Читать онлайн Зов скитальца. Том второй бесплатно

Зов скитальца. Том второй

Глава 1. Русская рулетка

Три портала возникли передо мной почти одновременно.

– Давай, смертный! – подгоняет меня главный среди близнецов. – Чего ты ждешь?

– Он хочет, чтобы сдохли все! Все, кроме него! – верещит писклявый.

«Выбирай Иссиду, Кай! Иначе… Иначе… Нашей дружбе конец! Слышишь?!»

Пламя вырвалось из очага позади и обдало жаром.

Как можно выбирать? Другз мой лучший друг. За всю жизнь у меня не было никого ближе, чем этот гном, который буквально за пару месяцев вызвал такое доверие к себе. А Иссида? Оставить ее умирать в логове оборотней значит разрушить все построенные отношения с Зевсом. Демон никогда не простит мне, если я брошу ее. Как тогда учить его способностям дальше? Я не стану сильным скитальцем, пока не приручу гремлина. Еще и Хаша? Она, конечно, та еще стерва, но… Хотя тут скорее жалость к матери, которая наконец нашла свою дочь и теперь вынуждена убить себя в уплату за несколько счастливых дней рядом с ней. Разве это справедливо?

Я обернулся и вновь заглянул в Пламя Мира.

И наконец, Архиус. Старик стал моим отцом в этом мире. Он учил меня выживать и наставлял на истинный путь… Спасал от смерти. Но больше всего меня подкупает то, что он всегда напоминал мне себя самого. Из прошлой жизни. И вот он лежит на полу в темнице и тянется за кинжалом. Все равно, что я, когда корчился, подавившись проклятой конфетой. В одиночестве, отчаянье и без права на второй шанс. Нет. Мне дали второй шанс. Теперь пришло время возвращать долги.

– Я готов, – выдыхаю я.

– Ставлю, что полукровка выберет гремлина! – заводит шарманку писклявый. – Он спасет девчонку, ради демона. Смотрите! Смотрите!

– Я выбираю…Архиуса.

В ответ тишина. В голове только лишь взвыл демон.

«Я ненавижу тебя, Кайлан Роуз! Ненавижу! Я найду способ выбраться из твоей власти и съесть твое сердце! Я съем твое сердце, пока оно будет еще биться, Кайлан Роуз!»

Голова гудит от постоянных воплей разъяренного демона. Сосредоточится сложно. Да еще и эти орки стоят как вкопанные.

– Слышите? – повторяю я. – Я выбираю Архиуса.

Но вместо ответа огромная туша, слепленная сразу из трех тел, пошатнулась. Стеклянные глаза орков сейчас смотрели перед собой пустым взглядом.

– Что… – в недоумении начал произносить я, но не успел договорить.

Монстр еще раз пошатнулся. Затем ноги понесли его в мою сторону. Я едва успел отскочить. Через пару мгновений я уже провожал взглядом живое исполнение статуи из катакомб Олимпуса. Туша, переваливаясь с ноги на ногу, приблизилась к исполинской печи и провалилось прямо в бездну с бушующим в своем жерле пламенем.

Я повернул голову, чтобы посмотреть кто стал причиной гибели Бога. Огла. Орчиха собственной персоной стояла и держала в одной из своих рук мой меч, а в другой сердце чудовища. Я потерял дар речи. Кажется я все понял. Ее выход из портала просто сильно затянулся…

– Изорбус Трехтелый, – произнесла Огла. – Две тысячи сорок восьмая страница глоссария. Скитальцы только предполагали уязвимые места монстра, а я узнала, что одно из них точно работает. Трюк с окаменением, затем вырезать мозжечок и…

– Огла! Что-ты наделала?! – взвыл я. – Этого…Изорбуса нельзя было убивать! Елки-палки! Теперь не известно, чем всей планете обернется такая самодеятельность…

– Но ведь я просто…хотела спасти тебя, – виновато произнесла моя сокурсница.

– Мне, итак, ничего не угрожало! – выругался я и выхватил у орчанки из рук меч. – Ладно. Может быть теперь мы хотя бы сможем спасти всех… Вот, блин горелый. Я не знаю какой из этих порталов куда ведет?

Я схватился за голову и уставился на три, мерцающих передо мной, темные бездны. Времени осталось не больше минуты. В любую секунду люди и нелюди начнут умирать.

– Огла! – кричу орчанке и бросаю меч. – Помоги мне освободить Другза!

Я подбегаю к клетке, в которой стоит гном. Теперь в его глаза вернулась ясность. Но он как будто не рад меня видеть.

– Хватайся с той стороны, Огла! Другз, помоги нам поднять клетку! Как только пространства станет больше, вылезай оттуда!

Орчанка бросает сердце сиамских близнецов на пол, и хватается окровавленными руками за клетку. Мы начинаем тужиться. Не теряя времени, я рассказываю скитальцам свой план.

– В одном из тех порталов Архиус, в другом Хаша, а в третьем Иссида, – протяжно стону от напряжения. – Сейчас мы с вами разделимся и спасем их всех, ясно?

– Из всех я знаю только мастера Архиуса, – Огла прилагает больше сил и между землей и клеткой появляется пространство. Все-таки сильная раса – эти орки.

Другз тут же ложится на пол и проползает в открывшуюся прогалину. Мы едва не придавили его к земле, выронив конструкцию, но все-таки удержали клетку.

– Неважно кого ты знаешь, Огла. Помоги тому, к кому приведет тебя портал, ясно? Скажи, что тебя прислал я. Ты слышишь, Другз?

Мы отпускаем стальную клетку, и она с грохотом опадает на каменный пол. Я поднимаю меч. Сердце, оставшееся лежать на каменной плите, аппетитно истекает кровью. Жажда чувствуется сильнее, но я еще могу себя контролировать.

– Я слышал даже слишком много, Кай, – гном разворачивается и бежит к порталу.

Гном не мог контролировать свое тело, но был в сознании. Он слышал, что я выбрал Архиуса. Черт побери… Но как я должен был поступить? Неужели, если бы он оказался на моем месте, то выбрал бы меня? Хотя… Скорее всего он выбрал бы меня.

Гном запрыгивает в один из порталов и тот тут же закрывается за ним. Сейчас действительно не время для выяснения отношений.

– Огла? Левый или правый? – спрашиваю я, когда мы подходим вплотную к дверям в другие концы света.

– Этот!

Орчанка разбегается и прыгает в один из порталов. Тот тут же закрывается за ней. Остался последний. Его края медленно движутся по направлению друг к другу. Скоро последний путь тоже будет закрыт.

Я подбираю с пола сердце монстра и бросаюсь в последний портал.

Это настоящая русская рулетка. К кому я хочу попасть больше всего? Все еще к Архиусу, наверное. Хотя это уже не важно. Зря, я все-таки наорал на Оглу. Она подарила шанс спасти всех, а я обвинил ее в убийстве. Ей, наверняка, не просто было сделать это. Нужно будет извиниться. А заодно узнать, как купидону с факультета алхимии удалось заставить всех окаменеть.

Снова американские горки. Меня проносит сквозь мерцающую бездну и выплевывает прямо на крышу небоскреба. Я попал к Хаше.

Эльфийка стоит на самом краю накренившегося здания. С неба летят огромные хлопья снега. Только прожектора по краям небоскреба освещают ночное небо. Я поднимаюсь на ноги.

– Хаша! – кричу я, что есть мочи, пытаясь перекричать разбушевавшийся ветер. – Хаша, остановись!

Эльфийка оборачивается, но все еще смотрит на меня пустым взглядом. Рядом с ней возник демон. Он хватается за ее джинсы и забирается на самый верх. Садится на плечо.

«А может лучше, чтобы она сдохла, Кай! Ты же был готов пожертвовать моей Милли. Теперь я хочу посмотреть, как ты будешь переживать то, что теряешь кого-то близкого!»

– Заткнись, Зевс! – огрызаюсь я и откусываю кусок от вываленного в снегу сердца монстра.

Словно из сочного яблока из него вытекает теплая кровь и заливается в рукав моего свитера.

– А теперь проваливай! Я утолил твой голод, – ору я, а все тело пронимает судорогой.

Я падаю на колени и пытаюсь сдержать энергию, которая разрывает меня изнутри. Тут же вспоминаю слова Архиуса о том, что сердца монстров наделяют купидонов новыми способностями. Испускаю истошный крик в сторону полной луны. На него откликается Хаша. В ее глаза вернулась осознанность.

– Кайлан? – спрашивает она, но остается стоять на самом краю.

Я еще некоторое время корчусь от боли. Едва судорога отпускает меня и позволяет закрыть пасть, я медленно произношу:

– Успел… Успел… Елки…Палки…

Хаша бросает короткий взгляд на облака, мчащиеся почти на нашем уровне, прячущиеся за крупицами снега и спрашивает:

– Я тут похоже чуть дел не натворила, да?

Я не отвечаю. Лишь широко улыбаюсь от осознания того, что удалось всех спасти.

– Как там вид с края крыши? Высоко? – все еще стоя на коленях, спрашиваю я.

– Могло быть и выше, – улыбается эльфийка. – А как твой ужин?

Она смотрит на сердце Изорбуса Трехтелого и морщится.

– Мог быть и лучше, – улыбаюсь в ответ и обессиленно валюсь на спину.

Снег лежит на крыше тонким слоем и сейчас опускается на мое лицо, на ресницы. Тает и мелкие капли заползают в рот. На мне лишь одна кофта, но эмоции пока не позволяют замерзнуть. Пламя, которое жарило в Чертогах Вечности все еще в памяти тела.

У меня получилось. Больше в жизни не суну нос туда, куда не следует. Мне дали второй шанс, а я словно подросток бросаюсь напропалую. Сейчас только учеба и глоссарий по вечерам.

– Что произошло? – эльфийка подходит ближе и садится рядом на корточки.

Набирает в руку снега. Ее пальцы испачканы в каком-то мазуте, а тряпочные перчатки с отрезанными пальцами уже покрылись мелкими дырами.

– Долго рассказывать, – слегка приподнимаю голову я и вновь роняю ее на крышу старого небоскреба.

– Но я смотрю ты не торопишься, – она вновь улыбнулась и кинула в меня охапку снега.

Хлопья упали мне на лицо и тут же растаяли. Я еще раз широко улыбнулся. Нет ничего лучше, чем снять груз с души и позволить себе ни о чем не думать.

– Ну, хорошо, – ответил я. – Если вкратце, то буквально несколько минут назад я стоял перед тяжелым выбором. Четыре близких мне человека были на краю гибели, а я должен был решить кому из них жить, а кому умереть.

– Архиус, Другз, третьей, полагаю, оказалась я, а четвертый кто?

– Твоя дочь. Но не переживай, – поспешил успокоить я Хашу. – С ней все в порядке. Нужно будет только решить вопрос с тем, что мой гремлин втюрился в хозяйку печати твоей дочери. Кажется, из-за этого я тоже схожу по ней с ума… Займемся этим по возвращению в Олимпус. Тещенька, – улыбаюсь. – Лайда Грунф должна знать, как с этим бороться.

– Это все проклятый Таарис. Если я доберусь до этого ублюдка… – Хаша сплюнула.

– Таарис? – я слегка повернул голову, чтобы увидеть глаза эльфийки. Дикие, словно у пантеры. – При чем здесь ректор?

– Однажды ночью Иссида поднялась со своей кровати и начала ходить во сне. Лунатить…

– Дай догадаюсь, ее печать в это время ярко светилась алым?

Хаша прищурилась.

– Так и было, – призналась она. – Я пыталась остановить ее, но Исси была словно танк, прущий к своей цели. Мне ничего не оставалось кроме как последовать за ней и узнать, что так сильно ее притягивает…

– И она привела тебя в склеп. Прямиком к уродской статуе орков сиамских близнецов… – закончил я за собеседницу.

– Так и есть. Только еще там был Лорд Таарис. В этот самый момент он разговаривал со своим гремлином… Кай, старик хочет избавиться от тебя.

– Что? Лорд Таарис? Хочет избавиться от меня? Зачем?

– Не знаю. Я только слышала, как он приказывал своему гремлину вселился в оборотня, а затем убить тебя…

Елки-палки… Что я сделал старому эльфу? Почему он жаждет избавиться от меня? Может стоит просто встретиться с ним и поговорить по-мужски?

– Что было дальше?

– А дальше он заметил меня. Мы повздорили. А потом он просто… – Хаша задумалась. – Приказал мне покончить с собой? Кажется.

– Ох, блин.

– Но что он сделал с Иссидой? – в глазах эльфийки появился испуг.

– Все нормально, – махнул я и отбросил все мысли о ректоре до лучших времен. – Он отправил ее в логово перевертышей. Я так полагаю взамен того, которого использовал, чтобы добраться до меня.

– В логово этих тварей? – Хаша встала на ноги.

– Успокойся, я тебе говорю. Другз или Огла, с которой я тебя еще познакомлю, отправились через такой же портал, что и я, чтобы ей помочь. Это еще та история. В Чертогах Вечности было три портала, каждый из них вел к тем, кто с минуты на минуту должен был умереть. Мы разделились и прыгнули в разные порталы…

– Огла…это орчанка? – неожиданно перебивает меня Хаша.

Я смотрю через почти закрытые веки.

– Как ты догадалась?

Ответа нет.

– Хаша?

