёт к ней. В голове мелькнуло, что это папа, кто бы это ни был, этот человек остановился, Клара увидела, что её ноги в небезопасности, но не успела и подумать, как кто-то схватил её за ступню и потянул к себе. Девочка брыкалась и искала за что схватиться, но под руку ничего не попадалось и вот её достали из случайного укрытия.

От страха она зажмурила глаза, а потом услышала чуть не такой, но всё же папин голос:

– Ну что такое? – без какой-либо агрессии спрашивал он сидя на корточках, – чего ты кричишь?

Ничего Клара ответить не могла, чтобы объяснить, что она видела, просто молчала и пыталась утихомирить свои слёзы, всё же сфокусировав взгляд на отце она заметила, что он вполне нормальный, страшные морды остальных опять исчезли, словно их никогда и не было. Рядом стояла мама, тоже совершенно обычная.

– Я хочу домой, – ультимативно и умоляя одновременно сказала она.

– Скоро уже поедем, – серьёзно, но как-то не так ответила мама и пошла обратно за стол.

Домой они поехали не то, чтобы скоро, а вместе со всеми через несколько часов. Клара ещё пару раз видела изуродованные лица, как всегда на пару секунд, так сильно это её больше не пугало, но мерзко было, слова человек ещё такого не знает, а чувство уже есть, от этого ещё хуже. Она отметила, что работники ресторана, не становились страшными, как и водитель такси, а вот родители за всю поездку пару раз одевали свои маски, как и дома, когда они остались втроём, страх захлестнул её снова. Лёжа в кровати она пыталась уснуть, чтобы скорее наступило завтра, хлюпающим носом мешала уснуть себе и родителям, за что на неё и прикрикнули. Она стала дышать через рот и вроде сон по чуть-чуть стал приходить, уже засыпая она услышала: «может у неё что-то с головой, надо точно в больницу».

12.2026

Мама то стояла возле окна, то ходила неспешно туда-сюда, разговаривала с кем-то по телефону. Был субботний день, на дворе стоял декабрь, отца, не смотря на выходные, дома не было. Клара не знала, где он сейчас, да и не сильно её это заботило, он очень часто куда-то пропадал на выходных, иногда по работе, иногда по отдыху, все к этому давно привыкли. В двухкомнатной квартире, всегда пустовала одна комната, так как ребёнок всё ещё жил в родительской, вроде бы никто из них и не был против, Кларина кровать почти не занимала места, стояла так, что никому помешать не могла, да и ей самой было уже слишком уж привычно засыпать под тихо бубнящий телевизор.

Сейчас она сидела в кресле, у противоположной от окна стены и рассматривала свою мать, похоже, что та не может куда-то дозвониться, наверное, потому что сегодня выходной день и многие частные медицинские центры не работают, а о том, чтобы обратиться в свою районную больницу речи не было, почему-то родители девочки ни одной мысли не допустили в этом направлении. Трубку, видимо, наконец-то подняли:

– Алло, здравствуйте, – вежливо и официально сказала мама, – мне нужно записать ребёнка, наверное, для начала терапевт, – она помедлила, – хотя не знаю, да давайте с начала к терапевту, а потом возможно МРТ в тот же день, можно так?

Не отрывая глаз от пола, мама покивала головой, потом, похоже, у администратора или кто там принимал звонок возникли вопросы, связанные с таким сочетанием врачей, мама как могла объяснила зачем именно так, потом что-то поугукала в трубку, ушла на кухню и там сказала какую-то дату, которую ясно расслышать не получилось, а вот время долетело до Клариных ушей – «одиннадцать-ноль-ноль». За окном стояла пасмурная погода, с неба обыденно посыпались крупные снежинки, а папа только вчера жаловался, что устал вычищать снег около машины. Через несколько дней будет новый год, в стекле отражалась цветастая гирлянда, что она сияет в честь какого-то праздника Клара пока не подозревала, просто не помнила, что было в прошлом году, возможно, что и ничего.

Тридцать первого декабря Клара проснулась и увидела под ёлкой целые залежи сокровищ, несколько альбомов, некоторые из них неадекватно большого размера, чуть ли не с неё саму, наборы фломастеров, каких-то необычных, краски, кисточки, как же родители со всем этим угадали, почему-то игрушки резко перестали интересовать её в последнее время, что в саду, что дома она в основном занималась тем, что рисовала и ни она сама, ни кто либо другой особо не мог объяснить, что за звери или инопланетяне изображены на её картинах.

Вечером мама неожиданно приоделась в какую-то праздничную одежду, да и отец сменил привычные спортивные штаны на одни из тех брюк, что носил на работу. Родители переносили еду из кухни в комнату, на улице только-только стемнело, настроение у всех, а особенно у Клары было очень хорошим, это первый новый год, когда она понимает, что происходит, даже на день рождения, который был пару месяцев назад, не было так весело, да и он был слишком близко к тому злополучному ресторану. Зато и видений никаких больше не было.

Все расселись за стол, электронные часы, по которым Клара уже могла понимать время показывали 19:37, хорошо, что хоть они есть, потому что по стрелочным пока без шансов. Родители стали есть, положили какой-то салат и дочери, нехотя, так как не особо понимала зачем такое вообще употреблять, Клара стала колупаться в пище и поглощать по отдельным деталям, что дали. По телевизору целый день шли разные смешные передачи, вот и сейчас кто-то уже начал поздравлять. Мама сказала открывать шампанское и папа тут же принялся руками доставать пробку, которая не хотела сдаваться в борьбе даже с таким сильным человеком, возможно даже самым сильным в мире, но всё же после нескольких отцовских гримас, с выстрелом, пробка вышла из бутылочного горлышка, а у Клары ёкнуло сердце, наверное, испугалась резкого звука. Папа дернул головой наверх, будто пробка улетела туда, повелась на дешевый трюк только Клара и всем стало смешно. Родители разлили шипучий напиток по своим бокалом, ей в стакан налили что-то чёрное из другой бутылки, все чокнулись своей посудой и с ней тоже, а как только выпили и поставили их на стол, то тут же словно насекомые пробежали по их лицам, резко изменив цвет кожи на мертвенно-серый, смех на мгновение стал мерзким бульканьем, а в нос ударил резкий смрад, в детском саду росло много яблонь и так иногда воняло, если яблоки долго никто не убирал, только тут от того запаха будто взяли самое худшее.

Клару опять будто разряд тока ударил, она подавилась тем, что ела, на долю секунды заметила, как встаёт отец, сейчас она точно была уверена: не для того, чтобы ей помогать, но очень осторожно, можно сказать нежно, получила пару постукиваний по спине, а когда рефлекторно оглядела всё вокруг, то ни вони, ни масок на лицах уже не было, всё опять стало как обычно.

– Опять что-то увидела? – как-то без беспокойства, расстроенно спросила мама.

– Да, вы опять стали как в фильме про зомби, – с горечью отвечала девочка, уже зная, что ей просто что-то мерещится, что очевидно на самом деле всё не так как ей кажется. Даже как-то стыдно вот так пугаться и всех отвлекать на себя.

– Ну ничего, после праздников сразу в больницу, мама тебя уже записала, – успокаивал дочь отец, – это вот всё с сентября началось, когда ты проснулась под теликом, да? Тогда был самый первый раз?

– Да, тогда, – ответила ему дочь.

– Интересно конечно, ну видать не снилось, а тоже тебе показалось что-то, ну ты не волнуйся, ты же видишь, всё с нами всеми нормально, никаких зомбаков тут нет, потому что их не существует, – он улыбнулся и потрепал её тёмно-коричневые волосы.

Вскоре все отправились спать, не дожидаясь полуночи, дома всё-таки ребёнок и соблюдать режим нужно даже в праздники, да и не так долго осталось ждать до того, как можно будет чуть засидеться и после двенадцати, буквально несколько лет.

После нового года все сидели дома около недели, точно Клара не высчитывала, но получилось как-то очень долго, гораздо больше чем в обычные выходные, а сразу после этого заключения, потому что ребёнку кажется надоело такое сидение больше всех, они отправились в больницу, все втроём.

Медицинский центр располагался на другом конце города, и пока они ехали, минут пятьдесят, Клара не отрывалась от окна, ездила она тут не первый раз, но именно сейчас такое ощущение, что глаза открылись и мозг жадно впитывал всё что видит вокруг: людей на остановках, вывески на первых этажах магазинов, в центре как-то не так как везде, а потом начинается слой старых низких домов, потом высоких, а потом новые высотные дома, очень похожие на те, что стоят в их районе. Вот и больница двумя этажами выделяется среди высоток, в которых этажи поленится считать даже тот, кто мог бы. Стены здания отделаны блестящими белыми квадратами, а также в глаза бросаются окна, которые стоят чаще и которых больше чем обычном доме. Внутри стало тепло и не менее тепло семью повстречала сидящая прямо напротив входа молодая девушка:

– Здравствуйте, – обратила на себя внимание она.

– Здравствуйте, – ответила ей мама, – мы сегодня к одиннадцати к детскому терапевту.

– Ваша фамилия, пожалуйста, – девушка расположила пальцы над клавиатурой.

– Чащина Клара Алексеевна, – ответила мама, теряя уверенность с каждым словом, – но может я на своё имея записала.

Девушка пошумела клавишами, поводила мышкой, и доброжелательно сказала, что всё в порядке так и записано.

– Клара Алексеевна – это вы? – обратилась она к девочке, – проходите, вас уже ждут.

Клара при этом растерялась как никогда прежде, чего это к ней и на «вы» ведь очевидно так называются только чужих взрослых людей, отец кажется понял причину замешательства хихикнул, потом сказал ей снимать куртку, чтобы сдать в гардероб, и они «пойдут уже, а то доктор ждёт».

Доктором оказался совсем не молодой человек, который саму Клару вроде бы и не замечал, всё расспрашивал родителей, а они отвечали, как какие-то школьники, в итоге до девочки дело так и не дошло, но он сказал, что можно на всякий случай сделать МРТ, потому что сейчас он ничего не скажет про этого совершенно нормального маленького человека, если и там ничего не заметят, то лучше всего будет обратиться к психологу.

Выйдя из кабинета терапевта, они направились в кабинет МРТ, Клара совершенно не знала, что это значит, но раз мама говорила о таком ещё давно, то всё будет нормально. Довольно долго они шли по коридору, а потом уперлись в большую, больше остальных раза в два-три дверь, мама взялась за ручку и потянула на себя, засунула голову внутрь, чтобы узнать можно ли входить, там мужской голос ответил, что можно. Далее была процедура, которую Клара видела только в кино, а теперь и сама стала участницей, не понятно почему, но настроение у неё чуть поднялось, хотя и ненадолго. После она с папой, пошла ждать в коридоре, а говорить с врачом осталась мама.

Клара сидела на стуле и болтала ногами, бордовые зимние ботинки даже не чиркали по полу, не доставали. Вот и мама вышла к ним с отцом, губы сжала и как только появилась в поле их зрения карикатурно пожала плечами.

– Говорят ещё будут смотреть, но предварительно вообще ничего необычного, абсолютно всё в норме.

– Ну так и хорошо, – ответил ей папа.

– Что ж, будем искать психолога. – Как-то на выдохе произнесла мама.

На сегодня они поехали домой, а потом мама пару недель искала психолога. Нашла, отзывы в его социальных сетях были хорошими, хотя попробуй ещё найти у кого-нибудь плохие, но вроде бы и цена средняя, и вид внушает доверие, взрослая женщина, чуть полновата, волосы окрашены в спокойный, можно сказать тусклый рыжий цвет, специализируется на детях. «Что ж», – сказала свою частую фразу мама, – «пойдём к ней».

Не менее часа рыжеволосая тётя допытывала ребёнка одного, потому что родителям было приказано выйти, а Клара совсем и не отказывалась сотрудничать, рассказывала всё как знала ничего не тая, не то чтобы тётя умела вызвать доверие, но девочка очень хотела больше не видеть того, что видела уже несколько раз, а раз мама сказала, что тут нам могут помочь, то лучше бы выкладывать всё и только правду. Даже порисовать пришлось, женщина очень внимательно разглядывала рисунки, поджимала губы, поднимала брови, что-то записывала в свою огромную тетрадь, которая больше напоминала альбом для рисования, потом они непринуждённо поболтали о чём-то, как тут тётя сказала, что время заканчивается и если Клара захочет, то может приходить к ней ещё. Не сильно-то Кларе и хотелось, но из вежливости она уже знала, что не всегда нужно говорить, что думаешь и ответила: «хорошо». Тётя попросила позвать кого-нибудь из родителей. К ней опять пошла мама. А Клара снова ждала вместе с отцом в очередном коридоре.

– Знаете, – обратился психолог к маме, – ничего плохого пока сказать вам не могу, совершенно нормальный ребёнок, даже немного опережает развитие я бы сказала.

– Так, а чего она тогда пугается, видит каких-то мертвецов в нас.

– Не только в вас, она говорила, что вы были в каком-то ресторане и там все люди стали такими, а потом стали нормальными опять, после того, как она испугалась.

– Я всё равно не очень понимаю, но это же не совсем нормально.

– Нет, ничего неадекватного тут нет, особенно для пятилетнего ребёнка, просто может она мнительная чуть-чуть. Пока кажется, что это пройдёт с возрастом, но, – психолог сделала акцент на этом слове, – похоже все эти видения или как это назвать, случались во время празднований чего-то, кроме её дня рождения как я поняла, про него она ничего не сказала, а он был между рестораном и новым годом.

– Ну там мы просто подарили ей кое-что, потом торт да чай и всё, не гуляли особо, пока она такая маленькая, без гостей в общем.

– А не было ли у неё какого-нибудь травмирующего опыта на праздники, может где-то вроде парка развлечений кто-то вроде аниматора напугал её сильно, просто праздники тут точно замешаны, но не понятно как.

– Нет, – мама задумалась, – да мы и по паркам никогда не ходим в крупные праздники, может быть по телевизору что-то увидела, – нахмурив брови мама опустила взгляд в пол, а потом подняла его к потолку, – тоже вряд ли без она его не смотрит, а если все смотрим, то ничего такого страшного там нет, весь контент не более «шести плюс», мультики и фантастика, остальное ей скучно.

– А сами вы смотрите фильмы ужасов?

– Так прямо не отслеживаю, может быть изредка, но Клара с нами такое не смотрит, и мы не дали бы, и самой ей не очень интересно.

Дальше психолог говорил, что всё странно, что девочка точно не прикидывается, а реально что-то видит, точнее видеть конечно же она не может, но думает, что видит и главное сама понимает, что всё не по-настоящему. Пока родителям посоветовали наблюдать за дочерью и всё-таки подумать о травмирующем опыте, может даже алкаш какой-нибудь зарычал возле магазина, это для них такое – фоновый звук, но ребёнка может очень впечатлить, а Клара как раз из очень впечатлительных.

Позже все трое сели в машину и поехали домой, мама глянула на дочь, мельком, но Кларе стало почти обидно, хотя не понятно почему, а мать сказала папе:

– Уже четыреста баксов отдали, а так ничего не поняли.

Это был упрёк? Клара в чём-то виновата? Она не понимала, но решила думать, что ничего плохого мама ввиду иметь не будет. Отец в ответ лишь пожал плечами, а через пол часа они были дома. Настроения рисовать у Клары не было, посмотрела какое-то неинтересное кино со всеми, поела и легла в свою кровать, сильно зажмуривая глаза, так вроде бы легче засыпалось. Может во сне будет солнечно и красиво, а то слишком много подряд тёмно-серых дней, хотя и в них была какая-то своя красота.

05.2027

Детское время тянется долго, иногда кажется, что вообще стоит на месте, но какое-то движение обязательно происходит, так и здесь дни тягучей смолой сменялись один за другим. Душе Клары становилось всё спокойнее ведь «страшных масок», такое название укрепилось в её уме, она уже давно не видела, разве что мелькнёт где-то на улице всего лишь на долю секунды, но былого трепета они уже не вызывали. Боевой настрой родителей день ото дня стихал и уже к весне речи ни про какие больницы, психологов или психиатров не было, да и вообще специалисты ведь сказали, что с девочкой всё нормально. К тому же если взрослым и надо было куда-то уйти, на какой-то праздник, день рождения и тому подобное, то Клару сдавали одним из множества знакомых, а ей даже и нравилось побывать у кого-нибудь дома, потому что каждая квартира представлялась отдельным миром, да и внимания к ней там проявляли порядочно, а это было приятно, особенно когда в родном доме её будто стали избегать.

В чём заключалось избегания сказать было сложно, просто чувствовалось какое-то отторжение от мамы и равнодушие от отца, хотя её вещи были всегда постираны, она всегда была накормлена, даже просьбы о покупках всякого удовлетворялись, но всё это таяло на фоне того, что она могла вложиться всем детским сердцем в рисунок на который мама разве что угукнет и продолжит пялиться в телефон, а если Клара вступит случайно в лужу, то вот тут уже сквозь пальцы этого никто не пропустит: будет визгу на всю улицу о том, что она никуда не смотрит и кто это теперь будет мыть и стирать, другие девочки нормальные и только она как свинья.

Вот и в очередной раз после майского проливного дождя они шли домой из сада, Клара засмотрелась на распускающиеся цветы каштанов, которые хоть и были усажены довольно часто по дороге до дома, но как-то выделялись, у некоторых деревьев бело-розовые цветки были смешаны с ещё закрытыми почками, которые скорее напоминали личинок насекомых, чем листья. Вот эти «личинки» и приковали взгляд девочки к себе и отвлекли её от камня, возникшего под ногами, а он в свою очередь послужил отличной подножкой, благодаря которой Клара и полетела всем телом в большую грязную лужу.

После звука брызг воды первое, что девочка услышала был мамин полувздох-полувскрик, ещё в полёте понимания, что сейчас ей что-то будет, она в миг подорвалась и посмотрела молящим взглядом на мать, но не ради жалости, без расчёта, а просто искренне не хотела никого злить, но взгляд очевидно ничему уже не мог помочь, мама вперемешку с матом закричала:

– Ты под ноги вообще смотришь? – она махала руками, а маленькая женская сумочка пролетала на опасном расстоянии от лица Клары.

Ребёнок абсолютно не понимал, что ответить, да и кажется не было и секунды, чтобы вставить слово между вопросами-обвинениями мамы. Мимо проходили люди, поглядывая и отворачиваясь от этой картины, кто-то улыбался думая, что перед ними обычная неряха, которая так падает каждый день ради развлечения и похоже никто не понимал, что прямо сейчас этот маленький человек бессознательно мечтает только о том, чтобы исчезнуть и больше никогда не быть, настолько он неудачный человеческий экземпляр.

Мама как-то чуть ли не с отвращением схватила дочь за плечо, больно ущипнув за кожу и потянула её наконец-то домой.

– Сейчас придём и будешь свои сапоги сама стирать, поняла?

– Хорошо, – ответила Клара, смотря себе под ноги.

– Заткнись.

Душа разрывалась, потому что вроде бы ей задавали вопрос, а после того как она ответила – говорят заткнуться, помимо обиды и страха душу всё более заполняла тягучая тоска, о которой Клара вот вспомнила снова. Изо всех сил этот ребёнок старался быть хорошим и его хорошие дела замечали всё меньше, зато любая неудача становилась предметом вот такого представления.

