Читать онлайн Дочь моей бывшей бесплатно
Глава 1
МАРК
– Твою мать! – выругался я, вылезая из Майбаха прямиком в деревенскую гниль.
Пока сидел в салоне под кондиционером и в чистоте, что немаловажно, моя затея не представлялась такой идиотской. Теперь, на фоне пыльных проселочных дорог, убогих хижин и облезших заборов, машина, которую ещё в аэропорту я назвал корытом, показалась оплотом цивилизации.
Ладно. Быстренько заберу своё и уберусь восвояси. Думаю, недели хватит…
– Вы уверены, что мое присутствие не потребуется? – стараясь не выдавать надежду в голосе, в десятый раз переспросил секретарь.
– Ты мне нянька? Проваливай уже! Без тебя тошно.
– Может все же отправить водителя обратно к вам, когда доберусь в аэропорт?
– Не хочу привлекать лишнего внимания. А эта развалюха тут как маяк для деревенских дурех. Терпеть не могу алчных женщин.
– Разве вы не впечатлить свою жену приехали?
– Не жена она мне. И никогда не была. Впечатлить… Как же! – с гневной ухмылкой произнёс я. – Этой хватит и пары купюр, чтобы ноги раздвинуть. Тут уж и машина не пригодится.
– Прошло много времени, возможно, она изменилась…
– Продажные женщины не меняются, поверь мне! Для них и сотня лет – не срок. Что там какие-то восемнадцать лет.
– Должно быть это любовь…
Я резко повернулся к секретарю:
– Чего?!
– Ну, вы так усердно ее искали все это время. Я с ног сбился…
– Вот придурок, – я рассмеялся, и потёр переносицу. – Ни одна женщина не стоит того, чтобы за ней бегать. Эта мадам сперла у меня нечто очень ценное. Из-под земли ее достану, но верну то, что принадлежит мне.
– В таком случае, не проще ли было кого-нибудь нанять, чтобы решили вопрос? Так уж ли необходимо ваше личное присутствие, – недовольно бормотал Пол, будто это ему предстояло провести несколько дней в богом забытом месте.
– Вопрос деликатный. Яна слишком жадная. Если она поймёт, что я готов заплатить, то потянет из меня все соки. А судя по тому, что она променяла цивилизованную жизнь, на это, – я повёл ладонью, указывая на окружавшую нас разруху, – то очевидно, запугивать ее – нет никакого смысла. Знаешь же, силен тот, кому нечего терять.
– Да-да, именно поэтому вы до сих пор не завели семью…
– Не имей слабых мест, чтобы противнику некуда было ударить, – заключил я, поднимая вверх указательный палец. – Тебе так и не удалось вычислить ее точный адрес?
– Я уже говорил: даже не могу быть полностью уверен, что она вообще ещё живет в этой деревне. Информация, которую мне удалось раздобыть, вполне могла устареть и…
– Понятно, – я поднял руку, прерывая секретаря, который, похоже, снова собирался предпринять попытку отговорить меня от дурной затеи. – Одежда достаточно неброская?
Пол окинул меня придирчивым взглядом:
– Проще некуда: ньюбэлансы, поло классика, Рэй Бэны… Вы вроде говорили, что бывали в подобных местах?
– Это было двадцать лет назад. Не думаю, что они до сих пор ходят в синих трениках и дырявых матросках. Что в чемодане?
– Как заказывали. Все тот же, как вы его величаете – ширпотреб, что и на вас.
– Это сарказм?
Я оценил прикид дрыщавого Пола, который был одет практически так же, как я, разница лишь в расцветке и размере.
– Какой уж тут сарказм? – продолжая язвить, ответил он. – Вы именно так и отзывались о моем гардеробе, когда я только начинал на вас работать.
– Если б ты не был таким задохликом, я бы подумал, что именно оттуда ты мне эти пожитки и насобирал. Ладно, должен отчасти признать твою правоту, кроссы действительно неплохи. Определённо удобнее туфлей. Кстати, напомни-ка мне, почему я тебя все ещё не уволил?
– Потому что я ценный сотрудник, – рапортовал он заученную фразу.
Я усмехнулся, и, подхватив чемодан, направился к ближайшему зданию.
– Если надоест играть в Робинзона, звоните, – кинул мне вслед Пол.
– Совсем распоясался. Вали уже, пока нас никто не увидел! Вернусь – точно уволю. Мне нужно найти гостиницу до темноты… – я осекся, заметив, как секретарь скептически изогнул бровь, и его губы искривила едва сдерживаемая усмешка. – Что? Говори уже!
– Мы ведь в деревне на несколько десятков домов от силы. Ближайший город в паре сотен километров. До трассы тоже далековато. Достопримечательностей… эмм, дайте подумать… ровно НОЛЬ. Значит, залетных приезжих тут обычно не бывает. Даже каких-нибудь дальнобойщиков, скорее всего не водится.
– И к чему это?
– Вот и я говорю: к чему тут гостиница? – пожал плечами секретарь. – Все ещё уверены, что в моем присутствии нет необходимости? Вот и славненько! – поспешил он ответить на свой вопрос, и спрятался в машину, пока я раздумывал что предпринять.
– Вот же засранец, – пробормотал я вслед удаляющемуся Мерсу, поднявшему столб пыли. – А раньше сказать нельзя было? Хотя… как бы он мне помог, интересно? По-быстрому возвёл бы мини отель? Ещё бы палатку мне предложил, – входя в открытые двери пошарпанного строения, бормотал я.
На потолке крутилась пара вентиляторов, разгоняя горячий воздух, неумолимо тянущийся с улицы.
Так-так, что тут у нас?
Стиральные порошки в отсыревших коробках, трехлитровые банки, очевидно с мёдом, пестрые халаты, стопка яичных кассет, разная допотопная техника, начиная от блендера, заканчивая б/у холодильником, судя по изношенному виду. Угу, магазин, значит.
Подходя к прилавку, я шарил глазами в поисках продавца, но такое ощущение, будто меня доставили в вымершую деревню. Тут, как и на улице, было пусто.
– Ой, здрааастте! – послышался вдруг заискивающий голос.
Из-за холодильника, заправляя за ухо волосы, выплыла она – богиня местного сельпо.
Пару лет в обществе Яны не прошли даром. Благодаря ей я узнал, как поживает российская глубинка, из которой она когда-то бежала, и наткнулась на меня. Но видимо лягушке комфортней в болоте, раз она в итоге вернулась в глушь похожую на ту, из которой я ее когда-то вытащил.
Конечно, в те времена я ещё не славился ни богатством, ни связями. Однако я был перспективным молодым программистом в Кремниевой долине, с неплохой зарплатой, которую моя девушка с огромным удовольствием транжирила. Потому, когда Яна поспешно сбежала, я был уверен, что она нашла себе «кошелёк» побольше. Оценив ситуацию, я пришёл к выводу, что она сделала мне неоценимую услугу, и принялся накапливать деньги, которые раньше уходили на неё. Ежемесячная сумма оказалось довольно приличной. Да и карьера пошла в гору. Доходы активно росли, сбережения приумножались. Я сделал несколько крайне выгодных инвестиций. И уже через пару лет открыл собственное дело. Теперь же моя компания составила серьезную конкуренцию на рынке, а имя все чаще появляется на обложках бизнес-журналов, и постепенно поднимается выше в списке Форбс.
– Чем могу быть обязана? – протянула продавщица.
– «Чему»? – на автопилоте поправил я.
– Что?
– Правильнее сказать «чему обязана». Имеется в виду: какому событию.
Я закатил глаза, не удержавшись от урока русского для носителя языка.
Мой отец родом из России. Ему было немного лет, когда его родители переехала заграницу. Привычку говорить дома на русском привили и мне. Видимо поэтому я неосознанно притягиваю к себе эту нацию. Свою, отчасти. Мои партнеры, конкуренты, секретарь – Пол, а по сути, Павлик. Даже временные подружки, включая Яну. Порой кажется, что русские заполонили планету. Однако я склонен полагать, что это именно мне так везёт.
– Ну, таки ЧЕМУ? – очевидно нисколько не смутившись из-за моего замечания, женщина опустила свой грузный корпус на самодельный стеклянный прилавок.
Невольно поморщившись, я решил все же перейти к делу, пока хрупкая баррикада не рухнула под натиском ее обаяния:
– Я у вас проездом. Мне бы перекантоваться где-нибудь пару деньков. Не подскажете, может, сдаётся дом какой?
– Ух, милый мой, кому оно надо? Были одни. В город хотели переехать. Продать халабуду свою не смогли. Думали, сдавать будут. Год ждали, два. Да некому. Плюнули и уехали к «лучшей жизни». Но знаешь же, как говорят: хорошо там, где нас нет. Вот и вернулись они обратно, не солоно хлебавши. А дом уже местная шпана сожгла, – равнодушно пожав плечами, женщина зачем-то повествовала мне трагичную историю неизвестного мне семейства. – Могу тебя, конечно, к себе взять. Будешь в комнате с моим Васькой спать.
– С котом?
– Почему с котом? Сын мой младшенький – Васька, – сказала так, будто я обязан был это знать.
– Спасибо. Но мне бы хоть отдельную комнату. Часто работаю ночами…
– Да, этот лоботряс тоже полуночничает. Все в игры свои на компьютере играет. Потом до обеда не разбудишь. Нет бы, помочь матери! Что отец – алкаш-бездельник, что сыновья его. Четыре здоровых лба в доме и ни одного толкового, – окинув меня осуждающим взглядом, женщина цокнула языком. – С виду приличный, крепкий такой мужик, а все туда же: работает он ночами. Воздух у нас что ли слишком чистый, одни тунеядцы водятся? Делом бы нормальным занялся. В полях вон мужики неплохо зарабатывают. И обедом их кормят. Еще и на автобусе развозят. Правда, они, собаки, напиться по дороге домой успевают.
Я подавил усмешку. Эта колоритная особа стала ярким началом моего приключения.
– Отдельной комнаты у меня нет. Поди к Верке. У неё как раз родня уехала. И комната свободная есть, и деньги не помешают. Она меня обычно на выходных в магазине подменяет, так хоть с голоду не померла благодаря мне. Безалаберная, жуть! Раз, целую стопку кассет перевернуть умудрилась. До сих пор долг не отдала. А ещё и хамка жуткая. Мол, я виновата, видите ли, что она в темноте не углядела, что яйца на новом месте теперь стоят. Неблагодарная. У меня все три сына за ней увиваются. Было, что даже подрались из-за этой вертихвостки. А она все носом крутит. Я говорю: тьфу, нашли куда смотреть! Кожа да кости, ей богу! Женщина должна быть – ух! Чтоб ухватиться было за что. Да и язва такая, мама не горюй! Вот оно мне надо, скажи? Змею такую в невестки?
– Мааам, принимай товар! – проревел голос из-за спины женщины.
