Читать онлайн Невеста на один день бесплатно

Lauren Landish

One Day Fiance

Печатается с разрешения автора и Starlight Press

В оформлении макета использованы материалы по лицензии ©shutterstock.com

* * *

Пролог

Коннор

Десять лет назад

Сводчатый мраморный потолок отлично отражает звук. Я как-то уронил на пол ручку, и все обернулись, словно на выстрел из пистолета.

Из-за царящей здесь полной тишины работать в Музее изящных искусств трудно. Я тут самый молодой посетитель, если не считать двух светловолосых мальчишек, которых молодая женщина – явно их мать – привела сюда во время занятий в школе.

Впрочем, эти двое точно предпочли бы оказаться сейчас в любом другом месте, даже подбирать какашки за собакой и то было бы интереснее. Даже за соседской собакой.

Но мамаша полна решимости. На вид она уже готова зарычать от раздражения: разговаривать с мальчишками – все равно что с кирпичной стеной, но женщина продолжает экскурсию.

– А это портрет короля Шотландии Роберта Первого, – монотонно читает она подпись под картиной. – Он известен тем, что…Тимми!

– Что? – Тимми не отрывает глаз от телефона. Я-то вижу экран, в отличие от его матери, и мне очевидно, что те красоты искусства, которые Тимми сейчас рассматривает, могут заинтересовать разве что пластического хирурга. Гормоны уже щекочут его чресла. – Мам, ну пойдем уже. Я могу просто погуглить все, что нужно для домашнего задания.

– Правда, мам, – хнычет его младший брат, которому еще не интересны девочки, но искусство уже надоело. – Ты обещала, что через два часа мы пойдем в «Макдоналдс», а уже прошло часов пять!

Этого быть не может, разве что они пришли в восемь утра, в чем я сильно сомневаюсь. Но мать уже почти готова поддаться на уговоры, и я решаю вмешаться, сам не знаю почему. Подвинувшись ближе, я прислоняюсь к бронзовому поручню, отделяющему посетителей от экспонатов, и прочищаю горло.

– Вообще-то ваша мама права: тут страшно интересно.

Мелкие смотрят на меня, как будто я сумасшедший, их мать бросает внимательный взгляд в мою сторону: я вроде пытаюсь ей помочь, но она меня не знает, и инстинкты мамы-медведицы заставляют ее насторожиться.

Но ей нечего меня бояться.

– Я серьезно. Посмотрите только на этого Роберта. Правда, его обычно звали Роберт Брюс. Забудьте про Храброе сердце, этот парень был крут, как яй… я хочу сказать, он был настоящий вождь и воин. Он дрался на мечах, выигрывал сражения против превосходящих сил противника и вообще стал королем всего на свете. Не знаю, как вам, а мне кажется, что это очень круто.

– Правда? – Тимми немного опускает телефон, и я киваю в ответ.

– Про него есть одна легенда. Больше десяти лет он боролся за свою корону и за независимость Шотландии, и наконец в битве при Баннокберне у него появился шанс окончательно избавиться от английской угрозы. У вражеской армии был численный перевес, но Роберт все равно повел своих воинов в бой. Во время битвы он остался один, его латы были разбиты, щит потерян. Его войско уже готово было бежать. У него остался только боевой топор. Внезапно английский рыцарь в полной броне поскакал прямо на Роберта, нацелив копье в его сердце. А теперь представьте себе, стоите вы в полном изнеможении, руки-ноги дрожат после чертовски тяжелого боя, и тут на вас прет что-то вроде средневекового аналога Железного человека на танке.

– Я б, наверное, обосрался, – говорит один из мальчишек. Я смеюсь в ответ:

– Я тоже. Но Роберт не отступил, он увернулся от удара и свалил английского рыцаря с коня. Здесь как раз нарисован этот момент. После такого подвига его войска опомнились, отбросили англичан и выиграли битву.

Мелкие слушают, затаив дыхание, а мамаша беззвучно произносит «спасибо». Я киваю ей и пожимаю плечами, обращаясь к мальчишкам:

– Это, конечно, не «Наруто», но мне кажется, даже круче, потому что этот парень был настоящий.

Я направляюсь прочь, но через пару шагов мамаша догоняет меня:

– Спасибо вам.

– Рад быть полезным, – шепотом отвечаю я, глядя на мальчишек, которые с интересом читают табличку под следующей картиной. – Я бы на вашем месте посоветовал Тимми поискать нужную информацию в телефоне, чтобы он поделился с вами и братом. У него голова и пальцы будут заняты, а вы меньше устанете.

Мамаша смотрит на меня восторженными глазами и спрашивает, не проведу ли я «личную экскурсию», но замужние дамы меня не интересуют. Моя цель – женщина в углу, которая наблюдает за этой сценкой, не забывая приглядывать за посетителями и экспонатами.

– Не могли бы вы помочь мне хоть немного, ну хоть десять минут? – настаивает мама мальчишек.

У меня нет лишних десяти минут, но я все же соглашаюсь и рассказываю им еще про две картины, включая ту, ради которой они пришли в музей. Наконец мамаша с явным сожалением заявляет, что им пора идти. Уходя, она оборачивается, еще раз беззвучно выговаривает «спасибо», а я киваю и небрежно пожимаю плечами, как будто это был пустяк.

На самом деле это не пустяк. Для меня, так сказать, открылась нужная дверь. Я и сам не смог бы спланировать все лучше. Чувствуя чье-то присутствие за спиной, я оборачиваюсь и обнаруживаю ту самую женщину, которая стояла в углу. Она улыбается:

– Браво. Я так рада, когда кому-то удается заинтересовать подрастающее поколение искусством. Вы волонтер? Или учитесь в ближайшей школе?

Дальше я могу все разыграть парой способов. Можно включить обаяние. Если бы я хотел, чтобы эта женщина сегодня вечером забросила ноги мне на плечи, выкрикивая мое имя, это был бы лучший способ.

Но хотя это очень заманчиво, сегодня у меня другая цель. Поэтому я чуть сжимаюсь и сутулю плечи, стараясь держаться на тонкой линии между застенчивостью и уверенностью в себе.

– Нет, просто мне нравятся старинные портреты, особенно кисти английских мастеров.

– Тогда вы слышали о предстоящей выставке? – Женщина явно готова посудачить вместе с таким же фанатом искусства.

Отлично.

– Жду ее с нетерпением. Страшно хочется увидеть картину Россетти своими глазами.

Я держусь слегка смущенно, словно мне неловко говорить о его знаменитой обнаженной Венере. На самом деле мне начхать и на Данте Габриэля Россетти, и на его картины, даже если это самый знаменитый экспонат передвижной выставки.

Что меня интересует, так это музейная подсобка, где находится то, что мне нужно.

– Надеюсь, что смогу прийти снова, когда здесь не будет толпы, – вздыхаю я. – Сами знаете, как трудно изучить картину и оценить все мельчайшие детали, когда кругом полно народа.

Женщина обводит меня оценивающим взглядом. Я стараюсь еще полнее вжиться в роль законопослушного любителя искусства в невзрачной толстовке, который и мухи не обидит. Поправляю фальшивые очки на переносице, неловко улыбаюсь и приглаживаю волосы, хотя и знаю, что под гелем у меня с утра ни один волосок не растрепался.

Она минуту думает и слегка улыбается:

– Думаю, энтузиазм волонтера заслуживает небольшой награды. Идемте со мной.

Черт, все складывается даже лучше, чем я ожидал! Но, как известно, фанату искусства легче всего пробудить сочувствие у другого такого же фаната: они готовы часами трындеть про каждый мазок на картине.

В принципе, я их понимаю. Они как автолюбители с их разглагольствованиями про машины и степень сжатия, или повара с их специями. Но, в отличие от них, я смотрю на все это без эмоций и вижу механику и детали процесса. Ими движет страсть, мною – нечто совершенно иное.

Я направляюсь за сотрудницей музея в задний коридор, делая вид, что понятия не имею, куда мы идем – как будто я не присмотрел заранее все пути отхода. На самом же деле я знаю план здания не хуже, чем заядлый геймер знает все уровни Halo. Поворот направо, и мы наконец подходим к той самой подсобке. Дверь закрывается, мы одни, и женщина благоговейно шепчет:

– Вот она.

Я прикрываю рот рукой, притворно ахнув. Передо мной Венера во всей своей великолепной наготе… если бы древнегреческая богиня оказалась молочно-бледной, рыжеволосой британкой (не забывая о полурелигиозных мотивах). Но я делаю вид, что передо мной величайшее создание человечества. После горячего бутерброда с сыром, разумеется.

– Она прекрасна.

– Невероятно, правда? – искренне соглашается женщина.

Я смотрю на картину, словно передо мной нечто волшебное. Согласен, это на самом деле одна из величайших картин. Мастерство Россетти и точность в передаче деталей, текстуры волос Венеры изумительны, и я понимаю, чем картина так притягивает людей. Я слегка поворачиваюсь, словно пытаясь рассмотреть полотно под другим углом, а сам тем временем быстро оглядываю столы и стены.

Ага, я попал куда надо. Здесь собрали картины не для предстоящей выставки, а просто чтобы почистить и заменить рамы. Отлично, это означает, что исчезновение не вызовет вопросов. Все просто решат, что полотно забрал какой-то другой отдел.

Картина маленькая, не больше тетрадного листка, но ее ценность определяется не размером, а тем, насколько сильно ее хотят заполучить.

Пора приступать ко второй части моего плана. Я нажимаю приклеенную к груди кнопку блютус-наушников. Телефон, спрятанный в моем заднем кармане, звонит на заранее запрограммированный номер. Через секунду в подсобке раздается звонок.

– Странно, – удивляется женщина. – Сюда никогда никто не звонит.

Она неуверенно смотрит на меня, понимая, что мне нельзя здесь находиться. Я широко развожу руки и демонстративно убираю их в карманы. Видите? Я абсолютно безобиден:

– Все в порядке, я никуда не двинусь и ничего не буду трогать. Просто…

Я оборачиваюсь к картине с блестящими глазами.

– Понимаю, – шепчет женщина. – Вернусь через секунду.

Она торопится к телефону. Отлично, секунды мне вполне хватит.

Одним быстрым движением я хватаю маленькое полотно со стола и засовываю плашмя под толстовку в специальный карман на спине, который пришил на случай удачи. Когда женщина возвращается, я внимательно рассматриваю подпись Россетти в углу картины.

– Извините, там повесили трубку.

Я выпрямляюсь, пожав плечами:

– Ничего страшного, я был только рад побыть наедине с богиней красоты.

Женщина улыбается, но тень сомнения не покидает ее лицо. Она вспомнила, что в ее обязанности не входит водить всяких помешанных на живописи чудиков в неохраняемую часть музея. Мне пора уходить, что меня вполне устраивает – задание выполнено.

Почти выполнено. Осталось последнее… убраться без помех.

– Нам, наверное, лучше уйти, пока я не доставил вам неприятности? – негромко интересуюсь я, озираясь, словно кто-то мог зайти сюда, пока она отвечала на звонок.

– Да, пожалуй, так будет лучше.

– Понимаю. Спасибо, что показали картину. Вы сделали мой день. Может, даже месяц или год.

Женщина даже не представляет, насколько это точно, но в голосе ее снова слышится теплота:

– Вы же помогли тем мальчишкам, так что это справедливо.

Я отвечаю еще одной неловкой застенчивой улыбкой и иду за женщиной к главному выставочному залу.

– Еще раз спасибо.

Она уходит, а я неторопливо бреду по залу, задерживаясь, чтобы прочитать подпись под той или иной картиной, и стараясь не вызывать ни малейших подозрений. Перед выходом я снова вижу ту мамашу с ее двумя мальчишками, которые едят обещанные бургеры. Махнув им рукой, направляюсь прочь от музея.

Если они меня вспомнят, то как помешанного на живописи добродушного и дружелюбного чудика.

А не как парня, который только что стащил картину стоимостью в тысячи долларов.

Глава 1

Поппи

«Он взялся за набухший бугор в джинсах, сжав его, словно обещанное ей сокровище. “Сейчас я его в тебя засуну, – сказал он. – Тебе понравится”».

Блин. Я перечитываю предложение, с трудом подавляя рвотный рефлекс, и нажимаю на кнопку «Стереть». С минуту дышу ртом, пока желание блевать не проходит.

– Потрясающе. Четыре часа работы, и весь грандиозный результат – это пятьдесят слов? – Я еще раз проверяю счетчик. – Пятьдесят гребаных слов? Офигеть можно.

Надо признать, за последние минут пятнадцать я не написала и этого. Я стучу себя кулаком по лбу, пытаясь не поддаться желанию стереть вообще все к черту. Текст ужасный, но хоть что-то я выдала. Что-то лучше, чем ничего.

Продолжая убеждать себя в этом, я встаю из-за кухонного «письменного» стола и иду к холодильнику, где беру одну из заранее приготовленных чашечек холодного черного чая. Очень хочется достать вино вместо этого, но календарик на двери холодильника напоминает о приближающихся сроках сдачи книги.

Беспокойства мне и без того хватает. После успеха моей первой книги «Любовь в Грейт-Фоллз» я переоценила свои возможности. Когда издательство «Синяя птица» предложило мне сразу аванс за следующую книгу, я согласилась.

С тех пор я получила два чека и раз сто беседовала со своим агентом. Срок сдачи текста неумолимо приближается, так что, как говаривала моя двоюродная бабуля Ханна, сдохни – но сделай. Легко говорить, если тебя не мучает постоянный страх, что твоя вторая книга даже в подметки не годится первой.

Показываю календарику кукиш, словно во всем виноват он, а не моя неуверенность в себе.

– Подстегни же себя, Поппи. Привет, крайний срок. – Я отхлебываю чай и бросаю взгляд на свой ноутбук. Тот смотрит на меня почти полностью белым экраном. – Или срочный край.

Так, если я начала разговаривать сама с собой, значит, крыша у меня уже поехала. Тихое тявканье с дивана напоминает, что у меня на самом деле есть с кем поговорить.

– Ну почему я не могу писать, как Джей Эй Фокс? – спрашиваю я диван и расположившихся на нем двух белых померанских шпицев.

Их зовут Орешек и Сок, они братья, и достались мне от соседки, которая внезапно обнаружила, что ее собачка вовсе не больна, а просто беременна. Я пообещала ей забрать одного щенка, но каким-то образом один превратился в двух самых жалких малышей из помета. Теперь эта парочка выросла в здоровых пушистиков, сильно смахивающих на белые помпоны. Только большие, активные и шумные.

Орешек, который в эту минуту изо всех сил пытается сделать из братца сестричку, бросает свое занятие и смотрит на меня, улыбаясь собачьей улыбкой. Сок тоже смотрит на меня из-под Орешка пару секунд, а затем проводит прием ближнего боя и скидывает брата. Оба сваливаются с дивана и продолжают свою непрестанную шутливую борьбу.

– С чего я решила, что от вас можно дождаться совета?

Сок отпрыгивает от Орешка. Щенки, как всегда, не обращают на меня ни малейшего внимания. Я расправляю затекшие плечи, улавливаю вонь застарелого сыра от подмышек, и на меня снова накатывает тошнота. Я побыстрее прижимаю локти к бокам:

– Вот зараза, да от меня несет, как из сортира!

Это одно из преимуществ писательской профессии. Да, это именно преимущество. Можно сидеть здесь, пытаясь уложиться в срок, и вообще не думать о личной гигиене. И, черт возьми, можно одеваться во что захочешь. На дворе декабрь, и мне хочется закутаться в теплый халат? Да пожалуйста. А если в июле мне вздумается сесть за работу в одних трусах – тоже не проблема.

Но раз уж от запаха начинает тошнить, наверное, пора подумать о хоть каком-то уходе за собой. «Не отвлекайся, – мысленно уговариваю я себя. – Ты и так отлыниваешь от работы, тебе же не на свидание идти».

Так-то оно так, но Орешек и Сок уже поглядывают на меня с явным отвращением, так что придется помыть хотя бы стратегические места – под мышками и между ног. Знаете, когда тебя уже сторонятся даже собаки, которые здороваются, обнюхивая зады друг друга…

К тому же мне предстоит писательская встреча в библиотеке. Если собаки воротят от меня носы, то мои приятельницы просто зальют меня с ног до головы дезодорантом. Алерия как-то раз именно это и сделала, я потом несколько дней чихала. Противным голосом жрицы вуду она провозгласила, что так мое тело избавляется от токсинов. Но я уверена, что единственными токсинами были тот вонючий дезодорант и пицца-роллы, которыми я перекусила в тот день.

Впрочем, все это не важно. Если я не продвинусь в работе над книгой, мне кранты. Я со смехом думаю, что в этом случае вонять от меня будет еще хуже, но подобная мысль не прибавляет уверенности, и уж точно это не комплимент.

Я возвращаюсь к столу, но тут звонит телефон. Бросаю взгляд на экран, и сердце екает, когда я вижу, кто это. Как говорится, помяни черта… Звонит Хильда, мой литературный агент.

Мне не хочется отвечать на звонок. Хильда очень милая, но вряд ли ей понравится, что всю последнюю неделю я впустую барабанила по клавиатуре. Но ничего не поделаешь, придется сказать ей, как обстоят дела.

– Хильда, привет! – нервно отвечаю я. – Как ты?

– А как поживает моя любимая писательница? – осторожно, но не без оптимизма осведомляется она. – Наверное, уже почти готова обрадовать нас следующим шедевром?

Я тру лоб, надеясь чудесным образом пробудить мозги, но ничего не выходит:

– Э… ну, в общем… у тебя когда-нибудь бывал запор целую неделю? Знаешь, когда тужишься, тужишься и никакого результата? Просто ноль на выходе. Вот у меня сейчас вроде того… только с книгой.

Да, мне говорили, что у меня просто дар владения словом.

Хильду тоже проняло, судя по явно слышному «фу» в ее голосе:

– Какая гадость.

Я жду продолжения.

– Слушай, Поппи, срок сдачи книги приближается. Я могу успокоить издательство на какое-то время, если у тебя дело сдвинулось. Но ты мне уже два месяца ничего не показывала.

– Знаю.

– От этой книги многое зависит, – продолжает Хильда, будто я этого не понимаю и не твержу себе всякий раз, когда застреваю. – Репутация – это самое дорогое, что у тебя есть. Издательства всегда готовы работать с автором, который регулярно выдает результат, но если ты их подведешь, они в конце концов откажутся от тебя. Сама понимаешь, что это значит.

