Читать онлайн Никакого зла бесплатно

Пролог

В котором появляется герой и его наставник.

Артур не мог вытащить меч из камня.

Он тянул изо всех сил, пока не начинали болеть руки. Тянул долго, пока эфес не принимался выскальзывать из онемевших пальцев, царапая ладонь. А меч как был в камне, так и оставался, не сдвинувшись ни на миллиметр.

Ярко, по-летнему светило солнце, уже в зените. Звенели кузнечики. Ветер гнал волны по травяному морю, обдавая взмокшего Артура свежей осенней прохладой и пряным запахом луговых цветов.

Всё вокруг, от плывущих по голубому небу облаков до порхающих над цветами бабочек, тоже голубых, излучало мир и покой… И не верилось, что где-то за лесом рыскают слуги Тёмного Властелина, его войска сжигают города и деревни, убивают мужчин, уводят в плен женщин, отбирают у детей игрушки и дружно сбрасывают с крыш собачек, кошечек и обалдевших от такого обращения куриц. Курицы, говорят, учатся летать. Пока плохо, но (Артур знал, потому что совсем недавно учил этот параграф в учебнике биологии), естественный отбор им в помощь, потому что (монотонно говорила учительница на уроке) если выживет только улетевшая курица, она зафиксирует эту способность на генном уровне и родит летающих курят. Или цыплят. Артуру было всё равно — куриц он уважал в супе. Но на несчастной участи котят, щенят и курочек настаивал Мерлин, когда описывал Артуру ужасы Тёмного нашествия, и юноша волей-неволей запомнил. Вот только не проникся.

Сейчас Мерлина видно не было, и слава богу! Артур на всякий случай огляделся ещё раз, но ничего, кроме порхающих от цветка к цветку ярко-синих бабочек не заметил. Одна как раз пролетела мимо — Артур протянул руку, в шутку, даже не надеясь поймать. Бабочка покружила над красной стёртой до мозолей ладонью, за цветок не приняла и улетела.

Покосившись на меч, Артур сел у камня — здоровенного булыжника юноше по пояс — и подул на ладони. Стало чуть-чуть легче.

Интересно, там ребята первый тайм уже доиграли?..

— Ты всё ещё его не достал, — произнёс прямо над ухом глухой тихий голос.

Артур поднял голову и мысленно послал своего Мерлина… далеко. За лес. К кошечкам, собачкам и курочкам.

— Без этого меча ты не справишься, — продолжал старик, всем видом излучая неодобрение. Артур раньше удивлялся, как у него это получается: божий ведь одуванчик, ветер подует — улетит. Но жезл Мерлин, вопреки своему виду, держал крепко и бил им больно — это Артур на себе почувствовал уже не раз.

— Чем ты собираешься победить Властелина? — продолжал Мерлин. — Голыми руками?

«Я вообще не собираюсь его побеждать», — подумал Артур, но вслух ничего не сказал. Перечить бесполезно — это он уяснил ещё, когда пять лет назад заявил, что не желает переезжать и учиться фехтованию не желает тоже. А желал Артур быть художником. Впрочем, Мерлину было виднее, кем Артуру быть. Артуру надлежало стать героем. Победить Тёмного Властелина. Возможно, умереть в процессе. Но — вместе с Властелином. И будет тогда в этом мире покой и счастье… Артур эгоистично думал, что ему тогда ни покоем, ни счастьем насладиться уже не получится, но опять же, не перечил. Себе дороже — бил Мерлин больно и метко.

— Вставай.

Артур встал. Взялся за эфес. Упёрся ногами. Дёрнул. Меч не шелохнулся.

Артур посмотрел на Мерлина.

— Я не могу.

— Ты должен.

Иногда Артур думал, что его Мерлин — киборг. Интонации, приказы, сами движения, — всё отдавало машиной. «Вставай, пытайся, делай». Программа.

Артур потянул проклятый меч снова. Мерлин наблюдал.

И так было каждый день уже почти месяц. Артур тянул, Мерлин наблюдал, меч оставался в камне. И наверняка останется и дальше, потому что какой бы ни была эта магия, Артуру она не покорялась. Артур вообще был обыкновенным — до двенадцати лет так уж точно. И он уже смирился, что не получит письмо их Хогвартса, не прогуляется к Ородруину и не провалится в шкаф в Тайной комнате, — ну и ладно, ему и так его жизнь нравилась! Но потом на пороге появился старик, заколдовал родителей и сообщил, что Артуру суждено спасти мир. Круто, сказал в ответ Артур, а где мой супергеройский костюм? Потом узнал, что старика зовут Мерлин и долго смеялся, выдавив в конце: «А мой папа не Утер Пендрагон!» Нет, ответил Мерлин, твой папа не Утер. Твой папа хуже.

Так Артур узнал, что его отец был последним Тёмным Властелином в параллельном мире (том самом, который надо спасти), и что зажигал он там на полную катушку. Что его единственного сына выкрали («Спасли», — говорил Мерлин) и отправили сначала в небытие, а потом зачем-то в другой мир к другим родителям жить нормальной жизнью («Ждать своего часа», — говорил Мерлин). Артур раньше думал, что такие сюжеты бывают только в глупых фильмах и книгах, и потому не поверил. И мир спасать не захотел. Но Мерлин со своим жезлом оказался очень убедительным.

Выходило, что об Артуре вспомнили, когда звёзды сложились, чёрная птица на горе Рокх ухнула, и некое предсказание прозвучало… В общем, все знаки указали на появление нового Тёмного Властелина. Ещё было какое-то пророчество о какой-то фее. Но это Артура не волновало: Мерлин ясно дал понять, что переносит Артура в этот мир не для прогулок, флирта с русалками или бесцельных путешествий, а для тренировок, тренировок и только для тренировок. Мерлин уверял, что сын каждого Тёмного Властелина был обязан убить отца, и, как показывала история, всегда убивал или хотя бы пытался. Но раз уж потенциал Артура ещё не растрачен (то есть, отца за него уже убили какие-то волшебники и, кстати, прекрасно обошлись без героя), то он — герой, готовый для сражения с Тёмным Властелином номер два. Или три. Или много. Кажется, в этом мире Властелинов было — считать замучаешься.

Артур плевать хотел на цифры, он мечтал вернуться обратно — жить нормальной жизнью… Но нет, старик Мерлин всё устроил: родители были уверены, что каждый день с полудня до позднего вечера их сын занимается в спортивной школе, а не путешествует в параллельный мир и тренируется разве что с учебной рапирой, а не с мечом, кинжалом, луком…

Оружие Артур ненавидел, тренировки его бесили, от тоски он даже сбегал пару раз из дому. Ничего не вышло — только расстроил маму, а Мерлин рассвирепел так, что Артур навсегда уяснил: наставника злить вредно для здоровья. И тогда же понял: Артур герой и точка. Он убьёт Тёмного Властелина. Ибо — надо. Всё остальное неважно.

Понял, но не принял. В душе он бунтовал, да, но кого это заботило?

Иногда Артур думал: а что представляет собой этот Властелин? Юный герой давно уже не верил рассказам Мерлина, хоть тот и пичкал его душераздирающими историями на обед и ужин. Но что если Властелин такой же Тёмный, как Артур — герой?..

— Старайся, — приказал Мерлин, который хоть стоял на самом солнцепёке, но уставшим или сомлевшим совершенно не выглядел. — Ты должен достать этот меч. Только им ты одолеешь Властелина.

«Да пошли вы все!» — устало подумал Артур. И потянул меч снова.

* * *

Меч так и остался в камне.

Артур шлёпал по лужам в кедах, слишком лёгких для осенней слякоти. Он промок и замёрз — сначала взмок из-за проклятого меча, в том солнечном мире, где даже ветер казался ласковее, дружелюбнее. Дома же ветер вгрызался ледяными зубами в разгорячённую кожу — Артур дрожал под мокрой тонкой курткой и думал, что ещё утром ведь было теплее! И что хорошо бы свалиться с простудой и не выходить из дома вообще. Никуда. Особенно, в портал. Но Мерлин ведь всё равно достанет…

Артур шёл и старался не замечать идущего следом наставника. Старался не замечать и всеми силами делал вид, что Артур с ним не знаком. Мерлин всегда провожал Артура домой. Не просто выбрасывал из портала, а доводил до порога. Как какую-то девчонку.

И всегда одинаково: Артур торопливо шагал, не оглядываясь, а Мерлин величаво шёл следом с видом престарелого денди, который выгуливает своего пса. Только поводка не хватало. Но конечно, зачем поводок, Артур же дрессированный…

Впрочем, сейчас их никто не видел. На улице было пусто: в элитном спальном районе в такую погоду даже собачники не гуляли. Только раз мимо пронеслась чья-то Бентли, щедро забрызгав грязью Артура и по странному зигзагу объехав Мерлина. Потом, когда Артур был уже у подъезда, на крыльце соседнего дома мелькнуло ярко-зелёное пальто. Артур мысленно отметил, что это наверняка Виола: только она одевается в такие кислотные цвета. Отметил и удивился: куда это она так поздно и в такую погоду?

Артур с Виолой учились в одном классе, но общались всего один раз, когда Виола обзавелась странным другом, который классно играл в футбол. С ним команда Артура выиграла пять раз подряд, потом этот друг… кажется, Дамиан (иностранец, что ли?) куда-то исчез. Вместе с Виолой. Куда делась одноклассница, Артура не волновало, а вот без её друга победы обходили команду стороной, и с этим надо было что-то делать.

Забыв про Мерлина, Артур направился к замершей на крыльце девушке в зелёном. И замер: эта красавица Виолой быть точно не могла. Может, новая соседка? Ещё одна любительница кислотных цветов?

Девушка тем временем закончила копаться в сумочке, зонтик не нашла, тихо проворчала что-то, выпорхнула из-под козырька над крыльцом, и тут же с разбега угодила в лужу. Артур молча смотрел, как она топчется по мокрому асфальту в своих резиновых сапожках с детским рисунком — лягушки в коронах. Как из её причёски вылетает что-то мелкое и блестящее, и длинные, до земли, волосы рассыпаются по плечам и спине. Как девушка пытается их собрать, корча отчаянные рожицы и тихо ругаясь…

Потом на крыльце появился холёный рыжий кот. Даже нет, котяра: усатый, полосатый и с такой мордой, словно ему принадлежит весь этот мир. Девушка, к тому времени кое-как справившись с волосами, увидела его, подпрыгнула, прошипела что-то вроде: «Обязательно сейчас?!» Кот одарил её презрительным взглядом и принялся вылизывать переднюю лапу. Девушка ещё что-то прошипела, схватила кота — тот покорно обвис — и, водрузив его себе на голову, побежала к метро.

Артур проводил её взглядом. Снова не смог сдержать улыбки: флегматичная морда кота смешно контрастировала с раздражённой миной красавицы. Потом отвернулся и только тогда заметил, что Мерлин тоже следит за девушкой.

— Не смей с ней общаться.

— Что? — опешил Артур.

— Не смей с ней общаться, — повторил Мерлин. И тут же: — Иди домой.

«Киборг», — вздохнул про себя Артур, а вслух спросил:

— А кто это хоть?

Он не ожидал, что Мерлин ответит: это выбило бы его из программы. Но старик, глядя куда-то мимо Артура, выплюнул:

— Фея. Предательница.

— Фея? — опешил Артур. — В этом мире?

— Иди домой.

Артур отвернулся и молча шагнул к крыльцу. А про себя подумал, что нужно эту красавицу обязательно подкараулить. Фея? Это хотя бы интересно!

Может, она подскажет, как и ему что-нибудь или кого-нибудь предать, чтобы избавиться от Мерлина раз и навсегда?

Глава 1

В которой я в очередной раз меняю внешность.

На кладбище тихо и мокро.

— Габи, скажи честно… как ты до этого додумался? — спрашиваю я, угодив сапогом в очередную лужу и забрызгав колготки.

Ветер, свистя, кидается мне в лицо. Сверху что-то недовольно шепчет голыми ветвями тополь. Ему вторит клён, щедро роняя алые в свете фонаря листья.

Мне холодно. У меня на душе скребут кошки. И одна из этих кошек удобно устроилась на моём плече!

— Ваше Высочество, поверьте, если вы будете пользоваться вашей головой не только для того, чтобы есть или примерять безумные наряды, но ещё и чтобы думать, вы тоже очень быстро придёте к выводу…

— …что гулять по кладбищу в десять вечера — отличная мысль? Очень сомневаюсь. И слезь с меня.

Рыжий кот только зевает. Не знаю, радоваться или всё-таки ругаться? До этого Габи долго комментировал мой гардероб. Едко, цинично, с замечаниями вроде «у тебя каждая деталь одежды с лягушкой?», «не знал, что ты так наслаждалась своим проклятьем», «зелёный цвет твой любимый или ты носишь его с намёком?» Да, с намёком, да, мне нравилось лишний раз ткнуть окружающих в моё сходство с жабой, да, я знаю, что это комплекс, но как по мне — я так защищалась! Если каждый смотрящий на меня и так вспомнит лягушку, то… пусть видит, что я этого не стыжусь!

Поэтому да, лягушки у меня на одежде везде, и да, это намёк, а не повод всяким демонам надо мной смеяться!

Впрочем, сейчас есть проблемы поважнее оскорблённого самолюбия.

Я сажусь на корточки.

— Слезай.

— Послушай, фея… — лениво начинает демон, но я ставлю его на землю до того, как он успевает снова уцепиться за моё пальто когтями.

Старое кладбище густо заросло травой, а сейчас, после дождя она ещё и мокрая. Габи тут же получает свою порцию осенней «росы» и начинает вылизываться — словно настоящий кот — да ещё и трясти лапой, к которой прилипла жёлтая травинка.

— Показывай, куда идти, — тороплю я.

Кот продолжает умываться. Вдумчиво. Тщательно, полностью отдавшись действию.

— Габриэль!

— Я же сказал, — зевает кот. — Ищи крапиву. У могил. Что тебе непонятно, фея? Иди ищи.

Я оглядываю утонувшее во тьме кладбище: луч моего фонаря (хоть его я дома, как зонтик, не забыла!) выхватывает тропинку меж могильных камней и вдобавок чьи-то неясные тени. Рядом что-то трещит, постукивает и шепчет. Картинка для ночи ужасов, не хватает только мертвецов с их «Уэ-э-э!» и ведьм у котла.

— Крапива в десять вечера. Габриэль, ты издеваешься?

Демон продолжает вдумчиво вылизываться.

Я оставляю его сторожить сумку, из которой загодя вынула пакет и ножницы, и прохожусь меж могил. Да, кресты и могильные камни заросли травой, естественно, это же старое кладбище, но трава сейчас уже сухая, сено, и потом, как я ночью узнаю в ней крапиву?..

— Фея… — фырчит Габриэль. — В травах не разбирается… Стыдись… Да вон, глянь, слева от тебя.

Ближайший ко мне камень начинает светиться зелёным. Фосфорическим зелёным. Я сажусь рядом с ним на корточки и срезаю всю траву, до которой дотягиваюсь — дома разберусь, какая из неё крапива.

Свечение перекидывается на крест справа…

— Габриэль, уймись.

— Я ничего не делаю.

Удивлённо поворачиваюсь к нему, а камень рядом вдруг вздыхает и восторженно шепчет:

— Там кот разговаривает!

«Да? А тут камень», — ошеломлённо думаю я, встаю и оглядываюсь.

— А вдруг она ведьма? — отвечает крест. И громче: — Вы ведьма?

— Она ещё не определилась, — усмехается Габриэль, продолжая умываться.

— Габи! Заканчивай!

— Это не я, — фыркает кот.

Я заглядываю за камень. Обхожу могилу, тщательно высвечиваю каждый её сантиметр фонарём. И вторую тоже. Никого.

— Габи!

— Что?

— Точно ведьма, — вновь шепчет крест. — Она даже не испугалась, видишь?

— А может, у меня папа гробовщик? Почему же сразу ведьма? — интересуюсь я в сумрак за могилами. Потом поднимаю голову…

Мальчишки лет одиннадцати. Сидят, милые, на тополе, улыбаются. Во все тридцать два зуба каждый, ярко сверкая клыками. Красавцы.

— Слезайте, — устало говорю я, приглушая яркость фонарика. — Вы почему не в школе?

— А ночью школа не работает, — резонно отвечает один, а второй скалится ещё усерднее и вдруг начинает завывать:

— Мы всех учителей покусали, и они превратились в зомби, мы сейчас и тебя покусаем — буэ-э-э-э!

Я прибавляю яркости и старательно свечу фонарём ему в лицо.

— А знаешь ли ты, о юный вампир, что этот фонарь освящён самим Папой Римским, так что от его света ты уже должен обратиться в пепел… Короче, слезайте по-хорошему или мой демон вас снимет.

— Ух ты! Настоящий демон? — хором восклицают мальчишки. — Пусть снимет!

— Легко, — отзывается Габриэль, и ребята мгновенно оказываются на земле, а этот рыжий нахал даже не перестал умываться!

— Кру-у-уто! — ахают мальчики. — Ведьма, а нас научишь?

Габриэль опускает лапу, поворачивается к нам, минуту внимательно оглядывает ребят, потом начинает вылизывать вторую лапу.

— Нет. Не научит.

— А почему?

Меня интересует тот же вопрос, но я знаю, что если задать его, Габриэль пустится в пространные объяснения о роде людском, о нашей предсказуемости и… У демонов странное чувство юмора. Просто поверьте. И не связывайтесь.

— Ребят, может, лучше найдёте мне здесь крапиву? Очень надо.

— Для зелья? — догадывается кто-то из мальчишек. — А что ты будешь варить?

— Какую-то отраву, — честно отвечаю я и протягиваю ему ножницы.

Мальчишки снимают накладные вампирьи зубы, забирают ножницы и деловито приступают к заданию. Я смотрю, как они ползают между могил, как безошибочно находят крапиву, аккуратно срезают её и кладут в мой мешок… И меня начинают терзать смутные сомнения… А что, в школе юных ботаников учат находить крапиву среди сена поздно вечером без фонаря? Я хорошо учусь, но, признаюсь, вот так сразу бы не справилась — в темноте, на кладбище, осенней ночью…

— М-м-м, ребят, а вы кто такие?

— А мы ведьмам свои имена не говорим, — отзывается один, а второй добавляет:

— А то заколдуешь.

— Э-э-э…

Габриэль фырчит — кажется, он так смеётся.

— А где вы живёте, — пробую я, — тоже не скажете?

— Не-а. А то ты придёшь и убьёшь нашу бабушку.

— Почему бабушку? — окончательно теряюсь я.

— Ну, в «Красной шапочке» волк тоже сначала дорогу спрашивал, а потом убил бабушку.

— Но я… Я же не волк.

— А кто тебя знает? — фыркает один, а второй, улыбаясь, отдаёт мне полный пакет. Потом добавляет:

— Вдруг ты только притворяешься? А на самом деле страшный и ужасный оборотень?

— Фея она, — отзывается Габриэль уже в своём обычном (ну, обычном для меня) человеческом обличье. — И тебе это отлично известно, — он щёлкает пальцами, и мальчишки пропадают. Только два сверкающих золотом листка кружатся, плывут по воздуху… — Выходи, дракон. Попытка была хорошая, но этот фокус повторяют уже тысячу лет все маги жизни. Скучно.

Габриэль как всегда…

Когда из-за тополя появляется Туан, я даже не… Да ладно, чего греха таить — я удивляюсь! И ещё как!

Я, не Габриэль. Демон словно того и ждал.

— Властелин послал? — интересуется он почти миролюбиво.

Туан смотрит на меня, и его глаза сверкают золотом. В декорациях кладбища выглядит впечатляюще.

— Да. За ней. Отдай её, дух, и Властелин отблагодарит тебя…

Габриэль смеётся — весело и громко, как над хорошей шуткой. Что, кстати, совершенно с кладбищем не вяжется. Потом поворачивается ко мне и спокойно, обыденно спрашивает:

— Хочешь, я его убью?

Я хватаю ртом воздух, а Туан улыбается.

— Какой самоуверенный дух. Где ты нашла такого, фея? — И шагает ко мне. — Идём, Властелин ждёт.

Я молча перевожу взгляд на Габриэля — тот улыбается — и чувствую себя зрителем в театре. Что это за спектакль?

Туан спотыкается уже на третьем шаге. Между нами — светящаяся могила (очень эффектно, Габриэль!), и демон, положив руку мне на плечо, говорит, не стирая с губ улыбки:

— Ты недавно в Астрале, юный дракончик?

Туан не шевелится — кажется, просто не может — но его глаза распахиваются так широко, и в них появляется такое загнанное выражение, что мне становится его жаль. Особенно, когда Габриэль с усмешкой повторяет:

— Виола, ты не ответила. Убить его?

— Чт-что?! — вздрагиваю я. А ведь он серьёзно! — Нет! Конечно, нет!

— Уверена? Это ведь он виноват в том, что случилось с тобой и демонологом.

— Габриэль, ты с ума сошёл, отпусти его немедленно!

Демон улыбается.

— Нет, — и, повернувшись к Туану, ласково продолжает: — Я лучше отправлю тебя назад, дракончик. К твоему Властелину.

В глазах Туана ужас, а Габриэль делает нетерпеливое движение рукой, как будто отмахивается от надоедливого насекомого — Туан падает на колени. Прямо в мокрую траву и грязь. Перед нами.

Я отшатываюсь, прижимаю руки к губам, а Габриэль, по-видимому, довольный произведённым впечатлением, улыбается ещё слаще.

— Твой Властелин будет очень недоволен, когда ты явишься к нему с пустыми руками.

Туан вздрагивает и, так и не встав с колен, отчаянно шепчет:

— Не надо, прошу вас!..

— Габриэль, — начинаю я, но демон повторяет то же движение рукой, только на этот раз резче, и Туан исчезает. Ни портала, ни других спецэффектов — просто: был, и уже нет.

— Габриэль, — тихо говорю я. — Зачем… Господи… Он же тебя видел. Когда я… мы вернёмся, он будет знать.

— Будет, — кивает демон. — И решит, что может до сих пор тобой управлять. Сама ты бы не сняла то заклинание подчинения, твоя крёстная могла его действие только приостановить, а духи с зельями, как известно, не в ладах, — он одаривает меня жуткой, жестокой улыбкой. — Будет забавно смотреть, как он попытается рассказать о тебе своему Властелину. Пытается и не может. Пожалуй, ради одного этого стоило оставить его жалкую, никчёмную жизнь. Как он будет биться в паутине, биться и не знать, как выбраться, а потом, когда поймёт, что выхода нет…

Ну всё, с меня хватит.

— Габи, дай знак, когда закончишь, — зеваю я, садясь на покосившуюся каменную скамью. Холодно, но я устала — жуть!

Демон замолкает и удивлённо смотрит на меня.

— Ты знаешь, что я могу сделать то же и с тобой, фея?

— Ага, — зеваю я.

— И тебе совсем не страшно?

— Не-а.

Габриэль смотрит на меня мгновение, потом смеётся. Громко и с чувством. На кладбище. Постыдился бы!

Впрочем, чего уж… Я тянусь к сумке, так и забытой на дорожке между могилами, достаю оттуда термос, наливаю кофе себе, отпиваю (уф, горячее!) и протягиваю всё ещё смеющемуся демону.

— Будешь? А то холодно.

Минутная пауза…

— Вот за это я тебя и люблю, фея, — улыбаясь, сообщает Габриэль, забирая у меня кружку и выпивая залпом. — Ты права. Холодно. И я устал, — он превращается в кота, а кружка падает на землю. — Идём домой.

Я завинчиваю термос, приминаю траву в пакете, чтобы не топорщилась. Подбираю кружку.

— Пошли.

— Эй! — недовольно фырчит кот, когда я отхожу на пару метров. — А ну наклонись, я на тебе поеду!

— Лапы сначала помой.

— Фея!

Всё заканчивается, конечно, тем, что я снова сажусь на скамью, достаю влажные салфетки, вытираю фырчащему коту лапы и только потом сажаю его себе на плечо.

— А будешь возмущаться, ещё и в дождевик заверну.

— Ты купила мне дождевик? — изумляется кот.

— И сапожки. — Ну, просто они были милые, и потом, у меня в Зоомагазине глаза разбежались. Странно, что не купила ещё и когтеточку. — Завернуть?

Габриэль не отвечает. И странно тихий так и едет на моём плече до самого дома — сначала в такси, потом на метро.

Всё-таки демоны удивительны.

Когда я добираюсь домой, уже полночь. Аккуратно прокрадываюсь в свою комнату, спускаю вроде бы спящего Габриэля на кровать, потом на цыпочках иду на кухню — сделать себе хоть какой-нибудь бутерброд, а то с этим кладбищем я даже не поужинала…

На кухне горит свет. Папа сидит, подперев кулаком щёку, и так внимательно смотрит в свою чашку с кофе, словно научился гадать по гуще и видит в ней моё будущее. Судя по папиному выражению лица, будущее это не радужно.

— Жабёнок, ты не могла бы убрать своё сено из ванной?

— А… — Я уже забыла, куда бросила пакет с крапивой. Ну да, он же был мокрый, вот и отнесла в ванную. — Да, конечно.

— И грязь с пола в прихожей тоже убери, хорошо? Ты, вдобавок, наследила по всему коридору. И вот ещё… Я никак не пойму, у нас живёт дома кот или нет?

— Э-э-э… Ну…

Папа наливает кофе и мне, молча кивает на свободный стул. Я сажусь.

— Пап, это не кот, это демон. И-извини, что не сказала. Сразу.

— Да, стоило бы. — Папа, как волшебник, достаёт из холодильника сэндвич из «Subway». — Вот, и тебе купил. Ты же, конечно, нормально не обедала?

Я молча вздыхаю. У папы на работе очередной аврал, в такие моменты я раньше обедала в школьной столовой, а на ужин папа что-нибудь приносил. Сейчас в школу я не хожу, а готовить, каюсь, не умею.

— Без оливок, не волнуйся, — добавляет папа.

Сэндвич отправляется в микроволновку, я нетерпеливо дую на кофе, а папа снова садится и внимательно смотрит на меня.

— Этот демон — один из твоих поклонников? Он не хочет со мной познакомиться?

— М-м-м, нет, пап. Он очень… э-э-э… нелюдимый демон. И он не мой поклонник.

— Тогда что он делает у нас дома?

— М-м-м, пап, понимаешь… Он помогает мне вернуться к Дамиану… Помнишь, я рассказывала? Чтобы всё исправить. Вот.

— У тебя договор с этим демоном? Ты его кровью подписывала? — резко спрашивает папа, пронзая меня взглядом. — И что взамен отдала?

— Нет! Какой кровью, пап, ты что! Ну да, договор, но просто… Понимаешь, ему скучно, вот он и… развлекается…

— За твой счёт?

— Ну… Получается, что так.

Пикает микроволновка — я иду доставать свой сэндвич, а папа отхлёбывает кофе.

— Виола, я понимаю, что ты уже взрослая… Но если что… Будь уверена, никакой демон, если с тобой что-нибудь случится, меня не остановит. Понимаешь? И… развлекайся с умом, хорошо? Тёмные Властелины — это не игрушки.

— Ага…

Минуту мы сидим в тяжёлом молчании, потом папа спохватывается.

— На случай, если ты вдруг исчезнешь… Не то, чтобы я это одобрял, но предупреди меня обязательно или хотя бы записку оставь… И это возьми. Вот.

Я смотрю, как он, точно сам волшебник, раскладывает передо мной будто из воздуха появившиеся предметы самообороны: от перцового спрея до электрошокера в розовом маленьком футляре. И даже дамского пистолета…

— Пап…

— Возьми. Носи с собой в сумке обязательно, — наставляет папа. — В Мордор с пустыми руками не ходят. Не бери пример с Фродо, он плохо кончил, сама знаешь, если бы не рояль в кустах с орлами…

— Спасибо, пап. — Всё равно бесполезно спорить. Не говорить же, что я не умею пользоваться электрошокером да и стреляю плохо.

Папа заметно расслабляется, но пока не спускает с меня взгляда.

— И ещё, Жабёнок… Ты плохо поступила с этим мальчиком… Дамианом, да? Но ты не обязана спасать тот мир от их Властелина. Понимаешь? В том мире найдутся свои герои, а не мой Жабёнок, который даже драться не умеет!..

— Пап, я справлюсь.

Он громко фыркает, но кивает.

— Не сомневаюсь. Но пообещай быть осторожной. Пожалуйста, Виола.

Я обещаю, и папа снова кивает.

— А своему демону скажи, чтобы мыл лапы и заканчивал есть мой творог. Творог утром — это святое, а я уже второй день остаюсь без этого «святого». Пусть сам сходит за покупками, раз уж живёт у нас. Нет, я, конечно не против… Хотя знаешь, Жабёнок, в следующий раз предупреждай, особенно, если захочешь поселить у нас дома оборотня или вампира. Я закажу осиновый кол и серебряные пули. Между прочим, где ты была с этим демоном так поздно? На шабаше?

— Нет, пап, какой шабаш!.. На кладбище.

— А, ну ладно. На шабаш я тебе ходить запрещаю, ты ещё маленькая…

— Пап!

— Не спорь, Жабёнок, ты ни разу не была на шабаше, ты не знаешь, о чём говоришь. А это сено в ванной с кладбища?

— Да…

— Вымой его хорошенько. И когда будешь варить зелье, возьми старую кастрюлю, а не самую блестящую и красивую.

— Пап…

— Да, Виола, да. Твоя мама всегда брала самую новую посуду для своих… экспериментов, а потом забывала её помыть. Ты не забудь!

Я доедаю сэндвич, слушаю и думаю, что папа волнуется. Он редко даёт советы, ещё с тех пор, когда мне было одиннадцать — когда мы поссорились из-за одежды. Я не хотела носить стильные вещи из дорогих бутиков, потому что никто в моей школе их не носил — знаю, это было глупо, но я до сих пор одеваюсь, как… Как мои одноклассники. Не как моя сестра. Та бы от брендового платья никогда бы не отказалась…

Ох, надеюсь, у Роз там всё в порядке…

Папа целует меня в щёку на ночь. Повторяет, чтобы не забыла помыть пол в прихожей и коридоре, а утром я нахожу на кухонном столе самую большую и самую старую из наших кастрюль с запиской: «Вари в ней».

— Вот и вари, — бросает Габриэль, крутясь у плиты.

С ума сойти, он готовит сырники! Не из папиного творога, я убедилась. Но вот ведь жук, не даёт мне попробовать ни одного, все кладёт в пластиковый герметичный контейнер, пишет что-то на нём фломастером и куда-то отправляет взглядом. Подозреваю, папе на работу. Но как он узнал, что папа обожает сырники? И почему его это вдруг так тронуло? Да так, что Габриэль сам встал за плиту…

Говорю же, демоны удивительны.

Я тем временем промываю крапиву — не ту, что собрала сама (потому что самой крапивы там оказалось с гулькин нос, а всё больше какого-то другого… сена), а ту, с которой «помог» Туан. Чикаю её ножницами (Габриэль оборачивается и морщится: «Серебряными надо…»), складываю в кастрюлю, наливаю воду, оттираю демона от плиты (всё равно он уже закончил с сырниками), ставлю на конфорку и кручу регулятор температуры до максимума. Закипеть должна? Вот и пусть кипит.

Габриэль ворчит: и вода, оказывается, должна быть родниковой, и огонь — открытым…

— Да какая разница! — отмахиваюсь я. — Ты же сам сказал: должна вариться в кипящей воде. Разве так уж важно, как эта вода закипит?

Габриэль переводит взгляд с кастрюли на меня и морщится ещё сильнее.

— У тебя должен быть низший балл за зельеварение.

— У меня никакого балла нет, за меня ты домашнее делал, — зеваю я, садясь рядом с ним на свободный стул. — Ой, ну ладно тебе, Габи, не смотри на меня так. Представь: я и зелья? Да, я просила Дамиана и тебя мне помочь. Но не моё это — у котла крутиться!.. Какие-то зелья варить. Фе!

Габриэль исподлобья бросает на меня последний взгляд и отворачивается.

— Ты представить себе не можешь, фея, какое это искушение: заколдовать тебя так, чтобы от «крутиться у котла» зависела твоя жизнь.

— А зачем?

Он усмехается.

— Благодарность тобой не ценима, принцесса, не так ли?

— Почему? Я благодарна и тебе, и Дамиану, правда, за то, что вы мне помогали…

— Слова, — снова усмехается Габриэль. — Слова произносить легко. Ты не ценишь помощь. Ты не ценишь чужое умение, если не понимаешь его.

— Неужели?

— Именно. Вот твой отец готовит, а когда ты последний раз его хвалила? Была благодарна?

— Э-э-э… Ну, я говорю «спасибо», когда встаю из-за стола…

— Пустая форма вежливости. Или — твой демонолог преуспел в Тёмных искусствах как никто, а всё, что ты смогла ему сказать: «Уберись в своей комнате, мне противно».

— Но, Габриэль, у него же там ужас что творилось!..

— А что ты умеешь так же хорошо, как он? — неожиданно спрашивает Габриэль, и я замолкаю.

Вопрос ставит меня в тупик. Я умею… Я умею ехидно говорить людям, что они больны стереотипами. Умею не показывать вид, когда меня задели. Умею вместе с Роз разыгрывать её иноземных поклонников. Ещё я умею…

Ничего. Ничего, что стоило бы упомянуть.

Проходит минута, две, и я нахожусь:

— Но не всем же быть исключительными!

— Уж конечно, не тебе, — фыркает демон. — И иметь наглость смеяться над теми, кто лучше тебя.

— Я не!..

— Твоя крапива кипит.

Габриэлю всегда удаётся меня пристыдить…

Я встаю, убавляю огонь, смотрю, как сначала зелёным, потом коричным пузырится вода.

— Добавь прядь своих волос, пока совсем не выкипела, — подсказывает демон.

Я снова берусь за ножницы.

— О, бездна! — с мукой в голосе выдыхает Габриэль, отбирает у меня ножницы и сам срезает локон моих волос маленьким серебряным кинжалом. Бросает в воду. Задумчиво смотрит на коричневые пузыри.

— Мне же не придётся потом это пить? — шепчу я. Получается робко и жалко. Ну да, это же зелье — конечно, придётся…

— Нет. У тебя фиалка есть, фея?

— А… Сейчас.

У меня остался венок — от мамы. Она, когда воспитательную беседу со мной проводила, то сначала переодела и венок на голову нахлобучила. Наверное, чтобы я ещё сильнее фею напоминала. Или какая-то сакральная сила в этих фиалках? Домой я с ними и вернулась.

Я приношу венок, Габриэль отщипывает пару цветков (вечные, не вянут, хотя уж сколько дней прошло) и кидает в кастрюлю. Вода немедленно начинает пахнуть, как будто в неё пролили флакончик с духами. Странно, от двух фиалок?..

— Хорошо, — бормочет Габриэль. — Крови не нужно, Властелин её вмиг почует…

— Кровь? — выдыхаю я. Он что, хотел мне запястье взрезать?

Габриэль оборачивается, хмурясь, смотрит на меня.

— У тебя не осталось ничего от твоего прошлого облика? Лягушачья кожа, волосы или…

— Лягушачья кожа? Ты издеваешься?!

Габриэль молча смотрит на меня, и я «бегу посмотреть». Волосы могли остаться. Они были жёсткими и при каждом расчёсывании выдирались буквально клоками. А у меня была расчёска-массажка, с которой их фиг снимешь… Где-то точно была…

Через полчаса зелье почему-то синеет, потом чернеет, и Габриэль объявляет, что оно готово.

