Читать онлайн Наедине с природой бесплатно
Крабы -путешественники
В 1995 году, в составе новгородской делегации, мы выехали в Видяево Мурманской области, чтобы обсудить с командованием бригады подводных лодок детали присвоения, одной из субмарин имени «Великий Новгород».
В ходе визита нас принимали и знакомили со своими субмаринами командир лодки соискателя названия «Великий Новгород» Мельников и командир ядерной подлодки «Кострома» одессит Соколов.
Именно он презентовал на обед, кроме кулинарных изысков кока, огромного камчатского краба. Чтобы его щупальца не спадали с огромного круглого блюда, их привязали суровыми нитками к панцирю. Выпивая, обсуждая развал, происходивший в то время в армии, многомесячные задержки зарплат, мы постепенно и с удовольствием поедали камчатского богатыря.
Заметив, с каким удовольствием мы справляемся с его подарком, капитан первого ранга поведал нам оригинальную историю.
Несколько лет назад «Кострома» приняла участие в учениях и оказалась в бухте Петропавловска-Камчатского. Отдохнув несколько дней, экипаж готовился к выходу в море. К Соколову подошли два офицера: «Разрешите обратиться».
Оказалось, что они по первому образованию биологи. Просят разрешения разместить в лодке аквариум средней величины с несколькими камчатскими крабами.
– Хотим перевезти их в Видяево и выпустить в нашу Ура-Губу. Представляете, будем есть собственных крабов.
Как потом мне стало ясно, склонный к авантюрам Соколов взял ответственность на себя, разрешив перевезти живой груз.
Вернувшись домой, офицеры-биологи втихаря, чтобы не подвести командира, выпустили крабов в Ура-Губу, где швартовались подводные лодки. Глубина здесь достигает ста пятидесяти метров.
Прошло несколько лет. На «Костроме» уже забыли о проведенном эксперименте. Забыли все, кроме офицеров-биологов. Соорудив краболовки, опустили их на дно. Подняли через несколько дней. В одной краболовке сидел настоящий камчатский краб.
О результате эксперимента доложили Соколову. Какое-то время крабов пользовали только на «Костроме». Затем слухи разошлись по всему Видяево. «Камчадалов» попробовали еще на нескольких кораблях.
Но идиллия продолжалась недолго. С очередным пойманным крабом рыбинспекции попался один из биологов «Костромы». Уговоры насчет того, что он «отец-производитель» этих крабов в Ура-Губе, не помогли. Был выписан первый штраф за браконьерство.
– Краб, которого вы едите – браконьерский, – сообщил в конце рассказа Соколов. – Так что не особенно об этом распространяйтесь.
Благодарностью с нашей стороны за выставленный на обеденном столе деликатес была двухлитровая бутылка фирменной «Новгородской» водки.
Лещ
Голино весной – раздолье для рыбака. Холодная еще в начале мая, поднявшаяся от стаявшего снега вода затопила привычные летом пляжи, острова в устье Шелони. Их обозначали только начинающие зеленеть вершины кустов в человеческий рост. Именно здесь мы с Валерой и рыбачили, взяв напрокат две деревянные плоскодонки.
С прокатом лодок был напряг: желающих порыбачить здесь в выходные много, а плавсредств, как выражался директор охотничьего хозяйства Александр Иванович, всего десять. Но для нас, двух журналистов из областного центра, это не было проблемой. Достаточно было телефонного звонка, чтобы Александр Иванович отказал кому угодно, оставив пару самых сухих лодок в наше распоряжение. Такое отношение к нам не было случайным. Около года назад я опубликовал очерк о том, как под руководством егеря сельчане спасли тонущего лося.
А с Валерой они стали закадычными друзьями еще с первой их встречи, когда, знакомясь, Александр Иванович протянул ему руку и представился:
– Хамов.
Валера в ответ пожал руку:
– Невежин.
Стоявшие рядом рыбаки разразились несдерживаемым смехом, еще не сообразив, что через десять минут лодок для них не окажется, мол, надо предупреждать заранее. А между Валерой и егерем с тех пор возникла необъяснимая дружба, замешанная, как я понимаю, на родственности их неблагозвучных фамилий.
