Читать онлайн Цифрогелион: Оператор Бездны бесплатно

Глава первая. Аригато

– Мы вам обязательно перезвоним… – дежурно улыбнулась мне девушка, бросив взгляд на дверь и как бы говоря мне: "Пошёл отсюда нахуй".

"Мы вам обязательно перезвоним…". Если я что-то и понял в поиске работы, так это то, что фраза "мы вам обязательно перезвоним" всегда означает, что хуй тебе кто перезвонит.

Нет, так легко я не сдамся… Я мужик, потомок могучих воинов, и какая-то там тёлка не сможет встать между мной и тем, чего я хочу, а сейчас я хочу ПОЛУЧИТЬ ЁБАНУЮ РАБОТУ. Так что прямо сейчас я буду доминировать и прогибать эту девчонку солёным мужским авторитетом…

– Пожалуйста, девушка… Войдите в моё положение… мне очень нужна эта работа, – принялся умолять я. – Я смогу совмещать с учёбой – честно… Вы поймите, я в институт хожу чисто отметиться, так что смогу работать полный день… Я вас не подведу. Проявите сострадание… ради Христа…

Улыбка девушки стала шире, и теперь в ней было что-то… трагическое…

– Мы вам обязательно перезвоним… – повторила девушка, снова бросив взгляд на дверь.

Вот сука!.. Я думал, мне удалось растопить её сердечко… Нет – я не сдамся так легко. Надо поднажать!

– Я приехал сюда из другого города. Живу в общаге. На бюджет не удалось поступить. Ещё и мама сильно болеет – я должен помогать ей, потому что больше некому… И нужно собирать деньги на следующий год учёбы, иначе…

– Послушай, ты… – она опустила взгляд на бланк анкеты, лежащий перед ней, – Владик. Ты действительно думаешь, что я тут, блять, что-то решаю? Я просто читаю ебучие анкеты и ищу в них всего две ёбаные галочки: одну напротив "не студент" и вторую напротив "есть прописка". У тебя этих галочек нет, так что ты прямо сейчас идёшь нахуй, а мне нужно огорчить ещё семь десятков таких же неудачников, после чего я пойду в бар, нажрусь и найду того, кто меня хорошенько оттрахает…

– Ооох… – хотел было расстроиться я, но тут до меня дошло: она ведь намекает мне… Хочет, чтобы я предложил ей не тратить деньги на бар и время на поиски того, кто её трахнет....

– Слушай, – зачесал в затылке я, – я сегодня не занят, так что… мог бы тебя…

– Не мог бы, – оборвала меня девчуля. – У меня такие же требования: "не студент" и "есть прописка"…

Спустя три минуты в лифте опускались двое: я и моя самооценка.

Это надо ж, блять: мало того, что не взяли на должность ёбаного помощника по кремации домашних животных, так ещё и унизили отказом на предложение поебаться.

Вышел из здания на людную улицу. Солнце жарило нещадно… А ведь я мог бы сегодня так же жарить эту тёлку. Будь у меня ёбаная прописка…

– Не говори только, что тебя не взяли… – услышал я голос Жеки.

Повернулся. Да – это Жека. Здоровый кабан, при этом ещё старше меня на два года. Деревенщина и по месту рождения, и по духу. С детства мечтает стать мэром своей деревни. Ради этой мечты решил поступить в институт, потому что кто-то ему сказал, что у мэра обязательно должно быть высшее образование. Но перед институтом Жека решил отслужить срочную службу, потому что кто-то сказал, что это увеличит его шансы на поступление в институт. После окончания срочной службы остался ещё на год по контракту, потому что кто-то ему сказал, что это увеличит его шансы на поступление в институт ещё в два раза. Самое печальное, что никто не сказал бедолаге главного: его деревней управляет не мэр, а глава поселения, и для занятия этой должности не нужно высшее образование – хватит одного желания, потому что должность эта нахуй никому не упала. Я узнал это по телефону: по приколу позвонил в администрацию Жекиной деревни, спросил, как занять должность главы: мне ответили, что достаточно заполнить анкету и уже завтра можно приступать, потому что текущий глава поселения уже десять лет ждёт, когда его, наконец, сменят, чтобы он мог посветить себя огороду и рыбалке. Причина непопулярности вакансии оказалась проста: три тысячи рублей – именно столько получает глава. Разумеется, Жеке я это всё рассказывать не стал – он же сразу бросит институт и уедет, или сделает суицид, а я останусь без единственного друга. Единственное, что я сделал, это спросил, звонил ли он узнать, какие требования выставляют к соискателям на должность мэра – на это он благоговейно выпучил глаза и ответил "как можно?". Короче, для него звонок в администрацию был великой честью, которую он пока нихуя не заслужил.

– Сказали, перезвонят, – ответил я печально, вырвавшись из плена своих размышлений. – Обязательно…

– Так это же здорово! Поздравляю, Владян!

Он полез ко мне обниматься. Я отпрыгнул в сторону, зная, что объятия этого кабана могут закончиться переломом рёбер и внутренним кровотечением.

– Да не с чем тут поздравлять… Меня не взяли.

– Так они ж сказали, что перезвонят, – нахмурил ебяку Жека.

– Ну так напиздели. Дежурная фразочка, чтобы нахуй посланные не устраивали истерик в офисе отдела кадров.

– Ты очень негативно мыслишь, Владик, – продолжая хмуриться, покачал головой Жека. – Они же сказали, что перезвонят ОБЯЗАТЕЛЬНО. Никто не будет говорить "обязательно", если не собирается выполнить обещание. Это ведь, считай, что клятва: они взяли на себя обязательство тебе перезвонить. Так что тебе перезвонят, поверь. Куда пойдём отмечать?

– Нахуй мы пойдём, а не отмечать. Она мне прямым текстом потом сказала, что работу эту я хуй получу.

– Охх… – теперь к нахмуренному ебалу и его качанию прибавилось сочувствие. Хуй знает, как у него получается собирать такие сложные эмоционально-реакционные комбинации. – Ты сказал ей, какое у тебя прекрасное чувство юмора? А что ты фокусы умеешь показывать?

– Это охуенно полезные навыки для работничка, чья единственная обязанность – совать мешки с дохлыми котами в печку… – заметил я.

– Ха! Ну посмотри какой-ты приколист! Ты должен был там пошутить как-нибудь, и тебя точно бы взяли!

В этот момент ко мне подлетела какая-то девчонка с розовыми волосами и в анимешных шмотках. Заглянула мне в глаза и показала два пальца буквой "V":

– Ня!

– Хуйня… – показал ей один палец буквой "пошла нахуй".

Ненавижу ёбаное аниме и всех этих аниме-ебланов с их гипертрофированными эмоциями. Наряжаются как долбоёбы, ведут себя как долбоёбы… Вот что бывает, когда целыми днями смотришь мультики. Шизики, блять…

Девчонка изобразила грустную мордашку и сделала кулаками жест "хнык-хнык".

Я кивнул на подворотню и сделал жест "хуй за щеку?".

На глазах девчонки выступили слёзы. Настоящие… Кажется, обиделась.

Она простояла ещё несколько секунд, потом вытерла слёзы рукавом и убежала.

– Куда это она? – удивился Жека.

– К психотерапевту… – буркнул я.

– Так а кто это и что она от тебя хотела? – продолжил изображать детектива Жека.

– Какая-то мокрощель с аниме головного мозга… Пообщались на языке жестов…

– Как слепые? – удивился он.

Я посмотрел на Жеку, как на идиота. Хотя, лучше сказать, я посмотрел на Жеку-идиота. Хотел было сказать ему, что слепые не видят жестов, но понял, что это породит ещё больше вопросов: почему слепые не видят; как они понимают, что вытерли жопу достаточно; как водят машины; как понимают в драке, что бьют ебальник именно тому, кому хотели.

– Как слепые… – почти обречённо вздохнул я. – Ненавижу ёбаное аниме. Мультики для инфантильных долбоёбов…

– А мне нравится аниме, – почти с гордостью признался Жека. – Даже сейчас одно смотрю: там мужик записывает в тетрадь имена людей, и они потом умирают.

– У моего дедули такая тетрадь была. Он ростовщичеством занимался. Если ты ему бабки вовремя не отдашь, то он тебя в тетрадь злостных неплательщиков запишет, и всё – пизда тебе.

– А есть ещё аниме, где…

– Вот они, дедуля! – прервал Жеку девчачий крик.

К нам быстро шла та самая аниме-мокрощель, но не одна… Рядом с ней шёл разъярённый мужик в солдатском берете и с грудью, увешанной орденами. Через всё лицо проходил длинный уродливый шрам.

Я знал этого мужика, – он стоял за кассой в бургерной "Отвага и честь", которая располагалась в ресторанном дворике торгового центра, который был за углом.

Этот мудак продавал точиво только служивым, и про него ходили крайне неприятные слухи: говорят, на той неделе пропали четверо студентов-первокурсников, попытавшихся его наебать и пожрать его бургеров, прикинувшись не студентами, а ветеранами частной военной компании…

– Это вы, уёбки, предложили моей единственной и горячо любимой невинной внученьке сосать хуй в подворотне?? – злобно спросил мужик, остановившись в шаге от нас. Голос его звучал, словно рычание льва. Очень недовольного льва…

– Н… н… нет… – подавился от волнения я.

– Они общались на языке жестов. Как слепые, – почему-то с гордостью ответил Жека, расплывшись в самодовольной улыбке.

– Слепые не общаются на языке жестов, долбоёб… – проткнул его взглядом мужик. – Они нихуя не видят…

Жека был ошарашен этой новостью…

– А как же они… водят машины?

Ну всё, началось, блять…

– Ты мне зубы тут не заговаривай, припиздок! Ты мою внученьку орально осквернить хотел??

– Нет, дедуля! Это вот этот хотел! – девчонка ткнула в меня пальцем.

– Это он меня заставил, – ткнул я пальцем в Жеку.

Нет, ну а хули? У Жеки шансов в драке явно побольше, чем у меня. К тому же, если бы он не был таким тупым, то и сам бы понял, к чему дело идёт, и заступился бы за лучшего друга… Так что это нихуя не предательство, а тактика: никому тут лучше не станет, если я по ебалу получу.

Глаза мужика налились кровью. Не знаю как, но он умудрялся сверлить злобным взглядом сразу нас обоих…

– За что?.. – тихо спросил он, но прозвучало это словно рокот в груди дракона перед извержением пламени…

– Дяденька, да она сама виновата… – принялся оправдываться я, потому что нихуя не хотел пропадать без вести, как те, другие, студентики. – Пристала со своим аниме ебучим, начала показывать всякое, неприличное – вот Жека ей и ответил, чтоб шла хуй сосать. Но метафорически же, а не по-настоящему…

– Значит, вам не нравится аниме, и поэтому вы захотели, чтобы моя несовершеннолетняя, невинная внученька, этот ангелочек с чистым сердцем, пошла сосать член? – подытожил мужик задумчиво.

– Метафорический, – кивнул я.

Какое-то время старик молчал. Явно крепко задумавшись.

– Я человек военный и не знаю, что значит "метафорический", но точно знаю, что это не значит "большой", потому что у вас, уёбков, хуи явно с мой мизинец, потому что иначе вы бы не стали обижать моего ангелочка… Но вот что я знаю точно, так это то, что вы будете наказаны самым страшным образом… Не любите аниме, значит, блять?

По затянувшейся паузе я понял, что последний вопрос не был риторическим.

– Не очень… – честно признался я.

– Ну так, значит, я вам устрою такое аниме, что вы охуеете…

Честно говоря, я думал, он сейчас начнёт пиздить нас, словно какой-нибудь Наруто, выкрикивая "Аригато!", или что они там, блять, кричат в таких ситуациях. Но мужик вместо этого поднял руки, щёлкнул пальцами и произнёс:

– За десантуру, блять!

И мы оказались… В аниме…

Стою перед целым классом рисованных аниме-уёбков. Пацаны в белых рубашках, галстуках в полоску и тёмно-синих костюмах, а девчонки… В том же самом, только с юбками. У всех здоровенные глаза, лохматые причёски, все пиздец как эмоционально базарят и при этом очень гипертрофированно жестикулируют… Короче, полное аниме, блять…

– Класс, прошу внимания! – заговорила учительница.

Я понял, что она учительница только потому, что она стояла перед классом, а не сидела за партой. Тут все выглядели на один возраст: хуй знает какой. Гладкие ебальники, кожа без возрастных изменений, одинаковые фигуры, даже одета училка была примерно так же, как ученицы, разве что юбка более шлюшачьего кроя, с вырезом. Короче, любому, из здесь присутствующих, могло быть как восемь, так и пятьдесят, и возраст определяла не столько внешность, сколько контекст.

– У нас в классе новенькие: Владян-кун и Жека-кун!

Жека-кун?? Я огляделся по сторонам, ища своего друга. Оглядываться по сторонам долго не пришлось: он стоял слева от меня. Пиздецки здоровенный аниме-уёбок, со светлыми взъерошенными волосами.

Как я понял, что это Жека? Да по восторженному ебальнику, которым он крутил по сторонам, не веря своему счастью. Дебил, блять…

– Давайте же поприветствуем их! – зафиналила знакомство учительница.

Все повскакивали со своих мест и дважды поклонились:

– Добро пожаловать, Владян-кун! Добро пожаловать, Жека-кун!

