Читать онлайн Феникс бесплатно

Глава 1

Маллингем

Однажды зимой 1738 года в кругу семейства Сандерс, в имении, расположенном на окраине городка Маллингем, что в графстве Шропшир, в западной части Англии, на границе с Уэльсом, заканчивалось чаепитие.

– Отец, разреши поохотиться перед сном, – спросил Джозеф, – не то я от скуки тут совсем помру.

– Конечно, – поспешно ответил отец, но заметив неодобрительный взгляд жены, добавил, – если мать разрешит.

– Я ведь уже не маленький! Чего вы обо мне так печетесь?! – начал возражать сын, предугадывая отказ матери.

– Ну как же нам не беспокоиться?! – включилась в разговор мать. – Ты же наш единственный сын! Да и вообще существует масса других более интересных и безопасных способов развеять скуку. Почему бы тебе не пойти в город на праздник? Общество ведь все-таки. Во всяком случае, повеселее твоей охоты.

– У меня нет повода для веселья.

– Может, познакомишься с кем-нибудь…

– Опять вы за свое?! – рассержено воскликнул Джозеф, поняв намек матери давно мечтавшей женить сына. – Вы уже порядком надоели мне со всеми этими застольями, балами и вульгарными девицами! – Он вспомнил тех девушек, которых пытались сосватать Сандерсам их родители. На разных празднествах их сажали за стол рядом с Джозефом или напротив него. Все они были, разумеется, дочерьми богатых и влиятельных горожан. Одна отличалась утонченными чертами лица, особым шармом скромной красоты, однако высокомерным поведением своим являла непреступную «крепость» и, судя по всему, надеялась выйти не меньше чем за графа или принца. Другая – краснощекая пышка-кокетка, оказалась вовсе не равнодушна к Джо. Но, увы, эта лицемерная улыбка, вычурные манеры и слова, приторная красота, основа которой – сплошная пудра и откровенное декольте – его ужасно раздражали.

– Что ж, будь по-твоему, сынок, – смирилась мать.

В ту же секунду Джозеф вышел из-за стола, оставив чай недопитым, приказал дворецкому Роберту запрячь коня, а сам отправился в свою комнату.

– Ему просто хочется побыть одному, – тихо сказал отец.

– Но, Чарльз… – собралась возразить Хелена.

– Я уверен, скоро ему это надоест.

Пока родители обсуждали судьбу сына, он вошел в свою комнату на втором этаже, переоделся и взял любимое ружье из оружейной комнаты отца, спустился по широкой лестнице, покрытой темно-зеленой ковровой дорожкой, попрощался с родителями и направился к псарне. Там он отцепил своего любимца Артура, гладкошерстного кобеля черной масти. У ворот уже стоял готовый пуститься в галоп жеребец по кличке Франц. Джозеф вскочил на него и помчался по полям, покрытым свежевыпавшим снегом, на восток, в окрестности деревни Фоксфилд – туда, где начинаются леса.

Маллингем – небольшой английский городок графства Шропшир, расположенный в тридцати семи милях2 на юг от Ливерпуля. Уже несколько веков он стоит на этих холмах, окруженных полями, лесами и болотами, по которым течет небольшая речка Лелинг. На северной окраине Маллингема расположены развалины древнего замка – предшественника поселения. Суеверные жители считают его обиталищем злых духов, поэтому обходят стороной.

Материалом для постройки древних стен вокруг замка и самого замка служил камень, привозимый с ближайших отрогов Кембрийских гор. Стены и часть замка были разрушены, и из этого камня построены первые дома города. Другие постройки выполнены из местного кирпича. В условиях сырого переменчивого климата это – лучший материал, но и непомерно дорогой в сравнении с традиционной древесиной, из которой строят свои жилища бедняки. Около половины зданий города были деревянными. Дома в несколько этажей, словно нарочно поставленные близко друг к другу, образовали узкие проходы, мрак в которых сохранялся даже днем. В таких улочках в два-три метра шириной вымощенных камнем от недостатка света даже трава не росла. Только лишайники, покрывающие выщербленные в основании стены, оживляли этот каменный грязный лабиринт, в котором вполне можно было заблудиться. Таковы лишь некоторые районы города, но они самые большие и наиболее плотно заселенные. Маллингем уже давно не строился, а население его все возрастало за счет переселенцев продолжающих приезжать из близ лежащих деревень.

Всех этих людей влекли обманчивые мечты о возможности разбогатеть на торговле или службе в городе. Они составляли почти половину всего населения Маллингема и жили в самых неблагополучных его районах, где грязь и помои за отсутствием канализации выливались прямо на улицу, а затем распространяли мерзкий смрад. Здесь брань слышалась на каждом углу, из-за плотной населенности, нехватки чистой воды и света нередки были заболевания холерой и туберкулезом. Так в 1567 году от страшнейшей эпидемии чумы в Маллингеме умерло под тысячу человек, это – почти треть населения города. Переносчики этих смертоносных болезней, мыши и крысы, селятся рядом и питаются отбросами пищи, которыми их невольно кормят сами люди, не замечающие в этом причины распространения болезни.

Если вы окажетесь в узком проулке такого района, будьте осторожны! И не потому, что вам придется переступать кучи гнилых отходов и лужи грязи, переходить через них по специально положенным дощечкам, а потому, что в любой момент с верхних этажей на вас могут вылить помои или того хуже – содержимое ночного горшка.

Здесь высока преступность и беспризорность детей. Многим из этих людей, признанных отбросами общества, за неимением какого-либо образования приходится работать на фермах и мануфактурах за очень низкую плату. Часто бедняков безнаказанно ущемляют в правах и избивают за малейшую провинность. Они живут семьей-двумя в комнате, имея из имущества лишь мебель: стол, лавку, сундук, кровать, чаще тюфяк или вовсе клок соломы; кухонную утварь: квашню для теста, сковороду, котелок, а иногда и этого не имея. Причем детей в таких семьях по трое-пятеро. Мытье для них – роскошь. Лишь богатые и люди среднего достатка могут позволить себе вымыться в кадке с горячей водой. Стекло в окне является признаком богатства. В бедных домах вместо него в окна вставляется промасленная бумага. Что касается питания, то оно в основном растительное. Мясо на стол бедняка попадает не часто, максимум раз в неделю. Рыба, конечно, употребляется чаще, но основной пищей все же являются похлебка и каша. О белом хлебе бедняки могут только мечтать.

