Читать онлайн Все то же солнце бесплатно

1

– Евгения Алексеевна! Евгения Алексеевна!– невысокая темненькая женщина за тридцать ловко нырнула в один из коридоров, ведущий под трибуны, и злорадно хихикнула.

Что ни говори, а более радостного события, чем “наколоть” собственного коллегу, наверное, нет, и не было в ее жизни. Конечно, главному редактору популярнейшего в интернет-пространстве спортивного портала пьедестал.рф, а в прошлом чемпионке мира и олимпийской чемпионке по прыжкам на батуте Евгении Федоровой стоило бы и пожалеть молодого или не очень (не разглядела) собрата по профессии, но не любила она прессы, хоть сама принадлежала к той же братии. Тем более не любила прессы, которую не ждала, а больше нее – только журналистов, норовящих ухватить за локоть в самое неподходящее время и в самом неподходящем месте.

Поздоровалась с контролерами на входе в раздевалки и разминочный зал, помахав перед их носами аккредитацией, на что, кажется, они вообще не отреагировали, и двинулась дальше.

Иногда создавалось впечатление, что за двадцать лет ничего в их мире не изменилось: те же звуки, те же запахи, та же деловитая суета тренеров и спортсменов. Только твой поезд побежал дальше, а они остались на перроне. И вроде все понимает, даже знает: спорт спрогрессировал, многое стало иным, и в подготовке, и в инвентаре, и в реабилитации, и в правилах, а все равно, вроде, и так же.

Завернула за очередной поворот и вышла на троих топчущихся под дверями раздевалки. Кудрявая шатенка первой увидела Евгению и махнула рукой. Когда-то вместе тренировались, а теперь Соня тренирует, а она пишет и снимает, и тренировки, и соревнования. В общем, освещает, так сказать, популяризует в том числе и их вид спорта.

– Видала, как мы летать умеем – центр-мат?– усмехнулась тренер, обнимая журналистку.

– Да, вообще, красавец, конечно!– фыркнула последняя, отвечая на объятия.– Сильно страдал по потерянному счастью?

– Да как же!– Соня махнула рукой.– Его не проймешь! Весь в тебя!

– Чемпионом будет,– к женщинам подошел невысокий, плотный мужчина под шестьдесят, крепко обнял Федорову.– Не грусти, мать, сделаем из твоего оболтуса человека.

– Только тебе и верю, Константин Василич!

Она и правда верила, может быть, только ему. Ладно, ему и старшему тренеру их школы, но Елены Данииловны сегодня не было со спортсменами.

Невольно, прячась в объятиях собственного наставника, вспомнила, как эти же руки крепко держали и кружи за помостом, а сам тренер кричал:

–Женюра, мы чемпионы!

Сложнее всего оказалось осознать вот это маленькое: “Мы чемпионы!” Точнее, первое «сложнее всего» было в этом, потом добавилось еще много разного. Когда скручивала завершающий винт, вдруг подумала: “Если сейчас чисто встану, все! Все сделала!” Мысль влетела и вылетела в пустоту, а ноги в тот же момент спружинили в полотно батута.

Вот тогда и было счастье, огромное, настоящее, больше которого на той олимпиаде уже не случилось. Василич кружил после оценок на руках, кричал, что она чемпионка, что они – чемпионы, а счастье было в последнем приземлении, в том, докрученном в воздухе, винте. Прошло больше двадцати лет, но все так и осталось.

Потом был отходняк, слава, звездная болезнь, снова отходняк, попытка стать тренером и окончательное успокоение в мире журналистики. Она не так плохо прошла свои медные трубы, как могла бы, хотя и не без потерь.

– Стас!– махнул головой старший из мужчин.– Загляни к этому балбесу, где он там потерялся?! Дольше девок красоту наводит!

Только помощник тренера, парнишка лет двадцати-двадцати двух двинулся в сторону дверей раздевалки, как оттуда показался молодой человек на полголовы выше Стаса и почти на голову выше остальных своих педагогов.

– Что ты там столько времени возился?!– проворчал Константин Васильевич.

– Мам!– парень не обратил никакого внимания на ворчание наставника.– Видела, как меня в конце понесло, но я вывернулся?!

На женщину ее же собственными глазами глядел симпатичный подросток.

– Было бы чем хвастаться!– фыркнула Соня.– Ты, вроде, гордишься этим?

– Но я же не улетел за батут?!– резонно отметил парень.

– Еще не хватало!– теперь уж возмутился и Василич.– Мать, воспитай разгильдяя!

Вся эта шутливая перебранка, конечно, была не всерьез. Настоящий разбор будет вечером на тренировке. Свое не самое плохое место спортсмен взял, тренерам, пожалуй, не стоило сильно горевать, хотя брак спортсмена – это и их брак в работе. Если не технической, то психологической.

Евгения и сейчас не знала, куда отнести семнадцатилетнего Макара: к последствию звездной болезни, славы или отходняка, но любила своего парня самозабвенно и желала ему только успеха. Большего, чем у нее.

Русоволосый, темноглазый, в отца скуластый и в мать глазастый мальчишка стал «звездой», не успев толком ничего выиграть. Сначала, потому что был сыном олимпийской чемпионки, подающим надежды в том же виде спорта, потом, потому что надежды стали удивительным образом оправдываться, а дальше, потому что парнишка был обаятельным в обоих родителей, легким по характеру в отца и ясномыслящим в мать. Мечта – да и только!

– Ты его забираешь?– Соня взглянула на бывшую одногруппницу.

– Угу,– кивнула та.

– В шесть тренировка,– напомнил Василич.

– Угу,– в тон матери ответил юноша.

К стайке, окружающей Макара, подбежал руководитель пресс-службы соревнования:

– Евгения Алексеевна, у выхода фанаты,– предупредил женщину.

Та посмотрела на сына. Оно, в общем, лишнее, но у него поклонницы с тринадцати лет, вроде не испортили, а обижать девочек тоже жалко.

– Каркуш, ты устал?– уточнила у сына.

– В пределах разумного,– Макар уже переключился на беседу с тренерами, так что или не услышал слова подошедшего, или не придал им значения.

– Порадуем твоих девчонок-поклонниц?– уточнила Жена.

– На то мы и кумиры,– привычно ответил молодой человек.

Ну, как вот это расценить? То ли звезду все же словил пацан, то ли они теперь все такие? По себе Женя отлично помнила, что звездная болезнь забирается под кожу медленно, почти незаметно, шаг за шагом. Ты остаешься долго милым с фанатами, приятным перед камерами, только друзья почему-то начинают перешептываться за спиной: “Федорова-то, совсем зазвездилась!” Появляется неожиданный вакуум: приходишь на тренировку – ты отдельно, другие спортсмены – отдельно. Даже тренеры – и те отдельно. Обижает, конечно. Чемпионка же! Ты им славу на тарелочке положила к ногам, а им – плевать. Так и начинается, да…

– Каркуш,– мать держит своего ребенка, который уже перерос ее почти на полторы головы под локоть,– как ты сегодня?

– Ну, ты ж видела,– пожимает сын широкими плечами.– Тренеры вечером разберут на молекулы. Да и по делу, если подумать.

Красивый мальчик, похожий куда как больше на своего отца, чем на нее, вечное напоминание о смешном, горьком и странном периоде под названием “безрассудная юность”. Это же надо так умудриться за три года успеть влюбиться, пожениться, родить, развестись, разлюбить… В последнем, если подумать, женщина уверена не была, но, наверное, разлюбила, иначе не развелась бы, терпела до сих пор. Спортсмены – люди терпеливые: и боль, и ругань, и пренебрежение, и унижение стерпишь, пока идешь к успеху. Выходит, разлюбила!

