Читать онлайн Гунны бесплатно

© Андрей Заозерский, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2023

* * *

Глава 1

Девушка с жемчужными волосами

(Gyongyhaju Lany)

В черном вечернем небе зловеще мерцала луна. Да-да, вот именно так – зловеще! Рассыпавшиеся вокруг звезды танцевали какой-то непонятный танец, подчиняясь раскатистому рокоту бубна, дрожащего в руках шамана, словно пульсирующее сердце. Бубен рокотал все громче, ритм становился быстрее, быстрее, быстрее…

И вдруг…

– Хэй!

Замолк бубен. Стихли большие барабаны. Резко оборвались крики. Ненадолго, секунды на две…

А потом снова:

– Хэй!

Зарокотали, забили бубны и барабаны. Утробно завывая, запрыгали, замельтешили полуголые коренастые фигуры с длинными спутанными волосами-гривами. У каждого в руках меч. Воины-гунны… Жестокие, не ведающие жалости и страха воители далеких степей.

Один из них – судя по богатому золоченому поясу, вождь – вдруг подскочил к Аркадию, крепко привязанному к вкопанному в землю столбу. Подскочил, замахнулся мечом… Гнусная ухмылка озарила его плоское грязное лицо, по-волчьи оскалились желтые зубы…

Пленник дернулся, ударился затылком в столб. Связанные руки напряглись, вздулись жилы, и жуткий кровавый месяц заглянул в глаза, казалось, в последний раз…

Гунн гулко захохотал. Опустил меч, отскочил, вливаясь в мерзостный дикий танец, грозящий вот-вот перейти в кровавую схватку…

Так и случилось.

Шаман – кривоногий, с круглым бабьим лицом и широченными плечищами, – подпрыгнув, взметнул бубен вверх, к небу и жутко провыл:

– Тенгри-и-и-и!!!

– Тенгри-и-и! – вскинув мечи, подхватила внезапно притихшая толпа. – Тенгри!

– Страва, – как-то совсем буднично сообщил жрец, опуская бубен. – Страва… Хоп!

Воины только этого и ждали. Вскинулись, бросились друг на друга с утробным яростными воем. Зазвенели мечи, полилась кровь…

Один удар… Второй… Третий… Пятый! Брызнула кровь…

Правда, бились не в полную силу. Аркадий заметил: раненые просто отходили в сторону, их никто не трогал, не добивал. Значит, так надо. Значит, это не настоящая битва, а так… Страва, как сказал шаман. Приказали, вот и стравились, ага…

Пользуясь моментом, пленник внимательно осмотрелся вокруг. Кое-что он – откуда-то! – знал, кое-что – видел.

Воины, шаманы и зрители собрались на большой поляне, явно рукотворной – недавно расчищенной, без всяких там пней, деревьев или кустов. Даже травы и той не было. Не росла или просто… Ну да, ну да! Аркадий чуть повернул голову и прислушался – за огромной песчаной насыпью слева журчала река. Насыпь казалась свежей… Ну конечно, ее ведь совсем недавно устроили. Отвели русло, дабы достойно похоронить вождя. Да что там вождя – короля, царя, императора! Или как там еще именовали Аттилу, великого повелителя гуннов, германцев и прочих?

Вот он лежит, в гробу, в вырытой яме – мертвый герой, Потрясатель Вселенной. Пуля, выпущенная в гуннских степях… Хотя нет, не пуля – стрела. Три гроба: первый – из чистого золота, второй – из серебра, третий – из крепкого железа. Этот-то вот последний и мерцал сейчас в свете горящих костров и луны, а вокруг вся яма была завалена золотом! Пиршественные чаши, увесистые блюда, украшенные драгоценностями шлемы, а еще – пекторали, браслеты, золотые монеты и прочая мелочь. Все свалено в кучу вокруг гроба, точнее, гробов. Без всякого разбора, словно бы просто взяли да сгребли бульдозером. Ну правильно, чего огород городить? Там, на том свете, бесстрашный воитель сам разберется…

Тьфу!

Среди золота белели трупы. Лошади, наложницы, жены… Их всех убили, да. Чтоб было кому прислуживать повелителю, чтоб…

Так было на-адо. Так правильно. Ага.

– Хоп!

Выкрикнув, точнее, плюнув в толпу криком, плосколицый шаман с бритою наголо головою одним взмахом руки прекратил страву и окинул собравшихся пристальным жгучим взглядом. Так, рыча и скаля зубы, смотрит волк перед прыжком. Жрец, правда, не рычал, но зубы скалил. То ли улыбался, то ли кривился – поди пойми. Но все его слушались, даже толпившиеся почти у самого гроба знатные воины в шелковых плащах – господа вполне ухоженного и гордого вида, явно не из простых.

– Хоп! – Ухмыльнувшись с явной злобой, шаман облизал тонкие губы и, подбросив бубен, прорычал: – Ильдико!

– Ильдико! – подняв мечи, радостно подхватила толпа. – Ильдико! Ильдико! Страва!

Привязанный к столбу пленник невольно покривился: опять страва! Да сколько можно-то?

Правда, на этот раз все пошло совсем по-другому. На площадку перед могилой, политой кровью недавно дравшихся воинов, вышли три девушки. Одна – коренастая, с узкими щелочками глаз, другая – смуглая, с копной густых иссиня-черных волос, и третья белокожая, рыжая, с могучими бедрами и необъятной грудью, забранной в узкий черный корсет. Все девы, как на подбор, мускулистые, крепкие, у каждой два меча: один длинный, второй покороче, но даже издали видно, что не просто кинжал, а…

«Скрамасакс», – неожиданно всплыло в памяти пленника подходящее германское слово. И тут же, сразу за ним, римское: «Демиспата. Полумеч…»

Та-ак… Похоже, настала очередь девушек! Сейчас они станут биться между собой и…

Не тут-то было!

Под гулкие крики двое воинов привели под руку еще одну деву – как и прочие, почти нагую, в куцей набедренной повязке. Стройные бедра, изящная, не слишком большая грудь, бледное личико с аристократически тонкими чертами и пепельные, вернее, пепельно-русые локоны, густые и чуть подрезанные, падающие на плечи водопадом из чистого жемчуга – так казалось в серебряном свете луны. Какая красавица! Вот уж поистине платиновая блондинка. Да что там платиновая – девушка с жемчужными волосами!

На спине красавицы под левой лопаткой заиграла татушка – бегущий красно-черный бык с наклоненной головою! Сам темно-красный, а рога – черные.

– Ильдико-о-о!

Один из воинов вручил девчонке мечи: длинную спату и короткий полумеч-полунож – скрама-сакс. Улыбнулся, не удержался – ущипнул красотку за левый бок, что-то шепнул. Наверное, пожелал удачи.

Аркадий невольно поежился: это что же, красотуля будет биться сразу с тремя? Одна-ако… Долго не продержится, тем более супротив таких-то бабищ, по виду – истинных амазонок. Жаль. По всей видимости, девчонку решили принести в жертву, спровадить на тот свет вслед за Аттилой. Чтоб служила… Или для каких-то иных утех.

Ударил бубен. С настающим гулом зарокотали барабаны. Воительницы сошлись, закружили друг против дружки.

Хоп! Желтолицая первой нанесла удар, за ней взмахнула мечом и смуглянка. Жемчужница молодец, оказалась не такой уж и рохлей, несмотря на весь свой томно-гламурный вид. Ловко отразив выпады, отпрыгнула и сама ринулась в контратаку, стремительно и грациозно нанесла удар. Сначала – рыжей, длинным мечом, и тут же – желтокожей, уколов в бедро полуспатой… Послышался приглушенный вскрик, и капли алой крови упали наземь… Завыв, желтолицая вновь ринулась в атаку. Толпа подбадривала ее столь же диким воем и улюлюканьем.

Аркадий хмыкнул: что ж вы так красотку-то невзлюбили? Эх вы, мужики…

Удар! Удар! Удар! Соперницы Ильдико напали со всей яростью, всерьез. Кто-то из них – привязанный не заметил кто – уже успел поранить красотку: по левому боку бедняги пролегла узкая кровавая полоса. А вот и на уколотом бедре показалась кровь…

Окрыленные поддержкой толпы, три разъяренные фурии закружили вокруг несчастной. Та отбивалась, пока еще могла, но ясно было: долго не выдержит, слишком уж неравные силы.

– Убейте ее! Убейте! – орали воины и жрецы. – Смерть отравительнице! Смерть! Смерть! Смерть!

По всему, у этой отважной красотки с жемчужными волосами никаких шансов не было. Еще пара-тройка минут – и кто-нибудь из соперниц поразит ее в сердце… или в живот… в печень…

Жалко девчонку. Жаль…

Что такое? Пленник невольно дернулся и попытался поджать ноги. Что-то холодное лизнуло вдруг пятки, что-то влажное… Вода! Ну да, черт побери, вода!

Ненавязчивое дотоле журчание сделалось куда как громче, под ногами уже плескалась лужа, а от насыпи текли ручьи! Кто-то разрушил дамбу, не полностью, но… Вода быстро прибывала, еще чуть-чуть, и…

Никакой особой паники не случилось. Один из богато одетых господ поднял руку и что-то громко приказал. Собравшиеся – воины и жрецы – быстро полезли наверх, по крутому склону, выбираясь из русла реки. Поначалу соблюдался хоть какой-то порядок – первые пару минут, пока не выбрались главные. А вот потом…

Кто там оставался-то в последних рядах, рядовые воины или просто слуги? Бог весть… Только спешили они зачетно! Толкались, переругивались, орали, стаскивали друг друга с кручи, расчищая себе путь. Улепетывали так, что только пятки сверкали! Да и пора, вода быстро прибывала, Аркадию уже было по пояс… по грудь…

Куда-то делись девчонки, жемчужноволосая красавица Ильдико тоже исчезла. Верно, сбежала, пользуясь поднявшейся суматохой. Молодец, если так.

Она-то молодец, а вот ты, Аркадий Иваныч – увы! И опомниться не успел, как вода уже подкралась к губам, к носу…

Пленник что есть силы затряс головой, отфыркиваясь и пытаясь хоть что-то сделать… Да что тут сделаешь! Путы оказались надежны, столб – крепок. Вот уже пред самими глазами вскипела жуткая зеленовато-пенная пелена, стало невозможно дышать, и неудержимый поток, освещенный серебряным лунным светом, наконец рванул в дыхательные пути…

* * *

– Тьфу ты, господи!

Проснувшись в холодном поту, Аркадий уселся на диване, не понимая, где он и что с ним. Чертов потоп! Могила… Блин… Какая, на фиг, могила? Вот он, Аркадий Иваныч Иванов, у себя дома. Ночь. За окном редкая машина проедет.

Иванов повернул голову – зеленоватые цифры электронных часов высвечивали три ноль пять. Ну да, ночь еще! Вернее, раннее утро. Впрочем, как посмотреть.

Взяв со стола початую бутылку «Ред Лейбл», Аркадий плеснул в стакан (успокоиться) и, выпив одним глотком, вышел на балкон как был, в джинсах и старой майке с застиранной надписью «Сепультура» – дань бурной подростковой жизни, такой нынче далекой…

Хотя не такой уж и далекой, если разобраться: Аркадий едва тридцатник разменял – тоже еще возраст. Вот именно, всего-то тридцатник. А уже кое-чего молодой человек в этой жизни добился! Свое дело, собственный магазин, какие-никакие доходы… Если б еще не пожарники, если б не налоговая, не инспекция по труду, не администрация района, не… Всем дай, дай, дай! На одного с сошкой – семеро с ложкой.

Ну, и как тут торговлю вести? Еще бизнес-кредит не отдал, а тут новый – ипотека. Квартирка в новостройке в Мурино подвернулась, надо было брать, не жить же всю жизнь с отцом в пригороде, мотаясь каждый день в Петербург. Магазин-то располагался в центре, на Карповке, в длинном и сыроватом подвале и назывался «Дохлая улитка». Почему именно так? Да черт его… Кто-то из бывших друзей придумал, теперь уж не упомнишь кто.

Не так и давно, года три тому, когда всерьез решил из ментовки уйти, точнее сказать, из полиции. Капитаном ушел, с должности старшего опера – майорская, между прочим, должность. Хотя светило Иванову очередное звание, как же! Держи карман шире. Аркадий был из тех, кого, в шутку или всерьез, пятнадцатилетним капитаном кличут. Дескать, пятнадцать лет тебе до майора пахать, если вообще сумеешь добраться. Да оно надо?! Капитаном-то…

Старший опер, крути не крути, а начальство. Особенно, когда непосредственный начальник, майор Брусничкин, то в отпуск, то на больничный, потом – в дополнительный отпуск (по выслуге лет положено), а после – опять на больничный. А с замначальника – спро-ос! Заглянет проверка – едва в коридор войдут, как сразу: а чего это у вас присяги на стене нет, не повешена? Ага, еще и стенд с портретами руководства главка не обновлен – это уж вообще ни в какие рамки! Получите-ка строгача, тов-варищ капитан! А к строгачу – минус премия и плюс отпуск в мартобре, так-то! Чтоб не расслаблялся, ага…

Отчеты еще не написаны, каждодневные рапорта вовремя не сданы. Когда тут преступников ловить? Правильно, некогда. Имитация бурной деятельности – на том все стоит и стоять будет… как член после виагры! Про член – это не Иванова придумка, Брусничкина. Смешно-о… аж выть хочется.

Выть Аркадий не стал. Как совсем допекли, уволился – плюнул да рапорт «по собственному» накатал. Держать не стали. Иванов вообще честный был, по нынешним временам – реликт. Честный, конечно, относительно: своего старался не упускать, но и зря не беспредельничал, за что контингент «на земле» его уважал, да и большие бандюки при встрече раскланивались. Впрочем, не бандюки они теперь – уважаемые люди. Депутаты, бизнесмены, один даже в главы районной администрации выбился, его там так и звали: не глава, а главарь – главарь районной администрации. Были в друзьях и приличные бандюки, тот же Леха Луноход или там Скорыч.

Дело свое Аркадий открыл, можно сказать, случайно. Отец его, Иван Аркадьевич, знатный, к слову, сварщик, всю свою молодость провел «на северах». Деньги по тем временам заколачивал немалые, и там же, на Севере, подсел на хорошую тяжелую музыку – «Дип Перпл» там, «Блэк Саббат» и прочие лед-зеппелины. Диски и аппаратуру моряки в порт привозили и продавали «о-очень дешево», но деньги были. Куда их еще там, на северах, тратить? Спирт разве что пьянствовать.

Вот с тех пор у отца собралась большая коллекция всякого там винила. И Аркаша пристрастился, в детстве еще. Когда же разговор зашел об увольнении и своем деле, отец и посоветовал виниловыми дисками торговать – и старыми, подержанными, и новыми. Дело надежное, тем более виниловых фанатов день ото дня все больше и больше, даже сопленосая молодежь и та, хотя, казалось бы, тем-то что до дисков?

Так что нынче бывший опер торговал старыми дисками, всякой винтажной аппаратурой, жил себе, поживал да добра потихоньку наживал. Если б еще не всякие инспекции да кредиты… Так-то ничего, крутился, но если вдруг, не дай бог, какой-нибудь форс-мажор – тогда все. Как говорится, туши свет, сливай масло.

Накатив еще с полстаканчика («Ред Лейбл» – неплохой виски, и недорогой, что опять-таки важно), Иванов вышел на лоджию. Курить он года два назад бросил, а вот привычка постоять-подумать осталась. Встал, распахнул окошко – морду лица сразу же окатило холодными брызгами. А вот тебе! С добрым утречком, господин хороший! Дождь. Ну а что хотите, осень, октябрь на дворе, а питерский октябрь – это вам не «в багрец и золото одетые леса», а промозглый, сутки напролет дождище, затянутое непроглядными тучами небо и слякоть. А здесь, в новостройках, еще и грязь по колено. Такая вот «золотая осень».

Черт, а ветер-то! Захлопывая окно, Аркадий поежился. Да уж ветер, походу, с залива, а это плохо, может и волну нагнать. Карповка – речка капризная, запросто из берегов выйдет. Как в прошлом году… Полмагазина тогда затопило, сколько плакатов пришлось выкинуть. Не дай бог!

Поплотнее закрыв балконную дверь, Иванов отправился в ванную бриться. Все равно уже не спалось, да еще кошмары какие-то снились… Аттила, надо же! Еще какая-то Ильдико… Нет, так-то девчонка да, классная. На Ленку Тусову, одноклассницу, похожа, такая же изящная красотуля. Только Ленка – блондинка обычная, а та – платиновая. Девушка с жемчужными волосами… Песня такая была, ага…

Однако же ну и рожа! Глянув на себя в зеркало, Аркадий сплюнул. Вроде бы не очень-то вчера и пил, а гляди какие мешки под глазами! Или это освещение такое? Да, наверное, освещение. Или все же вчера выпил лишнего? Как говорил бывший клиент Леха Корольков, «нафигарился, как луноход на Марсе». Оттого его так и прозвали – Луноход.

