Читать онлайн Пророчество темной бабочки бесплатно

Часть 1. Боги. Глава 1. Летисия

Новая половина Треверберга, Ночной квартал, бар «Обратная сторона»

Наши дни

– Привет, я бармен, что пьем?

Темный эльф в деловом костюме присел на высокий табурет по другую сторону стойки и, не глядя на Летисию, открыл вечерний номер «Треверберг Таймс».

– Двойной виски безо льда, – бросил он. – Только не разбавляйте. Знаю, вы это дело любите.

– Ничего подобного! – обиделась Летисия. – И вообще, вы тут ни разу не были! Не лучшее начало знакомства, сэр!

– Вроде бы я не говорил, что собираюсь с вами знакомиться, – отпарировал эльф. – Женщины-оборотни не в моем вкусе. Предпочитаю спать с теми, кто на досуге головы не откусывает.

– Ха-ха. Шутка года, приятель. Долго думал – или любишь импровизировать?

– Волчица смешивает коктейли за стойкой бара – вот это и правду шутка года, если не десятилетия. Все говорят, что у нас кровь разбавлена, а порода вырождается. Но я смотрю на тебя и понимаю, о ком следует беспокоиться в первую очередь.

Летисия налила эльфу виски и поставила стакан с напитком на квадратную подставку из плотного картона.

– О своей сестренке побеспокойся, эльфеночек. Смотри, не подавись.

– Ну у вас и обслуживание, леди, – покачал головой посетитель, бегло просматривая сообщения на телефоне. – Вы, наверное, еще и на чаевые надеетесь? Голову мне откусите, если не оставлю?

– Эй, – донеслось из-за приоткрытой двери в глубине бара. – Не хами даме, братец. Пей свой виски. Если он тебе не понравится, можешь валить на все четыре стороны. Не плати и не оставляй чаевых, дело твое. Ты сам сюда зашел, изволь уважать тех, с кем разговариваешь.

Эльф, успевший поднести стакан к губам, вернул его на стойку. Летисия прикинула, что «Обратная сторона» – не первый и даже не второй бар, в который он сегодня заглянул. Наручные часы показывали начало четвертого утра, и по-хорошему у парня следовало забрать ключи от машины, а потом усадить в такси и назвать водителю его домашний адрес.

– Чего сказал? – недобро прищурился он.

– Чего слышал. И, надеюсь, повторять не придется, иначе вылетишь отсюда, как пробка из бутылки.

– Это кто у нас там такой смелый? Покажись-ка, умник, хочу на тебя взглянуть.

– Лучше не стоит, дружок. Для твоего же блага.

– Он прав, – вмешалась Летисия. – Вы пейте, пейте, сэр. Как насчет крекеров или орешков?

Обычно ее смена начиналась в восемь вечера, но по пятницам она приходила в бар к шести, а то и к пяти. «Обратная сторона» не принадлежала к самым популярным заведениям Ночного квартала, и большую часть времени волчица либо протирала стаканы, либо читала книги, либо играла с Сидом в шахматы или карты, либо писала письма матери. От последнего ее и отвлек внезапно объявившийся на пороге бара темный эльф.

– Меня не устраивает здешний уровень обслуживания, – заявил посетитель. – Позовите управляющего, леди. Хочу перекинуться с ним парой слов.

– Управляющий занят, – пискнула Летисия.

Будь на ее месте настоящая волчица, она бы, разумеется, вела себя иначе. Но боги решили сделать Летисию Гринланд неправильным оборотнем. Головы на досуге она не отрывала, не заботилась о своей стае (как минимум потому, что у нее не было таковой)…

– А я-то думал, что клиент всегда прав, и он должен получать все, что хочет, – и не подумал затыкаться эльф.

Старые половицы за спиной Летисии скрипнули.

– Ты выпить сюда пришел – или найти неприятностей на свою жопу? – спросил Сид, подходя к стойке и останавливаясь рядом с барменшей. – Если дело в выпивке, сиди и пей. Если в неприятностях, я тебе их сейчас устрою.

Эльф, мигом растерявший всю браваду, вжал голову в плечи. Волчица уже в который раз почувствовала странную магию, плотное кольцо которой всегда окутывало Сида и мгновенно заполняло окружающее пространство. Она не имела ничего общего ни с обаянием вампиров, ни с мрачным очарованием его родичей, высших темных эльфов. Эта магия ощущалась как тонкая, но очень прочная серебристая паутина, ломающая что-то в привычном ходе вещей.

– Да я-то что, – пробормотал эльф. – Я просто сижу и пью. Никаких проблем, братан, честное слово, никаких проблем. – Он достал бумажник и положил на стойку несколько купюр. – Вот чаевые для твоей барменши. Щедрые.

– Не забудь добавить компенсацию за моральный ущерб, – спокойно сказал Сид.

– За какой еще моральный ущерб? – поднял брови эльф.

– Мои сотрудники очень чувствительны. Они нервничают, когда я избиваю клиентов у них на глазах. Вроде ты хотел поговорить с управляющим?

Летисия отставила очередной стакан и положила руку Сиду на плечо.

– Предлагаю успокоиться, мальчики, – промурлыкала она. – Как насчет того, чтобы выпить за примирение? В бутылке осталось еще немного…

– Я лучше пойду, – взвесив все «за» и «против», сделал правильный вывод эльф. Он добавил к лежавшим на стойке банкнотам еще несколько штук и встал, легко покачиваясь. – Только такси закажу. Зря я так набрался. Обычно я не пью, даже к пиву не прикасаюсь. Это все жена. В последнее время ведет себя как последняя… ну да неважно.

– Ага, они могут, – внезапно решил проявить мужскую солидарность Сид, и волчица с трудом удержалась от того, чтобы засветить ему пощечину. – Сиди уже. Сам закажу тебе такси. Где живешь-то, умник?

– Со вчерашнего дня – в отеле сети «Астер» в Цветочном квартале, – сказал эльф, вновь опускаясь на табурет.

– Ну так сказал бы, что все хреново, я бы распорядился налить тебе за счет заведения. – Начальник поднял трубку висевшего на стене телефона. – Чарли? Привет, это Сид Норман из «Обратной стороны». Уже почти суббота, а я до сих пор не предоставил тебе ни одного клиента. Вот, исправляюсь. – Он помолчал. – Да нет, не обдолбанный, просто пьяный. Нет, не приятель моего брата. Не знал, что у моего брата еще остались приятели – помимо тех, кого он видит во сне, разумеется. Его нужно подбросить до отеля «Астер» в Цветочном квартале. Нет, никаких проблем с полицией. Да, заплачу. Приезжай.

Когда рыжеволосый Чарли, владелец фирмы «Такси Ночного квартала», забрал гостя, Летисия в последний раз протерла стойку и скосила глаза на сидевшего чуть поодаль Сида. Стоило управляющему «Обратной стороны» повесить трубку – и они с эльфом будто по мановению волшебной палочки превратились в лучших друзей, за каких-то тридцать минут оприходовавших не только остатки виски в предыдущей бутылке, но и треть содержимого следующей. Волчицу всегда поражала скорость, с которой мужчины решают дела между собой: вот они бьют приятелю морду, а через секунду уже хлопают его по плечу и называют «стариком».

– В картишки? – спросил Сид, пересчитывая выручку в кассе.

– Нет, – покачала головой Летисия.

– Ну давай. Скажи, что я козел.

– Еще какой козел. Как ты можешь оправдывать мужика, который трахает каждый столб, а потом скулит, что жена послала его на все четыре стороны?

– Долго объяснять. До тебя все равно не дойдет.

– Разумеется. Кто я, на самом-то деле? Всего лишь тупая барменша.

– Так что? В картишки?

– Пошел ты вместе со своими картишками.

