Читать онлайн Дай руку и пройдись по моей душе скальпелем бесплатно

ГЛАВА ПЕРВАЯ. Я.

Посмотрите сколько звезд на небе…их невозможно пересчитать. Эти крохотные точечки на протяжении всей жизни освещают нам путь. Мою дорогу озаряет множество звезд, которые я зажгла сама. «Как это возможно?» – спросите Вы, а ответ прост: каждая звездочка – это талант, который мы открываем в себе. Интересно, а сколько таких звезд у меня?

Первая звездочка зажглась, когда мне было три года. Конечно, сама я этого не поняла, но мои родители сразу заметили, что меня нужно отдавать на шоу «Танцы». Вы поймите, в те годы под «Фабрику звезд» никто так энергично не танцевал. Встав перед телевизором и облокотившись на тумбочку, на которой и стоял тот самый телевизор, я отплясывала, как только могла. Бабушка всегда умилялась этим картинам, а вот папа переживал, что на меня упадет телевизионный ящик, который весил больше тридцати килограммов. Отец всегда волновался за меня, потому что, даже находясь под присмотром, я могла попасть в беду, например, упасть и сбить свои коленки, или врезаться в дверь, когда бежала его встречать.

Следующая звездочка зажглась, когда мне стукнуло пять лет. Мама и папа были в шоке, увидев настенные пейзажи на только вчера поклеенных белых обоях, но против моего творчества ничего никогда не имели. Я была очень любознательным ребенком, и всегда что-то новое разжигало во мне жуткий и непреодолимый интерес, именно поэтому я и не могла упустить возможности проехаться на своем новом четырехколесном велосипеде вдоль стены и не нарисовать на ней полоски четыре при помощи разноцветных фломастеров.

А вот мне уже и семь. Казалось, что может произойти в жизни у такого маленького ребенка? Мою жизнь осветила еще одна звезда. Девочка, с белыми бантами и везде сующимся крохотным носиком, в дальнейшем на протяжении одиннадцати лет будет смирно сидеть за парной и учить уроки; она будет учиться только на «отлично», станет победительницей различных олимпиад и конкурсов, а буквально через десять лет станет стипендиатом главы своего родного города за особые успехи в учении.

Учеба для меня была всегда чем-то особенным и важным, потому что с малых лет я была целеустремлённой девочкой, превосходила многих в классе по количеству и качеству знаний – это отмечали мои учителя, не чаявшие во мне души.

«Она добьется того, чего действительно хочет ее сильное и доброе сердце.»

Эти слова были сказаны бывшим директором моей школы, причем, за несколько лет до того, как я пошла в первый класс. Бабушка до сих пор вспоминает эти строчки с теплом, глядя на меня.

Мне восемь. Я впервые взяла в руки микрофон. Вот, видите, еще одна звезда! Да, почти пятнадцать лет назад, я не могла подумать о том, что буду побеждать на различных международных и всероссийских вокальных конкурсах, а также смогу выступать на фестивалях. Это казалось для меня чем-то необычным и интригующим. Это было новое начало меня, как будто перерождение.

Вспоминая то время, всегда вижу улыбку на лице мамы и папы, бабушек и дедушек, а также моего руководителя – учителя музыки в школе. Она первый человек, кто открыл мне этот великолепный и необъятный мир музыки не только классических авторов, но и моей маленькой детской души. Каких-то пятнадцать лет назад я не думала, что так полюблю петь.

И вот мне двенадцать. Ого, еще одна звездочка! Ох…именно тогда во мне загорелся интерес к такому предмету, как биология. Знаете, вспоминая то время, вижу себя дома, сидя за тоненьким учебником с синей обложкой, и читающей тему «Происхождение человека». Не знаю, почему естественные науки так завораживали меня, но знания, которые я приобрела благодаря своему педагогу, до сих пор находятся на одной из полочек в голове.

А что это еще за одна звездочка? Ах, это мне четырнадцать. Тогда я впервые вооружилась кухонным фартуком. Бабушка, увидев мой интерес к кулинарии, научила меня печь блинчики. Да, обычные блины, которые я так любила! Она помогала мне просеять муку так, чтобы я не разбросала ее по всей кухне; научила правильным пропорциям, чтобы блинчики получались тонкими и ажурными; открыла секрет правильного замешивания теста, чтобы не было комочков. Конечно, первый блин – комом, но, нарабатывая навыки с каждым разом, я полюбила готовить.

«Крошка, главное, не сдавайся, все обязательно получится,» – говорила она, целуя меня в макушку. Начинала я, конечно, с простого, а годам к двадцати знала рецепты многих блюд разных народов, и по сей день я радую кулинарными экспериментами своих родных. Для бабушки это особенно значимо, ведь она привила мне эту страсть и желание к готовке.

Пятнадцать. В руках краски, передо мной мольберт. С тех пор кружок творчества стал неотъемлемой частью моей жизни. Как сейчас помню первые пробы на художественном конкурсе и свою картину «Снегири», которая была выполнена в очень ярких и насыщенных оттенках красного и небесно-голубого. Первый опыт в художественном деле наложил на меня огромный отпечаток. Чуть позднее я уже могла работать в разных техниках росписи и с различными материалами, но акварель стала главенствующей для меня. Вы даже не можете себе представить, насколько красивые картины можно создавать при помощи этих водных красок. Намочив лист бумаги водой и коснувшись кончиком кисти, на которой находится немного краски, можно получить особенный узор, который никогда невозможно будет повторить.

Моя учительница, которая открыла дорогу для меня в художественный мир, всегда говорила, что акварель – это живая краска. Подчинив ее себе и наполнив каждый взмах кисти любовью, можно создать картину необыкновенной красоты, у которой никогда не будет подобий и копий. Только автор подвластен подчинить эти самые неуправляемые потеки на мокрой бумаге, создав узор, который передаст самую сильную эмоцию.

Вот мне и восемнадцать. Я закончила школу с красным аттестатом и воплотила свою мечту в реальность – поступила в медицинский институт. Да, возможно, слова мамы о том, что любые мечты – это наши цели, стали для главенствующими, но жизнь – это очень странная штука, и далеко не всегда мы получает то, чего поистине желаем и хотим. Прорабатывая уроки, которые преподает нам жизнь, мы должны учиться на своих ошибках, а, самое главное, не бояться этих самых ошибок. Человека нельзя считать человеком, если он не совершает их. Каждый по-своему уникален и не может быть идеальным, как бы того не хотел.

Знаете, все эти восемнадцать лет я жила не только своими достижениями или же победами. Было много неудач, слез и боли, но каждый раз, оглядываясь назад, я понимаю, что эти самые слезы и поражения тоже являются звездами. Да, они светят не так ярко, но это мои ошибки, которые не дают мне сдаться или упасть. Они делают меня сильнее, тверже. Рассказывая про школу, все считают меня девочкой с синдромом отличницы. Наверное, так и есть, но, разве бы я была такой, какая сейчас?

В свои восемнадцать лет я открыла для себя прекрасного поэта – Владимира Маяковского, и в памяти запали строчки из его стихотворения, которые отражают мою жизнь в полной мере:

Послушайте!

Ведь, если звезды зажигают -

значит, это кому-нибудь нужно?

Значит, кто-то хочет, чтобы они были?

ГЛАВА ВТОРАЯ. ПОЯВЛЕНИЕ.

