Читать онлайн Дикий ангел бесплатно

Глава 1

ФЕЛИКС

Разлетаюсь на ошмётки. Смотрю перед собой и не могу сделать вздох. Грудь тисками сдавливает, сердце жжёт, будто обливают кипятком.

Моя Уля.

Нет, она не могла… Это монтаж! Фальшивка! Не верю!

Но углубляясь в рассматривание присланных фото, надежда закапывается глубже в землю.

Зачем я только открыл это грёбаное сообщение? Жил, не зная бед.

Власть, статус, деньги, любимая жена. Я ж её столько лет добивался. Она чудной, неукротимой была. Стоило мне приблизиться, посылала в далёкое пешее. Замуж волоком тащил. Молодая, гулять хотелось. Но влюбилась в меня, в чёрта. Из ЗАГСа счастливой вылетела, прыгала по клумбам, платье выше головы взлетало, хохотала в голос.

Мой дикий ангел.

НЕ ОНА ЭТО!

Сжимаю зубы, мотаю головой, но сознание разбивает всё одним только воспоминанием.

Три месяца назад. Приём у Пивоваровых. Я налаживал связи в местной тусовке. Уля в красном платье. Волосы красивые, чёрными волнами были заколоты наверх. Сказала, что отлучится в дамскую комнату. А я отвлёкся на деловой разговор, выпытывал важные детали. Не помню сколько её не было, да и не заметил тогда ничего. Погружён в другую тему был. А она… с Пивоваровым, оказывается, была…

Листаю фото и ужасаюсь. Ульяна возбуждена. С закатанными от страсти глазами. Его рука у неё под платьем, вторая на груди. То он мусолит губами её шею, то водит языком по щеке.

Сейчас вывернет. Выпотрошен. Нет сил смотреть дальше.

Но я продолжаю. Как мазохист. Выжигаю в себе всё живое.

Компромат выедает мозг и душу. Рука дрожит, не получается отлепить долбанную мышку, начинаю долбить ею по столу, ломая вдребезги.

Закрываю глаза.

Только не это! Я переживу любой сброс на дно, только не от неё!

Моя родная, единственная, любимая жена отдалась другому. Чем он взял её? Деньгами? Положением? Старшим возрастом?

Нет! Не хочу знать!

Я, мать вашу, ничего из этого не хочу знать!

Забыть! Стереть! Выкинуть это дерьмо!

Ломает. Больно. Мышцы рвёт изнутри, вены пережимает кровью.

Перед глазами возникает пелена, теряю контроль. Хватаю со стола ноутбук, швыряю на пол. Следом летит планшет. Чашку с кофе об стену. Опрокидываю стол. Пинаю упавшую канцелярию. Задыхаюсь. С рычанием тяну с себя галстук. Так сильно вытягиваю шею, что призываю все Высшие силы, чтобы раздался хруст и меня вырубило.

В небытие. В черноту. Там, где нет этой боли.

– Ты чего?? – слышу позади испуганный голос жены и рассудок падает в пропасть. Резко оборачиваюсь. Вижу в её глазах себя – бешеного зверя. Ульяна приоткрывает рот, прикладывает руку к груди.

– Феликс, что случилось?! – тем не менее, медленно шагает по стеклу и мусору ко мне. Не боится.

Рвано дышу. Лучше бы её не видел. Совсем забыл, что мы договаривались об обеде. В ушах долбит, рой вопросов взрывает мозг.

– ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?? – раскатываю громом. – ТЕБЕ ЛУЧШЕ ЗНАТЬ, НЕ ТАК ЛИ??

– Ты о чём? – останавливается, не ожидала, что я перехлестну через край. Всегда ласков с ней был. Она и криков-то моих не слышала.

– Я ж тебя так любил… больше всего любил! – слова на эмоции наслаиваю. – Верил тебе, как себе! Кроме тебя никого не видел! Ты ж моим ангелом была!!!

– Феликс, что происходит?? – настораживается, бегает глазами по кабинету, словно ответ где-то под ногами.

– Кончила хоть с ним? – хлещу вопросом. – Стонала небось?

– Феликс! – голос хрипнет, типа не понимает о чём речь.

Срываюсь, в один шаг перед ней, дёргаю за плечи на себя.

Закусываю губу, выталкиваю из себя горький смех.

– На бабки его повелась?

– Чьи? – едва шевелит губами, в страхе таращит глаза.

– Пивоварова, сука! Пивоварова!! – трясу её, как тряпичную куклу. – Или не только с ним была??? Меня ещё ждёт сюрприз??

– Я не… он… всё не так… послушай… – мямлит, дрожа мелкой вибрацией, во взгляде несётся сожаление.

Она даже переубедить меня не может. Тону в омерзении. Значит, все фотографии правдивы…

– ПОШЛА ВОН! – толкаю к дверям, Ульяна кое-как сохраняет равновесие.

Громко сглатывая, жена задушенно выдыхает и шатающейся походкой бредёт к выходу.

Нет, так просто она не уйдёт! Пусть получит сполна, как и заслуживает!

Девушка не успевает сделать и нескольких шагов, я рывком припечатываю её лицом к стене. Резкими движениями задираю лёгкое летнее платье, тяну вниз трусы. Одной рукой избавляюсь от своих штанов и в то же время другими пальцами сдавливаю хрупкую шею, чтобы перекрыть потаскухе кислород.

Она загребает ртом глоток кислорода и зажмуривает глаза. Вхожу резко. Мощным толчком до глубины. Уля издаёт задавленный выхрип. Вбиваюсь без пощады. Удар за ударом. Жена что-то пытается пропищать. Расслабляю пальцы на шее, передвигаю ладонью на её раскрытый рот, зажимаю. Не дам ей говорить. Нечего. Уже не спасёт, не поможет нам.

Рухнуло всё, в лепёшку, не собрать.

С каждым толчком наполняю лёгкие её запахом, смертельным захватом по сердцу.

– Почему ты такая красивая? Ненавижу твою красоту, поняла!

Гоняю воздух мелкими глотками. Непрерывно смотрю на Улин профиль. Зверею ещё сильнее.

Скольжу большим пальцем между её распухших от слёз губ, провожу по зубам, вынимаю и остервенело растираю по подбородку.

– Только тебе было по силам меня уничтожить! Ты это знала, сука!! ЗНАЛА!!

Набрасываюсь на её шею, кусаю, причиняя боль. Иссушить её хочу. Стереть с лица земли. Ненавижу!

Стягиваю в кулак длинные тёмные волосы, без церемоний дёргаю её голову назад, рву эту копну. Уля вскрикивает и это разносится по мне жгучим импульсом. Усиливаю напор. Вдалбливаю в жену всю свою боль, безумие и отчаяние. До её слёз, до своего бессилия. Кончаю надрывно. Болезненно. Заполняю до краёв. Пачкаю тело.

Ей не впервой.

Запыхавшись, остатками воли шепчу жене на ухо:

– Запомни этот момент, шлюха! Ты достойна только этого!

И посильнее стянув на затылке её волосы, толкаю на пол. Ульяна падает на колени и какое-то время смотрит на свои дрожащие руки.

– Выметайся! Чтобы я больше тебя никогда не видел, тварь поганая!

Девушка вздрагивает, поднимает на меня глаза, полные слёз, стягивает нервно губы, вбирает носом воздух.

Но молчит.

Заторможенно поднимается. Не моргая, долго смотрит стеклянным взглядом.

Умирает внутри меня.

Пусть. Я уже умер. Мне всё равно.

Да, всё равно…

УЛЬЯНА

За что?

ТАК выглядит твоя любовь?

Ты обещал защищать меня любой ценой… несмотря ни на что!

Как ты мог со мной так поступить?

Не поверил. Не выслушал. Не дал шанс объяснить.

Муж. Семья. Земля под моими ногами, небо над моей головой.

Ничего из правды.

За мной захлопывается дверь и я распадаюсь на частицы.

Стыд. Боль. Опустошение. Всё колючей проволокой вокруг сердца. Рассыпалось. Сгорело до пепла.

Я не изменяла!!! Я была верна…

Снаружи деревянная, обездвиженные эмоции. С невозмутимым видом прохожу мимо секретарской стойки, где сидит притихшая Наташа, трудолюбивая помощница Громова. Захожу в лифт, онемевшими пальцами держусь за холодный поручень, единственная опора. Ненависть ко всему происходящему парализует, отбирает смысл идти дальше. Невидящим взглядом окидываю холл первого этажа. Возможно, кого-то приведёт в шок мой внешний вид. Спутанные волосы, потёкший макияж, перекошенное платье, разбитые в кровь колени и стекающая по ногам сперма…

Да, так бывает, когда разбивается жизнь.

Собственный муж тому виной. Хуже вреда мне никто не мог причинить. Только он. Тот, кого я выбрала и любила всем сердцем. Шла за ним. Нет. Бежала вприпрыжку. Только бы быть рядом.

Буквально выпадаю из бизнес-центра. Ноги не держат, состояние близко к отключке.

И я хочу. Очень. Но не здесь. Я не доставлю ему ещё и это удовольствие. Подальше отсюда. Любым способом.

– Вы свободны. – холодным тоном шофёру.

– Вы уверены, Ульяна Денисовна? – округляет глаза, скачет по моему телу шокированным взглядом.

– Я сказала, вы свободны!

Голос не мой. Совсем не мой. Лютый, бессердечный.

Плевать!

– Вам нужна помощь? – уточняет мужчина, задерживаясь в машине.

– Нет! – безжизненно смотрю ему в глаза. – Выходите!

– Ох! – только и говорит он, уступая мне водительское место. – Может всё-таки…

Захлопываю дверь. Ничего мне не нужно. Только убраться отсюда.

Не чувствую руля под руками, сжимаю крепче, до трескучего звука. Выезжаю на трассу, глаза замылены слезами, часто моргаю, но дорога всё равно, как при большом минусе близорукости. Чувствую, что пошёл внутренний отсчёт всем моим дыхательным резервам.

«Кончила хоть с ним? Стонала небось?»

Выстрел в мою честь. Мою преданность на обломки.

Откуда это вылезло? Не уж то сам Пивоваров пошёл на такое? Зачем ему себе подставлять перед бизнес-партнёром? Это же прямой билет в морг.

«Шлюха!»

Размазываю по лицу влагу, становится только хуже. Торможу. Пялюсь на красный свет светофора, чувствуя, что таким же кровавым цветом покрыта моя душа.

Если бы Феликс только дал сказать, я бы всё честно рассказала. Он бы ругал за ошибку, но простил, встал на защиту. Да. Если бы…

Тот вечер вгрызся в память. Как ни старалась, забыть сложно. До сих пор отвращение ползает в груди, варюсь в болоте из брезгливости, неприязнь заполнила с ног до головы.

Пивоваров.

Чтоб он сдох, подонок!

Властный, богатый, привыкший, что достаточно одного его хотения и ему вылижут ботинки. Я не знала об этом. Только то, что Гордей Пивоваров является выгодным для моего мужа, проводником на новую ступень бизнеса. Я же просто сопровождала Громова на званый вечер. Сначала было довольно активно, потом я заскучала. Незнакомцы не торопились знакомиться и заводить разговор, а Феликс был увлечён беседой с какими-то толстосумами. Я и пошла припудрить нос. По пути меня внезапно схватили и затащили в неизвестную комнату. Зажали рот, нагнули над столом. Я почувствовала эрекцию и слюни на своей шее.

Мерзость!

Не успела рта открыть, меня перевернули и начали лапать:

– Как тебе больше нравится, малышка? Так?

Переворот и давление между ног, солёный язык на лице.

– А может так? – грудь сжали с такой силой, что у меня посыпались искры из глаз.

– Или вот так? – снова мне попытались поменять положение, но освободив мне руку, совершили ошибку. Я вмазала этому ублюдку по морде.

– Мой муж тебя прикончит! – от потрясения дышала мелкими рывками.

– Куда ему? – гоготал Пивоваров. – Кишка тонка! А рыпнется – голым на улице будет жить! Если ты желаешь муженьку такой участи, то беги, докладывай! Посмотрим, как быстро откроете сбор на пожертвование!

– Смотри, чтоб самому не понадобилось! – выплюнула желчь смачным плевком.

– Ууу, чёрная кошка перебежала дорогу! – заржал и потянул конечность к моим волосам.

– Жди беды! – отбила его руку и напрягла свою, готовая разодрать ногтями паскудную рожу. Заодно и побольше воздуха в грудь, чтобы, если что, оповестить всех гостей о своём местонахождении.

– Дикая мурлыка! – облизал он свои толстые губы.

– Проверь! – рыком.

– Жаль, не успею! Возиться с тобой долго, а люди ждут, негоже заставлять их ждать!

В ту минуту, когда он вышел за дверь и оставил меня одну, я заново переродилась. Такой стресс испытала, с жизнью прощалась.

Феликс тогда ничего не заподозрил, я мастерски выдавливала улыбку. И сейчас он ничего не понял. Скинул с себя маску мужа и показал того, кто под ней прятался.

Монстр.

Слёзы душат, ничего не вижу, ноги слабеют, педали не поддаются.

Вжимаю резче.

Не могу понять этого. Не могу простить.

Громов сделал всё, чтобы стать антимужчиной в моих глазах.

Накричал, оскорбил, унизил, толкнул, изнасиловал, прогнал.

Кладу все силы на то, чтобы разглядеть дорогу, но сознание плывёт. Слишком стремительно приближается руль к лицу. В последний момент понимаю, что теряю сознание и даю по тормозам. Но ту ли я педаль нажала?

Глава 2

ФЕЛИКС

– Что ты наделал?? Остановись!!! – вдруг наскоком налетает на меня со спины лучший друг. Армейский товарищ, брат по духу, ко всему прочему и начальник моей охраны. Всегда и везде со мной.

– Я подыхаю, Юра!! – истошно воплю, круша всё на своём пути. Руки уже по локоть в ссадинах, свёз кожу, на стенах следы крови.

– Прекрати! – удерживает друг, захватив меня в обруч из рук и смыкая их до хруста суставов.

– Она изменила мне!!! Предала!!! – ничего не вижу и не слышу, бьюсь в агонии. Злостью вскипаю, рву себя на куски, только бы найти выход всему этому.

– Угомонись!! – жёстко встряхивает меня Юра, перекручивая кости.