Сид присел на деревянный стул возле кассы и открыл потрепанную тетрадь, в которой велся учет поставок спиртного. Летисия не раз намекала ему, что пора бы переключиться на более современные вещи вроде компьютерных таблиц, но иногда начальник проявлял поистине ослиное упрямство. Ему нравилось водить ручкой по бумаге и сверять бесконечные списки, продираясь сквозь собственные каракули. По правде сказать, странностей у Сида было достаточно – в этом плане они с волчицей выгодно дополняли друг друга – хотя на первый взгляд он казался самым обычным парнем. Ну ладно, не совсем обычным. Чего стоят одни только янтарные глаза и каштановые волосы с золотым отливом. Несколько веков назад такая внешность была показателем чистой эльфийской породы, но сегодня с учетом смешанных браков (в том числе, и с людьми) подобное выглядело как иллюстрация из учебника по темной истории. Ростом Сид не вышел – максимум сантиметров 170, да и те с небольшим каблуком – но зато мордашка ему досталась симпатичная. Да что там – красивая. Вполне во вкусе Летисии. И здесь начинались самые большие странности. Умом она понимала, что этот мужчина красив, но на физическом уровне он ее совершенно не привлекал. Между ними будто выстроили тонкую, но непробиваемую стену. Точнее, Сид окружил себя такой стеной, и она защищала его не только от волчицы, но и от остальных женщин. Она сотни раз наблюдала за тем, как он пытается флиртовать с девушками за баром, но они смотрели на него так, словно он ничем не отличается от пустого стакана или пепельницы. Они ему даже не улыбались. Если бы Летисия верила в проклятия, она бы решила, что это тот самый случай.

– Завтра приду к девяти, – заговорила она.

– Почему не к семи?

– У меня дела.

– Субботним вечером? Личную жизнь налаживаешь?

– Водопроводчик придет.

– На безрыбье и рак рыба, – хохотнул Сид, делая пометку в тетради.

– Кое у кого даже раков не наблюдается, – огрызнулась волчица, роясь в сумочке. – Ты не видел мои ключи от машины?

– Наверное, опять на кухне оставила. Или выбросила в мусорный бак вместе с одноразовым стаканом от кофе, как в прошлый раз. Нет, в контейнер я не полезу, не проси. Но подвезти могу.

– Твои попытки подкатить становятся все менее оригинальными.

– Намекаешь на то, что я спрятал твои ключи?

– Господи, Сид. Да хрен с этими ключами. Закажу такси. Пока.

***

В предутренних сумерках Ночной квартал походил на тусовщицу, которая отчаянно набралась и начинает подозревать, что пора бы сворачивать удочки, но от принятия решения еще далека. Из соседних баров выходили обнявшиеся парочки, от дорогих клубов отъезжали шикарные машины с роскошно одетыми мужчинами и женщинами. Пятница плавно перетекала в субботу, выходные официально вступили в свои права, и никто никуда не торопился. Даже подозрительного вида дамочки, прогуливавшиеся вдоль дороги, и не менее странные парни с бегающими взглядами, которые околачивались возле облезлой «мазды». Летисия сунула руки в карманы джинсов и пошла чуть быстрее. Мигающие вывески лав-отелей постепенно сменялись табличками круглосуточных магазинов, и, наконец, впереди появился указатель «спальный район». Он состоял из двух частей, именовавшихся соответственно «район Новой Надежды» и «район Старой Надежды». Волчица жила во втором, и путь до ее дома из Ночного квартала был не таким уж чтобы и близким, особенно при учете того, в котором часу она возвращается с работы, но брать такси не хотелось. И не только потому, что щедрые чаевые эльфа ей еще пригодятся. Летисии нравилось ходить пешком – и еще больше нравилось думать на ходу. Можно насочинять кучу баек, протирая стаканы в баре, но свежий воздух выбивает из головы все лишние мысли, и остается только правда. А говорить себе правду очень важно, любила повторять мама.

Волчица родилась в горной деревеньке, каждый день наблюдала великолепные пейзажи и дышала чистым воздухом без намека на автомобильные выхлопы, пила свежее молоко, ела свежий сыр и охотилась вместе с матерью. У матери, как и у всех женщин-оборотней, была своя стая, состоявшая исключительно из мужчин. Когда в стае рождалась девочка, ей предстояло в будущем сменить главную волчицу. Именно такая судьба ждала Летисию, будь она нормальным оборотнем. Но перекидываться в животных она так и не научилась. Ни в волчицу, как мать и другие женщины ее породы, ни в кошку, ни в собаку, ни в птицу. На попытку воли подать сигнал к трансформации тело реагировало ступором. Летисии не помогали ни медитации, ни наблюдения за природой, ни долгие изнуряющие пробежки по лесам в поисках личных мест силы. Сложно объяснить человеку или темному созданию, насколько важна для оборотня способность менять облик, особенно если этот оборотень – женщина. Можно отнять у темного эльфа высший смысл, но он все равно найдет способ восстать из пепла. Можно наградить обращенного аллергией на кровь, а то и на всю «донорскую» еду, но он найдет способ выжить и подняться над обстоятельствами. Но если боги отнимают у женщины-оборотня способность менять облик, то лишают ее и власти над стаей, и сексуальной привлекательности, и самоуважения. Из создания, которого порой побаиваются даже вампиры, не говоря уж о необращенных, она превращается в жалкую мышь. А кому какое дело до того, чем занимаются мыши? Мыши должны обитать в большом городе. Там, где легко затеряться среди таких же мышей. И жить как можно более незаметно. По крайней мере, пытаться.

Порой Летисия задумывалась о том, что их встреча с Сидом была не такой уж случайной. Кто-то там, наверху, решил свести их пути. Два существа, каждое со своими странностями, без намека на взаимное притяжение, умудрились худо-бедно подружиться. Сид нравился волчице. Он мог сыпать проклятиями и оскорблениями, но под этой маской был надежным, как скала, всегда вступался за нее, если того требовала ситуация. В конце-то концов, он дал ей работу. Они неплохо ладили, даже когда начальник, не стесняясь, мухлевал в картах. Положиться на Сида с закрытыми глазами волчице мешало только одно обстоятельство. «На него что-то находит» – так она называла эти моменты. Нет, не то чтобы Сид выходил из себя, избивал клиентов или громил посуду и бутылки в баре. «Находит» было чем-то глубоким, темным и до того жутким, что Летисии хотелось только одного: вскочить и убежать на другой конец света. В противном случае эта тьма ее сожрет.

Вынырнув из мыслей, волчица поняла, что стоит возле дороги и внимательно изучает что-то в сточной канаве. Что-то… или кого-то. Едва уловимое серебристо-голубое сияние, казавшееся особенно ярким в сгустившейся под утро мгле. Помедлив, Летисия спустилась в канаву, присела на корточки и ахнула. На расстоянии вытянутой руки от нее лежала молодая женщина с тонкими чертами лица, закутанная в полупрозрачную накидку из сверкающей ткани. Инстинкт самосохранения подсказывал, что прикасаться к ней не следует, даже если она еще жива. Кто знает, вдруг у нее травма позвоночника? Или ее отравили каким-нибудь мудреным ядом? Волчица прислушалась, но дыхания женщины не уловила. Кожа незнакомки слабо мерцала, как покров глубоководных водорослей. Будь здесь Сид, он бы учуял магию… Сид. Нужно позвонить ему! Нет, нужно позвонить в «скорую», а потом – в полицию. И остаться здесь до того, как они прибудут. Нет. Лучше уйти. Только обвинения в убийстве ей не хватало для полного счастья. Летисия открыла сумочку и уже нащупала сотовый телефон, но тут светящаяся незнакомка подняла руку и взяла ее за запястье. Вскрикнув, волчица попыталась встать.

– Кто вы, мэм? Вам нужна помощь? У вас что-нибудь болит? А… где ваши документы? Идентификационная карта и прочее?

Внутренний голос подсказывал Летисии, что у женщины нет ни документов, ни идентификационной карты. И голоса у нее тоже не было: незнакомка открыла рот и пошевелила губами, но до слуха волчицы не донеслось ни звука. Она не услышала, а почувствовала этот звук: щеки обожгло ледяным холодом, на ресницах застыл иней. Летисия рванулась в очередной раз, и у нее получилось вскочить на ноги. Она прижала ладони к лицу, а когда снова отняла их, тела женщины в канаве уже не было.

