Читать онлайн Накажи себя мной бесплатно

Пролог

Идея звучала безумно, и уже поэтому было совершенно ясно, что она обязательно сработает. Что может быть ненормальнее, чем продавать людям их собственные сексуальные фантазии, которые они лелеют годами? Но, если это звучит так безумно, то почему выглядит так желанно?

У каждого нового члена БДСМ-клуба имелись потайные желания. Каждый тратил немало времени даже на то, чтобы сначала осознать их, не говоря уже о том, чтобы осмелиться произнести вслух. Опытный психолог, конечно, мог ускорить процесс, но поначалу Макс не видел в этом особого смысла. Как владелец клуба, он получал одинаковые членские взносы от всех посетителей, чем бы они ни занимались: только присматривались или же отрывались по полной программе.

Другое дело, что, конечно, он был заинтересован удерживать клиентов, не допускать серьезных разочарований, в том числе по причине собственной нерешительности того или иного посетителя. Идея Лизы еще и потому пришлась ему по душе, что он сам давно крутил что-то такое в голове – но все недосуг было сформулировать окончательно. И вот мысль пришла от его умной, креативной, чудесной и услужливой сабы – уже шелковой и воспитанной за те полгода, что они провели вместе. И до сих пор такой желанной…

Стоило только подумать о Лизе, как он чувствовал ускорение пульса и еще специфическое покалывание в ладони – сразу хотелось сжать ее светлые длинные волосы, нагнуть и рывком войти сзади, чтобы запищала. Ему нравилось брать ее, разгоряченную и перевозбужденную после сессии – такую рассерженную и неудовлетворенную, жадную, с выпоротой попкой и бешеным огнем в глазах – в тот самый момент, когда она была на грани того, чтобы заорать на него от нетерпения и схлопотать еще одно наказание за неуважительное отношение к своему мастеру.

К счастью, его нижняя восхищала его не только в спальне. Она могла вдохновлять и понимать с полуслова, а иногда произносила вслух вещи, которые буквально снимала с кончика его языка. Так произошло и в тот раз, когда Лиза предложила брать заказы на исполнение сексуальных фантазий клиентов. Первой инстинктивной реакцией Макса стала кривая усмешка, но через пару секунд он улыбался до ушей – и уже не скептичной, а вдохновленной улыбкой:

– А это, между прочим, идея, – негромко произнес он, возводя глаза в потолок.

По сути, это был готовый проект – столь же простой в задумке, сколь и сложный в реализации. Но только не для него. У Макса все ресурсы были в распоряжении: образование психолога и пятилетний опыт работы с клиентами, по большей части с запросами, касающимися сексуальной сферы. Огромная база клиентов БДСМ-клуба: у каждого свои пристрастия, наклонности, и большинство – в вечном поиске более ярких ощущений, новых партнеров, неизведанных сексуальных игр.

– У меня и первая клиентка есть, – тихо сказала Лиза, смущенно отводя глаза. Макс вздернул бровь: это уже походило на самоуправство. Но она тут же вскинула руки в воздух, словно защищаясь:

– Я с ней ни о чем таком не говорила, Макс. Просто подумала, что она могла бы стать твоей клиенткой, когда услышала о ее фантазиях.

Макс перевел дыхание и смягчил выражение лица. Ему не хотелось бы, чтобы нижняя отбивалась от рук, но и пугать ее просто так он не был намерен – испуг Лизе нужен для возбуждения – самую чуточку перед сессией. И побольше для особых случаев. Вне спальни они не практиковали ролевых БДСМ-игр, превращаясь в обычную пару, разве что с чуть более яркими, чем принято в двадцать первом веке, особенностями мужского и женского поведения.

Макс, например, всегда оплачивал все счета до единого, открывал все двери, не позволял Лизе носить тяжести и садиться за руль, когда они ехали вместе – даже если по какому-то стечению обстоятельств пользовались ее машиной. Лиза в ответ кормила его восхитительными ужинами, гладила рубашки и тоже кое-что запрещала: например, ругаться матом в своем присутствии, разбрасывать одежду и ложиться в кровать, не приняв душа, даже если он приходил домой очень уставшим.

Но иногда, когда она чересчур увлекалась возможностью покомандовать под удобным предлогом, Макс мог без предупреждения сгрести за шкирку, загнуть в невообразимой позе в первом попавшемся углу и хорошенько отшлепать или, наоборот, гладить ее пальцами до первого стона, а потом связать и лишить возможности кончить на полчаса – наказание, которое она переносила гораздо хуже, чем порку.

– Что ты сказала?

Увлекшись фантазиями, Макс не расслышал последнюю фразу Лизы, и едва не покраснел под ее удивленным взглядом – всегда было неловко понимать, что хочешь свою женщину больше и чаще, чем она тебя. И так сложно это скрывать… иногда он ужасно злился на нее за это.

– Я сказала, что она хочет секса с полицейским. Наручники, форма, приказы, игровое насилие, – терпеливо повторила Лиза, но одна из ее бровей еле заметно поднялась, и Макс понял, что она заметила. Черт. В последнее время она узнавала его все лучше, и все чаще подмечала вещи, которые не предназначались для ее глаз. Что он только будет делать с ней через год?

– Есть один новенький в клубе, который обожает игровое насилие и наручники. Полагаю, форму ему будет надеть несложно, – произнес он вслух, медленно кивая, – Правда, я его толком не знаю.

– А как же Коп? – удивленно спросила Лиза.

Макс качнул головой. Их общий знакомый, с которым они сами играли в тройке некоторое время назад, был настоящим полицейским, и тоже захаживал в клуб. Но он получал больше удовольствия от психологического доминирования, и за первый квартал в клубе почти пресытился физическими наказаниями и игрой в насилие.

– Он сейчас этим не интересуется, – пояснил он и, не удержавшись, погладил ее по щеке.

Лиза мгновенно подняла на него глаза и кокетливо улыбнулась:

– А вы, мастер?

Макс отдернул руку и приподнял бровь, мгновенно опуская на лицо бесстрастную маску дома:

– Тебе стоит чуть более почтительно обращаться к мастеру, нижняя.

– Да, господин, – отозвалась Лиза.

Ее голос мгновенно понизился, улыбка соскользнула с губ, уступая место легкой растерянности – обычной для нее в начале сессии. Чтобы вызвать и поддерживать это состояние у девушки, которая была с ним уже шесть месяцев, ему зачастую приходилось призывать на помощь все мастерство и все творческие способности. Но ему так нравилось это выражение на ее лице, что он был готов на многое.

Беспомощная… покорная… такая влекущая и соблазнительная. Можно было еще немного помучить ее, не сразу давать понять, что он готов начать сессию. Но его тело уже тянулось к ней, и нетерпение пожирало изнутри.

– На колени, – не удержавшись, бросил Макс и резко поднялся.

Глава 1

Дрожащей рукой выдернуть провод из городского телефона. Отключить мобильный, совсем, полностью. Попытаться забыть ужасные слова и омерзительно спокойный голос, когда он произносил это. «Я приду к тебе домой и сломаю дверь. Я полицейский, ты же знаешь, мне ничего не будет. Я отволоку тебя в камеру за шкирку, и там буду делать с тобой все, что захочу, всю ночь. И я не гарантирую, что оставлю тебя целой… Ты сама виновата, крошка. Будь умницей, и приходи по-хорошему».

Ее руки тряслись уже целую вечность, и она, казалось, уже всю ночь чувствовала себя руиной. Но утро все никак не наступало. Утром она соберет вещи и переедет – на квартиру к подруге в область, там он ее не найдет. Но сначала надо пережить ночь. Он успел наговорить кучу страшных и отвратительных подробностей о том, что намерен сделать – как будет насиловать, как избивать, как «воспитывать». А под конец – это: «сама виновата»…

Да, в этом, возможно, чокнутый маньяк был прав. Она обезумела, когда решила, что может довериться случайной знакомой с занятий по йоге – точнее, ее парню. Хотя с виду Макс выглядел таким располагающим к доверию. Уже через пятнадцать минут после начала разговора она рассказала ему больше своих тайн, чем близкой подруге, а к концу беседы готова была согласиться на все – ведь он и Лиза за умеренную плату обещали исполнить все ее потаенные эротические фантазии.

По правде, у нее тогда во рту пересыхало от одной лишь идеи, что ее мечты можно претворить в реальность. Фантазии о сексе с полицейским, игре в изнасилование возникли спонтанно много лет назад – во время просмотра фильма, который не относился к категории эротических, и даже романтических: просто детектив. Просто удачный кадр с блеснувшими на солнце наручниками на поясе у сексуального главного героя – и все.

Ее воображение заработало в полную силу, и перенесло впечатлительную девушку прямо в фильм, в кабинет к тому полицейскому. Она стала воровкой, попавшейся на мелкой краже, а он – сладострастным беспринципным мерзавцем-шантажистом. Но таким сексуальным… и она была не против, хоть и сопротивлялась для виду, пока он угрожал. А вскоре сдалась и позволила делать с собой совершенно непозволительные вещи прямо на его столе. Этот сюжет так понравился, что хотелось проигрывать его снова и снова – с незначительными различиями в ходе событий.

– Тома, ты чего? – спросила через некоторое время подруга, которая тогда смотрела полицейский сериал вместе с ней.

– Так, задумалась, – покраснела она, сообразив, что не видела и не запомнила половину серии в тот день. Ей было неважно, о чем фильм – гораздо больше эмоций возбуждало то, что происходило в ее голове.

Первые домыслы семнадцатилетней девчонки не включали ничего особенного, хоть и казались ей совершенно непристойными: легкие шлепки, наручники, жадный секс на столе.

Возмутительно бесстыдными деталями эта сцена обросла много позже, когда она стала старше и искушеннее. В реальности Тома часто разочаровывалась в сексуальных партнерах – их попытки быть нежными казались скучными, а чаще всего отдавали равнодушием. На их лицах читалось: сейчас-сейчас, пять минут гребаной нежности, так уж и быть, а потом, наконец, перейдем к тому, что действительно имеет смысл.

Полицейский ее мечты в то же время научился пороть ремнем, брать за волосы, насмехаться, и пару раз даже брал ее силой, когда она отказывалась сдаваться – но всякий раз это доставляло наивысшее наслаждение. Удовольствие в мечтах было таким, какого в реальности она никогда не испытывала. Это было нечто особенное – такое, что пронимало до слез и до мурашек.

Эти фантазии сменялись мечтами о реальных партнерах лишь на короткие периоды влюбленности – и однажды на длинные, около полугода, когда Тома думала, что влюбилась серьезно и вышла замуж. Но потом все вернулось на круги своя.

