Читать онлайн Это было в царстве Чу в 3 веке до н.э. КНИГА 1. Наложница генерала, приносящего мир, часть 2 бесплатно
ГЛАВА 23. А почему мы не скажем людям, что мы муж с женой?
Бай Юй впервые подумала о том, что случилось с настоящей Бай Юй, дочерью Бай Шэня, в тело которой она переселилась. У нее на горле долго оставались синяки от пальцев Сян Юя. Было ясно, что он ее нечаянно задушил, пока был занят своим удовольствием!
Бай Юй повезло, что она, очнувшись в древнем Чу, еще ничего не понимала и не сопротивлялась, иначе с его чудовищной силой он так же легко сломал бы ей шею, и ее вторая жизнь закончилась бы через две секунды.
У нее внутри все сжалось при воспоминании о господине, который рано или поздно вернется из похода на Сянчэн. Мужчина, который может по случайности, одним движением убить наложницу и даже не заметить – что уж говорить о Бай Юй, которую он возненавидел с первого дня!
Чем скорее она окажется вне его досягаемости, тем лучше!
Бай Юй и Цуо Су сидели в отдаленном дворе за сараем, на том же месте, где прятались в прошлый раз.
– Сейчас по всей Поднебесной рассеяны армии Цинь, – говорила Бай Юй. – Повсюду идут бои с войсками поместных ванов и с отрядами крестьян вроде Чэнь Ина. На севере и на западе от Учжуна нам не выжить… В Учжуне еще спокойно, но это ненадолго, пока Хань не напал на Чу.
"А главное – здесь Сян Юй, – добавила она про себя. – Я не хочу дожидаться, чтобы он ненароком раскроил мне череп или… заделал ребенка!"
Неизвестно, что хуже!
– Мы можем пойти на юг и какое-то время оставаться там… – сказала она.
– Сколько? – спросил Цуо Су, выплюнув щепку, которую он покусывал от нечего делать.
– Может, год… может, больше… пока не решим, что делать дальше..
Юное лицо Цуо Су выразило беспокойство и обиду на злую жизнь:
– Эй, ты что! Оказаться на улице без гроша в кармане… Послушай, сестричка, нам повезет, если мы найдем место слуг в каком-нибудь доме, но так, как у Сянов, нам уже никогда не устроиться!.. Ты уверена, что нам обязательно бежать отсюда?
– Вот, что я думаю, послушай… У меня есть украшения и еще какие-то ценные вещи. Я думаю, нам хватит, чтобы купить небольшую усадьбу и на первое время. Мы можем делать вид, что мы брат с сестрой…
– А почему не муж с женой? – спросил Цуо Су, вдруг обнимая ее за плечо и притягивая к себе.
– А!.. Это… Ты что с ума сошел?! Тебе сколько? Тринадцать? Четырнадцать?
Бай Юй пыталась освободиться из его объятия, но руки Цуо Су оказались на удивление сильными.
– Сестренка, тебе самой сколько? – тихо засмеялся он. – Ты меня всего на два года старше.
– Цуо Су! Прекрати! – Бай Юй начинала сердиться и немного запаниковала.
Цуо Су рассмеялся и отпустил ее.
– Мне, кстати, 27 лет, на самом деле, – сказала Бай Юй, все еще хмурясь.
– О, какие мы большие, – усмехнулся Цуо Су.– Не переживай, старушка, с таким приданым я все равно готов на тебя жениться…
– Дурак!
Цуо Су опять рассмеялся. Его неспособность долго оставаться серьезным напоминала ей о Чан ЯньЮане.
– Девушка, а девушка, я маму потерял, может вы усыновите меня? – дурачась, сказал Цуо Су.
– Серьезно? Пускаешь в ход пикаперский арсенал?
Бай Юй холодно изогнула брови и смерила его взглядом.
– А я вижу, ты хорошо вживаешься в роль госпожи в почтенном семействе… Незначительный слуга виноват, – с улыбкой сказал юноша, но его серые глаза потемнели, то ли от обиды, то ли он тоже разозлился.
– Тебе, кстати, сколько....
Совсем близко она услышала мужские голоса. Во двор вошло несколько слуг, которых она заметила, только когда они уже были в трех шагах! Все из-за Цуо Су с его дурацкими шутками!
Если их сейчас застанут вместе, прячущихся за сараем, она даже представить не могла, что с нею дальше будет!
Шедший впереди мужчина разговаривал с остальными, поэтому голова у него была отведена немного назад, но в следующую секунду он повернул лицо, посмотрел в сторону сарая и резко остановился.
Бай Юй с круглыми от испуга глазами оглянулась на Цуо Су… его не было!
Способности этого пацана мгновенно исчезать были несравненными!
Она сидела одна на куче хвороста, придурковатая вторая наложница молодого хозяина. Слуги даже не удивились. Они полонились и ушли.
Цуо Су как сквозь землю провалился.
Бай Юй выдохнула с облегчением, как будто последний раз в жизни.
Цуо Су… Иногда она просто поверить не могла, как ей повезло, что рядом оказался еще один человек из ее времени, хотя она еще мало про него знала.. С ним было так легко после бесконечных притворств и не надо было из кожи вон лезть, чтобы не нарушить какое-нибудь правило. С ним у нее была надежда выжить в этом чужом мире и не окончить свои дни в поместном гареме.
А иногда он бесил ее своим несерьезным отношением и насмешками.
Было все-таки кое-что, чего она не могла понять…
Например, почему он так хорошо ориентировался в местной жизни? Он выполнял свою работу в поместье, как будто всегда только этим и занимался. Он знал всех слуг по именам. Он даже знал, где за забором растет крапива! Бай Юй, когда попала в древний Чу, была в полном раздрое и даже собственного имени сказать не могла! Почему такое неравенство?!
Бай Юй до сих пор ничего не знала о прошлой жизни Цуо Су: сколько лет ему было, был ли он женат, какая была у него профессия, как он умер, ничего. Он не особенно охотно говорил о себе. Она только догадалась, что Цуо Су, кажется, тоже из Шанхая.
И как вообще могло получиться, что такое невероятное событие, трасмиграция души через две с половиной тысячи лет, совершилось сразу в двойном экземпляре?! Или между их душами есть загадочная связь?
Сплошные секреты вокруг Цуо Су.
В эти летние дни Бай Юй много времени проводила в длинном дворе, отделявшем главную часть усадьбы от гарема и хозяйственных территорий. Ей не положено было там находиться, но у нее был заказ на резные работы и Сян Лян не высказывал никаких возражений. Резьба бронзовыми инструментами, без мела и карандашей для наметки, требовала особых навыков, поэтому Бай Юй не торопилась – она сначала сделала несколько пробных работ на дощечках.
Чтобы изготовить трафареты, она оккупировала печь на кухне, приготовила густой отвар из риса, отфильтровала, пропитала им пеньковый холст и высушила в развернутом состоянии. Получился необычный листовой материал, который сносно годился для эскизов углем и вырезания, вроде холщового картона.
Через несколько дней она начала резать перила. Бай Юй наметила орнамент из драконов, туловища которых образовывали непрерывную волну по всей длине, а лапки были забавно расставлены – что-то среднее между искусством Воюющих Царств и аниме Миядзаки.
Ми-фужэнь, как тигрица, ходила мимо двора и таращила выцветшие глаза. Как главная госпожа поместья, она, конечно, могла найти повод выйти с территории гарема, но делать это каждый раз, когда хочется дать затрещину строптивой наложнице, было несолидно.
Бай Юй и Юй Ваньсин после поездки в город пришлось, стоя на коленях, выслушать от Ми-фужэнь лекцию о почтении к старшим, но формально они ничего не нарушали, так что фужэнь поорала, пока не начала кашлять, и пошла пить микстуру.
Один раз, придя в длинный двор, Бай Юй застала там дядю, который, чинно заложив руки за спину, разглядывал ее резьбу.
– Отец хорошо учил тебя, – сказал он с улыбкой.