– Семирукая Богиня меня побери, – пролепетала волчица. – Привидится же такое. Проклятые ночные смены меня до добра не доведут.

Лежавший на земле телефон зазвонил, и она, вновь присев на корточки, взяла аппарат. Определитель показывал номер Сида.

– Все в порядке? – спросил он.

– Да… да, конечно. Скоро буду дома. Решила прогуляться.

– У тебя странный голос. Ты уверена, что все хорошо?

Летисия оглядела запястье, которого несколько мгновений назад касались пальцы незнакомки. Чуть выше ремешка часов она заметила маленькое белесое пятно.

– Да. – Она помолчала. – Спасибо, Сид. Я в порядке.

– Далеко ушла? Давай подвезу, а? Не хочу, чтобы ты ходила по трущобам впотьмах.

– Не нужно. Увидимся завтра вечером. Постараюсь прийти пораньше. Пока.

Глава 2. Ливиан

Новая половина Треверберга, Западный район

Наши дни

Мужчина, в идентификационной карте которого значилось имя «Сид Дж. Норман», стоял перед зеркальной стеной в ванной комнате своего пентхауса и внимательно изучал себя. Кое-кто сказал бы, что восторгаться собственным отражением – дурная привычка, женская, а не мужская, глупая и эгоистичная, но ему это нравилось. Он любил себя и даже не пытался это скрывать. Тело было единственным, что ему оставили в тот роковой день, и с тех пор оно ни капли не изменилось: стройное, гибкое и сильное, как у дикого животного. На уход за собой Сид тратил огромное количество денег: тренажерный зал, сбалансированный рацион, еженедельный массаж, бесконечные косметические процедуры, парикмахер, самые дорогие и искусные врачи. Глупо придавать такое значение своей оболочке, особенно если ты бессмертен, и она в подобном вряд ли нуждается, но с годами все это превратилось в привычку.

Когда-то – очень, очень давно, напоминал внутренний голос – у Сида был тысяча и один повод придирчиво относиться к своей внешности. Ну хорошо. Скорее, один повод, имеющий тысячу преимуществ. Женщины. Все это им очень нравилось, а ему, в свою очередь, нравилось производить на них впечатление. Вот она, та охота, от которой он никогда не уставал, хотя сценарий раз за разом повторялся. Он знал, что успеха у женщин добиться не так уж и сложно. Во-первых, ты должен до безумия любить себя и хорошо выглядеть. Во-вторых, ты должен относиться к ним, как к пустому месту, и демонстрировать это почаще. Чем меньше значения ты придаешь юбке, под которой прячется чье-то тело, тем больше шансов на то, что обладательница этого тела будет бегать за тобой до скончания веков. Что такого особенного было в женщинах? Почему именно они, а не деньги, не власть, не война? Наверное, все дело в их запахе. Или в гладкой коже. Или в том ощущении, которое ты испытываешь, овладевая одной из них. А, может, в их гневе. Или в слезах. Или в чем-то другом, сокрытом от мужчин по велению богов. Подобные вопросы Сид себе не задавал. Он любил женщин, а они любили его, и этого было достаточно. Думал ли он о том, что когда-нибудь это выйдет ему боком? Конечно, нет. Он был уверен, что это будет продолжаться вечно.

Вечность. Смертные хотят жить вечно. Необращенные хотят жить вечно. Но все меняется в тот момент, когда ты осознаешь страшную истину: ты и вправду бессмертен. И останешься таковым даже в том случае, если устанешь нести этот груз.

За минувшие столетия Сид на несколько раз объездил весь мир, перепробовал и испытал все, что только может испытать темное существо. Он был бедным, как церковная крыса, и работал ради хлеба. Это было просто, потому что он жил одним днем и не думал о будущем. Он был богатым и не знал, что купить на следующий день – особняк, очередную яхту или личный самолет. Это было намного сложнее, особенно на первых порах, когда он осваивал восхитительное искусство обращения с деньгами. Он был безымянным путешественником и миллиардером, мелькающим на телевизионных экранах. Подводным фотографом на далеких островах и высокопоставленным политиком. Он плавал на кораблях с пиратами, пил шампанское и ел черную икру на великолепных балах у арабских шейхов и европейских королей, рисовал картины, покупал галереи, заводы, ночные клубы и рестораны. А после того, как все это ему до смерти надоело, поселился в Треверберге и открыл маленький бар, получивший название «Обратная сторона».

По здешним меркам Сид был богат, хотя богатеи сказали бы, что он живет скромно. Вместо шикарного особняка он купил десятикомнатный пентхауз общей площадью триста квадратных метров в самом новом кондоминиуме Западного района – пятьдесят пять этажей, сады на крыше, три бассейна, спа-комплекс, ресторан, четыре кинозала, словом, отдельный мирок, как и подобает кондоминиуму – водил классическую «феррари» и шил одежду на заказ. Такие парни не держат занюханные бары. От них ждешь, что они будут сорить наличными, носить за ремнем брюк незарегистрированный пистолет и проворачивать темные делишки. На этой стороне Сид тоже побывал. Правда, недолго – романтики в криминале оказалось в разы меньше, чем он думал. И вот он здесь. В городе, где темные существа и люди живут бок о бок, а магия разве что не струится по улицам, и ее чувствуют все, каждый – на свой лад. Почему он приехал именно сюда? Треверберг – идеальное место для того, чтобы спрятаться. Если не от себя, то от остального мира. Этот город так велик, а ненависти и безразличия в нем так много, что завтра у вас на глазах произойдет жестокое убийство, а вы и бровью не поведете.

– Эй, ты там долго стоять будешь? – окликнула Саманта. – Все уже поняли, что ты красавчик. Иди сюда.

Сид подошел к джакузи из нежно-розового мрамора и уже хотел опуститься в воду, но в последний момент передумал и взял халат. Женщина удивленно изогнула бровь.

– Ты же сам хотел ванну? Пена, соль и все прочее. Но клиент платит и заказывает, а я слушаю и повинуюсь.

– Как ты начала этим заниматься?

– Чего? – подозрительно прищурилась она.

– Ты – умная и красивая женщина. Ты могла бы заниматься чем-то более пристойным, но ты развлекаешь богатых мужчин.

– Э-э-э. – В ясных голубых глазах Саманты читался вопрос: «что не так с этим идиотом, который еще пятнадцать минут назад хотел отыметь меня во всех позах?». – Ну… я – умная и красивая женщина, которая любит деньги. И поэтому я развлекаю богатых мужчин.

– Ты никогда не думала о том, чтобы завязать? Знаешь, начать все с чистого листа? Где-нибудь в другом городе? Или в другой стране?

– Нет, – пожала плечами женщина. Она взяла с бортика джакузи бокал с коктейлем и сделала глоток. – Мне нравится моя жизнь. Ну все? Странные разговоры подошли к концу? Теперь ты разденешься и наконец-то нырнешь в ароматную пену, а заодно и в мои объятия?

– Давай сегодня просто поговорим.

Звонкий смех Саманты эхом прокатился по ванной комнате.

– Если ты чересчур много выпил на работе и переживаешь, как бы не ударить в грязь лицом, не нужно. Я же профессионал. И знаю много профессиональных способов справиться с такими неприятностями.

– Нет у меня никаких неприятностей.

– А в моем прайс-листе нет услуги «три часа трепаться с мужиком просто так». Знаешь, сколько у меня клиентов? Я могла бы назначить на это время кому-нибудь другому.

– Я заплачу. Только скажи, сколько. Вдвое, втрое больше?

– Знаешь, что? Ты извращенец. Только извращенцы зовут проституток к себе домой для того, чтобы они с ними разговаривали. Да, я понимаю, у богатых свои причуды, но ты чересчур странный даже для богатого.

Она вышла из воды, тщательно растерла тело махровым полотенцем и, подхватив с пола нижнее белье, направилась к двери. Сид понимал, что должен что-то сказать, но слова отчего-то не шли на ум.