Так вот, в ту майскую субботу конца семидесятых мы проснулись в охотничьем домике чуть свет и, ежась от холода, загрузили в лодки свой небогатый рыболовецкий скарб. Через полчаса были на месте, приторочив лодки с двух сторон широко разросшегося куста. Здесь было хорошо тем, что, не видя друг друга сквозь липкую майскую зелень ивняка, мы могли вполголоса переговариваться; протянув руку, передать флягу с горячительной жидкостью, а то и замурлыкать вместе любимую песню. Но главное, что клев в этом месте протоки был немыслимо великолепен. Однажды я поймал здесь на удочку столько рыбы, что лямки моего рюкзака не выдержали и лопнули в месте пришива под его весом. Если бы вы знали, какого труда стоило мне тогда доставить его домой.
Рыбалка, я вам скажу, занятие для избранных. Это не отдых, а удовольствие от профессионально выполняемой нелегкой работы. Не верите? Загляните в лучащиеся счастьем или тоской (в зависимости от улова) глаза изможденного за день любителя клева. Только он сам знает, сколько пришлось сменить мест, сколько километров прогрести в неуклюжей резинке, сколько часов подряд высидеть, почти не шевелясь в неудобной позе. Зато какое удовольствие выудить рыбу весом в полтора-два килограмма.
Но самый большой кайф даже не в весе или количестве улова, а в тех увлеченных разговорах, которые происходят во время ожидания автобуса по маршруту к дому. В тех незлобивых шутках, которые отпускаются в адрес неудачника. В тех профессиональных советах, которые дорогого стоят и которые нигде больше не дадут. В тех небылицах, которые передаются из поколения в поколение рыбаков.
До той майской субботы я был глубоко уверен, что все замысловатые, несуразные, смешные истории про рыбалку – плод фантазии ее участников, готовых повеселить усталых товарищей по ремеслу. Однако… Клев был отменный. Металлический садок быстро заполнялся: твердые полосатые окуньки, юркая плотва, плоская малоподвижная густера. Уже по движению поплавка было понятно, какая рыба заинтересовалась насадкой. Окунь практически сразу мощно топил поплавок. Плотва выдавала себя частым подергиванием гусиного пера. А подлещик клал его горизонтально на поверхность воды и как бы робко подергивал.
Параллельно я прислушивался к тому, что происходит у Валерия, лодка которого была закрыта от меня кустом ивняка. По всему было понятно, что у него тоже дела идут неплохо – погода в тот день нас не подвела.
Вдруг меня насторожили звуки, идущие со стороны Валерия – я даже перестал следить за своим поплавком: учащенное дыхание, даже пофыркивание, плеск воды и, наконец, волны из-за куста от потерявшей устойчивость лодки соседа.
– Валер, что там у тебя?
В ответ глухой от волнения голос:
– Подожди.
– Ну так что там у тебя? – с нетерпением переспросил я, выждав какое-то время.
– Лещ.
«Подумаешь невидаль – лещ. Что мы лещей не ловили. Что ли», – про себя усмехнулся я, теряя интерес.
– Лещ, – продолжал Валерка, – каких я не только не ловил. Но и не видывал…
По его взволнованному тону я понял – не врет. Заиграло любопытство, изнутри подступила скрываемая внешне рыбацкая зависть: «Эх, не мне повезло!»
Скрывая за наигранным спокойствием всю гамму своих чувств, я попросил:
– Валера, покажи.
Он перешел в корму лодки так, что стал виден мне, крепко держа за жабры на вытянутой руке огромную рыбу. Это был не лещ, а сказка: темный от старости абориген местных водоемов с, казалось бы, покрытым мхом пузом весил, на первый взгляд, не менее двух-трех килограммов. Было даже заметно, как Валерию тяжело держать его на вытянутой руке. Мне было непонятно, как хлипкие, не рассчитанные на подобную рыбу, снасти напарника выдержали такой живой вес. Валерка упивался гордостью за выловленный экземпляр и моим удрученно-завистливым взглядом. Это был его момент истины. Своим взглядом он как бы говорил: «Сколько лет ни старайся, а подобной добычи у тебя никогда не будет. Это удел немногих.»
