Читать онлайн Грязная Земля. Том 1 бесплатно

Основано на

реальных событиях

и нереальных надеждах

Пролог

Обнажённая девушка идёт по живой траве.

Её шаги легки и невесомы, и иногда кажется, что она не идёт, а парит, словно трава сама пружинисто подталкивает её вперед. Её лицо расслаблено, на губах легкая полуулыбка. Кончики пальцев нежно прикасаются к высоким стеблям. Трава почтительно расступается перед девушкой, но стебли игриво щекочут её ладонь в ответной ласке.

Обнажённая девушка плывёт в теплом воздухе.

Слабый ветерок овевает кожу, приятно чередуя тепло и прохладу. Её волосы медленно парят позади красно-рыжим облаком. Тонкие ноздри с удовольствием втягивают букет лета, настоянного на полевых цветах.

Обнажённая девушка парит в свете жёлтых облаков на зелёном небе.

Их свет не слепит, лишь слегка греет. Но глаза девушки всё равно полуприкрыты, а расслабленный взгляд направлен в бесконечность. По полю серебристой травы бегут волны, играя золотыми бликами.

Ветер становится прохладным.

В воздухе появляется горький привкус гари.

Трава замирает и теперь колет нежные пятки.

Девушка останавливается, её лицо напрягается, а глаза распахиваются. Она пристально вглядывается в облака впереди. Те медленно закручиваются в воронку, уходя в высоту бесконечным коридором. Словно взгляд девушки пронзил облака и заставил их расступиться, позволяя ей посмотреть в бездну.

Но девушка ощущает – на самом деле это бездна сейчас вглядывается в неё. Облака темнеют, набухают тяжестью, и в них играют мелкие молнии. Гремит гром. Девушка вздрагивает.

Воздух становится холодным. Она зябко ежится. Волоски на коже встают дыбом, по коже бегут мурашки.

На девушку обрушивается ощущение чужого взгляда. Поток пронзительного внимания, бьющий из небесной воронки, словно столб холодного света. Он пронизывает всё, от него невозможно укрыться, он хочет проникнуть в самую глубину и узнать все её тайны.

Воздух становится ледяным. Девушка дрожит. Она опускает взгляд и видит, что кожа побелела от холода. Она вдруг осознает собственную наготу и одновременно незначительность перед божественным взглядом этого мира. Ей становится стыдно и она обхватывает себя руками, прячет лицо, сводит бедра. Ей хочется спрятаться, хочется защититься, она боится, она хочет закрыться.

И трава отвечает на её желание. Стебли пронзают воздух, оплетая её тело, даруя защиту. Несколько мгновений – и девушку покрывает живое серебристое платье. Почувствовав себя увереннее, девушка выпрямляется и гордо стоит, снова глядя прямо в слепящую тьму в зрачке облачной воронки. Она вскидывает руку вперед – и стебли травы растут прямо перед ней, выстраиваясь серебристым мостом прямо навстречу облачному коридору. Девушка смело делает шаг вперед по серебристому травяному мосту.

Мир гневается. В темных тучах трещат молнии, прямо рядом бьет оглушительный гром. Коридор сжимается и черный зрачок воронки надвигается на девушку.

Но она делает еще один шаг вперед.

– Кто ты? – кричит она – Чего ты хочешь?

Молнии пляшут вокруг моста, треск перерастает в грохот и девушка с трепетом понимает, что это громоподобный хохот. Девушка хватается за голову, потому что слышит ответ, такой гулкий и низкий, что от него вибрируют кости, а сердце пропускает такты:

– Кто ТЫ? – спрашивает воронка. – Чего ТЫ хочешь?

***

Алиса приоткрыла глаза. В сумраке раннего утра перед ней смутно белели фотографии на расстоянии руки. Их знакомый вид успокаивал, заставляя последние обрывки давящего сна превратиться в смутные, невнятные воспоминания. Образы тонули в подсознании, чтобы когда-нибудь – возможно – кольнуть ощущением дежавю.

Алиса протянула руку вверх и коснулась пальцем фотографии. Девочка и собака. Счастливые, игривые, юные.

– Сегодня я найду убийц, – прошептала она сквозь туманную дрёму. – Обещаю тебе.

Она вздохнула, перевернулась на бок, закуталась в одеяло и закрыла глаза.

И крепко спала до самого утра, проигнорировав будильник.

Встреча на самом верху

Герой России, капитан Военно-Космических Сил, космонавт Василий Петрович Сидоров смотрел в иллюминатор и хлопал себя по щекам.

К сожалению, рядом не было его коллег. Его единственный коллега в русском сегменте станции, космонавт Артур Григорьевич Красин, сейчас находился за иллюминатором – в открытом космосе. И он был занят регламентными работами по обслуживанию второго массива антенн.

А за спиной у Красина двигалось нечто.

Сидоров и сам не смог бы точно описать, что было за спиной у Красина. Это был набор редких бликов, туманных пятен, прозрачных искажений фона. Вначале Сидоров решил, что у него иллюминатор грязный, попытался протереть – но не получилось. Потом решил, что у него глаз засорился. Проморгался – но всё было нормально. И через несколько секунд он осознал, что искажение ещё и движется.

Оно было большим, возможно даже громадным – но размеры в космосе труднее определить, потому что расстояния не всегда известны. А когда объект тебе незнаком, то есть, ты не знаешь его размеров – то и расстояние прикинуть не можешь. Мозг так работает.

Замкнутый круг.

Можно, конечно, экстраполировать размеры, ориентируясь на различные объекты вокруг, размеры которых и расстояния до которых тебе уже известны.

Совсем вдалеке, за спиной у Красина был космос, полный звёзд. Эти расстояния были слишком велики, а угловые размеры были слишком малы, чтобы принести хоть какую-то пользу в определении размеров других объектов.

Чуть поближе был привычный, милый людскому сердцу голубой шар Земли. Ещё чуть ближе были полосы облаков в атмосфере. Даже не отдельных облаков полосы, а облачные атмосферные фронты.

А если двигаться с обратной стороны, то прямо перед Сидоровым был стандартный иллюминатор известного размера. Далее торчали штанги антенн, тоже размеры стандартные. Рядом с ними висел в космической пустоте Красин, занятый осмотром антенн и напеванием последнего музыкального хита Тейлор Свифт. Не то, чтобы он не был патриотом, или, не дай бог, космическим пиратом – просто они обменивались лицензионными записями с космонавтами из сегмента NASA.

Таким образом, если прикинуть размер космического нечто, оно было явно больше, чем Красин. Ценная информация! Сидоров не выдержал и нервно хихикнул. Потом хлопнул себя по щеке.

Красин прекратил напевать, послушал эфир, не услышал от Сидорова больше ничего осмысленного и вернулся к своей работе и пению.

Впрочем, пару минут назад это нечто ещё не закрывало Землю, а двигалось на фоне космоса. Тогда можно было решить, что оно по размерам больше Земли и сейчас её проглотит. К счастью, тогда Сидоров ещё его не заметил. Почти не заметил. Подумаешь, мерцают звёзды. Подумаешь, они немножко пляшут туда-сюда.

А вот когда нечто переползло дальше и начали искажаться черты родной планеты, тогда Сидоров был вынужден осознать – что-то происходит.

В общем, есть некая невидимая хрень, размером явно меньше Земли, но больше чем Красин. Отлично! Информации достаточно, открытие детализировано, можно подаваться на Нобелевку!

Шутки шутками, но что делать-то? Доложить начальству в Центре Управления Полётами? Ага, щас, уже полетел. Чтобы они его на Землю списали навсегда – за глюки? Нет уж. Всё ещё остается шанс, что это игра его воображения. И вот пока не станет ясно, существует ли это нечто, или просто ему видится – Сидоров никаких действий предпринимать не будет. Разве что…

– Красин, приём.

– Сидоров, приём, – повернулся к иллюминатору Красин.

– Требуется визуальное подтверждение с твоей стороны. Наблюдаю на грани дальности восприятия…

– …Что? – спросил Красин, подождав.

– Возможный искусственный артефакт. Вероятна угроза столкновения. Требуется твоё визуальное подтверждение.

– Азимут? – Красин начал разворачиваться.

– Шестнадцать-сорок.

– Принял, проверяю.

Красин полностью развернулся и чуть подвигал всем корпусом. Вертеть головой он, конечно, не мог:

– Не наблюдаю артефактов в указанном секторе… Матерь Божья!…

Сидоров потерял дар речи. Похоже, что Красин тоже увидел нечто. И для него это нечто тоже выглядело достаточно необычно, чтобы он удивился, изумился и даже ужаснулся.

– Космос, что у вас там? – в разговор вмешался ЦУП. – Всё штатно?

Дежурный из ЦУПа, конечно же, был подключен к их связи во всех потенциально сложных ситуациях. Таких, как выход в открытый космос. И обычно Сидоров не терял дар речи. Но теперь он ощущал одновременно облегчение и страх.

Облегчение – потому что он не сошёл с ума, и всё это реально.

Страх – потому что он не сошёл с ума, и всё это реально.

– Наблюдаем аномалию, – собрался с мыслями Сидоров. – Нечто вроде сферического искажения видимости. Как гигантская линза, только в форме кляксы, и подвижная. И не равномерная. Блики, туманности, изменение плотности…

Ответом ему был радиостатический шум.

– ЦУП, как слышно, приём? – тревожно спросил Сидоров.

Но ЦУП не отвечал. Точнее – может и отвечал, просто Сидоров их больше не слышал. Зато теперь в эфире появились новые шумы. Похоже, искажение реальности искажало не только видимый спектр – но и радиодиапазон.

А в это время Красин протянул руку навстречу искажению.

– Красин, ты что творишь? – Сидоров аж вспотел. – Давай назад, оно ЦУП глушит!

– Как… Красиво… – прошептал Красин.

Его, кстати, было слышно, хоть и с помехами. Радиошум усиливался и ослабевал. В нём появлялись и пропадали треск, щелчки, шум океанских волн и чистые музыкальные тона.

А Сидоров облился холодным потом ещё раз. Потому что его глаз, привыкнув к наблюдению этого нечто, смог уловить, что и оно протянуло часть себя, подобную щупальцу, навстречу Красину.

И коснулось протянутой руки Красина.

– Мир… Добро… – прошептал Красин.

И отщёлкнул карабин с коротким страховочным тросом.

– Ты что творишь, мля! Красин! Артур! Слушай мою команду! Давай назад!

– Я иду, – согласился Красин.

Оттолкнулся ногами – и поплыл в открытый космос, навстречу неизведанному.

– Красин! – заорал Сидоров, прижимаясь к иллюминатору. – Красин!!!

Алиса и обида

– Подъём, спящая красавица! – раздался мамин голос. – В школу опоздаешь, у вас линейка сегодня!

Раздался звук отодвигаемых штор.

– Ну мам… – недовольно пробормотала Алиса, закрывая лицо одеялом. – Ну ещё чуть-чуть…

– Солнышко, мы и так дали тебе поспать! Говорил же папа – надо было с августа по будильнику вставать!

– Вот пусть он и встаёт, – пробурчала Алиса. – Он же так любит свою работу!

– Ну так ты же хотела с ним про эту работу поговорить? Вот вставай и поговори! – парировала мама. – Вечером он точно будет уставший и слушать не станет!

Алиса обреченно распахнула глаза. Действительно, вечером папа не будет говорить о делах. Очень полезный для воспитания сонливых детей подход – любые просьбы только утром!

С громким, печальным вздохом Алиса поднялась и села на своей нижней полке двухэтажной кровати. Мама внимательно посмотрела на неё:

– Ты так выросла! Пожалуй, надо бы уже второй этаж кровати снять…

– Нет-нет! – замотала головой Алиса. – Вдруг Ваня приедет в отпуск!

Мама только вздохнула:

– Если бы… Как бы его не оженили там. И тогда вообще не дождёшься в гости. Только к тёще и будут ездить…

– Мальчишки дураки! – сморщив нос, безапелляционно заявила Алиса.

– Тебе виднее, – мама захихикала и вышла, наконец, из комнаты.

Проводив её сердитым взглядом, Алиса окончательно поднялась и пошла умываться. А то и правда – сбежит папа на работу.

Но Юрий Ефимович Гусечкин не сбежал. Папа спокойно пил крепкий кофе на кухне, посматривая одним глазом в телевизор. Там показывали обращение политика. Мудрый, мужественный мужчина неторопливо и уверенно делился со всей страной прогнозами грядущей светлой жизни. Вошедшая в кухню Алиса мрачно на него поглядела. На них обоих.

– У нас природа погибает, а они хотят ещё больше заводов построить!

– Ну вот, а такое тихое-мирное утро было, – вздохнул папа и щелкнул пультом. – Здравствуй, солнышко!

– Привет, – буркнула Алиса и уселась напротив, буравя его взглядом.

Папа опять вздохнул:

– Чай, кофе, свежей крови?

– Не смешно, – буркнула Алиса, но взгляд отвела.

– Ты о чем-то хотела поговорить? – поторопил папа. – Давай скорее, а то я уйду. А вечером – сама знаешь…

– Да, да, да, – нетерпеливо прервала Алиса. – Никаких дел, только отдых.

– А ведь раньше тебя так радовало это правило, – вздохнул папа. – Вот верно говорят – полученное даром люди не ценят…

Алиса разозлилась, ощущая, что упускает инициативу. Обвинять должна была она!

– Ты обещал, что с этого года уйдешь с вредной работы! – выпалила она.

– А, – папа почесал в затылке. – Я что, прямо так и сказал, что брошу всё и уйду?

– Ну… Не совсем, – признала Алиса, отведя взгляд. – Ты обещал посмотреть другие варианты. Посмотрел?

– Не до того было, – теперь глаза отвел папа. – Я даже в отпуск вырваться не смог. Мама расстроилась…

– Вот! – развила наступление Алиса. – А мы ведь с тобой говорили тогда!

– Хм, – папа задумался.

– Нефтяная отрасль вредит нашей планете! – продолжала между тем Алиса. – Природа бережно складывала в копилку ресурсы, которые могли бы стать основой будущей жизни! Но вместо этого мы сжигаем природу в печках! Это как…

– Как топить печь деньгами, ты говорила. Много раз, – буркнул теперь папа.

– Вот! – не остановилась Алиса. – Мало того, что жадность нефтяных корпораций сломала Гольфстрим…

– Это слишком громко сказано, – поморщился папа. – Гольфстрим никуда не делся, греет, как и раньше.

– Власти просто скрывают истинный масштаб проблемы! – парировала Алиса, но не отвлеклась на приманку. – И это не единственная нефтяная авария! Разливы нефти постоянно убивают животных, уничтожают реки и океаны! Наши сибирские реки превращаются в сточные канавы! Чистый Байкал стал сливным бачком химзаводов!

– Стоп-стоп-стоп! – поднял руки папа. – Мы сейчас нефть ругаем или всё подряд?

– Выхлопы автомобилей отравляют воздух городов! – Алиса не сдавалась. – Недаром все богачи живут в своих загородных экологически чистых дворцах! Думаешь, они просто так переезжают за город? Эти люди точно что-то знают!

– Да уж, – вздохнул папа. – Но к нам-то это всё как относится?

Алиса на миг замерла. Сказать папе «ваша компания сбрасывает отходы в нашем городе!» она пока не решилась. А вдруг она ошибается?

Алиса подвинулась ближе, нагнулась к папе, взяла его за руку и посмотрела снизу вверх большими просящими щенячьими глазами.

– Папа, даже если мы не можем спасти мир – мы можем каждый сделать свой выбор! Уходи со своей нефтегазовой работы! Ты же инженер, ты умный, ты легко найдешь другую!

– Это легче сказать, чем сделать, – пробурчал папа. – У нас в стране для инженеров не так много работы, как хотелось бы.

– Пойдешь в программисты! Они были, есть и будут в цене, Петя говорил! А ты говорил, что увлекался в юности!

Папа лишь вздохнул:

– Это тебе в шестнадцать легко выучить английский, китайский и си-плюс-плюс. А твоему пятидесятилетнему папке мозг уже не так резво служит…

– Пап, ну пожаааалста! – и она опять состроила большие щенячьи глаза.

– Я подумаю, – сдался папа, опять вздохнув. – У меня знакомые есть в фарминдустрии, может им нужны инженеры-химики. Все кредиты отдадим, тебя в ВУЗ поступим – и начну спрашивать.

– Спасибо! – воскликнула Алиса и полезла обнимать папу.

Она ощутила, что выдавливать больше сейчас из папы не стоит, иначе он может заупрямиться и даже это обещание отменить.

«Через год напомню и не отвертится» – подумала Алиса. – «А пока – план Б! Используем его работу для расследования».

А папа довольно заулыбался. И дочку порадовал, и не потерял ничего. А там, через год-два – как знать! Поступит, родит, перебесится… Опять же, деньги на внуков понадобятся…

«Через год попросит денег и поймет, как оно в жизни» – подумал папа. – «А пока – план Б. Её с собой брать нельзя…»

– Ну и хорошо, я, значит, на работу! – папа довольно хлопнул по столу и поднялся.

– Пока-пока! – помахала Алиса и схватила кусок колбасы.

Она традиционно игнорировала хлеб в бутербродах (“от него только жиреть зазря!”), но в то же время не поддавалась на подначки о колбасе, сделанной из бедных живых поросят, отвечая Петиной шуткой: “Не тупи, откуда в колбасе взяться мясу?”

На кухню зашла мама, почти столкнувшись с мужем в дверях.

Увидела, что и дочь, и папа довольны – и тоже обрадовалась:

– Поговорили, всё обсудили? Все счастливы?

Алиса закивала с колбасой во рту, одновременно наливая чай в чашку. Ну а папа приобнял маму, чмокнул в щечку и шагнул к выходу.

– Значит, вечером все вместе идём в ресторан, отметим твоё… – начала мама с радостной улыбкой.

Папа замахал руками:

– Стой-стой, давай потом отдельно обсудим!

А Алиса вдруг сообразила и закашлялась чаем с колбасой:

– Что? Что отметим? Тебе что, всё-таки дали повышение?

– Ну ладно, я уже опаздываю, побегу! – и папа побежал с кухни.

– Погоди, что насчёт ресторана? – за ним поспешила мама. – Я неделю платье выбирала!

– Ты мне всё врал! – воскликнула Алиса. – Ты должен был бороться со злом, а не возглавить его!

– Я эти вечерние платья для отпуска готовила! Не говори мне, что и ресторан тоже отменяется! – голос мамы.

– Люблю вас всех, до встречи вечером! – голос папы.

Хлопнула дверь. Мама зашла обратно в кухню. Её лицо было расстроенным.

Она встретилась глазами с нахмуренной дочерью.

– Так, и почему папа вдруг сбежал от вопроса про ресторан? – Мама уперла руки в бока.

– Я просто хочу, чтобы он перестал убивать животных!

Алиса тоскливо смотрела на маму.

Несколько секунд они смотрели друг на друга, осознавая, что совершенно не понимают друг друга, а потом вздохнули и перестали даже пытаться.

Всё равно во всём виноват папа.

Мама подошла к сидящей Алисе, обняла её и погладила по голове:

– Папа не сказал про повышение, да?

– Он обещал подумать насчет ухода! Он всё врал! Его работа убивает наш лес!

– Детка, папа много работает, чтобы мы хорошо жили. Не всем так повезло с работой. Вот друг твой, Петя – у них денег постоянно в обрез.

– У них семья многодетная, – буркнула Алиса. – Благодаря им человечество не вымрет.

– Я уверена, именно об этом они и думали, – хихикнула мама.

– Мам! – шокировано воскликнула Алиса и покраснела. – И вообще, мы тут папу ругали, а не об… Этом!

– Да уж, папу легко ругать, – вздохнула мама. – Но пока папе приходится кормить нашу семью – давай не будем из него жилы тянуть? Вот будешь сама себе на жизнь зарабатывать – и тогда можно говорить с ним о другой работе.

Алиса насупилась. Она была уже не совсем в том возрасте, чтобы просто убежать с кухни с возгласом: “Вы не хотите меня понять! Ненавижу вас всех!”. Однако и соглашаться просто так не считала правильным, особенно теперь, когда выяснилось, что папа ей врал.

Даже если он просто недоговаривал.

Даже если он просто хотел сделать ей приятное.

– Все равно я просто так не сдамся! С вами или без вас – я этот мир спасу!

– Хорошо, спасай, только школу не бросай, ладно? – вздохнула мама. – И на линейку не опоздай!

Чтобы подчеркнуть свою жесткую позицию, Алиса не ответила. Задрав нос, она гордо и независимо бросила чашку в раковину и сбежала собираться.

