Читать онлайн Блик. Искусство нетления бесплатно

Прекрасен материи тайный состав

И участь земного тлена:

Распавшись на части и тайною став, Смешаться со всей вселенной…

Рабиндранат Тагор

Тема весьма значимая в состоянии 60+, особо, когда плюсов восемь.

Всматриваюсь, в формате выставки ГММИ «Искусство бессмертия» и нахожу точку входа в новую книгу.

Очевидно, что уместней было бы «бессмертие» заменить на «нетление».

Нетление посмертное возможно в двух формах – мумификации и дления добавленной стоимости персоны. Второе суть основа общей человеческой культуры интеллекта. Интеллектуальный продукт имеет высочайшую добавленную стоимость и истинно нетленен; по нетлению своему включается в пространство живущих, обеспечивая подлинное бессмертие.

Мумия? Претензия телесности на сохранение того, что имеет начало с прописанным в нем концом. Усматриваю здесь некую изощренную гигиеническую практику в сохранении вещественной памяти о успехе.

Намереваюсь и, соответственно, примериваюсь в формате нынешней книги проработать технику искусства нетления в виде игры сложносочиненных бликов на оригами-паттернах персоны, при том, что в глубине «гложет мысль, что я вскорости оптом энтропией смогу торговать». *

===================

*Стихотворная строка Алексея Цветкова, умершего 12 мая 2022 года.

5 мая 2022года.

В предшествующих предначинательных строках ТочкиВхода речь шла о попытке создания негэнтропийного проекта сохранения личности. В моей творческой практике это третий этап, подводящий итог условным темам «Клуджелогия» и «Композит».

В трёх книгах «Клуджелогия» говорилось о практике держания вместе разделённого, того что зовётся коинсидентальным зумом и приводящим к созданию композита личности.

Композит, по моему личному знанию, не имеет изнанки. Той самой, обратной стороны поверхности, глянец которой по большей части состоит из лжи, блестящей понятности; изнанка же – непонятная, точнее невнятная, судорожная правда, предпочитающая бытие «ниц».

Композит, если его удалось создать, имеет способность бликовать всей своей полнотой, семантизируя вмещающую среду и создавая возможность встраивания в композит более высокого уровня нетления.

Сложносочиненность блика

Сложносочинённость дня в оттенках движения, при том что акторы движения принадлежат к разным логическим уровням бытия.

Проснуться от шума внезапно налетевшего града, будто цитаты из семейного романа, в вороньем закавыченном обрамлении и решить – почему бы не отправиться в баню?!

После бани пить бельгийское неосветленое и любоваться порывами ветра в ясеневых кронах.

Знать, что ВсеОченьСложно и, при этом, иметь некий остров личного утверждения поЯтий в океане иных движений. Именно этот остров имеет способность бликовать – отражать движение согласно личной огранке (хрустальности), создавая многомерную форму подвижно-причудливого пространства текста.

Возникновение Слова

И вот дар – у ног входной билет в новенькую воронью жизнь…

Эмоция любования подстилает процесс возникновения Слова.

Ословеснивание суть возможность транслировать с целью поделиться, иногда даже с самим собой.

Любуюсь вершинами деревьев на фоне вечернего майского неба, поглаживаю стволы в тепловатом лишайниковом фактурном дополнении и говорю, если честно, то сама с собой. Возникает некая сложность удвоения личного пространства. И вот дар – у ног входной билет в новенькую воронью жизнь…

Вечереет…

…, на коленях мурчит юный котелло, вновь прибывшие скворцы, за бортом, пытаются что-то собрать на поляне автохтонных голубей, ясень набух новиной, Саva перляжит в бокале, я же, в волнах истаивающего дня, длю опыт причастности повечерию в его древнейшей этимологической связности со словом веко.

Сделанность дня, прикрыв веки, любуется сделанностью в том самом подлинном смысле, когда уже ничего не стоит добавлять – все есть.

Не открывая глаз

Не открывая глаз погрузиться в пространство звуков утра. Необходимо сознательное усилие для отключения причинно-следственного восприятия.

Никакой идентификации – просто погружение в звук. Кажущаяся хаотичность выстраивается в свое-образные паттерны утреннего обрамления; ими можно измерять время-место.

А можно думать о наложении всевозможных побочных явлений, резонирующе-сплетающихся и генерирующих новые эволюционные точки роста.