Эх, Леха, Леха, хороший был парень, хоть и бандит. Хотя почему был? Он и сейчас есть, только в Венгрии, в Будапеште. Успел свалить. Какое-то у него там дело, дом. Бывшего куратора, молодец, не забывает. В гости постоянно зовет, пишет в фейсбуке. Да и как позабыть-то? Сколько Аркадий его отмазывал? Вот Леха и…

Что-то руки дрожат. Может, не бриться? Трехдневная щетина бледнолицему брюнету Аркадию шла, и он это прекрасно знал. На баб хорошо действовала, притягивала, будто магнитом. Вообще, Иванов парнем был симпатичным: высок, строен, голубоглаз, в меру подкачан. Девки его любили, правда, серьезных отношений Аркадий ни с кем не нажил. Может, девчонки такие попадались, а скорее сам пока не хотел. Не чувствовал такой надобности, вообще любил жить один. А что? Никто мозги не компостирует, чем плохо? Кулинар Аркадий и сам был неплохой, а ежели становилось скучно, так вызванивал какую-нибудь мадам.

Кстати, надо бы вызвонить. Заодно бардак тут приберет. Да, вызвонить, а с утра – отправить к черту, а то будет целое утро гундеть. Кого бы сегодня: Ленку или Маринку? Ленка – сисястая, а Маринка – смешливая, да и помоложе. Можно, правда, ни Ленку, ни Маринку, а…

Выйдя из ванной, Иванов схватил смартфон, но тот вдруг сам собой зазвонил, задергался в ритме «Найтвиш» – тяжелой финской симфо-рок-группы. Аркадий «Найтвиш» обожал, как и их бывшую солистку Тарью Турунен.

– Ага… Я… Что-что? Какой еще потоп? Ах, потоп… И много затопило? Ну, в общем, сейчас буду. Ты жди и попробуй там сделать что-нибудь. Что сделать? Я почем знаю. Сам смотри, да.

Нужно было ехать, и срочно. Конверты у пластинок намокнут – кто их потом купит? Да и сданная на комиссию аппаратура – всякие там усилители, колонки, вертушки – тоже водичку не очень-то любит. Скорее бы, скорей…

Захлопнув дверь, Иванов спустился на лифте вниз и уже через пару минут выруливал в город на своем серебристом «Сандеро», малость поржавленном, но пока надежном.

Воды в магазине набралось много, залило весь пол почти по колено. Хорошо, у Аркадия в машине нашлись сапоги, в отличие от продавца Сереги, дистрофично-долговязого парня лет двадцати. Босиком-то по воде не очень побегаешь – осень, холодновато.

Тем не менее справились. Явившиеся на вызов доблестные пожарные мигом откачали водичку насосом, естественно, не за просто так, но деваться-то было некуда.

– Ах ты ж черт…

Расплатившись с пожарными, Иванов уселся на подоконник и принялся подсчитывать убытки. Подсчитать было что: в воде оказались и стоявшие на полу колонки, и часть дисков – их, правда, можно было высушить, однако ж товарный вид пластиночки потеряли безвозвратно.

– Ну бли-ин, что за напасть-то?

Выругавшись, Аркадий махнул рукой, в задумчивости подошел к двери и нос к носу столкнулся с невысоким молодым человеком в дорогих джинсах и куртке, в модных, в черной оправе очочках, и с бородой.

– Работаете? Ой, я смотрю, тут у вас…

– Работаем, работаем. – Хозяин магазина тут же натянул на лицо дежурную улыбку. – Что у вас? Хотите что-то купить?

– Скорей продать. Пластинки… от дядюшки остались… Мне они ни к чему…

– Так покажите.

– Там, в машине. Сейчас принесу…

Пластинки оказались так себе. Нет, в хорошем состоянии, но все – «демократы», то есть выпуска бывших так называемых социалистических стран – ГДР, Чехословакии, Венгрии…

– Ну, эти вот немцы, «Пудис» и «Карат», по двести пятьдесят за пласт. Чехи, «Супарфон» – по триста…

– Так мало? – Посетитель разочарованно свистнул. – И стоило их тащить!

– А вы что хотели? – развел руками Иванов. – Не фирма, да и потертые вон. Ну, с венграми, может, подороже выйдет… Что тут у вас? «Омега», «Шкорпио», «Локомотив ГТ»… Не волнуйтесь, как-нибудь пристроим.

– Да я и не волнуюсь, с чего вы…

Куда пристроить старых венгерских рокеров, Аркадий решил сразу – конечно же, подарить отцу! У него ведь были когда-то многие. Та же «Омега», но скрипучая, затертая буквально до дыр, так что игла прыгала. А тут почти что новье, если брать по принятой классификации, то индексом NM и Ex. Ex – отличное состояние с небольшими дефектами, на качество воспроизведения не влияющими: всякие там шорохи и легкий треск, лишь придающие звуку особый шарм. Упаковка – конверты – тоже была в хорошем состоянии, видно было, диски слушали мало. Отец доволен будет, ага.

Усмехнувшись – хоть в чем-то повезло, – Иванов отнес пластинки в машину, после чего провозился в лавке почти до самого позднего вечера. Подоспел второй продавец, вот вместе и возились: что-то переставляли, перетаскивали, подсчитывали убытки, то есть скорей упущенную выгоду. Еще предстоял визит хозяина помещения, но тут Иванов не очень-то опасался: в конце концов, наводнение – обстоятельство непреодолимой силы, форс-мажор, однако!

Однако ремонт все равно делать придется – вон штукатурка отваливается прямо на глазах. Все за свой счет, уж конечно… Вот ведь подсуропило! То одно, то другое… Где б только денег взять?

Добравшись домой, в Мурино, Аркадий переоделся в домашние носки и спортивки – не любил ходить по квартире в «уличном». Походил, подумал, заглянул в холодильник на предмет что-нибудь съесть. Обнаружил нетронутый десяток яиц, банку купленной в Финке эстонской кильки в томате и… недопитую бутылку «Ред Лейбл». Вчерашняя, ага… Нынче стресс снять в самый раз будет.

Иванов еще собирался кого-нибудь вызвонить, да по здравом размышлении раздумал. Только баб тут сейчас и не хватало! Чтоб совсем мозг вынесли. Нет уж, пока обойдемся без них.

Приняв столь важное решение, молодой человек быстренько приготовил яичницу с гренками, принес сковородку в комнату и, откупорив кильку, наплескал в стакан вискаря. Ну а дальше классика – «и немедленно выпил»! Вискарь есть вискарь, что на него смотреть-то?

Блаженно зажмурясь, Аркадий дождался, когда благодатное тепло упадет в желудок, и, распахнув глаза, разложил на диване диски. Те самые, в подарок отцу – «Локомотив ГТ», «Шкорпио», «Иллеш», «Омега»… С кого б начать?

Проигрыватель у Иванова имелся хороший, настоящий «Кенвуд», не какая-нибудь китайская хрень. Усилитель, колоночки – все, что нужно для мятущейся полуинтеллигентской души.

Что ж… Вот хотя бы «Омегу»… Обложка – какой-то невнятный импрессионизм с женским лицом и кустами-листьями. Надпись белыми буквами «10 000 LEPES» – «Десять тысяч шагов». Очень, очень альбом замечательный, особенно «Gyongyhaju Lany» – «Девушка с жемчужными волосами»! Мега-хит начала семидесятых. В каждой подворотне на гитарах играли-жарили – отец рассказывал, хвастал. «Gyongyhaju Lany» и сейчас цепляла, а уж в тогдашние-то времена…

– Лай-лай, ла-ла, ла-ла! – накатив еще, подпевал Аркадий припеву.

Даже вспомнил самодельные переводы или, лучше сказать, просто стихи:

Хорошая песня – она хорошая и есть. Тем более еще на виниле-то. Под такое не грех и выпить… Чин-чин, Аркадий Иванович, чин-чин! О деньгах завтра будем думать, а сейчас…

Иванов сделал звук погромче, развалился со стаканом в руке…

Словно россыпи звезд цвет твоих жемчужных волос… Как у той девчонки из недавнего сна…

Запись закончилась, лишь мигал стробоскоп. Сняв диск, Аркадий потянулся к конверту… Там что-то было! Что-то еще, кроме черного винилового диска, какие-то листочки с записями. Бумага пожелтела, завялилась. А почерк аккуратный, вполне читаемый, и, похоже, чернильной ручкой написано.

Вряд ли мои потомки оценят эти записи, да и вряд ли найдут. Копаться в старых пластинках? Вот еще! После моей смерти, скорее всего, всю мою коллекцию сдадут в какой-нибудь магазин, хотя, может быть, просто выкинут как совершенно ненужный хлам, старье…

Прочитав, Иванов покачал головой. Ну да, ну да, так оно и случилось. Хорошо, не выкинули.

…поэтому они никогда не найдут то, о чем я здесь написал. Впрочем, и прочли бы – не поняли, не поверили бы. Да и кто поверит?

* * *

Мы вошли в Будапешт четвертого ноября одна тысяча девятьсот пятьдесят шестого года. Вошли не сами по себе, по просьбе венгерского правительства – так нам тогда говорили. Мне тогда и было-то двадцать четыре года. Молодой веселый лейтенант. Нашу часть – танковую бригаду Прикарпатского военного округа – подняли по тревоге, и уже утром мы пересекли границу в районе венгерского города Печ.

Там на одном из привалов раздали письменный приказ Министерства обороны. Зачитали. В Венгрии контрреволюционный мятеж, и мы должны помочь братскому венгерскому народу и его правительству – не дать уничтожить социализм. Старшина наш – герой Отечественной войны, между прочим! – лишь покривился да вполголоса матернулся. Мол, те еще братишки мадьяры, за Гитлера всю войну воевали не за страх, а за совесть, много нашей кровушки пролили.

Ну что говорить, прав старшина оказался. Двигались мы по грунту: не по дорогам, чтоб не разбивать, а в обход, по грунтовкам, по степи – пуште. На первой же ночевке забросали гранатами! Хорошо, у нас ИС-3, это ж не танк, это… Но о технике, об операциях не буду. О том, как вошли в Будапешт, как в нас стреляли, как бесновалась уличная толпа, как сказали бы позже – «фашиствующие молодчики». Было, да. И нам приходилось стрелять – не так уж, правда, и много. А как еще остановить начавшуюся гражданскую войну?

Вообще, кто там и что – Надь, Ракоши, Кадар, – у нас мало кто понимал. Был приказ Жукова, вот и выполняли. Старались как можно меньше ущерба нанести и действовали так: в нас не стреляют – и мы не стреляем. Но об этом я еще отдельно напишу, сейчас речь о другом – о сокровищах! О неисчислимых сокровищах, случайно найденных мною в одной пещере на берегу озера Балатон около городка Кестхей.

Кестхей – это уже западная Венгрия, это уже мы преследовали особо упертых. Те бежали в Австрию, пытались укрыться. Да ладно бы просто бежали – по пути вешали коммунистов, убивали, грабили, издевались. То были салашисты – члены фашистской партии «Скрещенные стрелы». Их фюрер – Ференц Салаши – когда-то захватил власть при помощи Гитлера и оставался верным союзником фашистской Германии до самого конца. После войны его повесили, и поделом, но недобитые салашисты остались, и во множестве. Да и до Салаши регент Хорти тоже поддерживал Гитлера, пусть и не до конца… Но это я опять отвлекся. К делу!

Командовал группой капитан Васенков, фронтовик, человек ушлый. Нам выделили грузовик и два миномета. Вот и поехали мы следом за беглецами – через Секешфехервар, к Балатону. Озеро, надо сказать, длиннейшее, но не такое уж и широкое – по виду, как большая река, типа нашей Невы или Волги.

Там, под Кестхеем, все и случилось. К нашему приходу салашисты уже успели расстрелять нескольких местных коммунистов и засели в старинном дворце Фештетичей – местных князей-меценатов. Оттуда мы их минометами быстро выкурили, да и комсомольцы местные помогли, хоть и немного их было. Не знаю, как комсомол по-венгерски, но что-то такое у венгров имелось. Хорошие ребята и девушки. Но мало, мало! Здесь ведь что, провинция – деревни, хутора. Рабочего класса почти что и нет совсем, а крестьяне, понятно, реакционную Партию мелких сельских хозяев поддерживали повсеместно. Одно слово – кулачье, с таким ухо держать востро надо!

А мы, что и говорить, расслабились, когда группировку эту разгромили. На радостях выпили: коммунисты местные белого вина принесли да местную сливовую водку – палинку. Расположились в небольшой гостинице прямо на берегу Балатона. Красотища! Хоть и ноябрь, а тепло еще, озеро серебристое, лебеди, кругом заросли камыша, осоки, рогоза, по берегу лес густейший.

Вот в том-то лесу недобитки и спрятались. Под утро уже, сняв часового, полоснули очередями по окнам. Пытались гранатами забросать, но тут уж мы в себя пришли, оборону организовали. Капитан меня послал зайти салашистам с фланга. А что? Утро, по всему берегу туман густейший, будто бы цистерну с молоком вылили. То врагам на руку, да и нам как раз для маневра.

Первым выстрелил Сашка Дзибук, сержант, хороший парень из Гродно. Был. Погиб, жаль. Заметил вражину, да поздно. В камышах, сволочи, прятались и, на то похоже, знали все вокруг как свои пять пальцев. То ли кто-то из местных в их отряде был, то ли здешние хортисты помогали.

Короче, минут через пять боя в живых я один и остался. Затаился за старой липою, лежу, очередями короткими огрызаюсь. Один рожок почти сразу выпалил, да вот и второй к концу. Вытащил тэтэшку, гранату приготовил – мало ли. Салашисты подзатихли малость, видать, тоже что-то для себя решали. Слышно было, как у гостиницы бой шел. Эх! Так и не помогли нашим… Хотя нет, как раз и помогли: на себя отвлекли человек семь, а то и все десять, не меньше.

Так вот, стал осматриваться, и вдруг как полыхнет над головою! Молния, гром словно канонада. Гроза! Это в ноябре-то! Хотя вчера-то весь вечер парило. Когда снова полыхнуло, гляжу – шагах в двадцати от меня в камышах тропка рыбачья. Я туда. Думаю, хоть куда-нибудь выйду, выберусь. Снова молния сверкнула. Вот тут-то салашисты меня и заметили, взяли в очереди.

Я – на тропу да бежать. Бегу, вижу: впереди, прямо передо мною – дот! Неприметный, из каменюк здоровенных сложенный. Пули над самой головой просвистели. Я – наземь, пополз, стал вход в дот искать: хоть ненадолго отсидеться, наши-то уже, судя по крикам, от вражин отбились и сами в преследование пошли, погнали.

Значит, ищу я вход, хоть бы амбразуру, щель какую-нибудь. Прополз еще чуток. Снова громыхнуло. Потом стихло все. Я голову поднял – передо мной надпись. Буквы не наши, но явно не мадьярский язык и не немецкий. Итальянский, что ли? Я прочел шепотом – так, машинально. Прямо в доте показалась дверь. И почему я ее сразу не заметил? Не маленькая такая дверца – ворота целые. Позади снова послышались выстрелы. Я в те ворота и бросился.

Что дальше было, никто не поверит! Молния сверкнула, ворота сами собой за мной запахнулись, и оказался я в пещере. Темно сделалось, но не слишком, откуда-то сверху свет проникал немного. Снаружи ничего уже не слышалось – ни выстрелов, ни криков.

Как глаза к полутьме привыкли, прошел я в середину пещеры – и ахнул! Прямо посередине возвышалось какое-то сооружение из тускло блестевшего металла. Очень похоже на гробницу или что-то подобное. Ну пусть будет гробница. Вокруг человеческие и конские черепа, кости, а промеж костей что-то поблескивало. Я не сразу понял, что золото, уж потом, как присмотрелся.

Положил в карман пару браслетов – к рапорту приложить. Сообразил сразу: видно, могила то была древняя, и все сокровища нынче молодому венгерскому государству принадлежали. Правительству и местной компартии под руководством товарища Яноша Кадара, только что назначенного, которому мы сейчас помогали. Сокровища-то эти правительству ох как пригодились бы! Бедно жили в то время венгры, ох бедно. Хотя мы тоже не жировали, чего уж. Едва-едва от войны оправились, вот как и эти. Что уж тут говорить.

Из пещеры я выбрался вполне благополучно. Почти сразу же нарвался на своих: покончив с врагами, они как раз меня искали. Рапорт я капитану написал, браслетики золотые приложил.

На следующее утро, перед отъездом, глянули мы этот бункер еще разочек. Обычный заброшенный дот. Да, просторный, но не более того. Ни золота там, ни костей, ни гробницы. Пара немецких МП да ржавые мины. Мины мы, кстати сказать, обезвредили… Да и надписи снаружи не оказалось – привиделась она мне, что ли? Впрочем, нет, не привиделась, я ее хорошо запомнил, дословно запомнил, на память никогда не жаловался. Слова латинские, парами:

Felicit – Gloria

Vade – Ginta

Vedebis – Aperta

Gloria Dovinus de Caelo

Под надписью еще были руны, похожие на скандинавские, те вот не запомнились.

Потом, дома уже, я еще раз рапорт подал. На том все и закончилось. Нашли уж там чего, нет – не знаю. А только было все! Вот как сейчас вижу.

Уже гораздо позже, в семидесятые, выйдя на пенсию, я все-таки съездил в Венгрию по турпутевке. В городке Балатонфюред отстал от своих, добрался на автобусе до Кестхея, местечко то отыскал, бункер. В самую грозу попал! С утра еще тучи собирались, да уж больше удобного случая не представилось бы: наши все на дегустацию ушли, а я приболевшим сказался.