Когда вошли в квартиру, Клара тихонько разделась и будто зашла в чужой дом, чтобы её не заметили стала прокрадываться в комнату, она слышала, что работает телевизор, значит папа уже пришёл, может хоть у него можно будет найти защиту сегодня, потому что этого хотелось очень сильно, но как гром сразу отовсюду прозвучал мамин голос:

– Куда! – Клара замерла, а потом стала оборачиваться готовая выполнить, что угодно лишь бы мама перестала быть такой, – бери свои сапоги и пошла в ванную мыть их.

Клара в миг так и сделала, но и тут всё пошло не так, только она подняла обувь, сделала пару шагов в сторону ванной комнаты, как противный визг, который чуть ли не физически давил на перепонки заставил девочку вздрогнуть в очередной раз за этот день.

– Ка-па-ет на по-о-л, – тягуче и гадко тянула мама.

Казалось, что она уже наслаждается мучениями своей дочери, на крики своей жены в коридоре наконец-то появился папа и захотел понять, что происходит, мама тут же выложила всё, объясняя ему какая-то конченая у них дочь, свинья, криворукая и так далее, отец даже кажется чуть опешил от такого напора, немного прикрикнув сказал ей успокоиться.

Клара же в это время с усердием, включив горячую воду на полную, чтобы её температура обжигала руки и страдания от этой боли помогли искупить вину перед мамой, оттирала свои сапоги. Стерев любые следы грязи снаружи, девочка, намылив руку стала вымывать обувь изнутри, со всем упорством, что у неё было, потом стала наливать обжигающе-горячую воду внутрь обуви, проделав это несколько раз, чтобы внутри не чувствовалось мыло, она подумала, что надо бы набрать воды ещё разок, что и сделала и вот уже сливая абсолютно прозрачную, значит без мыла, жидкость, она услышала мат за спиной, повернулась, из искаженного лица мамы донеслось:

– Ты что делаешь, сука тупая? – и затылок девочки зажёгся резкой болью от удара.

Это уже было слишком для детской психики, бросив сапог куда-то вперёд, а хотелось, наверное, в маму, Клара побежала во вторую, пока можно сказать необитаемую комнату, с намерением не выходить оттуда никогда.

Очень тихо и очень долго она плакала там одна, за окном время от времени сверкало и бил в невидимые барабаны гром, так Клара и заснула в детсадовской одежде, с чувством голода, а посреди ночи проснулась и была абсолютно уверена, что слышала чей-то шёпот, однако разобрать, что он говорит было абсолютно невозможно, немного полежав она почувствовала, как кто-то аккуратно берёт её за маленький локоток и тянет к окну, хотя в комнате очевидно не было абсолютно никого, зато около окна шёпот становился всё отчетливей. Клара взяла стул, на который не без труда вскарабкалась, чтобы дальше влезть на подоконник и открыть окно, потому что этого сейчас хотелось больше всего на свете, а может кто-то очень просил её беззвучным голосом, так или иначе – окно открыто.

Лицо девочки погладил лёгкий теплый ветер и будто шепнул что-то на ухо, посмотреть куда-то что ли надо было, Клара посмотрела наверх, а там добродушно своим серпом улыбалась ей луна, поглядывая на неё двумя звёздами-глазами, снизу красиво кружились белые лепестки от цветущих деревьев, медленно опускаясь в налитые недавним дождём лужи. Девочке точно что-то говорила вся природа сразу, а понять она никак не могла, а потом кажется расслышала что-то вроде: «не грусти», и сразу после этого лицо состоящие из луны и звёзд стало просто луной и случайно разбросанными по небу звёздами, ветер начал просто шуршать где-то в пространстве, а лепестки залетали без особой красоты, Клару же потянуло в сон. Чему она и поддалась, на душе при этом стало спокойно.

На утро мама оказалась совсем нормальной, будто насквозь мокрые сапоги перестали быть самой главной проблемой в жизни, стали какой-то мелочью, а грязную куртку можно постирать, и она будет такой как была до той злосчастной лужи. Клара сидела на кухне и ела что дали, при этом испытывала смесь эмоций одновременно радость, что мама больше не кричит и страх сделать лишнее движение и разбудить того вчерашнего зверя. Папа же за завтраком рассказал, что они сегодня поедут на природу, Клара обрадовалась, ведь она любила бывать в лесу, потому что там всё совсем не такое как у них здесь, будто другая планета. Однако через мгновение уже поняла, что под «они» папа имеет ввиду только себя и маму, а её же как обычно сдадут кому-нибудь из знакомых.

– Давай сегодня Абышевым отдадим, – говорил отец про Клару будто она какой-то предмет.

– Так они же с нами тоже поедут.

– Я знаю, но они же живут у матери Абашева дома, да и пацана своего оставят тоже, не скучно им будет, – он пожал плечами.

– Да ну, ему уже десять лет, это пропасть в таком возрасте.

– Больше всё равно не у кого, а с собой брать её – это будет испорчен вечер у всех, опять начнётся.

– Давно уже не было, – ответила мама, видимо надеялась, что Кларин недуг сам собой прошёл.

– Так мы её с собой давно и не брали.

– Ну тогда сейчас позвоню Лере и спрошу можно ли так.

Совсем скоро Клара уже ехала на другой конец города «в гости» к какому-то мальчику Абышеву, которому было десять лет. Вот они уже и оказались возле нужного дома, не очень похожего на их собственный новый жилищный комплекс, так как этот был явно из более древней эпохи. Двор уставлен машинами, очень много зелёных номеров на автомобилях – значит у них электродвигатели, подъезд, лифт, нужный этаж, вот они уже в квартире, как обычно взрослые разговоры ни о чём, после того как они перекинулись парой слов с низкой старушкой, каким-то чудом отстоявшей у седины свои чёрные волосы, все родители ушли.

– Как тебя зовут? – обратилась к девочке женщина, которая казалось ей раза в два ниже папы.

– Клара, – ответила она ей.

– А меня Мария, пойдём отведу тебя к одному бандиту, а то устроил нам тут вчера, – она с улыбкой покачала головой, а Кларе стало как-то немного страшно.

Тем не менее она отправилась в след за старушкой разглядывая довольно бедное убранство квартиры, в ценах конечно она не разбиралась, но вокруг было всё не такое современное и красивое как у них дома, а значит скорее всего дешевле, да и запах стоял какой-то еды что ли. Бабушка открыла дверь и перед Кларой предстала маленькая, вряд ли больше восьми квадратных метров комнатка, в конце которой с простым карандашом в руке сидел черноволосый короткостриженый мальчик, ноги до пола не доставали, потому что стол и стул были явно для взрослых, как и его лицо, которое он сразу повернул к двоим стоящим в дверях, было каким-то взрослым, не сочетающимся ни с возрастом, ни с очевидно маленьким ростом.

Парень с чётким ударом прихлопнул карандаш к столу и юрко соскользнул на пол со своего высокого трона, подошёл к двери и будто бы перекрикиваясь с соседом через забор сказал своей бабушке:

– Я сейчас не хочу ни с кем играть.

– Ты никогда не хочешь, – по-доброму сказала она. Парень кажется не понял, что из этого следует.

Но тут взглянул на Клару, которая и сейчас не знала куда деться, ведь и тут она снова никому не нужна и всем мешает, а он это будто почувствовал, ему стало как-то жалко этого ребёнка, хотя он и был убеждён, что дети в таком возрасте ничего не соображают, а сейчас она, как и все, давит на жалость.

– Да ладно, Ваня, – продолжала, вкладывая в слова доброту бабушка, – поиграете несколько часов, а потом и родители приедут, опять будешь тут сидеть как сыч себе, никто тебя трогать не будет.

– Сегодня приедут не родители, а уроды.

– Не говори так, – резко строго сказала бабушка, – это твои родители, нельзя так.

Ваня от этого только закатив глаза вздохнул, но жестом показал Кларе заходить, бабушка чуть подтолкнула её в комнату и тихо закрыла за собой дверь.

Как только это случилось Ваня молча уселся за свой стол и продолжил с упорством рисовать что-то, Клара без приглашения подошла к столу и заглянула в рисунок и даже немного отдёрнулась, сама-то она такое давно перестала изображать, потому что потом всю ночь снились кошмары. Мальчик будто влез ей в голову увидел там «страшную маску» исполнив её на бумаге, в тоже время и Ваня заметил странную реакцию девочки, но первым делом подумал, что он просто очень хорошо нарисовал своего урода, а она впечатлилась.

– Что такое? – спросил он её без эмоций, правда стало интересно, ведь никто раньше не пугался, не удивлялся, ну фантазирует пацан и ладно.

– Я таких видела, один раз ночью, и один раз в ресторане.

– Не понимаешь, что это да?

– Это – страшные маски.

Ваня выпустил смешок и улыбнулся чуть ли не надменно, хотя сам всего лишь подражал кому-то из кино, конечно же сам того не осознавая, но с видом знатока сказал:

– Это не маски – это когда твои родители напьются, то превращаются в уродов.

– А твои? – Клара даже чуть обиделась за своих дорогих людей.

– И мои тоже, да и вообще все люди.

И тут Ваню как осенило, надменный тон сменился на какое-то волнение – перед ним стоит первый человек, который тоже «это» видит, раньше-то все говорили, что он выдумывает, даже бабушка, которая совсем никогда ничего спиртного не пила, сама почему-то вечно успокаивала, что родителям тоже надо отдыхать и не надо так беситься каждый раз.

– Давно ты своих такими видела? – спросил он у Клары и сам не заметил, как повернулся к ней всем телом.

– Давно уже, меня после ресторана никуда не берут.

– Понятно, – дернул головой Ваня, будто поздоровался с кем-то. – а я своих постоянно вижу, я уже заметил, что уродство слазит с них где-то недели три, но если они не пьют, то к третьей неделе становятся очень злобными.

– У меня мама кажется теперь всегда злобная.

– Ничего, завтра вот уже станет доброй, – он опять улыбнулся, Клара вообще не понимала чему он рад.

– А я вижу маски только на секунду, – внезапно вспомнив важный факт сказала Клара.

– Это только пока, потому что ты ещё себе не веришь, а я уже вижу всё как есть.

Клара не сильно понимала о чём речь, но тоже было как-то приятно, что кто-то тоже способен узреть страшные маски, что вообще это не видения, а всё на самом деле.

– Пошли на улицу, – предложил резко Ваня.

– Пошли, – ответила ему Клара.

Дети вышли в коридор и стали одеваться, бабушка тут же всполошилась и безапелляционно заявила, что пойдёт с ними, мальчик не раздумывая ответил, что мол не надо, но бабушка настаивала, ведь сам он может конечно «дуть» куда хочет, а вот за Кларой надо смотреть и вернуть родителям целую и невредимую.

Какое-то время они уже гуляли как тут Ваня заявил своей бабушке:

– А Клара тоже видит уродов, – он пытался удержать рвущуюся наружу улыбку, от этого аж ноги не могли устоять на месте.

– О господи, – ответила бабушка, – правда, что ли?

– Да, – ответила смутившаяся Клара, по груди растекалась обида на этого мальчика, он будто выставил на показ её самую большую слабость.

– Эх, Ваня, Ваня, зачем ты подговорил вот ребёнка, выдумки эти твои ещё, а ты Клара… стыдно должно быть обманывать взрослых людей.

Клара молчала и смотрела вниз на сухой и ровный асфальт, хотя себе в душе и ответила, что никого она не обманывает.

– Это всё на самом деле, – бросил Ваня бабушке, будто действительно нашёл железные доказательства своей правоты.

Бабушка в ответ только угугнула.

Ваня же умудрился стать под таким углом, чтобы видела его только Клара и покрутил пальцем у виска, явно имея ввиду бабушку, а потом махнул рукой, мол ничего она не понимает. Клара хихикнула и тут уже устыдилась за себя, потому что ничего плохого старушка ей не сделала.

Позже они пошли домой, а с утра за Кларой уже приехали родители, вместе с родителями Вани, он сразу вздыбился будто чего-то испугавшийся кот, и шепнул Кларе на ухо:

– Видишь?

Она в ответ только помотала головой, ведь и правда её родители были совершенно обычными, но в том, что видит он Клара не сомневалась ни секунды. Ваня же её ответ принял совершенно спокойно, он уже знал, что скоро она тоже начнёт распознавать всё, сам-то он более-менее длительно стал наблюдать родителей в личине уродов, когда пошёл в школу.

Клару привезли домой, а потом она слышала, как мама разговаривала, видимо, с мамой Вани, долго, наверное, они даже спорили о том, у кого ребёнок менее сумасшедший и кто кого чему научил. Больше к Абышевым её не отдавали.

08.2027

В июне Клара закончила детский сад, лето, перед тем как пойти в школу оказалось жарким, долгим, будто само решило помочь насладиться всем своим присутствием. За три месяца девочке казалось, что она чуть ли не прожила целую жизнь. Родители уже отпускали её одну гулять в своём дворе, правда очень быстро это переросло в побеги в другие дворы, но за них Клару очень быстро перестали ругать, да и она уже давно привыкла к недовольству взрослых у себя дома, так что ругань её не сильно останавливала. Уходы на новые территории обязательно оборачивались новыми друзьями, их было столько, что Клара не у каждого даже имя могла запомнить сразу, но это в общем-то и не так важно. Подрываясь без будильника в шесть-семь утра ничего не ев, не каждый раз даже чистя зубы, девочка уже неслась на встречу друзьям, которые, тогда казалось, жили чуть ли не в других странах, ведь каждая площадка, окруженная домами, представлялась больше и загадочней, чем была на самом деле.

Дни, наполненные смехом, иногда какими-то трагедиями, например, когда всем знакомый кот играючи выбил жизнь из воробья, дети, вдоволь наругавшись на местного хищника устроили похороны птице со всеми почестями, даже с крестом и цветами, но на этом всё не заканчивалось: одуванчики и то, что росло в округе какое-то время подносили к этому месту скорби, устроенному чуть ли не ровно в середине двора. Потом конечно же цветы стали пропадать, да и сам крест повалился и больше уже никем не был поднял, а к концу лета и отыскать место детского паломничества было уже невозможно, будто его никогда и не существовало.

Каждому в этой новообразованной стае было не больше шести-семи лет, да и меньше, никому не было тоже, так как детям постарше абсолютно не интересно находиться в такой компании, а детей помладше ещё просто-напросто никто не отпускал одних. Не смотря на столь маленькую разбежку в возрасте знаний про окружающий мир у детей было в очень разном количестве, Клара относилась к тем, у кого этих знаний поменьше, всё было для неё удивительно. Один мальчик сказал, что знает где здесь есть стоянка с брошенными машинами, но идти надо далеко, это конечно же никого не остановило, хотя Клара и чувствовала какую-то непонятную тревогу, но, чтобы не прослыть трусихой молча пошла в неизвестные дали

Добирались они до цели по своим меркам и правда долго, а какая-то внутренняя сигнализация у Клары в душе верещала уже на всю мощность, чуть ли не физически заставляя её вернуться в знакомые и можно сказать, родные места. Тем не менее детская толпа уже видела очертания стоянки далеко внизу, «далеко» – это метров триста, но зрелище действительно стоило преодолённого пути: площадь не меньше чем парковка у большого гипермаркета была заполнена самыми разными машинами, разной степени ржавости, какие-то военные грузовики чередовались с обычными маленькими машинами, на паре прицепов можно разглядеть заброшенные катера или лодки. Все ринусь по старым, уже разрушающимся бетонным ступеням вниз, таких проходов было два или три и каждый раз ноги переставлялись медленней чем хотелось бы, спасал только железный поручень с остатками красной краски, Клара всегда после таких мест нюхала свои ладони, а они неизменно пахли металлом.

Сетка-рабица абсолютно не мешала обзору и жадные до такого зрелища детские глаза скользили вдоль неё, не обходя вниманием ничего, что могло попасть в поле их зрения. Почти обойдя одну из четырёх сторон большого прямоугольника, они уперлись в старый и толстый ясень, который создавал тень над одной из машин, кроме тени каждую осень он, как одеялом, укрывал её опавшими листьями, о чём свидетельствовали небольшие кучи подгнившей листвы возле сдутых колёс.

– Мы можем пролезть здесь, – сказал мальчик, который их сюда привёл, – вон по дереву, потом на крышу машине, походим внутри.

Все как-то замялись, а он сказал, что уже ходил тут сто раз и ничего за это не было.

Раз так, то конечно, попробовать можно.

Через несколько минут весь коллектив исследователей в количестве семи человек, каждый раз обязательно гупая по крыше старой машины, перебрался внутрь стоянки.

И началось изучение такого интересного объекта, с начала дети просто ходили и смотрели на забытые хозяевами и самим временем автомобили, кто-то становился около колеса грузовика, и все понимали, что оно в два раза больше этого маленького человека, кто-то пристально вглядывался через запыленные стёкла, часто покрытые слоем чего-то зелёного, явно растительного происхождения, внутрь салона. До того, как кто-то начнёт дергать дверные ручки долго ждать не пришлось, да и найти открытую машину тоже было не такой уж непосильной задачей.

Посидели в одной, потом нашли вторую, Клара всё время избегала садиться внутрь, ей казалось это страшно запрещённым, машины ведь чужие, да и на свободные места хватало много желающих и без неё. Такого хитрого приёма хватало до тех пор, пока они не наткнулись на микроавтобус, открыта у него была только одна дверь, для водителя, но тем не менее воспользовавшись этим входом все уже сидели внутри, а за рулём уселся один из парней.

– Клара, садись, – он махнул ей рукой приглашая внутрь салона, – поедем куда-нибудь.

Кларе совсем не хотелось, но она уже привыкла делать не то, что хочется, а что сказали, чтобы никто ни в коем случае не обиделся и не разозлился, и вот она уже сидит в салоне вместе со всеми. Не так уж в принципе и страшно.

Их «водитель» крутил рулём, давил на педали и дёргал рычагом, перетыкал, наверное, все кнопки, что только были в салоне постирав много лет копившуюся пыль, как тут после очередных дерганий рычага микроавтобус, который стоял на небольшом уклоне очень медленно покатился куда-то вниз, но даже этого хватило, чтобы детские сердца ушли в пятки.

Первым корабль покинул капитан, но спасибо, что, хотя бы дверь за собой не закрывал и остальному экипажу было не так тяжело выскочить. Клара видела в стёкла сзади как «водитель» убегал куда-то, а потом и совсем пропал среди автомобильных туш. Микроавтобус тем временем катился вниз уже как метра три, а эти метры можно было умножить на тысячу в Кларином, да и остальных, восприятии. Клара, вошедшая последней теперь и выйти могла только последней, от того всё делалось только страшнее, но очередь дошла и до неё, машина катилась очень медленно, а Клара чувствовала себя так будто выпрыгивает из самолёта, но в последнюю секунду всё же решилась, нормально не получилось, всё-таки упала и счесала до крови кожу на ладонях, но разглядывать было некогда, их машина врезалась в другую. Без громкого звука, скорее всего даже царапин никаких не осталось, но детям казалось, что они устроили аварию.