– Мы с тобой давно знакомы, – наконец нашелся он. – Я думал, ты спокойно относишься к моим странностям.

– В этом городе полно элитных проституток. Найдешь кого-нибудь еще. Я умываю руки, дружок. Мне это надоело.

– Да я же просто…

– Я знаю, где деньги. Провожать не надо. Спасибо за коктейль.

После ухода Саманты Сид налил себе тоника в высокий бокал, сел в круглое кресло из синего плюша возле окна в гостиной и принялся наблюдать за ночным небом. Он подумал о Летисии. Наверное, уже видит девятый сон. Или читает в кровати, но минут через пять выключит лампу и отправится в объятия Морфея. Хорошо быть смертным или необращенным: тебе нужно спать. Ты можешь хотя бы иногда уходить от реальности. Путешествовать по другим мирам, выходить из тела, переживать удивительные приключения и заводить головокружительные романы с незнакомцами. Конечно, Сид тоже мог спать. Точнее, он может лечь в постель, закрыть глаза и отправиться в один из тех самых миров, но какой в этом толк? Он, в отличие от смертных и необращенных, знает: миры не перестают существовать в тот момент, когда вы пробуждаетесь ото сна. Вы всего лишь закрываете дверь. Они остаются там, за чертой. С каждым разом их становится все больше. И когда-нибудь вы навечно останетесь в каком-то из них. Это в его времена и называли смертью. Это и было настоящей смертью – для всех, кроме ему подобных. Если в двух мирах и существовало что-то, чего Сид боялся, как огня, то возможности застрять в таком пространстве. Там, где у него отнимут призрачный шанс на попытку искупить свою вину. Миры бывают разными, и кому, как не ему, созданию, магия которого родственна их магии, об этом не знать. Где-то есть миры без солнца, без луны, без людей. И без времени. Миры, где наказание длится вечно.

Вдали, над лесом и болотами, там, куда еще не добрались трудяги-застройщики, появилась бледная полоса рассвета. Сид попытался вспомнить, когда гулял в пригороде в последний раз. С год назад, если не больше. Он бродил между деревьями, вдыхая запахи ранней весны, и вспоминал. Летисия говорила ему, что не может обращаться в животных, хотя ум точно знает, какие приказы нужно отдавать телу. Должно быть, причина в том, что тело не знакомо с правильными ощущениями? Что будет, если кто-нибудь внушит ей это? С помощью магии, например? Познакомившись с волчицей – странно называть ее так, но из песни слов не выкинешь – Сид мысленно составил список запретных тем. Обращения занимали первое место. Следом шло все, так или иначе связанное с магией. Полностью скрыть свою сущность он не может, но береженого бог бережет.

Хотя о чем это он. Когда боги в последний раз кого-то берегли?

Из прихожей донеслась приглушенная мелодия дверного звонка.

– Кого там черти принесли? – обратился Сид к экрану наручных часов. В баре он сторонился высоких технологий, но ничего не имел против технических новинок в собственном доме.

– Личность не распознана, – ответил женский голос. – Начать повторный поиск в базе?

– Не надо. Сам гляну.

Если вы живете в кондоминиуме, в пять утра в вашу дверь может постучать разве что охранник с глупым вопросом вроде «вам не мешает шум из квартиры десятью этажами ниже, сэр?». На худой конец, новенькая уборщица, заплутавшая в лабиринте коридоров. Но сегодняшнего гостя к порогу Сида Нормана и вправду принесли черти. В буквальном смысле этих слов.

– Самаэль. Вот так сюрприз. Давно не виделись.

– Как тебе прикид? Шьют итальянцы что надо. Хочешь такой же?

– Нет, спасибо. У меня в гардеробной комнате подобного добра полно. Заходи.

Высокий худощавый мужчина с гладкими иссиня-черными волосами, свободно лежавшими на плечах, вошел в прихожую и осмотрелся.

– Хата что надо. Впрочем, устраиваться ты всегда умел. – Он подошел к зеркалу и сунул руки в карманы брюк из белого шелка, изображая модель перед камерой фотографа. – Сид Норман. Ну и имечко. И как тебе с ним живется?

– Не жалуюсь. Ты что-то хотел? Или пришел для того, чтобы продемонстрировать мне итальянский костюм?

Полюбовавшись собой еще несколько секунд, мужчина прошел в гостиную с таким видом, будто квартира принадлежала ему, и развалился в кресле возле журнального столика.

– Хотел поболтать, – сказал он. – Как насчет стаканчика чего-нибудь покрепче? Мне нашептали на ушко, что теперь ты у нас бармен. Ах, извини. Управляющий баром. «Обратная сторона». Звучит двусмысленно. Я оценил.

– А как насчет того, чтобы сразу перейти к делу и побыстрее с этим закончить?

Самаэль улыбнулся и положил ногу на ногу. Появляясь среди людей, он мог выбрать любой облик, так как не имел ни светлого, ни темного, но каждый раз останавливался на том, который ему предписывали легенды: черноволосый юноша с синими глазами и бледной кожей.

– Не злись, Ливиан. Между нами пробежала черная кошка, но это было так давно. Как говорят смертные, кто прошлое помянет – тому глаз вон.

– Теперь я ношу другое имя.

– Да, но сколько бы новых имен ты ни брал, твоя сущность остается прежней. Ты – один из первых богов, а я – демон…

– … который мог бы замолвить за меня словечко, но не стал этого делать, испугавшись гнева отца.

– Все было совсем не так, – отрубил Самаэль.

– Может быть, – кивнул Сид. – Но не сказал бы, что сегодня это меня волнует. Так что? Поговорим о деле? Ты притащился лично, а, значит, оно важное.

Гость достал из потайного кармана пиджака золотой портсигар и открыл его.

– Прямиком из Мексики, – похвастался он. – Делают вручную.

– Да? А я-то думал, что в Мексике можно достать только кокаин.

– Чувство юмора у тебя по-прежнему дурацкое. Присядешь? Я чувствую себя неуютно, когда кто-то рядом со мной переминается с ноги на ногу.

Сид опустился в соседнее кресло и положил руки на подлокотники.

– Ну, выкладывай.

Самаэль извлек из портсигара тонкую папиросу в темно-желтой бумаге и прикурил от маленькой изящной зажигалки со стилизованной буквой «С».

– Знаешь, я тоже не прыгаю от радости при мысли о том, что сюда пришел, но мне нужна твоя помощь.

– О, вот оно что. И какой же помощи ты ждешь от владельца бара?

– Лилит, – коротко ответил гость. – Она ушла.

– Если тебе нужен телефон брачного консультанта, можешь воспользоваться «Желтыми страницами».

– Она ушла насовсем.

– Телефон адвоката по бракоразводным процессам в «Желтых страницах» тоже есть.

– Насовсем и так далеко, что я даже при большом желании не смогу до нее дотянуться. Но знаю тех, кто сможет. Ты – один из них.

Сид расслабленно улыбнулся и помахал ладонью перед лицом, отгоняя сигаретный дым.

– Продолжай. Мне нравится ход твоих мыслей.

Самаэль заерзал в кресле, и по образу лощеного светского джентльмена прошла едва заметная рябь.

– Мы с ней немного повздорили. Ладно, мы серьезно повздорили. Намного серьезнее, чем обычно. Она сказала: дескать, вы, демоны, приходитесь первым богам братьями, если опустить все условности. Так почему же им в свое время крепко досталось, и они до сих пор расхлебывают последствия, а вы живете и в ус не дуете? Не считаю ли я, что это несправедливо? Когда она об этом заговаривает, я ухожу от темы, как могу. И получается, пусть и с переменным успехом. А теперь не получилось. Ну, слово за слово – и мы вспомнили…

– … о пророчестве, – закончил Сид.

Сердце, мгновение назад бившееся привычно медленно, подскочило к горлу.

