Читать онлайн Панацея бесплатно

Пролог.

Тьма всегда выглядит одинаково. Это едкий дым, проникающий в тело жертвы. Стоит испытать это хоть раз, и ты ни за что не остановишься. Никаких исключений. Запах газа будет преследовать жертву, заставляя задуматься прежде, чем зажечь спичку. Одно неверное движение – смерть.

Тьма порождается только тогда, когда негативная энергия скапливается в большом количестве. Мне это известно. Известно и то, что по преданию на пустыре вдоль леса был заброшенный храм. Теперь же передо мной руины.

Начинает смеркаться. Неужели я здесь так долго? Сжимаю потрепанный лист и думаю. Прокручиваю в голове снова и снова. Один шаг влево. Два шага вправо. И ни за что не делать шаг вперед. И уж тем более назад. Одно неверное движение и можно попрощаться с жизнью.

Если я все сделаю правильно, то окажусь у входа и там, надеюсь, получу все ответы на свои вопросы. Осталось немного.

Трава, влажная от смога, скрипит под ногами. Над кронами деревьев кружат вороны. Еще немного и я отступлю.

Один Господь знает, почему я это делаю. Хочется верить, что там то, что искала моя душа все эти годы. Хочется верить, что я делаю все это именно потому что иначе нельзя.

Отчаяние бурлит внутри. Дрожь охватывает тело. Я судорожно выдыхаю и в морозный воздух пускается пар вместе с сотней слов на латинице. Хрипы раздаются на всю округу, потому что природа замерла, предвкушая окончание обряда.

Один шаг влево. Два шага вправо. И ни за что не делать шаг вперед. И уж тем более назад.

Ветер сбивает меня с ног, прогоняет ворон и последнюю листву с голых деревьев. Все вокруг темнеет, и я откидываюсь на просевшую землю. Гремит гром. Капли хлещут в лицо. Я закрываю глаза.

Все получилось.

Глава 1.

Мне стоило больше узнать о месте обитания моих сумеречных родственников. Это было бы крайне полезной информацией, поскольку шок от брата переключился на статного жизнерадостного мужчину, который являлся моим отцом.

Он стоял на крыльце загородного поместья, держа руки в карманах, и улыбался самой лучезарной и искренней улыбкой, какую я только могла себе представить.

Солнечные зайчики мелькали по светлому фасаду здания, превращая его в театр теней. Мне потребовалось пару секунд, чтобы втянуть прохладный воздух, пахнущий уже давно опавшими листьями, и понять, что я дома.

– Будь внимательна. Не показывай эмоции. Запоминай и делай выводы, – наставляет Джексон.

Он всегда портит мне настроение.

– Давай уедем, – задерживаю дыхание, в ожидании его ответа.

Дверь черной ауди с моей стороны остается открытой, и ветер развивает мои темные локоны, сбивая жар с моего томного тела.

– Обязательно. Завтра вечером.

Разочарованно втягиваю воздух. Дверца хлопает, стоит мне отойти от машины.

– Мне не по себе, – шепчу я брату, когда он вытаскивает наши вещи из багажника.

– Кстати, пришлось рассказать отцу.

Жар с новой силой окутывает тело в силки. Джексон говорит, как ни в чем не бывало. Меня тошнит от его самодовольного каменного лица:

– Ты же говорил, что…

– Да, я говорил, – он закрывает глаза, явно успокаиваясь, и продолжает. – Я сказал, что произошел несчастный случай. Ты неудачно упала. Ударилась головой. Испугалась. Ничего серьезного, но тебе надо прийти в себя. Скидывай провалы в памяти на шок, насчет сердца… Сама придумаешь, как вы это девушки умеете.

Багажник с грохотом захлопывается.

Я вздрагиваю. Отец ждет слишком долго.

– Но ты сказал запоминать.

– Естественно. Я не сказал про твою амнезию. Только про помутнение. Улавливаешь разницу?

Киваю, но, черт, совсем не понимаю, почему нельзя было сказать о всем этом пока мы ехали.

Вопросов возникает все больше. Их количество может сравниваться разве что с количеством ударов моего сердца. Не знаю почему, но, смотря в глаза Джексона, мне всегда становится страшно. Так страшно, что холодок пробегает по коже.

Делаю вдох. Еще один. Закрываю глаза и прокручиваю слова Джексона вновь и вновь.

У нас есть три брата: Ник, Рэй и Картер. Старший брат отца, наш дядя – Эверетт. Он всегда приезжает на семейные посиделки со своей семьей. Их мать – наша дорогая бабушка – живет в поместье круглый год. Она устраивает приемы, но редко выходит из своего крыла в свободное время. Она помешана на истории рода. Единственный человек кому не лень все это записывать и искать нечто новое в старых вещицах.

Про себя отмечаю, что необходимо заглянуть к ней в гости. Она явно расскажет мне больше, чем Джексон.

Не знаю, как реагировать на холод старшего брата, на тепло отца. Не знаю, сообщил ли кто-то отцу что произошло на самом деле.

А что произошло на самом деле?

Пытаюсь выдавить улыбку в ответ отцу, за что получаю испепеляющий взгляд Джексона.

– Не надейся на то, что я все замну, – шепчет он мне, когда до входной двери остается около ста метров.

Конечно, Джексон упивается своей силой надо мной.

– Ты уже это делаешь, но я не против, если ты захочешь рассказать отцу. Хотя он, наверняка, уже обо всем знает, – фыркаю я.

Фарс. Я жутко боюсь реакции отца. Боюсь, похоже, всего на свете. В том числе и саму себя.

– Черт, Эден. Улыбнись отцу, – я поднимаю бровь в немом вопросе – а что я пыталась сделать, по его мнению. – Искренне. Он любит тебя больше всех, ведь ты его маленькая единственная дочурка.

Я остановилась у подножия лестницы и глубоко вздохнула. Это был мой отец. Он стоял всего в паре метров от меня, а значит я просто обязана проявить хоть какую-то эмоцию помимо страха. Хотя, что я могу испытывать к человеку, которого совсем не знаю?

– Наконец, ты дома, – обнимает отец.

– Я скучала, – вырывается у меня.

Тепло рук мужчины окутывает меня таким знакомым ароматом мускуса, что на глазах выступают слезы. Нет, это не тот ужас, что я испытывала, увидев Джексона. Это тепло родного дома.

Уют, которого мне так не хватало.

– Джексон, когда ты говорил, что Эден не в себе, я не думал, что настолько, – хмурится отец, отстранившись, наверняка, из-за моих всхлипов.

– Столкнувшись с трудностями, всегда чувствуешь благодарность к тому, что имеешь, – пожимает плечами Джексон, ухмыляясь.

– Трудности никогда не пугали Эден. Она сама кого хочешь запугает.

Отец смеется.

– Как ты себя чувствуешь?

– Я жутко перепугалась, – вздыхаю я, когда отец заводит меня в холл, буквально ослепляющий своей белизной. – Головные боли мучают, в груди что-то щемит.

– Кажется, ты заразилась мнительностью, дорогая.

– Мне нужно немного отдохнуть от города.

– Все верно, – в глазах отца витают веселые искорки. – Твоя мама часто сталкивалась с мигренями по этой же причине.

– Зато я познакомилась с заботливым характером Джексона, – закатываю глаза я.

– Честно, мне иногда кажется, что он печется о тебе лучше меня.

– Глупости.

– Нет-нет, так оно и есть. Это очень мило.

О да, Джексон очень мил. Особенно, когда надо испепелить меня взглядом, наорать и вести себя со мной как с последней тварью.

– Только со стороны, па.

Он смеется. Его глаза излучают такое тепло, что я не сомневаюсь – роль сыграна отменно. Все получается, само собой. А может, мне и не надо играть роли. Может, нейронные связи сделают все за меня.

Дом напоминал мне нечто среднее между больницей и музеем. Солнечные лучи отражались от предметов интерьера, делая из них бриллианты. Античные статуи смотрелись так, будто простояли нетронутыми с времен Римской империи. Сам дом напоминал пантеон. Идеальный и до тошноты приторный. Не сомневаюсь, все детство нам твердили «Не трогай это!»

Я не чувствовала гордость за роскошь. Скорее, во мне плескалось раздражение. Цветы, конечно же, светлых оттенков и в античных вазах, повсюду так и благоухают мерзким медовым ароматом. Ненавижу его. Ненавижу цветы.

– Позвольте отнести вашу сумку в комнату, мисс Морган, – сказал мужчина средних лет.

Наш дворецкий. Тот, кто бегал за мной все детство, боясь, что я увяжусь за мальчишками в какую-нибудь авантюру, и поощрял мою любовь к шоколаду.

– Конечно, мистер Престон, – улыбаюсь я и чувствую приятное тепло в груди. – Я поднимусь к себе, хочу отдохнуть.

Дворецкий учтиво промолчал, но тень улыбки спрятать, все же, не смог. Я заметила ее также быстро, как и обеспокоенный взгляд отца. Мистер Престон прошёл к широкой лестнице, раскинувшейся посреди настоящего бального зала, и я последовала за ним.

Если на первом этаже царила пафосная атмосфера богатства и влияния, то коридор второго этажа оказался более современным и практичным. Я следовала за мистером Престоном в восточное крыло, где встречались уже не вазы и статуи, а стенды с семейными фотографиями, кубки и медали.

– Если что-то понадобится, просто позовите, мисс, – говорит мистер Престон, открывая передо мной одну из дверей.

Запомнила ли я путь к своей комнате? Нет. Мы очень долго петляли по старой части дома, украшенной, словно по образцу картинной галереи.

Смогу ли я найти свою комнату, если окажусь в другой части дома? Да. С закрытыми глазами. Стоит лишь пройтись по лабиринту дверей и коридоров, как схема помещения возникает в голове, словно навигатор.

– Конечно, мистер Престон. Как ваша рука?

– В полном порядке, мисс, не беспокойтесь, – взгляд дворецкого смягчается, и он улыбается мне напоследок.

Мистер Престон оставил мои вещи около двери и скрылся в соседнем коридоре. Что ж, он единственный, кто не будет меня здесь доставать. Я вздохнула и зашла в свою комнату.

Темно-синие обои. Огромная кровать с балдахином. И стеллажи с книгами во всю левую стену. Рабочий стол, склянки на нем и множество фотографий, освещенных подсветкой. На них одни и те же люди. Я с Джексоном, я с девушкой и парнем с медными волосами, с папой, в белом халате, на каком-то выступлении и многое-многое другое.

Небольшой балкончик и еще одна дверь. Наверняка, в ванную. А самое главное запах. Мои запах. Свежесть лимона и зеленого чая с жасмином. Никакого цветочного аромата.

Мне остается только наслаждаться спокойствием, пока есть время. Если меня не подводит интуиция, семья не даст мне дышать спокойно. Они и до этого были не особо тактичны. Трудно оставаться спокойной, если в душу к тебе постоянно лезут. Боюсь, даже Джексон покажется мне ангелочком.

Странно думать обо всем этом. Я не могу вспомнить ни одной конкретной ситуации, связанной с ними, но знаю общие факты. Потому не удивляюсь, когда дверь моей комнаты распахивается и в нее влетает темноволосый парень, очень напоминающий мне саму себя.

– Картер, ты меня задушишь, – кричу я, чувствуя, как по телу проходит электрический заряд. Холтер смещается и тело покрывается мурашками.

– Лучше ты умрешь здесь, чем в вашем ужасном городе.

– Бостон отличный город.

– Не скажи, сестренка, – в глазах Картера плескается волнение, когда он размыкает объятия.

– Все хорошо, Картер. Правда.

