Читать онлайн Сказки при луне. Часть первая бесплатно

Сказки при луне. Часть первая

Половина моей души

Пролог

Animae dimidium meae – «Половина моей души», Гораций, "Оды", I, 3, 8.

Мы живём, часто даже не замечая, как определённые случаи или моменты меняют наши жизни. Чьё-то рождение или чья-то смерть заставляют переосмыслить реальность. Выигрыш или внезапная потеря денег учат жить по новым правилам. Принятие сложного решения определяет дальнейший путь.

Иногда можно всё это просчитать и понять, каким будет наше будущее. Но не всегда. Часто сложно и даже невозможно предугадать, к чему приведёт происшедшее.

Лада, Полина, Алиса и я. Знал ли кто-нибудь, что однажды в нас четверых пробудятся невероятные способности, до поры дремлющие где-то глубоко? Способности, как оказалось, чрезвычайно нужные. Вероятно, об этом могла знать лишь сама Вселенная, которая определяет наши пути.

Ведь не думаете же вы, в самом деле, что всё, что с нами происходит, случается просто так, без всякого замысла? Как известно, кирпич ни с того ни с сего никому и никогда на голову не свалится. Сюжет давно написан, нам лишь остаётся наполнить его своими действиями, чувствами и мыслями.

Почему, например, огромный серый волк оказался именно в этом дворе именно в этот осенний день? Обычно он запирался в доме перед превращением или мчался как можно скорее в спасительный лес, где не мог бы никому навредить. Но сегодня он замешкался. Сегодня он принял решение, о котором будет жалеть всю свою оставшуюся жизнь. И теперь стоял посреди незнакомого двора, дико озираясь.

К этому времени он уже почти не контролировал зверя внутри себя. Ему очень хотелось охотиться, ловить какую-нибудь сытную добычу. Но здесь, в городе, нельзя было найти никого, кроме крыс, кошек, собак и людей. Какое совпадение, что именно последний вышел на балкон в этот час, несмотря на мороз. И что уж совсем невероятно: до этого балкона можно было без труда допрыгнуть!

Сознание человека не смогло удержать зверя от прыжка. Одно ловкое движение – и вот она, добыча, лежит на полу, упав после удара сильных лап. Казалось бы, нет ничего проще. Но тут, совсем некстати, вмешивается возникший словно ниоткуда соперник. Придётся драться. Мохнатый чёрный пёс, яростно набросившийся на волка, меньше размером и не так силён, но он отчаянно защищает хозяина.

Человек внутри зверя борется. Это мешает волку. Отвлекшись от битвы, он яростно крутит головой, словно пытаясь сбросить липнущие к нему человеческие чувства. Особенно ему не нравится страх. Чего тут можно бояться? Это всего лишь молодая человеческая самка! С волком ей не совладать.

В этот совсем не случайный момент, когда битва приостановилась и волк с девушкой без помех могли смотреть друг на друга, сияющий жёлтый диск луны скрылся за тучей. Страх девушки отразился страхом в глазах человека, принявшего облик зверя.

Решение было принято уже давно. Он не стал ждать, когда луна вернётся и даст волку новую силу. Он со всех лап помчался прочь.

Нужно было увести зверя подальше отсюда. Как можно дальше.

Глава 1.

Волчья

тоска

Конец октября, 2008 год

Эта история началась со случая. На самом деле, началась она намного раньше, но нам было сложно проследить невероятные переплетения судеб наших предков и последствия тысяч их решений, поэтому мы решили считать, что всё началось со случая.

У каждой он был свой. Переломный момент, последствия которого привели к тому, что мы стали теми, кем нам суждено было стать.

Тихим осенним вечером, не предвещающим ничего плохого, как и многие вечера затерянного на широких просторах огромной страны города, Лада сидела у окна и глядела на тёмные улицы, вспоминая прошедший день. День выдался на редкость счастливым, хотя бы потому, что Матвей, проходя мимо, просто улыбнулся ей. Его улыбка заблудилась в образах её памяти и теперь мешала мыслям о приближающейся зиме и холодах. Она мелькала, как улыбка Чеширского Кота, такая добрая и счастливая, немного нагловатая, правда, но это не мешало быть Ладе влюблённой в неё.

Вдруг какое-то неприятное чувство кольнуло в области живота. Необъяснимый, взявшийся из ниоткуда страх. Сердце забилось чаще. Девушка, которая всегда доверяла своей интуиции, забеспокоилась.

Она обвела комнату подозрительным взглядом, ожидая увидеть какое-нибудь подтверждение своим чувствам. Но не было ни крупных насекомых, ни существ из другого мира, да вообще ничего, что могло бы напугать.

Она уже было подумала, что интуиция её подвела, но тут раздался телефонный звонок. Громкий и как всегда неожиданный. Сердце забилось ещё чаще, девушка вся обратилась в слух.

В соседней комнате сняли трубку.

– Да? Что случилось? Что?.. Когда? – такой уверенный обычно голос мамы словно бы сорвался в этот момент, но тут же в нём вновь послышались твёрдые нотки. – Я приеду сейчас. Пожалуйста, Ольга Григорьевна, выпейте успокоительное. Скоро буду.

Всё время разговора Лада боялась даже вздохнуть. Она сидела на подоконнике и прислушивалась. За стеной повисло молчание. Холодное, тёмное и давящее, как глубина. Девушка замерла в ожидании.

Наконец, дверь неуверенно открылась и на пороге появилась женщина лет сорока с тёмными, заколотыми на затылке волосами, в домашней одежде. Её красивое лицо было странно искажено, она совсем не походила на себя, и это пугало Ладу.

«Скажи же! Не тяни, пожалуйста!»

Губы женщины дрогнули, но она взяла себя в руки и сломанным голосом произнесла:

– Анисины попали в аварию. Бабушка у Гриши звонила. Все трое погибли.

– Ясно, – негромко сказала Лада и отвела взгляд.

Ей трудно было видеть выражение на лице матери, непривычно пугающее от переполнявших её чувств: утраты, сожаления, грусти, неверия. Внутри неё самой все сжалось и превратилось в холодный камень. Больше она не проронила ни слова.

– Ты сильная девочка. Ты справишься. А я поеду к Ольге Григорьевне.

Лада в ответ молча кивнула. Сейчас она была совсем не против остаться одна.

Семья Анисиных много лет дружила с семьей Бариновых. Их сын Гриша был с девушкой одного возраста. Они жили в одном дворе и всё детство провели вместе, словно брат и сестра. Гриша часто защищал Ладу от дворовых хулиганов и учил её кататься на велосипеде. Лада же постоянно вытаскивала их из глупых ситуаций, помогала Гришке в уроках и уборке. Взрослые в шутку сулили им большое будущее и счастливую семейную жизнь. Но Лада и не думала, что сможет когда-нибудь по-настоящему полюбить Гришу и стать его второй половинкой.

«Мы были просто друзьями, – подумала девушка, слушая, как в замке поворачивается ключ. – Были».

В комнате было темно. Её взгляд, как прежде, неосознанно блуждал по вечерней улице, но теперь она уже не думала о Матвее. Ей представлялся Гришка, высокий худой паренёк с кривой улыбкой, зелёными глазами и дурацким хвостиком каштановых волос. Ладе не нравился этот хвостик, но Гриша оставался непреклонен. Ему казалось, что это выглядит круто.

Лада думала о нём, одновременно пытаясь осознать, что произошло. Она не чувствовала боли, только пустоту. И не понимала, почему так.

В тёмном окне она видела свои смутные очертания: беспомощная фигурка, обхватившая обычно сильными, а теперь такими тяжёлыми, уставшими руками колени; густые, волнистые, кажущиеся чёрными волосы, зацепленные на затылке, беспорядочными выбившимися прядями обрамляли круглое лицо, на котором в отражении не видно было ничего, кроме блестящих из-за света далёких уличных фонарей больших тёмных глаз. Эта пустота на месте лица в отражении так точно гармонировала с той, что царила в душе.

«Люди рыдают, когда кто-то умирает. А я сижу на подоконнике, и мне совсем не хочется плакать,» – размышляла она, жмурясь от света фар проехавшей по двору машины.

Её измучили бесплодные, терзающие мысли, и очень скоро она отправилась спать, желая поскорее избавиться от них. Ещё больше ей хотелось, чтобы всё это оказалось кошмарным сном. Она уснет сейчас, а завтра утром узнает от мамы, беспокойной, но как всегда уверенной в себе, что Анисины вновь приглашают их на дачу, несмотря на холода.

Когда Лада укладывалась спать, на улице зарядил дождь. Мерный стук капель по карнизу и тёплое одеяло разбудили онемевшие чувства, и девушка расплакалась. Надрывно, кусая подушку, до боли в голове. И плакала, пока не иссякли силы и глаза не распухли так, что просто трудно было их открыть.

Потом она уснула. И ей снился дождь. Он шумел всё громче и громче. И в нём всё отчётливее слышался волчий вой. Зверь был уже очень близко. Так близко, что девушке показалось: он вот-вот нападёт на неё. От страха она распахнула глаза и резко села в кровати, осматриваясь.

В квартире было тихо и темно. Дождь прекратил, лишь редкие капли громко бились о подоконник. Сквозь облака в комнату заглядывал полумесяц, освещая её взволнованное лицо и отражаясь в испуганных карих глазах.

Сердце всё ещё бешено билось. Девушка хотела было встать и включить свет, чтобы не было так страшно, но резкая, ни с чем не сравнимая боль вдруг пронзила всё тело. В кожу впились невидимые иголки, а живот скрутило изнутри. Едва успев выбраться из кровати, Лада упала на колени и сжалась, обхватив себя. Такого с ней ещё никогда не происходило.

«Что это?!»

Ей даже думать было больно. Из глаз брызнули слезы.

Что-то происходило со всем её телом. Неудобно стало сидеть, обхватив себя руками. Нос словно бы стал больше, ноги странно изогнулись, а стопы вытянулись. Прямо на глазах растрепавшиеся волнистые пряди тёмно-каштановых волос побелели и стали короче. Такими же светлыми волосками быстро стали покрываться руки, ноги, всё тело.

Превращение было долгим и болезненным. Но, наконец, всё же завершилось. Боль утихла так же быстро, как и началась. Посреди комнаты лежала белая волчица, ещё не до конца осознавшая, что произошло.

Скоро она поймет. Поймет и привыкнет, научится с этим жить. Для этого ей понадобится время, а сейчас нужно спешить. Её ждут.

Глава 2. Змеюка подколодная

Конец апреля, 2009 год

Полина сидела на скамейке возле бревенчатой стены. Не обращая ни на что внимания, она сосредоточенно снимала с себя старые кроссовки. Сегодня утром, осознав, что солнце наконец начало по-настоящему согревать, Полина решилась прогуляться босиком по дорожкам участка. Ей было всё равно, что, несмотря на теплое солнце, земля и воздух ещё не успели прогреться как следует, поэтому тропинки, проложенные тут и там по огороду, были очень даже холодными.

Она любила ходить босиком летом. Ощущать стопами мягкую свежую траву, податливую землю, горячие камни. Сейчас до лета было ещё далеко, но девушке уже не терпелось вновь испытать это волшебное ощущение единства с природой. Своей босоногой прогулкой ей хотелось выразить протест долгой зиме и вместе с тем поприветствовать показавшиеся на горизонте тёплые деньки.

Сняв второй кроссовок и избавившись от носков, Полина опустила ноги на дорожку. Она старалась не замечать холода от земли. Ей хотелось верить, что весна вот-вот, не сегодня завтра, превратится в лето. Да и как тут можно было не верить, когда солнце было таким ярким, а небо просто-таки сияло голубизной! Девушка подставила лицо согревающим лучам и зажмурилась от света и удовольствия. Ноги её теперь крепко стояли на земле, привыкая к почти позабытым за долгую зиму ощущениям.

Из домика вышел папа. Он очень хотел бы присоединиться к дочери, но вспомнил, что за выходные нужно успеть разобрать вещи в сарае, и, грустно вздохнув, прошёл мимо. Полина посмотрела ему вслед, затем встала и сделала шаг по тропинке, выложенной бетонными плитами. Прекрасное чувство детской радости захлестнуло её, и она закружилась на месте, ловко перепрыгивая с ноги на ногу. Потом промчалась по не вскопанным ещё грядкам огорода, царапая и обкалывая ноги твёрдыми комьями прибитой земли, но чувствуя себя при этом всё так же естественно и хорошо. Когда ноги устали от подобных целительных процедур, она выбежала на тропинку, ведущую между грядок прямо к большой железной бочке с дождевой водой. Возле дна огромного сосуда образовалась лужа, которая всё никак не хотела просыхать, и прямо в этой луже, обмотанный вокруг бочки, лежал шланг. На него-то Полина и встала, чтобы заглянуть внутрь и увидеть своё отражение.

Длинные светлые волосы, худое лицо, усыпанное милыми веснушками, аккуратный носик и выразительные ясно-карие глаза. В такой чудесный день ей нравилось в себе всё, и она радостно улыбнулась. Отражение улыбнулось в ответ.

Папа вытащил из сарая старый велосипед, прислонил к стене дома и потёр руки.

– Смотри-ка, что нашёл! – сказал он дочери. – Зверь! Педали и колеса, главное, есть, а больше ничего не надо! С таким хоть в цирке выступай!

– Разве что в цирке, – весело ответила Полина, оборачиваясь и глядя на старый велосипед без руля и сиденья.

Папа почесал затылок, ещё некоторое время посмотрел на железного зверя, а потом опять вернулся в сарай. Полина решила присоединиться к нему: мало ли что ещё интересного можно было найти в старом сарае? Она уже было собиралась вновь ступить на дорожку, как вдруг что-то ещё более холодное, чем земля, коснулось её ноги. Сердце замерло от страшной догадки, но тут же вновь забилось, сильнее и быстрее, чем прежде.

– Просто трава, – тревожным шёпотом попыталась внушить себе девушка.

Боясь пошевелиться, она всё же нашла в себе силы медленно опустить голову вниз. От увиденного её охватила паника: мимо, касаясь длинным холодным телом обнажённых ног девушки, ползла тёмная полуметровая змея. Неслышно она обогнула бочку и скрылась в земле.

Только когда змея полностью исчезла с глаз, Полина вдруг содрогнулась всем телом и бросилась к небольшой скамеечке, стоявшей в метре от неё. Ей хотелось оказаться сейчас как можно выше, и эта скамеечка была единственным спасением. Ноги заплетались, не слушались. Девушка несколько раз оскользнулась на месте, содрав кожу о шершавую стенку железной бочки, а потом и вовсе произошло нечто ужасное.

Что-то вдруг обвило её тонкие голые ноги. И это что-то было толстой длинной чёрной змеей, которая непременно хотела съесть свою добычу прямо здесь и сейчас, чтобы потом несколько месяцев переваривать её в своём желудке. Полина нисколько не сомневалась в этом. Её охватила настоящая паника. Девушка задёргалась, стараясь высвободиться из пут, не дать обвить себя полностью, не дать задушить. Наконец, не в силах больше сдерживаться, она закричала, при этом резко разворачиваясь на месте и пытаясь освободить одновременно обе ноги. Равновесие было утрачено, ноги заскользили по толстой чёрной шкуре кошмарного монстра, который только крепче сжимал её побелевшие лодыжки. Падая, девушка нелепо взмахнула руками, но это не спасло: виском она с силой ударилась о край скамеечки, которая совсем недавно должна была стать спасительным островком. Свет, мир, страх – всё исчезло.

Далёкий, словно во сне, голос становился всё отчётливее. И вот уже гул превратился в отдельные слова, в которых можно было понять смысл:

– … будет хорошо. Сотрясение не тяжёлое. Правда, у неё шок, так что не думаю, что она сейчас что-нибудь поймет. Побудьте с ней пару минут, а потом дайте отдохнуть и прийти в себя.

– Спасибо, – глухо произнёс знакомый мужской голос в ответ.

Она была птицей, смотрящей на всё с высоты своего полёта. Крыльями она разгоняла туман, окутавший мир. Острый слух её слышал не просто слова, но мысли. Зоркий глаз смотрел насквозь, заглядывая в самую душу. Она была птицей, кругами спускалась на землю и бледно-серый туман расступался перед ней.