– Хотите что-нибудь рассказать о себе, прежде чем займёте места в классе? – поинтересовалась учительница, почему-то смотря на меня, а не на Жеку.

– Идите на хуй… – тихо резюмировал я, скорее самому себе, нежели им…

– Что ты сказал, Владян-кун? – не поверила услышанному она.

– СКАЗАЛ, ИДИТЕ, БЛЯТЬ, НАХУЙ СО СВОИМ АНИМЕ!!! – закричал я, наконец поняв, что происходит.

Я. В ёбаном. Аниме…

Да я ненавижу аниме, ненавижу все эти большие глаза, разноцветные причёски, вздохи, ужимочки; ненавижу пистолеты, размером с автобус, которые они по полчаса пафосно достают из-за пазухи – как они вообще там, блять, умещаются? Ненавижу стрекот цикад и ёбаные суши… Я. Ненавижу. Аниме…

Круто развернулся и решительно направился к выходу.

– Владян-кун! Стой! Ты не должен покидать класс!

Но было уже поздно: я ударом ноги открыл дверь и решительно съебался.

– В рот я ебал это всё, – пробубнил себе под нос, бредя по коридору. – Пойду и повешусь нахуй…

Вешаться не стал. Слишком это по анимешному. Вообще я заметил, что стоило мне сюда попасть, как я стал вести себя как конченный аниме: истерю, выбиваю двери, суицид решил вон сделать…

Вышел во двор.

Голубое небо, жара, дорога, бескрайнее поле, стрекочут цикады. Вдалеке едет машина, причём едет пиздец как медленно: тут явно имеет место быть долгий план…

– Тоже не хочешь идти в класс? – услышал я грустный девчачий голос.

Что-то дохуя голосов я слышу в последнее время.

Обернулся.

Оборачиваюсь, кстати, тоже частенько.

На скамейке у крыльца сидит девчонка в белой рубашке и темно-синей форменной юбке. Тёмные волосы девчонки очень художественно треплет ветер. Вид у неё умилительно-печальный. Она смотрит на меня дрожащими глазами и, кажется, готова заплакать…

В сердце защемило…

Защемило? Какое нахуй защемило?? Вот же ж сука… Аниме начинает овладевать моим разумом… Яд анимешного пиздострадальческого драматизма начинает отравлять мою кровь…

Ну вот, блять, у меня уже начинает появляться желание присесть к этой девчонке и спросить, что случилось. Я не должен этого делать, я должен быть сильным…

– Что случилось? – спросил я участливо, обнаружив себя сидящим рядом с ней на скамейке.

– Мой братик умер… Погиб за стеной… Он был Оператором…

– Мне так жаль… Погоди-ка, блять! – я замотал головой, пытаясь выкинуть оттуда поселившегося там жалкого педика. – Как я оказался на этой скамейке??

– Ты… просто сел… – тихо ответила девчонка.

– Просто сел… – передразнил я, скривив тупую рожу. – Просто нахуй иди! Похуй мне на твоего братика! И на твои разрывающие сердце и душу дрожащие глаза тоже похуй!

Её глаза задрожали ещё драматичнее. По щекам полились слёзы…

– Да ёб же ж твою мать! – вскочил со скамейки я, не позволив себе обнять несчастную, но прекрасную в своей печали девчонку. – Не смей этого делать! Не смей плакать! Я не выдержу этого! Я… Я не буду смотреть!

И я закрыл глаза.

Действительно полегчало… Во всяком случае до тех пор, пока я не услышал всхлипы…

Да ёбаная жизнь…

Обращение автора:

Скорость публикации зависит от активности читателей, то есть от вашей, блять, активности. Вы хуячите лайки и очень позитивные комментарии или очень негативные, полные ненависти комментарии, а я хуячу новые главы этой душещипательной истории с потрясающим сюжетом.

Чем популярнее книга – тем активнее я буду её писать. Правило действует и в обратную сторону: если книга не наберёт хотя бы 28 000 лайков за первую неделю публикации, я решу, что вы меня нихуя не цените и оставлю вас наедине с куда менее потрясающими книгами, которые вы обычно читаете. Эта книга очевидно лучшее, что есть на сайте, и статистика у неё должна быть соответствующей.

Кстати, прочитав этот текст, вы автоматически согласились купить эту книгу, наградить штукой, лайкнуть её, закомментить и написать рецензию на 40 000 знаков, потому что этот текст – своего рода оферта. Так что теперь вам есть чем заняться в ожидании проды. Удачи.

P. S. И не думайте, что я пошутил: кто не напишет рецензию – пойдёт под суд, а потом и в тюрячку, потому что не выказывать этой великолепной работе почтение – страшное преступление.

Я закончил (может быть, это послание, а может быть, и книгу, если статистика продаж не прыгнет, блять, в космос…)

А нет, ещё есть обращение к тем, кому не нравится мат в моих книгах: я не понимаю, нахуя вы тогда досюда дочитали? Нездоровая хуйня какая-то, если честно…

Глава вторая. Анимационный драматизм

Я шёл по дороге часа два, пытаясь убежать от всего этого аниме настолько далеко, насколько это вообще, блять, возможно. Но оно всё равно было повсюду: дорога, дома, машины, даже животные и птицы – всё вокруг было из аниме…

Наконец я увидел вдалеке гигантскую стену. Она тянулась за полями и терялась в лесах. Я поймал себя на мысли, что мне хуй класть на эту стену, ведь даже перебравшись через неё, я всё равно остался бы в аниме. Я знаю это. Это не какой-то маленький город аниме на нормальной человеческой планете – вояка отправил нас в мир аниме, где нет ничего, кроме аниме…

Теперь я понимаю, куда пропали те четверо бедолаг, притворившиеся ветеранами ЧВК ради бургеров: наверняка они тоже где-то тут, истерично жестикулируют, дрожат глазами и эмоционально разговаривают, ёбнувшись и став частью этого пизданутого мира…

Не хочу ёбнуться.

Не хочу проникнуться этой пугающей атмосферой пиздострадания. Не хочу драться в дуэлях на гигантских мечах и замирать на месте, три минуты ожидая, кто же из нас развалится пополам, фонтанируя во все стороны десятиметровыми струями крови. Не хочу сидеть на полу за низкими столиками, есть рисовые шарики и играть в маджонг. Я вообще не знаю, что такое ёбаный маджонг – вроде бы это шахматы по-китайски.

Стоп! А аниме – это китайская хуйня или японская?

Вот, блять, – уже размышляю над историей аниме…

Да похуй мне, кто это аниме ебучее придумал! Короче, не хочу стать частью этого жуткого рисованного мира… Я должен найти выход отсюда…

– Владян-кун!

От неожиданности этого крика я чуть сердцем не посрал. Резко остановился, круто развернулся и увидел… Ту самую девчонку с дрожащими глазами…

– Владян-кун! – снова повторила она, догнав меня и упёршись ладонями в колени, пытаясь отдышаться – она явно долго бежала…

– Я… Я не хотела… тебя… обидеть… – между глубоких вдохов проговорила она.

Я молча наблюдал за её попытками справиться с собственным кровообращением.

Огляделся. Мы посреди шоссе. Город далеко впереди, и вряд ли нас оттуда видно… Может… Может, дать ей с ноги в ебальник? Вырублю её нахуй, а потом запинаю до смерти и брошу тут. И всё это безо всякой веской причины и сюжетной необходимости: покажу ей, что такое реальный, блять, мир…

В реальном мире не нужен веский, полный эмоциональной подоплёки повод, чтобы кого-то убить. Реальный мир не работает по сценарию какого-то долбоёба, считающего, что всё должно быть логически обосновано и выглядеть максимально убедительно и драматично. В реальном мире тебя убивают просто по приколу, потому что нехуй больше делать, и в этом не будет ничего стильного или художественного: просто очередная мрачная хуйня, которая стает для кого-то поводом поцокать языком, читая о ней с экрана мобилки в утренних новостях, пока срёт, и уже через две минуты выбросить из головы, уйдя в магазин на поиски любимой фасоли в остром томатном соусе, которую хуй где найдёшь…

Из размышлений меня вырвала продолжившая пиздеть девчонка:

– Меня зовут Мисаки-тян… – она выпрямилась и умилительнейшим образом протянула мне руку. Глаза её задрожали, но на этот раз дрожали они не печалью, но робкой надеждой…

Я не понял, в какой момент начал трясти её руку, но в груди моей всё трепетало от внезапно нахлынувших волнительных анимешных пиздостраданий…

Сука… Остановись! ОСТАНОВИСЬ! ПЕРЕСТАНЬ ДЕЛАТЬ ТО, ЧТО ДЕЛАЕШЬ! Ты должен был снести ей ебососину с вертушки, а не трепетать сердечно, взволновавшись от теплоты её мягкой нежной ладони…

– Меня зовут Владян-кун! – не без охуения услышал я свой взволнованный голос и чуть-чуть не успел остановить прогнувшийся в неуклюжем поклоне позвоночник. – Я новенький!

Госпожи боже… я – ёбаная тряпка и будущий куколд…

– Я знаю! – засмеялась она, и мне на секунду показалось, что она ответила на моё мысленное признание того факта, что я ёбаная тряпка. – Жека-кун всё про тебя рассказал! Ты любишь шутить и знаешь фокусы!

Ага, знаю, один фокус… Со своими "Колотушками Смерти" и твоей ебососиной. Тебя потом даже родная мать опознать не сможет… Хотя… вы тут все на одно ебало: тебя подстричь достаточно, и всё – хуй кто поймёт, чей это, блять, труп…

О боже, как же она прекрасно смеётся… Её щёчки так мило раскраснелись… Как бы найти повод снова прикоснуться к её нежной ручке… и ощутить её тепло…

– СУУУУУКАААА, БЛЯЯЯЯТЬ! – закричал я сквозь стиснутые зубы, использовав все скрытые ресурсы, чтобы сопротивляться происходящему…

Я чувствовал, как на моей шее от усердия вспучились вены… Я хотел дать этой девчонке в ебальник, но что-то не позволяло. Какой-то внутренний пиздострадальный барьер… Я словно бы ехал по рельсам сценария, или даже скорее какого-то личного скрипта поведения и мироощущений, не позволяющего вести себя нормально, а не как жертва агрессивно-романтического пубертата, сводящая что угодно к драматическим пиздостраданиям. Я был заперт в теле пиздюка-школьника, и его пизданувшееся от радикальных гормональных изменений сознание влияло на моё собственное восприятие и поведение.

Или даже наоборот: не я заперт в теле подростка, а моё тело заразил собой симбиот-педик, и теперь тут у нас идёт война за влияние, и, походу, я её проёбываю…

Хотя схуяли это проёбываю?? Нахуй эти пораженческие мысли! Я потомок воинов! Не знаю каких, но наверняка воинов, потому что раньше люди только и делали, что пиздили друг друга с утра до ночи, прерываясь на пожрать и поебаться, так что тогда все, по сути, были воинами…

Так что, Владян, пора действовать! Соберись, блять! Сейчас резко щёлкаешь её с локтя и бежишь отсюда нахуй, злобно выкрикивая грязные матерные словечки, не оставляя мозгу возможности генерировать всякую милоту! Думай о расчленёнке, об убийствах! Не пускай в свои мысли бабочек, пестринки и розовых пони… Которых будешь кормить вместе с Мисаки-тян, вдыхая карамельный запах её прекрасных волос… Потом вы купите одного сладкого китайского осьминога на двоих и будете сосать его сахарные щупальца, смотря друг другу в глаза; в какой-то момент осьминог кончится, но вы останетесь так же близко друг к другу… Ты почувствуешь её сладкое, горячее дыхание на своих губах, и…

И вот я уже иду с Мисаки-тян к городу. Нам навстречу медленно едет машина, создавая неспешную анимешную экспозицию, а я, затаив дыхание, слушаю её историю, любуясь прекрасным профилем её лица:

– Братик погиб неделю назад. Он был Оператором боевой Души. Так гордился… Всего неделю как окончились тренировки. Это был его первый боевой выход… За стеной на него напали Тени, представляешь? В первый же день… Из всего отряда выжила только одна девушка, её зва…

В этот момент Мисаки-тян снесла машина. Девчонка буквально, нахуй, лопнула, запустив в небо и во все, блять, стороны десятиметровые струи кровищи, в лучших традициях аниме (наверное).

– Хотели аниме?? Я вам, блять, устрою аниме… – зловеще предостерёг я мироздание, ладонями вытирая с лица кровь…

Да, я изыскал скрытые ресурсы, дождался удобного случая и поступил как настоящий мужчина: толкнул беззащитную, прекрасную девчонку под машину…

Сука… Какая я мразь!.. Я убил свою любовь!.. Я животное!.. Маньяк!.. Безумец!.. Ёбаный пиздоненавистник!

