Читать онлайн Возмездие Приста бесплатно

Глава 1. Вызов.

Лучи заходящего солнца скользнули по крышам домов Лондона, озарив небо красными всполохами. Напоследок, будто подмигивая, блеснули, закрывающиеся на ночь деревянными ставнями, окна, и кое-где уже начали зажигаться уличные фонари. Город медленно готовился ко сну, погружаясь в мутный, вязкий туман, который рваными лохмотьями заполнял узкие улочки и тёмные подворотни. Повеяло леденящим, осенним холодом.

Ресторан «Савой Грилл», окна которого выходили на мощеные берега Темзы, закончил принимать посетителей и уже выпроваживал запозднившихся гурманов. Дверной колокольчик затих до следующего утра, когда под ним повесили табличку с позолоченной надписью «Закрыто».

Музыкальный квартет, развлекавший любителей изысканных блюд классическими произведениями знаменитых композиторов, упаковал инструменты, собрал ноты и, получив дневную выручку, покинул ресторан. Официанты под присмотром метрдотеля освободили столы от грязной посуды и вышли из зала, дабы не мешать дальнейшей работе уборщиков.

В пропахшей углём, бараньим салом и разнообразными приправами, кухне, несмотря на конец рабочего дня, в поте лица продолжали трудиться помощники шеф-повара: одни боролись с пригоревшими остатками пищи, попавшими на поверхность разогретой плиты, другие мыли посуду, запачканную жиром и пряными соусами. Некоторым повезло больше, и они по требованию администратора под звон сковород обсуждали и составляли меню на следующий день. Работа кипела. Всё шло своим чередом, и ничто не предвещало беды.

Генри Уистлеру, одному из работников младшего персонала, досталось вынести мусор и объедки, которые он скармливал бродячим псам, обитавшим за рестораном, в глухом закоулке. Одетый в замызганный жировыми пятнами и заляпанный рыбьей чешуёй фартук, с тяжёлым бачком отбросов в руках Генри вышел через чёрный вход и свистом начал подзывать собак. Но, так и не дождавшись местных дворняжек, уборщик слил объедки в канализационную решётку, из которой разило малоприятным запахом. Странно, подумал он, активно вытряхивая из бачка прилипшие ко дну рыбьи потроха, раньше собаки никогда не пропускали вечернюю кормёжку. Может быть, они нашли местечко, где кормят вкуснее? Вряд ли! В «Савой Грилл» даже объедки выглядят аппетитно.

Возвращаясь назад в ресторан, зябнув от прохладного воздуха, Генри остановился у самой двери, и он пока не собирался заходить внутрь. Его близорукий взгляд был устремлён на дальнюю кирпичную стену узкого тупика, а точнее на то, что неподвижно лежало у стены, накрытое мягким покрывалом, ползущего с улицы тумана. Сначала Уистлеру показалось, что это одна из собак, но приглядевшись повнимательнее, он различил выпирающий из-под бледного полотна локоть, а потом и все остальные части человеческого тела, когда дымка немного рассеялась. На земле, повернувшись к стене лицом, лежал человек, и, судя по грязной одежде, он был бездомным бродягой. В Лондоне их хватало, и Генри ни за что не стал бы связываться с оборванцем, однако недавно открывшемуся ресторану «Савой Грилл» плохая репутация и подпорченный престиж были ни к чему. Поэтому Уистлер поставил пустой бачок возле чёрного входа и быстрым шагом направился к спящему незнакомцу, чтобы прогнать его.

– Эй, ты! – грубым тоном обратился Генри к бездомному и пнул его ногой – Убирайся отсюда по добру по здорову! А то сейчас подзову полисменов и тогда…

Он не закончил фразу, так как увиденное заставило его резко замолчать. От несильного пинка, подаренного мистером Уистлером, тело лежащего на боку человека перевернулось на спину.

Похоже, подумал уборщик, сдерживая позывы к приближающейся дурноте, полисменов всё же придётся звать.

Нищий был мёртв. Там, где должно было находиться лицо, теперь в лунном свете поблескивало и пузырилось сплошное кровавое месиво.

– Боже мой! – отшатнулся он, шокированный омерзительным зрелищем, – Неужели мои собачки объели твоё лицо?

Сквозь цокот копыт, лошадиное ржание и скрип несмазанных колёс хромых кэбов, доносившихся с улицы, Генри услышал биение собственного сердца. Он был так напуган, что ноги дрожали и чуть ли не подкашивались от сильного волнения. Никогда раньше ему не случалось видеть покойников, и особенно таких.

Не в силах больше смотреть на мертвеца, распластанного на сырой брусчатке, жадно хватая холодный воздух ртом, мистер Уистлер поспешил в ресторан сообщить метрдотелю о страшной находке.

Вместе с ошеломлённым администратором, поваром, на ходу вытирающим мокрые руки об свой белый фартук, и двумя дежурными охранниками Генри выскочил в переулок, чтобы снова взглянуть на безликое тело нищего. В руках он нёс развивающуюся на сквозняке скатерть.

Мертвец лежал на спине с раскинутыми в стороны руками, его залатанный пальто, одетый на голое тело, был вымазан в грязи. Мокрую ткань облепила тёмная листва. Заношенные до дыр, штаны закатаны по колено, обуви нет. Первое, что бросалось в глаза, это его голова, точнее, место, где раньше находилось лицо, с которого медленно стекала густая тёмная кровь. Липкими нитями она свисала с обнажённого мяса и образовала небольшую блестящую лужицу. Свидетелей ожидала дикая картина, оставленная неизвестным художником с наклонностями садиста.

Кожу аккуратно отделили от мышц, начиная с выпирающего вперёд подбородка. Затем линия среза прошла вплотную перед ушными раковинами вверх к венечному шву на макушке, охватывая большой лоскут с седыми волосами. Безгубый рот раскрылся в беззвучном вопле, обнажив редкие гнилые зубы и прикусанный до крови, распухший и почерневший язык. Веки были срезаны осторожнейшим образом, так что остекленевшие глаза покойника, казалось, вылезли из орбит. Кошмар на яву!

– Матерь Всемогущая! – перекрестился повар, остолбенев от ужаса, – Что за дьявольщина?

– Словно корку с апельсина содрали – хрипло произнёс охранник, с интересом разглядывая безликого мертвеца.

Метрдотель, мистер Оуэн Гордон, человек хладнокровный и много повидавший на своём веку, сперва тоже испугался, увидев нищего, жестоко убитого возле ресторана, отрицательные рецензии которому были категорически не желательны. Но, в то же мгновение, как главный администратор, он принял на себя командование и распределил роли между своими подчинёнными:

– Мистер Уистлер, отдайте мне скатерть и бегите за патрульным констеблем. Когда я запирал дверь, он проходил мимо. Вы быстро догоните его. А вы, – Гордон обратился к заворожённым охранникам, один из которых сильно побледнел, – Следите за тем, чтобы сюда никто кроме полиции не посмел пробраться, и не привлекайте внимание, ни слова о трупе. Ясно?

Те лихорадочно закивали и бросились исполнять распоряжения метрдотеля, перешёптываясь между собой о делах нечистой силы.

Гордон не стал накрывать тело, решив дождаться полицейских, он скрестил руки на груди и нахмурил брови. Сегодня домой он вернётся поздно.

***

Коронер склонился над телом, его профессиональный, ничего не упускающий, взгляд пристально изучал кровавую маску, оставленную ночным извергом. Металлическим зондом из своего набора он убрал слипшиеся волосы с линии среза возле уха, и прищурился, концентрируя зрение на интересующих его деталях. Между волокнами щёчных мышц шевелились белые черви.

– Посветите, пожалуйста, сюда – попросил коронер полисмена, стоящего поодаль с фонарём. Тот направил «бычий глаз» на тело и установил линзу на дальний свет. Ближе подойти не хватало смелости.

– Мне кажется, это сам дьявол содрал с него лицо – озвучил свою точку зрения метрдотель, который нервно посматривал на карманные часы.

Коронер обошёл труп с другой стороны и снова присел на корточки, окунувшись в изучение нанесённых увечий. Где-то завыла собака – жалобный плачь ночи.

– Насколько я помню, господин Гордон, дьявол пользуется вилами, а не хирургическим скальпелем – заявил он, указывая на идеально ровный срез.

Метрдотель прикусил язык, решив больше не мешать работе полицейских своими предположениями. Копошение червей в скальпированной плоти заставило Гордона отвернуться. К горлу подступала тошнота.

– Инструмент был очень острым, – вслух рассуждал эксперт – Видимо, преступник обладает анатомическими знаниями. Возможно он медик. Глазные яблоки не были повреждены, что удивляет меня. Это поистине ювелирная работа!

– Такое чувство, будто вы восхищаетесь этим монстром – с каким-то омерзением сказал мистер Уистлер.

Коронер не придал никакого значения его словам.

– У преступника явно большой опыт за плечами, он делал это раньше. Возможно, практиковал на трупах. Нужно искать человека, который знаком с хирургией. Он образован. Это врач без лицензии, или уволенный прозектор, или мясник. Загадка… – коронер глубоко вздохнул и обвёл взглядом присутствующих – Мистер Уистлер, вы обнаружили его в таком положении?

Генри пожал плечами и помотал головой:

– Нет. Он лежал на боку. Я подбежал к нему и перевернул на спину.

В это время в переулок, где было совершено зверское убийство, поспешил констебль:

– Сэр, санитарная тележка уже здесь, и мы готовы отвезти тело в морг.

– Да, сейчас – отозвался коронер и приступил к исследованию карманов убитого – Мистер Гордон, как часто ваши работники – он огляделся по сторонам – Посещают это место?

Оуэн взглянул на Генри Уистлера, которому чаще всего приходилось выходить сюда:

– Только под конец рабочего дня.

– Ясно – протянул эксперт, вытаскивая из внутреннего кармана покойника помятый конверт, – А вы не заметили сегодня в ресторане ничего необычного? Может быть какие-нибудь подозрительные посетители? Не слышали ли вы или кто-нибудь из персонала странных звуков, криков, доносившихся с улицы?

– Нет, сэр. Ничего необычного. Всё как всегда.

Коронер кивнул, он был удовлетворён ответом, после чего внимательно рассмотрел запечатанный конверт. Он никому не был адресован, сквозь тонкую бумагу прощупывался мелкозернистый порошок и лист, сложенный вдвое. В свете мерцающего фонаря эксперту удалось разглядеть желтоватые кляксы на конверте.

– Как думаете, – спросил полисмен, наблюдая за работой коронера, – Оно принадлежит убитому или убийце?

– Это мы выясним в морге – ответил тот и, запихивая конверт в карман своего пальто, отдал приказ помощникам – Грузите тело в тележку. Поехали.

Ночной траурный вой собаки поддержал целый хор бродячих псов. Полная луна зловеще выглядывала из-за туч, бросая призрачный, серебристый свет на мрачные улицы Лондона. Где-то там, среди домов, в непроглядном сумраке нелюдимых улиц бродило абсолютное зло.

***

В морге тело убитого было обыскано тщательнее. Кроме конверта в карманах ничего не было обнаружено. Следов другого насилия тоже не было найдено. Врач-патологоанатом предположил, что жертва уже была мертва, когда убийца приступил к страшному замыслу. Человек умер своей смертью или помог ему в этом кровожадный преступник, применивший яд.

В ходе осмотра тела на правом плече врач заметил татуировку – женское имя, имя супруги или любовницы.

– Маргарет – вслух произнёс инспектор Стивенс, присутствовавший при врачебном досмотре, – Красивое имя.

Инспектор был невысокого роста, с седой копной приглаженных волос, щёточкой седеющих усов и двойным подбородком. Он выглядел уставшим и помятым. Глаза сами закрывались от усталости.

– Думаете, в городе появился подражатель? – спросил врач, указывая на лицо жертвы, – Ведь такое мне уже случалось видеть полгода назад.

– Не знаю – инспектор задумался – Тот сумасшедший снимал с людей скальп под воздействием внутреннего голоса, как он утверждал. Голос приказывал ему сделать это, иначе подонку становилось худо. Суд признал его умалишённым, и теперь этот гад гниёт в смирительной рубашке в одной из палат психиатрической лечебницы «Блек ривер».

В прозекторской было прохладно. Пахло формалином и другими бальзамирующими веществами. На дальних столах, оставшихся неосвещёнными, лежали ещё двое покойников, накрытых белыми простынями. Из соседнего помещения, где свет не горел, доносились звуки текущей воды, словно там журчал ручей.

Поёжившись от холода, инспектор надел очки и сел возле соседнего анатомического стола под свет зажженного светильника, чтобы получше ознакомиться с письмом, которое передал ему коронер. В его руке блеснуло тонкое лезвие, которым Стивенс аккуратно вскрыл конверт и высыпал его содержимое на гранитную поверхность стола.

– Так – сказал он, разворачивая послание, – Посмотрим, что пишут.

Письмо было написано, по-видимому, двумя разными людьми, так как верхняя часть послания отличалась от нижней стилем написания и наклоном букв, но красивым каллиграфическим почерком. На листе не было ни единой помарки, ни одного отпечатка или чернильной кляксы.

– Что там, мистер Стивенс? – заинтересовался врач, уже приступивший к вскрытию трупа.

Инспектор дочитал до конца, задумчивым взглядом посмотрел на врача, работавшего с листовой пилой, и прочёл записку вслух:

– «Приветствую Вас, инспектор Д. С. Надеюсь, мой сюрприз произвёл на Вас впечатление? Поверьте, Я очень старался. Этот человек, у которого Вы нашли моё письмо, ещё при жизни потерял своё лицо, а я лишь подправил положение, чтобы факт соответствовал действительности. Негодяй избивал жену, прелестную вдову с прелестным именем, Маргарет. Он заслуживал смерти. Но! Пожалуй, оставим пустые разговоры об этой чудной семейной паре, так как они сыграли свою роль – с их помощью Я привлёк Ваше внимание. И, дорогой инспектор, позвольте перейти сразу к делу. Я собираюсь поиграть в одну забавную игру, и Вы станете одним из её участников. Вот правила: во-первых, Вы и Ваши подчинённые должны строго выполнять мои указания, иначе ждут страшные последствия; и, во-вторых, отнеситесь ко мне с полной серьёзностью, ибо Я слов на ветер не бросаю.

Ваша роль проста, и Я, думаю, Вы с ней легко справитесь. Дальнейшее участие примет другой игрок. Ваша задача найти этого человека и передать ему эстафету, именно он должен вести расследование и никто другой. Помните, что нарушение правил поведёт за собой наказание! Кристофер Прист. Найдите его и поручите ему это дело. Сегодня ровно в час дня он должен прийти на мост Блэкфрайарс, снять пальто и положить его на перила. Так мой человек узнает его и передаст ему следующие указания. Если этого не произойдёт, или Прист хотя бы на минуту опоздает, Я совершу ещё одно убийство. Даю слово! P.s. Не теряйте лицо».

Прозектор цокнул на это языком, не зная, что и сказать. Он мог только посочувствовать инспектору и продолжить заниматься своей работой.

– Прист – вполголоса произнёс Стивенс, снимая очки, – Только не он.

– У вас не так много времени – сказал патологоанатом – Вы знаете, где его искать?

Инспектор дрожащими пальцами сложил записку и сунул её в карман, он подскочил с места и, проклиная разыгравшийся радикулит, направился к выходу.

– Надеюсь, он дома. Иначе, скоро здесь появится новый труп – проворчал Стивенс, покидая морг.

***

Боль. Невыносимая, жуткая боль. Жгучая, терзающая. Резкая боль. Она всё время мучает меня. Она жжёт, пронзает насквозь, не переставая. Доводит до пограничного состояния, ты на грани обморока. Боль не даёт о себе забыть ни на мгновение. Она постоянна, она вечна!

***

Стивенс быстро добрался до квартиры сыщика на Монтагью-стрит, близ Британского музея. Дверь ему открыли не сразу. На пороге стоял пожилой дворецкий, который сразу узнал инспектора:

– Добрый день, сэр. Вы к мистеру Присту?

– Да. По срочному делу – в словах Стивенса читалась раздражительность, и ему не терпелось встретиться с хозяином – Он дома? Скажите ему, что дело важное.

– Сию минуту, сэр. Он занимается фехтованием и скоро выйдет к вам. Подождите, пожалуйста, в передней – дворецкий исчез из виду.

Стивенс волновался. Он достал карманные часы и посмотрел на быстро истекающее время. Приближался час назначенной встречи, а этот дворецкий такой медлительный.

Инспектор нащупал в кармане хрустящий конверт, достал страшное послание и вновь его перечитал. Ему не хотелось в это верить. А в голове всё крутились слова убийцы – «Не теряйте лицо». Он затеял извращённую игру, он смеётся надо мной, он смеётся над законом. Убийца, которому я должен подчиняться, чтобы предотвратить другое убийство. Чёрт! Где же этот Прист?

Мысли Стивенса прервал звук разбившегося стекла откуда-то из гостиной и возмущённый голос дворецкого:

– Сэр, этой вазе триста с лишним лет!

– Это подделка, Уилфред – сказал хозяин дома, удостоивший, наконец, вниманием своего гостя – Чем могу служить, инспектор?

Кристофер Прист, крепкий, хорошо сложенный, молодой человек ростом около шести футов, с острыми чертами лица и гордым, проницательным, ничего не упускающим взглядом.

Единственным недостатком, которым он обладал, был страх высоты. Причиной неконтролируемой акрофобии служило неудачное падение с высокого дерева в детстве.

Он вошёл в холл медленным, но уверенным шагом, чувствуя себя непринуждённым, с мыслями о том, что полиции, наверняка, снова потребуется его помощь. Это его безумно радовало и одновременно напрягало. С одной стороны ты делаешь доброе дело, с другой – награда, которую получаешь за работу от Скотланд-ярда, настолько мала, что иногда хочется спустить инспектора с лестницы хорошим пинком. Поэтому Прист работал сам на себя и не хотел связывать себя с ничтожным полицейским жалованием, он был частным детективом.

– О, мистер Прист! Слава Всевышнему, что вы оказались дома! – бледное лицо инспектора начало постепенно краснеть. Он вытер платком, проступившую на лбу, испарину.

– Вам повезло застать меня дома, сэр, я уже собирался уходить. Утром подвернулось одно стоящее дельце – Кристофер соврал и решил набить цену, манипулируя возбуждённым состоянием бедного Стивенса, который, как показалось, находился в отчаянии, – Что случилось? Расскажите.

– С-сегодня ночью мы обнаружили тело – заикаясь, начал рассказ взбудораженный детектив, а Прист уже заскучал.

– Вы не против, если мы продолжим разговор по пути? Прошу вас, мистер Прист. У нас мало времени – он взглянул на часы, стоявшие в гостиной комнате на каминной полке.

Молодой сыщик пожал плечами:

– Ладно. Я только переоденусь, возьму кое-какие вещи, и мы пойдём.

– Прихватите пальто, сэр – настойчиво посоветовал инспектор, скрывшемуся за ширмой хозяину дома.

Войдя в свой кабинет, Кристофер достал из выдвижного шкафчика письменного стола набор отмычек, а также револьвер – Webley – 455, Mark 1, 38 калибра, с ёмкостью барабана в шесть патронов, стволом длиной 4 дюйма, с рукояткой в форме "птичьей головы", ударно-спусковым механизм двойного действия, рамкой, "переламывающейся" в нижней передней части. Этот револьвер никогда не подводил своего хозяина. При "переламывании" рамки автоматически включался экстрактор, одновременно выдвигавший из барабана стрелянные гильзы, что позволяло быстро перезаряжать оружие.

Затем он ссыпал в карман мелочь с пыльной столешницы, заваленной бумагой, перьями и разными справочниками, и бросил печальный взгляд на фотографический снимок покойной жены, стоящий в серебряной рамочке среди этого хаоса, как островок, напоминающий о другой, прошлой жизни. Женщина, запечатлённая на снимке, обладала неземной, ослепительной красотой и одновременно скромностью, большими глазами, полными добра и ласки, любви и надежды. Она будто светилась изнутри и испускала тепло. И даже сейчас, когда её давно уже нет рядом, она согревала Кристофера.