Я открываю глаза. Эльфийка смотрит куда-то. Взгляд встревоженный. Я оборачиваюсь. Другз и Огла. Все запорошенные снегом, они стоят позади, а за их спинами закрывается портал.

– Другз… Вы что тут делаете? – взволнованно произношу я.

– Эти порталы… – медленно начинает гном. – В общем все три вели сюда.

– Что? – я вскакиваю на ноги и срываюсь с места, чтобы вернуться в чертоги.

Портал за спинами нелюдей предательски закрывается, едва я делаю пару шагов.

– Этого не может быть! – я хватаюсь за голову. – Почему? Почему все три портала вели на эту крышу?!

– Предоставив такой выбор Изорбус хотел, чтобы ты мучился. Но на самом деле никакого выбора не было, – медленно произносит вслух мысли, которые я отгоняю, Огла. – Какой бы путь ты не выбрал, он бы привел тебя на эту крышу. Мне жаль…

Я представил смерть Архиуса. Как он, подобно моей матери, прямо сейчас истекает кровью на холодном полу королевской темницы. Купидон, который убил себя и опозорил всех скитальцев. Запятнал свою честь. По его мнению. Я словно умираю второй раз. Вместе со старым магом.

Я медленно поворачиваю голову на Хашу. Кажется, она тоже все поняла. Или просто представила, как оборотни разрывают на части ребенка, которого она искала с ее рождения. Хаша не умеет плакать. Скорее всего это просто крупица снега растаяла на ее щеке.

– Но у них ведь есть шанс, верно? – с надеждой спрашиваю я у тех, кто понятия об этом не имеет.

Все молчат. В трауре разбредаются по крыше.

Хаша сидит на самом краю. Смотрит на огни ночного Гильдриса. Она бы рада сброситься вниз, если бы только больше жизни не хотела отомстить Таарису. Она винит только его. Огла и Другз понимают горе эльфийки. Выжидают время, когда она придет в себя.

– Я ухожу, – через некоторое время произносит Другз.

– А? – поднимаю голову я. – Куда?

– В Олимпус.

– Пойдем вместе, – предлагаю я и хмурю брови в непонимании от того, что он не зовет меня с собой.

– Нет, Кай, – Другз подходит к двери, которая ведет к лестничным пролетам. – Теперь мы по отдельности.

Гном открывает дверь и проходит внутрь.

Ясно. Он еще обижен на меня за тот выбор. Но это ведь глупо. Ладно, пусть остынет. Вернемся в школу и обо всем поговорим.

– Огла…

– До скорого, Кайлан. Прости, что не получилось спасти твоих друзей, – она идет вслед за Другзом, но внезапно останавливается. – Ах, да. И всегда, пожалуйста. Была рада помочь тебе убить монстра.

Дверь за ее спиной сильно хлопает. Ветер помог поставить точку в этом приключении. Мороз теперь пробирает до костей. Все бы отдал, чтобы оказаться вновь у той исполинской печи. Да и вообще многое бы изменил. Но сказанного, как говорится, не вернуть.

– Кай! – зовет меня единственный человек, которого я не предал.

Оборачиваюсь.

– Твоя рука… Что с ней?

Я бросаю взгляд на ладони. Рука, на среднем пальце которой надето Кольцо Света стала черной, словно ее пробрала гангрена.

– Черт… – я снимаю артефакт и кидаю в снег.

В руку тут же возвращается жизнь. Выдыхаю.

– Что это за кольцо? – спрашивает Хаша.

– Кольцо Света, – я пожал плечами. – Это все что я знаю.

– Какой-то артефакт?

– Ага. Его выковал монстр, которого мы убили.

Эльфийка смотрит на перстень и хмурится. Еще внимательнее. Поднимается с места, подходит ближе и опускается на колено.

– Кажется я где-то видела часть этого кольца, – кончиками пальцев она хватает перстень и поднимает на уровень глаз.

– В склепе под библиотекой в Олимпусе, – отвечаю я. – На кисти Серба Безумного.

– Н-е-е-е-т, – протягивает Хаша. – Я видела другую часть кольца…

– Что?

– Вот эту. Где изображены перья феникса. Я точно знаю эльфа, которому оно принадлежит.

– Кому? – нетерпеливо спросил я.

Ответ на вопрос открывал завесу на тайну моего рождения. Возможно, его прежним владельцем был мой отец.

Глава 2. Возвращение в Олимпус

Я сидел на своей кровати в комнате общежития и держал в руках кольцо. Артефакт, который принадлежал моему отцу. Да, Хаша рассказала мне о нем. Оказывается, когда она работала в госпитале, Цолдэн был ее пациентом. Да-да. Мой отец-купидон оказался в больнице, подключенный к вентиляции легких и, если бы не эльфийка, меня бы вообще не было на этом свете. Вернее, Кайлана.

Цолдэн Овурбуэль. Эльф-преступник. Он грабил банки, убивал людей и нелюдей. Конечно, у трупов, не было сердец, когда их находили. За ограбление НБО – национального банка орков, его приговорили к девяносто восьми годам лишения свободы. Когда спустя почти сто лет его выпустили, он все равно продолжил идти по кривой дорожке. Однако по-крупному закон больше не нарушал. Так, пустяки. Ограбление заправок, разбойное нападение на прохожих в богатых кварталах, употребление и распространение наркотиков, и другие преступления, которые в сравнении с убийством людей и нелюдей казались баловством.

Однажды он попал в больницу. Какая-то потасовка в неблагополучном квартале Дардиса. Его избили так, что он едва выжил. Когда скорая приехала уже наступила клиническая смерть. Медикам едва удалось откачать падшего эльфа, но на долгий срок он загремел в одну из палат госпиталя Святого Ллайдиэля. Прикованный наручниками к койке за ограбление одной старушки за несколько дней до случившегося.

Когда он лежал в больнице, Хаша оказалась его медсестрой. Она доставала ему сигареты и выполняла другие просьбы, которые он обращал к ней и обещал щедро вознаградить, если эльфийка поможет ему. Она помогала. Не потому, что надеялась на награду, а просто из жалости и для того, чтобы насолить копам. У нее и самой были проблемы с законом по молодости. Как оказалось «по молодости» здесь означает, до совершеннолетия эльфов – двухсот лет со дня рождения.

Когда пришло время выписываться, он хотел отдать часть Кольца Света эльфийке в качестве вознаграждения за заботу. Как полиция не старалась изъять личные вещи, кольцо не снималось с его пальца, поэтому драгоценность была единственным, чем он мог отблагодарить Хашу. Но она отказалась.

Однако этим дело не закончилось. После того, как суд вынес только условный приговор, Цолдэна выпустили на свободу. Первым делом он раздобыл денег, купил цветов и отправился в госпиталь Святого Ллайдиэля, чтобы встретить медсестру, которая тоже оказалась к нему неравнодушна. Так у них закрутился роман. У Хаши и моего отца. И если бы я не знал, что Аифна моя настоящая мать, то мог подумать, что меня родила именно эльфийка, которую я остановил на крыше старого небоскреба в Гильдрисе. Но слава Богам это оказалась не она. Иметь родных в мире, где все называют тебя купидоном, опасно для них.

Дальше Хаша рассказала, что они пробыли с моим отцом в отношениях несколько десятков лет. Это, между прочим, вполне привычный срок для человеческой семейной жизни. Он подружился с законом и устроился на нормальную работу. Благо у эльфов этих вторых шансов хоть…бедным раздавай. Они были счастливы и уже думали над тем, чтобы завести ребенка. Но…

Но случилась ядерная война. Хаша с волнением в голосе рассказывала, как они переживали то утро.

Обыкновенный вторник. Цолдэн встал как обычно рано и пошел выгуливать пса. Она смотрела как они играют с мячиком на лужайке, когда раздался взрыв, а далеко за спиной моего отца в небо поднялся гигантский ядерный гриб. Ударная волна лишь слегка достигла их дома. Эльфийку обдало жаром через открытое окно.

Канал на включенном телевизоре тут же прервал свое вещание для экстренных новостей. Началась война. Четыре сверхдержавы выпустили друг по другу атомные бомбы. К ним присоединились другие. Несколько сотен в раз поднявшихся в небо бомб было не остановить. Всеобщая паника окружила города всего мира, а огромное облако пыли закрыло землю от солнечных лучей.

Хаша и Цолдэн потеряли друг друга навсегда в аэропорту. Самолеты, предназначенные для эвакуации населения увозили граждан к бомбоубежищам. Там была такая давка, что некоторые умирали прямо в толпе. Его не пропустили. Криминальное прошлое. На борт брали только граждан, которые не были на пенсии, не страдали смертельными заболеваниями и не были судимы. Она уже прошла сквозь металлоискатель, когда его оставили по другую сторону. Военные не позволили ей вернуться и остаться с ним. Медики на вес золота. С тех пор она никогда не видела моего отца.

– Значит он все-таки нашел свою любовь? – спросила она у меня тогда на крыше, пристально глядя на перстень словно видела в нем Цолдэна.

– Выходит, это моя мать, – проговорил я, сочувствуя эльфийке.

– Не надо жалеть меня, – она протянула мне кольцо. – В твоем тоне так и чувствуется эта…мерзкая жалость. У Цолдэна появилась семья, вопреки тому, что я думала. И это хорошо…

– Ты думала, что он умер?

– Согласись, что встретиться с сыном своего возлюбленного спустя пару сотен лет лучше, чем не знать, что с ним случилось… – улыбнулась она, но улыбка получилась грустной и тут же спала с ее лица. – Ты знаешь как он умер? Где похоронен? Его не стало очень рано, по эльфийским меркам.

Я отрицательно помотал головой. Хаша вздохнула. Однозначно его смерть скрывает свои тайны.

– А откуда у Цолдэна появилось это кольцо? – спросил я. – Наверняка он рассказывал тебе о нем?

– Оно досталось ему от его отца. Но Цолдэн никогда не рассказывал о предке больше этого. Зачем тебе знать, кто владел этим артефактом?

– Хочу понять, что оно умеет… Но похоже я зашел в тупик. Архиус, единственный, кто мог знать о Кольце Света и теперь скорее всего тоже погиб…

– Мне жаль, Кай, – Хаша положила руку мне на плечо. – Отправляйся в Олимпус и начни все сначала. Хватит разгадывать тайны и лезть на рожон. Вернись к обучению, соблазни какую-нибудь девчонку и наслаждайся молодостью. Только не упусти ее, как это сделал твой отец, ладно?

Это было похоже на материнское наставление. Я посмотрел ей прямо в глаза.

– Прости… Я не то имела ввиду. Твоя мать, наверняка, была отличным человеком.

Полуэльф, получеловек. Нетрудно догадаться, что моя мать действительно была человеком.

– Ничего, – я протянул руку эльфийке. – Прощай, Хаша! Держись подальше от Олимпуса, и тоже последуй своему совету. Начать все сначала.

Хаша ответила на рукопожатие и скрылась за пресловутой железной дверью, оставив меня на крыше небоскреба в полном одиночестве. Я не знаю куда она отправилась потом. Одно было ясно наверняка, ей нужно держаться подальше от Олимпуса. По крайней мере, пока она не найдет способ отомстить Таарису. А она точно не спустит с рук старому эльфу того, что он отправил ее дочь на верную смерть.

Вскоре и я покинул ту крышу. Взял заказ в Гильдрисе на мелкого Крокожуя и убив его заработал немного денег, чтобы хватило на дорогу в Олимпус. Сердце твари помогло избежать встречи с Зевсом, которого я не то, чтобы боялся, но точно не хотел видеть. Все мои друзья в одночасье отвернулись от меня, и одинокая жизнь из прежнего мира внезапно настигла меня и в этой вселенной. Но в гораздо молодом возрасте. И все, что у меня осталось, это только древнее кольцо, которое, судя по всему, принадлежало моему деду. А кем он был и как артефакт попал к нему, мне только предстоит узнать.

Я убрал кольцо обратно в шкатулку матери и посмотрел на голую стену перед собой. Другз переехал в другую комнату и забрал с собой даже свои плакаты. А я остался наедине с этими тварями, ползающими в моей постели. Ладно хоть кровать гнома свободна, и я смогу отоспаться перед завтрашним днем.

Одинокая лампа, висящая на потолке, погасла и, прежде чем уснуть, я еще некоторое время пялился в потолок, все время прокручивая в голове то, что произошло. Мог ли я поступить по-другому? Потом размышлял об Архиусе и Иссиде. Ведь это был не приговор. Может быть им удалось спастись и в это самое время старый маг держит путь в школу охотников на чудовищ, и я только зря скорблю по нему?

Всех скитальцев, как обычно разбудила сирена. Я слышал такую в своем городе только когда администрация города в моем родном мире проверяла систему оповещения жителей города. Раздражающий протяжный звук пробудил и меня. В комнате как всегда холодно после ночи. Несмотря на то, что все окна утеплены шерстью Укрорыла.

Я медленно сел на кровать и протер глаза. Такого ощущения не было много лет. Когда лютой зимой встаешь ни свет ни заря для того, чтобы идти на работу или учебу. Хотя так хочется остаться в теплой постели, которая остывает и с каждой секундой становится все менее привлекательной.

И в прошлой жизни и сейчас мне помогло небольшое усилие над собой, которое довело до старой железной раковины. Ледяная вода из-под крана пробудила почти мгновенно. Чищу зубы, сбриваю недельную щетину. Сирена на улице все не успокаивается.