– Пошёл ты! Все вы пошли! – с удвоенным гневом совершаю непростой манёвр и мы вместе с ним летим на пол. Приземлившись, уклоняюсь от захвата и наношу град мелких ударов мужчине в живот. Но Исаев не был бы моим командиром в армейке, если б не имел навыки получше моих. Ему и одного чёткого удара хватит, чтобы уложить меня ничком. Вот. Повод нашёлся.

– Заглохни уже, Громов! – цедит сквозь зубы рассерженный Юрий, пока я со стоном зажимаю нос. Кровь фонтаном хлещет. – Что за хрень ты отмачиваешь?? Почему с рельсов сошёл? – поднимается на ноги, сканирует помещение. – Где Уля??

– Я хочу её из груди с мясом вырвать!! – реву раненым зверем. – Чтобы намертво, понимаешь?!?

– Блокируй! – ожесточённо рявкает командир. – Вытирай сопли и выкладывай в чём дело! По порядку давай!

Громко дышу, раздувая ноздри. По шее стекает то ли пот, то ли кровь.

– Сядь на диван и запрокинь голову!

Значит, кровь. Захлебнуться бы ей, лишь бы не чувствовать, как внутри всё винтом режет, сердце в фарш превращается. Необратимо становлюсь беспомощным существом. Просто жду, когда адский огонь дожрёт мои внутренности и останется один обугленный скелет.

– Что произошло?? Это связано с Улей? Она что-то сдел…

– Я видел фотки, понимаешь!!! – обрываю севшим голосом. – Там всё предельно ясно!

– Где? Какие? – сухим тоном требует доказательства.

– Там! – бросаю ненавистный взгляд в угол, где валяется перевёрнутый ноут.

Друг склоняется к технике, поднимает и кладёт на кресло.

– Она в разных позах! С другим!! Я помню тот вечер и это платье на ней… – убито бормочу, вороша в памяти прошлое.

– Ты уверен?? – сомневается Юра, он всегда видел в девчонке только хорошее, со всей прямотой выказывал ей своё расположение.

– Абсолютно!! И знаешь что!? Она не опровергла!! Мычала, как корова, потому что её поймали на этом!!! Даже солгать не сумела!

– Я могу посмотреть? – с осторожностью уточняет друг, приоткрывая крышку ноутбука.

– Валяй! Развлекайся!! – резко отмахиваюсь, надсаживаю протяжным криком горло, с яростью бью себя кулаками по голове, чтобы заглушить боль в висках.

Слышу, как Юрий жмёт на кнопку и кликает на прочитанное письмо. Хочу увидеть его реакцию. Он смотрит фото. Хмуро выдыхает. Не комментирует. Улька была любимицей, он также не верит в увиденное. На его лице выступают спазмы от сжатия челюсти. Пролегают глубокие заломы на лбу. Мрачнее тучи.

По окончанию испытывает меня сочувствующим взглядом и подбирает слова.

– Тут ещё один колокольчик светится. – с глубоким выдохом. – Новое письмо, Феликс.

– Решил прутом мне меж рёбер? – без иронии.

– Тебе стоит это увидеть! – ошарашено молвит Юра.

– Не хочу! Не могу на это смотреть!

– Это другое… вот. – разворачивает ко мне ноут, жмёт воспроизведение прикреплённого видео, взглядом призывает меня держаться.

Силком заставляю себя перевести глаза на экран. Сначала читаю выделенный красным цветом текст. Цепенею.

«Изначально задумывалось, чтобы тебя вынесло только от первых фотографий. Но я считаю, что как раз правда вскроет тебе жилы и сделает больнее.

Живи с этим.»

С бешеным сердцебиением пялю глаза на то, как после ебучих домогательств Пивоварова, моя Ульяна уворачивается от его рук и со всей дури бьёт тварь по лицу, тихо грозится рассказать о случившемся мне. Сукин сын смеётся и предупреждает, что тогда раздавит меня и оставит ни с чем.

В шоке накрываю лицо руками. Окутывает пронзительный холод. Заживо сбрасываю шкуру, кожа рваными лоскутами отдирается, мышцы, нервы, всё наружу.

Мучения доходят до невообразимых пределов. Кромешно. Невыносимо. Перестаю дышать.

«Шлюха!

Тварь поганая!

Ты достойна только этого!

Выметайся!»

Боже! Что я натворил?

– Феликс Дмитриевич!? – заглядывает секретарша, врываясь без стука, что на неё совсем не похоже.

– Наташа, мы заняты! – шугает рукой её Юрий.

– Но это срочно! – повышает до противной тонкости голос, активно жестикулирует в мою сторону. – Вам никто не может дозвониться, а звонят из больницы по поводу вашей жены!!

– ЧТО??? – подкидывает меня ещё на метр выше роста. – КАКОЙ ЕЩЁ БОЛЬНИЦЫ?? – выгребает из меня последнюю каплю рассудка. – ПЕРЕКЛЮЧАЙ!! – разматывает меня на ленты. – СЕЙЧАС ЖЕ!!

– Уже! – взволновано тычет пальцем в селектор Наташа.

– Громов Феликс Дмитриевич? – звучит дежурный вопрос, как только пищит сигнал соединения.

– Да, это я!! – как дурак нагибаюсь над динамиком, хоть звук распространяется по всему помещению.

– Вас беспокоят из окружной больницы. – сердце бьёт, как молот. – К нам поступила ваша жена Громова Ульяна Денисовна, с множественными травмами после автомобильной аварии.

– ЧТО??? – ухает всё вниз. – Нет, она… – я даже не знаю где она, что было после её ухода. – Куда ехать??? Адрес!?

Вина расплавленным металлом обезображивает нутро до неузнаваемости. В больницу прибываю с настоящим эмоциональным разбродом. Дунь на меня и я взорвусь.

Сношу на своём пути врачей, пациентов, уборщицу, всех без разбора. Бегу к Ульке! Лёгкие горят, по венам разливается обжигающая магма. На пороге её палаты меня перехватывает медсестра и настойчиво прося, отводит сначала к лечащему врачу.

Поддаюсь. Мне нужно всё узнать, всё уладить, если надо, улучшить пребывание жены, ускорить лечение. Женщина приличных лет с уверенностью в глазах ведает мне, что жена за рулём потеряла сознание и на скорости влетела в фонарный столб. Её вытащили прохожие и вызвали скорую.

Мне становится дурно. Грудь на мгновение каменеет, а потом на выдохе раскурочивает содержимое на куски.

– Состояние стабильное. – воскрешает меня одной фразой. – Операция не понадобилась. – двигает по столу снимки узи и рентгенов. – Повреждений много, но они незначительные. – выдыхаю накопленное напряжение. – Плоду ничего не угрожает.

Чего?

– Кому? – дёргаю головой.

– Ребёнку. – медленно, с расстановкой. – Ничего не угрожает.

– Какому ребёнку?! – не въезжаю. Вообще не вывожу.

О чём она говорит?

– Феликс Дмитриевич, я говорю… – считывая отсталость на моём лице.

– Ещё раз, пожалуйста! – перебиваю. – Речь о ребёнке?! То есть, внутри жены??? Настоящий что ли?

Женщина хмурится. То ли таких дебилов ещё не встречала, то ли, наоборот, встречала и ей это уже надоело.

– Если вы не знали, то что ж… – разводит руками. – Вынуждена сообщить вам первой. – берёт короткую паузу и. – Ваша жена беременна. Срок ещё маленький. Восемь-девять недель. Поздравляю.

УЛЬЯНА

Отрешённо смотрю на потолок. На свеже-отремонтированной поверхности уже образовалась трещина, некрасиво нарушающая гармоничность и эстетику. Чувствую себя этой самой трещиной. Замазывай-не замазывай, будет выделяться рубцом. Чувствую, что меня что-то сковывает. Невидимое, но осязаемое. Двигаться не могу, будто плитой придавлена, весом в тонну. Сплющивает. Снаружи вроде пустующее пространство, а под ложечкой сосёт от непомерного напряжения. Себя физически не ощущаю. Надо выбираться из этого состояния, но как?

– К тебе потом ещё психолог зайдёт. – крутится возле меня медсестра, раскладывает ампулы с лекарствами. – Шок у тебя… нельзя так, ребёночку вредно!

Ребёночку…

Крошечная точка света среди всей этой тьмы, что поглотила и переваривает заживо.

Беременна, мне сказали.

Беременна!!!

Что это такое вообще? Не понимаю, как к этому относиться! Как-то нужно готовиться? Как это делают мамочки, которые планируют и ждут? Что от меня требуется? Не ощущаю в себе никаких изменений… это плохо? Мозгом осознаю, что внутри появилась жизнь… жизнь!!! И я должна защищать, это моя миссия, но какими силами?

Я хотела стать мамой. Но это всё в воздушных мечтах, что «вот когда-то и мне перепадёт такое счастье…».

Но сейчас… вот так… что мне делать? Как это будет? Где брать ресурсы? Ох, Боже…

Трогаю ледяными пальцами своё лицо. А может, я сплю? Нащупываю повязку на лбу, пластырь на скуле, губа разбита. Мда.

«Ненавижу твою красоту!»

Твоё желание исполнилось, Громов. Теперь я страшна и внутри, и снаружи. Всё во мне покромсал. Накрываю рукой живот. Ничего не чувствую. Никакой связи, всплесков восторга, придыхания. Живот как живот. Может, мне не дано быть матерью? Нет во мне материнского инстинкта, сама себя заставляю думать о ребёнке. Но он же там… я ему энергию должна давать. А мне кто даст?

Бедное дитя. Сволочь-отец и слабая недомать. «Мечта» любого ребёнка.

Ощущаю себя очень глупо, но глажу живот по часовой стрелке и мысленно убеждаю нас – «Что-нибудь придумаем…».

Рассматриваю перебинтованную руку и искренне себя жалею.

Хуже некуда.

– Ульяна!!! – бьётся об стену дверь.

А, нет, есть куда.

Дыхание вмиг сбивается, когда вижу приближающегося Громова.

Нет, только не он. Это для меня чересчур.

– Нет!! – в прямом смысле выстанываю несогласие его видеть и слушать.

– Я не… – шумно сглатывает, замедляет шаг, выставляет вперёд открытые ладони, демонстрируя свою безоружность.

Что? Добивать не будет??

– Умоляю, прости меня! – хрипит, от напряга смыкает брови на переносице, на шее проступают багровые пятна.

– Уходи, Громов… – шепчу вяло, аж до жути пугает.

– Я не знаю что тогда на меня нашло!! – надрывно тянет, делает шаг к моей койке. – Уля!

– Уходи! – больно вздымается грудь, отворачиваю лицо, чтобы не видеть его глаз. Сердце едва прокачивает раскалённую кровь. Сейчас разорвётся.

– Пожалуйста, не гони меня! – каждое его слово надрезом по вене. – Давай поговорим…

– Нам не о чем разговаривать! Оставь меня в покое! – хочется навзрыд, до вопля, когтями по лицу, но такой обмяклой и хлипкой, как сейчас, я себя ещё никогда не чувствовала.

– Пожалуйста… – мольба в его голосе пробирает до дрожи. – Как я могу оставить? – надтреснуто, едва слышно. – Я люблю тебя… – ударяет по психике. – Я… не уйду, Уль! Я буду рядом с тобой и малышом…

БУМ. Ломается защита. Резко вцепляюсь в Феликса убийственным взглядом:

– Каким малышом, Громов??? – рвутся связки. – Если только у тебя на стороне есть! От меня ты ничего не получишь! – дышу, как львица перед атакой.

– Что ты говоришь…? – выкатывает глаза. – Ты беременна!

– Ненадолго! – чувствую, как в кровь впрыскивается адреналин, моё неподвижное тело набирает титановую мощь.

Я не отдам ему последнее, что у меня есть!

– Что это значит??? – ходит ходуном его выпирающий кадык.

– Что я ни за что не рожу от такого чудовища, как ты!! – окисляю его взглядом. – Я не позволю страдать своему ребёнку, он не достоин такого отца! Пусть лучше его вообще не будет!

– Глупенькая моя! – странный высмех. – Ты просто на взводе! – тянет руки к моему животу, судорожно дёргаюсь и морщусь от боли, все ушибы дают о себе знать.

– Всё кончено, Громов… – цежу с ненавистью, глаза наливаются кровью, смешиваются со слезами. – Документы на развод подпишу в любое время. Забирай всё!

– Уль… – сорвано.

– Уходи!! – снова корчусь, датчики на пальцах начинают сигналить, мониторы загораются красным.

– Прошу вас покинуть палату! – забегает в спешке медсестра. – Пациентке положен покой!

– Я ещё вернусь, родная… – острым колом в сердце. – И мы всё решим! Слышишь? Не спеши с выводами! Мы всё обсудим!

Закрываю глаза, отрезая себя от потока лжи и бесчестия. Теряю последние силы. Мы ничего не будем решать, Громов. Я уже сама всё решила.

– Идите! – подгоняет его суровая медсестра и я слышу уходящие тяжёлые шаги.

ФЕЛИКС

В этот же вечер.

Смотрю на недопитый бурбон. Не помогает. Думал, пропитает, одурманит, закроет от всего мира. Ни черта.

Ещё хуже. Как при тяжёлом сотрясении. Череп разламывает. Тревога не спадает. Никак не придумаю, за какую ветку держаться, чтобы не упасть. Не могу дышать даже по-минимуму. Вокруг шеи невидимая удавка. На той самой ветке подвешен.

Внутри всё воспалено. Вулканом извергается. Горит адским пламенем. И не унять это.

«Уходи, Громов! Я ни за что не рожу от такого чудовища, как ты!!»

Сполна. До глуби. Душу разбирает страх – Уля не простит, отнимет ребёнка. Я лишусь смысла жить дальше.

Действую на одной механике. Залпом пью горючую жидкость. Бездумный завис на кровать, где ещё недавно я днём и ночью любил свою жену. Где срывал с её губ стоны, смех от щекотки, признания…

Я боюсь это потерять. Всем своим существом дрожу от угрызения совести. Что наделал?? Как мог?

Дьявол вселился, не иначе! Забрал мою волю, сыграл в игру с рассудком, станцевал на костях. Оставил после себя только боль и ужас. Не смог обуздать его. Слишком слабым оказался.

Я ж не такой… не с ней… я бы никогда…

Вздрагиваю, когда самобичевание нарушает громкий звонок телефона. Юрий. Он сейчас регулирует вопросы с больницей, караулит любые изменения.

– Говори! – желудок превращается в тугой ком, движется к горлу.