Улица встретила весенним майским воздухом и криками девчачьих голосов:

– Макарушка! Макар-суперстар!

Отступила подальше, чтобы дать сыну разобраться с автографами, а заодно подумать, как обогнуть эту стайку визгуш и выбраться к машине. В кармане куртки завибрировал мобильный.

– Слушаю,– переключилась с уличной суеты на диалог по телефону женщина.

– Привет, котенок!– иногда, чтобы понять очевидное, нужно вернуться в прошлое: у Макара голос его отца, раньше не замечала.

Женя смотрела в пространство, толком не слыша, что говорит голос в трубке, искала связи с действительностью. Сделал еще шаг в сторону, разглядела запаркованный автомобиль. Все, она здесь. Она, Евгения Федорова – редактор портала “Пьедестал”. В четыре у нее совещание, в 6 летучка по вопросам надвигающегося полумарафона в Подмосковье. Опять ведь все попытаются отлынить! Оно и понятно – не чемпионат мира по футболу. Вон ее машина, сто метров по прямой. Вон ее сын, раздающий автографы девочкам и снимающийся на телефоны поклонниц. А голос в мобильном – прошлое. Сбросила вызов.

– Макар, поехали!– позвала молодого человека, небрежно приобнявшего кругленькую девочку лет пятнадцати.

Юноша обернулся на голос, кивнул, отправил воздушный поцелуй фанаткам и пропел:

– Все, зайки, люблю и обожаю, но я побежал! Режим!

Сделали легкий крюк, чтобы обогнуть группу, продолжавшую пищать от восторга, что кумир рядом, забрались в авто и парень выдохнул.

– Вот ведь неугомонные,– покачал головой.– Минимум трое уже который раз за автографами лезут. Будто готовятся кредит взять на мое имя без моего ведома!

– Так и оставят тебя без трикошек,– хихикнула мать, заводя мотор.

Сын откинулся на спинку автомобиля и прикрыл глаза. Все-таки устал. Да и не удивительно: время отдыха. Организм спортсмена лучше любого хронометра знает время: сон, еда, тренировка, отдых, еда, тренировка. Забыл, выбился из графика – все, разладится техника, потеряется концентрация. Макару пора было отдыхать.

– Я тебя высажу и поеду на работу,– инструктировала ребенка.– Поешь, в холодильнике суп и котлеты.

– Линка разогреет,– кивнул парень.

– Хоть бы день без своей Линки обошелся!– проворчала мать.

– Она хорошая,– показалось, что проговорил сквозь дрему.

Лина появилась полгода назад. Девочка-блогер, развивающая свой ютюб-канал. Договорилась с Каркушкой об интервью. Потом пришла показать, что получилось. Потом появилась после тренировки в его спортшколе. Потом Женя насторожилась и пошла к тренерам сына.

– Ходит, конечно, ходит,– покивал Василич.– Уж с месяц, как поджидает его у порога школы.

– Делать-то мне что с этим?– воззрилась на бывшего наставника.

– Презервативы купи и в аптечку положи,– порекомендовал мужчина.

– В смысле?– не поверила услышанному.

– Ну, а ты веришь в возрасте почти семнадцатилетнего парня и восемнадцатилетней девушки в чтение стихов под луной?– философски спросил тренер.

– Так запретите ему!– велела Константину Васильевичу.

– Много ты моих и Аленкиных запретов слушала?– разумно напомнил ей прошлое.

Федорова вздохнула. Прав был собеседник, но потом вяло отбрыкнулась:

– Мне было восемнадцать.

– Мальчику твоему – меньше,– опять суровое возвращение к действительности.– Вы в этом возрасте головой не очень думаете, Женюр. Купи презервативы, чтобы не стать бабушкой к сорока годам.

Кто бы даль сей мудрый совет ее матери, может, сейчас бы ей был не нужен этот.

Даник выпал джокером на волне славы от олимпийского “золота”. Женька была нарасхват у прессы, появившийся очень быстро агент предлагал кучу разной белиберды, которая, однако, приносила приличные деньги. В общем, победа оборачивалась звонкой монетой. И если кто и печалился по этому поводу, то тренеры, а вовсе не Женя и ее мама с папой.

Родителей можно и нужно понять: они жизнь в Женьку вложили. В Женькин спорт. В Женькины старты, травмы, неудачи. И хотели и могли претендовать на свою часть успеха. А чемпионке было и весело, и забавно, и любопытно. И еще – ее выносило в элиту. К людям, которых до этого она разве что по телевизору видела да в соцсетях.

Очередное предложение пришло ранним утром, когда девушка собиралась на тренировку. Агент позвонил и голосом, задушенным от конспиративности и собственной значимости, проговорил:

– Женечка, у нас тут рыбина, от которой ты не должна отказаться!

– Опять ток-шоу?– спортсменка уже начала подуставать от телевизора и говорильни.

– Ха, лучше!– запел соловьем агент.– Я тебе Дэнни Джоя сосватал!

– Чего?– она искренне не поняла

– Ты не знаешь Дэнни Джоя?!– удивился голос в трубке.

– Знаю, естественно!– возмутилась девушка.

Звезда молодежного интернет-пространства, кто его не знает? Дэнни делал интересные легкие клипы, общался с не менее интересными молодыми людьми, собирал миллионы просмотров и сотни тысяч лайков. В общем, это было не просто интересно, а будто сорвать джек-пот в самом дорогом казино Вегаса.

Женька, естественно, согласилась, даже не вникая в детали. Как говорится, хоть голой на полу валяться. Это же не просто известность для фанатов. Это же мега-популярность. Ее будет знать каждый подросток в России и ближнем зарубежье! Ну, и не программа на телевидении, которую смотрят только пенсионеры. Ничего против пенсионеров Женя не имела, но ее тоже можно понять, круто, когда тебя узнают в твоей тусовке, а не хвалит бабушка на лавочке.

Время показало, что хрен редьки, в общем, не слаще: надоели и те, и другие. А история успела начаться, развиться, принести свои плоды, да и закончиться долгим усталым выдохом.

В некотором смысле, Макарушка повторял мамин путь по части личной жизни. Вот только и Лина не была Даником ака Дэнни Джой, да и самому Макарке до олимпийского “золота” пока как до звезды на корове.

Телефон повякивал сообщениями. Знала, что это подчиненные задают вопросы и шлют отчеты. Доедет, посмотрит. Вот ведь времечко пошло, когда приличные люди уже не звонят, а только пишут, а за неурочный звонок можно и по шее получать от абонента. Будто услышав ее мысли, телефон зазвонил. Не снимая одной руки с руля, второй включила громкую связь и приняла вызов.

– Котенок, я в первый раз не вовремя был, да?– вырастет еще немного Каркушка, появится такая же глубина в голосе, хотя, у Даньки она всегда была, что уж там, сын у них попроще вышел, чем оба родители, и в спорте, и в харизме, хотя девчонкам нравился, не без этого.

Тяжело вздохнула и ответила:

– Дань, тебе не кажется, что это перебор? Ты исчез на полтора десятка лет и вваливаешься обычными “привет”?

В трубке повисла пауза.

– Ну, да, конечно,– растерянно отозвался мужской голос.– Наверное, ты права.