Я поставил чайник на старую электрическую плитку и натянул штаны. Эх, сейчас бы старые добрые трико под эти джинсы. Было бы куда лучше. Хотя к обеду должно потеплеть.

Подхожу к старой тумбе. Открываю. Внутри лежат флаконы с микстурой. Вспоминаю, какую испытывал жажду той ночью. Смотрю на Тыщаногов бегающих по постели. Уроды Борро и Грром точно были здесь. Это они подменили микстуры и чуть не заставили меня сожрать гнома и орчанку. Мое терпение вышло. Подонки поплатятся за свои пакости…

– Внимание! Внимание! Всем учащимся! Ректор просит всех…прибыть в актовый…ал на срочное собрание. Повторяю. …ем учащимся! Рек… просит всех купидонов прибыть в актовый зал на срочное собра…!

А вот это уже что-то новенькое. Связь постоянно прерывается, но что следует из объявления я понял. Меня даже слегка перехватила дрожь. Случилось что? За все эти месяцы Таарис не собирал будущих скитальцев. Да и я не видел этого старика. Интересно будет взглянуть на него после всего, что он натворил.

Едва я подошел к зданию, где должно пройти собрание, как уперся в целую толпу купидонов. Все с интересом выглядывали из-за затылков друг друга и ждали, когда их пропустят внутрь. Я взглядом попытался найти Другза или Оглу. Многие студенты в капюшонах. Так не узнать.

Протяжный сигнал ознаменовал открытие двери в актовый зал и весь поток тут же ринулся внутрь. Как в советские времена за колбасой, эй Богу. Я даже не прилагал особых усилий. Толпа словно сильное течение занесла меня внутрь и растеклась по деревянным сиденьям. Я сел тут же у входа. Занял места для Другза и Оглы, положив рядом рюкзак и меч. Меч взял на всякий случай. Мало ли что. Сирена-то неспроста.

– О, смотри Борро! Утырок занял для нас места.

Опять эти орки с факультета мечников.

– Это не для вас, – ответил я и положил руку на рюкзак, лежащий на соседнем сиденье. Чуть дальше место занимал старый-добрый меч, взятый у отца Иссиды.

– А вот это было грубо, – отозвался Грром. – Может стоит навалять ему, чтобы вел себя подобающе? Как думаешь, Борро?

Я увидел спускающихся по лестнице Другза с Оглой.

– Другз! Огла! Идите сюда! Я занял места…

Алхимики увидели меня, но как я и предполагал сделали вид, что не заметили. Прошли мимо и сели на один из первых рядов. Меня словно по голове обухом ударило.

– Ты смотри, Борро! Ботаника кинули даже собственные дружки, – съязвил орк.

– Да-да. Даже заучкам стыдно мараться об этого полукровку.

Я сорвался с места, не контролируя самого себя. Оттолкнул Гррома. Сил хватило только на то, чтобы он пошатнулся и отошел буквально на шаг.

– Ха-ха! – смехом отреагировал нелюдь. – Каши-то мало ел…

Его дружок тут же подхватил смех, и они вдвоем потешались надо мной.

Тогда ведомый яростью я схватил свой меч. Лязг стали разнесся по холодному помещению. Студенты, сидящие на своих местах и те, кто еще спускался по скрипучим ступеням вниз обернулись.

– Ты тварь, – процедил я, приставив лезвие к горлу нелюдя. – Если еще хоть раз ты подойдешь ко мне или к моим друзьям, я вспорю тебе брюхо и выпотрошу…

Но продолжения не последовало. Неведомая сила схватила меня за горло. Сильная хватка костлявых пальцев, которых не было на самом деле потащила меня на сцену. Я задыхался и колотил ногами, едва доставая носочками до пола, пока нечто тащило меня сквозь расступающуюся в разные стороны толпу учеников. И вот я оказался на сцене прямо перед ректором Таарисом. Подвешенный в воздухе. Меч выпал из руки.

– Скиталец, доставший оружие, не может убрать его пока оно не будет омыто чьей-то кровью! – рявкнул скрюченный эльф.

Его бледные глаза смотрели на меня с каким-то особенным презрением. Хаша была права. Он хочет избавится от меня. А вот и перстень. Кольцо Тьмы. Прочно сидит на среднем пальце древнего старика. Череп какого-то существа, горящий в огне изображен на нем. Как сиамские близнецы могли сделать столь тонкую работу?

Хватка резко отступила. Я свалился на деревянный пошарпанный пол сцены и наконец-то сделал полноценный вдох. Таарис отвернулся от меня и направил руку в сторону зала. Через несколько секунд я увидел, как тот же прием тащит на сцену Гррома. Орк размахивает руками, пытаясь сбить то, что не позволяет ему дышать, но в итоге его кулаки бесполезно носятся по воздуху. Еще пара секунд и Таарис бросил орка передо мной.

– Хватайте свой меч, Кайлан Роуз! – приказал ректор. – Хватайте и убейте этого орка!

Грром стоял передо мной на коленях. Он попробовал встать, но невидимая хватка эльфа крепко держала его руки прижатыми к полу. Я осмотрелся. Люди и нелюди из зала внимательно смотрят на меня. Как тогда, когда я проходил испытания, чтобы узнать на какой факультет должен поступить.

– Чего вы ждете, студент? Или вытащить меч отваги хватило, а вот нанести им удар – нет? Давайте же! Перережьте глотку этому орку за то, что он сделал!

Он что, пытается унизить меня? Таарис наверняка знает, что я всего лишь блефовал. Да, мечники вывели меня на эмоции, но никогда в жизни я бы не убил другого скитальца. Если Архиус и научил меня чему-то, то это следовать кодексу.

– Я не буду убивать его, – ответил я и бросил меч.

Старик проводил своим взглядом упавший клинок и отпустил орка. Грром громко начал дышать.

– Если еще раз, студент Роуз, вы нарушите правила школы. И это касается не только угрозы жизням других купидонов…

Он посмотрел на меня вполне понятным взглядом. Уже узнал про Изорбуса Трехтелого и участи, которая его постигла?

– Я переведу вас на заочное обучение бессрочно, – процедил он. – Убирайся, щенок!

Приказ уйти прозвучал уже более грубо, но не так громко. Так, что это слышал только я и купидоны в первых рядах. Елки-палки. Не самая лучшая реклама для поиска новых друзей. Вон сидят Другз и Огла. По виду и не скажешь, что переживали сейчас. Ну и пусть игнорируют меня дальше. Пора откинуть эту наивность из прошлой жизни и сосредоточится на обучении. Дружбе конец? Ну и ладно.

Я поднялся вверх по ступеням и увидел свои вещи. Мой рюкзак уже валялся в проходе. На моем месте сидел Борро с приятелями, а остальные сидения уже активно занимали другие купидоны. Я уже собирался встать в стороне как вдруг меня кто-то окликнул.

– Здесь свободно…

Я обернулся. Эльфийка в капюшоне что-то жевала и коротким движением указала на место рядом с ней. Убийца. Они все так одеваются. Ладно, приму предложение. Это лучше, чем стоять в стороне, как изгой.

– Спасибо, – сказал я как только уселся рядом.

– Никто не благодарит за то, что ему положено по праву… – бархатным голосом произнесла она.

Я посмотрел на курносый носик, виднеющийся из-за копюшена со стороны.

– Как тебя…

– Обойдемся без имен, – оборвала меня убийца. – Но можешь выдумать любое, которое тебе больше нравится.

Вот странная женщина. Ну значит сыграю по ее правилам.

– Если я выдумываю имя тебе, значит ты выдумываешь мне?

– Вся школа знает как тебя зовут, Кайлан Роуз. Но если запасных позывных вроде скитальца и купидона тебе недостаточно, могу выдумать новое.

А вот это уже интересно. Женщина-загадка. Есть в ней что-то цепляющее.

– Минай, – сказал я.

– Минай?

– На одном языке, это значит – невидимая. Ты же с факультета убийц, верно? По-моему, справедливое прозвище.

– Согласна, – я не видел ее губ, но кажется она улыбнулась.

– Теперь моя очередь. Дай мне прозвище.

– Хм. Ну ладно. Тебе подойдет…

Свист знакомого микрофона оборвал голос Минай. Ректор Таарис уже стоит у стойки прямо по центру сцены. Микрофон опущен на уровень скрюченного эльфа. Ректор сцепил руки в замок у груди и оглядывает весь зал, пытаясь обнаружить тех, кто еще посмел не замолчать. Наконец тишина воцарилась в актовом зале.

– Я рад видеть здесь всех вас, купидоны, – начал он. – К сожалению некоторые обстоятельства заставили меня собрать вас этим ранним утром и отвлечь от занятий… – он некоторое время сомневался говорить ли следующую новость. – Дело в том, что…

Глава 3. Катафалк для великого

– Дело в том…

Упавший на одном из рядов фолиант перебил Таариса. Ректор сузил и без того узкие глаза, чтобы отыскать виновника. Огла. Неуклюжая орчанка. Ну кто же еще мог выронить книгу в столь ответственный момент.

Таарис некоторое время с прищуром смотрел на нее, вновь дождался гробовой тишины и продолжил:

– Король Ободор прислал не самые приятные известия для всех скитальцев…

У меня перехватило дыхание. Неужели об Архиусе? Надеюсь, что нет. Он же просто хочет объявить об окончании войны и восстановлении союза между Емией и всеми скитальцами, ведь так? Хотя Таарис сказал, что новости не самые приятные… Вот, елки-палки! Говори, старый эльф. Не томи!

– Наставник факультета волшебников покончил с собой. Архиус Бледный покинул этот мир.

Эльф продолжает еще что-то говорить, а у меня в ушах белый шум. Не хочу верить, что это происходит на самом деле. Нет! Лучше бы я не слышал этого и продолжал надеяться на то, что он выжил… Закрываю глаза, собираюсь с духом, делая два глубоких вдоха, открываю.

– Если кто-то из вас думает, что это случайность, – продолжал старый эльф. – То вы заблуждаетесь. Старый маг никогда не покончил бы с собой по своей воле. Каждый из нас следует кодексу скитальца, в котором Серб Безумный завещал нам, своим последователям, ни при каких обстоятельствах не делать этого.

Зал до сих пор хранит молчание. Хотя я понимаю насколько каждому сидящему здесь купидону хочется обсудить новость о смерти великого воина. Но страх не угодить ректору сильнее любопытства. Особенно после того, как он чуть не заставил одного из нас убить другого у всех на глазах.

– Полагаю, именно обстоятельства все-таки вынудили волшебника сделать это. А именно война Емии с Уринией, в которой Архиус от имени всех скитальцев отказался участвовать. Он аргументировал свое решение, сославшись на кодекс скитальцев. Что произошло дальше, знают лишь Боги, – Таарис поправил микрофон. – Волшебника сегодня вернут в родную обитель. Тело великого мага должно покоится в нашем склепе.

Остальные преподаватели стояли позади ректора, которого я начинал сильнее ненавидеть с каждой минутой. Ведь это с ним у Архиуса был конфликт. Так и не ясно с чего он начался, но, по крайней мере, я точно могу назвать эльфа одной из причин гибели старого мага. Сколько еще грехов может вынести это старческое тело?

– Это еще не все, – продолжил Таарис. – В свете последних событий, я принял решение переписать кодекс скитальцев. Давно пора было это сделать. Если бы не он, многие купидоны возможно до сих пор были бы живы. Архиус прямое тому подтверждение…

Переписать кодекс скитальцев?! Он из ума выжил? Веками эти правила соблюдались, а теперь по велению проклятого эльфа, который вообще все это начал, священный кодекс будет переписан? Почему все преподаватели молчат? Это же все равно что…пытаться переписать историю!

– И первый пункт, который я внес Новый Версию звучит следующим образом…

Эльф достал из внутреннего кармана своего плаща свиток. Следом вынул очки. Надел их на нос и развернул пергамент.

– Отныне и навсегда. Скитальцы, закончившие обучение или заканчивающие его, находясь на последнем курсе, по первому призыву короля Ободора обязаны вступить в регулярную армию, встав на защиту своей страны…

Все молчат. Я только сыграл ректору на руку, устроив этот спектакль перед началом. Сейчас даже не видно возмущенных. Все сидят, поджав хвосты. Но это же неправильно! Зачем Таарису отдавать скитальцев на службу короне? Может быть после смерти Изорбуса Трехтелого они здесь больше ему не нужны… Но кто тогда будет бороться с чудовищами, если всех перебьют на войне?

Таарис продолжал:

– Уже сегодня в Олимпус пребывает представитель короля. Все ученики последнего курса обязаны явиться во внутренний двор в полдень. Вас запишут и проведут осмотр. В ближайшие дни вы отправитесь на границу Емии, отстаивать честь страны, которая заботилась о вас все это время. Пришла пора возвращать долги.

Ректор свернул свиток, снял очки и медленно пошел со сцены. Все преподаватели проследовали за ним. Было видно выражение лиц тех, кто против того, что происходит. Но ни один из них, как и студенты, сидящие в зале, не может ничего поделать. По той же причине. Власть проклятого эльфа.

Как только Таарис вышел из помещения, в старом актовом зале воцарился гул. Купидоны наконец решили высказать свое недовольство. Когда их уже никто не слышал.