Центр Маллингема всегда оживлен. Здесь, на рыночной площади, почти каждый день собираются толпы народа, съезжаются торговцы продуктами, тканями и другими товарами. Нижние этажи домов на центральных улицах заняты торговыми лавками, мастерскими и пабами с разрисованными вывесками. Кругом снуют повозки и разносчики. Здесь решаются все важные или кажущиеся важными дела: заключаются сделки и распространяются слухи. Из соседних городов приезжают с посудой или дорогими тканями, из деревень и окраин – с овощами. Драка из-за некачественного товара, например, протухшей рыбы, или воровство – дело здесь обычное.

Вокруг площади расположились административные здания, биржа, ратуша с часами и другие учреждения, а также собор Св. Петра 1423 года постройки в готическом стиле, возвышающийся пиком своей башни высоко в небо на сорок три метра. Несколько в стороне стоят мануфактуры и фабрики.

Другие районы города отличаются своей «малоэтажностью» и просторностью. Дома здесь простенькие с высокими черепичными крышами. Рядом с некоторыми есть даже свой сад и подсобные постройки. В таких домиках обычно живут богатые горожане – купцы, фермеры, чиновники.

Глава 2

Семейство Сандерс

В особняке, подобном этим домикам, на краю Маллингема и жили герои нашей повести. Дом их двухэтажный, относительно новый по сравнению с другими строениями города. Стены его кирпичные, а крыша уложена черепицей из красной огнеупорной глины. Словом, все выполнено просто, практично и со вкусом. На заднем дворе расположены: прекрасный сад, конюшня, маленькая псарня, дровяник и другие хозяйственные постройки.

Красивыми коваными воротами открывался парадный въезд, представляющий собой цветник-розарий, сквозь который проложена широкая дорожка ко входу в дом, разделяющаяся на две узкие тропинки, огибающие здание вокруг. Крышу небольшого крылечка поддерживали две колонны, образуя портик в античном стиле. Большие двустворчатые двери, словно говоря о радушии и гостеприимстве, открывают нашему взору огромную залу, отчасти служащую еще и гостиной, стены которой облицованы панелями из дорогих пород бука, украшенных в углах витиеватой резьбой. На полу – ковер с геральдическим узором. Напротив входа у дальней стены на второй этаж восходит широкая лестница с изящно изгибающимися, гладкими, до блеска отполированными перилами, покрытая темно-зеленой ковровой дорожкой. По обеим сторонам от нее располагались два больших окна, обрамленных золотисто-охристыми портьерами с кисточками. Еще одно вертикально вытянутое окно находилось над лестничной площадкой, которая на уровне середины первого этажа разделялась на две лесенки, ведущие на второй этаж, поэтому днем здесь было очень светло. Повернув из залы направо, мы можем попасть в столовую, уставленную изысканным фарфором, а затем на кухню и дальше – в уборную. Если же мы направимся налево, то попадем в гостиную часть залы, выполненную в классическом стиле: перед большим камином стоял круглый стол из красного дерева, окруженный мягкими стульями с высокими спинками, обитыми кожей шоколадного оттенка, у самого очага – кресло-качалка с накинутым на него толстым шерстяным клетчатым пледом; на каминной полке – в широкой раме портрет хозяина дома кисти художника не очень талантливого, потому что хозяин в нем узнавался с трудом, и два серебряных подсвечника; на стенах развешены различные картины и охотничьи трофеи. Поднявшись на второй этаж, мы попадаем в прихожую, откуда можно пройти на балкон, что над крылечком-портиком или в одну из четырех комнат: спальную Джозефа, его родителей, библиотеку или кабинет главы семейства.

При таком большом доме, разумеется, у Сандерсов имелась прислуга. В ее число входили: кухарка – толстушка миссис Морган, юный дворецкий – Роберт и старик-садовник – Петерсон. Хозяин всего этого, Чарльз Сандерс – человек лет сорока восьми с задумчивыми голубыми глазами, носит усы и отличается округлыми чертами лица. Лет десять назад он заметил смышленого бездомного мальчишку-Роберта и приютил его. С тех пор тот служил семье дворецким. Со своей женой, Хеленой, Чарльз познакомился, когда его отец был при смерти. К тому времени Чарльз уже стал отличным фермером и охотником, накопившим немалое состояние, которого в сочетании с наследством оставленным отцом, хватило на постройку этого дома. Ранее они с отцом жили в жалкой деревянной лачуге. Осенью у старика случился очередной приступ, после которого он больше не смог поднятья с кровати. Хелена тогда была сестрой милосердия городского госпиталя Святого Петра. Заботливому сыну пришлось нанять ее ухаживать за своим престарелым отцом, так как он не мог бросить ферму, да и необходимых навыков у него тоже не было. Чуткая сиделка не отходила от старика ни на шаг. А вечерами, когда больной засыпал, она с радостью проводила время в беседах с Чарли за чашкой чая у теплого камина. Здесь девушке находиться было гораздо приятнее, так как в доме ее семьи из-за ругани родственников царил хаос, а в госпитале было много работы и ощущалось постоянное давление властной настоятельницы. Поэтому она так охотно засиживалась у Сандерсов. Хелена была очаровательной блондинкой с неповторимой улыбкой, которая не изменилась и сейчас на слегка постаревшем лице беспокойной матери. Чарльза удивляла ее нежная, бескорыстная забота о его отце. А ведь он для нее был совершенно чужим человеком, очередным противным больным. Девушка подбадривала и веселила старичка каждое утро, беседовала с ним, так что Джон Сандерс радовался каждому ее приходу, словно сошествию ангела с небес. Так Хелена прижилась в этой семье и стала совсем своей. Не остался без внимания и Чарльз. Он был просто заинтригован ее великодушием и каждый раз с нетерпением ожидал встречи с ней. Чувства были взаимными: сиделке так же нравился молодой трудолюбивый фермер.

