Читать онлайн Пандемониум бесплатно

Картина 1

Зримая темнота или тропа сквозь темный лес ошибок

(В темноте слышится пение птиц, капанье воды, смех девочки, другие звуки, постепенно прибавляющие громкости и сливающиеся в какофонию: каркают и хлопают крыльями вороны, шаги, эхом отдающиеся в коридоре, шарманка, играющая «Малышку Энни Руни/ Little Annie Rooney», Карнеги поет «Моя любовь – как красная, красная роза/My Luve is Like a Red, Red Rose», гром, волынки, шум проходящего поезда, РОЗИ поет «Отца убили люди Пинкертона/ Father Was Killed By The Pinkerton Men», паровозные гудки, шум водопада, версия «Последняя роза лета/The Last Rose of Summer» для оркестриона, ЭЛЕН зовет отца, дети кричат, грохочет выстрел, шум обрывается, в тишине тикают часы, свет падает на ФРИКА, который в глубокой задумчивости сидит в кресле в своем доме. Нью-Йорк, 1919 г. Свет зажгла его дочь ЭЛЕН).

ЭЛЕН. Папа? Почему ты сидишь здесь? Один и в темноте. Или ты опять разговариваешь со своими картинами?

ФРИК. Только если они заговаривают со мной первыми.

ЭЛЕН. Как ты можешь видеть их в темноте?

ФРИК. Темнота зримая.

ЭЛЕН. Что?

ФРИК. Это написал один слепец. Так демоны видят в аду.

ЭЛЕН. Тебе пора спать, папа. Уже очень поздно.

ФРИК. Да. Завтра приедут внуки. Приезд внуков – единственное событие, которого я более или менее жду. Все остальное в моей голове обращено лицом назад. Как у людей на луне. Нет. Не на луне. В определенном круг ада. В этом доме возмездие.

ЭЛЕН. Папа, тебе нездоровится?

ФРИК. Я прекрасно себя чувствую. Как и всегда. Этот душащий волынку сукин сын Эндрю Карнеги, с другой стороны, мертв, как пень. Хотя, будь моя воля, я бы нанял пинкертонов, чтобы они приглядывали за его могилой и били труп кувалдой по голове, если он попытается вылезти из гроба. Меня бы это не удивило. Склизкий шотландский тип. Правда, с годами впал в старческий маразм. Не то, что я. У меня голова работает, как часы. Подойди, сядь ко мне на колени.

ЭЛЕН. Не сейчас, папа. Уже поздно, и я устала. И тебе пора подняться наверх и лечь.

ФРИК. Этот сукин сын Карнеги заставил меня прогнуться перед этими чертовыми забастовщиками. Больше никогда, сказал я. И больше не прогибался.

ЭЛЕН. Ты никогда не сдавался, папа.

ФРИК. Эта охочая до денег маленькая шотландская обезьяна перед смертью убеждала меня действовать с ним заодно. Но я сказал им, с Карнеги я сыграю в покер в аду, где мы оба окажемся.

(Смеется, хрипит и задыхается).

ЭЛЕН. Ты в аду не окажешься. Ты – хороший человек.

ФРИК. Пытался им быть. Бог свидетель, это нелегко.

ЭЛЕН. Ты столько тратишь на благотворительность. Люди не знают. Они понятия не имеют, как много хорошего ты сделал.

ФРИК. Я не устраиваю цирк, как Карнеги. Парады и речи, ключи к городу. Раздутое до небес тщеславие и глупость. Хороший человек – не тот, каким они себе его представляют. Они ненавидят любого, у кого есть деньги, но деньги – не корень зла. Деньги – просто деньги.

ЭЛЕН. Я знаю, что такое деньги, папа.

ФРИК. Только потому, что у человека есть деньги…

ЭЛЕН. Зачем ты это сделал, папа?

ФРИК. Что я сделал?

ЭЛЕН. Зачем ты заработал все эти деньги?

ФРИК. Почему нет? Они дались мне тяжелым трудом.

ЭЛЕН. Я знаю, как они тебе дались. Меня интересует, зачем?

ФРИК. Не уверен, что понимаю твой вопрос.

ЭЛЕН. Тебя не заботит кокс. Тебя не заботит сталь. Ты провел жизнь, занимаясь крайне неприятным, окруженный мерзостью…

ФРИК. Я окружен красотой.

ЭЛЕН. Дома – да. Но на работе…

ФРИК. Я работал, чтобы у меня появились деньги, и я смог жить, как живу сейчас. Природа денег…

ЭЛЕН. Ох, деньги, деньги, все – деньги. Меня тошнит от денег.

ФРИК. Что ж, отношение странное. Ты бы не купалась в роскоши, от которой тебя вроде бы не тошнит, если бы у меня не было столько денег, так?

ЭЛЕН. Да. Не купалась бы. Но деньги заставляют людей творить такое, что…

ФРИК. Деньги никого ничему не заставляют. У денег нет ценности. Они – символ того, что имеет ценность, скажем, необходимости выйти в замерзшую тундру в буран, убить яка, притащить домой и съесть.

ЭЛЕН. Яка? Деньги как-то связаны с дохлыми яками?

ФРИК. Или лося. Большого, в крови, дохлого лося. У нас есть деньги, поэтому мы с тобой не должны выходить из дома, чтобы убить лося на ужин. Деньги – это просто удобный способ запасать символическую ценность, возможность для обладателя денег отдать их в обмен на окровавленного дохлого лося или что-то еще, необходимое для выживания, или что-то еще, способное, по твоему разумению, скрасить, сделать менее отвратительными минуты, часы и дни твоего выживания. У тебя есть деньги или то, что деньги могут купить, потому что я приложил немало усилий, чтобы запасать ценность, как белка запасает орехи на зиму. Что ж, сейчас зима, дорогая, так ешь свои орехи и будь благодарна. Когда ты оскорбляешь то, что я запасал, ты оскорбляешь мою работу, а когда ты оскорбляешь мою работу, ты оскорбляешь меня.