Я все еще сидел, как окаменелый не понимая, что больше меня шокировало. Известие о смерти Архиуса или то, что, отучившись еще несколько курсов, я буду обязан уйти на войну и убивать разумных существ вместо кровожадных злых тварей. Таарис просто-напросто решил изменить всю суть скитальцев. Елки-палки. Не стоило мне лезть в тот склеп. Я спас несколько купидонов, уходящих в Чертоги Вечности, но обрек на верную смерть гораздо больше будущих скитальцев.

– Вот дьявол… – прошипела Минай из-за своего копюшена.

Я повернул голову на убийцу.

– Ты что, уже на последнем курсе? – спросил я.

– И у меня не было в планах сегодня собирать свои вещи и уезжать отсюда…

– Таких как ты много, – я кивнул головой в сторону бунтующих у сцены.

Орки, гномы, эльфы и люди взмахивали руками и громко ругались.

– Ясно, что никто из нас не учился все эти годы для того, чтобы потом отдать свои жизни за короля.

– Может если…вы объединитесь и выскажете свое нежелание подчиняться вас не отправят на войну?

– Ты совсем зеленый, Кайлан Роуз, – Минай бесшумно встала с места. – Когда вы пройдете весь кодекс скитальца, ты поймешь, что это невозможно. Прощай. Не думала, что наше знакомство окончится столь быстро.

Убийца взмахнула плащом и растворилась в толпе.

Удобно сделал старый эльф. Изменил пункты кодекса, которые мешали скитальцам участвовать в войне, но не тронул те, что запрещают нарушать законы школы. Мы теперь словно свиньи, выращиваемые на убой и не имеющие права выбора. Я доберусь до тебя, Таарис. Чего бы мне это не стоило.

Вскоре прозвучала сирена и созвала всех купидонов на уроки. Большинство были подавлены, но вынуждены продолжать обучение. Люди и нелюди постепенно разошлись и в пустом зале не осталось никого.

Я пошел на урок правоведения. По известным причинам вместо монаха-библиотекаря, который уже добрался с нами до сто тридцатой страницы старого кодекса, к нам прислали мастера Горбиуса, специалиста по варению микстур из сердец чудовищ, утоляющих жажду. Было как раз вовремя, потому что все мои запасы оказались на нуле.

Я сварил несколько микстур из сердец Кадрифаклюя и Жринобоя. Сильные чудовища. Ни один первокурсник не смог бы справиться ни с первым, ни со вторым. Да и микстуры получились не самые вкусные. Та, которую я сварил первой оказалась кислой, словно лимон. Я даже не смог не поморщиться, когда пил ее. Еще две пробирки я убрал в нагрудный карман на кофте. Жаль, что оставил куртку в чертогах. Нужно будет найти или попросить сшить подобную. Уж больно удобны были те кармашки под флаконы на рукавах.

После урока по варению микстур начался урок по выживанию в дикой среде. Самый скучный из тех, которые вообще были в Олимпусе. Он напоминал мне что-то из моего родного мира. Но без него никуда. Скитальцы почти всю жизнь проводят на автостраде и умереть от холода, не сумев развести огонь или не сориентироваться на местности без карты, значило умереть смертью недостойной скитальца. Хотя Бог его знает, с новым кодексом быть может это уже не так позорно.

Огла с Другзом так и не перекинулись со мной и словом за все это время, стараясь держаться как можно дальше. И чем усерднее они не обращали на меня внимания, тем меньше мне хотелось помириться с ними. Да, я поступил так, как поступил. И тысячу раз пожалел об этом. Но другого выбора у меня тогда не было. И если гном с орчанкой не понимают этого и готовы вычеркнуть меня из своих жизней, значит я ошибался в них. В конце концов после учебы всем скитальцам все равно суждено разделиться и познать жизнь одиночки. Значит легче будет расставаться после выпускного бала.

Уже второй час я слушал длинный и занудный монолог профессора Бробра о выживании в лесу во разгар пожара. Все это время я не мог выкинуть из головы происходящее сейчас в Олимпусе. Мне хотелось все исправить, но я не понимал как. Таарис не на шутку взялся будущее скитальцев, и я пытался придумать план, который поможет его остановить.

– …нередко бывает, что стихия настигнет вас в самом очаге пожара. Что вы будете делать, если пламя несется на вас с разных сторон и только…

Сирена, прозвучавшая ровно три протяжных раза, перебила огромного орка с зализанной черной челкой. Все студенты тут же сорвались со своих мест и побежали во внутренний двор, не дождавшись разрешения профессора.

Все просто. Еще в первый месяц на одном из вводных уроков мы выучили значения всех сигналов, которые существуют в Олимпусе. Если непрекращающаяся сирена говорила всем о нападении на крепость, то три отрывистых сигнала значили только одно – в школу вернулся мертвый скиталец. И на этот раз все знали кто это был. И от этого еще сильнее купидонам хотелось взглянуть на окоченевший труп старого мага. Непобедимого, грозного, внушающего уважение, но падшего при неизвестных обстоятельствах.

Я шел позади остальных. Мне не хотелось присутствовать на панихиде. Ведь пока я не увидел тела Архиуса, во мне до сих пор таилась надежда на то, что он жив. И с каждым шагом она гасла. Ноги сами вели меня вслед за всеми, потому что онемевшее тело было неспособно соображать что-то в этот момент.

Большой внутренний двор. Промерзлая земля хрустит под ногами, сбрасывая с себя тонкий ледяной слой. Здесь тысяча скитальцев. Может быть две. А может и вообще пять. Трудно сориентироваться. И без того огромные орки встают на носочки и загораживают весь обзор. Прорываюсь. Отталкиваю в сторону несколько эльфов и гномов. Грром с Борро. Толкаю их. Еле подвигаются, но чувствуют, что я на взводе и пропускают меня вперед. Смерть скитальца – это трагедия даже для таких, как они.

Железные электрические ворота раздают сигнал. Лампа на них начинает мигать, и преграда отъезжает в сторону. Снег валит еще сильнее. Тропа, ведущая от входа на другой конец внутреннего двора освобождена для катафалка, но быстро засыпается снегом.

Первыми входят монахини. Служительницы пресвятой девы Айревии. Покровительницы всех путников. Их десять. Может быть пятнадцать. Поют. Спокойная и обезоруживающая а капелла. Короткими шагами продвигаются на другую сторону двора, отпевая почившего мага. Я не могу поверить, что все это происходит на самом деле. Держу себя в руках.

Следом за монахинями идут скитальцы. Четыре мага. Один из них займет место Архиуса во главе факультета волшебников. Опираясь на свои посохи и раскидывая снег сапогами, они проходят за монахинями склонив головы в трауре.

И вот из-за ворот показываются кони. Огромные и могучие. Не видел таких в своем мире. Они тащат за собой старинный погребальный катафалк. Конечно, он не заведен. Внутри за рулем кто-то сидит. Гроб в багажнике. Закрытый. Сверху накрыт знаменем. На нем изображен огонь, вырывающийся из открытого фолианта – герб всех скитальцев волшебников.

Толпа перешептывается.

– Это Архиус Бледный…

– Вы верите, что он покончил с собой?

– Не знаю, говорят, это произошло во дворце короля Ободора…

– Это из-за него теперь нам придется служить в армии?

– Он умер, потому что пытался защитить скитальцев…

Студенты теряются в догадках, но только я, как мне кажется, знаю, что произошло.

Катафалк останавливается в центре внутреннего двора. Монахини выстраиваются вокруг машины, допевают песню и замолкают. Маги стоят внутри круга по углам автомобиля. Я хватаю себя за плечи, чтобы согреться. Мороз забирается под одежду и жалит.

Мастер Таарис бредет к автомобилю, хрустя снегом под ногами. Кто-то в толпе закашлялся. Это единственные звуки, которые сейчас перебивают тишину.

– Купидоны! – произносит ректор, остановившись у машины и опершись на небольшую трость.

Он сложил на навершие обе руки. Магический перстень из черного золота так и блестит на солнце.

– Каждый скиталец рано или поздно познает смерть! Как и любое живое существо на планете. И можно посчитать того скитальца невероятным везунчиком, тело которого смогли вернуть в отчий дом.

Он замолк. Несколько ворон кружатся над нами и каркают. Перестали. Таарис продолжил:

– И Архиус Бледный тот самый везунчик. Он почил в славном городе Дардисе, проходя Путь Очищения, но прежде успел избавить горожан от ящера, живущего в канализации и много лет терзавшего мирных жителей. Я знаю, что всем из нас было бы лучше узнать, что старый маг пал в бою с чудовищем, но, к сожалению, это не так. Причин его гибели может быть множество. Но нам их никогда не узнать. Он забрал с собой в могилу эту тайну.

Эльф сделал очередную паузу. Как будто хочет показать всем, как тяжело ему говорить. Но я знаю какой он на самом деле.

– Одно известно наверняка. Он повесился в покоях своего близкого друга, короля Ободора…

– Повесился? – я ненароком произнес вслух, обратив на себя внимание многих студентов и мастера Таариса. Тут же склонил голову, сожалея что перебил ректора.

Как повесился? Ведь он должен был перерезать себе горло или вспороть брюхо? Я четко видел его в темнице, тянущимся к кинжалу. И не было там никаких веревок. Если бы Архиус хотел покончить с собой, как говорит старый ректор, он бы лучше напал на какое-нибудь чудовище и позволил себя убить, одновременно лишив и того жизни. Но точно не таким способом.

– Сейчас Архиуса Бледного перевезут в храм, – продолжал Таарис. – Каждый желающий сможет попрощаться с ним. Завтра начнется процедура мумификации и скитальца поместят в одну из усыпальниц в склепе. Если у кого-то есть памятные вещи, принадлежавшие магу, вы можете передать их мастеру Вайрасу, преемнику прежнего главы факультета.

Катафалк вновь поехал. Купидоны еще некоторое время смотрели ему вслед, а как только гроб скрылся за очередными воротами, ведущими в другую часть Олимпуса, все медленно разбрелись по корпусам. Прощаться со старым скитальцем желающих было гораздо меньше, чем посмотреть, как его тело возвращают в школу. Только некоторые купидоны с факультета волшебников пошли к храму, чтобы проводить своего наставника.

Я выждал на лютом морозе некоторое время и побрел по протоптанным следам древнего автомобиля. Пока не увижу на теле след от кинжала, не поверю, что Архиус действительно мертв.

Катафалк был припаркован прямо у ворот, ведущих к храму. Мертвеца внутри не было. Значит тело Архиуса внутри. Я дождался, когда последний купидон с факультета волшебников покинет храм и вошел внутрь.

На другом конце зала, окруженный свечами, стоит гроб. Прямо под статуей святой Айревии. Вокруг ни единой души. Только тени от огня неистово пляшут на стенах. Я медленно бреду между рядами. Боюсь увидеть на другом конце мертвого Архиуса. С каждым шагом перебарываю себя, чтобы продолжать идти и не остановиться. Кажется уже вижу бледное лицо. Это действительно он. Архиус прозванный Бледным.

Я замер. Гляжу на две монеты, уложенные в глазницы волшебника. Он неподвижен и спокоен как никогда. Поверить не могу, что это все-таки Архиус. Закрываю глаза, вдыхаю, открываю. Пристально смотрю на тело того, благодаря которому я еще жив.

– Знал бы ты, старый маг, что Таарис сделал с кодексом… Которому ты всю жизнь так безусловно следовал, – тихо проговорил я. – Ты бы восстал из мертвых и заставил бы его ответить за свои поступки.

Во мне совсем не осталось надежды на то, что скиталец жив. Я видел мертвых людей. Я похоронил в своем мире ни одного близкого человека. И Архиус ничем не отличается от них. Морщины растянулись, грудь неподвижна. Подношу палец к носу мертвеца – дыхания нет. Щупаю пульс. Тщетно. Применяю слух купидона, который позволяет слышать сердцебиения. Слышу только отделенный стук сердца. Скорее всего это одна из монашек, трудящихся в госпитале. Волшебника точно больше нет в этом мире.

– Но как ты… Как это произошло, Архиус? Ведь ты тянулся за кинжалом? Что должно было случиться, чтобы все обернулась именно так?

– Он дотянулся до кинжала, но не убил себя, – раздается голос позади меня.

Оборачиваюсь.

Глава 4. Поединок Чести

– Огла? – обронил я.

Орчанка подходит к телу Архиуса. Кладет руку ему на лоб и произносит:

– Он обманул всех. Своего гремлина, короля, Таариса. Каждого скитальца в Олимпусе…

Я огляделся, чтобы посмотреть не пришел ли следом за ней Другз. Нет. Во всем храме только мы одни.

– Не понимаю? Что ты хочешь сказать?

– Я хочу сказать, что Архиус Бледный жив, – медленно проговорила моя сокурсница.

– Жив? – я как будто боялся произнести это слово и поэтому прошипел его хриплым голосом. – Но ведь…

– Он применил магию окаменения на себя, – орчанка приподняла верхнюю губу мертвеца, чтобы взглянуть на зубы. – Я слышала, что говорил тебе в чертогах Изорбус Трехтелый. О том, что Архиус зарежет себя, чтобы больше не испытывать жажды. Полагаю, маг нашел иной выход, раз Таарис не стал рассказывать о том, как все было на самом деле.