А тут ещё и жаркий воздух разрезал чей-то злобный крик:

– Вы что там делаете? – донеслось из ниоткуда, – как вы сюда залезли?

Вдалеке виднелся силуэт мужчины, высокого, с большим животом, рукава рубашки, кажется были закатаны, лицо его было не разглядеть, но детское воображение само дорисовало гримасу и все, словно птицы порхнули кто куда, точнее кого куда понесли ноги. Клара, сперва застыв и не в силах выбрать за кем бежать так бы, наверное, и стояла, но в глаза попался ясень, что недавно послужил входом на стоянку, к нему она и ломанулась, что было мочи, ей казалось, что настолько быстро она ещё никогда не бегала, возможно это было и правдой. Изредка она оглядывалась, мужик-сторож махал кулаками и хоть, и не быстро, но всё же направлялся будто бы лично за ней, а за кем ещё, если все уже выбрались отсюда.

Вот и дерево, но что теперь можно сделать, ни черта не ясно как отсюда вылезать, и Клара полезла по забору, рабица предательски прогибалась, маленькие стопы то и дело соскальзывали, и она беспомощно болтала ногами, словно застрявший в каком-нибудь отверстии кот. Однако быть пойманной, тем более единственной пойманной она не собиралась, а потом ещё и подумала, что про всё это скажет мама и будто только от самих эти мыслей справилась с непреодолимой преградой высотой не более полутора метров.

А дальше нужно было бежать, что Клара и сделала пока не кончились силы, она остановилась разглядывала местность, но сразу не могла сообразить где она находится, чуть не запаниковала, но стала понимать, что места в общем-то знакомые, они ходят домой из сада «сюдой». И так цепляясь за объекты, вон за тот ларёк, потом надо найти «будку с электричеством», после которой она всегда обращала внимание на большие качели. Так и добралась до своего двора, выискивая то, что запоминала несколько лет проходя один и тот же путь.

Дома же никто ни о чём не расспрашивал, Клара будто не могла поверить, что она столько всего за сегодня пережила, но никто этого не видит, не понимает, будто свои приключения она держала сейчас в руках перед собой, но их всё равно никто не мог бы рассмотреть. Родители занимались своими делами, и даже, только Клара зашла, то как всегда услышала призыв идти есть, а то уже три часа, а она где-то ходит.

Клара не хотела, но и, как обычно, не протестовала.

После так и улеглась спать. Следующие пару дней она вообще никого найти не могла, но запомнив, как идти до стоянки, сходила туда сама, посмотрела хотя бы издали на запретное место.

Ещё через несколько дней в их домофон позвонили, родители Клары были на работе, но она уже не боялась снимать трубку и сама, что пошла и сделала.

– А Клара дома? – не здороваясь и без прочих церемоний раздались оттуда детские голоса.

– Это я, – ответила Клара.

– Выходи, – весело сказали ей.

Ей было даже как-то лень, будто за пару дней она снова привыкла только сидеть дома и рисовать или что-нибудь смотреть по телику, но всё же натянула свои кроссовки и пошла.

Только выйдя из подъезда, её два спутника, один из которых водил на стоянку, показали пачку сигарет, ничего на ум Кларе не пришло, сигареты и сигареты, поболтав о чём-то они ушли в соседний двор, времени сейчас не более девяти часов утра и людей вокруг почти не было видно. Пройдя сквозь кусты, вся троица уселась под одним из балконов, казалось, что их тут никто никогда не сможет найти или хотя бы заметить. Клара не понимала зачем они здесь, но её позвали, поэтому и пошла.

Рассевшись на холодном бетоне один из парней снова достал пачку сигает, а тот, что водил на стоянку – спички. Клара хоть и не знала, как должно быть, но можно сказать, догадалась, что пачка уже не полная, одну сигарету протянули ей, а она растерялась не зная, что делать, точнее она знала, что точно не хочет, ведь когда в саду спрашивали будут ли они курить Клара твёрдо ответила, что она точно не будет. Но тем не менее раз дают – то надо брать. И как обычно, чтобы никто не расстроился и не обиделся она сделала, что требовалось, парни подкурили себе, потом ей. Со всей силы она потянула мерзкий дым, который уже колол глаза и закашлялась так, что не могла вспомнить, когда такое вообще было, сигарету она держала по-взрослому, как видела в фильмах, но уже точно решила, что это не её и захотела отдать бело-жёлтую палочку, протянула руку в одному из парней, как тут её кашляние нарушил чей-то писклявый голос:

– И ты здесь, – сказал кто-то.

Клара с усилием открыла всё ещё страдавшие от дыма глаза и увидела Рому Кравчука, она с ним ходила в сад, на его лице застыло какое-то гадкое ехидство.

– А я всё твоей маме расскажу.

Клара совсем уж растерялась, потому что вот это действительно худшее, что может быть, лучше уже тут и помереть под этим балконом, с ненавистью и растерянностью глянула на своих спутников, которые и затянули её во все эти проблемы. Они не выражали никаких эмоций, а Кравчук будто куда-то испарился.

Положив сигарету, которую она всё так же ещё держала между двумя пальцами, на бетон, она сама не зная куда побрела, но в полной уверенности, что домой больше можно не возвращаться, далеко уйти не получилось и не зная, как же ей провалиться сквозь землю она сидела на качелях и покачивалась, изредка отталкиваясь ногой от земли.

А когда солнце стало краснеть с работы приехали родители, что удивительно, на одной машине, обычно мама приезжала сама, так как работала гораздо ближе к дому, чем папа.

– Клара, ты чего там? – добродушно окрикнула её мама.

И Клара только сейчас сообразила, что Кравчук им пока ничего не рассказал, ну хоть этот вечер она проведёт нормально и радостная побежала навстречу родителям. Сегодня она ещё пока поживёт, а если завтра её выгонят или прибьют, то так тому и быть.

Накормив дочь, а потом ещё и задобрив сладостями родители сообщили, что им куда-то надо в очередной раз на всю ночь и не боится ли Клара побыть самостоятельной или может её лучше куда-то отдать, хотя и отдавать-то некому, у всех какие-то дела, Клара сообразила, что надо сказать, что она легко поспит и одна в квартире. Родители были рады это слышать, и она тоже осталась довольна, тем что никому не создала трудностей.

Клару уложили в её комнате, она и сама уже почти отрубалась, родители пообещали быть с утра, ещё до того, как она проснётся, такой уговор вполне устроил девочку, ведь пока она будет спать она и знать не будет, что дома никого нет.

Щёлкнули замки, а Клара стала погружаться в сны, сегодняшний проступок почти вышел из памяти, будто она его никогда и не делала.

Как часто бывало, что-то разбудило её среди ночи, и она дежурно пошла смотреть в окно на свой ночной двор, который в темноте был совершенно другим местом, отметила для себя, что не горит красная лампочка от телика, нигде не светятся часы, видимо отключили электричество, да и во дворе ни один фонарь не светил, только луна немного выполняла эту функцию.

Как обычно подставив стул, уперев локти в подоконник, а подбородок в ладони она стала наблюдать за пейзажем, в котором знает каждый уголок, но что-то было не так, взгляд уперся в какого-то маленького человека на качелях, ровно на том месте где сидела она сама весь день. На душе уже стало жутковато, но Клара не могла отвести взгляд. Человек вырисовывался всё лучше: длинная черная юбка, черная кофта с пуговицами, а на голове светлая косынка, спина сильно сгорблена, лица не видно, потому что старуха сидит боком и смотрит вперёд, Клара была почти рада, что не видит её физиономию.

Но медленно под скрип железа она стала поворачиваться, и как же сейчас Кларе хотелось бы убежать, но она не могла, будто прилипла к табуретке, а та к полу.

Старуха уже повернула своё лицо к ней: оно было не женским, будто какой-то озлобленный мужчина смотрел на девочку, губ не видно, на том месте только морщины, больше похожие на лапы насекомого, глаза, если они вообще есть, посажены очень глубоко, но где-то там в глубине что-то мерцает слабой точкой, и этих точек хватало, чтобы приковать Клару к месту где она стоит. Бабка задвигала ртом, так будто собиралась улыбнуться, но улыбка перетекала в мерзкий оскал обнажая зубы-иголки. Клара уже видела такое и опять всё всплыло тут как тут, а потом по ушам ударил старухин крик, точь-в-точь аккордеон, а не человеческий голос, всё как тогда, да ещё и громкость была такой, словно она стояла рядом, а не сидела в десятках метров от закрытого окна.

Но Клара от этого звука будто в себя пришла, отскочила от окна, завесила шторы, бегом побежала проверять замки – всё было закрыто, как и все окна, не зная, что делать она просто закуталась в одеяло так, чтобы не осталось ни одного отверстия и кое-как, несколько раз считая до ста, сумела заснуть, чтобы скорее «сделать» утро, и чтобы родители скорее пришли.

Проснулась она в одиночестве, домой никто и не приходил, часы сбились из-за отключения электричества ночью, поэтому понять сколько времени она никак не могла, уже готовая впасть в отчаяние она услышала, как в дверях, будто жук в коробке, скребётся ключ, дверь открылась и на порог вошли родители, Клара кинулась к ним, обняла маму, даже не дав ей раздеться и упёршись лицом ей в живот сказала, почти со слезами:

– Пожалуйста, больше никогда не уезжайте.

Родители только улыбнувшись переглянулись.

09.2027

Первое сентября с самого рассвета решило доказать всем, что лето ещё не кончилось и начиная с утра обдавало жарким воздухом всех, кто решил выйти на улицу, а людей сегодня встречалось чуть больше обычного и все нарядные.

Клара шла по улице и не узнавала свой район, но не потому что что-то изменилось в архитектуре, а из-за людей, детей, которых никогда раньше видела, а теперь они словно распустившиеся цветы решили украсить собой улицы, и все направлялись примерно в одну сторону с ней. Конечной точкой этого маршрута была школа, куда многие, как и сама Клара шли на первую в своей жизни линейку. Идти, как и до детского сада было совсем не долго, не более десяти минут. Папа уехал на работу, поэтому на линейку шли они только вдвоём с мамой. Клара несла большой, особенно по сравнению с ней, букет и запах цветов смешивался с запахом маминых духов, всё это как-то умиротворяло и давало иллюзию того, что всё плохое в этом мире куда-то пропало и больше никогда не сможет случиться.

Вот они уже подошли к воротам школы, здание не новое, в три этажа, стены выкрашены в светлый цвет, а на площадке перед школой люди, на первый взгляд робко, занимают квадраты с цифрами и буквами, пару человек крутилось и в том нарисованном мелом квадрате куда надо было Кларе и маме, она как раз, оглядевшись вокруг сказала, что они рановато пришли и забрала у дочери цветы, Клара без сопротивления их отдала, потому что букет уже норовил упасть вниз, будто хотел посмотреть, что там на новом асфальте написано.

Постепенно выделенная площадка заполнялась людьми, Клара с мамой медленно, но верно отходили назад, наверное, маме не хотелось толпиться среди всех, потеть и неудобно стоять, а вот девочке наоборот было интересно посмотреть, что там происходит в свободном месте. Она одна зашла вглубь толпы насколько могла и сквозь тела смотрела как женщины разного возраста то читают какие-то поздравления с листка, то говорят от себя, потом дети Клариного возраста рассказывали стихи, всё быстро стало довольно скучным и только Клара собиралась протискиваться обратно к маме, как заметила Кравчука. Настроение испоганилось тут же, и она даже замешкалась, не зная стоит ли уже возвращаться к родителям, вдруг он уже рассказал. Поникшая она всё же вышла к маме, как раз и где-то там произнесли, что торжественная линийка закончена.

– Ты чего, Клара? – спросила мама, забеспокоившись от её вида, – передумала хотеть в школу? – мама улыбнулась.

А Клара сообразила, что она ничего так и не узнала, а, следовательно, конец Клариной жизни на какое-то время снова откладывается.

Потом родителей и детей разделили, детям устроили что-то вроде экскурсии по школе, а родителей собрали в классе, где будут учиться их дети, нужно было с самого начала решать какие-то денежные вопросы. Кто-то возмутился, можно же просто всё отправить в сообщении, в ответ на это неизвестно чей голос сказал, что потом отправят. Далее уже эти суетливые разговоры перестали быть слышны. Клара заметила, что Рома Кравчук попал в один класс с ней уже абсолютно точно, при этом он заметил её, но кроме короткого взгляда больше ничего не произошло, будто он не знал этой девочки. От такого даже стало как-то полегче.

После того как их, и ещё одну группу, видимо параллельный класс, поводили по школе, учителя отвели их в помещение к родителям, каждый из которых сидел за отдельной партой в одиночестве и дети, без указаний, сообразив самостоятельно, подсели к своим мамам и папам. Мама Клары переводила взгляд телефона на учителя – что-то записывала, а Кларе уже стало совсем скучно, она смотрела в окно, которое выходило на пустырь украшенный только тремя, будто забытыми лесорубами, высокими соснами, они равномерно и еле заметно покачивались на ветру, небо было ещё утреннего светло-голубого цвета, а потом всех отпустили домой. Клара так хотела пойти в школу, а тут учёба ещё не началась, а ей уже хотелось домой. Хотя может всё дело в Кравчуке, хотелось держаться от него подальше, правда, кажется, ничего рассказывать маме он и не собирался.

Первые уроки начинались только в понедельник, поэтому четверг и пятницу Клара ещё могла понаслаждаться своими каникулами, а потом законные выходные. Разве, что в воскресенье вечером её уложили раньше, чем укладывали для сада, но Клара не бунтовала и не ныла: родителям виднее, да и учиться надо хорошо, поэтому нужно хорошо высыпаться, на улице ещё было светло, а девочка уже лежала в кровати.

Сама учёба давалась Кларе не очень легко, это если сказать мягко, пока она находилась в школе, она мало что, понимала, только придя домой до неё уже что-то доходило, может быть процесс понимания шёл и быстрее, если бы не мамины нервы. Она выходила из себя, не понимая, чем же Клара занимается на уроках, если, приходя домой она ни черта вообще не знает. А Клара тем не менее в школе напрягала всё своё внимание, но, то кто-нибудь отвлечёт её, то в классе просто стоит шум, в общем обвинить её в халатном отношении к своим обязанностям было нельзя. Да и ещё постоянно думалось про Рому Кравчука, в один из дней, где-то спустя месяц после начала учёбы, она подошла к нему и попросила ничего не рассказывать.

– Что не рассказывать? – искренне не понял Рома.

– Про сигареты.

– А, – протянул Кравчук, – точно, ну если плохую оценку получишь, то я расскажу.

Лицо его растянулось в знакомой ехидной улыбке.

Клара конечно немного испугалась, но решила, что ничего страшного не произошло, всего-то нужно будет хорошо учиться, а она так и собиралась, правда, что она сама же и напомнила Кравчуку, что есть крючок, на котором он её держит, сообразила не сразу. Но всё равно некоторая часть груза с души снялась.

Однако, как бы Клара не старалась, плохая оценка случилась с ней всё равно, и первое куда устремился её взгляд – это на Кравчука, а он уже с каким-то наслаждением смотрел на неё, обычно ей хотелось, чтобы уроки закончились поскорее и можно было идти домой, но сегодня это желание отпало полностью, а минуты предательски текли быстрее обычного в несколько раз и учебный день так же безжалостно подошёл к концу.

Клара как обычно сидела в фойе первого этажа и ждала маму с тревогой, как на зло за Кравчуком тоже никто не приходил, а так бы оставалась надежда, что его заберут раньше. Характерный звук отрывающейся двери, два ребёнка направили свои взгляды на вход, это вошла мама Клары, а вслед за ней и папа, раньше в школу он никогда не приходил, хуже ничего придумать было нельзя. И по мере того как родители приближались к своей дочери, к её глазам приближались слёзы, а из груди вырывались какие-то всхлипывания. Рот хватал воздух, а Клара пыталась не дать ему это сделать, чтобы никто не понял, что она плачет, хотя это всем уже было очевидно, растерялись от этого зрелища все, и родители, и Рома.

– Клара, что случилось, ты чего? – спросила то ли смутившаяся, то ли испугавшаяся мама.

– Я получила двойку, – сказала Клара сквозь плач, хотя оценок как таковых им ещё не ставили, – а Рома, вам всё расскажет.

Сам Рома, кажется сконфузился ещё больше в это время и на вид, хоть и не плакал, но выглядел не сильно лучше Клары.

– Расскажет про что? – спросила мама, глядя то на дочь, то на её одноклассника.

– Что я, – Клара захлёбывалась в слезах и не могла закончить, но потом словно выплюнула, – курила.

Мама сделала такое лицо, что повторить его выражение будет трудно, но без какой-либо агрессии, папа вообще засмеялся, заулыбался даже вахтёр, который наблюдал за всей этой драмой со своего места на входе, не смешно было только двум детям.

– Ну ты это, бросай тогда, – сказал с улыбкой папа.

Мама же поинтересовалась где она так умудрилась, а Клара всё в подробностях выдала и на этом всё, можно сказать, и закончилось, даже с Ромой Кравчуком потом не было ни вражды, ни, какой-нибудь напряжённости, он тоже был рад, что всё разрешилось хорошо, а то во время чистосердечного признания он распереживался даже больше, чем жертва его шантажа. И что самое странное – учёба в школе пошла намного легче, Клара приходила домой и делала уроки сама, а мама потом только проверяла их, как правило лишь, исправляя мелкие ошибки. Конфликтовали они с мамой только насчёт почерка, мама почему-то хотела добиться от дочери такого же написания, как и в прописи, а дочь сидела и старательно выписывала букву за буквой и кажется к зиме уже всё стало получаться.

Так и закончился учебный год, к его концу словно все проблемы рассосались: Клара хорошо училась, красиво писала, хорошо себя вела, учительница только хвалила её, говорила про её не по возрасту развитую дисциплинированность и часто ставила в пример всему классу, особенно на экскурсиях, когда все остальные словно ядра при радиоактивном распаде стремились во все стороны, Клара делала так, как сказал учитель. Родители подарили ей телефон, по которому они потом иногда договаривались с вахтёром, чтобы он разрешал Кларе уйти одной, у мамы ведь новая работа, с которой она не всегда могла отпроситься, чтобы забрать дочь, зато в их семье появилась новая машина, как раз-таки мамина, да и папа не то чтобы давно обновил свою тоже. В общем с каждым днём становилось только лучше.

В последний учебный день мама в очередной раз отпросила Клару у вахтёра, сегодня дежурила старушка, которая никогда не ругалась на детей, а Клару вообще будто любила чуть больше остальных и конечно же без проблем отпустила, а та шла домой не подозревая, что там её ждут новые приключения.

Вечером родители поприходили со своих работ и сообщили Кларе, что она на всё лето поедет к деду с бабой в Россию, куда именно она не знала, даже если бы ей сказали город, но дух авантюризма уже сделал своё дело, в последующие пару дней она только и ждала этого момента. Ехать надо было на поезде, что тоже было с ней впервые, с начала на современном, а потом должна быть пересадка, уже в самой России, потом как могла понять Клара, был бы третий поезд. В общем скорее бы этот день настал. Мама взялась сопровождать её туда, хотя ехали они к родителям Клариного отца, но сам папа не мог из-за своего начинающегося бизнеса, а у неё получилось взять отпуск.