Как-то вечером Джон Сандерс, заметив, как, отойдя в сторону, о чем-то разговаривают молодые, подозвал их и намекнул, что из них получится хорошая пара. Как оказалось, они только что обручились и как раз собирались ему об этом сказать. Тогда старик признался, что это было его последнее желание – знать, что они будут счастливы. Благословив их на брак и долгую счастливую жизнь, ночью того же дня Джон Сандерс беззвучно скончался. Некоторое время, как бы ни были счастливы обрученные, они горестно рыдали, особенно Хелена. За какие-то два месяца старик стал для нее родным человеком более, чем собственный отец. Тем печальнее было потерять его, едва обретя. По прошествии траура, мисс Хелена Готхорд превратилась в миссис Сандерс. Чарльз и Хелена обвенчались и начали строить дом.

Всем своим видом Хелена представляла человека ответственного. Бывало, она даже управлялась с хозяйством на ферме, пока муж уезжал по делам в соседнее графство.

Так шло время: она хлопотала по дому, в саду, бывала у подруг; он – на ферме, с приятелями, на охоте. У них практически не было родственников, но их заменяли многочисленные друзья. Это семейство у многих было в почете, производило на горожан приятное впечатление и внушало доверие. В то время и родился Джозеф. Вскоре этот малыш стал проказником, подшучивающим над миссис Морган и садовником Петерсоном. Шли годы, мальчик взрослел, учился верховой езде, этикету, письму, языкам и другим наукам, которые ему преподавал нанятый родителями гувернант. Они не жалели средств на обучение сына и в то же время разрешали ему дружить с уличными мальчишками, в противоположность некоторым богатым родителям, да и были они тогда не так богаты как теперь. Случалось, что пацаненок ввязывался в неприятные истории. Еще несколько лет спустя родители отдали его на военную службу, с которой позже он уволился. Впрочем, все это пролетело удивительно быстро, и теперь Джозеф стал стройным высоким парнем двадцати трех лет с глазами отца и улыбкой матери, продолжающий дело деда. А сейчас он отправился в лес, что близ деревни Фоксфилд, где они с отцом и его друзьями часто охотились.

Глава 3

Чудесное спасение

В тот же день ближе к вечеру на окраине соседнего с городом села девушка с огромной сумкой бежала за отъезжающей повозкой.

– Стойте! Подождите! – кричала она ей вслед.

Повозка остановилась, и сидящий в ней извозчик оглянулся.

– Вы в деревню? – спросила девушка задыхающимся от бега голосом.

– Нет, в город, – отрезал извозчик.

– Но как же так?! Что же мне теперь делать?! – расстроилась она.

– Опоздали на последний кэб?

– Да, – еле слышно прошептала она.

– Ну, это не беда. От города до деревни ведь ближе. Солнце уже садится, следующего экипажа вы вряд ли дождетесь, так что полезайте ко мне.

Девушку звали Элизабет Хоулингстон. Она огляделась вокруг и влезла в двуколку.

Деревня Фоксфилд, равно как и Маллингем, удалена на четыре мили от поселка, в котором оказалась девушка. Следовательно, на этот путь приходилось потратить весь остаток дня. Дорога, ведущая к городу, направляла путников на северо-запад. Кругом были только поля, покрытые снегом, к которым по безоблачному бледно-голубому небу медленно склонялось по-зимнему ослепительное, но не греющее солнце.

– А где же я там остановлюсь? – спрашивала, словно сама себя Элизабет. – Думала, сегодня дома буду.

– Не расстраивайтесь вы так. Приедем, увидим, я вам помогу.

– А может, вы все-таки заедете в Фоксфилд? – робко спросила девушка. – Сами ведь говорили: там недалеко.

– Нет, увольте! – протянул извозчик.

– А если я вам заплачу?

– Не стоит. Я все равно не соглашусь. Дома заждались.

Тогда повозка находилась уже рядом с начавшимся по правую сторону лесом, который продолжался до самой деревни и охватывал ее еще и с севера. Лес из дубовых, ясеневых и буковых деревьев отчетливо вырисовывался своими черными, словно обугленными стволами деревьев на белом снегу. Его тишину нарушали только вороны, летавшие над вершинами деревьев и беспокойно каркавшие.

На вид девушка была лет двадцати, кареглаза, с темными каштановыми волосами, покрытыми платком. Одета она была простенько, почти как все деревенские, но в очень чистую и хорошо сидящую одежду: в кожаные туфли, местами потертые, судя по всему ношенные не первый год, обычную строгую темно-синюю юбку из толстого сукна и светлую короткую курточку с яркими узорами и рюшами на женский манер.

Достигнув развилки между направлениями на Фоксфилд и Маллингем, двуколка остановилась. До деревни оставалось пять километров. Путница и извозчик начали спорить. Она пыталась его уговорить отклониться от маршрута, но ничего не выходило.

– Чего вам стоит? Всего пять километров! – твердила она.

– Пять – туда, Пять – обратно, потом еще до города. К тому времени ночь будет.

– Ну пожжаалуйста! – стала она уже умолять.

– Вот именно, что пять километров. Пешком дойти можно, – раздраженно выпалил мужчина.

Элизабет раздумывала над тем как ей поступить.

– Мы так до ночи спорить будем. Значит, пешком пойдете или со мной едете?

– Пойду! И без вас справлюсь, – гордо ответила девушка, спрыгнув с повозки.

– Давно бы так, – сказал извозчик и хлестнул лошадь, которая тут же помчалась по дороге, сворачивающей на запад, в Маллингем.

– Спасибо! – сказала она ему вслед. Он что-то буркнул в ответ.

Через несколько минут двуколка превратилась в темную точку на заснеженном горизонте. Девушка развернулась в сторону Фоксфилда и побрела по колее, оставленной повозкой, которая, судя по припорошенному снегом, шедшим после полудня, следу, проехала здесь утром.

