Читать онлайн Мой самый-самый… бесплатно

1. Лиза

После бурной сцены на кухне, воздух в квартире искрится высоковольтным напряжением. Одеваемся в коридоре с детьми молча, толкаясь в маленьком пространстве. Особо не смотрим друг другу в глаза – каждому есть, о чем подумать. Гурьбой заваливаемся в лифт, высыпаем из подъезда и топаем к моей машине, мешая зимними ботинками подтаявший снег.

По дороге в школу Левка молчит как партизан, уставившись в окно, Алиска что-то несвязно рассказывает непонятно кому, не выдерживая тишины в салоне. Я ей поддакиваю невпопад. Когда торможу у школы, невольно чувствую облегчение. Хочется уже одной побыть. Хотя бы по дороге на работу.

– Ребят, удачного дня! Ну, вы поняли, меня раньше десяти не ждать. У меня центре повышения квалификации занятие сегодня первое, – решаю все-таки сказать истинную причину моей позднего возвращения с работы, чтобы не накручивали себя.

Алиска на это моргает и расплывается в улыбке.

– И тебе удачи, мам! – щебечет.

– Могла бы и сразу сказать, – бурчит недовольно Левка, вылезая из машины, – Все, мам, пока!

– Лев! – торможу его.

-Что? – оборачивается, придерживая дверь.

– Отец не звонил? Он же едет еще? – не могу ничего с собой поделать – я волнуюсь.

Зимняя трасса не самая простая, дорога дальняя, а Сашка может и гнать до победного, игнорируя сон. Тем более, если едет один.

– Писал полчаса назад, что под Ростовом остановился поспать, – хмурит брови Левка, а потом ехидно сверкает серыми отцовскими глазами, – Но могла бы и сама спросить у него. Или слабо?

– Двоек не нахватай, умник, – хмыкаю в ответ и, потянувшись к ручке, сама захлопываю его пассажирскую дверь, оставляя детей на обочине.

***

На работе утро понедельника начинается с большого совещания, которое Ариэль проводит лично. И после наших совместных выходных, таких неоднозначных, мне приходится собрать всю свою силу воли, чтобы не попытаться притвориться мертвой и пойти вместе с Ириной Владимировной в переговорную при кабинете Коца.

Нас туда набивается человек двадцать – вполне приличная толпа, в которой я надеюсь затеряться. Мне неловко за многое. За наши откровенные поцелуи, за сцену в той кабинке, за мой отказ, за следующий день, когда я просто сбежала от Ариэля, заказав себе буквально все СПА процедуры, которые вообще были представлены в прайсе гостиницы. В четвертом часу дня он позвонил и сказал, что ему уже пора возвращаться в город. Я с наигранным сожалением выдала, что у меня еще массаж воротниковой зоны и медовое обертывание по плану, так что пусть уезжает без меня. Я не буду обижаться. «Это уже я скорее в праве обижаться на тебя, Лиза», – выдал Ариэль и повесил трубку. Я не стала перезванивать. А пошла на рецепцию СПА комплекса и попросила еще записать меня на педикюр, хоть в нем и не нуждалась.

Но чтобы наверняка…

Я такая трусиха!!!

И вот он – час расплаты. Мне придется посмотреть в глаза этому мужчине сейчас, когда в переговорной сидит еще двадцать человек. И я нервничаю, и мне неловко. И еще я глупо надеюсь, что он просто проигнорирует меня. Или…Не знаю, какой-то части меня все-таки будет дико обидно, если после всего произошедшего Ариэль отступится и сделает вид, что и вовсе ничего не было. Наверно, это раненное мужем самолюбие и вера в себя дают о себе знать.

И вот я примостилась на самом краешке стула в конце бесконечного стола словно куропатка, готовая в любую минуту убежать при виде подкрадывающейся лисы, и сижу, нервно покусывая губы, вспоминая, что он их целовал.

– Всем доброе утро, – звук распахивающейся двери совпадает с раздавшимся прямо над моей головой глубоким поставленным голосом Ариэля.

– Доброе, здравствуйте, доброе…– проносится нестройное по переговорной.

Оборачиваюсь и успеваю заметить, как Коц, прежде чем пройти к своему креслу во главе длинного стола, успел хищно посмотреть на меня.

_____________________

Всем дико рада!

2. Лиза

Колкие мурашки ворохом рассыпаются по предплечьям. Смутное ощущение вины, смешанное с предчувствием опасности, лишь усиливается. Утыкаюсь взглядом в блокнот перед собой, не желая поднимать глаза. В кабинете повисает подобострастная тишина, пока Ариэль усаживается в свое кресло.

– Что ж, приступим, – откашливается Коц в кулак где- то в другом конце кабинета, – Итак, у нас выигран тендер на проведение аттестации сотрудников «Сбербанка». Эмма Ефимовна…

Перестаю слушать слова – в них пока нет ничего, касающегося непосредственно моей работы, лишь мысленно покачиваюсь на приятном бархатном голосе Ариэля. Он у него плавный, глубокий, уверенный, очень запоминающийся. Не исключаю, что это не природный дар, а результат каких-нибудь пройденных курсов ораторского мастерства. И я не могу сейчас не думать о том, что, когда Коц возбуждается, его голос звучит совсем по-другому. Более резкий, отрывистый, шероховатый. Я не уверена, что эти мысли мне приятны, скорее они заставляют нервничать, но то, что они меня не отпускают – факт. Я теперь по-другому воспринимаю Ариэля. Не могу не видеть в нем мужчину. Не почти бесполого галантного ухажера, как раньше, а мужчину…

– Елизавета Тиграновна…

– Да? – резко вскидываю голову, встречаясь с Коцем взглядом.

– Вы внесли в сайт изменения, – говорит ровно, откидываясь в своем глубоком кресле и складывая пальцы домиком.

– Да…– киваю, не совсем понимая по его тону, это претензия, похвала или просто констатация факта.

Молчит, смотрит в упор, словно разглядывает пришпиленную булавкой бабочку. Непроизвольно облизываю губы, выдерживая его взгляд. Глаза всех присутствующих сейчас направлены на меня. Это внезапно тяжело выдерживать. Пауза затягивается, я уже было открываю рот, чтобы начать оправдываться, потому как чувствую себя неловко, но Ариэль вдруг расплывается в скупой одобрительной улыбке.

– Неплохо сделано, ваша идея?

– Мы согласовали с Ириной Владимировной, – чувствую, что розовею от его похвалы при всех. Как ни крути – приятно.

– Ясно, – кивает коротко, – Ирина Владимировна…

И переключается на мою начальницу, уже интересуясь чем-то у нее. Оставшиеся пятнадцать минут рассеянно слушаю, как Коц нарезает начальникам отдела задачи. И не могу избавиться от ощущения, что заговорил он со мной только для того, чтобы заставить посмотреть ему в глаза.

Когда совещание заканчивается, и Ариэль всех отпускает, подскакиваю со стула одна из первых. И, как оказывается, зря. Потому что в ту же секунду он просит меня задержаться совершенно бесстрастным тоном. Падаю на стул обратно, пока остальные сотрудники гуськом выходят из кабинета. Нервно тереблю листочек из блокнота, наблюдая за Ариэлем, сидящем во главе стола в доброй тройке метров от меня. Глухой топот ног, возня и дверь в переговорную захлопывается за последним выходящим человеком.

Ариэль тут же встает со своего кресла, несколько быстрый шагов, и он уже берет в ладони мое лицо и целует в губы. Мягко, но уверено. Будто у него даже сомнений нет, что может быть по-другому. А я настолько ошеломлена, что просто замираю, не отталкивая и не поощряя. Только глазами хлопаю, пытаясь осознать.

В его мире мы уже полноценно встречаемся, да?

– Как добралась? Извини, замотался, дела были вечером. Хотел позвонить и вылетело из головы, а потом уже было поздно, – он присаживается на стол передо мной и шутливо поддевает меня за подбородок, на что я только еще сильнее таращу глаза.

– У тебя сегодня много работы? – продолжает Ариэль как ни в чем не бывало, – Можем поужинать вместе.

– А я…Я записалась на курсы повышения квалификации в нашем центре, сегодня иду на тестирование, так что никак…– сглатываю и добавляю дежурное, – Извини.

– Хм…Тогда может пораньше уйдешь, а на тестирование я тебя отвезу? – выгибает Ариэль соболиную бровь.

Сглатываю опять и начинаю душно краснеть. Самое смешное, что мне даже отговорки придумывать не надо. Мой день действительно сегодня забит под завязку, и я не смогу…

– Прости, никак. После обеда я еду в нашу гостиницу на Люблинской, у меня там встреча- знакомство с Мусаиновым, а потом вот…Сразу на курсы, – виновато улыбаюсь.

– Лиза, ты неуловима, – трет костяшкой указательного пальца бровь Ариэль и мягко улыбается, будто это ничуть его не задевает, – Ну значит в обеде ты уже не сможешь мне отказать, а потом поедешь на Люблинскую, договорились?

– М, к чему такая настойчивость? – пытаюсь за кокетством скрыть легкое раздражение от того, что меня загоняют в угол как волка по флажкам.

– Ничего глобального, просто хочу провести время с тобой, – Ариэль издевательски расслаблен в отличие от меня.

Настолько, что умудряется снисходительно добавить.

– Ну все, беги работать пока. Перед обедом я тебе позвоню.

Беги?! У меня брови подлетают.

И задевает, и злит. Я что? Козочка на лужку? Вспыхиваю, подрываясь с места.

– Ладно, раз приказываешь, побегу, – цежу сквозь зубы с плохо скрываемым едким раздражением.

Ариэль тихо хмыкает и перехватывает меня за талию, когда делаю шаг от него. Резко притягивает к себе, так что оказываюсь между его расставленных ног. Охаю и не успеваю сообразить, как он уже опять целует меня, только теперь с языком. Сминая мои губы, шаря руками по заднице, вдавливая мои бедра в свой пах. Не успеваю оттолкнуть, да даже просто сообразить, как уже отпускает. Болотно- зеленые глаза удовлетворенно блестят, с умным видом поправляет ворот моей блузки. Хмыкает хрипло:

– Ты такая импульсивная, Лиза.

– Кто бы говорил, – фыркаю, пятясь от него на нетвердых ногах.

Не знаю, как вообще на это все реагировать. Но… похоже от меня никаких особых действий никто и не ждет, да?

Ариэль на мое саркастичное замечание лишь смеется.

– Знаешь, я уже и сам забыл, что могу быть таким. Но с тобой это легко, оказывается.

***

После такого сосредоточиться на работе стоит неимоверных усилий и, если бы не неотложность некоторых дел, я бы и не смогла. И все равно, как бы я не была загружена, чем ближе приближался час обеда, тем тяжелее мне было себя организовать.

Самая большая проблема в том, что я не могла понять, как я отношусь к происходящему.

Мой поистине скромный опыт общения с мужским полом не давал ответа на столь сложный вопрос. До Сашки у меня был только один более-менее серьезный поклонник, если не считать всякие школьные влюбленности. И с тем товарищем все было проще – физически он меня не привлекал. Мне не нравился вкус его поцелуя, стерильный запах его тела, слишком мягкая кожа на руках. С ним было легко не переступать черту просто потому, что желания даже близко подкрадываться к этой черте не было.

А потом появился Сашка и…все!

Черта? Что это вообще? Да я была готова по снегу босиком километр топать, лишь бы он просто меня поцеловал.

Какие могут быть сомнения, когда влюбляешься ТАК?!

С ним я переживала только об одном – а он так же сильно любит меня, как его? Он за мной по снегу пойдет?!

Вот и выходило, что в моей не такой уже короткой жизни не было таких мужчин, как Ариэль. Которые бы привлекали меня и интеллектуально, и физически достаточно сильно, чтобы вызывать живой интерес, но не настолько, чтобы ощутить влюбленность.

Наверно, если бы мы расстались Сашкой не чуть больше месяца назад, я бы даже не думала. Наверно…

Но я же не могу просить Коца подождать годик или два. Смешно…

3. Лиза

В итоге, когда за пятнадцать минут до обеденного перерыва мне звонит Ариэль, чтобы пригласить в уже знакомый мне французский ресторан напротив нашего офиса, я вся как на иголках.

Мои желания слишком эгоистичны, чтобы можно было их озвучить напрямую. Я не против принимать ухаживания Коца, они мне бесспорно приятны, поднимают настроение и повышают уровень эндрофинов в крови, но не более того. И мне не хватает опыта флирта, чтобы удержать отношения на этой грани с таким мужчиной как Ариэль. Он вроде бы и не принуждает меня ни к чему. Нет. Но его мягкая сила эффективней любого прямого приказа. И сама чувствую, как постепенно поддаюсь. Это раздражает и дезориентирует.

Но с другой стороны…Ну а что мне терять?!

И все же внутренне я готовлюсь защищаться, испытывая большое эмоциональное напряжение. Я почти уверена, что Ариэль снова будет пытаться меня поцеловать и заговорит на личные темы. В ресторан я захожу словно ступаю на поле боя. Администратор провожает меня к дальнему столику в отдельном зале, за которым мы уже сидели с Коцом раньше. Ариэль уже там, расслабленный, откинувшийся на спинку мягкого стула-кресла, наблюдающий за моим приближением из-под полуопущенных век. Упрямо вздергиваю подбородок, натягиваю улыбку – слишком вежливую, чтобы быть открытой. Коц улыбается в ответ. Встает и галантно отодвигает мне стул.

