Читать онлайн Ведьмин огонь бесплатно

Пролог

Девочка трех лет отроду расположилась под огромным зеленым дубом и была поглощена процессом выращивания цветов. Она приложила маленькие ручки к траве, наморщив от напряжения носик и уговаривала цветы расти быстрее. Ей было недостаточно того, что хрупкие стебли неспешно тянулись к ней, выбрасывая сразу по нескольку бутонов – ей хотелось, чтобы вся поляна расцвела немедленно.

Мужчина мягко улыбнулся. Его нетерпеливая принцесса. Внешне она почти что его копия. Но вот характер… Характер у нее от матери. И он отчаянно надеялся, что только он. В противном случае, его малышка в большой опасности.

Понаблюдав за дочкой еще несколько долгих минут, он тряхнул головой, отгоняя призраков прошлого и решительным голосом подозвал Айну.

– Собери детей. Пришло время заняться их подготовкой. Думаю, что к началу осени мы покинем это место.

– Как скажешь, Сур. – кивнула старуха. От ее пытливого взгляда не укрылась печаль, промелькнувшая в глазах молодого мужчины.

Айна неспешно собрала всех детей и отвела на самую окраину поселения, подальше от взрослых. Общими усилиями они соорудили небольшой очаг и развели огонь. Чтобы унять расшумевшуюся босоногую компанию, она призвала к себе стаю птиц, которые закружили над ними, звонко чирикая и почти касаясь детей крыльями. Малыши уставились на птиц и притихли, наблюдая настоящее волшебство с широко распахнутыми глазами.

Женщина удовлетворенно хмыкнула и, наконец, заговорила:

– Так было всегда, мои сладкие булочки. Что-то хорошее против чего-то плохого. Злое против доброго. Белое – она тряхнула серебряным локоном – против черного. В каждой истории, мои милые ангелочки, всегда есть две стороны. Всегда. И ты либо на одной, либо на другой. Третьего не дано. – Айна грозно потрясла поднятым к небу пальцем, распугав всех птиц. – Очень важно, чтобы вы помнили свое место и то, на чьей стороне сражаетесь вы. Каждый из вас. – она обвела сидящих вокруг небольшого костра детей блестящими глазами, заставляя их затаить дыхание.

Дети смотрели на нее, разинув рты и она кивнула, довольная произведенным эффектом. Лицо Айны преобразилось – из торжественно-хмурого стало вновь добродушным.

– Вы родилась в обычном месте, но сами вы – очень необычные, правда ведь? – малыши захихикали, а она хитро подмигнула и продолжила:

– Мы – Хранители. Однажды, когда вы станете повыше и поумнее, постигните все премудрости нашего нелегкого ремесла, познаете свои силы и научитесь всецело ими управлять – вы встанете на защиту самой жизни, наравне со взрослыми. С вашими родителями, вашими бабушками и дедушками, братьями и сестрами.

– От кого надо защищать жизнь? – робко спросила маленькая девочка, вертя в пухлых ручках так и не успевший распуститься бутон.

Айна нахмурилась.

– От тех, кто жизни противопоставил смерть, Сияна. Темные – редкостные твари, для которых жизнь ничего не значит. Будь то жизнь зверя или человека. А наша жизнь – тем более. Вы же будете черпать свою силу из недр матери-земли, от ее даров, от всего живого. Будете создавать, лечить, взращивать. Использовать во благо то, что вам даровано. И обрушивать всю мощь своего праведного гнева на тех, кто не достоин по этой земле ступать. – резко закончила она, уставившись, подобно самым обычным старикам, куда-то вдаль, за границу темного леса.

Понятнее ни капельки не стало и малышка перевела задумчивый взгляд на костер. Огонь разгорался сильнее, словно поддразнивая ее. Не долго думая, она бросила увядший бутон в самое его сердце. Сотни искр, которыми пламя щедро ее отблагодарило, привели ребенка в неописуемый восторг, еще долго отражаясь в небесно-голубых глазах. Жаль, что другие дети совсем не оценили красоту момента, с воплями разбежавшись кто куда.