— И? — осторожно интересуюсь я. — Ты говорил, его не надо пить…

— Опусти в него руку.

— А? Габи, мы его только что с плиты сняли!

— Опускай.

— Я сварюсь!

— Опускай.

Я только смотрю на кастрюлю, а мне уже больно.

— Но если, конечно, ты хочешь навсегда остаться здесь, — добавляет демон, — то можешь ничего не делать. Твой отец прав: в нашем мире найдётся герой, который убьёт твоего демонолога…

Я не дослушиваю. Я рывком опускаю в кастрюлю руку, правую, и изумлённо выдыхаю. Недавно кипящее зелье холодное, как вода летом в ручье. Приятно холодная. И обволакивает руку — именно обволакивает, хотя вроде бы вода-то не должна — как резина… Как медицинская перчатка.

— Доставай, — командует демон.

Я вытаскиваю руку — она действительно в перчатке. Тёмно-коричневой, плотно облегающей, удобной, но… И что? Зачем это?

— Зачем? — повторяю я вслед за своими мыслями, и мой голос звучит странно… Хрипло. Низко. — Габриэль?

Демон с улыбкой рассматривает меня.

— Отлично.

— Что отлично? Что… Что с моим голосом?!

Габриэль улыбается, а я кашляю, прочищаю горло, а потом случайно опускаю взгляд. Ух ты, моя грудь снова исчезла. При том, что я её вообще-то чувствую. И свободная рука… какая-то не моя на вид. Больше. Грубее. Словно не…

— Габриэль, что ты со мной сделал?!

— Посмотри в зеркало, — не прекращая улыбаться, отвечает демон.

Сломя голову, я бегу к большому зеркалу в прихожей. Останавливаюсь, почти столкнувшись нос к носу с отражением. Просто я его не узнала. Просто это снова не…

Мамочки!

— Габриэль! — Ух ты, даже жабой я не выдавала такой ультразвук. — Га… бри…

Договорить не удаётся: я оглядываю новую… э-э-э… новую себя с ног до головы и обмираю. Голос просто отнимается. Ха, а раньше я думала, метаморфозами внешности меня уже не удивишь — после жабы-то! Но этот демон буквально раздвигает мои границы возможного. Ой, да что там! Габриэль только что эти границы прямо-таки пнул!

— Виола, ты же понимаешь, что если просто вернёшься к своему демонологу, он в лучшем случае снова запрёт тебя в темнице. А в худшем — в пыточной, что он, скорее всего, и сделает, — Габриль тоже появляется в отражении. — Конечно, ты должна изменить внешность.

— Н-но… Но…

— Моя милая фея, — улыбается демон. — Мы заключили договор, позволь тебе о нём ещё раз напомнить. Ты обещала слушаться меня. Лучший способ вернуться к твоему Дамиану — это самой притвориться демонологом. Милая, это же очевидно.

— Но!..

— А большинство демонологов — мужчины, и это нам очень удобно, потому что представить, что ты настолько кардинально изменила внешность, Властелин не сможет. И тем более не вообразит, что тебе знакомо это древнее заклинание. И да, на женщину твой Дамиан сейчас даже не посмотрит, а ты ведь хочешь пробиться к нему, втереться в доверие, не так ли, милая принцесса?

— И поэтому ты превратил меня в парня?! — кричу я, а неказистый парнишка в зеркале… то есть, я… тут же заливается краской. В ярко-зелёном домашнем халате с бантиками этот худощавый бледный подросток смотрится… Боже мой, верните лучше меня жабу! — И сколько?.. Как долго?..

— Как только ты снимешь перчатку, всё вернётся.

Я срываю перчатку, и моё отражение в зеркале меняется. Точно калейдоскоп. Красавица-фея хлопает громадными синими глазами, сжимая в руке коричневую, съёжившуюся перчатку, точно снятую с кого-то кожу…

— Надень — и снова изменишься, — добавляет Габриэль.

Надевать я не спешу. Я вдыхаю, выдыхаю, более-менее успокаиваюсь и говорю:

— Габриль, погоди. Послушай. Это ведь иллюзия? Моя… м-м-м… грудь никуда не исчезла и длинные волосы я чувствовала, — ещё бы, я же на них встала! — Если это иллюзия, она, наверное, не будет долго держаться, а Дамиан, ну, он хороший маг, он всё поймёт…

— Он не поймёт, пока ты не снимешь перчатку. Это древняя магия, Виола. Ты будешь самым настоящим юношей… Если конечно, научишься себя соответствующе держать.

Ха. Это, интересно, как?

— А… Но послушай, допустим, Дамиан меня не узнает, но что я не демонолог он поймёт в два счёта, я же не… Я колдовать не умею и в Астрале была только пару раз и то на экскурсии в личные… эти… рукава? Карманы? Миры, короче.

— Да, — демон зевает и сонно щурится. Кажется, ему снова скучно. Нет, скучно ему! — Для магии у тебя есть я. Твой Дамиан бросит всё, чтобы узнать, как ты приручила высшего демона, уж поверь, Виола. От этого даже демонолог с сердцем не откажется, не то что Тёмный Властелин.

— Но я тебя не приру…

— Я притворюсь. Как видишь, нам двоим придётся играть свои роли.

— Да, но тебе-то это нравится!

— Повиноваться глупой фее? О да, предел моих мечтаний. Но это хотя бы обещает быть интересным…

— Габриэль, признайся, ты просто прочитал «Двенадцатую ночь» Шекспира и тебе понравилось?

Габриэль впервые за сегодня улыбается по-настоящему — весело и открыто.

— О да…

Так и знала, что нельзя пускать его к моему книжному шкафу. Хорошо хоть до Стивена Кинга не добрался…

Я надеваю перчатку и поворачиваюсь к зеркалу. Глаза б мои на это не глядели!

— Да у меня даже мужской одежды такого размера нет! Это хлюпик какой-то! Его что, не кормят?

— Это ты, Виола, — посмеивается демон. — Отражение тебя. Какой ты бы была, родись мальчиком.

— Какое счастье, что я девочка!

— Согласен, — Габриэль тоже рассматривает обновлённую меня. — Но для демонолога — в самый раз. Обычно они не занимаются на плацу, а день-деньской сидят в своей лаборатории. Твой Дамиан, конечно, исключение, но он сын короля… А одежду я тебе достану, не переживай. Но вот осанка… И походка… И выражение лица придётся потренировать.

Я вдыхаю. Выдыхаю. Поворачиваюсь к демону и пытаюсь умильно улыбнуться.

— Поможешь?

На «тренировку» мы тратим ещё неделю. За это время Габриэль осваивает компьютер, и однажды я застаю его за игрой в нового «Ведьмака». Бесполезно просить, чтобы не трогал, что это папин, что…

— Сохранись потом под другим пользователем, ладно? — только и говорю я и иду дальше штудировать учебники по демонологии. Габриэль мне уж конечно поможет с магией, но что-то я не хочу быть воплощением недоросля из Фонвизина, когда Дамиан, например, задаст мне простейший вопрос. Вроде: «А как ты любишь входить в Астрал?» С меня станется ляпнуть, что подпрыгивая на одной ножке и распевая «Du hast». В общем, хотя бы азы знать стоит.

Но немного обидно, конечно, читать «Демонологию для чайников».

Папа проникается к Габриэлю искренней симпатией. Сырники тогда действительно были своеобразным извинением за «украденный» творог, а уж когда Габриэль слышит (а он слышит, я знаю, он подслушивает, хоть на кухне его в это время и нет), что такую вкуснятину папа не ел даже у своей мамы, Габи начинает готовить и сырники, и блинчики, и пончики, и что-то ещё в этом роде каждый день. Мне не даёт, всё отправляет папе.

Доброе слово, как говорится, и демону приятно.

Спустя неделю Габриэль устраивает мне экзамен по «Демонологии…». Остаётся доволен и объявляет меня готовой. А заодно, словно мимоходом, замечает:

— Отлично, завтра как раз Прозрачная ночь.

— Прозрачная?

— Астрал соприкасается с миром живых. Властелин будет праздновать — очень удобно прийти к нему как будто по приглашению.

— Но он меня не приглашал!

— Там будет много Тёмных, — пожимает плечами Габриэль. — Никто не заметит присутствие ещё одного. Главное, высокомерие и надменность. Ты подчинила демона, это никому ещё не удавалось. Гордись и наслаждайся властью.

— Ага, наслаждайся…

— Виола, обещаю подыгрывать. Я же клялся, как и ты. — Габриэль ловит мой взгляд. — Ты боишься?

— Я… Я не знаю. Дамиан, конечно, никогда не сможет причинить мне вред…

— Ошибаешься.

— Нет, это ты ошибаешься! Он послал за мной. Без сердца, но он всё равно послал за мной своего… Туана. Я нужна ему!

— Да, нужна, — кивает Габриэль. — У него в груди сейчас дыра, Виола, которую только ты можешь заполнить.

— Вот видишь!..

— В качестве жертвы. Твоё сердце, Виола, ему нужна не ты, а только твоё сердце. Не помню, какой по счёту Властелин до этого додумался, но если съесть сердце возлюбленной, голод бездны будет на время утолён.

Ужас какой, даже представлять не хочу!

— Дамиан никогда!..

— Глупая фея, — смеётся Габриэль. — Ты очень удивишься, когда вернёшься. Представь: твой «Дамиан, никогда» будет мучить и убивать невинных людей, приносить их в жертву и смеяться над их страданиями. Подумай, феечка, вдруг ты всё-таки хочешь остаться? Твоя нежная душа может этого не выдержать.

Я молча смотрю в зеркало, перед которым только что строила из себя парня. Я сейчас и есть парень — перчатка у меня на руке. Тощий, бледный парень с огромными нежными глазами (единственное красивое, что есть в моём новом облике) и чертами лица настолько кривыми, точно скульптор сильно выпил, когда вырезал их.

Дамиан превратил брата, которого любил (я знаю, любил по-настоящему) в камень. Поставил статуей в саду. Забрал его королевство. И Туан, самоуверенный, гордый Туан очень боялся возвращаться к своему господину, не выполнив приказ.

Габриэль прав: я не хочу видеть Дамиана таким.

— Ну что, принцесса, остаёшься? — подначивает демон.

— Нет. Я верну ему сердце! Пусть… Пусть я всё это увижу, но я буду знать, что виновата я, а не он. Я его таким сделала. Я…

— Тогда тебе будет ещё тяжелее. — Габриэль мгновение заглядывает мне в глаза. — Что ж. Придумай что-нибудь горделивое и надменное до завтра. Я не дам тебе забыться, конечно, но… Подготовься.

Раньше у Габриэля не было привычки меня жалеть… Разве что ещё когда он был моим рыцарем… И причина тогда была стоящая. Сейчас наверняка тоже, и от этого мне только хуже.

Страшно.

Я не сплю всю ночь, волнуясь, что мне, вообще-то, несвойственно. Забываюсь только под утро и, конечно, вижу во сне Дамиана. Он сидит, сжавшись, у камина, на полу огромного тёмного зала. Дамиан дрожит, ему холодно. И он никак не может согреться.

— Я иду, — шепчу, проснувшись. — Прости меня! Я всё исправлю. Ты только меня дождись!

— Сентиментальная чепуха, — зевает рыжий кот, растянувшись на одеяле у меня под боком. — Спи, фея, мы вечером уходим.

До вечера я сочиняю папе записку и читаю второй том «Демонологии для чайников». У меня дрожат руки. Я боюсь. Я очень боюсь.

Когда в дверь неожиданно звонят, я вздрагиваю и бегом бросаюсь открывать. Ну кто ещё?! Или папа? С ним что-то случилось?

Расстроенная, я могу придумать себе такие ужасы, так себя накрутить!..

Но на пороге стоит всего лишь Он — Артур из моего класса. Видит меня, удивлённо моргает.

— А… Я, кажется, ошибся дверью. Я думал, — и называет мою фамилию, — здесь живёт.

— Ошибся. — Я в перчатке, неудивительно, что он меня не узнал. Ха, можно подумать без перчатки было бы лучше!

— А не знаешь, где?..

— Не знаю.

И захлопываю дверь у него под носом. Ещё весточки из школы мне не хватало! Нет уж, не сейчас.

А интересно, когда папе донесут, что в его квартире околачивается угрюмый парень, он что подумает? Наверное, что это тот самый нелюдимый демон с сырниками?

На всякий случай делаю приписку в папино письмо, чтобы не удивлялся… Ну, если что. И бегу на кухню заесть стресс. Ох, я волнуюсь, и «Демонология…» мне больше не помогает!

— Я бы на твоём месте воздержался, — говорит Габриэль, заходя на кухню как раз в тот момент, когда я опустошаю холодильник. — Мы идём на Прозрачную ночь. Вывернет с непривычки.

— И тебе приятного аппетита.

Габриэль смотрит на меня, потом на стол.

— Хотя бы подожди, я приготовлю что-нибудь… не такое ядовитое.

Не думаю, что бутерброды с майонезом ядовиты, но да, нечто, похожее на пасту с томатным соусом куда вкуснее.

— Спасибо. И это не пустое слово, Габриэль, я правда…

— Я слышу.

За окном по-осеннему рано садится солнце, на пару минут окрашивая алым неприветливые серые облака.

— Не волнуйся, фея, — неожиданно говорит Габриэль, и я оборачиваюсь. Он тоже смотрит на небо. — Я не дам тебя в обиду. Не бойся.

Я глотаю вызывающее: «Потому что тебе скучно?» и резкое «Без тебя справлюсь». И лишь тихо повторяю:

— Спасибо.

— А вот это уже от сердца, — ехидно замечает в ответ Габриэль, и я улыбаюсь.

Демон… От такой демон! И словно так и должно быть, я тянусь, нахожу его руку под столом и крепко сжимаю. А Габриэль не отодвигается, не фырчит, не… Он просто молча смотрит на закат. Вместе со мной.

Глава 2

В которой я возвращаюсь в Сиерну и встречаюсь с Тёмным Властелином.

Мой папа очень любит «Властелин колец». Причём, он из тех толкинистов, которые одобряют Средиземье Джексона, особенно третий его фильм — «Возвращение короля», особенно в переводе Гоблина. Поэтому дома в папиной комнате каждая стена представляет собой иллюминацию Средиземья. В «спящем режиме» картинки просто сменяют друг друга: Хоббитон, Ривенделл, Лориэн и другие красивые места со странными названиями, включая Мордор. Последний меня особенно веселит: зайдёшь так к папе поздним вечером в комнату, а у него только ночник горит, и по стенам назгулы летают. Да огромный глаз на башне подмигивает. Красота! Ещё, если найти пульт (который папа вечно теряет) можно включить у этой прелести звук. Птицы петь начинают, листва шепчет, кто-то что-то говорит на эльфийском «за кадром», музыка… Так вот, на Мордор всегда играет «Rammstein». Орудруин, скажу я вам, особенно красиво взрывается под тяжёлый рок. С таким… м-м-м… пафосом, с таким ритмом!

И вот стою я сейчас на холме у столицы Сиерны, оглядываюсь… И чувствую, что для полной гармонии этому пейзажу только «Rammstein» и не хватает. На полную мощность и со всеми басами. Ну и вздыхающего дымом вулкана вдалеке — потому что всё остальное уже имеется. Серьёзно, картинка — вылитый Мордор, полный эффект присутствия. Выжженная земля под ногами — там, где ещё месяц назад цвели и дышали жизнью ромашковые луга. Запах пепла в воздухе — от трещин, я полагаю. Обочины дороги, словно вскрытые вены, полны не то алой кипящей водой, не то лавой. И пар от неё поднимается как-то странно — не облаком, а струйками, точно дым от свеч.

И столица невдалеке, чёрная, как головёшка, в центре которой торчит башня с рогами, на которых только глаза и не хватает. И над всем этим вьётся туманом нечто… призраки… или скорее духи — везде, над каждым домом, над каждой улицей. Их хорошо видно, потому что все фонари горят, но тоже не как раньше — уютно и приглашающе, а наоборот — зло, жестоко, словно выискивают лазутчика, словно и в них тоже заточён дух. Злобный дух.

В довершении на закрытом тучами небе то и дело полыхают молнии… Разве что назгулы не носятся, но я уже чувствую себя, как Фродо — хочется сжаться, спрятаться за камень, закрыть глаза и представить, что я дома.

А ещё хочется поверить, что это не Сиерна, и мы просто заблудились. Ну не может цветущий город превратиться за месяц… в это!

— А он времени зря не терял, — задумчиво говорит Габриэль у меня за спиной. — Кажется, твой демонолог будет первым в истории Властелином, завоевашим мир в первые же два месяца…

Я вздрагиваю, оборачиваюсь и непривычно, «не своим» писклявым голосом тихонько прошу:

— Габи, а давай попробуем снова? Ты меня куда-то не туда привёл. Может, твой портал не там открылся, а?

Габриэль, неожиданно величественный на фоне молний и дышащих дымом трещин (впрочем, этот демон обладает удивительной способностью подстраиваться под любой интерьер в режиме «я-стенка»), улыбается мне — зло и грустно одновременно. Ну вылитый врубелевский демон!

— Ну что ты, фея, мои порталы всегда открываются там, где и должны. Мы на месте, и уж поверь мне, принцесса, это действительно Сиерна. Но если ты хочешь вернуться…

Я отворачиваюсь, снова смотрю на город внизу и выдыхаю машинально:

— Твою, хм-хм! Ладно, Габи, пойдём… пойдём уже куда-нибудь.

— Ну конечно, мой господин, — смеётся демон и под локоток отводит меня к дороге. Ой, по-моему в канаве всё-таки течёт лава… Жарко-то как!

— А нас…кхе-кхе. — Кажется, этот дым ядовитый! — А нас пустят… кхе-кхе… в город?

— Платок поднимите, — спокойно советует Габриэль. — Шейный, господин! — Тут же шипит он, когда я лезу в карманы брюк. — Да, и нос им закройте.

— Я теперь наверняка похожа на разбойника с большой дороги.

— Вы похожи на демонолога, — бросает Габриэль. — Как и должны. И побольше властности! Вы же демона подчинили!

Ответить я не успеваю — мы оказываемся у ворот, и земля под ногами вздрагивает, а ближайший валун разворачивается, зевает во всю пасть, звенит цепью…

— Какой кошмар! — шепчу я. Кто бы это ни создал, вдохновлялся он явно Цербером, разве что тот, говорят, был крупнее. Но ужас и трепет я уже чувствую!

«Властность!» — звенит в голове голос Габриэля, и демон толкает меня вперёд. Прямо на Цербера. Со стороны, наверное, кажется, что я споткнулась… лся… и мой, хм, прирученный демон мне помог. На деле я пробегаю шагов пять и оказываюсь лицом к морде с этой… этим… чудовищем… Ой, я погорячилась насчёт того, что Цербер покрупнее… Оно встаёт и вытягивает змеиную шею… И вытягивает… Вытягивает… Да когда он, наконец, целиком встанет?!

— Испугался, малыш? — дружелюбно говорит кто-то слева от меня, и я подпрыгиваю от испуга.

Испугалась? Да у меня сердце в пятки ушло!

— Не бойся, это всего лишь демон, — говорит парень, весь в чёрном: бархат и кожа. И серебряная не то брошь, не то значок над сердцем. Я не успеваю её рассмотреть, парень поворачивается к Церберу и делает резкий знак рукой — «Уйди!».

Цербер сворачивается обратно. Медленно. Шелестя чешуёй и скрежеща когтями по камню. Звук мерзкий.

— А ты кто, малыш? — с прежним дружелюбием интересуется парень, снова глядя на меня. — И кто это с тобой? Неужели дух?..

«Виола, если ты сейчас ничего не сделаешь, я его убью!» — шипит у меня в голове Габриэль. — «Как ты себя держишь? Демонолог, который боится низшего духа?!»

— А-а-м-м, — мямлю я. Рука Габриэля, сжимающая моё плечо, нагревается — я чувствую её жар даже сквозь ткань. А ведь убьёт, с него станется.

Я встречаюсь взглядом с парнем в чёрном, кусаю щёку изнутри — сосредоточься! И на меня вдруг накатывает такая злость, такая!.. Чёрт возьми, мой Дамиан превратился в монстра, довёл до состояния бездны свой дом, а какой-то… привратник смеет называть меня «малышом»?!

— Габриэль — мой демон, — холодным (снова «не своим») голосом говорю я, подходя к парню вплотную и заглядывая ему в глаза. Он выше, но от моего взгляда опускает плечи, подаётся назад и словно становится меньше.

— Демон?

— Габриэль, — продолжаю я, не обращая внимания на удивлённый вздох. — Покажи этому… Этому, как надо ко мне обращаться.

— С удовольствием, господин.

Через минуту ворота передо мной гостеприимно распахиваются. С одной стороны над ними висит напугавшее меня чудовище, почему-то уменьшившееся раза в три; а с другой — тот самый привратник, без сознания.

Довольный Габриэль отряхивает полу плаща и кланяется.

— Прошу вас, господин.

«Твою!..» — кричу я про себя, а вслух говорю только всё тем же холодным голосом:

— Прекрасно, Габриэль.

И, не глядя (потому что я не могу на это спокойно смотреть!), чеканя шаг, прохожу ворота.

«Умеешь, когда хочешь», — усмехается в моей голове Габриэль.

«А ну кыш из моих мыслей!»

«Что вы, господин, я не могу этого сделать, ведь иначе вы останетесь без присмотра и снова начнёте мямлить и шарахаться от каждого духа».

«А обязательно было… Обязательно… Они хоть живы?!» — взрываюсь я.

«Живы, фея, не волнуйся. Я помню, что ты не любишь убийства».

Дальше мы идём молча.

Улицы пусты. То есть пусты совершенно: никого, даже псов бездомных нет! Раньше их подкармливали, я помню, Ромион хвастался, что даже какую-то службу для этого учредил, деньги выделил. Сейчас ни псов, ни службы. Зато, чем ближе мы ко дворцу, на тротуарах и по обочинам дороги появляются странные статуи. Каменные кошки. Каменные птицы. Каменные мыши. И да, собаки — тоже каменные. И все в таких позах, словно пытались убежать, а их догнали и…

— Габриэль? — тихо спрашиваю я, вслух, потому что от волнения забыла, что мы теперь мысленно общаемся. — Это… Это Дамиан их?..

— Этих? — тоже тихо отвечает Габриэль. — Нет, конечно. Не настолько измельчал ещё Властелин, чтобы на птичек нападать. А вон тех — да, он.

«Вон те», — отряд стражников Ромиона, один из них подвозил меня когда-то к мужскому школьному общежитию. Все они очень живописно расставлены на площади вокруг пересохшего фонтана.

— Господи, — шепчу я, и в голове тут же раздаётся требовательное:

«Идём, Виола. Мы привлекаем слишком много внимания».

Как бы расстроена я ни была, абсурд его слов меня злит.

«Чьё внимание, здесь только статуи!»

«Это тебе так кажется. Вокруг целая армия духов, и они наверняка уже донесли о тебе своему господину. Идём, если не хочешь встречать его здесь».

«А я не хочу?»

Как по мне, что дворец, что эта площадь одинаково ужасны.

«Нет, ты не хочешь», — с нажимом повторяет Габриэль и толкает меня вперёд.

Наверное, он прав, и обо мне уже известно — ворота дворца ждут нас, распахнутые настежь. Но я всё равно спрашиваю, с опаской оглядываясь:

«Габриэль, твоя работа?»

«Духи чувствуют во мне демона», — отзывается тот.

«Ты настолько страшный?» — против воли удивляюсь я.

Габриэль в ответ только смеётся. Странно слышать его смех в моих мыслях…

А я краем глаза замечаю странный шест посреди круглой клумбы… э-э-э… некогда клумбы, поскольку сейчас на ней ничего не растёт. Ну, кроме разве что этого шеста. Толстого, длинного, с какой-то кляксой у основания.

Я оставляю Габриэля смеяться и иду к шесту. Но успеваю пройти разве что шагов пять, как прямо из-под земли передо мной вырастает… Это человек, безусловно, но такой мелкий, такой… скользкй на вид, такой… неприятный. И пищит по-мышиному:

— Вы куда? Вы кто такие? Проходимцам здесь не место! А ну убирайтесь, или я духов на вас натравлю!

«И этот, что ли, демонолог?» — изумляюсь я, а вслух повторяю ту же штуку, что и у ворот:

— Габриэль? Кто… это?

— Это крыса, господин, — тоном английского дворецкого, объявляющего, что на завтрак снова овсянка, отвечает демон.

— Правда? Он не выглядит, как крыса, — тоном хозяина этого дворецкого продолжаю я.

— Сейчас будет, господин.

Мгвоение спустя Габриэль брезгливо протягивает мне за хвост извивающуюся мерзкую серую крысу.

— Прошу, господин.

— Что же ты наделал, Габриэль, — укоризненно говорю я, стараясь не смотреть на крысу. Уж насколько он человеком был противным… — Как же теперь это… Эта крыса покажет нам дорогу к Дами… Властелину? Немедленно преврати его обратно.

— Как скажете, господин, — отзывается Габриэль и со всей силы швярет крысу оземь. Встаёт та уже человеком, и краше он от превращения не стал. Зато его манеры изменились кардинально!

— В-ваше… М-милорд! — блеет он, падая на колени и пытаясь взять меня за руку, поцеловать. — Г-господин, я же н-не знал, что в-вы…

— Чего он не знал, Габриэль? — Я пячусь к демону. — Он головой повредился?

— Нет, господин. Он так выказывает вам своё почтение. Вам пора бы привыкнуть.

Человек-крыса тут же умолкает и изумлённо переводит взгляд с меня на Габриэля.

— Ты смеешь сомневаться во мне, демон? — как можно небрежней бросаю я.

— Что вы, господин, конечно, нет. Прошу прощения, если вам так показалось, — елейным голосом отзывается Габриэль. И тут же совсем другим тоном: — Ты! Вставай. Моего господина ждёт Властелин. Покажи дорогу.

— Д-да, милорд! — снова «включается» крыс. — К-конечно, господин! Сюда, Ваша Светлость!

На этот раза я даже не спрашиваю, обязательно ли было это представление. Но Габриэль всё равно добавляет: «Да, Виола. Это теперь другой мир, играй по его правилам». Я знаю, что то, что он говорит — верно, но…

Ничего. Я изменю всё это. Я верну…

И жуткая мысль мелькает, как молния: «А есть ли ещё что возвращать?»

— Сюда, господин, — зовёт крыс, и Габриэль снова подхватывает меня под локоток. А я, наконец, вижу, что там за клякса, тень висит у шеста.

Туан. Голый по пояс, со спиной крест-накрест испещрённой открытыми ранами, прикован к шесту, висит на нём, закатив глаза.

— Чт-что это? — вырывается у меня.

— Это? — крыс сплёвывает и морщится. — Это раб, не исполнивший приказ нашего Повелителя. — И смотрит на меня, заглядывает в глаза: мол, ну как? Страшно? Если и ты не исполнишь, с тобой то же будет!

— Хотите, я его убью, господин? — встревает Габриэль. И снова так по-свойски, так обычно это говорит, что я невольно улыбаюсь и грустно спрашиваю:

— Кого из них?

— Можно обоих.

— Г-господин! — вскрикивает крыс и снова бросается передо мной на колени.

— Я хочу увидеть Властелина. Сейчас, — твёрдо говорю я. А про себя добавляю: «И сказать ему всё, что я о нём думаю».

И, конечно, Габриэль сразу же отзывается: «Ты уже и так всё сказала, фея. Куда больше!»

И он снова прав.

Мы идём по пустым и точно так же, как улицы, украшенным статуями коридорам. Кажется, у Дамиана появилось новое хобби — скульптура. Скоро сад камней заведёт…

Тишина и пустота невольно навевают мне мысли о театре Изабеллы. Точно так же эхом отдавались там мои шаги, точно так же мой провожатый пытался слиться с тенями… Неужели любовь к тишине и пустоте — общая для злодеев? Почему? Я же помню, как по этим же коридорам сновали слуги, придворные приветствовали Ромиона или пронзали взглядами Дамиана, юноши посылали мне обещающие взгляды… Ещё месяц назад здесь было солнечно, ярко и уютно, а сейчас… Зачем это Дамиану?

Когда мы оказываемся у танцевального павильона, я чуть не вскрикиваю от неожиданности. Музыка, больше похожая на похоронный вальс, нахлынув, погружает меня в серую безнадёгу и чёрную тоску. Я хватаюсь за сердце, перед глазами пляшут алые и чёрные пятна, которые чуть погодя превращаются в танцующие пары, такие же весёлые и довольные, как некогда на балу злодеев. Я отшатываюсь к выходу.

Габриэль шипит, хватает крыса за руку и довольно грубо втолковывает, что его господин желает не на балу танцевать, а видеть Властелина сейчас же.

Меня тем времнем ловят за локоть. Мужчина в элегантном костюме из чёрного бархата с атласными вставками смотрит на меня и улыбается гнилыми зубами.

— А что это у тебя за дух, красавчик?

— Габриэль! — как можно спокойнее зову я, морщась от жуткого запаха гнили.

Алые глаза мужчины расширяются, а костлявая рука больно сжимает мой локоть.

— Это демон! Как? Как ты это сделал? Раскажи мне!

— Габриэль! — громче (и истеричнее) зову я.

— Говори, мальчишка!

— Господин, — Габриэль появляется за спиной мужчины и аккуратно, как дохлую мышь, поднимает его за воротник.

Сверкает яркая вспышка. Замолкает музыка. Пары останавливаются и смотрят на нас… на меня.

— Господин, — повторяет спокойный, как удав, Габриэль, подходя ко мне и беря за руку. — Я прошу прощения, но продумывая ваш костюм, я совсем забыл про запонки. Вы же не можете появиться перед Властелином без запонок, — чопорно добавляет он, скрепляя манжеты моей рубашки серебряными запонками с алмазными вставками.

«Ты превратил его в!..»

«Да, фея, — перебивает демон. — Так надо. И лучше продолжай играть, или я превращу в украшения всех в этом зале, включая слуг».

Это он меня так успокаивает. Душка Габриэль!

— Отлично, — я отважно окидываю взглядом зал, замечаю пустующий трон (Ромиона!), лежащую на подушке корону (не Ромиона). — Ну? Мне ещё долго ждать встречи с Властелином?

— С-сейчас, г-господин, — выныривает откуда-то из-под локтя Габриэля крыс. — П-пойдёмте.

— Господин, если этот человек вас утомляет, то в нём нет никакой необходимости, — говорит демон, когда мы торжественно идём через весь залитый светом сотен свечей зал. Перед нами расступаются, нас провожают взглядами, изумлёнными и испуганными. Особенно меня. — Дорогу могу показать вам и я, — заканчивает Габриэль.

— Конечно, — скучным тоном отвечаю я. — Можешь. Но это будет совсем не вежливо — ввалиться к Властелину вот так, не представившись. Для чего здесь ещё слуги? Пусть хотя бы объявят меня, как положено.

Габриэль тихо смеётся.

— Да, господин.

А дрожащий крыс немного приободряется. Он даже рискует, забрав у кого-то с подноса бокал, предложить мне вино.

— Мой господин это не пьёт, — цедит Габриэль.

— Я н-не знал, — лепечет крыс и чуть не бегом припускает дальше, по лестнице из зала наверх, к жилым покоям.

Дамиан занял комнаты брата, понимаю я, когда крыс приводит нас к кабинету Ромиона. Ну конечно, королевские покои наверняка самые удобные, а статус для Дамиана сейчас — всё. К тому же… он ведь теперь король.

Крыс скребётся в дверь, потом под взглядом Габриэля открывает её, тихонечко-тихонечко. И тут же отскакивает.

— А представить! — шипит Габриэль.

— Оставь его, — прошу я и перешагиваю порог.

В коротком коридорчике темно и так же всё заставлено книжными шкафами. Да, а я-то думала, что Дамиан везде поначертит свои любимые схемы да раскидает кровавые останки, как в своей комнате в общаге. Нет, здесь так же чисто, как раньше. Только душно и очень темно.

Я иду дальше — в самом кабинете тоже ничего не изменилось. Точно так же горит камин. Так же завешаны тяжёлыми портьерами окна. Такой же массивный стол теряется в тенях. Только кресла у камина пустуют, и я на мгновение теряюсь. Может быть, Дамиан в спальне? Одна из дверей кабинета наверняка ведёт в спальню: когда она была открыта в прошлый раз я мельком видела кровать. Да, сейчас же поздно, Дамиан скорее всего отдыхает… И что? Мне будить его? Или ввалиться так? Я же крутой маг, демона приручила… чил. Мне же море по колено.

Я оглядываюсь — Габриэль, прислонившись к стене, привычно изображает мебель. И смотрит куда-то мимо меня.

Я оборачиваюсь, и тут же тени у каминной решётки шевелятся, удлиняются, встают… Я прижимаю руку ко рту, давя не то вздох, не то крик. Это… это когда-то было Дамианом, когда-то в другой жизни, сейчас же оно не лучше чудовища у ворот, длинное, чешуйчатое, ужасное. Змеиная голова тянется ко мне, оцепеневшей, раздвоенный язык шелестит, касается моего подбородка, а ярко-жёлтые глаза с вертикальными зрачками смотрят холодно, оценивающе.

Я не знаю, зачем я это делаю. Наверное инстинктивное желание отгородиться — я поднимаю руку и касаюсь этой чешуйчатой мерзкой головы, одновременно отшатываясь. Голова холодная. Ледяная даже. Я отдёргиваю руку, отступаю ещё на шаг — дальше некуда, дальше стена. И закрываю глаза. Как в детстве — когда очень страшно, но можно зажмуриться и представить, что ужаса нет, можно позвать папу…

Какая я была дура, раз думала, что эту мерзость, этот ужас можно исправить! Какая я была…

— Кто ты? — вдруг разрывает дрожащую тишину хриплый, но такой знакомый голос.

Я осторожно приоткрываю один глаз.

Дамиан, исхудавший, измождённый Дамиан в чёрной атласной пижаме босиком стоит рядом — только руку протяни. И смотрит на меня потерянно, тоскливо, устало.

— Кто ты? Я тебя знаю? Мне кажется, что да, — он подходит ещё ближе. И ещё.

Мы стоим вплотную, я слышу его дыхание, слышу, как бьётся моё сердце. Только моё.

— Я… Дамиан?

Он вздыхает и вдруг обнимает меня, крепко-крепко, со всей силы, так, что больно становится дышать. Я замираю, даже задерживаю от удивления дыхание, и чувствую, какой же Дамиан холодный. Нет, даже ледяной, хотя в комнате очень тепло, почти жарко. И душно.

— Эм… Властелин? Повелитель? Или как там тебя? Дами? — шепчу я, но он не отзывается. — Ты совсем замёрз. Пойдём… м-м-м… пойдём к огню.

Он послушно идёт, когда я подталкиваю его к камину, но так и не выпускает меня, наборот, прижимается ещё крепче, особенно к открытой коже. И, кажется, теплеет.

Я усаживаю его на ковёр — точнее, мы садимся на ковёр, и если вспомнить, что я нынче парень, поза получается довольно двусмысленная. Но Дамиану, кажется, всё равно.

«Габи, что с ним?!»