Ну спасибо. Можно подумать, она открыла мне глаза.

– Хиль, ты же знаешь…

– Но у меня есть приятная новость, которая должна помочь. Она заставит тебя выйти из дома и придаст вдохновения, чтобы ты разделалась с этой книгой в два счета.

– Что?

Морковка, которую Хильда подвесила перед моим носом, заставляет насторожиться. Не то чтобы я ей не доверяю, но понимаю: она пойдет на все, чтобы довести меня до финишной прямой. Независимо от того, понравится мне это или нет. В первую очередь она агент, и если я провалюсь, то и она тоже.

– Слушай, Поппи, я только что узнала, что освободилось место на литературном обеде с Джей Эй Фокс. Одна из участниц забыла, что секс ведет к появлению детей, хотя сама постоянно пишет любовные романы со случайными беременностями.

Ух ты! Мне, конечно, жаль авторшу, но… речь идет об обеде с Джей Эй Фокс. С самой Гранд Дамой Любовных романов. С величайшей из всех. Последние несколько лет она регулярно проводит творческие встречи-обеды с начинающими авторами любовных романов, рассказывает о своей блестящей карьере, дает советы и подписывает экземпляры своей последней книги. Газета New York Times уже объявила бестселлером ее последний роман «Похититель картин». К тому же она обещает продемонстрировать редкий портрет красивой женщины под названием «Черная Роза», который и вдохновил ее на эту книгу.

Услышав об обеде, я немножко размечталась… ладно, не так уж немножко.

– Ты еще не совсем доросла до подобной встречи, но я добилась, чтобы освободившееся место отдали тебе, потому что ты живешь неподалеку… – Хильда тут же поправляет себя. – Я знаю, что ты ее горячая поклонница, и подумала, что это будет тебе наградой за то, что заканчиваешь рукопись. Хотя, наверное, это не такая уж хорошая идея, поскольку ты не сильно-то продвинулась? Хм-м.

Я слишком возбуждена, чтобы обращать внимание на легкий выпад в начале или обижаться на отсутствие веры в меня. Я всегда мечтала встретиться с Джей Эй Фокс и всегда считала ее примером для себя. Она этого не знает, но она моя вдохновительница, наставница и путеводная звезда. Каждый раз, когда моя уверенность в собственных силах падает, я напоминаю себе, что раз Джей Эй Фокс смогла всего добиться, смогу и я. Когда речь заходит о книгах, я говорю себе, что если Джей Эй Фокс смогла, то смогу и я. Когда речь идет о писательстве, я спрашиваю себя: а как бы поступила на моем месте Джей Эй Фокс? Что сделала бы Джей Эй Фокс?

«Хватит лирики, Поппи», – напоминаю я себе и отвечаю:

– Хильда, боже мой! Разумеется, я пойду на встречу. Это именно то, что придаст мне силы закончить книгу. Ты самая лучшая, люблю тебя! Если, конечно, я попаду на этот обед.

Хильда выразительно фыркает:

– Ты не меня любишь, а то, что я могу сделать как агент. А стоило бы любить и меня саму, раз уж я терплю твои причуды и чокнутый характер и выставляю тебя перед издателями как милую и эксцентричную особу.

– Ты же знаешь, что я и за это тебя люблю. Ты потрясающая!

– Поверю на слово. Если ты готова любить меня за сухую куриную грудку без соуса – флаг тебе в руки. Для тебя это уникальный шанс, может, часть таланта Джей Эй Фокс перейдет тебе, и ты все же закончишь книгу.

Похоже, Хильда еще не готова ослабить давление. Она заставила бы попотеть даже инструктора морских пехотинцев.

– Так что не опаздывай и постарайся выглядеть на все сто. Хотя бы душ прими и приведи в порядок волосы.

Она слишком хорошо меня знает. Или от меня уже так несет, что запах можно учуять даже по телефону?

– Все сделаю, – обещаю я, перекрестившись, хотя Хильда меня не видит. – Слушай, мне нужно закончить главу или даже две, если удастся, а потом у меня назначена встреча. Но душ я приму. Обязательно!

– С мылом?

– Ну конечно, обещаю. – Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не запрыгать от восторга. Я иду на встречу с Джей Эй Фокс! – Пойду постучу по клаве, а потом вымоюсь с ног до головы. Обещаю!

– Смотри не подведи.

Хильда кладет трубку. Я обещала дописать главу, но, глянув на часы, вижу, что работа подождет. Времени едва хватит, чтобы выгулять Орешка с Соком и не опоздать в библиотеку. Но сначала я наскоро принимаю душ, натираясь гелем с ароматом корицы, как обещала, и одеваюсь.

Вещи выбираю самые простые – джинсы и мешковатый свитер, чтобы скрыть отсутствие бюстгальтера – и вывожу собакенов из дома. Я бы предпочла выгулять их на заднем дворе, но он такой крохотный, что там едва помещается столик для пикника и маленький гриль. К тому же там нет травы. Так что приходится выгуливать их перед домом, но малыши отлично знают, где проходит невидимая граница с улицей.

Оглядывая округу, я в который раз думаю, как мне повезло. Я живу в тихом районе в окружении небольших двух- трехкомнатных домиков. Перед каждым – ухоженный газон, вместительные парковочные места и забавные почтовые ящики, выражающие индивидуальность хозяев. Улица не тупиковая, но ее пересекает только один тупиковый переулок, а выезд из квартала находится в противоположном конце, так что можно спокойно гулять, бегать или кататься на велосипеде прямо посреди дороги.

Переезжая сюда, я не знала, что население здесь почти исключительно женское. Несколько девушек вроде меня, которые купили свой первый дом – эдакие бизнеследи мелкого пошиба; и довольно много разведенок, которые решили найти что-то поменьше и подешевле после развода. Я их понимаю: минимум расходов на содержание дома, безопасный район и рядом парк, где можно встретиться с бывшим и передать детей.

Рене, которая живет через четыре дома от меня, именно так все и объяснила. По договоренности с мужем она берет детей на две недели в месяц. Детишки очень милые. Ее сын Кайл даже предложил мне прошлым летом выгуливать померанцев, и ему по большому счету даже удалось справиться с ними. Орешек постоянно тянет за поводок, а Сок просто ложится на землю и отказывается идти дальше. При этом оба категорически не хотят разлучаться и гулять по одному.

А еще здесь есть несколько пожилых женщин. Одна из них, Хелен, вырывает меня из мечтаний, в которых Джей Эй Фокс на обеде восхищается моей работой и говорит, что я напоминаю ей, как начинала она сама.

– Смотри куда прешь, чертов придурок!

Она что, о моих собаках? Но Орешек присел по своим делам на газоне, а Сок деловито писает на круглый камень, под которым я храню запасной ключ от дома, так что это явно не к ним.

Я оборачиваюсь и вижу, что моя сумасбродная соседка орет на фургон у ее дома. Похоже, она переезжает, судя по снующим туда-сюда грузчикам. Хелен за шестьдесят, она одинока, и у нее зычный голос матерого водилы-дальнобойщика. Но ко мне она относится хорошо и любит посплетничать о драмах нашего района. Я несколько раз делала ее прототипом колоритных бабуль в своих книгах, разумеется, с некоторыми изменениями.

– Хелен! – удивленно ахаю я. – Ты что, переезжаешь? А мне почему не сказала?

– Все случилось так быстро, что не было времени забежать к тебе поделиться новостями, – усмехается она, подходя ко мне. – Помнишь, в прошлом месяце я ездила к дочери посмотреть на мою первую внучку?

Я киваю, вспомнив сотни фотографий малышки, которые мне гордо демонстрировала Хелен. Очень милая девочка, но младенцы все похожи друг на друга. Пухленькие, с припухшими веками, спящие или вопящие комочки с крохотными ручками и ножками вокруг круглого животика. Очень милые, и в то же время… не особо. По крайней мере, чужие младенцы милыми не кажутся.

– Ну конечно, помню.

– Так вот, дочка позвонила на прошлой неделе и сказала, что у них по соседству выставили на продажу маленький домик. Для меня идеальный вариант – бунгало с одной спальней, да еще совсем рядом с моей крошкой. Не такое маленькое, чтобы повернуться было нельзя, но и не слишком большое, чтобы замучиться с уборкой. Я его тут же купила. Оформила все за неделю, а этот дом продала инвестиционной компании.

Она щелкает пальцами:

– Оп-ля! Сваливаю из этой конуры!

Новость поразила меня куда сильнее, чем я думала. Мне всегда нравилось болтать с Хелен, и я ценила ее советы. Но в то же время я ее понимаю. Ей хочется жить поближе к долгожданной внучке. Так что я просто молча обнимаю ее.

– Хелен, я так рада за тебя. Но я буду по тебе скучать! А ты не знаешь, кто сюда въедет?

Ее дом – один из самых больших на улице, в нем три спальни и очень просторно. Он может понравиться легкому на подъем одиночке, работающему дома, как я… или семье с детьми.

Хочется надеяться на первый вариант или, в крайнем случае, на семью без шумных детей или закатывающих вечеринки подростков. Я и так отстала от графика.

Еще хуже ловить на себе взгляды чужих мужей, обнаруживших, что я – автор книжки, которую они читают тайком и ни за что в этом не признаются. Один тип заявил, что прочитал мою книгу, купленную его бывшей подружкой, и я определенно знаю толк в минете. Как насчет того, чтобы попрактиковаться с ним?

Спасибо, но такого мне не надо. Я хотела бы спокойного, тихого соседа, который не мешал бы мне сосредоточиться на работе.

Наверное, я слишком привередлива, вот и жалею, что Хелен уезжает.

– Не знаю, кто сюда въедет, но у тебя все будет в порядке, милочка, – ободряет соседка. – Ты спокойная, с тобой легко поладить.

Похоже, у нее проблемы со слухом, иначе она бы знала, что я частенько разговариваю сама с собой или ору на Орешка с Соком. Но по сравнению с шумными детьми и вечеринками по соседству я точно не худший вариант.

– Дай-ка я тебя на прощание еще раз обниму, – говорю я, и Хелен смеется, когда Орешек пристраивается к ее ноге со своим собственным вариантом «объятий». – Орешек, немедленно прекрати! Этот пес готов трахать любую встречную ногу!

– Ну, по крайней мере, хоть кому-то я еще кажусь привлекательной, – смеется Хелен. – Всего хорошего, милочка.

Помахав на прощание, я загоняю собак в дом и бегу к машине. Уже опаздываю.

Глава 2

Поппи

АХХ.

Наверное, это не самый удачный акроним в мире, но нам подходит, думаю я, взбегая по ступенькам на второй этаж публичной библиотеки Грейт-Фоллза. Хотя надо признать, название «Авторки Художественной Хренописи» не очень-то хорошо смотрится на официальных бланках.

Когда кто-нибудь спрашивает, что это такое, мы объясняем, что это хрип, который издают заядлые курильщики. Такая вот странная команда женщин, но они – мое племя.

Алерии всего тридцать, но она у нас самая старая. Блондинка, часто босая и, наверное, голая под своими летящими юбками. Обожает вставлять социальный подтекст во все, что говорит, делает или пишет. Она помешана на магии природы, внутренней силе и атрибутах здорового образа жизни типа медитации, кристаллов и чайного гриба. Мы не раз ловили ее на попытке навести на нас чары. Алерия уверяет, что хочет защитить нас от «черной магии патриархальной капиталистической системы, высасывающей из нас силу женского начала». Оную систему представляют закабаляющие контракты наподобие того, который ее убедили подписать как начинающей романистке.

Разумеется, Алерия пишет альтернативные фантастические романы с изобретательными сценами группового секса, которые способны открыть перед вами уникальные возможности, даже если вы никогда не встретите одновременно вампира, оборотня и эльфа.

Дейша – девушка бойкая, но при этом самая прагматичная из нас. У нее есть высшее образование: диплом бакалавра колледжа Спеллман и магистра Колумбийского университета, так что она нас всех строит. Если спросить ее мнение, то нужно быть готовой, что получишь максимально честный ответ. Ах, тебе обидно? Подумаешь! Она сама признает, что подобный подход частенько приводит к проблемам, но ей плевать. Дейша специализируется на мрачной романтике.

Жасмин – вечно саркастичная, остроумная и эксцентричная особа, которая мечется между научной фантастикой и научно-фантастической эротикой. Она моложе остальных, еще учится в колледже и перекрашивает волосы в новый цвет с каждой новой книгой, частенько это намек на основную тему будущего романа. Когда Жасмин писала книгу о вселенной типа Матрицы, ее волосы стали неоново-зелеными. Судя по тому, что сейчас она натуральная блондинка, какой и уродилась, у нее перерыв между книгами.

Самая шумная среди нас, пожалуй, Бекка. Можно сказать, она у нас чирлидерша. И неслучайно: колледж Бекка закончила благодаря спортивной стипендии чирлидерши. Поскольку она тусуется как в кругу избранных, так и за его пределами, Бекка отлично освоила умение бурно реагировать на любую тему. В кофейне «Космический олень» закончился ее любимый сорт кофе? Катастрофа! В какой-то далекой стране приключился ураган высшей категории опасности? Такая же катастрофа.

Но основной талант Бекки – профессиональный возмутитель спокойствия. Она умеет заводить людей и если когда-нибудь попадет в Голливуд, куда так стремится, то станет режиссером. Бекки превосходный манипулятор, и ее романтические комедии всегда полны затейливых интриг. Я уверена, что она вполне способна написать и снять двадцать сезонов сериала и при этом все равно ухитриться каждую неделю поддерживать интерес зрителей всякими «О боже, с кем переспал Джейсон?» и «Он умер от того, что ему на голову упал кокосовый орех».

– Дамы, привет, – говорю я и обнимаю всех по очереди.

Готова поклясться, что Алерия при этом тайком принюхалась. Слава богу, что я приняла душ и вымыла волосы.

– Надеюсь, ты сегодня использовала по максимуму свои восемьдесят шесть тысяч четыреста секунд? – спрашивает Алерия обычным легкомысленным тоном. Так она ненавязчиво напоминает, что не следует валять дурака, когда дедлайн на носу, иначе я узнаю, что на самом деле думает обо мне издательство.

– Не уверена. – Я сажусь и вытаскиваю из сумки ноутбук. – Но у меня отличная новость. Моя агент добыла мне место на предстоящем семинаре с Джей Эй Фокс.

Что мне особенно нравится в нашей АХХ-группе, это что в ней нет завистниц. Все радостно восклицают, а Дейша добавляет:

– Ах ты, везучая сучка, теперь тебе точно нужно приниматься за работу, чтобы было что ей показать. Итак, обычные двадцать минут, дамы? Поехали.

Спринт-сессия – одно из упражнений на наших встречах. Двадцать минут мы просто печатаем все, что в голову придет, наплевав на грамматику, орфографию и прочие мелочи.

Но у меня проблемы. Я смотрю на клавиатуру и не могу выдавить ни одного слова. Я уже неделю как застряла на любовной сцене в «Неприятностях в Грейт-Фоллз». Писала, стирала написанное, переписывала эту гребаную сцену столько раз, что у меня в прямом смысле руки заболели. И что? Да ничего, в том-то и дело!

Основная проблема – это мои главные герои, Эмбер и Райкер, и та чушь, которую они произносят. Они разговаривают, как роботы, а я теряюсь в догадках, почему мне на них глубоко наплевать? А если они не интересны мне, то читателям и подавно.

Сцены секса даются особенно трудно. Не потому ли, что уже почти год у меня если и был секс, то только с вибратором из тумбочки. Серьезно, я уже начинаю забывать, что это такое.

В этом-то и проблема. Автор должен знать или хотя бы исследовать предмет, о котором пишет. Если честно, Порнохаб уже не обеспечивает того вдохновения, что раньше.

Кроме того, неужели люди на самом деле занимаются сексом в самых странных местах? Например, на беговой дорожке, когда есть удобный диван или ковер на полу? Ковром, конечно, можно натереть кожу, но перспектива свалиться членом или сиськами прямо на жужжащее полотно дорожки совершенно не возбуждает. К тому же это прямая дорога в неприличные интернет-мемы.

– Наверное, мне нужен секс.

Над столом повисает тишина, все внезапно прекращают печатать, и я, к своему смущению, понимаю, что сказала это вслух.

– Дерьмо.

– Нет, это уже чересчур, – ежится Жасмин. – Даже я его в свои секс-сцены не включаю.

Я не смеюсь, и она спрашивает:

– Что с тобой?

Я со стоном откидываюсь назад:

– Не хотела говорить это вслух, но проблема в том, что я застряла! Похоже, мне нужен доброволец, чтобы провести с ним исследования.

– Нетушки! – Дейша показывает на меня с Жасмин. – Спринт-сессия еще не закончилась. Обсуждать отсутствие поцелуйчиков и потрахушечек в жизни Поппи будем через шесть минут.

Никто не спорит, и все опять опускают головы. Дейша всегда такая сосредоточенная, а вот я просто бесцельно барабаню по клавишам. Такого писательского блока у меня еще никогда не было! Я не способна написать сцену так, чтобы она возбудила даже меня.

Я понимаю, что, помимо отсутствия секса, есть и другая причина, почему я не могу писать. Заключив авансовый контракт с «Синей птицей», я взяла на себя слишком много обязательств. Я должна выдать сногсшибательную книгу, потому что от этого зависит вся моя будущая карьера.

Из-за стресса и нежелания мыться я несколько раз за последнюю неделю покрывалась какой-то сыпью, а сон вконец разладился. Внезапно, чтобы закрутить гайки еще сильнее, воображение подкидывает новый повод для тревоги: что, если на этом обеде с моим кумиром и другими писателями они меня засмеют?

– Время вышло, – прерывает мой внутренний диалог Дейша. – Итак, возвращаемся к действительно важным проблемам: Поппи не с кем перепихнуться.

– Вот, смотрите. – Я разворачиваю ноутбук, показывая последние страницы чепухи, которую я накропала после того, как все на фиг стерла. – Я старалась.

Бекка прищуривается и плюхается на стул, поняв, где я застряла:

– О боже мой, только не говори, что застряла на том, как они трахаются?

Жасмин хмыкает и раздраженно ерошит свои светлые кудри:

– Пока ты клевала клавиши, я описала космическое сражение, временную петлю и как звезда класса G буквально заставила нашу героиню взорваться в оргазме.