ЭЛЕН. У меня и в мыслях нет оскорблять тебя, папа, но иногда меня немного тревожат последствия того, что ты запас слишком много орехов.

ФРИК. И почему тебя это тревожит?

ЭЛЕН. Потому что, запасая ценность, ты лишаешь ее других людей.

ФРИК. Если другие люди будет есть твоего лося, твои дети будут голодать.

ЭЛЕН. Нет у меня детей.

ФРИК. Мои дети будут голодать. Ты будешь голодать. Ты хочешь, чтобы мои дети умерли, потому что однажды ты проснешься в своем роскошном особняке на Пятой авеню, немного встревоженная последствиями того, что запасено слишком много орехов?

ЭЛЕН. Двое из твоих детей мертвы.

ФРИК. Не потому, что я заработал деньги.

ЭЛЕН. Откуда ты можешь знать, что с чем связано? Каково отношение между деловым решением или последовательностью деловых решений, сделанных за всю жизнь, и любым событием, не связанным с бизнесом, скажем, смертью ребенка? А вдруг все эти события как-то да связаны?

ФРИК. Разумеется, они связаны. Они связаны в гниющем мозгу отца ребенка, который полночи сидит в пустой, холодной комнате, глядя на картины в темноте, потому что не может уснуть.

ЭЛЕН. Я не хотела вызывать неприятные воспоминания, папа. Я просто…

ФРИК. Ты думаешь, есть хотя бы один момент, когда я не думаю об этом? Смерть ребенка – темное зеркало, в котором я вижу отражение спрятанного лица Бога. На самом деле, это, возможно, еще одна маска, скрывающая пустоту, которая… (Пауза. Только тикают часы). Иди спать, Элен. Я поднимусь через минуту.

ЭЛЕН. Папа, я не хочу идти спать и оставлять тебя здесь на ночь, когда тебе нездоровится, и ты…

ФРИК. Я сказал, через минуту, и это значит – через минуту, поэтому иди и перестань препираться со мной.

(Пауза).

ЭЛЕН. Хорошо. Выключи свет.

(Поворачивается и уходит в темноту. Эхо шагов по коридору).

ФРИК. Сукин сын Карнеги. Хотел, чтобы все любили его. Все эти чертовы библиотеки. Не книги – просто большие пустые здания. Это был Эндрю Карнеги. Белая гробница. Летучие мыши внутри. Ослы, падающие тут и там с крутой тропы. Я всю жизнь пил из пруда с гадюками. Глаза леопарда в темном лесу. Тропа сквозь ее тело была темным, заразным тоннелем. Чертовы кретины-врачи не мыли свои грязные руки. Не думай об этом. (Где-то вдалеке шарманка играет мелодию «Малышки Энни Руни». Он бродит по сцене, всматриваясь в картины, которые мы не видим, говорит сам с собой). Густой туман. Крысы на заборах. «Клуб охоты и рыболовства Саут-Форка». Превосходная инвестиция. Среди сотен тел, найденных у каменного моста, женщина, утонувшая в момент родов, с младенцем, вышедшим только наполовину. Следы зубов на моей руке. Поезд с ее гробом, медленно движущийся по ущелью, следуя пути, выбранному потоком. «Папа, почему ты выселяешь этих бедных людей из их домов?» – спросила она. Это всего лишь бизнес. Проще убить зверя теперь, чем позже, когда он станет сильнее. Подбрось приманку, а потом, когда зверь прыгнет, нажми на спусковой крючок, как желал этот болван Тедди Рузвельт. Контракт заканчивается в разгаре зимы. Жены, дети и старики с мебелью и птичьими клетками в снегу. Двенадцатичасовые смены делают из тебя человека. Если они не доживают до сорока, так только потому, что хотят жить в грязи. Рози не увидела свой шестой день рождения. (Он садится на скамью на крыльце, в глубине сцены по центру). Глаза волчицы в темном зеркале. Я не несу ответственности за то, что Бог делает с людьми. Я не несу ответственности за созданный Богом мир. Я просто в нем живу. И он стал гораздо лучше после того, как умер этот сукин сын Эндрю Карнеги.

Картина 2

Ландшафт с воронами или Иероним Босх и грязные деньги

(Под карканье ворон приближается КАРНЕГИ, поет).

КАРНЕГИ (поет).

(Он входит через сетчатую дверь на крыльцо дома Фрика в Питтсбурге, веселый, невысокий мужчина с аккуратной седой бородой и чувством юмора, напоминая одновременно и Сократа, и мужчину с игровой доски «Монополии». Продолжает петь, подходя к скамье, чтобы сесть рядом с ФРИКОМ).

(КАРНЕГИ и ФРИК наблюдают закат).

Хороший у тебя дом, Генри. Самый комфортабельный в Питтсбурге. (Вороны каркают). Только слишком много ворон.

ФРИК. Прошлым вечером, прогуливаясь по склону холма к кладбищу, я услышал громкий шум, поднял голову и увидел огромную стаю гулей, летящих на юг. Сегодня вороны. Все сейчас летят на юг, Эндрю.

КАРНЕГИ. Тебе нужно купить оркестрион.

ФРИК. Оркестр? Да что, черт возьми, я буду делать с оркестром?

КАРНЕГИ. Не оркестр. Оркестрион. Один из тех больших музыкальных инструментов, которые используют на каруселях. Ты поставишь его на крыльце. И каждый день у тебя будет карнавал.

ФРИК. Адди говорит, что я должен отдавать больше денег на благотворительность.

КАРНЕГИ. На библиотеки, где каждый может научиться, как помочь самому себе. Но ни единого цента индивидуумам. Человек, который живет на пожертвования заразен для окружающих. С тем же успехом можно поджигать деньги, чтобы раскуривать от них сигары.

ФРИК. Я хочу покупать больше картин. Искусство говорит со мной. Хотя по большей части я не понимаю, что именно оно говорит. В этом оно схоже с воронами. Мельницы, Голландские интерьеры. Полы в клетку и двери, открывающиеся в потайные дворики. Темнота и свет. Я бы отдал все, что угодно, за умение рисовать, как Рембрандт.