Солнце садилось, и становилось заметно холоднее. От деревьев потянулись длинные синие тени и залили все вокруг. Так она прошла километр, пока солнце окончательно не скрылось за горизонтом. Стали сгущаться сумерки. Как только стемнело, где-то вдалеке послышался волчий вой. В городской суете, там, где Элизабет жила и училась все это время, она совсем забыла, что ее родная деревня окружена дикой местностью. Она, конечно же, испугалась этого воя, стала думать, как быстрее добраться домой, пока еще хоть что-то было видно.

Человек всегда считал волка своим врагом и даже проявлением нечистой силы, панически боялся его и всячески пытался истребить. Для этого были основания. Волки часто нападали на домашний скот, а случалось и на человека, однако реже, обычно в голодные зимы. Они чуют запах за полтора километра и охотятся стаями, поэтому они такие опасные.

На волков шли гонения не только крестьянами, которых разоряли эти звери, но и церковью, которая считала их слугами дьявола. В деревнях царили множественные суеверия по этому поводу. Пахать не начинали, пока поле троекратно не обходили вокруг с хлебом и зажженной свечой. Семена просеивали на волчьей шкуре, проделав в ней обязательно ровно тринадцать дыр. С 1520 года началось преследование оборотней. Верили, что укушенный заражался и вскоре должен был превратиться в волка, не безосновательно, конечно. Причиной был особый вид бешенства. Однако тогда медицина этого не знала, поэтому укушенного сразу отправляли на виселицу. С тех пор сложился культ волка, как сверхъестественного существа, и началось его безжалостное истребление.

По этому поводу несколько лет назад высказался доктор Роберт Спенсер, едва ли не единственный настоящий ученый в городке. Это было после публичного повешения оборотня.

Одного молодого охотника из деревни укусил волк. С ним начали случаться припадки, проявляющиеся болезненным состоянием и неожиданными вспышками гнева. Его жена скрывала причину болезни от друзей и родственников, пока в приступе ярости муж ее не убил. Тогда его арестовали и, обнаружив следы укусов, передали в руки инквизиции. На суде преступник вел себя неадекватно, не понимая ничего из происходящего, не говорил, а лишь корчился в судорогах и бросался на всех, пытаясь освободиться от кандалов. Доктор защищал его, объясняя суду, что виновный всего лишь болен, но признав, что науке неизвестно, как лечить эту болезнь, он потерпел поражение. Как впоследствии ученый ни старался переубедить суд, инквизитор все равно объявил обвиняемого животным, одержимым дьяволом, то есть оборотнем, и вынес приговор – смертная казнь. На следующий день человек был публично повешен. Может он этого и заслуживал за убийство жены, но ведь он сделал это не нарочно. Он ее любил, так же, как и она его, о чем свидетельствует то, что жена не выдала его властям.

Доктор Спенсер выступил на «заседании» охотников графства с докладом о ликантропии3. Обычные люди даже не представляли себе, что это такое, объясняя все легендами об оборотнях, тем самым сея панику над и без того страшными событиями.

Помещение охотничьего клуба представляло собой обычный деревянный домик с двумя большими окнами в боковых от входа стенах. Изнутри помещение было украшено различными трофеями и оружием. У дальней стены находилась кафедра для выступлений, а перед ней несколько кресел, обшитых кожей, и простых скамей, которые обычно ставили вокруг большого стола перед камином, те немногие охотники, что обсуждали свои приключения по вечерам. Теперь же, днем, было много посетителей, поэтому лавки стояли вряд.

Сначала поднялся старый авторитетный мужчина – председатель охотничьего клуба, и зачитал распоряжение из Лондона многолетней давности об отстреле волков и размерах вознаграждений. Затем он привел свою статистику, обращая внимание слушающих на тот факт, что количество убитых животных за год заметно снизилось. Этому были объяснения: популяция волков на территории графства была почти полностью истреблена, а немногих оставшихся было не так легко выследить и убить, тем более, что многие уже махнули на это рукой. Охотник добавил, что, если ничего не предпринимать, они могут снова расплодиться. Высказывались различные предложения. Люди обсуждали создавшуюся ситуацию, спорили. Некоторые просто вставали и уходили. Можно было даже не загадывать, что обсуждение кончится ничем, как и в большинстве таких случаев, потому что скоро это начало подтверждаться.

– От волчьего укуса оборотнем может стать каждый из нас, – рассказывал доктор с невысокой кафедры охотничьего клуба, – Но не стоит поддаваться панике. И сейчас я объясню почему. Ученые выяснили основные симптомы заболевания, так пугающие вас. Начало приступа у «пораженного луной» схоже с лихорадкой и параличом, сопровождаемыми изменением процессов, происходящих в коже. Затем, особенно в полнолуние, ликантропом овладевает жажда крови, подавляя все остальные чувства. Наверняка вы будете иного мнения, но дальнейшего превращения не следует. Человек остается человеком, волк – волком. Не стоит казнить человека за это, а следует попытаться вылечить, пока он не совершил злодеяний. В действительности, волки являются распространителями опасного заболевания – ликантропии. Это – нечто вроде тяжелой формы бешенства и не более того. Здесь нет никаких проделок дьявола. У меня все. Решения и действия остаются за вами.

Доктор поспешно закончил выступление, недовольный реакцией слушателей, мало что понявших, перебивавших его, выкрикивавших осуждения и насмехавшихся.

Мы-то понимаем, что все это лишь суеверия. Хотя никто не возражал против отстрела волков. Они ведь наносили урон фермерам и крестьянам, загрызая скот. Уже давно на них была объявлена охота до полного уничтожения. За это давали даже денежные премии. Во многих графствах Королевства волков истребили еще в прошлых веках, но в таком диком, далеком от цивилизации месте, как видите, один клан все-таки сохранился.

