Читать онлайн Королева магии. Проклятый рассвет бесплатно

Пролог

Однажды он ее убьет.

Долгое время Бренн Фаренгейт не знал о девушке, которая должна стать его жертвой ничего. Ни как она выглядит, ни сколько ей лет, ни где и как они встретятся. Просто знал, что однажды он найдет подходящую, и тогда ее убьет.

Сейчас он с нетерпением ждал возможности ее увидеть. Он уже не раз приходил сюда, к самой опушке перед огромным мрачным особняком Сумеречной Эпохи. Девушка еще ни разу не опаздывала. По ней можно сверять часы.

Сегодня выдалась дождливая ночь. От листвы вокруг исходил приятный запах свежести и надежды. Бренн старался держаться за первыми деревьями, чтобы девушка его не увидела. Однажды он настолько потерял бдительность, что едва не выдал себя. Но, к счастью, она решила, что ослышалась.

Над лесом встала полная луна. Бренн закрыл глаза, чувствуя, как внутри растет магия. Сегодня она особенно сильна, для сумеречника нет лучшего времени, чем тот короткий миг, когда лунный диск находится в наивысшей точке. Убийство тоже следовало совершить в полнолуние, но здесь уж как распорядится мироздание. У него будет всего один шанс.

Наконец скрипнула задняя дверь, и на заросшей тропинке, упирающейся в старые, увитые плющом, появилась девушка. День за днем она ускользала от дежурных, чтобы подышать ночным воздухом, одетая в форменное платье воспитанниц академии – черное, с дурацким кружевным воротничком. Бренну всегда виделось в форме идеальных что-то такое… нездоровое.

Точнее в том, кому эти девушки, выглядящие как отличницы младших курсов академии, предназначались.

Он знал о ней немного, но достаточно, чтобы чувствовать, как внутри ворочается совесть.

Грейс. Ее зовут Грейс. Она блондинка с нетипичными для их мира волосами, обрезанными чуть выше плеч. Она достаточно высокая, чтобы с немым укором посмотреть ему в глаза при встрече.

Очень красивая.

Действительно идеальная – воспитанниц не зря так называли.

Послышался шум, с ближайшего куста посыпался град дождевых капель – и показалась белая морда волчицы. Она ткнулась ему в руку, и Бренн ласково потрепал спутницу по голове.

– Набегалась? Быстро ты сегодня. Не любишь луну?

Волчица виновато опустила голову.

– Ну, извини, – хмыкнул он. – Такие уж мы с тобой разные. Но сегодня ты вовремя. Смотри туда.

Он наклонился и раздвинул ветки, чтобы показать Грейс.

Обычно она садилась у ворот, так, чтобы не было видно из дома, и погружалась в артефакт, принесенный из ее мира. Он освещал ее грустное лицо мягким, но тусклым светом. Бренн не мог подобраться ближе, чтобы рассмотреть, что же такое видит на небольшом экране иномирянка, но предполагал, что это связано с ее семьей. Должно быть, оказавшись запертой в стенах академии, Грейс скучала по своему миру.

Но это точно не его проблемы.

– Ну что? Как тебе? – спросил Бренн. – Мне кажется, очень подходит.

Волчица задумчиво опустилась на землю, положив морду на лапы, и уставилась на Грейс.

Сегодня она, к слову, вела себя не как обычно: артефакта при ней не оказалось. Постояв несколько минут у забора, она прислонилась лбом к холодным прутьям, и замерла. Бренн ощутил беспокойство. Заболела? Ему нужна абсолютно здоровая Грейс, в его планы не входит ее болезнь!

Ее плечи содрогнулись от рыданий. Чтобы не выдать себя, Грейс зажала рот ладонью, но слезы катились из глаз не прекращая. Она сжимала прутья забора с такой силой, что даже с расстояния Бренн видел, как побелели костяшки пальцев.

Он не мог оторвать взгляд от хрупкой фигурки, обласканной лунным светом.

Впервые за много лет в душе Бренна Фаренгейта слабо шевельнулась жалость.

Но убийцы часто жалеют будущих жертв.

Глава первая

– Выходи за меня!

Я рассмеялась, прищурилась, посмотрев на линию горизонта, за которую стремительно опускалось солнце, и вздохнула. Пора домой.

– Что смешного, Грейс? – Дилан сделал вид, будто обиделся. – Я серьезно. Хочу, чтобы ты стала моей женой. Хочу увезти тебя отсюда. Хочу познакомить с родными, представить всем. Хочу провести время вместе. Не час или два после твоей работы, а целую неделю! Смотреть вместе дурацкие шоу по телеку, заказывать пиццу, кататься по округе на байке и придумывать перед сном страшилки про старый дом моих родителей.

– Звучит заманчиво. – Я улыбнулась. – Но брак – это слишком. Мы встречаемся несколько месяцев. По статистике ранние браки заканчиваются разводом в более чем семидесяти процентов случаев.

– Но я тебя люблю. И хочу вытащить из… всего этого. – Дилан окинул взглядом пляжный бар и наш с папой трейлер.

Да, я бы тоже многое отдала, чтобы жить в нормальном доме, не работать от рассвета до заката и смотреть дурацкие шоу по телеку, ведь у меня и телека-то нет. Но было бы неправильно воспользоваться случаем и выскочить за богатого парня. Или правильно, и я слишком много думаю?

Мы познакомились, конечно, на пляже. Дилан отдыхал с друзьями, я приносила им коктейли. Тогда выдался безумно жаркий день, песок был настолько горячий, что ноги покраснели и едва ли не покрылись волдырями.

«Ого, да у вас почти ожог!», – воскликнул тогда Дилан, и принялся мазать мои ноги защитным кремом под всеобщее «О-о-о-о!». Я краснела, пыталась сбежать, но чувствовала себя кошкой, которую гладит хозяин: прикосновение холодного крема к раздраженной коже и мягкие уверенные движения рук лишили меня критического мышления и гордости.

Потом Дилан пригласил меня на кофе, и с тех пор мы встречались почти каждый день. В университете, где он изучал право, были каникулы, и бывало, Дилан часами сидел на пляже и заказывал столько коктейлей, что папа начинал ругаться. Он считал, что это «подачки от богатого ухажера». А мне было приятно и весело. Впервые за много лет я чувствовала себя… окрыленной? Счастливой?

– Я не могу бросить отца. Не сейчас, по крайней мере, не в сезон. Он не справится без меня.

– Еще бы он это ценил, – буркнул Дилан.

Я промолчала. Что тут скажешь? Всем хорошо известно, что Эрл Голд – знатный любитель выпить.

– Если не разлюбишь к зиме, спроси еще раз. Вдруг я соглашусь?

Мы остановились у вывески «Эрл’з бар», Дилан всегда провожал меня до входа, чтобы не нарваться на отца. Хотя, подозреваю, в те вечера, когда папа был трезв, он все равно видел нас, ведь мы никогда не прощались быстро. В том, чтобы целоваться в лучах закатного солнца, было особое очарование.

В общем, я была влюблена в Дилана. По уши и бесповоротно.

Наконец окончательно стемнело. С океана подул холодный ветер, на небе замигали звезды.

– Грейс… – задумчиво произнес он, отпуская мою руку. – Я серьезен, как никогда. И мое предложение в силе. Если вдруг станет плохо, совсем невыносимо, ну или если ты поймешь, что все же хочешь быть чем-то большим, нежели девушка, то достаточно лишь позвонить мне. И все будет – шоу по телеку, пицца, страшилки в старинном особняке и все остальное. Хорошо?

В горле неожиданно возник болезненный комок: я устыдилась саму себя за нахлынувшее нестерпимое желание поддаться искушению и тотчас улететь с Диланом на край света.

Насколько большой скотиной надо быть, чтобы бросить отца, воспитавшего тебя в одиночку после смерти жены? Вопрос риторический.

– До завтра, – через силу улыбнулась я.

– До завтра, – с явным разочарованием откликнулся Дилан.

Я медленно побрела к трейлеру, вслушиваясь в шум волн. Удивительно, как быстро остывает песок. Еще несколько часов назад он был теплый от полуденного зноя, а сейчас ноги утопали в прохладе. Я сняла босоножки, подставила лицо соленому ветру, борясь с искушением побродить вдоль берега по колено в воде. Но Дилан не уходил, желая убедиться, что я благополучно доберусь до трейлера, и я не хотела его задерживать.

Поэтому с сожалением поднялась по скрипящим ступенькам, не без труда распахнула дверь и вошла в крохотное помещение, служившее нам с отцом и спальней и гостиной. В нос тут же ударил терпкий запах виски. Окинув взглядом пустую бутылку, початую коробку снеков и нетронутый ужин, я заглянула за ширму и вздохнула.

Отец снова был в стельку пьян.

Некоторое время я еще надеялась тенью проскользнуть на свою половину и сделать вид, будто сплю, но сегодня удача была совсем не на моей стороне.

– Гре-е-ейс?! – раздался недовольный голос отца. – Сколько времени?! Где ты была?

– Бродила по пляжу. Иди спать.

– Опять со своим хахалем шаталась?!

Он попытался было подняться, но пошатнулся и сшиб со столика бутылку, пластиковые стаканчики и упаковки с закуской. Я поморщилась – теперь это все убирать.

– Иди спать, – повторила я. – Приберусь.

На мое счастье отец заливал горе, а не кайфовал от опьянения, потому что он никогда не ввязывался в потасовки и скандалы. И, хотя в баре его частенько видели пьяным, он вел себя преимущественно мирно. Но порой в таком состоянии его безудержно несло, и тогда главное было сохранять спокойствие. Я пыталась и сейчас, но Дилан предложением всколыхнул мне всю душу, поэтому что-то пошло не так…

Все время, что я собирала в мусорный пакет стаканчики, обертки и рассыпавшиеся снеки, отец подернутым поволокой взглядом внимательно за мной следил. Алкоголь еще не сказался на его внешности, хотя от того загорелого и улыбчивого мужчины, что смотрел с моих детских фото, не осталось и следа. На самом деле мама умерла довольно давно, я ее даже не помню, но в первые годы отец словно держался ради меня, а с тех пор, как я окончила школу, сорвался. Горе копилось в нем много лет, не находя выхода, и вот, прорвалось.

– Стыдно, да? – Он криво усмехнулся. – Стыдно за отца?!

– Пап, иди, пожалуйста, спать. Я уберусь и выключу свет.

– Не то что принц, да? Богатенький. Щедрый. Красивую жизнь обещает. Да?

– Дилан тепло ко мне относится.

– Тепло, конечно. Еще бы. Ему, поди, тоже в кайф. Нищая симпатичная девочка с пляжа. Принцы любят с такими играть.

Я стиснула зубы. Нет смысла с ним сейчас спорить.

– Дура ты, Грейс. Не видишь, что тебя используют.

В пакет полетела пустая бутылка. Я так разозлилась, что перестаралась: она с силой ударилась об пол и раскололась на несколько крупных кусков.

– Хочется красивой жизни, да? Хочется жить в особнячке с бассейном, да? Хочется брендовых шмоток, да? Богатый мальчик все обещает. Не то что папа, да?

Кажется, словно отец каким-то невероятным образом подслушал наш с Диланом разговор. Впору судорожно искать на себе микрофон, с него станется повесить на меня слежку. Нет, я предполагала, что он будет против моего романа с гостем пляжного бара, но на что папа вообще рассчитывал? Что я до сорока лет буду разносить коктейли, а потом выйду замуж за владельца пиццерии на набережной? Мне девятнадцать, я хочу романтики, общения со сверстниками, личной жизни, в которую не лезут грязными лапами.

Я хорошая дочь! Предупреждаю, когда ухожу, не пропадаю ночами, ни разу не пропустила смену и коплю на колледж. Почему меня все время тыкают несуществующей меркантильностью?!

Распаляясь все больше и больше, я почти не слышала, что говорит отец. Только отдельные обрывки фраз долетали до ушей.