Немая сцена из гоголевского «Ревизора» длилась недолго: лещ, у которого, видимо, раскалывалась голова от Валеркиной хватки, как-то вяло, из последних сил, встрепенулся, повел туда-сюда хвостом и, выскользнув из рук рыбака, упал мимо лодки в воду. Жаль, что никто со стороны не видел выражений наших лиц. Забыв о зависти, я с ужасом осознал потерю небывалого рыбацкого трофея. В то же время в моих глазах, думаю, все еще теплилась надежда на чудо: вдруг Валерка проворно подхватит сачком упавшего в воду леща. А тот плашмя лежал на поверхности совершенно спокойной воды, жадно втягивая сквозь помятые рыбаком жабры родную ильменскую воду. Затем, как бы пробуя силы, шевельнулся и медленно, так же плашмя, ушел вглубь.
На моего тезку вообще страшно было смотреть. Он ощутил неотвратимость потери, но еще не до конца ее осознал, попеременно глядя то на меня, то на то место в воде, где еще несколько секунд назад был виден лещ. Это состояние длилось у него не менее двадцати-тридццати секунд. Затем, видимо, горечь утраты стала для него реальностью. Такого отборного многослойного мата я никогда с тех пор не слыхал, тем более от человека, закончившего Литературный институт. Это был шедевр, сравнимый, разве, с немой, однако очень выразительной сценой с великим Ульяновым из фильма «Председатель».
Излив душу перед природой и кажущимся для него ее несовершенством, Валера поднял на меня мутные от пережитого глаза и, как я понял, нашел объект, на который можно со спокойной душой переложить ответственность за свою неловкость. Конечно, это был я.
Презрительно сморщив лицо и сконцентрировав во взгляде предельные презрение и ненависть ко мне, он развел руки в стороны, чуть присел на полусогнутых ногах, будто хотел нырнуть, и дважды хрипло, с надрывом, передразнил меня:
– Покажи! Покажи!
Мы еще двое суток вместе были на рыбалке, но заговорил Валерий со мной только спустя неделю, да и то по производственной необходимости.
С тех пор прошло около тридцати лет, но ни разу ни он, ни я не поймали подобного тому красавца леща.
Особенности воецкой рыбалки
Часть 1. «…А у кого-то клюет»
Шли последние мартовские дни. Лед на Ильмене был еще толстый, но пористый. Появились широкие забереги. К вечеру подморозило и это дало возможность нашей рыбацкой компании благополучно добраться до острова Войцы, где у меня дача. Успели даже полчасика посидеть над лунками – поймали штук семь окуней, как раз на уху.
Знали мы друг друга давно, а вот рыбалка собрала нас всех впервые. Мы – это офицер в запасе, чиновник, сотрудник МЧС и журналист. Распределять роли не пришлось – каждый занялся привычным делом. Офицер принес дрова и затопил печку. Чиновник почистил рыбу и стал варить уху. Мы с Бородой (так все называли эмчээсника за его густую, черную, как смоль, бороду) накрыли стол содержимым наших тормозков. Я достал из погреба трехлитровую банку спирта. А затем вкратце наметили рыбацкий маршрут на завтра.
Застолье продлилось часов до трех ночи. Я не учел, что в таких условиях тормозов у компании не будет. В результате чиновник и эмчээсник свалились на диван и в обнимку заснули. Отставник вышел на улицу в туалет, но на обратном пути не удержался на ногах на лестнице в коридоре и неудачно приземлился, повредив ребро. Я, как хозяин, еще кое-как держался, но не долго. Вырубился.
Рано утром меня разбудил отставник, объяснив, что не проспал по одной причине – зверски болел бок. Попробовали поднять на ноги своих товарищей. Бесполезно. Оба категорически отказались выходить на лед.
Таким образом на рыбалку мы вышли вдвоем. Заберег перешли в резиновых костюмах. Подсаживая на лед отставника (у него нестерпимо болел бок) я не уберегся от его шнека – краем ножа поранил щеку. Рана пустяковая, но долго не удавалось остановить кровь.
Договорились разделиться: он пошел вглубь озера «на леща», а я – по побережью, выискивая окуня. Со вчерашнего морозца до сегодняшней оттепели давление резко изменилось, а потому клева не было.
Несмотря на это, мы вернулись не пустыми. Отставник поймал четырех подлещиков, а я десятка полтора небольших окушков.
Хватило одного взгляда, чтобы определить, что «сачки» за время нашего отсутствия приговорили значительное количество спирта. Из домашних запасов продовольствия ничто не было тронуто. Зато трехлитровая банка маринованных кабачков опустела.