«Я же говорил: в его груди сейчас бездна. Голодная. Он становится ещё злее, когда ты далеко, и эта злость его морозит», — отзывается демон. За всё это время он так и не пошевелился.

«А я, значит, его личный обогреватель?»

«Да, примерно так».

«И если бы я не вернулась, он бы умер от холода?!»

«Нет, но стал бы… воплощением зла. Холодного и неживого. Это… Боюсь, фея, ты не поймёшь. Просто поверь, зрелище неприятное».

Я снимаю плащ, кожаную куртку под ним, растёгиваю ворот рубашки и засучиваю рукава.

«Перчатка, фея!»

«Я помню».

Дамиан счастливо улыбается, не открывая глаз, когда я приспускаю рубашку и даю ему положить голову мне на плечо. А потом мы сидим так долго-долго, час или два, не меньше. Я гляжу на огонь, Дамиан, кажется, спит. Откуда-то, наверное от окна, доносится та серая тоскливая музыка из танцевального павильона.

Да, не такой я представляла нашу встречу. Совсем не такой.

Огонь пляшет в камине так уютно и завораживающе, а Дамиан лежит в моих объятиях так привычно и дышит так спокойно, что и меня начинает клонить в сон. Сначала я перестаю слышать музыку из окна — только потрескиванье поленьев. А потом и оно замирает, а я проваливаюсь в туманную дремоту — я так устала за этот день! Волновалась, боялась, удивлялась — и сейчас я просто хочу спать. Если на пару минут закрою глаза, хуже же не будет?..

Просыпаюсь я уже в кресле, с привязанными к подлокотникам руками и с такой тяжёлой головой, словно пила весь вечер, причём какую-то гадость.

Дамиан, всё ещё в пижаме и босиком (слава богу, что не в чешуе!), ходит туда-сюда перед Габриэлем. Демон невозмутимо провожает его взглядом, как кот, который следит за фантиком на верёвочке. Картина получается неожиданно домашняя и совсем не устрашающая, так что я, выпрямившись, с улыбкой говорю:

— А ты ему молочко предложи.

Дамиан резко оборачивается и впивается взглядом уже в меня.

— Зачем? — голос у него не изменился, такой же холодный и требовательный. Полагаю, так и должен говорить Тёмный Властелин.

А у меня кружится голова, и я чувствую, как губы снова складываются в улыбку, наверняка дурацкую.

— Ну, не знаю… Ты меня отравил, да?

— Я дал тебе эликсир истины, — спокойно отвечает Дамиан, оставляя в покое Габриэля и подходя ко мне. Я сонно зеваю и машинально вспоминаю: элексир истины — самая сильная здесь сыворотка правды. Что ж, неудивительно, что в голова такая тяжёлая, и чувствую я себя, как после бабушкиного зелья. Ну что за жизнь! Все меня травят, прямо какое-то местное развлечение — эти зелья.

— Ну ты и гад, — выдыхаю я, дёргая руками. — А связал-то зачем?

Дамиан как-то странно смотрит на меня: словно решает смеяться ему или вспомнить, что он холодный бесчувственный Властелин.

— На всякий случай, — с достоинством отвечает он, так, что смеюсь уже я. Долго и с наслаждением, а Дамиан терпеливо ждёт, сидя в соседнем кресле и внимательно изучая моё лицо.

— Кто ты? — спрашивает он, тоже улыбаясь. Это злая улыбка, жестокая. От неё мурашки по коже, а когда мой рот открывается сам собой, я, холодея, понимаю, чем всё закочнится. Сейчас под зельем я ему всё расскажу, он превратит меня в статую и… и всё.

Я не хочу быть статуей!

— Я демонолог. И я думал, Тёмный Властелин привечает демонологов и некромантов. Но, вижу, ваше гостеприимство отличается некоторой… причудой.

Брови Дамиана ползут вверх, мои наверняка тоже. Один невозмутимый Габриэль неподвижно стоит у стены.

«Га-а-аби! Что ты со мной делаешь?!»

«Тебя, дурочка, спасаю», — спокойно отзывается демон.

— Ни один демонолог ещё не жаждал так моего внимания, — говорит тем временем Дамиан, подаваясь ко мне и локтём опираясь о подлоктоник. — У меня достаточно слуг. Почему ты решил, что я захочу ещё одного?

Эм-м-м, потому что ты бросился мне на шею, стоило только войти?

— Я пришёл не служить, — снова отвечает за меня Габриэль.

— Неужели? — хмыкает Дамиан. — А зачем же?

— Мне было любопытно, — спокойно отвечает демон моими губами. — Ты первый Тёмный Властелин, которого я имею возможность увидеть воочию, а не на страницах книг.

Дамиан изумлённо смотрит на меня пару мгновений, потом хмурится.

— Откуда ты?

— Последнее время я жил в Астрале, — уклончиво отвечает Габриэль.

— Да, но твоё тело должно было оставаться в этом мире…

— Увы, да, — повинуясь демону, я смотрю вниз, на свои руки. Тощие руки-палки. — И это на нём сказалось. В Астрале куда приятнее. Думаю, я вернусь туда в ближайшее время, мне не нравится этот мир.

— Правда? — Дамиан тихо смеётся. — Чем же?

— Он слишком постоянен. В нём нет свободы. Только иллюзия.

«Габриэль, а ты не мог бы говорить что-нибудь, что бы я тоже понимала, а?»

«Молчи, фея».

— Да, — задумчиво произносит Дамиан. — Но и в этом мире много интересного. Например, живой Властелин.

— Ты неинтересен, — отвечает Габриэль, прежде чем я спохватываюсь.

— Неужели? — Дамиан снова подаётся ко мне и, щурясь, ловит взгляд. — И почему же?

— Ты не сделал ничего интересного. Обо всём я уже читал или слышал от духов в Астрале. Ты превращаешь людей в статуи, твоя столица стала сосредоточием зла на земле… Ну и что? Всё это уже было. Ты повторяешься, Властелин. И мне скучно.

«Габриэль, он нас сейчас отправит к чёртовой бабушке! В сад! Статуей! Я не хочу в сад! Угомонись!»

«Успокойся, Виола. Твоему Дамиану нравится, когда люди ведут себя необычно. Вот это — необычно».

«Серьёзно?!»

Дамиан встаёт с кресла. Медленно подходит ко мне, не отрывая взгляда. Наклоняется.

— Я убиваю за такие слова. Не боишься?

— Нет.

«А я боюсь! Габриэль!»

«Тише, фея».

Дамиан усмехается и неожиданно кладёт свою руку поверх моей.

— Горячий. Ты меня греешь. Ты единственный меня греешь. Почему?

— Потому что у меня есть сердце, а у тебя — нет.

Рука Дамиана больно сжимает мою.

— У всех вокруг есть сердца, и это ничего не меняет. Как ты подчинил высшего демона?

Я замираю с открытым ртом. Точнее, Габриэль замирает. М-м-м, надо же, похоже, демон впервые не находит слов.

Зато их нахожу я.

— Так же, как подчиню и тебя. — Дамиан сжимает мою руку ещё сильнее, но я заставляю себя не обращать внимания. — Лаской и заботой.

— Чем? — Дамиан отступает. И смеётся. — Лаской и заботой не подчиняют!

— Ещё как подчиняют. Сильнее любого заклинания и страха, — убеждённо говорю я. — Тебе не понять, потому что у тебя нет сердца.

— Мне сейчас очень хочется вырвать твоё, — неожиданно спокойно говорит Дамиан. — Но, я пожалуй, услышу ответ на ещё один мой вопрос. На этот раз последний, — он снова подходит ко мне и осторожно, пальцем, касается моей щеки. Это неожиданно приятно, и я жмурюсь от удовольствия. — Ты меня согрел, а мог убить, забрать корону и сесть на мой трон… Или хотя бы попытаться. Но ты этого не сделал. Почему?

— Потому что тебе было холодно, — честно (ну конечно, честно!) отвечаю я.

Дамиан грубо хватает меня за подобородок, поворачивает так, что я утыкаюсь взглядом в его глаза.

— Жалость?

— А тебя надо жалеть? — так же холодно, как и он, тон в тон говорю я. — А за что тебя жалеть, Тёмный Властелин?

Дамиан пару мгновений молчит, потом отпускает меня и отходит к камину. Берётся за кочергу, ворошит поленья — огонь взвивается выше, дышит жарче, — потом оборачивается.

— Я не понимаю.

— Ты великий Тёмный Властелин и не понимаешь? — смеюсь я. — Что же так? А для этого всего-то и нужно иметь сердце. Тебе холодно, и я пытаюсь тебя согреть. Хорошо, что получилось, и очень мило, что в благодарность ты меня связал и напоил какой-то дрянью. Да, твоё гостеприимство меня поражает.

— И ты говоришь это Тёмному Властелину? — изумлённо выдыхает Дамиан.

— Ну и что?

Дамиан, хмурясь, качает головой, потом отходит к камину, а когда поворачивается — в одной его руке бокал с чем-то серо-синим, в другой — кинжал. Бокал Дамиан ставит на пол рядом с моим креслом, а кинжалом аккуратно, не торопясь, разрезает верёвки.

— Что ж не магией? — не выдерживаю я. Молчание гнетёт, а голова кружится — страх просто.

— Если бы их можно было снять магией, я бы тебя ими не связывал, — отвечает Дамиан. — Я читал те же книги, что и ты, и в них слишком часто волшебство Властелина обращали против него самого. Держи. — Он протягивает мне бокал. — Я хочу поговорить с тобой нормально, без эликсира.

«Пей», — вторит ему Габриэль.

Я морщусь, но выпиваю бокал до дна, пока Дамиан за мной наблюдает.

— Странно… Ты очень сильно напоминаешь… одного человека.

— Кого? — я ставлю бокал на пол и откидываюсь на спинку кресла. Головокружение постепенно проходит.

— Неважно, — Дамиан снова кладёт руку на мою. — Тебе лучше?

— Тёмного Властелина заботит состояние какого-то демонолога? — усмехаюсь я. — Что так? Ты же меня убить хотел.

Дамиан усмехается — почти как раньше. У меня ёкает сердце от его улыбки, а пальцы словно сами переплетаются с его.

— Убить тебя было бы очень большой глупостью. Я хочу, чтобы ты остался. Останься!

— Зачем? — спрашиваю я, хотя сердце просто в пляс пускается от этого «останься». Я нужна тебе. Я же знала, что нужна!

— У меня много слуг, — отвечает Дамиан. — Очень много. Мне не нужен ещё один демонолог. Мне нужен, — он медлит, — друг.

Не совсем то, что я ожидала услышать, но… он же всё-таки Тёмный Властелин без сердца.

— Прекрасно, но почему я?

Дамиан смотрит на меня — без обычного для него теперь высокомерия — и тихо говорит:

— Всем на меня плевать. Они боятся, да, и мне так холодно от их страха… Ты же, ты не боишься. Может, поэтому рядом с тобой тепло? И ты… необычный. Мне это нравится… Так ты останешься?

Я отвечаю не сразу — ну вот ещё, пусть помучается. К тому же, мне так приятно смотреть на него сейчас… как раньше, когда его сердце ещё билось. Забавно, выходит, даже злодеи хотят тепла?

«Особенно они, — снова врывается в мои мысли Габриэль. — Им больше всех его не хватает».

Я грустно улыбаюсь в ответ.

— Останусь. Я никогда ещё не дружил с Властелином. Пожалуй, это будет интересно.

Дамиан улыбается и смотрит на наши сцепленные пальцы. Я тоже смотрю.

Господи, какая же я была дура!..

— Может, тогда по дружбе скажешь, как ты действительно приручил высшего демона?

— А? Что?.. Но я уже сказал!

— Лаской и заботой, — фыркает Дамиан. — Как трогательно. Прикажи ему пойти в зал попрыгать среди танцующих на одной ножке.

— Чего?!

— Как скажете, господин, — отвечает Габриэль, разворачивается и идёт к двери.

— Габриэль, стой! — Я вскакиваю. — Ты не будешь этого делать! Он не будет этого делать! — Это я говорю Дамиану. Погромче, чтобы сразу дошло, какую глупость он попросил. И зачем?..

— А что такого? — удивляется Дамиан. — Он же демон и твой слуга. А это был приказ. Пусть исполняет.

— Это был не мой приказ! Я ему никогда такого не прикажу! Это же унизительно!

Дамиан смеётся, изумлённо и… весело? Я сказала что-то смешное?

— Ты правда странный, — говорит он, спокойно глядя, как я хватаю ртом воздух. — Какая разница, что чувствует демон?

— Такая же, как и то, что чувствуешь ты!

Дамиан снова смеётся. И когда в открывшуюся дверь заглядывает слуга, Дамиан всё ещё смеётся и никак не может остановиться. Слуга — тот самый человек-крыс — смотрит на нас так изумлённо, словно это я скачу по комнате на одной ножке. Хотя, думаю, это бы его как раз не удивило…

— Повелитель?

Дамиан оборачивается, и смех замерзает у него на губах.

— Пошёл вон!

Крыс падает на колени.

— Д-да, повелитель, п-простите, но вы говорили, что хотели выйти к гостям…

Дамиан поворачивается ко мне.

— Ты хочешь выйти к гостям?

— Я? Нет уж, спасибо, я их уже видел… видел, — поправляюсь я.

Дамиан поворачивается к крысу.

— Мы. Не хотим. Брысь отсюда.

— Д-да, п-повелитель. — Крыс исчезает за дверью.

— Тоже не любишь балы? — улыбается мне Дамиан.

— Ненавижу, — честно отвечаю я. — Шумно, ярко, все смотрят. Мерзко.

— Да, — задумчиво кивает Дамиан. — Все смотрят… — Он зевает и устало жмурится. — Так тебе точно не нужен мой трон?

— Поверь мне — даже даром, — смеюсь я.

Дамиан закрывает рот рукой, давя зевок.

— Ты правда странный. Как можно отказываться от трона?

— Как можно его хотеть? — смеюсь я и тоже зеваю. — Слушай, время позднее… Может, мы продолжим этот разговор завтра? Я устал-л, хм-хм, ты, кажется, тоже. — Я встаю. — Спокойной ночи?

— Куда это ты? — останавливает меня Дамиан. — Я хочу, чтобы ты жил со мной.

— У тебя, что, комнат свободных нет? — вырывается у меня, и я смущённо смотрю на дверь в спальню. Пока ещё закрытую.

— Есть. Но я хочу, чтобы ты всегда был рядом, — насупившись, заявляет Дамиан. — Ты мне нравишься, с тобой тепло, а без меня тебя запросто могут убить, а я этого не хочу. Нет, ты будешь рядом со мной, под присмотром.

Да… Да что ж такое?! Уже и сердце вырвали, а Дамиан всё не меняется: шаг вправо, шаг влево — стой, там опасность, не ходи, я тебя сберегу.

— Ну ты меня ещё в башне запри, — хмуро шучу я. — И ключ выброси. Так до меня точно никто не доберётся.

— Так и я не доберусь, — качает головой Дамиан. — Нет. Я приказываю!

— Дамиан, — очень терпеливо и спокойно начинаю я. Он вздрагивает.

— Ты зовёшь меня… по имени?

— Да, я зову тебя по имени. Ты что-то про друзей говорил?.. Так вот, ты знаешь, что бывает с птицей, которую сажают в клетку?

— Она поёт.

— Так же красиво, как и на воле?

— Д-да… — Он хмурится и окидывает меня внимательным взглядом. — Да, я понял. Ты не будешь таким забавным, если я начну тебе приказывать. Станешь меня бояться и перестаенешь греть. Хорошо. Я велю приготовить для тебя комнаты. Но сегодня ты спишь со мной. — И, когда я открываю рот, чтобы возразить, вдруг произносит: — Пожалуйста.

— Д-да, хорошо…

В конце концов… В конце концов, я же сейчас парень, что такого? И потом, Дамиан спит одетый… А жаль!

— Ну и отлично. — Дамиан встаёт, проходит к двери в спальню, открывает. — Сюда.

Я медлю, оглядываюсь на Габриэля.

«Это ловушка, Габи? Он меня во сне не прирежет? Вдруг у него снова приступ злости начнётся? Или…»

«Нет, — демон улыбается. — Ты ему действительно нравишься. Иди и не волнуйся, я позабочусь, чтобы ты не потеряла перчатку во сне. И… ты молодец, фея».

«Что, хорошо тебя развлекла?»

«О да! Но ты сумела понравиться самому Тёмному Властелину, причём буквально с трёх слов. Не каждый на такое способен, гордись».

— Ты идёшь? — Дамиан снова появляется на пороге спальни. Тёмного Властелина он сейчас напоминает куда меньше, чем просто усталого юношу. Усталого и измождённого.

Я прохожу за ним в комнату, оглядываюсь, но мало что вижу в сумерках — горит всего одна свеча, у кровати.

— Это спальня твоего брата?

Дамиан, уже забравшийся под одеяло, резко садится.

— Откуда ты это знаешь?

— Это королевские покои, видно же, а королём раньше был твой брат.

Дамиан снова ложится и закрывает глаза.

— Да.

— Зачем…

— Замочли. Не хочу сейчас об этом… Не хочу говорить. Я так устал…

Я молча ложусь — подальше от Дамиана, что несложно: кровать огромная, она уместила бы десять Дамианов и даже ещё парочку Виол. Как Ромион, малютка Ромион, на ней спал? Ему совсем не было одиноко?

Впрочем, удобно, да… Даже очень… М-м-м, мягко, и одеяло, хоть и меховое, но совсем не давит, и такое пушистое…

Только бы папа не узнал, что я сплю в одной кровати с парнем…

Только бы мама не узнала, что я сплю в одной кровати с Властелином…

Я уже совсем почти засыпаю, когда чувствую, как мне на плечо ложится прохладная рука.

— Забыл… совсем… приказать принести тебе… одежду… для сна, — бормочет Дамиан, обнимая меня со спины.

— Да ладно, — выдавливаю я. — Мне и так неплохо.

Сон, конечно, как рукой снимает. Этот… Властелин так и будет за меня держаться? Ему, что, кровати мало?

— Успокойся, — шепчет Дамиан. И тут же, увернеее, добавляет: — Пожалуйста.

Странно, но я расслабляюсь практически сразу. Да ладно, это же Дамиан! Вон какой милый и уже даже тёплый. И потом, мне самой приятно. М-м-м, даже очень приятно. Мне, оказывается нравится, когда меня обнимают вот так… просто так. И так даже ютнее…

В общем, я уже засыпаю, когда Дамиан, прижав меня к себе ещё крепче, вдруг шепчет:

— Как тебя зовут?

Вовремя, что тут скажешь!

— Ви-и, — зеваю я и спохватываюсь, — ил.

— Я тоже буду звать тебя по имени, Виил, — зачем-то сообщает Дамиан.

— Класс, — отзываюсь я, понимая, что, наверное, это какая-то привилегия. Только не понимая, какая. — Спокойной ночи.

Дамиан не отвечает, наверное, уже спит. Я тоже засыпаю следом за ним и впервые за долгое-долгое время (месяц или даже два!) сплю спокойно. Пусть и в постели с Властелином.

Я в образе парня в постели с Властелином. Этот мир определённо сходит с ума.

Глава 3

В которой я пытаюсь ужиться с Тёмным Властелином.

Это самое. Ужасное. Пробуждение в моей. Жизни!

Стоит только глаза открыть (что уже само по себе достижение), так в голове начинают бить молоточки с таким усердием, будто военный марш отбивают, а живот крутит, словно я вчера очень сильно отравилась.

И голос Дамиана, холодный, капризный, ввинчивается в уши, как маркер нашего математика. О, ну… что за жизнь!

Дамиан отдаёт приказы. Щурясь и собирая по крайней мере двух одинаковых Дамианов в одного, очень злого и с утра просто неприлично (по сравнению со мной) свежего и бодрого, я смотрю, как он вышагивает мимо шеренги слуг и выплёвывает распоряжения. Слуги не шевелятся. Сначала мне даже кажется, что они уже окаменели. Но нет, цветные статуи Дамин делать ещё не научился, да и ткань фактурная, и глаза сверкают, и…

Марш в голове становится громче, и я со стоном отворачиваюсь. Нет, всё, хватит с меня. Может, если отдохну, мне станет лучше, а?

Но кто же даст мне отдохнуть-то!

— Виил, ты проснулся? — говорит (а мне кажется, что кричит) Дамиан, склоняясь надо мной. — Виил, я хочу, чтобы ты завтракал со мной! Вставай! Немедленно!..

Я разворачиваюсь и цепляюсь за рукава его шёлковой рубашки.

— Убей меня!

— Что?.. — оторопело шепчет Дамиан, а за его спиной раздаётся тихий вздох удивления. Или ужаса — нет сил определять.

— Я хочу умереть, — выстанываю я. — Это всё ты! Ты меня вчера отравил! О-о-о, плохо мне…

На лицах слуг появляется выражение, достойное описания, но я пока могу только корчиться от приступов тошноты и головной боли, а не подыскивать нужные слова.

— Что стоите? — шипит Дамиан, аккуратно укладывая меня на подушки. — Целителя, живо!

— Не нужно, Повелитель, — раздаётся спокойный голос Габриэля. Я жмурюсь и уже даже не пытаюсь открыть глаза. Слишком сложно. — Моему господину станет лучше, как только он примет ванну, — продолжает демон.

— Га-а-аби! — хриплю я. — Меня уби-и-или!

Холодная рука Дамиана ложится на мой лоб, и я блаженно вздыхаю. Это почти как компресс со льдом, только не тает…

— Нет, Повелитель, — отвечает Габриэль на какой-то вопрос Дамиана, который я даже не слышала. — Мой господин всегда такой с утра. А бывает и хуже.

— Непра-кха-ха! — протестую я.

— Прошу вас. — Габриэль поднимает меня и осторожно куда-то несёт…

— Не в воду! — спохватываюсь я. — Не смей кидать меня в воду! Слышишь? Не смей!

— Господин, угомонитесь, — шепчет Габриэль. — Представьте, что за дверью слышно. Я ещё не поставил звуковой контур.

— Какой контур? Какой дверью? — Я снова открываю глаза, озираюсь и понимаю, что мы в королевской купальне — и Габриэль осторожно опускает меня на бортик бассейна. И не менее осторожно начинает раздевать.

— Ты что творишь, демон! — шиплю я, хватаясь за растёгнутю рубашку. От волнения сразу легче становится, я прямо оживаю.

— Однажды мы с вами обо этом говорили, — невозмутимо замечает Габриэль, стягивая с меня носки. — И я дал понять, что твоё тело интересует меня в последнюю очередь, фея.

— Ах, значит, всё-таки немного немного интересут? И это не повод… Отвернись!

Габриэль отворачивается — но только когда я оказываюсь полностью раздета и опущена в воду.

— Габи, — тут же прошу я. — А можно я перчатку с ниму? Мне бы волосы промыть…

Чтобы не мешались, они собраны в пучок, толстый и не очень удобный, но крепкий. Кажется, Габриэль вчера полил их сиропом, и сегодня голова чешется — просто страсть как!

— Нужно. — Габриэль становится у двери. — Тебе нужно отдохнуть. У тебя и так отняли слишком много сил.

— Эй а тебя с той стороны не слышно? — я пытаюсь размотать косу, но она прилипла намертво.

— Уже нет. К тому же, мыслеречь ты сейчас, к сожалению, не выдержишь.

— Тогда скажи, почему мне так… так плохо?!

— Ты и Властелин связаны, — словно само собой разумеющееся, говорит Габриэль. — Он согревается и добреет рядом с тобой, а ты теряешь энергию.

Это он так добреет?!

— То есть, я ещё и его батарейка? А это можно как-то… Как-то… Ну…

— Нет. Если ты не поторопишься, и через месяц Дамиан не получит сердце назад, тебе придётся или вернуться домой, или расстаять.

— Что, как русалочка?

— Нет, куда болезненней, если ты про знаменитую пьесу…

— Я про сказку, но неважно. Значит, месяц? Габи, честно, мне очень плохо уже сейчас, я так и дня не протяну.

— Протянешь. Я приготовил тебе хорошее зелье…

— О, ну только не зелье!

— Которое ты выпьешь, и тебе станет лучше, — тоном, которым обычно отдают приказы, говорит демон, и я молча выражаю своё мнение потолку. Тот тонет в ароматном пару — персик, что ли? — и весь искрится от позолоты. А ещё на нём резвятся милые феи. Приятно-то как!

Дверь дёргается, и я вздрагиваю. Очевидно, Дамиан не счёл нужным постучать. Очевидно, его манеры исчезли вместе с сердцем.

— Я задержу его, а ты поторопись, — бросает Габриэль, и на бортике появляется бокал с алым, точно кровь, зельем, а сам демон исчезает за дверью.

Кое-как я укладываю волосы и заканчиваю принимать ванну в рекордные сроки, всё время в панике оглядываясь на дверь. Залпом выпиваю зелье, потом корчусь на полу, пока оно пытается вернуться назад, гадость какая, ну почему меня все вокруг травят!

И вдруг всё проходит. Я замираю, прислушиваюсь к себе, потом осторожно встаю. Не знаю, что это было в бокале, но штука эта убойная. У меня такое чувство, что я сейчас взлечу!

Чуть не подпрыгивая на каждом шагу, я одеваюсь, проверяю перчатку, проверяю волосы, кутаюсь в пушистый халат, который нахожу в резном шкафчике, и торжественно возвращаюсь в спальню. Вот, обновлённая, оздоровлённая я, прошу любить и жаловать!

Дамиан, до этого наседавший на Габриэля, поворачивается ко мне, изумлённо вздёргивает брови… и хохочет!

— Что? — мой голос снова пищит. — Что?!

Дамиан сгибается от хохота, а суетящиеся вокруг слуги замирают, поражённо смотрят на него.

— Да что такое? — беспомощно повторяю я. — Я одел-лся не так? Что?

Дамиан пытается что-то выдавить, но его сгивабет новый приступ хохота.

— Полагаю, повелитель хочет сказать, что в этом халате, господин, вы похожи на цыплёнка, — невозутимо замечает Габриэль.

— Я? — Оборачиваюсь в поисках зеркала, но как и положено, в мужской спальне его нет.

— Вы, господин, — отзывается Габриэль.

Под халатом у меня влажная белая рубашка, так что я вцепляюсь в полы — не сниму! Пусть на цыплёнка, но не сниму!

— Ещё и тощий! — хихикает Дамиан.

— Я тощий?! — Ну да, тощий, но не надо говорить это… так! И смеяться при этом тоже не надо! — Да я… — Подбегаю к кровати и хватаю одну из подушек. — Я тебе сейчас покажу. — Размахиваюсь. — Тощий!

Дамиан мгновенно умолкает, ловит подушку, притягивает меня за неё к себе и выдыхает в ухо:

— Не смей этого делать. Не смей на меня нападать. Никогда.

— Х-хорошо…

— Ты меня понял?

— Д-да!

Дамиан кивает, отпускает подушку — она падает между нами — смотрит на меня и снова улыбается.

— Пойдём завтракать, будем тебя откармливать.

Ага, на убой. Я иду за ним, и краем уха слышу, когда дверь в спальню уже закрывается:

— Повезло мальчишке, я думал, камнем не отделается.

— Ага…

Дамиан тем временем стоит у накрытого стола с таким видом, словно вместо затрака на нём — отбросы.

— Я же говорил, что ненавижу бруснику! — рычит он, и удивительно, почему даже стены не подпрыгивают от его гнева.

Трое лакеев и дворецкий дружно падают на колени.

— Зато я люблю! — преувеличенно-радостно восклицаю я, падая в кресло. — М-м-м, вкуснятина! Дамиан, а ты точно не любишь? А ты на булочке с маслом её пробовал? С сахаром — прелесть просто! Держи, попробуй.

Дамиан — кажется, больше от изумления, берёт бутерброд.

— Но я правда не люблю…

— А слабо кусочек попробовать?

Дамиан хмыкает, но пробует. Потом поврачивается к так и не вставшим слугам.

— Хочу. Ещё.

Они тут же поднимаются, и буквально мгнвоение спустя перед Дамианом лежит целая тарелка брусничных бутербодов. Как перед капризным избавлованным ребёнком. Странно, очень странно мне видеть его таким. Тактичного, милого Дамиана…

— А мне мёда можно? — прошу я. — С сахарными цветами. У вас есть?

— Конечно, господин, — невозмутимо отвечает дворецкий, и один из лакеев исчезает.

— Любишь кухню фей? — интересуется Дамиан, выбирая бутерброд и не глядя на меня.

— М-м-м, а у них есть кухня? Я просто мёд люблю.

Дамиан усмехается.

— Через пару дней Сады падут, и у тебя будет много мёда, Виил.

— То есть, как падут? Куда падут?

Дамиан поднимает на меня взгляд и улыбается.

— А как же… — А как же мама?! А… А… — А как же… А я так хотел туда съездить! Говорили, там диво как красиво…

— Съездим, — обещает Дамиан. — Вместе и съездим.

Звучит это скорее как угроза, чем обещание, и я стараюсь обратить внимание на что-нибудь другое. Например, на лимонные рулетики.

Но мёд с сахарными цветами, когда его мне приносят, неприятно горчит.

Как там мама?..

— А королева фей? Что будет с ней?

— Не знаю, — безразлично отвечает Дамиан. — А тебе-то что?

— Но… Феи добрые…

— Феи добрые?! Феи?! — Дамиан отшвыривает десертную ложечку. — Они самые жуткие создания в этом мире! Жуткие и жестокие! — Вокруг него начинает клубиться чёрный туман. — Они лицемерные, лживые!..

— Ты ничего не знаешь о феях! — пытаюсь перекричать я. — Ничего! Ты!..

Что-то с грохотом падает, и мы с Дамианом оба вздрагиваем.

— Прошу прощения. — Габриэль невозмутим как всегда. — Я сегодня неуклюж.

Мы смотрим, как быстро осколки чьего-то бюста складываются обратно в скульптуру.

— Это моя мать, — говорит вдруг Дамиан, глядя на бюст.

— Да? — Я обрачиваюсь. — Она… красивая. Очень. Дамиан, прости, я не…

Он только отмахивается, садится и минуту спустя выдавливает:

— Я ненавижу фей.

— Но почему?

— Я не хочу об этом говорить.

— Ладно… А м-м-м… ты мёд, значит, не любишь? А что тогда любишь?

Дамиан бросает на меня странный взгляд, пожимает плечами и начинает рассказывать, сначала неохотно, потому увлекается… С ним всегда так, и я это отлично знаю. И раньше так же меняла тему, только мы ни разу не говорили о таком пустяке, как еда.

Да, но я не знала, что Дамиан любит сыр. И жирные сливки. И яйца в мешочек. А ведь он-то знал, что люблю я. Он и Ромион. Лучший смородиновый мармелад я всегда получала как раз от Дамиана…

Я ведь даже не пыталась раньше его узнать. Почему?..

— П-повелитель, — когда со стола уже убирают, перед Дамианом появляется вчерашний человек-крыс. — Вас ждут послы от гоблинов, и гости…

Дамиан поворачивается ко мне.

— Гости или гоблины? Мне они одинаковы противны.

— Гоблины! — выдыхаю я. Роз, как Роз, с ней всё в порядке?!

— Гоблины, — повторяет Дамиан крысу. Тот низко кланяется.

— П-повелитель, в-ваш д-дракон…

— А! Я совсем о нём забыл. Виил, ты уже видел моего дракона?

— А… м-м-м… Да…

— Пойдём, посмотришь ещё.

Крыс услужливо распахивает дверь, не дожидаясь, когда это сделают лакеи, прячет глаза, дрожит…

— Виил! — зовёт Дамиан с порога.

Я бросаю недопитый ромашковый чай и вскакиваю, пристраиваюсь позади. Вот так и пойдём гуськом: крыс, Дамиан, я и Габриэль. Паровозик!

Сейчас коридоры уже не так пусты и не так сумрачны. Солнце пытается пробиться сквозь серые тяжёлые облака, и темнота сереет, но не отступает совсем. Из-за этого коридоры, галереи и залы сиернского дворца кажутся залитыми туманом. И придворные, слуги, волшебники в тёмном, как вчерашний привратник, с серебряными значками на груди, молча кланяются, отводят взгляд…

— Виил, иди рядом, — приказывает Дамиан и хватает меня за руку. Этот нехитрый жест сопровождается изумлённым вздохом, и на меня теперь смотрят, искоса, исподлобья. Но смотрят.

— Зачем? — шепчу я.

— Пусть видят, что я тебя люблю, — невозмутимо отвечает Дамиан, конечно, не понижая голос. — Тогда, если какой-нибудь идиот додумается тебя хоть пальцем тронуть, он будет примерно представлять, чем это для него закончится.

Теперь меня провожают уже не изумлёнными или любопытными, а полными ужаса взглядами. Очевидно, я в безопасности: идиота, готового рискнуть и бросить вызов Властелину здесь нет.

Снаружи безумно холодно. Мраморные плиты двора припорошены снегом, а на лестнице крыльца его целая шапка, на которую я тонкими домашними туфлями и наступаю.

Дамиан изумлённо оборачивается, когда я спотыкаюсь и шиплю от холода. Снова оглядывает меня, хмыкает и резко приказывает:

— Тёплую одежда для Виила. Сейчас же!

По-моему, секунды не проходит, а мне на плечи уже опускается меховой плащ, а ноги оказываются обуты в тёплые сапоги.

— Спасибо, — бормочу я, запахиваясь.

Дамиан снова хмыкает.

— Пожалуйста.

А замершие слуги глядят на меня в священном ужасе. Они и крыс. А, да ладно, это они просто не знают, что я нынче работаю при Властелине обогревателем. А какой нормальный Властелин хочет, чтобы его обогреватель сломался, например, простыл?

Дамиан тем времнем выходит на середину двора, к бывшей клумбе и нынешнему, как я понимаю, позорному столбу.

— Виил, посмотри. Это мой дракон.

Так собак ещё представляют. «Гляди, это моя немецкая овчарка. Видишь, какая породистая?»

Дамиан, не дожидаясь моего ответа подходит к Туану — тот висит в цепях, как мёртвый — и с размаху бьёт его по щеке. Туан вздрагивает от удара, но глаз не открывает.

— Дамиан, — начинаю я, но тот не слышит или делает вид. Он отходит, в его руках появляется поблёскивающий серебром хлыст, которым Дамиан размахивается.

Кажется, я вскрикиваю, но меня заглушает стон Туана. Красные, с вертикальными зрачками глаза открываются, потрескавшиеся губы выдыхают:

— П-повелитель…

— Ты найдёшь мне девчонку? — спокойно интересуется Дамиан.

— П-повелитель… Простите… У неё демон…

Дамиан размахивается снова.

— Это я уже слышал. Мне нужна эта фея. Когда придумаешь, как мне её вернуть — я тебя отпущу.

— П-повелитель… Ум-моляю…

Дамиан размахивается.

— Прекрати! — Снова я визжу, но и чёрт с ним, не до того сейчас!

Я бросаюсь к Дамиану, хватаю за руку.

— Прекрати, ты же его убьёшь!

Дамиан изумлённо поднимает брови и холодно бросает:

— Успокойся, Виил, это дракон. Его так просто не убить. — Но хлыст он отбрасывает и снова берёт меня за руку. — Идём.

— Отпусти его, Дамиан, ну, пожалуйста! Он же замёрз!

— Ерунда. Он дракон, он не может замёрзнуть.

— Но ты его… Он же!..