– Ну да, – кивнул Самаэль. – Я пытался ее вразумить, честное слово, пытался. А она обвинила меня в том, что мы все умыли руки, как Понтий Пилат. Вот скажи, Ливиан: ты вообще веришь в пророчества? В древности им придавали большое значение, но сейчас на дворе двадцать первый век. При всем моем уважении…

– Ты идиот, Самаэль. Зачем ты отпустил ее?

– Говоришь так, будто она спрашивала перед тем, как встать на лыжи! – возмутился демон.

– Ты не понял, верно? Ты ничегошеньки не понял. Благодаря тебе я упустил единственный шанс на то, чтобы вернуть все назад!

– Не приди я к тебе сегодня, ты и вправду упустил бы этот шанс. Но я здесь, и теперь ты знаешь все. Дело за малым: засучить рукава и…

Сид вскочил на ноги.

– Идиот! Для этого мне нужна магия! Та, с которой я расстался две тысячи лет назад! Без нее от меня проку не больше, чем от пустого пакета из-под молока! Не могу поверить, Самаэль. Ты мог запереть ее в башне без окон и дверей. Мог спрятать в другом мире. Но ты взял и позволил ей уйти! И где же теперь прикажешь ее искать?!

Губы демона растянулись в ухмылке. Он сделал последнюю затяжку и, бросив остаток папиросы в стакан с водой, сунул руку в карман пиджака.

– А, совсем забыл упомянуть об одной несущественной мелочи. Сам понимаешь, ситуация сложная, можно сказать, экстренная. Пришлось позвонить папе. Мы чутка поболтали, а потом он поболтал со своими. Было непросто, если хочешь знать. Но папа – молоток. Он достал для тебя кое-что важное.

С этими словами Самаэль извлек на свет серебряный медальон на тонкой бечевке. Сид неотрывно следил за монеткой с выгравированным на ней рисунком.

– Отдай, – сказал он. – Это принадлежит мне.

– Отдам, куда же я денусь. Но только после того, как ты согласишься на папины условия. Точнее, на одно условие. Было бы странно давать шанс на свободу только тебе, не так ли? Да и без попутчика в такой миссии не обойтись. Я считаю, что к выбору попутчика нужно подойти серьезно. Ты согласен?

– Согласен. А теперь отдай.

Медальон описал в воздухе дугу и приземлился в раскрытую ладонь Сида. Все еще не веря в происходящее, он крепко сжал его, и по пальцам пробежали серебристо-голубые искры.

– Так это правда. Она отправилась на поиски того, кто знает, как воплотить пророчество в жизнь.

– Точно. А ты совсем скоро отправишься на ее поиски. Но сперва найдешь того, кто пойдет с тобой. И отдашь ему заветную монетку. Лови.

И демон, достав из кармана второй медальон, бросил его хозяину квартиры. Маленький диск из храмового серебра упал на ковер – Сид не успел вовремя протянуть руку и поймать его. Он был слишком увлечен полузабытым ощущением: силой, которая постепенно наполняла каждую клеточку тела. Он ждал этого так долго, что почти утратил веру. Глупец. Любая вера рано или поздно вознаграждается по достоинству. Ему ли, богу, сомневаться в этом? Скоро он станет сильнее. Станет таким же сильным, как раньше, в те дни, когда его жрецы благоговейно склоняли головы перед ним и его братьями и сестрами. Но вряд ли он обретет все это за долю секунды. Нужно набраться терпения… терпение никогда не было его сильной стороной, но он готов.

Улыбнувшись своим мыслям, Сид наклонился, подобрал медальон и посмотрел на украшавшее ее изображение. Но не увидел ничего, кроме идеально гладкой поверхности. Ужасная истина пробиралась в сознание постепенно и неотвратимо, как смерть, приходящая от медленного яда.

– О нет, – сказал он. – Нет, Самаэль. Ты же это не всерьез? Кто угодно – но только не он.

– Ну извини, – пожал плечами демон. – Я облегчил тебе жизнь, как мог. Дальше ты как-нибудь сам.

– И у тебя, разумеется, нет ни намека на план.

– Импровизируй! – жизнерадостно улыбнулся гость. – Так что там у нас с выпивкой? Я бы глотнул водки.

Глава 3. Деон

Старая половина Треверберга, район Темной площади

Наши дни

– Что есть голос, спрашивали у меня мои ученики? В чем подлинная суть дара, которым награждает подобных нам Великая Тьма? Этим вопросом задается каждый следопыт. И ищет ответ самостоятельно. Но самые пытливые ученики возвращаются раз за разом и продолжают спрашивать. Так что же такое голос? Я скажу вам. Голос – это то, что вы начинаете слышать, когда осознаете всю глубину своей внутренней пустоты. Нет, не той пустоты, о которой трындят буддисты. Полной, абсолютной пустоты, великого ничто. Вы часами медитируете, сидя на чертовых круглых подушечках. Плачете, впадаете в отчаяние и гнев, а потом все повторяется по-новой. И однажды вы начинаете его слышать. Самый чистый в двух мирах звук. Тихий, как ноты колыбельной, которую вам пела в детстве мать. Дверь в вашу внутреннюю сокровищницу открывается, впуская вас внутрь. Это так прекрасно и одновременно ужасно, что для описания таких чувств еще не придумали слов – и вряд ли когда-нибудь придумают. Потому что каждый следопыт общается с голосом на своем личном языке.

Деон перевел дыхание и взял с бетонного паркового стола бутылку пива для того, чтобы сделать глоток, но обнаружил, что она пуста. Неужели он уже выпил все шесть?.. Еще и пары часов не прошло.

– Не жадничайте, ребята, подогрейте вашего проповедника пивком. В горле пересохло.

Окружавшая его толпа бродяг заволновалась, и чья-то рука протянула оратору бутылку.

– Расскажи нам еще, учитель, – восхищенно протянула девица с грязными всклокоченными волосами, которые пару недель назад, наверное, были светлыми. – Я хочу узнать про голос…

Деон наставил на нее указательный палец.

– Голос, – с чувством повторил он. – Как тебя зовут, дочь моя?

– Кармен, – ответила девица и покраснела, осознав, что на нее все смотрят.

– А что ты можешь рассказать о голосе? О своем голосе, Кармен? Готова ли ты поговорить о тенях, которые видишь в темных углах? О созданиях с двумя лицами, которых иногда встречаешь на улицах? О странных запахах и странных вещах, которые тебя окружают?

– Откуда ты знаешь, учитель? – ахнула девица.

У тебя есть печать, дура, все вы похожи как две капли воды, сказал бы Деон шесть бутылок пива назад. Но алкоголь уже начал действовать, и он пребывал в благодушном настроении. Толпа слушателей с каждым днем становилась все больше, и ему это нравилось. Людей и темных существ легко увлечь. Людей и темных существ, которые слабы духом и тянутся к тому, кто укажет им их путь – и плевать, что на самом деле никакого пути нет – в особенности. Денег за проповеди они не платили (жалкая горсть монет – не в счет), но Деон делал это не ради богатства. Ему нравилось осознание того, что он имеет над ними власть. Несмотря ни на что.

После объявленного наказания все они боролись, как могли, но смирились. Каждый в свой срок. Притихли и начали думать о том, как жить дальше. Деон помнил, как безутешно плакала Адвена, проклиная всех подряд. И где она теперь? Танцует в безымянном ночном клубе, между делом трахаясь с незнакомыми мужиками. Если повезет, то за деньги. Но хренов кобель Ливиан возмущался громче всех. Дескать, он не заслужил такой жестокости, нельзя просто взять и отобрать у бога смысл его существования. Он был единственным из братьев и сестер, к кому Деон не испытывал ни капли сочувствия. Мысль об его страданиях отвлекала даже от страданий собственных. Впрочем… разве он страдает? Да, с ним обошлись жестоко. Той же Адвене оставили хотя бы крупицу магии, а у него отобрали все до последней капли. Но Деон не ныл, не оплакивал потерянное и даже не думал смиряться. Он до сих пор силен, пусть и не так, как раньше. У него больше нет дара, но собственный голос остался при нем. Когда-нибудь он снова соберет вокруг себя своих жрецов, и они будут служить ему так же преданно, как раньше. Безропотно пойдут за ним во тьму. Уже идут.

