Дар речи

Юрий Буйда - признанный писатель современного литературного пространства; неоднократный номинант и лауреат литературных премий.Несмотря на обширную библиографию автора, с его творчеством я доселе знакома не была. И похоже уже не буду. Читательский путь неисповедим: после прочтения «Дара», я уже вряд ли рискну добровольно прочитать что - либо из творчества автора.Начинается все довольно неплохо в духе интригующее начало и вот уже мурашки бегают от предвкушения - я и мир в ожидании отличной книги и приятного времяпрепровождения.Миновав холодильники, мы оказались в пустом помещении, где было холодно, чисто и светло. Под потолком горел квадратный плафон, под ним на узком столе покоилось маленькое тело, укрытое грязной простыней.Заинтригованы? Сюжет разворачивается в нескольких временных пространствах, за которыми приходится пристально следить.Так в 1984 году, когда герою исполняется 16 лет, его знакомят с отцом- через экран телевизора. Новообретенный  отец - представитель советской аристократии, известный телеведущий ,конечно, занимающий видное положение в обществе.А что было дальше вы узнаете…Спойлерить не буду, но скажу, что к сюжету претензий даже и нет. Более того, и стиль не вызывает негатива- тот самый случай, когда автор будучи опытным литератором, не только искусно владеет литературной речью, но создает тот самый живой текст. Но! Впервые мое негодование вызвано скорее идеологической составляющей произведения.И нет, я не считаю что книги нужны для того, чтобы в них читать о розовых пони скачущих по радуге, но ведь и самые мерзкие истории воплощаются в превосходных произведениях, уверенно занимающих свои позиции на книжных полках.Не в этом случае.  И вот почему:абсолютное недоверие к происходящему.Абсурд происходящего иногда достигает таких масштабов, что невольно задаешься вопросами  Сюр ли это? сарказм?Мама героя - кандидат медицинских наук, специалист по сексапатологии ( в СССР,ага) совершенно несуразные имена-прозвища героев, непрекращающихся длинные монологи, видимо указывающие на эрудированность героев, иностранные слова, выражения и фразы вставляемые постоянно.Всё это - нещадно понижает градус проникновенности историей, уровень реальности происходящего. абсолютная неуместная мерзостьМерзость она, мерзость скажите вы. Едва ли. Мерзость здесь вульгарна и настолько повсюду, что складывается впечатление, что автор желая показать нам то, что и хотел показать, а именно- изнанку семьи Шкуратовых- не нашел иного способа кроме как постоянного описания каких - то непристойностей.Иными словами, сделал это линейно, не создав ни контраста, ни третьего взгляда. псевдоинтелектуальность, граничащая с пошлостью.Каюсь, но даже поняв задумку автора, оценить ее по достоинству не могу.Рассуждения о судьбах Родины, политики, исторических событиях, литературе- вплетены доморощенно и грубо. Вы только представьте: круг друзей/семьи собираются вместе, чтобы обсудить внезапно так:- Инерция, – сказал Минц-Минковский. – Большевики семь десятилетий поганили понятие демократии и выборности, а в девяностых против реальной демократии выступили сами же демократы. Мы живем в демократическом государстве, не подозревая об этом, вот смешной парадокс.Вы тоже по воскресеньям встречаетесь с родственниками, чтобы вести диалоги по политологии?Нисколько не сомневаясь в необычайной эрудированности и интелектуальности автора, тем более что Юрий Буйда - редактор «Коммерсанта»но вся эта тема исторической травмы  приобретает уже в последнее время черты  повесточки.И все бы ничего, но совершенная несуразность контекста, не оставляет ни шанса рассчитывать на вдумчивое чтиво, а просто раздражает. Мы просто с ума сошли, – сдавленным голосом проговорила она. – Рассуждаем о Шекспире и Гомере, пьем вискарик, нянчимся с Дидимом, а она там – гниет! Она – там, мы – здесь! Надо что-то делать, Шрамм. Или закопать ее, или сдаться полиции.И тут я впервые согласна - вы с ума сошли, называть это Большой литературой.У меня «Дар речи» лишь вызвал желание умыться - настолько неприятна эта книга.