Сердце Бай Юй наполовину наполнилось радостью от того, что шушу оценил ее работу, а наполовину – грустью при воспоминании об отце.
Папа Бай хорошо ее учил.
Он с маленького возраста брал ее на все пленэры, которые устраивали в колледже. Он ставил для нее мольберт, но маленькая Бай Юй вместо того, чтобы рисовать, хулиганила и воровала тюбики с краской у студентов. Один раз на уроке в новом шанхайском океанариуме она из вредности загородила аквариум, растопырила руки и не давала никому рисовать, повторяя "Акула не хочет! Акула не хочет!" Все смеялись и фотографировали ее, а Бай Юй из-за этого злилась и растопыривалась еще сильнее.
Папа Бай редко ругал ее, он просто всегда был рядом, со своей доброй улыбкой, с красками и карандашами…
– Бай Юй…
Голос шушу вывел ее из задумчивости.
– Бай Юй, я скоро уеду.
Что?!
– Мои войска стоят в Се, я должен быть там. Я приехал только на свадьбу Сяо Цзи. Я уже и так задержался.
Каждая фраза эхом отдавалась в ее ушах, как погребальный колокол.
Солнце, стоявшее над головой Сян Ляна, потемнело.
– Бай Юй?..
Сян Лян уходит…
Он идет навстречу самой большой победе в своей жизни. Он идет навстречу своей смерти.
Двадцать лет назад Цинь покорил все остальные древние китайские царства, но его владычеству подходит конец. Два сокрушительных поражения уничтожили военную силу Циня. Первое, при Дунъэ, было нанесено войсками Сян Ляна в содружестве с армией Ци, а второе, через год, – Сян Юем при Цзюйлу.
Разбив армию Циня у Дунъэ, Сян Лян увлекся преследованием отступающих врагов и у Динтао встретил свежие силы Циня, пришедшие на помощь неожиданно даже для циньского главнокомандующего.
Сян Лян погибнет под Динтао.
Бай Юй подняла голову.
Боль была в ее глазах.
Сян Лян уже ушел, она стояла одна посредине пустого двора.
Это было не ее время! Это была не ее война!
Она здесь была беспомощная и бесполезная.
Она могла только смотреть вслед уходящему Сян Ляну.
Одна, заброшенная в глубь веков, против беспощадных жерновов истории.
Страшная мысль пришла ей в голову.
Если она попробует что-то изменить, она может вызвать эффект домино, когда одно маленькое событие порождает следующее, а за ним – бесконечную череду новых событий, которые без ее вмешательства не должны были произойти. Существует мнение, что в историю вмешиваться нельзя, иначе можно вызвать катастрофу в будущем. Что, если цепь изменений приведет к тому, что кто-то из ее друзей и близких умрет? Или вообще не родится? Или вообще все умрут, потому что начнется война?!
С другой стороны, более новая теория утверждает что, все, что должно было произойти – уже произошло. Если кто-то попадет в прошлое, то в его собственном времени ничего нового не случится, потому что оно уже такое, каким его сделало прошлое, в которое он попал.
Какая теория правильная, какая неправильная, она не могла знать.
Но ведь изменения уже произошли, поняла она!
Настоящая Бай Юй, дочка Бай Шэня, должна была умереть в свою первую брачную ночь. Если бы она умерла, тогда Сян Лян, наверно, не задержался бы в поместье на месяц, как сейчас. В книгах вообще нет упоминания о том, что его племянник взял еще одну наложницу накануне похода на Сянчэн.
Может быть, Бай Юй теперь – новая переменная в ходе истории? Может быть из-за того, что дядя до сих пор в Учжуне, дальше все пойдет по-другому?
Бай Юй стиснула руки у груди.
Она боялась, что история изменится.
Она боялась, что история не изменится.
Она стояла, прижимая руки к груди.
Она ничего не могла поделать, ей оставалось только ждать и надеяться.
Месяц сяошу, когда дни такие безмятежные… он недолго длится.
На смену ему приходит дашу, большая жара*[73], и воздух начинает плавиться, и люди задыхаются. На рассвете полыхают зарницы. Молнии бьют в землю. Грозовые тучи встают на горизонте, но вместо дождя только раскаты грома сотрясают небо, словно рычание диких зверей.
––
*[73] 大暑 дашу (большая жара) – 11й из 24 солнечных периодов (конец июля, начало августа). Самое жаркое время года, обильное сухими грозами.
––
❀ Благодетели, ставьте лайки, это полезно для кармы! ❀
ГЛАВА 24. Господин мой, что же ты не сойдешь ко мне с облаков?..
У Бай Юй и Цуо Су было мало времени до зимних холодов.
Три месяца на то, чтобы подготовить побег могли показаться достаточным сроком, но в древнем Китае они были, как лодки без весел в неспокойном море.
Бай Юй предполагала, что с севера должны двигаться группы беженцев, спасающихся от войны. Самое умное было смешаться с ними, но отчаявшиеся, изголодавшие люди были готовы на все, они были опасны. Своя рубашка ближе к телу. Могли убить за кусок хлеба, могли продать в бордель или на рудники.
Цуо Су сказал, он совсем не помнит жизни в 21 веке, но зато у него почему-то остались воспоминания мальчика-слуги, в теле которого он возродился. Это было не очень полезно, что мог мальчик знать о больших делах в большом мире? Чтобы набраться опыта, он часто тайком уходил из усадьбы и толкался на рынке или сидел возле торговых прилавков.
Надо было дождаться, когда хозяев не будет в поместье.
Бай Юй лелеяла маленькую надежду, что ее господин Сян Юй задержится на севере надолго, может быть, даже на год. Начинались решающие бои между Чу и Цинем – в ближайшие месяцы будет несколько сражений в окрестностях Хуанхэ, Желтой реки, это примерно 700 километров от Учжуна, а потом командующие силами Чу соберутся в Пэнчэне. В исторических хрониках ничего не говорилось, приезжал ли в это время Сян Юй домой в Учжун.
Ласточки вились над ее головой. Они готовились к отлету и звали Бай Юй за собой. Они проносились с крыши на крышу, словно черные молнии, и возбужденно чирикали. Они заразили Бай Юй беспокойством, и она тоже, словно перелетная птица, чувствовала томление в душе, как сердце стучит и зовет в дорогу. Ей было весело и страшно, как перед прыжком с трамплина.
Ласточкам было проще. Они знали, куда летят.
Бай Юй ничего не знала.
У нее было одно желание – сбежать от Сян Юя.
В его отсутствие жизнь в усадьбе можно было даже назвать сносной – уже знакомый маленький мир с людьми, к которым Бай Юй успела привыкнуть, с занятиями резьбой и домашней работой, болтовней с Ли Лэ и прогулками с Юй Ваньсин по крытым галереям.
Самым главным, что портило картину была даже не Ми-фужэнь, а отсутствие горячей воды, чтобы помыться! Бай Юй готова была полжизни отдать за теплую ванну!
В одном из хозяйственных дворов было помещение, где стирали одежду. Там стояли несколько больших деревянных кадок, но в них впитались грязь и сажа от многочисленных стирок, внутренние стенки были темные, в неопрятных подтеках, так что даже думать про такое купание было противно.
Пока в прачечную не привезли новую кадушку.
Бай Юй сразу узнала новость от вездесущего Цуо Су.
Дело представлялось простым: после захода солнца усадьба быстро затихала – древнекитайские жители рано ложились спать, потому что вставали все на рассвете. Патрули, охранявшие усадьбу, не имели привычки заходить в прачечную. Ми-фужэнь с наступлением темноты запиралась в своих покоях, потому что боялась злых духов.
Никто ничего не узнает.
Цуо Су и Ли Лэ заранее наносили воды и налили бадью. В помещении были печи и котлы. Цуо Су нагрел сколько нужно воды, а Ли Лэ сделала отвар из зубровки, сладкой травы*[74].
Во время Воюющих Царств в Поднебесной еще не пользовались эссенциями и духами, вместо этого принимали ароматизированные ванны с травами.