Наконец-то ранним утром, ещё даже не встало полностью июньское солнце, значит не было и четырёх утра, как её разбудила мама, на кухне уже ждал сладкий чай и два бутерброда с маслом и сырокопчёной колбасой – теперь новое любимое Кларино блюдо.

К удивлению девочки, они остановились прямо возле подъезда, а не пошли к маминой машине и поэтому тут же Клара на неё вопросительно посмотрела, мама сказала, что они поедут на такси, а то возле вокзала машину негде будет оставить. Теперь понятно.

Совсем скоро мама и дочь уже сидели в поезде, который словно огромный зверь время от времени вздыхал, Клара смотрела в окно, верхняя часть его была открыта. Она чувствовала скопившийся в воздухе новый для себя, но такой не новый и характерный для вокзалов запах, совсем скоро они уже отправятся «к деду с бабой».

Как-то по телевизору она наткнулась на передачу, где старые мужчины обсуждали, что такое счастье, тогда и она задумалась над тем, как это быть счастливым, что именно нужно почувствовать, и вот в вагоне ей эта передача вспомнилась, Клара подумала, что вот сейчас она счастлива, наверное, от этого на душе стало только приятнее.

Поезд ещё раз выдохнул, но покатился назад, это было еле заметно, но Клара тут же спросила, чего они назад едут, мама сказала, что так надо, а поезд в неопределённый момент сменил направление и так же практически незаметно начал движение вперёд.

06.2028

Борьба

Виды за окном сменялись, но каждый новый пейзаж был не хуже предыдущего, время от времени по вагону проходила проводница, женщина примерно того же возраста, что и мама Клары. На редких остановках своих поездов ожидали люди, вроде бы они ничем не отличались, но одновременно ощущались как какие-то иностранцы, да и сама местность была необъяснимо из-за чего, но другой. Клара это списывала на то, что первый раз она уехала так далеко от дома, хотя родители говорили, что уже возили её к бабушке и дедушке, но в памяти ничего подобного не закрепилось.

– К-рас-но-е, – по слогам Клара прочитала название станции.

Мама оторвала взгляд от телефона и посмотрел на большую табличку утвердительно покивала головой.

– Ну всё, мы уже в другой стране, – сказала она. – Но ехать нам, конечно, ещё долго, ничего доберёмся, поспим в гостинице, а завтра уже будем у деда с бабой.

Клара отметила, что их она называет дед и баба, а своих родителей дедушка и бабушка, но саму Клару такие наименования не устраивали, ей почему-то было неприятно произносить слова с уменьшительно-ласкательным суффиксом.

В очередной раз из вагона одни люди вышли, а на смену им зашли новые пассажиры, поезд как всегда выдохнул, словно спортсмен перед поднятием тяжестей и медленно потянулся вперёд. Дочь с матерью уже пару раз успели поесть, а финиш всё не приближался, даже солнце начало катиться к закату, при этом сельские пейзажи стали всё более редкими, а потом и совсем исчезли, вместо них взгляд Клары приковали к себе всякие склады, технические здания, на улице стало тем временем совсем уж темно, зато и поезд добрался до своей конечной точки – большого вокзала. Кажется, он был более старым, чем в том городе откуда приехали Клара с мамой, но уж точно не менее красивым, размеры было оценить трудно, так как для ребёнка в семь лет всё большое.

Покинув вокзал, они оказались в городе. Ночной воздух был свежим и чуть прохладным, а на улице подозрительно тихо для города. Часы показывали не более одиннадцати, только изредка тишину нарушали проезжающие мимо такси.

– Сейчас, я только город поменяю, – мама, сдвинув брови что-то делала в телефоне, – всё, сейчас машина приедет.

И правда: весьма быстро к ним подъехал новый автомобиль жёлтого цвета. В салоне было тепло и тихо играла музыка из радио, Клару начало клонить в сон, совсем быстро она и уснула, но скоро мама разбудила её и сказала, что они уже приехали в гостиницу. Там они обе поочерёдно помылись, Клара начала мыться сама всего лишь пару лет назад, но для неё этот период был довольно внушительным сроком, потом улеглись спать в одной кровати, мама сказала, что завтра поезд тоже рано, надо хоть сколько-то поспать, а никто и не был против.

Утро выдалось серым, но всё равно приятным, дождя не было, ветра почти тоже, было и не холодно, и не жарко, опять на что-то потыкав в телефоне мама вызвала машину и вновь спустя некоторое время они снова оказались на вокзале, Клара подумала, что просто не узнаёт это же здание днём, однако вокзал точно был другим, это сбивало девочку с железной уверенности в том, что в любом городе может быть только один вокзал.

Они вошли внутрь, сразу после входа в глаза бросился огромных размеров экран, на котором постоянно сменялись записи, но мама что-то высматривала именно там.

– А что ты там ищешь? – поинтересовалась у неё дочь.

– Смотрю, где останавливается наш поезд, путь и платформу, – и не глядя на девочку указала куда-то пальцем, – о, вон, пошли.

Взяв Клару за локоть, слегка задав ей вектор движения они с мамой прошли под этим большим табло, спустились по ступеням, затем длинный коридор, стены которого были отделаны светлым камнем. Стены блестели, а пол, наверное, от постоянной ходьбы по нему, был матовым. Мама вертела головой по сторонам, что-то бубнила себе под нос: «Это три, нам дальше, пять, платформа…, семь». Видимо найдя, что нужно, они резко повернули и теперь уже поднимались по ступеням вверх, оказавшись снаружи им как будто перекрыл дорогу поезд, который разлёгся здесь словно огромный зелёный змей, причём змей был почтительного возраста.

– Это наш, – сказала мама.

Клара при этом удивилась, но где-то даже обрадовалась, потому что это было опять что-то новенькое, мама начала искать билеты в своей сумке и довольно-таки быстро нашла, с ними в одной руке, с дочерью во второй она подошла к проводнице и протянула документы, девушка в форме очень похожей на ту, что была у предыдущей проводницы внимательно посмотрела на один билет, потом на второй и с улыбкой вернула их маме, только ещё спросила, найдут ли они сами места, так же с улыбкой мама ответила ей, что найдут.

Если с наружи змей был тёмно-зелёного цвета, то внутри оказался бежево-коричневым, с белыми занавесками на окнах, внутри вагона уже сидели некоторые пассажиры, дочь с мамой дошли где-то до середины и их места оказались здесь, слева, там, где были длинные сиденья, справа же были какие-то две маленькие сидушки и высокая полка сверху, Клара обрадовалась, что их места не там, себе она не могла объяснить почему сидеть здесь лучше, но особо конечно этим и не утруждалась – просто лучше. Этот поезд выдыхал как-то по-другому и ехал чуть громче, но зато виды за окном были очень похожи на те, что они видели у себя в стране, такие же одноэтажные деревянные дома подальше от городов, такие же окраины городов и даже здания станций мало чем отличались, Клара это отметила и тут же спросила маму:

– А чем отличается Россия?

– В каком смысле? – не поняла её вопроса мама.

– Тут всё такое же как у нас.

– А-а, – протянула мама, – да все страны очень похожи, особенно бывшие советские.

По Кларе было понятно, что такое слово ей не знакомо, кто там с кем советовался было не понятно, мама это заметила и чуть объяснила:

– Когда-то была такая страна, Советский Союз – СССР, туда и наша страна входила, и Россия, и ещё много каких, вот в этих странах всё очень похожее.

– А почему сейчас этой страны нету? – закономерно возникло в голове у ребёнка.

– Потому что она развалилась, – пожав плечами, сказала мама.

– А почему?

– Да не знаю я, Клара, – со смешком сказала мама, – в школе вам расскажут, когда история начнётся.

– А вам не рассказывали что ли? – искренне не понимала девочка.

Старик ехавший с ними, сидевший сбоку от мамы аж хохотнул, Клара метнула взгляд на него, решив, что он смеётся с её глупости, он же наоборот решил, что это такой не по годам колкий юмор, но зато ответил ей за маму:

– Советский союз развалился, потому что всех обдурили, – с улыбкой, но как-то печально произнёс он.

Клара решила дальше не спрашивать, потому что уже застеснялась и даже заёрзала на сиденье, на котором сидела в одиночестве, напротив мамы и дедка, до этого всё время, смотревший в дальнее от себя окно, для Клары – справа, для него – слева. Он заметил её смущение и полез в свою огромную сумку, которую держал в ногах, откинул верх, потянул за молнию и стал рыться одной рукой внутри, но взгляд направил вверх, будто принципиально не желая смотреть внутрь.

– О, – сказал он и замер, – нашёл.

Он вытянул большой пакет с конфетами, глянул на маму и коротко, будто и сам застеснялся, спросил у неё: «Можно?», она вежливо сказала, что конечно можно. Большими пальцами он неуклюже стал пытаться развязать узел на пакете, который, наверное, сам же и завязал, не порвать пакет тоже видимо было делом принципа, но всё же старик справился, своей медвежьей лапой взял конфеты и всё эту кучу протянул Кларе, а она не понимала, что должна сделать.

– Да бери, не бойся, – сказала ей по-доброму мама.

И хоть Клара и вытянула две руки с раскрытыми ладонями, места всё равно не хватило, и несколько конфет просыпалось, старик тут же как-то ловко изогнулся и поднял их, затем положил на стол, а Клара, не зная, что делать так и сидела, держа неожиданные дары в руках, мама хихикнув забрала всё у неё, сказала, что отдаст потом.

Старик с мамой разговорились, в основном об отличиях соседних стран, а через несколько станций ему уже надо было выходить, напоследок он пожал Кларе руку так, как обычно делают мужчины, когда здороваются и сказал заходить к нему, если она ещё будет в их краях. Вместо старика никто не пришёл, и он поехали с мамой вдвоём. К удивлению Клары, им и самим оказалось, что нужно будет скоро выходить, она почему-то рассчитывала ехать в этом поезде опять до ночи, наверное, не так поняла маму.

Выйдя на платформу, они остались там же. Вроде бы их следующий транспорт, должен был вот-вот приехать, мама называла его «электричка», хотя чем он отличался от поезда так сразу и не догадаешься. Когда электричка подъехала, Клара разве что отметила красивый рисунок красным цветом на вагонах, а потом, приглядевшись рассмотрела, что это не какое-то изображение, а буквы РЖД, тут же спросила маму о том, что это значит.

– Российские железные дороги, – сказала равнодушно мама, как раз перед автоматически открывшимися дверями.

Клара ничего не ответила.

Электричка была новой, напоминала тот поезд, на котором они ехали самым первым, разве что расположение сидений было чуть другим, но в основном так же по три друг напротив друга. Мама сообщила, что сейчас они будут ехать дольше, зато там дед должен будет их встретить и домой на автобусе, потому что машину дед никогда водить не умел. Клара не очень расстроилась, сил на удивление ещё было много, хоть время уже давно перевалило за полуденное. До первой остановки они ехали напротив пустых сидений, и, наверное, лучше бы так и продолжалось, на станции в вагон, вперемешку с матом вошли, кажется, двое мужчин, хотя взрослыми их назвать мог разве что ребёнок, им было лет по двадцать, Клара испугалась ещё когда только услышала брань, которая была направлена, скорее всего, на проводницу, и видимо их агрессия действительно помогла попасть внутрь.

Сидя на боковом сиденье девочка чуть высунулась посмотреть кто же там нарушает общественный покой и портит такое хорошее настроение. Два тела, совсем уж нетвёрдой походкой приближались к ним, Клара шарахнулась обратно, будто думала, что спрячется от них, но совсем скоро они стояли на против.

– О, – разделил слова матом один из них, – наши места, – предложение он закончил тоже с нецензурно.

Когда две живые туши рухнули напротив, Клара не смогла не посмотреть на них, и сразу же оторопела, потому что вроде бы и мама здесь и в вагоне людей достаточно, а она будто одна осталась, да и ещё после долгого перерыва прямо перед ней снова оказались две «страшные маски», только у этих носы были не острыми, а обычными, но кожа такая же бежево-зеленоватая, зубы обычные, не иголки, не клыки, но коричневые, гнилые. Красные глазёнки будто не могли ни на чём сфокусироваться и страшная вонь, от которой Клара перестала дышать, но на долго её не хватило и пришлось вдохнуть воздух: так воняло возле умершей собаки, которую они когда-то обнаружили в одном из оврагов со своей детской бандой, к этому смраду добавлялся ещё запах чего-то резкого, не природного, сразу вспомнилась водочная вонь.

– Мама, а можно мы пересядем? – взмолилась девочка, состояние которой было очень близким к истерике.

Мама сама изрядно испугавшись ответила, как есть.

– Клара у нас места здесь, может потом пересядем, – было видно, что она и сама волнуется, хотя старается произвести обратное впечатление.

– А чё? куда едем? – проскрипел один из них.

По началу им никто не отвечал, но потом мама всё же, решив, что это поможет, чтобы они отстали, начала отвечать односложно, но такая тактика кажется, только подзадорила попутчиков, не прошло много времени, перед тем как они уже прицепились к внешности и оценивали фигуру Клариной мамы, такое она решила не терпеть, вытянула сумку, которая стояла под креслом, взяла дочь за руку и сказала:

– Пошли у проводницы спросим, может в другом вагоне есть места, – сразу же встала.

– Э, куда ты? – опять прицепились к ней, и тут один из них схватил маму за ляжку сверху, с внутренней стороны и как бы надавил, чтобы она села обратно.

Мама не растерялась и с хорошим размахом дала ему пощёчину, второй всё это время только не понимающе водил головой и даже ничего не говорил.

– Ты чё? – он опять вставлял маты между словами, – сука, я тебе сейчас разнесу, – снова мат, Клара догадалась, что имеется ввиду лицо.

Каким-то образом он толкнул маму так, что она упала на Клару, ничего ей не повредила, но и не смогла скоординироваться, чтобы устоять, поэтому села, а когда собиралась подорваться обратно, он уже стоял над ней, руку свою сжал в кулак и тяжело дышал, теперь уже он размахивался, правда медленно, видимо с наслаждением, его напарник вроде бы хотел помешать, схватив друга за локоть, но эти попытки были ловко пресечены. Не зная, что делать Клара просто закричала, сквозь свой крик она уже слышала как бежит проводница, предупреждая о полиции, а носитель страшной маски всё ещё рассказывал маме о том, какая она плохая.

Реально-то всё длилось мгновения, но казалось, что эти секунды будто кто-то растянул, однако звук то ли хлопка, то ли щелчка всё резко оборвал, даже монстр нависавший над мамой резко, можно сказать отлетел к окну и Клара, и мама, и их ещё один сосед посмотрели в проход, а там стоял внушительных размеров мужчина с щетиной, которая медленно из чёрной перетекает в белую и обратно, такой же раскраски были и брови.

– Бери друга и вышли отсюда, – сказал он к тому, кто ещё был, хотя бы условно в сознании.

– Ну мы это, – он как-то тянул буквы гундосым голосом, – едем ещё.

Мужчина вы3дохнул, подобрал с пола, словно не очень тяжёлый мешок одного, второго взял за капюшон куртки другого и потащил их в сторону выхода, не протестовали оба, даже проводница уступила место в проходе лишь провожая взглядом эту картину. Мужчина бросил их в тамбуре, а там уже и полиция подоспела, высадив двух пассажиров на ближайшей станции, причём один полицейский остался с ними, а второй поехал дальше.

У Клары на сердце резко полегчало, теперь она уже без страха заглядывала за своё кресло, мужчина явно шёл к ним, потому что заметил её и не сводил с неё глаз, а она с него: «И чего уставился?», – подумала она.

– Ну как у вас? – спросил мужчина, когда дошёл до их мест и словно замер не успев договорить.

Мама вроде бы тоже собиралась ответить, какой-то даже звук из неё выскочил, они уставились друг на друга, а Клара смотрела поочерёдно на обоих.

– Ну, здрасьте, – улыбаясь сказала мужчине она.

– Здорова, блин, здорова, – произнёс мужчина, каким-то не очень подходящим такому здоровяку высоковатым голосом. Снял кепку показав короткие, опять с проседью тёмные волосы.

– Это твой дедушка, Клара.

Клара же вообще не понимала, что должна делать и совсем растерялась.

– Видать подзабыла ты меня, ну и я б тебя тоже не узнал, а то видели мы с бабой тебя последний раз лет пять назад, ну и как жизнь, Карлуха?

«Почему именно так, даже не Кларуха, а Карлуха, не знает, как правильно, наверное», – подумала Клара.

– Нормально, – ответила она, поглядывая на маму.

Мужчина будто пытался сдержать улыбку, положил руку Кларе на колено, потом поправил тёмно-коричневые волосы, которые порядком порастрепались, с утра ведь мама поленилась заплетать хотя бы одну косу.

– Густые, блин, – дед перетёр, будто какую-то ткань, между пальцами Кларины волосы, – а я вот в город съездил, баба сказала, вам что-нибудь купить, а то у нас всё закрыто на выходных, только в райцентре работает, эх, во баба обрадуется.

Они стали говорить с мамой о всяких взрослых делах, в которые Клара не вникала, заметила только, что мама как-то неохотно отвечает, а дед будто бы этого не замечает.

Наступила ночь, все трое уже расположились в последнем на сегодня автобусе, дед напросился сидеть с Кларой, чтобы рассказать ей о местностях, через которые они будут ехать, правда и ехать всего лишь минут сорок, но всё же, а Клара и не против была поменять в попутчиках маму на этого бьющего жизнью малознакомого мужика, который, оказывается, её родной дед.

06.2028 (2)

Ничего не нарушало абсолютной ночной тишины, даже лёгкий ветерок сейчас не чувствовался, и никакая птица не хотела признаться, что ей не спится в этой окутывающей темноте, которая не стала такой же абсолютной только из-за нечастых фонарей, их работу, если замереть, можно было услышать.

Клара с дедом и мамой шагали к нему в квартиру, спустя некоторое время девочка заметила, что они всё время только спускаются вниз, почти без плоских участков. Немного уснув под рассказы деда в автобусе и поспав минут пятнадцать, сейчас казалось заряда бодрости хватит до самого утра, как и ехать, идти она была готова подольше, но этого делать не пришлось, к удивлению для неё, они уже стояли у подъездной двери пятиэтажного дома, сложенного из кирпича, скорее всего ещё в середине прошлого века. Дед набрал код на домофоне и дверь открылась, Клара глянула на маму в ожидании объяснений, потому что до этого момента она была уверена, что двери открываются только если в квартире кто-нибудь поднимет трубку или нужен специальный ключ. Мама ничего объяснять не стала, под характерный писк домофона они один за другим вошли в подъезд, дед сказал всем, но в большей степени, наверное, Кларе, что им нужно подняться на четвертый этаж. Сама не понимая зачем Клара стала переступать через одну ступень, делая неестественно большие шаги, видимо надеялась, что так получится добраться быстрее, пока шла успела спросить деда почему у них нет лифта, а он ей без трудов объяснил, что в пятиэтажках лифтов не бывает.