А герой ее мечты менял лица, тела, тембр голоса и поведение. Порой он был очень жестким с ней – но именно так, как ей нравилось. Прижимал сверху за шею – под щекой кололись листы бумаги. Брал в попу – больно и стыдно, щеки краснеют, а возбуждение только растет. Ставил на колени, давал пощечины… в другие дни ей хотелось представлять нежность. Как он раздевает ее, дожидается согласия, ласково гладит, а потом они занимаются любовью на диване. Неизменными оставались только наручники, форма и кабинет. Стыдно признавать, но это стало навязчивой идеей. И ни с одним из реальных мужчин она не осмеливалась об этом даже заикаться – и без того было ясно, что ее сочтут сумасшедшей.

Именно поэтому таким облегчением оказалось рассказать все симпатичному, вызывающему доверие психологу по имени Макс, по совместительству – парню Лизы. Сама не зная, почему вдруг решила довериться им, Тома понимала лишь одно: теперь, когда она так разоткровенничалась, глупо поворачивать назад. Хотя все это, конечно, было авантюрой. Надо же было так расслабиться от йоги за чаем, что она наговорила все это Лизе.

Но после того, как та призналась, что сама состоит в отношениях подчинения и доминирования со своим парнем, ей не терпелось исповедаться. По правде, Тома сама попросила приглашение в клуб, о котором упоминала Лиза. Но когда фактически его получила – растерялась. Оказаться полуголой на виду у всех? Публично получать наказания? К такому она была не готова. Ей хотелось попробовать с кем-нибудь приватно, призналась она Лизе, уже ничего не ожидая, но тут внезапно оказалось, что у девушки на все есть ответ. Отказываться второй раз было бы совсем неловко, и так Тома оказалась в кабинете у Макса. Дальше все случилось само собой.

Макс познакомил ее с полицейским по имени Роман в клубе – среди дня, так что они были одни в пустом помещении. Незнакомец появился в форме, с дубинкой и наручниками на поясе. Тома смутилась при двух мужчинах так, что не смогла даже запомнить лица своего будущего любовника. И затем, когда тот предложил ей подняться в одно из приватных помещений наверху, просто молча кивнула головой. Ох, если бы она не была тогда такой глупой курицей. Возможно, ей удалось бы разглядеть маниакальный блеск в его глазах… возможно, что-то глубоко внутри сработало бы, сказало: «Не надо», и тогда она просто ушла бы, а Он нашел бы себе другую жертву.

Впрочем, первый раз был вполне удовлетворительным – подонок умел выжидать прежде, чем проявлять себя во всей красе. Секс, конечно, не дотягивал до того, что происходило в ее мечтах, но такой феерии Тома и не ждала – ей просто хотелось немного острых эмоций, и она их, надо признать, испытала. Поначалу, когда она еще не особенно сильно боялась, ей было интересно. Все было внове: укусы стека на ягодицах, приказы, нетерпение дома, грубый секс сзади… она впервые в жизни почувствовала себя почти вещью, и в этом было что-то неправильное, но это возбуждало. Правда, кончить не удалось – всегда не удавалось с новыми партнерами. Сначала надо привыкнуть.

Рома тоже сказал: надо привыкнуть, без какого-либо смущения и даже вроде как сердито – словно обвинял ее в недостатке эмоций, и этим заставил испытывать стыд.

На следующий день было какое-то смешанное послевкусие: и хотелось повторить, и не хотелось одновременно. Дурное предчувствие, наверное, появилось уже тогда, отрешенно подумала Тома, дрожащими руками натягивая одеяло до горла. Ей надо пережить эту ночь. Лучше бы без воспоминаний, но что делать, если они лезут и лезут?

А через некоторое время он позвонил и предложил встретиться на «нейтральной территории». Тома колебалась: по договору с Максом она обещала встречаться с новым знакомым только в клубе. Но отказывать почти не умела, и настойчивый Роман за пару минут добился ее согласия на новое свидание. «Нейтральной территорией» оказалась его квартира – чистая, но неуютная холостяцкая берлога: много наручников, веревок, свежий комплект формы переброшен через гладильную доску.

«Это на службу завтра, так что сегодня без костюмов», – сказал он и дернул ее за руку, вынуждая опуститься на колени. Она тогда ойкнула от боли, уже понимая, что на запястье останется синяк. Но промолчала – решила не ломать игру так сразу, хотя предпочла бы выпить чего-нибудь перед сессией. Но Рома в тот раз внезапно разошелся – и так, что игру все-таки пришлось прервать. После двух неприятно сильных ударов по спине.

– Красный! Слушай, мне такое не нравится, я не мазохистка, – резко сказала она, не сдержав раздражения, и без разрешения вскочила: настроение безнадежно испортилось. Тома ждала извинений и подробной беседы: она готова была с пониманием отнестись к его фантазиям, но ей также хотелось объявить свои табу и ограничения, как советовал Макс. Вот только Рома отреагировал совсем не так, как она рассчитывала после разговора с владельцем клуба.

Например, Макс рассказывал, что доминанты в клубе прислушиваются к ограничениям нижних и осторожно проводят первые сессии, но ее свежеиспеченный верхний внезапно взорвался, и вместо тактичных расспросов Тома услышала лишь новые приказы, причем таким тоном, какой не считала допустимым вне игры. Рома как будто не слышал ни стоп-слова, ни возражений: его лицо исказилось от злости и нетерпения:

– На колени. Я что сказал? На колени! – вопил он, и Томе стало смешно. Она нервно фыркнула и отступила на шаг:

– Знаешь, я пойду. Мне на сегодня хватит игр.

То, что произошло после этого, вспоминать совсем не хотелось – было страшно одной, даже в своей квартире под одеялом. Прежде Тома не сталкивалась с физическим насилием, поэтому ее до ужаса напугало случившееся, хотя Рома не успел причинить вреда – только схватить и что-то заорать в лицо. А потом спасла соседка: резким звонком в дверь и тревожным пенсионерским командным голосом:

– Что там у вас происходит? Роман? Что происходит у вас, я спрашиваю?

– Все в порядке, – заорал он, но голос сорвался, и Тома, даже закоченевшая от страха, поняла, что это ее шанс.

– Пусти меня. Пусти, а то закричу, – громко потребовала она, обеими руками отталкивая его – и он внезапно отцепился, отлетел к другой стене. Тогда, сама не помня как, она открыла сложный замок изнутри и вылетела в подъезд: глаза горят от ужаса, щеки раскраснелись, волосы растрепаны.

– Спасибо, спасибо вам, – бросила она обалдевшей соседке и побежала вниз по ступенькам, не дожидаясь лифта, вся сотрясаясь от страха с головы до ног.

Путь до дома запомнился поминутно: холодный ветер и дождь в лицо, случайная старая маршрутка, провонявшая бензином, диковато поглядывающие пассажиры в метро, снова дождь, ветер, и наконец – дверь родной квартиры.

А потом он начал звонить с угрозами и писать – во всех соцсетях сразу.

Глава 2

Мягкий плед и ароматный чай. Было так странно пару часов спустя после тьмы и кромешного ужаса оказаться в светлом, хорошо освещенном в дневное время помещении клуба. Макс и Лиза усадили ее на диван и окружили такой заботой, словно ухаживали за смертельно больным человеком. И сейчас, когда она чувствовала себя в полной безопасности, это показалось даже смешно.

– Я в порядке, правда. Спасибо вам, – улыбнулась Тома, поднимая глаза на обоих по очереди.

– Ну почему же ты сразу не сказала, – с легкой досадой, но без укоризны, повторила Лиза, в десятый раз за утро.

Как она узнала обо всем, Тома не поняла. Просто обнаружила с десяток пропущенных вызовов от них с Максом, как только включила телефон. После целой бессонной ночи ее знобило, но теперь, внутри кокона из пледа и с теплой чашкой в ладонях ей было уютно и снова хотелось жить – впервые за последнюю неделю.

– Лиза. Достаточно, – тихо сказал Макс, и Тома, вскинув на него глаза, удивленно приподняла брови. Каким-то образом он все понимал без слов: и то, почему она не обратилась к ним за помощью сразу, и то, как она чувствовала себя сейчас.

– Тамара, мы хотели бы сделать что-то для вас после этого… инцидента, – обратился он к ней, присаживаясь рядом на корточки. – У нас есть очень надежный человек, который поможет вам прийти в себя. И в том числе… сгладить негативные впечатления от такого неудачного входа в тему, если пожелаете. Настоящий мастер и мой друг. Больше никаких дилетантов, обещаю.

Тома медленно кивнула. Они уже поговорили с Максом по дороге из ее дома в клуб. Он каким-то образом сделал так, что с той самой минуты, как она села в машину, ее состояние неуклонно улучшалось, и теперь тело ощущалось очень легким, без всяких признаков паники. Она даже испытывала прилив оптимизма. Очень мягко Макс успокоил ее, заверил, что она не получит больше ни одной угрозы, и что не вполне вменяемым Романом уже занимается настоящая полиция.

Узнав, что придурочный дом лишь притворялся полицейским, Тома испытала такое облегчение, что буквально растеклась по креслу переднего сидения. Она почти не злилась на Макса за то, что тот не сказал ей этого сразу. Его намерения были понятны: он создавал ей атмосферу для игры, кто же знал, что ее избранник временами слетает с катушек? Оказалось, он посещал клуб всего два месяца, и все еще находился под присмотром опытных мастеров, а она, Тома, сделала большую и фатальную глупость, когда нарушила четкую рекомендацию Макса не встречаться с новым знакомым вне клуба, по крайней мере, в первый месяц отношений.

– Мы выясним, откуда у него твой телефон, и я обещаю, что он забудет этот номер и все твои контакты в ближайшие же сутки, – пообещал Макс по дороге, и этого было достаточно, чтобы Тома полностью успокоилась.

Этому человеку невозможно было не поверить – она теперь уже и сама с трудом понимала, почему не позвонила ему сразу, как начались проблемы. Почему она чувствовала себя такой ничтожной, такой виноватой? Ведь Макс же обещал поддерживать ее в любой ситуации.

– Тамара? – снова позвал он, и она моргнула, улыбнувшись:

– Тома. Пожалуйста, называйте меня Тома.

– Хорошо. Так как насчет сессии?

Прерывисто всхлипнув, она посмотрела в сторону – но это были не слезы, скорее, какая-то остаточная судорога.

– Мне теперь страшно.

– Это естественно. Именно поэтому я предлагаю сессию сейчас.

