Читать онлайн Предрассветный час бесплатно

Часть 1. Винсент Смит

Однажды холодное море выбросило на берег дневник с вырванными страницами. Он был упакован в плотный пакет, так что вода не повредила его. Беда была лишь в том, что стояла глухая ночь, и прочесть его было некому. Надпись на его белой обложке гласила:

"Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тёпл, а не горяч и не холоден."

Библия, откровения Иоанна Богослова, Апокалипсис

Вот что можно было прочесть на уцелевших страницах:

* * *

"…цветы начинали вянуть. Вроде бы тепло, и лампа хорошая, специальная, и поливал их Винсент каждый день, а им всё равно что-то не нравилось. "Надо будет попробовать те удобрения, про которые Майк говорил," – думал Винсент, забираясь в свой дом, которым ему служила старая машина скорой помощи, а вернее, один её каркас. Но не сегодня. Сегодня он должен попытаться закончить работу. Он включил комнатную лампу на батарейках, достал свою тетрадь и прислушался. Вроде бы тихо. Он погрузился в работу и не отрывался от своих записей до позднего вечера, пока не почувствовал, что основательно проголодался. Тогда он вылез из своего жилища и отправился через гараж в столовую. Машин не было ни одной. "Снова все на выезде" – не без грусти подумал он. Персонала нехватка жуткая, конечно. Но он ничем помочь не может. В столовой тоже никого не оказалось. Винсент достал из холодильника продукты и принялся готовить картошку с грибами. Вообще в это время редко бывало настолько тихо. Обычно хотя бы один из диспетчеров кофе пьёт. Только Винсент дожарил картошку и добавил в неё варёные грибы-лисички вперемешку с луком, как в дверь столовой кто-то постучал. Винсент насторожился, зачем-то взял нож и осторожно подошел к двери. Там стояла маленькая хрупкая девушка в медицинском костюме.

– А, Рика, это ты. Чего пугаешь? Стучать-то зачем?

– Ну-у… Всё-таки… Не моя это территория…

– Брось, мы все тут одним делом заняты.

Винсент спохватился:

– А ты вообще что тут делаешь в такое время?!

– Да… Знаешь, этот гад сдох. Пришлось остаться, прибирать всё…

Винсент непонимающе округлил глаза. Рика засмеялась:

– Да прибор наш! Вечно с ним что-то не так. А я им говорила, на свалку ему давно пора. Не поможешь с этим делом, а, Винс? По твоей же вроде как части.

– Боюсь, мы оба с тобой на той же свалке и окажемся.

Вот тут некоторые не помедлили бы съязвить, что Винс и так живет на свалке, но только не Рика.

– Да, это точно. Слушай, я чего пришла-то. У тебя сигаретки не найдется? Я сегодня к такому долгому рабочему дню не готовилась…

– Ты забыла, что я бросил? Хотя, постой…

Винсент вытащил из навесного шкафа початую пачку дорогих сигарет, забытую фельдшером прошлой смены.

– Бери.

Рика замахала руками:

– Да ну, не надо, вдруг он против будет…

– Бери, скажу что я взял, да и он не будет против.

Рика скромно взяла одну сигаретку, а потом, подумав, взяла ещё одну и засунула за ухо.

– Ты, может, есть хочешь?

Рика заинтересованно вытянула шею и принюхалась.

– Жареные лисички на кукурузном масле с картошкой. Сам собирал. В смысле лисички.

Рика улыбнулась:

– Я бы не отказалась, да объедать тебя не хочу. Ты себя в зеркало давно видел? Совсем отощал за последнее время…

Винсент горько усмехнулся:

– Знаешь, за последнее время все мы…

– Да, – резко прервала Рика и лицо её застыло, – Можешь не продолжать.

Повисло неловкое молчание.

– Ладно, пойду я что ли… работать, – произнеся последнее слово с омерзением, Рика удалилась.

Хорошая девочка, только какая-то неустроеннная, неприспособленная. Вот, например, какого это рожна она всё время допоздна в своей лаборатории ковыряется? У них, между прочим, полон штат сотрудников… Ладно, я тут помочь мало чем смогу, – одёрнул себя Винсент и сел было за свой ужин, как из коридора раздался до тошноты знакомый смех. И тут же появилась она, как всегда ухмыляясь до ушей, в своём всегдашнем ярко-красном с золотым платье, опоясанном чёрным поясом с бляхой в виде Солнца, невыносимо довольная и громкая, глумливая ведьма Аматэрасу.

– Ну что, похоже, нашему добряку Винсенту сегодня не удалось спасти очередную пташку, а? Ха-ха-ха-ха…! Попросил бы для начала совета у той, кто из мира, где возможно всё!

Столовая заполнилась кроваво-красными неестественно блестящими бабочками, которые, как всегда, казалось, разносили по всем углам осточертевший хохот ведьмы.

– Твою мать…! Я могу хотя бы пожрать спокойно?! И не нужны мне твои советы!

– Пожрать спокойно хочешь?! – удивлённо воскликнула Аматэрасу, подошла к плите и схватила сковороду с картошкой. Ведьма начала махать сковородкой перед лицом Винсента, словно теннисной ракеткой, причём еда из неё не вываливалась. А Винсент только знай себе уворачивайся то и дело жалко вскрикивая "ну прекрати! Что за детский сад в самом деле!" Наиздевавшись вдоволь, Аматэрасу, не прекращая хохотать, выкинула картошку в окно вместе со сковородкой.

– Если хочешь пожрать да ещё и покойно, отправляйся в "Сердце Арканы" и закажи себе спаржу, пареный сельдерей с тофу а на десерт – их новое фирменное блюдо – малиновый пирог со свежими ягодами на тесте из сырых орехов! Дорогая и качественная пища, живая музыка и обслуживание по высшему классу! Да ещё и симпатичные молодые девушки не дуры туда заглядывать! Вот что такое пожрать спокойно, Винс. Беги в Сердце Арканы немедленно, или, как подсказывает моё сердце – у тебя скоро будут проблемы… – убрав красную прядь со лба, обратила взор синих глаз к потолку, – м-м-м… с цветами. Твоим цветам грозит опасность, Винсент! Ты же любишь их? Это хорошо, но про себя забывать тоже не стоит!

Оглушительно захохотав, Аматэрасу исчезла, рассыпавшись на сотню красных бабочек.

Винсент, как всегда бывает после её появления, ещё какое-то время сидел, словно парализованный. Он заставил себя встать и подойти к плите. Сковородка исчезла. На улице её тоже не оказалось. Винсента охватила ярость. "А может, ну их, эти цветы? Невелика цена. Хотя кого я обманываю. Сегодня цветы, а завтра…" – думал он. В животе заурчало. В бессильной злобе он поднялся и направился к выходу. В дверях Винсент столкнулся с Рикой, в руках которой была глубокая тарелка.

– Винс, если то предложение ещё в силе, я бы попробовала твои грибы, – улыбаясь, скромно сказала она.

– Прости, уже все съел, – ответил Винсент, стараясь не встречаться с Рикой взглядом.

– А куда ты собрался на ночь глядя? – удивилась Рика.

– В Сердце Арканы, судя по всему, – не глядя на неё сказал Винсент, натянул на глаза капюшон и быстро зашагал в сторону автобусной остановки.

– Да у тебя аппетит как у волка! – весело крикнула вслед Рика.

Ресторан Сердце Арканы располагался в самом центре города, напротив Центральной площади, между мэрией и Родной Планетой, лучшей гостиницей Арканы. В Сердце был полный аншлаг, было видно ещё с улицы, поскольку стены главного зала в ресторане были стеклянные. Винсент всегда думал, что это для того, чтобы лишний раз продемонстрировать, как же, мол, хорошо сидеть за одним из этих роскошных, красного дерева столиков, на каждом из которых выполненные под старину подсвечники со свечами, горящими разноцветным пламенем, как же здорово поглощать эти дорогущие изысканные блюда под живую музыку очередной джазовой певички и упиваться креплёным вином и не менее креплёным самолюбием. И похоже, посетителей эта открытость нисколько не смущала. Скорее, наоборот. Винсент презрительно сплюнул и, преодолевая спазм в горле, вошёл в холл. Его тут же встретила парочка официантов, по виду скорее напоминающих королевскую охрану на военном параде. Они оглядели Винсента с ног до головы и фальшивые улыбки с их лиц куда-то пропали.

– Извините, сэр, к сожалению, все столики сегодня заняты, – сухо проговорил один и тут же покосился на здоровенного амбала в форме секьюрити. Второй с деловым видом засеменил прочь.

– Понимаю, – грустно проговорил Винсент, – но пожалуйста, войдите в моё положение. Мне сегодня просто необходимо быть здесь.

Особенно выделив слово «необходимо», Винсент достал смартфон и показал метрдотелю состояние его счёта. Метрдотель округлил глаза и сказал более мягко:

– Прошу прощения ещё раз, сэр, но в действительности все столики заняты по предварительным заказам. Видите ли, сегодня особенный вечер…

– У меня тоже, а потому я всё же вынужден просить вас что-нибудь придумать, – перебил Винсент, наклонился и прошептал ему на ухо одно слово.

Метрдотель переменился в лице.

– Я должен поговорить с администратором, – сказал он и удалился. Через пару минут он вернулся и произнес без тени прежнего презрения:

– Простите меня. Прошу Вас, следуйте за мной.

Винсент мысленно поблагодарил Бога, что это сработало. Он не особо на это надеялся.

Его проводили к небольшому круглому столику у дальнего окна рядом со сценой. Винсенту не очень понравилось предложенное место: на виду у прохожих, да ещё и певица на его взгляд выла чересчур громко, явно с трудом вытягивая некоторые ноты. Но выбирать не приходилось.

Винсент, ещё не усевшись, заказал названные ведьмой блюда.

– Прекрасный выбор, Сэр, сию минуту. Что-нибудь выпьете?

– Нет, благодарю покорно. Хотя, постойте. Пожалуй, вина… Нет, лучше виски.

Официант учтиво поклонился, многозначительно глядя в глаза Винсенту, и удалился. Он ещё не успел скрыться из виду, а на стол уже поставили бутылочку виски, а к ней дымчатого коричневого стекла гранёный стакан, хрустальную миску с холодными камнями и ломтиками лайма. Мысленно похвалив обслуживающий персонал, Винсент налил себе треть стакана коричневого, пахнущего деревом напитка и выпил. По телу и разуму мгновенно распространилось тепло и приятная расслабленность, чувство, почти позабытое Винсентом за последнее время. Мысленно пообещав себе не привыкнуть к такому способу расслабляться, Винсент позволил себе погрузиться в это чувство и закрыл глаза.

– Так-так-так, как это называется? Теперь у нас к выпивке прилагается собутыльник? До чего дошёл прогресс! – услышал он бойкий женский голос с непонятным акцентом. Винсент открыл глаза и увидел, что за его столиком сидит женщина лет тридцати с мальчишечьим веснушчатым лицом. Половина волос, едва касающихся плеч, у нее была чёрная, половина зеленая. Не глядя на Винсента, она пила виски из его стакана и поправляла макияж, смотрясь в карманное зеркало в форме шестиконечной звезды. Винсент вскочил.

– П-простите, я… Меня отвели сюда и… наверное, ошиблись…

– Сядь, – фамильярно приказала женщина и Винсент послушался.

– Пей, – сказала она и локтем отодвинула от себя стакан, продолжая наводить марафет.

