Читать онлайн Мир грёз бесплатно

Глава I. Бездушный механизм и бездомные философы

Будильник заиграл ровно в шесть утра по восточному времени. Сквозь неплотную штору в маленькую спальню начали пробиваться первые лучи весеннего солнца. За окном уже слышался приглушенный шум автомобилей, которые то и дело протяжно гудели. Казалось, их владельцы намеревались разбудить всех, кто по счастливому стечению обстоятельств до сих пор продолжал сладко спать в своей теплой и уютной постели.

Сэм откинул с головы белое одеяло, устало потянулся к прикроватной тумбе и одним касанием выключил противный будильник, который прервал его сон на самом интересном месте. Ещё минуту назад, сидя на берегу моря, он приятно беседовал с Наташей Смит, которую любил больше всего на свете. Её белая рубашка, наброшенная на голое тело, медленно развивалась на ветру, а в ее красивых серых глазах отражалось заходящее солнце. После очередной шутки, которая вызвала у Наташи приступ звонкого смеха, Сэм ловко подвинулся к ней, нежно обнял её одной рукой за талию, а другой аккуратно провел по её гладким волосам. На её лице появилась заигрывающая улыбка. Она закрыла глаза и начала медленно наклоняться к нему. До него тут же донёсся сладкий аромат её духов, и он вздрогнул в предвкушении первого поцелуя. Однако вместо того, чтобы почувствовать вкус её сладких губ, он услышал какой-то противный писк, который с каждой секундой становился всё громче. Наташа тут же исчезла, море растаяло, а он снова оказался в своей квартире.

– Ну вот не мог ты подождать ещё минуту? Всего одну минуту… – жалобно спросил Сэм, глядя на будильник, который с холодным безразличием смотрел на него с невысокой прикроватной тумбы.

– Эх, нам ведь было так хорошо! Море, закат, прохладный бриз и никого, кроме нас, на всём пляже. О этот заветный поцелуй! Что же ты наделал, бездушный механизм?!

Не получив ответа, Сэм глубоко вздохнул и вяло поднялся с кровати.

– Однажды я не выдержу и разобью тебя об стену, приятель, – сказал он и с грустью посмотрел на свой будильник. – Разве ты этого хочешь? Этого добиваешься своими наглыми действиями по разрушению моей личной жизни?

– Её нет! Сколько раз можно повторять одно и то же? – заорал кто-то на улице.

От неожиданности Сэм вздрогнул, но тут же опомнился, подлетел к окну, отодвинул в сторону штору и выглянул наружу. Прямо напротив его дома двое рабочих оживлённо о чём-то спорили.

– Я лично видел, как её привезли вчера вечером! – заорал в ответ высокий смуглый мужчина лет сорока.

– Её никак не могли привезти, тупой ты идиот! В том месте дорогу перекрыли ещё три дня назад!

– Нет, я видел это своими глазами!

– Да ну тебя, Билли! – второй рабочий махнул рукой и отвернулся.

– Обожаю понедельники, – устало сказал Сэм и направился в душ.

Каждый будний день Сэма совершенно ничем не отличался от предыдущего. Казалось, он проживал один и то же день снова и снова. Он словно попал во временную петлю и не знал, как из неё выбраться. Каждое утро ровно в шесть часов по восточному времени он просыпался, принимал душ, завтракал медовыми хлопьями и двумя тостами с ветчиной, выпивал чашку горячего кофе, надевал свой черный костюм и выдвигался в сторону автобусной остановки, которая находилась в нескольких минутах ходьбы от его дома. Ровно в семь часов утра туда прибывал автобус номер двести семь, который за сорок минут довозил его до остановки на Сэтимор Стрит. Оттуда он добирался пешком до офиса, в котором проводил следующие девять часов, из которых час отводился на перерыв.

– Ну и кому это понравится? – спросил Сэм, глядя на себя в зеркало.

На него смотрел среднего роста молодой человек со светлыми и слегка волнистыми волосами, уложенными на бок, и красивым, гладко выбритым лицом. На щеках его виднелся здоровый румянец, а голубые глаза выражали грусть и печаль.

– Быть может, мне следует…

Стук в дверь прервал его размышления. Он накинул пальто, взял свой портфель и открыл дверь.

– Саманта?

– Доброе утро, Сэм, – смущённо приветствовала его невысокая смуглая девушка с яркими зелёными глазами, прямыми чёрными волосами, которые доходили ей до самых плеч, и милым личиком. Она была его соседкой и проживала в квартире напротив. – Прости, что так рано пришла, просто я хотела спросить, всё ли сегодня в силе?

«Всё ли сегодня в силе?» – эхом отозвались слова Саманты в его голове. – «Дорогой Сэм, неужели ты опять что-то пообещал и забыл про это?»

– Вчера вечером мы договорились обсудить детали проекта по сбору средств для приюта, в котором я работаю, – робко улыбнувшись, напомнила ему Саманта.

– Точно! Помню, помню! – Сэм энергично закивал головой. – В семь тридцать у тебя, верно?

– В пять тридцать в закусочной у мистера Росса, – потупив взгляд, ответила она.

Внезапно Сэм почувствовал себя ужасно неловко.

– Прости, Саманта, просто вчера я заработался, и всё совершенно вылетело из головы, – раскаиваясь в своей забывчивости, проговорил Сэм. – Да, разумеется всё в силе. Я буду ждать тебя в закусочной ровно в пять тридцать.

– Отлично, тогда до встречи! – просияв, сказала Саманта и, не дожидаясь ответа, быть может, от волнения, быть может, от смущения, мигом скрылась в своей квартире.

– До встречи, – ответил Сэм, взглянув на закрывшуюся перед его носом дверь, и направился к лестнице.

Утро оказалось прохладным. Солнце светило ярко, но совершенно не грело. Земля была сухой и чистой. На некоторых деревьях уже появились первые почки. На голубом небе не было ни единого облачка, а холодный воздух приятно бодрил. В это апрельское утро понедельника погода располагала скорее к прогулке в парке, чем к работе в офисе, но у Сэма, как и у миллионов других людей, были обязанности, которые ему необходимо было выполнять.

– Вам это всего лишь кажется, сэр! В этом нет никакой необходимости, уверяю вас!

Сэм бросил быстрый взгляд на высокого худого мужчину, стоявшего возле светофора. Его дешёвый серый костюм блестел на солнце, словно был сделан из фольги. Он жадно курил сигарету и громко разговаривал с кем-то по телефону, стараясь казаться абсолютно спокойным. Но всё же голос его дрожал, а глаза были полны отчаяния.

– Нет, нет, сэр, всё ещё можно исправить! Это всего лишь недоразумение! Глупая ошибка, совершенная в эмоциональном порыве! – протараторил незнакомец и вновь затянулся сигаретой.

Загорелся зелёный свет, и пешеходы устремились навстречу друг другу. Сэм хотел послушать, что ещё скажет этот взволнованный мужчина, но тот уже каким-то чудом оказался на другой стороне улицы и продолжил ускоряться, как будто готовясь в любую секунду броситься бежать со всех ног.

«Так неловко получилось с Самантой, – с досадой подумал Сэм. – А ведь даже сейчас я не могу вспомнить наш разговор…»

Погрузившись в свои мысли, он не заметил, как пришёл на остановку.

– Доброе утро, мистер Холл! Как обстоят ваши дела в столь прекрасное весеннее утро? – вдруг обратились к нему два бодрых голоса.

Он поднял глаза и увидел Джона Вуда и Николаса Прайса – двоих друзей, которые вот уже несколько лет жили на улице. На бездомных они совершенно не были похожи, ведь от них никогда не пахло тем неприятным запахом, который непременно сопровождает почти всех обитателей улицы, а их одежда пусть и не была новой, но всё же не имела никаких дыр и некрасивых жирных пятен. Они неизменно носили лишь твидовые костюмы, старые шерстяные пальто, да небольшие шляпы, какие вышли из моды ещё в сороковых годах прошлого века. Их обувь всегда была начищена до блеска, а в нагрудных карманах поношенных пиджаков виднелись аккуратно сложенные платки. Они любили рассуждать о жизни, постоянно пытались разобраться в сложных философских вопросах и производили впечатление очень образованных и добрых людей. В общем, они были самыми необычными бездомными, которых когда-либо приходилось встречать Сэму.

– Доброе утро, мистер Вуд! – ответил Сэм, глядя на невысокого мужчину лет пятидесяти в костюме перечного цвета и чёрном пальто. – Доброе утро, мистер Прайс! – снова повторил он, переводя взгляд на его тучного компаньона средних лет, который был одет в бордовый костюм и рыжее пальто.

По правде говоря, дела у Сэма обстояли совершенно паршиво. По крайней мере, так ему стало казаться с того самого момента, когда он окончательно понял, что в свои двадцать семь лет проживал жизнь абсолютно ему не интересную, наполненную лишь разочарованием и болью. Боль была не только душевная, но и физическая. Плечо, которое он травмировал в университете, играя за сборную по американскому футболу, порой начинало неприятно ныть. Обезболивающее не помогало, поэтому оставалось просто ждать, когда боль утихнет. Из-за этой травмы ему пришлось уйти из профессионального спорта и навсегда распрощаться со своими детскими мечтами о большой игре в Национальной футбольной лиге.

– Дела идут совершенно чудесно, джентльмены! – весело ответил Сэм, сопроводив свое высказывание фальшивой улыбкой.

– Приятно слышать, мистер Холл! – сказал Николас Прайс, поглаживая свой выступающий живот.

– Да, приятно слышать, мистер Холл! – повторил Джон Вуд.

– Надеюсь, у вас тоже всё хорошо?

Друзья переглянулись, и на их лицах заиграли таинственные улыбки.

– Мы, мистер Холл, находимся в лёгком замешательстве, потому что столкнулись с проблемой весьма неопределённого свойства, – ответил Джон Вуд.

– Это даже не проблема, а, скорее, вопрос, – пояснил Николас Прайс.

– Да, совершенно верно, вопрос философской направленности. Вопрос, ответ на который подарит многим людям надежду! – горячо подтвердил Джон Вуд.

– Одних он спасёт от погибели! – продолжил Николас Прайс.

– Другим же облегчит страдания! – добавил Джон Вуд, приложив обе руки к сердцу.

– Что же это за вопрос такой? Должно быть, вы уже долго ломаете над ним голову? – удивился Сэм.

– Сегодня в полдень пойдёт пятый год для меня, – ответил Николас Прайс.

– А для меня этим утром наступил только третий, – сказал Джон Вуд. – Что касается самого вопроса, то формулировка его весьма проста, однако величайшие умы всего человечества на протяжении трёх тысяч лет пытались найти на него ответ…

– Но так и не сумели этого сделать! – закончил за своего приятеля Николас Прайс и внимательно вгляделся в автобус, который подъехал к остановке. – Гляди-ка, Джон, а вот и наш прибыл!

– Что-то быстро он сегодня, – весело отозвался Джон Вуд. – Как видите, мистер Холл, нам пора отправляться в путь. Беседа с вами доставила мне великое удовольствие!

– И мне, мистер Холл! – радостно добавил Николас Прайс.

Друзья откланялись и быстро направились к автобусу.

– Постойте, джентльмены, постойте! – закричал Сэм, бросившись следом за ними. – Но что же это был за вопрос?

– Ах, вопрос! – таинственно улыбнувшись, повторил Джон Вуд. – В чем смысл жизни, мистер Холл? Таков наш вопрос.

Двери тут же закрылись, и автобус покатил прочь. Сэм стоял неподвижно и задумчиво глядел ему вслед, пока он наконец не скрылся за поворотом. Через пять минут подъехал автобус Сэма. Он зашёл в него и медленно опустился в свободное место у окна. Автобус двинулся вперёд, и предметы за окном начали быстро сменять друг друга. Их очертания стремительно размывались, краски сливались воедино, и они становились похожими на небрежные мазки, нанесенный рукой таинственного мастера.

– В чем смысл жизни, – тихо проговорил Сэм. – Может, его просто нет?

***

– Может, его просто нет? – спросила Наташа Смит, задумчиво изучая новенькую кофемашину.

– Это невозможно! – возразил Кевин Моррис. – Я вчера лично засыпал в неё три пакетика ароматного кофе, который собирали прекрасные колумбийские женщины с великолепным маникюром и такими стройными фигурками, какие сведут с ума любого мужчину!

– Зачастую кофейные зерна собирают маленькие дети, либо измученные взрослые, – монотонно проговорил Брюс Бэйли, покручивая картонный стаканчик в своих бледных руках.

Кевин Моррис недовольно посмотрел на своего коллегу, и его губы исказились в преувеличенном отвращении. Брюс был человеком спокойным, склонным к меланхолии. Он всегда казался бледным, словно вся кровь таинственным образом покинула его худое тело, а под его маленькими задумчивыми глазами постоянно красовались тёмные синяки, словно он совершенно не знал, что такое сон. Он был невысокого роста, имел средней длины коричневые волосы, всегда носил чёрные туфли с квадратным носом, широкие чёрные брюки, которые натягивал чуть ли не до пупка, и серую рубашку в зелёную клетку. Иногда он надевал старый коричневый пиджак и зелёный галстук в горошек и становился похожим на продавца билетов в цирк, сбежавшего со страниц журнала пятидесятых годов двадцатого века. Говорил он тихо и абсолютно спокойно, даже когда дело касалось событий драматичных или трагических. Он никогда не спешил и всё делал медленно, как бы отстранённо. На его непримечательном худом лице, многие годы не знавшем счастливой улыбки, навсегда застыло выражение глубокой задумчивости. У него не было никаких амбиций и стремлений, его ничего не интересовало, и ничто не доставляло ему видимого удовольствия. Он напоминал человека, давно потерявшего свою мечту и теперь уже смирившегося с унылой и суровой реальностью. Человека, который навсегда решил оставить попытки изменить свою жизнь и окончательно покорился безразличной судьбе.

– Что за глупости ты говоришь, Брюс? Я лично видел их! – возмутился Кевин.

– Красивых женщин, собирающих кофе в вечерних платьях?

– Рекламные ролики, ходячий ты негатив! В них счастливые женщины собирали кофейные зерна в свои аккуратные плетенные корзиночки!

– По правде говоря, Брюс прав, – сказала Наташа, переводя взгляд на Кевина. – Некоторые плантаторы делают из людей настоящих рабов.

– А что же вы тогда пьете этот кофе?! – выпалил Кевин. – Уж не думаете ли вы, что своими действиями не поддерживаете этих бессердечных диктаторов?

– Нам просто нравится пить кофе, – монотонно проговорил Брюс.

– Значит, вам нравится поддерживать страдания тех людей, которые собирают его для вас?! – не унимался Кевин, ехидно поглядывая то на Наташу, то на Брюса.

– О чем спорите? – спросил Сэм, снимая свое пальто.

– Кевин считает нас бессердечными тиранами за то, что нам нравится пить кофе, – улыбнувшись, ответила Наташа.

«Она улыбнулась, – возбужденно подумал Сэм. – Неужели она улыбнулась, потому что увидела меня? Может, нет. Тогда что вообще означает эта улыбка?»

– Какая интересная мысль, – ответил Сэм, стараясь не слишком долго задерживать свой взгляд на Наташе.

«Ох, как же это непросто!»

Это действительно было непросто. Сегодня Наташа Смит выглядела восхитительно. На ней было изумрудное платье, которое подчёркивало всё изящество её шикарной фигуры. Круглые широкие бедра, длинные стройные ноги, упругая грудь, которая проглядывала через глубокий вырез – все эти факторы, несомненно, препятствовали Сэму в достижении его цели.

– Все в порядке, Сэм? Ты как будто о чем-то задумался? – заботливо спросила Наташа, нежно положив свою руку ему на плечо.

«Немедленно убери её с меня, убери, убери! Иначе мое сердце взорвется прямо сейчас!»

– Да, всё отлично, – ответил он, пытаясь звучать беззаботно и в то же время натягивая фальшивую улыбку. – Просто сегодня утром двое моих приятелей задали мне один очень сложный вопрос, над которым я думал всю дорогу.

– Что за вопрос? – спросила Наташа, заглядывая в его голубые глаза.

«Не смотри на меня так, прошу, не смотри! Что же ты делаешь со мной?!»

– В чём смысл жизни? Они пытаются понять, в чём заключается смысл жизни, – спокойно ответил он.

– Это очень глубокий вопрос, – задумавшись, медленно проговорила Наташа. – Полагаю, вряд ли можно найти ответ, который удовлетворит абсолютно всех.

– Совершенно верно! – воскликнул Кевин, придав своему лицу серьезное выражение. – К примеру, для этих вот коллег, – он махнул головой в сторону Наташи и Брюса, – смысл жизни заключается в том, чтобы говорить о несправедливости, но при этом ежедневно поддерживать её!

Наташа закатила глаза и направилась к своему столу.

– Я просто люблю пить кофе, а в реальном мире нет справедливости, поэтому это лишь холодный расчёт, – монотонно ответил Брюс и, ссутулившись, побрёл за Наташей.

– Такой же холодный, как и ты! – крикнул ему в след Кевин, засмеялся и перевел свой взгляд на Сэма. – Да ладно тебе, приятель, перестань ломать себе голову! Смысл жизни в том, чтобы наслаждаться ею! Вижу, загрузили тебя твои друзья. Философы небось, да?

– Да, Кевин, философы.