Тома медленно кивнула. Разумеется. Про то, что надо сесть на лошадь после падения, слышала даже она – не надо быть психологом, чтобы понять: если она сейчас выйдет из клуба и позволит себе бояться, то вряд ли когда еще решится вернуться.

– Хорошо.

– Я хочу, чтобы ты поняла: это не совсем то, про что мы говорили с тобой, не такой человек, который, возможно, тебе полностью подходит. Но он сделает тебе хорошо и не обидит.

– Кто он?

– Пока не знаю, – улыбнулся Макс. – Я покажу твое фото двум мастерам с твоего позволения. Один из них тебя выберет.

– А если… не выберет?

Тома сглотнула. Когда только она начала чувствовать себя такой непривлекательной? Как этот чокнутый умудрился уничтожить ее самооценку за каких-то пять-шесть дней?

Наступила тишина. Тома боялась поднять ресницы, чтобы не увидеть жалость в его глазах, но Макс молчал так долго, что ей пришлось – и тогда она с изумлением обнаружила легкую ироническую улыбку на его красивых губах:

– Не говори глупостей, милая, – пробормотал он, понизив голос до какого-то невероятно сексуального тембра, а потом вдруг наклонился и прошептал в ухо:

– А то отшлепаю.

Округлив глаза от изумления, Тома покраснела, выпрямилась и так сидела еще некоторое время, пока Макс невозмутимо поднялся и обнял свою сабу, которая с готовностью пошла за ним к стойке бара. Она молча смотрела на перешептывающуюся пару, и только когда где-то вдалеке хлопнула дверь, вдруг вспомнила, что рот можно и закрыть.

После этого все завертелось еще быстрее – Макс лишь убедился, что ей удобно в пятницу, привез домой, удостоверился, что она в безопасности и настойчиво повторил напоследок:

– Тома, ты можешь звонить мне по любому поводу. И даже без него. Например, если тебе вдруг станет страшно среди ночи. Хорошо?

– Да. Спасибо вам, – растроганно сказала она, переводя взгляд с него на Лизу.

– Не за что. Ты же заплатила нам за услуги. А получилась такая лажа, – с досадой проговорила Лиза, снова обнимая ее за плечи.

– Я сама виновата…

– Никто не виноват. Просто дерьмо случается, – прервал Макс, – Мы усилим меры безопасности, а тебя очень прошу: звони мне, что бы ни произошло. И ни в коем случае не встречайся больше вне клуба ни с кем, кто бы ни позвал – без моего разрешения никаких встреч, хорошо?

– Да. Да, теперь я это точно поняла, – твердо сказала Тома и несколько раз кивнула, грустно улыбнувшись.

– Тебе завтра может позвонить Михаил, вот его номер, – сказал Макс, – он полицейский и занимается твоим делом, ему можно доверять.

– Мне надо будет давать показания? – с ужасом осознала Тома, но Макс покачал головой:

– Будем надеяться, что нет. В данном случае мы постараемся уладить все без официальных процедур. Но Михаил, возможно, захочет задать тебе пару вопросов. И… возможно, в пятницу… впрочем, не будем забегать вперед.

Дыхание замерло у нее на губах. Закрывая дверь за Максом и Лизой, Тома все еще была слегка ошеломлена. Теперь ей, возможно, предстоит игра с настоящим полицейским? Но она уже вовсе не уверена, что хочет этого. Все фантазии о наручниках и форме словно отрубило после того ужасного вечера с придурком Ромой. Она даже не знала, хочет ли еще игр в БДСМ, согласилась лишь из чувства противоречия: всем придуркам назло.

Не думать. Наилучшим выходом на тот момент показалось просто не думать об этом – заварить горячего чаю, забраться под одеяло и смотреть старые комедии, пока в глазах не начало рябить от недосыпа – и она с чувством глубокого облегчения, наконец, заснула среди бела дня.

Михаил, действительно, позвонил на следующий день, к вечеру – но, на ее счастье, не задавал никаких вопросов. Он лаконично представился: «Я Миша, отвечаю за безопасность в клубе… Ты как?» Несмотря на вполне ласковый и дружелюбный тон, доминантные нотки так явно проскакивали с первой же фразы, что Тома невольно начала улыбаться.

– Я в порядке, – послушно ответила она, – А он?..

– Больше не позвонит, – перебил уверенный низкий голос на том конце с такой категоричной интонацией, что Тома снова улыбнулась. И немного помолчала, чтобы дать ему возможность продолжить разговор самостоятельно – ведь доминанты наверняка любят верховодить во всем?

– Это мой телефон, – медленно, как бы немного лениво, добавил он после паузы, – И еще, насчет пятницы…

Ее сердце пропустило удар. Значит, Макс не ошибся. Это Михаил… Миша ее выбрал.

– Я не передумала, – ответила она негромко, поскольку уже поняла, какой последует вопрос.

– Хорошо, – снова не спеша и снова через паузу ответил он. Тома с трудом перевела дух: эта размеренная манера речи немного нервировала ее. Какой-то он чересчур спокойный… или она просто слишком нервничает?

– Мне нравится белый цвет. В клубе носят полупрозрачное, но ты можешь выбрать любое платье, – сказал он, – Белое. Короткое. Никакой обуви. И лучше, чтобы на тебе не было белья.

– Д… да… эммм… хорошо.

Едва она представила себя босиком в помещении, полном народу, перед неизвестным домом, как ее пульс ускорился вдвое, и язык словно распух во рту, с трудом шевелясь.

– До вечера пятницы, малыш. Я буду ждать тебя в десять у стойки бара.

– Эмм… хорошо.

– Спокойной ночи.

Белое платье даже покупать не пришлось – оно было у нее, купленное когда-то под настроение, и ни разу так и не надетое: оказалось слишком откровенным и слишком коротким – то, что надо для клуба. Она почти не нервничала в четверг и в пятницу утром – таким приятным и всеобъемлющим было чувство облегчения от того, что сумасшедший Рома, кажется, действительно отвязался от нее навсегда.

Волнения не было, пока она плела затейливые косы и делала тщательный макияж, задумчиво и со вкусом намазала все тело кремом с головы до ног, накрасила ногти… только старалась не представлять в красках, для чего все эти приготовления. Даже перед самым выходом из дома, вспомнив о духах и решив нанести их против обычая не только на шею, но и на плечи, и даже на бедра, Тома почти не дергалась, успокаивая себя, что все это просто затейливый секс. Далеко не первый в ее жизни.

Но внезапно в раздевалке накрыл мандраж – даже руки затряслись, и она, отвернувшись от двух щебечущих девушек, переодевавшихся рядом, на несколько секунд замерла перед шкафчиком. А надо ли идти? Что и кому она доказывает? Что, если ей будет неприятно с незнакомым домом – не потому, будет ли он хорош или нет, а просто оттого, что она не готова сейчас расслабиться и заниматься сексом с первым попавшимся красавчиком?

Словно что-то почувствовав, к ней подошла Лиза – очень яркий макияж, сияющее лицо и очень откровенное прозрачное платье. Распущенные волосы, как у большинства женщин в клубе. Она положила руку на плечо в знак поддержки:

– Том, никто не будет тебя ни к чему принуждать. Пару коктейлей, легкая игра в зале. Ты сама решишь, готова ли подняться и, если не будешь готова – можешь в любой момент уйти.

– Да. Спасибо.

Она улыбнулась слегка натянутой улыбкой и тряхнула головой:

– Я в порядке. Я готова.

– Ладно. Сними лифчик, – подсказала Лиза, осмотрев ее сверху вниз.

– И трусики?

Ей внезапно стало не по себе – там, в клубе, немало народу этим вечером. С другой стороны, Лиза стояла перед ней абсолютно голая в своей невесомой накидке, и другие сабы выходили из раздевалки в похожих «платьях» – босые, без белья и какого-либо серьезного прикрытия, даже в районе интимных зон.

– Желательно. Новеньким, правда, разрешают, – уточнила она.

– Макс разрешал тебе? – с любопытством спросила Тома, но тут же пожалела о том, что задала вопрос, когда Лиза фыркнула и ответила:

– О да. Он разрешил, но через пять минут после моего прихода посадил на барную стойку и оголил мне грудь перед всеми.

– О боже.

Ладонь Томы сама собой взлетела ко рту, а по телу побежали мурашки. И она невольно бросила взгляд в сторону выхода.

– Не бойся, – рассмеялась Лиза. – Мишаня сегодня добрый и знает, что ты к такому не готова.

– Это хорошо, – улыбнулась она, запирая свое белье в шкафчик.

– Это не значит, что он не будет тебя лапать посреди зала, – весело прошептала Лиза ей на ухо, когда они уже вышли из раздевалки, и Тома поперхнулась.

А в следующую секунду произошло так много всего одновременно, что она почти ничего не успела понять. Внезапно рядом оказался Макс, и он почему-то смотрел на свою нижнюю совсем не дружелюбно. В целом его вид показался ей очень строгим и официальным – таким она его прежде не видела. Это у них и означает – играть?

Она широко раскрыла глаза и затаила дыхание, наблюдая. Лиза выглядела очень беззащитной, стоя полуголой рядом со своим полностью одетым домом. Он в черных брюках и белоснежной рубашке – она в каком-то несерьезном балахоне. Он в ботинках – она в шлепанцах на босую ногу – и то, как Тома поняла, эта обувь была предназначена лишь для того, чтобы пересечь предбанник.

– Мишаня? Добрый? – очень тихо повторил он за ней, испепеляя Лизу взглядом, и взял за волосы у затылка, подтаскивая к себе.

Тома ойкнула и отступила на шаг, когда Макс шлепнул девушку прямо там, в предбаннике, перед двумя полными любопытства охранниками и сновавшими туда-сюда посетителями клуба. Лиза как-то сразу сжалась и пискнула что-то неразборчивое, но тут Томе стало не до наблюдений за этой парой, поскольку она почувствовала, что наткнулась на кого-то спиной и, вздрогнув, на миг потеряла равновесие.

Ее поддержали за плечи две сильные руки и сразу затем осторожно отодвинули в сторону от прохода.

– Тамара? – тут же спросил обладатель внимательных зеленых глаз, быстро осматривая ее снизу вверх, оценивая хрупкую фигуру, небольшой рост, прическу и лицо. По выражению лица незнакомца невозможно было судить о произведенном впечатлении – он держался так бесстрастно, словно играл не в доминанта, а в разведчика.

Невольно занервничав, Тома также прошлась по нему взглядом в обратном направлении. Стройная фигура, среднего роста: выше нее на голову, но лишь по причине Томиной миниатюрности. Темный костюм, с виду очень дорогой, идеально сидящий, блестящая пряжка какого-то пафосного ремня, такие же «статусные» часы, прическа волосок к волоску.

