Читать онлайн Dismatter-phantom. Том I бесплатно

Пролог

Лучший друг.

Роу должен отступить. А ведь дело даже не в чести. Впервые его стойкость раздражала меня.

Я позволил себе немного отвлечься, бросив взгляд через кабинет в окно так и остался там до самого восхода. Порт Роуберга едва покрывали рассветные лучи солнца, со временем вытягивая тени зданий и редких башен, холодными стройными полосами. Выл морской ветер, предвещая дождливый день, медленно окутывая улицы густым туманом и гнав по небу серые вихри облаков. Привычная картина за окном особняка Фернау, наблюдаемая из года в год, казалась мне насмешкой – не так должен был начинаться день, исход которого трагические предрешён.

Восход проник в комнату, осветив открытый на столе кейс: два изящных пистолета крупного калибра украшенных гравировкой из великих имён моей династии, набор для чистки и патроны, хлипкая книжка «Традиции и дуэли» под авторством Арморо.

Роу должен отступить. А ведь дело даже не в чести.

Подхватил один из пистолетов, и яркий блик, пробежавший по гравировке, невольно вызвал видение: мы перед дворцом мэрии, окружённые вспышками и прессой, а после – первые полосы газет с нашими фигурами, уверенными и невозмутимыми, ведущие мир к будущему. Нелепая мечта, которой не суждено было сбыться.

В попытке заглушить навязчивые мысли о предстоящем дне, всё так же возвращаюсь к тому, что меня ожидало сегодня. Наш пойнт состоится вечером, есть время на то, чтобы закончить дела. А всё что я хочу: чтобы поскорее закончился этот день.

Открываю дневник, столь рьяно насоветованный мне знакомым психотерапевтом чтобы избавиться от стресса, раз уж отказываюсь ходить на подобные встречи. Смотрю на свой идеальный почерк. Перечитываю слова в надежде, что они изменятся. Сегодня этот приём не действовал. Либо я уже просто перерос дисциплину и самовнушение. Но даже сейчас, несмотря на окружающих меня друзей и близких, без Роу я был одинок в размышлениях. «Всегда есть иной вариант» – так говорил Роу, когда мы затевали очередную авантюру. И каждый раз в этих словах убеждался я сам. Однако сейчас я затруднялся в это поверить, и нет никого, кто мог бы развеять мои сомнения, а потому что всё упиралось в одно неписанное правило: архиврагам не положено простое дружеское общение.

Я поднимаю взгляд, ловлю момент как над городом маршируют лучи полуденного солнца. День идёт слишком медленно, годы нашей дружбы проносятся один за другим как стая птиц, неясным силуэтом, не позволяя сфокусироваться на чём-то конкретном.

Мне очень жаль друг.

***

За несколько часов до заката мы прибываем к плато над утёсом, известного как Плацдарм. Высота недоступная с берега позволяющая держать оборону южного подступа к городу с моря. Напротив, с северной стороны, открывался захватывающий дух вид на строительные леса, уходящие вглубь сотеневого леса на два десятка километров, очертывая форму будущего города.

Горло сечёт студёный вязкий воздух, пропитанный морем и травой, парфюмом чтобы хоть как-то скрыть терпкий запах пороха во время дуэли. Ветер буквально сшибает с ног, в ушах беруши, а неомундир (возрождённого гусарского стиля) весь в траурных тонах, ветер прошивает насквозь как это делает пуля, когда встречает живую плоть. Тело дрожит, но не от холода, холод лишь успокаивает, помогает понять и принять. Я здесь чтобы предать друга…

Нет. Чтобы отстоять свой замысел.

Это я поведу народ по своему пути. Не одними Деамо мир крашен.

Если такова судьба.

Погрузившись в корень проблемы, я не сразу принял тот факт, что мои руки намертво вцепились в холодный металл, и только ощутив лёгкий вес я с удивлением кручу оружие в руках: девяти зарядный револьвер, в народе – анти-кошка, одинаково удобный и изящный, дымный узорчатый полированный ствол, на гренадиловой рукояти напоминающий крылья, красуется золотой герб Роуберга – королевский ворон с грозно раскинутыми крыльями. Странно, я думал будет крупнокалиберный «Арморо». По всей видимости жребий выпал Роу. Я поднимаю взгляд: вручивший оружие силуэт почти затерялся среди деревьев. И выше: куски серых облаков тянутся от самого горизонта, откуда во всю выглядывает громада искрящей тьмы. Делаю глубокий вдох, пробирающий тело до приятной судороги.

Теперь я готов.

А Роу уже был готов. Он стоял, вытянувшись по струнке с запрокинутой головой, едва раскинув руки как в ожидании, когда противник замахнётся первым. Его костюм трепыхался от ветра будто силясь подняться к небесам. Затем Роу поводил взглядом изучая местность, я сделал – тоже: зелёная поляна среди ветвистых деревьев, среди листвы на ветвях просматриваются невозмутимые во́роны, фиксируя каждую секунду словно для своей истории, затем Роу переводит чуждый взгляд, от чего у меня сводит скулу, столь нехорошим теперь было его представление обо мне. Будто молния омерзения, краткая, но уничтожающее точная. Роу принялся в который раз разминать шею, плечи, руки – затёкшие суставы застоявшейся ненавистью. Уж я-то знал эти привычки. Сегодня будет не просто дуэль, как это заведено у аристократического общества для забавы ради, на спор, или в интересах обладания вниманием прекрасной девы. А ради – нашего будущего. Одна жизнь – ничто. Всего одна жизнь лучшего друга. Такую цену сегодня заплатит победитель.

Роу… как же так вышло, что мы стали врагами. Стоим на пороге будущего с одной стороны и забвения с другой, отчего ты видишь во мне само исчадие ада.

Пусть так. Тебе будет проще.

По всему телу и пистолету пронеслась волна – что это был удар в гонг не сразу дошло до меня, уж очень он похож на далёкий морской раскат грома, но тем не менее каждый сделал свой ход.

Мы двигались по кругу радиусом сорок метров, друг напротив друга, как отражение, как ещё живые призраки, и только одному было суждено выбраться из этого ада. В центре стоял судья в угловатом рыцарском доспехе с гонгом вместо щита, он подал второй сигнал ударив сильнее.

Звук переплёлся с взывающим ветром и настоящим громом, сердце затаилось и мягко ударило, всё это время внутри выжидающее чувство так же бросилось в бой. Осторожно вышагивая чтобы не запнуться об корень, навожу прицел на Роу, за ним мелькает поле, сменяющееся лесом, а потом морем. И так по кругу. Роу начинает первым.

Выстрел, выстрел, выстрел, вдох, череда уворотов, выдох, выстрел, уворот, вдох…

Это должен был быть первый пристрелочный выстрел, но как только Роу производит серию выстрелов у меня не оставалось иного выбора как выдать ответку. Половина моих пуль ушла в судью забавно искря и позвякивая, оставляя в воздухе росчерки трассирующих дуг, другая словно растворилась в воздухе на пути к Роу. А вот выстрелы Роу, я видел, как одна из пуль промелькнула мимо от чего нутро затопило жаром, руки не слушались, пистолет начал сильно дрожать.

Переведя дыхание, стряхиваю руки от перенапряжения, прямо как это сделал Роу минуту назад, где-то в другой жизни. В этот момент я потерял из виду Роу, он замедлил ход чтобы между нами было препятствие в виде неподвижного истукана рыцаря, и когда Роу объявился, в меня уже летел снаряд. Рывком уклоняюсь от рисующей в воздухе яркой дуги пули, тут же целюсь, от судороги в пальцах револьвер подпрыгивает от выстрела, и дым застилает глаза, отчего почти на целую секунду теряю из виду Роу. Сходу нахожу его, навожу мушку, шаг в сторону и успеваю сделать выстрел в Роу прежде, чем оказаться за укрытием, между нами, как что-то толкает меня в плечо и тут же отдаваясь в нижнюю челюсть. Боль обжигает. Только через мгновение, когда телом овладело глухое давящее чувство приходит понимание – его пуля угодила мне в ключицу – в высокий воротник, от чего мягко срикошетила в нижнюю челюсть. На глазах навернулась слеза, оказавшаяся моросью… а Роу просто отбил мою пулю своим пистолетом чисто отмахнувшись рапирой от пары дерзких словесных выпадов перед началом боя.

– Да-а ла-адно! – ошеломлённый его выходкой вскрикиваю я.

Туннельное зрение торжествует. То равномерно, то рывками двигаюсь по кругу, перед глазами доспех, за ним Роу, а дальше с моря, подступающая гроза – белые и красные молнии, кромсающих воздух в силе надвигающегося гула.

Осталось пять пуль у меня и у него, и многократные выстрелы слились в раскаты грома, что напугало даже самых стойких птиц. Но только не Роу.

Каким-то удивительным образом мы оба ловили один и тот же момент для выстрела, что накладывало почти мистический отпечаток на всё происходящее.

Выдох и выстрел… залп.

Выдох и выстрел. Залп!

Выдох и выстрел. Залп.

Выдох и выстрел! Залп!

Пули срывает порывистом ветром, они нападали, но каждый пал от могущественной власти природы. Один последний выстрел, последняя жизнь, последний шанс.

Сейчас.

Вот только что-то в поведении Роу было не так. На такой дистанции проблематично читать выражение лица, но почему-то мне думалось, что он ухмыляется.

И тут до меня доходит самая запоздавшая за всю на свете мою жизнь мысль.

Он не делал того выстрела.

У него есть второй шанс.

Не-е-ет, теперь это был не только вопрос жизни и смерти, он обманул меня, подловил! Имеет полное право убить меня если я промахнусь.

Пытаюсь выровнять дыхание, а вместо этого поддаюсь панике. Он же убьёт меня! Я осматриваюсь по сторонам.

Туннельное зрение рассеивается – мир становится необъятным – периферийное зрение впитывает одинокие силуэты деревьев.

Ничего и никого кроме порывов припечатываемой к земле зелени, сгущающимся небом, и стоящим на одной линии за судьёй Роу.

Это самоубийство. Если промажу – умру. Последний шанс. Сейчас. Я навожу прицел, он дёргается, Роу идёт так равнодушно и непоколебимо будто ему всё равно, а я со сбившимся шагом, на ходу не могу поймать его на мушку! Роу сам меня ловит и удивляется своему промаху. Не знаю… играет ли он это, или всё за правду. Тогда Роу выдал необычное действие, он повернулся и стал идти по отношению ко мне боком уменьшив возможную зону поражения вдвое, переложил пистолет в левую руку, а правую, с кровоподтёком, приложил к сердцу, видно стараясь избежать смертельного ранения. И ведь теперь у него все шансы! Выругавшись, я сплюнул. К чёрту всё. Мне нужна эта победа. Я осторожно жму на спусковой крючок, курок вздрагивает и пистолет подбрасывает вверх выше обычного, словно пытаясь вырваться из моих рук, своим неистовым рывком сильно рванув в запястье.

Меня трясёт. Я замираю. Судья подаёт знак остановиться. Смотрю на Роу с опущенным пистолетом и не понимаю, что происходит, как к нам откуда-то высыпали люди и что-то между собой обговорив сошлись на использовании боевых, бронебойных патронов, просто потому что никто не рассчитывал на второй раунд и запасных дуэльных с собой не оказалось. Мой револьвер оказался повреждён последним выстрелом Роу угодив прямо в него. Наше оружие было заменено вместе с патронами. Мир располагал всем, чтобы заменить всё.

И даже нас?

Мы приготовились. Новый гонг слился с громом, ветер гнал тучи, он пытался гнать и нас. Сейчас, сейчас, подожди ещё немного…

Роу двигается рывками, целя в меня, делает выстрелы, я слышу, как пуля свистит совсем рядом при этом задевает мочку уха, другая пуля рикошетит о доспех, аж сам секундант в нём от удара попятился, ощупал место попадания и только потом встал на место, и когда я поддавшись испугу откровенно замираю на месте, третья пуля рубит ветку над моей головой, а я отвечаю тем же. Быстрая серия точных выстрелов, а на деле, я никуда не попал. Увеличенная дистанция до шестидесяти метров пока играет на руку. Обоим.

Земля под ногами почти превратилась в грязь, а скопившиеся лужи даже через траву слепили отблесками молний. Сама буря пришла чтобы лицезреть дуэль. А я был этому рад. В какой-то момент накрывший нас ливень скрыл друг друга из виду. Будто дымовая завеса, из которой вот-вот выскочит неприятель. Из глубины завесы дождя тянулась бездна завлекающая сдаться, тирада чуждого и родного голоса, слов не разобрать, но я ощущал, то, что хочет сказать мне Роу. Что бы он сказал, если бы всё не зашло так далеко.

И я услышал, минуя раскаты грома и водопад дождя, суровый металл снова резал слух, от всех этих телодвижений из уха выскочили беруши и было не до них, Роу предлагал последнюю попытку сдаться. Я ответил. Это длится минуты. Перекричать саму стихию, оказалось то ещё состязание.

Дождь и молнии утихают, око шторма смотрит на нас, окружает нас, мы словно были в плену, пока главный зритель в зале не займёт своё почётное место досточтимого судьи.

Следующий, финальный акт начинается, я это знаю.

Вымученные и сырые насквозь мы занимаем позиции. Начинаем. Казалось, что это было эхо в ушах, но это лишь были поочерёдные выстрелы так точно сейчас повторяющие биение собственного сердца. Клубы дыма так и висли в воздухе, Роу не спешил расставаться с укрытием, а я бросился из него убраться, и когда Роу сделал свой ход я, будучи уже наведённым выстрелил в ответ сразу после него, застав Роу прямо после выстрела ослеплённым выхлопом собственного револьвера, и при этом сам ощущаю мгновенное онемение в левом плече. Делаю рывок оказавшись вне досягаемости снова будучи скрытым за доспехом. Бросаю взгляд на плечё: ткань разодрана, рана наполняется кровью, но боли не чувствую. Это пока. Я перевожу взгляд на Роу. Возникшие облака выстрелов уже растворялись и начали опадать, а Роу явно чего-то выжидать. Он делает шаг и тут за ним вспышка молнии, поселяя в глазах слепое пятно. Грохот прокатывается по земле, а я ослеплённый едва улавливаю его силуэт, почти неразличимый на фоне одиноких деревьев. В этот момент от земли замечаю вспышку, искры и поваливший дым в стороне, от места, где должен был находиться Роу. Передвигаю прицел отклоняясь корпусом, мой палец на спусковом крючке от напряжения дёргается раньше времени, револьвер вздрагивает, и я заваливаюсь наземь, почти утопая в траве. Вдох, выдох, внутри ничего не пузырится, почти даже не болит, скорее хрипит и горит, поднимаюсь отталкиваясь от склизкой земли, усеянной листьями, сразу рывком в сторону, чтобы не стать лёгкой мишенью. Ищу взглядом Роу.

Он стоит, опустившись на колено с пробитой правой рукой, на тыльной стороне ладони, прикрывавшей сердце. Роу переводит взгляд с руки, смотрит на меня, снова на руку, на свой пистолет. Роу падает, упираясь пистолетом в землю, а потом медленно и сам проваливается в высокую траву. Его лицо устремляется на главного зрителя, для которого жизнь значит не больше неудавшегося рассказа, со всей яростью вырванного из сюжета, скомканного и оказавшегося со всеми ему предыдущими и последующими.

Что ж, Роу. Такова реальная жизнь. Но сегодня я всё же покину этот круг ада.

***

Как оказалось всё было бессмысленно. Это не решило нашу конфронтацию. Скорее наоборот. После всех перипетий мне даже не представилось возможным почтить память лучшего друга. Я сделал что мог. Что было нужно. И ради чего я принёс такую жертву? Хм. А, по правде говоря, Роу были недальновидны. Конечно, в отличии от Эдварда. Но наши планы подходили исключительно для нашего горячо любимого Роуберга. Город, наполненный историей ушедшей цивилизации, архитектурой, исполненной как дань уважения, и связи с теми, благодаря кому мы сейчас существуем: величественные древние статуи со стёршимися именами и их ликами. В мире почти не осталось таких городов. Но Роу не желали терпеть предателя в своём городе. Они были очень убедительны. Я стал отшельником даже в собственной династии, по безукоризненному требованию оборвать со мной все связи если они ещё надеются когда-нибудь вернуть былую дружбу. Это случилось через несколько лет. Я был вынужден покинуть Роуберг пускай и на некоторое время. Тогда я уяснил простую истину: этот город не для меня. Город созданный первыми Роу и для своей чёртовой вороньей династии, чтобы передавать своё наследие вечно. Из-за них я лишился своего почётного места в мэрии и обществе. Я возненавидел всё что связано с Роу и его городом. Это так давилось на меня, что я не мог двигаться дальше. Саморазрушение последнее что стояло на моём пути, но оказалось ближе, чем думал. И сейчас по прошествии шести лет я наконец воплотил свою мечту. Я не мог ждать всю жизнь что бы Роуберг медленно развивался… чтобы всё получили потомки. Я лишь приблизил обещанное мной будущее. Что страшного, если вместо парка будет завод или два? Что страшного если вместо ужасных траншей, разделяющих улицы, по которым до сих пор ходят морские суда будет авеню, под которым будет проложена канализация или метро? Фатта! Да, что страшного в том, чтобы убрать бессмысленные каналы из города оставив судам место там, где им положено быть, и наконец, снова начать строить автомобили, являвшиеся неотъемлемой частью современной цивилизации.

Я делал мир лучше не только для себя.

А следующий шаг современной цивилизации – это тотальный контроль. Безопасность, разумные превентивные меры и отсутствие тюрем. Если такое вообще возможно. И я даже уже придумал подходящее название для своего пока ещё небольшого предприятия.

Архсендум.

Примечание: Фатта – мифологическое название одной из лун Земли, в последствии упавшей, от чего произошло слово «фатальный».

Примечание: Архсендум – (арх сентинель дум) рок высшей защиты.

Глава 1. Часть 1

Крэйреон.

Любимое проклятие.

– Откройте. Это Архсендум, – как мог я буркнул по-аристократически.

Ответом с ручного терминала стал краткий смешок.

«Давай заходи», – раздался голос Стервятника, послышался скрип мокрой ладони по сенсорной панели, – «ну давай уже», – входная дверь отварилась.

Прохожу в парадную, в ожидании лифта стряхиваю с себя снег, слышу, как терминал наигрывает высокочастотную мелодию. Я приветствую:

– Адам.

– Зарр, – директор помедлил и содержательно изрёк, – кто-то открыл старое дело, не уведомив меня? Я вижу, что и Стервятник там, – с упрёком добавив, – вы же не к нему? мы так скоро и вовсе его отпустим если по каждой мелочи будем бежать к нему. Или это связано с твоим курсом?

– Это мелочь, – лишь отмахиваюсь я, но директору этого оказалось мало.

– Что ты там забыл, Зарр?

– Директор Навиграу, – я тяжело вздыхаю, – это правда сущий пустяк. Они ведь заключили сделку со Стервятником, – устало добиваю последнюю фразу.

– Какую ещё сделку? – по резкому тону я понял, что этой новостью, как обычно, Стервятник не удосужился поделиться ни с кем кроме меня.

Директор и так обычно бывает на взводе, но неплохо скрывает это, но на своих он всё-таки сорваться может, и мы это принимаем. Как никак директор Навиграу в ответе за жизни во всём Реунире.

Примечание: Федерация Реунир.

– А-а-а-а-а… – до меня словно доходит шутка, финал которой известен только мне. – Это прозвучит смешно, но без моего ведома они заключили сделку, что я сыграю с ними в «одну-другую партейку», – конечно же я попытался вложить в эти слова всё своё понимание сложившейся ситуации с точки зрения нежелания директора и даже сочувствие к самому себе о вынужденном и неотложном деле.

– Да ты что? – заговорщически изрёк директор.

– Именно. Этот визит никак не связан с его родом деятельности… Директор, а может присоединитесь? Всё равно дороги замело и даже не известно, когда их расчистят. Да и лишня тренировка для извилин никогда не помешает. Это я как первый советник говорю.

– Для одного есть метро, Крэй. А для другого текущие дела и операции.

– Как угодно. – На этом я и хотел закончить, но ответ директора меня настолько поразил, что я должно быть произнёс вслух: – А когда это директор в последний раз на метро ездил?

– Что?

– Да ничего. Но всё же если надумаете. Как никак здесь всего пару кварталов.

– Ни в жизни, – буркнул директор и грубо присовокупил, – А Стервятнику передай чтобы завязывал с этим.

– Принято.

– Я серьёзно.

– Я понял, Адам. Отбой тревоги, – вкладываю в слова всю свою харизму чтобы успокоить директора.

В последний момент двери лифта распахиваются словно в ожидании именно этих слов. Захожу, жму семьдесят первый этаж, двери почти так же беззвучно закрываются, жду. Снова звонок.

– Здравствуйте, а у нас сегодня будут занятия? – без эмоций звучит замученный голос старосты. Сегодня они на полдня ездили за город для полевых тренировок, а поскольку целый день валил снег, в его голосе явственно звучала мольба «отпустите».

– А что разве у нас произошло какое-то чрезвычайное происшествие?

– Ну почти. Мы сейчас едем с полигона. И едем очень медленно.

– А метро. Затопило?

– Что? Как такое… А! Вы пошутили. Ехех. Ну до метро ещё добраться нужно, а мы только покинули Оазис и уже опаздываем.

– Значит так. Тем, кто доберётся и найдёт меня первыми – плюсовые баллы.

– А по какой дисциплине?

– Пусть будет… на выбор.

– Ого!

– А тем, кто не явится, с них будут вычтены эти баллы.

– А если явятся все?

– Ничего не получите.

– Но как же так?!

– Уверяю, меня будет на так просто найти. Это я вам обещаю.

– Вы что ли не в Моренгарде?

Примечание: Морена – богиня Зимы и Смерти. Моренгард – зимний город, столица Федерации Реунир.

– На этом наше интервью заканчивается. Да и не буду же я свидетельствовать против себя.

– Ну может быть хоть какую-то подсказку дадите?

– Ну что ж. Я ближе, чем вы думаете.

– Что? Понятно. До свидания. – С заметной грустью прогундосил староста и положил трубку.

В ушах слабо звенело. В ожидании прибытия лифта начинаю медленно дышать. Вдох. Выдох… Прислушиваюсь к почти беззвучному ходу лифта. По прибытию двери лифта открылись, передо мной предстал туманно-чёрный коридор, залитый скудным освещением. По сторонам лифта дежурили двое из стражи в чёрных бронесьюитах с блестящими лазурно-серыми вставками в броне, в руках – автоматические дробовики, способные перемолоть содержимое лифта в единую массу в случае необходимости. Баттлсюиты слегка кивнули, я в ответ. Впереди по коридору слышались голоса агентов.

Последние двадцать этажей, восьмидесятиэтажной башни, выкупил Архсендум для создания комплекса Клетки. Бывая редко, можно и не заметить, что здесь вообще бывает что-то кроме полусонной охраны в коридорах, ибо самое интересное скрывается за стенами – личности заработавшие больше врагов чем денег, или наоборот, врагов не осталось и вовсе, а всё их богатство перешло в новые руки. Преступники, идущие на сотрудничество, услугами некоторых, разумеется, нельзя было пренебречь, ведь не в наших интересах чтобы преступные гении покидали башню, когда они ещё могут послужить своей стране во благо.