— Он не выполнил мой приказ. Любой, кто не выполнит мой приказ, будет…

Я вырываю руку и отшатываюсь, а Дамиан удивлённо замолкает. Оборачивается, смотрит на меня.

— Виил, что с тобой?

— Ты… Да ты просто…

— Да?

— Повесишь тут и меня? — Я злюсь так, что меня аж трясёт. — Тоже? Когда я не исполню твой приказ? Да?!

Дамиан склоняет голову набок и улыбается. Зло.

— Дай подумать. А что если… Если я освожу это ничтожества, ты согласен занять его место?

— Да!

— И ты даже не задумался, — тихо смеётся Дамиан. — Идём, гоблины ждут, ты же хотел их увидеть.

— А осовободить? — чуть не плачу я. — Ты ведь сказал…

Но Дамиан только смеётся, обнимает меня за плечи и подталкаивает к ступенькам крыльца.

— Идём, дурачок. Ты для меня важнее в сотню или даже тысячу раз, чем какой-то дракон, который всё равно от меня никуда не денется. Послушай, тебе что, правда себя не жалко? Совсем? Ты очень чудной демонолог…

Я открываю рот — добиваться, спорить, кричать… Да неважно! Но идущий позади Габриэль заставляет меня замолчать.

«Извини, фея. Вынужден согласиться с Властелином. Ты важнее».

«Габриэль! Он там умрёт!»

«Вряд ли. К тому же, он твой враг, не забывай. Он выдаст тебя Властелину при первой же возможности».

«Ты ему не позволишь, ты сам говорил. Габриэль!..»

«Ну хватит».

Так что я молчу всё время, пока мы идём в тронный зал. Нам снова кланяются, меня провожают благоговейными взглядами, а Дамиан, не обращая на это ровно никакого внимания всё говорит и говорит, и говорит… Не замечала за ним раньше такой любви к словам. Но может я просто не давала ему выговориться?

Дамиан тоскливо вздыхает, когда мы входим, и придворные, расступаясь, сгибаются перед нами в глубоких поклонах.

— Как бы я хотел сейчас быть вместо этого в лаборатории! — бормочет Тёмный Властелин.

Как бы я хотела сейчас быть вместо этого дома…

Дамиан снова вздыхает, когда подходит к трону, берёт чёрную и острую, точно ощетинившуюся корону, надевает, бросает на меня весёлый взгляд, морщится напоказ и лениво садится на подушки трона, нога на ногу.

— Запускайте гоблинов.

В рядах придворных появляется еле заметное движение, кто-то что-то шепчет, и звук всё нарастает…

Дамиан поворачивает голову…

— Ваше Величество! — Перед троном на колени опускается дама лет сорока, элегантная и, судя по осанке, гордая и величественная… только не сейчас. Сейас она склоняется к самым ногам Дамиана. — Ваше Величество, умоляю, отпустите мою дочь! Я прошу вас!

Дамиан закатывает глаза и отмахивается. Вспышка, запах озона.

Каменная статуя валится на пол у трона.

Придворные замирают (а слуги проворно уносят статую), и я тихо выдыхаю, глядя на Дамиана:

— Герой? А зачем нам герой? Сейчас я его сама убью.

— Господин, держите себя в руках, прошу вас, — отвечает стоящий позади меня Габриэль.

— Виил, ну что ты там застыл? — зовёт Дамиан. — Иди сюда, встань рядом. Мне холодно!

Сейчас я тебя, радость моя, согрею!..

«Виола, держи себя в руках, — мысленно приказывает мне Габриэль, подталкивая к Властелину. — Или я согрею тебя».

Дамиан хватает меня за руку, тянет встать ближе. Я вздрагиваю — у него снова ледяные пальцы.

— М-м-м, повелитель?

— Что такое? — удивляется Дамиан, поднимая на меня изумлённый взгляд. — Ты же звал меня по имени. Зови дальше, мне нравится.

— Хорошо. Дамиан, кажется, мне здесь не место…

— Твоё место там, где я скажу, — самодовольно заявляет Властелин. А потом вдруг спрашивает: — Почему ты так решил?

— Насколько я знаю, у трона стоят только советники, — напряжённо отвечаю я. Мне плевать, кто стоит у трона, я просто хочу сейчас оказаться от Дамиана подальше. Заколдовать женщину лишь потому, что она посмела его о чём-то попросить! И что она про дочь говорила?..

— Ещё и фавориты, — улыбается Дамиан. — Впрочем, мне интересно, что ты мне посоветуешь.

— Да, повелитель.

— Дамиан. Я приказываю.

— Хорошо…

В зал наконец-то «запускают» гоблинов. Впрочем… их действительно запускают. В цепях. Гуськом, только что тяжёлая гиря за ними не тянется, как в некоторых диснеевских мультиках про заключённых. И робы на них серые, а не в полосочку. Господи, в какой дурдом я попала?!

Дамиан зевает и скучным голосом спрашивает у кого-то за троном:

— Им дали поговорить с королём?

— Да, Ваше Величество, — отвечает смутно знакомый мне лорд. Кажется, я видела его среди советников Ромиона.

— Прекрасно, — Дамиан поворачивается к гоблинам. — И? Я, наконец, получу свою армию?

Стоящие на коленях гоблины молчат, ждут, пока один из них не выползает вперёд и, не поднимая взгляда, чётко отвечает:

— Нет.

Дамиан свободной рукой стискивает подлокотник трона и ласково интересуется:

— А ваш король понял, что если он будет упорствовать, я разграблю его подземелья и заберу его невесту? Говорят, она красивая.

Что?! Он нацелился на Роз? На Роз?! Я тебе заберу! Только посмей! Только!..

«Виола, успокойся!» — шипит Габриэль, а Дамиан удивлённо поднимает взгляд на меня. Наверное, я слишком сильно сжала его руку.

— Виил, в чём дело?

— Ни в чём, — сквозь зубы выплёвываю я.

Дамиан изгибает бровь, но, помолчав, поворачивается к гоблинам.

— Так вы донесли до короля мои условия?

— Да, Ваше Величество, — отзывается гоблин-посол. — Смею вас заверить, наш король настроен решительно. Против вас. Он, впрочем, согласен отправить к вам магов, но не в качестве рабов. И только если вы согласитесь признать суверинитет нашего королевства. И отдадите ему сестру Её Высочества, принцессы Розалинды, принцессу Виолу. Иначе…

Дамиан не дожидается, что там «иначе». Он и до этого-то сидел, напряжённый, и улыбался так ласково, что я бы на месте посла онемела. Но гоблин смотрел в пол и не видел, что творится с Властелином. Поэтому, как и все, вздрогнул, когда Дамиан, ударив ладонью по подлокотнику трона, вскочил, наконец, отпустив меня.

— Иначе? Этот подземник мне условия ставит? Мне?! — Он кидается вперёд, к гоблинам. — А что если я пришлю ему свою армию? И духов, полагаю, ему понравится?! Но сначала я отправлю ему вас! Камнем! — Он замахивается, его правая рука искрит, и снова воздух пахнет озоном. — По частям! По камешкам! По…

Я хватаю Дамиана за руку, прежде чем он успевает её опустить.

— Не надо!

Тишина в тронном зале после этого устанавливается такая, что мне кажется, будто я оглохла. Дамиан удивлённо моргает, гоблины не шевелятся, придворные, кажется, даже не дышат.

— Пожалуйста, не надо, — повторяю я, глядя Дамиану в глаза. Спокойно, как рычащей собаке. Папа учил, что надо такой смотреть в глаза, тогда она, может быть, не нападёт и успокоится. Ни разу не было случая проверить — до этого момента.

Дамиан рычит и отшвыривает меня к ступенькам трона.

— Не смей мне указывать!

Я падаю, неудачно, спиной на ступеньки трона, и краем глаза замечаю, как вперёд выступает Габриэль.

— Повелитель, мой господин просто хотел заметить…

Дамиан, не слушая, мгновение молча смотрит, как я неуклюже пытаюсь подняться, потом, знакомо дёрнув уголком рта, отталкивает Габриэля и идёт ко мне. Я жду, уверенная, что он и меня сейчас заколдует. И нет, мне нестрашно. Я злюсь, и мне нестрашно.

Но Дамиан снова всех удивляет — он наклоняется и рывком ставит меня на ноги. И тихо говорит:

— Не делай так больше. Я могу не сдержаться. Не делай.

— Ты же знаешь, что буду, — упрямо говорю я.

— Пожалуйста, — в самое ухо, чтобы слышала только я, добавляет Властелин, и передаёт меня с рук на руки Габриэлю.

«Дура!» — шипит демон.

«Бесчувственный чурбан!» — зло отзываюсь я, а Дамиан тем временем, морщась, поворачивается к гоблинам. Вздыхает.

— Уведите их. Потом решу, что с ними делать. Всё, аудиенции на сегодня окончены.

Потом Его Темнейшество (или как его правильно величать?) самолично показывает приготовленные для меня покои. По иронии, это оказываются те же комнаты, где я жила месяц назад.

— Тебе нравится? — требовательно спрашивает Дамиан, останавливаясь у окна гостиной.

— Угу.

Дамиан жестом приказывает слугам исчезнуть, что они и делают — думаю, с удовольствием. Я бы тоже очень хотела сейчас исчезнуть.

— Ты такой хрупкий, — говорит Дамиан, когда дверь за последним лакеем закрывается, а Габриэль снова сливается со стеной. — Я должен привыкнуть обращаться с тобой бережно… Тебе больно?

— А статуям больно? — тихо спрашиваю я. — Когда живые люди преращаются в камень — им больно?

Дамиан усмехается.

— Какая разница. Тебе и их жаль?

— Да.

Дамиан улыбается — почти прежней улыбкой, задумчивой и немного грустной — и подходит ко мне.

— Это очаровательно. Я нахожу твою жалость очаровательной. Это такой интересный контраст между тем, что я вижу вокруг — и тобой. Ты великолепен, Виил. Знаешь, что я хочу? Видеть это выражение лица чаще — может, мне стоит пытать этих гоблинов? Ты будешь упрашивать меня остановиться, ведь так? И смотреть на меня. Вот так. Ты…

Я отвешиваю ему пощёчину до того, как он успевает продолжить. И краем глаза вижу, как отодвигается от стены Габриэль.

Дамиан прижимает ладонь к покрасневшей щеке, поворачивается… Я отшатываюсь от его взгляда и стискиваю зубы. Ну уж нет, не дождёшься. Я перед тобой на коленях ползать не стану.

— Я же сказал, не смей на меня нападать, — тихо, угрожающе тихо говорит Дамиан. — Я твой Властелин и повелитель, и ты…

— Ты не мой Властелин и уж тем более не повелитель. И я тебя не боюсь.

Дамиан замирает, потом снова улыбается — так же задумчиво-грустно.

— Нет. Не боишься. И это мне в тебе нравится. Но учти, Виил, ещё раз поднимешь на меня руку, я казню кого-нибудь… кого-нибудь. На твоих глазах. Видишь ли, я не хочу, чтобы ты сломался, ты для меня важен. А другие… другие не важны. — Он потирает щёку. — Ясно?

— Да, — угрюмо отвечаю я.

— Превосходно. Теперь эти комнаты — твои, но спать ты будешь со мной.

— Я не!..

— Покажешь, кого мне казнить, или я сам выберу?

— Хорошо. Я сплю с тобой, — сквозь зубы отвечаю я.

— Великолепно. До вечера я в лаборатории. После одиннадцати ты должен быть в моей спальне. Или я прикажу духам убивать — у меня много духов, даже твой демон не справится с таким количеством.

«Вообще-то, мне это и не нужно, мне достаточно им приказать, — встревает Габриэль. — Но пусть он об этом не знает».

— Всё ясно, Виил?

— Да.

— Дамиан. Назови моё имя. Мне нравится, как ты называешь меня по имени.

— Дамиан, — вздыхаю я.

— Хорошо. Я прикажу, чтобы обед тебе принесли сюда. Ешь хорошенько, мне не нравится, что ты такой худой. Вдруг ты умрёшь от истощения? Не смей умирать.

— Хорошо-хорошо…

Когда Дамиан уходит я дожидаюсь, когда принесут обед, потом очень настойчиво отсылаю слуг (они не менее настойчиво пытаются мне угодить) и подхожу к Габриэлю.

— Ты же знаешь самый быстрый способ оказаться во дворе? Габриэль, пожалуйста. Мне нужно там быть сейчас. Ты клялся. Габриэль…

— Успокойся, — усмехается демон. — Клялся так клялся. Идём, — и, как до этого дома, он берёт меня за руку, я делаю шаг… и снова в домашних туфлях проваливаюсь в снег! Да что сегодня за день такой?!

— Теперь, полагаю, ты попросишь его освободить? — Габриэль останавливается у шеста, смотрит на Туана. Тот, кажется, без сознания. — Напомню, он — волшебник, который наложил на тебя заклинание подчинения. Ты его ненавидела.

— Прекрасно, Габриэль, давай мы его сейчас спасём, а потом я продолжу его ненавидеть?

— Властелин будет не доволен.

— Да плевать!

— А ты знаешь, — Габриэль гладит цепи, и те, словно живые, извиваются, ползут… Туан со стоном падает на стылую землю. — Мне ведь это тоже в тебе нравится, — продолжает демон, — ты отчаянная.

— Да, да, да, — шепчу я, садясь рядом с Туаном. — Габи, верни нас теперь обратно, пожалуйста!

До вечера Габриэль проявляет своё искусство целителя. Туана обтирают, отмывают, потом отпаивают (мы, по очереди) какой-то дрянью. Потом я, наконец, обедаю — хотя всё давно остыло, но что уж!

— Спасибо, что помог, — говорю я, сидя у кровати Туана. — Правда. Спасибо.

— Не за что, — усмехается Габриэль. — На самом деле, он маг жизни, а тебе сейчас нужно его волшебство.

— Ты с ума сошёл, он не будет мне помогать!

— О, ну я бываю очень убедителен, — смеётся Габриэль.

Туан стонет, поворачивается ко мне, с трудом открывает глаза.

— П-повелитель… — Он щурится. — Гд-де?.. Я… Я д-должен в-вернуться!

— Куда? К столбу?

Туан пытается сесть, но всё время съезжает на подушках, а дрожащие руки его не держат.

— К-кто вы?

Я стягиваю перчатку и уже своим голосом отвечаю:

— Здравствуй, милый. Узнаёшь?

Туан вздрагивает, оглядывается, видит Габриэля и пытается выбраться из кровати.

— Иди, Виола, — спокойно говорит демон, и одеяло стягивает Туана, как смирительная рубашка. — Мы побеседуем с юным драконом. Иди, Властелин ждёт.

Туан пытается что-то сказать, но из его рта не вырывается ни звука.

— Ну как ощущение? — не выдерживаю я. — Приятно? Ты делал со мной то же самое.

— Иди, Виола.

Я надеваю перчатку и напоследок прошу Габриэля:

— Только не убей его, ладно?

— Не волнуйся, — улыбается демон. — Не убью.

Звучит это как угодно, но совсем не успокаивающе.

Мне жаль Туана. Действительно жаль. Впрочем… пожалею его потом, после того, как верну Дамиану сердце.

В покои Властелина меня любезно провожают. Стараюсь отделаться от мысли, что это конвой.

— Повелитель давно ждёт вас, — улыбается крыс, кланяясь мне почти так же низко, как Властелину.

— Ничего не знаю, одиннадцать ещё только бьёт. — Я перешагиваю через порог спальни, и дверь за мной закрывается. Со зловещим скрипом. Конечно же.

Снова горит одна лишь свеча. И тяжёлое дыхание, больше похожее на всхлипы, разносится по комнате — я вздрагиваю, нахожу взглядом скорчившегося под одеялом Дамиана, сбрасываю с себя халат (в пижаму я переоделась ещё в своих комнатах) и залезаю на кровать.

Дамиан снова ледяной и снова прижимается ко мне, хватается, как за спасительную соломинку. Я накрываю нас одеялом, оставляю свечу и жмурюсь.

— В-виил? — шепчет Дамиан. — Т-ты?

— Я. Спи.

— Да, — блаженно вздыхает Дамиан, утыкаясь носом мне в шею. — Мне так с тобой хорошо. Так хорошо… Почему?

— Не знаю. — Я стираю текущие по щекам слёзы и старательно успокаиваюсь. — Спи.

Он улыбается, ещё крепче прижимается и дышит ровно… сонно…

Я оглядываю спальню преждем чем тоже провалиться в чёрный, как бездна, сон. Где же, куда же он дел своё сердце?..

Глава 4

В которой я проявляю дипломатические способности.

На этот раз всё ещё хуже: я не могу проснуться. Вроде бы вот-вот: и уже открываю глаза и сознаю, что это сон, — но чёрная бездна тянет меня и засасывает, и проглатывает. Со мной так впервые — в панике я пытаюсь позвать, но открыть рот ещё труднее, чем глаза. А потом и дышать становится сложно, и я задыхаюсь.

«Всё-таки умру», — думаю я, чувствуя, как падаю — туда, где нет дна. И нет, никакая жизнь перед глазами не проносится — впрочем, она, кажется, никогда не проносится. Уж сколько раз я в этом дурацком мире умирала… Я думаю только: «Ну и что?» Мне просто хочется, чтобы это поскорее закончилось. Пусть закончится. Сейчас. Пусть так — но закончится. Пусть…

Мои желания в этом мире тоже ни черта не сбываются: меня ловят. Ощущение такое, как будто я и падаю, и лечу вверх одновременно, и эти две противоположные силы борются, а я вяло жду, когда одна из них возьмёт верх. Мне уже всё равно.

А потом я всё-таки просыпаюсь: всё ещё задыхаясь, всё ещё пытаясь «уйти» туда, в бездну, где было равнодушно-спокойно, где я просто падала, а не умирала каждое мгновение, потому что, чёрт возьми, это жутко больно!

Кто-то меня зовёт, странно сокращая имя, и холодный твёрдый край бокала стучится о зубы, потом под подбородком надавливают, я всё-таки открываю рот, и горькая, безумно горькая жидкость льётся мне в рот. Кашляю, пытаюсь её выплюнуть, но мне зажимают нос (как будто я до этого могла вдохнуть!), и я глотаю. Боже мой, какая гадость!

Окончательно я просыпаюсь, лёжа у Дамиана на коленях. Точнее, моя голова лежит у него на коленях. Дамиан грустно смотрит на меня и гладит волосы. Длинные волосы, которые рассыпались по всей кровати.

Перчатка!

Перчатка на месте, и я выдыхаю. Значит, Дамиан чувствует иллюзию. Должен чувствовать именно её, если верить Габриэлю. Но волосы лучше осторожно собрать…

Дамиан свободной рукой останавливает меня, когда я пытаюсь встать.

— Лежи, Виил. — И тихо добавляет: — Ты чуть не умер.

Я лежу. Смотрю на него, и вот странно: мне одинаково хочется сейчас его поцеловать и сбежать на край света. Я боюсь его такого, что бы я ни говорила, как бы ни храбрилась. Я знаю, что он может сделать, если обнаружит, кто я. У меня хорошее воображение, и я видела, как он ведёт себя с другими. Как он ведёт себя с Туаном. Мне страшно, но этот страх возбуждает. Так ведь не должно быть! Я всегда мечтала полюбить принца, красивого, доброго, нежного принца. Чтобы он заботился обо мне и доставал мне звёзды с неба по первому зову. Я полюбила Дамиана именно таким, а потом… Потом мне стало скучно. И, выходит, мне нужно это — когда я хожу по лезвию, когда играю с огнём, и этот огонь и есть мой принц? Это странно, это ненормально, это…

— Успокойся, — тихо говорит Дамиан и кладёт ладонь мне на лоб. Потом: — Я тяну из тебя жизненную силу. Это ведь я тебя чуть не убил.

Я молчу, и Дамиан опускает взгляд — на меня, мне в глаза.

— Ты знал?

— Да.

— Ты — знал? — ошеломлённо повторяет Дамиан, и его рука сжимает мои волосы. Были бы действительно короткие — я бы уже шипела от боли. — И ты мне позволил?

— Тебе было холодно.

— Я же сказал, что не хочу, чтобы ты умер! — Дамиан дёргает за волосы, и я морщусь. — Как ты посмел?! Я же приказал!..

— А я не хочу, чтобы умер ты, — спокойно отвечаю я. — И отпусти мои волосы, пожалуйста. Мне больно.

Дамиан тут же разжимает руку, как-то испуганно даже. Потом вздыхает.

— До чего же ты хрупкий! Виил, нам нужно что-то с этим делать. Вот, — он тянется к прикроватному столику, — возьми.

Я поднимаю руку и ловлю… браслет. Он чёрный (или кажется мне таким из-за сумрака), камни-капельки снова вставлены в подвески, в основном в виде… э-э-э, лисицы?

— О, м-м-м, спасибо, — бормочу я, крутя браслет в руке. Он ледяной на ощупь, и камни, прозрачные (алмазы?) ярко сверкают даже в том тусклом свете, проникающем сквозь тяжёлые портьеры на окнах. — Какие… м-м-м… камни интересные.

— Это слёзы.

— В смысле? Они так называются?

— Нет, это мои слёзы. Виил, а ты точно демонолог? — с усмешкой спрашивает Дамиан.

Я вздрагиваю, сжимая браслет.

— Да!..

— Ну конечно, нет, — смеётся Дамиан. — Ты думаешь, я этого не понял? Ты вчера прошёл сквозь моего советника и даже бровью не повёл.

— А-а-а… м-м-м… ну…

— Да, ты каким-то охбразом сумел раздобыть демона, пвричём высшего, причём этот демон тйебе действительно подчиняется. Возможно, его сяилы ограничены, поэтому он не разнёс здесь всё на свете и не вернулся в Астрал. Возможно. Но я начинаю склоняться к мысли, что ты действительно связал его лаской и заботой. Ты их просто излучаешь. Сначала я решил, что ты герой, который должен меня убить…

— Я? Нет!

— Да, в герои ты не годишься, — кивает Дамиан. — Они обычно крепче, а ты от ветра шатаешься. Сейчас я думаю, что ты свет во плоти. Когда я погрузил этот мир в темноту, я нарушил равновесие и в результате появился ты: воплощённый свет и добро. Поэтому ты меня греешь, и поэтому ты так слаб…

Я слушаю его, открыв рот. Это я добро? Я?! Свет? Ха. Ха! Нет, по сравнению с Дамианом сейчас я просто душка, но… Я людей не люблю! Я помогать не умею! Меня в феи не взяли! Я герою отказала!

Какое же я добро?!

— Поэтому тебя так коробит любое моё… Виил?

— П-прости, — я поворачиваюсь, скатываюсь с его колен и сгибаюсь, прижимая колени к груди. — П-продолжай…

— Виил, да что опять с тобой?!

— Н-ничего… Ой, не могу, ха-ха, я добро, ха-а-а! Да это же всё из-за меня, дурачок, это же я, это всё я!..

Дамиан снова суёт мне какое-то зелье, я отказываюсь, но потом всё равно пью, потому что Дамиан настойчив. Это успокоительное. Не менее горькое, чем предыдущее.

— Браслет надень, — приказывает Дамиан, забирая пустой бокал.

— Хорошо, хорошо, но, может, я просто зелья буду пить по утрам, а?..

— Будешь. И браслет наденешь. Вдруг я снова выйду из себя, — рассуждает Дамиан, пока я надеваю браслет и сажусь на подушки. — Ты меня выведешь, я решу тебя заколдовать, потом пожалею… А так на тебя не будет действовать большинство моих проклятий…

— О, ну тогда это хорошая штука, — киваю я, поглаживая браслет. Нет, всё-таки чёрный. И, может, это не лисы, а волки? — Спасибо. — И замираю, глядя на его губы. Мне чертовски хочется его поцеловать!

— А ведь ты меня выведишь, — продолжает Дамиан, не замечая моего взгляда. — Даже если я казню всех заключённых. И даже если принесу тебе их головы. Скажи, милый, дорогой мой Виил, какого демона ты освободил моего дракона?

Я снова вздрагиваю.

— Ты что, обратно его повесил?!

— Пока нет, — усмехается Дамиан. — Я решил подождать, пока ты проснёшся и всё мне объяснишь. Начинай, мой Виил. Мне интересно. Зачем ты это сделал?

— А зачем ты его вообще повесил? Дамиан, я не понимаю — он же твой дракон! Ты знаешь, что рискуешь остаться вообще без дракона? Так нельзя с живыми, они могут сломаться, представь, как я, только навсегда!

Дамиан тихо смеётся.

— Ну и что ещё я ожидал от тебя услышать? Скажи, Виил, если сюда явится герой, победит меня, как это обычно бывает с Властелинами, и соберётся убить, ты за меня тоже вступишься?

— Да я его сама, сам — сам! — убью!

Слава богу, Дамиан не замечает моей оговорки.

— Правда? Но я же такой мерзкий, вешаю бедных несчастных драконов в цепях во дворе, оставляю их умирать…

Я хватаю его за плечи.

— Ты — это ты. Я никому не дам тебя убить. Слышишь? Никому! Пусть только попытаются!.. Да что ты опять смеёшься?!

— Ты… — пытается выговорить сквозь смех Дамиан, — ты же меня боишься. Так зачем?..

Потому что я должна вернуть тебе сердце и спасти этот мир… Хм, а я точно не герой? А, точно. Герои не исправляют свои же ошибки, они прекрасны, сильны, чисты духом и ни в чём не сомневаются.

— Потому что… потому что… Не дам и всё! И не смотри на меня так. Никакое я не добро. Просто… А! — Я отворачиваюсь, потом, справившись с собой, уже тише прошу: — Не тронь Туана, ладно? Пожалуйста.

— Кого?

— Твоего дракона! Ты что, даже имени его не узнал?

— Нет, — спокойно отвечает Дамиан. — Меня интересует только твоё имя, и ты, потому что ты единственный. А дракон… найду другого, когда этот кончится.

Я захлёбываюсь воздухом. Кончится?!

— Но если он тебе так понравился, Виил, пожалуйста, не трону. Мне почему-то по душе делать тебе приятное. Хоть кому-то! — усмехается Дамиан. — Пусть поправляется. В конце концов, та фея может и подождать, никуда она не денется. А вот если я завоюю её королевство и покажу её мать в цепях… — Дамиан улыбается и цокает. — Это будет великолепно!

— Ужас какой…

— А! Тебе, Виил, не понять, — усмехается Дамиан. Потом смотрит на меня — а я на него… Кажется, проходит целая вечность, прежде чем Дамиан тихо говорит: — А хочешь… хочешь, я и гоблинов тебе подарю?

Гоблинов? Роз!

— Сможешь хоть вообще их отпустить, я всё равно разрушу их подземелья и убью…

— Хочу!

— Тогда улыбнись.

— Что?

— Улыбнись. Это же подарок. Ты не рад?..

Я смотрю ему в глаза, моему Дамиану, заколдованному, но моему. И улыбаюсь. Дамиан тоже улыбается в ответ — по-настоящему, несмело, и…

Под его рубашкой сияет что-то, что-то тёплое, знакомое…

Дамиан вздрагивает, закрывает свет рукой, но он рвётся сквозь пальцы — пока его не скрывает тень, дух, что-то, вызванное Дамианом.

— Не обращай внимания, — небрежно говорит он, — просто артефакт.

— Конечно, — киваю я.

Так вот где твоё сердце!..

За завтраком Дамиан снова болтает, как заведённый. Я пытаюсь слушать, понимаю, что это опять про демонологию, и что это намного сложнее учебника для начинающих, который я читала, и просто ем сырные тосты. Специально для меня на столе стоят десять сортов мёда, засахаренные фрукты, варенье из роз и большой клубничный торт. Но Дамиан сунул мне тост в самом начале, повторив мой вчерашний фокус «а слабо поробовать?», и я грызу несчастный кусок хлеба уже минут пять, внимая какому-то принципиально новому способу вхождения в Астрал.

Потом замечаю у стены Габриэля.

«Габи! Ты что тут делаешь? А Туан?»

«Заперт и связан заклятьями, — хмуро отзывает демон. — Он мне надоел. В жизни не видел такого скучного дракона! И он ещё что-то от меня прячет, а я не желаю лезть в его сознание и узнавать, что именно, но сам он не говорит, а я уже тебе поклялся ему не вредить! Ужасное утро».

«А я чуть не умерла…»

«Я обрадую тебя, фея, ты не умрёшь ещё по крайней мере месяц».

«Почему месяц?»

«По предсказанию».

«Какому?..»

— Виил! — хлопает ладонью по столу Дамиан и смотрит на меня зло-зло. — Ты меня не слушаешь!

— М-м-м, нет.

Замершие слуги боятся дышать, а Дамиан сверлит меня взглядом.

— Мне скучно слушать о демонологии. — Я макаю овсяное печенье в ближайшую ко мне вазочку с мёдом. М-м-м, мелисса — только она такая терпкая.

— Ты будешь слушать о том, о чём я захочу с тобой говорить!

— Да куда ж я денусь.

Дамиан секунду смотрит на меня, потом ошеломлённо моргает и смеётся. Я пожимаю плечами и тянусь за следующей вазочкой. М-м-м, а тут мёд какой? По цвету — липовый. А по вкусу?

— Ты прав, никуда, — говорит Дамиан, успокоившись. И тут же: — А о чём ты бы хотел поговорить?

— М-м-м, ну… — Меня с утра вообще не тянет разговаривать, но раз так… — Может, расскажешь о своих планах на будущее? Ну вот завоевал ты мир — и что?

— Буду им править, — тут же отзывается Дамиан.

— Зачем?

Дамиан улыбается.

— Ты сама наивность, Виил. Я должен внушать ужас и поражать силой. Иначе меня убьют.

— Ну ещё бы, если ты будешь превращать всех в статуи направо и налево…

— Ты меня осуждаешь?

— И ты ещё спрашиваешь?

Дамиан молча смотрит на меня — долго, изучающе, так, что я начинаю чувствовать себя неуютно.

— Скажи, Виил, а ты не хочешь сам поговорить с королём гоблинов?

— Э-э-э… — Странно, какая связь между осуждением и Ульриком? Подозрительная какая-то смена темы. — Хочу…

— Прекрасно, — Дамиан ставит свой бокал на стол и встаёт. — Зеркало принесут тебе в комнаты, посла гоблина приведут туда же. Встретимся на обеде. В полдень.

— Хорошо. Дамиан?..

Но он уже на меня не смотрит, перед ним как по волшебству возникает крыс и что-то рассказывает про каких-то лордов, с которыми надо встретиться… Я переглядываюсь с Габриэлем.

«Габи, в чём дело?»

Тот еле заметно пожимает плечами, и, когда я заканчиваю завтрак, вместе со мною идёт в мои комнаты. Коридоры на этот раз пусты, разве что парочка статуй отмечает мой путь, но их слуги уносят буквально у нас на глазах. На мой вопрос, куда, говорят, что в сад. Дамиан решил завести себе всё-таки сад камней…

— Господин Виил?

Я вздрагиваю и сталкиваюсь взглядом с лордом, бывшим советником Ромиона и, выходит, нынешним — Дамиана. Вчера я видела его в тронном зале.

Лорд вежлив и галантен. С ним я забываю, что выгляжу парнем (довольно уродливым парнем, если честно). Он галантно (или фривольно?) берёт меня за руки, отводит на балкончик, большое внимание уделяет моим глазам (да, единственное красивое, что у меня сейчас есть), потом ещё что-то хвалит. Габриэль привычно изображает стенку, а я слушаю, слушаю, слушаю… И, наконец, лорд, решив, что достаточно расположил меня к себе, интересуется, нравится ли мне быть в услужении у Тёмного Властелина? Я теряюсь. Лорд тонко улыбается, гладя мою руку, и рассказывает, что на берегу Океана, в спокойном королевстве Милинда меня уже ждёт прекрасное тихое поместье, где я стану никак не менее чем королём, и небо в алзмазах будет сиять надо мной при одном только маленьком условии: если я соглашусь подсыпать нечто в бокал Дамиана за обедом. Так ведь всем будет лучше, уверяет лорд, если Тёмный Властелин исчезнет. А с этим ядом он точно исчезнет, это сильный яд, им ещё прошлого Властелина травили. И пузырёк уже оказывается у меня в руке, а лорд улыбается на прощание…

— А если я откажусь? — спокойно интересуюсь я.

Тогда лорд — не менее спокойно — рассказывает, что в случае моего отказа его, по меньшей мере, превратят в статую, а я же против статуй, правда?

Платон мне друг, но истина дороже?

— Да. А ещё я против яда, — добавляю я, кладя пузырёк в руку лорда. — Хорошего дня.

— Милый мой, — улыбается лорд. — Ты меня не понял…

— Габриэль!

— Да, хозяин.

— Если этот господин ещё хоть слово сейчас скажет, сделай его немым.

Ухожу я в полном молчании, а лорд, прищурившись, смотрит мне вслед. Со странным выражением на лице.

— Как он может не бояться, что я расскажу Дамиану? — взрываюсь я, свернув коридор, ведущий в нужное мне крыло дворца. — Он что, считает меня настолько туп… тупым?!

— Действительно, — хмыкает Габриэль, по привычке идя на шаг позади.

— Действительно?

— Господин, — вздыхает Габриэль. — Его и послал Дамиан. Это же очевидно.

Я замираю.

— Что?

— И это Дамиан считает тебя не слишком умным. Господин. — Похоже, Габриэль с ним согласен.

— Но… Но почему?!

— По его мнению, умный сидел бы дома, а не лез к Властелину в твердыню.

Логично, чёрт возьми!

— Но я же говорил… Говорил, что не хочу его смерти, что наоборот…

— А он вам не поверил, — впервые за сегодня Габриэль улыбается. — Он Властелин, господин. Все хотят его смерти. И на этот раз он просто решит, что вы умнее, чем он считал. Так что ждите следующей проверки.

Дальше мы идём в молчании. А я-то считала, что Дамиан ко мне привык, что между нами появилась какая-никакая связь! У него ведь даже сердце сегодня сияло!

— Милорд, — кланяется кто-то из слуг, тоже в тени, и я вздрагиваю. Снова отравитель? — Милорд, король гоблинов ждёт вас.

Я изумлённо смотрю на него, потом озираюсь, но Ульрик, конечно, не прячется за портьерами. Слуга замечает моё замешательство и кланяется ещё ниже.

— Милорд, в ваших покоях установили зеркало, милорд, и придворный волшебник уже его настроил.

— Да-да!

Слуга, не разгибаясь, предлагает меня проводить. Габриэль за моей спиной хмыкает. Я соглашаюсь, и до нужной двери мы доходим очень быстро, почти бегом.

Ульрик — в зеркале чуть не на всю стену — стоит, прислонившись к резному шахматному столику, барабанит по нему посеребрёнными когтями и переводит взгляд со своего посла в цепях на волшебника в чёрном с серебряным значком на груди. А стоит мне войти — смотрит на меня. С такой смесью презрения, удивления и ненависти, что мне жаль, здесь нельзя фотографировать. За такой снимок мне бы дали премию. Подозреваю, что Ульрик вообще очень фотогеничен, но такую мину и нарочно не состроишь.

Эти мысли позволяют мне не сбежать сразу же, а с достоинством пройти на середину комнаты и даже не дрогнувшим голосом попросить мага, а также невидимых слуг оставить меня одну. То есть, одного. Слуги и рады уйти, а вот маг медлит. Оглядывая меня с ног до головы, словно мы на рынке, и я товар, он цедит что-то про приказ Властелина, а ещё про то, что мне нужна охрана. Ну, то есть защита.