Прист взял трость, набалдашник которой был украшен золотой головой льва, подаренную ему за раскрытое дело в Париже. Эта трость его не раз выручала, и он с ней не расставался. Вещи, которыми ты владеешь, в конце концов, начинают владеть тобой.

Он спустился к заждавшемуся инспектору. Старый Уилфред помог хозяину надеть пальто.

– Что ж, инспектор, я готов. Идёмте, мне просто не терпится выслушать вашу историю – в его голосе звучал сарказм.

Стивенс вручил Кристоферу письмо, когда они сели в кэб.

– Мост Блэкфрайарс, пожалуйста, – детектив заплатил кэбмену одну крону с просьбой, о том, чтобы тот вёз их как можно быстрее, – Мистер Прист, мы столкнулись, по моему мнение, с опасным умалишённым. Он содрал лицо с бедолаги и грозится повторить это, если вы не окажитесь на мосту ровно в час дня. Похоже, в городе появился подражатель. Вы ведь помните? Такое уже случалось.

– Почему я? – Кристофер был удивлён.

– Не знаю, сэр. Кто-то точит на вас зуб.

– Да – тяжело вздохнул Прист – Кому-то я перешёл дорогу, но кому?

Он начал изучать конверт.

– Где обнаружили тело?

Его взгляд привлекли желтоватого оттенка пятна, которые он тут же понюхал. Он прищурился, будто вспоминая, где бы он мог почувствовать этот запах раньше.

– Возле ресторана «Савой Грилл» – ответил инспектор, следя за действиями своего компаньона.

– Кто обнаружил?

– Помощник повара.

– Личность убитого установили?

– Над этим работают. При нём не было других документов, кроме конверта.

В голове Приста промелькнули десятки воспоминаний, буйство комбинаций разных запахов – от самых дорогих духов до аромата разлагавшейся плоти, сохранившихся в подсознании, для подобного случая. У него было отличное чутьё, которому позавидовал бы самый опытный парфюмер.

– Формалин – констатировал Прист – Предотвращает разложение и способствует долгому хранению органов. Его используют при бальзамировании.

– Я был сегодня в морге – сказал Стивенс с нотками оправдания в голосе – Может я нечаянно испачкал его?

– Нет. Пятна не свежие, точнее их запах – молодой детектив вытащил из конверта записку и тщательно её рассмотрел, а уже потом приступил к чтению.

– Ну, что скажите? – поинтересовался инспектор, когда Прист закончил читать, – Вы согласны, что этот человек болен? Ведь большинство людей – нормальных людей – делают всё, чтобы избежать конфликта. Но этот…

Кристофер молчал, письмо заставило его ненадолго погрузиться в раздумья.

Он внимательно посмотрел на бумажный лист, будто пытаясь выудить из написанного ещё какую-нибудь информацию, подсказки, ключи, которые помогут ему в расследовании. Спустя секунду, он нашёл ещё кое-что интересное. На листе с посланием и в конверте Прист обнаружил мелкозернистые крупинки белого цвета, растёр их пальцами и втянул их аромат чуткими ноздрями, снова обращаясь к картотеке запахов.

– Этот порошок был насыпан в конверт. Я не придал ему значения – сказал Стивенс, наблюдая за работой сыщика – Похоже на соль…

– Мышьяк – перебил его Прист – Нужно провести Пробу Марша.

– Непременно!

Эта Проба, названная именем английского химика Джеймса Марша, опубликовавшего информацию о ней, позволяла установить летальные дозы мышьяка в теле покойника. Судебная токсикология продвинулась вперёд благодаря Пробе Марша, так как до её открытия – мышьяк был распространённым средством отравителей, вследствие трудности его обнаружения.

– Жертву отравили, а потом приступили к коварному замыслу. Мне необходимо взглянуть на тело убитого.

– Посмотрите на него после того, как мы выполним требование психа.

– А если он потребует спрыгнуть с этого моста? Что прикажете делать? – разозлился Прист – И откуда он знает моё имя?

– Всё просто – отозвался инспектор – Вы успели насолить преступному миру Лондона. Многие бандитские группировки желают насадить вашу голову на кол, а ваше имя вызывает рвоту у их главарей. Так что не удивительно, если какой-то ненормальный хочет сорвать с вас лицо.

– Вы мне льстите, инспектор – сказал Прист, разглядывая дома, мимо которых проезжал их кэб, – Мудрый человек не сделает другому того, чего он не желает, чтобы сделали ему. Он бросает мне вызов, он знает меня и хочет поиграть, как кошка с мышонком. Однако для мышонка игра всегда кончается смертельным исходом. Боюсь, что эта игра будет иметь такой же финал.

Глава 2. Марионетка.

Кэб уже мчался по мостовой, когда Кристофер взглянул на часы.

– Успеваем – с облегчением вздохнул инспектор, указывая в сторону приближающегося моста – Не забудьте снять пальто.

Прист перебирал в руках цилиндр, ожидая скорейшей остановки. Он размышлял над тем, что же преподнесёт ему этот таинственный поклонник, и кто он такой.

Кэбмен остановил повозку, и детективы немедля выбрались на брусчатку, пересекли улицу и оказались на мосту. Здесь было людно и довольно шумно. Туда-сюда двигались повозки, торговцы перекрикивали друг друга сквозь ржание лошадей, пытаясь привлечь внимание к своим товарам, любители выпивки, уже поднабравшиеся, дрались из-за клубня сырого картофеля, а беспризорная детвора гоняла по очереди велосипедное колесо.

Прист на ходу снял пальто и положил его на разогретые солнцем перила. Он посмотрел вниз на блестящую воду, волнующуюся от проплывающих паровых катеров и яхт. От Темзы нестерпимо несло канализацией. Зловония витали в воздухе, невидимые миазмы, смешиваясь между собой, струились вокруг людей отрицательной аурой, проникали внутрь и раздражали чутьё множеством посторонних запахов. Конский навоз, перегной, затхлая вода, немытая, сальная кожа людей. Воняло кислятиной, испражнениями, потом, дымом, тухлыми яйцами и откровенной гнилью.

Над головой надрывно кричали чайки.

Отсюда, в мягкой хмари пасмурного утра была видна стройка разводного Тауэрского моста. Строительные леса, словно нити паутины, окружили две могучие каменные башни, между которыми вскоре будут подниматься два гигантских крыла.

Стивенс стоял весь в напряжении, он оглядывался по сторонам, выискивая в толпе подозрительных лиц, но на них никто не хотел обращать внимания. Парочку детективов обходили стороной, спеша по своим делам.

– Может это розыгрыш? – предположил инспектор.

– Слишком уж жестокий розыгрыш у этого шутника. Ничего не бывает случайного, все имеет первопричину. Нет, сэр, этот слов на ветер не бросает – Кристофер вспомнил строки из письма – «Не теряйте лицо» – процитировал он – Он издевается над нами, надо мной.

Кто-то подёргал Приста за рукав. Это оказался чумазый паренёк, одетый в залатанные тряпки, с взъерошенными сальными волосами и худым бледным лицом. Беспризорник.

– Простите, – обратился он к молодому сыщику – Вы мистер Прист?

Тот, молча, кивнул.

– Меня просили передать вам это – беспризорник протянул ему запечатанный конверт – И сказали, что вы заплатите мне за это шиллинг, сэр.

Детектив выловил из кармана монетку, которая тут же перекочевала в распоряжение мальчика.

– Постой, – задержал паренька Прист – Как выглядел тот человек? Во что он был одет? Какого он роста? Какие-нибудь особые приметы?

– Обычный джентльмен – мальчик пожал плечами, стараясь вспомнить незнакомца, – Одет в чёрный пальто, шляпу как у вас. Он ещё был в очках тёмных, и лицо его какое-то морщинистое и противное. Седые усы и бакенбарды. Да! И пахло от него странно.

– Формалин – предположил детектив, отпустив мальчишку.

Он вскрыл конверт складным ножом, который всегда таскал с собой, и вынул из него очередное послание. И в этот раз оно снова было написано двумя разными людьми.

– Один из них левша – заметил Прист, указывая на угол наклона букв.

– Вы думаете, их двое?

Прист проигнорировал вопрос вспотевшего инспектора, который судорожно надевал очки, и приступил к чтению.

«Приветствую вас, мистер Прист! Надеюсь, маленький Джеки передал Вам письмо, иначе с моей помощью он лишиться лица. Я обещал, что вы согласитесь поделиться с ним парочкой пенсов, извольте отблагодарить парня. Теперь о делах. Инспектор Стивенс нам больше не нужен, он сделал своё дело и теперь может быть свободен. Дальнейшее ваше сотрудничество крайне не желательно. А для вас, мистер Прист, игра только начинается. Помните о правилах, и всё будет хорошо, и никто не умрёт. Следуйте моим указаниям.

Сегодня в три часа дня вы должны посетить бордель мадемуазель Вирджинии. Адрес вы знаете, я уверен. Найдите проститутку по имени Рене Кастл. Наверняка вы помните её, ведь она обращалась к вам за помощью в прошлом месяце. Вместе с ней вы должны прийти в дом Уэста Стэнфорда, он устраивает сегодня праздничный вечер в честь дня своего рождения, бал-маскарад. Так что, мистер Прист, приоденьтесь соответствующим образом и не забудьте нарядить даму, которая составит вам компанию. На праздник без приглашения не попасть, но мне всё равно, как вы это сделаете, вы должны быть на этом приёме ровно в семь вечера. За вами будет следить мой человек, и если вы не выполните мою маленькую просьбу, он убьёт вашу спутницу.

Украдите у мистера Стэнфорда один очень важный для меня документ. Он хранит его у себя в кабинете на втором этаже, в сейфе. Документ лежит в красном кожаном планшете. И не пытайтесь сообщить о воровстве Стэнфорду раньше времени. Это должна быть самая настоящая Кража!!! Пожалуйста, доставьте документ в целости и сохранности на угол Терпоу стрит, где в девять часов вечера вас обоих будет ожидать кэбмен.

Мистер Прист, любая задержка или неповиновение будет строго наказываться, будут (страдать зачёркнуто) умирать невинные люди. Даю слово!».

У инспектора Стивенса медленно открылся рот от удивления.

– Похоже, что вы его серьёзно разозлили, сэр.

Кристофер помрачнел, от хорошего настроения, которое было у него с утра, не осталось и следа. Даже черты лица как-то изменились, он сам на себя не был похож. Задумчивый взгляд похолодел и стал суровее. Мозг его начал функционировать на полную, начал искать выходы из сложившейся сложной ситуации, обдумывать обходные пути. Он хотел понять смысл этой игры и предугадать последствия, взять контроль в свои руки.

– Инспектор, мне нужен пропуск в лечебницу «Блек ривер» к пациенту Эрику Люпино. Сможете достать?

Стивенс не мог сейчас быстро соображать, он ещё не отошёл от прочитанного. Поэтому просто стоял и недоумённо глазел на молодого детектива.

– Сможете? – раздражённо повторил Прист, вырвав старика из ступора.

– Да – закивал инспектор – А зачем он вам?

– Хочу поговорить – Кристофер надел пальто и быстрым шагом направился к проезжей дороге ловить свободный кэб – У нас мало времени, инспектор. Вы успеете достать мне пропуск до назначенного срока?

– На это уйдёт меньше пяти минут – сказал он, не поспевая за широким шагом своего компаньона.

– Инспектор, пусть полисмены расспросят завсегдатых ресторана и местных бродяг, где обнаружили труп. Не встречали ли они подозрительных личностей, может кто-нибудь что-нибудь видел. Нужны свидетели, хоть какая-то зацепка. Пусть возьмут на заметку и проституток. Организуйте сбор информации по всему району. Проверьте всех, кто недавно вышел из тюрьмы и бедлама. Я должен знать все детали, даже самые мелкие факты.

Стивенс кивал головой с каждым указанием сыщика, выражая полнейшее одобрение. Он шёл за ним, тяжело дыша, и пытался не упустить ниточку, которую, по идеи, должен был выстроить сам.

– Покопайтесь в картотеке, поищите списки религиозных сект и фанатиков. Не похоже, что это было ритуальное убийство, но всё же…

– А, что будете делать вы?

Прист залез в остановившуюся повозку:

– Я еду в морг. После забегу к вам в Скотланд-ярд. Узнайте, кто такой Уэст Стэнфорд, и чем он занимается. Излишне напоминать вам, что дело должно вестись в глубокой тайне. Не подведите, инспектор.

***

Как же я ненавижу эту боль! Она сводит меня с ума. Я уже давно не спал. Я мечтаю о сне, но мучения, которые я испытываю, постоянно дают о себе знать. Не могу остановить её. Не могу ничего поделать с собой, я не контролирую себя. Чёрт! Я пропитан болью. Я порождение боли!

– Альберт! – эхо распространяется по необитаемым комнатам особняка.

Боль отравляет, и от неё нет спасения. Она льётся по моим венам обжигающим, отравляющим ядом, безжалостно терзая кожу, жестоко раздирая измождённое тело. Она безгранична.

– Альберт! – крик завершается душераздирающим воплем.

***

– Дикий акт вандализма был совершён на кладбище Рокуэлла! – кричал продавец газет, размахивая шуршащим номером Таймс, – Из могилы было украдено тело лорда Райдера! Его сын отказался от комментариев! Он жаждет правосудия! Читайте!

Прист обычно всегда покупал газету и искал для себя подходящее дело, и похищение разложившегося покойника его заинтересовало, но в этот раз ему не позволяли обстоятельства, и он прошёл мимо газетчика, направляясь к дверям морга.

В приёмной его нос уже начал щекотать сладковато-кислый запах мёртвой плоти с еле слышимыми оттенками запёкшейся крови и отзвуками бальзамирующих растворов. Прист подошёл к белой мраморной чаше, наполненной пузырившейся водой, от которой исходил аромат эвкалипта, и, обмакнув в ароматизированной жидкости пальцы, смазал ею кончик носа.

– А, мистер Прист! – поприветствовал сыщика врач, вышедший из прозекторской, чтобы закурить, – Инспектор Стивенс всё-таки нашёл вас. Сочувствую.

– Да, доктор Барнет, для меня это было неожиданностью – сказал Кристофер, снимая с головы цилиндр, – Я бы хотел увидеть тело. Вы не против?

Патологоанатом уже раскуривал бриаровую трубку:

– Да, конечно. Я недавно с ним закончил. Прошу, проходите.

Прист вошёл в комнату для бальзамирования и почувствовал резкий порыв концентрата и сырого воздуха, который вырвался в открытую дверь.

– Узнали причину смерти?

– Его отравили мышьяком, а потом срезали лицо. Он не чувствовал боли. Смерть – лучшая анестезия – доктор Барнет не стал тушить трубку и подошёл к анатомическому столу, на котором лежало тело. Пуская лиловые клубы дыма, Барнет сказал – Сделал он это очень аккуратно. Посмотрите сюда.

Присту было не привыкать видеть покойников, он вёл себя хладнокровно и ни чему не удивлялся. Сыщик наклонился поближе к обезличенной голове и взглянул на линию среза возле уха, куда указал врач.

– Даже у меня бы так ровно не получилось – усмехнулся доктор, затягиваясь очередной порцией крепкого табака, – Особенно меня поражает его техника с глазами. Они остались целы и невредимы. А ещё обратите внимание на губы! Он профессионал, и давно этим занимается. Вам бросил вызов гений, мистер Прист. Мастер своего дела.

– Да уж – выдохнул Кристофер, внимательно рассматривая кровавую маску и концентрируя зрение на деталях, которые озвучивал доктор Барнет.

Потом он приступил к осмотру рук убитого. И первое, что сделал детектив, изучил его ногти, а точнее грязь, скопившуюся под ними. Он выковырнул кусочек земли из-под указательного пальца, растёр его и понюхал.

– Он жил в районе Ист-Энда и работал в порту.

– Откуда вы знаете? Кто вам сказал, мистер Прист?

– Глина из-под его ногтей. В этом районе специфическая глина, и её не спутать ни с какой другой.

Барнет еле сдержал смех, подавившись дымом, он думал, что сыщик издевается над ним.

– Вы мне не верите? У меня в подвале собрана целая коллекция образцов глины, песка и пыли с разных районов Лондона и каждый имеет свой определённый запах. И моё обоняние ни разу меня не подводило!

– Да, я вам верю.

– Ещё одно, – заметил детектив, подняв левую кисть мертвеца, – Тут не хватает ногтей на мизинце и безымянном пальце. Ногтевые пластинки полностью оторвали. Видите? Вместе с кожей.

– Да, – подтвердил доктор – Следы борьбы?

– Не думаю. Тогда пострадали бы и ногти на остальных пальцах.

С задумчивым видом он опустил холодную руку покойника на стол.

– Теперь надо установить его личность.

– Это не проблема – отмахнулся Прист.

Доктор вопросительно взглянул на детектива и, всё ещё кашляя, возмутился:

– Как не проблема? Это ведь самая настоящая головная боль. Нужно искать его родственников, знакомых. Возможно, придётся покопаться в архивах Скотланд-ярда, если там есть его фиксированные данные. Вас ждёт кипа бумаг с антропометрическими характеристиками по системе Бертильона. А это трудоёмкая и, требующая терпения, работа.

– Да наша система идентификации настолько слаба и примитивна, что порой хочется переехать в Индию, где уже давно используют метод дактилоскопии.

Их отвлек помощник доктора – молодой санитар Джозеф Левит, вкативший в прозекторскую каталку с новым клиентом. Сквозь скрип движущейся тележки, он обратился к хозяину мёртвого царства:

– Доктор Барнет, там, в приёмной какая-то леди Маргарет. Она пришла опознать тело мужа.

Патологоанатом был поражён невероятным чутьём Приста и его способностями предсказывать такие вещи.

– Я же сказал – это не проблема.

– Джозеф, пожалуйста, накрой тело, и впусти миссис Маргарет сюда. А я пока пойду и переодену халат. Ну, мистер Прист, а вы, вы тоже не простой человек!

Когда доктор скрылся в другой комнате, санитар с широкой улыбкой на лице кивнул на труп, который так пристально изучал Прист:

– Жуть, правда?

Кристофер не хотел общаться с Левитом, он его раздражал. В прошлом году Джозеф был главным подозреваемым в серии кровожадных убийств. Считали, что он тот самый Джек Потрошитель, который зверски расправлялся с проститутками в районе Уайтчепла, но из-за недостатка доказательств Левит был оправдан.

– Какая тонкая работа – продолжая улыбаться, говорил санитар – Вот бы…

– Позови сюда миссис Маргарет – грубо перебил его Прист, кинув полный ненависти взгляд, – И исчезни.

Левита обрадовала реакция детектива, он словно этого и добивался, чтобы впитать в себя негативную энергию, которой питалась его тёмная душонка.

– Не грубите мне, мистер Прист – с этими словами санитар вышел в приёмную и больше не попадался на глаза молодому сыщику.

Миссис Маргарет скрывала своё лицо под чёрной вуалью, но и через неё Кристоферу удалось разглядеть свежие синяки под заплаканными глазами.

– Добрый день, мэм, – поздоровался с вдовой доктор, переодевшийся в чистый халат, в руках он держал стакан с водой – Хочу вас предупредить, зрелище не из приятных, но постарайтесь сосредоточиться. Вот, выпейте.

– Спасибо, доктор, – сквозь слёзы сказала леди Маргарет, приняв стакан у врача, – Я готова – она подошла ближе к столу с накрытым телом.

Доктор Барнет снял покрывало с убитого и тут же услышал всхлипывания бедной женщины. Ноги её подкосились, стакан выскользнул из рук и разбился о кафельную плитку. Прист не дал женщине свалиться на пол, подхватив её сзади. Вместе с врачом они усадили её на кушетку и прислонили к холодной стене. Увесистый кожаный ридикюль свалился с её плеча и остался без внимания.

– Это он – промолвила Маргарет, вытирая слёзы платком, – Мой Роберт. Он сделал эту татуировку в нашу первую годовщину семейной жизни. Кто мог такое сделать с тобой, Роберт?

– Приношу свои соболезнования – доктор Барнет успокаивающе погладил её по плечу, соблюдая при этом, допустимую этикетом, дистанцию.

Кристофер взглянул на карманные часы, в запасе ещё было время, но стоило поспешить.