Миную лифтовый холл, а из-за угла, мне на встречу, выходит один из сотрудников, в этой части почему-то не работало освещение, в такой темени едва было видно лицо, а чёрный костюм сливался со стенами, он говорит:

– Вы только посмотрите кто к нам пожаловал! – бахнул знакомый голос главы охраны Джуна, как он только разглядел меня в этих потёмках… – Налетай – на автографы!

– О да ладно вам, думаете я–то в поле вернуться не хочу?

– Ну кто же тебя отпустит, – лыбился он так что глаза превращались и в без того тёмные щели. До сих пор не понимаю, как от улыбки у него не рвётся лицо, с другой стороны чего не погрешить модельной улыбкой раз уж такой сдался. Да и у самого такая. Хотя, пожалуй, с этим я переборщил. Не настолько безумная у меня улыбка.

Удостоив каждого присутствующих крепким рукопожатием, в очередной раз поставивший меня Джун на роль иконы Архсендум, я смог-таки оторваться от десятка агентов и добраться до заветной цели.

– Ваш пропуск, – уверенно давил слух незнакомый женский голос из-за угла, в котором никогда ничего не было кроме раскидистого кипариса в большом сером горшке с имитацией множества золотых трещин. Или молний. Теперь же там стоял стол как в приёмных, а за ним настоящее диво в зелёном свитере с голубыми глазами и волосами, а судя по отличительным чертам лица – крашеная блондинка. И уж явно не агент, – Ваш пропуск, – будто с заложенным носом повторила девушка, а я не понимал, что же меня так отталкивает и одновременно завораживает, а то и притягивает к этой особе. Но одно было ясно сразу – это подельница одного из известных преступников, а судя чью дверь она сторожит, уровень симпатии к этой особе испарялся на глазах.

– Ничего личного, но ты уволена. – Сказал я мягко, по-доброму и, разумеется, шутя. На самом деле мне была интересна реакция. И то, что она может выдать.

– Вы ещё кто такой чтобы мне указывать? – та прорычала.

– Директор Навиграу если сочтёт это нужным, скажет.

Она издавала презрительное фырканье, когда я прошёл мимо и уже оказался у двери.

– Я работаю у Яда Фоулла.

Это мне уже было ясно, вопрос был в другом, что здесь может делать совершенно левый человек. Она что, реально его секретарь? И с каких это пор, за какие такие заслуги у преступника теперь есть секретарь? Здесь. В Клетке.

– А вы должно быть Кейризар, – запричитала, специально перековеркав моё имя, – Яд вас уже ждёт, – она прыснула, тут же увлёкшись разглядывать свои ноготочки.

Кажется, это была её коронная фраза, которой она меня сейчас и уделала. На долгую минуту омрачённый сложившейся ситуаций прохожу в гостиную.

– Чего такой хмурый, Зарр? Она и тебя отшила? – Стервятник, он же ведущий агент 2-го ранга Морган Хардуэйт неподдельно осклабился, во всю явь изобразив ужасного Джуна. Сам же Стервятник, как и всегда был со стильной короткой чёрной бородкой, настоящей проседью на висках, и в модном костюме с рельефной геометрической фактурой сделанным из высокопрочной шерсти. По соображениям безопасности Архсендум – пиджак скорее напоминал куртку, усиленную облучёнными волокнами, при этом будучи в разы легче стандартного пальто агентов. Ну и как же без его любимой темно-фиолетовой рубашки с золотым геометрическим узором, про который Морган всегда говорил, что видит в них пылающие отлетающие гильзы от пулемёта. И ещё одно. Не сказать, что он когда-либо был худощав, но за его внешность ему запросто можно отдать роль вампира в любом кино. Это необычное сочетание живости и смертельного хлада, харизмы и неприязни, сосредоточия и безбашенности, чистого безумия и неподдельного контроля. Не даром Морган закончил академию раньше почти на полтора года став самым молодым агентом за всю историю Архсендум. Хотя это мог быть и я, но, когда туда поступал я, всё было непросительно лёгким, что и объясняло неэффективность агентства в прошлом. Директор может и воплотил свою сокровенную мечту, создал прочное основание, и даже заложил немаловажные азы, но для идеала было ещё много работы. Мне очень тяжело дался выбор остаться в поле или перейти в новый отдел. Посвятить себя разработке и переиначиваю всего существующего курса подготовки. А для кого-то и переподготовки. Но я пошёл дальше. Теперь то что мы имеем скорее можно называть настоящим культом Архсендум. Люди верят в Архсендум и этого достаточно. Агенты приложат все силы и не допустят ошибки. Вернутся домой. А что же ещё нужно для всеобщего счастья?

Работая с директором, мы сдружились, я узнал о том, какие на самом деле цели преследует Адам. Я был поражён, но мысль нужно было донести и до агентов, иначе… а иначе это незнание могло причинить вред каждому. Мы изменили саму концепцию подбора, тренировок, ввели социальный контроль за состоянием каждого агента, расширили ранги, изменили полномочия. Теперь агенты – это лишь низшая каста. Ведущие агенты – высшая, и именно им доступна вся ужасная правда об этом мире. Но не каждый готов к правде. На это и служил социальный контроль. Мы знали кого нужно и можно повысить и дать ему власть. Остальные же, кто не был готов пребывали в агентах с самыми лучшими и опытными напарниками – ведущими агентами, сокращённо, вэйями, гордостью Архсендум, они-то и направляли, в каком-то смысле, можно сказать и грубо – обрабатывали, готовили агентов занять новый черёд в этой истории. И как тут не упомянуть фразу – работа с удовольствием делает её результат совершенным. К примеру, у Стервятника, каждый агент в итоге получил повышение, и как раз один из его напарников скучал, просматривая отчёты на своём ручном терминале. Он сидел в кресле обращённому к мини-бару обрамлённый подсветкой, отчего каждая бутылка светилась как радиоактивная. Кажется, это Конрад Север, сказать точно со спины по стандартным костюму и причёске было трудно.

По экрану, почти во всю стену, показывали финал супергеройского фильма. Всегда обожал его. Тёмный, призрачный, почти всемогущий, детектив. Возможно, именно это и вдохновляло меня целую жизнь назад пока каждый в Архсендум не стал воплощением стойкости и нерушимой веры в собственные силы.

– Чего задумался, Зарр? – Яд собрал голографические карты с раритетного лакированного стола из эбенового дерева с симметричным рисунком, извлёк одну и показал, – это то, о чем ты сейчас думаешь? – На карте был тёмный расплывчатый силуэт, вглядываясь в него каждый мог увидеть всё что хотел. Карта сбивала с толку. На то и расчёт. В эту игру не сыграешь в казино, она быстра, молниеносная, нужно увидеть, нужно понять, что в данный момент означает каждый паттерн, обмозговать и обыграть это как минимум зеркально. Промедление равно проигрышу. Ошибка – проигрышу. Но победить может, как и один так и все или никто – как уж сложится игра из решений участников.

Мне выпала масть света, никогда не любил её, слишком много возможностей и все преимущественно тактические либо пассивные. Яд улыбался, он то знал какую свинью мне подкинул, Морган смотрел стеклянным взглядом на свои карты будто гипнотизируя их.

– Белход, – фальцетнул Яд своим псевдоскандинавским сленгом, что означало «белые ходят первыми».

И белые пошли.

Кажется, наша игра затянулась. Я даже не помнил сколько раз проиграл, сколько выиграл, а всё потому, что каждая партия заставляла бурлить кровь. Давно такого не испытывал. Это было прямо как в те первые годы в Архсендум. Ещё тогда нас прикрепляли к напарнику одногодке. И меня это очень тревожило. Доверить свою жизнь напарнику, который не видит дальше своего носа… Мне приходились думать за обоих. Позже, заметив моё беспокойство, меня закрепили за старшим агентом, тогда мы простые агенты называли таких высшими агентами за их опыт старой закалки. Вэй, Радий Вознесенский, держал на вооружении схожую фобию с моей и в первый же день решил испытать меня взяв зелёного агента на задание по выслеживанию опасного субъекта. Пока мы добирались он убил трёх агентов, пускай и временно, но я знал, что готов к этой встрече. Как же я тогда ошибался в этом. Никогда, никогда не стоит не только недооценивать врага, но и свои возможности – а в особенности – слабые места. По прибытию всё что только можно пошло не по плану. Это почти сразу нарушило мою веру в себя после безуспешных попыток найти разумного объяснения происходящему. Но каждый чего-то боится. И только тот, кто загнан сильнее выберется из любой передряги. После поисков, после перестрелки, после двадцатиминутной погони, мы в конечном счёте отработали субъект. Прослужив бок о бок с вэйем почти три года мне предложили мою теперешнюю должность ведущего агента. По началу я совмещал поле и отдел. Но однажды я просто насытился адреналином. Словно превратился в какого-то старпёра. Не думал, что такое может быть. И я оставил это чувство хаоса внутри где-то в прошлом. Я забыл, как его усмирить. Что-то в этой игре сегодня было иначе, напомнив мне о былых временах… И о скорой отставке моего вэя после безвозвратной гибели новичка в первую же неделю, после моего ухода.

– Зарр, как слышно, приём? – Яд внимательно смотрел на меня.

В ответ бросаю случайную карту, и все охают.

– Твою ж мать! и ты ждал этого всю игру? – выговорил Стервятник, вовсю кашляя паром после глотка откуда только возникшей у него кружки кофе.

Смотрю на дело своих рук и начинаю смеяться. Карта с тёмной башней знаменует либо финал, либо завязку партии. Я же сбросил её где-то на середине.

– Ну, – протянул Морган, – тебе решать, что будет дальше.

Быстро считаю все выложенные карты. Не вижу заметного отрыва и сгребаю их в сторону.

Яд тяжело вздохнул и засопел, издав нарочито возмущённо, тоскливый вздох:

– Я так не играю. – Уронил щекастое лицо в ладони и пробурчал. – Я пас.

Морган кивнул. Яд снова собирает карты, откладывает их на стол, берет планшет изменяет правила и масти.

– Ну а теперь мы сыграем в это.

Яд хватает карты и как какой-то новоявленный теург начинает раскидывать их в три стопки. Выглядит это забавно, а потому все смеёмся, ведь карты уже запрограммированы. Первые три уже означали цвет масти. Можно было обойтись и без позёрства, но так оказалось даже лучше. Смех – вещь – хорошая. А при наших делах – единственное, что позволяет помнить, что ты обычный человек. Ощутить, что такое обыкновенная радость. Обычно я абстрагируюсь от всего человеческого чтобы удержать контроль, когда работаю над делом в качестве эксперта помимо преподавания. Контроль. Именно в этом наше превосходство. То, что спасает жизнь, не позволяет отнять её у другого, и никто уже не в силах вторгнуться в сознание. Сбивать и нарушать ход мыслей.

Примечание: Теург – маг. Адепт теургии – направленной на практическое воздействие на богов, ангелов, архангелов и демонов с целью получения от них помощи, знаний или материальных благ при помощи ритуалов. В данном случае подкупить своим дружелюбием.

– Мой ход. – Яд сбросил карту.

Всматриваюсь в прозрачный прямоугольник и ничего:

– Так она же пуста.

– Нет, она раскроется, как только вы сделаете свой ход, господа.

– Что-то это больше походит на шуллерничество. Ты же запросто можешь вывести всё что угодно на ней.

– А вот и нет. Она настоящая. Сами увидите. Но перед этим сделайте ставки.

– Ставлю если ты обыграешь меня играем реванш, – Стервятник принял вызов.

– Хм-м-м. Ну это не серьёзно!

– Ладно–ладно, спишу целый день твоего заключения, если обыграешь меня, – Я размял пальцы.

– День?! Всего лишь один день?! Да здесь сейчас такая баталия развернётся, что понадобится минимум месяц!

Я смотрю в глаза Яду. Не в силах сдержать усмешку:

– Ну будь, по-твоему, карточный шулер.

– Зарр? Ты чего? Это что за фигня вообще тут происходит?

– Ща я его уделаю. Жаль только придётся потерять одну карту.

Яд токсично осклабился, а я и Морган уже сбросили по карте. Все как по приказу переводят взгляд на прозрачный, таинственный прямоугольник. В центре возникает пятно, оно разрастается, и вот перед нами клякса, обратившаяся в тёмную башню.

– Ну ты и интриган хренов, – выкинул Морган излишне аристократично.

– А вы че думали, что я вам карты сожгу? Настолько мне не доверяете? Я же столько раз родине, родимой уже, помогал… А вы… Эх вы.

Яд бросает карту с мчащимся, выбрасывающим клубы дыма, черным паровозом. Морган почёсывает бородку и выкладывает зеркало напротив паровоза так, чтобы оба паровоза гнали друг на друга. Между помещаю карту с многозначной трактовкой: солнце/вспышка/взрыв.

– Двоих одним выстрелом? – одобрительно осклабился Морган обращённой ко мне половиной лица.

А вместо ответа смотрю на время. Прошло полтора часа.

Так уж вышло, что в эту игру играют только свои. А придумала её кучка студентов. Самодовольные выскочки, скажу я были. Даже позже, уже будучи агентами всё время только в неё и играли, делали ставки… Почти никто не удивился, когда однажды их просто пришили в их же машине. Дело, казалось, зашло в тупик, но проведя обычное расследование по сверке местоположений – убийцей оказался её настоящий создатель. Теперь он вынужден семьдесят лет подметать улицы, а прав на игру его лишили заочно, а несправедливо убиенных вернули и понизили до стажёров сроком на четыре года. Так эта игра и стала достоянием Архсендум обзаведясь собственной байкой. Правила игры были просты. В данном случае три монохромные масти: чёрная, серая и белая, означающие мораль. Сложность заключалась в её непредсказуемости. Каждая карта в зависимости от ситуации, настроения, характера – трактуется по-своему. Это даже больше, чем игра. Это как общение в котором ты не просто обязан понять, но и предугадать ход мыслей соперника.

Игра как искусство мышления. Давления. И способов его изменить. «Сбивать и нарушать ход мыслей».

Хотя, вот, ход с паровозом был до ужаса обтекаем. Что этим хотел сказать Яд, кроме как сжечь наши карты, даже мне сейчас было не ясно.

Откуда-то распространялись приглушенные звуковые волны, как если бы на всю врубили динамики. Звуки повторились на этот раз обретя форму. Это были узнаваемые хлопки крупнокалиберного пистолета «Арморо». И звук только становился разборчивее. В соседнем номере послышался характерный шум драки, крики, падение чего-то тяжёлого. Яд нахмурился будто его неожиданно посетил давно занимающий вопрос о смысле в загробной жизни:

– А разве здесь не толстые стены?

– Пойду проверю, – выпали Конрад уже пересекая комнату с пистолетом наготове, а после скрылся за дверью.

Я проверил патроны. Заряжены оглушающие. Сменил магазин на разрывные тоже сделал и Морган.

– Яд, сиди в дальней комнате. И не высовывайся. Морган. Ты ведёшь. Я прикрываю.

– Как скажешь, Зарр, – буркнул Морган просто и без эмоций.

Я же сухо улыбнулся в ответ. Мне уже давно не доводилась роль в поле, а посему лучшим вариантом для меня была бы роль прикрывающего, где я за одно мог и продумать следующий ход. Мы двинулись в след.

Через проём мы увидели, как Конрад жестом показал нам поспешить. Мы вышли в тишину коридоров, никакой угрозы рядом не наблюдалось. Тишина заполнила этаж, до нас донёсся запах пороха и озона. Из глубины многочисленных поворотов гудели щиты двух баттлсюитов резко ионизируя воздух. Я отыскал взглядом уголок секретарши, она лежала у противоположной стены, дышала, на попытки Конрада привести в чувства она не реагировала. Ну и хрен с ней.

Дверь в соседний номер была выбита, Конрад под прикрытием Моргана успел быстро осмотреться и ретироваться. Морган ушёл вперёд по коридору, отправив Конрада обойти с фланга, я же остался на подстраховке Моргана. Невыгодная позиция с точки зрения тактики. Коридоры сами по себе одна сплошная не выгодная позиция. Но это как для нас, так и для них, кто бы это не был.

Одновременно выстрелы достигли меня с двух сторон. Хорошо. Значит всё в порядке и им удалось взять их в клешни.

«Зарр давай к нам», – прошептал в наушнике Морган.

Переместившись в сторону лестничной клетки, запах усиливался, мы обнаружили неопределённое количество, на первый взгляд, скорее всего, несколько тел нападавших, преимущественно перемолотых в фарш. Два наших баттлсьюита лежали все в пробоинах. Рядом ещё тело, видимо он хотел прибрать к себе оружие Архсендум… Я осмотрелся. То, чем окончилась перестрелка не было приятным зрелищем. Двое в высокотехнологичной броне были убиты. Судя по ещё вытекающей крови и всевозможным ошмёткам скрывающими пробития им досталось не меньше, чем их мишеням. Пули должно быть просто рикошетили внутри баттлсюитов перемалывая все внутренности… Но как?! Каким образом их пробили, минуя высокочастотную броню?

– Ужасная смерть, – Конрад застыл, понурив взгляд, разглядывая убитых товарищей.

Тусклый коридор бликовал свежими каплями крови на стенах, на полу, на лакированной деревянной мебели, дверях. Послышался тихий приближающийся звук с другого ответвления коридора, вернее даже не звук, а звуковое давление. Конрад уже не успевал развернуться, когда противники открыли огонь…

– Конрад!

Конрад успевает пригнуться чтобы не попасть под перекрёстный огонь. Вскидываю пистолет, целя в конец коридора, где даже в номерах никогда никого не было, каждый из нас делает по два-три выстрела. Между выстрелами, левое плечо обжигает болью, а оба нападающих падают.

– Я тоже попал! – Морган лыбится, мы и вправду завалили второго одновременно, – Хех. Синхронизация, – Сделав отсылку на то, что иногда мы мыслим похоже и действуем соответствующе.

Меня зацепило, осматриваю пальто и проверяю на ощупь. Нащупываю дыру, отчего бросает в жар, но она оказалась сквозная, при этом ничего не задев, между рёбрами и локтем. Повезло так повезло. А второй выстрел не пробил, но из-за близкой дистанции выстрел оказался весьма болезненными. Пуля угодила в плечо. Поднимавшийся жар обжигал шею.

Конрад как-то не по-хорошему взглянул на Моргана, поднялся после неудачного падения. Морган ответил тем же взглядом. Затишье. Мы осмотрелись. Кроме двух убитых наших здесь больше никого не было. Вопрос. Где остальные?

– Диверсия?

– Похоже на то, – Морган ответил мне указывая на стены и то, как лежали тела. Что-то здесь не сходилось. Они должны были охранять вестибюль с лифтами и то, где их убили и каким образом прямо посреди этажа, будто они бежали за кем-то… или от кого-то… Всего несколько отверстий в стенах, все остальные рикошеты. Нападающие застигли их, врасплох пожертвовав своими и подловив на перезарядке. Стража ничего не успела сделать. Но что Фатта они делали здесь?!

– Давай за Ядом… блин как же это странно звучит. – Замечаю я.

В ответ звучит глухое сдвоенное угу.

Идём обратно. На всякий проверяем каждую дверь. Заперто. Почти доходим. Конрад снаружи, мы заходим ещё в один номер по соседству. Чисто.

– Наши… и те, кого они защищали. Ещё двое убитых нападавших, – угрюмо процедил Морган.

– Почему нам не сообщили о нападении? Связь ведь работает?

– Их убили сразу. Но кто же тогда кричал, да? – Моргана перекосило.

«Чё-ёрт» – из наушника прорезал слух Конрад, – «Яд свалил».

Меня это злит. Я делаю вдох. Выдох. Жму шеврон связи на ручном терминале:

– Башня! Яд сбежал! Где все?!

«Что? Это какая-то шутка? Мы ведь их всех поймали», – как само спокойствие звучит голос Джуна.

– У вас тут горы трупов на семьдесят первом… Фатта! Вы почему покинули этаж?!

«Что за…» – слишком долгая тишина, – «мои люди преследовали наёмников, и мы поймали их всех. Без жертв… Но для этого мне понадобилась подмога», – голос снова умолк, – «А Ульям и Артур они с вами?»

– Сожалею… – глухо ответил Морган.

«Кто-то передвинул тело секретарши?» – По другому каналу уже тянул Конрад, – «Или она ушла сама?»

– В смысле? – спрашиваем мы одновременно с Морганом.

«Да как же так! Они же в броне!» – Не сдерживая себя задался Джун.

– Погоди, – говорю Джуну пока мы возвращались к номеру, чуть ли не переступая тела агентов, пытавшихся спасти свидетелей… преступников, – Те, кто напали не были наёмниками. Это профессионалы. Единственный вопрос. Как они сюда проникли.

«На крыше хевилёт. В дежурном режиме. Он снесёт турелями любого, кто появится рядом с крышей. Я сейчас проверю что с ним».

– Постой, у меня другой вопрос. У секретарши ведь должен быть пропуск чтобы пройти на этаж?

«Ну да. И не только. Система же должна её как-то распознать».

– Зарр, – Морган протянул моё имя, указал на вывернутые карманы мёртвого агента и отсутствующую у него кисть.

– Хевилёт их не остановит. На крышу. Все на крышу. – Мой голос срывается в крик. В панику. Я контролирую ситуацию. А должен. Нужно взять себя в руки.

– Ведь не успеем, – выпалил Конрад.

– Должны! – перебил Стервятник.

Вернувшись к лифтам, замечаем, как лифт вот-вот уже прибудет на крышу.

– Сейчас заблочу лифт, – бросает Конрад, – Фатта. Они отключены от сети.

Морган жмёт на кнопку второго лифта, двери расступаются в лифтовую клетку. Самого лифта там не было:

– Как же ты задолбал Яд. Идём к лестнице.

***

Последний этаж. Взбегаем по лестнице и выходим на посадочную площадку, погрязшую в снегу. Вход окружён нишей из бронированного армированного стекла, сильный ветер забивает снегом глаза, следы беглецов едва просматриваются, только вблизи, а именно борозды в снегу говорят, что здесь не менее десяти человек.

– Конрад… – глухо сказал Морган. Конрад снимает с плеча винтовку, взятую ещё тогда с агента в баттлсюите, передаёт, сам вооружается другой.

– Конрад, – невольно повторяю тон Моргана.

– Прости. Это последняя.

– Дай мне свой пистолет, – говорю я, – одним точным механическим движением Конрад вынимает Арморо и вкладывает в мою руку, с такой точностью исполнения, ему хоть в эквилибристы подавайся.

Морган не сдерживается и начинает злобно гоготать, а когда прекращает своим голосом перекрывает воющую стихию:

– Ну-у-у! Хана вам ребятки! У нас тут больше, чем целый взвод!

Рассредоточиваемся по плану, согласованному наспех пока бежали по лестнице, холод остужает пылающие лёгкие, я держусь позади и обхожу с фланга.