– Я вижу твою истинную суть, дочь моя, – сказал Деон. – Ты блуждаешь по кругу, ищешь свет и боишься заглянуть в свою тьму. Но что, если я скажу тебе, что сила именно там, во тьме? Все вы бежите от себя, не понимая главного. Только тот, кто открыл свои объятия тьме, принял ее и познал ее, обретает истинную силу. Потому что сила находится там, где живет ваш главный страх.

– О, – задумчиво протянул кто-то из слушателей.

Деон подбоченился и разве что не замурлыкал как довольный кот, сожравший банку отличной деревенской сметаны. Сегодня он в ударе. Вот только выпьет еще пива… не отправить ли кого-нибудь из этих оболтусов за следующим ящиком? Отличная мысль. Невысокий мужчина с копной золотисто-каштановых кудрей, которых давным-давно не касались ножницы парикмахера, и янтарными глазами, которого две тысячи лет назад почитала как бога самая странная порода темных существ, повелительно поднял руку и уже приготовился отдать соответствующий приказ, но произнес кое-что другое:

– Это еще что за хрень собачья?

Он сперва ощутил его присутствие – и только потом увидел приближающуюся фигуру. Фигура шла неспешно, сунув руки в карманы длинного плаща, полы которого развевались на ночном ветру. Толпа бродяг расступалась, как море перед Моисеем. Что ни говори, а появляться эффектно братец всегда умел. Без ответа остался только один вопрос: за каким чертом он сюда явился. Вот кого Деону хотелось видеть в последнюю очередь. Они не встречались две тысячи лет, хотя с недавних пор жили в одном городе – и он отдал бы все за то, чтобы все оставалось, как прежде.

– Здорово, – сказал Ливиан, приблизившись. – Поболтаем? Желательно, без свидетелей. А то как бы твоя паства не решила, что у тебя поехала крыша. Я имею в виду, окончательно.

– Какого… – начал Деон, до сих пор пытавшийся сообразить, что происходит.

Брат повернулся к толпе и поднял руки с видом пророка, готовящегося произнести вдохновенную проповедь.

– Дамы и господа, свободная лекция завершена. Вы получите уведомление о следующей. Проходим к выходу и не спешим, давка нам не нужна.

Чуть помедлив и повздыхав, бродяги направились к выходу из парка. Девица с грязными волосами напоследок окинула Ливиана заинтересованным взглядом, и Деон понял, что показалось ему странным – помимо внезапного появления родственника, конечно. Он чувствовал магию. Да нет, не чувствовал. Он видел ее собственными глазами: слабое серебристо-голубое сияние, исходившее от кожи брата. Незаметное для смертных, а, возможно, и для необращенных, но абсолютно реальное для им подобных.

– Меня что, наказали снова? – поинтересовался Деон. – Более подходящих причин для твоего визита подобрать не могу.

– Как насчет того, чтобы найти более уютное место для беседы? В отличие от тебя, у меня более изысканный вкус, и грязный парк с подожженными мусорными баками и горой бутылок пива мне не по душе.

Рука Деона метнулась к одной из пустых бутылок, намертво вцепившись в горлышко, но брат в последний момент схватил его за запястье.

– Ты ни капли не изменился, – сказал Ливиан. – Все тот же психопат.

– Ты тоже ни капли не изменился. Все тот же напыщенный козел.

– Честное слово, я не соблазнял Царсину. Она сама была не прочь. Никто же не думал, что это тебя так травмирует, что ты вообще перестанешь смотреть на женщин. По крайней мере, на наших.

Деон попытался вырвать руку.

– Ты хотел сказать, на твоих? Была среди них хотя бы одна, которую ты не отымел?

– Остынь, братец. Прошло две тысячи лет. Никого не волнуют тогдашние разборки.

– Разборки?! Эта женщина должна была стать моей женой!

– Сегодня сказали бы, что это был контроль качества. Не мог же я позволить, чтобы мой брат женился на какой-нибудь…

От внезапного толчка в грудь Ливиан покачнулся и чудом удержал равновесие.

– Ну, хватит, Деон. Теперь поговорим серьезно. Я пришел с предложением, и лучше бы тебе меня выслушать.

– Вертел я твое предложение сам знаешь где.

– Ко мне приходил Самаэль.

– Его жену ты отыметь не успел, так что дело, наверное, в ком-то другом.

– Нет, дело как раз в его жене. Пойдем в бар, я замерз. Там поговорим.

Деон прищурился.

– Это он вернул тебе магию?

– А заодно и тебе. – В руке Ливиана появился медальон. – Видал?

– Папашу напряг, значит. – Бог-следопыт замолчал, осмысливая происходящее.

– Ты вроде не удивлен.

– Чую подвох.

– И даже представить себе не можешь, какой. Но, как я уже сказал…

– Да-да. Ты замерз, пойдем в бар. С тебя пиво.

***

Помятая официантка взяла со стойки, за которой медленно и печально протирал стаканы сонный бармен, две бутылки пива и принесла их к столику гостей.

– Как насчет ужина? – спросила она с таким видом, будто ответ «нет» сделает ее счастливой на год вперед.

– Спасибо, мэм, только пиво, – сказал Ливиан. – Если нам что-то понадобится, мы вас позовем.

Девица бросила осуждающий взгляд на всклокоченную шевелюру Деона и ушла к стойке.

– Пророчество, – произнес он уже в который раз за последние полчаса. – Даже не верится. Прошло столько… черт. Прошла целая сотня вечностей. Я много думал об этом. Как-то раз даже решил, что у него есть срок годности.

Только сейчас он осознал, как сильно ждал этого момента. Встречи с кем-то из братьев и сестер, которые сообщат ему нечто подобное. Не с Ливианом, конечно, но теперь-то какая разница. Важнее другое: пророчество до сих пор существует. Найдет ли его Лилит – это вопрос. Найдут ли они Лилит? Черт, а где они вообще будут ее искать?

– Не знаю, – отозвался на его мысли Ливиан. Деон вспомнил, что раньше, в те дни, когда сад Жреца был бесконечным, а самые отъявленные отщепенцы из числа пятидесяти богов не сотворили и сотой доли пакостей, они дружили. Так, как могут дружить только братья, у которых есть все – и которым нечего делить. О, прекрасные деньки. Они сидели под диковинными деревьями, ели сладкие фрукты и любовались единорогами. И редко произносили что-то вслух, так как общались, в основном, мысленно. – У Самаэля нет ни намека на план. А у меня – тем более.

– Но нельзя же просто взять и отправиться неизвестно куда в поисках неизвестно чего, – пожал плечами Деон, делая щедрый глоток из бутылки. Пиво было что надо: в меру крепкое, в меру холодное. В отличие от брата, мерз он редко. – Давай-ка пораскинем мозгами. К кому можно обратиться за помощью?

Ливиан молчал, разглядывая этикетку на своей бутылке. Рука Деона уже в который раз прикоснулась к монетке из храмового серебра, которую он повесил на шею. Что-то в теле определенно менялось… но голоса он до сих пор не слышал. А, значит, магия вернулась не полностью. Заговорит ли с ним голос спустя две тысячи лет? Трижды проклятый дар ревнив и обидчив, как женушка, которой не подарили на день рождения заветный букет роз. Нет, нельзя так говорить. Конечно, он заговорит. Не может не заговорить, ведь голос – его часть. Сущность, с которой он когда-то делил тело. Делит и сегодня, но связь между ними истончилась, почти оборвалась. Им обоим предстоит поработать для того, чтобы ее восстановить. Размышляя об этом, Деон из могущественного создания, не побоявшегося заглянуть во тьму и получить от нее самую мрачную и сильную магию в двух мирах превращался в самого обычного эльфа, одного из своих жрецов. Жизнь следопыта – это вечное метание между точками «я хочу, чтобы голос замолчал, чтобы он замолчал навсегда и не сводил меня с ума» и «о боги, кем же я стану, как смогу продолжать топтать эту землю, если голос замолчит навсегда». Они всеми доступными средствами пытаются убить врага внутри себя и приходят в ужас, если он пребывает в спокойствии слишком долго. Люди и темные существа говорят, что нужно жить в настоящем. Прошлое – полузабытые воспоминания, растворившиеся во мраке. Будущее – шаткая философская концепция «а что, если». И только у следопытов все не так, как у остальных. В их личном пространстве нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Есть лишь расслоившаяся реальность, которой правит голос. И именно голос решает, какой из этих слоев в это мгновение является истинным.