– Я права,– отрезала Женя,– въезжая на парковку офисного здания Москва Сити.– Прощай, Даниил Сергеевич!

Тем завершила непонятный разговор, надеясь, что с ним и эпизод “возвращение блудного бывшего”.

2

– Приветики!– лысоватый мужик пожал руку агенту и глянул на Женьку.– Классно, что ты такая малышка!

Евгения чуть поморщилась. Ее рост не смущал, но вот эти охи и вздоху по его поводу от незнакомых людей бесили.

– Арменчик,– дядька, посчитавший олимпийскую чемпионку малышкой, потянул за локоть ее пиарщика,– Даник не в самой лучшей форме, у него там что-то с девчонкой его опять наперекосяк. Объясни своей крохе, что он не зверь, просто день такой. Неудобный.

– Да мы незлобивые!– отмахнулся агент, хотя Женя была вполне себе зло помнящей девчонкой.

– Дай бог! Дай бог!– закивал дядька и обернулся к Жене.– Ты не сердись на Даньку, если что, он все-таки не ты, всю жизнь только интернат да интернет и видел. В общем, так себе судьба у мальчишки.

Женя глупых причитаний не любила. Всем даются разные старты – не повод быть свиньей.

– Зависит от поведения вашего Даньки,– пожала девушка плечами, хотя изначально была готова ни на что не сердиться, ни на кого не обижаться.

Жизнь Жени и правда прошла не слишком стандартно: между спортзалом и стартами. Веселый и искристый мир шоу-бизнеса в любом его проявлении пьянил сейчас, как кормящую грудью мать бокал шампанского на Новый Год. С непривычки и не разберешь, то ли уже пьяный, и с тобой делают что-то непотребное, то ли это всего лишь вольная игра и можно пока продолжать. Армен Газаян, пиар-агент Жени, был склонен отпустить вопрос – бабки и шум важнее. Перетерпит девчонка неловкость, не так ли? Да и не смылится от сальностей, если подумать.

Прошли коридорами и выбрались, может, в студию, может, в зал какой-то. Не разобрать. На диване полулежал худенький блондин не выше метра семидесяти, судя по всему, узкое, скуластое лицо было закинуто вверх, и взгляд бродил по потолку, бессмысленный и ленивый.

– Даник, мы пришли!– промурлыкал менеджер.

Ответа ему не дали, да и головы не повернули. Казалось, парню рассматривать потолочные панели настолько интереснее, чем обратить внимание на гостей, что он и не будет возвращаться в реальность.

– Дань, ты хоть посмотри, кого я привел?!– казалось, что лысый пытается приманить своего подопечного Женькой как сладостью.

– Иди нах!– отмахнулся подросток.– Я не в ресурсе! Хочу виски, колу и тусняк!

– Девушка уже пришла, надо отработать!– мягко заговорил мужчина.

– Тебе надо, ты и работай!– внезапно взвился звездный мальчик.– Я же тебе говорил! У меня жизнь вся в трубу, а ты все про съемки! Все про бабло! Кому оно твое бабло всралось, если я на него не могу даже девушку любимую порадовать?!

С языка сорвалось случайно, Женя совершенно не планировала вступать в полемику, просто не поняла и искренне спросила:

– Не хватило что ли на радость?

Светлые глаза просверлили в гостье дырку злым льдом, а рот выплюнул:

– Что за крысу ты достал?!

– Данечка,– увещевал продюсер,– это же наша любимая олимпийская чемпионка. Евгения Федорова. Помнишь, неделю назад ты так ею восхищался, хотел, чтобы я договорился для выпуска!

– Пусть идет…

Дослушивать оборзевшего ютюбера Женя не стала, развернулась и пошла на выход, хотя помнить не помнила, где этот выход находится. Агент кинулся следом, пытаясь остановить спортсменку.

– Армен!– взвилась Федорова.– Я не знаю, откуда вывалился этот придурок и в каком дерьме он был до этого, но пусть он там и остается… один! У меня тренировка! МамАлена и без того не в восторге, что я прохлаждаюсь по шоу, так хоть не с таким чудлом!

Елена Данииловна и правда реагировала на поведение своей, ставшей столь популярной вне мира спорта, подопечной плотно сжатыми губами и стоическим молчанием, перемежаемым сарказмом, когда Федорова ошибалась на тренировке.

– Чего, Женек, это не с микрофоном суперстар изображать?– ехидничала тренер.

Женька бесилась, хотя в чем-то понимала слова МамАлены. Елена Данииловна зря свой яд не тратит, только в лечебных целях.

– Да отцепись ты, ей богу, Армен!– стряхнула с руки ладонь агента.– Не пойду я ничего с ним делать и записывать! Пусть ищет другую крысу, а эта идет работать! У меня, в отличие от него, есть нормальная работа! И я своему делу жизнь посвятила, а не как этот обсос, выпавший из своего интерната в интернет!

И только успела вывернуться от менеджера и направиться дальше к предполагаемому выходу, как сзади раздалось пыхтение и топот ног.

– Женя!– позвал голос, что она успела отлично запомнить, пока выслушивала истерику.– Женя! Ну, не сердитесь!

Молодой человек догнал обозленную спортсменку и попробовал удержать, но та шла вперед, не обращая внимания. И вдруг неожиданно ее обхватили двумя руками и сжали в плотном кольце объятий.

– Ну, не уходите!– пыхтел Даня, прилагая усилия, чтобы добыча не вырвалась.– Врежьте мне по физиономии или по ноге, или даже по яйцам!

От последнего предложения Евгения замерла, осмысляя меру тупости предложенного. Это была ошибка. Парню удалось ухватить ее удобнее и прижать всем телом к стене.

– Ну, не уходи, ну, пожалуйста! Я буду извиняться все время, когда не будет съемки. Вот смотри! Извини, извини, извини! Извини, извини!

Он повторял одно и то же слово без остановки, с разными интонациями, от чего извинение становилось то нежным, то смешным, то серьезным, то даже противным. Женя слушала, слушала и вдруг сказала:

– А можешь, как будто я тебе дала по яйцам?

Без всякой подготовки лицо парня скривилось в болезненной гримасе, а извинение зазвучало задушено, через боль. Очень достоверно. Дэнни был мастером актерской игры. Настолько тонким и точным, что отличить ее от жизни возможным почти не представлялось. В конце концов, Женька попросту устала играть в занятный квест “Правда или вымысел”. Стоит сказать, к тому моменту они прожили вместе три года, поженились, родили ребенка. И ничего этого могло не быть, окажись она более стойкой в первую встречу и не расхохочись от представления.

А он и впрямь извинялся все время, что не работали камеры. Так что Женя сама попросила замолчать и начать говорить по-человечески. Она давно простила глупого, смешного блогера и с интересом погрузилась в его истории. Оказалось, что у них совсем разные миры. И ни он, ни она ничего не понимают в жизни другого. Но было очень интересно.

– Слушай, котенок,– легко перешел на близкодружескую дистанцию молодой человек,– так давай я тебя приглашу сегодня на нашу патю-пятю?

– У меня тренировка,– замотала головой Женька.

– Ну, не ночью же,– рассмеялся Дэнни.

– Ночью надо спать. Утром снова тренировка,– отказалась опять девушка.

– Не будь старухой занудной!– потребовал “звезда” эфиров.– Один раз же! Никто не умирал от одного раза!

Слишком милый и слишком хороший, отказывать было неудобно. К тому же, ну, это Дэнни Джой! Ему вообще никто не отказывает! Как тут удержаться в семнадцать лет?