Глава 1. Мертвая птичка

Еще детьми мы с моим другом частенько расспрашивали взрослых о том, кто мы такие и почему мы отличаемся от обычных детей. Почему не все могут обладать таким прекрасным даром? Это же несправедливо! И взрослые терпеливо объясняли, что справедливости в мире далеко не так много, как бы нам того хотелось.

Мы обожали слушать истории о былых сражениях и о великих подвигах. Но еще больше мы любили играть в великие подвиги. Моему другу Рэту суждено было стать доблестным воином и он непременно выбирал именно эту роль для игры, ведь стать защитником людей было очень почетно. А мне, как младшей, почти всегда доставалась роль врага – Ужасной Темной ведьмы, или Падальщицы, как их называли в нашем народе. Падальщицы, которая убивает все живое и питается силами мертвых. Разумеется, каждый раз Прекрасный Светлый Воин побеждал Ужасную Ведьму и я была вынуждена снова и снова падать в траву, “испуская последние вздохи” и извергая страшные проклятия (тщательно подслушанные накануне в городе), пока взрослые не слышат.

– Знаешь, Рэт – запыхавшись говорила я, притворяясь обиженной – Когда-нибудь я тебя одолею! Когда-нибудь я буду хорошей, а ты – плохим!

– И не мечтай, малявка. – усмехался он, падая рядом на траву.

Мы любили так лежать – смотреть в чистое небо и мечтать, что когда-нибудь, когда мы станем такими же большими и сильными, как старшие, мы отправимся в героические походы, будем сражаться и побеждать врагов. Вместе, бок о бок. По-настоящему.

С Темными мы боремся столько, сколько существует наш мир. И всегда будем. Нам объясняли это с самых пеленок – таков мировой порядок. Они забирают жизни, а мы спасаем. День за днем старая Айна терпеливо втолковывала нам о своем месте и предназначении в этом мире. И мы, раззадоренные ее рассказами, ждали, когда придет наше время стать настоящими Хранителями.

Помню, как я впервые увидела Темных. Мне было семь или чуть больше. Они напали небольшой группой на наше поселение, но им дали хороший бой. Я с любопытством наблюдала за чужаками, спрятавшись в стогу сена. Мужчины, одетые во все черное, на красивых вороных конях, ураганом пронеслись по нашей деревне, переворачивая все вверх дном. Нам не объяснили, с какой целью они напали и что искали, но им дали достойный отпор – они спешно ретировались туда, откуда пришли. Ни с чем.

Они не показались мне тогда теми чудовищами, какими Айна с неизменной неприязнью описывала их в своих историях. Я была удивлена – но была в них своеобразная гордость, что-то такое, от чего захватывало дух. Они сражались с неподдельной яростью и с достойной уважения отвагой. «Так же, как и мы» – промелькнуло в моей детской голове. Пожалуй, я втайне восхищалась ими после того сражения. И мне было ужасно стыдно за это.

С тех пор прошло уже более шести лет, шесть долгих лет затишья. Мы – оставшиеся женщины, дети и старики, пока живем в небольшом городишке у реки. Среди людей. Рэт старше меня и уже год как принял обряд посвящения. Он уехал с другими мужчинами в большой город – выполнять настоящие задания и даже сражаться, при необходимости. А я осталась совсем одна. Мой дядя работает здесь башмачником и мало походит на того воина, каким я видела его раньше. Но я знаю, что он всегда на страже, и ему хватает мгновения, чтобы скинуть маску работяги и снова стать тем, кто он есть на самом деле. Маскировка – одно из основных умений, которому нас учат с пеленок. Мы не должны вызывать в людях подозрения или тревогу. Если они будут нас бояться, мы не сможем им помочь. И не сможем жить среди них.

Дядя запрещает использовать мои способности, и вообще был против того, чтобы я общалась с людьми. Но после долгих уговоров он все же разрешил мне взять работу посыльной в нескольких богатых домах – теперь я хожу по утрам для них на рынок и вымениваю товары по списку. Это моя любимая часть дня, потому что сидеть дома за шитьем уже давно стало сущим наказанием.