КАРНЕГИ. Я бы отдал все, что угодно, чтобы увидеть Лилиан Рассел обнаженной.

ФРИК. Вермеер продолжал рисовать тот же угол той же комнаты, тот же стол, тот же стул, ту же девушку, снова и снова, с минимальными изменениями положения и акцентирования. Гипнотизирует абсолютно. Реальность неисчерпаема, для настоящего художника. И такая загадочная.

КАРНЕГИ. Я тоже нахожу живопись загадочной. Особенно Рубенса, у которого, похоже, была нездоровая одержимость огромными, потными, большеногими женщинами с гигантскими ягодицами. Этого я совершенно не понимаю. Иеронима Босха я понимаю. На одной картине Босха изображен демон, присевший на корточки и срущий монетами. И клянусь Богом, лицо этого срущего монетами демона, один в один лицо Джея-Пи Моргана, большой отвратительный нос и все такое. Если бы я не знал, что такого быть не может, то подумал бы, что старина Джей-Пи проглотил ролик четвертаков, разделся догола, присел и принялся ими срать.

ФРИК. Живопись – это машина времени. В ней одновременно прошлое, настоящее и будущее. На некоторых картина Вермеера вроде бы обыкновенный образ изображен настолько совершенно, что создает иллюзию вечности.

КАРНЕГИ. Если б ты мог упрятать эти образы в бутылки и продавать их, то стал бы богатым.

ФРИК. Я уже богат.

КАРНЕГИ. Не так, как я.

ФРИК. Никто не богат так, как ты.

КАРНЕГИ. Никто не богат. Есть только уровни бедности. Ты знаешь, что отец Рокфеллера был бродячим торговцем лекарственных снадобий? От «змеиного масла» до «Стандарт ойл» за одно поколение. Это какая-то фантастика. (Карканье ворон). Так как у тебя дела, Генри?

ФРИК. Прекрасно. У меня всегда все прекрасно.

КАРНЕГИ. Тебе снятся дурные сны?

ФРИК. Мне ничего не снится. Я мало сплю, а снов не вижу вообще. (Смех Рози, маленькой девочки, доносящийся издалека). Иногда, по ночам, я слышу в доме ее смех.

РОЗИ (голос из темноты). Папа?

КАРНЕГИ. В Шотландии, если кто-то умирал, мы поворачивали зеркала лицом к стене.

ФРИК. Почему?

КАРНЕГИ. Если б я знал. Плотин видел реальность, как множество фрагментарных отражений того, что нам не дано увидеть напрямую, темный образ в лабиринте зеркал.

ФРИК. Ты в это веришь?

КАРНЕГИ. Нет, все это куча лошадиного навоза. Послушай, Генри, я много об этом думал. Почему нам просто не позволить этим забастовщикам получить то, что они хотят?

ФРИК. В этом весь ты, Энди. Вечно ты шутишь.

КАРНЕГИ. Нет, я серьезно. Их требования можно понять. Мой дед был рабочим, боролся за права рабочих. В стремлении сколотить состояние я от этого отошел. Но с годами начал сожалеть о том, что иной раз делал. Я не сожалею о том, что у меня есть деньги, только о некоторых способах, которыми их зарабатывал. Эти люди просто хотят накормить свои семьи, как и мы. И чем больше я об этом думаю, чем больше склоняюсь к тому, что у них ей право объединяться и…

ФРИК. Эндрю, ты выпил?

КАРНЕГИ. Не пью после медового месяца. Я уважаю тебя, Генри. Впервые увидев тебя, я сказал себе, у этого человека глаза змеи и сердце горгульи, и мы заработаем вместе много денег.

ФРИК. Тогда какого черта ты хочешь, чтобы я им уступил? Я могу привезти сюда штрейкбрехеров и за две недели научить их работе на сталелитейном предприятии.

КАРНЕГИ. Я уверен, что можешь, но звать чужаков, чтобы отнимать работу у своих, это крайнее средство. Когда моя семья сошла с корабля, я работал в подвале, вымачивал бобины в масле, от этой работы меня рвало за едой. Людьми, которые чего-то добиваются, движет страх. Я боялся блевануть. Но мама всегда говорила: «Не волнуйся об этом, сынок. Это всего лишь жизнь, а она всегда заканчивается смертью. Клади все яйца в одну корзину, а потом приглядывай за ней». Вот я и заложил ее дом, чтобы купить железнодорожные вагоны, а прибыль вложил в нефтяные скважины, и нефть брызнула, как сперма Люцифера. Разумеется, конец Гражданской войны отрицательно сказался на бизнесе, я убедил партнеров, что мы идем ко дну, выкупил их акции и нажил состояние. Но в сердце мне было не по себе.

ФРИК. Это была твоя первая ошибка. Нет, твоей первой ошибкой стали уроки игры на волынке.

КАРНЕГИ. Я хотел поступить в Оксфорд, но не смог перестать зарабатывать деньги. Это напоминало любовь к прекрасной, но безумной женщине. Я знал, что должен остановиться, но ничего не мог с собой поделать. На самом деле, это болезнь. В своей жизни я кое-чему научился, Генри. Все имеет последствия. Все возвращается, чтобы преследовать тебя, рано или поздно. Никогда не сдирай болячку. Можно занести инфекцию.

РОЗИ. Папа?

КАРНЕГИ. Никогда не нападай на человека, загнанного в угол, потому что такой человек в отчаянии, терять ему нечего, а человек, которому нечего терять, самый опасный зверь на земле. Нанимать иммигрантов – создавать себе новые проблемы. Договаривайся с теми, кто у тебя есть. Вечно привозить новых и новых рабочих не удастся.

ФРИК. Почему нет? Если Бог хочет создавать все больше и больше бедных, невежественных людей, мы вполне может предложить им работу. Если бы там, откуда они приехали, не было бы еще хуже, они остались бы дома.

КАРНЕГИ. Но ты не сможешь убедить в чем-либо людей, которые не говорят на английском.

ФРИК. В этом вся прелесть.

КАРНЕГИ. Но когда эти люди выходят из себя, они берутся за оружие. И ничего другого ждать от них не приходится.