Согласилась, естественно. Отрывались почти до четырех утра. На первой тренировке голова, руки, ноги… ничего не работало. Василич смотрел, смотрел, плюнул вгорячах, да и велел:

– Иди домой, Женюр, выспись! Мне похмельных и бессонных мужиков хватает, чтобы следить еще и за тобой, как бы не угробилась!

МамАлены в тот день не было, но узнать она узнала обо всем. Даня же блогер, ютюбер, селебрети. А значит видюшки с вечеринки из всех тиктоков, инстаграмов и других сеток разлетелись по миру. И в тренера прилетели тоже.

Елена Данииловна ничего не сказала спортсменке, ни на следующий день, ни через два. Прорвало женщину через неделю, когда Федорова попросила пол дня выходного в честь намечающегося восемнадцатилетия.

– А ты не нагулялась в прошлый раз?– усмехнулась МамАлена.

– Год назад?– совершенно честно не поняла чемпионка.

– А ты за этот год больше не гуляла?– спокойно посмотрела в глаза Жене.

– Я?– где-то забегали под кожей мурашки неспокойствия.

– Жень,– голос тренера стал резче,– как проживать свою жизнь, конечно, дело твое. Но стоит ли рисковать свернуть шею на похмельных тренировках еженедельно?

– Я,– начала было девушка, и замолчала.

Да, она откровенно перепила в ту ночь. И наделала, кажется, много ерунды. Подшофе казалось интересной, а как было – непонятно.

Сначала абсолютно не вникла, в чем ее роль на этой тусовке? Дэнни гостью даже толком никому не представил, да и сам был занят чем и кем угодно, но только не ею. Стало довольно скоро скучно. И только подумала, что надо бы тихо смыться, как кто-то протянул ей стакан с напитком. Юноша азиатской внешности, отбрасывая длинную челку с глаз, спросил:

– Ты кто тут такая, потерянная?

– Женя,– представилась спортсменка.

– Ха, класс!– удивился азиат.– Я тоже Женя.

– Тезка, значит,– улыбнулась Федорова.

– Значит так,– согласился парень.

Пила что-то сладко-алкогольное, не задумываясь ни о режиме, ни о возрастных ограничениях. Не впервые в жизни, конечно, жизнь-то спортивная, бродячая, в одних номерах и одних тусовках со взрослыми спортсменами, но внезапно именно этим коктейлем ударило в голову сильно. Быстро охмелела, а от того развеселилась. Тезка нежно поддерживал за талию, под руку, обнимал на узеньком диванчике.

– Слушай, а ты нормальная или как все?– вдруг задал вопрос Женя.

– Не поняла?– нетрезво глянула девушка, поерзав у парня под боком.

– Ну, ты нормальная просто девушка или очередная обезумевшая от Даньки и мечтающая утешить его в разлуке?– кивнул на звездного блогера, облепленного девчонками.

– Я… утешить?– напрягала мысли, которые разбегались во все стороны.– Нет, я его вообще не знаю почти.

Ответ, наконец, нашелся. И спортсменка пустилась в путанные от собственной пьяности объяснения: как познакомились, да поругались, да потом писали интервью во влог, да, вроде, и нашли общий язык. Вот ее и пригласили расслабиться.

– Ага, значит ты не Данькина,– довольно кивнул новый знакомый.– Ну, тогда положено целоваться!

– Зачем?– мальчик Женьке, в общем, нравился, но она была пьяной, к развитию событий неготовой.

– Правило вечеринки,– заявил случайный товарищ.

А дальше с ней никто не разговаривал и не церемонился, поднял за подбородок и впился губами в губы. Было странно. И глупо. Глупо первый раз в жизни целоваться с мальчиком пьяной и несоображающей ничего. С другой стороны, дожить до совершеннолетия почти и быть нецелованной – еще более глупо.

В общем, не сопротивлялась, но и не радовалась. Не понимала собственных ощущений и желаний, как оглушенная терпела. Прежде всего, не понимала, что хорошего в этих слюнях и зачем молодой человек пытается ей в рот пропихнуть язык. Вроде, читала в книжках, что должно быть приятно, а было противно. Решила, ладно, можно перетерпеть, авось потом поймет кайф.

Под вырез блузы забралась ищущая ладонь провела по контуру маленького бюстгальтера и занырнула вовнутрь. Прикосновение к соску оказалось пределом: дернулась, отодвинулась, выворачиваясь из объятий, поправила одежду.

– Ты чего?– не понял Женя и еще сильнее прищурил и без того узкие глаза.

– Не хочу,– попыталась закончить общения спортсменка.

– Да ладно ломаться!– снова потянулся, обхватывая девичьи плечи.– Будет хорошо. Ты сделаешь приятно мне. Я тебе. Я умею. У меня девчонки в постели визжат. Тебе понравится.

Это уж было совсем за гранью.

– Я не собираюсь у тебя визжать!– фыркнула, поднимаясь с диванчика.

– Можешь стонать. Я не против,– ее ловко схватили за талию и уронили на место.

Став старше и опытнее, Женя пыталась понять, чего хотел от нее на самом деле этот посторонний парень. Ну, не собирался же публично трахнуть? Так и стоило ли заваливать и лапать у всех на виду? В общем, за почти два десятка лет и не разобралась, что происходило, кроме того, что все были пьяными и глупыми. А в тот момент, оказавшись под тяжелым мужским телом, и вовсе думала лишь об одном, как вырваться и отбиться.

Неожиданно сильная для своих крошечных габаритов, сопротивлялась девушка не на жизнь, а насмерть. Наверное, и сама бы справилась, тем более когда, ища спасения, вцепилась ногтями в щеку насильника и тот завыл, чем обратил на себя внимание безразличной до того тусовки. На возню на диване сорвались сразу хозяин мероприятия и еще пара мальчишек постарше. Стащили с Жени домогающегося и выволокли на улицу, остыть.

Впрочем, Даня вернулся почти сразу, расшугал облепивших пострадавшую девчонок и сел рядом:

– У тебя все нормально?

Спортсменка оглядела одежду и недовольно поморщилась: колготки были порваны, да и с блузы содрана чуть не половина пуговиц. В остальном вроде ничто и никто не пострадал.

– Нормально,– махнула рукой,– только как я поеду полуголая?

Молодой человек почесал макушку и вдруг улыбнулся:

– Пошли, котенок, что-то покажу!– протянул ладошку, вставая с дивана.

Женя на миг заколебалась, и Даник чуть смутился:

– Да я про одежду. У меня есть, чем тебе возместить утрату.

Вытянул за протянутую ладонь и повел за собой куда-то в глубь дома.

– Там все новое, почти неношеное. Выберешь, что захочешь,– говорил, петляя по коридорам.

– Из гардероба твоей бывшей что ли, на которую не угодил?– фыркнула неодобрительно.

– Что за фу?!– передернул костистыми плечами Даня.– Я не свинья или там бесчувственный какой. Это моя одежда!

В общем, Федорова решила промолчать. Завернули еще за один поворот, и хозяин толкнул дверь. Это было царство одежды, обуви, аксессуаров. Парень потянул ее глубже.

– Зачем тебе столько шмоток?– удивилась Женька.

– Для съемок, для выходов, для пати. Странно будет, если я всегда в одном и том же стану появляться. Я же лакшери-бой, деньги гребу лопатой,– пожал плечами Дэнни.– Ну, и это, там спонсоры дарят всякое. Снялся в шмотье – твое. Им пиар, тебе одежка.