– Блузка глаженая в шкафу, брючки глаженые на стуле! – вдогонку крикнула мама.

Алиса гордо и независимо промолчала, но перестала искать брючки в шкафу.

– Тебя подвезти по пути на работу, или на автобусе поедешь?

Блин. Придется всё же ответить…

Алиса и бывшая

Когда Алиса выскочила на улицу, мама уже прогрела машину и подвела её к подъезду. Несмотря на относительно раннее утро, на скамье рядом уже невероятным образом нарисовались две старушки. При их виде Алиса, уже насупленная, ещё больше напряглась. А старушки – наоборот – словно бы приподнялись, прицельно сузили глаза и изготовились к прыжку. Голодными глазами оглядели нарядные блузку, брючки, курточку, рюкзачок – и чуть осклабились, словно готовясь выдать низкий социальный рейтинг.

В принципе, Алиса осознавала, что бабки могут не любить её за дело. В детстве Алиса имела активную социальную позицию – начиная от рисования на обоях, продолжая мелкими диверсиями на чужих огородах и заканчивая драками с мальчишками во дворе. Но Алиса принимала себя как есть – то есть, чихала на чужое порицание. Однако, родители напрягались, когда старушки им ябедничали. Ну и сама Алиса всё же была живым человеком, и подростковый организм иногда неожиданно реагировал на поведение других людей.

Алиса ускорилась и опустила глаза в землю, инстинктивно избегая дополнительного стресса.

– Здрасте, – невнятно буркнула она.

– Совсем вежеству не обучена! – с наслаждением прошептала ехидная Глафира Семёновна. – Не здоровается со старшими!

Так “тихонько” прошептала, что даже мама в урчащей машине покраснела.

– Да уж, девки нонче совсем бесстыжие! – откликнулась Фёкла Порфирьевна, мыслившая более глобально. – Не то, что мы в свое время!

И они обе благодушно осклабились, вспоминая, как лихо отплясывали на послевоенных танцплощадках, а потом из-за них дрались оглоблями танкисты с трактористами.

Алиса же лишь молча села в машину, кинула им неприязненный взгляд, но ощутила, что перестала быть целью – и выбросила бабок из головы.

Всю дорогу до школы Алиса сидела гордо насупившись, поэтому мама решила её приободрить:

– Не грусти, сейчас друзей своих увидишь. С Лизой наконец наболтаетесь обо всём!

– Если она мне до сих пор подруга, – не выдержала, наконец, Алиса. – Она мне всё лето не отвечала!

– Ну я тоже в молодости не любила письма писать. Это ж так долго и неудобно! То ли дело глаза в глаза, взявшись за руки секретничать…

Глаза мамы затуманились, она чуть улыбнулась, мечтательно глядя вдаль. Алиса не стала объяснять, что не отвечать подруге в век Интернета, СМС и смартфонов – это совсем не то, что не найти для письма заточенное перо, засушенную лилию и рифму про “жду ответа, как соловей лета”. Не поймёт мама, будет поддерживать и успокаивать, как маленькую. Нет уж, не надо!

Алиса выскочила из маминого “Матиса” за сто метров до школы и, поморщившись от запаха выхлопов, влилась в разреженный поток учащихся уже пешком. Маме маленькая машина очень нравилась – и недорого, и парковаться-разъезжаться в точечной застройке легче. Но Алиса немного стеснялась оценивающих взглядов сверстников. Это же не мнение старых кошёлок, это важно! Мажоры и мажорки будут язвить, подкалывать. Сын мэра Лисюкова Пахан наверняка про «Матис» что-то скабрезное ляпнет, как обычно.

То ли дело папин внедорожник!.. Мощный рычащий зверь, гроза просёлочной грязи, пусть и подержанный. Алисе тоже хотелось такую машину. Точнее – такой мотоцикл! Чтобы так же рычал, чтобы нестись по дорогам и ухабам!

“И чтобы волосы развевались, а я стреляла из лука в закат!” – пошутил папа, когда Алиса с горящими глазами рассказала ему эту свою мечту. Однако на саму идею мотоцикла он ответил категорическим отказом: “Хочешь сломать себе шею – пожалуйста, но не за мой счёт. Не хочу потом всю жизнь себя корить за такой подарок.”

Алиса попыталась сделать папе щенячьи глаза, но он погладил её по голове и сказал: “Ты такая у меня милашка выросла! Давай лучше купим тебе пони? Вы так мило будете вместе смотреться!”

Алиса тогда плюнула (про себя) и ушла. Не понимают предки, как душа рвется к свободе… Зато папа с мамой пошушукал и купил ей новый горный велосипед. Двухподвесный, рама карбон, ярко-красный – под цвет волос. Алиса приняла его с холодным лицом, но друзья обзавидовались. И потом она на нём так гоняла по лесным холмам, что аж дух захватывало.

Кстати, вышеупомянутому сыну Пахану мэр Лисюков этим летом подарил мотоцикл Харлей-Дэвидсон. Пахан безмерно гордился, позировал, как крутой байкер, и носился по городу, как безумный хорёк. Целых два дня носился, пока не повстречался с фонарным столбом. К счастью, обошлось без жертв. Разве что – Пахан потом неделю садиться не мог. Ходили слухи, что мэр его ремнем выдрал… Но мало кто, конечно, осмеливался уточнить это лично у Пахана. Только за спиной хихикали. Выдранной.

Мотоцикл только вот жалко. И зачем такому дураку достался?

Но сейчас всё это было уже не так важно, потому что Алиса осознала – нефть и бензин убивают природу. Она всегда любила и жалела животных. И то, что случилось этим летом – заставило её буквально возненавидеть нефтяную индустрию…

– Алиска, привет! – сзади раздался голос Лёшика.

Она остановилась и обернулась. Настроение приподнялось и она улыбнулась. Сзади её нагоняли друзья. Впереди спешил пухлый энергичный паренёк Алексей среднего роста, которого друзья звали Лёшик, хотя он просил называть его Элессар – по-эльфийски. Его длинные русые волосы были собраны в простой хвост на затылке.

С ним был Петя – коренастый, среднего роста, сероглазый, русоволосый. Он не стал кричать, лишь одарил Алису застенчивым взглядом и что-то невнятно пробормотал. Лёшик пришёл пешком, а Петя вёл старый велосипед-универсал. Ещё советский, наверное. Впрочем, надежная стальная рама – это хорошо, хотя Петя и стеснялся каждый раз при виде ало-карбонового велодруга Алисы. “Изменённый углерод, который мы заслужили” – съязвил он тогда, но было видно, что Петя в очередной раз расстроился бедности своей семьи.

– Лизу ещё не видела? – быстро пробормотал Петя, глянув на Алису и опустив глаза.

Говорил он быстро и неразборчиво, а когда стеснялся или смущался – то его совсем было сложно понять.

– Нет, и на СМС мне опять не ответила, – Алиса вздохнула, нахмурилась и огляделась.

Они были уже у ограды школы. И Лизу пока не встретили. Школьники медленно собирались в толпу на плацу перед школой. На крыльце школы тусовались трио местных Mean Girls Изольда и её подпевалы Дарина и Анжелика. Накрашенные, одетые с иголочки, стильно и дорого, они смотрелись, как будто уже вышли на работу, причем не в ту смену. Белокурая голубоглазая Изольда лениво, но внимательно оглядывала толпу. Заметив Алису и друзей, Изольда с презрительным лицом что-то сказала подругам. Те тоже поглядели в их сторону и послушно захихикали. У Алисы дернулась щека и она отвернулась к друзьям.

Пойдёмте на линейку, там, может найдёмся. – заявила она и шагнула вперед.

Они прошли внутрь ограды школы и встали на краю толпы. Алиса опять обернулась к улице, и её взгляд словно прикипел к одной точке. Её сердце застучало сильнее, а на щеках появился румянец, подчеркнувший веснушки.

К школе подошел высокий, мускулистый и привлекательный молодой голубоглазый блондин в джинсах и джинсовой куртке. Короткие волосы были пострижены просто и не модно – но ему шло. Его рубашка была небрежно незастегнута, а рюкзак легко болтался на крепком плече.

Петя глянул на Алису, тоже оглянулся и ревниво нахмурился. Снова глянул на Алису, открыл рот и закрыл.

– Кирилл, приветик! – прямо за блондином, словно из ниоткуда, появилась девушка.

Стройная, спортивная жгучая брюнетка с серыми глазами, симпатичная, ярко накрашенная. Джинсовые юбка и топ, стильный рюкзачок со стразами. Но не это заставило Алису и Петю застыть, раскрыв рот.

Кирилл обернулся – а девушка, легко и непринужденно сократив дистанцию, закинула руки ему на плечи и впилась в губы поцелуем. Кирилл этого не ожидал, дёрнул руками, но не стал сопротивляться и обнял девушку, положив руку ей на попу и даже, вроде бы, чуть сжал. Девушка прекратила поцелуй, игриво шлепнула ладошкой по широкой ладони Кирилла и вдруг бросила внимательный, глубокий взгляд в сторону Алисы и Пети. В её глазах мелькнули самые разные эмоции. Страсть, зависть, ревность, вызов.

– Увидимся после линейки! – пообещала девушка Кириллу.

И быстрой походкой рванула вперед. Гордо задрав нос, чуть виляя бедрами, она прошла в пяти метрах от друзей, не глядя на них, и направилась прямиком к Изольде.

– О, а вот и Лиза, вы заметили? – проснулся Лёшик.

Алиса же с Петей ошарашенно следили за тем, как Лиза подошла к Изольде:

– Привет. Местечко найдётся?

Та оглядела её пристально, сложив руки на груди и чуть презрительно бросила:

– Раскрасила свои космы?

Подружки захихикали. А Лиза хладнокровно ответила:

– Ага. Теперь я тоже сучка крашеная.

Дарина с Анжеликой переглянулись шокировано и прыснули уже искренне. Впрочем, сразу осеклись и испуганно глянули на Изольду.

Мало кто уже помнил, что полгода-год тому назад Изольда тоже покрасила свои волосы в тёмный цвет. Ненадолго – но было такое, было…

Изольда хмыкнула, ещё раз смерила взглядом Лизу. В её глазах появился проблеск оценивающего интереса. Она сделала легкий приглашающий жест рукой. Подружки выдохнули, Лиза ступила вперед, и трио превратилось в квартет.

– Кто-то за лето обрёл свой крюк, – ляпнул Петя.

Алиса ошарашенно перевела взгляд на него. В уголках её глаз появилась влага:

– Что?

– Говорю, Гермиона сильно изменилась за лето, – попытался пояснить Петя с улыбкой.

Впрочем, он сразу стушевался и испугался, заметив у Алисы подступающие слезы:

– Ты как?

Алиса поняла, что её выражение видят все, отвернулась, утерла рукавом глаза и хлюпнула. Обернулась, выпрямилась гордо:

– Нормально. Всё ок.

Но не удержалась, кинула страдальческий взгляд исподлобья на проходящего мимо Кирилла:

– Привет, ботаны, – тот махнул им рукой и чуть улыбнулся. – До встречи на физре!

– Ха-ха, – с кислой улыбкой ответил Лёшик. – До встречи на геометрии!

Кирилл не ответил, лишь криво улыбнулся ответной подколке. Он двинулся к Лизе и Изольде. Похоже, ему тоже хотелось обсудить и понять произошедшее. Алиса глянула ему вслед и её лицо снова напряглось. Петя поднял руку, собираясь успокаивающе положить её Алисе на плечо, застыл, дернулся и опустил обратно – постеснялся.

– Привет, бледнолицые!

К друзьям подошел Рафик – худощавый, невысокий, чуть сутулый, смуглый паренёк со слегка раскосыми глазами и в очках. Он был единственным ребенком семейной пары таджиков (или узбеков?), осевших в их родном Бурильске лет пять назад. Сам Рафик при этом хорошо учился и прилично говорил по-русски. Разве что – иногда выговаривал слова слишком медленно и старательно.

– Здорово, желтокожий вождь! – с ехидной улыбкой ответил Петя и подал руку.

Это с Алисой и другими девчонками Петя смущался и терялся, а с друзьями – шутил много. Иногда удачно, иногда нет. “Мимикрирую и подстраиваюсь” – как он однажды пояснил Алисе в приступе откровенности.

На крыльцо школы вышел директор Душевский – костлявый мужчина с нездоровым желтоватым оттенком кожи, а за ним и учителя. Директор сделал куртуазно-вежливый жест рукой и Изольда с подругами царственно сошла с крыльца, встав неподалеку.

– Начинаем торжественную линейку, – объявил директор. – Вначале подъем флага России и гимн! Желающие могут подпевать!

Желающие были. Певцы школьного хора, большинство учителей, ну и младшеклассники некоторые. Старшеклассники, в основном, держались независимо, кто-то перешептывался. Хотя – отличники всё же подпевали. Рафик негромко пел. И Петя тоже. Он давно не ходил в школьный хор, но петь любил. Алиса, зная, что ей белый медведь на ухо наступил, стояла с независимым видом, лишь иногда кидая смурные взгляды на Лизу и стоящего рядом с ней Кирилла.

Гимн закончился, выступил директор, за ним некоторые учителя. Школьники зевали, но держались. Всё же, лучше линейка, чем урок. Наконец, Душевский объявил учебный год официально начатым и позвал всех в школу. Первыми пошли самые мелкие, ну а старшеклассники, конечно, не торопились.

– Не успели на Душного, без нас он душил… – услышала Алиса позади и скривилась.

– Пошли в школу уже, – громко сказала она, не желая дослушивать шуточку Пахана.

Сзади раздался гогот Вадика, которому полная версия шутки, очевидно, зашла. Но громкий голос Алисы привлек внимание Пахана, и он среагировал:

– Эй, ботаны, а ну, чтобы хорошо учились! А то на работу не возьму через год! – и уже более угрожающим голосом. – В глаза смотреть, когда с вами начальство говорит!

Друзья нехотя обернулись навстречу Пахану. Алиса стояла прямо и смотрела с вызовом. Петя чуть сжался и чуть опустил плечи. Лёшик нервничал, у него дергался глаз. Рафик стоял с расслабленным спокойствием, глядя в землю. Он знал главное правило общения с агрессивными животными: не смотреть им в глаза, ведь они могут воспринять это как вызов на бой.

А перед ними была стая ещё тех агрессивных животных – “банда” Пахана, а точнее – Паши Лисюкова, сына мэра.

Незнакомому наблюдателю, в первый раз увидавшему банду, вначале почти всё поле зрения занимал здоровенный бугай Владимир, которого Пахан звал в зависимости от настроения “Боб” или “Бобик”. В переходном возрасте Боб злоупотреблял качалкой и стероидами, поэтому теперь выглядел как Халк – разве что, не зелёный. Спокойный, но мрачный, с тяжёлым лицом – Бобик был самим воплощением скрытой угрозы. Хотя, пожалуй, был самым безопасным в банде.

Когда глаз наблюдателя привыкал к малоподвижному Бобику и начинал скучать, то взгляд реагировал на движение и цеплялся за энергичного кикбоксера Вадика. Тот который крутился вокруг Бобика туда-сюда, словно заводной апельсин. Вадик был среднего роста, спортивный, жилистый, но не мощный – зато быстрый, ловкий и опасный на ринге и в подворотне. Тренер как-то назвал его “наш Мухамед Али”, ну а Пахан потом звал просто “Муха”.

Сам Пахан слегка терялся на фоне примечательных миньонов. Коренастый, с пузиком, среднего роста – он вполне мог бы вписаться в компанию Алисы, Пети, Лёшика и Рафика. Но жизнь подарила ему отца, ставшего мэром и бросившего мать. И его судьба изменилась навсегда…

– Вот так-то! – довольно подчеркнул Пахан, не придумав больше ничего остроумного.

Он двинулся вперед. Друзья спешно расступились, в основном реагируя на айсбергоподобное движение громилы Бобика. Пахан следовал за этим своим танком, а Вадик крутился вокруг – и неловкий Лёшик получил от него локтем под ребро, не успев сдвинуться с дороги.

– Козёл, – тихо выдохнул Лёшик, охнув.

Но Вадик услышал. Резко обернувшись, он недобро оскалился, глядя на друзей:

– Ты чо сказал? Кто чо сказал?

Он быстро обшаривал их лица внимательным взглядом. Друзья опустили глаза.

– Козёл ты, говорю, а не Муха, – сделала шаг вперед Алиса, сжав кулаки и напрягшись.

Вадик сплюнул. С девкой драться – себя не уважать, пацаны засмеют. Пахан, обернувшийся было с интересом, хохотнул и снова двинулся в школу. Вадик погрозил друзьям указательным пальцем, изображая пистолет, и поспешил за своим боссом.

Пахан же подошел к Изольде, стоящей у крыльца с отстранённо-холодным лицом, и осклабился:

– Ба, кого я вижу! Такие красотки и без охраны!

Изольда ответила непроницаемым взглядом, но всё же повернулась к нему. Лиза с Кириллом уже ушли – отметила Алиса, ощутив укол в сердце. Два укола.

– Изольда, ты мне должна один танец с летнего бала, помнишь? – развязно подмигнул Пахан.

– Времена изменились, Павлуша, – равнодушно ответила Изольда. – Улетело твоё счастье. Теперь, вон, с Бобиком танцуй. И с Мухой. Танго втроем.

Анжелика и Дарина захихикали. Пахан поморщился, но снова заулыбался:

– Да ладно тебе, Изя! Ты же мне тогда обещала приватный танец. Такие обещания надо держать. Долг есть долг!

Дарина и Анжелика наморщили носики и переглянулись. Изольда почему-то очень не любила, когда её звали “Изя”. Может быть, слышала в этом неприятный намёк, что она easy. А может – имела что-то против евреев. В общем – лед треснул и Изо льда проступил оскал:

– Какой тебе нахрен долг? Я скорее вон с джамшутом приватно станцую, чем с тобой! – и она, не глядя, кивнула в сторону Рафика. – Так что вали, танцуй соло… Писюков!

Изольда отвернулась и широкими шагами двинулась в школу. Анжелика и Дарина захихикали и поспешили вслед.

Вокруг раздались смешки. Пахан побагровел. Его кулаки сжимались и разжимались. Он оглянулся в поисках жертвы, на которой можно было бы сорвать злобу. Бобик с туповатым лицом смотрел в небо. Вадик злобно глядел вслед девушкам. Но рядом были ещё и ботаны.

Алиса успела напустить на лицо безразличие. Петя и Лёшик опустили хихикающие лица и спрятались в толпе. А вот Рафик замешкался. С задумчивой улыбкой он смотрел вслед Изольде. Бесправный, нищий, слабый. Идеальная жертва.

– Эй ты! Какого хрена на белых женщин пялишься! – невпопад заорал Пахан, накручивая себя. – Охренел, черножопый?

Быстрее всех сориентировался Вадик. Он мухой подскочил к Рафику, ухватил того за ворот старой рубашки и поднес кулак к носу, глядя на Пахана. На лице Вадика было жестокое предвкушение. Алиса, Петя и Лёшик остолбенели и замерли. Рафик застыл в изумлении. На его лице проступили недоумение и запоздалый страх.

– Держи его, – запоздало скомандовал Пахан, оглянувшись на Изольду.

Но та уже ушла, не оборачиваясь. Он сплюнул и подошел к Рафику:

Тащи его за угол, там поговорим с уродом. – добавил Пахан, оглядевшись.

Вокруг стояли остальные старшеклассники и внимательно наблюдали за сценой. Кто-то из обеспеченных достал смартфон.

– Вы охренели? – с возмущением сказала Алиса.

По сути, она нарушила неписанное правило разборок – девочки молчат в тряпочку, когда мальчики меряются рогами. Но Алиса никогда не могла стерпеть подобного. И если бы под рукой оказался кирпич – Вадику с Паханом бы не поздоровилось. Однако кирпича на ухоженном плацу не было, да и Пахан был слишком высокоуровневой целью.

Подошёл Бобик, перехватил у Вадика ворот Рафика, и без усилия потащил в сторону от крыльца. Рафик захрипел.

Стратагема На Самом Верху.

Протокол внеочередного специального заседания по тематике ИПУ (Инопланетная угроза).

Присутствующие:

Президент России, Министр обороны России, Директор РосКосмоса, секретарь президента. Правка: добавлен Начальник Службы Внешней Разведки.

Президент РФ: Доброе утро, коллеги.

Все: Доброе утро.

Президент РФ: Итак, начнём. Я уже получил краткую сводку, теперь мне нужно больше информации. РосКосмос, начинайте.

Директор РосКосмоса: Итак, три месяца назад мы получили от штатных астрономов доклад о необычных наблюдениях.

