Читать онлайн Легенды Сумеречья. Дорога к солнцу бесплатно

Осталось не так много, и я еще на чуть-чуть приближусь к моей… Вот и сейчас я хочу сказать – к моей цели. Не к моей мечте. К моей цели. И как бы я ни хотела, я опять выделяюсь. Что поделать. И сколько бы мне не говорили, что цель – это тоже очень хорошо, мне не очень комфортно.

Я считаю время неделями. Разделять его на день и ночь не имеет смысла – я давно уже пользуюсь темным временем суток по своему желанию. И я готова писать что угодно, только бы не начинать то самое, ради чего я и получила тетрадь.

Вчера я вышла в сад. Шел дождь, и капли заставляли пустые ветви кланяться и шуршать. Я люблю слушать эти звуки. Мне – это уже вошло в обычай – помешали. Наш учитель уже через несколько минут попался мне на пути и как обычно вспомнил, что ему нужна именно я и именно сейчас.

Он на самом деле часто разговаривает со мной, даже в такие дни, когда нам, младшим, предписано проводить время в молчании. И я знаю, что это не его желание – просто работа. Разговаривать со сложными детьми. С теми, кому трудно приспособиться к новому. И понять, что теперь будет все по-другому.

Я не считаю себя сложным ребенком – я знаю тех, кто пережил куда больше, чем я. Но тем не менее он часто разговаривает со мной. И я все жду, когда же, ну когда же он начнет расспрашивать меня о прошлом. Пока еще я не услышала такого вопроса, но ведь однажды и этот  день придет…

Мы и в этот раз разговаривали долго. И я совсем забыла, что хотела побыть в одиночестве. На самом деле, никто и никогда не выслушивал меня так внимательно. И я была благодарна за это. Но вопроса я дождалась. Правда. Он просто спросил: «Не расскажешь?» – и я рассказала. Не все, и не саму историю. Только про то, что я не могу простить себе все это. И не могу примириться с прошлым. Никак. И про то, что это неправильно, но я постоянно упрекаю себя за то, что сделано, и если бы я пошла… или сделала… или не сделала… Главное – итог. Закончилось бы все по-другому…

Я не рассказала одного – что однажды уже озвучила это Маю[1] [2] . Конечно, я выбрала самое неподходящее время. Май тогда повернулся ко мне, с минуту постоял молча – а я в это время на его лице прочитала практически все мысли, а некоторые так вообще не совсем цензурные, – и наконец выдал что-то типа: «забей, это не изменить» и повернулся обратно к своему драгоценному коню. А с кем мне еще было говорить об этом? Все, кого хоть как-то затронула эта история либо мертвы, либо далеко и нет им до меня дела.

– Ты не ведешь дневник? – неожиданно спросил спрашивает мой спутник.

– Нет.

– Может быть, ты попробуешь? Возможно, если ты напишешь об этом, ты взглянешь на ситуацию со стороны. И поймешь, что твоей вины не было.

И я подумала – почему нет? И что хуже наверняка не будет – держать это в себе я больше не могу.

– Зайди ко мне после ужина. Давай дойдем до беседки и обратно. Холодно все-таки, – он улыбнулся улыбается извиняюще. И только теперь я поняла  понимаю, насколько не нравится ему находиться здесь: дождь, да и ветер уже холодный – ноябрь ведь. Неуютно. Но он вышел. Из-за меня.

– Давай вернемся сейчас, – прошу я.

И мы возвращаемся домой.

День выдался сумасшедшим. Для начала я проспала и, естественно, опоздала в школу. Лучше бы я прогуляла этот долбанный первый урок!!! Расписание поменяли, вместо физры поставили географию, и весь остаток урока я выкручивалась у доски – препод у нас нервный, опоздавших не выносит. А потом по инерции и началось: Спросили меня на каждом уроке, дневник украсился красными надписями в каждой строке. Теперь мне за это ничего не будет, но все равно неприятно.  И весь день точно только по нарастающей пойдет.