Так вот, как сверкнула молния да гром грянул, так я и увидал ту самую надпись! Вот ведь только что смотрел – не было, а тут вдруг – на тебе. И ворота показались! Правда, ненадолго: показались – и тут же исчезли, будто растворились. Но я точно их видел, как и надпись! Чудеса, да и только. Или, как мой сын говорил, научная фантастика.

Насчет гробницы никто мне не верил, ни в особом отделе, ни тем более дома. Да, честно-то говоря, я и не настаивал: кому охота пустобрехом прослыть или, того хуже, свихнувшимся? Правда, литературку по теме почитывал иногда, брал в библиотеке. И вот что думаю: все, что я видел там, в бункере, а точнее говоря, в подземелье, есть не что иное, как могила великого завоевателя, царя гуннов Аттилы!

Его ведь где-то в тех местах и захоронили, никто точно не знает где. Говорят, на дне реки. Так, может быть, вовсе не реку отводили, а просто вырыли могилу у берега Балатона, да потом затопили озерной водой – вот вам и дно. Только не реки – озера. Не нашли ведь могилу до сих пор, хотя кто только не искал. Не нашли, потому как там какой-то наговор! Верно, слова те, буквицы – это что-то вроде пароля или молитвы. Прочтешь их – дверь и откроется. А видны они только в сильную грозу, это я только сейчас понял. Попытаться бы еще, да стар уже. Дети не верят. Что ж, пусть хоть кто-нибудь, может быть. Может, и повезет кому?

Засим остаюсь гвардии полковник бронетанковых войск, а ныне военный пенсионер Анатолий Петрович Кондеев. Всеволожск, 27 ноября 1983 года.

* * *

Вот так! Прочитав «записки», Иванов лишь ухмыльнулся и хмыкнул. Забавно, не более. Уж точно научная фантастика или даже хуже того – фэнтези. Умел бравый полковник шутить! Правда, вот если б кто ему поверил… Могила Аттилы, ну надо же! Хорошо, не Чингисхана.

Черт! А ведь сон-то! Ну, про ту девчонку с жемчужными волосами… Он ведь тоже про могилу! Ну точно чертовщина какая-то.

Плеснув в стакан вискаря, Аркадий сунулся к ноутбуку – гуглить. Больно уж интересно стало, что это за Аттила и что с его могилой не так. Ну да, знал, конечно, что был такой вождь гуннов, но так, смутно. По истории когда-то проходили… по большей части мимо, ага.

Записанные полковником слова – заклинание, что ли? – Иванов перевел сразу. Точно, латынь. Если парами, так выходило:

Сделал – славься,

Идешь – обречен,

Видишь – открой.

Слава Повелителю Неба!

Абракадабра какая-то.

Об Аттиле, в принципе, в интернете много чего оказалось, но так, все больше побасенки всякие. Точно только было, что создал он могучую империю, простиравшуюся от Сибири и почти до Италии, центром коей стала бывшая римская провинция Паннония – ныне часть Венгрии. У отца Аркадия мотоцикл такой был, «Паннония Т5», очень хороший.

Невдалеке от нынешнего Будапешта в древние времена располагался римский город Аквинк, или Аквинкум. Он и стал столицей гуннской империи, а позднее город навали Буда. Через речку Дунабий (Дунай), на равнине, тоже находилось селение. В римские времена обозвали его просто и без особых изысков – Контр-Аквинкум, что в переводе значит «напротив Аквинка». Позже разросшийся городок переименовали в Пешт.

За двадцать лет своего правления Аттила сумел объединить около полусотни тюркских, германских и других племен. Его держава простиралась от Рейна до Волги и включала в себя земли Германии, Франции, Северной Италии. В энциклопедиях писали, что таким вот образом Аттила встал в один ряд с Македонским и Цезарем. Ну да, встал, чего уж. Правда, сыновья после смерти устроили полный раздрай… Так это не только в древние времена водилось, проблема наследников, пусть даже политических, и сейчас в полный рост…

Кто такие были гунны? Сколько Иванов ни читал, почти все сходились, что тюрки. Правда, из всех прочитанных интернет-гуру большая часть оказались неучами, напрочь не понимающими того факта, что тюрки – это не нация и не раса, а просто языковая группа, представители коей могут быть как монголоидами (якуты), так и европеоидами (турки).

Как эти самые гунны смогли так быстро завоевать всяких там готов и прочих, в инете объясняли туманно. Кто-то ссылался на Гумилева, на какую-то там загадочно-непонятную «пассионарность», никакими приборами не измеренную. Тут Иванов, как бывший опер, лишь кривился, а вот другие версии прочел куда как внимательно.

Особенно понравилась одна, весьма конкретная, четко выделяющая четыре фактора гуннского успеха: военная тактика, новый тип вождя, сложный составной лук и приемы стрельбы из оного. То есть, насколько понял Аркадий, гунны стреляли на скаку, практически из любого положения, чрезвычайно метко и быстро осыпая врагов целой тучей стрел. Все – на расстоянии, в рукопашную схватку вступали редко.

Что касаемо Аттилы, точнее, его могилы… Тут почти все сходились в том, что он был похоронен в свинцовом гробу, который поместили в серебряный гроб, а тот, в свою очередь, в золотой. Захоронение вроде как было сделано в русле реки, но какой именно реки, и реки ли, отвечали уклончиво, обильно цитируя древних авторов – всяких там Иорданов, Присков, Аммианов Марцеллинов и прочих сказочников. Те так писали: для того, чтобы похоронить своего вождя, гунны перекрыли реку, положили гроб, пустили реку снова, «и вода накрыла вечным одеялом сна легендарного предводителя гуннов».

Марцеллин, к слову, тот еще был фрукт: Аттилу и гуннов, мягко говоря, не жаловал и описывал до чрезвычайности гнусно, чем тот же Приск, лично посетивший Аттилу в свите византийского посланника, вовсе не грешил. По Приску выходит, гунны вообще нормальные пацаны были. Да в их державе, кроме гуннов кто только не подвизался! И еще, гунны любили баню, каждую неделю парились. Может, на Руси-матушке традиция сия от них и пошла? Да, еще в знаменитой «Песне о Нибелунгах» Аттила тоже упоминался как «славный король Атли». Разносторонний был человек, во все древние рассказки угодил!

Так вот, о могиле… Аркадий вдруг расстроился, причем весьма неожиданно для себя, наткнувшись на такую заметку:

Весной 2014 года в процессе строительства фундамента моста через Дунай в Будапеште было обнаружено гуннское захоронение, датированное VI веком. Археологи Будапештского университета предполагают, что могила может принадлежать непосредственно самому великому предводителю гуннов – Аттиле. Согласно хроникам, Аттила умер в Паннонии в 453 году.

Казалось бы, ну нашли и нашли. Что бывшему оперу до какой-то там могилы с сокровищами? Однако заметку тут же раскритиковали: в могиле был найден только меч, выкованный из метеоритного железа – якобы, меч Аттилы, – а никаких трех гробов не было. Ну мало ли, чей там меч, может, вообще краденый…

Значит, скорее всего, до сих пор так и не отыскали могилку-то. Тем более полковник-то писал вовсе

не о Будапеште, а о каком-то там Кестхее. Кстати, где это?

Кликнув, Иванов глянул на карту. Ага, вот озеро Балатон, здоровое, вытянутое, а вот у северо-западного его края Кестхей. Небольшой такой городок, со старинной усадьбой графов Фештетичей и парком. Ага… и что там?

Кто-то в фейсбуке прислал сообщение, да давно – дня два уже. Ага! Леха Луноход! Дорогой наш венгерский товарищ. Он так, раз в месяц писал что-нибудь. О жизни своей особенно не рассказывал, спрашивал «как дела?» да в гости звал. Последнее, верно, из вежливости, хотя, впрочем, как знать! Может, скучно ему там, на чужбине, новости о знакомцах бывших узнать хочется. А от кого их и узнать-то, как не от бывшего куратора? Вот и…

Иваныч, приезжай в гости. У меня две хаты в Пеште, палинки купим, в обиде не будешь. Да и для лавки своей прикупишь чего-нибудь.

Это Леха не сейчас, это он с полгода назад приглашал, весной еще, в марте… Как раз эпидемия кончилась… почти. Девятая волна… В марте… А сейчас у нас начало октября. В Венгрии, верно, еще красиво – золотая осень. Это, как его, «в багрец и золото одетые леса». А ну-ка, что там, на Балатоне?

Ага… Температура днем плюс двадцать – плюс двадцать три, ночью – плюс девять. Однако и впрямь не худо! Смотаться, что ли? Заодно могилку поискать… вдруг да браслетик какой золотой попадется? Как потом вывезти – это уж второй вопрос. Уж всяко Луноход помощь окажет.

Музыка уже давно закончилась. Аркадий перевернул пластинку и, хлебнув виски, задумался. А что? Может, съездить?

Уж конечно, если б не Леха Луноход, никуда б Иванов и не дернулся, сидел бы на попе ровно, ремонтом бы потихоньку занимался да думал, где денег взять. А так… раз уж звал… Так, можно сказать, судьба.

Поставив опустевший стакан, молодой человек уселся на диван и придвинул поближе ноут.

«Дешевые авиабилеты Санкт-Петербург – Будапешт. Туда и обратно… Ага! Вот, кажется, вполне подходящий лоукостер. Первого октября туда, седьмого обратно – четырнадцать тысяч… Хм! А не слишком ли? Вот если… Второго туда, девятого обратно… Семь тысяч шестьсот рублей. Вот это уже более-менее… Посмотрим, что с местами? Один взрослый… багаж платный… Без багажа… Купить!»

Вот! Теперь можно и Лехе Луноходу отписать месседж – мол, жди. Иванов так и сделал, после чего сходил на кухню за выпивкой. Виски, увы, не нашел – кончилось, зато за капустным вилком обнаружил две банки «Карлсберга». Взял с собой, откупорил да глянул еще про Аттилу.

Он взял себе в супруги – после бесчисленных жен, как это в обычае у того народа, – девушку замечательной красоты по имени Ильдико. Ослабевший на свадьбе от великого ею наслаждения и отяжеленный вином и сном, он лежал, плавая в крови, которая обыкновенно шла у него из ноздрей, но теперь была задержана в своем обычном ходе и, изливаясь по смертоносному пути через горло, задушила его. Среди степей в шелковом шатре поместили труп его, и это представляло поразительное и торжественное зрелище. Отборнейшие всадники всего гуннского племени объезжали кругом, наподобие цирковых ристаний, то место, где был он положен; при этом они в погребальных песнопениях так поминали его подвиги. После того как был он оплакан такими стенаниями, они справляют на его кургане «страву» (так называют это они сами), сопровождая ее громадным пиршеством.

Это у нас Иордан, историк…

Опа! Аркадий едва пивом не поперхнулся. Ильдико! Именно так звали ту юную красотку, из сна! Девушку с жемчужными волосами.

* * *

Самолет «Эрбас» – белый в синевато-бордовую крапинку – приземлился в аэропорту Ференца Листа почти точно по расписанию, даже минут на десять раньше. В аэропорту, наученный интернет-записками Аркадий первым делом заглянул в магазин, где купил на пятьдесят евро какую-то мелочь и сдачу получил форинтами – местной венгерской валютой. Так выходило гораздо выгоднее, чем менять в аэропорту в обменнике по явно завышенному курсу. Операцию сию Иванов проделал так, на всякий случай: вдруг да не встретит Луноход, бывает ведь всякое. Вон, до сих пор нет, хотя ведь обещал…

– Иваныч! – радостно закричал кто-то от дверей, ведущих к остановке такси. – Иваныч! Ты, что ли, уже?! А я тут стою, курю… Вот ведь, бляха муха, луноход!

– Здоров, Леха! Как жизнь?

Приятели обнялись. Высокий Иванов и маленький плотный колобок Леха, верно, являли собой довольно комичное зрелище. Впрочем, вокруг все спешили, шли по своим делам, не обращая никакого внимания на окружающих.

– Ну ты, Корольков, раздобрел!

– Да ну, что ты, Иваныч. Все ведь кручусь, раздобреешь тут, как же. Как Питер?

– Стоит еще.

– А ты, вижу, налегке… Ну, у меня тут тачка, пошли. – Запахнув полы кожаной куртки, Луноход замахал руками. – Сейчас на хату поедем, отдыхай пока, а у меня, извини, дела. А вечерком посидим, бухнем по-братски.

Ехали минут сорок – по неширокому шоссе, потом вдоль Дуная, затем по какой-то широкой улице. Там и остановились.

– Улица Кароли Корут, – выбравшись из черной «бэхи», торопливо пояснил Леха, а затем показал рукой уже с гордостью: – Там, через дорогу, гостиница «Астория», тут вон метро, а вот если тут прямо пойдешь, прямо к Дунаю выйдешь. Лайош Кошут утца. А вот, видишь домишко? Там и хата, ага.

И впрямь, гордиться было чем: дом был основательный, еще довоенной постройки, с просторной парадной, забранной кованой металлической решеткой, и широченными лестницами.

– Что смотришь, Иваныч? – Набрав на домофоне шифр, Корольков гостеприимно распахнул решетку. – Это тебе не какие-нибудь там Озерки или Мурино! Нам на второй этаж… Сейчас, лифт подождем…

– На второй этаж?! На лифте?! Ну ты, Леха, зажирел.

– Да тут, знаешь, пролеты какие? Заколебешься идти.

Квартира, куда Луноход привел дорогого гостя, оказалась весьма просторной, но как-то бестолково спланированной. Здоровенная гостиная с высоким потолком и небольшим балкончиком, выходящим прямо на шумный, с гремящими трамваями проспект, вполне приличная по метражу ванная, небольшая спаленка и совсем уж маленький – едва повернуться – санузел, такой пердильник. Зато коридор – как дворец съездов!

– Я эту квартирку обычно сдаю. Вот здесь вот, налево, кухня, – размахивал руками хозяин. – Там вон, в чуланчике, холодильник. Пивасик, водочка, хавка – что хошь! Ну, я, Иваныч, погнал, извини. Давай, до вечера. Отдыхай.

– Да уж отдохну. – Прощаясь, Аркадий хлопнул приятеля по широченному плечищу. – До встречи.

Посвящать бывшего агента в свои далеко идущие планы Иванов не собирался. По крайней мере, пока. Вот отыщет могилу с сокровищами, там уж без Лехиной помощи не обойтись: как-то нужно будет хоть кое-что вывезти. Да мало ли возникнет проблем. С той же таможней, к примеру. Луноход хвастал, что у него кое-где выходы есть.

* * *

– Есть, есть, – разливая палинку, заверил Корольков.

Явился он часов в пять, за окнами как раз смеркаться начинало, фонари на проспекте зажглись.

– На эстонской таможне – с двух сторон!

– На эстонской? – разочарованно вздохнул гость. – А как это – с двух?

– Ну, в Нарве и в Ивангороде. – Луноход поднял рюмку. – Остались еще людишки. А ты чего спрашиваешь-то?

– Да так. Тачку подержанную у вас как купить?

– Подгоним!

К ночи приятели набухались, «как луноходы на Марсе».

– Слышь, Леха. Давно хотел спросить… – Закуривая, Иванов скривился: он хоть и бросил, но по-пьяни покуривал. – А почему луноход – на Марсе? Он же на Луне!

– Потому что Марс ближе к Солнцу. – Подняв вверх указательный палец, собеседник глубокомысленно пустил дым кольцами. – Жарко там. Жажда мучит, как с похмелуги, ага.

– Угу, поня-атно.

Насчет того, кто там ближе к Солнцу – Марс или Луна, – Аркадий как-то был не уверен, но, пьяно кивнув, вполне удовлетворился ответом и хотел было идти спать. Однако не тут-то было! Леха Луноход только еще расходился и предложил вызвать девок.

– Мадьярки, знаешь, какие страстные! У-у-у…

– Знаю. Об этом еще Гашек писал. Ну, в «Швейке», да.

– А-а-а… Гашек… У меня когда-то на Гашека такая чикса жила! Ну, будем?

– Будем, Леха! На том и стоим, ага.

– Так, говоришь, тебе в Кестхей надо? У кореша как раз в Хевизе вилла, сдает.

– Так мне Кестхей нужен, а не этот… Хевиз, – покачал головой гость.

Корольков отмахнулся:

– Да там пять километров всего. И это… в Хевизе куп-пальни целебные. Только ты туда не ходи!

– Эт-то почему же?

– Там одни бабки! Ну их… Давай-ка лучше по девкам, ага! Да, Иваныч, а почему Кестхей? Та еще дыра, если честно.

– Отец там служил.

– Поня-атно. Ностальгия, ага.

Разговорить «по делу» бывшего опера, пусть и хорошо выпившего, задача не реальная. Луноход и не пытался. Надо будет, «товарищ капитан» сам расскажет, пока же – пей, душа, веселись!

– А помнишь, как ты нас в Веселом Поселке брал у одной бандерши?

– На Крыленко, что ли? У Алки Весло?

– О! Иваныч! Помнишь, оказывается!

– Да, Алку забудешь, как же. И девок ее…

– Вот-вот… Ну, и мы сейчас… девок… Сейчас, сейчас…

Девок так и не вызвонили: слишком уж много выпили. Корольков поначалу хорохорился, а потом тут же, на кухонном диванчике, и прикорнул. Аркадий пытался было его расшевелить, перевести на большой диван в гостиной, но куда там, напрасные хлопоты.