Слышу выстрелы. Очередь в ответ. Видимо сдаваться они не стали. По выстрелам намечаю позиции врагов, узнаю характерные хлопки нескольких видов качественного оружия по версии кино, вот только одна деталь нам на руку – они без пламегасителей, можно не сомневаться, Морган и Конрад уложат их всех просто стреляя в слепую погоду. Благо площадка окружена прозрачным бронированным ограждением, как раз чтобы не допустить случайного прилёта по окнам гражданских.

Обхожу по самому краю крыши почти утопая в снегу, это возводит некое забытое воспоминание на такой высокий уровень восприятия и напряжения, что на долгую секунду я ощущаю сомнение, что сегодня здесь всё и завершится.

Пытаюсь убедить себя в обратном, ведь самовнушение агента – это целая доктрина, которую как говорит Адам переосмыслил и заново воздвиг я. На деле это была более развитая концепция «направленной мысли» про которую я случайно узнал после очередного обнаруженного и вскрытого бункера-хранилища. Нашего наследия. Давным-давно в мире уже существовала такая наука и называлась она ноэтикой. Позаимствовав дошедшие до нас наработки, мы получили Архсендум в том виде, о котором и мечтать не могли.

Примечание: Ноэтика – область знания, основанная на интегральном подходе к эволюции человеческого сознания. Ноэтичный – значит осознанный, разумный и даже сверхразумный, стремящийся к самопознанию и совершенствованию, и выходящий за пределы привычного мировосприятия и мировоззрения.

Добираюсь до хевилёта стоящего на центральной площадке и понимаю, что ещё не прошла вечность. Из открытой боковой двери льётся свет выхватывая снежные хлопья. Прохожу под крылом, считаю следы в снегу. Всего трое.

Меняю патроны в одном пистолете на шоковые и делаю ход самой сильной фигурой.

В пассажирском отсеке секретарша, надевает пилотскую куртку, стоит спиной ко входу, не видит кто подступает, наивно полагая что это свои. На секунду перевожу взгляд в кабину – там двое, они в тяжёлых наушниках. Не жалея такую мразь, рукояткой пистолета наношу быстрый удар в шею. Она падает, живая, хватается за шею, а от боли тем более после многозначительного хруста боится пошевелится.

Отличный приём. Главное не переборщить. Так и убить можно, а то и повредить страховку. Плохо, что нет единой точки зрения по этому поводу, каждое отделение Мекирод считает удобным тот или иной вариант размещения.

Снаружи подступают выстрелы и вот пули попадают по хевилету рикошетя по бронированному стеклу кабины. Яд торопит пилота сам отыскивая и вдавливая палец в рычаг закрытия дверей, мы тут же взлетаем, когда я делаю выстрел в пилота.

Хевилет находясь уже в воздухе задирает нос и переворачивается, обрушиваясь в свободный полет, Яд пытается что-то сделать со штурвалом, в какой-то момент, хеви выравнивается, как перед кабиной возникает стена быстро надвигающихся зданий, махина врезается в стеклянный фасад сминая этажное перекрытие. Хеви замирает подбрасывая, а затем вдавливая нас в пол. Тяжёлый хрустящий и протяжный осыпающийся грохот недвусмысленно говорит, что наружу лучше не высовываться.

– За-а-р-р! – В длинном воплне зелёные глаза Яда свернулись в чёрные точки, он дёргает переднюю дверь и вываливается наружу.

Мой выстрел, шоковой, проходит по касательной его плеча, срикошетив куда-то в кабине. Яд улизнул в дверь не обращая внимания, что снаружи вовсю гремел стеклянный фасад и металлоконструкции, то и дело, лязгающие по корпусу. Рывок перебираюсь через кресло второго пилота, чуть выжидаю, пока грохот хоть как-то не стихнет, а в открытую дверь перестанут лететь осколки. Спрыгиваю на разбитый пол, под ногами трещит. в лицо ударяет ветер и снег, запах бетона, дерева и металла. Запах гари. Осматриваюсь. Тёмное помещение подсвечивает рассеянный уличный свет: десятки накрытых столов, усыпанных стеклом и бетонной крошкой. От удара в здание мы пробили часть монолитного перекрытия приземлившись этажом ниже, почти разнёсся пустой банкетный зал, то ли, просто длинный ресторан. С кормы хеви доносилось слабое мерцание двигателей, постепенно подогревая фасад и деревянную отделку помещения, под ногами хрустела керамика, стекло и щепки. В этот момент из-за импровизированного укрытия, в виде стола укрытого скатертью до пола, вылезает силуэт так чётко напоминающий упитанную тушку Яда.

И это даже было смешно если бы не так печально.

Яд бежал к ближайшей двери, по прямой, даже не пытаясь занять хоть какое-то элементарное укрытие.

Навожу пистолет, встаю в стойку, целюсь…

Его правая нога разлетается в щепки ниже колена, Яд падает, тут же пытаясь подняться на обрубок ноги, падает снова и заводится в вопле при виде отстреленной конечности.

С захватившим меня спокойствием я выдыхаю.

– Морган, Конрад?

Где-то этажами выше обрушились остатки стекла.

«Ты жив?! Это что было? Вы что в здание врезались? Тут такой грохот стоял, будто вы снесли целый дом». – вперемешку звучали голоса Моргана и Конрада.

Кружась на ветру перед разбитым фасадом, пролетает чёрная ткань размером с занавеску или скатерть, почти всё в дырах.

– Возможно, что так и есть. Яд обезврежен. Ближайшие время он никуда не сбежит.

«Но, а теперь плохие новости. – Начал Морган, – Зарр, двое свалили. Кажись они просто сиганули с крыши».

Простреленный кусок ткани? Где-то этажами выше обрушились остатки стекла?

– Вот же…

Разворачиваюсь на месте вскидывая оружие уже слыша характерный хлопок как из гранатомёта, выстрелы, но лишь вижу перед собой вспышку, в глазах темнеет, меня отбрасывает, все выпущенные мной пули уходят в высокий потолок, каким-то образом успеваю перекатиться к ближайшему укрытию повалив стол, за ним второй, третий, и ещё несколько, хотя бы раз если не защитят, то хотя бы скроют чтобы выиграть немного времени, а сам перебираюсь за, украшенный лепниной, каменный ящик от небольшого дерева.

В ушах звенит и на этот раз не от обрушающегося стекла. Ощупываю тело. Пальто не пробили, но до хруста ломит ребра да спину.

– Валите его! Он там! ОН ТАМ!

За эти слова вылезаю из укрытия стреляя в Яда шоковым, тот затыкается, и как раз в тот самый момент, куда указывал Яд, тяжёлый вазон заливает град пуль.

«Зарр, есть идея с огнём на подавление. Правда вслепую. Только дай знать, куда стрелять».

– Да здесь всё уже полыхает! – многозначно кидаю я сам понимая, что грош цена такой информации.

«Из-за снега и дыма мы ни черта не видим».

– Пеленгуйте меня. Они слева в метрах тридцати от меня и относительно вас.

По улице пронеслась эхом продолжительная очередь, хевилёт и всё рядом с ним стало искрить от попаданий взметая все возможные осколки, дробя стекло отчего воздух там начал буквально искриться. В помещении то и дело возникали рикошеты, буравящие мебель и отделку, благо что сейчас зал пустовал.

– Палите во всё что до меня! Они подступают!

Поймав нужный момент, пока огонь на подавление вынудил нападающих отступить и засесть за такими же бетонными ящиками, высовываюсь из укрытия, перебегая до следующего, и там застав их с фланга поочерёдно с каждой руки стреляю несколько раз. Попал в одного и убил бы, но шакрест! Это были шоковые…

Стрелки бросились в противоположную сторону, один утягивая за собой второго, уходя вглубь к внутренней стене, не теряя меня из виду, перебегая от дерева к колоннам и так до самого конца. Морган и Конрад до них бы и так достали. А когда, выстрелы затихли, выждав некоторое время боевики вышли из своих укрытий так будто они бессмертные. И не предполагал, что здесь окажется некто третий.

На целую вечность некий субъект за спиной скрыл от меня порыв стылого ветра. Кто-то сумел обойти меня? Откуда? С этажа выше, куда врезался хеви? Через завесу выстрелов и треска конструкций снаружи и стекла под ногами, я никак не мог уловить это движение раньше.

– Крэйреон Зарр, – больно прогнусавил знакомый голос, – Смерть тебя ждёт.

В спину ударило копьём боли, затем ещё и ещё. Жар прожигал тренчкот, обжигал плоть. От взывающей агонии я не мог пошевелиться, тело онемело, в глазах плыло, пальцы сжались на оружие так что оружие дало залп, после чего словно отнялись, затвердели, не в силах разжать их чтобы выстрелить в упор целясь в секретаршу с перекошенной от боли ядовитой ухмылкой. Когда подошли боевики я не мог разглядеть даже их лица. От удара в рёбра меня встречает холодный усыпанный осколками пол, я закашлялся, а они заломили мне руки, кое-как вырвали из рук оружие, а я ничего не мог с этим сделать.

– Хороши игрушки, – пробуравил слух незнакомый глухой голос, – Наверное, будет жаль умереть от них.

Боевик вкладывает пистолет мне в руку и подводит к моему виску, я сопротивляюсь, пытаюсь нащупать спуск чтобы опустошить магазин раньше. Пересилив меня, он давит моим пальцем на спусковой крючок…

Щелчок.

– Чёрт. Дай другой. В этом патроны кончились.

Затвор щелкает снова.

– Да ты ж блин.

– Бросайте его. Он и так уже не жилец.

Глава 1. Часть 2

Яр (Дэйноникс).

Просыпаюсь с ужасной головной болью, будто целый остаток вечности довелось провести в бетономешалке, под завязку груженными булыжниками, до сих пор клюющими череп. Ух. Может хоть свежий воздух поможет. Поднимаюсь с мягкой, тёплой постели, не нащупав тапки возле кровати делаю пару шагов, открываю окно. Меня чуть не сдувает от возникшего порыва прохладного ветра. Уже облепленная снегом закрываю окно. Класс. Сэкономив время и не отходя умывшись снегом пока стряхивала его с себя иду на кухню чтобы сделать кофе. Включаю уже самый конец утренней телепередачи.

«… да, необычная погодка выдалась этим утром. Внешние транспортные сети парализованы, а подземка забита до отказу. Я и сам бы не успел на этот выпуск если бы не провёл всю ночь в казино напротив». – Зал смеётся.

«Да, наверняка это очень интересная история, но напоследок хочу сказать, кто не был с нами: в Моренгарде бушует…»

«Да не бушует ничего…»

«…бушует пурга, а к вечеру ещё и ожидается сивер. Хочу добавить – сегодня явно тот самый "очень хороший" день когда незамедлительно следует просить у вашего начальства отпуск. И думаю, одного выходного будет мало. Столь сильной метели у нас давненько не было.»

«В последний раз, это было примерно лет десять назад – город полностью парализовано на несколько суток.»

«Да. Точно. Даже как сейчас помню – я не смог тогда даже выйти из дома. После сивера дверь просто примёрзла и не открывалась. Мне срочном пришлось бежать и звонить директрисе чтобы просить выходной, ну не бить же и вылезать через замершее окно.» – Зал смеётся…

«Ну ладно, это конечно очень интересно…»

«…но! Значит я такой звоню и объясняя ситуацию перехожу к самому главному. А что она мне в ответ?»

«И что она тебе в ответ, Виктор?» – Уж явно подыгрывает второй ведущий.

«Она говорит, что сегодня и так выходной! Выходной!»

«Ну что ж, на этой, ну просто столь, замечательной ноте мы и заканчиваем наш утренний выпуск. Всем доброго дня!» – Зал хлопает и смеётся.

Нда… неужто, некогда такие клоуны и вправду работали в цирках. Кто их только на ТВ принял.

Завтракаю, пережёвывая бутерброд с душевно нарезанными кусочками ветчины и сыра. Переключаю канал, на другом – реклама новейшего городского джипа Зенон Респектор. Даже не верится, что авто может быть таким благородным и мужественным. Просто эталон. От джипа отвлекает посторонний шум, от которого кровь в голове начинает пульсировать. Квартиру охватывает надоедливый звук. С диким запозданием, но до меня доходит что это могло быть. Это как бы моя соседка с другого этажа. Каждый раз в академии куда не посмотрю вижу её где-то неподалёку. Порой у меня от неё просто мурашки, от этой особы, как она любит хвастаться, итальянскими корнями, и веснушками, будто их делал дизайнер-татуировщик, а её лицо выглядело до противного ми-ми-мишное, отчего складывалось впечатление что она требовала к себе повышенного внимания.

– Вивьен, заходи, – отыскиваю наручный терминал и отпираю замок. – Да кто в наше время вообще стучится в дверь? Ты мне на ней вмятину когда-нибудь оставишь.

– У меня беда, Дэйни!

– Фу. Я просила не называть меня так.

– Шейд сломался и не р-работает.

– Ну так и не удивительно, он у тебя всё время падает или бьётся.

– Ну-у-у, Ле-е-екса! Мне нужно проверить сообщения, это всего на пару минут.

Делать нечего. Протягиваю свой терминал, а она ещё и возмущается: – Боже мой, какое старьё.

– Потише можно. А если не нравится могу забрать обратно.

– Нет. Я не в этом смысле. Я как бы пожалела тебя.

– Оу-у-у…

– Ой, какая милая фотка. А это кто?

– Что ты лезешь… Не… Просто давай поживее. У меня голова болит.

– А я ведь тоже вчера с вами была. Ты что ли не помнишь? Наверно тебе стоит показаться врачу. Ты же головой удар-р-рилась, – Вивьен умело использовала свой странный говор чтобы сделать на этом акцент. Вышло достойно. Но её слова стали для меня сюрпризом. Во всём этом чувствовался какой-то смысл, хотя и смутный. А собственно, а что было вчера?

– Это. Э-э-э. Что?

– Ты совсем ничего не помнишь?

Я киваю.

– Ты уложила двух кадетов… Они пытались снять тебя.

Серьёзно смотрю плывущим взглядом на это милое загорелое личико передо мной, а в душе смеюсь.

– А потом ты решила отметить это дело и всех нас споила. А потом, когда мы приехали, ты упала в лифте и ударилась головой.

– М-да. Ну и история. Тебе бы репортажи с места событий строчить.

– Ну мне это и так пригодится, когда буду писать рапорты.

– Рапорты?

– Э, ну, то есть отчёты.

– Рапорты она будет писать. Крутой у тебя кар-р-ер-р-ный план, – передразниваю я.

– Да я же… Какая же ты не благодар-рная, Лекса, – Вивьен протягивает планшет, кладёт его на стол, – Я всё. Спасибо, – После чего наконец-то уходит и хотя бы не хлопает дверью.

Странный она человек, однако.

Разворачиваю планшет, смотрю на время. Проспала. Опоздала. Больна. Ну ладно, меня бы всё равно не допустили в таком состоянии на полигон.

Переодеваюсь, иду в медпункт.

***

Стучу в дверь и открываю, врач тут же отрывается от своих дел, поворачивается и смотрит на меня как на больную. Это сильно радует.

– Простите. Просто хотела проверить на сколько архаично смотрится стук в дверь со стороны.

– Лекса, как твоя голова?

– Вам что Вивьен сказала?

– Нет же. Ты утром была здесь.

– Вау…

– Мы ехали в лифте, когда ты упала и ударилась головой.

– Понятно… – Кажется сегодня неправильный день. Очень неправильный. Слишком неправильный. По ощущению это больше походит на затянувшееся вчера. И каждый встречный помнит, что было тем самым вчера кроме меня одной. – Тогда можно чего-нибудь от головы, а то она гудит как дождь о крышу машины. И можно я не пойду сегодня на курсы? Я же там просто умру. И если можно, то и завтра тоже.

– Я уже предупредила, что нескольких курсантов сегодня не допущу по состоянию здоровья. А завтра – посмотрим.

– Спасибо.

На этом решаю, что пора бы провести вчерашнему дню закрытие гештальта и иду спать.

***

Вечером, когда в голове прояснилось ощутился резкий прилив жизненных сил, хотелось петь, если бы только умела, но, у меня была идея получше. Отправляю сообщение Михаэлю приглашая его на спарринг как на свидание, а он не понимает шучу я или нет. Тогда меняю план и зову в кафе рядом. Перебираю свой скудный гардероб, состоящий из чёрного, серого и белого. Впадаю в угрюмость и одеваюсь, как всегда. Серое пальто похожее на модный тренчкот которой носят агенты, чёрная кофта, чёрные брюки, чёрные ботинки и любимая серая кепка. А перед уходом заглядываю к своей соседке и одалживаю фиолетовый шарф.

Двадцать минут пешей прогулки и вот я рядом с переливающимся, грозным кристаллом небоскрёба – штаб-базой Архсендум. Отсюда до кафе пара кварталов улиц утопающих в снежных барханах, хорошо скрывающих от промозглого ветра. Чтобы дойти до места приходится идти в толпе шествующих за снегоуборочником. На подходе к кафе, быстро отсеиваю взглядом Михаэля у самого входа, среди двух десятков других посетителей.

– Лекса? Привет. Даже не узнал тебя сразу. Обычно такая хмурая, а тут идёшь чуть ли не вприпрыжку, улыбаешься, думал уж, что за симпоняшка, дай-ка познакомлюсь.

– Привет. Разочарован? – сказала я улыбаясь.

– Очень, – Михаил ответил той же улыбкой.

Мы зашли в кафе. Тёмный антураж с рассеянными линиями приглушенного света подчёркивал личное пространство. Сели почти в углу, сам угол уже был занят агентами или курсантами, а может теми и другими. Первым же делом осмотрелись: разумеется, лиц ведущих себя подозрительно – не обнаружилось, после чего начинаю листать на наручном терминале меню.

– Давай вино?

– Я бы не отказалась от кофе.

– Интересно, а вино с кофе сочетаются если из них смешать коктейль?

– Если так интересно могу тебе в бокал плеснуть немного кофе. Тебе с молоком или чёрный?

– И пиццу.

– Че же не пюре быстрого приготовления?

– Увы, но видимо это кафе настолько алтынное, что даже на нормальный свет не хватает, что уж говорить про элементарное пюре.

Примечание: Алтынный – жалкий, бедный, ничтожный. В данном случае в шуточном/переносном значении.

– Тогда давай пиццу с грибами и побольше.

– … и побольше, – Допечатывает к заказу Михаэль.

Я же беру кофе стараясь не уснуть в ожидании пира.

– Погоди-ка, ты же только пришла, и такая радостная была, а теперь валишься в сон?

– Ну здесь так тепло. А рядом с тобой так спокойно. Хотя я ещё планирую побить тебя.

– Я когда переодеваюсь в раздевалке надо мной уже месяц стебутся. Думают, что меня родители бьют.

– В следующий раз, как будешь переодеваться, скажи им, что тебя побили дома за полученное отлично по какой-нибудь там бихейвиористике. Хотелось бы увидеть их выражение лица.

– О-о-о да-а, для начала это отлично нужно получить. Ненавижу бихевиористику. Люблю факты, до которых можно добраться сразу. А не копаться в истории человека, в его психики, и тому подобных тонкостях личности, – после чего Михайл ненадолго умолк, – Я скорее всего не буду в поле работать. Хотя хотелось бы переговорщиком. Но, Фатта, переговоры это последнее на что идут преступники. И там тоже требуется анализ поведения.

– Может тебе в юристы пойти?

– И зачем тогда я пошёл на агента. У меня даже пистолета не будет.

– Ну-у, как я слышала, агентам тоже нужен защитник.

– Так не выйдет. Получится что я буду предвзят по отношению к своим. По крайней мере так будут считать.

– Справедливо. Но будучи агентом у тебя будет доступ к закрытой информации.

– Это да…

– Идея. А может тебе под прикрытие внедриться в самый известный юридический конгломерат Касадеукса Синфли?

– Чтобы попасть туда нужно отработать почти тридцать лет превосходной практики. И что из этого выйдет? Я буду доносить на всех и вся агентству? Они же считай, как Архсендум, только адвокаты.

– Не доносить – а писать р-рапорты, – бросаю я чтобы унять зануду.

– Ух. У меня всё нутро перекосило от этого жуткого акцента, – помялся Михаил, затем продолжил, – Ну, а что ты собираешься делать?

– Пойду в поле, поставлю зло на колени и жестоко убью.

– Да, тебе легче.

– Погоди, я не понимаю, ты из великого рода Дэйнониксов и не хочешь быть агентом? Вместе со мной в поле?

– Может, наверное, я неправильный Дэйноникс? А ты же, как-то, что-то говорила, что мы далёкие родственники? Именно поэтому тебя так и тянет обижать людей? Поэтому ты и позвала меня? – в голосе Михаила играла улыбка.

– Хм-хм, – всё что могу сейчас выдавить из себя ответом на целый шквал вопросов, – А я всё же жду того момента, когда ты начнёшь умолять отпустить тебя. И мне всё же нужно отработать приём, иначе я его забуду.

– А ты запиши.

– Смешно. А ты пробовал описать приёмы, которыми нас обучали наглядно?

– Кажется в данном случае их просто зарисовывают.

– Я не художник. Короче. Если ты сейчас не согласишься, то я так и не проснусь.

Михаэль трагично вздыхает: – Что не сделаешь ради любимой.

– Любимой кого?

– Лексы Яр.

– Пора бы уже сменить эту паршивую фамилию. Напомни? Когда там у нас свадьба?

– Мы ещё не говорили об этом, – Михаэль даже не моргнул. Похоже он об этом, тоже, и сам уже не раз думал.

– Вот и говорим.

– Как-то внезапно.

– Как смерть. Ведь мы же будущие агенты.

– Как-то слышал один слух, что в год безвозвратно погибает до тридцати агентов и это только у нас в Реунире.

– Вот только это слухи.

– Ну конечно это всего лишь слухи. Правду нам никто не скажет. Как говорится, «всё держится на силе маркетинга». Зачем же всё портить.

– Ты это сам придумал?

– Кажется видел, что кто-то с моего аккаунта оставил такой комментарий. – Михаэль делает как-бы не причастную гримасу.

А после сидим целую минуту и прислушиваемся к присутствующим. Когда некоторые это стали замечать, они пониэают голос, кроме того столика в самом углу. Тогда-то нам и принесли наш заказ. Мы поблагодарили официанта, я забрала бокал с вином «вино так вино» и пригубила. Михаэль тогда взял кружку и отпил кофе: – Хм, а кофе то хорош. Сколько они кофе сюда положили?

– Да ладно? – Забираю кружку. Топлю в ней весь сон, – Реально, кайфовый кофе. Теперь главное не расслабиться, а то отрублюсь.

– Так что нового расскажешь? Я вот…

– Хваст-хваст-хваст-хваст.

– Да я даже ничего ещё не сказал, – Как всегда Михаил попался на провокации.

– Хвастун. Я и так всё про тебя знаю. Ничем меня уже не удивить.

Михаэль трагически смолк, опустил взгляд, отчего он не видит, что я, не скрывая этого ехидно ухмыляюсь. Пока он приходит в себя успеваю зажевать кусочек пиццы.

– Лекса, знаешь, что, я сам вызываю тебя на спарринг.