Я почувствовал, что глаза мои задрожали…

Вот блядство… Я превращаюсь в драматического героя серого спектра! Я совершил плохой поступок, мне стыдно, но я не готов в этом признаться… Я страдаю, но не буду подавать виду, пока не найдётся та, которой я смогу рассказать свой секрет, излить душу… А потом она полюбит меня и простит, а я прощу сам себя… Или не прощу – ведь в аниме всё нихуя не просто… Так что, возможно, всё будет иначе: она простит меня, но я убью и её, чтобы доказать себе, что плохой, потому что я знаю – я не заслужил быть добрым и не заслужил обрести покой. Я обреку себя на вечные муки совести и жизнь во мраке своих деяний, в глубины которого опущусь по собственной воле…

Сука, откуда я всё это знаю? Неужели я начинаю понимать аниме просто потому, что в нём нахожусь? Ну, охуенно, блять, значит, скоро пойму и любовь анимешников к ебанию кошек…

Водительская дверь машины медленно открылась. Всё это время тело Мисаки-тян продолжало стильно фонтанировать кровью, разлив лужу диаметром метров в тридцать. Не уверен, сколько в этой луже может быть крови, но явно на дохуя больше, чем уместится в нормальном человеке, если даже из него выкинуть все внутренности и залить в тело кровищу, как в ёбаную бочку.

– Я не заметил её… – прошептал мужик, выбравшийся из машины. Он невидящим взглядом смотрел себе под ноги, – разумеется, глаза его дрожали. Бедолага утонул в своих мыслях так же безнадёжно, как мои ботинки утонули в крови убитой мной Мисаки-тян – красивой молодой девушки с тёплыми руками, которая недавно потеряла братика…

Я быстро, по-анимешному, смахнул слезу. Я не буду плакать. Я плохой…

– Я не заметил её, – снова прошептал мужик. – Я… я убил эту девочку…

– Ублюдок! – подбодрил бедолагу я, одарив взглядом полным презрения. – Я же кричал тебе, чтобы ты остановился!

– Я не слышал…

– Я это понял, – ещё более презрительно скривился я, бросив взгляд на доплёвывающее остатки крови тело Мисаки. – Давай, короче, так: отдаёшь мне все бабки, и меня здесь не было.

– Ч…Что?

– Бабки, говорю, давай сюда, ебло! И я ничего не видел… Тебе останется труп только спрятать, и всё, – считай, пропала без вести…

Мужик потаращился на меня какое-то время, очевидно ведя спор со своей совестью, а потом отдал мне хуй пойми откуда взявшуюся пачку зелёных бумажек с цифрами. Совесть проиграла…

Хуй знает, что это за валюта такая, но котлета выглядела солидно, так что я запихал её в карман и, понурившись, побрёл в сторону города, утопая в мрачных мыслях о том, как я убил свою любовь в прямом, блять, смысле этого слова. Рукава мои были закатаны, галстук небрежно расслаблен, а пиджак я перекинул через плечо. Крови Мисаки-тян на мне уже почему-то не было, но я был слишком занят отыгрышем драматической сцены, чтобы этому удивиться.

– Владян-кун!

Сердце моё подпрыгнуло в робкой надежде. Мисаки-тян! Но уже в процессе резкого разворота и удивлённого выпучивания глаз я понял, что окрикнувший меня голос был низковат для девчонки.

Ко мне бежал Жека…

Глаза мои разочаровано впучились обратно.

– Владян-кун! Что тут произошло?? – спросил он, тормозя у кровавой лужи и с ужасом уставившись на тело Мисаки-тян, которое мужик, её сбивший, забил хуй прятать, видимо, понадеявшись, что её полностью склюют чайки, уничтожив тем самым главную улику его преступления. Вот только чаек я нихуя нигде не видел…

Сцена предстала передо мной с дальнего плана: камера на высоте десяти метров, перпендикулярно дороге, снимает нас сбоку, издалека. Мы с Жекой стоим напротив друг друга – нас разделяет лужа крови. Камера не двигается. Мы не двигаемся. Тишина, лишь иногда прерываемая "кры…кры…кры…крууууууу" – размеренным стрекотом цикад. Проходят секунды, затем минуты…

– Её сбил какой-то псих на белой "короне", – не двигаясь, тихо ответил я, вспомнив, что Жека задавал вопрос, и подумав, что молчит он как раз потому, что ждёт мой ответ.

Ещё несколько мгновений я смотрел на Жеку, а потом отвёл взгляд дрогнувших глаз в сторону, издав какой-то странный анимешный звук, призванный показать, что внутри я не так спокоен, как снаружи…

– Я… Не смог… её… спасти, – добавил я шёпотом, делая паузы, чтобы не разрыдаться. – Даже… номер… записать не успел…

– Так, может, запишешь сейчас? Вон же эта машина – медленно уезжает по дороге, – он ткнул пальцем на неспешно съёбывающую, буквально крадущуюся, с места преступления тачку.

– Слишком… поздно… – прошептал я, и по щеке моей снова потекла слеза…

Стоп! Какая нахуй слеза?? Схуяли я тут опять раздраматизировался?? Вся эта хуйня лезет из меня, словно какой-то заученный сценарий! Причём, что бы я ни делал, этот сценарий подстраивается под новые обстоятельства и возвращает меня на ёбаные "анимешные" рельсы! Я словно педик, решивший разорвать порочный круг и трахнуть девчонку: раз за разом я нахожу их, девчонок, привожу домой, а потом обнаруживаю у них член. Это может показаться мистикой, но только до тех пор, пока ты не поймёшь глобальную ошибку: ты по привычке искал девчонок на сайте знакомств ёбаных гей-трансов…

Так что моя ошибка не в том, что я сопротивляюсь аниме, а в том, что я упускаю нечто глобальное… Я туплю… Выход есть, просто я его не вижу. Пока…

– Слышь, блять, ещё раз назовёшь меня Владян-куном, я тебе по ебалу дам, понял?? – злобно заявил я Жеке.

Он, конечно, был пиздец какой здоровенный ублюдок и мог бы меня в два счёта разъебать, но, к моему счастью, он был ещё и пиздец какой тупой. Когда-то, в начале нашего знакомства, когда я только изучал пределы его тупизны, я любил залечить ему какую-нибудь дичь и проверить, купится он на неё или нет. Так вот, как-то я рассказал ему, типа по секрету, что убивал людей по заказу правительства, и что это у нас вроде как семейным ремеслом было, передаваемым от отца к сыну, и что я решил разорвать этот порочный круг, получить образование и стать обычным человеком. Ну и он поверил. А я не стал его разморачивать, потому что это открывало для меня массу возможностей, например, не возвращать бабки, которые я у него регулярно одалживал.

– Но ты же Влядян-кун и есть… – почесал в затылке здоровяк, стушевавшись.

– Я Владян, а не Владян-кун, долбоёб!

– Так мы в аниме! А в аниме принято добавлять к имени "кун", или "тян", или "сан"…

– И что это, блять, значит? Звучит пиздец обидно…

– Кун – это вроде как мальчик. Тян – девочка, а сан – типа крутой хуй какой-то.

– Ты охуел что ли? И какого хуя ты меня мальчиком называешь? Это ты, блять, мальчик! А я, очевидно, крутой хуй! Или тебе это не очевидно?

Я скривил ебальник, который говорил примерно следующее: "Если тебе это не очевидно, то сейчас станет…".

– Очевидно, Владян-сан! – Жека быстро поклонился. – Прости меня за неуважение, друг!

– Да ничего страшного… – сжалился я. – А теперь надо съёбывать отсюда по-быстрому, пока мусора не приехали…

– Съёбывать? Но мы же и должны вызвать полицию! И записать номер…

– Тогда запиши ты… – я бросил взгляд на пиздец как медленно уезжающую машину и быстро отвёл в сторону. – Я не могу смотреть на эту тачку – слишком свежи воспоминания…

К горлу подступил ком… Аниме снова начало овладевать моими чувствами.

– Этот ублюдок поплатится за то, что сделал… – яростно прошептал я. – Я пытался спасти её, но не успел… А он… Он хохотал, когда сбивал Мисаки-тян! Для него убийство красивой и печальной школьницы, потерявшей брата, – это какая-то шутка…

– НАНИ?!?!? – выпучил глаза от яростного удивления Жека. Его изображение в этот момент резко приблизилось, взяв ближний план, и разрезалось по диагонали с хлёстким звуком. – ОН УБИЛ ЕЁ… РАДИ… ШУТКИ?!!

Несколько долгих секунд я наблюдал за тем, как желваки вспучиваются на массивной челюсти Жеки, пытающегося совладать со своими эмоциями. Но я-то знал – с аниме совладать почти невозможно…

– АРИИИИИИИГААААААТООООО!!!! – наконец взорвался он, разрывая на себе рубашку и раскидывая бугрящиеся стальными мышцами руки в до предела гипертрофированной ярости.

В воздух взмыли куски асфальта и угловатые языки пламени: Жека рванул вслед за машиной.

Вот он настигает её, переворачивает, вырывает дверь и рывком вытягивает из салона и без того настрадавшегося сегодня водилу.

Камера снова берёт ближний план: Безумное, кровожадное лицо Жеки, застывшее в зверином оскале, появляется в проёме разрываемого пополам тела водилы…

Дальний план: Жека стоит у перевёрнутой машины, держа в руках половины разорванного по вертикали тела. Ничего не происходит примерно десять секунд – словно я смотрю на фотографию, но потом, из разрыва с шипением ударяет водопад кровищи. Она заливает Жеку, заливает машину, заливает дорогу, заливает всё.

Наконец он бросает обескровленные половины тела бедолаги на землю. Средний план, и ещё с минуту я наблюдаю, как Жека быстро, но глубоко, дышит, смотря перед собой слепым от ярости взглядом. Его лицо в крови… Брутальная месть свершилась…

Сцена меняется. Мы с Жекой идём по дороге. Город уже совсем близко. Почему-то кровищи на нём теперь тоже больше нет, а разорванная рубашка уже нихуя не разорванная. Видимо, для аниме подобная ситуация – разновидность нормы.

– Ты закричал "Аригато", как ёбаный Наруто, – заметил я. – Что это вообще значит?

– Вроде бы "спасибо", – как-то отстранённое ответил Жека. – И Наруто так не кричал.

– Я думал, что Наруто – это любой злобный хуй в аниме. Типа нарицательное такое…

– Я убил человека… – прошептал Жека. Казалось, он меня не слушал…

– Ты убил картинку, ёбт, – успокоил его я. – Он же ж рисованный…

– Нельзя делить людей на нарисованных и нет! – Жека остановился и вонзил в меня взгляд, яростно стиснув кулаки. – Это расизм!

– Эмм… Ладно, – согласился я, вспомнив, как минуту назад он разорвал пополам человека. – Но он был убийцей. Он убил Мисаки-тян… А ведь я… я любил её…

Теперь пришло время сжаться моим кулакам. Я не должен заплакать…

– Ты… Ты любил её? – глаза Жеки залились печальным коктейлем из половинки удивления и двойной порции сострадания…

– В некотором смысле… – кивнул я. – Но не будем об этом, а то я заплачу. Давай лучше пойдём в город, найдём кабак и нахуяримся в сопли?

– А это хорошая идея, друг! – засмеялся Жека.

Я тоже засмеялся. Мы подпрыгнули в воздух и звонко дали друг другу пять.

Стоп-кадр. Жизнеутверждающая музыка, и мы с Жекой, замершие в воздухе с улыбками на лицах, отбивающие пятака.

Сцена резко меняется. Мы идём по городу. На улицах полно народу: анимешных людей с разными причёсками и немного отличающейся формой лица. Много школьников в тёмно-синих костюмчиках, взрослые – в основном в тёмно-серых костюмчиках, "тойоты короны" белых и тёмно-серых цветов. Дома с однообразными, явно на отъебись нарисованными вывесками магазинов, расположенных на первых этажах, но всё это вместе шло нахуй, потому что моё внимание пленило нечто другое:

Здоровенные полутвари-полуроботы, бродящие тут и там. Они различались размером, цветом и некоторыми деталями, но в основном были очень похожи друг на друга.

Синие, красные, жёлтые, оранжевые; высотой с одноэтажный дом, двухэтажный дом и даже четырёхэтажный дом. Длинные жилистые ноги заканчивались лапами, усиленными стальными пластинами. Мышцатое тело тоже усилено сталью. Длинные жилистые руки расположены высоко и растут словно бы не из плеч, а из плоской, как средней глубины сковорода, широкой головы, окольцованной десятками стеклянных глаз-линз.

У каждой твари на грудной пластине ярко горит иероглиф. Эти прямоходящие твари заняты разными делами: одни таскают тяжёлые ящики, другие заняты помощью в строительстве зданий и ремонтных работах, а некоторые словно слоняются без дела.

Заметил я и ещё кое-что: неподалёку от каждой из этих тварей неизменно обнаруживался человек в комбинезоне того же цвета, какого цвета была сама тварь…

– Что это, блять, такое? – спросил я, посмотрев на Жеку.

– Это Души, – ответил мне девчачий голос с другой стороны.

Я повернул голову, и сердце моё забилось…

– ЧТОООООО??!?!? МИСАКИ-ТЯН??!

Резкий наезд камеры крупным планом на моё ебало – выражение абсолютного удивления в карикатурном исполнении с кучей вопросиков и восклицательных знаков вокруг башки.

Рядом со мной действительно стояла она: та же форма, те же волосы, тот же запах карамели…

Я не убил её! Видимо, она просто потеряла сознание, а потом очнулась и телепортировалась сюда.

Я так рад, что не убил её! Убийство Мисаки-тян было самым страшным и самым опрометчивым поступком в моей жизни. Я боялся своих чувств к ней, но теперь… Теперь мы будем вместе сосать сладкие щупальца карамельного осьминога… Я буду держать её тёплую ладонь в своей…

– Ты знаешь Мисаки-тян? – удивилась девчонка. – Это моя любимая сестричка!