– Гинеколог звонила. – сходу натягивает во мне все жилы, сжимает внутренности. – Ульяне назначили аборт через час.

Тяжёлым шлепком падает вниз сердце.

– Она не посмеет!!

– Сказали, что у неё истерика была после твоего ухода… – ловлю каждое тихое слово, друг занижает новости шёпотом. – ввели успокоительное. Когда проснулась – потребовала аборт.

– Нет, она не сделает!! – убеждаю самого себя. – Духу не хватит! Мы же…

– Беги! – теперь уже оглушает динамик. – Она не соображает, по горячке можно что угодно сделать!! Останови, пока не поздно!

– Да! – соглашаюсь я, пулей рванув на подземную парковку. – Бл**ь! – выпил же. Едва удаётся вызвать такси, сую водиле пачку зелёных:

– Довези, брат! Жена в больнице!

Время идёт каруселью. Не понимаю, быстро ли или медленно, но я уже врываюсь в приёмный покой и на опережение лифта лечу по лестнице вверх. Сшибаю дежурную медсестру, цепляюсь за худые плечи, ставлю на ноги и, почти воя, прошу указать направление к кабинету, где должны сделать аборт Громовой Ульяне. Она ошарашено показывает рукой на соседнее отделение, закрытый блок.

– Вам нельзя!! – только и слышу вдогонку. Но меня на полном ходу не остановишь.

Звёзды ли сошлись или просто везение, но я застаю Улю в тот самый момент, когда она только входит в ненавистную дверь.

Окликиваю, кидаюсь перед женой на колени. Хватаю её за бёдра, прижимаюсь лбом к низу живота и хриплю незнакомым мне голосом:

– Не делай!! Молю тебя, не делай этого! Он заслуживает жить!

– Зачем? – холодно и безжизненно. – Чтобы видеть своего монстра-отца и покалеченную мать?

– Я… – сердце колошматит рёбра изнутри, словно бешеный зверь в клетке. – Нет!! Не так! Не это! Я тебя люблю, Уля! Люблю!! У нас всё наладится! Ребёнок желанный! Мы хотели! Помнишь?

– Я хотела ребёнка от любимого и любящего мужа… – смотрит на меня презрительным взглядом. – А тебя я не знаю… Ты чужой. Ты злой. Ты враг. – по очереди отрывает от себя мои пальцы, сверлит взглядом.

– Не становись таким же демоном, как я! – стискиваю её ледяные руки. – Не убивай нашего ребёнка! Ты же всегда была моим ангелом!

– Нет больше твоего ангела… – обезличено. – Пропусти!

Пытается откинуть меня, но я только сильнее тяну больничную одежду, мну, рву, синеют от усилия руки.

– Давай поговорим! – во мне пульсирует каждый нерв.

– Уже и так всё выяснили! – некогда мягкий голос сейчас сочится ядом. – Я, тварь поганая, достойна только этого!

– Проси что хочешь!!! – иду в обгон, готов на всё. – Что угодно! Я всё сделаю! Только оставь ребёнка!

– Тебе не под силу. – резко выдыхает, кривит губы.

– Всё, Уля, всё!! – до безумного крика. – Только скажи!

– Мне от тебя нужно только одно, Громов. – обездвиживает той кровавой войной, что разрастается на дне её глаз.

– Что?! – одними губами.

– Ты исчезнешь из нашей жизни!! – припечатывает. – Мой ребёнок никогда не увидит твоего лица, не узнает унижений и боли, не будет носить твою фамилию!

– Но… – нахожусь между жизнью и смертью.

– Тогда подвинься! – с силой отдирает мою руку. – Елена Владимировна, можем начинать!

– НЕТ! – вскакиваю, перекрываю путь. – Хорошо, я согласен! Только роди моего ребёнка!

– МОЕГО ребёнка! – поправляет с яростью.

– Позаботься о нём… – с тяжёлым вздохом придвигаюсь, касаюсь любимых нежных рук, самозабвенно целую. – И о себе.

Ульяна молчит, вижу, что пытается проглотить жёсткий ком в горле, силится не разреветься.

– Хочу, чтобы ты знала… – глаза в глаза. – Это убивает меня… Мне очень жаль, что я так поступил.

– Да, мне тоже. – смаргивает слёзы, опускает глаза.

– Если ты вдруг передумаешь, я всегда буду тебя ждать! – грея выдохом то короткое расстояние между нами, что становится необозримым.

– Прощай, Феликс! – отворачивается Уля и моё сердце останавливается.

Глава 3

Прошло четыре года.

ФЕЛИКС

– Ха-ха-ха! Ты только глянь, Юр! Забегал сраногнойный хрен! – пододвигаю к нему монитор, на котором всплывают приходящие кадры слежки, где Пивоваров заходит в центр венерологии. – Ещё долго продержался! Девочка-то у него неделю назад была! – просто радость разливается по всей груди. – Во-во! Смотри! Оглядывается грибковый! Ссыт, что я его ещё и этим скомпрометирую в сми!

– А ты, естественно…

– А я и скомпрометирую! – заканчиваю мысль друга. – Добивать, так с песней! – улыбаюсь во все тридцать два.

– У него и так на нервной почве ноги отказывают.

– Не, это у него ещё началось два года назад, когда я взял контрольный пакет акций и сместил его с руководящей должности!

– А не в прошлом ли году, когда ты анонимно опередил его с покупкой компании авиа-перевозок, а потом перепродал ему же за гигантскую сумму и он погряз в убытках?

– Не-не, путаешь! Я вспомнил! С ногами у него проблемы начались как раз полгода назад, когда я его сеструху стервозную завербовал, а потом сдал их конкурентам! Он же от неё публично отказался! Она с его последними бабками за бугор смылась!

– Да, долги его рано или поздно погубят.

– Уже скоро, Юрка! Скоро…

«Если лошадь сдохла – слезь.»

Выключаю файл с отличными фото, блокирую особую папку «Конец Пивоварову» и протягиваю Юре конверт с наличными:

– Следаку сегодня с надбавкой! Хорошо поработал, порадовал!

– Будет сделано. – принимает он чужую оплату и кинув короткий взгляд на настенные часы, наигранно придумывает себе неотложные дела. – Пойду ещё раз проверю завтрашний маршрут. Куда мы там после мэрии поедем?

Знаю, что намеренно оставляет меня одного. Время подходит. Через несколько минут я увижу своих девочек. Уже чувствую, как учащается пульс. Двойной силой выбивает. Через расстояние, через долгое время, а всё также – сердце зверствует в груди от голода, от беспощадной тоски. От неё не спрятаться, не уменьшить, не забыть. Не выцветают подробности.

По Уле скучаю. Страшно скучаю. И по моей доченьке, что никогда в глаза не видел. Мой пухлый малышарик. Моя копия.

Молчанская Злата Денисовна.

Жена дала ей свою девичью фамилию и вместо моего имени, вписала отчество, как у себя. Стёрла меня полностью. Ни одного упоминания обо мне.

Грустно…

Но утешаюсь одним только взглядом на дочурку. У моей золотой крохотульки мои глаза.

Вот они…

Замираю. Прижимаю палец к губам, улыбаюсь. Минута в минуту. Улька забирает Злату из садика. Целует, обнимает, за маленькую ручку берёт. А моя улыбашка вышагивает рядом, ведёт маму на детскую площадку. Один и тот же маршрут всегда. Четвёртый год подряд следопыт шлёт фотки и видео в режиме онлайн. Никогда не терплю до вечера, до дома. Сразу ныряю в семейную жизнь, в атмосферу счастья. Кажется, что и я сейчас там вместе с ними, стою рядом и наблюдаю. Никаких преград. Мои красивые девчонки со мной и я по-настоящему спокоен.

Это иллюзия, знаю. Кратковременный мираж. Но как же я зависим от мысли, что ничего не потеряно. Что моё принадлежит мне. Что я не одинок.

«Это последние.» – пишет информатор. Уля с малышкой идут домой. Рассматриваю фотографию до мельчайших деталей, впитываю, сохраняю глубоко внутри. Ночью образы любимых воплотятся в жизнь и я буду спать с улыбкой на лице. А потом наступит утро. И моя жизнь снова рухнет, начнётся день Сурка и я обречён проживать эту боль нескончаемо, до остановки сердца.

Медленно втягиваю ртом воздух, внутри словно булыжник, давит на хребет. Как мне ненавистно, то, что я не могу приблизиться к жене с дочерью.

Да-да. Бывшей жене… и не мой ребёнок…

Истину не признаю даже на костре. Я муж этой девушки и отец этой девочки. Умру таковым, но не соглашусь на другое.

Уля переехала в другой город сразу, как родила. Развод был быстрым. Она написала отказ от всего, что нас связывало. Все переговоры через адвоката. Моё приближение усугубляло её здоровье, чуть что – поход к гинекологу. Я испугался, ведь врач подтвердила, что я пагубно влияю на беременность, Уле плохеет. Девять месяцев я был за чертой, Юру вместо себя посылал. Передавал фрукты и прочее. Принимала только еду. И то, из рук друга, после его слов, что с ним-то они не враги… скрежетала зубами, но брала. На ягоды налегала. Их я ей пакетами и покупал. Сам на рынки ездил. Искал свежие, выбирал тщательно.

Эта тонкая связь оборвалась, когда после родов Ульяна сообщила Юре о своих планах – она уезжает и просит его больше не появляться.

Я сломался тогда. Горевал. За бутылку хватался. Друг удерживал. Частенько в морду прилетало. Тёмные месяцы были. Ниточкой к спасению стала месть.

Я дал себе клятву, что уничтожу Пивоварова. Не криминалом.

Хуже.

Медленно. Морально, финансово, потом и за здоровье взялся.

Уже близко!

Открою бутылку шампанского, когда по утру узнаю, что тварь пустила пулю себе в рот.

Он не скрывался. Смеялся мне в лицо. Мол, с кем не бывает? Девка красивая, под руку пьяному попалась. А кто спиздил запись с камеры слежения – ни к нему вопросы.

Я узнаю. Обязательно узнаю. Ищейки рыщут. Дело времени.

УЛЬЯНА

– Да, Кость? – плечом прижимаю телефон к уху и продолжаю намазывать дочке малиновый джем на горячий тост. – Злата, ну-ка, собирай весь конструктор с пола и бегом завтракать! – попутно кричу лохматой с утра девчушке и поглядываю на время, скоро уже на занятия рисованием отводить.

– Уль, папа умер. – не сразу доходит до мозга фраза брата, застываю статуей. – Вот только его истеричка звонила, выла мне в трубку, актриса кино и театра, чтоб её! Тьфу!

Выдыхаю, сдуваюсь, как шарик. Копаюсь в себе. Ни грамма скорби. По-человечески жалко, конечно, но не убивает мне это горе. Я ужасная дочь, Господи, прости…

– Что ж, Царствие небесное! – рука возобновляет движение, бутерброд почти готов.

– Плакать будем? – никаких колебаний в голосе.

– Что-то никак.

– Вот и у меня. – на той же отчуждённой волне, что и я.

– На похороны приедешь?

Стягиваю губы в одну полоску, неприлично тяну паузу.

– Надо, Улька, надо! – протяжный вздох. – Мы, как бы, дети его были!

– Кость, эта стервятина меня либо кислотой обольёт, либо пнёт в могилу, пока не зарыли! – на языке ещё ползает отборное матерное слово, но сзади за ногу обнимает моя златовласка. – Ты ручки помыла? – обращаюсь к голубоглазой любимке. – Нет? Тогда вперёд! – подпихиваю её к ванной комнате и, закрыв глаза на то, что сейчас эта любопытная непоседа расплескает мне всю воду на пол и выдавит всё жидкое мыло, возвращаюсь к разговору с братом. – Давай, ты один пойдёшь, погорюешь за нас двоих, речь прискорбную толкнёшь?

– Даже не думай! – и столько возмущения. – Там пресса будет! Я не изображу столько печали, как ты! Последний рывок, Уль! Сделаем угнетённые мины, покиваем на соболезнования и продолжим жить дальше!

– А мачеху нашу любимую от моих волос ты отдирать будешь или кто? – размешиваю какао, выглядываю из-за угла. – Злата, всё! Выключай воду и снимай мокрую футболку!

– Я буду занят женой, которая захочет плюнуть тебе в лицо! – гогочет дуралей.

Хотя да, смешно. Моя жизнь полна доброжелателей.

– Ну и? – фыркаю. – Это должно заставить меня приехать?

– А я, Уляш? А как же я? Брата старшего не хочешь проведать? Обнять, поцеловать?

На больное давит, засранец! Знает, что я жутко скучаю!

– Да сдался ты мне, как козе пятая нога! – провоцирую.

Пусть попризнаётся в любви, мне этого так не хватает.

– Я же всю жизнь с тобой, поросячьим хвостом, хожу! А меня кто спрашивал?? Принесли тебя домой, сморщенную обезьяну, сунули в руки и сказали заботиться! А оно мне надо было?

Так, не поняла! А где про любовь?

– Справляешься ты так себе, скажу я тебе… – пыхчу, как в детстве. Взглядом указываю дочери сесть за стол и кушать.

– Ну ладно! – идёт на попятную, как и всегда, добрячок мой. – Тут не всё правда! Меня всё-таки спрашивали, хочу ли я сморщенную обезьяну! Я согласился, дебил…

– Молчанский!! – как обзывательство. При Златке другое нельзя.

– Ну, Уль! Сложно тебе что ли?? – ноет, а потом тут же переодевается. – «Отец» умер! Обязана присутствовать! Без разговоров!

– Злату я из садика как вырву? У них программа там вообще-то!

– Отговорки! – хмыкает.

– Я не хочу жить на одной территории с твоей женой, уж извини! – прицельно, чтоб наверняка.

– Тоже мимо! Уладим! – не помогло.

– Я не хочу в этот грёбаный город! – с отчаянием.

– Зато этот грёбаный город хочет тебя! – ни в какую.

– Кость… – многозначительно.

– Всё? Фантазия закончилась? – жмёт гад, напирает.

– Одна не поеду! – последняя надежда.

– Само собой! Кирилл провожатым будет!

О нет!

– Мне неудобно просить его…

– И не надо! Он сам вызовется! – голос бодреет, понимает, что уже у финиша.

– И как это будет выглядеть? – ною, как же ему не терпится свести меня со своим школьным другом. – Злата, не балуйся, пей нормально!!