– Вот, что я тебе скажу, приятель, погнали сегодня со мной после работы в классный клуб! Говорят, там самым раскрепощённым раздают бесплатные коктейли! – он хохотнул и хлопнул в ладоши. – Станцуем Ча-ча-ча, а потом ты исполнишь стриптиз! Покажешь всем результаты долгих тренировок и, может, сумеешь заработать нам дюжину коктейлей! Я бы и сам исполнил, но, видишь ли, – он хлопнул себя по животу, туго обтянутому рубашкой, – сейчас я нахожусь не в самой лучшей форме…

– Спасибо за приглашение, Кевин, – ответил Сэм и положил руку ему на плечо. – Но сегодня в пять тридцать у меня важная встреча.

– Романтическое свидание с прелестной дамой? – подмигнув, шепотом спросил Кевин.

– Скорее, деловая встреча с соседкой.

Кевин отвел голову назад, смерил его игривым взглядом, потом многозначительно кивнул, как бы выражая одобрение и давая понять, что никому не расскажет об этой «деловой встрече», и направился к своему столу.

Сэм остался один в небольшой комнатке, которая представляла собой импровизированную кухню. Тут были три тумбы с выдвижными ящиками, небольшой холодильник, заполненный сливками и свежими фруктами, столешница, на которой стояла одинокая кофемашина, единственный барный стул на толстой металлической ножке, да старенький кулер, возле которого высокой башней, подобно той, что была в Вавилоне, возвышались картонные стаканчики.

Каждый раз он мечтал о встрече с Наташей и каждый раз, когда это происходило, он испытывал ужасное чувство одиночества и отчаяния. Как же мерзко ему было оттого, что после каждой встречи с ней, он ощущал себя разбитым и опустошенным, но, несмотря на это, жаждал видеть её снова и снова. И жажда эта не угасала ни на минуту. Сэм чувствовал себя наркоманом, который каждую секунду испытывал жесточайшую ломку и никак не мог справиться с ней. Лишь мысли о Наташе могли на некоторое время облегчить его страдания. Вот и сейчас он закрыл глаза, откинул голову назад и увидел её обворожительную улыбку, её красивые игривые глаза, за которыми скрывался недюжинный ум, и её прекрасную фигуру в изумрудном платье. Ему так хотелось обнять её, прикоснуться к её красивым волосам, прямо как в сегодняшнем сне, и сказать, что он любит её больше всего на свете и готов ради нее на всё.

– Чертов будильник! – с горечью выпалил он.

– Верно сказано, Сэм! Мне тоже не нравятся эти вот штуки. Свой я выкинул ещё пару лет назад. С тех пор встаю во сколько хочу, ибо, сам понимаешь, мой статус мне это позволяет.

Сэм открыл глаза и увидел Джексона Перри, который стоял возле кофемашины и нажимал на все кнопки, пытаясь приготовить себе кофе.

– Слушай, а ты не знаешь, как работает эта штуковина? Не привык такими пользоваться, обычно мне приносят уже готовый кофе. Я предпочитаю без сливок.

– Нет, босс. К сожалению, у меня никогда не было такого аппарата.

Мистер Перри обернулся, поставил картонный стаканчик рядом с кофемашиной и стряхнул невидимую пылинку со своего пиджака. Он всегда носил дорогую одежду и старался быть стильным, хотя порой выглядел слишком уж вычурно. Сегодня он был одет в чёрный костюм от известного французского бренда и белые туфли из крокодиловой кожи. На его левой руке сверкали дорогие часы из чистого золота, а за очками в оправе из слоновой кости виднелись хитрые карие глаза, которые постоянно следили за собеседником, будто выискивая его слабые стороны и недостатки. Мистер Перри был умён, но не слишком. Высок, красив собой, но очень наигранной казалась его манера общения. Он постоянно носил короткую щетину и пытался вести себя, как настоящий альфа-самец. Такое поведение казалось Сэму совершенно нелепым, но женщины были от него без ума, хотя трудно было сказать наверняка, что их привлекало в первую очередь – его деньги или амплуа харизматичного мачо.

– Разумеется, такого у тебя никогда не было! Я три дня назад привез его из Японии. Он стоил мне кучу денег! Твоя зарплата раза в два меньше, – нарочито тихо сказал мистер Перри и засмеялся, но, поймав на себе серьезный взгляд Сэма, тут же осёкся. – Я понимаю твое положение, Сэм. Я когда-то тоже начинал с малого, но теперь благодаря тяжелой работе и упорству достиг немалых высот.

«И благодаря отцовским деньгам, на которые было создано твоё рекламное агентство», – раздраженно подумал Сэм.

Не то чтобы он испытывал отвращение к отпрыскам богатых родителей, скорее наоборот, он не видел ничего зазорного в том, чтобы принимать помощь от своих родителей, если они могли чем-то помочь. Но было нечто невыносимо противное в людях, которые, достигнув успеха благодаря родительским деньгам и связям, начинали рассказывать о том, с каких низов им приходилось подниматься и как тяжело им доставался каждый цент, о том, что в гордом одиночестве, потрёпанные судьбой, но не сломленные, они карабкались вверх, на вершину Олимпа, преодолевая все трудности и препятствия лишь при помощи собственных усилий, попутно сражаясь с внутренними демонами сомнения и тревоги, но не желая становиться их пленниками. И вот однажды, после долгих лет страданий и невыносимой боли, они наконец поднимали головы вверх и понимали, что достигли самого пика, что победили и стали жителями Олимпа. Быть может, именно в этот момент, столь значительный и грандиозный, они от волнения забывали о том, что без своих богатых родителей они бы никогда не достигли таких высот. Однако внезапная амнезия не вызывала у Сэма никакого доверия, поэтому подобные люди казались ему скорее скользкими слизнями, умеющими выпутаться из любой ситуации, чем стойкими непобедимыми бойцами, готовыми на всё ради достижения заветной цели.

– Но ты не волнуйся, Сэм, – снисходительным тоном продолжал Джексон Перри. – Если ты будешь работать так же усердно, как и я, то лет через двадцать обязательно достигнешь такого же успеха. Кстати, хотел спросить тебя кое о чём, – он воровато оглянулся через плечо, достал из внутреннего кармана своего пиджака небольшую плоскую коробку прямоугольной формы и осторожно раскрыл её, обнаружив золотое ожерелье, украшенное тремя ярко-зелёными изумрудами. – Как думаешь, Наташе это понравится? Я знаю, она из обеспеченной семьи. Отец – доктор, а мать – юрист. Не слишком дешёвый подарок для такого прелестного ангелочка?

Сэм вдруг почувствовал, как внутри него что-то оборвалось. На мгновение он перестал слышать, что ему говорил мистер Перри, а глаза его перестали видеть. Казалось, словно густой туман внезапно заполнил всё пространство вокруг него. Сильная слабость охватила всё его тело, и он подумал, что сейчас же рухнет на пол. Но ничего не произошло. Этот странный припадок длился не дольше секунды. Он пришёл в себя и увидел, что мистер Перри по-прежнему сосредоточенно смотрит на него, ожидая услышать ответ на свой вопрос.

– Нет, босс. Это замечательный подарок, любая девушка была бы от него без ума, – сказал Сэм, и ему почудилось, что голос его доносится откуда-то издалека.

– Ну-ну, Сэм, не говори глупостей! Наташа – особенная. Она не такая, как все те меркантильные девицы, что вечно умоляют меня о встрече. У них лишь деньги на уме. Но Наташа не такая, она умеет любить по-настоящему, я это чувствую!

Внезапно Сэма охватила ярость.

– А вы правы, мистер Перри, это не самый оригинальный подарок. К тому же он не соответствует вашему статусу. Много кто может подарить красивой девушке ожерелье, разве этим кого-нибудь удивишь? Но вот автомобиль, это уже другое дело!

– Автомобиль, говоришь?

– Да! Подарите ей автомобиль розового цвета, она ведь обожает розовый! А потом, сидя в салоне, так, невзначай, скажите, что эта «мелкая безделушка» идёт в подарок! Главное так и сказать – «мелкая безделушка», – он кивнул головой, указывая на дорогое ожерелье. – Уверен, таких сюрпризов ей точно никто не делал!

Джексон Перри спрятал коробку с ожерельем обратно в свой карман и внимательно посмотрел на Сэма.

– Вот за это я и принял тебя на работу, приятель! Твои идеи всегда выделяются на фоне других, хотя некоторые из них бывают уж совсем придурковатыми, – мистер Перри засмеялся и поправил свои очки. – Но в этот раз ты попал в яблочко!

Сэм лишь едва заметно улыбнулся, не найдя в себе сил что-либо ответить своему боссу.

– Ладно, иди работай, Сэм, а я поеду за машиной, – внезапно Джексон схватил его за руку и внимательно посмотрел на него. – Только это между нами, приятель.

– Разумеется, босс, – серьёзно ответил Сэм, высвобождая свою руку. – Главное постарайтесь найти розовый автомобиль с розовым салоном, ибо, сами понимаете, она больше всего на свете любит именно розовый!

Джексон Перри кивнул и направился к выходу.

– Да и разберись, почему не работает эта дорогущая кофемашина, – не оборачиваясь, бросил он и скрылся за дверью.

Сэм устало вздохнул и провел рукой по своему лицу. Он почувствовал, что щеки его пылают, а в голове начинается неприятная боль. Но, несмотря на это, губы его исказились в насмешливой улыбке.

«Она ненавидит розовый, приятель, совершенно не переносит!»

Сэм достал телефонный справочник из третьего ящика и вызвал специалиста для ремонта кофемашины.

– Мистер Валли прибудет в течение двух часов, пожалуйста, ожидайте!

Он положил трубку и опустился на одинокий барный стул.

«В чем смысл жизни, джентльмены? Уж не в том ли, чтобы портить её тем, у кого она лучше?»

***

– Стоимость ремонта составила двести пятьдесят долларов, – радостно промолвил специалист по ремонту электроники, протягивая Сэму квитанцию. – Поставьте свою подпись здесь и вот здесь.

Сэм расписался и приложил корпоративную карту к терминалу, который находился в руках у специалиста. Раздался противный писк, и машина выдала маленький чек.

– Это вам, – сказал специалист, протягивая Сэму маленькую бумажку.

– А в чём, собственно, была проблема?

Специалист удивленно вскинул брови и глубоко вздохнул.

– Кто-то всыпал не меньше трёх пакетиков кофе в отдел, предназначенный для сухого молока. Пришлось всё там хорошенько почистить.

Наташа и Брюс вопросительно уставились на Кевина, который старательно делал вид, будто не замечает ничего вокруг, поскольку с головой погружен в очень важную работу.

– Должно быть, Брюс, рука справедливости вчера всё-таки дрогнула, – усмехнувшись, сказала Наташа.

– Никто не идеален, даже умнейшие из нас, – монотонно вставил Брюс, без интереса перелистывая глянцевые страницы какого-то журнала.

Кевин Моррис нахмурился, словно пытаясь понять какой-то сложный шифр, запечатленный на экране его компьютера, и сильно наклонился вперед, полностью спрятавшись за монитором.

– Похоже, кто-то забыл прочесть инструкцию, – задумчиво ответил Сэм, глядя на специалиста.

– Весьма вероятно. Если вдруг ещё что-то сломается, вы знаете, к кому обращаться! – он улыбнулся, поправил свою красную кепку и направился к выходу. – Хорошего вам дня, господа!

– Сэм, как идут дела с той строительной компанией из Флориды? – спросила Наташа, продолжая рыться в документах.

– Всё отлично, – сухо ответил он и уселся за свой рабочий стол.

– Они готовы заключить с нами контракт на создание рекламного ролика?

– Почти. Как всё станет окончательно известно, я сразу сообщу тебе об этом.

Сэм почувствовал, как на мгновение Наташа подняла свою голову и внимательно посмотрела на него, но он продолжил изучать свой ноутбук, борясь со жгучим желанием взглянуть на неё.

– Хорошо, – наконец задумчиво ответила она и вернулась к своим документам.

Сэм попытался сконцентрироваться на рабочих задачах, однако в его голове, словно эхо, продолжали звучать слова Джексона Перри: «Я подарю ей ожерелье, такой прекрасный ангелочек, такая невероятная девушка!» Как же ему было больно от этих слов, как хотелось схватить этого мистера Перри за шиворот и пригрозить ему самой суровой карой, какую только можно вообразить, если он ещё хоть раз посмотрит в сторону Наташи! Он бы мог это сделать, но какой был в этом смысл? Он – молодой человек без перспектив и материального достатка, живущий в однокомнатной квартире, на съём которой уходит половина всей его зарплаты, не знающий, чего хочет от жизни и не понимающий, что ему делать. С другой стороны, Джексон Перри – успешный предприниматель из богатой семьи, имеющий две просторные квартиры в Бостоне, несколько дорогих машин и огромный пентхаус в Сан-Диего. Он богатый, высокий, красивый, обеспеченный тридцатилетний мужчина. Какая женщина выберет первого и отвергнет второго? Особенно если второй, который богаче, тоже готов носить её на руках и называть своей королевой…

«Какие-то жалобы и отговорки, – мрачно подумал Сэм. – Я всё решил! Медлить больше нельзя. Сегодня после работы предложу ей сходить в какой-нибудь ресторан, а встречу с Самантой нужно будет перенести на завтра, уверен, она поймёт…»

Внезапно воздух в маленьком офисе наполнился безумно сладким ароматом, отчего стало трудно дышать. Сэм поднял голову и увидел, что на пороге возникла Барбара Коллинз. Она только что сняла свою коричневую шляпку с огромным пером и начала поправлять причёску, которая походила на гнездо кукушки. Барбара Коллинз была сорокалетней разведённой женщиной. Муж ушёл от неё спустя пять месяцев после свадьбы, потому что не выдержал ежедневных споров по пустякам, которые очень часто перерастали в громкие скандалы со слезами на глазах и обвинениями в том, что он был похитителем её счастья и душевного равновесия. Случилось это ровно десять лет назад, когда ей было всего тридцать. С тех пор она стала ненавидеть всех мужчин, начала называть их бесчувственными эгоистами, бесполезной ошибкой эволюции, людьми второго сорта и вообще сущими предателями всего живого. К женщинам, особенно красивым, она относилась не лучше и считала их лицемерными и лживыми отродьями, а исключения составляли лишь такие же одинокие дамы, как и она сама, поливающие грязью всех вокруг и считающие, что изначально мир должен был вращаться только вокруг них. Отсутствие сего вращения столь проницательные матроны объясняли тем, что когда-то, когда именно они, разумеется, сказать затрудняются, некий злобный мужчина, очевидный сексист и развратник, будучи в сговоре с красивой молодой особой, потерявшей свою честь ещё в юном возрасте, совершил нечто ужасное, что изменило ось вращения всего мира, заставив их оказаться на его обочине. В общем, Барбара Коллинз являла собой классический пример того, чего так боятся все молодые девушки, но к чему, увы, приходят многие из них, ибо в нужный момент преувеличивают свои возможности и отталкивают от себя достойных мужчин, готовых заботиться о них всю свою жизнь. Должно быть, сейчас, в свои сорок лет, живя с двумя кошками в маленькой квартирке, которая скорее походит на кладовку, чем на дворец королевы, Барбара Коллинз чувствует себя счастливой, поскольку теперь уже никто не стремится похитить её счастье.

– Доброе утро, коллеги! – холодно сказала она, окинув всех недовольным взглядом.

– Привет, Барбара, отлично выглядишь! – выпалил Кевин, поскольку кроме него с ней больше никто не желал здороваться. – И пахнешь, как всегда, очень вкусно!

Она совершенно непостижимым образом изогнула свою бровь и поправила складки на тёмно-коричневом платье, которое ей абсолютно не шло. Оно обтягивало её полное тело, долгие годы не знавшее тренировок и ограничений в пище, очевидно выделяя все недостатки её унылой фигуры. Особенно выделялся выпирающий живот, что порой приводило к неприятным недоразумениям. Так, однажды один из клиентов компании мистера Перри во время обсуждения деталей сделки увидел, что Барбара поднялась из-за стола и направилась в сторону уборной. Клиент заранее попросил всех не покидать обсуждение до его окончания, однако Барбаре не сделал ни одного замечания.

– Моя просьба не относилась к беременным женщинам, – улыбнувшись, пояснил он.

Клиент уже хотел было продолжить обсуждение, но вдруг заметил, что лица сотрудников компании изменились. Они стали очень взволнованными. Его замешательство длилось не долго, поскольку в следующее мгновение Барбара Коллинз обрушила на него всю свою мощь, объяснив ему, кем он является на самом деле, после чего с гордо поднятой головой достойно покинула офис.

– Я ненавижу лесть, мистер Моррис, – недовольно сказала Барбара, направляясь к своему столу.

– Но это сущая правда! – возразил Кевин, игриво подмигнув Наташе, которая различными движениями своих глаз пыталась заставить его завершить этот диалог.

– Вы, мистер Кевин, являетесь мужчиной. Или, по крайней мере, отдалённо похожи на него. Стало быть, вы по определению не можете сказать ничего, что было бы, как вы осмелились выразиться, сущей правдой!

– Вот это достойный ответ достойного человека, дорогая Барбара! – щёлкнув пальцами, заключил Кевин.

Барбара Коллинз громко вздохнула, давая понять, что их общество ей совершенно не интересно и что если бы не ужасный поступок, совершенный мужчиной-сексистом и его юной помощницей без чести и достоинства, она бы ни за что на свете не стала бы пятнать свою репутацию нахождением с ними в одном помещении. Ибо негоже недостойным слугам воровать спокойствие у великой королевы, которой должен весь мир.