– Тебе легко говорить! – рычу я, защищаясь. – Над тобой не висит контракт на шестизначную сумму на том основании, что твоя будущая книга может заинтересовать «Нетфликс». И агент не напоминает каждый день, что ожидается астрономический доход от продаж, поклонники не засоряют электронную почту пожеланиями по сюжету. А герои не разговаривают, как роботы и не несут всякую чушь наподобие «войди в меня своим большим членом, чтобы я почувствовала тебя всем нутром».

Жасмин закатывает глаза:

– Ну конечно, как же не напомнить нам, что мы простые трудяги, а ты избранная, которую ожидает жирный куш.

– Извини, я не это хотела сказать…

Жасмин с усмешкой поправляет очки на носу, которые, когда она хочет, превращают ее из секс-бомбы в простую соседскую девчонку:

– Детка, да я прикалываюсь. Но, надеюсь, ты просто пошутила с тем диалогом? Он на самом деле очень плох, Поппи.

Алерия многозначительно прочищает горло:

– В принципе, у меня бы он заработал. – Она пожимает плечами. – Смотря по ситуации, само собой. Например, с суккубом. Но мы же договаривались, Жасмин, только конструктивная критика.

Та в ответ склоняет набок голову, словно говоря: «Ты вообще видела, что она написала? Кто-то же должен сказать ей правду». Я все понимаю, но сейчас приму любую помощь, конструктивную или нет.

– Алерия, а ты что можешь предложить? – спрашиваю я.

– Знаешь, у меня есть ароматическая свеча, которая может помочь сосредоточиться и найти зацепку для персонажей. – Она поворачивается к огромной сумке, которую всегда носит с собой. – Шалфей и конопля способны…

– Только попробуй зажечь здесь эту гадость, – возражает Дейша. – К тому же вряд ли это поможет Поппи.

– Дело даже не в том… Эта дрянь вообще не работает, – бормочет под нос Жасмин.

– Прошу прощения? – Алерия оборачивается к ней, слегка утрачивая свое спокойствие.

Дейша громко щелкает пальцами, в зародыше прекращая спор, переходящий в проповедь:

– Эй, народ, а ну-ка сосредоточьтесь!

– Я как раз и пытаюсь помочь Поппи сосредоточиться, – бормочет Алерия.

Дейша, не обращая на нее внимания, поворачивается ко мне:

– Поппи, ты сама сказала, что тебе нужен секс. Так вот и займись им. Подцепи какого-нибудь парня, назовись чужим именем и покувыркайся с ним во всех немыслимых позах, с игрушками и всяким реквизитом, попробуй все, что могло прийти в голову твоим героям. Прогони все варианты – считай, что это писательское расследование.

– Класс! – кивает Бекка. – Я слышала, что появилось отличное приложение как раз для…

– Просто подцепить какого-то случайного парня? – Алерия в ужасе мотает головой. – Ни в коем случае! Это святотатство по отношению к женской магии, Поппи. Как можно допустить незнамо кого в священную пещеру твоей сущности?

– Какая еще «священная пещера»? – ухмыляется Бекка. – Пожалуй, использую этот пафос в своей следующей книге, «Глядя в глаза Мистера Икса».

– Со всей ответственностью заявляю, что это плохая идея. – Дейша явно приняла слова Бекки всерьез. – Какие еще соображения?

Подруги так и сыплют противоречивыми советами: сделай его альфа-самцом, сделай его сложнее, сделай его проще. Свяжи ее. Привяжи его. Выражайся нецензурно, не используй ненормативную лексику… и так далее. Кое-что из их советов годится для реальной жизни, а кое-что можно использовать только в книге.

Всем весело и, как ни странно, это помогает. Мы пишем в разных поджанрах, над какими-то идеями можно только поржать, но мы забавляемся. Давно я так не веселилась.

– Слушай, – предлагает Дейша, – твоя героиня может приставить пистолет к голове героя и заявить, что если она не кончит раньше него, то ему конец. Если она у тебя плохая девчонка, и он в наручниках – может очень даже неплохо получиться.

– Блин, это же совсем чернуха получится, – говорю я. – Я же пишу «Неприятности в Грейт-Фоллз», а не «Игру Сопрано».

– Ты права, – вступает Жасмин, – но мне тоже нравится идея добавить немного жести. Может, ввести ему чего-нибудь в кровь? Я бы использовала наниты, но это на мой вкус.

– Трудами микроскопических роботов честного оргазма не наживешь, – строго замечает Алерия, и мы все прыскаем со смеху.

Что поделать, мы с девчонками знаем, сколько усилий нужно приложить, чтобы тебя заметили в переполненном рынке любовных романов. К тому же половина их предложений – не настоящие советы, а попытка меня растормошить. Подруги надеются пробить мой писательский блок и снизить стресс от приближающегося дедлайна.

Не уверена, что это помогает. Посмеяться – это хорошо, однако при первом же взгляде на белый лист меня охватывает оцепенение. Но эмоциональная поддержка и ободрение все равно поднимают настрой, и я выхожу из библиотеки, чувствуя себя чуть лучше и надеясь, что сегодня вечером у меня хоть что-то получится.

Самый дельный совет дала под конец Алерия. Когда мы собирали вещи, она похлопала меня по плечу:

– Порой наша энергия влечет нас не теми путями, которые мы ожидали. Если твоя энергия сейчас не настроена на чувственность, пропусти пока эту сцену и пиши дальше. Вернешься к ней позже. В конце концов, именно для этого изобрели клавиши Ctrl+X и Ctrl+C.

Она права, давно надо было так сделать, но я упрямая. Еще не хватало, чтобы работа застряла из-за какой-то дерьмовой сцены. Мне надо думать о развитии характеров и ключевых моментах, которые выведут отношения Эмбер и Райкера на новый уровень. И тогда секс выйдет естественным.

– Выйдет естественным! – хихикаю я. – Ес-с-стественным.

Мужчина, выгуливающий собаку, с удивлением смотрит на меня. Я отвечаю ему вызывающим взглядом: только посмей что-нибудь сказать. А что? Если женщина разговаривает сама с собой на улице, это не обязательно означает, что она трахнутая. По крайней мере, в этом смысле слова.

Да уж, комик из меня еще тот. Но мой перегруженный и залитый кофе мозг уверяет меня, что я настоящий гений с потрясающим чувством юмора. Надеюсь, мои поклонники с этим согласятся.

Глава 3

Коннор

Мой грузовичок Ford King Ranch заворачивает за угол в дальнем конце Мейплвуда – у меня встреча с моим посредником Хуаном Пабло.

Хотя я уже много лет ворую все что угодно, самого разного размера, цвета и формы, меня охватывает легкое беспокойство. Воры предпочитают, чтобы о их подвигах никто не знал. Но этот случай – особый. Сейчас важно, чтобы нужные люди поняли, кто я и что умею. От предстоящей встречи многое зависит: я должен доказать, что мои способности помогут завоевать положение в этой команде. Я работал на многих людей, но именно эта операция может открыть мне двери к успеху.

«Что, если все пойдет не так?» – шепчет тихий голос у меня в голове, но я заставляю себя не слушать его. Сейчас не время и не место для сомнений, учитывая, к чему может привести неудача. «Чистая работа и чистый уход» – вот девиз и задача любой моей операции. И эта не исключение.

Я стою на светофоре, телефон разрывается от звонков и сообщений. Я знаю, кто звонит, и не отвечаю, но сообщения продолжают сыпаться без остановки.

«Блин, мне предстоит опасное дело, я просто не могу отвлекаться на эту ерунду». Мне нужны сосредоточенность и ясная голова.

Надо было просто выключить телефон или хотя бы поставить на беззвучный режим, но какие-то жалкие остатки чувства долга, затаившиеся на дне моего высохшего сердца, заставляют ответить на звонок. Я и так игнорировал ее неделями.

Как-никак, она моя мать.

В раздражении от противоречивых эмоций, понимая, что мне сейчас некогда, я тихо рычу, заруливаю на ближайшую парковку и отвечаю на следующий звонок.

Прежде чем я успеваю выдавить хоть звук, меня буквально сносит словесным потоком из уст моей матери, Дебры Бредли:

– Стало быть, ты решил все же со мной поговорить? После стольких недель полного молчания! Я, знаешь ли, сорок два часа мучилась, чтобы произвести тебя на свет. Если понадобится, могу исправить эту ошибку!

Сколько лет я все это слышу… Когда она наконец замолкает, чтобы перевести дух, я небрежно отвечаю:

– Закончила? А то я стою на подозрительной парковке, и какой-то мужик смотрит на меня так, будто я мешаю ему дышать.

Никакого мужика рядом нет. И вообще это вполне приличный район. Но я слышу, как мать негромко ахает, и знаю, что слегка приглушил ее запал.

Дальше она говорит уже мягче и по делу:

– Постыдился бы, Коннор. Ты же вообще перестал общаться с семьей. Твоя сестра собирается замуж, и мне хотелось бы, чтобы ты познакомился с ее женихом Эваном до свадьбы. Она хочет, чтобы ты одобрил ее выбор.

Я что-то невнятно бурчу, но надо признать, что огорчение матери действует на меня куда сильнее, чем ее гнев. Это именно то, чего я так старался избежать. Надо честно признать, отношения в моей семье больше всего напоминают пожар в мусорном баке. Все это длится не первый год, и я не один в этом виноват.

Кейли, моя младшая сестра, хочет, чтобы ее жениха одобрил именно я, а не наш отец. Это только подливает масла в тлеющий костер и снова злит. Меня охватывает ярость: похоже, мой папаша, как всегда, не справляется со своими обязанностями. Но раз никто, кроме меня, не может одобрить выбор сестры, придется мне это делать.

Как обычно.

Черт бы побрал остатки родственных чувств, еще тлеющие в сердце. Какой бы я ни был сволочью, когда начинаются проблемы, именно я беру на себя ответственность и делаю то, что нужно семье. Особенно, когда папаша не может… или не хочет:

– Объясни, в чем дело.

Мать явно довольна, что я решил взять дело в свои руки, но одновременно ее злит, что отец слинял от ответственности:

– Кстати, должна тебя предупредить, что на свадьбе будут Одри с Йеном.

Я даже на расстоянии вижу, как она раздраженно закатывает глаза.

Если моя семья – это «пожар в мусорном баке», то отношения матери с ее сестрой Одри скорее напоминают ядерный взрыв. Понятия не имею, с чего начался их конфликт, но я, Кейли и мой двоюродный брат Йен с самого рождения заложники этой ситуации.

Мы всегда были не столько детьми, сколько достижениями, которыми беззастенчиво хвастались, и неудачами, на которые публично и ехидно указывали. Успехи в учебе? Надо отметить гордым постом в соцсетях. Кейли выбрали королевой выпускного бала? Ну, тут несколькими комментариями не обойдешься.

Я был подростком, когда меня замели за мелкое воровство, и тетушка Одри чуть ли не транспаранты по всему городу развесила. С ее точки зрения я представлял общественную опасность и меня нужно было запереть в клетке и вдобавок кастрировать, чтобы я не испортил генофонд.

Вот с тех пор мамуля и взяла на себя задачу доказать Одри, что я не какая-то там паршивя овца. Вот только проблема в том, что я такой и есть. Поэтому и держусь от нее подальше и вообще стараюсь поменьше контактировать с родней.

Но Кейли никогда не простит, если я не приду на ее свадьбу. Тем более я не могу объяснить, что это для ее же блага. На чувства семьи мне плевать, но что-то человеческое во мне еще живо, и я не хочу разбить сердце младшей сестрички.

Впрочем, сейчас мне нужно думать о другом.

– Мам, у меня встреча, я тебе потом перезвоню.

Она наверняка подумает, что это я про того неизвестного мужика на парковке, но я специально ничего не объясняю.

– Коннор, послушай…

Окончания фразы я уже не слышу, потому что сбрасываю вызов и от досады перевожу телефон в «режим полета». Сейчас нервирующие звонки ни к чему. Скоро мне придется принять решение, и это будет непросто. Единственный правильный поступок – не ходить на свадьбу сестры, но это означает окончательно сжечь все мосты. Для Кейли я все равно что умру.

Для нее самой было бы лучше порвать отношения со мной, но ее и так слишком часто все бросали, особенно наш отец, и мне не хочется стать очередным предавшим ее человеком. Надеюсь, Эван тоже ее не предаст. Я еще с ним не познакомился, не смерил взглядом и не решил, что с ним делать: пожать ему руку, сломать ему руку или прикопать парня где-нибудь в неглубокой могилке.

Придется пойти на свадьбу, хотя бы чтобы познакомиться. Но я не уверен, что даже ради Кейли смогу высидеть всю церемонию, как пай-мальчик.

Таймер телефона напоминает, что пора пошевеливаться, и я снова выезжаю на дорогу. Минут через пять я уже паркуюсь у заброшенного склада в промзоне. На самом деле местечко лучше, чем могло бы быть, и большинство зданий используются. Но этот склад служит только… временно.

Мой контакт ждет меня снаружи. Высокий черноволосый мужчина, что-то неуловимое выдает в нем европейца. Может, дизайнерская сигарета, которая наверняка пахнет какой-то дрянью. Может, зализанные черные волосы или костюм – скроенный точно по фигуре и малость облегающий. Такие не носят ни в Мэйплвуде, ни вообще в Штатах.

Но хотя Хуан Пабло и выглядит как жиголо, с ним лучше не связываться.

– Привет, Хуан. – Я выхожу из машины. – Как дела?

Он глубоко затягивается и выдыхает облако серого вонючего дыма. Я напоминаю себе держаться с наветренной стороны.

– Черт побери, почему американцы так любят пикапы?

Я пожимаю плечами и прислоняюсь к борту машины:

– Таков наш национальный характер. Какие планы?

ХП достает из кармана старомодный манильский конверт и протягивает мне. Я заглядываю внутрь и вижу ламинированный пропуск, какие-то документы и несколько машинописных страниц – скорее всего, информация, необходимая для работы.

– Предстоит официальный обед, – поясняет ХП. Не с тем, чтобы меня задеть – он отлично знает, что я и сам могу прочитать инструкции, просто у него такая привычка. – Будет выступать какая-то знаменитая писательница.

Я пролистываю бумаги и киваю:

– А что за произведение искусства?

– Твоя цель – картина, которую она принесет на встречу. – ХП показывает рисунок на обороте листа. – У тебя пропуск охранника частной фирмы. Делаешь свое дело и привозишь объект мне.

Я киваю, продолжая просматривать документы, как вдруг одна строчка бросается в глаза:

– Подмена?

ХП кивает.

Черт бы все побрал. Я заработал свою репутацию тяжелым трудом. Я не банальный грабитель, и люди, нанимающие меня, уверены, что все будет сделано аккуратно и без шума… После меня не остается никаких следов… кроме исчезнувших предметов. Но подмена – это совсем другое дело.

Кража – что-то вроде фокуса с кроликом из шляпы, когда основная задача – не дать людям заметить, что кролик все время сидел под столом. Подмена – это когда тебе нужно заставить аудиторию поверить, что котенок – это кролик, только потому, что оба белые и пушистые.

Но ХП лишь пожимает плечами, словно стащить картину посреди официального обеда, когда вокруг куча любопытных людей, – плевое дело:

– Так ты сможешь?

Похоже на завуалированный вызов.

– Нужна дополнительная подготовка, кое-какие прикидки, – спокойно отвечаю я. – Хотелось бы улизнуть из отеля прежде, чем пропажу заметят.

– С этим я могу помочь.

ХП исчезает в здании склада и минуту спустя возвращается с футляром, напоминающим одновременно чемодан и дорожную сумку. Мне уже приходилось пользоваться такими для картин в рамах. Снаружи они ничем не примечательны, но внутри выложены шелковистым материалом, чтобы защитить полотно. – Здесь подмена.

Я открываю сумку и присвистываю. Разумеется, «Черная роза» – не самый известный в мире шедевр. Эта честь принадлежит «Моне Лизе», и даже я не возьмусь украсть эту дамочку.

Но «Черная роза» хорошо известна и стала особенно популярна в последние годы, когда эта писательница с обеда Джей Эй Фокс купила ее на аукционе и стала повсюду расхваливать. Несомненно, картина имеет ценность, которую еще больше взвинтил тот факт, что она легко узнаваема.

Подделка выглядит отлично.

– Передай мои комплименты художнику, – тихо говорю я, но мой тренированный глаз видит мелкие неточности.

Они почти незаметны, но они есть: едва заметная разница в цвете, несовершенства процесса состаривания картины, а главное – в ней нет «души» оригинала.

Впрочем, мне по фиг. Искусство – моя работа, а не страсть, и мне всегда казались бездушными люди, которые платят миллионы за комочки краски на холсте, когда другие страдают и умирают от голода или отсутствия лекарств.

Все это не мешает мне видеть мастерство художника и красоту его работы. На то я и профессионал.

– Как вашим ребятам это удалось?

Мой вопрос звучит как небрежный комплимент Хуану и его организации. Но мне на самом деле интересно, кто в наших краях может так быстро выполнить настолько сложную работу. В моей профессии такой контакт совсем не помешал бы.

ХП пожимает плечами:

– Понятия не имею. Я такой же мальчик на побегушках, как и ты. Ты же знаешь, у Босса нас целая армия, и мы все выполняем его задания.

Он шевелит пальцами, словно управляя невидимыми марионетками. Я усмехаюсь про себя: я-то знаю, что Хуан никакой не мальчик на побегушках, он правая рука Босса, и ему регулярно поручают серьезную работу. Но он любит преуменьшать свое значение – ему нравится, когда его недооценивают.

Я такую ошибку не совершу, и уж точно не стану недооценивать его начальника. Босс – это загадка в стиле популярных комиксов, человек, про которого говорят шепотом и которого почти никто не знает. Словно невидимый осьминог, он опутал своими щупальцами весь местный криминальный мир. Даже какой-нибудь мелкий букмекер не посмеет чихнуть без разрешения Босса.

Но особенно он известен воровством произведений искусства. Подделки, кражи, контрабанда… Если речь идет о предметах искусства из США или как-то связанных с США, без Босса точно не обошлось.

Мне не по душе, когда меня называют мальчиком на побегушках, но сейчас не время и не место для споров.

– Ну что, сойдет? – интересуется ХП, которому далеко до моих познаний в искусстве. – Никто не заметит подмену?

Я снова осматриваю картину, напевая себе под нос. Я-то знаю, что это копия, но людей в нашем штате, которые смогут распознать подделку, можно пересчитать по пальцам. Пожалуй, главный куратор музея, один из профессоров факультета искусств нашего университета. Может, еще пара человек. Но даже им придется присмотреться повнимательнее.