– Скажите, миссис Маргарет, муж бил вас когда-нибудь? Простите, что спрашиваю, это поможет нам в расследовании.

После недолгой паузы женщина подняла вуаль, показывая сыщику воспалённые гематомы вокруг глаз.

– Иногда я сама хотела, чтобы он сдох – с горечью сказала она и мягче продолжила – Но я любила его. Он работал в порту, подрабатывал в лечебнице для умалишённых надзирателем и, бывало, днями и ночами не появлялся дома. А когда приходил, всегда был в плохом настроении, этот его бешеный нрав! И любил выпить в пабе, на меня времени у него не хватало. И я решила обратить на себя его внимание с помощью мистера Гуггенхайма, нашего соседа. Я добилась своего, теперь он был рядом со мной, хоть я и лишилась былой красоты. Он срывал на мне злобу, но он любил меня. О, Роберт! Зачем ты покинул меня?

Единственная настоящая ошибка – не исправлять своих прошлых ошибок.

– Миссис Маргарет, – Присту совсем не хотелось выслушивать рассказы о супружеских изменах, его интересовал всего один вопрос – Ваш муж, мэм, носил усы и бакенбарды?

Вдова в недоумении посмотрела на него:

– Как это поможет в вашем расследовании?

Кристофера начинала раздражать ещё одна особа, и он повторил свой вопрос.

– Да, носил. А что?

– У вас случайно нет его фотографического снимка?

У неё на шее висел серебряный медальон, который раскрывался на две половинки. Внутри каждой – было вставлено по снимку. На одном была запечатлена сама миссис Маргарет, на другом – её покойным муж – Роберт.

– Доктор Барнет, к сожалению, у меня мало времени, и я должен оставить вас. Прощайте, миссис Маргарет, я вам сочувствую – Прист покинул морг и отправился на Уайтхолл-плейс в Скотланд-ярд.

***

Распутать клубок загадок и приоткрыть некоторые завесы, свалившейся на плечи, тайны поможет один из самых опасных маньяков-убийц, которых когда-либо знала Британия – Эрик Люпино. Так думал Кристофер Прист, входя в двери штаб-квартиры полиции Большого Лондона. Он желал знать, кто дёргает за верёвочки и использует его как марионетку. Ещё больше сыщику хотелось арестовать мерзавца и посмотреть на его казнь.

– Как вы и просили, мистер Прист, пропуск готов – инспектор Стивенс вручил ему документ, который позволит навестить умалишённого, – Вы действительно хотите пойти туда прямо сейчас? Времени же осталось меньше полутора часа.

– Да. Хочу задать ему пару вопросов.

– Вы думаете, он как-то связан с этим тёмным делом?

– Я пока не уверен. Как продвигаются поиски свидетелей?

– В ресторане никто ничего не видел и не слышал. Допрос бродяг и местных проституток тоже не дал никаких результатов. Глухо.

– Инспектор, что на счёт Уэста Стэнфорда? Вы узнали кто он такой?

– Мистер Прист, увы, у нас нет никакой информации о нём – сожалеющим тоном сообщил Стивенс, виновато глядя на Кристофера, – Скажите, я могу вам ещё чем-нибудь помочь?

Прист чертыхнулся в мыслях. На полицию нельзя положиться, от них никакого толку, всё приходиться делать самому. Хотя…

– Пусть констебль Уорон переоденется в гражданскую одежду. Выкупите или возьмите в аренду кэб, это не должна быть полицейская коляска, чтобы не вызывать подозрений. В девять часов констебль должен ждать меня в квартале от Терпоу стрит и быть готовым к погоне. Условным сигналом ему будет служить свисток. Кстати, дайте мне его, а то я не умею свистеть. Спасибо, я верну. Так вот после сигнала Уорон должен немедленно ехать ко мне, ясно?

– Почему Уорон?

– Он один из лучших полицейских, насколько я помню – Прист вспомнил, как они с констеблем Уороном поймали Чёрную вдову. Полисмен в этом расследовании проявил способности настоящего детектива, что обычно не свойственно работникам Скотланд-ярда.

– Да, и ещё – Прист остановился в дверях – Вы, наверняка, помните строки из этого письма о том, что меня и мисс Кастл ждёт праздничный приём.

– Конечно, помню! Я стар, но не до такой степени, чтобы забывать о подобных вещах – инспектор был готов доказать молодому детективу, что он ещё может сидеть в седле, но Присту пора было уходить.

– Вы также помните, чем занимается Рене Кастл?

– Она в борделе Вирджинии зарабатывает на жизнь проституцией, – не задумываясь, ответил Стивенс.

– Именно! – сыщик похлопал по своим карманам с мелочью, намекая инспектору на своё скорейшее банкротство, – За порог публичного дома меня без денег не пустят.

***

Погода портилась. Серые грузные тучи заполонили добрую часть небосвода и обрушили на город дождь. Прист вовремя успел поймать свободный экипаж, правда, немного промокла его шляпа, но это пустяк, по сравнению с вымокшими до нитки людьми, которые не нашли укрытия от ливня и промозглого ветра.

Из окна Кристофер наблюдал за тем, как молнии царапали осеннее небо, освещая возникшую темень светло-голубыми вспышками. Раскаты грома не заставляли себя ждать, оглушительно распространяясь над крышами промокшего города.

И без того мрачное, наводящее ужас и дикий страх, построенное в готическом стиле, здание психиатрической лечебницы «Блек ривер», к которой подъехал кэб молодого сыщика, в такую погоду выглядело ещё более мерзко и отталкивающе. Остроконечные башни, возвышавшиеся над четырьмя корпусами, с пиками громоотводов, с решётками на узких окнах, напоминали средневековую крепость. Такое чувство внушала и величественная стена, окружавшая больничные сектора, скрывавшая за собой опаснейших пациентов, жаждущих покинуть это проклятое место.

Присту всё же пришлось намочить ноги. Он вылез из тележки и, переступая лужи, направился к высоким воротам, ведущим на территорию больницы для умалишённых преступников. Через проходную его пустил сторож, открывший скрипучие двери, украшенные декоративными металлическими вьюнками, с которых ручьями стекала вода.

– Я провожу вас, мистер Прист, – вызвался помочь сторож, раскрывая зонт. На посту остался его напарник и сторожевой пёс, который, несмотря на сильный дождь, опустив морду в глубокую миску, с удовольствием грыз куриные кости.

– Благодарю вас! – Прист без промедления встал под защиту зонта.

Двор лечебницы находился в заброшенном, плачевном состоянии. По дорожке, тянувшейся к главному корпусу, разлеталась опавшая листва, коричневые лужи становились всё шире, а холодный ветер бесновался в кронах столетних вязов, выстроившихся вдоль стен, по всему периметру обители зла и отчаяния. Кошмарные каменные горгульи, занявшие свои места на крышах, грозно смотрели на гостя, что-то ему беззвучно кричали вслед, оскалив свои острозубые пасти, и пытались напугать ещё больше, расправив рваные перепончатые крылья, с которых словно кровь, лилась тёмная дождевая вода. Массивные дубовые двери центрального корпуса тоже наводили страх на посетителя. Украшенные резными драконами, которые в полёте грызли друг друга, стараясь обрушить на землю, и сценами рыцарских поединков, исцарапанные двери с протяжным стоном отварились, впуская внутрь свежий прохладный воздух и выпуская наружу душераздирающие крики и вопли пациентов лечебницы.

Сторож передал Приста и его пропуск своему коллеге, и тот, удостоверившись, что документ подлинный, согласился провести детектива к палате Эрика Люпино.

– Сэр, прежде чем войти в коридор, ведущий в больничный корпус, попрошу вас сдать оружие и трость, пожалуйста, – охранник принял у Кристофера револьвер и подарок из Парижа и отдал их на сохранение напарнику.

Затем они прошли просторный холл, где уныло гудел сквозняк, к решётке, за которой тянулся длинный коридор, устремлявшийся в недра лечебницы.

– Мистер Прист, добро пожаловать в «Блек ривер»!

Глава 3. Блек ривер.

Приста отвели к главному надзирателю, в кабинете которого выяснили цель визита сыщика.

– Не хотите чаю? Простите нас за эти сложности, мистер Прист, но таковы правила – объяснял надзиратель, восседая за столом, заваленным историями болезни, – Понимаете, «Блек ривер» – это, по сути, целый город со своими законами и требованиями. И чтобы не возникало проблем, мы должны беспрекословно их выполнять и следить за каждым событием, происходящим в этих стенах, будь то посещение какого-либо пациента родственниками или попытка суицида. Мы всё держим под контролем, и ничто не остаётся незамеченным.

– Я понимаю, мистер Хилтон, но у меня мало времени, и хотелось бы побыстрее встретиться с Эриком.

Главный надзиратель расслышал в голосе посетителя нотки раздражения и попытался исправить положение, начав интенсивно рыться в картотеке, с целью найти историю болезни Эрика Люпино.

– Ага! Вот она – надзиратель Хилтон вытащил документ из ящика и заглянул внутрь – Не хочу вас расстраивать, мистер Прист, но недуг этого пациента лечат электрошоковой терапией, сильнейшими транквилизаторами и ледяными ванными, и он вряд ли сможет с вами общаться.

– И всё же – настаивал детектив – Позвольте мне задать ему пару вопросов.

– Ну, хорошо. Только я вас предупреждал – надзиратель протянул Присту перо – Распишитесь, пожалуйста, в журнале посещений. Спасибо. А теперь прошу за мной.

Уже в коридоре Хилтон продолжил читать медицинские записи:

– Его симптомы лечению препаратами не поддаются. Люпино до сих пор твердит, что его преследует потусторонний голос, который приказывает ему содрать с человека кожу. И на следующей неделе собирается консилиум. Будут обсуждать вопрос об оперативном вмешательстве. Сюда, пожалуйста, – надзиратель свернул к винтовой лестнице.

– Как странно, – задумался Прист, поднимаясь наверх по крутым ступенькам, – Его полгода лечили бесполезными препаратами и били током, и только сейчас вспомнили о лоботомии. Вы ничего больше не хотите мне сказать, мистер Хилтон? Объясните, почему до этого не додумались раньше.

– Видите ли, детектив, нашей старой больнице требовался капитальный ремонт, новое оборудование и лекарственные препараты. Поэтому мы не могли отказаться от столь щедрого предложения.

– Вам платили за то, чтобы вы не трогали Люпино – догадался Прист – А когда прекратили спонсирование, доктора, наконец, решили начать настоящее лечение. Вы скажите мне, кто занимался такой благотворительностью, кто снабжал вас деньгами?

– Не знаю, сэр. Этот человек предпочитал оставаться в тени – Хилтон врал, и это было слышно в его дрожащем голосе. Видимо, ему заплатили за молчание.

Благородный человек знает только долг, Хилтон же оказался низким человеком, знавшим только выгоду.

Кристофер с лёгкостью мог распутать его язык, но к методам, нарушающим закон, он прибегал крайне редко. Да, и время поджимало. В запасе у него было около сорока минут.

Они миновали ещё один лестничный пролёт и оказались в южном крыле больницы – отделении строгого режима. Здесь ощущалось постоянное напряжение, чувствовался тюремный дух: охранники и служители были одеты в специальные жилеты и маски с решётчатыми забралами, у каждого при себе имелась дубинка и наручники, они стояли почти у каждой коридорной двери или решётки, охраняя покой психов.

– В этом крыле мы держим буйно-помешенных пациентов. Они сидят в отдельных камерах и подвергаются эффективному лечению – хвалил Хилтон своё отделение, проходя мимо кабинетов, из которых доносились крики, – Это слова благодарности. Не обращайте внимания. В отделении интенсивной терапии всегда так шумно.

– Я оборотень! Я волк! – срывая голос, кричал пациент из дальнего кабинета – Прошу вас! Прошу, не надо! Убейте меня! Я уже превращаюсь!

– Ликонтропия – объяснил Хилтон – Этот больной всерьёз думает, что его покусал волк-перевёртыш. Хотя на самом деле он сам себя укусил. Чего они только не придумают, чтобы привлечь внимание. Не пугайтесь.

Они перешли в другой коридор, а крики были всё ещё слышны, и заглушал их гром.

Со сводчатого высокого потолка, выполненного в готическом стиле, капала вода, местами она струями стекала на пол. Пахло затхлой сыростью и мочой. В норах пищали крысы, некоторые даже перебегали дорогу двум людям, шагавшим к одиночным карцерам. А сквозняк гнусно завывал, словно призрак, застрявший между мирами.

– Капитальный ремонт, говорите, – с сарказмом ухмыльнулся Кристофер.

– Это крыло ждёт своей очереди – ответил надзиратель – Прошу, сюда. Второй блок.

Он повёл Приста в конец отделения, где по его словам, они держали самых опасных больных. Двери палат были снабжены маленькими застеклёнными окошками, сквозь которые за посетителями забытого Богом крыла следили десятки остервенелых, звериных, диких глаз, полных злобы и боли, отчаяния и неутолимой жажды крови. Одни начинали буянить и биться о стены, завидев людей в коридоре, вторые – плакать без остановки или истерически смеяться, третьи забивались в тёмные углы и продолжали свою никчёмную деятельность: поедать тараканов и пауков, пересчитывать волосы на своей вшивой голове или разговаривать с выдуманными друзьями.

Мимо детектива и главного надзирателя санитары провезли каталку, к которой был прикован тугими ремнями, бесполезно брыкавшийся, пациент с безумно вытаращенными глазами и беззубым ртом, выпачканным кровавой пеной. Он яростно рычал и пытался освободиться от пут, за что получил удар дубинкой по голове.

– Здесь обитают монстры, мистер Прист. Маньяки, насильники, растлители детей и прочие чудовища. Это нелюди, которые заслуживают жестокого наказания – вспышка молнии осветила лицо Хилтона, он улыбался, наблюдая за тем, как успокаивают взбесившегося недочеловека, – И так. Палата номер семь. Пациент Эрик Люпино сознался в убийстве десяти человек, возможно, их намного больше. Кожа, которую он сдирал с жертвы, так и не была найдена. Предполагается, ублюдок её съел или где-нибудь закопал. Он к вашим услугам. Его как раз только недавно привели с процедуры.

Прист вспомнил основные отрывки из дела, которые он прочитал накануне в Скотланд-Ярде, описывающие результаты деяний этого преступника: «Элизабет Хантингтон, 24 года. Найдена в сточной канаве в парке Барнарда на Ричмонд-авеню. Лишена кожи лица. Со спины срезан ломоть кожи треугольной формы. Самуэль Эрншоу, 41 год. Тело обнаружено под мостом Дартфорда. С головы снят скальп. Уильям Грэнзей, 30 лет. Найден задушенным в собственной спальне в доме 12А на улице Норт Эктон. Хирургическим путём были удалены фрагменты лица (ушные раковины, нос, подбородочная область). Осборн Рейнольдс, 27 лет. Труп лежал в вагоне метро, накрытый собственным плащом. Кожа удалена с лица, шеи и с правой половины грудины. Жорж Ландуа, 51 год. Найден возле церкви святого Томаса без кожи на лице, предплечьях и животе».

Надзиратель попросил охранника открыть карцер убийцы.

– Он без смирительной рубашки? – поинтересовался Прист, вглядываясь в открывшуюся темноту.

– Да. После процедур они вялые, и рубашки мы надеваем только на ночь. Сейчас он не опасен, но всё же, я посоветовал бы вам держать дистанцию. Кто знает, на что способен этот ненормальный – с ненавистью сказал Хилтон – Я оставлю вас, мистер Прист, у меня есть кое-какие дела. Охранник проводит вас после того, как вы закончите разговор. Доброго вам дня!

Последние слова прозвучали с фальшем и неохотой.

Прист вошёл в карцер, где царил полумрак. Нос детектива почуял резкий запах испражнений, аммиака и пота, перемешанный с ароматом свежей рвоты и тухлого сыра. Влажные стены карцера были испещрены бредовыми надписями, проклятиями и изображениями Сатаны. С потолка капала дождевая вода, образуя лужи на грязном полу, залитом недоеденной молочной кашей. Спальное место представляло собой деревянную лавочку, привинченную к полу, без матраца и других постельных принадлежностей. Справа от двери находилось очко, замызганное дерьмом и жёлтой плесенью и облюбованное мухами. Единственным плюсом в палате являлось маленькое окошечко, закрытое толстой решёткой, с видом на задний двор, заваленный переломанной мебелью, отслужившим своё, медицинским оборудованием и всяким мусором.

Люпино сидел на полу, прислонившись к стене, в полусонном состоянии. Он сразу не заметил, что в его палату вошёл посетитель, только покачивался из стороны в сторону, что-то тихо нашёптывая себе под нос.

– Эрик, ты меня слышишь? – Кристофер подошёл ближе – Меня зовут детектив Прист. Я расследую одно дело, в котором ты можешь мне помочь.

– Прист? – повторил Люпино, подняв глаза на своего гостя, – Знакомое имя. Слышал о вас много хорошего. Хотите чаю?

Его истощённое бледное небритое лицо было всё в ссадинах и синяках, под впалыми глазами образовались чёрные обводы, а губы превратились в сплошное разбитое месиво. С посидевших волос и порванных ушей капала вода. Он был отвратителен. Глаза безумны.

– У вас случайно нет полотенца, мистер Прист? Я только что принимал ванну со льдом. Знаете, что это такое? О! Вы многое потеряли. Это очень освежает – разговорился Эрик, раскачиваясь всё быстрее, – Тебя, избитого до полусмерти, привязывают к стулу, накачивают наркотиками и погружают в ванну, наполненную большими кусками льда – его язык заплетался, и некоторые слова он проговаривал хриплым шёпотом – Ты глотаешь ледяную воду до тех пор, пока не начинаешь захлёбываться. И это, так называемое, лечение, этот цикл повторяется два раза в неделю. Никакой гуманности. Что за средневековье? Кто придумал такие методы лечения? Может, вы мне объясните? Может, объясните?

– В городе появился твой подражатель. Он снимает кожу с лица жертвы – сыщик торопился, он не хотел долго задерживаться в этом месте и слушать жалобы маньяка, – Ты, случайно не знаешь, кто он такой?

Слова Приста подняли настроение Люпино. Он заметно оживился, даже попытался встать, но ноги не выдержали его веса, и узник снова оказался на грязном полу.

– Подражатель, говорите. И скольких он уже убил?

– Одного.

– Жертв будет много больше, мистер детектив. Убив один раз, ему захочется попробовать ещё разок – Люпино громко закашлял и сплюнул кровавую мокроту возле себя – Поверьте мне на слово. От чувства быть Богом не откажешься. Да, вы об этом и сами прекрасно знаете. Вы же сами в какой-то мере псих. Чтобы поймать, например, такого как я или как Стервятник, который сидит в соседнем карцере, вы влезаете в нашу шкуру, думаете как мы, пропитываетесь насквозь, до мозга костей энергией убийцы. Вы обладаете больным воображением. У вас получается засадить нас за решётку, но вы не восстанавливаетесь после перевоплощения, а остаётесь в прижившейся к вашему телу шкуре маньяка. Мистер Прист, вы не лучше меня. Вам приходилось убивать.

В голове начали всплывать дурные воспоминания, картинки из прошлого, из плохого прошлого. Люпино был в чём-то прав. Приста действительно терзали ночные кошмары, его не отпускали те, которых он лишил жизни. Призраки преследовали его. Но таков закон жизни – не сожрешь ты, сожрут тебя.

– Дьявол! Дьявол здесь! – закричал кто-то из соседнего карцера – Дайте мне воды! Я хочу затушить дьявола!

– Кто платил за твою неприкосновенность? – спросил посетитель.

– Не говори ему! Не отвечай! – не своим голосом зашипел Люпино, закрывая свой собственный рот подранными ладошками, – Ищейка не должна знать!

Прист закрыл дверь в карцер и решил всё-таки воспользоваться незаконным методом допроса, выудив из кармана нож, о котором он нарочно забыл при сдаче оружия.

– Я повторю свой вопрос, а ты постарайся заткнуть своё второе Я, и отчётливо ответить мне. Кто платил за тебя?

– Легавый! Пошёл прочь! – захрипел Эрик, громко заклацав челюстями.