Кто убил Шуретту и Елизавету Андреевну?Дар речи - мое первое знакомство с Юрием Буйдой. Любовь с первого взгляда, извините за банальность. Слишком много в этой книге того, что мне безумно нравится, чтобы не влюбиться. Во-первых, очень проективный главный герой. Мы примерно одних лет, и мне кажется, что я в конце восьмидесятых был таким же не слишком культурным, но сообразительным пареньком из народа, который и в наши дни сохранил остатки наивности, приправленные изрядной долей цинизма и жизненного опыта. Впрочем, герой с библейским именем Илья взлетел куда выше меня и в семейном (советская аристократия + прорабы перестройки) и в профессиональном (топовая юридическая фирма, обслуживающая нарождающийся капитализм) плане, и мы видим события романа его глазами.
Взгляд его описывает причудливые зигзаги между далеким и не слишком прошлым, повествование нелинейное и мне показалось, что здесь в этом есть оправдавшийся авторский замысел - шаг за шагом читатель находит новые фрагменты головоломки сюжета. Начинается книга буквально с конца, однако мы еще не понимаем, кто все эти люди, какова их история и что ими движет. Ответы на эти вопросы и составляют содержание романа. Сюжет содержит множество твистов, местами делаясь похожим на греческую трагедию о всесилии рока.
Удивительно, как много помещено в книгу при ее достаточно компактных размерах, это очень плотный на события, героев, сюжетные повороты текст, и мне кажется, что это еще один сработавший авторский прием.
Уже после половины книги становится понятен ее второй план - исследование скреп, составляющих историю страны и рода. Автор предоставляет читателю самому судить, из чего они сделаны - чистого серебра любви веры и верности или гнилой тины зависти, корысти и похоти. Я не могу сказать, что вполне понимаю замысел писателя, но история предстает многогранной, живой и, как бы это сказать, не вполне ясной.
Еще один очень удачный прием автора - сохранение покрова тайны или загадки над некоторыми событиями. Это не тот случай, когда непонятность раздражает, а скорее когда неясность заставляет читателя самого додумывать, что там было... Я, например, не имею понятия, кто и почему убил Шуретту и Елизавету Андреевну, так что если у вас есть догадки - поделитесь пожалуйста..
Текст наполнен яркими метафорами - Патриарх Папа-Шкура, Виссарион-Дидим отсылают к библейским историям, название книги обыграно многократно и очень искусно, в чертах персонажей просматриваются намеки как на конкретных людей, так и на собирательные образы эпох.
Открытый финал... Не могу сказать, что мне нравится этот прием, но тут он кажется мне единственно возможным.
И последняя глава, выпадающая из всего повествования: то ли прямая авторская речь к читателю, то ли проповедь нормальности, то ли антитеза всего описанного в книге...Очень рад, что открыл для себя нового автора, обязательно буду читать его еще.

При небольшом объеме, вместимость этой книги удивляет. И временем, которое уместили туда, и отсылками ко всем культурам и эпохам. Сначала я делала заметки "поискать в интернете", потом бросила это неблагодарное дело и пыталась проникнуться. Считаю, что получилось, хотя также сыпать цитатами не смогу.Отталкивала меня нездоровость любви героев основных и второстепенных. Не скажу, что моя психика полностью в порядке, но тут совсем экзотика. То, что я не знаю, но могу поверить — автор либо хорошо изучил такие девиации, либо автобиографичен в этом произведении.

Роман прекрасен на уровне сцен и эпизодов, тончайших переливов настроений. Но замершая в ожидании катастрофы атмосфера утомительна. Хотя, возможно, автор этого и добивался.

книга любопытна,но сюжет явно перегружен.много неплохих описаний,но при этом не всегда обоснованных.Попытка соединить героев разных времён и удалась и нет.Можно прочитать,но,если и не прочитал,то и ничего не потерял.