ФРИК. Если они возьмутся за оружие, мы ответим тем же.

КАРНЕГИ. Тогда погибнут люди. Ты хочешь, чтобы их смерти остались на твоей совести?

ФРИК. Если они погибнут, вина будет лежать только на них. Я занимаюсь бизнесом. Если они не хотят работать, мы избавляемся от них и нанимаем новых.

КАРНЕГИ. Но очень скоро вместо десяти тысяч безработных, которые ненавидят нас, мы получим пятьдесят тысяч безработных, ненавидящих нас.

ФРИК. Мне все равно, что они обо мне думают. Америка делает свою работу, я делаю свою работу, вот и им следует делать свою. А если им не нравится, как устроена Америка, пусть катятся к чертовой матери.

КАРНЕГИ. Хотя бы на минуту поставь себя на их место.

ФРИК. Я был на их месте.

КАРНЕГИ. Ты не был на их месте, потому что мы создали место, в котором они сейчас. Они живут в домах компании, им платят долларами Фрика, которые они могут потратить только в магазине компании. Когда ты увольняешь этих людей, у ни не остается ничего. Они не могут потратить доллары Фрика где-то еще.

ФРИК. Тем более они должны продолжать работать, а не раскрывать рты. Или я руковожу, или нет. Я нанимаю и увольняю, кого хочу, и не отступлю перед шантажом.

КАРНЕГИ. Генри люди, которые работают у нас, не должны страдать из-за горя, которое ты испытываешь.

ФРИК. Горе никакого отношения к этому не имеет.

РОЗИ. Папа?

КАРНЕГИ. Я знаю, что твоя маленькая девочка…

ФРИК. Это совершенно не твое дело.

КАРНЕГИ. Наш бизнес – это мое дело.

ФРИК. Ты хочешь, чтобы управлял твоим бизнесом или нет? Если нет, просто дай мне знать, я пожму тебе руку и уйди, без обид. Но только давай обойдемся без этой галиматьи о бобинах. Ты же испытывал благоговейный восторг, читая рассуждения Герберта Спенсера о том, что слабые должны оставаться на обочине. Борьба за прибыль выпалывает непригодных и вознаграждает сильных. Когда государство пытается устранить бедность, оно извращает естественный закон природы. Твои слова – не мои.

КАРНЕГИ. Тогда все казалось ясным. Теперь – нет.

ФРИК. Эндрю, тебя никогда и ничего не кажется ясным. Все мутное.

КАРНЕГИ. Когда я привел сюда Спенсера, мне не терпелось показать ему сталеплавильный завод, и я гордился тем, что показываю, пока не увидел на его лице выражение абсолютного ужаса. Он сказал лишь одну фразу: «Одного месяца в Питтсбурге достаточно для того, чтобы оправдать самоубийство». И когда я посмотрел на все его глазами, мне стало стыдно. Это мое достояние? Когда люди слышат мою фамилию, что они думают? Человек, умирающий богатым, умирает в бесчестии.

ФРИК. Какая тебе разница, что думают о тебе люди после твоей смерти? Просто держи заработную плату минимальной и подкупай железные дороги, а на все остальной наплюй.

КАРНЕГИ. Я никогда не подкупал железные дороги. Я подкупал политиков Рокфеллер и Морган подкупали железные дороги.

(Велосипедный гудок, из-за левой кулисы появляются РОКФЕЛЛЕР и МОРГАН, на двухместном велосипеде, щеголеватый, невысокий РОКФЕЛЛЕР впереди, грузный, красноносый МОРГАН сзади).

МОРГАН. Дорогу! Сейчас рванет!

КАРНЕГИ. Упомяни дьявола. (Велосипед останавливается перед крыльцом. Двойной гудок). Джонни. Джей-Пи. Надоело давить белок на ореховой ярмарке?

РОКФЕЛЛЕР. Бедный, старый Энди Карнеги, стыдящийся богатства. Что ж, мне вот не стыдно. Господь сделал Джона Д. Рокфеллера богатым, и это святотатство, ставить под сомнение божественную волю.

МОРГАН. Джонни, ты думаешь, Бог сделал меня богатым?

РОКФЕЛЛЕР. Нет, Бог создал тебя уродливым. Богатым тебя сделал креативный подход к бухгалтерскому учету. Как я говорю в моем классе воскресной школы, роза «Американская красота» может вырасти, если только отрезать все бутоны, которые появляются вокруг нее.

РОЗИ. Папа?

РОКФЕЛЛЕР. Создание большого бизнеса – это выживание самых приспособленных. В этом нет никакого злого умысла. Просто неотвратимое проявление закона природы и закона Божьего.

МОРГАН. Такое же естественное, как пердеж.

РОКФЕЛЛЕР. Вот почему я прошу Джея-Пи садиться сзади. Но не вечером, когда я использую его нос, как фонарь.

МОРГАН. Не говори о моем носе. Ты можешь красть мои деньги, но если будешь насмехаться над моим носом, то умрешь.

РОКФЕЛЛЕР. Что хорошо для богатых, то хорошо для страны.

МОРГАН. Аминь.

(Два гудка).

РОКФЕЛЛЕР. Двенадцатичасовой день хорош для рабочих. Они так устают, что, приходя домой, не могут избивать жену и детей.

МОРГАН. Аллилуйя.

(Два гудка).

РОКФЕЛЛЕР. Если бы бедные проявили терпение, богатство, несомненно стекло бы к ним, как суп стекает с подбородка старухи.

МОРГАН. Восхвалим Господа и пройдем мимо хористок.

(Два гудка).

РОКФЕЛЛЕР (лезет в расходный кошелек и протягивает КАРНЕГИ десятицентовик). Вот, Эндрю. Десятицентовик. Только не трать его на сладости.

КАРНЕГИ. Я положу его в сейф в Нью-Джерси.

РОКФЕЛЛЕР. Это правильно. Хороший мальчик. Вот, Генри. Десятицентовик. Только не трать его на проституток, как делает Джей-Пи.