Учитывая ранее принятое на грудь, выпивали меньше, чем вчера. Так что на следующее утро все четверо были на ногах и в неплохой физической форме.
Рыбалка, как и раньше, не удалась. Но вот что характерно. Пока мы сидели на лунках, бесполезно тормоша наживку и блесны, Борода кочевал от лунки к лунке и приговаривал одну и ту же фразу: «У кого-то клюет, а у кого-то -х …». И, что характерно, у него был самый большой среди нас улов – десяток нормальных окуней и плотвиц.
***
Больше мы этой компанией не собирались. Дело в том, что Борода (чернобылец) по болезни оставил работу и спустя несколько лет тихо ушел из жизни. Чиновник ушел на пенсию. А отставник с трудом передвигается с помощью трости.
Часть 2. Ремонт квадроцикла
Осенью, чтобы компенсировать плохо слушающиеся ноги, купил дешевенький китайский квадроцикл. Перевез его на остров и попробовал завести. Он легко заводился. Но только я нажимал на «газ», как китаец глох. Как не пытался его реанимировать, ничего у меня не получалось.
Наступила зима – квадроцикл был крайне нужен для рыбалки, а потому я обратился за помощью к знакомому. Сергей Михайлович был богом отмеченным автослесарем.
В пятницу, после работы, я с Серегой и соседом по даче Александром уже сидели за столом у меня на даче.
Решили так: вечером застолье, а на следующий день ремонт квадрика.
Выпили ни много ни мало, но дружно заснули, даже забыв закрыть на крючок двери. В результате лишились бутылки водки, оставленной в столе. Сработали соседи. Они и разбудили нас, явившись с покаянием. Изъятие спиртного простили, когда Саша сообщил что у него в погребе пятилитровая канистра сливянки, крепленой водкой.
Пока Саша бегал за спиртным, мы с Сергеем прошли в гараж. Я сдал ему на руки свой квадрик. Помощи от меня не требовалось. А потому мы с Сашкой дегустировали сливянку. Время от времени к нам подходил Серега.
Пить мне надоело. С согласия ребят пошел на рыбалку. Хорошо клевали окуни и небольшие щурята. И здесь у моих лунок появился озабоченный Сергей Михайлович:
– Валера, побежали домой. Кажется, Сашка умирает!
– Расскажи подробнее.
– Сидели за столом. Выпивали. И вдруг Сашка закрыл глаза, вздохнул последний раз и вместе со стулом упал назад, на спину. Лежит без движения и дыхания. По-моему, отошел.
Я с облегчением вздохнул. Дело в том, что водка одного делает веселым, другого дурным, третьего – преступником и так далее. А вот Сашка, когда напивался в любой компании, падал около стола, иногда со стулом, и моментально засыпал. Без храпа и без движения. Отоспавшись, он как ни в чем не бывало, вставал на ноги и продолжал пить.
По пути домой я все это рассказал Сергею, чем заметно успокоил его.
Так и случилось. Через полчаса Сашка проснулся. Потянулся к рюмке. Мы не дали ему пить, а отправили на рыбалку. Сами пошли в гараж. Оказалось, Сергей проверил все, что можно, но квадрик не работал. Осмотрел бензобак, бензопровод, карбюратор, свечу.
И в это время Серегу посетила гениальная мысль. Он проверил краник из металла и из пластмассы, открывающий путь бензину, и с облегчением вздохнул. Пластмасса выработалась и не давала доступа нужного количества бензина в карбюратор. Квадрик пошел.
Сходили за Сашкой. Он сладко спал, сидя на рыбацком стульчике. Рядом на льду лежали два больших окуня. Третий окунь сидел на крючке, пытаясь утянуть удочку вглубь. Но несмотря на то, что Сашка сидя спал, он машинально сопротивлялся ей, намертво сжимая в правой руке удочку.
***
Сергея Михайловича мы нагрузили до предела, набив его рюкзак домашними консервами, картофелем, пойманной рыбой.
Вот такая рыбалка.
Часть 3. Спасайте мобильники
Клев был что надо. Я понемногу направлял лодку к заливчику, богатому окунями.
Подплывая к заветному месту, я неожиданно для себя обнаружил, что оно занято. У берега стояли две лодки, по берегу прохаживались трое рыбаков, забрасывающих спиннинги. В одном из них неожиданно для себя узнал Серегу. Именно ему я несколько месяцев назад показал это место.