* * *

В Кестхей, точнее в Хевиз, Луноход приятеля не повез: дела были. Да и далековато пилить-то – километров около двухсот.

– Я тебя, Иваныч, до автовокзала подкину, а уж дальше ты на автобусе. Запоминай адрес: улица Ракоци, дом… Так и называется – вилла Ковач. Иштван Ковач – это кореш мой, мадьяр.

Смотавшись куда-то еще с утра, Корольков явился уже ближе к вечеру и принялся спешно инструктировать гостя:

– Там от автостанции недалеко, по карте глянешь. Первая улица – Эржбет, вторая – Ракоци. Войдешь во двор, увидишь у крыльца на стене ящички. Твой номер – пятый. Возьмешь там ключ от двери и хаты. Третий этаж, лоджия. Живи – не хочу. Но только, Иваныч, неделя: дальше Иштван уже каким-то австрийцам сдал. Если б ты заранее предупредил…

– Да ладно, – отмахнулся Иванов, спускаясь по лестнице вниз. – Неделя – вполне! Даже много.

* * *

Скушав на автовокзале Неплигет кусок жутко перченого пирога, Аркадий забрался в автобус и, глядя в окно, наслаждался вечерними видами венгерской столицы: помпезным зданием Парламента, Будой, отражавшимися в темных водах Дуная подсвеченными мостами.

Ехал долго: автобус оказался вовсе не экспрессом и по пути заезжал во все городки-деревни, где ничуть не брезговал стоять на остановках охотно и подолгу. Вообще, водитель – круглолицый мадьяр с вислыми казацкими усами – производил впечатление человека неторопливого и не склонного к суете.

Иванов так вот в полудреме и ехал, пока в каком-то городке в автобус не уселась шумная компания молодых людей в кожаных крутках. Трое парней лет двадцати и одна девчонка примерно такого же возраста, некрасивая, пухлая, зато круто татуированная и с пирсингом во всех возможных местах. Впрочем, не сильно-то они и шумели, эти чертовы подростки, больше махали кому-то в окно: видать, кто-то из компашки ехал на машине, а эти вот не влезли, и пришлось на автобусе.

Да нет, не на машине…

Иванов скосил глаза и увидел в свете фонарей несущийся на обгон мотоцикл с коляской, похожей на ракету! «Паннония Т5» – уж этот древний агрегат бывший опер признал сразу! Синий, с белым элегантным бензобаком, видно, что в хорошем состоянии. И трое седоков в глухих современных шлемах, ничуть не подходящих к ретро-облику мотоциклета. Эй-гей, бедолаги, на скорости не разбейтесь!

Наверное, та остановка, где уселась молодежь, была уже в Кестхее, поскольку потом ехали уже недолго. Минут семь – и автобус причалил к небольшому зданию автовокзала, украшенного плакатами с рисунками полуголых дам с купальными кругами – рекламой знаменитых термальных купален.

– Хевиз! – громко объявил водитель.

Аркадий облегченно вздохнул: ну вот и приехали. Добрались, наконец.

Послышался стрекот мотоцикла, к посадочной платформе подъехала та самая «Паннония». Иванов невольно залюбовался мотоциклом. Особенно впечатляла большая серебристая блямба на носу коляски – ну точно ракета! Хоть сейчас в полет.

На запястье водителя сего дивного чуда путешественник мельком заметил маленькую затертую татуировку в виде двух скрещенных стрел, неприятно похожих на свастику. Да и вся эта молодежь… Черные кожаные куртки-косухи, высокие берцы, бритые головы… Скинхеды, что ли? Насколько знал Иванов, местные власти подобных не жаловали.

Впрочем, эти вели себя довольно смирно: не зиговали, лозунгов никаких не выкрикивали, даже пиво не пили, только курили да смеялись. Окурки, правда, собаки, бросали прямо на асфальт. Ну, это уж так, мелочи. Вполне себе мирные парни и девка. Если б не «Паннония», Аркадий их и не запомнил бы вообще. Оно ему надо?

Виллу Ковач гость отыскал быстро. И впрямь, от автовокзала недалеко. Первая улица – Эржбет, вторая – нужная, Ракоци. Правда, двор оказался темным… Однако едва гость сделал пару шагов, как над крыльцом тут же зажегся свет – автоматика!

Взяв в ящичке ключ, Аркадий поднялся на последний этаж и был приятно поражен открывшимися его взгляду апартаментами, небольшими, но весьма уютными. Правда, кухни практически не было, плита и кофемашина располагались прямо напротив входной двери, зато были спальня, гостиная и шикарная лоджия со столом и двумя креслами. Живи – не хочу! Ни в чем себе не отказывай, отдыхай.

Правда, бить баклуши и ходить по купальням гость вовсе не собирался: не затем приехал. Времени оставалась неделя. Еще целая неделя или всего неделя – это уж как пойдет.

В Кестхей Иванов отправился уже на следующий день, прямо с утра, купив билет на проходящий автобус. Вообще-то охотник за сокровищами повелителя гуннов намеревался взять напрокат какое-нибудь недорогое и неприметное авто… но это чуть позже. Пока же, так сказать, «пристрелочный выстрел». Может, там вообще ничего нет! Давно все отыскали, разграбили…

Сверившись со смартфонной картой, Аркадий направился прямиком к озеру. Пересек железную дорогу и долго шел по аллее, заросшей одичавшей акацией, платанами и тощими тополями. Денек выдался славный. Ласковый ветер лениво шуршал опадавшей листвой, над головою синело чистое, без облаков небо. Пахло сухим сеном, полынью и еще чем-то таким приятным, летним…

Глянув на карту, путник свернул налево и, пройдя по неширокой асфальтированной дорожке, вскоре оказался в довольно-таки людном, несмотря на октябрь и будний день, местечке с небольшими отельчиками, ларьками и сувенирной лавкой. Заполненная гуляющими аллея выводила к озеру, к небольшому причалу, или молу. На набережной виднелась надпись «Кестхей» и сердечко, у берега стаями плавали лебеди. Красота!

Общее приятное впечатление портил лишь заброшенный отель «Балатон», угрюмо пялившийся на прохожих честными глазницами выбитых окон. Разруха, однако. У местного бизнеса, видно, руки еще не дошли. Не этот ли отельчик упоминал в своих записках полковник? Если так, то от него и надобно искать. Идти вот прямо вдоль озера, по бережку…

Аркадий так и поступил, предварительно подкрепившись купленным в ларьке бутербродом и стаканчиком палинки. Пошел себе, не торопясь, словно бы прогуливаясь вместе со всеми. Прохожие, правда, как-то уж быстро закончились, пошли совершенно безлюдные места, можно сказать, заросли, такие, что иногда приходилось и обходить, да обходить круто – по той самой асфальтовой улице, по которой Иванов сюда и пришел.

Где-то минут через сорок путник оказался у небольшой заводи, окруженной приземистыми деревьями и густо заросшей камышом, осокой и рогозом. Ухоженная асфальтовая дорожка превратилась в едва заметную рыбацкую тропку, петлявшую меж колючих кустов.

Аркадий насторожился. Похоже, именно это местечко и описывал бравый офицер! Где-то здесь и должен быть дот. Осмотреть! Осмотреть все повнимательней, не упуская ни одной мелочи. С пятьдесят шестого года времени прошло много, дот наверняка зарос кустами и травой так, что не сразу и заметишь. Если его вообще не разобрали местные жители в недавние смутные времена. Не-ет, не должны бы разобрать – не из кирпича же! Был бы кирпичный, тогда да, а так… Что-нибудь да осталось. Должно.

Нырнув в заросли, Иванов прошелся по ближайшей округе насколько смог, потом снова вышел к озеру, наткнувшись на воткнутую в землю рогатку. Рыбаки, однако. Еще раз пройтись? Только теперь уже чуть подальше от заводи… Вот, кажется, тропинка. На нее и свернуть.

Дело шло к полудню, солнце уже начинало жарить почти что по-летнему, а снимать джинсовку Аркадий не хотел – кругом одни колючки. Приходилось терпеть, хотя пот уже заливал глаза, и временами казалось, что кругом вообще нет никого и ничего, одни только заросли, камыши…

Ага, нет, как же! Где-то не так уж и далеко вдруг послышались шум лодочного мотора и смех. Рыбаки или так, туристы. Место вообще-то людное, это вот только здесь… Да где ж этот чертов дот?! Ведь где-то тут должен быть, полковник довольно четко описывал.

Несколько притомившись, искатель сокровищ вновь выбрался на берег, уселся на небольшой серый камень и, вытащив из рюкзачка прихваченную с собой баночку пива, сделал долгий пахучий глоток… Да, собственно, одним глотком и выпил. Выпил, вытер губу рукой, а опустевшую баночку подхватил налетевший ветер, покатил, потащил в камыши, и…

Что-то звякнуло! Ну так банка же… Банка. Однако никакого асфальта здесь нет, значит… Либо камень, либо…

Вскочив на ноги, молодой человек повернулся на звук, сделал пару-тройку шагов и застыл. Прямо перед ним в зарослях жимолости и дрока угадывалась какая-то серая громада, похожая на не до конца врытый в землю танк. Именно что угадывалась: если не знать, что искать, так и не найдешь, не заметишь. Так и Иванов прошагал бы мимо, если б не баночка!

Ну, вот он – дот! Осыпавшиеся от времени амбразуры, черный провал двери… Дверь, никакие не ворота. Вернее, и двери-то не было, один черный проем.

Недолго думая, Аркадий отодвинул колючие ветки и спустился вниз, в холодную промозглость подземелья. Дождавшись, когда глаза привыкнут к полутьме, молодой человек осмотрелся, старясь не упустить из виду ни одной мелочи. Честно говоря, узенькое пустое помещение его разочаровало. Ну какие тут, к черту, сокровища? Тут и не повернуться-то. И где описанные полковником ворота?

Может, не тот дот? Да, может. Все может быть, наверняка ведь не знаешь. Где-то должна быть надпись – руны, латынь… Не-ет, ничего! Хотя, нет, надписи все же имелись, только по-венгерски. Еще виднелись рисунки – какие-то забавные рожицы, сердечки и… скрещенные стрелы! Такие же, как на запястье у того парня с «Паннонии».

Закусив губу, Иванов вытащил смартфон, погуглил.

Две скрещенные стрелы – эмблема венгерской фашистской партии «Скрещенные стрелы». Лидер – Ференц Салаши, ультраправый политик, фюрер венгерского народа.

Фюрер венгерского народа! Вот так-то. Не такие уж безобидные оказались те парни с автобуса и «Паннонии» и примкнувшая к ним девчонка. Неофашисты, так получается. Что там еще?

Верный союзник Гитлера… Тотальная мобилизация… Массовые акции по уничтожению сотен тысяч венгерских евреев и цыган… В 1945 году арестован американцами, выдан венгерскому правительству, предстал перед судом в Будапеште по обвинению в военных преступлениях и преступлениях против человечности, в феврале 1946 года был приговорен к смертной казни и 12 марта 1946 года повешен. Вместе с ним были казнены другие лидеры «Скрещенных стрел».

Туда и дорога! Чего упырей жалеть-то?

Партия «Скрещенные стрелы», насчитывавшая в 1939 году 250 тысяч членов, имела широкую базу, ее

сторонники и избиратели происходили из всех слоев населения, в особенности из среды промышленных и сельскохозяйственных рабочих.

Ну, это как у Гитлера – НСДАП тоже ведь расшифровывается как Национал-социалистическая немецкая рабочая партия. Именно что рабочая…

Многие тысячи рабочих, голосовавших за фашистов, никуда не делись и приняли активное участие в событиях 1956 года, во многом определив характер движения – зверскую жестокость в сочетании с националистическими лозунгами.

Вот так-то, ага… Тогда… тогда этот рисунок мог и с войны остаться. Салашисты как раз тут и были.

Снаружи вдруг что-то громыхнуло – словно бы уронили на асфальт железный лист. Иванов выглянул из бункера и невольно вздрогнул: прямо на лоб ему упала первая капля начинавшегося дождя. Большую половину неба уж затянули сизые тяжелые тучи, задул, забуранил ветер, погнал по всему озеру пенные волны, с шумом накатывавшиеся на берег. Над противоположным берегом вспыхнула молния, послышался громовой раскат…

Путник торопливо собрался: коротать непогоду в заброшенном доте ему что-то не очень хотелось. Лучше бы выбраться в более цивилизованные места, переждать дождь в каком-нибудь баре или кафе, а потом вернуться в Хевиз и приехать сюда уже завтра. Да, пожалуй, так.

Синяя вспышка молнии озарила округу. Обернувшись, Иванов вытащил телефон и сделал снимок. Он успел снять и внутри, а теперь вот снаружи, чтобы вечером на досуге рассмотреть. Или не вечером, а сегодня, сейчас – в кафе…

В привокзальную закусочную путник успел до дождя. Вернее, дождь уже начинался, уже бились об асфальт крупные тяжелые капли, но еще так, не в полную силу, словно давая предупредительный выстрел: бегите, спасайтесь, а уж потом не взыщите, кто не спрятался – я не виноват!

Едва Аркадий заскочил в кафе, как небо обрушилось ливнем! За широкими окнами словно бы вдруг встала стена. Какие тут, к черту, поиски? Домой бы добраться… А пока – палинка, гуляш и паприкаш!

Путник не был уверен, понимали ли в сем заведении по-английски, но «палинку, гуляш и паприкаш» поняли, заказ принесли быстро, а жгучую красную паприку к густому супу-гуляшу подали отдельно, с ходу признав в посетителе не привыкшего к перцу туриста.

Поблагодарив, Иванов приступил к обеду, заодно заглянув и в смартфон. Глянул на фотографию… и едва не подавился! На стене дота, прямо над дверным проемом явственно проступали руны и буквы… Те самые латинские слова! Однако почему ж Аркадий не заметил их там, на месте? Не туда смотрел? Или в освещении дело?

Да черт уж его разберет, в чем там дело, а надпись-то – вот она!

Felicit – Gloria

Vade – Ginta

Vedebis – Aperta

Gloria Dovinus de Caelo

Сделал – славься,

Идешь – обречен,

Видишь – открой.

Слава Повелителю Неба!

* * *

Пришлось уехать. Дождь зарядил на целый вечер и шел почти до утра, по крайней мере в Хевизе. Утром же, как ни в чем не бывало, выглянуло солнце – яркое, улыбчивое и даже, кажется, дочиста вымытое прошедшим ночным ливнем.

Ливень. Гроза! В этом-то, кажется, все и дело. Полковник ведь тоже писал про грозу. Кстати, вот как сейчас, осенью.

Если верить прогнозам, сегодня тоже обещали грозу, правда, во второй половине дня, так что в первую, верно, можно было бы не опасаться вымокнуть. Собираясь, Иванов бросил в рюкзак найденную на балконе садовую лопатку – авось, пригодится – и, позавтракав яичницей с сильно перченой колбасой, зашагал к автобусу.

Теперь Аркадий не плутал: приехав в Кестхей, сразу же направился туда, куда надо. Шел недолго, добрался за полчаса и, немного пошатавшись по мокрым зарослям, отыскал дот. Такой же неприметный, серый, унылый, без всяких загадочных надписей и без всяких тайн. Дот как дот, заброшенный памятник когда-то грохотавшей войны, и ничего более.

Однако же на экране смартфона вот она, фотография! Вот они, надписи – и латынь, и руны. Очень даже хорошо видны… А вот здесь…

Молодой человек подошел к стене, провел рукою над дверью – ничего! Ни малейшего намека. Но ведь вот фоточка. То ли освещение и впрямь не то, то ли… Чертовщина какая-то!

Озадаченно спрыгнув вниз, путник достал из-за пазухи плоскую бутылочку с виски. Глотнул, аккуратно поставил на какой-то выступ, задумался…

Чу! Некий знакомый звук вдруг донесся со стороны озера… Впрочем, нет, скорей со стороны дороги. Нет, не гром. Мотор! Да-да, звук мотора… Катер? На дороге? Да нет, скутер или мопед, мотоцикл.

Треск мотора вдруг резко прервался. Где-то совсем рядом, в зарослях, послышались молодые гулкие голоса, смех. Явственно потянуло сигаретным дымом. Рыбаки? Или просто местная молодежь решила расслабиться? Иванов досадливо сплюнул: только их тут и не хватало. Явятся сейчас, пикник устроят, танцы-шманцы-обниманцы… Лучше б рыбаки – те люди тихие, по крайней мере, пока хорошо не выпьют.

Голоса между тем приближались. Судя по всему, веселая компания продвигалась именно сюда, к бункеру. Может, у них тут место тусовки? Или просто парни шли мимо, к озеру, вон оно, рядом. Парни? А вот, похоже, и девичий смех, ага. Если в доте подстелить курточку, то… вполне можно позволить себе некое небольшое безобразие, вовсе не предосудительное в любой среде, разве что на людях этим заниматься не стоит. Так бункер-то как раз и не на людях! Местечко укромное, а до озера и до пляжей рукой подать.