ФРИК. Я подкуплю им республиканцев.

РОКФЕЛЛЕР. Хороший мальчик. (Обращаясь к ФРИКУ). Остерегайся этого улыбающегося шотландского пирата. Он – хитрый маленький сукин сын.

ФРИК. Как и ты.

РОКФЕЛЛЕР. Не забудьте: вечером покер. Только сигары оставьте дома, хорошо? Дым портит обои моей жены. Готов, Джей-Пи?

МОРГАН. Подожди, Джонни. Впереди брусчатка и сера.

РОКФЕЛЛЕР. Бог заботится о богатых. Что касается остальных, то каждому приходится выплывать самостоятельно.

МОРГАН. Дорогу! Сейчас рванет!

(Два гудка. Они уезжают, продолжая гудеть).

ФРИК. Да только, подкупая республиканцев, мы тратим деньги на шлюх, так?

КАРНЕГИ. В этом главная разница между демократами и республиканцами. Демократы ЛЮБЯТ шлюх, а республиканцы САМИ шлюхи. Ладно, по крайней мере, они мои шлюхи. За исключением этого самодовольного ублюдка, Тедди Рузвельта. Я не знаю, кого он из себя строить. Проблема с Рузвельтом не в том, что его нельзя подкупить. Но этот сукин сын не желает ОСТАВАТЬСЯ подкупленным. Если ты не можешь доверять человеку, которого только что подкупил, тогда кому можно доверять?

ФРИК. Верь в Бога, но зарывай золотые слитки в подвале. А теперь извини, Эндрю, в отличие от некоторых меня ждет работа.

(Он встает и идет к своему письменному столу. КАРНЕГИ остается на месте, и мы слышим, как БЕРКМАН что-то бормочет себе под нос, когда выходит на сцену).

Картина 3

Очищение храма или встреча с Ницше

(АЛЕКСАНДР БЕРКМАН, нервный и рассеянный молодой человек, движется к ФРИКУ, занятый своими мыслями, не замечая, куда идет, говорит сам с собой).

БЕРКМАН. Я намерен его убить. Я должен его убить. Я намерен его убить. Я намерен его убить. Я намерен… (Сталкивается с ФРИКОМ, от удара оба падают). А-а-а-а-ах! Ох. Прошу извинить, сэр. (Помогает ФРИКУ встать). Вы не ушиблись? Я очень сожалею.

ФРИК. Со мной все в порядке.

БЕРКМАН. Вина целиком и полностью моя. Меня отвлекли мысли об… об одном деле.

ФРИК. Все нормально, сынок. Не волнуйся об этом.

БЕРКМАН (смотрит на него, осознает, кто перед ним). Вы – Фрик. Вы – Генри Клей Фрик.

ФРИК. Так меня зовут. Чем я могу тебе помочь?

БЕРКМАН. Ну, я… Нет, я просто… Э…

ФРИК. Заблудился?

БЕРКМАН. Не совсем. В каком-то смысле, да. Вообще-то я искал… (Смотрит на ФРИКА). Я искал офис мистера….э… Ницше.

ФРИК. Кого?

БЕРКМАН. Ницше. Фридриха Ницше. Он работает в этом здании?

ФРИК. Понятия не имею. Но поищи его этажом выше.

БЕРКМАН. Хорошо. Обязательно. Благодарю вас.

ФРИК. Не за что.

БЕРКМАН (бормоча себе под нос, наблюдает, как ФРИК уходит). Это он. Это Фрик. Это мой шанс. Здесь никого нет. Какая удача. Я столкнулся с ублюдком в коридоре. Почему я не убиваю его. Почему, скажите на милость, не достаю револьвер и не стреляю в этого сукиного сына? (Достает револьвер из кармана).

ФРИК (оборачиваясь к нему). Ты мне что-то сказал?

БЕРКМАН (чуть не роняет револьвер, прячет за спину). О, нет, сэр. Просто повторял то, что собираюсь сказать мистеру Ницше. Когда встречусь с ним. Это довольно важная встреча. Для меня. С мистером Ницше.

ФРИК. Фамилия мне вроде бы знакома. Он из газеты?

БЕРКМАН. Нет. Возможно. Он – писатель.

ФРИК. Тогда он, скорее всего, на другой стороне улицы, в «Мясном ресторане Рокки», обедает, но я уверен, наверху разрешат его подождать.

БЕРКМАН. Благодарю вас. Вы очень добры.

ФРИК. Пустяки. Удачи тебе.

(Отворачивается чтобы уйти).

БЕРКМАН. Сейчас. Сделай это, болван. Выстрели ему в спину. Нет. Это будет трусливо. Заставь его повернуться Посмотри ему в глаза. Пусть увидит перед смертью лицо справедливости. Мистер Фрик?

ФРИК (поворачивается, смотрит на него). Да? Что?

(Пауза).

БЕРКМАН. Хорошего вам дня.

ФРИК. И тебе тоже, сынок.

(Садится за стол, начинает писать).

БЕРКМАН. Это был он. Это был Фрик, стоявший передо мной, и я его не убил. Почему я его не убил? Потому что посмотрел ему в глаза. Отмечаю на будущее: если собираешься убить кого-то на благо человечества, не смотри ему в глаза. Эмме будет за меня стыдно. Как я мог почувствовать толику сострадания к этому ужасному человеку? Этому хладнокровному угнетателю трудящихся. Этому демону, несущему ответственность за такие муки. Именно поэтому революция терпит неудачу. Хорошие люди сострадают тем, кто не знает, что такое сострадание. Этому человеку ничего не стоит вежливо поговорить с незнакомцем в коридоре. Но если бы я работал у него, он бы относился ко мне, как к собаке. Мог вывести меня за дверь и пристрелить. Он убил больше двух тысяч человек в Джонстауне. Я должен быть сильным. Я пойду в «Мясной ресторан Рокки» и выпью с мистером Ницше. Я должен помнить Джонстаун. Я должен помнить Джонстаун.

(БЕРКМАН уходит, продолжая что-то бормотать себе под нос, вежливо приподнимает шляпу, когда появившаяся на сцене Адди проходит мимо него, а Карнеги встает со скамьи и уходит через сетчатую дверь, поет).