Сестричка… как я мог подумать, что Мисаки-тян просто потеряла сознание? Там было столько крови…

Тут я заметил, что девчонка продолжает на меня пялиться, явно чего-то ожидая… А, точно – она же спросила, не знаю ли я её сестру… Надо срочно что-то спиздеть, а то это подзатянувшаяся пауза явно выглядит пиздец как подозрительно…

– Нет, не знаю! – выпалил я.

Надеюсь, этого хватит, чтобы отвести от меня подозрения…

– Но ты только что сказал её имя…

– Я перепутал! – не нашёл, что ещё спиздеть, я.

А хули? Ситуация-то нервозная…

– Ты… Странный… – нахмурилась девчонка.

– Не смей говорить про него, что он странный! – ворвался в разговор с хлёстким звуком Жека. – Владян-сан только что потерял свою возлюбленную!

– Оу… – смутилась девчонка.

Боже, как мило она смущается… Её щёчки покраснели… Мне непреодолимо захотелось оказаться в её объятиях и утонуть в её жалости ко мне и моей личной трагедии… Но это будет подло с моей стороны: искать её жалости за убийство её же сестры… Нет – я не такой. Да и вообще нахуй мне не упала её жалость: я убил её сестричку с кайфом, и её, блять, прихуячу с не меньшим кайфом, как только выдастся удобный сл…

Пришёл в себя я уже тогда, когда стиснул девчулю в своих объятиях и плакал навзрыд, заливая её пиджачок слезами. Она же, держа руки по швам, ещё больше смутившись, таращилась куда-то вдаль, не понимая, как реагировать на происходящую хуйню.

Как я видел её лицо со своей позиции? Хуй его знает. Аниме, блять…

Сука… Да что я опять творю-то?? Отступил на шаг, поправил галстук, вытер слёзы, отвёл взгляд в сторону, смутившись.

– Твою девушку звали Мисаки? – спросила она неловко, явно пытаясь разрядить стрёмную обстановочку.

– Не знаю я никакой Мисаки! – снова упёрся я. – Мы только что появились в этом мире и нихуя не понимаем, что тут происходит!

Неожиданно, то есть совершенно, блять, не в тему, она рассмеялась. Весело так, звонко.

– Я уже поняла, что вы новенькие! – наконец сказала она, расплывшись в улыбке. – Давайте я вам всё расскажу!

Глаза её заблестели, а сердце моё предательски застучало…

Честно говоря, собравшись с духом, я хотел послать её нахуй, но почему-то оказался в ресторанном дворике.

То есть мы все там оказались. Втроём сидели за круглым столиком, перед нами стояли стаканчики с кофе. Вокруг были другие люди – много других людей. Они ели, общались, слонялись, проводили время, короче. По залу бродили эти странные твари, а ещё тут, прямо из пола, торчало несколько здоровенных стальных капсул с нарисованными на них непонятными иероглифами.

– Мы называем их Души, – кажется, уже не в первый раз сказала девчонка, указывая на жёлтую тварь, передающую рабочим тяжёлую мебель на второй этаж…

– Да мне похуй, как вы их называете, – признался я.

Глава третья. Оператор Бездны

– Душами управляют люди. Их называют "Операторы". Они не то чтобы даже управляют… Скорее Души чувствуют их эмоции и… помогают. Оператором нельзя стать по желанию – тебя должна выбрать Душа. Души рождаются из вот таких капсул, – она указала рукой на возвышающуюся недалеко от нас хуёвину, торчащую из раскуроченного пола. – Никто не знает, как происходит выбор. Ты можешь сотни раз проходить мимо капсулы, и она не будет реагировать на тебя, а на сто первый – из неё родится Душа и привяжется к тебе. Каждый мечтает, чтобы к нему привязалась Душа, многие даже строили вокруг капсул новые дома для себя, в надежде, что постоянное нахождение рядом с Душой увеличит их шансы стать Оператором. Правда сейчас так делать запретили, потому что, в теории, это лишает других возможности стать Оператором Души, запертой в присвоенной кем-то капсуле.

– Кажется, я сказал тебе, что мне похуй, – недовольно нахмурился я, снимая свой коронный апперкот с предохранителя. Сейчас эта "Мисаки-тян 2.0" по широкой дуге воткнётся башкой в пол: я не люблю, когда с моими желаниями не считаются. Души, хуюши – срать я на всю эту хуйню хотел. Мне надо выбраться отсюда и искать ебучую работу, чтобы зарабатывать на учёбу и всякие ништяки, приманивающие тёлок, типа охуенных кроссовок и выёбистых кашемировых кардиганов, а я тут в мультике застрял, как еблан последний…

Блять… И когда я стал таким крутым? Во мне столько тестостерона – ёбнишься, а ведь я раньше даже не дрался никогда… Реально, блять, ни единого раза, если не считать тех шестнадцати драматических случаев, когда мне дали пизды.

И да, – я считал, сколько раз мне набили будку. Более того – затаил обиду на каждого, кто меня отхуячил, потому что все эти шестнадцать раз я нихуя не заслужил получить по ебалу. Ну… если быть до конца честным, то пятнадцать раз из шестнадцати точно не заслужил. Один раз, возможно, получил заслуженно: я тогда отнял у девчонки булочку в столовой и сожрал у неё на глазах, – очень голодный был: мамка забыла положить мне с собой бутерброды, а деньги я спустил на сигареты. Это было во втором классе. И вот на ту девчонку я зла не держу – она оттаскала меня за волосы и несколько раз ёбнула лицом об угол стола вполне заслуженно.

Короче, непонятно, чего я такой злой вдруг стал, оказавшись в этом мире: видимо, это аниме так на меня воздействует, и я не просто пиздострадальца отыгрывать должен по замыслу неведомого сценариста, а пиздострадальца-психопата.

– Владян-сан, давай послушаем! Нам надо понять, как этот мир устроен! – развыёбывался Жека.

Честно говоря, я даже не сразу понял, о чём он, потому что утонул в своих мыслях. Но потом вспомнил: тёлка рассказывала ебучую байку, а я не хотел её слушать…

Охуел… Ну и слушай хуйню свою, предатель ёбаный…

Вместо ответа я откинулся на стуле, скрестил руки на груди и стал смотреть на всех исподлобья. Я обиделся, блять…

– Души бывают разными, – продолжила девчонка, которой, кажется, хуй было класть на мою обиду. – Жёлтые, например, занимаются поддержкой инфраструктуры и помощью в разных бытовых вопросах: помогают поднимать тяжёлые грузы на этажи, буксируют сломанные машины к автомеханикам, участвуют в строительных работах. Красные – занимаются спасением и помощью в чрезвычайных ситуациях – например, помогают тушить пожары, вызволять людей из-под завалов в случае обрушения зданий. Синие – помогают охранять порядок. Синие не такие сильные, как серые, не дерутся друг с другом, и никогда не убьют человека. Но у них много способностей, позволяющих предотвращать правонарушения: например, они умеют стрелять парализующими иглами, способными обезвредить опасного бандита, не причинив ему вреда, а ещё они могут обнаружить преступника даже сквозь стены. А вот серый цвет означает принадлежность к боевым Душам. Правда тут их встретишь нечасто, разве что совсем молодых, потому что, чтобы попасть в город, их Операторам нужно получить специальное разрешение у командования обороной. Дело в том, что серые Души склонны драться с другими Душами и иногда даже нападают на людей, хотя такое случается крайне редко и обычно только с самыми тёмными. Основная задача серых Душ – сражаться с Тенями за Стеной…

– А кто такие Тени? – с неподдельным любопытством спросил Жека, аж перегнувшись через стол, чтобы максимально сократить время между вылетом слов изо рта сестры Мисаки-тян до попадания в его ушные раковины. Вот, сука, аниме-задрот ебучий…

– Тени – это одинокие Души, живущие за Стенами, и Души, поглотившие своих Операторов. Быть Оператором серой Души опасно, потому что они – серые Души, – темнеют. Чем больше битв они проходят, тем темнее становятся. Когда Душа становится слишком тёмной, её разлучают с Операторами и отправляют обоих в карантин – на очищение. Это очень опасно, потому что Душа всеми силами пытается найти своего Оператора и не остановится ни перед чем. Их приходится сковывать в присутствии Оператора и запирать в специальных бункерах на весь срок изоляции. Через время Душа светлеет, и её снова можно воссоединить с её Оператором. Это очень красивый и трогательный момент: они так радуются возвращению Оператора…

– А в чём опасность этого "потемнения" Души? – продолжил викторину нахуй не нужных вопросов Жека.

– Чем темнее Душа, тем сильнее связь с Оператором…

– Так это же хорошо, разве нет?

– Да, но и очень опасно. В какой-то момент Душа становится слишком тёмной, поглощает Оператора и становится чёрной – Тенью. И это всегда приводит к одному и тому же: Тень нападает на людей, сея хаос и разрушения. Всего несколько раз Души становились чёрными по эту сторону Стены, и каждый раз это приводило к страшным последствиям. Гибли сотни и даже тысячи людей. Самое ужасное, что нельзя сказать точно, в какой момент Душа станет чёрной. Кажется, это зависит в первую очередь от Оператора, его характера, силы воли. Многие Операторы боевых Душ пытаются сделать свою Душу темнее, потому что это повышает их связь, в результате чего Души становятся сильнее и эффективнее на поле боя. Но это опасная игра, которая в любой момент может окончиться трагедией, потому что поглощённый Оператор никогда не возвращается – он становится частью Души, растворяется в ней…

– Охуеть, как интересно… – пробурчал я, закатив глаза…

– Так ведь действительно охренеть как интересно! – глаза Жеки сияли. – Я думал, мы попали в какое-то обычное романтическое аниме про школьников, а тут… Тут что-то крутое творится! Никогда такого сюжета не видел!

– Ага… одни здоровенные хуёвины хуячат другие здоровенные хуёвины: пиздец какой редкий сюжет – встречается всего-то в шести тысячах фильмов. Примерно…

– Назови хоть один!

– "Годзилла", блять…

– Ну а ещё?

– "Кинг-Конг против Годзиллы", блять…

– А ещё?

Задумался.

– Больше не помню…

– Ну, это всего два фильма, Владян-сан, а не шесть тысяч.

– Ну так я и сказал, ПРИМЕРНО шесть тысяч, блять! Чё ты доебался? Два фильма, шесть тысяч фильмов – какая разница-то? Один хуй сюжетик явно заезженный…

– Нормальные у тебя допущения, – не сдавался Жека. – Так-то разница немаленькая… Два чем-то похожих фильма не делают сюжет заезженным.

– А кто сказал, что фильма всего два?? Это я с наскока только два вспомнил. Фильмов таких миллиард, блять!

– То есть уже не шесть тысяч похожих фильмов есть, а миллиард?

– Да, миллиард! "Тихоокеанский рубеж", например!

– Теперь фильма три, но это всё равно гораздо меньше, чем миллиард…

– Ой, блять, всё! – отмахнулся я. – Начал до мелочей доёбываться. Самая мудацкая тактика, когда реальных аргументов не остаётся…

– Преувеличение в миллиард раз это не мелочь…

Хотел было сказать Жеке что-нибудь обидное, но случайно бросил взгляд на сестру Мисаки-тян. Она сидела примерно в той же позе, что и я: утонула в кресле, скрестила руки на груди, смотрит исподлобья. Всё это выглядит настолько гипертрофировано, чтобы даже из космоса видно, что она недовольна.

Неужели и я так по-долбоёбски выгляжу? Так наиграно, демонстративно… Это же полное, блять, аниме…

Сел нормально, положив руки перед собой, чтобы не позорить себя и родителей и вообще всех не долбоёбов.

– Я могу продолжить? – недовольно спросила Мисаки-тян, – воспользовавшись короткой паузой в нашем споре, в котором я был прав, а Жека – нихуя нет.

– Нет!

– Да!

Хором ответили мы с бывшим другом, а ныне – злоебучим пидорасом, цепляющимся за слова.

Девчонка, разумеется, выбрала тот ответ, который ей больше понравился:

– Так воооот… – протянула она, стуча себя пальцем по губам, смотря куда-то вверх и явно пытаясь вспомнить, на чём остановилась…

– А почему Тени нападают на город? – пришёл на помощь Жека.

– Потому что они так в миллиарде фильмов делают, блять… – пробурчал я.

– Никто не знает, – ответила девчонка, вместе с Жекой проигнорировав меня. – Мы даже не знаем, откуда они приходят. Мы вообще мало что знаем об этом месте. Мы просто… оказались тут…

– Так вы тоже попали сюда из нормального мира? – резко подался вперёд я. Разговор внезапно стал интересным.

Может, их всех тоже отправил сюда ёбнутый старик из бургерной? А что? Он похож на охуенно обидчивого мужика, так что вполне мог обидеться на несколько тысяч человек, телепортировав их в мультик.

Если это так, тогда жить мне станет чуточку легче, потому что я буду знать, что все вокруг реальные, настоящие люди, просто перевоплотились в нарисованных долбоёбов. Они, конечно, не имеют такой несгибаемой силы воли, какую имею я, так что быстро сдались и стали вести себя как персонажи дебильных мультиков для озабоченных подростков, проигрывающих войну со своим пубертатом, но я их за это винить не могу – слабаки нужны, чтобы возвышать сильных.