Почти сразу успокоившись, Тома вынесла вердикт. Перед ней стоял мужчина, тип которого она совсем не любила, но и не боялась: молодой прожигатель жизни. Циничный, неглубокий, уверенный, что все про всех знает, а на деле – какой-нибудь сынок богатых родителей, бездарь и лентяй.

– Да, это я, – несмело ответила она, забывая улыбаться: сердце почти остановилось от неприятной мысли, что это – тот самый Миша. Но сразу затем Тома поняла, что голос не такой, как по телефону.

– Я Ник, второй владелец клуба, – негромко пояснил мужчина без какого-либо определенного выражения лица, – можешь обращаться ко мне: «мастер» или «господин». Идем, провожу, Лиза пока занята.

На слове «занята» он как-то странно хмыкнул, и Тома резко обернулась, тут же вскрикнув: в это было невозможно поверить, но Макс прижал свою сабу к стене прямо здесь, на проходе, в прохладном предбаннике, и в следующую секунду с размаха шлепнул ее по попе поверх балахона – так сильно, что у Томы сжалось все внутри.

– Но что она сделала? – испуганно выпалила Тома, невольно ища и не находя поддержки у нового знакомого.

Снова взглянув в сторону Лизы и Макса, она слегка вздрогнула и на секунду зажмурилась от очередного сильного шлепка. Ее пальцы непроизвольно сжались – пришлось сдерживать себя, чтобы не броситься подруге на помощь, напомнить себе, что это игра. Игра. Игра. О нет, он же слишком больно ее шлепает! Она снова перевела взгляд, теперь уже умоляющий, на дома, стоявшего рядом: ей хотелось попросить его остановить Макса. Видно же, что он чересчур сильно наказывает свою нижнюю, какой бы ни была провинность. Но Ник продолжал наблюдать за жесткими шлепками без всякого выражения:

– Лиза неуважительно высказалась о мастере. Не рекомендую тебе повторять ее ошибок, – вскользь бросил он и, шагнув в сторону, открыл перед ней дверь, ведущую в клуб.

Глава 3

Лишь только они шагнули внутрь, как Томе стало жарко. Внутри безраздельно властвовали две бессменные царицы подземных обителей разврата: темнота и духота. Впрочем, сверху сияли разноцветные лампы, сверкающие вразнобой как на дискотеке, и иногда даже слепили глаза. В уши ударила довольно громкая специфическая музыка – словно плеск в ушах. В сочетании с этим светом она вызвала состояние легкой дезориентации – и поданная рука Ника пришлась тут очень кстати, как и то, что он решил проводить ее до барной стойки.

Когда глаза привыкли, и она, наконец, смогла хорошенько осмотреться по сторонам, то брови полезли на лоб: полуголые люди играли здесь где ни попадя, на каждом шагу. Прямо у бара какой-то дом ласкал свою девушку – совсем рядом с тем высоким красным стулом, на который Ник предложил ей сесть. Чуть поодаль две домины пороли ремнями одну несчастную, растянутую на кресте. Туда Тома не решалась бросить больше ни единого взгляда.

– Не бойся. Твой дом подойдет через минуту, я пока посижу с тобой, – негромко сказал Ник, наклонившись к уху.

Он непринужденно разместился на соседнем барном стуле и прижался одним коленом к ее, но словно случайно, явно не пытаясь флиртовать.

Поймав взгляд бармена, Ник тем временем что-то заказал для них обоих, и почти сразу перед Томой материализовался объемистый бокал.

– Пей, – приказал зеленоглазый мастер, уставившись прямо на нее, и Тома, сама не понимая почему, послушно поднесла бокал к губам. Виски… что-то крепкое. От первого же глотка у нее глаза на лоб полезли, и она закашлялась.

– Пей еще. Тебе надо, – безжалостно повторил Ник, стоило ей поставить бокал на стойку.

– Это слишком крепко.

– Саба. Учись слушаться, – безапелляционно скомандовал он, отпивая из своего бокала. А другой рукой подвинул ее напиток к ней.

– Я не ваша нижняя, – опрометчиво выпалила Тома.

От его единственного взгляда мельком она поняла, что ошиблась, не подумав хорошенько перед тем, как ответить. Мгновенно испугавшись, она отвела глаза и в отчаянии схватилась за бокал. Трудно было описать этот взгляд, на который она напоролась. Недоумение в зеленых глазах дома сочеталось с каким-то космическим холодом и затаенной угрозой. В этом взгляде таилась не абстрактная злость, а вполне конкретные наказания, которые он уже, казалось, перебирал мысленно, решая, какого из них она заслуживает.

– На первый раз прощена, – медленно проговорил он, не спуская с нее глаз, когда Тома снова поставила бокал, теперь уже наполовину допитый, на полированную поверхность стойки. – И то лишь потому, что выпила.

Тома сглотнула и хотела извиниться за нарушение правил, но была слишком смущена и промедлила, а Ник тем временем уже поднял взгляд, улыбнулся кому-то и встал:

– А вот и Миша. Приятной игры, нижняя.

Он исчез почти мгновенно, а на его месте появился такой мужчина, что Тому, едва успевшую остыть и привыкнуть к температуре воздуха внутри клуба, снова бросило в пот. Вот это был тип, который ей нравился: крупный, яркий внешне, с выразительными чертами лица и умными серыми глазами. Также одет в темные брюки и светлую рубашку, расстегнутую на две пуговицы, но совершенно другого вида: эти вещи выглядели просто качественными и удобными, не кричащими о баснословной стоимости в глаза каждому случайному встречному. Не модник – просто уверенный в себе ухоженный взрослый мужчина, которому незачем пускать окружающим пыль в глаза.

Рукава закатаны – она обратила внимание на красивые руки с длинными крупными пальцами, когда он молча взял ее бокал и понюхал без всякого выражения, а затем уверенно отодвинул подальше, безапелляционно объявляя:

– Тебе достаточно. Хочешь воды?

– Нет… эээм… Михаил?

– Мастер.

Он сел, прижал колено к внутренней стороне ее бедра:

– Как тебя называть? Тома подойдет?

– Да, – она просияла, помимо воли. Этому мужчине улыбаться было легко. Он тоже улыбался – совсем немного, только краешками глаз, но даже это очень успокаивало после бесстрастного выражения лица Ника. И горячее колено этого мужчины тоже ей почему-то нравилось больше. И запах… черт… она покраснела, когда их глаза снова встретились – и смущенно отвела взгляд.

Он поймал пальцами ее подбородок, без малейшего нажима приподнял:

– Посмотри на меня. Спокойно. Вот так.

– Я нервничаю.

– Я вижу.

Тома неожиданно засмеялась, глядя в улыбающиеся – теперь еще более явно – глаза. Он был такой спокойный и такой немногословный, словно представлял собой полную и совершенную противоположность нервному, дерганому Роме, который напугал ее до чертиков. И от этого умиротворения Тома успокоилась сама – после взрыва смеха ее словно отпустило.

– Хорошо. Ты красивая. Я тебе нравлюсь внешне?

– Да.

– Да, мастер.

– Да, мастер, – послушно повторила Тома и задержала вдох.

Михаил наклонился, и она инстинктивно отодвинулась, но его загорелые пальцы лишь подняли выпавший из кармана блестящий квадратик. Презерватив. Она прикрыла глаза и снова смутилась, словно подросток.

– Поговори со мной. Расскажи, что чувствуешь здесь, – потребовал он, на секунду задержав взгляд в глаза.

– Эмм.

– Ты впервые в клубе? – негромко уточнил дом после долгой паузы, настойчиво, но мягко принуждая ее разговаривать.

– В рабочие часы – да, – кивнула она, снова отводя взгляд, останавливая его на крепком мускулистом бедре, затянутом в черную ткань брюк.

– Посмотри по сторонам.

– Я не могу. Там ужасно.

Тома покраснела и закрыла лицо руками, снова засмеявшись. В какую сторону бы она ни посмотрела – везде были полуголые тела в непристойных позах. И даже полностью голые. Ей хотелось найти выключатель, чтобы убрать свет во всем зале разом или зажмуриться и выбираться по стеночке.

– Настолько смущает публичность? Даже когда просто смотришь? – удивленно спросил Михаил и слегка отстранился – но лишь для того, чтобы разглядеть ее еще внимательнее.

– Да. Меня это шокирует. Я не…

Тома открыла лицо, и ей на секунду показалось, что он протянул руку к ее груди. Тогда она заметно вздрогнула, и по его губам скользнула ироничная улыбка:

– Давай переместимся в другую часть зала. Пойдем, малыш.

Он положил тяжелую огромную руку на ее голое плечо, и когда они встали, Тома ощутила себя малышом в полном смысле слова – дом возвышался над ней на две головы и был едва ли не втрое шире.

Тем не менее, его ладонь не давила, а пальцы нежно погладили по плечу и шее, пока они шли – успокаивающе. По телу разлилось тепло, и что-то отозвалось в животе, когда он подцепил тоненькую лямочку платья и хулиганским образом стянул ее на плечо.

– Иди сюда, – сказал он и усадил ее на глубокий мягкий белый диван рядом с собой… очень близко, даже слишком.

Теперь они находились в почти уединенном месте – в зоне, отгороженной диванами почти в самом углу. Напротив лишь еще один незанятый диван, а они сидят спиной к залу, вне поля зрения большинства посетителей клуба.

– Так легче?

– Да, намного, – выдохнула Тома и покраснела, когда он провел пальцем по ее груди и остановил подушечку прямо на соске:

– Нравится легкая боль? – еле слышно спросил мастер.

– Да, – прошептала она одними губами, и прикосновение мгновенно превратилось в сжатие. Он перекатил ее сосок между большим и указательным пальцем, слегка потянул и покосился на ее дернувшуюся руку:

– Держи ладони на коленях. Смотри на меня или перед собой. Не смотри на свое тело и не следи за тем, что я делаю, ясно?

Это была самая длинная фраза из тех, что он произнес за вечер, и тон неуловимо изменился – сейчас он перестал улыбаться ей и стал немного жестче. Приказывал. Пушистая бровь на суровом мужском лице слегка поехала вверх, обозначая нетерпение. Но серые глаза отражали океан терпения – словно он всего лишь испытывал ее. Вот только на что? На способность подчиняться? Или, наоборот, противостоять ему?

– Да, – сказала Тома. Она снова посмотрела на свою грудь, когда он сжал второй сосок, и схлопотала легкий удар по колену:

– Взгляд на меня. Вот так. Нравятся шлепки?

– Да.

– Порка?

– Возможно… смотря какая.

– Насилие?