Расслабляющий ванильный аромат наполнил комнату.
Бай Юй казалось, душа у нее сейчас отлетит в горние чертоги.
Она растаяла в теплой воде, над которой поднимался пар, словно облака, и она сама парила на этих облаках. Духи-хранители спускались к ней и говорили, что все будет хорошо.
Я омыла себя в отваре орхидей,
Окунулась в сладкие ароматы,
Одежда на мне всех цветов,
Я сама, как цветок.
Как орхидея осенью во всей красоте -
Зеленые листья и пурпурный стебель…*[75]
Ли Лэ зажгла в комнате несколько свечей, взяла гребень и сидела у гопожи в изголовье, поливала ее длинные черные волосы из ковшика и расчесывала их.
Глаза Бай Юй закрылись сами собой, а на лице расплылась блаженная улыбка.
Сто цветов собрала я в своем дворе…
Мы омоемся в Небесном Озере,
Где купается солнце,
Мы высушим волосы
В солнечной лощине между холмами.
Господин мой, что ты медлишь и не сходишь с облаков?..*[75]
Неожиданный порыв воздуха сдул теплый пар.
С торопливым "топ-топ-топ" убежала Ли Лэ.
Бум! – захлопнулась дверь, втолкнув в помещение новую струю холода.
Бай Юй в недоумении открыла глаза.
Сначала она подумала, что сумасшедшему Фэн Цзы все-таки удалось вызвать повелителя демонов Чжун Квэя.
Что увидела Бай Юй:
Огромный мужчина с длинной лохматой бородой таращит на нее круглые от возмущения глаза.*[76] На нем была темная коричневая одежда, которую он носил под доспехами – плотная солдатская рубаха с широкими отворотами и штаны. От него несло грязью, потом, гарью и кровью. Все демоны ада смотрели из его свирепых глаз.
Что увидел Сян Юй:
… … …
Что увидел Сян Юй:
Сиськи.
Две круглые, белые, полные женские груди, облепленные мокрой нижней рубашкой из прозрачного шелка ша. Сквозь невесомый шелк на белом нефритовом фоне просвечивали два розовых кружка с бесстыдно торчащими сосками.
Это совсем не то, что он ожидал увидеть в прачечной поздним вечером!
Это вообще не то, что мужчина ожидает увидеть в собственном доме!
Со времен трех легендарных династий, когда в Поднебесной правили мудрые цари древности, мужчине завещано проявлять уважение к жене и сыну.
Конечно, не зря говорят, что с наложницей лучше, чем с женой, а с проституткой лучше, чем с наложницей. Это значит, что с наложницей мужчина может позволить себе больше, чем с законной супругой, но он привык уважать Юй-цие почти так же, как фужэнь.
Потому что дом – это дом. Это не место для похоти и разврата.
Бордель – для похоти, семья – для уважения, он всегда проводил четкую границу.
А эта дочка Бай… могла хотя бы прикрыться руками для приличия!
Женщина уставилась на него круглыми черными глазами. Отблески свечи гладили ее плечи и грудь, как будто она была соткана из света и теней. Как будто она была водяным духом, показавшимся ему в укромном омуте, чтобы соблазнить и забрать его силу.
Сян Юй нахмурился поднял руку и непроизвольно сжал ее в кулак на поясе.
Бай Юй испугалась так, что не чувствовала ни рук ни ног. Она перестала понимать, где находится и что происходит. Она только знала, что сбылся самый жуткий кошмар в ее жизни.
Он стоял со стиснутым кулаком и сверлил ее ненавидящим взглядом из полумрака.
– Сян Юй, – произнесла она непослушными губами.
Потому что теперь она знала, кто он такой.
Мужчина развязал пояс и скинул рубашку.
– Ты должна говорить "господин", – хмуро сказал он, стянув сапоги и верхние штаны.
Потом он полез к ней в бадью.
Вода с шумом выплеснулась, как девятый вал, переворачивая и унося банные принадлежности. На поверхности ароматного отвара из зубровки начали расплываться грязные разводы.
Бай Юй оказалась притиснутой к деревянному борту широкой спиной. Когда она посмотрела вверх, ей показалось, что над ней нависла Великая Китайская Стена. Как на одном человеке может быть столько мускулов?!
– Помой мне волосы, – сказал мужчина.
– А-а… – задушенно прохрипела Бай Юй.
– У меня гребешок уплыл, – сказал она, когда к ней вернула способность говорить.
Спина молча двинулась и прижала ее еще сильнее к стенке кадушки.
(Бай Юй, расплющенная:) – А-а… Я сейчас… Я дотянусь…
Она распустила его завязанные в пучок волосы и начала поливать их и разбирать пальцами.
Весь душистый отвар и мыльная зола, которую Ли Лэ приготовила для нее уходили теперь на сто лет не мытую спутанную гриву. Мужчины Чу, особенно к югу от Янцзы, считают волосы подарком от родителей, поэтому никогда их не стригут в знак почтения.
Белая нижняя рубашка была серо-бурого цвета с соляными подтеками под мышками и большим пятном засохшей крови вокруг правой лопатки. Неизвестно, сколько дней Сян Юй не слезал с коня.
Теперь грязь с его волос и рубашки стекала в кадушку.
Бай Юй старалась.
Она была очень счастлива, что господин ее не утопил, и подсознательно старалась умилостивить его.
Сян Юй все время сидел, не шевелясь и ничего не говоря, даже его дыхания не было слышно.
Бай Юй уже подумала, не заснул ли он там, но тут мужчина пошевелился.
Не оборачиваясь, он одной рукой вытащил ее из-за себя, как котенка, и посадил верхом к себе на бедра.
– Бороду тоже помой, – сказал он, бесстрастно прикрыв глаза веками.
Бай Юй, не решаясь смотреть ему в лицо торопливо принялась за дело, робко надеясь, бородой все и ограничится.
У маленькой Бай Юй ноги не растягивались, чтобы оседлать мускулистые чресла Сян Юя. Она ерзала и пыталась сползти к коленям, но он придержал ее снизу, и она почувствовала, как его член толкает ее, горячий даже сквозь одежду.
Не сквозь одежду!
Во время Воюющих Царств штаны с закрытой ширинкой носили только простолюдины и солдаты. Естественно, нижние штаны вместо шва имели спереди разрез от промежности до пояса.
Сян Юй, ладони на ягодицах Бай Юй, легко приподнял ее и толкнулся внутрь.
А!
У нее перехватило дыхание от того, как глубоко он вошел.
Какой дурак придумал, что секс в воде – это романтично?! Они с Ван Джэкунем как-то устроили интимное купание на море, ей совсем не понравилось! Вся смазка вымывается водой, а обещанные незабываемые впечатления – от натертой промежности!
Бай Юй, как могла, упиралась мужчине в сгибы локтей, но он, даже не замечая ее сопротивления, поднимал и опускал ее, как щепку в море, больно впиваясь пальцами в бока, и таранил снизу бедрами.
Вода расплескивалась из кадки во все стороны.
Плотно пригнанные доски трещали, вместе с безостановочным движением внутри бадьи, между ними открывались щели, выплевывавшие тонкие струйки на пол.
Бедная Бай Юй забыла про страх и стыд, она только хотела, чтобы все поскорее закончилось, так ей было больно и неудобно.
Она подняла глаза и встретила взгляд Сян Юя, который смотрел на нее в упор с непроницаемым лицом. В его светлых карих глазах читался вызов, как будто он вел отряд на врага. Брови сердито сошлись над переносицей.
Его качавшееся вверх и вниз лицо было так близко, что Бай Юй видела его зрачки, окруженные отражением свечей. Вместо правого зрачка…
Она даже на несколько секунд забыла про свои страдания!
Вместо правого зрачка в центре радужной оболочки темнело странное пятно, по форме напоминающее восьмерку. Двойной зрачок. То, что она принимала за косоглазие, было знаком божественного происхождения, о котором упоминали несколько современников Сян Юя, таким же, как у мудрых императоров древности…
Ай!.. ай!.. Когда же это закончится?!