В дверях показался амбал с сигареткой в зубах. На темечке чёрная кепка с лейблом БМВ. Синие растянутые треники и… дырявая матроска, растянувшаяся на пивном брюшке. Промашка вышла. Двадцать лет прошло. И ничего не изменилось.
– Иду, Петруша! Не стой на сквозняке! И брось ты сигарету! Это вот мой средненький – Петька, – рекламировала женщина своего сына, будто я на смотринах, – двадцать восемь через неделю. Наверно твой ровесник.
– Да нет, я лет на десять постарше буду, – усмехнулся я.
Продавщица окинула меня подозрительным взглядом. Стянув с сына кепку, принялась приглаживать его и без того сальные волосы.
Кем бы ни оказалась эта Вера – она мне уже нравилась. Я б с таким, как этот Петруша, даже за один стол не сел. Уж лучше жить у неё, чем с этим семейством. Ну, или все же в палатке.
– Где ее найти-то? – уже собираясь уходить, спросил я.
– Кого? – кажется, продавщица успела забыть, о ком мне только что так красочно повествовала. – А, змеюку… тьфу ты, Верку! Иди по центральной улице, крайний дом слева. Там ещё оранжевый Москвич у ворот стоит. Заодно передай ей, чтоб в воскресенье не выходила. Я ревизию буду проводить, посмотрю, сколько она стащить успела. Зараза, цифровик еще сколько месяцев назад попросила взять, до сих пор не отдала за него деньги. Тыща рублей, как-никак…
– Мааам, я устал, разгрузи сама, а?
– Сядь, посиди. Сама-сама. Ты поешь пока.
– А эт че за хмырь к Верке…
Едва удержавшись от комментариев, я вышел из магазина. Не мое дело. Жизни учит всех подряд, а собственных детей не научила.
«Я устал» – непозволительная роскошь для мужчины.
Москвич оказался не столько оранжевым, сколько ржавым. Подойдя к покосившейся калитке, я глянул во двор. Трава местами едва ли не до пояса, будто тут никто и не живет. Однако тщательно развешенное на веревках сырое белье говорило об обратном. Убогий деревянный дом, в облупившейся от времени краске. Значит, вот где мне предстоит провести свой незапланированный отпуск. Прекрасно… Фронтальное окно неумело заколочено фанерой. Древняя крыша из шифера, покрытого мхом. И никого. Только дворняга какая-то бегает, хвостом машет.
Я дернул калитку. Закрыто. Входная дверь настежь, значит, дома кто-то должен быть. Мысленно усмехнулся:
«Видать, от «женихов» запирается».
Мое внимание привлек порыв ветра. Горячий воздух, швырнув мне в лицо горсть пыли, рванул к развешенным вдоль забора простыням. Я поморщился, пытаясь проморгаться, и, вновь подняв глаза, нахмурился. За развевающимся полотном стояла девушка. Ветер услужливо закинул край простыни на веревки, открывая мне обзор на хозяйку жилища. Совсем юная. Худенькая, как и сказала продавщица. Тонкий бежевый сарафан на ней, сильно не по размеру. Тёмные волосы беспорядочно рассыпаны по плечам. Рядом с девчонкой тазик с бельём. А она просто стоит. Глаза прикрыты, лицо к солнцу поднято. Неужто недостаточно жарко? Она вдруг улыбнулась, не открывая глаз, и, дёрнув какой-то вентиль, направила струю из зажатого в руках шланга вверх. На нас словно дождь пролился. Облегчающий дождь. Я тоже на пару секунд поднял голову навстречу освежающим каплям. Попить бы.
Я уже собирался нарушить эту чарующую тишину. Но мой взгляд снова уцепился за бежевое платьице, которое почти полностью намокнув, просвечивало смуглую кожу девушки. Почему-то меня очень заинтриговала эта прилипшая ткань.
«Значит, ухватиться все же есть за что, – усмехнулся я, вспоминая слова продавщицы. – Теперь понятно, почему ее сынки за девчонкой как псы увиваются…»
Упругая налитая грудь с темными сосками натягивала тонкий сарафан. Я невольно облизал пересохшие губы. Хороша… Нахмурился, чувствуя, что усилия воли не хватает, чтобы отвести взгляд. Даже странно, обычно малолетки меня не привлекают.
Девушка, наконец, выключила воду, приводя меня в чувство. Кровь постепенно стала возвращаться в нужную голову. А чертовка с беззаботным видом принялась развешивать белье.
– Вера? – голос прозвучал глухо и, прочистив горло, я позвал громче: – Вера!
Девушка, наклонившись над тазиком замерла. И набрав полные лёгкие воздуха вдруг закричала:
– Еб вашу мать, Ника! Так сложно запомнить? ВЕРО-НИКА! – выпрямившись, она вперила в меня разгневанный взгляд.
Прищурилась, а затем недовольно приподняла бровь:
– Ты ещё что за хмырь?
Не прошло и часа, а я снова хмырь…
Все же продавщица описала ее отчасти правильно. Я ухмыльнулся в ответ на грубое приветствие:
– У меня к тебе деловое предложение. Впустишь, НИ-КА? Или через забор будем говорить?
Закатив глаза, девушка подошла и отперла засов.
– Если так просто впускаешь незнакомцев, тогда зачем вообще запираешься?
– Чтобы «знакомцы» не входили, – съязвила она, и, окинув меня придирчивым взглядом, сложила руки на груди: – Чего надо, дяденька?
Ой, зря она это… И с дяденькой, и с руками…
Отведя взгляд в сторону, я все же заговорил:
– Женщина из магазина сказала, что у тебя есть свободная комната и долги. Готов помочь со вторым, если пустишь пожить пару дней.
– Пфф, понятно. Не нуждаюсь. Ариведерчи! И тете Рае передайте, чтобы она перестала подсовывать мне неприятности. Не то я поеду в поле работать, а она пусть своих лоботрясов просит ее подменять, – девчонка, похоже, была решительно настроена закрыть калитку.
– С чего ты взяла, что я для тебя неприятность? – усмехнулся я, удержав скрипучую дверцу на месте.
– Не знаю, что она там в этот раз придумает. Вы поживете, а она начнёт слухи распускать, что я мужиков вожу.
– Так я вроде один. Только меня и води.
Девушка подняла на меня хмурый взгляд.
Надо же, фиалковые глаза, впервые такие вижу. Я подался вперёд, чтобы разглядеть поближе:
– Это линзы?
Вероника, явно растерявшись, часто заморгала. Отступив на шаг, все же взяла себя в руки.
– Я сказала: до свидания, дяденька, – оставив попытки закрыться от меня во дворе, она поспешно юркнула в открытую дверь дома, даже не потрудившись забрать тазик.
Ух, какая…
При других обстоятельствах, я бы наверно ушёл. Ну не вламываться же в дом к одинокой девушке? Но сейчас выбор у меня не велик. Запер калитку. Изнутри. Оставил чемодан у забора, и, подхватив пустой таз, вошёл в дом.
– Ника? Ты забыла…
– Эй! Какого черта? Я же уже ответила! – девчонка явно разнервничалась, увидев меня в прихожей.
Я отступил к двери, желая показать, что не собираюсь нарушать ее личное пространство.
– Мне негде жить. Поэтому я вынужден просить…
– А мне какое дело? Идите, вон, к тете Рае, пусть она вас и приютит!
– Это всего на пару дней. Думаю, не больше недели.
– Нет…
Гул из глубины дома вдруг стих, и над головой девушки потухла лампочка.
– Бл*ь, – устало выдохнула Вероника. – Ладно. Оставайтесь.
Глава 2
МАРК
– Что случилось? – я не совсем понял, как мое проживание оказалось связанно с потухшей лампочкой и прекратившимся тарахтением, предположительно из кухни.
– Не видно? Свет выключили! А у меня денег нет заплатить. Черт, холодильник потечёт!
Ника скрылась с глаз, и я решил немного осмотреться. Потолок, при моих двух метрах роста, едва ли не на голове лежал. Узкий темный коридор с тремя открытыми дверьми. Я поставил тазик на скрипучую обувницу, и, разувшись на коврике, подошёл к ближайшему дверному проему. Малюсенькая комнатушка. Довольно светлая. Под единственным настежь открытым окном стоял стол, на котором ворохом были раскиданы книги. Узкая односпальная кровать у стены. В противоположном углу большой платяной шкаф, на приоткрытых дверцах которого висели какие-то пестрые тряпки.
– Пятьсот рублей! – перед моим носом мелькнула тонкая ладонь.
Я повернулся и уставился на девушку с протянутой рукой.
– Деньги вперёд! За проживание пятихатка. Это за два дня. Если соберётесь оставаться дольше – будет дороже, потому что сегодня мы очевидно остались без света. Можете занять мою комнату, – она указала в сторону двери, у которой я остановился.
Выудив из бумажника купюру, протянул девчонке.
– Ох, дяденька, да вы мажор. Только боюсь на почте сдачи с пятерки не насобирается. Помельче есть?
– Значит, оплати заодно и другие свои долги. Это за два дня. Если накормишь меня, и постираешь мои вещи, то за третий заплачу ещё больше.
– Больно надо! Да и кормить мне вас нечем…
– Вот и купи чего-нибудь поесть, – как само собой разумеющееся, я протянул руку и поправил завернувшееся кружево на ее плече.
К моему удивлению, грубиянка спорить не стала. Густо покраснела. Молча обула сандалии и собиралась уже выйти из дома.
– Почему окно в кухне заколочено? Без света там совсем темень, – остановил ее я.
– Все от тех же «знакомцев», которые напиваются и в окна ломятся, – буркнула она себе под нос.
Похоже, моя наглость сбила спесь с этой девицы.
– Странно, что в спальне открыто настежь.
– Что ж мне из-за этих идиотов совсем тут задохнуться, – бормотала она. – Их обычно интересует кухня. Когда холодно, я там моюсь.
– Душа нет? – меня только сейчас осенило.
– Ееесть, конееечно же! – всплеснула руками грубиянка, моментально забыв о стеснении. – На улице! Как, кстати, и туалет. Если передумали – предоплату не возвращаю!
– Лиса, – усмехнулся я. – Дам тебе ценный совет. Ты в порядке исключения попробовала бы лифчик под платье надевать. Глядишь, у ухажёров бы пыл поутих.
Девчонка встрепенулась, и прикрыла грудь руками. Нахмурилась, явно расстроившись. Должно быть, я переборщил. С виду такая бойкая, но стоит проявить к ней чуть больше мужского внимания, как она тут же теряет дар речи. Слова не выдавила, развернулась и зашагала прочь. Я вышел вслед за ней, чтобы осмотреться во дворе и забрать свой чемодан.
Два небольших покосившихся сарайчика за домом оказались теми удобствами, на которые я мог рассчитывать. Блеск. Добродушный пёс, виляя хвостом, все так же молча бегал вокруг меня.
– Ты ж охранник. А даже голоса не подал, когда чужак в дом вломился. Плохой пёс, – я потрепал худую животину за ухом, и глянул на небо, когда на улице заметно потемнело.