– Сойдет. – Я выпрямляюсь и убираю документы обратно в конверт. – В конце концов кто-нибудь распознает подделку, но к тому времени я уже буду далеко, а оригинал окажется в жадных лапах Босса.

– Ты не в том положении, чтобы рассуждать, у кого жадные лапы, а у кого – нет. – Хуан прищуривается. – Не забывай, для тебя это очень важная работа. Если справишься и Босс будет доволен, без награды не останешься. Но только если не станешь его оскорблять.

Это звучит как неприкрытая угроза. Кем бы ни был Босс, у него везде есть глаза и уши. Если человек плохо о нем отзывается, то быстро оказывается на задворках преступного мира и становится легкой добычей для полиции.

О тех же, кто серьезно насолил Боссу, вообще никто не говорит. Скорее всего потому, что об их исчезновении мало кому известно. Провали я это задание, и где-то в мастерской художник будет рисовать очередную подделку моей кровью. Босс любит такие мелодраматические жесты.

Очень многие сломались бы под таким прессингом или отказались от задания.

Но я готов принять вызов.

– После обеда позвоню.

Я убираю поддельную «Черную розу» обратно в сумку. Разговор окончен, я сажусь в машину и уезжаю, обдумывая на ходу, что еще нужно для подготовки к работе.

* * *

Для встречи с писательницей подготовили банкетный зал в одном из лучших отелей города. Думаю, именно здесь мог проходить мой выпускной вечер в школе. Я на него не пошел. К тому времени я уже был отпетым хулиганом. Но в детстве мне доводилось бывать здесь с родителями, когда их приглашали на разные корпоративные или благотворительные мероприятия. Родители тогда еще старались, чтобы я произвел хорошее впечатление в нужных кругах.

Так что… давненько это было. Но мои приготовления прошли без сучка без задоринки, и сейчас я проверяю, не осталось ли пыли на черном костюме. Все вроде в порядке, хотя брюки и рубашка на пуговицах – не самая привычная одежда для моей профессии. Не верьте Пирсу Броснану в «Афере Томаса Крауна» – грабить музей в элегантном костюме не так уж удобно. Да и ноги уносить куда легче в кроссовках, а не в оксфордах со скользкой подошвой.

Напоследок я еще раз обхожу по периметру зала, мысленно отмечая расположение распределительных щитов и выходов. Все так, как я и предполагал, и я могу сделать последние приготовления без помех. Другие охранники бросают на меня суровые взгляды, но все мы – всего лишь наемные мускулы, и никто не настроен поболтать о детстве, завести дружбу или пропустить кружечку пива после мероприятия. Любые разговоры – коротко, четко и только по делу. Все высматривают потенциальные угрозы, и никому не приходит в голову, что главная угроза в этом зале – я.

Закончив обходить периметр, направляюсь к сцене, поближе к моей цели. Я здесь уже побывал и спрятал нужное в складках удачно расположенного занавеса, но хочу еще раз все проверить. Слишком много дел срывалось только потому, что кто-то в последний момент решил, что вот эту вазу нужно переставить, а экран проектора должен быть не здесь, а вон там.

Но со мной такого не случится, я готовлюсь к работе с маниакальной одержимостью. Тем не менее даже мое холодное сердце екает, когда я вижу оригинал картины вблизи. Вот она, настоящая «Черная роза». Это прекрасный портрет печальной женщины, на плечах которой словно лежат все горести мира. Она задевает какую-то струну в моем сердце. С горькой иронией я сознаю, что сочувствую этой незнакомке. Леди, я прекрасно вас понимаю.

«Некогда раскисать», – напоминаю я себе. Я здесь по делу, и печальной даме придется налаживать жизнь вдали от зрителей. Я заканчиваю осмотр и, видя, что в зале появляется больше персонала, мысленно делаю поправки по времени.

Работа предстоит нелегкая. Мне еще не приходилось проворачивать дела в зале, полном людей, под пристальными взглядами охранников. Но мне это по плечу.

Я должен это сделать.

Тут открывается боковая дверь и входит средних лет женщина в черном платье. Седые волосы собраны в пучок, очки украшены стразами. Она сама элегантность, но улыбается тепло и искренне. Она здесь среди своих, все в зале – поклонники Джей Эй Фокс. Согласно моим инструкциям, это та самая писательница, которая устраивает обед. Она направляется прямо к сцене, на ходу разговаривая с сопровождающей ее помощницей:

– Все готово?

– Да, мэм. Книги разложены, коробка с тонкими маркерами, ручки с синими чернилами уже на столе. «Черная роза» на сцене.

Я отступаю назад, безликий и незаметный для гостей, просто человек из персонала. Это как эффект зеленой краски, которой Дисней скрывает из виду двери. Только костюм на мне черный, а не цвета детской неожиданности.

– Тогда впускайте гостей.

Помощница кивает охраннику у двери, и тот молча распахивает створки. Писатели заходят в зал с возбужденным видом. Глаза у них горят, но им хватает самообладания, чтобы не ринуться толпой на сцену, как ошалевшие подростки-«белиберы» на концерте Джастина Бибера. Несколько человек восторженно ахают при виде Джей Эй Фокс, некоторые машут ей, словно старинной знакомой, но большинство ведет себя так, словно эта встреча для них – привычное дело.

Ну что ж, Коннор, представление начинается.

Глава 4

Поппи

Нервы у меня на взводе, в голове непрестанно крутится «Боже мой, боже мой!», а желудок грозится отправить съеденный за завтраком тост и кофе в обратном направлении.

Ланч? О нем я даже не вспомнила.

Я застыла как статуя перед высокими двойными дверями, изо всех сил стараясь не дергаться и не притопывать от нетерпения. Рука сама собой тянется поправить «удачливые» серьги в виде золотых желудей, которые мама подарила на шестнадцатилетие, и которые я надеваю всякий раз, когда мне нужна поддержка. На первой встрече с Хильдой это сработало, и я очень надеюсь, что сегодня они тоже помогут.

Вдруг Джей Эй Фокс посмотрит на меня так, как смотрели некоторые женщины в широком коридоре? С неприкрытым интересом, недоумением, а кто-то – с откровенным презрением. Я их понимаю. Я и сама ощущаю себя самозванкой среди авторов, многих из которых знаю в лицо, а других – по именам на бейджиках и даже по телевизионным интервью. А я кто? Какая-то Поппи Вудсток, автор одной несчастной книжки, про которую они, скорее всего, даже не слышали, а уж тем более не читали.

Я нервно разглаживаю на бедрах красное платье. Это обед, а не официальный прием, но мне все равно хотелось выглядеть получше, и я потратила пару часов, чтобы пройтись по магазинам и расслабиться. Получилось неплохо. Классическое платье до колен облегает все изгибы, а широкий вырез лодочкой открывает ключицы.

Просто и со вкусом, как сказала продавщица в бутике. Я уже упомянула ярко-красный цвет? Кое-кто считает, что красное мне не идет, плохо сочетается с темно-рыжими волосами, но я так не думаю. Все равно мою дикую гриву волос никуда не спрячешь. Меня видно издалека, даже если соберу волосы в строгий пучок.

Так что нечего даже и пытаться. В руках у меня черная сумка с ноутбуком для рабочей части мероприятия, и я чувствую себя очень взрослой.

Точнее, мне так кажется до тех пор, пока я не замечаю, как две женщины шушукаются, прикрывая рты руками и поглядывая на меня. Я знаю обеих по именам, точнее, по псевдонимам.

Вся моя уверенность в себе улетучивается за секунду, и мне снова кажется, что мои нервы завязались бантиком из колючей проволоки. Синдром Самозванки.

«Дыши ровно, Поппи. А еще лучше, подойди и заговори с ними. Это не сборище вампиров, никто не собирается пить твою кровь. Будь дружелюбной».

Блин, нужно будет поделиться этим страхом с Алерией. Она сможет сделать из этого отличный рассказ.

Я еще раздумываю, но тут двери открываются, и я с облегчением понимаю, что теперь мне не нужно идти знакомиться с вредными девчонками. Плевать, сколько им лет, подобные женщины на всю жизнь остаются «вредными девчонками».

При входе в банкетный зал меня охватывает потрясение. Дело не в самом помещении, оно ничего особенного из себя не представляет – стандартные кремовые стены с безобидными абстрактными картинами. Меня потрясает то, что я попала сюда – на знаменитый рабочий обед Джей Эй Фокс. Здесь можно завести нужные знакомства… конечно, если не оробеешь.

Перед сценой стоят столы буквой П, чтобы всем было видно Джей Эй Фокс. На белых скатертях – маленькие аккуратные цветочные композиции, цель которых – придать помещению пышность, при этом не загораживая выступающего. Тарелки с золотыми каемками, хрустальные бокалы, золотистые приборы.

В стороне стоят круглые столики, на каждом по четыре рабочих места. Судя по виду, эта секция предназначена для рабочего семинара. Я похлопываю по сумке с компьютером: пропустив сцену секса по совету Алерии, я смогла написать еще одну главу. Надеюсь, что сегодняшний семинар поможет мне вновь обрести вдохновение и наполнит меня новыми соками. Я имею в виду творческими. Не буду же я обсуждать с Джей Эй Фокс сцену секса. Это все равно что завести с английской королевой дискуссию о минете. Наверняка ей приходилось делать подобное, но лучше не пытаться себе это представить.

Черт… поздно.

Теперь эту сценку не вытравишь из воображения. Но тут я вижу ее. Джей Эй Фокс собственной персоной. На ней черное платье, седые волосы убраны в гладкую прическу. В ней есть даже что-то от классической бабушки, способной испечь шикарную ананасовую шарлотку. Но эта женщина способна творить блестящие вещи, которые не под силу никому больше в жанре романтических историй. Да, наверное, и в других жанрах тоже. Она чуть ли не в одиночку создала рынок подобной литературы, она пишет уже несколько десятилетий и, несмотря на время, по-прежнему создает увлекательные уникальные книги.

Она стоит перед знаменитой картиной, которая вдохновила ее на создание последнего бестселлера. «Черная роза» меньше, чем я себе представляла, с печатный лист. Может, мне казалось, что картина больше из-за ее значимости? Это словно образ исполнившейся мечты, и сцена притягивает меня, как луч из летающей тарелки – корову.

Я настолько потрясена тем, что передо мной стоит настоящая Джей Эй Фокс, что ноги у меня подгибаются, и я спотыкаюсь. За спиной раздается ехидное хихиканье, но, прежде чем я успеваю покраснеть или рухнуть на пол вниз лицом, натыкаюсь на твердое тело, и меня обхватывают сильные руки.

Я громко ойкаю. В толпе гостей снова хихикают, кто-то откашливается. Я поднимаю голову и вижу самые ярко-синие глаза на свете, потом и всего мужчину, настолько же привлекательного, и, напрочь забыв о дамочках позади меня, отмечаю карие и золотые крапинки в глубине этих потрясающих глаз.

Похоже, я слишком долго откладывала практическое изучение вопросов секса, поскольку мое предательское тело жадно напрягается, ощущая объятия и чувствуя устремленный на меня взгляд. Он стоит так близко, что я ощущаю запах мятной конфеты, которую он недавно съел. А мои придатки, лежавшие где-то в глубине тела, как косточки высохших персиков, сами собой расправляются и заинтересованно приплясывают.

– Кто вы? – выдыхаю я.

Мужчина только усмехается в ответ на детский вопрос, и я прихожу в себя, внезапно осознав, что выгляжу полной идиоткой, споткнувшейся на ровном месте, упавшей в объятия какого-то незнакомца и уставившейся на него с обожанием, словно я прямо здесь и сейчас готова завести с ним ребенка.

Я пытаюсь выпрямиться, но колени предательски подгибаются, и, к моему ужасу, потрясающий незнакомец вынужден снова меня подхватить:

– Будьте осторожнее.

– Кто-то влюбляется без памяти, но можно и без ног, – раздается сзади язвительный шепот.

Придя в себя и выпрямившись, я откашливаюсь и пытаюсь обрести хоть немного достоинства.

– Извините. Можно сказать, загляделась на звезду.

– Бывает. Я иногда произвожу такое впечатление на женщин, – отвечает мужчина с нахальной, но очаровательной усмешкой. – Главное, не сломайте себе ничего.

– Вообще-то, я не… не вас имела в виду. – Я бледнею от собственной глупости. Он явно мне не верит, но я продолжаю: – А ее. Джей Эй Фокс.

Можно подумать, он не знает, кто она такая. Раз он здесь, значит, его тоже пригласили и он в курсе. Но мужчин среди авторов любовных романов мало, и мне становится интересно, кто он и что здесь делает. Кстати, что с моим платьем, оно случайно не задралось на бедрах, не сползло с груди? К счастью, все нормально.

– Ну конечно. Она… это вы о ней? – Мужчина оглядывается на Гранд-Даму, которая даже не подозревает о моей оплошности и тепло приветствует других гостей.

И тут до меня доходит, что он не одет. То есть, одежда на нем, к сожалению, есть. К сожалению, потому что под ней я успела ощутить впечатляющие мускулы. Но он одет не для обеда. На нем строгий черный костюм, значит, это кто-то из персонала отеля.

«Ты просто молодчина, Поппи». Мало того что свалилась на руки незнакомому человеку, выставив себя полной дурой, так это еще и сотрудник отеля, у которого есть работа помимо ловли всяких падающих идиоток.

– Блин, так вы не писатель, правда?

Улыбка сходит с его лица, и оно каменеет. Казалось бы, это должно заставить его выглядеть холодно и зло, но сжавшиеся челюсти только добавляют ему яростной привлекательности. Кажется, у меня сейчас трусики расплавятся.

– Простите, это прозвучало грубо. Я не хотела.

Но момент упущен. Он разворачивается и уходит, не сказав ни слова. Походка у него уверенная и решительная, я не могу отвести взгляд. Мужчина направляется к сцене, по пути что-то говоря другому сотруднику в черном. И тут, как любой читатель детективов, я складываю картину по кусочкам и понимаю, что он не только не писатель, но и не из персонала отеля. Он охранник.

А я просто недотепа и хамка в придачу.

Женщина на сцене постукивает по микрофону, и внимание всех присутствующих обращается на нее.

– Пожалуйста, займите свои места, начинаем.

К счастью, на всех тарелках лежат карточки с именами гостей, так что мне не придется самой подбирать место. Я нахожу свою карточку, сажусь и вешаю сумку на спинку стула. Некоторые из гостей оставили сумки и кейсы возле рабочих столиков, но моя паранойя не позволяет расстаться с ноутом и рукописью, моим детищем.

Джей Эй Фокс подходит к микрофону:

– Приветствую всех присутствующих!

Ее аристократический британский акцент я запомнила, когда впервые услышала ее интервью с Опрой. Жаль, что я не могу достать ноутбук и записать то, что она говорит. Компьютер для записей имеется, но передо мной стоит тарелка, и на столе места нет. Впрочем, мы не на лекции в колледже, так что вряд ли здесь это принято.

– Я знаю, что вы все очень занятые люди, и ценю, что вы выкроили время, чтобы забежать перекусить со мной. – Она оглядывает зал. – Надеюсь, что к концу этой встречи мы все будем полны не только едой, но и новыми идеями и вдохновением. Не могли бы вы встать и представиться, пока персонал разносит еду. Спасибо.

Джей Эй Фокс кивает женщине за столом слева, та встает и говорит четким, уверенным голосом. Она явно не впервые на подобном мероприятии:

– Меня зовут Луиза Магнум, я автор цикла бестселлеров «Семья Оукхерст».

Ага, я ее знаю, хотя в лицо до этого не видела. Встает следующая женщина, и так по кругу, причем каждое следующее имя впечатляет еще больше. Когда очередь доходит до меня, я тоже представляюсь. Но и здесь не обходится без проблем:

– Здравствуйте. Я Вуди Попсток… то есть Поппи Вудсток. Я написала «Любовь в Грейт-Фоллз».

Так, раз мне удалось произнести нормальные слова на нормальном английском, и меня не стошнило от страха, значит, все прошло нормально. Но лучше не рисковать и не прикасаться к цыпленку с картошкой, которого поставил передо мной официант.

После того, как все представились, Джей Эй Фокс снова берет микрофон:

– Пожалуйста, не стесняйтесь. Если уж вам приходится слушать болтовню старой дамы, то хоть поешьте.

Вместе во всеми я беру вилку и притворяюсь, что наслаждаюсь салатом из латука и помидоров под соусом ранч, пока выступает сама Гранд-Дама.

Она рассказывает, как знаменитая картина подарила ей вдохновение для последнего романа, и это на самом деле интересно. Удивительно представлять, как вихрь разрозненных мыслей и образов сливается в единую историю, способную захватить сердца читателей.

– Ну и само собой, я должна напомнить, что самое главное – это хороший редактор. – Реплику встречают взрывом смеха. – Если бы не редактор, мой роман никогда бы не закончился, и смысла там не было бы вообще.

Слушатели смеются, и она продолжает делиться деталями писательского ремесла, которые понятны только другим авторам. Все это очень интересно, но я ловлю себя на том, что постоянно поглядываю туда, где справа от сцены стоит… он. Тот красавчик в черном, который мог бы стать главным героем любой книги и с легкостью сделать ее бестселлером только благодаря описанию его невероятной внешности. Глава один – глаза, глава десять (дюймов)…

Пару раз мне удается глянуть на него незаметно, но потом волоски у меня на шее поднимаются дыбом, я поворачиваю голову и вижу, что он пристально смотрит на меня. Он подмигивает, я краснею и перевожу взгляд на Джей Эй Фокс, размышляя, что, возможно, он и есть то вдохновение, которое, по ее мнению, абсолютно необходимо для творчества. Этакий секс-символ, достаточно нахальный, чтобы быть плохим парнем, и достаточно добрый, чтобы подхватить меня, когда я упала. Мысленно я уже корректирую образ Райкера, героя моей книги, добавляя жесткости его волосам и прикидывая, куда можно вставить сцену с падением героини.

Выдумка вдохновляется реальностью, так почему бы и нет? Говорят, даже у «Ромео и Джульетты» была реальная основа.

Выступление заканчивается слишком скоро, на мой взгляд, и Гранд-Дама отправляет нас за рабочие столики. Насколько я понимаю, мы должны ходить по залу и беседовать друг с другом, но тут я замечаю, что одна из женщин, смеявшихся надо мной, сидит за тем же столиком, на котором лежит карточка с моим именем.