– Папа плохой. Папа нищий. Папа все похерил, да? Лучше бы папа тебя отдал чужим людям, да? Может, вырастили бы. Машинку купили на совершеннолетие. Колледж тебе оплатили, да, Грейс? А так вся жизнь – дерьмо, и отец в ней – главная куча!

– Хватит! – отрезала я. – Не желаю слушать пьяный бред, немедленно иди спать! Утром поговорим!

– Конечно, я же не богатенький придурок с родительской кредиткой. Я комплименты не отвешиваю и подачки не делаю, да?! Стыдно тебе? Жизнь, думаешь, дерьмо?! Ты не представляешь, из какого дерьма я нас вытащил! Не представляешь, чего избежала! Видела бы тебя твоя мать… мы никогда не продавались за кусок хлеба! Что молчишь?! Думаешь, я не вижу, как ты смотришь?! Думаешь, не вижу, как он над тобой смеется?! Хочешь красивой жизни, но за красивую жизнь, Грейси, надо платить! Готова платить за то, что этот твой мажорчик предлагает?!

– ДА! – рявкнула я, не выдержав. – Потому что пока он предлагал только заботу и внимание! Я готова платить за это, папа. Никто не называл мне цену за то, чтобы ты все-таки пришел на выпускной, как обещал, а не надрался в это время! Никто не предлагал заплатить и не сидеть возле тебя вместо того, чтобы веселиться с друзьями! Никто не предлагал заплатить и не работать три смены, потому что ты так напился, что не смог выйти на работу! Никто не компенсировал мне отложенные на колледж деньги, которые ты проиграл! Все это в моей жизни, черт возьми, совершенно бесплатно, и да, я хочу другого!

Папа, пошатываясь, поднялся.

– Я бы тоже очень хотела, чтобы все это видела мама. Она бы точно не стала терпеть твои запои и не верила обещаниям, что вот-вот «все станет хорошо». Не знаю, из какого дерьма ты нас вытащил, но, возможно, не стоило – все равно мы вляпались в новое!

Бах!

Я сначала услышала звук, а потом – когда щеку обожгло – поняла, что получила по лицу. Языком почувствовала вкус крови, провела дрожащей рукой по губам, но в полумраке трейлера ничего толком не увидела. Надо отдать отцу должное: он выбил злость одним ударом, оставив только горькую обиду, опустошение и странное внутреннее ощущение – как будто резко упало давление, и от слабости даже просто стоять тяжело.

– Грейс…

Наверное, он понял, что перегнул палку, но я уже не могла говорить с отцом. Бросив мусорный мешок там же, где и стояла, я схватила куртку и выскочила на улицу, как была, без обуви.

– Грейс! – донеслось мне в спину.

Но я умела быстро бегать. И знала все самые укромные уголки бухты. Иногда мысль о том, чтобы остаться в одном из таких жить уже не казалась наивной романтичной мечтой в духе приключенческих книг.

Это было одно из немногих «моих» мест. Туристы сюда не совались, тем более ночью. Чтобы попасть в небольшую пещеру нужно проплыть несколько метров до скалы, а затем обогнуть ее и нырнуть под плоский камень. Я нашла ее еще в детстве, в те времена, когда папа был занят строительством бара.

Местечко не инстаграмное: слишком мало света и моря. Но вода все же подбиралась к ногам, накатывая волнами и оставляя белесую пену. А через круглое отверстие в потолке пещеры лился лунный свет.

– Я на миг всерьез подумал, что увижу тебя с русалочьим хвостом, – раздался в тишине, нарушаемой лишь морем, голос Дилана.

Я подскочила и поспешно вытерла слезы.

– Что ты здесь делаешь?! Следишь за мной?

Он виновато развел руками и улыбнулся. Несколько каштановых прядей упали ему на глаза. А еще Дилан держал небольшую коробку.

– Я готовил тебе сюрприз. Думал, ты пойдешь открывать шезлонги, увидишь шарики и вот… пончики. Пока привязывал шарики, увидел, как ты выскочила и понял, что ты в бухте. Что стряслось, Грейс? Снова отец?

– Так. Семейные дрязги.

Он сел рядом, открыл коробку с четырьмя разноцветными пончиками и протянул мне.

– Сладкое не заменяет счастье, но отлично его имитирует. Розовый – «бабл гам». Тебе понравится.

Пончики действительно волшебные: нежное воздушное тесто, бархатистая поверхность, не приторная, а вкусная начинка. Забавно хрустящий воздушный рис и мягкая помадка в роли глазури. Это было бы наслаждением, если бы мне не было так больно жевать. Скула покраснела и чуть припухла. Вряд ли синяк получится замазать утром, все гости будут перешептываться и хихикать за спиной.

– Не угадал?

– Угадал, просто я… не обращай внимания. Мне грустно, но обычно этого никто не видит, и все само собой проходит. Тебе просто не повезло.

– Ну почему же? Очень повезло. Чудесное место. Не думал, что в наших краях есть такие пещерки.

– Да, я с детства люблю здесь бывать. Здесь немного опасно в прилив, но я пока что не попадала. Зато полная луна смотрит прямо в отверстие в крыше. Свет классно падает внутрь, и камни рисуют тени. В детстве я любила придумывать для них сюжеты.

– Расскажешь?

– Ерунда. Сказки. Придумывала огромных древних существ. Женщину с телом медузы ниже пояса, с изящной фигурой и длинными многочисленными рогами на голове. Как в том фантастическом фильме, помнишь? У нее было красивое, но очень инопланетное лицо с огромными черными круглыми глазами, а еще белоснежная – даже больно смотреть – кожа. Я решила, что это луна. И однажды она вышла из моря прямо посреди дня и съела солнце, погрузив мир во мрак.

Я усмехнулась, вспомнив мечты писать рассказы или создавать компьютерные игры.

– Психолог наверняка нашел бы во всем этом тысячи детских травм.

Но Дилан – поэтому я и была в него влюблена – относился серьезно к тому, что от меня слышал.

– А что же случилось с луной?

– С луной? – Я нахмурилась.

– Существо съело луну, неужели Ковен Солнца не отомстил?

– А есть такой ковен?

– Если есть пожирательница солнца, то должны быть и его защитники.

– Хорошо, я возьму тебя в соавторы, – рассмеялась я. – Про месть луне я ничего не придумала.

Дилан потянулся, чтобы меня поцеловать, и нечаянно коснулся больной щеки. Я зашипела и отстранилась, а он нахмурился.

– Грейс?

– Прости, я ударилась…

– Не лги мне. Тебя отец ударил?

– Мы оба хороши.

– Нет, Грейс, это работает не так! Раньше он просто напивался, а теперь бьет тебя? Сколько можно так жить? Почему, Грейс, ну почему ты не хочешь выйти за меня замуж и забыть об этой жизни как о страшном сне?!

– Потому что он мой отец. Потому что… – Мой голос сорвался, и я решилась признаться в том, в чем не признавалась до сих пор никому. – Я решила взять деньги, отложенные на колледж, и отправить его в реабилитационный центр. Мне осталось накопить совсем немного.

Дилан укоризненно покачал головой.

– Грейси-Грейси. Ты уже пожертвовала ради отца многим. Почему хочешь пожертвовать будущим?

– Потому что все не так, как кажется. Папа – моя семья. Он не всегда был таким. И я не могу его бросить. По крайней мере, не сейчас, когда есть шанс ему помочь.

Мы долго молчали. Я смотрела на мокрый песок, завороженная блеском его частичек в лунном свете. Дилан задумчиво рассматривал потолок.

– Может, ты и права. Мне сложно понять, у меня совсем иные отношения в семье. Мы выстроили вокруг себя заборы из бабла и лишь изредка устраиваем перекличку.

– Какая у тебя семья?

– Отец – бизнесмен в отставке, наслаждающийся заслуженными дивидендами. Занимается благотворительностью, играет в гольф, летает на острова и все такое. Мама – светская львица, идеальная и благородная. Старший брат – наследник рода, преемник, глава семейного дела. И младшая сестра – популярная старшеклассница с личным водителем и непомерным эго. Ну и я…

– Хороший человек, – заканчиваю я.

– Ничем не примечательный студент, родившийся с золотой ложкой во рту. Но мне приятно, что ты считаешь меня хорошим. Грейс…

Он приподнялся, сунул в рот кусочек пончика и, дожевав, продолжил:

– Давай уедем? Познакомишься с моей семьей. Для этого необязательно выходить замуж. М-м-м?

– Сейчас сезон, Дилан. Я не могу бросить бар.

– Можешь, Грейс. И должна. Ты устала. Ты морально сломлена. Тебе нужна передышка. Твой отец вполне способен нанять студента, как уже делал это, когда ты сдавала экзамены. Ему пойдет на пользу твое отсутствие. Возможно, это натолкнет его на размышления о том, что он рискует потерять.

Я качала головой, но украдкой сжала пальцы в кулак в отчаянной попытке сдержать рвущееся наружу желание оказаться как можно дальше от опостылевшего пляжа.

– Я не могу. Не могу вот так уехать, не могу бросить работу, да хотя бы показаться твоим с синяком на скуле не могу!

– Синяк мы замажем, заехав в первый попавшийся косметический супермаркет. С твоей работой справится твой отец, а если что – в городе полно студентов в поисках подработки на пляже. И «вот так уехать» – это не на всю жизнь, Грейс. На неделю, не больше. Мне ведь нужно будет вернуться на учебу, помнишь?

Закусив губу, я еще пыталась сопротивляться. Но в глубине души уже сдалась, потому что его мир так и манил окунуться в него, хоть на несколько дней.

– Сейчас нет пробок, доберемся за пару часов. Давай, Грейси!

– Сейчас?! – ахнула я. – Но я должна предупредить отца…

– И он отпустит? – Дилан вопросительно поднял брови. – Не запрет тебя в трейлере, не отберет документы? Отпустит со мной к моей родне? Брось, детка, он будет спать до утра, а утром ты позвонишь и холодным голосом скажешь, что произошедшее неприемлемо. И что вам обоим нужно время, чтобы остыть и простить друг друга. И лучше бы ему за это время завязать. Согласна?

Я устало махнула рукой. Дилан говорил то, о чем я думала часами, днями и месяцами. Порой казалось, мне просто страшно вырваться за пределы привычного «пузыря», открыть глаза и обнаружить, что можно жить иначе. Можно совершать безумные поступки, отправляться в путешествия и верить человеку, который в ночи, за сотни миль от дома, привязывал шарики к шезлонгу, чтобы порадовать меня утром.

– Хорошо. Я принимаю приглашение. Хочу увидеть твой мир, Дилан Кейн.

***

– Кажется, у меня продуло ухо, – выдохнула я, ставя ноги на твердую землю.

Я ни разу еще не ездила на байке так далеко. Хотя Дилан катал меня по округе, и это отцу тоже не нравилось. Поначалу страх был сильнее удовольствия от скорости и ветра, бьющего в лицо, но Дилан излучал уверенность и безопасность. После фразы «я купил для тебя шлем» я не смогла устоять.

По пустым ночным трассам мы домчались до особняка Кейнов за несколько часов. Могли добраться и быстрее, но задержались на заправке, где немного отдохнули и выпили кофе.

Всю дорогу меня не покидало чувство стыда за поступок. Отец спал, когда я пробралась в трейлер за документами и деньгами. Спал там же, где и пил – на небольшом раскладном диванчике, доживающем последние дни. При виде него обида вспыхнула с новой силой, тем более, что наливающийся синяк не давал забыть о ссоре. Тогда я стремглав выскочила обратно к Дилану и считала минуты до выезда из города. А сейчас, остынув, испытывала чувство вины перед отцом.

Сбежала, ничего не сказала, бросила его в разгар сезона, чтобы отдохнуть недельку с парнем. Он сказал мне много обидных слов, а я взяла и все подтвердила. Или нет?