— Габриэль, — уже привычно вздыхаю я. — Пусть он уйдёт.

— Уйди, — бросает магу демон.

Маг удивляется, издевательски смеётся… И уходит, полагаю, удивившись ещё больше. Явно не по своей воле. Габриэль невозмутимо закрывает за ним дверь.

— Почему он так на меня смотрел? — забывшись, говорю я вслух. — Он странно на меня смотрел, Габриэль, тут нигде нет ловушки? Вдруг зеркало взорвётся? Или…

— Нет, господин, — скучающе отзывается демон. — Просто весь двор считает, что вы спите с Властелином.

— Но я и так с ним сплю… Что?! Но я же… Я же… — Я машу рукой в перчатке. — Как?!

— Вы наивны, мой господин, — усмехается Габриэль.

— Мальчик, может быть, ты, наконец, закончишь обсуждать свои отношения с Властелином — мне они совершенно не интересны — и повернёшься? — говорит из зеркала забытый всеми Ульрик.

— Ой! — Я поворачиваюсь. — Прошу прощения. Здравствуй, Ульрик! Как там Роз? Она рядом? Я могу с ней поговорить?

Я всего один раз видела короля гоблинов таким удивлённым: когда после заката я превратилась из лягушки в красавицу и оказалась почти копией сестры. Ульрик тогда тоже смотрел на меня, как на привидение. Хотя, подозреваю, привидениями в этом мире никого не удивишь.

— Мой господин, — говорит между тем Габриэль. — Я хочу вам напомнить, что чем больше людей знает ваш секрет, тем сложнее его сохранить.

— Но ты же мне поможешь? — улыбаюсь я.

— Я постараюсь. — Габриэль отворачивается.

Ульрик, вскочив, бросается к зеркалу со своей стороны. Бросается и визжит на ультразвуке:

— Откуда ты знаешь мою жену?

— Что, уже и поженились? — изумляюсь я. — Без меня? Ещё и, поди, без мамы?

— Ты… — начинает король гоблинов, но я снимаю перчатку и улыбаюсь.

— Ульрик, это я. Здравствуй ещё раз.

Король гоблинов отступает от зеркала.

— Это шутка Властелина? — спрашивает он невесть у кого.

— Какие тут шутки! — вздыхаю я.

Ульрик моргает, смотрит на меня, моргает снова.

— Виола?

— Я, Твоё Ужасничейство.

— Ты, — кивает он. Потом секунду молчит…

И на меня обрушивается град вопросов. А я обрушиваю град вопросов на него. И так это длится минут двадцать, пока мы, наконец, не выясняем, что свадьбы ещё не было, с Роз всё в порядке, вся Кремания переехала к будущему родственнику под землю и готовится к обороне, ибо Властелин грядёт. Ну а я в свою очередь рассказываю, что… ну… я как бы во всём этом виновата. Мда. Ульрик заявляет, что даже в этом не сомневался, и тут же начинает давать мне ценные указания.

— Ты немедленно сбежишь и отправляешься под землю! Виола, твоя сестра…

— Передай Роз, что я её люблю-целую-спасаю мир.

— Виола! — Ульрик спотыкается. Потом молча смотрит на меня минуту. И: — Он по-прежнему к тебе не равнодушен?

— Дамиан? Да…

— Отлично.

Теперь Ульрик завербовывает меня в шпионы. Замершему в углу послу тоже дают ценные указания: он будет работать связным. Как-то, я не поняла, как, но будет. Сбежать не может, а связным будет? Странно, но ладно, Ульрику виднее. Ну а я в свою очередь должна передавать всё, что узнаю ценного, оттягивать войну с гоблинами и вернуть Дамиану сердце. Видите, какой простой план!

— Виола, знай: если что, я вытащу тебя оттуда любыми средствами, — говорит напоследок Ульрик.

— Польщена, — хмыкаю я, надевая перчатку. — Правда, Дамиан теперь всех заколдовывает в камень, так что придётся тебе тащить меня к Роз в виде статуи.

— Ничего, у меня отличные маги. — Ульрик прерывает разговор, а Габриэль открывает дверь, запуская слуг и мага. Посла гоблинов уводят: он должен передать Властелину, что его король готов подумать над его предложениями. Как насчёт… (а дальше долгая речь, я её не запомнила).

Меня тоже уводят, но в другую сторону: уже полдень.

Дамиан на обед опаздывает. Я жду, сидя за столом, поглядываю в окно — там висит туман, такой плотный, что даже двор внизу видно плохо. Но я замечаю, что позорный столб срыли — и когда Дамиан, наконец, входит, я улыбаюсь искренно и радостно. А вдруг, даже без сердца он может быть… нормальным?

Дамиан на улыбку не отвечает — проходит к столу, тяжело опускается в кресло и откидывается на спинку, закрыв глаза.

— Что-то случилось? — Я встаю, подхожу к нему, кладу руки на плечи.

Дамиан, кажется, машинально тянется к моим пальцам щекой. Он снова холодный, как лёд.

— Всё хорошо, — помедлив, отвечает он. — Садись, Виил.

Я возвращаюсь к своему креслу, хотя больше всего на свете сейчас хочется гладить его щёки, зарыться пальцами в волосы, коснуться губ и целовать, долго, долго, долго…

— У нас сегодня особенное блюдо, — говорит Дамиан, и я с трудом отрываю взгляд от его губ.

— Правда? А что мы празднуем?

Дамиан криво улыбается, и делает знак кому-то из слуг. Тот ставит передо мной большое серебряное блюдо, закрытое крышкой. Я замечаю, что у слуги дрожат руки: крышка трясётся. Но, может, это от усталости? Может, там что-то тяжёлое?

Но я на всякий случай вжимаюсь в спинку кресла и смотрю на Габриэля. Тот не смотрит в ответ, а Дамиан, наоборот, ловит мой взгляд и усмехается. Потом тянется, резко снимает крышку.

На серебряном блюде лежит каменная голова гоблина-посла.

— Я же тебя предупреждал, Виил, — грустно говорит Дамиан. — Ты не лгал, когда говорил, что моя смерть тебе не нужна: но может, ты просто не можешь убить меня сам? А гоблины с этим отлично справятся, да?

Перед глазами темнеет, а голос Дамиана доносится, как сквозь вату.

— Король Ульрик просил тебя потянуть время, не так ли? Что ж, тебе не нужно стараться: я уже отправил армию в его королевство. Оно не продержится долго. Хочешь, я подарю тебе голову Ульрика, когда подземелья падут? Или ты хочешь его живым? Я могу сделать его совсем ручным, даже превратить во что-нибудь — тебе понравится. Его королеву я, конечно, заберу себе… Виил? Виил?!

Это последнее, что я слышу, прежде чем потерять сознание.

Просыпаюсь я снова в объятиях Дамиан, снова на его кровати, и снова он гладит мои волосы.

Я отворачиваюсь.

— Ты меня ненавидишь? — тихо спрашивает Дамиан.

Я глотаю слёзы.

— Нет. Я ненавижу себя.

— Себя? — Дамиан прижимает меня крепче. — Почему?

— Потому что всё это моя вина.

— Да, тебе стоило быть умнее, признаю. Очень глупо было договариваться со своим нанимателем в моём же дворце.

— Нанимателем? Он не!..

— Да. Я знаю, Виил, я знаю, как это делается. Ты добрый, и ты дурачок. И теперь ты мой. Только мой, запомни это, я не дам тебе служить больше никому, кроме меня. Ты… — Он рывком поднимает меня, поворачивает, вглядывается в лицо и осторожно убирает слёзы со щёк. — Зачем ты плачешь?

— Так бывает с людьми, когда им плохо, — шепчу я. — Раньше ты это тоже знал. Если бы не я, если бы…

— Дурачок. — Дамиан закрывает мне рот. — Не говори так. Не плачь. Я хочу, чтобы ты улыбался. Что бы ты был весел для меня.

— Стал твоей куклой? Твоим фаворитом? Любовником?

Дамиан смотрит мне в глаза, потом пожимает плечами.

— Ты уже мой фаворит. И я говорил, что будет, если ты станешь вести себя не так, как мне угодно.

— Может, лучше убьёшь, а?

— Ну уж нет, ты мне нужен живым, — он кладёт мою руку себе на грудь. — Чтобы вот здесь у меня было тепло.

Я закрываю глаза и ясно вспоминаю, зачем я здесь. А также что будет, если я не справлюсь. Он обратит весь мир во тьму, а меня убьёт. Или заставит в этом мире жить, что будет равносильно убийству.

Габриэль говорил, что я должна стать Дамиану настолько близка, насколько возможно, чтобы он захотел сам исполнить моё желание. Любое.

Значит, я сделаю вид, что меня всё устраивает и сыграю для него кого угодно, да хоть и любовника, если нужно. Какая же я! Не думала ведь, что здесь меня ждут райские кущи, а сама права качаю, вместо того, чтобы делать то, зачем вернулась.

Габриэль прав, я не слишком умна. Не настолько, чтобы переиграть Дамиана. Сама я вряд ли справлюсь и сдержусь, на демона положиться нельзя: я ведь просила его скрыть нашу беседу с Ульриком. Он и скрыл: ту часть, где я говорю, кто я.

Мне нужна помощь того, кому я могу доверять. Кого-то умнее меня.

— Ну же, Виил, — говорит Дамиан. — Ну что ты? Ты будешь в безопасности, я позабочусь о тебе. Тебе всего-то и нужно — радовать меня. Разве я настолько прихотлив?

Я улыбаюсь, сначала через силу, потом беру себя в руки.

— Ты прав. Я сглупил. И да, ты точно лучший покровитель, чем Ульрик. — Я кладу Дамиану голову на плечо. — Ты самый сильный, это правда. Я буду с тобой, если ты этого хочешь.

Дамиан отстраняется, смотрит на меня, щурясь, пару мгновений.

— Наконец-то ты это понял! Виил, милый мой, я хочу сделать тебе подарок. Что ты желаешь?

Рано требовать у него сердце, ещё рано.

Я надуваю губы и опускаю взгляд: вроде как смущена. Э-э-э, смущён.

— Ты откажешься.

— Только если ты попросишь моей смерти, друг мой. Или чего-то равноценного. Ну же, что ты хочешь?

— Ты можешь расколдовать кое-кого? Ну, кого ты превратил в статую?

Дамиан моргает, потом заливисто смеётся.

— Чего от тебя ещё ждать, дурачок! Да, могу. Кого? Того гоблина? Могу приделать ему голову обратно, не так уж это сложно — статуе-то. Да? Его ты хочешь оживить?

— Нет…

— Нет? Ты меня интригуешь, — веселится Дамиан. — Кого же? Называй, дорогой мой, даю слово, расколдую, кого скажешь.

— Слово? — повторяю я. — Правда? Ты даёшь слово? Кого я скажу? Кого угодно?

Дамиан молчит мгновение, потом кивает.

— Да, кого угодно, и да, даю. Цени, Виил, видишь, что ты со мной делаешь? Не будь ты таким дурачком, ты бы мог столького добиться!..

А я добьюсь. Я, может, и дура, но знаю, кто умнее. И кому точно можно верить. Кто мне поможет наверняка.

— Ну, Виил, что такое? Говори, не тяни, а то я начну вспоминать всех мною заколдованных, а это длинный список!

— Расколдуй своего брата, — говорю я, глядя, как вытягивается лицо Дамиана. — Расколдуй Ромиона.

Глава 5

В которой сначала пытаются убить меня, потом — Тёмного Властелина.

«Ну предал тебя демон? — размышляю я, идя по пустым сумрачным коридорам в свои комнаты. — Так с кем не бывает! Ты же ему и так не верила. И потом, другом он твоим не был, что ты от него ждала? Бедняга зовёт тебя «господином», кланяется и исполняет твои приказы типа «избавь меня от того-то и того-то». Замучился он, устал! Гордый, вот и чудит. Скучно стало».

«Скучно? — отвечаю я сама себе. — Ну я его развеселю. Ну я его при встрече так развеселю!»

«Так он же всесилен».

«Вот именно», — вставляет Габриэль, невежливо вмешиваясь в мой «разговор».

«Габи, я тебя честно предупреждаю, только появись мне сейчас, только появись, и твоё всесилие тебя не спасёт!»

«Мне очень хочется узнать, что же ты сделаешь?» — смеётся демон.

«Сейчас узнаешь!»

Правда в том, что я и сама пока не знаю, что я сделаю, но обязательно придумаю, когда вернусь в свою гостиную. Подальше от Дамиана, а то он, кажется, сошёл с ума. Впрочем, он и раньше был не шибко в себе, но сейчас ещё и буйствует.

Оказывается, демонолог действительно обязан исполнить данное обещание. Закон Астрала. Дамиан выслушал мою просьбу с каменным лицом, спокойно поинтересовался, какого демона мне сдался Ромион, получил невразумительный ответ: «Да просто так. Хочу!» И принялся крушить всё вокруг. Правда, сначала попросил меня выйти. Ну, то есть, как — «попросил». Кажется, это был крик души: «Виил, исчезни, а то я тебя сейчас убью!» Примерно то же хотела бы я крикнуть и ему, но из нас двоих сила и желание убить есть только у Дамиана, так что… исчезла я. На всякий случай. А то разок он заклятьем в меня угодил, пока я к двери бежала — браслет до сих пор никак не остынет.

Тяжела жизнь с Тёмным Властелином…

В моих комнатах Габриэля, конечно же, нет. Решил всё-таки не испытывать моё терпение — мудро. В таком состоянии я могу назло ему вывалиться из окна, и пожалеть об этом только когда приземлюсь во дворе.

Зато в спальне есть очень грустный Туан. Одетый в лёгкий домашний костюм — рубашка и брюки очень напоминают пижамные — Туан сидит на подоконнике, глядя во двор. Во дворе кружатся снежинки, сверкают в свете факелов. Больше ничего интересного там нет, и уж совсем ничего, что могло бы заставить расплакаться — Туан сидит к окну вполоборота, и я вижу, как блестят слёзы на его щеке.

На мгновение меня прошибает острая жалость: бедняга так рвался к тому, чтобы обратить мир во зло, а теперь страдает… А потом я вспоминаю, при чьём деятельном участии я сделала то, что сделала, и как сама однажды сидела у этого окна, глотая слёзы. И что сказал потом Туан, войдя и застав меня в таком виде.

Кого я жалею?

— Привет, — небрежно бросаю я, закрывая дверь и опускаясь в кресло у горящего камина. — Вижу, тебе похорошело.

Туан оборачивается и огревает меня ненавидящим взглядом. Я ловлю его и усмехаюсь.

— Взаимно, я тебя тоже не люблю.

— Повелитель… что-нибудь приказывал на мой счёт? — глухо говорит Туан, не шевелясь.

— Да он о тебе и думать забыл, — отмахиваюсь я, забираясь в кресло с ногами. — Даже имя твоё не знает. И вообще, ты ему только как транспорт нужен. Ездовой дракон. Круто, да?

Туан закрывает глаза и отворачивается к окну.

— И вот этого ты хотел? — рассуждаю я. — Стать его рабом? К этому ты стремился?

Туан молчит. Ненавижу, когда молчат в такие моменты. Как будто отгораживаются, как будто не хотят меня слышать. Допускаю, что Туан меня не только слышать, но и видеть не хочет — но уж нет, пусть слушает! Я его терпела, я его дурацкие приказы исполняла, теперь пусть он мучается. Нет, мне его не жаль! Не. Жаль. Совсем.

— Ну правда, как тебе — ты же добился своего. Чего не радуешься? И я ещё спасать тебя должна. Я? Тебя? Ну что ты там бормочешь? Как я тебя бедного достала?!

— Ты ничего не понимаешь, — громче повторяет Туан, поворачиваясь ко мне. У него пронзительные глаза, и до этого яркие, а сейчас словно светятся. — Ничего.

— Ну куда мне! — фыркаю я. — Это ты у нас самый умный. «Я Властелина взращу, я его контролировать буду!» Ну как? Подчиняется он тебе?

Туан снова отворачивается, и я не выдерживаю — встаю и иду к нему. Чую, будет драка. Сейчас ещё чуть-чуть себя накручу…

Туан снова оборачивается. Молча. С ненавистью смотрит.

— А я тебя тоже ненавижу, — говорю, глядя ему в глаза. Мне страшно: на меня ещё никогда так не смотрели. С таким желанием… чтобы меня не было. Чтобы мне было плохо. Чтобы я сгинула. — Ненавижу, потому что это ты во всём виноват. — Неправда, я так не думаю! Но сейчас мне хочется говорить гадости, ударить эту ненависть больнее, чтобы она исчезла, она, а не я. — Ты сделал это с Дамианом, из-за тебя он такой. И в следующий раз я оставлю тебя висеть на том столбе. Или куда он ещё тебя повесит. Потому что ты это заслужил. Дамиану на тебя плевать. Он мне сам говорил. Говорил, что в мире найдётся другой дракон, если тебя не будет, так что ты…

Я так увлеклась, что не заметила, как взгляд Туана изменился: ненависть сменила страх, страх — ужас, а потом — ярость. И сами глаза меняются тоже — полыхают алым, лицо вытягивается, руки сверкают золотом…

Рыча, Туан бросается на меня.

Отпрянуть я успеваю, но спотыкаюсь о ковёр — в итоге мы летим на пол вместе, я и Туан. Туан ещё и никак не может определиться с формой: от него несёт пеплом и душит жаром, вцепившиеся мне в шею ногти удлиняются и заостряются, царапаются так больно, что я чувствую, как по спине, к лопаткам что-то течёт, и тут же понимаю: кровь.

Кажется, этот неудачник-дракон решил меня убить.

Нет, я конечно, не думаю так стройно, катаясь с ним в обнимку по полу и пытаясь стучать головой Туана о все более-менее острые предметы вроде ножки кресла. Я в это время вдохнуть пытаюсь. Но просто сам способ — изумителен. Был бы Туан вменяем, снял бы с меня перчатку и приволок к Дамиану, пока Габриэль где-то бродит. Но нет, Туан решил всё сделать сам. И у него бы получилось, обязательно бы получилось — я уже теряю сознанию, перед глазами темнеет, а в ушах звенит.

Так что свист плети я пропускаю. Туан в это время сидит на мне, душит, но от удара вздрагивает, разжимает пальцы…

Снова свистит плеть. Жуткий звук.

Туан скатывается на пол, под ноги замахивающемуся Дамиану, сжимается в комок. Когда плеть опускается ему на спину, разрывая рубашку, он только вздрагивает. Дамиан с каменным лицом снова замахивается — и я, откашлявшись, решаю, что с меня хватит.

Хорошо, что Дамиан замирает, когда подлезаю ему под руку — получить бы этой плёточкой мне не хотелось. Там ещё что-то вроде серебряных игл на концах кожаных «хвостов». Чёрт возьми, он этим постоянно Туана бьёт?!

Дурацки улыбаясь, я говорю:

— Это я первый начал!

Дамиан отшвыривает плеть — она красиво исчезает прямо в полёте. Рассыпается синими искрами.

— Что — начал?

— Ну, мы разговаривали, а потом я нелестно отозвался о, — я смотрю вниз, на неподвижного Туана, — о нём. Очень нелестно. Так что всё справедливо. Не бей его больше, ладно?

Страшно подумать, как на моём нынешнем лице смотрится выражение кота из Шрека, но своё оно отыгрывает: Дамиан морщится, потом улыбается и, наконец, смеётся. Долго, так долго, что я начинаю думать, не истерика ли это.

Всё ещё смеясь, Дамиан пинает Туана.

— Вставай, дракон. И если ты ещё раз хотя бы подумаешь о том, чтобы причинить вред моей игрушке…

Игрушке? Игрушке?!

Оп-па, меня с фаворита до игрушки понизили. С чего бы это?

— …я буду убивать тебя долго, так долго, чтобы всем вокруг, кого такая же мысль посетит, было понятно, что я сделаю, если они решатся на что-то подобное.

По-моему, Дамиан заговаривается. Но зато пафосно и, ну, с чувством.

— Не надо, повелитель, — отвечает Туан. — Я больше никогда не посмею тронуть то, что принадлежит вам.

«То, что принадлежит…»

Короче, эта парочка друг другу подходит.

— Прекрасно, — роняет Дамиан, оглядывая Туана. — Вижу, ты уже оправился. Отлично, завтра мы летим к феям в Сады.

— А меня возьмёте? — воодушевлённо бросаю я. — Ну пожалуйста, Дамиан, ты же обещал свозить меня в Сады, а то я там никогда не был!

Туан моргает, но в целом, выражение лица у него нечитаемое. А вот Дамиан морщится.

— Нет. В другой раз. Завтра тебе будет чем заняться.

— То есть? — холодея, интересуюсь я. Что он опять выдумал?

— Ну ты же захотел моего брата, — ворчит Дамиан. — Ты его получишь. — И, глядя на меня, добавляет: — В ошейнике. Рабском.

— А… Но…

— Ты же не думал, что я позволю моему старшему брату свободно разгуливать по дворцу и колдовать направо и налево?

— Нет? Нет, но…

— Ты настолько дурак! — вздыхает Дамиан, и на лице Туана мелькает улыбка.

Боже мой, что Ромион на это скажет?!

— А может…

— Не может! И хватит об этом. Сейчас ты сопровождаешь меня на приём к… этому… как же его… Какому-то герцогу, я забыл имя. Да, и надо будет сшить тебе одежду поприличней…

— Но может, всё-таки…

— Я сказал: хватит!

Комната от крика вздрагивает, Туан вздрагивает, одна я уже привыкла.

— Ладно-ладно, идём.

Но Ромион меня убьёт…

Приём у герцога «Как-его-там». Картина маслом: танцы, роскошь, алмазные цветы в вазах, певица на возвышении, задник позади неё представляет лес, а она, наверное — нимфа. Дамиан, сидя в кресле, подперев щёку рукой, скучающе на всё это смотрит. Рядом — я, тоже в кресле и в такой же позе.

— Напомни, зачем мы сюда пришли?

— Да демоны его знают, — зевает Дамиан, выдувая из указательного пальца лепесток пламени. — Виил, дай руку, мне холодно.

Я, тоже зевая, протягиваю.

— Может, тогда ну его? Спать охота.

Дамиан молча смотрит на шепчущихся лордов у противоположной стены.

— А, ну да, точно, вспомнил. Виил, тебе тут нравится?

— Не-а.

— Но красиво же? И роскошно.

— Ну… да…

— Моё будет.

Я с тихим стоном откидываюсь на спинку кресла, а Дамиан вздрагивает.

— Виил? Ты не сломался?

— Ещё нет, но уже вот-вот. Может, займёшься покупкой дома завтра? Серьёзно, я уже не могу тут сидеть.

— Покупкой? — ухмыляется Дамиан. — Кто говорит о покупке? Виил, видишь этих господ? — Он кивает на шепчущихся лордов. Среди них и хозяин замка, Безымянный герцог. — Сейчас они будут меня убивать.

— А-а-а… А можно я пропущу это животрепещущее действо? Меня воротит от вида крови. Серьёзно, Дамиан!..

— Успокойся, Виил, крови не будет. Но разве что чуть-чуть. Они попытаются меня отравить. Смотри.

Как раз сейчас герцог просит минуточку внимания и произносит тост за Властелина. Все тут же бросаются к бокалам. И дружно пьют, славя этого самого Властелина. Дамиану тоже подносят бокал, почтительно, с глубоким поклоном. А потом — и мне.

Дамиан пьёт, я только взбалтываю вино, потом ставлю бокал на пол.

— Смотри-смотри, — шепчет Дамиан и, картинно выронив бокал, падает в кресло. Типа умер.

Я снова принимаю скучающую позу — я единственная, потому что остальные сначала замирают, потом начинают суетиться, кто-то подбегает к Дамиану, дёргается: взять-не взять его за руку? Наконец, решается, берёт, щупает пульс, громко вопит от радости: «Ура, Властелин мёртв!»

— Кретины, — шепчу я, но меня никто не слышит. К Дамиану кидаются остальные лорды, все с кинжалами: видимо, задались целью хоронить своего Властелина в закрытом гробу.

Дамиан до последнего лежит, не шевелясь — но первый же замахнувшийся обращается в камень. А Властелин картинно восстаёт из мёртвых.

Итог: немая сцена. Каменная. Половина королевских придворных заколдована. Симпатичная скульптурная композиция, Гоголю в его «Ревизоре» и не снилась…

— Нет, ты видел их лица? — Всё никак не успокоится Дамиан, уже дома, ведя меня к себе. — Видел? А глаза?!

— Видел…

— Пожалуй, поставлю этого герцога в гостиную вешалкой!..

— Все злые маги ставят своих врагов вешалками.

— Эх, ты прав. Не хочу повторяться. Но какой у него был взгляд, ха-ха!

Ха-ха.

В спальне Дамиана уже говорит свет, а на кровати лежит полуодетая и очень испуганная девушка. Красивая — с ума сойти можно. Кожа белая, нежная, волосы тёмные, уложены в косы, перевитые жемчужными лентами, высокая грудь вздымается — кажется, бедняжка очень пытается потерять сознание, но пока у неё не выходит. На Дамиана она смотрит с ужасом. На меня вообще не смотрит.

Я замираю у кровати.

— Это — что?

— Это… — Дамиан поджимает губы, пытаясь вспомнить имя. Наконец, сдаётся. — Не помню. Но это мой тебе подарок.

— Мне?!

— Ну а кому же, Виил? — смеётся Дамиан. — У нас с тобой сегодня было не всё гладко, и я подумал, что…

— …девушка в твоей постели сделает наши отношения ближе и ровнее? — на высокой ноте заканчиваю я.

Дамиан явно не понимает.

— Разве нет? Разве она тебе не нравится? — Он подходит к кровати, подцепляет одну из кос красавицы. — Между прочим, она девственница. Цени, друг мой, эту ещё даже я не тронул.

Даже?!

Дамиан что-то шипит девушке, и та, дрожа, подаётся ко мне.

— Г-господин…

Я шарахаюсь в сторону.

— Изыди! В смысле, Дамиан, спасибо тебе, но я как-то сегодня не в… м-м-м…

Дамиан весело смеётся.

— Позвать другую?

Девушка бледнеет ещё сильнее, а я прижимаюсь к стене, как к последней надежде.

— Не надо!

Дамиан хохочет.

— Как ты неловок, мой друг. Показать тебе, что нужно делать? — И тянется красавице. Та — от него, пока Дамиан не хватает её за косу, не кидает на постель…

Я взрываюсь золотой пыльцой.

Да… да… Габриэ-э-эль!!!

«Не волнуйся», — отзывается демон и исчезает.

Дамиан, забыв про девушку, поражённо смотрит на меня. Но вместо крика: «Фея!», он выдыхает:

— Ты и так умеешь? Ух ты! А сделай так ещё!

Я смотрю на оседающую на пол золотую пыльцу.

— Не умею, это в первый раз… — Если бы!

— Сгинь, — приказывает Дамиан красавице и бежит ко мне изучать пыльцу. Потом меня. «Ну надо же, как у фей!» Габриэля вина или нет, но Дамиану и в голову не приходит, что не «как у фей», а именно что «у фей», без всяких «как».

— Изумительно! Я же говорил, что ты добро! Только создания света могут создать нечто…

— Дамиан, я спать хочу!

— А, да-да, ложись-ложись…

Он ещё что-то бормочет, разглядывая меня, когда я засыпаю, прижавшись к его боку. В этот момент мне уже всё равно, поймёт он, узнает правду или нет.

«Не узнает, — шепчет Габриэль. — Было бы слишком скучно, если бы он узнал сейчас».

А демону всё лишь бы играть!..

Пробуждение на этот раз не так болезненно. Я бы даже сказала, оно приятно: я снова лежу головой на коленях Дамиана, а он лениво гладит мои волосы. И улыбается. Я тоже улыбаюсь, сонно моргая.

— Представь, Виил, я нашёл идиота ещё глупее тебя, — сообщает мне Дамиан вместо «доброго утра».

Я зеваю и равнодушно бормочу:

— Правда?

— Ага. Как думаешь, каким нужно быть дураком, чтобы не вытащить из камня меч, который тебе же предназначен? И это герой, которому полагается меня убить! Представляешь?

Со сна я не представляю ничего, только заторможено пялюсь на губы Дамиана, и очень они мне нравятся.

И почему я отказалась выйти за него замуж?

— Чувствую себя оскорблённым, — усмехается Дамиан. — Ну ладно, не смог меч вытащить. Раз, второй. Так он уже месяц его тащит. Месяц, Виил! Представь! Я думал его на этот же меч сразу насадить, когда мои духи его обнаружили. Но решил понаблюдать, и бездна, это просто шут какой-то, а не герой! Принесу его сегодня во дворец. Вместе с мечом и камнем. Всё равно от Садов по пути.

— А что ты… сделаешь… в Садах?

Дамиан жестоко усмехается.

— Тебе этого, мой милый, лучше не знать. Вот, выпей. — И, приподнимая меня, прижимает к губам бокал.

Я покорно пью, потом заедаю горечь мёдом.

— Спасибо…

— Я заметил, что ты любишь мятный.

— Да-а-а…

— Спи, Виил. Мне скоро вылетать, а я ещё не расколдовал для тебя Ромиона. Учти, я не обещал оставить его в живых, если он сделает что-нибудь, что мне не понравится.

— Не будь таким злым, — проваливаясь в вязкую дрёму, прошу я. — А можно… с тобой?

— Нельзя. Спи, Виил, тебе этого лучше не видеть.

— Да? Дами… ан… не трогай, пожалуйста… королеву… фей… Прошу…

Дамиан наклоняется надо мной и дует в лицо.

— Спи.

Засыпаю я моментально, а просыпаюсь одна в непривычно тихой спальне и долго пытаюсь понять, где я. Залитая солнечным светом, комната выглядит непривычно, а солнце сегодня настолько яростное, что портьеры ему не помеха.

В дверь скребутся, я отзываюсь, и в комнату проникает слуга. Именно проникает, точнее, даже просачивается в щель между приоткрытой дверью и косяком. Мы встречаемся взглядом, и парень тут же опускает голову, интересуясь, не хочу ли я завтрак в постель. А ещё добавляет, что после завтрака повелитель велел проводить меня в мои покои. Но только после завтрака. Дамиан серьёзно взялся за мою диету и режим.

Впервые мне хочется общаться со слугами. Раньше как-то не тянуло, может, потому что они были женщинами, а сейчас — мужчины, а может, я просто хочу нормального общения, а не разговора в стиле «веди себя так, как я сказал, тогда я никого не убью». Но беседы не получается: теперь не хотят общаться со мной. Совсем. Толька «да, господин», «нет, господин», «как скажете, господин». Начинаю понимать, почему Дамиан так за меня ухватился. Ему-то вообще поговорить не с кем. Впрочем, мне теперь тоже, даже Габриэль не отзывается.

У дверей моих комнат я отпускаю слуг — говорить, может, и не желают, а вот заботой и вниманием меня окружили, как будто я хрустальная и вот-вот разобьюсь. И оставлять одну очень не хотят, но я принимаю строгий вид и повторяю ещё раз, требовательнее. А потом захлопываю дверь у них перед носом и прислоняюсь лбом к широкому, украшенному тонкими полосками золота, косяку Невежливо, но, чёрт, я устала от услужливости и могильного молчания.

В моей гостиной прохладно и тихо. Габриэль где-то бродит — ясно, иначе бы уже высказался, он любит делать остроумные комментарии на тему «Виола и слуги». Туан везёт Дамиана в Сады. Господи, хоть бы у них ничего не получилось! Хоть бы с мамой всё было в порядке. Моя мама — кремень, а Сады — сильное королевство, но армии там отродясь не было! Фей просто все боятся, но если что, где они помощь найдут?

Может, стоило Дамиана стукнуть утром, чтобы дома остался? Ха я сама этим утром была как стукнутая…

Ладно, не думать об этом, не думать! У меня и так дел полно. И первое, оно же главное: найти Ромиона. Куда его Дамиан отправил, когда расколдовал? «Конечно, в темницу, куда ещё Тёмный Властелин мог отправить старшего брата-короля, — думаю я, оборачиваясь, — у которого узурпировал тро…»

Всё-таки недооцениваю я Дамиана и его фантазию. Недооцениваю.

Скованный Ромион стоит на коленях у окна и спокойно смотрит на меня. Действительно спокойно, особенно, полагаю, на контрасте со мной: я чуть не подпрыгиваю от неожиданности, прижимаюсь к косяку уже спиной.

Немая сцена. Потом я замечаю на столе лист бумаги, придавленный массивным рубиновым перстнем и ма-а-ахоньким серебряным ключиком.

Как истинный русский человек, который инструкцию читает, когда уже всё сломалось, я хватаю со стола ключ и падаю рядом с Ромионом на колени. Замок нахожу не сразу, и только когда удивлённый Ромион догадывается повернуть запястья так, чтобы мне было удобнее.

Ура, ключ подходит. Цепи с тихим звоном падают, Ромион потирает руки, потом поднимает взгляд на меня.

— Спасибо.

— К-как ты? — вырывается у меня.

Ромион склоняет голову на бок, озадаченно глядя на меня.

— Я тебя раньше где-то видел. Не помню, где, но точно видел. Представишься? Или мне называть тебя «господин»? И я был бы рад узнать, зачем я тебе понадобился.

— А… — Я оглядываюсь и мысленно зову Габриэля. Демон не отвечает. — Сейчас!

Ромион, так и не встав с колен, изумлённо смотрит, как я бегаю по комнатам, проверяю, никого ли нет, а то мало ли, заодно ищу Габриэля…

Ладно, в конце концов, Габриэль сам сказал, что если Дамиан сейчас узнает, кто я такая, это будет неинтересно. А значит, я в безопасности.

Ромион поднимает брови, когда я снова сажусь рядом с ним, и замечает:

— Неожиданно. Соглядатаев искал? Ты не волшебник? И чего тебе бояться, мальчик, насколько я понял, ты любимчик моего брата. Или ты… — Он замирает, когда я снимаю перчатку. — Виола?!

Я виновато улыбаюсь, а Ромион моргает, напускное спокойствие его покидает, глаза сияют безумной надеждой.

— Это правда я. Честно я, Ромион. И…

Он подаётся ко мне и крепко-крепко обнимает, шепчет сбивчиво:

— Хвала небу! Хвала небу, ты жива!..

Кажется, я улыбаюсь — сквозь слёзы. Мне вдруг делается так хорошо и спокойно, как не было уже давно: Ромион рядом, он поддержит меня, он скажет, что делать. Теперь всё точно будет хорошо.

— Но как?.. — шепчет Ромион.

Я надеваю перчатку и встаю, тяну его за собой, но Ромион не подымается.

— Ты должна приказать, — тихо говорит он.

— Что? «Встань»?

Ромион тут же встаёт, облегчённо выдыхает и криво улыбается мне.

— Ноги… устал. Но звёзды с ними, Виола, объясни, что происходит! Почему ты здесь, в таком виде? Дамиан не знает, кто ты? Конечно, не знает, но как, как тебе удалось?..

Я усаживаю его в кресло у камина, придвигаю второе поближе, мнусь немного, пока Ромион сыпет вопросами. Потом начинаю рассказывать.

Когда через полчаса я выдыхаюсь, Ромион потрясённо смотрит на меня.

— Только не говори, — предупреждаю я, — пожалуйста, не говори, что я дурочка и…

— Звёзды, что же с ним будет! — выдыхает Ромион, не слушая меня.