И вот мир перевернулся: только что она смотрела сверху вниз, а теперь наоборот. Перед глазами растянулся побелённый высокий потолок, под спиной чувствовалось знакомое с детства сопротивление пружин старой кровати. Откуда-то справа на лицо падали редкие лучи заходящего красного солнца, а слева обжигали сердце обеспокоенные взгляды родителей. Они сидели на соседней свободной койке и молчали.

«Что случилось? Где я?»

Голова раскалывалась на части, в ушах слышался жгучий звон. Ей сложно было говорить: губы пересохли, мысли текли медленно и вязко.

Заметив, что Полина открыла глаза, мама тут же встала с места и подошла к ней.

– Все хорошо, – заботливо сказала она. – Ты в больнице. Тебе нужно поспать. Хочешь пить?

Полина кивнула. Она видела, как отец уже наливает воду и протягивает маме. Мама подносит прохладный стакан к пересохшим губам дочери и, придерживая её голову, наклоняет. Живительная влага придает сил, но голова вдруг начинает кружиться, к горлу подступает неприятный комок тошноты. Девушка медленно опускается обратно на подушку и закрывает глаза.

Словно невидимые качели отрывают её в этот момент от кровати и несут вверх. Разноцветная карусель красок бежит перед глазами. Небо опять меняется местами с землей.

«Как же я не досмотрела? – проносятся у неё в голове чужие мысли. – Я же рядом был. Как не заметил? Почему так долго шёл, когда услышал крик? Надо обязательно вытравить всех змей и убрать этот шланг!»

Она слышит даже очень тихие мысли и видит самую глубину чувств. Туман ещё мешает ей, но придет время, и она научится разгонять его без остатка. А сейчас ей нужно лишь немного поспать.

Глава 3. На крыльях нелюбви

Май, 2009 год

Весна – это, наверное, самое многообещающее, вдохновляющее и чувственное время года. Лишь только заслышав голос весны в хмуром феврале, мы уже чувствуем, как её силы начинают нас наполнять. Мы видим лучики солнца, чувствуем первое тепло и думаем о том, что пора что-то менять в жизни. Тает снег, и нам кажется, что мир обновляется и нужно обновляться вместе с ним.

Весна лучше других времён напоминает нам о том, что всё в сущности своей переменчиво, что не бывает оттепелей без метелей, как не бывает худа без добра.

В апреле теплеет. Мы снимаем тяжелые пуховики и сжимающие голову шапки, и нам становится так легко и свободно, словно мы птицы, вспорхнувшие в небеса. Наши души, наши сердца оттаивают, пробуждаются от зимней спячки. Скоро начинают цвести деревья, зеленеет трава. Мы видим красоту и вдохновляемся тем таинством возрождения, которое она открывает для нас. И в нас самих просыпается желание творить и совершать что-то прекрасное. Например, влюбляться. Или признаваться в любви. Мы готовы любить безотчетно, безответно. И так сильно горит в нас надежда, что всё будет только хорошо, что противиться ей просто невыносимо. И мы улыбаемся.

Алиса улыбалась, спеша мимо дворов по дороге в школу. Улыбалась, вдыхала свежие ароматы тёплой весны, любовалась маленькими, проклюнувшимися зелёными листочками на деревьях, молодой травкой, прозрачными лужами. На ней уже давно не было тяжелого пуховика. Сегодня она надела легкий цветастый плащик, платье с поясом, подчеркивающее её стройную фигуру, и туфельки на небольшом каблуке. Её длинные светлые волосы были распущены и пышными волнами ложились на спину, голубые глаза сияли, а лёгкий румянец на щеках делал её и без того милое лицо ещё более милым и привлекательным.

В её душе, как и везде вокруг, была весна. Алиса чувствовала себя самой счастливой девушкой на свете. Ей казалось, что ещё немного – и ноги оторвутся от твердой земли, она полетит вперёд, лёгкая, свободная и счастливая. Полетит прямо в объятия человека, которого, кажется, по-настоящему полюбила. Всего месяц они вместе, но она чувствует сейчас, что очень сильно любит его. Раньше она, наверное, не до конца понимала это, но сейчас понимает. Вот она любовь: крылья за спиной, счастье в сердце, желание безвозмездно быть рядом и дарить своё тепло. Разве не такой она должна быть?

Вдохновлённая своими мыслями, Алиса вспорхнула по лестнице к двустворчатой двери и широко распахнула её, вступая в холл родной школы, как на сцену театра. Предучебная суета тут же заполнила весь мир, но это ничуть не омрачило девушку. Уверенная в себе и в своих чувствах, высоко подняв голову, улыбаясь и здороваясь со всеми знакомыми, она вошла в коридор, ведущий в крыло старшеклассников.

– Лада, привет! Как твои дела? Полина ещё не пришла? – её голос серебристой речкой разливался в толпе. – Позвоню ей сегодня, узнаю, как она. Дианка, привет! Как идёт подготовка к экзаменам?.. Ой, извини, мне нужно кое-что сказать одному молодому человеку. Серёжа! Серёженька! Привет! Ты очень занят? Мы с мамой хотели пригласить тебя в гости. Давно ты у нас не был…

Алиса улыбалась, щедро одаривая окружающих своим счастьем. Она легко вступала в разговор, легко выходила из него, оставляя после себя шлейф ароматных цветочных духов и хорошего настроения.

– … Привет, Матвей! Здравствуй, Лера! Рада вас видеть! Может быть, в этот раз, юноша, вы наконец остановитесь. Пора бы остепениться и выбрать свою единственную. Конечно, подумай! Разве я посоветую плохое? Кстати, ты не видел Никиту?.. Интересно, где же он? Ещё не пришел?

Она внимательно осматривалась, пытаясь разглядеть среди пестрой толпы учеников одного-единственного, к которому так стремилось сейчас её сердце. Лёгким движением она собрала волосы на затылке в незамысловатую и воздушную причёску, что придало ей странное сходство со светлым облачком, парящим в небе.

Не увидев знакомого лица в коридоре, Алиса поспешила подняться по лестнице на другой этаж. Может быть, он там? Решил уйти подальше от суеты? Что на него, конечно, не похоже. Он всегда любил бывать в центре внимания, как и она.

Перепрыгивая через ступеньку, девушка миновала пролёт и вдруг резко остановилась, едва не споткнувшись. Она так хотела видеть Никиту, так хотела обнять его и разделить с ним то чувство, которое несла от самого дома, что ещё некоторое время пыталась заставить себя поверить, что обозналась. Но она не обозналась.

Высокий и красивый смуглый парень с серьгой в ухе и дорогим воском в чёрных волосах, был, конечно, её Никитой. Вот только сейчас он крепко прижимал к себе за талию хрупкую девчушку года на два его младше. Девушка упиралась, но он настойчиво тянул её к себе, и взгляд его Алисе совсем не понравился. Этот взгляд принадлежал ей, он не должен был принадлежать больше никому другому. Не так. Не сегодня.

Никогда прежде Алиса не знала, что значит в одно мгновение упасть с небес на землю и разбиться. Улыбка исчезла. Сияющие глаза потускнели, солнце внутри погасло.

Некоторое время девушка молчала, просто глядя на происходящее. Ей хотелось убежать и сделать вид, что ничего не произошло. Но она понимала, что это обман. А обман – ужасная вещь.

Когда она заговорила, голос её уже не звенел.

– Совет да любовь вам, пожалуй.

Брюнет обернулся. Взгляд его сразу стал растерянным и неприятным.

– Здравствуй, Никита, – Алиса смотрела ему прямо в глаза, тон её был сухим и официальным. – У тебя минута, чтобы придумать оправдание, которое меня убедит. Желаю удачи. Время пошло.

Уводя сюда девушку, которую, кажется, звали Юля, Никита никак не ожидал, что будет обнаружен именно Алисой. Он вообще не думал о ней, сражённый гибкостью этой милой брюнетки, которая ещё на улице хвасталась перед подругами новым достижением в гимнастике, открыто демонстрируя стройные ноги и привлекательные изгибы тела. Никите очень хотелось поближе познакомиться с этой девушкой. Раньше он только мельком видел её в коридорах, она ничем не отличалась от остальных и на фоне Алисы казалась слишком простой. Но теперь он понимал, что она не так проста, как кажется. Как жаль, что Алиса пришла так рано и увидела его.

Гибкая гимнастка, воспользовавшись тем, что Никита отвлёкся, выскользнула наконец из его крепких рук, бросила совсем не девичье оскорбление и быстро ушла. Никита, угнетённый такой ситуацией, взирал на Алису со смесью недоумения и презрительного высокомерия. Та молча ждала.

Пушистое облачко, которым она была каких-то две минуты назад, теперь больше напоминало серую дождевую тучу, вот-вот готовую разразиться громом и молниями.

– Слушай, Лисёнок… – начал было Никита, искренне не понимая, почему он должен оправдываться.

– Алиса, – пасмурно отозвалась девушка. – Минус десять секунд за ошибку. Итого у тебя ещё полминуты.

– Нам не стоит больше быть вместе, – нехотя произнес парень.

Алиса промолчала.

– Я хочу с тобой расстаться, – продолжил Никита. – Ты потеряла блеск в моих глазах, понимаешь. Есть другие, получше…

Он не знал, как ещё объяснить. Взгляд её бесстрастных глаз и отсутствие каких-либо эмоций заставляли его чувствовать себя растерянным. Обычно девушки при расставании закатывали истерики, давали пощечины, кричали или как-то ещё выражали своё негодование. Эта же смотрит и не отводит взгляда. И чего-то ждёт.

Ещё несколько минут назад Никита был для Алисы одним из самых дорогих людей в жизни. Но теперь не осталось никаких чувств, кроме какого-то осадка и собирающейся внутри темноты.

Прошло секунд десять в полном молчании, пока наконец она не ответила:

– Получи спасибо за честность. Сдачу оставь себе. Поищи, может, кто тебе за такую цену совесть продаст.

Бросив последние слова, Алиса резко развернулась и побежала вниз по лестнице. На самой нижней ступеньке она поскользнулась и упала, больно ушибив ногу. Не проронив ни звука, встала и быстро пошла вперед. Она искала глазами массивную фигуру Серёжи, который всё ещё, как она надеялась, был где-то недалеко.

Увидев его и подойдя, она всё так же молча прижалась к груди друга детства, уткнувшись в неё носом. Своё красивое, но искажённое сейчас обидой лицо, она постаралась спрятать, оттянув на себя рубашку Серёжи. Кулаки её были сжаты, слышались судорожные всхлипы человека, который старается сдержать рыдания, но у него плохо получается.

Серёжа неловко и осторожно обнял девушку одной рукой за плечи.

– Что произошло? – спросила изумлённая Лада, стоявшая рядом.

Никогда прежде она не видела подругу в таком состоянии.

Многие смотрели в их сторону, недоумевая, что же могло превратить это светящееся от счастья создание в плачущую девчонку за каких-то несколько минут. Кто-то перешёптывался, обсуждая. Кто-то делал вид, что не замечает. Но в толпе явно чувствовалась атмосфера сожаления.

Алисе не нравилось это, поэтому она старалась как можно скорее взять себя в руки, но пока у неё это плохо получалось.

Серёжа в ответ на вопрос Лады пожал плечами. Та нахмурилась, но спрашивать больше не стала. Она положила руку на плечо Алисы и тихо произнесла:

– Не переживай. Всё будет хорошо.

– Всё чертовски плохо, – глухо отозвалась Алиса. – Я, видите ли, потеряла блеск в его глазах. Сдались мне его глаза… Урод.

Лада изумлённо взглянула на Сережу, но встретила такой же изумлённый взгляд, обращенный в её сторону.

– Ты говоришь про Никиту? – осторожно спросила она.

Алиса не ответила, но всхлипывать вдруг прекратила.

– Хочешь, я найду его и научу правильно разговаривать? – басом произнес Серёжа, сжав свободную руку в кулак и хрустнув пальцами.

Он чувствовал себя неуверенно, обнимая девушку и не понимая, как таким образом ей можно помочь. Ему было проще дать обидчику в глаз или нос, чтобы неповадно было.

– Нет, не трогай его, – произнесла Алиса, поднимая голову. – Пусть его совесть замучает. Если, конечно, она у него есть.

Впрочем, в душе ей очень хотелось, чтобы друг сделал именно так, как предложил.

Целый день Алиса была сама не своя. Вечно уверенную в себе и яркую, теперь её словно подменили. В ней не осталось ни капли хорошего настроения. Ей ни с кем не хотелось говорить, ей никого не хотелось слушать, даже слова утешения или заботы только злили её. Так продолжалось до тех пор, пока не закончились уроки и все не разбрелись по домам.

Пройдясь по всё такой же светлой и полной надежд весенней улице и наконец переступив порог своей квартиры, девушка вдруг почувствовала необычайный прилив энергии, словно всё хорошее настроение разом вернулось к ней. Она внезапно осознала, что в ней достаточно сил, чтобы пережить это предательство и счастливо жить дальше. Она будет держаться и ни у кого не попросит больше помощи. И не бросится ни к кому на грудь, рыдая.

– А всё-таки хорошо я ему сказала! – похвалила она себя, глядя в зеркало. – Молодец, Алисик! Так и надо! И что ты, собственно, расстроилась? Не достоин он, чтобы такое прелестное личико портило себя слезами! И вообще, никто этого не достоин! Ты сама по себе, – она улыбнулась и потянулась, любуясь собой. – Нечего плакать из-за мужчин. Пусть они по тебе плачут. А ты будь счастлива и свободна!..

Сделав лёгкий шаг к кровати, она прыгнула на неё животом, ожидая испытать пусть короткое, но такое вдохновляющее ощущение свободного полёта. Вот только ни живот, а также ни руки, ни ноги, ни другие части тела, так и не коснулись пышного покрывала. Девушка повисла в воздухе, словно марионетка, подвязанная на ниточках неумелым кукловодом.

Ошалев от происходящего, Алиса попыталась успокоиться и мыслить трезво. Медленно она выровнялась в воздухе, принимая вертикальное положение.

Ей с трудом верилось в то, что произошло. Некоторое время она думала, что сошла с ума: парить в воздухе – да как такое возможно?! Но прошла всего лишь минута, и девушка поняла, что ей это нравится. Она подумала даже, что ей всё равно, сошла она с ума или нет, ведь чувствовать себя лёгкой, невесомой, не обременённой силой тяжести так здорово, что она готова ради этого ощущения даже лишиться рассудка.

Но она, конечно же, не сошла с ума. И очень скоро, быстрее, чем все остальные, сумела принять и понять свой дар. И была по-настоящему счастлива от того, что приобрела его.

Глава 4. Гость, пришедший через окно

Начало октября, 2009 год

Мне не нравилась окружающая темнота. Я не боялась её, мне она просто не нравилась. Я была в лесу, но странно глухом, словно находящемся в огромном помещении, куда не проникал никакой свет.

Было так мрачно, что сложно было разглядеть хоть что-нибудь, кроме более тёмных, чем мрак, силуэтов, похожих на стволы высоких сосен. Но не только это заставляло меня думать о том, что я нахожусь в лесу. Был ещё отчётливый крик совы, перекликающийся с далёким волчьим воем.

Я шла, стараясь найти выход. Я точно помнила, что должна бояться всего этого: темноты, одиночества, страшных лесных хищников. Но не боялась и, сама поражаясь своей смелости, шла вперёд, от ствола к стволу.

Ноги были босы, и под ними чувствовалась мягкая трава. Она не шуршала, от неё не исходил ночной холод и влага. Она была похожа на ковёр, постеленный кем-то среди стволов в этом странном помещении.

Внезапно я чуть не налетела на преграду, неожиданно выступившую из-за стволов и больше всего похожую на огромный плоский шкаф метра два высотой, накрытый тканью. Я видела эту ткань так чётко, как ничто вокруг. Она была такой же тёмной, как стволы, но на ней можно было разглядеть складки и ворс. Кажется, это был тяжёлый бархат.