Слезы выступили у нее на глазах, но Сян Юй внутри нее никак не успокаивался. Бай Юй начало казаться, что у нее во влагалище спустили с цепи дикого кабана! Она чувствовала, как он распихивает ей органы толстым шершавым туловищем и топчет все копытами.
Чресла мужчины задвигались еще быстрее, член дернулся, сбился с ритма и начал выталкивать порции семени и сокращаться.
Сян Юй еще несколько секунд пристально смотрел на нее, с расширившимися ноздрями, а потом без предупреждения снял ее с себя и вылез.
Бай Юй осталась сидеть в грязной луже на дне кадушки.
По прачечной как будто проскакало стадо носорогов: баночки с кремами катаются в лужах, приготовленная на лавках чистая одежда промокла и свалилась на пол, свечи все залило, только самая дальняя теплилась в уголке. Остатки воды не спеша вытекали через трещины. Час назад это была хорошая новая кадка.
Сама Бай Юй была грязнее, чем до бани.
Чем она навлекла на свою голову такое проклятье?! Почему этот человек, стоит ему только появиться, всегда с несравненной легкостью превращает ее в кучку мусора?!
Бай Юй хотелось плакать. Ей хотелось спрятаться от него. Ей хотелось пожаловаться небу на свою горькую участь. Но у нее ни на что не было уже сил.
Она просто сидела и смотрела на Сян Юя безнадежным взором.
В темноте она не могла видеть, какое выражение у него на лице.
– Отвернись, – сказал он.
Серьезно?!!!
Она закатила глаза и повернулась, устало навалившись на борт кадушки.
Она слышала, как он снимает мокрое белье и переодевается. Потом все затихло. Если он сейчас даст ей сзади кочергой по голове, то все страдания закончатся, равнодушно подумала она.
Шелест шагов.
Бай Юй обернулась.
Сян Юй сделал последний шаг и протянул к ней руку.
Что ему еще надо?!
Он похлопал ее по щеке.
Потом он ушел.
Оставив за собой погром.
Кто это все будет убирать?!
– Ли Лэ! Ли Лэ! – позвала Бай Юй слабым голосом. – Иди сюда, предательница!
––
*[74] 甜草 (букв. "сладкая трава") зубровка душистая, чаполоть, ванильная трава – душистый злак
*[75] строки из 九歌 "Девяти песней" (из собрания "Песни царства Чу"), ритуальные песнопения для вызова духов предков
*[76] Повелителя демонов Чжун Квэя изображали как мужчину могучего сложения с длинной бородой и круглыми выпученными глазами, очень уродливого.
––
❀ Благодетели, ставьте лайки, это полезно для кармы! ❀
ГЛАВА 25. Уи-уи
Бай Юй разглядывала балки на потолке.
Она не собиралась прерывать свое интересное занятие. Все, чего она хотела, – это лежать на спине и смотреть в потолок, лишь бы не выходить за пределы комнаты.
За пределами комнаты было страшно, там был Сян Юй.
План был такой: сидеть дома, пока господин не уедет.
– Госпожа, одевайтесь поскорее, – сказала Ли Лэ.
– Маленькая предательница, – сердито ответила ей Бай Юй. – Кинула меня вчера и убежала!.. Ай!
Мышцы в ногах и в паху болели так, словно ее вчера казнили, разорвав повозками на пять частей. Растяжка и стамина ни к черту, подумала Бай Юй, кандидат в мастера спорта в прошлой жизни. Надо тренироваться, совсем бесполезное тело. Как с таким можно убежать куда-нибудь?
– Ах, госпожа! – ворковала Ли Лэ, наводя ей красоту. – Я же вам говорила – господин обязательно поддастся вашим чарам! Вы родите наследника семейству Сян и станете фужэнь!
Бай Юй, одетая и причесанная, решительно потопала назад к кровати и рухнула на нее.
В дверь тихонько постучали.
– Юй-мэймэй, – радостно сказала Юй Ваньсин. – Ты слышала? Наш господин вернулся из похода.
(Бай Юй:) – Мммэээ… (нечленораздельное мычание из подушек)
(Юй Ваньсин:) – Юй-мэймэй, пойдем поздороваемся.
(Бай Юй, про себя, мрачно:) – Спасибо, я уже поздоровалась. Теперь твоя очередь.
Юй Ваньсин немного постояла на пороге.
(Юй Ваньсин, нерешительно:) – Он, наверно, привез нам подарки.
Его подарки!
Спасибо, видели!
Попытка заманить Бай Юй к господину потерпела неудачу, Юй Ваньсин не знала, что еще сказать. Она беспомощно посмотрела по сторонам.
Из кучи подушек поднялась рука, махнула на нее и бессильно упала:
– Иди, иди.
Иди к своему господину, если он тебе так нужен.
Из-за этого бесчувственного животного Сян Юя, Бай Юй теперь казалось, как будто она обокрала Юй Ваньсин. Он разрушил ее любимую сказку про могучего героя с нежным сердцем и его прекрасную наложницу, которые были преданы друг другу до последнего вздоха!
Душа Бай Юй оделась в траур.
Черные облака сгустились над усадьбой, белые птицы с криком носились и искали, куда бы спрятаться.
Первый удар грома сотряс небо и землю.
Дождь упас словно занавес из тяжелых стеклянных бусин.
Бай Юй лежала и смотрела в потолок.
У нее в душе тоже были черные облака.
Еле-еле горел светильник на столе.
– Тук-тук-тук.
Бай Юй вздрогнула.
– Тук-тук-тук, – у окна.
Опять тот же стук?
– Ли Лэ, – шепотом позвала Бай Юй.
Ли Лэ дремала, сидя возле сундука.
– Ли Лэ! Ты слышишь?
– А? Что?
– Тук-тук-тук.
Может быть, это просто вода собирается в изгибе кровли, а потом падает на рамы?
– Бух!
Ли Лэ одним прыжком оказалась у хозяйки на постели!
Кто-то ломился в окно!
В дверь начали скрестись.
Бай Юй и Ли Лэ задрожали и прижались друг к другу.
– Уи-уи!
Беспризорная душа плакала под дождем.
Бай Юй и Ли Лэ переглянулись.
– Уи-уи-уи-уи-уи-уи-уи-уи-уи!
Бай Юй села на кровати и взяла в руку медные щипцы для углей. Ли Лэ кивнула и взяла подушку.
Он вдвоем, шаг за шагом, приблизились к двери.
– Уи-уи! Уи-уи!
Бай Юй набрала в грудь воздуха и отодвинула створку.
Перед ней никого не было.
Только падал дождь.
–Уи-уи!
Она посмотрела себе под ноги.
Крошечное, мокрое, волосатое животное, задрав морду, скулило и жаловалось, сидя на деревянной галерее.
Пожаловавшись, щенок вбежал в комнату и старательно отряхнулся, забрызгав пол.
Отряхнувшись, он уселся, посмотрел на девочек, поднял морду и снова заплакал:
– Уи-уи-уи-уи-уи-уи!
(Бай Юй, брови умиленно подняты:) – Ааа… Ты, наверно, есть хочешь?
(Ли Лэ, усаживаясь на пол и протягивая к страдальцу руки:) – Люди говорили, у него маму растоптала лошадь, а остальных щенков утопили.
(Щенок:) – Уи-уи!
Уи-уи оказался бестолковым и прожорливым существом. Все, что он умел – это нюхать булочки и сосать тряпку, намоченную в козьем молоке. Таким образом он высосал полкувшина и раздулся, как пиявка. За ночь он научился вилять хвостом и сгрыз самую красивую пару туфель Бай Юй, но все равно девочки в нем уже души не чаяли.
Когда он хотел есть, он шлепался посредине комнаты на мохнатую задницу и заявлял: "Уи-уи!" Когда он не хотел есть, он валился на бок и засыпал. От роду ему было недели три, он был неизвестной породы, весь в клоках шерсти, как попало торчащих во все стороны. С круглыми, близкопосаженными коричневыми глазками, он был похож на маленького, лохматого, бестолкового медведя.