Тучи. Похоже, дождь собирается. Было бы неплохо. В этой духоте мозги закипают. А тут наверно ни одного кондиционера на всю деревню. Надо бы чемодан разобрать, да ополоснуться от дорожной пыли, пока не ливануло. Но сначала… Я подошёл к фронтальному окну и одним рывком сорвал лист фанеры, хлипко приколоченный к раме маленькими гвоздиками. Поставил его у забора и, подхватив чемодан, отправился в дом.
Оказавшись в комнате, я снова осмотрелся. На стенах несколько фотографий. Никаких случайных снимков. Словно строгая хронология. Грустная первоклашка с заплаканными глазами за партой. Затем, чуть старше хмурая девчушка с затейливой косичкой вокруг головы. Следующий снимок: выпускница девятого класса, судя по надписи на ленточке, свисавшей с ее плеча. В руках у недовольной девушки красный аттестат. Белая застиранная рубашка и мешковатая чёрная юбка были явно маловаты, да и сильно выбивались из общей картины, где фоном стояли девушки в пестрых платьях всевозможных фасонов. Но сильнее всего моим вниманием завладело последнее фото. На нем Вероника, очевидно, заканчивала школу: почти такая же, какой предстала передо мной сегодня. Взрослая девушка со строгим взглядом фиалковых глаз, тёмные кудри рассыпаны по хрупким плечам. На шее золотая медаль. Я даже осмотрелся в поисках награды. Странно. Нигде не видно. Обычно подобное выставляют напоказ.
Значит грубиянка ещё совсем малышка? Хотя… если она уже окончила школу, то ей точно должно быть больше восемнадцати. Хм…
– Черт, – я прикрыл глаза. – О чем я только думаю? Не трахаться сюда приехал. Да и было бы с кем. Я ее вдвое старше.
Невольно поморщился, и принялся, наконец, разбирать чемодан.
– Серьезно?.. Ну точно идиот, – засмеялся я, обнаружив среди поклажи свернутую палатку. – Надо бы его уволить. Хотя должен признать, с чувством юмора у Пола все в порядке.
Я освободил место для ноутбука на столе, попутно оценивая разбросанную там литературу. А девчонка, по всей видимости, еще и всесторонне развивается. Тут чего только нет: начиная от методичек по физике и высшей математике, заканчивая лучшими творениями классиков. Наверно к универу готовится.
Я взял в руки томик Шекспира, и пролистал до свёрнутого листа, служившего закладкой:
– «Любовь бежит от тех, кто гонится за нею, а тем, кто прочь бежит, кидается на шею». Хм. Как-то слишком ванильно для этой злючки, – ухмыльнулся я, и, повинуясь любопытству, развернул импровизированную закладку. – Вооот, это уже другое дело: «Грехи других судить Вы так усердно рвётесь, начните со своих и до чужих не доберётесь!»
Этой цитатой был полностью исписан лист. Каждая строчка на полях заканчивалась именем. Я улыбнулся, оценив корявый почерк, как если бы девушка писала с неким остервенением. Снизу были пририсованы рожицы с рожками. Видимо тут были собраны обидчики злючки. Прямо-таки чёрный список. Отложив книгу в сторону, я вернулся к чемодану. Отыскал среди своих вещей полотенце и отправился в душ.
Меня немного напрягло это хлипкое строение с громоздкой бочкой сверху. Хоть бы не рухнула. Мне голова ещё для работы нужна. Кстати… По всей видимости, поиски Яны придётся отложить до завтра. Пока есть возможность, нужно сесть поработать. Батарея на ноуте не резиновая, а когда в этом доме появится электричество и вовсе не понятно.
Прошло около двух часов, как я закончил с изучением своего временного жилища, помылся и сел за ноутбук, когда в дверь постучали. Не дожидаясь ответа, Вероника ворвалась в комнату:
– Какого черта? Вы кем себя возомнили? Нашёлся хозяин… Езжайте туда, откуда приперлись, там и наводите свои порядки!
– Мне сейчас некогда выслушивать истерики, – монотонно отозвался я, не поднимая глаз: – Тем более, я понятия не имею, о чем речь…
– Некогда, говорите?! А ломать мой дом время нашлось?!
Привлечённый дрожью в голосе девушки, я все же отвлёкся от компьютера:
– Только не говори, что собралась плакать из-за дурацкого окна?
– Много чести! Верните все на место!
Я кивнул, поднимаясь со скрипучего стула:
– Верну. Когда соберусь съезжать. Ну или, по меньшей мере, когда дадут свет.
– Немедленно! Я ведь объяснила, зачем там фанера! Так почему надо было…
– Ты сказала, что ухажеры достали. Так теперь тут я.
– Ещё хуже! – не унималась девчонка, сверкая глазами.
Мне было необходимо сделать как можно больше работы, пока ноут не сдох, а для этого нужно побыстрее закончить этот бестолковый спор.
– Это мы ещё посмотрим. В качестве дополнительной оплаты за жильё побуду твоим телохранителем. Могу даже сам притвориться твоим ухажером, – я облокотился о дверной косяк, нависнув над Вероникой. – А могу и не притворяться, – усмехнулся я, приподнимая бровь.
Похоже, снова попал в цель своими примитивными подкатами. Девчонка оцепенела. А я залип на ее приоткрытый рот.
– У-ужин… мне надо приготовить, – промямлила скандалистка, и едва не вывалилась из комнаты, споткнувшись о порог.
На многое я не рассчитывал. Света нет, а значит, и насос, должный качать воду из скважины, не работает. В таких условиях сложно приготовить достойный ужин. Хоть бы не лапшу быстрого приготовления, и на том спасибо. Каково же было мое удивление, когда в комнату, сквозь щели в двери стали тянуться весьма аппетитные запахи. Желудок, издав клич синего кита в брачный период, напомнил о моем утреннем воздержании от завтрака. Обычно я могу просидеть за компьютером и сутки, отвлекаясь разве что на поход в туалет. Но в моей квартире всегда тихо, и уж тем более некому соблазнять меня ароматами еды. В имеющихся же условиях сосредоточиться на работе не представлялось возможным. Я глянул в окно. Оказывается уже стемнело. Хм… Как же она интересно умудряется ещё что-то готовить?
Ответом мне послужил стук в дверь:
– Эй, дяденька, вы бы хоть свечку взяли, – Ника помолчала, видимо дожидаясь моего ответа. – Уснул что ли? Ужин стынет, а он дрыхнет. На кой черт я тогда старалась?
Я опустил крышку ноутбука и поднялся со стула.
– Значит, ужин при свечах? – открыв дверь, усмехнулся я.
Ника вздрогнула от неожиданности, но тут же нашлась:
– Да как угодно! Хоть в темноте, хозяин-барин. А я уже поела. Свечи потом потушите. Чистое постельное я на кухне положила, – гордо вскинув подбородок, она спряталась за дверью соседней комнаты.
Жаренная картошечка с чесноком, курочка в каких-то душистых специях, и даже чай налила. Исполнительная. Действительно постаралась. Любой пятизвёздочный отель и близко не дотягивает до уровня душевности моего сегодняшнего ужина при свечах! Не хватает, конечно, приятной компании. Можно было бы попробовать расспросить злючку про Яну. Хотя я пока не уверен, что стоит выдавать всем подряд цель своего визита. Сарафанное радио принесёт этой женщине новости раньше, чем я ее найду. Значит, она успеет подготовиться и назначить свою цену. А меня такой расклад не устраивает. Здесь нужен эффект неожиданности.
Быстро расправившись с едой, я решил вернуться к работе. Прихватил с табуретки простыню и наволочку. Укрываться в такую жару вряд ли придётся, поэтому все остальное оставил на кухне. Погасил свечи и наощупь побрел в свою комнату.
Мое внимание привлекли навязчивые капли, то и дело врывавшиеся в открытое окно. Дождь все же пошёл. Хорошо. Воздух стал хоть немного свежее. Вдохнув поглубже, я решил, что с работой на сегодня пора заканчивать. Да и ноут почти сел, а завтра ещё нужно проверить то, что успел наваять за эти несколько часов. Поднялся и, закрыв окно, стал пробираться в темноте к кровати, попутно стягивая футболку. Остановился, привлечённый подозрительным звуком. Будто вода течёт прямо в доме. О, только не говорите, что в этой лачуге ещё и крыша протекает! Находу размышляя, чем я собрался устранять протечку, вышел из комнаты. Надо бы разбудить хозяйку, должны же в доме быть какие-то инструменты. Потихоньку толкнув дверь в кухню, я замер, когда из щели пролился тусклый свет, а звук плещущейся воды стал громче.
Я все понял ещё до того, как заглянул… Но остановиться уже не мог. В свете свечей в небольшом корыте стояла Ника. Волосы в жидкой пене. Глаза закрыты. Налитая грудь призывно качнулась, когда девушка наклонилась, чтобы зачерпнуть ковшом воду из ведра.
Вот черт…
Подглядываю, как шпана какая-то. Неловкое чувство. Однако пробудившееся желание очевидно не намеревалось подчиняться доводам рассудка.
Упругая попка. Тонкая талия. Девочка явно созрела…
Я потер переносицу, пытаясь заставить себя не пялиться, и стиснул зубы, когда понял, что не удаётся. Едва услышав плеск воды, я снова уставился на девушку. Глаза следили за беспорядочными каплями, собиравшимися у острых ключиц в небольшие ручейки. Они стекали по гладкой коже, и притормаживали на сморщенном от холода соске. До чего же увлекательное зрелище… Никогда прежде не наблюдал подобного.
Нахмурился, ухмыльнувшись. Капельки значит интересные? Видимо это они-то меня так возбудили, что член уже до боли напрягся? Сейчас бы ворваться в это невинное тело. Хочу, чтобы маленькая злючка извивалась в моих руках…
Так стоп-стоп! Я ведь не маньяк какой-то.
Мое внимание привлёк шум из-за входной двери. Похоже, пёс попытался подать голос. Я выпрямился, и, прищурившись, вгляделся в окно. Какая-то возня. По всей видимости, я не единственный зритель сего залипательного зрелища. Стало так мерзко от мысли, что повёл себя, как местный сброд, из-за которого девчонка вынуждена была заколотить окно.
Которое я открыл… Вот дьявол.
За стеклом мелькнула плешивая макушка слюнопускателя. Сукин сын! Лица я разглядеть не смог, но воображение почему-то решило подкинуть мне вариант недалекого будущего: Вероника разгружает ящики с провизией в магазине, тогда как какой-нибудь амбал, типа Петруши, развалившись на стуле, уплетает жареную картошечку, приготовленную Никой. А потом лезет к ней целоваться своим жирным ртом, и лапает грязными ручищами… Ну сука. Я неосознанно сжал кулаки.
Еще прежде, чем успел подумать, вошёл в кухню. Поднял с табуретки оставленный здесь чистый пододеяльник. Развернул его и накинул на спину девушки, накрыв ее с головой. Привлёк оцепеневшую Веронику к себе.