– Я думала, ты за деньги снимаешься?– удивилась спортсменка.

– Ну, это тоже, обязательно,– закивал, дойдя до одной из полок.

Пооглядывался. Вроде, растерялся, а потом предложил:

– Подстрахуй, не вижу где лесенка,– ловко, по-обезьяньи, уцепился за верхнюю полку и нашел ногами полку ниже.

Девушка почти рефлекторно обхватила бедра верхолаза и поразилась хорошей мускулатуре.

– А ты в форме!– одобрила Женька.

– Так я это,– изогнулся в дугу, перебираясь выше по полкам,– в футбол играю. У нас команда нормальная, хоть и любительская.

Зацепил какую-то коробку и потянул на себя:

– Так, спускаюсь, отпрыгни!– велел помощнице.

Ловко переступил на полку ниже и сдернул с верхней коробку так, что она свалилась на землю, а следом спрыгнул сам. По полу рассыпались неоново-яркие колготки, юбки, блузы, какие-то ленточки. Оставалось только дивиться.

– Ты уверен, что это все твое?– засмеялась Женя.

– Мамой клянусь, хотя нет, мамы нет,– грустно поправился молодой человек.– Блогом своим клянусь. Самое дорогое в моей жизни!

– Почему мамы нет?– спросила, разглядывая вещи, но ответа не последовало.

Перебирала шмотки, удивляясь разнообразию и совершенной девочковости одежек.

– Зачем тебе все это?– подозрительно глянула на парня.

– Клип снимали,– пожал плечами.– Дурка была полная, но тряпок пришлось накупить. Как всегда, впрочем.

Поглядел на лежащие в коробке и вокруг вещи. Замялся:

– Ну, ты выбери, что понравится. Твое будет. Раз уж у меня тебе так… ну, это, досталось.

Пошел на выход, а Женя вдруг поняла, что не знает, как выбраться из этой комнаты, если он уйдет:

– Эй, ты куда?!

–Так за дверью постою, чтобы ты при мне, ну, это, не стеснялась,– совсем растерялся Даня.

– А, ладно,– закивала, соглашаясь.

Хоть Дэнни и выглядел хрупким мальчиком, вся одежда оказалась широка в плечах, кроме оверсайза. В итоге и выбрала канареечно-желтую рубашку и пару чулок в тон. С ее насыщенно-бордовой юбкой наряд выглядел несколько вызывающе, но забавно и не ужасно.

Высунулась за дверь, разглядела ждущего парня. И вышла целиком:

– Ну, как тебе?– поинтересовалась его мнением.

– Блин, стайлиш!– одобрил Даня.– Давай я тебя в этом в новом клипе сниму?!

Кажется, это было началом хорошей дружбы.

3

– Евгения Алексеевна!– руководитель отдела веб-разработки, наверное, специально ждал ее под порогом, потому что выкатился навстречу, стоило лишь зайти в опенспейс редакции.– Сколько можно просить вас не заливать в новости фото в полном размере?!

– Я не заливаю,– вполне резонно ответила на претензии.

– Не вы лично, конечно, ваши сотрудники!– не принял оправдания программист.

– Глебушка, солнышко,– запела Женя, что не предвещало, вообще-то, ничего хорошего,– у меня треть сотрудников – сдельщики на удаленке, как я могу их контролировать в режиме онлайн? В конце концов, это ваша забота обеспечивать бесперебойную работу портала!

– Мы обеспечиваем, в отличие от вас!– огрызнулся мужчина.

Отношения с руководителем отдела веб-разработки у Жени были сложные, балансировали на тонкой грани между любовью и ненавистью. По большей части они, конечно, друг друга раздражали. Глеб хотел двух вещей: перестать быть Глебушкой и чтобы редакция превратилась в дисциплинированных пользователей. И то, и другое, по мнению Жени, было утопией.

Глебушкой ему грозило остаться до с старости и далее, ибо роста в нем было не больше ста шестидесяти пяти сантиметров, телосложения мужчина был крайне хрупкого, черты лица имел мягкие, почти детские. Ну, какой он Глеб Николаевич? Глебушка. Организовать же разношерстную творческую массу журналистов, фотографов, редакторов, и вовсе выглядело утопией. Да скорее Земля слетит с небесной оси, чем студент третьего курса, начинающий работу в ленте новостей, запомнит, что фото на иконку должно быть размера «а на б», на фото в шапку «ц на д», а внутри материала «е на ф». Везде будет запихивать одинаковое, самое большое. Сколько не проводи инструкций, толку от них примерно никакого, тем более, что сотрудники меняются регулярно, а проблемы остаются.

– Это ведь ваши показатели трафика летят!– продолжал настаивать веб-разработчик.

– Глебушка,– мурлыкнула редакторша,– наши показатели летят, потому что ваш движок не тянет!

За несколько лет общения с вебмастерами, программистами, разработчиками, Женька выучила всю айтишную терминологию и могла без всякого напряжения сыпать ею, не понимая, правду говоря, и половины.

– Мы работаем над улучшением его устойчивости!– отрапортовал Глеб.

– Вот и работайте! Меньше бегайте за мной и больше работайте!– предложила мужчине.

– Однажды нам надоест, и пусть лежит, как упал!– грозно доложил начальник программистов.

– Отлично, схожу в отпуск,– вздохнула Федорова, и уже в спину вебмастеру спросила,– Сколько просидели без сайта?

– Да нисколько,– махнул тот рукой,– комментарии опять попадали. Бог даст, к концу месяца зарешаем эту проблему, если очередной ДДОС лечить не придется.

– Я вас почти люблю,– села в рабочее кресло.

– Мы плохо видим эту любовь,– проворчал Глеб и распахнул дверь кабинета на выход.

Открыла в браузере все мессенджеры, чтобы получить полное представление о том, что упустила, работая мамой. В основном все шло штатно, даже возмущения были вполне стандартными: фотографы не сделали вовремя фото, интервьюируемый не успел прочитать интервью, новостники опять не так выставили новости. В общем, в рабочем режиме.

Взгляд затормозил на незнакомом номере телефона. Хотя, после двух звонков уже и знакомом. Внутри было голосовое послание. Жизнь Даника ничему не учила. В первую очередь не учила думать о людях, подстраивая свое удобство к их потребностям. Ему было удобно голосовыми сообщениями. А сможешь ли ты их выслушать?.. Ну, должна смочь. Сам Дэнни Джой соизволил заговорить с тобой.

Закинула номер в блокировку, без прослушивания. Что может сказать мужчина, который попросту пропал из твоей жизни, да и ладно бы только из твоей, но и из жизни своего ребенка, ограничившись СМСкой: “Улетаю на Гоа. Привет!” И пятнадцать лет ни слуху, ни духу.

Макар отца не помнил, то есть, конечно, видел в блогах, знал, что это папа, но сам Дэнни прекратил активную деятельность блогера примерно через год после отъезда. То ли он публике приелся, то ли публика ему, факт в том, что свежих новостей от затерявшегося на пляжах Индии бывшего мужа не поступало. Как смогла, объяснила ребенку, почему папа испарился и носа не кажет. Наверное, объясняла не только она, но еще и Василич, и МамАлена, может, и Соня со Стасом. А может, и нет. Макар почти не интересовался темой второго родителя. Счастливых бабушки, дедушки, вечно занятой, но любящей матери ему хватало

Сложно было с первыми интервью, особенно спонтанными, после выступлений. Журналисты, думая или нет, порой задавали странные вопросы. Но сын удивительно здраво отвечал на них даже малышом. Теперь уж и вовсе все отвязались: Макар Любомиров был интересен сам по себе, в крайнем случае, своей матерью, гораздо больше, чем павшийм в бездну забвения больше десятка лет тому назад отцом-блогером.