Эх, молодежь, молодежь… Иванов вовсе не собирался никому мешать или, упаси боже, подглядывать, не за тем он сюда явился. Если шли к доту, то…

Махнув рукой, охотник за сокровищами схватил брошенный в траву рюкзак и поспешно подался к озеру. Уж там-то он выглядел вполне себе обычно – турист как турист. Ударило по глазам отраженное в воде солнце. Щурясь, Аркадий все же оглянулся, прислушался… И невольно присел, увидев появившихся за кустами парней в кожанках и с ними девчонку с татушками и пирсингом. Те самые, с «Паннонии». Только на этот раз их всего трое: двое парней и девушка – уж сколько поместилось в мотоцикле. Ну да, на «Паннонии» они и приехали. То-то треск…

Похоже, вся троица вовсе не собиралась идти к озеру. Шли себе, шли и вот повернули – прямо к доту! Туда и спустились, прямо в дверной проем. Аркадий хмыкнул: что, двое на одну, получается? Хотя что тут такого уж необычного? Знаете ли, в сексе всякие забавные позы бывают.

Покачав головой, молодой человек задумчиво посмотрел на часы. Что же, однако, делать-то? Подождать? Или покуда в кафешку податься? Ну не на весь же день эти молодые черти явились! Сейчас вот отымеют во всех позах свою подружку да и свалят себе. Что там еще, в бункере, делать-то? Ну да, надо лишь чуть-чуть подождать.

Усевшись на бережку на знакомый камень, Иванов принялся терпеливо ждать, делая вид, что любуется озером, которое, несомненно, того стоило. Уютная заводь, блестящие бирюзовые волны с золотой дорожкою солнца и еще такая дрожащая дымка – пейзажи, как у Тернера, только у него там еще пароход.

Ну, что там с сексуальными экспериментами? Закончили уже? А впрочем… Ухмыльнувшись, Аркадий сунул руку за пазуху… и выругался. Бутылочку-то он забыл! Хорошая такая бутылочка, из дьюти-фри. Добрый виски! Эх, вылакают его, паразиты, к бабке не ходи!

Позади послышались шаги. Появившаяся на берегу парочка – тощий, высокий, с небольшой бородкою парень и та самая девка с пирсингом – приветливо кивнули Аркадию, поздоровались.

Иванов улыбнулся в ответ:

– Сиа!

«Сиа» – «привет» – было единственным венгерским словом, которое он пока умудрился выучить. Хотя нет, не единственное, еще он знал «шёр» – «пиво». Ну и, пожалуй, все. Язык-то уж больно сложный.

Двое. Почему двое-то, черт побери? А! Третий, видно, обратно к мотоциклу пошел. А эти – к отелям, к ларькам. Может, палинки выпить захотели или еще чего. Как бы то ни было, а бункер теперь свободен. Что ж…

Проводив глазами удалявшуюся парочку, Аркадий еще немного выждал и подался к доту. Шел, как мог, осторожно. И напрасно! В бункере никого не было. Оставленная Аркадием бутылочка так и стояла на выступе! Ишь ты, не выпили… Хотя нет, чуть-чуть отхлебнули, глотка два. Оставалось-то по рисочку, а сейчас – ниже. Пусть чуть-чуть, но заметно. Как раз на пару глотков.

Ушли, да. Так ведь и вовремя! Ощутив холодный порыв ветра, молодой человек поднял голову и поежился: благодатная, почти что летняя погодка вмиг сменилась промозглой осенней хмуростью, а на горизонте объявилась огромная, быстро приближающаяся туча! Сверкнула молния, через несколько секунд донесся громовой раскат. Ну, как и предупреждали, собственно…

Однако… Однако что там с надписью?

Выйдя из проема, Иванов поднял голову – и широко улыбнулся. Ну, вот она, надпись! Вовсе не показалось, нет. Вот руны, а вот – латиница.

Аркадий шепотом прочитал:

Felicit – Gloria

Vade – Ginta

Vedebis – Aperta

Gloria Dovinus de Caelo

Прочел и вдруг явственно ощутил: что-то изменилось. Нет, вокруг все оставалось прежним: заросший кустами бункер, приземистые деревья, озеро… Вот только в дверном проеме вдруг вспыхнул какой-то свет, словно кто-то вдруг резко включил фонарь!

Но… там же никого. Ведь он, Аркадий, только что…

Двери! Прямо в бетонной стене бункера вдруг возникли двери! Целые ворота, обитые сверкающими золотыми листами, с ручками в виде оскаленных львиных морд.

– Бог ты мой! – восхищенно присвистнул молодой человек.

Подойдя ближе, он потянул за ручки. Ворота послушно открылись, обнажив вход в тянувшуюся куда-то далеко пещеру, освещенную горящими факелами! Где-то впереди виднелось странное сооружение, чем-то похожее на гроб. Да это и был гроб! Гроб Аттилы?!

Неужели тот самый? Неужели полковник все же оказался прав, и он, Аркадий Иванов, отыскал-таки древнюю гробницу повелителя мира? Гробницу, полную несметных сокровищ!

Впрочем, кроме гробов и белеющих тут и там костей да черепушек никаких сокровищ что-то пока видно не было. Может быть, они там, дальше, у самой гробницы?

Охваченный небывалым азартом, Аркадий направился к гробу и, не дойдя до него с десяток шагов, вдруг наткнулся на распахнутый сундук, полный золотых монет, браслетов и ожерелий!

– Ну, вот оно… – Усевшись на корточки, Иванов запустил в золото руки. – Сбылась мечта идиота. И главное, как ведь просто все! Поверил, приехал, нашел. Наверное, главное было поверить. Что же, на первый раз, пожалуй, хватит и рюкзака…

Набив рюкзак сокровищами, молодой человек тут же подался назад, словно бы опасаясь какого-то подвоха. Так ведь и опасался же! Ведь как же так может быть, чтобы гробница повелителя мира – и вот так все просто? Кто хочешь, заходи, что хочешь, бери! Да быть такого не может. Наверняка что-то такое есть… что-то предусмотрели. Какая-нибудь каверзная ловушка типа замаскированной ямы с острыми кольями или… Или нет никакой ямы, а все золото – фальшивка! Просто медь.

Ладно, разберемся.

Добравшись до порога бункера, Иванов вспомнил вдруг, что так и не сфотографировал гробницу. Покусав губу, вытащил телефон, обернулся…

Гулко громыхнул выстрел. Потом, почти сразу, еще один. Одна из пуль просвистела совсем рядом, над левым ухом, и Аркадий, швырнув рюкзак, бросился обратно в пещеру.

Глава 2

Гунны

Иванов спрятался за гробом, затаился, пытаясь определить, откуда стреляли. Судя по звуку выстрела, явно снаружи. От самого входа или…

Ну да! У входа в могилу вдруг послышались приглушенные голоса. Кто там мог быть? Та самая молодежь с «Паннонии»? Местные салашисты – «скрещенные стрелы»? Да уж, больше некому. Но кто бы ни был, надобно как-то выбираться. Интересно, что там, в глубине пещеры?

Молодой человек обернулся… Позади, совсем рядом, мелькнула чья-то быстрая тень! И в этот момент снова грянул выстрел! Пуля срикошетила от сумрачных сводов, ударила где-то совсем рядом. Посыпались каменные крошки… Шаги…

Опаньки! Ну вот они, наконец, возникли у входа… или у выхода, это как посмотреть. Двое парней в коротких кожаных куртках и полненькая девчонка с пирсингом. Те самые. У одного из парней блеснул зажатый в руке пистолет. Судя по стволу, уж явно не ПМ, больше похоже на немецкий парабеллум времен Второй мировой, насколько Аркадий смог рассмотреть в полутьме.

Да, собственно, не так уж и темно, а у входа так и вообще светло, да и слева явственно пробивался тусклый свет. Может, там выход? Так и есть! Именно туда и шмыгнула какая-то девчонка в спортивных штанах и короткой жилетке. Пышные волосы стянуты ремешком – наверное, чтоб удобней бегать. Спортсменка, блин. Откуда она здесь взялась? Лучше бы в парке бегала.

Девчонка метнулась к выходу…

– Пригни-ись! – крикнул Иванов ей в спину.

Поняла ли? Бог весть. Но вздрогнула, пригнулась…

Снова выстрел! Крик! Вся криминальная троица разом бросилась за незнакомкой. Что ж, скатертью дорога! Если снаружи больше никого нет…

Закусив губу, Иванов рванулся к воротам, точнее сказать, к входному проему дота, выскочил, с разбега ныряя в кусты. Оцарапался, да, но, похоже, все прошло нормально. Никто за Аркадием не гнался, да и у ворот никого не было видно. Как не было и самих ворот! И туча грозовая над головой не висела: кончилась гроза-то, в синем ясном небе сверкало ясное желтое солнышко.

Нет, ну надо же! Бандюки, однако! Не побоялись стрелять. Еще и девчонка… Они ведь за ней погнались. С какой целью? Убить? Или просто схватить да потолковать? Ну, как бы то ни было… В полицию надобно сообщить. Срочно! И да, самому не попасться бы! Осторожненько пробраться к отелю, к людям, здесь ведь не так уж и далеко. Впрочем, и не очень-то близко. Вряд ли кто-то слышал выстрел, местечко-то глухое. Разве что рыбаки.

Девчонка… Как бы ей помочь? Если еще возможно. Эти отморозки со скрещенными стрелами, похоже, способны на все. Так ведь и куш какой! Неужели и в самом деле это вот – могила Аттилы? Этот вот неприметный бункер с воротами?

Осторожно выглянув из кустов, молодой человек внимательно осмотрелся. Вокруг никого! Ни видать, ни слыхать. Интересно, куда ж они все делись-то? Вернулись обратно в бункер? Вернее сказать, в могилу.

Глянув на дот, Аркадий удивленно хмыкнул: не было дота! Да и могилы не было! Ни ворот, ни входного проема, ни бывшего пулеметного гнезда. Может, не там смотрел? Да нет. Вот и тропинка, и заросли, и синеет-блестит озеро Балатон. Еще и солнце палит-припекает. Ну да, в Венгрии в октябре бывает и жарко.

Поразмыслив, Иванов решил пробираться к городу, к железной дороге. Отморозки, скорее всего, ошивались где-то здесь, на берегу озера. Встречаться с ними лишний раз что-то не очень хотелось. Вот только девчонка… Интересно, что с ней? Убежала? Или все же поймали-таки?

Нет, все же надо сообщить в полицию. Но тогда – прощайте, сокровища! И зачем, спрашивается, приезжал? Да, в конце концов, кто такая эта непонятно откуда взявшаяся спортсменка? Скорее всего, тоже бандитка, и это их внутренние разборки. И зачем туда влезать? Черт с ними со всеми – и с отморозками, и с девчонкой. А вот сокровище… золото… Иванов же сам его…

Сунув руку в карман джинсовки, молодой человек вытащил монеты и браслет… Желтый металл весело блеснул на осеннем солнышке – словно бы улыбнулся, подмигнул. Ну, вот же оно, золото! Сокровища Аттилы. Аркадий невольно улыбнулся, словно бы в ответ. По всему выходило, не зря он сюда явился. Ведь получилось все, получилось! Теперь не опростоволоситься бы с золотишком, вывезти. Или, может быть, лучше реализовать здесь? Через того же Леху Лунохода. Да, может быть и так…

Алчные мечты захватили душу Аркадия, золотое сияние вытеснило из его головы все остальные мысли. Какая там девушка? Так, конкурентка… Ни в какую полицию, конечно, заявлять не надо, иначе останешься ни с чем. Что же касается девчонки, так это точно кладоискательница. Пускай сама выпутывается, ему-то, Иванову, что до нее?

Погруженный в свои мысли, молодой человек как-то потерял осторожность – всего-то на миг. Его и хватило! Из-за кустов вдруг возникли трое. Нет, не те, что с «Паннонии», не скинхеды. Какие-то вообще странные: низкорослые, смуглые, у двоих – длинные вислые усы, у третьего – небольшая бородка. Подстрижены одинаково, так, как было модно где-то в середине восьмидесятых: спереди и с боков – коротко, сзади – длинно, этаким конским хвостом. Одеты же незнакомцы были в какую-то рвань!

Это все Аркадий, как бывший опер, оценил практически сразу, и так же сразу определил – цыгане! Ну конечно же! Смуглые брюнеты, серьги в ушах… похоже, что золотые. Смотрят не сказать чтоб настороженно, но этак недобро скалятся. Что, тоже охотники за золотишком?

– Привет, – сквозь зубы бросил Аркадий. – Сиа.

Ни в какие конфликты он вступать вовсе не намеревался, свернул себе в сторону, к отелю. И тут вся троица разом набросилась на него! Просто прыгнули, зарычав, словно дикие звери. В принципе, к такому обороту Иванов был готов. Цыгане, они цыгане и есть, чего еще ждать-то?

В смуглой руке сверкнул нож, и вот этого товарища, того, что с ножом, Аркадий ударил первым. Просто с разворота хуком в скулу! Не то чтобы боксом раньше занимался, просто оперов приемам самообороны все же учили на совесть. Правда, только того, кто и сам хотел. Иванов вот с удовольствием занимался. Правда, когда это все было-то? Лет пять назад… шесть уже.

Оп! Выпустив из рук нож, цыган улетел в кусты. Чистый нокаут! Второй, с бородкою и сверкающей серьгой в правом ухе, тоже выхватил нож, бросился, черт, замахнулся. И тут же завыл, бессильно выпуская клинок! А что? Прием «рычаг руки наружу» весьма действенный и болезненный, если ерепениться, как вот этот черт.

– Пшел!

Пинком отправив обезоруженного «черта» в колючие заросли, молодой человек проворно подобрал нож. Третий цыган, совсем еще молодой, опрометью бросился прочь! Скрылся, можно сказать, мгновенно, герой. Что, собственно, было сейчас и неплохо.

Хмыкнув, Иванов подбросил в руке трофейный ножик – хороший, с острым тяжелым лезвием и красивой резной рукояткой. Какие-то звери, цветы… Пластмасса? Или слоновая кость? Ну, слоновая кость – это как-то уж слишком шикарно.

Однако пора и честь знать! Глянув на поверженных гопников, молодой человек вышел к озеру и поспешно направился к отелю, к причалу с лодками, к людям. Недалеко ведь идти, минут десять-пятнадцать. Да отсюда уже и видно должно быть… Однако…

Однако ничего подобного! Ни причала, ни заброшенного отеля, ни ларьков! И ни единого прохожего… Хотя… Впереди, за деревьями, вдруг показались всадники. Трое, верхом на низкорослых конях с длинными косматыми гривами. Так себе лошаденки, мосластые, некрасивые. Неужели для туристов ничего получше не могли подобрать? Да и всадники…

Черт побери! Цыгане! Такие же смуглые оборванцы с прическами «конский хвост», с которыми Аркадий только что справился. Сообщники? Или…

Завидев Иванова, всадники бросили коней вскачь. Вопросом, что это было – рысь, галоп или аллюр, – молодой человек не задавался, просто увидел, что скачут-то цыгане прямо на него! Дожидаться их приближения Аркадий, понятное дело, не стал, а бросился обратно в заросли: поди, там коняшкам-то не очень. Убегая, на секунду замешкался, осматриваясь: не нарваться бы на скинхедов.

Что-то просвистело в воздухе. Ременная петля туго сдавила шею. Рывок – и Аркадий повалился в траву, в какие-то желтые цветы, лютики, что ли. Аркан! Кажется, это именно так называется. Ну, цыганча!

Не хватало воздуха, в глазах потемнело. Иванов хватанул по ремню ножом. Разрезал! Вскочил на ноги. И снова аркан! Одна петля – на шею, вторая – на руку. Метко кидали оборванцы, прямо циркачи.

Захрипев, молодой человек снова повалился наземь. Тут же подскочили и всадники, спешились, навалились на пленника всей толпою. Что уж и говорить, справились, связали за спиной руки все той же ременной петлей, рывком подняли на ноги. Обыскали, сняв куртку, забрав мобильник и все такое прочее. Пнули – иди, мол, шагай! А не то на аркане потащим, прямо за лошадью.

Слов Аркадий, конечно, не понимал, но смысл лающих фраз уловил правильно. А чего еще эти парни могли говорить-то? Что поделать, влип. Бывает. Ладно, разберемся…

Синюю выцветшую джинсовку напялил на себя один из всадников – тот, что помоложе. Хиппи мохнатый, блин.

Пожав плечами, молодой человек покорно зашагал следом за всадниками. Надо отдать должное, те лошадок не гнали, ехали спокойно, шагом. Переговаривались по-своему, смеялись.

Когда добрались до небольшой бухточки, из-за кустов показались трое – те самые. Один с распухшей скулой, второй поглаживал правую руку. Ну и третий, молодой, недобро скалился. Верно, это он и привел всадников. Позвал на подмогу. Настучал, падла.

– У-у-у! – почесав скулу, с гортанным воплем рванулся к пленному цыган. Ну, понятно – поквитаться захотелось…

Однако не тут-то было! Один из всадников что-то небрежно бросил – так, пару фраз… Цыган сразу сник, поклонился, отошел, и вся троица спокойно поплелась сзади. Дисциплинка, однако!

Пользуясь образовавшейся паузой, Иванов повнимательней рассмотрел своих пленителей. Двое – да, оборванцы в грязных спортивных штанах и какой-то непонятной обуви, один даже без седла и по пояс голый. Третий же…

Назвать оборванцем и его как-то язык не поворачивался. Да, одет несколько странно, но все, похоже, новое, чистое, богатое даже. Синие спортивные штаны, почему-то заправленные в высокие сапоги из мягкой бежевой кожи, длинная, навыпуск рубаха, богато расшитая стразами по подолу и вороту. Наборный металлический пояс, длинный кинжал в ножнах. Холодное оружие? Вряд ли, скорее так, декоративное, для понтов.

