Читать онлайн Кредо спасителя бесплатно

Он сильный. Он лидер. Он спас нас. Наверное…

1

Glot……

Привалившись спиной к стене, из последних сил я пытаюсь нацарапать на этой затертой поверхности одну единственную строчку.

Glot, Go…

Этот человек был для нас всем. Десятки спасенных жизней. Он дал нам кров и надежду. Надежду жить дальше не смотря на случившееся. Никто из нас раньше не был знаком друг с другом. Все мы из разных слоев общества. Менеджер крупной компании, официантка из Макдака, политик, сантехник из муниципалитета, алкоголик, летчик, наркобарыга… Свен так вообще – граф из какой-то скандинавской страны. Но все мы живем под одной крышей. Хотя, как можно назвать крышей двадцать шесть метров железобетона и двести пятьдесят метров земли над головой?

Да, мы в бункере. И это не удивительно. Сегодня четвертое июля пятого года по новому летоисчислению. Вести новый календарь придумал я. Почему бы нет? На голосовании все наше поселение поддержало мою идею. Все 37 человек.

– Хоть что-то полезное сделал, – сказали они.

Вы спросите: «А почему Колп Рокдейл ничего не говорит о Дне Независимости, раз на дворе четвертое июля?»

Что же. Я, Колп Рокдейл, отвечу вам. Да потому, что мы зависим. Все мы зависим от Глота.

А тот праздник, каким бы великим он раньше для нас не был, ушел. Совсем. Ушел вместе с той страной, которая гордилась и чествовала этот самый Independence Day. Нет страны, нет истории, нет мира.

Никто не знает, что было в голове того парня, который первым нажал на красную кнопку. Геополитическая обстановка не предвещала начала конца. А может это Создатель наказал нас за все то противоестественное, что мы делали? За нашу алчность, порок, заключение браков между геями, за признанную небинарность людей, которые скорее душевно больны, за BLM в конце концов? Да мало ли что еще. А ведь были знамения. Были. За пять месяцев до нового года СМИ писали о разорившихся фермерах-пчеловодах, у которых на сотнях тысяч квадратных акров пропали все пчелы. А появляющиеся то там, то здесь муравьиные круги, которые прозвали «кругами смерти»? И совсем уже аномальное происшествие: в Нью-Йорке с неба сыпались тысячи мертвых птиц.

Была такая песня – «Skyfall». М-да. А ведь небеса действительно упали. Новогодняя ночь 2020 года уровняла всех. Банкиры и уличные попрошайки, проститутки и целомудренные девы, убийцы и волонтеры Красного Креста стали перед смертью равны. В термоядерном шторме все горели одинаково.

Не знаю как там русские и китайцы, но Глот говорит, что в Штатах, скорее всего, кроме нас живых нет. Как нет городов, фабрик, плотин, Хьюстона и Statue of Liberty. По крайней мере, за прошедшие четыре с половиной года никакой активности на поверхности он не замечал. Нет радиоэфира, не летают самолеты, нет дыма от костров и пожарищ. Лишь полное отсутствие звуков.

Зато у нас есть все необходимое для жизни. И даже более того. Как бы сложилась наша жизнь, если бы не костюм Глота? Однозначно никак. Каким образом защитный костюм «Foxgrove PQTM», новейшая разработка 2019 года, с интегрированным экзоскелетом и ИИ «Stuart», оказался в доступе наемного гражданского работника базы ВВС, каким нам представился Глот, нас не интересовало. Что было, то было. Главное, что он есть. Выходя наружу в этом костюме, Глот добывает для поселения продукты, воду, одежду. Да все, что хочешь! От алкоголя и книг до компьютеров и ювелирки. У нас есть все. Нет, не так. У НАС ЕСТЬ ВСЕ! Глот не покладая рук приносит с поверхности все по нашим просьбам. Благо, что грузоподъемность костюма почти семьсот килограммов.

Да, однажды парни просили Глота дать им костюм. Ну, интересно ведь, что там осталось от привычного мира? И знаете что? Он дал свой костюм! Но…Возможно, если бы он отказал, сославшись на то, что доступ к встроенному ИИ костюма осуществляется по биометрическим данным, парни бы не поверили. Но Глот молча согласился. Вот только никто из поселенцев не смог активировать ИИ, без которого костюм оставался грудой карбона и металла. «Stuart» контролировал все функции, от воздухоочистительных камер до навигации и тепловизора. На этом попытки что-либо узнать о поверхности закончились. Никто, кроме Глота, ни разу даже не подошел к гермошлюзу, который отделяет бункер от тоннелей метро.