– Уи-уи! – позвала Бай Юй, и щенок, путаясь лапами в одеяле, побежал к ней по кровати.
– Уи-уи! – позвала Ли Лэ с другой стороны. Щенок свесил уши и начал соображать, к кому лучше пойти.
– Бай-цие, я вхожу, – послышался низкий голос из-за двери.
Бай Юй подскочила на месте!
Она не ждала, что Сян Юй нагрянет к ней в спальню!
Она сунула Уи-уи под одеяло, и он начал там ходить и искать выход.
"Лежать!" – шепотом приказала Бай Юй.
Ага.
Комок под одеялом направился в сторону стены.
Ли Лэ открыла дверь и принялась кланяться.
Бай Юй пошире расставила локти в широких рукавах и почтительно приветствовала господина.
Комок в это время врезался в стену и остановился, соображая, что ему делать дальше.
Подумав, он пошел в другую сторону.
Бай Юй распрямилась, но продолжала держать ладошки сложенными у груди, а локти – растопыренными.
Сян Юй подозрительно прищурился на нее.
Дочка Бай вела себя на удивление примерно.
Уи-уи вылез из под одеяла и сказал "Уи-уи!" Он хотел, чтобы все посмотрели, какой он находчивый.
Глаза Сян Юя стали круглыми.
– Бай Юй! – зарычал он и сгреб щенка с кровати.
Бай Юй похолодела.
Если он сожмет кулак, от щенка мокрого места не останется!
– Собака должна быть на улице, – сказал Сян Юй с угрозой.
Щенок полностью уместился в большой ладони Сян Юя.
– Ты-то должен быть умнее! – сказал ему Сян Юй.
Щенок принялся сосать Сян Юю палец!
Сян Юй посмотрел на него с ужасом, нахмурился и отобрал палец.
Тем не менее, маленькое тупое животное не отставало. Оно мордой повозило по рубашке мужчины, понюхало и присосалось к тесемке на груди. Запах Сян Юя очень ему понравился.
Сян Юй гневно выпучил на него глаза.
Щенок, не выпуская изо рта тесемки, завилял хвостом, показывая свою любовь.
– Забери его! – глухо произнес мужчина, с ненавистью глядя на Бай Юй.
Бай Юй оторвала от него щенка и торопливо сунула Ли Лэ.
Она боялась встретиться глазами с господином.
– Я не лягу в постель, в которой была собака, – заявил он.
Наказал.
Он повернулся и величественно направился к выходу.
– Ффууу… – Бай Юй выдохнула с облегчением.
Мужчина как будто почувствовал ее настроение.
Он остановился.
Он обернулся и коварно сощурился.
Он спросил:
– Бай Юй, ты читать умеешь?
Бай Юй перестала кланяться и медленно распрямилась.
Она посмотрела на него, не пряча глаз.
Выражение в них трудно было описать словами.
Это был долгий безнадежный взгляд, каким доктор философии, автор двенадцати статей по символике погребальных росписей, опубликованных в "Chinese Archeology" и "考古"*[77], смотрит на человека, так и не выучившего буквы.
Взгляд пяти тысячелетий цивилизации на коалу, имеющего соотношение веса мозга к телу 0,2%.
Это был взгляд, которым профессор Лоу не раз смотрел на нее.
О том, как Сян Юй учился
В юности Сян Юй учился письму, но не выучился. Потом он стал учиться биться на мечах и тоже бросил. За это дядя Сян Лян разгневался на него. Сян Юй заявил, что письмо годится только чтобы написать собственное имя, мечом можно победить только одного человека, а надо учиться тому, как можно победить десять тысяч человек. Сян Лян согласился и стал обучать Сян Юя военному искусству. Сян Юй поучился немного и тоже бросил.
Как-то раз они вдвоем наблюдали за переправой императора Шихуанди через реку Чжэдзян. "Его можно свергнуть и занять его место!" – воскликнул Сян Юй. Сян Лян зажал ему рот и запретил говорить дальше. "Не болтай попусту, а то казнят весь наш род!" – сказал он. Но с той поры Сян Лян стал уважать племянника.
Вот как было дело.
– Отвечаю господину. Незначительная служанка умеет читать, – сказала Бай Юй ровным голосом.
– По слогам, – добавила она с непроницаемым выражением на лице.
Он кивнул, и в глазах его промелькнула мстительная искра.
Потом он ушел.
––
*[77] "Chinese Archeology" ("Китайская археология"), "考古" ("Kaogu", "Археология") – научные журналы
––
❀ Благодетели, ставьте лайки, это полезно для кармы! ❀
ГЛАВА 26. Лучший день ее жизни пришел в 208 году до новой эры
Утром слуга принес на подносе два свитка бамбуковых дощечек.
– Госпожа, молодой хозяин велел вам все это прочитать, – сказал слуга с сочувствием в голосе.
Такова была месть Сян Юя.
Бай Юй развернула свиток и увидела столбики символов да-чжуаня, шрифта большой печати. Это был неизвестный ей текст "Наставление женщинам" – выдержки из "Книги обрядов", "Суждений и бесед", Мэн-цзы*[78] и других конфуцианских текстов, относящиеся к правилам поведения для женщин.
У нее ладошки вспотели от возбуждения!
Подлинная рукопись конца Воюющих Царств в прекрасном состоянии!
Она жадными руками ухватилась за поднос и ногой задвинула створку, оставив слугу удивленно таращиться на запертую дверь.
Потому что она боялась, вдруг он отберет рукописи! Вдруг он скажет "Ой, госпожа, простите ничтожного слугу, я все перепутал. Эти свитки мне приказали сжечь, а вам молодой хозяин велел взять кирку – нате, это вам! – и отправляться на медные рудники."
Но, очевидно, Сян Юй считал, что хуже чтения на свете быть ничего не может.
Хе-хе.
Читать да-чжуань было гораздо легче, чем писать на нем!
Луна еще не повисла на ветках старого утуна, а Бай Юй уже подняла глаза от второго свитка. Никогда в жизни она так не жалела, что книжка кончилась!
Некоторые цитаты были ей знакомы, некоторые она встречала в более поздних источниках в искаженном виде, а некоторые – видела впервые.
– Ага… Входить в двери с левой стороны, не занимать весь проем… не ходить по середине дороги, мужчина идет по правой стороне, женщина – по левой… Так вот почему Ми-фужэнь все время налетает на меня! Вредная карга, не могла по-человечески объяснить… Улыбаться, не открывая рта и не показывая зубов… знаем, знаем… Если мужчина передает что-то женщине, они не должны касаться руками… Мужчины не говорят о делах во внутренних покоях, женщины не говорят о делах за пределами дома… Мужчина своей мудростью руководит всей семьей… хм… хмм… хммм… Послушание считается правильным путем для жен и наложниц… Девочку учат быть послушной, мягкой, ткать коноплю, шелк… соблюдать обряды церемоний, приносить жертвы предкам… На первом месте у женщины – семья, на последнем – она сама…
– Ах, как бы я хотела вернуться назад в наш музей со всеми этими записями! – начала мечтать Бай Юй. – Заведующая Бай, вы – светило нашей исторической науки! Откуда вы так хорошо знаете этические нормы конца династии Чжоу?! … Ах, ну понимаете, Ми-фужэнь каждый день лупила меня по щекам, оттуда я так хорошо все и знаю!.. Заведующая Бай, вы такая мягкая и послушная… Да, да, я такая…
Бай Юй с азартом потерла руки, впереди ее ждало главное удовольствие: теперь она могла составить каталог иероглифов да-чжуаня с примерами из первоисточника! Кто бы ей сказал в Шанхае пару месяцев назад, что лучший день в ее жизни настанет в шестой луне второго года правления императора Цинь Эр-ши, то есть в 208 году до новой эры?!
Она открыла ящички с письменными принадлежностями и разложила чистые бамбуковые дощечки.