– У них сегодня свежая дорадо, – первые его слова, обращенные ко мне.

– Советуешь? – даже не открываю меню.

– Определенно, – складывает пальцы домиков, совсем как в переговорной, когда при всех обратился ко мне.

– Хорошо, последую, – соглашаюсь я, решая, что у нас есть более острые темы для прений за этим обедом.

И как же я ошибаюсь!

Ариэль за весь час, что мы проводим вместе, не делает ровным счетом ничего, чтобы могло меня задеть или насторожить. О каких поцелуях против воли может идти речь, когда он даже ни разу не попытался меня коснуться. Ни одного неудобного вопроса, ни намека, ни требования. Мы просто болтали. Болтали и все. Ариэль рассказывал забавные истории о тех людях, с которыми я познакомилась на банкете в выходные, шутил, передавал пикантные сплетни, спрашивал, как отдохнула я. Потом наш разговор незаметно перетек на работу, затронул курсы, мое видение собственных перспектив.

Коц говорил мягко и расслабленно, был безупречно галантен, и, может быть, только цепкий темнеющий взгляд его болотных глаз напоминал мне о том, как он лапал меня, насильно целуя, утром.

И внутреннее напряжение из –за этого не исчезало никак, взвинчивало мой эмоциональный фон до предела. Смех звучал громче, пальцы нервно поглаживали тонкую ножку бокала с минеральной водой, губы пересыхали и все время тянуло их облизать, перехватывая взгляд мужчины напротив.

Это ожидание, что он снова выкинет что-то подобное, нападет как утром, заставляло думать только об этом. Под конец нашего обеда я уже чуть ли не хотела, чтобы Коц вновь перешел черту, потому что просто сидеть и думать об этом оказалось достаточно сложным испытанием.

Если это был четко рассчитанный психологический прием, то на мне он прекрасно работал. Я ведь приготовилась отбиваться, а на меня никто не нападал!

Мы так и расстались у дверей ресторана, не затронув ни один личный вопрос. Коц лишь коротко кивнул мне, садясь свой Майбах – у него была назначена встреча на Чистых прудах, а я, слегка обескураженная, вернулась в офис.

И только через два часа, когда я уже проходила в кабинет управляющего нашей гостиницы на Люблинской, мне пришло письмо от Ариэля. Всего одно предложение: «Очень прошу сопроводить меня, Лиза» и прикрепленный билет в Большой в ложу на эту среду со стыдливо замазанной ценой.

Я зависаю, кусая губы, щеки вспыхивают. В крови взрывается эгоистичное теплое удовлетворение. Его вежливое равнодушие на обеде было наносное. Мне не показалось. И мне приятно, что и говорить. Ариэль умеет ухаживать красиво – у него не отнять. И, как я начинаю понимать, умеет искусственно повышать градус напряжения. Да, я понимаю, что он манипулирует мной, но мне лестно, что он так старается.

– Елизавета Тиграновна, – окликает меня Константин Львович, управляющий, посреди кабинета которого я замерла, крепко сжимая в руке телефон.

– Извините, да, Ариэль Гадович инструкции прислал, – отмираю, как можно лучезарней улыбаюсь мужчине и, быстро напечатав «Сопровожу» Коцу, прячу телефон, – Очень приятно познакомиться, Константин Львович. Может быть сразу перейдем к экскурсии по гостинице? Хочу всё у вас посмотреть.

***

К концу официального рабочего дня я так устаю, что на курсы идти совершенно не хочется. Эмоционально я полностью вымотана и опустошена. И, если бы не тот факт, что учебный центр находится в соседнем здании с гостиницей, где я провела последний час, знакомясь в руководящим персоналом, то я бы наверно все перенесла, но…

Сам центр оказывается достаточно большим современным зданием в три этажа со своим кафе, коворкингом на первом этаже и большой зоной отдыха на втором. Администратор, молодой парень хипстерского вида, вежливо и подробно объясняет мне, как пройти к Софье Сергеевне, старшему коучу центра. Пока поднимаюсь на лифте на третий этаж, мысленно готовлюсь встретить такую же степенную даму как Эмма Ефимовна, и в итоге испытываю легкий шок, когда передо мной предстает маленькая чуть полноватая девчонка точно моложе тридцати, с короткой стрижкой, огненно-рыжими прядями в каштановых волосах, в кедах и толстовке с логотипом центра и невероятно обаятельной улыбкой.

– Я – Соня, привет, – она бодро пожимает мне руку и от нее такой положительной энергией прет, что я невольно забываю, что устала как собака.

– Лиза, – улыбаюсь в ответ, пожимая ее мягкую горячую ладошку.

– Очень приятно, – несмотря на несколько лишних килограммов Соня буквально порхает по своему заставленному всякой красивой дребеденью кабинету, невероятно быстро перемещаясь из точки в точку и наводя забавную суету, – Ну что, давай начнем с профтестирования, а там уже по ходу пьесы разберемся, да? Кстати, может что-нибудь хочешь? Чай, сок, кофе?

Подмигивает.

– Ну, давай, – сажусь в кресло для посетителей напротив ее стола, наблюдая за этой приятной мне девушкой, – И от кофе не откажусь.

– Отлично, я тоже, – она тут же подскакивает с места, – Я Любу, свою помощницу уже отпустила, так что сейчас принесу и начнем.

***

Когда возвращаюсь домой, дети уже укладываются спать. Встречаю Левку на кухне в одних трусах, Алиска валяется в кровати, уткнувшись носом в телефон.

– Привет, как курсы? – интересуется сын, доставая из холодильника яблочный сок.

– Да пока никак, только прошла профтестирование, – пожимаю плечами.

– М, и как? – выгибает пшеничную бровь.

– Мое призвание – работать с людьми и чему-то их учить, – выдаю с улыбкой, отбирая у него пакет с яблочным соком и отпиваю сама.

– Ну поучить ты любишь, – вздыхает сын страдальчески, наблюдая за тем, как пью.

– Как школа? – интересуюсь.

– Стоит, – пожимает худыми плечами.

– Отец доехал до дома?

– Спроси у него сама, – ехидно щурится.

Закатываю глаза и ору на всю квартиру.

– Алиска! Папа уже в Домбае?

– Да! Часа два назад звонил, – кричит мне в ответ.

Подмигиваю сыну, пока он издает возмущенное «пф-ф-ф», а потом стукаемся кулачками с ним.

– Все, я спать, завтра вечер свободный, можем в кино сходить, если хотите.

– У меня укулеле, мам, – орет Алиска из детской.

– А меня на день рождения пригласили. И мне кстати деньги нужны, – Левка смущенно чешет затылок, исподлобья поглядывая на меня.

– Кто пригласил? – устраиваю допрос.

– Одноклассница…

– Девочка? – поднимаю брови.

– Да ты просто Шерлок, – ерничает мой сынок, а у самого уши краснеют точь-в-точь как у отца.

– Симпатичная? Как зовут? Что подаришь? – становлюсь рядом с сыном, подпирающим задницей кухонную столешницу, и пихаю его локтем в бок.

– Мирра Ковалева. Мы ей на курсы по фотографии скидываемся, она увлекается, – бормочет сын.

– И цветы! – учу его.

– И цветы, – смиренно кивает.

Встречаемся с ним глазами. И у меня сердце щемит – так похож на отца.

– Ты уже у меня такой большой, – вздыхаю и пытаюсь Левку погладить по блондинистым волосам, но он уворачивается, фыркая, и отпрыгивает на добрый метр от меня.

– Ой, все, мам, я спать, с тебя три тысячи, – ретируется с кухни.

– Вот так всегда, – бурчу ему вслед.

Захожу к ним в комнату, чтобы поцеловать на ночь Алиску, выключаю детям свет, принимаю душ перед сном и ложусь сама.

Вот только сон не идет. Такой насыщенный был день, столько событий в нем было, новых знакомств, дел, волнений…

Но сейчас, когда я закрываю глаза в темноте своей спальни, в голове моей почему-то крутится только вчерашнее воскресенье, а не сегодняшний понедельник.

Может в этом виноват тонкий аромат розово-чайных роз, пропитавший всю мою комнату, а может то, что я весь день не позволяла себе вспоминать, как Сашка смотрел на меня, вручая этот букет.

И внутри так тревожно-тревожно…Тяжесть разливается и хочется плакать. Не знаю почему. Просто съедает тоска.

Он уже приехал… Что он сейчас делает? Время – первый час…

Спит уже наверно крепким сном в отличие от меня.

И я тоже пытаюсь заснуть, ворочаюсь, злюсь на себя, но никак. Мне неспокойно.

В какой-то момент рука тянется к телефону. Я даже уже сжимаю его гладкий корпус в руке. Не знаю, чего хочу. Точно не позвонить – тем более так поздно. Может быть написать? Что? Да просто спросить, как доехал. Он все-таки отец моих детей – это нормально за него волноваться, правда?

Но я не решаюсь, так и лежу в темноте с телефоном, широко распахнув глаза. Пока он вдруг не пиликает входящим сообщением. Когда вижу, что от Нины, покрываюсь липкой слабой испариной раньше, чем успеваю разглядеть, что же она шлет. Ни слова не написала. Только фото. Ночь, пустынная дорога, которую я узнаю, и две фигуры идут по тротуару прочь от фотографа. Близко, очень близко друг к другу идут. Узнаю Сашкину спину и… Руки начинают дрожать, в горле пересыхает. Строчу в ответ.

Лиза: «Это когда?»

Нина: «Вот прямо сейчас» и смайлик с разведенными руками.

Отбрасываю от себя телефон, словно это ядовитая змея. Дышу с трудом, ком в горле так и не проходит, воздух застревает. Зато слезы высыхают тут же. Вот так вот, Лиза, не переживай, отлично у него все.

И у тебя тоже будет. Должно!

Встаю с кровати и прямо в окно выкидываю эти чертовы вонючие розы. Не закрываю после – хочется побольше нового морозного воздуха в спальне. Хочется дышать. Поплотнее укутываюсь одеялом и мгновенно засыпаю, чувствуя, как холод щиплет кончик носа и уши. Будто только что умерло то, что мешало спать.

4. Лиза

Когда я встаю на следующее утро, то чувствую странную холодную пустоту. И мне вдруг так с ней спокойно. Не хорошо, но спокойно. Наверно, мне не хватало именно этого.

Ощущения, что всё. Это конец. Мы действительно расстались. Надо дальше жить.

Ночью, когда я увидела Сашкино фото с Тишаковой, я вдруг осознала, что я ведь даже предъявить ему больше ничего не могу. У меня нет такого права. Нет.

Я сама от него ушла, сама твердила, что моя личная жизнь – больше не его ума дело. И что он волен строить свою.

И, похоже, он просто меня услышал. Дословно.

Ну а то, что это именно Надя…

Я пытаюсь не пускать в голову мысль, что возможно у них все началось гораздо раньше, чем Левка застукал их в походе, но не могу…

Может быть, не было физической близости, но симпатия точно была, раз он первым делом побежал к ней, да?

Ну и удачи ему с Тишаковой! Пусть вместе по своим чертовым горам лазают. Отличная пара!

Внутри снова закипает разъедающий гнев, но я уже легко нащупываю точку безразличной опоры и снова возвращаюсь и свое спокойное философское состояние.

Пусть живет…Счастья ему. Хоть с Надей, хоть с Гадей. Мне все равно.

Я настолько погружаюсь в это чувство, что даже дети за завтраком замечают перемену.

– Мам, ты что такая…– Алиска щурится, вглядываясь в мое лицо и пытаясь подобрать подходящий эпитет.

– Какая? – отпивая кофе, вопросительно выгибаю бровь.

– Тихая…

– Будто с успокоительными переборщила, – уточняет Левка, отправляю в рот сосиску.

Смеюсь. Я просто отпустила мысленно твоего папу, сынок. Но вслух это конечно не говорю.

– Выспалась, – улыбаюсь, – Но, если так просите, могу и покричать!

– О, нет, все устраивает! – хором охают дети.

***

На работе тоже выдается спокойный день, наполненный рутинными заботами, словно весь мир решил помочь мне продлить состояние эмоционального анабиоза. Даже Ариэль весь день отсутствовал, никак не беспокоя меня. Вечером по дороге домой заехала в учебный центр к Соне. Выбрали с ней для меня первую обучающую программу. Так как у меня не было практики выступлений перед большой аудиторией, а моя должность предполагала командировки на различные семинары, то остановились на коротком курсе по ораторскому мастерству, которые как раз сама Соня и вела. Попили чай, похихикали, поболтали немного о личном, ближе узнавая друг друга. Она мне была очень симпатична, и я чувствовала, что и я ей.

Уже когда собиралась уходить, в кабинет к Соне зашел молодой парень лет двадцати семи – спортивный, симпатичный, просто одетый – в джинсы и футболку, от чего можно было оценить развитую мускулатуру на его смуглых руках и витиеватую татуировку – рукав.

Я поначалу недовольно поджала губы, решив, что это один из посетителей, и подумав, что вообще – то принято стучаться. И каково же было мое удивление, когда Соня представила парнишку, которого звали Егором, директором этого учебного центра.