— С кем?

— С моим братом! Виола, ты подумала, что с ним станет, когда ты вернёшь ему сердце?

— Э-э-э, ну… Он подобреет и больше не будет Тёмным Властелином, и… — «Я потащу его к алтарю», — мелькает странная мысль, изумляя меня саму.

— Он себя возненавидит! — шёпотом кричит Ромион, в ужасе глядя на огонь. — Он жить не захочет!

Признаться, об этом я не думала. Я больше представляла, как он извинится, я извинюсь, потом он меня поцелует, а потом… И в конце всё обязательно будет хорошо.

— Его это убьёт, — шепчет Ромион, и я начинаю понимать, что он прав. Добрый, сердобольный Дамиан, осознав, что натворил, не станет слушать мои извинения и объяснения. Его хватит на то, чтобы всё исправить и вернуть, как было, посадить брата обратно на трон, ну и так далее. А потом тихо переселиться в Астрал навсегда. Или отравиться. Это он может.

Чёрт!

— Тебе-то что, ты же его сам убить хотел, когда он стал Властелином, — вырывается у меня. #287090265 / 29-апр-2017 Я в смятении плохо себя контролирую, признаюсь, виновата. — Я помню, как вы последний раз дрались. Насмерть. Скажи ещё, что сейчас не хочешь его смерти.

Ромион поражённо смотрит на меня.

— Смерти? Виола, что ты говоришь? Он мой брат! Тогда на кону стояли чужие жизни, а сейчас уже терять нечего — когда сюда придёт герой за головой моего брата, я первый заслоню собой Дамиана!

— Вставай в очередь, — хмыкаю я. — То есть, ты согласен, что сердце Дамиану вернуть всё же надо?

— Да, а потом посадить его в клетку и долго уговаривать, чтобы он руки на себя не наложил. С тобой в качестве аргумента. — Ромион внимательно смотрит на меня. — Что ты собираешься делать?

— Давай подумаем об этом, когда вернём ему сердце?..

— Нет, я имел в виду, как ты собираешься его возвращать? У тебя его нет, ты знаешь, где Дамиан его прячет?

— Да, носит на цепочке на шее.

— Мудро. И ты уверена, что мы не можем вернуть его Дамиану силой?

— Габриэль сказал…

Ромион меняется в лице.

— Виола, я склонен согласиться с моим братом: только полный идиот станет заключать сделку с высшим демоном!

— Ну, он тоже поклялся…

— В чём же?

— В том же, что и я. Что будет выполнять мои приказы…

— Произнесённые вслух, дурочка! — всплёскивает руками Ромион. — Что ты будешь делать, если он не даст тебе произнести приказ вслух?

— А…

Буду честна с собой: я об этом тоже не подумала.

— Ты сказала, ему скучно.

— Да…

— Хорошо, — вздыхает Ромион. — При мачехе я тоже бывал шутом, вспомню, каково это…

— Ромион, правда, прости, я не хотела…

— Потом извинишься, Виола. Между прочим, ты также не подумала, что Дамиан обязательно захочет узнать, о чём мы с тобой говорили, и прочитает моё сознание?

— Габриэль его закроет…

— Виола, верить высшему демону…

— … иногда можно, — заканчивает Габриэль, возникая перед нами прямо из воздуха и ставя на стол поднос с едой. — Завтрак. Виола-то поела, а вы, Ваше Величество, тут с рассвета на коленях стояли, о чём эта фея тоже не подумала.

— Ну всё, я осознала, что я дура, может, хватит?!

Ромион тянется к бокалу с ромашковым настоем, но словно натыкается на преграду, вздыхает.

— Виола, прочти, что там написано, — он кивает на лист бумаги под перстнем.

Я читаю, хорошо хоть не вслух, потому что Дамиан пишет, что приказы Ромиону теперь отдаю я (и Дамиан тоже, но ему некогда, так что в основном я). Что могу делать это мысленно, если надену перстень. И что Дамиан догадался, зачем мне Ромион. Про это есть отдельная приписка: «Ты же не любишь девочек». На этом месте я комкаю письмо и швыряю его в камин.

— И? — Ромион выжидающе смотрит на меня. — Что там написано?

— Что он дурак! — в сердцах отвечаю, надевая перстень и мысленно позволяя Ромиону насладиться завтраком.

— Вы прекрасная пара, — спокойно замечает Габриэль.

— Может, правда, хватит? Может, вы, умники, придумаете, наконец, как мне вернуть ему сердце?

— Учитывая, что твой Тёмный Властелин несёт сюда пленного героя, которому суждено тебя убить, а также твою милую матушку, тоже пленную? — невинно интересуется Габриэль. — А, да, а ещё твою крёстную. Он был бы не против притащить сюда все Сады, но не смог, они слишком большие, а дракон у него только один. Между прочим, поздравляю, ваш Дамиан завоевал мир. Свободными остались только подземелья, но мы же все понимаем, что это ненадолго?

Я со стоном опускаюсь обратно в кресло. Габриэль с понимающей улыбкой изучает свои руки. Один Ромион отдаёт должное сырному пирогу.

— Серьёзно? — не выдерживаю я. — Твой брат-Властелин покорил мир, а у тебя даже аппетит не пропал?

— Ну что ж теперь, голодать? — фыркает Ромион, вытирая губы салфеткой. — Виола, не волнуйся. Мы придумаем, как обойти Дамиана. Ручаюсь. Он остался без сердца, правда, но ум у него всё тот же. А ум Дамиана никогда не годился для дворцовых интриг, это даже наш отец замечал, а уж как сильно он своего бастарда любил! Вы говорите, — обращается он к Габриэлю, — что герой скоро будет здесь?

Габриэль довольно кивает.

— Великолепно, — улыбается Ромион. — Виола, ты спасёшь Дамиану жизнь.

— Как? Он и так знает, когда его собираются убить. Каждый раз…

— Ты сегодня сказала, что брат не в восторге от сообразительности этого героя, правильно? Значит, поиздевается, приговорит к смерти и не ранее, чем завтра приведёт приговор в исполнение.

— Если сразу в камень не обратит, — ворчу я.

— Героя? Конечно, нет. Героя надо казнить прилюдно, а потом развеять пепел по ветру, тоже прилюдно, чтобы не вернулся. Это мой брат понимает. Но нападения от пленного героя он ждать не будет, особенно, когда этот герой в его власти и — что важно — вроде как глуп.

— Я чего-то… не понимаю…

— Что тут понимать, Виола? Ты освободишь героя, покажешь ему путь к Властелину, попытаешься договориться, и вы оба разыграете представление, в которое Дамиан поверит.

— А он поверит?

— А вы хорошо разыграйте, — улыбается Ромион. — Дамиан всегда любил театр…

— Правда?

— Да. В итоге, он будет должен тебе жизнь, а дар за это — проси что хочешь. Ты и попросишь. Господин демон, это достаточно интересный план?

Габриэль улыбается.

— О да! Вы же понимаете, Ваше Величество, что Виола не актриса?

Ромион копирует улыбку Габриэля.

— Конечно, понимаю. Но она будет очень стараться, да, Виола?

Куда я денусь!

Кто-то скребётся в дверь гостиной.

— Господин! Господин, повелитель требует вас в тронный зал.

Ромион с Габриэлем переглядываются.

— Тёмный Властелин вернулся и будет представлять своего героя, — предвкушающе улыбается демон.

Глава 6

В которой Властелин пытается сделать мне сюрприз, а я пытаюсь договориться с героем.

Посреди тронного зала стоит здоровенный валун. В него воткнут меч, почти по самую рукоять, за которую мучительно хочется дёрнуть, аж руки чешутся. Грустные и молчаливые придворные снова стоят по стеночкам и косятся на меч. Дамиана нигде не видно, трон пуст, только на подлокотнике небрежно висит шипастая чёрная корона. Зато на ступеньке у трона лежит Туан, кажется, без сознания.

Меня провожают взглядами, как прокажённую. Стоять у двери нельзя: чувствую себя снова проклятой. От меня отодвигаются, на меня косятся, обо мне начинают шептаться. Очень хочется подойти к мечу, на нём так приветливо играет солнечный луч, единственный, что пробился сквозь закрытые чёрными портьерами окна. Но для этого придётся пройти сквозь строй придворных — я, конечно, привыкла, что от меня шарахаются и меня не любят, но испытать эту нелюбовь на себе лишний раз не хочу.

Иду к трону. Появляется озорное желание усесться на него, нога на ногу, и состроить сиернской аристократии рожицу. Они, уверена, оценят — не оценит Дамиан, когда вернётся. Он очень трепетно относится к этому чёртовому трону, снова пристанет: «Ты хочешь меня сместить?» К тому же ещё ненароком корону сброшу, а её касаться совсем не хочется: холодом веет, как от морозилки. Бр!

Я сажусь рядом с Туаном, чем полностью нарушаю композицию. До этого была просто картина маслом — «Напуганные до ужаса слуги ожидают своего повелителя». А тут я такая довольная… Довольный. Хм, привыкну когда-нибудь, а?

Туан не шевелится, мне скучно.

— Привет. Вижу, хорошо слетали?

Молчание.

— Эй, ты там живой?

Снова молчание.

Я оглядываюсь, ищу взглядом Габриэля, но того снова нет. Может, остался в моих комнатах вместе с Ромионом?

— Туан? — Я осторожно придвигаюсь к нему, потом не выдерживаю, кладу руку на лоб. — Эй, проснись! Может, тебя к целителю отвести?

В противоположность Дамиану, Туан горячий, как печка. По-моему, его лихорадит — или у драконов другая физиология?

— Ха, Виил, ты видел? — восклицает Дамиан, внезапно появляясь у меня за спиной. — Видел? Это же…

— Дамиан, по-моему, твоему дракону плохо.

— А? Да оставь его в покое!..

— Дамиан! Он весь горит!

— Так дракон же, — Дамиан наклоняется, но не чтобы увидеть, как Туану плохо, а чтобы подать мне руку. — Вставай. Я хочу…

— Дамиан, — обрываю я. — Прошу тебя! Ему нужно к врачу. В смысле, к целителю! Пожалуйста!

Дамиан, хмурясь, пару мгновений смотрит на меня, потом морщится и машет кому-то у двери. Перед троном тут же появляются четверо слуг и падают ниц.

— Унесите это, — Дамиан кивает на Туана. — К целителю. Ну! Живо!

И Туана живо уносят.

— Виил, я не люблю, когда прерывают мои развлечения, — Дамиан хватает меня за руку, стоит мне встать рядом с троном.

— Да, это, конечно, было очень сложно: отдать слугам приказ. Твоё Величество наверняка безумно устало и перетрудилось, — ворчу я.

Дамиан почему-то находит это смешным, и его смех гремит по залу — ровно как и должен хохотать злодей. Зловеще. Придворные тут же вытягиваются по струнке и, когда Дамиан умолкает, в тронном зале воцаряется тишина. Тоже зловещая.

Я снова разрушаю эту гармонию, совсем не зловеще вздыхая. В мёртвой тишине мой вздох слышно, кажется, даже в дальнем углу зала.

Дамиан дёргает меня за руку, потом встаёт. Выпрямляется, величественно смотрит на сжавшихся лордов и леди.

— Ничтожные мои слуги! — и умолкает. Тянется к голове рукой, задумчиво хлопает по затылку, выдыхает: «А-а-а!» и оборачивается.

Глядя, как он пытается поудобнее надеть свою корону, я думаю, что вообще-то Властелин от героя недалеко ушёл. Не много нужно ума, чтобы пафосно толкнуть речь перед испуганным двором.

Зато как пафосно! Дамиан, из которого слова окромя демонологии не вытащишь, который раньше стеснялся всех этих лордов и леди, а на балах забивался в угол — Дамиан толкает речь на добрых полчаса, причём градус пафоса бодрячком бежит вверх, да так, что в конце Властелин несёт уже откровенную чушь, но все внимательно слушают. Есть в этом что-то завораживающее, когда тебя боятся: хоть лезгинку перед ними танцуй, будут стоять и хлопать, и наслаждаться, как будто это балет. Свобода как она есть. И одиночество — но чёрт с ним, сейчас не до него.

Дамиан, наконец, умолкает и с чувством выполненного долга садится на трон.

— Виил! Слезь с подлокотника сейчас же!

— А? — я зеваю и с трудом выпрямляюсь. Успела задремать. — Ты уже закончил?

Дамиан смотрит на меня, дёргает уголком рта и отворачивается.

— Вводите!

Много чудес есть в этом сказочном мире. Много странного, кошмарного, красивого и небывалого я здесь повидала, но этому миру ещё есть чем меня удивить.

Героя я раньше видела на картинке. Ну, то есть на изображении из бабочек, которое мне показывала мама. И был герой высок, мощен, в плечах широк и угрюм, как медведь. Помню, рубашку на нём так и распирало — куда там бодибилдерам! Такой… брутальный… э-э-э… герой. За ним в прямом смысле как за каменной стеной, потому что стену он по габаритам и напоминает. Нет, я, конечно, преувеличиваю… Но на шкаф такого молодца вполне хватит. Ещё я всё время подозревала, что эти «шкафы» не умеют говорить, но сама никогда не проверяла. Впрочем, с ними же не разговаривать надо! Герои должны совершать подвиги, потом спасать принцессу и жениться на ней. К чему лишние разговоры?

В общем, я и ожидала увидеть такого вот медведя. Связанного, может, в цепях, и чтобы вырывался, меч бы, который в камне, схватил (вместе с камнем), размахнулся — и запустил Дамиану в лоб. Сшиб бы Властелина вместе с его любимым троном. Эпичная была бы смерть.

Все мои мечты снова коту под хвост. В зал вводят Артура, моего одноклассника, того, от которого все девчонки без ума, который круче всех, и вообще без него наш класс осиротеет.

Я подаюсь вперёд, забыв, что Дамиан держит меня за руку. Приглядываюсь. Может, показалось? Да нет, точно он. Одет только по-местному, но он! И да, есть в нём что-то медвежье, ну, кроме имени. Но… а как же портрет? А мускулы? А бицепсы, достойные… достойные героя?!

— Видишь, Виил? — говорит Дамиан. — Это же просто смех, а не герой. Ты посмотри, какой… Какой! Хм… А симпатичный, нет? Ты же у нас по мальчикам, скажи, Виил, он симпатичный?

— А… э-э-э…

Артура тем временем подводят к трону, ставят на колени, этот… герой поднимает голову, встречается со злобно улыбающимся Властелином взглядом… И выражение лица у Артура становится, подозреваю, в точности как моё. Ну ещё бы: ждал злодея, а тут сидит парень, с которым недавно в футбол вместе играли.

— Дамиан?! Как?.. — договорить он не успевает, кто-то из магов, окруживших этого «смех, а не герой» (а если смех, то зачем такой конвой?) бьёт его по щеке, и Артур умолкает.

Дамиан усмехается. Снова встаёт, смотрит на Артура, явно не узнавая. Склоняет голову к одному плечу, к другому.

— Поверить не могу. И это ты должен меня убить?

— Не буду я тебя убивать! — вторит герой, прежде чем ему снова дают по щеке. Или по губам, я не присматриваюсь.

По залу проносится шёпот. Даже Дамиан на мгновение замирает, удивлённый. И его можно понять: кто-то основательно потоптался по канонам сказки. Известно: герой убивает злодея, добро побеждает, и было так здесь всегда. А тут герой заявляет, что не хочет совершать свой подвиг. С чего бы это?

— Ну и правильно, — находится Властелин. — Бойся меня.

— Тебя? — выдыхает Артур. Властелин делает магам знак не шевелиться, и Артур продолжает: — Дами, ты чего? Мы же с тобой вместе пушкинцев сделали, забыл?

Дамиан хмурится. Забыл, понимаю я. Ну ещё бы, как тут не забудешь, пока мир завоёвываешь и всех устрашаешь. Столько дел Властелину приходится делать, ох!

— … тебя ещё Виола потом увела, — заканчивает Артур, и Дамиан вздрагивает. Как обычно, на моё имя он делает стойку.

— Так и знал, что ты с этой феей заодно! — и тут же снова улыбается. — Отлично, значит, она за тобой придёт.

«А вот это, батенька, — думаю я, — уже по шаблону». Но потом понимаю, что я от героя уже давным-давно отказалась и никуда приходить мне не нужно, я уже здесь. Странные шаблоны в этой сказке.

— …И когда она придёт, — зловеще продолжает Дамиан, — я заберу её сердце…

— Чего?! — Это Артур. Он ещё не знаком с Властелином, а то бы не удивлялся. Вон, сиернский двор больше не удивляется. — Дами, да кончай уже! Какая фея?! У меня только Мерлин и вот этот булыжник, кстати, спасибо огромное, что ты его захватил. Может, ты по-братски его… — Артур замирает, встречаясь с Дамианом взглядом. — Дами, да ты чего?

И «Дами» показывает «чего» он. В камень не превращает, нет, но поступает почти как Дарт Вейдер в «Звёздных войнах»: Артур висит в воздухе и с мучением на лице дёргается. А Дамиан наблюдает. Спокойно. С интересом исследователя.

Я смотрю на всё это и думаю, что нет, не удивлена, но скоро одним одноклассником у меня станет меньше. И да, пожалуй, наш класс осиротеет. А я буду скучать. И ещё понимаю, что если сейчас попросить Дамиана прекратить, он только отмахнётся. Если вообще услышит. Габриэля по-прежнему нет, Артур царапает шею, пытаясь вздохнуть. Что же делать?..

Я закатываю глаза и падаю на трон вроде как без сознания. А чтобы Дамиан гарантированно обратил на меня внимание, я падаю так, чтобы трон перевернулся. Приходится, правда толкнуть его как следует, а то мой вес такому тяжёлому креслу, похоже, как пушинка. Но эффект есть: трон падает. Хорошо так падает, с ускорением, катится по ступенькам прямо к Дамиану. А я повторно оседаю на пол — дескать, мне плохо, с меня взятки гладки. Только сквозь ресницы наблюдаю.

Подпрыгивает, кажется, весь зал. Дамиан вздрагивает, оборачивается (Артур падает, судорожно дыша).

Голос Властелина гремит на весь зал:

— Виил?!

А я запоздало понимаю, что Дамиан не полный профан в целительстве и, конечно, отличит мой поддельный обморок от настоящего. Эх, надо было учиться терять сознание по-настоящему! Роз, вот, даже на уроки какие-то ходила, меня с собой звала. Надо было соглашаться…

— Виил!

С идиотской улыбкой встаю, потирая ушибленный локоть.

— Я споткнулся.

Дамиан, не моргнув глазом посылает в меня проклятие. Чёрная дымка летит, словно в замедленной съёмке, я пытаюсь закрыться рукой, не успеваю, браслет нагревается…

Заклятие рикошетит.

Трон снова подскакивает и, каменный, бухается рядом с мечом в валуне. Мраморный пол в том месте идёт трещинами, а в зале снова воцаряется тишина, в которой мой тихий смех звенит вопиюще громко.

Дамиан — наверное, больше не доверяя заклятьям — хватает меня за воротник рубашки, что-то рычит, встряхивает.

— А что? — хихикаю я. — Он же так только круче стал! Лучше спасибо мне скажи! А хочешь, я ещё и корону твою пну, пусть тоже стиль сменит? Тогда она будет идеально подходить к трону!

Дамиан, уже замахнувшись, на этих словах замирает, моргает… И снова смеётся. Хохочет — на весь зал, впрочем, в такой тишине это и немудрено.

Потом, правда, обрывает смех и рявкает:

— А вам что, не смешно?!

Придворные послушно смеются. Маги тем временем поднимают обмякшего Артура и снова подталкивают к Властелину. Дамиан искоса смотрит на них, потом качает головой.

— Бездна с тобой, Виил, ты мне настроение испортил! Я только собрался этого идиота как следует помучить… Ладно, в пыточной это будет сподручнее. Потом. Пусть пока побоится. Уведите, — машет он магам. И снова обращается ко мне, всплёскивает руками: — А с троном-то что мне теперь делать?!

На этом всё, впрочем, не заканчивается: спустя минут десять Дамиан, болтая о каких-то пустяках, выталкивает меня в коридор, тянет дальше по лестнице и, наконец, запихивает в библиотеку. Толкает к ближайшему стеллажу.

— Виил, я понимаю, что ты глуп, но, пожалуйста, вмести в своё сознание: всякий раз, когда ты выставляешь меня идиотом, страдает кто-то другой.

— Но я же не специ…

— Ты понял меня?

— Я…

— Хорошо, — снова перебивает Дамиан. — Тогда попробую проще. — Он оборачивается, замечает мальчика-пажа, замершего у соседнего стеллажа, и щёлкает пальцами. Мальчик кричит, а одна рука у него мгновенно покрывается шерстью, пока не становится когтистой лапой. Мальчишка смотрит на неё, трясёт — и падает в обморок. Куда натуральнее, чем я в тронном зале.

— Так понятней? — поворачивается ко мне Дамиан.

Я закрываю глаза, считаю до десяти. Не думать, забыть, не обращать внимания, я здесь, чтобы вернуть Дамиану сердце, я не подписывалась спасать этот мир, я не должна… Я ничего не могу сделать. Пока.

— Да. Да я понял. Пожалуйста, верни…

— Прекрасно, — перебивает меня Дамиан и снова тянет меня за руку — теперь прочь из библиотеки. — Я, между прочим, подумал: ты сидишь во дворце безвылазно уже несколько дней. Тебе не скучно?

— Э-э-э… — От его «я подумал» мне уже нехорошо.

— У меня есть для тебя сюрприз, — улыбается Дамиан. С такой же улыбкой лисица должна была сообщить Колобку, что сейчас его съест. Или она не сообщала, а сразу съела? Жалко Колобка. — На этот раз тебе понравится, — продолжает Дамиан, — но тебя нужно подготовить.

Я холодею.

— А может…

— Нет, Виил, я решил. Сейчас мы везём тебя к портному. Я хочу, чтобы на тебя было приятно смотреть.

— Да пожалуйста, — огрызаюсь я.

Дамиан пропускает мои слова мимо ушей. Он снова болтает: пока укутывает меня (собственноручно!) в тяжёлый меховой плащ, пока сажает в карету, потом, пока мы едем…

Портной не изменился. Изабелла, Ромион, Властелин — паук-портной тут, и он знает, как угодить клиенту. Сталкиваясь с ним взглядом (с его восьмью красными глазами), я визжу и не хуже, чем когда была лягушкой, упрыгиваю обратно на улицу. Взбешенный Дамиан пытается увести меня обратно, но я повисаю на нём и категорично заявляю, что лучше умру тут, чем меня будут щупать мохнатые паучьи лапы. Дамиан целую минуту серьёзно рассматривает вариант «умру тут», потом вздыхает и, как когда-то Ромион, позволяет снять с меня мерки подмастерьям.

С мерками случается заминка. Несчастные подмастерья раз двадцать обмеряют мои грудь и бёдра и никак не могут понять, почему они кажутся им узкими, когда должны быть… внушительными. Наконец, невозмутимый паук обрывает их спор (слава богу, Дамиана в этот момент в примерочной нет), берёт размеры как есть и начинает плести. А меня отправляют к Властелину: тому нужен внимательный слушатель.

Иногда мне кажется, Дамиан решил заболтать меня до смерти…

Готовый костюм приносят уже через час. Вроде бы ничего особенного: тёмно-зелёный шёлк с кокетливыми синими вставками, курточка и брюки, по стилю их даже не назвать парадными. Но меня они и правда преображают: в зеркале несчастное худое недоразумение превращается в веснушчатого мальчишку с выразительными глазами, тонкого, гибкого и… в целом, симпатичного.

— Хорошо, — соглашается Дамиан. — Остальные отправьте во дворец, как будут готовы. Едем, Виил, твой сюрприз ждёт.

— Успокой меня, — прошу я. — Скажи, что это не девушки в твоей спальне?

— Нет, — смеётся Дамиан, но от его смеха мне только сильнее делается неуютно.

Он прав: это не девушки. Это мальчики. Эти, правда, не полуобнажённые в постели, а скованные у стены. Зато много: шесть штук. И все разные, и по-своему каждый привлекателен. Один даже очень, такой милый золотоволосый ангелочек, смотрит на меня, словно стоит его тронуть, и мне будет грозить неминуемая и очень жестокая смерть. Как минимум, придушит.

— Выбирай, — широким жестом Дамиан обводит скованных «жертв». А потом добивает: — Ты не против, если я буду смотреть?

Он уже садится в кресло, когда я вспоминаю, что могу говорить, и как можно жалобнее прошу:

— Дамиан, ради всего святого, отпусти их!

— Неужели не нравятся? — удивляется Властелин.

— Дамиан!

— Что, не один? Даже вон тот? — кивает на «ангелочка». — Он даже мне приглянулся.

— Дамиан, прошу тебя!

— Хорошо, — соглашается он так легко, что я подозреваю подвох. Слуги уводят «жертв», пока я, красная, как рак, усаживаюсь в соседнее с Властелином кресло.

— А ты привередливый, — замечает Дамиан. — Забавно.

— Нет, я просто…

— Ещё девственник? — смеётся Властелин. — Не знаешь, что тебе по вкусу? Не страшно, мой милый…

— Дамиан, ну хватит, пожалуйста!..

— Не перебивай. Итак, средство есть. Эй!

Из-за портьеры выходит смутно знакомая мне суккуба. Точно, я видела её у Дамиана в общежитии. Она всё ещё здесь?..

Суккуба, сегодня сладкая блондинка, призывно улыбается Властелину. Что-то есть в этой блондинке от меня, правда, я бы никогда не сумела состроить такое лицо. Такой томный взгляд, такую пошлую улыбку…

— Да не мне, — отмахивается Дамиан. — Я хочу, чтобы ты угодила ему.

— Это же… суккуба! — замираю я. Суккубы имеют власть только над мужчинами, а я вообще-то… И если сейчас всё раскроется… Чёрт!

— Да, милый мой, — усмехается Дамиан. И бросает застывшей суккубе: — Ну? Что встала? Займись им!

— Н-не надо! — я пытаюсь выбраться из кресла, но руки и ноги вдруг так тяжелеют, что не могу и двинуться.

— Надо, Виил, надо. Первый раз всегда страшно, — глубокомысленно замечает Дамиан.

— П-повелитель, — шепчет демоница.

Дамиан бросает на неё красноречивый взгляд, и суккуба, вздрогнув, меняется.

Минуту два одинаковых Дамиана в молчании смотрят на меня, потом один из них разражается смехом.

— Серьёзно? Я?!

Второй Дамиан потихоньку отступает в тень и снова становится суккубой. А потом она и вовсе исчезает.

— Я? — хохочет настоящий Дамиан. — Ты влюбился в меня?!

— Я ни в кого не влюблялся! — восклицаю я, всё-таки выбираясь из объятий кресла. — Оставь меня, наконец, в покое!

— Ну, милый мой, ну, — Дамиан ловит меня за руку и прижимает к себе. Шепчет на ухо: — Ты от меня никуда не денешься. Да и сам не захочешь, не так ли? Но влюбиться в Тёмного Властелина? Какой же ты дурачок! — Дамиан смотрит мне в глаза, и на мгновение я перестаю существовать, я даже как дышать забываю! В это мгновение меня снова пронзает мысль, чёткая и очень простая: я люблю его. Даже таким. Я действительно его люблю.

Как будто услышав отголосок этой мысли, Дамиан прижимает меня ещё крепче, его губы уже около моих, а в глазах я вижу своё отражение. Своё несуразное, уродливое, несмотря ни на какие костюмы, отражение испуганного мальчишки…

Потом Дамиан меня отпускает.

— Нет, всё-таки это не по мне. Хотя… может быть, когда-нибудь… пожалуй, если я решу попробовать с мальчиком, это будешь ты, Виил… Ну куда ты? Стоять! Немедленно вернись!

— Ты меня с собакой не перепутал? — раздражённо бросаю я.

— О нет, — смеётся Дамиан. — Я тебя ни с кем не перепутаю, милый мой. Но я в замешательстве: сюрприз не получился. Я не могу тебе дать, что ты хочешь… пока. Может быть, ты мне подскажешь, как тебе угодить? Брата я тебе уже отдал — ты доволен?

— О-очень…

— Тогда скажи, что ты ещё хочешь? Давай, дорогой мой, не стесняйся. Пока я желаю дарить тебе подарки.

Ага, лови момент. Я и ловлю.

— Позволь мне посмотреть на героя. Ещё хоть раз!

— Прекрасно, завтра вечером пойдём в пыточную вместе…

— Не в пыточной. Дамиан, я поговорить с ним хочу. Мне интересно… А ты ведь не дашь нам поговорить? Ты снова начнёшь его душить…

— А ты снова что-нибудь перевернёшь, и на этот раз это наверняка будет курильница или чаша с углями, и на тебе ещё и шрамы останутся, — кивает Дамиан. — Хорошо. Иди. Хочешь сейчас?

— Если можно.

— Можно, я всё равно собирался в лабораторию. Но, Виил, если вечером тебя здесь не будет!..

— Я буду, буду. Спа… спасибо!

Дамиан улыбается почти как раньше.

— А скажи, — решаюсь я, — королева фей…

— В клетке вместе с армией. Скоро доедет до столицы, — отмахивается Дамиан. — Да, Виил, скоро ты увидишь настоящую фею, и ни какую-нибудь, а королеву!.. Хотел тебе виспа привезти, но он сдох.

Я отворачиваюсь.

— Спасибо…

— Брось. Мне нравится делать тебе приятное. Развлеки этого идиота-героя хорошенько, чтобы не чувствовал себя брошенным. Я же гостеприимный хозяин, — смеётся напоследок Дамиан и уходит из спальни.

А я снова падаю в кресло и закрываю глаза. Домой хочу…

Некоторое время спустя дворцовые слуги имеют удовольствие наблюдать редкую сцену: тощий, одетый с иголочки парень пристаёт ко всем, кого заменит, с банальным для этих мест вопросом: «Простите, вы не подскажете, где тут пыточная?» Что характерно: все знают, но никто не показывает. От парня шарахаются, потом вслед шёпотом интересуются: «Ушиб тебя головой Властелин, что ли?» Получают вполне здравый ответ: «Да нет, я просто заблудился», пугаются ещё больше и, кланяясь, спешат уйти.

Вот так я ищу пыточную, темницу, подземелья — хоть что-нибудь! — уже битый час, и всё без толку. К тому же, кажется, слух о моём «сумасшествии» распространился по дворцу, и при моём приближении коридоры, залы и галереи становятся подозрительно пустыми.

Грущу.

Логично, что подземелья должны находиться внизу, правильно? Да, и я спускаюсь вниз, но нахожу только кухню. Три раза. Кухня во дворце огромная, там полно народу, но меня никто не слушает, все суетятся, бегают мимо, что-то носят… Спустившись в кухню на четвёртый раз и присев на ступеньке, я наблюдаю суету и тоскливо думаю, что Дамиан это специально. Прекрасно знает, что я во дворце новичок, и вот — подложил свинью. Он же сделал мне подарок, разрешил! Ну так вот, чем я не довольна?

В который раз понимаю, что в этом мире нужно аккуратнее обращаться со словами, и всё это меня ничему не учит…

Грустная и тоскующая (как и испуганная), я могу натворить такого, что потом самой будет стыдно. А у меня мно-о-ого времени, чтобы себя накрутить, пожаловаться самой себе. Поругать саму себя, рассказать, какая я никчёмная, прийти к мысли, что дальше так жить нельзя и «тварь ли я дрожащая?..» Потихоньку зверею, в общем, — и заканчивается это как всегда. Я вскакиваю, бегу к ближайшей пустой кастрюле, хватаю одну из висящих на стене поварёшек (кажется, декоративную), поднимаю всё это над головой, и начинаю бить поварёшкой о кастрюлю. Не знаю, из чего тут делают посуду, но звук получается громкий, внимание половины кухни — кухарок и поварят — я привлекаю.

— Кто-нибудь знает, как пройти в темницу?!

Раньше слуги от меня сбегали, но этим бежать некуда: они уже на кухне и никуда с неё не денутся. Так что они просто смотрят на меня, как на сумасшедшую. Сумасшедшего, то есть.

Тогда я бью ниже пояса.

— Если меня сейчас же не проводят, я пожалуюсь Тёмному Властелину, и он всех вас превратит в статуи!

Да, я знаю, что угрожать непорядочно. Но бывают в жизни моменты, когда нужно отбросить излишнюю порядочность, чтобы добиться желаемого. Тем более что угрозами это делать очень сподручно.

Кухарки и поварята моментально выталкивают ко мне какого-то чумазого мальчишку — он шмыгает носом и смотрит на меня исподлобья, будто разбил любимую мамину вазу и за это был поставлен в угол.

— А ты точно знаешь, где темницы? — на всякий случай уточняю я.

Мальчишка вытирает нос ладонью.

— Так тута они, за углом.

Я хватаю его за плечо — чтобы не сбежал. Просто я бы на его месте обязательно попыталась.

— Веди.

Долго ещё после нашего ухода на кухне царит тишина…

Темницы и впрямь «за углом». Ну кто же знал, что вот эта неприметная дверь как раз мне и нужна?

— Пустите, господин, я больше не буду яблоки таскать, — насупившись, просит мой проводник.

— Даю тебе своё высочайшее позволение таскать не только яблоки, но и груши, — усмехаюсь я. — Спасибо.

По-моему, я поразила мальчишку до глубины души, не знаю только, чем. Во всяком случае, он всё стоит и удивлённо смотрит мне вслед, пока я не скрываюсь за той самой неприметной дверью.

Да, точно, я ведь здесь была, когда Ромион посадил Дамиана в клетку. И вообще-то раньше тут стояла стража, а сейчас — никого…

Ха, ну конечно! Дамиан не доверяет людям, и за стражу в темнице наверняка «стоят» его духи. Прекрасно. Человека хоть можно попросить отвернуться, отойти, сослаться на Властелина. А с духами, которых я даже не вижу, не договоришься. Как мне объясняться с Артуром?

И куда более важный вопрос: как мне его найти?

Подземелья неприятно напоминают дворцовые коридоры. Тоже пусто, и так же от меня все прячутся. При этом темницы полны, редко встретишь пустую камеру, но стоит заключённым заслышать мои шаги и увидеть свет факела (Дамиан экономит на освещении, факелы горят только у входа в подземелья), пленники пытаются скрыться в тени и делают вид, что их тут нет. Тишина в подземельях стоит неприятная, это во-первых. А во-вторых, спустя минут десять я понимаю, что если так дальше пойдёт, я не узнаю Артура. Ходить, что ли, кричать, звать? Отзовётся?

Но мне наконец-то везёт: на Артура я натыкаюсь, свернув в короткий и закончившийся тупиком (то есть, тупиковой камерой) коридор. Артур в темнице один: он лежит на соломенной тюфяке подальше от прутьев двери и, когда подхожу ближе, он заслоняется от света. Я кладу факел и приникаю к прутьям — они холодные, толстые и из них состоит вся стена камеры, выходящая в коридор. Никакой приватности заключённым!

Странно, а когда я сидела (целый день, между прочим!) в темнице, дверь была нормальная, деревянная…

— Артур! Эй! Пс-с-с! — Он не шевелится, и я не выдерживаю: — Оглох, Эйрен?!

Он поднимается на локтях, вглядывается в меня и капризно тянет:

— Ты кто? Оставь меня в покое.