Поначалу мне показалось, что правило не сработало. Потому что Яр появился рано и дневник я показывала при нем. С удовольствием, кстати, показывала. Брат фыркал и делал страшные глаза, Яр банально ржал, разглядывая покрасневшие графы.

Вообще-то, конечно, братнины друзья на меня внимания не обращали – им всем за двадцать, не до мелочи вроде меня. Яр поначалу тоже принимал младшую сестру приятеля за мебель. Но однажды заглянул вот так днем без предупреждения, и попал на семейные разборки. Брат у меня нервный, чуть что орет и машет кулаками. Раньше, пока мама была жива, взрывной характер моего брата называли «утонченностью», «нервностью гения» – Егор и школу закончил рано, и в универ престижный в 14 поступил, бесплатно и на выбранный факультет, и универ тот же закончил за три года… а потом вдруг оказалось, что престижная газета, взявшая перспективного журналиста, терпеть его гадкий характер не намерена. Потом был еще коллектив, и еще, и еще. Потом умерла мама и то, что раньше принимали за талант назвали другими словами -…….. И как мама просмотрела все это и дошло до такой степени, никто из нас не мог понять, а брат и принять все сразу.

В общем, разборку Яр прекратил, и меня миновало. А Егору в тот день сильно досталось. Морально, конечно. Яр не опускался до рукоприкладства. Ему и посмотреть иногда было влом – все равно все слушались. С того момента Яр вдруг резко стал обращать внимание на меня, а потом я вообще начала считать не неделями, а его появлениями у нас. Такая вот точка невозврата. 

Отсчет – это просто замечательно. Считаю я почти всегда. Точка отсчета получается разная, но  всегда для меня значимая. Яр – тоже точка отсчета. Только я не сразу это поняла.

Мне отчего-то казалось, что он был всегда. Не то, что я жить без него не могу – вполне себе могу. Но он как-то быстро стал для меня… другом. Я знаю, о таком и мечтают все, и я тоже. Я же – как все. Ну, почти. Он не давал мне советов, не учил жизни. Просто он всегда рядом. Когда нужно – рядом, когда не нужно – тоже. Смешно, но брата это положение вещей раздражает. Это ощущается настолько сильно, что даже мне странно.

Яр, правда, не самый приятный человек. даже “свои” в общей компании его недолюбливают и побаиваются. Он слывет злопамятным и странным. Может быть резким, раздраженным, нетерпеливым, злится на «всеобщую человеческую тупость», но мне-то что за дело? Меня это не касается. Меня он если не любит, то оберегает – тщательно и очень осторожно. И странного, честно сказать, в нем не много – не больше, чем у других. Он просто такой, какой есть. Хотя это, конечно, не оправдание – люди только своих таракашек лелеют, чужих не очень жалуют.

когда он начал периодически наведываться в дом, и потом, позже, приблизил меня к себе, все сразу пошло “не так”. чем «не так» я вряд ли смогу точно сказать. У меня, по крайней мере, так еще не было. Ну, хотя бы тем, что никто добровольно меня не замечал. Это считалось как бы дурным тоном. А Яр эту привычку поломал. Была бы у меня подружка, я бы ей все это выговаривала, а потом бы добавляла: «нет, не приставал». Но у меня подружек не было, может, и к лучшему. Зато у меня был Яр. И я всегда могла поговорить с ним. Это, безусловно, лучше любой подружки, хотя вопрос «что же все-таки ему от меня надо?» я задавала с пугающей регулярностью.[3]  Просто я же себя знаю, и в принципе долго ни на чем не зацикливаюсь. Кроме двух вопросов: про Яра и про свою роль в местном дурдоме. А его хорошее отношение можно было объяснить легко – ему вот прямо сейчас так хочется. Может и неубедительно, но что ж тут скрывать – у нас нет ничего общего.

И еще он постоянно таскает меня на всякие мероприятия. То выставку где-то откроют, то фильм надо обязательно посмотреть, да еще такой, где три человека в зале… И вот, на каком-то концерте я, в очередной раз нахватавшись завистливых взглядов, вдруг резко осознала, как мы выглядим со стороны: юная девушка, которую можно назвать девушкой с оооочень большой натяжкой и стильный молодой парень, который никак не должен быть именно тут именно с такой … ну, как я. Ну ни при каких обстоятельствах. И вот тут-то меня и начал смущать вопрос: а что же и кому в этой ситуации надо?