Присту не понравился его ответ, поэтому оскорблённый сыщик поднял ненормального за грудки, жёстко ударив его о стену и пригрозив ножом. Люпино застонал от боли.

– Говори! – Кристофер приставил нож к его горлу.

– Мой отец – выдавил сквозь зубы заключённый, пуская кровавую слюну на лезвие Приста.

Тот немного ослабил хватку:

– Кто такой Уэст Стэнфорд? Знаешь его?

Люпино закивал, а потом в судорогах замотал головой, отрицая всё. И, поменяв голос на рычание второй личности, завопил:

– Нет! Я никого не знаю! Отпусти меня, изверг! Убирайся к чёрту!

– Дьявол! Здесь Дьявол! – закричали за стенкой.

Прист начал душить умалишённого преступника, выдавливая из него правду.

– Стэнфорд профессор химии – сипло прокряхтел Эрик – Он гениальный учёный.

– Над чем он работает? – детектив продолжал угрожать ему ножом.

– Я не уверен, но я слышал, что Стэнфорд бьётся над формулой нового идеального бальзамирующего препарата – Люпино знал намного больше, чем сообщил Присту, и больше говорить не собирался, так как раскрытие тайны грозило ему смертью.

Прист задумался. Некоторые вопросы он решил, но теперь было необходимо подтвердить свои догадки, разложить всё по полочкам.

– Где он живёт? Назови его адрес.

– Я не знаю.

– Зачем ты сдирал кожу и куда ты её дел? За что ты убил этих людей?

Люпино засмеялся:

– Мистер Прист, как вы наивны. Посмотрите на меня. Я испытал на себе все виды пыток, я прочувствовал разные степени боли, и всё же меня не сломили. Мы не сказали. А вы думаете, мы скажем вам? Ошибаетесь. А почему бы мне не убивать? Ведь сам Бог этим занимается каждый день!

– Чёртов ублюдок! – разозлился Прист, спрятав нож от греха подальше.

Узник начал отхаркивать сгустки крови, задыхаясь от истерического хохота. Прист отпустил его, и тот рухнул на пол, смеясь до слёз.

– Ещё увидимся? – разлепив воспалённые глаза, спросил Люпино – Вы, Прист, такой забавный. Давно так не смеялся.

– На следующей неделе тебе проведут лоботомию – резко оборвал его смех гость, уже собравшийся уходить, – Папаша бросил тебя. Он обнищал или сдох. И теперь ты без защиты. Так что в следующий раз, когда мы увидимся, ты будешь пускать слюну и вести себя как овощ.

За окном загрохотал гром. Он, словно молоток в руках судьи, подтвердил приговор Приста.

– Прощай – Кристофер покинул одиночную камеру, оставив Эрика Люпино наедине со своими мыслями.

***

Как только санитар отошёл провожать детектива до выхода, палату Люпино снова отварили. В карцер вошёл охранник. Он ничем не отличался от остальных, та же форма и защитная маска на лице, но запах, говорил о том, что этот человек отнюдь не работник службы безопасности. От него разило формалином и запахом смерти. Он испытывал адскую боль.

– Здравствуй, Эрик. Как поживаешь? – спросил таинственный посетитель, запирая за собой дверь.

– Кто вы? – испугался Люпино, медленно отползая в угол.

– Я твой друг – хрипло произнёс охранник, лица которого нельзя было разглядеть из-за решётчатого забрала маски и из-за недостатка света, – Я пришёл навестить тебя.

– У тебя знакомый голос, друг – узник прищурился, в голубоватом свете сверкающих за окном молний, ему удалось заметить седые усы и взъерошенные бакенбарды гостя, а также многочисленные складки кожи в области лба и щёк, потерявшие нормальную эластичность и упругость.

– Я пришёл сообщить тебе новость об отце. Он скончался четыре дня назад – посетитель дал Люпино немного времени, чтобы тот переварил трагическое известие, и продолжил – И я случайно подслушал ваш с детективом разговор. Ты был незаменимым помощником мне и моему брату, Эрик. Ты славно потрудился. Но ты предал нас!

Эрик узнал своего гостя. Он вытаращил чёрные глаза, не веря собственному зрению, и зажал рот рукой, чтобы из него не вырвалось настоящее имя посетителя.

– Ты поступил неправильно, рассказав Присту такие подробности! – сменив дружественный тон на гневный, гость выхватил из рукава лезвие – И теперь ты познаешь мой гнев!

Эрик забился в угол и замычал, от страха намочив штаны:

– Нет! Я ничего ему не сказал. Я молчал.

– Предательство не прощается!

– Пожалуйста, не убивай меня! Ведь я люблю тебя!

Острое лезвие легко скользнуло по шее Люпино, и тот, хрипя и захлёбываясь фонтанирующей кровью, начал сползать на пол. Его дрожащие ладони бесполезно пытались зажать обширную рану, из которой импульсами брызгала кровь, образующая на влажных стенах красные веера. Он брыкался в конвульсиях недолго, вскоре агония кончилась, и его перепачканные руки опустились на грудь, которая через мгновение перестала вздыматься. Жизнь покинула измождённое тело Эрика Люпино.

– Отец всегда любил тебя больше.

***

Сумасшедший дом оказался далеко позади – Кристофер Прист ехал в бордель, которым управляла пожилая, но кокетливая мадемуазель Вирджиния. Раньше публичным домом командовал её муж, Фредерик Бёрк, который скончался от сифилиса, и бордель достался вдове по завещанию.

В столь раннее время притон разврата пустовал, и девушки готовились к вечернему наплыву клиентов.

Присту открыл дверь толстяк-вышибала, после того как детектив позвонил в дверной звонок, соблюдая определённый цикл – два коротких, один длинный, два коротких. Впускать подозрительного клиента во время ленча толстяку не очень хотелось. И рука сыщика медленно потянулась за револьвером – универсальным приглашением или ключом от всех дверей.

– Вы из полиции? – спросил он, готовый захлопнуть дверь прямо перед носом раннего посетителя.

– Впусти его, Карл, – прозвучал сипловатый женский голос хозяйки борделя – Это наш желанный гость. Прошу, проходите, милый мистер Прист.

– Спасибо, – Кристофер вошёл внутрь, и за его спиной сразу же начали защёлкиваться многочисленные замки.

– Простите нашего дворецкого за столь грубое и невежественное гостеприимство. Мы никого не ждём так рано. Обычно, первые джентльмены начинают посещение с семи часов – мисс Вирджиния, одетая в шикарное синее платье, украшенное павлиньими перьями, элегантные белые перчатки и драгоценные камни, провела Приста в центральный зал, где пахло дорогими духами, опием, вином и фруктами, и предложила присесть на диван, заваленный золотыми подушками.

Подушки были разложены повсюду: на коврах, возле пузатого кальяна, у передвижного столика с напитками, на лестнице, ведущей на второй этаж, что говорило о разнообразии вкусов и широкой фантазии клиентов, приходящих сюда за удовольствием и любовными утехами.

– Хотите абсента, Кристофер? – спросила хозяйка, откупоривая бутылку с изумрудно-зеленоватым напитком.

– Не откажусь – согласился Прист, погружённый в лавину из мягких подушек.

Вирджиния приготовила два хрустальных бокала, наполнила их наполовину абсентом, затем поставила на край каждого специальную абсентную ложечку с отверстиями и сверху, положив на них кубики сахара, долила в бокалы ледяной воды, которая, растворив сахар, превратилась в сироп и смешалась с алкоголем.

Во время готовки напитка мисс Вирджинию заинтересовал неожиданный визит молодого сыщика:

– Вас привело к нам очередное расследование, мистер Прист? Или вы всё-таки решили посмотреть шоу и воспользоваться услугами моих прелестных ангелочков?

Детектив принял у хозяйки бокал с «Зелёной феей» и, отпив немного, сказал:

– К сожалению, мадемуазель, я оказался у вас не по своей воли – он протянул удивлённой женщине письмо, написанное руками двух игроков, – Мисс Кастл угрожает опасность.

– О Боже! – Вирджиния не могла поверить в написанное, одной из её девушек и, правда, грозила смерть – И что вы собираетесь предпринять?

Прист одним глотком осушил бокал и, пожав плечами, ответил:

– Пока я буду выполнять его требования, а потом посмотрим. Инициатива пока не на нашей стороне. Я пешка в его игре, марионетка.

Во рту чувствовался горьковатый вкус полыньи, мяты и аниса. Крепкий напиток обжог горло, остывая, прошёл пищевод, и мягким теплом осел в пустом желудке.

– Это ведь самая настоящая ловушка, мистер Прист. В конце игры вас будет ожидать капкан. Убийца пользуется вами до поры до времени, а потом прикончит, и мою девочку тоже.

– Я не допущу этого – с уверенностью заявил сыщик, вставая с дивана, – Обещаю вам!

Вирджинию уверенность Приста не убедила, а напротив, посеяла в её душе подозрения и страх не только за жизнь Рене Кастл, но и за свою собственную.

В это время со второго этажа спустилась одна из девиц развратного притона, одетая в полупрозрачный кружевной пеньюар. Не стесняясь присутствия джентльмена, она кокетливо взяла в рот мундштук и закурила.

– Добрый день – поздоровался с красавицей Прист, крепче сжимая в руках свою трость.

– Здравствуй, Криси, – мигая глазками, шепнула девушка – Я сейчас свободна, – сказала она приятным, хорошо поставленным голосом.

Вирджиния резко оборвала её:

– Сьюзен, возвращайся в свою комнату. Мистер Прист, к нам по делу.

Та с обиженным видом взяла из вазы с фруктами яблоко и медленно, слегка покачивая бёдрами, поднялась на второй этаж.

– Вирджиния, где Рене? – Кристофер снова сосредоточился на работе.

– Буквально за двадцать минут до вашего прихода, нас посетил один богатый джентльмен, заказал малютку Рене на дом на весь сегодняшний день. Он щедро заплатил, сказал, что влюблён в Рене по уши.

– Дайте мне его адрес.

Глава 4. Многоликий.

Три дня подряд под дверь жилища мисс Кастл подкидывали деревянную коробку с полусгнившей кошкой внутри. Сначала девушка решила, что это чья-то злая шутка, но на четвёртый день Рене обнаружила в почтовом ящике письмо с угрозами, с предупреждениями, исходившими от местного сутенёра. Он угрожал Рене расправой, если та не перестанет переманивать клиентов с его территории и не переедет в другой район, что было ей не по карману. В полиции девушку и слушать не стали, назвав этот случай типичным, безобидным запугиванием. Они оказались не правы. Кастл получила ещё одну посылку, в этот раз не с кошкой, а c отрубленным пальцем её старого отчима. На палец было надето обручальное золотое кольцо. В записке, прилагавшейся к страшному подарку, говорилось: «Если не хватает денег, можешь продать эту безделушку. Съезжай поскорее, милочка. А иначе мы заявимся к тебе лично и славно побеседуем».

Рене обратилась за помощью к детективу Присту, который успел прославиться своими неординарными методами расследования и жёсткими, но плодотворными действиями.

И когда пришёл день расплаты, и в квартиру запуганной девушки ворвались трое во главе с сутенёром, которого раздражала конкуренция и серьёзная заноза в виде этой хрупкой леди, мистер Прист преподал им бесплатный урок фехтования.

– Теперь, когда захотите поковырять в носу, джентльмены, помните, кто лишил вас этой возможности. И не забудьте забрать свои пальцы! – крикнул он вслед убегавшим мерзавцам, жалобно скулившим от боли.

Угрозы прекратили тревожить беднягу Рене. Кристофер помог ей, не взяв за работу ни пенса.

А сейчас Присту самому требовалась помощь мисс Кастл. Он пришёл к дому по адресу, который назвала Вирджиния, и постучал в дверь.

– Проваливайте! – донеслось из квартиры, а потом начался беспрерывный лай собаки.

– Я из полиции – соврал Прист, начиная изучать замочную скважину, – Немедленно откройте!

– Иди ты к чёрту! Сейчас собаку спущу! – грубо ответил хозяин квартиры.

Лай по ту сторону двери участился и стал ещё громче. Собака, судя по громкости рыка, была большой и очень злой, что никак не пугало молодого сыщика. Он вытащил из кармана набор отмычек, подобрал подходящую и приступил к вскрытию безнадёжного замка, который был не помехой для Кристофера. После непродолжительных манипуляций с замком Прист приготовился открыть дверь. Он глубоко вздохнул и резко распахнул единственную преграду, удерживавшую злобную мохнатую бестию. Собака, оскалив зубастую пасть, и, брызжа густой слюной, бросилась в сторону чужака. Чёрная шерсть её вздыбилась, уши прижались к массивной голове, а когти на лапах были готовы разодрать грудь человека в клочья. Ещё секунда и её зубы вцепились бы в глотку наглого взломщика мёртвой хваткой, если бы не молниеносная реакция Приста. Он крепко схватил, взметнувшегося в воздух, пса за колючую шкуру и точным, сильным ударом трости поразил определённую точку в области шеи, тем самым оглушив животное. Детектив с облегчением вздохнул, глядя на раскрытую пасть поверженного бульдога, и, отряхнув ладони, перешагнул через уснувшего пса со словами «Замри Бобби».

Этому приёму он научился, когда жил в Индии.

В квартире играла музыка, доносившаяся из граммофона, так что хозяин не услышал возни с замком и инцидента с собакой. Звук, открывшейся бутылки шампанского, прозвучал из дальней комнаты, видимо, спальни. Слуг в доме не было. Пахло восточными благовониями и восковыми свечами.

Прист прошёл через гостиную, где в камине потрескивал огонь, и, не сняв с головы цилиндра и не соизволив постучать, вошёл в спальню, откуда доносились голоса.

– Кристофер! – удивилась Рене, сидевшая на краю широкой постели.

Она была одета в ярко-зелёное платье, под которым скрывался корсет, подчёркивающий её выдающиеся формы и миниатюрную фигуру. Вьющиеся тёмно-каштановые волосы были аккуратно собраны в пучок и украшены золотой заколкой, инкрустированной жемчугом.

Хозяин квартиры от неожиданности чуть не выронил бутылку шампанского, глаза его округлились от изумления, толстое лицо побледнело и вспотело.

– Что ты здесь делаешь? – с нотками раздражения в голосе спросила девушка, вставая со скрипучей кровати, – Какая наглость!

– Кто вы? – возмущённо закричал хозяин, готовый наброситься с кулаками на нежеланного гостя, – Франц! Франц! Взять его! Ко мне пёсик!

– Франц отдыхает – ухмыльнулся Прист и уже серьёзным тоном обратился к взволнованной проститутке – Мисс Кастл, вам угрожает опасность. Вы должны немедленно пойти со мной.

– Какая опасность, Кристофер? Вы о чём говорите? – не понимала Рене, злобно глядя на него, ведь сыщик мешал её работе, – Сколько вы выпили?

– Проваливайте из моего дома! – завопил пухлый собаковод, схватив нож для чистки фруктов, и вставший на защиту напуганной девушки, – Или я за себя не отвечаю.

Детектив, не обращая внимания на угрозы дрожащего толстяка, взял Рене за руку и потянул к выходу. Когда хозяин квартиры дёрнулся за ними, Прист выхватил из-за пояса револьвер и взвёл курок. Каждое дело он исполнял как последнее в своей жизни, и ничто не должно было ему мешать.

– К сожалению, я забираю леди с собой. Вы остаётесь здесь и распиваете эту бутылку сами. Мне искренне очень жаль. Я прошу прощения, что испортил ваш вечер – извинился сыщик с широкой улыбкой на лице – Да. Не бойтесь за Франца. Он скоро проснётся. Наверное.

– Скажите мне, наконец, в чём дело? – заверещала Рене, пытаясь высвободиться из руки Приста, когда они вышли на улицу.

– Рене, мне, правда, очень жаль, что так получилось – детектив поймал свободный экипаж и помог даме сесть в кабинку – Но я делаю это не по своей воле. Вот, взгляните, – он дал девушке почитать письмо.

– Ты думаешь, это сутенёр Сеймур? – поинтересовалась она, дочитав послание, – Он мстит тебе за отрубленный палец?

– Нет. Это точно не он. Я уверен.

– Но откуда автор письма знает, что я обращалась к тебе за помощью? За мной, что следили? – в голосе Рене Прист расслышал панику.

– Следили за мной. А вы стали одной из мелких фигур на игральной доске этого ненормального. Преступник усложнил мою роль, добавив в игру вас, мисс Кастл. Он смеётся надо мной, а не над вами.

– У тебя уже есть подозреваемый?

– Пока нет – сказал Прист – Но смею предположить, что у этого человека какой-то дефект лица.

– С чего ты взял?

– Он содрал лицо со своей жертвы, у которой полицейские нашли первое письмо. Ему сложно находиться в обществе из-за своего дефекта. Человек вне общества – или бог, или зверь. В нашем случае – зверь, считающий себя богом. Думаю, убийца надевает лицо покойника как маску и спокойно выходит в свет.

– О, Господи! Какая дикость! – Рене стало дурно, как только она представила себе эту картину.

– И я знаю, как он выглядит – Кристофер вспомнил фотографический снимок, который показала ему вдова Маргарет, – Мужчина с седыми усами и пышными бакенбардами, лицо морщинистое, над правой бровью небольшое родимое пятно. К сожалению, могут быть жертвы, о которых мы ничего не знаем. А значит, есть и другая внешность. Ещё у него есть помощник, судя по двум разным почеркам в письме.

– Мне надо сообщить об этом своей хозяйке Вирджинии.

– Я уже был у неё. Мадемуазель Вирджиния знает, что ты со мной.

– И куда мы едим?

– Ко мне домой.

***

Домой Джон вернулся к четырём часам. Жил он вместе с родным младшим братом без прислуги в огромном двухэтажном доме, доставшемся им в наследство от отца. Особняк стоял в конце заваленной гнилой листвой дорожки, пролегавшей через заброшенный сад, поросший высокой травой. Справа расположилась конюшня. Позади жилища, прямо за кирпичной оградой шумела пороговая река, которая заканчивалась бурным водопадом.

Джон вошёл в дом и, не снимая пальто, направился к двери, ведущей в подвал, откуда доносились звуки. Спустившись по крутой лестнице вниз, он попал в мрачно освещённое подвальное помещение, по периметру которого были установлены шкафы, занавешенные простынями. В центре комнаты стоял длинный стол, заставленный медицинскими инструментами: наборами скальпелей, ножами для ампутаций и пилами. В углу скопились такие предметы как: искусственная пиявка, кусачки разной модификации, нож для обрезания, проволочная петля для иссечения участка ткани, медный скарификатор, прибор для исправления кривизны носа, серебряный термометр, прибор для стимуляции мышц лица, шовный материал. Но самый главный предмет, который заслуживал особого внимания, расположился в стороне от инструментов. Это был офтальмофантом. Он предназначался для обучения глазной хирургии. В пустые глазницы металлической маски, схожей с человеческим лицом, укреплённой на штативе, вставляли глазные яблоки животных, чтобы студенты-офтальмологи могли на них тренироваться проводить операции.

Джон модернизировал его. Теперь этот прибор выполнял иную функцию. Именно на этом фантоме Джон оттачивал своё мастерство.

Его брат Альберт сидел за другим концом стола и готовил письменные принадлежности для очередного послания. Он не мог выходить на улицу в дневное время суток – из-за аномальной реакции на солнечный свет, ему становилось невыносимо больно, когда лучи солнца касались его чувствительной кожи. Поэтому Альберт всё время проводил в сыром подвале и ни с кем не общался. У него были длинные спутанные волосы с белыми хлопьями перхоти, мертвенно-бледная влажная кожа и обгрызенные до кровавого мяса ногти. Лицо Альберта было испещрено глубокими рытвинами, оставшимися после оспы. Тонкие, обкусанные губы нервно подрагивали, растягивались в неприятной улыбке, сворачивались в трубочку и выворачивались наизнанку. Его лицо постоянно кривилось и двигалось, выражение без конца менялось.

– Он жутко воняет – сказал Альберт, указывая в сторону заднего шкафа, внутренности которого скрывало полотно с жёлтыми пятнами.

– Не выдумывай – отмахнулся Джон – Мы ведь оба знаем, что ты потерял чувство обоняния после того пожара.

Джон снял цилиндр и надел его на офтальмофантом, то же самое он проделал со своими тёмными очками.