В прошлой жизни я пару раз читал книги про постап и даже смотрел несколько фильмов. И везде люди терпели лишения и очень трудно выживали в условиях ядерной зимы. Мы же ни в чем не нуждаемся, ведь у нас есть Глот. Может поэтому нас и не посещают мысли, типа «no future, no fate».

По правде сказать, так было не всегда. Первые несколько дней после Импакта было все как по писанному.

2

Удар застал меня в подвале. В таком, знаете, интересном подвале, в котором долбаные афро обычно держат оружие, или крэк, или должников. Сука! Из-за каких-то 800 баксов я попал в такое место, из которого не выбраться. Да отдал бы я им эти деньги! Неужели нельзя было подождать еще всего одну неделю? Перед Новым годом мне обычно карта всегда шла. И в этот раз я бы смог поднять деньжат. Но афро такой ответ не устроил. В багажнике ржавой шмаровозки они привезли меня на 129 улицу Восточного Гарлема и бросили в подвал какой-то многоэтажки. Сколько раз меня предупреждали, что не стоит брать деньги у Джей Джея! Но на этот раз я решился. Долгов было столько, что посещали мысли о бессрочной «командировке» в Мексику. А Джей Джей согласился ссудить денег. И даже почти не намекал о серьезных траблах при невозврате.

Короче, двадцать третьего декабря началось мое одиночество. Не знаю, насколько глубоко был расположен подвал, но, учитывая полную тишину, где–то вдалеке слышались проезжающие поезда метро. Раз в два дня приходил один афро, вооруженный пистолетом, и бросал мне пару сэндвичей и бутыль воды в один галлон. Для чего меня там держали, так и сталось загадкой. Заплатить за меня было не кому, а условия моего освобождения не ставились. Да что уж там, со мной никто даже не разговаривал.

Комната была мрачной, размерами примерно три на три ярда. Бетонные стены, пол и потолок. Никакой мебели, абсолютно пустая комната. Единственный светильник давал слабый свет теплого оттенка. Спать приходилось на голом полу. Небольшая решетка в углу прикрывала дренажную систему, непонятно куда ведущую. На потолке прямо над дренажем виднелось маленькое окошко явно забитой пылью вентиляционной установки.

Последний раз бугай афро приходил двадцать девятого числа. Как обычно бросил пакет с сэндвичами и бутылку воды, поморщился от запаха и запер дверь. Звук его удаляющихся шагов еще долго звучал у меня в ушах.

Голод. Он застилал собой все остальные ощущения. Думать о чем-то другом было невозможно. Единственным моим развлечением была ежечасная установка таймера наручных часов на 59 минут и 59 секунд. Не знаю, зачем я это делал. Возможно, ослабевший от голода мозг пытался спастись от надвигавшегося сумасшествия, стараясь выполнить хоть какие-то действия.

Время тянулось как сок из надрезанного кактуса.

Сначала я почувствовал сильный толчок, который переместил меня в противоположный угол по диагонали. Я успел поднять руку и глянуть на часы. Первое января, 0 часов 0 минут 1 секунда. Следующий удар был такой силы, что стены комнаты перекосило. Моргнул свет и с мощным свистом из вентиляции вылетела пыль последних десятилетий. Дальше я помню только то, что кричал так сильно, как никогда раньше в своей жизни. Удары шли один за другим. Сколько это продолжалось я не помню. Может минуту, а может сутки.

Очнулся я от сильной жажды. Кромешная темнота не позволяла найти бутылку с водой. Обшаривая руками пол, получил множество порезов об острые грани каменной крошки, обильно покрывающей поверхность. Каким образом не обрушился потолок, для меня осталось загадкой. Найдя бутылку с остатками воды, выпил все досуха.

Возможно, лучше было оставаться без сознания. Паника взяла меня в свои липкие руки. Не осознавая причины разрушений, находясь один в темноте, я поддался ей полностью. Долго кричал и звал на помощь. Давящая тишина и ни одного звука в ответ. Дрожь пробивала до каждой клетки ослабленного организма. Лежа на полу, обхватив голову руками, я выл нечеловеческим голосом. Время словно остановилось. Множество раз терял сознание, а, приходя в себя, начинал все заново.