Что же. Когда-то Деон просил отцов и матерей о даре – и получил его. У дара много недостатков, кое-кто сказал бы, что слишком много… как говорится, великий дар требует великой жертвы.

– К Эрфиану, – наконец нарушил тишину Ливиан.

– Е-мое. Он же живет на другом конце света.

– Не преувеличивай, мы говорим про Саудовскую Аравию. Лично мне отпуск не помешает. Искупаемся в море, поглазеем на небоскребы. Скажу Летисии…

Он замолчал и недоуменно моргнул с видом существа, на которого внезапно снизошло просветление.

– Кто такая Летисия? – нахмурился Деон. – А, дай-ка я угадаю. Твоя стотысячная баба. Ты достаточно хитер для того, чтобы отыскать с десяток способов обойти наказание. – Ответа не последовало, и он продолжил: – Не хочу я ехать к Эрфиану. Я до сих пор на него злюсь, если хочешь знать. Это несправедливо. Мы получили на орехи, а он вышел сухим из воды только потому, что хренов янтарный Жрец Орлин вовремя подсуетился и сделал его богом смерти. Властитель подземного царства! Ну, разве не смешно? Где Эрфиан – и где подземное царство? Да он всю жизнь только и делал, что бродил по лесам в предрассветных сумерках, думал о вечном и старался ни с кем не встречаться. Бабы перед ним чуть ли не стелились, а он в итоге выбрал чужеземку. Наш приличный Эрфиан, который, скорее, спустился бы на землю окончательно, чем бросил мимолетный взгляд на женские прелести, пялился из-за кустов на купающуюся Охотницу, как заправский вуайерист. Знаешь, что? Я думаю, что его следовало бы сделать богом вуайеризма. А вот…

– Это оборотень, – прервал Ливиан. – Точнее, не совсем оборотень. Долго объяснять. Думаю, мне следует вас познакомить, сам все поймешь. Даже если к тому времени голос не вернется. Только дурак не почувствовал бы это.

– Ты типа пропустил мимо ушей все, что я тебе только что сказал? Я не хочу встречаться с Эрфианом. А с его бабой – так тем более. У меня мурашки по коже, когда я ее вижу, хотя сам знаешь – я не из робкого десятка.

– Может, она тебе приглянулась, но духу не хватило ковать железо, пока горячо?

– Это дурацкая мысль, – отрубил Деон.

– Да, ты прав. – Брат наконец-то сделал глоток пива и, поморщившись, вернул бутылку на деревянную подставку. – Черт, ну и гадость. Ненавижу светлое пиво. Похоже на лимонад, в который добавили бензин.

– Так, значит, к Эрфиану мы не поедем?

– Я говорил не про Эрфиана, а про тебя и Охотницу. Ты был слишком увлечен страданиями по Царсине. Впрочем, какая теперь разница. Эрфиан свое отхватил. Как по мне, его наказание было намного серьезнее нашего. Нас хотя бы не прогоняли из семьи, обрекая на вечные скитания и жажду крови.

– Жажда крови. Тоже мне, вампир нашелся. Любишь ты драматизировать, братец. Нравилось мужику приходить на рассвете и забирать у темных существ души. Каждый развлекается, как может. Что до семьи – да, нас никто не выгонял. Ведь в тот момент, когда все это случилось, семья перестала существовать.

Ливиан поднял руку и, дождавшись взгляда официантки, потер между пальцами невидимую купюру.

– Семьи больше нет, но кровная связь никуда не делась. Мы – братья, Деон, нравится тебе это или нет. Мы объединимся и сделаем то, что нам предназначено.

– А если мы ее не найдем, и пророчество так и останется глупой легендой, которую рассказывают малолетним эльфятам и вампирятам?

– Значит, так суждено. Но пока этого не случилось, мы будем бороться. Ты ведь еще не забыл, каково это – бороться, Деон? Когда-то все мы были воинами, хотя до Царсины и Анигара не дотянули бы даже при большом желании.

– Воинами так воинами. – Он глянул на часы. – Начало одиннадцатого. Тебе не пора на работу в твой распрекрасный бар?

– Пора. Ты пойдешь со мной.

– А, Летисия. Оборотень, но не совсем. – Деон взял лежавший на столе бумажник и достал из него пару купюр. – Держи, красотка, – сказал он официантке. – Сдача – твоя.

Глава 4. Летисия

Новая половина Треверберга, Ночной квартал, бар «Обратная сторона»

Наши дни

«Дорогая мамочка!

Помню, что обещала писать тебе не реже раза в месяц, но ничего нового или интересного не происходит, а отвлекать тебя от важных дел глупыми мелочами я не хочу. Надеюсь, что дома все хорошо, воздух в вашей деревеньке до сих пор чистый, на зеленых холмах пасутся овцы и козы, а природа начинает оживать после затянувшейся зимы. В Треверберге весну можно и не заметить, и это неудивительно: огромный европейский мегаполис, небоскребы из стекла и бетона, все сплошь и рядом застроено если не многоквартирными домами, то зданиями под офисы. Нет, «зеленые легкие» тут есть, и красивые парки тоже, но их разбивают не так уж чтобы активно, а если и разбивают, то зелени там мало: в основном, дорожки для бегунов или детские площадки. Весной я стараюсь почаще выбираться в пригород. Я долго гуляю по лесу, дохожу до старых усадеб и болот…».

Летисия вздохнула и принялась сосредоточенно грызть колпачок ручки, изучая выведенные на листе строки. За сегодняшний день то была третья попытка написать письмо матери: вчерашний текст ей не понравился, и она с ожесточением смяла неоконченное послание, отправив его в мусорную корзину. Правильные слова на ум не шли, только глупости вроде «вчера было холодно, а сегодня стало теплее». Волчица знала, что мать внимательно читает письма от начала до конца и всегда пишет ответы, но морочить ей голову разной ерундой и вправду не хотелось. Тому, кто не знаком с естественным образом жизни оборотней, кажется, что они бездельничают круглые сутки и начинают шевелиться только к полнолунию, в честь которого организовывают пир, но такое представление не имело ничего общего с реальностью. Главная волчица и члены ее семьи, выбравшие существование на природе, тяжело работали: охотились, ремонтировали существующие дома и строили новые, обрабатывали землю и сеяли, ухаживали за своими садами, собирали урожай, делали многочисленные заготовки на зиму. Деревню Гринланд также называли медовой деревней, потому что она славилась своими пасеками. Торговля медом и сопутствующими продуктами приносила матери неплохой доход. В детстве самым любимым десертом Летисии были свежие соты. Она ела их, сидя на мягкой траве под открытым небом, и смеялась, слушая шутливые перебранки братьев. В те дни она еще и подумать не могла о том, что скоро станет изгоем. Конечно, ни мать, ни братья ее так не называли – и уж точно не относились к ней как к неправильному оборотню. Они любили ее абсолютной, немного сумасшедшей любовью, на которую способно только создание с кровью волка. Братья тоже писали письма Летисии и спрашивали, не хочет ли она вернуться в родные края. Ближайший город находится в паре часов езды от деревни, да и городом его назвал бы разве что обладатель чересчур живой фантазии – так, мелкий городишко с десятком лачуг и покосившимся зданием почты – но дом есть дом. Родная земля для оборотня – место силы. Силой наполнена каждая травинка, здесь тебе помогают даже камни, говорила мать.