КАРНЕГИ (поет):

(БЕРКМАН ушел, голос КАРНЕГИ еще слышен, а мы смотрим на АДДИ, жену ФРИКА, молодую и красивую, которая наблюдает за ФРИКОМ, работающим за столом).

Картина 4

Прачка или старая миссис Финнеган о правильной постройке дамбы

ФРИК. Странно, но иногда я слышу журчание воды в будке над родником, холодная сладкая вода, дома, ведущие к роднику мокрые, заросшие мхом ступени, королевство жаб и змей. Яблони у дома. Частный клуб у озера, для самых богатых и выдающихся. Строжайший отбор членов. Накорми свиней. Дедушка мертвый на полу сортира. Упасть в горящее озеро ада.

АДДИ. Тебя мучает жажда, Генри?

ФРИК. Что?

АДДИ. Хочешь холодной воды? Лимонада? Что-нибудь из еды?

ФРИК. Нет. Все у меня в порядке, Адди.

АДДИ. Ты должен что-то съесть. Ты так много работаешь. Я думала, мы приехали на озеро, чтобы отдохнуть.

ФРИК. Я отдыхаю. Но сначала мне нужно кое-что сделать. Возьми детей и посиди у воды. Рози обожает воду.

РОЗИ (она ближе, наблюдает за ними из теней). Лицо на воде. Чья-то дочь.

АДДИ. Сегодня у меня был интересный разговор с миссис Финнеган.

ФРИК. С кем?

АДДИ. С миссис Финнеган. Женщиной, которая обстирывает нас.

ГЕНРИ. Эта старая карга опять унесла мои шелковые носовые платки? Я прибью ее зад к сараю.

АДДИ. Ты думаешь о миссис Харриган.

ФРИК. Той, что ходит по кухне голой?

АДДИ. Нет, это миссис Корриган. Миссис Харриган выпивает. Миссис Корриган безумна. Миссис Финнеган – всему уважаемая особа. Она живет чуть ниже по ущелью, уходящему к Джонстауну.

ФРИК. Очень рад за нее.

АДДИ. Она сказала, что люди, живущие ниже, встревожены.

ГЕНРИ. Встревожены чем?

АДДИ. Ее трудно понять, когда она без зубов, но, насколько я разобрала, они встревожены из-за дамбы. Она может рухнуть.

ФРИК. Дамба не рухнет.

АДДИ. Она говорит, что дамба построена из земли.

ФРИК. Я знаю, из чего построена дамба. Я тратил деньги на ее починку. Озеро, которое выше дамбы, находится там с тех пор, как Мафусаил играл в салочки, и никуда не денется.

АДДИ. Но разве озеро не стало больше после того, как ты изменил русло нескольких речек, чтобы по озеру смогли плавать яхты?

ФРИК. Больше озеро – больше дамба. Это бедные кретины будут сидеть и стонать насчет дамбы, вместо того, чтобы честно работать.

АДДИ. Но миссис Финнеган сказала, что один инженер осмотрел дамбу и, по его мнению, она слабовата в средней части и построена довольно… экономично.

ФРИК. Мы потратили на эту дамбу ровно столько, сколько стоило строительство дамбы, не больше и не меньше. «Клуб охоты и рыболовства Саут-Форка» – место, куда богатые и известные люди могут приехать летом, поплавать под парусом, отдохнуть в тишине и покое. Живущие в ущелье просто завидуют. Они не могут прийти сюда и заняться браконьерством, потому что я огородил территорию колючей проволокой. Здесь так хорошо именно потому, что мы не пускаем сюда этих людей.

АДДИ. Но миссис Финниган говорит, что при прорыве дамбы воду устремится в ущелье и утопит всех в этом деревнях и половину населения Джонстауна. Она говорит, когда дамбу ремонтировали, дыры затыкали сеном и лошадиным навозом.

ФРИК. Для обычной прачки эта старуха, похоже, знает о дамбах слишком много.

АДДИ. Она такая милая женщина, с прекрасными внуками, и она так о них тревожится. Я просто не знаю, что ей сказать.

ФРИК. Скажи ей, что она – старая сплетница, которая должна заниматься своим делом и перестать терять мои носки.

АДДИ. Этого я ей сказать не могу.

ФРИК. Скажи ей, что она в полной безопасности. Зачем мне строить дамбу, которую прорвет вода? Это не имеет смысла, потому что плохо для бизнеса, а я никогда не делаю того, что плохо для бизнеса. Так ей и скажи.

АДДИ. Хорошо. Это я ей скажу. Похоже, я провожу все больше и больше времени, объясняя людям твои поступки. Защищая тебя.

ФРИК. Это не твоя работа.

АДДИ. Сам ты никогда ничего не объясняешь, и у людей возникают странные идеи, касающиеся тебя. Меня это безмерно злит.

ФРИК. Так игнорируй их.

АДДИ. Как я могу их игнорировать, если они говорят такие гадости?

ФРИК. Языком нести – не помелом мести, а люди – бараны. Мое чучело вешали несчетное число раз, и это совершенно не больно.

АДДИ. Но это так несправедливо. Они совершенно тебя не знают.

ФРИК. Никто никого не знает.

АДДИ. Я знаю тебя. (ФРИК уже с головой ушел в работу). Я знаю тебя, Генри, так?

ФРИК. Ты знаешь меня, потому что ты – моя жена. Эти люди – нет.

АДДИ. Узнать тебя не так-то легко.

ФРИК. В моей профессии, если человека узнать легко, он – покойник.

АДДИ. Это меня и тревожит.

ФРИК. Не волнуйся, детка. Я в этом хорош. Ни перед кем не раскрываюсь. Это единственное, в чем я хорош.

АДДИ. Нет, не только в этом. (Он смотрит на нее, улыбается). Куда ты смотришь?

ФРИК. Когда прядка волос вот так падает тебе на глаза, ты божественно красива.

АДДИ (застенчиво убирает прядку волос). Да ладно тебе.