Хорошо, пусть. Ему просто надо именно так. Любит эпатировать народ. Хорошо. В его машине уже постоянно лежат мои солнечные очки, ветровка. А сзади сидит его подарок – мой плюшевый зверь непонятного вида. Хорошо, пусть даже так. И ничего – совсем ничего! – больше не случалось: ни двусмысленных положений, ни особых фраз, нежности какой-то особой, что ли… Зря я все мыслимые фильмы о любви пересмотрела? Выходило, что зря, – и ничего так и не стало понятнее.

Но хуже другое. Тайна. Что-то личное, и об этом у меня совершенно никакой охоты разговаривать с кем бы то ни было. У меня появилась новая точка отсчета? Вероятно. Элементарные, самые простые вещи стали для меня… загадкой – странным, чужим и непонятным. Другим. И Яру я пока про это не рассказывала. Зачем? Смену гормонального фона это не отменит ведь. И проблему не решит. И в принципе – ничего уже не изменит… И все это потихоньку во мне зрело, и наполнялось каким-то странным ощущением, что вот-вот все очень плохо закончится. Ну, это как раз не удивительно, у меня всегда если предчувствие – то плохое. Жаль, что это все сбывается только…

Так вот. В какой-то момент, дней за пять-шесть до этого самого плохого, я вдруг поняла, что Яр, а часто и кто-то из его приятелей остаются у нас чуть ли не на ночь. Конечно, удивительно, как такое можно было не заметить сразу, но у меня бывает. Когда я отсекла этот момент, пристала к Яру – мне тогда было и не такое можно – на предмет откровенности. И конечно, ничего конкретного не услышала. Почти ничего конкретного. Он только начал мне примеры всякие приводить и спрашивать, что хорошо, а что плохо.

– вот тут –  это плохо или хорошо?

Пример был на редкость гадостный – про СССР и органы их карательные.

– Плохо, конечно, – ответила я.

– Но правильно.

– В смысле? Убивать просто, чтобы другие верили в справедливость? Или боялись?

– Лучше, конечно, чтобы боялись, – у Яра было очень хорошее настроение. Редкость. – Но это просто правильный поступок.

– Но ведь это нельзя назвать хорошим поступком?

– Правильным. И эти понятия никогда не совпадут, понимаешь? Ты будешь поступать или правильно, или хорошо. При этом, поступить правильно – значит, сделать что-то, что вряд ли не осудят окружающие в лучшем случае, а потомки точно плюнут.

– Я тебя не понимаю. И вообще…

Я замолчала. Это у нас была такая игра. Как бы я хочу собственное мнение высказать, которое не просто моё, а ещё и отрицающее. Яр ухмыльнулся и кивнул.

– я не вижу смысла учиться на исторических ошибках – во-первых, не интересно, во-вторых, неприменимо. И если честно, то в чем разница-то? Если недовольные все равно появятся.

– в том, что правильный поступок не всегда может быть оценен как хороший или плохой. Он вообще под эту категорию не попадает. Можно и убить, если это правильно. А нравится это кому, не нравится – какая разница.

– А что сейчас, в данном  и конкретном отрезке происходит? Правильное или хорошее?

Ответил он, как же… А у меня предчувствие. Вечное чертово предчувствие.

Квартиру нашу – стандартную хрущевскую однушку – мы получили в наследство от отцовых родителей. Дом был старый, с узкими серыми заплеванными лесницами – мой их, не мой, все равно. И с подвалом. К квартире прилагалась целая трехметровая секция прямо под полом! для облегчения жизни дед сделал люк и лесенку откидную. Все, выходить в подъезд было не нужно.  На мой взгляд квартира от этого устройства только выигрывала, а родители были недовольны – ремонт нормальный не сделать – но пользовались вовсю. Воняло, правда, в квартире… Но это не только у нас.