Винсент выпил, изумленно разглядывая соседку. Тут подоспел официант, принесший еду и бутылку виски Винсенту.

– Мадам Денуа, простите за неудобства. Я говорил с администратором, у этого господина особая ситуация…

Женщина замахала маленькой веснушчатой ручкой, на каждом пальце которой было по серебряному кольцу, украшенному разного цвета цветками.

– Прекрати, Паоло, ты же знаешь, я рада любой компании.

Она захлопнула свое зеркальце и подалась вперед, разглядывая Винсента с каким-то агрессивным любопытством.

– Особенно такой… необычной.

Паоло учтиво поклонился и исчез.

– И что же во мне… необычного? – с сомнением произнес Винсент, отклоняясь назад.

Мадам Денуа прищурилась и коротко ответила:

– Всё.

Винсент не нашелся, что ответить, пожал плечами, с сомнением посмотрел на расставленные на столе блюда, и, вздохнув, безо всякого аппетита взялся за нож и вилку. Мадам Денуа достала сигареты и предложила Винсенту. Тот покачал головой.

– Спасибо, не курю.

Денуа усмехнулась.

– Ну вот к примеру. Ни разу еще не встречала тут некурящего.

– Полагаю, всё когда-то бывает в первый раз, – сухо отметил Винсент, – например, раньше подобные места мне посещать не доводилось.

– Это и так заметно с первого взгляда. Ну, и какая нелегкая занесла тебя сюда? Дай угадаю. Женщина, да? Она здесь работает? Или нет, погоди. Неужели ты здесь ради Клаудии Шайн?

Денуа откинулась на спинку стула и громко расхохоталась. Винсент поёжился, смехом иностранка походила на Аматэрасу.

– Готова поспорить на твой чек, так и есть! Бедолага. Наверняка ты тут такой не один… Хотя, наверняка единственный… твоего социального слоя. Небось долго копил на поход сюда, а? Увы. Боюсь, придется тебя разочаровать. Клаудия Шайн вовсе не та женщина, из-за которой стоит…

– Вы правы в одном, мадам Денуа, я здесь, можно сказать, из-за женщины. Но кто такая Клаудия Шайн, я не имею ни малейшего понятия, – грубо прервал хохочащую соседку Винсент. Её манеры ужасно его раздражали и он уже был готов усесться на пол, подальше, прямо возле выхода…

Соседка сморщилась и сказала:

– Умоляю, хоть ты избавь меня от этих отвратительных манер. Я Мари, так меня и зови. И прекрати наконец выкать, можно подумать я тебе в матери гожусь. Так значит, всё-таки из-за женщины, да? Ну конечно. Зачем ещё сюда приходить такому как ты. Итак, кто она? Официантка? Певица? Или нет, постой. Ты ещё сам не знаешь! Хочешь подцепить кого? Мамочку?

Мари снова потянулась к нему и прошептала:

– Могу свести тебя с одной вдовой, ей уже почти пятьдесят, но поверь мне…

– Прекратите, – раздражённо прервал Винсент, дожёвывая пирог. Надо было признать, еда тут и вправду была чертовски вкусная, – Ничего вы не поняли.

– Да ладно тебе, не стесняйся. Сам же признался, что дело в женщине. Умоляю, скажи, а то я умру от любопытства. Если скажешь, обещаю, я оплачу твой счёт, что бы ты ни заказал!

Винсент вздохнул и ответил:

– С этой женщиной вы всё равно никогда не сможете увидеться.

Ухмылка испарилась с лица Мари и она, помолчав, сказала:

– Прости. Мы тут, знаешь ли, так увлечены, притворяясь, что всё хорошо, что всё по-прежнему, что в какой-то момент и правда начинаем в это верить. Прости ещё раз. Но не волнуйся, я оплачу счет как и обещала.

– Не стоит, благодарю.

Воцарилось неловкое молчание. Винсент уже расправился с едой, и надо признать, был не против умять ещё порцию-другую. Мари только курила и пила виски, то и дело поглядывая на Винсента.

– Вы бы хоть закусить чего заказали, – вежливо предложил Винсент.

– Закажем, сейчас закажем, не волнуйся!

Мари вскочила и заорала во всю глотку:

– Паоло! Долго ты ещё будешь голодом нас морить? Мяса и хлеба, быстро!

От её оглушительного вопля у Винсента заложило уши. Странно, но никто из других гостей и ухом не повел.

– Так вы часто здесь бываете?

Мари отвернулась, сделав вид, что не слышит. Винсент произнес сквозь силу:

– Часто сюда ходишь, я смотрю?

Мари Денуа обратила к нему озорную улыбку:

– Да, почти каждый день. Как и большинство тут. Хочешь, в курс дела быстренько введу?

– Нет, спасибо – без колебаний ответил Винсент.

– Видишь вон ту парочку справа от нас? Полная блондинка с худощавым мужичком? Это у нас директор Центрального канала Арканы и его жена. Он её не любит и постоянно изменяет, впрочем, она отвечает тем же. А сюда они ходят, чтобы показать, что у них всё хорошо. Правда, уже непонятно, кому, все и так в курсе, – не обратив никакого внимания на слово «нет», с жаром принялась делиться познаниями Мари.

– Позади нас весёлая компания девиц, слышишь их смех? Уверяю тебя, они бы с большим удовольствием разделывали бы сейчас ресторанными ножами друг друга, чем свои стейки. Это студентки школы моделей имени Клаудии Шайн, все до единой дочки богатых и влиятельных людей. И все до единой красивые, жестокие и неисправимо тупые. А вон тот жирный боров позади, видишь, глаз с них не сводит, вкушал это сомнительное удовольствие и не раз. Это фотограф.

– Какое удовольствие? – не понял Винсент.

Мари весело хихикнула и указала очередной (наверное двадцатой) дымящейся сигаретой в сторону студенток. Винсент с отвращением отвернулся.

– А вот справа от фотографа ты можешь наблюдать сына заместителя мэра Арканы Ричарда Стронга со своей любовницей. Она – его однокурсница, серая мышь, ничего особенного. Но они вроде бы со школьной скамьи знакомы и он ей доверяет. Считает, она с ним не ради денег, – невозмутимо продолжала она.

– Быть может, так и есть, – хмуро сказал Винсент. Её насмешливость и высокомерие ему не нравились.

Мари снова захихикала и ответила:

– Какой наивный мальчик! Мне это нравится. Есть над чем поработать. Слушай, приходи сюда почаще, а? Если и вправду можешь себе позволить. Хотя, не важно, я буду платить за тебя. Но вряд ли ты согласишься, ты, как я вижу, мальчик гордый… Но правда, ты заходи почаще, еда тут отпадная, люди интересные…

– Насчет еды вынужден согласиться, – мрачно ответил Винсент, – Но вряд ли я приду сюда по своей воле.

Мари откинулась на спинку стула и мечтательно затянулась сигаретой.

– Эх, если бы мой Смотритель давал мне такие поручения…

– Прошу, давай не о Смотрителях. Вот где твоя еда? Уже пора бы…

Стоило Винсенту начать возмущаться, как откуда ни возьмись объявился Паоло и с очень гордым видом принялся расставлять тарелки с дымящимися блюдами перед Мари.

– А вы что-нибудь ещё желаете, сэр?

Винсент помялся и как-то стыдливо произнес:

– Пожалуйста, ещё по две порции предыдущих блюд.

Паоло гордо улыбнулся и исчез.

– Да, еда тут лучшая в городе! Ты такой отродясь не ел. Потому тебя сюда прислал твой Смотритель? Смотрительница, – лукаво поправила себя Мари.

– Я же просил, давай о чём-нибудь другом. А ещё лучше будет, если ты будешь есть и немного помолчишь.

Мари улыбнулась, весело подмигнула ему и принялась с аппетитом и без всяких манер поглощать мясо. Винсент лениво оглядывался по сторонам. Да, общество изысканнее некуда. С виду все такие порядочные, в дорогих костюмах и платьях, с улыбками на лицах и хорошими манерами, а внутри… само собой, у каждого из них миллионы грязных тайн. Хорошие люди не живут в роскоши.

Винсент поднял глаза наверх и увидел балкон, на котором располагались небольшие, далеко расставленные друг от друга столики. С того балкона была прекрасна видна сцена и зал. Все столики наверху тоже были заняты, людьми, на вид ещё более богатыми и отвратительными, чем в основном зале.

– А что ты скажешь о тех, наверху? – спросил Винсент.

Мари с полным ртом мяса помотала головой, через силу проглотила и ответила:

– Ничего хорошего.

– Ну это само собой, – улыбнулся Винсент, – и всё же?

– Мог бы и сам догадаться. Там самые богатые и влиятельные люди нашего города. Впрочем, не только нашего. На самом лучшем месте, например, сегодня мэр с иностранным гостем, дипломатом. Рядом с ними стайка актёров с мировым именем. Эти тут точно из-за Клаудии Шайн.

– Ты сказала «мэр»? Но тут внизу его сын, почему они отдельно…?

– Как тебе сказать… Отцы и дети… Не знаю точно. Но подозреваю, что дело в девушке сына.

– Понятно. А что это все-таки за Клаудия Шайн?

– Ты издеваешься? Да она же самая популярная модель и кинозвезда! Четыре раза была лауреатом Золотой Шкатулки С Секретом и ни разу – лауреатом, достойным такой награды. Ты вообще откуда свалился, Винсент? Или тебя Смотритель… ница содержит в особо строгих условиях?

– Нет, – сдержанно ответил Винсент, поняв, что просить соседку не поднимать неприятную тему бесполезно, – Просто я всем этим миром так называемого киноискусства не особо интересуюсь. Я больше по книгам.

– Понятно, – хмыкнула Мари, – Ну что ж, за последнего интеллектуала!

Она подняла стакан, наполненный наполовину, над головой и разом выпила.

– Ну а что насчет тебя? Ты кто такая? Всё про всех, видите ли, она знает, а о себе ни слова. В чужом глазу сучок… Ты, может быть, думаешь, что чем-то отличаешься от остальных здесь? Так расскажи, кто ты.

Мари ехидно улыбнулась.

– Ну а ты, Винсент, часом не мнишь себя выше окружающих? Я вижу, как ты смотришь на меня и на всех вокруг.

– Знаешь, быть лучшим человеком на фоне моего сегодняшнего окружения совсем не сложно. Я могу назвать десятки людей, каждый из которых гораздо чище, благороднее, добрее и умереннее, чем все вы вместе взятые.

– Да, возможно, они таковы. Пока на них не свалятся богатство, слава, власть… или всё сразу. В кого они превращаются после, ты сам можешь наблюдать…

– Не уходи от темы, – раздраженно прервал Винсент.

Мари вскочила и встала в позу, уперев руки в боки и задрав голову.

– Перед тобой Мари Люси Денуа, младшая дочь Генриха Робера Денуа, праправнучка принца Генриха Альбера Денуа, экономист, чемпионка Арканы по покеру, свободный художник и по совместительству владелец этого заведения.

Винсент выпучил глаза.

– Что… ты… владелец Сердца Арканы?

Мари кивнула.

– Врёшь, – нагло сказал Винсент и скрестил руки на груди, – Совсем за полного идиота меня держишь?

Мари ухмыльнулась и заорала на весь ресторан:

– Паоло!

Паоло как по волшебству возник возле их столика.

– Сегодняшний ужин этого господина за счёт заведения. Как и все последующие. Что бы он ни заказывал, как бы себя ни вёл и кого бы не приводил, обращаться с ним как со мной. Отныне Винсент… прости, как, ты сказал, твоя фамилия?