На этом моменте диалог Кевина с Барбарой, так взволновавший Наташу, к великому её облегчению завершился. Нужно отметить, что волнение Наташи было вполне обоснованным. Кевин Моррис, настоящий юморист и большой любитель сарказма, жутко не переносил Барбару Коллинз. Полагаясь на присущие ему качества, он считал себя способным противостоять токсичности Барбары, которой она заполняла всё пространство вокруг себя, в точности как это делали её приторные духи, целый флакон которых она выливала на себя каждое утро. Однако почти всегда обмен репликами перерастал в открытую словесную войну, которая могла длиться весь рабочий день, вводя в уныние всех обитателей маленького офиса, поэтому так важно было держаться подальше от Барбары, ведь негативное болото формировалось вокруг неё очень быстро и тут же начинало затягивать других в свои мутные воды.

– Вчера со мной связался представитель одной мелкой юридической фирмы, – медленно сказал Брюс. – Они хотят, чтобы мы сняли для них короткий рекламный ролик, способный привлечь к ним море новых клиентов, но у них очень ограничен бюджет.

– Сколько? – спросила Наташа.

– Три тысячи долларов.

– Слишком мало, мы не берем такие маленькие заказы.

– Я так и сказал, – спокойно продолжил Брюс, – но мистер Уизли предложил сделку.

– Мистер Уизли – это представитель той фирмы?

– Да.

– Что за сделка?

– Они хотят заплатить три тысячи за производство ролика, а остальную часть отработать. Мистер Уизли сказал, что любой компании может пригодиться помощь высококвалифицированных юристов.

– То есть, они предлагают бартер?

– Что-то вроде того.

Наташа отложила в сторону документы и задумчиво прикусила кончик ручки.

– Нужно будет спросить у мистера Перри. Мне эта идея кажется весьма привлекательной. Сообщи мистеру Уизли, что мы дадим окончательный ответ завтра утром.

– Хорошо, – Брюс сделал заметку в своей потрепанной записной книжке.

– Думаешь, ты сегодня успеешь обсудить это с боссом? – спросил Сэм, покручивая пальцами карандаш.

– Да, пять минут назад он прислал мне сообщение о том, что через час будет в офисе.

– Отлично, – тихо ответил Сэм, всем своим существом желая, чтобы по пути до дилерского центра интерес его босса к Наташе чудесным образом снизился до нуля.

Но как бы не так. Ровно в одиннадцать утра Джексон Перри подъехал к офису на новенькой розовой иномарке, которая была перевязана розовой лентой. Он попросил Наташу выйти на улицу, чтобы она «кое-что забрала». Эта странная просьба весьма удивила её, и всё же она с интересом направилась к выходу. Сэму даже показалось, будто бы он заметил на её лице признаки искренней радости, из-за чего его мысли внезапно побрели по направлению к двери, которую он так старательно держал под замком в самом дальнем углу своего разума.

«Господи, только не это…»

Наташа открыла тяжелую дверь и замерла. Взгляд её красивых глаз был прикован к новенькому автомобилю розового цвета. Сквозь опущенные окна внедорожника она видела яркий салон, полностью обшитый искусственным розовым мехом. Рядом с машиной стоял Джексон Перри, выставив одну ногу вперед. Он улыбался во весь рот и с восхищением глядел на Наташу. В его правой руке находился большой букет розовых роз, от которых доносился чудесный сладковатый аромат, а в левой – розовая коробка конфет в форме сердца.

– Дорогая, мисс Смит, прошу, не бойтесь подойти ко мне ближе, я же не кусаюсь! – весело сказал он, жестом приглашая Наташу подойти ближе.

Наташа молча приблизилась к нему, не сводя глаз с автомобиля.

– Вижу, эта малышка произвела на вас впечатление, – низким голосом заговорил Джексон Перри, разглядывая прелестное личико Наташи.

– Да, мистер Перри, это…

– Восхитительно? – подсказал он.

– Скорее отвратительно… А почему она перевязана лентой, и кому эти цветы? – с удивлением спросила Наташа.

Улыбка мгновенно испарилась с его лица. Он положил коробку конфет на капот и снял свои очки.

– Вообще-то вам, мисс Смит! Я хотел сделать вам небольшой подарок, знаете ли. Так, от чистого сердца! Мне хотелось показать, что я… – на мгновение он засмущался, но тут же пришел в себя. – Что я хочу пригласить вас сегодня на ужин, потому что вы самая необычная девушка из всех, что я когда-либо встречал в своей жизни!

Наташа потупила взгляд, и её щеки залил яркий румянец.

– Ну что вы такое говорите, мистер Перри, – тихо промолвила она, не глядя на своего босса. – Я вас совсем не понимаю…

Конечно, иногда Джексон Перри любил притворяться тем, кем он не являлся на самом деле. Он любил свой образ беззаботного мачо, для которого не существовало никаких преград. Настолько любил, что порой сам не замечал, как в обстановке, казалось бы, не требующей притворства, продолжал вести себя не как настоящий Джексон Перри, а как созданный им персонаж – Джексон Перри альфа-самец. Но одна черта его характера никогда не менялась и не уходила в тень. Он был азартным человеком, поэтому любил действовать быстро и решительно, если видел перед собой возможность сорвать крупный куш. Вот и сейчас он почуял, что удача замаячила прямо перед его носом. Говорят, что глаза – зеркало души. Уж в этом он не сомневался, как и в том, что язык жестов, подобно неумолкаемому радиоприемнику, непрерывно сообщает окружающим нас людям о том, что мы чувствуем на самом деле. Поэтому он решил не медлить и признаться Наташе в своих чувствах прямо сейчас, ибо всем своим нутром чуял, что более подходящего момента просто не найти. Да и какой смысл ждать?

– Дорогая мисс Смит, вы же не против, что я вас так называю? – начал он.

– Если я вам и вправду дорога, тогда я не против, – тихо ответила Наташа, накручивая свои белоснежные волосы на указательный палец.

– Да-да, вы мне и вправду дороги! Я без ума от вас! Вы восхитительны и прекрасны! Когда я увидел вас впервые (тут мистер Перри, разумеется, немного слукавил, случилось это не во время их первой встречи, однако вдаваться в подробности того, когда именно зажглось в его сердце горячее чувство любви он не стал по ряду весьма очевидных причин), я почувствовал, что мое сердце забилось быстрее! Всё из-за вас. Тогда я понял, что влюбился! Да, это была не просто мимолетная фантазия, не просто временная заинтересованность, нет! Я понял, что это была настоящая любовь! Та, о которой постоянно толкуют в фильмах, та, которой посвящены тысячи книг! Я понял, что вы пленили меня своим очарованием, но я не желал выбираться из вашего плена, я лишь желал, чтобы вы всегда были рядом! Поэтому сейчас я говорю вам, что люблю вас и… и приглашаю на ужин, так как только там, в том прекрасном ресторане, в приглушённом освещении ароматных свечей, под аккомпанемент живой музыки я сумею сказать вам всё, что так давно хотел!

– Это всё так… неожиданно, мистер Перри, но… я рада, что вы наконец произнесли эти слова… – шёпотом ответила Наташа, робко взглянув на него своими прекрасными глазками.

– Просто Джексон, моя дорогая. Больше никаких формальностей!

Наташа улыбнулась и кивнула в сторону машины.

– Уж прости меня, Джексон, просто меня воротит от розового…

Джексон глубоко вздохнул и медленно закачал головой.

– Какая же ты сволочь, Сэм, – едва слышно произнес он.

– Что?

– Ничего, моя дорогая, совершенно ничего! Какой у тебя любимый цвет?

– Чёрный. Я обожаю чёрный.

– Что же, тогда сегодня в шесть я заеду за тобой на чёрном автомобиле с чёрным салоном, и мы поедем в самый дорогой ресторан во всем городе. У тебя есть чёрное вечернее платье?

Наташа отрицательно качнула головой.

– В таком случае, предлагаю тебе пройтись по лучшим бутикам и выбрать себе прекрасное вечернее платье для сегодняшнего ужина. Он будет особенным, я обещаю.

Джексон вынул из своего кошелька золотую кредитную карту и протянул её Наташе.

– Но как же работа…

– Я твой босс, поэтому объявляю, что с этой минуты у тебя начинается выходной!

– Хорошо, – она лукаво улыбнулась и взяла его кредитную карту.

– До встречи в шесть, моя дорогая!

– До встречи! – прикусив губу, ответила Наташа и почувствовала, что её щеки снова вспыхнули.

Мистер Перри закинул цветы вместе с конфетами в багажник, сел в машину и, резко вырулив на дорогу, помчался в сторону дилерского центра.

«Ну вот наконец и случилось! – взволнованно подумала Наташа, ощутив, как по её щеке потекла горячая слеза. Она тут же смахнула её дрожащей рукой. –Ты молодец! А это… это от радости…»

Конечно, от радости! Ведь когда она увидела Джексона Перри в первый раз, её сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Он казался ей настолько красивым, настолько обаятельным, что ей едва удавалось сконцентрироваться на своей работе. Сначала она подолгу заглядывалась на него, всё время желая лишь о том, чтобы он случайно посмотрел на неё в ответ. Она хотела, чтобы он увидел в её глазах ту любовь, которая переполняла её сердце. Любовь, виновником которой являлся именно он. Однако он, казалось, совершенно её не замечал. Быть может, оттого, что в то время Наташа носила свободные костюмы, которые скрывали все прелести её великолепной фигуры, или оттого, что его сердце принадлежало другой. Другой, в существовании которой Наташа не была уверена, но которой ужасно завидовала.

Время неумолимо летело вперёд, но от своего босса Наташа по-прежнему получала лишь рабочие задачи, вместо столь желанных ею приглашений в ресторан или хотя бы на обычную прогулку. Однажды, в очередной раз вернувшись домой с работы в подавленном настроении, она зашла в свою спальню, упала на кровать и горько заплакала. Она дрожала всем телом, а слёзы градом текли из её раскрасневшихся глаз. Этот приступ отчаяния продолжался почти двадцать минут. Потом она спокойно поднялась с кровати, зашла в ванную комнату, встала возле широкого зеркала, взяла с полки острые ножницы и начала обрезать свои длинные волосы, которые отращивала последние три года. После того, как её старая прическа превратилась в каре, она достала из ящика под раковиной небольшой пластиковый тюбик, надела прозрачные перчатки на дрожащие руки и начала медленно красить свои волосы.

На следующий день Наташа проснулась рано утром. На работу она решила не идти, так как её преображение было завершено неполностью.

– Если начнут искать меня, скажу, что чувствовала себя плохо, поэтому не смогла прийти, – успокаивала себя она. – В конце концов, это всего лишь один день.

Она откинула в сторону легкое одеяло, поднялась с постели, сняла свою тонкую пижаму и голышом подошла к большому зеркалу, которое стояло напротив окна.

– Дорогая, у тебя такое прекрасное тело! – едва слышно шептала она, медленно трогая руками свою упругую грудь. – Что же ты прячешь его под огромными бесформенными тряпками? Уж если люди не знают о твоих достоинствах, им следует показать их самым решительным образом, потому что одна лишь скромность не приведёт тебя к счастью… – она положила руки на свои широкие бедра и крепко сжала их. – Пора вам помочь своей хозяйке!

Она простояла возле зеркала ещё несколько минут, потом быстро оделась, позавтракала и отправилась в магазин женской одежды, специализирующийся на торговле платьями. Вызывающими и вульгарными, как сказала бы любая скромная и воспитанная девушка. Но сказала бы она так, если бы мир не ведал о её красоте, в то время как она была бы без ума от мужчины, который не знал её характера, а потому мог возыметь к ней интерес лишь при помощи глаз своих, а не души и сердца?

Когда платья были куплены, а будущие образы тщательно подготовлены, Наташа, уставшая, но довольная, отправилась спать. На следующий день она проснулась без будильника, ровно в шесть часов утра, сходила в душ, оделась, быстро справилась с небольшим, но вкусным завтраком, заказала такси и в предвкушении восхищенных реакций отправилась на работу.

Такси подъехало к высокому бизнес-центру в восемь пятнадцать утра. В просторных окнах стеклянного здания приятно отражались яркие лучи весеннего солнца, делая его похожим на огромный алмаз, будто бы перемещенный в наш мир из какой-нибудь волшебной сказки. Наташа расплатилась с водителем и неспеша направилась в свой офис. С каждым шагом она чувствовала, как сердце её начинает биться быстрее. Находясь в лифте, она вдруг ощутила стремительно нарастающую панику, словно через несколько секунд ей предстояло выйти на сцену и выступить перед многочисленной аудиторией. Она глубоко вздохнула и попыталась успокоить свой взволнованный разум. Лифт плавно остановился, и двери бесшумно разъехались в стороны.

– У тебя всё получится, я это знаю, – тихо сказала она и вышла в коридор, залитый утренним солнцем.

Приблизившись к офису, Наташа услышала оживлённый разговор, доносившийся из небольшой комнаты, дверь в которую была открыта. Она выдохнула и зашла внутрь. Гул голосов тут же затих, и головы всех присутствующих повернулись в её сторону.

– Доброе утро, коллеги! Прошу меня извинить за то, что я немного задержалась. Сегодня какое-то необычно плотное движение на дорогах, – весело сказала Наташа и улыбнулась своей самой очаровательной улыбкой.

Никто из присутствующих не проронил ни слова в ответ на это заявление. Однако этого ей совершенно не требовалось. По их изумленным лицам всё было и так понятно. Её преображение произвело на них невероятное впечатление. Даже лицо Брюса Бэйли, обычно бледное и начисто лишённое эмоций, раскраснелось, словно он находился не в прохладном офисе, а в душой сауне.

Наконец Сэм Холл решил прервать затянувшееся молчание:

– Доброе утро, Наташа, у тебя… новая прическа? – только и сумел выдавить Сэм, пытаясь заставить себя отвести взгляд от её выпуклой груди, которая проглядывала сквозь глубокий вырез в тёмно-синем платье.

– Да! – радостно ответила она и провела рукой по своим белым волосам. – Я решила немного сменить стиль.

– Немного? – выпалил Кевин, удивлённые глаза которого продолжали бесцеремонно изучать её шикарное тело, туго обтянутое красивым платьем. – Да ты превратилась в саму Мерлин Монро! Ты выглядишь восхитительно, потрясающе, великолепно, умопомрачительно, я сражен наповал, моя королева!

Наташа засмеялась и смущённо потупила взгляд.

– Спасибо за такие приятные слова, Кевин.

В ответ Кевин энергично закивал головой, продолжая с восхищением наблюдать за Наташей.

– Да, мисс Смит, сегодня вы выглядите очень необычно, по-праздничному, я бы сказал, – нарочито спокойно подтвердил Джексон Перри, не отводя взгляд от её стройных ног.

– Спасибо, мистер Перри.

– А я бы сказала, как разносчица коктейлей в каком-нибудь непристойном развлекательном заведении, – ехидно заметила Барбара Коллинз, недовольно и с завистью оглядывая Наташу с головы до ног.

– Вам бы поучиться манерам, мисс Коллинз! – неожиданно воскликнул Сэм.

Барбара Коллинз издала короткий смешок и с неприязнью уставилась на него.

– Уж не думаете ли вы, мистер Холл, что вам известно что такое манеры больше, чем мне?

– Именно так я и думаю! Вам следует аккуратнее подбирать выражения!

Барбара вздохнула и закатила глаза.

– В этом вся суть мужчин. Женская красота всегда превращает их в покорных рабов.

Сэм злобно усмехнулся и уже хотел было ответить, но тут вмешался Джексон Перри.

– Довольно, коллеги. Давайте не будем ссориться. Мисс Смит, – обратился он к Наташе, – прошу, проходите к столу, и мы вместе продолжим обсуждение возникшей проблемы.

Наташа любезно улыбнулась и уселась рядом с Кевином. Хотя её настроение немного подпортил токсичный комментарий Барбары Коллинз, в целом она осталась довольна реакцией мужской части коллектива на её преображение. Особенно ей понравился комментарий от мистера Перри. Она видела, как он всё время возбужденно смотрел на неё, стараясь скрыть свои эмоции напускным спокойствием.

«Полагаю, начало положено!» – радостно подумала она, переключая свои мысли на рабочие задачи.

О, да! Начало действительно было положено! Да ещё какое! Стоило лишь «новой версии» Наташи появиться в то утро в офисе в своем красивом тёмно-синем платье, которое выгодно подчёркивало все изящные выпуклости её стройной фигуры, как внутри Джексона Перри что-то неожиданно щёлкнуло. Он внезапно, к немалому своему удивлению, осознал, что его тянуло к Наташе словно железо к сильнейшему магниту и что он в ту же секунду готов был умчаться с ней хоть на край света. Неважно куда, главное, чтобы она была рядом.

***

– Что значит, босс освободил тебя от работы? – Кевин в недоумении поднялся со своего стула и подошел к Наташе. – Уж не уволил ли он тебя? Ты выглядишь такой взволнованной.

Сэм не отрывал глаз от экрана своего ноутбука и продолжал над чем-то усердно работать. По крайней мере, так могло показаться любому, незнакомому с ситуацией человеку. На деле же Сэм сосредоточил всё своё внимание на разговоре Кевина с Наташей, стараясь не упустить ни одной, даже малейшей, детали.

«Не к добру это, не к добру! – возбужденно думал он. – Что это у неё в руке? – краем глаза он заметил какой-то плоский предмет золотистого цвета, на котором были выгравированы инициалы Д. П. – О господи, только не это! – в руках у Наташи находилась кредитная карта Джексона Перри, в этом Сэм был абсолютно уверен. – Я так и знал…»

– Ну-у, мистер Перри дал мне… особое задание, которое обязательно нужно выполнить до вечера, – попыталась выкрутиться Наташа, не желая называть Кевину реальную причину своего неожиданного выходного.