За книгой незаметно
Лето кончилось,
Каждая секунда дорога,
Как будто это золото.*[79]
По ночам ей не давали покоя странные сны.
Ветви качались над ней, она смотрела на них, как будто лежа на спине, как будто была похоронена под деревом. Иногда сквозь листву светила луна, тогда контуры веток и листьев были черными и особенно страшными. Иногда луны не было, были только звезды. Иногда была просто темнота – но Бай Юй все равно знала, что ветви там, качаются над ней.
Ее обнимал необъяснимый, тягучий, мертвящий ужас, она силилась подняться, но невидимая сила давила ей на грудь и душила ее.
Черные листья над ней трепетали под ночным ветром – там был воздух, там было небо, а вокруг нее был только могильный холод и страх смерти.
Сколько она ни тянулась, ветви над ней всегда были на том же расстоянии, и луна равнодушно смотрела сквозь них ясным ледяным оком.
Холод.
Страх.
Темнота.
Бай Юй открыла глаза и глубоко вдохнула.
Сон не отпускал ее.
Она спустила ноги с кровати и с силой потерла пальцами виски и лоб, мокрый от пота.
Бай Юй послушала в темноте безмятежное сопение Ли Лэ.
Она улыбнулась, накинула платье, тихо прошла через комнату, открыла дверь и вышла на веранду.
Она набрала полную грудь свежего воздуха. Стало немного легче.
Старый утун у колодца высился в ночи, как Великое Шелковичное Дерево, сто тысяч лет подпирающее небо. Его верхушку нельзя было разглядеть среди темноты, так что казалось, по стволу можно долезть до Коричного Дворца на луне.
Не зная, зачем, Бай Юй медленно пошла через двор и встала под ветвями великана. Она посмотрела на небо сквозь крону и протянула руку, чтобы коснуться веток.
Ей послышался чей-то голос.
Она обернулась – никого.
Может быть, это был ветер, может быть, ей послышалось.
Как будто кто-то спрашивал ее или просил о чем-то.
Бай Юй постояла, а потом прошлась вокруг двора по деревянной галерее, надеясь, что кто-то не спит в комнатах, но там все было тихо.
Немного поколебавшись, она заглянула в соседний двор – все равно возвращаться домой ей не хотелось. Уже без всякой цели она побрела дальше.
В одном из окон, сквозь щели в досках, пробивался свет.
Это было странно, потому что в этой части усадьбы не было жилых помещений.
Бай Юй подошла поближе.
Приглушенный женский голос.
Как будто невнятный стон или вздох.
Кто-то плачет?
Кому-то нужна помощь?
Бай Юй сделала шаг к двери и протянула вперед руку.
Мужской голос.
Мужчина засмеялся.
Бай Юй встала, как вкопанная.
Она узнала голос – низкий, с глубокими нотами, как будто рычит зверь.
Но сейчас рычание было больше похоже на урчание, словно зверя чесали за ухом.
Она ни разу не слышала, чтобы он смеялся. Она даже представить себе не могла, чтобы он смеялся, тем более, так тихо и ласково, как сейчас.
Дальше был слышен плеск воды.
Бай Юй уже поняла, куда пришла! Чем занимается Сян Юй в прачечной тоже нетрудно было догадаться.
Она поджала губы и закрыла их тыльной стороной ладони, чтобы не издать ни звука. У нее только осуждающе поднялись брови, потому что она почувствовала небольшой укол обиды из-за того, с какой легкостью Сян Юй украл ее ноухау! Он ведь обычно такой неприступный и надменный, кто бы мог подумать, что он будет устраивать романтические свидания в ванне со свечами?!
Но зато, тем меньше внимания он обращает на Бай Юй. С первых дней возвращения он о ней совсем забыл, так что все было только к лучшему.
Бай Юй тихо попятилась от двери, благодаря небо, что двое внутри были слишком заняты друг другом.
Не хватало только, чтобы господин подумал, что она за ним подсматривает во время любовных занятий! Это будет неповторимое достижение на ее поприще местной дурочки… Неповторимое и последнее, скорее всего.
Она торопливо повернулась в темноте… и в следующий момент врезалась в чье-то большое тело!
––
*[78] "Книга обрядов" 礼记 ("Ли цзи") – обширный свод правил поведения, составленный в эпоху Воюющих Царств и ранний период династии Хань (3-2 в. до н.э.)
"Суждения и беседы" – записи высказываний Конфуция (551 – 479 г. до н.э.), собранные его учениками
Мэн-цзы 孟子 (372–289 г. до н.э.) – философ, последователь Конфуция
*[79] Ван Чжэньбай (9-10в.) (из стихов《白鹿洞》"Пещера белого оленя")
读书不觉已春深，
一寸光阴一寸金
За чтением незаметно закончилась весна.
Каждый цунь времени – цунь золота.
––
❀ Благодетели, ставьте лайки, это полезно для кармы! ❀
ГЛАВА 27. Бог войны Сян Юй и гений меча Сян Чжуан
У Маогэнь так и подскочила от страха!
Бай Юй от страха тоже подскочила и толкнула человека перед собой!
Престарелая служанка плюхнулась на задницу.
Бай Юй немного удивилась, как легко она победила противника.
– Ох, ох! – сказала служанка.
Бай Юй поняла по голосу, что это всего-навсего У Маогэнь, и зажала ей рот ладонью.
– Ты чего тут? – шепотом спросила она.
– Несу чистые рубашки своей госпоже, – шепотом ответила У Маогэнь. – А вы, госпожа, почему не спите?
– Мне приснился страшный сон, – призналась Бай Юй, помогая старшей женщине подняться и отводя ее подальше.
– Страшный сон? – глаза У Маогэнь заблестели от любопытства, вылупились и отразили лунный свет.
– Мне иногда снится, что я похоронена под старым утуном во дворе, – прошептала Бай Юй.
– Вот это дела!
У Маогэнь даже забыла, куда она шла.
– Молодая госпожа, – громко зашептала она. – Это место нехорошее, я вам потом все расскажу!..
У Маогэнь вспомнила, что должна отнести рубашки.
Она запыхтела и убежала в темноту.
Не успела Бай Юй сделать два шага, из темноты снова послушались топот и пыхтение.
– Молодая госпожа! – сказала У Маогэнь, отдуваясь. – Только не подходите ночью к колодцу!
– А?
Но У Маогэнь уже убежала с рубашками.
Бай Юй пугливо огляделась.
Снова пыхтение из темноты!
– И во время дождя, госпожа, тоже не подходите к колодцу!
На этот раз У Маогэнь убежала без возврата, а Бай Юй поспешила домой одна, пугаясь каждого куста.
Она заперла двери в спальне и спряталась под одеяло.
Что за нехорошее место, про которое сказала У Маогэнь? Колодец? Старый утун? Или вся усадьба?
Страшно одной в темноте в нехорошем месте.
Шелест листьев с улицы и сонные крики птиц теперь были полны зловещих намеков: мы доберемся до тебя, Бай Юй.
– Шур-шур…– из-под кровати.
Оно уже в комнате!
Бай Юй вся съежилась и задрожала.
– Уи-уи… чавк-чавк.
Ах ты, мохнатая толстая жопа!
Конечно, Бай Юй, пока ходила на улице, оставила дверь открытой, поэтому Уи-уи забежал в комнату и заснул под ее кроватью! Теперь ему снилось, как он выпрашивает подачки и ест их.
Главной заботой в жизни Уи-уи было клянчить еду. Он достиг такого мастерства, что ухитрялся отъедать кусочки даже у прожорливого Хань Синя.
Его второй заботой было забегать в спальню к Бай Юй, вилять хвостом и прятаться под кроватью. Ли Лэ и Бай Юй вышугивали его оттуда метлой или подманивали лепешкой, размоченной в молоке. Иногда он просто из хулиганства, как мохнатая бомба заносился в комнату, делал круг и вылетал обратно.
Бай Юй сразу перестала бояться, и через минуту к сонному сопению Ли Лэ и Уи-уи добавилось еще одно.