– Я фантазировала, но…

– Знаю, тебе не повезло с первым партнером. Расслабься. Закрой глаза.

Тома сглотнула и смежила веки, повинуясь снова замедляющемуся, стихающему голосу. Такому умиротворяющему…

– Удерживание?

Михаил провел кончиком пальца по ее запястью.

– Да.

– Связывание?

Палец гладит по колену… только один палец, и это уже начинает здорово возбуждать.

– Да.

– Тебе нравится немного бояться?

– Да.

– Раздвинь ноги.

Он легонько коснулся ее стопы, побуждая отодвинуть ногу, и Тома слегка развела колени. Платье задралось и поползло вверх по бедрам. Ее ресницы затрепетали, и вскоре она не справилась с соблазном посмотреть на него.

– Плохая саба. Велел же держать глаза закрытыми.

Его глаза снова смеялись, голос стал чуть громче, возвращая в реальность, и она немного осмелела, улыбнувшись в ответ:

– Ты велел только закрыть их.

– Еще и споришь со мной?

Он быстрым, очень гибким для такого огромного мужчины движением встал, дважды согнул ладонь, чтобы побудить ее подняться и кивнул в сторону дивана:

– Коленями на сидение, грудью ложись на спинку.

– Ты же не собираешься?…

Ее лицо вытянулось, глаза мгновенно превратились в два испуганных блюдца.

– Еще как собираюсь. Несколько шлепков тебя дисциплинируют. Быстро, саба. Я считаю до трех и беру стек. Им будет больнее, чем ладонью.

На секунду пол уехал из-под ног, и Тома почувствовала слабость в коленях.

– Один.

Его лицо мгновенно закаменело, и тут стало ясно, что дом не шутит.

– Два.

Ровный безжалостный отсчет глубоким грудным голосом внезапно принес с собой такой острый всплеск возбуждения, что ей на мгновение стало любопытно – что будет после слова «три»? Но в животе острым жалом кольнул инстинктивный страх.

– Хорошо, хорошо!

Тома бросила на него умоляющий взгляд и с горящими щеками встала в ту позу, которой он потребовал. Мягкий диван слегка прогнулся под ее коленями, холодная кожа слегка остудила грудь. Но у нее теперь уже горело все лицо, а также уши и шея.

– Умница. Видишь, все не так уж и трудно, – бесстрастно произнес он позади нее и задрал ей подол платья, полностью обнажив ягодицы. О боже. Ее голый зад теперь может увидеть любой, кто пройдет мимо.

Вздрогнув, Тома сжалась и попыталась выпрямиться, но тут тяжелая ладонь легла между лопаток, полностью блокируя такую возможность. Вот теперь он давил – и держал ее. Обжигающий шлепок не заставил себя ждать – огромная ладонь, впечатавшаяся в обе ягодицы, сообщила всем телу такой толчок, что даже диван под ней слегка скрипнул.

– А-а-а!

От шока она вскрикнула. Это было гораздо больнее, чем ожидалось – ничего себе игра. И тут же второй.

– А! А! А!

Всего пять – и он опустил ее прежде, чем она успела сообразить, что произошло: ее отшлепали. Быстро и больно – до горящей, как факел, попки, за считанные секунды.

Тяжело дыша, Тома поджала под себя ноги и забралась в угол дивана, не в силах поднять глаз. Сжалась в комок, обхватила себя руками.

– Нет, малыш, не так, – он мгновенно оказался рядом, сгреб ее в охапку и усадил на колени, – после наказания нижнюю всегда утешают. Тихо, тихо, не дергайся.

Он тихо рассмеялся, когда Тома начала яростно сопротивляться от инстинктивного возмущения, и очень скоро мягкие утешающие объятия превратились в железную хватку.

– Тома. Прекрати, – резко потребовал он, хоть и не повысил голоса. Но его повелительный тон затронул внутри какую-то струну, и она замерла, тяжело дыша. Теплый, даже слегка разгоряченный, вкусно пахнущий – он был совсем рядом. И слишком довольный собой – больше, чем она могла вынести.

– Это унизительно, – сорвалось с ее губ.

– Конечно, унизительно. Ради этого все и делается, – снова хмыкнул он и снова с легкостью предотвратил ее попытку вырваться:

– Стоп-слова помнишь?

– Н… да. Желтый и красный.

– Хорошо.

Одним движением он поменял позу, опрокинув ее на диван.

Глава 4

Руки Томы тут же оказались за ее головой – он крепко удерживал их одной ладонью, а вторую положил на грудь, мягко поглаживая. Его колено прижало подол платья, дополнительно фиксируя ее в лежачем положении, а свободной рукой он продолжал мучительно медленно ласкать ее, наблюдая за лицом. Тома дважды открывала рот, чтобы что-то сказать, но закрывала, так и не придумав, что.

Ей было неловко вот так молча лежать, не шевелясь – она привыкла всегда отдавать партнеру больше, чем получала. Активно ласкать, дарить наслаждение… с прижатыми за головой руками все ощущалось так странно, словно чего-то очень сильно не хватало, и это вызывало тревогу. Особенно когда ее тело начало реагировать на ласки, и Тома поняла, что откровенно и очень пассивно наслаждается.

С ее губ сорвался стон – потом еще один, когда он немного отпустил подол и задрал его, начиная ласкать между ног. Два пальца бесцеремонно проникли внутрь, в уже очень влажное лоно.

– Интересно, это не унизительно? – еле слышно спросил он.

– Что?

Еле соображая, Тома приподняла ресницы, замирая и настораживаясь от его вопроса.

– Когда течешь вот так и стонешь под тем, кто тебя отодрал по попе, – пояснил он, глядя в глаза.

От ее лица отхлынула кровь, а затем она почувствовала, как кожа в мгновение ока приобрела свекольный оттенок, и даже в глазах полыхнуло красным. Рванувшись из его рук, она только что не зарычала – но дом был готов и засмеялся, удерживая ее:

– Идем наверх. Там подерешься со мной. Я дам фору, – явно забавляясь, предложил он. Тома сузила глаза и, изловчившись, вцепилась зубами в запястье – он не сразу успел отодвинуть руку, и на коже остались заметные отметины. Но мастер только снова хмыкнул, и в его глазах что-то блеснуло:

– Ах, ты, сучка.

Он встал, поднял ее, извивающуюся, в воздух, и закинул на плечо. Мир перевернулся – а висеть к тому же было страшно. Но злость перехлестывала:

– Пусти. Немедленно поставь меня!

– Ага, – сказал он и хлопнул по попе так, что звук выстрелом отозвался в ушах, а боль на несколько секунд парализовала. И это видела и слышала, наверное, добрая половина клуба. А сейчас все зеваки с интересом наблюдают, как ее несут кверху попой на второй этаж, словно она была подстреленным животным на плече у охотника.

Осознав это, Тома пришла в ярость и вцепилась ногтями в его спину. Она старательно царапала все то время, что он тащил ее вверх по лестнице, но получалось плохо – ногти все время проскальзывали по ткани рубашки из-за тряски. А когда вновь оказалась на ногах, в глазах резко потемнело, и времени, чтобы броситься на него снова из удобной позиции, не хватило – уже через несколько мгновений он взял ее за шею и как котенка втолкнул в слабо освещенную комнату, захлопнув за ними дверь.

Отлетев на несколько шагов, тяжело дыша, Тома злобно уставилась на него. Она плохо соображала, осознавая лишь то, что очень сильно зла и также сильно возбуждена.

– Иди сюда, – улыбаясь, позвал дом от двери и поманил рукой. Ее глаза сузились в ответ сами собой: он явно желал отлупить ее еще сильнее, и если она бросится на него с голыми руками, то сразу проиграет. А хотелось обязательно треснуть его хотя бы разок, чтобы почувствовал.

Быстро оглядевшись по сторонам, Тома сориентировалась: справа кровать, слева огромная доска на стене с орудиями пыток. Шкаф, пара кресел. И Михаил между ней и дверью. Хорошо бы треснуть его чем-нибудь побольнее и сбежать. Подлетев к стене с развешанными девайсами, она наугад схватила первый попавшийся стек.

– Ой, не советую, – тихо сказал он, покачав головой, и сделал шаг в ее сторону.

– Я тебя сейчас ударю, – предупредила Тома, раздувая ноздри.

– Допустим. Но потом знаешь, что с тобой будет?

Он сделал еще один шаг, не спуская взгляда со стека, который Тома держала наизготовку.

– Ты меня не запугаешь.

– Ага, – сказал он, и вероломно быстрым движением оказался рядом, перехватывая руку.

До обидного легким поворотом он выкрутил ее запястье так, что Тома вынужденно выпустила этот девайс, а затем снова поднял и швырнул на кровать. Вскрикнув, она сгруппировалась, чтобы не упасть на пол, когда матрас спружинил, и вцепилась в покрывало руками, а дом успел сорвать с себя рубашку и сразу затем бросился на нее всем своим огромным телом, придавливая к кровати.

Она ожесточенно сопротивлялась еще минуту, пока он полностью не обездвижил: перехватил руки, развел коленом бедра, лег между ними и прижал чуть сильнее:

– Сдавайся.

Его улыбка бесила и вызывала желание зарычать от бессилия:

– Ни за что, засранец.

– Ты не можешь так говорить с домом. Поставить тебе кляп?

– Не смей. Не смей!

Протянув цепь со спинки кровати, он быстро и ловко закрепил ее руки. Потом задрал платье вверх до локтей, оставив ее голой, и широко развел ноги, тоже фиксируя их в цепях. После чего встал, заметно довольный собой, и расстегнул брюки:

– Еще одно слово – и будет кляп. Ты можешь кричать и плакать, издавать любые звуки – но чтобы ни слова, ясно?

Тома открыла рот и закрыла. Она все еще была в легком шоке от того, что так быстро оказалась перед ним полностью обнаженной. А ее внимание было теперь приковано не столько к его словам и угрожающему тону, столько к члену – красивому, гордо стоящему и довольно крупному. Но как же он ее злил.

И все же кляп она не хотела – ей хотелось быть уверенной, что она сможет произнести стоп слово, если что. А потому пришлось молча наблюдать, как он надевает презерватив и снова присоединяется к ней на кровати.

– Интересно, что ты сделаешь, если отпустить тебе руки? – с интересом спросил он, сближая расстояние между их лицами до минимального, заглядывая в глаза, – попробуем?

Тома раздула ноздри, тяжело дыша, когда он снимал наручники с ее запястий, стаскивал платье. И почти сразу она стала бить его с тихим рычанием – по плечам, груди. Но стоило только попытаться заехать в лицо, как он перехватил обе руки, зажал за головой и переместился, резким безжалостным рывком входя в ее разгоряченную текущую киску. Большой, горячий… такой же разозленный, как она.