– А ну-ка на х** отсюда пошёл! – рявкнул я в сторону окна.
Девчонка вздрогнула от звука моего голоса. В ночной тишине он прозвучал слишком резко. Не отрывая взгляда от окна, я принялся невольно поглаживать худенькую спинку.
– Похоже, ушёл. Ч-ч-ч… Вот гандон, и не в падлу же под дождем мокнуть. Ноги бы ему переломать… – я осекся, наконец, осознав свою ошибку.
Я явно подошёл к делу не с той стороны. Стоило бы выйти и накостылять этому доморощенному шпиону. Но мое подсознание выбрало куда более приятный вариант решения вопроса. Вероника дрожала в моих объятиях. Ее приоткрытые губы касались моего плеча, обжигая кожу рваным дыханием. Я же наоборот стал дышать глубже. Каждое движение моей грудной клетки сопровождалось чувственным касанием острых сосков, которые с каждым моим новым вздохом набухали все сильнее.
Нужно взять себя в руки…
– Ника, – выдохнул я, стягивая с ее волос край пододеяльника.
Она будто оцепенела. Стоит молча, не отбивается, не осыпает меня проклятиями. Испугалась что ли? Такой вариант меня не устраивает. Я же не серый волк, чтобы несчастных девушек пугать.
– Эй, злючка. Давай шторы повесим…
Глава 3
НИКА
Весь день, с того момента, как незнакомец ворвался в мой дом, я думала: правильно ли поступила, что пустила его пожить. Я ведь даже его имени не спросила.
Бесцеремонный. Ведёт себя так, будто он тут хозяин. Самовлюблённый. Все эти снисходительные ухмылки, словно он имеет какое-то превосходство надо мной. А наглый-то какой? Его шуточки и фамильярные жесты выбивают меня из колеи. Терпеть это все не могу. Когда дело хоть сколько-нибудь касается интима, я или бегу, или впадаю в ступор. Абсолютно не заинтересована в этой теме. Не знаю, чего люди так носятся с этим сексом. Ненавижу. Голых людей, всякие там поцелуи и прикосновения. Иу… Меня тошнит от одной только мысли устраивать с кем-то слюнообмен. А уж тем более позволить кому-то там что-то в меня вставлять.
Не могу точно сказать, что именно стало тому причиной. Моя чересчур раскрепощенная маман, которая не чуралась оповещать всю деревню, о том, что ей доставляет удовольствие очередной сосед. Или же то, что ее любвеобильность и на меня откинула тень. Каждый мой поклонник считал, что я должна быть такой же доступной, как и прославившая нас на всю деревню, мама. Но мое отношение к разного рода тактильным контактам строго отрицательное. Для объятий у меня есть Джек. Мой старый добрый друг. Хотелось бы, конечно, чтобы он был менее добрым к посторонним и, по меньшей мере, гавкал на тех, кто вламывается во двор. А лучше бы и вовсе вгрызался в их наглые задницы. Но он только то и делает, что хвостом виляет.
Я поднялась с кровати, и выудила из шкафа полотенце. Пришлось отдать квартиранту свою комнату. Мало ли, какие мама тут ценности прячет, не хочу за них отвечать. А у меня из важного только книги. Надо было наверно забрать кое-какие вещи, но с этой всей незапланированной готовкой, походами на почту и в магазин, я ничего не успела. Весь день такая духота была, а я носилась, как оголтелая. Теперь вся липкая от пота. Прождав достаточно времени, чтобы квартирант уснул, я собиралась со спокойной душой пойти помыться. Но как назло ливанул дождь. Благо воды в доме у меня припасено достаточно. Вскипятила чайник. Поставила посреди кухни припрятанное за дверью корыто, и приступила к своим долгожданным процедурам чистоты.
Уже спать могла бы. Так нет же, сама проблему в дом впустила. Ух, а сегодня прохладно…
Толком понять не успела, что произошло, когда оказалась прижатой к мужской груди. Жесткие руки обвили мое тело. Не имея возможности отстраниться, я касалась губами широкого плеча. Пахнет приятно. Грозный голос что-то рявкнул над моей головой. Я вздрогнула и оцепенела. Квартирант был явно зол. Всем своим телом ощущала, как напряжены его мышцы, будто он готов к схватке с невидимой мне угрозой. Но я никак не могла собраться с мыслями, чтобы понять, что происходит. В голове как-то пусто…
Нужно признать, прижиматься к чистому! мужскому телу оказалось не так уж мерзко. Меня явно не воротит от его близости. Правда, дышать тяжело. Пыхчу как Джек, осталось только язык вывалить. Я облизала пересохшие губы, и ненароком коснулась кожи квартиранта. Животом почувствовала пульсацию. Затаилась, прислушиваясь к своим ощущениям. Нет. Ничего отвратительного. Даже несмотря на то, что на кончике языка остался солоноватый привкус. Любопытно. Квартирант дышал будто нарочито глубоко. Трение моих сосков о его торс вызывало тянущее ощущение внизу живота. Пожалуй, подобное со мной впервые…
– Ника.
Я затаила дыхание, услышав хриплый мужской голос. По позвоночнику пробежались мурашки. А незнакомец все продолжал поглаживать мою спину через пододеяльник.
– Эй, злючка, давай шторы повесим.
Пришлось приложить усилие, чтобы попытаться отыскать в голове хоть какой-то ответ. Шторы? Шторы… Это такие тряпки на окна. А у меня только тюли. Я потому и заколотила… Интересно, зачем они ему понадобились именно сейчас? Не мог подождать до утра?
– Т-так н-нету, – пробормотала я в его плечо.
Мужчина как-то сдавлено застонал и, выпустив меня из объятий, поплотнее укутал в тонкую ткань.
– Ты мешаешь мне думать, – пробормотал он, и, усадив меня на кухонный стол, стал перебирать стопку, оставленную мною на табуретке.
Бросил в мою сторону короткий изучающий взгляд, а я замерла, на мгновение перестав стучать зубами. Он развернул плед, и набросил мне на плечи.
– Хотя, думаю, дрожишь ты не столько от холода, – пробормотал он, водя широкими ладонями по моим предплечьям.
Замер, нависая надо мной. В свете свечей его чёрные волосы переливались серебром. Густые брови. Нос с небольшой горбинкой, будто некогда сломанный. Едва заметные под темной щетиной ямочки на щеках. Мелкие морщинки в уголках глаз, должные давать надежду, что этот человек часто улыбается. Но меня так просто не проведёшь. Видела я эти хищные ухмылочки, ничего общего с добродушной улыбкой. Даже сейчас. Губы разомкнулись, шумно втягивая воздух рядом со мной, и уголок рта подтянулся вверх.
И чего он снова ухмыляется?
Я заглянула в тёмные глаза и обнаружила, что квартирант, наблюдает за моими губами. Во рту пересохло. Я проглотила нервный комок и судорожно выдохнула.
Мужчина вдруг нахмурился, и наконец, поднял взгляд до уровня моих глаз. Выражение какой-то растерянности на его лице, быстро сменилось решимостью. Он выпрямился, и, отвернувшись от меня, зажег огонь под чайником. А я залипла на его широченную спину. Ну точно самовлюблённый нарцисс! Это ж сколько времени нужно себе уделять, чтобы так мышцы в тонусе поддерживать. Такие упругие. Перекатываются под кожей. Хочется ещё раз потрогать… Я неосознанно уткнулась носом в своё плечо, и даже глаза прикрыла, ощутив чистый мужской запах.
– Испугалась?
Чего это я?! Шокировано распахнула глаза. Что он спросил? Ну же Вероника, включай мозги!
– Ещё чего! – буркнула я. – Чего вломились-то? – я все ещё была в растерянности.
Да и тот факт, что, будучи в одной комнате с малознакомым мужчиной, я под пледом абсолютно обнаженная, никак не помогал собраться с мыслями.
– Кто-то за окном стоял. Должен признать свою вину. Я не ожидал, что народ тут такой бесцеремонный…
Врет? Или, правда, опять кто-то во двор вломился?
– Я ведь говорила! А вы… – я осеклась, на мгновение представив, как этот огромный дяденька смотрит, как я моюсь, – подглядывали?!
– Я… нет, – он повернулся в явном смятении, – да.
У меня едва челюсть не отвалилась от неожиданно честного признания. Я поплотнее завернулась в плед. Квартирант побеждено поднял ладони:
– То есть… я не нарочно. Мне показалось, что крыша протекает, вот и вышел проверить, а тут ты… – он потёр лоб, будто силясь подобрать слова.
Значит, он смотрел на меня? По телу разбежались непрошеные мурашки.
– Понравилось? – ещё прежде, чем успела подумать, выпалила я.
– Да, – не мигая глядя на меня, спокойно ответил он.
Внизу живота словно пружина натянулась, вынуждая меня неловко поерзать на столе.
– Омерзительно.
– Восхитительно, – снова эта самодовольная ухмылочка. – Теперь я понял, почему твоё тело собрало тут толпу фанатов…
Я было снова растерялась, но тут же нашлась:
– Похоже, вы от них мало отличаетесь. Такое же животное… – едва не подавилась едкими словами, когда он вдруг приблизился, и снова навис надо мной.
Я отстранилась, и плед потянулся за мной, обнажая ноги.
– Если бы не отличался… – мужская рука легла на мое бедро, – не остановился бы просто из-за того, что ты дрожишь, – ладонь двинулась вверх по моей коже. – Хочешь проверить?
Я тщетно пыталась справиться со сбившимся дыханием:
– В-воздержусь.
– Вот и я подумал… Мала ты ещё для меня.
Ах так!
Я насупилась. Это что ещё за оскорбления такие? Мала? Я-то? Да мой эмоциональный возраст ушёл далеко за шестьдесят! Так что это ещё кто для кого мал! Хотя… что мне за дело? Я ведь не собираюсь ему ничего доказывать.
Квартирант молча налил чай, вложил в мои руки тёплую кружку и вышел из кухни. Я выдохнула, надеясь, что на этом наше неожиданно близкое знакомство завершилось. И принялась потягивать чаёк, понемногу успокаиваясь. Все ещё не знаю как его зовут…
Не прошло и десяти минут, как в коридоре хлопнула входная дверь. Я вздрогнула. Кто там ещё?
– Ник, – квартирант учтиво простучал в кухню, – я могу войти?
Я поплотнее закуталась в плед:
– Д-да.
На его волосах блестели дождевые капли. В руках тазик с бельём, которое я повесила сушиться сегодня днём.
– Ой, я совсем забыла! – я соскользнула со стола. – Все мокрое!
– Я выжал на крыльце. Надо повесить в доме.
Выудив что-то из кучи сырого постельного, квартирант направился к окну. Поверх тонкой тюли накинул на веревку плотный пододеяльник. Отошёл от окна и оценил проделанную работу.
– Теперь можешь одеваться, – он повернулся ко мне.