К счастью, остальные две участницы радушно улыбаются. Мы достаем ноуты. Одна из них пишет любовные романы эпохи Регентства, вторая специализируется строго на ЛГБТ-тематике.

– Откройте новый документ, – говорит Джей Эй Фокс. – Быстро напишите основную идею книги, над которой сейчас работаете. Изящный слог и подробное изложение не требуются. Достаточно сюжета, имен героев, основных коллизий и их разрешения. У вас пять минут.

Паника во мне борется с возбуждением. Я здесь, в комнате, где творится магия. Но тут все участники прилипают к мониторам, я делаю то же самое и быстро набираю основную идею «Неприятностей в Грейт-Фоллз». Вот в таком чистом виде сюжет обретает смысл. Самое сложное тут – из двухсот слов синопсиса сделать триста страниц романа.

– Время вышло, – произносит Джей Эй Фокс. – А теперь пропустите несколько строчек и дальше напишите, в чем состоит ваша основная проблема при работе над книгой. Если таковой не найдется, – тут она делает драматичную паузу, – значит, вы куда лучший автор, чем я.

Мы все смеемся и снова принимаемся за работу. Я пишу о своих проблемах, но не с романом, а с завышенными ожиданиями как от себя самой, так и от Хильды и издательства. И как это привело меня почти к полному писательскому блоку. Оттого, что я выкладываю все на бумагу, становится легче, и хочется надеяться, что наставник вроде нашей Гранд-Дамы сможет мне помочь.

– Отлично. А теперь работайте дальше или обсуждайте ваши проблемы между собой. Это поможет обрести дополнительное вдохновение, а также помочь другим с их трудностями. Я тем временем буду приглашать вас к себе по одной.

Фанатка внутри меня взвизгивает от восторга, и я едва удерживаюсь, чтобы не начать приплясывать. Я поговорю с Джей Эй Фокс с глазу на глаз. Мои мечты исполнены, и теперь я могу умереть счастливой.

За нашим столом завязывается беседа, и я болтаю с двумя приятными соседками.

– Знаешь, у меня была такая же проблема, когда мне впервые пришлось писать сцену с двумя парнями, – говорит Ясмина. – То есть, это горячо и все такое, но я же не знаю, как это на самом деле, понимаете?

– И что ты сделала? – спрашивает Винни, которая пишет про Регентство.

– Пошла в гей-бар в своем городе и поделались проблемой с барменом. Он посоветовал сесть за столик, и следующие шесть часов я покупала выпивку мужикам, которые радостно рассказывали все, что мне нужно. Поверьте, после этого блока как не бывало.

– Ну, с технической точки зрения я знаю, что вилка А вставляется в розетку Б, – замечаю я.

– Может, в этом и есть твоя проблема? – хихикает Винни. – Розетки могут быть разные: есть П, есть Г, и даже Р.

Элизабет, та самая вредина, что смеялась надо мной, первый раз вступает в разговор:

– Р – это что такое?

– Рука, дорогуша, – отвечает Винни. – Остальные тебе тоже нужно пояснить?

Ага, похоже, не я одна ощущаю исходящие от Элизабет флюиды стервозности. И Винни явно за словом в карман не лезет.

Мы продолжаем писать, но я невольно провожаю взглядом каждую счастливицу, направляющуюся к сцене. Беседуют они довольно долго, минут по пять. Потом они рассказывают о своих романах, фотографируются на память и получают экземпляр «Похитителя картин» с автографом.

Я с нетерпением жду своей очереди.

Проходит целая вечность, но наконец помощница Джей Эй Фокс дотрагивается до моего плеча, я встаю и, прежде чем пойти к сцене, убираю ноут в сумку. Это мое детище.

– Я так рада вас видеть. – Я протягиваю руку, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. – Уверена, что вы не в первый раз это слышите, но я начала писать благодаря вам.

Она пожимает мне руку и тепло улыбается:

– Поппи, я тоже очень рада познакомиться. Мне очень понравилась «Любовь в Грейт-Фоллз». – В ее глазах пляшут искры, а у меня отваливается челюсть. – Да-да, я читала вашу книгу. Думаю, все тут ее читали.

Она смеется, словно хорошей шутке, а я глазею на нее, разинув рот, как рыба.

– В нашем городе появилась новая писательница, и она чертовски хороша.

Мои мозги наконец-то включаются, и я снова обретаю способность говорить, хотя и выпаливаю то, что не следовало говорить вслух:

– По-моему, я сейчас описалась от счастья!

На это даже помощница Джей Эй Фокс смеется, и я слышу за спиной низкий смешок, переходящий в покашливание. Обернувшись, обнаруживаю того самого сексуального охранника. Ну конечно, он все слышал.

– Если у тебя какие-то проблемы с текстом, мы можем их обсудить, но мне бы не хотелось заранее узнать содержание. Я с нетерпением жду, когда смогу прочитать «Неприятности в Грейт-Фоллз», и мне не хочется подхватить спойлер.

Я моргаю, стараясь не выказать разочарование. Я-то надеялась, что она сможет подсказать мне какие-то важные вещи. Не могу же испортить ей впечатление от будущей книги тем, что основная моя проблема в героях, которые ведут себя, как дохлые рыбы, и между ними никак не завязываются чувства. О боже, она сказала, что собирается прочитать мою книгу!

– Ну конечно, – осторожно говорю я. – Не могли бы вы подсказать, что делать с писательским блоком? Я словно уперлась в каменную стену.

Я делаю вид, что бьюсь лбом о невидимую преграду, потому что даже писатели теряют дар речи перед такими мэтрами, как Гранд-Дама любовных романов.

Она задумчиво поджимает губы и наконец усмехается:

– Ничего страшного, моя милая. У тебя просто-напросто кризис второй книги.

– Именно этого я и боялась, – отвечаю я. – Слишком много людей ждут от меня настоящий Большой Шлем, а я в ужасе, что промажу. Впрочем, вы, наверное, не разбираетесь в бейсболе?

Джей Эй Фокс ласково улыбается:

– Он похож на крикет, так что я могу понять, о чем идет речь. Ты напоминаешь мне меня саму, когда я только начинала писать. Просто найди себя и никого не слушай. Только свое сердце.

– Ваше время истекло, – вежливо напоминает помощница. – Мисс Фокс, нам нужно сделать фото на память и подписать книгу.

Я понимаю, хотя и разочарована. Это всего лишь обед и семинар, встреча не рассчитана на целый день. Следуя указаниям, я кладу сумку на стол и подхожу к Джей Эй Фокс. Ассистентка держит планшет:

– Три, два, один…

Сексуальный охранник позади нее вдруг ловит мой взгляд. Он стоит неподвижно, но я замечаю, как он на долю секунды поднимает глаза к потолку, и…

И зал погружается в темноту.

На секунду все молча замирают, а потом начинается сущий бедлам. Кто-то визжит с перепугу, вокруг меня суета. Кто-то хватает меня за плечи, и на мгновение мне кажется, что меня хотят похитить, но меня просто бесцеремонно отталкивают в сторону.

Само собой, им же нужно обеспечить безопасность знаменитости. А я просто путаюсь под ногами.

Я охаю и падаю. На этот раз никто меня не подхватывает, и я растягиваюсь на жестком полу. Платье наверняка задралось, но в темноте все равно никто не увидит.

– Пожалуйста, оставайтесь на своих местах и сохраняйте спокойствие, – отдает приказ низкий голос, и в комнате потихоньку восстанавливается порядок. Когда глубокий мужской бас приказывает вам сохранять спокойствие… вы успокаиваетесь.

Через минуту включается свет. Два охранника стоят по бокам от Джей Эй Фокс. Один высокий блондин, другой лысый, и оба смотрят на меня, как будто это я виновата. Ну да, конечно, это я специально выключила свет, профукала возможность сфотографироваться с моим кумиром и разлеглась на полу, чтобы продемонстрировать свои прелести.

Я пытаюсь встать, а все разом начинают говорить, что свидетельствует о том, как они испугались, но вроде бы все в порядке. Охрана решает, что опасности нет, хотя блондин по-прежнему поглядывает на меня с подозрением, словно я могу напасть на Джей Эй Фокс при любом удобном случае. «Черная роза» по-прежнему стоит на подставке, свет горит как положено. Удостоверившись, что я не пострадала, помощница направляет меня обратно на мое место.

Я сажусь, и только тогда до меня доходит самое главное. Исчез не только тот сексуальный охранник, но и… моя сумка! Сумка с ноутбуком!

О нет!

Глава 5

Коннор

Я торопливо иду к запасному выходу, по шее течет холодный пот.

Дело чуть было не кончилось полным провалом. Свет выключился в положенное время, но тут вступил в действие закон подлости. Футляр, который мне передал ХП, оказался полным дерьмом.

Во-первых, внутри был не шелк, а какой-то дешевый заменитель, и, когда я стал вынимать копию из футляра, проклятая сумка буквально разорвалась пополам. Картину-то я подменил без проблем, но дальше пришлось соображать на ходу.

Не нести же краденое прямо в руках, поэтому я схватил первую попавшуюся сумку, как можно осторожнее сунул туда «Черную розу» и растворился в темноте. Мне никто не мешал, и я беспрепятственно пошел к выходу из зала, пока все возились с распредщитами. Через две минуты я уже был в коридоре. Свою черную рубашку засунул в сумку, оставшись в модной футболке, и ничем не отличался от постояльцев отеля.

Еще через две минуты я вышел через боковую дверь, прошел мимо бассейна, перепрыгнул через живую изгородь и растворился в потоке прохожих в квартале от отеля. Лучше и не придумаешь.

Но я терпеть не могу, когда что-то идет не по плану. Я все изучаю и предусматриваю каждую мелочь, но вот этого не предвидел. Несмотря на успех, это мой промах. Уезжая прочь, я раздраженно хлопаю ладонью по рулю. Я зол на самого себя, но это послужит мне хорошим уроком.

Серьезно, это что была за сумка такая? Хотите украсть картину и даете вору кейс, который рвется пополам?

Я тоже хорош, не проверил заранее. Возись теперь с этим, размышляю я, сердито глядя на черную кожаную сумку на соседнем сиденье. Черт, чья это сумка?

Я мысленно заново проигрываю сцену в отеле. У помощницы была черная сумка, но поменьше, больше похожая на ридикюль. А эта большая и плоская, типа курьерской. И тут меня озаряет – да это же сумка той хорошенькой неловкой рыжухи. Я смеюсь, качая головой: сегодня явно не ее день.

Хуан Пабло должен ждать меня в темноте возле того же склада. Уже стемнело. Я осторожно оглядываюсь, боясь новых сюрпризов, но вокруг вроде бы никого нет. Я паркую машину, открываю окно и присвистываю. ХП появляется из-за груды ящиков:

– Привет. Ты один?

Не стоит задавать этот вопрос людям моей профессии: это означает недоверие. Я стазу настораживаюсь:

– Со мной парочка друзей, одного зовут Смит, другого – Вессон.

На самом деле оружия у меня нет, это слишком рискованно. Если меня поймают с краденым, я могу отбрехаться, что всего-навсего недотепа курьер, и последствия будут не столь серьезны. Но если добавить к этому еще и срок за ношение… это уже совсем другое дело.

Но ХП этого не знает, и моя шутка вызывает у него смех:

– Расслабься, приятель, мне просто не видно, есть ли кто еще в машине, кроме тебя.

Я даже не оглядываюсь на окна пикапа. И так знаю, что они тонированные, поэтому только пожимаю плечами.

– А ты один? Я же должен был отдать картину Боссу из рук в руки.

ХП только глаза закатывает:

– Ага, а я бы не отказался кое-что передать из рук в руки Селене Гомес. Ты же знаешь, какой Босс параноик, ему вечно кажется, что федералы сели на хвост…как будто их вообще волнует искусство.

ХП волен думать как ему угодно, но я склонен согласиться с Боссом. Федералов как раз очень интересуют кражи предметов искусства и люди, этим занимающиеся. Но дело в том, что доверие должно быть обоюдным, и мне совсем не по душе, что, потратив столько времени и рискнув собственной шкурой, я не встретился с человеком, который меня нанял. Я предпочитаю знать, кто отдает приказы и платит, а Босс упорно избегает любых контактов.

Я еще раз оглядываюсь на склад: если Босс опасается встречаться со мной, мне тоже становится неуютно.

– Значит, переносим встречу? – Я с подозрением смотрю на Хуана Пабло.

Тот хмурится:

– Ты с ума сошел. Давай я заберу эту штуку и передам ему. Встречу с ним организуем в другой раз. Скажем, для следующего задания.

– Я могу передать и сам, – упираюсь я. – Тем более что мне нужно обсудить с ним… кое-какие проблемы с сервисной поддержкой.

– Не получится. Ты знаешь установленный порядок: ты проворачиваешь дельце, я передаю полученный продукт, и дальше все как обычно. Все претензии, вопросы и жалобы тоже через меня.

У меня куча вопросов по поводу установленной процедуры, но если я начну расспрашивать, ХП только больше будет упираться. Работа на Босса – дело серьезное. Он заправляет всем черным рынком предметов искусства, и злить его рискованно.

ХП отлично знает, что деваться мне некуда. Я неохотно открываю дверь и достаю с сиденья черную сумку. ХП недовольно поднимает брови:

– Где та сумка?

– Я же сказал, есть вопросы к сервисной поддержке. – Я вытаскиваю и показываю половинки кейса. – Пришлось решать вопрос на ходу.

– Черт возьми, вот незадача. Ладно, разберусь.

– Да уж, разберись, пожалуйста. Пакеты из супермаркета и те надежнее. Так что, как видишь, мне пришлось импровизировать. Не благодари.

ХП пропускает сарказм мимо ушей, открывает сумку и достает «Черную розу», присвистнув от восхищения:

– Смотри-ка, вообще отличить невозможно.

Я только хмыкаю. Не мое дело, если он не способен увидеть различия. ХП опять заглядывает в сумку:

– А это что такое?

Он достает ноутбук, и я чуть в обморок не падаю:

– Блин, я даже не видел, что он там лежит!

Я тянусь за ноутбуком, но Хуан Пабло поднимет руку:

– Оставь, я сам его выброшу.

– Не надо, давай я его заберу, – быстро отвечаю я, сам не знаю, почему.

– Что ты еще придумал? Ты же не можешь его вернуть. Ушел чисто, вот и сиди тихо. Особенно если учесть, что у Босса какие-то неприятности. Так что лучше залечь на дно и подольше не показываться на глаза. Ноутбук я заберу.

Это не вопрос. Он переворачивает ноут, разглядывая наклейки на оборотной стороне, и негромко присвистывает.

– У моего сына есть такой. Похоже, хорошая вещица. Ему понравится.

Сыну? Не знал, что у ХП есть дети. На всякий случай запоминаю эту инфу. Я предпочел бы вернуть ноут рыжей, но ХП прав. Это была бы ошибка новичка, не с моим опытом такие совершать.

Я пожимаю плечами. Жаль, что я ничего не могу сделать, но, по крайней мере, ноутбук кому-то пригодится. Я мысленно ставлю галочку, что вопрос с передачей картины и неожиданная проблема с ноутбуком решены.

– Ну что, лады?

ХП кивает, но я продолжаю:

– Хотелось бы встретиться с Боссом в ближайшем будущем. Я показал себя в деле, доказал свои умения и преданность. Я хочу знать, на кого работаю.

ХП отмахивается, снова закатывая глаза:

– Когда звезды подскажут ему, что опасность миновала, он сам пригласит тебя на ужин и рюмку виски. Просто он параноик, понимаешь?

Нет, не понимаю, но все равно киваю и залезаю в машину.

– Ладно, до нового дела.

Я уезжаю, думая о следующей встрече на сегодняшний вечер. Всем, кто живет в тени и хочет избежать скорого знакомства с тюрьмой, нужен человек, которому можно доверять. У меня такой есть. Этого мастера на все руки зовут Хантер, я знаю его уже несколько лет, и он один из лучших посредников.

– У тебя есть место для меня? – Я заезжаю в его гараж и выхожу из машины.

Хантер уже достал сменные номера и принимается за работу. С номерами все будет в порядке – Хантер знает свое дело, он еще осторожнее, чем я, и достоин доверия.

– Держи ключи. – Он кидает мне связку. – Не так круто, как ты привык, но сойдет. Поживешь в хорошем месте, как нормальный человек, а не в какой-то дыре.

Он говорит о моем настоящем доме, где я давно не был. После каждого дела я предпочитаю отсидеться в безопасном месте и убедиться, что все чисто, прежде чем возвращаться домой. К тому же период вынужденного безделья позволяет исследовать рынок, узнать, кто ищет, кто покупает и кто это крадет. Люблю быть в курсе дел и знать всех игроков.

Хантер такой же, что бы он ни говорил. Он так часто переезжает с места на место, что я даже не знаю, где его настоящий дом, хотя уверен, что где-то он у него есть. У людей его возраста дом обычно уже имеется. Не сказать, что Хантер старик, но, по крайней мере, лет на десять опытнее меня. Мне бы тоже не помешало к сорока годам обзавестись хорошей хатой.

– Мне без разницы, сойдет любая нора. Это просто перевалочный пункт и база для работы.

– Не все так плохо. – Порывшись в кармане, Хантер достает клочок бумаги с адресом и информацией о квартире. Было бы глупо попасть в полицию из-за ненароком сработавшей сигнализации. – Для разнообразия поживешь в хороших условиях. Считай, что это отпуск, а не перерыв между работами. После такого дела можешь позволить себе побездельничать недельку-другую.

– Я бы и рад, но Босс так и не появился.

Хантер как раз меняет номерной знак. Оторвавшись от работы, он поднимает голову. Глаза у него серые, он задумчиво ерошит светлую бороду:

– Блин, похоже, накрылся твой отпуск. Что случилось?

– Не знаю. – Я прислоняюсь к машине. – Наверное, в последнюю минуту ему что-то почудилось. С оплатой все в порядке, деньги перевели, но в лицо я его так и не видел. Не нравится мне это.

Хантер что-то тихо бурчит, продолжая возиться с номером:

– Понимаю. Ты же любишь все держать под контролем и планировать заранее. Но люди не всегда вписываются в чей-то план, Коннор.

– Вот именно поэтому я и работаю с такими спецами, как ты. Спасибо, будем на связи.

Хмыкнув, Хантер заканчивает прикручивать номер и одобрительно стучит костяшками пальцев по капоту. Он слишком хорошо знает свое дело, чтобы похлопать по номерному знаку и оставить отпечатки пальцев или ладони.