Запрокинув голову, она застонала, сжимая его внутри, сгибая ноги, насколько позволяли цепи. Сладкая боль… сладкая ярость. Он начал трахать ее, с каждым ударом входя все жестче, пока она не закричала, уже совсем не контролируя себя и ничего не соображая. Последнее, что она еще помнила перед окончательным забытьем, как вцепилась в его плечо зубами и как он стал двигаться внутри еще жестче, словно пытаясь размазать по кровати.

Приходя в себя на его влажной широкой груди, Тома с опаской подняла ресницы и посмотрела в лицо: уставшее, но не сердитое.

– Прости. Я не всегда такая.

– Ничего. Тебе надо было куда-то деть эти эмоции. И обращайся ко мне на «вы», мы все еще в игре.

Он лениво потрепал ее по плечу.

– Простите, мастер.

– Так лучше. Иди в душ, я после тебя.

Спустя четверть часа, освеженная и преисполненная стыда, она полностью остыла и ждала его на кровати. Этот мастер согласился поиграть с ней, чтобы сделать приятно, а она набросилась на него, как бешеная, вместо того, чтобы подчиняться и хотя бы попытаться вникнуть в местные правила. К тому времени, как он вышел из ванной, Томе хотелось забиться под кровать, чтобы спрятаться от собственных мыслей. Она повела себя как полная дура.

– Ты в порядке? – негромко спросил ее временный дом, появившись на пороге ванной полностью голым, если не считать небольшого полотенца на бедрах. Довольно габаритный, сильный и хорошо накаченный для мужчины явно старше сорока. Но фигура неидеальна – к ее большому облегчению. Ей никогда не нравились красавчики с идеальной фигурой, и худых она не любила. Такие крепкие, полные, здоровенные мужики – самое то. Ей всегда нравилось чувствовать себя намного меньше.

– Да, я… извините меня, пожалуйста, – тихо сказала она, ковыряя простыню пальцем.

– Опять за драку? Или ты успела еще что-то натворить?

Он оглянулся с таким видом, будто ожидал увидеть что-то вроде разбитого окна, и Тома слабо улыбнулась:

– За драку.

– А, так я тебя за это еще накажу, не волнуйся. А пока давай-ка на колени. На пол. Живо.

Тома ощутила, как сердце в груди пропустило удар. Так они еще играют? На самом деле? С каждым словом его тон быстро становился холоднее – так, что слово «живо» могло заморозить на лету небольшую птичку. Сама не помня как, она в мгновение ока соскользнула с кровати и послушно, хоть и не слишком изящно, бухнулась перед ним на колени.

– Сейчас я дам тебе небольшой урок, – сказал он, пока она разглядывала его ступни – крупные пальцы, аккуратно подстриженные ногти… слишком аккуратно. Неужели он делал педикюр?

В какой-то момент она поняла, что немного напугана. Теперь, когда вся злость была выплеснута, ее накрыло неловкостью и страхом, а потому было проще размышлять о его ногтях, чем о том, как он взял в руку трость и касается кончиком ее спины. Она не хотела получить удар такой штукой – по-настоящему не хотела. Сказать желтый? Но он ведь еще не ударил… с другой стороны, если ударит, будет уже поздно.

– Не думай, – сказал он довольно резко и легонько шлепнул ее – не тростью, ладонью по плечу. Тома вздрогнула всем телом, но слабо улыбнулась: значит, он не ударит ее этой штукой. Медленно выдохнув, она подавила улыбку.

– И не расслабляйся, – таким же резким тоном добавил Михаил и шлепнул ее тростью по попе.

– Ай!

Тома подпрыгнула на месте. Удар получился легоньким, но больно было всерьез – из-за того, что попа уже стала чувствительной после шлепков.

Гневно воззрившись на него, она раздула ноздри, но тут получила новый удар.

– Глаза – вниз, – холодно сказал он, выдерживая ее взгляд и заставляя отвести его. Тома покраснела до ушей и опустила ресницы. Черт. Она не понимала, что чувствует. Как странно. Одновременно хотелось дерзить ему, драться и подчиняться. А еще – это возбуждало, и от этого возникало безумное желание как-то уговорить его трахнуть ее снова.

– Я сказал: не думать. Итак, маленький урок подчинения. Я говорю – ты выполняешь. За каждую ошибку ты будешь получать удар тростью. Если ты сделаешь больше пяти ошибок – получишь кляп и, возможно, анальную пробку. Ясно?

– Да, мастер.

– Хочешь пробку?

– Нет!

Возглас Тамары прозвучал так отчаянно, что Михаил даже засмеялся:

– Наклонись и раздвинь ноги.

– Мастер, пожалуйста.

– Да не для этого, глупая саба. Просто хочу посмотреть на тебя.

Он снова засмеялся, а Томе ничего не оставалось, как выполнить приказ, с пылающими от унижения щеками. Злость опять начала зарождаться в животе как глухое ворчание, и она даже подумала, что хочет встать и уйти. Вот только ее тело считало иначе, и внизу даже заболело от желания.

Когда кончик трости скользнул сзади к самому интимному местечку и коснулся клитора, она невольно прикрыла глаза и широко открыла рот, дернувшись. И даже его смех не помешал наслаждаться этой лаской: с филигранной точностью и осторожностью он провел полированным кончиком по клитору, покружил вокруг него и слегка нажал на вход во влагалище:

– Хочешь меня?

– Да, мастер.

– Встань в коленно-локтевую.

– Но я и так…

– Делай, что говорят.

Получив резкий удар по бедру, Тома невольно прогнулась чуть сильнее, и тут же почувствовала, как он раздвигает ее бедра ногой – еще шире. А затем на попу опустилась горячая большая ладонь и крепко сжала – до легкой боли.

– Вот это правильная коленно-локтевая. Когда я говорю – ты прогибаешься подо мной, ясно? До конца, – прошептал он на ухо, наклоняясь так низко, что едва не лег на нее. Тома еле дышала, когда он положил ладонь на затылок и легонько прижал ее голову к ковру. Ее прическа растрепалась: косы теперь развалились окончательно, волосы лезли в лицо.

– Больно? – с садистским любопытством в тоне осведомился он.

– Да, – прошептала она, облизывая пересохшие губы.

– Неудобно?

– Да, мастер. Пожалуйста, можно я немного…

– Нельзя. Боишься меня?

Тома задохнулась и стиснула зубы, но страх и иррациональное удовольствие от этой боязни на этот раз пересилили злость. И ей захотелось подчиниться.

– Немного, – согласилась она, прикрывая глаза.

Сжатие на ягодице превратилось в поглаживание, а затем он снова сжал – и снова ласкал ее, пока его пальцы не коснулись ее киски. Тома издала тихий стон, но стоило лишь начать наслаждаться, как они отдернулись, и вместо нежности она схлопотала звонкий шлепок. Очень болезненный и обидный – такой, что на глазах даже выступили слезы.

– Ай! За что?

– За драку. Я ударю еще пять раз. И каждый следующий будет больнее.

– Ой, нет. Пожалуйста, не… АЙ!

Второй шлепок заставил содрогнуться всем телом – отдача ощущалась даже в макушке. Слезы потекли по щекам.

– Больно?

– Да. Очень. Пожалуйста, не надо сильнее.

– Серьезно?

– Да, – Тома сглотнула слезы и перевела дыхание, когда поняла, что он действительно услышал ее.

– А как же тебя наказать?

– Хочешь, я сделаю минет? Пожалуйста.

– Конечно, хочу.

– Спа…

– Хочу, но это не наказание. Потом отсосешь. Давай-ка все-таки пробку тебе поставим.

– Нет.

– Неужели?

Она готова была поклясться, что расслышала тихий смех из-за спины, но сама не ощущала никакого веселья.

– Да. То есть нет. Не надо, серьезно, – Тома застыла от страха, боясь даже пошевелиться. Дом явно веселился, а она пребывала в полном замешательстве: ни порки, ни анальной пробки не хотелось. Это пугало так, что даже возбуждение начало проходить.

– Ты не пробовала анальный секс?

В его голосе теперь слышался явный смех, и Тома с облегчением помотала головой. Если смеется – значит, не злится. А если не злится – может, смилуется над неофиткой.

– Ладно. У тебя будет другое наказание. Поднимайся.

Когда Тома выпрямилась и встала, выражение лица Михаила ей совершенно не понравилось. Он явно что-то задумал, и это что-то возбуждало его – что было видно невооруженным глазом не только по глазам, но и по брюкам.

А затем он подошел к тому углу, где размещались девайсы, но неожиданно не выбрал ни один из них, а, наоборот, положил трость на место и достал из кармана телефон. Но, словно почувствовав ее взгляд, обернулся и недовольно уставился прямо в лицо:

– Сядь на кровать, саба. Руки на колени, глаза в пол. И если хотя бы шевельнешься – клянусь, ты получишь оставшиеся четыре удара, ясно?

– Да, мастер.

Тома опрометью бросилась исполнять приказ, чувствуя, что его терпение на исходе – и не удивительно. Наверняка ему никогда прежде не попадалась такая несговорчивая саба. Уже глядя в пол, а, точнее, на свои руки, аккуратно лежавшие на коленях, она тихонько вздохнула. В фантазиях подчиняться было намного легче. Почему только она не способна продержаться дольше тридцати секунд? Ведь, если честно, он ничего такого ужасного с ней пока не делал. Словно внутри нее сидел какой-то чертик, норовящий испортить всю игру.

Ей просто надо взять себя в руки, и с этой же минуты пообещать себе, что будет подчиняться. Просто подчиняться ему, чтобы доставить хоть немного удовольствия… Но зачем ему телефон?

Не удержавшись, она подняла глаза, и Михаил цокнул языком, тут же поймав ее взгляд. Тома зажмурилась и сжалась. Ударит или не ударит? Но он все стоял на том же месте, копаясь в телефоне.

Глава 5

Ник.

– Макс, это какая-то безумная история, – изумленно сказал Ник, качая головой.

Два партнера сидели в баре. Саба Макса лежала на диване, вздремнув, как сытая кошка после хорошей порки и публичной сцены у бара. Ник как всегда с удовольствием понаблюдал за мастерской работой друга с его нижней – своей красотой сцена на девяносто процентов была обязана глубокому уровню доверия, которого достигла эта пара за те несколько месяцев, что они были вместе. Лед, потом огонь… Лиза была великолепна, подчиняясь каждому движению своего дома. Полностью раскрываясь в тепле и доверии.