Заметив, что я мрачнею с каждой секундой, Дилан взял меня за руку и ободряюще произнес:

– Брось, Грейс, он еще даже не проснулся. Идем скорее, мне не терпится тебе показать кое-что.

Дом Кейнов оказался огромным особняком, пропитанным историей. Я с восхищением смотрела на здание, простоявшее не одну сотню лет, возможно, с самых колониальных времен. Конечно, он был отреставрирован и перекрашен, но с теми заботой и вниманием к истории, какие могли себе позволить богатые люди. На самом деле то, что Кейны сохранили дом, говорило в их пользу. Мне так казалось.

Дилан не стал звонить, отпер своим ключом, и тихое нутро дома радушно нас встретило. Я вдохнула запах лака для дерева, поняла, что дико хочу есть и не менее дико волнуюсь перед встречей с семьей Кейнов. А если меня не примут?

Но дом был словно необитаем.

– Похоже, все еще спят. Мы никого не разбудим? – нахмурилась я.

– Нет, все в порядке. Идем, надо поспешить, чтобы успеть к рассвету.

– Почему именно к рассвету? И куда успеть?

– Объясню через пару минут. Идем!

Он, крепко держа меня за руку, поспешил по ступенькам наверх, ничуть не заботясь о том, чтобы ступать тихо. Я ничего не могла с собой поделать, шла за ним на цыпочках.

Изнутри дом был роскошный. Интерьером в классическом стиле явно занимался человек со вкусом и достатком, но меня не покидало ощущение, что здесь никто не жил. Не было личных вещиц, портретов, мелочей, что обычно выдают хозяев. Это было так странно и немного пугающе, что я спросила у Дилана.

– Мама ненавидит все, что выбивается из общего стиля, – пояснил он. – Поэтому веселье и разгул фантазии сосредоточены в наших комнатах. Она туда старается не заходить.

Когда мы остановились перед самой обычной дверью, я думала, она ведет в комнату Дилана. К вопросам добавился еще один, самый насущный: мы не обсуждали секс, но было понятно, что если уж я приехала в его дом, то вряд ли рассчитываю, что мне выделят отдельную комнату и всю неделю будут водить нюхать цветочки.

Но он снова меня удивил: за дверью оказалась совершенно обычная нежилая комната. Вся мебель была затянута упаковочной пленкой, которую используют при ремонте, причем затянута давно: сверху скопился приличный слой пыли. Только массивный встроенный шкаф избежал печальной участи. Именно к нему направился Дилан.

– Что происходит? Ты издеваешься?

– Одну минуту, Грейс. Я тебе все объясню.

Он со скрипом (да таким, что наверняка проснулся весь дом!) открыл дверцу шкафа и сделал шутливый приглашающий жест. Я рассмеялась.

– Дурак. Я думала, ты пригласил меня к себе, а не в Нарнию.

– Думаешь, я шучу?

– Думаю, что либо ты издеваешься, либо ты маньяк. Если ты маньяк, то я должна бежать, сломя голову, а если издеваешься – то непременно это сделаю. Я устала, хочу в душ и поесть. Давай поиграем в волшебную страну вечером?

– Окей, я понял. – Он поднял руки, сдаваясь. – Одна просьба. Постоишь здесь пару минут?

– Да, конечно, а что…

Дилан не стал слушать мой вопрос, нырнул в темноту шкафа и… исчез.

– Очень смешно!

Теперь я всерьез разозлилась! Нашел время издеваться! Если это такой юмор, то я пас, потому что хоть я и люблю всякие фантастические фильмы и книжки, я совершенно точно намного больше люблю панкейки на завтрак. И даже готова их приготовить.

– Эй! Дилан! Ну хватит! – позвала я. – Посмеялись, и достаточно! Вылезай! Ди-и-ила-а-ан…

Я несколько неуверенно подошла к шкафу и сунула в него нос. Ничего. Точнее – темнота, Дилан явно спрятался где-то внутри и с трудом сдерживал смех. Если выскочит и напугает меня, оторву голову и тут же уеду домой!

Потом меня вдруг посетила догадка: в старых домах часто делали тайные ходы! И часто в таких вот встроенных шкафах они и находились. Если судить по книгам, конечно. Неудивительно, что Дилан решил мне его эффектно продемонстрировать, хотя я все равно считаю, что лучше было бы после завтрака.

Что ж, оставалось только ждать, когда он вернется – и он вернулся буквально через несколько минут. Сначала я услышала «Апчхи! Кто повесил сюда эту шубу?!», а потом на свет явился и сам Дилан. Он держал в руках невероятной красоты цветок с нежными перламутровыми лепестками, отливающими всеми цветами рассвета.

– Прошу, любовь моя. – Он галантно протянул мне цветок.

Я рассмеялась.

– Дурак ты. Испугал. Что это за цветок и как ты его там спрятал? Позвонил, пока мы были на заправке?

Он удивленно поднял одну бровь и усмехнулся.

– Вот как, значит. Что ж… будущая миссис Кейн…

Наклонившись, Дилан подхватил меня на руки – даже дыхание на миг сбилось!

– Что ты делаешь?!

– Добро пожаловать в мой мир.

Он решительно шагнул в темноту этого дурацкого шкафа, запутался в длинной розовой и изрядно свалявшейся овечьей шубе, выругался:

– Да когда ее уже моль сожрет!

Закрыл за нами дверцу, и в полной тишине я услышала собственное дыхание. Я едва открыла рот, чтобы задать этому приколисту хорошую взбучку, как вдруг мы вышли… в залитом светом зале, напоминающем оранжерею. Сквозь прозрачный стеклянный купол проникали первые солнечные лучи, а всюду мягко светились цветки, похожие на тот, что я держала. Тысячи, целое море цветов, которых, кажется, вообще не существовало на Земле!

– Дилан, что за…

– Дело в том, что я все-таки тебе врал, Грейс. Я не совсем обычный парень из богатой семьи. И я не учусь в колледже. А это – мир, в котором я вырос. Мир, в котором я – принц.

Я поняла, что если сейчас не сяду сама, то лягу принудительно. К счастью, чуть дальше, вдоль прохода между рядами цветов, виднелась небольшая скамейка. Я дошла до нее не оглядываясь, опустилась на холодный металл и потерла виски.

– Ты меня сейчас разыгрываешь? Это шутка, да?

– Это похоже на шутку? – спросил Дилан, обведя рукой оранжерею. – Что это, по-твоему, такое?

– Сад. В шкафу, должно быть, тайный ход. И мы вышли в саду!

– Но в нашем мире еще не рассвело. А здесь уже день.

– В нашем мире… бред! Дилан, это бред! Ты мне что-то подсыпал? Может, мы разбились на байке?

– Грейс…

Он опустился возле меня на колени.

– Это не бред. Я не знал, как тебе сказать. Справедливо боялся, что ты сбежишь, посчитав меня сумасшедшим. Поэтому решил сначала показать. Выслушай меня, пожалуйста, Грейс. Не перебивай. И постарайся поверить, это для меня важно. Сможешь?

Что мне оставалось делать? Пожав плечами, я махнула рукой.

– Существует множество миров. Мы точно не знаем, сколько. И не понимаем, как именно они существуют. Может, это разные планеты, может, параллельные вселенные. Но они существуют. Иногда между мирами открываются проходы. Некоторые тут же затухают, а некоторые стоят вечно. И мы используем их, чтобы изучать природу магии.

– Природу чего?!

– Грейс, ты обещала не перебивать, – напомнил Дилан, и я слегка покраснела. – Магии. Мы ходим в иные миры, чтобы выяснить, кто там живет, что им известно о законах мироздания. Изучаем чужие культуры и так далее. Вот так я оказался на Земле. Вы – мой курсовой проект.

– И ты принц.

– Да, это прискорбный факт в моей биографии. Грейс, я тебе не врал! У меня действительно есть мама, папа, брат и сестра. Мы действительно такие, как я описал. И мама действительно ненавидит личные вещи в доме, просто мы… королевская семья иного мира. Такой уж недостаток. Сама понимаешь, о таком не говорят с наскока.

– Ты понимаешь, что в это невозможно поверить? Другой мир, принц, портал! Бред!

– Именно поэтому я тебя сюда и привел. Увидишь все своими глазами, погуляем, а потом, перед закатом, вернемся.

– Папа сойдет с ума!

– Для путешественников между мирами иначе течет время, Грейс. Здесь пройдет световой день, а на Земле – не больше часа. Я бы не смог жить на два мира, если бы эта забавная особенность времени.

Неожиданно меня посетила жутковатая догадка. Если в нашем мире кто-то заявит то, что Дилан мне сейчас рассказал, то его упекут в психушку. А что если я выдам себя здесь?

– Мое присутствие вообще законно? Что случится, если кто-то узнает?

– О, не волнуйся, у нас есть иномирцы. Немного, но есть. Проходы ведь иногда открываются сами собой и мгновенно закрываются. И не всегда это происходит там, где никого нет. Существо бесследно исчезает в своем мире – и появляется в нашем. Иногда это человек, иногда нечто лишь отдаленно его напоминающее, а иногда – опасный хищник.

– Сурово. Так можно и оказаться кем-нибудь захваченными.

– Да, – Дилан кивнул, – поэтому к появлению проходов относятся серьезно. Их охраняют вплоть до исчезновения. А те, что не исчезают, стараются использовать. Этот, например, самый древний проход из существующих. Королевская семья построила вокруг него оранжерею с солнечными астрами, они подпитывают магическую защиту, когда садится солнце.

– А если он закроется?! – ахнула я.

– Не волнуйся, проход стабилен. Он существует сотни лет, и энергии в нем – еще на сотни. Не закроется. Я предлагаю тебе, Грейс, познакомиться с моим миром. Он тебя поразит, я уверен. Мы проведем здесь невероятный день, а затем вернемся на Землю. Ты позвонишь отцу, поспишь, а потом сама решишь, хочешь ли продолжать общение с таким странным парнем, как я.

Дилан грустно улыбнулся, и я растаяла. Все это звучало как бред, не могло существовать в реальности, требовало рационального объяснения! Но ведь существовало. Я смотрела на цветы, действительно отдаленно напоминающие астры, но понимала, что никогда таких не видела. По всему выходило, что Дилан не врал. Или врал? Тогда нужно объяснение, а его у меня нет.

– Не знаю, что сказать.

– Не говори. Посмотри своими глазами. Неважно, из какого я мира. Из мира богатых детишек на баснословно дорогих тачках или из мира магии. Ты мне нравишься, я влюблен в тебя. И, если позволишь, организую тебе волшебную неделю отпуска. В прямом смысле этого слова.

Я долго молчала, укладывая в голове услышанное. Мне хотелось задать тысячу вопросов! Метнуться обратно в проход, удостовериться, что я не пьяна и не одурманена, что не лежу вся в трубках и швах на больничной койке, но все, что я смогла сделать – это глупо кивнуть и вложить руку в ладонь Дилана.

Будь что будет, решила я. Тем более, что несмотря на все сомнения, мне было ужасно интересно.

– И что дальше? – спросила я.

– А что ты хочешь? Есть? Давай найдем для тебя одежду и поедим. Папа сегодня поехал на охоту с братом, мама – в туре по северным княжествам вместе с сестрой. А у нее наверняка можно позаимствовать для тебя платье. Идем!

Из оранжереи мы поднялись по неприметной лесенке на второй этаж, а оттуда уже очутились во дворце. Открыв рот, я шла за Диланом, мертвой хваткой вцепившись в его руку. С каждым шагом уверенность в том, что все это мне снится, таяло. Такое просто не могло присниться!

Великолепный, волшебный, залитый солнечным светом дворец поражал воображение. Здесь стены были разрисованы магическими золотистыми птичками, которые порхали по изящным нарисованным веткам. Здесь из башни в башню вели узкие мосты, будто сплетенные из белоснежных веток. Здесь отовсюду звучала негромкая мелодия колокольчиков.