Эхо от тихих голосов деда и его спутниц предательски отражалось от стен и заставляло с каждым разом их говорить всё тише, топот шагов так же разносился будто по всему не то чтобы подъезду, а по всему дому. Вот компания уже стоит у нужной двери, дед хлопал по карманам в поисках ключей, те выдали себя в левом кармане характерным металлическим звоном. Замок он открывал зачем-то, потянув на себя ручку, видимо так получалось тише, когда дверь открылась в подъезд вырвался желтый свет из квартиры, смешавшись с белым из самого подъезда. Первыми внутрь, с помощью деда вошли сумки, потом за дедом догадалась зайти Клара и последней была мама, которая и закрыла входную дверь. Дед мельтешил перед глазами так, что Клара не могла заметить стоящую на входе в комнату бабушку, но всё же когда она встретилась взглядами с внучкой, то обрадовалась настолько, что последняя сильно смутилась, а тут ещё маленькая и полная черноволосая женщина, без вкраплений седины, как у деда, схватила её и ловко усадила на руки словно какую-то кошку. Клара не то чтобы испугалась, но точно была слегка шокирована: с чего бы такие радости и нежности, ведь даже дома её никто никогда не обнимал, не целовал в щеки и не захваливал за просто так, за то, что она приехала.

Потом они прошли в комнату, после очередных неинтересных взрослых разговоров кто-то сказал, что можно и спать, и дед с бабой ушли в одну комнату, а мама с Кларой остались в той, на пороге которой их встречала бабушка.

Несмотря на то, что Клара засыпала поздно, особенно для своего привычного графика, проснулась она рано, стрелки на часах не показывали ещё и восьми утра, небо в окне было абсолютно голубым, солнце же светило где-то вне поля зрения. Девочка некоторое время лежала и не могла понять, что она видит там вдалеке, потому что это и не небо, и не поле, и не лес, чтобы любопытство удовлетворить, она поднялась и пошла к окну, и заметив очень кстати стоящую возле подоконника табуретку взобралась на неё. Вид открывался действительно уникальный: уходящий вниз лиственный лес, а за ним огромное водохранилище, размеров настолько больших, что не было видно противоположного берега, кроме нескольких пятиэтажных домов, леска и двухполосной дороги в это расстояние от дома до воды не вклинилось ничего.

Кларино внимание от невиданных пейзажей оторвали звуки доносящиеся откуда-то из коридора, скорее всего из кухни, незамедлительно она пошла туда, и в своих предположениях оказалась права: бабушка встала раньше неё и уже вертелась на кухне, в рубашке, в смешных штанах на которых были изображены сотни мелких цветков, собрав волосы в короткую косу, она вертелась на кухне.

– Дед сегодня на работе, – обратилась она к внучке, – а мамка твоя спит ещё? – лицо бабушки не выражало ничего кроме доброго спокойствия.

– Да, – уверенно ответила Клара.

Но за спиной послышались шаги, мама с нахмуренными бровями и недавно выкрашенными в почти белый цвет растрёпанными волосами заходила в ванную, кажется бабушка немного смутилась от недовольного вида свой невестки, зато Клара не удивилась совсем, она-то уже знала, что мама такая всегда до того, как попадёт в ванную с утра и лучше бы у неё ничего не спрашивать, а идеально вообще не попадаться на глаза. И действительно, через несколько минут вышел совсем другой человек, спокойный и нормально настроенный к окружающим людям.

Клара ковыряла яичницу с коричнево-черными кусками сала, даже не особо хотелось начинать, потому что дома она такое ела с большим напрягом, даже думать трудно про эту безвкусную гадкую жижу, бабушка, заметив это и всё-таки уговорила её, хотя бы попробовать и после недолгого сопротивления внучка сдалась – к её удивлению всё оказалось не так уж и ужасно, а причиной разящей разницы оказалась всего лишь обычная соль, правда и хрустящее сало тоже стало открытием для ребёнка.

После завтрака бабушка отпросила у мамы Клару и отправилась с ней на экскурсию по городу, которую проводила конечно же она сама и, конечно же, для всего лишь одного туриста семи лет. Мама как бы мысленно переговорив с бабушкой осталась дома, да и как оказалось уезжать ей уже завтра, а она ещё от пути сюда прилично устала.

Её дочь же чувствовала себя абсолютно нормально и с интересом и радостью оделась в новую одежду, которую будто специально прикупили для этой поездки, побежала вниз по лестнице обгоняя бабушку. На выходе из подъезда, да и вообще во всём дворе стояла тень и солнце только сквозь редкие проплешины между ветками точечно попадало на утоптанную почву. Как и весь их путь домой вчера вечером, за исключением широкой дороги, по которой без проблем могли проехать две машины, земля горкой уходила вниз, не то чтобы это был крутой склон, но что здесь не предвидится плоскости до самого водохранилища было очевидно.

– А какое это море? – спросила Клара бабушку, заметив вдалеке воду, которую было теперь видно намного хуже, чем из окна их комнаты или кухни.

– Это не море, это когда-то была широкая река, которую запрудили, чтобы сделать электростанцию, вы ночью проезжали её, но ты, наверное, не рассмотрела.

– Да, я не видела, – согласилась Клара.

– Ну ничего, – странным, но весёлым тоном сказала бабушка, – если не сегодня, так за лето ещё успеем сходить.

Клара ничего не ответила, просто тихо обрадовалась внутри себя, чем-то ей нравились всякие технические сооружения, хотя эту симпатию она ещё не могла чётко уловить в себе, просто было немножко хорошо в душе.

По прямой дороге они прошли ещё три точно таких же дома как их, уже возле второго здания, по левую руку за небольшим склоном располагалось плоское место, на котором уместилась детская площадка, песочницы и трансформаторная будка, картина повторилась и возле третьего строения, получается только в Кларином дворе кроме горки не было ничего, но это в общем-то не страшно, главное, что там вдалеке было море-водохранилище.

Покинув дворы, они покинули и тень, солнце сразу же обдало приятным утренним теплом, правда довольно скоро приятное тепло стало перетекать в жару, которую Клара не очень любила, да и ещё оказалось, что первым делом они идут на рынок, а для этого надо было подниматься по склону. Когда они всё-таки поднялись на большую площадь, обрамлённую дорогой и за которой сине-белыми полосатыми палатками выдавал себя рынок, Клара обнаружила, что она запыхалась, чего не скажешь о бабушке, та данным-давно привыкла к местному рельефу и умела рассчитать силы.

Рынок провинциального города ничем не отличался от остальных таких же мест страны, хотя Клара и видела что-то подобное впервые, дома они вообще из города редко выезжали, совершать покупки, она была уверена, можно только в гипермаркетах или в интернете.

Народу вокруг довольно много и хоть бабушка и держала внучку за руку, Клара на всякий случай вцепилась посильнее, потому что уже представила, как потеряется и ей придётся жить в подвалах, воровать магазинах и мыть окна машин, в общем всё как в передаче, которую она когда-то вечером видела по телику. Но быстро сделав нужные покупки, в основном продуктов, они уже покидали базар, а Клара обнаружила, что она совсем и не потерялась. Надо было пройти по склону домой, что далось значительно легче, чем на него восходить.

Дома оказалось, что мама уже даже накрасилась, хотя не понятно зачем, ведь она никуда сегодня выходить не собиралась, ну да ладно, ни внучка, ни бабушка этим не интересовались, зато Кларе предложили выбор: сходить на ГЭС, и она не поняла, что это значит или сходить на берег, сегодня Клара выбрала берег.

Теперь они шли только вниз, а Клара соображала, как же не легко будет подниматься обратно, но это её не печалило, ведь совсем скоро она посмотрит на таких огромных размеров море, никакое водохранилище в уме не закреплялось, да и потом выяснится, что тут многие местные не против называть свой водоём морем. Они с бабушкой перешли проезжую часть и оказались возле одной из множества протоптанных дорожек, по которой и вошли в лиственный лес, его бабушка называла чащей.

– Это чаща, а ты – Чащина, – зачем-то сообщила она внучке.

Клара не поняла к чему это и только слегка улыбнулась ей в ответ, но «звучит смешно, наверное, это шутка», – подумалось ей тогда.

Хоть на улице уже и стоял июнь, почки на ветках, казалось, распустились совсем недавно, потому что литься ещё не набрались зелёного цвета, а плодовые деревья были украшены то белыми, то розовыми цветками. Бабушка говорила, где из них яблони, где груши, а где вишни. Через какое-то время уже начал доноситься звук хлюпающей воды, и ещё через минуты они вышли из небольшого, протяженностью метров в триста из леса к гравийной дороге, за которой располагалась бетонное ограждение, казалось, что в оба конца оно уходит за горизонт.

Уже отложив алгоритм на подкорке Клара посмотрела сначала налево, потом на право и ожидаемо не увидев никаких машин, побежала к ограждению и только встав на носки смогла заглянуть за него, перед ней открылся бетонный берег и синяя вода, которая как по магии, возле берега превращалась в зелено-желтую, а ударяясь о бетон вообще становилась белой. Они решили пойти направо, решили, потому что бабушка предложила Кларе выбор, будто она тут бывала раньше и может знать куда ей интересно пойти, но Клара обычно боялась не знать и всегда отвечала хоть что-то. Так и здесь, сказала: «туда». И они пошли, вскоре обнаружился проход, в который первой вошла бабушка, а Клара будто опасалась слишком резкого склона хоть и вошла внутрь, но держалась за ограждение, бетон был горячим. Боком подойдя к воде, бабушка не очень грациозно наклонилась и зачерпнула воды, помедлив сообщила, что вода ещё совсем холодная, назад она шла наклонившись вперёд и они с внучкой отправились дальше.

Путешествовали вдоль берега они довольно долго, как тут бабушка указала куда-то сторону и сказала:

– А тут у нас ездит трамвай.

Клара не поняла где, а потом заметила прозрачную стеклянную остановку и не очень аккуратно наклеенное расписание, под которым даже с расстояния были видны воздушные пузыри. Просить проехаться даже не пришлось, они уже направлялись к остановке. Прождали на ней они долго, а вокруг, как будто из ниоткуда брались всё новые и новые люди. Когда трамвай приехал и все люди с остановки поместились в него, девочка немного переживала, что им с бабушкой не останется сидений, пока бабушка там пробьёт билеты в компостере, однако мест оказалось с запасом.

Клара уселась возле окна и только сейчас заметила, что небо слегка покраснело, значит подкрался вечер, хотя казалось с утра прошло всего лишь несколько часов, но такие скачки во времени она замечала и раньше. Теперь, как и утром солнце светило снова приятно, не него даже можно было смотреть без особой боли. Под стук колёс они ехали куда-то, но кого это будет интересовать, когда первый раз в жизни видишь, как вода переливается из чёрной в красную, как каждая маленькая волна на водной поверхности суетится, а в целом эта гладь всё равно остаётся безмятежной.

Не доехав до конца водохранилища, ведь впереди ещё оставалось много воды, трамвай стал поворачивать в город, ему предстояло подниматься по склону, кажется такое действо давалось старому вагону не очень легко, но он упорно продвигался вперёд изредка, делая остановку и после этого всегда гудел перед тем как поехать, прям как стонет человек, когда поднимает тяжести.

Клара с бабушкой подходили к своему подъезду, на улице уже собирались сумерки, Клара к своему удивлению очень сильно хотела есть, и как же она была рада унюхав макароны с тушенкой, хотя до этого такого она не пробовала, но сейчас казалось, что блюда лучше просто не бывает, а тем более опять что-то новенькое. Как же хорошо, что дед уже позаботился об ужине и ничего не нужно ждать. Не забыв помыть руки, хоть совсем и не хотелось, Клара уже сидела за столом и уплетала не особо пережевывая, дед, который занимался тем же самым сквозь смешки сказал ей:

– Вот это ты, Карлуха, молотишь, здоровая вырастешь как я, – он то ли хлопнул, то ли погладил её по спине, – молодец.

– Не называйте её так, – весьма вежливо попросила его мама.

– Назвала – теперь терпи, – пожал плечами смеясь дед.

Мама кажется растерялась, улыбнувшись уткнулась в свою тарелку, стараясь делать вид, что совсем не расстроилась. Бабушка посмотрела на Клару, а Клара на неё, она и махнула внучке рукой, еле заметно, и это значит, всё нормально, можно спокойно есть дальше, что все и делали.

Потом они немного поиграли в карты, Клара довольно-таки быстро сообразила, как играть в «Дурака», но много партий не вышло, так как с самого утра мама должна была уезжать, а дед её сопровождать с начала до райцентра, а потом до области.

Клара заснула совсем быстро, прошедший день, несмотря на всякие подъемы по холмам и толпы людей на рынке, от которых она пережила легкое волнение, ей очень понравился.

06-07.2028

Когда мама уезжала домой, бабушка не желая слушать возражений сказала, что дед сопроводит её хотя бы до областного центра, сопротивлялась этому только мама, просто нечего было рассказывать историю, что произошла с ними по дороге, от которой бабушка не на шутку перепугалась. В день отъезда Клару решили не будить, и хоть она и проснулась, как обычно для этой квартиры, рано, всё равно дома застала только одну женщину, опять копошащуюся на кухне. Время как обычно шло рвано и как-то уж очень неуловимо, то оно будто не хотело никуда двигаться и всё утро стояло в одной точке на циферблате, когда на него не глянь, то по телику показывали одну-две передачи и наступал вечер.

Первые деньки не было вопросов с кем оставаться Кларе, потому что дома всегда была мама, но теперь бабушка с дедом после небольшого спора, кто первый, решили чередовать внучку и будут брать её поочерёдно каждый на свою работу. Клара даже немного смутилась: родители спорили только о том, кому её спихнуть, это никак не обижало её, судя по другим детям – это нормально и так делают все взрослые, а тут наоборот, спор о том, кто её заберёт себе. В сегодняшней битве победила бабушка и Клара завтра утром должна была отправиться на работу вместе с ней, работала она, как оказалось в том же доме, что они и жили, только на торце здания в небольшом магазине, два дня по двенадцать часов, а потом, на столько же, её меняла напарница.

Оказалось, что все, кто не заходил бы туда, если не считать подростков или людей зрительно до лет тридцати, знают бабушку и каждая покупка сопровождается небольшим разговором про дачи, огороды и всё что там находится, никто без внимания не оставлял и маленькую бабушкину помощницу, все спрашивали сколько ей, Клара всем без устали отвечала и про возраст, и про своё имя, и про то, откуда она приехала и как там живётся. Некоторые спрашивали в каком она классе:

– Во втором, – отвечала Клара.

– Ничего себе, а я думала, что уже в шестом, большая такая.

Клара почему-то была польщена, что её принимают за взрослую, стеснительно улыбалась в ответ или гипнотизировала взглядом пол. Так примерно и прошёл первый день. Придя домой к удивлению Клары, там не было деда, но оказалось, что сегодня он на своей работе задержится на сутки, потому что помимо того, что он фрезеровщик – слово для Клары крайне загадочное, он там подрабатывает и сторожем, на какой-то базе по ремонту сельскохозяйственной техники.

Следующий день в магазине прошёл сильно обычнее, к часам двенадцати дня стало скучно прям совсем и ситуацию не спасали даже те пару раз, когда Клара смогла, хоть и под присмотром бабушки, обслужить покупателей, несколько раз расчёт был картой и один раз за наличку. Бабушка заметила, что её новая сотрудница занудилась в тенистом магазине и тут очень кстати в окнах витрин появились дети.

– О, – почти пропела бабушка, – пошли я тебя познакомлю.

Клара и сообразить ничего не успела, как они уже шли к кучке детей, девочка конечно же стеснялась и никуда идти не хотела, но уже по какой-то укоренившейся привычке молчала о том, что ей делать не хочется или не нравится. Публика, состоящая из человек шести, разного роста, возраста и можно даже сказать цвета обратила на них своё внимание.

– Андрей, привет! – сказала кому-то из них бабушка.

Откликнулся ей парень на вид старше остальных, но как позже окажется, там было несколько его ровесников.

– Здравствуйте, – ответил мальчик с настороженностью.

– Возьмете к себе, вот, Клару? – бабушка подняла её руку, которую держала так, будто надо было её выделить в толпе.

Все немного молчали и не знали, что ответить, скорее всего тут дети начинали играть друг с другом молча без каких-то подходов и даже имена друг друга несколько дней могли не знать, поэтому и сейчас не понимали, что ответить на такой, почти официальный, запрос.

– Да, – кто-то пискнул из толпы.

Андрей, и его предполагаемые сверстники завертели головами, посмотреть, кто именно решил принять Клару в их банду. Поиски в принципе не могли быть долгими, потому что если остальные не знали, что сейчас делать, то единственная девочка была очень рада, что появится кто-то кроме неё, кому возможно будет интересно что-то девчачье, а не только компьютерные игры, футбол на хоккейной коробке, или что-нибудь взорвать, а также отыскать что-нибудь заброшенное и залезть туда. Насчёт последнего пункта эту девочку ждало разочарование.

Потом и остальные что-то промычали, с тем смыслом, что Клара может к ним присоединиться, дети не были как-то воодушевлены новым другом не потому что не хотели с ней играть, а просто потому что им было всё равно, особенно Андрею и его другу, которые оказались местными жителями и их компания менялась постоянно: детей привозили и увозили, а они со своим другом, которого звали Женя, были тут всегда. Так как все «достопримечательности» уже по сто раз облажены и изучены, то эмоции два подростка получали от того, что бывают в старых местах, с новыми людьми, их устраивали даже дети помладше, и даже девочки. Кстати той, что была явно рада Кларе оказалась Марина, полная девочка её же возраста из Москвы, которую привезли буквально на неделю раньше Клары, а она освоилась так, что казалась коренным жителем двора. Так же компания состояла из ещё троих мальчиков из разных регионов России.

С территории двора эта разношёрстная стая никуда не уходила, поэтому бабушка без проблем могла всегда выдернуть Клару к себе, чтобы та поела, и пошла дальше изучать программу развлечений, в которую сегодня вошли, догонялки, прятки, рисование каких-то кругов на земле, а потом метание в них ножей. Клара особо не поняла, или как она подумала «не въехала» в чём смысл этой игры, «ну и ладно», потому что было не очень интересно, а потом неизбежно настал вечер. Внучка с бабушкой прошлась от первого подъезда к последнему и они оказались дома, снова четвёртый этаж, дверь была открыта, потому что дед уже давным-давно вернулся.

Все поели, младший житель этой квартиры ложился спать и с лёгкой душой был готов встретить следующий день. На утро Клара выбежала из подъезда, но никого не обнаружила, спустилась с небольшого склона к скамейкам в вечной тени и стала чертить на земле, не особо задумываясь о том, что именно она рисует, «каляки-маляки» – проскочило в голове.

– Клара, – донесся откуда-то сверху уже знакомый голос.

Клара закрутила головой и увидела на балконе пятого этажа знакомое лицо, это была Марина и ростом, и цветом волос и даже немного внешностью похожая на саму Клару, разве что комплекции не совпадали.