Сначала вариантов приобрести что-то попросторнее не было, а когда появились – отец предпочел жить там с новой женой и без орущего младенца. Матери он сделал царский подарок – не стал на метры претендовать. Хорошо, правда? И мы остались в старой квартире – без ремонта, без надежд  и без перспектив.

Так я про подвал. Как-то так получилось, что потихоньку старики умирали, а новые жильцы запасов не делали и подвальные клетки им были ни к чему. Сначала с разрешения соседей, а потом уж и без него мама заполняла полки припасами, банками и мешками. Для банок и мешков все бралось на участке. Домика не было – считалось, что нерационально, раз можно за 20 минут на городском автобусе доехать – зато грядок – море. Все лето на них приходилось пахать – вспомнить страшно. Брат от участи жука был избавлен – “учись, сынок” – как и от последующей переработки выращенного. Росло там, кстати. Много росло. И потом перекочеввывало в подпол. А потом только и остался один наш квартирный вход – подвал из соображений безопасности ЖЭК закрыл, новенький замок на ветхой двери смотрелся как сюр, но и к этому люди быстро привыкли, и замок перестал напрягать серыми матовыми боками. Я бы может и продолжила бы пользоваться – из дома не выходить и ключ не нужен, только муторно было из-за нескольких банок возню эту затевать. Поэтому когда начались у брата ночные бдения с друзьями, да еще и на запертой кухне… да еще и разговоры эти странные – про долг и справедливость, и все такое… зря Яр, ей-Богу. Братца своего я слишком хорошо знала – в одной комнате скрыть что-то трудновато. И об исследованиях его…

Вообще-то, Егор вундеркинд. МГУ он закончил в 17, пристроился на последнем курсе в какую-то левую (он так говорил) газетку и после серии статей легко и быстро сделал карьеру – перешел в очень крупное издание. И еще быстрее – опять-таки за статью – его уволили. Со мной брат, понятно, этим всем не делился,  с мамой “обсуждал”… Но все, что он написал я читала – брат был моим кумиром. Писал он легко и талантливо. И наброски я читала… неофициально, конечно. И за что уволили – тоже понимала. Ему с такой темой надо было в институте контактов с сириусятами диссертацию защищать или в “Секретные материалы” пристраиваться сценаристом, а не в серьезную газету. А брат продолжал упрямо работать со своими бредовыми темами. Как маньяк. Теперь официально числился он корректором в каком-то издательстве, сидел дежурным в типографии да пописывал в разные газетки под другими именами и на вменяемые темы – не предавал идею, но жрать на что-то было все-таки нужно, а алименты отцовы и пособие мое быстро заканчивались.

Последнее время брат писал мало – некогда ему было. Но если он с таким упорством занимался чем угодно, только не своими материалами… значить это могло только одно – он точно намеревался получить новую информацию. Обрывки фраз, которые я улавливала, настроение братика – из злого и вялого он стал злым и увлеченным… Это была их ошибка. Любопытство во мне с детства жило мощное. Что же за материалы такие Яр дружку подкинул? Что на запертой кухне,  в такой компании, несколько ночей делать можно? Что???

Мне оставалось немного. Дождаться утра. Просто подождать, пока  они все уйдут. И тогда…

Прогулять школу – других вариантов не было.

в 4 или около того гости начали расходиться. Тихо, чтобы соседей не потревожить. Потом Егор вернулся в комнату о тишине не заботясь. Один. Значит, Яр тоже ушел. В 6 утра я даже и не притворялась, что сплю.

Это странное чувство… теперь я знаю, что это. А тогда… я до сих пор не понимаю, как это все не было заметно со стороны. Просто от меня Яр подвоха не ждал, иначе я объяснить не могу. Я же все рассказывала. Я же про все спрашивала. А тут, когда мне просто очень-очень что-то понадобилось вот там, в подвале нашем. Что меня там ждут (честно, я тогда подумала, что безумие и сириусята – тема заразная). Мне надо туда. Очень. Прямо сейчас.