– Тебе помочь с застёжками? – спросил Альберт, доставая из-под стола стеклянную банку с мутной желтоватой жидкостью.

– Нет. Я справлюсь – Джон потёр пальцами образовавшиеся складки на щеках – Лицо под ней так и зудит. Но ничего. Скоро у нас появится раствор, который справится с этой проблемой, – он расстегнул ремешки, скрывавшиеся под волосами на затылке, и медленно, бережно снял с лица чужую кожу – Вот так. Сегодня мне придётся воспользоваться этим лицом ещё раз, а пока пусть полежит в обработке. Оно начинает гнить.

Он передал лицо Альберту, и тот погрузил его в бальзамирующую жидкость. Настоящего лица Джона в полумраке не было видно.

– Пришла телеграмма от Нортона. Он достал приглашение на вечер Стэнфорда. И сделает всё, как ты сказал. Готовь деньги – сообщил Альберт, освобождая место для брата.

Джон взял в правую руку перо и начал писать письмо детективу Присту и его спутнице Рене красивым, аккуратным почерком. С каждой написанной строкой сердце его колотилось всё быстрее, им овладевало возбуждение. Он глубоко погружался в мысли, которые были чернее ночи, в них было много крови, жажды мести. В голове мелькали картинки с участием Приста, в фантазиях Джона он был без лица, в кровавой маске. В своих видениях он страшно глумился над израненным телом сыщика, доставлял ему адские муки, без жалости, со зверским садизмом лишая его жизненных сил. Именно такую боль Прист оставил Многоликому на память о себе.

– Садись, – Джон вручил брату перо и, склонившись над его ухом, начал диктовать.

Альберт писал левой рукой. Он записывал слово в слово, что озвучивал брат, и с каждым предложением был полностью согласен. Всю основную работу проделывал Джон, Альберт же ему во всём помогал и всячески поддерживал. Ему нравились планы брата, его стремление отомстить и переродиться в другом облике, нравилась ему и игра, которую затеял Джон. Таким образом, он убьет двух зайцев сразу – получит новое лицо и избавится от заклятого врага.

– Я всё-таки не до конца понимаю, зачем ты убил брата Эрика?

– Эрик был частью моего большого плана, отправная точка. Он неизбежная жертва, важная фигура моей игры – в темноте сверкнули глаза убийцы (один широко открытый, другой прищуренный).

– Если тебе понадобится ещё одна жертва, ты также легко избавишься и от меня? – возмущённо и в то же время с опаской спросил Альберт.

– Ну что ты! – утешающе сказал Джон, нежно обняв затворника, – Мы ведь с тобой единое целое. Ты и я – вместе мы непобедимы.

Красные глаза Альберта заслезились, он прильнул лбом к широкой груди брата, вцепился в его рукава так, словно боясь потерять Джона. В объятиях они клялись друг другу сквозь горькие слёзы о том, что никогда не расстанутся и не придадут, будут идти до конца и не свернут с намеченного пути. Они будут всегда вместе.

– Ну, хватит, Альберт. Запечатывай конверт, и приступим к следующей стадии – Джон хлопнул в ладоши.

Когда с письмом покончили, они освободили стол от лишних предметов, подготовив место для более крупной и тяжёлой вещи. Альберт сорвал обрызганное формалином полотно с задних стеллажей. В свете мерцающего фонаря, качавшегося под потолком, их взору предстали внутренности массивного шкафа. На средней полке лежал большой мешок, сквозь влажную ткань можно было распознать контуры человеческого тела.

Джон помог Альберту перенести труп на стол, потом он освободил окоченевшее тело от мешковины, пропитавшейся гнилой вонью, и снял пальто, приготовившись к операции. Чёрные кожаные перчатки остались на руках, они приятно поскрипывали при каждом его движении.

Мертвец имел схожие черты лица с чертами Альберта, правда, кожа кое-где покрылась трупными пятнами и начала разлагаться.

– Тело нам понадобится – сказал Джон, вооружившись скальпелем.

– Разве тебе недостаточно того, что у нас имеется? Для экспериментов у нас довольно материалов.

– Над этим не будем проводить испытаний. Ночью положим его в коляску – старший брат начал с осторожностью отделять кожу лица от мышц покойника.

Работал он с ювелирной точностью, без капли сомнения в своих действиях. Он считал, что борется за правое дело, и рука его не дрогнула. Уверенно и быстро Джон справился с поставленной задачей, утолив жажду, которой страдал его острый скальпель. Мёртвая плоть хорошо поддавалась инструменту. Лезвие скользило по коже легко, беспрепятственно, аккуратно. Джон резал с нескрываемым удовольствием, и во время работы он с наслаждением постанывал и причмокивал губами, словно дегустировал отличное вино многолетней выдержки. Чужое лицо лежало у него на расправленных ладонях и печально глядело пустыми глазницами.

– Не грусти, отец. Ты послужишь не только науке. С твоей помощью я преобразуюсь – с этими словами он растянул окровавленную, перепачканную кожу и положил её на своё лицо, громко смеясь. Кровь полилась ему в рот, просочилась в глаза, вызвав небывалое ранее возбуждение.

***

– Мне надо срочно принять горячую ванну. После ваших рассуждений меня всю трясёт – призналась Рене, когда они подъезжали к дому детектива.

– У нас ещё есть время так, что у вас будет такая возможность, мисс Кастл.

– Кристофер, зовите меня просто Рене – попросила девушка – А ты живёшь один? Твоя возлюбленная не будет против, если я воспользуюсь хозяйской ванной комнатой?

– Я живу один, компанию мне составляет лишь дворецкий – Прист вылез из кэба и помог даме – Вот мы и приехали.

Рене никогда не была в этом районе Лондона, а с сыщиком связалась по почте, и Прист с удовольствием оказал ей помощь.

Дверь открыл Уилфред:

– Добрый день, сэр. Вы так спешно ушли, что позабыли про зонт. Позвольте ваше пальто и цилиндр, я высушу их.

– Благодарю, Уилфред, – Кристофер разделся – Уилфред, позволь тебе представить мисс Кастл. Она помогает мне в расследовании.

Дворецкий поклонился, губы его расплылись в широкой хитрой улыбке:

– Очень приятно. Мистеру Присту не часто помогают в его делах, тем более такие юные красавицы, так что этот случай особый, полагаю?

– Вы совершенно правы – подтвердил Кристофер – А теперь, пожалуйста, приготовь для мисс Кастл горячую ванну и накрой в гостиной на стол. С утра во рту крохи не было.

– Как скажете, сэр – Уилфред пошёл исполнять свои обязанности.

А Прист, не теряя ни минуты, отыскал в справочнике адрес профессора Стэнфорда.

– Двадцать минут ходьбы отсюда – подсчитал он, собравшись снова уходить.

– Куда ты? – встрепенулась Рене, когда увидела, как Прист приклеивает фальшивую бороду.

– На разведку – сказал он и пулей выскочил на улицу.

– Он всегда такой – Уилфред вошёл в гостиную с подносом с накрытыми блюдами, от которых исходил потрясающий аромат, – Ванна готова, мисс Кастл. Прошу.

После окончания расслабляющих водных процедур Рене решила провести экскурсию по квартире Приста. Квартира была просторной и светлой с гостиной, кухней и двумя комнатами на первом этаже и кабинетом и спальной на втором. Окна-эркеры пропускали в гостиную комнату много света, что визуально расширяло пространство. В центре комнаты стоял круглый стол из красного дерева, красиво сервированный дворецким, возле камина уютно обосновалось большое выжженное кресло и диван с подушками и чехлами, огромный сервант. На полу лежали пружинистые ковры с причудливым узором. Напольные часы «Биг-Бэн» красовались в углу, у зеркала в широкой резной раме. В одном из эркеров устроился Фикус Бенджамина. Его обширные зелёные стебли тянулись к окну, стараясь заполучить как можно больше солнечного света.

В комнате было много вещей, привезенных из Индии: ларцы из слоновой кости, шкатулки из чёрного дерева и сундуки, украшенные великолепной, искусной резьбой и инкрустированные камнями, статуэтки богов и амулеты, шёлковые подушки и охотничьи трофеи в виде шкуры леопарда и ожерелья из зубов индийского крокодила. На стенах висели гобелены, портреты родственников и оружие. Особенно Присту нравилось коллекционировать холодное оружие: фехтовальные рапиры, сабли, шпаги, кинжалы, даги с гардами в виде чаш или дужек.

Рене поднялась на второй этаж и заглянула в кабинет хозяина квартиры. Эта комната больше напоминала библиотеку. Шкафы от пола до потолка были заполнены книгами, в основном справочниками, энциклопедиями, трудами по криминалистике, анатомическими атласами, географическими картами и полицейскими журналами, а также книгами о ядах, огнестрельном оружии и о восточных единоборствах. В углу стоял глобус, рядом с ним кальян. У окна, занавешенного длинными бархатными портьерами, Прист расположил картотеку с печатной машинкой. На рабочем столе Рене нашла фотографический снимок его покойной жены.

– Её звали Андре.

Мисс Кастл с испугу чуть не выронила из рук рамку для фотографий, которая наверняка бы разбилась при падении.

В дверях за ней наблюдал дворецкий:

– Я не хотел вас напугать. Приношу вам свои глубочайшие извинения.

– Ох, это вы меня простите! – Рене поставила снимок на место – Мне не стоило бродить по дому без разрешения. Мне просто было интересно.

– Понимаю – улыбнулся Уилфред – Здесь много всего занимательного.

– Это конечно не моё дело, но вы не скажите, кто эта леди? Кристофер сказал, что живёт один, но всё же он носит обручальное кольцо.

– Миссис Андре была его женой и любовью всей его жизни – ответил Уилфред с грустью в глазах – Её убили четыре года назад. И господин Прист на время уехал в Индию, возможно, чтобы заглушить душевную боль. Он очень страдал, и долгое время находился в поисках утешения. Путешествие не принесло желаемого облегчения и не избавило его от страданий по любимой женщине, но мистер Прист многому научился в странствиях, и полученные навыки и знания помогают ему теперь бороться с несправедливостью.

– И он добился хороших результатов. Преступный синдикат в ярости от его действий. Я читала о подвигах Кристофера в газетах – с восхищением говорила Рене – С его помощью тюрьмы приобрели новых клиентов, и пополнился список Ньюгейтского календаря.

Ньюгейт – одна из самых мрачных английских тюрем, где содержалось особенно много смертников. В дни публичных казней, у ворот тюрьмы продавали «Ньюгейтский календарь», иначе называвшийся «Список кровавых злодеев».

– Вы очень наблюдательны, – заметил Уилфред и в шутку добавил – Вы случайно не сыщик?

– Ну, что вы! В прошлом я была актрисой. Играла в театре, в некоторых спектаклях у меня была главная роль – с гордостью вспомнила девушка – Но театр закрыли, а всех его обитателей бросили на произвол судьбы. Я умерла бы с голоду, если бы не мадемуазель Вирджиния. Ей не хватало танцовщиц, и благородная дама предложила мне работу. Мне недавно предоставили возможность придумать свой сценический танец, и теперь мой собственный номер один из самых ярких в заведении Вирджинии.

– Надо же! – удивился дворецкий – Обязательно загляну посмотреть, когда будет свободное время. А как, вы сказали, называется этот театр?

– Это бордель мадемуазель Вирджинии – непринуждённо и без всякого стыда ответила Рене, выходя из кабинета Приста.

– Что ж, – Уилфреда несколько смутил ответ юной девушки и, собравшись с мыслями, он, без осуждения в голосе, сказал – Каждый в этом жестоком мире выживает, как может. Жизнь – череда выборов.

– Похоже, что моя жизнь – это выбор между двумя ошибочными ответами.

Повисло неловкое молчание.

Рене решила сменить тему:

– А где спит мистер Прист?

Дворецкий повёл её к соседней комнате:

– Прошу сюда. Это его спальня – он включил газовые рожки, и комнату заполнило мягким светом.

Комната была маленькой с одним окном, плотно задёрнутым тёмными шторами. Французского стиля двуспальная кровать была аккуратно заправлена и занята книгами о боевых искусствах и нумизматике. Рядом стоял манекен, прикрученный к полу и облачённый в помятые доспехи, для тренировки в фехтовальном мастерстве. Он преграждал дорогу к бельевому шкафу. На полу лежал затоптанный до проплешин коврик.

– Порой мне кажется, что хозяин вообще не спит – признался Уилфред – Я занимаю комнату прямо под его спальной и каждую ночь, мне приходиться слушать этот жуткий звон фехтовальной рапиры, топот и скрип половиц. Иногда он разговаривает сам с собой, бредит или читает мантры. Бывало, что мистер Прист не приходил на ночь домой. Не жалея своего здоровья и потраченных сил, он погружает всего себя в дело, отдаётся ему полностью, не задумываясь. Знаете? Как будто ему нечего терять. Он проникает в преступный мир, облачаясь в маску подобных тем, кого Прист поклялся преследовать. Рынки, пабы, опиумные клубы, вокзалы – он посещает их каждую ночь, пропитываясь духом преступника, для лёгкого перевоплощения, вхождения в роль. Вам должно быть это знакомо. Вы же актриса, мисс Кастл.

Рене была согласна со стариком дворецким. Ей было интересно послушать его мнение.

– Вы голодны? – спросил Уилфред – Не желаете ли оценить мои кулинарные способности?

– С удовольствием!

Глава 5. На приём.

Она разрывает меня на куски. Сегодня всё намного хуже. Я кричу во всё горло, но это не спасает от страданий. Как же жжёт! Чёрт! Меня трясёт от боли. Терпеть невозможно. Я сейчас сдохну!

– Альберт! Альберт! Помоги!

Молчание. Чёрт – солнце ещё высоко. Он, наверное, ещё прячется в подвале.

– Альберт, помоги мне! Где ты? Я подыхаю!

В этом мире нет ничего вечного. Каждый достигнет собственного финала. Смерть неизбежна, она коснётся каждого.

– Нет! Нет! – Джон срывает голос – Я вечен. Я порождение боли. Я есть боль!

Боль трансформируется в опыт, который поможет выжить в следующий раз. Чем больше боли, тем больше опыта, тем больше жизни. Я испытываю её так долго, что хватит на целую жизнь.

– Я возрожусь снова! Я восстану и поделюсь своей болью с людьми. Они испытают её. Я обещаю… – хрип во мраке.

***

Дворецкий снял колпак с блюда, выпустив на волю сладостный аромат печёных яблок, которые окружали жареные куриные ножки с хрустящей золотистой корочкой, политые кисло-сладким соусом, приправленные восточными пряностями и украшенные зеленью. Уилфред открыл бутылку красного вина, дал напитку подышать и наполнил бокал гостьи.

– Что вы ещё можете рассказать о Кристофере? – решила поддержать разговор Рене, уже начавшая есть.

Уилфред пожал плечами:

– Мистер Прист очень загадочная личность. Знаете, человек с характером редко обладает милым характером. Свои мысли он держит в тайне и редко просит у меня совета. О себе он рассказывает мало. Правда, была одна история, которой мистер Прист с радостью со мной поделился за игрой в шахматы.

– Расскажите – попросила гостья.

– В детстве отец взял его на охоту. Мальчик зашёл глубоко в лес, заблудился и набрёл на логово кабана. Свирепый зверь погнался за ним, его острые клыки целились ему в спину, в красных свинячьих глазках горел огонь. Кристофер уронил ружьё, расцарапал лицо и руки о колючие ветки, он бежал со всех ног, погружаясь глубоко в дремучие дебри. А вепрь, почуяв свежую кровь, решил, во что бы то ни стало разодрать мальчишку на куски. Маленького Кристофера подстегнул небывалый страх, и он быстро взобрался на дерево, но опасность не миновала. Он звал на помощь и поднимался всё выше. Кабан в это время в ярости бесновался внизу, он рыл землю своими огромными клыками и бился своей массивной головой о ствол трухлявого дерева, превращая его в щепки. Дерево тряслось под мощными ударами зверя, качалось из стороны в сторону, грозя переломиться и упасть на землю. Мальчик схватился за тонкую ветку, и она не выдержала его веса. Кристофер полетел вниз, с хрустом обламывая ветви, хватаясь за кору, и раздирая ладони в кровь о колючий ствол. Он упал на корявые корни, торчавшие из земли, и сломал себе ногу. Уже прощался с жизнью, когда увидел, как зверь несётся прямо на него, и тут услышал выстрел. Кабан проехал своей клыкастой мордой по земле и остановился в нескольких дюймах от напуганного парня. Стрелял отец Приста, который, наконец, нашёл сына. С тех пор мистер Прист боится высоты – Уилфред сделал паузу и добавил – И диких кабанов, конечно же! Ему пришлось нелегко, когда он расследовал дело в Париже, так как там ему необходимо было подняться на Эйфелеву башню, чтобы собрать улики. Он справился со своей фобией.

Рене внимательно слушала дворецкого, который складывал рассказ так, словно он сам присутствовал в тех местах, при тех событиях.

– Когда ему было пятнадцать, отец бросил их семью по непонятным причинам. Ещё через год пришло известие от анонимного автора о том, что отец мёртв. Спустя пять лет скончалась и его мать.

Уилфред подлил девушке вина и продолжил:

– Мистер Прист замечает то, что не видят другие. Его внимание к мелким деталям и наблюдательность заслуживают похвалы. Он обладает уникальным складом ума, поистине феноменальным! – восхищался своим хозяином Уилфред – Но в то же время этот человек просто невыносим.

– Раньше ты не жаловался – Прист вошёл в гостиную бесшумно – И в чём же мои недостатки, Уилфред?

– Это что? Фальшивая борода? – дворецкий проигнорировал его вопрос.

Прист был одет в грязную поношенную одежду, лицо его было испачкано золой, и он напоминал нищего.

– Вас не узнать, Кристофер, – засмеялась Рене – Что вам удалось выяснить?

– После еды вам, Рене, придётся переодеться. У вас такой же размер как у моей жены, мэм, так что мы подберём вам наряд – Прист отлепил искусственную бороду и пошёл умываться и приводить себя в порядок.

Из ванной комнаты, под звук льющейся воды он продолжал разговаривать:

– Стэнфорд будет праздновать своё пятидесятилетие. На приём прибудет много гостей. Без приглашения не попасть туда, и нам придётся освоить навыки лазания, – переодевшийся Прист присоединился к их пиршеству, вооружившись вилкой и ножом.

Рене немного удивилась новостям, но она была готова ко всему, лишь бы её жизни не грозила опасность.

Прист выпил вина, наколол на вилку кусочек курицы, обмакнул его в соусе и положил его на язык. Мясо просто таяло во рту, а приправы и умопомрачительный запах пробуждали зверский аппетит. Тщательно прожевав кусочек сладостного мяса, он с наслаждением проглотил его.

– Или я так голоден, или ты превосходный повар, Уилфред! – признался Кристофер, уминая курицу за обе щёки.

– Думаю, и то и другое, сэр, – не скромничал дворецкий, загордившийся своими рецептами, – Голод – лучшая приправа к пище. А что скажете вы, мисс Кастл?

Рене воспользовалась салфеткой и расхвалила блюдо старого Уилфреда:

– Мясо и, правда, восхитительно! Давно я так не питалась.

Дворецкий подлил ей вина, удовлетворённый похвалой.

– Благодарю! – она пригубила ещё этого славного напитка, который начинал кружить ей голову.

– Не налегай на выпивку – посоветовал ей Прист, доедая свою порцию, – Нам ещё предстоит одно важное дело. И у нас ровно час до него.

Часы пробили шесть. Близился вечер, который обещал быть долгим.

Кристофер проводил свою гостью в спальню, освободил проход к бельевому шкафу от тренировочного манекена, открыл скрипучие дверки гардероба, полного нарядов его покойной жены, и предоставил Рене выбор.

– А ваша жена не будет против? – мисс Кастл знала о кончине Андре, но хотела услышать об этом от Приста и выяснить подробности её смерти.

Прист остановился в дверях и, с мрачным видом и неохотой говорить о гибели жены, ответил:

– Нет. Она будет не против. Выберете вечернее платье. Справа вы найдёте шкатулку с драгоценностями, парфюм и коробки со шляпками, можете взять, что подойдёт. Буду ждать тебя внизу.