В одно из таких пробуждений меня посетила мысль: а почему я до сих пор не задохнулся? Странно. Наверное, есть приток воздуха. Но откуда? Дальше думать было очень трудно. Для начала нужно успокоиться. Установив таймер на 59 минут и 59 секунд, бросил взгляд на дату. Третье января. F#ck! А… Как?! Почему? Кто-нибудь! Таймер. Надо включить таймер. Он включен? Так, ставим заново. Дышать спокойно. Еще спокойнее. И еще спокойнее.

Таймер.

00:00. Уже? Еще раз. 59 минут и 59 секунд. Дышу спокойно.

Таймер. 00:00. Хм. Что-то получается. Теперь можно и подумать. На чем я остановился? Приток воздуха! Где-то есть провал, трещина или разлом. Эх, Конфуций, как ты был прав! Искать в темной комнате черную кошку.… Да еще пытаясь остановить приступы паники.

Четвертое января. Кажется, я что-то нашел. Как? Явных проемов не образовалось, но, находя какую-либо трещину в стене, прикладываю к ней ладонь тыльной стороной и держу какое-то время. Потом второй ладонью сравниваю температуру с обеих сторон первой ладони. И вот, кажется, нашел в метре друг от друга две трещины, из которых немного проходит прохладный воздух. А что мне это дает? Да, собственно говоря, только знание, что за стеной есть какое-то помещение. Снова начинаю паниковать, ведь кроме воздуха у меня нет ничего. Ни воды, ни еды.

3

Таймер…

– …кажется дверь…, – голос из-за стены.

– …открыть…какие-нибудь припасы…, – снова тот же голос.

Припасы… Припасы?! Да нет тут ничего! Стоп, кто это сказал?

– Эй! Ээээй! Я здесь! – хриплю не своим голосом.

За стеной с двумя трещинами послышался сильный скрежет, и дохнуло сыростью и прохладой. Свет!

– Глот, да тут какой-то мужик сидит! Он живой! Твою мышь! – Кара пулей выскочила из комнаты.

Я вижу людей, одетых в одинаковые военные комбинезоны.

– Лим, вытаскивай парня на свет. Нужно его осмотреть.– Глот как всегда спокоен и знает, что делать. – Эй, мэн, ты как?

– Я…я…я…!– Я больше не в силах говорить. Конечности не слушаются. Не могу подняться. Просто лежу и смотрю на них. Люди. Меня начинает трясти и из груди вырывается плач.

– What the f#ck?! Коди, тащи бутылку с водой! Он совсем без сил! – надо мной склонился подтянутый спортивного вида мужчина лет сорока пяти с волевым лицом, квадратными скулами и серыми цепкими глазами. – Эй, мэн! Все закончилось, слышишь? Мы тебя не оставим здесь. Ты теперь не один. Это говорю я, Глот!

– Глот, дай мне осмотреть его. Возможно, есть травмы. Слышишь меня, парень? – повернувшись ко мне, говорит высокий мужчина в очках, – Меня зовут Пайк, я врач. А как тебя звать?

– Я… Колп. Колп Рокдейл, сэр.

– Ну вот, Колп, успокойся. – Пайк, посветив мне фонариком в глаза, продолжает. – Видимых повреждений нет. Сильное истощение организма и приступ панической атаки. Колп, ты когда последний раз ел? И вообще, давно ты здесь?

– Я…я тут с двадцать третьего числа. А ел мало, последний раз двадцать девятого.

– Слышь, Глот, придется его нести, – это подошел здоровенный детина, с внешностью вышибалы из стриптиз клуба.

– Да, Майк. Возьми пару ребят в помощь, и расстелите брезент. – Глот внимательно на меня посмотрел: – Эй, мэн, а ты случаем не гангстер? Я знаю этот район. Здесь не бывает обычных парней. Только банды афро могут находиться на 129 улице.

– Нет, сэр. Я не гангстер.

– Так что ты тут делал?

– Сэр, я… Я должник. Меня бросили в этот подвал двадцать третьего декабря из-за долга, сэр.

– Мда. Сочувствую, парень. Майк, поднимайте его. Выдвигаемся.

Девушка спортивного вида вышла на освещенный фонариками клочок площадки:

– Глот, мы в аварийном тоннеле метро. Он тупиковый, здесь нам больше нечего делать.

– Согласен с тобой, Сара. Парни, мы возвращаемся. Не забудьте оставленный на второй ветке хабар.

Несли меня долго. Часов пять. Сколько всего шло человек я сосчитать не смог. Огромный гермошлюз неожиданно перекрыл дорогу за очередным поворотом.

– Сара, выходи в эфир. Пусть принимают опознавательный код.

– Да, Глот. Я готова. Фрай, как слышишь меня?