– Смит, – ошарашено произнес Винсент.

– Да, точно. Отныне Винсент Смит – один из наших самых почётных гостей. Ты всё понял, Паоло?

– Разумеется, мадам. Всё как вы прикажете. Что-нибудь ещё?

– Мы тебя позовём, пока свободен.

Паоло по обыкновению поклонился и вновь исчез, оставив Винсента в недоумении.

– Так… а почему ты здесь? Почему не наверху? И вообще зачем тебе всё это? Зачем тебе оказывать мне услуги?

Мари пожала плечами.

– Просто так. Почему бы и нет? Я же говорила, люблю компанию. К тому же я не каждый день встречаю такого как ты. А местные мне уже осточертели. Люблю общаться с разными людьми, с теми, кто не похож на меня в особенности. Так что прошу тебя, приходи сюда почаще. И поверь, никакую услугу я тебе не оказываю. Мне это ничего не стоит. Пользуйся.

Винсент замолчал.

– А это… имеет отношение к твоему Смотрителю?

– Нет, – резко сказала Мари, – клянусь тебе, абсолютно никакого.

Вновь воцарилось молчание.

– Ты не обижайся, но ты не похожа на владельца самого дорогого ресторана Арканы, – стеснительно произнес Винсент.

– А ты много знаешь владельцев ресторанов? – улыбнулась Мари.

– И то правда. Но я подумал, ты слишком молода и… экстравагантна. Я бы скорее представил того жирного фотографа на твоём месте.

Мари расхохоталась.

– Это лучший комплимент, что я слышала за последние годы. Я не так уж молода, мне тридцать девять лет.

– А вот в это ещё труднее поверить, – с сомнением произнес Винсент.

Мари отмахнулась.

– У меня просто хороший косметолог… и генетика. У нас в роду все женщины молодо выглядели лет до пятидесяти. А потом по наследству им переходил еще один подарок – рак. От него мою мать и бабушку не смогли спасти все наши деньги и связи.

– Жаль это слышать.

Мари снова махнула на него рукой.

– Поверь, если бы ты их знал, ты бы так не говорил. Единственное хорошее, что для меня сделала мать, – оставила этот бизнес. И то потому лишь, что физически не была способна им заниматься, а мой брат слишком увлечен прожиганием отцовских денег за границей, чтобы заниматься подобными глупостями. И все равно отец до сих пор считает, что он лучше, чем я.

– А чем занимается твой отец?

– Много чем. Всего и я не знаю. И не хочу знать.

Винсент молчал, постукивая пальцами по столу. Вот, значит, какие среди них попадаются. А я для неё – диковинная новая игрушка. Скучно ей, видите ли. Даже в наши дни кто-то умудряется скучать!

– О чём задумался? – спросила Мари, наклонив голову. Зелёная челка тут же скрыла половину лица.

– Да я вот тут подумал, а может ты убила своего Смотрителя, и поэтому тебе так скучно? Хочешь, своего тебе отдам?

Мари весело расхохоталась.

– Поверь, я бы и рада, но я много чего уже пробовала. Вначале я, как и большинство, думала, что просто с ума сошла. Всё, готово, думаю, белка. Я же, знаешь, выпить всегда любила. А потом заметила, все как-то странно себя ведут. Плюс та волна самоубийств… исчезновения… фанатики…

Винсент молча налил себе полный стакан и выпил.

– Да, может и не время сейчас вспоминать. О! Ты глянь! А вот и наша звёздочка наконец зажглась!

Винсент развернул стул стороной к сцене.

Внезапно свет погас и все замолчали. Лишь сцена была залита мягким неоново-синим светом, откуда-то из-за кулис поползли клубы пара. И соткался из этих клубов стройный женский ситуэт, спиной к посетителям.

– раздалось томное женское пение,

Какая глупая песня, думалось Винсенту, но он не мог отрицать эффектность выступления, потрясающий голос Клаудии и её красоту. Клаудия Шайн оказалась очень высокой и стройной девушкой с серебряными кудрявыми волосами, падающими почти до колен. На ней было синее платье, сшитое в старинном стиле, с длинными расклешёнными рукавами, оно почти сливалось с окружающим её неоновым туманом. Она двигалась в нём подобно призраку, и, казалось, она вот-вот растворится, словно мираж. Когда она закончила петь и поклонилась, включили свет и зал взорвался громкими аплодисментами. Не хлопали только Мари Денуа и посетители на балконе. Винсент хлопал вместе с остальными, и глядя на это, Мари наградила его презрительной ухмылкой и шепнула на ухо:

– А представь, если бы она пела сама…

Винсент обомлел, покраснел и зарылся в тарелку с овощным салатом.

– Спасибо всем, спасибо, мне так приятно наконец вернуться в родной город после утомительного турне…!

Она говорила ещё что-то, о себе, о съёмках очередного фильма с ней в главной роли, о новом альбоме, посылала воздушные поцелуи, снова пела свои глупые песни, и вскоре Винсент почувствовал себя очень пьяным и очень уставшим. Он поднялся, позвал Паоло, намереваясь расплатиться, но Мари напомнила ему, что она тут хозяйка и денег с него тут никто и никогда брать не будет. Она насильно впихнула ему недопитую бутылку виски, вытащила на улицу и посадила в такси. Бессильно развалившись на заднем сиденье, прямо перед тем как окончательно вырубиться, Винсенту показалось, что в дверях ресторана с победным видом стояла Аматэрасу. А может, и не показалось.

На следующее утро Винсент проснулся с дикой головной болью. Он сразу понял, что работать не сможет и попросил у начальника выходной. Тот был человеком адекватным и до нашествия Смотрителей, а после стал проявлять просто нечеловеческую стойкость и готовность сражаться до последней капли крови. А потому, услышав что у Винса проблемы и это связано со Смотрителями, дал ему неограниченное число выходных со словами "дворник нам, конечно, всегда нужен, но здоровый телом и духом парень нужен ещё больше. Возвращайся, когда вновь им станешь".

Аматэрасу не приказывала Винсенту напиваться, и, выходя от начальника, Винс чувствовал небольшие угрызения совести, но успокаивал себя тем, что всё равно напился по её вине. В конце концов, до катастрофы Винсент не пил вообще.

Наглотавшись обезболивающих, Винсент ниц упал на свою старую кровать, немедленно заскрипевшую ржавыми пружинами. Только он было задремал, и ему даже начал сниться сон о прошлом, как прямо над ухом загремел голос Аматэрасу:

– Ой-ой, вы только посмотрите, что же я наделала! До чего довела честного, скромного, глубоко порядочного человека! Теперь он вынужден мучиться от похмелья в своём клоповнике, зарывшись в подушку, жалея себя и пытаясь забыть всё на свете, в том числе и себя самого. А самое ужасное – забыть о своих цветах. Как ты мог, Винс? Не их ли ты сам вчера пытался защитить? Ведь только к ним одним ты привязан, только к ним питаешь тёплые чувства, разве нет?

– Убирайся к чёрту, – пробубнил Винсент, не поднимая головы от подушки, – К чёрту цветы, и тебя, и весь мир пусть катится в преисподнюю.

– Ну-ну-ну, будет тебе, это же ещё не конец света. Когда будет, я тебе сообщу. А пока что так и быть, отдыхай. Но в шесть часов вечера снова отправляйся в Сердце Арканы. Тебя там будут ждать.

И она исчезла.

Винсент проснулся в половину шестого. Громко выругавшись про себя, он вызвал такси до ресторана. Мари Денуа в самом деле ждала его.

Она сидела за столиком на четверых у окна в компании двух мужчин, одно место было свободно, но на столе были тарелки, рюмки и приборы на четверых. Один спутник Мари был совсем молодой, развязно развалившийся на стуле веснушчатый парень с рыжими нечёсаными кудрями, одетый в яркую свободную одежду, а другой – словно его противоположность: лет сорока с небольшим, темные прилизанные волосы, строгий костюм, очки, осанка.

– А-а, Винс, а мы уже заждались! Садись, твои овощи и коньяк скоро принесут. Кстати, познакомься с моими друзьями: это Альберт Штерн, математик-теоретик, а это – Шон Клевский, владелец сети баров «Приют» и мой вечный смертельный враг в покере.

– Винсент Смит, дворник, – с гордостью представился Винс, глядя преимущественно на Альберта. Он просто не мог представить, что могло связывать математика и экстравагантную избалованную богачку Мари Денуа.

– Вы работаете на станции скорой помощи? Позвольте поинтересоваться, как обстоят дела в целом? – спросил Альберт.

Вместо ответа Винсент бросил сердитый взгляд на Мари. Та, бесстыдно рассмеявшись, сказала:

– Извини, не смогла удержаться, навела о тебе справки. Не держи зла, Винс, это же комплимент! Неужели тобой часто интересуются женщины, особенно такие как я?

Винсент подумал было сказать, что внимание "таких как она" комплиментом никак не назовёшь, и вообще она себя переоценивает, но сдержался и, как мог спокойно, ответил Альберту:

– Вы знаете, на удивление спокойно. К психам наших больше не вызывают, их доставкой в пункт приёма занимается отдельная служба. А что до всего остального… коллеги говорят, что вызовов стало гораздо меньше.

– Должно быть, за счет снижения числа потенциальных клиентов, – цинично заключил второй, назвавшийся Шоном.

Винсент равнодушно пожал плечами и замолчал, решив, что по возможности вообще не будет вступать ни в какие диалоги. Когда принесли еду, он полностью погрузился в её поглощение, стараясь отключить все прочие органы восприятия, включая мыслительный аппарат. Тем временем сидящие за столом продолжали беседу.

– Так что, Мари, я могу на тебя рассчитывать? Сама знаешь, без тебя мне не справиться. Я опозорюсь на весь мир, Мари! – жалобно-заискивающим голосом говорил рыжеволосый паренёк Шон.

– Честное слово? Клянёшься? Ну тогда сам понимаешь, от такого зрелища… – хохотала Мари.

– Ты жестокая, коварная и неблагодарная женщина! Ты забыла о той маленькой услуге? К тому же наше примирение станет сенсацией, уверяю тебя! И будет выгодно нам обоим!

– Ладно, ладно, только не плачь, я подумаю. Ненавижу ноющих мужчин. Впрочем, как и женщин. Лучше расскажи, как там красотка Фрэнни. Есть успехи?

Шон махнул рукой.

– Какие там успехи. Неприступна как тайны бытия. Я уж и так, и эдак. И деньгами, и славой… а вчера совсем голову потерял, говорю ей – эй, милашка, у нас тут вроде как конец света намечается, отчего бы напоследок не позволить себе всё?

– А она?

– А что она? Она ничего. Сказала, что да, можно и позволить. И ка-ак… в общем, теперь при одной мысли о встрече с ней… пронзает боль… пониже пояса…

Вульгарный смех Мари Денуа раскатом грома прокатился по ресторану. Вытерев слёзы, она ткнула локтём в Альберта со словами:

– А что скажет математика? Какова вероятность того, что красотка Фрэнни передумает?

Альберт поднял голову от тарелки с отбивными и ответил, не задумываясь:

– Математика тут промолчит, а вот психология отношений наверное скажет, что его шансы нисколько не изменились.

– Что-то я не понял, ты меня оскорбил или наоборот? – поморгал рыжими ресницами Шон.