– Он наложил окаменение на себя?

– Полагаю, что волшебник направил древнюю магию на свое тело, чтобы успокоить гремлина. Он понадеялся на то, что его сочтут мертвым и вернут в Олимпус. Пока что план работает. Хитро…

– Ведь ты тоже использовала окаменение в Чертогах Вечности. Не хочешь рассказать откуда у алхимика такие способности?

– Мм… – орчанка задумалась и, кажется, советуется со своим гремлином. – В конце концов однажды он спас мне жизнь… Разве такой долг вообще можно отдать? Пожалуй, я рискну.

Она внимательно посмотрела на меня.

– Я сохраню тайну, – кивнул я, обозначая что понимаю ее опасения.

– Я с детства была бесшумна, сильна и отличалась меткостью. На акрийском языке начала читать еще в восемь. Я способна была сдать экзамен на любой из факультетов. Просто выбрала тот, в котором больше остальных нужна практика.

– Что? – удивился я. – Но ты же неук…

– Неуклюжая? Все, что ты видишь, Кай, это всего лишь образ. Я не хочу афишировать свою силу. Это ничего мне не даст. Так что, когда выйдем отсюда просто забудь про это, ладно?

– Про что забыть? – улыбнулся я.

Орчанка кивнула и продолжила осматривать тело старого мага.

– И что ты думаешь? Хочешь сказать, что сейчас мы расколдуем старого скитальца и он придет в себя, словно Белоснежка?

– Белоснежка?

Я понял, что смолол фразу из прошлой жизни.

– Это такая сказка есть. Про девушку, которая… В общем, не важно. Потом как-нибудь расскажу. Ну дак что? Ты расколдуешь Архиуса?

– Все не так просто…

– М?

– Будет непросто расколдовать его, – орчанка приподняла веки мага по очереди. – Его магия слишком сильна. Чары может снять только кто-то, кто обладает хотя бы близкой к возможностям Архиуса Бледного силой.

– Что? – я огляделся, чтобы посмотреть, что нас никто не подслушивает. – Ты хочешь сказать, что мы сегодня не вернем к жизни Архиуса?

– Не получится, – помотала головой Огла.

– Но ведь завтра его выпотрошат и поместят в усыпальницу! Вряд ли мы сможем воскресить скитальца, лишенного внутренних органов!

В зал вошли купидоны с факультета боевых магов. Мы отступили, чтобы дать им возможность взглянуть на мертвого скитальца.

– Нужно найти возможность снять чары сегодня, – прошептал я. – Ни за что Таарис не отложит мумификацию. А если попытаться отсрочить процедуру, то он заподозрит неладное и еще быстрее казнит мага.

Сирена на улице возвестила о том, что наступил обед. Четыре коротких сигнала. В животе заурчало. Я достал одну из пробирок из нагрудного кармана и выпил. Опять лимон. Кислый. От которого немеет язык. Микстура прошла по пищеводу и оставила неприятный осадок. Зато жажда утихла. Но не голод.

– Сходим на обед, – предложила Огла. – Может Другз что-нибудь подскажет. До вечера время есть. В любом случае, мы не можем ничего сделать пока вокруг столько народу.

– Другз? – насупился я. – Ты не забыла, что уже весь день вы с ним довольно усердно избегаете меня.

Зеленые щеки орчанки покрылись румянцем. Все ясно. Это не она избегает меня. Вернее, она делает это из-за гнома. У них точно какие-то шуры-муры… И почему все вокруг пытаются найти свою вторую половину, кроме меня самого.

– Тебе приходится выбирать, верно? – предположил я.

– Он очень обижен на тебя, Кайлан, – выдохнула Огла. – Считает, что рисковал жизнью ради тебя, а когда пришла твоя очередь принести жертву, ты…поступил так, как поступил, – она пожала плечами.

– Но ты же понимаешь, что у меня не было другого выбора?

– Вот сейчас ты и постараешься ему это объяснить. Пойдем.

Я еще раз взглянул на Архиуса, и мы покинули храм, в котором лежал купидон, оставив старого волшебника прощаться с другими редкими скитальцами, пришедшими проводить его в последний путь.

Столовая находилась в одном из корпусов школы. Двухэтажная. Эльфийка Стрефа, местная повариха с излишним весом, стояла на первом этаже у двух огромных котлов и накладывала студентам гречневую кашу с мясом и макароны по-флотски. Правда здесь они назывались по-другому. Тушенкой несло за версту. Запах уже больше двух месяцев напоминал мне армию. Полевая кухня. Ммм. Есть в этом своя прелесть. Съесть порцию каши с куском хлеба и запить горячим чаем на морозе.

Мы отстояли длинную очередь и поднялись на второй этаж, где обычно сидели с Другзом. Гном уже доедал.

– Пора поговорить, – сажусь напротив и ставлю поднос на стол перед собой.

– Я уже закончил, – холодно отвечает гном и начинает подниматься с места.

Я хватаю его за руку.

– Сядь.

Другз хмурится.

– Это что? Приказ?

– Дружеская просьба.

– Пошел ты!

Гном вырывает свою руку. Встает. Хватает поднос, делает шаг и врезается в купидона, проходящего мимо. Тарелка вылетает из подноса, который в руках держит…Грром.

Орк вместе с окружающими долго смотрит как железная миска катается по полу, вываливая остатки обеда на пол. Останавливается. Нелюдь поднимает глаза с пола на низкорослика.

– Ты че, утырок? – произносит орк. – Ты это меня без обеда оставил?

– Я…

Другз бросает взгляд на разбросанную кашу, на орка, снова на кашу, снова на орка.

– Я…могу взять еще, – наконец выдавливает из себя он.

– А знаешь, что он еще может, Грром? Сожрать все это с пола, – Борро стоит за спиной своего дружка и поддакивает.

– Мне нравится эта идея, – подхватывает Грром. – А ну становись на колени и жри то, что уронил.

За спинами орков уже стянулась целая толпа. В основном мечники. У всех татуировки с изображением меча, воткнутого в камень.

– Вставай на колени и жри, я сказал, – настаивает Грром.

Огла еще внизу. Нужно бы уладить конфликт, пока и она сюда не подтянулась. С ее силой вмешиваться в драку нельзя. А заступиться за Другза она, как пить дать, захочет.

– Ладно, парни, – я поднимаюсь с места и встаю между гномом и орком. – Он извинился. А вы проходите мимо. Нечего сцену устраивать. Возьмите мою порцию.

Я протягиваю свой тарелку, но орк тут же бьет по ней, и вторая порция летит вдогонку за первой. В руках осталась только вилка. Выдыхаю. Кажется это уже какой-то принцип.

– О, смотри-ка Грром! На полу-то уже две порции. Значит им обоим достанется!

Так, спокойно. Я уже не малолетка. Просто не буду реагировать. Избежать драки проще простого. Нужно не поддаваться эмоциям и сохранять спокойствие. Мне лишние проблемы ни к чему. А кто это там в толпе? Моя новая знакомая – Минай. Эх, прошла бы ты мимо. При девчонках такие вопросы решать не стоит. Парни при них всегда как павлины. Пытаются показать у кого больше хвост.

– Ну! Чего заткнулся полукровка? Жри говорю!

– Пойдем, Другз!

Я делаю шаг вперед и две огромные лапищи сильно толкают меня. Отлетаю словно тряпичная кукла, запинаюсь обо что-то, падаю и ударяюсь затылком о пол. Боль бьет в голову. Вот тебе и школа.

Фигура орка нависает сверху. У Гррома в руках миска с собранными с пола макаронами. Он протягивает ее перед собой и вываливает содержимое мне на лицо. Толпа осторожно хихикает. Грром и Борро тоже противно смеются.

– Вонючие слабаки, – произносит Грром и плюет в мою сторону. – Знайте свое место, утырки. Пошли, Борро. Хватит на них время тратить. Нам еще на урок надо успеть.

Орки разворачиваются и начинают уходить. Надо просто сдержать гнев. Сдержать гнев. Просто сдержать гнев.

– Эй, орк! – выкрикиваю я и стряхиваю макароны с лица. – А тебя мамка не учила убирать за собой?

Встаю на ноги. Вся толпа, готовая прежде разойтись теперь возвращает взгляды на меня. Орки оборачиваются.

– Че ты сказал, утырок?

– Я спросил, учила ли тебя твоя мамка убирать за собой? Или скитальцы пришли за ней до того, как она рассказала тебе про манеры?

Орк свирепеет на глазах. Глаза наливаются кровью. Пыхтит. Задел за живое.

– Или манерам тебя должен был научить папаша? Только не говори, что он тоже не успел?

– Ну все, утырок! Тебе конец!

Нелюдь-подросток бросается ко мне, хватает за силки и сильно прибивает к кирпичному столбу позади. Приближается близко своей мордой к моему лицу и орет:

– Повтори что ты сказал, утырок!

Чувствую, как из его рта вырывается зловоние и им обдает все мое лицо.

– Я. Тебя. Не боюсь, – выдавливаю я каждое слово и скалясь добавляю: – Орк.

Грром рычит, разворачивается и кидает меня в другую сторону. Я сильно ударяюсь об пол и качусь к противоположной стене, сжимая вилку, оставшуюся в руке. Толпа расступается, как перед прокаженным. Грром уже идет в мою сторону. Снова хватает и поднимает. Ударяет спиной об стену. Не хитрый нелюдь. Использует один и тот же прием.

Тут он перехватывается и сдавливает мое горло одной из своих рук. Я еле дотягиваюсь носочками до пола, но тут же получаю под дых, весь съеживаюсь и в этот момент кулак врезается прямо в нос. Раздается хруст, который доходит прямо до мозгов. Перед глазами все плывет. Стараюсь прийти в себя, чтобы не отключиться. Чувствую хлынула кровь. Главное не выпустить вилку.

Снова отправляюсь на другую сторону обеденного зала. Ударяюсь о пресловутый столб. Медленно мотаю головой, чтобы раздвоенный в моих глазах Грром снова стал одним. Разъяренный нелюдь хватает стул и кидает его в меня. Подставляю руки, чтобы защититься, но стул врезается надо мной и разлетается на части. Елки-палки, а если бы орк был более метким, то я вряд ли бы встал после такого.

Кажется нелюдь остановился. Медленно дышу, все время пытаясь разомкнуть веки, чтобы не потерять сознание. Вилка на месте. Это главное. Вот она. Крепко зажата в ладони. Лишь бы сил хватило на ответный рывок.

– Подойди ближе… – шепчу так, что сам еле могу разобрать.

– Че? – орк щурится и строит кислую мину.

– Подойди…ближе… – повторяю.

Сейчас еще неразборчивее, чем в первый раз.

– Че сказал, утырок? – орк делает несколько шагов в мою сторону. – Тебе мало? Еще залепить?

– П…йди…б…же, – шепчу еще тише.

– Че хочет сказать этот поломанный утырок?

Орк наклоняется ко мне.

– Бли…же…

Теперь он совсем близко.

Как только морда нелюдя оказывается на нужном расстоянии, я крепко зажимаю вилку и всаживаю ее в одну из ноздрей нелюдя. Глубоко, как только можно. Истошный вой тут же поднимается на всю столовую. Я хватаю с пола ножку от разлетевшегося на части стула. Поднимаюсь. Несмотря на боль во всем теле. Знаю, что, если упущу момент, эта здоровенная глыба просто изуродует меня до того, как сюда придет кто-то из преподавателей.

Со всей силы заряжаю орку по затылку деревянной палкой. Крепкая. Точно не хуже советских. Еще удар. Орк продолжает ныть, боясь даже коснуться столового прибора, торчащего из его носа.

Борро хочет броситься на подмогу своему товарищу, но два других орка с факультета мечников держат его. Все правильно – это честный бой.

Хватаю с подноса только что подошедшего купидона стакан чая. Кипяток. Еле держу в руках. Следующим движением выплескиваю содержимое в лицо Гррома, отчего тот начинает еще громче выть. Еще удар ножкой от стула. Он наконец падает на одно колено. Я хочу продолжать, но рука не поднимается. Силы совсем закончились. Поднимаю глаза. Сквозь пелену вижу толпу студентов. Там Минай, Другз, которому преградили путь и не позволяют вмешаться. А вот и Огла с подносом в руках среди всех остальных студентов. Долго она здесь? Опять строит из себя недотрогу?

Я пошатнулся, но удержал равновесие. Попытался замахнуться. Тщетно. Снова штормит. На этот раз ноги подогнулись. Я упал, ударился головой и потерял сознание.

***

Олимпус погрузился в сумерки. Полчаса назад прозвучал сигнал к отбою, и все студенты отправились в свои комнаты набираться сил перед завтрашним учебным днем. Внутренний двор теперь был наполнен звуками водопада, бьющего за пределами школы охотников на чудовищ. Почему-то его хорошо было слышно только ночью.

Мастер Ллойд, глава факультета алхимиков, по своей привычке, держа противогаз под мышкой, шел в направлении храма, чтобы попрощаться со своим старым товарищем – Архиусом Бледным.

Он подошел к двери и стряхнул снег с ботинок на резиновом коврике перед входом. Вдохнул свежего воздуха, настроившись на то, чтобы попрощаться с добрым другом и вошел внутрь.

– Ректор? Простите, я думал… – алхимик замешкался на пороге, едва увидев Таариса возле тела почившего скитальца.