Спортивки в сапоги – да, странновато, да и рубаха… А самое главное – плащ, короткий, лазоревый и, похоже, что шелковый. Вон как переливается, играет! И застежка такая блестящая, в виде конской головы. Фибула! Такие плащи в старину, пожалуй, носили только князья. А этот? Он что же, местный цыганский барон, что ли? Очень может быть, хотя… Молод! Для барона точно молод. Ну, значит, баронский сын. Или любимый племянник. Остальные цыгане все его слушались.

Бежать пока что не представлялось возможным, а потому Иванов и не рыпался. Попробуй еще на ходу развяжись да потом убеги – пеший от конных. Ага, побегай наперегонки! Надо выждать момент и позвать на помощь, увидев хоть кого-то адекватного.

Однако никого адекватного на пути что-то не появлялось. В какую-то глушь пленника уводили, в какую-то дальнюю деревню, что ли, или скорее в цыганский табор! Дорога, обычная сельская грунтовка, петляя меж зарослями, взобралась на пологий холм, спустилась, пошла вдоль журчащего ручья. Там ненадолго остановились – напоить коней, напиться. Правда, пленнику никто воды не предложил, да и руки так и не развязали. Что и понятно: парочка уголовных статей у них уже есть – нападение с холодным оружием и похищение человека.

После водопоя двинулись дальше. Вдоль дороги росли деревья – ивы, липы, осины, изредка попадались белоствольные, совсем еще молодые березки, как видно, выросшие на месте недавней вырубки. Пахло смолой, цветами и еще чем-то сладким – медом, что ли. Ярко светило солнце.

Минут через двадцать неспешного шага впереди, за деревьями, показались какие-то бревенчатые строения и кибитки. Наверное, цыганский табор. Слева от дороги показались поля, похоже, что недавно сжатые. Фермеры неспешно вывозили снопы на больших телегах, запряженных медлительными волами. Похоже, здесь было принято не торопиться. Странно, почему телеги, волы? Какая-то экологическая ферма?

По пути встречались всадники и так, пешие, в основном женщины и дети, одетые на старинный манер и в большинстве своем босые. Босиком, но с золотыми серьгами в ушах! Как говорится, без штанов, но в шляпе. Что интересно, ни одного грузовика или там мотоцикла, велосипеда, только лошади да повозки! Ну точно, экологическое поселение. С неким псевдоисторическим уклоном. Секта! Вот уж точно – влип.

Несмотря на все свое плачевное положение, Иванов посматривал вокруг с любопытством, тем более они как раз добрались до табора. Или все же до поселения? Убогие, крытые соломою хижины и матерчатые кибитки особенного впечатления на Аркадия не произвели: нищета везде нищета.

Но вот чуть в отдалении на небольшой площади показался вполне приличный с виду кемпинг. Сложенный из крепких светлых бревен, с деревянным забором и красивыми резными воротами, он чем-то напоминал старинную барскую усадьбу, эдакое родовое гнездо. Ворота оказались распахнутыми настежь, но по обеим сторонам створок стояли часовые! Да еще какие! С короткими копьями, в шлемах, как у римских легионеров, и в панцирных рубахах из сплетенных между собой металлических колец – кольчугах.

Однако, может быть, тут съезд реконструкторов? Впрочем, если и съезд, то с явным криминальным уклоном. Из-за угла вдруг выскочили двое сердитых усачей в шароварах и таких же длинных рубахах. Усачи гнали перед собой смуглую молодую женщину с распущенными волосами, полуголую – в одной длинной юбке. Бедолагу гнали плетьми – били, оставляя на обнаженной спине длинные кровавые полосы! Никто в эту гнусную расправу не вмешивался, словно подобное считалось здесь делом вполне обычным, привычным даже. Этакая вот рутина. Пленившие Иванова цыгане даже бровью не повели. Ну, и правда, подумаешь, полуголую красотку гонят плетьми. Эка невидаль!

Не-ет, это никакой не табор. Это точно секта!

Пленника отвели куда-то на окраину, в довольно живописное место, за хижины. Рядом, на лугу, паслось стадо. Довольно ухоженные с виду коровушки мычали и размахивали хвостами, отгоняя оводов. Тут же, рядом, расположились и пастушки – разлеглись в высокой травище. Всадник в синем плаще что-то гортанно крикнул. Пастушата поспешно вскочили и принялись кланяться. Вислоусый молодчик, тот, что позорно сбежал в ходе первой встречи с Аркадием, вдруг вытащил из-за пояса плеть и, подскочив к пастушку, схватил того за ухо да принялся охаживать по плечам, по спине, куда попало!

– На тебе, бездельник! Н-на! – Похоже, что именно так молодчик и приговаривал, изредка подобострастно оглядываясь.

Всадники взирали на все это вполне благосклонно, правда, недолго. Тот, что в плаще, – главарь, – наконец указал на пленника и что-то крикнул. Иванова тут же схватили, потащили куда-то недалеко и бросили в глубокую земляную яму, надвинув сверху крепкую решетку из связанных меж собою кольев! Вот так вот. Сиди, как говорится, и не скучай.

– Эй, эй! – запротестовал Аркадий. – Я в ООН буду жаловаться.

Никто его не слушал. Просто бросили в яму да ушли, сгинули. Наверное, по каким-то своим неотложным делам.

– Хоть руки бы развязали, сектанты чертовы!

Сплюнув, узник поднялся на ноги и принялся развязываться. Получалось как-то не очень, медленно, но все-таки через полчасика мучений молодой человек смог наконец растереть затекшие от ремней запястья. Растер и, задрав голову, посмотрел вверх, на синее, забранное решеткою небо. До краев ямы было где-то метра четыре, а то и все пять.

– Глубокая, – сплюнув, посетовал про себя Аркадий. – И не лень же было копать.

Земляные края ямы осыпались, обваливались, так что не имелось никакой возможности выбраться наверх без посторонней помощи. Да еще решетка… И пить так хочется! Еще и поесть бы неплохо… Изверги! Что же, они его тут голодом уморить собираются? Да не должны бы. Раз уж притащили, значит, зачем-то нужен. Зачем?

Здесь, в яме, было довольно прохладно, и узник несколько подзамерз в одной-то футболке. Ишь ты, приглянулась курточка! Хорошо, кеды не приглянулись, а то ходил бы сейчас босиком.

Сделав несколько безуспешных попыток добраться до решетки, Иванов согрелся и, пользуясь моментом, принялся размышлять обо всем случившемся. Наверняка его притащили сюда затем, чтобы спросить о золоте: откуда, мол, узнал про сокровище? И ведь не отопрешься, золотишко-то в кармане имелось. Ч-черт! Интересно, на каком языке спрашивать будут? Хм, на каком. Да русский в Венгрии никакая не проблема, русскоязычных полно. Те же украинцы, их много сюда переехало.

Гораздо интереснее, кто будет спрашивать. Кто все эти люди? Всадники и прочие цыгане, ребята-эколята. Скорее всего, да, секта. И женщина та несчастная, которую били, наверняка в чем-то провинилась, нарушила правила. Секта… В секте должен быть гуру – живой бог. Он-то, верно, и спросит. Что же, скинхеды тоже, выходит, в секте? И та девчонка… Нет, девчонка, похоже, совсем наоборот, тоже искательница. Как вот он, Иванов Аркадий.

Сверху вдруг посыпалась земля. Узник вскинул глаза, увидел маячившие за кольями решетки лохматые головы. Пастушки! Любопытные оказались ребята.

– Эй, парни! Мне бы позвонить. Бросили бы телефончик. Я б потом вам обратно. О цене договорились бы.

Не, не поняли. Ни по-русски, ни по-английски. Хотя с английским в Венгрии так же, как и в России, – не очень. Гораздо лучше с немецким, что и понятно – имперское прошлое. Все-таки когда-то была великая Австро-Венгрия. Дуалистическая монархия, или, как говорил В. И. Ленин, «лоскутная».

По-немецки Иванов знал только «Гитлер капут» и «нихт шиссен», а потому с парнями не договорились – просто друг друга не поняли. Правда, Аркадий попросил попить. Дринк, тринкен, буа… бюве… как там по-французски-то? Даже показал, приложив к губам кулак с отогнутым мизинцем – мол, пить, пить хочется.

Пастушата переглянулись и убежали. Правда, быстро вернулись, бросив вниз, в яму, какой-то фрукт! Груша! Сочная такая, вкусная…

– Вот спасибо! – обрадовался Иванов. – Спасибо, говорю, парни! Феньк ю, мерси, данке шен!

Мальчишки засмеялись. Улыбнулся и Аркадий – хоть с кем-то удалось наладить контакт. Пусть хотя бы так. Все начинается с малого.

Парни наверху развеселились, что-то кричали узнику, видно, о чем-то спрашивали… Но недолго. Вдруг раз – и исчезли. Вот только что были и… И вместо лохматых голов возникли над решеткой вислоусые рожи! Ага, страдник. Значит, явились. Хотя, похоже, это скорее конвой.

Скрипнув, отвалилась решетка, спустилась в яму ременная петля. За нее-то и ухватился Аркадий, подтянулся, выбрался. На поверхности его уже ждали четверо. Те, что были, или нет – бог весть. Все они тут какие-то одинаковые.

Вмиг скрутили, заново связали руки, ухмыльнулись, пнули – иди. Иванов пожал плечами. Пошли. По пути он улыбнулся да незаметно от конвоиров подмигнул выглянувшим из-за деревьев пастушатам. Может, и сгодятся еще.

Вечерело. Солнышко еще не ушло совсем, висело над дальней рощей, касаясь верхушек деревьев пылающим краем.

Аркадия привели в кемпинг, провели мимо охранников в кольчугах и шлемах по просторному, но пустоватому двору. Взошли на крыльцо. Там тоже охрана, такая же окольчуженная. Узник только усмехался про себя. Ла-адно, посмотрим, господа сектанты, что вы там скажете, когда узнаете, что пленник ваш – российский гражданин.

Изнутри кемпинг оказался самым настоящим дворцом с роскошным убранством – ковры, изысканные шелковые шторы, антикварная мебель, золотые светильники… Именно светильники, а не лампы! Такой вот цыганский дворец.

В большом помещении, куда ввели Аркадия, у дальней стены стояло высокое золоченое кресло, чем-то похожее на знаменитый трон из «Игры престолов». В кресле сидел странно одетый мужчина, круглолицый, с небольшой рыжеватой бородкой. Вполне обычное, в чем-то даже добродушное лицо европейского типа. Синие шаровары, мягкие сапоги, длинная подпоясанная рубаха, плащ… И много-много золота! Браслеты, пектораль, пояс, серьга в ухе. Вот только зубов золотых не хватает.

Ну, вот он, гуру! Или цыганский барон? Нет, скорее все-таки гуру. Не очень-то похожи местные на обычных цыган. Скорее да, сектанты.

– Добрый вечер.

Пленник обратился по-русски, потом по-английски, немного по-французски… Бесполезно!

Судя по всему, это понял и гуру. Поднялся, что-то гортанно приказал вмиг подбежавшей обслуге. Потом вдруг неожиданно улыбнулся, показал рукой на расстеленный по всему полу ковер – садись, мол. Аркадий уселся, скрестив ноги. А что? Раз уж предлагают, чего зря стоять-то?

Неслышно скользнула тень. Вот уж прям вышколенная обслуга! В руках узника оказался тяжелый кубок, похоже, что серебряный, наполненный ароматным красным вином! Нет, вряд ли хотят отравить: могли бы раньше избавиться. Скорее предлагают от чистого сердца. Что ж…

– Ваше здоровье! Прозит.

Неплохое вино. Кисловатое, правда, но и терпкое, да. Такого вина во Франции да Италии – в любом магазине по два евро бутыль. Ну и здесь, в Венгрии, тоже дешево. Только здесь больше белое любят – фурминт.

Аркадий улыбнулся. Вот снова тень – еще что-то несут? Ан нет! Девочка явилась! Поклонилась гуру, как ни в чем не бывало уселась на ковер рядом, повернула голову.

– Привет.

Однако по-русски произнесла. Почему? Откуда тут знают, что Аркадий – русский?

– То есть я хотела сказать: здравствуйте. Там, в пещере, вы же кричали по-русски? Или я ошибаюсь? Нет?

Пещера! Та самая девчонка, которая… Худенькая, бронзовотелая красотка… Милое приятное лицо, копна пепельных пышных волос!

Иванов вздрогнул. Платиновая блондинка! Именно ее он видел в том странном сне! В пещере, с мечами… Ну да, она! Девушка с жемчужными волосами.

– Кто вы?

– Обо мне позже. Сейчас же нас ждут. Я всего лишь переводчица.

– Я догадался. Но все-таки…

– Великий император Эллак, владыка гуннов, готов и прочих, желает знать, чьего ты рода и из какой земли?

Произнесенная фраза убила Аркадия наповал. Выходит, этот вот гуру – владыка готов и прочих. Да тут вообще, похоже, клиника! И эта девушка, она…

– Прошу, ничему не удивляйтесь. Скоро сами все поймете, – быстро прошептала переводчица. – Пока же я представлю вас скифом из знатного рода. Вы прибыли на корабле из Понта Эвксинского. Путешествуете, как и подобает молодому человеку из знатной семьи.

– Скиф… на корабле…

Девчонка бойко затараторила на непонятном языке. Гуру – «правитель Эллак» – выслушав ее, благосклонно улыбнулся и что-то сказал в ответ.

– Великий император Эллак, владыка гуннов, готов и прочих, просит не держать зла за то маленькое недоразумение. Все ваши вещи и драгоценности немедленно будут возвращены.

– Вот это неплохо. У вас тут вообще связь есть?

– Связь? – Девушка, похоже, не совсем поняла, о чем идет речь. Да и гуру снова принялся болтать.

– Вас приглашают на пир, вместе с вашими людьми и учителем, благородным Немедиусом, о котором славный император Эллак столько наслышан.

– Какой еще Немезидиус? – Аркадий недоуменно моргнул.

– Немедиус, – терпеливо поправила красотка. – Знаменитый историк, географ, врач. Он из готов, из тех, кто давно жил на скифской земле. Гунны прогнали не всех. Вы же скифский царевич Арадиус, будущий союзник Эллака. Вас тут давно ждут.

– Но…

– Тихо! Молчите и не возражайте. Вас приняли за него, и в этом наше спасение.

– Наше?

Девчонка вновь отвлеклась на гуру, что-то ему втемяшивала – бог знает что. Потом обернулась.

– Великий Эллак рад сообщить, что вся ваша свита вызволена из лап разбойников. Ни один не погиб!

– Моя свита?!

– Встаньте и поблагодарите. Поклонитесь, приложив руку к сердцу.

Ну, раз девушка просит…

– Да-да, вот так. Теперь слушайте внимательно. Пир завтра, но мы туда не пойдем, поняли?

– Понял. На пир не идем. А куда идем? – Правду сказать, Иванов ни черта толком не понял, но честно пытался понять. – Нам бы с вами поговорить наедине…

– Увы, пока не выйдет… Прощайтесь! Еще раз поклонитесь. Теперь дождитесь, пока великий император покинет залу. И слушайте меня.

– Я весь внимание, – поклонившись уходящему гуру, заверил молодой человек.

– Не перебивайте, у нас очень мало времени. – Красотка зыркнула глазами по сторонам. – Я здесь пленница, но еще остались верные люди. У них пистолет! Меня стерегут, встречаться со мной никто не может. Однако к вам, как к представителю знатного союзного рода, будет несколько иное, куда лучшее отношение. Вам и передадут пистолет. И скажут, что делать. Мы бежим сегодня же ночью, иначе будет поздно. Прошу поверить!

– Да я верю. Но… кто все эти люди? И куда нам бежать?

– Вернуться в свою эпоху! Домой! – Переводчица сверкнула глазами. – Ко мне или к вам. Но не с пустыми руками… Все!

Девушка говорила очень быстро, но вполне толково и четко. Как понял Аркадий, переводчицу здесь сильно стерегли, держали где-то взаперти, да и вообще не особо давали воли. К нему же, как к представителю знатного союзного рода, будет куда лучшее отношение…

– Вечером будет пир. – Девчонка облизала губы. – Гунны частенько бывают весьма беспечны.

– Какие, к черту, гунны?!

– Там не будет скифов, так что не беспокойтесь.

– Да я и не…

– Вам передадут пистолет. Проводят.

– Но я не собираюсь ни в кого стрелять! – в ужасе возразил Иванов. Вернее сказать, возразил бы. Если б его кто-то слушал. Увы…

В зал вошли охранники с мечами и копьями (наверное, все-таки лучше сказать – стража). Один из стражников вежливо поклонился Аркадию.

– Это Хармак, начальник стражи, – уходя, пояснила девушка. – Он покажет вам новое место. А вы ждите. И не забывайте наш разговор. Сегодня!

– Сегодня… – тупо повторил молодой человек, глядя вслед красавице с пепельными волосами.