– Я лишь хотел сказать, что в мире человеческих взаимоотношений нет ничего определённого. Мы переменчивы, и особенно это касается женщин.

– А вот теперь я не понимаю. Альберт, ты пытаешься повторить опыт Шона или напроситься ещё на парочку бесплатных ужинов? – подозрительно сощурив глаза, спросила Мари.

Альберт вздохнул, словно его утомляло общение с умственно отсталыми и произнёс:

– Я никого не хотел ни оскорблять, ни хвалить. Переменчивость женщин обусловлена эволюцией – из-за способности к деторождению природа оберегает их чуточку сильнее. Изменчивость необходима, чтобы лучше подстраиваться под наш нестабильный мир. Так мы устроены, только и всего.

– Да, особенно изменчивость нам не помешает теперь, когда нас накрыло это новое стихийное бедствие, которому позавидует любая атомная война… – тихо проговорил Шон.

– Да, кстати, интересно, что там с атомными бомбами? – оживлённо спросила Мари.

– То же, что и с остальным оружием. Просто не функционирует, – ответил Альберт.

– Мда. Примерно как некоторые из нас, – задумчиво сказала Мари, косясь на угрюмо поедающего салат Винсента, – А интересно, кстати, как это выяснилось?

Альберт пожал плечами, и сказал:

– Но ведь ни одного атомного взрыва не было, верно?

– Насколько нам известно, – поправила Мари.

Альберт покачал головой.

– Нет, Смотрители наложили всеобщий запрет на насилие и убийство. Причем, судя по всему, буквально сразу после вторжения.

– И как только Френни удалось его обойти? – обиженно спросил Шон.

– Ну, это просто. Во-первых, запрет касается насилия над людьми, – сказала Мари, выделив интонацией последнее слово. Шон обречённо вздохнул и уронил голову на стол.

– Ну а во-вторых, ничего страшного не случилось. Наоборот, тебе же на пользу.

– Да понял я, понял! Я неудачник. Хватит об этом напоминать. Но в покере я ещё не всю удачу растерял, клянусь! Так что насчёт чемпионата…

– Винсент, а ты завтра работаешь? – перебила Шона Мари.

– Да, – не колеблясь, соврал Винсент, – а что?

– А то, что ответ не верный, – подмигнула Мари, – Не смотри на меня так, твой график работы мне тоже известен.

– Зачем тогда спрашиваешь? – огрызнулся Винсент.

– Хм… ну, скажем, хочу узнать тебя получше. Теперь мне известно, что ты у меня маленький врунишка.

Мари снова подмигнула Винсенту и обратилась к приятелям:

– На выходные всё в силе?

Альберт важно кивнул, а Шон, не поднимая головы от стола, поднял вверх большой палец.

Мари повернулась обратно к Винсенту:

– Завтра у меня будем праздновать Последний день осени. Буду рада, если ты придёшь.

– Спасибо, буду не менее рад вежливо отклонить твое приглашение.

Мари ехидно ухмыльнулась, в глазах сверкнули дьявольские огоньки и она сказала:

– Не очень-то вежливо получилось, ну да ладно, простим тебе на первый раз. Но я, разумеется, предполагала, что ты откажешься. Тем не менее, что-то мне подсказывает, что ты всё равно к нам присоединишься.

И она снова подмигнула ему.

– Это «что-то» тебе явно врёт, – ответил Винсент, с вызовом сверля Мари глазами.

Мари расхохоталась.

– Вот скажите мне, парни, и почему он мне так нравится?

Альберт задумчиво посмотрел на Винсента и сказал:

– Я думаю тебя привлекает то, что ты ему явно не нравишься. Ты к такому не привыкла. Он с тобой груб, зато честен. Ты привыкла всего добиваться легко…

– Ладно, хватит умничать, я это так, тоже мне, психоаналитик от мира цифр. Ну что, ещё по одной и по домам? Мне нужно подготовиться к завтрашнему.

Шон внезапно вскочил:

– Ты что, ещё и не начинала?!

Винсент тоже поднялся.

– Благодарю за ужин, пожалуй на сегодня мне хватит.

Мари с сомнением поглядела на него.

– Ну что ж, так и быть, отпущу тебя сегодня. Ведь выходные предстоят непростые.

Мари подмигнула ему и помахала ручкой.

Винсент пробормотал что-то невнятное и быстрым шагом пошёл прочь, слыша, как рыжий Шон что-то бормотал насчёт чувства ответственности у девушек и как эта отвратительная вульгарная особа по имени Мари Денуа в ответ мерзко и равнодушно хохотала и издевалась над беднягой.

Винсент вернулся домой менее уставшим и пьяным, чем в прошлый раз, но ему всё равно хотелось только одного – уткнуться лицом в подушку и пролежать так остаток жизни.

Но утром он всё же заставил себя подняться и вернуться к работе. Он был из тех людей, которые считают, что труд – лучшее лекарство для души. К обеду ручка перестала писать. Винсент выругался и пошел в ближайший магазин.

Когда он вернулся, в здании и в гараже царила тишина. Судя по всему, сегодня много вызовов, а дневная смена отправилась на обед в ближайшую кафешку, как обычно. И потому очень отчетливо слышалась какая-то возня, доносящаяся из жилища Винсента.

Винсент поднял с земли камень и пошел медленнее.

– Твою мать! – вдруг раздался оттуда явно женский голос, довольно писклявый, а за ним грохот.

Винсент бросил камень и помчался на эти странные звуки, переполненный удивлением. В его жилище на полу сидела Рика, трясущимися руками пытающаяся собрать черепки и землю. Любимый цветок Винсента лежал рядом, вызывая ассоциацию с жертвой ДТП.

– Рика! Что ты тут делаешь? – изумленно спросил Винсент.

Рика вздрогнула, воровато оглянулась и густо покраснела.

– Я… я… ну… – заикаясь, она не могла произнести ни слова. С трудом, Рика поднялась, и из-под рубашки у неё выпали тетради Винсента. Хорошие, на девяносто шесть листов, на железных пружинах.

У Винсента округлились глаза и он, кажется, тоже онемел. Рика покраснела ещё больше, и видимо будучи не в силах выносить больше чувство стыда и за невозможностью провалиться сквозь землю, с криком «прости, Винс!» – умчалась со скоростью ветра.

А Винсент так и застыл на месте, не в силах осознать и осмыслить произошедшее. Рика. Эта девочка прокралась к нему… чтобы украсть тетради? Это было настолько бессмысленно, настолько непохоже на Рику, что объяснение её странным действиям могло быть лишь одно.

– Не переживай за малышку, это ей же на пользу. Ты же знаешь, какая она, Винс! Скромная тихая серая мышка. Не отвлекайся, думай лучше о своих делах насущных, – не заставив себя долго ждать, раздался за спиной отвратительный голос этого объяснения.

– Ну конечно же, – сквозь зубы произнёс Винсент, – Рика не могла сама додуматься до такого идиотизма.

Аматэрасу засмеялась так, словно Винсент пошутил, а она поддержала его шутку как подруга. Она даже подошла и положила тонкую бледную руку ему на плечо, слегка потрепав его.

– Да, точно, ты прав, сама почему-то не смогла, пришлось ей помочь. Бедняга. Как дети, честное слово! Но не переживай, шанс повзрослеть всё ещё остаётся. Но иногда всё же нужно слушаться маму, чтобы это случилось скорее! Например, сегодня мама не разрешает тебе гулять. Останешься дома, делать домашнюю работу.

– И по какому предмету на этот раз? Надеюсь что не по половому воспитанию. Я в последнее время, знаешь ли, не в настроении. Ну скажи хотя бы, что мы не вместе будем её делать…

Сказав это, Винсент тут же горько пожалел, потому что Аматэрасу разразилась просто оглушительным хохотом. Вытерев слёзы, она ответила:

– Молодец, Винс, я рада, что ты не утратил до конца чувство юмора, это хороший знак. Но спешу огорчить – предмет будет другой, и изучать ты его будешь не со мной. Как я и сказала, сегодня никуда не ходи, даже в магазин, и скоро всё узнаешь.

И она испарилась. Винсент бессильно плюхнулся ничком на кровать. Пролежав так полчаса, он заставил себя встать и вышел во двор, решив, что лучший способ отвлечься – это заняться физическим трудом, благо его работа состояла из него целиком и полностью. Двор как нельзя вовремя засыпало яркими осенними листьями. Он взял метлу и принялся остервенело наводить порядок, вложив в уборку листьев весь свой гнев, всю свою горечь и отчаяние. Он словно бы надеялся вымести всё это к чёртовой матери вместе с мусором и ни в чём не повинными листьями. И будто в издёвку, стоило Винсенту привести в порядок какой-то участок, как ветер срывал с деревьев огромное количество новых листьев, и они мгновенно покрывали землю, газоны, дорожки… но он старался не замечать этого. В какой-то момент он так резко и сильно махнул метлой, что она выпала у него из рук, упав и больно ударив по ноге. Винсент крепко и громко выругался, ощутив невероятный наплыв злости, обращенной больше не к несчастной метле, а к поганым Смотрителям и всему этому проклятому миру. Обессиленный, он рухнул на землю и зарыдал, как ребёнок. Хорошо, что его никто не слышал, видимо все были на вызовах или… он даже знать не хотел, где. Когда он немного успокоился, он вспомнил, что последний раз вот так рыдал, наверное, лет двадцать назад, когда был ещё совсем молодым и неопытным юношей…

…словом, двадцать лет назад Винсент действительно был молодым неопытным юношей, очень добрым и отзывчивым. И поехали они как-то раз с младшим братом кататься на велосипедах. Это был самый обычный летний день, жили они с семьей тогда в деревне, и поблизости была речка. Они с братом поехали именно туда, где их ждали друзья. Они очень весело провели время, смеялись, купались в речке, рыбачили, жарили на костре рыбу, хлеб и пекли картошку. Этот светлый день остался бы в памяти Винсента как один из самых счастливых, если бы не одно «но». По возвращении домой их с братом ждал сюрприз. Винсент тогда впервые поймал очень крупную рыбу и вез её домой на багажнике, весь в предвкушении, как сейчас будет хвастаться маме с папой, а потом они все вместе поужинают его уловом. И вот юный Винс радостно вбегает в дом, держа рыбину за хвост и тряся ей, и младший братик семенит за ним, и орёт на весь дом:

– Ма! Мама! Папа! Смотрите скорей, что я поймал! Ма-ма! Па-па!

Но вопреки ожиданием дома его встретила зловещая холодная тишина. Не без труда отыскав отца, который почему-то заперся в своём маленьком рабочем кабинете, они сразу поняли, что случилось что-то плохое, только взглянув на его лицо. По нему бежали слёзы. В руке был стакан с чем-то коричневым и совсем не похожим на чай. Хотя на памяти братьев Смит отец не пил. Вообще.

– Пап? Что такое? Что случилось? – наперебой начали спрашивать побледневшие ребятишки.

Отец всхлипнул, поспешно вытер слёзы и сказал неожиданно твёрдо и даже сурово:

– Мама нас бросила. Она не вернётся.

Затем он вытолкал их обоих за дверь. Братья проревели всю ночь, но осознали то, что произошло, гораздо позже. С тех пор отец воспитывал сыновей в одиночку. Мать они больше никогда не видели.

– Ну и ну, так вот ради какого общества Винсент Смит оставляет моё! – раздался над Винсентом знакомый голос, резко выдернувший его из неприятных воспоминаний. Он открыл глаза. Над ним во всей красе стояла Мари Дэнуа, одетая модно и стильно, но явно не по погоде – мини-юбка в обтяжку, каблуки, топ с открытым животом.