Детство. Каждый ребенок мечтает о беззаботной жизни до сознательного возраста. Она была именно таким дитя. Этот ангелочек родился в суровом, холодном и, порой, не предсказуемом месяце – январе. Девушки, которые увлекаются знаками зодиака сразу поймут, что человек, появившийся на свет в начале январе, будет суровым, наглым, любящим власть, пунктуальность и не терпящим предательств. Она была одной из таких особ уже с детства. День ее рождения был просто прекрасен, а погода в этот день баловала, как никогда: легкий морозец, который щекочет щечки, солнце, слепящее глаза, и голубое небо, прямо как ее маленькие ясные глазки.

Она была первым ребенком в семье. Конечно, это было чудесное событие для всех родных и близких, ведь на свет появилась маленькая девочка с прекрасным именем Мария. Как ни странно, но оно ей безумно подходило – отражало ее характер. Она отличалась добротой, нежностью и неким спокойствием, но любое замечание в адрес малышки могли сильно ранить ее и обидеть. Она была своенравная, всегда делала так, как ей вздумается. Порой, в ней посыпался очень капризный ребенок, и только внимание родителей могло ее утихомирить.

Через несколько дней после ее рождения, отец маленькой девочки Маши, отпросившись со смены, приехал на выписку. Он стоял под окнами роддома и пребывал в теплом ожидании – ожидании своей прекрасной жены и дочери. Огромный букет из белых роз красовался в руках сильного мужчины, позади которого стояла машина – белая «Волга». Сказать честно, никто никогда не мог подумать, что под его серьезностью и жесткостью характера, может скрываться нежный и ранимый человек.

Папа, впервые взявший дочь на руки, расплакался. На его ладонях кричало и просило кушать крошечное создание, в котором были его гены. Маленькие, светлые глазки, смотревшие в его жгучие, черные глаза, наполнялись светом и теплом. Ее крик постепенно утихал, а в глубине небесных бусинок появлялся интерес.

Завернутая в красивый конвертик, Маша смотрела на своего отца, а ее глаза не просто блестели – они излучали свет, как солнце, в лучах которого весь мир казался не таким гнилым и продажным, чёрствым и жестким. Ее хотелось оберегать и защищать от всего, что может ей навредить. Через мгновение она, находясь на руках своего отца, улыбалась. Маленькая красивая девочка, которая так была похожа на своих родителей, сияла, как и они.

Мама всегда говорила, что ее дочь была непоседливым ребенком уже с пеленок. Казалось, что нужно маленькому комочку весом три килограмма шестьсот граммов и ростом пятьдесят четыре сантиметра кроме любви, мамы с папой рядом и чуткого сна – ровным счетом, ничего более. По рассказам мамы, Маша с детских лет не подпускала никого к себе, кроме родителей, конечно. Бабушки и дедушки всегда оставались для нее чужими, именно поэтому, на руках она у них не задерживалась надолго, но, ее любили. Маленькую шалопайку с вечно горящими и излучающими синий свет глазами холили и лелеяли. Папа, как ни странно, нянчился с ней больше, не спал ночами, книги читал и даже пел колыбельные. Он был не просто отцом для нее – папа был опорой, защитой и поддержкой. Он мог одним движением утихомирить ее плач или рассмешить до слез эту крохотную девочку. Бывало, проснется дочь в четвертом часу ночи, а он, заслышав тихий плач, сразу бежал к ней, успокаивал. Он брал ее в свои сильные и мужественные руки, укладывал поудобнее и тихо-тихо разговаривал с ней, называя ее «принцессой».

***

Супруга начала засыпать, потому что время было уже позднее, да и за целый день, который она посвятила дочери, очень устала. Нина была прекрасной женой и матерью: в нашей квартире всегда был порядок, который она поддерживала изо дня в день, на плите был приготовленный ею вкусный ужин, который так и манил своим запахом, говоря: «давай еще порцию?», и росла маленькая дочка Маша, которую она всегда укладывала спать в районе полудня, игралась с ней и никогда не оставляла одну. Самое интересное, что Нина всегда была безумно красивой, даже в домашнем халате и с растрепанным пучком. Ее внешний вид не просто был ухоженным; она могла одним своим взглядом свести меня с ума.

Наша дочь любила внимание и требовала его с полна. Моей дорогой супруге очень часто приходилось нелегко: Маша любила просыпаться рано, много кушала и любила играться, а ее характер так вообще мог вывести из себя, особенно, когда она не слушалась.

Я, к сожалению, не мог ей слишком часто помогать с воспитанием Маруськи, потому что издержки профессии заставляли работать много, отдавать силы в огромном количестве, да и график «сутки через двое» тоже накладывал след на нашу совместную жизнь.

Когда у меня появлялся выходной день, я старался в полной мере отдаться дочери, чтобы Нина могла, банально говоря, поспать и подготовиться к какими-то зачетам и сессии. Да, когда родилась Маруська, Нине было двадцать четыре года, и она готовилась закончить второй университет. Я понимал, что воспитывать дочь и одновременно что-то пытаться выучить, было очень сложно, поэтому помогал, если это требовалось. Порой, Нина настолько уставала, что могла проспать часов шестнадцать, а я в это время старался беречь ее чуткий сон и проводить время с нашей дочерью…

Приходя домой после тяжелых суток, я сам, порой, был не в состоянии, банально, поесть, но, увидев Нину, которая держала Машеньку на руках, силы возвращались. Я целовал их обеих и предлагал жене отдохнуть, потому что видел, как ей сложно. Нина улыбалась, отдавала мне дочь на руки, а сама шла в спальню и просто засыпала. Я был, на самом деле, до предела счастлив в такие моменты. Да, говорят, что после заключения брака и, уж тем более, после появления детей, жизнь превращается во что-то муторное и безумно скучное. Ерунда! Вы абсолютно не понимаете, что испытывает мужчина, когда его с порога встречают две самые лучшие девушки во всем мире; когда он приходит в чистую, убранную квартиру, в которой стоит запах свежеприготовленного ужина или обеда; когда мужчина, держа своего ребенка на руках, рассказывает прошедший день и видит эти изумлённые, всем интересующиеся детские глазки.

Знаете, сейчас на часах уже было около двенадцати ночи, но я смотрел на свою спящую жену и, правда, не мог ей налюбоваться: она спала тихо и сладко сопела. Я слегка поправил ее волосы, коснулся щеки, и поверить не мог, что с этой девушкой я прошагал рука об руку вместе уже почти пять лет. Да, пять лет совместной жизни с человеком, который тебя понимает без слов. Это и правда описывало в полной мере нас с Ниной…

Вдруг в соседней комнате послышался детский негромкий плач, и супруга подорвалась было уже бежать и успокаивать нашу малютку, но я коснулся ее плеча и произнёс: «Дорогая, я сам схожу к нашей малышке, отдыхай, ты и так целый день на ногах,» – и поцеловал ее теплую кожу в районе плеча.

Она пахла чем-то домашним и сладким, что я просто сходил с ума. Казалось, что от нее пахнет именно Марусей – моей любимой и дорогой дочкой.

– Я тебе сказать давно хотела, что очень сильно тебя лю....

– И я тебя люблю, моя родная, – прошептал я ей на ушко, улыбаясь.

Она снова погрузилась в сон, а я отправился в детскую, где плакала маленькая принцесса. Отворив дверь, я подошел к кроватке и увидел крохотное чудо, которое потеряло соску во сне.