Ясеневый цвет

Вечернее майское солнце сквозь фильтр ясеневого цвета инициирует движение парения в любовании; зависаешь на уровне крон, растворяясь в пространстве тонких каскадных настроек. Под стать картине звучит неоклассическая музыка в наушниках. Себя унисонно ощущаю неоклассической сущностью – в новой системе координат с добавленной сложностью держащей классическое равновесие.

Это и есть жизнь

Нынешний генератор реальности приобретает фантастический формат Вселенной контрастов зрелости и чуть зеленоватой свежей невинности, той самой, из описанных в моих первых книгах. Хлыст свежести в тандеме с караваем (он же, согласно, известной метафоре – пряник) опыта. Новизна, в самом деле, подобна хлысту в извечном мотиве самообнаружения. Именно ее следы суть складки оригами на бытовой плоскости. Узор складок из хлещущей свежести придаёт личной системе значимости динамику и тонус нетления.

Сложность и простота одновременно – это и есть жизнь.

Живая бликовость

Когда северо-восточный ветер затевает игру в майских листьях деревьев с мастерской солнечной подсветкой, возникает особый каскад бликов, родственный мелкой ряби на поверхности вод. Яркость тонов, мерцая в перепадах тени, творит фактуру реликтового ощущения жизни. Не оттого ли так притягательны всевозможные иные поблескивания, вплоть до алмазно-стразовых, имитирующие живую бликовость и действующие на глаз, подобно тонким ароматам на обоняние.

Зеркалю, ощущая и себя малой каплей…

Консистенция блика

Красиво? – Перед вами самая подробная модель вселенной на сегодняшний день – в ней   более 100 тысяч галактик.

Консистенция неотягощенности. Со-стояние составляющих с ударением на понятие состояние. Когерентность «стоящих» то бишь отдельно устойчивых, допускающих совместность без изъяна в самостоянии. ОтдельноУстойчивые суть параметры свободы как способа жизни, причастного пониманию.

Степень подвижности и густота следа – характеристики консистенции. Когерентная точка схода в источнике действий – в себе. Многомерная легкость блика – ты везде и нигде.

Новый человек

Созревая в человека, стала замечать в себе еле ощущаемую холодящую прожилку здорового цинизма. Опыт искрит, соударяясь с ювенильным идеализмом. Наблюдаю максимально отстраненно, хотя мне ведомо, что я часть системы и не могу, подобно Платоновским глазам вывернутым из вне внутрь, быть чистым наблюдателем. Вот уж чистейший инфантилизм – допускать возможность независимого наблюдения.

На этой проекции себя-наблюдателя построены все религиозные доктрины с творцом-вседержителем во главе. Антропоморфный мир – наделение смыслом всего, что привлекает внимание, с чем выстраиваются отношения. Причем в отношениях всегда наша сторона – пользователь.

Давненько пытаюсь определить, чем таким мы в самом деле отличаемся от братьев наших меньших. Все, чем промышляют они, свойственно и нам, только в более изощренной пользовательской безжалостной форме. Некоторое время назад попыталась описать явление любопытства. Это будет посильнее любомудрия. Устремление, вожделение к испытанию реальности и, как следствие пытливостей – искусственный антропоморфный мир. Корень любопытства, даже если исследовать это понятие этимологически, располагается в пытливости – способности проживать, пропускать сквозь себя реальность. Конечно, животные также проявляют любопытство, но оно скорее из разряда защитной реакции. Любопытство и его удовлетворение – блаженнейшие состояния мыслящей материи, здесь внятно вырисовывается вектор эволюции. Здоровая, невынужденная пытливость ума предполагает умиротворенность плоти. «Новый человек», которого так страстно взращивают пророки в своих ретортах – общинах, начиная от апостола Павла до нынешних МуссолиниДугиных и иже с ними, не насаждается и не сеется из вне. Как только на всей без исключения земле перестанет имитироваться равенство и безопасность, так сразу же прекратится воспроизводство fat tail-паттерна, который в свою очередь непрерывно транслирует самоподобную множественность в общество. Хищный современный человек силен в имитациях всех базовых человеческих состояний, но этому есть естественный предел; наиболее естественный из всех естественных – наша общая земля. Наш общий дом, когда он вынужденно станет общим (пока еще есть возможности строить перегородки) осушит все имитации. Вот тогда, а никак не раньше повсеместно появится новый человек, как некогда повсеместно спонтанно возникла жизнь.