Мари пнула ногой кучку листьев, и они полетели Винсенту в лицо. Он вскочил, вытер, как мог, лицо и густо покраснел. Но Мари, на удивление, деликатно игнорировала это.

– Неужели общество мёртвых листьев и метлы интереснее, чем моё?

– Ты не представляешь, насколько ты права, – проворчал Винсент, повернулся к ней спиной и быстро зашагал прочь. Мари пошла за ним, не отставая ни на шаг. Винсент никогда не мог понять, как эти женщины умудряются ходить на такие высоченных каблуках, да ещё так быстро.

– Куда это ты? А, собраться? Ну да, всё правильно. Путь нам предстоит неблизкий. Но вообще по-хорошему можешь ничего с собой не брать. Я тебе всё предоставлю. У тебя будет комната, бельё, одежда, еды сколько хочешь… не парься, в общем. Давай-ка лучше время не терять, и…

Винсент остолбенел. Он остановился, и посмотрел на неё как на сумасшедшую.

– Ты о чём вообще говоришь?! – прикрикнул он на неё. Мари отшатнулась и подняла руки.

– Подожди, ты же должен быть в курсе. С сегодняшнего дня ты переезжаешь жить ко мне. Бросаешь работу и свою… берлогу. Но мне сказали, что ты можешь брать с собой, что хочешь, если у тебя есть какие-то дорогие тебе вещи, и… – тихо сказала Мари, глядя на него исподлобья.

Винсент смотрел на неё широко открытыми глазами, не в силах произнести ни слова. Началось, значит…

– Ты получила… приказ? – тихо спросил он. Мари тихо кивнула.

Винсент вздохнул и молча зашагал в сторону своего дома. Как бы ни называла его Мари Денуа, да и все остальные – это его дом. Винсент взял свои рукописи и застыл посреди своего скромного жилища, скромного, мягко говоря, но такого родного, такого простого и чистого…

– Красивые цветы, – раздался за спиной голос Мари, но какой-то чужой, спокойной и даже немного грустной Мари Денуа, – берём их с собой?

Винсент молча кивнул.

– Давай, я помогу, – сказала Мари и они вместе потащили горшки к её машине, которой оказался огромный джип. Какой-то совершенно неженский джип. К тому же на вид абсолютно обычный, даже Винсент догадался, что не особенно дорогой.

– Ну, чего застыл? Мы едем, или дать тебе время попрощаться с домом, если твой бомжатник можно так назвать? – привел Винсента в чувства голос прежней глумливой Мари Денуа.

– Заткнись, – раздражённо проворчал Винсент, но тут же одёрнул себя, – Извини. Просто я немного в шоке от всего… особенно от твоей машины.

– Да ничего, всё нормально! Наконец-то я начинаю улавливать дружеские нотки в твоей речи! А что не так с моей машиной? А, поняла! Ты ожидал, что я на каком-нибудь дорогущем пафосном авто приеду, да? Нет, Винс, в машине главное – практичность. А что думают окружающие, хочешь верь, хочешь нет – мне наплевать.

– Мы не друзья, Мари. И никогда ими не станем. Знаю, звучит грубо, даже враждебно, но я из тех людей, кто предпочитает открытую вражду лицемерной дружбе. Мы живём в разных Вселенных и никогда друг друга не поймём.

– Ты хотел сказать, что это я тебя никогда не пойму? – спросила Мари, заводя двигатель и выезжая из опустевшего гаража.

Винсент молча уставился в окно. Мари тоже замолчала, сосредоточившись на вождении. Они ехали по пустынной автостраде, справа был город, привычно переливающийся вечерними огнями, словно символ обыденности и стабильности. А слева раскинулись поля, укрытые первым снегом, а за ними лес, голый и пустой, словно символ безнадёжности, отныне и навеки поселившейся в сердцах людей.

А Мари всё продолжала давить на газ, даже когда они съехали с автострады на дорогу, ведущую в лес.

– Может сбавишь скорость?

Мари не отвечала.

– Мари! Прекрати, ты же нас угробишь!

Ноль реакции. Спидометр уже показывал больше ста километров в час.

– Чёрт побери, Денуа, ты совсем рехнулась?! – не своим голосом заревел Винсент, когда Мари еле-еле вписалась в поворот. После чего она резко затормозила, и если бы не ремни безопасности, дело могло бы кончиться плохо для обоих.

Винсент тяжело дышал, испуганно глядя на своего водителя.

– Винсент, – вдруг спокойно и серьёзно произнесла Мари, – я над тобой не смеюсь. Да, я понимаю, что мы, как ты выразился, из разных Вселенных, но разве не каждый из нас живёт в своём мире? Я тоже не в восторге от происходящего, но я лишь пытаюсь, чёрт побери, изо всех сил пытаюсь окончательно не сойти с ума. Неужели вся эта ерунда про социальные классы всё ещё тебя волнует? Ведь это конец, ты что не видишь? Почему мы не можем просто… просто…

Плечи её дрожали. Она вцепилась в руль так, что побелели костяшки пальцев, продолжая бормотать что-то невнятное.

– Ладно, ладно… прости, я не думал, что тебя это заденет… я не хотел… – Винсент ошарашенно бормотал извинения, дрожащей рукой попытался дотронуться до её плеча, и тут она словно включилась.

– Ну вот и славно! Забудем об этом. Пошли, отсюда пешком недалеко. Прогуляемся.

– Ты что, бросишь машину посреди леса?

– Ну да. А что? Думаешь, украдут? Ничего, машина ведь – не дом родной. Ой! Извини, я не хотела…

– Ты опять издеваешься?!

– Извини, не смогла удержаться. Правда, мне жаль. За это с меня – стакан глинтвейна.

– Я бы сказал, за это с тебя ДВА стакана глинтвейна, – проворчал Винсент, вылезая из машины.

– О! Вот это я понимаю! Да хоть десять, давай только до дома доберёмся.

– Погоди, а мои вещи…?

Мари махнула рукой.

– Альфи заберёт. Идём! – крикнула она и умчалась вглубь леса.

– Альфи…? – недоумевающе переспросил Винсент, едва поспевая за ней.

Они пробежали метров сто, пока Винсент не выдохся.

– Никогда не… понимал, – бормотал он, присев на корточки и тяжело дыша, – как это…женщины… умудряются так носиться… на каблуках…

Мари весело захохотала, доставая из портсигара сигаретку. Она нисколько не запыхалась, казалось, была готова пробежать ещё столько же.

Они стояли на небольшой поляне, залитой вечерним солнцем. С деревьев падали снежинки, переливающиеся жёлтым и красным золотом. С дерева вспорхнула огромная сова, видно, напуганная смехом Мари. Винсент завороженно проводил её взглядом, восхищаясь грациозностью и бесшумностью полёта большой птицы.

– Ну вот, сову напугала. Как знать, может теперь её дети останутся голодными…

– Её дети давно уже выросли, Винс. Уже давно не весна. За неё не переживай. – произнесла Мари, тоже провожая сову взглядом, а затем почему-то злобно сплюнула в её сторону.

– Так далеко ещё до твоего дома?

– Далеко ли? – Мари чиркнула спичкой и закурила, – Нет. Собственно, мы уже пришли.

Винсент оглянулся.

– И ты мне будешь что-то говорить о моём доме? – иронично улыбнулся он.

– Хм-м… Нет, не буду, если ты хорошо попросишь. Впрочем, думаю, это не потребуется, в конце концов, теперь мой дом…

С этими словами мари подошла к самой высокой сосне на опушке и положила на неё ладонь.

… – твой дом.

Вдруг земля под Винсентом задрожала и он испуганно отпрыгнул. Кусок почвы поднялся в воздух, обнажив лестницу, ведущую под землю. Винсент не удержался – присвистнул.

– Ну что, такое только в кино небось видел? – гордо произнесла Мари, – Держи!

Она бросила ему налобный фонарь.

– Да, в одном фильме точно видел, – ответил Винсент, заглядывая в туннель, – Ужасов. Кажется, он назывался «никогда не залезай в секретный туннель посреди леса».

– Особенно если тебя туда приглашает богатая красотка! – весело подхватила Мари.

– Да ладно, Винс, ты что, и вправду меня боишься?

– Ну-у-у, как тебе сказать… – задумчиво произнес Винсент, косясь в сторону места, в котором они бросили машину.

– Ладно-ладно, я поняла. Но бояться нечего. К тому же… сам знаешь. Я бы при всём желании не смогла причинить тебе вред.

Они включили фонари и спустились вниз. Внутри было тепло, вопреки ожиданиям Винсента, видимо туннель отапливался.

– Туннель, похоже, построили ещё до войны? – спросил Винсент, и его слова эхом покатились вглубь.

– Да, дом, в котором я живу сейчас, был построен как военный госпиталь незадолго до начала Великой Войны Народов, но так и не применялся по назначению.

– Отчего же?

– Его захватили партизаны Восточного Фронта, они прятались здесь до самого конца, пока армия Освобождения не пришла сюда и не расстреляла их. Они пытались бежать именно через этот туннель, но, говорят, ни один из них не выбрался живым.

– …и их призраки до сих пор бродят здесь, застрявшие в своём кошмаре, и убивают всех, кто осмелится спуститься в туннель первого сентября… – улыбаясь, подхватил Винсент.

– А вот зря смеёшься, между прочим. Я вот в те самые дни сама им не пользуюсь…

– Ты что, веришь в привидений? – иронично спросил Винсент.

– А ты что – нет?

Винсент не нашелся что ответить, и они продолжили путь в молчании. Вдруг на потолке погасла лампа, Мари вздрогнула и ускорила шаг.

– Надо будет отправить сюда Альфи, электрику проверить. Хорошо, что мы уже почти пришли.

Они остановились в конце туннеля, перед огромной железной дверью и круглым вентилем.

Рядом стояла обычная лестница с перекладинами, ведущая наверх.

– А что за той дверью? – спросил Винсент.

– Бомбоубежище.

Винсент снова присвистнул.

– Да, не говори. Но я сама там ни разу не была. Туннель был затоплен, когда мой отец купил этот дом вместе с участком, и дверь заржавела намертво. Он собирался снести её, но… в общем, то одно, то другое – никто этого так и не сделал. Так что там всё ещё царит эпоха прошлого века.

– …и все призраки, стало быть, обитают за ней. Кстати, почему партизаны не укрылись от армии Освобождения там?

Мари покачала головой.

– Неизвестно. Возможно, с дверью было что-то не так уже тогда… кто ж теперь скажет. Ладно, идём. Прошлое лучше… оставить в прошлом, верно? – неожиданно добавила Мари.

– Ну да… Наверное, – согласился Винсент, скорее от желания закончить разговор, и Мари, помолчав, полезла наверх. Сам он всегда считал, что можно отвернуться от прошлого, но оно всё равно будет продолжать смотреть в спину.

Лестница привела их в большую комнату с камином, у которого на корточках сидел человек в чёрном костюме и старательно шевелил угли кочергой. Едва завидев Мари, человек подскочил и согнулся пополам в поклоне. Мари захихикала и махнула на него рукой.

– Брось, Альфи, лучше-ка принеси нам чистой одежды! Мне и моему новому…сожителю, Винсенту Смиту.

Названный Альфи повернулся к Винсенту, вспыхнувшему от слова «сожитель», но решившему промолчать.