Горел костерок, возле которого колдовала женщина. Ребята оставили спиннинги и подошли ко мне. Познакомились. Это были брат и сын Сергея и супружеская пара, с которой они познакомились в ходе рыбалки.
Женщина варила в котелке нечто вроде кулеша. А мужчины обсуждали свое бедственное положение: на всех осталась только одна бутылка водки. Я успокоил ребят: у меня на даче есть спирт. Если они обеспечат моторку, – готов доставить «горючку». Все облегченно вздохнули.
Обернуться на моторе туда – сюда заняло минут сорок. С собой привез литр спирта, канистру колодезной воды, килограмма два свежих огурцов. Так что застолье получилось достойное.
Обсудили дальнейшие действия. Мы с Сергеем взялись поставить сеть в озерце, где водились караси. Женщина оказалась заядлой рыбачкой: одна в лодке спиннинговала. Остальным троим пришлось довольствоваться одной резиновой лодкой.
Первой от берега отчалила резинка. Один был на веслах. А двое пытались усесться поудобнее. Излишнее старание и принятый на грудь алкоголь сделали свое дело: лодка пошатнулась и… перевернулась. Головы неудачников показались из-под воды. Ошарашенные, они брели по мели к берегу. Мы на берегу от души веселились, отпуская реплики.
Вдруг Сергей крикнул:
– Ребята, спасайте мобильники!
До ребят дошло, насколько он прав. Каждый вытащил мобильник и не знал, что с ним делать.
– Открывайте крышки и вытаскивайте батарейки, – командовал Сергей.
Мобильники быстро высохли и подали первые признаки жизни. А вот сами ребята за это время еще не высохли. А потому придвинулись к костерку. Внесли из палатки оставшийся спирт. Заметив это, мы с Сергеем и женщина со спиннингом желания рыбачить не выразили.
День прошел под рюмочку. Обменивались рыбацким опытом, рассказывали смешные и трагические истории на рыбалке. Все почувствовали себя единой рыбацкой семьей, были довольны проведенным временем. Пытались сравнить себя с героями любимого кинофильма «Особенности национальной рыбалки».
Ке са ора?
Обычным летним утром я укомплектовал свою «Пеллу» для рыбалки. Вставил в уключины весла, уложил спиннинг, сачок. Стал привинчивать подвесной мотор. В этот момент ко мне подошел сосед Виктор с незнакомым смуглым парнем. Он объяснил, что у них в милиции проходят практику колумбийские полицейские. Одного из них пригласил в выходные на дачу. Да вот незадача – его отец поставил лодку на ремонт. Обещанная колумбийцу рыбалка срывалась. Виктор попросил выручить его – взять колумбийца к себе в лодку.
Я отлично понимал, как и Виктор, что два рыбака в одной небольшой лодке – это загубленная рыбалка. Я имею в виду ловлю спиннингом.
Заметив, что забыл дома часы, я обратился к колумбийцу по-испански: «Ке са ора?» (Который час?). Тот ответил мне. Что ответил, я не понял. Мой испанский состоял из десяти–пятнадцати слов, заученных, благодаря жене, защищавшей диплом на этом языке.
Наш контакт на испанском уже расставил все по своим местам. Я как бы соглашался выполнить просьбу соседа. Но никто из них не знал истинной причины принятого решения. А дело в том, что десяток лет назад я учился с отличными испаноговорящими ребятами из Колумбии, Чили, Кубы. Мануэль был гостем в моем доме. Рэнэ влюбился в свое время в мою будущую жену. Я уважал этих ребят. Это уважение и легло в основу принятого решения.
Дальше все шло по предсказанному мной сценарию. При забросах спиннингов мы мешали друг другу. Выбранное направление заброса блесны оставалось неиспользованным, поскольку было неудобно для обоих.
Поймав небольшого щуренка, граммов на четыреста, я понял бессмысленность дальнейшей рыбалки для себя и сложил спиннинг. Стал править лодкой, устанавливать ее на якорь на самых уловистых местах.
Часа через полтора мой колумбийский партнер зацепил большую щуку. Он был счастлив, но не знал, как быть дальше, как бы не упустить добычу.
Я взял сачок и показал рукой, куда подводить щуку. В результате рыбина весом три с половиной килограмма была помещена в садок.