– Как это выглядело все три года! Но если ты подвинешь своё железобетонное ограждение, то будет выглядеть ещё лучше!! Кирилл тут же…

– Не начинай! – обрываю выступление свахи. – Ладно! Так уж и быть! Пойду звонить в садик…

– Ну можешь же, когда хочешь! – сто процентов лыбится в трубку.

– Я не хочу!

– Спасибо, пока!

Дыши, Уля. Орать при ребёнке нельзя.

* * *

Тело покрывается ледяной коркой. Всё во мне отрицает прибытие в этот город. Волнение охватывает с головы до пят. Не люблю, когда не владею обстоятельствами. За последние годы выдрессировала в себе каждый шаг, чтобы больше не оступиться, чтобы больше не задело за живое. Сердце отстукивает гонгом. Топаю нервно ботинками об пол, перекручиваю вспотевшие пальцы на руках. Напряжённым взглядом смотрю в окно вагона, наблюдая, как поезд замедляет своё движение и возникает до боли знакомая станция. В прошлый раз я была здесь с младенцем на руках и не знала как быть и жить дальше. Столько воды утекло, а я до сих пор помню и проживаю то время прямо сейчас. Перед глазами всполохи воспоминаний.

«Шлюха!.. Выметайся!.. Умоляю, прости меня… Я буду рядом с тобой и малышом!.. Я всегда буду тебя ждать!.. Что значит, ты разводишься с Громовым, Ульяна?.. От кого ребёнок??.. Нагуляла??.. Из-за этого разошлись?.. Что я скажу людям? В подоле принесла?.. Мне нужен законный внук, Ульяна!.. Не смотри на меня так, дочка… Либо ребёнок настоящий Громов, либо настоящий Молчанский, другого быть не может! Возвращайся к мужу и не глупи!.. Поздравляю, у вас родилась здоровая девочка!.. Если тебе так плохо, Уляш, то уезжай отсюда!.. Не плачь, сестрёнка, я что-нибудь придумаю!.. У меня есть школьный друг, он поможет тебе по первости!..»

– Эй, Улёёныыышш! – тихим мелодичным протягом на ухо.

– А? – вздрагиваю.

– Не спи! Пора выходить! – тормошит меня за плечо Кирилл, одноклассник брата и мой верный союзник за последние годы. – Мама у нас опять в облаках летает, да!? – подмигивает Златке, что сидит у него на коленях.

– Задумалась… – улыбаюсь, встречаясь взглядом с мужчиной.

– Соберись, Улька! Ещё даже с поезда не сошли! – усмехается, подкидывая вверх мою дочку и имитируя укус в руку, сейчас съест. Девчонка радостно визжит и хохочет. – Пошли, золотце, мамка другим путём пойдёт, в окно полезет!

– Не-ет! Я с вами! – поднимаюсь вслед за ними, качу за собой чемодан.

Неосознанно упираюсь взглядом в широкую спину Кирилла, что одной рукой несёт ребёнка, и мысленно довольствуюсь этим видом. Высокий, сильный, добрый. Злата к нему очень льнёт.

– Осторо-ожно! – ставит её ногами на перрон и подаёт руку мне.

– Спасибо. – выдыхаю, очутившись в непозволительной к нему близости.

– Тебе… – двигается по моей спине тёплая ладонь. – Всё хорошо? – шёпотом у моего виска.

– Да. – успокаиваюсь, смотря в бездонные карие глаза. – Я просто… – не успеваю договорить, нас со свистящим ветром что-то сшибает с места.

– ОЙ, КТО ЭТО!! КТО ЭТО ТАКАЯ? ЧТО ЗА ДЕВОЧКА?? ДАЙТЕ-КА ПОГЛЯЖУ ПОБЛИЖЕ!! ААХХ!! ЭТО ЖЕ МОЯ РОДНУЛЕЧКА-СИМПАПУЛЕЧКА!! МОЯ МАЛЕНЬКАЯ РАПУНЦЕЛЬ!!

– Костя… – обмениваемся с Кириллом красноречивыми взглядами.

Брат уже вовсю подкидывает к небу племянницу и от счастья уливает маленькое личико слюнями.

– Сестра. – церемонно кивает мне погодя, а потом обходит и от души обнимает смеющегося Кирилла.

Только сейчас замечаю неподалёку Наташу – его жену-горгулью. Морда типичная прям. Досталась же брату в наказание. Кроме колоритной внешности, там и богатый внутренний мир.

Слегка склоняю голову в знак приветствия и у женщины мгновенный судорожный перекос физиономии.

– Надолго ли? – не скрывая своего язвительного отношения ко мне.

Пока у тебя желчный фурычит.

– Посмотрим. – не удостаивая каких-либо эмоций.

– Ну чего? Так и будешь стоять столбом? Последнего родственника не хочешь обнять, расцеловать, к сердцу прижать? – прилетает в затылок от Кости.

Вздыхаю, оборачиваюсь, раскидываю руки.

– Ну раз просишь… – и стискивает меня в объятиях так, что лопаются сосуды в глазах. – Я скучал. – копошится носом у меня в волосах. – Очень, Уляш.

– И я. – прижимаюсь губами к его щетине. – Не хватало тебя, братец. Очень.

– Вообще-то у нас траур в семье! – раздражённый тон сбоку.

– На твоих похоронах, Натка, мы обязательно будем соответствовать! – передавая меня под надзор Кирилла. – А пока не вырисовывайся! Не твой день! – и выдержав убийственный взгляд жены, берёт за руку Злату. – Ну что, братва! Выдвигаемся в путь!

– Куда? – совсем по-детски хлопает глазами малышка.

– К дяде Косте в гости поедешь? Тебя там кукла-подружка ждёт!

– Кость! – столбенеем вместе с Кириллом.

Мы же договаривались! Только не с Натальей!

– На денёк, ребят! – оправдывается брат. – Я договорился с бизнес-отелем. За счёт моей компании выделили два номера, но они освободятся только завтра…

Весело!

– Потерпим, Уль. – покрываюсь мурашками от опаляющего кожу шёпота Кирилла. Брюнет стоит настолько вплотную, что у меня заходится от дискомфорта сердце. – Только не расстраивайся, хорошо?

Поднимаю глаза, но не могу долго отвечать мужчине прямотой.

– Я буду рядом. – понимает он по-своему.

Растягиваю губы в улыбке. Добрый. Всегда ко мне с широкой душой.

– Поехали уже!! – где-то громко цокают шпильки Наташи.

Господи, помоги! Это ведь всего пять минут прошло…

Глава 4

ФЕЛИКС

Настроение сегодня по десятибалльной шкале паршивости – на девятку, не меньше. Сейчас бы без закуси, да отрубиться. Но нет, я сижу на совещании и прокачиваю навыки самоконтроля. Даю слово главному менеджеру и закипаю от его юления. От перепада температуры тела трескается броня хладнокровия. Называют себя профессионалами, а работают, как дилетанты. Первый, второй, третий, а всё одна и та же пластинка.

Останавливаю речь говорящего жестом руки. Медленно окидываю тяжёлым взглядом присутствующих, расчерчиваю слоги, проясняя, как быстро сложу в корзинку их срубленные головы и…

Отвлекаюсь на жёсткую вибрацию мобильного на столе. Беру его в руки и отключаю сработавший закодированный приёмник. На почте висит голосовое сообщение. Знаю от кого. Это приложение было установлено исключительно под следопыта. Извлекаю из внутреннего кармана Bluetooth-гарнитуру, настраиваю связь со смартфоном и давая знак выступающему продолжать, включаю запись погромче.

«Феликс Дмитриевич, с опозданием, но сообщаю! Ваша жена и дочь полтора часа назад прибыли в город! Узнать об этом заранее не было возможности! Билеты на поезд были куплены и оформлены другим лицом! Целью приезда являются похороны вашего тестя! Мои соболезнования и прошу прощения за задержку информации! Мой осведомитель в вашем городе совершил грубейшую ошибку и не сообщил мне о новых событиях, не выйдя на связь! На данный момент мне известно только то, что Ульяна Денисовна и Злата предположительно находятся в компании Молчанского Константина! Вместе с ними объект особого внимания – Кирилл Абрамов! Я прямо сейчас еду в аэропорт и вылетаю первым же рейсом к вам! До встречи!»

Услышанное ошеломляет и разбивает все чувства разом. Ослепляет, оглушает. Только сердце, как колокольный набат.

Меня о чём-то спрашивают, не могу выговорить и слова.

Она тут! Совсем близко… Мой ангел вернулась! Злату с собой привезла! Мои девочки!

Затянутая кривыми швами душа распаковывается, кусками наружу.

Улька… моя Улька…

Дышать не могу, мелькает мысль, что сейчас наступит конец, разрыв сердце. Грудь камнем придавило. Встаю, отрицая окружающую реальность и двигаю онемевшими ногами к окну. Встаю напротив и блуждаю бессознательным взглядом по высотным зданиям. На улице теплынь-тепло, а меня будто морозом окатывает. Озноб гуляет по коже.

С ней приехал мужчина… Абрамов Кирилл. Первый подозреваемый в покушении на чувства моей женщины.

Как думаю об этом, нутро издырявливают страх и ревность. Расстёгиваю пуговицу под воротом, обхватываю ладонью вспотевшую шею. Пульс шкалит. Впервые за долгое время чувствую биение жизни.

Ульянка здесь… здесь!! Я обещал, но… столкновение неизбежно! Я не смогу дальше жить, зная, что мои жена и ребёнок рядом!

– Феликс Дмитриевич…

– Все свободны! – не оборачиваясь.

Всё это время в голове не прекращают воспухать мысли, вопросы, воспоминания. Друг на друге, давит изнутри.

Как мне быть? Как воспримет моё появление Уля? А дочка? Как это будет? Увидеть её, дышать её запахом, услышать голосок, прикоснуться, обнять… Бог ты мой!! Я узнаю каково это – быть отцом!

– Вы уже закончили что ли?? – слышу за дверями конференц-зала удивлённый голос Юрки. – Так быстро?

Все звуки застревают в горле, хочу позвать друга и огорошить, но замыкаю. Просто закрываю глаза и переживаю этот самый момент, что видел только в мечтах.

– Тебе плохо, говорят? – прямо за спиной. – Феликс?

– И плохо, и хорошо!

– Нормально выражайся. – бурчание уже сбоку.

– Нормально? – глотаю урывками воздух, заполняю лёгкие. – Я хочу вернуть семью Громовых!

Воцаряется тишина. Друг домысливает мою многобокую фразу.

– Ты говоришь про Ульяну? – понижает голос.

– О ней, Юрка! О ней и моей малышке!!

– Не понимаю, Феликс. Поясни.

– Они вернулись! Молчанский умер!

– Какой именно?

– Отец!

Присвистывает:

– Сейчас начнётся.

– Я подстрахую! Теперь уже будем вместе!

– Не пори горячку, парень! У вас же с ней договор!

– Я пересмотрел своё решение! Тогда я спасал дочь, сейчас хочу спасти себя! Помираю, Юр, не вытягиваю больше… думал, что хоть время те дни бледным пятном в башке сделает, но никак… чернеет ещё сильнее!

– Как ты себе это представляешь? Ульяна пошлёт тебя.

Встречаемся разноречивыми взглядами, мотаю головой.

– Что-нибудь придумаю! Теперь уж точно!

УЛЬЯНА

Испытания для моей нервной системы начинаются через три, два…

– Совсем костлявой ты стала, Ульяна! – смотрит на меня искоса Наталья, придавливая своей пышной грудью стол. – Недоразвитой выглядишь! – пользуется моментом, пока Костя отвлёкся на Златку, перебирая детский мармелад.

– А ты перезрелой! – сжимаю ложку, представляя, как оттягиваю её и пуляю салатом нахалке в лицо.

– Девушки, не будем портить друг другу настроение! – опускается ладонь Кирилла мне на колено. – Здесь ребёнок!

Кисло морщусь. Это не я первая начала!!

– Ещё я разрешения не спрашивала что мне делать в собственном доме! – огрызается женщина и я направляю на брюнета выразительный взгляд, типа «давай, проглатывай и улыбайся».

– Мы можем уйти, Наталья! – абсолютно спокойно пожимает плечами Кирилл, порываясь встать из-за стола, но тут оборачивается брат и сурово хмурит брови:

– Ещё чего!! Куда собрались?

– Не хотим быть вам обузой! – зависает над столом.

– Не дурите! Натке сейчас просто рот скотчем заклеим и коленями на горох поставим! – пронзает жену затыкающим взглядом. – Нам делить нечего!

– Угу, пока что… – запивает продолжение реплики белым вином.

– Чего ты там игогокаешь? – аж всем корпусом наваливаюсь на тарелку. – Есть что сказать??

– Уль! – чувствую давление на коленку и раздражаюсь, что меня сдерживают. – Не надо, она того не стоит! – шепчет успокаивающе Кирилл.

– Ещё слово и все твои увеселения кончатся, ещё не начавшись! – доносится угроза из уст Кости. – Я не шучу, Наташа! Лучше тебе скрепить свои пельменины и помалкивать!

Наталья с постным лицом отщипывает от французской булки кусочек и нервно закидывает его в рот.

– Повторить? – злится на игнор брат.

– Я не тупая, Молчанский!! Всё поняла! – психованно рвёт дизайнерскую салфетку горгулья.

Переглядываемся с Кириллом, задавая друг другу немой вопрос – а может, всё-таки, ещё не поздно свалить?

– Уж извините, гости дорогие! Пропустили в этом сезоне прививку от бешенства! – расплывается братец в дурацкой улыбке. – Да, моя пушистая косичка?? – перекидывает внимание на лопающую вкусности Злату. – Ешь-ешь! У дяди Кости много сладостей!

Пригвождаю Наталью неприкрытым уничтожающим взглядом, когда она всем своим видом изображает брезгливость, глядя на моего ребёнка.

Хоть бы постыдилась, жаба! Не любишь детей, так тебя никто не заставляет рожать! Но уж кривиться в рвотном позыве, далеко за гранью!

Только тронь мою дочь, перекрою дыхание твоим же силиконом!!

Бросает в жар, когда обнаруживаю, что рука Кирилла до сих пор на моей ноге. Опасно смещается от колена выше.

– Спасибо. – останавливаю, показательно разрывая контакт.

Не могу я! Не нравится мне! Не понимаю! Не знаю…

Мужчина понимающе моргает глазами и слегка кивает.

– Ты пятнами пошла, Уляш! – улыбается, заботливо смахивая с моей щеки прядь волос. – На свежий воздух надо!