Президент РФ: Конкретнее?

Директор РосКосмоса: Наши астрономы доложили, что со стороны Альфа Центавра обнаружены помехи.

Президент РФ: То есть…

Директор РосКосмоса: То есть, возник аномальный фактор, затрудняющий наблюдение звезды.

Президент РФ: Варианты объяснений? Что-то загораживает звезду?

Директор РосКосмоса: Астрофизики предполагают наличие гравитационной аномалии неизвестной ранее природы.

Президент РФ: Типа… Чёрная дыра?

Директор РосКосмоса: Не исключено с точки зрения физики, но исключено с точки зрения астрономии.

Президент РФ: Фактор природный или искусственный?

Директор РосКосмоса: Пока недостаточно данных для определения.

Президент РФ: Мало данных… У нас слабые телескопы?

Директор РосКосмоса: Да, наши телескопы устарели и мало что засекают. А данные наблюдения были сделаны на совместном русско-немецком телескопе рентгеновского диапазона.

Президент РФ: А что у других зарубежных коллег?… У американцев, например?

Директор РосКосмоса: Было обсуждение неких слухов, но по официальной линии информации не поступало.

Президент РФ: А по неофициальной? Что говорит наша разведка?

Начальник СВР: Американцы успели провести частичное исследование аномалии с использованием их нового орбитального телескопа. Результаты вызвали бурную активность среди военных и спецслужб, и сразу были засекречены. Причём так глубоко засекречены, что мы их пока ещё не получили.

Президент РФ: Пока ещё? Каковы сроки?

Начальник СВР: Учитывая уникальный характер ситуации – мне кажется, что прямой обмен данными на самом верхнем уровне будет быстрее.

Президент РФ: Разумно… Я как раз планировал обсудить ситуацию с президентом США.

Директор РосКосмоса: Вы сказали – «успели частичное исследование». Что-то им помешало?

Начальник СВР: Да. Официальная версия – случилась авария. Несколько микрометеоритов попали в основные сенсоры телескопа.

Президент РФ: Как вовремя. Только глянули на аномалию – и телескоп в хлам.

Начальник СВР: Именно так. Это стало ещё одним фактором к засекречиванию данных. Одна из их версий – что это наша диверсия.

Президент РФ: Всё бы им нас пообвинять.

Директор РосКосмоса: Мы ведь американцев не обвиняем, что это они нашего космонавта похитили…

Президент РФ: Напомните присутствующим, что там случилось, кстати.

Директор РосКосмоса: Наш космонавт во время работ в космосе отцепился и улетел в космос. Его напарник то не хочет говорить, то несёт какую-то чушь. В целом эксперты выдвигают разные версии – переоблучение солнечной радиацией, массовые галлюцинации… Есть версия умышленного причинения вреда. Космонавты месяцами вместе в одной коробке, возникают психозы, конфликты, даже ненависть…

Начальник СВР: Как интересно совпало… У американцев телескоп сломался, у нас космонавт исчез… А где-то там – заграничная аномалия образовалась…

Министр обороны РФ: Это же внешняя угроза!

Президент РФ: Министр, поясните.

Министр обороны РФ: Есть, товарищ главнокомандующий! Кто-то находится между нами и звездой! А значит – это не американцы и не мы. А раз они прячутся – значит, они задумали недоброе!

Президент РФ: Отличная аналитика. Благодарю за службу!

Министр обороны РФ: Рад стараться!

Президент РФ: Не хотелось делать подобные предположения до сбора полной информации, но, раз американцы задвигались, то и нам стоит предостеречься. Ещё соображения?

Начальник СВР: Возможно, они не задумали недоброе, а опасаются, что мы задумали недоброе. Поэтому и прячутся.

Президент РФ: Это как?

Начальник СВР: Китайская стратагема, современная. Звучит так. «Все сидят в темноте в лесу, и кто первый подаст голос, того и съедят». Называется «Тёмный лес».

Директор РосКосмоса: Китайцев не поймёшь. Восток – дело тонкое…

Президент РФ: Возможно, вы правы. Но эта аномалия – она к нам летит, а не мы к ней. А значит – они прячутся не из страха, а ради преимущества…

Министр обороны РФ: Так точно, товарищ президент!

Президент РФ: Спасибо. Я принял решение. Объявляется всеобщая мобилизация ресурсов армии, разведки, РосКосмоса и остальных по плану «Зелёная тревога». До полного выяснения ситуации. Также всем приказ проверить и обеспечить наличие ресурсов для возможного объявления плана «Жёлтая тревога». Заседание закрыто, всем выполнять!

Алиса и духота

Петя и Лёшик с ужасом и бессилием наблюдали, как Бобик держит Рафика за воротник, почти придушив того. В глазах Алисы появилась ярость, она сжала кулаки. Петя открыл рот, но не успел ничего сказать.

– Что тут происходит? – раздался громкий, хорошо поставленный мужской голос.

Друзья с надеждой глянули на крыльцо. Туда вышел директор. Вначале он уловил взглядом борющихся подростков и на его лице мелькнуло отвращение и неудовольствие. Потом он заметил в стычке сына мэра и изобразил благожелательный интерес.

– Играете, Лисюков? – вежливо-покровительственным тоном спросил Душевский.

– Так точно! – осклабился Пахан. – Поймали хулигана, проводим воспитательную работу.

– Ну хорошо, – директор взвесил взглядом участников…

… И Рафик был найден лёгким. Душевский безучастно пожертвовал пешкой и закрыл для себя тему. Переключившись на остальных присутствующих, он добавив более строгим тоном:

– Так, что стоим? Все идём в классы! Урок скоро начнется.

Старшеклассники снова двинулись в двери, оглядываясь на стычку. Вадик снова дернул Рафика в сторону за плечо. Бобик же теперь просто перехватил Рафика за шею и потащил в сторону. Друзья в панике переглянулись.

Алиса вытащила свой недешевый смартфон, сделала два быстрых шага назад и прокричала:

– Улыбочку! Вас снимает скрытая камера!

В кадр прекрасно попали как миньоны Пахана с Рафиком, так и Душевский на крыльце, игнорирующий бардак в своей школе. Директор поморщился. Он хорошо понимал, как один удачный кадр может стать для его карьеры очень неудачным. Кто-то всегда становится крайним – и это точно будет не сын мэра…

– Ладно, заканчиваем игры! Павел, пойдёмте на уроки!

Вадик застыл, вопросительно глядя на Пахана. Тот скривился и остановился, глядя на директора. Бобик тупо продолжал тащить Рафика под шею.

– Отпусти его, не слышал что ли? – крикнул Лёшик.

– Бросай черномазого, – с неудовольствием сказал Пахан. – Пошли, покурим.

Бобик, наконец, отпустил Рафика. Тот закашлялся и пошатнулся. Пахан повел свою банду за угол школы – к “курилке” между хозблоками.

– Отцу привет! – приятственно крикнул вслед Душевский.

Друзья подбежали к Рафику. Тот кашлял, но с ног не падал.

– Ну и уроды! – высказался Петя, с ненавистью глядя вслед Пахану.

И тот, словно ощутив его взгляд, обернулся:

– Еще увидимся, ботаны! – крикнул Пахан и исчез за углом.

Вадик опять изобразил стреляющий пистолет, а потом воздушный поцелуй на стволе – и скрылся в тени Бобика. Или за углом. Ну а ждать, пока за угол зайдёт естественный спутник Земли Бобик, друзья уже не стали.

– Ты как? – с тревогой спросила Алиса, положив руки на плечи Рафику.

– Адекватно ситуации, – ответил Рафик, прокашливаясь. – Но без критов.

Петя и Лёшик невольно засмеялись.

– Вам отдельное приглашение нужно, молодые люди? – громко напомнил о себе Душевский. – Не начинайте последний учебный год с красной метки в дневнике!

Друзья неприязненно глянули на директора, а потом повели Рафика ко входу. Все одноклассники уже втянулись в дверь, когда развлечение закончилось. Они оставались последними. Петя и Лёшик, поддерживая Рафика, зашли в школу. Но перед Алисой, замыкающей цепочку, директор выставил руку:

– А фото я попрошу стереть, мадмуазель, – и лицемерно улыбнулся. – Не будем усугублять конфликт. Нам с вами еще год вместе учиться, верно?

Алиса хмуро поглядела на него, сунула руку в карман – и лишь сжала смартфон покрепче:

– Ну раз так – пусть до конца года полежит, верно? – и поднырнула под руку Душевского.

Тот с неприязнью поглядел ей вслед, вздохнул – и, достав сигареты, закурил. Но отошёл в угол за стенку, чтобы из окна классов не было видно.

– Мелкие паршивцы! – с чувством высказался он в облаке дыма. – Капец, как учебный год начинается.

Далее последовала непереводимая игра слов в народно-фольклорном стиле.

Петя и снайперы

И кто это придумал – поставить физкультуру уже первого сентября?

– Так, детишки… Построились по росту! – хлопнула в ладоши физручка.

Возникла заминка. За это лето выросла не только Лиза – но и все остальные. Невидимые балансы от альфа до омега поколебались. Мальчики меряли друг друга насупленными взглядами, девочки – ревнивыми. Но после пары минут сортировки подростки всё же выстроились так, что точный глаз физручки не нашел явных изъянов:

– У меня для вас хорошая новость! Мне надо срочно к завхозу насчет инвентаря, поэтому разминочной пробежки не будет…

Её взгляд остановился на пухлом Лёшике, который радостно заулыбался. Физручка улыбнулась в ответ и уточнила:

– Разомнётесь в снайпера!

Лёшик сразу посмурнел и ссутулился.

– На первый-второй рассчитайся!

Ребята разделились и игра началась. Петя почти не следил за мячом, стараясь держаться в задних рядах и видеть Алису. Она тоже подросла за лето и смотреть, как она азартно энергично прыгает за мячом и от мяча, было приятно. Мышцы красиво напрягались, а не мышцы красиво прыгали вокруг мышц согласно физической модели.

Неповоротливый Лёшик почти сразу получил мячом в бок, охнул и побрел на заднюю полосу. Петя же, несмотря слабое сердце, пережившее операцию, неплохо уворачивался, за что удостоился одобрительного возгласа Алисы. Он радостно заулыбался. Впрочем, Алиса, в основном, поглядывала на ловкого и сильного Кирилла, и Петя снова посмурнел.

К тому же – намечалась проблема. В снайпере уворачиваться недостаточно – нужно ловить и бросать мяч. А Петино сердце, хоть и позволило сформироваться сильным ногам – оставило верхний плечевой пояс без должной заботы. Проще говоря – мяч Петя ловил и бросал откровенно хреново. Даже неплохая реакция не спасала слабые руки.

Мяч отскочил от выбитого соратника к Петиным ногам. Он подхватил его, замахнулся…

– Давай, Петька! – крикнула азартно Алиса.

Петя сделал шаг вперед и метнул мяч. Ну как метнул… Скорее толкнул. Тот медленно полетел по дуге. Пахан заржал, а Кирилл, почти не глядя, взял мяч из воздуха одной рукой. Петя покраснел.

Ему оставалось только продолжать крутиться, как волчок.

И настал момент, когда в команде выбили всех, кроме Пети. Он юлил и уворачивался, он даже кувыркнулся – но распаленные ловкачи азартно лупили с двух сторон с близкой, теперь уже безопасной дистанции. Петя даже не пытался больше ловить – знал, что мяч выскользнет или отскочит. А если он его и поймает – то не сможет вышибить противника.

И вот мяч устремился прямо Пете в нос, а он лишь успел чуть отвернуться – и выставил вперед рефлекторно сжатый кулак. Мяч звонко ударился и, неожиданно для всех, отскочил.

И прямо в Лизу. Глаза той расширились, она открыла рот в испуге – но Кирилл уже двигался к траектории мяча, когда Петя его отбивал – и ловким волейбольным шлепком Кирилл послал мяч обратно прямо в Петю. Тот испуганно застыл, опасаясь, что мяч ударит Лизу в лицо – но вдруг сам получил мячом в грудь. Петя ахнул и согнулся. Игра закончилась.

– Это что такое было? – подошла Алиса. – Боксом занялся?

– Типа того, – смутился Петя, потирая старый операционный шрам на груди.

И похвастать хотелось, и врать было стыдно. Впрочем, Алиса не стала допытываться:

– Жаль, не попал. Видел, как её проняло? – Алиса с толикой злорадства глянула на Лизу, и незаметно посмотрела на Кирилла.

А Лиза кинула независимый взгляд на них с Петей – и обняла Кирилла за шею, защебетав что-то в порыве демонстративной благодарности. “Я так испугалась, чуть не описалась, ах!”

– Рыцарь спасает даму в беде и теперь обязан жениться, – сострил Петя.

Алиса скривилась и бросила на него хмурый взгляд исподлобья:

– Не смешно.

– Ну, кому как! – пожал плечами Петя.

Несмотря на боль и проигрыш, он был полон оптимизма. Глядишь – теперь Алиса перестанет на Кирилла пялиться! Это может получиться лучший год их учебы в школе!

Физра закончилась и закончился учебный день. Алиса, Петя, Лёшик и Рафик собрались у школы.

– Ну что, какие планы? Может, по набережной прогуляемся? – жизнерадостно предложил Лёшик.

– Нету настроения. Вы гуляйте, а я домой, – хмуро ответила Алиса.

– Расстроилась? – беспомощно поглядел на неё Петя.

– Не то слово! – в сердцах махнула рукой Алиса. – Сначала дома родители, потом тут подруга и… Бывшая. Это худший год моей учебы в школе!

– Давай я тебя провожу, – вызвался Петя.

Лёшик закатил глаза, а Рафик вздохнул.

– Не надо. Я маме позвоню, она обещала обратно забрать. А потом у нас праздничный ужин.

Мрачно-язвительным тоном Алиса подчеркнула, какое настроение она сегодня будет создавать на праздничном ужине.

– Ну ладно… – опустил руки Петя.

– Покеда!

И Алиса, не глядя на них, быстрым шагом ушла по улице, вытаскивая телефон.

– Они так быстро вырастают, правда? – Лёшик ткнул Петю локтем и подмигнул. – Ещё вчера просила у тебя машинки, а уже сегодня мечтает покататься с другим мальчиком!

– Не смешно, – хмуро ответил Петя, глядя вслед Алисе.

– Ну, кому как! – пожал плечами Лёшик.

После уроков он был противно жизнерадостным и весь лучился ожиданием какого-то сюрприза, но наотрез отказывался поделиться с друзьями, чего именно ждёт. Сказал лишь, что всё в своё время.

– Я тогда тоже домой пойду. Точнее, сначала на рынок, а потом домой, – обстоятельно заявил Рафик. – Работу делать надо.

Лёшик всплеснул руками:

– Ну вот! Хороший денёк же, надо ловить остаток лета! А ты, Петян?

– Тоже пойду. Время-не-ждёт, – бросил Петя непонятый никем референс.

Впрочем, он явно глубоко задумался о чём-то, поэтому не расстроился и не стал пояснять. Друзья попрощались и разошлись.

Петю ждал его секретный проект. Алиса однажды поймёт, как была неправа…

***

Попрощавшись с друзьями, Петя легко и быстро гнал на велосипеде домой, ловко лавируя на знакомых с детства улицах. Подняв в лифте велосипед на свой четвертый этаж, он приковал его к лестнице и быстро рванул в свою комнату.

– Петя, надо съездить полить огород! – крикнул отец из кухни.

Петя запнулся, на его лице проступила досада:

– Может, Лёву пошлете? У меня дел много, по учебе… И вообще.

– У всех учёба! – резко ответил отец, подошедший к дверному проёму. – Я сказал – значит, поедешь!

Петя с вызовом смотрел на него, но с последней фразой отец хлопнул ладонью по косяку двери. Петя вздрогнул, его плечи чуть ссутулились, и он отвёл взгляд:

– Хорошо. Сейчас переоденусь, поем и всё такое, ладно?

– Давай-давай. – довольный отец вернулся к телевизору.

Петя с тарелкой в руках зашёл в свою комнату, закрыл дверь и задвинул задвижку. Огляделся, проверил, что на втором этаже кровати никого нету. Поставив тарелку на стол, включил питание бесперебойника у компьютера. Комната наполнилась гудением.

Ещё раз оглянувшись, теперь в сторону окна, Петя открыл дверцу. Гудение стало громче, раздался тихий скрежет. Петя чуть пригнулся, протянул вперед руку и улыбнулся:

– Привет, красавица, – тихо и нежно сказал он. – Ну, как ты сегодня?

– Здравствуй, любимый, – раздался из шкафа хриплый голос Алисы.

Навстречу Пете с жужжанием протянулась металлическая рука и коснулась его руки.

Рафик и плов

Рафик доел ужин, встал, и вежливо произнес:

Спасибо, мама-джан, очень вкусный плов.

– А, ничего ты не понимаешь, сын, – махнул рукой отец. – Такой праздничный плов, как готовил мой отец, никто не готовит! Пальчики оближешь, такой был плов! А это так, рисовая каша. Говорил мне отец – “не женись, пока не попробуешь плов будущей жены!”. А я молодой был, горячий… Глупый. Я говорил – “Я уеду в каменные города кяфиров, я буду строить большие дома, я заработаю себе на лучший плов!”. Эх…

Отец замолчал, его глаза печально смотрели вдаль. Мать скромно молчала, лишь смиренно опустила взгляд, выказывая уважение мужу. Рафик тоже вежливо выслушал отца, а потом поставил тарелку в раковину и хотел было выйти.

– Погоди, сын. Присядь, – скомандовал отец.

Рафик удивился, но присел. Для проверки дневника было ещё рановато. Да и то – уже несколько лет родители не могли понять ни одного задания в его дневнике – да и даже названий предметов не понимали! Они лишь боязливо гордились образованным сыном, при этом стараясь держать его в строгости – чтобы не зазнался и не расслабился.

– Завтра тебе нужно будет показать твоей матери, что и как у вас в школе.

Рафик с вежливым непониманием смотрел на отца.

– Завтра будет родительское собрание? – уточнил он на всякий случай.

– Вах, какой глупый у меня сын! За что мне такое несчастье! Кто принесет мне кувшин воды в старости?! – всплеснул руками отец.

Рафик вежливо ждал, пока пройдёт приступ восточного красноречия. Глаза матери метнулись по лицам ещё трех детей, которые ели плов, кидались пловом или азартно лупили плов ложкой. В общем – вели себя с пловом сообразно возрасту и характеру. Да, вроде все на месте, и глава семьи напьется в старости так, что лопнет.

– Твоя мать будет работать в вашей школе, – растолковал отец, решив, что воспитания он дал достаточно. – Уборщицей.

Сердце Рафика ухнуло вниз. Он не удержался и раскрыл рот, но даже решившись нарушить этикет и возразить – он лишь слабо застонал. Мать заволновалась и проверила рукой его лоб, а потом заглянула в горло – вдруг ребенок подавился? И по спине хлопнула.

– Поэтому ты её везде проведешь и со всеми познакомишь. – продолжил отец. Покажешь, где там самые грязные места. Наверняка дети кяфиров гадят без остановки.

Рафик чуть не заплакал. Он уже представил все новые издевательства, которым будет подвергаться. Все годы напряженной учебы, всё то уважение, что он завоевал у сверстников, а главное – у учителей… Всё это насмарку!

– Но, – наконец смог высказаться Рафик. – Как же мамина работа на рынке? Как у нее хватит времени?

– Рынок переделывают, – махнул рукой отец с грустью. – Жадные кяфиры хотят загнать всех покупателей в свои громадные стеклянные магазины с гнилой картошкой. Зачем, зачем я строил эти магазины!.. Негде больше будет купить свежих овощей… Это последний вкусный плов, который ты ешь, мальчик…

Мозг Рафика судорожно метался в поисках выхода. Он не был готов спорить с родителями. Но попытался навести их на возможную ошибочность идеи:

– А как же… Как же особые травы? Что скажет бабушка-джан?

Отец пригнулся, его взгляд сделался испуганным, а рука сделала отгоняющее злых духов движение:

– Мы с твоей мамой поговорили и решили. Как раз ты и скажешь уважаемой бабушке о том, что нам больше негде будет продавать особые травы. Да, так будет лучше.

Его взгляд метнулся к остальным детям, словно говоря: “У нас останется ещё три ребенка, и будет кому подать воды в старости, если старая ведьма тебя сожрёт”.

Мать заплакала.

– Ну, иди, – замахал руками отец. – Незачем тянуть!