Мне стало интересно, что же скрывается под этой тканью: может быть, там выход? Одним резким движением я сорвала тяжёлый покров и тут же отшатнулась, испугавшись того, что увидела. Это был совсем не шкаф, а огромное зеркало с блестящей чёрной поверхностью. Именно зеркало, потому что в нём было моё отражение. Со странной тёмной кожей и чёрными волосами, с горящими глазами, но это определённо была я.

Мой образ напугал меня в тысячу раз больше, чем мрачный лес. А когда отражение оскалилось, выставляя напоказ белые острые клыки, я совсем запаниковала и попыталась убежать подальше. Но ноги запутались в чёрной ткани, лежавшей на земле, и я упала, больно ударившись локтями о твёрдую поверхность.

Я открыла глаза и поняла, что лежу на полу. Это уже не лес, и здесь совсем не так мрачно, как было там. Меня окружали тёмные, но узнаваемые предметы мебели, а из окна слышался далёкий и привычный шум города.

Я дома. И мне приснился кошмар. Видимо, сон был действительно страшным, потому что я впервые за последние пятнадцать лет упала с кровати во сне. Точнее, соскользнула, закрутившись в одеяле. А теперь ещё и что-то тёплое и пушистое лижет мне нос, сопит и поскуливает над ухом.

– Перестань, – попросила я хрипловатым от сна голосом.

Осторожно отведя морду пса от своего лица, я встала. Хелсинг тут же вскарабкался на постель, заняв там всё свободное место.

Хел, или Хелсинг, – этой мой пёс. Я нашла его в картонной коробке под ёлкой во дворе перед самым Новым годом. Маленький тявкающий от холода и голода щенок привлёк моё внимание. Мне стало жаль малыша, и я взяла его к себе домой, чтобы накормить и согреть. Я накормила и согрела его, да. Заодно и помыла. Очевидно, от радости щенок как заведённый носился по всей квартире, пока не было мамы. Потом мама пришла. Я слёзно упросила её оставить пса на денёк. Потом ещё на денёк. И ещё. И вот уже почти два года этот щенок помеси ховаварта с дворняжкой, давно превратившийся в огромного пса, живёт в нашей квартире, скрашивая моё одиночество в то время, когда мама бывает на работе, а папа на службе.

Вздохнув и покачав головой, я встала и подошла к окну, кутаясь в тёплое одеяло. На дворе тоже была ночь. Только не такая мрачная, как во сне. На небе, зависнув высоко над домом напротив, светила полная луна, такая далёкая и завораживающая. Почти полностью голые ветки деревьев, раскиданных по двору, костляво топорщились, ожидая, когда первый снег укроет их бархатной шубой. Октябрь в этот раз был неуютен и хмур. Он поскупился на солнечные деньки, позволяющие насладиться багрецом и золотом, о которых с такой любовью писал в своё время Пушкин. С самых первых дней октябрь спрятал солнце за тучами и зарядил дождями. Из-за них не успевшие толком пожелтеть листья напитались влагой, потяжелели и быстрее упали на землю.

Впрочем, сегодняшняя ночь обещала привести за собой наконец светлый день. Тучи закрывали небо лишь отчасти, кое-где можно было даже увидеть редкие звезды. Не слышно было стука капель по окнам и подоконникам, к которому за последние недели я уже успела привыкнуть.

Я стояла и смотрела во двор. Хел, полежав немного на кровати, вскочил и подбежал ко мне. Я почесала пса за ухом, радуясь, что рядом кто-то есть. Хелсинг встряхнул головой и высунул язык, часто дыша. Я улыбнулась. Ночь была тихой и спокойной, и меня так манило на улицу.

– Хелсинг, пошли гулять? – спросила я у пса. – Ты ведь меня спасёшь, если что?

Словно поняв мои слова, Хелсинг гавкнул. Я действительно могла бы уйти сейчас, если бы хватило смелости, ведь дома, кроме меня, никого не было. Но смелости не хватило.

Ругая себя за страх, я отправилась в гостиную, чтобы выйти на балкон. Хела потянула за собой – с ним было не так страшно в темноте. Я искренне недоумевала, как мне удавалось во сне оставаться такой спокойной в мрачном лесу.

Свежий ночной воздух, ворвавшийся в комнату, когда я распахнула дверь балкона, взбодрил, и мне показалось, что сегодня я уснуть уже не смогу. Я прислонилась к косяку, Хел сел рядом. Пару минут прошли в полной тишине, лишь гул редких машин доносился издалека.

Ночь – прекрасное время. Время сказок, волшебства. Время влюблённых и романтики. Время, когда можно мечтать. Ночь дарит нам яркие звёзды и загадочную далёкую луну.

Почему-то, глядя на луну, я вспоминаю одиноких волков. И сразу воображение рисует мрачную и грустную картинку: тёмный лес, обрыв, полная луна и воющий волк-одиночка на этом обрыве. Я иногда тоже хочу выть, глядя в чистое ночное небо, но если услышат люди, они могут неправильно понять. А мне очень важно, чтобы меня понимали правильно.

Поток далёких от реальности мыслей оборвал тревожный рык Хела. Мгновение спустя что-то неожиданно толкнуло меня в грудь, и я упала на пол. Дыхание сбилось, удар смягчило одеяло. Опомнившись, я почти сразу вскочила на ноги. Какой-то смутный страх и огромное желание бежать овладели мной.

Хелсинг рычал где-то рядом. Я обернулась, и сердце вдруг ухнуло куда-то вниз: недалеко от моего пса, оскалив клыки, стоял огромный и самый настоящий волк. Зверь с жадностью голодного хищника смотрел на меня, игнорируя настойчивое рычание Хела. Он сделал шаг ко мне – Хел гавкнул.

«Это сон? Откуда в моей квартире волки?! Или это игра воображения?» – в панике думала я, не отрывая взгляда от ужасного существа со вздыбленной шерстью и горящими глазами.

Я видела, как обнажаются, словно маленькие лезвия клинков, острые когти, как белеют в темноте волчьи клыки и собирается складками кожа на носу возле глаз. В сами глаза я смотреть не решалась.

Волк присел и приготовился к прыжку. И вдруг я, совершенно внезапно и мгновенно, почувствовала странное спокойствие и какую-то смиренность судьбе:

«Значит, так нужно. Возможно, я стану первым человеком, которого загрыз волк в его собственной квартире в центре города. Всё равно ничего нельзя поделать. Лишь бы не было больно…»

Ожидая нападения, неосознанно и совершенно неожиданно для себя, я всё же взглянула в глаза зверя. Они были красивые, карие, по-человечески знакомые.

Похоже, этот зрительный контакт ещё больше разозлил и подстегнул волка. Шерсть его вздыбилась сильнее, и он, оттолкнувшись сильными лапами, прыгнул вперёд, прямо на меня.

Стремительно надвигающуюся чёрную тень сбила другая, поменьше. Обе упали на пол, превратившись в бесформенное скулящее и рычащее чудовище. Затем послышался отчаянный, пугающий визг.

Схватка длилась всего несколько секунд. За это время я успела лишь отступить к стене и оглянуться в поисках какого-нибудь спасительного оружия.

Огромный тёмный силуэт волка вновь возник рядом со мной. Я вжалась в угол и зажмурилась. Совсем близко клацнули белые зубы, нос учуял душный запах пасти. Пронзительная боль в плече, близко к шее, заставила вскрикнуть. И вдруг волк снова отдалился.

Я распахнула глаза. Взгляд упал на пол, где в призрачном лунном свете отчётливо была видна тень человека, стоящего на четвереньках. Его спина была изогнута, волосы взъерошены, неестественно длинные руки и ноги скользили по полу и превращались в мохнатые когтистые лапы волка.

Меня охватил жуткий ужас, а от внезапной догадки даже закружилась голова:

– Оборотень, – губы пересохли и отказывались слушаться.

Волк всё это время вёл себя беспокойно и яростно крутил головой, словно стараясь сбросить что-то с глаз. Услышав мой голос, зверь сосредоточился, вновь обратил на меня внимание, зарычал и приготовился к новому прыжку.

– Не надо! – отчаянно вскрикнула я.

В этот момент в комнате заметно потемнело. Луна, освещавшая гостиную не хуже уличного фонаря, скрылась за тучей. Волк затих, карие глаза вдруг изменились: взгляд стал осознанным и каким-то испуганным. Я не успела даже ни о чём подумать, как вдруг зверь резко развернулся и спрыгнул прямо с балкона в пустоту сгустившейся ночи. Ему вдогонку залаял Хелсинг.

Мгновение я смотрела на то место, где только что был волк, не веря в произошедшее. Затем жуткая тяжесть в голове и слабость в ногах охватили меня. Я наспех закрыла балкон, задёрнула шторы и, придерживая рукой раненое плечо, заковыляла обратно в спальню.

Страх темноты пропал. Его затмили боль и потрясение от пережитого.

– Хелсинг!.. – позвала я, падая на кровать.

Ответное скуление где-то совсем рядом уже через секунду превратилось в водоворот ярких красок. В нём я и утонула, не в силах сопротивляться.

Глава 5. Сон наяву

Будильник с каждой секундой звучал всё настойчивее. С трудом выплывая из глубокого сна и чувствуя, как гудит голова, я медленно протянула руку и выключила звук. Наступила тишина, сопровождаемая лишь утренним шумом за окном.

Я лежала, и мысли мои постепенно прояснялись. Сон действительно был глубоким, поэтому я не сразу вспомнила, что произошло ночью. А когда вспомнила, сонливость как рукой сняло. Я распахнула глаза, резко села на кровати и огляделась.

Всё было как обычно. Ничего не напоминало о произошедшем, кроме жгучей боли в плече. Подняв руку, я осторожно прикоснулась к тому месту, в котором особенно сильно чувствовалось жжение. Под пальцами ощущалась рваная линия, сантиметров двадцать, с запёкшейся кровью. Края её припухли и болели больше всего. Рана проходила совсем недалеко от шеи, и всё внутри меня на мгновение похолодело, когда я вдруг осознала, что мне чрезвычайно повезло остаться живой сегодня ночью.

Боль жгла. Я испугалась, что когти огромного серого волка могли быть заражены, что в ране может оказаться какая-то страшная инфекция. Но очень скоро поняла, что это меньшее из бед. Ведь огромный серый волк был совсем не обычным.

– Бред, – не удержавшись, произнесла я.

Впрочем, если подумать… Вовсе не бред. Мир полон таких вещей, о которых некоторые могут лишь догадываться. Кто-то о них мечтает, а кто-то всеми силами их отрицает. Но эти вещи существуют, и существуют абсолютно и независимо от чьего бы то ни было мнения.

Магия есть. Я всегда чувствовала это, но убедилась в том, что не ошибалась, совсем недавно, когда Полина и Алиса рассказали о своих необычных способностях. Узнав, я почти не удивилась, а приняла всё как должное. Мне было волнительно и радостно: интуиция не подвела! В этом совершенно неволшебном мире непременно должно быть что-то волшебное, что объясняло бы многое. Например, что такое эта самая интуиция или то, откуда берутся сказки и легенды.

Немногие получают возможность так близко познакомиться с магией. Мне просто ужасно повезло, что мой привычный мир раскрылся передо мной в новом, ярком цвете. Была только одна мысль, что грызла меня временами: почему необыкновенный дар достался людям, находящимся рядом со мной, а не мне? Почему магия обошла меня стороной?

Однако этой ночью всё изменилось. Не стоит теперь думать о том, что чего-то не может быть и что в чём-то я была обделена. Вот оно – моё собственное прямое столкновение: самый настоящий оборотень в квартире на втором этаже, в центре города.

А может, это всё-таки было лишь сном? И царапину на шее оставил Хелсинг, а остальное придумало воображение?

Мысль о преданном чёрном псе, который так отчаянно защищал меня ночью, пусть даже и во сне, заставила встрепенуться, вскочить с кровати и выбежать в коридор.

– Хел! Хелсинг!

В ответ – гнетущая тишина, которую нарушил лишь резкий визг тормозов вдалеке и звук хлопнувшей подъездной двери.

– Хел! Ты где?

Я принялась обследовать квартиру, ища огромного чёрного пса, которому сложно было остаться незамеченным.

В дверном замке повернулся ключ.

«Мама! Что ей сказать?..»

Метнувшись обратно в комнату, я натянула домашнюю толстовку, чтобы скрыть рану, убрала выражение испуга со своего лица и вернулась в коридор. Мама уже стояла на пороге, держа дверь открытой и чего-то ожидая.

– Привет! – сказала она мне, обернувшись. – А я вот сегодня раньше после смены освободилась и решила с псом погулять, пока спать не легла.

Она работала в частной школе-интернате для одарённых детей. График её состоял из дневных и ночных смен. В дневные она проводила занятия, а ночью в основном ей нужно было следить за спокойствием и порядком. Нередко удавалось поспать на работе, но сон этот больше походил на дремоту, поэтому всегда, приходя с ночной смены домой, она позволяла себе пару часов отдохнуть в тихой и уютной обстановке. Сейчас вид у неё тоже был уставший, но она как всегда ласково улыбалась мне.

Через незапертую дверь в квартиру наконец ворвался чёрный лохматый пёс. Высунув язык, он встал на задние лапы, толкнул меня в живот передними, оставив грязные пятна на кофте, и помчался в ванную, готовый мыться после прогулки. За это время я успела заметить, что у него порвано одно ухо.

Кажется, мой внешний вид и озабоченное выражение лица насторожили маму, потому что она сказала, что я очень бледная и нездорово выгляжу, и предложила не ходить сегодня в университет. Но мне надо было обо всем рассказать! Непременно. Как можно быстрее. Поэтому, уверив маму, что всё в порядке и что мне просто плохо спалось, я отправилась мыть Хелсинга, умывать себя и собираться.

Хелсинг уже ждал в ванне. Я включила душ, сполоснула ему лапы и хвост, вытерла. Чистым мокрым полотенцем промыла рану с запёкшейся кровью на ухе, обработала перекисью, за что получила злой рык в ответ и предупреждающее клацанье зубов. Закончив, я аккуратно причесала взъерошенную шерсть и провела ладонью по чёрной голове.

– Бедняга, – сказала я тихо. – Натерпелся сегодня.

Пёс доверчиво посмотрел на меня, заскулил, а затем бросился в коридор, торопясь напиться вдоволь после прогулки. Посмотрев ему вслед, я занялась собой. И в первую очередь тщательно обработала и промыла царапину на плече, морщась от жгучей боли. Кажется, придётся обращаться к врачу, чтобы наложить швы. Такая рана без специального вмешательства заживать может долго. Пока что остаётся просто заклеить и забинтовать её. Кофта надёжно всё скроет.

Закончив с этим, я взглянула в зеркало, чтобы понять, насколько плохо можно выглядеть после ночной встречи с оборотнем в собственной квартире или после дурного сна о такой встрече. Овальное лицо с чёткими линиями скул было бледнее, чем я привыкла видеть, скорее даже сероватого оттенка. На нём отчетливо был виден обычно совсем незаметный старый шрам на щеке, оставленный осколком кирпича, которым в детстве в меня запустили глупые мальчишки во дворе. Они узнали, что друзья зовут моего отца Северным Псом, и стали дразниться, бегая за мной попятам, гавкая, высовывая языки и даже пытаясь укусить. Тогда я разозлилась и действительно зарычала на них в отместку. Моё вступление в игру раззадорило их ещё больше, и они стали закидывать меня листьями, собранными в кучу заботливым дворником, как если бы отгоняли собаку. Среди листьев попался обломок кирпича размером в четверть ладони. Я даже не поняла сразу, что случилось, почувствовала лишь, как засаднило в щеке под правым глазом, а затем липкие красные капли стали падать на кофточку. Помнится, разревелась я тогда как раз из-за этого, а не из-за боли: рисунок котёнка, который мне так нравился, испортился.

Мальчишки, увидев кровь, сразу убежали. Дерзости в них как-то поубавилось. А уж когда мой папа вёл с ними серьёзную разъяснительную беседу, они и вовсе стояли тише воды, не смея даже глаз поднять.