Синие спортивные штаны… да нет, скорее восточного типа шальвары. Короткая, до пупка, жилетка, шитая золотом. На тонких запястьях – золотые браслеты, в пупке – синий сапфир. Непростая девочка! Кто же она такая-то, черт побери? Жаль, даже имени не спросил. Да ведь и некогда было! Ладно, узнаем еще. Что там она говорила про побег? Сегодня…

Красотка-переводчица удалилась в сопровождении воинов. Почти сразу же к пленнику подошел неизвестно откуда взявшийся тип лет сорока или чуть больше. Кряжистый, стриженный в кружок, в синей полотняной рубахе навыпуск, подпоясанной тонким кожаным ремешком. Стоячий воротник вышит растительными узорами желтой шелковой нитью. Такая же вышивка шла и по рукавам – пижонство какое-то, но, вообще говоря, красиво. В левом ухе – большая серебряная серьга-подвеска. Коричневые штаны, кожаные сапожки без каблуков. Нет, даже не сапожки, а скорее что-то типа мокасин – наверняка очень даже удобная обувь.

Вытянутое, вполне обычное с виду лицо, ничуть не скуластое, слегка вздернутый нос. Светлые, близко посаженные глаза производили не очень-то приятное впечатление, как и рваный белесый шрам через всю левую щеку. По всему, сей достойный муж провел весьма бурную жизнь. Интересно все же, кто он? Кто, хм… Конечно же, тоже сектант, и, судя по одежке, не из последних. Наверное, приближенный самого гуру.

Изогнувшись в поклоне – надо же, как у них тут принято! – коренастый льстиво улыбнулся и что-то произнес на языке, который Аркадий поначалу принял за итальянский или испанский. И уже чуть позже догадался – это была латынь!

– Хау ду ю ду? – Пленник (или теперь уже гость) улыбнулся в ответ. – Ай эм Аркадий. Аркадий, понимаешь? А ты?

– Хардан! – ткнул себя в грудь большим пальцем мужчина, снова поклонился и жестом пригласил гостя следовать за собой.

Оба прошли бревенчатым коридором и, выйдя на крыльцо, спустились во двор, где уже вовсю сновали люди, одетые точно так же, как и Хардан, и гуру, правда, похуже качеством. И рубахи так себе, почти без вышивки, многие босы, а некоторые так и вообще полуголые и… какие-то изможденные, что ли. Похоже, это были адепты или послушники – бесплатная рабочая сила, почти что рабы.

Ну да, ну да, одни ошкуривают бревно, другие что-то строят, третьи копают яму. Никто не бездельничает, каждый чем-то занят, как солдаты у хорошего ротного. Кстати, о солдатах… Тут имелось что-то такое, что-то вроде охранников, стражи. Ряженые под древних римлян, с мечами, кинжалами, копьями. Только вот щиты неправильные, не римские какие-то – круглые, сплетенные из прутьев и обтянутые кожей. Хрень какая-то, а не щиты.

Двое охранников стояли у ворот, еще с полдесятка присматривали за послушниками. Те спокойно работали, ни с кем не спорили и даже между собой почти что не переговаривались. Так, перебрасывались иногда короткими фразами, наверняка по работе – типа «подай» или «поправь». Так как-то… Вообще, бедолаги! Труд нелегкий, а они… Квартиры свои и имущество уже, конечно, распродали, и денежки пошли в общак, точнее, в секту. Местный гуру Эллак и его приближенные уже запудрили несчастным мозги почти до полного зомбирования. Что и говорить, тоталитарная секта!

Еще работая опером, Иванов с подобными сталкивался. Главное, почти все в этих чертовых сектах по закону, все, кто надо, подмазаны, поди подступись! Не-ет, не возьмешь с бухты-барахты, на раз не прикроешь лавочку, тут долгая и кропотливая работа нужна. Эти вот зомбированные бедолаги… какие из них свидетели?

С другой стороны, то, что говорила переводчица, вообще полный бред! Гунны какие-то, скифы… А-а-а! Верно, это часть общей местной программы. Типа тоталитарная секта с уклоном в историю кочевых племен. Ну, конечно, бывает, и такое случается. Почему нет? Только тогда гуру лучше бы Аттилой назваться, а не каким-то там никому не известным Эллаком.

Ладно, с девочкой вечерком поговорим… Побег замыслила, ага. Ишь ты, пистолет ей передадут. Что, в кого-то стрелять собралась? Да она хоть умеет с огнестрельным оружием обращаться? Нет, если девчонку стерегут, значит, она что-то знает. Может, она тут не только переводчица, а, скорее всего, и бухгалтер. С другой стороны, что гадать? Вечером спросим.

– Сюда, господин!

Аркадию показалось, что провожатый обратился к нему именно так, что наверняка было не далеко от истины.

Свернув налево, Иванов и Хардан обошли стойку и, пройдя через небольшую калитку в деревянной ограде, оказались… на заднем дворе, что ли. Тут был разбит сад пополам с огородом, на деревьях росли краснощекие яблоки и желтые, вкусные даже с виду груши. Аркадий не удержался, сорвал одну по пути, куснул… Провожатый не протестовал, наоборот, улыбнулся, оскалив редкие желтые зубы. Потом свернул к небольшой избенке и, поднявшись на крыльцо, отворил дверь. Похоже, пришли.

Изба напоминала обычную, русскую, разве что без печки – этакий летний вариант. Отсутствие беленой русской печи придавало всему облику помещения некую пустоту и незавершенность, хотя в общем-то скудноватый интерьер смотрелся довольно уютненько, особенно по сравнению с земляной ямой. Узенькое оконце – едва кошке пролезть, – широкий сундук с белой кошмою (наверняка, на нем можно было и спать), низенький стол и такие же низкие узковатые лавки. По стенам развешены какие-то пахучие травы, обереги, рога…

И никаких розеток! Ни проводов, ни электролампочек – ничего такого что-то не наблюдалось. Скорее всего, просто было не положено простым адептам. Все-таки секта.

На столе, кстати, стояли объемистый глиняный кувшин и большая деревянная кружка, напоминавшая декоративную, пивную. Еще раз ощерившись – улыбнулся! – Хардан что-то сказал, указывая на кувшин и, покивав головой, вышел. Слышно было, как что-то скрипнуло… Засов? Разве он был снаружи? Или просто Аркадий не обратил внимания… Молодой человек нехорошо усмехнулся: его так и продолжали держать взаперти. Не доверяли! Ну а как же? С чего б и доверять-то? Какой-то… неизвестно откуда взявшийся не пойми кто!

Налив из кувшина в кружку какой-то коричневатый напиток, молодой человек с любопытством сделал глоток. Чем-то похоже на квас, только послаще и… более пряный, что ли. Вообще, медом пахнет. И, похоже, слегка хмелит. Не-ет, напиваться пока не стоит. Стоит подумать: а нужно ли ввязываться в авантюру, помогая переводчице бежать? В конце концов, судя по всему, сектанты не очень-то таятся от мира. Венгрия не такая уж и большая страна, не спрячешься где-нибудь в Сибири или на северах. Наверняка, и власти местные в курсе. Тогда зачем этому чертову гуру насильно удерживать залетного иностранца? К чему такой риск? Верно, ни к чему. Однако ж удерживают!

Выйдя в сени, узник попытался открыть входную дверь. Тщетно! Ну, точно, снаружи на засов заперли. Оконце узенькое, не пролезешь. Попробовать через тесовую крышу? Или через отхожее место, здесь же, в сенях? Хм… Можно, конечно. Коль уж припечет. Ну, выберешься из дома. И куда? Все на тот же задний двор, где кругом одни сектанты с охраною. Разве что ночью… Потом перемахнуть через стену… Ага! Перемахни попробуй. Частокол высокий, метра четыре. Если только доску прислонить или бревно.

Бревно… Сам ты, Аркадий Иваныч, бревно, да еще какое! Что тебе могут предъявить эти чертовы сектанты? Ну схватили, да… Выходит, к золотишку-то, к сокровищу, они очень даже при делах! Конкуренты хреновы. Хорошо, не пристрелили (а ведь могли) – проблем бы обрели на свою шею выше крыши!

Надо им четко обсказать, что он, Аркадий Иваныч Иванов, гражданин Российской Федерации, явился сюда не сам по себе, а под прикрышкой. В качестве прикрышки указать Леху Лунохода – мол, если что, есть кому спросить. Ну да, так и действовать. Выгонят его, конечно, вмиг, отправят, так сказать, на историческую родину и к сокровищам не допустят… Ну-у, последнее – это еще как посмотреть! Просто осторожнее надо.

Хм… Иванов потянулся. Почему-то захотелось закурить, хотя ведь давно уже бросил. А вот захотелось. Потому как при сигаретном дымке почему-то гораздо лучше думается. Под вискарь, впрочем, тоже. Если в меру. Ну а без меры… Без меры что его и пить-то?

Стреляли, да… Стоп! Так ведь это не сектанты стреляли, а скинхеды! И девчонка, переводчица, тоже ведь от скинов убегала, пряталась. Сектанты уж потом появились. Ага…

Задумчиво покусав губу, Аркадий допил квас или что это там было. Значит, сто процентов ничего ему тут не грозит! Самое страшное – просто выгонят. Выпроводят. Увезут прочь, в Будапешт, может быть в аэропорт даже. Одна надежда – на Лунохода. Вернуть бы смартфон да позвонить, наизусть-то Аркадий телефон бывшего своего человечка не помнил – увы!

Что же касаемо переводчицы, то с ней нужно держаться с осторожностью! Пистолет ей передать – ага, как же! Держи карман шире. Знаем, проходили. Сам же потом в дерьме и окажешься, по самую шею, если не с головой. Да, девчонка красивая, и, конечно, хорошо бы ей помочь, только… Только не ценой собственных интересов! Да мало ли на свете красивых баб? Что теперь, переживать из-за каждой? Пущай свои терки сами и расхлебывают. Пистолет… Не, девочка! Не на того напала.

Да, какая-то пьянка у них тут намечается. Судя по словам гуру, нечто вроде костюмированного шоу. Он, Иванов, будет изображать какого-то знатного скифа… Пусть так… Что ему, трудно, что ли?

Снаружи вдруг донесся истошный крик. Кричала женщина – пронзительно, до визга, потом до хрипоты. Долго орала, минут пять или даже десять. Где-то недалеко, быть может, на главном дворе, за заборчиком: звук шел приглушенно, но слышно хорошо. Ой, как орет-то! Теперь завыла – исступленно так, словно от нестерпимой боли. Что ее там, бьют, что ли? Или насилуют? Судя по воплям, скорее первое. Да блин, прекратится это, наконец, или…

Прекратилось. Крик оборвался резко, вдруг, как будто кто-то заткнул женщине рот… или… Или произошло кое-что похуже! Однако, и дисциплина в этой чертовой секте. Ничего не скажешь, сурово. Если так, можно понять и переводчицу…

Когда крики прекратились, Аркадий растянулся на ложе и даже задремал, проспав пару часиков. Ну так ведь и понятно – устал. Да и впечатления! Проснулся он от звука шагов. Кто-то поднимался по крыльцу… Скрипнул засов…

Хардан, кто же еще-то? Войдя, поклонился, вручив гостю принесенный с собой плащ – красивый, из синего шелка, с желтым подбоем и вытканными по кайме узорами. Антикварный такой плащик и явно не дешевый. Ручная работа, хэнд мэйд.

Тьфу… Лучше б вместо этого хэнд мэйда джинсовку вернули. Вместе с кошельком и, самое главное, смартфоном. Ага, вернут, дожидайся!

– Что, уже пьянка?

Аркадий быстро накинул плащ на плечи поверх зеленой футболки-поло, недавно купленной в магазине на Лайош Кошут утца меньше, чем за пять евро. Сколько это в национальной венгерской валюте – форинтах, – Иванов не помнил.

Вышли. Снова пошли по аллейке между яблонями и грушами. Ах, пахло-то как! Одуряюще.

Пройдя через калитку, Иванов вдруг уперся взглядом в недавно вкопанный столб. Ну да, именно недавно, прежде ничего подобного на этом самом месте не было! Однако не сам по себе столб привлек внимание Аркадия. Не в столбе было дело. Не в столбе, а в привязанной к нему женщине! Окровавленной, голой и… мертвой. Похоже, ее били плетьми и выламывали ребра… Еще и взрезали живот, вытащив кишки, намотали их вокруг столба – сизые куски, засиженные мухами и уже кое-где расклеванные хищными птицами.

Черт! Это что же такое делается-то, а? Не сон, нет. Не похоже. Так вот кто недавно кричал…

– Это что у вас…

Глянув на окровавленный труп, Хардан лишь скривился да сплюнул. Потом ухмыльнулся и махнул – пошли, мол, что тут интересного-то? Ну, убитая… вернее, истерзанная – подумаешь, эка невидаль!

Это спокойное, какое-то наплевательское выражение лица сопровождающего больше всего изумило Аркадия. Изумило и напугало. Вот так секта! Не секта, а упыри какие-то! Кровожадные упыри. За что же они ее так…

Так они и его могут… так же! И переводчицу! Не зря же она… Идиоты! Нет, какие же идиоты! Придурки… Бежать! Скорее бежать. И пистолет… Если придется стрелять, ни одна пуля не пролетит мимо, теперь уж точно. Ах, бедолага, ах…

Сказать, что Иванов был шокирован увиденным, – значит ничего не сказать. Это было просто потрясение, до брезгливой одури, до беспросветного ужаса, который нужно было теперь прогнать из своей души!

Так, спокойно. Делаем вид, что ничего необычного не произошло. Что не впечатлился. Идем следом за провожатым… Ага, вот и крыльцо…

Не сказать, что это был какой-то особый сказочный пир, как бывает в волшебных сказках. Вместо столов, ломящихся от яств, – расстеленный прямо на полу ковер да подушки для гостей. Просто посиделки или не особенно торжественный ужин.

Народу позвали немного. Сам гуру Эллак в красном плаще с белым подбоем, небрежно наброшенном поверх шелковой рубахи, еще пара странных типов в таких же рубахах, но без плащей, троица подобострастно улыбающихся молодых парней и смуглый здоровяк с бритой наголо головою, вислыми рыжеватыми усами и бородой, заплетенной в косы. Тот еще франт – в яркой кроваво-красной рубахе, шароварах и в высоких римских сандалиях. На могучей шее висело ожерелье из… сушеных змеиных голов, что ли? Да, походу, так оно и сеть. Ну что за день сегодня такой? Мерзость за мерзостью. Какой-то паноптикум кругом! Компания умалишенных.

Между тем Хардан подвел гостя к отведенному месту, поклонился. Аркадий тоже отвесил поклон всей честной компании, неуклюже, правда, но уж как получилось.

– Аркадиус… – самолично представил гуру вошедшего и обвел рукой окружающих, отметив лишь сидевшего рядом с ним старика и бритоголового. – Эрнак… Хардан…

Эрнак и Хардан – чего тут неясного? Ближайшие подручные. Будущие сокамерники. Подельники, одним словом.

В дальнем углу залы молодой человек только теперь рассмотрел музыкантов – целый квинтет. Все – молодежь, лет по двадцать. Что-то похожее на домру, лютня, флейта, еще барабан и бубен. Однако вот вам и музыкальный центр!

Судя по горящим в углах светильникам, электричеством не баловались и тут. Наверное, отключили за неуплату. Хотя если посмотреть на сами светильники… Изящная работа, черт побери! И очень похоже, что золото! Ну да, золото. Старинное! То самое, из могилы Аттилы! Неплохо прибарахлились, изверги.

Эллак махнул рукой. Полилась тихая музыка, перебиваемая ритмичными ударами барабана и звяканьем бубна. Юные послушницы в шароварах и откровенных лифах принесли на серебряных подносах яства. Некоторые из сектанток были так очень даже ничего… Правда, есть ли им восемнадцать? Вряд ли. От силы шестнадцать, да и то…

Такими же юными оказались и внезапно появившиеся танцовщицы. Гибкие смуглые тела, едва прикрытые полупрозрачными одеяниями, извивались в экзотическом танце так, что Иванов на время забыл о кровавом убийстве, совершенном членами секты. Опомнился лишь после тоста – отведав вина из большого серебряного кубка, поднесенного проворным адептом.

То же самое вино. Немного кисловатое, терпкое, но в общем приятное, насколько вообще может быть приятным вино за полтора-два евро. Есть вообще не хотелось после того окровавленного куска мяса во дворе. Хотя принесенное вареное мясо пахло весьма недурственно, вкусно. Что это такое? Говядина? Да нет, похоже, баранина. Гость все же попробовал, не удержался. В самом деле, очень и очень недурственно. Правда, почти без соли, зато много пряностей, перца.

Все ели руками, без всяких там вилок, лишь бульон прихлебывали деревянными ложками. У каждого имелся нож, дали и Иванову – туповатый, правда, но мясо резать можно. Резали мясо, вытаскивали из общего блюда себе на лепешку: тарелок тоже не имелось. Зато имелись большие золоченые чаши с ароматной водой – для омовения рук. Ну да, тут уместно сказать именно так – для омовения.

Кроме мяса еще подавали мелко порубленную птицу, кою гости поедали прямо с косточками, вареную рыбу и печеные овощи – по вкусу очень даже неплохие. Лук, чеснок, огурцы, морковка… Жаль, помидоров не было и картошки…

Хозяин и гости быстро запьянели, прислужники наливали все чаще и чаще. Не только вино, но и кумыс, и, похоже, медовуху или медовую брагу. Один Аркадий не слишком-то опьянел, хоть и пил наравне со всеми. Оно и понятно, все ж молодой человек привык к куда более крепким напиткам. Тем более на полицейской-то службе! Какие там, к черту, винишко да бражица? Детский сад.