– Будем надеяться, – брат отпускает меня и наблюдает за тем, как я поправляю аппарат под рубашкой, – Знаешь, отец решил отпраздновать твое возвращение.

– Только не это, – мычу я, когда один из проводов отпадает.

– И не говори. Опять припрутся эти пафосные родственнички.

– Картер, мне нужна твоя помощь.

– Предлагаю в этот раз спрятаться в кинотеатре.

– Я не про это, шкет, – издаю смешок я, показывая на отпавший провод.

– Уж куда я еще не лез так это тебе под рубашку.

– Если меня еще раз ударит током, тебе не жить, Картер.

– Понял, – смеется брат и ловко возвращает проводок на место, а затем видит мой удивленный взгляд и добавляет. – Годы практики, Эден.

– Ты хочешь сказать, что все твои девушки носят костюм Терминатора?

– Хочу сказать, что я очень ловкий и наблюдательный.

– Сам себя не похвалишь....

– Никто не похвалит. Конечно, дождешься от вас, – закатывает глаза брат.

– Фактически так и есть.

– Сказала любимица Эден.

– Я не виновата, что такая обаятельная, – взгляд Картера становится настороженным, таким же, как и у Джексона. Он мне не верит. – Честно.

Картер смеется. Наверное, теперь я буду пугаться всего на свете. Особенно своих братьев. Наверное, с Картером я была в более близких отношениях нежели с Джексоном.

– Ты не была в близких отношениях ни с одним из нас, – громко смеется Картер, но взгляд его становится более пристальным чем ранее. Черт, я сказала это вслух.

– Ты же понимаешь, я шучу.

– О, еще как понимаю, Эден.

Мы молчим. Радушие сменяется холодом. Я мгновенно вспоминаю дементоров из Гарри Поттера. Ощущение именно такое. Будто воспоминание о Джексоне, мрачного и грубого, накрыло наши отношения с Картером, высасывая из них все положительное.

Какие глупости. Это всего один разговор. Вряд ли он разрушит наши отношения.

И все же… Нахожусь в этом доме менее часа, а уже устала. Откуда мне знать, как вести себя? Что говорить тому или иному человеку?

– Картер, мне нехорошо, – неуверенно говорю я.

– Тебе надо отдохнуть. Прости, что навалился на тебя, просто рад, что ты дома.

– Спасибо, – улыбаюсь я через силу.

Картер задерживает свой взгляд на мне, но в итоге уходит молча, не захлопывая дверь. Что бы это значило? Мне не доверяют? Или проверяют насколько я наигрываю свое плохое состояние?

А может все это лишь плоды моего воображения.

К черту, буду спать. Долго и крепко. Не хочу вспоминать. Не хочу ощущать дежавю. Не хочу разговаривать с братьями.

Хочу проснуться и оказаться где-то далеко от этого кошмара. Чувствую, это только начало. Каждая богатая семья скрывает секреты, будь то рецепт шарлотки или интрижка с секретаршей. Нужны ли мне эти секреты? Нет. Определенно нет.

***

Я просыпаюсь от того, что меня переворачивают на бок. Вернее, пытаются. Холтер издает противный писк, и из меня вырывается стон.

– Осторожнее, Ник, вдруг она опять…

– Поверь, если бы это случилось опять, мы бы давно лежали в обломках.

– Вы кто? – хрипло спрашиваю я, приподнимаясь.

– Не была дома неделю и уже не узнает братьев, – обижается парень. – Включи свет, Ник.

Когда люстра зажигается, глаза слепит, и я зажмуриваюсь.

– Вообще, нас послали тебя разбудить, но мы решили дать тебе отдохнуть.

– Спасибо за заботу, только я все равно проснулась.

– Не стоит благодарности, – отмахивается парень. Когда мушки перед глазами исчезают, я понимаю, что он копия отец. Широкоплечий, с легкой ухмылкой и манерой всегда откидывать темные волосы назад. Одна сторона его лица покрыта морщинистыми шрамами. – Рэй Морган, крошка, твой любимый брат.

– Рэймонд, ты мне врешь.

– Черт, а я надеялся, что мы наконец найдем общий язык.

Я усмехаюсь, переводя взгляд на самого спокойного брата из всех. Он мало похож на отца, не особо похож на Джексона и Картера. Он нечто среднее между нами всеми. Его волосы более светлые, а лицо настолько непроницаемое, что становится жутко. Но я всех помню. Стоит увидеть, как вспоминаю имена, мелочи из нашей жизни.

Рэй любит ввязываться во всякие передряги (а кто из золотой молодёжи этого не любит?) Николас сумасшедший ученый, проводящий все время в лаборатории. Картер любит спорт, веселит нас всех с детства, но самый ответственный у нас, конечно же, Джексон. Кто бы знал, что третий ребенок в семье будет самым способным?

И все же, смотря в светло-серые глаза Ника я не могла не думать о том, кто меня пугает больше: Джексон или Николас?

Джексон псих. Он готов в любой момент наорать, пустить в ход кулаки и нравоучения.

Николас само спокойствие. Он будет молчать. Он будет изучающе сверлить тебя взглядом, вынуждая сказать правду. Я знаю насколько он опасен. Опаснее дяди и отца. Почему? Не знаю. Не знаю и того, как мы все уживались вместе, как родились у одних и тех же родителей.

– Эден? С тобой все в порядке?

– Да, все хорошо. Голова болит.

– Самый лучший способ угомонить организм, это поесть, – замечает Николас.

– Думаешь?

– Знаю. И ты прекрасно это знаешь.

– Ну вот, я теперь тоже хочу есть, – кривится Рэй.

– Ты ел минут пятнадцать назад.

– У меня быстрый метаболизм.

– Через час приедут дядя с семьей, – на этот раз Ник обращается ко мне. – Так что самое время привести себя в порядок.

– Я тебя услышала.

– Надеюсь, тебе полегчает.

Улыбаюсь братьям, надеясь, что они уйдут быстрее. Сердце стучит так громко и быстро, что мне становится не по себе. Рэй и Ник покидают комнату, но дверь опять оставляют открытой. Неужели, так сложно закрыть ее?

Я ударяю по подушке и встаю, чтобы захлопнуть дверь, как слышу:

– … что-то не так.

– Согласен. Я думал, она…

– Ты видел ее глаза? – перебивает Ник.

– Как только бабушка увидит…

– Тихо, Рэй.

– Джексон не знает.

– Ты уверен?

– Иначе бы он не привез сюда Эден.

– Поговори с ним.

– А ты…

Но я не слышу больше ни слова. Непримечательный разговор. Вроде. Что с моими глазами? О чем не знает Джексон? И что, черт возьми, здесь вообще происходит?

"Лучше ты умрешь здесь, чем в вашем ужасном городе", – сказал Картер.

В любом случае, они ждали моей смерти. Или ждут до сих пор. Какие еще варианты могут быть? Все говорят такие странные вещи. Я слышу их с того самого дня как очнулась в больнице.

Я боюсь. Сердце неистово стучит в груди, ток бежит, распуская знакомые мурашки по коже и из груди вырываются рыдания. Воздуха не хватает. Я вдыхаю глубже, но легкие пусты.

Нет! Нет, пожалуйста. Я не хочу умирать. Я боюсь задохнуться. Боюсь, остаться навсегда в этой комнате. Сердце замирает и через мгновение пропускает громкий стук. А вместе с ним в грудь втыкается штырь, и я вскрикиваю. Зажмуриваюсь и вдыхаю, вдыхаю, вдыхаю.

Считаю и жду того самого момента, когда меня поднимут те крепкие руки и кинут об асфальт. Жду, пока кровь подо мной начнет согревать ободранную кожу, вновь и вновь заливая глаза.

Призрачная надежда, что кто-то услышит Холтер и зайдет в комнату тает быстро. Возможно, я этому даже рада. Никто из них не испортит мои последние мгновения тут.

Телефон пронзительно звенит где-то в коридоре. Слышны шаги. Холтер предательски пищит, но в комнату уже врывается отец.

– Да, я зашел к Эден, – громко говорит он. – Вы были правы. Спасибо, доктор.

Он бросает трубку, поднимает меня с пола и кладет на кровать. Сует мне таблетки в руку и отправляется за водой в ванну. Вскоре он передает мне стакан для полоскания и помогает приподняться.

– Эден, тебе стоило сразу сказать, что тебе плохо.

– Приступ начался внезапно, – хриплю я.

– Нам надо придумать тебе какой-то сигнал.

– Глупости.

Отец садится рядом, мягко убирая мокрые пряди с моего лица. В его глазах знакомая тревога.

– Значит, это все-таки не мнительность.

– Думаю, я просто перенервничала в тот день, – морщусь я. – Врачи решили проверить все ли в порядке с сердцем. Я их понимаю. Все-таки есть впечатлительные люди. Откуда знать, вдруг я все выдумываю.

– Уж ты то не выдумываешь, Эден, – серьезно говорит отец, всматриваясь в мое лицо. – И это меня пугает.

– Все будет хорошо.

Мы молчим. Сердце наконец успокаивается, и я облегченно выдыхаю. Отец гладит мои волосы. Более приятного момента я и вспомнить не могу. Потому поднимаюсь и обнимаю отца. И не сомневаюсь ни на миг – его мне бояться точно не стоит.

Глава 2.

Портрет Чарльза Моргана висит в самом центре холла. На том месте, где чудесным образом встречаются две лестницы с нижнего зала. Портрет – единственная вещь в поместье, которую я вспомнила, еще будучи в больнице. Краски темных тонов, но разных оттенков сливались в острые черты лица моего предка. Этот надменный взгляд, прямая осанка и легкая ухмылка на губах выдавали в нем благородного англичанина – человека, который не остановится ни перед чем ради своей цели.

И, черт возьми, как же пугает его сходство с Николасом.

– Эден, – зовет Картер, но я не сразу оборачиваюсь. – Как ты?

– Все хорошо.

– Будь все хорошо, отец бы не стал звонить в Бостонскую клинику.

– Зачем?

– Думаю, похлопотать, чтобы тебя как следует обследовали, – пожимает плечами брат. – С сердцем шутки плохи.

С разбитым сердцем шутки плохи, Эден. А у тебя оно на грани.

Меня передергивает.

– Знаешь, порой это оказывается психологическим блоком. Он формируется от банального испуга.

– Хватит заумных фактов из медицины, – закатывает глаза Картер. – Ты так и не сказала, что в итоге произошло.

Мы с Джексоном не обговаривали детали! Всего лишь общие моменты. Откуда мне знать, что он рассказал отцу? И что будет, если версии событий разойдутся…

– Я чуть не попала под машину, – медленно начинаю я, внимательно наблюдая за братом. – Переходила дорогу, уже мигал зелёный и какой-то водитель спешил. Да, он просто не увидел меня, я не успела среагировать. В общем-то, я упала. Остался небольшой синяк, сотрясение и шок. Вся жизнь пролетела перед глазами.

Картер молча сверлит меня взглядом. Пальцы то сжимают, то разжимают кулаки, для пущей убедительности, я морщусь и тру виски.

– Непривычно видеть тебя такой ранимой, – тихо говорит Картер. – Только я видел тот синяк. И если ты считаешь его небольшим, то что, по-твоему, большой, а?

– Ладно, парочка больших синяков на животе, – глубоко вздыхаю я. – Но от этого люди не умирают.

– Эден! Картер! Спускайтесь. Эверетт с семьёй уже тут.

Голос Рэя спасает меня. Как бы ни был хорошо настроен ко мне Картер, его взгляд насторожен. Кто знает, куда завел бы наш разговор.

– Идём, – зову я Картера, спускаясь на пару ступенек вниз.

– Мне нужно будет ещё обсудить с тобой кое-что, – мое сердце пропускает стук. – Позже.