Мое замешательство было настолько очевидно, что Егор белозубо оскалился и выдал, что он просто гений, а внешность обманчива, и слегка поклонился. А я поняла, что слегка краснею. Неловкое вышло знакомство, но он и правда совершенно не производил впечатление руководящего хоть чем-то человека.

Думая об этом в машине, я пришла к выводу, что он вполне может быть просто чьим-то сынком. Надо будет потом у Сони спросить аккуратно, права я или нет. Мне стало интересно…

Вернувшись домой, застаю там только Алиску, недавно вернувшуюся из дома творчества с занятия по укулеле. Наскоро делаем с ней ужин, болтая. Пока едим, звоню Левке, напоминая ему, чтобы в одиннадцать был дома как штык. Его недовольное «ла-а-адно» почти полностью перекрывает долбящая на заднем фоне музыка. Отужинав, Алиска уползает к себе в комнату делать уроки, а я включаю телевизор и бездумно щелкаю каналы, совершенно не представляя, чтобы я хотела посмотреть. В итоге торможу на старом- добром «Титанике». Там как раз момент, как Роуз спускается к Лео по лестнице. И я устраиваюсь поудобней в кресле -мешке, мысленно готовясь всплакнуть в самом конце, когда она его спихнет с несчастной двери в воду, и вот тут…

Оживает мой телефон.

Все в таком же равнодушно-коматозном состоянии, в каком прибывала весь день сегодня, я подношу к глазам экран, на котором светится «Мой самый-самый бывший».

Секунда, две…Моргаю.

И чувствую, как внутри словно лавина сходит, ревя. И снова эта боль и нервное возбуждение вперемешку. Невыносимые.

Ну все ведь уже, Саш…Оставь меня в покое, прошу.

Жмурюсь, не поднимаю трубку. А перед глазами эта фотка ночная стоит. Где он с ней. Опять.

Ну вот что он мне звонит, а???

Делаю вдох – выдох. Вытираю потную ладонь о домашние штаны. И все-таки смахиваю зеленую трубку.

– Да.

– Да, привет, Лиз, – его низкий голос вибрирует в трубке, а у меня мурашки по затылку бегут.

Щелкаю пультом, выключая телевизор, встаю с места, не в силах сидеть, и отхожу к окну. Сашка все это время молчит, словно знает, что я сейчас делаю, и ждет, когда замру, чтобы его слушать.

– Зачем звонишь? – обнимаю себя за предплечье, уставившись невидящим взглядом на горящую ночными огнями Москву за окном.

Сейчас так отчетливо ощущаю, что он где-то там. Невероятно далеко.

5. Лиза

– Кхм…– Сашка глухо откашливается.

Я прикрываю глаза, прижимаясь лбом к холодному оконному стеклу.

– Лиза, я билеты хочу детям купить на выходные. Вот, звоню посоветоваться.

Ах, билеты, точно, да…Зажимаю пальцами переносицу и отхожу от окна, стараясь игнорировать тонкий болезненный укол разочарования.

– Советуйся, – выходит немного грубо.

И у Сашки моментально меняется голос, звуча более напряженно.

– Вот смотрю рейсы на четверг. В восемь вечера во Внуково сможешь же их посадить, я в Минводах встречу.

– Почему на четверг, а не на пятницу? – хмурюсь, – Им же в школу.

– У меня группа на три дня, хочу взять их с собой.

– М-м, куда идете? – кусаю губы, снова падая в кресло- мешок.

Потихоньку мужской голос обволакивает меня, и я утопаю в этом разговоре, перестав так нервничать и очень четко представляя собеседника прямо перед собой. Саша будто в этой же комнате, если закрыть глаза…

– Вдоль ущелий. – Так себе маршрут для зимы, Алиса…

– Она справится, – перебивает меня Сашка спокойно.

Я замолкаю. Он тоже молчит. Я слышу, как он дышит и, кажется, печатает.

– Им купил, сейчас скину тебе на почту. Лиз…

Обрывает себя, а потом тихо и хрипло:

– Тут в ряду три кресла. Я могу купить еще один.

Я открываю глаза. Внутри сжимается от жаркой волны слабости, прокатывающейся по телу.

– Лиза, прилетай…Просто скажи "да".

У меня перед глазами комната начинает плыть – не могу взгляд сфокусировать. Столько эмоций сразу накрывает, что все внимание обращено внутрь, а не вовне.

– Некому греть палатку, Саш? – выдаю после паузы дрогнувшим голосом, – А как же Надя? Она кстати идет?

Молчание в трубке в пару невыносимо долгих секунд.

– Нет, я переставил ее, – отстраненно.

– Что так?

– Она больше со мной ходить не будет. Нет у нас никаких отношений, – Сашка говорит это уверенно и ровно, словно увещевает раскапризничавшегося ребенка.

Чем только бесит меня!

– И я должна в это верить?!

Фото Нины, когда эти двое бредут вдвоем в сторону нашего дома в первом часу ночи, так и стоит перед глазами.

– Да, потому что я правду говорю.

Правду…Ну да…Секс же – не отношения!

– Еще скажи, что собираешься теперь соблюдать целибат! – фыркаю едко, раздумывая, пересылать ему вчерашнюю фотку или нет.

Если отошлю, он точно пойдет Нину прессовать, скорее всего через Вахтанга или Теймураза, и потом она может и сообщать мне ничего больше не будет от греха подальше. А я…наверно… хочу знать.

Да и вообще…Какая мне разница! Если хочет с ней спать- пусть спит! Мы не вместе. Всё!

– Если ты скажешь, что у меня есть хоть один шанс тебя дождаться, то я буду ждать. У меня есть этот шанс, Лиз? – прерывает мои размышления Сашка глухим голосом.

Как обухом по голове. Забываю тут же, о чем думала. Молчим, учащенно дыша в трубку. Мысли мечутся испуганными птицами.

– Скажи правду, ты с ней был после…того…как…? Был? – у меня голос скатывается на рваный шепот.

Сашка не отвечает. Так долго, что я роняю лицо на ладони и чувствую, как горячая влага собирается на глазах. Я постепенно понимаю ответ. Это не как удар ножом, нет. Меня медленно трут наждачкой прямо по слизистым. Жжется, мучительно противно и больно…

– Вчера мы…Я был очень пьян, и…– Сашка сглатывает, его голос хрипло вибрирует у меня в черепной коробке, – Но наутро я почувствовал себя полным идиотом. Пытался сегодня уволить ее.

Всхлипываю, вытирая тыльной стороной ладони влагу под носом на щеках.

– И что? Не получилось? – хмыкаю с сарказмом.

– Она не хочет, а мне настаивать неловко, пиздец, по идее это мне себя увольнять надо. И я не знаю, как это все обставить, чтобы так стрёмно себя не чувствовать, – Сашка невесело смеется в трубку, и его тон такой до боли знакомый.

Как часто он именно так рассказывал о своих проблемах, ждал, что я скажу. Сама не замечаю, как снова утопаю поудобней в кресле- мешке и рассеянно глажу пальцами телефон.

– Прости, что говорю тебе все это, Лиз. Смешно, но мне больше некому на такое жаловаться, – добавляет, и я почти вижу, как он по привычке трет лоб, прикрыв глаза и качая головой.

– Ну знаешь, ты у нас теперь свободный. Всех, кого трахнул – увольнять, так и сотрудниц не напасешься, – истерически хихикаю.

– Смешно, да, – ржет мне в тон, – Тут главное с тоски на сотрудников не перейти…

Прыскаю со смеху, представив Сашку, кругами ходящего вокруг Теймураза. И опять замолкаем. У меня внутри горит все и одновременно как-то странно отпускает. Это какой-то невероятно откровенный разговор.

– Приедь, пожалуйста…– опять начинает через пару секунд, – Я могу поменяться. Хочешь, съездим куда-нибудь? По Тбилиси, например, погуляем. Как тебе?

– Я не поеду, Саш…

– Планы на день влюбленных? Фаршмак манит? – взрывается тут же.

– Знаешь, после того, что ты только что рассказал, эти твои вопросы – это просто смешно.

– Мне плевать смешно или нет, – огрызается, – Я не могу тебя не ревновать.

– Придется учиться.

Опять молчим. Сашка сопит в трубку, злится. А я слушаю и слушаю его. Это все равно всё такое родное. И я кормлю свою ненасытную тоску новыми моментами, которые можно бережно сохранить и потом вспомнить.

– Лиза, я приеду к вам на праздники двадцать третьего, – давит тоном.

– А вот сейчас про планы не хочешь спросить? – язвлю.

– Я спрашивал у детей, они собирались в Питер к деду, но у него там дела какие-то срочные, так что планов у вас пока нет, и дети меня ждут.

Возмущенно фыркаю в трубку. Договорился уже, молодец какой. И опять в обход меня. Надо поговорить с мелкими на будущее – они прямо как диверсанты. Ведут тут подрывную деятельность…

– Ладно, хорошо. Но ты же помнишь, что у меня останавливаться больше нельзя. Я не шучу, Саш. Отставлю ночевать в подъезде. Так что ищи гостиницу или договаривайся с Ратмиром.

– Боишься, что опять со мной переспишь? – хмыкает хрипло.

– В том числе, – бормочу.

– И что в этом плохого? – тихо, – Или изменять "рыбе" своей не хочешь?

– Он тут не причем. Просто мне очень плохо потом, – признаюсь почти шепотом.

Сашка шумно выдыхает и наверно снова трет свой многострадальный лоб.

– Хорошо, Лиз, я посмотрю гостиницы поблизости. Только других планов, пожалуйста, не строй.

6. Лиза

14 февраля.

– Ну, девчонки, за нас! Мы друг друга любим дольше, чем все наши мужики, вместе взятые! А значит это наш праздник! – провозглашает Кира первый тост.

Мы с Владой смеемся и тоже поднимаем бокалы. Звон встречающегося стекла тонет в первых стандартных для караоке аккордах. На небольшой сцене в центре погруженного в полумрак зала какой-то презентабельный лысеющий мужчина готовится спеть про лебедя на пруду для своей дамы, сидящей от нас через пару столиков. А мы заранее готовимся не смеяться слишком громко, так как он не попадет ни в одну ноту из принципа, судя по первой исполненной строчке.

Сама не понимаю, как в эту пятницу, четырнадцатого февраля, я в итоге оказалась в переполненном караоке баре неподалеку от своего дома в компании Киры и Влады. По идее я должна была провести этот знаковый вечер дня всех влюбленных с Ариэлем, но у Влады муж неожиданно сорвался в командировку, Кирин Ося слег с гриппом еще позавчера, а я…

Я как обычно испугалась в последний момент, потому что свидание Ариэль назначил мне на смотровой площадке…гостиницы. Ночная Москва конечно дико романтична с высоты, но, когда ты точно знаешь, что для тебя еще заказан номер с джакузи, то сложно думать только о расстилающихся перед тобой бесконечных столичных огнях…

Не знаю, что со мной не так.

Мы ведь прекрасно сходили в Большой в среду, и это несмотря на то, что весь день я чувствовала себя разбитой после разговора с Сашкой.

Казалось, бывший муж уже все сломал, но он все равно умудрялся доламывать и доламывать меня, погружая на какие-то неизведанные глубины разобранного состояния. И вот я -просто кучка разбросанного лего с потерянной инструкцией, и, кажется, что место мне теперь только на помойке.

Но с Ариэлем я смеялась во время антракта и живо обсуждала постановку. А после мы отправились в ресторан, хотя уже было двенадцатый час, и дети возмущенно названивали. Но расставаться не хотелось, мы заболтались совсем. И на диванчике за уединенным столиком я позволила себя целовать.

Именно позволила – я не знаю, как еще точнее назвать это.

Не тянулась сама, особо не проявляла инициативу, но мне было приятно, чуть эротично и спокойно неимоверно. Мы находились в общественном месте, а Ариэль умел целовать ласково и не торопясь, когда это предполагали обстоятельства. Словно нежил меня. Мы тихо переговаривались между поцелуями, смотрели друг другу в глаза, выпитые пара бокалов вина слегка подогревали кровь, а потом…

Телефон пиликнул Сашкиным сообщением.

Саша: Ты спишь?

И все. Как отрубило.

Нет, я не ответила и даже не открыла его смс, Сашка не знал, что я прочла ее благодаря всплывающему экрану, и больше не писал ничего.

Но теперь в том же духе продолжать общаться с Ариэлем я просто не могла. Настроение неуловимо изменилось.

Я невольно стала думать, что Сашка хотел, что сейчас делает, он…один?

Ариэль что-то говорил мне все это время, обнимая за плечи, а я пропускала мимо ушей, и это его раздражало.

В итоге минут через двадцать мы попросили счет, и он повез меня домой в полной тишине. Только, когда я уже выходила из машины у своего подъезда, Коц бросил мне в спину:

– Давно мне никто так не трахал мозги, как ты, Лиза.

Я от неожиданности рассмеялась:

– Трахать – слово не из твоего лексикона, Ариэль. О-очень странно звучит.

На что он сощурился и криво улыбнулся:

– Я привык называть вещи своими именами. И могу и жестче, если попросишь.

– О, не стоит! Вообще прости меня, я просто устала, уже поздно, не бери в голову, – я пожимаю плечами и отступаю от машины на шаг, – И спасибо за вечер, все было чудесно.