– Ты уже здесь, – то ли спросила, то ли подтвердила очевидное Марина, – я уже иду.

Клара подумала, то Маринин балкон расположен более удобно, во двор где все гуляют и ходят, а из бабушкиного ничего не видно, кроме «моря» конечно же, ну в общем-то тоже неплохо. Через пару минут новая подруга уже выбежала из своего подъезда под характерный писк двери, и они стали заниматься тем, что для взрослых было бы ерундой, а для них несло очень даже большой смысл, как и любые детские игры. Позже появились и мальчики, и день был хоть похож на предыдущий, но не менее весёлый и интересный.

А потом настала очередь деда брать внучку на свою работу, что он с радостью и сделал, Клара уже заметила, что он уходил в разное время и проводил на работе разное количество часов, а дед будто прочитал её мысли, сказал пока завязывал шнурки на кроссовках:

– Сегодня на сутки, Карлуха, ну не захочешь, так баба тебя домой заберёт.

«Бабе» чем-то такое называние её не понравилось и из комнаты она поправила:

– Не бабе!

– А что мужику что ли? – дед ехидно похихикал, глядя на Клару.

– Иди уже, – предложил голос, не то чтобы вежливо, ему.

Вскоре они встали в очередь в маршрутку на остановке, дед спросил правильно ли он занял, он и так знал, что очередь та, но видимо, чтобы убедиться. Стоящий перед ними мужчина, на вид немного младше деда, положительно ответил на его вопрос кивком головы.

– Хорошо пришли, точно усядемся, – отвечал ей дед, держа в руках портфель с супами, картошками и прочими пайками на ближайшие сутки для него и для внучки.

– Дед, а почему ты на машине не ездишь? – спросила Клара, дома почти не пользующаяся общественным транспортом. Она вообще не была уверена ездила ли на автобусе в родном городе.

– Так я не умею, – пожал плечами дед.

Ответ её полностью устроил, а скоро и маршрутка подошла, мест хватило всем, даже осталась парочка свободных, водитель похоже именно для этой цели оглядывал салон, а на следующих остановках кричал входящими в только открытые двери, что осталось только два места, люди будто не верили и осторожно заглядывали внутрь, затем с легким разочарованием отходили от дверей. Но им можно было сильно не грустить – утром маршрутки ездили довольно часто.

Спустя минут сорок Клара с дедом подъехали к старой, кое-где помеченной ржавчиной будке из трёх стен и крыши, остановке, она стояла с достоинством ровно и без мусора вокруг, а за неё уходила песчаная дорога, широкая будто четырёхполосное шоссе. По этой дороге, под пение птиц и пробивающиеся сквозь листья лучи они пошли к видневшимся вдалеке воротам, на земле валялись гигантские стручки гороха, но вряд ли это был именно он, Клара сразу же поинтересовалась, что это, дед ответил, что акация, дерево такое.

– А есть можно? – продолжала Клара.

– Можно, но не надо.

По мере приближения к воротам всё усиливался собачий лай, и Клара уже стала видеть внушительное разношёрстное и разноразмерное стадо зверей, по голосу которых можно было подумать, что деда и тем более её тут никто не рад видеть. Голоса не унимались, даже когда дед подошёл к металлической калитке и засунул руку через верх куда-то внутрь, чтобы открыть её, а после, как открыл, вошёл сам и тут же строго скомандовал:

– Так! Тихо! – у него сдвинулись брови и моментально разошлись, а голос подобрел, – а то устроили тут.

Вслед за дедом вошла и Клара и вся эта публика, то с генами овчарок, то питбулей, то пушистая, то рыжая, то черная, то по колено деду, то по пояс, окружило их и стало обнюхивать. Какая-то собака сунула свою голову под руку девочке, видимо, чтобы она её погладила, другая куда-то осторожно тянула Клару за рукав.

– Успокойтесь, сейчас всё дам, пошли, – сказал дед, вынимая банки из портфеля.

И повёл их куда-то, а они без уговоров последовали вслед за ним, под каким-то огромным гаражом дед разлил по посудинам, то, что у него было с собой и собаки стали, похоже, с удовольствием уплетать, спустя считанные минуты миски блестели и они снова занялись Кларой, требуя от неё внимания. Краем глаза она заметила, как дед прощается с немолодым мужчиной, обладателем очень большого живота, который хочешь не хочешь, а притягивал к себе внимание, только Клара решила, что сейчас будут опять спрашивать про возраст и место жительства, как мужчина просто помахал ей рукой издалека, пожал деду ладонь и пошёл к себе домой, наверное.

Когда Клара надоела собакам, и провонялась их запахом так, что чувствовала его везде, а собаки, наверное, решили, что она одна из них, то не оставалась ничего делать кроме как бродить по территории базы, как её называл дед, и смотреть на комбайны, грузовики и тракторы, некоторые из них были почти разобраны, какие-то стояли как новенькие. Дед всё время возникал из ниоткуда и давал ответы на немые вопросы, что мол тот трактор-донор, то есть разбирают его на запчасти для других, а этот грузовик только купили, а там уже что-то сломалось, дед говорил название деталей, но Клара не заостряла внимание. После того как она облазила всё, а в некоторых машинах даже посидела за рулём, они с дедом пошли в один из больших ангаров, он сказал, ему надо изготовить какую-то деталь для старого трактора. В ангаре стоял типичный химический запах нефтепродуктов, их разные виды создавали здесь одновременно уникальный, но такой типичный аромат технических сооружений. Дед надел смешные очки, изрядно поцарапанные, запустил станок, который загудел на всё огромное помещение, под лампой, установленной на станке время от времени летала металлическая стружка вперемешку с деревянной пылью, Клара сидела на грязном стуле в метрах пяти от деда и наблюдала за работой. Скоро дед к ней повернулся и показал какую-то золотую трубочку, Клара же подорвалась с места и побежала смотреть: красивый цвет, блестит, да и появилось вот только что.

– Латунь, – ответил дед, – втулка там в трактор нужна.

Потом они пошли эту втулку ставить, пару раз за время работы дед даже ругнулся матом, потом ойкал и извинялся, а Клару только одолевали смешки от этих щекотливых слов.

Обедали они в том, что было когда-то кузовом военной машины, с маленькими окнами толстого стекла на потолке, дед сказал, что всё это называется «кунг», Клара запомнила, и только они вышли из своего домика на ближайшие сутки, как девочку в очередной раз словно током ударило: она услышала нетипичный рёв мотора, поискала взглядом источник шума и увидела, что на территорию заехал мотоцикл, а его водитель сполз со своего транспортного средства и направлялся к деду, Клара неосознанно схватила его за руку и зачем-то всё сильнее сжимала её:

– Почему он такой, такое лицо? – первый раз спросила Клара кого-то взрослого, когда увидела страшную маску не мельком, а очень ясно.

Дед задержал строгий взгляд на ней, а потом ответил.

– Да он просто пьяный, Карлуха, не бойся.

Чуть с силой дед достал её руку из своей ладони и пошёл на опережение к тому, у кого была «страшная маска», схватил его под локоть, и повёл куда-то, вместо человеческого голоса Клара слышала из его рта только какой-то скрип переходящий в хлюпанье, из которого можно было сложить слова. Заведя страшное создание в одну из построек, дед вернулся к Кларе и сказал ей идти за ним, точнее попросил и направился к кунгу.

– Клара, что ты там видела, что с его лицом?

– Не знаю, он просто…, – она не понимала, как это можно описать, – он не похож на человека.

– Коричневая кожа, или серая, или зелёная? – спросил дед, а Клара опешила.

– Да.

– И зубы острые?

– Да.

– Интересно конечно, – дед о чём-то задумался, потом вздохнул и продолжил, – ну ты не бойся, они все просто пьяные, понапивались водки или ещё чего и превращаются в таких уродов, а когда ты боишься им нравится.

– Мне уже один мальчик говорил, что это когда они пьяные.

– Тут что ли мальчик какой-то?

– Нет, дома.

– А откуда ты его знаешь?

– Меня оставляли у них, когда им надо было куда-то уезжать, потому что я пугалась, когда у мамы с папой были страшные маски.

– И часто тебя так оставляют?

– Всегда, когда едут куда-то, каждый месяц может.

– Понятно, и ты видела в страшных масках и маму, и папу?

– Да, два раза.

– Понятно, – ответил дед заметно погрустнев.

Кларе мгновенно стало стыдно, что она его расстроила, но совсем не сообразила, какие слова подобрать под его вопросы, чтобы не испортить ему настроение. Дед же только погладил её по голове и сказал, что ничего, только вот ей никогда не надо пить и напиваться, даже трогать бутылки не надо, а то это проклятие, особенно для их рода. А что ещё есть какой-то мальчик, которые тоже это видит, то это конечно очень интересно.

– А ты тоже видишь? – спросила его Клара.

– Я – да, а вот баба не видит, но она и не пьёт, – дед поводил глазами по сторонам, думал о чём-то, – ты будешь видеть не только это, но не робей и не бойся, хорошо?

Клара конечно же кивнула, хотя прямо сейчас стало страшновато, правда вместе с тем била и какая-то эйфория, дед всё видит в точности, что и она. Конечно был ещё какой-то мальчик, но Клара и имя его забыла, и где он живёт, и вообще, мало ли что он имел ввиду.

На следующее утро они приехали, а дед рассказал всё что было бабушке, она с соболезнующим взглядом посмотрела сначала на внучку, а потом словно ее осенило, и она сообщила деду то, что он и так понял:

– Так если есть какой-то мальчик, это получается не ваше родовое, да и папа вон не против попить, значит не каждому передаётся.

– Получается так, но у моего отца-то было, – ответил задумчиво дед.

– Ну значит сынок наш в меня пошёл, – бабушка тоже сделала паузу, и обратилась к Кларе, – зато ты трезвой всегда проживёшь, так в сто раз лучше.

Клара и не сомневалась, и никогда не собиралась ни курить, ни пить и так, а превратиться в такого урода и подавно не хотелось бы. Скоро надо было ложиться спать, перед тем как лечь Клара подумала, что за сегодняшний день словно пару лет прошло, но на душе был, не понятно откуда, нерушимый покой.

08.2028

Про инцидент со страшными масками все как-то подзабыли чуть ли не назавтра, по крайней мере могло сложиться такое впечатление, потому что с утра все проснулись, поели, Клара пошла на улицу, в общем всё было как и всегда. Безмятежность продлилась дня три, у деда вместо работы случился неожиданный выходной, и он спросил, хочет ли внучка поехать с ним на дачу, там надо было что-то сделать с помидорами, собрать клубнику, если вдруг ещё что-то подоспело и может быть уже «пошла» малина, Клара решила разнообразить свои деньки и отправиться с дедом, а не с бабушкой в магазин.

До дач они добирались не на маршрутке, а на полноценном, но сильно укороченном автобусе, у себя в городе Клара таких не видала ни разу. Народу внутри было столько, что можно было подумать, будто им заплатили за эксперимент, в котором выяснялось, сколько же человек может поместиться в этом транспортном средстве.

По времени ехать примерно, как и до дедовой работы, минут сорок, а с пол пути уже стали выходить люди, все как один то с огромными рюкзаками, то с тележками, но что было у всех одинаковое – так это почтенный возраст. Клара с дедом доехали до конечной и прошли несколько улиц, которые на дачах назывались линиями. Они вдвоём стояли возле типичного, ничем не отличимого от других поворота с двумя выезженными редкими машинами бороздками. По обе стороны, разные, но чем-то похожие полутора, но чаще одноэтажные маленькие дома, будто стеснялись и прятались в цветах, кустах сирени или фруктовых деревьях, вдали, где улица заканчивалась виднелся смешанный лес.

Дача деда оказалось ровно в середине этой улицы-линии, Клара то называла это по-привычному – улица, а дед настойчиво поправлял внучку и говорил «линия», какая всё-таки разница Клара решила не уточнять, постаралась только запомнить, чтобы в следующий раз уже сказать всё как надо.

Сам дом был кирпичный, вход надёжно закрывала выкрашенная ни в один слой зелёной краски металлическая дверь, по не очень аккуратному исполнению можно было заподозрить её в том, что она самодельная, но так или иначе она имела аж два замка и оба они отпирались странными ключами, своим видом напоминавшими скорее свёрла, притом спрятаны они были в специальном достающимся из крыльца кирпиче, в общем Кларе было где поудивляться.

Внутри дома в нос сразу же ударил характерный запах старого строения, хоть на улице и было часов девять утра, внутри стояла почти абсолютная темень, всё из-за того, что в крохотный коридор свет мог попадать только из единственной маленькой комнаты, окна в которой были сейчас завешены плотными шторами, а солнце находилось в таком положении, что светило ещё с другой стороны дома. Разувшись они с дедом вошли внутрь, в ту самую комнатушку в которой у противоположных стен стояли две старые кровати, и будто для каждой было по окну. Дед откинул шторы сначала с одного, потом со второго окна и бросил набитый всяким большой рюкзак на своё будущее спальное место, пружины то ли скрипнули, то ли хрюкнули. Осмотревшись вокруг, дед перевернул металлическую кружку, стоявшую вверх дном на небольшом деревянном столе, между окон и кроватей, взял ложку из «специального» стакана для столовых приборов и зачем-то поляпал ней внутри посудины, посмотрел на Клару, и пожал плечами, будто это она попросила его сделать такого странное действие. Она к слову так и стояла на входе в комнату и всё разглядывала, что есть в этом маленьком доме, а было там казалось всё что угодно: одежды, что хватило бы разодеть какую-нибудь деревню, в условном коридоре обуви такое разнообразие, что можно устроить музей, во тьме, почти незаметные стояли садовые инструменты, а сбоку от Клары расположилась печь, с железной панелью сверху, внутри панели были сложены из металлических колец два круга – побольше и поменьше.

– Плита, – сказал дед, когда заметил, что Клара усиленно соображает, что это такое.

После того как дед на столе разложил продукты на ближайшие сутки, а то следующий автобус приедет только завтра утром, переодев Клару в привезённые с собой вещи, ведь чего-чего, а детской одежды среди кропотливо сложенного хлама было не сыскать, они пошли на огород.

Шёл одиннадцатый час этого солнечного дня, и если дома, у себя в стране, в это время Клара ещё думала, что утро, то здесь она уже привыкла называть такую часть суток днём. Они стали осматривать овощные растения, точнее дед осматривал, а Клара разглядывала всё впервые. Дед с радостью заметил, что ещё осталась клубника кое-где и словно великий полководец указал пальцем куда атаковать его армии из одного человека.

Только Клара отметила про себя, что даже птиц не слышно и нет никаких звуков, как не понятно откуда донёсся мужской голос, который точно не принадлежал деду.

– Здорово, сосед, – тянул голос, будто находился в километре от них, – а кто это у тебя там копошится?

– Да вот привезли кое-кого! – так же не понятно откуда ответил дед, Клара беспомощно вертела головой.

– Я здесь, – крикнул уже точно ей голос чужака.

И Клара наконец-то заметила, как из-за забора торчит чей-то нос и глаза, а над ними древняя кепка, почти потерявшая изначальный цвет, который уже было невозможно опознать, был ли он чёрным или красным.

– Ого, ты вымахала, а я тебя помню вот такой, – сосед поднял ладони и расположил их в сантиметрах тридцати друг от друга.

Клара поняла, что засиделась в этой клубнике и встала, сосед в это время куда-то делся, но вскоре возник уже возле калитки внутри их двора, появившись из ниоткуда в противоположном конце дачи нашёлся и дед и уже шёл к своему товарищу. Они поговорили, как это называют люди постарше «о насущном». Сосед допросил Клару про учёбу и как вообще обстановка у них в стране и ушёл, пожав деду руку так, словно не видел его лет сто и ещё столько же предстоит его не видеть.

В дачных делах, вроде собирания и подвязки помидоров, собирания огурцов, полива растений, на которые указывал дед, и прошёл весь день, не очень быстро, но и не менее приятно, чем остальные дни «в России», как называла любую местность здесь Клара.

Вода, предусмотрительно налитая дедом в специальную бочку за день сильно прогрелась и Клара мыла ноги, руки и лицо с каким-то особым удовольствием, даже коричневый абсолютно некрасивый и невкусно пахнущий кусок мыла казался ей сейчас таким прекрасным. Что и говорить про ужин, который состоял из компота привезённого с собой в пластиковой двухлитровой бутылке от минералки и лапши быстрого приготовления. Деду два пакета, а Кларе один, зато для неё были кукурузные палочки и салат из овощей, собранных прямо на даче, да сосисок. Так вкусно Клара ещё не ела и возможно голод, нагулянный за целый день здесь не причём. Пока они ели солнце почти село и дед включил одинокую лампочку под потолком, которая хоть и светила тускло, но достаточно, чтобы прибрать тарелки, которые он сразу и пошёл мыть, а потом расстелил две кровати стоящие у противоположных стен. Клара с каким-то неземным облегчением улеглась и даже заснула, а проснулась от того, что дед хоть и старался тихо расставить на столе помытую посуду, всё-таки пару раз стукнул чем-то металлическим друг от друга. Потом она слышала, как он ложился спать тоже, в комнате стало совсем уж темно и бесшумно, даже замолчали кузнечики, которые весь вечер устраивали концерты.

Дед тихо спросил:

– Карлуха, ты уже спишь?

– Нет, – честно ответила внучка, голос дед стал чуть громче.

– Хочешь расскажу про страшные лица.

Клара помолчала и подумала над предложением, внутри-то она уже ответила да, потому что боялась отказывать кому угодно, лишь бы не быть плохой, просто замешкалась, но всё же после случайной паузы согласилась послушать.

– Твоя мама, наверное, называет нашу местность севером, – начал дед и сразу остановился, давая Кларе возможность согласиться, тем не менее она такого припомнить не могла, и он продолжил, – а моя семья начинается ещё севернее, это ещё мой прадед переехал сюда и для него это был юг, я сам от него этого наслушался, когда мне было лет как тебе или даже меньше.

Дед вздохнул и прокашлялся, без особой нужды, так делают перед длинной речью многие и продолжил рассказывать, что очень давно, когда его предки жили далеко на севере к ним стали являться люди, очень сильно отличавшиеся внешне, говорившие на других языках, мало кто мог сообразить, что им нужно, да и брать у их народа было особо нечего, спасались оленеводством и рыбной ловлей, иногда воевали с соседями, но так вообще было всегда, с самого начала времён, пока не появились эти странные чужаки. С начала они стали меняться разными вещами, давали ножи в обмен на шкуры, какую-то мелочь для хозяйства меняли на мясо и всё в таком духе, но обмен становился все менее справедливым, зато и понимать народы стали друг друга всё лучше и лучше и оказалось, что мои предки живут на земле, которая принадлежит гостям и обязаны платить за это, мол это налоги и у них в государстве так заведено.

Но никто в народе такого не мог понять, потому что все точно знали, что жили тут всегда и где начинаются чужие земли все тоже знали прекрасно. Тогда гости решили приучать народ оружием, но хоть они и имели ружья, охота составляла неотъемлемую часть жизни народа и коренным людям хватало меткости и умения прятаться, как и быть неслышимыми словно тень, даже лучше: быть незаметным там, где негде спрятаться. Поэтому война оказалась для чужаков совсем не такой лёгкой, как у них планировалось, и если бы им хватило мужества, то они конечно бы признали, что продули в этой схватке.