– Госпожа, скушайте пирожок!
Честное слово, Ли Лэ иногда путала хозяйку со щенком – чтобы разбудить Бай Юй, она водила у нее под носом булочкой, распространявшей аромат свежей сдобы и мясной начинки!
Как только Бай Юй открыла глаза, Ли Лэ сунула булку ей в рот!
– Доброе утро, госпожа!
– Мум-мум-мум…
– Сначала прожуйте. Не надо разговаривать с едой во рту, – заботливо сказал Ли Лэ.
– Мум… Отстань со своей булкой, – сказала Бай Юй. – Утром булки, днем бул… мум-мум…
– Госпоже надо копить силу инь, чтобы родить здорового ребеночка, – приговаривала Ли Лэ и засовывала в рот хозяйке новые порции.
– По твоему это сила инь?! – с возмущением спросила Бай Юй, оттолкнув насильницу и усаживаясь в постели.
Она ущипнула себя за бок.
– Это что? Это инь? Это жир! Ты меня откармливаешь, как поросенка!
Ли Лэ радостно закивала:
– В полном теле – женская сила, госпожа! Кушайте… кушайте… – последнее слово она произнесла сквозь зубы, отбросив ненужные церемонии и силой запихивая булку в Бай Юй.
Бай Юй вспомнила медицинский отчет по захоронению Синь Чжуэй, знатной дамы династии Хань, которая жила в начале 2го века до новой эры. Ее тело, найденное через две тысячи лет, было почти не тронуто разложением, археологи называли ее "леди Дай". Почему леди Дай так хорошо сохранилось, остается для ученых тайной, известно только, что в составе жидкости, обнаруженной в гробу присутствовало некоторое количество киновари, убивавшей бактерии.
По сохранившимся останкам ученые реконструировали облик замечательной красавицы: точеный носик, оленьи глаза и соболиные брови. В музее провинции Хунань находится ее восковая фигура в полный рост.
При всем при том, исследования показали, что ко времени смерти леди Дай страдала разнообразными заболеваниями, большинство из которых было вызвано ожирением! Умерла она в возрасте 50 лет от сердечного приступа, потому что тонны жира сдавили кровеносные сосуды! Такова была жизнь гаремной красавицы – неумеренное питание и отсутствие физических упражнений.
Бай Юй содрогнулась.
Если так пойдет, через пару лет они с Ми-фужэнь смогут выступать в цирке – долговязая тощая фужэнь на пару с маленькой и толстой Бай Юй. Звезды клоунады, из неувядаемого репертуара, где высокий лупит толстого, а толстый все время падает и плачет фонтанами слез, нажимая на резиновую клизму под рубашкой.
Бай Юй решила, что живой она не дастся!
Несколько минут они с Ли Лэ перепихивали друг другу объедок булки.
Первым не выдержал Уи-уи – он вынырнул из-под кровати и утащил булку!
– Собачка молодец, собачка хорошо кушает, – сказала Ли Лэ, сдув со лба прядку, растрепавшуюся в потасовке и с материнской нежностью наблюдая, как Уи-уи месит задними лапами и с трудом протискивает под кровать свою толстую задницу.
Она многозначительно поглядела на хозяйку.
Бай Юй вылезла из постели.
– Гони его оттуда, – сказала она, важно надувая щеки и поглаживая воображаемую бороду. – Собаке место на улице, понимать должны.
Потом она не выдержала и расхохоталась, наблюдая, как Ли Лэ на четвереньках возит под кроватью метлой. Наконец, маленькая служанка вымела на свет божий щенка и несколько камушков, которые психованный Фэн Цзы считал своими амулетами для повелевания демонами. Ли Лэ с метлой погналась за Уи-уи, они оба выскочили на улицу и стали там носиться, полные с утра детской энергии.
Когда Бай Юй была умыта, одета и причесана, она вышла на галерею и стала там прогуливаться с невинным видом.
– Госпожа, берегитесь, Ми-фужэнь идет, – поспешила предупредить ее верная Ли Лэ, но Бай Юй решительно двинулась навстречу старшей женщине. Ей не терпелось опробовать на практике все, что она столько дней изучала по "Наставлениям"! Маленькими шажками, держась с левой стороны галереи, прижав локти к бокам, она проплыла мимо фужэнь.
Глаза фужэнь: – -
Бай Юй остановилась, повернулась к госпоже Ми, сложила ладошки перед грудью, опустила глазки и прошептала с поклоном:
– Сестрица, доброе утро.
Глаза фужэнь: 0 0
– Незначительная служанка почтительно видит Ми-цзецзе.
(Ми фужэнь:) – Хм… (не знает, что сказать)
Ми-фужэнь кивнула и пошла дальше с растерянным видом.
(Бай Юй, под нос:) – Хе-хе!
Не успела Ми-фужэнь опомниться, как Бай Юй, описав круг по двору, снова приплыла ей навстречу:
– Сестрица.
Поклон.
Почтительно стоит, ждет, что ей прикажут.
(Ми-фужэнь, шипит:) – Бай-цие… можешь идти.
(Бай Юй, под нос:) – Хе-хе!
Уплыла.
В третий раз она не стала испытывать удачу и, ускоряя шаги, нырнула в соседний двор.
Она прошлась мимо входа в хозяйственный проулок, в котором раньше занималась резьбой. Понятно, что, пока Сян Юй присутствует в усадьбе, она не хотела, чтобы он там ее увидел – еще отменит разрешение шушу. Она уже миновала проход в ограде, но тут до ее ушей донеслись стоны и звук падения тела!
Бай Юй не удержалась и заглянула в длинный двор.
Поддерживая друг друга и хромая, из-за здания торопливо выходили несколько солдат с обнаженными мечами! У одного темная рубашка была залита кровью, другой со страхом оглядывался, третий плюнул в ладонь и на ходу разглядывал выбитый зуб, четвертый не мог дальше идти и упал на колени.
Бай Юй тут же забыла, что ей нельзя заходить в этот двор и разговаривать с чужими мужчинами.
– На вас напали?! – воскликнула она, подбегая.
Неужели войска Циня уже в Учжуне?! Как такое могло произойти?! Ни о чем подобном в исторических книгах не говорилось!
Солдаты попятились от Бай Юй и забормотали:
– Это ничего… Это просто генерал Сян тренируется… Поддерживает боевой дух в войсках…
С этими словами тот, что стоял на коленях, упал лицом в землю. Младший, в залитой кровью рубашке, заплакал.
С той стороны бамбуковой ограды раздавались мужская ругань звон железа и предсмертные крики. Это совсем не было похоже на практику с мечами. По звукам, это было похоже на смертельный бой.
Снедаемая и страхом, и любопытством, Бай Юй подобралась к бамбуковой ограде и прижалась глазом к промежутку между прутьями.
Несколько десятков солдат нападали на одного.
Тот, что был в центре схватки, возвышался над остальными, как скала в бушующем море. В руке у него было копье гэ длиной в два человеческих роста, выпученные глаза метали молнии во врагов, борода стояла дыбом, лицо было разгоряченное и яростное.
Лица всех остальных были несчастными.
С каждым взмахом гэ передние солдаты валились назад и натыкались на задних, сшибая их с ног и сами падая на них. Если кто-то пытался достать копьем Сян Юя, он без труда ломал ему оружие голой рукой, не прекращая атаки. Противники пытались собрать защитную формацию, но скорость и натиск, с которыми действовал Сян Юй, не давали им никаких шансов.
Огромное копье, которое нормальный человек с трудом держал двумя руками, генерал одной рукой вращал так стремительно, что оно неуловимо для глаза, со змеиным шипением проносилось над землей, обретя собственную злую волю.
Бай Юй забыла обо всем, увлеченная небывалым зрелищем.
Она всегда думала, в чем же разница между великим полководцем, которых в истории Поднебесной были сотни, и 战神, богом войны, которых было несколько человек.
Теперь она поняла.
Бывает сила, перед которой великие стратегии рассыпаются в пыль.