– Береги свою задницу, – серьезным тоном напоминает он, скрестив руки на груди.

Я киваю и исчезаю в темноте ночи. Читаю адрес и быстро еду в тихий райончик. Даже в потемках вижу, что Хантер не соврал: по сравнению с моими обычными норами это просто шикарное убежище. Обычно мне в первую очередь приходится заезжать в ближайший круглосуточный супермаркет и закупать на полсотни долларов средства от крыс и тараканов.

Этот дом совсем другой. Здесь даже есть маленький дворик, отдельная дорожка к гаражу и симпатичный почтовый ящик, похожий на игрушечную пожарную машину. Минут пятнадцать я кружу по окрестным улицам, чтобы понаблюдать за районом.

Убедившись, что все в порядке, я паркую машину, прихватываю сумку и открываю дверь ключом, который дал Хантер. Я запираюсь изнутри и только после этого включаю свет. В гостиной нет ничего, кроме дивана и телевизора. Отсюда видно кухню. Благодаря Хантеру холодильник наверняка забит моим любимым пивом и кучей замороженной еды. Обо всем остальном придется позаботиться завтра.

Сегодня я слишком устал, так что включаю сигнализацию и направляюсь осматривать спальни. Потом принимаю душ, натягиваю шорты и падаю на кровать. Во сне я вижу печальную женщину с «Черной розы». В какой-то момент ее лицо превращается в лицо той веснушчатой ярко-рыжей красотки, которая свалилась мне в объятия, и которая сейчас наверняка переживает из-за пропавшего компьютера. Ее лицо тоже печально, словно я разбил ей сердце. Мне жаль ее, но я ничего не могу поделать.

Глава 6

Поппи

– Мисс Вудсток?

Голос принадлежит высокому блондину, который стоит в дверях на другой стороне комнаты. Секретарша даже не поднимает на меня голову и не отрывает глаз от экрана компьютера, когда я прохожу мимо. Но я вижу, что пальцы на клавиатуре почти замерли.

Впрочем, вряд ли она вообще хочет видеть меня, учитывая, какой разнос я ей устроила десять минут назад. Не то чтобы я стремилась соответствовать стереотипу о бешеном нраве рыжеволосых… но сейчас всем присутствующим лучше бы надеть противопожарные костюмы. Я не хвастаюсь своим поведением, но сейчас я в отчаянии и готова рвать и метать. Особенно после того, как целых два часа охранники игнорировали меня, спрашивая, не забыла ли я свой ноутбук где-то в другом месте. Затем меня препроводили в полицейский участок. Я надеялась, что уж здесь-то мне помогут, вместо этого пришлось сидеть и ждать, пока у кого-нибудь «найдется время со мной побеседовать».

– Да, это я. Спасибо, что приняли меня. – Я стараюсь говорить как можно спокойнее.

Я прохожу в кабинет мимо блондина и чувствую на себе его взгляд. Особенно на заднице. Красное платье, которое выглядело утонченно и шикарно на обеде, сейчас заставляет меня чувствовать себя уязвимой и чуть ли не голой.

То ли из-за этого взгляда, то ли из-за пропавшей сумки, но я опять начинаю плакать.

Почему, ну почему я не сделала самую разумную вещь и не сохранила копию текста на флешке, в облаке или еще где-нибудь? Скорее всего потому, что написанное казалось мне бездарным и я не хотела думать о тексте, как о каком-то «финальном» варианте.

– Я детектив Джакс Картер. Пожалуйста, присядьте, и расскажите, что вас сюда привело.

– Ну, я была на рабочем семинаре для писателей, устроенном Джей Эй Фокс… – начинаю я уже, пожалуй, в третий раз.

Я рассказала все охране и персоналу отеля, рассказала патрульным полицейским, которых вызвали, потом секретаршам в приемной…Что, опять все с начала?

– Понятно. – Детектив Картер бросает взгляд на лежащий перед ним листок бумаги. Наверное, патрульные передали ему отчет. – Значит, вы писательница?

– Да, – отвечаю я как можно спокойнее. – Погас свет, меня кто-то толкнул, и я упала на пол.

– Да, здесь все записано. Охрана мероприятия встревожилась, и я понимаю, почему. Похоже, мисс Фокс какая-то знаменитость.

– Но я же не нападала на нее, – продолжаю я, стараясь сохранять спокойствие, несмотря на его намек, что я сделала что-то не то. – Когда включили свет, и охранники поняли, что я не представляю никакой угрозы, они помогли мне подняться.

«Попутно продемонстрировав всему миру мое утягивающее белье», – бормочу я про себя, но явно недостаточно тихо, потому что вот теперь детектив явно заинтересовался.

– Продолжайте.

– Я пошла обратно к столику, за которым работала, и тут поняла, что моя сумка пропала. Я положила ее на стол на сцене, чтобы сфотографироваться с Джей Эй Фокс, и, когда включился свет, сумки там не было. Охранники искали ее вместе со мной, но она словно испарилась. Мне кажется, ее забрал тот другой охранник.

Детектив Картер задумчиво похлопывает пальцами, наклоняясь вперед, чтобы лучше слышать меня – или лучше рассмотреть мое декольте. Не знаю, что его больше интересует.

– Какой другой охранник? – спрашивает он.

– Там был еще один охранник на сцене. Он смотрел прямо на меня как раз, когда погас свет, а когда свет включили, этого парня уже не было. И моей сумки тоже.

Я развожу руками, словно связь этих вещей абсолютно очевидна.

Детектив снисходительно улыбается:

– Кто-нибудь еще видел этого охранника?

– Помощница мисс Фокс сказала, что их всех наняли специально для этого мероприятия. Никто не знал, как его зовут. Один из охранников припомнил, что имя вроде начиналось с К… Кайл, Коул… что-то вроде того. Они и сами друг друга не знали.

– От этой информации мало толку, – сухо замечает детектив. По-моему, он просто рассеянно рисует каракули на отчете.

– Какая информация о моем компьютере вам нужна? – спрашиваю я. – Цвет, модель?

Я пытаюсь добиться, чтобы кто-то начал заниматься этим делом. Мне нужно, чтобы мне как можно скорее вернули мой ноутбук. Разве скорость не важна, как в случаях с похищением человека? Первые четыре часа – всегда решающие.

– Что было в этом ноутбуке? Зачем его красть?

– Моя рукопись!

Детектив смотрит на меня с недоумением, и я поясняю:

– Моя книга. Я же писательница, как вы сами сказали.

Он весело прищуривается, готовый рассмеяться:

– А что вы такого пишете, что кому-то понадобилось красть вашу рукопись? Я слышал, что бывают совершенно чокнутые поклонники, но чтобы кто-то украл книгу… это уже чересчур. В сумке точно не было ничего, кроме компьютера?

Он так на меня смотрит, что я нервно скрещиваю ноги, стараясь не ерзать на месте. На глаза снова наворачиваются слезы. Я кажусь себе такой маленькой и нелепой, что хочется свернуться калачиком и исчезнуть.

Может, все происходящее – знак, что этой книге не суждено быть написанной. Работа и так шла тяжело, но я старалась изо всех сил. Может, судьба просто подсказывает мне бросить все это дело.

Видя, что я расстроена, детектив явно решает, что достаточно сделал для того, чтобы поставить меня на место, и добродушно протягивает бумажный платочек:

– Милочка, успокойтесь. Посмотрим, что можно сделать.

Таким же искренним тоном обычно пытаются впарить «настоящий» Ролекс за два доллара. Легче мне не становится. Снисходительное «милочка» раздражает, но, вместо того, чтобы возмутиться, я беру платочек и вытираю слезы.

– Расскажите, о чем ваша книга. Может быть, пригодится при расследовании.

– Это любовный роман, продолжение моей первой книги. – Я пытаюсь успокоиться.

– Ах, любовный роман.

Уголки губ детектива слегка дергаются в сдерживаемой усмешке, и сразу становится понятно, что он об этом думает.

– Это типа порно для женщин? Вздымающиеся груди и обнаженные мечи? Или у вас посовременнее: красные комнаты, хлысты и наручники?

Как ни странно, его откровенное презрение помогает: я перестаю плакать и опять начинаю злиться. Меня не смущает то, о чем я пишу, и слова детектива только подогревают мой гнев. В этом мире люди постоянно делают друг с другом самые мерзкие вещи. Так что плохого в том, чтобы писать о сильных независимых женщинах, о мужчинах с добрыми сердцами и любви, которая всегда заканчивается счастливо?

Что, блин, не так с любовью?

Да, иногда персонажам нужно время и помощь, чтобы превратиться из плохих парней в настоящих героев, чтобы слабость стала силой. Но так бывает и в реальной жизни.

Так что нет, я абсолютно не стесняюсь своей работы. Я расправляю плечи и смотрю на детектива в упор, ощущая, как все сильнее разгорается во мне злость. Какое право имеет этот человек… какой-то детектив Джакс Картер судить настолько поверхностно и грубо о чем-то, что так много для меня значит, и считать то, что моя душа и сердце выплескивают на страницы белой бумаги, всего лишь дешевым описанием секса?

Да пошел он.

– Знаете что? Забудьте! Сказала бы спасибо, да не за что, говнюк ты чертов. – Я специально повышаю голос, чтобы меня слышали другие офицеры и даже секретарь в приемной. – Мой агент свяжется с вами насчет полицейского отчета, чтобы мы могли подать на возмещение расходов.

Понятия не имею, что Хильда или издатели смогут сделать по этому поводу, но мне понадобится их поддержка, раз уж приходится иметь дело с таким придурком, как этот Джакс Картер. Мне жутко хочется дать оплеуху этой снисходительно посмеивающейся роже или просто оторвать ему голову. Про себя я благодарю папу. Рыжие волосы я унаследовала от матери, а взрывной темперамент и боевой дух – от отца. И сейчас я готова сражаться. Я встаю и вызывающе смотрю на детектива.

У него ошарашенный вид, возможно, от моих выражений или от того, что я вообще посмела бросить ему вызов. Наверняка он настолько привык чувствовать себя самым крутым перцем в округе, что дерзость женщины вводит его в ступор.

Он встает, чтобы стать выше меня и не выказать смущение после моего взрыва:

– Мисс Вудсток, подождите…

– Слишком поздно, мать вашу, – резко отвечаю я.

Все, мое желание сотрудничать с полицией пропало напрочь, и я, не мешкая, решительно выхожу из комнаты, стуча каблуками по плиткам пола.

Секретарша вздрагивает, когда я прохожу мимо нее, она явно слышала все до последнего слова. Вот и хорошо. Я хочу, чтобы все, от самого последнего патрульного до начальника полиции, знали, насколько грубо и презрительно вел себя детектив Картер.

– Мисс Вудсток, все в порядке? – спрашивает секретарша.

Наверняка рада, что кому-то еще досталось от меня, после того, как я наехала на нее в приемной. Впрочем, она также рада, что кто-то слегка поубавил мой пыл.

– Нет, не в порядке. Если вам приходится с этим работать каждый день, я прошу прощения за ту кучу дерьма, которую вывалила на вас раньше. Вам и так этого хватает.

Она вскидывает брови, но во взгляде явно читается «вот тут ты права, сестренка», так что мое извинение принято.

Я ухожу, не обращая внимания на нерешительную просьбу детектива вернуться и ответить на вопросы. Да пошел он.

* * *

В девять утра звонит телефон. Голова у меня тяжелая от недосыпа, и такое впечатление, что все случилось не прошлой ночью, а лет десять назад. Вчера я заела стресс, сожрав практически все сладкое, соленое и вредное, что было у меня в кладовке. Я бреду на кухню за чашкой кофе, вижу в зеркале полосатого енота и вспоминаю, что даже не умылась на ночь.

Весь вечер я рыдала, металась по комнате, опять рыдала и опять металась. Орешек с Соком в конце концов решили, что тут ничего не сделаешь, и завалились спать в углу. Периодически я дремала пару часов между пачками печенья «Орео» и пакетами чипсов с солью и уксусом.

Надо собраться с силами и позвонить Хильде, но мне так не хочется это делать, что я оттягиваю момент всеми известными способами. Я иду в туалет, потом умываюсь, чтобы не выглядеть страшилищем, когда придется ей позвонить. Фальшиво улыбаюсь отражению в зеркале, пытаясь обрести уверенность, но иллюзию разрушают крошки печенья, застрявшие между зубами. Я наскоро протираю зубы щеткой без зубной пасты, но на этом все уловки заканчиваются. Нужно звонить.

Дрожащими пальцами я набираю номер Хильды. Она берет трубку после первого же гудка:

– Рада услышать твое спасибо.

– Хильда, роман пропал.

Хильда, явно ожидавшая поток благодарностей и восторженные рассказы о мероприятии, секунду молчит.

– Что?

Я торопливо, путаясь в словах, объясняю, что произошло. Первый же ее вопрос – словно удар под дых:

– Ты что, не сохранила файл где-то еще?

Я отвечаю стоном. На глаза снова наворачиваются слезы, хотя их вроде бы уже неоткуда взять:

– Хильда, я знаю, что виновата. Я была в полиции. Пока не знаю, как, но я все исправлю.

– Да уж, постарайся пожалуйста, – отвечает Хильда. – Я поговорю с издательством, может, они решат дать тебе еще немного времени, раз придется начинать все с начала. Но пока ты не сдашь книгу, никаких авансовых чеков больше не будет. Живи на то, что есть на счете.

– Да, я понимаю.

Хильда вздыхает:

– Знаю, такое не спрашивают, но как у тебя с деньгами?

Я отвечаю, что хорошо, хотя придется быть аккуратнее с расходами. Деньги у меня еще есть, но большая часть гонорара за первую книгу ушла на покупку дома.

– Хиль, я справлюсь.

– Хорошо. Но вместе с новым ноутбуком сразу купи флешку и заведи привычку постоянно ею пользоваться. – Она смягчает тон. – Я рада, что с тобой все в порядке. Если что-нибудь понадобится, звони, хорошо?

– Хорошо. Тогда до скорого.

– Перезвони вечером и расскажи про новый компьютер.

Хильда вешает трубку. Сзади тявкают. Значит, Сок с Орешком проснулись. Затем раздается рычание и ответный лай. Щенки в стотысячный раз устроили потасовку.

– Потише, ребята, – ворчу я, оглядываясь на них и стараясь не заорать. Они не виноваты, что у меня болит голова. – Мамочка сегодня не в форме.

Сок смотрит на меня. Я готова поклясться, что они в очередной раз вытрясли пару граммов мозгов друг у друга. Но тут мое внимание привлекает гомон соседей и рычание мощного дизеля.

Какого черта? Я подхожу к окну гостиной и вижу толпу соседок-разведенок на тротуаре перед соседним домом. На подъездной дорожке припаркован большой черный пикап.

Новые жильцы? Надо же как быстро. Но почему сбежался весь этот приветственный комитет Отчаянных домохозяек?

Я выхожу на крыльцо, прикрыв дверь перед носом Орешка и Сока, и иду к толпе. Одна из женщин отодвигается в сторону, и я наконец вижу причину радостных приветствий.

Мужчина, вынимающий что-то из багажника, стоит ко мне спиной. Я вижу только, что он высок, широкоплеч и с узкой талией. На нем джинсы и черная футболка, но фигура у него такая, что от этого простого сочетания чуть ли не пышет жаром. Как бы под ним асфальт не начал плавиться.

«Вот почему наши пригородные разведенки затеяли брачные танцы, – весело размышляю я, подходя ближе. – Потом они начнут таскать ему пироги и домашнее печенье. Следующий шаг – кастрюлька с готовым ужином. Все ради того, чтобы попробовать этот соблазнительный фрукт».

Почему мне всегда удается отлично хохмить в мыслях и никогда – на бумаге? Я отмахиваюсь от воспоминаний о пропавшем компьютере и вытягиваю шею, чтобы получше рассмотреть смутно знакомую задницу нашего нового соседа, упакованную в поношенные «Левисы». Это зрелище заставляет меня подумать, не вложиться ли в покупку джинсов.

– Господи, девочка, это как же тебя приперло, если ты уже начинаешь узнавать задницы? – тихо бормочу я про себя.

Мне бы сейчас думать о совсем других вещах.

Но тут парень поворачивается, и я застываю в шоке.

Я его знаю.

Знаю и эту задницу, и говнюка, которому она принадлежит! Это тот самый охранник, имя которого начинается на К и который украл мой ноутбук!

Я едва успеваю осмыслить это, а ярость уже овладевает мной. Я перебегаю двор, перепрыгиваю через низкий заборчик между нашими домами и набрасываюсь на парня с пронзительным воплем валькирии, обещающим мучительную смерть и расчленение. Не обязательно в этом порядке.

– Ах ты проклятое крысиное отродье!

Мое плечо угодило ему в поясницу, он наклоняется, роняет то, что держал в руках, и начинает крутиться на месте:

– Блядь, что вообще происходит? – вопит он, пытаясь стряхнуть меня со спины.

Но я рычу от ярости и решимости, вцепившись в него, как бультерьер. У него мой ноут, и я без своего имущества не уйду.

– Поппи? – Это Джейн, она живет через несколько домов от меня. – Ты его знаешь?

– Еще как знаю! – рычу я сквозь стиснутые зубы.

Он изворачивается, пытаясь достать до меня, но тут я вскарабкиваюсь повыше и начинаю лупить его кулаком по плечам и голове, сопровождая каждый удар воплями:

– Где он? Куда ты его дел?!

Парень пытается дотянуться до меня через плечо, но я повисла на нем как мартышка, хотя мои удары, похоже, не причиняют ему ни малейшего вреда. Спина и плечи у него каменные от мышц. И такая горячая кожа… «Поппи, думай о важном!»

Я сжимаю ногами его талию, стараясь забраться повыше и достать до его лица. Даже супергерои вынуждены защищать глаза в бою.

– Я тебя прикончу! Я тебя на кусочки разделаю и удавлю твоими собственными кишками!

Я же говорила, периодически мне приходят в голову отличные фразы.

Но словами в драке много не сделаешь. Внезапно парень перекидывает меня через голову, я успеваю только взвизгнуть и оказываюсь спиной на траве. На секунду у меня прерывается дыхание, я теряюсь, и это все, что ему нужно. Он делает кульбит, оказавшись надо мной, его мощная рука давит на мои плечи, а коленом он прижимает мои бедра к земле. Я верчусь и пытаюсь вырваться, продолжая осыпать его градом проклятий.