Бляяять… Но ведь если они все на самом деле настоящие люди, значит, я убил не нарисованную девчонку, а настоящую…

– Из нормального мира? – вслух удивилась девчонка, вовремя прервав мои размышления, повернувшие в очень тёмный закоулок… – Никто не знает, откуда мы появились тут… Много лет назад, люди просто стали появляться в этом месте. Тут уже был этот город, Стены, всё. Сначала появилось всего несколько сотен человек, потом ещё и ещё. Никто из нас не помнит, где мы были раньше и кем были, но многие сохранили знания: кто-то знаком со строительством, кто-то с преподаванием, кто-то умеет лечить людей… Люди помнят свои профессиональные навыки, даже имена, но не помнят ничего о своей прошлой жизни. Некоторые появляются тут детьми, другие, как вы – подростками, а многие – уже совсем взрослыми…

Эта сука только что сказала, что я подросток?? Типа унизить меня хотела? Какой я ей нахуй подросток? Я студент – я взрослый!

– Какой я тебе, нахуй, подросток?? – возмутился я вслух и почти сразу вспомнил, что нахожусь в шкуре нарисованного школьника-спермотоксикозника с диссоциальным расстройством личности.

– Прости, Владян-сан! – по анимешному рассмеялась девчонка. – Кстати, Жека-кун, почему ты называешь его "сан"? Вы же ровесники, да?

– Потому что он крутой хуй, – пожал плечами Жека.

Кажется, девчонка хотела было засмеяться, но быстро передумала, заметив, что Жека остался серьёзным.

– Эмм… понятно… – вместо этого смутилась она.

По её ответу и реакции было ясно: нихуя ей не понятно. Я для неё какой-то лох пепельный… У сестрички своей спроси, крутой я хуй или нет!

– Так что мы ничего не знаем об этом месте, – продолжила она, видимо, не желая развивать тему моей крутости. – И уже много лет взрослые пытаются найти отсюда выход. Но поиски эти пока не дали никаких положительных результатов, а вот бед принесли немало…

– Бед? Каких бед? – спросил Жека.

– Теней. Они начали нападать на нас, только когда мы впервые вышли за Стены и попытались узнать, что там – во внешнем мире. И с тех пор нападения эти случаются всё чаще и становятся всё яростнее… Возможно, там, во внешнем мире, скрываются ответы, а мы не можем уйти достаточно далеко от Стен – приходится постоянно сражаться с Тенями, и чем дальше мы продвигаемся, тем больше их становится…

Пиздец они, конечно, тупые тут… Я еле удержался, чтобы презрительно не фыркнуть, а может быть, даже не отвесить этой тупице хорошего отцовского леща, чтобы она начала голову, блять, включать…

– А нельзя посмотреть, что там, за Стенами, с крыши высокого дома, например, или забравшись на саму Стену, которая город ваш огораживает? – предложил я триумфально, почти надувшись от своего интеллектуального превосходства над этими даунами.

– Не получится, – покачала головой девчонка. – Над внешними землями всегда нависает серый туман – ничего не видно.

Я быстренько подсдулся, припрятав своё интеллектуальное превосходство до следующего раза… Сука, блять, немного даже стыдно как-то… Хотя…

– Самолёты! – гордо выпалил я, снова раздуваясь и даже самодовольно скрестив руки на груди.

– Там же туман, Владян-сан… – напомнил Жека. – С самолёта тоже ничего не увидишь.

– Но зато далеко улетишь.... Можно улететь хуй знает куда и проверить, где кончается этот туман, или приземлиться там, подальше. Может, Тени только вокруг города ошиваются, а вдалеке их нет…

– У нас нет самолётов, – снова обломала мою идею девчонка. – Создавали воздушные шары, но… они словно упираются в какой-то невидимый барьер, сразу за Стеной. По низу, под туманом, идти можно, а над ним двигаться нельзя – что-то не позволяет…

– Так и как далеко вам, в итоге, удалось отойти от Стен? – быстро спросил Жека, видимо, чтобы не оставить мне возможности опозориться ещё раз.

– Всего несколько десятков километров. Чем дальше мы продвигаемся, тем больше Теней встречаем, и тем больше приходится сражаться. А чем больше сражений, тем темнее становятся Души. Недавно наши лидеры приняли решение не уходить далеко от Стен и сосредоточиться на обороне, потому что Теней стало слишком много, и нападения на Стены стали чаще.

– А чего хотят эти Тени? – вопрос снова прозвучал от дохуя любопытного Жеки.

– Убить нас, наверное…

– Но зачем? И почему "наверное"?

– Никто не знает их конечной цели. Они ломают Стены, пытаясь пробраться внутрь. Это удавалось им лишь однажды, не считая тех раз, когда серые Души становились Чёрными тут, внутри Стен. Прорыв случился в самом начале, когда их нападения были редкостью. Они пришли со стороны леса, там ещё не было ни наблюдательного пункта, ни патрулей. Несколько дней они ломали Стену, но никто не знал об этом. Проделав проход и попав сюда, они принялись убивать нас… Тогда многие погибли, очень многие – серые Души были на другом конце города и пришли не быстро, да и когда пришли – победить Теней удалось далеко не сразу: во время битвы было разрушено несколько районов, убиты ещё сотни людей, мы потеряли одного Оператора, а вместе с ним погибла и Душа – так всегда случается. Но мы не знаем, почему Тени это делают, не знаем, почему убивают нас, и не знаем, является ли это их конечной целью. Возможно, им нужна лишь эта земля, или им не нравится создаваемый нами шум, или ещё что-то. Они не едят нас, не утаскивают с собой. Просто убивают…

– Значит, теперь вы только обороняетесь и оставили попытки узнать, что находится за пределами города? Но как вы тогда найдёте выход отсюда? Вы же не можете сидеть тут вечно – ты сама сказала, что Теней становится всё больше…

– Может, вы уже поцелуетесь? – предложил я.

В груди у меня поселилось какое-то неприятное чувство… Нет, – это не может быть ревность… Я убил её сестру, считай, в прикол – какая нахуя ревность?

– Становится хуже, – согласилась девчонка со своим любимым Жекой. Любовнички, блять, хуевы… – Но мы отказались от экспедиций вглубь внешнего мира лишь временно: сейчас наши лидеры работают над новым планом и копят силы. Они не откажутся от экспедиций насовсем, потому что уверены, – ответы и спасение для нас всех, – где-то там… А тут…тут нас ждёт только смерть.

Взгляд мой упал на пиздюка за соседним столиком. Ему было лет шесть-семь, и его задирали старшие пацаны, которым было лет по десять. Они смеялись над ним, что-то пытались отнять…

Сердце моё сжалось, а следом за ним сжались и кулаки…

Я закрыл глаза, сделал глубокий вдох и медленный выдох, борясь с желанием вскочить с места с криком "НАНИ?!?", что бы это восклицание, блять, ни значило…

Аниме снова пытается сделать меня частью этого мира, только теперь обостряя не пиздострадальческие качества, а героические. Я чувствовал в груди обжигающее, бурлящее чистой яростью желание восстановить справедливость и отхуячить всех этих малолетних пидорасов, одной бесконечно длинной вертушкой, но знал, что не должен так поступать. Не потому, что распускать руки, а в моём случае ноги, некрасиво, а потому, что так я прогнусь под ёбаное аниме и навязанную им манеру поведения…

Открыв глаза, я уставился на сестру Мисаки-тян, всеми силами стараясь не отводить взгляд в сторону, туда, где какие-то бессердечные мрази издеваются над несчастным светловолосым ребёнком, глаза которого трясутся от обиды. Ему некуда бежать – его окружили подлые хуесосы и, кажется, никто вокруг не желает ему помочь…

К сожалению, пока я смотрел в большие, прекрасные глаза сестры Мисаки-тян, я начал чувствовать запах карамели – видимо, они жили вместе и пользовались одни шампунем. В груди моей поселились бабочки, мне захотелось коснуться её мягкой, тёплой ладо…

Так, всё блять! Я стал дышать ртом, чтобы не чувствовать запаха, и смотреть чуть левее её башки, чтобы не видеть её идеальное, треугольное, нихуя не похожее на человеческое, лицо.

– А где живут дети, которые появились тут, без родителей? – спросил Жека. – Как мы, например.

Я попытался максимально заинтересоваться этим вопросом, чтобы забыть о шестилетнем бедолаге и о пиздостраданиях, так что сделал максимально заинтересованный ебальник, хотя мне, разумеется, было совершенно похую, где живут новоприбывшие дети, – меня куда больше волновали угловатые пряди волос сестры Мисаки-тян, дрожащие на хуй пойми откуда взявшемся ветру.

– Дети всегда появляются без родителей, а взрослые – без детей. Поэтому все взрослые, желающие завести ребёнка, регистрируются в специальной очереди, указав желаемый пол и возраст ребёнка, и ждут, когда в мире появится подходящий малыш.

Я слышал, как пиздюки обзывали мальца нехорошими словами. Они дразнили его…

Я выпучил глаза ещё сильнее, прилагая все усилия, чтобы игнорировать эту хуйню, но всё осложнилось тем, что я случайно посмотрел в глаза сестре Мисаки-тян… Боже, они такие большие и милые…

– А почему бы не завести собственных детей? – продолжал забрасывать вопросами девчонку Жека. – Зачем брать чужих?

– Тут это невозможно. Пока что ни одной женщине не удалось забеременеть…

– А если детей станет слишком много, и взрослых на них не хватит?

– Такого не может случится. Дети появляются реже взрослых, да и сами дети склонны становиться взрослыми и тоже начинать хотеть завести ребёнка, – она широко улыбнулась.

О боже… Какая улыбка…

– Дай сюда! – громко крикнул один из старших детей, донимающих маленького мальчика.

Я повернул башку как раз в тот момент, когда он вырвал из рук бедолаги мягкую игрушку: белого подмигивающего зайца с розовым ухом…

Кадр приблизился, теперь его полностью занимал розовоухий заяц… От вида этой игрушки сердце моё сжалось ещё сильнее. Я словно увидел призрака из забытого прошлого. Почему-то меня накрыла тяжёлая волна мрачной тоски…

В следующий миг сцена разъехалась по диагонали: в первой половине я видел белого зайца в руке отнявшего его уёбка, а во второй – того же зайца, лежащего на полу коридора.

Ещё мгновение, и весь кадр заняло изображение зайца на полу, а затем камера отъехала от него, впустив в кадр всю длину коридора.

Мальчик, этот самый мальчик из ресторанного дворика, но с отрубленными руками и ногами, медленно, из последних сил, ползёт по коридору, неуклюже перебирая обрубками, оставляя за собой длинный, кровавый след. Обрубки его конечностей наспех перемотаны какими-то верёвками, но не для того чтобы спасти, а чтобы отсрочить смерть, дав мне возможность застать мальчика живым…

Он ползёт к зайцу – его любимой игрушке. Его мать мертва, отца нет дома, и единственное, чего он хочет – обнять единственного из близких… своего друга – розовоухого зайца.

Почему-то в этот момент я думаю лишь о том, каким ужасным для этого мальчика будет осознание того факта, что он не сможет обнять свою игрушку, потому что у него больше нет рук…

– "Я верну ему руки…" – слышу я почти безумную мысль в своей голове. Я хватаюсь за эту мысль словно утопающий в ледяной реке за обломки льда. Я цепляюсь за последнюю возможность сохранить свой рассудок, пережить всё это…

Жуткую сцену выбрасывает в сторону, возвращая меня в реальность: злобный мелкий хуесос держит в руках розового зайца и смеётся.

Ярость за долю секунды заполняет меня полностью, не оставив места ни для чего другого…

Я вскакиваю со стула и собираюсь убить их всех…

В этот момент неподалёку взрывается капсула. Из неё, кружась вихрем, вылетает нечто…

Оно кружится по залу, рассекая на куски всех и всё, что окажется поблизости. Куски тел, обломки мебели, фонтаны крови, перепуганные вопли… Если ад и существует – то он выглядит именно так…

Не знаю, как долго это продолжалось, но закончилось всё так же неожиданно как началось:

Тварь по широкой дуге залетела за наш столик, оставляя в полу глубокие борозды от стальных когтей, и окружила нас куполом четырёх своих лап, словно… защищая.

Все гости ресторанного дворика были мертвы. Сотни людей, весело проводящих время, в один миг превратились в покойников. Кажется, спастись не удалось никому: даже мальчику с розовоухим зайцем. В живых остались только мы трое – я, сестра Мисаки-тян и Жека.

Весь зал залит кровью и завален раскуроченными телами вперемешку с раскуроченной мебелью.

Эта почти статичная финальная сцена длилась, казалось, целую минуту. Наконец, сестра Мисаки-тян, борясь с ужасом, парализовавшим её тело, медленно подняла взгляд наверх, посмотрев на чудовище…

– Она… Она… – глаза её задрожали. – Она…Ч..чёрная…

Глава четвёртая. Смерть

– Она… Она… – глаза её задрожали. – Она…Ч…чёрная…

Дальний план. Тварь нависла над нами, закрывая со всех сторон руками. Она не похожа на другие Души: четырёхрукая, совершенно чёрная; плоская, широкая голова обвита лентой светящихся кроваво-красным глаз-линз.