Признаться, Женя думала, что Даник где-нибудь в индийских джунглях уж сгинул. А не в джунглях, так в ашраме от заразы какой. А не от заразы, так от наркотиков или иных непотребств вольной жизни. А он, нате вам, объявился.

Хотелось с кем-то поговорить про это непонятное явление: канувший в лету муж на минималках, внезапно нашедший дорогу назад, как блудный кот, оказывающийся под дверями родного дома после многих месяцев загула.

Подруг у Евгении не было. То есть приятельниц – хоть отбавляй. С кем поорать в караоке или сходить в ночной клуб – хватало, а вот для душевного и доверительного разговора – не нажила. Мама, хоть еще и бодрилась, а все же при ее слабом сердце тоже была не самой удачной собеседницей на животрепещущие темы. Но обсудить хотелось.

Постучала нервно костяшками по столу, будто будила решение, да и написала:

– Елена Данииловна, вы сегодня на работе?

Чат отозвался на удивление быстро, наверное полновластная хозяйка “Московских сколов” тоже занималась кабинетной работой, а не ходила по спорткомплексу, курируя тренеров и спортсменов:

– Да.

– Хочу встречу. Разговор,– напросилась на свидание бывшая подопечная.

– Работа?– уточнил чат.

– Личное,– пояснила Женя.

– Макар?– еще одно уточнение.

– Отчасти,– коротко ответила бывшему тренеру, а потом решила пояснить.– Ничего такого, он здоров, в нормальной форме и состоянии. Это даже не совсем про него.

– Ничего не поняла, но приезжай,– согласилась собеседница.

Отношения с МамАленой сейчас Евгения могла определить словосочетанием “настороженная любовь”. Они прошли много разного, в первую очередь трудного. Разочаровались друг в друге и снова нашли друг друга, но той близости, которая была изначально, конечно, не осталось. Обе выросли что ли в своих отношениях? И из отношений. Может быть, так в семьях бывает, когда люди проходят через кризисы, но остаются вместе.

Отработала до восьми вечера. Тоже привычка, рожденная еще тренировочным процессом и ритмом жизни МамАлены, глубокой совы, не признававшей начала тренировок и работы раньше полудня. Спортсмены, конечно, начинали часов в десять утра, а главная по прыжкам подтягивалась как раз в районе двенадцати. И там уж не уходила до поздних десяти вечера, а то и подолее засиживалась.

Женька привыкла к ритму соколиной матери с детства, когда ее было некому возить домой, кроме главного тренера. Впрочем, МамАлена тогда была просто тренером, а совсем не главным.

В секцию акробатики и батутного спорта принимали с пяти лет, Женька на пять не выглядела, поэтому ее попробовали сразу завернуть, но мать настояла, специально принесла свидетельство о рождении, чтобы не сомневались: по возрасту дочь подходит.

Молодая, собранная тренер, заправила за ухо короткую прядь светлого каре и поинтересовалась у Жениной мамы:

– В спортивную гимнастику не хотите отдать? У нее данные подходящие. И оттуда к нам возьмут в любом возрасте, если передумаете.

– Нет,– отрезала родительница.– Дорого и неудобно.

Что было реальной причиной резкого нежелания приобщить дочь именно к спортивной гимнастике, точно никто не знал до сих пор. Мама Жени – по-своему, натура творческая и порывистая, могла просто так себе придумать, а могла и вполне рационально бояться травм, которых у гимнасток предостаточно. Жизнь, впрочем, показала, что в батутном спорте их не меньше. Но значения это уже не имело, так как выбор был сделан и отступать ребенок не собирался. А ходили за ними много, и из акробатики, и из той самой гимнастики. Женя и впрямь была крайне перспективной. Девочка, которая выросла всего до ста пятидесяти трех сантиметров, не имела склонности к набору веса, при этом обладала совершенно роскошным толчком. Золото, а не материал. Но Женя уже решила и выбрала. Не спорт – МамАлену. Время показало, что выбор верен. Другое время заставило усомниться, что он прочен. А третье – вернуло друг другу.

Повернула с основной трассы в улицы. Сейчас пробираться дворами, запарковаться у спорткомплекса, подняться на второй этаж в крыло административных помещений и зайти в сто лет знакомый кабинет.

Кабинета, между прочим, сначала тоже не было. Были спортзал, коридор, кладовка с инвентарем, тренерская, куда стягивались все подряд. И впервые они задушевно проговорили именно в коридоре.

Женя сидела на скамейке у двери, ждала маму. Мама опаздывала. Даже поздняя тренировка для нее заканчивалась рановато, так что ребенок привычно ждал. Отец с тренировок не забирал никогда. Почему – неизвестно. Было тогда Женьке лет семь, кажется. Итак, в это ожидание внезапно вышла Елена Данииловна, которая обычно не заканчивала работу так рано, и с удивлением уставилась на девочку.

– Женча, а ты чего сидишь-то? Уж добрый час с тренировки минул?– уставилась на подопечную.

– Мама не успевает,– вздохнула девочка.

– Ты, вроде, и не волнуешься?– улыбнулась Елена Данииловна.

– Я привыкла,– на самом деле уже привыкла.

Как в школу начала ходить, так везде сама. А ко второму классу совсем освоилась. Вот только вечером ждет маму, потому что уже темно.

– Уроки-то уже сделала?– поинтересовалась тренер, подсаживаясь рядом.

– Ну, так,– девочка поморщилась.– У меня не очень со школой. Да и пофиг, я буду чемпионкой!

– Ну, забились!– улыбнулась МамАлена.

– А вы сегодня рано домой,– задумчиво проговорила ученица.

– Да, были планы,– женщина пожала плечами,– не очень важные.

– Я важнее что ли?– маленькие дети бесхитростны в вопросах.

– Всегда,– кивнула блондинка.– Сначала Лилька, потом родители, потом вы. Может, даже наоборот: Лилька, вы, а потом родители. А все остальное – еще потом.

Обе задумались, первой продолжила Женя:

– Елена Данииловна, а Лиля будет заниматься у нас?

– Посмотрим, кажется, будет,– кивнула тренер.

– Тогда она всегда будет первая,– ревниво проговорила девочка.

– На работу не распространяется,– мотнула головой наставница.

– Так не бывает, чтобы на работу не распространялось!– упрямо пробормотала начинающая “звезда” спорта.

– Бывает,– не согласилась женщина.

Став старше, родив Макара, Женя смогла иначе посмотреть на этот разговор, так, как в детстве не виделось: в жизни МамАлены не было и не предполагалось никого, кроме ее ребенка, ее родителей и подопечных-спортсменов. В тридцать лет все вопросы про женское счастье оказались закрыты. И за все годы общения ни разу не открывались. Или Женя совсем этого не замечала.

Сложно сказать, зачем же тогда она ехала сейчас к Елене Данииловне? Какого совета и размышлений хотела от женщины не более успешной в плане мужчин, чем сама Евгения? Наверное, просто не с кем было больше поговорить, а поговорить было надо, хотя бы проговорить то, что мешалось в голове и не давало ясно понять ситуацию.