– Какого черта, женщина, что происходит? – ревет он прямо мне в лицо.

Я моргаю и в шоке замолкаю. Внезапно до меня доходит, как все это выглядит. Я напала на него, а он бросил меня через плечо, как тряпичную куклу. Его бедро между моими ногами, и он так близко, что наше горячее дыхание смешивается.

Он украл мою долбаную книгу!

Ярость, вызванная сотнями бессонных ночей, бесконечных правок, сомнений в себе, в своей способности и в способности моей души создать что-либо достойное. Ярость от того, что мое создание было украдено у меня – эта ярость взмывает к небесам ядерным грибом, требующим справедливого возмездия. Я резко даю ему коленом по мошонке.

Он издает невнятный звук и шлепается на траву рядом со мной, скорчившись от боли.

– Какого дьявола ты пнула меня в яйца? – рычит он.

– Тебя еще не так пнуть надо! – сиплю я в ответ, пытаясь отдышаться.

Так мы и лежим рядышком, усталые и не в силах продолжать схватку.

Одна из соседок, кажется, опять Джейн, кричит собравшимся:

– Дамы, шоу закончено. Похоже, Поппи знает, что с ним делать.

Потом она обращается ко мне:

– Дай мне знать, если понадобится лопата и алиби. Женщины должны помогать друг другу.

Я едва знакома с Джейн, но сейчас она становится моей лучшей подругой. Надо будет отнести ей печенья в следующий раз, когда пойду за покупками.

Соседки начинают расходиться, и вскоре возле нас не остается никого.

Я приподнимаюсь на локте, слыша только свое сиплое дыхание и стоны боли парня:

– Где мой ноутбук?

– Какой еще ноутбук?

Похоже, боль начинает отступать, потому что его скрюченное тело понемногу распрямляется. Я вижу его длинные ноги рядом с моими и вспоминаю, каким широким и мощным было его тело, нависшее надо мной. В иных обстоятельствах это было бы потрясающе.

Я легко сажусь, мысленно благодаря себя за ту кучу упражнений, которые проделала три недели назад в креативной попытке зарядкой снять писательский блок. Чуда не произошло, только живот ныл какое-то время. Надо бы серьезно заняться собой, но сейчас не время думать о нехватке физкультуры. Итак, я сажусь и сгибаю колено, готовясь ко второму раунду. Драка еще не окончена, я прямо-таки ощущаю напряжение между нами.

– Мой ноутбук, который ты вчера украл, – поясняю я, хотя вряд ли парень уже забыл, что делал вчера. – Ты был там, когда выключился свет, и все… Ни тебя, ни ноута. Я знаю, что это ты его взял, как там тебя – Кайл, Коул или еще как. Я хочу свой ноут обратно!

Я тычу в него пальцем с облезлым красным лаком. А ведь только вчера покрасила ногти. Кататься по траве явно вредно для маникюра.

Не желая больше слушать чушь, которую несет парень, я снова набрасываюсь на него и колочу кулаками по груди. Сперва он пытается прикрыть лицо руками, но потом до него доходит, что, несмотря на боевой задор питбуля, на деле я слабее котенка, и он опускает руки на мои бедра. Я сижу на нем верхом, и он откровенно смеется над моей беспомощной атакой, глядя на меня снизу вверх. Его твердый живот вздрагивает от смеха, и это приятное ощущение, но ладони у меня уже болят – грудь у него словно каменная.

– Я ничего не брал, – пытается он выговорить между приступами смеха.

– А вот и брал!

– Докажи!

– Не могу! Я уже разговаривала с охраной и была в полиции. Мне нужен мой ноутбук! – Я в полном отчаянии, и в моем голосе появляются жалобные нотки. – Если я не получу его обратно, мне конец.

Парень сжимает руки на моих бедрах, и мне кажется, что он пытается себя обуздать. Он мог бы легко сбросить меня, но почему-то этого не делает. Вместо этого успокаивается и смотрит на меня с каким-то сочувствием:

– Слушай, давай я куплю тебе новый. Любой, какой захочешь. Идет?

Я удивленно моргаю от подобной любезности, но мою проблему это не решит.

– Нет, не пойдет. Мне нужен именно мой компьютер, в нем моя книга.

Парень запрокидывает голову и в недоумением прищуривается:

– Книга?

Он что, идиот? Я сердито смотрю на него:

– Можно подумать, ты не знал об этом, когда стащил компьютер.

Он собирается что-то сказать, но тут нас прерывает вибрирующий сигнал телефона. Парень поднимает палец с выражением «подожди секунду», словно это не я сижу на нем верхом и контролирую ситуацию, вытаскивает из кармана телефон и с раздражением смотрит на экран.

Он что, на все смотрит с раздражением? Мы знакомы всего два дня, и это выражение не сходило с его лица. Сердитый, сильный, сексуальный… похититель компьютеров.

Боже, у меня проблемы. И этих проблем будет еще больше, если я не получу свой ноутбук обратно.

Парень раздраженно хмыкает и закатывает глаза. Ага, еще одно выражение, я уже насчитала три. Пожалуй, даже четыре, если считать игривую усмешку, когда он меня подхватил вчера.

– Что не так? – вырывается у меня. – Я его раздавила?

Поделом ему, но он только качает головой:

– Нет, все нормально.

– Видно же, что что-то не так.

– Мать у меня… довольно настырная.

Это маленькое признание дается ему с явным трудом. Прежде чем я успеваю воспользоваться этой возможностью, телефон снова звонит. На экране по-прежнему слово «мама».

– Ты собираешься ей ответить?

– Нет.

Ага, мистер как-вас-там! Он, похоже, не понял, что только что преподнес мне оружие против себя на блюдечке с каемочкой.

Не дожидаясь, пока парень что-то сообразит, я с силой щиплю его через рубашку за сосок. Он орет от боли и пытается вскочить, почти сбросив меня, и мне удается схватить его телефон. Я немедленно вскакиваю и отбегаю в сторону, прячась за его машиной, но он вроде не собирается гоняться за мной.

– Отдай телефон!

Я стараюсь держаться по другую сторону машины, потихоньку обходя вокруг кузова.

– А если нет, что мне будет?

Я показываю ему все еще звонящий телефон.

– Не смей отвечать! – кричит он.

Еще один звонок, я нажимаю на прием и на клавишу громкой связи. Приказы на меня никогда не действовали.

– Коннор, какого черта ты не отвечаешь? – раздается сердитый голос пожилой женщины.

Вид у парня куда хуже, чем после моего пинка по яйцам.

– Решил вообще не отвечать на мои звонки? Ты хоть видел, что я тебе написала насчет Кейли? Твоя сестра беспокоится за тебя.

Ага, теперь я знаю, как его зовут. И имя его сестры.

– Извините, пожалуйста, Коннор сейчас не может разговаривать. Что ему передать? – отвечаю я преувеличенно вежливым голосом, словно секретарша.

– Ой… не узнала. Вы, наверное, Скарлетт? – отвечает женщина. – Я постоянно твержу Коннору, что мы бы очень хотели с вами встретиться. Придете завтра на обед? Он же вам рассказал? А на свадьбу?

Я поворачиваюсь к Коннору, у которого неожиданно уязвимый и даже жалобный вид, хотя он и пытается при этом напустить на себя злости. Я усмехаюсь при мысли, что сейчас я на самом деле держу его за яйца. Он медленно качает головой и беззвучно выговаривает «нет».

– Скарлетт? – спрашиваю я в притворном недоумении.

Пауза, потом женщина медленно отвечает:

– Но как же… невеста Коннора.

Он в отчаянии кричит в ответ:

– Мама, я же сказал, что она не сможет прийти. Но я буду.

Даже это обещание дается ему с трудом. Честно говоря, я тоже слегка разочарована тем, что у него есть невеста по имени Скарлетт. Хотя, казалось бы, какое мне до этого дело. Да пусть себе забирает своего вора и врунишку на здоровье.

– Почему Скарлетт не может прийти? – шепотом спрашиваю я у Коннора.

Мы сердито смотрим друг на друга. Но я не собираюсь уступать ни пяди. Может, он и способен кинуть меня через плечо, как пушинку, но сейчас преимущество на моей стороне.

Мне так кажется ровно до той минуты, когда Коннор внезапно огибает кузов и, совершив бросок, которому позавидовал бы баскетболист, хватает меня за руку и пытается отобрать телефон. Мы вырываем мобильник друг у друга.

– Так в чем дело, почему Скарлетт не может прийти? – снова шепчу я.

– Потому что ее не существует. Я выдумал ее, чтобы мать от меня отстала, – неохотно признается он, по-прежнему шепотом. В полном шоке я выпускаю телефон из рук, Коннор победно хватает его. – Мама, я тебе попозже перезвоню, хорошо?

Но я все еще не побеждена. Прежде, чем он успевает дать отбой, я кричу:

– Разумеется, я приду! Разве я могу такое пропустить. Коннор сейчас помогает мне с одной компьютерной проблемой, но я уверена, что мы быстро все решим и успеем на обед.

Он вздрагивает, услышав свое имя. Хотя, может быть, это от того, что я пообещала прийти с ним на семейный обед. Ничего, переживет, потому что я твердо решила использовать эту возможность, чтобы вернуть мой ноутбук. Я знаю, что он у него. Коннор практически в этом признался, иначе почему он предложил купить новый? Явно потому, что ему стало стыдно за кражу. Он не добрый дядюшка, а я не несчастная сиротка.

– Дорогая моя, это замечательно! Я так рада! – быстро отвечает его мать. Если я правильно поняла, она уже привыкла, что сын неожиданно заканчивает разговор. – Ладно, вешаю трубку, пока Коннор не возразил. Пока!

Коннор смотрит на умолкнувший телефон, словно не веря тому, что случилось. Медленно, так медленно, что я почти слышу тиканье секундной стрелки, он поднимает на меня взгляд. В синей глубине его глаз полыхает холодная ярость, золотые крапинки вспыхивают, как искры. Я улыбаюсь и грожу пальцем:

– Привет, женишок. Так как насчет моего ноутбука?

Глава 7

Коннор

Черт возьми, как я позволил ситуации так быстро выйти из-под контроля? Еще два часа назад все было в полном порядке. Я проснулся, съездил в тайник за личными вещами, потом заскочил в круглосуточный гипермаркет за всем остальным.

Даже не знаю, как так случилось. Обычно я контролирую все, даже то, что невозможно контролировать, предусматриваю то, что невозможно предусмотреть, и мгновенно приспосабливаюсь к любой ситуации. А тут меня уделала какая-то рыжая пигалица, ругающаяся, как портовый грузчик, и ведущая себя, как трехлетка, переевшая сладкого.

В полном раздражении я хватаю из кузова сумку и кидаю девчонке, которой удается ее поймать. Правда, внутри нет ничего важного. Я переезжал налегке, зная, что в доме уже есть все необходимое, но мне нужно было забрать одежду. Я достаю еще одну коробку и направляюсь в отрытые двери одноместного гаража.

Девчонка продолжает стоять на месте, поэтому у двери я поворачиваюсь и кричу:

– Ты идешь? Нам явно есть что обсудить.

Это возвращает мне ощущение контроля, злость утихает, и я молча жду девушку у двери. Ее неожиданное появление выбило меня из колеи, но я давно усвоил, что на всякое дерьмо нужно реагировать осмысленно. Это как в шахматах – можно пожертвовать пешкой, чтобы спасти короля, но всегда нужно думать на пару ходов вперед и приспосабливаться к любым изменениям ситуации.

Насколько я могу видеть, Сексуальная Рыжуха большую часть времени способна мыслить вперед примерно на пять минут. Сама она явно считает, что у нее все под контролем, перекидывает мою сумку через плечо и подходит к двери.

– У Хелен здесь были хорошенькие обои в цветочек? Куда они делись?

– Наверное, хозяин дома снял, – отвечаю я, глядя на свежевыкрашенные белые стены.

Понятия не имею, что Хантер тут сделал после того, как выехал прежний жилец. Может, я и не задержусь здесь настолько, чтобы пользоваться кухней, не говоря уже о том, чтобы запомнить обстановку. Уйду, как только предложат следующее дело.

Но девчонке это знать ни к чему. Я ставлю коробку на кухонный стол. Рыжая туда же водружает мою сумку и с вызовом смотрит на меня. Впрочем, это выражение слегка портит прядь рыжих волос, которая выбилась из растрепанного пучка и закрывает правый глаз, придавая ей обманчиво милый вид.

Обдумывая следующий ход, я молча прохожу мимо нее, выпрямив спину и стиснув челюсти. Во дворе прислоняюсь к машине, пытаясь понять, зачем я вообще вожусь с этой девицей.

«Что ты творишь? Ты же знаешь – никаких привязанностей, никаких связей. Ты слишком близок к успеху, чтобы рисковать испортить все из-за какой-то полоумной соседки».

Но я помню свои ощущения, когда она набросилась на меня и когда я подмял ее под себя, а особенно когда она сидела на мне верхом, и мое животное «я» подсказывает, что о на – именно то, что мне нужно. Она не миленькая сладкая девочка, она яростная и сексуальная – очень обольстительное сочетание.

И это означает, что мне нужно без промедления сесть за руль и уехать. В доме нет никаких вещей, без которых я не мог бы обойтись, да и Хантер в случае чего все привезет. Я мог бы сейчас уехать, забыв про девчонку и ее ноутбук, и думать только о следующем деле.

Но она интригует и привлекает меня. Возможно, я самую малость чувствую себя виноватым. Я же не намеренно подставил ее: мне нужна была сумка, и ее сумка просто оказалась под рукой. К тому же я знаю, где – точнее, у кого сейчас ее ноутбук. Будет непросто получить его обратно, но я могу что-нибудь придумать.

Я забираю последние пакеты из кузова, стараясь собраться с духом. Возможно, жизнь на самом деле как шахматная игра, но мне хватает ума понимать, что я далеко не всегда способен контролировать все, как мне бы хотелось. В предстоящем разговоре о ноутбуке… и о моей матери мне понадобится держать себя в руках.

Я заношу пакеты в дом и вижу, что соседка уже открыла коробку и распаковала мои личные вещи.

– Прекрати, это не твое дело, – бросаю я, ставлю сумку поверх той, которую она разбирает, и одновременно отталкиваю ее.

– Да уж, вдруг я что-то сломаю, – отвечает она, доставая старый кубик Рубика.

Я люблю вертеть его в руках, когда нужно подумать. Это моя дзен-игрушка. Следом рыжая достает большую кружку-термос, в которой жизненно важный для меня кофе остается горячим несколько часов. Девушка читает надпись на кружке «Внешне я спокоен, но уже придумал семь способов убить тебя». Она усмехается, словно это шутка, а не чистая правда. Это моя любимая кружка. Ее подарил мне Хантер после одного особенно непростого дела.

– Да уж, похоже, жених у меня сама жизнерадостность.

– Ты мне не невеста, – рычу я в ответ, отбираю кружку и ставлю в раковину, чтобы помыть перед следующей порцией кофе. – Нам надо поговорить.

– Да неужели? – ехидно отвечает девица, насмешливо подбоченясь. – Начнем с того же вопроса: где мой ноутбук?

– Нет, начнем с твоего имени.

– Можно подумать, ты не знаешь. – Она раздраженно прищуривается, откидывая прядь волос с лица, и замирает, видя мой ожидающий взгляд. – Погоди… правда не знаешь?

– Понятия не имею.

– Тогда зачем ты спер мой ноутбук?

Она думает, что меня интересовал компьютер, а не сумка. Может быть, мне еще удастся выкрутиться.

– Это длинная история.

– Ага! – она триумфально тычет в меня пальцем. – Вот и признался. Надо сообщить о тебе в полицию.

Однако после этого заявления она никуда не двигается, и я соображаю, что есть другие варианты развития событий. Вполне возможно, что она не доверяет полиции. Интересно, может, эта сексапильная рыжуха тоже в чем-то замешана? Я продолжаю выжидающе смотреть на нее, и она сдается.

– Меня зовут Поппи[1] Вудсток.

Я весело фыркаю: имя-то у нее говорящее. На меня набросилась лихая рыжая девчонка по имени Маковый цвет. Хотя рыжина ее волос не совпадает с оттенком калифорнийских маков, но что-то в ней действительно напоминает яркое живое пламя цветка.

– Ну конечно, Поппи.

– Да… Коннор. Теперь, когда мы познакомились, не мог бы ты объяснить, зачем украл мой компьютер?

Вздохнув, я достаю телефон и нажимаю несколько кнопок:

– Какую пиццу ты предпочитаешь?

– А не рано для пиццы?

– Для пиццы никогда не рано.

– Тут ты прав, – признает она, не обращая внимания на мою попытку выиграть время для ответа. – Мне с колбасой и халапеньо.

Ее выбор меня не удивляет. Быстрота, с которой они принимает решения, тоже не удивляет. Еще очко в ее пользу. Я привык собирать впечатления о чужих личностях, привычках, слабостях и странностях. Для меня это как учеба перед экзаменом. Сколько раз уже меня выручала эта многолетняя привычка.

Я заказываю пиццу, диктуя адрес, который уже запомнил. Пиццу привезут через полчаса.

Я достаю из холодильника пиво и предлагаю бутылку Поппи. К моему удивлению, она спокойно берет пиво, не комментируя, что еще не полдень и слишком рано. Я успеваю отвернуть крышку, и рыжая благодарно улыбается. Я только небрежно пожимаю плечами. Я не полный невежа, но и не джентльмен. Никогда не было необходимости в этом.

– Так что насчет моего ноутбука? – протяжно спрашивает Поппи, перекатываясь с каблука на носок.

Я отпиваю глоток, размышляя, как объяснить ей ситуацию, не упоминая про «Черную розу». В конце концов решаю, что лучше всего будет полуправда.

– Да, я взял твой ноут. Я отдал его одному знакомому.

– Ты отдал мою сумку? – Она аж заикается от возмущения. – Ты хоть понимаешь, насколько важен для меня этот ноутбук?

– Хороший ноутбук. – Я вспоминаю реакцию Хуана Пабло. – Успокойся, думаю, я могу вернуть его назад.

Девица делает глоток и давится пивом:

– Ах, ты думаешь? Да что, блин, это вообще значит?

– Это значит, что я могу вернуть твой компьютер, – медленно повторяю я. – Я знаю, у кого он, и что он собирается с ним делать.

Поппи шагает ко мне. То ли это смелость, то ли полное безразличие к собственной безопасности – я еще не решил.