– Какое это такое задание? – не унимался он. – Должно быть, он и заплатит тебе за него по-особому много?

– Разумеется, нет.

– Может быть, тебе нужна чья-то помощь? Ты не стесняйся, говори как есть! Я готов бросить все свои дела и отправиться с тобой прямо сейчас!

Наташа улыбнулась и устало вздохнула.

– Нет, Кевин, всё в порядке. Я со всем справлюсь. Но спасибо тебе за предложение, это очень мило.

Она взяла сумку со стола, сложила в неё все свои вещи и направилась в небольшую кухню, в которой находилась стойка для верхней одежды.

– Нас осталось трое, – отстранённо заметил Брюс.

– Не велика потеря, – недовольно ответила Барбара.

Сэм метнул в её сторону злобный взгляд. Было в его глазах что-то такое, что не на шутку напугало Барбару. Она вздрогнула и уткнулась в свои бумаги, решив более не комментировать данную ситуацию.

– Ничего, хмурый Брюс, – весело ответил Кевин, возвращаясь на свое место, – это временно. Всего-то один день. Я ведь прав? – крикнул он, глядя на приоткрытую дверь кухни.

Наташа вышла наружу, одетая в светло-серое пальто и жаждущая отправиться на поиски лучшего вечернего платья для сегодняшнего ужина при свечах. Она уже решила, какой бутик посетит в первую очередь, поэтому не хотела терять ни минуты.

– Да, конечно! До завтра, коллеги, всем хорошего дня! – она развернулась и полетела к выходу.

– До завтра, счастливый человек! – крикнул ей в след Кевин.

«Вернее было бы сказать прощай!» – с грустью подумал Сэм.

Весь день он просидел за своим столом. Ему не хотелось есть, поэтому на обед он тоже не пошел, предоставив Кевину возможность наслаждаться компанией безучастного Брюса, который едва ли мог поддержать разговор. В пять вечера Сэм тихо поднялся из-за стола, аккуратно поместил ноутбук в свой кожаный портфель и, пожелав всем хорошего вечера, направился к выходу.

– Повеселись там сегодня, приятель! – весело крикнул ему Кевин.

– Обязательно, – не оборачиваясь, бросил Сэм и скрылся за дверью.

– Странный он какой-то сегодня.

– Должно быть, он просто устал, – ответил Брюс, медленно проговаривая каждое слово.

– Возможно…

Оказавшись на улице, Сэм слегка поёжился. Было довольно прохладно, но, к счастью, совершенно безветренно. Солнце клонилось к закату, невидимой рукой окрашивая доселе голубое небо в ярко-оранжевый цвет. Отовсюду доносился шум проезжающих автомобилей. Улицы были заполнены людьми, которые в спешке возвращались домой после окончания рабочего дня. Сэм перешёл дорогу и через парк направился в сторону закусочной, в которой должна была состояться встреча с Самантой. Ему ужасно не хотелось встречаться с ней, так как сейчас в его голове царил настоящий хаос. Он то и дело продолжал в мыслях возвращаться к неожиданному уходу Наташи, пытаясь понять, что он мог бы сделать, чтобы этого не случилось.

«Да ничего не мог! – с досадой размышлял он. – Если бы этот напыщенный индюк ей не нравился, разве она обрадовалась бы так, когда он написал ей и попросил спуститься вниз? Разве стала бы с таким удовольствием собирать свои вещи, чтобы отправиться на выполнение таинственного задания, вооружившись кредитной картой мистера Перри? Наверное, он и на свидание её уже пригласил… Эх, надо было мне раньше позвать её в ресторан! Но согласилась бы она пойти со мной?»

Все эти жалкие догадки и домыслы о том, что могло бы произойти в прошлом, поступи он по-другому, не давали ему покоя, хотя он прекрасно понимал, что это пустое и совершенно ненужное занятие, способное доставить ему лишь новую порцию боли, а не искомое утешение. Этими своими размышлениями он самолично продолжал сыпать соль на открывшуюся рану, заставляя себя испытывать ещё большую боль. Он понимал это, но ничего с собой поделать не мог.

Внезапный крик, раздавшийся справа от него, выдернул его из вязкого болота неприятных мыслей. Он повернул свою голову и увидел бездомного, который сидел на небольшом куске грязного картона прямо под деревом. Одежда на нем была старая, давно износившаяся, вся в дырах и каких-то грязных пятнах, волосы у него были длинные и засаленные. Рядом с ним лежал красный потрёпанный рюкзак, выглядевший так, словно его специально обмазали грязью. Бездомный сидел на куске картона, уперев свою спину в широкий ствол дерева, его голова была опущена, а из приоткрытого рта вытекала струйка прозрачной жидкости. Его бессвязное бормотание то и дело прерывалось громкими короткими вскрикиваниями, похожими на крик чайки. Двое полицейских остановились в паре метров от него, прямо рядом с Сэмом.

– Ну ты посмотри на него, Томми. Видать, хорошо его вставило, – с отвращением сказал полицейский, кивнув в сторону бездомного.

– Походу, колеса, – задумчиво произнес его напарник.

– А я думаю, это новая дрянь, которую они везут к нам из Мексики, – полицейский пальцем указал на бездомного. – Ты глянь на его руки, на них ведь живого места не осталось!

Томми посмотрел на руки бездомного, покрытые мелкими язвами фиолетового цвета. Одна из них была разодрана, и из неё вытекал густой гной.

– Господи!

– Согласен, мерзкое зрелище. Развелось же их в последнее время, – хмуро продолжал второй полицейский. – Каждый день по пять человек в участок привозим.

– А то и по десять, – добавил Томми.

– Это настоящая чума! Эта гадость убивает их, а они продолжают ее жрать!

Томми взглянул на своего высокого и мускулистого напарника.

– Боюсь, Блэйк, они давно перестали беспокоиться о смерти. Сам посуди, кто захочет жить так, как они? К тому же вряд ли они могут просто взять и бросить принимать эти вещества. У каждого из них сильнейшая зависимость. Один день не кольнутся или не закинутся, так сразу ломка начнётся.

Блэйк задумчиво провел рукой по своему массивному подбородку.

– Не знаю, Томми. Разве кто-то заставлял их пробовать эту дрянь? Это ведь выбор каждого. Они сами разрушают свои жизни, сами приводят себя в такое состояние, и лишь они одни виноваты в том, что оказываются на улице, больные, грязные, вонючие, зависимые и никому не нужные!

Томи устало вздохнул и покачал головой.

– Было бы всё так просто…

Блэйк недоверчиво покосился на своего напарника.

– Что ты имеешь в виду?

– Даже не знаю, – задумчиво ответил Томми, пожав плечами. – Разве можем мы с легкостью утверждать, что это вот чёрное, а то вон – белое? Правильно ли это? Разве не существует между этими двумя цветами целая сотня других оттенков? Разве всё в жизни так однозначно, что не требует никаких размышлений? Конечно, легче сказать, что это чёрное, а то вон – белое, никаких тебе сложных размышлений о морали, никаких дискуссий о добре и зле, о том, что правильно, а что нет. Но жизнь ведь куда более сложна и запутана!

– По-моему, ты преувеличиваешь, Томми. Наркоман есть наркоман. Тут только два варианта: либо ты принимаешь наркотики и разрушаешь своё существование, за что лишь ты несёшь ответственность, либо ты их не принимаешь и получаешь возможность прожить нормальную жизнь.

– Да ведь дело не в том, употребляешь ты или нет, а в том, почему начинаешь это делать. Разные же бывают причины. Не все обращаются к наркотикам в поисках эйфории. Кто-то начинает употреблять, чтобы хоть на время избавиться от боли.

– От какой такой боли? – в голосе Блэйка слышалось явное недоверие.

Томми вскинул свои брови и развел руки в стороны.

– Вообще от любой! От физической, которую не заглушают аптечные препараты, или от душевной, спасение от которой легче всего найти в забытьи.

– Таким образом они не спасают себя, а просто бегут от реальности, – ответил Блэйк.

– В побеге от реальности и состоит их спасение.

Блэйк ткнул указательным пальцем в сторону бездомного, изо рта которого тонкой струйкой вытекали слюни.

– Скажи мне, Томми, разве он похож на спасенного?

– Я не знаю, Блэйк. Внешне он выглядит не очень, но если его разум обрел покой…

Тут тело бездомного дёрнулось, и он испустил протяжный вопль, который напугал проходившую мимо него женщину. Она вздрогнула и недовольно покосилась на полицейских, как бы своим взглядом показывая, что совершенно не понимает, почему они просто стоят и смотрят на этого бездомного вместо того, чтобы вывести его отсюда, ведь он нарушает общественный порядок и пугает прохожих.

– Похоже, всё-таки не обрел, – сказал Блэйк, доставая наручники. – Ладно, давай уже заберём его отсюда.

Томми кивнул, и они неспеша направились к бедному бездомному, который, казалось, окончательно сошёл с ума.

Сэм тряхнул головой и двинулся дальше. Поскольку на часах уже было пять пятнадцать, ему пришлось ускорить свой шаг, чтобы не опоздать на встречу с Самантой. Диалог полицейских зародил в его взволнованном разуме одну весьма любопытную идею. Хотя поначалу она его немного напугала, вскоре он почувствовал, будто печаль, томившая его разбитое сердце, стала ослабевать. Совершенно случайно он обнаружил пилюлю, которая, как ему казалось, могла успокоить его разум и помочь обрести покой.

«Оставить прошлое в прошлом и с ясной головой двинуться навстречу неизвестному будущему!» – возбужденно подумал Сэм и почувствовал, как непроизвольно улыбнулся.

Он вышел из парка, завернул за угол, перешёл оживленную дорогу и направился к старому четырёхэтажному зданию, построенному ещё в семидесятых годах прошлого столетия. Его фасад отреставрировали пару лет назад, покрасив в тёмно-коричневый цвет. Теперь это квадратное здание напоминало огромный бисквит, политый растопленным шоколадом. На первом его этаже расположились «закусочная мистера Росса», как гласила яркая неоновая вывеска, и салон по продаже старинных фотокарточек, в котором, как полагал Сэм, практически никогда не было посетителей. В закусочной уже горел приятный желтоватый свет, и сквозь большие окна Сэм видел множество людей, с удовольствием уплетавших сытные бургеры и пироги. Между столиками с посетителями без остановки носились официанты, одетые в чёрную форму. Они всё делали быстро и ловко, при этом с их лиц не сходили радостные улыбки, хотя работать некоторым из них приходилось по десять часов подряд. Несмотря на кажущуюся суматоху, обстановка в заведении царила приятная, посетители вели себя прилично, и никто не пытался затеять драку.

Сэм остановился напротив стеклянной двери и достал из кармана телефон, чтобы проверить время. На часах было ровно пять двадцать пять. Он с облегчением вздохнул и вошёл в закусочную. До него тут же донесся приятный аромат жаренного мяса, горячего хлеба, нарезанных овощей и свежесваренного кофе.

«Я в раю!» – радостно подумал он и начал оглядываться по сторонам в поисках Саманты.

Она сидела за дальним столиком, прямо напротив окна, в бордовом свитере и серых брюках. На груди у неё виднелась небольшая брошка в виде лебедя. Позади неё, на спинке стула, висел серый пиджак. Её красивые чёрные волосы были заплетены в две равные косы. Она с интересом изучала меню, изредка погладывая на шумную улицу за окном. Сэм приветливо махнул рукой одному из официантов и направился к столику, за которым сидела Саманта.

– Привет, Саманта! Рад снова видеть тебя, ты отлично выглядишь! – сказал он, снимая свое пальто.

Саманта подняла свои яркие зелёные глаза, и на лице у неё появилась радостная улыбка. Быть может, любой, нисколько не знакомый с ситуацией человек, смог бы заметить, что и глаза Саманты тоже улыбались. И не просто улыбались, а светились от счастья. Быть может, тот же самый человек, нисколько не знакомый с ситуацией, смог бы понять, что неподдельное это счастье было вызвано появлением Сэма. Однако Сэм совершенно упустил этот факт из виду.

– Привет, Сэм! Я тоже рада снова тебя видеть! Как прошел твой день?

«Чертовски плохо, дорогая Саманта! Сегодня мой босс пригласил на свидание любовь всей моей жизни, и одному Богу известно, чем они будут заниматься на этом свидании и после него…» – мрачно подумал Сэм, но, разумеется, решил оставить эту мысль при себе.

– День прошел весьма неплохо. Это был не самый продуктивный день, но всё же кое-какие дела я успел завершить, – беззаботно ответил он, усаживаясь за столик.

– Рада, что у тебя всё хорошо!

Он улыбнулся.

– Ну а твой день? Как он прошёл? Быть может, случилось что-то необычное? Так-то ведь твоя работа поинтереснее моей будет, – Сэм откинулся на мягкую спинку кресла и с любопытством посмотрел на Саманту. – Я ж с бумажками в основном работаю, с людьми из других компаний редко приходится встречаться, но вот ты, ты работаешь с самыми благородными и благодарными существами на свете!

Саманта смущенно улыбнулась и поправила свою брошку.

– Сегодня волонтёры привезли к нам маленького Джастина. Они нашли его возле мусорных баков позади Дома моряков на тридцать седьмой улице. Это была простая дворняга, вся ободранная, да к тому же хромая. На правам боку у неё была рана, шерсть вокруг неё была опалена, – Саманта на мгновение замолчала и, прикусив губу, посмотрела на потолок. – Кто-то ткнул её чем-то острым, а потом поджёг.

Она снова замолчала, и Сэм увидел, что её красивые изумрудные глаза стали влажными. Она некоторое время смотрела в окно, не замечая ничего вокруг, словно её сознание находилось в другом месте, но спустя несколько секунд вернулась обратно в уютную атмосферу закусочной.

– В общем, маленький Джастин был болен, слаб и жутко запуган после всего, что с ним произошло, – она улыбнулась и смахнула слёзы рукой. – Но мы искупали его, остригли шерсть, накормили, напоили, сделали ему необходимые уколы, так что скоро с ним всё будет хорошо, потому что теперь он в надёжных руках.

Сэм провел рукой по волосам и глубоко вздохнул.

– М-да, вот тебе и вся простота жизни! Одни издеваются над животными и калечат их, другие же спасают их и дарят им шанс на нормальное существование.

– Добрый вечер, вы уже готовы сделать заказ? – спросил подошедший официант, глядя поочередно то на Сэма, то на Саманту.

– Да, – отозвалась Саманта. – Я буду греческий салат, жареное мясо без соуса и яблочный сок.

– А мне принесите, пожалуйста, пирог с мясом, один бургер с куриной котлетой и горячий чай с мятой.

Официант всё быстро записал в свой маленький блокнот, учтиво поклонился и полетел в сторону кухни, чтобы передать поварам новый заказ.

– Что же, предлагаю начать обсуждение, – сказал Сэм и негромко хлопнул в ладоши.

– Да, давай.

– Итак, я думаю, что можно снять короткий ролик, в котором будут показаны два этапа жизни собак. Первый – тяжелая жизнь на улице, издевательства, болезни, голод и холод. Второй – собачья жизнь в приюте. Мы покажем, какими грустными и несчастными они попадают в приют и какими счастливыми и довольными становятся спустя несколько недель после пребывания в нём.

– Предлагаешь давить на жалость?

– Не совсем. Предлагаю сыграть на контрастах. С одной стороны – ужасная и мучительная жизнь бедного животного. С другой стороны – радостная и счастливая жизнь довольного животного. Мостом же между этими двумя совершенно различными жизнями будут служить средства, которые приют будет получать в качестве добровольных пожертвований. Мы будем обращаться к совести будущих доноров, а не к их жалости, понимаешь?

– Кажется, да, – неуверенно начала Саманта. – Звучит неплохо, но вот только у нашего приюта нет денег на съёмку рекламного ролика.

Сэм нахмурился и махнул рукой, как бы предлагая ей выкинуть эту нелепую мысль из головы.

– Не переживай, я сам напишу сценарий для ролика, а мой коллега Кевин поможет нам всё отснять.

– Думаешь, он согласится?

– Еще бы! Он славный парень, к тому же обожает собак. Все будет отлично!

Саманта улыбнулась, провела рукой по своей шее и с благодарностью взглянула на Сэма. Быть может, любой, нисколько не знакомый с ситуацией человек, сумел бы разглядеть в этом взгляде не только благодарность, но и обожание, однако Сэм, разумеется, ничего не заметил.

– Спасибо тебе большое за то, что согласился помочь! Ты даже не представляешь, как много это для нас значит! Сейчас для приюта настали непростые времена. Мистер Браун, человек, который основал этот приют и финансировал его деятельность из своих личных средств, к несчастью, обанкротился. Нам едва удаётся покрывать все расходы, но ведь на улице ещё есть столько собак, которым нужна наша помощь, а наших сбережений хватит только на полтора месяца. Если наши средства иссякнут до того, как нам удастся привлечь новых спонсоров, приют придётся закрыть.

Сэм наклонился вперед и серьезно посмотрел на Саманту.

– Всё будет хорошо, вот увидишь. К концу недели ролик будет готов. У вашего приюта ведь есть аккаунт в какой-нибудь социальной сети?

– Да, почти во всех.

– Отлично! Опубликуете его везде, где только сможете, я уверен, он быстро завирусится. И тогда помощь придёт из каждого уголка нашей крохотной планеты!

– Очень на это надеюсь, – тихо произнесла Саманта, хотя в голосе её прозвучало лёгкое сомнение, от которого она, увы, никак не могла отделаться. Слишком уж несправедливым казался ей этот мир.