Встала на задах спорткомплекса, выбралась из автомобиля и плюхнулась ногами в апрельскую лужу. Замшевые ботинки потонули до верха носов.

– Ба-лин!– ругнулась на свою невнимательность женщина.– Хана черевичкам!

Посмотрела на потемневший от воды ворс. Все-таки она растяпа! Вздохнула и пошла ко входу спорткомплекса “Сокол”, в котором ее и привели к золотой олимпийской медали почти двадцать лет тому назад.

4

– Я смотрю, ты в третью смену на батут?– в коридоре первым ее поймал Артем Працкевич, с которым в свое время тренировались в одной группе, но Женя стала чемпионкой, а Артем сломал ногу.

У всех своя судьба: Женя после своего чемпионства больше не летает, а у Артема летают ученики. Растут новые соколята.

– Я к МамАлене?– кивнула на лестницу на второй этаж.

– Макарка что ли что-то?– насторожился товарищ.

– Да не, так… по своим делам,– затопталась в словах женщина.– Ты отработал?

– Закончил да, но у меня еще административка, так что – покой нам только снится.

– Весь-то вы в трудах, Артем Витальевич, аки пчела!– хихикнула, шлепнула мужчину по плечу и пошла наверх.

Працкевич потер подбородок, развернулся в противоположную от начального направления сторону и двинулся назад в тренерскую. Работы, в общем, хватало. Дома, в общем, не ждали. Невезучий он в семейной жизни человек. Хорошо, хоть ни с кем из трех жен не сладилось детей нарожать. Не развязался бы. А так, поставил штамп о разводе – считай забыл, с кем постель делил и один потолок рассматривал.

После третьего брака решил не жениться. Надоело. Женщины тоже как-то перестали видеть в Артеме мужа. Стало даже легче, хотя бы никто не требует объяснений, где шлялся, пока ты честно отрабатываешь свое на работе. И вообще, когда Артемка шлялся, об этом никто не знал и вечера в себя его прогулки на сторону не включали. Вернулся, вытащил папку с бумагами, разобрал листки на пачечки и занялся чтением. Новые регламенты. Давно собирался поглубже вникнуть, да все руки не доходили. Вот сегодня будет самый тот день, когда дойдут.

Женя поднялась на этаж, прошла по тихому сумеречному коридору, в котором выключили половину освещения рачительные бухгалтеры и менеджеры. Кабинет МамАлены был в самом конце, продувался с трех сторон ветрами, так как находился тремя стенами на улиц и только одной в коридор, был больше всего похож на недомыслие, а не офисное помещение: короткий и широкий. Сделал шаг – носом в окно уткнулся, зато вправо и влево раздолье. Так что с одной стороны от двери поставили вполне приличный стол с аппендиксом для совещаний, в другой край – диван и два кресла, а между окнами воткнули стеллажи для бумаг, наград и фотографий. Так что теперь, открывая двери, носом утыкаешься не только в окно, но и в иконостас фоток призеров и победителей в обнимку с тренерами.

Легко стукнулась в двери и тут же открыла, как делала это многие годы. Повернула голову к столу, тренера там не было, глянула в другую: на диване сидели двое – МамАлена и Василич. Видимо, обсуждали что-то насущное в неформальной обстановке.

– Ладно, Кость, договорим потом,– хлопнула коллегу по колену женщина.

– Второй рукой откинула с глаз челку привычного светлого каре и кивнула вошедшей Жене.

– Я не вовремя?– вроде договаривались, так что вопрос был скорее формальным.

– Да нет, Женюр, проходи,– мужчина поднялся с дивана, повел плечами, разминая мышцы.– Я тогда почапал в сторону дома, обсудим, на чем остановились, позже.

– Кость,– Елена Данииловна тоже поднялась,– не загоняйся, а?! Все будет хорошо, я выясняла.

– Та ж фигня и в твой адрес,– кивнул в ответ на пожелание.

На прощание обнял гостью и отправился восвояси.

– Константин Васильевич, как всегда, с утра до ночи,– проговорила в закрывшуюся дверь Женя.

– Да уж,– Елена Данииловна встала у стола, поправляя стопку папок, лежащую в углу,– весь в спортсменах, как всегда.

– А вы помните, какой он пришел к нам?– улыбнулась брюнетка всплывшему образу.– Взъерошенный, небритый. Вы еще тогда сказали, что с похмелья, не иначе, притащился.

И окончательно рассмеялась, а тренер подхватила ее смех:

– О, да! А потом оказалось, что он вообще непьющий!

Обе вернулись на многие годы назад, в тот день, когда в зал ввалился новый тренер, призванный помогать МамАлене. По штату единица была положена на такое количество спортсменов, а по реалиям, не так просто было найти человека. Уже почти разочаровались, старших ставили смотреть за младшими, лишь бы хоть как-то контролировать тренировочные процессы. Женьке доверяли Лильку, которая только начинала.

Надо признаться, возня с малышами ей совсем не нравилась. Наверное, еще тогда будущая чемпионка осознала: тренерство – не ее. И, надо сказать, с большим удовольствием спихивала при возможности Лилю на Темку, который, как ни странно, а любил возиться с малявками, хотя ему было немногим больше сокомандницы Жени. По сути, они были одногодками, но у Артема день рождения на четыре месяца раньше, так что он как будто и старший.

Итак, в тот день, вообще-то, все ждали нового тренера, но к началу занятия никого не появилось. Елена Данииловна спокойно раздала задачи так, будто ничего не случилось, но по сузившимся, поджатым губам было ясно, что терпение тренера на пределе, и кто-то будет первым, попавшим под горячую руку.

Боялись все, даже Лилька. В чем не соврала строгий тренер Жене в давнем разговоре, так в том, что на тренировке не будет первых и последних. А если и были, то дочь попадала в число самых угнетаемых матерью, оттого привыкла прятаться за старшими сразу же, как у тренера портилось настроение, и трудиться мышкой. Женя и Артем последовали примеру мелкой подопечной, а Елена Рассерженная искала жертву. И тут распахнулась дверь в зал, ввалился коренастый мужичок, крепенький, как гриб-боровик и на весь зал сказал:

– Прошу прощения! Я опоздал.

– Пли!– выдохнул Темка в ухо Жене.

И не ошибся, МамАлена спустила на кудлатого Бармалея, влетевшего в двери и орущего на всю Ивановскую, свору своих комментариев. Делала она их, правду сказать, тихим, ледяным голосом, но, судя по лицу опоздуна, живьем снимала стружку с этого Буратино.

– Пошли тренить,– предложила товарищу и Лиле Евгения, а Бармалей продолжал вещать на весь зал, выслушав тихие назидания Елены Данииловны.

– Я, правда, прошу прощения. У меня сын, в общем, с самого утра начал жаловаться на живот, болит, тошнит. Конечно, перепугал всю семью, понимаете?

Поняла ли его терзания коллега, было непонятно по ее тихому ответу, а мужчина продолжил:

– Подхватились в больницу. Подозрение на аппендицит. В общем, с семи утра скакали. Я прошу прощения, опоздал, возил его туда-сюда…

Затормозил, выслушивая слова собеседницы:

– Так если бы!– загудел снова на все помещение.– Этот симулянт в школу не хотел! Контрольная у него, видите ли! Мать выпорет и будет права!

И вдруг замолчал, пристально поглядел куда-то на занимающихся и как гаркнул:

– Сейчас же слезли оттуда! Его снесет, вас пришибет!