– Все в порядке мастер Ллойд, – перебил коллегу лорд. – Вы пришли попрощаться с Архиусом?

– Именно так, мастер Таарис.

– Что ж. Вы можете сделать это при мне. Не стесняйтесь. Мы слишком долго служим плечом к плечу, чтобы смущаться таких банальных вещей.

Алхимик хотел что-то ответить. Но передумал. Вместо этого он неуверенно сделал сначала первый шаг, а затем такой же неуверенной походкой прошел прямо к гробу, где покоился старый маг. Низкорослик взошел на специальный пьедестал для гномов, с которого можно было разглядеть мертвеца и замер.

Он стоял так какое-то время. Таарис, сидящий за его спиной на одной из скамеек явно мешал уединению.

– Мальчишка с вашего факультета вновь поднял всю школу на уши, – вдруг начал ректор, перебив продолжительную неловкую тишину.

– Свидетели сказали, что те два орка первыми затеяли драку. Он только оборонялся, – нехотя ответил алхимик.

– Свидетели, как правило, говорят то, что от них хотят услышать. Если мы спросим мечников, то скорее всего окажется, что драку спровоцировал именно Кайлан Роуз, – Таарис сложил обе своих костлявых ладони на навершие трости и поиграл подушечками пальцев постучав по ней.

– Как только студента выпишут из госпиталя, я проведу с ним воспитательную беседу, мастер Таарис.

– У меня другое предложение…

Старый эльф замолчал. Алхимик оглянулся, чтобы задать немой вопрос.

– Драка с нанесением тяжких телесных повреждение достаточное основание для того, чтобы исключить студента из Олимпуса…

– Исключить студента? – Ллойд поднял брови. – Не припомню пункта в кодексе, который позволил бы нам исключать купидонов из школы охотников на чудовищ? Вы должно быть имеете ввиду, что его следует вновь отправить на заочное обучение? Если так, то…

– Постойте. Постойте, – Таарис поднял руку. – Не надо тараторить, пытаясь убежать дальше поднятой мной темы. Я сказал то, что хотел сказать. При этом, хочу заметить, что не спросил вашего на этот счет мнения. Я просто предупреждаю вас, мастер Ллойд, что один из студентов факультета алхимиков вскоре покинет Олимпус. Хотите вы того или нет. Нужный пункт в кодексе появится со дня на день. Он точно будет в тот момент, когда монахини сочтут Кайлана Роуза способным жить вне госпиталя.

Алхимик бросил взгляд на свои трясущиеся от злости и страха пальцы.

– Хорошо, что у вас нет возражений на этот счет, – Таарис медленно поднялся с места. – В таком случае, я оставлю вас наедине с мертвецом. Я смотрю в моем присутствии вы совсем не можете раскрепоститься.

Таарис медленно побрел к выходу. Настолько медленно, что за это время Ллойд успел несколько раз мысленно возразить ректору и тут же переубедить себя, что этого делать не стоит. Он уже несколько десятков лет обучал купидонов и его самолюбие всегда тешило то, что алхимики сплочены лучше студентов любого другого факультета. Что они горой стоят друг за друга. Даже сегодня он слышал, что Кайлан Роуз полез в драку только потому, что защищал другого алхимика с курса. И как он может считать себя достойным наставником, если сейчас не сделает тоже самое?

– Я не позволю отчислить Кайлана Роуза, – громко произнес Ллойд.

Высокие стены храма донесли голос гнома до Таариса, который тут же остановился и оглянулся.

– Что ты сказал? – спросил он уже более грубым тоном, потому что прекрасно слышал, что сказал низкорослик.

– Я сказал, что не позволю отчислить своего студента. А также хочу сказать, что завтра же подниму вопрос о том, чтобы оставить прежний кодекс неизменным.

Ректор некрасиво улыбнулся в ответ.

– У тебя нет полномочий на то, чтобы предлагать голосование, алхимик. Поэтому засунь свою честь куда подальше и делай то, чему тебя научит новый кодекс.

– В таком случае я сделаю так, чтобы эти полномочия у меня появились. Я вызываю вас на Поединок Чести, лорд Таарис. И отказываюсь от права проходить Путь Очищения, тем самым лишая этого и вас! – голос гнома дрогнул, когда он обернулся и встретился со злым взглядом старого эльфа.

– Я сделаю вид, что не услышал того, что ты сейчас сказал, алхимик.

– Тогда я повторю еще раз! Я вызываю вас на Поединок Чести, лорд Таарис. И хочу сразиться на смерть в самое ближайшее время за право быть ректором Олимпуса, – он какое-то время помолчал, собираясь с силами и добавил. – Пока вы не написали еще какой-нибудь новый закон, который не позволит мне отстаивать свою честь.

Глава 5. Кровавая Арена

Я очнулся от того, что моего лица касается пропитанная влагой ткань.

До того, как я почувствовал, как капля воды стекает по моему лбу, я окучивал картошку в своем старом огороде. Спину приятно припекало, и я уже думал, как бы не сгореть. И о том, остался ли со вчерашнего ужина кефир, которым намажу тело, если все-таки переусердствую. Но щекочущая лицо капля воды решила дилемму, напомнив о том, что я давно не старый садовод, выросший в советском союзе, а ученик школы охотников на чудовищ.

Я пытаюсь открыть глаза. Правый открывается медленно, но верно, а вот левое веко, словно заевшие ворота не хочет полностью подниматься, оставив лишь узкую линию просвета. Вспоминаю как дрался с Грромом. Н-да. Похоже орк выбил мне глаз. А еще и нос болит. Но его, кажется, ломали и в прошлом. Трогаю языком зубы. Все на месте. Пальцы на руках шевелятся, на ногах тоже. В целом, можно сказать, что легко отделался. Орку наверняка хуже. Хотя черт его знает.

Поворачиваю голову, чтобы посмотреть кто протирает мне лоб. Если бы левый глаз видел, лишних движений делать бы не пришлось. Это монашка. На голове накидка, на лице медицинская маска. Только почему-то черная. Вижу только ее глаза, но по морщинам под ними, понимаю, что она не молода.

– Я в лечебнице?

– В лазарете. Все верно, – поправляет меня монахиня.

Тряпка ледяная. Кажется у меня жар.

Отворачиваю голову. Пытаюсь вспомнить, что конкретно произошло и внезапно вспоминаю про Архиуса.

– Сколько я тут? – спрашиваю и пытаюсь подняться.

– Вы здесь со вчерашнего дня…

– Со вчерашнего! – я вскакиваю с постели. Точнее, как последний калека медленно поднимаюсь и вся целеустремленность видна, наверное, только в моих глазах.

Архиус! Если Огла ничего не предприняла, то он наверняка уже мертв. А если нет, может я еще успею ему на помощь…

– Я бы не советовала вам сейчас делать резкие движения. Они только навредят вашему восстановлению.

– Спасибо за совет, но…

– Кайлан! – доносится откуда-то.

Я поднимаю голову и вижу два силуэта. Один большой. Другой маленький.

– Другз? – щурюсь одним глазом, потому что второй и так почти закрыт. – Огла?

Гном и орчанка подходят ближе. Монахиня кидает тряпку в кастрюлю и уходит, предупредив, что зайдет через пару часов.

– Спасибо, Кай! – гном протягивает мне руку.

Я смотрю на ладонь, но не пожимаю ее. Сначала всем своим существом показывать мне, что я не нужен, а потом просто прийти и просить пожать руку? Вроде рукопожатие и решит сразу хотя бы одну проблему, но сейчас все мое нутро сопротивляется этому.

– Брось, – заявляет низкорослик. – Я готов признаться, что вел себя как идиот. Вчера ты мог умереть, сражаясь с этим остолопом. Но не побоялся разбить свое лицо и голову орка, вступившись за меня. Наверное, было глупо и эгоистично требовать от тебя пожертвовать остальными близкими, ради себя любимого. Обещаю впредь не вести себя как Грром или Борро. То есть глупо. Мир?

Я поворачиваю голову туда, куда кивком указал гном. На одной из коек лежит, кажется, Грром. Там все хуже, чем у меня. Рядом стоит капельница, специальный аппарат постоянно контролирует сердцебиение.

– Мир, – я пожимаю руку в ответ. – Как он? – киваю в сторону мечника.

– Жить будет, – отвечает Огла. – Знатно ты его потрепал.

– Это хорошие новости, – с облегчением выдыхаю я. – Убить другого купидона вне Поединка Чести… Если бы Архиус узнал о том, что я поступил так опрометчиво… Архиус! – внезапно опомнился я. Голова совсем не соображает. – Что с Архиусом? Вы сняли чары?

Оба нелюдя молчат. Я поднимаюсь с кровати и хватаю Оглу за плечи.

– Что с ним? Его… – я осекся, но всем было ясно что я хотел сказать.

– Нет. Нет, – отвечает орчанка. – Вернее. Мы не знаем.

– Как не знаете? Сегодня старого скитальца должны были переместить в усыпальницу. Или…я опять что-то путаю? Голова раскалывается.

– Его тело пропало, Кай, – произносит Огла.

– Как пропало?

– Ночью мы с Другзом ходили в храм, чтобы… Честно говоря у нас тоже была идея выкрасть волшебника, пока не сможем вернуть Архиуса к жизни, но кто-то опередил нас. Утром прислужницы Святой Айревии пришли за телом мага, обнаружили пропажу и сообщили всем жителям Олимпуса.

– Таарис? – зло прошипел я и плюхнулся обратно на кровать.

Матрас сильно заскрипел под моим весом.

– Не думаю, что это Таарис, – проговорил гном. – Архиус и так был одной ногой на том свете, ректору это ни к чему.

– Елки-палки… – я положил руки на голову, которая беспрестанно болела.

Значит тело Архиуса пропало… Это, наверное, лучшее из того, что могло произойти пока я валялся тут без сознания. Нет, все-таки лучшим было бы, если бы Огла смогла вернуть его к жизни.

– А если мы найдем тело скитальца… Вы узнали, как можно снять чары? – спросил я.

– Будем надеяться, что это хочет сделать тот, кто похитил мага, – пожала плечами орчанка. – Но если нет, тогда нам предстоит нелегкое задание. Нужно будет найти один редкий ингредиент…

– О каком ингредиенте речь? И зачем он нам?

– Другз может сварить зелье, которое на некоторое время увеличит мои силы. Этого должно хватить, чтобы снять чары со скитальца…

– Чего не хватает?

– Нам нужен язык дракона… – сообщает Другз и выбивает землю у меня из-под ног. Благо сижу.

Да, где найти дракона я знаю. У меня в комнате даже лежит карта, где я отмечал местоположение твари. Но вот убить такого монстра не под силу ученику первого курса. Да и второго тоже.

– Ладно, – выдыхаю я. – Сперва надо найти Архиуса, а потом решим, что делать. По крайней мере, мы знаем где водится дракон. Это лучше, чем ничего.

– Это еще не все, – Огла садится на место, где прежде сидела монахиня.

– Хорошие новости? – осторожно спрашиваю я, а у самого сердце уже ушло в пятки.

– И да, и нет, – качает головой орчанка.

Перевожу взгляд на Другза. Он продолжает вместо Оглы:

– Поединок Чести. Лорд Таарис и мастер Ллойд примерно через час будут биться на смерть на Кровавой Арене.

Я обескураженно продолжаю смотреть в глаза гному. Перевожу взгляд на Оглу. Нам не нужны слова, чтобы посочувствовать друг другу и нашему наставнику. Всем в школе известно, что Таарис самый могущественный скиталец. И если у Архиуса еще были шансы, то для мастера Ллойда участие в Поединке Чести это верная смерть. Прямо сейчас, я практически получил известие о кончине гнома. Проклятье… В этом мире так тяжело найти хороших людей и нелюдей. А все, которые есть, так и норовят отойти на тот свет. Где эта чертова справедливость?

– Помогите найти мою одежду, – решительно произнес я.

– Кай…

– Помогите найти одежду, я сказал, – рявкнул я, не в силах контролировать эмоции. – Я должен быть на Кровавой Арене.

Друзья с пониманием отнеслись к моему желанию увидеть Поединок Чести и помогли собраться. Я плохо видел одним глазом, нос ужасно болел, а все тело было в синяках и ссадинах, но несмотря на это мы быстро дошли до той части замка, где должен был состояться поединок.

Это обычное ровное поле, огороженное небольшим деревянным забором. Напоминает загон для лошадей. Вдоль Кровавой Арены есть трибуны. На них старые грязные пластиковые кресла. Тут не поместятся все ученики школы. Опоздавшие будут толпиться в стороне. Хотя многие студенты вообще выберут залезть на высокий забор, отгораживающий эту часть школы от остальной крепости, потому что с него вид лучше, чем с некоторых мест на трибуне. Само поле чаще всего используется для учебных боев с чудовищами. Реже для спортивных соревнований, а еще реже, как место для проведения Поединков Чести.

Я сделал шаг сквозь металлоискатель. Он запищал.

– Ремень, часы? Забыли что-то снять? – обратился ко мне служащий скиталец в рясе.

Я ощупал карманы. Кольцо Света. С тех пор, как снял его на той крыше в Гильдрисе больше не надевал. Но всегда носил при себе, чтобы Таарис или его сообщники не присвоили артефакт, пока я учусь убивать чудовищ.