Спустя пару минут официант принес им горячую еду, от которой исходил невероятный аромат, и они приступили к трапезе. Больше они не возвращались к обсуждению рекламного ролика для приюта. Разговор теперь стал менее серьёзным и вёлся на отвлечённые темы. Погода, разумеется, тоже стала предметом обсуждения. Некоторые полагают и, стоит заметить, весьма не безосновательно, что разговоры о погоде служат отличным индикатором того, в каких отношениях находятся собеседники. Ибо если обсуждающие погоду не являются метеорологами, а также не собираются проводить время на открытом воздухе, то бишь, их ближайшее будущее никак не зависит от того, какая за окном погода, то единственным объяснениям затянувшейся дискуссии о погоде может служить лишь тот факт, что между собеседниками существует некое напряжение, вызванное либо малым знакомством, либо отсутствием смежных интересов. В этом случае обсуждение погоды – крайняя мера, на которую идут только для того, чтобы заполнить тишину, которая, по ряду определённых причин, воздействует на людей крайне угнетающе, заставляя их испытывать дискомфорт и неловкость. Однако Сэм и Саманта, к обоюдному их удовольствию, прошлись по погоде лишь поверхностно, выразив большие надежды на скорое потепление, после чего сменили тему на менее заезженную и более интересную, хотя и не настолько, чтобы почувствовать полное вовлечение в разговор.

Поужинав, они вместе двинулись в сторону автобусной остановки, поскольку ни у Саманты, ни у Сэма не было более никаких дел. Солнце уже зашло и небо начало темнеть, на улицах зажглись фонари, и стало ещё прохладнее, однако, несмотря на это, после плотного и вкусного ужина было безумно приятно совершить коротенькую прогулку на свежем воздухе. Когда они выходили из закусочной, Сэм усердно думал, о чём бы им поговорить. Ему не хотелось вести пустой разговор, лишенный всякого смысла, хотя он идеально владел этой техникой, а также идти в тишине, слушая лишь звуки ночного города, ибо он боялся вновь погрузиться в свои мрачные мысли. К счастью, он быстро нашёл тему для разговора, вспомнив свою утреннюю беседу с бездомными философами.

– Как ты думаешь, Саманта, – медленно начал он, – чем заключается смысл жизни?

– Я думаю, смысл жизни заключается в том, чтобы помогать другим. В том, чтобы дарить людям и животным надежду на то, что, несмотря ни на какие трудности, жизнь, в конечном итоге, может быть прекрасной.

– То есть, по-твоему, смысл жизни состоит в служении другим?

– А стоит ли жить только ради себя? Стараться только ради себя, радоваться только своим успехам, заботиться только о своих проблемах, держать только себя в центре собственного внимания, забывая о тех, кто нас окружает? Что же это тогда за жизнь получается?

– Обычная жизнь самого обычного человека, – задумчиво ответил Сэм. – Что же мне ещё остается делать, если обо мне никто не позаботится, кроме меня самого? Разве правильно ставить чьи-то нужды и желания выше своих?

– Но я ведь и не говорю о том, что нужно приносить себя в жертву во благо другим, – возразила Саманта. – Я имею в виду, что каждый из нас, несмотря ни на какие трудности, всегда должен оставаться человеком, и если появляется возможность кому-то помочь, её не следует сразу отбрасывать в сторону.

– Но почему? Чтобы на небесах потом зачлось?

Саманта метнула в его сторону удивлённый взгляд.

– Нет, Сэм. Чтобы оставаться человеком, чтобы не стать черствым и бесчувственным существом, жизнь которого лишена всякого смысла. Добрые дела нужно совершать от чистого сердца, а не из-за желания что-то получить взамен.

– Ну да! – вырвалось у Сэма. – А потом, через пару лет, ты вдруг заметишь, что шея у тебя ужасно болит. Ну прямо каждый день ломит так, словно ты танцуешь на ней без остановки! И ты начнёшь думать, что же это такое, отчего такая напасть приключилась со мной? Пока наконец не осознаешь, что всё это оттого, что на шее твоей сидит кучка нахлебников, совсем тебя не уважающих, не питающих к тебе никаких светлых чувств и настолько привыкших к твоей бескорыстной помощи, что теперь-то, спустя столько времени, они считают твоей главной обязанностью помогать им. Никакой от них благодарности ты не услышишь, вообще ничего! Разве что возмущение и негодование, если ты вдруг сообщишь им, что более не сможешь помогать им так, как делал это раньше.

– Я согласна, что разные бывают люди. Одни принимают твою помощь за данность, а другие искренне благодарят тебя за то, что ты делаешь. Просто нужно уметь отличать одних от других. К тому же те, кто не ценит помощь и принимает её как должное, зачастую в ней не нуждаются. Они просто ленятся и ничего не хотят делать. Это обычные эксплуататоры, паразиты, которые живут за счет других.

Сэм запустил руку в волосы и глянул на пьяницу, который лежал возле автобусной остановки, укутавшись в грязную светло-зелёную куртку. Он чем-то напомнил ему бездомного, которого он увидел в парке. Его тоже словно окутало невидимое облако отчаяния и безнадеги.

– Что же делать тому, кто столько раз помогал паразитам, что уже и забыл, каково это – помогать людям, которые в этом действительно нуждаются?

Саманта украдкой глянула на него, и ей показалось, что глаза у него были полны печали и боли. Да, это была невысказанная боль, которую он хранил в себе, не желая ни с кем ею делиться, но которая тяготила его сознание и оставляла на нём свой невидимый след.

– Думаю, такому человеку следует начать возвращать веру в других людей. Шаг за шагом. Иначе он может остаться совершенно один. Станет злым и раздражительным, начнёт избегать общества, погрязнет в своих мрачных мыслях о том, что все хотят его использовать. Превратится в параноика, одержимого чувством несправедливости и считающего, что весь мир настроился против него.

Сэм с недоверием поглядел на неё.

– Ты уж слишком мрачную картину нарисовала. Что если он просто останется один, не превратившись в безумного злодея, одержимого мрачными идеями о вселенской несправедливости? – Сэм поднял указательный палец вверх. – Иными словами, он станет одиноким, но не потеряет свой разум и не обозлится на весь мир.

Саманта покачала головой.

– В таком случае одиночество, поскольку оно не было его осознанным выбором, будет разъедать его изнутри. В конечном счёте оно либо загонит его в могилу, либо сведёт с ума.

– Отчего же?

– Представь себе ситуацию: ты открываешь глаза, за окном уже светло, яркие лучики солнца приятно освещают твою комнату. На часах семь утра. Сегодня двадцать третье мая. Погода на улице восхитительная. Небо чистое. Лёгкий ветерок разносит по округе приятный аромат цветущих роз, что растут в соседнем парке. Кое-где слышится весёлое пение птиц. Ты живёшь в небольшой двухкомнатной квартирке в тихом районе. И вот ты поднимаешься с кровати и идёшь в душ. Проходя мимо зеркала, ты на мгновение останавливаешься и видишь своё отражение. Тебе уже шестьдесят. Твое лицо покрылось мелкими морщинами, а волосы поседели. Твои руки стали слабее, а ноги утратили прежнюю надежность и начали неприятно ныть, потому что артрит не обошёл тебя стороной. Недолго поглядев на себя, ты заходишь в ванную комнату, принимаешь душ, бреешься, после чего возвращаешься в свою комнату и надеваешь свой старенький, но по-прежнему презентабельный льняной костюмчик цвета морской волны. Далее ты идешь на кухню, поджариваешь себе два тоста, смазываешь их маслом, наливаешь себе кружечку горячего кофе, садишься за стол, прямо напротив окна, и приступаешь к завтраку. Позавтракав, ты моешь посуду, принимаешь таблетки, которые тебе прописал доктор, берёшь с собой вчерашнюю газетку, надеваешь на голову свою любимую шляпу и выходишь на улицу. Оказавшись снаружи, ты вдыхаешь приятный аромат поздней весны и, повернув направо, идёшь в сторону парка. Твоя походка всегда размеренная, потому что тебе больше не надо никуда спешить. Наконец ты приходишь в парк, выбираешь подходящую скамейку, медленно опускаешься на неё и, прежде чем начать читать газетку, решаешь немного посмотреть по сторонам. Недалеко от себя ты видишь семейную пару. Счастливый отец аккуратно поддерживает своего маленького сына за ручку, в то время как тот пытается научиться ходить на своих пухленьких ножках. Мать наблюдает за ними, и её лицо светится от счастья. Ты поворачиваешь голову и видишь небольшую компанию молодых людей. Они медленно гуляют по парку, оживлённо обсуждая какой-то предмет, пробудивший в них море искреннего интереса. Позади них ты видишь пожилую пару. Муж с женой подходят к свободной скамейке и аккуратно опускаются на неё. Они держатся за руки и любуются прекрасной весенней природой. Достаточно поглядев по сторонам, ты начинаешь читать газетку. Через некоторое время ты поднимаешься, совершаешь небольшую прогулку по парку и возвращаешься домой, – Саманта развела руки в стороны и с грустью посмотрела на Сэма. – Ты просыпаешься один, ты завтракаешь один, ты ужинаешь один, ты гуляешь один, ты живёшь один. Ты всё делаешь один. В твоей жизни нет никого, кому бы ты был нужен. Тебе не с кем разделить радостное чувство оттого, что за окном чудесная погода, некому пожаловаться на то, что тост получился слишком зажаренным, не с кем обсудить любопытные новости, о которых ты прочёл в газете. Ты хоть представляешь, каково это – всю жизнь прожить в одиночестве и встретить старость в одиночестве?

– Ужасно, я полагаю.

– Да, это ужасно. Такого человека может спасти лишь какая-то значимая цель или забота о других. Да и вообще, каждому требуется компания, пусть и небольшая. Главное, чтобы было, куда идти. Потому что если идти не куда… это невыносимо больно.

Надо признаться, что Сэм прекрасно представлял себе, что такое одинокая старость. В особенно грустные дни его бурное воображение часто рисовало ему зловещие картины будущего без семьи, друзей и великой цели. Он имел смутное представление о том, как не допустить того, чтобы первые два пункта из этих мрачных фантазий стали реальностью, но вот с великой целью всё было по-другому. Он совершенно не знал, чему бы хотел посвятить всю свою жизнь, учитывая тот факт, что его мечтам о профессиональной карьере футболиста пришёл конец ещё в университетские годы. Он был совершенно потерян, поэтому иной раз его посещали мысли о том, что вообще-то не каждому человеку нужна великая цель в жизни. То есть, разумеется, каждому нужна цель, но не обязательно, чтобы она была великой. Однажды он даже подумал о том, что главной целью в жизни человека может стать построение крепкой и счастливой семьи. Но дальнейшие рассуждения на эту тему привели его к довольно мрачному выводу: если главной и единственной целью человека станет построение крепкой и счастливой семьи, что с ним произойдёт, если его семья распадётся или вовсе перестанет существовать? Жена уйдёт к другому, дети вырастут и забудут о своём отце. Может, и не забудут, но будут навещать очень редко. Да что угодно может случиться! Жизнь – штука совершенно непредсказуемая и до боли несправедливая. Что тогда? Человек лишится всего. Исчезнет цель, ради которой он, по сути дела, жил. Что же ему делать в такой ситуации? На этот вопрос Сэму никак не удавалось найти вразумительный ответ, поэтому он начинал выстраивать новое предположение, которое заключалось в том, что, быть может, человеку вовсе не нужна никакая цель в жизни. Ни великая, ни даже самая незначительная. Может, следует просто плыть по течению и каждый день просыпаться лишь для того, чтобы отправляться на поиски временного и легкодоступного удовольствия? К примеру, его приятель Майкл Свифт делал именно так. Правда, жил он на деньги отца, который, казалось, уже смирился с тем, что его сын являлся транжирой, привыкшим к беззаботному образу жизни. В общем, в каком бы направлении ни развивал эту мысль Сэм, он всегда упирался в тупик.

– А вот и наш автобус! – сказал он, кивая в сторону приближающейся громады серого цвета.

Автобус плавно остановился, и они вошли внутрь. Душный салон был битком набит людьми, и все окна были закрыты, поэтому внутри стоял неприятный запах пота, вяленой рыбы и дешёвого табака. Они оплатили проезд и стали медленно протискиваться между пассажирами, в поисках более удобного места. Как-никак им предстояло ехать в этой консервной банке почти сорок минут, а учитывая тот факт, что в вечернее время движение на дорогах Бостона становилось значительно плотнее, велик был шанс попасть в пробку, что, разумеется, могло довести их пребывание в душном автобусе до целого часа. Наконец им удалось пробиться в центральную часть салона, но, к своему немалому огорчению, они не обнаружили ни одного свободного места, поэтому было решено остановиться в небольшом закутке напротив окна. Как и предполагал Сэм, спустя пятнадцать минут почти непрерывного движения автобус всё-таки попал в пробку, поэтому к нужной им остановке он прибыл в половине девятого, когда на улице уже совсем стемнело и стало жутко холодно. Они вышли из автобуса и молча направились в сторону здания, в котором располагались их квартиры.

Сэм не начал разговор, потому что за время поездки его снова поглотили грустные мысли о Наташе. Он думал о том, какой он всё-таки неудачник и о том, что навсегда потерял свой шанс. Но где-то на поверхности его разума мелькала и другая мысль, которая дарила ему слабую надежду. Мысль о том, что уже этой ночью он исполнит свой план, который сформировался у него в голове совершенно неожиданным образом, когда он смотрел на больного бездомного, слушая разговор полицейских.

Саманта же не пыталась начать беседу, потому что её переполняли различные эмоции, которые, подобно бешеным псам, беспрерывно метались в её сердце из стороны в сторону, в одно мгновение заставляя её чувствовать себя невероятно счастливой, а в другое делая совершенно несчастной. С одной стороны, она была безумна рада тому, что ей удалось провести этот вечер в компании Сэма, которого она безумно любила. С другой стороны, он, казалось, испытывал к ней лишь дружеские чувства и не замечал её очевидной симпатии, и это сводило её с ума. Но она не могла найти в себе силы признаться ему во всём. Она не знала наверняка, что именно её удерживало от совершения такого пугающего, но вполне рационального поступка. Может быть, она боялась быть отвергнутой. А может, её пугала сама возможность потерять надежду на то, что однажды и в нём вспыхнет это горячее чувство любви. Ведь пока она не открыла ему своих чувств, пока он не стал встречаться с другой, пока он не сказал ей, что не любит её и никогда не полюбит так, как она полюбила его, она могла тешить себя приятной мыслью о том, что у неё ещё есть шанс стать для него самой любимой и самой желанной.

Любой человек, не скованный тяжёлыми и крепкими цепями этого всепоглощающего чувства любви, мог бы проницательно заметить, что подход, который избрала Саманта, не является верным. Напротив, он чрезвычайно разрушителен и в конечном итоге может привести её к глубокой депрессии, если она не одумается и не решится наконец сойти с этой убогой тропинки, ведущей в бездонную яму отчаяния и безнадеги. Тот же самый человек мог бы точно так же заметить, что и подход Сэма не отличается большей разумностью. Это всего лишь иная тропинка, которая, несмотря на видимые отличия, в итоге всё равно приведёт его в ту же бездонную яму отчаяния и безнадеги. Разные подходы, разные тропы, но одинаково ужасный результат – вот, что ожидает эту парочку, если они не возьмутся за ум. Но сумел бы этот проницательный человек, ранее критиковавший столь неразумные и разрушительные подходы, повести себя должным образом, если бы сам оказался заложником этого сводящего с ума чувства? Сумел бы он развеять туман, который непременно окутал бы его доселе холодный разум, чтобы не превратиться в раба своего собственного сердца? Сумел бы освободиться от его оков, прозреть и выбрать правильный путь? Увы, на все эти вопросы проницательный человек мог бы ответить лишь в том случае, если бы сам оказался в такой ситуации, однако, поскольку это решительно невозможно, ибо проницательные люди достаточно разумны, чтобы избегать опасного чувства любви, ответы на данные вопросы всегда будут доноситься лишь из уст людей непроницательных, лишившихся ясности разума и скованных по рукам и ногам этим загадочным, жестоким и вместе с тем блаженным чувством любви.

Погруженные в мысли, Сэм и Саманта быстро преодолели короткое расстояние от остановки до унылого пятиэтажного здания, в котором располагались их квартиры. Это была совершенно неприметная коробка из красного кирпича, ничем не отличавшаяся от множества других точно таких же зданий, которыми был утыкан этот район. Они зашли в плохо освещённый узкий двор, завернули налево и нырнули в открытый подъезд, в котором горела одинокая лампа.

– Ну вот мы и дома, – сказал Сэм, подходя к своей двери и вынимая ключ из кармана. – Спасибо тебе за приятный вечер, Саманта!

Она неловко улыбнулась и потупила свой взгляд.

– Тебе тоже спасибо, Сэм, за… этот приятный вечер. И ещё спасибо за то, что согласился помочь нашему приюту! – быстро добавила она. – Для меня… то есть, для нас это очень важно.

Сэм улыбнулся и легонько кивнул головой.

– Никаких проблем!

Он вставил ключ в замочную скважину, дважды повернул его вправо и открыл дверь. Всё это время Саманта с беспокойством смотрела на него, как будто чего-то ждала. Она не знала, обнимет ли он её на прощание. Но вот он вынул ключ из замочной скважины, повернулся к ней, коротко пожелал спокойной ночи и быстро скрылся за дверью. Саманта услышала, как замок снова защёлкнулся. Внезапно волна печали окатила её с ног до головы. Она быстро достала ключ из кармана, отперла свою дверь и, дрожа всем телом, вошла в квартиру. В ту же секунду она почувствовала, что все силы вдруг покинули её тело. Она бессильно опустилась на пол, прислонилась к двери, закрыла лицо руками и горько заплакала.