Блик печали

Завершенность. Могу назвать ее надломом очарования надежности. Третье поколение, выращенное в «надежности», при надломе старается покинуть поле печали или ослабляет плодоношение. Вернувшиеся ради помощи родственникам усиливают «ожидание конца». Любая «надежность» в единствах третьего порядка обречена на надлом. Исключение составляют отношения родителей к детям и весьма редкие подлинные дружеские отношения. Имитация комплекса «надежности порождающего» знакома психотерапевтам, священникам и всяческим иным приручителям. «Прирученный» очаровывается «надежностью», самоприсваивая себе статус эксклюзивного порождения с правом беспрепятственного доступа к источнику «надежности»… и промахивается, впадая в особую тягучую печаль. Ту,. что способна передаваться от лица к лицу, создавая целые депрессивные агрегации. Разрешается это состояние либо мстительно-обидчивой активностью, либо рассеевается в коонтогенезе печалью.

Красота начала в режиме slow mo

Холодные ночи нынешнего мая включили режим slow motion для всех цветущих действующих лиц. Неделю любуюсь россыпью сливовых бутонов за окном, с особой подробностью выписывающих все таинство бутонности.

Что движет желанием видеть, наслаждаться смотрением? Не здесь ли, в этой желанности приятия, эмоционально родится или является причастность общему делу жизни, его искусно упакованной сути. Нечто подобное испытываешь в присутствии явлений высокого искусства, когда со-зерцаешь гораздо большее нежели транслировал автор. Смотрю или, вернее, читаю напор развертывания безусловного становления программы цикла в режиме slow mo. Сразу выношу за скобки взрослым зрелым росчерком аляповатый гламур умиления цветами и пытаюсь осознать природу желания видеть подобные явления, сопровождать их движением мысли и, более того, своим дыханием.

Быть может, воздействует гипержест инициации, мистериальной потенции сущего, образ сокровенного образа причастности, миг полноценной автономности, развёрнутый в тотальность бесконечности. Холодная сосредоточенность красоты начала.

В бликах прошлого и будущего

Условно-композитный материал того, что ещё потенциально возможно будет и того, что является избытком сложившегося прежде на фоне тотальной майской зелени, а именно – цветущая слива и прошлогодние, не сброшенные семена ясеня.

Бытие в бликах прошлого и будущего.

Бликовая семантика

Чтобы возник блик нужна поверхность и источник света (Луна тому свидетель).

Если поверхность это я, то источник света все остальное. Бликую, то бишь зеркалю согласно композиту личной способности быть. Его структура состоит из модулей опыта (сложных самостоятельных узлов), стянутых в поле личного времени. Так как время – источник непрерывного поновления, в смысле покрытия или шлифовки новизной, то композит личного бытия переформатирует модули и, соответственно, бликовую картину.

При внимательном рассмотрении получаешь историю личного становления, ни много ни мало, от простейшего органического молекулярного набора до сложнейшей конструкции, претендующей на поЯтие того, что не Я.

Далее включаем семантический генератор и получаем подлинное Имя (извне считываемое как эстетический образ персональной оригинальности), позволяющее называть из себя самого окружающие явления (глухонемые по природе своей) особым образом. Авторское бликовое изназвание, искусство именного резонирования, пожалуй это то, что мы по-настоящему можем.

Сшивка бликами

Невесть откуда взявшаяся чайка в встречном потоке северо-западного ветра, этажом ниже трассированый излёт лепестков дикий груши и, в совсем придонном слое, деловитость голубиной стаи; сшивает слои мое причастное любование.

В размытости

Под воркование лягушек в ближнем озерце две размытости, претендующие в моем сознании на имя «облако», фактурно истаивают в пятом часу пополудни, будто обещая ясность и вслед за ней тепло; ан нет – брюхатая иссиня-мглистая сущность вползает с северо-запада.

Плод реальности

Ты, как плод реальности, пробуешь сам себя на вкус-запах-цвет-форму-звучание. При этом хорошо осознавать, что представление о самом себе часто загрязнено и сковано взглядом «другого» в известном стремлении «не обмануть ожиданий, соответствовать». Вероятно существует некое СенсорноеБессознательное с начальной допороговой тонкой границей, своего рода терруар, позволяющее не иссякать непосредственности, чистой искренности в попытках саморепрезентации. Насыщенно направленный интерес к обновлению взывает к тонкой границе, точнее, дизайн-контуру ПлодаРеальности. Пробуя, постигаешь со-стояние у-местности.