Я киваю. Черт бы побрал мою тревожность! Трясусь, словно кленовый лист, от каждого слова родного брата. Он мне не враг.

Никто в семье мне не враг. Если бы было иначе, я давно была бы мертва. Точка.

У входа в гостиную улавливаю запах еды и останавливаюсь, когда желудок издает протяжный вой. Картер нагоняет меня и кладет руку на плечо. Дрожь проносится по коже, словно очередной разряд от Холтера.

– При падении от удара машины, начинающей движение, остаются совершенно другие синяки, Эден, – шепчет Картер, а затем с легкостью направляет меня в гостиную, где нас встречает семья.

Я открываю рот чтобы возразить, но тут же его закрываю. Картер издевается надо мной! Естественно, я не могу показать насколько возмущена его поведением при всей семье, и брат пользуется этим сполна. Он улыбается дяде Эверетту, его жене и нашей кузине, садится за стол. Пытаюсь следовать его примеру как можно скорее, но взгляд Джексона так пронзителен, что мне становится еще больше не по себе. Я занимаю место рядом и киваю ему в знак того, что все в порядке.

– Мне показалось или у вас с Картером что-то произошло? – шепчет мне Джексон, пока нам приносят горячее.

– Он подозревает.

– Черт, Эден, прошло всего пару часов.

– Не паникуй. Я с ним поговорю.

– Вот это меня и пугает, – шипит Джексон и отворачивается от меня.

Наша кузина с интересом наблюдает за нами и мне приходится снова выдавить ей улыбку. В ответ на это, Рейчел – ух ты, я вспомнила ее имя – лишь ухмыляется, переводя взгляд на Рея, спорящего с отцом.

Я пихаю Джексона локтем и шепчу:

– Рейчел меня недолюбливает?

– Спроси у нее сама, – отмахивается брат, снова отворачиваясь от меня.

Круто. Я прям адаптируюсь на глазах, благодаря поддержке любимого брата! Как только горячее подано, разговоры стихают. Ловлю на себе высокомерный взгляд Эверетта и его жены, но лишь мило улыбаюсь им и пытаюсь поддерживать общую беседу.

Леди Памела Морган, наша дражайшая бабушка, заявляется на ужин к его окончанию. Эффектность – вот, что характеризует таких роковых женщин как она. Не сговариваясь, все встают из-за стола при ее появлении. Темные ткани платья увиваются за ней, словно призраки. Я бы не удивилась, увидев их в старинной атмосфере дома.

Бабушка высоко держит голову. Ее осанка безупречна. Ни один волосок не выступает из ее строгой прически. Она выглядит настолько властной, что сама королева Англии склонила бы перед ней голову.

Все замерли в ожидании. Рейчел выпрямилась и, кажется, черты ее лица сгладились в ангельском повиновении. Отец и Эверетт почтительно наблюдают за каждым движением. Бабушка лишь обводит взглядом столовую, останавливая свой взор на каждом из нас. Как только наши с ней взгляды встречаются, я чувствую, как по коже бегут мурашки. Ее лицо озаряет улыбка, такая же снисходительная и искусственная, как забота Джексона обо мне.

– Прошу прощение за опоздание, – стоит ли говорить, что ей ничуть не жаль? – Я рада видеть всех вас. Надеюсь, неделя прошла благополучно для каждого.

– Да, бабушка, – почтительно улыбается Рейчел и ее белоснежные зубы сверкают не меньше, чем бриллианты в серёжках леди Памелы. – Наш благотворительный фонд готовит одно из крупнейших мероприятий года. Оно пройдет на будущей неделе, в воскресенье. Я была бы рада, если бы все присутствующие поучаствовали в нем.

– Замечательно, – кивает бабушка, присаживаясь на одно из антикварных кресел у камина. – Какую сумму фонд намеривается собрать в этот раз?

– Немногим более ста тысяч.

Меня не удивляют эти числа. Кажется, я привыкла слышать столь большие суммы.

Бабушка довольна Рейчел. Она кивает ей, обещая прийти на благотворительный вечер. Эмилия, жена Эверетта, благодарит леди Памелу, будто она обещала ей те самые сто тысяч долларов.

Каждый делится своими успехами. Это что-то вроде семейной традиции. Дядя Эверетт докучает своими планами о строительстве нового медицинского центра. Отец с Джексоном хвалятся скорым заключением договора о больших поставках в Зарубежье. Николас объясняет новые формулы, выведенные для антибиотиков, уверяет, что это открытие может в стократ увеличить эффект от болевого шока.

Когда очередь доходит до Рэя, бабушка меняется в лице. Улыбка слабеет на кончиках ее губ и превращается в тонкую линию. Рэй говорит о безопасности компании, но ничем похвастать не может. Я бы поспорила с мнением Памелы. Шрамы на лице Рэя лишь доказательства того, что он действительно отдает всего себя работе, чтобы все сидящие тут люди были в безопасности. Что уж говорить обо мне? Какова будет реакция дорогой бабушки в мой адрес?

– Я слышала, врач разрешил тебе разрабатывать ногу, Картер.

– Да, бабушка. Если ближайшую неделю все пройдет успешно, я смогу вернуться к тренировкам.

– Это замечательно, дорогой. К слову сказать, если ты уедешь, мне будет весьма одиноко, – искренняя улыбка обдает жаром брата, в то время как Рейчел прячет в глазах негодование – ей мало того одобрения, что выпало на ее честь. – Больше всего меня волнует младшая внучка.

Взгляд ее изумрудных глаз, таких же ярких, как мои собственные, пронизывает меня до костей. Моя осанка прямая, руки аккуратно лежат на коленях, как и подобает леди. Тело помнит до мелочей, что нужно делать в присутствии бабушки.

– Моя команда все еще работает над проектом по введению в массы общих веществ, поддерживающих организм, для выявления проявлений симптоматики. В конце января мы представим партию фармацевтических препаратов для конкурса патентов.

Текст срывается с моих губ выученной скороговоркой. Мне не приходится задумываться над смыслом слов или тембром голоса.

– Работа будет осуществляться на базе университета?

– В данный момент, проект создается на базе лаборатории колледжа. Одобрение патента позволит нам ввести препарат в оборот в нашей компании.

– Очень хорошо, Эден, – задумчиво произносит бабушка. – Думаю, Николас сможет проконсультировать тебя в любое время, если, конечно, еще не сделал этого.

– Мы планировали провести экспериментальную часть проекта совместно через пару недель.

Леди Памела кивает. Она выдает приятную улыбку, от которой мои внутренности полыхают в непонятном мне доселе чувстве. В голове проносятся отнюдь недружественные выражения лица бабушки, смотрящей на меня с высока.

Бабушка молчит. Ее внимание еще не переключилось на другой объект. Я не позволяю себе расслабиться. Никто их присутствующих не заикнулся о том, что со мной не все в порядке, но бабушка чувствует, а может просто знает, что все не так радужно, как я ей рассказала всего минуту назад. Она выжидает.

Боковым зрением вижу обеспокоенный взгляд Джексона, но не перевожу на него глаза. Я не сдамся. Я выдержу пару минут пристального внимания.

– Я слышала, о твоем недомогании, Эден.

Банально, но эта весьма добродушная и спокойная фраза прозвучала, как гром посреди ясного неба. Несмотря на то, что все присутствующие ждали этого момента.

– Думаю, я слишком увлечена проектом. Во мне говорит переутомление и городская жизнь.

– Кэтрин тоже мучали подобные недомогания, – понимающе кивает бабушка, но в ее глазах ни намека на сочувствие.

Я знаю, что ее отношение ко мне стабильно нейтральное. Она воспитала во мне те качества, которые считала необходимыми для юной леди. И могла выразить свое недовольство лишь когда я нарушала их. На этом ее внимание заканчивалось для меня, ограничиваясь лишь парой предложений в каждый субботний вечер.

– Время чая, дорогие.

По негласному приглашению, мы следуем в гостиную, по пути тихо переговариваясь между собой. Джексон держится рядом. Я не хочу смотреть на него, боясь распалиться перед всеми. Этот негодяй даже не потрудился помочь. Он молчал всю дорогу до Наханта, не обмолвившись ни словом о том, что ждет меня за порогом поместья. Та информация, которую он в спешке сказал мне в больнице, была ничтожна мала и никак не конкурировала с тем, что происходило здесь.

Стоит мне присесть рядом с Картером на диван, Рейчел садится за рояль, начиная играть ненавязчивую, но нудную пьесу. Все взгляды обращены на нее. Бабушка почтительно склонила голову, будто оценивая насколько кузина профессионально перебирает клавиши. Рэй откинулся на диван, наблюдая за Рейчел, как за надоедливой мухой.

Но стоит мне перевести взгляд, как Джексон ловит его. И одобрительно кивает.

***

На следующее утро, я боюсь выйти из своей комнаты. Даже не представляю, какие испытания судьба представит мне сегодня. Иногда кажется, что я вообще не из этой семьи. Возможно, это не моя жизнь, а какая-то чужая. Но как бы там ни было, одно я знаю точно – никто из моих братьев не позволит мне жить спокойно.

На рабочем столе лежат стопки ежедневников, записных книжек, скетчбуков и просто сложенных в файлы листов. Они – один из шансов узнать что-то о себе.

Все записи лишь описывают какой-то проект по химии. Что-то насчёт анестетиков. Понятия не имею, что это такое, но подозреваю, что это тот же проект, о котором я говорила вчера вечером.

Спустя пару страниц, я вспоминаю, что анальгетики – вещества, которые расслабляют человека, помогают ему справиться с болью, не только физической, но и душевной.

Понятно, что самое сокровенное я бы не оставила на рабочем столе. Но чем черт ни шутит. В скетчбуках я нашла зарисовки по проекту – органы человека, скелеты, кости, мышцы. Все подписано на действие этих анестетиков. Смотрю на это и чувствую отвращение. Хотя никакого отвращения в больнице, несмотря на знакомый медицинский запах, не испытывала. Я чувствовала себя подопытной мышкой и постоянно боялась – вдруг кто-то решит вколоть не то.

Из одного из дневников вывалились фотографии, ещё со школы. Там мы стоим с девушкой в школьном коридоре, я вспоминаю свою лучшую подругу Натали. Но есть еще одно фото, на котором мы Джексоном стоим пляже. Мы улыбаемся друг другу так тепло… Интересно, раньше у нас были такие же натяжные отношения, как сейчас или же мы были друзьями?

Возможно, это покажется странным, ведь я испытываю стресс, но чувствую, будто, от моих размышлений веет холодом. Тоже самое я чувствую и от Джексона, и даже от Картера, которой кажется самым позитивным из братьев. Ведь даже он подозревает меня в чём-то.

А я сама не понимаю кто я и в чём меня обвиняют.

Фотографий очень много. Кажется, я очень много улыбалась и была позитивным человека. Правда, этого нельзя сказать о мне настоящей. Приезд в особняк усугубил мою депрессию – чувствую себя не в своей тарелке. Я говорила об этом ни раз Джексону, но он настаивал, что эта встреча очень важна. Поэтому забрал меня прямо из больницы, не слушая возражений.

Что касается остальных родственников, странное поведение бабушки, дядя Эверетт со своей женой и дочкой, которая явно меня недолюбливает. Знать бы с кем и когда я испортила отношения.

Думаю, стоит посмотреть на мои вещи. Должно же у меня остаться что-то памятное. Обычно, девушки хранят серёжки, браслеты, еще какие-то побрякушки, которые будут напоминать о детстве или о дорогом тебе человеке. Рыскаю по всем шкафчикам, но ничего дельного не нахожу. Пустота внутри растет, как снежный ком, превращающийся в лавину.