Окидывает меня цепким взглядом, почесывая идеально выбритый подбородок.

– Чудесно, да…Лиза, я завтра уезжаю в Питер, вернусь в пятницу вечером. Это будет четырнадцатое февраля. И я конечно хочу пригласить тебя.

– Куда?

– Я пришлю накануне, ну или…сделаю сюрприз, – немного хищно, хоть и очаровательно скалится, – Но вечер в любом случае за мной.

– Я подумаю над вашим предложением, – кокетничаю, чуть склонив голову набок.

– Лиза, – тихо рычит.

– Пока, Ариэль, – наклоняюсь в салон машины и быстро целую его в щеку.

Успевает перехватить мою голову, находит губы, жестко сминает их, толкаясь языком и удерживая меня за затылок. Мне неудобно так стоять – с задницей, торчащей из салона, и я, мыча и смеясь, вырываюсь.

– Все, пока! – оглядываюсь через плечо на прощание.

– Пока, – потемневшим взглядом провожает меня.

А ночью ворочаюсь и опять не могу уснуть. До тех пор, пока не пишу Сашке ответ. Почти в половину второго…

Лиза: Не сплю

И тут же прячу загоревшееся лицо в ладонях, отбрасывая телефон.

Зачем я это делаю? Зачем? Я бы и под пытками ответить не смогла.

И хорошо, что так поздно и он-то спит уже наверно. Должен спать…

Но через минуту мой телефон пиликает входящим сообщением.

Саша: Смотри, что я в облаке нашел.

И видео какое-то прикрепил.

Не сразу включаю, сначала провожу пальцами по строчкам на телефоне, прикусив нижнюю губу. Сердце гулко стучит, разгоняя по телу жаркие волны. Даю себе пару секунд и нажимаю на просмотр.

А там видео с нашего отпуска в Тайланде лет десять назад, когда мы впервые оставили детей на попечение родителям. Эту запись я не смотрела ни разу и даже не подозревала о ее существовании. На ней я с инструктором и Сашкой в первый раз пытаюсь залезть (это по-другому не назвать) на сёрф.

Боже, Лютик что? Это снимал?! Позо-о-ор…

Сашка откровенно ржет с меня за кадром, не забывая орать ценные комментарии, я показываю ему фак в ответ и тут же падаю с доски, инструктор, молодой смуглый как ночь парень, выразительно закатывает глаза. Я снова выныриваю из воды, отплёвываюсь, красная уже вся, злая.

Неуклюже забираюсь на доску. Кое-как встаю, смешно раскорячившись. Пытаюсь снова хотя бы так поймать равновесие. Не получается. У меня всегда были проблемы с вестибулярным аппаратом, и Сашка это прекрасно знает, но все равно угорает как в последний раз. Я закипаю как чайник.

– Ну все, ну иди сюда, – Сашка все так же тихо ржет, но подплывает на своей доске ко мне впритык, чтобы меня обнять и побаюкать.

А мне обидно до слез – у него-то все получается! Ну вот почему так!

– Ты самая лучшая у меня, самая-самая,– успокаивает, тиская в своих медвежьих объятиях и практически перетащив на свою доску к себе на колени, – Любимая моя девочка…

Камера в этот момент показывает лишь лазурную воду и часть доски. Сашка забыл выключить, наверно. Слышу только наши голоса.

– Отстань, я видела, как ты ржал! – всхлипываю я десятилетней давности зло и, судя по звукам, лезу крепче обниматься вопреки собственному возмущению.

– Ну я же живой, – пытается Сашка оправдаться, хотя лучше бы молчал, как всегда, – Ты, когда на доску встаешь, так забавно задницу оттопыриваешь. Прямо как срущая курочка.

– Офигел?! Сам ты…! – гневно охаю и, похоже, пытаюсь его поколотить.

Возня, и так жалко, что ее не видно. Только волны сильнее плескаются, разбиваясь о доски, и еще в кадр попадает моя нога. Сашка смеётся, легко побеждая. Едва различаю его бархатный шепот, заглушаемый звуками волнующегося океана.

– А для меня так же попку отставишь, Кис? И может, ну его, этот серфинг, пойдем…?

– Прямо сейчас?

– Да.

– Я все-таки хочу победить этот чертов кусок дерева, и инструктор же еще, – увиливаю, но по голосу даже мне самой слышно, что это только игра. И я уже готова идти с ним куда угодно.

– Я тебя вечером сам поучу, Кисуль. Он просто нормально объяснять не умеет.

Звуки поцелуев, мой тихий стон, видео прекращается, но я прекрасно помню, что дальше. Помню, что мы развязно целовались, позабыв уже о несчастном инструкторе, который плавал неподалеку и не знал, в какую сторону отвести глаза. Помню, как завалились в наш номер. И дальше тоже прекрасно помню…

Я провожу по своим щекам, а они мокрые. Влажная даже подушка, на которой я лежу. Судорожно всхлипываю, сворачивая экран просмотра. Не спрашиваю, зачем мне Сашка прислал это видео. Просто пишу.

Лиза: Спокойной ночи, Саш.

И отбрасываю от себя телефон. Он пиликает еще раз. Не смотрю. Уверена, что там тоже в ответ "спокойной ночи". Странно, но после этого сразу засыпаю, и мне снится синий океан, раскаленное солнце и белый, мелкий как пудра песок.

7. Лиза

14 февраля, караоке бар.

– Влада, а Лешка один в командировку поехал? – Кира спрашивает это у сестры так неожиданно, что та чуть не давится виноградинкой.

На сцене какая-то эффектная блондинка достаточно прилично поет "Моя попытка номер пять", и весь зал уже нестройно подпевает. Вечер в самом разгаре и плавно перетекает в пьяную ночь. В зале душно, воздух пропитан ароматным кальянным дымом и дорогими духами. На нашем столике тоже дымится высокий кальян, и я лениво тяну персиковый пар, наблюдая за закусившей губу Владой.

Я не знаю, зачем Кира задает сейчас такие провокационные вопросы, и что она хочет услышать в ответ. Если Лешка и правда изменяет жене столько времени, то она не может не знать. И только ее дело – закрывать на это глаза или уходить от него и истерикой.

Как сделала я.

Я знаю, что не смогла бы поступить по-другому, но совсем не уверена, что мой выбор – правильный.

Кому из нас хуже сейчас? Мне или Владе?

Каждый раз, когда я вижу их с Лешей вместе, они производят на меня впечатление очень крепкой любящей пары, в которой муж жену буквально обожает и готов исполнить любой ее каприз. Может так потому, что все наши подозрения беспочвенны. А может потому, что шелковым и услужливым Лешку делает постоянное, преследующее его чувство вины.

И я склонна думать, что Владу такой расклад вполне устраивает, вот только вслух об этом не принято говорить. Ведь абсолютное большинство людей считает, что уважающая себя женщина измену не прощает, а значит ее позиция стопроцентно будет осуждена.

Возможно, даже сестрой.

Кошусь на Киру. Та ждет ответ от Влады, покачивая в руке полный бокал. Голубые глаза пьяно и хитро блестят. Похоже настрой у нее боевой, и она намерена пооткровенничать во чтобы то ни стало.

Влада трет лоб и роняет голову на подставленные ладони.

– О-ой, девочки, не зна-а-ю я, – тянет руку за кальянной трубкой, не смотря на меня.

Вкладываю мундштук в ее тонкие пальцы. Влада глубоко затягивается и красиво выпускает дым в черный потолок.

– И, наверно, уже и не хочу знать, – заканчивает свою мысль глухо, – Знаете, дома у нас все хорошо. Лешка ведь даже не задерживается никогда на работе, все выходные, отпуска вместе. Командировки только эти…А может и правда нет ничего. Он по делам катается, а я…как больная!

И почему-то косится на меня, будто ища поддержки. Я в ответ сжимаю Владину прохладную ладонь, лежащую на столе.

– Ну вот правда, что себя накручивать, да? – она только мне говорит это.

– Правда, – киваю, – Ты права, не надо накручивать.

– А я знаю, что Ося мне изменяет, – вдруг признается Кира, отбирая у сестры кальянный мундштук, – Не с постоянной, нет. Но то, что у них в баню писюх всяких модельных заказывают, это вот сто процентов! А в баню они каждую пятницу ходят. Клуб у них. Богатых мужиков. А что это за богатые мужики без отборных сучек, да?

Криво улыбается, качая головой, и выпускает в сторону белое облачко персикового дыма.

– Оно ему может уже не надо сильно, Оська у меня такой домашний во многом. Но не прослывешь же импотентом среди своих партнеров- дружбанов? По- любому хоть отсосать да дает.

Мы с Владой переглядываемся и молчим, не зная, как реагировать на эту информацию, а Кира тыкает в мою сторону мундштуком.

– Ариэль кстати тоже с ними ходит. Хотя, говорят, ту содержанку свою Белецкому передал по наследству, в курсе? Из- за тебя же наверно. Так что может и по баням не пойдет…

– Не уверена, что мне не все равно кого он там кому передал, – пожимаю плечами и забираю у нее кальянную трубку, словно это микрофон, и говорит та из нас, кто держит ее в руках.

– Ну он же тебе нравится, – хмурится Влада.

– Нравится, – согласно киваю.

– И вы встречаетесь, – поддакивает Кира.

– Скорее просто ходим на свидания, – уточняю, – Только целовались, дальше не было ничего.

– Почему? Он настолько не торопится? – Кира искренне удивляется, поднимая вверх идеально очерченные брови.

– Да нет, торопится, он уже давно…намекает, – хмыкаю, передавая кальянную трубку Владе.

– А тебя что останавливает? Он целуется как-то не так или что? – по Кире прямо видно, что она действительно не понимает.

Да и мне самой сложно это объяснить.

– Не знаю, просто…У меня ведь кроме Сашки никого не было и…– тянусь к своему бокалу с шампанским, чтобы прокрутить между пальцами тонкую стеклянную ножку, – И…Я понимаю, это глупо, но у меня словно стопор какой-то срабатывает. Это все-таки другой человек, понимаешь?

– Нет, не понимаю, – фыркает Кира, усмехнувшись, – Тем более уже давно пора! Хоть сравнишь! Тебе сорок лет скоро, Лизка, а ты и членов- то не видела, мать, кроме одного заговоренного! Может у Сани твоего и так себе на самом деле, а?

Она так забавно возмущается, что мы с Владой прыскаем со смеху.

– Нормально у него там все, – бурчу сквозь хохот, защищая достоинство бывшего мужа.

– Да откуда тебе знать?! Может он специально вот такую неопытную искал, чтобы и знать не знала, как оно с хорошим мужиком бывает, а не с его этой горной пипиркой! – запальчиво хлопает Кира ладонью по столу.

Мы угораем сильнее. У меня даже слезы выступают на глазах от таких предположений.

– Сашка бы тебя сейчас прибил за пипирку, Кир, – хохочу.

– Ой, нашла грозного. Просто покраснел бы как рак до самых ушей. Ну и, возможно, угрожал бы показать…Будто я его не знаю, – отмахивается подруга.

Ржем.

– Кстати, как у вас сейчас с ним? – интересуется Влада, и смех мой быстро затухает.

– Да так, – кусаю губы, отводя глаза, – Вроде поспокойней…Вчера детей встретил в Минводах, отзвонились по видеосвязи. Вроде бы все довольные. Сегодня уже вне зоны доступа до воскресенья. Как-то так…

– Вернуть не пытается? – спрашивает Кира, отпивая из своего бокала.

Перехватываю ее взгляд и молча качаю головой.

– Вот же козел, – возмущается она.

А я сминаю салфетку, кусая щеку изнутри и молчу. Я просто не хочу, не могу про это говорить. Ведь даже не объяснишь вот так, сидя в шумном зале караоке и слушая чужие завывания в микрофон.

Не передашь свои эмоции, когда в четверг в обед Сашка прислал мне список, что нужно положить детям в рюкзаки для предстоящего похода, и какой я испытала шок. Такой, что я даже, не задумываясь, ему перезвонила.

– Ты издеваешься? Как я все это запихну? – охнула в трубку.

– И тебе привет, Лиз, – а в ответ бархатный смех, от которого у меня волоски дыбом на руках встали, и я так пожалела, что не додумалась просто написать, – Попроси Левку, я в курсе, что упаковщик из тебя никакой.

– А он точно сможет?

– Да.

– Ок, пока, – отрубила звонок. Вся красная.

Еще полчаса потом приходила в себя.

А Левка и правда справился за полчаса. Для меня это было какой-то магией.

Вечером в аэропорту, проводив детей до терминала, пришлось опять тревожить Сашку, написав ему, что они вылетают. " Я уже выезжаю, не переживай" – моментально пришло в ответ.

Потом Левка звонил по видеосвязи, что папа их встретил, а Сашка на заднем фоне снимал с конвейерной ленты Алискин рюкзак и что-то говорил дочке, улыбаясь. Так искренне…И я смотрела на них во все глаза.

И долго потом ворочалась, не в силах уснуть одна в квартире.

А сегодня, четырнадцатого февраля, в семь утра меня разбудил курьер, принесший огромный букет кроваво-красных тяжелых роз и маленькую белую коробочку в фирменном пакете ювелирного магазина. Открытки с подписью не было, и я поначалу подумала, что это Ариэль.