– Ты опоздал. Займи очередь. Я первая.

И кажется всё это продолжалось ещё часа два. Сначала мы долго сидели и болтали ни о чем, просто слушая любимый голос друг друга на фоне играющего лаунджа. Затем я всё-таки повыкручивала Михаэлю руки и поняла, что мой запасённый приём слишком предсказуем, а если не поддаться, он попросту абсурден. С другой стороны, сам захват над локтем и под плечо, за обратную сторону шеи, хорош, если у тебя развиты руки. Иначе одинаково больно будет обоим.

За это время снегу на улице ничуть не убавилось, а вот количество сграбленного с дороги уже хватило чтобы организовать горку после каждого перекрёста. И мы как дети катались с каждой горки пока гуляли. После, как мы попрощались, а я заглянула в тир. Вечно стоящая там стена грохота и пороха окатила меня волной жара, от мысли, что пропустила занятия. Начинаю тренировку по стрельбе чтобы хоть как-то не отставать от тех, кто сегодня участвовал в учениях за городом на открытом воздухе на специально подготовленном полигоне в сотню гектар. Интересно, а какого это пробираться через снежные барханы… Этот вопрос меня никак не отпускал, а время пролетело незаметно.

Придя домой, на этой мысли, я кажется и уснула. Но сон был не сладок.

Проснулась в поту из-за очередного кошмара. Всё тело бросало то в холод, то в жар. Не простудилась ли я часом? После чего, как обычно, подолгу не могу уснуть. Настроения заняться чем-то полезным вроде утренней пробежки не было совсем. Не придумав себе дело, одеваюсь и выхожу на улицу. Город до сих пор напоминал приход снежного апокалипсиса, пускай и значительную часть снега с главных улиц всё же успели вывезти до утра. Направленные фонари на фасадах заменяющие в Моренгарде фонарные столбы, казалось, испускали не только свет, но материализовывали снег прямо из черноты улиц. А тонированные окна отражали тусклый свет соседних небоскрёбов в ясную погоду превращая город в калейдоскоп, каждый раз, разглядывая который, предлагая забыться.

По дорогам медленным ходом шествует трафик, прохожие по тротуарам торопливой походкой обгоняют его. Когда такое ещё было. В какой-то момент на улице потеплело, тогда снег продолжил заваливать хлопьями ещё пуще. Так хотелось сейчас с кем-нибудь поделиться творящейся вокруг мирской суетой природы. Единственное что смазывало впечатление это одиночество. Так хотелось сейчас чтобы Михаэль был рядом. Поэтому чтобы отвлечься от всех нагнетающих мыслей, направляюсь в тир. Заодно проверю свою теорию, может ли вдохновение как-то положительно сказаться на реакции или точности. Или всё это бессмысленная затуманивающая пелена, не имеющая проку.

Получаса хватает чтобы убедиться, что не то и не другое. Когда с глаз слетела пелена, снова нагрянула хандра и банальное одиночество. Грусть и тоска. Что я пропустила важные для себя занятия, из-за чего теперь злюсь, и не выбиваю десять из десяти. «Плохо, Лекса, плохо» – слышу в мыслях голос инструктора. Карнасентий. Даже не представляю о чём думали его родители, когда давали ему имя. От того он и такой поехавший? Но препод по рукопашке из него ничего и это единственный его плюс как мужчины. Почти мертвенные как прах серые глаза, такая короткая стрижка, которую проще назвать недельной щетиной нежели волосами. Сухая тонкая кожа, пара рубцов на левой стороне лица, мешки под глазами и обвисшие черты, когда тот в запое. И даже тогда, приходя к нам занятия, он уделывает всех лишь одной мышечной памятью. Ага. Одно слово. Десантник. Даже добавить нечего. Или небось у него ещё и аугменты на все внутренние органы стоят на реакцию или что-то подобное.

– Яр? – В наушнике звукозащитных наушников раздался голос дежурного тренера. – Как вы получили новую модель пистолета «Арморо»? – Непонимающе смотрю на тренера, на «Арморо», на смешную от любопытства физиономию агента и его напарника, у которого я и одолжила этот самый «Арморо» чтобы пострелять по мишеням и начинаю что–то подозревать…

– Всё в порядке, – заступился ведущий агент, – Этот пистолет на столько хорош что с ним справится даже ребёнок.

А вот эти слова задели меня за живое. Он, взрослый мужик, назвал меня только что, как? Ребёнком?!

Кажется, для меня в этот момент замолк целый мир. «Я…». Сама пытаюсь не потеряться в вихрящихся, в потоке из адреналина, обиды и достоинстве, мыслях. И не нахожу ответа! Тогда от злобы в надежде излить гнев, почти не целясь, выбиваю правый глаз уже потраченному баллистическому манекену, если бы у него только был этот самый глаз, и ощущаю то, чего не замечала ранее.

Отчего этот пистолет мне дико нравится, пусть он и меньше обычного. Даже скорее компактный в отличии от крупнокалиберного «Арморо». Видимо специально разработан чтобы новичкам руки отдачей не оторвало. Но я-то уже не новичок.

– И я – не ребёнок.

Присутствующие долгую секунду смотрели на неприцельно-меткий выстрел оценивая возникшую на их глазах картину.

– Яр? Правильно? Я не хотел вас обидеть. Это же просто крылатое выражение такое, – сквозь выстрелы звучал внушающий доверие, приятный, извиняющийся голос ведущего агента.

А ведь и вправду. Какая глупость. Я ощутила, как моё лицо начинает заливать то, что обычно со стороны зовётся не иначе как «пунцовый осадок». Я посмотрела на ведущего агента: рельефно сложенные скулы, большие светлые глаза, блондин. На его компаньона – чуть ниже ростом, с непослушными тёмными волосами и скучающим лицом, будто его ДНК обидели, и черты потекли… Вылитая конская морда. Ещё раз смотрю на пистолет, напоследок взвешиваю его в руке и возвращаю.

– Хорошая пушка.

– Так оно и есть, – просиял вэй.

Покинув тир и миновав длинный вестибюль штаб-базы Архсендум, выхожу на свежий воздух. Всё это время после тира ладони, покрытые испариной, неимоверно щипало, оказавшись на холоде они втягивали её, позволяя насладиться прохладой. В воздухе медленно тянулась пелена снега, заслоняя всё что свыше десятка этажей, реклама с проекторов на зданиях превращала опадающие кружева в поломанную симфонию света, будто в небе над дорогой зависли на высоте каких-то пятнадцати этажей крупные «Хантеркетчи» со включёнными бортовыми огнями, прожекторами, пламенем от реактивного выхлопа и открытыми дверцами изливающих тёплый и холодный свет. Из этой идиллии меня выбил толчок со спины – мимо промчался агент, вернулся, взял меня под руку потянув к ближайшей машине. Это был тот вэй который долгое мгновение назад назвал меня ребёнком. В моём нервном взгляде он прочитал вопрос.

– На нас напали. Крэйреон ранен. Раз уж ты тут, то идёшь с нами, агент.

Не успев переварить короткую фразу, уже сижу в джипе с тем самым пистолетом на руках, ещё тёплым, приятно греющим холодные пальцы. Даже не знаю, что будоражило больше то, что напали на нашего мэтра или то, что ко мне впервые обратились не как с курсанту.

– Но я…

– На это нет времени. Нужны все. На нас напали, они в паре кварталов отсюда. Им нужна наша помощь, – гудел быстрый голос.

В паре кварталов? Напали? Они? Крэйреон ранен? Сам Крэйреон Зарр? Да как такое только возможно? Смотрю в окно, поднимаю взгляд в ожидании увидеть «Хантеркетч» сбрасывающий десант в тяжёлых баттлсюитах с оружием ГлавКор, но всё что я вижу, что светомузыка улиц также скудна, как и моя фантазия.

Я киваю, распихиваю по карманам запасные магазины и вцепляюсь в пистолет так будто могу потерять эту конечность. Стараюсь ни о чем не думать. Не выходит. Перед внутренним взором проносятся обратный отсчёт, пугающий меня до чёртиков.

Авто мчится, выбрасывая из-под колёс снег в сугробы. Не успев разогнаться, жёстко тормозим, едва не врезаясь, впереди, в остановившийся джип Архсендум. Агент-водитель и вэй как вылетают из салона, обегают свой джип, открывают багажник и начинают перебирать экипировку. Выхожу, смотрю вверх на высокий фасад башни, вижу подсвеченный пламенем вихрящий на ветру, валящий вдоль здания дым, столь ярко проступающий через вечернее небо, затянутое надоедливой пургой, будто единственный луч закатного солнца сфокусировался, за весь город, и решил прожечь в здании огромную брешь. Мерцающий отблесками огня стеклянный фасад осыпался из-за продолжающегося разрушения, часть хевилёта торчала из здания будто проткнутого изнутри. Его двигатели тускло горели, окрашивая дым в цвет катастрофы.

– Мы идём в клетку. Ты с нами?

Вглядываюсь в глаза вэя, перевожу взгляд на здание справа с комплексом-клеткой на её вершине, и на полыхающее здание напротив.

– Я иду туда, – взглядом указывая на огни хевилёта.

– Удачи агент, – не без загадочного сомнения произносит вэй. Их силуэты скрываются в синеющей снежной белизне до того, как они доходят до здания.

Пересекаю улицу лавируя среди оставленного и повреждённого транспорта. У главного входа работали добровольцы, бросившиеся на помощь тем, кого зацепили обломки, другие пытались разгребать завал. Из-под тонны обломков проступает красным снег, стараюсь не всматриваться. Захожу внутрь. Обычный с виду чёрно-янтарный вестибюль, шириной метров в тридцать на три этажа – все как на один в Моренгарде. На мозаичном полу разбросаны различные вещи: сумки, перчатки… Я бы тоже захотела как можно скорее покинуть здание в который прилетело сорок тонн металла, (в зависимости от модели хевилёта). Пока жду лифт на ручном терминале пытаюсь узнать, где Крэйреон…

– Агент, что вы здесь делаете? Отправляйтесь в Клетку. – Минуту назад кроме меня здесь никого не было, но возникший голос, по всей видимости, обращался ко мне. Отыскиваю взглядом внезапного визави: человек в гражданском, с очень рельефным лицом: ещё более вдавленные щёки с могучими складками у рта, не знаю как ещё это описать, но на первый взгляд он мне показался плохим человеком: гладкий обтекаемый лоб, небрежны короткие волосы, хищный взгляд, а его хрипотца, сразу выдала в нём вэя, что вводило в диссонанс впечатлений. – Ладно, поможешь тут. Не отставай.

Вэй повёл меня к лестнице, мы спустились на парковку. В этот момент перед нами звякнул прибывший лифт, его двери пришли в движение.

– Чёрт… – буркнул вэй. – Помоги им! – Жестом указав на открывшиеся створки лифта.

Оттуда впопыхах вываливаются люди, в пыли, от них тянет дымом и дезодорантом. Два крупных телохранителя с тяжёлым лицом, одетых в тёмный тренчкот с характерными выступами как от жилета, оба в ссадинах, несущих под плечо бледного, тучного, едва живого, одетого очень легко, с видом будто он планировал прогуляться только до холодильника и обратно, но его, отсутствующая часть ноги ниже колена, послужила триггером отрицания заставляя не верить в увиденное. За ними тянулся кровавый след от самого лифта.

– Помогите! Мы были там, когда это случилось, – за троицей возник женский голос, она держала голову наклонённой в бок, баюкая шею сбоку. На ней был мужской бомбер, серые брюки, кислотно-зелёная кофта, а её голубые вздыбленные, спутанные волосы наводили на мысль, что они бежали от чего-то очень опасного. И только благодаря чуду остались в живых. А от неё так разило духами, что я тот-час разучилась глубоко дышать.

Получше присматриваюсь к раненому: из-за плохо перевязанной раны кровь просачивается через окровавленные тряпки. Взгляд пострадавшего неосознанный, почти на грани обморока. А я отстраняюсь, делая шаг назад. Почему-то всегда при виде тел мне проще думалось, что такое повреждение не совместимо с жизнью и не может быть у живых людей, просто потому что это неправильно. Или я просто не видела этого в живую. У живых в живую? Теперь увидела. У того, кого они тащили отсутствовала часть ноги и, судя по всему, это случилось несколько минут назад. Повязка под коленом как могла приостанавливала кровотечение, но на деле он также истекал кровью, только чуть медленнее. Я перевела взгляд на пострадавшего, ещё минуту назад что-то бормочущего, теперь же он скорее напоминал серый труп, если бы только не та самая крупица сознания в плывущем взгляде.

– В машину, давайте быстрее, – за спиной нетерпеливо бросил вэй.

– Да он сейчас истечёт кровью! – парировала женщина.

Раздалось сокрушительное «ух» от вэя.

И она обратилась ко мне, – можешь перевязать рану? Я за машиной.

Двое амбалов положили раненого перед лифтом сами встали по сторонам от нас в ожидании пока я перевяжу рану, иначе до больницы его доставили бы уже исключительно в сухом виде. Убирать намотанную ткань я не стала, снимаю свой ремень и перематываю выше колена как можно туже стараясь не смотреть на торчащие как щупальца кровоточащие мышцы.

Как можно ближе к нам подъехал джип агентов, до него оставалось пройти через несколько занятых парковочных мест.

Охранник поздоровее поблагодарил меня, но в его взгляде читался страх несвойственный для мужчины. Не уж-то он так опасался за жизнь своего нанимателя? Но на этом все подобные мысли закончились. На противоположной части парковки едва раскрывшийся лифт отозвался рокотом выстрелов, эхо ударило со всех сторон, меня окатило осколками чёрной гранитной плитки. Я оказалась между стрелком и амбалами под руку тянущих раненного. Они резко приземляют его и вытягивают из-под плащей короткие винтовки. Припала к полу как учили вести себя в подобной ситуации, чтобы не попасть под огонь раз уж укрытия рядом не было.

– Это Зарр! Убейте его! – на подлёте истошно плевалась девушка, ловя под руку раненого, меняясь с телохранителем, он, освободив вторую руку вытаскивает зацепившийся ствол из-под полы и уже на бегу прикрывает отходящих к машине. Я оглянулась в поисках вэя, но он будто сквозь землю провалился, в тот самый момент, когда через всю парковку свистели рикошеты и билось стекло. Они стреляли по ведущему агенту Крэйреон Зарру. А он стрелял в нашу сторону. Слушая гулкие выстрелы, смотря на падающие, катящиеся по полу гильзы, я не понимала, что именно сейчас происходит.

И почему агент, вышедший из лифта, в данный момент стреляет именно по нам.

Скрип колёс пронёсся от другой стороны парковки, тяжёлый гудок сирен, по стенам и колоннам прокатились многочисленные отблески и свет фар.

– Отходим, отходим, – кричит женщина, возвращаясь к лифту и проходя дальше.

Меня подхватывает телохранитель и ведёт впереди себя.

– Куда теперь? – злится он.

– Не знаю. На верх. Здесь не пройдём. – После этих слов ведёт нас к лестнице, по которой я спускалась всего лишь считанные минуты назад.

После низкой парковки, громадный холл ощущался глотком свободы.

Я обернулась, снаружи за стеклом, стеной стояли агенты со щитами, заняв противоположные входы. Четвёрка застыла, размахивая оружием в обе стороны. Мы находились между лифтами. В любой момент могла начаться последняя перестрелка – так называл наш ректор Крэйреон Зарр ситуацию, когда преступникам уже не осталось выхода и им нечего терять. Иными словами: они всегда делали один и тот же выбор на не озвученное последнее желание.

Из такой ситуации ничто и никогда не предвещало спасения. В таком состоянии преступники готовы биться даже после смертельных ран, даже после остановки сердца, пускай всего лишь пару секунд, которых достаточно чтобы нажать на спуск и забрать несколько жизней. Поэтому в подобных ситуациях применяют самое действенное оружие. Единственное о чём я надеялась это не стать свидетелем этого. Если бы только здесь не было меня, агенты давно расстреляли эту четвёрку. И это понимали как агенты, так и мои захватчики. Телохранитель, что буквально минуту назад благодарил меня за спасение своего нанимателя, схватил меня выставив меня в качестве живого щита. А он соображает. На мне бронированное пальто агентов. Мало кто носит его в повседневной жизни. Но только не я. Я оглянулась через плечо, на подонка, взявшего меня в заложники, я уловила, как по этому пухлому лицу в морщинах промелькнуло искреннее извинение тут же сменившись остывшей сталью.

– Я не желаю умирать или причинять кому-то вред. Не сегодня. Никогда. Но такова сложившаяся ситуация, – тихо сказал он.

А после…

Нарастающий гул проходит по холлу. Здание бросает в дрожь. Громаду чёрно-янтарных плит пронзает волна, по стенам ползут молнии издавая треск, поливая пол, блестящий россыпью, долгую минуту назад, дорогой отделки. А потолок превращается в медленно опускающуюся завесу. От входов надвигался дым, скрывая приближение агентов. Погас свет. Нас окружала тьма, дым и треск, многочисленные подступающие осторожные шаги тяжёлых ботинок – так начиналась эта чертовщина.

Глава 1. Часть 3

Перед нами рухнула часть навесного потолка с удерживающими её конструкциями, повисшая на проводах рама полетела маятником куда-то за спину. Ощутив как пальцы на моём воротнике ослабили хватку я отпрянула, оказавшись прижатой к стене подальше от телохранителей, надеясь чтобы их всех завалило, а вместо этого, они видимо сочли, что там, где нахожусь я, будет безопасней и переместились ко мне, откидывая в сторону оказавшийся на их пути тяжёлый каркас. Меня снова подхватили за пальто и притянули к себе. В следующее мгновение они открыли беглый огонь, когда мы пересекали холл в обратном направлении. К этому моменту уже поднялся приличный заслон из пыли и дыма, впереди прозвучал выстрел подняв россыпь осколков бетона и дерева. Меня силой втащили через выбитую дверь в служебный коридор, слишком тесный, руки держу перед собой, пальцами оттягивая воротник на себя, чтобы не так сильно упирался в шею, при этом пистолет начинает бить в рёбра… Опускаю руки, осторожно достаю оружие… Перед мысленным взором проносятся лица амбалов, суровые с виду, но по глазам добрые внутри, едва живой раненый с обрубленной ногой, и противная панк про которую нечего и подумать. И по кому мне стрелять? В этот момент осознаю одну простую и ужасную истину: я не могу убить в человека, только что смотревшего на меня взглядом полным сожаления, извинений и ужаса. А судя по их виду и настрою, простая рана их бы не остановила.

Прячу оружие.

Всё тело вспыхивает от страха и стыда. Меня трясёт. Кажется именно это чувствует человек, которого ведут на казнь. Когда у тебя была возможность что-то изменить, но ты этого не делаешь просто потому, что знаешь, что станет только хуже. А я буквально была зажата и окружена ими. Впереди плетутся амбал с панкеткой таща тело, позади меня шагает амбал тычущий надульникои под рёбра при этом не отпуская воротник.

– Нет, нет, нет, пожалуйста отпустите меня.

От этих слов всё становится ещё хуже. Попав в следующий коридор, меня пропустили вперёд, отчего глаза застилает туман: меня ж ведут как щит, коля в спину осточертевшим надульником. Переместившись на техническую лестницу, спустились куда-то в подвал, там выходим на подземную парковку с другой стороны здания.

Я увидела их первой… четыре спасительных силуэта. Постаралась упасть чтобы привлечь внимание, но мои ноги просто повисли в воздухе – всё это время телохранитель держал меня рукой за воротник и был готов к подобному. Но самое страшное было осознание того, как четвёрка агентов будто не замечала нас. Даже когда мы уже стояли у них под самым носом – никакой реакции. Такого, столь разочарованного и скучающего взгляда в их лицах я ещё не видела. Казалось, было, что они не хотели быть здесь куда больше моего.

– Мрак, прикрой нас. Если что-то пойдёт не так, – панкерша отдала приказ амбалу за мной, и выдвинулась вперёд, он поднял винтовку выше, тыча уже в плечо, готовясь открыть огонь у меня прямо под ухом.

Агенты обвели нас взглядом. Скрипя зубами, обратился один из четвёрки хмурых агентов, тот самый “агент” в гражданском: – Тень, это в план не входило. Теперь нам всем придётся задействовать наш план отступления… – Он перевёл тяжёлый взгляд на меня. – Почему она ещё здесь?

Это было нереально. Мозг пульсировал звенящей болью. Как агент мог предать Архсендум? И не один. И уж точно не четыре.

– Да, как-то было не до этого, знаешь ли. Сначала ты кинул нас на парковке, потом этот штурм, да и с заложником как-то поспокойнее.

– Ну-ну. Она вам внизу в качестве приманки пригодится. В таком случае. Считай это прощальным советом.

– Гром, – сказал “агент” с гладким лицом, будто прошедший пластику по выпиливанию скул, лба и подбородка, – интервал две минуты, нам пора.

– Куда это вы? – всполошилась Тень.

– Я скинул маршрут.

Тень достала ручной терминал, открыла сообщение, на экране возникла карта основания с полчищем мигающих красных точек. Гром в окружении продажных агентов скорым шагом направился в противоположную сторону от нашего маршрута.

– Да чтоб вас! Это не маршрут, а самоубийство!

– Ни шагу в сторону, – отметил Гром.

Тень молча направилась в сторону ряда стоящих машин на другом конце парковки, мне за этим последовал тычок в спину.

– Иду я, иду.

– Не нервничай так, – успокаивал Мрак, – мы тебя не убьём. Это не твоя война. Но ты можешь присоединиться к нам.

– С чего бы? Или вы и меня убьёте?

– Хм. Похоже, что это зависит только от тебя.

– Прекрасно…

Мы молча дошли до фургона. Его задняя часть стояла впритык к стене. Тень с терминала отпёрла машину и сдвинула боковую дверь, заглянула в салон.

– Здесь и вправду есть проход. Туман, сперва ты с Ядом, потом мы. Там две мины, Мрак.

– Понял.

Первым пошёл молчаливый амбал, он затащил Яда. Да что за псевдонимы такие… Затем я, пройдя через фургон, перелезаю в пролом размером с габариты, открытых в пробоину, дверей. Я обернулась, как за мной уже оказалась Тень. Она натянула на голову прибор ночного видения, подобранный ещё в салоне. Мрак завершил цепочку, перебравшись на эту сторону. Он включил и пошарил фонариком, стены состояли целиком из обгрызанного железобетона, а рядом лежала коробка, укрытая брезентом, оттуда он извлёк пару мин и быстро разместил по сторонам пролома.

– Готово.

– Фонарь выключи. Держи ПНВ, – сказала Тень и наступила тьма.

Примечание: Прибор ночного видения.

Мы оказались в основании города – подвалом размером с целый город. Здесь располагались многоуровневые паркинги, подземные этажи, метро, некоторые фабрики, канализация, коммуникации и много чего ещё. Я не видела даже куда ступаю, что уж говорить о возможности воспользоваться оружием. Не везёт так не везёт. Или везёт? Ведь они до сих пор даже не обыскали меня. Это нелепая удача была мне на руку, но толку от неё, если я давно профукала свой шанс ещё тогда, когда спецназ штурмовал холл. Я просто могла сделать пару выстрелов и кинуться в дым. А нет. Меня держали, что фиг вырвешься. А перестреливаться в упор… отвратительная затея.