Но Макс, даже после этой сцены, восхитившей пол клуба, не мог окончательно расслабиться – и, стоило его сабе задремать, как он перестал контролировать свою тревогу и поспешил поделиться с Ником, еще раз пересказав историю с Томой – на этот раз во всех подробностях. Нику, который накануне прилетел из отпуска, и до того слышал о происшедшем от Макса лишь в общих чертах и по телефону, оставалось только удивляться и помогать словом и делом партнеру, попавшему в сложную ситуацию. Скандалы очень вредили репутации клуба, и сейчас для них обоих было важно сохранить все случившееся втайне, чтобы не напугать новеньких саб.

– Да уж, безумная, – согласился Макс, выругавшись и побарабанив пальцами по стойке.

– Хотя идея-то неплохая, – осторожно заметил Ник, наблюдая за лицом друга и потихоньку успокаивая его, – Мы и раньше сводили подходящих людей между собой, только бесплатно.

– Раньше мы не ставили это на поток, – кивнул Макс.

– Да уж. Когда сводишь неизвестно кого, надо все контролировать, – констатировал он очевидное.

– Знаю. Я даже сейчас беспокоюсь, как она там, – сказал Макс и нервно дернул головой вверх, в сторону второго этажа.

– Ну, она же с Мишаней. А он сегодня добрый, как мы знаем, – пошутил Ник, кивая в сторону Лизы.

Оба мастера рассмеялись, поскольку знали, что Михаил хоть и не большой охотник до физического садизма, порой практикует очень жесткие воспитательные техники на грани, выдержать которые способна далеко не каждая нижняя. Он также был единственным мастером в клубе, получавшим особое удовольствие от троек и других игр с чужими сабами – настолько большое, что практически не нуждался в собственной нижней. Заметно повеселев после шутки Макс махнул бармену, чтобы освежил коктейль.

– Ты с кем сегодня? – спросил внезапно Макс, и Ник неопределенно пожал плечами:

– Один пока. Смотрел на вас с Лизой – знаешь, даже подумал, что соскучился. Хочу кого-то не на один раз, но… не знаю. Надоели чокнутые, и все же я их люблю, как ты знаешь.

– Знаю, – усмехнулся Макс, задумчиво глядя на него поверх бокала.

Ник дернул уголком рта. Он любил дерзких, непредсказуемых, немного сумасшедших… его проблема заключалась в том, что попадались только сильно сумасшедшие и меркантильные. Многие новенькие умели считать стоимость костюма и часов быстрее, чем это мог бы сделать сканер кассового аппарата – и делали выбор на основе этого подсчета, а вовсе не исходя из сексуальных предпочтений.

Так и выходило, что сабы часто подстраивались под Ника, и он им это позволял, но уже на вторую ночь такая игра в одни ворота начинала раздражать его самого, и в результате нижняя получала отставку, а он снова и снова оставался один, разочарованный и сердитый.

Как-то раз он даже решил полностью поменять образ, и оделся в точности, как Макс – нейтральный костюм из магазина средней ценовой категории, никаких аксессуаров, кроме кожаного ремня. И так случилось, что именно в эту ночь он встретил самую истеричную девушку за всю историю своих игр в клубе. И с ней Ник на несколько недель залип в столь нездоровые отношения с вечными ссорами по три раза за игровую ночь, что, развязавшись с этим дерьмом, предпочел подобру-поздорову вернуться к знакомым меркантильным охотницам на одну ночь.

Когда телефон завибрировал в кармане, в голове мелькнула мысль, что это кто-то по делу: этой ночью он дежурил, так что был настроен больше наблюдать за атмосферой и порядком в клубе, чем играть. Но, взглянув на экран смартфона, он сразу же убедился, что ошибся. Когда же Ник прочел смс от Копа полностью, слегка подобрался, ощутив прилив легкого возбуждения.

– Что там? – тут же заинтересовался Макс, едва только взглянул на удивленное и позабавленное выражение лица Ника.

– Ну… Коп пишет, что она с ним дерется, – медленно ответил тот, занятый отправкой ответа.

– Дерется? Хм… я почему-то не удивлен, – засмеялся Макс, еще больше оживляясь и довольно потирая ладони, – пришла все-таки в себя девочка.

– Не рановато ей второго? – засомневался Ник, поднимая голову от телефона. Его большой палец повис в воздухе над кнопкой отправки сообщения, – Она была зажатая очень, час назад всего.

– Посмотри, – пожал плечами Макс, улыбаясь. – Тебе же нравятся драчуньи.

– Дааа.

Ник кивнул, отправил сообщение и убрал телефон в карман, ощущая, как кровь ускоряет бег по телу, приливая к низу живота. В отпуске он нарочно гулял один, даже не флиртуя ни с кем, и теперь немного проголодался. Но эта девушка показалась ему совсем не заинтересованной. Он был готов поклясться, что не понравился ей… точнее, его образ. Дальше внешнего она, конечно, ничего не разглядела.

– Это будет забавно, – решил он, сделал глоток из своего бокала и решительно встал. – Пойду помогу Копу усмирить эту сучку.

– Будь учтивым, – усмехнулся Макс, улыбаясь как дьявол.

– А как же, – отозвался Ник, обходя барную стойку, чтобы забрать сумку с новыми игрушками.

Едва зайдя внутрь, Ник быстро оценил обстановку и почти сразу уловил главное: девушка, лежавшая на кровати со связанными руками, почти не устала, хоть по ней и видно было, что ее уже разок поимели. Коп, напротив, двигался лениво и явно не готов был повторить прямо сейчас – это объясняло, почему он позвал подмогу, помимо того, что обнаружил схожесть интересов между Ником и своей временной подопечной.

– Я посмотрю, – одними губами сказал Миша, проходя мимо Ника.

Тот еле заметно кивнул и перевел взгляд на девушку, разжав пальцы, чтобы позволить своей сумке упасть на пол. Завидев его, Тома широко раскрыла глаза, побледнела, потом разом покраснела и сглотнула – Ник криво улыбнулся, когда понял, что она хотела что-то сказать, но застыла в замешательстве, неловко дернув ногой. Разумеется, пребывая в легком шоке от того, что второй мужчина за ночь видит ее полностью голой.

– Голенькая ты симпатичнее, – хмыкнул он и приблизился к ней, касаясь щиколотки.

Отдернув ногу, она попыталась лягнуть, но Ник проворно убрал руку и снова усмехнулся, продолжая разглядывать ее. Попка красная – ей явно уже хватило шлепков для первого раза. Волосы растрепаны, взгляд немного диковатый: легкий страх, смешанный с растерянностью и злостью. Его любимая гремучая смесь.

Надо же, иной раз ему приходилось тратить немало времени, чтобы довести сабу до подобного состояния, а тут – сразу готовая. Приятный подарок от Копа, сказать нечего. По ее губам скользнула еле заметная презрительная усмешка, когда темноволосая крошечная злючка снова оценила его внешний вид – второй раз за ночь. Ник улыбнулся ей еще шире: пусть думает, что он не опасен. Тем сильнее всполошится, когда обнаружит свою ошибку. Он будет ждать.

Когда он подошел ближе, на лице девушки отразились колебания: Ник мог бы читать ее мысли: «стоит ли подпускать этого хлыща к себе?» Но и показать ему слабость она не была готова, и вместо того, чтобы оттолкнуть стоп-словом, приняла надменный вид. Тогда он едва не расхохотался – с этого момента игра была уже выиграна им, а она ни секунды не сомневалась, что все наоборот. Ничегошеньки еще не понимала – очень забавно.

– Привет, саба, – негромко сказал он, сознательно понижая тон, пока смотрел ей в глаза.

– Отвали, – процедила она, безуспешно пытаясь высвободить запястья – но Коп умел связывать, и шансов вырваться у нее пока не было – веревка надежно прикрепляла ее руки к спинке кровати.

Ник присел рядом и провел кончиком пальца от ее локтя к груди, от чего девушка дернулась так, словно получила удар током, и ее взгляд отразил неприязнь.

– Не покоришься мне?

– Нет. Уходи, серьезно. Я буду играть только с ним. Я уже сказала Михаилу… то есть мастеру.

– Ага.

Ник провел пальцем по груди, не касаясь соска – он не разрывал сцепки их взглядов ни на секунду. Упрямица тоже не отводила глаз – не понимая, что нарывается.

– И какая тебе разница, саба, с кем играть?

Черные глазищи смотрят по-прежнему сердито – аккуратно накрашенные, но тушь уже немного потекла. Глаза слегка увлажнились от шлепков, понял он, и ощутил дрожь предвкушения по всему телу: под ним она будет плакать сильнее, и тушь растечется по всем щекам, как он любит. А потом, когда она, наконец, покорится, он поцелует ее в мокрые соленые губы.

– Ты мне не нравишься, – строптиво выплюнула она, дернувшись всем телом, когда Ник накрыл ее грудь ладонью и попытался приласкать. Сбросив его руку, девушка попыталась укусить, но лишь сделала себе больно, чрезмерно натянув наручники.

– Ай.

– Не глупи, – сказал Ник со снисходительной улыбкой, которая – он был уверен – выведет ее из себя, – ты не отличишь нас с закрытыми глазами.

– Пффф.

Секунда сомнения – доля секунды перед тем, как она фыркнула – но он заметил. А девочка не так, чтобы очень глупая – тем веселее. Ник улыбнулся:

– Хочешь поспорим? Я готов предложить высокие ставки, малыш.

Ее аккуратные ноздри раздулись, выдавая гнев. Слово «малыш» ей не понравилось, но затем в беззащитно-растерянных глазах отразился интерес.

– Что ты можешь предложить? – скептически осведомилась она.

– А что тебе нравится? Куни? Массаж ног? Публичные ласки?

– Массаж ног? Ты будешь делать мне, если проиграешь? – изумилась она.

– Да, сделаю даже в общем зале, если попросишь.

– Я тебе не верю!

– Гарантирую, малыш, – вдруг отозвался из кресла в углу Коп, подыгрывая Нику. – В нашем клубе все проигравшие честно отрабатывают долги. Обманщиков Макс лично сечет плетью.

– Плетью? – ужаснулась саба, и Ник едва не фыркнул: настолько ярко на ее лице отразилось все, что она себе вообразила при этих словах. Вообразила немало, судя по напряжению лба, приоткрытому рту и широко распахнутым ресницам.

– Да, еще как, – серьезно кивнул Миша, словно не замечая испуга девушки, – Ему же надо на ком-то тренироваться, а добровольцев мало, знаешь ли. Все мазохисты нынче нарасхват.

Взгляд Томы вернулся к Нику, и он улыбнулся ей:

– Так что? Спорим или боишься?