Вот и сейчас я шла по мощеной камнем дороге в сторону рынка. Солнце только поднималось, но уже было очень теплым. Легкий ветер трепал мою льняную рубаху, приятно щекотал ноги травой, пробивающейся меж камней. Соломенные волосы были туго сплетены тесьмой в косу, напоминая о том, как бы мне хотелось их распустить и побегать с ветром в поле! Я вздохнула и покрепче обхватила свою корзину для овощей. В голове промелькнула мысль, что моя жизнь совсем-совсем похожа на самую обычную. Долго ли это продлится? Конечно, меня радовал мир, но, если честно, сердце нетерпеливо рвалось навстречу приключениям, мне хотелось спасать кого-нибудь! Я задумалась о том, насколько эгоистичны мои порывы. Приключения для меня означают горе для кого-то. Разве вправе я желать чего-то такого, даже думать об этом? Я нахмурилась. Как мало я похожа на ту, которой должна быть. Откуда во мне все это?

– Смотри куда идешь! – рассерженный старик с силой дернул меня за шиворот платья назад. Погрузившись в свои размышления, я чуть не шагнула под колеса огромной телеги.

Я огляделась. До конца пути осталось пересечь широкую мостовую, за которой раскинулся рынок со множеством палаток и прилавков. Я отряхнула подол и глубоко вдохнула. Ветер приносил с той стороны аромат трав и специй, цветочной воды для богатых женщин и жареной рыбы. Множество телег, лошадей и ослов скопилось на дороге, гиблым делом было пытаться протиснуться сквозь них, поэтому я просто стояла, уперев свою корзину в бок, и ждала удобного момента, подставив лицо солнышку.

Ветер поднялся, и всколыхнул пыль на дороге. Витиеватый танец бесчисленных песчинок меня заворожил на время. Становилось жарче. Ветер подобрался совсем близко и принялся ласково кружить вокруг меня. Я зажмурилась на несколько мгновений от удовольствия. Неожиданно сильным порывом алая лента на моих волосах расплелась и волосы беспорядочно рассыпались по плечам.

Я распахнула глаза и стала искать, куда же улетела столь дорогая мне полоска шелка – последний подарок покойного отца. Но вдруг остро почувствовала чей-то взгляд на себе. Через дорогу в тенечке, вальяжно облокотившись о телегу, стоял незнакомый мне черноволосый парень. Чуть склонив голову, он внимательно меня разглядывал, небрежно наматывая мою ленту себе на руку. Когда наши взгляды встретились, он едва заметно улыбнулся уголком рта и поднес кулак с намотанной лентой к лицу. Медленно вдохнул ее запах, не отводя пристального взгляда черных, нечеловечески черных глаз. Ветер сильнее стал трепать мои волосы, и необъяснимая тревога вдруг охватила все мое существо. Парень ухмыльнулся, будто прочитав мои мысли. Я бросила корзину и ринулась вперед, через дорогу. Резкий порыв ветра ударил прямо передо мной, подняв густое облако пыли и лишив меня возможности разобрать дорогу. Разумеется, когда пыль осела, по ту сторону уже никого не было.

Ужасная догадка болезненной занозой царапала изнутри, но я не могла быть ни в чем уверенной. Парень выглядел необычно – высокий и широкоплечий, с правильными, точеными чертами лица и цепким, не по годам колючим взглядом. Да он весь, несмотря на явно молодой возраст, был каким-то мрачным и… опасным. Или это моя фантазия все дорисовала? Я бы сказала, что он породист, если бы он был конем. Но конем он определенно не был. Не был он похож и на местных. Совсем. Представить его с топором или плугом – невозможно. И все же… Я не хотела быть уверенной.