Рафик с каменным лицом встал, обулся в прихожей и перешёл наружу, к квартире, соседней с ними. От лестничной площадки обе квартиры отделяла общая стальная дверь. Рафик постучал. Тишина. Он чуть выждал и нажал кнопку звонка.

– Да слышу я, слышу, не глухая! – раздался сварливый резкий голос из динамика под звонком. – Входи уже.

Рафик сам открыл дверь одним из ключей на своей связке и осторожно ступил внутрь. Сердце часто стучало. Он снял кеды в прихожей и зашел в почти темную гостиную. Остановился. Совсем рядом в сумраке блеснули глаза и раздался громкий скрипучий крик:

– Крааааа! Дурррак! – и хлопанье крыльев.

Рафик испугался, но уже не так сильно, как в первый раз несколько лет назад. Ручной ворон старухи до смерти пугал её домашних клиентов. Таково и было его назначение, в общем-то. Уверенными шагами Рафик двинулся сквозь темноту к двери в другую комнату – дорогу он знал хорошо. Из темноты ему в лицо бросались связки сушеных растений, свисающих с веревок под потолком – но он каждый раз успевал уклониться, потому что загодя улавливал специфические уникальные запахи. Открыл дверь во вторую комнату и зажмурился – до того был резким переход из темноты в свет.

Вторая комната была залита вечерним солнцем. Она была сделана сразу из двух комнат на одном углу здания – поэтому ловила солнце весь день, от восхода до заката. Теплые желтые обои дополняли уютную атмосферу. У окна за столом сидела сухая скукоженная старушка и чинно пила чай из фарфоровой чашки. Её дорогое льняное платье было сверху прикрыто цветастой шалью. Инвалидная коляска вместо стула не сразу бросалась в глаза. К коляске были приторочены две палки – здоровенная клюка и обычная трость для пожилых.

– Добрый вечер, бабушка Миртрума, – вежливо произнес Рафик, склонив голову.

– Чего пришёл? – с любопытством спросила бабка, внимательно глянув на него. – Я тебя не звала сегодня. Выходной у тебя. Ешь, учись, люби…

И она захехекала лишь ей понятной шутке. А Рафик, конечно, замялся. Все боятся быть гонцами, приносящими дурные вести, особенно, когда получатель – человек опасный. Впрочем, Рафик в данной ситуации был как раз на стороне бабки и надеялся, что в её интересах не допустить его мать работать в школе. Точнее – не упустить место на рынке.

– Папа просил передать… Рынок переделывают, наш прилавок придётся свернуть.

Миртрума аккуратно поставила чашку на блюдце и лишь затем стукнула сухим кулачком по столу. Рафик вздрогнул. Фарфор звякнул и приятно зазвенел.

– Ах ты ж, Васька, жадоба ненасытная. – вполголоса высказалась бабка. – Таки сговорился с москвичами, значит? Будут у нас свои сети дальше раскидывать…

Рафик, уже привыкший к стилю бабки, сообразил, что речь может идти о мэре Василии Лисюкове. А бабка продолжала говорить – то ли Рафику, то ли сама себе:

– Ну что ж… Давно про это в узких кругах говорили. А чему нас учит коммунистическая экономическая теория на такой случай? – и глянула с подначкой на Рафика.

– Чему? – послушно спросил он.

– Учит – расширяйте каналы продаж! Заказала я себе компьютер, будешь мне интернет-магазин делать по травам, – она подмигнула. – Будем настойки на воде ключевой продавать по словам ключевым.

У Рафика голова пошла кругом, а рот раскрылся. Мир вокруг менялся слишком быстро – но не для этой бабки. Она приспосабливалась к изменениям, словно вирус, который замерз миллион лет назад в Арктике, вчера оттаял, но не пал духом, а наоборот – обрадовался, увидев обновленное меню в виде полярников.

Однако, главное Рафик понял – бабка ему не союзник, и завтра придётся вести мать в школу за руку. Всё, как десять лет назад, только всё абсолютно наоборот, и эмоции в том числе. Глаза Рафика потухли, он обреченно поглядел в окно. Завтра мать будет отмывать грязь, а Рафика будут смешивать с грязью.

– А ты чего буйну голову повесил, богатырь? – спросила Миртрума.

Она внимательно смотрела на Рафика. Хлюпнула чаем, поставила чашку и нажала кнопку на кресле. То зажужжало и повернулось к Рафику.

– И что это у тебя за царапины на шее? Никак, придушил кто? Ну ка, поди сюда! А теперь пригнись!

Рафик послушно выполнял команды бабки. Та покрутила его шею и поцокала языком:

– Кто тебя так?

– Хулиганы… В школе…

– А куда директор смотрит? – насупилась бабка. – Опять, небось, за школой курит вместо учебы, как сорок лет тому?

– Там сын мэра… Лисюков. Директор с ним, как с родным.

– Поняаааатно, – протянула бабка и глянула в глаза. – Ты поэтому такой смурной?

– Не только, – пробормотал Рафик. – Отец хочет мать уборщицей в школу устроить… Они мне тогда совсем житья не дадут.

Бабка неопределенно хмыкнула, чуть отвернулась, побарабанила пальцами по столу, глядя вдаль. Перевела взгляд на Рафика, снова хмыкнула:

– Я тебя чему учила, Рафаил?

– Много чему, – Рафик отвёл взгляд, не желая ощущать себя плохим учеником.

– Поюли мне тут ещё, – беззлобно сказала старушка. – Проблемы это что?

– Задачи, – буркнул Рафик.

– Проблемы надо что? – не остановилась Миртрума.

– Решать сразу, – Рафик ещё сильнее опустил взгляд.

– Потому что они что?

– Пожирают твою душу день за днем, – прошептал Рафик.

– Верно! – хлопнула ладошкой по столу бабка. – С теорией у тебя всё в порядке. Подкован ты, аки конь красного комиссара. А на практике – как будешь решать?

Рафик кинул взгляд на бабкину клюку. Та верно истолковала немой вопрос:

– Нет уж, силовой вариант не для тебя. Кровная месть – для тех хвастливых гордецов, что вначале создают проблемы. А потом прячутся в деревне, где сто рыл с ножами.

– Тогда… Сбежать? – прошептал Рафик.

– Никаких побегов. Все твои побегушки принадлежат мне! – и старушка захихикала.

Взгляд Рафика задвигался вместе с его мыслями. Он понял, что старушка видит решение, и уже ощущал смутную надежду вместо глубокого отчаяния. Но по опыту знал – подсказок не будет и догадаться придется самому.

Рафик огляделся. Жесткая кровать, старый телевизор, радио, книжные шкафы… Полка со склянками… Неужели…

Рафик неуверенно поглядел на бабку.

Лёшик и лук

Лёшик, затаив дыхание, ждал, пока зашедший в подъезд отец поднимался домой после работы. Вообще он считал, что у отца – лучшая работа в мире.

Ведь тот целыми днями делал луки.

Нет, конечно же Дмитрий Робертович Сумаков не заканчивал Институт Лукостроения. Он был столяром-плотником в местной мебельной мастерской. Но однажды – сделал лук для маленького сына. Лёшик просил купить настоящий лук, а отец посмотрел цены, пожал плечами: “Проще самому сделать!”.

И сделал хорошо, обстоятельно. А главное – сын был в восторге и стал заядлым лучником. Ну а отец, посмотрев цены ещё раз, начал делать луки на заказ.

И вот сегодня Лёшик ждал подарок отца, приуроченный к новому учебному году. Конечно же – новый лук!

Укороченный рекурсив с небольшим вырезом-полочкой для стрел, анатомической кожаной рукояткой и быстрой тетивой фаст-флайт. Лёгкий натяг за счёт рекурсивных плечей, отличный график накопления энергии и её высвобождения. Да, рекурв более своенравен, чем, например, длинный английский лук – но зато даёт высочайшую скорость стрелы и возможность стрелять почти прямой наводкой. И тянется легко!

Круче рекурсива по мощности – только блочные луки с колёсами. Но этот тип луков скорее для понтовых охотников, наряду с “прокачанным” внедорожником, камуфляжным нарядом, кемпинговой палаткой с туалетом и душем, дорогой удочкой и прочими мужскими радостями.

Петя, конечно же, шутил, называя укороченные рекурвы “укурвами”. Ну пусть язвит, у него латентная зависть к чужой хорошей жизни. Лёшик знал – Петя бы тоже такой лук хотел. Но пока – ходит с фабричным сборным “Боумастером”, который для него урвал за полцены Лёшик на лучной барахолке в Интернете. Терпимый для начинающего лук, и позировать для фоток можно. И уж точно лучше, чем перерожденный лук Рафика, ранее бывший зимним спортинвентарем… При этом воспоминании Лёшика передёрнуло.

Дверь, наконец, открылась и отец – высокий, полный мужчина – вошёл в квартиру. Лёшик был уже в прихожей, подпрыгивая от нетерпения. Отец широко улыбнулся, и достал из за спины длинный тканевый чехол:

– На! Владей, береги, наслаждайся!

– Уиииии!!! – восторженно воскликнул Лёшик, бросаясь вперёд.

А потом – сразу отскочил назад с чехлом в руках, уже вытаскивая новый лук под яркий свет окна кухни. Отец довольно улыбался, глядя на счастье в глазах сына.

Лук был тонким и изящным, словно детским. Покрытый прозрачным гибким стеклом, демонстрирующим естественный цвет и текстуру светлой древесины. Лёшик провел пальцами по гладкому стеклу, покрывающему тонкую ламель. Прикрыл глаза, вдохнул свежий запах лака. Улыбнулся… Кайф!

– Спасибо, пап! – Лёшик бросился обнимать отца.

На шум с кухни вышла мать – коренастая, полная, милая женщина. Вытирая руки полотенцем, она довольно улыбалась, глядя на отца и сына:

– Как насчёт вкусного ужина по такому случаю?

– Щас, мам, я только лук положу! – и пухлый Лёшик неловко убежал в комнату.

Отец и мать улыбались ему вслед.

– Ну хоть какой-то спорт подошёл нашему сыну! – беззлобно пошутил папа.

– Ой, кто бы говорил! – мама несильно пихнула отца кулачком в пухлый бок.

Оба засмеялись.

Из комнаты раздались слабые шлепки.

– В квартире не стрелять! – крикнул отец, впрочем, не особо волнуясь.

– Я на балконе по кубику! – раздался ответ Лёшика.

– Лучше в лес сгоняй на велосипеде! – предложил отец. – Или в выходные вместе сходим.

– Не-не, я не дождусь! Щас на велике рвану.

– Только недолго! – с легким недовольством сказала мама. – Потемнеет скоро.

– Да! Приеду и поужинаю! – Лёшик уже одевался.

Лук уже был в кожаной туле за спиной, как и набор новеньких стрел с желто-красным оперением. На локте Лёшика уже был надет кожаный наруч. И тула, и колчан, и наруч были из тёмно-коричневой толстой жесткой кожи, со схожими рисунками – белое дерево в центре и зеленые растениеподобные узоры вокруг. На длинных волосах Лёшика был кожаный обруч со светлыми кожаными накладками на ушах, которые создавали нечто вроде острых эльфийских ушек, в то же время не скатываясь в пошлость или детскость. Скорее, это были даже не ушки, а защитные накладки на уши, которые мог бы носить эльф.

Миг – и дверь хлопнула. Мать обняла отца и поцеловала в щёку:

– Ты такой молодец! Люблю вас обоих!

Отец обнял мать с гордым лицом. А та вдруг озабоченно пробормотала:

– Меня только этот его эльфизм смущает. Я думала, как начнёт на девочек заглядываться, так и пройдёт, а получилось наоборот. Ему эти уши и луки всю романтику заменяют…

– Ничего, – махнул рукой отец. – Поступит, переедет в общагу – и сразу уши потеряет на первой пьянке. А если на гуманитарный пойдет – то вообще будет нарасхват, там же парней недобор, а девчонок толпы!

Мать сузила глаза, с притворным недовольством поглядев на мужа:

– Я смотрю, ты хорошо разбираешься в вопросе… Милый!

Отец засмеялся, обезоруживающе подняв руки:

– Нет, ну что ты… Я просто много размышлял об упущенной молодости, когда пилил табуретки… Ай! Шучу, шучу!

Мать недовольно пихнула его кулачком в бок, но он лишь крепче обнял её и прижал к себе.

Ну а Лёшик в это время уже выкатил свой недорогой хардтейл “Мерида” на улицу – и рванул в лес. Он считал марку этого велика удачным прикольным совпадением – даже сделал себе фанерку в стиле автомобильного номера с названием “MERIDA” черным на белом. Так же, как в США себе делают номерные знаки на авто. Волосы Лёшик распустил, и они развевались на ветру. Из воздуха ушёл палящий зной, кожу приятно овевал свежий ветерок и Лёшик кайфовал.

Лучший вечер в жизни!

***

Когда он проезжал через лесопарк, то не заметил на скамье Пахана, Бобика и Вадика, пьющих пиво. Они были под деревом в тени – а в лесу темнеет быстрее.

– О, гляди, толстая тетка на велике в лес чешет, – первым отметил Пахан.

– Да это ж пацан. Это ж ботан тот, Лешок-лошок! – Вадик даже чуть приподнялся.

Бобик же просто что-то невнятно прогудел. Ему было лень.

– Ты смотри-ка, а у нас с ними разговор не закончен, – ухмыльнулся Пахан. – А ну-ка, пошли за ним!

Лёшик приехал на лучно-шашлычное место уже во время долгого летнего заката. Золотые осколки солнца уже перестали прятаться между высоких сосен. Купол неба стал широкой радугой – фиолетовая синева высоко вверху, изумруд и бирюза вдоль горизонта и красно-оранжевые облака где-то там – за деревьями.

Лучным местом была длинная поляна между соснами. Её ограничивал песчаный склон холма с одной стороны и тропинка с другой. Это место было идеально для лучных тренировок на природе, да и шашлыки рядом можно было сделать. Правда, уже слегка потемнело, и Лёшик знал, что в полусумраке стрелы будут видны плохо. Как попавшие в мишень, так и спрятавшиеся в песке вокруг – и эти потом придётся долго и тщательно искать. Но ему очень, очень хотелось опробовать новый лук – и как можно скорее.

Чуть подумав, Лёшик включил на максимум светодиодный фонарик на велосипеде, а сам велосипед подвел поближе, метров на десять. Таким образом, он добился сразу двух результатов. Во-первых, фонарик дал достаточно яркий свет, резко очертив неровности на песке. Во-вторых, круг света на таком расстоянии был довольно большим, в несколько метров шириной.

Лёшик снял с багажника пакет с изолоновым кубиком, бросил его на склон, отошел на двенадцать метров и, наконец, изготовился к стрельбе. Он замер, наслаждаясь этим моментом. Вокруг – никого. Лишь ночь, лес, и он – эльфийский принц Элессар с новым прекрасным луком.

Ощущая одновременно надежду на идеальную стрельбу и лёгкий страх, что стрелы будут лететь в сторону, потому что окажутся неподходящими по жесткости к фунтажу нового лука – Лёшик наложил первую стрелу на лук, и тщательно, по учебнику выстроил тело и руку. А затем нежно расслабил пальцы, уводя их за эльфийское ухо. Лук мягко тренькнул и стрела метнулась белой молнией, разогнав ленивый танец пылинок в световом конусе. Да, скорость стрелы была высока. А лук при этом тянется очень легко!

Однако, стрела ушла вправо, мимо мишени и даже мимо двадцатисантиметрового кубика. Лёшик нахмурился. Похоже – стрелы оказались мягковаты для этого лука. Или наоборот – лук слишком мощный. Ну, ничего – ведь Лёшик специально заказал стрелы подлиннее, чтобы их можно было укоротить, увеличив жесткость. Выстрелив все двенадцать стрел из колчана, Лёшик авторитетно покивал самому себе – да, стрелы уходили вправо. Придётся попросить отца их аккуратно укоротить!

Но опытному стрелку, такому, как Лёшик, подобная проблема проблемой не казалась. Он просто возьмет прицел чуть левее и уже сегодня добьется точных попаданий.

Конечно же, слово “прицел” в данном случае было незаслуженным технокомплиментом луку в историческом стиле. По сути, прицеливаться здесь приходилось интуитивно, по ощущениям и опыту. Мозг, отследивший сотни и тысячи выстрелов, постепенно привыкал к тому, куда и как летят стрелы – и только так можно было начать попадать в яблочко хотя бы на двенадцати метрах. Это вам не огнестрел, где есть точный прицел, а оружие пристреляно…

Можно было бы, конечно, и лук подпилить, уменьшив фунтаж, то есть силу натяжения. Но Лёшик уже прокачал свои спинные мышцы многолетними упражнениями вместе со стрельбой и считал, что ослабленный лук ему просто не к лицу. Эх, жаль, что лучные мышцы – это лопатки, а не бицуха… Никто ведь не видит и не уважает… Девчонки сразу смотрят на животик, а не на мускулистую спину…

С этими мыслями Лёшик отошёл от велосипеда и направился к кубику – собирать стрелы. Первые шесть он выстрелил единой серией, и они попали в песок, уйдя довольно глубоко – лишь запыленные хвостики чуть торчали. На вторые шесть Лёшик дал корректировку – и они вонзились в правую часть кубика. Вставл слева от изолона, чтобы не топтать песок со стрелами, Лёшик опрокинул кубик “на спинку” и начал вытаскивать стрелы ловким движением снизу вверх. Одна рука на кубике, вторая на стреле…

Он вытащил две стрелы, когда вдруг услышал хруст в темноте. Лёшик замер со стрелой и кубиком в руках. Хруст повторился. Лёшик резко выпрямился и огляделся.

В пятиметровом круге света никого не было. А дальше обзора просто не было – с одной стороны был склон холма, обрывающийся резко сверху, а с другой глаза слепил фонарь велосипеда.

Лёшик раскрыл дрожащие губы, чтобы спросить “Кто здесь?”, но вовремя сдержался. Глупо же будет выглядеть. Он медленно нагнулся к стреле, ощущая, как напрягается спина, и между лопаток бегут мурашки. Кожа между ними зачесалась, словно ощущая чужой, враждебный взгляд. Но Лёшик вытащил ещё одну стрелу.

– Привет, сладенький, – вдруг раздался ехидный голос из темноты.

Лёшик чуть не описался от страха. Напряжение переросло в ужас. Он резко выпрямился, часто задышав. Вдруг вспомнилась застарелая астма и баллончик, который он таскал с собой в детстве. Задыхаясь, Лёшик резко огляделся по сторонам – но никого не увидел. Он застал столбом, лишь вслушиваясь в ночные звуки и резко дергая головой из стороны в сторону.

Резкие тени вокруг скакнули в стороны и Лёшик пережил второй приступ страха, но осознал, что это луч фонаря дернулся – кто-то сдвинул велик.

– Мы же друзья, да? – кто-то вкрадчиво, наслаждаясь страхом жертвы, спросил от велосипеда.

Взгляд Лёшика дернулся туда, но с каждой минутой темноты зрение всё больше переключалось на ночной режим – и смотреть на яркий белый свет было просто неприятно.

– Но за козла ты ответишь, – раздался сбоку второй голос, жестокий и более высокий.

Лёшик дернулся в ту сторону.

– Гхм, – просто басовито прочистил горло третий голос.

Этот звучал с противоположной стороны. Лёшик был окружен. Лишь на холме никого не было – но бежать вверх по песку было бы сложновато. Голоса кружили вокруг в темноте, словно хищники, окружающие маленькую, испуганную первобытную обезьянку.

– А раз мы друзья, и ты нам должен… – голос вроде как задумался и сердце Лёшика пропустило такт. – То дай лук пострелять.

Лёшик в панике дернул руку за плечо – проверить лук. Выхватил его из тулы и прижал к груди. На его глаза навернулись слёзы.

– Давай-давай, – протянул голос от велосипеда. – Нехорошо жадничать!

– Да, одному жирному слишком жирно! – сострил более высокий голос.

Оба голоса заржали. Тёмный смех окружил Лёшика и он лишь дергался из стороны в сторону. А смех становился всё ближе.

Лёшик почти заплакал от страха и унижения.

– Ну или придётся по-другому за базар ответить, Леголас недоделанный.

– Один раз – не Леголас! – не согласился первый.

Оба голоса опять заржали.

– Я не Леголас, – прошептал Лёшик.

– Что? Оно разговаривает! – попытался сострить голос из темноты.

– Я Элессар, – прошептал Лёшик.