Глава II. Игры разума и печальная история

Сэм нервно запер дверь, положил свой портфель на тумбу, снял пальто и помчался в ванную комнату. Чем дольше он думал о своём плане, тем сильнее становилось его желание наконец-то попробовать осуществить задуманное. Возле ванной комнаты он резко остановился. Ему вдруг показалось, что он как-то скомкано попрощался с Самантой, как будто бы неполноценно, второпях.

«Может, мне следовало обнять её на прощание? – озабочено подумал он. – Хотя, зачем бы я стал её обнимать? Мы ведь просто соседи, максимум приятели, не более. Ай, думаю, она уже и забыла о нашем ужине и занимается своими домашними делами!» – он махнул рукой и вошёл в ванную комнату.

Там он быстро снял с себя одежду, небрежно бросил её на пол и зашёл в душевую кабину. Почувствовав на своём напряжённом мускулистом теле горячую воду, он на секунду расслабился, но потом снова вспомнил о своём плане, схватил мыло и начал усердно водить им по своему влажному телу, желая побыстрее помыться и отправиться в кровать.

Наконец, спустя десять минут, искупанный и разгоряченный, Сэм зашёл в прохладную спальню, в которой царил хаос, потому что утром он не успел навести здесь порядок. Его пижама, вся измятая, валялась возле кровати. Он быстро поднял её и натянул на себя, после чего выключил свет, лёг на кровать и накрыл себя тёплым одеялом.

«Вот теперь можно начинать!» – возбужденно подумал Сэм.

Он закрыл глаза и попытался представить себе свой утренний сон. Он всеми силами старался восстановить то чудесное видение, что так безжалостно было прервано будильником.

«Точно, я совсем забыл про будильник!»

Он протянул свою руку в сторону, нащупал холодную металлическую поверхность будильника, быстро установил время на шесть утра и вернулся обратно под одеяло. И снова он закрыл глаза и попытался представлять себе Наташу в белой рубашке, накинутой на голое тело, горячий песок, спокойное море, оранжевое небо и огромный диск красного солнца, уходящий за горизонт. Поначалу у него ничего не получалось. Разные мысли то и дело возникали в его возбуждённом разуме и мгновенно врезались в эти хрупкие фантазии, разбивая их на мириады мелких осколков. Но уже спустя несколько минут он почувствовал, как его тело расслабилось, дыхание стало ровным, а ненужные мысли перестали тревожить его. Ещё через некоторое время он увидел, как небольшие пенящиеся волны неспеша накатывали на берег, омывая его солёной водой. Он увидел огромный диск кроваво-красного цвета, там, вдали, на самом горизонте, где медленно качалась на волнах парусная лодка. Он повернул голову и посмотрел на сидевшую рядом с ним Наташу. Сердце его тут же бешено забилось в груди, подобно узнику, который без остановки колотил в железные стены карцера, требуя выпустить его наружу. Картинка на мгновение подернулась рябью, словно предвещая свой неминуемый развал. Он изо всех сил попытался удержать её в своей голове, при этом стараясь успокоить свои эмоции. К счастью, ему это удалось. Его дыхание восстановилось, а картинка, созданная его воображением, снова стала чёткой. Но вдруг он понял, что не знает, что ему делать дальше. Ведь в том утреннем сне он о чём-то беседовал с Наташей. Его собственное подсознание написало сценарий того прекрасного сна и только оно одно контролировало весь процесс, в то время как он был лишь сторонним наблюдателем. Тогда он не мог сменить тему разговора или совершить какое-то действие, он мог просто смотреть и чувствовать. Но сейчас всё было по-другому. Он находился в сознании. Он мог говорить о чём угодно, делать что угодно, быть кем угодно, и  это бесчисленное множество вариантов развития событий вводило его в ступор. Ему нужно было решить, что будет делать Наташа. Как она будет отвечать на его вопросы, будет ли смеяться над его шутками, будет ли проявлять очевидную симпатию или будет скрывать свои чувства? Будет ли она весёлой или грустной, а может, задумчивой и загадочной? Так много вопросов, столько неопределённости! Он открыл глаза и резко поднялся с кровати.

– Оказывается, это гораздо сложнее, чем я себе представлял!

В его словах прозвучало явное раздражение. Он сложил руки на груди и стал быстро ходить по комнате, то вперёд, то назад, раздумывая над тем, как бы ему хотелось завершить тот утренний сон, который был прерван громким писком будильника.

– Мы должны беседовать о море, о заходящем солнце, о том, как красив это пляж, о том… – внезапно в его разуме зажглась интересная мысль, которая была настолько очевидной, что он даже стукнул себя по лбу из-за того, что не подумал о ней в самом начале. – А как мы вообще оказались на этом пляже вдвоём? И что это за море? Средиземное? Чёрное? Японское? А что если это не море, а океан? – он резко остановился и развёл руки в стороны. – Ну да, точно, это океан, мы ведь в Америке! Должно быть, мы в Майями…

Он снова сложил руки на груди и остановился, задумчиво глядя на тёмный, едва заметный пол.

– А как мы оказались вдвоём на этом пляже? Может, это была рабочая поездка? Да-да, пусть это будет командировка. Точно! Весь день мы провели в городе, обсуждая бизнес-вопросы с нашими заказчиками, а вечером решили сходить на пляж, чтобы немного развеяться! – он уже было двинулся к кровати, как вдруг его посетила очередная мысль. – А почему Наташа надела рубашку на голое тело? Это хороший вопрос… Потому что было жарко, к тому же она успела поплавать в океане и решила не надевать рубашку поверх мокрого купальника. Бинго!

Он громко щёлкнул пальцами, подошёл к кровати и, прежде чем опуститься в неё, решил ещё раз повторить только что придуманный сценарий окончания утреннего сна.

– Итак, мы отправились в командировку в Майами. После рабочего дня мы решили сходить на пляж, чтобы немного развеяться и отдохнуть от рабочей суеты. Мы поплавали в океане, после чего переоделись и уселись на раскаленный песок, чтобы погреться и полюбоваться красивым закатом. Мы начали беседовать о том, что происходило в течение дня, потом обсудили красоту этого пляжа, затем стали говорить о личном, и наконец я придвинулся к ней для того, чтобы поцеловать её в первый раз, ведь она более не скрывала свои чувства по отношению ко мне и ясно давала понять… – тут у Сэма возникли небольшие трудности с определением того, что же именно давала понять Наташа. – Что она хочет меня! Меня и только меня!

Вот эта мысль была ему по душе. Настолько она ему понравилась, что он даже заметно повеселел. Улыбаясь, он спешно опустился в кровать, укрылся тёплым одеялом и закрыл глаза.

«Пора закончить этот сон!» – возбужденно подумал он и принялся восстанавливать потерянную картинку из утреннего сна.

На этот раз у него всё получилось очень быстро. Спустя пару секунд он снова глядел на огромный кроваво-красный диск заходящего солнца, расположившийся над самым горизонтом, да небольшую парусную лодку, которую мелкие волны неспеша уносили вдаль. Рядом с ним сидела Наташа в тонкой белой рубашке, накинутой поверх голого тела, и коротеньких джинсовых шортах. На её стройных ногах кое-где блестели капельки солёной воды, а прохладный ветерок небрежно играл её короткими волосами, напоминавшими тончайшие нити белого шёлка. Иногда ветер, подобно нетерпеливому любовнику, шаловливо хватал расстёгнутый ворот её рубашки и оттягивал его в сторону, слегка оголяя упругую грудь. Наташа с лёгкой улыбкой смотрела на оранжевое небо и, казалось, о чем-то думала.

– Славный сегодня выдался день, – беззаботно сказал Сэм, поправив свои дорогие солнцезащитные очки. – Хорошую сделку провернули.

Наташа посмотрела на него и устало улыбнулась.

– Ты молодец, Сэм! Это полностью твоя заслуга. Даже не представляю, как тебе удалось убедить их финансового директора пойти на такие расходы. Он же самый настоящий скряга!

– Ну, во-первых, это наша общая победа, потому как без твоих связей я бы не сумел выбить с ним двухчасовую встречу, – ответил Сэм, разглядывая далёкую парусную лодку. – Во-вторых, в самолёте я пересмотрел все серии Утиных историй, поэтому был готов ко всему.

Наташа радостно засмеялась, не сводя с него своих выразительных глаз.

– Стало быть, переговорам тебя учили лучшие из лучших!

– Именно так! Вся мудрость человечества кроется в детских мультфильмах.

Он снял очки и посмотрел на неё. Быть может, сначала он мельком взглянул на её голую грудь, которую плохо скрывала тонкая рубашка, то и дело оттягиваемая в сторону лёгким ветром. Наташа, разумеется, заметила это мимолетное движение его красивых голубых глаз, и ей это даже понравилось. Она ничего не сказала, но на лице у неё заиграла лукавая улыбка, и когда ветер в очередной раз схватил расстёгнутый ворот её рубашки и потянул его в сторону, оголив правое плечо, она не стала её поправлять и позволила ей медленно сползать вниз.

– Знаешь, Наташа, – начал Сэм, стараясь казаться спокойным, – я давно хотел тебе кое-что сказать…

Очередной порыв прохладного ветра стянул рубашку с левого плеча Наташи, почти полностью оголив её грудь. Усилием воли Сэм заставил себя не отводить взгляд от ее игривых глаз, хотя здравый смысл так и кричал ему о том, что это неправильное решите и что объект его интереса, точнее два объекта, находятся несколько ниже и в данный момент только им следует уделить всё свое внимание. Наташа прикусила нижнюю губу и наклонила голову набок, пристально глядя на Сэма.

– Что же ты хотел сказать мне, Сэм? – решительно спросила она.

Деланое спокойствие Сэма окончательно улетучилось, поэтому медлить было нельзя. Он откинул очки в сторону и ловко придвинулся к ней. Их носы почти касались друг друга. Сэм почувствовал едва заметный цветочный аромат её белоснежных волос.

– Я хотел сказать, что люблю тебя и… хочу поцеловать тебя прямо сейчас!

– Тогда чего же ты ждёшь? – прошептала она.

Действительно, чего это он ждал? Режим ожидания у него работает в реальном мире, а здесь нужно действовать быстро и решительно. Он крепко обхватил её горячее тело своими сильными руками и нежно поцеловал. В этот момент он почувствовал, как по его телу пробежала лёгкая дрожь. Он ещё сильнее прижал Наташу к себе и снова поцеловал. Но на этот раз поцелуй получился более долгим, чем предыдущий, и более грубым. Сэм внезапно ощутил в себе дикую, животную страсть. Он стянул с Наташи рубашку и повалил её на песок, не переставая с жадностью целовать её и возбужденно водить руками по её горячему телу. В этот момент на всём пляже не было ни души. Позади них шумел бескрайний океан. Казалось, это был не просто шум разбивающихся о берег волн. Казалось, это была загадочная симфония самой природы. Она нежно ласкала слух и наполняла разум непоколебимым спокойствием. С оранжево-красного неба, которое завораживало своей неземной красотой, доносились одинокие крики чаек, круживших над просторами океана. Лёгкий ветерок дарил приятное чувство свежести, в то время как тепло разогретого на солнце песка проникало под кожу, невидимой волной окутывало всё тело и приносило с собой сладкое чувство слабости и блаженства.

– Я люблю тебя! – тихо сказал Сэм, и его губы коснулись шеи Наташи.

Она испустила негромкий стон и страстно обхватила его мускулистую спину своими руками. Он продолжал нежно целовать её шею, левой рукой лаская её упругую грудь. Потом он начал медленно опускаться вниз. Он поцеловал её плечо, затем поцеловал чуть ниже, после нежно обхватил правой рукой её левую грудь и стал медленно водить своим языком вокруг твёрдого соска, в то время как его левая рука нежно сжимала её правую грудь. Затем он начал целовать её левую грудь. Сначала нежно и ласково, потом более страстно и настойчиво. После этого он провел кончиком языка по её животу, несколько раз поцеловал его и продолжил опускаться ниже. Наташа лежала с закрытыми глазами и тихо стонала от удовольствия. Он расстегнул её шорты и неторопливо снял их с неё. Потом медленно стянул её мокрые трусики и аккуратно раздвинул её ноги, чтобы приступить к финальным ласкам, которые она ждала больше всего. К тому моменту, как он закончил ласкать её там, она успела испытать яркий оргазм. Затем он перевернул её на живот, поцеловал её спину, раздвинул её упругие ягодицы и медленно вошел в неё. Она прикусила нижнюю губу от невероятного удовольствия, проникнувшего в каждую клеточку её прекрасного тела в это невероятное мгновение. Сначала его движения были плавными и размеренными, но постепенно они стали более грубыми и быстрыми. И чем быстрее он двигался, тем громче она стонала и тем больше получала удовольствия, чувствуя приближение нового оргазма. Спустя десять минут она почувствовала, как по её возбужденному телу пробежала лёгкая дрожь, после чего оно сжалось, но лишь на долю секунды, а затем полностью расслабилось и наполнилось каким-то неведомым теплом, которое принесло с собой приятное чувство наслаждения и невесомости. Мгновение спустя Сэм издал громкий стон и упал на песок рядом с ней. Она перевернулась на бок и прижалась к его горячему телу. Некоторое время они просто лежали молча и смотрели на уходящее за горизонт солнце.

– Здесь так прекрасно! – наконец тихо проговорил Сэм.

– Да, это восхитительное место! – подтвердила Наташа.

– Красивый вид, и вокруг ни души.

– Лишь одинокие чайки да парусная лодка, – Наташа указала пальцем на далёкий парусник, который медленно толкали волны на самом горизонте.

Сэм вздохнул и повернулся к ней.

– Знаешь, это был самый лучший вечер в моей жизни!

Наташа довольно улыбнулась и провела рукой по его волосам.

– Я так счастлива быть рядом с тобой, мой милый Сэм, – шепнула она ему на ухо и игриво лизнула его языком.

Сэм улыбнулся и заключил её в свои объятия.

– Теперь мы всегда будем вместе, любовь моя, обещаю…

Наступило молчание. Они так и продолжили лежать на теплом песке, крепко прижавшись друг к другу. Их счастливые и уставшие взгляды были прикованы к кроваво-красному диску солнца, который медленно, но неумолимо опускался за горизонт. Сэм чувствовал себя превосходно. Его разум был спокоен, а сердце переполняло чувство любви. Он ощутил, как его тело полностью расслабилось, а дыхание стало ровным и едва заметным. Спустя минуту он погрузился в глубокий сон.

***

Будильник зазвенел ровно в шесть утра по восточному времени. Сэм с трудом открыл глаза, щурясь от яркого света, пробивавшегося сквозь тонкие занавески. Было очень светло, явно светлее, чем вчера. Он вытянул правую руку и лениво опустил её на будильник, заставив его замолчать. Голова его слегка болела, как после шумной вечеринки. Он откинул в сторону одеяло, медленно поднялся с кровати и направился в душ. Стоя перед зеркалом в ванной комнате, он заметил на своих штанах большое высохшее пятно серого цвета. В этот момент непрерывный поток ярких воспоминаний о минувшей ночи хлынул в его сонный разум. В отчаянии он обхватил голову руками и без сил опустился на холодный пол. Тысячи мыслей носились в его голове, подобно кометам в ночном небе. Ему было ужасно плохо. Он чувствовал себя отвратительно, ему хотелось вернуться в свои фантазии, он совершенно не хотел возвращаться в свою реальную жизнь. Жизнь, в которой ему не суждено было провести такой же вечер в компании Наташи. Жизнь, в которой он не был счастлив, в которой ощущал себя потерянным неудачником без целей и надежд. Чувство одиночества заполнило его взволнованный разум. Он начал раскачиваться взад и вперёд, а его красивые голубые глаза стали влажными. Но внезапно жалость, которую он испытывал по отношению к себе, сменилась  чувством омерзения. Ему вдруг стало до тошноты противно от самого себя и от своих фантазий, и злоба тут же захлестнула его разум. Он стащил с себя пижаму, с отвращением швырнул её на пол и заколотил по ней кулаками. Горячие слёзы слепили его и щипали ему глаза, но он упорно продолжал колотить свою пижаму. Измятая футболка вылетела в коридор, поэтому град непрекращающихся ударов теперь сыпался лишь на грязные штаны. Спустя минуту он вдруг схватил их и начал яростно растягивать в стороны, пытаясь разорвать их на части. Головная боль усилилась, и теперь ему казалось, будто где-то в затылке у него заиграл целый оркестр. Штаны не поддавались его усилиям, поэтому спустя несколько секунд он отбросил их в сторону и, тяжело дыша, поднялся на ноги.

– Плохой был план, – едва слышно проговорил он, стоя перед зеркалом и рассматривая своё голое тело.

Его сердце всё ещё бешено колотилось, но дыхание уже начало восстанавливаться. В голове его по-прежнему играл оркестр, и казалось, она вот-вот лопнет от напряжения. Он вытер слёзы и зашёл в душевую кабину. Сорок минут спустя он уже шёл в сторону автобусной остановки, не замечая ничего вокруг. На нём был измятый костюм, который он так небрежно оставил в ванной комнате прошлым вечером, но это его совершенно не беспокоило. Всё его внимание было сосредоточено на том, чтобы не допускать возникновения каких бы то ни было мыслей, связанных с Наташей и его ночными фантазиями. Он хотел навсегда забыть её и этот дурацкий план, на который он так нелепо возлагал большие надежды. Перед выходом он принял таблетку от головной боли, поэтому оркестр в его голове играть перестал, хотя порой в затылке у него возникала резкая боль, которая длилась не больше секунды и сразу же исчезала.