Ему, как показалось Рене, было не по себе в присутствии вещей жены. Снова ощутив её запах, почувствовав знакомые прикосновения, он вновь вспомнил о потере любимого человека, друга, который следовал бы за ним хоть на край света.

Шкаф давно не открывался. Такой вывод Рене сделала, когда обнаружила слой пыли на шкатулке с украшениями. Похоже, что Прист пытался забыть о ней, стереть из памяти, запечатав вещи жены на замок и закрыв к ним доступ с помощью тренажёра для фехтования. А обстоятельства, которые вынудили его открыть шкаф супруги, потревожили его душевную, до сих пор незажившую рану.

Среди разнообразных подвесок, заколок и серьг Рене нашла старые открытки и записки, исписанные любовными стихами, автором которых был сам Прист. После прочтения нескольких посланий, девушка приступила к выбору подходящего платья. На глаза наворачивались слёзы, что делало выбор сложным занятием.

В одной из маленьких шкатулок девушка обнаружила одинокую серьгу. Синий, полупрозрачный камушек обрамлял тонкий золотой ободок. Вторую серьгу Рене разыскать не удалось.

Хозяин квартиры в это время облачался во фрак для подобных приёмов и морально подготавливал себя к надвигающейся краже. Ему нужно было стать преступником во имя благого дела, уже в который раз. Иначе появится очередная жертва.

***

Когда Нортон писал в телеграмме заказчику, что достал приглашение на бал профессора Стэнфорда, он имел в виду подходящую стрелковую позицию. Эдвард Нортон был наёмником, профессиональным убийцей. На его счету скопилось много загубленных жизней, хорошо продуманных и выполненных операций, и подстав. Но сегодня он должен был выполнить особый заказ.

Настоящее имя Нортона никто из преступного мира не знал. Кто он такой, и кем был раньше, его биография, личная жизнь – оставались под завесой тайны. Единственное, что о нём хорошо было известно это то, что он никогда не промахивался. И судя по его строгой выправке, манере говорить и шрамам на лице, можно было бы предположить, что он бывший военный.

Нортон, одетый как джентльмен высокого достатка, с чёрным саквояжем в руках, покуривая пеньковую трубку, прошёл мимо невысокой ограды, окружавшей владения Уэста Стэнфорда, к которым уже подтягивались кареты с гостями. Он внимательно изучил окна особняка: открытые нараспашку, закрытые ставнями, освещённые изнутри и погружённые в темноту. Проследил за нарядными гостями, предоставлявшими свои приглашения стражникам, облачённым в праздничные маски, суматошными слугами, которые заносили в дом ящики с шампанским и закусками, расставляли стулья и готовили фейерверк. Он проводил разведку и искал пути к отступлению, продумывал каждый свой шаг, ведь от этого зависел финал покушения и его безупречная карьера.

Нортон перешёл через оживлённую улицу и завернул к дому, где он снял с утра дешёвую комнату. Жить он в ней не собирался, просто из окна этой квартиры был отличный обзор.

В комнате царило безмолвие и мрак, лишь светились угольки в трубке, которую курил Нортон, и блестели его глаза. Он сел на скрипнувшую софу и поставил перед собой поклажу. Щёлкнули замочки, и наёмник вытащил из утробы саквояжа несколько металлических предметов. Из двух трубок он скрутил дуло, к нему прикрутил оптический прицел, затем несколько минут провозился с основной частью винтовки, пока не щелкнули крепежи и пружинки. Все детали он собрал воедино, последним штрихом служил приклад и самодельный глушитель, и теперь в руках его покоилось смертельное оружие. Дуло украшала позолоченная змея, извивавшаяся вокруг трубки. Его талисман. Стрелок открыл затвор, вложил внутрь патрон и защёлкнул его. Оно было готово забрать чужую жизнь.

Нортон нежно, будто младенца, положил винтовку на софу, а сам пошёл готовить место для выстрела. Он поднял раму на полфута, и в комнату повеяло прохладным вечерним ветерком, пододвинул к окну кресло для удобного расположения винтовки и затаился, как паук, в ожидании жертвы. Из внутреннего кармана пиджака Эдвард вынул складную подзорную трубку и прильнул к окуляру. Он выглядел совершенно спокойным, дыхание его было ровным, серый сосредоточенный взгляд был устремлён в сторону особняка именинника. Испещрённое морщинами, обветренное и загорелое лицо Нортона было украшено двумя шрамами, которые тянулись по левой щеке и заканчивались над верхней губой.

Он глубоко затягивался и выпускал лиловые облачка дыма. Взмывая вверх, они разбивались о потолок и заполняли маленькую комнату мягкой, удушливо сизой пеленой. Однажды он уже бросал курить, и это были худшие девять часов его жизни.

Эдвард думал о награде за эту операцию, размышлял о том, куда он потратит кровавые деньги. На прошлой неделе, прогуливаясь по «чёрному» рынку, его внимание привлекла старая шпага, раритет. Эфес и гарда клинка были усыпаны драгоценными камнями, которые сверкали и переливались разными цветами, когда их поверхности касались солнечные лучи. И Нортон твёрдо решил приобрести шпагу.

***

Уилфред поправил хозяину галстук-бабочку и помог ему с запонками. Прист принял вид настоящего джентльмена: аккуратная причёска, мужественное, гладковыбритое лицо с голубыми глазами, вечерний, чёрный костюм, подчёркивающий его прямую, гордую осанку, начищенные до блеска ботинки. Не хватало лишь одной детали – верной спутницы.

Прист терпеливо ожидал её, стоя в эркере и наблюдая за проезжающими омнибусами и фаэтонами, слушая стук колёс кэбов и ржание лошадей. Окно чуть дребезжало от ветра.

По тротуару взад-вперёд расхаживал мальчик, размахивая листовками с изображениями жонглёров, карликов, пуделей, пожирателей огня и силачей.

– В Лондон приехал цирк! Цирк! Всего двадцать представлений! – кричал он – Вы увидите много интересного! Экзотические животные, бородатая женщина, сиамские близнецы и многое другое! Цирк! Девочка-волк, повелитель пламени, гадалка!

Детектив закрыл на время глаза, погрузившись в воспоминания, а когда обернулся, увидел, спускавшуюся с лестницы, Рене, одетую в нежно розовое платье. Её тонкую, белокожую шею украшали рубины, которые сверкали будто изнутри. Девушка неспеша спустилась в гостиную, посмотрела на себя в зеркало и подмигнула Присту, потерявшему дар речи.

– Кристофер, – обратилась она к сыщику, сделав книксен в его сторону, – Я готова.

– Вы великолепны! – отметил Уилфред – Не правда ли, мистер Прист?

Тот лишь кивнул головой, поборов свои эмоции, которые мешали ему думать и нарушали ход логических мыслей.

– Идёмте, Рене, – сухо сказал он, захватив свою трость, – Нам пора.

Девушку его реакция несколько обидела. Она ожидала более тёплого обращения, каких-нибудь комплементов и соблюдения несложных правил этикета. В этом платье она была похожа на Андре, от неё пахло французскими духами, которыми пользовалась покойная хозяйка, а рубины сверкали так, как в тот день, когда Прист подарил их жене.

Сев в кэб, они начали волноваться и думать о предстоящих трудностях. Кристоферу воровать было не в первой, но в этот раз у него не было обдуманного плана, проработанной системы. Его ждала самая настоящая импровизация, всё придётся делать на ходу, и делать хорошо, так как промашка будет стоить человеческой жизни. Чтобы отвлечься от дурных мыслей, он решил исправить свою ошибку и поговорить с юной сестрой по несчастью:

– Вам очень идёт это платье, Рене.

Девушка смущённо улыбнулась и поблагодарила своего компаньона.

– Вы не думали вернуться к актёрской профессии? – неожиданно спросил он – Ведь у вас привлекательная внешность, красивый голос и явный талант к этому ремеслу.

– Откуда ты узнал, что я была актрисой? – удивилась Рене – Я же не рассказывала о себе почти ничего!

– Видите ли, – начал он – Это всё моя профессия. Я не работаю только тогда, когда сплю.

– Уилфред, сказал, что ты вообще не спишь! И всё же, как ты узнал?

– Я понял это по вашей жестикуляции, мимике лица, манере говорить, – перечислял Прист с серьёзным видом – По вашей причёске, макияжу, поведению за столом, по вашей походке, состоянию вашей одежды и ещё нескольким признакам. Пустяк!

Рене была поражена, её глаза блестели как у ребёнка, получившего новую игрушку. Она захлопала в ладоши и с восторгом посмотрела на сыщика.

– Удивительно! – сказала она – Разве такое возможно?

– А почему бы и нет? – усмехнулся Прист и через минуту, громко смеясь, добавил – А если честно, Уилфред мне рассказал о вашей недавней беседе.

– Ах, ты! – воскликнула Рене, широкая улыбка озаряла её лицо, – Ты обманщик! Лжец! И как я могла купиться на эти бредни?

– Женщины замечают всё, кроме очевидных вещей. Это факт! А мои методы вовсе не бредни – перебил её он, подняв палец в знак своей правоты – Я действительно могу рассказать о человеке, не зная о его личности, по его жестикуляции и мимике, а также загару, волосам, ногтям, мозолям на его ладонях и прочим мелочам, которым в полиции не придают никакого значения.

– Научишь меня? – с надеждой в глазах спросила Рене – Когда закончим с этим делом?

– С удовольствием! В древности люди учились для того, чтобы совершенствовать себя. Ныне учатся для того, чтобы удивить других – улыбнулся Прист – И всё-таки ты не ответила на мой вопрос? Почему ты снова не хочешь стать актрисой?

– Я очень хочу вернуться к актёрскому мастерству. Даже записывалась на прослушивание, несколько раз выступала в мелких бесплатных представлениях. Но лондонским театрам хватает актёров. Меня не взяли ни в один спектакль, – в её голосе Кристофер услышал печальные нотки – Я не теряю надежды. И не собираюсь до конца жизни работать в борделе. Я мечтаю о семье, о детях и собственном доме, и надеюсь, что у меня получиться осуществить свои мечты. Правда, порой мне кажется, что я иду к своей цели слишком медленно.

– Это неважно, что медленно ты идешь… главное – не останавливайся.

Присту нравилась её уверенность и упорство, он не сомневался, что Рене станет счастливой матерью и верной женой.

– Среди бижутерии вашей супруги я нашла серьгу без пары. Это синий сапфир, обрамлённый золотом.

По глазам Приста Рене поняла, что он догадался, о какой вещице идёт речь.

– Я хотела…

– Я подарил ей эти серьги в наше первое Рождество, – Прист говорил, глядя куда-то сквозь собеседницу, – Как-то так получилось, хм, одна серёжка упала. Она сломалась, ударившись о пол. И Андре, она решила, что это плохой знак. Глупо конечно и наивно, но так она видела мир. Она видела знаки, следовала за ними и верила в судьбу. Разбитое украшение повергло её в смятение. Она мучилась, искала свои ошибки, пыталась распознать среди знаков ответ. Нет, она не была одержима, просто Андре… В общем, я сделал из сломанной серьги кулон, исправив плохой знак. Андре была счастлива.

Рене смотрела на детектива с сожалением. Прист тосковал, и было видно, что он нуждается в поддержке.

Темнело. Солнце быстро погружалось в пучину облаков, окрашивая небосвод вечерними красками. Звёзды потихоньку начали занимать свои места, а серебряный диск луны смутно проявлялся сквозь громадную тучу, нависшую над городом. Зажглись уличные фонари, в домах загорелся свет, из труб повалили столбы чёрного дыма. Этот район был оживлённым и шумным, лондонцы и не готовились ко сну. Торговцы всё ещё демонстрировали свои товары, газетчики выкрикивали сенсации и цитировали отрывки из статей, которые должны были заинтересовать горожан, таверны и пабы пополнялись бочками с пивом и вином, проститутки подыскивали клиентов с толстыми кошельками, а молодые парочки прогуливались, наслаждаясь прохладным прозрачным воздухом. Самым ярким и примечательным домом на этой улице был особняк Уэста Стэнфорда, который уже вовсю принимал гостей.

– Остановите, пожалуйста, здесь – попросил кэбмена Прист.

Они не стали подъезжать прямо к воротам, ведущим на территорию дома профессора, а высадились на углу.

– Как мы попадём внутрь? – спросила Рене, следуя за детективом, который направился к задней части дома. Там ограда была скрыта от посторонних пышными кустарниками и яблонями.

– Помните, я уходил в разведку? Я обошёл территорию со всех сторон в поисках дыры в заборе или какой-нибудь калитки, но так ничего и не нашёл. Зато в той стороне – он указал на ветви, перегнувшиеся через ограду, – Можно будет перелезть в сад Стэнфорда. Там забор не такой высокий, и место безлюдное.

После дождя земля превратилась в сплошную грязевую кашу, и пришлось замарать обувь, пробираясь сквозь заросли.

– Завёл нас в какую-то трясину – ворчала Рене, её туфли утопали в чавкающей, желеобразной массе.

– Другого пути нет, – оправдывался Кристофер, увязая в грязи, – Ты уж прости.

Их обувь потеряла былой блеск и пристойный вид, и без того унылое настроение испортилось ещё больше. Рене подняла подол платья, чтобы не испачкать его, и пыталась ступать по следам Приста, который широкими шагами прокладывал путь через кусты. Отсутствие какого-либо источника света усложняло их задачу, они то и дело наступали в какую-нибудь лужу или спотыкались о корни.

– Проклятье! – не выдержав, выругалась девушка, когда её туфля осталась зажёванная сырой почвой.

– Поторопитесь, – шёпотом подгонял её сыщик – Осталось немного.

Наконец, они добрались до намеченного Пристом места. Это была небольшая площадка между двумя согнутыми яблонями, заваленная гнилыми плодами.

– Я подсажу вас, а вы хватайтесь вон за ту ветку. Она крепкая, я проверял.

Рене так и сделала. Несмотря на платье и туфли, она неплохо карабкалась. Взобравшись на кирпичную ограду с помощью Приста, мисс Кастл осмотрелась в поисках места, где она могла бы мягко приземлиться. Прямо под ней образовалась привлекательная кучка гнилой листвы и нескошенной травы, куда девушка и спрыгнула.

– Теперь ваша очередь, Крис, – проворчала Рене, отряхивая платье от прилипших листиков и паутины.

В ответ она услышала, как хрустнула та крепкая ветка, которую Прист накануне проверял на прочность. Затем напряжённое кряхтение, звуки карабканья по стене, натужное сопение и слова проклятий, посылаемых в адрес дерева и скользкой поверхности забора. Вскоре Рене увидела, как Кристофер вынырнул из-за стены, перевалился на другую сторону и благополучно спустился вниз.

Их проникновение не осталось незамеченным – один из прислуг Стэнфорда готовился на заднем дворе к запуску фейерверков. Он услышал голоса чужаков и побежал в их сторону, вооружённый фонарём.

– Эй! – окликнул он посторонних – Вам сюда нельзя! Я сейчас собаку спущу.

Кристофер, улыбаясь, с поднятыми руками вышел из зарослей, маскировавших садовую ограду, и уверенным, быстрым шагом направился к прислуге.

– Мы просто заблудились, – заговорил Прист, приближаясь к нему всё быстрее, – Вы не могли бы нам помочь, милейший?

Тот в растерянности стоял на месте, освещая незнакомца тусклым, мерцающим светом фонаря, готовый посторониться от стремительно надвигавшегося человека с тростью и безумием, застывшем на лице.

– Стоять! – дрожащим голосом приказал слуга, когда Прист подошёл на расстояние вытянутой руки.

Он не успел сообразить и испугаться, когда незнакомец свалил его с ног и отключил его сознания глухим ударом трости в голову. Фонарь упал на землю и затух, погрузив их в полную темноту.

– Безлюдно, говоришь? – усмехнулась Рене, помогая детективу оттащить тело прислуги в застеклённую беседку.

– У нас мало времени. Скоро он придёт в себя – сказал Кристофер, связывая руки уснувшего бедолаги галстуком, снятым с его же шеи, – А вы поищите в его карманах платок. Нужно привести обувь в порядок, иначе нас могут заподозрить в неладном или в нашей неряшливости.

После того, как они почистили свои туфли, воспользовавшись одеждой несчастного пиротехника, Прист и мисс Кастл пересекли, хорошо ухоженный, сад, наполненный ароматами яблонь, вишен и груш, и зашагали к заднему фасаду здания.

– Третье окно слева – это кабинет Стэнфорда – указал Прист на распахнутые ставни второго этажа – Туда-то нам и надо попасть.

– Как мы это сделаем? – Рене взяла Кристофера под руку и почувствовала тепло его тела.

– Пока не знаю. Лучше верить, чем не верить, потому что с верой всё становится возможным, да? Будем ждать подходящего момента. Постарайся ни с кем не разговаривать, если спросят, представься другим именем. Поймают, отрицай всё. Говори, что попала на приём случайно. Приглашение получила по почте, и не смогла не воспользоваться случаем повеселиться даром.

Как ни в чём не бывало, они поднялись по ступенькам на веранду, где были установлены столики, за которыми сидели любители игристого шампанского и ценители классической музыки. Для музыкантов на веранде было отведено специальное место, они исполняли любимые композиции виновника торжества.

На неприглашённую парочку никто не обращал внимания. Гости беседовали между собой, пили и танцевали, ожидая главные события этого вечера – официальное начало бала, речь именинника, поздравления и вручение подарков, торжественное появление торта, танцы и оглушительный фейерверк.

Глава 6. Кража.

Круглый, освещённый множеством светильников и люстр, зал вмещал в себя около ста человек. Играла музыка, официанты разносили закуски и выпивку. Наряженные в вечерние костюмы и платья, гости обсуждали между собой разные темы, начиная с политики и доходов, и заканчивая сплетнями и разговорами о супружеских изменах. Многие говорили о том, как Уэст Стэнфорд преуспел в своём деле, о его революционном открытии, которое станет важным звеном в истории медицины, химии и биологии. Он достиг таких результатов, о которых другие учёные могли бы только мечтать. Долгие часы в лабораториях, бессонные ночи и потраченные нервы, десятки проваленных тестов и сгубленных препаратов, цена которым сотни фунтов, опыты и эксперименты, наконец, принесли долгожданные плоды. Профессор Стэнфорд добился положительных результатов и теперь всей душой гордился своим открытием, он вывел новую химическую формулу, хорошо проявившую себя на практике. Уэст изобрёл бальзамирующее средство, способное поддерживать мёртвые ткани в первоначальном состоянии на длительный срок, оно сохраняет структуру неизменной и не даёт развиться процессу разложения. Стэнфорду сейчас позавидовали бы древние египтяне – знатоки мумификации.

Послушав разговоры коллег именинника, Прист начал раздумывать об авторе писем с угрозами. Кто он? Один из соперников Стэнфорда? Учёный, который хочет присвоить славу профессора себе? Или сторонник регресса? Да, он обладает знаниями в области медицины, но ему нужен раствор Стэнфорда для личного применения, не для славы. У Многоликого быстро портятся маски!

Когда дом наполнился желанными гостями, Уэст Стэнфорд под торжественный марш и аплодисменты друзей вышел на балкон, от которого в зал с двух сторон опускались мраморные лестницы с резными перилами из красного дерева. Хозяин шикарного особняка, одетый во фрак, с бокалом пузыристого шампанского поприветствовал гостей, облокотившись о перила.

– Я безумно рад, что вы пришли, дорогие друзья! Этот вечер особенный для меня. Вот уже в пятидесятый раз я делаю виток вокруг солнца! – гости засмеялись, все они смотрели на него снизу вверх, готовые поднять бокалы, – Я собрал самых дорогих мне людей, чтобы поделиться с вами своей радостью и счастьем, подарить вам кусочек моей мечты, чтобы она обрела бессмертие. Ничего этого не было бы, если бы меня не поддерживала и не помогала мне всю жизнь моя красавица-жена Элизабет. Элизабет, прошу, поднимайся ко мне. Вот она, моя муза, мой ангел!