Вспомнив сейчас этот полузабытый эпизод из жизни, я лишь вздохнула и провела пальцем по тонкой линии шрама, тянущейся от скулы к самому уху. Шрам на несколько мгновений слился с кожей, а затем вновь проступил белой полосой на сероватом фоне.

Недовольно покачав головой, я всмотрелась в остальное. Синие круги под глазами стали заметнее и тяжелее. Сами же глаза, карие и грустные, в уголках непривычно налились кровью и слегка пульсировали, как иногда бывает при высокой температуре. Русые волосы, имеющие обыкновение становиться рыжими на солнце, сейчас были такого тусклого серо-зелёного оттенка, что стало даже немного тоскливо. Их обязательно нужно будет скрутить в косу, чтобы всё не выглядело так ужасно.

Я выдохнула, попытавшись максимально расслабить напряжённые плечи, и, ещё раз окинув себя оценивающим взглядом, наконец вышла из ванной.

Возвращаясь в свою комнату мимо гостиной, я заметила на растении в кадке на полу клок серой шерсти, а рядом на тёмном паркете – не сразу заметные следы крупных волчьих лап. Теперь точно можно сказать, что всё это не было сном.

Выпив чашку чая, мама приняла душ и отправилась спать, пожелав мне хорошего дня. Вряд ли она успела заметить шерсть волка и следы – слишком устала. Я неслышно протёрла пол. Уходя, взяла с собой клок шерсти, считая доказательством того, что со мной сегодня произошло нечто невероятно странное.

В университет в этом году все поступили почти без проблем. Огорчало лишь то, что теперь мы учились на разных факультетах и виделись реже, чем в школе. Я и Полина изучали иностранные языки, Алиса – русскую филологию. Лада же поступила на физико-математический, и оказалась в одном потоке с Матвеем, красивым, высоким и темноволосым. Ей, конечно, нравилась в школе математика, но, пожалуй, совсем не она сыграла главную роль при выборе факультета.

На большой перемене Полина, Алиса и я отправились через двор в соседний корпус, где как раз и училась Лада. Мне не терпелось рассказать о том, что произошло. Мы устроились у подоконника в отдалении от других студентов. Заинтригованные подруги в ожидании уставились на меня.

Дотянувшись рукой до плеча, я сжала ладонью царапину под кофтой и, вздохнув, рассказала свой сон и всё, что произошло сегодня ночью, предоставив в качестве доказательства клок шерсти и показав царапину.

Лада взяла клок из моих рук и внимательно осмотрела.

– Немолодой волк. Шерсть скаталась, ломкая, – медленно произнесла она с удивившим нас всех знанием дела.

– И ты думаешь, что это оборотень? – серьёзно поинтересовалась Полина.

Я кивнула.      Для меня было важно, что они воспринимают рассказ всерьез, как настоящие друзья. Не смеются, не смотрят с недоверием, не хлопают в утешение по плечу, как безнадежно больную. Все мы знаем, что Алиса умеет летать. В этом нет никакой подделки. Это необъяснимо, но это так. Нам ли удивляться тому, что что-то необычное всё же существует? Если оно существует, так почему бы нам не узнать об этом больше? Разве это не интересно?

– Можно я возьму клок себе? – попросила Лада.

– Он тебе нужен?

– Ну… – протянула она, не отводя взгляда от шерсти. – У меня же папа увлекается охотой. Покажу ему, может, что-нибудь ещё сможет сказать.

– А как ты ему объяснишь, откуда у тебя это?

– Так и скажу, – ответила она, пряча трофей в пенал. – На Дину напал волк в её же квартире, оставил после себя неизгладимые впечатления и клок старой шерсти. Кстати, ты говоришь, он просто выпрыгнул во двор?

– Да. Сбежал, когда луна спряталась за тучу.

– Интересно, где он сейчас… – задумчиво протянула подруга.

– Что ты имеешь в виду?

– И правда! – вдруг ахнула Полина, глядя на Ладу. – Это же ужасно!

Та с упрёком посмотрела на неё и вновь повернулась ко мне.

– Он куда-то сбежал. Значит, где-то у нас в городе живёт огромный серый и опасный волк-оборотень, способный навредить другим.

Я растерялась. Да и никто из нас, по-видимому, не пришёл в восторг от этой новости. Алиса нахмурила аккуратные брови, что сделало её красивое лицо ещё более красивым, а Полина, поджав губы, смотрела то на меня, то на Ладу.

– Но ведь… Оборотни превращаются только в полнолуние? – предположила я.

– Во-первых, не факт, – учительским тоном сказала Лада и тут же добавила в ответ на наши недоумённые взгляды: – Я где-то читала, что это не всегда так. Во-вторых, что с того? Он может быть опасен один раз в месяц, но это не отменяет того факта, что он опасен.

Я промолчала. Подруга была права.

– Но ведь это всё значит, – взволнованно произнесла Алиса, – что ты тоже станешь страшным опасным волком!

Все воззрились на меня. Странно, но эта мысль до сих пор почему-то не приходила мне в голову. Я была так поражена тем фактом, что оборотни существуют и что один из них побывал ночью в моей квартире, что совершенно забыла об опасности обращения в им подобных.

– Не-ет, – с сомнением протянула Полина. – Для этого нужно, чтобы оборотень укусил тебя. Он ведь тебя не кусал?..

– Только царапину оставил… – встревоженно произнесла я.

– Ну, вот! Это не страшно, ведь так?

Я неуверенно кивнула.

– Ты чувствуешь, что превращаешься? – Алиса продолжала хмуриться.

Я занервничала, но всё же ответила:

– Чувствую, что плечо болит. А ещё чувствую, что жутко не выспалась.

Лицо Алисы вдруг прояснилось и она подбадривающе улыбнулась:

– Раз так, то спешу тебя заверить: ты просто обыкновенный человек! Либо я тоже оборотень, потому как тоже жутко не выспалась…

Она даже вполне натурально зевнула. Я облегчённо вздохнула, но не могла до конца понять, радоваться мне от этого или нет. Наверное, всё же радоваться: быть монстром-убийцей совсем не хотелось. С другой стороны, велико было желание обрести какой-нибудь магический дар.

– Ты меня пугаешь, – произнесла Полина негромко, во все глаза глядя на меня.

– А ты меня. И прекращай читать мои мысли! – ответила я и сама почувствовала, как в голосе, помимо укора, прозвучала лёгкая ревность.

Лада всё это время молчала и лишь внимательно наблюдала за мной. Когда я обернулась к ней, она вдруг вздрогнула, словно внезапно очнувшись, и перевела взгляд. В этот же момент рука её как-то резко потянулась к волосам, чтобы поправить воображаемо-выскочившие пряди. Мы с Алисой и Полиной повернулись туда, куда она смотрела, и понимающе переглянулись.

По коридору, улыбаясь, шёл тот самый темноволосый парень по имени Матвей. Под руку с ним шла девушка, которая почти с самого первого дня появления юноши в университете исполняла роль его возлюбленной. Она что-то говорила, Матвей в ответ качал головой.

Проходя мимо нас, парень приветливо махнул рукой. Мы ответили ему тем же, вот только Лада, разволновавшись, так дёрнула руку, что с плеча её соскользнула сумка. Занервничав, девушка отвела взгляд и привела себя в порядок, делая вид, что ей совершенно не интересно, что теперь думает Матвей, а уж тем более его девушка. Последняя, увидев неловкое движение Лады, хмыкнула и бросила на нас свысока взгляд, в котором явно читалось слово «неудачницы». Матвей же вовсе не придал никакого значения происшедшему и уже открыл было рот, чтобы что-то сказать своей спутнице, но тут на сцену вступила Алиса.

Заметив ухмылку пассии Матвея, она просто не смогла оставить всё как есть и, широко улыбнувшись, звонким как колокольчик голосом громко воскликнула:

– Привет, Матвей! Не сразу узнала! Ты так изменился после школы.

Вообще-то, нисколько, но с чего-то нужно было начать.

Юноша с любопытством посмотрел на сияющую Алису. Подойдя ближе, та крепко и бесцеремонно обняла его, словно они были хорошими друзьями, которые давно не виделись.

– Я так рада тебя увидеть! Отлично выглядишь! Вот что самостоятельная жизнь делает с людьми. Ты и в школе был красавец, но сейчас просто… слов нет!

Говорила она очень громко. Смотрели на неё все, кто стоял в коридоре. Алиса успела уже познакомиться со многими студентами, многие же знали её ещё со школьных времён. В том числе и девушка, которую, к слову сказать, звали Оксана и которая недовольно поджала губы, когда Алиса бросилась обнимать Матвея.

Алиса сделала вид, что только-только заметила её присутствие. Продолжая стоять вплотную к слегка растерявшемуся юноше, она воскликнула:

– О, Оксана! И тебя не узнала! Ты что-то сделала с лицом? Выглядишь как-то неважно.

Лада чувствовала себя неловко, но поведение подруги в данный момент позволяло ей думать, что сама она всё-таки смотрелась ещё не так глупо. Впрочем, Алиса не боялась мнения других людей. Ей нравилось быть самой собой и ещё больше нравилось играть на публику. Публике же, в свою очередь, состоящей почти целиком из людей, которые Алису знали, нравилась её игра, а развернувшееся посреди скучных пар представление доставляло удовольствие.

Вот и в глазах Матвея мелькнуло понимание, а следом – любопытство. Он не стал сопротивляться и не стал вступаться за Оксану. Кажется, ему стало интересно узнать, чем всё это закончится. Его девушка, оказавшись негативной героиней в этой сценке, зло сверкнула глазами, но не ответила.

Алиса, не дождавшись её реакции, вновь переключилась на Матвея:

– Тебе надо внимательнее следить за своими девушками! Что-то быстро они у тебя меняются. Наверное, не могут выдержать стиль рядом с тобой. А это значит, что тебе нужно быть проще.

Матвей поджал губы и качнул головой, словно говоря: «Пожалуй, ты права».

– Может, тебе быть проще? – всё же не выдержала Оксана. – Распинаешься, как в цирке.

Она говорила негромко и ядовито, глядя прямо в глаза Алисе.

– Куда уж проще, – отмахнулась та, совершенно не смутившись и не отводя взгляда.

Ей только того и надо было, чтобы на публику вызвать своей игрой негативные эмоции Оксаны и испортить ей тем самым день.

– Мы люди простые, – улыбнулась она. – Что думаем, то и говорим. Как чувствуем, так и действуем. В игры не играем. Ладно! Что уж. Не обижайся! Матвей, – Алиса послала парню воздушный поцелуй, – пока! Рада была повидать!

Матвей всё так же молча кивнул. Она подмигнула ему напоследок и вернулась к нам. Парочка отправилась дальше по коридору. Оксана ещё несколько метров сжигала Алису взглядом, но та только продолжала улыбаться ей в ответ.

Полина, Лада и я чувствовали себя неловко. Собравшиеся в коридоре студенты посматривали то на уходящую пару, то на нас и что-то обсуждали.

– Ну ты и!.. – начала было Лада, но запнулась, не зная, как лучше докончить фразу.

– Спокойнее! – посоветовала ей Алиса. – Тебе бы тоже не помешало быть проще, – она поучительно посмотрела на подругу. – Эта красотка не из-за любви к Матвею липнет, а из-за репутации. Поверь мне, я знаю.

Взгляд ее на мгновение потускнел, но лишь на мгновение, а потом она продолжила:

– Эта Оксана та ещё … мадам. Пусть слегка остудится, пока не перегорела. Ты разве не видишь?.. Матвею скучно! Он терпит её просто так, потому что по «статусу» ему положено. Он – первый красавчик, умник, спортсмен. Она – о, Боже мой! – «Мисс Университет» за прошлый год. На год его старше, старушка. Ухватилась, потому что предыдущий такой же в прошлом году выпустился и благополучно улетел от неё в Канаду. Красоваться же с кем-то нужно. А Матвей – чем не симпатичный аксессуар для дамской сумочки? С её точки зрения, я имею в виду, – поспешила добавить Алиса. – Вот так обстоят дела, Ладочка.

Она утешающим жестом погладила подругу по плечу, но та лишь покачала головой и нервно дёрнулась. Далеки были для неё размышления просвещённой в этой теме Алисы. Может быть, та и была права, но Ладе совсем не понравилось, что подруга так неприятно отзывается о Матвее: словно бы он дружит с девушками только из-за статуса, словно бы ничего в нем больше нет, кроме статуса.

Есть в нём что-то. Лада не сомневалась в этом.

– Да, он от нее устал… – негромко произнесла Полина, сочувственно глядя в спину заворачивающему за угол Матвею. – По глазам видно. Не только в мыслях.

– Короче говоря, – подытожила Алиса. – Не придумывай сама себе сложностей. Будь проще.

– У нас сегодня ещё тренировка с ним, – напомнила я.

– Вот Ладочке в связи с этим и задание: до вечера научиться быть проще. Мы сейчас уйдем, – она деловито посмотрела на часы, – и оставим тебя в покое. А ты думай.

– Ну так идите уже, – нетерпеливо произнесла Лада. – Свалились на мою голову, философы. У нас тут оборотни, а вы меня жить учите!

– Не философы, а филологи. Мы не мудрствовать любим, а слова красивые говорить. А вот ты как раз мудрствуешь, – не преминула заметить Алиса. – Ладно, всё, уходим!

Она подбадривающе улыбнулась недовольной Ладе и махнула нам рукой, как всегда уверенная в самой себе. Мы попрощались и ушли, оставив подругу в покое. Пора было возвращаться на пары.

Глава 6. Закипает кровь

Прошёл почти месяц с того дня, как меня оцарапал оборотень. Волнение от произошедшего угасло ещё на первой неделе, когда после наложения нескольких швов наконец перестало болеть плечо. Я нисколько не забыла о произошедшем. Просто стала реже перекручивать в голове картины той пугающей ночи и возможные варианты развития событий. Иногда всё же лежала полночи без сна, размышляя о том, что со мной стало: превращаюсь ли я в монстра, заразилась ли я страшной болезнью, а может быть, просто сошла с ума и всё это происходит в моём воображении.

Я думала и о оборотне, который ворвался в ту ночь в мою квартиру. Кто он? Что он делал тогда в моём дворе? Намеренно ли пришёл туда или оказался случайно? Собирался убить именно меня?

Первые несколько дней, я даже боялась, что он вернётся. Прислушивалась к каждому шороху в квартире, запиралась в комнате вместе с Хелсингом, чтобы было не так страшно. Ждала, когда огромный волк с человеческой тенью вернётся, чтобы завершить начатое.

Но он не приходил. И я успокоилась.

«Он хотел убить меня, но в последний момент человеческая сущность пересилила и он передумал. Значит, человек в нём сильнее, чем волк. Значит, он не должен вернуться,» – так я себя убеждала.

В конце концов мерность привычных будней, относительное спокойствие в моей жизни и отсутствие выходящих за рамки привычного событий усмирили мой страх. Я стала легче засыпать и даже видеть хорошие сны. События той ночи затуманились в памяти, стёрлись яркие воспоминания и чувства. Казалось, что жизнь наладилась. Стала такой, как была: мирной и тихой. Абсолютно обычной.

Было начало ноября. Наступали зимние холода. Деревья уже давно оголели, и город стал серым и неуютным. Листья, опавшие ещё в сентябре, пожухли и мокрыми тряпочками лежали на грязных дорогах. Серость была повсюду: на улицах, в домах и в душах людей.

Снег не шёл. Казалось бы, пора. Пора бы ему выпасть и укрыть собой замёрзшую землю, украсить голые ветви деревьев и крыши домов. Пора бы спрятать этот серый мир под своим чистым, блестящим в свете солнечных лучей покрывалом. Но снег не шёл.

В университете из-за болезней преподавателей отменили несколько пар, и теперь один лишний день в неделе, в понедельник, мы отдыхали. И именно в этот день я проснулась с ощущением того, что сегодня моя жизнь изменится.

С самого утра я старалась занять себя какими-нибудь незначительными делами, чтобы не спугнуть это странное, непривычное, но очень приятное чувство вдохновения, похожего на эйфорию. Мне казалось, что кто-то готовит для меня грандиозный сюрприз, и я ждала этого сюрприза с нетерпением и любопытством.