Но, открыв коробочку и увидев там сережки-гвоздики из белого золота в форме изящной кошечки, играющейся с крохотным рубиновым сердцем, поняла, что подарок с таким жирным намеком мне мог подарить только один человек.

И не подписать его тоже… Чтобы не вернула, да, Саш?

8. Лиза

– Ой, девчонки, давайте лучше петь! Ну их, этих мужиков, вот правда! – хлопает в ладоши Влада и нажимает кнопку вызова персонала, размещенную на столе.

Практически сразу к нам подходит официантка. Просим у девушки еще бутылку просекко, сырную тарелку, обновить кальян, лёд и песенное меню.

Пока парень- кальянщик меняет нам угли, прижавшись к друг другу на диванчике, листаем бесконечные страницы с музыкальными композициями. Хмельное оживление овладевает нами всё больше. Весело хохочем, напевая ту или иную попавшуюся на глаза песню, обнимаем друг друга без причин, спорим.

И постепенно мне становится легко-легко, хоть и привкус горечи на губах не рассеивается. Но в голове царит расслабленный туман, ни одной четкой мысли не слышу из-за шума вокруг и игристого вина, бродящего в крови. А веселиться хочется как в последний раз – с размахом и отчаянно.

– О, хочу эту! – Кира тычет пальцем в "Шальную императрицу" Аллегровой.

Мы с Владой шокировано округляем глаза, а потом безудержно смеемся.

– Да ты издеваешься! – фыркает Владка, возмущенно косясь на сестру, – Ты слышала, что только что девчонки с дальнего стола пели? Про "ягоду-малинку" какую-то…И что у них там еще в Тик-Ток меню… А мы, значит, с "Императрицей"?! Скажут, тетки старые пришли и давай тут песок вокруг разбрасывать! Не-е-ет! Я может позаигрывать с кем-нибудь здесь собираюсь, потанцевать, а не рассказывать всем о дате рождения в своем паспорте!

– Дамы-ы-ы! Да просто эти «Ягодки» еще до «Императриц» не созре-е-ели! – Кира для пущей убедительности тянет слова и под конец целует свои пальцы, сильно смахивая на кавказца с чувством проговаривающего слово «пЭрсик».

И, пока мы с Владой хохочем с нее, ловко отбирает у нас меню с песнями и одновременно машет администратору караоке, – Все, девчонки! Решено! Гулять так гулять! Начнем!

Пока я слежу за приближающимся к нам администратором, нащупываю камешек-сердечко и играющую с ним киску в правом ухе. Кусаю губы, поглаживая гибкую кошечку. Она такая гладкая, тонкая… Ничего не могу с собой поделать- постоянно трогаю сережки в своих ушах. Они уже горячие от моих пальцев… Думать, почему их надела, не собираюсь. Просто красивые и необычные…Да?

– Девушки, здравствуйте, я – Эдик, – подошедший администратор представляется громко, чтобы перекричать стоящий вокруг шум.

– Здравствуйте, Эдик, мы "Императрицу" споем! – с вызовом сообщает Кира.

– Отлично, на сцену подниметесь или тут? Сколько микрофонов? – уточняет Эдик тем же тоном.

– Тут, да, девчонки? – озирается на нас Влада.

– Да, тут- тут! Три микрофона!

– Сейчас, дамы, все принесу, – уходит к ди-джею.

И буквально через минуту мы с девчонками, встав из-за стола и обнявшись как пьяные ВДВшники, горланим:

Легко влюбиться, императрица, Когда так страстно бирюзовым взглядом смотрит офицер!!!

И орут с нами, надрывая глотки, все присутствующие дружною толпой. И кажется, что темный зал кружится перед глазами и дрожит пьяным кальянным весельем.

Спев последнюю строчку, мы целуемся, смеемся. Нам хлопают, пара мужских столов косится со вспыхнувшим интересом. В крови эндорфины бродят, будоражит всё. Я опрокидываю еще один бокал просекко практически залпом. Выбираем следующую песню, ловя азарт, громко хохоча и перекрикивая друг друга. Понеслось…

После «Тропикана женщины», «Спектакль окочен» и душераздирающей «Знаешь ли ты» мы с девчонками немного выдохлись, допили вторую бутылку просекко и пошли танцевать. Между столиками уже было не протолкнуться, а народ все пребывал и пребывал. Выходные и праздник, хоть и не официальный, давали о себе знать. Свободных мест не было даже у длинной барной стойки, на небольшую сцену помимо выступающих то и дело пытались залезть какие-то пьяненькие девушки и потанцевать на более выгодной позиции с точки зрения возможности продемонстрировать себя.

Нам с девчонками это было не нужно. Мы плясали около нашего столика, прыгая, подпевая и совсем не думая о том, как выглядим со стороны. Кира в какой-то момент даже сняла свои десятиметровые шпильки и продолжила танцевать босиком. И, как ни странно, наверно именно это привлекало к нам внимание остальных посетителей, желающих приобщиться к веселью без оглядки на происходящее. Наш маленький кружок быстро разросся, Киру практически сразу закружил какой-то приятный худощавый мужчина в идеально белой рубашке, я танцевала с двумя молоденькими девчонками, вступившими в наш круг.

Перезнакомились все, заказали еще просекко. Перерыв на песни. Проорали толпой уже «На часах ноль-ноль», «Комету» и нетленку Сережи Жукова «Восемнадцать мне уже». Снова танцы. Мне жарко и пьяно, мир слегка кружится, в голове шум. Какой-то молодой парень пытается станцевать со мной медленный танец под «Демобилизацию» Сектора Газа. Мне так смешно от этого, что я даже не сильно сопротивляюсь. И делаю ему замечание, только когда его горячая ладонь сползает мне на попу и сжимает левую ягодицу. Он тут же убирает, обезоруживающе улыбается, а глаза наглые –наглые. И, когда он повторяет свой фокус во второй раз, я отпихиваю охамевшего кавалера и иду за стол, чтобы немного посидеть и передохнуть.

Рядом опускается Кира, тоже вся раскрасневшаяся, запыхавшаяся, в ослабившимся конским хвостом на макушке, еще пару часов назад бывшим идеальным.

– Ну, за нас! – чокаемся, пьем на брудершафт.

Вино уже горчит на языке. Верный признак, что всё, хватит. Но лучше я завтра умру от головной боли, чем остановлюсь сейчас. Мне хорошо…

– Слушай, а Ариэль тебя не звал никуда сегодня что ли? – орет Кира мне в самое ухо, наклонившись, – Я говорил Осе, что вроде собирается…

– Звал, – ору ей в ответ, почти касаясь губами ее мочки с вдетой сережкой в виде бриллиантовой дорожки.

– Почему?

– Не знаю! – кричу ей ухо, пожимая плечами, – Говорила же уже. Что-то останавливает и всё! Мне неудобно уже перед ним, но вот никак!

– Тебе надо проще к этому относиться! – Кира обнимает меня, притягивая близко –близко к себе, только так нам слышно друг друга.

На заднем фоне какой-то мужик не очень удачно орет «Выхода нет». Но ему так активно подпевают, что впечатление от его жуткого слуха и голоса вполне сглаживаются.

– Легко сказать – проще! – жалуюсь я, пытаясь его перекричать.

– Сделать тоже легко! Просто трахнись уже и все! Даже с Ариком не выйдет, так хоть другого нормального так своими загонами мариновать не будешь! Они, знаешь, после тридцати уже странно смотрятся, – выдает Кира, пьяно хихикнув, – Мне кажется, не поимей тебя тогда Сашка – вот так сходу в первый же день, ты бы от него тоже месяцами бегала, а он у тебя, знаешь, не большой любитель догонять! Повезло, что врасплох застал! Была б девственницей до сих пор!

Ржем. Потому что в чем-то я с Кирой согласна. Если почти не со всем.

– Так что просто звони Коцу прямо сейчас и всё! И не заморачивайся, Лиз! – Кира пихает ко мне поближе мою сумку.

Кусаю губы, чуть отстраняясь. Ладонь инстинктивно взмывает вверх, и я глажу кошечку в ухе. Ну я как-то…

– Или ты Сашке верность до гроба хранить собралась? – фыркает Кира.

– Пф, – закатываю глаза, – Ага, и в монастырь… Уже иду!

– А он-то, кстати, как там? Никого еще не привел? – щурится Кира.

Меня внезапно так прошивает горечью, что даже чуть трезвею.

– Нет, ПОКА не привел, но с Наденькой у него уже после еще раз было…– признаюсь глухо, перемещая взгляд с Кириного лица на полупустой бокал в своей руке.

Залпом допиваю. Теперь горько не только в груди, но и на языке.

– Откуда знаешь? – спрашивает Кира, подаваясь ближе.

– Он мне сам сказал, – кошусь на нее.

У подружки брови к линии роста волос подлетают.

– Ни фига Саня дает! Совсем что ли охренел?! – охает.

– Да какая разница уже, – откидываюсь спиной на диван. Такая вдруг усталость наваливается, и слишком тут шумно…

– Большая! Он там мымру эту спортивную утюжит, а ты нормального мужика дальше подростковой зоны не пускаешь! Тебе самой не смешно, Лиз?! – фыркает Кира и допивает вино в своем бокале.

Разливает нам еще.

– Не смешно, – бормочу.

Чокаемся. Делаем по глотку, больше ничего не говоря. Взгляд мой перетекает на сцену, там как раз допевает этот безголосый мужик. Внутри тоскливо так и…зреет что-то…

– Пойду-ка я тоже спою! – решаю я.

Отставляю бокал и неровной походкой направляясь к сцене. Перед глазами зал слегка штормит, но девятый вал внутри куда сильней. Последние воспоминания болючими обрывками лавиной накрывают. Как просил приехать, как сказал, что было еще раз, как дарил мне розовый букет у подъезда, как Ариэль сегодня трубку бросил, услышав, что я с Кирой и с Владой пойду, а не встречусь с ним. Фразы, слова – все водоворотом кружится в голове. Затягивает. Песню выбираю на автомате, даже не думаю, но в каждую строчку вкладываю что-то свое. Благо, мои данные это вполне позволяют. У меня не сильный голос, но отличный слух.

Мне очень жалко твою новую девчонку Я не ревную, правда, я же отпустила Начнёшь опять издалека и потихоньку Посмотришь сторис, дальше лайк и закрутилось И понеслась, опять звонки, утро в миноре Так было сотни раз, пока я не остыла Но ты не понял при последнем разговоре Я поумнела или просто разлюбила

Тяну с закрытыми глазами, обнимая микрофон. И весь зал орет со мной. Я их прекрасно слышу. Странно, что эту песню еще не пели сегодня. Кажется, все только и ждали ее. В груди мощно вибрирует. Голос чуть подрагивает от подступающих соленых слез, но я справляюсь с ними, ком в горле пропадает, музыка растворяет его.

А ты… По барам, в пьяном угаре Что же ты парень, снова вспоминаешь о том Как мы гуляли по тротуарам, мокрым и старым Утром под дождём босиком По барам, я твоя кара Я твоя карма, ты найдёшь в толпе мой типаж Ты подкатил, и она запала Но это вновь не я, а мираж

Песня заканчивается. Срываю аплодисменты. Театрально поклонившись, покидаю сцену и сквозь толпу не без труда пробиваюсь к своему столику. Там первым делом хватаюсь за телефон и набираю смс Коцу.

Лиза: Привет, я на Мясницкой в «К-Пой», сможешь забрать меня?

Ответ прилетает тут же.

Ариэль: Буду через полчаса

9. Лиза

Каблуки гулко стучат по асфальту, пока быстрым шагом приближаюсь к черному майбаху Коца. А вот сердце совсем не стучит – оно подскочило куда-то к горлу и застряло там, мешая дышать и порождая мутное головокружение.

Сквозь лобовое вижу, как Ариэль смотрит на меня, пока я приближаюсь. Хмурый и сосредоточенный. Наверно, еще злится и уже просто не знает, чего еще от меня ждать. Мне бы было его даже жалко, если бы я не знала, зачем его позвала.

Коц хотел зайти в бар за мной, но я была против. Вышла к нему сама. Кутаюсь в шубку, пряча нижнюю часть лица в мягком соболином мехе, нервно поправляю сумочку на плече. Ариэль перегибается через переднее пассажирское сидение и распахивает для меня дверь. Ныряю внутрь, падаю на кожаное сидение. От тепла в машине после морозной улицы немного ведет. Резко ощущаю запах собственных духов и то, как пропахли кальянным дымом волосы.

– Привет, – распахиваю шубу.

Улыбка дрожит на губах, отражая лишь мизерную часть моего внутреннего мандража.

– Привет, – Ариэль садится полубоком ко мне, положив локоть на руль и чуть склонив голову, – Чем обязан?

Издевательски выгибает бровь. Его темные в полумраке салона глаза – колючие и цепкие. Губы недовольно поджаты, ноздри едва заметно раздуваются. Я замечаю все это, потому что очень внимательно сейчас на него смотрю, изучая. Он красивый, да… Благородной ухоженной мужской красотой. И в этот момент, когда он злится, это особенно заметно. Он думает, что я опять играю, но я устала уже играть. Кира права – мне просто нужно попробовать.