Бывают люди, которые в одиночку побеждают армии, и это не сказки.
Обнаружив, что драться больше не с кем, Сян Юй что-то прорычал себе в бороду и сердито швырнул копьем в расползающихся врагов. Постояв две секунды с недовольным видом, он пошел забрать оружие.
Когда он нагнулся, на земле перед ним оказался один из солдат. Солдат был молодой и наивный, он подумал, что генерал Сян хочет помочь ему подняться. Он просиял благодарностью и потянулся навстречу, в ответ генерал Сян мстительно толкнул его так, что бедняга перекатился три раза и свалил еще несколько человек, которые только что с трудом поднялись. Сян Юй удовлетворенно хмыкнул, замкнул пальцы на копье и начал распрямляться.
В этот момент он получил удар ногой в затылок.
Бай Юй никогда не видела, чтобы человек мог так прыгать!
Юноша, на несколько лет младше Сян Юя, взлетел над землей, как будто у него были крылья, и врезал генералу ступней в основание черепа! Обычному человеку такой пинок вынес бы мозги.
Сян Юй взял копье и повернулся к неприятелю.
В руке у юноши был широкий прямой меч, которым он поигрывал, держа его в вытянутой руке. Отскочив от Сян Юя, он обходил его по кругу на расстоянии, выбирая момент для атаки.
– Ах ты, маленький засранец, – сказал Сян Юй. – Иди-ка сюда.
В дебрях его бороды блеснули два оскаленных белых клыка.
– Я уже пришел, братец, – дружелюбно ответил юноша и улыбнулся в ответ, сделав глазки счастливыми полумесяцами, так что светившееся в них желание убивать спряталось, как солнце за тучку.
Бай Юй, съежившаяся за забором, почувствовала, что по спине у нее побежали холодные мурашки.
Юноша, как кобра, метнулся вперед, но за два шага до цели внезапно изменил направление броска и нацелил острие меча в бок противнику. Мускулистая туша Сян Юя с неожиданной легкостью переместилась, копье ударило юношу по руке, и в ту же секунду Сян Юй нанес ему удар открытой ладонью в грудь, от которого молодой человек отлетел назад на несколько метров. Он ловко приземлился на одно колено, оставив на земле борозду и, без паузы, снова бросился на противника, одним прыжком преодолев разделившее их расстояние. Он был встречен взмахом копья, проскочив под которым, он наткнулся на локоть старшего мужчины, врезавшийся ему в подбородок. Молодой человек отпрыгнул назад, пару раз мотнул головой и опять ринулся в атаку.
Поединок напоминал бой леопарда с носорогом – леопард нападал и отскакивал, изворачиваясь в воздухе, но не мог пробить оборону носорога. Носорог не мог поймать леопарда.
Звери скалились друг на друга, ни один не хотел уступить.
Мускулы играли под солдатскими рубашками, меч и копье двигались так стремительно, что в воздухе был виден только размытый контур.
Земля дрожала.
Желтая пыль завивалась смерчами.
Юноша был не такого массивного сложения, как Сян Юй и ниже его на ладонь, но его широкие плечи и упрямое скуластое лицо были типичными чертами мужчин из семейства Сян.
Бай Юй из своего укрытия хорошо видела все, что происходило на площадке, и начала понимать тактику Сян Юя. Он всегда дожидался, когда противник откроется, замахнувшись оружием, и гасил атаку прямым ударом, откидывая врага на несколько метров.
При этом, искусство боя юноши было несравненным. Трудно было поверить, что он не видит того, что видела Бай Юй. Долго ли он еще собирается получать пинки от генерала? В противоположность однообразным действиям Сян Юя, его молодой соперник выглядел намного более гибким и изобретательным.
Бай Юй от возбуждения стиснула стебли бамбука обеими руками и еще сильнее прижалась глазом к дырке в плетеном заборе.
В это время на площадке мечник наконец поймал момент, когда тигр покинул логово в горах*[81]: приняв грудью толчок ладонью от Сян Юя, он, вместо того чтобы отскочить, повернулся боком, уменьшив силу удара, и, не замахиваясь, коротким плоским движением направил меч ему в живот!
Меч не воткнулся в живот генералу.
Генерал держал лезвие своего гэ у горла противника.
Сян Юй тоже ждал этого момента!
Оба мужчины тяжело дышали и жгли друг друга взглядами.
(Сян Юй, довольный собой:) – Хе-хе.
(Юноша:) – … (опускает меч)
(Сян Юй:) – … (убирает копье от его горла)
(Юноша:) – Хе-хе… (мгновенно направляет лезвие под ребра генералу)
––
*[80] 杀意 ша-и – желание, намерение убивать (состояние ярости, которое можно ощутить физически исходящим от человека)
*[81] 调虎离山 "заставить тигра покинуть его горное логово" – т.е. дождаться, когда противник потеряет бдительность
* фотографию леди Дай можно увидеть в нашей группе "Ханьфу и история"
https://vk.com/wall-210866362_1522
––
❀ Благодетели, ставьте лайки, это полезно для кармы! ❀
ГЛАВА 28. У дочки Бай совсем нет стыда
Сян Юй наподдал противнику коленом в бок, так что лезвие меча ушло в сторону и разрезало рубашку.
Юноша отпрыгнул.
Бой продолжался.
Теперь Сян Юй чаще нападал на противника, чертя круги и делая выпады своим гэ, которое на самом деле было скорее не копьем, а топором с заточенным клювом на конце. Юноша перемахивал через гэ или нырял под него, упрямо пытаясь достать генерала, пока копье было на отлете. Однако, каждый раз стоило ему приблизиться, Сян Юй использовал свободную руку, чтобы отбить запястье или локоть соперника, испортив ему атаку, не обращая внимания на мелкие раны и на то, что рукав его рубашки был уже пропитан кровью.
Толкнув юношу, Сян Юй отступил на несколько шагов, так что оказался почти вплотную к Бай Юй.
Бай Юй вся сжалась от испуга и спрятала голову в плечи.
Прямо у нее над головой слышалось шумное дыхание мужчин, забор затрясся, потом раздался звук удара кулаком в челюсть. Младший мужчина хрипло выругался. И наступила тишина.
… …
Тишина.
Уйдут они когда-нибудь?
Чего вы дальше не деретесь?
Бай Юй осторожно подняла голову.
Сян Юй молча смотрел на нее сверху, с той стороны забора, который доходил ему до середины груди.
Его широкая тень накрывала ее, как ночь, полная кошмаров.
– Господин, – сказала Бай Юй.
Она уже стояла на коленях, поэтому дальше она просто замолчала и не шевелилась. Ей хотелось поклониться и уткнуться лбом в землю, как страус, чтобы не видеть господина, но прямо перед ней был забор.
– Бай Юй, – бесцветным голосом сказал Сян Юй.
В его голосе не было ни гнева, ни удивления, ни вопроса.
Это просто была констатация факта.
С клена упал пожелтевший лист и начал плавно кружиться в воздухе, постепенно опускаясь на землю.
– Почему ты здесь? – отсутствующе произнес он, сам понимая бесполезность разговора.
– Эмм… я думала, что началась война, – ответила Бай Юй. – И хотела посмотреть.
Когда она услышала саму себя, она в душе заплакала горькими слезами.
Ей даже стало немного жалко Сян Юя.
– Бай Юй, в усадьбе две сотни человек. Почему никто из них не подумал, что началась война? – спросил Сян Юй.
– Гм.. Потому что я все время начеку? – робко предположила Бай Юй.
Сян Юй потер ладонью висок.
В его глазах отразилась безнадежность бытия.
Одна минута разговора с дочкой Бай утомила его больше, чем два часа вооруженного боя с сотней солдат!
– Иди, – сказал он. – Поздоровайся с братом.
Дочка Бай, забыв подняться с колен, глупо разинула рот и уставилась на младшего мужчину, который вышел в проем бамбуковой ограды и стоял, прислонившись к боковому столбу. Она его разглядывала, словно он был небывалым чудом.