Временами я чувствовала, как кружится голова, но была уверена, что это от счастья и долгой прогулки с Хелом. Пёс был бесконечно рад тому, что его хозяйка наконец перестала вести себя как серьёзный человек и почти полтора часа бегала – именно бегала! – с ним по тротуарам и газонам города.

Темнеть начинало рано. Но надвигающиеся сумерки нисколько не испортили моего настроения. Наоборот, ощущение изменений становилось всё более ярким, эйфория усиливалась и голова кружилась всё чаще.

Мне не хотелось думать о том, чего именно я жду. Мне было слишком хорошо, чтобы об этом думать: свободный день, солнечная погода, наконец-то зажившая рана… Нет, в самом деле! Не может же быть так счастлив человек, который скоро обратится в монстра! Уж этого-то со мной точно не произойдет! Тем более мы это уже обсуждали.

На тренировку я пошла с высоко поднятой головой, осознавая себя не такой, как все люди, идущие мимо. Хотелось громко крикнуть: «Вот я! Смотрите на меня!» и пойти дальше под недоумённые взгляды прохожих, недовольных тем, что кто-то так дерзко прервал их серые привычные будни.

С Ладой я встретилась на остановке, недалеко от стадиона, где проходили тренировки. Я молча улыбнулась ей, сделала реверанс и потянула за руку, торопя на занятия.

– И тебе привет, – сказала она, поспевая за мной. – Что с тобой случилось? Ты выиграла миллион?

– Лучше! – ответила я таинственно. – Я выиграла этот день.

Лада перестала задавать вопросы, решив, видимо, что с людьми, философствующими и ведущими себя не совсем адекватно, лучше не вступать в словесную полемику, пока к ним не вернётся здравый рассудок.

Она, я, Матвей и ещё один юноша по имени Иван посещали кружок, где обучали различным видам немного устаревших уже сейчас боевых искусств, связанных с оружием. Мы изучали технику владения мечом, шпагой, а также технику стрельбы из лука и арбалета, на что, по решению тренера, делался основной упор. Мне иногда казалось, что мы походим на ярых фанатов Средневековья и Толкина, хотя и не являемся таковыми. Но это было необычно, а потому интересно.

Заняться таким странным делом меня заставила Лада, которая однажды поинтересовалась у Матвея, чем он увлекается, помимо учебы. Матвей рассказал ей, что ходит на занятия по стрельбе к своему хорошему другу. Лада узнала, где находится этот кружок, и спросила у Матвея, можем ли мы туда попасть. Лично «мы» на то время никуда не хотели попасть, а уж тем более на такое странное и, как казалось, дорогое развлечение. Но что не сделаешь для лучшей подруги? И мы туда записались.

С тех пор прошло почти два года, и я ни разу не пожалела о принятом Ладой решении. Помимо «сказочных» боевых искусств, мы обучались и многим другим полезным вещам. Тренер оказался замечательным человеком и очень скоро стал нам хорошим другом, несмотря на разницу в возрасте.

Оказалось, что у него не так много учеников. Площадка принадлежала ему, и плату за занятия он брал относительно небольшую и то, скорее, ради приличия. Говорил, что это было его мечтой, а за мечту не платят деньгами. Ещё полгода назад с нами тренировались двое взрослых юношей. Их звали Володя и Арен. Они вечно развлекали народ своим дурачеством, несмотря на то что оба умные и довольно образованные люди. Но они окончили курсы и покинули нас, разъехавшись по разным городам в поисках своего места в жизни. Теперь из взрослых учеников нас оставалось только четверо: я, Лада, Матвей и Ваня – друг Матвея.

Чем ближе мы подходили к воротам тренировочной площадки, тем сильнее билось моё сердце, словно что-то неизвестное, чего я ожидала, было где-то там, за этим забором. Вероятно, от того же волнения вдруг совсем некстати разболелась голова.

– Доброе утро, девушки! – улыбаясь, поздоровался с нами тренер.

Это был немолодой, немногим старше сорока лет мужчина с добрыми карими глазами. Каштановые волосы и усы чуть тронула седина. Он был высокий и худой. Всегда ходил в кофтах или рубашках с длинным рукавом, скрывая свои руки, которые, как мы узнали от Арена однажды, были обезображены старыми шрамами. Шуруп – так мы называли его между собой – рассказывал, что раньше очень любил лазать по деревьям, а ещё часто ходил в походы в лес и однажды «повздорил» с лисицей.

Собственно, все эти увлечения, а также любовь к произведениям Толкина привели к тому, что однажды у молодого парня Александра возникла идея создать свою небольшую школу, в которой он мог бы обучать других ребят тому, что называл навыками выживания. Умение биться на мечах и луках вряд ли можно было бы назвать актуальным способом выживания в современной городской среде, но это не помешало юному предпринимателю включить их в обучение. Кроме того, мы развивали силу и ловкость, учились бегать и прыгать через препятствия, лазать по деревьям, стенам. Зимой окунались в бочку с холодной водой, летом пробовали делать шалаши из веток, разжигать разными способами костер. Это действительно оказалось очень интересным. И очень сильно сближало учеников не только друг с другом, но и с тренером.

Конечно, возник вопрос, как ему удается содержать небольшой стадион и спортивный зал, закупать оборудование, снаряжение и всё остальное. Мы знали, что живёт он прямо тут же, в небольшой квартирке, примыкающей к залу, которую сам называл каморкой. Поэтому предположили, что раньше у него была хорошая квартира, которую он выгодно продал, и какие-то сбережения, позволившие выкупить территорию старого детского спортивного комплекса, преобразовать её, отстроить, отремонтировать и привести в тот порядок, который был ему по душе.

Прямо, конечно, никто не спрашивал. Но и этого предположения нам было вполне достаточно. Шур стал для нас человеком дела и слова, человеком, который не просто мечтает, но всеми способами стремится реализовать свои мечты. Мы уважали и любили его, в том числе за его душевность, доброту и понимание.

– Здравствуйте, Александр Трофимович! – ответили мы, проходя в ворота.

Шур, одетый в старенькое короткое пальто и джинсы, поставил к забору какую-то доску и отошёл. Он улыбнулся нам, чем-то напомнив своей внешностью непревзойденного Тома Селлека, и махнул рукой, зовя за собой. Пройдя по стадиону, мы вошли в просторный тёплый зал, где было множество манекенов и мишеней. Наши луки, арбалеты, тренировочные мечи и прочее снаряжение хранились в небольшом сарае, пристроенном к залу. Вход в сарай был как изнутри, так и снаружи, с улицы.

В углу зала ещё одна дверь вела в комнату, где жил Шуруп. Ему тут нравилось, и он никуда не хотел переезжать. В его каморке мы часто после тренировки в дождь или в холодную погоду оставались всей компанией, чтобы просто поговорить. Здесь было тепло и уютно, словно дома. Узкий круг друзей, горячий чай, счастливые глаза и улыбки – достаточно, чтобы чувствовать себя на своем месте.

– Замёрзли, девушки? – поинтересовался звонкий и слегка насмешливый голос.

– Привет, Матвей! Замёрзли… Согреешь? – улыбнулась я, чувствуя в себе вдохновение на подобные шутки.

Лада тихо хмыкнула, стоя неподалеку и снимая с себя перчатки.

– Подумаю над твоим предложением, – совершенно не смутившись, отозвался Матвей, напомнив мне в этот момент Алису. – Но только из меня плохая грелка, – он притворно вздохнул. – Может, у Ивана получится лучше?

Словно по неведомому сценарию, в зал из раздевалки вышел высокий русоволосый паренек. Он поздоровался с Шуром и посмотрел на нас. На его лице появилась приветливая улыбка, совершенно особенная и невероятно добрая. Одной ей он мог согреть кого угодного, даже очень замёрзшее сердце.

Шур широко развёл руки и хлопнул в ладоши, привлекая наше внимание. Сегодня мы отрабатывали открытую, боковую и закрытую стойки при стрельбе из лука, закрепляли умение использовать высокий хват и повторяли то, что проходили на прошлом занятии. Самые главные навыки стрельбы у нас уже были. И лично я была этому очень рада, потому что до сих пор помнила, как мы несколько недель подряд только и делали, что учились вставать в правильную позицию для стрельбы. Поднять лук, опустить лук, поднять лук, опустить лук… И так целый час! Все это для того, чтобы тело запомнило движение.

Где-то посередине тренировки у меня что-то случилось с кликером. Ваня предложил мне свой старый лук, из которого стрелял раньше, пока не собрал себе новый с помощью Шурупа. Я кивнула, тут же пожалев об этом движении из-за резко загудевшей головы, и мы направились в сторону сарая. Проходя мимо Матвея, я услышала, как тот тихо напевает себе под нос: «Тили-тили-тесто!..». Я сделала вид, что не заметила, но почувствовала, как лицо на мгновение разгорелось жаром.

Впрочем, чуть позже я поняла, что его песенка не сильно меня задела. Мне было достаточно спокойно рядом с Ваней, даже несмотря на то, что мы остались почти наедине. Жар же, похоже, нисколько не был связан с намёком Матвея, потому что через пару минут, когда я проверяла, в рабочем ли состоянии кликер на одолженном Ваней луке, прилив горячей крови вновь ударил в лицо. Хуже того, боль в голове стала сильнее, зажгло в плече и на шее, там, где после наложения и снятия швов остался светлый шрам от царапины.

Конечно, не этого я ждала, почувствовав утром ветер перемен. Не возвращения почти позабытой боли.

Уже идя через зал обратно, я ощутила вдруг, как пол уходит из-под ног и приближается к глазам. Затем на несколько мгновений мир вокруг погас, а потом возродился снова из смутных пятен и неясных звуков.

– Тренер! – послышался как сквозь толщу воды встревоженный крик, а затем всё тот же мир начал поворачиваться вокруг меня.

Зашумели ещё голоса. Сознание начало понемногу возвращаться. Звуки становились яснее. Медленно, через силу открыв глаза, я поняла, что лежу на полу, а голова чуть выше, на чьих-то коленях. Было тяжело дышать, а лоб словно сдавило железным обручем.

Кто-то приблизился и сел рядом. Я увидела длинные рукава кофты и руки Шурупа. Его ладонь легла мне на глаза и оказалась очень горячей.

– Так, – сказал тренер встревоженно, – Лада, принеси из шкафчика рядом с раковиной в комнате нашатырь. Дина, слышишь?

Я разлепила засохшие губы, чтобы медленно и с трудом ответить:

– Да, просто…

Я почему-то начала искать оправдание своей слабости, но мысли ещё смешивались и думать было физически больно.

– Что с ней? – негромко спросил Матвей.

Тренер помедлил с ответом. Его горячая рука всё ещё лежала на моем лбу.

– Похоже, высокая температура, – ответил он наконец, и голос его прозвучал очень устало.

Видимо, вернулась Лада с нашатырем, потому что через несколько мгновений в нос ударил резкий запах, глаза распахнулись и сознание вернулось окончательно. Я даже приподнялась, чтобы отодвинуться подальше от бутылочки с лекарством.

Колени были Ванины. Его же руки поддерживали меня, пока я вставала. Лада нараспашку открыла ближайшее окно. Я вдохнула свежего воздуха. Стало намного лучше. Но меня всё-таки довели до каморки и усадили на кровать.

Все столпились вокруг, давя своим вниманием.

– Всё в порядке, – ответила я, постаравшись сделать как можно более спокойное лицо, хотя в голове опять начала пульсировать тупая боль.

– Да уж видно, – иронично заметила Лада. – Ты же выиграла этот день.

– Кровь кипит, – сказал Шуруп, а затем добавил, не отводя взгляда от моего лица: – Вызывайте такси. Лада, проводишь до дома?

– Вместе проводим, – уверенно произнёс Матвей.

Ваня кивнул.

Глава 7. Новая жизнь

На такси мы вчетвером добрались до моего дома. Сидя возле окна на заднем сиденье, я попыталась прижаться лбом к холодному стеклу, чтобы уменьшить боль. Но очень скоро пожалела об этом, когда машина, наехав на очередную ямку на дороге, подпрыгнула и моя голова сильно ударилась о выступ над окном. В глазах потемнело, и я решила больше не экспериментировать.

Когда мы приехали, ребята втроём проводили меня на второй этаж до дверей квартиры.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Лада.

– Терпимо, – ответила я, постаравшись улыбнуться как можно бодрее.

Меня смущало их внимание и тяготила такая настойчивая и дружная забота. Я казалась себе жалкой в их глазах, и это было неприятно.

– Сама дальше справишься? – поинтересовался Матвей.

– Вполне.

Я начинала раздражаться. Уже сложно было помнить о том, что всё это друзья делают ради меня, потому что переживают. Лада – ещё понятно, мы дружим с самого детства. Но Матвей и уж тем более Ваня! Неужели, я для них так важна?

Мой взгляд встретился со взглядом Ивана. Он смотрел серьёзно и слегка хмуро, но когда я обратила на него внимание, тепло улыбнулся.

– Ладно, – сказал Матвей, уловив намёк в моём легком раздражении. – Мы пойдём. Отдыхай.

Он махнул рукой и стал спускаться вниз по лестнице. Иван последовал за ним. Лада улыбнулась напоследок, и улыбка эта показалась мне какой-то неправильной: не подбадривающей, как у Вани, а наоборот, сочувствующей, печальной и усталой.

Она отправилась вслед за мальчиками. И только когда они уже миновали целый лестничный пролёт, я вдруг опомнилась и крикнула им вдогонку:

– Спасибо!

– Да не за что, – услышала я голос Матвея.

– Отдыхай! – перекликался с ним голос Лады.

Ваня промолчал. Он вообще чаще молчал, чем говорил. Жесты, улыбки и взгляды были для него более свойственны, чем слова.

Хлопнула подъездная дверь. Ребята ушли. Я достала из сумки ключи и несколько секунд спустя уже закрывала за собой дверь квартиры.

Дома никого не было. Мама, вероятно, ушла к кому-то в гости. Я вдруг почувствовала ужасную усталость и тоску: жизнь издевается. Сначала внушает надежду на приятные перемены, а потом валит с ног, ударяет дверцей машины по макушке и заставляет друзей испытывать к тебе жалость. И словно слышишь её ехидный старушечий голос: «Ну, что? Понимаешь теперь? Нечего строить сказочные иллюзии и ждать сюрпризов. Реальность жестока. Пора бы уже этому научиться!»

И вот я стою на пороге, привалившись к стене и закрыв глаза. Мама в гостях, ребята ушли, и только сейчас, оказавшись в одиночестве, я вдруг остро ощущаю потребность в чьей-нибудь помощи. Но рядом нет никого, кто мог бы окружить заботой: снять с меня сапоги, подхватить на руки, уложить в кровать, принести большую кружку горячего чая с лимоном и шоколадку. И всё это безвозмездно, без лишних вопросов, без упрёков и сочувствующих взглядов. Одиноко. Грустно. И хочется… есть.

Да, именно в этот момент заурчал живот. Мысль о еде мгновенно перебила чувство тоски и одиночества. Я сняла сапоги, куртку и отправилась на кухню, чтобы заглянуть в холодильник. Хелсинг, до того сидевший в коридоре в ожидании, резво помчался за мной. Я отчётливо различила жалобу на голод в его лае, или же мне просто так показалось, потому что я сама была голодна как волк.

Пёс подбежал к пустой миске. Я подошла к холодильнику, открыла его. Там обнаружились жареные куриные ножки. За два-три укуса я расправилась с одной, даже не потрудившись разогреть её. Вторую, освободив от масляной кожи, отдала Хелсингу. Затем насыпала ему ещё сухого корма и отправилась в комнату, чтобы там, завалившись в одежде на кровать, вновь вспомнить про пульсирующую в голове боль.