Даже если не выйдет, это будет больше, чем ничего.

Наверно все эти промелькнувшие в голове мысли светятся в моих глазах, потому что Ариэль, сведя брови к переносице, интересуется уже более мягко.

– Лиза, мне как понимать твой звонок? Тебе просто нужен трезвый водитель или ты все-таки решила оставить за мной часть вечера?

Улыбаюсь, подаваясь к нему через подлокотник между нашими креслами.

– Часть вечера и наверно даже целую ночь, – шепчу, прежде чем поцеловать первой.

Его губы прохладные, мягкие и сомкнутые. Не сразу пускает меня. Не сразу понимает. Мне почему-то это только придает смелости. Обнимаю его за шею, провожу ноготками по коротко стриженному затылку, привстаю на своем кресле, намереваясь и вовсе перелезть на мужские колени, и только тогда Ариэль отвечает.

– Похоже, вместо театра надо было просто вынести с тобой ближайший паб, Лиза,– фыркает Коц, прежде чем обнять меня за талию и поцеловать в ответ. Мягко и одновременно настойчиво.

Смеюсь, усаживаясь на его бедра. Хмель греет кровь, но все же больше меня штормит от вплеснувшегося в кровь адреналина. Я нервничаю, правда нервничаю, и потому хочется сделать уже это как можно быстрее. И я целую Ариэля более настойчиво, откровенно сплетаясь языками, плавно двигаю бедрами, потираясь о горячий мужской пах, притягиваю его голову к себе, чуть подергивая за короткие темные волосы. У него моментально сбивается дыхание, становясь более жарким, ладони заползают мне под шубу и крепко сжимают талию, перемещаются на бедра, сминают задницу. Он подсаживает меня повыше, и я остро чувствую его эрекцию у себя между ног.

– Поехали в отель, – бормочет сквозь поцелуй, прикусывает мою губу и оттягивает мне волосы на затылке, чтобы отстранить и посмотреть в глаза, – Поехали, Лиза…

Мотаю головой. Я боюсь, что пока буду ехать, весь мой запал выветрится и будет невыносимо неловко и стыдно. Я сейчас хочу…Прямо сейчас!

– Нет? – он хмурится, – Почему нет?

Целую в ответ, мягко всасываю его язык, он прижимает меня крепче, левая рука ползет вверх по бедру, задирая юбку.

– Почему нет? Ты с ума меня сведешь, – зло шепчет, начиная распаляться, – Сколько можно, а? Ну давай…

– Давай…только тут, прямо сейчас. Давай? – предлагаю.

И в голове вдруг проносится, что последний наш секс с Сашкой до того, как я обо всем узнала, тоже в машине был. Я не знаю, почему вдруг подумала об этом. Я этого не хочу…

– Тут? – Ариэль же на секунду отстраняется, не скрывая удивления.

Наши глаза встречаются. Молчим несколько мгновений, а потом Коц хмыкает, облизывая губы, и взгляд его будто плавится, опаляем жаром мое лицо.

– Надо только перепарковаться, – сообщает глухо, снимая меня с колен.

Резко выруливает с места, отгоняет майбах внутрь двора. Кружим пару минут, пока не находим неплохой вариант у самого забора. Лобовое смотрит на глухую стену – при всем желании, что творится в салоне, не разглядеть. У меня пальцы начинают дрожать, руки холодеют, а внизу живота наоборот жарко, и крутит немного – такой раздрай.

Ариэль до упора отодвигает свое кресло, опускает спинку почти горизонтально в полной тишине. А потом тянет меня на себя.

– Ну, иди сюда, моя непредсказуемая, очаровательно пьяненькая Лиза, – криво улыбается.

– У тебя же есть презервативы? – глухо сиплю.

– Да.

– Хорошо…– успеваю сказать прежде, чем он снова начинает меня целовать.

***

– Все хорошо? – интересуется Коц, нажимая кнопку зажигания.

Его еще подернутый чувственной поволокой взгляд гуляет по моему раскрасневшемуся лицу.

– Да, прекрасно, – улыбаюсь припухшими губами, одергивая помятую юбку. Пристегиваюсь.

Целуемся коротко, и Ариэль трогается в места. Ерзаю на пассажирском сидении. Между ног стягивает высыхающей влагой, порванные трусики и колготки, скомканные, валяются в сумочке, по телу бродят затухающие отголоски испытанного оргазма. Откидываюсь затылком над подголовник, закрываю глаза. Хочется улыбаться…Нет, это не был самый лучший секс в моей жизни. И наверно он не мог им быть. Все-таки для этого мне пока еще нужен совсем другой человек, но…Чисто практически…Ариэль прекрасный любовник, умелый и чуткий. И мне сейчас эгоистично хорошо, да…И тянет спать…

– В отель? – интересуется Коц, плавно перестраиваясь в третий ряд, – Конечно, ужин на крыше нам уже никто не устроит, но джакузи все еще ждет.

– Слушай, меня вырубает, – вздыхаю, потирая лоб, – Может, я домой?

– У тебя же дети уехали? Что тебе делать в квартире одной? Да и завтра суббота, – косится на меня, а потом улыбается одним уголком губ, – А так расслабимся, я сделаю тебе массаж… Говорят, я в этом очень даже не плох.

– Правда? – улыбаюсь, не открывая глаз, – Ну ладно, тогда давай.

10. Лиза

Будит меня звук тихо захлопнувшейся двери и поплывший по номеру аромат свежезаваренного кофе.

– М-м-м, – мычу, закутываясь с головой в белоснежные гостиничные простыни.

Голова нещадно раскалывается, в висках стучит, в горле Сахара, а между ног недвусмысленно стянуто оставшимися следами минувшей ночи. И я не хочу просыпаться в этот мир. Мне, черт возьми, страшно!

– Лиза, вставай, – мужская рука мягко трясет мое бедро, голос насмешливый и бодрый.

И это голос Коца… Можно, я куда-нибудь провалюсь?!

Нет, все было хорошо, но от воспоминаний, замельтешивших сейчас перед глазами такая неловкость накрывает… Во-первых, я была ужасающе пьяна. Чудо, что меня не вырвало. Во-вторых, я ведь сама ему себя предложила…Боже…В машине! И я очень четко помню, как Ариэль на меня посмотрел, как на слегка помешанную. Не удивлюсь, если у него вообще никогда такого секса не было – вот чтобы неудобно, тесно, конечности перетягивает одежда, и то и дело обо все бьешься коленками. Я даже не уверена, что он кончил вообще в первый раз. Возможно просто дождался, когда это сделаю я, уж очень он сосредоточенно и технично уделял внимание моему клитору. Жмурюсь, восстанавливая события в машине. Нет, вроде бы кончил, да…

– Лиза, хватит прятаться, я не исчезну с первыми лучами солнца, – деликатно угорает Ариэль надо мной в это время.

Вздохнув, показываюсь из- под одеяла. Только до шеи, потому что я голая и понимаю, что сейчас не готова демонстрировать этому мужчине свою наготу.

– Привет, – хриплю севшим от караоке и похмелья голосом.

Провожу пальцами по спутанным волосам. Ну там и гнездо…Даже думать не хочу, что творится с косметикой на глазах – подозреваю ничего хорошего, и меня вполне можно брать на роль подросшей девчонки из «Звонка»…«Она не только умерла, но и жизнь ее основательно потрепала…»

– Привет, – улыбается Ариэль, растворяя какую-то шипучую таблетку в стакане с водой.

Пока размешивает ложечкой шипучку, разглядываю его. У Коца влажные после душа темные волосы, издевательски свежий вид, на нем черная мужская пижама с белой окантовкой и вышитым логотипом известного бренда, и вообще он выглядит так, будто собирается сниматься в промо ролике этого отеля.

«Наши гости самые респектабельные…» – гласил бы рекламный слоган.

И я, кусая сухие губы, невольно вспоминаю, что было между нами уже тут. В отеле. Как мы по отдельности приняли душ, как я старалась не встречаться с ним глазами, испытывая запоздалую робость. Как завернулась в банное полотенце по самый нос. Как Ариэль, криво улыбаясь и засучивая рукава на наполовину расстегнутой белой рубашке, влажной после душа, кивнул на большую кровать, чтобы ложилась на нее на живот. Мы бы могли расслабиться, заказав шампанское, но кому-то (то есть мне) было уже явно достаточно на сегодня. Хмель постепенно выветривался, оставляя после себя тяжелую голову, кислый привкус во рту и слишком реалистичное восприятие происходящего. В машине было легче…

Я покорно растянулась на кровати и прикрыла глаза, положив руки под голову. Первое прикосновение к моим плечам пока еще прохладных рук, терпкий запах массажного масла (и откуда только взял его, уверенное ласковое касание. М-м-м, я зажмурилась сильнее, мир медленно закружился в темноте. Я всегда очень любила массаж, и делать, и быть подопытной.

И очень часто он заканчивался сексом, да…Почти всегда.

Вот только у Сашки совсем другие руки…

Но Ариэль отлично знал, что делал, и, наверно, умел даже лучше, и это было как издевательство. Мне было и дико хорошо, и одновременно до слез хотелось, чтобы он делал всё не так.

– Сильнее, вот здесь, да…– бормотала в свое предплечье, кусая губы и чувствуя, как чуть ли не слёзы наворачиваются на глазах от попытки ухватить за хвост ускользающее ощущение, -Вот так, да…Нет, ниже, да,

Я была словно требовательный инструктор и единственное, о чем могла думать – это надеяться, что Ариэль не догадывается, чьим навыкам я пытаюсь его научить.

Но постепенно чувственные ощущения победили, и мозг наконец отключился практически полностью. Банное полотенце давно валялось на полу, руки Ариэля путешествовали по самым запретным местам, а я, плавая в этом томном мареве с закрытыми глазами, просто не акцентировала внимание на том, чьи именно эти руки. Обрывки мыслей выдавали самые разные мужские образы, и я специально не пускала их дальше ощущений, силуэта, чтобы не разглядеть вдруг бывшего мужа в расплывчатой фигуре, владеющей мной. Но мне было хорошо, да…Томный массаж, томный, академически выверенный секс. Нас бы наверно можно было снять для обучающего ролика. Знаете, где повсюду шелк, свечи, арома лампы, приглушенный свет и пара двигается неестественно медленно.

Нет, у Ариэля точно не было до этого секса в машине. Разве что, может быть, минет. Что-то такое, где ему даже не пришлось сильно ослаблять галстук и уж тем более мять свою идеальную рубашку.

Уверена, что и ВИП кабинке тогда, на базе отдыха, мы бы тоже закончили чем-то картинным, техничным и красивым, что вполне можно потом выкладывать похвастаться в инстаграм.

С Сашкой у нас всегда было не так. Почти всегда. Мы пыхтели, ругались, потели, матерились и вообще наверно напоминали со стороны двух разозлившихся борцов – вольников, но уносило меня с ним почти всегда минут за пять максимум. Я не знаю почему…Просто…это ведь…

– Думаю, тебе это нужно, – подошедший к кровати Ариэль так резко возвращает меня в реальность, что я вздрагиваю.

– Спасибо, – принимаю из его рук стакан с шипучей жидкостью, зорко следя за тем, чтобы с груди не сползло белоснежное одеяло.

Делаю глоток. Похоже, лимонный аспирин.

– Как спалось? – Ариэль присаживается на край кровати и переплетает в замок красивые пальцы, упираясь локтями в колени.

– Хорошо, – улыбаюсь, прикрываясь стаканом.

Улыбается в ответ, внимательно разглядывая меня.

– Я боялся, что с утра моя Золушка превратится в тыкву…

– То есть, что я пожалею? – выгибаю бровь.

– Да, – кивает.

– Нет, я не жалею.

Улыбается шире, отчего во внешних уголках каре -зеленых глаз собираются лучики морщинок.

– Значит, сегодня я могу отвезти тебя домой отдыхать, а завтра пригласить на свидание?

– М-м-м, ну если только заинтересуешь развлекательной программой.

– В одном камерном клубе будут играть джаз…

Кривлюсь, раздумывая. И через секунду выдаю.

– Может лучше на каток?

– Чт-то? – шокировано заикается Ариэль.

Его лицо так забавно вытянулось и округлились глаза, что мне становится смешно.

– Ну, знаешь – лёд, гирлянды, глинтвейн, ботинки с лезвием…– елейно поясняю.

– Знаешь, это…– он тоже начинает смеяться, – Тысячу лет не был на катке…

– А с дочкой?

– Ей шестнадцать, она находит для этого кавалеров помладше, – щурится.

– Просто хочется погулять по Москве, – оправдываюсь, – На эти выходные обещают отличную погоду, а зима скоро кончится.

– Знаешь, у меня звенит левое колено, и…– откашливается Ариэль в кулак, а потом криво усмехается, – Наверно, я чувствую себя слишком старым для этого, Лиза. Только сейчас задумался об этом. А ведь мне всего сорок два… Что ж…

Он хлопает себя ладонями по коленям, демонстрируя какую-то отчаянную решимость.

– Каток. Отлично. Давай попробуем. И надеюсь, я не развалюсь.

– Если что, я тебя отскребу со льда и аккуратно сопровожу до бортика, – ехидничаю.