– Приятно познакомиться, меня зовут Альфред, дворецкий поместья Денуа, но вы можете звать меня просто Альфи. Прошу, обращайтесь ко мне по любому поводу в любое время – заговорил Альфред, произнося слова чётко, вежливо, но с достоинством. На вид ему было около шестидесяти, волосы сплошь седые, длинные, аккуратно убранные в хвост, выбрит гладко, осанка, речь и пронзительный взгляд выдавали в нём бывшего военного.

– Благодарю Вас, прошу, на мой счёт особенно не беспокойтесь. Я здесь…

– В первый раз, а то он не видит, Винс! Поверь, у него прекрасная память на лица, – нахально перебила Мари, – Не беспокойся, он тебя запомнит. Альфи, считай Винса вторым хозяином. Пока приготовь ему спальню. Ту, что рядом с моей.

Альфи вежливо поклонился Мари, затем Винсенту и удалился.

– А других свободных спален в этом особняке нет? – враждебно осведомился Винсент.

– Увы, нет! По крайней мере на эти выходные все места заняты. Приедет много гостей.

– А нельзя мне ни с кем поменяться?

Мари проигнорировала этот вопрос, сняла зимнюю куртку, сапоги и бесцеремонно бросила прямо посреди комнаты.

– Можешь сделать так же. Или разденься в гардеробе, прямо по коридору, но…

Винсент не дал ей договорить, молча вышел из гостиной и отправился на поиски гардероба.

Особняк Денуа выглядел совершенно не так, как представлял его себе Винсент. Слишком старомодно, слишком банально для такой персоны, как Мари. Казалось, она въехала сюда недавно и ещё не успела навести тут свои порядки. Повсюду мебель под старину из красного дерева, картины на стенах, ковры, золоченые перила у лестниц – словом, абсолютно типичное поместье родом из девятнадцатого века, только электрические лампы выдавали современность. Винсент без труда нашел гардероб. Располагался он, как полагается, в прихожей, на первом этаже, рядом с широченной мраморной лестницей, укрытой зелёным бархатным ковром. Не успел он оглядеться, чтобы найти входную дверь в гардероб, как из-за стойки выскочила маленькая пожилая женщина и до ужаса неестественным молодым голосом осведомилась:

– Позвольте ваше пальто, мистер?

Винсент аж подпрыгнул на месте, уронив своё пальто на холодный мраморный пол. Гардеробщица ахнула и кинулась было на помощь, но Винсент жестом остановил.

СТРАНИЦЫ ВЫРВАНЫ

– Волны – это речь. Ты ведь знаешь? Да ты знаешь!

Он схватил Винса за руку мёртвой хваткой и очень твердо произнес:

– Это не твой мир. Не твой. Ты ведь знаешь? Знаешь!

– Нет, не знаю! – закричал от испуга Винсент, с трудом вырвал руку, пошатнулся и упал прямо на ковёр.

Безумец засмеялся жутким зловещим смехом и вдруг резко оборвал себя и очень спокойно сказал:

– Враньё.

Винсент испуганно смотрел на него и думал о том, что это и ждёт в конечном итоге многих, очень многих. Либо смерть, либо безумие. И неизвестно, что лучше. Ну, то есть хуже.

Но тут кто-то прервал его размышления, положив руку на плечо.

– Он был отличным психотерапевтом, – грустно проговорила Мари, – Даже гениальным. Признанным во многих странах.

– У тебя очень… разнообразный круг общения, – сказал Винсет, стряхнул с плеча её руку и поднялся, – И как же вас жизнь вместе свела?

Мари не ответила. И что самое странное – даже не ухмыльнулась.

СТРАНИЦЫ ВЫРВАНЫ

Винсент вдруг очень остро почувствовал, что смертельно устал от людей. Не произнося больше ни слова, он развернулся и чуть ли не бегом понёсся прочь по коридору, подальше от звона бокалов, болтовни и смеха. Самым тихим местом оказалась, кажется, библиотека. По крайней мере, в этом помещении с высоченными потолками лабиринтами расположились книжные шкафы. Винсент, не думая ни о чём, кроме спасительного одиночества, нырнул в этот лабиринт, мельком читая названия книг. В основном на старинных полках пылилась классика да наука в дорогих на вид кожаных обложках. Создавалось впечатление, что книги эти никто никогда не читал, и поставлены они здесь исключительно для создания нужного впечатления. Мельком Винсент отметил, что, вероятно, Мари не добралась до этой комнаты, иначе она выглядела бы совсем по-другому. Никакой науки, классики… и книжных полок. Она бы выкинула всё это к чертям собачьим на помойку, а в помещении красовался бы бильярдный стол. Как минимум. Винсент решил, что спросит Мари об этой странной, так не идущей образу Мари комнате, когда отдохнёт и выберется оттуда, но тут оказалось, что это не так-то просто. Попытавшись двигаться назад, Винсент с испугом обнаружил тупик. Он уже начал было паниковать, как услышал неподалёку звук переворачивания страниц.

– Эй! Тут кто-нибудь есть?

Ответом проследовало молчание, и через короткий промежуток снова кто-то перевернул страницу.

– Прошу, ответьте! Я, кажется, заблудился!

Снова равнодушное молчание и перевёрнутая страница. Человек явно игнорировал его крики о помощи, либо уши его были заткнуты наушниками. Винсенту ничего не оставалось, кроме как попытаться идти на этот звук и, к счастью, ему удалось. Он выбрался на свет Божий, которым оказались лучи заходящего солнца, льющиеся сквозь невероятной красоты цветные витражи, выполненные в стиле 19 века, изображающие ангелов и демонов. Вечерний свет заливал огромный читальный зал, а на широком подоконнике, развернувшись спиной к окну, сидела женщина. На вид ей было не то двадцать, не то сорок, с короткими спутанными чёрными волосами, в черных шортах и громадном, размеров на пять больше чем надо бы белом балахоне с чёрной выцветшей цифрой «0» на груди. Она сидела скрестив босые ноги по-турецки, и ноги эти, докуда видно, были покрыты синяками и ссадинами. Она была погружена в чтение, но никаких наушников Винсент не заметил.

– Доброго вечера, – как мог, вежливо, произнёс Винсент, но вышло всё же с ноткой враждебности, – Настолько интересная книга?

Женщина нахмурилась, и нехотя подняла на него глаза. Светло-серые, почти прозрачные.

– Тебя разве не учили не шуметь в библиотеке? – спросила она безо всякой вежливости.

– Нет, зато меня учили не оставлять в беде тех, кто зовёт на помощь.

Она с шумом захлопнула книгу и весело рассмеялась, как будто Винсент рассказал ей смешной анекдот.

– На помощь? "Я, кажется, заблудился"? Да это про каждого первого. Что ж мне, всех спасать прикажете? Это не моя обязанность. И вообще ничья. Спасение утопающих… сам знаешь чьих рук дело.

Винсент махнул на неё рукой и заторопился прочь, найдя глазами ближайшую дверь. И за что столько сумасшедших на мою голову, раздражённо думал он.

– Да ладно, постой. Ну, может, я не права. Просто я тебя первый раз вижу. Откуда мне знать, что тебе стоит помогать?

Винсент обернулся.

– Значит, это ты решаешь, кто достоин помощи, а кто нет? – сердито спросил он.

– Ну конечно. В тех случаях когда нужна моя помощь, решаю я, а как иначе? Или ты всем подряд помогаешь, без разбору?

Винсент задумался.

– Вообще-то говоря, нет.

– Ну вот, видишь! – заулыбалась неизвестная, – Это абсолютно нормально. А вдруг ты злодей? А я тебя спасу и тем самым стану поборницей зла?

– Ну, в целом, это логично, но уж больно… жестоко, не по-человечески. А вдруг я НЕ злодей? И тогда ты бросишь на верную смерть хорошего человека. Разве в таком случае ты не становишься… поборницей зла?

– Нет, не становлюсь, если только не я сама завела тебя в этот лабиринт. А мне этого… не дано.

– Ну ладно. Просто будем надеяться, что нам никогда не понадобится помощь друг друга, – заключил Винсент, чуть поклонился ей и вышел в коридор.

В самом деле, это перебор. Я бы даже сказал… передоз, думал Винсент, направляясь в сторону туалета, который, похоже, суть единственный оплот свободы в этом доме. Расстраивало, что он не взял никакой книги, но возвращаться назад было немыслимо. А потому он просто заперся в кабине, уселся поудобнее и закрыл глаза. Проснулся Винсент от того, что кто-то со всей силы барабанил в дверь.

– Ау, Винс, ты там? Выходи скорей, нам уже пора, опе… опаздаем! – последовал за ударами невероятно пьяный голос Мари Денуа.

– Никого здесь нет! – рявкнул Винсент, – И вообще что за манеры для леди, ломиться в мужской туалет!

– Винс, я хозяйка дома или нет? И сколько раз повторять, никакая я не… леди! Так что ломлюсь, куда хочу! Выходи, я не уйду! Без тебя всё равно не уедем.

И она забарабанила кулаками по двери кабинки с неженской силой.

Винсент вздохнул и вышел. Мари тотчас же схватила его под руку и потащила вниз. От неё отвратительно несло перегаром и она то и дело спотыкалась.

– И как это ты так быстро успела накидаться? – пораженно и даже с некоторым восхищением спросил Винсент, в очередной раз поддерживая Мари, которая уже практически висела на нём.

– А у меня вообще много талантов, ты ещё не раз удивишься!

* * *

Винсент перепрыгнул через подоконник и оказался в саду. Свежий воздух, песни ночных птиц, огромная полная Луна в небе – всё было как нельзя кстати, и Винсент жадно поглощал глазами, ушами и носом эту ночную атмосферу. Но тут он краешком глаза заметил некий лишний элемент. Силуэт человека в белом, который тоже стоял и смотрел на Луну. Винсент подошёл ближе и убедился, что это женщина, та самая, равнодушная к чужим проблемам нахалка из библиотеки. Винсент с удивлением отметил, что на ногах её по-прежнему не было никакой обуви и даже носков, а между тем лето давно уже сменилось золотой осенью. И вообще было в её образе что-то неестественное, нереальное. А потому Винсент подошёл ближе и громко спросил:

– Скажи честно – ты одна из них, да?

Девушка нисколько не испугалась, и отвечала, не сводя глаз с Луны:

– Из кого это – из них?

– Не прикидывайся. Из этих самых… Смотрителей… пришельцев… всадников апокалипсиса… кто они там есть.

– Всё равно не понимаю о ком ты, – продолжала нахалка, – здесь только ты и я. Вот как эта Луна – видишь? Она существует только для нас с тобой и только здесь и сейчас. В другом месте она будет выглядеть по-другому. А значит это уже не та Луна. Попробуешь приблизиться к ней – её красота, её свет – пропадёт. Ослепни – и она совсем исчезнет.

– Хорошо, я полностью согласен, – отвечал Винсент, стараясь говорить убедительно и серьёзно, – Тебе кстати там не холодно, эм… как тебя зовут, напомни?

Она повернулась к Винсенту лицом. По щекам её бежали слёзы.

– Скажи, почему вы тратите то, что вам дано так… бездарно? Так глупо, так убого?

Затем она развернулась и убежала в лес, захлёбываясь в рыданиях. Ну наконец-то, с облегчением думал Винсент. Теперь можно отдохнуть.