Нахмурился и, коснувшись к моего плеча, натянул повыше плед, который немного сполз, когда я слезала со стола.
– Повесь белье, и спать иди. Уже поздно.
Я лишь послушно кивнула, непонимающе глядя на мужчину перед собой.
Эй, а чего это он тут раскомандовался? Я невольно свела брови на переносице, но вслух возмутиться так и не посмела.
– Злючка… Когда я уеду, больше не впускай незнакомцев в дом. Это может быть очень опасно для такой девушки, как ты, – он почему-то все ещё сжимал в руке край пледа.
Я задохнулась от негодования. Он мне ещё будет указывать, как жить?!
– Такой, как я? И что же, по-вашему, со мной не так, дяденька? – взвилась я.
– Ты… – его пальцы скользнули по моей шее, заставляя кожу покрываться мурашками, – слишком красивая.
Я удивленно приоткрыла рот.
– Марк. Мое имя. Можешь называть меня «дяденька Марк», раз тебе так нравится, – он усмехнулся и вышел из кухни.
Кажется, я всю ночь глаз не сомкнула. Непривычно спать в чужой кровати. Да и роящиеся в голове мысли не давали покоя.
Марк.
Я повернулась лицом к стене, где за тонкой деревянной перегородкой должно быть сейчас спал квартирант. Ещё и суток не прошло с тех пор, как он явился в мой дом, а у меня уже полнейший сумбур в голове.
Зачем он сказал, что я красивая? Может, собрался так оправдать планируемые домогательства? Что я буду делать, если он вдруг ворвётся в комнату и… Вот дура! Не надо было впускать его в дом, и проблем бы не было. Теперь лежи и думай: изнасилует или нет?
Можно же было, по крайней мере, остаться в своей комнате. Там хоть крючок есть. Я его прибила, когда мама привела очередного сомнительного кавалера. Понятно, что и запертая дверь не убережёт, если кто-то всерьёз задумает мне навредить, но так мне было спокойнее. Утешала мысль, что если кто станет ломиться в мою комнату, то я успею сбежать через окно.
Странно, но кажется я не испытываю подобного страха перед Марком…
Он не похож на человека, способного на насилие. Конечно, глупо судить по внешнему виду, но думаю таким мужчинам как он, просто ни к чему применять силу. Женщинам нравятся такие. Мужественный. Самоуверенный. Пахнет приятно, что немаловажно. У него явно нет нехватки добровольного секса. Значит, и вваливаться ко мне в спальню ему незачем. Вот и славненько. Лучше девственницей помереть…
Эй! Почему я вообще об этом думаю?!
Каким бы он ни казался… эмм… притягательным, мне точно этого не нужно. Пробовали, знаем. Спасибо, больше не хочу. Был у меня парень. Единожды. Решила попробовать. Вроде все вокруг встречаются, а я чем хуже. Из толпы своих поклонников, выбрала того, который казался самым опрятным. Одноклассник Стасик. Условились заняться сексом в день, когда мне исполнится восемнадцать. Я, правда, старалась… Подготавливала себя морально. Настраивалась. Но когда настал час икс – не смогла. Как потом оказалось, не зря. Стасик назвал меня фригидной, тогда как сам, за время наших недолгих отношений, перетрахал добрую половину моих подруг. Но и этим не ограничился…
Однажды проснулась я ночью от какой-то возни за стеной. Меня напрягло, что до боли знакомый голос произносил мое имя. Вот и заглянула в мамину комнату через щель, и… дар речи потеряла. Стасик, приговаривая мое имя, оприходовал эту распутную женщину. Омерзительно. Хотя это ещё не самый отвратительный эпизод, связанный у меня с сексом, из тех, что повлияли на мое отношение к сему таинству. Даже вспоминать противно. Чего я только ни насмотрелась…
За окном уже начало светать, а я все лежала и таращилась в стену.
Подглядывал, значит? Ещё и в наглую признался…
Повинуясь безрассудному любопытству, я осторожно поддела пальцем пластилин, которым когда-то залепила щель в стене.
Зачем я это делаю? Собралась уровнять счёт в подглядывании? Впрочем, неважно. В любом случае у меня есть фора. Хотя его оправдания звучали весьма правдоподобно. Может он действительно не нарочно? А я… Уселась на кровати и опустила попу на пятки.
Что я хочу увидеть? Клеймо насильника среди татуировок на его руке? Это могло бы стать единственным сомнительно внятным объяснением моим действиям, но… Я затаила дыхание и заглянула в соседнюю комнату. И едва не вскрикнула от неожиданности. Мой квартирант сидел за ноутбуком.
Я отпрянула.
Так он не спит? Видимо в плотном потоке мыслей я даже не заметила скрип кровати, когда он поднимался. Зато теперь скрип пружин под моей задницей резал слух, будто разоблачая бесстыжий поступок.
Снова приблизилась к стене.
Такой деловой. Почему-то в очках. Что-то печатает, но то и дело отвлекается. Глянет куда-то на стену. Откинется на стуле. Тяжелый вдох. Руки сложились в замок на макушке. И снова на стену глядит. Снял очки и устало потер переносицу. Да что же там такое? Не припомню, чтобы у меня там было что-то интересное. Фотографии, да вырезки из журналов. Может знаменитость какую углядел? Или шершень залетел? Сороконожка? Он вдруг бросил очки на стол и повернулся в строну разделявшей нас стены. Я снова отпрянула.
Услышав, как скрипнул стул в соседней комнате, я поспешила вернуть пластилин на место. Надеюсь, не заметил. Сердце бешено заколотилось в ушах. Я будто преступница какая-то. Он ведь не увидел меня? Я соскочила с кровати и отошла подальше от стены, будто пытаясь казаться непричастной к подглядыванию хотя бы самой себе. Половицы скрипели, выдавая мой неуместный обман.
Стук в дверь, заставил мое сердце замереть на миг.
– Ника…
Глава 4
НИКА
Ой, что же делать? Что делать? Неужели заметил? Как же стыдно!
– Если ты уже проснулась, может… пойдём завтракать?
Ну блин! Я тут чуть со стыда не умерла, а ему всего лишь пожрать приспичило! Моментально позабыв о чувстве вины перед квартирантом, я дернула дверь:
– Сами себе бутер сварганить не способны? – едва не подавилась воздухом, наткнувшись на изучающий взгляд карих глаз.
– Хотел тебя видеть…
Будто сквозь одежду глядит. В сознании тут же проскочили обрывки нашей ночной встречи. И я почувствовала неловкость за свой наряд. Сейчас на мне была затасканная майка в полоску и просторные пижамные шорты, больше напоминавшие мужские семейки. Я потянулась за маминым халатом, висящим за дверью:
– Зачем?
– У меня много вопросов. Начиная с того: как ты умудряешься спать на этой ужасной кровати? Хотя судя по тому, как ты вертелась этой ночью, ты тоже не выспалась. И заканчивая: почему ты вечно недовольная на фотографиях?
Так это он что же… мои фотки на стене разглядывал??? Зачем? Уйма вопросов, возникшая в голове была мною тут же подавлена. Ладно. Сделаю, вид, что ничего не слышала. Не стоит влезать в этот сомнительный разговор. Что он там говорил про кровать?
– Понятно. Да вы, дяденька – принцесса на горошине, как я погляжу.
– Собака на сене.
– При чем тут она?
– Собрался охранять то, что сам не ем. Вот и не спится, – он усмехнулся.
Я недовольно прищурилась:
– Если под сеном подразумеваюсь я, то обойдусь!
– Пойдём, – он вдруг поймал мою руку, и вытянул в коридор. – У меня ещё несколько вопросов. Поешь со мной. Кофе есть? Тебе налить?
– Н-нет.
– Чай? Ты купила что-нибудь на завтрак? Может хлопья какие?
– Колбасу купила, еще могу яиц добыть.
– Ну, добудь. А я пока чай налью.
Я уныло вздохнула, и, накинув халат, отправилась на улицу. Вооружившись вилами, подошла к курятнику и остановилась в нерешительности. Не люблю я это дело.
– Джек! – позвала я пса, и, пропуская его вперёд, вошла в загон. – Надеюсь, этот бешеный петух ещё спит, – бормотала я себе под нос.
Я уже была почти у цели, когда из-за сарая гордо вытягивая шею, появился он – зверюга из моих кошмаров.
– Петь, давай по-хорошему, а? Я всего-то пару яиц возьму. У нас гости. Там мужик здоровенный такой! Если его не покормить, то он тебя съест, как пить дать! Джек, зараза, а ну к ноге, – зашипела я на собаку. – Я тебя с собой каждый раз таскаю, чтобы ты несушкам под пёрышки заглядывал?
Пёс продолжал заигрывать с курочками, а петух притих, видимо привлечённый действиями Джека. Поэтому я, стараясь не делать резких движений, осторожно уложила в просторные карманы несколько яиц, и стала красться к выходу.
Да, я боюсь петуха! И соседа…
– Веруся! – а вот и он.
Хлипкий забор из рабицы, разделявший наши дворы, ходил ходуном. Дядя Гриша уже с утра на бровях. А может и со вчерашнего дня не просыхал. Видимо снова в запой ушёл. Глянув, как мужик шарит грязной рукой в своих штанах, я оцепенела, а к горлу подкатила тошнота. Как обычно…
– Верусь, а чего за хлыщ у тебя ночью был? Опять эта шалашовка кого-то притащила? – видимо он намеревался завести со мной ненавязчивый разговор, эдакая светская беседа местного разлива. – Ух, какая из тебя девка выросла! Надо было раньше приручать…
Держась за забор одной рукой, второй дядя Гриша совершал довольно ритмичные движения в брюках…
Это – именно то, из-за чего я ненавижу секс. Ещё сама не пробовала, но вот таких представлений с лихвой повидала. Уже бывало: вышла вечером из душа, а за рабицей он стоит. Пьянющий. Я не сразу поняла, что он делает. А когда до меня, наконец, дошло, что он лысого гоняет своими грязными ручонками, спряталась в туалете. Меня тогда так рвало, что до сих пор тошнит, как только сосед на горизонте появляется. На такой случай я припрятала за душем вилы. Но, как видно, и они не помогли… Да и не ожидала я его утром встретить! Готовилась к схватке с петухом, и вот, пожалуйста. Хоть бы вырвало меня уже что ли! Тогда бы этот ступор прекратился.
– Верка, не надумала по мамкиным стопам пойти? У тебя отбоя от желающих не будет. Я первый в очереди…
– Что тут происходит? – вдруг послышался за моей спиной голос квартиранта.
Я вздрогнула от неожиданности и, наконец выйдя из оцепенения, взглянула на своего спасителя.
– Ник, ты чего… плачешь что ли?
Он с презрением посмотрел на мужика за забором. Взгляд задержался на грязной руке, шарящей в штанах. Квартирант поморщился от отвращения и тут же сорвался с места. Дядя Гриша даже опомниться не успел, как Марк одним ударом в челюсть повалил его на землю.