«Моя милая, что случилось?» – подняв дочку на руки, произнёс я, – «что тебя тревожит?»

Я знал, что ответа не услышу, потому что ей всего несколько месяцев, но она, распознав мой мягкий голос, сразу же успокоилась. Да, услышав знакомые низкие нотки голоса и почувствовав родной запах, запах своего отца, она перестала плакать.

«Мое маленькое счастье чего-то испугалось?» – покачивая дочку, я продолжал разговаривать с ней.

Её это успокаивало, и она начинала потихоньку засыпать. Маленькие и до безумства красивые голубые глаза медленно закрывались, дыхание восстанавливалось, но она еще продолжала изредка всхлипывать.

Она такая маленькая, беззащитная. Крошечка, которая умещалась на моих двух ладонях. Ее ножка была такой же по длине, как мой мизинец. Господи, как же она была похожа на Нину: такая же красивая, крикливая и до безумства любящая меня. Я чувствовал это. А как же она была похожа на меня…этот носик, эти губки, эти бровки…

«Я самый счастливый человек», – думал я, расхаживая по комнате, – «потому что рядом со мной, в мои двадцать девять лет, находятся две самые дорогие моему сердцу девушки: прекрасная жена и самая красивая дочь…».

Эти мысли дарили мне полет и спокойствие, и, честно говоря, были безумно важными в моей голове. Я никогда не думал, что к тридцати годам буду нянчиться с дочкой в первом часу ночи, но при всем этом, даже не уставать, потому что ее любовь, любовь Маши, помогала мне.

Она, погрузившись в крепкий сон, всегда хватала меня за большой палец руки и сжимала. Знаете, от этого становилось так тепло на душе. Ее маленькие пальчики были очень сильными, как мне казалось, и как будто говорили мне: «Папа, я рядом с тобой». В такие моменты я не мог противостоять эмоциям и всегда улыбался.

Я просто не мог поверить, что это все наяву – я будто спал, и, поверьте, просыпаться мне совсем не хотелось…

***

– Дорогой, – послышался знакомый голос со стороны дверного проема, – тебе нужна моя помощь?

– Милая, зачем ты встала? – оглянувшись, Максим увидел меня, – я и сам прекрасно справляюсь.

Он держал нашу малютку на руках, включив в комнате фиолетовый свет, который ее успокаивал. Максим был идеальным мужем, который замечал абсолютно все: начиная от моей новой прически, заканчивая моими эмоциями. Он, приходя с работы, уже с порога заботился обо мне, спрашивая, как я себя чувствую и ругая меня за то, что я опять хожу босиком по холодному полу.

Я смотрела на него и не могла налюбоваться: сильный, статный и серьезный мужчина, мой мужчина, держал на руках голубоглазого ангелочка, который уже посапывал и спал крепким сном. Он превосходный отец. Нет, папа. Именно это слово шло ему больше, чем другие. Я просто улыбалась и смотрела в его сторону, не осознавая, что это происходит именно со мной.

Подойдя к нему, я прислонилась к его носу своим и почувствовала себя в безопасности. Дома. Я как за каменной стеной, которая защищает меня от ветров и ураганов, от плохих людей и ненависти с их стороны. Но, он был стеной не только для меня, но и для дочери – самого драгоценного человечка в его жизни.

Порой, когда у меня выдавалась свободная от дел минутка, я заходила в детскую и наблюдала, как Машенька лежала на животике на игральном коврике, а рядом с ней лежал Максим и разговаривал. Он подавал ей игрушки, а она своими маленькими пальчиками хваталась за этот самый коврик и пыталась хоть на чуть-чуть приблизится к своему папе.

Максим был другим рядом с Машей: как будто сам превращался в ребенка и игрался с ней, лялякал, пародируя ее первые звуки, и кривлялся, тем самым доводил дочку до смеха. Она смеялась очень громко, причем, настолько, что я слышала ее радостные возгласы в соседней комнате. Максим никогда не оставлял Машеньку одну, без присмотра, как будто боялся, что она исчезнет, но на самом деле его страх заключался в другом – он безумно переживал, что дочка пораниться или что-то грязное потянет в рот.

Мой супруг безумно боялся врачей, но, когда родилась Маша, он постоянно ходил в поликлинику вместе с ней. Ох уж эти прививки! Знаете, когда я видела, что дочка плачет при виде человека в белом халате, сразу смотрела на мужа: он был спокоен и пытался утихомирить плач малышки, покачивая ее на руках и разговаривая с ней. Максим пытался объяснить Маше, что это всего лишь врач, и он не сделает ничего плохого ей, и, не поверите, дочка сразу же успокаивалась. Она как будто доверяла каждому слову, которое произносит ее папа. Казалось, что Максим тоже переставал бояться врачей, когда Машенька была у него на руках. Может быть, так и было на самом деле, но он никогда бы не показал этого чужому человеку.

– Давай я ее уложу в кроватку, – я протянула руки к дочери.

– Родная… – муж поднял глаза на меня, а в них повисли капли слез.

– Что такое, дорогой? – я положила руку ему на щеку, на которой красовалась трехдневная щетина, и слегка коснулась его кожи: она была нежной, и как будто горячей; от нее исходило тепло.

– Спасибо тебе, правда, – выдохнул он, – ты рядом со мной, подарила мне прекрасную и жизнерадостную дочь, а сейчас, вместо сна, находишься в этой комнате.

– Я всегда рядом с тобой, Максим, – я нежно коснулась его губ и оставила тёплый след на них, – я люблю тебя, как никого другого…

Я смотрела в глаза своего мужа и видела в них любовь – любовь ко мне, к нашей дочери и даже к этой маленькой комнате, в которой мы сейчас находились втроем. Держа в четырех руках нашу дочь, я чувствовала, как все вокруг от нас отдаляется: все проблемы, невзгоды и неудачи. Сопение нашей маленькой принцессы придавало еще больший уют этому вечеру – оно нарушало эту тишину, воцарившуюся в комнате.

Я смотрела в его черные глаза и терялась, правда. Они были глубокими, темными, как будто меня погружали под воду, а дышать было невозможно – я тонула и кислорода не хватало, чтобы надышаться.

Я перевела глаза на малышку, и слегка притянула ее к себе. Сейчас Машенька, полностью успокоившись, уже спала сладким сном. Улыбнувшись мужу, я отправилась в сторону кроватки. Наша маленькая дочка через пару минут уже лежала в своей постели и сопела, сжав маленький кулачок. Положив Машу, я посмотрела на мужа, и поняла, что являюсь самым счастливым человеком в этом мире, потому что рядом со мной находятся дорогие для меня люди: малютка-дочь и прекрасный супруг, которые любят меня, как никто никогда не смог бы.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ПЕРВОЕ СЛОВО.

Первое слово, сказанное ребенком, для родителей значит очень много. Да, в нем нет смысла, потому что малыш повторяет звуки за взрослыми, но ведь оно самое первое. В памяти всегда оно сохраняется отчетливо и откладывается на важную полочку в головном мозге. Это событие невозможно забыть, потому что это трогательно и важно для каждого члена семьи.

Машенька начала уже разговаривать в годик и четыре месяца, по рассказам ее бабушки. Она могла без умолку гоготать. Эта маленькая девочка, расхаживая по квартире, изучала все предметы. Бывало, ее посадят в манеж, а она встанет, обопрется на бортик, и наблюдает за всем, пальчиками показывает и как будто задает вопрос: «А что это такое?».