25 декабря 1983 года мне исполнилось шестнадцать. Мне подарили часы, авторучку и отца.Роман в Лонг-листе Большой книги 2023, и если в оценке литературного произведения руководствоваться критерием "все жанры хороши, кроме скучного", то "Дар речи" сокровище. С этой книгой вы ни на минуту не заскучаете.Здесь юноша, в самом "обдумывающем житье" возрасте внезапно обретет отца, да какого! Политобозревателя, программу которого по "Москве" (а в 83-м каналов на телевидении было всего два: Москва, Орбита, ну еще третий, местное ТВ, но это не везде) - так вот, программу папы Ильи, Бориса Шкуратова смотрит вся страна. Сознательная ее часть. Сама я к сознательной не принадлежала и "Международной панораме" предпочитала "Кинопанораму" с уютным Эльдаром Рязановым. Но когда случалось, проходя мимо телевизора, поймать краем уха, как все эти дяденьки пугают с голубого экрана американскими ракетами, нацеленными на Советский Союз, утешала себя дворовым мифом о том, что у нас есть такая большая сетка, которая растянута в небе, и американские ракеты от нее, если что, отскочат. Потому что ведь нельзя было позволить себе верить во все, что они говорили, и не сойти с ума от неизбывного экзистенциального ужаса. Но я отклонилась, прошу прощения.В отличие от принадлежащей к верхнему слою советского нижнего класса меня, герой в одночасье перепрыгивает из своего среднего слоя среднего в нижний верхнего (бесклассовое советское общество было самым кастовым), и перед ним мгновенно открываются перспективы, о каких прежде и помыслить не мог. Со всеми прилагаемыми прелестями: поступление в престижный ВУЗ, грядущая карьера, обеспеченное будущее. Но главное сейчас для него не в этом. Даже не в отце, "папе Шкуре", не зная которого, и не особо по этому поводу страдая, прожил до шестнадцати с красоткой мамой и бодрой кокетливой бабушкой.Главное - молодежь из клана Шкуратовых, советская аристократия. Яркие, барственные, вальяжные, потребители не только элитных материальных благ, но и не менее эксклюзивных духовных. Есть за кем тянуться, на кого равняться. А главный маяк - победительный красавец и эрудит с бездной обаяния единокровный брат Дидим. Дидим, если что, значит "близнец" и в дальнейшем он оправдает эту, на астрологическом уровне меркурианскую близнецовость, став владельцем мощнейшего медиахолдинга. Но то будет после, когда Перестройка перекувырнет устоявшийся советский быт вверх-тормашками, а законный наследник клана Шкуратовых докажет миру, что кровь кое-что, да значит. Впрочем, незаконный в этой новой реальности тоже не потеряется, кровь действительно важна. Но все это будет после и составит содержание книги, а здесь и сейчас я просто заманиваю вас в чтение, пусть вам будет так же хорошоплохо, как мне.Если Дидим его маяк, то неизменная, среди круговерти красоток, подруга Шаша - путеводная звезда и сирена, девушка мечты и недостижимый идеал. Не столь, однако, неприкосновенный, это все-таки пространство Юрия Буйды, который неизменно насыщает свои книги ярким эротизмом. Невероятная простота и естественность, с какой Шаша время от времени будет одаривать своего рыцаря благодатью своего тела (одиннадцать раз за тридцать семь лет, и каждый он бережно хранит, "в моей душе лежит сокровище, и ключ поручен только мне") - ничего не меняет в постоянстве ее принадлежности брату. Пока не случается то, чем начнется книга, и могущественный Дидим не утрачивает дара речи.Роман с ключами, и достаточно легко находимыми - просто поищи в миске с фасолью у входа (мем для тех, кто прочтет).Хотя ты и без того знаешь, где искать, подсказка созвучия фамилии в помощь.Не все были палачами и жертвами. Одни были палачами, другие — жертвами.