– Ты че удумал, козлина?! Так это твою плешивую бошку я ночью видел? Ах ты сука! – выплевывая ругательства, мой квартирант кинулся на рабицу, желая добраться до соседа.
Значит, Марк все же не соврал…
– Верусь, это кто такой? Останови его! – дядя Гриша явно не ожидал такого поворота. – Он же меня убьёт! Верка! Ты ж мне как доча, я бы никогда не…
– Ника, тащи топор!!! – с виду интеллигентный квартирант, в ярости, казалось, готов был разорвать рабицу голыми руками. – Сейчас я ему обрезание организую! Под корень!
Я все ещё не могла сдвинуться с места. Лишь судорожно кивала, обнимая себя за плечи. И пусть отрубит. Пусть хоть всего его искромсает! Дядя Гриша успел сыграть роль моего отчима, как и многие другие соседские мужики. Но этот особо отличился. И не только этими своими пьяными «сюрпризами» у туалета…
Он «продавал» всем желающим ночь со мной, за миньет. Ладно, собутыльники – они по пьяни ещё и не на то способны, но когда к нему один за другим стали приходить мои одноклассники, я поняла, что от спроса отбоя не будет. Благо, я просекла фишку раньше, чем ко мне начали домогаться, и придумала свой способ защититься. Однако необходимость постоянно быть начеку очень выматывала. Немного расслабилась я только когда мама, наконец, рассталась с дядей Гришей. Потеплело, и она как всегда укатила к морю «на заработки» – окучивать всяких богатеньких мужиков. А этот деревенский пьянчуга ей нужен был лишь на время «отпуска». Но к моей неудаче в этот раз мама выбрала себе в качестве отпускной шлюшки ближайшего соседа. И если раньше я не замечала внимания со стороны дяди Гриши, то теперь боялась вечером во двор выйти. Днём-то все в поле, а вот как только он возвращался на автобусе с остальными мужиками, я старалась носа не высовывать на улицу. Видимо сегодня я слишком рано вышла из дома…
– Ник? – квартирант оставил забор в покое, и крадучись приблизился ко мне. – Ты чего?
Сосед, воспользовавшись моментом, поспешил убраться подальше. А я все стояла, не в силах пошевелиться. Сильные руки сжали мои плечи:
– Ника… – Марк медлил. – Он тебя обижал?
Я подняла глаза. Плакать ведь нельзя? Никому не показывать своей слабости. Никто не должен знать, что я чего-то боюсь. Иначе этим могут воспользоваться. Но мне так хотелось, чтобы меня наконец-то кто-нибудь защитил… На мгновение показалось, будто Марку я могла бы довериться.
– Ник, скажи мне. Я позабочусь, чтобы этот ублюдок к тебе больше не приблизился.
И как же ты это сделаешь?
– У меня достаточно связей, чтобы организовать этому уроду путевку, куда-нибудь на север. Или прямиком на тот свет! – будто читая мой мысленный вопрос по глазам, выдал он. – Ник, не молчи только… Я себе уже такого надумал, что прямо сейчас собираюсь убить его! Он тебя трогал?
Я отрицательно покачала головой.
– Приставал?
– Н-нет, – выдавила я.
– Хорошо. Значит, просто испугалась?
Я опустила голову, не желая посвящать едва знакомого мужчину в свои грязные тайны. Марк забрал вилы из моей руки, и согрев занемевшие пальцы в своей ладони, потянул меня за собой в дом:
– Пойдём, малышка. Чай остывает. Все расскажешь мне. И я решу, что делать с этим ублюдком.
Он как маленькую вёл меня за руку. А я и не противилась. Вошли в кухню. Марк, вытащив из карманов моего халата яйца, сложил их на столе.
– А с петухом-то что? – усмехнулся он, явно желая меня отвлечь.
Потянулся и, сняв с моих волос перышко, протянул мне.
– Я в окно наблюдал, как ты к схватке готовилась. Если он кидается, чего не зарубишь?
Я опустила глаза. Стыдно признаться… Такая трусиха, всего боюсь. Соседа, секса, петуха, и зарубить петуха тоже боюсь. Когда маленькая была, видела, как курица без головы бегала, с тех пор вообще с большой опаской к ним отношусь.
– Эх ты, злючка, – выдохнул Марк, и вдруг снова провёл по моим волосам ладонью.
Я ожидала, что сейчас он протянет мне ещё одно перо, но нет. Тяжелая рука просто продолжала раз за разом опускаться на мою голову. Он меня что, гладит??? Что за странное чувство? На глаза навернулись слезы. Не припомню, чтобы кто-то делал со мной подобное…
– На первый взгляд боевая. А внутри такая хрупкая…
Возьми себя в руки Ника! Нечего раскисать перед посторонним человеком!
– Ничего подобного, – буркнула я, как обычно включая свою защитную реакцию.
– Так-то лучше, – его губы уже привычно искривились в надменной усмешке.
Мы ели молча, но я, то и дело ловила на себе задумчивые взгляды Марка.
– Ну что?! – не выдержала я, закончив завтракать.
– Ты в порядке?
– По-вашему из-за того, что я увидела соседские причиндалы, у меня теперь должна случиться затяжная депрессия? Да он эти представления регулярно устраивает! Напьётся и… – я замолчала, заметив, как лежавшая на столе рука, вдруг сжалась в огромный кулак. – Не хочу об этом говорить. Задавайте уже свои вопросы! Мне на работу надо!
– Разве ты не по выходным работаешь?
– По пятницам у тети Раи тоже выходной.
Стараясь не выдать страха, я поднесла кружку к губам. Рука предательски подрагивала. Долгие секунды Марк продолжал таранить меня грозным взглядом. Затем прикрыл глаза и откинулся на стуле.
– Уже сотню раз пожалел, что притащился сюда. И незачем ввязываться… – бормотал он едва разборчиво.
– Так и зачем приехали? – не смогла я сдержать любопытства.
Шумно выдохнул, и взглянул на меня уставшими глазами:
– Кое-что ищу. Хотя… чего юлить? Может как раз ты-то и смогла бы мне помочь. Ты знаешь Яну Шолух?
– Нет! – выпалила я, прежде, чем успела обдумать ответ. – Н-не з-знаю. Нет тут таких! Мне пора! А вы, похоже, деревней ошиблись.
Марк как-то подозрительно сощурился, но больше ничего не сказал. Я поспешила сбежать от этого пронзительного взгляда подальше. Благо, магазин достаточно далеко от дома.
Неужели он один из тех, кого эта женщина надула? Очередной турист, которого она развела на бабки? Марк кажется довольно умным. Противно от мысли, что и он попал в ее сети. Приехал требовать свои деньги? Или она натворила что-то посерьёзнее, раз этот мажор за ней аж сюда притащился? Как бы там ни было, лучше пока помалкивать. Кто знает, зачем ему понадобилась моя мать? Ее-то и в деревне не очень жалуют. Уж скольких она чужих мужиков увела, а потом выбросила, как мусор. Неизвестно сколько могла глупостей наделать у моря.
– Опаздываешь, дорогуша! – в дверях магазина меня встречала тетя Рая.
– Без пятнадцати восемь. Я пришла раньше.
– Не пререкайся. Мне пора уходить, а я тут тебя жду.
– Я бы справилась отпереть дверь магазина сама. Могли бы не приходить.
– Думаешь, я пришла, чтобы дверь тебе подержать? – усмехнулась хозяйка.
– Уверена, что нет. Так что, выкладывайте.
– Это ты выкладывай. Тыщу рублей за фотоаппарат, когда вернёшь?
Вот черт. Вспомнила же.
– Судя по тому, как ты вчера затарилась, квартирант тебе деньжат неплохо подкинул. За яйца долг отдала, а про цифровик уже и думать забыла?
Не могу же я сейчас отдать последние деньги. Мне Марка ещё кормить чем-то надо.
– Верну. Фотоаппарат верну. Вот съедет квартирант, найду и принесу. Со дня на день.
Он мне вроде больше без надобности. Надо только флешку оставить, на случай, если кто из «покупателей» дяди Гриши решит снова сунуться ко мне.
Этот цифровик некогда спас меня. Каждый раз, когда любовник моей матери трахал в рот очередного придурка возжелавшего меня, я снимала их утехи на допотопный цифровик, все через ту же щель в стене, через которую однажды разоблачила измену своего парня. Приходилось, конечно, постоянно быть начеку, вечно не выспавшаяся, дерганая. Но зато, когда ко мне приходили с требованием вернуть «должок», у меня было достаточно компромата для защиты. Залог моей безопасности…
– Хорошо, – неприятный голос тети Раи вклинился в мои раздумья. – И пятьсот рублей за аренду оборудования, значит.
Я хотела было возмутиться, но не стала:
– Ладно.
Толку спорить нет. Лучше сразу согласиться, чтобы она поскорее ушла.
– Все-таки пустила, – задумчиво протянула тетя Рая.
– Что? – натягивая рабочий халат, растерялась я.
– Строишь из себя невесть что, а сама ещё то яблочко от распутной яблоньки. Где это видано: одинокая девка в дом незнакомого мужика пускает.
– Так вы сами его ко мне послали!
– Хотела лишний раз убедиться, что ты та ещё шалава. И сынкам своим расскажу. Так что даже не думай с нашим семейством породниться. Нам такие не нужны.
– Расскажите-расскажите! – я упёрла кулаки в бока. – Пусть и посмотреть приходят! Будут знать, как должен выглядеть настоящий мужчина! Не забудьте и всей деревне рассказать, что ко мне мужик из города приехал свататься, – съязвила я.
Может хоть так от меня, наконец, отстанут. Думаю, квартирант не обидится, что я его сюда приплела. Сам же обещал ухажером моим притвориться!
«А могу и не притворяться», – прозвучал в мыслях голос Марка.
Я тряхнула головой.
– Что мать, что дочь – одного поля ягоды! – не унималась тетя Рая.
– Так бывает, когда один человек из другого вылезает. Вот на своих сынков посмотрите!
– Тьфу! Ну и хамка! – она, наконец, ретировалась, громко хлопнув входной дверью.
Как же они меня все достали! Конечно, маме за это отдельное спасибо!
Не прошло и часа после того, как ушла хозяйка, когда к магазину подъехала машина.
– Теть Рай, встречай гостей! – послышался знакомый голос из-за двери и я напряглась.
На пороге возник Стас:
– О, Верка!
– Какого черта забыл тут? В универ не приняли?
– Ну как же не приняли. Благодаря медальке приняли с удовольствием.
– Боюсь, их ждёт разочарование. Мозги в комплекте к медали не прилагались. И то, что ты подделал документы, они быстро поймут.
– Ты все ещё дуешься? Ну, она же тебе без надобности. Пылилась бы на полочке. Какой тебе универ? У тебя-то и на дорогу в город не наскребется. А я вон твоей медальке как ловко применение нашёл, – он подмигнул и, облокотившись на прилавок, закинул в рот черешню. – Спасибо твоей шикарной маман. Кстати, где она?