«Маруся очень любознательная», – говорила ее бабушка, – «растет не по годам».

Это и действительно было так, особенно когда она садилась «читать». Да, именно читать. Было интересно наблюдать, когда ранним утром, часов в восемь, Машеньку сажали на коврик игральный и давали журнал «Семь дней», а она пролистает пару страниц, посмотрит картинки, а дальше начинает отрывать кусочки от этих листов. Ой, вот умора! Она делала это с большой серьезностью и аккуратностью, как будто уже писала диссертацию.

Максим всегда умилялся этим картинам по утрам и задавал дочке вопрос: «Это ты так читаешь?», а она просто кивала ему, как будто говоря: «Пап, ты что, не видишь, что ли? Конечно, читаю. Не мешай мне, я занята.».

Она с раннего возраста была такой: серьезной, целеустремленной и твердой. Если Маше что-то не нравилось, то она сразу начинала возмущаться: плакать, обижаться и корчить рожицы. Она была такой со всеми, кроме отца. Да, звучит, наверное, странно, но именно на руках своего папы, она становилась другой: маленькой, веселой и очень энергичной. Ее серьезность исчезала, и появлялась нежность…

Все разговоры Максима с дочерью были предпосылками к произнесению ее первого слова – «папа». Наверное, каждый мужчина мечтает услышать от своего ребенка именно это – пару звуков, которые соберутся в единой целое, что отложится в памяти, как нечто иное, не похожее на все остальное.

Одно слово. Два слога. Четыре буквы. Папа.

Знаете, в современном мире очень часто дети недооценивают своих родителей, а в частности отцов. Конечно же, мамы всегда выходят на первый план. Они заботятся о своих детях, вкладывают в них больше внимания и любви, и с этим никто не спорит, ведь это и правда так. Но, задумывались Вы, что отцы любят своих детей далеко не меньше, просто проявляют свои чувства немного по-другому?

Уже несколько поколений в семьях XXI века наблюдается одна тенденция: мужчины должны работать, а женщины сидеть дома с детьми. Это возвращение к старым и обыденным традициям прошлого. Да, никто не поспорит с тем фактом, что мужчина действительно должен содержать семью в полной мере, но почему-то многие забывают о том, что ребенку важно и воспитание отца.

До сознательного возраста ребенок, а особенно девочки, очень ценят внимание и любовь своего папы. Конечно же, они многого не запоминаю в детстве, в силу устройства памяти, но важно, чтобы ребенок чувствовал опору под ногами, ведь ему не так интересно, сколько денег зарабатывает его отец.

Каждый папа всегда должен с гордостью носить это звание и проносить его сквозь года, вплоть до своей смерти.

***

Наша с тобой история началась задолго до моего появления. Меня ещё не было, а ты уже очень ждал меня. Наверное, ждал так, как не ждут больше ничего и никого в целой жизни. И ты уже любил меня всем сердцем, прикладывая ухо к маминому животу. Ты знал, что у тебя родится дочь, и чувствовал, что я буду похожей на тебя, как внешне, так и внутренне. Я точно знаю, что, когда я впервые что-то закричала этому миру – ты заплакал от счастья. Да, заплакал, потому что это были первые слова в моей жизни, а ты стал свидетелем их звучания.

Мама рассказывала мне, что ты стоял под окнами роддома и что-то кричал ей, захлебываясь переполнявшими тебя чувствами. Тогда она впервые показала меня тебе, пусть даже и через окно. На улице был жуткий мороз около двадцати градусов, но ты все равно продолжал стоять, хотя твои руки уже были очень красными, в прочем, как и щеки. Ты размахивал цветами, которые нельзя было передать в палату и пел песни, которые мама не слышала, потому что окно не открывалось. А ты, зная это, все равно продолжал кричать и петь.

С детства я помню твои руки, держащие меня над кроваткой. Или как ты подбрасывал меня, кричащую от страха и восторга к самому небу. И я всегда знала, что ты поймаешь меня. Нет, я не просто знала это, я чувствовала опору под собой; силу, которая держит меня.

Именно ты был самым терпеливым и внимательным из всех моих учителей, именно ты научил любить и узнавать этот мир, особенно когда сам становился ребенком рядом со мной. Ты рассказывал о том, что такое «хорошо» и что такое «плохо». А помнишь, как я боялась учиться плавать? Ты тогда взял меня в свои руки, уложил на ладони и водил животиком по воде, говоря: «Греби! Барахтайся!», а я только смеялась, потому что мне было безумно щекотно.

Ты всегда знал, как обо мне заботиться. Ну, как знал! Старался. Когда я заболела ветрянкой, ты, чтобы поддержать меня, ставил и на себе эти зеленые точки, а потом и мне дал попробовать это сделать, а я вместо точек, рисовала на тебе маленькие рисунки, но ты не злился, а наоборот смеялся и говорил, что теперь это твоя новая татуировка. Я сбивала колени, а ты брал меня на руки и тащил на кровать, чтобы мама смогла обработать все раны, но мне становилось так больно, что я начинала плакать, а ты приговаривал, что нужно потерпеть, и дул на ссадину.

Знаешь, иногда мне не хватало тебя и твоих слов. Я знаю, что ты много работаешь, но я также знаю, что ты это делаешь для нас. Как бы там ни было, ты всегда старался уделить время семье – поиграться со мной, сводить в парк и покормить голубей или просто послушать мои детские рассказы.

Помнишь, самое первое – первое сентября в бантах и с огромным букетом цветов? На линейке ты был очень гордый, серьезный и, одновременно, смешной, как будто это ты идёшь в первый класс, а не я. Ты всегда старался находиться рядом, как будто оберегая меня и защищая от всего плохого.

Помнишь, наши ссоры в старших классах? Под твоим взглядом хотелось провалиться сквозь землю, но на моё жалобное «только не говори маме», ты вздыхал и … прикрывал меня.

Ты до сих пор радуешься моим успехам, как своим, и делаешь все, чтобы я тобой гордилась. И я горжусь тобой, потому что ты умеешь сделать мою маму счастливой. Порой, я смотрю на вас, и не могу поверить, что это мои родители. Вы очень красивые вместе, и всегда будете для меня значить намного больше, чем можете себе представить.

Папа, ты научил меня уважать не только свою жизнь, но и жизни других. Твои уроки вождения навсегда остались в моей памяти. Хотя, иногда ты сам так водишь машину, что хочется схватить ремень и… пристегнуть тебя.

Я помню твою первую седину на висках и совсем молодые глаза. Я всё помню, я всё это помню, папочка…

Мой отец. Мой папа. Он поймет, он всегда поддержит, что бы ни произошло. Он сила. Он опора. Просто, потому что он отец, он мой ангел-хранитель. Он моя крепость.

Каждому человеку нужен папа. Папа, а не слово. И знаешь, если меня спросят: «Чей папа самый лучший на свете?», я, не задумываясь, отвечу – «мой!». Может быть, это и не совсем так, но я патриот своего отца!

***

Я держал ее в своих ладонях и не мог поверить в то, что первое ее слово будет «папа». Оно было таким легким и нежным, что это спровоцировало меня на слезы. Да, мужчины тоже плачут, и это нормально.