Под её размеренные волны я, кажется, задремала. Мне даже приснился сон о волке, бегущем по лесу. Я ощущала скорость, силу лап и ловкость, позволяющую перепрыгивать овражки, обегать деревья, вовремя опускать голову, минуя низкие ветки. На обрыве, когда лес кончился, волк остановился. Его взгляд нашёл блестящий круг луны. Он поднял голову и призывно завыл. Ему вторили другие волки, далёкие. И этот звук сотен волчьих голосов слился, сплелся, превратился в дребезжащий и раздражающий шум.

Я проснулась и поняла, что кто-то звонит в звонок, а Хел, скуля, скребёт косяк, желая впустить этого кого-то. С трудом поднявшись и доковыляв до коридора, я открыла дверь. Вернулась мама.

– Привет! – сказала она, заходя и шурша пакетами.

– Привет! – ответила я, забирая поклажу и унося её на кухню.

Когда я вернулась, она уже вешала куртку в шкаф.

– Спала? – спросила она, посмотрев на меня.

– Да, чувствую себя не очень.

Она приложила холодную ладонь к моему лбу.

– Ну да, – сказала она, слегка встревожившись, – лоб горячий. Ничего не болит?

– Голова… немного, – мне не хотелось тревожить её ещё больше.

– Я тебе сейчас заварю какого-нибудь порошка, а ты ложись. Поспишь, а завтра посмотрим, – сказала она, направляясь на кухню. – Есть хочешь?

– Нет, я уже перекусила.

Минут пятнадцать спустя я лежала в кровати, переодетая, напоённая каким-то растворимым порошком от простуды, поцелованная и оставленная выздоравливать. Успев ещё устыдиться мыслям об одиночестве, я вновь провалилась в сон.

Некоторое время спустя меня разбудил Хелсинг, поскрёбшийся в дверь. Я встала, открыла. Он ворвался ко мне, сразу запрыгнув на широкий подоконник. В квартире было темно. В маминой комнате едва слышно работал телевизор.

Я закрыла дверь, подошла к окну. Голова всё так же монотонно гудела, пульсируя в такт ударам сердца. Я открыла створку, впустив в комнату свежий морозный воздух и шум ночного города. Хелсинг часто задышал. Я закрыла глаза и тоже глубоко вдохнула.

И поразилась тому, как много оттенков запахов мне удалось различить: запах свалявшейся листвы, мокрой древесины и мокрой шерсти, машин. Даже запах масла из круглосуточного кафе, которое находилось через двор. И ещё какие-то запахи. Острые, непонятные.

Помимо запахов, я слышала много звуков: шелест шин, жужжание моторов, стук одиноких каблуков, скрежет рогов последнего троллейбуса.

Я понимала, что и раньше чувствовала и слышала всё это, только не могла различить. Запахи и звуки смешивались в общий фон, их невозможно было разбить на части. Теперь же отчего-то всё стало таким четким, явным, понятным. Отчего?

Я открыла глаза и уткнулась взглядом в повисшую над соседним домом полную луну. Её серебристый свет влился в моё сознание, и всё стало до боли ясно.

Мысль, от которой я пряталась целый день. Одно лишь слово. Оборотень.

Тело пронзило невыносимое ощущение, идущее откуда-то изнутри. Я негромко вскрикнула и согнулась, сев на колени. Хелсинг гавкнул, повернувшись ко мне, затем спрыгнул с подоконника и улёгся под столом, прижав уши. Послышалось тихое скуление.

Боль не отступала, она нарастала, выворачивая наизнанку. Меня бросило в холод, затем лицо обдало жаром и голова словно бы распухла. Глазам стало тесно в глазницах, в ушах зазвенело. Лицо, казалось, надувается, словно воздушный шарик, готовый вот-вот лопнуть. Но вдруг стало легче. На губах появился вкус крови. Кажется, она бежала из носа, и вместе с ней уходила боль.

Всё же я оборотень. И сегодня полнолуние.

Кости заныли так внезапно и сильно, что я упала на пол и тихо застонала, свернувшись клубочком и стараясь прижать к себе руки и ноги. Из глаз побежали слёзы. Я почти кричала от невыносимой боли и не могла понять, почему мама не слышит и не идёт мне на помощь. Мне казалось, что своим криком я должна была разбудить её.

Вдруг на фоне боли послышался мужской голос:

– Тише.

Испугавшись, я вскинула голову, чтобы осмотреть комнату, но никого не было.

– Прости, я не хотел тебя пугать, – извиняющимся тоном произнес тот же голос. – Ты слышишь меня лишь в своей голове. Позволь помочь.

Я вновь сжалась, чувствуя, как вытягивается позвоночник, лицо, меняются руки и ноги, видя, как вся кожа покрывается серыми волосами. Мне хотелось только, чтобы всё это поскорее закончилось. Я закрыла глаза и откровенно завыла в голос, не в силах больше сдерживаться. Хелсинг завыл из-под стола вместе со мной.

– Всё будет хорошо, – вновь произнес незнакомец. – Скоро всё кончится. Ты станешь волком. Тебе нужно будет бежать как можно скорее. Бежать в лес, к югу от города. Не бойся, я поведу тебя.

Я старалась слушать: голос отвлекал от боли и действительно успокаивал.

– Прошу, постарайся сохранить сознание до тех пор, пока не доберёшься до леса. Это очень важно. Лишь когда попадёшь в лес, можешь без опаски дать волю волчьим инстинктам. Магия укроет тебя от чужих глаз. Не нужно будет опасаться того, что ты можешь натворить. Ближе к рассвету тебе удастся взять контроль над собой. Тогда мы и встретимся.

Голос затих. Но я вдруг заметила, что и боль прошла. Осталось только ноющее ощущение в костях и мышцах, как бывает на следующий день после тяжелой тренировки.

Я открыла глаза. Мир изменился. Он стал чётче, поменял оттенки. Несколько минут я неподвижно лежала, стараясь осознать, чем теперь стала. Тело моё было нисколько не привычно, сознание словно бы запихнули в другую голову. Голову зверя.

Кто я? Неужели теперь я похожа на того монстра, что напал на меня месяц назад? Мне вспомнились клыки, горящие глаза, когти-кинжалы и душное дыхание пасти, распахнутой прямо возле моей шеи.

«Не нужно будет опасаться того, что ты можешь натворить».

Но что я могу натворить?..

Не время для всего этого. Более менее придя в себя и стараясь абстрагироваться от охватывающей меня паники, я попыталась встать. Удалось не сразу: я не понимала, как двигать конечностями. Но через несколько попыток словно бы вспомнила, как всё должно быть, и ощутила себя калекой, который спустя годы сидения в коляске заново учится ходить. Но, научившись один раз, разучиться почти невозможно. Поэтому через несколько попыток я всё-таки уверенно встала на лапы, сделала пару шагов, повернула голову. Встретилась глазами с Хелсингом.

Несколько мгновений мы смотрели друг на друга. Затем Хел приподнял голову и негромко, но достаточно дружелюбно тявкнул, словно бы говоря: «Я знаю, кто ты».

Окно было открыто. Позабытым когда-то движением я оттолкнулась лапами и запрыгнула на него.

Голос велел бежать к югу. И что-то заставляло меня без сомнений довериться ему. Хотя бы то, что он был единственный, кто оказался рядом, когда всё это произошло.

Что-то тянуло меня в нужном направлении.

«Я поведу тебя,» – вспомнилось мне.

Хорошо, веди меня, голос. Я пойду к тебе. Я помчусь к тебе. Мне хочется мчаться, хочется бежать со всех лап. Вот они, мои перемены. Вот чего я ждала весь день. А может, всю жизнь. Обновления.

Хорошо, что живу я всего лишь на втором этаже. Можно было бы, наверное, сразу спрыгнуть на землю. Кажется, волк на такое способен. Но лучше пока не экспериментировать.

Чуть наискось, под балконом, была покатая крыша магазинчика на первом этаже. Я посмотрела на неё, затем на Хелсинга. Тот уже сидел и внимательно следил за мной. Лапой я прикрыла окно так, чтобы можно было протиснуться в него, но при этом не сильно задувал внутрь ветер. Застопорила створку толстой тетрадкой, подпихнув её в зазор между рамой и подоконником. Закусив край шторы, плотно закрыла её.

Мне самой было не холодно. Внутри словно всё бурлило. Новое тело ныло, требуя, чтобы его хорошенько размяли. А ещё явно животный инстинкт всё настойчивее требовал бега и мяса.

«Пора. Надеюсь, успею добежать до леса».

Я протиснулась в оставленный зазор, в два прыжка, используя крышу магазинчика, спустилась на промёрзлую землю, покрытую корочкой инея, и, уловив направление, сорвалась с места.

Глава 8. Необычный кот

Когда Лада вернулась домой после тренировки, родителей ещё не было. Её ждал только абсолютно чёрный гладкошёрстный кот, с изумрудными глазами, нагловатой мордой и очень высокой самооценкой. Он сидел на стуле в её комнате и вылизывал лапу.

Когда девушка вошла, он даже не прервал своего занятия. Лада услышала вопрос:

– Что-то случилось?

Голос, как ей казалось, принадлежал молодому мужчине, не старше тридцати. Он был бархатным и очень приятным. Правда сейчас его немного портило лёгкое беспокойство.

– Да, – вслух ответила Лада. – Диане стало плохо, отвели её домой. Мне кажется, это из-за того оборотня. Помнишь, я приносила клок шерсти? Сегодня полнолуние…

Теперь кот отвлёкся от своего занятия и внимательно посмотрел на девушку.

– Не завидую, если так, – вновь прозвучал мужской голос.

Он принадлежал именно чёрному коту, который в силу своих физических особенностей вынужден был использовать телепатию, чтобы общаться с людьми.

Конечно же, кот этот был не совсем обычным. Он появился в квартире Лады несколько месяцев назад, летом.

В прекрасный выходной день, когда солнышко ласково светило в окно и никуда не надо было спешить, девушка сидела на кровати и читала. Окно было распахнуто настежь, поэтому громкий скрежет когтей по карнизу заставил её оглянуться. По ту сторону окна сидел тот самый кот. Сидел, гордо вытянувшись и глядя прямо на неё. Не тем испуганным взглядом, который можно встретить у обиженных жизнью уличных котов, а вполне разумно и уверенно.

– Привет, – сказала Лада, вставая и подходя к окну. – Какой крупный голубь попался…

Отчётливый чужой голос в голове заставил её вздрогнуть и даже ойкнуть:

– Не сравнивай меня с этими глупыми птицами, – голос был явно недоволен. – На закуску они ещё ничего, но мозгов в них явно маловато.

Морда кота всё это время оставалась неподвижной, он также смотрел на неё, но ни один ус не дёрнулся. Поэтому Лада не сразу сопоставила голос, звучащий в голове, с котом, да и она никак не ожидала, что последний умеет говорить. Ей пришло в голову, что это может быть Силлант – он пару раз общался с ней с помощью телепатии, – но слишком уж было на него не похоже.

– Извините, – сказала она растерянно.

– Пожалуйста, – ответил голос. – А теперь впусти и дай воды. Очень хочется пить.

При этих словах кот встал, потянулся и подошёл к сетке, спасающей квартиру от летающих насекомых. Только теперь девушка поняла, что происходит. Поняла и недоверчиво прищурилась. Учитель, который помогал ей освоиться в магическом мире, успел рассказать много историй о заколдованных существах, которых не следует подпускать близко. Поэтому сейчас она не спешила приглашать в дом странного чёрного кота, умеющего общаться.

– Почему я должна тебя впустить? – спросила она с подозрением.

– Потому что я твой родственник и мне просто необходимо поселиться у тебя, – ответил кот, прохаживаясь вдоль сетки и нетерпеливо поводя хвостом.

– Ничего себе наглость! – отозвалась девушка. – С какой стати тебе у меня селиться? Я не помню, чтобы в моей родословной были кошки.

– Хамка, – ответил кот, вновь садясь. – Со старшими так не разговаривают.

Лада не ответила. Она скрестила руки на груди и остановилась в метре от сетки. Несколько секунд они играли в гляделки, но затем кот как-то странно прищурился и вдруг начал орать. Теперь уже натурально по-кошачьи, на весь двор и самым противным образом.

Девушка увидела, что дети и старушки во дворе обратили на кота внимание. Кто-то даже высунулся из окна противоположного дома, чтобы посмотреть, что происходит. Маленькая девочка, возившаяся в песочнице, показала на надрывающегося кота пальцем и испуганно воскликнула:

– Мама, киса! Ей бойно!

– Ей не больно, доченька, – отозвалась женщина. – Просто хозяйка не хочет её пускать домой.

После этих слов Лада сдалась. Кот не прекращал орать, пока она не сняла сетку и не отошла с ней так, чтобы тот мог спокойно войти и спрыгнуть на пол.

– Не охрип? – недовольно спросила девушка, прилаживая сетку на место.

Кот облизнулся. Голос в голове прозвучал пугающе кровожадно:

– Теперь, когда ты впустила меня в дом, я смогу завладеть твоей душой и телом, смогу управлять тобой. Зря ты это сделала.

Девушку пробрал страх. Кот сделал несколько шагов к ней. Она невольно отступила, глядя в сверкающие зелёные глаза. Он сделал ещё несколько грациозных завораживающих шагов. Она отступила ещё и упёрлась спиной в книжный стеллаж. На ощупь девушка вытащила какую-то книгу и приготовилась отбиваться.

Увидев это, кот сел. Посмотрел на неё как-то странно, словно исподлобья, и вновь в голове прозвучал голос, уже не такой кровожадный:

– Да, таким мне ещё не угрожали. Или это намёк?

Лада посмотрела на книгу в своих руках. Это был сборник «Ста лучших кулинарных рецептов для домохозяек».

– Есть ещё Библия для изгнания демонов, – неуверенно произнесла она.

– О нет, – ответил мужской голос, – это я и так наизусть знаю. Сам кого хочешь изгоню.

Лада продолжала сжимать книгу в руках, как оружие. Кот тяжело вздохнул, и вновь прозвучал его голос:

– Я пошутил. Не нужна мне твоя душа. Если бы была нужна, я бы давно вытянул её из тебя, используя твою кровь, волосы, одежду. Ко всему этому у меня уже долгое время есть доступ.

– Не поняла.

Слова кота Ладу совсем не успокоили.

– Я начал следить за тобой даже раньше, чем в тебе пробудилась сила, – устало произнёс голос. – Заклясть твою душу проще простого: с расчёски падают волосы, они же остаются на куртках и кофтах, откуда потом попадают на улицу. Кроме того, старая одежда, которую ты выбрасываешь, ещё долго сохраняет твой след. Имеется в виду магический след, конечно. А ещё с белой волчицы нередко летят клочья шерсти, а на лапах из мелких порезов сочится кровь. Так что сама посуди: возможностей у меня было много.

Лада начинала очень сильно нервничать. Она не понимала, угрожают ей или нет, но ей не нравилось, что этот кот так много знает и уже давно следит за ней.

– Не переживай, – продолжил кот. – Когда начнём жить вместе, я смогу создать для тебя надёжную защиту.

– Кто ты такой? – встревоженно спросила девушка.

– Твой дальний родственник, – с готовностью ответил нежданный гость. – И я действительно пошутил. В моих намерениях не было ничего плохого. Но ты так опрометчиво поступила, впустив меня в свой дом, что мне захотелось тебя немного поучить…

Девушка опустила книгу, всё ещё недоверчиво смотря на кота.

– У меня уже есть учитель.

– Учителей много не бывает. Каждый учит своему и по-своему. Чем больше учителей, тем мудрее ученик. Тем более что мне есть чему тебя поучить, наследница.

– В каком смысле?! – Лада изумилась так, что руки совсем опустились и книга повисла, удерживаемая лишь за уголок.

– Давай, я всё расскажу тебе, милая, – произнёс голос устало, – но только ты сначала дашь мне воды. Мне, правда, очень хочется чистой воды.

Все ещё не зная, чему верить, Лада положила книгу на полку и собиралась уже выйти из комнаты, но на пороге обернулась. Ей не хотелось оставлять этого незнакомца без присмотра.

– Я не собираюсь ничего красть, – мужской голос вновь стал недовольным. – В моих же интересах остаться здесь и подружиться с тобой. Но если это заставит тебя действовать быстрее, я буду оставаться в поле зрения.