Он остановился возле остановки, проверил время на своём телефоне и обрадовался тому, что автобус не придётся ждать слишком долго. Погода этим утром казалась ему довольно холодной, хотя ветра не было, а солнце ярко светило в чистом голубом небе.

– Доброе утро, мистер Холл! Как поживаете?

Сэм услышал два знакомых голоса и перевёл свой задумчивый взгляд с грязной жвачки, прилепленной к мусорному ведру, на двоих джентльменов средних лет, коими оказались Джон Вуд и Николас Прайс. Они были одеты в свои твидовые костюмы и старые шерстяные пальто, а обувь их, как всегда, была начищена до блеска.

– Доброе утро, мистер Вуд! – ответил Сэм. – Доброе утро, мистер Прайс! У меня все по-старому. А вы как поживаете, джентльмены?

Бездомные переглянулись и таинственно заулыбались.

– У нас, мистер Холл, каждый день не похож на предыдущий, – начал Джон Вуд, оглядываясь по сторонам.

– Да, мистер Холл, дни наши совершенно не похожи друг на друга, – с удовольствием подтвердил Николас Прайс, положив руку на свой выпирающий живот.

– Мы живём так, что под конец каждого дня совершенно не боимся умереть! – радостно продолжал Джон Вуд.

– Как это? – удивлённо спросил Сэм.

– Мы, мистер Холл, не тратим ни секунды на то, что делает нас несчастными, – ответил Джон Вуд.

– Зато мы тратим каждую секунду на то, что делает нас счастливым или же представляется нам предметом чрезвычайно важным, – гордо добавил Николас Прайс.

– Простите меня, джентльмены, если мой вопрос покажется вам несколько бестактным, – осторожно начал Сэм, – но… разве можно быть счастливым, когда тебе приходится жить на улице?

Друзья весело переглянулись и пристально посмотрели на Сэма.

– Это вполне разумный вопрос, мистер Холл, – сказал Джон Вуд.

– Вполне разумный! – подтвердил Николас Прайс, хлопнув себя по животу.

– Он очень тесно связан с вопросом, о котором мы думаем вот уже несколько лет, – задумчиво продолжал Джон Вуд.

– С вопросом о смысле жизни?

– Именно!

В этот момент Николас Прайс хлопнул Джона по плечу и поправил свою шляпу.

– Вот и наш подъехал! – радостно сказал он, глядя на автобус, который бесшумно остановился в паре метров от них.

Сэм было подумал, что и сегодня их разговор прервётся на самом интересном месте, но тут Джон Вуд сделал жест рукой, означающий приглашение пройти вперёд.

– Только после вас, мистер Холл, – вежливо сказал он, слегка наклонившись и придерживая одной рукой свою шляпу.

Сэм повернулся и с удивлением посмотрел на номер автобуса.

– Вы поедете со мной?

– Сегодня у нас дела в той части города, – пояснил Джон Вуд.

Сэм кивнул и быстро зашёл в автобус. Бездомные философы последовали за ним. Они оплатили проезд, заняли три свободных места возле окна и продолжили свой разговор.

– Так вот, мистер Холл, я остановился на том, что вопрос об отсутствии жилья и возможности в такой ситуации быть счастливым непосредственно связан с вопросом о том, в чем, собственно, и состоит смысл самой жизни, – сказал Джон Вуд, снимая свою шляпу и бережно укладывая её себе на колени.

– Замечательные вопросы! – с удовольствием вставил Николас Прайс и причмокнул, предвкушая приятную беседу.

Джон Вуд утвердительно кивнул и посмотрел на Сэма.

– Видите ли, мистер Холл, ещё три года назад я жил в просторном доме на Бэрин Стрит. Вам знакома эта улица?

Сэм отрицательно покачал головой.

– Её ещё называют улицей богачей.

– Это недалеко от Южного парка?

– Совершенно верно!

– Теперь я понял, – сказал Сэм и с удивлением посмотрел на Джона. – Хотите сказать, вы были миллионером?

Джон улыбнулся и аккуратно поправил свои чёрные волосы.

– Да, три года назад у меня было всё, о чем мечтает практически каждый мужчина: большой дом, шикарная машина, хорошая работа в банке и прекрасная жена. Моя жизнь была похожа на сказку, – он грустно улыбнулся. –По крайней мере, так мне тогда казалось.

– Но что же случилось?

– Однажды вечером мне пришлось задержаться в офисе, чтобы разобрать кое-какие документы. Это был совершенно обычный день, за исключением одной маленькой детали, которую я упорно старался не замечать. С самого утра со мной стали происходить необъяснимые вещи. Сначала у меня заболела голова. Обезболивающее мне не помогло, и головная боль продолжила накатывать короткими волнами. После обеда у меня начался звон в ушах, но и этому я не придал никакого значения. Ближе к вечеру мои ноги вдруг стали ватными. Я почувствовал какую-то странную слабость, и у меня началось головокружение. Я подумал, что это оттого, что я проголодался, поэтому я отправился в столовую и слегка там перекусил. После небольшого перекуса мне показалось, что я стал чувствовать себя значительно лучше. Довольный, я отправился в свой офис, но около двери внезапно потерял равновесие и упал, – Джон серьёзно посмотрел на Сэма. – Уверяю вас, мистер Холл, даже в этот момент меня не посетила мысль о том, чтобы немедленно бросить работу и срочно отправиться к доктору. Я всего лишь осторожно поднялся на ноги и неспеша зашёл в свой офис, потому что у меня всё ещё прилично кружилась голова, словно я весь день развлекался в баре, опрокидывая рюмку за рюмкой. Немного погодя, я вернулся к работе и благополучно забыл обо всех этих странностях, которые происходили со мной в течение всего дня. Но ближе к восьми часам, когда на улице уже совсем стемнело, а в здании остался лишь один охранник, у меня снова закружилась голова. Мне показалось, что в моем офисе стало слишком душно. Я поднялся из-за стола, развязал свой галстук и неуверенной походкой направился в коридор. Мне хотелось выйти на улицу, чтобы немного подышать свежим воздухом. Когда я вышел из офиса, моё зрение внезапно ухудшилось. Очертания предметов стали расплываться, и перед глазами запестрили какие-то причудливые фигуры. Я сделал несколько шагов вперед и неуклюже рухнул на пол. Мои силы покинули меня, я стал жадно хватить воздух ртом и через несколько секунд потерял сознание.

– Что же с вами произошло? – обеспокоенно спросил Сэм.

– У меня случился инсульт, – спокойно ответил Джон Вуд. – Спустя несколько часов я пришёл в сознание. Находился я уже в чистой и уютной палате в одной из местных клиник. Как только я очнулся, ко мне тут же заглянул доктор, который и рассказал мне, что со мной произошло. К несчастью, у меня частично отказала левая нога, поэтому мне пришлось провести следующие три месяца в стационаре, для прохождения курса реабилитации, – он вздохнул и задумчиво почесал свой подбородок. – Когда в банке узнали о том, в каком состоянии я нахожусь, было принято решение незамедлительно уволить меня. Спустя неделю моя жена подала на развод и переехала к моему школьному другу, который владел рестораном в Портленде. Мои накопления быстро заканчивались. Вскоре мне пришлось продать машину, чтобы продолжить оплачивать свое лечение…

Он на мгновение замолчал, а потом снова продолжил:

– Через два месяца банк забрал мой дом, потому что я больше не мог выплачивать ипотеку. Ещё через месяц я благополучно завершил свое лечение, и меня выписали из клиники. В тот момент идти мне было некуда. По странному стечению обстоятельств все люди, которых я когда-то считал своими друзьями, вдруг забыли о моём существовании и совершенно не хотели обо мне вспоминать. Тогда я почувствовал себя совершенно несчастным. Мне было одиноко и грустно оттого, что моя «сказочная жизнь» так внезапно оборвалась. Но больнее всего было то, что я вдруг осознал, что всё это время заблуждался насчёт сказочного характера моей жизни. Я был слеп и не замечал истинного положения вещей. Мне казалось, будто меня окружают люди, которым я действительно дорог. Люди, которые хотят видеть меня по-настоящему счастливым. В моей душе никогда не возникала и тень сомнения относительно их намерений, которые мне казались совершенно искренними.

– Отчего же тебе было сомневаться, Джон? – внезапно спросил Николас Прайс. – Все, кто тебя окружал, вели себя достойно и представлялись людьми честными и отзывчивыми. Тут только у параноика возникли бы сомнения!

– Или у того, кто научен горьким опытом, – вставил Сэм.

Джон Вуд вздохнул и поправил свой галстук.

– Вы правы, друзья мои. Но, к несчастью, а, может быть, и к счастью, сейчас я не возьмусь рассуждать на этот счёт, я никогда не имел возможности проверить верность своих друзей, да и паранойя всегда обходила меня стороной, поэтому случилось то, что случилось.

– Слетели маски, и открылись истинные лица тех предателей, которые имели наглость называть тебя своим другом! – возбужденно выпалил Николас Прайс.

– Можно сказать и так, – улыбнувшись, ответил Джон. – Как бы то ни было, в тот момент я понял, что остался совершенно один в этом большом и опасном мире. Я знал, что никто не придёт мне на помощь и что мне предстоит самостоятельно выбираться из той ситуации, в которую я попал. К счастью, на улице я оказался поздней весной. Погода тогда была чудесная, и ночью не было холодно. Свой первый день в роли бездомного я провел в Южном парке, раздумывая над тем, что же мне делать. Иной раз я поднимался на холмик и из-за деревьев поглядывал на свой прекрасный дом, в котором когда-то жил… – Джон на мгновение остановился, о чем-то задумавшись, а потом снова продолжил свой рассказ голосом радостным и уверенным: – Вы не поверите мне, друзья мои, но когда я в очередной раз с грустью и тоской взглянул на свой старый дом, в моей голове вдруг вспыхнула очень яркая идея, которая, словно лампа высокого маяка, мгновенно развеяла густой туман моих мрачных мыслей. Я внезапно осознал, что всё это время по-настоящему не жил! Я не работал, чтобы жить, но жил для того, чтобы работать. Я зависел от материальных благ, думал, что в них заключено истинное счастье. Я полагал, будто люди, которых я называл своими друзьями, тянулись ко мне не из-за моих денег, а по причине того, что сам я, как личность, был для них интересен. Я понял, что все эти годы жил в яме. Прекрасно отделанной, просторной, светлой и красивой яме, которую сам себе и вырыл. Я был рабом системы. Я научил себя пренебрегать личными интересами во благо работы, которая приносила мне хороший доход. Я обменивал время на деньги и верил, что лучшую сделку и придумать нельзя. Но, – он поднял указательный палец вверх и посмотрел сначала на Николаса Прайса, а затем на Сэма, – как только непредвиденные обстоятельства ворвались в мою жизнь и начали диктовать свои условия, иллюзия сказочной жизни тут же развеялась. Пропали деньги. Пропало имущество. Пропали друзья. И я, неожиданно для себя, обрёл душевный покой, потому что наконец-то перестал зависеть от материальных благ.

Сэм вздохнул и провел рукой по своим светлым волосам.

– Стало быть, вы, мистер Вуд, обрели настоящее счастье лишь тогда, когда потеряли всё, чем так сильно дорожили?

– Да, всё то, чем по глупости своей дорожил больше всего на свете, мистер Холл, – спокойно ответил Джон. – К счастью, теперь я, смею полагать, стал мудрее и начал ценить то, что на самом деле имеет наибольшее значение.

– И что же это?

– Здоровье и время, мистер Холл. Здоровье и время.

– Но разве легко заботиться о своём здоровье, живя на улице? – в недоумении спросил Сэм.

Джон Вуд удивлённо посмотрел на него, а Николас Прайс весело хохотнул и хлопнул себя по животу.

– Я осмелюсь предположить, мистер Холл, что за время нашего с вами знакомства, вы ни разу не замечали на нас грязной одежды и, уверен, никогда не ощущали неприятного запаха, находясь рядом с нами, не так ли?

Внезапно Сэм почувствовал себя неловко.

– Да, всё верно. Никогда такого не замечал. И, признаться честно, всегда этому удивлялся.

Бездомные философы переглянулись и хитро заулыбались.

– Это всё потому, мистер Холл, что мы обладаем некоторым доходом, который позволяет нам оставаться чистыми и опрятными, – с довольным видом заметил Николас Прайс.

– Дом не является залогом хорошего здоровья, – добавил Джон Вуд. – Оглянитесь вокруг и вы увидите, сколько в нашем обществе больных людей, которые живут в домах или квартирах. У многих из них есть деньги, которые они тратят на дорогие препараты и услуги врачей. Но, к несчастью, ирония заключается в том, что многие из них потеряли свое здоровье в погоне за богатством.

– В их жизнях отсутствовал баланс, – деловито заметил Николас Прайс.

– Именно так! – охотно подтвердил Джон. – Ведь знаете, мистер Холл, правда состоит в том, что существуют только два фактора, из-за которых возникает большинство болезней.

– Что же это за факторы? – недоверчиво спросил Сэм.

– Постоянный стресс и чрезмерный комфорт, – ответил Джон Вуд.

– Как говорил один мудрец, от стресса не укроешься в комфорте ты, глупец, ибо комфорт – это мираж, в котором счастья ты не сыщешь да и покой свой не найдешь, а лишь испортишь свою душу и окончательно помрешь! – весело проговорил Николас Прайс и хлопнул в ладоши.

– Всё так, мой дорогой друг, всё так, – смеясь, подтвердил Джон Вуд.

– Но почему? – удивился Сэм. – Комфорт приносит стабильность, а стабильность избавляет от стресса.

Джон пристально посмотрел на него и таинственно улыбнулся.

– Независимость от обстоятельств приносит стабильность. А от стресса избавляют душевное спокойствие и занятие любимым делом. Чрезмерный комфорт же, мистер Холл, приводит к лени, а лень, в свою очередь, приводит к слабости. Слабый и ленивый человек едва ли сможет оставаться здоровым долгое время.

– Жизнь таких не щадит, – задумчиво добавил Николас Прайс.

– Разве независимость от обстоятельств не достигается при помощи денег? – в недоумении спросил Сэм.

– Лишь отчасти, – ответил Джон. – Деньги в любой момент могут потерять свою ценность.

– Или вы можете потерять все свои деньги, – весело добавил Николас Прайс.

– Поэтому истинное спокойствие будет даровано лишь тому, кто не сделает себя узником материальных благ. Лишь тот, кто не гонится за роскошью и искренне ценит то, что имеет, сможет обрести душевное равновесие, –продолжил Джон Вуд.

– Но тот, чьи желания ненасытны, обречён прожить всю свою жизнь в ожидании лучшего будущего, которое никогда не настанет, так и не познав всей прелести настоящего, – серьёзно проговорил Николас Прайс, задумчиво глядя на проносящихся за окном людей.

– Стало быть, джентльмены, по вашему мнению, смысл жизни заключается в… в чём? – спросил Сэм, окончательно запутавшись во всех этих рассуждениях.

Друзья переглянулись.

– Пока мы не знаем этого наверняка, – начал Джон. – Но можем с уверенностью заявить, что смысл жизни не может состоять в погоне за чем-то материальным.

– Более того, – оживленно подхватил Николас, – все наши рассуждения по данному вопросу всё чаще и чаще заставляют нас думать о том, что у каждого человека может быть свой смысл жизни. Однако, – он поднял палец вверх, как бы делая важное замечание, – как только что сказал Джон, если человек решит утешить себя мыслью о том, что погоня за богатством наполнит его жизнь смыслом, то его непременно постигнет разочарование, если в этом деле он всё же преуспеет. Я имею в виду, если он в конце концов станет богатым.

– Неужели?

– Уверяю вас, мистер Холл. Спустя некоторое время этот же человек вдруг обнаружит, что внутри него по-прежнему остаётся некая неудовлетворенность. Конечно, первое время он будет счастлив тому, что разбогател. Может, начнёт развлекаться, тратить деньги на всякие безделушки и даже решит некоторое время пожить на полную катушку. Но потом появится удручающее чувство пустоты. Как думаете, мистер Холл, что станет тому причиной?

Сэм рассеянно пожал плечами.

– Может то, что он потеряет свою единственную цель?

Николас Прайс улыбнулся и громко щёлкнул пальцами.

– Совершенно верно!

– Значит, смысл жизни заключается в непременном движении от одной цели к другой?

– Увы, мистер Холл, боюсь, не все так просто… – задумчиво ответил Николас Прайс.

– Постоянное стремление достигать чего-то нового в конечном счёте может свести вас с ума, – пояснил Джон Вуд.

Сэм ничего не ответил и лишь задумчиво склонил голову на бок. Слишком много было вопросов, и слишком мало ответов. Спустя несколько минут автобус подъехал к нужной им остановке, и они вышли на улицу.

– Главное помните, мистер Холл, всё здесь, – сказал Джон Вуд и легонько постучал пальцем по своей голове. – Человек может обрести покой при помощи своего разума, а может превратить его в свою тюрьму. До свидания, мистер Холл! – он учтиво поклонился, а затем ловко опустил свою шляпу себе на голову.

– До свидания, мистер Холл! – сказал Николас Прайс и, поклонившись несколько более нелепо, чем его спутник, тоже надел свою шляпу.

Сэм пожелал им хорошего дня и неохотно направился в свой офис. Каждая встреча с бездомными друзьями лишь подтверждала его убеждение о том, что они были самими настоящими философами. Быть может, они не имели соответствующего образования, уж мистер Вуд точно не имел, раз уж работал в банке, а вот мистер Прайс вполне мог, хотя история его жизни не была известна Сэму, но их рассуждения всегда отличались особой глубиной, а темы, которые они затрагивали, были действительно философскими.