Блики в формате plek

Чарующий эффект вплетения порывов ветра в древесные ветви. Совершенно независимые друг от друга потоки вещества порождают волны звучания с одновременной грациозной графикой движения, в каждое мгновение непредсказуемой и оттого вызывающей легкое опьянение. Опьянение, как эффект парадоксального восприятия пространства. Пользуясь метафорой архитектурных стилей, происходит нечто напоминающее преобразование романики в барокко, через выгибание плоскости в линзу, или в готику, вытягивая приземленную устойчивость вверх. Все зависит от стиля когнитивного пространства, из которого ты «опьяняешься» и личной хтоники (той самой ХозяйкиМеднойГоры твоей личности).

Ощущаю себя зрителем в ложе театра Реальности, абонемент в который продлевается или, точнее, длится и длится.

Иногда же, в синхронном потоковом движении мельчайших складок единого, наполняю пространство личности все более новыми различениями, даюсь диву и вслед за Арсением Тарковским ощущаю – «я из тех, кто выбирает сети, Когда идёт бессмертие косяком…»

Хореография косяка – графика динамики синхронности; по сути нет ничего более абсурдного в приложении подобной метафоры к вихрю сцепок случайностей в пространстве жизни; пожалуй, по степени абсурдности, в той же категории равновелико и само «бессмертие».

И все же мастеришь сеть в виде некой практики создания мерности большего порядка. Напоминает искусство оригами, когда плоскость особым складчатым образом приобретает объём со считываемым образом (как не вспомнить индоевропейский корень plek, проступающий в смысле плиссировки). Так вот, плиссируешь беспросветное, тусклое и ничтожное пространство вседневности, вплетая свои годовые кольца в материю хаоса и вот – пошёл косяк смыслов, тех самых, сделанных из твоих усилий синхронизации и удержания тупо разделённого. Твоя личная система значимости, Umwelt, в бликовом бессмертии трансляции.

Добавленная стоимость

Ничтожность локальности отдельного субъекта, будь то муравей или человек, в несоизмеримости масштабов вариаций возможностей. Это относится как к физической среде обитания, так и к социальной материи. Локальная ничтожность в социуме вырабатывает механизмы обезболивания в виде практик смыслопорождения, мастерства семиозиса и способов его трансляции. Возникает некий персональный ресурс динамической интерпретации внешнего, несоизмеримого и, часто, бессмысленного в нагромождении хаотических напластований. Собственно этот ресурс и есть добавленная стоимость первичной заготовки локальной ничтожности, создающий личность.

Но это не тот хлеб, что можно раздавать голодным и не тот ресурс, что можно передать в наследство.

Блик истекшего действия

«Действие карты истекло» – сообщил автобусный валидатор и… включил процесс философского сопровождения истечения действия.

Если действие способ устроения уже существующего, то его истечение сигнал о необходимости обновления устроения. В формате карты это банальное клонирование, а в формате существующего сущего? Новизна? Та самая из моей формулы мотива жизни, где мотивация есть произведения личной системы значимости на новизну, неизвестную прежде. Свойство новизны – устаревать, тем самым истекая. Получается источник новизны в истечении, то бишь отсечении практиками адаптивного скептицизма устроения истёкшего, причём не жестко, скорее музеефикационно, но с единственной целью дления сущего. Думаю, в том и есть не имитационный смысл сущего, предполагающий инклюзивную динамику, когда одно действие истекло и тем самым запустило другое действие.

Блики памяти…

…возникают и гаснут.

В чистом благословенном детстве, подаренном моими родителями, заложена большая часть моей личности. Я лишь благодарно развернула родительские дары в реальном времени, более того, попыталась передать их своим детям.

Один из даров – свобода, способ жизни, причастный любви; другой, производный первого – способность быть другом, принимать другого.

Моими друзьями были родители и теперь мои дети. Дружба, замешанная на плоти и крови необычайно сложна, ей чужды спецэффекты, здесь тебе не будут аплодировать, здесь тебя знают. Еще сложнее дружба с совсем другим. В моей жизни это было один раз. И это был волк. Если честно, то полуволк (мама его была овчаркой). Он появился как дар дяди геолога, совершенно взрослый, адаптированный к глупым двуногим и совершенно свободный. Он сразу выбрал меня, но и я выбрала его, так бывает.

Не раб и это главное. Его мерцающие с янтарным отливом глаза (не бархатные песьи), широкий лоб, огромные лапы и восхитительный серый волчий окрас. По-мужски агрессивный – соседских кобелей душил прямо в их будках, сук же оплодотворял тоже царственно и только в определенное время года.