Дочка смотрела на меня своими голубыми глазами, которые наливались светом – синим светом, который наполнял меня счастьем и силой. Машенька, моя дочурка, мое маленькое счастье, которое впервые произнесло заветные два слога, которые как капли воды похожи друг на друга. Я не верил самому себе, что слышал это. Ее милый, детский голосок струился в моей голове, заходя в каждую клетку головного мозга, и распространялся по всему организму с током крови.

«Па-па», – повторял я, глядя на дочку, в ожидании, что она снова повторит это заветное слово, и она повторяла, заливаясь громким смехом, который будоражил мое подсознание. Казалось, что еще пару таких повторений и мой пульс составит сто сорок восемь ударов в минуту, если это уже не произошло. От каждого слова дочери по моему телу пробегали огромные мурашки, которые заставляли чувствовать себя живым.

Я не знаю, как после Нина реагировала на то, что первое слово Машеньки было «папа», но я точно сейчас видел, как она была счастлива за меня. Я сидел рядом с ней, держа в своих крепких ладонях дочку и просил повторять и повторять слово, которое она уже, казалось, выучила наизусть. Моя жена сидела и тихо наблюдала за происходящим, искренне улыбаясь мне и дочери. Она понимала меня и знала, что для меня значит Маша, ведь она была первенцем в нашей, пока что, маленькой семье. Да, я искренне желал пополнения и не раз говорил об этом Нине, но, она считала, что еще рано.

Знаете, быть папой для маленькой девочки это гораздо большая ответственность, чем для мальчика. Дело все в том, что дочка дарила мне свободу и легкость, любовь и нежность, а я, в свою очередь, должен был оберегать ее, заботиться о ней и, конечно же, любить, но это было не сложно. Любовь Маруси окрыляла меня, и тот восторг, что я испытывал, глядя на дочь, дарил еще большие силы для совершения каких-либо подвигов. Я готов был свернуть горы, ринутся в бой или же просто стать ребенком на время только для того, чтобы дочь улыбнулась мне.

Улыбка моей маленькой принцессы – это самая дорогая награда, которую я мог получить взамен…

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. МОЙ БРАТ.

Мне кажется, что каждый ребенок мечтает быть не единственным в семье. Иметь братика или сестренку – это прекрасно, несмотря на огромное количество своеобразных минусов, которые могут зародиться в процессе взросления младшего ребенка в семье.

Как Вы уже поняли, повествование в этой главе я поведу сама. Я – Маша, старшая сестра для своего брата – Никиты. Когда он родился, мне было всего два года и семь месяцев. Эта разница в возрасте, как считают наши родители, самая идеальная, потому что за двумя маленькими детьми гораздо сложнее следить, а большая разница в возрасте может способствовать разладу и большому количеству ссор.

Вообще, Никита был крохой. При рождении он весил меньше, да и по росту я тоже его превосходила. Мама рассказывала, что мой брат родился не том же городе, что и я, потому что в тот год роддом нашего поселка закрывали на карантин, и ей пришлось ехать в близлежащий.

Знаете, у более старшего поколения в нашей семье есть особенная черта: на каждый Никитин день рождения бабуля вспоминала, как я, будучи еще маленькой шпулечкой, приезжала вместе с папой к окнам роддома, в котором лежала мама, и кричала сквозь закрытые окна, что «уже пора ехать домой». Папа и мама всегда смеялись с этой истории, а я немного смущалась, а потом смотрела на брата и не могла не улыбаться.

Когда родился Никита, наши мама и папа уже начинали задумываться о переезде в большой дом, так как места в квартире было маловато, да и мама говорила о том, что нужны разные комнаты для нас, потому что в одной мы не уживемся. Конечно же, в доме у меня была своя комната, большая и просторная, но никто же не мог гарантировать то, что, находясь с братом в разных комнатах, мы не будем баловаться.

Помню, как в детстве мы с Никитой очень много ссорились и дрались. Казалось, что не на жизнь, а на смерть, и однажды даже разбили зеркало. Правда, нам двои тогда досталось по заслугам: мне за то, что спровоцировала, а брату – за излишние эмоции.

Наше взросление было не лучшим временем для наших родителей: в доме всегда стоял крик, гул и гам, что не давало даже нормально поработать. Но, знаете, когда в моей жизни появился брат, она изменилась: я стала более ответственной, серьезной, как будто повзрослела, и это было важным событием для меня. Самая большая радость была, когда мама оставляла меня с Никитой наедине: я играла с ним в машинки, рассказывала что-то, а он все слушал и не перебивал – ему нравилось, как я балаболила без умолку. Ой, вы бы видели его глаза в этот момент!

Никита, на самом деле, был для меня больше, чем просто кровный брат; он был моим другом, помощником, иногда и наставником. У меня было прекрасное детство рядом с ним: везде вместе, за любую движуху вместе, ну, и воспитательные беседы родителей мы «посещали» вместе. И знаете, сколько бы ссор не было между нами, мы никогда не оставляли друг друга в беде. Иногда казалось, что именно Никита понимает меня лучше всех, особенно в более старшем возрасте.

Никита рос забавным мальчуганом, любящим сладкое, но у него была ужасная аллергия на него. Помню, ему исполнялся годик, и мама купила тортик в виде обезьянки – символа года его рождения, так он вместо того, чтобы дуть на свечи, пытался своими первыми зубками откусить кусочек. Такой смешной! А еще, он обожал телевизионные передачи и каналы про животных. Вы бы только знали, как я ненавидела «ZooTV», особенно выпуски про пауков, потому что у меня жуткая боязнь этих насекомых.

***

Обычный вечер пятницы сулил мне много домашних хлопот: Максим задерживался на работе, поэтому мне стоило забрать детей из детского сада, а после заниматься своими обычными, повседневными делами – уборка, готовка, глажка. Впереди нас всех ждали долгожданные выходные, что мы все так любили. В такие дни можно было часами нежиться в постели, пока дети спали в своей комнате, готовить что-то очень вкусное для всей семьи и устраивать вечерние посиделки в гостиной за просмотром какого-нибудь сериала, где сюжет растянут на сотни часовых серий.

Знаете, такие выходные, что я проводила вместе с мужем и детьми, были поистине волшебными и дружными, как будто вся семья становилась именно семьей: Маша и Никита играли в машинки, строили горки из кубиков, сооружали городки, которые нравились им обоим, а я отдыхала, положив голову на сильное плечо Максима, и наблюдала за всей этой тихой и мирной жизнью, что воцарялась в нашей уютной квартире.

– Мама, включи скорее «ZooTV», – послышался голос Никиты, который совсем недавно научился хорошо выговаривать букву “Р”.

– Нет уж, никаких передач про животных, – возмутилась Маша, помахав перед лицом Никиты пальчиком, – там опять будут рассказывать про этих твоих пауков, жуков.

– И что?

– Я их вообще-то боюсь. Мы не будем смотреть эти передачи, – топнув ножкой и насупившись, сказала дочка.

Мы с Максимом всегда забавлялись этим картинам. Наши маленькие зайки взрослели не по дням, а по часам, выдавая каждый раз что-нибудь новенькое.

– Машенька, – обратился Максим к дочери, – давай мы с тобой поиграем, а Никита с мамой посмотрят передачу про животных?

– Мама, ты что, любишь пауков? – с огромным возмущением спросила Маша.

– Конечно, люблю, – я еле сдерживала смех внутри себя.