Раздалось низкое, утробное клокотание… Почему-то я знал: приближается опасность…

Время тянется слишком медленно…

Эта тварь убьёт и нас? Умру ли я в реальности, если меня рассечёт на два куска эта здоровенная, злобная хуёвина?

Вспомнилась история про четырёх пропавших студентиков. Старик отправил их сюда, и они не вернулись, во всяком случае, к тому моменту, когда нас с Жекой тоже отправили в аниме…

На меня накатило неожиданное осознание всей хуёвости моего положения. Чёрт, а ведь это всё не какой-то прикол… Даже если этот мир и не настоящий, то я в нём ощущаю себя вполне реальным, и почему-то мне кажется, что смерть в этом ёбаном аниме приведёт к окончательной и бесповоротной смерти. Почему-то до этого момента я относился ко всей этой ситуации, как к херовой, подзатянувшейся шутке, но сейчас вдруг понял, что не было никакой шутки: да, старикан отправил нас сюда пиздец странным, комичным способом, словно на отъебись придуманным каким-то бесталанным дебилом-сценаристом, обнюхавшимся просроченным клеем, но… Разве это отменяет тот факт, что только что здоровенная тварь за минуту зачистила торговый центр, убив тут всех? Разве это отменяет тот факт, что теперь тварь может убить и меня самого, и я сдохну окончательно и бесповоротно, а мои родители, где-то в другом мире, будут до конца своих дней подавать объявления на сайты по розыску людей, надеясь, что меня найдут где-нибудь в соседнем городе, потерявшим память после удара арматурой по башке?

Комичность попадания в ситуацию не определяет её дальнейшее течение и финал…

Так что эта тварь вполне может убить меня. Я не бессмертный, я всё тот же студент-долбоёб, у которого ровно столько же жизней: всего одна. И жизнь моя не стала веселее и проще с залётом в это ёбаное аниме – она стала опаснее и, наверняка, короче. Старикан отправил нас сюда не чтобы мы повеселились, а чтобы мы сдохли. Сдохли в ёбаном аниме, которое так любит его злоебучая внученька…

И не это ли настоящая анимешная смерть? Быть разорванным гигантской человекоподобной хуёвиной… Хотя, хуй его знает. Я понятия не имею, как там выглядит классическая смерть в аниме, а если бы пришлось делать ставки, то я бы поставил на то, что чаще всего в аниме умирают, не выдержав давления собственных безответных чувств к девчонке и сделав по этому случаю драматический пиздострадальный суицид.

Она меня не тронет…

Мысль не совсем в тему, но уж как пришла.

Тварь меня не тронет…

Эта уверенность родилась вместе с чёрной Душой, вырвавшейся из капсулы, но дошла до раздела осознания в моём мозгу почему-то только сейчас.

Она не причинит мне вреда…

Жуткий грохот. Рушится кусок стены. В образовавшийся проём вбегает десяток серых Душ. Они похожи на цветные Души, но выглядят… агрессивнее что ли. Большее количество стальных пластин; злой формы глаза-линзы, светящие холодным, белым светом; куда более жилистые конечности и тела. Одни Души светлее, другие темнее, все разного размера и имеют некоторые визуальные отличия в пропорциях, форме защитных стальных пластин, расположению глаз-линз, а также отличаются и светящиеся иероглифы, начертанные на их грудных панцирях. В руках у них какие-то длинные копья со странными острыми наконечниками.

Следом за Душами в проём вбежали их Операторы: люди в серой стальной броне, головы и лица скрыты шлемами с монолитным забралом. Из глазных прорезей бьёт тот же белый свет.

– Кто из вас её Оператор? – раздался усиленный голос, принадлежащий, видимо, кому-то из Операторов серых Душ.

Тварь ответила всё тем же низким, утробным клокотанием и пригнулась ниже, словно готовясь броситься в бой…

– Кто из вас её Оператор? – повторил вопрос голос.

– Ответь ему… – прошептала сестра Мисаки-тян, испуганно глядя на меня.

– Я-то откуда знаю, кто Оператор этой хуёвины?? – почти возмущённо прошипел в ответ я.

– Это ты… – сестра Мисаки-тян многозначительно ткнула взглядом куда-то вниз.

– Ты ёбнулась, что ли? – зашептал я. – С таким же успехом это можешь быть ты, или Жека.

Точно, блять… Это Жека её Оператор… Он примерно вот так же разорвал пополам несчастного, ни в чём не виноватого водителям, примерно час тому назад… Узнаю его нихуя несдержанный почерк в действиях этой чёрной ебанины…

– Посмотри на свои руки, Владян-сан… – на этот раз шипел Жека…

– Чего бл…

Я осёкся. Опустив взгляд, я увидел, что кисти моих рук… Чёрные. Чёрные, как безлунная ночь; чёрные, слово я картошку ими из горящего костра тягал; чёрные, как душа старика, пославшего нас в этот ад…

– Какого ху…

– Кто из вас её Оператор?? – в третий раз спросил голос. На этот раз с куда большим нетерпением. Мужик явно начинал нервничать. Не любит, видать, когда его игнорируют…

– С какого хуя у меня руки почернели??

– У Операторов, при рождении их Души, часто происходят… изменения, – зашептала сестра Мисаки-тян. – У кого-то меняется цвет волос под окрас Души, у некоторых цвет глаз… А у тебя не только глаза и волосы почернели, но и ладони…

– КТО! ИЗ ВАС! ЕЁ ОПЕР…

Злобно заорал голос. И, видимо, это было его ошибкой. Закончить свой яростный крик он не успел, потому что Чёрная тварь, походу, не очень любит громкие звуки: подняв в воздух осколки керамической плитки, она ринулась в атаку.

В два прыжка тварь влетела в толпу и сразу рассекла по диагонали одну из Душ, не успевшую даже двинуться. Рассекла здоровенным, выросшим прямо из её кулака во время прыжков, чёрным лезвием.

В воздух ударил фонтан крови – ударив в потолок, он плотным багровым душем окатил всех внизу…

Один из Операторов, кажется, не выдержал зрелища и упал в обморок.

Души быстро окружили четырёхрукую тварь и пытались пронзить её своими странными копьями. Она уворачивалась, прыгала, не стояла на месте. В один из таких прыжков тварь отсекла очередной Душе руку, затем совершила ещё несколько хаотичных, почти молниеносных перемещений, и следующая Душа лишилась головы. Вместе с ней на пол упал ещё один Оператор, видимо, тоже не выдержав жестокого зрелища.

Тварь прикончила ещё троих, прежде чем одна из Душ, метнув копьё скорее от отчаяния, нежели имея какой-то план, случайно попала в ногу буквально прыгнувшей под него твари.

В тот же миг все её мышцы сковало пульсирующими ударами электрического тока. Я знал это, потому что чувствовал: меня самого хуячило током так сильно, что все мышцы задеревенели. Будучи не в силах управлять своим телом, я рухнул на пол лицом вперёд.

Теперь я мог только слушать, потому, что глаза мои видели лишь белый треснутый кафель, забрызганный густыми каплями крови.

Крики, грохот, звуки рассекающейся плоти, новые "спазмы" от очередного удара током.

Наконец всё затихло. Ток стал ебашить меня менее яростно, как-то равномерно что ли. Он обволакивал всё моё тело, не позволяя шевельнуться, но уже не причинял таких страданий, как в начале.

– Пацана-оператора в карантин, а девчонку передайте службе правопорядка: пусть покажут врачам, а потом отвезут домой.

– "А как же Жека?" – подумал я, но через мгновение потерял сознание, так и не успев озвучить этот вопрос вслух.

Абсолютная пустота. Секунду назад я был величайшим Инженером, способным силой своего разума создать что угодно из самой материи пространства и времени, а теперь я лишь драматическое мгновение между тем, как всё становится ничем…

Инженер не может работать один – для работы ему нужны Генераторы – люди, вбирающие в себя окружающую материю и передающие её ему в пригодном для дальнейшего использования виде. Предел сложности создаваемого Инженером творения определяют способности этого Инженера, но его ресурсные возможности ограничены суммарными навыками аккумуляции материи в цепи его Генераторов. Боевые Инженеры на полях сражений ведут за собой тысячи, сотни тысяч Генераторов, пробивая оборону врага, защищая себя и своих Генераторов от его атак. В наше время войны сводятся к дуэлям Инженеров, сопровождаемых огромными свитами без остановки жрущих свиные колбасы из огромных пропитанных жиром сумок Генераторов, теряющих в минуту столько энергии, сколько обычный человек потратит за неделю. Чавкающие армии под предводительством свиных генералов…

Инженер без Генератора – не больше чем рыночный фокусник, способный превратить камень в утку… Но только не я. Я не ограничен в ресурсах – мне доступна вся существующая материя. Я ограничен лишь силой своего ума… Передо мной из моих мыслей создаётся новый мир… Вот он – предел человеческих возможностей и конечная цель существования: становление первосоздателем, тем, кого целую вечность будут пытаться понять его творения, ища смысл своего существования и ответ на самый глупый из возможных вопросов: для чего их создали. Смысл создания может быть у ресурса, но не у творения, но когда они поймут это, – вопрос уже не будет иметь никакого значения.

Мне понадобится бесконечность времени, чтобы закончить эту работу… Но этого времени у меня не будет. Мой верный слуга – единственный, кого я подпустил слишком близко, будучи уверенным, что он просто умственно неполноценный мальчишка, – только что убил меня.

Смешно, как просто он провёл меня вокруг пальца и как поэтично посмеялся над моей уверенностью в своём беспредельном величии. Он убил меня ложкой. Деревянной ложкой, которой день за днём ел фасоль в томатном соусе, разговаривая со своей престарелой козой, которая даже молока не даёт уже лет двадцать как… Козы вообще не живут так долго…

Что ж, Гелион, ты показал мне, что такое настоящее величие… Я рад, что меня убил именно ты, мой друг, и рад, что ты не позволил мне стать Создателем. Только сейчас, падая в вечную пустоту, я понимаю, что не был готов к этому, потому что мой мир не стал бы творением, он был бы ресурсом… Чавкающая армия под предводительством свиного генерала…

Пустота поглотила меня…

Пришёл в себя я уже совершенно в другом месте. В комнате.

Маленькая комнатушка с одним распахнутым настежь окном. В комнату влезла одноместная кровать, стол и стул. Дверь металлическая, с прямоугольным проёмом, – похожа на тюремную или вроде того.

Лежу как раз на кровати. Жёсткая. Белое бельё, сверху тёмное покрывало. Бросили меня прямо сверху – под одеяло пихать, видать, было в падлу.

На мне белая рубашка с коротким рукавом и тёмно-серые брюки. Ноги босые. А что там, кстати, с моими руками?

Поднял ладони перед собой.

Обычные. Нормальные. Не чёрные. Может, приглючило?

Дверь со скрипом отворилась. В комнату вошёл мужик в тёмно-серой форме, явно военной. Возраст его я определил по цвету волос, – они были с сединой, – и наличию усов. Лет сорок этой анимешной морде – не меньше. В руке пёстрая банка с каким-то напитком.

– Мне сообщили, что ты пришёл в себя, – он указал пальцем куда-то в сторону.

Проследив направление, я обнаружил камеру, установленную в углу комнаты под потолком.

– Где я? В тюрьме? – спросил я, садясь на кровати, и на всякий случай добавил:

– Я не убивал её. Это Жека…

– Жека? Про этого Жеку я слышал и от Миянами… – задумчиво заметил мужик.

Какое-то время он стоял, размышляя над чем-то, затем подошёл к столу, развернул стул и сел на него, лицом ко мне. Ещё какое-то время пялился на меня, а затем протянул банку.

– Кто такой этот Жека?

– Мой друг, – пожал плечами я, беря холодную банку. – Точнее не то чтобы друг… Просто случайный знакомый… Здоровый кабан такой… Если бы я знал, что он натворил, сразу бы его нахуй послал…

– А что он натворил?

Посмотрел на банку. Нарисовано яблоко, листья мяты и кубики льда. Вроде бы лимонад, хотя, может, коктейль какой-то алкогольный: на банке одни иероглифы, так что хуй поймёшь.

Открыл. Зашипела. Газированная…

Сделал глоток. Да – это точно лимонад. Жадно высосал полбанки и громко рыгнул. Почему-то даже стыдно не стало – видать, в аниме это считается нормальным.

Вояка всё это время наблюдал за мной, явно ожидая, когда я наконец отвечу на его вопрос.

Сука, походу, допрос какой-то…

Короче, надо подумать, что говорить. Судя по всему, Жеку они не повязали. Припоминаю, что они и там его не заметили вроде. Может, его Тварь откинула ногой куда-нибудь во время прыжка случайно?

Ну, короче, пока что это всё похуй, главное, раз его не поймали, – буду сваливать всё на него. А хули делать? Не это ли настоящая дружба – в трудную минуту подставлять плечо братану? Сейчас моя трудная минута: они, наверняка, нашли и водилу, и дохлую девчонку, и свидетелей, которые видели, как она от школы за мной побежала…

Надо напустить на себя печальный вид… Поехали, короч:

– Жека этот, психопат пизданутый… водителя убил, который сбил Мисаки-тян. Я так любил её. Мы только начали встречаться…

– Водителя нашли, – нахмурился вояка. – Он жив. Рассказал, что случайно сбил девочку, а ты предложил ему… Как бы это лучше сформулировать… Оплатить твоё молчание…

– Это пиздёжь! – возмутился я, вскакивая с кровати. – Он не платил мне никаких денег!