ФРИК. Когда я впервые увидел тебя, ты стояла у противоположной стены комнаты, рядом с пианино, и какая-то маленькая девочка что-то объясняла тебе насчет куклы, и ты слушала так, словно девочка делилась с тобой самым важным секретом в истории вселенной, и прядка волос упала тебе на лоб, и ты подняла руку и убрала ее. В тот самый момент я влюбился в тебя, и влюблен по-прежнему. «Кто это?» – спросил я Меллона. «Это Адди Чайлдс», ответил он. «Дочь владельца «Обувных магазинов Чайлдса?» – спросил я. «Она самая», – подтвердил Меллон. «Я женюсь на этой девушке», – сказал я. Ты была такой красивой, что я едва мог дышать.

АДДИ. Ты заставляешь меня краснеть.

ФРИК. Мне нравится, как ты краснеешь. От твоей застенчивости я становлюсь на удивление счастливым. Мне нравится, как ты можешь сидеть и слушать эту старую ирландку, которая обстирывает нас, с таким видом, будто слушаешь королеву Викторию. Иногда Адди, мне хочется в большей степени быть таким, как ты.

АДДИ. Не хочется тебе быть таким, как я. Будь ты таким, то никогда не заработал бы ни цента, и что бы мы тогда ели?

ФРИК. Это да.

АДДИ. Я приготовлю тебе сэндвич, и ты его съешь, хочешь ты есть или нет. У нас в леднике кусок только что сваренного языка. Миссис Финнеган говорит, что за обещание дать ему кусок языка ее муж мог сделать для нее, что угодно.

(Она направляется к выходу, ФРИК провожает ее взглядом, потом вновь начинает работать. Врывается БЕРКМАН, опустив голову).

БЕРКМАН. На этот раз я не позволю тебе уйти, бессердечный сукин сын. (Чуть не сталкивается с уходящей АДДИ). Прошу меня извинить, мадам. Очень сожалею. Прекрати извиняться, болван. Вон он. Сделай это для Эммы. Я должен сделать это для Эммы. Эй. Фрик!

ФРИК (поворачивается, раздраженный тем, что ему помешали). Что теперь? А, это ты. Нашел человека, которого искал?

БЕРКМАН. О, да. Я его нашел, все так. Я нашел того, кого искал. Как тебе это понравится, людоедская свинья?

(Поднимает револьвер и трижды стреляет во ФРИКА. Тот хватается за шею и падает. Выстрелы неестественно громкие: это шумовой эффект – не холостые патроны. Затемнение).

Картина 5

Рози в красном тумане или плач капитана Билли

(В темноте каркают вороны и шарманка играет мелодию «Малышки Энни Руни». Потом зажигается странный желтый свет, ангельский, вызывающий мысли о Вермеере, и мы видим ФРИКА, сидящего на парковой скамье с РОЗИ, молодой женщиной под тридцать лет, похожей на леди Гамильтон в аллергическом образе Природы с портрета Джорджа Ромни, но вместо собачки она держит на коленях старомодную девочку-куклу, с которой время от времени возится).

РОЗИ (поет под шарманку, танцует куклу на коленях).

(Смотрит на ФРИКА и улыбается).

Я люблю эту песенку. Нравится мне больше всех.

ФРИК (оглядывается, не понимая, где он). Моя маленькая девочка тоже любила ее.

РОЗИ. Я знаю, папа. Ты брал меня в парк, послушать шарманку, перед тем, как я умерла. Ты дал шарманщицу десять долларов, чтобы он снова и снова крутил эту мелодию.

ФРИК. Это была Марта. Моя дочь Марта.

РОЗИ. Я предпочитаю Рози. Или Бутончик. Так ты меня звал, когда я была младенцем.

ФРИК. Извини. Я не понял. Я тебя знаю?

РОЗИ. Конечно, ты меня знаешь, папа. Я – твоя умершая девочка Рози, только выросшая. Я стала красоткой?

ФРИК. Рози?

РОЗИ. Сегодня я – леди Гамильтон в образе Природы, изображенная Джорджем Ромни. Завтра стану девушкой Вермеера, и ты сможешь забрать меня в свою коллекцию.

ФРИК. Но ты не можешь вырасти. Ты умерла, не дожив до шести лет.

РОЗИ. Да, папа, это такая печальная история. Я проглотила булавку в Париже, и она вылезла из моего бока, как крот, черная и ужасная. Я так долго умирала. Никогда не бери булавку у колдуньи и не давай колдунье булавку. Никогда не говори: «Спасибо», – за булавку, если только ты не заплатил за нее цент.

ФРИК. Мне это снится. Конечно же, мне это снится. Да только мне никогда ничего не снится.

РОЗИ. Но в тебя никогда не стрелял безумец, а тут выстрелил, и его пуля попала тебе в шею. Если увидишь на земле булавку и поднимешь ее, весь день тебя будет сопровождать удача. Но поднять булавку все равно, что поднять печаль. Все зависит от того, куда она указывает. Повернись кругом и подними ее против часовой стрелки.

(Поворачивает недоумевающего ФРИКА против часовой стрелки).

ФРИК. Стреляли? В меня стреляли?

РОЗИ. И ударили ножом. Выброси все булавки из свадебного платья или до конца жизни ничего хорошего не видать.

ФРИК. Еще и удалили ножом?

РОЗИ. Да, вроде бы, ударили в зад. Пуля попала в шею. Булавки нужно хоронить с телом, но булавка, оставленная в саване, заставляет мертвеца ходить по ночам. С булавками нужно держать ухо востро, ты согласна, Элен? Мою куклу зовут Элен. Хочешь ее поцеловать?

ФРИК. И где, где в меня стреляли? На озере, с Адди?

РОЗИ. В твоем кабинете в Питтсбурге, в Хасси-Билдинг. Какое смешное слово. Хасси, хасси, хасси. Булавки излечивают бородавки.

ФРИК. Да, теперь вспоминаю. Во время Хомстедской стачки. Но это произошло после твоей смерти.