Кем бы он ни был, испариться среди белого дня он не мог, а значит, он где-то рядом. Я наскоро заплела волосы в косу и осторожно двинулась вдоль многочисленных прилавков. На рынке его не было, поэтому я пошла вглубь города, проталкиваясь то по тесным улочкам, то по лесенкам, то по оживленным дворам. Не так уж город и велик. К тому же, я провела тут почти все детство и отлично знаю все укромные места – посмотрим, как растает его ухмылка, когда я подкрадусь со спины.

Блуждая больше часа я начала потихоньку приходить в бешенство. Как ему удалось? Здесь буквально негде прятаться, а там где можно было – там его нет! Что-же, раз так, то совсем небольшой фокус никто не должен заметить. Маленькая птица села мне на плечо. Я закрыла глаза, воспроизводя в памяти его образ. Было нелегко – потому что все сводилось к тяжелому взгляду его черных глаз, которые, как будто душу мне насквозь прожгли. Пришлось сделать над собой усилие, и, вытряхнув из головы все ненужное, собрать по кусочкам портрет незнакомца. Лети, милая пташка, найди мне его.

Птица взметнулась и уверенно полетела по двору, впорхнув на узкую примыкающую улочку. Я вприпрыжку понеслась за ней. Добежав до улочки, я осторожно заглянула за угол – улица казалось пустой. Да и была я тут уже недавно. Но птички не было видно, а она точно залетела сюда. Я воровато огляделась и побежала следом, ведомая неизвестно чем. Волосы опять расплелись, но я уже не замечала этого. Сердце бешено колотилось, не то от азарта погони, не то от страха. Улочка изгибалась, плотно окруженная задними стенами домов, зачастую глухими, оттого она казалась совсем пустынной. Я перешла на шаг, пробираясь вперед словно завороженная и придерживаясь рукой за выступающие камни. Миновав последний крутой поворот, я уперлась в тупик. Вокруг было совсем тихо – ни шума улиц, ни голосов, ничего. Только теперь я поняла, какую непростительную ошибку совершила.

– Тебя совсем ничему не учат? – за спиной донесся тихий раздраженный голос.

Сердце упало куда-то в пятки. Во рту пересохло. Я резко развернулась и попятилась к стене. Ну вот, я его нашла. Или он меня?

Парень смерил меня ледяным взглядом и, немного помедлив, протянул вперед руку.

– Одна птичка была очень неосмотрительна – он разжал кулак и я увидела там мертвую пташку. – Совсем как ты.

Внутри окончательно похолодело. Я нервно сглотнула подступивший к горлу ком. Расправила ладони, пытаясь найти хоть какой-то источник силы, но вокруг одни кирпичи и камни: ни травинки, ни цветочка – ничего живого.

Он мрачно усмехнулся и присел на корточки, аккуратно опуская мертвую птицу на камни.

– Позволь узнать, каким был твой план? Ты обошла весь город в поисках меня, хотя город – явно не твоя территория – он выразительно посмотрел на мои простертые к земле руки. И вот, допустим, ты меня нашла, сил у тебя здесь нет, что дальше? – он снова, будто черный ворон, чуть склонил голову набок.

Да я понятия не имею, что дальше.

– Зачем вы здесь? – голос предательски охрип, но я не сдамся так просто.

Он подумал немного, решая – отвечать или нет.

– Здесь только я.

Мне стало немного легче. Он один.

– Ты не ответил. Зачем?

Он опять усмехнулся и встал в полный рост, став на две головы выше меня.

– А ты как будто сразу осмелела. Или все еще думаешь, что охотник здесь ты?

Несмотря на снисходительную улыбку, его глаза сверкали отнюдь не добротой. Он подошел ко мне так близко, что я почувствовала холод, которым от него веяло. И его запах. Он был совсем не таким, как привычный мне запах Рэта. Не мальчишеский. От него пахло чем-то совсем иным – горькой землей, прохладной водой, нагретой солнцем кожей и притягательной, восхитительной смесью чего-то ранее неизвестного, опасного, будоражащего кровь. Мне стало не по себе.

– Я тебя не боюсь! – задрав подбородок заявила я, пряча вспотевшие ладони в складках льняного платья.