– Вот видишь, – вмешался Никита, – мама их не боится, потому что они милые и пушистые, не то, что ты, колючка, – показав язык Маше, засмеялся он.

– Сам ты колючка, – немного обидевшись, произнесла дочка, – вот и смотрите своих пауков, а я буду с папой строить замок.

Мы переглянулись с Максимом и улыбнулись друг другу. Это было наше совместное счастье.

Счастье – это смотреть передачу про пауков и собирать конструктор вместе со своими детьми.

***

Говорят, что после рождения второго ребенка, старшему начинают уделять меньше внимания. Ой, не знаю, кто и что говорит, но лично в моей семье такого не было. Мы с Никитой все получали в равных долях, и, кстати говоря, на эту тему даже не ругались.

Пока Никита рос, у него появлялись различные хобби, и, почему-то, на первый план вышел именно киберспорт. Сначала, я не очень одобряла такие увлечения, потому что они оказывали существенное влияние на школьное образование брата, но со временем, он научился планировать свой день и уделять достаточное внимание своему обучению. Конечно, это случилось далеко не сразу и было много разговоров о прекращении занятий данным видом «спорта», но я всегда пыталась ему привить чувство ответственности за то, что он делает. Конечно, получалось далеко не всегда, и были моменты, когда Никите хотелось сдаться, особенно под гнетом предмета «истории», но я никогда не оставляла его одного. Возможно, именно эти действия с моей стороны развили доверие между нами.

На сегодняшний день, если говорить откровенно, Никита прошел со мной очень много разных ситуаций и всевозможными способами всегда старался мне помочь, если это требовалось. Причем, я не просила об этом. Он просто приходил ко мне в комнату, садился на кровать и говорил, что, чтобы не случилось, он всегда будет рядом со мной и перевернет весь мир с ног на голову, лишь бы мне стало лучше. Такие моменты не раз умиляли меня, и я думала, что это всего лишь слова поддержки, в которой я так нуждалась, но, повзрослев, Никита доказал другое: если хоть один человек на этой чертовой земле посмеет меня обидеть, он сотрет его в порошок, и ничто его не сможет остановить. Он стал моей порой и сильным тылом за спиной, который никогда не подрывал мое доверие к себе.

Знаете, а Никита ведь был не только хорошим и внимательным братом. Он был превосходным сыном. Да, ссоры между родителями и детьми – это излюбленная тема для написания книг, очерков, статей по психологии, но о любви сына к матери, на мой взгляд, пишется достаточно мало. Я не говорю о том, что брат был идеальным сыном, нет, наоборот, нашлись бы еще более послушные, трудолюбивые и так далее, но когда я увидела Никиту именно со стороны заботливого и нежного сына, который с трепетом относится к своей матери, я не поверила своим глазам…

***

Лето – это особенное время для каждого человека: время любви, счастья и полета. Сама природа шепчет о наступлении чего-то хорошего, теплого и безумно радующего. Я обычный пацан, которому совсем недавно исполнилось восемнадцать. Я даже, на самом деле, поверить в это мог с большим трудом. Казалось, что день моего совершеннолетия абсолютно ничего не поменяет, ведь дата рождения в паспорте остается той же, но, когда я понял, что вырос, точнее сказать, принял этот факт, начал осознавать и видеть этот мир с абсолютно другой стороны.

Мой первый большой заработок я получил, когда поехал вместе со своим отцов на калым. Слово, конечно, странное, но, в нашем городе оно использовалось повсеместно. Калым – это негласное место работы. В течение последних лет мой отец очень часто брал меня на такую “работу”, которая заключалась в обустройстве домов и снабжении их электричеством. Мы работали большой компанией на таких объектах: я, отец, его близкий друг – Яков Васильевич – и его сыновья – Стас и Женя. Помню, как Маша называла Женю дядей. Она это всегда делала с улыбкой на лице, подшучивая над их разницей в возрасте, хотя она и не была большой.

На самом деле моя сестра была интересным человеком, поэтому меня никогда не удивляло, что на нее обращают так много внимания. Дело было даже не в ее красоте, походке от бедра или же фигуре. Весь секрет заключался в манере ее общения и харизме. Да, именно в этом. Она цепляла многих пацанов в нашем городе своей добротой, желанием помочь всем и вся, теплотой и оптимизмом. Я никогда не думал, что ко мне будут подходить мои друзья и спрашивать о ней и ее личной жизни. Понятное дело, что я, как брат, ревновал, а порой меня даже выбешивало, что с ней хотят познакомиться, но сейчас не об этом.

Маша всегда была жизнерадостной девушкой с чистой душой, которая озаряла всех своей улыбкой. Ну, и, видимо, Жека не стал исключением. Я даже не знаю, что происходило между ними, но дядя Яша всегда говорил, что Маша была бы прекрасной невесткой для его старшего сына. Когда мы работали, она всегда звонила и спрашивала, когда мы должны вернуться с объекта, узнала, как у нас дела, и чего бы мы хотели на ужин. Она была поистине прекрасной сестрой для меня и дочерью для нашего папы, хотя, порой, мы не особо придавали этому значения.

***

– Мальчики мои, ну, что, как вы там? Никто не пострадал еще? – легкий смех послышался на другом конце телефонного провода.

– Доча, не переживай, все в порядке, скоро приедем домой, – промолвил отец, что сейчас взбирался на крышу дома.

– Хорошо-хорошо, жду, вы мне позвоните, чтобы я знала, когда разогревать обед, – произнесла сестра, – все, целую, жду вас дома.

– Давай-давай, – проговорил я, сбрасывая телефонный звонок и убирая мобильный в карман.

Сейчас мы с отцом работали на очередном объекте. Проводили электричество. Работа шла полным ходом, но я уже очень сильно хотел оказаться дома, потому что там меня ждала сестра. Ну, и компьютер, конечно же.

– Макс, тебе так повезло с дочуркой, – произнес Яков Васильевич, держа стремянку, на которой стоял отец.

– Ой, и не говори, – усмехнулся папа, – ты бы только знал, как она готовить умеет. Ой…пальчики оближешь!

– Я бы не отказался попробовать творения кулинарии от Вашей дочери, Максим Валентинович, – с улыбкой на лице сказал Женя.

– Так, сын, – повернулся папа в мою сторону, – мне кажется, что нашу Машку могут похитить ради сытного обеда!

Отец залился смехом и гордостью за то, что ему жизнь подарила такую дочь, как Маша. Я гордился не меньше. Поверьте.

Маша, как считал отец, определенно являлась подарком для нашей семьи. Он говорил, всегда говорил, что она будет прекрасной женой. И дело здесь касалось не только готовки, а в целом ее личности. Сестра умела выслушать, понять, подсказать. Она умела любить так, как никто не умел, даже я. Она особенная.

– Пока я не попробую то, что готовит Маша, Вам, Максим Валентинович, бояться нечего, – улыбнулся Жека.

– Пап, давай пригласим Яков Васильевича и Женю к нам на обед? – предложил я, – думаю, Маше не составит труда накрыть стол на четверых.

– А ведь и правда, что это я, – с долей сомнения к себе, произнес отец, – мужики, как вы смотрите на то, чтобы отобедать всем вместе у нас дома?

– Мне кажется, Жека уже заочно согласен, – сказал Яков Васильевич с долей сарказма в сторону своего сына.

– Бать, ну, не открывай всех секретов, – посмеялся Женя.