– Так она и от ветра шататься начнёт! – брызжет ядом Наталья, за что получает тяжёлый выдох от мужа. Предупредительный. Во второй раз он оттащит её в подвал и закрепит в кандалы.

По велению души из груди рвётся даме пожелание – «Чтоб тебя, скотина, вонь подрейтузная одолела!!», но меня опять прерывает брат:

– А это хорошая идея! Пойдёмте на задний двор! Я там малышке бассейн с шариками приготовил!!!

Златка резко перестаёт кусать шоколадное яйцо и вскидывает маленькую головку на дядю:

– Мне?

– Будем их сачком вылавливать!

Под жизнерадостный девичий визг меня вдруг за талию обнимает Кирилл и нежно царапает ногтями, подбадривая меня к тому, чтобы вставала и шла на выход.

Делаю глубокий вздох и поднимаюсь. Не успеваю сделать от стола и пяти шагов, как слышу язвительный женский хмык:

– Она ему ещё долго не даст!

Мгновенно заливаюсь краской, чувствуя, как мужчина внимательно рассматривает мой профиль.

Сердце в груди кульбитом, некрасивая ситуация.

– Не у всех бешенство матки, как у тебя! – раскатистый голос Кости. – Помолчала бы уж, невинное создание!

– Что такое, Константин? Переоделся во всё белое? А раньше и сам не прочь помусолить эту тему!

Застываем с Кириллом, терзаемые одним и тем же желанием – провалиться сквозь землю.

– Заткнись! – рычит брат, а я поворачиваюсь и яростно спрашиваю:

– Напомни, почему мы всё ещё здесь???

– Отца завтра хороним! – поднимает со стула Златку и закидывает себе на плечи. – Возможно и Натку рядом прикопаем!

– Язык прикуси, идиот! – рявкает она в ответ.

– Прикушу, когда избавлюсь от тебя! – рассекает голосом воздух, но резко вспоминает, что уже нормально так перебарщивает при ребёнке. – Полетели, моя златовласочка!!! Жжжжж! – и имитируя полёт пчелы, протискивается между нами с Кириллом к двери.

Умело слинял!

– Уляш! – подталкивает меня в спину брюнет, уводя из столовой. – Выдохни! Ты сама на себя не похожа!

Похожа… в том-то и дело!

Раньше бы и мокрого места от Натальи не оставила, но насильно притупила все эмоции ради дочери. Вернувшись в этот город, снова теряю контроль. Словно вулкан просыпается.

«Мой дикий ангел, я так люблю, когда ты такая громкая и тебя много! Как тебя уместить в себе?..»

Встряхиваю головой, отгоняя непрошеные воспоминания и с натугой улыбаюсь:

– Прости! Не сдержалась… – и в доказательство смягчения нрава, утыкаюсь лбом в надёжное мужское плечо. – Следи за мной!

– Как и всегда, зайчонок! – прижимает к себе Кирилл. – Не отойду ни на шаг!

– Пфф! – раздаётся за нашими спинами, но мы уже не слышим, оставляя Наталью одну вариться в своей желчи.

Глава 5

ФЕЛИКС

В десятый раз смотрюсь в зеркало и не могу достигнуть удовлетворения. То чёрный галстук на цвета металлик поменяю, то запонки, то туфли чёрные с этим костюмом не смотрятся.

Куда ещё так тщательно собираться – только на похороны бывшего тестя. Смотрю на несколько пар солнечных очков. В каких моих глаз точно не будет видно? Я готов показать себя, но взгляну глаза жене только тет-а-тет. Не сегодня. Меня крайне печёт исход, чтобы проявить оплошность в первый же раз. Постепенно. Без суматохи. Но докажу Ульяне, что безопасен и люблю её до безумия.

Придаю большое значение даже своему внешнему виду. Как я выгляжу? Вдруг стал хуже с годами? Не заинтересую жену больше…

Придирчиво оглядываю своё чисто выбритое лицо, аккуратно подстриженные волосы, выглаженный чёрный костюм. В целом, вроде неплохо. Пшикаю на себя любимый Улин мужской парфюм, водружаю на нос очки и стараюсь выглядеть невозмутимым.

До кладбища добираюсь быстро. Один. Юрку силком отвадил. Рвался со мной, но нет.

Здесь должен быть только я.

Сторонюсь толпы скорбящих, стою неподалёку, выискиваю глазами Ульку со Златой. Возьмёт ли она малышку на такое событие? Маленькая же ещё совсем, ни к чему ей это представление. Вон одна рта не закрывает, истошно воет. Хоть бы потренировалась, притворщица! Он тебе даже мужем не был, на что рассчитываешь!? Что другой тебя такую жалостливую подберёт? Угу, поищи идиота. Так душещипательно, прям не могу. Молчанского оплакивают не многие, но пришло приличное количество народа. Тварью он был редкостной, но в бизнесе – асом. За что ни брался – в упор. Знаковым был, только человеческая совесть у него отсутствовала напрочь. Не брезговал манипуляциями, шантажом и угрозами. Жёсткий перегиб в сторону денег. Родную семью бросил, лишь бы не мешали пробиваться к Олимпу. Сына грязно использовал в своих делишках, дочери в глаза говорил, чтоб не путалась под ногами.

Я Ульяну-то и встретил, работая с Молчанским. Сначала с Костей познакомился, а потом и Ульку увидел через стекло машины. Он забирал сестру после вечерних танцев. Она девчонкой ещё была, только в универе начинала учиться. Всклокоченная вся, дерзкая, и смеялась. Очень много смеялась. С братом у них дружба крепкая была, тот сразу насторожился, увидев, что я рот разинул на красавицу, спиной прикрыл. На рожон я к нему лезть не стал. Пошёл другим путём. Чёрт дёрнул меня заявиться к Молчанскому-старшему на порог.

«Видел вашу дочь. Понравилась. Прошу у вас позволения пригласить её на ужин.»

Тот вскинул брови, потёр нижнюю губу, блеснул глазами, да и согласился. Долго себя ждать я не заставил, подъехал днём к университету и вышел навстречу ничего не подозревающей Ульке.

Помню, она сильно удивилась и отклонила моё предложение. А как услышала, что я заручился поддержкой её отца, так и вовсе нахер послала. В очень грубой форме.

Стоял, как оплёванный и крутил шестерёнки в голове – такую дикарку просто так не возьмёшь. Стратегия нужна. Целеустремлённость. И о-очень много выносливости.

Так и вышло. Потрепала она мне нервы знатно. Вынесла весь мозг. Больше года носился за ней. Долбил, как дятел – «Люблю, не могу, мать твою!!». Егоза хвостиком виляла и средний палец мне показывала. А потом я заболел и слёг с температурой. Да так накрыло, что в бреду находился. А когда в себя пришёл, то пот со лба мне холодным полотенцем вытирала Ульяна.

Смешно. Тут же кинулась искать, как пропал. Мне-то она заявила, что адрес мой надыбала, чтобы в лицо мне плюнуть, а я тут при смерти валялся, так некстати. Пришлось лечить, а уж потом мне говорить, что я козёл. Но на свидание так и не согласилась. Ещё неделю мурыжила. Ходила каждый день ко мне после пар, кушать готовила и сироп отвратный в рот заливала. А уж потом выдала заветное «Ну ладно!».

Как я был счастлив тогда. Влюблён бесповоротно. Смотрел на ангела и таял в ней.

А сейчас… сейчас я неотрывно смотрю на выходящую из автомобиля Улю и понимаю, что внутри взрывается ядерная бомба. Сметает те временно выставленные опоры, что помогли мне не сгинуть в пропасти. Без неё…

Кажется, что во всём мире закончился кислород и вздохнуть я смогу только рядом с ней.

Ульяна вместе с братом здороваются с другими пришедшими, скупо принимают соболезнования. Продвигаюсь ближе, но продолжаю прятаться. Столбенею, когда они останавливаются неподалёку от меня. Воочию она ещё красивее, чем на фотографиях.

Боже, я же все её родинки наперечёт знаю, каждый изгиб, любую черту лица распознаю.

Но она изменилась. Что-то невидимое её охраняет. Она абсолютно закрыта.

Теряюсь, словно сошедший с орбиты спутник. Границ она понаставила даже больше, чем я предполагал.

Ульяна словно статуэтка. Изящная, хрупкая, но при этом царственная. Держит осанку, взглядом режет, как болгаркой. В своё поле никого не пускает, брат отдувается.

Пялюсь, как маньяк. Не дыша. Всю церемонию погребения смотрю только в одну точку – на жену. Она холодна и равнодушна, и даже не пытается состроить сожаление. Понимаю её. Этот человек не был ей отцом, как таковым. Это просто слово для неё, она не знает, что такое быть любимой дочерью.

И как же я боюсь, что то же самое переживёт мой ребёнок!

Сцепляю зубы до скрежета, когда вижу рядом с женой подошедшего Кирилла Абрамова. Он держит за руку мою дочь и что-то нашёптывает Уле на ухо. Ушлый гад. Близко к ней подобрался. Друг семьи, как же. Штаны на нём дымятся даже в такой день и в таком месте.

Всё! Хватит!

Делаю то, за чем и пришёл. Заявляю о себе.

Молча. Всё молча. Не собираюсь ничего говорить. Пусть просто увидит, пусть в голове осядет мысль, что я вернулся.

Она знает – я буду ходить за ней, пока не лишусь сознания.

Дожидаюсь, когда Костя объявляет о том, что поминки будут проходить в находящемся поблизости ресторане и делаю шаг вперёд.

Уля кому-то кивает и поворачивает голову в мою сторону.

Цепенеет, даже кожа белеет. Полный провис в сознании.

Сосредоточено изучаю её вблизи. Не могу найти себя в её глазах. Меня там больше нет. Только тусклый блик. Тень прошлого.

Если б можно было перемотать назад, я бы ни за что с ней так не поступил. Больно ей сделал. Толкнул теми же самыми руками, что и обнимал. А когда-то собственноручно ей каждый синяк мазью лечил. Дул на больное место. Доверяла она мне себя.

Это кажется сном.

Я уже не тот. Даже любовь моя к ней изменилась. Дошла до своего Зенита и я готов показать насколько она неубиваема.

Люблю тебя…

И тут Улька всё осознаёт. Кто я, что я и зачем. Меняется в лице.

Её взгляд раздирает все болевые точки, пробирает лютой стужей до костей. Но я не двигаюсь с места.

УЛЬЯНА

В жилах стынет кровь.

В меня словно выстрелили. Я чувствую запах пороха и горечь во рту. Все голоса вокруг звучат, как за толстым стеклом. Сердце стучит быстро и коротко. Рёбра сдавливает невидимый обруч, а душу размётывает дикое, нечеловеческое, безотчётное впечатление.

Нет-нет-нет! Это же не может быть правдой?.. Он не имеет право!

Его взгляд вонзается, проникает под кожу, под подкорку, исследует.

И меня попросту колошматит. Нервы оголяются до боли, с трудом сохраняю «лицо». Прошивает насквозь. Губы не слушаются. Что я пытаюсь сделать – дышать или говорить? Заторможенно с шоком справляюсь.

Я не рассчитывала, что это произойдёт вот так… страх гулял в голове, что он найдёт нас в том городе, но годы шли, а его всё не было. И я поуспокоилась.

Не хочу ввязываться в это снова и посеять хаос в своей размеренной жизни! Не хочу той боли, что частенько пытается выбраться из-под замка. Нет! Я не лягу снова на этот жертвенный алтарь!

Изолируйте меня от этого человека! Да, меня! Закройте где-нибудь, приварите несколько железяк снаружи, чтобы никто не пробрался ко мне и не трогал!

– Громов! – обжигает ухо яростный голос брата. – Ты ещё посмел заявиться сюда!? Хватает наглости??

– Костя. – выставляет руку Кирилл, мешая ему кинуться на Феликса. – Оставь его. Людей полно вокруг. Злата смотрит…

Громов молчит, позволяя другим рычать на него и выражать вражду. Ничего не говорит, не просит, не заявляет о своём. Просто стоит и смотрит.

Но я не вижу… не вижу за очками его взгляд!

Не знаю что за ними прячется, но ощущаю, будто по коже жгучими розгами бьют. Нестерпимо. Словно обгладывают. Понимаю одно – по незаметному наклону головы мой бывший муж опускает взгляд вниз. Туда, где стоит маленькая девочка в чёрном платье и во все глаза смотрит на незнакомца, даже не подозревая, что он тот самый папа, который есть у других, но не у неё…

Грудь выламывает, когда я вижу их необычайное сходство не по памяти, а вживую. Моя златовласка вылитая Громова…

Нет! Она моя, Феликс! Моя!

Костя реагирует правильно, скашивает взгляд на любимую племянницу, борется со своим нравом ради неё. Не хочет пугать.

Кирилл напрягается не меньше. Опускается на корточки перед Златкой, поворачивает к себе, натянуто улыбается и поднимает её на руки. Второй рукой находит мою и тянет за собой:

– Уляш…

А я всё стою. Приросла к месту.

Феликс…

Не моргая, выцепляю из его образа все мелочи. Стиснутые плотно губы, выпирающие костяшки на сжатых кулаках, наморщенный лоб, вздутые вены на шее, проступающие через ткань одежды мышцы.

Громов пришёл не с миром. Столбняк у него временный, в любой момент начнёт наступать.

– Уля! – поддерживает друга Костя, в голосе слышатся редкие властные ноты. – Быстро очнулась и пошла! – за платье дёргает, повинуюсь, с выдохом отворачиваюсь. Но только нога зависает над землёй, чтобы сделать шаг, как откуда ни возьмись выплывает Инга, гражданская жена моего отца:

– Феликс, дорогой! Как хорошо, что ты пришёл попрощаться с Денисом!! Он бы это очень оценил!

Замираю, снова возвращая внимание к Громову. Испытываю какое-то противоречивое разочарование, когда не слышу его голос. Он только слабо кивает Инге.

– Надеюсь, ты присоединишься к нам на поминках? – наигранно шмыгает носом и прикладывает белый платочек к сухим глазам. Строит из себя несчастную вдову. Хоть бы постыдилась, намарафетилась, как на подиум. Свой блонд начесала, ногти розовые, как у девочки, хотя в сорокет-то должна уже соображать, что на похоронах так непригоже выглядеть.

– Нет, не присоединится! – неосознанно пережимает мне кожу на руке Костя. – Громов уже уходит! Займись другими делами, Инга!