На батут взабрались сразу трое. Один активно напрыгивал толчок, а двое удобно устроились на матах, прикрывающих крепежные дуги.

Так и вышло, что Василич одним диалогом стал своим. Его громкий веселый голос и добрые темные, как две маслины, глаза, внимательно наблюдающие за каждым, перебегающие из угла в угол зала, дети привычно чувствовали на себе уже многие годы. Шли они рука об руку с Еленой Денииловной: ПамАлена и ПапВасилич. Другим этот тандем уже и не представлялся.

– Как у Константина Васильевича дела?– спросила у хозяйки кабинета гостья.

– Мне не жаловался,– улыбнулась та.– Но ты же не о нем пришла говорить? Что случилось, Женча? Макарка что-то не то надумывает?

Последнее время у сына был спад результатов. Сказалось много разного: появление личной жизни, само собой, в числе первого. Часто разговаривала с ребенком, объясняла, увещевала, но слушать ее никто не слушал. Однако, сказать правду, о завершении карьеры Макар тоже не говорил. Все же он был известен, один из лидеров в стране. Член сборной. Так что совсем глупых мыслей в голове не было.

– Да нет, ничего такого,– помотала мать оболтуса головой,– кроме личной жизни его дурацкой – ничего серьезного.

– Ну, будем проживать,– приняла главный тренер.– Что с вами сделать? Когда-то это у всех происходит.

Вздохнули хором, а на выдохе Женя решилась:

– Даня объявился.

– Вовремя,– хмыкнула МамАлена.– Чего хочет наш герой?

– Понятия не имею,– нахмурилась Евгения.– Я его слушать не стала, телефон отправила в блокировку.

– Не вовремя объявился,– поцокала тренер языком,– сезон предолимпийский в разгаре, а у нас тут и любовь, и блудный папашка…

– Может, дойдет, отвалится сам?– понадеялась бывшая подопечная, глядя на Елену Данииловну.

– Не за тем он тебя нашел, чтобы отваливаться,– разочаровывающе покачала та головой.– Что-то ему надо. Жди, объявится. Будет караулить у дома или у работы. Ты, кстати, какие цветы особенно не любишь?– неожиданно спросила блондинка.

– Не знаю,– растерялась Федорова.– Мне все равно, у меня только на ирисы аллергия.

– Ну, вот с ними и притащится,– уверенно заявила бывшая наставница.– У мужиков что-то там альтернативное в голове. Они вечно путают то, что ты любишь, и то, что терпеть не можешь.

– Не радостный у вас опыт,– усмехнулась Женя.

– Зато поучительный,– ответила блондинка.– В какой-то момент перестаешь доносить, что нравится, а что нет. Больше шансов, что не попадут в отвратительное.

– Что же мне делать-то, если появится?– напомнила основную проблему, ради которой пришла в гости.

– Да я даже не знаю, Жень,– тренер подошла к одному из окон, за которыми опускался сумрак.– Напомним, что срок по алиментам не вышел, может, его это спугнет. А не спугнет, так хоть какая-то польза будет от твоего Даньки, кроме сына.

– Вы его никогда не любили,– напомнила больше самой себе чемпионка.

– Ну, ты еще начни, как тогда его выгораживать и твердить, что я неправа,– фыркнула в ответ тренер.– Он тебе карьеру загубил, Женьк! могла ведь стать двукратной! Мы бы еще съездили на вторые олимпийские!

Справедливости ради, Жене кажется, что со времен завершения верить в ее олимпийские перспективы, тренер стала намного больше. После игр и завоеванного “золота” у МамАлены гораздо сильнее интерес вызывало подрастающее поколение, чем выжатая олимпиадой и замученная переменившейся жизнью, разобранная и рассеянная чемпионка. Ставка, кстати, тогда не сыграла. На следующих играх у них было лишь серебро и бронза, может, тогда и появился внутри Елены Данииловны миф о двукратной Жене, если бы она осталась.

Остаться было никак невозможно. В олимпийский год Евгения была крайне занята – училась жить самостоятельно с ребенком на руках и как-то, наконец, найти себя в мире, где очень серьезно заблудилась. Ее пригласили комментировать финал олимпийского турнира по прыжкам на батуте. Все виды, что было особенно лестно, но голова, в целом, была занята внутренней разрухой и полетевшей под откос жизнью, которая совсем недавно казалась почти сказочной.

А после олимпийского турнира, когда команда вернулась домой, Женя пошла на поклон к МамАлене, с извинениями и просьбой помочь, как-то приткнуться в жизни, потому что иначе – конец! Елена Данииловна взяла девушку тренером, хотя обе понимали, что дело не ее, но чем еще могла помочь своей спортсменке? Когда у человека есть работа, строгий график и четкие обязательства, его труднее вышибить из равновесия. И проще в него вернутся. За это стоило благодарить. И новоиспеченная мать-одиночка была благодарна. Она отдала несколько лет обучению подрастающего поколения спортсменов, привела в этот вид своего сына. И больше не ощущала себя должной ему ровно ни в чем. А МамАлене была благодарна, хоть и не простила злых и порой просто неуместных высказываний, допущенных прежде, и по поводу ее первой любви, и по поводу будущего ребенка, и по поводу всей жизни. Самое мягкое из недоброго было: “Просрать карьеру и жизнь ради мужского члена”. Может, это и было правдой, но кому она такая нужна? Тем более в восемнадцать лет!

5

– Ты что творишь, Федорова?!– МамАлена нависает над скамейкой, где Женька затягивает бинт на стопе перед началом тренировки.

– Готовлюсь,– отвечает спортсменка, не прекращая работу.

– От тебя пахнет алкоголем! Ты опоздала!– шипит Елена Данииловна.

Тренер почти никогда не кричит, но от этого в гневе не перестает быть страшной.

– Да ну чего вы?!– девушка поднимает темные глаза и глядит на тренера снизу вверх.– Я не пьяная, просто у Дани попробовала новый коктейль! Один глоток всего, ну, может, два!

– Ради попойки опаздываешь на тренировку?!– в словах появляется яд настороженности.

Женя снова опускает голову и молчит. Под кожей бродят поцелуи, прикосновения мужских рук и крепкие юные объятия. Что из этого способна понимать и помнить МамАлена? У нее все подобное кончилось сто лет назад, наверное, как Лильку родила, так и кончилось!

Из гардеробной, куда ее привел Даня, чтобы дать возможность поменять рваную одежду на целую, они ушли уже друзьями. Больше в тот вечер молодой человек приглашенную не оставлял, подвинул всех своих подружек, ходил около Женьки, а потом и поехал провожать, бросив сабантуй. В машине девушка разоткровенничалась, наверное, ужас ситуации наконец добрался до души и растопил внутри что-то важное. Закусила губу в ответ на вопрос, отпустило ли ее, да и проговорила:

– Не так я себе представляла первые поцелуи в жизни.

– То есть?– парень не ожидал такого откровения.– Как первые?

– Вот так,– хмыкнула Женя и вдруг расплакалась.

Наверное, больше от нетрезвой головы, чем от действительной обиды или страха по возможному насилию. Даня перебрался со своего диванчика длинного авто, арендованного на вечернику с покатушками, обнял девушку, прижался губами к волосам. Гладил теплой рукой по острому плечику.

– Котенок, ну, не плачь!– просил тихим голосом.– Ну, что такое поцелуи? Забудь этот, следующий будет первым!

Кивала ему в плечо и шмыгала носом, пока не доехали.