– Ну, все, решено, – хлопнув в ладоши, сказала папа, – Никитос, звони Машке.

Я снова набрал цифры телефонного номера сестры и сообщил, что планы поменялись, и мы приедем большой голодной компанией. Она лишь посмеялась и ответила: «спасибо за предупреждение, тогда накрываю на стол».

Сестра очень гостеприимный человек. Когда к нам приезжал кто-либо, она готовила много еды, прибиралась, всегда ухаживала за гостями и встречала их с широкой улыбкой на лице. Маша всегда радовалась таким ситуациям, как будто наполняя наш дом светом и счастьем.

Хотя, почему “как будто”?

И вот мы уже едем домой. Там нас ждала сестра, которая заканчивала все приготовления к приходу нежданных гостей.

– Никит, – обратился ко мне Жека, – а что Маша любит? Ну, может сладкое или цветы.

– Опа, я что-то не понял, – заулыбался Яков Васильевич, – а чего это ты так заинтересовался, а?

– Ну, – Женя потерялся, – негоже в гости с пустыми руками, как-то не по-людски это.

Мы с отцом залились радостным смехом.

– Жека, – обратился к сыну своего друга отец, – ты мне это дело брось!

– Максим Валентинович, остановите поток Ваших мыслей, – засмеялся Женя.

За время этого диалога я понял, что, видимо, Жеке хотелось произвести впечатление на Машу, что льстило как мне, так и нашему отцу.

«Маш,» – я позвонил сестре, – «мы приехали, открывай дверь.»

Она встретила нас на крыльце нашего дома. Это было поистине волшебное ощущение каждый раз, когда я наблюдал эту картину. Маша внешне выглядела так по-родному, что сложно описать: на голове красовался пучок из собранных русых волос, дачный костюм светлых оттенков и полное отсутствие макияжа. Она даже вышла встречать нас босиком.

– Всем привет, – промолвила она с искренней улыбкой на лице.

– Привет, доча, – обнимая Машу и целуя ее в щечку, проговорил отец.

– Здравствуй, Марусь, – сказал Женя, заострив на ее образе свой взор.

Мне кажется, что я ревную. Не люблю делить свою сестру с кем-либо.

– Мария Максимовна, здравствуйте, – целуя ее запястье, сказал Яков Васильевич, – Вы поистине великолепно выглядите.

– Да-да, я бы сказал, что волшебно, – произнес Женя.

– Мужчины, мне очень приятно слышать комплименты, но, прошу к столу, иначе все остынет, – со смехом сказала сестра.

Маша скрылась на просторах кухни, откуда доносился превосходный аромат только что приготовленного борща и свежеиспеченных пампушек. Я не особо любил такие тяжелые супы, в принципе, но вот Машин борщ – это творение богов. Она, каким-то чудесным образом, готовила так, что я съедал его полностью и даже без разговоров.

– Мальчики, я приготовила борщ и испекла хлебушек, – подавая все к столу, приговаривала сестра, – на второе плов, если кому-то будет мало, и сейчас поставлю чайник.

Маша бегала от столешницы до стола, подавая свои кулинарные шедевры нам.

– Доча, спасибо, моя принцесса, – поцеловав Машу в лобик, произнес отец.

– Какой же стоит аромат во всем доме, – сказал Яков Васильевич, – Жень, какая прекрасная невестка бы была Маруся.

– Бать, хватит, – смутившись, ответил ему сын.

– Дядь Жень, – смеясь, произнесла Машка, – не смущайтесь, правду же говорят.

Она, как и папа, залилась смехом. Он был настолько живой и искренний, что это не могло не зацепить и оставить равнодушным никого из тех, кто сейчас находился в этой комнате.

– Ты опять называешь меня “дядей”, – насупившись, произнес Женя, – я же просил так не делать.

– Правильно-правильно, доча, он уже старый, – сказал папа, который до сих пор продолжал смеяться.

– Все, мальчики, я пошла учиться, – закончив накрывать на стол, промолвила Маша, – как покушаете, просто оставьте посуду в раковине, я потом ее помою. Всем приятного аппетита!

– Какая же у Вас дочь, Максим Валентинович, – говорил Женя, смотрев на накрытый стол, – она все так быстро приготовила.

– Жека, – вмешался я, – не забывай, что она и моя сестра.

– Да-да, я помню, Никитос, – ответил Женя, уплетая Машкин борщ за обе щеки, – вам обоим и правда очень повезло.

– Она ведьмочка, – усмехнулся папа, – мужчин завораживает не только своей красотой, но еще и умом, увлечениями.

– Ага, видимо, еще и своей едой околдовывает, – добавил Яков Васильевич.

Мы все засмеялись.

***

Знаете, Маша всегда была для меня не просто сестрой; она была другом. Я знал, что как бы ей ни было сложно или плохо, она всегда мне поможет справиться с чем-либо, будь то какое-нибудь домашнее задание по истории или же душевная боль. Да, Маша была старше меня на два с половиной года, но мне всегда казалось, что она понимает меня больше всех остальных.

Сестра никогда не обесценивала моих проблем, какими бы они не были; старалась всегда помочь и дать совет, который был мне безумно нужен именно от нее. Она всегда слушала меня. Казалось бы, слушать – это самое простое действие, которое может человек, но я так не мог. Она как будто чувствовала меня, видела изнутри. Бывало, я рассказывал ей то, что меня безумно тревожило, а она, вместо каких-либо слов, брала мою руку или обнимала меня. И знаете, это было наилучшим вариантом. Ее внутреннее тепло и переживания за меня всегда выливались наружу в такой обстановке.

Как сейчас помню 2020 год, когда мы готовились закончить с сестрой школу. Она прощалась со своим одиннадцатым классом, а я – с девятым. Тогда я не думал, что Маша, под гнетом своих собственных проблем с поступлением в университет, станет помогать и мне. Она почти каждый день старалась разговаривать со мной насчет профессии и на тему «кем я хочу стать», но я не знал абсолютно ничего и безумно боялся того, что будет дальше, а она все равно продолжала со мной говорить об этом и подыскивать варианты колледжей.

Моя сестра готовилась к поступлению в медицинский институт на специальность “Стоматология”, а я, глядя на нее, думал, что и мне это будет по душе. Как будто старался на нее равняться.

***

– Маша, ты помнишь, что тебе сегодня нужно отправить документы на поступление в университет? – прокричала мама из другой комнаты.

– Да-да, я уже этим занимаюсь, – усердно что-то печатая, прокричала сестра, – а что с поступлением Никиты? Определили хотя бы направление?

– Если ты обращалась ко мне, то я хочу как ты, – ответил я, лежа на своей кровати.

– Что? – Маша резко перестала бить по клавиатуре.

Я услышал резкий звук, который дал понять, что кресло, на котором сидела сестра, сдвинулось с места. Быстрыми шагами Маша достигла пределов моей комнаты и села рядом, тихо спросив: «Ты это серьезно сейчас?».

Я не знал, кем хочу стать, а стремление сестры стать превосходным врачом вселяло в меня веру, что и я смогу так же. Я смогу свернуть горы и стать ее правой рукой в медицине. Мы бы вместе делали домашние задания, в процессе которых она объясняла бы мне материал, что я недопонял. Мы оба ходили бы в медицинских халатах и начали бы новую эру нашей семьи – эру врачей-стоматологов.