– шшш… Назовите себя. шшш…

– Я Scout. Принимайте опознавательный код. Альфа, семнадцать, три, сорок четыре, фокстрот, девяносто восемь, двадцать два.

– шшш… Scout, ваш код принят. С возвращением. Открываю.

Так я попал в бункер, который с легкой руки нашего врача Пайка мы стали называть поселением. Три дня доктор Пайк продержал меня в лазарете, который был устроен в левом крыле нижнего этажа бункера. Уход и лечение были такими, как, наверное, по самой дорогой медицинской страховке.

4

На четвертый день за мной пришла Кара, та девушка, которая нашла меня в узилище афро. Мне было предложено одеться и пройти в столовую для знакомства с коллективом. Шли коридорами, потом поднимались по лестнице. Бункер меня не впечатлил: много бетона и стали, все выкрашено однотонным нейтральным цветом. Короче, дорогу я не запомнил. В столовой меня встретили все «поселенцы». Стоял жуткий гвалт, но лица людей были настолько доброжелательны, что мне стало не по себе. Люди, что с вами стало? Никогда я не видел столько доброжелательных людей, да еще и в одном месте. Да не способны мы, американцы, к человеколюбию! На улице мы можем пройти мимо нуждающегося в помощи или попавшего в беду человека. Да. Это мы. Но здесь я как будто увидел других людей. Ну не верю я, что каким-либо образом может так кардинально поменяться менталитет.

Я стоял и молчал. Возможно, из-за того, что молчание затянулось, все присутствующие поняли мое смятение и замолчали. Молодой парень, одетый как и все в армейский комбинезон, стал пробираться между столами и сидящими на стульях людьми. Внешность он имел весьма своеобразную. Такой, знаете, типичный доцент кафедры палеонтологии. С длинными растрепанными волосами и бородой, а на носу очки в круглой тонкой оправе. Подойдя ближе, опершись рукой на стул словно стесняясь, парень начал полуофициальным тоном:

– Здравствуй, Колп. Добро пожаловать в поселение. Меня зовут Спенс. Мы собрались, чтобы поприветствовать тебя и познакомиться. Здесь ты видишь всех, кого удалось найти после Импакта. Скорее всего, больше выживших нет. Доктор Пайк, возможно, рассказывал тебе что произошло. Но послушай, пожалуйста, еще раз. Многие десятилетия нам внушали, что мы никогда не будем обороняться, ведь наша армия самая лучшая в мире. Только наступательная стратегия. И только победоносная война на чужой территории. Но лишь некоторые понимали, что в ядерной войне не будет победителей. Тридцать первого декабря граждане нашей тогда великой страны готовились встречать новый год. Одни за городом, другие дома или в ресторане. Улицы были практически пусты. В двадцать три часа пять минут в сети разлетелись сообщения очевидцев о пусках ракет. Правительство и городские власти молчали. Началась паника. О местонахождении бомбоубежищ население не знало. Как не знало, в принципе, о действиях в любых чрезвычайных ситуациях, кроме землетрясения и террористической атаки. Единственным местом спасения люди увидели подземку. Вся масса жителей мегаполисов хлынула в метро. Началась давка. Десятки тысяч пострадали, миллионы просто не успели пройти турникеты из-за создавшихся заторов. Некоторые из нас были там и видели все сами. Те же, кто смог спуститься по эскалаторам, с тревогой ждали развития событий. Но и от них отвернулась удача – при первых взрывах ракет рухнул потолок перронов станций и галерей эскалаторов. Те немногочисленные, кто успел сесть в редкие в этот поздний час поезда, застряли в тоннелях после отключения электричества и были либо раздавлены грудами обвалившегося камня при последующей за Импактом сейсмоактивности, либо утонули при затоплении тоннелей грунтовыми водами, которые стали собираться из-за обесточенных насосов. В темноте люди получали смертельные травмы. В провинции, скорее всего, и вовсе негде было прятаться – подвалы на ранчо не спасут и от авианалета, не то, что от межконтинентальных баллистических ракет с ядерной начинкой. Вывод напрашивается сам собой – страна пала. Про остальной мир мы ничего не знаем. Уровень радиационного фона в бункере немного повышен, но те препараты, которые выдает тебе доктор, – Спенс кивком головы показал в сторону Пайка, – позволяют защититься от возможных последствий. И да, мы все их принимаем. Думаю, нет смысла сейчас представлять тебе всех присутствующих. Вряд-ли ты сразу всех запомнишь. Теперь вместе с тобой нас тридцать семь.