Все так аккуратно и неправдоподобно сложено, будто фальшивка. Все это лишь оболочка, которая вела себя так, как ей надо было, но кто же я настоящая – нет ни одной зацепки. Должно же быть чувство трепета при воспоминании о чём-то. А вместо этого сплошное разочарование.

Возможно, друзья расскажут мне больше. Как глупо полагать об этом! Тоже самое я думала о бабушке, которая расскажет мне о моей семье, но бабушка, кажется, недолюбливает меня даже больше, чем мои братья.

Теперь, наконец, я понимаю о чём говорил Джексон. Он был прав, чтобы жить в нашей семье нужно быть сильным человеком.

Стук в дверь прерывает мои депрессивные настроения. Я даже знаю кто за этой дверью.

– Эден, – темноволосая шевелюра высовывается из двери. – Можно?

– Если я скажу нет, ты уйдешь?

– Не уйду, сестренка, – криво улыбается Картер, разглядывая бардак на рабочем столе. – Ты решила устроить ревизию?

– Да, думаю выкинуть ненужное.

– Ненужное? – ухмыляется брат, закрывая за собой дверь.

– Что не так, Картер?

– Просто у тебя нет ненужных вещей. Ты всегда говорила, что предмет всегда должен использоваться, иначе это ненужное барахло, которому место на помойке.

Я морщусь, пока Картер падает на кровать в форму звездочки. Засовываю фотки по дневникам, пытаясь навести былой порядок. Парень молчит.

Один. Два. Три. Вдох.

Раз. Два. Три. Выдох.

– Помнишь наше детское приветствие? Мы думали, что витамины превращают нас в других людей и это приветствие было чем-то вроде проверки – мы это или кто-то под нашим обличием.

– Конечно, помню, – уверено говорю я.

– Тогда повторим его?

– Ты пришел за этим? Я думала, ты хочешь о чем-то поговорить.

– Конечно, но перед этим я должен убедится, что это действительно ты, – насмешка чувствуется в голове Картера, но я уверена, что он не отступит.

– Ладно, – соглашаюсь я через минуту, надеясь на то, что руки сами вспомнят движения.

– Правда?

– Почему бы и нет, – пожимаю плечами я, а Картер соскакивает с кровати и спустя мгновение оказывается рядом со мной

– Давай на раз-два-три.

Я киваю, внимательно наблюдая за братом.

– Раз, – Картер вытягивает руку вперед в кулаке. – Два, – он внимательно смотрит мне в глаза. – Три.

Не успеваю среагировать, как оказываюсь на ковре. Морщусь от импульса, пронесшегося по телу. Картер нависает надо мной с ухмылкой. Его глаза горят торжеством:

– Ты оборотень, Эден.

– Я была не готова, – хриплю я.

– Глупости. Мы всегда говорили языком жестов и взглядов. Ты не отреагировала ни на один.

Не нахожусь что ответить. Чем Джексон думал, когда привез меня сюда без инструктажа и подготовки? Это очередное издевательство надо мной. Я сжимаю кулаки и отталкиваю Картера.

– Эй, полегче, – ухмыляется брат.

Сердце несется куда-то галопом, а я совсем не успеваю за ним. Лишь темные круги перед глазами маячат то тут, то там.

– Послушай, Картер, я больна. Джексон забрал меня из больницы, не спросив готова ли я ехать к семье в таком состоянии, – тычу я ему в грудь, подходя к Картеру ближе. – Я не в том расположении духа чтобы играть в дурацкие шарады. Каждая ваша фраза пропитана сотней оттенков эмоций и подтекстов, которые я, в данный момент, не в силах разгадать. Если ты хотел поглумиться надо мной, то будь добр, уходи.

– Я пришел сюда чтобы узнать, что произошло с тобой.

– Мы говорили об этом, – рычу я.

– Ты лгала мне, сестренка, – глаза Картера темнеют, но не теряют былого блеска. – Я же пришел узнать правду.

– Нет никакой правды.

– Поверь, даже если тебе кажется, что ее нет, она существует.

– А если я не знаю правды?

– Значит надо ее найти.

– Легко сказать, – бурчу я, массируя виски.

– Просто расскажи мне, Эден, – говорит Картер, усаживая меня на кровать. – Ты можешь мне верить. Мы всегда были близки, но, когда я не смог остаться жить в Бостоне, на первое место для тебя встал Джексон. Не спорю, он тоже был близок нам, но я остался тут один. С сумасшедшей бабкой, занятым отцом и огромным пустым особняком.

– Картер…

– Я предупреждал тебя. Бостон не так безопасен, как о нем говорят. Ты изменилась. Твои глаза совершенно другого цвета, с совершенного иным взглядом. Думаешь, я могу остаться в стороне сейчас?

– Я не знала…

– А Джексон? Он тоже что-то скрывает. Вы оба ведете себя так, будто свершился конец света.

– Возможно, так и есть, – вздыхаю я, а Картер устраивается поудобнее, в ожидании пожирая меня взглядом.

Пульс учащается, дрожь проносится по телу и даже не знаю, как я позволяю себе произнести эти слова:

– В моей крови нашли наркотики.

– Что?!

Крик Картера заставляет меня съежится, а его эхо проносится в голове вновь и вновь. Я шикаю на него.

– Как ты?..

– Я не знаю, Картер. Я очнулась в больнице, не помня ничего. Совершенно ничего. Рядом сидел Джексон. Он был так зол. Сказал про аварию и про вещества в моей крови. Я чувствовала, что это катастрофа. Если в семье узнают, про все это…

Картер мрачно кивает, давая понять, что понимает. В нашей семье наркотики табу. Лучше ты убьешь человека, чем будешь их принимать. Даже впервые проснувшись, я знала это правило.

–Джексон сам предложил скрыть все это. Он решил все возникшие проблемы. Кроме того факта, что, приехав сюда, я должна знать элементарные вещи о нашей жизни. Но я не вспомнила толком ничего. Не представляю кто я и что мне теперь делать. Не знаю, почему попала в аварию, почему в моем организме вещества… Врачи говорили, что многие раны возникли раньше аварии. Джексон уверен, что я связалась с плохой компанией.

– Если даже так, мы вряд ли это узнаем.

– Почему?

– Нам нельзя появляться в районе темных. Чудо, что, оказавшись там, ты осталась жива.

– Тогда как узнать правду?

– Есть полно других методов, – говорит Картер, задумавшись. – Ну и никто не говорит о том, что у твоих братьев нет возможности выведать нужную информацию.

– То есть ты это сделаешь?

– Естественно. Я не намерен мириться с тем фактом, что ты оказалась в таком состоянии из-за наркоманов. А отличие от Джексона, я готов постоять за тебя.

– Мы не знаем, вдруг он…

– Была бы его воля, он давно бы разнес их. Мы можем попросить и других…

– Нет! – перебиваю я Картера. – Я не доверяю Нику и Рэю.

– Почему?

– Не знаю. Мне кажется, они замешаны в этом. Я боюсь их.

– Ты удивляешь меня, Эден. Если дело касается темного района, то наша семья активный борец с ними, а не союзник. Поэтому ты помнишь то правило. Его внушают с самого детства. Наркотики – яд, район темных – порождение зла. Все это связано с семейной легендой.

– Семейной легендой?

– Долгая и нудная история, поверь. Это все суеверия наших предков.

– Ты поможешь мне?

– А для чего я здесь?

Я обнимаю Картера так крепко как позволяет аппарат в груди.

– Спасибо, – наконец шепчу я ему в ухо.

– Только обещай не повторять свои ошибки.

– Я их не помню.

– Не употребляй больше. И не ходи в район темных. Если они сами найдут тебя, у тебя есть братья. Звони.

– Я справлюсь, – срывается шепот с моих губ.

– Знаю, – вторит мне Картер, сжимая в своих объятиях.

Глава 3.

Каждый раз стоит Джексону открыть рот, я готова провалиться сквозь землю. А стоит ему замолчать, как становится не по себе.

Не знаю насколько хорошо я справилась с уикендом. Возможно, ужасно, раз Джексон молчит. Но, думаю, если отец и дядя были в хорошем расположении духа, значит все прошло неплохо. Будь все иначе, бабушка давно бы устроила истерику.

– Джексон, – зову я брата, и через пару мгновений ловлю его взгляд, а потому продолжаю. – Я знаю, это глупо, но я так и не поняла. Чем занимается наша семья? Я понимаю, что мы влиятельны и богаты, но…

Смех Джексона прерывает меня. И я молчу. Жду, пока он насмеется, но, черт возьми, уже готова ему врезать.

– А тебя не смутило, что родственникам не доложили о результатах анализов? Не смутило, что я вел себя в больнице как дома?

– Причем тут больница?

Джексон лишь ухмыляется, глядя на меня:

– Эверетт – министр здравоохранения и социальных служб штата Массачусетс.

Я ошарашенно смотрю на Джексона, ожидая его смеха. Это же шутка?

– Еще скажи, что весь город наш.

– Нет, конечно, – Джексона явно это забавляет. – Фактически, северная часть и окраины.

– Она принадлежит дяде?

– Отцу. Кстати, фармакологическая компания тоже принадлежит ему.

Наверняка, я просто избалованная девица с набитым кошельком и самомнением. Иначе, как объяснить наркотики в моем организме?

Мы едем в молчании. Думаю, Джексон решил, что мне нужно время на переваривание информации. Мысль сразу оказывается смехотворной. Джексон просто не хочет со мной разговаривать. Видно же, что я его раздражаю.

– Как ты себя чувствуешь?

– Я в порядке.

– Точно? Или ты говоришь так чтобы я не вернул тебя в больницу?

– Точно, Джексон. Точнее не бывает.

Если я осталась бы в палате еще на одни сутки, то непременно сошла бы с ума.

– Ты что-нибудь вспомнила? – осторожно спрашивает Джексон, нервно поглядывая на меня.

– Ничего конкретного. Вспомнила парочку фактов из детства, кузенов Брасс и колледж.

Джексон кивает и переводит тему:

– Док была уверена, что уикенд с родственниками в семейном поместье помогут тебе вспомнить больше.

Холодок пробегает по коже, а сердце пропускает стук.

– Тебе не по себе, – кидает на меня быстрый взгляд Джексон.

– Да, мне не по себе.

Еще бы! Я не помню семьи, друзей, собственный дом. Черт, я не помню саму себя. Откуда я могу знать кому стоит верить, а кому нет? Мои братья. Их странные разговоры.

Я пытаюсь переключиться на более приятные мысли. Чем больше я паникую, тем сложнее воспринимать информацию, сложнее размышлять логически и контролировать дыхание. Сердце бьётся, но стоит мне забыться, как оно взорвётся, словно бомба или замолчит навеки.

Дорога совершенно мне незнакома. Структурированные фасады зданий, порт, разноцветные блики солнца в волнах.

Бостон. Я влюбляюсь в него. Отмечаю особенности города, вплоть до разрушенных лестниц в маленьких улочках и старых витрин в новой части города. Сохраняю в памяти эти моменты как подборку эстетики в интернете. И даю самой себе обещание никогда больше не забывать.

– Нам обязательно было уезжать в этот уикенд?

– Боюсь, что да. Каждую неделю наша семья собирается в поместье. Это своего рода традиция. Кажется, мы уже говорили об этом.

Я игнорирую его последнее предложение и продолжаю:

– Я могла сказаться больной. Тем более, что это правда.

– Понимаешь ли, Эден, – голос Джексона становится резким и ядовитым – не к добру это. – Если они вдруг решат, что ты больна до такой степени, что не можешь приехать, то приедут сами и начнут безграничную заботу и контроль над тобой.