Петя и звёзды

Петя погладил металлическую руку Эл1с, улыбнулся, и отвернулся к столу. Компьютер уже загрузился. Рука же втянулась обратно в шкаф. Конечно, назвать эту угловатую конструкцию рукой мог только необразованный человек. Не рука, а всего лишь примитивный манипулятор с жестко зафиксированной сплошной пластмассовой “ладонью” и единственным подвижным “большим пальцем” с одной степенью свободы. Но человеку хватило лишь противостоящего пальца, чтобы стать царём природы, так что и роботу хватит. Остальные четыре пальца – для тонких ремесел и искусств. Но, как показывает практика – роботы с тонкой работой и музицированием справляются и без пальцев…

– Так, ну что… Чему мы научились за день? – бормотал себе под нос Петя.

Он открыл папку “Эл1с” и проглядел результаты моделирования ходьбы в виде трехмерного мультика. У двуногой конструкции постоянно разъезжались ноги, она кувыркалась и запиналась даже на гладком полу. Было понятно – нужно больше расчётов. Петя вздохнул:

– Да уж, ноги давать тебе пока рано… – он обернулся к шкафу. – Или, может, плюнуть на самообучение и сделать хардкод жестко заданного алгоритма ходьбы? Будешь ходить как Робокоп…

– С тобой я пойду хоть на край света! – среагировала железная “Алиса”.

Петя вежливо улыбнулся. Нда, ключевые слова, она, конечно, ловит, но до реального общения пока далеко. Чистый чат-бот.

– Ничему-то ты за ночь не научилась, моя железная красавица! – и взял в рот ложку каши, запив чаем.

– Эта ночь была прекрасной! – томным хриплым голосом отозвалась система. – Ты был великолепен!

Ошеломленный Петя фонтаном выплюнул кашу и чай изо рта, успев лишь подставить одну ладонь. Закашлялся. Подхватился, дернулся из комнаты за тряпкой. Дернулся обратно – захлопнул шкаф. Оттуда немедленно раздался мерный стук – нейросеть самообучалась, пробуя различные движения. Петя вернулся с тряпкой и протёр стол и монитор. На клавиатуру почти не попало… Но она копейки стоит. Главное – что системный блок закрыт сегодня – а то бывает, стоит нараспашку, чтобы проще было копаться в электронике между делом. Потом Петя сел, и попытался вспомнить, что же такое ему приснилось сегодня. И покраснел.

Может быть, зря он загружает в Эл1с свои сны? Петя почесал голову и подумал. А потом пожал плечами – ну и что, пусть учится! В конце концов, пускай у неё будет непротиворечивая взрослая модель мышления и реальности. Опять же – однажды она будет как настоящая… Совсем как настоящая…

Петя опять покраснел, его лицо стало мечтательным.

– Петя, ты поел? – раздался окрик отца из соседней комнаты.

Петя погрустнел:

– Нет, доедаю!

– Давай-давай, а то придётся по темноте ехать огород поливать!

– Вот сами бы и ехали, – пробурчал Петя про себя.

Но взял ложку и стал быстро жевать кашу.

Однажды он изобретёт настоящего живого робота с настоящим интеллектом, станет настоящим миллиардёром – и больше никогда уже не поедет на огород на ненавистную картошку.

Но не сегодня.

За едой Петя быстро проглядывал новости и чатики. Вот в чате на английском астрономы-любители обсуждают занятную тему – Альфа Центавра необычно мерцает последнее время. Крупные обсерватории высказываются невнятно, либо осторожно, а то и просто молчат по этому поводу. То ли информация реально важная, а потому секретная. То ли опасаются делать сенсационные заявление, которые позже окажутся пшиком, но оставят на репутации уважаемых ученых пятно.

А вот любители не стесняются и выдвигают разнообразнейшие занятные гипотезы. Взрыв сверхновой (тройной!). Блуждающее облако космической пыли. Новая комета. Атакующая инопланетная эскадра.

На этом Петя не выдержал и засмеялся. Он уже положил пальцы на клавиатуру, чтобы остроумно пошутить, но отец хлопнул ладонью по двери снаружи. Петя вздрогнул.

– Пётр, если у тебя и правда домашка несделанная – езжай уже!

Петя вздохнул, и пошёл собираться.

До огорода и обратно нужно было ехать через лесопарк. Дорожки там были неплохие, удобные, и Петя держал хорошую скорость. Накручивая педали старенького велосипеда, он вспоминал, как соприкоснулся с темой астрономии.

***

Это было… Примерно год назад, да. Все они тогда собрались у Лизы. Она уже некоторое время увлекалась астрономией (и немножко астрологией, но тссс!) и считала это увлечение очень романтичным.

Была ранняя ночь. Лиза показывала им всем свой телескоп. Рафик сел листать звёздный атлас, чем и занимался в кресле под неярким светом торшера. Лёшик и Петя двинулись за Лизой на балкон, но Алиса, как самая энергичная, первая застолбила телескоп. Вероятно, Рафик это предвидел – вот и не торопился. А Алиса поглядела секунд десять, неопределенно хмыкнула:

– Прикольно, – и убежала играть с Лизиной кошкой.

– Петя, иди сюда, – позвала Лиза.

Её глаза мерцали в полусумраке балкона, а улыбка была тёплой и какой-то особенно доброй. Петя подошёл к телескопу. Лиза указала на окуляр и рубчатые кольца:

– Смотри сюда, а тут крути.

Петя положил руки на управление и прижал глаз к окуляру. Зрелище, действительно, было не то чтобы фантастичным, но в меру интересным. В наш век компьютерной графики и спецэффектов трудно удивить картиной звездного неба. Но в нашей северной средней полосе, всё же, невооруженным глазом из города видно мало звезд. И телескоп позволил приглушить городские огни, одновременно усилив свет мириадов мелких, далёких звезд. В ночной тишине это зрелище было каким-то особенно романтичным. На миг Петя ощутил древнюю сказочную атмосферу.

– Давай увеличу, – сказала Лиза.

И Петя ощутил, как Лиза положила руку поверх его руки… А потом прижалась грудью к его плечу. Петя ощутил, как место касания становится тёплым, а потом горячим. Он ощутил запах её шампуня. Его пульс ускорился, он ощутил, как кровь приливает к лицу, и не только. Общее ощущение было волнительным и сладостным…

– Дайте тоже посмотреть, интересно же! – нетерпеливо сказал сзади Лёшик.

Петя ощутил смущение, оторвался от телескопа и сделал пару шагов назад, пропуская пухлого Лёшика вперед. Лиза смотрела на Петю с блуждающей, туманной улыбкой. Опустив глаза, она поправила прядь волос и повернулась к Лёшику:

– Давай сюда, Лёшик, раз так хочется. – и вроде бы подмигнула Пете.

Лёшик прилип к телескопу. Петя посмотрел на Алису – та всё играла с кошкой, дергая бантик на нитке, и им обоим остальной мир был неинтересен. Он вздохнул и снова посмотрел на Лёшика с Лизой. А та быстро глянула назад, и сделала движение, словно прижимаясь к Лёшику, как до этого к Пете. И бросила на Петю лукавый взгляд.

А Петя уже смотрел на Алису, потому что эта сцена родила у него отличную идею:

– Алиска, пошли вместе на звёзды посмотрим!

Лиза фыркнула, выпрямилась, сложила руки на груди и задрала нос. Выражение её лица стало прохладным, и теперь она просто смотрела вдаль с балкона.

Алиса же отмахнулась рукой, не глядя на Петю:

– Да ладно мне не очень… – и вежливо перефразировала. – Нам тут с кошкой весело!

Петя вздохнул. Лиза снова фыркнула. Лёшик почесался. Рафик невозмутимо перелистнул очередную страницу.

Кошка же не следила за скучными играми двуногих – её интересовал лишь прыгающий перед ней бантик.

Кстати, Лёшик после этого купил простенький телескоп и некоторое время увлекался астрономией. Но потом подзабросил и снова вернулся к стрельбе из лука. А Петя, не имевший лишних денег, лишь добавил астрономию в список предметов для общего ознакомления. Поэтому и почитывал с тех пор некоторые обсуждения…

***

Поливая бесконечные грядки, Петя не страдал, как обычно, от бессмысленности овощного бытия, а слабо улыбался, вспоминая тот вечер. Потом, выкатывая велосипед с огорода, он поднял голову и посмотрел в темнеющее небо. Над бирюзовой послезакатной полосой хорошо была видна Венера – богиня любви. Остальные звёзды лишь начали просыпаться. Где-то там загадочно мерцали сёстры Центавры – предвещая необычные, невиданные события. Но Петя не знал, в какой части неба они находятся. У него возникло желание спросить об этом Лизу. Или Лёшика. Или, на худой конец, Рафика, который тихо-мирно изучил всю нужную теорию.

Интересно, что сейчас делает Лиза? Наверное, показывает Кириллу свой телескоп… И Петя ощутил лёгкую зависть.

Интересно, чего так радостно ждал Лёшик? Наверное, какой-то семейный праздник. Небось, отмечают сейчас в семейном кругу, смеются, подарки дарят… Петя вздохнул и загрустил.

Ну хоть у кого-то сегодня хороший день.

Лёшик и тьма

– Я Элессар, – прошептал Лёшик, глядя в землю.

Страх и унижение коснулись его сути – и вызвали стыд и гнев. Не стоит загонять в угол маленькое травоядное животное – может оказаться, что ему больше нечего терять.

Лёшик ощутил обиду и ненависть. Он ощутил жгучее желание отомстить, нанести ответный удар.

Выстрелить.

Но невозможно выстрелить в темноту. Лишь стрелы света пробивают её, да и то – уничтожают лишь на время. Ты не можешь разрушить темноту своими детскими стрелами.

Нет, нельзя стрелять в тьму. Нанеся ей удар, ты впустишь тьму в себя. Лёшик не хотел переходить на тёмную сторону, делать больно людям. Много лет он учился соблюдать технику безопасности. И сейчас его руки сами поворачивали стрелу в сторону от людей.

Да и нету смысла стрелять во мрак. Мрак – это не цель, а броня для тех, кто в нём прячется. Тьма слишком велика, а стрел у Лёшика слишком мало.

И потому Лёшик выстрелил в ту цель, что была перед ним с самого начала.

Лёгким плавным слитным движением он выхватил стрелу, поднял лук, положил стрелу на лук и натянул тетиву к уголку губы. На всё – секунда.

Позволил себе чуть выдохнуть, позволил телу замереть в правильном, жёстко заданном положении. Расслабил пальцы и отвёл их за ухо. Тренькнула тетива, лук дёрнулся в руке. Стрела белой молнией метнулась в световом конусе, заставив пылинки заплясать вокруг.

Лёшик не мог выстрелить в тьму. Поэтому – он выстрелил в свет.

Стрела с треском пробила фонарик и яркая тьма ослепила всех. От велосипеда раздалась изумленная матерная тирада, а потом громкое дребезжание. Тот, кто держал велосипед – его уронил. Себе на ногу. Темноту оживила новая матерная тирада.

– Хватайте его, мля! – злобно заорали от велосипеда.

Теперь они все были одинаково слепы – но у Лёшика появилось преимущество. Он всё ещё помнил, в какой стороне его шанс и не собирался терять время зря.

Он побежал.

В темноте сзади него раздался глухой “ох”, а затем шлепки:

– Попался, урод жирный! – азартный восклик сменился шлепком и перешёл в недоуменное. – Ой, мля!

Но эта ночная вечеринка с удивительными сюрпризами происходила позади Лёшика, и он за ней не следил. Он, разогнавшись словно снайперский мяч – с размаху налетел в темноте на Пахана. Оба толстяка болезненно охнули и шмякнулись на землю. Избыточный вес защитил обоих от травм, но неожиданность удара вдруг расцветила ночь новыми звёздами и звоном в ушах. Однако у Лёшика была чёткая цель и он времени не терял. Пока Пахан пытался восстановить вращение Земли вокруг Солнца, Лёшик, упавший на землю, нащупал рядом велосипед. Привычное движение – сунул лук и две стрелы в тулу. Встал и другим привычным движением поднял велосипед.

– Он тут! Сюда, дебиля, мля!

Матерящийся рядом на земле Пахан схватил Лёшика в темноте за пятку. Лёшик взвизгнул и резко дёрнул ногу. Пальцы соскользнули. Лёшик, держа велосипед за руль, неловко побежал в темноту.

– Тваааааарь! – раздался сзади злобный крик.

Глаза Лёшика начали привыкать к свету звёзд на тёмно-синем небе поверх высоких сосен, и он, наконец, позволил себе вскочить на велосипед и набрать скорость.

Свобода!

Победа!

– Йу-ххууу! – восторженно закричал Лёшик и нервно засмеялся.

Его переполняли ликование и воодушевление. Завтра эта война может разрушить его жизнь – но сегодня он одержал верх – и в памяти этот день останется прекрасным!

Его волосы свободно развевались на ветру, попадая в глаза. Он потерял на той поляне свои уши…

Во всех смыслах.

Петя и домострой

Петя специально проехал мимо дома Алисы, надеясь встретить её или увидеть в окне. Но лишь встретил двух старушек, сидевших на скамейке около её подъезда.

– Здрасте, Глафира Семёновна! – сказал Петя, чуть притормозив велосипед.

– Добрый вечер! – старушки внимательно его оглядели, но поздоровались.

И даже чуть улыбнулись. Вообще, несмотря на вздорность и подозрительность, а также нелюбовь к Алисе (“та ещё оторва!”), они очень неплохо относились к Пете. Почему – загадка. Может, им нравился примерный симпатичный мальчик. А может, они надеялись, что он положительно повлияет на Алису? Может, даже, уже повлиял, и именно поэтому Алиса перестала красить их кошек в синий цвет и сыпать муку с балкона им на цветы?

Поднявшись на лифте и войдя в квартиру, Петя стал заводить велосипед в прихожую. Он торопился – хотелось вернуться к компьютеру. И, по закону подлости – столкнулся с отцом, выходившим из кухни. Тот шёл с чаем к телевизору, ну а Петя, не глядя, резко толкнул его спиной. Горячий чай пролился прямо на руку отцу. Тот выматерился, встряхивая обожжённую руку, яростно глянул на Петю.

Петя сжался, ссутулился, испуганно глянул на отца. Отец давно уже не давал ему подзатыльников – но этот страх младшего перед старшим остался вшит в подкорку. Отец вроде бы даже чуть замахнулся – и Петя прищурил глаза, вжал шею, сжал кулаки. Но отец сразу же вернулся в кухню – сунуть руку под холодную воду.

– Прости, – пробормотал Петя.

Затащил велосипед в кладовку и заскочил в свою комнату. И тут – другой неприятный сюрприз.

Младший брат Лёва (на два года младше) сидел за компьютером Пети. Нет, конечно комнату и компьютер они делили на двоих. И в целом – хоть Петя и доминировал на компьютере – у Лёвы было достаточно времени, чтобы поиграться в своё удовольствие. Однако Лёва, увидев Петю, вдруг напрягся, схватил что-то со стола и, сжимая в кулаке, попытался выскочить из комнаты мимо Пети.

Обычно Петя бы не парился, может даже не заметил бы. Но сейчас он был на адреналине и взвинчен. В нём играли страх и древний инстинкт – бей или беги.

– Ты чего там утащил? – Петя схватил Лёву за плечо.

– Ничего, – буркнул Лёва, пряча глаза, и дернул плечом.

Петя ощутил настоятельную нужду в воспитании младшего. Он схватил сжатый кулак и стал силой разжимать пальцы. Лёва пыхтел, сопротивлялся, пальцам было больно. В уголке его глаз выступили слёзы, но он упорно боролся. Только вот Петя был старше и сильнее.

В кулаке оказался ключ от шкафа. Петя кинул взгляд на шкаф с Эл1с и напрягся. Конечно, его робот не был настолько большим секретом. Домашние давно знали, что Петя мастерит что-то компьютерное. Однако и лазить кому попало туда было нельзя – сломают, попортят, заиграют. Повесить бы туда амбарный замок…

На адреналине от стычки с отцом Петя разозлился:

– Я тебе что говорил? Туда лазить нельзя, это мой шкаф!

Лёва уставился на него с болезненным вызовом. В уголках его глаз блестело. Петя ощутил, что Лёва не будет слушаться, и, не думая – дал младшему подзатыльник. Лёва открыто заплакал, а Пете стало противно. Он выпустил Лёву и тот убежал, размазывая слёзы.

Петя ощутил злость на себя, на отца, на брата. Бессильную злость на близких и родных, создавших этот порядок в семье. И на себя, как часть этого бесконечного цикла страданий.

– Ненавижу всё это, – прошептал он.

Отец никогда не поднимал руку на мать, хотя они часто спорили. Да и детей не избивал – просто яростно ругал и раздавал подзатыльники. Наверное, если бы дети были простые деревенские – то принимали бы стоически, а потом в возрасте благодарили бы отца за науку. Но развитые интеллектуально детишки воспринимали такое воспитание как личную обиду и копили боль.

Петя, как и отец, никогда не выплескивал эту злость на людей – никогда он не избивал брата или кого-то ещё по-серьезному. Вот и сейчас – он просто ударил кулаком в дверцу шкафа. Кулак заболел. Адреналин схлынул.

Изнутри шкафа раздался ответный стук. Петя опустил голову, положил отбитую ладонь на дверцу шкафа и погладил старый темный гладкий лак.

На душе было тошно.

Немного постояв так, Петя захотел привычно спрятаться от неприятного мира. Сел за компьютер, чтобы поиграться – и вспомнил, что ещё есть и уроки. В первый день, конечно, задали не так много – и в основном не на завтра. Но Петя, после некоторой борьбы, выключил монитор и честно просидел полчаса за математикой и русским.

– А теперь сделаем домашку по физре, – сказал он сам себе и криво улыбнулся шутке.

В детстве у Петеньки ручки были слабенькие, потому что у него было слабое сердце. Но после операции на сердце, проведённой несколько лет назад, организм вдруг неожиданно получил подзарядку и начал с энтузиазмом качать кровь в мышцы. Петя обнаружил, что он может и подтянуться, и подъем переворотом, наконец-то, сделать, и даже – взобраться вверх по канату, а не только болтаться у земли, как Лёшик!

В качалку Петя идти побоялся – как по кардиологическим причинам, так и по сугубо социально-коммуникативным. Не хотел он там взаимодействовать с контингентом наподобие Бобика. Начал было делать дома упражнения, скачанные из Интернета, понял, что это всё тяжело и слишком долго (а времени в жизни всегда не хватает!) – и остановился на программах интенсивных отжиманий и подтягиваний. Всё равно мастера и тренера утверждают, что начинать нужно не с прокачки изолированных мышцы типа бицепса, а с более общих упражнений, типа становой тяги.

А ещё лучше и безопаснее – начать с отжиманий и подтягиваний. И Петя уже видел некоторый эффект. Вены на руках обозначились резче, да и сами ручки стали чуть потолще. Петя мимоходом оценивающе глянул на себя в зеркало, напряг руку.

Впрочем, сегодня был не день физухи. Сегодня Петя хотел сделать упражнения по боевым искусствам.

Насмотревшись в детстве фильмов с Брюсом Ли, Петя очень воодушевился и увлекся идеей чудесных восточных единоборств. В секцию бокса он, конечно, не пошёл – по причинам как кардиологическим, так и социально-коммуникативным. Некоторое время он пытался заставить младших братьев тренироваться с ним. Но, к сожалению, затея не удалась. В воспитании Петя невольно копировал стиль отца – жесткий деревенский подход к воспитанию, основанный на подзатыльниках и ругани. Петя от такого стиля страдал, отца боялся, но сам, к сожалению, копировал те же действия.

В общем – тренироваться Пете было не с кем. А отец был для него слишком пугающей фигурой для отработки ударов.

Тогда Петя взялся за книжки. Пролистав кучу разных, он впечатлился книгой “Да-Цзе-Шу. Искусство пресечения боя” Сенчукова. Очень уж там начало было цепляющее – про боевые искусства, как тренировку для жизни. Про кунфу как путь к достижению успеха в других сферах и областях.

Не сказать, чтобы книга дала Пете целостный подход к дракам или хотя бы к самозащите – однако, некоторые упражнения он стал выполнять. Ну а потом посмотрел и несколько роликов Сенчукова в Интернете. И вот сейчас он отрабатывал подставку таза под лоукик.

Это был неоднозначный и спорный приём. Блок бокового удара ногой. Такой удар, любимый кикбоксерами и бойцами ММА, не так легко заблокировать. И уж тем более нелегко отработать блок от него в домашних условиях. Но Петя пока оставался диванным воином.

Идея приёма состоит в том, чтобы подставить таз, когда тебя лупят голенью по бедру. Надо просто чуть присесть, чтобы тазовая кость приняла на себя под удар. Мол, она-то покрепче бедренной будет.