И снова эта молчанка. Феликс что, язык проглотил? Да и я стою сжатой пружиной. Ни нашим, ни вашим. Ни одной трезвой мысли.

Улавливаю непонимающий взгляд Кирилла на себе… взгляд брата, Инги… да всех! Никто даже близко не знает нашу с Феликсом подноготную. Я не говорила правду. Никто из них не представляет, как мучительно я сейчас умираю. Они ждут реакцию, а её нет.

Чувствую прикосновение к щеке и дёргано поворачиваю голову. Злата тянет ко мне ладошки, хочет пересесть с рук Кирилла. Чувствует, наверное, что я в полном раздрае. Прижимаю к себе, интуитивно прячу её личико у себя на груди, целую в висок, шепчу, что мама рядом.

И тут… бывший муж растягивает губы в улыбке. Расслабляет мышцы лица, распускает боевой пыл, ожесточение идёт на убыль.

И это действует, как триггер.

– Заклинаю тебя, Громов! Приблизишься к нам ещё раз и я спущу всех волков, что готовы тебя растерзать!

Улыбка шире. Со смешком.

Козёл!

– Что вы такое говорите?? – подвизгивает сбоку Инга, всплёскивая руками. – Феликс, дорогой, не слуш…

– Рот закрыла! – рявкает Костя.

– Костян, сюда направлены три камеры… – тихо предупреждает Кирилл и вдруг накрывает рукой заднюю часть моей шеи, мягко сдавливает и приближает губы прямо к моему уху. – Ульяна! Пожалей и себя, и ребёнка! Не доводи до разборок! Не ломай ей психику!

Он прав! Чертовски прав! Что я делаю?? Почему сразу не ушла?? Моя девочка, моя малышка всё видит и слышит!!

Последний взгляд на Феликса, кричащий о том, что я ненавижу его всеми недрами души и быстрым шагом прочь. Кирилл едва поспевает за нами.

– Всё правильно! Уходи и не возвращайся, Громов! Тебе здесь не рады! – слышу вызверенный голос брата.

Он ушёл… не задерживается… куда? За нами? Или всё? Исчез навсегда?

Перехожу на бег, не знаю почему. С мелкой на руках несусь, как угорелая. К машине.

Не могу, не могу здесь быть!!

– Уля! – взволнованный голос Кирила. – Стой, упадёшь!!

Сердце раздроблено на мелкие осколки. Так больно, что если бы не моя карапузинка на руках, упала бы замертво. Щиты оторваны. Нечем больше прикрываться.

Зачем он вернулся? Зачем??

Он спустил нашу любовь в унитаз и вот теперь это дурнопахнущее плывёт обратно в руки. Утопленное, изгаженное. До дурноты.

Глава 6

ФЕЛИКС

– Ну? – взвинченно подскакивает на ноги Юрий, стоит только мне появиться в офисе. – Как прошло?? Морда чистая, не подбитая… – рассуждает, пока я наваливаюсь плечом на косяк и блаженно улыбаюсь. – Чего? Так просто отпустили?? – подходит, придирчиво проверяя целостность костюма.

– Эх, Юрка-а… – тяну, по-идиотски улыбаясь. – Юрка-Юрка!! – встряхиваю его за плечи, а потом дёргаю на себя и счастливо обнимаю. Друг замирает, а потом ошалело барахтается в моих удушающих медвежьих объятиях:

– Ты что, совсем сдурел? – не выдержав беспардонного телесного контакта, отталкивает меня в сторону. – Отлепись, сказал! По-нормальному, давай, говори! – поправляет на себе помявшуюся куртёнку и отступает в дальний угол. А я рассекаю пространство до дивана и падаю, растягиваясь сытым котом. Меня обуревают эмоции, раздувает от блаженства. Дух захватило.

– Харэ воздух слюнявить, говори уже! – на удивление теряет терпение командир.

Хмелем смотрю, белизну зубов показываю.

– Девочек своих видел… – мечтательно прикрываю глаза.

– И?

– Что и? – вскидываю на него недоумевающий взгляд. – Дочку видел, понимаешь! Дочурку свою, крошечку! Бесподобное создание! Моё лучшее творение, Юрка!! Я впервые почувствовал, что вот она… живая, настоящая, не моё воображение!!

– Ах это… – понятливо вздыхает он и я спохватываюсь, убирая с лица часть довольства:

– Извини, что напомнил! Не хотел задеть!

– Да ну, не глупи! Такое приятно вспоминать… и нужно. – и поспешно задавив тень, что ползёт на его шею колючим шнуром, переключает нас на приятное. – Расскажи, какая она?

– Она… – взахлёб от восторга. – Она – я! Ну вот я! Чуть не сдох там, как руки чесались, потрогать её! У неё ямочки на щеках есть!! Пухленькая, с глазами громадными! Вот так смотрела на меня!!! – выделываю пальцами кружочки и к глазам своим приставляю.

– А Ульяна что?

– Ну, тут другой разговор! – шумно выдыхаю. – Улька той давности исчезла… У неё теперь новый облик – мама! Жёстче стала! Взгреет так, что смерть сказкой покажется! Пригрозила мне! – усмехаюсь.

– Она и раньше за словом в карман не лезла. – напоминает Юрий.

– Не! Сейчас видно, что без рисовки говорит! С первого выстрела убьёт!

– И чего ты тогда такой довольный, не пойму?

И как ему объяснить? Не покажешь, не обрисуешь. А внутри ведь всё пламенем охвачено. Сердце взрывами петард отбивает. Я забыл уже, что так бывает. Я себя вдруг мужиком почувствовал. Женщину учуял. Свою женщину. И ребёнка… часть меня.

На неведомом мне инстинкте внушительной силой наполняюсь. Достигаю таких широт в душе, о которых даже не знал. Уверенность с таким разгоном множится, что заметно здоровею крепостью характера.

Я отец семейства, чёрт побери!

Мурашки зримым полотном всё тело в плен берут. Встряхиваю руки. Друг всё это время пристально считывает мои хаотичные эмоции, насмешливо мотает головой:

– Если семью вернёшь, Феликс, то я буду искренне рад! Никогда не желал тебе той же участи, что и у меня! Без души жить невыносимо…

Столько лет прошло! А друг всё ещё живёт призраками прошлого… я и малой доли не хлебнул того, что он испытывает.

– Скучаешь по ним? – веселье сменяется тоской, дышу через раз.

– Каждый день. – зависает на пару мгновений, но за это время в его глазах прокручивается целая плёнка, где когда-то у него были живыми жена и дочь и он был совершенно другим. Одно моргание и он возвращается в реальность:

– Я так понимаю, ты произвёл фурор? Молчанские там топорами в тебя не кидались?

– Намеревались! – посмеиваюсь, вспомнив перекошенное лицо Кости. – Но меня больше интересует Абрамов! Он целится на моё место, Юр! Златка его своим воспринимает, даже не пискнула у него на руках!

– А Уля?

– Не успел понять… да и не надо мне это! Сегодня-завтра я верну этого урода домой!

– Что надумал?

– Да пока по мелочи! – отмахиваюсь, но говорю с энтузиазмом. – Нашлю налоговую с проверками на его стоматологические центры! Пусть побегает!

– Ну а дальше? В дверь Молчанских постучишь?

– Хуже! Выведу Ульку обманным путём! Нечестным! – интригующим тоном, чтобы побесить друга неизвестностью.

– Нарвёшься же. – уже и не рвётся копать, знает, что всё равно меня спасать придётся.

Улька физически не ударит, но нутро мне в ошмётки разнесёт. Опрокинет, как не подлезь.

– Пусть так! Только не равнодушие… – уповаю хоть на какую-нибудь её реакцию. Открываю свой мини-бар, достаю коньяк. – Ну что? Отметим, что ли?

– Помянем, скорее… Нас обоих! Я как обычно, с тобой на передовой!

– Ну вот и славно!

УЛЬЯНА

Сердце жжёт. Выпиваю успокаивающие капли, жду действие лекарства, но оно никак не наступает. Не замечая, тру пальцами под левой грудью, будто это поможет. Я подозревала, что нечто подобное всколыхнётся внутри, но не настолько же. Когда уже это всё отболит??

Воздух тяжёлый. Горло саднит от жёсткого стеснённого дыхания.

Мне нужно на что-то опереться, но даже стены кажутся непрочными.

Все потаённые слои моей памяти перекручены до боли и никак не могут улечься. Отцветшие следы тех дней приобретают новые краски. Против воли обнажаются детали.

Его жесты, его энергетика…

Брожу из угла в угол, словно испуганное животное.

Выбраться и сбежать.

Чтобы сдержать подкатывающую истерику, тихо присаживаюсь возле спящей дочери. Прямо на пол, поближе к ангельскому личику. Чтобы смотреть, смотреть, смотреть… и овладеть собой. Перекипеть и отдышаться. Мне нельзя так сбоить. Смыкаю губы, сжимаю-разжимаю кулаки.

Я в порядке! Нам ничего не угрожает! Злату он не получит и точка! Трупом лягу, но дочь ему не отдам!

– Котёночек мой… – невесомо прикасаюсь губами к маленькому сопящему носику. – Мама тебя защитит… – шепчу, обводя пальцем мягкую бровку. – Никому не позволю тебя обидеть…

Ни за что не допущу, чтобы Феликс игрался с крохотным детским сердечком. Она же не сможет ответить. Она же поверит любому доброму слову, за руку возьмёт, будет ждать и скучать. Она же и так засматривается на чужих пап и не понимает, почему рядом с ней никого нет. В мультиках то и дело поют «Мама, папа и я», а она вслух это произносит и задумывается, кто такой папа и где он. К Кириллу тянется. Голос его мужской слушает, руки большие разглядывает, к широкой груди прижимается.

Он не её отец, но именно с него она списывает образ мужчины. И нам просто крупно повезло, что Кирилл потрясающе-хороший и правильный. Заботливый, чуткий и очень нежный.

Стук в дверь номера на миг обрывает моё дыхание и я на рефлексе накрываю дочку рукой. Убедившись, что Злата не проснулась, на цыпочках подхожу к глазку и выясняю, кто заявился ко мне поздним вечером. Распускаю внутреннее напряжение и открываю дверь.

– Ты чего на сообщения не отвечаешь? – смотрит исподлобья Кирилл.

– Ой, я, наверное, телефон в сумке оставила… он на вибрации! – бормочу извинительно. – Ты что-то хотел?

– Златка спит? – заглядывает мне за спину.

– Угу. – киваю.

– Я это… – мнётся, проводит рукой по затылку. – Не могу там сидеть один. – указывает на соседний номер. – Меня не покидает чувство, что я с тобой рядом должен быть…

– Почему?

– Вижу, что тебе плохо и… мне тоже. – пытается быть невозмутимым, но взгляд кутает меня в одеяло.

– Мне не плохо… – скрыть переживания не получается, как ни пытаюсь. Полностью проницаема. Поза неестественная, движения кривые, на лице всё написано.

– Уляш, впусти меня! – просит весьма настойчиво. – Побудем вдвоём… хочу убедиться, что с тобой всё хорошо! – сделав шаг, оказывается так близко, что у меня в груди шевелится странное смятение. – Я через стену чувствую, что тебя что-то тревожит! – руки касается тёплая ладонь, ведёт медленный путь к плечу. – Хочу успокоить тебя, заяц! – приподнимает уголок губ, подбадривая меня полуулыбкой.

– Так заметно? – расстраиваюсь ещё больше.

– Мне – да! Я, родных мне людей, кожей чувствую! – поймав мой вопросительный взгляд, сам дотягивается до двери и защёлкивает её на замок. – Давай выпьем?

– Кирилл! – упрекающим шёпотом. – Как ты это себе представляешь? – тычу пальцем на стену, за которой спит Злата.

– Я тебе не напиться предлагаю, мамочка! – смеётся, заставляя и меня улыбнуться. – По бокальчику и включим какую-нибудь тупую комедию! Отключим мозг и расслабимся! – замолкает и выжидательно смотрит.

Тяну ощутимую паузу. Прыгаю на весах с чаши на чашу. Кирилл на меня действует лучше всякого лекарства, исцеляюще. Он говорит, смотрит, а у меня ураган внутри стихает. Но всё же…

– Меня боишься?

Сейчас будет разбирать мою нерешительность на атомы. Ко всему серьёзный подход.

– Начистоту?

– Давай.

– Я не хочу испортить наши отношения сексом, Кирилл! – прямым выстрелом.

Пока он обдумывает, у меня к щекам приливает жар.

По́лно тебе, Ульяна! Взрослые люди.

– Я сегодня и не планировал! – сводит в шутку, но взглядом пронизывает меня насквозь. – Но я здесь, как мужчина, а не как твоя подружка, Ульяна!

– Что за вздор?? Я никогда и не считала тебя подружкой! – сдвигаю хмуро брови.

– Не нападай на меня, Уляш! – склоняется, чтобы обхватить моё лицо и заглянуть в глаза. – Я здесь, потому что нам обоим это нужно!

– Я не… – вздох. – Я просто… – вздох. – Я ненавижу этот город, Кирилл! Меня просто выворачивает наизнанку!

– Тише! – притягивает к себе и целует в волосы. – Я тебя держу! Расслабься, зайчонок… мы скоро вернёмся домой!

– Да, да… – киваю, как болванчик и цепляюсь за уверенность мужчины, как за соломинку. Вдох-выдох.

– Ты куда? – ошеломлённо спрашиваю, когда Кирилл выпускает меня из объятий и шагает в комнатку к Злате.

– Хочу проверить. – шепчет, приоткрывая дверь и заходя внутрь.

Открываю рот, чтобы возразить, но проглатываю протест, смотря на то, как мужчина садится на корточки перед кроватью и осторожно гладит спящего ребёнка по волосам.

– Всегда хотел именно дочку… – доносится тихое признание. – Когда вы только приехали, руки тряслись, как боялся её брать… но очень хотел тебе помочь.

Прикладываю руку к груди, там тепло становится.

– Помню… – с лаской, с благодарностью.

– Вы мне обе сразу в душу запали, Уляш… – поднимает на меня глаза. – Так привязался, что без вас и не радует ничего…

– А мы всю радость тебе приносим! – нежно глажу его макушку, чтобы выказать свою отзывчивость. Мужчина льнёт, прикрывает глаза.

Что-то непонятное пробирается за границы личного пространства, будто меня медленно раздевают. Ёжусь, сглатываю и отнимаю руку от головы Кирилла.