Меня передергивает, будто организм понимает насколько это паршивая идея.

– Был вариант сказать правду. Он и сейчас актуален. Только учти, что тогда тебе лучше было умереть, потому что они убьют тебя сами.

– Наша семья настолько кровожадна?

Джексон смеётся, но мне не нравится его смех. А чего я ожидала? Сама же ловила себя на мысли о том, как в нашей семье к этому относятся.

– Знаешь, Эден, это даже забавно.

– Что именно?

– Объяснять тебе что представляет собой наша семья. А интереснее всего то, что я могу выдумать любой факт про тебя. И ты мне поверишь.

Я судорожно сжимаю кулаки, стараясь не обращать внимание на учащенное сердцебиение. Как же этот негодяй прав!

– Разве они не знают правду? – успокоившись, спрашиваю я, но ловлю вопросительный взгляд Джексона. – Если наша семья связана со здравоохранением, то…

– Им сообщили, как только тебя привезли, – кивает Джексон, останавливаясь у светофора. – Правда, я приехал раньше, чем они огласили им результаты твоих анализов.

– Спасибо.

– Эден стала вежливой, – Джексон смеётся, но ещё мрачнее, чем прежде.

Невольно ловлю себя на том, что пытаюсь отодвинуться подальше от брата, что довольно сложно в масштабах машины.

– С тобой сложно, – сетую я.

– Со мной? – голос Джексона эхом отдаётся в голове. – С тобой сложнее, Эден, поверь.

– Ты меня запугиваешь.

Не уверена, что это было очевидно по нашим разговорам, но чувствую я именно это.

– Ты так считаешь? – ухмылка Джексона расползается по лицу, когда он оборачивается в мою сторону.

– Время покажет.

– Вот и посмотрим.

– Ладно, спасибо господу богу за то, что все так вышло, – раздраженно вскидываю я руки.

– О чем я и говорил. Ни в коем случае не говори так.

– Как?

– Не упоминай бога. Хорошо хоть не говорила так дома, – Джексон напрягается, снова кидает взгляд прищуренных глаз на меня. – Не говорила же?

Импульс ударил по вискам. Мотаю отрицательно головой. Сознание помутнилось. Тошнота подступила к горлу.

Я знала это. Специально сказала Джексону чтобы позлить. Я делала это и раньше, но сейчас он не наорал на меня. Наверное, проглотил это, ссылаясь на амнезию.

– Правило номер один – не упоминать бога, – заявляю я.

Джексон в очередной раз кидает на меня мрачный взор и паркует машину на стоянке огромного многоквартирного дома. Это явно новый и дорогой район.

– Это наш дом?

– Здесь наша квартира.

– Мы живем вместе?

– Придется. В последнее время ты часто оставалась в общежитии, а мне было некогда спросить тебя чем вы там занимаетесь. Такое не должно повториться.

– У меня есть комната в общежитии?

– Черт, Эден! – Джексон быстро выходит из машины, громко хлопнув дверью.

Я достала его своими расспросами. Стоило учитывать это, зная его вспыльчивый характер. Я выскакиваю из машины следом и, подходя к багажнику, выпаливаю:

– Джексон, извини, я…

– Правило номер два – Морганы никогда не извиняются.

Джексон захлопывает с размаха багажник, схватив оттуда наши сумки. Он направляется к подъезду, на ходу одевая черные очки. Кем он себя возомнил?

Срабатывает сигнализация. Мои пальцы сжимаются в кулаки, оставляя белые следы от ногтей на ладонях. Может догнать его и ударить? Станет ли мне от этого легче?

Когда Джексон наконец соизволяет обернуться, вопросительно смотря на меня поверх очков, я ору, что есть мочи:

– Правило номер три – Морганы никогда и ни за кем не бегают.

Как бы глупо это не выглядело, а выглядело оно именно так, я развернулась и пошла в обратную сторону. Кажется, мы проезжали торговый центр. Он должен быть неподалёку.

– Эден!

Не оборачивайся. Имей гордость.

– Эден, вернись.

– Да пошел ты, – бурчу я, ускоряя ход.

– Стой же ты.

Джексон опережает меня и становится впереди. Я останавливаюсь. Поднимаю голову вверх, с вызовом смотря на брата. Его лицо выражает недовольство и нехотя ухмылка слетает с моих губ. Будто это я сменяю настроение по щелчку пальцев.

– Чего тебе, Джексон?

– Хватит истерить.

– Скажешь, что это я начала? – еще немного и я действительно врежу ему.

– Да, Эден, это начала ты. Ты связалась с этими ублюдками. Ты позволила им запудрить себе голову. Ты предала семью, – его глаза горят адским пламенем даже сквозь очки, желваки играют на челюсти. – И да, я имею право так себя вести. Скажи спасибо, что я прикрываю твою задницу перед предками и бегаю за тобой по больницам.

– О да, огромное тебе за это спасибо, – шиплю на него я.

Где-то в груди проносится импульс, я невольно морщусь.

– Ты слышала, что я тебе сказал?

– Я тебя прекрасно услышала, но мне нечего тебе сказать по этому поводу. Я не могу оправдываться за то, чего не помню.

Несколько секунд Джексон молча сверлит меня взглядом, раздумывая над моими словами.

– Мы вернемся к этому разговору в любом случае, – рычит он.

– Непременно, – я обхожу его, но оборачиваюсь вновь. – Пойду прогуляюсь.

– Ты заблудишься. У тебя нет ни денег, ни телефона.

На миг я замираю, не зная, что ответить, но проблема решается сама собой:

– Не беспокойся, Джексон. Я выкручусь. Мне не привыкать.

Уверенность во мне возрастает стократ. Не ожидала от себя такого. В принципе, ничего особенного не произошло, но ощущение так знакомо. Впервые с того момента как очнулась чувствую себя самой собой.

Глава 4.

Казалось странным, что Джексон в итоге отпустил меня, но это не могло не радовать. Он просто невыносим.

Торговый центр действительно находится в паре кварталов от дома. Пытаюсь запомнить дорогу назад. Хотя, не так уж далеко, плутать буду не долго.

Улицы полны людей. Я знаю, этот темп. Все бегут по своим делам и мне не составляет особого труда вклиниться в толпу. Успеваю заметить кофейню и про себя отмечаю, что неподалеку книжный магазин, а за ним аптека. Я помню эту лицу так, будто ходила тут каждый день. Наверняка, так оно и было.

Перебегаю дорогу на мигающий зеленый. Рев моторов машин и звуковой сигнал вызывает во мне новую волну знакомых чувств. Это большой город, так и должно быть.

Гуляю по торговому центру какое-то время, заглядывая изредка в магазины понравившихся витрин. Устав, сажусь у фонтана и смотрю на детей у игровых автоматов. Какое счастье в их глазах. Азарт витает от одного ребенка к другому. Родители улыбаются своим чадам, наблюдая за ними издали.

Пытаюсь вспомнить хоть что-то похожее из детства. Может я также гуляла с мамой? Но вспомнить ничего не могу, как не испытываю и тех эмоций, что на улице.

– Эден!

Я оборачиваюсь. Голос явно женский, но, естественно, я не узнаю его обладателя, даже не вижу того, кто меня звал.

– Эден!

На меня никто не смотрит. Мало ли, сколько девушек с таким же именем. Отворачиваюсь, вновь наблюдая за игрой в аэрохоккей.

Как только девочка с беззубой улыбкой вскрикивает о своей победе над подругой, кто-то врезается в меня. Чьи-то руки обвивают меня, и я испытываю неимоверное желание убить этого несчастного. Холтер на груди съезжает и сердце сжимает в тиски.

– Как же я счастлива видеть тебя, – голос девушки дрожит, мне кажется, что она плачет.

– Извините, я…

– Ой, – девушка отстраняется, наскоро вытирая слезы с щек. – Джексон говорил, но я надеялась, что меня ты точно вспомнишь. Я Натали Брасс, твоя лучшая подруга.

– Натали, – шепчу я, прислушиваясь к ощущениям, но ничего не вспоминаю, разве что сердце екает в груди.

– Гектор сейчас приедет. Он тоже очень переживал за тебя.

Я киваю, а Натали садится рядом. У нее длинные русые волосы и довольно крепкое телосложение. Обычно, она тщательно следит за своим образом, но сейчас ее волосы собраны в небрежный хвост, белая футболка не отглажена, а джинсы… Разве она когда-то носила джинсы?

– Ты что-то вспомнила? – с надеждой спрашивает меня Натали.

Чувствую, скоро этот вопрос начнет выводить меня из себя.

– Обычно ты одевалась опрятнее.

– Да, – лицо подруги сияет. – Мне позвонил Джексон, и я сразу помчалась к тебе.

– Так значит он решил прислать мне няньку!

Все внутри вскипает. Я сжимаю кулаки.

– Не няньку, а подругу. Ну сама подумай, тебе сейчас нужен кто-то рядом. Джексон не справляется, но зато знает кто точно поможет.

Логика в ее словах присутствует, но Джексон все равно тот еще гад.

– Не злись, Эден, – подруга встает и тянет меня за руку. – Пошли. Не могу же я в таком виде разгуливать.

– Я устала, – ною я, но звучит это как-то резко.

Однако, подруга закатывает глаза и поднимает меня:

– Знаю, но тебе необходимо отвлечься.

– Ладно. Только зайдем в уборную.

Натали обнимает меня и Холтер скользит по телу вниз. Ток прошибает грудь, и я хватаю воздух, словно рыба, выкинутая на берег.

– Тебе плохо?

– Идем быстрее, – мотаю я головой.

Натали берет меня за руку и ведет, лавируя между людьми. Оказавшись в уборной, я расстегиваю рубашку.

– Не трогай. Сейчас я все поправлю, – Натали быстро прикрепляет все как было и поправляет остальные проводки. – Тебе надо придумать какой-нибудь закреп под Холтер, он часто будет падать.

– Ты врач? – удивленно спрашиваю я.

Натали смеется.

– Мы учимся по программе химии, но ты настояла на том, чтобы мы брали курсы медицины и первой помощи.

– Удивительно.

– Да нет, все закономерно. Естественно, не все твои братья фармацевты и врачи, но семейная традиция продолжается уже много столетий.

Телефон Натали вибрирует, но ее руки заняты плетением косички. На дисплее горит имя – Гектор.

– Эден, ответь, пожалуйста, – говорит она, но я еще секунду раздумываю прежде чем ответить.

– Натали, я обегал уже половину магазинов. Где ты? Эден с тобой?

– Мы на первом этаже.

Гектор не отвечает. Слышны только голоса людей на заднем плане.

– Эден, – выдыхает он.

– Скажи ему, чтобы ждал нас в Фелиции, – говорит мне Натали.

– Натали говорит, чтобы ты ждал нас в Фелиции.

– Хорошо, – отвечает Гектор, но трубку не кладет.

Я отключаюсь сама – не знаю, что еще сказать.

– Пошли, надо быстро что-то купить.

– Не проще съездить домой?

Натали с усмешкой смотрит на меня. Ладно, к черту. Лучше с ней, чем с Джексоном.

Мы заходим в первый попавшийся магазин. Я думала, Натали сметет полки и вешалки, начиная мерить все подряд, но этого не происходит. Она медленно проходит по лабиринту шкафов, разглядывая вещи.

– Как думаешь, черный и серый не слишком мрачно?

– Мрачно? По-моему, это глупо.

– Глупо сочетать эти цвета?

– Глупо думать о такой ерунде.

Натали с улыбкой смотрит на меня. Тепло в ее взгляде светло-карих глаз смущает меня.

– Подожди минутку. Я сейчас, – говорит она, возвращаясь к стеллажам, которые мы уже прошли.