– Мы нашли их в твоём кармане…

– Это мои деньги!

– Слишком большая сумма для подростка, который только что появился в городе…

– Так я появился сразу с ними!

– Люди не появляются с местными деньгами в карманах. Это местная валюта: её ввели мы сами.

– Ну тогда… тогда надо у Жеки спрашивать. Это этот ублюдок мне эти бабки всучил. И потребовал, чтобы я соврал про водилу, типа он его убил. Хуй знает, зачем это ему. Но, сказал, если не совру, то он меня ржавым ножом зарежет… Сразу мне не понравился Жека этот – очень подозрительный тип: вспыльчивый и неприятный. Вы не с тем разговариваете, короче. Идите его допрашивайте.

– Я бы с удовольствием это сделал, но для начала нужно его найти. И ты, и Миянами рассказываете о нём, но его не было на месте инцидента, и его никто, кроме вас двоих, не видел, хотя, если верить описаниям Миянами, – он приметный молодой человек…

– Хуйня какая-то… – заключил я, подходя к окну.

Вот блядство… Я думал, в комедию попал дебильную. Потом появились мрачные пизданутые глюки, тварь, убившая несколько сотен семей вместе с детьми, а теперь этот мудак пытается убедить меня, что Жеки не существует… Это какой-то наркоманский триллер что ли?

– Я арестован? – спросил я, выглядывая в окно.

Снаружи была дорога и поле за ней, с пересекающей его высоковольтной линией электропередач. Вдалеке виднелась Стена.

– С чего ты взял? Разве ты видишь решётки на окнах?

– Я вижу, что стою этаже на пятнадцатом. Нахуй тут решётки? А вот дверь, как я заметил, стальная, как в тюрячке…

– Это для твоей безопасности… Не хотим, чтобы ты наделал глупостей…

– То есть убежать через дверь – глупость, а прыгнуть с пятнадцатого этажа – заебись идея?

– Мы не знаем, насколько сильно влияние твоей Души. Она может попытаться призвать тебя, а мы не можем позволить тебе воссоединится с ней. Это очень опасно.

Я высунул руку в окно и, многозначительно посмотрев на вояку, пошевелил ею, напоминая долбоёбу, что тут нет решётки.

– А через окно она меня призвать не сможет, как думаешь?

– Если ты прыгнешь из окна, то погибнешь, а вместе с тобой погибнет и Душа… Души умирают вместе с Операторами, а Операторы – вместе с Душами.

– То есть вы меня, типа, к суициду подстрекаете такими вот "намёками" с открытыми окнами, я правильно понял?

– Нет, но это, возможно, стало бы лучшим для всех нас исходом… – неожиданно честно ответил мужик.

– В каком, блять, смысле? Что я вам такого сделал? Это всё из-за той девчонки? Да не убивал я её! Это всё Жека!

– Твоя Душа – чёрная, – спокойно ответил вояка.

– А ты пидор с дебильными усами! Хули обзываешься?? Откуда ты знаешь, какая у меня душа? Я любил её! Я не хотел, чтобы она умерла!

– Я говорю про существо. Эта тварь в торговом центре – Душа, и она чёрная.

– Оу… – смутился я, – тогда прости за усы… Погорячился…

– Ничего. Так вот… Твоя Душа – чёрная. То есть по сути своей она Тень. Но по какой-то причине она не поглотила тебя… Такое случается впервые, и, я буду честен, последний год мы неустанно размышляли, что с этим делать…

– Год? – не понял я. – Ты хотел сказать день?

– Год. Ты провёл здесь год. Не только здесь, но… В общем, с момента инцидента прошёл год. Нам пришлось держать тебя на седативных препаратах, по сути в состоянии искусственной комы…

– Нихуя не понимаю… – перебил его я. – Пиздёжь какая-то… Пролежи я год – хуй бы я так бодро вскочил с кровати!

– Это другой вопрос. Мы вернёмся к нему позже…

Ага, вернёмся, блять… Я тут обнаружил сценарный проёбчик, а этот мудак его по дуге объехал. Может, спросить его, какого хуя я из комы вышел не шлангами увешанный и аппаратурой, а в комнате, на кровати, даже не расправленной? А я ведь сейчас спрошу…

– Мы были вынуждены так с тобой поступить, – поспешил продолжить речь мужик, видимо, почувствовав, что я заряжаю неудобные вопросы… – Твоя связь с Душой слишком сильна. Как бы далеко мы вас не разводили – она всё равно чувствует тебя, рвётся к тебе… Мы можем удерживать Душу дни и даже недели, но не такие яростные, не такие неистовые. Нам ежедневно приходилось обновлять удерживающее оснащение, пришлось привлечь десяток Душ для постоянного контроля. Слишком много ресурсов уходило на сдерживание чёрной Души. И всё равно это содержание оставалось крайне опасным. Будучи разделённым с Душой, ты впал в некое пограничное состояние. Не реагировал на внешние раздражители, говорил странные, часто бессвязные, вещи про каких-то Инженеров, Генераторов, но ваша связь с Душой не обрывалась – ты пытался убежать, найти Душу, а она рвалась к тебе. В итоге нам пришлось ввести тебя в состояние медикаментозной комы…

– И нахуя вы разбудили меня сейчас?

– Это решение приняли на самом верху… Мы проигрываем эту войну. Слишком много Душ погибло за этот год. Мы думали, что, перейдя в оборону, снизим потери, но нападения Теней стали только яростнее. Они словно почувствовали нашу слабость…

– И причём тут я?

– Мы думаем… Точнее, есть вероятность, что ты единственный, кто сможет переломить ход этой войны…

– Ох нихуя себе, какая неожиданность, – наигранно удивился я. – Я избранный!

– Ты – Оператор чёрной Души – Тени. Возможно, она не может поглотить тебя, а это значит, что ты сможешь сделать то, что не смог никто до тебя: пройдёшь внешние земли и найдёшь спасение для всех нас…

– Я что, на спасителя похож? Да мне пох…

Вояка прервал моё негодование жестом и приложил ладонь к уху – видимо, у него в нём какой-то наушник…

– Надо срочно воссоединить тебя с Душой, – напустив ещё более суровый вид, сообщил он, – пойдём…

Не дожидаясь ответа, он встал со стула и вышел из комнаты.

Честно говоря, я подумывал забить на него хуй и лечь поспать, но подумалось, что больше шансов сбежать из этого места у меня будет по ту сторону двери, потому что из этой комнаты можно только, блять, улететь, причём не в облака, а ебальником в асфальт…

Допив банку, бросаю её в окно и выхожу из комнаты. Вылетевшая из окна банка, крутясь, падает на фоне голубого неба. В метре от асфальта её сносит промчавшийся мимо микроавтобус, мимо проносятся ещё два таких же.

Камера быстро поворачивается в сторону удаляющегося конвоя из трех чёрных микроавтобусов и следует за ними.

Микроавтобусы едут по ночной улице: двухполосная асфальтированная дорога с широкими тротуарами в окружении нависших над ней зданий. Людей на тротуарах и других машин на дороге почти нет.

Наконец конвой прижимается вправо, к тротуару, и останавливается у пятиэтажного здания. Боковые двери отъезжают в сторону, и из автобусов на улицу быстро выходят вооружённые бойцы в чёрной форме, бронежилетах и тактических масках, закрывающих лица. В руках у всех автоматы.

Три потока солдат быстро и слаженно сливаются в один. Они по одному входят в ближайший подъезд, следуя друг за другом. Змеёй обвивая пролёт за пролётом, они оказываются на третьем этаже. Впереди идущий останавливается рядом с одной из дверей, ведущих в квартиру, и прислоняется спиной к стене, чего-то ожидая.

Внизу, из микроавтобуса выходит мрачного вида китаец среднего возраста. На нём такая же форма, как и на всех остальных, но лицо за маской он не прячет. На его груди, как и на груди каждого из бойцов, вошедших в здание, вышит красный иероглиф, означающий "Смерть".

Китаец идёт к подъезду.

– Капитан Чан! – окликает его мужчина в синей форме полицейского, только что выбравшийся из автобуса. – Не начинайте без нас! Мы должны проконтролировать весь пр…

– Делайте, что хотите, но не путайтесь под ногами у моих людей, – грубо обрывает его китаец и скрывается за дверью.

Следом за полицейским из автобуса выбирается ещё один:

– Какого чёрта, Гуангли? Мы же из комиссии, не позволяй ему так с собой разговаривать!

– Ты и не позволяй, Линг! – огрызнулся Гуангли. – Это же ёбаные чистильщики со значками! Я не понимаю, зачем нас назначили в контроль… Что мы должны контролировать, если им можно всё??

Дверь сносит с петель взрыв-зарядами. В квартиру врываются бойцы "Смерти". Первым входит Чан.

Длинный коридор. На входе стоят двое в спортивных штанах и майках. Они удивлённо таращатся на "гостей", ещё не успев осознать, что происходит.

Чан быстро выдаёт по две пули в голову каждому и продолжает движение.

Коридор обшарпанный, не знавший ремонта уже лет тридцать.

Через несколько секунд в коридор вываливаются ещё четверо в домашней одежде, на этот раз с пистолетами в руках. Они не успевают ими воспользоваться: Чан обливает их беглой очередью – мертвецы кучей валятся на пол. Проходя мимо, он выпускает по несколько контрольных выстрелов и переворачивает сдвоенный магазин, перезаряжая автомат.

Далее бойцы "Смерти" делятся на группы и зачищают комнату за комнатой.

Слышны крики, короткие перестрелки, коридор заволокло пороховым дымом.

Чан входит в очередную комнату. Женщины сбились в кучу у одной стены, прижимая к себе детей.

– Минус, – коротко командует Чан, оглядевшись и выходя в коридор. Трое бойцов, вошедшие следом, расстреливают толпу длинными очередями, затем привычно добивают выстрелами в голову и грудь.

Наконец в двенадцатикомнатной квартире осталось незачищенным всего одно помещение. Оно скрывается за тяжёлой стальной дверью в самом конце коридора. Бойцы заняли позиции параллельно стенам коридора.

– Капитан, взрыв-заряды её не возьмут, – сообщил один из бойцов только что подошедшему Чану. – Стальная. Петли внутри. Стена вокруг усилена…

– Пробейте стену в соседней комнате, – приказал Чан, раскуривая сигарету…

В квартиру вошли контроллеры комиссии. Пока бойцы "Смерти" пробивали проход в последнее помещение, контролёры ходили по комнатам и делали записи.

– Господи боже… – остановился в дверях одной из комнат Линг, – Они убили детей…

– Посчитай и запиши, – ответил Гуангли.

– Да их в фарш превратили… Я не знаю, сколько их. Может быть, двадцать… Безумие какое-то… Это же точно превышение полномочий, да какое превышение – это преступление… За такое казнить надо…

– Это решать комиссии, а не тебе. Но что-то мне подсказывает, что "Смерти" это сойдёт с рук.

– Убийство детей?? Да какого хе..?!

Раздался взрыв.

Комната. В отличие от остальных обставлена роскошной мебелью. На полу, на коленях стоят семь человек: пятеро детей от дошкольников до старшеклассников, женщина средних лет и старуха.

Перед ними стоит Чан.

– Где глава вашей семьи? – спрашивает он спокойно и холодно.

– Его здесь нет, – отвечает женщина. В голосе её нет страха. Она не слышала о подразделении "Смерть", – муж ей о них не рассказывал, – и не видела, что они сделали с остальными жильцами квартиры. Она уверена, что перед ней обычные полицейские силы на обычном полицейском рейде. К допросам она привыкла и прекрасно знала, что делать: тянуть время до прибытия адвокатов…

– Это я заметил. Где он?

– Я не знаю… Поднимите моих детей с пола. Он холодный…

Чан делает шаг в сторону и оказывается напротив восьмилетней девочки. Достаёт пистолет из набедренной кобуры.

– Что вы… – начинает заволновавшаяся женщина.

Раздаётся выстрел. Пуля входит в лицо девочки, сминая кости, деформируя череп. Девочку бросает назад. Она неистово сучит ногами и руками, словно её бьёт током.

Помещение заполняют крики. Кричат все: мать, старуха, другие дети.

Чан бьёт мать в лицо ногой и отдаёт приказ бойцам держать остальных.

Потребовалась минута, чтобы навести порядок. Бойцы держали детей и закрывали им рты; бабушке пробили голову прикладом, и теперь она, вся в крови, тихо плакала, закрыв лицо ладонями и с ужасом смотря сквозь пальцы на мёртвую внучку.

Капитан Чан же прижимал женщину коленом к полу и, держа одной рукой за горло, второй тыкал в лицо телефоном:

– Я знаю, что у тебя есть его номер. Позвони ему, или я убью всех твоих детей по очереди, а потом прикажу отрезать им головы и запихну тебя с ними в один мешок, а мешок запихну в багажник своей машины на сутки. Так что ты либо позвонишь ему сейчас и спасёшь оставшихся у тебя детей, либо позвонишь завтра, лишь для того, чтобы я не оставлял тебя в ёбаном мешке с головами твоих детей ещё на один день…

По выражению лица женщины было видно: она сломалась и теперь сделает всё что угодно, лишь бы этот ужас прекратился. Она молча взяла трубку и трясущимися пальцами набрала номер.