– А стоило бы.

Парень задумчиво пропустил прядь моих волос сквозь пальцы. Я опешила на долю секунды и даже перестала дышать. Опомнившись, потянулась рукой под подол, к примотанному к ноге кинжалу. Он вдруг мягко улыбнулся, не глядя перехватив мою руку.

– Если бы, предположим, сейчас дело дошло до схватки, у тебя бы не было шансов выжить. Ты же должна это понимать, верно? – вкрадчивым голосом поинтересовался он.

– Не будь так уверен, что я не забрала бы тебя с собой! – излишне высокопарно выкрикнула я, срывающимся голосом.

Вся бездна его страшных черных глаз окатила меня таким обжигающим, ненавидящим взглядом, что мне захотелось закрыть лицо руками, лишь бы он перестал так на меня смотреть. Одним рывком он сорвал кинжал с моей ноги и бросил на камни.

– Вот в этом вы все! Несетесь на смерть, не думая головой! – злобно выплюнул он. – Ты еще ребенок, а уже готова умереть, просто так! Поразительно. Это – он показал на мертвую птицу – пусть это будет тебе первым уроком. Сегодня она умерла из-за тебя. А могла бы и ты сейчас. Так стремишься спасать чужие жизни, совсем не заботясь о своей.

Он поморщился так, словно я была чем-то дурным, недостойным. Жалким. Затем развернулся и стремительно пошел прочь, совершенно бесшумно. На секунду замедлив шаг, он презрительно бросил через плечо:

– Держись сегодня подальше от дома мясника. Надеюсь, хоть на это тебе ума хватит.

Я некоторое время простояла у стены, переваривая и обдумывая произошедшее. Сердце колотилось как ненормальное. Ладошки покрылись холодным липким потом. Что-то незнакомое, тревожное, поселилось внутри. Одну за одной я совершила сегодня ужасные ошибки. Он оставил больше вопросов, чем ответов. Много больше. И хоть я никогда еще не видела врага так близко, чувство страха уступило место волнению. Я не могу признаться дяде и остальным в том, что произошло – я нарушила уйму правил. Это значит, что я не могу их предупредить, о том, что что-то сегодня произойдет в доме мясника. Он загнал меня в угол. Значит, я должна идти сама. Это другой конец города! Я спохватилась и помчалась туда, на ходу отметая один за одним неудачные идеи. Мне нужна сила… Я должна что-то придумать. Кем бы он ни был, как бы силен он ни был, он не знает, на что способна я, когда могу использовать свою силу!

Когда я добежала, изрядно запыхавшись, все было в порядке: мясник рубил баранью тушу во дворе, его жена развешивала выстиранное белье. Ни ветра, ни туч, никаких признаков непогоды. Я покрутилась рядом, расспросила про мясо, даже сделала заказ на четвертину барана. Вдруг жена мясника подняла голову и запричитала.

Я проследила за ее взглядом и увидела, что с другого конца города валит черный дым. Внутри все похолодело. Нет. Не может быть. Я рванула туда. Именно там я повстречала его утром. Именно оттуда валил черный дым. Люди суетились, кто-то бежал прочь. Я с трудом прорывалась к источнику, и чем ближе я подходила, тем меньше могла дышать. Сердце заходилось от ярости и обиды, когда я увидела горящий дом. Нет, не мясника, конечно. Порывами ветра огонь распространялся так быстро, что весь дом сгорел за считанные минуты. Едкие слезы текли по щекам, но помогать было некому. Все, кто был внутри – сгорели.

Не помню, как я добежала до леса. Я очнулась от собственного крика.

– Ненавижу, ненавижу, ненавижу тебя! Слышишь? – глотая слезы хрипела я в темноту. Молотила кулаками по земле, скребла, царапала – пока силы окончательно не покинули меня. Безвольно рухнула на выцветшую от моих же ударов траву.

Он так легко провел меня. По моей вине погибли люди. Погибли ужасной, мучительной смертью. Я никому не сказала о том, что он был здесь. Я ничем не помогла бедным людям. Я убила их сегодня, не он.