Натали скрывается с вещами в примерочной, задержавшись в ней не более пары минут. Когда она возвращается, кружась передо мной плиссированной юбкой ниже колен и серым свитером с довольно глубоким вырезом, я искренне улыбаюсь Натали. Не только потому, что она выглядит действительно очаровательно в столь простом наряде, но и потому, что рада ее расторопности.

– Гектор будет ворчать, – притворно вздыхает Натали, когда мы подходим к кафе.

– Он не может быть хуже Джексона.

– Знаешь, Эден, а ведь вы были очень близки.

– Не может быть.

– Вот и Гектор, – Натали подходит к столику, где сидит, как видимо, наш друг.

Медовые волосы парня аккуратно зачесаны назад, глаза обращены в телефон. Они так сильно похожи с Натали, что нет сомнений – они брат и сестра.

Раздражение внутри заставляет меня поежиться.

– Эден, – улыбается Гектор и встает, чтобы обнять меня.

Банальный аромат мускуса заставляем меня вспомнить то время, когда Натали специально дарила ему эти духи на все возможные праздники. Она обожает этот аромат, но считает его слишком мужским чтобы душится самой.

– Мы так испугались за тебя. Пообещай, что больше… – но Гектор не успевает продолжить, как Натали шикает на него, заставляя замолчать.

– Давай не все сразу, Гектор.

– Да, я не подумал.

– Как себя чувствуешь, Эден? – переводит тему подруга.

– Все хорошо.

– Я уже сделал заказ, как всегда.

– Спасибо, – отзывается Натали и косится на меня в ожидании какой-либо реакции.

Я молчу. Возникает вопрос о деньгах, но я его подавляю. Джексон позвал их. Они мои друзья. Один раз как-нибудь переживу. Не думаю, что в обществе, в котором провожу столько времени, есть сложности с деньгами.

– Многое вспомнила? – прерывает молчание Гектор.

– Кажется, что это капли в море, – отзываюсь я. – Это не так как показывают в фильмах. Черт, не знаю откуда знаю даже эти ситуации по фильмам, – я замолкаю, откинувшись на сидении, но решаю продолжить вновь. – Это не видения, скорее ощущения. Они приходят, когда я сталкиваюсь с чем-то знакомым. Например, мне показалось странным грубое поведение Джексона. Кажется, что должно быть иначе. Я помню духи Гектора. Все это вызывает еще больше вопросов. Не могу сказать ничего конкретного.

– Это хорошо, Эден, – кивает Натали и поднимает уголки губ в легкой улыбке. – Нейронные связи быстро восстанавливаются, могу сказать, это даже не амнезия, просто шок, помутнее от… веществ, если хочешь.

– Вы знаете.

– Еще бы, – фыркает Гектор.

Изучаю его взгляд. Он разочарован во мне, жутко недоволен.

– Я хочу знать все.

– Вряд ли ты готова сейчас услышать столько информации. Чтобы объяснить, что случилось, требуется рассказать… обо всем на свете.

– Натали, мы не в драме, – закатываю глаза я.

– Прогресс на лицо, – смеется Гектор, а официант подходит к нашему столику, раскладывая тарелки.

– Спасибо, – кивает Натали, подвигая к себе пасту.

– Мне кажется не было и дня, чтобы ты не повторяла эту фразу.

– И все-таки, Гектор, что произошло?

– Ну нет, не надо давить на меня, – парень отводит взгляд, делая вид, что сосредоточен на еде.

– Тебе надо поесть, Эден. Твой любимый салат, – говорит, кивая на тарелку, Натали.

Мне хочется закричать на них обоих за то, что говорят загадками, за то, что указывают мне, что нужно делать. Сверлю взглядом Натали и Гектора, но они нарочно не смотрят в мою сторону.

Возможно, они слишком хорошо знают меня. Они думают, что так лучше. Стоит ли их за это винить? Зачем мне вообще оправдывать их?

Стоит мне вновь взглянуть на еду, как желудок предательски урчит. Черт, я знаю слишком мало. Пока не начну понимать, что именно произошло и почему, нет смысла кричать, обижаться и тратить силы, которые мне нужно копить на будущее. Это единственное верное решение сейчас.

Я глубоко вздыхаю и подвигаю к себе тарелку с салатом. Изучаю яркие цвета ингредиентов, вдыхаю запах пряностей. Да, я действительно его обожаю.

– Кем я была? – задаю вопрос я, как только чувство голода испаряется.

– Ты отличная подруга. Единственная дочь Джона Моргана, – пожимает плечами Натали. – Хорошо учишься и искренне любишь помогать больным людям.

– Ну и тебе завидуют, ты очень красивая, – добавляет Гектор.

– Я думаю, Эден спрашивала про свой характер, а не про внешность, – кидает на брата недовольный взгляд Натали.

– Вот видишь, она тебе тоже завидует.

Подруга фыркает в ответ. Их перепалки забавны.

– Спасибо конечно, но что-то подсказывает мне, что вы упускаете самое важное.

Они нерешительно переглядываются.

– Никто не совершенен, верно? – продолжаю я.

– Эден…

– Я не собираюсь обижаться, правда. Раз я себя не помню, какой в этом смысл?

– Ты же не шутишь? – уточняет Гектор.

– А про что именно ты бы хотела услышать? – перебивает его Натали.

– Например, самый ужасный мой поступок?

– Секундочку, – подруга поднимается и уходит, отвечая на звонок телефона.

Гектор отводит глаза в сторону.

– Я что-то не так сказала?

– Нам просто странно говорить об этом.

– Почему?

– Мы твои друзья, Эден. Что бы ты сказала будь на нашем месте?

– Я ее обидела, да? – мой голос дрожит.

– Вам будет о чем поговорить. Позже.

Я лишь киваю. Сама же напросилась на эти откровения.

– Возможно, я сильно ее обидела, и она до сих пор отходит…

– Эден…

– Видишь, я не настолько идеальна, как вы говорили в начале.

– Меня все устраивает, – фыркает Гектор. – Ты сама сказала, все не идеальны. К тому же, количество твоих положительных качеств превышает негативные.

– Просто скажи правду, – я глубоко вздыхаю.

Он также глубоко вздыхает в ответ, проводя по волосам руками.

– Тебя часто заносит. Но это бывает со всеми, эгоизм в каждом из нас, – начинает перечислять Гектор. – Тебе стоило бы чаще думать о последствиях. Ну, в последнее время ты стала просто невыносимой. Стала более агрессивной и скрытной. Правда, с Натали ты поделилась…секретом. А потом тебя нашли.

Я обдумываю информацию. Агрессия. Возможно, я уже начала принимать наркотики в тот момент. Но что привело меня к этому? Это и придется выяснить.

Натали возвращается к нам спустя несколько минут. На ее лице нет намека на грусть. Мне становится легче. Возможно, все не так плохо, как я себе выдумала.

– Что обсуждаете?

– Гектор рассказал о моих недостатках.

– Ох, Эден. Скажу только, что в последнее время ты вела себя довольно странно.

– Я задам вопрос, но обещайте, что ответите на него честно, не щадя мои чувства, – Натали и Гектор взволнованно переглядываются, но молчат, а я принимаю это за согласие. – У меня были признаки наркомании, когда я стала… агрессивной?

– Эден! Конечно, нет! – восклицает Натали. – Я бы сразу это заметила. Тем более, что мы помогали зависимым людям.

– Помогали?

– Черт. Натали! – рычит на сестру Гектор.

– Говорите, раз начали.

– Мы не можем, Эден, правда.

– Это Джексон вам запретил? – повышаю я голос.

– Джексон тут ни при чем.

– Вы постоянно говорите загадками. Как, по-вашему, я должна на это реагировать?

– Мы понимаем, но не можем. Правда. Ты поймешь, чуть позже.

– Давайте сменим тему, – предлагает Натали. – В четверг будет Тайный Санта.

– Между нами, девочки, я до сих пор не выбрал подарок.

– Так ты скажешь наконец кто тебе достался?

– Эмилия Вуд.

– И что тут сложного, Гектор? – говорю я раньше, чем задумываюсь. – Подари ей сборник избранных сочинений Глюка.

– Что? – удивленно переспрашивает Натали.

– Она же обожает классическую музыку. Когда она была на моем день рождении, сказала, что ей очень понравилось выступление оркестра.

– И что?

– А то, что она собиралась брать уроки фортепиано.

Гектор удивленно смотрит на меня. Его глаза сияют благодарностью.

– Эден. Ты же только что…, – начинает Натали.

– Вспомнила, – киваю я. – Похоже на то, но голова раскалывается.

– Тебе надо отдохнуть. Тут действительно слишком шумно, а ты на сегодня достаточно напрягла мозг.

– Звучит не очень.

– Я про то, что надо дать время мозгу переварить полученную информацию. Иначе все перепутается, и ты застрянешь на этом этапе. Пока восстановление идет своим чередом. Даже быстрее.

– Натали хотела сказать, что тебе пора домой.

– Я поняла, Гектор, – пытаюсь я улыбнуться им.

Они такие милые. Я рада, что они мои друзья, несмотря ни на что.

– Тогда самое время позвонить Джексону.

Улыбки как ни бывало.

Глава 5.

В очередной раз я просыпаюсь в холодном поту. Как только стук сердца замедляется, я поворачиваюсь на бок и понимаю, что сон уже не придет.

Снова и снова пытаюсь прокрутить в голове события до того, как очнулась в больнице, но ничего. Совсем ничего.

Только сон.

Я связана. Мне больно. Кричу. Чьи-то руки ощупывают пульс.

– Раз. Два. Три.

Из меня вырывается судорожный вздох. Слезы стоят в глазах. Что такого могло случиться со мной? Разве наркотики так действуют на человека?

Я точно знаю, что нет. У меня была бы ломка. Это не проходит так бесследно.

– Эден! Ты видела время? Черт!

Крик Джексона прерывается грохотом в соседней комнате. Я сдерживаю смешок, пока слезы скатываются по щекам.

– Ты жив? – кричу я, поднимаясь с кровати.

– К твоему сожалению, да.

Закатываю глаза и смахиваю слезы. Иду смотреть что же произошло.

Стучу в комнату Джексона, но она открывается сама. И брата в ней нет. Его голос раздается где-то в другом конце квартиры. Постель в полнейшем беспорядке, тумбочка опрокинута, как и все ее содержимое.

Прохожу в коридор, идя на голос Джексона. В гостиной слышатся шаги, и я застываю в коридоре, прислушиваясь к разговору:

– Нет, Фил, она ничего не вспомнила… Да, я понимаю… Заткнись и иди в офис, я скоро буду.

Джексон поворачивается к выходу. Я пытаюсь быстро ретироваться, но понимаю, что не успеваю, поэтому делаю вид, что только шла в гостиную.

– Что-то случилось, Джексон?

– Да, – брат пронизывает меня раздраженным взглядом, – Я проспал.

– Ты не просил тебя будить.

– Можно подумать, тебе не надо в университет.

– Я не подумала, – растерянно отзываюсь я, пока Джексон проходит мимо меня на кухню.

– Все еще плачевнее, чем я думал. У тебя напрочь отбило инстинкты.

– Бедный несчастный Джексон, мучается из-за ненормальной сестры, – сюсюкаю я, роясь в холодильнике под пристальным взглядом брата.

– Не зли меня, Эден.

– Можно подумать, тебя можно еще больше разозлить.

– Ты бьешь все рекорды, – пожимает плечами Джексон.

– А ты вообще закупаешь продукты? В холодильнике пусто как в поле.

– Закупка продуктов входит в твои обязанности, сестренка.

– Мне кажется, ты меня эксплуатируешь.