Кот подбежал к двери, недовольно виляя хвостом, и первый вышел из комнаты. Направление он угадала верно, и Ладе оставалось только ускорить шаг, чтобы не упустить его из виду. На кухне кот уселся на табурет и стал ждать, пока девушка достанет блюдце, наполнит его кипячёной водой и поставит рядом с ним.

Он долго и жадно пил. Вода под его языком расходилась мелкими волнами. Лада смотрела, молчала и ждала, что же будет дальше.

Наконец кот оторвался от миски и облизнулся.

– Вот теперь я готов, – намного более дружелюбно произнес он. – Пошли в твою уютную комнатку, там расскажу всё, что ты должна знать.

Таким же образом – кот впереди, а Лада позади – они вернулись в комнату. Необычный гость забрался на кресло за письменным столом, а девушка села на кровать, подобрав под себя ноги и обняв для уверенности подушку.

– Итак, – важно произнес голос, – теперь ты можешь задать вопросы, которые тебя интересуют. Уверяю, что буду отвечать честно. Если же ответ тебе пока слушать рано, то я так и скажу, лгать не буду. Пожалуйста, приступай.

Голова девушки уже давно была наполнена вопросами, поэтому долго раздумывать не пришлось.

– Как тебя зовут? Салем? – последнее вырвалось как-то нервно. Это звучало как шутка в её голове, но шутка, кажется, осталась понятной только ей.

– Патрик, – ответил кот, – или Пат.

Продолжения не последовало. Ладе пришлось задать следующий вопрос:

– Почему я слышу голос в своей голове?

– Кошки физически не могут говорить, как люди. Поэтому мне приходится использовать телепатию, чтобы общаться с тобой. Я – не буду скромничать – мастер в этом деле, поэтому для меня не представляет сложности передать свой голос в твоё сознание, а затем уловить твои эмоции или даже хорошо выраженные мысли. Но лучше, конечно, если ты будешь отвечать вслух. Люди, не являющиеся телепатами, не умеют хорошо и четко формулировать мысли в голове и транслировать их, поэтому мне проще понять их, когда они говорят. Да и им так привычнее.

Лада кивнула и задала следующий вопрос, интересовавший её, пожалуй, больше всего.

– Кто ты? Ты сказал, что ты мой родственник, но я не уверена, что в роду у меня были представители породы кошачьих.

– Я не буду обижаться на твою недальновидность, – кот недовольно вильнул хвостом, но всё же достаточно ровным голосом продолжил: – Вероятно, ты ещё не поняла, что я не всегда был котом. Когда-то я был человеком. В твоём роду были совсем не кошки, а великие люди. Точнее, великие маги.

– Да ну, – тут же недоверчиво произнесла девушка.

Кот вновь недовольно вильнул хвостом и несколько секунд смотрел ей прямо в глаза.

– Это так. Если ты недооцениваешь себя, это не значит, что нужно недооценивать и всех своих родственников. Я говорю, что у тебя в роду были великие маги. Самые лучшие. Самые опасные. Маги, которые могли высушить моря, обратить день вспять, разрушить и собрать замки за считанные минуты. И это всё так, – голос Патрика стал суровым. – Прими это. И никогда больше не сомневайся и не затеняй их величие своим собственным комплексом неполноценности.

Лада не нашлась что ответить. Ей не до конца было понятно, что хотел сказать кот, но она и в самом деле почувствовала в нём какую-то необъяснимую силу, по сравнению с которой она сама вдруг стала казаться себе маленькой, несерьёзной.

– Я расскажу тебе историю, – продолжил Пат. – Историю о том, как я стал котом и почему пришёл к тебе.

Глава 9. История необычного кота

Он лёг в позу сфинкса и начал рассказ. Его бархатный голос, звучащий в голове, окутывал Ладу словно туманом. Всё время повествования девушка неотрывно смотрела в изумрудные кошачьи глаза. Возможно, поэтому воспоминания далёкого предка телепатически передавались в её сознание. Ладе казалось, что дух её покинул тело и умчался в рассказываемую историю: так ярко представали перед ней картины событий, так отчётливо звучали голоса участников и так близки были их переживания.

Вот о чём шла речь:

– Больше тысячи лет назад я был одним из самых могущественных магов бриттов. Мое мастерство позволило мне, как и моему отцу и деду, укрепиться при дворе короля. Нередко он обращался к моей помощи, и я был верен ему и своему королевству. У меня был брат Льюис, искусный маг и воин. Мы состояли на службе верховного волшебника, который умел даровать годы жизни и делал это для тех, кто был особенно искусен и верен. В том числе и для нас с Льюисом. Я и брат должны были прожить долгие, очень долгие годы, сохраняя наше королевство от врагов и правителей. Короли должны были сменяться один другим, а нам суждено было оставаться бессменными, обретать всё большую мудрость и силу. Таков был замысел.

И вот мы продолжали жить, учиться, исследовать мир, защищать и сохранять королевство. Полтора столетия всё шло так, как было задумано. Временами мы меняли образы и личины, сохраняя тайну нашего долголетия. Это было необходимо, иначе простой народ не смирился бы с тем, что мы обладаем таким даром. Многие стали бы завидовать. Даже если верховный чародей мог дать долгую жизнь каждому, он не стал бы этого делать. Это не привело бы ни к чему, кроме ненависти со стороны народа. Люди должны рождаться и умирать – таков закон жизни. Если они будут только рождаться, то очень скоро на земле не хватит места. Долгой жизни заслуживали лишь те, кто мог быть основой королевства, лишь избранные, великие, могучие. И те, кто при всём при этом не сходил с ума. А такое случалось через двести и триста лет жизни с некоторыми из наших соратников.

Такое случилось с Льюисом. Войны, которые он прошёл, извратили его сознание. Он стал жестоким и мстительным. Во всех начал видеть обманщиков и лицемеров. И главным врагом для него стал верховный чародей: именно он, считал Льюис, устраивает войны; именно он лжёт королям, чтобы те действовали в угоду ему; он сделал из нас своё войско, которое слепо следует неведомо куда.

Однажды Льюис пришёл к чародею, чтобы открыто объявить о своём недоверии. Чародей ждал его. Он имел точно такую же власть отнимать годы жизни, как и дарить их. Он видел, как извратилось сознание Льюиса, и не хотел более оставлять его у власти. Он попытался поговорить с моим братом, но это не помогло. Тогда с помощью магии он вытянул из Льюиса подаренные ему долгие годы. Льюис вновь стал обычным смертным человеком, которому осталось прожить каких-то пятьдесят или чуть больше лет.

Я до сих пор уверен, что идеи Льюиса были извращёнными. Бедный брат не справился с грузом боли и ответственности. Он перестал понимать, как устроен мир и что в нём происходит. Да, чародей вел войны, да, он указывал королям, но всегда его решения были только во благо страны. Он жил в этой стране и любил её, ничего удивительного в том, что всё, что было хорошо для страны, было хорошо для него.

В общем, мне пришлось смотреть, как Льюис стареет. Как я ни пытался помочь ему вернуться на праведный путь, дух его всё более мрачнел. Теперь уже от обиды на то, что чародей одолел его и лишил возможности быть вечным защитником королевства. Всё темнее и темнее становилась его душа. Наконец, мрак настолько затопил её, что магия, бурлящая внутри Льюиса, обратилась во зло.

Смертный, он вновь пришел к чародею. Теперь уже безлунной облачной ночью, тихо, во мраке. Но и тогда чародей ждал его. Разговор вновь не помог. Разразилась дикая битва, в которой погибли оба.

И это был страшный удар. Вдвойне ужасный для меня: я потерял брата и учителя. Мудрость оставшихся чародеев воплотилась в создании совета, где все дела вершились теперь путем тщательного обсуждения и голосования. Я же, раненый дважды, скрылся ото всех, не желая больше участвовать во всем этом. Мне нужно было время, чтобы прийти в себя и вновь вступить на защиту королевства. Мои соратники чародеи понимали это, поэтому не стали искать меня.

Так, вернувшись в мир маленьких смертных людей, я совершил то, что после ещё долго казалось мне ужасной ошибкой. Я влюбился.

Моей избранницей стала Альма. Милая, добрая, отважная Альма, не побоявшаяся выйти замуж за волшебника. Тогда многие считали, что волшебники жестоки, расчётливы и не умеют любить, что они мудры, но черствы, как старый хлеб. Однако Альма, встретив меня, очень скоро перестала верить во всё это.

Мы поженились. У нас родилось трое детей. Окруженный любовью, заботой, бытом и детским смехом, я почти забыл, кем являюсь на самом деле. Я был счастлив. И удивлён тем, что счастье моё – вот оно: не в великих делах и защите королевства, а в небольшом домике на вершине холма возле гор, рядом с любимой женой и детьми.

Моя великая магия тогда превратилась в бытовые чудеса и детские фокусы. Мне не нужно было сушить реки и испепелять замки. Всё, что от меня требовалось, – быстро разжечь огонь в камине, поднять мебель, чтобы можно было помыть пол, поиграть с детьми. Я стал забывать…

И вспомнил только тогда, когда заметил, что Альма стареет. Теперь она выглядела почти на тридцать лет старше, чем я. А я внешне был таким же, как и мои старшие дети, разве что прибавлял себе возраста, отращивая бороду.

Раненый горьким осознанием, я вновь сбежал. Только теперь путь мой был определён: я возвращался туда, где должен был быть все эти годы. Соратники чародеи встретили меня весьма радушно, они уже давно ожидали моего возвращения. Но когда они узнали, что я осмелился завести семью, то огорчились.

– Привязанность к семье помешает твоей великой цели, – сказал Огастин, выглядевший старше и мудрее всех остальных.

– Я понимаю это, – ответил я покаянно, – но мне хотелось бы узнать, существует ли хоть малейшая возможность сделать мою жену и моих детей бессмертными, такими же, как и я?

Все маги одновременно покачали головой.

– Дать годы жизни и отнять их мог только верховный чародей. Он не раскрыл своей тайны, и никто из нас до сих пор тоже не смог узнать этот секрет, – ответил Огастин. – Так что люди и молодые волшебники обречены оставаться смертными, а мы, великие маги, напротив, обречены жить слишком долго, пока не будем убиты, не иссохнем или пока не появится тот избранный, что откроет секрет овладения временем жизни.

И вот тогда я подумал, что вполне могу оказаться тем самым избранным, о котором говорил Огастин. Я начал изучать и экспериментировать. Обратился к древним свиткам, к тёмным и светлым тайнам, к запретным знаниям. Пробовал, рисковал своей жизнью, делал всё, что было в моих силах, а в моих силах было очень многое.

Это были тяжелейшие годы моей жизни: я вернулся в семью, принимал участие в обсуждениях совета и пытался открыть величайший секрет на Земле. Пару лет я держался, не давая себе позволения оставить без внимания хоть что-то из этого. Но потом мой разум предал меня. Сказалась усталость, напряжение и хаос магической энергии, царящий вокруг меня. Сказывались мои небезопасные эксперименты. Так, в один не самый удачный день моей жизни я напортачил с заклинанием и обрядом, не сумел верно сконцентрировать свои мысли и обратился в кота. Очевидно, виной тому была неправильная манипуляция с магической девяткой и знаком жизни… Но это уже неважно. С тех пор мои возможности экспериментировать оказались сильно ограничены. Многие заклинания требуют, чтобы их произносили вслух, а говорить я уже не умел. Кроме того, для обрядов нужны руки и пальцы, но они превратились в мягкие лапы и острые когти.

Мои соратники, узнав о том, что произошло, пытались помочь, но не смогли. Я зашёл в своих экспериментах так далеко, как никто из них ещё никогда не заходил. Постепенно их энтузиазм уменьшился, и я понимал, что в этом нет ничего странного: тратить магические силы и время на одного, пусть даже очень сильного мага, чтобы вернуть его в совет, – не приоритетная задача. Конечно, они не оставили меня. Я всё так же принимал участие в обсуждениях. Нередко помогал в каких-либо заданиях, особенно если они были связаны со сбором информации и наблюдением. Случалось, что кому-нибудь из магов приходило в голову решение моей проблемы, он пробовал, осторожно, не желая никому навредить, но ничего не получалось. Так я и остался котом. И конечно, перестал думать, что я избранный.

Впрочем, как я понял, кое-чего мне всё-таки достичь удалось: я, кажется, стал не просто долгожителем, но бессмертным. Как маг, при особой концентрации я могу ощущать и анализировать каждую клеточку своего тела. Определённо, процесс старения замедлился настолько, что я перестал замечать его вообще! За всё то время, что я пробыл котом, маги, которых я знал, стали старше по обычным меркам лет на сорок, Огастин и вовсе теперь похож на старика. Я же до сих пор ощущаю себя тридцатилетним.

Тогда, когда я только более или менее научился справляться с новым моим положением и быть человеком в теле кота, я вернулся к Альме и детям.

Я поведал своей жене обо всём, что со мной произошло. Тяжёлая грусть в её глазах стала ещё тяжелее. Она не прогнала меня, смирившись со своей и нашей бедой. Каждый раз, когда я приходил, мы говорили. Я играл с детьми и внуками – они знали, кто я и почему такой, не было смысла скрывать. Я спал рядом с женой на нашей кровати, прижавшись к её теплому боку, она гладила меня. И хотя мысль о том, что я не могу быть по-настоящему мужем и отцом угнетала, я понимал, что деваться некуда. Остаётся лишь принять то, что есть.

Альма умерла, когда у нас уже появились правнуки. Я был рядом с ней до конца. В доме остался жить старший сын со своей женой и внуками. Семьи двух дочерей жили неподалеку. Я старался не упускать из виду никого из них, тем более что к моим детям перешла моя магия и мне необходимо было учить и направлять их. После магия перешла к их детям, а потом к внукам… И для всех я пытался оставаться мудрым учителем, наставником. Но наконец их стало слишком много. Да и магический дар проявлялся не всегда в достаточном количестве и не у всех, а иногда передавался через одно или два поколения.

Понимая, что за всей семьёй мне всё равно не уследить никогда, я стал выбирать тех, в ком магия пробуждалась особенно сильно, и оставался с ними, учил, рассказывал историю нашего рода.

– Вот почему я пришёл к тебе, – закончил свой рассказ кот.

При этих словах медленно, как из тумана, реальность вновь проступила перед Ладой. Некоторое время она просто сидела, не говоря ни слова и пытаясь осознать, что всё сказанное для неё значит. Затем всё-таки задала вопрос:

– Значит, ты мой прапрапрадедушка и пришёл, чтобы обучать меня магии. Неужели во мне она есть?

Кот недовольно дернул усами. Его голос вновь зазвучал, только теперь не так плавно, как прежде, а резко и ворчливо.

– Ну вот, опять! Кажется, первое, что мне предстоит сделать, – избавить тебя от этого ужасного комплекса неполноценности. Сказал, что есть, значит, есть. Не надо занижать свои способности. И да, я твой прапрапра… Так что отныне, – взгляд его стал хитрым, – я на твоем полном обеспечении: корми меня, ухаживай, расчёсывай. Дважды в неделю я буду принимать ванну. Поэтому мне нужна ароматная пена с запахом лаванды, своё полотенце, лучше два. Кошачий корм я не ем – гадость та ещё. Предпочитаю курицу, можно овощи. Люблю зелёный чай. Когда мне понадобится, я буду уходить: совет до сих пор существует, и я остаюсь одним из его членов. И да, туалетом пользоваться я умею, если это тебя беспокоит.

Пока он говорил, Лада пыталась понять, каких чувств в ней больше: возмущения, любопытства или паники. Тогда она ещё долго приходила в себя. Затем как-то всё само собой уладилось. Родители приняли кота спокойно, не без помощи, правда, как позже узнала Лада, некоторых приёмов скрытой телепатии. В семье просто стало на одного человека больше, как будто бы у Лады появился очень умный младший брат: его надо было кормить и купать, но зато он мог дать совет, наставление, мог рассказать что-то полезное и интересное, знал много особенностей того волшебного мира, с которым сама Лада столкнулась совсем недавно. Нередко, услышав какую-нибудь историю от Силла, она просила рассказать её же у кота. И тогда получала сюжет с двух разных точек зрения, что позволяло ей лучше его понять.