– Он мне нужен! – рычит она. – В нем моя рукопись, и у меня дедлайн на носу.

Я поднимаю руки, показывая, что совершенно безобиден. По крайней мере, сейчас.

– Расскажи про рукопись.

Поппи сразу сникает. Ее запал иссяк.

– Я писательница. Встреча с Джей Эй Фокс была для меня очень важна, пока все не полетело в полную задницу из-за тебя. – Она бросает на меня разъяренный взгляд. – Эта рукопись – мое детище. Я работала над ней несколько месяцев. Эти страницы политы кровью, потом и слезами. Мне нужно закончить и сдать книгу к началу следующего месяца, иначе я покойница.

Она выразительно проводит пальцем по шее, но я не думаю, что это буквально: вряд ли у ее издателей есть связи с мафией. Интересно, бывают ли у издательств связи с мафией? А что, вполне может быть. Бандиты ведь тоже читают книги.

Босс обожает искусство и при этом способен убить без малейшего сожаления.

– Ты что, больше нигде не сохранила файл? – удивляюсь я. – Хотя бы в облаке?

– Знаешь, сколько раз за последние годы хакеры добирались до файлов в облаке? Ладно, ладно, я понимаю, что виновата. Сама знаю!

– Тихо, тихо, я уже просек. – Я стучу своей бутылкой по ее бутылке в знак того, что все понимаю, и отпускаю ироничную шутку: – Сделаю все возможное, чтобы ты осталась в живых. Мы вернем твой компьютер.

В ответ она кривит губы и прищуривается, как заправский сорванец:

– Честное-пречестное?

Я киваю, но ей этого недостаточно. Она протягивает мне кулачок с отставленным мизинцем:

– Пожмем друг другу мизинцы в знак нерушимой клятвы. Нарушишь – я тебя точно за яйца прихвачу. Причем ножницами.

Я едва удерживаюсь от смеха, хотя в определенном смысле не возражал бы, если бы она на самом деле потрогала меня за яйца. Я кашляю, чтобы скрыть свои мысли, и мы сцепляемся мизинцами.

– Так, с моим ноутом определились. Теперь расскажи о своей маме – мне же завтра идти к ней на обед?

Я давлюсь пивом, половину выплевываю, а вторая половина попадает не в то горло. Я вытираю рот и рычу:

– Ни на какой обед ты не пойдешь.

– Еще как пойду, – непреклонно заявляет Поппи. – Твоя мама ждет меня. Точнее, она ждет Скарлетт, твою невесту. Зачем ты вообще все это придумал?

Опасно. Опасно было уже то, что я не смотался отсюда, как только рыжая узнала мое имя. Надо просто придумать для нее убедительную ложь. Черт, да мне столько приходится врать, что ложь давно уже кажется более реальной, чем правда.

Но что-то в этой Поппи Вудсток заставляет меня нарушить свои правила… и сказать ей правду:

– Семья у меня очень непростая. И с матерью тоже непросто. Она пытается вмешиваться в мои дела, а я не могу этого позволить. Чем-то она на тебя похожа.

– Такая же милашка и острая на язык? – Поппи с притворным простодушием хлопает светлыми ненакрашенными ресницами.

– Ты совсем не милашка, – ворчу я. – Как ты уже знаешь, у моей сестры скоро свадьба, а это означает, что будет весь этот семейный цирк с дядюшками-тетушками и кучей других родственников. Я не пойду.

– На свадьбу? На свадьбу сестры? – ужасается Поппи.

– И на свадьбу, и на ужин, – мрачно отвечаю я. – В каждой семье есть паршивая овца. В нашей это я. Я не просто паршивая, я еще и радиоактивная овца.

– Все это неважно, мы пойдем. – Она просто воплощение упрямства, а если учесть, что человека упрямее меня еще поискать надо, то это не комплимент. – Сестра наверняка хочет, чтобы ты пришел!

Поппи явно не понимает, что я собираюсь пропустить свадьбу для их же блага.

– Ты что, не слышала? Я радиоактивный. Мать не знает, кто я и чем занимаюсь. Она уверена, что я пай-мальчик и хочет похвастаться мной перед своей сестрой. Она и моя тетя Одри… между ними идет многолетнее состязание, в котором их дети – просто пешки на поле боя. Мне совершенно не хочется в чем-то состязаться с моим кузеном Йеном.

Поппи улыбается в ответ, блеснув белыми зубами, и прячет улыбку за бутылкой.

– Что ты смеешься?

Она качает головой, делая глоток пива, но под моим сердитым взглядом не выдерживает и хохочет во весь голос, указывая на меня:

– Я просто пытаюсь представить себе, как ты соревнуешься с парнем по имени Йен.

Я ощущаю укол обиды из-за усмешки, но тут Поппи немного печально говорит:

– Бедный парень. С таким именем у него с самого начала не было ни единого шанса.

Она на самом деле думает, что я лучше Йена? Поппи не знает его, а все, что она знает обо мне – это что я вру и краду компьютеры. И тем не менее каким-то загадочным образом я оказываюсь победителем ее воображаемого соревнования?

– Да уж, ему на самом деле ничего не светило, – довольно усмехаюсь я.

Между нами устанавливается хрупкая связь. Поппи расслабляется и отпивает еще пива:

– Расскажи мне о себе, а заодно и о Скарлетт, раз уж завтра мне придется играть ее роль.

О господи, опять Скарлетт. Я не успеваю ничего ответить: к моей радости, кто-то звонит в дверь. Правда, я все равно подпрыгиваю от неожиданности и соображаю, что не слышал, как к дому подъехала машина. «Возьми себя в руки, Коннор, и не отвлекайся на пустяки. Мало ли кто может приехать вместо доставщика пиццы».

Я забираю пиццу у курьера, отрезаю куски для себя и Поппи и кладу их на тарелки. Поппи садится к столу, и я замечаю, что она убрала коробки, пока я возился с пиццей. Мысленно я помечаю, что она явно готова помочь, если нужно.

Надеюсь, это так, потому что я как раз понял, что она права: если я не появлюсь на завтрашнем обеде, Кейли не простит меня, а мать никогда не оставит в покое.

Внутренний голос подсказывает, что если я надеюсь когда-нибудь расплатиться за свои грехи, мне нужно попробовать найти контакт со своей семьей.

– Ладно. – Я тяжело опускаюсь на стул, чувствуя, что мне больше не хочется ни колбасы, ни халапеньо.

Поппи бубнит с пиццей во рту:

– Адно хто?

– Я про обед. Ты можешь пойти со мной. Но только на обед, не на свадьбу. Будешь моей невестой на один день.

Я как будто делаю ей одолжение, но мы оба понимаем, что все наоборот. Это она готова дать мне хоть полшанса наладить отношения с семьей. Может быть.

Я понимаю, что прав, когда Поппи открывает рот, набитый пиццей:

– Отлично.

– Отлично – это когда ешь с закрытым ртом.

Моя насмешка действует, Поппи с трудом проглатывает кусок:

– Ладно, значит, там будут твоя мама, тетя, сестра и кузен. Кто еще? Представь себе, что я – Джейн Бонд, которая собирается на задание, и сообщи мне всю нужную информацию.

Я кладу кусок пиццы обратно на тарелку и смотрю на ее жирную поверхность:

– Я не всегда был плохим парнем, начиналось все хорошо. Но в детстве я пару раз попадал в переделки, так, ничего серьезного… Мелкое воровство, глупости всякие, но этого было достаточно, чтобы родня начала стыдиться меня. Дальше все пошло только хуже. Я ушел из дома, когда мне исполнилось восемнадцать, ну и потихоньку стал мастером в этом деле…

– В краже сумок?

Я киваю. Пусть Поппи думает, что дело было в компьютере. Мало ли, может, это был компьютер Джей Эй Фокс. Я не собираюсь разубеждать ее, она и так слишком увязла во всей этой истории. Нас без того чересчур связала эта скверная ситуация.

– В общем, я придумал Скарлетт, чтобы от меня хоть немного отстали. Родня считает, что из-за Скарлетт я изменил свою жизнь, стал добропорядочным гражданином, и что я сейчас успешный бизнес-консультант, у которого очаровательная, терпеливая и добрая подружка.

Поппи отвечает мне веселой ядовитой улыбкой. Она зловеще оскаливает зубы, но по глазам видно, что просто шутит:

– Ну, если ты способен вжиться в роль добропорядочного гражданина, я смогу сыграть твою очаровательную подружку. А твой отец? Ты ничего про него не сказал.

– Больная тема, – признаюсь я. – Он будет на обеде. То есть физически присутствовать он будет, но что касается всего остального – он давно поставил на семье крест. Скорее всего, он даже не станет с тобой разговаривать.

Ну вот, я коротко изложил нашу длинную семейную историю. Отец ушел из семьи десять лет тому назад, когда неожиданно умер его отец. Мы все по-разному переживали смерть деда, а отец так и не смог справиться с горем. Но вряд ли кто-нибудь станет обсуждать эту тему на обеде.

– Ага, проблемный отец, и сын, из которого информацию приходится тащить чуть ли не клещами… где-то я это уже видела, – говорит Поппи, и я чувствую обиду. Она задумчиво смотрит в пространство, постукивая пальцем по подбородку. Потом ее глаза проясняются и устремляются на меня:

– Ты не думай, я не забыла про мой ноутбук. И вообще, надо поторопиться. Мне нужен новый ноут, хотя я просто не представляю, что смогу сделать без пропавшего куска готового текста. Начать с нуля или с того места, где я остановилась?

Она явно рассуждает вслух, поэтому я благоразумно сохраняю молчание. За ней так любопытно наблюдать: она разговаривает сама с собой, при этом поворачивая голову, словно слушая незримого собеседника. Как будто на плечах у нее сидят чертик и ангелочек, как в старом мультике.

– Ну, что решила? Выиграл тот, кто слева – или справа? Или это секрет? – поддразниваю я.

Поппи дергает правым плечом, глядя на меня искоса:

– Буду продолжать работу в надежде, что ты не обманешь и вернешь мне мой ноут. Так что пока достаточно будет купить какой-нибудь дешевый на замену.

Я удивлен: у нее нет причин доверять мне, кроме разве что полного отчаяния. Но это не похоже не отчаяние. Я также думаю, что с проницательностью у нее не все в порядке, раз она вручает мне в руки свою жизнь – то есть рукопись.

– Порядок. Тогда ты пока купи себе новый ноут, а я кое-кому позвоню.

Поппи ставит пустую тарелку в мойку и направляется к двери. Я провожаю ее, оправдывая неожиданный джентльменский порыв возможностью еще раз полюбоваться ее задницей в обтягивающих штанах для йоги.

– Во сколько завтра обед? – спрашивает Поппи.

– В шесть. – Я смутно помню, что мать вроде бы назвала это время. – Если ты решишь не приходить, я пойму. Я все равно куплю тебе новый ноут.

Она смотрит на меня долгим взглядом, и я не могу решить, то ли она пытается понять мои чувства, то ли запомнить мое лицо. Мне некомфортно, но я молча выдерживаю ее взгляд. Наконец Поппи кивает и вдруг неожиданно щелкает пальцем по моему носу:

– К шести буду готова.

Изумленный ее жестом, я смотрю ей вслед, пока она пересекает двор. Бедра Поппи гипнотически покачиваются, и я внезапно понимаю, что ощущаю этот ритм своим членом.

Между нашими домами маленький забор, и мне любопытно, как Поппи его преодолеет. В первый раз она просто перескочила через него, когда в ярости напала на меня. Сейчас она, не замедляя шага, взлетает в воздух, как балерина, и легко приземляется на другой стороне.

Рановато я восхитился: на первом же шаге за забором Поппи спотыкается об траву и чуть не падает.

Я невольно делаю шаг вперед, чтобы помочь ей, но она ухитряется удержаться на ногах и оборачивается посмотреть, видел ли я ее конфуз. Я прислоняюсь к дверному косяку, улыбаясь и скрестив руки. Уверен, что с того места, где она стоит, ей отлично виден бугор в моих джинсах. Но Поппи смотрит только на мои ухмыляющиеся губы, разворачивается и топает к дому, уже не покачивая бедрами. Дверь с грохотом захлопывается за ней.

– Сок, орешек! – слышу я ее крик и не могу сдержать смех при этом странном проклятии.

Минуту я рассматриваю ее дом, мысленно представляя себе внутреннее устройство и отмечая все возможные пути доступа и проблемы с безопасностью. Хорошо, что Поппи заперла за собой дверь. Но на окнах, которые выходят на улицу, нет жалюзи или плотных штор, только прозрачные занавески. Придется поговорить с ней на эту тему.

Я внимательно оглядываю улицу в поисках чего-либо необычного. Но Хантер счел этот район самым безопасным для меня именно потому, что здесь спокойно и прилично.

Не увидев ничего, что могло бы вызвать тревогу, я поворачиваюсь и иду к дому. И только тут меня настигает понимание, что я на самом деле собираюсь пойти на семейный обед с фальшивой невестой!

Глава 8

Поппи

Без двух минут шесть я стою возле своей двери в наряде «для не самых важных встреч» и пытаюсь решить, как поступить. Пойти постучаться к Коннору? Но он может решить, что я слишком настырна, а я и так вчера надавила на него как следует.

Подождать, пока он сам подойдет? Но, если я хоть что-то поняла в его характере, он может просто смыться.

Подойти и подождать возле его машины? Слишком похоже на отчаянное преследование парня. У нас же не свидание.

Как полагается вести себя фальшивой невесте на обеде с родней «жениха»? Чем больше я обдумываю вопрос, тем яснее становится, что четких правил для подобных случаев не существует. Может, мне заняться сочинением кодекса поведения?

Впрочем, только я могла ввязаться в подобную ситуацию. Как ни смешно, у этой истории оказалась и положительная сторона. Опираясь на память и на сохранившиеся записи, я сегодня написала целую дополнительную главу на новом ноутбуке. После чего с удовлетворением сохранила ее на флешку.

Я не собираюсь повторять свои ошибки.

Я бросаю нервный взгляд в окно и вдруг вижу Коннора, выходящего из дома. Он смотрит на мой дом, и я чертовски рада, что осталась внутри, а не торчу перед дверью. Коннор не заслуживает знать, что со мной делает один только его вид.

Выглядит он потрясающе. Любой другой в черном костюме, белой рубашке и черном галстуке смотрелся бы скучно и пресно, но эта классика в сочетании с легкой небритостью превращает Коннора в сексуальную мечту любой девушки. Как бы мне хотелось провести ногтями по его щетине. Или потереться об нее своей щекой.

Мне не нравится, как сильно мое предательское тело реагирует на него. Словно кто-то прикасается к туго натянутой струне, заставляя мои бедра дрожать от желания, а сердце – колотиться в ритме безумного джаза.

«Хватит, Поппи». Так не годится, как бы тебе ни приспичило. То, что этот опасный незнакомец выглядит потрясающе, не имеет никакого значения. Да, так и хочется погладить эти облегающие брюки и медленно зубами расстегнуть пуговицы на его рубашке, но делать этого нельзя. Нельзя, несмотря на то, что закатанные рукава его рубашки обнажают мускулистые руки, а пиджак небрежно перекинут через плечо. На запястье у него поблескивают дорогие часы.

– Может, они краденые?

Вопрос сразу охлаждает мой пыл и помогает немного успокоиться. Эта неприятная мысль возвращает меня на землю, напоминая, что, несмотря на всю свою сексуальность, дьявол порой соблазняет нас самыми неожиданными методами.

Более-менее овладев собой, я открываю дверь и кричу своим собакам:

– Мальчики, ведите себя прилично. Мамочка скоро вернется.

Встретив удивленный взгляд Коннора, я поясняю:

– У меня два белых померанских шпица, Сок и Орешек. Мне показалось забавным их так назвать.

– Тебе по-прежнему так кажется? – сухо интересуется Коннор.

– Мне всегда весело, когда я их зову. Правда, если это происходит на улице, бывает неудобно: можно заработать репутацию местной деревенской дурочки.

Вообще, пока Сок и Орешек были совсем маленькие, с ними случалась куча забавных происшествий. Я ожидала, что Коннор хотя бы улыбнется, но он наоборот хмурится:

– Ты что, на самом деле деревенская дурочка?

– Наверное, да, – вслух рассуждаю я. – Сам подумай: здесь самая большая плотность разведенных и одиноких женщин, но все очень чинно и скучно. Местные жители идут на работу к восьми утра, в шесть возвращаются, чтобы пообедать, посмотреть новости или отвезти куда-нибудь детей. Здесь даже занятия Зумбой считаются признаком дикой раскрепощенности. Большая часть местных присоединяется к клубу пеших прогулок, что дает им возможность сплетничать на ходу о работе и обсуждать, насколько хорош – или ужасен – сад у соседей. Я же сижу дома и пишу любовные романы. Когда накатывает вдохновение, я могу целыми днями не мыться, ходить в пижаме, заказывать еду домой в любое время дня и ночи. И даже собаки у меня Сок и Орешек. Так что меня редко зовут на вечеринки у бассейна.

Я замолкаю и сама удивляюсь злости и горечи, прозвучавшей в моих словах. Вроде подобные вещи меня раньше не волновали – или же я притворялась так хорошо, что обманывала даже себя. Но, чувствуя на себе пронзительный взгляд Коннора, который еще хуже вписывается в местное сообщество, я понимаю, что все это волнует меня сильнее, чем я думала.

– Ты много работаешь, ты креативна и умеешь концентрироваться и расставлять приоритеты. – Он переворачивает все, что я сказала, и придает моему самоописанию противоположный смысл. – Не вижу в этом проблемы.

Я улыбаюсь, ощущая, как его слова словно бы исцеляют раны внутри меня, о которых я даже не подозревала. Я невольно протягиваю руку и шутливо стучу кулаком по груди Коннора, заставив его тоже улыбнуться.

– Ты забыл, что я еще и сексуальная. – Я кручусь перед ним, демонстрируя свой наряд. Не то чтобы я напрашивалась на комплименты, но лучше ему со мной согласиться.

Поскольку я понятия не имею, что принято надевать на семейный ужин, я решила не рисковать и выбрала беспроигрышную комбинацию из короткой пышной алой юбки и облегающей шелковой блузки. К этому прилагается жакет, который я могу снять, если будет жарко. Каблуки делают меня выше и придают уверенности рядом с Коннором.

1 Поппи в переводе с английского означает «мак».

Вход для пользователей

Меню