Я рассмеялась ему в лицо и попятилась к стене, желая сохранять дистанцию от этого идиота:
– А что, в городе ты оказался менее завидным женихом? Не дают? Приехал перепихнуться на каникулах? Уж извини, твоя зазноба укатила на юга, и думать про тебя забыла!
– Эх, а ты б ждала… Классная ты девка! Бойкая такая, симпатичная. За что ж природа с тобой такую злую шутку сыграла?
– Ты про иммунитет от таких долбо*бов, как ты? Так я не жалуюсь!
– Я как-то наткнулся в интернете на статью, что это лечится, – авторитетно затирал Стас, будто и не заметив моей язвительности.
– Долбо*бизм? Не хочу тебя разочаровывать, но с удовольствием это сделаю: не лечится.
– Фригидность, – Стасик обогнул прилавок. – Вот заработаю денег, вылечу тебя, тогда и заберу себе.
Я от души расхохоталась, а он, воспользовавшись моментом, подошёл ближе и прихватил меня за талию:
– А может уже доспела? Кто знает, может ты тогда ещё просто не доросла до взрослых отношений? Попробуем ещё раз?
– Руки убрал, – прошипела я, – и нахер отсюда пошёл!
– Вер, я ведь до сих пор вспоминаю, как ты тогда голая передо мной лежала, – пробормотал он. – Таким формам грех простаивать!
– Ну и дрочи на здоровье, мне ж не жалко, – справившись с отвращением, я безразлично пожала плечами. – А меня не тронь!
Я дернулась и, освободившись от неловких объятий, зашагала вглубь магазина.
– Ну че ты ломаешься? Я же знаю, что ты все ещё сохнешь по мне.
Я снова с трудом подавила приступ смеха:
– В твоих мечтах! Ариведерчи, Стасик!
– Ладно. Устал я с дороги. Пойду с роднёй повидаюсь, отдохну, потом зайду сюда. А ты пока подумай.
– Приходи, конечно! В понедельник, только! Раньше не стоит.
Не то, прибью тебя, гада!
Ну и денёк! Мало того, что не выспалась. На соседа нарвалась. Тетя Рая тут с утра засаду устроила. Так теперь Стасик притащился. А ещё даже полдня не прошло. Надеюсь, норма неприятностей на сегодня выполнена.
– Веруся, я сегодня пораньше! – послышался голос у задней двери.
Да еб же ж вашу мать! Едва успел один уйти, так второй приперся.
– Петя, ты опять? Ну, нет же у нас доставки по пятницам! Чего ты притащился?
– Так это… проведать… обстановку, так сказать.
– Нечего тут проведывать. Если не доверяешь, становись сам мамку свою сменять.
– Не, ты не подумай. Я ничего такого не имел в виду, – махнул рукой Петруша, и достал сигареты.
– Курить – на улицу! – я указала в сторону открытой двери. – Тут и без тебя дышать нечем.
Он засунул пачку обратно в карман:
– Верусь, а че за мужик вчера к тебе приехал? Мать говорит: ты замуж за него собралась.
Я закатила глаза:
– Да. Жених мой, ясно! Вам всем что за дело?
– Да не кипятись ты. Мне-то можешь правду сказать.
– А чем тебе не мил вариант матушки? Разве ж она соврёт?
– Да я и не говорю, что врет. Приукрашивает, наверно. Ты ж мне говорила, что замуж не собираешься, вот и засомневался.
– За тебя, Петруша, точно нет.
– А че, Стаса своего ждать собралась? Видал я его, когда сюда ехал. Понять не могу, че ты в нем нашла?
Петя высунулся в дверь и, зажав одну ноздрю, смачно высморкался на землю. Затем вытер нос локтем. Я отвернулась и, глубоко вдохнув, погасила рвотный позыв.
Действительно. И почему же я предпочла этим обезьянам Стаса? Наверно потому, что при всей своей мудаковатости, он хотя бы ни разу не делал при мне подобных вещей.
Фригидная. Конечно! Вообще не понимаю, как бабы с этими животными в одну кровать ложатся. Что ни мужик, то… не мужик. Буду всю жизнь одна! Все лучше, чем позволить к себе прикоснуться подобным индивидам!
Глава 5
МАРК
Целый день блужданий по деревне не принес ровным счетом никаких результатов. Решившись спросить о Яне у какой-то с виду дружелюбной старушки, я был одарён презрительным взглядом. Бабуля недовольно покачала головой, махнула рукой, и затопала к своей калитке, что-то бормоча под нос. Не могу же я у всех подряд о ней расспрашивать?
Я начал склоняться к тому, что Ника сказала правду, и я просто ошибся деревней. Но девчонка так странно отреагировала на мой вопрос, что я усомнился, что она вообще слушала, о чем я говорил. Завтра снова попытаю удачу. Если не найду никаких зацепок, поеду домой. Пусть Пол разбирается, где накосячил.
Я опустил планшет на стол, услышав, как хлопнула входная дверь.
Ника всегда так поздно приходит с работы? Сейчас ещё светло, но осенью в это время, на неосвещенных улицах, будет совсем темень. Тут же кругом какие-то маньяки, а она торчит в магазине посреди деревни. Потом ещё и домой одна идёт. Или не одна?
Я устало потёр переносицу. Какое мне дело…
Может у неё хоть перцовый баллончик есть? Что толку, даже если есть. Сегодня ей и вилы-то не помогли. Как кролик перед удавом цепенеет. Тогда, как же она защищается? Или не защищается?
Эта мысль вызвала во мне волну необъяснимого гнева. Я поднялся со стула и зашагал по комнате. Мои метания прервал робкий стук в дверь.
– Эй, – тихо сказала Ника. – Вы ещё здесь?
Ее голос прозвучал как-то измотано. Трудный день выдался?
Пытаясь понять, что за дело мне до того, как прошёл чей-то день, я неторопливо направился к двери.
– Уехал? – пробормотала девушка за дверью.
Отчаяние в ее голосе привлекло мое внимание. Странно, разве она не должна испытывать облегчение от того, что незваный гость убрался восвояси. Я замер, прислушиваясь. Ее что-то расстроило?
– Ну вот, теперь одной в темноте куковать, – уныло промямлила она.
А злючка оказывается та ещё трусиха. Почему-то меня порадовало, что Нике не придётся оставаться одной в темноте. Пока. Я улыбнулся двери, которая серела в тусклом свете уходящего дня.
– И для кого я пельмени покупала? И ладно! Сама все съем! Обожаю пельмени, сто лет их не ела уже! Ну же, взбодрись, Ника! Тебе не привыкать. Так и не темно ведь. Пока что…
Я отступил на полшага от двери, когда та стала открываться.
– Вот пельменями вообще не рекомендую угрожать, – усмехнулся я.
– Ой! – тёмные ресницы вздрогнули, и на меня уставилась пара фиалковых глаз. – Так вы… не уехали?
Я заметил, как она облегченно выдохнула. Хрупкие плечики расслабились. Ника опустила голову, и потёрла лоб, как если бы пыталась сдержать слёзы.
– Куда ж я уеду такой голодный. Весь день ничего не ел.
Она шмыгнула носом, подтверждая мои опасения.
– Так я ведь оставила там…
Тёмные волосы скрывали от меня ее лицо. И это необъяснимым образом действовало мне на нервы. Для грубиянки и злючки она слишком часто норовит расплакаться. Хочу. Утешить.
– Один я и дома поем. Хотел тебя дождаться. Не знал, что ты так поздно вернёшься. Как прошёл твой день?
Какой интересный вопрос. Кажется, я никому его прежде не задавал.
Вероника покачала головой:
– Прекрасно, – не без иронии выдавила она.
Мои пальцы поймали прядь, выпавшую на ее лицо. Кончик острого носика покраснел. И девушка все ещё не решалась поднять на меня свои удивительные глаза, однако проследила за моей рукой.
– Тебя снова кто-то обидел? – я чувствовал, как моя красочная фантазия, подпитанная утренним столкновением, пробуждает во мне злость. – Или просто темноты испугалась?
Я провёл костяшками пальцев по раскрасневшейся щеке.
– Т-так не темно ведь, – пробормотала она, стараясь чтобы ее голос прозвучал уверено.
Повинуясь какому-то неожиданному порыву, я обхватил ладонью мокрое личико и притянул девушку к своей груди:
– Не плачь, злючка. Побуду с тобой, пока свет не дадут…
Должно быть, я ожидал, что она оцепенеет, или же наоборот станет вырываться, осыпая меня проклятиями. Но то, что она сделала, окончательно выбило меня из колеи. Вцепившись пальчиками в мой кардиган, Вероника вдруг разрыдалась.
– Ч-ч-ч, – я уверенней стиснул ее в объятиях.
Ника дрожала всем телом. И все, что я мог – бормотать какие-то неразборчивые общие фразы, типа «все будет хорошо», и гладить ее по голове. Даже представить не могу, как эта девочка выживает в подобном месте. Что у неё за жизнь? Почему не улыбается на фотографиях? Почему живет одна? Почему питается только овощами? Почему одежда не по размеру? Почему она сейчас рыдает, в конце концов? Почему, почему, почему???
Я здесь чуть больше суток, а у меня столько вопросов относительно ее персоны. Не припомню, чтобы кто-то ещё вызывал во мне столь живой интерес. Да и обычно ответы мне добывают помощники, вроде Пола. А тут…
Наверно это любопытство. Пока она загадка для меня, я продолжу постоянно невольно думать о ней.
– Эй, Джек! – послышался девичий голос с улицы. – Где твоя хозяйка? Говорят к ней жених приехал! А чего это я не в курсе?! Ника, блин!
Вероника отпрянула и в ужасе взглянула на меня:
– П-п-простите. Я вам позже все объясню!
– Жених? – дошло до меня, и я усмехнулся. – С нетерпением жду увлекательную историю о том, как из квартиранта я превратился в твоего жениха…
– Ну, вы ведь сами обещали притвориться! – заговорщически шептала она. – Подождите тут…
– А как же пельмешки? – поддерживая ее шпионский шепоток, спросил я.
– Вика падка на мужчин. А уж вы-то такой… – она окинула меня странным взглядом и неопределенно махнула руками, – в общем, если покажетесь ей на глаза, останетесь без пельмешек.
– Это шантаж?
– Это констатация фактов. Так как Вика – не уйдёт. Будет брать вас штурмом. А при необходимости разобьёт лагерь под окнами. О еде и отдыхе придётся забыть.
– Откуда информация?
– Она переспала с моим парнем. А когда он укатил в универ, и ей стало скучно, начала одолевать меня своим желанием помириться. Я знаю, о чем говорю.
Рядом с ней вообще есть хоть один ЧЕЛОВЕК? Пока я заприметил только змей и шакалов. Ника подтянула край своей майки к лицу, и принялась вытирать слёзы.