Я едва не свернула шею, пытаясь высмотреть что-то в окне, но Дилан рассмеялся:

– Это жилой дворец, ты не увидишь мир из его окон. Королевский сад состоит из нескольких зданий. Старый дворец работает как музей, примыкающая к нему часть сада открыта для посещения. Мы живем здесь, в новом дворце, скрытые от любопытных глаз. Еще есть дворец для дальних членов королевской семьи, которые не имеют официального статуса, но тем не менее нуждаются в охране. В этом мы мало отличаемся от аристократии твоего мира. Так… сюда. Это гардеробная Рании.

– Рания – твоя сестра?

– Да, и у нее так много нарядов, что пришлось выделить под них отдельные апартаменты.

Мы действительно очутились в раю шопоголика: огромное помещение было заставлено полками, шкафами, ящиками, комодами и стеллажами! Тысячи платьев, туфель, сумочек. Причудливые цвета и формы, материалы. Некоторые наряды казались мне такими странными, что я даже не понимала, как их носят. А некоторые нельзя было отличить от земных.

Дилан быстро осматривал комнату.

– Так, это слишком. Это привлечет внимание.

Для меня он пояснил:

– Нам нужно что-то, что не выдаст в тебе девушку принца.

– Принца… – тупо повторила я. – Дилан, у меня начинает болеть голова.

– Я дам тебе лекарство. Когда переоденешься. Это нормально, на тебя ведь свалилось много информации. Вот! Подойдет. И цвет очень красивый.

Я получила длинное платье из тонкой ткани, напоминающей шелк. Из чего сделала вывод, что и в этом мире на дворе царило лето. Цвет действительно оказался одним из моих любимых: насыщенный синий, невероятно глубокий. К платью шла накидка, застегивавшаяся на шее симпатичной брошкой в виде солнца. Платье было мне немного коротковато, но, поскольку по задумке дизайнера оно явно должно было спускаться к самому полу, то всего лишь чуть-чуть.

– И выбери себе туфли.

– А твоя сестра точно не будет против?

– Она даже не заметит. Она редко сюда заходит, одежду для нее выбирает придворная модистка, а готовит прислуга.

– Удобно, – хмыкнула я.

Выбрала простые черные замшевые туфли на низком каблуке, и отправилась за ширму, переодеваться.

– Расскажи мне что-нибудь об этом месте, – попросила Дилана. – Иначе я сойду с ума!

– Ну-у-у… мой мир называется Магиа. В честь магии, понятно. Мы очень чтим это явление и даже в какой-то мере поклоняемся ему, ведь магия – ценный дар. Магиа – мир-государство, это значит, что у нас нет других стран, как у вас. Есть только отдельные княжества, их около сотни. Князья входят в совет, над которым стоит король. Это довольно просто.

– Пока да. И впрямь сказка. И что, вы живете в мире, согласии, единым королевством, не воюете и никто не желает отделиться и основать свою страну?

– Не все так просто.

Я вышла из-за ширмы, чувствуя себя неловко в чужом платье. Да еще и таком непривычном. На Земле такое могло бы сойти за выпускное, ну или хотя бы за выходное. А здесь мне предстояло просто гулять по городу.

– У вас все так одеваются?

– Нет, мода довольно демократична. Ты можешь выйти на улицу и в штанах, и в рубашке, здесь даже есть некое подобие футболок. Но я привык бывать в тех местах, где принят определенный дресс-код. Тебе понравится. Идем?

– А пресса? Если принца увидят с неизвестной?

– Пресса бессильна перед моей силой, пока светит солнце, – туманно отозвался Дилан, и не пожелал больше ничего объяснять вплоть до самого ресторана, где мы планировали позавтракать.

Я думала, мы покинем дворец так же тихо, как и вошли, но, к моему удивлению, Дилан направился наверх, по многочисленным лестницам и пандусам. Приходилось приподнимать подол, чтобы не запутаться в платье. Я так устала, что не сразу поняла, что мы оказались на крыше.

– Какой вид… боже, какая красота! – выдохнула я.

Внизу раскинулся чудесный сад. Хаотичный, естественный, он напоминал волшебный лес с изящными фонарями и аккуратными скамейками. Повсюду уже сновали садовники, облагораживая королевскую территорию. Мне подумалось, здесь невероятно приятно гулять перед сном. Я даже представила, как мы с Диланом бродим меж неизведанных деревьев, болтаем о всяком-разном, чтобы после вернуться во дворец, к камину и бокалу хорошего вина.

Прекрасная, но немного неловкая фантазия. Но какая девушка не помечтает быть принцессой, стоя на крыше самого удивительного дворца из всех существующих?

Вдали виднелся город и…

– Это море? – спросила я.

– Океан. Он называется лунным. Скоро объясню, почему.

– Невероятно! Мне кажется, я до сих пор не верю. Но… это реально.

– Более чем. Сейчас будет еще реальнее, потому что мы летим в город.

– Летим?

Я обернулась, собираясь спросить «здесь что, есть вертолеты?», потому что в моем понимании принцы летали исключительно на вертолетах. Но вопросы отпали сами собой: на крышу, в нескольких метрах от нас, опустился огромный белый орел в золотых… доспехах? Броне? Драгоценностях? Я не знала, как назвать обручи и пластины, блестящие на солнце до боли в глазах. Но на спине орла совершенно точно было седло! А сам он по размеру оказался в два раза больше лошади!

– Мы полетим на нем?! – ахнула я.

– Да, Грейс.

Дилан, кажется, наслаждался моим шоком. И получал удовольствие, шокируя меня удивительными вещами из его мира. Это несправедливо! Он прекрасно ориентировался на Земле, а я здесь была слепым котенком.

Не до конца уверенным в собственной вменяемости котенком, если быть честной.

– А как он… он разумен? Или это магия?!

– Все потом, Грейс. Садись!

Дилан помог мне забраться в седло, залез следом и взял тонкие цепочки-поводья. Орел расправил крылья, и одновременно с этим мое сердце пропустило удар. Сначала, когда мы оторвались от крыши и сделали рывок вниз, я решила, что не так уж и страшно летать на орле, подумаешь. А потом он резко ушел вниз – и я завизжала так, что новый мир содрогнулся и сильно пожалел, что радушно принял Грейс Голд.

Глава вторая

До сих пор мне снился только какой-то бред. В одну ночь я путешествовала на ледоколе в компании очаровательных пингвинов. Не далее как вчера – размышляла, стоит ли делать прививку от бешенства после укуса куницы (хотя до сна понятия не имела, как вообще эти куницы выглядят).

Но если это был сон, то самый невероятный на свете! И очень красивый!

Залитый светом город можно было брать в качестве декорации к какой-нибудь утопии. Он был белоснежный, невесомый, почти воздушный. Аккуратные домики с острыми пиками крыш, мосты из белых веток, фонтаны из прозрачного, напоминающего лед, материала. Даже облака на небе – и те были белее привычных.

Все это я рассматривала, открыв рот и крепко держась за специальную ручку на седле белого орла, что нес нас в город. Кажется, воздушное движение здесь подчинялось своим правилам, потому что мы не полетели напрямик, а обогнули дворец и зашли со стороны океана. То и дело я видела вдалеке других орлов со всадниками на спинах, но они ни разу не оказались достаточно близко, чтобы можно было их рассмотреть.

А еще удивительно, но несмотря на скорость и высоту, я почти не ощущала ветер. Волосы послушно лежали так, как я уложила их днем, к тому же было тепло.

– Магия, – пожал плечами Дилан в ответ на вопрос.

Магия. Легко ему одним словом объяснить переворот привычных реалий.

Океан тоже меня поразил прозрачной водой с множеством солнечных бликов. Даже с высоты можно было рассмотреть дно и тени стаек рыбешек. Но самое невероятное, самое шокирующее открылось с веранды ресторана, куда приземлился орел. Испугавшись посадки, я не сразу заметила открывшийся вид, а когда неловко спешилась и поправила платье, ахнула.

– Это академии-близнецы, – пояснил Дилан, ткнув пальцев в два замка неподалеку.

Острые башни были такими высоченными, что их концы терялись где-то в облаках. Два прекрасных сказочных замка, абсолютно одинаковых внешне, за исключением цвета: одна академия была отстроена из белого камня и мрамора, вторая – из темного и металла.

– Ваше высочество, – к нам тут же подскочил молодой парень в, вероятно, форме служащего ресторана – белоснежных штанах и рубашке с золотистым шейным платком. – Желаете столик на веранде?

– Да, чтобы для моей спутницы открывался самый чудесный вид.

Я старалась не вести себя, как деревенская девочка, впервые очутившаяся в мегаполисе, но не могла не глазеть на все вокруг. Мы разместились на небольшом, но очень красивом балкончике с видом на академии, и Дилан сам сделал заказ.

– Впечатляет? – не без гордости в голосе сказал он.

– Не то слово. В голове не укладывается. А почему академии называются близнецами? Вернее, я понимаю, почему, но кто там учится?

– Маги. А близнецы они потому что светлое здание – это Магическая Академия Рассвета, а темное – Магическая Академия Сумрака. Видишь ли, у нас есть определенные магические законы, которые на первый взгляд сложно понять. Есть маги-рассветники: их сила активна лишь во время светового дня, она просыпается с рассветом. А есть маги-сумеречники, они могут пользоваться своей силой лишь с наступлением сумрака. Поэтому наш мир никогда не спит. Он, фактически, разделен надвое.

– А ты какой маг?

– Рассветник. Вся королевская семья – маги рассвета. Сейчас мое время. – Дилан довольно потянулся и весело на меня глянул. – Грейс, у тебя такое лицо!

– Не издевайся. Я до сих пор не уверена, что не в коме.

– Ты не в коме. Ты наконец-то у меня в гостях.

– В сказке.

– Не обольщайся. Наш мир далек от утопии. Рассветники и сумеречники… не скажу, что мы друг друга ненавидим, но определенное напряжение есть. К тому же это деление магии рождает кучу проблем. Представь, что с лучами заката ты становишься беспомощной, обычным человеком! А у тебя есть враг-сумеречник… или сумеречника нанимают твои враги. Чуть больше десяти лет назад отгремела настоящая гражданская война между рассветом и сумраком. Тогда моя семья и пришла к власти, отец чудом объединил две магии и установил порядок. Но во многих княжествах он до сих пор зыбкий.

Интересно, что он подразумевал под фразой «моя семья пришла к власти». Уж не переворот ли с сопутствующим использованием того самого разделения магии.

– А прошлая власть была на сумеречной стороне? – не удержалась я.

– Нет, – Дилан фыркнул, – прошлый король также был рассветником. Папа не свергал его, если что, он был избран народом после того, как его предшественник натворил кучу дел.

– Никогда не любила историю, – призналась я, – но история другого мира ужасно интересная!

– О, да. Жаль, что у меня нет степени по истории, и я не смогу рассказать так интересно, как наш с сестрой препод.

– Хорошо. То есть ты учишься в академии?

– Нет, я уже закончил. Сейчас я в аспирантуре, делаю проект по вашему миру. Хочу изучать проходы и иные миры. К счастью, я не наследник престола, поэтому с папочкой отдувается брат, а я волен выбирать дело всей жизни. Правда, выбор не велик: военная карьера, благотворительность или наука. Мне нравится твой мир, ну а так как с первыми лучами заката я теряю магию, мама совсем не возражает, что я пропадаю на Земле.

Я с легкой грустью подумала, что мама наверняка будет возражать против нашего романа. Такие мысли и раньше меня посещали, но сейчас для них появилось еще больше оснований. Принц? Да никогда иномирянке не позволят быть его девушкой! Не говоря уже о большем.

Когда принесли вино, Дилан спросил:

– Ты помрачнела. Я тебя расстроил?

– Просто подумала, что твоя семья вряд ли придет в восторг, когда узнает, что ты встречаешься со мной.