Элизабет зашагала быстрее. Волчий вой пробудил в ее мыслях давнее воспоминание, внезапно выплывшее из тумана, словно страшный сон. Когда-то ее дед поздно вечером вернулся с охоты с огромным серым зверем, положил его у порога и прошел в комнату. Бетти, бывшая тогда еще маленькой и любознательной девочкой, подошла к зверю и потрогала за мягкую шерсть. Как часто бывает, ребенка с детства пугали лесными хищниками, специально преувеличивая исходящую от них опасность, чтобы он не совершал глупостей. От прикосновения труп волка сполз с порога на пол и перевернулся кверху мордой. Бетти сильно напугалась и закричала. Она еще помнит эту серую вздыбившуюся шерсть, кровавые оскаленные клыки и застывшие в ярости глаза. Сейчас для нее это показалось бы не более чем забавной неожиданностью. Но тогда она перепугалась не на шутку.

Тревожно каркающие вороны оповестили о приближении хищника. Не успела в памяти Бетти пролететь эта история, как перед ней предстал, словно оживший из прошлого, бешеный, свирепо оскалившийся зверь. Недалеко на бугре выскочил еще один волк, немного меньше этого. Он, поведя носом по воздуху, завыл и оглянулся назад. Вслед за ним показались еще два. Время будто остановилось на мгновение. Сердце девушки учащенно забилось и хотело вырваться из груди, отдаваясь ударами в пятках. Ее охватил такой ужас, что хотелось кричать, но голос не подчинялся, будто парализованный. Мурашки пробежали по всему телу от ног до самой макушки, приподнимая каждый волосок. Ноги, как и голос, ее не слушались. Но инстинкт самосохранения, все же преодолев страх, заставил Элизабет побежать к ближайшему дереву, при этом чувствуя спиной пустившихся в погоню зверей. И вдруг раздался оглушительный выстрел, а затем скулящий вопль волка. Когда девушка, успевшая забраться на первую ветку дерева, оглянулась, то увидела, что один волк убит, а другие разбежались, испугавшись выстрела. Затем она услышала собачий лай и стремительно приближающийся галоп лошади. Вскоре из темноты показался всадник на коне. Одет он был как охотник и держал в руке ружье. Его рыжий конь, фыркая, выказывал беспокойство, а собака обнюхивала убитую жертву, но, к сожалению, для нее зверь был уже мертв.

Мужчина подал руку даме, в испуге забравшейся на дерево, и помог спуститься.

– С вами все в порядке? – спросил он.

– Д… да, – дрожащим от страха голосом ответила Элизабет.

– Если бы я не разогнал их, – сказал молодой человек, – они бы караулили вас под деревом всю ночь, а может быть и весь следующий день.

– Спасибо большое! Не знаю даже, как вас благодарить… Вы охотник?

– В некотором роде. Я провожу так свободное время, отвлекаюсь от дел. Как вы попали сюда в такой час?

– Опоздала на последний кэб, попутчик довез только до поворота, и так хотелось домой поскорее попасть, что решила пешком от поворота пойти.

– О чем же вы думали, смелая леди?! Выходит, вы в деревне живете?

– Да, я ехала домой к маме от тетушки.

– А я из Маллингема.

На миг они замолкли, не зная, что друг другу сказать.

– Могу я узнать имя моего спасителя? – вышла из положения путница.

– Джозеф… Джозеф Сандерс.

Девушка засмущалась, когда посмотрела в его глаза, сверкнувшие расширенными зрачками, и улыбнулась.

– Ах да! – вдруг опомнилась она. – А меня – Элизабет Хоулингстон.

– Очень приятно. Будем знакомы… Вас подвезти? – спросил Джозеф и стал связывать лапы волку. Девушка засмеялась.

– Хм, – догадался он о причине ее смеха, – И в самом деле. Зачем спрашиваю? Конечно, стоит. Иначе как я могу оставить вас здесь одну на растерзание хищникам? Хотя я не могу распоряжаться свободой выбора человека без его согласия.

– Я согласна. Вы же не думаете, что я хочу быть съеденной?

– Конечно, нет, – с улыбкой согласился Джозеф.

Затем охотник привязал волка сзади, к седлу. Они забрались на лошадь и направились к деревне. Элизабет, сидевшая сзади, держалась, крепко обхватив Джозефа, и прижавшись к нему. За его широкой спиной она чувствовала себя защищенной от любых неожиданностей.

Глава 4

Хоулингстоны из Фоксфилда

Когда путники подъехали к деревне, уже стемнело, в окнах многих домов горели огни, и на пустынных безмолвных улицах не было ни души. Приблизившись к родному дому, Элизабет увидела, что из его окна исходит теплый желтый свет, на фоне которого просматривался силуэт женщины, вглядывающейся в темноту снаружи. То была мать нашей героини. Одинокая женщина, услышав, наконец, цокот копыт у своего домика, отворила дверь, чтобы взглянуть на улицу. Элизабет спустилась с лошади и, увидев свою мать с растрепанными вьющимися волосами, всю сияющую от радости, широко распахнув руки, бросилась в ее объятия. Они долго обнимались, целовались и радостно разговаривали, пока девушка не вспомнила о госте, который уже собирался уезжать.

– Мама, позвольте представить вам этого молодого человека.

В эту минуту в голове у матери пронеслась странная мысль.

– …, который сегодня спа… – начала торжественно ее дочь.

– Да нет же, не преувеличивайте, – оборвал ее на полуслове смущенный гость, а затем представился с поклоном, – Джозеф Сандерс!

– Ааа… – протянула мать девушки, услыхав знакомую фамилию. – Вы, должно быть, из семьи фермеров, что живут в Маллингеме, недалеко от нас?

– Да, – кивнул молодой человек.

– Очень приятно с вами познакомиться, Джозеф.

– Это моя мама, – Хильда Холуингстон, – вставила Элизабет.

– Тоже очень рад знакомству, миссис Хоулингстон, – сказал парень.

– Может, зайдете к нам в гости, выпьем по чашечке чая, если не торопитесь? – предложила мать девушки.

– Только если ненадолго.