РОЗИ. Часы идут назад в загробной жизни, и даже мертвые читают газеты. Если заглядываешь в склеп, брось булавку, чтобы отпугнуть дьявола. Воткни булавку в подушку, скажи: «Я пришпиливаю дьявола», – и ты найдешь то, что потерял. Куда ты смотришь, папа?

ФРИК. Ты такая красивая.

РОЗИ. Конечно, красивая. Смерть – это не повод для человека не следить за своей внешностью. Многие самые красивые люди в истории человечества мертвы. Папа, почему этот странный человечек стрелял в тебя?

ФРИК. Не знаю. Он тронулся умом. Я уверен, это как-то связано с забастовкой. Мы уволили рабочих. Они заняли завод. Мы послали целую баржу с пинкертонами…

РОЗИ. Вы послали цветы? Как это заботливо с твоей стороны, папа, послать забастовщикам целую баржу цветов.

ФРИК. Нет, дорогая. Пинкертоны – не цветы. Они – частные детективы. Мы послали их, чтобы очистить завод от забастовщиков, и рабочим это не понравилось.

РОЗИ. То есть в тебя стрелял кто-то из работавших на заводе? Неудивительно, что ты не послал им цветы.

ФРИК. Нет, я думаю, в меня стрелял какой-то обезумевший анархист.

РОЗИ. Но почему кому-то захотелось стрелять в такого хорошего человека, как мой папочка, учитывая, что он даже не работал у тебя?

ФРИК. А почему эти люди что-то делают? Все хотят что-то получать за так. В этом причина всех наших проблем. Рози, я мертв?

РОЗИ (понюхав его руку). Не знаю. Возможно. Я уверена, что я мертва, но ты, скорее всего, просто галлюцинируешь. Меня это превращает в мертвую галлюцинацию. Или в призрак. Второе мне нравится больше. Можно видеть призраки, находясь без сознания? Надо посмотреть в книгах. Как поживает моя маленькая сестричка Элен. Я назвала куклу в ее честь.

ФРИК.С Элен все хорошо. С Элен всегда все хорошо. Рози…

РОЗИ. Ты должен быть очень добр к Элен, папа, потому что она – замечательная, но ей так одиноко, и она несчастна. Я очень люблю Элен. Раньше я обнимала ее и пела ей. (Танцует куклу и поет):

(Вдалеке каркают вороны).

ФРИК. Почему здесь везде вороны? Что это за место? (Невдалеке слышится какой-то странный стон. Их окутывает красный туман). Ты это слышала? Прислушайся. Кто-то стонет.

(Снова протяжный стон).

РОЗИ. Я думаю, оттуда. (Достает из-под скамьи смятый бумажный пакет). Посмотри, папа. Посмотри, что я нашла. Могу я оставить это себе?

ФРИК. Положи пакет. Ты не знаешь, что в нем. Может, бомба.

РОЗИ (открывает пакет, заглядывает. Стон). Ох, это капитан Билли.

ФРИК. Капитан Билли? Мой давний друг капитан Билли? Где он?

РОЗИ. Здесь, папа. В этом бумажном пакете.

ФРИК. Капитан Билли в этом бумажном пакете?

РОЗИ. Послушай.

(Раскрывает пакет шире. Стон громче. ФРИК подпрыгивает. РОЗИ закрывает пакет. Стоны прекращаются).

ФРИК. Но как капитан Билли может быть в этом бумажном пакете? Капитан Билли работал на сталеплавильном заводе. Был мужчиной крупным.

РОЗИ. Когда взорвалась доменная печь, на него вылилось четыреста тысяч фунтов расплавленного металла. Так что остался от него пакетик золы. Скажи привет моему папочке, капитан Билли.

(Открывает пакет. Громкий стон. Закрывает пакет). Бедный капитан Билли. Слова вымолвить не может.

ФРИК. Но как он… Я хочу сказать… (Чувствует что-то у себя за спиной. Оглядывается, и его охватывает страх. Позади, совсем рядом, стоит МУЖЧИНА-БЕЗ-ГОЛОВЫ). А-а-а-а-а-а-а! (МУЖЧИНА-БЕЗ-ГОЛОВЫ отпрыгивает). Это еще кто, черт побери?

РОЗИ. Это Сайлс. Во время хомстедской стачки ему оторвало голову пушечным ядром. Его невеста сошла с ума и держит голову на каминной доске. Сейчас он получше, но все равно продолжает на все натыкаться. Он один из счастливчиков.

ФРИК. Один из счастливчиков? Без головы? Да что можно делать, если у тебя нет головы?

РОЗИ. Кататься на водных лыжах. Кормить кур. Делать массаж, учиться танцевать танго. Пойти в политику. Для мужчины без головы место в американском обществе есть, но вот для капитана Билли возможности крайне ограничены. Поговори с капитаном Билли, папа. Редко когда удается поучаствовать в интересном разговоре, если живешь в бумажном пакете.

ФРИК. Ну, я не знаю. Я… Это же бумажный пакет.

РОЗИ. Скажи ему несколько добрых слов. Я знаю, для него они значат так много. Ты согласен, Сайлс?

(МУЖЧИНА-БЕЗ-ГОЛОВЫ поднимает руки с оттопыренными большими пальцами).

ФРИК. Хорошо. (Говорит в бумажный пакет). Привет, капитан Билли. Приятно…. Э… Повидаться с тобой вновь. Ты всегда был одним из моих лучших работников, героем восстановления Джонстауна после наводнения. Я всегда ценил твою поддержку, Билли. Компания гордится такими, как ты. Не то, что это забастовщики. Пьяные, неграмотные хулиганы, швыряющиеся камнями. Я не собираюсь сидеть, сложа руки, когда уничтожают мою собственность. Бунтовщиков нужно расстреливать. Отшибать им головы.

(МУЖЧИНА-БЕЗ-ГОЛОВЫ сжимает кулаки).

РОЗИ. Ты обидел Мужчину-без-головы. Как тебе не стыдно, папа.

ФРИК. Рози, я сожалею, что этот человек лишился головы, но в том, что случилось с этими людьми, моей вины нет.