– Это ты напрасно. Иномиряне пользуются уважением.

– Серьезно?

– Конечно. Ведь вы – кладезь знаний об иных мирах. Книги, написанные иномирянами, становятся бестселлерами. Их приглашают вести лекции, они работают в газетах, пишут колонки и все такое.

– Ну, я тот еще кладезь. Могу написать книгу рецептов коктейлей. «Маргарита», «Голубая лагуна», «Б-52» и фирменный коктейль «Пьянанасик».

– Кстати, это тоже будет пользоваться успехом.

– Но маме не понравится.

– Маме понравится, если я женюсь на княжне и буду курировать один из ее фондов, но она уже поняла, что этот номер не пройдет.

Дилан нагнулся и накрыл мою руку своей.

– Не бойся. Ты займешь то место в моей жизни, которое я для тебя приготовлю.

Это должно было прозвучать уверенно и окончательно развеять все мои сомнения, но почему-то по коже прошелся мороз. Будто в голосе Дилана прорезалась скрытая угроза. Я поспешила отмахнуться от нее, пригубила вино и натянуто улыбнулась.

– За свидание в новом мире. – Дилан поднял бокал.

– За свидание в новом мире, – послушно отозвалась я. – Какие планы на сегодня?

– А что ты хочешь?

– Посмотреть твой мир, конечно.

– Тогда погуляем. Пройдемся по центру, затем пообедаем, а потом заедем к одной моей знакомой. Мне нужно ей кое-что передать.

– Что за знакомая?

– Так, с учебы. Не бери в голову.

Новый мир ошеломил, сбил с толку и не оставил никаких мыслей, кроме щенячьего восторга. Передо мной словно вывалили целую гору подарков и сказали «это все тебе, Грейс, все для тебя». Я крепко сжимала руку Дилана, чтобы не потеряться, но головой вертела, как шарнирная кукла.

Город оказался пронизан магией. Не знаю, как остальной мир, а эта его часть совершенно точно оправдывала свое название.

Магиа.

Ма-ги-а.

Я перекатывала слово на языке, пытаясь вслушаться в его звучание. Пока что оно было напрочь лишено смысла, но если выдастся шанс здесь задержаться, то Магиа станет не абстрактным странным словом, а местом. Со своими воспоминаниями, вкусами, запахами и цветами.

– А почему я понимаю, о чем они говорят? – спросила я, пока мы брели вдоль улицы огромного парка.

– Ты со мной, а мне не хочется тратить время на элементарное обучение. Но можно будет как-нибудь заняться нашим языком. Он очень простой, даже проще английского, как мне кажется.

– Дилан… – Я наконец решилась попросить о том, что сидело в голове с самого утра. – А ты можешь показать мне магию? В смысле… свою. Как ты это делаешь.

Он лукаво усмехнулся и с притворной задумчивостью спросил:

– А что мне за это будет? Я могу рассчитывать на поцелуй?

– Идет!

Мы остановились посреди дорожки, и Дилан огляделся. Я думала, он не хотел демонстрировать всем силу, но, похоже, просто опасался кому-то помешать. Сделав кистью круговое движение, он словно достал что-то из воздуха, а еще точнее – зачерпнул горсть солнечного света и превратил ее в небольшого сияющего орла, который сорвался с ладони и растворился в воздухе, оставив после себя сноп искр.

– Ого… – Я пораженно выдохнула. – Красиво.

– Я многое умею. Расскажу тебе подробнее о магии позже. А сейчас… – Он развернул меня к себе. – Хочу свою награду.

Поднявшись на цыпочки, я коснулась его губ своими в легком поцелуе. На большее мне бы не хватило смелости – я сама испытывала неловкость, глядя на парочки в общественных местах, и не собиралась становиться на их место.

– Так нечестно, Грейс! Подразнила и бросила!

Но голос Дилана доносился словно издалека – я услышала музыку.

Она звучала совсем рядом, от парня с виолончелью, которого еще минуту назад там не было. Музыка не вписывалась в солнечный и светлый, полный магии, день. Смотрелась чужеродно со своей мрачностью и нетерпеливостью. Она напоминала бурную реку с порогами и ледяными глыбами на пути потока. В летнем парке с белоснежными мостами можно было ожидать игривый звон колокольчиков, меланхоличное фортепиано или степенную скрипку, но эта музыка показалась мне гораздо более магической, чем все, что я видела и слышала до нее.

Она увлекала за собой в темный омут, будто стирала власть рассвета, и под слоем золота проглядывали мрачные сумерки.

Музыкант был одет в длинный черный плащ, а его лицо было скрыто под большим капюшоном. Но он с такой страстью отдавался мелодии, что не было никакого желания отвлекаться на его личность. В этот момент она была музыкой, и только.

Я неосознанно сделала несколько шагов к нему, будто завороженная. Не я одна, надо заметить: вокруг постепенно собиралась толпа. У парня в ногах я заметила небольшую медную шкатулку, в которой поблескивали светлые камушки классической огранки.

– Это ваши деньги? – спросила я.

Показалось, Дилан чем-то недоволен. То ли тем, что я отвлеклась на музыканта, то ли им самим – он так плотно сжал губы, что они превратились в тонкую ниточку.

– Да. Это наши деньги.

– А…

Я хотела было попросить Дилана бросить парню с виолончелью символическую сумму, но он неожиданно резко дернул меня из толпы и устремился куда-то в глубь парка. Я только с сожалением оглянулась и до последней секунды вслушивалась в мелодию, пока все звуки не стихли.

– Эй? Ты чего? Он ведь хорошо играл!

– Он сумеречник, – сквозь зубы ответил Дилан. – Он не имел права сюда приходить!

– Ого, – хмыкнула я. – Похоже, вы и правда друг друга ненавидите. Отголоски войны?

– Не в этом дело. Это негласное правило. Когда светит солнце, сумеречники не лезут со своей культурой в нашу жизнь. Но постоянно находятся идиоты, для которых смысл жизни – нагадить окружающим.

Я испуганно притихла, а Дилан остаток дня был раздраженный и молчаливый.

Мы прошлись по парку, полюбовались академиями-близнецами вблизи. Мне было не по себе от холодной и отчужденной атмосферы между нами: Дилан явно заметил, что мне понравилась музыка, и не пришел в восторг. Но, когда перед нами раскинулось еще одно чудо света, он все же чуть потеплел.

За академиями, на территории кампуса, там, где на газоне группки студентов лениво готовились к экзаменам, весело общались и практиковались в магии, виднелась смотровая площадка. Сначала я думала, что откроется вид на океан и ту часть города, что я еще не видела. Но, подойдя к перилам, я ахнула: внизу были только облака!

Целое озеро облаков. Как будто из разлома в земле в воздух вырывались белоснежные хлопья сахарной ваты. В них то и дело мелькали силуэты каких-то птиц или животных, я не могла рассмотреть.

– Что это? – спросила я, обернувшись к Дилану.

Его будто подкупила моя искренняя радость.

– Это наше любимое развлечение. Смотри.

Он показал на противоположный край разлома, где молодая девушка в белом облегающем костюме делала что-то типа зарядки. Но когда она вдруг, как ныряльщица, сложила руки над головой и прыгнула прямо в облака, я ахнула!

– Что за…

– Смотри! – Дилан не позволил мне отвернуться.

Некоторое время ничего не происходило, а потом девушка вынырнула из облаков, словно то была обычная вода. И я поняла, что напоминали силуэты внизу: пловцов!

– Это тоже магия, я правильно понимаю?

– О, да. Облачный бассейн – уникальный дар Гелиоса для нашего мира.

– Гелиос – это бог солнца?

– Не совсем. У нас нет богов. Но есть… м-м-м… некие предшественники. Те, что были до нас. Но не морочься этим, потом изучишь.

– А у сумеречников есть что-то подобное этому бассейну?

– А нам обязательно говорить о сумеречниках? – снова холодно отозвался Дилан.

– Извини.

Медленно день клонился к середине, а затем и вовсе за нее перевалил. Мы пообедали в милом ресторанчике, окруженном поющими фонтанами, и я поняла, что новый мир начал меня утомлять. Теперь, когда Дилан не отвлекал меня рассказами о нем, блеск рассветной магии словно начал слепить. Хотелось закрыть глаза и посидеть немного в тишине. Даже глаза начали болеть от всеобщих блеска, лоска и чистоты.

Вот уж не думала, что когда-нибудь буду ждать сумерек с нетерпением. Я хихикнула: только бы не ляпнуть это вслух! Ну и уклад у них здесь, они ведь, кажется, и впрямь друг друга ненавидят только на основании магической силы.

Хотя в моем мире люди ненавидели друг друга на основании расы, религии, политических взглядов или модных брендов, так что не мне удивляться местным странностям.

Ближе к вечеру Дилан снова повел меня к орлу, наверняка для того, чтобы навестить его знакомую. Я слегка нервничала перед первой встречей с незнакомым человеком из этого мира. Что она скажет? Как отнесется ко мне? А если я опозорюсь и сделаю что-то не то?

Так, во всяком случае, я считала – что страх, сосущий под ложечкой, есть ничто иное как волнение интроверта. Уже потом, много позже, я задавалась вопросом: не предчувствие ли так отчаянно мешало мне дышать всю дорогу до старинного особняка на границе густого непроходимого леса. Но даже если оно им и было – я успешно отмахивалась от интуиции.

Хотелось задать Дилану еще тысячу вопросов, но он явно не был настроен болтать. Хотя все еще сжимал мою руку, свободной с легкостью управляя орлом.

Дневной свет стал тускнее, и я поняла, что близится сумрак. Здесь это как-то особенно отчетливо ощущалось. Быть может, во всеобщем настроении, а может, и природа работала по-другому. Вряд ли здесь вообще действовали земные законы. Точно не в облачном бассейне.

Я чувствовала, что начинаю уставать от свалившейся на голову информации. Нужно вернуться домой, позвонить отцу, а потом немного поспать. Пусть здесь время и идет иначе, я-то не спала больше суток! И если бы не боялась лететь на здоровенной хищной птице, то непременно бы уснула прямо здесь.

Наконец центр остался позади, а следом за ним и спальные кварталы. Мы определенно направлялись за город, хотя пики академий все еще хорошо виднелись. Но лес впереди, кажется, был нескончаем. Когда орел пошел на снижение, я рассмотрела несколько особняков, расположенных на расстоянии друг от друга. К каждому примыкала территория с садом, огороженная красивым кованым забором.

– Что это за место? – спросила я.

– Оно называется Академия Идеальных. Хотя это неофициальное название, пансион не имеет статуса учебного заведения.

– И зачем мы здесь?

– Сейчас, – улыбнулся Дилан.

У меня по коже прошелся мороз. Но я связала это с прохладным вечерним ветерком.

По вымощенной темно-красным камнем дорожке мы поднялись на крыльцо, и дверь сама собой распахнулась, приглашая нас внутрь. Академия сразу мне не понравилась: какая-то совсем не подходящая сияющей сказке, что показал Дилан. В другой ситуации я бы назвала внутренние интерьеры особняка сдержанными, строгими и классическими, а сейчас показалось, что даже стены, выкрашенные в темно-серый цвет и разбавленные лишь сияющими светильниками и картинами в позолоченных рамках, излучали холод.

– Ваше высочество… я не ожидала увидеть вас.

Я увидела самую красивую женщину в мире. И самую роскошную. Она появилась на лестнице бесшумно, и так же бесшумно спустилась к нам. Казалось, она не идет, а плывет, и я была почти готова увидеть за ее спиной крылья, но женщина оказалась самой обычной.

Но очень, ОЧЕНЬ красивой. Роскошные светлые волосы тяжелыми кудрями рассыпались по плечам. Темно-бордовое платье облегало фигуру, а руки в черных кружевных перчатках сжимали небольшую тетрадь с золотистыми вензелями на обложке. У женщины была ослепительная приветливая улыбка и очень холодный взгляд. От такого контраста стало не по себе.