Войдя в дом, Джозеф заметил небольшой беспорядок, в котором, однако, чувствовались уют и забота хозяйской руки. Из темной прихожей, закопченной и заваленной дровами и садовым инструментом, гостя провели в освещенную кухню, которая в отличие от прихожей была чистой и ухоженной. По видимому здесь хозяйка проводила большую часть времени. Да и зачем одному человеку много комнат? В каждой из трех наружных стен кухни располагалось по небольшому квадратному окошку, под одним из которых, тем, откуда была видна дорога, стояло кресло-качалка, в котором Хильда частенько сидела вечерами за пряжей и в бесконечных раздумьях засыпала, а затем резко просыпалась, с надеждой глядя в окно в ожидании приезда дочери. Так и сегодня: она сидела у окна, а когда прибыли путешественники, сначала не могла поверить, а затем и нарадоваться. Чуть правее от центра комнаты находился большой грубовато сделанный дубовый стол. Напротив него, у окна располагалась посудная полка, а по другую сторону – каминная печь, в которой весело потрескивали поленья, наполняя комнату теплом. Окна обрамляли холщовые льняные занавески, бывшие когда-то выбеленными, но теперь потемневшие.

Пока гость разглядывал дом, хозяйка заварила чай и подала его на стол, покрытый свежей белоснежной скатертью.

– Ну, дети, рассказывайте: что же вас свело? – начала разговор Хильда.

– Чистейшей воды случай, – достаточно просто ответил гость, а затем многозначительно добавил, – но в некотором роде судьбоносный.

– Я сама виновата, – добавила неопределенности Элизабет.

– Ну, не томите! – возмутилась женщина.

Джозеф молчал, не желая хвастать своим поступком.

– Мам, простите, что ваша дочь такая дурочка! В общем, я не успела на попутный кэб, идущий в деревню. В чужом поселке я оставаться не могла, поэтому и пришлось ехать на том, что было. А был только извозчик, который ехал в город. Я подумала, что запросто пешком от поворота дойду – и пошла, совсем забыв, что рядом лес, на опушке которого мне и встретились голодные волки.

– О господи! – вырвалось у Хильды.

– Я думала мне конец. Но тут, откуда ни возьмись, появился Джозеф и застрелил зверя! – все это девушка протараторила с нескрываемым восхищением.

– И как тебя только угораздило?! – выразила мать свое недовольство поведением дочери, – Перед человеком неудобно. А вам, мистер Сандерс, огромное спасибо! Теперь мы вам обязаны.

– Да нет, что вы, – отвечал Джозеф, – не надо меня благодарить. Я только исполнил долг любого человека. Другой на моем месте поступил бы так же.

Ему стало неловко от того, что его поступку придают такое большое значение.

– Ой! Должно быть мы вас задерживаем? – спохватилась женщина.

– Да, мне пора. East or West – Home is Best!4

Закончив чаепитие и согревшись, женщины и гость вышли на улицу и стали прощаться. Джозеф поблагодарил хозяйку за теплый прием. Она пожелала ему счастливого пути и, закутавшись от холода в огромную шаль, поспешно вбежала в дом, словно нарочно оставив дочь наедине с молодым человеком.

– Даст Бог, еще встретимся? – тихо спросила Элизабет Джозефа и замерла в ожидании ответа.

– Конечно, но для этого не обязательно одной идти в лес, – пошутил молодой человек, засмеялся и скрылся в темноте зимней ночи.

Элизабет охватила грусть. Ей стало одиноко, и холод зимы стал чувствоваться отчетливей.

«Но ведь он сказал: конечно», – успокаивала она себя.

Постояв еще немного и поразмыслив, она зашла в дом. Мать встретила ее словами:

– Бетти, мне кажется, он тебе понравился.

Девушка покраснела.

– Я же видела, как ты на него смотрела за столом, – продолжала мать, – И улыбка не сходила с твоего лица.

– Ну что вы, мама! Я просто рада, что вернулась домой. Хоть вы и правы, – ответила в смущении дочь. – Он мне действительно нравится. Но вы слишком рано делаете выводы.

– Не рано, я-то знаю. Сейчас – рано, а через два дня уже поздно будет.

– Хм, – усмехнулась Элизабет. Напрасно мечтаете. Думаете, он вернется?

– А если не вернется, что ж с того?

– Надеюсь, он хотя бы запомнил мое имя.

– Не переживай. Я знаю Сандерсов. Очень порядочная семья. К тому же богатая! Так вот знай, дочка, что я была бы

счастлива, если бы он был твоим женихом. Но мы все же не их круга. Помни это.

Слова матери и радовали и печалили Бетти одновременно. С одной стороны они давали поддержку, вселяли надежду, совпадая с ее планами, а с другой – говорили о желании матери поскорее избавиться от дочери и ее исключительно меркантильных мыслях. Элизабет казалось, что, если б Джозеф ей не понравился, мать бы все равно настояла удержать молодого человека.

В эту ночь небо было безлунным, погода – безветренной. Только звезды слабо освещали пространство, охваченное тьмой. Казалось, солнце больше никогда не взойдет, не осветит этих полей, домов, озер и лесов. Непроглядная темная ночь опустилась на Фоксфилд, как крылья огромной черной птицы. Из высоких печных труб столбами валил густой белый дым. Свет в окнах домов стал понемногу потухать и только в одном остался непогашенным, в том, на подоконник которого облокотилась девушка и задумчиво смотрела блестящими глазами на медленно падающие хлопья снега.

Небольшая деревня Фоксфилд состояла всего из трех улиц: центральной, выходящей к Маллингему, и двух других, пересекающих ее под прямым углом. Домик Хоулингстонов стоял в конце центральной улицы, на ее западной стороне. Все дома здесь были одноэтажные и уже довольно старенькие, как и их хозяева. С недавних пор деревня стала понемногу «вымирать». В поисках лучшей жизни сельская молодежь устремилась в Маллингем. Разоряющий деревни город переманил к себе рабочую силу, оставив Фоксфилд без будущего. Многочисленные сарайчики и загоны для скота находились в таком ветхом состоянии, что, кажется, были готовы рухнуть в любой момент. А ведь когда-то эта деревня была процветающей и независимой.