– А мне кажется, что ты слишком много говоришь, – рычит Джексон, забирая из моих рук бутылку с молоком.

– Джексон, я понимаю, что ты на меня злишься, – глубоко вздыхаю я, делая себе кофе. – Но, послушай, это же мои ошибки, моя жизнь. Почему ты реагируешь так, будто я устроила третью мировую? Все закончилось хорошо, и я обещаю, что подобного не повторится.

Я передаю кофе Джексону. Горячий, без сахара. Как он любит. Джексон отпивает глоток и, смотря в сторону, произносит:

– Фигня какая-то.

Чувствую, как лицо наливается кровью. С громким стуком ставлю кружку с кофе на столешницу и шиплю:

– Прекрасно.

Черт с этим завтраком, надо быстрее уйти отсюда. Джексон как ни в чем ни бывало отпивает еще и наблюдает, как я, сжимая кулаки, покидаю кухню.

Как можно быстрее переодеваюсь, кидаю вещи в сумку и, надеюсь, что найду дорогу до университета.

Стук.

Что еще ему нужно?

– Эден.

Господи, да сколько же мне придется терпеть это все? Может подождать пока он уйдет, собрать вещи и переехать к Натали?

– Ладно тебе, Эден, я просто психанул.

– Просто психанул, – ворчу я себе под нос.

– Давай я тебя подвезу.

– Я сама найду дорогу, Джексон. Мне не нужна твоя помощь.

Он молчит, но стоит за дверью. Неужели, ему нечего больше придумать мне в ответ?

– Можно войти?

– Зачем?

– Мне нужно кое-что тебе отдать.

– Оставь себе.

– Хорошо, я прошу прощения, – говорит Джексон. – Меня разозлил звонок с утра. Я на тебе сорвался. Мир?

Я, пораженная, молчу. Джексон извинился. Если сейчас не пойти к нему на встречу, то мы вряд ли сможем когда-нибудь наладить отношения. Он подошел первым, это что-то да значит.

Я приоткрываю дверь. Джексон смотрит на меня из опущенных ресниц. Выражение его лица серьезное, но не злобное, каким я привыкла его видеть. Так он выглядит намного симпатичнее и даже моложе.

– Мир, – выдыхаю я.

– Гектор и Натали ждут тебя внизу, и вы изрядно опоздали, – говорит Джексон ровным голосом. – Но я задержу тебя еще немного.

Брат входит в мою комнату и протягивает черную коробку.

– Я должен был отдать его раньше, но боялся, что слишком много информации запутает тебя больше, – Джексон наблюдает как я включаю новый телефон. – Я восстановил твой номер и вбил некоторые контакты. Восстановишь странички в соц. сетях сама.

Я лишь улыбаюсь и киваю брату.

– И, кстати говоря, – он лезет в карман брюк и достает черный кошелек. – Это твое. Я нашел его в твоей сумке, когда ты пропала.

– Спасибо, – тихо говорю я, забирая довольно тяжелую вещицу.

– Поторопись.

***

Натали коротко объясняет мне как дойти до своей аудитории, но все же я колеблюсь – коридор совершенно пуст. Может оно и немудрено – с начала пары прошло не менее десяти минут. Нужный номер аудитории уже был перед взором моих глаз, и я подумала стоит ли вообще позориться и приходить с таким опозданием? Естественно, я не могла иначе и потому постучала, в голове прокручивая нужные слова. Волнение, словно буря, плескалось во мне. Я не знала, что знали обо мне однокурсники и как объясняли мое отсутствие Джексон и Натали.

Стук в аудитории, видимо, не был услышан. Я решалась снова постучать, в сотый раз сокрушаясь о своей халатности, как около меня раздались быстрые шаги. Я обернулась, поправляя лямку сумки.

Это был парень немногим старше меня. Он был в теле, то есть немного полным, хотя будет ошибкой так его назвать. Он не был высок ростом и его лицо казалось мне знакомым. Серо-голубые глаза молодого человека остановились на мне и на губах появилась ухмылка.

– Посмотрите кто пришел, – хмыкнул он, приближаясь.

– Привет, – растерянно произнесла я.

– Привет, Эден, – удивленно поднял брови парень, убирая со лба длинную челку.

– Ты на пару? – спрашиваю я, в наглую осматривая молодого человека, а мое время опоздания все увеличивается.

– Конечно, нет. Помогал мисс Беренс отнести ваши проектные задания в лабораторию.

– Оо, – вспоминаю, что это Курт Стайл – спортсмен, по которому сохла Натали. – Я пойду на пару, мистер Галастер…

– Мистер Галастер, – улыбнулся парень и подошёл к нужной мне двери. Он без стука открыл её и заглянул внутрь, потом обернулся на меня ещё более довольный. – Заходи.

Я медленно двинулась к двери и с опаской заглянула в аудиторию. В ней стоял гул голосов, место за кафедрой пустовало. Наконец, я выдохнула спокойно. Стало даже обидно.

– Откуда ты знал, что его там нет?

– Он в лаборатории.

– Полезно иногда помогать преподавателям, – улыбнулась я парню.

– Можно сказать и так, – снова ухмыльнулся парень и вышел за порог аудитории. – Мне лучше поторопиться.

– Спасибо.

– Не стоит, – студент откинул свою челку и поспешил к концу коридора.

Я смотрела ему вслед пока кто-то не свистнул мне из аудитории. Кажется, пора закрыть дверь с нужной стороны.

– О боже, это же Эден, – крикнул девичий голос и все взгляды обратились ко мне.

– Наконец-то. Я уж думал, что не сдам органическую химию.

Раздается смех, а потом несколько человек спускаются ко мне, осыпая вопросами. Их голоса превращаются в противный гул, а стук сердца вновь усиливается. Но меня спасает преподаватель, зашедший в аудиторию.

Мистер Галастер – мужчина в самом расцвете сил, но он не похож ни на одного из тех, кого мне доводилось когда-либо видеть. У него выбритые виски и уложенная челка, костюм, который нельзя назвать иначе как стильным. Его полные жизни темные глаза с интересом оглядывают аудиторию. Когда я сажусь рядом со светловолосой девушкой, он улыбается мне. И я понимаю – он мой научный руководитель.

– Кто скажет, какую лабораторную мы будем проводит сегодня?

Мистер Галастер расставляет на свой стол горсть монет, пробирки, химикаты и металлическую губку.

– Будем делать золотые монеты?

– Я слышу в вас нотки неуверенности, мисс Морган. А ведь вы абсолютно правы. Что вы можете сказать про этот опыт?

– Если опустить начищенную медную монету в кипящий раствор хлористого цинка с их гранулами, то ионы цинка начнут оседать на поверхности монеты, и она станет серебряной.

– Вы хотите сказать, что медь и цинк превратят монету в серебро?

– Нет, поменяется только цвет монеты, мистер Галастер.

– Верно. Что-то еще?

– Да. Если разогреть данную монету, уже с серебряным блеском, то она станет золотой.

– Золотой, мисс Морган?

– Лишь цвет, мистер Галастер, – улыбаюсь я, – В ходе химической реакции медь монеты и осевшие на ней ионы цинка формируют металлическую связь и образуют латунь. При нагреве начнется диффузия цинка в меди. Когда содержание цинка на поверхности станет ниже тридцатипяти процентов, латунь станет золотистой.

– Отлично, мисс Морган. Рад, что вы снова в строю. Жду вас в проектной мастерской в четверг.

– Спасибо, мистер Галастер.

– Сейчас я проведу эксперимент, который описала наша коллега. Мы рассмотрим в подробности все реакции и после обеда вы самостоятельно выполните данный опыт.

***

На обед мы с Натали и Гектором идем вместе. Я делюсь эмоциями от пар с мистером Галастером, ребята лишь вопрошают о реакции однокурсников.

– Все в порядке. А что, меня здесь не любят?

– Нет, ты достаточно общительна, но все-таки мы волнуемся о тебе.

– Все в норме. Правда.

Ребята кивают и обсуждают свои дополнительные занятия. Я комментирую все, пытаясь влиться в студенческую жизнь. Это оказывается не так сложно, как кажется.

Мы проходим пару смежных корпусов, пока не входим в кафетерий. На пути к нему я замечаю нечто необычное. Какой-то странный мемориал, сделанный явно самими студентами. Уголок обложен записками, в центре фото парня и куча бутафорских денег вокруг. Под фото значится надпись: «Трой Бернс – вечная память».

– Что с ним произошло? – киваю я на мемориал.

Гектор замирает, Натали лишь отводит глаза:

– Он умер недавно. Его нашли в его же квартире. Многие говорят, что он совершил самоубийство, а некоторые уверены, что его убили.

– Натали! – шипит на нее Гектор.

– Я его знала?

Ребята переглядываются, но кивают. Быстро переводят тему и отводят меня подальше от мемориала. Лицо Троя Бернса кажется мне очень знакомым, а слова Натали производят на меня странное чувство, неведомое прежде.

– Посмотри на эту очередь.

– Может съездим в «Колибри»? – с надеждой спрашивает Натали.

– Я за. Эден?

– Почему бы и нет, – быстро соглашаюсь я.

Нет-нет, я встречаю настороженные взгляды студентов и мне это отнюдь не нравится. Так же, как и идиотские переглядки Натали и Гектора, поведение Джексона и всей семьи. Самое время заткнуться и взять тайм-аут.

***

Дни пролетают стремительно. Погода становится более капризной. Конец декабря становится приятной неожиданностью. Мы с Натали готовимся к зачетам. Джексон пропадает на работе, но постоянно проверяет мое местоположение и созванивается с кузенами Брасс.

На это время я отвлекаюсь. Повседневность захлестывает меня в свой круговорот, и я даже благодарна этому. И вот мы уже выходим из машины Гектора, направляясь на вечеринку.

– Мне кажется, я прогадала с подарком, – сетует Натали.

– Ты хотя бы помнишь для кого ты Тайный Санта, – бурчу я в ответ.

– Лично я доволен всем.

– Потому, что Эден спасла твою шкуру.

– Спасибо, Эден, – произносит Гектор с нотками сарказма.

– Всегда пожалуйста. Бюро «Вспомни все, что наверняка не пригодится» всегда открыто для вас.

– Да ладно тебе, – смеется Натали.

– Ты могла бы сказать, что на эту вечеринку был дресс-код.

– Его не было, – отвечает за сестру Гектор. – Она хочет соблазнить всю мужскую половину населения района.

– Глупости, – парирует Натали. – Я просто в хорошем настроении.

– Да-да.

Ни разу не видела Гектора таким мрачным. Интересно, он так боится за сестру?

– Вот и пришли.

Дом Дерека Джонса выглядит довольно неплохо. Не наше поместье, конечно, но впечатляет. Дом выполнен в стиле лофт, совсем как наша с Джексоном квартира.

Как и другая любая студенческая вечеринка, тут полно пьяной молодежи, снующих по дому то тут, то там. Мне это явно не приходится по духу. Думаю, я не часто гуляла на вечеринках, что странно для девушки с наркотиками в крови.

– Не переживай, здесь ты в безопасности, – шепчет мне на ухо Гектор. – Мы здесь не на долго.

– Почему?

– Я обещал Джексону.

– Плевать на Джексона, – говорю я, наливая себе пунш и тут же осушаю бокал, пока Гектор в шоке смотрит на меня. – Я устала и хочу расслабиться.

– Твое сердце…

– Черт, да не умру я от алкоголя, – сердце предательски пропускает удар.

– Ребят, давайте отнесем подарки в центр, скоро начнут раздачу, – говорит, запыхавшись Натали, присоединяясь к нам.

– Где ты была? – недовольно вопрошает Гектор.