– Эржбет, – усмехнулся Дилан, – только не лги, что рада меня видеть.

– Что вы, Ваше высочество, ложь – роскошь, давно мне недоступная. Во всяком случае рядом с вами. Представите свою спутницу?

– Конечно.

Я нервно улыбнулась, но, полагаю, улыбка получилась вымученной.

– Это Грейс. Она в полном твоем распоряжении, Эржбет.

Постойте-ка… что?!

– Она обладает магией? – спросила женщина.

– Нет, она из другого мира.

– Дилан, что это значит? – тихо спросила я.

Хотя под задумчивым и каким-то усталым взглядом этой Эржбет ощущение грядущих неприятностей стало нестерпимым.

– Скажи спасибо за прогулку, Грейс, и слушайся Эржбет.

– Дилан, я очень надеюсь, что Эржбет – это стилист и визажист, потому что иначе…

– Еще увидимся, Грейси.

Он не дал мне договорить, просто развернулся и ушел! Открыв рот, я смотрела, как медленно закрывается дверь, отрезая солнечным, уже по-закатному красноватым, лучам света доступ в мрачный особняк.

– Идем в моей кабинет, Грейс, – со вздохом произнесла женщина.

Она все еще казалась мне идеальной, но сейчас еще и опасной.

– Нет уж, к черту! – воскликнула я. – Я ухожу! И передайте…

Меня отбросило от двери с такой силой, что я запуталась в подоле и больно упала на спину. От неожиданности из легких выбило весь воздух, а на глазах проступили слезы.

– Ты не покинешь это место до тех пор, пока я не разрешу, – холодно и строго произнесла Эржбет. – Здесь круглосуточно дежурят маги. Даже ночью. Я спишу твою глупую выходку на неопытность, но за следующий проступок жестоко накажу. А теперь поднимайся – и я отвечу на твои вопросы.

Показалось, что меня окатили ледяной водой. Следовало благодарить отца за то, что с малых лет привлекал меня к работе в баре: я могла сохранять самообладание даже видя перед собой откровенного неадеквата. Но Эржбет до неадекватов было далеко, а Дилан просто ушел, оставив меня наедине с самым главным вопросом.

Когда и как, черт подери, я вернусь домой?

Мне не хотелось отвечать на него самой себе.

Я поднялась, отряхнула платье и закусила губу от боли: падая, я ударилась локтем. Аж искры из глаз посыпались! Хуже, наверное, только вписаться в ножку кресла пальцем ноги.

Вслед за Эржбет я поднялась на второй этаж, попутно пытаясь осмотреться и приметить пути к отступлению. Но внутри особняк будто казался в разы больше, чем снаружи. А еще – судя по гробовой тишине – был совершенно пуст.

Эржбет впустила меня в большой кабинет с красивыми панорамными окнами, выходящими на темный лес. В только-только наступающих сумерках он выглядел зловеще и мрачно. А может, на меня так подействовала гнетущая атмосфера этого места. И холод, исходящий от женщины. Холод и грусть.

У нее было много книг. В детстве мне казалось, что человек, у которого много книг, не может быть злым. Жаль, что детство давно закончилось.

– Садись, – Эржбет села за стол и кивнула на кресло напротив.

Я не сдвинулась с места.

– Не упрямься, Грейс, это не в твоих интересах.

– В моих интересах вернуться домой, меня ждет отец.

– Это невозможно. Мне жаль.

– И почему же?

– Так решил Его высочество.

– Но это ваше высочество. И я – не его собственность!

Я даже не его девушка, похоже.

– Обычно я не даю объяснений девушкам, которые ко мне приходят. Но для тех, кого приводит Его высочество, делаю исключения. Цени это, Грейс. Сядь!

Я вздрогнула от громкого командного голоса и против собственной воли опустилась в кресло. Это удовлетворило Эржбет, и она кивнула.

– Хорошо. Ты знаешь, что это за место?

Я молча покачала головой.

– Нас называют Академией Идеальных, хотя официального статуса академии у нас нет. Официально мы – частная школа, пансион для девушек, не обладающих магической силой.

– Прекрасно, и причем здесь я? Я закончила школу в своем мире. И не понимаю…

– Не перебивай, Грейс. Мы здесь не выдаем дипломы, хотя в программе есть различные предметы. Мы готовим спутниц для высокопоставленных лордов Магии. Идеальных спутниц.

В который раз за день у меня открылся рот.

– Вы…

Потом закрылся. В глубине меня все еще сидела маленькая воспитанная девочка.

– Обычно девушки приходят к нам добровольно, однако иногда их приводят лорды. Поэтому наша академия надежно защищена, убежать из нее невозможно. Тебе придется принять наши правила, усердно учиться и подойти во всеоружии к главному приему года, на котором твой хозяин подтвердит намерение взять тебя к себе по завершении академии. Кстати, обучение длится год. И кстати, дорогая, закрой рот, это неприлично.

– Вы что, здесь элитных шлюх готовите?

– Я передумала, открой обратно. Над тем, что из него исторгается, предстоит много работать. Мы готовим не шлюх, а идеальных спутниц для сильных мира сего. Идеальных во всем, Грейс. Во внешности. В общении. В игре. В постели. Во всем. Каждая выпускница моего пансиона всю жизнь принадлежит одному мужчине.

– То есть она его жена?

– Нет, – улыбнулась Эржбет. – Не жена. Заполучить идеальную – единственный законный способ уйти от обвинений в измене. Девушки идут ко мне затем, чтобы устроить свою жизнь. После выпуска они ни в чем не нуждаются, купаются в роскоши, живя в тени своих лордов.

Я снова закрыла рот. Эржбет напряглась. Но на этот раз у меня не осталось слов.

– Но тебя привел принц, ты на особых условиях. Будешь участвовать во всех мероприятиях академии на общих основаниях, однако после выпуска отправишься к Его высочеству.

– А если я не хочу? У вас что, нет правоохранительных органов? Это похищение! Я хочу вернуться в свой мир!

– Грейс, это принц. Ему не говорят «нет». И я не стану. А если ты посмеешь, то быстро пожалеешь. Грейс, ты не первая иномирянка, приведенная Его высочеством. Они все были такие же: огромные испуганные глаза, синее платье, светлые волосы. Угрозы, торг, возмущения. Некоторые пытались бежать, вредили другим девушкам или себе, некоторые оказывались благоразумнее и принимали правила игры. Но все…

Она выпрямилась в кресле и посмотрела мне прямо в глаза.

–Каждая из них через год становилась нашей достойной выпускницей.

– И где же они теперь? Или у принца есть целый гарем?

– Это не мое дело, Грейс. Я занимаюсь девушками только до выпуска. Дальше их судьбу решают хозяева.

Я закрыла глаза. В висках пульсировала боль, а желудок сжимался в спазмах, но, к счастью, с обеда прошло достаточно времени, чтобы можно было не бояться, что меня стошнит.

Эржбет, к моему удивлению, со вздохом поднялась и открыла небольшой секретер. Извлекла оттуда бутылку с сапфировой жидкостью, два хрустальных бокала и налила что-то явно алкогольное – по комнате поплыл можжевеловый аромат.

– Выпей. – Она протянула мне бокал. – Полегчает.

Не стоило пить из чужих рук, оказавшись в такой ситуации, но во мне уже не было энергии на сопротивление. Эмоции, мысли и страхи смешались в дурацкий салат с абсолютно несочетающимися ингредиентами: злостью на Дилана, страхом перед будущим, совершенным непониманием происходящего и… стыдом перед отцом, который оказался прав.

Нельзя было верить Дилану! Нельзя было ехать с ним!

Но ведь нас многие видели. Папа проспится, поймет, что я исчезла и поднимет на уши всех! Полицию, знакомых, клиентов! Нас вспомнит девушка из минимаркета на заправке, кто-нибудь отследит мобильник. Он до сих пор лежит у меня в кармане и, хотя я пару раз доставала и смотрела на неизменный статус «нет сети», он наверняка трекнулся в доме Дилана.

И что? Полиция прижмет его к стенке и Дилан расколется про другой мир? Так бывает только в сериалах, да и то в основном сезону к пятому.

А теперь Эржбет казалась понимающей и даже заботливой.

– Многое в этой жизни несправедливо, Грейс. Ты сейчас напугана и обижена, но в жизни бывают и более страшные потрясения. Поверь мне.

– Откуда вы знаете? – Я замахнула стакан с джином и поморщилась. – Раз Дилан приводил много девушек.

Алкоголь на голодный желудок и волнение мигом вскружил голову, но спокойствия, вопреки ожиданиям Эржбет, не добавил. А вот куража – еще как! Я была далека от того, чтобы пытаться вылезти через окно, но не собиралась и сдаваться. Основная проблема была даже не в том, чтобы выбраться отсюда – выход найдется, я уверена. Основная беда в том, что портал на Землю находится в королевской оранжерее, и вряд ли в нее так уж просто проникнуть.

Как же я вляпалась! Никогда в жизни больше не влюблюсь!

– Идем, тебя нужно переодеть в форму. Другие девушки уже готовятся ко сну. Все остальное – завтра. Ах, да… Ступай за мной.

Вскоре я потерялась, плутая за Эржбет по длинным темным коридорам особняка. Не следовало пить джин, он притупил реакции. Особняк изнутри был просто огромен, но ни в одну из дверей заглянуть не удалось. На них не было табличек и номеров.

Женский пансион, готовящий любовниц для богатых магов… так вот что скрывается за блеском солнечной Магии. А я уж было подумала, что хотя бы в параллельной вселенной есть островок света и всеобщего счастья.

Мы спускались вниз и, по ощущениям, уже давно опустились под землю. Здесь было прохладно и особенно тихо, ни одной живой души! Наконец Эржбет остановилась перед внешне ничем не примечательной дверью, взялась за ручку и склонила голову.

– За этой дверью, Грейс, то, что должно раз и навсегда избавить тебя от желания сбежать. Я не испытываю удовольствие от этого, но я – руководитель пансиона, и обязана поддерживать дисциплину. Идеальные девушки не нарушают правила.

С негромким скрипом отворилась дверь, и я ахнула, увидев тесное темное помещение с одной-единственной узкой деревянной койкой. На ней сидела девушка. Роскошные рыжие волосы спутались и висели вдоль лица грязными сосульками, а исцарапанные руки сковывали массивные кандалы.

– В моей академии у воспитанниц есть все: еда, крыша над головой, образование и гарантия золотого будущего. И те, кто этого не ценят, оказываются на месте Одетты.

Девушка, кажется, настолько устала, что даже не обратила на нас внимания, а Эржбет закрыла дверь и улыбнулась, будто мы только что обсудили светские сплетни за чашечкой кофе.

– Тебе все понятно, Грейс? Идем переодеваться в форму или желаешь занять соседний с Одеттой номер?

Стены коридора превратились в клетку. Стало душно и темно, я помотала головой, чтобы избавиться от тумана, но стало только хуже. Каким-то чудом я заставила себя сделать шаг, за ним еще и еще, пока следом за Эржбет не вышла наверх, где дышать стало не в пример легче. Когда она открыла еще одну дверь, я уже была готова ко всему, но внутри оказалась обычная прачечная с рядами стеллажей, где ровными стопками оказались уложены полотенца, одежда и прочий текстиль, необходимый академии-борделю.

– Как же я ненавижу этим заниматься, – пробормотала Эржбет. – Обычно это делает Элен. Так, какой у тебя размер… вот.

Она сняла с полки несколько стопок чего-то черного.

– Это – форма академии. Она должна быть на тебе постоянно. Первое правило: форма надевается утром, перед завтраком, и отдается в прачечную вечером, перед отбоем. Спать в форме, надевать несвежее платье, носить помятую форму или испачканную – запрещено! Переоденься и отдай мне свою одежду, она тебе больше не понадобится. Все остальное получишь завтра. Полотенце для умывания, ночная сорочка и халат на твоей постели в спальне под номером девять. Давай скорее, Грейс, у меня нет времени с тобой возиться.