Спокойно потягивая вино, Иванов дожидался посланца… или посланницы. Ведь должен же кто-то передать ему пистолет для переводчицы и проводить! Да уж, пистолет в такой компании точно не помешает. Упыри, одним словом. Ишь, сидят, пьют, жрут в три горла, на танцующих полуголых девчонок поглядывают. А сами… там, во дворе…

Между тем в зале становилось все веселее. Кое-кто из гостей, при явном одобрении гуру, уже и сам пытался петь песни, трое парней пустились в пляс, хватая танцовщиц за все места и плотоядно прихлопывая! Гуру Эллак тоже хлопал в ладоши и улыбался, а вот бритоголовый сидел насупившись, словно бы все его тут раздражало. Почему так?

Танцовщиц, между прочим, прибавилось: было четыре девицы, стало восемь, а чуть позже и дюжина. В прозрачных восточных шальварах, в затканных золотыми нитками лифах, с обнаженными животами. Гибкие сексуальные кошечки, влекущие к себе похотливые взгляды мужчин. Кое-кто был в золоченых масках, для большего таинства, для пущей эротики, для… Ах, как они танцевали! Как изгибались, вытягивались, как обнимали мужчин! Ну точно – танцующие Эвридики.

Одна из Эвридик вдруг подбежала, уселась рядом с Аркадием. Обняла за шею, чмокнула в губы, шепнула:

– Обними меня… Ну, давай же! Скорей!

Сказала по-русски… Черт возьми, да это же…

Ну да! Жемчужные волосы, стянутые тоненьким ремешком, голые плечи, тонкие, бронзовые от загара руки, стройные бедра, сверкающая зелень глаз. Какая она тоненькая, хрупкая… На тонкой шее – золоченая пектораль. Обнаженная поясница, жемчужина в пупке… Ах, какая шелковистая терпкая кожа! Словно вино… Да уж, от такой, пожалуй, можно и опьянеть!

– Вставай. Идем, – сказала, как приказала.

Иванов тут же поднялся, прижимая к себе прекрасную одалиску, тоненькую полуголую красотулю, девушку с жемчужными волосами.

– Ты сказала, мне должны передать…

– Танцуй! Они убили Нейману, ты видел ее у столба.

– За что? И… кто все эти гнусные люди?

– Я же говорю – гунны. Не такие они и гнусные. По крайней мере, не все. Но за эту смерть они заплатят. Танцуй! В танце проберемся к выходу…

– Но…

– Я знаю, кто забрал пистолет. Кто-то должен ответить…

Тесно прижимаясь друг к другу, покачиваясь в такт все убыстряющейся музыке, молодые люди подались к выходу. Никто не обращал на них никакого внимания, все радостно плясали или прихлопывали. Даже бритоголовый и тот потерял всю свою угрюмость и, оскалив зубы, хлопнул по попке неосторожно приблизившуюся танцовщицу.

В коридоре стояли охранники – полдюжины крепких парней в дурацких маскарадных кольчугах, с красными круглыми щитами, с мечами у пояса, в помпезных римских шлемах. И не лень же такую тяжесть таскать? Впрочем, кто и когда спрашивал адептов? Гуру приказал, и все.

Охранники настороженно посмотрели на вышедшую из залы парочку. Переводчица поспешно сняла маску, улыбнулась, что-то сказала парням. Те сразу заулыбались, кто-то захохотал, а один так даже достал откуда-то плетеную баклажку.

– Нужно выпить, – шепнула красавица. – Оказать уважение.

Выпить так выпить. Кто б отказывался? А эти-то хороши – те еще часовые! Вино на посту пьют, девок тискают. Видно, в армии-то не служили, стражники хреновы.

В баклажке оказалась та еще бурда, но Иванов вежливо улыбнулся, поблагодарил по-английски. Девушка, глотнув, тоже заулыбалась, даже хохотнула, когда один из парней ущипнул ее за бочок. Обернулась, шутливо погрозила пальцем.

Судя по всему, переводчица неплохо знала обиталище сектантов, прекрасно ориентируясь в хитросплетении коридоров, лестниц и галерей.

– Сейчас налево… направо… теперь быстрей! Ага…

Выйдя наружу, они оказались во внутреннем дворике, не очень-то и большом, но с прекрасным садом и мраморным бассейном, наполненным прозрачной водой. Миновав дворик, красотка кивнула невесть откуда взявшемуся охраннику и уверенно шагнула к галерее.

– Ну и порядочки, – наконец высказался Иванов. – Вот так часовые!

– Да уж. Устава гарнизонной и караульной службы они точно не знают, – тоже соизволила пошутить обворожительная спутница Аркадия. – Что поделать – гунны. Дикий народ.

– Гуннами ты венгров называешь? Извини, что на «ты».

– Ничего. Давно уже пора, а то надоело «выкать».

Насчет гуннов и венгров девушка не ответила. Похоже, пришли. Она остановилась у неширокой лестницы, осмотрелась, обернулась, приложив палец к губам.

– Теперь тихо. Тсс! Поднимаемся осторожно…

Поднялись. Первой – переводчица, следом – молодой человек. Последний, честно сказать, наслаждался, глядя на аппетитные формы своей юной спутницы. И та, конечно же, это чувствовала, как и любая другая женщина, ощущающая на себе восхищенные мужские взгляды.

Пройдя по галерее, красотка остановилась перед низенькой дверью. Обернулась, шепнула:

– Как только войдем, сразу же бей! Без всяких разговоров.

– Но…

Молодой человек не успел возразить – переводчица уже постучала. Дробно, негромко…

Внутри словно бы ждали: дверь тотчас же отворилась. Красотка вошла первой – быстро, пригнувшись, чтоб не удариться о притолочину лбом, словно бы нырнула. Иванов тоже пригнулся… и тут же выпрямился, ударив головой в челюсть какого-то мосластого старика в длинной зеленой рубахе! Раз уж сказали бить сразу…

Старик отлетел к дальней стеночке и затих, растянувшись на кошме и вытянув босые ноги. Глаза его закатились, но редкая бородка дрожала, и руки также слегка подрагивали…

– Молодец! – похвалила красавица. – Здесь надо быстренько все обыскать! Да не смотри ты так, этот старик в сто раз опаснее самой ядовитой гадюки!

– Так ты, может, еще предложишь…

– Нет. Убивать мы никого не будем. Просто свяжи. Вот…

Без всякого стеснения девушка сняла шальвары. Впрочем, полупрозрачный шелк и так мало что скрывал.

– Связывай. И не пялься!

Быстро связав старику руки шальварами, Иванов обернулся. Девчонка уже успела натянуть какие-то коричневатые штаны с завязками, верно, стариковские, висевшие на красотке мешком, что ее, впрочем, ничуть не смущало.

Производство обыска в столь небольшом, вытянутом в длину помещении особого труда не составило. Всю мебель стариковского обиталища составляла толстая кошма на полу, развешанные по стенам ковры, трехногий светильник да небольшой низенький столик. Да, еще был сундук! В нем-то и шарила переводчица.

– Ага! – Обернувшись, она с торжеством показала вороненый ПМ. – Тут еще семь патронов.

Семь патронов. И стоило ради этого рисковать? Ну, девчонке виднее…

– Ага, и вот это…

Сбросив лиф, переводчица быстро натянула найденную в сундуке рубаху – красивую, из плотной шерсти, с узорами. Правда, местами она была трачена молью – под мышками, под левой лопаткой, на животе… Но так еще пикантнее!

– М-м-м… – Очнувшийся старик окатил незваных гостей злобным взглядом и что-то пробормотал, наверное, не очень-то лестное.

– Как бы он не позвал на помощь, – озаботился молодой человек.

– Да заткни ему рот.

Пошарив в сундуке, девчонка бросила на пол какую-то тряпицу. Потом подошла к поверженному и, сильно пнув его в бок, произнесла какую-то гневную фразу.

– Спросила, зачем он оклеветал Нейману. Ту девушку, что должна была встретиться с тобой. Ее казнили.

– Я видел…

Ага, так этот чертов старик причастен к ужасной смерти девушки? Да и…

Покачав головой, Аркадий сверкнул глазами:

– Да что же здесь у вас такое творится-то?!

– Не у нас, – деловито обыскав старика, отозвалась красотка. – Это их мир. В чем-то мерзкий, а в чем-то куда лучше нашего. Но я бы не хотела остаться здесь навсегда.

– Я бы тоже…

– Ну вот! Тогда пошли выбираться. Смотри, денежка!

Переводчица потрясла небольшим мешочком, найденным у старика под рубахою. Потрясла – и впрямь, звякнуло!

– Ну, так я и думала. – Девушка все же не удержалась, заглянула в мешочек. – Ромейские монеты. Золотые солиды! По местным меркам мы с тобой богачи.

– Богачи… – хмыкнул Аркадий. – Тебя как звать-то?

– Вообще-то я Эльвира. Местные зовут Ильдико.

Ильдико?! Но постойте… Насколько помнил Аркадий, именно так звали последнюю жену Аттилы! Вернее, одну из жен. Ту самую, которая его и убила, отомстив за все жестокости, за кровь. Отомстила жестоко, но так уж было принято в те времена.

Что ж, мало ли как местные сектанты переводчицу обзывают. Они вообще тут, похоже, безбашенные. Полные отморозки, которыми надо немедленно заняться правоохранительным органам. Эльвира – вполне нормальное имя, хоть и не слишком распространенное. Эля…

– Я Аркадий.

– Я помню. Идем.

Сунув в котомку пистолет и мешочек с монетами, Эльвира напоследок пнула старика в бок и вышла. Иванов молча пошел следом. Было темно, слышно было, как где-то совсем рядом лаяли сторожевые псы. Хорошо, если их на цепи держат, а если нет? Не хотелось бы с псинами встретиться, даже с одной. Сейчас вот выскочит такая из темноты, зарычит, набросится… Брр!

– Что, холодно?

– Нет. Просто… Ты здешних собак знаешь?

– Их выпустят после пира. Чтоб не покусали пьяных гостей.

Девушка остановилась, глянув на звездное ночное небо, озаренное полной луной. Не сказать чтобы тьма непроглядная, но…

– Как же мы пойдем? Хотя бы фонарь…

– Ты, верно, хотел сказать – факел?

Эльвира-Ильдико негромко рассмеялась и взяла Аркадия за руку.

– Ничего, не потеряемся. Я знаю здесь все места.

Похоже, она и правда знала. Шла уверенно, быстро – по узеньким аллейкам, мимо забора, потом отворила узенькую калитку.

– Сюда. Тсс!

Толкнув Иванова в бок, девушка прижалась к стене. Вернее сказать, вжалась, чтоб никто не заметил, не рассмотрел, чтобы блеск луны не отразился в глазах и браслетах.

– Вон, видишь?

Невдалеке за деревьями ярко вспыхнули факелы, зажженные охраной. Не прожектор, конечно, но все же свет, кое-что рассмотреть можно. Ни кольчугам, ни римским шлемам, ни мечам Иванов уже не удивлялся – привык. Насторожил лишь подошедший к воинам человек – тот самый бритоголовый здоровяк, что сидел на пиру с угрюмым лицом и смурным недоверчивым взором. Подойдя к охранникам, он о чем-то заговорил. Похоже, о чем-то предупреждал.

– Это Нойдал, жрец, – прошептала Эльвира. – Самый опасный здесь человек.

– Даже опаснее гуру? Ну, этого… Эллака.

– Опаснее! И злее. – Девушка покусала губу. – Не человек – волк. О, если б ты знал, сколько крови на его руках. Сколько крови…

– Так надо его сдать, – решительно молвил Аркадий. – Местной полиции. Почему нет?

– Да потому что полиции нет! – Переводчица сверкнула глазами и дернула Иванова за руку. – Нам бы поторопиться… Ага…

Поговорив со стражниками, Нойдал быстрым шагом направился обратно во дворец. Сквозь распахнутые двери и окна доносились нестройные голоса, звуки бубна и девичий визг – пьянка перерастала в оргию.

Нет, ну надо же – жрец! Аркадий на ходу сплюнул. Впрочем, почему бы и нет? Есть гуру – есть жрец. Вот только почему полиции нет? Непонятка, ага.

Дождавшись, когда жрец уйдет, беглецы нырнули в узкий проем прямо в стене, меж бревен. Прошли, спустились куда-то вниз, в подземелье. Непроглядная темнота стояла кругом, можно было передвигаться только на ощупь. Аркадий вытянул руку, нащупал мягкое девичье плечо.

– Ой, извини…

– Ничего. Иди за мной. Дай руку…

То ли эта девчонка видела в темноте, словно кошка, то ли просто хорошо знала этот подземный ход, то ли просто шла наобум, шаря впереди рукою… Как бы то ни было, а путники продвигались вперед вполне уверенно, хоть и не очень быстро. Слава богу, еще ничего не попадалось под ногами – ни камней, ни сучьев, ни прочего мусора. Только пару раз кто-то прошмыгнул, пискнул – мышь? Да и пол был что надо – не земляной, скорей глинобитный. Или вообще бетон.

– Тсс! – Идущая впереди девушка вдруг резко остановилась. Обернулась, шепнула прямо Аркадию в ухо: – Слышишь? Там, позади – шорох?

Иванов прислушался. И впрямь, показалось, будто за ними кто-то шел. Даже не шел – пробирался, скорее здесь уместнее использовать именно это слово. Такие шаркающие маленькие шажки. В тишине их было неплохо слышно, если остановиться и навострить уши, что как раз и сделали беглецы. Шажок, шарканье… тишина… опять шарканье…

Эльвира молча потянула Аркадия за руку. Понятно, надо было идти. Все одно тут, в темноте, не разобраться. А вот там, на выходе…

Между тем ход как шел, так и шел – прямо, без всяких ступенек, не выказывая никакого намерения подняться наверх, хотя, по всему, и пора бы. Только вот где-то впереди, уже совсем близко вдруг послышался плеск! Что там? Какая-то подземная река или озеро?

Господи… так Балатон же! И берег в этом месте не такой уж пологий – круча! Именно туда и выводил подземный ход, замаскированный разросшимися кустами смородины и малины.

Балатон! Ну да, озеро. Тихо как! В спокойной серебристой воде отражались луна и звезды.

– Лунная дорожка, – выбираясь из подземелья, невольно улыбнулся молодой человек. – Словно серебро.

– Да, красиво… – согласно кивнула Эля. – Я отойду ненадолго…

Ну конечно, мало ли что девушке нужно? Вот, скрылась в кустах, послышался плеск…

Молодой человек поежился от порыва ветра. Где-то рядом вдруг вскрикнула какая-то болотная птица. Зашуршали на ветру камыши и осока, пробежала по озеру серебристая рябь. Вот снова птицы, какие-то мелкие, забили крылами…

– А-а-а!

Спугнув болотную дичь, из кустов выскочил какой-то мужик в плаще и длинной рубахе. За ним появились еще двое парней в кольчугах, но без шлемов, зато с мечами! Вся троица была настроена агрессивно: парни что-то угрожающе орали и размахивали мечами, один даже попытался было сбить Аркадия с ног. Не тут-то было! Иванов ловко увернулся, отпрыгнул в сторону…

Вдруг громыхнул выстрел! Затем еще один, и еще. Судя по вспышкам, Эльвира палила из ближайших зарослей. А вот выскочила и сама…

Ну, что сказать? Три выстрела – три трупа. По крайней мере, очень похоже на то. Одного из парней отбросило к озеру, второго в кусты, третий…

Третий лежал на спине, раскинув в стороны руки. Аркадий взглянул на него и вздрогнул – узнал! Даже сейчас, в серебристом свете луны, был хорошо заметен рваный шрам через всю левую щеку. Хардан! Тот самый, что…

– Однако… – Аркадий покачал головой и искоса глянул на Эльвиру.

Лежавший вдруг встрепенулся, резко вскочил на ноги и, оттолкнув девушку, бросился в кусты.

– Он приведет погоню. – Осмотрев парней, Эльвира убрала пистолет в котомку. – Но не сейчас. Утром или даже днем. Гунны беспечны, как и все дикари… Хорошо бы нам поскорее отсюда убраться!

Вот с последним молодой человек был согласен. Абсолютно. Целиком и полностью. Вырваться, наконец, из цепких лап адептов тоталитарной секты. Правда, как потом быть с убитыми? Да, наверное, никак…

– Не убиты, лишь ранены, – осматриваясь, сообщила девчонка. – До утра доживут, а уж дальше… Как говорили в старину – на все божья воля.

– Ты сказала, надо быстрей уходить…

– Да! Тут много рыбацких деревень. На берегу должны быть лодки.

Лодки нашлись неподалеку, метрах в двухстах от подземного хода. Деревянные мостки, камыши, рогоз. Мертвенно-бледный свет луны заливал пустынную гладь озера. Узкое, сильно вытянутое в длину, оно скорее напоминало реку. Мелкое, метра три, редко где глубже, обильное рыбой и разной болотной птицей – утками, вальдшнепами, выпью. Как помнил Иванов, римляне так его и называли – Пелсо Лакус, Мелкое озеро. А Балатон – это уже «блатно», «болото», от местных славянских и фракийских племен, смешавшихся с римлянами, гуннами, аварами, угро-финнами…