– Начни говорить ты, а потом передай трубку мне, – приказал Чан.

– Но…ч…что мм…мне говорить?

– Что угодно. Расскажи, что случилось, например…

– Алло, ддорогой…тттут пполиция… Они, они убили нашу… нашу… мллллладшую…

Женщина разрыдалась.

Чан забрал у неё трубку:

– Сяолун? – спросил Чан.

– Кто ты, сука, такой?? – ответил злобный голос и продолжил, не дожидаясь ответа: – Ты прямо сейчас заберёшь своих людей и съебёшься из моего дома, иначе я найду твою семью и…

– Заткнись и слушай сюда, – оборвал его Чан.

Он поднялся на ноги и жестом приказал одному из бойцов держать женщину.

Подошёл к старшему ребёнку и взял за шиворот:

– Поздоровайся с папой…

Чан убрал руку бойца ото рта ребёнка.

– Папа! Папочка, они уби…

Выстрел. Чан выстрелил ему в живот.

Подросток не сразу понял, что произошло. Мать закричала, старуха тоже, только через несколько секунд к ним присоединился и сам мальчик. Он, держась за живот обеими руками, принялся кататься по полу и вопить от нестерпимой боли.

– ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ??!! ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ, ТВАРЬ?!!! – кричит из трубки Сяолун. – Я ДОБЕРУСЬ ДО ТЕБЯ! Я ДОБЕРУСЬ ДО ТЕБЯ, МРАЗЬ!! ТЫ ПОНИМАЕШЬ, НА КОГО НАБРОСИЛСЯ, ГНИДА??!! Я БОСС БОРЁКУДАН!! Я ВЫРЕЖУ ВСЮ ТВОЮ СЕ…

Чан сбросил вызов.

– В расход. Всех, – всё тем же холодным, спокойным тоном скомандовал он, кинув телефон одному из бойцов. – Потом перезвони и скажи, что жену и одного ребёнка оставили в живых – попробуй выманить. Хотя вряд ли получится…

– Вы обещали! – обречённо завопила ему вслед женщина.

Чан вышел из помещения, растолкав стоящих у пролома в стене контролёров комиссии. Глаза контролёров были полны ужаса.

Несколько часов спустя. Ещё ночь. Полицейские грузят в спецмашины чёрные мешки с телами. Спецмашин тут много.

Контролёры стоят неподалёку, курят.

– Это же пиздец какой-то, – заметил Линг, провожая взглядом очередной мешок, который пронесли мимо… – Они же действуют, как полные отморозки! Это недопустимо! Кто дал им право убивать ни в чём неповинных женщин и детей??

– Это были жёны и дети членов Борёкудан, – заметил Гуангли.

– И что? Разве они в чём-то виноваты?

– Не мне об этом судить. Ещё полгода назад страна утопала в преступности, потому что банды были уверены, что им можно всё: запугивать, пытать, убивать. Теперь у нас есть, чем им ответить…

– То есть мы ответили на беспредел ещё большим беспределом? Чем тогда мы лучше них??

– Зачем ты задаёшь эти вопросы мне? "Смерть" уничтожает банду за бандой, и к концу года мы сделаем то, что ещё недавно считалось невозможным: избавим страну от организованной преступности. И всё благодаря этим ребятам…

– Это психопаты. Отморозки со значками. Они не спасители – они зло.

– Они необходимое зло…

– Да, только после их работы нам нужно будет организовывать новое подразделение отморозков, чтобы покончить со "Смертью". Ты действительно думаешь, что они уйдут в патрульные после окончания своей работы?

– Не моё это дело – думать…

Гуангли затушил окурок об стену и бросил в сторону. Окурок упал у ног вояки, затормозившего у огромного ангара, перед входом в который стояли две серые Души с Оператором.

Жарит яркое солнце. Перед ангаром, на большом поле с полосой препятствий, тренируются какие-то люди в военной форме. Ангар тут не один – их несколько десятков. Есть ещё и смотровые вышки, и небольшие здания, и здоровенная Стена с массивными воротами, ведущими, по-видимому, во внешние земли.

– Мы пришли, – сообщил мне вояка, выпуская в воздух дым последней затяжки.

– Охуенно, блять, рад… – кисло заметил я, прислушиваясь к шуму за дверьми ангара: там явно не в шутку пиздились Души…

Глава пятая. Прошлая жизнь

Стоим в огромном ангаре. Свод крыши в наивысшей точке метров пятнадцать-двадцать, наверное, хотя и этого кому-то явно было недостаточно – в металлических листах повсюду огромные вмятины. Стены усилены листами стали и дополнительным жёстким каркасом. По периметру ангара из пола тянутся вверх, к крыше, толстенные стальные балки со сложной системой креплений на них, – не надо быть гением, чтобы понять назначение этих штук: удерживать Души. Хреновины эти выглядят крайне надёжно, но многие крепления поломаны, а кое-где даже погнуты балки.

Метрах в двадцати впереди, в центре ангара, чёрную Душу прижимают к полу четыре серые. Всё вокруг в крови. Мне совершенно ясно, что многие из вмятин на потолке и стенах, а также многие повреждения удерживающих устройств – дело рук моей Души…

Но тут были не только повреждения недвижимого имущества: одна серая Душа, рассечённая на несколько кусков, лежала неподалёку. Её мёртвого Оператора нигде не было видно, хотя живые Операторы стояли подальше от тварей: в углу. Видимо, погибшего бедолагу сразу унесли, а на Душу всем, видать, было похуй. Расизм какой-то, походу, тут творится, – дискриминация по видовому признаку…

– Ты должен подойти к ней, – подтолкнул меня вояка, заодно и вытолкнув из размышлений.

– Ёбнулся? – попятился я. – Она ж меня разорвёт…

– Не говори глупостей! Душа никогда не причинит вреда своему Оператору. Иди. Прикоснись к ней. Думай о том, что все тут – друзья; думай о том, что никто не причинит тебе вреда и что всё будет хорошо. Она должна понять, что ты в безопасности.

– Чёт я нихуя не чувствую себя в безопасности… – я покосился на разорванную на части Душу, от которой в сторону чёрной твари тянулся широкий кровавый шлейф.

– Тогда лучше начни чувствовать, потому что она убила уже двенадцать Душ и Операторов! И если до этого момента вина лежала только на твоей Душе, то с этого момента во всех новых смертях, вызванных неуправляемой яростью твоей Души, будете виноваты вы оба…

– Это схуяли?? – возмутился я. – Я что ли ей приказываю вас потрошить??

– Операторы в ответе за поступки своих Душ! И если в ближайшие две минуты я не пойму, что ты способен подчинить эту чёрную Душу своей воле, то я прикажу уничтожить её…

– Ой, да мне похуй, дядя… – закатил глаза я. – Не стану я к ней подходить ни за какие бабки, так что убивайте её побыстрее и выпустите меня отсюда – у меня более чем дохуя куда более важных дел, чем мёрзнуть в этом злоебучем ангаре…

– Если мы убьём эту Душу, то у тебя больше не будет никаких дел, потому что вместе с Душой умрёшь и ты, – напомнил вояка. – Душа и Оператор связаны.

Точно – он же уже рассказывал… Получается, вариантов у меня не особенно-то много: либо они убивают её, и я умираю вместе с ней, либо я иду к ней, и она убивает меня. Получается, при любых раскладах я сдохну. С другой стороны, во втором случае я хотя бы умру как отчаянный мужик, красиво и брутально…

– Воооот бляяяядство… – протянул я обречённо. – Ладно, хер с ним! Я подойду и дам ей разделать меня на сашими, но скажи своих бойцам, чтобы, если она откусит мне руки и решит этим ограничиться, застрелили меня нахуй, потому что я очень не хотел бы всю оставшуюся жизнь дрочить собственным ртом…

Чем ближе я подходил, тем медленнее становился мой шаг. Ещё бы, – я шёл к здоровенному чудовищу, убившему, наверное, целую сотню людей и пачку других Душ. И чудовище это не выглядело дружелюбно: бока яростно вздувались от мощного дыхания, из лёгких твари раздавалось низкое утробное клокотание, которое словно предупреждало меня: "Ещё шаг, маленький рисованный уёбок, и через секунду ты не досчитаешься своего члена". Но, то ли я нашёл где-то в закромах своей трусливой души скрытый запас храбрости, которую экономил всю жизнь, убегая от любых хоть сколько-нибудь опасных ситуаций, то ли мне не особо-то было жалко потерять свой член: он всё равно размером с корнишон…

Вдруг обратил внимание, что стальные когти твари вспахивают бетонный пол, словно плуг – грядки под картошку: интересно, если она вот так шоркнет лапой по моему ебальнику – будет очень больно? Надеюсь, не представится возможности это узнать…

Красные глаза-линзы твари метались из стороны в сторону, явно разыскивая тактические возможности для новых брутальных убийств. Хотя, может быть, она ищет альтернативные цели для расправы? Эта мысль даже вселила в меня робкую надежду, ведь получается, что чудовище прикладывает все усилия, чтобы найти кого-нибудь другого на роль жертвы…

Короче, подходил к чёрной Душе я уже так медленно, что сбавь я ходу ещё чуток, и оказалось бы, что я не иду к твари, а съёбываю от неё, опасливо пятясь…

Наконец, а точнее "к своему ужасу", я оказался перед её прижатой к полу двумя серыми когтистыми руками-лапами мордой…

Меня обдало горячим дыханием с ни на что непохожим запахом, который, впрочем, почему-то вызывал стойкие ассоциации с неминуемой и ужасной смертью… Ёб же ж твою мать…

Тварь внезапно перестала скакать глазами по ангару и вонзила свой взгляд в меня.

"Хорошо, что не коготь…" – подумалось мне.

Ладно, надо заканчивать с этим. Я подошёл. Что теперь-то? Надеюсь, мне не нужно её целовать или типа того…

– Прикоснись к ней… – подсказал вояка, голос которого звучал так, словно он стоял уже в дверях ангара, понимая, что сейчас начнётся мясорубка, и ему надо будет срочно съебать…

– Сам, блять, прикоснись… – прошептал я почти нежно, боясь, что слишком громкий голос или недобрый тон могут спровоцировать зверское расчленение… – Разговор был о том, чтобы я подошёл… Никто не говорил, что нужно её трогать… Может, сразу весь список заданий огласишь? Что потом надо будет сделать? Хуем ей по губам поводить, приговаривая гадости про её Душиную мамашку? Ты совсем там ёбнулся что ли, чмо усатое? Может, сразу меня, нахуй, пристрелишь?

Всё это я продолжал говорить так же нежно и тихо, словно пытался убаюкать ребёнка…

– Прикоснись к ней… – повторил указания вояка, который то ли не слышал, что я там шепчу, то ли по-охуевшему проигнорировал.

Понятно, короче. Придётся трогать, походу. Обратного пути всё равно нет…

Мне понадобилось сделать десяток глубоких вдохов и выдохов, чтобы найти в себе храбрость протянуть руку и коснуться её. Хотя, честно говоря, храбрость я так и не нашёл, и сделал бы и ещё пять сотен глубоких вдохов в безнадёжных поисках этой самой храбрости, но внезапно начал терять сознание, видимо, от перенасыщения крови кислородом или от приступа паники. Ну и, в общем, меня повело вперёд, отчего я, без всякого своего желания и с ужасом в глазах, с каким-то дерзким шлепком шмякнул ладонь на морду твари…

В тот же миг меня, словно раскалённым маслом, обдало чужими воспоминаниями:

Темнеет. Камера несётся по широкой улице, держась высоко над крышами многоэтажных домов. В кадре мелькают разрушенные здания, искорёженные автомобили, развороченный асфальт с покосившимися фонарными столбами, повсюду лежат изувеченные тела Операторов и их Душ.

Среди Душ были не только серые – боевые, но и другие: красные, синие, жёлтые.

Наконец камера вылетает на главную площадь, резко опускается вниз, к земле, и в кадре оказываются несколько отрядов серых Душ. На их плечах установлены оружейные установки; мощные руки оснащены острыми стальными лезвиями; тела, закованные в броне-скелеты, увешаны боеприпасами; десятки глаз-линз, опоясывающих массивные, хищного вида головы, тускло светят белым светом…

Рядом с Душами стоят их Операторы, облачённые в боевую броню, без шлемов – их они держат в руках. Их глаза нервно всматриваются во мрак, стелющейся перед ними улицы…

За спинами отряда серых Душ, стоящего в овальном сквере, расположенном в самом центре площади, возвышается двенадцатиметровая четырёхрукая Душа белого цвета. Рядом с ней стоит беловолосая девушка, облачённая в белую же защитную броню.

Камера подлетает совсем близко к ней, и теперь в кадре оказываются лишь её ярко-голубые глаза – они едва заметно дрожат в напряжённом ожидании.

Кадр меняется на крупный план лица немолодого темноволосого мужчины-Оператора с пышными усами и кривым, явно множество раз переломанным, носом. Он нервно жует свою нижнюю губу, а его глаза не моргая следят за улицей:

– Да где она, чёрт возьми??? – не выдерживает он.

Камера резко отдаляется от Оператора, быстро улетая обратно по улице. Отряды в кадре становились все меньше, пока вовсе не исчезли.

Снова покорёженные автомобили, мёртвые тела, обрушившиеся дома.