Чувствуя странную, накатившую внезапно, слабость, я отошла за ширму и принялась переодеваться. Формой академии служило относительно короткое – на пару сантиметров выше колен черное платье с белоснежным кружевным воротничком. Когда я посмотрела на себя в зеркало, то почувствовала, что еще немного, и правилом про запрет ношения грязной одежды придется воспользоваться – меня сейчас стошнит!

Если бы неизвестный волшебник вдруг предложил мне оказаться сейчас рядом с Диланом, я бы вцепилась ему в лицо! Еще недавно я раздумывала над его предложением, а сейчас убила бы его и не поморщилась!

– Ты готова, Грейс?

Снимая платье, я почувствовала странную тяжесть, и в последний момент опомнилась: телефон!

Здесь не было связи с Землей, зато мобильник служил единственной ниточкой, связывающей меня с домом. Сейчас он стал слишком ценным, чтобы просто выбросить его вместе с чужим платьем. Благо, в форменном наряде были карманы, и я быстро переложила телефон, убедившись, что он на беззвучном режиме, а яркость убрана на минимальное значение.

Буквально через секунду после того, как я сделала это, за ширму заглянула Эржбет.

– Отлично. Обувайся, и пойдем.

К платью шли обычные черные лодочки.

– Тебе много всего понадобится, разберемся с этим завтра. С утра прочитаешь устав академии и выучишь его к вечеру, я буду спрашивать. Если не выучишь – накажу. С остальным тебя познакомят девушки. Ах, да… Грейс, в моей академии категорически – слышишь, категорически! – запрещены свары, ссоры, драки, интриги и скандалы. Тебе ясно? Дружи с девочками, не лезь в бутылку.

Мы вновь оказались в холле, и я с тоской посмотрела на дверь. За ней меня ждала свобода. Или хотя бы первый шаг к свободе, потому что выбраться из академии мало, нужно добраться до отца. И как это сделать, совершенно неясно. Господи! Он же сходит там с ума! И корит себя за пощечину, за сказанные в гневе слова.

«Или не может продрать глаза после попойки», – совершенно не к месту подумалось вдруг.

Эржбет остановилась у подножия лестницы, рассеянно огляделась, будто вспоминая, что еще мне не сказала, но в итоге просто махнула рукой:

– Слишком поздно, я ужасно устала. Продолжим завтра. Сейчас покажу тебе комнату. Ты тихо войдешь, найдешь единственную свободную постель со стопкой чистых полотенец, ляжешь и проспишь до самого подъема. Тебе ясно, Грейс? Не смей никого тревожить!

– Хорошо, – нехотя ответила я.

– Чудненько. Тогда…

Она осеклась, потому что входная дверь с едва слышным скрипом открылась сама собой, впустив в холл сумерки. Я успела рассмотреть двоих охранников у дверей, а потом увидела гостя – и застыла.

В нем было что-то пугающее, не столько в облике, сколько во взгляде. На темно-синем камзоле блестели какие-то нашивки: возможно, мужчина был здешним чиновником или военным. На черных, как смоль, коротко стриженых волосах виднелись капли воды – на улице шумел дождь.

– Что ты здесь делаешь, Бренн? – резко и даже гневно спросила Эржбет.

– У меня может быть лишь одна причина явиться сюда, – с легкой хрипотцой и явной насмешкой сказал незнакомец.

Он скользнул по мне взглядом, задержавшись всего на пару секунд, но я почувствовала, как пол уходит из-под ног и схватилась за перила. Это еще больше развеселило гостя.

– Кажется, твоя дебютантка немного… как бы сказать? Нажралась?

– Грейс, ты идешь вот в эту дверь. – Эржбет тоном, не терпящим возражений, ткнула пальцем в нужную сторону. – Твоя комната под номером девять. Немедленно!

Ничего не оставалось, как поползти – а у меня и впрямь получалось скорее ползти, чем идти – куда велено. Я чувствовала взгляд загадочного Бренна, от него по спине прошел холодок. Прежде, чем темнота очередного темного коридора отрезала меня от звуков из холла, я услышала:

– Хочу внести залог за идеальную. И ты не имеешь права мне отказать, Эржбет, как бы ни ненавидела. Я – советник Его величества.

Потом я начала отсчитывать двери. В тусклом свете одного-единственного на весь коридор ночника я кое-как рассматривала цифры, ища нужную. Мне было так плохо, что мысль лечь прямо в коридоре не казалась такой уж кощунственной! Голова кружилась, желудок то и дело скручивало от спазмов. Состояние напоминало нечто среднее между опьянением и низким давлением, которое иногда накрывало всех, кто жил у моря, в низине.

Наконец я схватилась за нужную ручку. Стараясь не шуметь, ввалилась в комнату, ухватилась за стену и сползла на пол, осознав, что не смогу сдвинуться с места.

– Это еще кто? – послышался чей-то голос.

– Похоже, новенькая.

– Что это с ней?

– Она же не собирается спать здесь?

– Какое тебе вообще дело? Не наши проблемы, пусть спит, где хочет.

– Девочки, вы невыносимы!

Перед глазами все расплывалось, поэтому я даже не пыталась рассмотреть обладательниц голосов.

– Эй, ты как? Тебе плохо? Как тебя зовут?

– Грейс… – Язык тоже ворочался с трудом.

– Идем-ка, Грейс, я уложу тебя на постель. Давай, поднимайся… вот так, осторожнее.

Кто-то подвел меня к кровати, отогнул покрывало и помог сесть. Я закрыла глаза, проваливаясь в сон, но девушка, в лицо которой я никак не могла всмотреться, похлопала меня по щекам. Это было как во сне, когда невозможно сфокусировать взгляд и приходится преодолевать неведомую силу, мешающую двигаться.

– Не спи! Ты должна переодеться, иначе завтра тебе влетит. Давай, вот твоя рубашка. Девочки, отвернитесь, вы ее смущаете!

Я попыталась сказать, что мне плевать, и я совсем не стеснительная, но смогла издать невнятное «м-м-м». И зачем только я переодевалась в форменное платье, если сейчас надо раздеться и бросить его в корзину для белья?

– Ты была в кабинете Эржбет, да? Нельзя пить джин в кабинете Эржбет. Это всегда заканчивается вот так. Ничего, завтра все пройдет, ложись.

Опустившись на подушку, я почувствовала облегчение, будто закончила интенсивную тренировку. Сердце колотилось с бешеной скоростью. Тоскливо подумав, что если то, что подмешала в джин Эржбет вдруг вызовет у меня тахикардию или какой-нибудь гипертонический криз, меня вряд ли кто-то будет спасать.

А Дилан наверняка найдет себе новую дурочку.

Мои соседки быстро уснули, а мне мешали «вертолеты». Голова кружилась при каждой смене положения, будто я выпила не пару глотков, а всю ночь кутила с компании текилы! Наверное, так себя чувствовали посетители папиного бара, когда увлекались коктейлями и потом жаловались, что их укачивает при виде моря.

Море… папа. Мне снова стало грустно при мысли о нем. Я старалась не расплакаться, но все равно несколько раз всхлипнула, надеясь, что соседки уже спят и не услышат. Несмотря на адскую слабость, я долго смотрела в потолок, не спеша отключаться. В глубине души еще теплилась надежда, что завтра я открою глаза в нашем трейлере и за утренней уборкой перескажу папе странный сон.

О другом мире, полном солнечного света, о белых орлах, парящих над академиями-близнецами, о бассейне, полном облаков. О принце-предателе, растоптавшем мою первую любовь и о мрачном особняке, скрытом и от солнечного света и от понятий добра и порядочности. Об академии, в подвале которой страдает рыжеволосая юная девушка. О тюрьме, из которой мне только предстоит убежать.

Уже засыпая, я вдруг почувствовала приятный летний ветерок – окно в спальне было открыто. Балансируя на краю между сном и явью, я вдруг совершенно четко услышала:

–Лу́на…

Мгновенно протрезвев, я вскочила на постели. Но четыре девушки-соседки крепко спали, а за окном царила совершенная тишина.

***

Бренн Фаренгейт ненавидел счастливые концовки за лицемерие. Всегда есть тот, для кого концовка совсем несчастливая, иначе, Гелиос подери, это не книга, а дерьмо. Герои победили злодеев, и вернули миру солнце, но для кого-то путь окончен, для кого-то конец совсем не счастливый, но…

Всем плевать.

Он ненавидел счастливые концы за то, что, в отличие от большинства, не умел отмахиваться от второстепенных никому не интересных трагедий и радоваться на руинах чужих судеб. Может, это потому что Бренн и сам был второстепенным героем, на трагедию которого всем было плевать.

Самое кровоточащее воспоминание – последний вздох невесты под грохот праздничного фейерверка.

Станешь тут приятным человеком.

Эржбет влетела в кабинет, готовая метать молнии. «Хорошо, что она рассветница», – подумал Бренн. Сейчас у Эржбет не было магии. На то и расчет.

– Что ты здесь делаешь, Бренн? Я надеялась, ты забудешь о моем существовании, как и обещал.

– Я уже ответил на этот вопрос, Эржбет. Я здесь, чтобы внести залог за идеальную.

– Ты не получишь девушку! – отрезала она.

– Это не тебе решать.

Эржбет никогда не отличалась сдержанностью, она умела играть холодную стерву только перед своими воспитанницами. Бренн знал, что один его вид выводит ее из себя, и предпочел бы не бередить старые раны. Но ему нужна идеальная. Сейчас или никогда.

– Я советник Его величества, с разрешения которого действует твоя академия. Я – князь Фаренгейт. И имею право на идеальную.

– Ты разведен, богат, хорош собой, ты можешь получить любую девушку, стоит только поманить.

– Но я хочу идеальную.

– Мы не делаем здесь с ними ничего такого, что делало бы их особенными. Это просто воспитанные девушки, вот и все. И капелька правильной работы с репутацией.

– Хочу такую.

– Нет.

Она отвернулась к окну и замерла. Изящная фигура, контуры которой нежно обрисовал лунный свет. Когда-то Эржбет была первой красоткой Магии. Возможно, из-за этого у них с королевой были такие сложные отношения. Бренн даже думал, что после смерти королевы Эржбет вздохнет с облегчением, но… жестоко ошибся.

– Ты уничтожил мою семью.

– Ты знаешь, что я этого не хотел.

– Нет, Бренн, хотел.

– Только Эрмес. Его семья не должна была пострадать. Они…

– Скажи имя, Бренн. Кто не должен был пострадать? За какую цену ты продал их жизнь? За Ариадну? Думаешь, она смогла бы стать твоей женой после того, что ты сделал?

– Думаю, что нет смысла об этом говорить. Все случилось так, как случилось.

Она резко развернулась, глаза яростно сверкнули, и ему даже показалось, будто в кабинете стало светлее, но нет. Воображение играло с ним злые шутки.

– За то, что ты сделал, Бренн, ты должен носить траур до самой смерти! Каждое утро ты должен вставать с их именами на устах! Каждый вечер смотреть в зеркало и жалеть, что погибли мои девочки, а не ты!

Она сорвала с шеи массивный медальон на тонкой, сверкающей даже в полумраке, цепочке. Две половинки медальона – два портрета. Светловолосая кроха, девчушка четырех лет. И она.

Ариадна. Его Ариадна.

Бренн не хранил ее портреты в доме. Во-первых, они бесили сына, а во-вторых при одном взгляде на тонкие черты лица, светлые локоны и легкую, чуть насмешливую, но все же добрую, улыбку внутренности превращались в битое стекло, а в воспоминаниях всплывали полные ужаса глаза и трепещущее в груди сердце, готовое разорваться в любой миг.