— Эйрен, щас же иди сюда! Или я сделаю с тобой то же, что с нашей русичкой на итоговой в прошлом году!

Он всё-таки поворачивается ко мне.

— Не знаю, откуда ты всё это знаешь, но над нашей учительницей пошутила… — Он вглядывается в меня, щурится. Кажется, замечает что-то знакомое. — Да… Да ты гонишь?! Ты…

— Молчи и иди сюда! — обрываю я. — Давай, Эйрен, кончай ломаться, у меня времени в обрез.

Он вмиг оказывается у прутьев и выглядит, надо сказать, неважно. Может, его уже пытали? Нет, наверное, но били точно. Губа разбита, на скуле синяк…

Надо было заглянуть к целителям взять какую-нибудь целебную мазь. Зря я, что ли, по всему дворцу шаталась?

— Погоди, — шепчет Артур, — но как же ты…

— Я как? Это ты как?! Ты что тут делаешь?! — шёпотом кричу я. — Какого чёрта ты вообще здесь?!

— Я? — эхом повторяет он. — Это тебя тут быть не должно! Да ещё и в таком… виде. Как ты…

— Это волшебный мир, идиот, догадайся, как! И потом, я тут как раз понятно, почему, у меня мама местная. А ты каким боком затесался?!

— А я герой, — тихо отвечает он, прислоняясь лбом к решёткам. — Ви…

— Молчи! Не произноси! Нельзя называть это имя, особенно при Дамиане, он тут же звереет.

— Но почему? — справедливо удивляется Артур. — Вы же вроде…

— Да, мы вроде! Мы! А-а-а!

— Что с ним? Он же нормальный был, — размышляет Артур. — Я, конечно, видел его всего раз пять, но он никогда…

— Понимаешь, — снова перебиваю я. — Тут такое дело… Короче, слушай.

И рассказываю нашу историю, всю… ну, почти всю. Некоторые подробности Артуру вовсе не нужны, но я винюсь, что сердце Дамиан вырвал из-за меня, хотя, конечно, был ещё Туан…

— Он стал Властелином из-за девчонки?! — Всё, что выносит из моего рассказа Артур. — Из-за какой-то девчонки? Он вырвал себе сердце?!

— Не из-за какой-то, а из-за феи, то есть очень красивой, притягательной, очаровательной…

— Да я уже понял, что ты себя любишь! — взрывается Артур. — Из-за тебя мир погрузился во тьму?! Серьёзно? Из-за тебя?!

Мужчины удивительны. Ещё минуту назад я считала себя виноватой, но уже сейчас появление Властелина кажется мне достижением — моей неотразимости. А всё из-за Артура.

— Да, знаешь ли, некоторые любят так, что если им откажешь…

— Ты дура!!!

Я терпеливо жду, когда эхо его крика прокатится по всем подземельям, потом спокойно сообщаю:

— Слушай, герой. Если ты такой умный, чего ж ты сидишь тут, а не несёшь в мир добро и свет, а?

Артур тут же сникает.

— Мой меч…

— В камне. Заметно. Дамиан говорит, ты его уже чуть ли не месяц тянешь. Умник. Тоже мне, герой, собственный меч вытянуть не можешь!

— Да ты хоть представляешь!..

— А ты хоть что-нибудь представляешь?! — срываюсь я. — Я торчу тут уже неделю и только для того, чтобы всё исправить! Думаешь, мне нравится смотреть, во что превратился мой друг? Думаешь, я в восторге от того, что он сделал со своим миром? Думаешь, мне тьма нравится?!

Артур на этот раз молчит. Я успокаиваюсь и снова шёпотом говорю:

— Слушай. Герой. Раз уж мы сошлись во мнении, что тьма — это плохо, предлагаю нести свет. Вместе.

Артур хмурится.

— То есть?

— То есть я… чёрт, он же всё слышит, тут наверняка полно его духов…

— Каких духов?..

— В основном, низших, — отвечает Габриэль, как обычно возникая из ниоткуда. — Однако есть парочка сазандов. Но не волнуйся, господин, они все у меня под контролем.

— Это… — начинает Артур, но тут из воздуха возникает Ромион, падает на колени, встаёт, дотошно отряхивает пижамные штаны и шагает к камере.

— Это ты — герой?

— Ну да…

Ромион приникает к прутьям и хватает Артура за ворот рубашки.

— Тронешь моего брата хоть пальцем, хоть кончиком меча, хоть… я из тебя такую троллеву запеканку сделаю, что об этом будут помнить ещё тысячу лет, потому что сложат балладу!

— Это брат Дамиана, — встреваю я. — Ромион. А ещё он законный король Сиерны. Ромион, а это Артур. Он… герой.

— Ты меня понял? — не обращая на меня ровно никакого внимания, рычит Ромион.

— Да! — Это Артур, и кажется, он на грани истерики. Полагаю, от смеха. Я тоже когда Ромиона первый раз увидела, смеялась…

— Превосходно. Виола, так ты с этим героем знакома?

— Он мой одноклассник.

— Ему можно верить?

— Ну…

— Что?! — Артур хватается за прутья. — Виола! Я тебя когда-нибудь обманывал?

— Нет, — с сожалением отвечаю я. — Хотя мы с тобой общались всего-то в общей сложности час… Ладно, Ромион, ему можно верить. Если что я его сама прибью.

— В очередь, — усмехается Ромион. — Итак, Артур? Правильно? Слушай, что тебе нужно сделать…

Пока Ромион рассказывает, я рассматриваю Габриэля.

— А ты где был?

— Какая разница, хозяин?

— Что-то ты мне не договариваешь…

— Не беспокойся, фея, — улыбается Габриэль. — Я тебя ещё не скоро предам.

— Ха. Спасибо. Почему мне кажется, что я играю какую-то странную роль в твоём спектакле?

— Ты играешь вполне определённую роль, Виола.

Мне на ум приходит сразу несколько реплик, но пока я выбираю самую цензурную, моё внимание привлекает Арутр.

— Но у меня нет меча! — снова орёт этот идиот на всё подземелье.

— Как? — изумляется Ромион. — Герой не может быть без меча.

Смотря какой герой…

— Его меч застрял в камне, — снова встреваю я.

Ромион оборачивается и одаривает меня красноречивым взглядом. Кажется, он тоже не очень высокого мнения об Артуре как о герое.

— Так вытащи.

— Я не могу, — бурчит Артур.

— Но… — Ух ты, я наконец-то присутствую при историческом моменте — когда Ромиону нечего сказать.

За него заканчивает Габриэль:

— Чтобы вытащить меч из камня, нужно желать использовать его только в благих целях. Странно, что ваш наставник вам этого не сказал.

— Да он вообще мне ничего не говорил! И потом, может, я пацифист? Я не хочу никого убивать!

— Особенно — моего брата, — угрожающе вставляет Ромион.

— Да вообще никого!

— Я уверен, вы передумаете, — невозмутимо отвечает Габриэль, — когда завтра познакомитесь с пыточной поближе.

Воцаряется неуютная тишина, которую нарушает Ромион. Он вопросительно смотрит на Габриэля.

— Я правильно понял, чтобы герой вытащил меч, нужно, чтобы он хотел этим мечом кого-то защитить?

— Именно так, — с достоинством отвечает демон.

Ромион что-то прикидывает в уме, потом улыбается.

— Не проблема.

— Не проблема? — Вскидывается Артур. — Я вообще не хочу быть героем!

— Куда ты денешься, — смеётся Ромион. Очень похоже на своего брата-Властелина. — Хорошо, но что с мечом-то делать ты знаешь?

— Да!

— Прекрасно. Не зашиби Виолу ненароком. И если с моего брата хоть волос упадёт…

— А если волос упадёт с меня? Ваш чокнутый Властелин меня убьёт!

Ромион изгибает бровь и холодно уточняет:

— То есть, ты не готов умереть за правое дело?

— Нет!

— Ну тогда умрёшь просто так, когда Дамиан завтра о тебе вспомнит и явится пытать.

Артур бьётся лбом о прутья.

— Послушайте! Вы же можете меня отсюда вытащить. Отпустите, я уйду домой, и никто не умрёт! Я никогда сюда не вернусь, обещаю! Просто…

— Трус, — бросает Ромион, вставая. — Идём, Виола.

— Я? — обиженно кричит нам вслед Артур. — Это я-то?! Да меня здесь вообще быть не должно!

Ромион резко оборачивается и указывает на меня.

— Её — тоже. Однако она здесь и проводит с «чокнутым Властелином» всё свободное время. А ты боишься разыграть перед ним маленькое представление. Герой!

— Так Виолу Властелин не убьёт!

Я истерично смеюсь, а Ромион, покосившись на меня, задумчиво тянет:

— Думаешь?.. Видишь, даже девушка не боится, а ты сидишь и ноешь. Виола, в вашем мире все такие, или ещё остались рыцари?

— Мой папа — рыцарь, — сквозь смех с трудом выговариваю я.

Ромион кивает.

— Я и не сомневался. Итак, герой. У тебя есть выбор: или ты будешь завтра готов, или загнёшься на дыбе. Господин демон, а может быть, вы покажете нашему нерешительному герою мою… нашу с Дамианом пыточную?

Габриэль равнодушно пожимает плечами, а Артур отшатывается от прутьев.

— Не надо! Я уже видел!

Ромион улыбается.

— Ну тогда ты выберешь верно. Мы в тебе не сомневаемся. Герой.

Вечером Дамиан, как обычно притягивая меня в кровати к себе, лохматит мне волосы и весело интересуется:

— Милый мой, ты тоже решил приготовить мне сюрприз?

— Что? Я…

— Мне доставило огромное удовольствие слушать твой разговор с героем, — смеётся Дамиан. — Ты мой наивный дурачок!

— Что?!

— Особенно мне понравилось твоё обещание нести свет, — Дамиан нежно гладит меня по щеке, а я осознаю, что он, наверное, слышал всё до появления Габриэля. — Я правильно понял, ты решил освободить это… недоразумение?

Я холодею, а Дамиан продолжает:

— Великолепно! Хоть что-то новенькое… Я оставлю утром ключ на столе, мой дорогой. Мне придётся рано встать, нужно кое-что обсудить с советниками, поэтому завтракай без меня. А ключ от камеры нашего героя будет лежать на столе. Ты сам найдёшь подземелья или приказать тебя проводить?

Как я ненавижу его в такие моменты!

— Прикажи.

— Ну, не красней, мой хороший. Ты даже шалишь очень мило, — усмехается Дамиан. — Ты похож на маленького драчливого котёнка. Рыжего. Может, мне превратить тебя в настоящего котёнка?

— Н-не надо!

— Как хочешь, Виил. Спокойной ночи. И постарайся завтра не убиться, пока будешь играть с героем, хорошо?

В ответ я молчу. Надеюсь, достаточно красноречиво?

Глава 7

В которой чёрт знает что творится, но все остаются живы.

— Зачем он срыл отцовский дуб? — сокрушается Ромион, сидя на широком подоконнике и баюкая в руке чашу ароматного травяного настоя. — Вместе же сажали и заклинали, пока я с мирным договором по Римде мучился. Нет, ну зачем?.. Мешал он ему, что ли? Такой дуб был, прямо как мой дражайший отец, всем дубам дуб, не-сги-ба-е-мый!.. А цветы ему чем не угодили? Оранжерею снёс… Моя мать за ней десять лет ухаживала, холила, лелеяла, а этот… дуб взял и снёс! Пусть только снова сердцем обзаведётся, я его заставлю каждый цветок самому сажать, причём без магии! Влас-те-лин! Чтоб умное делал — до сих пор гоблинов не завоевал, феи его мурыжат, а он цветочки выкапывает! Как был… демонологом, так и остался, ума не прибавляется.

— Ещё печеньку?

— Давай, — Ромион не глядя протягивает руку. — Ну зачем, зачем он расширил Королевину башню, она же теперь весь вид на гостевые покои загораживает! А там фонтан Ллевеллы, там… Ну что за дурачок!

— А зачем ему этот вид? У него же нет гостей, только пленники.

— Это не повод делать из прекрасного архитектурного ансамбля посмешище для всех соседей!

— Так соседей у него тоже нет, только вассалы.

— Вот именно! — Ромион взмахивает рукой с зажатой в ней печенькой. — Перед вассалами позорится!

— Аккуратней, а то услышит.

— Нет, — Ромион залпом выпивает весь настой и ставит чашу на подоконник. — У него сейчас Малый совет по поводу гоблинов, а потом приём послов из Золотой Звезды, так что Дами занят, и, по крайней мере, до обеда. К тому же, он не станет подслушивать такие мелочи как наш с тобой разговор.

— Вчера же подслушал. — Я стою у зеркала и пытаюсь уложить волосы. Редкое мгновение, когда можно сделать это при ком-то и не бояться, что мои руки, держащие пустоту, этого «кого-то» удивят.

— Ну знаешь, Виола, твой разговор с героем был не мелочью, — усмехается Ромион. — Мой брат наивен, но не дурак. С героя он глаз не спустит и попытается убить поскорее. С помпой, но поскорее.

— Угу, то есть сегодня нападение для Дамиана сюрпризом не станет, — угрюмо замечаю я.

— Ну конечно, не станет!

— А если он правда прихлопнет Артура ненароком?

Ромион пожимает плечами.

— Такова жизнь. Случайностей не избежать…

— Ромион, делай что хочешь, но я не желаю, чтобы Артур умирал! Он здесь и правда лишний, его не должно тут быть, и он умрёт, потому что…

— …потому что он герой, и так иногда тоже случается, — заканчивает Ромион. — Хватит, Виола, всех не спасёшь.

— Но…

— Хватит. Лучше покажи-ка мне, — он указывает на мой новый браслет. — Нет, не снимай. Просто подойди поближе… Хм…

— Ромион, а развей-ка мои сомнения: ты теперь можешь колдовать? — словно между прочим интересуюсь я.

— Угу, — также «между прочим» отвечает он.

— А как? — Я бросаю взгляд на его ошейник. Ромион не стал его прятать в вороте бархатной рубашки. Менять гардероб он тоже не стал: одет Ромион по-королевски красиво и с шиком. Одна вышивка на манжетах чего стоит! И не только в плане работы: она жемчужная! Да ещё алмазы по вороту… Я на его фоне в своём новом костюмчике смотрюсь куда бледнее.

Ромион поднимает взгляд на меня и улыбается.

— Я сломал ошейник.

— И… И Дамиан ничего не почувствовал? — изумляюсь я.

— Я очень аккуратно его сломал, — улыбается Ромион. — Знаешь, в чём слабость всех Властелинов, Виола? Они других считают глупее себя, всегда, оттого и погибают. Дамиан вместе с сердцем лишился некоторых особенно эмоциональных воспоминаний, например, того, в котором мы с ним играем в прятки, когда ему было пять, а мне только-только исполнилось шесть. Дамиан уже тогда колдовал прекрасно, спрятался в Астрале, притащил оттуда похожий, — Ромион гладит ошейник, — артефакт и мы пару дней вместе учились им пользоваться, пока об этом не узнал придворный маг. Отец тогда отлупил нас обоих… первый и последний раз. Но с тех пор я знаю, как легко и аккуратно взламывать такие вот вещи.

— Да… Да, но разве Дамиан не должен был почувствовать, что ты колдуешь? Ты вчера открыл портал!

— Виола, колдует весь дворец, — усмехается Ромион. — У нас даже водопровод без колдовства не работает. Представь, как в такой какофонии различить хоть чьи-то заклинания, даже если очень прислушиваться? Никак. Дами наверняка поставил защиту против боевого колдовства, но портал, тем более на пару этажей, он не почувствует.

— Как скажешь. — Я заканчиваю с причёской и угрюмо смотрю на своё отражение. Ну что за уродец!.. — Я бы Дамиана не стала недооценивать.

— Виола, он мой брат, я его знаю как облупленного, — усмехается Ромион.

— Я тоже думала, что знаю его. А потом он взял и подал мне голову посла гоблинов. На блюде. Во время обеда.

Ромион грустно улыбается.

— Это стоило предвидеть, у него же теперь нет сердца.

— Угу, благодаря мне.

— Не только, Виола, прекрати, — морщится Ромион. — На тебе свет клином не сошёлся. О том, что Дамиан станет Властелином, было известно давным-давно… Ладно, теперь насчёт твоего браслета. Кроме того, что это очень мощный защитный амулет, в нём достаточно магии для портала. Одного, если расстояние неблизкое, потом нужно будет ждать, пока накопитель снова наполнится… Но одного раза тебе хватит. Виола, пожалуйста, пообещай, что если что-то сегодня пойдёт не так, ты переместишься обратно в свой мир.

— Зачем? Ромион, а как же сердце Дамиана? И разве…

— Виола. Пообещай. Пожалуйста.

— Не стану!

Ромион на мгновение зажмуривается.

— Виола, послушай, что я скажу, и послушай внимательно. Ещё ни один Властелин не возвращал себе сердце. Ещё ни один Властелин не выживал в схватке с героем. Бывало, он умирал перед схваткой — случайности происходят, как я уже говорил, — бывало, героев требовалось несколько, но Властелин умирал всегда. Это законы нашего мира. Пойми, ты не можешь бороться с мирозданием. Никто не может: такие законы просто не нарушаются.

— Погоди. Погоди, но ты же вчера сам говорил… Ты вчера сам грозил Артуру, что если он убьёт Дамиана…

— Виола, он убьёт Дами. Если не он, то другой герой. Положа руку на сердце, я не верю, что ты сможешь заставить Дамиана измениться. У Властелинов всегда бывали возлюбленные, даже дети, но никому не удавалось сделать их снова обычными демонологами. Властелин умирает, добро побеждает, потом появляется новый Властелин, и так по кругу, потому что таков наш мир. Ваш, может, другой, поэтому тебе сложно это принять. Просто смирись и… Виола, ты не должна умирать. Тебе не нужно здесь быть, поэтому если сегодня ничего не получится, а я уверен, что не получится, пожалуйста, возвращайся домой.

— Ромион, но… Это же была твоя идея, ты же всё придумал! И теперь говоришь, что ничего не выйдет?

Ромион горбится, переводит взгляд с меня на свои скрещенные пальцы.

— Он мой брат, Виола. Как я могу хотя бы не попытаться? Даже если всё безнадёжно. Он же мой брат, даже таким я люблю его. — И еле слышно добавляет: — Должен же я хоть кого-то любить.

Я молча смотрю на себя в зеркало какое-то время. Я давно потерялась за всеми этими образами, то лягушки, то феи, то этого вот… И Дамиан всегда меня находил. Он всегда был мне верен, даже без сердца я значу для него не меньше, чем раньше. И пусть он стал Властелином, пусть он совершает поступки, от которых меня воротит, я не оставлю его одного. Это просто несправедливо!

— Виола. Пообещай, — повторяет Ромион.

— Нет.

— Виола!

— Ромион, у меня получится. У меня есть демон и…

— Демон тебя предаст! — срывается на крик всегда спокойный Ромион. — Как ты не понимаешь?! Для него это игра, ты игра, всё игра! Он не твой друг и не будет тебе верен! А что ты можешь без него? Ты даже колдовать толком не умеешь, что ты сделаешь?! Пойдёшь к Дамиану уговаривать: «Любовь моя, верни сердце, и я соглашусь выйти за тебя»? Так?! И он тут же отправит тебя в темницу, а потом замучает до смерти — так было, было уже много раз с другими Властелинами! Ты этого хочешь?! Возвращайся домой, глупая ты фея, ты бесполезна! Ты ничем не поможешь, и не мечтай!

Ромион выдыхается. Я молча смотрю на себя в зеркало.

Я бесполезна? Правда?

Ну это мы ещё посмотрим.

— Виола…

— Как ты собираешься помочь Артуру вытащить меч?

Ромион устало качает головой.

— Неважно. Куда важнее…

— Не утруждайся. Я не оставлю Дамиана одного и никому не дам его убить.

— Виола, ты глупая!..

— Да, я глупая. И упрямая. Я помню, ты мне это уже говорил. Я не верю в судьбу, Ромион. Мы все совершаем ошибки, и да, я ошиблась, но Дамиан из-за этого страдать не будет.

Ромион некоторое время смотрит на меня, молча качая головой. Потом отворачивается к окну и тихо шепчет:

— Мне так жаль…

— Да. Мне тоже.

Находиться с ним в одной комнате нет сил, а до полудня ещё много времени. В полдень я должна освободить Артура, так сказал Ромион, и я это сделаю, но если раньше я думала провести утро с книгой или за шахматами, или… то всё, больше не могу. Я даже на завтрак смотреть не могу, хоть и поела совсем чуть-чуть. Очень расстроена.

Дамиан совещается с советниками. Я нахожу нужную дверь случайно: Туан сидит около неё на полу, прислонившись затылком к стене, а слуги шарахаются от него, как от прокажённого. Как и от меня.

Сажусь рядом и тоже прислоняюсь спиной к стене. Сижу. Предаюсь печали.

— Что же ты не идёшь к своему герою? — выплёвывает вдруг Туан.

— Что же это всё яд в тебе никак не закончится? — передразниваю я.

Туан молча фыркает и снова закрывает глаза.

— Послушай. — Со скуки, это точно со скуки, я же понимаю: дохлый номер. — Объясни, чего я не понимаю? А? Туан, ты же не этого хотел, верно?

Он открывает глаза и молча смотрит на меня.

— Так может, отыграем всё обратно? — неожиданно даже для себя предлагаю я. — Ты поможешь мне… И Артуру, в смысле, герою… Тебе же так будет выгоднее…

— Замолчи.

— Туан, но ты же видишь, что он творит, — я киваю на дверь. — Видишь и позволяешь ему. Мы ещё можем это изменить, если вместе…

Туан перебивает меня: он смеётся. Хрипло, надтреснуто смеётся. А потом, улыбаясь прежней, так пугающей меня улыбкой, выплёвывает:

— Я могу всё изменить. И твоя «помощь» мне не нужна. Всё будет так, как я захочу, будет!..

— Да ты с ума сошёл.

Он усмехается и снова закрывает глаза. Так и сидим.

Где-то через час дверь открывается, в коридор выходят советники, большая часть которых служила некогда Ромиону… Меня они не замечает, Туана тоже. Зато замечает Дамиан, выходящий последним.

— О, Виил! Ты тут? А где герой? Где мой сюрприз?

Я встаю и засовываю руку в карман брюк — там лежит ключ.

— Да, сейчас пойду. Дамиан…

— Не оправдывайся, — усмехается он. — Я же понимаю: ты добро, я зло, ты просто обязан попытаться меня убить. Не беспокойся, милый, я не буду на тебя очень сердиться потом, обещаю.

Туан, тоже уже вставший, отводит взгляд.

— Дамиан, я не хочу…

— Хочешь, — улыбается Властелин. — Все хотят. Это нормально, так и должно быть. Всё, Виил, иди. У тебя совсем немного времени… Ах да, забыл. Камень этого идиота с мечом — в саду. Я прикажу, вас проводят.

— Камень?..

— Ну чем же герой должен меня убивать? Мечом, конечно. Впрочем, пусть попробует камнем, — смеётся Дамиан. — Всё, иди. Эй, проводите Виила в темницы. Да не запирайте его там, идиоты, если запрёте, я вас навечно там и поселю… Иди, Виил, иди.

— Но я хотел…

…Хотела сказать, что не оставлю тебя одного больше никогда…

— Иди-иди. — Отмахивается Дамиан. — Так, дракон…

Я отворачиваюсь и молча иду вслед за слугой-провожатым. Дамиану не нужны мои обещания…

Но всё ещё нужна я.

…Долго приходится возиться с замком на двери камеры. Ключ заедает, мои руки отчего-то дрожат, я сжимаю зубы и мысленно костерю себя: зачем отпустила «провожатого», знала же, что с ключами «не дружу», так хоть кто-нибудь бы помог!

А может, Дамиан дал мне не тот ключ? Специально перепутал?

В темницах снова мёртвая тишина, и моё дыхание гремит по коридорам эхом — от этого мурашки бегут по коже, и я только сильнее нервничаю.

— Успокойся, — Артур наблюдает за мной, расслабленно прислонившись к стене. А у самого руки трясутся. Заметив это, он прячет их за спину.

— Я спокойна… спокоен!

— А? Ах, да, ты же у нас нынче, — Артур с усмешкой оглядывает меня. — Кстати, забыл, как тебя теперь зовут?

— Виил! И только так и зови, иначе он узнает… А, да чёрт!

— Попробуй «сим-сим, откройся».

— Сам и пробуй, умник!

Снова молчание и тишина, впрочем, весьма относительная: ругаюсь я уже вслух. Правда, пока шёпотом.

— Слушай, а ты моего Мерлина не видел? — интересуется вдруг Артур.

— Кого?

— Угрюмого старика с посохом.

— Я в курсе как выглядит Мерлин! Я тоже читала «Смерть короля Артура»! Да, чёрт возьми!..

— Может всё-таки…

— А, Виил, — рядом вдруг открывается портал, и из него выглядывает Дамиан. Я отшатываюсь, прижимаюсь к прутьям двери, закрывая собой Артура. — Я же совсем забыл, что зачаровал эту дверь, а ты у нас не маг. Отойди-ка…

Он ровным счётом ничего не делает, когда я отодвигаюсь, только смотрит, а замок, над которым я столько мучилась, вдруг щёлкает, и дверь распахивается.

— Вот так, — Дамиан ловит мой взгляд и усмехается. — Всё забываю, какой ты у меня беспомощный. А, кстати, привет, герой. Я жду тебя в саду.

Портал закрывается.

— Что это было? — спустя пару мгновений напряженной тишины выдыхает Артур.

— Чёрный юмор а-ля Властелин, — отзываюсь я, восстанавливая дыхание. — Выходи. Предупреждаю сразу, дорогу в сад я не помню.

— А я туда и не пойду, — заявляет Артур, выходя из темницы. — Что я, дурак, что ли?

— В смысле?

— Я же говорил, что не буду ни с кем биться, тем более, с Властелином, — отвечает Артур. — И так ясно, кто выиграет. И потом, я похож на героя? Нет. Если какому-то старику в остроконечной шляпе взбрело в голову, что я должен угрохать твоего друга, Виил, или картинно пасть в сражении с ним… то пусть сам идёт и бьётся.

После этого он спокойно отворачивается и идёт дальше по коридору в сторону выхода из подземелий.

— Эй! — кричу я, хватая факел. — Артур! Стой, мы так не договаривались!

— Мы вообще никак не договаривались, — отвечает этот… да прав Ромион, трус он! — Я пока не хочу умирать, тем более так глупо.

— Да? — Дверь из подземелий уже маячит впереди. Я забегаю вперёд Артура, распахиваю её и закрываю у него под носом. — Ну тогда тут и оставайся! Эй! Слуги!

Мне никто не отзывается: коридоры снова тихи и пусты.

— Ну хватит, — дверь распахивается, а я падаю на пол. Артур выходит, осматривается. — А где тут порталы ты тоже не знаешь?

— Порталы? — ушибленный локоть очень болит. Надеюсь, не сломала? — Ты правда сбежишь?! Ты трус!

Артур только вздыхает в ответ и идёт дальше, к лестнице.

— Стой! — со второго раза подняться у меня получается. — Артур, ну пожалуйста! Это мой единственный шанс! Помоги мне!

— И не проси, — огрызается предатель.

Повиснуть на нём не получается, этот «герой» сильнее меня в разы. Только плечом поводит — и я снова на полу.

— Я всем! Всем расскажу, какой ты на самом деле! — кричу я ему вслед. — Как тебе не стыдно?! Трус! Трус! Пусть мир гибнет, главное, чтобы ты выжил?!

— Ну да, как-то так, — спокойно отвечает Артур.

Далеко он, впрочем, не уходит: на последней ступеньке лестницы перед ним появляется нечто бесформенное, что спустя мгновение превращается в высокую усталую женщину. Я изумлённо рассматриваю её фартук в горошек, а Артур выдыхает:

— Мама?..

— Это дух, идиот, — перебиваю я.

Женщина отступает. Потом оглядывается. Артур шагает за ней, как зачарованный. И чему его только наставник учил?..

Артур вздрагивает, когда я хватаю его за руку.

— Это дух, Дамиан таким образом ведёт тебя.

Артур останавливается, а женщина в фартуке, подплыв к нам, вдруг обращается в Роз. Артур, открыв рот, смотрит на неё, потом с трудом сглатывает.

— Кто это? К-кого он… она… изображает?

— Мою сестру.

— П-познакомишь?

— Поздно, она уже почти замужем.

Артур моргает, вдыхает глубже, и я его отпускаю.

— Ну? Беги, герой, пока Властелин к тебе ещё кого-нибудь не прислал. У него, например, дракон есть, тот ещё мерзкий тип…

Артур оглядывается на духа — тот снова становится женщиной в фартуке. Потом смотрит на меня и почти с мольбой говорит:

— Я не хотел быть героем! Я не хотел никого убивать! Я не должен, не буду… Это не мой мир, я хочу!.. — и задыхается, глядя на меня.

— Закончил? — я стою, скрестив руки на груди. — Кажется, выход там.

Артур растерянно моргает… Потом резко отворачивается и идёт к коридору, на который я указала.

Я выплёвываю бессвязные ругательства.

Дух тем временем нерешительно покачивается над полом — то ко мне дёрнется, то к удаляющемуся Артуру.

— Вот герои пошли, да? — мрачно говорю я.

Роз с отчаянием смотрит на меня, и я отворачиваюсь. Артур уже скрылся за поворотом, но его шаги ещё слышны…

— А пойдём-ка его проводим, — сжимаю я кулаки. — Хочу увидеть, как он уйдёт. Гер-р-рой!

Точно послушавшись, дух плывёт за мной, когда я иду на звук шагов Артура. В глубине души я всё ещё надеюсь, что он вернётся, поэтому, когда Артур выходит на заснеженное крыльцо, у меня ёкает сердце. Как же он может, как?..

Ну, может как-то. Не оглядываясь, Артур спускается по лестнице, я, неслышно, за ним. Ведь не вернётся же, на что я вообще рассчитывала?.. На что Ромион рассчитывал?

Земля, точнее мраморные плиты под ногами вздрагивают. Раз, другой. Упав и больно ударившись коленями, я оборачиваюсь и вижу, как в полной тишине лестница у парадного крыльца, словно бумажная, комкается, превращается в громадного льва, почему-то со змеиным хвостом. Лев, рыча, припадает к земле — …

…и кидается на меня.

…а позади на меня кидается Артур…

Они почему-то не встречаются в воздухе: Артур падает на меня раньше, а лев вообще перескакивает — и всё так же огромными прыжками оказывается у стены, проламывает её и исчезает в заснеженном саду.

— Что это?.. — шепчет Артур.

— Слезь с меня!

Мне вторит чей-то далёкий крик: что-то неразборчивое, знакомым голосом, переходящее в вопль боли…

Нет! Нет-нет-нет!

Я сама скидываю Артура и, забыв про расцарапанные коленки, бросаюсь к пролому в стене.

— Виола! — кричит Артур, но я не оборачиваюсь: времени нет.

Крик повторяется. Я падаю — нога подворачивается — поднимаюсь и хромаю дальше. Крик звенит в ушах, а чёртова стена всё никак не приближается!..

Стоило предполагать, как именно Ромион станет мотивировать героя к битве: сам подставится и попытается умереть. Чудесно, конечно, никаких проблем! Так он говорил?! Вообще никаких!

Стена дрожит, мелкие камни ещё сыплются, от пыли свербит в носу.

— Виола, стой! — Артур всё-таки догоняет меня как раз, когда я перебираюсь сквозь обломки, по колено в каменной крошке. Хватает за руку. — Стой, уходим вместе!

— Ты не понимаешь! — Я вырываюсь. — Он его убьёт!

— Главное, не тебя!

Я впиваюсь ногтями Артуру в ладонь, освобождаю руку и бегу на крик. Мне уже всё равно, уйдёт Артур или нет. Пусть катится ко всем чертям, это неважно, он не важен, одно только важно: лишь бы успеть, лишь бы Дамиан ничего брату не сделал, только бы до смерти не проклял!

Мне раньше никогда не приходилось видеть, как человека пытают — никто как-то не показывал. Фильмы папа такие не смотрел, Роз в пыточные не ходила, а крёстная, поймав очередного рыцаря, всегда выпроваживала меня из кухни. Иногда из-за закрытой двери действительно доносились странные крики, но, повзрослев, я начала понимать, что они…м-м-м… были несколько иного содержания.

Так что к увиденному я оказываюсь морально не готова. Парочку кошмаров этот мир мне уже подарил, теперь добавится третий: висящий в воздухе, беспомощный Ромион, срывающий голос на фоне заснеженных розовых кустов. И снежинки неспешно плывут, вальсируют в воздухе, падают на замёрзшие цветы, на исчезающих в воздухе призрачных львов-духов… Этот контраст — мира и боли — выбивает землю у меня из-под ног. Я снова падаю, прижимая руки ко рту и в то же время пытаясь выдавить хоть звук, но горло свело…

— Дамиан! — сиплю я, но конечно, меня не слышно. — Не надо!

Дамиан спокойно сидит на скамейке и улыбается. Думаю, и этой улыбке найдётся место в моих кошмарах…

Время словно замедляется. Я пытаюсь встать, падаю, снова пытаюсь, снег забивается в рот, в ушах звенит крик, и я сама, кажется, кричу, сипло, неслышно от ужаса…

Мимо проносится тень.

Дамиан смеётся, и его смех заглушает крик Ромиона.

Я поднимаюсь и снова падаю.

Громадный, покрытый снегом валун с крестовиной наверху, светится золотом.

И тут же на весь сад раздаётся жуткий скрежещущий звук, перебивающий и крик Ромиона, и смех Дамиана, и, конечно, меня.

Наступает тишина. Спокойно кружатся в воздухе снежинки…

Затихший Ромион падает на землю, а Дамиан оборачивается, смотрит — на обалдевшего Артура с сияющим мечом в руках.

Тишина дрожит, пока…

— О, ну вот и мой сюрприз пришёл! — широко улыбается Дамиан, как ребёнок, получивший долгожданную конфету.

Артур переводит взгляд с меча на него, наконец-то закрывает рот. Отступает.

— А м-может, договоримся?

— Да, — кивает Дамиан, из воздуха вынимая меч. Естественно, чёрный, с алыми, как кровь, знаками на клинке. — Конечно! И прямо сейчас.

Я отворачиваюсь: и так ясно, что будет дальше. Дамиан нападёт, этот трус побежит. Всё это неважно, куда важнее, что Ромион лежит в снегу и, кажется, не дышит.

Из последних сил я ползу к нему.

Дамиан догоняет Артура. Звенят мечи. Артур что-то пытается сказать, Дамиан смеётся.

…Нет, дышит. Слава богу!

Я срываю с себя накидку, укутываю Ромиона, оглядываюсь. Слуги стоят в отдалении, слуги и лорды, но когда я зову их, делают вид, что не слышат. Или и впрямь не слышат. Схватка же наверняка интереснее…

— Виола, — шепчет очнувшийся Ромион. — Оставь меня. Ты должна… Дами… спасти…

— От чего?! — выдыхаю я и помогаю ему сесть. Дамиан тем временем бордо гоняет Артура вокруг камня.

Ромион тихо стонет и дрожит — кажется, смеётся.

— Но он же герой!..

— Каждому бы Властелину такого героя!