Маша – это человек с удивительным устройством головного мозга. Она с легкостью усваивала материал, что рассказывался на уроках в нашей школе, проводила открытые занятия по многим предметам, и я понимал ее лучше любого учителя. Она проводила огромное количество сравнений, которые помогали запоминать мне учебный материал в полном объеме.

– Да, Маш, я говорю тебе эту идею с полной серьезностью.

– Никит, солнышко, ты должен понимать, что как в школе не будет. Здесь будет сложнее, гораздо сложнее, – в ее голосе я находил отголоски страха.

– А что сложного? – я был озадачен.

– Медицина не так проста, как кажется, – она сейчас говорила с полной уверенностью в своих словах, – я сама безумно боюсь в нее погружаться. Я буду изучать строение не только зубов, но и всего организма в целом.

– А что изучать-то? Вот руки, вот ноги, – с иронией произнес я.

– Мне нравится твой положительный настрой, но давай взглянем на это все с другой стороны, – она положила свою ладонь мне на плечо.

Это был жест искренности и любви в мою сторону. Она, не сказав ни слова, как будто передала мне через касание слова «не торопись, давай обсудим это чуть обширнее». Я хотел разобраться во всем, что вызывает страх у Маши, чтобы оградить ее от этой неизвестности.

Она была прекрасной сестрой, ради которой я хотел становиться лучше…

***

Я помню вечер, когда Маруся пришла ко мне в комнату и в очередной раз стала со мной говорить насчет поступления в колледж, а я был в тот день морально раздавлен, и, повернувшись в ее сторону, я просто посмотрел на нее, а в моих глазах блестели наливающиеся слезы. Я не знал, что мне делать. И знаете, Маша не стала меня упрекать в чем-то, не ушла. Она присела ко мне ближе, обняла и просто тихим шепотом сказала: «Все будет хорошо». Я поверил ей. Я знал, что она рядом и никогда не уйдет, сколько бы мы с ней ни ругались. Сестра поддержит любое мое решение, каким бы странным оно не было.

Однажды она мне сказала одну вещь, которая осталась у меня в памяти как яркий отпечаток:

«Никит, сколько бы между нами с тобой ни было плохого, сколько бы ни было ссор и разладов, роднее тебя никого не будет. В нас течет одна кровь. Родители близкие люди, а мы с тобой родные. Да, мы разные, у нас разный склад ума, но это не значит, что ты глупый или не способный. Я больше понимаю в естественных науках, а ты разбираешься в математике и экономике. Я умею хорошо готовить, а ты хорошо понимаешь устройство электросчетчика. Мы разные, но так похожи друг на друга, и от этого никуда ни деться. Я очень сильно тебя люблю, хоть и показываю это по-другому…».

Я слушал ее, а по моим щекам катились слезы. У меня есть сестра, которая переплюнет любую девчонку. Она как премиум танк: отличные заводские, механические и физические качества. Никто с ней не сравнится.

Я всегда знал, что Маша – это лучшая девушка из всех, кого я только знал. Да, характер у нее иногда бывает взрывной, но ведь все мы не идеальны, но при этом, она же меня как-то терпит…

***

Чтобы описать ее, не хватит слов. Маша сочетает в себе как огонь, так и холод, как красивейшие равнины, так и высокие горы, как природу, так и бетон. Странное смешение всего самого не сравнимого, всего самого красивого и самого опасного. Эта ярая смесь сопровождала ее всегда, раз за разом разделяя на «до» и «после».

Иногда я задумывался: «Что так привлекает всех парней в моей сестре?». Да, красота, что досталась ей от нашей чудесной мамы; ум, что она развивала с каждым днем все больше и больше, уделяя чтению существенную часть своего свободного времени и приобретая огромное количество книг, которые уже некуда было ставить; статность, которая завораживала любого мужчину, не зависимо от возраста. Не знаю. Правда.

И, если быть до конца честным, то характер ей достался от нашего отца. Я говорю это не в обиду, а даже с некой гордостью, что именно она переняла некоторые привычки и очень полезные гены именно от папы. Маша всегда умела поддержать разговор, какая бы тема ни была. Помню, как посетив выставку, она часа два рассказывала о ней и описывала многие картины, которые так или иначе затронули ее внутренний мир.

Сестра никогда ничего не стеснялась, что для меня, человека с огромным количеством комплексов, было удивительно. Маша пела на большой публике, всегда участвовала в творческих конкурсах, всегда была душой компании. И я говорю сейчас это ни как ее брат, а, скорее всего, как непосредственный участник всего этого творческого беспредела. Бывало, что я сидел в огромном зале, где собирались разные люди, очень разные, начиная от возрастных разграничений, заканчивая половой принадлежностью, а она ломала свой страх и выходила на сцену с высоко поднятой головой, как будто вообще ничего не боится.

Кстати говоря, она всегда и везде пела, если на это подворачивалась возможность. В такие моменты она была собой. Той самой бесстрашной девушкой, которую я видел, с которой рос и играл в машинки в детстве. Той, которой она является.

Врубив музыку на колонке и выкрутив громкость на максимум, она танцевала посреди кухни. Она готовила изумительный ужин, который, впрочем, как и всегда был желанным для всей нашей большой семьи. Маша выгоняла всех демонов, что таились внутри нее и очень давно не видели света. Ее танцевальные движения были разнообразны: начиная от сальсы, заканчивая подобием на брейк-данс.

Я улавливал ее вайб и мог иногда пританцовывать вместе с ней. В такие моменты она очень сильно и искренно смеялась, как девчонка, застрявшая в детстве. Маша любила себя такой, такой живой и неподдельной. Ее внутренняя музыка смешивалась с разными стилями, а струны души пели во весь голос.

Я стоял, слегка облокотившись о косяк, и понимал, насколько она многогранна. Я, если честно, до сих пор не мог поверить в то, что в моей жизни есть такой человек, как она: заботливая и нежная сестра, которая безумно красива внутренним устройством своего мира, она милая, умная, та, с которой всегда есть о чем поговорить.

Может поэтому ее и любили? Слава Богу, что понимали это поздно, потому что тот, кто действительно ее любит, осознает это сразу.

А она продолжала танцевать и петь…моя старшая сестра…

Маша, ты не обязана быть сильной. Повторюсь, не обязана.

Ты не обязана работать с утра до ночи только для того, чтобы заглушить душевную боль. Ты не обязана улыбаться всем вокруг, если этого сама не желаешь. Ты не обязана любить то, что навязывает общество.

Будь настоящей, пожалуйста, хотя бы находясь со мной в одной комнате. Плачь, если это нужно, кричи и бей посуду, если от этого станет легче твоей душе, или же просто сядь рядом и выговори все, что тебя тревожит. Я возьму твою руку и заберу всю боль, что тебя раздирает.

Но. Помни – ты никому ничего не обязана.

***

После моего дня рождения я стал очень много работать, а в нашей семье произошло достаточно перемен, причем, не очень хороших: маму положили на операцию, Маша готовилась к предстоящим экзаменам, папа устраивался на новую работу, да и его машина, благополучно, тоже дала сбой – перестала заводиться. Все накладывалось одно на другое, и я старался больше себя нагружать физическим трудом, чтобы не думать о плохом. Почти весь август мы с Машей никуда не могли выбраться, да и она была вся на нервах. Предстоящий учебный год сулил ей много забот и переживаний, что не могло не сказываться на ее внутреннем состоянии.