– Я здоровалась с ребятами с курса, – отвечает Натали, а затем поворачивается ко мне. – Эден, ты что, пьешь?

– Да. Я пью, – говорю я и осушаю бокал.

– Гектор?!

– Я не успел среагировать. И, черт возьми, ты что, не знаешь Эден?

– Дополнительные нагрузки на сердце чреваты серьезными последствиями.

– Натали, не драматизируй, пожалуйста, – фыркаю я. – Я знаю меру.

– Ладно, – недовольно морщится Натали, наливая пунш и себе. – Интересно, от кого я получу подарок.

– Наверняка, от самого сексуального парня в мире, – высоким голосом верещит Гектор.

– Заткнись, придурок.

– Ты выглядишь как шалава.

– Я просто захотела одеться красиво.

– Красиво и прилично разные вещи.

– Эй, успокойтесь, – пытаюсь угомонить их я.

– По-твоему, это нормально? – восклицает Гектор, обращаясь ко мне.

– По-моему, Натали имеет право одеваться как захочет.

– Прекрасно!

– Не обращай внимания, – говорит мне Натали, пока Гектор уходит от нас прочь. – Он теперь думает, что обязан опекать меня, чтобы не случилось… так как с тобой.

– Наши братья дебилы.

– Согласна, – Натали отпивает алкоголь. – Но это их проблемы, верно?

– Еще бы, – улыбаюсь я.

– Всем добрый вечер, – кричит парень в соседней комнате, и все кричат ему в унисон. – Идите на мой голос и оставляйте, кто еще этого не сделал, подарки. Через пару минут будем их распаковывать. Надеюсь, мне подарят не положительный тест на беременность.

Все ржут, а мы с Натали лишь закатываем глаза. Глупостям подростков нет предела. Поэтому мы и не посещали обычно подобные вечеринки. Со стороны мы кажемся теми еще занудами, но я точно знаю, мы умеем веселиться. Мы так же напивались и бесились, перебирали косточки всем знакомым. С самого детства нас учили держаться подальше от «простых смертных». Бесило ли это кастовое деление? Еще как. Но нельзя сказать, что в этом не было смысла. В то время, как наши сверстники мечтали оказаться в кроватях друг у друга, мы строили будущее.

– Почему мы пришли на эту вечеринку?

– Ты разлюбила подарки?

– Нет, – смеюсь я. – Просто я знаю, что мы не очень их любим.

– Верно, но эта вечеринка организована нашим потоком, и она в нашем районе. Нам же тоже нужно соответствовать репутации. Если мы не будем изредка показываться тут, то станет изгоями-заучками.

– Какая мерзость, – в шутку морщусь я.

– Согласна.

Мы вместе с толпой следуем в гостиную. Парень у микрофона- Дерек Джонс – объявляет с десяток человек, которые первыми подходят к подаркам, забирая их. Так продолжается до тех пор, пока очередь не доходит до нас. Натали забирает сверток Гектора, который так и не появился в зале. Мне достается увесистый брикет. Я точно знаю, что это книга. Натали везет больше – ей достается коробочка с милыми сережками в форме снежинок.

– Какая прелесть, – лепечет Натали, вертя в руках одну из сережек. – Это же авторская коллекция.

– Приятнее получать такие подарки, чем самой их купить, – смеюсь я.

– Завидуй молча.

– Есть подозрения, кто твой Санта?

Натали задумчиво оглядывает толпу, будто, как в фильме, какой-нибудь парень помашет ей, давая о себе знать.

– Нет, – наконец отвечает она

– Сокращаем круг подозреваемых. Это точно был парень.

Натали краснеет, кладет сережки в коробочку. Она гипнотизирует их, пока бриллианты окончательно не надоедают ей, и она не захлопывает упаковку.

– Не говори Гектору, – просит она, направляясь прямиком к пуншу.

– Но ты не виновата. Это всего лишь подарок.

– Ты видела его реакцию? Ему все равно причастна ли я к этому.

– И куда ты денешь эту прелесть?

– Оставлю у себя, скажу, что купила на Рождество, – пожимает плечами Натали, делая большой глоток алкоголя. – Или верну в гору подарков.

– Можно подумать, он знает наизусть все твои побрякушки, – закатываю я глаза.

– Он очень внимателен.

Собираюсь возразить, но смолкаю. Какой смысл убеждать ее в обратном? Это ее подарок. Пусть делает с ним что хочет. Тем более, что я не особо слушаю ее замечания по поводу своих взаимоотношений с Джексоном. С чего бы ей слушать меня?

– Похоже, у нас произошла ошибка. – крик Дерека сопровождается визгом микрофона.

– Что за ошибка? – кричит ему кто-то из толпы.

Музыка смолкает.

– Тут еще один подарок, – ведущий обводит глазами толпу. – На имя Эден Морган.

Я застываю. Рука Натали ложится на мое плечо. Она что-то шепчет, но я ее не слышу. Сердце смолкает, чтобы вновь броситься в бег.

– Подойди ко мне, Эден, – говорит Дерек и вновь включает музыку.

В голове столько мыслей, но ни одна не успевает задержаться надолго. Мне приходится сдвинуться с места, когда Натали подталкивает меня вперед.

– Есть обратный адрес или записка? – спрашиваю я Дерека как только оказываюсь рядом с ним.

– Нет.

– Странно.

– Согласен, но раз уж так вышло, подарок все-равно твой. С рождеством, Морган, – говорит он, перекрикивая музыку и вручая мне небольшую белую коробку.

Мне кажется все это довольно странным, будто я знаю, что все это значит, но истина ускользает. Я не спешу открыть коробку. Это как ящик Пандоры, стоит его приоткрыть и все навалится в стократ тяжелее. Но разве не этого я хотела? Вдруг это что-то поможет мне вспомнить больше?

Хотя, с чего это я решила, что это что-то особенное? Вдруг, это глупая ошибка? Там лежит очередная книжка или коробка с шоколадом.

– Что там? – Натали выглядывает мне через плечо.

– Не знаю.

– Открывай скорее.

– Я боюсь.

– Боишься? – ошарашенно переспрашивает Натали.

– Хочешь, чтобы я повторила? – огрызаюсь я в ответ.

– Это всего лишь коробка, Эден. В ней нет ничего страшного.

– Твои воспоминания не промывали с хлоркой.

– Не утрируй, – закатывает глаза Натали.

– Пошли отсюда. Слишком много лишних глаз.

Когда мы оказываемся в пустой комнате, я решаюсь открыть подарок. Натали, кажется, тоже затаила дыхание, когда я приоткрыла крышку.

На мое удивление, внутри коробки несколько вещей. Среди них мятные таблетки, карточка с игрой в мафию и старый томик с Библией.

– Что за чертовщина? – возмущается Натали.

– Не знаю, – лепечу я.

В голове вертится все больше знакомых образов, но они так далеки, что невозможно разглядеть. Голова разрывается на части от непонятного чувства, такого сильного и бурного. Понятия не имею, что это. Натали говорит о чем-то, но я ее не слышу. Пелена опускается перед глазами и меня пошатывает.

– Эден, что с тобой?

– Голова раскалывается. Поедем домой?

– Конечно. Сейчас найду Гектора. Стой здесь, хорошо?

Я киваю, садясь в старое кресло. Снова разглядываю вещицы в коробке. Библия изрядно потрепана. Карточка с изображением алхимика такая старая, что вот-вот порвется. Мятные таблетки кажутся очень знакомыми. Мне хочется их выпить. Руки сами тянутся чтобы открыть хотя бы одну и положить в рот.

Закрываю глаза. Вещество рассасывается, и приятная прохлада расползается по телу. Чувствую легкое покалывание и расслабляюсь. Когда я вновь открываю глаза, пелена исчезает, и на ее место приходит ясность.

– Эй, ты в порядке?

– Вполне. Идем, – я встаю, закрывая коробку.

– Твои глаза, – охает Натали.

– Что?

– Ты под наркотиками? – лицо Гектора чернеет.

– Господи, что за ерунду вы несете? Мы стало лучше и все.

– Поэтому тебе и стало лучше, да? – повышает голос Натали.

– Вы больные, честное слово, – говорю я, направляясь к выходу из комнаты.

– Ты правда ничего не сделала?

– Я устала от ваших драм, Гектор.

– Мы просто боимся за тебя.

– А я просто хочу, чтобы меня оставили в покое, ладно?

– Мне позвонить Джексону?

– Да, – поворачиваюсь я к кузенам. – Пошли его куда подальше.

Глава 6

Когда я наконец прихожу домой, на часах уже час ночи. В квартире на удивление тихо. Похоже, Джексона нет дома. Оно и к лучшему.

Я гуляла, наслаждаясь тишиной рядом с собой. Шум раздавался лишь в самом городе. Где-то кипела жизнь, пока я спокойно шагала по улицам, пытаясь сообразить кто прислал мне коробку и как связаны предметы, лежавшие в ней.

Свежий воздух явно шел мне на пользу, но я не могла похвастаться тем, что вспомнила хоть что-то. Чувство безнадежности лишь с новой силой охватывало душу. Логичные варианты никак не укладывались в голове и это буквально сводило с ума. Последние дни, проведенные в университете, оказались раем.

Приняв душ, я переоделась и рухнула на кровать, полностью опустошенная. Тьма, словно океан, волнами подкатывала ко мне, с каждым разом усиляя движение, пока, наконец, я не погрязла в ней полностью.

Небо было таким ясным. Просто необыкновенно голубым. Солнце грело так сильно, что мы укрылись под дубом в парке кампуса. Это был обычный сентябрьский денёк, полный забот об учебе. Мы с Натали листали новые учебники по органической химии, Гектор причитал о множестве лабораторных в этом семестре. Тут и там летали обрывки разговоров о приближающейся вечеринке, что не могло не раздражать. Глупые подростки только и мечтали оказаться в куреве и сотне голых тел. Мы ходим на другие вечеринки. Туда, где ставки намного выше.

– Эден, ты слышала?

– Что?

– Трой Бернс собирается идти за товаром, – многозначительно смотрит на меня Натали. – Прямо сейчас.

– Напишу об этом Рэю, чуть позже, – мгновенно отвечает Гектор.

– Позже! Позже будет поздно.

– Хорошо, сейчас позвоню Рэю.

– Нет, – прерываю я друзей.

– Что, прости? – он уже подносит телефон к уху.

– Скинь вызов, Гектор. Ни Рэй, ни его парни не успеют.

– Если мы позвоним сейчас, то успеют. Трой еще здесь.

– Я пойду сама.

– Эден! – восклицает Натали.

– Мы пойдем, – Гектор делает акцент на первое слово.

– Вы сошли с ума. Вдруг они тебя заметят?

– Не заметят.

– Они тебя запомнят и будут следить.

– Натали, успокойся, – я закатываю глаза. – Я просто пойму кто дилер и передам эту информацию Рэю.

– Ты же понимаешь, что мы тебя одну не отпустим?

– Довольно паниковать. Мы не в драме.

– Вот именно! В жизни все хуже. Мы можем не успеть тебе на помощь.

– Так, все, – я поднимаюсь с газона, не сводя глаз со спины Троя. – Джексону и Рэю ни слова. Прикройте меня если что.

– Как всегда!

Я не обращаю внимания на друзей. Иду к парковке, перебирая в руках страницы учебника.

Я плохо знаю Троя. Он местный шут, не какой-то крутой пацан из молодёжных фильмов, но имеет связи. На любой вечеринке он званный гость только потому что достает увеселительные вещества. Хороший бизнес для обычного студента – скупать по одной цене и перепродавать по другой.

– Эден, ты забыла, – Гектор протягивает мне блокнот.

– Оставайся с сестрой, Гектор.

– Что тебе стоит взять меня с собой?