Разумеется, я не заметила тогда темную фигуру поодаль, которая задумчиво смотрела на мою затухающую агонию.

Промучившись несколько месяцев, я призналась во всем дяде. Моя тайна выжигала мне душу, я не справилась с этой ношей. Я знала, что не буду прощена. Я знала, что все это время дядя только и ждал повода, чтобы избавиться от меня. Мой дядя меня не любил. Нет, не так. Он ненавидел меня, но обещал умирающему брату, моему отцу, присматривать за его ребенком. Клятва есть клятва. Но я оступилась, совершила преступление – я была с врагом, я говорила с врагом, я не предупредила о враге. Я никогда не видела прежде, чтобы он был так зол. Он был в ярости и с позором выставил меня за дверь. Но он не ограничился лишь дверью нашего дома… Я перестала быть частью чего-то гораздо большего. Всем и каждому было строго запрещено пускать меня к себе, и даже говорить со мной. И я ушла. Стала очередным никчемным изгоем. Одним из серого никчемного множества не оправдавших надежд и доверия. Поселилась в старом охотничьем домике моего отца, о котором мало кто знал, а кто и знал – давно позабыл.

Мне никогда не стать легендарным воином, о которым будут рассказывать детям. Мне никогда не стать уважаемым членом клана, которого все будут обожать и почитать. Я никогда не стану настоящей Хранительницей, о чем неистово мечтала все эти годы. Всеобщее презрение всего моего рода – настоящего и будущего, вот что мне было даровано той встречей.

Следующие пару лет я была занята тем, что пыталась не умереть – от голода, от холода, от рук случайных и неслучайных незнакомцев. Училась лучше прятаться, училась выбирать надежных людей. Не всегда получалось, если честно, но мне все равно непростительно часто везло выбраться целой и невредимой из самых неприятных передряг.

Я множество, множество раз обдумывала тот день. Он преподал мне важный урок, второй по счету. Я не сразу смогла разобраться, но потом поняла, что он сделал. Не поняла только – почему. Это было больно, это было жестоко, но я всегда буду считать это самым ценным уроком в своей жизни. Он показал, как я бессильна, как бесполезна, когда совершаю необдуманные поступки, совершаю в одиночку. Как глупо было бежать за ним, как наивно! Как доверчива я была, что побежала туда, куда он сказал – не подумав, не проверив, не сделав ничего, поддавшись порыву… Но я усвоила и этот урок и его методы. Не знаю, почему он не захотел меня убить, я была легкой добычей. А может, это и было причиной. Легкие добычи ему неинтересны. Я ненавижу его. Как никогда остро понимаю, что мы – враги. Но также сильна и моя благодарность ему за тот черный день. Так уж вышло, что он стал моим единственным учителем.

Глава 2. Против ветра

      Стволы вековых елей потрескивали под гнетом снега этим морозным днем. Холодные порывы ветра известили об их приближении. Чем ближе они подходили, тем сильнее бушевала природа. Я расположилась на высоком холме у опушки леса, замотавшись в медвежью шкуру, и наблюдала за подходом к городу. С моего места открывался отличный обзор, дорога петляла внизу между холмами, то поднимаясь, то исчезая в бескрайних снежных полях. Крупные города все чаще стали подвергаться их нападкам. Мне до сих пор неведомы мотивы и принципы, по которым они выбирают своих жертв, но они всегда приходят за кем-то определенным, если их мало, и могут уничтожить целую деревню, если нападают сворой.

Я много наблюдала с тех пор. Я расспрашивала таких же изгоев, как и я, в поисках хоть какой-нибудь информации. Со временем я научилась видеть их. Узнавать среди всех прочих. Я была очень осторожна. Они передвигались небольшими отрядами от двух до пяти человек, либо вместе, либо разрозненно, но потом где-то объединялись, чтобы исполнить задуманное и после снова растворялись в толпе. В основном это были высокие темноволосые мужчины, реже – женщины. Они отличались сосредоточенным взглядом, неспешными, точно выверенными движениями и умением исчезать так же быстро, как и появились. Все они были превосходными воинами – обладали устрашающей силой и абсолютным хладнокровием.