– Мрак, возьми, – Тень передала мерцающий терминал, – веди нас, – А ты, – я ощутила неприятный толчок холодным пальцем в лоб, – помоги тащить Яда.

***

Темно, сыро, тяжёлые непривычные запахи. Застоявшийся воздух. Холод. По ощущениям мы шли так почти час. Всё это время позади в дали звучали едва различимые редкие взрывы. По туннелям пробежал гул, усиленный эхом взрыва. В тишине это прозвучало совсем близко. Нас искали, они шли по следу, а я ничего не могла сделать – против ПНВ у меня просто не было шансов. Оставалось играть роль вешалки для Яда. Я и молчаливый амбал почти тащили его. Впереди шагает Мрак, пытаюсь подсмотреть на терминале карту этой зоны. На фоне тишины раздаётся второй взрыв, гораздо ближе предыдущего, с потолка посыпала бетонная пыль. Отряд остановился. Какой мощности был заряд? Будучи единственным отвлекающим фактором для моего кортежа, бросаю Яда, он тут же падает и кричит, этим выиграю драгоценные секунды. Добегаю до ближайшей колонны шириной в танк. Бросаюсь вдоль, на ощупь отыскиваю угол и… слышу, как Тень задаётся гоготом – там оказалась стена.

Представляю это жалкое зрелище. Как выгляжу со стороны. Подперев сплошную стену в попытках найти укрытие.

Тут же рядом слышится ленивая походка, сопровождающаяся тяжёлым дыханием, в руке у него мерцает ручной терминал.

Где-то позади откуда всё это время мы шли, прозвучал третий взрыв, в ушах даже зазвенело.

– Потерялась? А я нашёл, – с сарказмом бухнул Мрак.

Меня хватает невидимая рука и тащит пред собой.

– Ты в своём уме? Здесь достаточно ловушек чтобы отбить желание у поискового отряда продолжать нас искать, – быстро проговорив Тень выдохнула.

– Разве? – парирую я.

Дина подлым тычком загнала надульник мне под рёбра, от боли по телу проходит волна жара, после чего мне захотелось разорвать эту панкершу голыми руками и слышу, как она сразу отступила на пару шагов назад наверняка держа меня на прицеле. Тварь.

– Что ты делаешь? – разбираю тихий гол, болезненный, тянущий каждое слово, – Мы уже давно свалили если бы не ваша импровизация. В этом вы спецы, – язвительно засадил Яд. – Где мы вообще?

– Что ты уж больно разговорчивый стал, может и своих ходом пойдёшь?

В ответ Яд злобно прошипел.

– Адреналину вколол ему, мне показалось, что у него пульс пропал, – обронил молчаливый амбал.

Бухнул четвёртый взрыв и сразу за ним пятый.

– А не слишком ли они быстро они идут? – добавил он.

Бросай её, Мрак. И Яда тоже.

– Да как ты смеешь? – Яд поднял запоздавший шквал оскорблений.

– Выговорился? А теперь дай нам спасать твою тушу.

Воротник перестал оттягивать на себя. Мрак отступил.

– Ты свободна. Иди на все четыре стороны, – сказала Тень.

– Такова сложившаяся ситуация, значит? – запинаюсь я от вдруг потяжелевшего воздуха. Не уж-то они хотят оставить меня посреди минного поля?

– Прости, – ответил Мрак.

– Что же… как говорится: думай о хорошем, ожидай худшее.

Телохранитель ничего не ответил, а вот Тень услышав это пришла в ярость. Она развернулась и быстро зашагала ко мне.

– Где ты это слышала? Ты, ты что из…

– Фатта. Да мы родственники, – с диким отвращением заканчиваю предложение за неё.

– Достаточно!

– Да что я тебе сделала?

– Подожди, вы родственники? – замялся Мрак.

– А ты что не понял? Тебя это не касается. Прикрепи к ней это и уходим. Её и так скоро найдут. Живой или мёртвой.

Тяжёлые шаги приблизились, он прицепил на меня рюкзак и сказал.

– Это мина. Сенсор настроен на движение. Лучше стой на месте пока не найдут, – и тихо добавил, – она не заряжена, – эти слова пронеслись словно оторванные от реальности.

Вслед за Тенью последовал Мрак.

Что это за игры разума такие? Я же даже развернуться не могу чтобы посмотреть, что там. Он серьёзно оставил мину, не зарядив её? Или… Нет. Он не хотел всего этого. Но ведь почему-то за это взялся. Нужно было спросить пока было время. Что такого преступники могли ему пообещать, чтобы напасть на Клетку? Все мысли разгоняет очередной взрыв, воспринимающийся столь далёким, как из другого мира, но накатывающим как волна. Нащупываю страховку на затылке, достаю пистолет и прикрываю им, чтобы если мина взорвётся… снимаю с себя рюкзак и осторожно кладу на холодный пыльный, а местами проросший влажной плесенью бетон. Нащупываю область, где стоял Мрак. Пыль и плесень смяты и рассеяны… прямо как след из крошек.

***

– Но, а дальше вы знаете, – хотя у меня было что добавить, – Я не ожидала оказаться на парковке у станции метро. Я хотела остановить их, – хотя возможно сказанное было и лишним.

Только сейчас произошедшее более-менее складывается в уме. Странно, что я прекрасно помню события до, и почти ничего после.

– Кажется я нагнала их, напала на подземной парковке открыв огонь в спину. Ранила молчаливого амбала – он слёг сразу. Яда они бросили. Оставался только дуэт Тени и Мрака. Они прятались за плотным стеком машин. Невозможно было предугадать откуда они появятся. Но меня они почему-то видели. При этом, странное дело, Амбал даже не пытался попасть в меня. Он посылал огонь на подавление, как только я высовывалась чтобы обойти их. Держа меня на расстоянии, они подгадали момент чтобы сбежать: на парковку въехал паркетник, замерев прямо, между нами, а водитель почему-то бездействовал. Они двинулись к нему. Раздался огонь за мной и с другой стороны парковки, они попали под перекрёстный огонь прибывших агентов, без разбору закидавших всех нас светошумовыми. После этого всё как в тумане. Пришла в себя в машине. Вернее, когда мы оказались на подземной парковке Архсендум. А потом меня отвели сюда.

Уже около часа сижу в мрачной комнате наедине с неизвестным мне агентом, подпирающим стену напротив, ну как неизвестным, в комнате почти нет света, на потолке намертво прикручена тусклая, направленная на меня лампа, а сам агент был в тени. Голова гудит. Кружится. Бесит. Такого подробного допроса у меня не было ни разу в жизни. Даже когда мы опаздывали, по своей вине или инструктора.

– Хорошо. Тогда ответьте мне на такой вопрос. Кем были те агенты, привёзшие вас к Клетке?

– Я не знаю. Я видела их впервые.

– Ну что ж. Периферия Архсендум зафиксировали момент передачи оружия от неизвестного агента. После перестрелки на парковке вокзала метро был найден тот самый «Арморо» модели 087к, а на нём – только ваши отпечатки.

– Что значит неизвестного агента? Он же вэй! И он был с напарником.

– Неизвестные так умело выдавшие себя за агентов не числятся Реунирском отделении Архсендум, как и в любом другом. Единственная зацепка – это пистолет без серийного номера. Вы это не заметили? Он не вытравлен или закрашен. Его попросту нет. Эта модель только поступила к нам и есть лишь у нескольких агентов, и все они на месте.

Он что хочет сказать этого оружия не существует? Да что здесь происходит? Я просто не могла ожидать подставы. Почему? Зачем, кому понадобилось меня подставлять? Это просто безумие какое-то.

Неужели это сделали те в баре, кого я даже не могу вспомнить что им сделала. Но как тогда объяснить сегодняшний налёт? Разве они могли такое устроить?

– Вам известно кто это был?

– Не совсем.

– Что это значит?

– Это информация не для чужих ушей.

Внутри разразилась злоба. Я никак не могла повлиять на ситуацию. Агент низа что на свете не скажет мне что же на самом деле сегодня произошло и кем были те неизвестные. Тело охватил жар, спускающийся по бокам шеи. Мозг сигнализировал, дёргая стоп-кран.

– Нечего сказать, курсант Лекса Яр?

– Мне плохо. Я устала.

Агент подтянул ручной терминал с края стола, провёл взглядом по дисплею, затем вывел пришедшие сообщения за время допроса, заинтересованно изучив их он спросил.

– Тогда у меня остаётся пара вопросов. Я не понимаю одного. Они что так ни разу и не обыскали вас?

Всё это время я ожидала именно этого вопроса.

И никому не понравится мой ответ.

– Обыскали. Вроде. Я не помню. Всё происходило очень быстро. Начиная с момента поездки с теми не-агентами. А после вида оторванной конечности, я уже… Мне не хотелось быть там. И это никакая не трусость.

Агент сурово ухмыльнулся. Я продолжила.

– Я спрятала пистолет в рукаве, – уточняю я. Рукава у моего пальто довольно широкие, специально чтобы на руке поместился наручный терминал. При этом смотрю в никуда, покусываю губу, пытаюсь зацепиться за что-то взглядом.

Агент промолчал. Сделав жест рукой чтобы я продолжала.

– Мы-ы их так в Оазисе выносим, чтобы пострелять в лесу. Там же нет металлодетекторов на выходе, это внутренняя территория базы.

Агент нескучно засопел, издал многозначительное и протяжное «ладно» и продолжил допрос:

– Хотите сказать, что вся эта история, держится на том, что вас, по сути, забыли обыскать? – агент взял паузу, тихо угухнул, продолжил, – Соглашусь, что вы не похожи на агента, более того, слишком молоды. Причин вас обыскивать много у кого бы не нашлось. Похоже это сыграло вам на руку, – каким-то совершенно отстранённым способом агент будто похвалил меня то ли оправдал.

– Или мне повезло.

– Я бы так не сказал. Вернёмся к основанию…

Но я-то слышу притаившуюся и возрастающую насторожённость в этих словах. Я тяжело выдыхаю. Похоже это никогда не закончится.

– … и как же вы вышли на их след?

– Я шла по следу. Буквально. Весь пол был усеян пылью, песком, мхом – чем-то таким. А они оставляли достаточно заметные следы. Я так и шла за ними. На ощупь.

– Я правильно понимаю? Вы прошли около полукилометра ориентируясь только по пыли и мху?

– Да. Я так и сказала.

– А Мрак, значит оставил на вас невзведённую бомбу? Вот просто так дай и не исполню приказ.

– Я не могу ответить за другого человека. И то я не сразу поверила его словам. Я расстегнула на спине рюкзак и сделала запись шейдом, только тогда я увидела бомбу. Вернее, дисплей. Она была выключена.

– Ладно, – агент сделал шаг в тени подперев зеркало спиной, – Вы стреляли в ведущего агента.

– Да! Потому что он был там! – я уже задыхалась от этого вопроса, откуда мне было тогда знать, – Они встретили нас там, внизу, когда мы спустились, а та, блин, Тень, повздорила с ними. Я же уже говорила об этом.

Всё это время пребывая на тёмной стороне допросной, ведущий агент наконец-то делает шаг ближе к свету. Я чуть не роняю стул выскакивая из-за стола. Это один из тех агентов на парковке. Тот, что был в гражданском.

Они за одно? А теперь он здесь?

Вжимаюсь спиной в стену всеми мыслями желаю, чтобы он не приближался ко мне. В который раз оглядываю бетонную коробку допросной: дверь на электронном замке, бронированное зеркало, холодный алюминий спартанской мебели. И наконец-то – этот агент с худым хищным лицом вампира. Выхода нет. Я просто не знаю, что делать.

Беги или сражайся. Или заткнись.

Да. Именно. Скорее всего – заткнись.

Потому что твою судьбу уже давно решили за тебя.

– Это были вы? – с заметным заиканием выдавливаю из себя я, чувствуя, как дрожащий голос выдаёт мой ужас. Я проглатываю ком, по телу проходит волна будто меня окатили из ведра со льдом.

– Нет. Если бы вы были достаточно компетентны, вы бы заметили, что я был в том самом холле при штурме, – он сделал паузу давая время догнать, – Позже мы, конечно, отыскали моего двойника, но живым его взять не удалось, так что да, когда мы вновь пересеклись на подземной парковке, это был уже я.

– Простите. Я… не видела вас. Пожалуйста простите.

Но агент отстранённо молчит на все мои просьбы и извинения лишь вторив в меня взгляд будто пытается что-то нащупать.

– Простите, – роняю взгляд.

Не уж то теперь с карьерой агента покончено? Тогда я спрашиваю прямо:

– Меня выгонят? – При этом ясно представляя о том что меня ждёт. Скорее всего отправят убирать улицы как какую-нибудь преступницу.

В ожидании того, что же скажет агент, всё вокруг начинает плыть, словно возникает невидимый потоп, отчего становится тяжело дышать. Не так я представляла себе великие будни агента.

– Ведётся расследование. А вы пока отстранены от занятий. У нас ещё остались вопросы…

– Да какие ещё вопросы! Я уже рассказала что могла, – вспыхиваю не дожидаясь, когда закончит ведущий агент.

– …будете на испытательном сроке. И вы так и не ответили, на последний вопрос.

– Это какой?

– Куда делась Дина Дэйноникс по прозвищу Тень.

– Я не помню.

– Вы уверены?

– Я ещё не проходила курс «как не потерять сознание после нескольких свето-шумовых гранат», – выпаливаю я, – ведь вместо того, чтобы, к примеру, отблагодарить меня за спасение жизни, пусть даже и беглеца… и за то, что я задержала их на той парковке, меня допрашивают как преступницу. Я не помню. Как вообще можно что-то помнить после гранат, выдавливающих мозг. Откуда я могу знать куда делась Тень. Посмотрите записи с камер. И меня до сих пор шатает если что. И тошнит.

Ведущий агент делает один медленный жест головой как будто пытается отбить своей скулой все мои нападки.

– По ошибке один из агентов метнул ЭМИ гранату, да ещё и с установкой на эффект как от магнитной бури. Записей нет. И я могу понять ваше самочувствие, – ведущий агент прикасается к ручному терминалу гудит резкий, краткий ультразвуковой сигнал и замок отпирается. – Вы свободны. Вас уже ожидает другой ведущий агент.

Примечание: Электромагнитная граната. В результате микро-ядерной реакции образуется волна гамма-излучения, ионизирующая окружающее пространство импульсом свыше десяти тысяч вольт выводя технику из строя. Лишь МТ-реакторы, Архсендум и военного образца, с достаточно сильным полем способны противостоять этому излучению.

Я уже поднялась чтобы выйти отсюда, но застыла, от этих слов всё нутро сковало холодом, стало трудно дышать – не уж-то это никогда не закончится. И снова допрос?

– Ох, Фатта…

Выхожу из той проклятой комнатёнки в пустой, просторный коридор. Наконец-то могу потянуться. Размять спину. Шею. Вижу, как ко мне навстречу выходит узнаваемая звезда – ведущий агент Крэйреон Зарр, единственный на чьём лице сегодня была улыбка, после той перестрелки, при виде меня. Он делает хромой шаг, медленно поворачивается открывая замок с терминала, мы оказываемся в другом мрачном коридоре одинаковых рядов дверей. Крэйреон отпирает ближайшую и мы заходим. Снова стол, стул и зеркало. Чёрные стены и уже не слепящая, сидящего за столом, лампа.

– Можно я постою?

В ответ ведущий агент только делает механический жест рукой, будто он сейчас на задании и отдаёт приказ. И чёрт знает как это трактовать, то ли сядь, а то ли делай как знаешь.

– Мы не знакомы.

– Но ведь вы ведёте у нас некоторые спецдисциплины.

– Я имею ввиду не учёбу. Можно отлично сдать все нормативы и налажать на первом задании. Погубить людей. Себя и напарника. У каждой личности есть несколько сторон. И в разных ситуациях они могут оказаться бездействующими. Такова соматика. Поэтому перед выпуском все агенты проходят не только нормативные испытания, но и индивидуальные, для каждого. К примеру… когда учился я – ничего подобного не было и в помине. Мне просто вручили жетон, пистолет и свой кабинет… А через несколько месяцев меня чуть не убили. При чём дело было даже не в моей реакции – напарник подставил меня. Выдал моё присутствие. Тогда я понял, что я один. Один против всех в том чёртовом мире. И на какой-то момент мне уже было всё равно что будет с этим дуроломом. Я понимал, что если я останусь, то я… там и останусь. И да, я натуральным образом скрысился оттуда. Бросил своего напарника. Отдышался. Обдумал всё это. И обошёл. Я зашёл за спину преступникам. Застрелил одного из отморозков у них на виду. И знаешь, что? Остальные побросали оружие и стали просить… нет, умолять не убивать их. Тогда я впервые в жизни увидел, то какими глазами смотрят на судью и палача. На настоящего, проклятье, агента. И вот сегодня появляешься ты. – Ведущий агент Крэйреон Зарр берет высокую паузу, он ждёт от меня ответа? – И ты приходишь, без прикрытия, не со своим оружием, не окончив подготовку, помогаешь преступнику, оказываешься на линии огня, бездействуешь, при этом мешая двум спецгруппам исполнить задание. У меня тогда просто не было слов. Ты сделала всё чтобы они не только скрылись, но ещё и взяли тебя в заложники… Ты, наверное, головой ударилась? Но и я не могу не принять в виду и тот факт, открывшийся в ходе разбора полётов. Твои действия пусть и повлекли к недопустимому для курсанта сопутствующему ущербу, но косвенно благодаря именно тебе меня не убили. И я не из тех, кто любит испытывать судьбу, но чтоб так повезло дважды… Так просто не бывает. Если бы ты в тот момент не оказалась на линии огня они бы изрешетили лифт и у меня не оказалось возможности его покинуть чтобы я не делал.

– Но ведь у вас как у ведущего агента должна быть страховка Мекирод?

– Умирать всегда страшно. Да и неизвестно, останусь ли я самим собой или это будет другой человек с моей памятью. Согласитесь, считать живым умершего человека и при этом думать, что это он… это как-то жутко.

От этих слов в горле падает ком, мне сложно даже подумать про такое. Но я была лишена и этого. Мекирод не спас мою семью.

– И мы подходим к главному.

– Снова допрос? Я уже не могу. Спрашивайте что хотите пока я сама не сдохла от головной боли.

– А по вам и не похоже.

– По мне можно прочесть, только то, что я делаю. А сейчас у меня просто уже нету сил.

– Я принесу вам кофе и таблетки.

Крэйреон Зарр толкает дверь и скрывается за ней, я же сажусь за стол и складываю руки перед собой. Интересно преобразившийся холод сменился приятной прохладой металла, голова сама опускается на руки. Не помню, чтобы я задремала, вдруг перед глазами возникли искры, будто привиделась вспышка от взрыва, или звука. Открыла глаза – из-за изменения температуры что-то потрескивало на столе. Я подняла голову.

– Таблетки, кофе и шоколад, – уже видимо некоторое время стоял и просто смотрел на меня сам Крэйреон Зарр.

Смотрю перед собой, как весело пар поднимается из стаканчика, на яркую обёртку широкой плашки шоколада, и пары таблеток.

Если бы не бушующая в голове мигрень я наверняка смогла бы рассказать всё и с первого раза, а так, это больше походит на пытку по перевербовке. Они что считают меня вражеским агентом? Но Крэйреон Зарр, будто уловил мою заёрзавшую мысль как нечто физическое и неприятное.

– Ого. Это что сейчас было? С таким взглядом не просыпаются.

Посмотрев перед собой в зеркало, я убедилась, в помещении кроме нас больше никого не было.

– Вы обрабатываете меня? Вы считаете, что я засланный агент? Но – другого отделения Архсендум?

Ведущий агент устало призадумался, но проигнорировал вопрос.

– Как закончите, мне бы хотелось услышать всё с самого начала, – голос вэя сменился на загадочный и сочувственный, – А именно: c того нападения в парке, когда вы лишились своей семьи.

Глава 2. Часть 1

Дэйноникс.

Худший день Архсендум.

После всего произошедшего в жизни: того случая в парке Роуберга, когда моих родителей застрелили у меня на глазах, а сестра пропала без вести, после нападения на Клетку… я ещё долго не верила, когда моя жизнь действительно наладилась. Я вышла замуж за Михаила вернув себе истинную фамилию Дэйноникс.

А после выпуска меня даже пригласил в напарники, никто иной как сам, Крэйреон Зарр! Уже тогда он вёл все дела, связанными с теми наёмниками, пытаясь отследить всех участников и технологии, что они использовали. И вот однажды, спустя почти два года после моего начала службы в качестве младшего агента, город снова захлестнула волна…

Моренгард, район Старого города.

Шея ныла после срочной операции. Весь вчерашний вечер мы выслеживали, даже не знаю как назвать их… банду, наёмников, хакеров… Профи на все руки? И так уж вышло, что сегодня я толком не выспалась, ночевав в машине, немногим теплее, чем снаружи.

– Утро доброе, агент, – почти прошептал приятный голос, – Теперь моя очередь. Всю ночь следил за этим районом. Сегодня настолько холодно, даже крысы не высовываются, – устало излагал вэй Крэйреон Зарр с натянутым на лицо шарфом, имея ввиду наших профи.

Поправляю шарф, служивший мне подушкой. Смотрю в окно, покрытое паутинкой замысловатой наледи, сквозь которую просматривается безмятежное свинцово-волокнистое небо. Пустые чёрно-белые улицы. От крыш домов медленной струйкой тянется пар. Сугробы припорошены свежим снегом. Только проснулась, а веки отпускаются как лезвие гильотины отсекая взор.

– Что ж так холодно. Меня прям всю трясёт.

– А я привык к такому, – с бывалой легкостью выдал Крэйреон, чуть помедлил, протянул руку и включил обогрев.

– У меня даже пальцы трясутся. Я даже с первого раз-за по кнопкам не попаду.

– Это не от холода. Это отек. Никогда не любил ночевать в машине.

– Прекрасно.

– А представьте какого будет им? – Вэй кивнул в сторону района с заброшенным складом в котором по единственной известной нам зацепке, от пойманного соучастника вчерашнего акта «заметания следов», сегодня возможна сходка наших подозреваемых. (А отопление они не включали чтобы не выдать своего присутствия). И даже не известно, что это будет. Бандитская планерка, фура, забитая оружием, фургон или пеший посыльный с рюкзаком, набитым запрещёнными веществами. – Как думаешь, что это будет?

– Так холодно, что даже думать трудно. Может никто и не придёт.

– А не-е-ет, – заговорщически изрёк вэй, – теперь точно придёт.

– Пока все отсиживаются по домам то? – ответа и не требовалось, понятно было и так.

– Ладно, – повеселел вэй, – если так ничего и не произойдёт ждем ещё два – три часа и накроем их, – вэй уютно устроился, слегка откинул сиденье и прикрыл глаза.

От этих слов меня затрясло ещё сильнее, но ещё больше, когда я увидела на бортовой панели нашего джипа что внутренняя температура равна минус двадцати двум…

– Какого чёрта! Почему здесь так холодно, вэй!?