"Похоже, пошлость сторожит все подступы к настоящим чувствам."С первых строк "Дар речи" стал мне напоминать недавно читанную "Мою золотую тёщу" Нагибина. Та же компактность, тот же секс. Но главное — факт попадания неглупого парня из народа в высшие слои советского общество. В ближний круг семьи патриарха. В "Тёще" это директор завода, бывший нарком; в "Даре" — телеведущий условной "Международной панорамы". Красная аристократия. Отличаются только эпохи: военная Москва против последнего десятилетия СССР. И то, и то крайне любопытно.
А элиты у нас что? Правильно морально разлагаются. Зашкаливающая интеллектуальность на фоне беспорядочных половых.
Возраст главных героев на момент знакомства и первого секса: ему шестнадцать, ей пятнадцать. Эту связь они пронесут через годы.
Последние годы меня раздражают книги, превращённые в путеводители. Когда пару страниц читаешь о лэндмарках Будапешта, понимаешь только одно — автор там был и ему понравилось. Ок. Но знай меру. Не знает.
Нераздражающие описания городов удаются Рубиной. Остальные борщат, превращаясь временами в Lonely Planet.
Рассказчик оказывается не главным героем, у него одна функция — любить Шашу и наблюдать за жизнь клана Шкуратовых.
По форме у нас тут — фрагметарная семейная сага, по прихоти автора скачущая от Революции до дней сегодняшних. История похищенной любви. Рефлексия на тему палачей и жертв, репрессий и доносов. Инородные куски по-настоящему умных и глубоких речей. Пурпурные заплаты. Триллер с убийствами. Кто же, кстати, всех убивал? Дидим?
Сильная вещь, настоящая большая литература.
10(ШЕДЕВР)

В романе нет поочередного изложения событий – это зигзаги из одного времени в другое в поисках смыслов , связей прошлого с настоящим. “ Мы ищем центр , чтобы восстановить круг жизни .“ Мне хочется сказать про уникальный дар речи Юрия Буйды : в его текстах фантасмагория, гротэск, смешение реализма и фантастики, экспрессия, сильные эмоции, поэтичность. Мы попадаем в притягательную атмосферу изысканного чтения , ищем значения незнакомых слов, восхищаемся латинскими афоризмами , но там есть и вполне уличная лексика.
Начало романа – шестнадцатилетний Илья Шрамм неожиданно попадает в эпицентр аристократии конца советской эпохи , в высшее общество , такое утонченное и соблазнительное, говорящее на своем вычурном , с цитатами отовсюду , литературно- классическом вещем языке, языке небожителей. “ Господь даровал людям речь , чтобы они всю жизнь стремились выразить нечто такое , что их обьединяло бы , вело к мечте , к идеалу “ . Иллюзия , что в такой жизни живут только избранники , которых не может коснуться никакая грязь. Жизнь , как в авторском кинематографе. И еще прекрасная Шаша… Соблазны непреодолимой силы. Илья стремится стать своим в этом кругу. Но он стремится к миражам. Иллюзии не соответствуют реальности , все не то , чем кажется. Манящие красота, свобода, дар речи – обоюдоострый меч , самый страшный из соблазнов , ведущий как к добру , так и к злу. Иллюзии рушатся от груза зла – настоящего и прошлого. “ … злое деяние одного поколения живет в последующих и , лишившись каких бы то ни было временных преимуществ , становится чистым и необузданным злом “ Готторн.
За это прошлое, за это родовой грех приходится платить дорого и страшно . Роман тревожный, депрессивный , про болезнь. “ Болезнь - это великая благодать . Эта благодать сурова и безжалостна . Болезнь ломает круг жизни , проникает в щели , заполняет пустоты физические и духовные , чтобы наделить душу жизнью новой , опасной , иной “

Я так и не поняла, в чем очарование этой книги, но читала (слушала) запоем. Наверное, потому что все герои - те еще подлецы, но волею судеб, так сказать, а я обожаю классных плохишей. Не являюсь поклонницей символизма, и в книге его совсем немного - глубинную идею я, честно признаюсь, не до конца уловила, но это не помешало наслаждаться описаниями и образами, которые создал автор. Большое спасибо за вкрапления французского :) Также по-хорошему завидую умению автора присыпать текст эротизмом при отсутствии подробностей (хотя инцесты в книгах стали попадаться регулярно и уже немного утомили).
В общем, большое спасибо! Как автору мне есть чему поучиться.