– Да…это кольцо…

Я выложил драгоценность на железный столик и прошел сквозь металлоискатель снова. Отлично. Теперь он не издал ни звука. Тогда я взял кольцо и дождавшись Другза с Оглой двинулся к трибуне.

На подходе стоял орк-распорядитель. Он смотрел на гербы, вышитые на наших одеждах, и сообщал, где находятся отведенные тем или иным купидонам места. Мы поблагодарили скитальца за помощь и пошли к трибуне.

На первых рядах сидят преподаватели. Здесь и Аментьен Даваэль с факультета стрелков и Волиус Тихорукий, наставник с факультета убийц. Даже господин, преподающий Правоведение – монах, который за все время учебы так и не назвал нам своего имени. И, конечно, остальные учителя, с некоторыми из которых я уже знаком лично, а с другими еще предстоит встретиться на будущих курсах.

Обычно при входе на Кровавую Арену металлоискатель не ставили. Но сегодня особые меры безопасности. Согласно кодексу, студентам нельзя в день Поединка Чести проносить с собой холодное оружие и любое другое, способное нанести увечья. Сегодня умереть должен только один скиталец и никто больше. Даже если с этим кто-то не согласен.

Всех алхимиков посадили на отделенные от остальных места и теперь между нами и купидонами с других факультетов стояли вооруженные скитальцы.

Я положил на свое сиденье свитер. Многие предусмотрительно брали с собой что-то, на чем можно будет не отморозить пятую точку. На последнем уроке, когда Олвин из мечников сражался с Трехпалой Ярицей, многие знатно подмерзли и теперь хорошо подготовились. Еще бы! В лютый мороз ждать, пока жалеющий чудовище купидон, наконец нанесет смертельную рану своему противнику, занятие не из быстрых.

– Скоро начало? – спросил я, выдохнув пар на открытые руки. Потер их друг о друга, сунул в карманы куртки и сел.

– Дождутся, когда придут все, – ответил Другз и забрался на сиденье рядом.

Огла сидела на ряду перед нами. Места для орков были только там.

Мы больше не разговаривали. Темы были, но все они меркли перед той, которую после сегодняшнего дня будут обсуждать еще долгие годы.

Лорд Таарис и мастер Ллойд. Эльф и гном сойдутся в схватке на жизнь. Или вернее будет сказать, на смерть? Большинству из присутствующих все равно кто победит. Мечники, убийцы, стрелки, боевые маги, маги… У них хватает своих забот. А вот для нашего факультета, каждый купидон с которого уважал и любил своего наставника, сегодня был черный день.

О Таарисе вопреки его должности было известно мало. Мы с Другзом и Оглой единственные кто хоть что-то знал о его прошлом. А вот мастер Ллойд всегда был открытым нелюдем. Все знали, что в приступе жажды он когда-то убил собственную жену. Тогда еще не существовало Олимпуса, не было кодекса и даже чудовищ. Он убил свою жену и его изгнали из родного дома. Много лет потом он жил отшельнической жизнью в лесах рядом с Плачущим Хребтом, пока однажды Архиус не забрел туда, охотясь на Троглодитов. Именно старый маг и нашел мастера Ллойда, долгие годы практикующего алхимию в одиночестве.

– Как думаете, конфликт скитальцев как-то связан со смертью Архиуса? Ведь гном с магом были хорошими приятелями, – спросил я.

– Причину конфликта объявят перед самым боем, – донеслось справа от меня.

Я повернул голову.

– Минай? Как ты…

– Сильная метель. Дороги замело, и генерал короля отложил путешествие. Если ты хотел это спросить.

– Я хотел спросить, как ты здесь оказалась, но этот вопрос был следующим. Дак как ты… – я показал в сторону распорядителя.

– Орки невнимательные существа, – я вновь почувствовал, как она улыбнулась и вновь не смог разглядеть лица. – Я хотела сказать тебе, что видела, как ты дрался вчера в столовой.

– Я тебя тоже видел. Кажется… Но потом решил, что ты всего лишь галлюцинация… – я улыбнулся. – И как тебе?

Вот елки-моталки. Что за вопрос?! Как тебе драка с моим участием? Приплыли. Кто вообще задает девушкам такие вопросы? Вот блин горелый. От общения с убийцей я испытываю довольно приятные эмоции. И эти же эмоции заставляют нести подростковую чушь.

– Я хотел сказать…

– Твой стиль немного старомоден, – перебила меня Минай. – Но бросить вызов мечнику, да еще и отправить его в лазарет. Это достойно уважения. Каждый купидон в Олимпусе теперь говорит о тебе. Можно сказать, что Кайлан Роуз местная звезда.

Она наконец посмотрела на меня, и я увидел часть ее лица. Курносый носик. Глаза синие. Очень необычного оттенка. Вижу такие впервые. Локон иссиня-черных волос выпал из-под копюшена и теперь колышется на ветру.

– Правда вид у тебя не самый звездный, – добавила она. Кончики ее губ потянулись кверху, и девушка снова отвернулась, устремив взгляд на арену. – Начинается.

Я посмотрел на будущее поле боя. Все купидоны, сидящие на трибунах, зааплодировали. Я не присоединился. Минай тоже.

Худощавый гном, преподаватель по искусству составления оберегов, вышел в центр арены. Я только сейчас заметил, что на промерзлой земле выведен знак купидонов.

– Кхм…кхм… – откашлялся он и уставился в старый блокнот. – Я приветствую вас на Поединке Чести! Согласно первой версии кодекса, которая была написана в далекие времена Сербом Безумным, два скитальца могут сойтись на арене в бою на смерть, чтобы Боги своей милостью сообщили нам, кто из них прав. И сегодня этими скитальцами оказались лорд Таарис, брат великого Серба Безумного и мастер Ллойд, глава факультета алхимиков Олимпуса.

Студенты поаплодировали объявлению. Гном продолжил:

– Господин Ллойд вызвал ректора школы на бой, аргументируя свой вызов несогласием с изменением кодекса скитальцев, который ректор Таарис посчитал нужным обновить во благо всех купидонов и всей страны.

– Теперь ясно из-за чего поединок, – прошептал себе под нос я.

– Хоть кто-то не поджал хвост, – отреагировала убийца. – Интересно, найдутся еще смельчаки во всей этой школе, которые не побоятся выразить своего мнения и поддержат гнома?

Намекает на меня? Не буду отвечать. Сделаю вид, что не расслышал из-за воплей купидонов. Я слишком слаб, чтобы еще кому-то сейчас бросать вызов. Я лишь надеюсь, что произойдет чудо и вместо смерти мастера Ллойда, я увижу, как Таарис захлебывается собственной кровью.

– Давайте встретим на Кровавой Арене первого скитальца, который сегодня будет биться за свою жизнь и честь. Лорд Таарис! – объявил гном.

Направив взгляд, вслед за взглядами остальных студентов, я увидел, как старый эльф поднимается со своего места. Оказывается он сидел на первом ряду вместе с остальными преподавателями.

Лорд Таарис навалил свою трость на покинутое сиденье и снял черный плащ с капюшоном. Эльф был облачен в кожаный доспех, с вставленными в него пластинами. Скорее всего это чешуя Трерога. Самая крепкая, если не считать драконьей. Хотя может и дракона. За спиной короткий меч. На груди много вшитых карманчиков под микстуры. В течении поединка будет выпито таких немало. Если, конечно, они не решат биться в рукопашную. Без применения силы гремлинов.

Ректор медленно прошел в открытые ворота на арену.

– Теперь я прошу выйти на Поединок Чести мастера Ллойда!

Все начали оглядываться по сторонам, потому что никто не видел гнома. Галдеж из множества вопросов «где он?» понемногу поднимался на трибунах до тех пор, пока все не замолкли, увидев алхимика.

Мастер Ллойд шел на арену по тропинке перед трибунами в плаще, на котором был изображен знак всех купидонов. Гном остановился перед входом на поле боя спиной к зрителям. Затем обернулся. Снял плащ. Снял излюбленный противогаз и произнес:

– Сегодня я буду биться не за свою честь, – крикнул он, перебивая вопли воронов. – Не за честь Серба Безумного или гномов. Сегодня я буду драться за честь каждого купидона, который существует в этом мире.

Гном уже хотел войти на арену, как Минай, сидящая рядом поднялась и принялась медленно хлопать. Над трибунами повисла тишина, разрываемая только одинокими хлопками. Я встал с места и присоединился. Теперь нас стало двое. Другз, Огла и другие алхимики последовали нашему примеру. И вот через минуту все трибуны стояли на ногах и аплодировали мастеру Ллойду.

Гном кивнул, повесил плащ на забор и вошел на арену, чтобы взглянуть в глаза своей смерти.

Глава 6. Запрещенный прием

Господин Дробс – гном, который был сегодня ведущим и одновременно судьей Поединка Чести вышел в центр Кровавой Арены и подозвал к себе бойцов.

– По законам первого кодекса скитальцев, сейчас мы выберем как сегодня пройдет поединок. Я напоминаю, что можно выбрать рукопашный бой, бой с применением холодного оружия, бой с использованием навыков своей специализации, в этом случае Лорд Таарис должен будет выбрать способности одного из факультетов. Либо! Последний вариант – исход поединка решит схватка гремлинов.

Я повернулся к Другзу.

– Ты тоже думаешь, что бой демонов – это самый приемлемый вариант?

– Несомненно, – отозвался низкорослик, который от волнения все время трогал свое лицо. – У мастера Ллойда есть шансы только в рукопашном бою или в сражении гремлинов. Но во втором случае шансов, конечно, больше.

Судья достал из заднего кармана джинсов серебряную монету. Я уже хорошо познакомился с местной волютой. На одной стороне этой скорее всего изображен номинал, а на другой памятник орка Одала Великого из Дардиса.

– Орел и решка? – спрашивает господин Дробс.

– Я позволю своему сопернику выбрать, – скрипучим голосом произносит ректор школы.

Все зрители ведут себя настолько тихо, что слышно, как в одной из аудиторий школы, незаинтересованный в поединке плотник что-то чинит, без конца стуча молотком.

– Не люблю тиранов, – отозвался алхимик, намекая на статую Одала Великого. – Пусть будет решка.

– Возможно эта самая важная часть поединка, – прошептала Минай. – Если сейчас будет не решка… То алхимик проиграл, даже не вступив в бой.

Я не ответил. От напряжения и холода по моему телу лишь пробежали мурашки. Я поерзал в своем сидении.

Господин Дробс сжал кулак, положил решающую судьбу монету на указательный палец, а большим подкинул ее вверх. Монета высоко подлетела, прокручиваясь в воздухе десятки раз и решая судьбу нашего наставника. Мое сердце бешено колотилось в такт каждой паре оборотов судьбоносной монеты, пока она не упала в тонкий слой снега, скрывая от всех свое решение. Тогда замерло все вокруг. Даже плотник, работающий далеко отсюда, перестал стучать молотком.

Судья наклонился, встав на одно колено, а затем смахнул снежинки с упавшей монеты.

– Только бы не орел… – сухим голосом пробормотал я.

Все смотрят на нахмурившего брови гнома.

– Орел! – возвестил он, подняв монету и показав всем на трибунах изображение орка на тыльной стороне.

Все купидоны взволнованно вздохнули. Не все. Большинство. Это большинство сегодня явно поддерживает слабейшего.

– Это конец… – посетовал Другз. – И какой способ убийства выберет теперь этот кровожадный эльф? Превратит в камень мастера Ллойда и просто проткнет его нутро, чтобы съесть сердце наставника пока оно еще бьется?

– Может не все так плохо? – взволнованно отозвался я. – Мастер Ллойд может постоять за себя и в Бесшумном бою, и в бою на мечах… – я прервался, понимая, что несу полную чушь.

Да. Это действительно конец.

Господин Дробс вытер монету о свой полушубок и убрал ее обратно в задний карман.

– Итак, лорд Таарис, вы выиграли! Какой способ боя предпочитаете?

Все вновь замолкли в ожидании приговора.

– Схватка демонов, – спокойно проговорил ректор.

Трибуны тут же оживились.

– Зачем? – я повернул голову к Другзу. – Это же единственный способ, при котором победа ему не обеспечена! Чего добивается старый эльф?!

– Он хочет доказать свою силу, – Минай опередила ответ гнома.

– А? – я повернулся к ней.

– Все, итак, знают, что любым другим способом Таарис сотрет гнома в порошок, – медленно проговорила она. – Но мы наивно полагаем, что в бою гремлинов шансы есть. Он хочет показать и доказать, что шансов нет ни у кого. И ни при каком раскладе.

Я бросил взгляд на Оглу сидящую перед нами. Она лишь посмотрела на меня. сочувствующе помотала головой и отвернулась. Я сглотнул. Еще и колотить начало. Не самый обдуманный поступок – сбежать из лазарета в таком состоянии. Но я не мог пропустить этот поединок.

– Решено! – возвестил судья. – Сегодня демоны скитальцев выявят победителя!

Все купидоны зааплодировали. Толи поддерживая мастера Ллойда, толи благодаря ректора за снисхождение. Я хлопал, чтобы подбодрить своего наставника, хотя по выражению лица того, было видно, что он чувствует себя униженным.

– Только не поддавайтесь эмоциям, мастер Ллойд, – говорю я, без конца мотая головой. – Пусть доказывает свою силу сколько хочет, главная цель достигнута.