– Эл1с, подай руку, – скомандовал он.

Из шкафа протянулась железная рука.

– Ниже… Ещё ниже… – рука сдвинулась до уровня бедра.

– Убери руку, – и рука исчезла.

– Повторяй по кругу два действия – подать руку и убрать руку. При этом ускоряйся каждую секунду на один процент.

Рука стала двигаться туда-сюда.

– Используй силу, Люк… – пробормотал Петя.

И встал так, чтобы железная рука словно бы наносила удар по его бедру.

А потом начал на каждый выпад Эл1с чуть приседать, представляя, что это удар ногой. Удар – присед. Удар – присед. Удар – присед....

Алиса и грязная земля

Приехав с мамой домой, Алиса почти сразу села за уроки. А закончив – какое-то время ходила с тяжёлым лицом и вздыхала. Впрочем, она быстро поняла, что мама вовсю собирается в ресторан, и душевные обиды дочки для неё уже остались в прошлом. Может, если повздыхать перед сном – тогда мама спросит в чём дело. Но не сейчас.

Впрочем, оказалось, что мама не забыла. Просто пока, как опытный сапёр, не трогала.

– Ты пойдёшь с нами в ресторан? Папа на тебя место тоже бронировал.

Это была отличная возможность показать свою непоколебимость, и Алиса ею воспользовалась:

– Нет! Праздновать убийство природы я не буду!

Мама вздохнула, но уговаривать не стала:

– Хорошо. Обед в холодильнике, разогрей себе на ужин.

Блин, тяжело, когда родители начинают относиться к тебе как к взрослой, и не пытаются тебя переубедить. Вот как тогда с ними спорить? Алиса пошла в свою комнату, глянула в окно, и… На улице было красиво. Перламутровые облака за окном золотились солнцем, медленно идущим на посадку. Алиса вздохнула – эх, надо было с друзьями пойти гулять! Она вышла на балкон. Здесь была рассветная сторона дома и с этой стороны облака уже были окрашены розовым, а солнца вообще не было видно. Лёгкий ветерок приятно освежал кожу после дневной жары. Деревья, всё ещё по-летнему зелёные, слабо шумели. Алиса расслабилась, прикрыла глаза.

– Если захочешь присоединиться – бери такси и езжай в “Круглый стол”, ладно?

Это мама, поколебавшись, решила всё же как-то сгладить ситуацию. Алиса на балконе неопределенно дёрнула плечами. Она слушала осень.

У осени особенный запах. Не такой свежий и живой, как у весны. Не такой насыщенный и парящий, как у лета. Не такой кристально-прозрачный, как у зимы. Осень – это переспевшие фрукты и мокрая листва. Это ваниль и корица. Это урожай – и умирание.

С прикрытыми глазами Алиса вдыхала осень и слушала гомон птиц, собирающихся на юг. Почти не обратила внимания на стук закрывшейся двери. Она простояла так довольно долго. Алиса словно впала в какой-то транс, погрузилась в неизвестную ей медитацию.

Уже начало темнеть. А Алиса постепенно ощутила кожей слабое напряжение. Словно её волоски приподнимаются и опускаются, будто воздух насыщен электричеством – но оно исчезает и появляется в пульсирующем ритме.

Руки отяжелели. Двигаться не хотелось. Но Алиса приоткрыла глаза. На небе уже появились первые звёзды. Она уловила, что слабая пульсация исходит из звёздного неба. Невидимая, неслышимая, почти неощутимая. Словно мерцание невидимой звезды. Алиса смутно ощутила словно бы невидимую нить, тянущуюся вдаль. Словно космическая бездна посылает её невидимый сигнал.

Алиса пошевелилась – и наваждение сгинуло.

Тело немного затекло от неподвижного положения. Алиса переступила с ноги на ногу, оглядела с балкона улицу, на которую медленно опускалась ночь. Ехали машины. В домах загорался свет. А ей вдруг стало неуютно одной в пустой тёмной квартире.

– Пойду поговорю с мамой и папой. Нельзя сдаваться! – сказала она громко самой себе.

Наспех собралась, позвонила в такси – и сбежала.

Ресторан “Круглый стол” был не самым дешёвым, но и не элитным. Впрочем, заведение было, как минимум, спокойное и приличное. Приятная тихая музыка, вид на закат над местным прудом, дресс-код – всё это создавало романтичную и расслабляющую атмосферу. Мама Алисы очень, очень ценила подобные выходы в ресторан. И почти целый час они с мужем тихо общались, кушали и отдыхали. Уже за это она была благодарна Алисе. Особенно, когда та всё же появилась на пороге ресторана.

– О, – папа слегка улыбнулся. – Дочка всё же приехала.

– Где? – оглянулась мама. – Заскучала, наверное, без нас.

– Или проголодалась без мамы, – подмигнул Юрий Ефимович.

– Ой, да ну тебя! – шлепнула его мама салфеткой по ладони. – Я ей ужин в холодильнике оставила.

Официант подвёл к ним Алису – папа кивнул:

– Привет, подсаживайся!

Официант поставил стул и ушёл за прибором. Папа протянул меню:

– Выбирай, угощайся! Думаю, уместно будет что-нибудь вегетарианское?

Он подмигнул. Алиса укоризненно взглянула на него. В целом, её запал почти угас. Она была собрана, серьезна – и слегка волновалась. Словно готовилась к выступлению. Взяв стакан воды, Алиса отпила. Поставила на место, села прямо, глянула на отца:

– Ты помнишь летнюю катастрофу?

– Аварию? – уточнил отец и поморщился. – Да, у нас тогда работы прибавилось.

– Да, я про неё. Помните, я тогда была в походе и вернулась вся в нефти?

– Да, и это было ужасно! Как можно было так изгваздаться! Я эту одежду неделю пыталась отстирать и всё равно пришлось её выкинуть! Алиса, надо быть аккуратнее…

Алиса перебила маму:

– Я полезла в нефть не просто так.

***

Это случилось буквально два месяца назад. Алиса, Рафик, Лёшик и Петя решили сходить в велопоход на реку. В планах намечались два дня и ночёвка. Ожидалась отличная погода на оба дня. Ребята взяли большую палатку, Алиса маленькую. Лёшик хвастался, что покажет боуфишинг и наловит рыбы с помощью лука. Рафик в ответ обещал сварить вкусную уху. Петя краснел и завидовал обоим. Алиса же просто собиралась гонять на велике, купаться и загорать.

Они собирались у дома Пети. Почему-то Алиса иногда предпочитала не собираться у её подъезда. Вышедший Петя залюбовался Алисой. Та подкатила на своём ярко-красном велосипеде и стояла, вытянув крепкие загорелые ноги. В своей обтягивающей серой футболке с принтом собачьей морды и надписью “Doge sayz U much amaze”, а также камуфляжных штанах-энцефалитках – она смотрелась одновременно женственно и боевито. Этот стиль часто пытаются изображать фотомодели с тонкими ручонками, позируя с луками и ружьями. У Лёшика было немало таких календарей и журналов. Но модели – лишь жалкие копии, ведь у них нету загорелых исцарапанных рук и дерзкого взгляда серо-зелёных глаз, сверкающих на ярком летнем солнце…

Клещи любят светлое – поэтому Петя оделся в разношенные чёрные джинсы и старую брезентовую ветровку поверх серой футболки. Лёшик, пыхтевший на своём хардтейле, вырядился эльфийским охотником – всё зеленое разных оттенков, обруч с ушками на голове. Лук он в этот раз не взял – потому что под рыбную снасть крепление было только на Петином Боумастере (“Ага! А говорил, что мой лук так себе!”). Но Лёшик набрал с собой всего остального – стрелы, катушки, лески, гарпунчики и прочее. Уха гарантирована!

Рафик же, который и обещал интересную уху с приправами из полевых трав – оделся, как на работу. Заляпанная краской футболка и треники, а также газетная панамка. Он не обижался на шутки друзей с предложениями “побелить стену свободной рукой, раз уж мы тут стоим”. Своим – можно. У Рафика велика не было – но папа Алисы одолжил ему свой старый велосипед. Бессрочно – благо огород папа давно забросил. Да и катался Гусечкин теперь на машине…

Изначально они договорились добраться до реки в лесном массиве – а потом искать вдоль берега место для привала. И вот – они ехали на велосипедах уже с пару часов.

– Слышите, вода шумит? – поднял палец Рафик. – И свежестью запахло.

– Ничего мы не слышим, – проворчал употевший Лёшик. – Давайте привал сделаем.

– Чем-то, кстати, пахнет, – задумчиво сказала Алиса. – Химия какая-то.

– Вроде блеснуло что-то, – заметил остроглазый Петя. – Может, вода близко!

Они поднажали и вскоре смешанный лиственно-хвойный лес расступился, а они выехали на травяной берег реки. Яркое солнце на небе и яркие блики на воде сначала ослепили друзей. Свежий речной ветер, тепло на лице – первое впечатление было долгожданным праздником.

– Йу-хуууу! – Лёшик радостно поднял руки.

Но через несколько секунд, когда глаза привыкли, друзей ожидал неприятный сюрприз. Сверху вниз по течению реки, по всей видимой площади – плыли чёрные и коричневые пятна с маслянистым отблеском.

– Нефть! – сказал Рафик, отличник по химии.

– Я тут рыбу ловить не буду! – побледнел, а потом позеленел Лёшик.

Петя присел к берегу, макнул палец в воду и глубокомысленно поднёс к глазам в стиле Шерлока Холмса. Или – Фомы Неверующего. Фыркнул, отошёл и стал вытирать чёрный палец о траву:

– А на третий день Зоркий Глаз обнаружил, что у тюрьмы нету стены, – пробормотал он смущённо.

Впрочем, друзья не стали подкалывать его недоверчивость. Они осматривались – с интересом, изумлением, ужасом. Лёшик и Петя устало присели на берегу. Рафик стоял прямо, сложив руки на груди, как индейский вождь, и вглядывался в речную даль. Алиса бродила у воды с потерянным видом.

– Ой, там рыба в нефти плывёт… – заметил Лёшик с отвращением. – Дохлая!

Алиса тоже что-то углядела в стороне и отошла. Петя следил за ней, бросая внимательные короткие взгляды. А она присела у берега на корточки и ахнула:

– Ребята, сюда! – шокированно воскликнула Алиса.

Петя и Рафик подбежали к Алисе. Лёшик подошёл следом. Их глазам предстало грустное зрелище.

В густой осоке у берега расплылось большое нефтяное пятно. Чёрная жижа лениво колыхалась вокруг острой травы. А в жиже копошились несколько небольших животных. Их длинных мех слипся и почернел от нефти.

– Это же бобрята! Маленькие ещё совсем! – взволнованно воскликнула Алиса.

Она шагнула вперёд и порывисто подхватила на руки бобрёнка, который смог выползти на берег целиком. Он тяжело дышал и вяло ворочался у Алисы в руках. А потом икнул и срыгнул лужицу нефти на футболку девушке. Но Алиса этого даже не заметила. Она смотрела в воду:

– Смотрите, там бобриха, она их вытолкала, а сама выползти не смогла!

Алиса крепко прижала бобрёнка к себе, пачкая мордочку Doge на футболке. Она глядела на друзей, а в глазах её были слёзы:

– Ребята, мы должны их спасти!

В её глазах была боль… И отсутствие, словно она видела какую-то другую картину из прошлого. Словно картина из прошлого наложилась на происходящее, создавая резонанс, разрывая старую рану.

Рафик оценивающе поглядел на бобрят и почесал затылок:

– Надо их от нефти почистить немного и в больницу. Сами мы не поможем.

Лёшик и Петя переглянулись. Петя сбросил свои разношенные кроссовки и шагнул к воде:

– Блин, тут осока… – снова нацепил обувь и полез в воду.

– Ребят, я не могу, меня от запаха мутит… – потерянно пробормотал Лёшик.

А Петя, стоя по щиколотку в воде у берега, подхватил под животик одного из бобрят и потащил на берег на вытянутых руках. С тельца стекала маслянистая жижа. Бобрёнок заворочался и дёрнул головой.

– Ай! За рукав прикусил! – воскликнул Петя, дёрнувшись, но бобра не выронил.

– Мне давай! – нервно воскликнула Алиса. – Они не кусаются!

Петя с сомнением глянул на неё, но передал бобрёнка. Алиса прижала обоих бобрят к груди, не собираясь бросать ни одного. Те ворочались, устраиваясь поудобнее – и даже не думали кусаться.

– Аве Мария, – пробормотал Петя, глядя на Алису. – Деус уульт.

Тем временем Рафик шагнул в воду, и нагнулся к бобрёнку. Тот задвигался, но Рафик что-то зашептал – и бобрёнок успокоился. Рафик вытащил его на берег и положил около Алисы.

– Ты что ему сказал? – поинтересовался наблюдательный Петя.

– Секретное бобриное слово, – независимо ответил Рафик и пошёл на бис.

– Ага, как у Пратчета, – нервно хохотнул Лёшик и сразу стушевался. – Извините.

Рафик вытащил ещё одного бобрёнка, а Петя полез дальше в осоку – за старшей бобрихой:

– Так, а её тут хрен вытащишь… Она в осоке острой, все руки изрежу. Да еще тут яма на дне, так просто не подойти… Есть идеи? – сказал Петя. – Не хотелось бы в нефть нырять.

Алиса следила за ним с несчастным лицом, закусив губу. Рафик с Лёшиком переглянулись.

– Она же задохнется, надо срочно что-то придумать! – воскликнула Алиса, прижимая к себе бобрят.

В её глазах было отчаяние.

Кирилл и нелюбовь

Кирилл вошёл в квартиру и cбросил на пол рюкзак с крепкого плеча. Из кухни за прикрытой дверью звучал нервный голос матери. Кирилл снял куртку, повесил на вешалку. Сделал шаг и протянул руку к двери кухни – надо ужин обсудить с матерью. Вечером в шесть намечалась тренировка. Нужно было не только сделать уроки, но и заранее поужинать. Тренер чётко сказал – никаких упражнений на полный желудок!

Приоткрыв дверь кухни, Кирилл застыл, осознав, с кем говорит мать:

– Что им твои приветы! Лучше бы сам пообщался.

Тихий неразборчивый голос в ответ – очевидно, в трубке телефона.

– Может, заедешь в выходные? Дочь совсем от рук отбилась, ей нужен отец. Посидели бы вместе, поужинали семьей…

Голос матери стал просящим. Чуть умоляющим, чуть кокетливым. Кирилл ощутил смущение, унижение – и за ними шевельнулись в душе боль и ненависть. Его кулак на ручке двери сжался, та скрипнула. Мать, очевидно, услышала и понизила тон. Впрочем, её голос и так погрустнел, став тише:

– Ясно… Да, конечно, понимаю. Как не понять. Ты занят в выходные. Наверное – потому, что твоей новой семье нужно внимание отца. Очень хорошо их понимаю!

Её голос сорвался на крик. Раздался стук пластика – очевидно, бросила трубку на телефон. Мать помолчала и безжизненно сказала:

– Всё слышала?

– Это я, – сказал Кирилл и вошёл в кухню. – Ты как?

Мать уже стояла около холодильника с бутылкой вина в руках. Она лишь махнула рукой и плюхнулась устало на угловой кухонный диванчик. Набулькала вина в кружку и отпила.

– Может, не стоит до ужина? – печально спросил Кирилл.

– Ты ж мой заботливый, – с лёгкой иронией, но одновременно тепло ответила мать. – Ещё школу не закончил, а уже о матери думает. Иди сюда.

Кирилл подошёл к ней, а мать взяла его за руку, и, проникновенно глядя снизу вверх, чётко проговорила:

– Никогда не женись по залёту. Лучше уж сразу одиночество, чем потом разбитые надежды. Понял?

Кирилл не знал, что ответить. Ему очень хотелось спросить, говорил ли отец о нём? Но гордость не позволяла. И опасение спугнуть надежду. Он помолчал и спросил:

– Мне бы ужин пораньше. Можешь что-нибудь лёгкое сготовить через часик?

– Пельмени в холодильнике, бери, вари в любое время, – мать откинулась, махнула рукой и отпила ещё вина. – А я пойду, полежу. Что-то я устала на работе.

“Ты работаешь на полставки, и пьешь алкоголь днём. Ты не устала, а спиваешься!” – что-то такое хотелось ответить Кириллу. Но он был не мастак говорить. Он лишь проводил взглядом мать, уходящую в свою комнату. Высокая, статная женщина, сохранившая остатки былой красоты на лице. Их постепенно вытесняли мешки под потухшими глазами.

Возможно, мать перестала следить за собой после ухода отца. А может – отец ушёл, потому что мать перестала следить за собой. Кирилл ещё плохо понимал эти нюансы, когда пару лет назад случился разрыв. Впрочем, он и сейчас плохо понимал отношения. Сам он испытывал влечение к девушкам, а те отвечали ему встречным интересом. Однако, на пьянки-гулянки у Кирилла времени не было, потому что были тренировки, учёба и домашние дела. А Кирилл мечтал стать чемпионом. И тренер всё время повторял – “никакого алкоголя!”.

К тому же – он теперь и сам ненавидел алкоголь.

Кирилл встал, взял в руку бутылку вина, взвесил в руке. Понюхал горлышко – и наморщился, учуяв запах спирта. Открыл холодильник, увидел бутылку водки, хмыкнул. Опять мать смешивает – “для отдыха”, как она когда-то сказала.

Однажды он вылил всё найденное вино с водкой в унитаз, и мать устроила ему скандал. А потом на его карманные деньги, выделенные отцом, купила новый алкоголь.

С тех пор Кирилл стал умнее.

Он взял обе бутылки и налил в них по стакану воды из фильтра. А потом убрал в холодильник с мрачной улыбкой. Вот так-то! У каждого своя война…

Кстати, о войне – только сейчас сообразил. Что там мать говорила про “дочь от рук отбилась”?

Кирилл подошёл к комнате сестры и постучался в закрытую дверь.

– Чё надо? – резко спросила сестра.

Раздалось шушуканье и смешки.

– Это я, – ответил Кирилл. – Надо поболтать.

– Отвали, я занята, – недовольно ответила сестра.

– Я захожу, – сказал Кирилл. – Надеюсь, ты одета.

И толкнул дверь плечом. Та поддавалась с трудом. Задвижка протестующе заскрипела. Кирилл вошёл в комнату. Среди плакатов поп-звёзд напротив стола-зеркала сидели две худощавые девчонки лет пятнадцати в шортах и футболках, с неумело накрашенными губами. Сестра Таня, голубоглазая блондинка, держала в руках тушь для глаз.

– Ты задвижку сломал! – возмутилась она. – Совсем офигел?

Её подружка Вика, черноглазая брюнетка, хихикнула и состроила Кириллу глазки. Кирилл поморщился, глянул на задвижку:

– Она и так разболталась давно.

Надо бы починить… Хотя, с другой стороны – хрен ей, нечего тут с мальчиками запираться. А с третьей стороны – надо "починить”, чтобы держалась, но еле-еле. Приведёт мальчика, запрётся – а тут Кирилл их и проведает… Отличный план!

– Я починю, – сказал он с мечтательной улыбкой.

Сестра с подозрением поглядела на него.

– Ну и всё. Тогда закрой дверь снаружи!

Вика накручивала на палец локон, сделав губки бантиком и поглядывая на Кирилла. А он вздохнул, почесал затылок и спросил:

– Вы куда краситесь?

– Не твое дело! – грубо ответила сестра.

– А что, хочешь с нами на пати? – кокетливо спросила Вика и томно добавила, опустив глазки. – Охранять нашу невинность…

И снова кинула на Кирилла взгляд из-под неумело накрашенных ресниц. А Таня пихнула её ногу коленом:

– Никуда он с нами не пойдёт!

– Не пойду, – подтвердил Кирилл. – Там же одни малявки плоские. И пацаны все мелкие, хиииилые…

Он напряг руку, и та оплелась тугими мышцами. Вика зачарованно следила за игрой мускулов.

– …Я их всех переломаю, если что. Так что – идите спокойно без меня. И – чтобы дома к девяти была.

– Да пошёл ты! – взвилась сестра. – Ты мне не отец!

Кирилл опустил глаза, и сжал кулак, так что кожа скрипнула. Его скулы свело, лицо окаменело. В глазах Вики мелькнул испуг. Сестра смотрела с напряжённым вызовом. Наконец, Кирилл поднял лицо:

– Не торопись залететь, Танюшка. Лучше уж одиночество, чем разбитые надежды.