Ненадолго отступив гости вернулись снова, но без ружей, без наглости и без злобы, зато были полны разных даров, среди которых была мерзкая водица в маленьких бутылках. Пробовало её всё племя и всё кривилось и плевалось, а гости смеялись, но и сами были не прочь приложиться. Перед тем как выпить некоторые жадно ноздрями засасывали воздух, а потом почти с наслаждением выдыхали, предлагая народу испробовать ещё раз, только чуть-чуть, это сначала гадко, потом дерёт лёгкие, а потом хорошо и чем больше пьёшь – тем лучше. Гостей обижать не очень красиво и народ пил, а потом оказалось, что гости и не врали: правда стало хорошо, просто отлично. Один из народа на радостях хотел поделиться с детьми, которые сидели и не плакали конечно, но перепугались это уж точно, но гости запретили давать такое тем, кто ещё не вырос, может это кого-то и спасло.

Дед, поднялся с кровати, налил себе компота и жадно выпил.

– Вот тогда-то, Карлуха, как мне рассказывал прадед, а ему его прадед, и так далее, что каждый из детей видел, то, что видела много раз ты и я, как целое селение за несколько часов превратилось в гниющих уродов, которые то хлюпали глотками, то издавали вместо голоса ни на что не похожий гул, кожа будто старела на глазах, а зубы у кого заострялись, у кого вываливались наоборот.

– А где сейчас этот народ?

– Нет уже этого народа, но такое было много где, не только с нашими предками, ну и повсюду были те, кто видел их по-настоящему.

– Кого их? Тех, кто пьёт водку?

– Они пьют её потому что они такие уже, и они такие уже потому что пьют, понимаешь, тут нет начала и нет причины, и дело не только в водке, а во всём, что пьянит мозги, например, вот наркотики сильнее водки и вот наркоманов видит уродами почти каждый, даже те, кто пьют.

– Я никогда не буду пить, – пообещала Клара, хотя никто не спрашивал.

– Ещё бы. Странно, что твой папа ничего не замечает, в нашем роду такое было у каждого, и странно, что он тебе ничего не рассказал, сам, чтобы ты не боялась. – Дед, резко переключился обратно к рассказу, – но как бы там ни было, гости добились чего хотели – народ перестал быть воинственным, вся воинственность будто стала переходить на собственных детей, жен, друзей, соседей, а со временем народ угас, спаслись лишь те, кто в маленьком возрасте убегал южнее, вот так и мой какой-то предок был одним из тех, кто в очередной раз спустился «вниз», потому что каждое поколение доставала эта водочная чума где бы они не жили, да и водка это не самое страшное из того, что бывает.

– Значит эти люди совсем не опасные, со страшными лицами, есть страшнее?

– Как тебе сказать? Эта дорожка, которая идёт не туда и с каждым шажком все мы всё ближе к пропасти из которой спастись невозможно. Бог или природа подарил кому-то дар, как тебе, видеть всё в правдивом свете, наверное, чтобы затормозить это движение к гибели, дело-то не в одной только водке, к ней толкает нищета, а нищета берётся от любви к водке или другим ненужным на этом свете вещам. – Дед прислушался к тишине и продолжил, – всё зло в мире связано и порождает друг друга, но также и добро и что-то хорошее связано и порождает друг друга, – этого Клара уже не слышала, так как не смогла устоять перед желанием спать, которое было таким сильным после целого дня на свежем воздухе.

Проснулись с дедом они почти одновременно, дед успел чуть раньше и просто лежал на животе глядя в окно и нахмурив чёрные брови, краем глаза он заметил, что Клара крутится и тут же отметил, что хорошо, что она встала. Клара же внутри себя отметила, что дед стал какой-то немного печальный, но после того как они поели, собрались и шли к остановке, он, можно сказать, расходился и снова был привычно весёлым.

Дома их встретила бабушка и немного расспросила Клару о делах на даче, пожурила деда, что он не сводил внучку на рыбалку, а тот только говорил, что пока покрутились там-сям, то уже и ночь настала, да и ещё успеют съездить туда не один раз.

Время шло, до сентября оставалось две недели, за Кларой из дома выехала мама, так сообщила бабушка после разговора по телефону. Через день дед поехал её встречать. На дачу после того раза попасть и не получилось. Клара ещё не знала, что можно по кому-то скучать, но, когда мама приехала, Клара поняла, что за эти два с лишним месяца успела по ней сильно соскучиться и кажется по папе не меньше, даже как-то стыдно за такие мысли перед дедом с бабушкой, но что уж с собой поделать, хотя такие размышления и не значат, что здесь у них было как-то не очень, всё было отлично.

Через пару дней дед поехал провожать их до областного центра, бабушка ещё с утра расплакалась, когда все уезжали, а дед был непривычно молчалив всю дорогу, и когда сидел в поезде до Москвы достал из своего рюкзака, очень большого размера мешок конфет.

– Вы что, да не надо, – начала говорить мама, хотя давали-то не ей.

– Надо! – твёрдо ответил дед, – это наши с Карлухой дела.

«Карлуха» же как-то ехидно глянула на маму, но конечно без злости, ей было только слегка смешно, что мама никогда не может переспорить деда, поэтому она сейчас в попытках задержать улыбку сжала губы в тонкие нити и смотрела на мать из подо лба, как учитель сквозь очки на провинившегося опять ученика.

Проводник попросил провожающих покинуть вагон, и дед повиновался, перед выходом потрепав внучку за коричневые волосы, сказал ей обязательно приезжать к нему в следующем году, а то он сам приедет, Клара засмеялась, а дед театрально вздохнув пошёл к выходу из вагона.

Он ещё долго стоял на перроне, аж пока поезд не уехал, а Клара всё это время стояла у окна в тамбуре поезда и разглядывала деда так, будто видела этого человека впервые. Поезд тронулся и со временем дед пропал из поля зрения, Клара вернулась к себе в купе, где с мамой они ехали вдвоём, мама привычно сидела в телефоне, а на Клару накатила какая-то грусть, которая время от времени смешивалась с радостью от того, что они едут домой.

09.2028

Поезд равномерными звуками и толчками аккуратно разбудил Клару когда ещё было темно. Лежа сверху, первым делом она посмотрела вниз, на маму, та ещё спала и, кажется, время от времени попадающие на лицо тени или свет от фонарей нисколько не мешали ей. Клара решила смотреть в окно, ведь стало интересно где же они едут. Узнать это по пейзажам было нельзя никак. Скопления маленьких домиков, примерно поровну, что деревянных, что кирпичных выкрашены только в светлые оттенки, а между ними поля или лес. Посмотреть сколько времени негде, но день лениво заступал в свою смену, сменяя ночь. Прошло около получаса после пробуждения Клары, как зазвонил будильник на мамином телефоне, дочь машинально сначала глянула на его экран, а потом на маму, которая тоже будто машинально, даже не открывая глаз, первым делом нахмурила брови, а вторым неуклюже стала пытаться найти телефон беспорядочно ляпая рукой по столику. Будильник вскоре был выключен, а они отправились «наводить гигиену» как выразилась мама, после этого она стала собирать постели, скрутив одеяла и подушки с простынями в два огромных рулона. Мама с дочерью сидели напротив них так, будто от скуки создали себе попутчиков.

– Скоро уже приедем, – сообщила и так понятные вещи мама.

Только она договорила и в дверь пробили три застенчивых удара, это была проводница, которая раздавала обратно билеты.

– А почему их обратно отдают? – спросила Клара, как только вежливая женщина в синей форме заперла дверь купе.

– Ну, – помедлила мама, – может быть кому-то надо.

– А нам надо?

– Не, – мама опять будто задумалась, – выбросим.

Клара об этом даже немного пожалела, две бумажки цвета персикового йогурта казались ей красивыми, то ли своими необъяснимыми узорами, то ли блестящей полосой с боку, да и вообще это же настоящее подтверждение того, что она была в другой стране, до которой ехать два дня.

После того как поезд остановился и делившие последние пару суток такой длинный и увлекательный для Клары путь пассажиры разбежались кто куда, словно стая птиц, спугнутая кем-то. Стало заметно, что они с мамой стоят совсем одни, не слышно ещё ни машин, ни тем более людей. Прохладный августовский воздух с невероятной легкостью залетал в грудь, а солнце светило откуда-то из укрытия, потому что его самого видно не было, но на улице стоял практически день. Вокзальные часы сообщали о том, что сейчас с небольшим шесть часов утра. Пройдя несколько подземных переходов Клара с мамой оказались около высокого старого здания, перед входом в которое был установлен памятник какой-то женщине.

– А кто это? – сразу же поинтересовалась Клара.

– Учительница, это «пед».

Клара настолько просверлила свою мать взглядом, что та без дополнительных вопросов добавила:

– Педагогический университет, там учат учителей.

– И из нашей школы тоже?

– Ну, скорее всего кто-то отсюда есть и у вас.

Две фигуры пересекали большую площадь, чтобы сесть к арендной машине, которых на удивление не оказалось прямо около вокзала, а пришлось проделать десятиминутный путь. Мама тянула по плитке с характерным стуком чемодан на колёсиках, а Клара сама несла свой портфель и тканевую сумку с дедовыми подарками. После того как мама покопалась в телефоне замки на машине отщелкнулись и спустя пол часа они обе были дома.

Клара, ещё когда шла от вокзала до машины заметила в себе какую-то необъяснимую радость от того, что она просто приехала домой, хотя и в России ей всегда было хорошо, но тут подумалось, что даже дышать приятнее, а войдя в свою комнату это ощущение только усилилось из-за того, что сквозь окно осторожно струился оранжевый свет, будто подсвечивая лежащий на диване графический планшет в белой упаковке. У Клары даже дар речи пропал, не потому что она это давно хотела или просила, она и об обычном телефоне не просила, а когда он появился, то не особо-то им и пользовалась, а просить аж специальный планшет не могло ей и в голову прийти. Во-первых, в плане рисования её полностью устраивала бумага, а во-вторых, хоть и было интересно как рисуют на этих штуках, цену из она уже понимала тоже. Словно испугавшись невиданного зверя с растерянным лицом, она только посмотрела на маму, а та в ответ улыбалась привычной улыбкой.

– Ну открывай, – сказала она Кларе.

Та же всё никак не могла ухватиться за край упаковочной плёнки, которая как на зло сейчас выскальзывала из пальцев как ты за неё не возьмись. Тогда мама сходила на кухню за ножом и сделала небольшой надрез, дальше уже Клара могла справиться сама и после того как включила свою новую вещь, время резко сжалось и промежуток с семи утра до часов двух дня пролетел не более чем минут за сорок. У Клары уже порядочно заболела голова и сообщив маме, что она пошла на улицу, быстро выскочила из дома на поиски своих друзей, во дворе почему-то никого не обнаружилось, как и во всех остальных местах, где только могла предположить девочка. Домой она вернулась чуть позже трёх часов дня, как раз было время обеда.

Вечером домой пришёл и папа, после того как расспросил Клару про её сюрприз, взял планшет и сказал, что ещё сейчас туда кое-чего добавит, когда дочь хотела подсмотреть он убирал планшет и приговаривал что-то вроде: «Куда мы лезем?», Клара в ответ только улыбалась. Наставил он туда ещё несколько приложений для рисования, хотя тот кому этот планшет предназначался был в восторге даже от стандартного приложения, а теперь и подавно.

На завтра Клара уже и с друзьями повстречалась, а ещё через неделю, когда буквально пару дней оставалось до школы, Клара зашла домой с губами больше своих обычных размеров в несколько раз, папа усмехнулся и что-то пошутил, а у мамы было что-то близкое к истерике совсем не в юмористическом смысле. После расспросов выяснилось, что два мальчика дрались палками, видимо имитируя ними мечи и неожиданно кусок «меча» отлетел Кларе прямо в лицо. Папа ещё больше засмеялся, а мама выдала что-то странное вообще для всех:

– Ага, стояла там, наверное, хвасталась, что в России была или своим планшетом, вот и дали, – говорила мама отцу, будто сама была там.

– Ничего я такого не говорила, – на удивление самой себе запротестовала Клара.

– А что это тогда? – спросила мама словно в первый раз увидела «раны».

– Это палками дрались.

– Да какими палками? Что ты врешь?

– Ну и иди, сама знаешь куда? – обидевшись сказала Клара то, что слышала и дома и уж тем более во дворе.

За что мгновенно почувствовала пощечину, а отец больно схватил за руку и стал говорить, что так с матерью разговаривать нельзя и что она вообще себе возомнила, но в Кларе бурлил коктейль от досады и злости с такой силой, что все эти взывания к совести абсолютно не были услышаны.

На завтра будто всё забылось, и мама была по-обычному доброй, а Клара, не умевшая долго сопротивляться буквально через пару минут подобрела тоже, ещё через пару дней они поехали всей семьей за школьной формой и остальными принадлежностями, включая новый рюкзак, и вроде бы всё хорошо, но Кларе как-то резануло слух это слово – «семья», когда услышала его от кого-то из родителей. Впрочем, концентрироваться на данных чувствах она не стала.

С привычной линейки началась и школа, теперь Клара её уже точно ждала, потому что ни с одним предметов не знала никаких проблем и не собиралась узнавать их впредь, ведь ей было крайне приятно испытывать это чувство: чувство жизни со всеми законченными делами, вроде бы это мама когда-то её и уговорила делать уроки в среду на пятницу, чтобы в четверг быть свободной и с пятницы на понедельник, чтобы гулять все выходные. Такого принципа Клара теперь старалась придерживаться во всех сферах своей жизни и жизнь за это будто благодарила её: страшных масок дома она уже давным-давно не видела, а если такое случилось где-то на улице, то её это больше ни капельки не пугало, в классе она со всеми сдружилась, и чуть ли не каждый учитель нахваливал её. День рождения, новый год, подарки и спокойствие, теперь Клара точно отдавала себе отчёт в том, что она счастливый человек.

После зимы наступила теплая весна, и в самом конце этой поры года неожиданно, где-то за неделю до каникул, приехал дед. Старший человек в роду Чащиных решил никого не предупреждать и своим внезапным визитом сконфузил родителей Клары, зато сама она чуть не разорвалась от радости, когда увидела бровастого высокого мужчину в одеждах тусклых тонов и с огромным рюкзаком, без которого уже и не могла представить деда. Лето ещё не наступило, а он уже начал удивлять её как когда-то в России, хватило даже того, что дед без телефона, только лишь дома на компьютере посмотрев карту, добрался до озера и они смогли с Кларой порыбачить, а в другой день, точно так же, лишь глянув где лес, они с внучкой отправились собрать каких-нибудь грибов: «А вдруг!» сказал дед, комментируя сомнения Клариных родителей, что весной вообще бывают грибы. Их и не было, зато дед показал Кларе птиц, названия которых она слышала, но никогда не видела, а также почти с грустью сообщил, что на слух он их особо не отличает. Клара не сказать, чтобы всё запомнила, зато в память въелось, что все, кого она называла воронами оказывается являются разными птицами, «вороны» с голубыми глазами – галки, большие «вороны» с серым пухом на клюве – грачи, а большие вороны, словно в серых майках – и есть вороны, только серые, а есть чёрные, от грача отличаются тем, что у них клюв полностью чёрный. Эти знания потом не раз пригождались девочке, чтобы поправить не таких разбирающихся детей.

Дни прошли, а вслед за ними наступило лето, а значит она снова поедет в Россию к деду с бабой, что в общем-то опять и случилось, а в конце лета её опять забрала мама, и даже не описать с каким воодушевлением Клара ехала с ней на поезде, ведь ожидала подарков, как и в прошлом году, но на этот раз вышло без сюрпризов и она конечно немного огорчилась, но долго не грустила, буквально несколько минут, всё равно ей ничего такого уж конкретного и не хотелось. Зато точно, как в прошлом году ей хотелось в школу, ведь там друзья и ежедневная радость в виде весёлых перемен и хороших оценок, а также радость от решения трудных задач.

И не сказать, что всё стало каким-то однообразным и зацикленным, потому что когда человек счастлив его устраивает и однообразие, но годы проходили очень сильно похожими один на другой, разве что когда Кларе стукнуло десять, папе по вопросам бизнеса надо было часто уезжать куда-то на долго и в другие страны, поэтому дома его могло не быть и около месяца. К маме в это время не менее одного раз в неделю стала приходить подруга, с которой они сидели в комнате и говорили обо всём подряд, часто, например, обсуждая своих мужей, в руках непременно было по бокалу белого или красного вина, цвет не важен. В результате Клара всегда видела страшную маску, только теперь она уже знала, что это не какой-то монстр или чудовище – это просто её пьяная мать. Когда мама была в таком состоянии, Клара ничего не могла с собой поделать, постоянно огрызалась, хотя мама, как правило, была с ней неадекватно учтива, но хоть ребёнок и не мог четко сказать и даже осознать, что его бесит именно эта фальшь, но уж точно что-то бесило и очень сильно. Подруга, тётя Инна, как заставляла мать называть её вместо Клариного «эта», всегда была на стороне матери, а нередко могла и отпустить какую-то колкость в сторону Клары, чем только подпитывала негативное отношение к себе.

В конце учебного года Клара чувствовала себя абсолютно чужой в этом доме и только и ждала того, чтобы отправиться в Россию. Да, дома был и отличный компьютер, и телефон у неё появился такой, который хотели бы все в классе, одежда и школьные принадлежности тоже в основном брендовые, вот только это мало поможет, если для собственной матери ты по умолчанию глупая и во всём плохая, а отец всегда на стороне матери, хотя домой приезжает на пару дней в месяц, но ведёт себя так будто в курсе всех дел внутри этой квартиры.

Один раз мать решила выяснить в чём же причина такого резкого ухудшения отношений с дочерью и когда Клара сидела и смотрела телик, мать предусмотрительно отобрала у неё пульт и села в кресло.

– Так, – начала она, – в чём дело?

Клара не реагировала, хотя отлично понимала к кому обращаются.

– Клара, я с тобой разговариваю! – ужесточила голос мать. – В чём дело? За что ты меня ненавидишь?

Клара конечно же никого не ненавидела, просто очень уж легко её было поймать на таком манипулятивном вопросе, и в этом раз она встрепенулась как птичка и делая глубокий выдох, понимая, что сейчас начнётся выпалила:

– Просто ты слишком много пьешь.

Под лицом матери будто пробежали какие-то насекомые:

– Так что мне не с кем не общаться? Только на тебя сидеть смотреть или что?

Тут в разговор влез стоящий в дверях отец.

– Действительно. Ты уже вообще оборзела, у каждого должна быть своя личная жизнь, – спокойно заключил он.

Клара же уже почти плакала, она абсолютно не понимала в чём она борзела, она просто не хотела, чтобы пьяная мать, которой постоянно была присуща в этом состоянии страшная маска, чужой голос, чужие манеры и чужое поведение как-то контактировала с ней.