Не знаю, зачем я вообще это предложила ему. Не знаю, зачем пытаюсь навязать несвойственное ему времяпрепровождение. Наверно, просто хочется проверить, на что он готов пойти, и будет ли мне с ним легко и хорошо. Так же, как было с совсем другим человеком…

– Что ж, решено. А теперь давай завтракать, – предлагает Ариэль.

– Ой, нет. В меня ничего не влезет. Я лучше в душ, – закутываюсь в одеяло как в кокон и ползу к ванной, захватив по дороге измятое платье.

– Хорошо, давай, потом отвезу тебя домой, – ровно кивает Ариэль, поливая блинчик на своей тарелке вареньем.

И в голове почему-то откладывается, что спонтанного утреннего секса у нас тоже так и не случилось.

11. Лиза

23 февраля

Мой будильник заведен на девять, но я подрываюсь в семь. Ничего не могу с собой поделать – не спится, хотя сегодня выходной и за окном еще совсем темно. На улице кружит мокрый снег, норовя налипнуть прямо на окна, а свинцовые плотные тучи не дают разглядеть рассвет. Вся наша маленькая квартира погружена в полумрак и дрёму. Так тихо, что, кажется, я слышу, как мирно сопят мои мелкие за стеной в своей комнате.

Ощущая внутренний нервный трепет, не позволяющий дольше оставаться в кровати, накидываю халат и, бесшумно ступая, направляюсь в душ. Сегодня у меня будет насыщенный день. В половину девятого к детям на все три выходных прилетает Сашка, а я после обеда наоборот улетаю с Ариэлем в Стамбул и оставляю нашу квартиру в их полное распоряжение.

Сказать, что бывший муж этому факту не обрадовался – это ничего не сказать, но рычагов давления на меня у него больше нет. Пусть скажет спасибо, что ему не пришлось искать гостиницу в центре во время праздников, сэкономила ему пару десятков тысяч.

Остервенело тру себя мочалкой в душе, стараясь физическими ощущениями заглушить непрошеную адреналиновую дрожь. Пару раз переключаю воду с горячей на холодную и обратно. Долго рассматриваю свои мимические морщинки в запотевшем зеркале. Межбровка все четче, надо опять идти колоть…Очень тщательно крашусь, максимально стараясь придать себе натуральный сияющий вид, а не быть похожей на вот эту слегка замученную жизнью тридцатипятилетнюю женщину, укладываю волосы волнами, потратив на это добрых двадцать минут. Рука тянется к духам, но…

Душиться дома в девять утра – это слишком…И подозрительно… Сашка же не идиот…

Торможу себя.

А затем, надев хлопковое платье – майку, отправляюсь на кухню, на которой вчера провела практически весь вечер, чтобы забить холодильник этим пожирателям бургеров и пиццы приличной едой. Я ведь знаю, что Саша без меня детям готовить не будет, опять откармливая их фастфудом, а у Алиски уже итак грудь и попа становятся больше моих. Хватит с нее булочек. Винегрет, форель и зеленый борщ. Точка.

То, что начинаю делать гонконгские вафли, с которыми заморачиваюсь только по праздникам или на чей -нибудь день рождения, объясняю себе кучей свободного времени с утра. А еще пытаюсь упорно не смотреть на часы. Пытаюсь, но…

Вот только было 8:57, а сейчас уже 9:02.

Кусаю губы, сосредоточенно мешая миксером жидкое тесто. С Сашей мы не виделись почти три недели, и я просто не в состоянии его не ждать…

И неважно, что каждый прожитый день делает нас всё дальше друг от друга. Неважно, что я уже вполне уверенно чувствую себя на работе. Неважно, что мелкие с виду совсем освоились. Неважно, что у меня все неплохо идет с Ариэлем – хоть в будни мы видимся только в офисе, потому что я пока стараюсь лишний раз не сообщать детям о предстоящем свидании, но прошлые выходные мы провели с Коцем вместе после того, как я отвезла Левку с Алиской к Ратмиру загород на день рождения одного из моих племянников.

Неважно, что оказалось, что без Сашки я вполне могу жить. Могу! И даже улыбаться могу, и радоваться чему-то, и чувствовать себя женщиной. Всё могу.

Но я как будто за стеклом.

Жизнь крутится вокруг, течет дальше, бурлит… А настоящая маленькая Лиза сидит в прозрачном ящике где-то глубоко-глубоко внутри, и до нее доносится лишь часть приглушенных звуков, все цвета тусклые и невозможно различить запахи. Она в вакууме.

Да, там безопасно, в этой коробке.

И большой Лизе живется не так уж и плохо. Но иногда так хочется разбить вдребезги эту тесную стеклянную тюрьму и снова ощутить реальный мир. Чтобы и больно, и зло, и весело, и счастливо, и захватывало дух. Всё на максимум.

Чтобы не видеть себя все время будто со стороны, как сейчас.

Наверно поэтому я так и позволяю Сашке почти каждый вечер слать мне видео из нашего прошлого, которых у него оказалось неимоверное количество. Раньше он часто раздражался, что я постоянно прошу его снять меня одну или вместе с детьми – он вообще-то так себе оператор. А теперь вот…Пригодилось.

Это стало настоящим маленьким ритуалом. В чем-то постыдным, потому что я никому не могла об этом рассказать, но жизненно необходимым.

Ближе к полуночи. Минимум переписки. «Привет», «Привет»…

И пять минут невозможно сладко-горьких воспоминаний, от которых заходится сердце и влажнеют глаза. Иногда я даже стала комментировать после. Осмелела.

«Это было ужасно, зачем ты только прислал?», «Неправда, ты там очень красивая, Кис», «Не называй меня так», «Не повторяйся».

И всё. Стандартный до боли набор фраз, уже тоже смахивающий на священнодействие.

Я почти уверена, что Саша знает про Ариэля – дети не могли не доложить, но он ни разу даже не намекнул. Ни слова…

И это было так не похоже на него прежнего, что сейчас я нервничаю еще и поэтому. Нет смысла защищаться, если на тебя не нападают. А если я не огрызаюсь, то в глубине души мне становится перед Сашкой совестно. Он ведь просил, чтобы я этого не делала, и я слишком отчетливо помню его отчаянный шальной взгляд в тот момент.

Я ему ничего не должна, у меня теперь вообще другой мужчина, пусть мы и только начали сближаться. Но даже если повторить это себе миллион раз, убедить себя полностью не получается.

Зажимаю вафельницу и натираю сыр. Горки нарезанных ветчины и огурцов уже ждут своего часа. Алиска любит сладкие вафли, а Левке с Сашей подавай что-нибудь более существенное. По квартире разносится неповторимый аромат выпечки, от которого в детской, кажется, кто-то зашевелился и собирается вставать. Выкладываю на большую тарелку первую порцию, уже было собираюсь начинять, как на весь дом разносится трель домофона, от которой у меня чуть вафля не валится из рук на пол.

У Сашки есть ключи, но…

– Мам, я открою! – почесывая тощий бок, к двери плетется заспанный Лёвка.

Нетвёрдыми руками сыплю на горячую вафлю сыр, прислушиваясь.

– Да, открываю, – говорит Лёвка кому-то в трубку домофона.

– Кто там? – ору с кухни.

– Отец!

Заливаю тесто в форму, прикусывая язык. И зачем я только заморочилась с этими вафлями?! Скажет еще, что специально для него… Душу в себе порыв мгновенно все выкинуть в мусорку – слишком уж воняет хрустящей выпечкой на всю кухню.

Слышу, как проворачивается замок входной двери. Мурашки бегут вдоль позвонков, рассыпаются градом по предплечьям.

– Левка, привет!

– Привет, пап, ты рано, – слышится чуть смущенное из коридора.

А потом, судя по звукам, бывший муж все-таки ловит в свои медвежьи объятия пытающегося увернуться сына.

– Да пробок не было, повезло. М-м, как вкусно тут пахнет у вас.

– Да это мама вафли тебе готовит, впервые за два месяца, – фыркает мой предатель –сын.

12. Лиза

23 февраля.

Мысленно четвертую Лёву, заливаясь бордовым и ощущая прокатывающуюся по телу волну удушливого жара.

Чёрт-чёрт-чёрт!

И зачем только связалась с этими вафлями, а? Теперь еще и сбежать с кухни в ближайшие полчаса не получится.

– Что -то сомневаюсь я в твоей версии, что для меня, но ладно, – скептически хмыкает Сашка в коридоре.

Ну…Хотя бы сомневается. Уже хорошо!

Меня немного отпускает. В конце концов, мужской день – я вполне могу стараться и для сына. Прислушиваюсь к своим парням, выкладывая новую порцию на блюдо. Сашка кидает сумку в прихожей и идет мыть руки, сопровождаемый Левкой, бредущим за ним по пятам. Переговариваются.

– Пап, я вечером гулять уйду, – сообщает Лева, стараясь говорить холодно и твердо.

– Нет, – отрезает Сашка, включая воду в умывальнике.

– У меня с друзьями встреча, сегодня праздник. И я уже не маленький, чтобы дома с тобой сидеть, – Левка начинает заводиться.

– Мы мать проводим и едем к дяде Алику на турбазу. У них соревнования на снегоходах два дня. Ну и сегодня вроде бы тоже вечеринка там какая-то. Так что не переживай, не соскучишься.

Сашка выключает воду и, судя по звукам, вытирает руки о полотенце. Левка растерянно сопит так громко, что слышно даже на кухне. Глазами наверно друг друга сверлят. Я замираю, чтобы ничего не упустить. Раньше бы Левка до потолка прыгал, услышав, что едет к Алику на турбазу, а сейчас на принцип что ли идет?

– А Марат будет? – наконец бубнит мой сын глухо.

– Конечно, и Марат, и тетя Галя, и Ренат, – хмыкает Сашка и выходит из ванной.

– Тогда ла-а-адно, – тянет Лёва будто недоволен, но я-то знаю, что мысленно он уже расплывается в счастливой улыбке.

С Маратом, сыном Алика, они дружат с детства, но в Москве мы слишком далеко друг от друга живем, чтобы часто видеться, да и это все-таки Сашкины друзья, а не мои. Я с Аликом и его женой Галей так и не смогла по-настоящему сблизиться. Хотя когда-то, много лет назад, именно на той турбазе мой бывший муж стал моим первым мужчиной. И ездили мы туда при любой возможности. Раньше…

– Привет, Лиз, – Сашка останавливается было в дверях и опирается плечом о дверной косяк, но Левка, бредущий следом, вталкивает его в кухню.

– Привет, – сиплю, бросив быстрый взгляд через плечо, и тут же отворачиваюсь, – Как долетел?

– Хорошо.

Киваю и на автомате начинаю быстрее, совсем уж суетливо начинять очередную вафлю. Одновременно пытаюсь незаметно плечи распрямить, пока Сашка с Лёвой рассаживаются за нашим небольшим столом за моей спиной. Наполовину обнаженные лопатки жжет под чужим внимательным взглядом. Чувствую, как этот взгляд перетекает ниже по спине до самых ягодиц, и пытаюсь убедить себя, что это лишь моя больная фантазия.

Когда наливаю очередную порцию теста на вафельницу, краем глаза вижу, как Левка утыкается в телефон, а Сашка встает со своего места. Опять отворачиваюсь, ощущая, как близко проходит, когда идет мимо.

– Марат пишет, что уже там, – подает голос Левка, от чего, кажется, мы оба вздрагиваем, – Пап, а мне можно на соревнования? Марат будет…

– Тракторные права, – щурится Сашка, опираясь задницей о столешницу прямо рядом со мной и делая первый глоток кофе.

Левка недовольно куксится.

– А ты поедешь?

– Нет, мы с вами просто по лесу погоняем, если хотите.

– Только осторожно, – тихо бурчу я, не смотря на бывшего мужа.

И моментально ощущаю его ироничный взгляд на левой половине своего лица.

Почему-то хочется расплыться в нервной улыбке…С трудом сдерживаюсь, поджимая губы.

– Я возьму? – Сашка вдруг тянется к еще не начиненной вафле на тарелке, и я привычно бью его по руке раньше, чем успеваю подумать.

Вскидываю голову от неожиданного обжигающего прикосновения, резко встречаемся взглядами. И я чувствую, как у меня вся кровь приливает к лицу. И глаз отвести не могу. Тону в его сером льдистом взоре, интуитивно подмечая расширяющиеся зрачки.

Я не знаю, что именно чувствую в эту секунду, которая словно время остановила. Мы не виделись три недели. Но взгляд в упор – это максимум того, что можно себе позволить сейчас. И я позволяю, забыв и сыне, сидящем рядом, и обо всем, что произошло и происходит между нами. Хоть на миг…

Хочу ли я большего?

Мне страшно спрашивать саму себя, но в Сашкиных глазах я вижу этот болезненный, кромсающий меня на мелкие кусочки вопрос. И мне нечего ответить. Во мне так много всего, а нечего сказать. Я…

– О, пап! – Алиска врывается на кухню словно метеор.

Проносится мимо меня и повисает на шее у Сашки, который чудом не роняет при этом чашку с кофе.

– Привет- привет, Лиса, – отставляя кружку, прижимает ее крепче, сгребая в охапку, – Ты еще что ли подросла?

Отодвигает от себя, бегло осматривая, и правда, как-то очень быстро вытягивающуюся Алиску, которая выбежала к нему в одной майке и трусах.