– Они могли заметить нас если бы машина была теплой. А так она выглядит как уже давно остывающая.

– Только не засыпайте. Я даже не могу пошевелиться.

Вэй протяжно зевает.

Закрывает глаза.

Некоторое время молчит, пока не раздаётся храп.

– Вэ-э-э-э-эй!

– Да пошутил я, агент Дэйникс. Зато ведь теперь согрелись?

Согрелась? Да мне просто страшно оставаться с ним! Почему каждый раз, когда рядом мой вэй происходит всякая чушь? Падает хевилёт, рушится здание, море погибших, и вообще – почему нам достаются всегда самые сложные дела? Я же всего два года как младший-агент!

Пытаюсь отдышаться, смотрю по сторонам. Ночью вокруг всё казалось другим.

Вэй снова закрыл глаза:

– Не переживайте так. Мне правда нужен небольшой отдых.

– Мне кажется или машина стоит в другом месте?

– Я переставил её несколько раз чтобы осмотреться. Глаза горят от напряжения потому и не чувствую холода. Ещё чуть-чуть и боюсь начну всё плавить одним лишь взглядом.

– Этого только не хватало.

– Поэтому мне и нужно передохнуть. Это приказ.

– Приказ самому себе?

– Верно, – в голосе вэя мелькнула улыбка и что-то ещё. Неразборчивая интонация из-за шарфа.

Тру лицо чтобы стимулировать кровообращение. Беру из бардачка бинокль и смотрю на неизменные серые пейзажи города, от вида которых с каждой минутой всё более тянет в сон.

***

Уже как полтора часа смотрю то в окно, то на экран шейда. Ближайшие улицы пусты. Близлежащие пусты. Несколько кварталов вокруг – пусты. Ради интереса переключаюсь на камеры рядом со штаб-базой Архсендум и узнаю вот где сегодня кипит жизнь – весь остальной город спит.

И спал до этого момента.

Корпус нашего джипа сотрясает удар, из-за собственного веса машина даже не покачнулась; смотрю в окно: снаружи кто-то на бегу проскальзывает руками по боку джипа, отталкивается и продолжает волочить ноги по сугробам, оставив на стекле ручейки теплой крови, плавящей снег и прямо на глазах медленно леденеющей.

В этот самый момент снаружи раздаётся шипящий хлопок, по задней части машины проносится одиночный стук металла, затем пули вгрызаются в кирпичный угол, куда скрылся беглец.

– Вэ-э-э-э-эй! Подъё-ё-ём!

– Дэйникс! Вас и одну оставить невозможно сразу что-то случается, – после краткой бравады вэй без предупреждения вываливается из авто и открывает огонь по стрелку.

Звучит выстрел в ответ и тишина. За это короткое мгновение авто успело хорошенько проветрится, отчего уже не имело значения находишься ты внутри или снаружи. Последний раз осматриваюсь, выхожу, вэй разбирается со стрелком уже уложив его в снег, бегу за неизвестным так же утопая в сугробах. Долго его искать не пришлось. Свежие следы завели в ближайший двор какого-то заброшенного завода, в котором и обнаружился беглец в серо-зелёном потрёпанном зимнем пальто, джинсах и белых кроссовках, замерший на месте, как если бы прилип к железной ручке входной двери. Увидев меня, он тряхнул приставшей к металлу рукой и вырвался. Подойдя ближе замечаю частицы кожи, оставшиеся на ручке.

Что же ты сделал, что бежишь даже от агентов?

Эта мысль завела меня в тупик. Мы только спасли его от погони, а он просто взял и сбежал? Или тут всё наоборот? Грабитель что-то спёр у стрелка, а потом началась погоня?

Жму вызов вэя на шейде: – Он даже от меня сбежал. Тут что-то не ладно.

– Ещё как не ладно. Ещё как. – Голос вэя Крэйреона Зарра умолк, но его частое дыхание было отчётливо слышно. – Мы попались. Это была уловка. Дэйникс, быстро за беглецом!

Понятия не имею что это за здание захожу внутрь. Осматриваюсь. Сплошные коридоры с завешанными окнами, света почти нет. Занимаю укрытие, вызываю на шейде планы здания, старый как мир. Даже не оцифрованный. Даже в 3D не покрутить. Каш-такра. Судя по плану ближайший выход на другой стороне П-образного здания. Нет никакого желания бродить внутри, кто знает какие ловушки там могут поджидать – иду снаружи. Обхожу здание волоча ноги по сугробам, в обувь набивается снег, от холода становится мерзостно. Захожу за угол. Разглядывая фасад старого кирпичного здания с грязными окнами, лавируя меж оставленных контейнеров. У самой двери, как и по всей подъездной дорожке, относительно двора, убран снег.

Подхожу к заветной двери. Затаиваюсь. Жду.

Дверь отворяется под аккомпанемент ругательств, когда беглец встречается взглядом с нацеленным на него пистолетом.

– Давай, выходи.

– Да здесь же дикий холод, – всё что выдал бледный тип со крючковатым носом, вцепившийся пальцами в очередную железную дверь.

– Что же тогда так мчался наружу?

Он вскрикнул, когда вздумал быстро ретироваться. Подлые пальцы снова пристали к металлу. Мне хотелось смеяться, но было уж слишком холодно от которого у меня едва не сводило челюсть.

– Ты не вооружен?

– Да нет, конечно!

– Чья на тебе кровь?

– Не моя. Это, это там, я видел. Там, – беглец кивал куда-то в сторону нашей машины, – Фатта. Помогите… Мои пальцы, – испуганное белое лицо зарделось миной моления, не отрывая взгляда от своих много страдальческих пальцев.

Удостоверившись, что он не врёт:

– Я убираю оружие. Сейчас всё будет.

Достаю теплую фляжку из внутреннего кармана пальто и поливаю пальцы, приставшие к металлу.

– Жжётся. Это что?!

– Чай с лимоном. Лимона слишком много получилось… – медленно отвечаю я чтобы как-то занять внимание беглеца в процессе спасения его пальцев и заставить себя отвлечься от неимоверного холода. Жар от пробежки уже отпускал.

– Можете поторопиться? – вопросил он, когда осталось отцепить последние пальцы. Он резко развернулся на месте, попытался вырваться, как из здания прозвучал выстрел. Его голова почти взорвалась, ударилась об дверь, тело повисло на руке, приставшей к металлу. На долгую секунду всматриваюсь в тело, чьи пальцы, ещё мгновение назад, я спасала, попавшие в забавную переделку.

Бросаюсь к стене с пистолетом, нацеленным в проём, оставленный приоткрытой дверью, придерживаемой трупом.

Из тени открытой двери проскальзывает ствол пистолета «Арморо». За ним показываются знакомые руки моего вэя. В крови.

– Вэй! Что это было!

– Вы что, прослушали? – вдруг вспылил вэй и тут же продолжил спокойным тоном, – это была обманка чтобы отвлечь нас, – но мне то было слышно, как напрягается кожа на его перчатках.

– Вы убили его!

Вэй толкнул дверь она сдвинулась, потянув за собой руку и труп. Перевернул его ногой на спину.

– Ага. Узнаю этот нос. Такой ни с чем не спутать. Это Элвин Файнджинус, по прозвищу Дым, в третьем поколении клона – шестёрка нашей банды, к слову, которая успела смыться, – сдерживая своё раздражение чеканил вэй.

– Но, но, вы же убили его! А как же арест?

– Кажется на нём и так было четыре пожизненных. Скостил. На воле таким противопоказано… Да и кто согласиться оплачивать его заключение? Считайте, что он даже никогда бы не вышел. А может и вовсе бы привели смертную казнь в исполнение, а до этого момента его нужно везти, содержать, потом конвоировать в суд… и всё это время кто-то должен за ним присматривать. Они ведь изобретательны. А потом отчёты заполнять… На это нужно время, которого сейчас у нас нет. С этого момента, сегодня, пока не накроем их всех – никаких арестов, – на этой мысли вэй остыл.

– Фатта… – чувствую, как на моих глазах быстро густеет влага, собираясь в густую жижу, – вы поступили с ним как какой-то чёртовый агент-007, убивающий всех налево и направо!

Но вэй меня не слушал.

– А ведь долго же ему удавалось скрываться… – вэй склонился над телом, рукой повернул его голову в одну сторону, в другую, – и ты снова попался.

Я присмотрелась, на шее убитого розовел давно заживший неумелый шов после вживления страховки.

Вэй достал короткий нож и вырезал имплант, вернее его крышу-антенну с чипом и выгравированным серийным номером: – и тебя отследим, тварь, снова, – сложил устройство в пакетик для улик и бросил себе в карман.

– А если захватит чтобы допросить?

– Если только так.

Вэй уже уходил, когда повернулся ко мне и медленно издал: – Мы – агенты Архсендум, – Зарр оглянулся на тело, – они выбрали свой путь, – как бы этим объясняя все последствия.

Меня очень сильно ударили эти слова. Всю жизнь я считала, что Архсендум это правосудие, а не самосуд. Но когда даже у преступников есть страховка они запросто могут вернуться. А то и сменить лицо и тело… На это нужно было время чтобы обдумать…

– Быстро к машине. Через склад быстрее.

Уже собираюсь убрать оружие как замечаю, что открытая фляга ещё в руке и в ней ещё что-то плещется. Делаю глоток почти обжигающей желчи, молниеносно приводящей в чувства, и следую за вейэм через старое обшарпанное здание, промёрзшее насквозь.

Как только садимся в джип вэй даёт по газам, меня вдавливает в кресло, слышу хруст своих не размявшихся позвонков.

– У них фора почти в пять минут. Я уже вызвал патруль, они сейчас преследуют беглецов. И их больше. Всех не поймают, зараза… Ещё мы сами по себе, Дэйноникс.

Вбиваю на шейде глиф Периферия пытаюсь найти на карте движущиеся цели.

– Они отрубили навигацию в авто.

Вэй молча вёл, он так ничего ответил, вглядываясь в заснеженную дорогу впереди. Через несколько минут далеко впереди возникает едва различимый силуэт выбрасывая снег из-под колёс, от чего из памяти возникает старое воспоминание:

– Дэйникс, ситуация: зима, снегопад, ночь, улицы пусты, как определить куда только что проехало последнее здесь прошедшее авто?

– Наверное ориентируясь по следам на дороге?

– Не только.

Это заставило задуматься. Как это не только?

– Проверить активную навигацию ближайших транспортных средств?

– Нет.

Да что ещё то может?

– В зависимости от их скорости будет летать вздыбленный снег?

Вэй резко повернул в сторону чтобы вписаться в поворот на высокой скорости, снег вздыбился после манёвра преследуемого авто, но уже почти успел рассеяться, а когда их догнали, мы неслись вслепую через закоулки бампер к бамперу, вэй улавливал каждое их движение заодно посматривая на карту чтобы не угодить в ловушку. Но мы не ожидали, что машин впереди окажется две. Въехав во двор, первая затормозила так резко, что наш джип подпрыгнул от удара в них, они ускорились и повторили маневр теперь до полной остановки. Все двери в их машине разом распахнулись, из них повалили стрелки. Вэй не стал выходить он просто вдавил газ до упора протаранив, зажимая их между своей машиной и нашим джипом. Джип подскочил, наехав на стрелка с автоматом едва успевшего навестись. Очередь прошлась по бронированному днищу и по заднему стеклу. Вэй проехал дальше, развернулся на месте и разогнавшись врезал в бок опрокинув их паркетник.

Вэй нажал глиф Сонар на экране джипа – отобразилась статичная картинка с местом аварии и неподвижными очертаниям тел: – Твари. Выиграли время.

Я же смотрела на это с негодованием и торжеством, то, как вэй Крэйреон Зарр разделался с шестью стрелками даже не выйдя наружу. Но мне было и больно от мысли, что ведущий агент – это бездушная машина смерти, и мне было спокойно, что у меня именно такой вэй. И всё-таки это было тяжело и грустно ведь я тоже агент.

Тут он посмотрел на меня таким взглядом, с интересом, не при смерти ли я. Наверное, потому что я ничего даже не произнесла за всё время погони.

Вэй вырулил из дворов, перед нами показалось авеню с единственной свежей колеёй, а в дали ничего не было видно из-за витающей в воздухе поднявшейся снеговой завесы, следующей за беглецами.

Они петляли на быстрых поворотах, отчего было сложно предугадать куда именно они повернут, мы дважды попали на эту уловку, теряли их из виду сворачивая не туда, а потом, когда они поняли, что им никак не оторваться, развернулись и вылетели к нам навстречу прямиком из снежного шлейфа.

От удара машины развернуло прямо в воздухе, ремни сдавили грудь, в лицо ударило таким количеством крови как от удара о стену, а от последующего обратного рывка джип приземлился при этом развернувшись, что дезориентировало. И неизвестно с какой стороны был враг. Всё пространство вокруг заполняла кружащая монотонная снежная завеса.

Вэй вышел первым, открыл огонь расстреляв водителя и вооружённого пассажира рядом, а пока вэй это делал, с другой стороны задняя дверь их смятой машины открылась, оттуда высунулись руки с оружием, по лобовому стеклу нашего джипа пронеслась очередь, я сбросила ремни, скатилась и прижалась к сиденью в ожидании что пули прожгут препятствие. Затем выглянула в сторону противника, увидев, что стекло даже не треснуло.

К слову, из рассказа вэя, в тот день нападения на Клетку некоторые стрелки использовали новый тип боеприпасов по принципу схожему с кумулятивными снарядами, и мне нисколько не хотелось попасть под такие пули. В Архсендум их прозвали дисматтер. Именно они тогда прожгли баттлсюиты двух агентов.

– Дэйникс, как вы? – снаружи раздался голос вэя.

– Я в порядке. У них обычные пули.

– А и вот нет. Это самопал, – вэй вернулся к джипу, показал ржавую гильзу, подобранную рядом, – пальто даже не пробьёт, но осколков будет много. Береги глаза, – при этом вэй вытащил из кармана тактические очки и нацепил их, отчего он стал похож на модного горнолыжника.

Опускаю руку в карман, где обычно держу похожие очки, но с бесцветным стеклом. Пусто. В спешке шарю по другим и ничего. Шакрест! Похоже я умудрилась потерять очки, когда гналась за беглецом.

– Туда ушли ещё двое, – вэй стоял за машиной беглецов как за укрытием, махнув в сторону.

По улице ещё витал снег, поднятый в воздух аварией, металлизированный запах пороха самодельных патронов. Под ногами хрустели стекло и гильзы. Я подняла голову, на фоне холодных прямоугольников рекламы проступал знакомый архитектурный силуэт.

– Академия Виктора Вариа.

– Слишком много входов и выходов. Блокируем здание изнутри.

– Почему нам просто не запереть их там?

– Агент Дэйникс, и как вы собираетесь допрашивать их, находясь снаружи? Тем более что других вариантов сейчас нет.

Я кивнула. Действительно. Глупо было об этом спрашивать.

Готовые броситься в бой мы поднялись по высокой лестнице, прошли тамбур и вышли в огромный тоскливо освещенный зал с обилием декора из дерева и металла. От зала расходилось множество ответвлений коридоров и лестниц. Настоящий музей архитектурных изысков. И даже излишеств. Жму на шейде глиф «Блокировка здания» – по всей академии проносится металлический рык закрывающихся ставней, в этот самый момент во всём здании тушится свет, некоторые ставни не зафиксировались, от чего через некоторые окна ещё проступала узкая полоска уличного света.

– Хорошая попытка.

– В смысле, вэй?

– Они не успели отключить реактор до блокировки. Но они знали где он находится… Кстати. Сколько их было?

– Я не видела. Как дверь машины открылась оттуда сразу началась стрельба. А по следам в снегу… двое или четверо?

– Будем считать, что четыре. Разделимся?

– Вэй?

– Я помню, как вы сдали экзамены при подобных условиях ещё будучи курсантом. Это было… Интригующе. Такого творческого подхода я не ожидал ни от кого даже от стажеров-агентов, но вы, Дэйникс, вы стали примером для подражания. Разделяемся. Я возьму на себя комнату с реактором. Возьми на себя другое крыло. Пройди вдоль всех окон. Если обнаружишь прореху это и будет их выходом. Не заходи в глубь здания. Это я беру на себя. И. Я проверил. В здании только два охранника, разумеется, у обоих страховка, так что не боитесь кого-то убить, – сказав это вэй ушёл, растворившись в тишине мрачных коридоров оставив после себя в душе некое тёмное воодушевление, которое ещё предстояло распробовать.

Я никогда не боялась темноты. Я боялась тишины. Если ты даже не слышишь, того кто в ней, то ты точно уже на крючке.

Обратившись в слух, я переходила из одного зала в другой. В безопасном месте, чтобы никто не увидел отсвет дисплея шейда, повторяла глиф «Сонар» снова и снова, и с каждым разом я видела лишь неподвижные остовы книжных полок и мебели, стен и перекрытий, пока не раздались далёкие выстрелы в другой части библиотеки.

Тут меня торкнула запоздавшая мысль. Стало тяжело дышать. Мне никуда не хотелось идти.

Где тот стрелок которого обезвредил Вэй до начала всей это погони?

Он и его убил?

А всё началось с появившегося подобия культа «истинной истории» помешанной на мальтузианстве, временами вызывая всплески среди некоторых воиснтвующих между собой стран. И так по всему миру. В этих действиях легко прослеживалась закономерность. Некто проверял общество на прочность, меняя свою дислокацию и затрудняя поиск. Но ни один подозреваемый не контактировал со следующим или прошлым очагом волнения. Казалось, было, что идея путешествует сама собой, захороненная где-то там в глубине сети, и только счастливцам удавалось встретить её исключительно в нужный момент. И так однажды общественное волнение вылилось в масштабный бунт. Даже при том, что суть идеи была туманна до безобразия. Некто утверждал, что наш мир построен на лжи. И никакая оптимистичная картина будещго нас не ждёт, приводя огромное количество поверхностных измышлений. Изучив их, в мысли закрадывалось коварное «а что, если манифест не такая и выдумка?». В нём шла речь о централизованности всего мира так сильно напоминающим былое понятие тоталитарного строя с разделением людей на сферы существования. Здесь так же присутствовала ремарка на изначальное содержание тоталитарности ничем не состыковывающее с настоящим. Но с этого момента в манифесте зияла дыра, он казался незавершённым, так, демоверсией, от чего все стремились отыскать оригинал, при этом втихую дописывая его самолично. Вся эта ситуация напоминала ролевую игру, вышедшую из-под контроля своего создателя. Может так и было. А однажды всё и вовсе утихло. Люди осознали красивую ложь, а вирусная информация была удалена. Дело было закрыто до тез пор пока не произошел грабёж, в котором заложники, перехватившие инициативу, перестреляли всех нападающих, и даже друг друга, из-за целого ряда трагических случайностей, таких как неумения в обращении с оружием и неспособность под действием критической ситуации быстро и чётко определить и отличить угрозу от таких как они. В итоге от заложников пострадало больше, чем от профессионально экипированных грабителей – действия, которых не повлекли ни к одной смерти. Так началась новая волна, затягивающая обычных людей в преступные действия. Случайные люди начали находить специально оставленные на виду схроны с оружием, когда в этот момент рядом происходило какое-нибудь ограбление. Вы и сами можете догадаться что из этого следовало. Каждый хотел стать героем. И некто – безжалостно играл на этой слабости. Архсендум оказался в тупике – нельзя наказывать людей, за их инвестиции и налоги, благодаря которым тебя обеспечивают работой. С другой стороны, это рассматривалось как неправомерное применение оружия, с огромным количеством жертв, что вызывало хаос. И жертвой мог стать кто угодно.

С другой стороны всех случайно убитых возвращал Мекирод, так что вопрос этичности тонул в тумане интерпретаций, что на самом деле опасно, а что нет. От этого так же и страдало само понятие о суде.

Некоторое время помогал введенный Архсендум сдерживающий фактор – пешие патрули из нескольких батлсьиютов. К этой инициативе подключилась службы безопасности города и наёмные охранные организации. И до сих пор не было не одного подозреваемого. Все нападающие были убиты и у них не было страховки. Единственное, что было известно, эти люди были организованы и занимались изготовлением самопального оружия, и если оно не даёт осечку за один магазин, то это воистину шедевр. Никто так не мог найти их мастерскую, как и их самих, лишь цепочка чрезвычайно редких преступлений, охватывающая мир, говорила, что они где-то рядом, крадутся и выжидают.

Вчера их целью стал Моренгард, дом Архсендум.

Прошлым утром мы с моим напарником – вэейм Крэйреон Зарром (до сих пор не верится, что я работаю с самым легендарным агентом Архсендум) взялись за дело о зверском убийстве, скорее напоминающим показную казнь, бывшего военного консультанта Андрика Солозо, обнаруженного в торговой части первых этажей небоскрёба, где проживал. Именно на первых этажах. Его расчленили. Майор, занимал должность главы охраны в Моренгардском отделении Мекирод на Гатуартар (Gatuartär – улица артерия). Его убийство не было скрыто, а потому было много свидетелей видевших людей с рюкзаками и пакетами, от которых те в последствии избавились. Ушло много времени чтобы опросить каждого… И пока мы были заняты этим, на сам Мекирод совершили налёт. Диверсия прошла почти молниеносно, что говорило о тщательном планировании и наличии внушительных навыков. А их пребывание оставалось незаметно пока они не предприняли попытку уничтожить комнату охраны устроив направленный взрыв этажом ниже. У них почти получилось. От направленного взрыва сместились, а местами обрушились этажные перекрытия, отчего, в основном, пострадала аппаратура. Агент, отвечающий за операцию в Мекирод, сообщил, что напавшие зажаты и рассредоточены на две группы… которые буквально испарились перед их полным окружением… и потребуется время пока отдел раздобудет и отсмотрит резервные копии телеметрии чтобы понять, как они проникли в Мекирод. В ожидании результатов вэй предложил отправиться проведать его старого друга, в прошлом опытного переговорщика. Связаться с ним почему-то не удалось. Он не отвечал на сообщения и звонки. Этот знакомый вэй в отставке жил в премиальном частном районе у подножия гор на окраине Морегарда. Здесь неподалёку. Всего-то на другом конце города.

Каждый раз зная, что где-то сейчас происходит что-то очень плохое это вызывает глубокий диссонанс, то, как мир продолжает существовать, даже и не подозревая о сулящей опасности. Да что там… Люди в целом стали безбрежны, а всё благодаря страховкам. Случайно свернул шею при спуске с горы – получите-распишитесь за новое тело. Подхватил смертельную болезнь? Не беда, всегда есть на хранении нулёвое тело. Набрал лишний вес, а заниматься спортом влом… И так до бесконечности. Не самая любимая тема если по чесноку. И вот в данный момент некто поскулился/огрызнулся, в каком-то смысле, на всех в этом городе. Фатта, слово вылетело, ну вы поняли…

В пути пришло уведомление, отдел приступил изучать записи. Я присоединилась к этому делу подключившись с шейда.