После такой удачи, как я заметил, у колумбийца пропал всякий интерес к рыбалке. Он не догадался, что теперь наступило время моей рыбалки, а ему бы – поуправлять лодкой. Это было бы справедливо. Пусть простит меня читатель, но для меня этот случай стал показательным. Дело в том, что мои испанские друзья все принадлежали к движениям, близким к социалистическим. Для них нормы морали и нравственности были непреложны. Каждый из них догадался бы дать мне возможность порыбачить для собственного удовольствия. А полицейский из Колумбии был воспитан иначе. Для него главным, в нашей ситуации, стала достигнутая им добыча. А благодаря кому или чему она достигнута, это уже дело третье.
***
Через полчаса наша лодка ткнулась носом в берег. Щука колумбийца произвела фурор в компании Виктора. Они с добычей пошли к дому моего соседа, чтобы отметить ее за накрытым столом.
Я собрал свои «манатки» в тачку и двинулся к своему участку.
Меня в компанию колумбийца не пригласили. Он даже не сказал мне «спасибо».
Канава, полная кефали
Дом отдыха кинематографистов в Пицунде. Часть его принадлежит союзу журналистов. Но среди отдыхающих кроме выше перечисленных представителей творческих профессий, как обычно, были и «левые», приобретшие путевки по блату.
Среди них был и майор, преподаватель военной академии с сыном. Звали его, как и меня, Валерий. Сходство имен и страстное увлечение рыбалкой подружили нас. Как потом оказалось, точек соприкосновения между нами оказалось гораздо больше: рюмочка за ужином, умение рисовать, внимательное отношение к женщине, неприятие многих кондовых правил и законов советского государства. Одним словом, нам было приятно общаться, быть рядом.
Однажды, сидя на лавочке, мы наблюдали странную для нас картину: на берегу канавы, что тянулась вдоль дороги, сидел с удочкой рыбак – молодой грузин. Время от времени он подсекал и вытаскивал на берег довольно крупную рыбу.
Валерий среагировал моментально: отправил сына к рыбаку, чтобы выяснить обстановку. Через десять минут сын доложил нам, что канава связана с озером Змеиным. Здесь питомник кефали. В нужное время разрушали небольшую плотину между канавой и морем и выпускали на волю выращенное потомство. Так местные власти заботились об увеличении потомства ценной породы морской рыбы. Помните: «Шаланды, полные кефали, в Одессу Костя приводил…»
На следующее утро, не сговариваясь, пожертвовав очередной порцией загара, мы с Валерой поехали к ближайшему магазину спортивных и рыболовецких товаров. Купили все, что надо: леску, крючки, поплавки, грузила. Не было только удилищ. Эту проблему решили в пансионате. Около корпуса вырезали три подходящих бамбуковых хлыста.
И вот на утренней зорьке мы втроем забросили удочки в заветную канаву. И буквально в то же время рядом с нами появился уже знакомый местный рыбак. Я оставил отца с сыном и подошел к молодому грузину.
Поплавки наших удочек плавно двигались по слабому течению. Время от времени мы перебрасывали их выше по течению. И вот, наконец, мой поплавок резко утонул. Подсечка, и у меня в руках кефаль, граммов на 300-400.
Вытащив пятую рыбину, я заметил, что рядом с Валеркой и его сыном стоят два пожилых грузина, один из них с большим отвисшим животом. Они о чем-то живо разговаривали.
Спросил у партнера, кто это. Вздрогнув, тот бросил удочку в воду канавы и ответил коротко и быстро: «Рыбинспекция. Бежим.» Понимая, что помочь майору с сыном не могу, схватил целлофановый пакет с рыбой и бросился вслед за грузином. Остановился, только добежав до заветной лавочки на территории пансионата.
Долго наблюдал за затянувшейся беседой инспекторов с майором и его сыном. Только минут через сорок они покинули канаву и подошли ко мне. Майор в ролях рассказал о контакте с инспекцией. Те поинтересовались, кто такие рыбаки. Почему не заметили табличку, запрещающую здесь рыбалку. Спросили, много ли рыбы поймали. Это были решающие минуты диалога. Дело в том, что Валерий соврал, что ничего не поймали. А в это время метрах в десяти, под скошенной травой били хвостами по земле две великолепных особи кефали. К счастью, инспекторы не услыхали этих звуков. Удочки были конфискованы.