На площадку к профессору поднялась его супруга, одетая в белое сверкающее платье. Они поцеловались, и Уэст продолжил свою речь:

– Без вашей помощи, дорогие мои, у меня бы ничего не вышло! Я бесконечно благодарен вам, за то, что вы никогда во мне не сомневались, всегда давали дельные советы, вдохновляли меня, не оставляли в трудную минуту и оставались верными друзьями! Пью за ваше здоровье!

Под оглушающее рукоплескание он осушил бокал шампанского и потребовал музыки.

– А сейчас, с вашего позволения, я хочу официально начать этот бал. Без песен и вина жизнь даром пропадает! Так давайте веселиться! – Стэнфорд спустился с женой в зал, вышел в самый центр, под нависшую над их головами огромную хрустальную люстру, и закружился с Элизабет в танце.

Прист и Рене находились в гуще приглашённых, которые постепенно начали увлекаться игривыми мотивами музыки и пускаться в пляс, и им тоже пришлось не отставать, чтобы не привлекать к себе внимания.

– Четыре года не танцевал – признался Прист, вспоминая движения и пытаясь не отдавить ноги своей партнёрше.

– Кристофер, у вас неплохо получается – успокоила сыщика Рене, объятая его крепкими и одновременно нежными руками.

На мгновение Прист даже забыл о цели их визита к незнакомому профессору химии. Он увлёкся танцем и красотой очаровательной спутницы. Его разум закрутился в круговороте воспоминаний, приятных, давно забытых, ощущений, и почувствовал себя тем человеком, который давно погиб вместе со своей женой, от него осталось лишь тело.

– Нельзя упускать Стэнфорда из виду – Кристофер вернулся в суровую реальность, его глаза потеряли тот детский, мгновенный блеск, и стали выискивать именинника среди весёлых гостей.

После нескольких, сменивших друг друга музыкальных композиций, танцоры устали и решили возобновить силы, когда их обоняние привлекли запахи вкусных закусок. Столы ломились от еды. Люди рассредоточились по небольшим компаниям для бесед и для того, чтобы промочить горло.

Стэнфорд и его супруга оживлённо общались с группой джентльменов у лестницы, они о чём-то спорили, громко смеялись и пили за успех виновника торжества.

– Когда мы начнём действовать? – с нетерпением спросила Рене у Приста, который пристально следил за объектом.

– Когда подвернётся удобный случай. Выпьешь шампанского?

– Не откажусь. У меня от волнения в горле пересохло.

Они перестали танцевать, и Кристофер пошёл за выпивкой к столам с блюдами. Официант наполнил его бокалы, детектив уже собирался уходить, как тут его остановил пожилой джентльмен с седой аккуратной бородой и закрученными усиками. Судя по кусочкам пластыря на его пальцах и опалённым бровям, а также запаху химикалий и пятнам мела на рукавах, Прист решил, что этот человек химик. Хотя не трудно было догадаться, так как на приём были приглашены в основном люди из научных кругов.

– Как вам изобретение Стэнфорда? Поражает, не правда ли?

– Да. Он произведёт фурор в мире науки – ответил Прист.

– Меня зовут Мэйсон Фриман. Я в прошлом работал с Уэстом, многому научился у него. А вы? – он напряг своё близорукое зрение, чтобы получше разглядеть молодого человека.

Не задавай вопросов – не услышишь лжи.

– Я Арнольд Гилл – быстро сказал сыщик, желающий поскорее избавиться от собеседника.

– Что-то я не припомню вашего имени, – задумался Мэйсон – Вы работаете вместе с Уэстом, мистер Гилл?

– Нет. Я друг семьи. Простите меня, я должен оставить вас. Моя жена сейчас умрёт от жажды – Прист поспешил к Рене, вокруг которой уже начали скапливаться одинокие холостяки, – Вот милая! Твоё шампанское.

– Благодарю, дорогой, – она приняла у Кристофера бокал и неожиданно, очень нежно поцеловала его в губы.

– Какой стыд. Кто они? Впервые вижу – зашептались гости, стоявшие в этот момент поблизости.

Но молодой парочке было глубоко наплевать, что о них думают. Сейчас они были единым целым, в поцелуе слились не только их тела, но и души. И они не хотели расставаться.

– Я так и не отблагодарила тебя за помощь, Кристофер, – прошептала Рене, опьянённая поцелуем, – Это моя плата тебе.

– Я всегда к вашим услугам, мисс Кастл, – Прист продолжал бороться с эмоциями и клокочущими чувствами – Мы привлекли к себе слишком много внимания. Идёмте на веранду.

Удобный случай откладывался. Стэнфорд всё ещё был увлечён беседой с коллегами. Поэтому Прист решил немного освежиться.

Губы его ощущали сладостный вкус после поцелуя, в голове крутились вопросы, а разум отказывался подчиняться. Рене мешала детективу, но он не хотел в это верить, не желал от неё отказываться и попросту не мог, в таком случае ей будет угрожать опасность.

– Что-то не так? – взволнованно спросила Рене, заметив, как изменилось лицо её напарника, – Если это из-за поцелуя, прости. Я не хотела причинять тебе неудобства.

– Нет. Рене, ты здесь не причём? – опершись о перила веранды, Прист взглянул в сторону, где лежал без сознания прислуга. Там было всё спокойно.

Из дома доносилась мягкая музыка, звон бокалов и монотонное жужжание танцующих гостей.

– Это из-за твоей жены? Расскажи мне, что с ней случилось? – этот вопрос Рене хотела задать уже давно, но не было подходящего момента.

Кристофер протёр пальцами обручальное кольцо и посмотрел на чистое звёздное небо. У него не было желания снова переживать те горестные моменты, но девушка настаивала.

– Четыре года назад Андре заболела. Врач, приходивший её осматривать, порекомендовал лечь ей в больницу, где за ней вёлся бы постоянный контроль. Мы так и сделали. Её положили в самую лучшую палату, без соседей по койке, и за её здоровьем следили лучшие врачи Лондона. Она шла на поправку, лекарства помогали Андре и избавляли её от боли. Я всё время проводил возле её постели, боясь потерять. Но случилось так, что мне пришлось покинуть палату. Кто знал, что произойдёт за время моего недолгого отсутствия.

В этой больнице работал санитар с сомнительным прошлым. Говорили, что он бывший врач, лишённый лицензии из-за незаконных опытов над людьми, которые заканчивались смертельным исходом, что его ждала смирительная рубашка в лечебнице для душевнобольных. Но связи, которыми он обладал, и высокий статус его загадочных предков, чьи имена не известны и по сей день, не позволили ему стать заключённым. После того, как разбирательства на счёт него утихли, он устроился в больницу санитаром под чужим именем. Вёл тихую, непримечательную жизнь, работал, не привлекая к себе внимания. Но от власти быть Богом не откажешься, и зверь, затаившийся во тьме, пробудился. Его привлекла моя жена. Вид больной, беспомощной женщины радовал его глаз, её стоны ласкали его слух. Он хотел попробовать её на вкус. И в этот раз он сорвался.

Когда я вернулся в палату, перед моими глазами предстал ужас, ночной кошмар, от которого я не могу избавиться до сих пор. Андре лежала на больничной койке, лицо её было повёрнуто в мою сторону, глаза открыты, но безжизненны. Верхом на моей жене восседал разбуженный зверь, он ногтями изорвал её одежду, а потом вцепился в её грудь. Его челюсти сомкнулись на шее бедной Андре, он вырвал целый кусок кожи и начал наслаждаться её тёплой кровью, которая брызгала ему в лицо. Ногти его продолжали раздирать мёртвую плоть, оставляя за собой сплошное кровавое месиво, царапины и целые борозды. Палату заливало кровью – она лилась на пол, ею пропитался матрац и одеяла, стены и потолок были забрызганы багровыми пятнами и подтёками.

Убийца резко обернулся на меня, когда я распахнул дверь палаты. В его глазах горело безумство, демоническое лицо вымазано кровью, зубами он пережёвывал вырванный ломоть кожи, сущий Дьявол! Я повалил одержимого на пол прямо в кровавую лужу и начал в беспамятстве избивать его. Я слышал, как ломаются его зубы, как нос его хрустел под моими ударами, и ещё этот смех, жуткий смех, который преследует меня и сейчас.

Меня оттащили подальше от его тела, начали осматривать мои переломанные пальцы и обрабатывать содранные кулаки. Я не чувствовал боли и собственного тела, вокруг меня сгустились сумерки, тёмная, немая пустота, как будто я умер. Я чувствовал лишь неумолимую ярость и скорбь. Я потерял мою Андре.

Он замолчал. Его дыхание было глубоким и ровным. Кулаки сжаты.

– А что случилось с убийцей? – спросила Рене, заворожённая рассказом опечаленного Приста.

– Я отключился сразу после того, как меня отволокли от него. Ведь я был намерен убить ублюдка. Потом выяснилось, что при транспортировки в тюрьму, он убил одного из конвоиров и сбежал из-под стражи. Как ему это удалось, в полумёртвом состоянии, одному Господу известно. Изверг скрылся, и полиция была не в силах его найти. Поэтому к поиску преступника подключился я. Когда ничего нет, нечего и терять.

Квартира убийцы была под наблюдением полицейских, и он бы не сунулся туда. Так что мне удалось узнать о нём кое-что в больнице, коллеги беглого санитара сказали мне, что он любил посещать опиумный клуб мистера Стренджера. Там с помощью револьвера я выяснил у мистера Стренджера подробную информацию об этом посетителе. Мне в руки попал адрес другой съёмной квартиры, куда для ненормального доставляли наркотики. Он любил забываться в одиночестве.

Я без промедления прибыл на место. Он был там, лежал на полу среди зажжённых свечей и нюхал халат с запёкшейся кровью. Его рассудок был затуманен опием.

Мною управляла месть, желание покончить с извергом. Это был мой долг! И я с превеликим удовольствием совершил акт правосудия.

– Ты убил его?

– Да – сказал Прист – И теперь он горит в аду!

– Тогда ты решил стать детективом?

– Нет, до этого момента я работал частным детективом и раскрыл немало дел. Но в тот кошмарный день я превратился в машину. Механизм, считывающий след преступника, замечающий улики, и думающий как они. Я умер, Рене, и стал другим.

В его глазах стояли слёзы.

– Мне жаль твою жену.

Из дома донеслись звуки аплодисментов и хлопушек. Все, кто прохлаждался и курил на веранде, зашли внутрь.

– Наверное, внесли торт – предположила Рене – Нам стоит зайти.

В зале действительно шумели из-за торта. Он был многоярусным, с зажженными свечами и пышным, воздушным кремом, исполненном в виде садовых цветов. Именинник задувал свечи, ряд за рядом. И когда погасла последняя, гости захлопали в ладоши и начали поздравлять профессора, и преподносить ему подарки. У Приста появилась возможность поговорить с хозяином вечера, и он попросил Рене об одолжении:

– Мисс Кастл, прошу прощения за такую просьбу, но это нужно для дела. Пожалуйста, оголите плечи, чтобы внимание мужчин было прикреплено к вашей персоне, а внимание женщин к вниманию своих мужей.

– Хорошо. Я постараюсь – согласилась Рене, исполняя просьбу сыщика. Она спустила бретельки, обнажив плечи. Она была обворожительна.

– После того, как мы с профессором поднимемся в его кабинет, уходите через парадный вход. Встретимся на углу Терпоу стрит без десяти девять. И не опаздывайте. У вас есть оружие?

– Есть «дамский» однозарядный пистолет. Вирджиния снабдила ими всех девушек борделя.

– Замечательно! Будем надеяться, что вам не придётся им воспользоваться. Ну, я пошёл – Прист нежно поцеловал девушку в щёку и направился к Стэнфорду, который получал подарки от близких друзей.

Рене осталась одна среди танцующих пар. Она, словно огонёк, манящий к себе ночных бабочек, начала привлекать взгляды джентльменов, которые не осмеливались пригласить такую красивую леди на танец, ибо они не прилично смотрели бы на её голые плечи.

Прист дождался своей очереди для поздравления и, крепко пожав руку весёлому Стэнфорду, с фальшивой улыбкой заговорил:

– Профессор, от всей души поздравляю вас! Желаю вам всего самого наилучшего! Я ваш преданный поклонник и восхищён вашими работами.

– Ох! Спасибо, милейший! Я рад это слышать. Очень надеюсь, что это не последнее моё открытие – засмеялся Уэст – Но честно признаться, я не помню вашего имени.

– О! Меня зовут Арнольд Гилл. Я работаю на кафедре химии в Оксфордском университете. Видите ли, профессор Саммер, узнав о вашем так сказать творении, послал меня обсудить с вами контракт.

– Контракт? – не совсем понимал Стэнфорд и с подозрением взглянул на странного гостя – Разве профессор Саммер не умер год назад?

Прист продолжал невозмутимо лгать:

– У профессора Саммера был брат, который после его смерти и занял место на кафедре. Он-то и послал меня.

– Ясно, – закивал Стэнфорд, его сомнения рассеялись.

– Мы можем обсудить условия контракта в более тихой обстановке. Прощу простить меня, что отвлекаю вас от этого прекрасного праздника, но мне завтра уже нужно быть в университете. Если я опоздаю, мне урежут и так маленький заработок, а у меня, ведь трое детей. Это займёт немного времени, я вас уверяю.

– Ах, конечно! – профессор попросил свою супругу проследить за тем, чтобы у всех были полны бокалы, а сам повёл Кристофера на второй этаж – Идёмте в мой кабинет, мистер Гилл. Там мы сможем спокойно поговорить.

– Благодарю вас! – Прист последовал за ним.

***

Нортон снова держал в руках винтовку, собранную из нескольких деталей. Каждое его движение было плавным и продуманным. Стрелок двигался по комнате в кромешной тьме аккуратно, хорошо ориентируясь в пространстве, не задевая углов мебели, словно он всё прекрасно видел. Он водрузил дуло винтовки на спинку кресла для удобства, и прильнул немигающим глазом к окуляру оптического прицела. Всё было как на ладони: танцующие гости, официанты, снабжающие тех выпивкой, музыканты, прислуга, кромсающая торт, жена профессора, развлекающая его друзей забавными разговорами, Стэнфорд в компании Кристофера Приста, поднимающийся по лестнице на этаж выше.

Эдвард настроил резкость, покрутив щёлкающий барабан на прицеле. Теперь фигуры людей стали более чёткими. Рука Нортона скользнула к рифленой рукоятке, указательный палец ощутил твёрдую, гладкую поверхность спускового крючка. Оружие стало частью тела наёмника, оно подчинялось ему и не могло подвести.

Слух Нортона не отвлекали звуки, доносившиеся с оживлённой улицы, его зрение было полностью сосредоточено на цели, грудь вздымалась спокойно, без перебоев, дыхание было ровным и непрерывным. Он никуда не спешил, а просто занимался своей повседневной работой, зарабатывал на жизнь, отнимая её у недостойных.

Он оставил без внимания капельку пота, которая противно щекотала кожу, стекая по шее. Облизав обветренные, сухие губы, Нортон прижался к винтовке, как к родной. Приклад, не доставляя никакого дискомфорта, упирался в плечо, ствол глядел туда, куда смотрел хозяин, палец был готов спустить крючок.

Под наблюдением Эдварда было открытое окно на втором этаже, третье слева. Занавески покачивались от свежего ветерка, распахнутые деревянные ставни тихо постукивали о стену. По выступающему наружу каменному карнизу разгуливали голуби.

Кабинет пока пустовал, но был хорошо освещён. Нортон смог разглядеть обстановку комнаты: у окна стоял массивный дубовый стол, большие стулья, украшенные искусной резьбой, на стенах висели картины в широких позолоченных рамах, портрет королевы Виктории. С обеих сторон от двери установились книжные шкафы со стеклянными створками. Одну из стен украшали оленьи рога, добытые в охоте.

Наконец, дверь отварилась, и в кабинет вошли профессор Стэнфорд и мистер Прист. Мистер Уэст предложил своему гостю присесть, тот воспользовался любезностью профессора и сел за стол переговоров. Стэнфорд занял своё хозяйское место, открыл шкатулку с сигарами и вручил одну Присту. Они оба закурили и начали о чём-то мирно беседовать.

Прист был на мушке у Нортона. Он следил за его движениями, жестами, хитрым взглядом, губами. Его жизнь была в руках наёмного убийцы.

– Вот теперь я теплокровное – зло прошипела змея, целиком проглотив кролика. Нортон произнёс эту фразу, почти не шевеля губами.

Близился момент расплаты.

***

– Я всё-таки не совсем понимаю, – развёл руками Стэнфорд, наслаждаясь вкусом сигары, – О каком контракте может идти речь, если нужно провести дополнительные испытания, тесты, чтобы закрепить результаты. Саммер, по-моему, не осознаёт, что рискует своими сбережениями. Хотя я бы не отказался от такого спонсора. Предложение заманчивое.

– Ну, вот и славно! – обрадовался Кристофер – Мы находимся здесь, чтобы внести свой вклад в этот мир. А иначе, зачем мы здесь?

– Вы чертовски правы, мистер Гилл! Давайте ваши бумаги, – профессор уже приготовил перо.

– Конечно, – Прист вынул из кармана револьвер и наставил его на Стэнфорда, который от страха закашлялся, подавившись дымом, – Откройте, пожалуйста, сейф, мистер Стэнфорд.

Лицо старика Уэста стало бледным, глаза округлились от удивления и недопонимания, изо рта вывалилась недокуренная сигара.

– Вот значит как! – злобно произнёс он, вставая из-за стола – Когда тебе что-то нужно, присваиваешь это себе и спокойно грабишь. Так, мистер Гилл?

– Не смейте звать на помощь, профессор, – спокойно посоветовал Прист – Иначе мне придётся заставить вас замолчать. Открывайте сейф. Живо!

Стэнфорда трясло от ярости, его глаза были полны ненависти. Он подошёл к портрету королевы, снял его со стены, обнажив железную дверку сейфа, и, всячески проклиная грабителя, полез в карман за ключом.

– Вам это с рук не сойдёт, мистер Гилл, – заворчал он, вставляя ключ в замочную скважину, – Какой мерзавец! Какая наглость!

– Без комментариев, пожалуйста, – попросил его детектив, всё ещё держа профессора под прицелом, – С вашими бумагами не случится ничего плохого, я вам обещаю.

– Хм, этот подонок смеет издеваться надо мной! – вскипел Стэнфорд, сверкнув злобой в глазах. Его руки дрожали и не могли справиться с ключом.

– Набирайте шифр, прошу вас, – приказал Прист грубым тоном.

Профессор судорожными пальцами покрутил металлическую шляпку с цифрами, набрав кодовую комбинацию. Щёлкнули замки, и тяжёлая дверка скрипнула, открыв внутренности сейфа взору людей.

– Достаньте красный планшет с документом и отдайте его мне – обратился Кристофер к разъярённому хозяину – И без глупостей.

Стэнфорд вручил грабителю документ, в котором заключалась вся его работа, потраченные силы и время, смысл и цель его жизни. Он проклинал и ненавидел Приста, собственными руками Уэст желал придушить наглого гостя, но у того к сожалению был револьвер.

Прист проверил содержимое кожаного планшета и, удостоверившись в его подлинности, и осмотрев сейф на наличие других красных папок, поблагодарил Стэнфорда за сотрудничество. Кристофер убрал револьвер и направился к двери.

– Вам просто так не обокрасть меня, мистер Гилл! – зарычал профессор и во всё горло громко завопил – Помогите! Кто-нибудь! Помогите мне!

Он позвал на помощь и с кулаками бросился на обидчика, в руках которого было его детище, чтобы вновь овладеть им.

Стэнфорд не успел нанести Присту ни одного удара. Он вдруг замер, сделал удивлённое лицо, поморгал в непонимании и с грохотом свалился на пол. На затылке профессора Кристофер увидел кровь, которая быстро начала проявляться среди седых волос. Это было пулевое отверстие.

Глава 7. Погоня.

Приста на мгновение ошарашил поворот событий, но он взял себя в руки и начал действовать. Стрелять в него не было смысла, по крайней мере сейчас, думал сыщик, так как он являлся ключевой фигурой в извращённой игре многоликого. Поэтому Прист не стал искать безопасного места подальше от открытого окна, через которое убили профессора Стэнфорда.