Алхимик зло смотрит на Таариса. Сплевывает себе под ноги. Лицо ректора не выражает абсолютно никаких эмоций. Впрочем, как обычно. Взгляд холодный, бездушный и жестокий. Ему все равно, что с минуты на минуту умрет один из нас. Его главная цель запугать и доказать свое могущество.

Мастер Ллойд хочет что-то сказать, но сдерживается и надевает противогаз. Старому эльфу маска не требуется, чтобы скрыть эмоции. Но гному однозначно пойдет на пользу.

– Лайда Грунф! – произносит судья. – Я прошу вас создать Слой Видимости, чтобы зрители могли видеть схватку гремлинов.

Преподаватель по контакту с печатью поднимается со своего места на первом ряду, подходит к полю боя и приказывает своему гремлину создать Слой Видимости. Над Кровавой Ареной нависает едва заметный мерцающий купол, который теперь позволит всем видеть сражающихся демонов.

– Бой начнется с призыва? – спрашиваю я у своих спутников, потому что недостаточно хорошо изучал на уроке правила поединка.

– Как видишь… – отвечает Другз. – Гремлинов сейчас нет.

– А что, если один из них откажется?

– Один из демонов? Не откажется. Такие скитальцы, как мастер Ллойд и лорд Таарис давно приручили их. Они готовы за своих покровителей отдать жизнь. И не только свою…

Я вспомнил Зевса. Сложно будет приручить своего гремлина после того, как я оказался отчасти виновен в смерти его подружки. Я уже давно не испытывал чувств к Иссиде, а значит она вместе с самкой моего демона все-таки умерла. Ух, блин. Подумаю об этом потом. Сейчас есть вещи важнее.

Эльф и гном разошлись по разным сторонам арены, словно дуэлянты из позднего средневековья. Судья остался стоять в самом центре знака купидонов. Дождался, когда скитальцы остановятся, повернуться друг к другу и будут готовы начать бой.

– Правила! – возвестил господин Дробс. – Демоны будут бороться до смерти одного из них. Благодаря сражению внутри знака они будут уязвимы. Гремлины вправе применять любую магию, которой обучились за время своего пребывания в нашем мире. Вправе биться в рукопашном бою или использовать любое оружие. Скитальцы вправе отдавать приказы, подсказывать и оказывать любую помощь, кроме прямого вмешательства в поединок! Каждому скитальцу разрешается использовать три микстуры для восстановления сил гремлинов. Нарушивший любое из правил купидон немедленно признается проигравшим.

Судья повернулся к ректору.

– Вы готовы, лорд Таарис?

Тот кивнул. Теперь повернулся к алхимику.

– Мастер Ллойд, вы готовы?

Алхимик тоже дал ответ, положительно кивнув головой.

Пока судья поворачивался к трибуне, над Кровавой Ареной висела гробовая тишина. Даже снегопад успокоился и теперь с неба падали лишь маленькие крупицы, тут же таявшие, едва настигали промерзлой земли.

– Вы можете призвать своих гремлинов! – объявил господин Дробс.

– Зорган! – произносит Таарис.

– Гладут! – вызывает хозяина своей печати алхимик.

Тут же внутри символа купидонов появляются демоны из семнадцатого измерения. Зорган в обычной белой рясе, с длинными седыми волосами, спущенными на плечи. Через секунду в его руках возникают короткий меч и щит. Он ударяет их друг о друга и разевает пасть, беззвучно рыча. Я как будто слышал звук от этого удара. Или мне показалось? Таарис что-то шепчет ему и с каждой секундой демон выглядит еще кровожаднее.

Гремлин мастера Ллойда облачен в тяжелые железные доспехи. В руках большой двуручный меч. Длинные зеленые уши торчат из-под рогатого шлема. Он недовольно виляет своим хвостом. Теперь что-то шепчет мастер Ллойд. Гладут поднимает меч над головой и издает беззвучный для купидонов на трибунах рык. Толпа в ответ поддерживает его своими воплями и аплодисментами.

– Если демоны готовы… – судья бросает короткие взгляды направо и налево. – Тогда…К бою! – кричит он и делает несколько шагов назад, чтобы не мешать сражению.

Но гремлины стоят неподвижно. Скитальцы что-то говорят им. Стоят. Стоят. Выжидают.

– Елки-палки, – бормочу себе под нос. – Демон Таариса выглядит куда более уверенно.

– По крайней мере он знает, что делает, – отвечает Минай. – В отличие от соперника, который вроде, как и идет в атаку, но делает это настолько неуверенно, что… – она замолчала, как и все остальные на трибунах.

Гладут делает осторожный шаг в сторону своего противника. Тот неподвижен. Еще один. Демон Таариса даже не планирует нападать. Он ждет, когда это сделает противник. Гладут уже медленно идет к Зоргану. С каждым шагом его движения становятся все быстрее. И вот он уже бежит на противника. Едва успевает подбежать, как замахивается мечом. Клинок пролетает мимо увернувшегося старика. Тот тут же выпускает невидимую энергию резким движением своих рук, которая отбрасывает рыцаря, и тот падает на спину. Меч вылетает у него из рук.

Таарис выпивает первую микстуру. В этом плане алхимик в выигрыше. Он еще не применял магию.

Дальше Зорган делает то, что все на трибунах меньше всего ждали. Он подходит к Гладуту и протягивает руку. Чуть поджимает пальцы, чтобы обозначит, что ждет ответа. Гладут протягивает свою ладонь в ответ и тот помогает ему встать на ноги. Хозяин печати алхимика поднимает меч. Все начинается заново.

– Он что, издевается над ним? Показывает свое превосходство? – спрашивает Другз.

– Скорее уважение… Зорган первый гремлин, который появился в нашем мире. По сути, он прародитель всех остальных. Если бы не подчинение покровителям, о котором вы говорили, они бы вряд ли вообще стали драться друг с другом.

Гладут вновь подходит к противнику, но теперь замахивается мечом не так широко. Больше не хочет позволить выбить себя из равновесия. Зорган щитом отражает удар за ударом, а когда совершает очередной кинетический толчок, демон алхимика уклоняется и воспользовавшись недоумением противника ранит его. Вся толпа вздыхает. Гремлин Таариса успел уклониться, но меч оставил на его груди длинную алую полосу.

Глаза демона Таариса загораются красным. Его лицо кривится от ярости. Но Гладут не останавливается. Я вижу, как мастер Ллойд пьет микстуру, и в этот момент его демон ударяет мечом в землю. Из земли тут же вырывается пламя и полосой двигается в направлении Зоргана. Он не успевает отпрыгнуть, и ряса вспыхивает на его теле. Таарис пьет зелье, и оно гаснет, оставляя расплавленную зеленую кожу гремлина остывать этим зимним днем.

Алхимик знает, что останавливаться нельзя и вновь бросает своего демона в атаку. Щитом успевает защитится израненный Зорган. И тут же получает ногой прямо в коленную чашечку. Открывает рот в беззвучном вопле и успевает отразить еще один настигающий его удар. На этот раз Гладут бил сверху и тут же сделал шаг назад, когда противник решил ответить выпадом.

Трибуны ликуют.

– Наставник побеждает! – с надеждой в голосе заключаю я.

– Не сглазь, Кай, – взволнованно произносит Другз. – Это еще не все. Хотя победа действительно близка…

Я не отрываю глаз от арены. Скитальцы не устают постоянно указывать своим гремлинам. Зорган отступает, выжидая, когда Таарис выпьет последнюю порцию микстуры. Но отступает медленно и тактически, а не как трус. Еще пару правильных движений и победа, черт возьми!

Гремлины схватываются на мечах. Серия атакующих и отражающих ударов. Сильным замахом Гладут выбивает меч из рук Зоргана. Тот берет щит двумя руками и начинает пятиться. Тогда алхимик приказывает что-то своему гремлину. Руки и меч того тут же начинают светиться синим. Он в очередной раз бьет по щиту и тот разлетается в щепки. От сильнейшего удара противника и сам гремлин Таариса падает на спину и изнемогает. Повредил руку? Отлично! Кажется мы почти победили. Мы. И я говорю сейчас не об алхимиках, а о всех купидонах.

У гремлина Таариса точно сломана рука. Гладут подходит к противнику, слушаясь своего купидона. Грудь Зоргана оказывается между ног демона, привязанного к мастеру Ллойду. Он заносит меч.

– Не убьет, – вдруг срывается с моих губ.

– Что? – Другз слегка поворачивается ко мне, не сводя глаз с арены.

– Кольцо Тьмы Таариса… – процеживаю я сквозь зубы. – Он не спроста трет его.

– Елки зеленые! – ахает гном. – Ты думаешь…

Низкорослик не успел договорить. Внезапно гремлин нашего наставника отбрасывает меч в сторону. Ему оставалось только воткнуть его в нутро противника, а теперь он по своей воле лишается оружия. Начинает отходить.

– Ты что делаешь, Гладут?! – кричит мастер Ллойд в противогаз, едва удерживаясь от того, чтобы не вбежать на поле боя. – Гладут! Нет!

Но гремлин не слушает своего покровителя. Он встает на колени и, словно под влиянием гипноза, больше не сопротивляется.

Тогда разъярённый Зорган поднимается с земли. Беззвучно разевает пасть, хотя мастер Ллойд и Таарис наверняка слышат, как он взвыл.

Демон подходит к мечу Гладута. Поднимает его.

– Вот, черт! Черт! Черт! – причитаю я себе под нос.

Все трибуны встали на ноги. Купидоны хватаются за головы. Кричат, чтобы гремлин не сдавался. Смотрю на Таариса. На его лице промелькнула злая улыбка.

Зорган подходит ближе. Бросает взгляд на трибуну. Улыбается. Затем замахивается мечом, и голова Гладута слетает с плеч. Тело рухнуло на землю, а зеленая кровь стала впитываться в очертания знака купидонов, внутри которого сражались гремлины.

Купидоны на трибунах вздохнули и попадали на свои места. Мастер Ллойд сам не свой. Он не может поверить, что это произошло. Обездвижен, словно статуя. Из-за противогаза не видно лица, но я могу себе его представить.

Судья выходит на арену.

– Зорган, гремлин лорда Таариса, одержал безоговорочную победу! – возвестил он, ожидая оваций трибун.

Но никто не издал ни звука.

– Проклятье… – выругалась убийца, сидящая рядом.

– Правила были нарушены! – выкрикнул кто-то с моего факультета.

Таарис стрельнул глазами на выскочку. Но я тоже не смог сдержаться и поднялся с места.

– Все дело в кольце! – выкрикнул я. – Это сила кольца обезволила гремлина мастера Ллойда! Правила нарушены.

Господин Дробс посмотрел на ректора и снова на меня. На трибунах вновь поднялся гул.

Тогда старый эльф поднял руку, приказывая всем замолкнуть. Как силен был его авторитет, что абсолютно все замолчали, хотя были недовольны исходом поединка.

Когда ректора никто не перебивал, он заговорил:

– Мастер Ллойд отстаивал тот кодекс, в котором ни слова не сказано об использовании артефактов, – он закашлялся, но затем продолжил. – Сегодня мы с вами стали свидетелями неактуальности прежних правил всех скитальцев. Иронично, что тот, кто защищал прежнее издание усерднее остальных, умрет от его же недостатков!

Алхимик не шевелится. Готовится к смерти? Мастер Ллойд, снимите противогаз, я хочу запомнить ваше лицо, чтобы оно стояло перед глазами, когда буду убивать Таариса!

– Право на Поединок Чести останется и в новом издании. Поэтому, если кто-то еще решит вызвать меня на поединок, я предоставлю Богам решать кто из нас прав! А пока желающих нет, Олимпус будет жить по правилам своего ректора!

Таарис что-то подбросил в воздух. Это что-то через секунду взорвалось, выпустив облако дыма, вместе с появлением которого со своего прежнего места и пропал эльф.

Я перевел взгляд на алхимика. Ректор уже стоял возле него и опускал окровавленный кинжал. Мастер Ллойд схватился руками за горло. Сквозь пальцы выливалась черная кровь и проливалась на только что выпавший снег. Гном упал сначала на колени, захлебываясь собственной кровью, а затем его тело уже без сознания рухнуло на землю. Я сжал Кольца Света в кулаке.

– Следующий Поединок Чести выиграю я, – решительно процедил я сквозь зубы, встал с места и покинул Кровавую Арену.

Глава 7. Задание на каникулы

Всю следующую ночь я не мог уснуть, вынашивая план мести. Слишком многое меняется в Олимпусе в отсутствии Архиуса. Срочная служба, кодекс, смерть мастера Ллойда. Я уверен, что это только начало и самые большие перемены грядут впереди. А чтобы вернуть все на свои места мне нужно убить дракона, найти тело Архиуса и вернуть его к жизни, чтобы хоть кто-то смог противостоять ректору.

Конечно, я могу и сам бросить вызов Таарису, но со своими силами очень скоро, боюсь, составлю компанию своему наставнику на том свете. Поэтому мыслить нужно разумно и не лезть на рожон. Еще и Зевс. Без него я вообще не скиталец и среди всех этих дел нужно выбрать время, чтобы помириться с демоном. Елки-палки. И валерьянки-то тут нет. Может хоть это бы помогло.

Читать далее