Тогда, в этом, еще свежем на вид домике жила семья Хоулингстонов: глава семьи – Ричард, его жена – Хильда, их сын – Гарри и дочь – Бетти. Были в семье и другие дети, но они не выжили. Один ребенок умер при рождении, другой в младенчестве от чахотки. Ричард, главный добытчик в семье, работал на местных фермеров, время от времени охотясь. Жена с детьми вели домашнее хозяйство: пасли корову, растили овощи на огороде, собирали ягоды. Из-за бедности дети не могли получить образования, поэтому воспитывались родителями. Подрастающий сын шел по стопам отца, но не долго. Когда Гарри исполнилось двадцать лет (Элизабет было тринадцать), он, вслед за большинством молодых людей, решил поехать в город. Притом Маллингема ему казалось мало. Он мечтал покорить Бирмингем. Это намерение совсем не тешило родителей, так же как не радовал сына их запрет. Стоит заметить, что рос он совсем не примерным мальчиком. Очень быстро родители перестали для него быть авторитетом. Игры в карты, выпивка, женщины легкого поведения и разбои с друзьями-проходимцами, заменили ему семью. Подобные излишества и полнейшее отсутствие чувства ответственности стали для него нормой.

Так случилось, что как-то зимой Ричард Хоулингстон серьезно заболел. Он кашлял несколько дней, повысилась температура, затем он побледнел и совсем обессилил. Врач сказал, что он болен туберкулезом, и вылечить его сможет только чудо. Больной перестал спать, началось кровохарканье. Так Ричард Хоулингстон пролежал в постели еще три дня, после чего ночью скончался. Долго по нему плакали жена и дочь. Теперь на Гарри легла ответственность главы семьи. Ему следовало прекратить праздную жизнь и начать серьезно работать. Но своей главной идеи он не бросил. Во всяком случае, теперь ему никто не мог запретить уехать. Сестру он отвез в тот же Бирмингем учиться на швею и работать на ткацкой фабрике, где жила их дальняя родственница, совсем не обрадовавшаяся известию о том, что у нее поселится троюродная племянница. Но, посочувствовав положению семьи, женщина все-таки приняла ее. Так Гарри разрешил проблемы семьи и сам уехал из Бирмингема неизвестно куда. Лишь однажды он передал матери немного денег. Бетти, некоторое время отработав на ткацкой фабрике, была готова заплатить тетке за проживание. Но та, отказавшись от денег, выгнала девушку. Элизабет ничего не оставалось, как вернуться домой. Женщины остались одни.

Довольный своими приключениями Джозеф, пришпорив Франца, заставил его поспешить домой так, что Арт еле поспевал за ним. Скоро показалась дорога, первые дома и, наконец, родная усадьба. Подъехав, Джозеф спрыгнул с коня, отворил калитку и завел его во двор, а потом и в конюшню. Арт, прошмыгнувший под воротами, уже лежал возле дома и тяжело дышал, свесив язык на бок, радостный от того, что его отпустили на волю.

Как только Джозеф вошел в дом, родители встретили его словами:

– Куда ты пропал?

– Ночь уже на дворе. Мы думали, случилось что-то.

– Чертов волк! – ответил им сын. – Сначала спугнул, потом догнать не мог.

– Ты подстрелил волка? – удивился отец. – Да ты счастливчик! Хотел прогуляться, а вдобавок поохотился.

Джозеф заулыбался, подумав, что он действительно счастливчик благодаря этому волку, но совсем в другом смысле.

– Надо показать управляющему, вдруг дадут что-нибудь, – продолжал Чарльз Сандерс. – Где он?

– Вот! – сказал Джо и отворил дверь на улицу заслонявшую обзор. На краю крыльца лежала тушка волка.

– Какой страшный… Ужас! – сказала Хелена подойдя ближе и наклонившись с намерением рассмотреть животное.

– Ррр! – подражая волку, зарычал Чарльз из-за спины жены, тем самым напугав ее. Она вздрогнула, но тут же рассмеялась и стукнула мужа по плечу.

– Ну, все, хватит глазеть, пора спать, – прибавил Чарльз Сандерс и пошел в дом.

Час спустя все в доме спали крепким сном. Не мог уснуть только Джозеф. Он думал об этом дне, подарившем ему маленькое приключение. Еще утром он чувствовал себя таким безвольным, словно лишенным смысла жизни, а сейчас был полон сил и энергии. И все благодаря той очаровательной девушке, простой как свежий ветер с Кембрийских гор.

Он понял, что не безразличен ей. Но в то же время в его мысли вкрадывалось сомнение по поводу истинности ее чувств. Вполне могло быть, что фривольная мисс потеряла голову вовсе не от него самого, а от его положения и достатка.

Глава 5

Весна

Наконец-то закончилась зима, и восходящее светило с каждым новым днем стало пылать все ярче и теплей, приятно запахло талой землей, наступило время пробуждения природы. Казалось, любой хозяин, имеющий участок возле своего дома, не мог оставить его неухоженным, не засадив цветами. Пусть даже это был незначительный клочок земли, он тщательно обрабатывался сердобольным цветоводом, садоводом, огородником. Взошла свежая трава, за которую Великобританию так часто называют страной зеленых лугов, зацвели сады, всюду распространяя сладостный аромат цветов фруктовых деревьев, запели, радуясь новому дню, птицы. Весна коснулась и людей. Пришла она и в поместье Сандерсов.

Джозеф снова собрался на охоту. Так он говорил родителям, но на самом деле подъезжал к ждущей его Элизабет, забирал ее и отвозил туда, куда она только желала, туда, где им никто не мог помешать.

На сей раз таким местом они выбрали озеро в юго-западной части города. Когда-то именно здесь протекал Леллинг, а теперь во впадине старого русла образовалось озеро. В распоряжении пары оказалась старенькая деревянная лодчонка, сев в которую они оттолкнулись и поплыли. Гладь озера, в которой отражались плывущие с запада на восток кучевые облака на голубом небе и ярко светящее солнце, нарушали только удары весел да пугливые лебеди, сбившиеся в отдалении, привлекавшие внимание красивыми, словно невесомыми движениями изящно изгибающихся шей.