Он устроился поудобнее на подоконнике, закрыл глаза и стал впитывать ночную тишину и прохладу. По неясной ему самому причине, в тот момент все проблемы вдруг куда-то испарились, ушли на задний план и вообще перестали быть таковыми, это было похоже на эффект опьянения, только разум его был трезв. Даже ненависть к Смотрителям исчезла, и словно желая проверить это, Винсент громко позвал:

– Эй, Аматэрасу!

На удивление, тут же раздался её голос, какой-то неестественно добродушный:

– И тебе доброго вечера, Винс. Смотрю, хорошо проводишь время.

Не открывая глаз, Винсент отвечал:

– Ты знаешь, сам поражаюсь. Вынужден признать, тут бывает хорошо. Иногда.

– Не место красит человека, Винс! – весело подмигнула Аматэрасу и уселась рядом с ним, болтая ногами, как ребёнок.

– Будут какие-то распоряжения на ближайшее время?

Аматэрасу задумчиво приложила палец к губам.

– Нет, на сегодня точно нет. Отдыхай. Позволь разве что сделать одно замечание, или, скорее, дать тебе совет – будь внимательнее к людям. Это поможет тебе наконец перестать думать, будто ты лучше всех остальных.

– Опять нотации! Кто бы сомневался. Да не думаю я так. Просто люди меня… утомляют. Они мне не особо интересны.

– Но не будешь же ты отрицать, что тебе они всё же нужны?

– Ну… да, иногда мне, разумеется, требуется общение, я, как-никак, человек… а кстати, для чего нам, людям, так оно необходимо, как думаешь?

Аматэрасу, помолчав, ответила:

– В качестве замены.

– Замены… чему? Или кому?

Аматэрасу молчала. Спустя пару минут Винсент разочарованно произнёс:

– Вот так всегда. Никаких ответов по существу. Да и с чего я взял, что вам всё на свете известно?..

– Я всегда даю тебе ответы на вопросы, которые ты задаёшь, Винсент, – ответила Аматэрасу с какой-то странной, совсем не свойственной ей интонацией, особенно выделив ей слово «задаёшь».

Винсент, казалось, пропустил это мимо ушей, он сидел неподвижно, уставившись в темноту, в которую нырнула незнакомка в белом балахоне.

– Так тебе, значит, не интересна эта женщина, которую ты только что прогнал? – спросила Аматэрасу прежним глумливо-игривым тоном.

Винсент вздрогнул и поморщился.

– Особенно эта ненормальная женщина. В наши дни, разумеется, трудно сохранять рассудок, это равносильно подвигу, я её не виню, но я смертельно устал от всего этого безумия. Сейчас мне хочется чего-то простого и приземленного.

– А почему ты считаешь свой рассудок чем-то, что обязательно следует сохранять? Разве ты был счастлив всю свою жизнь, Винсент? Может твой разум не такая уж и ценная штука, что скажешь?

Винсент добродушно рассмеялся.

– Ну, возможно, ты и права, может, безумцем быть и вправду проще. Так может быть заберёшь его у меня наконец, Смотритель? Ничего другого ведь вы нам не оставили.

– Винсент, – с укором сказала Аматэрасу, игриво склонив на бок голову, – прекрати винить окружающих в своих бедах.

– Кстати, насчёт той странной женщины, – говорил Винсент, игнорируя её замечание, – когда я спросил её, не одна ли она из ваших, она сделала вид, что не понимает, о чём речь. Вот это я понимаю, защитный механизм психики! Уровень «отрицание реальности», такого не каждому дано достигнуть!

– Реальность у каждого своя. Чужую тебе никогда не познать, реальности не могут пересекаться полностью ни при каких обстоятельствах.

– Ты хочешь сказать, что для неё вас… и вправду нет?

Винсент изумлённо повернулся к ней. Аматэрасу исчезла.

– Ну разумеется. Кто бы сомневался, – проворчал Винсент, залез обратно в библиотеку и закрыл окно. Тут он заметил валяющуюся на полу книгу, видимо ту, которую читала странная женщина. На обложке было написано «Последняя звезда во Вселенной». Неизвестно, что тут заставило Винсента это сделать, совет ли Аматэрасу быть внимательным к людям, или же простое любопытство, или ему просто захотелось на ночь почитать любую книгу, но он решил забрать её с собой. И только он, воровато оглядываясь, засунул книгу под рубашку за пояс, как дверь в библиотеку с шумом распахнулась и на пороге возникли Шон и Мари.

– А, вот он где, говорила же, наверняка где-то спрятался. А ты всё «фиг с ним, он наверняка уже сд…»

Мари не смогла договорить, потому что густо покрасневший Шон закрыл ей рукой рот.

– Не слушай её! Напилась в зюзю и несёт чушь.

– Отчего тогда вы так покраснели? – иронично поинтересовался Винсент. Мари расхохоталась, Шон смущённо промолчал.

– Ладно, я ничего другого и не ожидал от людей вашего… круга, – ехидно заключил Винсент и обратился к Мари:

– Я тут книжку позаимствовал, ты не против?

– Какие вопросы, Винс, бери что хочешь, я же тебе говорила, чувствуй себя как дома! И это… мальчики, вы того… не надо. Не ссорьтесь. Дуэль из-за меня устроить всё равно не получится. Разве что… кто больше выпьет? А? Как вам идея?

– Идея-то, может, и неплохая, только вот дело тут вряд ли в тебе, – сказал Винсент.

– А в чём же, по-твоему?

– Просто для таких как ты и твой приятель я – грязь под ногтями, – громко и с достоинством произнёс Винсент.

– Винсент, послушай, я… – смущённо заговорил рыжий Шон.

– Не надо, – перебил его Винсент, – не унижайтесь. Как я и сказал, ничего другого я и не ожидал. Да мне плевать, правда, я здесь, в конце концов, не по своей воле.

И тут произошло странное. Винсенту показалось, что в глазах Шона задрожали слёзы. Не произнеся ни слова, Шон развернулся и удалился в неизвестном направлении.

– Ну вот, Винс, что ты наделал! Не надо с ним так сурово. Он… как бы сказать…чувствительный малый. Может ляпнуть глупость… но поверь мне, он сам об этом уже трижды пожалел.

– Сомневаюсь, – проворчал Винсент, – ну да ладно. Так зачем ты меня искала?

– Как зачем? Нам лучше пораньше…

СТРАНИЦЫ ВЫРВАНЫ

…среди ночи, но почему-то чувствовал себя отдохнувшим, чего не бывало довольно давно. Приходилось признать, что всё-таки жизнь на свежем воздухе и дорогостоящем здоровом питании сказывалась на самочувствии положительно. Винсент поднялся с кровати и понял, что заснуть снова всё равно не получилось бы, потому что даже сквозь толстенные стены поместья Денуа в комнату настойчиво пробивались приглушенные звуки той отвратительной музыки, которая раздражала Винсента два последних дня. Винсент нахмурился и вышел из комнаты, мысленно кляня себя за то, что не взял из дома беруши, которые часто спасали в прошлом от шума машин в гараже и гогота водителей. Винсент гневно постучал в дверь спальни Мари, но ответа не последовало, что не удивительно, при таком ужасном шуме, что раздавался за дверью и вряд ли был достоин в понимании Винсента называться музыкой. Тогда Винсент, немного, впрочем, поколебавшись, тихонько открыл дверь и отшатнулся. В комнате царил страшный беспорядок. Шкафы были открыты, вещи валялись на полу. Стол перевернут, окно разбито. Колонки, из которых доносились эти ужасные звуки висели на подоконнике. Экран ноутбука, к которому они были подключены, был разбит. Пол был усыпан битыми стёклами, среди которых отчётливо виднелись куски бутылок. Холод пробежал по спине Винсента, он разу понял, чем тут пахнет и помчался вниз по лестнице, выкрикивая имя Мари. Но ответа не было. Персонал тоже куда-то делся. Похоже, в здании остался он один. И тогда Винсента охватила паника, и он, в чём был, выбежал на улицу, и тут, по счастью, заметил на свежем ночном снегу следы. Он побрёл по ним, не чувствуя холода, и продолжал звать Мари, боясь, что в тишине просто сойдёт с ума. Следы вели его в тёмную чащу хвойных деревьев, кроны которых смыкались над головой и, зловеще шевелясь на ветру, словно хотели поглотить его. Но вскоре они стали расступаться, и Винсент увидел впереди мелькающий огонёк костра. И услышал звук, от которого затрясло сильнее, чем от холода: рыдания. Ужасные, отчаянные рыдания женщины. Так плачут те, у кого больше нет сил притворяться сильными. Так плачут те, кто не плакал всю свою сознательную жизнь.

Мари сидела у костра, закрыв лицо руками. Она и сама была в своей шёлковой пижаме, а вокруг валялись детские вещи: игрушки, одежда и куча фотографий. Фотографии не оставляли сомнений: на них был сын Мари, на вид ему было лет восемь-девять, он счастливо улыбался, обнимая маму. И Винсент понял, что так, оказывается, ещё плачет женщина, потерявшая ребёнка. Он отчётливо ощутил, что он тут лишний, и лучше, наверное, ему убраться восвояси, но тут заговорила Мари, заговорила неожиданно ясным голосом, в котором не было ни горя, ни тоски, ни сожалений – одна лишь холодная злость:

– Сжечь. Все его вещи до последней. Таков приказ. Прошло десять лет, как его не стало. Авария. Но я вижу его. Каждый день. И он говорит мне – сожги меня. Уничтожь. Не могу больше. Говорит, ты же так хотела вновь меня увидеть… Сжечь…

Она продолжала бормотать, но Винсент всё понял и так, увидев фотографии. Вдруг, неожиданно, как снег на голову, на Винсента снизошло осознание, что эта женщина совершенно обычная, такая же, как и все остальные, человек со своими чувствами, заботами и личной трагедией. Он не мог ей сочувствовать в полной мере, хотя сердце его и сжималось от жалости, ведь он просто не знал, каково это – потерять дитя, и не просто потерять, а встретить спустя годы самозванца в его обличии… глумливого, абсолютно необъяснимого и смертельно опасного самозванца. Но кажется, Винсент в ту ночь впервые увидел в ней человека, родственную душу, почувствовал связь с ней, понял, что им лучше держаться вместе. Ни слова ни говоря, он взял Мари за руку и повёл обратно к особняку.

Вернувшись в дом, он усадил безмолвную Мари перед камином, налил ей коньяку и укрыл пледом. Затем он помчался наверх и через несколько минут вернулся с чемоданом, из которого, как язык изо рта, выглядывал носок.

– Мари? Мари! – Винсент потрепал ушедшую глубоко внутрь себя Мари.

Она вздрогнула и посмотрела на него, словно видела впервые.

– Одевайся, мы уезжаем! – коротко приказал Винсент.

– Куда?.. – хрипло и безучастно пробормотала Мари и осталась неподвижна.

– Ах, чёрт… – проворчал Винсент и снова умчался наверх.

В её комнате он наугад набрал тёплой одежды, спустился обратно и вывалил перед ней горой.

– Давай, одевайся.

Мари нехотя зашевелилась, а Винсент тем временем решил пройтись ещё раз по особняку, чтобы убедиться, что в здании действительно никого не осталось.

Двери во все комнаты на втором этаже были распахнуты настежь, из некоторых тянуло холодом. Вдруг свет в коридоре погас, Винсент выругался и достал из кармана фонарик.

– Эй, здесь есть кто-нибудь? Мы уезжаем отсюда, если меня кто слышит, спускайтесь вниз как можно быстрее!