– Не смей говорить, что имеешь право мне приказывать! Я была княгиней, Бренн! Сестрой королевы! Вы отняли у меня земли, людей, титул, деньги, семью! Отправили сюда… ты думаешь, это легко?! Отдавать таким, как ты, этих девчонок? Учить их этикету, танцам, законам, а потом самолично ставить на полку, как куколок – легко?! Я постоянно думаю о том, что если бы Лу́на осталась жива, ей было бы столько, сколько им. Она могла бы быть среди этих девушек, и тогда я думаю, что, возможно, смерть – не самый страшный вариант для нее. А потом ненавижу себя за эти мысли.

Она прерывисто всхлипнула и снова отвернулась, оставив медальон на столе. Бренн с трудом отвел взгляд от портретов и нечеловеческим усилием избавился от постыдного желания спрятать его в карман.

Незачем. Он и так помнит все ее черты.

– Зря ты пришел, Бренн.

– Я могу все исправить, Эржбет. Я могу… ей помочь.

– Это невозможно.

– Ты не знаешь всех граней магии. Возможно все. Но мне нужна девушка. Пожалуйста, Эржбет. Мне нужна идеальная.

Она долго молчала, и мужчине показалось, что ответа он не получит. Наверное, если он обратится к королю, чтобы тот надавил на Эржбет, это не будет выглядеть подозрительно, но тогда точно узнает сын…

– Какую ты хочешь? – Ее голос прозвучал глухо и равнодушно.

Бренн уже знал ответ:

– Ту, что была с тобой сегодня, когда я пришел.

– Это невозможно. Ее привел принц. Он заберет ее после выпуска, он не откажется от нее.

– С этим я разберусь сам. Просто внеси мое имя в список приглашенных и возьми залог.

– Самое отвратительное, – произнесла Эржбет, садясь за стол и открывая книгу с записями, – я знаю, что ты лжешь. Но не могу заставить себя отказаться от призрачной веры в чудо. И однажды кто-нибудь жестоко тебя за это накажет.

Глава третья

Меня разбудили громкие голоса. Они звучали так ясно и звонко, что я совершенно точно поняла: поспать еще не получится. В голове был какой-то туман, хотя в теле чувствовались легкость и энергия. Только вот… я совершенно не понимала окружающую речь.

Вокруг говорили на незнакомом языке, довольно певучем и красивом. Сначала я подумала было, что отец снова забыл выключить телек, а потом вспомнила.

Дилан!

Застонав, я закуталась в одеяло и отчаянно взмолилась, чтобы неведомая сила перенесла меня домой. Но чудес не бывает. Дилан популярно это объяснил.

– Эй!

Одеяло кто-то стянул, а передо мной возникло лицо миловидной девушки с каштановыми кудрями и огромными голубыми глазищами. Ничего, кроме «эй!» я не поняла, хотя она говорила что-то еще.

– Она не понимает вас, леди. Это Грейс, она из другого мира.

Чеканя шаг, Эржбет подошла к моей постели и недовольно поджала губы.

– Ты проспала подъем.

– Я ничего не слышала. Вы меня опоили!

Она поморщилась и махнула рукой.

– Не выдумывай. Ты устала, выпила алкоголя и отключилась, как и все девицы, не привыкшие к алкоголю.

Спорить не было смысла, и я закрыла глаза, чтобы хоть ненадолго спастись от яркого солнечного света.

– Твоя главная задача сейчас – выучить язык Магии, наше мироустройство, основные законы и правила. С этим тебе поможет профессор Руб. А это…

Она ткнула пальцем в голубоглазую девицу.

– Пейдж О’рен. Одна из наших лучших воспитанниц. Ты сможешь общаться лишь с ней до тех пор, пока не выучишь язык. И то – всего лишь до сумерек. Это послужит отличным стимулом. И да, Грейс, если ты попытаешься сбежать или нарушишь распорядок академии, я накажу вас обеих. Я не знаю, что ты за человек, но на случай, если в тебе достаточно безрассудства, чтобы навредить тебе – помни об угрозе ни в чем не виноватой сокурснице.

Очень надеюсь, я посмотрела на Эржбет с ненавистью и презрением. Но ее вряд ли можно было пробить на эмоции таким примитивом.

– А теперь прими душ, переоденься и иди на завтрак. Постарайся успеть до девяти часов, потому что с половины десятого начинаются занятия.

Эржбет обернулась к остальным девушкам, с любопытством меня рассматривавших.

– Не нужно проявлять излишнее любопытство. Ступайте на завтрак.

Ванная оказалась в смежной комнате. Две крошечные кабинки не содержали ничего лишнего, только чугунные ванны на массивных бронзовых ножках, стойка для полотенец, скамья, на которой можно переодеться и небольшое витражное окно. Свет, проходящий через разноцветные кусочки стекла, пускал зайчиков на светлые стены. Пожалуй, здесь было даже уютно. Если бы академия в целом не производила гнетущее впечатление.

На стене над скамьей я нашла четыре небольших шкафчика. К каждому был прикреплен золотистый шильдик с именем.

«Грейс Голд» – гласила надпись на крайнем слева.

Дилан передал сюда всю информацию обо мне. Подонок!

В шкафчике я нашла кучу бутыльков – шампунь, мыло, бальзам, масло и все такое. Наполнив ванну, я позволила себе десять минут понежиться в горячей воде. Благо прямо перед глазами висели часы, до девяти оставалось пятнадцать минут.

Когда я вернулась в комнату, замотанная в полотенце, то увидела Пейдж.

– Ты ждешь меня? – спросила я.

– Конечно, ты же не знаешь, где столовая и кабинет профессора Руба. Э ржбет велела мне за тобой приглядывать.

– Следить.

– Называй, как хочешь. Что ты такого сделала, что она так взъелась?

– Не проявила должного энтузиазма при зачислении, полагаю.

– Если так, то держи свои мысли при себе. Я не хочу оказаться в одиночной камере.

– Как Одетта? – вырвалось у меня.

– Одетта? – Пейдж будто удивилась, но тут же снова нацепила скучающую маску. – Да, как Одетта. Постарайся не подставить меня. Сидеть там в темноте, без еды, на привязи – довольно жутко.

– Потрясающее место, – буркнула я.

– На самом деле довольно неплохое, если соблюдать все правила и усердно учиться. Ты правда не хотела здесь учиться? Тогда что ты здесь делаешь?

Сначала я хотела соврать, но потом подумала – а какого черта? Пусть Дилан разбирается со слухами о том, как принц проводит досуг.

– Его высочество привел. Наврал с три короба и сделал предложение, не уточнив, что предлагал он… вот это.

– Ого. Я о таком не слышала. Раньше приема идеальных обычно не выбирают.

– Приема?

Пейдж кивнула.

– Ну да. Мы учимся несколько месяцев, а в это время влиятельные лорды, желающие получить идеальную, вносят залог. Все они, а также некоторые влиятельные гости, получают приглашения на прием, где присматриваются к девушкам и выбирают понравившихся. С этих пор каждая идеальная имеет хозяина, и начинается индивидуальное обучение: ее готовят именно для него.

Я тут же ухватилась за соломинку:

– А если девушку никто не выберет?

– Тогда ее отчислят. Поэтому мы все стараемся быть лучшими из лучших.

– Хорошо, а если двое лордов вцепились в одну девушку? Что тогда? Сойдутся в поединке? Эржбет предложит в качестве компенсации проигравшему сразу двоих?

– Это невозможно, – отмахнулась Пейдж. – Есть приоритет выбора. Члены королевской семьи, затем князья, затем другие лорды. К тому же всегда видно, кто уже занят, а кто еще ждет хозяина.

– Отвратительно, – поморщилась я.

Пейдж дождалась, пока я переоденусь в форменное платье, и мы вместе отправились на первый этаж, в столовую. Прежде я никогда в таких не бывала, больше всего столовая напоминала класс с одноместными партами. Несколько десятков одинаковых девушек сидели за небольшими столиками и почти синхронно поглощали омлет.

– Рекомендую все съесть, – посоветовала Пейдж. – Нам нельзя набирать вес, а значит, вечером дадут пару морковок и яблоко.

Два столика в крайнем ряду были свободны, туда мы и сели. Меня поразила царящая в столовой тишина. Неужели такое количество девушек способно удержаться от бурного общения?

– А как… – начала было я, но Пейдж испуганно шикнула.

– Тихо! Во время приемов пищи запрещено разговаривать. Ешь, пожалуйста, молча!

– Потрясающее место, – буркнула я омлету.

Впрочем, недостаток общения быстро и с лихвой компенсировался напряжением от попыток тихо жевать. Никто в столовой не чавкал, не хрустел, не гремел приборами. Когда я уронила вилку, ко мне обратились сразу все взгляды присутствующих, и стало максимально неловко.

Итак, вывод первого урока такой: идеальная любовница должна есть тихо.

Справившись с омлетом, кофе и злаковым батончиком, мы дружно поднялись и отправились на занятия. Что ж, урок второй: идеальная любовница посуду не моет.

– До занятий полчаса. Сначала возьмем в библиотеке все необходимое, а потом отведу тебя к профессору Робу, – сказала Пейдж. – На обед пойдешь сама, должна была запомнить дорогу.

– Ты, похоже, не в восторге, что к тебе прикрепили новенькую, – заметила я.

Пейдж пожала плечами.

– Тебе кажется. Просто у меня много учебы, а я трачу драгоценное время на ерунду. Если успеваемость снизится, шансов на хорошего хозяина будет меньше.

Я поморщилась.

– А можем мы называть… гм… ИХ не хозяевами, а как-то иначе?

– Как?

– Не знаю. Покровителями? Спонсорами? Э-э-э… хахалями?

Впервые за утро Пейдж улыбнулась по-настоящему.

– Никогда не видела воспитанницы, которая так странно относится к самой концепции идеальных.

– То есть здесь все добровольно сдали себя в долгосрочную аренду?

– Конечно! А ты как думала? Иначе академии не позволили бы существовать.

Библиотека располагалась в дальнем крыле, в мансарде. Красивое, очень уютное помещение со странными шкафами, полными книг, журналов, свитков. В тихой части мансарды – везде висели предупреждающие знаки – за столиками сидели девушки и что-то сосредоточенно писали или изучали.

Урок третий: идеальные точно имеют право читать и писать. Прекрасно.

– Мне сложно представить мотивацию девушки идти сюда.

Библиотекаря – ну, или кто тут у них отвечал за книги – не оказалось на месте, так что мы сели на небольшой диванчик и принялись ждать.

– Это очевидно, Грейс. Мы все ищем лучшую жизнь. Да, идеальные не становятся княгинями, женами, официальными спутницами. Всю жизнь живут в тени, но это красивая, сытная и роскошная жизнь. В отличие от девушек легкого поведения у нас один партнер, есть отдельное жилье, мы не думаем о завтрашнем дне.

– А дети?

– Ну… – Пейдж стушевалась. – Довольно часто в идеальных влюбляются так сильно, что заводят с ними детей.

– Мерзко.

– Ну, смотри, в нашей комнате пять человек. Кларисса – дочь одного из артистов бродячей цирковой труппы. До тех пор, пока она не подросла, они использовали ее в представлениях для детей, а потом явно намеревались… сдавать ее для дополнительного заработка, так что она сбежала сюда. Феникс – сирота, сначала она пыталась работать, потом – воровала, потом связалась с какой-то компанией, те ее кинули, выбросили на мороз, она очнулась в лекарском доме и какая-то соседка посоветовала ей написать Эржбет. Феникс должна была учиться здесь еще в прошлом году, но не успела восстановиться. Эржбет вложила в нее кучу денег и рассчитывает выгодно пристроить. Татия на первый взгляд из обеспеченной семьи, ее отец, конечно, не князь, но богатый лорд. Но она хоть и не распространяется о своей семье, явно не от хорошей жизни сюда пришла. И ей ни разу не пришло ни единого письма.