Он снисходительно позволял мне все – завязывать банты на уши, запрягать себя в санки, приносил мне палки, но при этом, я всегда знала, что ведет он себя так из милости ко мне, голому лягушонку, никогда не пытался укусить, но и рук не лизал. И еще… он научил меня держать разумную дистанцию, это я пронесла через всю жизнь.

Однажды зимой мы забрались с ним под стог сена, стоящий в поле, он прокопал лаз и привел меня в иной мир. В январе там цвели васильки, прятались мушки и даже две лягушки таращили на нас свои лягушачьи глаза. Мой друг вздрагивал носом, а я почувствовала первый резонанс причастности тому, что открывается не многим. С этого момента возникла потребность описывать свои ощущения иного.

Десять лет у меня был верный слушатель и сотаинник. А потом он ушел, как и положено в его роде, не принимать же смерть в вольере.

С тех пор возвращается лишь бликами памяти…

Свидетельские блики

Легчайшее пространство утра вплывает запахом духов дочери, бесшумно затворяющей входную дверь, вибрирующим звуком стаи ласточек в заоконье, будто бы закавыченным галочьими возгласами и всепроникающим тёплом неотягощенности попечением. Паришь в пространстве утра, не открывая глаз, открыв же – попадаешь в пространство дня со своими оттенками все той же свободы. Свободна свободой свидетеля, не больше и не меньше. Иногда говорю о том.

К вечеру, краем шедший ливень, взлохматил древесную юнноту, пригнул ветви и побудив показать девственную лиственную изнанку. Я – свидетель…

Блики сделанности

Погодный радар настаивает на «преимущественно солнечно» и ты, четко зная о непременно действующем коэффициенте погрешности, испытываешь особый вариант доверия тому, что реально видишь и ощущаешь.

Жемчужная бесконечная мглистость пространства в дивных ясеневых мазках, бельгийское неосветленное в бокале и предельная сделанность сего дня.

Летнее солнцестояние

Мой внутренний адаптивный скептик во временном формате 60+ имеет обычай доверять только большим природным циклам. Сегодня аккурат такой день – летнее солнцестояние с его неизменным и благословенным углом наклона земной оси в 23,4*.

Доверие у скептиков принято украшать, конечно же ритуально, иначе как обозначить локальную адаптацию нелокального явления?!

Локальность по имени Ирина младшая

Блик добродетели

«Мир не есть отсутствие войны, но добродетель, даруемая твердостью духа». Так Спиноза определяет генерацию мира – через добродетель; добродетель свободы, как способа жизни причастного любви, причём любви квантовой, живущей там где есть неопределённость и свобода воли, уточняет физик Юрий Барзов.

Поразительно, как заюзанные столетиями понятия обретают новую жизнь, попадая в обновленный контекст. Квантовый подход мгновенно осушает слизь пошлости, проявляя единственную фундаментальную универсальность.

Блик 1 июля

Сколько помню себя и, соответственно, свой контур жизни, неизменно определяю люфт между мной и средой вседневного обитания; причём, располагается он таким образом, что постоянно ощущаю себя будто бы на бреющем полёте. Весь этот обычный лабиринт автохтонного преткновения русскости вижу в виде некой карты местности. При этом моя личность всегда «над». Ныне, на седьмом десятке лет, пришло осознание своего статуса как «колониста». Генетический остзейский колонист неслиянно генерирует контур жизни, храня инаковость в виде контекста и, при этом, совершая, казалось бы, обычные рутинные практики.

Удивляюсь, предельно экологично, как принято у нас «колонистов» и поздравляю сына Родиона с днем рождения.

1 июля 2022 года

Блик замкового пространства

Свой личный случай осознания успеха в определённой среде генерирует особую благожелательную устремленность к ней. Для меня это естественная природная среда. С ней я в чистых отношениях взаимности и понимания. Именно к ней мое стремление.

Явный, открытый мир природы – солнце, движение воздуха всевозможных оттенков, ветви, листы, травы, ароматы. Стремлюсь из любого помещения во вне. Самое неприемлемое, весь день находиться в стенах и это не клаустрофобия – это просторофилия, естествофилия, кстати, еще более неприемлемо сообщество толпящихся двуногих. Движусь доверием живому и всякому его проявлению, вне ощущений превосходства, покровительства или властности, тех, что подсознательно мотивируют любителей кошек и собак.

Моя солярная Nuda vita – действенная этика единства. В этом состоит родовая реликтовая волна. Жестикулирую терминами, создавая из первичного сенсорного слепка стереоскопическое пространство экзистенциального замка, именно в нем живу!