Ответа не последовало, и Винсент решил возвращаться к Мари как можно быстрее. Он уже начинал чувствовать уколы совести, что вообще оставил её одну. Но кое-что всё же заставило его задержаться.

Плач. Отчаянные рыдания женщины, прерывающиеся, со срывами на крик раздавались из комнаты впереди, справа, у самой лестницы. Трясущейся рукой Винсент достал из кармана фонарик и пошел на этот звук.

– Эй! Вы в порядке? Я человек! Вам нужна помощь? – слегка дрожащим голосом крикнул в темноту Винсент.

Рыдания тут же прервались, так резко и неестественно, словно кто-то нажал на стоп. Далее последовал звук бьющегося стекла. Винсент бросился вперед и так и застыл в дверном проёме, нервно водя ярким, но узким лучом фонарика по комнате. Внутри никого не было. Вся комната была опутана ветками деревьев, запах свежей древесины врезался в нос. Винсент перевел свет фонаря на окно. В самом центре зияющей дыры отчётливо виднелось лицо, искажённое ужасом. Винсент уронил фонарик и сердце его бешено заколотилось от первобытного страха, он судорожно поднял его и снова осветил окно. Кто-то словно сплёл паутину из веток черного дерева, а в центре расположилось деревянное же лицо человека с застывшим выражением ужаса.

Винсента охватила новая волна страха, ему захотелось бежать, бежать без оглядки из этого проклятого места как можно скорее.

Он сбежал вниз по лестнице, растеряв половину вещей по дороге, схватил за руку Мари и, не дав ей переодеться, потащил к выходу. Когда они бежали мимо гардероба, Мари очнулась и попросила Винсента хотя бы взять пальто. Винсент нехотя согласился, но стоило им подойти поближе, как из недр гардероба раздалось то же рыдание, словно кто-то включил запись. Винсент набросил своё пальто на Мари и они помчались к выходу, едва не падая на ходу. Входная дверь никак не хотела открываться, и Винсент стал пытаться выбить её ногами.

– Ну давай же, давай, чёрт возьми! – рычал Винсент, со всех сил пиная дверь.

– Бесполезно, Винс! Давай в окно!

Она схватила тяжёлый деревянный стул и, показав неожиданную силу, швырнула его в окно. Красивый витраж разлетелся вдребезги и красные стёкла усеяли пол, поблёскивая в свете луны кровавым оттенком.

– Это место… умирает… – прошептала Мари, перелезая через окно.

Винсент не нашёлся, что ответить, лишь помог Мари вылезти и они в молчании побежали к машине.

* * *

Они ехали в молчании уже несколько часов. Винсент и Мари чувствовали, что ночь уже давно должна была быть позади, но рассвет словно никак не мог пробиться сквозь тьму, окутавшую их и не желающую отпускать добычу. Винсент растерянно посмотрел на руку, но вместо часов на ней красовалась свежая царапина. В растерянности он взглянул на Мари.

– Телефон там оставила, а часов не ношу, – устало ответила она на безмолвный вопрос, – но по ощущениям уже полдень.

Снова воцарилось молчание, терпеть которое уже не было сил.

– И что, прям никогда часов не носила? – спросил Винсент, чтобы его нарушить.

– Носила. Которые сын подарил.

Сердце Винсента словно окатили холодной водой, и он отвернулся к окну, чтобыв она не видела, как он покраснел. Но Мари, кажется, начинающая приходить в себя, вдруг весело рассмеялась и похлопала его по колену.

– Да ладно, не переживай, всё не так ужасно. А знаешь когда будет ТАК ужасно? Через полчаса примерно, когда у нас кончится бензин.

Винсент почувствовал в груди вторую холодную волну и едва не вскочил.

– Ч-чёрт бы побрал эту проклятую ночь!

В порыве ярости он ударил кулаком по двери. Мари резко затормозила.

– Ух ты, ничего себе! По-моему это первый раз, когда ты показал такие чистые эмоции, Винс! То ли ещё будет! Ладно. Делать нам нечего, придётся идти пешком.

– В такой холод? У тебя же одежды тёплой нет. Да и куда мы пойдём? Дорога в город должна была закончиться, видимо свернули мы не туда…

– А что ты предлагаешь? Остаться здесь и ждать чуда?

Делать нечего. Хорошо, что в багажнике Мари лежала тёплая одежда и обувь для катания на лыжах (оказывается, Мари ещё и занималась биатлоном). Также в спортивных принадлежностях завалялись фонари, фляжки, спички и сигнальный пистолет-ракетница. Вооружившись всем этим, пара отправилась в путь.

Надобность в фонарях отпала практически сразу же, густые облака рассеялись, обнажив чёрное небо, усеянное звёздами с ярко-синей луной во главе.

– Никогда не видела луны такого цвета, – заворожено сказала Мари, глядя в небеса, – кстати, ты знал, что в древности племена, населявшие эти территории, считали, что звёзды – это глаза бога, который присматривает за ними по ночам? Поверь я в такое, тоже бы, наверное, до конца дней ночью глаз сомкнуть бы не смогла!

Мари рассмеялась своим почти уже обычным смехом, беззаботным, немного злорадным и вызывающим.

– Я не верю в Богов. И никогда не верил. Даже не могу представить себе, каково это, верить во что-то такое по-настоящему. Честно говоря, я всегда даже немного завидовал людям, которые верят. Ведь они, верно, живут совсем в другом мире.

– Ха! Я тоже, Винс. Тоже не верила и не верю, особенно… теперь. Но, знаешь, я никогда не завидовала верующим. Главным образом потому, что никогда их не встречала и не особо верю в их существование. Не надо на меня так смотреть, я не сказала что эти "верующие выходного дня" в церквях верят по-настоящему. Настоящий верующий действительно должен быть совсем другим человеком, не думаю, что в наш век они ещё остались…

– Я уверен, что с момента Внедрения их появилось немало. Разве ты не слышала истории…

– О безумцах, поклоняющихся Смотрителям? – перебила Мари, – Разумеется, этого следовало ожидать. Но они на самом деле видят и слышат то, чему поклоняются, это совсем другое… стой.

Они остановились. Мари приложила палец к губам, другой рукой достала сигнальный пистолет. Винсент напрягся, непонимающе завертел головой, вслушиваясь в ночную тишину.

– Я тоже ничего не слышу… но глянь-ка туда, – прошептала Мари, указав пистолетом вглубь леса. И вправду, вдалеке мелькал слабый огонёк.

– Ну и глазки, – прошептал Винсент с завистью и восхищением.

Мари молча ухмыльнулась, затем резко направила руку в небо и выстрелила из ракетницы.

– Ты рехнулась?! – закричал Винсент.

– В смысле? Да не волнуйся, ещё есть снаряды.

– Да не в этом дело! Зачем? А вдруг… – Винсент смолк.

– Да? Что «вдруг», Винс? Чего нам бояться? Насилие под запретом, забыл? Меня тоже напугало до смерти то, что было в доме… чем бы это ни было, – добавила она тише, – Но от этого нигде не спрячешься.

Да, всё это было так, и Винсент почувствовал стыд за свою трусость. Считав эти чувства на его лице, Мари улыбнулась и добавила:

– Когда ты уже прекратишь винить себя за слабости, Винс? Ты не сверхчеловек, пойми уже наконец…

Винсент не успел придумать, что ответить, потому что заметил, что в паре сотен метров появился ещё один огонёк, который колыхался и становился всё ближе.

– Эй! Сюда! – закричала Мари, включила фонарь и размахивала им.

Винсента терзало очень дурное предчувствие. Он попытался списать его на первобытное чувство страха перед мраком ночи и сосредоточился на огоньке. Вернее, на огоньках, которых становилось всё больше вокруг Винсента и Мари. Вскоре из-за деревьев появился первый человек – молодая девушка с застывшей улыбкой на лице, одетая в белые одежды с капюшоном и с факелом в руке.

– Добрый вечер, – очень вежливо и приветливо произнесла она.

Винсент и Мари переглянулись и поздоровались в ответ.

– Но… разве сейчас веч…? – недоумённо спросил Винсент, но Мари ткнула его локтём в бок.

– Я прошу прощения, – заговорила Мари, – Нам очень нужна помощь… понимаю, как это звучит, но… нам нужен всего лишь бензин. И если у вас есть работающий телефон, нам бы очень пригодился навигатор…

Но девушка в белом, кажется, не слушала Мари, сосредоточив взгляд на Винсенте, и, не прекращая улыбаться, она говорила:

– Разумеется. Сейчас вечер. Потом будет ночь, а после – рассвет. Разве так не бывает всегда? Вечер может порой казаться долгим, особенно если он скучный. Минуты кажутся годами, когда твоя жизнь пуста и бессмысленна.

Пока она всё это говорила, из-за деревьев появлялись новые люди, все в белых плащах с капюшоном и факелами, разного пола и всех возрастов (кроме детей, разумеется).

– Эм… это всё очень занятно, – сказал Винсент, не удержавшись, бросил укоризненный взгляд на Мари, и, стараясь не выдавать напряжения, произнёс, – Но, как и сказала дама, нам лишь нужен бензин и средство навигации. Если вы не располагаете тем либо другим, мы с дамой, наверное, будем вынуждены удалиться и продолжить искать помощь в другом месте…

– Да, вам определённо нужна помощь, мы видим, – сказал мужчина средних лет, лицо которого так же искажала нарисованная улыбка, – Но, мне видится, не та, о которой вы просите.

– Знаете, мы, пожалуй, всё-таки пойдём, – сказала Мари, слегка виновато поглядела на Винсента, и вдруг подошла к нему и взяла его за руку. Винсент удивился, но крепко сжав её руку и не произнеся больше ни слова, развернулся и рванул прочь.

Толпа до ужаса напоминающих фанатиков людей расступилась.

– До скорой встречи! – услышали они вслед хор их голосов.

Винсент и Мари понеслись ещё быстрее. Не смотря на все запреты Смотрителей на насилие, впечатления от подобных встреч трудно назвать приятными и уж точно было понятно, что связываться с такими людьми опасно в любом случае, если не для тела, то для психики наверняка.

Они остановились у большого дерева передохнуть. Винсент всматривался в лесную темноту, желая убедиться, что их не преследуют.

– Ну, как думаешь, что нам делать дальше? – просил Винсент, не глядя на Мари.

– Думаю, нам стоит вернуться и хотя бы попрощаться, а то совсем уж некрасиво убегать с вечеринки сверкая пятками! – раздался из-за спины мерзкий голос Аматэрасу.

Винсент резко повернулся, покраснел лицом и сжал кулаки.

– Ну-ну, я-то тут при чём? Совсем ты манеры свои растерял! А где твоя гордость, Винс? Наконец оставил её в прошлом? Горжусь тобой!

– Ну и какого тебе надо на этот раз? Может, давай без прелюдий в этот раз? Есть приказ? Говори. Нет? Убирайся! Ты очень не вовремя!

Аматэрасу разочаровано покачала головой.

– Нет, не годится, совсем не годится. Помню, там, на подоконнике у Дэнуа ты вёл себя гораздо лучше. Да, видимо тебе нужно спокойствие и стабильность, очаг и кров. Все эти ночные авантюры не для тебя, зря ты за это взялся. Но каково это было, а! Загляденье! Словно принц, ты спас свою принцессу из горящего замка, ту принцессу, которую ещё вчера презирал за её происхождение, а сегодня оберегаешь, хотя и очень неумело!