Ромион всё смеётся. Кажется, у него истерика. Дамиан тем временем загнал Артура к кустам роз. Артур вяло отбивается. Как в первый раз. Да даже я смогла бы лучше! Наверное…

Может, в них снежками покидать? Я не хочу смотреть, как Артур умирает!

— Это какой-то кошмар, — вторит моим мыслям Ромион.

— Ага. Герой!

— Да нет. У меня вся жизнь — какой-то кошмар, — тихо сообщает Ромион. — Брат — Властелин, невеста у алтаря замуж выходить отказалась, трон узурпировали… И вечно все прелести жизни получает кто-то другой. Ты, Дамиан, остальные… А я должен тихо работать, тихо стараться выжить, тихо… И никто мне спасибо никогда не скажет…

— Эм, Ромион? Прости, что прерываю, но тебе не кажется, что сейчас немного не время…

— Да нет, сейчас как раз самое время. — Ромион отталкивается от меня, встаёт, со второй попытки тоже вытаскивает из воздуха меч, для разнообразия — обычный. В смысле, без светящихся знаков и странного сияния. И зовёт: — Эй, братец! Мы с тобой не закончили! Ты мне сильно задолжал за этот год!

Дамиан, уже замахнувшийся было на безоружного Артура — этот идиот ещё и меч потерял — оборачивается.

— Что, брат, мало тебе? Ещё?

— Выходи на бой! — звонко кричит Ромион, а сам шатается, как травинка на ветру.

— Да вы с ума сошли! — А это уже я. — Хватит!

Дамиан хохочет, сквозь смех рычит: «Убью!» и бросается к Ромиону.

— Да остановите же их! — кричу я замершим в отдалении зрителям. — У вас совесть есть?!

На меня снова не обращают ровно никакого внимания. Видимо, сказочные каноны наконец-то вошли в нужную колею: Властелин бьётся со своим братом, сейчас убьёт его, потом прихлопнет героя и будет ждать следующего, финита ля комедия.

— Дамиан! — кричу я. — Не надо! — И бросаюсь к этим двоим.

Дамиан отвлекается на какую-то долю секунды, а я уже путаюсь в невидимой паутине и — чёрт, сколько можно! — снова падаю.

— Дами-м-м-м! — паутина забивается мне в рот.

Дамиан тем временем обезоруживает Ромиона — тот падает, пытается отползти…

— Слабак ты, брат, — вздыхает Властелин. — И вечно лезешь, куда не просят.

— Ну не всегда же мне быть твоей тенью, — Ромион прижимается спиной к ножке скамьи и гордо вскидывает голову. — Ну же, Дами. Бей.

Дамиан почему-то медлит.

— Ты — тенью? Это я всегда ею был! Твоей, этой дуры-феи!..

— Не оскорбляй девушку, — перебивает Ромион, спокойно глядя на брата. На него, а не на меч в его руках. — Где твоё воспитание?

— О, да ну зачем оно мне? — шипит Дамиан. — Я же бастард, простолюдин, королевский любимчик, а наследный принц у нас ты!

Ромион закатывает глаза.

— Звёзды, ну только не сейчас! Я не хочу слышать это перед смертью. Дался тебе этот титул!

Дамиан замахивается.

— Я лучший король, чем ты!

Ромион зажмуривается, потом открывает глаза.

— Ты дурак, брат! Я не хотел быть принцем, я не хотел быть королём, я бы отдал этот титул тебе, если бы ты хоть раз попросил по-человечески!

Дамиан замирает.

— Отдал? Отдал… трон? — И тут же, по-прежнему зло: — И как же — по-человечески? На коленях бы тебя умолял?!

— А-а-а, убей меня! — кричит Ромион — Пожалуйста! Я больше не могу это слышать!

Дамиан, рыча, снова замахивается.

— Не надо! — орёт Артур, который уже успел подобрать меч. Сверкающий клинок снова встречается с чёрным. Звон, сияние золота, алые всполохи колдовских знаков…

Я снова могу двигаться и ползу к Ромиону. Тот, закрыв глаза, бьётся лбом о ножку скамьи.

Артур с Дамианом уже который круг наворачивают вокруг камня. Забавно, сейчас у Артура лучше получается… Намного лучше…

— Ему надо кого-то защищать, — шепчет Ромион, проследив мой взгляд. — Он же герой… Виола, твой браслет! Уходи…

Мой браслет! Я не смогу приблизиться к Дамиану, он снова меня заколдует, а Артура он всё-таки припрёт к стенке или розовому кусту и… Был бы герой посильнее, что-нибудь бы и получилось… Хотя мы же должны были просто разыграть представление… И если бы один из актёров не упирался, как баран!..

Я срываю браслет, встаю.

— Что нужно делать? Просто пожелать?

— Да, — шепчет Ромион, кажется, из последних сил. — Пожелай мысленно…

Я желаю. Мысленно. Герой с Властелином как раз снова огибают камень, и Артур ко мне теперь ближе всего.

— Артур!

Он отскакивает, быстро оборачивается, останавливает атаку Дамиана…

Ловит мой браслет.

— Вали отсюда! — кричу я.

Артур открывает было рот… и исчезает.

— Что?! — выдыхает Дамиан и смотрит на меня так, будто первый раз увидел. — Ты?!

Я стою перед ним, безоружная.

— Ты же хотел сюрприз? Этого ты не ожидал, а? — и смеюсь, словно над хорошей шуткой.

Дамиан меняется в лице.

— Как ты посме…

— А-а-а, милый, ты же обещал, что не будешь злиться, — улыбаюсь я. — А демонологи держат обещания, да?

Дамиан опускает меч, моргает… и вдруг смеётся.

— А ты наконец-то сделал хоть что-то умное, Виил! Надо же! Не думал, что люди меняются.

И, резко развернувшись, вскидывает руки. Ромион вскрикивает и резко затихает.

— Ты же помнишь, Виил, за твои проступки будут отвечать другие, — смеётся Дамиан, пока я подбегаю к Ромиону.

Тот морщится, но выдавливает:

— Всё в порядке. Он просто снова лишил меня магии. Всё хорошо…

— О да, всё просто замечательно, — поддакивает Дамиан, оказываясь рядом. — Как-нибудь ещё поговорим о тенях, братик? И подерёмся. Я забыл, как же мне нравятся спарринги с тобой.

— Иди в бездну.

Дамиан хохочет и, смеясь, направляется к отступающим придворным и слугам.

— Надеюсь, мой обед уже накрыт? А то съем вас!

Мы с Ромионом смотрим ему вслед.

— Зря ты… — шепчет Ромион.

— Я же сказала, что больше его не оставлю.

— Даже такого? — Ромион заглядывает мне в глаза.

— Особенно такого. — Я помогаю ему встать. — Идём.

Глава 8

В которой ещё и дракон пытается завоевать мир.

Дамиан сосредоточенно смотрит на зеркальную поверхность стола. Осторожно касается правой рукой — от пальцев расползаются дорожки инея, и вот уже весь стол покрыт наледью. Замерзает сок в кувшине и вино в бокалах, вянут цветы и гаснут свечи. Дамиан взмахом руки заставляет их зажечься, но они тут же гаснут снова.

Тогда Дамиан принимается всматриваться в свои руки так, словно никогда их раньше не видел. Поворачивает ладонью вверх к себе и вниз, от себя, сгибает пальцы. Снова касается стола. Наледь трещит от мороза.

Теперь гаснут все свечи в комнате, остаётся только камин. Дамиан тяжело вздыхает и снова вглядывается в свои руки. Не знаю, что он видит там нового, но его плечи поникают, голова опускается, и сам он вдруг кажется таким… раздавленным, сломленным…

Я не выдерживаю, перешагиваю порог и кланяюсь.

— Вы звали, повелитель?

Дамиан вздрагивает и устало улыбается.

— Виил! — И тут же жалуется: — Мне холодно.

Я стою, согнувшись в поклоне, глядя в пол.

— Да, повелитель, — пародирую Габриэля. Аж самой смешно.

Дамиан подходит ближе.

— Виил, ну… зачем ты так?

Я? А ты зачем меня отправил к чёрту на рога (в смысле, в мои комнаты), когда закрылся в своей гостиной и, судя по звукам, ломал там мебель? Мне что, приятно было топтаться перед закрытой дверью и слушать, как твои придворные надо мной потешаются? «Кукла-на-час»!

— Это кто тебя так назвал? — тут же отзывается Дамиан, и я резко выпрямляюсь.

— Не смей читать мои мысли!

— Кто тебя так назвал?

— Не знаю! Не скажу! — я отшатываюсь. Хочу уйти, но дверь снова закрывается у меня перед носом — правда, на этот раз я внутри.

— Виил. Не скажешь имя, — спокойно говорит Дамиан, — и я превращу в камень их всех. Или не в камень. Или во что похуже.

— Да не знаю я! Что, мне нужно было имя спросить? Я даже лицо не запомнил! Не веришь? Ну, прочитай мои мысли!

Дамиан качает головой.

— Мерзавцы. Тебя это так расстроило?

Нет, меня расстроило, что ты всё ещё бессердечный Властелин, а я снова оплошала.

— Виил. Не молчи. Мне холодно.

Со вздохом — ну что с Властелина возьмёшь? — я снимаю пиджак, расстёгиваю верхние пуговицы рубашки, засучиваю рукава.

Дамиан молча смотрит на меня, и я зову:

— Иди сюда.

Он подходит, медленно, словно нехотя — я сама его обнимаю. Он действительно ледяной, а я, в противоположность ему, горю, как огонь. И сердце у него под одеждой разгорается, сияет — сначала тихонько, как искорка, потом всё сильнее и сильнее… И вот уже между нами горит пламя, оно освещает всю комнату. Точно испугавшись, Дамиан подаётся назад, но я ловлю его за руки, и он покорно останавливается. А потом снова подходит ближе и кладёт голову мне на плечо. Шепчет:

— Ненавижу чувствовать себя слабым.

— Ты не слаб, — шепчу в ответ. — Ты могущественный волшебник. Мир склоняется к твоим ногам. Что с того, что иногда тебе нужно простое человеческое тепло?

— Иногда? — усмехается он. — Всегда! Ты необходим мне, как воздух, Виил, я ненавижу тебя за это. Ненавижу себя, что стал зависим от тебя. Ты как зелье, как… Без тебя холодно даже дышать.

Я глажу его волосы и молчу. Дамиан замечает это.

— Ты ведь не чувствуешь то же самое? Или… чувствуешь? Ты любишь меня, Виил, правда? Каково это — знать, что тебя никогда не полюбят в ответ? Что полюбил человека, у которого нет сердца? Как это?

— Больно, — тихо отвечаю я.

— Хорошо, — шепчет Дамиан. — И тебе больно… Но почему, почему ты? Почему не другие? Виил, ты знаешь, в первый месяц, пока я не начал и их проклинать, в моей постели оказывались первые красавицы королевства. Королевств, когда я вышел за его пределы, и началась война. Но ни одна, никогда… Даже суккуба… знаешь, кем она обращается? Феей, этой золотоволосой феей, пустышкой, дурочкой! Почему ей? Почему всё ещё ей?! И вот появляешься ты, так на неё похожий, только добрый и…

— А она была злой? — удивляюсь я.

Дамиан больно сжимает мои пальцы.

— Она мучила меня. С тех самых пор, как я её увидел, каждый день, каждую ночь, каждый час она меня мучила. Я думал: я её недостоин, она прекрасна, она фея, принцесса, у неё сотни поклонников, любой склонится к её ногам, стоит ей только топнуть ножкой или призывно улыбнуться…

— И она топала?

— Она? — Дамиан вздыхает. — Нет. Никогда. Она смеялась. Над ними, надо мной… над всеми. Они были готовы ради неё на всё, а она смеялась. Я был готов ради неё на всё… Я любил её…

— А что если, — начинаю я, и Дамиан поднимает голову, встречается со мной взглядом. — Что если и она любила тебя в ответ?

— Она? — Дамиан смеётся, совсем не весело. — Она? Фея? Виил, ты такой наивный!

— Но что если…

— Она отказала мне, — вдруг говорит Властелин. — Я предложил ей стать моей женой, и она отказала.

— Но если она просто не могла?..

Дамиан криво улыбается в ответ.

— Я ничего у неё не просил. Просто возможности назвать своей, быть рядом всю жизнь. Я даже ответной любви не просил, и она всё равно мне отказала.

— Дамиан, но брак — это же серьёзно…

— Брак — это любовь, — грустно возражает Дамиан. — Взаимная любовь, Виил. Но ты прав, для кого-то это слишком много. Кто-то не может, не способен, не умеет любить.

— Он-на, — я заикаюсь от волнения, — н-не ум-мела?

— Фея? — повторяет Дамиан. — Виил! Что феи понимают в любви? Она влюбилась в моего брата, а потом легко разлюбила его. Полагаю, какое-то время она любила и меня… но недолго. Феи жестоки.

— Да, — шепчу я, замерев, а Дамиан улыбается.

— Ну-ну, милый. Моя история тебя расстроила? Мне жаль. Что мне сделать, чтобы ты улыбнулся?

Я отворачиваюсь. Вот, значит, как? Он видел всё это… так?

Видел? А когда я сама решила, что он герой не моего романа? Когда я и правда ему отказала — о да, из благих побуждений, чтобы не мучить его всю жизнь. И к чему это привело?

И что если он прав, и я действительно ничего не понимаю в любви? Не… не умею… любить. Что если это у меня нет сердца?

— Виил, ты думаешь что-то странное, — говорит Дамиан, беря меня за подбородок, заставляя обернуться. — В чём дело?

— Я… — И говорю первое, что приходит в голову: — Я голоден. Ты оставил меня сегодня без обеда. Теперь и ужин замёрз.

Дамиан широко улыбается в ответ.

— О, ну всего-то! Не волнуйся, дорогой! Сейчас ужин будет. А пока его накрывают… Ты остался без браслета, мой дурачок. Зачем ты отдал его герою? Чтобы у него было больше возможностей меня убить?

— Что? Нет! Я просто не хочу смертей, а ты хотел его мучить…

Дамиан прижимает палец к моему рту, останавливая, а сам улыбается.

— Да, да, да. Но теперь у тебя нет защиты. А это плохо — сегодня я чуть не проклял тебя. А что ты умудришься сделать завтра? А ночью я снова буду тянуть из тебя жизненную силу? Уже тяну, — он большим пальцем гладит мою щёку. — Нет, мой друг, так не пойдёт. Пока мы ждём ужин, хочешь посмотреть мою лабораторию?

— А… Это ту, куда ты никого не пускаешь? — зачем-то уточняю я.

Дамиан кивает.

— Ты будешь первым. Посмотришь, как я делаю тебе амулет. Может, тогда ты будешь обращаться с ним бережней.

— А… Может… Может, мне не надо смотреть? Я… м-м-м… крови боюсь…

— Не будет крови, — смеётся Дамиан. — Идём, Виил, это вообще-то честь.

— Но я не против тут подождать…

— Виил. Я хочу. Идём.

Я ожидаю, что эта «лаборатория» будет похожа на комнату Дамиана в общежитии, но ничего общего с ней нет. Идеальный порядок, даже колбы цветного стекла расставлены на специальном столе, как радуга. И сверкают в свете свечей. Тоже разноцветных.

Лаборатория огромна: она вся размером как дворцовые темницы, и кое-где пол испещрён сверкающими схемами, но все они огорожены барьерами из камня, дерева или горящих свечей. Захочешь — не наступишь.

— У тебя… мило, — сдаюсь я. — Очень… чисто.

— В лаборатории должно быть чисто, — усмехается Дамиан.

Я тем временем замечаю в одном из углов клетки.

— А это?..

— Для экспериментов.

В клетках духи, демоны, скелеты, даже трупы. Людей нет. Уже нет?..

— Что ты, Виил, людей я держу там, — Дамиан кивает на соседний угол, и я вижу тянущиеся оттуда цепи. — Между прочим, не одолжишь мне Ромиона? У нас одна кровь, это усилит заклинания…

— Нет!

— Как скажешь. Но учти, если ты сделаешь что-нибудь совсем из ряда вон, я его заберу.

Меня передергивает, и Дамиан усмехается.

— Не будем о плохом. Сядь вон туда, — он указывает на диван напротив клеток. — Подожди. — И отходит к одному из свободных столов.

От нечего делать я рассматриваю клетки, вглядываюсь… и изумлённо узнаю в одном из скелетов…

— Винки?!

— А? — Дамиан отвлекается от колб и горелки. — Это? А, да, скелет. Я почему-то был к нему очень привязан, когда ещё имел сердце… Неважно, с него хорошо костяную пыль брать, очень качественная получается.

— Что брать?

— Пыль. Не забивай свою пустую голову, Виил.

Винки поворачивает ко мне череп и уныло смотрит пустыми глазницами. Я встаю, подхожу ближе, шепчу: «Как же так, он тебя так любил…»

Винки кидается на мою протянутую руку, ударяется о прутья. Сверкает вспышка, клетка светится синим…

— Виил! — Дамиан оттаскивает меня обратно к дивану, толкает. — Я же сказал: сидеть!

Тут у него на столе что-то взрывается, и Дамиан, ругаясь, бежит туда.

— Ненавидишь меня? — шепчу я, глядя на Винки. Она по-кошачьи улеглась в углу клетки, обернув вокруг себя костяной «хвост». — Я тоже себя ненавижу.

Винки не отвечает. Шум и суета в других клетках стихают, зато теперь все демоны и даже, кажется, газообразные духи глядят на меня.

— Выпусти, — шепчут они. — Выпусти! Помоги-и-и!

— А ну тихо! — рычит Дамиан. — Виил, можешь подойти.

По его лицу текут слёзы, и я вздрагиваю. Дамиан смаргивает, аккуратно собирает слезинки в хрустальный флакончик и кивает на другой, на столе, из алого стекла.

— Капли фензии. Гадость, глаза режет. Цени, из-за тебя страдаю.

— Спасибо, — уныло отзываюсь я.

Дамиан качает головой.

— Какой формы хочешь? Прошлый раз были лисы, но какой из тебя лис, Виил… Так, зайчонок. Хочешь зайцев?

— Хочу бабочек, — неожиданно для себя отвечаю я.

— Бабочек? — удивляется Дамиан. — Ты что, бабочек любишь?

— Да. И цветы… — Не люблю ни то, ни другое… Не любила. Но в этой темноте, холоде и страхе мне их так не хватает!

— Хорошо, будут бабочки, — пожимает плечами Дамиан. И буквально спустя минуту протягивает мне хрустальный браслет. — Надень. Не бойся, не разобьётся. Я решил его усилить, ты же у нас просто ходячая неприятность. Ну как бабочки, нравятся?

Я смотрю на… бабочек. Дамиан не изобразил их летящими, как я представляла, нет, он каждую пришпилил к следующей и следующей, и следующей…

— Очень.

Дамиан хмурится, дёргает уголком рта и сам надевает мне браслет на руку.

— Носи и больше никому не давай. Всё, а теперь пойдём ужинать. Между прочим, разрешаю приходить сюда, когда тебе хочется. Я тут часто бываю, и мне постоянно холодно, а тебя нет рядом. Приходи.

— Хорошо. Спасибо.

— Виил! Ну что ты такой неживой? О, я знаю, что тебя развлечёт…

— Только не девочки! И не мальчики!

— Какие мальчики, — смеётся Дамиан. — Нет, эльфийская медовуха! О, ещё у меня есть свежая розовая пыльца, у фей забрал. Хочешь?

Которая на меня больше не действует?

— Нет, спасибо.

— А что хочешь?

— Верни Ромиону магию. Ему без неё плохо. Пожалуйста!

— Ну что ты заладил: плохо, плохо! Я уже прислал ему целителя, что ты ещё от меня хочешь?!

— Ничего, повелитель…

— Виил! Я сейчас убивать начну!

— Ладно. Я хочу смородиновые мармеладки. Холодные, только что из холо… ледника.

Дамиан странно смотрит на меня.

— Хм. Ладно. На кухне после дуры-феи много этого добра осталось. Тебе принесут. Ты тоже их любишь?

— Да.

— Удивительно. И она любила…

Я отворачиваюсь.

— А что ещё она любила? Ты меня в чём-то подозреваешь?

— Успокойся, Виил, — бросает Дамиан. — Ты начинаешь меня раздражать. Идём ужинать. И дай руку. Нет, не так. Обними меня. Нет — скажи, что любишь меня. Ты ведь любишь?

— Да. Люблю.

— Мне нравится это слышать.

— А мне не нравится это говорить!

— Хорошо, что я Властелин, — смеётся Дамиан. — И могу тебя заставить!

Дамиан в ударе: он вбил себе в голову, что за мной нужно ухаживать, что мою нежную психику так травмировала сегодняшняя схватка с героем, что меня необходимо срочно лечить. Например, тонной смородинового мармелада. И интересоваться, почему я все не съедаю. И пробовать кормить с руки — мармеладом, мёдом, марципановыми цветами… Очень интимно, признаю, но мне хочется забиться куда-нибудь в тёмный угол и пересидеть там вспышку внезапной «любви» Тёмного Властелина.

Доходит до того, что Дамиан берётся за гитару. Поёт он красиво, признаю — не так хорошо, как его брат, конечно, но слушать приятно… если бы не выбор песни. Что-то про нежную деву, загулявшую в лесу ночной порой (где он такую дуру нашёл?), и так она заунывно загуляла, что мне то и дело хочется подпеть: «Владимирский централ, ветер северный…» Конечно, я сижу тихо на подоконнике, заглядываю за портьеры, смотрю на тяжёлые чёрные тучи, то и дело освещаемые алыми всполохами…

Грустно, тоскливо даже. Думается о плохом: как не справлюсь, и Дамиан навсегда вот таким останется, как явится другой герой (Артур же больше не вернётся, верно?) и убьёт моего Властелина. Или он сам убьёт своего брата. Или меня, когда узнает, кто я (узнает ведь, сколько я ещё смогу так скрываться?).

— Виил, тебе песня не нравится?

— Нравится, — всхлипываю я.

Дамиан откладывает гитару, подходит ко мне. Тоже заглядывает за портьеры, смотрит на тучи. Они в ответ полыхают алым — не розово-алым, как закат, а чёрно-алым, как пожар.

— Тебе не идёт этот цвет, — говорит вдруг Властелин. — Ты солнечный мальчик, Виил. Но солнце в Сиерне ты увидишь, только если меня здесь не будет.

— Почему?

— Впрочем, можно и иначе поступить, — задумчиво произносит Дамиан, не слыша меня. — Виил, хочешь полетать на драконе?

— Что? На… Туане?

— Да, ты же так его называешь, — склоняет голову Дамиан. — Хочешь? Мы поднимемся выше туч, солнце сейчас как раз заходит, закат. Так что?

— А… Туан разве не будет против?

Дамиан смеётся над этим, как над хорошей шуткой.

— Прекрасно. Только оденься потеплее. И, пожалуй, захвати вино.

— Дамиан, мне ещё шестнадцать, я не… пью…

— Ну и что? Мне тоже, — усмехается Дамиан. — А я пью. Очень забыться помогает. Бери, оно не крепкое. Я буду ждать тебя во дворе. Тебя проводят — а то потеряешься опять, дурачок мой…

С этим он уходит — наверное, звать Туана.

Не хочу даже представлять, что Туан об этом скажет. Впрочем, ничего, кроме «Да, повелитель», но меня при следующей встрече убьёт точно.

Идея залезть под стол и сделать вид, что меня нет, уже не кажется мне ни смешной, ни трусливой. Честно — я просто не успеваю: слуга, смутно мне знакомый юноша, заходит неожиданно, а я, к тому же, представляю, что с ним сделает Дамиан, если я в скором времени не спущусь. Поэтому просто даю укутать себя в меха и отвести во двор.

— А… это точно безопасно? — мямлю, глядя на Туана-дракона. Тот рассматривает чёрное небо, но я всё равно чувствую, прямо таки кожей ощущаю его ненависть. — Он меня не сбросит?

— Перестань, Виил. — Дамиан ловко забирается на шипастую, горячую спину. И также ловко подсаживает меня. — Сиди спокойно, держись за меня. Только за меня или порежешь или обожжёшь руку, у него чешуя острая и нагревается.

— А он нас не п-поджарит?

Дамиан смеётся.

— Трус ты, Виил. Нет, в полёте, тебе это тепло даже понравится. — Я замечаю, что сам Дамиан не стал укутываться даже в меховой плащ. Может, не так уж там и холодно?..

Больше ни о чём подумать я не успеваю: повинуясь, наверное, мысленному приказу дракон распахивает крылья — огромные, кажется, они закрывают весь двор — отталкивается задними лапами — они у него мощнее, массивнее передних — и мы рывками, тяжело поднимаемся в небо.

Дамиан что-то шипит сквозь зубы, кажется, ругательное, а я изо всех сил держусь за него и мысленно умоляю: «Пусть это поскорее закончится! Пусть я не упаду, и Туан нас не сбросит! И зачем я только согласилась!..»

Ничего, решительно ничего привлекательного в полёте на драконе я не нахожу! В фильмах это всегда так красиво и мило, а на деле: под тобой печка, вокруг чёрный туман, болтает, как не на каждом диснеевском аттракционе, ещё иногда земля внизу мелькает, далеко-далеко. И холодно, ужас как холодно! У меня уши замерзают даже в шапке — думаю, вот-вот отвалятся. А ещё высоту дракон набирает так, будто лезет вверх по отвесной скале. По всем законам физики мы уже должны упасть! Не знаю, как Дамиан держится, но у меня так кружится голова, что я уже не уверена, на драконе ли всё ещё лечу или рядом…

И тут всё неожиданно заканчивается. Меня обдаёт солнечным светом, как морской волной, и дракон больше не летит вертикально, натужно хлопая крыльями, а парит, скользит по воздуху, легко-легко. Мимо проносятся облачка, белые, мохнатые, и я забываю про холод и тяну к ним руку: они действительно похожи на зефир. Дамиан смеётся, когда моя рука проходит сквозь них, и потом искрится капельками не то дождя, не то уже инея.

— Нравится?

— Очень! Зачем ты забрал из Сиерны солнце? — забывшись, восклицаю я. Позвоночник дракона плавно изгибается, когда мы поднимаемся чуть выше, к самому солнцу, которое теперь прямо перед нами.

— Это не я, — с улыбкой отвечает Дамиан. — Это обратный эффект моих заклинаний.

— Не колдуй больше!

— Хочешь, чтобы я умер? — усмехается Дамиан, но как-то грустно.

Солнце окунается в облака, небо над нами синеет, и на нём щедро расцветают звёзды. Я смотрю на них, открыв рот — никогда не видела их такими большими. И так много!

— Нет! Я хочу, чтобы ты вернул себе сердце!

И, залюбовавшись небом, не замечаю, что Дамиан молчит.

— Ты для этого здесь? — спрашивает он, наконец, и я вздрагиваю. — Нет, Виил. Даже если ты попросишь — нет, никогда. Это убьёт меня. А я пока не хочу умирать.

— Но почему же убьёт? Я же живу с сердцем! Все живут!

— Тёмный Властелин с сердцем слабее котёнка, — просто объясняет Дамиан. — Такого Тёмного Властелина прихлопнет любой из его бывших слуг. Например, этот дракон.

Сумерки сгущаются стремительно, и даже сверкающие звёзды словно заволакивает дымкой. Дракон ныряет в облака, мягко, аккуратно, и вот под нами искрится лунной дорожкой море, бескрайнее, манящее, рокочущее. Мы парим нам ним какое-то время, недолго, потом дракон — тоже очень мягко — садится на утёс, и Дамиан помогает мне спуститься.

Внизу море просто ревёт. Волна на волну яростно бьётся о камень, и мне кажется, что брызги долетают даже сюда, наверх. Провожу языком по губам — солёные.

— Мне подумалось, тебе понравится… — договорить Дамиан не успевает. Дракон, потоптавшись, разворачивается и, даже не особенно целясь (незачем на таком узком пространстве), выдыхает в нас огнём.

Меня тут же окружает серая дымка, а Дамиан ещё и отталкивает за торчащий, словно одинокий клык, камень.

Огонь обтекает Дамиана, зато камень вокруг нагревается так, что кажется, ещё чуть-чуть и расплавится, потечёт. Нет, конечно, это я со страха так думаю, но зрелище не то, о каком бы я предпочла вспомнить: дрожащий от пламени воздух, жар и одинокая фигурка Дамиана, скрестившего руки на груди.

— И что это такое? — спокойно интересуется он, когда дракон выплёвывает последнюю, тоненькую струю огня и начинает дымиться. — Ты как посмел?

И такое спокойствие в голосе Тёмного Властелина после этой атаки, словно Туан постоянно его пламенем окатывает. Словно ничего странного случилось. Словно так и должно быть.

Дракон булькает в ответ — наверное, смеётся.

— Видишь, Виил, — оборачивается ко мне Дамиана. — Мало я его лупил. Надо ещё. С ними если мягко, они распускаются.

Потом без предупреждения размахивается — я замечаю в его руках сверкающую синим не то цепь, не то кнут… До дракона она не достаёт. Меркнет, тает прямо в руке Дамиана.

— Хм, — говорит Тёмный Властелин, глядя на свои ладони. И снова: — Хм.

Дракон булькает ещё громче. И даже когда с неба по нему ударяет молния — только воздух вокруг искрится и трещит, но Туану не приносит никакого вреда.

— Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? — задумчиво интересуется Дамиан.

— Если позволите, Властелин. — Габриэль возникает как всегда неожиданно. — Видите ли, мы с драконом заключили сделку.

— Сделку? — изгибает бровь Дамиан. Испуганным он не выглядит, только удивлённым: словно заговорил, например, стол. Ну заговорил и заговорил. Странно, конечно, но чего бояться? — Разве ты не Виилу служишь, демон?

— С Виилом мы тоже заключили сделку, но иного рода, Властелин.

— Ясно. Виил, прикажи своему демону уйти.

— М-м-м! — Губы словно склеились.

Дамиан оглядывается, видит, как я руками пытаюсь открыть рот, и снова кивает.

— Ясно. Виил, ты дурак. Итак, демон, какую же сделку ты заключил с моим драконом?

Габриэль спокойно продолжает:

— Вы отдаёте ему ваше сердце.

— Моё сердце? А! Чтобы мной управлять? — весело предполагает Дамиан. — Да?

Дракон довольно сверкает глазами, а Габриэль кивает.

— Именно. После этого клянётесь служить вашему… дракону верой и правдой и…

— И становлюсь его марионеткой, — заканчивает Дамиан. — Спасибо, я понял. Вижу, в чём прелесть сделки для дракона. А для тебя, демон?

— Хочу посмотреть, как вы выкрутитесь, — улыбается Габриэль. — Мне скучно.

Дамиан переводит взгляд с него на дракона.

— И в какой форме я должен клясться?

— В классической, повелитель. Вы становитесь на колени…

— Ясно. А если откажусь?

— Придётся вас убить, — вздыхает Габриэль.

— Уверен, что сможешь, демон? — усмехается Дамиан.

— М-м-м! — пытаюсь докричаться до них я. Они же сейчас подерутся, и мне некому будет сердце возвращать! Что такое?!

— Виил, успокойся, — отмахивается Дамиан. — Тебя всего лишь предали.

— М-м-м!!!

Габриэль с улыбкой смотрит на меня, и я мычу что-то воинственное. Только ему от этого ни жарко, ни холодно.

— Интересно попытаться, — отвечает демон на вопрос Властелина. — Никто ещё не пробовал, верно? По крайней мере, развлекусь.

Дамиан смеётся. Дракон с ненавистью смотрит на него, Габриэль терпеливо ждёт.

— Мы можем начинать, Властелин? — спрашивает он, когда Дамиан умолкает.

— Погоди, демон. Хочу кое-что показать моему дракону напоследок. Вообще-то я готовил это ему в подарок за хорошую службу, но раз так вышло… — Дамиан ведёт рукой, плавно очерчивает ею круг, и на камень перед ним опускается… Наверное, это драконыш. По крайней мере, похож: лапы, крылья, хвост, длинная шея. Только он голый, и глаза у него не красные, как у Туана, а ярко-зелёные. А ещё на шее, хрупкой, тоненькой, надет ошейник, а поводок-цепь тянется к Дамиану.

Дракон-Туан издаёт странный звук, похожий на всхлип, и торопливо подаётся вперёд, но словно натыкается на невидимую стену. А Дамиан дёргает за цепь, грубо, жестоко, и драконыша бросает к его ногам. Бедняжка стонет, всхлипывает — ему явно больно.

— Никто не против, если прежде чем мы начнём биться, я вот это, — Дамиан снова дёргает за цепь, и драконыш жалобно верещит, — показательно казню?

Дракон-Туан что-то рычит — Габриэль поворачивается к нему, а потом к Властелину.

— Вам известно, что это последний дракон, не считая того, что вам уже принадлежит?

— Они оба мне принадлежат, — спокойно объявляет Дамиан, и дракон-Туан стонет. Громко. Но, слава богу, без огня. — Известно. Я не против, если они оба сдохнут. Больше того, я этого хочу: зачем мне слуга-предатель? Но сначала умрёт вот этот, — и дёргает за цепь.

Я замираю, в ужасе прижимаю руки ко рту. У меня сжимается сердце от каждого всхлипа драконыша… и от испуга, когда дракон-Таун вскидывает голову и выпускает в небо столб пламени.

Габриэль снова ждёт, когда всё успокоится, и равнодушно говорит:

— Что ж, я не клялся спасать других драконов. Жаль, конечно, если они исчезнут, но что поделаешь? Можете убивать, повелитель. Между прочим, раньше драконов очень удобно было распинать и вытаскивать из их груди ещё пламенеющее сердце. Достать вам это приспособление? Оно принадлежало тридцать пятому Тёмному Властелину, если я не ошибаюсь.

— А, да, знаю. Будь так любезен, демон.

Габриэль отворачивается, задумчиво смотрит на утёс.

— Мало места, но…

— Не надо! — кричит Туан, уже превратившийся в человека. — Пожалуйста! — он кидается перед Дамианом на колени и пытается дотянуться до цепи, но его отбрасывает к краю утёса. Туан снова встаёт, потом падает, ползёт на коленях. — Не надо, пожалуйста, прошу вас, повелитель, господин, хозяин, отпустите Дею! Я всё, всё сделаю!..

Смотреть на это сил нет, но закрыть глаза не получается. Меня словно парализовало от ужаса и отвращения.

Дамиан отпихивает Туана носком сапога.

— Всё? Ты ещё не уяснил, раб, что ты моя вещь? А знаешь, что делают с вещами, когда они ломаются?

— Я откажусь от сделки с демоном, только прошу!..

— Ты и так откажешься, — замечает Дамиан. — Но знаешь, мой дурачок Виил кое-чему меня научил: куда интереснее пытать близкого человека жертвы. Как ты кричишь от боли, я уже слышал. А вот эта милая девочка — ещё нет.

— Не надо!..

— Бедняга, — смеётся Дамиан, но в его голосе нет ни капли сочувствия. — Ты думал, что твоё предательство станет для меня неожиданностью, да? Такой план продумал, даже демона от моего Виила сманил. Идиот! — И размахивается.

Драконыш кричит, Туан тоже кричит, а когда они умолкают, Габриэль спокойно произносит:

— Властелин, вы не против, если я отнесу вашего друга назад в Сиерну? Ему от крови действительно становится плохо, он испортит вам развлечение.

Дамиан оглядывается, видит меня, бледную, дрожащую.

— Да, благодарю, демон… Ты развлёкся?