– А знаешь, я всё же выпью! – слегка дрожит мой голос. В его лицо избегаю смотреть, поправляю одеяло на Злате.

– Вперёд! – поднимается на ноги и выставляет руку, пропуская меня первой.

Не мешкаю и чуть ли не в два гигантских шага оказываюсь на постели, укладывая под спину подушку.

– Водку будем хлестать? – подначивает Кирилл, изучая содержимое мини-бара.

– Я же леди!

– Вино, ром, шампанское? – трясёт бутыльками. – Пиво?

– О, пойдёт!

– Двигайся! – пристраивается рядом, выкладывает нам на колени закуски. – Врубай!

Тянусь к пульту, включаю телевизор. Отжимаю у мужчины орешки, ему всучиваю конфетки. Делаю глоток пива и выдыхаю.

И в самом деле! Чего я так разволновалась? Мы на днях уедем, у нас всё здорово, со мной сильный мужчина, жизнь налажена. Ну увидела бывшего! Было и прошло!

Чего так дёргаться? Я не одна, Кирилл не даст меня в обиду.

Мне с ним хорошо. Мы смеёмся, обсуждаем фильм, я под его боком. Расслабление накатывает ещё быстрее, чем хотела. Кладу голову ему на плечо, крепкая рука придвигает ближе.

Всё замечательно… и без Громова.

Мой тихий ступор затягивается. Сталкиваюсь с ним, когда нахожу себя, прижатой к груди мужчины.

И это не мой муж… – мелькает в сознании.

Чужие руки, чужая кожа, чужое дыхание. Волосы, запах. Всё не то!

Разве Кирилл не должен был уйти к себе в номер? Почему он до сих пор в моей постели? Ничего не помню. Сколько же я выпила?

От шока перед глазами всё размывается. Мужские губы неприятно прилипают к моему лбу, а сопение носом в волосы вызывает растущее раздражение.

Настроение падает ещё ниже. Хочется расширить физическую дистанцию. Оттолкнуть.

Не готова я к такой близости. За столько лет я приспособилась находиться одна, сидеть в скорлупе и никого не пускать.

Что за бесцеремонное вторжение?

Ворочаюсь, желая выбраться из плена рук, но Кирилл притискивает меня обратно, бессвязно бормочет во сне возмущение. Его пальцы ползут по моей спине к заднице. Задыхаюсь.

Память вспышкой простреливают другие ощущения:

«Утро. Солнечные лучи над головой. Любимый рядом. Тихое счастье. Чувство защищённости. Шершавые подушечки пальцев скользят по лопаткам вниз, водят по окружью ягодицы, щупают.

– Почему ты всегда просыпаешься раньше меня, Феликс?

– Чтобы ничего не пропустить! Хочу круглыми сутками на тебя смотреть и трогать, но сон берёт своё и я отключаюсь! Поэтому укорачиваю его!

– Ты сумасшедший!

– Зато под рукой мягкая попка!

– Ничего не мягкая! Я танцами вообще-то занимаюсь!

– Покажи поближе! Не рассмотрел!

– Вот тебе! – проворачиваюсь к нему задом, оттопыриваю.

– А грудь тоже танцевальная? Ну-ка, потряси!

– Я тебе сейчас так потрясу!!

– Слово выпустишь, не воротишь!! – хохочет и стягивает с себя трусы. – Приступайте, барышня!

– Да я тебя…!

– Класс! А потом я тебя!! – наваливается сзади и кусает в шею.

– Феликс! – смеюсь от щекотки в подушку. – Отчаливай!! – для вида сопротивляюсь.

– Поздно, я уже пристыковался!!

– Да ты… ооо… – всё, полное поражение.

– Вот ради этого раньше и просыпаюсь… – шёпот, перемешанный со стоном и я тону в мурашках.»

Почему моя голова представляет прошедшее, как единственную данность? Почему иное… с другим… это неправильно?

С мужем всё было прочувствованно. Казалось, наша любовь была бесконечной. Живой, струящейся, без ограничений.

Но всё приняло другой оборот и она осталась в той… прошлой жизни.

Я так думала.

Но оно всё сидит внутри, на клеточном уровне. Отдаётся вибрациями в душе. Моя вина… я с детства дала себе установку и приучила к мысли, что у меня любовь будет раз и навсегда. Постоянная и всесильная. Что наполню сердце до краёв, ни одного пустого уголка не останется.

Так и сделала. Но это меня обесточило.

Из просветлённой перекочевала в познавшую. Плюс перешёл в минус. Там, где росли цветы, теперь не прорастут даже сорняки. Пустошь. Теперь я живу страхом. Страхом перед любовью. Чужой, своей… неважно! Пусть там, за стеной будет, а мне и так нормально.

Не надо мне этого!

– Кирилл! – нервы, как кнуты. – Ты чего тут растележился, я не пойму??

– Мм? – взгляд наискось. – Чего такое, Уляш?

– Спать вместе мы не договаривались! – срываю утренним хрипом голос. – А если Злата увидит??

Мужчина сонно протирает лицо, встряхивает головой, чтобы очнуться, оглядывается.

– Уль, спокойно, я просто уснул! Ничего же страшного не произошло! Всё же хорошо было!

– Вставай и иди к себе! – выдёргиваю из-под его ноги одеяло.

– Понял. Пить тебе нельзя! Ты буянишь!

– Дело не в алкоголе!! – комкаю одеяло и бросаю в брюнета, ничего не хочу слышать.

– Во мне?

– Во мне!!

– Всё ещё о нём думаешь…? – сползает с кровати, вырастает передо мной тёмным столбом.

– Да! – не скрываюсь. – И после него мне все мужчины противны!!

– Я это изменю. – бьёт напором в виски. – Я не он.

– Да не хочу я…

– Мама? – раздаётся детский голосок.

– Маленькая моя! – улыбаюсь, тяну к дочке руки. – Выспалась, кисонька?

– Кушать хочу! – дует губки мой оголодавший детёныш.

Легчает на сердце. Моя исцеляющая сила, мой источник энергии, моё богатство. Целую растрёпанную куколку в щёки, тереблю ушко:

– Сейчас закажу завтрак! Беги пока в туалет!

Малышка с интересом смотрит на дядю Кирилла, удивляется, чего это он такой напряжённый, трогает его руку, улыбается, корявенько говорит, что сейчас будем есть кашу.

Хмурые складки мужчины разглаживаются, он приглаживает волосы Злате и спрашивает, угостит ли она его.

– Чуть-чуть! – отвечает моя жадина.

– Выгонишь? – поворачивается ко мне Кирилл, рассчитывает на то, что я поостыла.

Знает, что это так. Злата всегда разгоняет все мои тучи.

– Приходи на завтрак через полчаса… – выдыхаю всей грудью.

Вместо ответа мужчина склоняется к моему лицу и благодарно целует в щёку. Щёлкает по носику Златке и уходит.

Когда за ним закрывается дверь, обхватываю себя за шею, успокаиваюсь.

Отправив дочь делать все гигиенические процедуры с утра, беру в руки телефон.

Пропущенные от Кости, сообщение о том, что заедет вечером к нам в отель и одно голосовое сообщение от неизвестного абонента.

Открываю его первым:

«– Здравствуйте, Ульяна, меня зовут Ольга. Вы меня не знаете, но я видела вас на похоронах… не буду отнимать ваше время и, пожалуй, начну с главного! Я основатель частного дошкольного учреждения… для детей, родители которых имеют… крупный доход и желают обеспечить своих чад лучшим образованием. Была приятно удивлена, что у Дениса Молчанского есть маленькая внучка, подходящая по возрасту для нашего садика! Предлагаю встретиться! Я расскажу вам всё более подробно! Всё официально, но путёвки ограничены!»

Глава 7

УЛЬЯНА

Выгляжу, наверное, как неврастеничка со стажем. Дёрганная, суетливая, глаза бегают. Хочется занять руки и голову чем-то полезным, а не слоняться туда-сюда в ожидании. Нотариус отца вызвал нас на оглашение закрытого завещания. Не думала, что это произойдёт так быстро, хотела вернуться домой. Но Костя попросил не уезжать так скоро и обещал всеми способами ускорить процесс. И надо же, смог договориться.

Стою поодаль, не желая как либо контактировать с Натальей и гражданской супругой отца. Слишком много змей на одну комнату. Брат о чём-то беседует с юристом, я же не выпускаю из рук телефон, на который то и дело прилетают фото от Кирилла. Они со Златкой тусят в зоопарке, пока вся семья томится от неизвестности. Моя девочка складывает вместе кулачки и улыбается во все свои двадцать зубов. Так восхищена куропатками.

Любуюсь своей прелестью, но всё это время чувствую, как непрерывно печёт лицо. Кто-то явно представляет, что снимает с меня кожу. Поднимаю глаза.

Инга, даже не будучи Молчанской, совсем не скрывает неприязнь к носителям этой фамилии. По неизвестным нам причинам, отец так и не женился на ней, но всё же она здесь присутствует, а значит входит в перечень наследников… что очень коробит Наталью, которая и сама… от лукавого, ни шерсти ни молока.

Ловлю взгляд брата. Единственный, кто демонстрирует спокойствие и твёрдость. Прилюдно закатываю глаза, показывая ему, что ещё немного и я полезу в окно.

Я не рвусь получать наследство. Мне от отца ничего не нужно. Переубедить смог Кирилл. Спустя сотню разговоров, он донёс-таки до меня, что денежный взнос на счёт Златы будет отнюдь не лишним. Несмотря на то, что это от деда, который её не признал. Я долго думала над его словами.

«– Умершему эти деньги и недвижимость уже ни к чему, Уляш, а дочь ты обеспечишь и будешь спать спокойно! Никакой гонки за материальным достатком! У неё будет всё! Образование, развлечения, свой просторный угол, ради которого не нужно наращивать горб! Ты сможешь растить Златку и жить для себя!»

Я же не краду! И не выпрашивала! Стыд есть, отвращения ещё больше, но здравое зерно перевешивает. Кому-то станет хуже, если родной кровный дедушка передаст что-то маленькому ребёнку?

Если исключить стервятниц в этом помещении, то никому.

«Так и положено! Вы – его семья и наследники по прямой линии! Хватит повторять, что ты таким образом продаёшься и падаешь в грязь лицом! Это ваше право! Хочешь лишить дочку жизни в достатке?»

Кирилл прав. Златка не познала дедушкину любовь, но хотя бы вырастет не с разрушающей злобой, как я, а с благодарностью, что этот человек ей послужил подспорьем.

Да, так и поступлю. Я приму наследство.

– Вам не кажется, что наша встреча затягивается? – подаёт металлический голос Наталья. – Сколько можно? Давайте начинать!

– Ещё не все подошли. – малословно отвечает пожилой нотариус.

– В смысле? – визгливо полосует нервы жена брата.

По лицам присутствующих заметно, что они задаются тем же вопросом. Я не исключение.

А кто ещё?

– Разве ещё кто-то претендует на наследство? – темнеет всем видом Костя.

– Такова воля покойного.

– И кто??? – Инга приходит в аналогичное состояние, шаг и она вонзит когти в шею мужчины. – Все люди, кто имел к Денису непосредственное отношение уже здесь!!

– Я не могу раскрыть тайну завещания до назначенного времени. – тем не менее, безмятежно откликается юрист.

– Хватит нам тут талдычить зазубренные ответы! Немедленно вскрывайте конверт! – почти кричит любовница отца.

Пока Костя на неё шипит, трогаю ладонью лоб. Нет, не показалось, холодным потом покрываюсь.

– Давайте соблюдать приличия и спокойно дождёмся ещё одного наследника. – а вот это уже сказано стальным тоном. Нотариус честно давал три попытки угомониться. Но обстановка накаляется и он включает командующего. Привык уже, наверное. Столько истерик на своём веку повидал. Это я на дух не переношу припадочных и становлюсь такой же, а он должен уметь держать и себя, и остальных в узде.

– Ну и где этот чёртов наследник?? – зажимает звонкость голоса Инга.

– Я здесь. – громоподобно прокатывается по стенам и все синхронно поворачивают голову к дверям.

Сердце останавливается быстрее, чем доходит до мозга.

Это Феликс…

– Громов?? – хором все родственники.

У меня так не получится. Его появление отбирает мой кислород, а то, что творится в душе, настолько мощно, что невозможно описать словами.

– Всем доброе утро! – приподнимает уголки губ, направляя на меня цепкий взгляд. Сейчас, когда он без очков, я отчётливо вижу, что глаза всё те же.

Красивые, намагниченные…

– Добро пожаловать, Феликс Дмитриевич. – шагает к нему нотариус. – Присаживайтесь и можем приступать.

– Благодарю! – кивает мой бывший муж и вместо того, чтобы выполнить предложенное, сворачивает с прямого пути к столу и шагает ко мне в дальний угол.

Моя злость достигает опасной черты. Какого чёрта он тут делает??

Подойдя совсем близко, молча рассматривает. Точно иду пятнами, кожа полыхает, череп давит.

– Здравствуй, Ангел… – обдаёт оборвавшимся дыханием, ведёт взглядом по моим губам.

Не падай, Уля! Стой, не сгибаясь!

– Здравствуй, Феликс. – капля за каплей по венам растекается горечь.

– Отойди от неё! – вихрем между нами врывается Костя и с силой вбивает ладонями в грудь Громова. – Не приближайся к моей сестре!!

Феликс от удара отшагивает, но отходить не намерен.

– Надоедаешь, Молчанский! Ещё раз встрянешь, я прижму тебя ногой к земле!

– А ну, повтори, тварь!

– Костя! – бросаюсь наперерез. – Хватит! – толкаю брата, рыча в лицо. – Никаких драк с ним!

– Прекратите, иначе вас выведет охрана!! – стучит кулаком об стол нотариус.

– Ой, Молчанский! – с издёвкой смеётся Наталья. – Ты так не возбуждаешься даже со своей грязной порнухой!

– Замолчите все! – вопит Инга. – Мы так никогда не узнаем что в завещании! Разойдитесь по углам!

– Кость, пошли, прошу тебя! – тяну его за пальцы. – Забудь о нём!

Он стирает зубы в крошку, но поддаётся. Следует за мной к стульям. Громов провожает нас взглядом и с насмешкой садится напротив.

Издевается что ли??

– Всё! Все расселись! Открывайте конверт! – требует Инга.