Сестра фыркнула и отвернулась к зеркалу. Взрослая мудрость оставалась для неё китайской грамотой. Вика молча переводила взгляд с брата на сестру.

– В девять буду ждать дома, запомнила? – чётко произнёс Кирилл. – Вика, можно тебя?

Он развернулся и вышел из комнаты. Вика выпорхнула вслед за ним, несмотря на недовольный возглас сестры, и сразу прикрыла дверь:

– Меня – можно!

Вика провоцирующе глянула на него большими глазами сквозь коридорный полумрак, опёрлась лопатками о стену, сложила руки сзади за талией и выдвинула таз вперёд. Футболка с широким воротом уже сползла с одного плечика, демонстрируя трогательную беззащитность и возможность трогать без защиты.

Кирилл вздохнул. А почему бы и нет, кстати? Он придвинулся поближе, положил ладонь на стену над Викой. Та чуть покраснела, отвернулась от руки, вдохнула запах его дневного пота – но не поморщилась, а посмотрела глубоко в глаза Кириллу. Её пока ещё плоская грудь взволнованно вздымала футболку в меру возможностей.

– Я загляну к вам на пати после трены, – тихо сказал Кирилл. – Оставь адресок.

– Хорошо, – пискнула Вика.

Она чуть запрокинула затылок, закрыла глаза и приоткрыла губы в ожидании поцелуя. Кирилл внутренне вздохнул. Ну что за хрень, а… Он чуть постучал ладонью по стене над Викой, привлекая её внимание. Поднёс губы к её уху и прошептал:

– Адрес дай, и тогда я приду.

Вика приоткрыла затуманенные глаза, неловко улыбнулась, поправила волосы – и продиктовала адрес. Кирилл тепло ей улыбнулся, развернул за плечики – и отправил обратно к сестре. На прощанье Вика обернулась и послала вдогонку страстный взгляд – но Кирилл уже ушёл по коридору к себе. Вика вернулась в комнату, закрыла дверь, прислонилась к ней спиной и протянула мечтательно:

– У тебя такой клааааассный брат!

– Да кончай уже! – недовольно буркнула Таня. – Не смей на него западать, ясно?

Вика захохотала.

Впрочем, Кирилл уже был в своей комнате и этого всего не слышал. Он переоделся в шорты, развалился на кровати и улыбнулся. Надо же… Малявки. То ли дело его одноклассницы… В голову сразу вернулась Лиза. Он нахмурился и поднял телефон. Звонков не было.

Лиза вела себя странно. Она на него вешалась с утра, говоря: “Потому что ты мне всегда нравился”. Такое поведение Кириллу, в целом, импонировало – да и Лиза была ему симпатична. Покраска и макияж сделали её удивително похожей на Ксению – девушку, которая нравилась Кириллу с год назад. Он за ней неумело ухаживал и что-то заладилось. Даже случился неловкий первый секс… Но потом вдруг эти отношения распались. Ходил слух, что почему-то между ними вклинилась Изольда. Хотя, зачем ей это было нужно – Кирилл не понимал. Изольда на него не вешалась. Скорее уж, она тогда крутила и вертела Паханом Лисюковым…

В общем, Лиза Кирилла сейчас вполне привлекала. Её открытое поведение ему тоже было приятно – он видел, что так себя она ведёт только с ним. Значит – не шалава.

Но свой телефон Лиза не дала, сказала: “Я сама позвоню”. И на предложение вечером прогуляться тоже отказалась. Впрочем, Кирилл особо не настаивал – тренировка по рукопашке была для него очень важна, а Лиза пока ещё не очень.

Зато Пахан предлагал пива попить вечерком. Да уж, “достойная” замена Лизе… Вот сидели бы сейчас, пили пиво в тени Бобика… Кирилл засмеялся.

…Интересно, что раньше Лиза тусовалась с компанией ботанов, которой верховодила Алиса – девчонка боевая, но симпатичная. Красно-рыжие волосы, кожа молочного оттенка, серо-зелёные глаза с желтыми искрами. У ней, как и у Лизы, в последние пару лет обозначилась вполне женственная фигура. У Алисы, так пожалуй, даже более женственная и округлая, чем у Лизы. Тем более, что у Алисы и ноги были покрепче. Красивые крепкие икры, как оценил Кирилл полупрофессиональным взглядом… В общем, Алиса тоже была Кириллу симпатична.

Однако Алиса лишь посматривала на Кирилла исподтишка и общалась весьма скомкано, словно… Избегала Кирилла? Может, это после того случая в детстве?

***

Кириллу было десять лет. Он катался на своём новеньком велосипеде вдоль бетонной ограды. В старую промзону родители ездить запрещают – но детей манит загадочность полуразрушенных построек, развалин и колодцев. В ограде давно зияют дыры и дети игнорируют знаки “ВХОД ЗАПРЕЩЕН” просто потому, что знаки те стоят на воротах, а дети лезут через чёрные ходы. Впрочем, на велосипеде туда пробраться было совсем сложно, поэтому Кирилл и ездил вдоль ограды.

Вот тогда он и встретил Алису. Худощавая рыжая девочка тех же лет десяти вылезла из пролома в заборе. В руках она сжимала что-то вроде небольшого мешка – Кирилл издали не разглядел детали. И была вся перемазана в пыли и красно-бурой грязи. Она неловко побежала от забора в сторону города со своей тяжелой ношей – но споткнулась и упала. Заревела, но вытерла слёзы, подхватила свою ношу и снова медленно побежала, прихрамывая. Ей явно было тяжело, больно и грустно.

И Кирилл, любознательный и дружелюбный – решил помочь. Он подъехал к девочке:

– Привет! Тебе помочь?

Девочка обернулась. Теперь Кирилл разглядел, что в руках у неё собака, тяжело дышащая и перемазанная кровью, пылью и грязью.

– Мне надо в больницу! – в голосе девочки было отчаяние, шок и надрыв. – Это я виновата! Он из-за меня поранился!

– В больницу собак не берут, – солидно сообщил Кирилл, рисуясь знаниями. – Тебе надо к ве-те-ри-на-ру!

– Точно? – всхлипнула девочка и слеза прочертила новую дорожку на запылённом лице.

– Ага. Тебя подвезти? Надо быстро, как скорая помощь!

Девочка с сомнением поглядела на небольшой велосипед. К счастью – с багажником.

– А ты сможешь?

В её голосе было столько боли и надежды, что Кириллу захотелось стать большим и сильным. Он приосанился и солидно кивнул:

– Залезайте оба!

Девочка не стала кокетничать, а забралась на багажник. Одной рукой она вцепилась в седло Кирилла, другой придерживала собаку на коленях. Та тяжело дышала и иногда тихо взвизгивала.

Кирилл поставил ноги на педали и стартовал. Было тяжело, но он старался. Иногда их встряхивало на колдобинах и собака поскуливала. К счастью – девочка знала дорогу и за полчаса они смогли добраться до врача. Кирилл бросил велик и помог девочке дотащить собаку в приёмную. Врач забрал её, а детей послал ждать в прихожей. Девочка без сил упала на пластмассовый стул. Медсестра неодобрительно поцокала языком, глядя на них, но не стала выгонять. Кирилл почесал затылок. Вроде бы помог уже – значит, надо прощаться?

– Ну я пойду… – начал он.

Но девочка посмотрела на него большими серо-зелёными глазами, в которых плескались боль и отчаяние и снова забормотала:

– Это я виновата. Он из-за меня поранился. Это я упала, а он меня вытащил…

И Кирилл понял – бросать её одну нельзя.

– Я пойду велик пристегну и вернусь.

И он вернулся. Девочка сидела на стуле и покачивалась, бормоча себе под нос. По лицу текли свежие слёзы. Кирилл сел рядом, не зная, что делать. Он решил похлопать её по плечу, как делали в кино:

– Ну, ну, всё будет хорошо.

А девочка привалилась к нему плечом, уронив голову ему на грудь, и начала рыдать.

Кирилл просидел с ней до того самого момента, когда, наконец, к ним вышел врач.

Потом, уже дома, мать ругала его за одежду, испачканную в крови. А отец, выслушав всю историю, не стал наказывать, а наоборот – похвалил. За то, что Кирилл вёл себя, как настоящий мужчина: “Надо помогать женщинам в беде!”.

Эту фразу Кирилл запомнил навсегда.

Жаль, что отец её забыл. Кирилл скривился, к горлу подступил комок. Ему почти захотелось заплакать – но он сдержался.

Он станет чемпионом. Он сбережет свою семью. И однажды – отец увидит их, и позавидует им, и поймёт, что они самые лучшие.

Алиса и баланс

Друзья молча смотрели на бобров в нефти, пытаясь хоть что-то придумать.

– Можно пригарпунить… Как кита по воде подтащим, – нетвёрдым голосом предложил Лёшик.

– Ты что, офигел? – воскликнула Алиса.

– Да стрелять в неё не надо, только подцепить чем-то, – испуганно-успокаивающе произнёс Лёшик.

Он вытащил из чехла и стал собирать Петин лук марки «Боумастер»:

– Нужно что-то типа мягкой кошки сделать, чтобы зацепить… Типа пару палок наперекрест…

– Остроумно, – без улыбки заметил Петя. – Взять мягкую кошку и кинуть, авось когтями зацепит… Щас камышей срублю.

Он взял нож и сходил за камышами. Лёшик прикрутил к луку катушку – на сборных спортивных луках всегда есть резьба для дополнительных обвесов типа полочек, прицелов, стабилизаторов и тому подобного. Ну а Петя, морщась, полез грязными руками в свой старый советский рюкзак и достал несколько кусков дешёвого нейлонового шнура:

– Щас… Сделаю вам питоний узел… Не зря python изучал, хоть такая польза.

Он с надеждой глянул на друзей. Но шутку никто не понял. Петя вздохнул, и примотал простеньким узлом две палочки перпендикулярно к стреле с гарпуном. Получилось двойное “Т”. Лёшик глянул на конструкцию с сомнением – его смутили хиленькие узлы. Он сам бы обмотал палочки целым клубком шнура. Но, подёргав, ощутил, что палочки держатся.

– Морские узлы! – с гордостью сказал Петя, будто сам изобретал их в бушующем океане.

Лёшик встал, и небрежным движением, почти не целясь, выстрелил гарпуном в сторону бобрихи. Катушка взжужжала, леска протянулась вслед за гарпуном. Алиса рефлекторно вскрикнула в испуге за бобриху и крепче прижала к себе двух бобрят. Ещё два вяло копошились у её ног в луже нефти.

Гарпун полетел недалеко и быстро упал – Лёшик не стал сильно тянуть тетиву. Ребята следили за процессом, затаив дыхание. Лишь Лёшик был по-олимпийски спокоен. Гарпун пролетел над осокой (я так и целился!) и упал почти ровно за бобрихой. К счастью, она уже лежала на воде мордой к берегу – нужно было лишь подтащить её ближе. Лёшик стал медленно тянуть на себя леску. Та натянулась.

– За осоку зацепилось, – пробормотал он.

Потянул сильнее – и сразу несколько травяных стеблей захрустели и склонились. Узел держал хорошо. Лёшик дёрнул рычажок катушки, гарпун дёрнулся в осоке, леска зазвенела, разбрасывая тяжёлые чёрные капли – и тело бобрихи вырвалось из осоки, медленно дрейфуя к берегу. Гарпун остался в осоке – но это было уже неважно. Рафик вдруг осознал, что не дышал всё это время.

– Рафик, давай вдвоём, она тяжелая! – позвал Петя, уже залезший в воду.

Вдвоем с Рафиком они еле-еле вытащили, а точнее – выкатили тяжёлую, крупную бобриху на берег. Оба перемазались уже просто в хлам. Рафик присел около неё, положил руку поверх и прикрыл глаза:

– Не дышит, – сказал он.

Алиса зарыдала с бобрятами в руках. Петя подошёл к ней и положил руку на плечо. Алиса уткнулась в него, спрятав лицо на плече у Пети. Бобрята ворочались между ними, футболки пропитала нефть – но Пете было всё равно. Он был счастлив. Естественным жестом он приобнял Алису:

– Ну, ну… – бормотал он, глядя в небо. – Всё будет хорошо. Не плачь.

Погладил её грязной рукой по спине, ощутил маслянистость ладони, стушевался и снова просто обнял.

Рафик стал аккуратно переминать бобриху, стимулируя перистальтику, пытаясь выдавить из неё нефть. Лёшик с нервным интересом наблюдал за ним, дергая леску гарпуна. Через пару минут Рафик остановился, опустил уставшее лицо, потом повернулся к друзьям:

– Нет, не дышит. Мне кажется, она уже умерла.

Алиса плакала. Петя обнимал Алису. Лёшик вздохнул с гарпуном в руках и посмотрел вдоль реки. Рафик поднялся:

– Мы им помочь не сможем.

– Надо их в больницу! – всхлюпнула Алиса.

– Давайте я их промассирую, а вы почистите – и поедем, ладно? – предложил Рафик.

Алиса кивнула, отстранилась от расстроившегося Пети, вытерла слёзы, оставив на лице грязные разводы. И насупилась, став снова упрямой и целеустремленной. Положила бобрят на землю рядом:

– В рюкзаки их положим и поехали! – и первая начала выбрасывать вещи из рюкзака.

Лёшик застонал. Но тоже стал выкидывать всё ненужное. Всё самое вкусное на выброс… Петя же поморщился, колеблясь, и пробормотал про себя: “Блин, меня отец убьёт”.

– Потом за вещами вернемся, – рассудительно сказал Рафик с бобрёнком в руках.

Петя вздохнул, кивнул и начал перебирать вещи в рюкзаке. Алиса уже поливала бобрёнка из своей фляжки, обтирая его пучком травы.

– Сначала сами попейте, – запоздало посоветовал Петя. – И нёбо надо смачивать, чтобы вода в слизистую впиталась. Нам ещё часа два-три по жаре…

Он глотнул воды и с сожалением стал мыть очередного бобренка. Но воды оставил про запас.

Для Алисы.

– Я тогда палатки тут оставлю? – уточнил Рафик, не имевший своего рюкзака и нагруженный палатками.

Алиса даже не стала отвечать, а Лёшик согласно махнул рукой. Рафик покидал вещи и палатки под дерево. И нацарапал записку:

“Уехали в больницу из-за отравления нефтью. Потом вернёмся за вещами”.

И телефон Алисы. Нет, лучше Лёшика, как сказала Алиса. Да, вот.

***

Лицо старшего Гусечкина окаменело, он сидел, сцепив пальцы. Мама сидела, взяв дочку за руку, и её лицо отражало всю гамму сопереживания. Алиса рассказывала спокойно, но в уголке её глаза появилась влага. Когда она замолчала, мама нетерпеливо спросила:

– И что бобрята? Спасли их?

– Да… Трое выжили, – глухо ответила Алиса.

Мама облегченно вздохнула и даже серьёзный папа слегка расслабился и выдохнул.

– Нефть с реки убрали, там всё чисто теперь, – отметил он.

Казалось бы, тема закрыта. Животные спасены, река очищена… Но Алиса остро посмотрела на папу:

– Это ведь ваша компания тогда нефть разлила?

– Да… Не совсем, – нехотя признал папа. – Начальство объявляло о диверсии. Конкурентов, или шпионов. А мэр кивал на оппозиционеров, или экологов…

– Или инопланетян, или рептилоидов, – саркастично продолжила Алиса. – Я вот читала, что там инфраструктура была вся изношенная, потому что владельцы всю прибыль забирали себе вместо замены оборудования. А надо было заменить его лет десять назад уже! Потому что аморфизация!

– Амортизация, – поправил отец, но стушевался под негодующим взглядом мамы. – Ну, там до этого были регулярные проверки и комиссии. Было написано, что всё в рабочем состоянии. И мэр на личный контроль брал…

– А ты сам-то как считаешь? – вдруг задала мама мудрый вопрос.

Папа помолчал под испытующими взглядами двух женщин. Посмотрел в сторону, повертел стакан. Ему явно было неприятно признавать свою вину – даже если это была не его вина. Но он подумал, вздохнул – и решился:

– Старое там всё было, прогнившее. Долго собирались заменить – но потом случился кризис, цены на нефть упали – и опять стали на всём экономить.

– Всё всегда из-за жадности, – глухо подытожила Алиса. – А природа умирает.

– Да, всё так, – вздохнул папа. – Вот, например, история. В одном исследовательском институте физик изобрёл особую печь. Вкратце – такой процесс горения, что можно всякий мусор очень эффективно сжигать и много энергии получать. Мечта, а не процесс. Даже запатентовал его…

– И что дальше? – спросила мама.

– К нему пришли люди из нефтяной компании, – пожал плечами отец и сделал эффектную паузу, как будто закончил историю.

Алиса ахнула:

– Его убили, а секрет похитили? И ты всё знал?!

– Да ну что ты! – рассмеялся папа. – Насмотрелась плохого кино… Нет, ему просто дали много денег, а патент положили под сукно. Отложили, пока не станет невыгодно жечь нефть и газ. Мол вот вам деньги, но никто не будет внедрять. Учёный хорошо заработал… И спился.

– То есть, нефтегазы мало того, что природу засра… Загрязняют, – поправилась Алиса. – Так они ещё и мусор уничтожать мешают. А ведь пластик уже стал гигантской проблемой для мирового океана! В Азии целые плавучие острова из пластиковых отходов! Там в рыбе пластик находят, а он ведь не переваривается! Горы пластика уже из космоса видно!

– Мусор сжигать тоже не очень здорово, – возразил папа, подкованный в теме. – Климатические изменения никто не отменял. Если они есть.

– Если они есть… – тихо повторила Алиса, глядя в поверхность стола.

– Да, Алиса, – наклонился к ней папа. – Это всегда баланс. Не только миллиардёры во всём виноваты. Простые люди тоже не готовы затянуть пояса и отказаться от комфортной жизни ради сохранения экологии. Мусор сжигать плохо и не сжигать плохо. Нефть с газом жечь плохо и без них плохо. А всё сводится к тому, что люди хотят выгоды и комфорта. И не готовы жертвовать ими ради чистого мира.

Все молчали. Алисе до смерти хотелось задать важный вопрос, но она так же сильно боялась услышать ответ, как хотела его узнать.

Потому что – вдруг любимый папа причастен к злу?

Но тянуть вечно тоже было невозможно.

Алиса взглянула папе в глаза:

– Ты слышал, что в лесу есть мёртвые зоны, где деревья и животные умирают? – и впилась глазами в папу.

Ну а тот не стал ни отпираться, ни дёргаться, ни сохранять невозмутимость. Папа недоуменно пожал плечами:

– Что-то такое болтали, но я не интересовался. Это же нас не касается.

– А ты уверен? – с нажимом спросила Алиса. – Куда ваша компания выбрасывает нефтехимические отходы?

Папа вначале слегка напрягся, а потом с облегчением рассмеялся.

– Алиса, ну ты что! У нас всё серьёзно! Есть другая фирма на аутсорсе, которая вывозит отходы. Всё законно, всё проверяется. Они их утилизируют, – он неопределённо махнул рукой. – Где-то там, на своих полигонах.

Алиса помолчала. Папа, вроде бы, не врал.

С её плеч свалилась небольшая гора.

Нет, папа, конечно, немного виноват – всё же его контора допустила разлив в реку. Но он, хотя бы, не в курсе грязных отходов, из-за которых страдает местная природа.

Все ещё помолчали, думая о своём. Вдруг мама предложила:

– Алиска, а хочешь животным помочь? Давай снова собаку заведём?

Алиса отрезала:

– Не хочу. Породистые собаки – это издевательство человека над животными. У них куча наследственных генетических болезней, они страдают от всего подряд.

– А давай возьмём дворняжку из приюта? – парировала мама. – И животным поможем, и породистых не тронем, и улицы станут чище!

Алиса застыла. Её глаза словно бы смотрели в невидимую даль. Её лицо насупилось, а в уголке глаза блеснула слезинка:

– Не хочу… Не надо.

Она проморгала глаза и придумала причину:

– Я потом учиться уеду, а она куда?

– Да… – папа побарабанил пальцами по столу. – Алиса, а ты сама решила уже, кем хочешь работать?

– Да! – с вызовом глянула на него Алиса. – Я буду экологом, буду природу защищать. Или ветеринаром и буду животных лечить. Или, может, биохимиком стану, чтобы нефть и газ чем-то заменить.

Алиса не стала говорить отцу – «Я хочу найти преступников, убивающих животных». Вряд ли он захочет помочь. Вряд ли вообще воспримет серьёзно.

Да и не про цели в жизни он спрашивал, а про работу, верно?