Прист услышал взволнованные голоса гостей и жены покойного хозяина, поднимавшихся по лестнице и бегущих к кабинету по коридору. Он схватил стул и забаррикадировал дверь, в которую тут же начали ломиться.

– Мистер Стэнфорд, откройте дверь! Откройте! – кричали из коридора, бесполезно дёргая за ручку и громко барабаня.

Детектив перешагнул через бездыханное тело, обогнул письменный стол и выглянул в окно. Высота приличная, если упадёшь – как минимум сломаешь ногу, но другого пути нет. Дверь блокирована, единственный выход – это окно.

У Приста закружилась голова, вновь о себе напомнила его фобия. Он, как только мог, подавил чувство страха перед высотой и, задержав ненадолго инстинкт самосохранения, начал медленно вылезать на карниз. Ноги тряслись, трость с драгоценным планшетом упали на землю, а руки не хотели отпускать оконную раму. Сзади его подгоняли удары в запертую дверь, грозившие вот-вот сорвать её с петель.

Прист оказался на карнизе, снаружи дома. Он пытался не смотреть вниз, но глаза отказывались слушать его мозг. Голова сильно кружилась, Кристоферу стало дурно, и его чуть не вывернуло наизнанку. Он мелкими шажками двигался в сторону водосточной трубы. Руки цеплялись за ставни и декоративные выступы стены, ноги топтали птичий помёт, которым был загажен карниз. На секунду Присту, ползущему по стене, показалось, что он увидел прислугу, бегущего к дому с завязанными руками. Но отвлекаться на такие мелочи, Кристофер не собирался, ибо сейчас его жизнь висела на волоске.

Он карабкался осторожно, с каждым шагом приближаясь к спасительной трубе. Колени дрожали, пальцы слабели и не находили опоры. Он услышал, как вышибли дверь, и как закричала жена убитого Стэнфорда. Кто-то из джентльменов высунулся в окно и заметил Приста, добравшегося до водостока.

– Он здесь! На улице! Сюда! Ловите его!

Прист воспользовался водосточной трубой как лестницей. Он оцарапал ладони, когда спускался вниз, и, зацепившись, порвал рукав пиджака. Во время спуска за его спиной заискрил фейерверк. Начали взрываться хлопушки, и взмывать в небо ракеты, которые осыпали землю дождём разноцветных искр. Труба предательски скрипела под его весом.

В ярком свете феерического салюта Прист спрыгнул на твёрдую поверхность и, справившись с головокружением и тошнотой, быстро подобрал свои вещи и бросился бежать сквозь облачка порохового дыма. Он мчался к саду, на задний двор, откуда и началась их операция. Вспышки искрящих фонтанов и сверкающие взрывы шутих освещали путь бегущему сыщику. Ноги его окрепли, адреналин выделился в кровь, заправив Кристофера неимоверной силой. Он в два счёта преодолел, вставшую на пути, стену и напролом пересёк колючие кусты. Мокрый, грязный, в порванном фраке и с развязанным галстуком-бабочкой Прист выскочил на тротуар из зарослей и напугал своим видом прохожих.

Из-за ворот с территории особняка Стэнфорда выбежали трое джентльменов с револьверами в руках. Они кинулись вдогонку за Кристофером.

Тот нёсся, сломя голову, расталкивая гуляющих горожан и перепрыгивая через лужи. Прист пересёк проезжую часть улицы, чуть не попав под копыта лошадей, и, юркнув в узкий переулок, оказался на параллельной улице. Пробежав ещё один квартал, он повернул в сторону Терпоу стрит. Его преследователи не отставали и даже начали стрелять. Они кричали ему в след и звали на помощь полицейских, продолжая гнаться. Где-то раздался свисток констебля и выстрелы.

Прист решил избавиться от хвоста. Он вбежал в парикмахерскую, взволновав посетителей и цирюльников своим внезапным появлением, и, топча ногами отстриженные волосы, направился к чёрному выходу через служебные помещения. На пути он обронил за собой несколько искусственных голов с готовыми париками.

– Эй! Туда посторонним нельзя! – крикнул один из парикмахеров, размахивая ножницами.

Детектив вырвался на улицу с другой стороны здания, пройдя его насквозь. Здесь на него залаяли собаки, и его чудом не покусали. Прист, спотыкаясь, выбрался на тротуар, впереди заметил паб, в открытую дверь которого заносили бочку с пивом. Он не упустил такой удобной возможности и поспешил к увеселительному заведению. Троица нагоняла его и не собиралась останавливаться. Они шли по пятам.

Кристофер буквально влетел в прокуренный паб, сбил с ног мужиков, нёсших бочку, выхватил у одного из выпивох кружку с элем и разбил её об его же голову. Упавшая бочка разбилась и залила паб вспененным пивом. Началась заваруха, в которой участвовали все посетители заведения. Под весёлые, энергичные мелодии скрипки и контрабаса пьянчуги напали друг на друга, зазвенела битая посуда, под ногами захрустели осколки, мебель превращалась в рухлядь, а её обломки использовались в качестве дубин. Прист пробежал через весь этот хлам по обеденным столам, перепрыгивая с лавки на лавку, и вырубая ударами трости пьяных драчунов, встававших у него на дороге. Он обрушился на столик, разломав его в щепки, и еле не задел музыкантов, игравших заводные композиции. При неудачном падении он выбил себе плечо.

Драка за спиной сыщика была в самом разгаре, внутри паба стоял шум и гам, бились окна, падали люстры, со всех сторон летели бутылки. Сквозь беснующуюся толпу продирались трое гостей Уэста Стэнфорда. Им хорошо досталось от разгорячённых верзил, праздничные костюмы превратились в рвань, лица учёных познали удары кулаков.

Проскочив мимо пустых бочек, выстроенных вряд, Присту посчастливилось побывать на кухне, где вовсю трудились повара. Он и здесь устроил шумиху, расколотив несколько стопок тарелок. Прист, держась за болевшее плечо, пробежал возле жаровен и под разъярённые крики поваров выбрался на свежий воздух. Запыхавшийся, с адской болью в плече, он бегом направился в тёмную подворотню, где ночевали нищие.

Прист вытащил из кармана горсть монет и специально рассыпал деньги за собой. Звон монет отвёл сон бродяг на второй план, он резко вырвал их из сонного царства Морфея. Нищие с криком бросились собирать рассыпанную мелочь, они словно куры, увидевшие зерно, кинулись за монетами, покатившимися по сырой брусчатке. Этот манёвр помог Присту скрыться от преследователей, которые задержались в подворотне из-за бездомных, ползавших на коленях в поисках потерянных монет.

Кристофер вбежал в ближайший подъезд, прислонился к холодной стене и закрыл глаза. Он никак не мог отдышаться, рука чертовски болела, а в голове копились вопросы.

Кто убил профессора Стэнфорда? Зачем многоликому нужна была его смерть? Почему используют именно меня? Что ж, как бы плохо не приходилось, никогда не отчаивайся, держись, пока силы есть.

Прист успокоился, проделал дыхательную гимнастику, восстановив дыхание и пульс. Он отряхнулся, вытер вспотевшее лицо платком, проверил выбитое плечо. Без посторонней помощи ему не справиться с нависшей проблемой.

Он подождал ещё немного, наблюдая через дверное окошко за обстановкой на улице. Его больше не преследовали, полицейских поблизости не было. Тогда сыщик вышел из своего укрытия и, как ни в чём не бывало, гуляющим шагом отправился к месту, где ему назначил встречу загадочный игрок.

На углу Терпоу стрит Прист не обнаружил своей спутницы. Он нервно взглянул на часы, голову уже начали посещать скверные мысли. А что, если её тоже убили? Может я опоздал? Где же она, чёрт побери?

Рене всё не было, а время приближалось к девяти. Скоро должен был приехать кэбмен многоликого. Прист нащупал в кармане свисток, вспомнил о своей задумке и очень надеялся, что план сработает. Кэбмен приведёт его к преступнику.

Из арки, ведущей на улицу со двора, послышались шаги. В свете фонарей Прист разглядел знакомую фигуру. Рене!

Она неспеша вышла на тротуар и приблизилась к детективу, лицо которого светилось от радости, а потом его исказила гримаса боли.

– Боже! Рене, помогите мне, – сиплым голосом произнёс Прист, сжимая неподвижное плечо.

– Что случилось, Крис? – разволновалась девушка.

– У меня выбито плечо. Вы должны вправить его на место – сказал он, серьёзно глядя на свою спутницу, – Головка плечевой кости находиться вне чашечки сустава, она смещена вперёд. Вы потяните мою руку очень медленно и непрерывно, это позволит преодолеть мышечный спазм. После того, как вы вытянете головку плечевой кости на край суставной чашки, она "вщёлкнется" на место. Если же вы, милая Рене, будете тянуть слишком сильно или слишком резко, то спазм усилится еще более и вправить вывих будет намного сложнее. Вы поняли меня?

– Но, Кристофер, я не смогу! – сказала напуганная Рене, глядя на опухшие пальцы выбитой руки и на её неестественное вывернутое положение.

– У тебя получится – спокойно говорил Прист, стараясь скрыть невыносимую боль, – Только не стоит бояться. И чем дольше ты медлишь, тем больше усиливается боль. Так что попрошу тебя помочь мне скорее!

– Ладно, – согласилась Рене, взявшись за его больную руку, – Вот так?

– Да! – подтвердил сыщик в страданиях – А теперь делай всё, как я сказал.

Она благополучно вправила Присту плечо и нежно обняла его, потом расцеловала измученное лицо.

– Спасибо, Рене! – поблагодарил её Кристофер, с облегчением вздохнув.

Боль не отступила, но она стала не такой резкой и постоянной. Прист снова мог шевелить пальцами и двигать рукой.

– Мне нужно выпить – сказал он, массажируя больное место.

– Это тот самый документ? – Кастл взяла у напарника планшет, открыла его и полистала, сложенные по порядку, бумаги – Из-за него нас чуть не сцапали?

– Мы легко отделались. Профессора Стэнфорда застрелили – эта новость ошеломила Рене, изучавшую документацию.

– Убийца был на приёме?

– Нет. Стреляли из дома напротив, причём самого выстрела я не услышал. Видимо, стрелок использовал устройство, заглушающее выстрел, – Прист забрал у Рене бумаги и вытащил один лист из середины.

– Что ты делаешь? – недоумевала девушка, глядя, как Кристофер прячет часть документа в кармане.

– Это на тот случай, если мой план не сработает.

– Какой план?

– Мы последуем за кэбменом.

Они услышали стук колёс и топот копыт. Приближалась четырёхколёсная повозка, запряжённая двумя воронеными лошадьми. Дорогу освещали два фонаря, расположенные по сторонам от кучера. Сам кэбмен ничем не отличался от обычных повозчиков. Но Прист разглядел в его лице знакомые черты, и ему это не понравилось.

– Добрый вечер, мистер Прист! – поздоровался кэбмен, остановив повозку возле парочки, – Как поживаете, мисс Кастл?

– Сэмуэль Бишоп – узнал повозчика Прист – Наёмный убийца-психопат. Могильщик! Славится в своём круге крайней жестокостью. После каждого убийства оставляет на своём теле насечку лезвием. Несколько раз его сажали за решётку, но каждый раз он сбегал ещё до судебного разбирательства. Листовки с твоим портретом, Бишоп, развешены по всему городу. Не боишься вот так, не скрывая своего поганого лица, колесить по улицам Лондона?

Кэбмен рассмеялся, в его руке блеснул револьвер, который нацелился на Рене. Это был Webley revolver -455, Mark 2, со съёмной стальной пластиной в казенной части рамки, усиленным курком и рукояткой округлой формы.

– Отдайте мне документ, мистер Прист. Иначе я пристрелю леди Кастл, и на моей груди появится ещё один крестик.

Сыщик без промедления протянул Сэмуэлю планшет с бумагами:

– На кого ты работаешь, Бишоп?

– На одного гения – ответил тот, мерзко улыбаясь, – Кстати, он кое-что передал тебе. Послание. Вот. Возьми.

Кэбмен отдал Кристоферу конверт, и со словами, что игра только началась, покатился вниз по улице. Как только он завернул за угол, Прист убрал письмо и воспользовался свистком. На его зов к арке подкатился кэб, которым управлял констебль Уорон. Это был молодой человек с тоненькими усиками, глазами, в которых блескала мудрость, несоответствующая столь раннему возрасту, и приятной внешностью. Поверх полицейской формы на него было надето серое пальто с широким воротником и чёрный котелок.

Он притормозил двух лошадей и позволил детективу и его спутнице залезть в кабинку кэба.

– Здравствуйте, мистер Прист! – поприветствовал Уорон, направляя кэб в сторону, где дорога поворачивала влево, – Вы снова в деле?

– Догоняй, впереди идущий, экипаж! – приказал Прист и почувствовал, как их повозка набрала скорость, – Мы не должны упустить его, Уорон! Это Сэмуэль Бишоп, он приведёт нас к посланнику писем и убийце. Вон он! Только держитесь на расстоянии, чтобы нас не заметили.

– Хорошо, сэр, – кивнул констебль и добавил – Рад, что вы не забыли обо мне. В управлении я просто умирал от скуки, работая с антропометрическими характеристиками. А вы вносите в мою серую жизнь хоть какое-то разнообразие.

– Вам необходимо найти невесту, дорогой Уорон, – посоветовал Прист, не сводя глаз с Бишопа, – Брак разнообразит вашу жизнь до самого конца.

Полисмен рассмеялся. Он старался ехать на расстоянии, как и просил детектив, но это не помогло остаться незамеченными.

Когда Бишоп повернул на соседнюю улицу, он заметил следующий за ним кэб, внутри которого сидела назойливая парочка. Сэмуэль предполагал, что за ним будет вестись слежка, поэтому он выбрал самых быстроходных лошадей и поменял намеченный маршрут на прямую дорогу, где надеялся оторваться от преследователей. Он начал хлестать лошадей плетью, чтобы те двигались быстрее, затем вытащил револьвер и выстрелил по неотстающим следопытам.

– Заметил нас! – крикнул Уорон, пригнувшись от выстрела. Пуля просвистела над головой и чуть не задела шляпу.

– Прибавь ходу! – просил Прист, готовя оружие к бою.

– Сэр, – закричал констебль – Там под задними сидениями есть кое-что посущественнее, чем ваш револьвер!

На заднем сидении сидела Рене. Она подняла подол платья, когда Прист без всякого предупреждения полез к её ногам за чем-то более продуктивным. Он достал из-под сидения ружьё Lebeau Courally с горизонтальным расположением стволов, тройной системой запирания и прикладом, сделанным из корневого ореха. Нащупав коробку патронов, сыщик обрадовался как дитя.

– Вы не перестаёте меня удивлять, констебль! – сказал он и высунулся из окна, чтобы прицелиться.

Первым выстрелом он разнёс вдребезги заднее окошко, вторым – сорвал дверцу кэба с петель.

– Держите ровнее, Уорон! Я не могу нормально прицелиться – пожаловался Прист, перезаряжая ружьё.

– Я стараюсь! Но он стреляет в ответ – оправдывался полисмен, пригибаясь от выстрелов.

Несмотря на то, что Бишоп управлял повозкой, он не забывал отстреливаться, и у него хорошо получалось совмещать два дела одновременно. Он метко стрелял и со злостью хлестал лошадей.

– Наши планы меняются – сообщил Прист Рене, нервно ёрзающей на мягком сидении, – Мы должны поймать мерзавца и допросить его.

В этот момент он услышал, как пуля глухо ударилась в борт повозки и угодила в подушку рядом с девушкой. Она завизжала от страха. Из порванной подушки полетели перья.

– Меткий гадёныш! – сквозь зубы процедил сыщик и высунулся в открытое окошко. Рене пригнулась.

Два кэба неслись на высокой скорости, обгоняя другие экипажи, и чуть ли не сбивая прохожих, пересекавших дорогу. Ошарашенные горожане с открытыми ртами наблюдали за сумасшедшей гонкой, кто-то прятался в подъезде, завидев безумно скачущих лошадей, другие отскакивали от дороги, когда слышали выстрелы. Где-то затрещала трещотка патрульного полицейского и женские вопли. Наступавшую ночь пронзил лай собак.

Лошади мчались, не останавливаясь, гонимые грохотом выстрелов и ударами плётки. Кэб трясло на неровностях и выбоинах, которыми дорога была просто испещрена.

– Уорон, прижмитесь к нему вплотную! – заорал Прист и снова выстрелил.

Своим неудачным выстрелом он сорвал крепёжный ремень, удерживавший пирамиду из бочек, возложенных на тележку. Бочки больше ничего не удерживало, и они начали обрушиваться на брусчатку и скатываться вниз по улице, заливая дорогу удушливо-ароматным элем. Одна бочка угодила под копыта лошадей Бишопа. Она с треском развалилась и забрызгала кучера пеной и щепками.

У констебля Уорона получилось маневрировать между грохочущими бочками. Он стремительно догонял убийцу-кэбмена, хотя тот продолжал давать серьёзный отпор, стреляя по своим врагам.

– Догоняйте его, Уорон! – приказывал Кристофер, перекрикивая грохот колёс, – Сейчас мы его схватим!

И тут детектива засыпало осколками разбитого стекла. Бишоп попал в переднее окошко кабинки. Затем вскрик констебля и его стон.

– Он попал в меня! – завопил Уорон, еле справляясь с лошадьми.

Прист оставил Рене в кабинке одну, а сам пролез через разбитое окошко на козлы к раненному полисмену. У того было прострелено плечо чуть ниже ключицы, и он корчился от мучительной боли. Ветер хлестал по лицу.

– Мы не можем его упустить – сказал Прист, перевязывая рану своим галстуком.

– Я в порядке – страдальческим голосом говорил Уорон – У меня просто аллергия на свинец! Мы догоним его, во что бы то ни стало! – и заревел от пронзительной боли.

Кристофер хорошенько прицелился и выстрелил. Пуля разбила боковой фонарь, и крыша, забрызганная элем, вспыхнула ярким огнём. Летящий на полном ходу кэб Бишопа моментально загорелся, пламя проникло внутрь и стало беспощадно пожирать тканевую обивку и занавески. Оно вырывалось из окон и, потрескивая, быстро приближалось к кучеру, сидящему впереди.

Теперь Кристофер преследовал огромный пылающий факел, на скорости рассекающий улицы Лондона.

Горящий, словно вырвавшийся из недр адского пламени, кэб не останавливался, а только набирал ход. Лошади мчались от огня и не могли оторваться. Колёса скрипели, безжалостно раздирая тишину ночи надрывным стоном.

Следующим выстрелом Прист расщепил заднее колесо полыхающей повозки. Кэб накренился на одну сторону и, подскочив на очередной яме, завалился на бок, с протяжным стоном скребя по брусчатке, и оставляя за собой дымящие обломки и огненный след. Лошади, наконец, освободились от упряжи и бросились прочь от пожара. Сэмуэль Бишоп спрыгнул на тротуар и покатился по инерции дальше. А скользящая по дороге, разломанная и охваченная огнём, повозка с оглушительным треском и скрежетом врезалась в фонарный столб и разлетелась на полыхающие куски. В небо взмыл огненный шар и колонна чёрного дыма.

Уорон остановил лошадей и в муках схватился за кровоточащую рану.

– Терпите, сэр. Страдания совершенствуют человека!

Прист спрыгнул на дорогу и распахнул дверку обстрелянного кэба:

– Рене, останьтесь с констеблем. Позовите на помощь.

– А как же ты? – встрепенулась она, стряхивая с платья осколки.

Кристофер оставил у неё ружьё и, выдернув из-за пояса револьвер, ответил:

– Догоню Бишопа и арестую его.

Сэмуэль в это время поднялся с земли и, хромая после падения, направился в переулок на параллельную улицу. Он очень торопился, в руках Бишоп сжимал красный планшет с формулами, за которые ему обещали кругленькую сумму. Чертыхаясь от боли, пронзающей разбитую ногу, он вышел на многолюдную площадь, и у него появился шанс слиться с толпой. Впереди Бишоп увидел спуск в метро и ринулся туда. Его преследовал не только детектив Прист, но и джентльмен с пышными бакенбардами и сморщенным лицом, будто это была маска, а его глаза скрывались за тёмными очками. Он спустился в подземку вслед за наёмником.