– Общайся, – ответила им двоим дочь уставившись в телик, по которому не шло ничего, но спрятать наглым образом вылезающие из глаз слёзы можно было только так.

Разговоры подобные этому происходили ещё не раз, и хоть в школе пока всё и было хорошо, дома тучи сгущались всё больше и больше, а совсем уж черно было, когда в один день перед школой Клара узнала от отца, что умер дед и отец поедет туда помогать. Происходило всё зимой, и выйдя из подъезда она заметила какую-то перемену в цветах вокруг себя: небо было пасмурным, но она обычно любила такую погоду, теперь же эта серость давила всем своим весом, на лавках необычно много обладателей страшных масок, а школа до этого вызывавшая только положительные чувства, казавшаяся чем-то монументальным и основательным, почему-то стала выглядеть дряхлой. Входные пластиковые двери были измызганы, краска на дверях кабинетов отслаивалась, куда-то делась одна буква с большого расписания висящего на втором этаже, хотя всего лишь ещё вчера всё казалось нормальным. Как итог, в конце третьей четверти Клара получила первый раз оценку, которая другими словами называлась «удовлетворительно», то есть тройка по старой системе, радости было мало, но она будто не могла всерьёз волноваться о школе, только лишь ждала лета, ведь летом она отправится в Россию, жаль, что теперь уже только к бабушке. Время в гостях у неё воспринималась как спасательный остров, после которого чудом всё исправится и станет хорошо, ведь там никогда не бывало плохо, и приезжая домой всегда была какая-то радость.

В Россию Клару снова завозила мама, это была уже совсем не та девчушка семи лет, которая приезжала раньше, в прошлом октябре стукнуло одиннадцать, сама Клара этот каламбур заметила, но никому не говорила, что одиннадцатого октября ей одиннадцать лет. И хоть в отличие от тех времен, когда она была ребёнком, Клара уже умела скрывать свои чувства, бабушка заметила холодность между матерью и дочкой. Когда мама уехала домой бабушка интересовалась в чём же дело и не показалось ли ей. Внучка всё и изложила в подробностях, про подругу, «эту» тётю Инну, про отца, который всегда за мать, не говорила разве что, что в школе стала учиться хуже, в этом она обвиняла только себя.

Когда мама приехала её забирать, то бабушка чуть ли не в первый день решила начать разбираться с тем, что происходит дома у её сына.

– И что, это правда, что ты и неделю не проживёшь без выпивки? – спросила бабушка маму строго.

– Это что, она наплела? – мама презрительно кивнула в сторону дочери.

– Так это правда или нет? – не унималась бабушка.

– Конечно нет, ну бывает мы выпиваем, как и все люди.

– Она ещё и курит постоянно в это время, – стала давить Клара уже понимая, что бабушке ответить нечего на такую простую мамину отмазку.

– Ты ещё и куришь?! – бабушка была совсем уж шокирована.

– Хватит врать уже! – зарычала мать на Клару.

Бабушка предательски чуть ли не встала рядом с мамой по одну сторону, хотя ещё мгновение назад они стояли друг на против друга и ударила откуда не ждали. По крайней мере такого не ждала её внучка, и что всё будет настолько быстро, ведь всё лето, только и шли разговоры вроде: «Пусть только она приедет, я уж с ней поговорю, а если Алексей приедет, то вообще не знаю, что с ним сделаю, дед таких терпеть не мог». А сейчас мать перевела главное Кларино оружие и защиту в виде бабушки в свою пользу. Так Кларе и казалось, что теперь бабушка защищает мать от неё, взрослую женщину от девочки, которой ещё нет и двенадцати лет.

– Ты точно не обманываешь, Кларочка? – спросила бабушка, будто умоляла признаться её, что она просто наврала доверчивой старухе.

Только вот чувствовала себя обманутой здесь одна Клара, которая решила больше никому ни на что не отвечать, взрослые же тоже, что называется, съехали с темы и стали заниматься своими делами, а этот разговор словно затерялся где-то как большой предмет, который был у всех на глазах, но его никто никак не замечает. Зато мама с Кларой в остальные дни общалась подозрительно вежливо, Клара ждала, что это закончится как только они сядут в поезд, но и в поезде всё было нормально.

Бабушка, как несколько лет назад дед, стояла на перроне и отчего-то плакала, не сильно, время от времени вытирая слёзы, Клара смущалась этого, а бабушка, заметив внучкино смущение сквозь слёзы улыбалась, девочка улыбалась ей в ответ застенчиво сжимая губы и махая рукой. Поезд тронулся, и они с мамой в очередной раз поехали домой. В этот раз Клару забирали сильно позже обычного, школа начиналась буквально через пару дней.

10.2033

– Клара, у тебя ж скоро день рождения, что тебе подарить? – спросила неожиданно будущую именинницу мама.

– Ничего не нужно, просто, – девочка резко оборвала свою речь, глядя матери прямо в глаза и будто взвешивая шансы на то, стоит ли говорить, выдохнула и продолжила, – просто можно никто не будет пить?

Мама оторопела на мгновение, но довольно быстро из него вышла, однако этой секунды уже хватило, чтобы Клара подумала, что успела разозлить её, а мать неожиданно усмехнулась и совсем не по злому, не убирая улыбки с лица она продолжила:

– Ну ты юмористка, а всё-таки, чтобы ты хотела?

Клара решила не настаивать на том, что она сделала эту просьбу вполне серьёзно, и пожав плечами вежливо сказала, что не знает, мама, кивнув, с лицом на котором кроме тёплых эмоций не было ничего, закрыла дверь в комнату дочери. День рождения должен был состояться послезавтра, наступало двенадцатилетние, а уже завтра был понедельник, и Клара больше думала о школе, чем о предстоящем празднике.

В понедельник придя с уроков она застала родителей за готовкой еды для завтрашних гостей, по телевизору на кухне шёл какой-то музыкальный канал. По Клариному мнению, звук его был немного громче, чем следовало бы и ещё стоя в коридоре её настроение начало портиться, потому что слишком громкая музыка может значить только одно – родители в очередной раз надели свои страшные маски. Сняв куртку и скинув ботинки, она нехотя пошла в сторону кухни, в надеждах, что может быть телик работает громко просто, мало ли, всё бывает в первый раз, но к своему сожалению, через мгновение поняла, что и на этот раз не ошиблась и оба родителя были уже «не пьяные, а выпившие», как недавно выяснилось в одной из ссор с мамой, что именно так стоит её называть, хотя что от этого меняется.

– До завтра нельзя было подождать уже? – спросила Клара, держа своей рюкзак с учебниками за маленькую верхнюю ручку.

Обе страшные маски отвлеклись от копошения на столе. Одна из них, папина, расплывалась в глупой улыбке, мамина, как обычно, была крайне недовольна, она же аккордеонным голосом и ответила дочери:

– Для тебя стараются вообще-то, – она вздохнула так, как вздыхают, принимая несправедливые обиды.

Тут же подключился и отец:

– Действительно, чего ты всегда недовольная, и вообще у тебя в этом доме голоса не должно быть, потому что твоя работа – молчать.

Клара тут же приступила к «рабочим» обязанностям и молча пошла в свою комнату выполнять домашнее задание, твёрдо решив завтра ни в каких празднованиях не учувствовать, хотя не только завтра, а вообще никогда в этом доме. Учиться было всё сложнее и сложнее, не понятно только из-за того, что Клара глупая, или из-за того, что она всё время думает про свой дом и то, что в нём происходит, спокойствию не помогали и учителя, одна из которых заявила Кларе, выделив только её из всего шумевшего на том уроке класса, со всей серьёзностью заявив ей: «А вы, Чащина, скатились с такой скоростью, что уже страшно». Про свои ухудшающиеся оценки она знала и сама, а тут будто надавили на и так сильно болящую рану. Улыбка с лица ученицы тут же сползла, да и как-то совсем не кстати в тот момент примолк весь класс.

Сейчас не получалось даже тетрадку открыть, руки тряслись, в голове что-то настырно гудело, не давая больше ни одной мысли быть услышанной, в итоге на листы в клетку, прямо на уравнения начали капать слёзы, которые ребёнок будто пытался высушить изнутри, всасывая в себя побольше воздуха. Зато после того как поплачешь, всегда хорошо засыпается, этот раз не стал исключением.

А во вторник уже был день рождения, в школе про это никто не знал, потому что Клара так и не сподобилась завести страницу хотя бы в какой-то социальной сети, и сегодня она даже наслаждалась, что никто не подозревает о таком важном дне в её жизни. Никакое внимание и не от кого ей уже не нравилось, хотя решения она такого не принимала и даже не думала об этом, просто, когда кто-то произносил её имя, испытывала как правило негативные эмоции и наоборот, было приятно, когда Клару то ли не замечают, то ли специально не трогают. Хоть её класс и учился в этой четверти во вторую смену, Клара домой пришла пораньше гостей, обнаружив внутри родительской комнаты стол с педантичной точностью расставленными тарелками, стаканы, столовые приборы, даже некоторые блюда уже были размещены здесь, мама с новыми ногтями и свежекрашенными волосами, превратилась из обычной блондинки в какую-то седую что ли, носилась в платье из комнаты в кухню и обратно:

– Иди тоже переоденься, – вежливо попросила она дочь, – скоро уже все придут.

– Да я нормально, – ответила Клара, думая о том, как ей лень переодеваться и вообще думать о том, что надеть для «этих всех».

– Ну как хочешь, – решила не настаивать мама, – Как у тебя сегодня в школе?

– Кстати, да, – ответила девочка что-то вспомнив, – я пойду делать уроки.

И не отвечая на поставленный вопрос ушла в свою комнату, в которой включила старую лампу, возраст которой превышал Кларин и может быть поэтому она не давала её заменить на что-то более современное. Со спокойствием, которого так не хватало вчера, сначала она достала учебник математики, потом тетрадь и приступила к решению заданий, которые теперь стали даваться с таким трудом. Вскоре, сквозь свои густые мысли, устремлённые который раз в учебник и перечитывая задание, она услышала звук дверного звонка, а вслед за ним весёлый возглас какого-то мужчины, которого чуть не с порога стал успокаивать женский голос, может принадлежащий его жене, чтобы он вёл себя потише. Это было только начало, судя по тарелкам, которые Клара не успела сосчитать, только прикинула, что должно было человек восемь или десять. Со временем пришли и остальные, а математика всё никак не получалась, из другой комнаты она услышала:

– А где именинница? – голос точно не принадлежал кому-то из родителей, – сейчас будем отрывать ей уши.

Спустя несколько секунд дверь в её комнату без стука открылась, и Клара мгновенно обернулась посмотреть кто проявил такую наглость, хотя не то чтобы раньше в её двери кто-нибудь стучался, мама заходила сюда так, будто тут никогда никого не было и будто она никому не может помешать. Для Клары это могло значить только то, что чем бы она не занималась – это не имеет значения, она – пустое место и её практически не существует, а спрашивать что-то у того, кого не существует довольно-таки странно. Но с одной стороны в мозг въедались эти мысли, а с другой эти врывания матери в комнату бесили каждый раз всё больше. Этот раз не стал каким-то особенным, на лице у девочки уже было написано как она раздражена, однако на своё раздражение в ответ она встретила улыбку.

– Пошли уже, отличница, – в дверях стоил рыжий мужчина большого роста и веса, впереди себя он держал большой живот, – потом доделаешь уроки свои, мы ж тебе там подарков привезли столько, упадёшь.

Клара знала, что этого человека зовут Игорь, это знакомый, ну или друг её отца, вот только откуда он его знал девочка не помнила точно, может быть они вместе учились в школе, а может быть жили в одном доме в детстве отца, хотя и то, и другое вряд ли, отец ведь приехал сюда из России только в восемнадцать лет, наверное, они вместе учились в университете. Лицо мужчины было настолько дружелюбным, а громкий голос играл какими-то весёлыми нотами, что и без того отходчивая Клара забыла про свою злость и раздражение быстрее обычного.

И вот она уже сидит во главе стола, а с другой стороны что-то тарахтит телевизор, как-то скромно, как будто старался не перебивать взрослых. Стоило виновнице торжества сесть на предложенное место, как на неё тут же посыпались комплименты в основном по поводу внешности, которые тем не менее не достигали цели. Клара как-то задавалась вопросом красивая ли она, рассматривала себя долго в зеркале, но так и не поняла, что именно нужно считать красивым, но отметила, что совсем не похожа на тех, кого считает красивыми сама. Сегодняшний праздник показал, что её густые коричневые волосы все сочли красивыми, а также высокий рост тоже всех почему-то порадовал, и хоть девочка особо не впечатлялась, всё же было немного приятно кому-то нравиться. Немного поев один из гостей вспомнил про подарки и рванул куда-то в коридор так, будто то, что он купил кто-то может украсть или будто у Клары был секундомер и время, чтобы ей что-нибудь подарить вот-вот истекало. Вслед за этим человеком отправились и остальные, людей, кстати, пришло не восемь и не десять, а всего лишь пять, папин рыжий друг и две семейные пары, никто не взял с собой детей. Остальные три тарелки были для мамы, папы для неё самой соответственно. Рыжий мужчина подарил энциклопедию, таких размеров и веса, что Клара с трудом удерживала её в руках, от одной семьи ей достались книжки с какой-то фантастикой для детей, от другой настоящие шахматы, в которые Клара так и не научится играть, но в тот момент она была очень рада, потому что достоинство с которым на доске держатся фигуры и умный вид с которым игроки их передвигают её всегда впечатляли, когда-то она даже попросила папу купить ей такое, но он сказал, что дома у них никто играть-то не умеет, на этом и позабылось.

Клара была рада и даже не старалась скрыть свою улыбку, даже за стол больше не садилась, а разместилась в комнате со всеми в кресле, в котором первым делом стала листать огромную зелёную книгу с золотыми буквами на обложке и с информацией обо всём на свете. Информация очень удобно располагалась в алфавитном порядке, и девочка металась от буквы к букве, вспоминая о чём-нибудь, например, о самолётах и тут же перебрасывала охапку страниц, глядя есть ли что-нибудь о самолётах и о самолётах действительно что-нибудь, да находилось, когда фантазия закончилась, она вернулась к букве «А», то есть начала с начала, статья была о «Аборигенах», не успела она вчитаться, как её отвлек женский голос:

– Клара, – девочка подняла глаза в поисках звавшего её.

За столом было то, что и должно быть, когда все пьют: страшные маски уже были одеты на всех, а голоса преобразились в разные тянущиеся звуки, которые мало чем напоминали то, как говорят люди, но слова Клара уже научилась разбирать.

– А что тебе подарили мама с папой?

На неё ехидно смотрела обладательница зелёной кожи, маленькие глазки стали совсем чёрными и как-то округлились, а истончившиеся губы раскрылись обнажив редкие ржавые иголки вместо зубов. Хотя женщина и сидела далековато от Клары, вонь от спиртного и переваривающейся в желудке еды были будто направлены прям к ней в нос. Брови Клары машинально сдвинулись, а взгляд она перевела на рыжего мужчину, лицо его стало серым, щеки покрылись чёрным прыщами, нос уменьшился и задрался вверх, напоминая свиной, а губы распухли до каких-то мультяшных размеров, зубы же его остались обычными, человеческими, разве что вытянулись в длину и между ними откуда-то взялась земля или что-то очень на неё похожее. Все остальные были в словно заблюрены до тех пор, пока Клара на них не посмотрит.

– М-м-м, – замычала мама словно что-то вспомнила и постучала спрашивающую женщину по руке, – я спрашивала, что она хочет в подарок, а она попросила чтобы мы не пили! – и разлилась в булькающем хохоте, а вслед за ней и остальные.

В комнате под этот смех мгновенно стало темно, хотя Клара смотрела на лампочки, каждая из которых точно работала, но тем не менее свет в комнате будто исчез, а лица взрослых подсвечивались синим, от телевизора, наверное, теперь девочка обратила внимание, что каждый смотрел на неё с каким-то презрением, лица всех были изуродованы.

– У тебя родители что, алкаши какие-то? – бросила ей обвинение другая женщина.

– Тебе не стыдно вообще, ты знаешь, как я жил в твои годы? – поддерживал её муж, сдобрив свою реплику матом продолжил, – вообще, что пошли за дети, всё время недовольны, всё время ноют, что тебе не хватает? Компьютер есть! Жрать есть! Что ещё?

– Ты, сука неблагодарная, не знаешь, как алкашей дети живут! Тряпки жрут! – снова влезла его жена.

Клара решила не дослушивать, хлопнув своей новой книжкой встала с кресла и пошла одеваться в коридор, там она первым делом включила свет, лампочка загорелась, но сильно светлее не стало, тут же в дверях появились мама и папа:

– Куда ты намылилась? – абсолютно невежливо спросила мать, дочь не отвечала.

– Обидели как обычно, ну это возраст такой, – видимо объяснял своей жене Кларин папа, – никуда не денется, пусть валит.

– Пусть валит, – согласилась мама, – но скажет куда, – она залилась гадким смехом. – Я же мать, я должна знать.

В это время Клара уже открывала входную дверь, не завязав шнурки и не застегнув куртку, потому что поскорее хотела уйти отсюда, в спину услышала:

– Клара! – мерзко и неестественно высоко визгнула мать, в ответ дочь только ляпнула железной дверью, после характерного звука бьющегося металла, услышала характерный издевательский хохот из своей квартиры.

Из подъезда девочка вышла с полной уверенностью, что больше сюда уже никогда не вернётся, а куда именно идти было совсем не важно, она пошла просто вперёд. Обычно любимый, родной район был каким-то чужим и неприятным, изъедало впечатление, что все люди, что попадаются на пути смотрят на неё с осуждением или со смесью гадости и жалости. Ещё вчера казавшиеся нормальными дома резко обветшали, а машины покрылись проплешинами ржавчины, в непонятно откуда взявшихся на асфальте ямах блестели лужи, а деревья шатались из стороны в сторону поскрипывая ветками, и кроме этого звука не было ничего, даже легкого ветерка, нигде не было слышно речи людей, или шума колёс, от чего тогда шатались деревья не понятно, но Клара точно слышала этот звук. Набродившись по своему району она уже не знала куда податься, а время шло предательски медленно, она понимала, что пробыла на улице минут тридцать не более, так как уже знала за сколько может обойти все знакомые места и после этого решила отправиться на озеро, до которого было далековато, но и Клара никуда не торопилась, с озером связаны воспоминания про деда. А он был такой же как она, «тоже видел эти страшные маски», но хороший он не поэтому, а просто так, а бабушка предала её, «хотя что бы она могла сделать», – протекало у девочки в голове. Вот уже и озеро, берег почти весь зарос кустами, найти место где можно было спуститься к воде трудно, но Кларе всё же удалось. С начала осторожно передом и балансируя верхней половиной тела она чуть не упала и решила идти боком, но размоченная частыми октябрьскими дождями грязь оказалась слишком жидкой. Клара предсказуемо поскользнулась и упала, больно ударившись животом о какое-то полено, видимо заменявшее кому-то стул, на этом приключения не закончились, потому что на животе девочка скатилась вниз почти к воде, по пути распоров руку об осколки бутылки.