Стемнело быстро. По улицам пронеслась волна зажигающейся иллюминации всех типов и размеров, рекламные вывески из тёплых оттенков сменились холодными, никоем образом не нарушая вечернюю идиллию, возникли потоки возвращающихся домой машин и людей, а перед глазами проносились витрины бутиков, ресторанов и прочих учреждений, казалось, что когда мы доедем, проблема в Мекирод разрешится сама-собой.

Ну да, как же.

Бесконечные витрины пролетели незаметно, уступив своё место заснеженным лесам, и вот мы уже мчим по дороге, обгоняя плетущийся трафик. Вершины горы впереди скрывали вечные облака. Посыпал снег. За всё это время мне так и не удалось обнаружить на записях никого кто бы был достаточно подозрителен, а я отсмотрела все записи в вестибюле. Авто замедлило ход, я подняла взгляд, впереди слева располагалось небольшое поместье, окружённое металлическим забором из простых вертикальных палок… Вэй выскочил и побежал к дому. Я следом.

Радий Вознесенский встретил нас на пороге своего дома раскинув руки и буквально исторгая саму жизнь. Коренастый блондин, орлиный нос, роскошная борода, тёплая шерстяная кофта, тёмные штаны. От его тела по ступеням тянулся уже застывший след крови, а рядом с ним лежало безжизненное тело его убийцы. Мы приблизились ближе.

– Эта тварь вырезала мою страховку, – не с первого раза старому псу удалось закончить свою фразу, захлебываясь в собственной крови, скашливая её на себя.

Он мог бы подняться и поискать вокруг свою страховку, но тогда бы просто скончался от потери крови. У него было несколько пулевых ранений – прострелена нога, плечо, похоже и лёгкое, но даже при этом он сумел раскурочить все перила о голову нападавшего.

Мой вэй молча взялся за шейд, сделал пару нажатий, используя его как сканер сигналов мигом отыскал передатчик страховки на тропе к дому. Повезло что мы не наехали на него ещё, когда подъезжали к дому… После этого Зарр склонился над умирающим, повернул его голову и прицепил деталь к его затылку.

– Что же ты такое сделал, что к тебе прислали киллера?

Радий подавился, тяжело закашлялся и рассмеялся: – Ничего.

Зарр посмотрел на меня с застывшим вопросом в глазах будто я могла услышать иное. Нечто содержательное.

Мы перевели взгляд на Радия. Его глаза слабо приоткрыты, а взгляд потупился. Теперь они не двигались. И тут мой вэй едва сдерживая себя принялся загоняться, такого я ещё не видела. Вэй начал ходить из стороны в стороны. Это длилось несколько минут. Затем вэй подытожил.

– Мы полагали, что из Мекирод что-то украли. Но судя по тому, что первым, что происходит после этих событий, становится нападение на агента в отставке… Они каким-то образом получили доступ к базе данных и отследили его.

– То есть теперь у них есть радар на каждого у кого есть страховка? Но почему именно вэй Радий?

Вэй не ответил, вместо этого он достал шейд и вызвал директора.

– Крэйреон? – учтиво возник не без усталости голос Директора.

– Тревога!

– Тревога какого рода?

– Мекирод. Его взломали. Местоположение всех агентов в зоне его действия выдаст нас с потрохами.

Директор тяжело вздохнул и молча отключил связь.

Поэтому мы и прошли вчера срочную операцию по удалению передатчика и сегодня мы были осторожны как никогда в жизни.

Ведь мы шли на смерть.

Второго раза не будет.

В отличии от нашего противника.

– Я хотел просить его о помощи в деле. Радий наш самый опытный ведущий агент. Он консультировал по стольким делам, что я часто обращался к нему. Потом мы сдружились. А для них он просто оказался одиночной целью… – неожиданно изрёк Зарр, когда я уже позабыла о своём вопросе.

Из тернии воспоминаний выбил оглушающий звон.

Оглядываюсь. Темнота мельтешила в глазах скрадывая содержимое каждого угла. Только благодаря световым окнам внутрь попадал хоть какой-то свет. Вдоль стен раритетного вида серванты и стеллажи с книгами, каким-то фигурами, склеенными домами. Из-за сильного ветра, бросавшего снег в окна, вокруг мерещились толи галлюцинации, толи реальные звуки. Перемещаюсь к колонне, замираю на месте. Не дышу. Здесь кто-то был? Здесь кто-то есть? Выжидаю две минуты и продолжаю путь. Ощущение будто я окружена давлением некоего взора.

Кто-то видит? слышит меня? Или это лишь разыгравшаяся паранойя после бессонной ночи?

Срываюсь с места пересекая широкий коридор между стеллажами как открытую местность занимая высокое укрытие. Тишину нарушает чьё-то дыхание рядом, а где-то наверху скрепит половица. Взвожу затвор так чтобы это было слышно, как это обычно делает Зарр чтобы выманить цель.

– Они здесь, они здесь! – гаркнул этажом выше нервный возглас со специфическим акцентом, пробуравив слух, будто язык был не родной.

Помещение озарил перебивающий друг друга рокот неизвестного мне по звуку пистолета-пулемёта. По серванту рядом пронёсся град пуль разбивая стекло и потроша внутренности.

Так это был двухсветный зал?

– Здесь где-то должен быть и второй.

– Посмотри там, – возник второй голос.

Я переместилась, выстрелы продолжались. Один из стрелков поливал непрекращающимся огнём стеллажи с книгами за которыми было моё укрытие.

Подбрасываю вверх световую гранату чтобы отвлечь их и отворачиваюсь. На мгновение она освещает зал, бросаюсь в новое укрытие и жду. В ушах ещё звенело эхо выстрелов, пока в оружии стрелка не щёлкнул досылать. Выхожу сведённой точно на его место, делаю один выстрел. Зал сотрясает гул, плечи рассеивают отдачу по телу. Уже отступивший, второй стрелок вскрикнул, выдав своё положение, похоже он не ожидал увидеть, как его подельник только что потерял часть черепа. Приметив в одной из ниш, закручивающуюся тень, меняю укрытие и обхожу огромный читальный стол с каменной столешницей, поднимаюсь по винтовой лестнице и захожу со спины.

Там никого не оказалось.

– Меня ищешь?

Спину поразила боль, одна из пуль ударила в воротник отдавшись тупой болью в шее, едва успев сгруппироваться, слышались разлетающиеся осколки пуль, то, как они впиваются в стены и дерево, царапают металл и стекло, завожу пистолет под левое плечо и делаю назад столько выстрелов, ориентируясь на звуки выстрелов, пока ответные не затихают. Прислушиваюсь, медленно оборачиваюсь, спину ломит от боли, отчего она сама и выправляется. Впереди из тени доносится бульканье, стрелок кряхтит от боли, его силуэт медленно оседает к полу.

– Вам нас не остановить. Они придут за всеми вами. Вы построили свой рай… для нас, – он задался гадким смехом только по ему понятной причине, а после добавил куда более не внятное, – Стал выр тал.

Открываю шейд чтобы сообщить вэйю о захвате стрелка, а по ошибке задеваю глиф «Склемблер»… Снова пытаюсь связаться, но вэй не отвечает, тогда оставляю ему сообщение.

В глазах стрелка отражается угасающаяся мысль – стальная озлобленность и стойкая уверенность, предающая ему ещё силы держаться – таяла на глазах. Но меня поразило другое. Откуда у него такая ненависть? Осматриваю его брошенное самодельное оружие ещё источающее едкий дым, его кустарную, но сложную и с виду продуманную экипировку, поднимаю взор на стрелка – его взгляд отличался от всех с кем Архсендум обычно имеет дело, но я тогда не предала этому значения сочтя это очередным отвлекающим манёвром. Истекая кровью, он повторял свои слова как мантру, а затем произошло то, о чём Зарр настоятельно просил меня не указывать в сегодняшнем рапорте…

Сначала их увидел обезвреженный стрелок, даже уже зная, что он не жилец он начал пятиться и озираться, выискивая по сторонам нечто. И я увидела это нечто. Нас окружали тени; они наращивали плотность поглощая каждый лучик света; и этот нарастающий звон. Вот что это было. Бросаю последнюю световую гранату, она издала краткую вспышку, куда менее яркую, даже никак не отпечатавшуюся или застывшую в глазах. Звон прекращается. Затем он становится гуще. Бросаюсь в тьму коридора минуя стеллажи и ниши, колоны и кабинеты, так далеко пока этот давящий всепоглощающий и пронизывающий звон не отпускает. И только укрывшись в какой-то нише, с отсутствующим в нём книжным шкафом, я смогла наконец-то передохнуть. Втягиваю давно остывший воздух, тело горит, сердце молотит от страха.

Что это сейчас было? Действие какого-то наркотика? Нейротоксина? Чего ещё ожидать? Ша-крест.

Жму на шейде «Сонар» полагая увидеть, что там произошло. Или происходит. Убеждаюсь, что я слишком далеко, но были и хорошие новости, кроме меня здесь никого не было.

Какая-то идиотская ситуация. Но ведь второй стрелок ранен. Он же никуда не уйдёт?

Злюсь на себя, на ситуацию, граничащую с никчёмностью и неисполнением.

Захватила. Ага. Ну и где он.

Ищу на планах вэя. Его сигнал был в другом крыле здания. Только закрываю шейд как включается освещение и в здании отовсюду слышатся фиксирующие захваты ставней. Что ж одна задача выполнена. Теперь осталось выжить.

Глава 2. Часть 2

– Вэй? Вы добрались до реактора?

«Да, они были здесь, но потом просто сдали отличную позицию. По-моему, они просто тянули время».

– Двое минус.

«То есть? Как вижу по карте, вы застрелили двух охранников».

– Что?

«Либо это пособники».

– Что значит охранников? У них экипировка такая же, как и у тех бандитов.

«Тогда понятно, как они смогли так быстро добраться и отключить реактор. Давайте ко мне вдоль северной части здания. Возьмём их».

– В смысле живьём?

«В смысле – любом», – вэй рявкнул, его почему-то разозлил мой вопрос.

Я уже бежала как где-то позади раздался взрыв, судя по звуку обрушилась одна из защитных ставней, и это явно было огромное окно судя по грохоту отлетевшей перегородки и последующим за этим протяжным грохотом.

«Это у тебя?» – вэй тоже это слышал, даже позабыл, что всегда обращается ко мне на вы.

– Кто-то взорвал окно. В защите брешь.

«На это нет времени. Помоги мне. Я на четвёртом этаже. Здесь главный зал».

Спешила со всех ног, прислушиваясь и ожидая встретить то, отчего пришлось бежать несколько минут назад. Длинные коридоры с колоннами и арками, рядами перекрытых окон и стеллажами наконец-то закончились. Пройдя массивные двери я оказалась в многоуровневом зале размером с треть академии… почти весь зал накрывал прозрачный купол присыпаный снегом, отчего почти не проходил солнечный свет, лишь от собственных фонарей, расположенных по внешней части каркаса, отчего снег приобретал оранжевое свечение. Я подошла к краю ограждения, каждый этаж был опоясан коваными перилами, покрыт мраморными колоннами, мозаичной плиткой, выложенным из треугольников чёрно-белой плитки, а стыки бликовали чем-то напоминающим золото. И только я расслабилась как откуда-то с этажа выше прозвучали голоса с ломаным произношением, как в старинных учебниках времён старой забвенной эры.

– … я без понятия. Здесь всё одинаковое, – ломал язык мужской голос.

– Тогда ждём здесь. Им сюда не добраться.

Как-то слишком самоуверенно. Они хотя бы в курсе с кем связалась? Или то, что у нас только одна жизнь.

От этой мысли с по спине словно прошёл ледник.

Я окинула взглядом весь зал.

Единственным плюс этой академии заключался в том, что архитектор не поскупился на винтовые лестницы. Казалось, что они почти в каждой нише, настолько близко они располагались друг от друга, а деревянные ступени издавали одновременно предательский так и предвещающий скрежет. Кошмар тактика, иными словами, когда ситуация одинаково опасна и выгодна для всех. Единственное что утишало, это разразившаяся перестрелка на другой стороне зала, маскирующая этот ужасный скрежет многочисленной канонадой эхо – зал на такое был не рассчитан. Между выстрелами вклинивалась мёртвая тишина, но в ушах ещё пульсировала кровь после пробежки.

– Руки за голову.

Бандиты, которых я обошла повернули голову, их руки машинально крепче сжали штурмовые винтовки с оптикой, больше годящейся для стрельбы на дальних дистанциях, сами они были в чёрных комбезах преломляющих издаваемый ими шум от движений. Тот, что слева посмотрел на мой «Арморо» и сказал:

– Десять выстрелов за три секунды, против сорока за две? – бандит высокомерно осклабился, то же сделал и второй.

– Примерно, – нервно говорю я, испытывая разрывающее изнутри чувство между, задержать, как и положено, чтобы допросить, либо убить их пока есть такой шанс. Фатта, нужно было стрелять сразу…

Один из бандитов развернулся в мою сторону, продолжая направлять оружие в пол. Это пока…

– Жаль, что мы не на одной стороне. Нам бы пригодились такие как вы, – он кивнул куда-то себе за спину, – мы ведь за правду. И кстати, мы тебя не заметили. Не уж-то ты отказалась от страховки? Наверное, у вас здесь такое считается что-то вроде славной смерти?

– Троглодиты, – ввернул второй, он явно не разделял подход с переговорами своего напарника.

Что?!

В этот момент второй слегка поднял винтовку… затем только взглядом продолжил медленно вести словно прицелом к моей голове:

– У вас хорошие рефлексы, снаряга, бронированные плащи. А черепа у вас бронированные?

– Это тренчкот, – вырвалось у меня, от чего в воздухе повисла пауза. Бежать некуда. – Как же я хочу, чтобы твоя башка разлетелась, – почти про себя высказываю я. В этой мысли не было не обиды, не злости. Кроме равнодушия. Сосредоточенного равнодушия. Призыва. Просьбы.

Всё куда-то улетучилось, когда это случилось. Первый бандит отшатнулся от него как от разорвавшейся очень близко гранаты, он кинулся как ему показалось в укрытие, но укрытия здесь не было иначе я и сама им уже воспользовалась. Я не сводила с него прицел, а он так и не поднял оружие.

– Кажется твоему дружку не повезло словить шальную пулю?

Бандит не ответил. За него всё сказала, сменившаяся из псевдо-дружелюбной в перекосившую яростью, гримаса.

– А судя по тому, как раскололся череп, это была разрывная, значит и ты сейчас на мушке, – добиваю я.

Повадку отпечатанного ужаса срывает гримаса ненависти и омерзения, в его взгляде было что-то и от обиды, на его глазах только что умер возможно коллега или друг, при том, что они не были агрессорами. Они вели беседу, пусть и без провокации с их стороны не обошлось, но тогда это значительно было ближе к переговорам чем сейчас.

Бандит поднял оружие заранее открыв огонь, чтобы отдача заставила быстрее вскинуть и навести его, даже когда он получал одну полю за другой.

Автоматная очередь ударила по ногам и телу, сбивая меня с ног. Эта боль по сравнению с паденим на спину была не так ощутима, в крови уже было достаточно адреналина.

Не могу подняться почти целую минуту, а время замирает на этом моменте и тянется пульсирующей болью отвлекая и сосредотачивая сознание на себе. Наконец собираюсь с силами, перекатываюсь и встаю. Права нога принявшая очередь моментально онемела. Попытки согнуть её тотчас вызывали сплошной болезненный спазм. Снова болела шея. Перезаряжаю пистолет.

Подбираюсь к перилам переступая тела бандитов волоча ногу, подбираю автомат и ставлю его на перила высматривая в прицел стрелков напротив при этом отмечая отличную оптику подсвечивающую зону обзора. Свободным взглядом обвожу пятиэтажный крестообразный зал, замечаю некое подобие водоворота, выложенного из террас в книзу, а судя по кафешке напротив, похоже планировалось что всё это помещение будет отдано приятному созерцанию внутреннй архитектуры, равно как и аппетиту.

На противоположной стороне второго этажа пронеслась тень в сторону лестницы в нише стены. Перевожу прицел на третий этаж при этом готовясь быстро свесить и на четвёртый. На четвертом замечаю знакомый силуэт: из-за колонны, в дальней части террасы, выглядывает двойной воротник. Они знают где вэй. Из ниши на четвертом выскакивает тень – стрелок. За ним второй в таком же странном балахоне. Делаю два одиночных выстрела. Они даже неуспели понять, что их фланг уже был вскрыт. Они упали и больше не шевелись.

– Вэй, как вы?

«Это вы их? Вовремя», – в наушнике звучит спасительный голос вэя, – «Вы как? Я слышал выстрелы».

– Как сказать. Меня в упор расстреляли из автомата.

«Жалобы, Дэйникс! На вас легкая броня. Это всего лишь боль».

– Я идти не могу. Нога онемела.

«А это уже серьёзно. Я иду».

Выпрямляю спину, стаскиваю винтовку с перил, отхожу.

Падаю в кресло в углу возле дверей, намереваясь использовать автомат как трость чтобы поняться, как только потребуется. Рядом стоит круглый читальный столик с куском черепа среди книг. Пытаюсь перевести дух, но не никак не могу отвести взгляд от куска, застрявшего меж крупных фолиантов от которых тянуло душистым ароматом.

«Так что там с их подкреплением»?

Фатта! Я уже и забыла про это.

– Ещё никогда не приходилось участвовать сразу в нескольких перестрелках подряд.

«А мне приходилось. Собирайте экипировку. Она нам понадобится».

– Кстати, отличный выстрел вэй.

«Что? Когда? Это не я…».

«Знаете», – вдруг продолжил вэй, задумчиво, заговорщически, без какого-либо предисловия – «мне пришлось убить его. Я про того бедолагу, утром приставшему к двери. Фатта! – это ж как должно было не повезти… Но я сделал это не со злости. Так было проще. Как оказалось у него всё равно оказалась страховка. Мы живем мире, в котором жизнь преступников ничего не стоит. Я имею ввиду на их содержание не уходят наши налоги. И даже если продать всё имущество заключенного, максимум он сможет рассчитывать на год-полтора жизни. Далее смертная казнь через стираение. Оплачивать его содержание не чем. Если только он не из известной династии, которая взялась бы за его попечительство. Но в таком случае они чаще выходят под залог и пребывают под домашним арестом. Когда-то давно Деамо Сильвер поднял этот вопрос. Он предложил изымать тела заключенных чтобы передавать их вернувшимся, к примеру агентам чьи навыки нужны на службе или хирургам, или видным персонам… Южный отдел Мекирод тут же оказал поддержку Сильверу. Но тогда встал другой вопрос: куда девать перекачанные в цифру мозги. Зачем вообще хранить их, когда можно стереть. Удаление данных по законам не являлось тогда убийством или смертью, ведь это всего на просто удаление данных. Хотя само хранение уже снимало вопрос и об содержании и обслуживании. Но это было как-то всё же неправильно. Тогда-то вопрос решился почти сам собой. Знаете же рабочих ботов, целыми днями только и занимающихся рутинной работой на фабриках, складах, в порту. Разгрузкой фур, … так вот. Тогдашние инженеры из Инновалити предложили перенести сознание арестантов в этих ботов сильно ограничив физические параметры при сближении с человеком чтобы бот не смог нанести предумышленный вред. С виду это казалось максимально разумным, пока среди пересажанных в боты не разошлось с виду безобидное, но на деле откровенно деструктивное мышление. Они стали использовать вшитое ограничение соседствующего с ними ИИ как программу симуляции боя. Инновалити решили всё же оставить для них хоть какое-то развлечение, потому что просмотр фильмов, чтение книг или прослушивание музыки не вызывало никаких эмоций просто потому, что боты не были на такое рассчитаны. А потом возникла новая проблема. Ботов было меньше, чем преступников и пришлось снова обратиться к отложенной идеи оцифровки мозга. Сознание, пребывающее как бы на паузе запертое на цифровом носите не способно развиваться. А это, по сути, равноценно поставленной на паузу клинической смерти или коме. Тогда преступников решили делить на категории. Убийц и весь подобный скот в расход. Всяких там мошенников, не ценящих труд других в боты. А мелких правонарушителей направляли на полезные общественные работы. И всё это с виду кажется ничем как идеальной системой, кроме того, за что берётся Архсендум. Но эти… у нас нет такого место куда бы их засунуть. Даже передай мы их ГлавКор, сомневаюсь, что у них будет. Террористы это не военнопленные, – вэй Крэйреон Зарр взял долгую паузу, – агент Дэйникс, вам ещё предстоит многое узнать. А пока соберите снаряжение».

Всё это время пока вэй говорил с трепетом слушала его голос, а затем делаю как сказал вэй. Несколько минут ушло на обыск. Пришлось снять с одного стрелка жилет с разгрузкой чтобы было куда сложить всю найденную амуницию. Жилет нацепила под пальто, затем томительные две минуты укладываю патроны и гранаты. Всё самопальное, но с виду сделанное со знанием дела. Будто одна из ничего не достигших династий приняла решение восстать, поднять старые наработки и выступить. Но за что? Против кого? Ради чего? И почему они объявились только сейчас? Ещё повезло, что они наше снаряжение не заполучили, всем известно, что авто агентов – это передвижной арсенал почти на все случаи жизни, и только зная Архсендум никто не совал к нам свой нос, кроме этих… как же это слово… террористов. Странное слово. Обычно его упоминают в старых книгах или кино. Сейчас его даже не к кому было приметь до появления этих… террористов.

«Займите балкон напротив. Валим первых, затем отрубаю свет и включаю через четыре секунды и повторяем. Будьте готовы. Наверняка они пойдут, через брешь, с вашей стороны».

Но прежде, чем перебраться и занять балкон напротив укладываю на книжную полку пару самопальных гранат рядом с дверью, слышу шаги буквально в нескольких метрах за двустворчатыми дверьми. Голос оттуда что-то негромко что-то спросил. Ответа не последовало. Я посмотрела вниз. Моя тень падала прямо на щель под закрытой дверью. Это было всё равно что стоять у них на виду. И они этим воспользовались. Зная, что не успею уйти бросаюсь за комод рядом с креслом, именно в этот момент дверь с грохотом двух очередей разлетается в щепки, мебель жалит сотня осколков, витрину за мной, и её содержимое, поедают пули словно кислота, воздух наполняется жжёным деревом, палёным лаком, металлом, порохом, и во всю растёкшейся кровью.

– Вэ-эй. Справа от двери две гранаты на тумбе. Они должны взорваться, – осторожно сказала я и громко добавляю, – Стреляйте по ним! – и снова тихо: – и отрубайте свет.

Стрелки не торопились входить. Им и из тьмы коридора открывался хороший вид на зал с двумя мертвыми телами у самых перил.

Ничего не происходило долгую минуту, звук снова обратился пульсирующим звоном, а затем сквозь кристальную тишину проступил слабый звук, сходящий от ниши с винтовой лестницы, словно шорох. Словно надвигающееся слуховое слепое пятно. Половицы скрипнули совсем близко.

– Вэй, меня обходят по винтовой лестнице.

«Никого не вижу» – тут же бросает вэй и затихает.

– Он всё это время оставался здесь?

«Сонар ничего не выявил».