– У тебя парень… – начал я.
– Ника! – голос раздался из коридора.
Вероника поспешно юркнула из комнаты и прикрыла за собой дверь.
Значит, я кажусь ей достаточно привлекательным, чтобы прятать от подруги? Я ухмыльнулся.
Какое-то время я невольно слушал девчачью трескотню из коридора. Пришёл к выводу, что «подруга» Ники весьма посредственная особа, у которой пустоту в голове заполняют разве что сверчки. Подошёл к кровати, собираясь поваляться в ожидании своего долгожданного ужина. Но остановился, заметив на простыне какой-то мусор. О, только бы не клопы.
Потянулся… Пластилин? Откуда он тут взялся? Поднял голову, оценив потолок. В белых пенопластовых плитках темных пятен нет. Как же он тут оказался?
– М-марк, – меня отвлёк голос Ники. – Я уже воду поставила, скоро будем ужинать.
Кровать я успею перетрясти перед сном, а сейчас больше ни о чем думать не могу… Выглянул в коридор, и невольно улыбнулся, увидев перед собой миниатюрную девушку:
– Она ушла?
Ника кивнула:
– Просто на дискотеку хотела позвать.
Я опустился на ветхий кухонный уголок в ожидании еды. Не прошло и получаса, когда передо мной на столе очутилась огромная тарелка с пельменями. Себе Вероника почему-то положила только вчерашнюю картошку. Однако я видел, как она поглядывает на мой ужин.
– Разве ты на диете? – спросил я, когда она усаживалась на табуретку.
– Что? – растерялась девушка.
– Я заметил, что ты ешь одни овощи, в холодильнике мышь повесилась, а моей едой ты видимо брезгуешь. Это какая-то диета ДЛЯ анорексии?
Ника злобно глядела на меня исподлобья. Я все понял. У неё нет денег, чтобы покупать мясо. А рубить своих кур она боится. Кроме того, слишком гордая, чтобы претендовать на чужое. Я молча потянулся и, прихватив табуретку, придвинул девушку ближе к своей тарелке. Поймал ее руку, которая застыла над столом, и, вложив в ладонь вилку, жестом указал на пельмени.
– Не хочу…
– Хочешь! Я же слышал, что ты говорила за дверью.
Губы надула, будто ее с поличным поймали.
– Ешь давай.
Нехотя проковырявшись вилкой в моей тарелке, Ника все же сдалась, и принялась с аппетитом уплетать пельмени.
– Значит, вы пока не уезжаете?
– Не знаю. Похоже, ты права, и я просто ошибся деревней.
– Так и зачем вам эта… Яна? – будто пытаясь скрыть заинтересованность, Ника положила вилку и с гипертрофированным интересом принялась разглядывать свои ладони.
– Да какая теперь разница, – уныло выдохнул я, не желая выдавать своей сентиментальности. – Раз ее здесь нет, значит и мне тут делать нечего.
Краем глаза я заметил, как беспокойные пальцы Ники замерли.
– Уезжаете?
– Нет. Я ведь пообещал. Побуду, пока тебе свет не включат.
– Его могут и неделю не включить.
– Ну, вот и хорошо, свежим воздухом подышу. Отдохну.
Что-то неприятно скребануло в груди, когда девушка облегченно опустила плечи. Эта пичужка такая трусиха, что готова терпеть незнакомца в своём доме, лишь бы не оставаться наедине со своими страхами. И защитить ее некому…
– Вы случайно не видели фотоаппарат в комнате? – прервала мои размышления Ника.
– Нет.
– Куда же я его сунула? – пробормотала девушка, поднимаясь из-за стола.
– Если наткнусь – дам знать.
– Спасибо. Будете уходить – потушите свечи.
Я глянул в окно, и только сейчас обнаружил, что на улице совсем стемнело.
– Ужин при свечах все же состоялся, – усмехнулся я.
К моему удивлению, Ника не оцепенела, а лишь смущенно потупила взгляд и неловко попятилась к двери. Я вскочил на ноги, когда она, споткнувшись о стоявший у стены тазик, едва не упала. Нахмурился, и подошёл к ней. Взрослый мужик, а с ней веду себя как глупый мальчишка. Осталось только за косички подергать.
– Прости. Больше не стану тебя смущать, – я взял свечу с комода и прихватил Нику под локоть. – Я провожу. Темно ведь. Заодно дашь мне чистое постельное.
Вернувшись в комнату, я поставил свечку на тумбочку, с намерением перестелить кровать. Снял простыню и бросил на стул. Поднял матрас, чтобы вытряхнуть, и заметил на сетке что-то серебристое. Хмм, а вот и фотоаппарат. Спрятала под матрасом и забыла? Отложил цифровик на тумбочку, с намерением утром отдать его Нике. Наспех заправил кровать и, раздевшись, собирался спать.
Интересно, зачем он ей понадобился? Должно быть, вернуть в магазин. Помнится, продавщица что-то говорила мне про цифровик. Но зачем она его вообще брала? Ника не похожа на девушку, которая стала бы без лишней необходимости брать что-то в долг. Может она увлекается фотографией? Девчонка она не глупая. Но светлому уму нужно хобби, в котором мозг будет отдыхать. Я вот, боксом увлекался. Правда, пришлось завязать, когда мне сломали нос. Заплывшие глаза явно не способствовали продуктивной работе над кодом. Позже заинтересовался мотогонками, скорость отлично проветривает мозги. Вот и Ника, видимо, нашла свою отдушину.
Повинуясь любопытству, я потянулся и взял с комода цифровик. Не включается. Разряжен наверно. Как давно она его не использовала, раз даже забыла, где он лежит. Я представил, как Вероника, лёжа в этой кровати, пересматривает перед сном фотографии, сделанные днём.
Вынул флешку из фотоаппарата, и, взяв с комода планшет, вставил в него. Одним глазком гляну, и верну все на место. Если у неё хорошо получается, то я мог бы ее рекомендовать своим знакомым фотографам в качестве ученицы…
Открыл содержимое флешки и обнаружил, что память заполнена не столько фотками, сколько какими-то тёмными видео. Хмм… Может она ночами песни поет? Тогда, я мог бы пристроить ее к своему знакомому продюсеру. Воткнул в уши наушники и тыкнул на одну из миниатюр. Не поет…
Кааакого хера???
Я бросил планшет на простыню и вскочил с кровати, желая выкинуть из головы увиденное.
Это что ещё за гей-порно?! Нике нравится смотреть подобное? Ответом мне послужил тихий всхлип в наушниках. Не нравится… Плачет. Черт! Она не смотрит это, а снимает!!! Я бросился к планшету и пролистал несколько видео. Судя по тому, как трясётся камера, девочка дрожит. Тогда зачем же снимает эту мерзость?! Погодите-ка… В одном из «актеров» я признал соседского мужика. Он что-то бормочет, от чего Ника начинает дрожать и всхлипывать сильнее. Я отмотал к началу и сделал громче:
– Хочешь Верку – придётся постараться, – прозвучало в наушниках. – Договор, есть договор, – кряхтел он, удерживая голову какого-то пацана у своих чресл.
Это он что… Веронику так продаёт?!
– Сейчас оплатишь, а завтра к ней можешь идти. Я договорюсь! – послышался ответ на мой мысленный вопрос. – Верка, все для тебя! – проревел пьяный сосед, кончая.
Ника вздрогнула, и прижала к себе камеру, продолжая плакать. Судя по тому, что я видел ее волосы, она закрыла уши.
– Ч-ч-ч, – я неосознанно провёл пальцами по экрану. – Не плачь.
Бедная девочка. Так вот почему она цепенеет, стоит к ней приблизиться.
– Нуу сууука! Да я ему ещё мало врезал! – я снова вскочил на ноги.
Интересно сколько раз он успел ее «продать»? И сколько «покупателей» побывало в этой спальне? Потеряв над собой всякий контроль, я ударил кулаком в стену:
– Убью гада! – я дернул ручку двери и опешил, увидев на пороге заспанную девчонку в длинной футболке. – Ник…
– У вас что-то случилось? – взволновано спросила она.
Только сейчас до меня дошло, что я погорячился, и, по всей видимости, напугал Веронику.
– У меня – нет… то есть, – я силился справиться с бешенством, заставлявшим меня шумно дышать. – Я кое-что забыл! – стиснув зубы, пробормотал я, и собирался выйти на улицу. – Дай мне топор, пожалуйста!
– Стойте, – миниатюрные пальчики неуверенно уткнулись в мою грудь. – Вам что-то приснилось? Успокойтесь сначала. Вы ведь не можете идти, не пойми куда, среди ночи, ещё и… в таком виде.
Я опустил взгляд и обнаружил, что стою в одних трусах.
– Черт. Ладно, сейчас я пойду спать. Ответь мне только на один вопрос… чья на тебе футболка?
Вероника явно растерялась. Я и сам-то мало понимал, зачем мне потребовалась эта информация.
– Она явно мужская. Твоего парня?
Ника неуверенно покачала головой.
– Этого, – я указал в сторону забора, едва видимого в темноте через открытую входную дверь.
– Нет-нет.
Я не могу спросить больше. Иначе она поймёт, что я смотрел видео.
– Тогда откуда?
– Да не помню я!
Захлопнув входную дверь, я бесцеремонно увлёк девушку за собой в комнату. Сам понимал, насколько мое поведение было глупым, но остановиться не мог…
Я потушил единственную свечу. Подошёл к замершему в темноте силуэту вплотную. Дрожащая рука уперлась в мое плечо.
– Я не обижу, – почти шептал я.
Взялся за края ее футболки, и одним рывком стянул ее с девушки. Ника не сопротивлялась. А я, как чертов собственник, швырнул неугодный мне предмет гардероба в открытое окно, и натянул на голову девушки свою майку. Пальцы нагло скользили по стройному телу, то и дело будто ненароком задевая упругие соски.
Какого черта я делаю? Решил тоже вести себя, как местная скотина? Даже если ее продавал сосед, это не значит, что я имею право ею воспользоваться! Она боялась этого, поэтому возненавидела секс.
Я погладил лицо Ники в темноте. Что она сейчас думает обо мне? Что я один из тех уродов, готовых на любую мерзость, чтобы завладеть ее телом?
– Прости, что разбудил. Не хотел тебя пугать. Больше не носи одежду всяких неизвестных мужиков. Меня это бесит.
У меня выдалась ещё одна бессонная ночь. Вожделение захватило разум, не оставляя место ни для злости, ни для здравых мыслей. Когда Ника ушла в свою комнату, я лег на кровать и просто таращился в стену. Надеюсь, что злючка спит, и утром вовсе не вспомнит о моем недостойном поведении. Хотя, в таком случае у неё явно возникнут вопросы, когда она обнаружит на себе футболку Баленсиага. Мысли о нежном теле в моей одежде, возбуждали ещё сильнее. Я посмотрел на свою ладонь в темноте. Хочу снова прикоснуться к ней…