Убедившись, что так и есть, хранитель завещания прокашливается и берёт в руки конверт. Разрывает его и вынимает листок. Наступает густая тишина. Руки дрожат, прячу их под стол. Искоса вижу, что это замечает Громов, хмурится, не сводит с меня глаз.

Когда приступают к оглашению завещания, задерживаю дыхание.

«Я, Молчанский Денис Витальевич, настоящим завещанием делаю следующие распоряжения: Я завещаю квартиру по адресу *** и апартаменты в городе *** по адресу *** своей дочери Молчанской Ульяне Денисовне. Дом по адресу *** и загородный дом по адресу *** завещаю сыну Молчанскому Константину Денисовичу. Я завещаю 50 % долю своей компании моей дочери Молчанской Ульяне Денисовне и 50 % долю Громову Феликсу Дмитриевичу…»

Дальше не слышу, глупо разеваю рот и смотрю широко распахнутыми глазами на Феликса. Брат рядом вообще трясётся от негодования:

– Не понял… кому вторая половина компании???

– Мне. – опережает извещателя Громов. – Компания Дениса достаётся мне и моей жене.

– Бывшей жене, Громов! – машинально поправляю я.

Пропуская это мимо ушей, он нахальным образом добивает моего брата:

– Тебя посчитали недостойным, Костя! Ты всерьёз ждал другого?

Не успеваю сделать вдох, как мой брат переваливается через стол и хватает обидчика за пиджак:

– Это МОЯ компания!! Я, бл**ь, его сын!

– Это не отменяет твоей безграмотности! Ты в его бизнесе дремучий невежда!

– ПОШЁЛ ТЫ!!

Никогда не видела Костю таким яростным, он аж захлёбывается ненавистью, яд брызжет во все стороны. Мой брат, конечно, импульсивный малый, но сейчас бомбануло конкретно.

– Сядьте на место!! Охрана!! – оглушительный приказ от нотариуса.

На зов прибегают два неповоротливых бугая, но с задачей справляются довольно быстро. Громова с моим братом растаскивают и угрожают арестом.

– Давайте дослушаем, а!! – дёргается Наталья в сторону мужа. – Еще не про всех сказали! Разбираться будем потом! Продолжайте! – машет рукой вспотевшему мужчине.

– Итак… – вновь подносит к глазам документ:

«Денежные средства в банке в размере *** рублей завещаю Воробьёвой Инге Романовне. Остальные счета в банках *** завещаю в равных долях сыну и дочери. Две машины завещаю Молчанской Наталье Ивановне…»

– И всё!? – подскакивает, опрокидывая стул Инга. – Я терпела этого старого мудака ради вот этой мелочи??

– А я этого мудака… – на Костю. – …ради двух старых тачек?? Так что ли? У нас договор, Молчанский!! – грозный рык.

– Ты его не выполнила!! – орёт в ответ брат. – Посмотри, что в итоге! Сукин сын меня наследства лишил!!!

– Я подаю в суд!! – верещит Инга. – Мы прожили с ним восемь лет!!

– Может, он ещё что-то оставил? – на подхвате горгулья. – Или вообще это старое завещание, а он новое написал?!

– Это единственное и заверенное! – парирует мужчина.

– Абсурд! Не верю! Покажите документ!! Что можно сделать, чтобы оспорить? – перекрикивают друг друга наследники.

Закрываю глаза, чтобы хоть на секунду представить себя в другом месте. Унести психику подальше от этого дурдома. Как с цепи сорвались.

Зачем он оставил мне компанию?? Правда, почему не Косте? Я вообще в этом не шарю… а Громова зачем приплёл?

– На, выпей! – раздаётся очень близко. Вздрагиваю. Перед носом рука, держащая стакан с водой.

– Ты побледнела! – добавляет Феликс, пронзая меня внимательным взглядом. Его тихий голос проходит током по спинному мозгу.

– Не нужно. – выдыхаю я.

Хотя прохладная вода не помешает. Только не пить, мне хочется плеснуть себе в лицо и охладиться. Я не в порядке, это точно. Слышу грохот сердца в ушах.

– Пей, говорю! – настаивает Громов. – У тебя глаза мутнеют, не доводи до обморока! – и финальный нажим. – Уля!!

Проглатываю застрявший в горле кислород, сердце крутит в мясорубке.

Уля…

Господи, как долго я вспоминала это. Его голосом, его интонацией.

Никто так до мурашек не доводил.

Не дожидаясь моего повиновения, Феликс вдруг берёт меня за руку и настойчиво вкладывает стакан в мои дрожащие пальцы.

Подношу ко рту и делаю глоток, лязгая зубами об стекло.

– Спасибо… – ради приличия. – Ты знал?

– Предполагал. – не таясь, жадно бродит по мне взглядом. – Мы в последние годы заключали несколько краткосрочных контрактов. Все успешные. Однажды он обмолвился, что у нас с ним похожие принципы в управлении.

– Ты не просил его об этом? – допытываюсь, мысленно выискивая в себе потерявшееся хладнокровие. – Чтобы меня…

– Нет! – качает головой. – Но брата он твоего недолюбливал и считал вяломыслящим!

– Мне не нужна эта компания!

– Не горячись, Ангел! Ничего не отдавай Косте! – сурово предостерегает мужчина. – Вступай в права!

– Тебя это не касается, Громов! – огрызаюсь.

Он берёт паузу. Неправильную. Непозволительную. Насыщенно-глубокую. Всё во взгляд перетягивает. Всё, что внутри хранит, мне показывает.

Нет! Я не хочу знать что он думает и чувствует!

– Я так рад, что ты вернулась, Уль! – проваливается неподъёмным камнем на дно моей души. – Поцелуй мою девочку от папы! – и просто уходит.

Просто. Уходит.

– Что? – разбиваюсь об его уверенность. – Громов! – кричу вслед. – Ты обещал, что не подойдёшь к ней!!

И он оборачивается. Уже у выхода с улыбкой говорит:

– Я стёр тот день, Уль! И тех слов не существует! – и тенью исчезает за дверью, оставляя меня одну среди зарождающейся потасовки.

Глава 8

ФЕЛИКС

– Ты сейчас хохмишь так или правду говоришь? – не верит мне Юра, причудливо глазеет, сталкиваясь с выходящими из лифта людьми.

– Честное слово! – ударяю себя по груди, жму этаж подземной парковки. – Он разделил компанию между мной и Ульяной!

– Не Костей?? – тянет шею. – Зачем Молчанскому творить такое? Чтобы вас стравить? У неё нет ни образования, ни опыта, ничего, что поможет продержаться в этом бизнесе…

– У неё есть я! – так, между прочим.

– Он же даже не заикнулся о дочери после вашего развода!! – недоумевает друг, проходя пропускной турникет и не замечая, что я уже отстаю от него на несколько шагов. – К чему такая забота об Уле? – тормозит, ждёт, когда соизволю подойти.

– Всё же она его ребёнком была! – ищу правдоподобные объяснения, кивая на прощание охранникам. Те поднимают шлагбаум, открывая доступ к моему персональному парковочному месту. – Захотел вернуть в зону моей ответственности! К тому же, наша дочь – его единственная внучка!

– От которой он отказался.

– Какая разница, какой был мотив? – машу рукой бегущему к нам с обеда водителю, не понадобится. – Главное, что у меня появился прямой мост к Ульке и ей ничего не остаётся, как со мной контачить!

– Напортачишь, ведь, Феликс!! – стучит костяшкой пальца по капоту. – Снова краёв не видишь!

– О чём ты?

– Жалко мне девчонку! Вот жалко!! Только новой жизнью зажила, малютку поднимает, а тут её опять в ловушку загоняют! Не выйдет из этого ничего хорошего! Ты знаешь Ульяну лучше меня! Не выдержит она и побежит ещё быстрее, чем в прошлый раз!

– Это не ловушка, Юр! Нам вместе лучше будет!

Сколько ещё раз это нужно повторить?

– Это ты так хочешь, а она? – с тяжёлым взглядом. – Вам проблемы с доверием надо решать, а ты всё навыверт!

– Осуждаешь? – подступает свинцовая волна раздражения.

– Осуждаю! – вторит тем же нападающим тоном. – Обманным путём идёшь! Куда тебя опять понесло?

– Можешь компостировать мне мозг, сколько влезет, но с меня хватит! – цежу угрожающе для всех и вся. – Я дугой согнусь, но верну жену и ребёнка!

– Не пойдёт она обратно! – раскатывает эхом по стенам парковки.

– Откуда такая уверенность, а?!

– Да потому что, тебе напрямую с ней разговаривать нужно, а не припирать к стенке, не давая выбора!

«Запомни этот момент, шлюха! Ты достойна только этого!»

Злюсь. Ненавижу себя тем ублюдком! Ненавижу любое упоминание! Ненавижу ту стену, которой мучаю себя изо дня в день! Смотрю и давлю себя намеренно, в наказание!

– Я тебя психологом не назначал! – рывком открываю водительскую дверь, чуть не срываю с петель.

– Дай ей самой выбирать, Феликс! – прёт по моим нервам Юрий.

– И что тогда, а??? – взбешённо хриплю. – Я однажды пошёл у неё на поводу, за свою ошибку на коленях стоял, молчал, когда она уезжала!! А теперь мой ребёнок смотрит мне в глаза и НИЧЕГО не чувствует!! Моя жена привыкла к тому, что меня нет, а я подыхаю от одиночества!! Либо так, Юрка, нечестно и меняя правила… но вернуть былое и жить дальше, – носом тяну воздух. – Либо суициднусь, уже давно ничего не держит!

Через несколько секунд неподвижного прямого взгляда:

– Не нравится мне всё это!

– А тебе и не должно! – стряхиваю ладонями напряжение с лица. Я должен ровно стоять на ногах.

– Подумай, о чём я сказал, Феликс. – кидает, пока я сажусь за руль.

– Подумай и ты, чем я руководствуюсь и что именно предпринял! – застываю с ключами в руке. – Ничего утяжеляющего! А мог бы по отработанной схеме – быстро убрать Молчанского и Абрамова, а Ульку просто поставить перед фактом, что восстанавливаю отцовство и забираю дочь! Мать от ребёнка ни за что не уедет, а значит и жена будет при мне! Что из этого я сделал, а??

– Всё впереди! Тебя расклинило, это видно!

– Брось! – рявкаю. – Я впервые сошёл с мёртвой точки! Что-что, а в себе я уверен!

– Эмоциями шпаришь! Нихрена ты не соображаешь!

– Иди, Юр! – отмахиваюсь, надоел зудеть над ухом. – Сегодня я снимаю тебя с дежурства!

– Бежишь?? – хмыкает, выражая досаду.

– Лучше ты беги! – распиливаю взглядом. – Ещё один упрёк и я за себя не ручаюсь! Меня больше не хватит ещё на одно сожаление…

– И куда ты? – недовольно бормочет, когда я пристёгиваюсь. – Я ещё замену не поставил!

– Я на базу! Должны завести оборудование, хочу посмотреть! – хлопнув дверью, завожу машину и давлю на газ. С приглушённым рычанием срываюсь с места и грязно выругиваюсь. Лучший друг считает меня сумасшедшим, думает, что я поехал головой.

Есть такое.

Только вот, он забыл своё собственное отчаяние, которое довело его до петли. Забыл ту муку от потери семьи. Но мои-то живы! И человек может иметь предостаточно возможностей, чтобы что-то изменить. Смерть нельзя. А саму жизнь можно переворачивать, сколько сможешь.

Я смогу. Мои далёкие девчонки будут ко мне так близко, что о покое буду только мечтать.

УЛЬЯНА

– Да забирай, Кость!! – не выношу его взгляда.

– Я у тебя ничего не прошу, Уль.

– Ты смотришь так, будто я враг номер один! Ты знаешь, что я не хочу быть главой всей этой богадельни! Мне хватит квартиры и счёта в банке, остальное мне не нужно!

– Не дури. – кусает губы брат и откидывает алкогольное меню на край стола. – Надо подумать. – интенсивно трёт правую бровь, а затем качает головой, когда официантка уточняет у него заказ. – Мясо какое-нибудь принесите!

– Кость… – понуро рассматриваю родного мужчину.

– Ну что, Уль?? – растопыривает в полёте пальцы руки, злится. – Не проси меня сейчас успокоиться! – уклоняется от моего взгляда, перемещает глаза на окна ресторана.

Хотели оба уединиться и поговорить, а в итоге разговор не клеится.

– Хорошо, тогда выскажи всё, что не даёт успокоиться! Не могу видеть тебя таким подавленным!

– Я не просто подавлен! Всё так хреново, будто взорвался чан с дерьмом и я не могу дышать…

– Из-за компании?

– Из-за самого его поступка, понимаешь! Я надеялся, что хоть здесь он себя проявит отцом! Знал же прекрасно, что я хотел влиться в компанию и занять верхний пост! Но он меня даже к низам не подпускал, всё за нос водил! Условия ставил… Так и не увидел во мне наследника! А я ведь старался быть ему сыном!!!

– Да наплюй ты! – в сердцах. – Уже неважно, что он думал! Я откажусь от доли в твою пользу и всё, делай с ней, что хочешь!

– Ты не можешь!

– Как это не могу?

– Ты чем слушала, Уль? – укоризненный взгляд, а я снова вспоминаю Феликса… я ничем не слушала, я смотрела на него. – Ты либо принимаешь всё наследство, либо отказываешься! Частями брать нельзя! По закону так…

– Ну ладно, тогда мы просто подождём годик-другой и я передарю долю в компании тебе! Делов-то?

– Это долго… за это время Громов придумает, как сделать, чтобы я не смог добраться до бизнеса!

– И что ты предлагаешь, Кость? Я точно не буду работать с Громовым!

– Это буду делать я! С твоего разрешения, конечно…

– Конечно!

– Ваш заказ! – ставят перед нами тарелки с мясом и салатом.

Благодарим девушку и некоторое время молчим, посвящая себя трапезе и подкреплению энергией.

– Сестра?

– Мм? – поднимаю глаза.

– Ты как вообще? Мы так с тобой толком и не обсудили его возвращение! Что чувствуешь?

– Честно? Неуверенность, Кость…

– По отношению к нему?

– Ко всему. К будущему… Он сказал, что стёр из памяти прошлое!

– Он бросил тебя беременную! Такое не сотрёшь, Ульяна! Пусть только попробует подойти к Златке, я ему скальп сниму!

– Не тычь мне вилкой в лицо, Молчанский! – шлёпаю его по руке, что в опасной близости от моего глаза.