– Прекрасные создания, эти птицы. Залюбуешься, – говорил Джозеф, глядя на Элизабет, засмотревшуюся на птиц.

Девушка повернулась и встретилась глазами с Джо. Он задал вопрос:

– Как поживает твоя мама?

– С тех пор как я вернулась, она все не может нарадоваться, – ответила Бетти.

– Вам, наверное, тяжело приходится без мужской помощи? – заходил издалека Джо.

– Терпимо. Мы ведь не изнеженные леди.

«Словно нарочно задал этот вопрос. Неужели он думает, что я позарилась на его состояние?» – думала Элизабет.

– А миссис Хоулингстон что-нибудь говорила о нас? Наверное, она очень рада твоему выбору?

– Ей все равно! – соврав, негодующе выплеснула Бет. – Ты думаешь, что я с тобой только… – вспылила она, а затем резко остановилась и покраснела, чувствуя себя виноватой, что приходится так грубо отвечать на обвинение, но при этом, не желая ссориться.

– Что?

– Сам знаешь! Останови у берега, я сойду.

Джозеф перестал грести.

– Извини меня, я только хотел… – он начал было оправдываться.

– Дай сюда, – Элизабет выхватила весло из рук Джозефа, демонстративно отвернулась от него, готовая заплакать и начала неумело грести. Лодка почти не двигалась к берегу, вращаясь на месте.

Джозефу стало и неловко, и смешно.

– Я думаю, нам более не стоит видеться, – говорила грустно-взволнованным голосом обиженная Бетти, усердно гребя к берегу, – Тебе стоит найти кого-то себе под стать.

– Зачем? – Спросил Джозеф, подобравшись к ней ближе и добавив, – Ведь у меня есть ты. – А затем обхватил кисти ее рук, держащие весла. Бетти перестала волноваться. А он показал, как грести ровнее.

– … вместо того чтобы питать надежды молодой и глупой девочки, бесцельно тратить свое и ее время – упорно продолжала отвечать обиженная Элизабет.

– Значит, мне это нравится и твое общество мне приятно.

Девушку еще больше смущал его тон, казавшийся льстивым. Однако сердце застучало чаще, повинуясь его голосу. Она обернулась.

– … и совсем не важно, какого ты происхождения. А если ты действительно меня любишь, как я тебя, то прости мне мои слова и останься.

В этот момент они не смогли удержаться, чтобы не поцеловать друг друга. Но повернувшейся спиной к Джозефу Бетти сделать это было непросто, поэтому, сидя в пол оборота и потеряв голову от поцелуя, она потеряла и равновесие. Лодка накренилась, и влюбленные упали в воду. Выплыв на берег и просушивая одежду, они еще долго смеялись над своей неосторожностью и были еще больше счастливы, чем обычно, поскольку у них не осталось сомнений в искренности своих чувств.

Посидев на берегу и обсохнув, молодые люди отправились на городскую площадь, где в это время как раз начинался праздник в честь открытия сезона торговли и первой ярмарки после зимы. Они шли по центральной улице к площади и встречали на пути небольшие лавки, магазинчики, забегаловки. Вдруг Элизабет обратила внимание на одну швейную мастерскую, на дверях которой было нарисовано красивое платье. Взгляд ее сразу оживился. Она еще несколько раз посмотрела на нее и тяжело вздохнула. Джозеф заметил это и предложил ей зайти.

– Ну, нет, зачем? Что мы там будем делать? – засмущалась девушка.

– Посмотрим. Тебе ведь хочется?

– Нас заставят что-нибудь купить.

– Значит купим.

– Мне такой магазин не по карману.

– Так ты никогда не добьешься того, чего хочешь.

Пришлось согласиться.

Комната для приема посетителей была узкой и длинной как коридор, вытянутый вдоль наружной стены. Через два больших окна в нее проникало много света. На стене висели рулоны разноцветной ткани, разных видов. Элизабет особенно понравилась голубая ткань, к которой она возвращалась и долго ощупывала. В самом конце помещения швея снимала мерки с посетительницы для будущего платья. Им помогала еще одна женщина, по-видимому, подруга заказчицы. Элизабет подошла к ним и стала внимательно слушать, делая вид, что разглядывает ткани. Женщины спорили о том, куда следует пришить банты. Элизабет решила дать совет и сказала, что лучше они будут смотреться сзади, придавая пышности бедрам. Швее понравилось ее решение, однако владелицу платья оскорбило то, что какая-то селянка в заношенной тунике дает ей совет. Она ухмыльнулась и смерила ее надменным взглядом с головы до ног. Бетти не хотелось вступать в перепалку, поэтому она решила уйти. Когда спутники вышли, она сказала Джозефу:

– Знаешь Джо, у меня есть мечта… открыть такую же мастерскую.

– Это же прекрасно. У меня, например, нет такой мечты.

– Но без помещения и денег тут не обойтись.

– Так это не сложно. Нужно только время, и твоя мечта будет исполнена.

Девушке трудно было в это поверить. Но Джозеф давал ей уверенность, что вместе с ним ее планы однажды осуществятся. Дойдя до конца улицы, они вышли на площадь.

Здесь толпился разный люд. Подойдя к одной из лавок, продавщица которой громко зазывала покупателей, расхваливая свои сладости, распространявшие приятный запах, Джозеф купил большой пряник для Бетти, который она ела, пока они гуляли меж торговых рядов.

Вдруг они увидели какое-то оживление и веселье в толпе. Подвыпившие люди танцевали жигу, под звуки волынки и скрипки. Своим задором они притягивали все больше новых участников развлечения. И Элизабет с намерением пуститься в пляс потянула Джозефа за руку с собой. Но он, слегка оторопев, не спешил ей на встречу.

– Что? Вы так не танцуете? – спросила его Элизабет.

– В танце должен быть порядок.

– Что это значит?

– Могу показать. Перед началом танца кавалер должен пригласить даму, – тут он сделал сложный реверанс с поклоном. Элизабет рассмеялась.