Чуть хмурится.

– Так, давай одевайся, зубы чисти и приходи, – Сашка разворачивает ее за плечи и подталкивает к выходу. Потом косится на Левку.

– Тебя тоже касается, Лёв, – кивает на дверь.

Лева переводит недовольный взгляд с отца на меня и обратно, хмыкает, тяжело встает и вразвалочку покидает кухню.

– Счастливо поболтать, – козыряет сын Сашке ото лба, прежде чем исчезнуть в коридоре.

У меня сковывает весь плечевой корпус от того, что не знаю, чего сейчас ждать от бывшего мужа, так демонстративно выпроводившего детей с кухни. Начиняя очередную вафлю и не смотря на него, делаю вдох – выдох, и…

– Лиз, они уже почти взрослые, им нужны разные спальни, – вдруг заявляет Сашка тихо и серьезно, потирая лоб, – Надо что-то решать.

И меня сразу отпускает это невероятное и совершенно неадекватное внутреннее напряжение, которое охватило все тело, как только Сашка вошел в квартиру. О детях я готова говорить с ним бесконечно. Не о нас.

– Да, надо, – соглашаюсь, уже спокойно косясь на Сашу и позволяя себе его чуть – чуть разглядывать, пока наливаю тесто на вафельницу.

У него еще сильнее отросли волосы – часть убрано за ухо, сзади маленький хвостик. Похоже, не стригся вообще все это время, но ему идет. В светлых волосах едва заметно поблескивают поседевшие нити ближе к виску. Странно, но мне чудится, что это идет ему тоже.

Лицо обветрилось и загорело – много был на воздухе в последние дни. Под серыми глазами, обрамленными выгоревшими ресницами, след от лыжных очков – более светлая кожа. Кажется, Сашка немного похудел – скулы выглядят острее, как и упрямая линия подбородка, хотя точно сложно сказать – на нем свободная черная толстовка с эмблемой известного бренда для сноубордистов и спортивные штаны. Все это я замечаю буквально за мгновение, прежде чем снова, уже уверенно, встретиться с ним взглядом.

Вижу, как крупно сглатывает, тоже разглядывая меня. Опять чуть напрягаюсь…

– Кхм…Как вариант, эту квартиру можем продать, – откашливается Сашка в кулак, чтобы убрать излишнюю хрипотцу в голосе, – У нас отложено же…Давай купим трешку.

– Не у нас, а у тебя, – уточняю, слабо улыбнувшись.

– Это нажитое в браке, – хмурится мой бывший муж.

– Я не претендую, – пожимаю плечами, снимая готовую вафлю, – И эту квартиру я продавать не хочу. Она все-таки твоего отца. Пусть лучше Левке достанется как еще одному Лютику.

– Так, отлично, а делать -то что? – хмыкает с сарказмом Сашка, просовывая руки в карманы спортивных штанов, – Собралась у отца просить или решила вернуться?

– Я не собралась. Он просто купит и всё, – сообщаю ровно, внутренне готовясь к маленькому скандалу.

Который, конечно, не заставляет себя ждать…

У Сашки скулы и уши вспыхивают моментально, как и покрывается колким льдом взгляд, направленный на меня.

– То есть уже попросила, – глухо рычит, подаваясь ближе, – Что? Обсудить не судьба?!

– Что тут обсуждать, Саш, – шиплю тихо, чтобы дети не слышали нашу перепалку, – Ты представляешь сколько в этом районе стоит трешка с приличной кухней?!

– Представляю.

– Ну и?! А в другое место я переезжать не хочу!

– Если продать эту квартиру, то хватит.

– Да, и ты выгребешь все, что у тебя в заначке лежит, а за ремонт еще и машину продашь, – не могу сдержать ироничный смешок, – Зачем, Саш? Для папы это не проблема.

– В смысле "зачем"?! – пенится Сашка еще сильнее, чудом не срываясь на ор, – Это мои дети, и обеспечиваю их я!

– Ну а это мой отец, и я тоже его ребенок.

– У тебя моя фамилия!

– Была.

Сверлим друг друга глазами. У Сашки ноздри раздуваются от гнева. Я прекрасно знаю, что это больная тема для него. Всегда такой была, весь наш брак, и меня инстинктивно тянет успокоить его, просто чтобы не кипятился так. Просто, чтобы…

– Саш… Не надо…– не шепчу, а скорее выдыхаю, кладя ладонь ему на грудь.

В которую с бешеной скоростью ударяется его сердце. По руке вверх взмывают горячие мурашки и опаляют до самой шеи. Воздух вокруг моментально раскаляется и становится душным, словно близко-близко подошла к костру. Вижу, как меняется Сашкин взгляд. Не улавливаю – только он качнулся ко мне ближе, или и я тоже, но отчетливо ощущаю его дыхание на своих приоткрытых губах.

– Ну что? Всё обсудили? – внезапно на кухню заходят Левка с Алисой.

Отшатываемся друг от друга. Отводим глаза. Ребята рассаживаются. Сашка трет ладонями лицо и тоже идет к ним, кинув мне глухо: "Ладно, потом".

– Саш, не будет «потом», я уже смотрела вчера квартиру. В доме, где "Вкусвилл", на третьем этаже. Если хочешь, скину объявление. Там много фотографий. И не воспринимай, пожалуйста, настолько в штыки. Ничего ужасного не происходит, – говорю примирительно, ставя на стол перед ним и детьми большую тарелку с вафлями.

– Хочу, скидывай, – бросает, явно с трудом сдерживаясь, – И нет. Всё, что происходит, звездец как ужасно, Лиза.

13. Лиза

Едим мы под аккомпанемент бесконечной болтовни детей, которая для меня приглушена шумом крови в ушах, не желающим утихать ни от каких уговоров. Сашка сидит напротив, то и дело сверля меня исподлобья тяжелым, прилипчивым взглядом. Заторможено пью кофе, делая вид, что не замечаю. Вафли в горло не лезут, и я даже не пытаюсь их есть – лежат нетронутые передо мной на тарелке.

– Ну что, квартиру скинешь? – интересуется Саша через пару минут.

Молча отправляю ему ссылку на объявление. Утыкается носом в телефон. Хмурясь, листает. Кусаю губы, путешествуя рассеянным взглядом по комнате. Алиска фоном тарахтит что-то про школу, и мы с Сашкой оба поддакиваем невпопад, сосредоточенные на том,что между нами происходит, а не на внешних раздражителях.

– Там ремонт все равно делать надо. За такую цену так себе, – ворчит Лютик еще через пару минут, задумчиво почесывая отросшую щетину на подбородке, – Других вариантов нет?

– Сам понимаешь, старая малоэтажная застройка – в принципе мало вариантов…Да, надо делать, тут просто можно стенку передвинуть за счет спальни и кухню расширить. Мне ведь большая комната не нужна. Только кровать.

Сашка кивает, опять что-то листая.

– Дом газифицирован, как ты двигать стены собралась, Лиза? – бурчит еще через пару минут, – Это придется заносить еще половину стоимости, чтобы перепланировку одобрили.

– У них уже подписана перепланировка, поэтому такая цена. Они сами собирались так делать, но обстоятельства изменились, продают. Уезжает в Германию, кажется.

Сашка на это ничего не говорит. Лишь окидывает меня скептическим взглядом. Снова опускает глаза в телефон.

– Документы проверяли?

– Да, юристы отца проверяли, – чувствую себя немного школьницей, отчитывающейся перед учителем.

Это и раздражает, и одновременно…У меня будто с плеч снимают пару мешков с песком. Я привыкла, что всеми документами и платежами в нашей семье занимался Сашка. Нет, я способна без проблем оплатить электричество с водой и подать документы на детей в школу, но когда это все зависит не только от тебя – это…

– Юристы отца – это хорошо…– бормочет тем временем мой бывший муж. Вздыхает и откладывает телефон.

– Телефон риелтора скинешь?

– Зачем?

Пожимает плечами.

– Тоже хочу посмотреть. Прикинуть…И, – в серых глазах мелькают едкие насмешливые искорки, – И ремонт -то хоть сделать дашь, Лиз? Или я из принципа к процессу не допущен?

Ничего не могу с собой поделать и расплываюсь в ответ в нервной жаркой улыбке, от которой у самой румянец вспыхивает на щеках.

– Если так рвешься, не вижу смысла тебя останавливать…

– М- м-м, как интересно, – Сашка подается, ко мне через стол, криво улыбаясь, – Какие еще мои инициативы будут благосклонно приняты? Список можно?

И у меня на автомате почти срывается с языка ответ "а ты пробуй и узнаешь", но я успеваю остановить себя, чуть ли не до крови прикусив нижнюю губу.

Сердце частит, дыхание сбивается. Жарко. Это ведь уже флирт, да?

Резко отвожу глаза, только сейчас подмечая, что дети замолчали и с интересном и робкой надеждой наблюдают за нами. Это плохо, черт…

– Мне пора собираться, – резко встаю из-за стола.

– Во сколько у тебя самолет? – спрашивает Сашка.

– В 13:30, в половину двенадцатого уже буду выезжать.

И все разом косимся на электронные часы на духовке. Десять утра.

– Ты на такси? – продолжает Сашка допрос, останавливая меня в дверном проеме.

– Нет, за мной заедут, – бросаю на него быстрый взгляд, обернувшись.

Вижу, как темнеют его глаза. Словно туча грозовая нашла…

– Мама с коллегами с работы едет, да, мам? – щебечет Алиска, вставляя свои пять копеек.

Детям я скормила именно эту версию, чтобы не нервировать их раньше времени и трусливо опасаясь повторения разборок с дочкой по поводу того, что я опять бросаю их с отцом ради какого-то мужика.

– С коллегами, ну да, – с едкой иронией хмыкает Лютик, откидываясь на спинку стула и постукивая пальцами по столу.

То, что он в это ни капли не верит, становится очевидно, но…это уже его проблемы. Мне плевать.

Мне должно быть плевать.

Ничего от себя не добавляя, ухожу из кухни.

***

Чтобы невольно не прислушиваться к голосу мужа, раздающемуся на кухне и в детской, а тем более не ловить Сашкин взрывной смех, я включаю музыку погромче и начинаю, не торопясь, наполнять вещами свой небольшой чемодан. Внутренняя дрожь никак не проходит, делая движения резкими и суетливыми, внутреннее напряжение растет.

Время утекает сквозь пальцы, остался какой-то час и мы снова расстанемся.

Так правильно, так должно быть, но я не могу не чувствовать эту непроходимую ноющую тоску. Она как зубная боль, дергает и не дает отвлечься. Мысли крутятся словно белка в колесе.

Почему это случилось с нами? Почему?

Если раньше я видела только Сашкину измену, то сейчас мозг постепенно подкидывает мне все новые и новые воспоминания, в которых я тоже была не права. Ужасно не права…Вот только это уже ничего не меняет.

Где-то через полчаса полностью собравшись – осталось только переодеться самой, падаю на кровать, устремляя затуманенный взгляд в потолок.

Часы показывают 10:37, осталось меньше часа…

Музыка долбит на всю комнату, не давая расслышать, чем сейчас заняты дети с бывшим мужем, и внутри все разрывается от двух противоположных желаний – пойти провести время с ними и остаться сидеть здесь до приезда Ариэля, чтобы не бередить и без того кровоточащую рану.

Пока побеждает второй вариант.

Лениво нащупаю телефон, валяющийся рядом на кровати, лезу в соцсети, чтобы просто бездумно полистать ленту и хоть чем-то себя занять. Но внезапно в мою спальню открывается дверь.

Сашка.

Резко сажусь на кровати, одергивая задравшийся до середины бедер подол домашнего платья-майки. Краснею от того, как Сашка следит за этим моим жестом, плотно прикрывая за собой дверь. И вспыхиваю жаром, когда вижу, что проворачивает замок, закрываясь от детей.

– Ты что…??? – хриплю, вскакивая с кровати и одним движением переметнувшись к комоду напротив.

Будто это что-то способно изменить.

Мой ломкий голос тонет в громкой музыке – не уверена, что Сашка слышит меня. Да и похоже, его мало интересует, что я могу сейчас сказать. Два широких шага, и он уже крепко перехватывает мою талию обеими руками, подсаживая на комод, а затем крепко целует в беспомощно приоткрытые губы.

14. Лиза

Любовь зарядила дожди-пистолеты. Любовь зарядила холодное лето. Не жалко, не жалко. Летит твоё лето. Щелчок зажигалки, дожди-пистолеты…

Надрывается в динамике ноутбука Рома Зверь. И эта старая, пронзительная песня, наполненная гитарными басами и отчаянием, вибрирует в каждой моей клетке, резонируя с происходящим.

Я задыхаюсь, меня всю трясет от невыносимого, болезненного желания обладать. И то, что я чувствую такую же ответную реакцию, только распаляет еще больше. Мы как два конченных наркомана, дорвавшихся до дозы. Обо всём потом…

Торопливо стягиваю с Сашки толстовку одновременно с футболкой, пока беспорядочно шарит руками по моему телу, сминая грудь, живот, бедра, ближе притягивая к себе. На секунду перестаем целоваться, когда ему приходится отстраниться, чтобы через голову стащить толстовку, встречаемся затуманенными глазами.