Вот и выдала Алиса веер вариантов, демонстрируя, что пока ещё не задумывалась по-серьёзному, не решала и вообще – всё это дело отдалённого будущего.

– Да уж, у тебя чёткое, однозначное видение, – иронично покивал папа с серьёзным лицом. – Но вот смотри – если уйду я с работы – то кто нас прокормит? У мамы зарплата невысокая, а ты будешь для души работать… Разве что – новую нефть изобретёшь. Но пока предпосылок нету…

– Петя говорит, что люди новая нефть, – думая о своём, выдала Алиса.

– Не новая, а старая. А точнее – вечная! – махнул рукой папа. – И вообще, раз твой Петя такой умный – вот и женись на нём! Сама говоришь – программисты в цене! Тогда и мы со злой работы спокойно уйдем, раз дочка сыром в масле катается.

– Пффф, – независимо фыркнула Алиса. – За Петьку замуж? Ой да ну! Мы же друзья!

– А за кого бы вышла? – бархатным голосом вклинилась мама.

Она сложила руки на столе, чуть пригнулась и её глаза смотрели на Алису добрым и участливым взглядом. Прям вот так и хочется всё выложить! Но Алиса лишь покраснела, и отвернулась, а её взгляд метнулся по залу, выискивая свой идеал. К счастью – Кириллу в этом ресторане делать было нечего. Как и Лизе.

Алиса и правду ощутила приступ откровенности к маме. Она на пару секунд запнулась, решая – может попросить у мамы совета? Про Лизу, про Кирилла, про вот это всё… Но глянула на папу – и передумала откровенничать. Мама тоже глянула на папу и вздохнула. Эх, вечно эти мужчины не там, где надо… А ведь мог бы догадаться!

А папа, выговорившись, расслабился и теперь смаковал вино, бифштекс и с удовольствием смотрел на двух красивых женщин, которые кидали ему загадочные женские взгляды. Как известно – женщин понять невозможно!

“Так выпьем же за то, чтобы это оставалось их, а не нашей проблемой!” – молча сказал папа. Но выпил по-настоящему.

Кирилл и бит

Кирилл пришёл на вечернюю тренировку по рукопашке без опоздания. Он поужинал пельменями за полтора часа до того и сейчас ощущал себя вполне готовым к нагрузкам. Пробежка, разминка, разогрев, растяжка… Тренер Матвей Иваныч не щадил учеников – а они выкладывались на все сто процентов.

Кирилл же старался выдать сразу сто пятьдесят. Ну а на турнире он планировал выжать из себя и все двести. Тренер одобрительно поглядывал на него, один раз даже похвалил. Кириллу было приятно, хоть он и стеснялся это показать.

Когда они перешли к грушам, Кирилл привычным образом вызвал перед собой образ отца. Как он собирает вещи, как уходит от них… Как отказывается встретиться. Кирилла захлестнула злость, и он стал лупить неповинные мешки с удвоенной силой. Он давно уже осознал для себя эту хитрость – и применял постоянно.

Но применял лишь на мешках, а не на людях. Нельзя терять голову в бою. Кирилл оглянулся на ринг – там Вадик зарубился со своим спарринг-партнёром и с наслаждением гонял того по рингу. Только толстый защитный эквип и спасал несчастную жертву. Впрочем, сейчас они переоденут эквип и поменяются местами. Правда, Вадика вряд ли получится заставить так же отступать. Слишком он ловок, быстр и легко входит в раж, теряя осмотрительность. Подавляет малодушного противника градом резких, быстрых, мощных атак – но сам при этом раскрывается и становится уязвим. Берсеркер, как говорили викинги. Стеклянная пушка, как говорят геймеры.

Нет, нельзя терять голову в бою.

Вадик остановился, поймал взгляд Кирилла, осклабился и изобразил ему пистолет указательным пальцем. Кирилл отвернулся к груше и продолжил наносить удары руками и ногами.

– Кирюха, как насчёт спарринга? Посмотрим, кто круче? – раздался рядом голос Вадика.

Кирилл оглянулся и увидел, что Вадик подошёл и стоит за спиной. А также, к сожалению, увидел, что к их разговору с интересом прислушиваются все присутствующие. И даже тренер, стоящий в другом конце зала, заинтересовался неожиданной аномалией и направился к ним.

– Ну не знаю, – уклончиво сказал Кирилл. – У нас же разная весовая категория.

– Вот именно! – широко улыбнулся Вадик. – Ты больше весишь, так что можешь не бояться – считай, фору даю.

Раздались несколько смешков. Кирилл ощутил лёгкое раздражение. Тренер всегда учил их оценивать возможности соперника перед боем, просчитывать варианты. И Кириллу этот расклад не особо нравился. Нет, не потому, что Вадик был более хорошим бойцом. В принципе, по мастерству они были примерно равны. Даже можно сказать – что они были двумя лучшими бойцами в клубе.

И это означало, что шансы у обоих – пятьдесят на пятьдесят. Однако, тут как раз важна была весовая категория. Вадик был легче, и поэтому считался как бы менее опасным, чем Кирилл. В реальной драке Кирилл мог нанести более мощный удар и имел больше шансов победить нокаутом, вырубив соперника. Однако, на ринге у Вадика была возможность безопасно выиграть по очкам – то есть, нанести много быстрых слабых ударов, бесполезных в настоящей драке.

Поэтому, в случае победы Вадика, тот получал повод гордиться и насмехаться. Да и другие, даже проигрывая Кириллу, получали возможность подкалывать его, что, мол “тебя мухач уделал”. Если же Кирилл всё же достанет шустрого Муху, когда тот разозлится и забудет о защите – то может победить с одного удара, просто вырубив оппонента. Но хвалить и превозносить Кирилла за это не будут – подумаешь, мухача вырубил. Даже могут ляпнуть, что сам выбрал соперника послабее.

Таким образом, в этой ситуации Кирилл получал максимальные репутационные риски, а Вадик – наоборот. Но объяснить это всё подробно на пальцах Кирилл бы вряд ли смог. Причём, объяснять-то надо не Вадику, а окружающим. Вадик ведь, наверняка, всё отлично понимает…

И просто отказаться нельзя – те же репутационные риски. Дилемма…

А Вадик вдруг сделал шаг ближе и чуть наклонился.

– Кстати, видел твою сеструху – зачётная девка! – доверительно выдал он негромким голосом, чтобы услышал только Кирилл.

Тот не поверил своим ушам:

– Что? – Кирилл напрягся, его кулаки сжались.

– Я слышал, у них вечеринка сегодня. Как раз собирался зайти, потанцевать… Пьяных шалав помять… Они, когда мелкие – вообще ничего не соображают!

Кирилл ощутил нарастающее бешенство. Вадик с довольной улыбкой сделал шаг назад, потом ещё шаг – к рингу. У Кирилла выдуло из головы все рациональные соображения. Он сейчас хотел одного – стереть с лица Вадика эту гнусную ухмылочку. Но тут к ним подошёл Матвей Иваныч:

– Что за шум, а драки нет? Чего стоим? Груша сама себя не ударит!

Снова раздались смешки. Вадик заулыбался тренеру:

– Да я тут Кириллу предлагаю сразиться, а он боит… Сомневается чего-то, – и подмигнул Кириллу на слове “боится”.

Тренер оглядел расслабленного Вадика, напряженного Кирилла, хмыкнул и поглядел в окно. Подумал секунду и озвучил благодушно:

– Смотрите, робяты – у нас турнир через месяц. Если вы щас зарубитесь по-серьёзному – а вы оба парни сурьёзные, как я гляжу – то легко травму словить. И это будет означать год тренировок, выброшенный в унитаз. Поэтому мой вердикт такой – после золота на турнире – можете в хлам друг друга раздолбать! А сейчас – никаких дуэлей!

– Тренер, нам же нужно планку повышать к турниру. Там же будут лучшие! А мне тут и сразиться не с кем! – Вадик добродушно развёл руками.

Окружающие насупленно промолчали. Тренер хмыкнул, оглядел Вадика:

– И правда ведь… Истину глаголешь…

Кирилл снова напрягся, а тренер продолжил:

– Поэтому будем тренировать тебя по методу Рокки-четыре!

– Бой с огромным и тупым Драго? – подмигнул Вадик, осклабившись.

– Нет! Берёшь бревно и прыгаешь по сугробам! – радостно завершил тренер.

Соклубники захохотали. Вадик неприязненно огляделся. А тренер продолжил:

– Хватай гантельки – и по кругу бегом на четыре километра. А там видно будет, какая у тебя планка.

– Мне пораньше уйти надо, – буркнул Вадик и стрельнул глазами в Кирилла.

Тот уловил намёк и опять ощутил прилив злости. Да что ж это такое-то… Ну а тренер радостно хлопнул в ладоши:

– Значит, бери гантельки потяжелее, но километр, так уж и быть, можешь сбросить!

Вадик открыл рот, потом закрыл. Он сообразил, что спорить выходит себе дороже. И молча пошёл к гантелям, не глядя на Кирилла. Тот проводил его тяжёлым взглядом, и, наконец, выпрямился, разжав кулаки. Сердце всё ещё бухало часто, но пелена с глаз уже ушла. Тренер чуть наклонился в Кириллу:

– Вадик – адреналиновый наркоман. Он любит… – тренер пошевелил пальцами, подбирая мысль. – Дёргать смерть за усы, хе-хе.

Кирилл насуплено глядел на тренера. А тот вздохнул:

– Поэтому – не ведись на его подначки, ладно? Отшучивайся. Твоя цель – медаль, а не Вадик.

– А если нельзя не повестись? Если на кону… – Кирилл запнулся. – Мы же тут с ним не одни.

– Да уж, вы с ним не в вакууме. И уж точно не сферические кони, а скорее олени, и к сожалению, уже лоси.

Кирилл непонимающе смотрел на него, а тренер поулыбался сам себе и завершил мысль:

– Управляй поединком. Навязывай свою тактику боя. Вадик тебя подколол – а ты улыбнись как дурной и подколи его в ответ перпендикулярно. Так, чтобы его шутка против него же сработала.

– Я так не умею, – хмуро ответил Кирилл.

– Научишься. Мы все задним умом сильны. После каждой перепалки сотня умных ответов приходят – вот и запомни их. Главное – заставить мозг на тебя работать, а не против тебя.

– Хорошо, спасибо, – ответил Кирилл.

Он ничего не понял – но решил, что, если будет соглашаться и кивать – тренер расслабится и пойдет на встречную любезность:

– Можно мне сегодня тоже уйти пораньше?

Матвей Иваныч внимательно на него посмотрел:

– За Вадиком решил пойти? Что там у вас за дела? – он запнулся. – Хотя, дело не моё. Я тебе так скажу, Кирилл. Жизнь у тебя одна, не спусти её в унитаз по дурости. Но это уже твой путь и решать тебе. Моя задача – чтобы мы с тобой медаль на турнире взяли. Поэтому до турнира – береги здоровье и в драки не лезь, хорошо?

– Хорошо, – Кирилл и вправду был согласен.

Сам-то он точно не полезет…

– И ещё. Вадик парень хитрый. Если уж у вас случится серьёзная разборка – пиши заявление первым, понял? В нашей системе это очень важно.

– Понял, – Кирилл не собирался крысятничать, но для виду согласился.

– Понял он… – буркнул тренер и потёр лоб. – Короче! Если вдруг что серьёзное – сразу звони мне! Номер я тебе по СМС скину. Усёк?

– Эмм… Да, – неуверенно ответил Кирилл.

– Ну и ладно. Тогда – хватай гантельки – и дуй за Вадиком. А потом свободен. И надеюсь увидеть вас здесь послезавтра живыми и здоровыми.

Пахан и пахан

Мэр города Бурильска Василий Лисюков праздновал в ресторане “Круглый стол” в отдельной ложе на втором этаже. С ним была его новая жена – Кристина “Мисс-Бурильск-что-то-там” – высокая, загорелая блондинка с идеальными формами груди, ягодиц, губ и скул, которые можно создать лишь пластическим ножом. Впрочем, Лисюкова это не волновало. Смотрелась она шикарно, статус подчёркивала идеально, а детей с ней рожать он не собирался.

Кристина была не первой пассией мэра, с которой он отдыхал в свободное от работы и брака время. Однако, именно она вдруг закрутила и окрутила мэра, заставив его бросить прежнюю жену. Та бороться с амбициозной красоткой не смогла – была слишком зашугана, терпелива и добра. Бывшая даже не потребовала половину нефтяной собственности – лишь просила оставить сына с ней – чтобы дать ему материнскую заботу и любовь, которую не сможет обеспечить стервозная вертихвостка. Лисюков уже было согласился – и в самом деле, зачем ему под боком нервный юнец, когда намечается медовый месяц в шикарном особняке с шикарной красоткой?

Но Кристина вдруг проявила хватку и настояла, чтобы Паша оставался с ними. “И алименты большие сэкономим, и парень вырастет мужиком, а не мамкиным сыночком!”. Её-то как раз Паша не смущал – она свободно ходила по дому в коротеньком шелковом халатике и загорала топлесс у бассейна. И бодигарды её не смущали. В общем – Кристине нравилось мужское внимание, помноженное на королевскую недоступность. И она не планировала делиться ни копейкой нефтяных денег мэра.

Ну а Василий хотел крутой отдых, где ему бы ничто не мешало наслаждаться молодой невестой. Поэтому медовый месяц – а точнее, все три летних месяца – Лисюковы провели на разных курортах, меняя белоснежные склоны гор на не менее белоснежные пляжи. Ну а чего сидеть летом в лесном городе, где воняет нефтью, верно? Пусть экологи сидят! Тост, хе-хе.

Сыну Паше мэр от барских щедрот подарил мотоцикл и права на вождение. Хотелось, чтобы сын меньше дулся после развода… Надо было, конечно, заставить его изучить правила – но уж больно Лисюков торопился на отдых. И тупой сыночек, конечно же, воспользовался недосмотром отца – сразу попал в аварию, разбил дорогую игрушку, да ещё и человека зашиб. Слава Богу, хоть не до смерти. Но всё равно тупость сына обошлась в кругленькую сумму – и на лечение пострадавшему, и за молчание, и на ремонт… Сына мэр лично выпорол – а потом укатил на отдых, лечить стресс. И бодигарда оставил в доме, чтобы никаких летних вечеринок паршивцу!

А теперь вот Лисюков праздновал окончание отдыха и начало нового финансового года. Впереди – новые победы, новые высоты, новые бабки! А возможно – и новые бабы. Хотя, в браке с Кристиной Лисюкову уже не так хотелось доминировать в романтическо-половом смысле, регулярно меняя тёлок…

Мэр по-хозяйски огляделся. Сверху нижний зал смотрелся местом для бедноты. Эти прилично одетые чиновники, инженеры и мелкие предприниматели могут отдыхать здесь лишь потому, что он, Лисюков, крепкой рукой поддерживает здесь порядок!

К семейной паре внизу присоединилась хмурая красно-рыжая девчонка, нарушая чинный и благородный стиль заведения. Впрочем, истерик устраивать не стала – иначе бы погнали их всех троих сразу поганой метлой. Симпатичная девчонка, кстати. Но – не во вкусе Лисюкова. Слишком дерзкая и независимая. Слишком продвинутая. Слишком непокорная. Вон как зыркает по залу.

Мэр скривился. Ему захотелось снова доказать себе, что он – альфа-самец и может заполучить любую красотку. Может покорить и сломать любую неприступную и непокорную. Он перевёл взгляд на Кристину. Та призывно улыбнулась, тонко поймав сигнал, и облизнула полные розовые губы острым язычком.

– Поехали домой, – раздвинул губы в похотливой улыбке Лисюков.

***

Пахан вернулся домой в скверном настроении. Толстяк Лёшик ловко от них сбежал, несмотря на жирноту и общую толкиенутость. Себя Пахан жирным, кстати, не считал – он походил годик в качалку, и анаболики дали ему толстые крепкие руки, которые он красиво напрягал перед зеркалом, игнорируя пузо. Предостережения о том, что эти ненатуральные мышцы превратятся в нездоровые жировые прослойки, он тоже игнорировал.

Но сейчас его крепкие руки болели от столкновения с Лёшиком и падения. И ягодицы болели – по той же причине. Чёртов ботан!

Они отомстят.

Чтобы испортить вечер ещё сильнее, на входе в особняк его перехватил телохран папаши. Тот потребовал сына пред царски очи для воспитательной работы.

И вот грязный Паша с синяками на руках стоит в гостиной перед насмешливым отцом. Тот расслабленно развалился на кожаном диване в лёгком халате, со стаканом виски в руках. Рядом – новая жена-стерва в золотом халатике, небрежно завязанном так, что кажется – в любую секунду может раскрыться. Пахан мазнул взглядом по соблазнительному декольте, щедро приоткрывающему пышное содержимое, сглотнул и сразу отвёл взгляд. Отец бесился, когда кто-то посягал на его игрушки и сокровища. Кристина, впрочем, удовлетворённо улыбнулась.

– Ну что, Пашка, – весело начал Василий. – Ты, я вижу, в грязи ковырялся. Никак за ум взялся, в шахтёры решил пойти?

– Почему в шахтёры – это умно? – наморщила носик Кристина.

– Потому что с его оценками – это самое умное, что он может сделать! – заржал мэр.

Пахан лишь насупленно сопел, кидая взгляды исподлобья на длинные загорелые ноги мачехи. Мэр решил, что урок не урок без обратной связи:

– Чего молчишь? Колись, где хулиганил, кого закапывал? – продолжил он шутить.

– Никого. Мы в лесу гуляли, я в темноте упал, – пробурчал Пахан. – На холме.

Он решил держать всё в тайне, потому что уже обдумал, нужна ли ему помощь отца в расправе над Лёшиком и ботанами. По всему выходило – не нужна. Сплошной позор будет, если все услышат о трёх хулиганах, проигравших одному ботану. Бобик и Вадик так ещё и схлестнулись в полной темноте! Вадик в полной темноте мастерски поставил Бобику фингал на скуле, но Бобик смог ухватить Вадика в медвежьи обьятия, и у того, похоже, треснуло ребро. Не дай бог, если Лёшик растрезвонит об этом позоре на всю школу или родителям!

К счастью – дети не любят делиться с родителями, что их обижают в школе. Пока война между подростками остается тихой и нету явных травм – вряд ли кто начнёт крысятничать. Этот странный психологический механизм всегда играл на руку подлецам и гопникам.

– Не колется на допросе! Моя порода! – мэр радостно хлопнул рукой по креслу.

Кристина хихикнула и обвела Пашу оценивающим взглядом снизу вверх, от чего тот слегка покраснел. А расслабленный приятным вечером Василий шутил дальше:

– Главное, чтоб, когда с холма катился – никого в этот раз не сбил! – и мэр заржал.

Кристина хихикнула и повела ногами, чуть приоткрывая загадочную тень под коротким халатиком. Пахан вспотел. Казалось, его шею сейчас сведёт – так он старался не смотреть, куда не надо.

Ну а папаша решил закругляться:

– Смотри у меня, Пашка, – его лицо стало прицельно жёстким. – Если натворил чего – лучше сейчас выкладывай, чтобы порешать сразу. Тогда с мотоциклом я немало бабок угрохал, чтобы всё было шито-крыто и ни один блогер не прознал. Если от твоих новых проделок пойдут большие круги по воде – придётся тебя на радость общественности наказать, сечёшь?

– Да понял я, понял, – пробурчал Паша.

– Вижу, что нихера ты не понял, – чуть повысил голос Василий, заводясь. – Придётся тебя либо в военное училище отправить, либо к мамке твоей обратно, в конуре жить. И вместо красивой жизни – хер с маслом!

И мэр выставил вперед кукиш, демонстрируя альтернативу красивой жизни. Впрочем, на Пахана его речь вдруг произвела обратный желаемому эффект:

– А может, я бы лучше с матерью жил, чем с тобой и этой!.. – запнулся и сжал кулаки, посмотрев вдруг с ненавистью на отца и мачеху.

Кристина обиженно надула губки:

– Ууу....

– Ах ты сопляк неблагодарный! – вскочил отец, тоже сжимая кулаки. – Да я тебя!

Два толстяка сжимали кулаки, буравя друг друга взглядами и багровея на глазах. Телохранов рядом не было, а Пахан ощущал непривычное бешенство – вероятно, от унижения перед красивой девушкой. Сегодня он бы не стерпел порку – а попытался бы дать сдачи – и пострадал бы ещё сильнее. Но в ситуацию вмешалась Кристина. Она положила руку на грудь мужа, прижалась к нему горячей грудью и зашептала на ухо:

– Меня так заводит, когда ты дикий и яростный! Пойдём наверх?