«Любопытнейшие они всё-таки люди!» – подумал Сэм, без особого интереса оглядываясь по сторонам.

Возле стоянки, недалеко от бизнес-центра, он заметил маленькую собачку, одетую в нелепый костюмчик фиолетового цвета. Она смирно стояла рядом со своей пожилой хозяйкой, которая беседовала с каким-то мужчиной в рабочей одежде, и с любопытством изучала голубя, вальяжно разгуливавшего в нескольких шагах от неё. Он непрерывно двигал головой взад и вперёд, словно в такт какой-то мелодии, слышимой только ему, то и дело поглядывая на огромное и непонятное существо фиолетового цвета, которое не сводило с него своих любопытных глаз.

«Я ведь совсем забыл про рекламный ролик для приюта! – устало подумал Сэм. – Нужно будет прямо сейчас обсудить это с Кевином…»

Он вошёл в бизнес-центр, едва заметно кивнул охраннику и уже собирался направиться к лифту, но внезапно остановился и сделал резкий шаг назад, чуть не сбив с ног уборщицу. Та смерила его недовольным взглядом и тихо выругалась.

– Прошу прощения, мадам, – взволнованно сказал он, после чего нервно облизнул свои губы, быстро пригладил волосы рукой и нарочито медленно снова двинулся вперёд.

Возле лифта стояла девушка в красно-белом шёлковом платье и чёрной норковой шубе. Она игриво наматывала свои белоснежные волосы на указательный палец, дожидаясь прибытия лифта. Когда Сэм оказался рядом с ней, она повернула голову и радостно улыбнулась.

– Доброе утро, Сэм!

Он специально посмотрел сначала налево, туда, где никого не было и не могло быть, ибо там была стена, потом направо и удивлённо вскинул брови.

– Доброе утро, Наташа! Прекрасно выглядишь, – спокойно ответил он и с нетерпением глянул на индикатор, говоривший о том, что лифт прибудет через десять секунд.

– Спасибо! – ответила она и смущённо улыбнулась.

Двери лифта открылись, и они вошли внутрь. Сэм всеми силами пытался удержать свои эмоции под контролем, но всё его фальшивое спокойствие улетучилось, когда они остались вдвоём в этой тесной металлической кабине.

– Как вчера всё прошло? – спросил он, и голос его дрогнул.

Наташа с удивлением покосилась на него и почувствовала, что щеки её начинают краснеть.

– Я имею в виду, твоё особое задание в городе, – поспешил добавить он.

Наташа выдохнула и издала нервный смешок.

– Да, всё… всё прошло просто отлично. Нам… то есть, мне удалось выполнить его без особых трудностей, – сказала она и нервно поправила свои волосы.

– Это замечательно, – проговорил Сэм и выдавил из себя лёгкую улыбку.

Лифт остановился, и двери бесшумно разъехались в стороны. Наташа улыбнулась ему в ответ и выскочила наружу. Сэм вышел следом, прислушиваясь к стуку её каблуков, который громким эхом разносится по всему коридору, залитому солнечным светом. Её красивые бедра, обтянутые шёлковым платьем, завораживающе двигались из стороны в сторону, и Сэм не мог оторвать от них свой взгляд. В голове его тут же вспыхнули яркие образы, которые он так старательно рисовал в своём воображении минувшей ночью. Прямо в эту секунду он снова пожелал ощутить тепло её упругого тела, услышать её возбужденное дыхание, почувствовать прикосновение её нежных рук и сладкий вкус её пухлых губ. Желание это было настолько сильным, что у него закружилась голова. Шаткой походкой он подошёл к стене и без сил припал к ней, сильно зажмурив глаза. Так он простоял пару минут, погруженный в свои мысли, пока к нему не обратился весёлый мужской голос, который он сразу же узнал.

– Тоже вчера перебрал, приятель? – спросил Кевин и радостно хохотнул.

Сэм открыл глаза и медленно отошёл от стены. Головная боль, которая, как он думал ещё час назад, покинула его, вернулась с новой силой. Казалось, теперь в его затылке играл не просто оркестр, а целая рок-группа, в которой барабанщик с особой страстью и без особого таланта лупил что было мочи по всему, что попадалось ему под руку.

– Плохо спал этой ночью, – тихо ответил он. – Есть разговор.

– Что случилось?

Сэм рассказал ему о приюте, в котором работает Саманта, и о том, что пообещал ей помочь сделать короткий рекламный ролик для привлечения средств.

– Приют для собак, говоришь… – Кевин задумчиво почесал подбородок.

– Да, я обещал Саманте прислать готовый ролик уже в конце этой недели.

Вдруг Кевин широко улыбнулся и положил свою руку ему на плечо.

– Ну, раз обещал, значит сделаем! У тебя сценарий-то готов? Вид у тебя не очень, приятель. Ты, случаем, не подхватил какую-то заразу? Мне вчера в клубе одна медсестра сказала, что сейчас по городу гуляет какая-то дрянь. Грипп или что-то в этом роде. Тебе бы провериться.

– Я в полном порядке, просто голова раскалывается.

– Ты уверен?

Сэм закрыл глаза, и на его лице появилась вымученная улыбка.

– А ты уверен, что та девушка была настоящей медсестрой?

– Разумеется! Она была одета точь-в-точь, как медсестра! Только коротенькое платьице немного просвечивало, но в остальном совершенно никаких отличий не было! – с жаром ответил Кевин. – Будто бы я не знаю, как выглядят медсёстры!

Сэм лишь едва заметно кивнул, как бы соглашаясь со всем, что сказал ему Кевин, и они медленно двинулись в свой офис. В паре шагов от двери их окутал приторный аромат, похожий на запах мёда, смешанного с малиновым вареньем.

– Наш майский цветочек уже здесь, – проговорил Кевин и ухмыльнулся. – Прямо-таки цветет и пахнет!

– Только прошу тебя, Кевин, – серьёзно обратился к нему Сэм, – не начинай ничего такого, иначе моя голова окончательно взорвётся…

Кевин удивлённо посмотрел на него и рассеянно пожал плечами.

– Не понимаю, о чём ты, Сэм. Я ведь сама любезность! Тебе не о чем беспокоиться, приятель! – он подмигнул ему и исчез за приоткрытой дверью.

Сэм выдохнул и вошёл следом за ним. В столь ранний час в офисе уже царила рабочая атмосфера. Наташа сидела за своим столом и внимательно изучала какой-то цветной график на экране компьютера, Барбара старательно подшивала документы и складывала их в толстую папку, что-то подпевая себе под нос, а Брюс монотонно разговаривал с кем-то по телефону, обосновывая высокие цены на услуги ещё более высоким качеством этих самых услуг.

– Лучше нас вы никого не найдете, – проговорил он совершенно без эмоций, словно робот.

Пауза.

– Нет, это действительно так.

Пауза.

– Да, мы предоставляем полный комплекс услуг.

Пауза.

– Нет, таким мы не занимаемся.

Пауза.

– Нет, скидок у нас тоже нет.

Пауза.

– Алло, вы меня слышите?

Пауза.

– Мистер Перкин, вы меня слышите?

Брюс положил трубку и уныло почесал свой затылок.

– С таким подходом, как у тебя, Брюс, у нас совсем не останется клиентов, – сказал ему Кевин и хохотнул.

– Должно быть, у мистера Перкина случайно прервалась связь, – монотонно проговорил Брюс.

– Случайности не случайны, друг мой! – весело отозвался Кевин и уселся за стол.

Сэм прошёл в импровизированную кухню, снял своё пальто и выдвинул верхний ящик тумбы, которая стояла рядом с кулером. Внутри него лежала глубокая чёрная коробка с разнообразными лекарствами. Он достал упаковку обезболивающего, выдавил одну таблетку и опустил её себе на язык. Затем он взял бумажный стаканчик, набрал в него воды из кулера и одним залпом выпил её. Он уже собирался уйти, как вдруг дверь резко отлетела в сторону и в комнату медленно вошёл Джексон Перри.

– Придержи коней, приятель. Вопросик к тебе есть, – сказал он, брезгливо глядя на измятый костюм Сэма.

Тот сделал шаг назад и вызывающе посмотрел на своего босса, одетого в красивый шерстяной костюм бирюзового цвета.

– Что за вопрос, мистер Перри? – сухо спросил он.

Джексон Перри воровато оглянулся через плечо и осторожно прикрыл дверь в кухню.

– Скажи-ка мне, Сэмми, с чего ты взял, что Наташа обожает розовый цвет?

Сэм в недоумении вскинул бровь и резко смял стаканчик, который до сих пор держал в своей руке.

– Даже не знаю, мистер Перри, – начал он, удивляясь собственному спокойствию. – Мне всегда казалось, что такой девушке, как мисс Смит, обязательно должен нравиться розовый!

Джексон с недоверием покосился на него.

– Что значит такой девушке, как мисс Смит? Какая же она, по-твоему, девушка?

То, что произошло дальше, Сэм вспоминал ещё ни раз. Порой он долго думал об этом и пытался понять, не совершил ли тогда грубую ошибку, не обрубил ли тоненькую верёвочку, на которой висела его слабая надежда на что-то хорошее в его унылой жизни. Но каждый раз он настолько далеко заходил в своих размышлениях, что в конечном итоге все они теряли какую бы то ни было связь не только с реальностью, но и друг с другом и превращались в головокружительный набор каких-то мрачных воспоминаний и безумных фантазий.

– Богиня неземной красоты! – с жаром ответил Сэм, разглядывая смятый стаканчик. – Я всегда считал, что все красивые девушки с ангельской внешностью любят розовый.

Джексон Перри отвёл голову назад и с презрением посмотрел на него.

– Ты уж определись, кто она – богиня или ангел? И вообще, – не унимался Джексон, – что это за глупости ты здесь говоришь? Всё это звучит так, будто ты… – он внезапно осёкся.

На губах Сэма заиграла насмешливая улыбка.

– Будто я что?

– Я так и знал… – тихо поговорил Джексон. – Ещё в тот раз это заметил по твоим глазам. Как же сильно они изменились, когда я заговорил про Наташу.

– Что же вы такого заметили, мистер Перри? – не переставая насмешливо улыбаться, спросил Сэм. – О чём поведали вам мои глаза, когда вы заговорили о мисс Смит? Или мне уже стоит называть её миссис Перри?

Джексон Перри сделал шаг назад и угрожающе затряс своим указательным пальцем, с неприязнью глядя на Сэма.

– А вот сюда не лезь, приятель! Это тебя не касается! – злобно сказал он. – Держись от неё подальше, иначе… – он вдруг резко замолчал.

– Иначе что? – без интереса спросил Сэм.

Лицо Джексона вдруг снова стало спокойным, а губы растянулись в лёгкой улыбке, знаменующей его превосходство.

– Скоро сам всё увидишь, Сэмми, – он похлопал его по плечу, словно наставник, утешающий своего ученика, и гордой походкой вышел из комнаты.

Сэм остался один. После этого неприятного разговора ему вдруг захотелось схватить своё пальто и броситься бежать со всех ног в неизвестном направлении. Подальше от этого чёртова офиса, подальше от Наташи, подальше от проблем, подальше от этой несчастной жизни, которая с каждым днём становилась ему всё противнее.

«А ведь я так хорошо начинал эту жизнь…» – с досадой подумал он и вышел из комнаты.

К своему удивлению он обнаружил, что Наташа пропала из офиса, как, впрочем, и Джексон Перри. Он кивнул в сторону её стола и вопросительно посмотрел на Кевина.

– Очередное задание в городе, – пояснил тот. – Мистер Перри был так настойчив, что даже не позволил Наташе забрать свою шубу. Сказал, что это дело чрезвычайной важности!

Барбара Коллинз хотела было что-то сказать по этому поводу, но, с опасением глянув на мрачного Сэма, решила ограничить свою реакцию на столь несправедливое событие одним лишь недовольным вздохом.

– Я тоже был бы не прочь куда-нибудь рвануть прямо сейчас! Всяко лучше, чем сидеть в этом душном офисе! – с досадой выпалил Кевин и откинулся на спинку стула.

– Так поехали! – внезапно сказал Сэм.

– Куда?

– Разве ты не помнишь, что нам сегодня нужно встретиться с заказчиком? – Сэм сделал акцент на последнем слове.

– Заказчиком? – удивлённо повторил Кевин.

Сэм внимательно посмотрел на него, не произнося ни единого слова.

– Точно! – внезапно воскликнул Кевин, вскакивая со стула. – Как же я мог забыть про такое важное дело!

– Со мной никто не связывался, – угрюмо произнёс Брюс, глядя на Сэма.

– Это потому, что я сам предложил той организации наши услуги, – ответил Сэм.

– Но сначала необходимо оформить документы, – монотонно продолжал Брюс, – согласовать сроки, бюджет и прочие детали.

– Всё будет, Брюс, всё будет. Это дело не терпит отлагательств. Такого клиента нельзя упускать ни за что на свете! – ответил ему Сэм и направился за своим пальто.

– Вот именно, Брюс! – быстро добавил Кевин. – Это очень серьёзный клиент, очень серьёзный!

Брюс лишь пожал плечами и снова принялся методично заполнять какие-то таблицы на своём компьютере.

– Камеру не забудь, – сказал Сэм, взглянув на Кевина.

– Разумеется, Сэм. Всё под полным контролем.

Когда все приготовления были закончены, они пожелали Брюсу и Барбаре хорошего дня и быстро покинули офис.

– Представь, какая парочка бы из них получилась! – весело сказал Кевин, когда они уже были в лифте.

– Они как два магнита, – ответил Сэм, задумчиво глядя на свою обувь.

– Это как?

– У них природная несовместимость. Могут лишь отталкивать друг друга.

Кевин удивлённо развёл руками.

– Но ведь говорят, что противоположности притягиваются!

– Брехня это всё, Кевин. Сам посуди, что в отношениях будет связывать людей, которые кардинально отличаются друг от друга?

– Даже не знаю. Может быть, любовь?

– А что такое любовь?

«Я начинаю рассуждать так же, как и бездомные философы», – подумал Сэм и разбито улыбнулся.

Лифт остановился, и двери разъехались в стороны. Они вышли наружу и уже спустя десять секунд бодро зашагали по залитой солнцем улице в сторону автобусной остановки.

– Любовь – это любовь, – оживлённо проговорил Кевин. – Такое чувство, которое невозможно описать словами, понимаешь?

– Понимаю…

– Ну вот! Кстати, – он вопросительно глянул на Сэма, – а куда мы всё-таки идём?

– В приют для собак, в котором работает Саманта. Сейчас будем снимать для неё рекламный ролик.

– Но у тебя ведь ещё даже сценарий не готов!

– Вообще-то готов.

– И где же он?

– Вот здесь, – Сэм легонько постучал себя по голове.

Кевин выпучил глаза и громко вздохнул.

– В таком случае, предлагаю тебе начать делиться со мной своим виденьем, чтобы я не наснимал всякого бреда…

Сэм кивнул и принялся объяснять ему свой замысел.

– Очень даже неплохо, – подытожил Кевин, когда они подошли к автобусной остановке. – Нет, правда, отличная идея! На слезу точно много кого пробьёт!

– Это нам и нужно, – подтвердил Сэм. – Рад, что тебе понравилось.

Кевин утвердительно кивнул и положил ему на плечо свою руку.

– Вот увидишь, я сделаю настоящую конфетку! Даже самый чёрствый чурбан почувствует, как при просмотре этого ролика его глаза наполняются предательской влагой! – сказал он и отрывисто рассмеялся.

Сэм посмотрел на него и устало улыбнулся.

– Спасибо тебе за то, что согласился помочь.

– Никаких проблем! К тому же у меня у самого два бульдога. Как только представлю себе, что они могли бы жить на улице, в полном одиночестве, на холоде, без еды и воды, так меня аж в дрожь бросает.

Сэм без интереса глянул в сторону и увидел, что возле маленькой пекарни, буквально в паре шагах от него, находилась девушка лет двадцати пяти. Она сидела на ледяном полу, подогнув под себя ноги, словно йог, и невидящим взглядом смотрела куда-то в сторону. На ней было старое пальто, всё оборванное, в дырах и заплатках, грязные чёрные джинсы, да серые сетчатые кроссовки со стёртой подошвой. Лицо её было измазано в какой-то пыли или саже и имело сероватый оттенок, будто она только что спустилась из  дымохода. В своих дрожащих руках она держала грязную покоцанную картонку, на которой аккуратным почерком было написано одно единственное слово – «помогите». Вид у неё был печальный, даже жалкий. Она выглядела ещё совсем молодой и казалась совершенно потерянной. Что-то в её грустных глазах зацепило Сэма, вызвало в нём какое-то странное, непонятное ему чувство. Он повернулся и медленно двинулся вперёд.

– Ты куда это? – удивился Кевин.

– Сейчас вернусь, – не оборачиваясь, ответил Сэм.

Он зашёл в пекарню, купил два пирожка с мясом, один пирожок с капустой, две булочки с малиной, три круассана, сырный багет и большой стакан горячего кофе со сливками, затем вышел на улицу и неспеша опустился на корточки прямо напротив девушки, которая привлекла его внимание. В руках он держал пакет с выпечкой и большой стакан с горячим кофе, от которого тонкой струйкой поднимался пар. До девушки донёсся приятный аромат свежей выпечки, и она с завистью покосилась сначала на бумажный пакет, затем на стакан с кофе, но при этом не сказала ни слова.