С родителями Пат не разговаривал. Они считали, что он просто кот. Мама Лады не обладала достаточной магией для обучения. Она не знала о своих способностях, но зато вспомнила, что у её бабушки когда-то тоже жил такой большой чёрный кот.

– Когда ты уйдёшь? – вновь прозвучал голос.

– Как можно скорее, – ответила девушка. – Разберусь с учёбой и побегу. Ты ведь поможешь?

В полнолуние она почти не могла контролировать своё тело. Волчьи инстинкты становились сильнее с каждой минутой наступления темноты. До полуночи ещё можно было терпеть. После – сознание гасло, как при обмороке, от переутомления и возвращалось только тогда, когда она уже мчалась, ступая белыми лапами, по какому-нибудь парку или, что хуже, по улицам города.

Не желая никому навредить в эти ночи, Лада заранее уходила из дома, превращалась в волка по собственной воле и, сохраняя сознание как можно дольше, бежала в сторону полюбившегося и ставшего родным леса. К Силланту. Чтобы не тревожить родителей, раньше она дожидалась, когда они уснут, и тихо-тихо выходила из квартиры. При этом ужасно боялась, что кто-нибудь из них всё же услышит, как она уходит, или вдруг решит заглянуть к ней в комнату, когда её нет. Теперь же, когда появился Патрик, проблема исчезла: кот мог успокоить их сознание, сделать так, чтобы они крепко спали и видели хорошие сны и чтобы им и в голову не пришло посреди ночи заглядывать в комнату дочери.

Он придерживался мнения, что не стоит скрывать свой дар от родных, но Лада всё же боялась, что родители не поймут. Конечно, сам Патрик жил во времена, когда магия была привычной каждому, поэтому не боялся рассказать о своих способностях жене и детям. Но сейчас магия не вызывает доверия и является редкостью. Меньшее зло, если тебе просто не поверят. Но если поверят, то наверняка не оставят в покое и придумают, как использовать. Конечно, последнее к родителям не относилось, но зато неверие с их стороны как раз было возможно. Неверие и страх. Никто не знает, к чему это могло бы привести, и проверять Ладе пока не хотелось.

Поэтому всё оставалось на своих местах. Поэтому сегодня, как и раньше, Патрик «успокоил» сознание родителей Лады, когда они вернулись домой после работы. Мама и папа, чувствуя приятную усталость, поужинали, а затем, обнявшись, устроились перед телевизором, даже не обратив внимание на то, что мимо их открытой двери, завёрнутая в одно лишь старое полотенце, прошла дочь. Прошла и вышла на улицу. В ноябре.

Вообще, можно было бы и не брать полотенце: мама и папа всё равно бы не обратили на неё внимания, а на улице она сразу бы превратилась в волчицу. Но ей так было спокойнее. Да и гулять голышом перед прапрапрадедом, пусть и видавшим едва ли не всё на свете, ей тоже не хотелось.

Поэтому она выскользнула за дверь в одном полотенце, прислушавшись, не идёт ли кто в подъезде. Затем, ёжась от холода, спустилась по лестнице, прошептала самое простенькое заклинание, которому успел научить её дед, стала невидимой на какие-то несколько десятков секунд, за которые успела раздеться, выйти во двор, обернуться волчицей и, радуясь теплу, силе и ощущению свободы, забежать за угол дома.

Держась теней, кустов и деревьев, прикидываясь большой белой собакой, она торопилась выбежать из города. Путь предстоял неблизкий, но быстрые лапы приведут её к заветному лесу примерно через час, если не придерживаться дорог и оббегать деревеньки. В лесу можно будет спрятаться и дать инстинктам полную волю. Лес убережёт от бед.

Глава 10. Силлантий

Потом полетайте над городом, чтобы попривыкнуть, а затем на юг,

вон из города, и прямо на реку. Вас ждут! (с)

М.А. Булгаков, «Мастер и Маргарита»

К югу от города. В лес.

Я бежала, ведомая странной силой. Скрывалась в тени домов и деревьев, пока была в городе. Широкие улицы перебегала как можно скорее, чтобы прохожие и водители, которых даже сейчас было немало, заметили не волка, а большую собаку. Чем дальше я уходила от центра, тем меньше становилось людей. Холод и тьма загоняли всех в тёплые уютные дома. Лишь те, кто не знал или не понимал радости домашнего очага, блуждали, как и я, прячась в тенях.

Наконец, город кончился. Дороги, и без того ужасные на окраинах города, стали совсем невыносимыми. По обочине бежать было легче, чем по разбитой машинами и замерзшей в ночи грязи проселочных дорог. И я бежала. По обочинам, полям, полянам, просекам, мимо лесков, речушек, холмиков. Бежала, и всё никак не могла насытиться скоростью и свободой. Я понимала, что это уже не столько человеческая радость, сколько животное чувство. Я ощущала себя собакой, спущенной с поводка впервые за долгий срок.

«Надеюсь, мама не зайдет ко мне в комнату ночью и не заметит моего отсутствия…» – с тревогой думала я, пока и эту мысль не вытеснил хаос волчьего сознания. Это были не оформленные в слова мысли, но безымянные порывы, действия, желания. Глубоко внутри я понимала, что это ненормальное поведение. Я словно потеряла разум и почти не могла себя контролировать.

В какой-то момент моё тело метнулось в сторону маленького лесного зверька, учуяв его запах и желая схватить и растерзать его. С огромным трудом я сумела отказаться от этого, заставляя себя бежать лишь в указанном направлении.

Мне казалось, что путь длится уже долгие часы, что я никогда так далеко не уходила от города на собственных ногах. Последнее было вполне вероятным. Как-то мы с мамой и папой ходили за грибами. Пешком от конечной остановки автобуса. Шли очень долго, а потом ехали обратно на транспорте чуть меньше часа. Вероятно, сейчас я ушла ещё дальше.

И что странно: темнота и открытое неизвестное пространство не пугали меня. Я всегда боялась теней и одиночества, но теперь не испытывала страха ни к тому, ни к другому. Даже наоборот: всё это меня радовало. Обратная сторона темноты и одиночества – свобода – пересилила мучающую долгие годы боязнь. Всё моё существо было переполнено каким-то спокойствием, умиротворённостью, необъяснимой лёгкостью, пока сильные лапы несли меня вперёд.

Нос чуял множество доселе неизвестных мне запахов, глаза видели дальше и лучше. Через толстую шкуру не чувствовался холод осени, морозный ветер не мешал свободно дышать при беге. И вот, наконец, я очутилась на вершине холма, с которого была видна небольшая деревушка, где сейчас, на пороге полуночи, светилось всего пару окон. Дальше, за деревней, был ещё один холм, на котором темнела неровная полоса елового леса, а ещё выше, над ним, ярко сияла полная луна. В этот лес мне и нужно было попасть.

Предчувствуя скорое освобождение от контроля, зверь, сидящий внутри меня, возбуждённо рванулся вперёд. Я попыталась унять его порыв, отчего наши сознания спутались: тело потеряло координацию, лапы заплелись и в какой-то момент не нащупали нужной опоры. Я повалилась на землю и кубарем, тщетно пытаясь вернуть контроль над собственными конечностями, покатилась вниз с холма. Торчащие голые ветки маленьких кустиков, камни и корни неприятно били по бокам. Пришлось зажмуриться, чтобы случайно не лишиться глаз.

Наконец спуск кончился ударом о широкую стену без окон. Наверное, это был сарай или конюшня. Послышалось жалобное скуление. Я испугалась, не сразу сообразив, что оно исходит от меня. Некоторое время мы обе: я и волчица – приходили в себя, навалившись на бревенчатую стену и тяжело дыша. Затем я встала и рысцой побежала по улочкам.

В первую минуту мне удалось рассмотреть деревеньку. Она была добротная, аккуратная, достаточно современная. По пути встретилось лишь пару домов, построенных много лет назад из елового сруба. Другие, тоже из дерева, выглядели новее. Попался и совершенно современный дом, сделанный из кирпича.

Все дома были огорожены забором. Улица, по которой я бежала, оказалась мощёной. Конечно, не такой, как в крупных городах, но сделанной на славу, крупными камнями, по которым удобно было идти и ехать.

Вот всё, что я успела приметить до того, как волчица вновь почуяла скорую свободу и попыталась вытеснить меня из моей же головы. Теряя контроль, я сосредоточила все мысли на конечной точке – первых деревцах леса – и ускорила бег.

Вот, наконец, холм. Подъём. Теперь коренья и камни служат удобными ступеньками, позволяющими быстрее подниматься. Вот и ели, тёмные и холодные. Спасительные, если верить голосу, наставлявшему меня. Лапы ступили на жёсткую, устеленную опавшими иглами землю под деревьями.

На мгновение мир закружился перед глазами. Затем я провалилась во тьму.

Сознание приходило медленно, как после обморока или глубокого сна. Оно появлялось, затем я снова на несколько секунд проваливалась в темноту. Потом оно снова появлялось. И так несколько раз. С каждым пробуждением мысли становились всё яснее.

И вот я уже понимала, что лежу в небольшом овражке, в колючих кустах и боюсь пошевелиться, так как телу не хочется больше испытывать боли. Я всё ещё в образе волчицы, но теперь её сознание утомлено, оно отступает.

Я открыла глаза, уставилась в ночной сумрак и прислушалась. Вокруг были ветки колючего кустарника. Они упирались мне в бока, лапы, шею, морду. Где-то сверху слышался шелест ветерка и далёкое уханье совы. Я попыталась понять, цела ли: подвигала лапами, глубоко вздохнула. Кажется, всё в порядке, не считая нескольких царапин.

Нужно было выбираться. Я медленно поднялась на лапы и начала карабкаться вверх, стараясь ступать в промежутки между ветками, на землю. Идти оказалось больно: правая передняя лапа, кажется, была вывихнута, или я её растянула.

«Не волчица, а глупый щенок! – недовольно подумалось мне. – Дали свободу, так используй её с умом. А она – нет. Лучше сломя голову будет носиться по еловому лесу, чтобы потом свалиться в овраг и что-нибудь себе сломать!»

Я устала и была раздражена тем, что моё тело использовали так неаккуратно. В пасти ощущался неприятный привкус железа и чего-то ещё… Я поняла, что это, только когда выбралась из оврага. Точнее, каким-то образом вспомнила, как будто сон, как волчица, мчась по лесу, схватила на бегу какого-то мелкого зверька, не успевшего спрятаться в норку, и проглотила целиком.

От этой мысли меня страшно замутило. Я попыталась абстрагироваться и не думать о том, чем может быть заражён съеденный зверек и где он ползал, пока моя волчица его не поймала.

Я стояла на краю овражка, оглядываясь. Стволы деревьев возвышались передо мной, ветви почти скрывали небо. Земля темнела, тут и там вздымаясь холмиками, кустиками, упавшими стволами сухих деревьев. Всё та же неведомая сила потянула меня в сторону от овражка, и я пошла, осторожно ступая и не понимая, как волчице вообще пришло в голову тут бегать. Впрочем, скоро и я привыкла к поверхности. Перестала обходить тонкие веточки и маленькие кусты, шла прямо по ним или перепрыгивала, если хватало сил. Иначе пришлось бы ужасно долго петлять.

Минут через десять я вышла на аккуратную полянку, окружённую со всех сторон деревьями. Слева у самого леса стоял небольшой деревянный домик. Свет в его окнах словно бы был живым: он переливался, как от костра, и заливал танцующими тенями тёмно-синюю ночную поляну. Были ещё какие-то небольшие постройки, обрамлённый забором участок и колодец. Сам дом не был отгорожен от мира ничем, кроме стены леса.

Справа от домика гармонию стройных стволов нарушало поваленное дерево. На нём, что-то перебирая в руках, сидел человек. Заметив меня, он выпрямился, отложил своё занятие и поднялся навстречу. Когда он вышел на свет, падающий из окна, я увидела, что глаза у него зелёные, волосы каштановые, а лицо заросло бородой так, что нельзя точно было сказать, сколько ему лет. Мне показалось, что где-то около сорока. Сам он был высоким, но крепко сложенным мужчиной. На нём был надет свитер, на ногах – старые потёртые джинсы и удобные ботинки. Он был достаточно красив собой, его вид и его тёплый взгляд не отталкивали, а притягивали, возникало желание познакомиться поближе, поговорить.

– Я ждал тебя, – сказал он, подходя ко мне, и я тут же узнала голос, который этим вечером успокаивал и наставлял меня.

Я осторожно пошла навстречу, пока не зная точно, можно ли ему доверять. Но мне очень хотелось.

Наконец мы приблизились друг к другу. Он присел прямо передо мной и протянул руку. Я, вспомнив традицию мужчин пожимать руки, приветствуя, протянула ему лапу. Он улыбнулся и крепко, но осторожно пожал её.

Я заскулила от боли. Совсем забыла про то, что именно эта лапа повреждена! Шла всю дорогу, хромая, а теперь, отвлечённая встречей, забыла.

Мужчина тут же перехватил лапу, взяв её обеими руками так, что теперь она лежала у него на ладонях. Легчайшими движениями крепких пальцев он прощупал суставы. Когда я снова заскулила, произнёс:

– Все кости на месте. Вероятно, просто растяжение. Это пройдёт. Я наложу тугую повязку и привяжу мешочек со льдом, чтобы не было отёка. Когда доберёшься до города, обратись к врачу, пусть посмотрит твою руку в человеческом виде.

Он встал и направился в сторону домика. Заходя, оставил дверь открытой, видимо, приглашая и меня последовать за ним. Но я не рискнула. Через некоторое время он вышел с бинтом, ножницами и небольшим платяным мешочком, вновь сел передо мной, взял лапу и занялся её спасением. Он действовал ловко, словно имел большой опыт в лечении животных или людей. Я молча и с любопытством смотрела на его действия, а он говорил:

– Нелегко, наверное, пришлось сегодня, – его голос был спокойным, добрым, даже ласковым. – Тебе придётся привыкнуть. То, что с тобой произошло, уже никак не исправить.

На секунду он заглянул мне в глаза. Взгляд его был серьёзным, но в нём не было ни жалости, ни отвращения, ни осуждения. Лишь понимание и желание помочь.

– Месяц назад тебя оцарапал оборотень. Как ты уже, наверное, догадалась, последствий избежать не удалось, – он слегка улыбнулся. – Теперь ты тоже оборотень, но это не значит, что ты превратилась в монстра, который каждое полнолуние жаждет людской крови и плоти. Всё не так.

Я в этом очень сомневалась. Не знаю, сумел ли волчий взгляд передать мои сомнения, но, похоже, человек, сидящий передо мной, умел заглядывать в самую душу.

Он закончил перевязывать лапу, отпустил её и теперь снова внимательно смотрел мне в глаза, продолжая свой рассказ:

– После заражения внутри тебя пробудился зверь, волчий дух. Это не болячка, не бешенство. Это нечто совсем другое, связанное, скорее, не с физическим миром, а с духовным. Волчий дух, подчиняющий сознание человека, связан с кровью. Ты, наверное, знаешь, что самая сильная магия – магия, основанная на крови? – он вопросительно посмотрел на меня, я промолчала, ожидая продолжения. – Так вот, в тот момент, когда оборотень оцарапал тебя, твоя кровь связалась с его волчьим духом и тело твоё образовало новое существо. Новое существо внутри тебя. Твоё второе сознание, второе Я, пробуждающееся только в часы наиболее сильного магического влияния: ночью, в полнолуние.

Он сделал паузу, чтобы у меня было время обдумать услышанное. Объяснение про второе Я настойчиво напоминало мне истории о шизофрении. Но я старалась не зацикливаться на этой мысли. Уж слишком человеческой она была, чтобы обдумывать её, сидя в образе волка рядом с Магом в странном лесу. Впрочем, может быть, нет никакого Мага и нет никакого леса вокруг, лишь белые стены, старая пружинная кровать и старушка-санитарка за дверью…

Читать далее