К слову, его я больше не видела. Многие рассказывали, что среди них есть один, чье появление сопровождается сильными ветрами, так не характерными для нашей местности. И чье имя заставляет врагов изрядно понервничать. Так вот, по слухам он действительно лучший среди них. Его назвали в честь бога смерти, войны и истребления. Полагаю, что не зря. Нергал. Это имя отдавалось непонятным эхом внутри меня. Какое-то чувство настойчиво шептало, срываясь на крик, что он и есть Нергал. Мне бы так хотелось ошибиться… Сильных ветров давно здесь не было. Пожалуй, с тех самых пор. А вот сейчас ветер бушевал. Я поежилась и тряхнула головой, рассеивая тревожные мысли.

Вдали за холмом поднялась снежная метель. Плотным вихрем мчалась она по дороге к городским воротам, и по мере приближения в снежном вихре уже можно было разглядеть трех всадников. Мой белоснежный конь, честно украденный у одного зажиточного мерзавца, встревоженно заржал.

– Тише, мальчик, тише! Молчи! – зашикала я на него. Конь недоверчиво на меня взглянул и сделал пару шагов вглубь леса, на всякий случай.

Всадники стремительно приближались, и я вновь почувствовала, как мои волосы затрепетали на ветру. Удивительно, но ощущения были такие, будто это чьи-то руки, а вовсе не ветер. Один из всадников отстал от группы, перешел с галопа на рысь и стал смотреть по сторонам, вглядываясь в белые снега. Я погрузила руки в снег и прижала ладони к земле. Она трепетала под моими руками, вибрировала, готовая наполнить меня небывалой силой. Но мне достаточно немного, просто застелить нас пеленой снега, сквозь которую он меня не увидит. Мужчина поднес руку к лицу – и полоска алого шелка мелькнула в его руке. Моя лента! Я прищурилась, пытаясь разглядеть его лицо, но тщетно, он все еще был далеко. Всадник неожиданно повернулся прямо в мою сторону. У меня все сжалось внутри. Не может быть… Я уверена, что меня не видно! Его лошадь взбрыкнула и встала на дыбы, а затем помчалась за остальными всадниками как ошпаренная, видимо, хорошо получив шпорами в бока.

Я скинула с себя медвежью шкуру, потому что стало невыносимо жарко, и перевернулась на спину. Ну что-ж, вот мы и встретились. Снежок робко выглянул из-за дерева, молчаливо вопрошая, почему это я валяюсь в сугробе. Он прав. Неподходящее время для отдыха. Наспех забросив шкуру на коня, я запрыгнула следом и помчалась обходным путем к задним городским воротам. На этот раз я не побегу за ним. В этот раз я сделаю все правильно.

У городских ворот меня ждали двое знакомых парней – Хранителей, разумеется. Накануне, рискуя быть побитой, я обратилась к проверенному человеку, предупреждая о скором нападении. И вот, их всего двое, вместо отряда, о котором я просила. Да и эти двое смотрели на меня с нескрываемым презрением, но сейчас не до этого.

– Вас двое, а их трое, я же говорила, что их будет много! Где остальные? – вместо приветствия воскликнула я.

Один парень отвернулся, плотно сжав челюсти, а второй поморщился.

– Не твоего ума дела, как мы справимся. Говори, что видела, и езжай своей дорогой, Сияна.

Снежок недовольно фыркнул подо мной. Их откровенное пренебрежение больно кольнуло, но мне давно пора привыкнуть к такому отношению своих сородичей. Да и не время обижаться. Я максимально точно передала им все, что знала, слышала и видела. Они коротко кивнули и направились в город.