– У них камуфляжные балахоны…

Из ниши лестницы, из-за угла, медленно выступает задрипанный ботинок. В читальном зале меркнет свет. Бросаюсь на неизвестного отводя ствол в сторону, под курткой у него ощущается выступающий рельеф бронежилета и запасных магазинов. Вгоняю незванца обратно в нишу стреляя ему в живот из пистолета в упор, выстрелы озаряют бледное выбритое лицо, он продолжительно угает от боли и с грохотом катится по ступеням вниз, разбрасывая неизвестные мне проклятия. Свет снова включается, вэй делает пару выстрелов и снова отрубает – площадку сотрясает взрывом и накрывает грохотом разлетевшейся шрапнели. Тихо распространятся едкий терпкий запах разорвавшихся гранат, горелых волос, синтетики.

«Чисто.»

Тьму разгоняет полыхнувший свет выставляя на показ разбитые фасады мебели, вздымающийся лёгкий смог. Тлеющие останки террористов лежали по обе стороны проёма, дверей на петлях уже не было, как и уцелевшей мебели в углу. Через проём просматривался пустой коридор до самой стены, ничто не подавало признаков агрессии.

«Дэйникс?»

– Я в порядке.

«Что-то подмога уже опаздывает. Давайте к главному входу. Сразу не выходим», – вэй сделал акцент на последнем.

– Иду.

Снова смотрю на тлеющие тела, отлетевшие куски снаряжения, горящие остатки книг, бликующие отражения огня на кусочках стекла, то, как полу течёт кровь обступая гильзы и фрагменты экипировки. Одну винтовку почти перегнуло от попавших в неё нескольких крупных осколков гранаты, на самой винтовке, остались крупные частицы кожи, видимо от жара и силы взрыва плоть отделилась от рук… Не было никакого желания задерживать на этом взгляд, продолжаю путь обступая как можно больше останков.

Спустившись до первого этажа по винтовой лестнице, с последних ступеней ведёт кровавый след к двери. Почти дохожу, не сводя прицела с недвижимого тела в огромной луже крови в защитном балахоне.

Проверяю пульс. Ничего. Перешагиваю истекшего кровью не в силах дотянуться чтобы повернуть ручку и толкнуть дверь. Откуда-то сзади доносится приглушенный звук. Оглядываюсь, никого, занимаю укрытие в пустой нише. Тихо. Проверяю патроны в магазине. Достаточно.

– Что это ты там делаешь? Если ты пыталась спрятаться, то тебя было слышно, – медленно звучит служебный голос вэя, чем-то даже обидно уязвляющий.

Я судорожно выдыхаю.

Выглядываю из ниши, похоже вэя тоже привлек броский след крови поперёк всего зала на монотонной плитке. Вэй остановился над телом с направленным на него пистолетом, ногой перевернул на спину, осмотрел экипировку, лицо, глаза, затем снял с него перчатки и осмотрел руки:

– Странный балахон, но эффективный, он действует почти как клетка Фарадея рассеивая сигналы и даже звук. – После коротких раздумий вэй изрёк, – интересно кто его создал. Лицо простое, непримечательное… такое ощущение будто у него либо генетическое заболевание, что сомнительно, либо это клон, который извлекли раньше времени. В глазах импланты, куча кровоподтеков, что подтверждает, что тело не дозрело. Пальцы и ладони мягкие, но мозоли свежие и как у профессионала. Невольно задашься вопросом с чего бы ему было менять свой образ жизни после возвращения.

– Но почему он напал на нас?

– После смерти он возвращается, не проходит должную реабилитацию, но проходит курсы обращения с оружием и вдруг решает потерроризировать город? Как-то это всё не вяжется.

– Странно, – смиренно соглашаюсь я.

Пока мы шли к выходу из головы никак не выходила мысль о гипотетической пробоине в стене. Неизвестно сколько здесь врагов. И здесь ли они ещё. А может и вовсе они зашли через двери, а взрыв был лишь отвлекающим манёвром – от этой мысли нутро сковал холод. Меня знобило. Я остановилась. Прислушалась. Здесь и вправду сквозило. И этот расползающийся морозный поток позволил заметить одну интересную особенность, которая ускользнула от меня раньше.

Это же своеобразный гибрид библиотеки с кафе в котором книги имели свой аромат в зависимости от жанра. Классическая литература наших предков имела тонкий расслабляющий аромат, а вот книги в жанре ужасов – насыщенный и волнующий, приводящий в исступление. Отдел с романтическими произведениями был рядом и аромат у них был почти даже чем-то идентичный, но слишком приторный или даже ванильный, и чем-то неразборчивый.

Я осмотрелась получше. Помещение наполняли угловые ниши с а-ля историзм с резной мебелью, украшенной мягкими красными сидениями и спинками, лакированными деревянными столиками, стилизованными в конкретный книжный жанр. Жаль только, что раньше я не знала об этом месте, а то бы просто осталась тут жить. Некоторые книжные полки были заставлены деревянными коробками и футлярами с настольными играми, шахматами, картами и чем-то ещё. Я давно уже выпала из жизни, всей этой современной культуры, и уже не пыталась вернуться или хоть как-то наверстать упущенную жизнь. Будучи агентом на такое, нет времени. Соглашусь, ради подобного развлечения его всё-таки неплохо было бы как-нибудь выкроить, но не после того, как на моих глазах погибла вся моя семья. После такого единственное что было нужно занять мысли. Поступление, учёба и изнуряющие тренировки в Архсендум позвонили позабыть об этом…

Мы были в центральном парке Роуберга. Царящее спокойствие буквально пронизывало воздух. Никто не ожидает нападения в момент, когда ты счастлив. Поэтому теперь я всегда сосредоточена и жду подвоха.

– Дэйникс? – Вэй окликнул меня на ходу обернувшись, судя по тону ему не очень нравилось мои витания в облаках. Но я была сосредоточена, влядываясь в тени и вслушиваясь в коридоры.

– Я иду, вэй.

Проходим мимо того, что в будни называется постом охраны. Впереди распахиваются двери главного входа.

– Где вы были? – вэй сказал это громче чем следовало бы.

Вошедший человек в костюме службы безопасности сбавил шаг, бросил пространный взгляд и тяжело вдохнул с лицом готовым к последствиям:

– Ведущий агент, я очень уважаю работу Архсендум, но то, что вы начали, вынудило привлечь все свободные патрули.

– Кого-то поймали?

Человек снял каску, скривив кислую мину, выдохнул.

– Никого. – Всего одно слово процарапало даже не слух, а сердце, оставив болезненный шрам на память. – Честное слово, мы бы прибыли раньше… Вам ещё повезло по сравнению с тем, что творилось по всему городу. В центре и ближайших спальных районов много погибших. Они заранее подготовили маршруты с ловушками, а мы попались. При этом беглецы словно испарились.

– Что ж, – смягчился вэй, – в таком случае вы как раз вовремя.

Двери снова открылись, я посмотрела через плечо вэя – в роскошном вестибюле у самого входа нас встречали тёмные силуэты безопасников, скучающим взглядом высматривающих место преступления держа яркие оградительные ленты, столбики, снаряжение для криминалистов, и команда, ещё в снегу, не переодевшихся после улицы агентов-криминалистов, причем не в полном сборе.

– Где остальные?

Нам кивнул криминалист средних лет, с грубым лицом и дизайнерской бородкой, он проговорил уверенным голом: – перед зданием у лестницы стоит расплавленный кислотой джип. От него мало чего осталось, только остов да стёкла. Начали с него. Там осталась часть группы. – Криминалист бегло осмотрелся по сторонам, после задумчиво поправил бородку.

– Вот же твари, – выпалил вэй столь резко и озлобленно, даже проходящие мимо криминалисты замерли с возмущением на глазах. Кажется, вэй даже слегка побледнел, – там был стрелок, которого я захватил ещё до погони. Его не брал шокер. Он был под действием препаратов. Пришлось засунуть его в багажник…

Последний шествующий криминалист произвел на свет понимающую мину, толкующую «с этим уже ничего не поделать».

Лицо вэя за секунду сменилось несколько раз отразив поочередно нервозность, ужас, злобу, затем медленно выдохнул: – Шакрест, – выпалил вэй, как только отдышался, затем перевел горящий взгляд на безопасника, – а я ведь вызвал подмогу сразу.

– У нас тоже были вызовы. И как я уже сказал, потом начался хаос. Сами знаете как это обычно бывает. Сначала тишь да гладь, а потом вызовы по всему городу… многие оказались ложными. Похоже это были скоординированная действия.

– И так понятно уже.

Безопасник молча поспешил вслед криминалистам переглянувшись через плечо на меня.

– Стойте. С наружной части стены был взрыв, – вэй указал жестом сторону предположительной пробоины, – найдите и оцепите пробоину, и вызовите туда криминалистов.

– Есть, ведущий агент.

– Вэй, – Крэйреон резко посмотрел на меня, отчего меня передёрнуло, я почему-то подумала, что он делает замах рукой, которую мне не видно, – что нам теперь делать?

– Здесь – ничего. Ждём что найдут криминалисты.

– А что другие агенты? Им удалось задержать кого-то?

– Зная как работает Архсендум я могу с полной уверенностью сказать, что после подобного, – Крэйреон лениво оглянулся, – допрашивать будет некого, – вэй сказал это на полном серьёзе, разделяя слова. Сам не веря в происходящее. – Это напоминает тот день. Побег из Клетки. Осталось так много вопросов как они провернули это. Даже из Яда и его телохранителя Рудо Цербера – Мрака ничего не удалось вытянуть. Они не были в курсе всех деталей. Чьи показания нам бы пригодились, так это той секретарши, но агенты умудрились её упустить…

– Но как? Помню, когда появились агенты они, открыли огонь, а потом прилетели гранаты. Вырубился свет и электроника. И Тень растворилась…

– Агенты проверили парковку, станцию – каждую машину – и ничего. Ей помогли. Иного варианта быть не может, – но его интонация говорила о большем. Было то, о чём вэй почему-то не хотел говорить. И умело это скрывал. Либо мне это просто казалось.

– У меня нет доступа к этому делу. Спасибо, что поделились.

Вэй пронзил меня мрачным взглядом.

– Это был ужасный день. Я позволил себе расслабиться. И случилось, то, что случилось. Безвозвратно погибли некоторые свидетели, агенты. Невинные люди под обрушившимся стеклянным фасадом. Этого всего можно было избежать если бы я только не позволил себе расслабиться за игрой в проклятые карты.

– Вы про игру в мораль?

– Она самая. Так, – вэй неторопливо набрал воздуха и выдал с возникшим в голосе азартом, – поможем криминалистам. Давай за снаряжением.

Вэй вышел первым, осмотрелся, затем позволил пройти мне. Пистолет из рук он до сих пор не выпускал. Внизу перед заснеженной лестницей стояли силуэты безопасников пошатываясь на морозе. По периметру несколько рассредоточенных джипов, организующих прямоугольник оцепления.

Всё это проявлялось словно знакомым туманом из слепой метели. В памяти возникло мимолетное знакомое чувство так же скоро рассеявшееся.

У самой лестницы копошились криминалисты, как стервятники, окружив труп массивного остова нашего джипа. Мимо джипа проходила припорошенная колея, никакого авто на этой траектории не наблюдалось. Пронесшееся авто с теми, кто расплавил джип, размело снег, не оставив четких следов на дороге. Расстояние колёсной базы напоминало удлинённый седан, пикап, фургон или лёгкий грузовичок. Я составила поисковой запрос для телеметрии города и подтвердила запрос.

Больно смотреть, когда вещи, принадлежавшей тебе больше нет. Ощущаешь себя ограбленной. А грабители, к удивлению, оказались очень дерзкими. Они не просто присвоили эту вещь, скрыли или разобрали – они стёрли её из реальности. Внутри нарастало тревожное тёмное чувство, тянущее на самое дно, а всё происходящее воспринималось в другом свете. Казалось личным. Я покрутила кольцо на пальце с каллиграфической гравировкой «Deynonix», быстро набирающее в себя холод с улицы.

Они будто знали, что мы будем здесь и увидим расплавленный джип. Это послание или они просто не знали, или не смогли вскрыть джип, чтобы достаться своего подельника? И в итоге решив всё расплавить так удачно оказавшейся под рукой кислотой? Выглядит так будто у них ещё был и запасной план…

Вэй вернулся с двумя криминалистическими чемоданчиками. Мы молча в последний раз посмотрели на наш джип, напоминающий заснеженную паутину с неустанно копошащими в ней снежными мухами, после чего направились в академию.

– Где те двое охранников? – холодно обратился вэй, кивком давая понять, чтобы я отвела его.

***

Даже в лучах искусственного света это место оказалось неузнаваемым. Разодранный в лоскуты яркий ковёр устилал щепки и обрывки книг. Стол с каменной столешницей развалился на несколько массивных кусков. Книжные полки превратились в груды перемолотой древесины, будто здесь прошёл торнадо. Ну или толпа Шреддеров. А вот следов от взрыва не было. Грянувшее воспоминание об этом месте, когда нагнеталась тьма, пронзило мозг мыслью, которая вроде бы где-то там, но теперь снова двигалась по недоступной орбите.

– Так всё и было? – вэй не мог не заметить царивший здесь диссонанс.

– Было темно. Я не поняла, что происходит. По ушам давило так что я поспешила отсюда. Вэй, что здесь произошло?

– Нечто похожее возможно если при выстреле из мегатонника рассеять луч. Но то луч, а здесь будто случился взрыв, но и не взрыв вовсе. Это странно. Ты убила обоих?

– Д-да, – нерешительно соглашаюсь я, – но второй был ранен, когда по ушам начал давить звон и всё начало сотрясать будто по улице пролетел хеви на форсаже.

Крэйреон хмыкнул какой-то своей мысли и переключил тему.

– Где они?

– Были на втором этаже.

Вэй что-то заметил, он остался внизу, я поднялась. Каждая ступень оказалась выдрана, оставив голый каркас, пол на втором этаже покоробило, почти вывернуло каждую доску, а вот металлический каркас и перила остались неизменны. Я обошла весь верхний ярус или как это назвать ещё, но второго тела здесь не было.

– Кажется я нашёл беглеца, – задумчиво сказал вэй по связи будучи достаточно близко чтобы его услышать.

Подойдя к перилам, сразу вижу вэя, и с трудом разбираю на что он смотрит. Лоскуты серого комбинезона скрывали уцелевшее туловище, покрытое слоем здешних осадков.

Части тел были рассеяны ровно как разлетевшиеся на части книги. Отсюда это было хорошо видно. Вот по краям библиотеки разбросан мусор, а в центре пробит бетон аж до металла.

– Я не понимаю.

Крэйреон посмотрел на меня быстрым взглядом. Отвел. Задумался сам.

– Попробую объяснить позже. Возможно, это не имеет отношения к делу. Сейчас главное найти то, что приведёт нас к ним.

Действительно. Их ещё нужно было найти во всём этом кавардаке.

Но, это «возможно, это не имеет отношения к делу»? Что за секретность… – мысленно соглашаюсь с вэйем.

– И как нам поможет расчлененное тело?

– Займёмся уцелевшим, – настойчиво сменил тему вэй.

– Но я же не нашла второе тело.

– Взгляни над собой.

Я повернулась. Высоко на шкафу действительно лежало тело, покрытое лохмотьями камуфляжа.

Вэй поднялся, и мы спустили тело. У нас ушло десять/пятнадцать минут на осмотр и сбор образцов. Самыми значимым деталями были всё те же замыленные черты черепа, свежие профессиональные мозоли и экипировка.

Шейд пискнул, на экране отобразилась сводка по запрашиваемым отпечаткам пальцев.

Таких отпечатков в системе не было.

– Это что ещё за фигня, вэй?

– Такое случается, когда отпечатки в очереди на обновлении. У вернувшихся отпечатки отличаются. Бывает, что тела выращены из неподготовленных бесполых големов. На их формирование уходит минимум месяца три. И это лишь стадия формирования действующей физиологии и синапсов в мозге чтобы вернувшийся сразу мог двигаться, говорить и свободно думать, как прежде. На формирование скелета уходит от полугода, при этом тело никогда не будет точной копией как бы его не изменяли.

– Вы уже рассказывали про это.

– Напоминаю, – тихо изрек вэй, и добавил, – Я достану его страховку.

Вэй встал, упершись коленом в грудную клетку тела, длинными пальцами обхватил его голову и несколько раз крутанул.

Под кожей вздыбились торчащие позвонки.

– Как вы это сделали? Это же только в кино такое возможно.

– Вы меня совсем не слушали, – победоносно процедил вэй, – у него не полностью сформировавшееся тело.

Несколько раз киваю себе отгоняя эту колкость.

Вэй взял тычковый нож, сделал быстрый разрез, одним движением подковырнул и извлёк ид-устройство, обтёр костный мозг об его куртку мертвеца и триумфальную покрутил пластинку перед глазами.

– Страховка с царапинами от извлечения. Хм. Старого образца, – вэй почти прожигал её взглядом, будто силясь познать какое-то откровение, – Мекирод давно не использует такие. Уж как лет пятьдесят, – в голосе вэя прозвучало сомнение и неуверенность. Даже разочарование.

– Самопальный Мекирод?

– Содержать голем многие десятилетия может себе позволить разве что известная династия, – отрезал вэй и добавил, – Пробью устройство. Мекирод должен был получить образ.

– Это тело и впрямь хранилось в Мекирод пятьдесят лет? Но разве Мекирод стал бы использовать бэушную страховку?

– Это очень ценное устройство. Дороже любого бриллианта.

– Знаю… но разве это – неэтично? Вернее, это же устаревшая модель.

Вэй поднял взгляд, считал моё недоумение и посмотрел на моё обручальное кольцо.

– Считай это столь же важным, как и то, что значит твоё кольцо.

– Я поняла.

Понятнее и быть не может. Это символ принадлежности к династии Дэйноникс. Для меня в каком-то смысле и сама жизнь. Вернее свидетельство демонстрирующее моё положение в обществе.

Я потянулась к самодельному оружию, разрядила его, получше присмотрелась. Автомат сделан из идеально подогнанных, отдельно сваренных, а где-то выпиленных кусков. Почти армейский образец, годно даже для самопала.

– Оставь. С оружием разберутся криминалисты, – сказал вэй в привычном со времён лекций темпе аданте, когда рассказывал о настоящих делах, над которыми работали агенты. Именно агенты, а не ведущие агенты и это накладывало некую тайну и недосказанность. Каждое дело было настолько сложным, что любой из нас смог бы вернуться только через Мекирод. И что следовало из рассказов – нередко таковым было.

Вэй прошёлся. Прижал ладони к лицу и долго массировал глаза.

– Давай в Архсендум, – устало издал вэй, – Возьмёмся за отчёт, а там гляди и что-то всплывёт от криминалистов.

– Вам бы выспаться. Вы больше суток не спали.

– Ощущения, к слову, как от оглушающей гранаты. Всё кружится и плывёт.

– То-то мне показалось тогда это состояние знакомым.

– Это ещё ерунда. После ваших слов, что вы не проходили курсы «как не потерять сознание после нескольких свето-шумовых гранат» – я задумался об этом.

– Да-а. Я сама не ожидала такого. Что это будет добавлено в курс. Даже через стены, даже оглушённой я ощущала проходящие ударные волны. Ощущение было как на поле боя.

– Зато у вас было преимущество.

Глава 2. Часть3

Штаб Архсендум.

Первые данные по этому делу стали поступать ещё днём, при том, что список подозреваемых уже насчитывал больше сорока имён и продолжал пополняться, агенты, как ранее предсказывал Зарр так никого и не арестовали. Мы понесли невосполнимые потери. Всех, кого удалось задержать – подвергли допросу и пыткам. И все до как один молчали даже после удаления страховки. А чтобы более не тратить на них время их устранили – ответы требовались ещё вчера, а не на следующей неделе.

Да и негоже если при транспортировке в Мекирод для стирания сознания, их бы попытались вызволить подельники, отчего пострадало бы ещё больше…

Смерть почти двух сотен агентов того заслуживала.

Пока агенты изучали досье на каждого гада, чьи тела кромсали судмедэксперты, ресурс последних иссяк уже на половине дня – они взяли паузу. С другой стороны, этап в расследовании приблизился до опроса родственников, друзей и коллег подозреваемых, но до этого так и не дошло, из-за совершенного открытия.

Несколько часов изучаю жизнь человека, начавшего со мной переговоры в библиотеке. А мне пришлось застрелить его. Внутри от этой поганой мысли жжет как от изжоги, только не тело, а душу. Вольтер Фон Эриоз несмотря на имя выглядел достаточно обычным человеком. Сорок два года, семья, дети, четыре машины, пентхаус, коттедж, загородный дом, две яхты, хантеркетч, два пистолета «Арморо» образца 13-22, коллекционные, продавались на закрытом аукционе малым тиражом… Вся его жизнь напоминала очень красивую историю. А самое главное, что настораживало в этой истории – то, что он никогда никого не терял. У него не было причин таить злость на мир. Мстить. Тем более убивать. До последних событий он работал в банке Амальгама, в закрытом для остального мира отделении 13-22 (похоже я даже догадываюсь кто именно был основателем отделения и был его главой) предоставляющим свои услуги исключительно миллиардерам и глобальным организациям. В их число входит и наш Архсендум. Поэму отдел охотно поделился всей имеющейся информацией касающей дела. Отдел не поскупился даже на личную информацию его коллег и выслал материалов за двадцать лет работы банка, с момента основания. Я не понимала с чего начать и то почему человек занимающий столь важный пост однажды проснётся с мыслью… да я даже не знаю с какой мыслью. Всё что о нём известно, это то, что он умер и вернулся, мало-помалу меняя привычки. Не пройдя реабилитацию в полном объёме, буквально через месяц он уже подписывал сделки даже несмотря на прикованность к креслу каталке. В его истории не было ни единого мотива и всё это выглядело как сюжет дурацких книг, где в голову персонажа влезают гипнотерапией, программируют и заставляют совершать неосознанные действия. А неосознанно ли? Как никак, первым делом, что он сделал заговорил со мной, а судя по его работе Вольтер был талантливым переговорщиком.

Шейд пискнул. На экране было одно короткое сообщение от вэя, «ЛУ2» поначалу показавшееся случайным набором символов.

Я спустилась на лифте к лаборатории второго уровня, прошла прозрачный коридор, усеянный всевозможными сканерами, и оказалась в изолированном зале, разделённом на несколько комнат прозрачной пленкой. Знакомый силуэт вэя быстро нашёлся среди белых халатов, ему что-то показывал на мониторах с кучей одинаковых графиков, сильно обросший и прилизанный лаборант. Он тяжело повернулся, когда услышал мои шаги в стерильной тишине. На его бейдже читалось: «Глава криминалистического отделения Ф.Ф. Маргулис».

– Перейдём к делу, – сказал вэй.

– Агенты, – пробасил лаборант с эдаким помпезным акцентом, – мы проверили спектральный анализ нескольких оружий: везде сплав, специально разработанный для морских судов.

– У них есть доступ к верфи? Или они плавят старые суда?

– Ещё есть вариант – металлургический комбинат, – вэй добавил к моим вариантам.

– Не могу сказать. Это современный сплав. Такие суда ещё используют.