– Смотря что ты требуешь с меня, – выпалила она, измученная собственной тревогой. «Готова», – подумал Ник и снова улыбнулся про себя.

– Какая разница, если ты так уверена в победе, – произнес он вслух, но, глядя в недоверчивые глаза сабы, кивнул, словно признавая за ней право на осторожность, – Хорошо. Ты – новичок, ничего сверхъестественного я не потребую. Но должно быть интересно, согласна?

– Возможно.

Заметив, что она начала замерзать, но от напряжения даже не замечает этого, Ник поднялся, взял плед и сам накрыл девушку. Он заботливо поправил складки ткани на груди, поскольку и не думал развязывать ей руки, а затем не спеша снова опустился рядом.

– Чего ты еще не пробовала? – осведомился он, посмотрев в настороженные темные глаза.

– Так я тебе и сказала, – выпалила она, похожая на затравленное животное. С каждой минутой становилось все яснее, что его присутствие доставляло новенькой нешуточный дискомфорт – вот только из-за чего она переживала больше: из-за близости двух мужчин сразу к ее голенькому телу либо это именно его присутствие заставляло ее нервничать?

– Она еще ничего толком не пробовала, Ник. Даже в попку, – лениво встрял Коп, снова подыгрывая ему, и саба вспыхнула – на этот раз вся сразу, до самых корней волос. Ник не удержал смешка и наклонил голову: это было красиво и так по-девичьи.

– У-уу, – протянул он, погладив ее коленку под пледом, – Кажется, ты попала. А в попку ты, конечно, боишься?

– На самом деле я пробовала, – процедила она, багровея еще больше. Ее лицо отразило упрямство и агрессию, девушка закаменела, уставившись перед собой, – и пока больше не хочу.

– Хорошо. Тогда я ставлю полчаса своего времени против тридцати минут твоего. Если проиграю – делаю тебе массаж ножек в общем зале, выиграю – буду тебя насиловать, жестко. Попу не трону, так что тебе понравится, детка. Что скажешь?

При слове «насиловать» она дернулась. Ник не спускал глаз с ее лица ни на секунду, и благодаря этому заметил, как приоткрылись ее губы – возбуждение. Там мелькнуло возбуждение, не будь он клубным мастером уже два года. Значит, угадал.

И тем не менее девушка молчала очень долго, пунцовея, мучительно размышляя и сомневаясь. Не дура. Ох, не дура – не так уж сильно она и верит в свою победу. Но готова поиграть.

– Только в привате, – медленно сказала она. – Я имею в виду, если ты победишь.

– Как скажешь, малыш.

Ник снова встал, присел на корточки у своей сумки, расстегнул молнию. И, когда он уже достал темную повязку и подходил с ней к кровати, она вдруг снова встрепенулась:

– А как я узнаю, что вы не сжульничаете?

Мужчины переглянулись, приподняв брови – и обменялись почти одинаковыми снисходительными усмешками, без слов говоря друг другу: «Новички. Что с них взять? Не понимают азарта игры».

– Можем снять все на видео для тебя, – наконец, насмешливо предложил Ник, показывая ей свой телефон. – Годится? Или будешь требовать гарантий, что мы его потом не опубликуем в соцсетях?

– Не буду, – процедила девушка, мотнув головой.

– Ну и славненько, – подытожил он и несколькими быстрыми, умелыми движениями закрепил повязку на ее глазах.

Глава 6

Тома.

Когда весь мир потемнел и словно отдалился, Тома не удержалась от того, чтобы облизнуть пересохшие губы и на секунду напряглась всем телом, лишь усилием воли заставив себя расслабиться. Двое мужчин с садистскими наклонностями в комнате. Она беззащитна, обнажена и со связанными руками. И в таком положении для пущего веселья позволила завязать себе глаза, даже не спросив, что они планируют делать. Казалось, можно было повести себя и умнее.

Неужели она так возбудилась от обещаний изнасиловать, что ее мозги отказали? Но ведь ее уже трахнули сегодня, почти силой… почти, но не совсем. Что-то подсказало ей, когда взгляд встретился с глазами Ника, что он другой – не такой, как Михаил, и определенно не такой, каким показался ей с первого взгляда. Что-то промелькнуло еще там внизу, у бара, когда она надерзила, а он непроизвольно посмотрел так, что с него мигом слетела вся мишура.

И тогда в ее голове мелькнула какая-то мысль, которую она не успела додумать, поскольку он так быстро исчез: что его взгляд не соответствовал внешнему виду, образу богатого молодого красавчика, бездарно прожигающего свою жизнь. Это был взгляд матерого волка, который может резвиться на лужайке, притворяясь щенком – но лишь до того момента, когда кто-то посмеет подвергнуть сомнению его авторитет. И тут сразу – шерсть дыбом, зубы оголяются, глаз блестит, рык такой, что мурашки по всему телу. Готова ли она с этим столкнуться? Правильных ответов в голову не приходило.

Тома не вполне поняла также того, что произошло – почему мастер Коп, который, с ее точки зрения, легко с ней справлялся, вдруг позвал второго? Возможно, она взбесила его неприемлемым поведением, но если так – почему он просто не сказал? Почему не прекратил игру? Когда она попыталась возразить против появления в комнате второго мастера, Михаил лишь молча и угрюмо подошел, без слов взял за шею и опрокинул на спину, затем связал руки и бросил всего одну фразу:

– Еще одно слово – поставлю кляп.

И Томе пришлось замолчать, мысленно ругая себя за то, что поторопилась с возражениями и не нашла более мягкого способа объяснить, что не может – совсем не может и не хочет играть с двумя мужчинами сразу. Только не в первую ночь в клубе. С другой стороны, мастера тоже можно понять: на что она вообще согласилась этой ночью? Он слышал от нее одни возражения и капризы, с самого начала. Тоже мне, нижняя пришла: это не хочу, то не буду.

Чувствуя, как начинает подташнивать от самой себя, углубившись в самокритику, Тома вспомнила о происходящем лишь тогда, когда горячий шепот обжег ухо:

– Не думай, нижняя. Только называй имя. Имя того, кто по-твоему, тебя ласкает. Покажи нам, что тебе не все равно.

Что это было? Кто это был? Тома сглотнула и застыла в замешательстве. Дьявольский шепот – он нарочно переделал голос. Ник? Да, наверняка Ник. Или… Коп? Или они оба? Пожалуй, что последняя фраза отличалась от первых трех… или ей показалось? Боже…

Ее щиколотку обхватили горячие пальцы и поехали вверх. Ник. Точно Ник. Он только что делал так, когда подходил к кровати – его манера.

– Ник, – прошептала она.

– Мастер Ник, – поправил шепот в левом ухе, и на этот раз Тома едва не взвилась над кроватью: черт. Этот шепот в левом ухе точно принадлежал Нику, а значит… она ошиблась?

– Мастер… Ник… – поправилась она, когда ощутила, как чьи-то пальцы гладят левую грудь… нежным, невесомым движением, вокруг соска.

– А это?

На этот раз кто-то гладил стопу. Очень сильными, и в то же время возбуждающими движениями. Вверх-вниз, вверх-вниз – а потом одним пальцем до колена – и снова вниз, к щиколотке, чтобы крепко обхватить, согнуть ей ногу в колене, развести бедра в стороны. Тома приоткрыла рот – ей до боли захотелось ласк между ног. Она чувствовала, как все тело тянется за новой порцией ласк, но тут ее прекратили гладить.

– Кто это был, нижняя?

– Ннн… мастер Коп.

– Угу.

Следующее прикосновение – к животу. Теплая ладонь ласкает круговыми движениями, словно нарочно игнорируя возможность прикоснуться ниже – там, где все открыто, увлажнено, готово и ждет ласк. Только не начать умолять их… Тома стиснула зубы, подавляя желание выгнуться, но предательский стон все же сорвался с губ, стоило его пальцам скользнуть чуть ниже. Ну, пожалуйста…

– Кто?

– Ник, – ответила она, не думая. Нежный – значит, Ник. Мастер Коп грубоват, она уже изучила его манеру. Он даже ласкает с чуть большим нажатием – с его-то огромными лапищами по-другому и не получится, наверное.

– А это?

Чьи-то пальцы с сильным нажатием скользнули в промежность – и Тома охнула, выгнулась, уже с трудом контролируя тело. Нажатия и ласки стали такими быстрыми, что очень скоро она стала выгибаться и тянуть запястья из наручников, ощутив боль – и тогда их внезапно разомкнули, позволив опустить руки. И Тома вцепилась в простыни, понимая, что мешать им или пытаться дотронуться до кого-то вслепую – не вариант.

– Кто?

– Коп.

– А это?

– Коп. Ник. Коп.

Ласки сменяли друг друга быстро, как в калейдоскопе – то ей сжимали грудь, то снова стимулировали клитор, то трахали двумя или тремя пальцами – так быстро и умело, что очень скоро она кончила и зажала рот рукой, чтобы подавить постыдно громкий стон – но ее запястье тут же перехватили и отвели в сторону.

По итогам этой безумной игры Тома была на сто процентов уверена лишь в двух эпизодах: живот ей гладил точно Ник, а внутри нее побывали только пальцы Копа. Мужчины, надо отдать им должное, дали ей время на то, чтобы прийти в себя, прежде, чем сняли повязку. Ник стоял спиной у окна, делая вид, что чрезвычайно увлечен созерцанием вида на город.

Коп с непроницаемым выражением лица положил ей на живот свой горячий мобильный телефон, и Томе, которая ничего не поняла по его лицу, осталось лишь нажать на кнопку «плей» в середине экрана. К середине ужасно откровенного ролика, от которого все лицо начало гореть, она уже поняла, что не просто проиграла – проиграла вчистую. Даже если бы она задалась целью нарочно ошибаться, вряд ли это удалось бы ей лучше: оказалось, Коп почти не участвовал в сцене, только снимал. Он прикоснулся к ней лишь пару раз: однажды к щиколотке в самом начале, и еще раз – к животу. Как раз тогда, когда она была уверена, что это делает Ник.

Увидев, как мастер Ник трахает ее двумя пальцами, Тома дернулась и выключила видео – словно обожглась. Ее глаза увлажнились, а щеки даже заболели от чрезмерно интенсивного румянца.

– Если ты хочешь сказать стоп-слово прямо сейчас – никто не будет принуждать тебя, – негромко заметил Коп, убирая телефон в свой карман. Он не спускал с нее глаз, и Тома кивнула:

– Я поняла.

– Ты хочешь сказать стоп-слово? – уточнил он, не дождавшись более определенного ответа.