Уже хорошо знакомое тягостное предчувствие беды занозой кололо сердце. Я немного поразмыслила, кусая губы в кровь, и двинулась за ними вслед, держась на приличном расстоянии. Я не собиралась туда идти, честное слово. Но я никак не думала, что придут всего двое. Теперь дело за ними, а я буду прикрывать их сзади, чтобы они там о себе не думали, даже совсем небольшая помощь не будет лишней. Я не полезу вперед. Я буду в тени.

Въехав в город, я поглубже натянула большой капюшон от толстой дорожной накидки, привязала коня у постоялого двора, и неспешным шагом двинулась к центру города, вглядываясь и вслушиваясь. Цокот копыт по мощеным улицам, громкий смех торговок, крики детей, молот кузнеца, отбивающий ритм по стали, запах жареной уличной еды, хлеба, помоев и нечистот. Большие города всегда были испытанием для моего обостренного чутья.

На одной из улиц мне удалось уловить знакомое дуновение ветра, и я пошла вслед за ним, доверившись своему чутью и вслушиваясь сильнее. Рядом с одним из трактиров переминались с ноги на ногу три красивейшие лошади, пышущие жаром от недавнего галопа. Я прошла мимо них, слегка потрепав по загривку вороную, на чьих боках виднелись свежие следы шпор.

Подойдя к двери, я осторожно заглянула в образовавшуюся щель. Сердце пропустило удар. У дальней стены за столом сидели они. Странно, что люди не обращали на них особого внимания. На мой взгляд они были совсем другими. Статные и спокойные, от них веяло холодом, опасностью и… смертью. Он тоже был среди них. Его лицо стало старше и немного огрубело, сильные руки – в закатанной до локтей рубашке, были в шрамах. Но он был так… красив. Щеки предательски покрылись румянцем. Острое желание увидеть его поближе, рассмотреть получше, снова услышать вкрадчивый голос возникло одновременно с удивлением и отвращением к самой себе. Какого лешего в моей дурной голове возникают такие мысли? Или голова тут не причем? Нельзя, Сияна, нельзя! Я воровато покосилась на него, последний раз. Красивый, гад. Злая шутка, что смерть за кем-то приходит в его обличии. Тьфу.

Я отпрянула и немного постояла, подставив лицо робким снежинкам. Немного остыв, угостила его лошадь яблоком и поспешила отойти в сторону, чтобы проследить за ними из безопасного места. И с безопасного расстояния. Укрывшись от глаз в темном переулке, я протяжно просвистела. На мой свист слетелись вороны и стали кружить над площадью – наши увидят птиц и придут, этот сигнал они хорошо знают.

Время шло очень медленно. А темнело быстро. На небе показалась луна. Я терпеливо ждала в своем укрытии, неотрывно следя за входом в трактир. Они не смогут уехать верхом – вечером на улицах так много людей, им будет не протиснуться. Они явно что-то задумали, но вот что? Прошло около трех часов, когда двое вышли из трактира и направились к лошадям. Один был постарше – его лицо было огрубевшим, покрытым жесткой щетиной, но при этом он был очень спокоен. Второй – помладше, вероятно, мой ровесник, напротив, каждым своим движением выражал беспокойство. Его весьма симпатичное лицо постоянно кривилось от недовольства. Они напряженно переговаривались друг с другом, периодически озираясь по сторонам. Они не стали отвязывать лошадей и двинулись мимо через площадь – на одну из примыкающих улиц. Проходя неподалеку от меня, я уловила кусочек их разговора:

– Мне не нравится, что он говорит с нами в таком тоне. Он вдвое младше тебя. – ворчал парень.

– Вернись и скажи ему об этом.– парировал старший.

– С чего он вообще взял, что все будет именно так? А если их больше?

– С того, что это его работа. И он выполняет ее лучше нас всех. Тебе бы поучиться у него, а не ныть за спиной. Соберись, Таэр. И не верти так своей бестолковой башкой.

Младший сплюнул и пробурчал что-то в ответ, но я уже не смогла разобрать – шум улицы заглушил его слова.

Я прищурилась. А где он? Тревога колючим комом завертелась в груди. Что-то было не так. Все