Полупустой бар был погружен в приятный полумрак. Летисия до сих пор смотрела на неоконченное письмо и чувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Она ненавидела плакать – волчицы не должны хныкать, как нежные эльфийки с тоненькими пальчиками и пугливыми глазами загнанного олененка – но при мысли о матери и братьях вновь почувствовала себя маленькой девочкой, любившей играть в лесу. Может, плюнуть на все и уехать туда, куда зовет сердце? Ей нравится сельское хозяйство, да и с пчелами она всегда дружила. Мерное жужжание ульев действовало на нее успокаивающе. Что держит ее здесь? Дурацкий бар, в котором практически не бывает клиентов? Начальник, который в последнее время все чаще ведет себя как мудак? Кстати, куда он запропастился? Летисия посмотрела на часы и с ожесточением почесала белесое пятно, оставленное сверкающей незнакомкой. Суббота оказалась неожиданно хлопотной, и она вспомнила об этом происшествии только под вечер, когда подошла к черному входу «Обратной стороны». Волчица подергала дверь, но та, к ее немалому изумлению, была заперта. В субботу Сид являлся на работу около полудня и оставшееся до вечера время проводил за счетными книгами. Но он не пришел. Ни к семи, ни к восьми, ни к десяти вечера. Цифры на часах показывали «23:23». Летисия успела обслужить нескольких клиентов и даже приготовить для кое-кого из них легкий ужин: один заказал яичницу из трех яиц, второй – тост с сыром, еще один – салат с тунцом (и побольше помидоров, леди, мне так нравится). По устоявшейся традиции, ужинами всегда занимался начальник: волчица это дело ненавидела, оставляя для себя магический ритуал переливания спиртного из бутылки в стакан.

Козел. Хоть бы позвонил, что ли. Ну, она ему устроит.

«… сегодня ко мне приходил водопроводчик. Очень милый и толковый парень, чем-то похож на нашего Себастьяна. Знаешь, такой, с руками, но не хам, как большинство водопроводчиков: вежливый, даже скромный. Решил проблему с трубой за каких-то полчаса и взял чаевые. Я предложила ему чай, кофе или что-нибудь покрепче, а он отказался. Говорит, пора бежать, клиенты ждут. У такого умельца, наверное, клиентов – половина Треверберга. Оставил мне свой телефон на всякий случай… в смысле, на случай поломки, а не чего-нибудь более личного. Похоже, он женат, хотя кольца я не видела – наверное, снимает на время работы, вдруг упадет в трубу и потеряется, будет обидно».

Рука волчицы на мгновение замерла над письмом, а потом она, взвесив все «за» и «против», продолжила.

«В последнее время я часто думаю про Сида и не могу понять, что чувствую. С одной стороны, мне его жаль. Он мужик хоть куда: и деньги зарабатывать умеет, и проблемы решает. И квартира есть, и машина. Вот что еще надо женщинам? Но у него нет подружки, представь себе, мама, и не уверена, что он когда-то состоял в более-менее постоянных отношениях. С другой стороны, характер у Сида не сахар, не так-то это легко – жить с таким под одной крышей. Но идеальных мужчин не бывает. С третьей стороны, я понимаю, что он мне нравится. Даже очень нравится. Иногда я думаю, что могла бы собрать всю свою наглость и пригласить его на свидание, но почему-то не делаю этого. Наверное, потому, что мне нравятся наши сегодняшние отношения. Мы расставили границы, и это устраивает нас обоих. Но порой я ловлю на себе его взгляд…».

Колокольчик над дверью бара звякнул, и на пороге появился Сид. Романтическое настроение, в теплые объятия которого погрузилась было Летисия, растаяло как сигаретный дым. Она швырнула ручку на стол и бросила на начальника испепеляющий взгляд.

– Где тебя черти носили? Я тут, между прочим…

Она осеклась. Сид изменился – это было первым, что бросилось ей в глаза. Сперва волчица подумала, что на него в очередной раз нашло, но поняла, что ошиблась. Он выглядел абсолютно спокойным. Но то было не привычное для нее спокойствие Сида Нормана. В нем появилось что-то новое. И Летисия не солгала бы, сказав, что это новое ее пугает.

– Знакомься, это мой приятель Деон, – представил Сид темного эльфа с кудрявой шевелюрой, выглядевшей так, будто он пытался причесаться при помощи пылесоса. – Деон, это Летисия Гринланд, мой бармен.

– Деон? – невольно рассмеялась волчица. – С именем тебе явно не повезло, дружок. Но порой родители делают странный выбор. Почему бы не назвать сына в честь бога-следопыта?

Эльф лучезарно улыбнулся и сунул руки в карманы грязных джинсов.

– Рад знакомству, леди волчица. Ах… прости. Кажется, ты не совсем волчица?

Если бы взгляды могли убивать, Сид с легкой руки Летисии уже пировал бы в саду Жреца.

– Ты ему все рассказал?

– Нет, – ответил за приятеля Деон. – У меня тоже есть глаза, леди не совсем волчица. А еще – чутье. Голос, так его называют мне подобные.

– Но ты не следопыт. – Волчица прищурилась, чуя недоброе. – Ты ведь не следопыт? А, хрен с тобой. – Она снова посмотрела на Сида и подняла руку с часами, красноречиво указывая на циферблат. – Видишь, который час? Я пришла раньше! Ради тебя!

Начальник наклонился, делая вид, что внимательно изучает цифры.

– Да, права. Я немного опоздал. Прошу прощения. Меня задержали очень важные дела.

– Очередная проститутка?! – вырвалось у Летисии.

Деон громко расхохотался.

– Мне нравятся ваши отношения, – сказал он. – Пожалуй, присяду у стойки и полюбуюсь на этот спектакль, попивая виски. У вас есть хороший виски, леди не совсем волчица?

Летисия уже приготовилась высказать наглому эльфу все, что думает о нем и об его дурацких шутках, но в этот момент Сид схватил ее за запястье, да так крепко, что захрустели кости.

– Что это? – спросил он, тронув большим пальцем белесое пятно. – Откуда это у тебя?

– Я…

– Отвечай! Ты видела ее? Говорила с ней? Куда она пошла?! Ну? – Сид опустил ее руку и тряхнул за плечи. – Ну же, говори, Летисия! Это важно, черт возьми!

– Да пошел ты!

Повернувшись, Летисия бросилась в темноту коридора и, юркнув в кладовку, захлопнула за собой дверь. Она успела задвинуть засов за долю секунды до того, как вновь услышала знакомый голос.

– Открывай, Летисия. Немедленно. Мне нужны ответы, и я их от тебя получу. В твоих же интересах сделать это по-хорошему.

– А что будет, если я не соглашусь отвечать? Сломаешь мне руку? Выбросишь на улицу? Убьешь?! Знаешь, что? Твои вспышки гнева уже сидят у меня в печенках! Если на тебя находит, срывай злость на ком-нибудь другом! На твоих потаскухах, например! Ты, как-никак, им за это платишь!

По ту сторону двери воцарилось тягостное молчание.

– Открой, Летисия. Пожалуйста. Нам нужно поговорить.

– О том, как ты распускаешь руки, общаясь со своими подчиненными? Я могу подать на тебя в суд за сексуальное домогательство!

– Сексуальное домогательство?..

Она прикусила язык, осознав, что сказала лишнее.

– Лети, открой, прошу. Я не хотел сделать тебе больно. Ты же знаешь, я убью любого, кто посмеет даже подумать о подобном. Но все очень сложно, и нам действительно нужно поговорить.

Помедлив, волчица отодвинула засов и приоткрыла дверь на несколько сантиметров. В коридоре Сид был один. Деон, должно быть, остался в баре. И, конечно же, добрался до заветной бутылки виски. Да и черт с ним.

– Ну, давай говорить, – смилостивилась она.

– Может, ты меня впустишь?

– Послушаю, что ты скажешь, а потом решу.

Ей только почудилось – или Сид и вправду смотрел на нее виновато?..

– Я не хотел делать тебе больно.

– Это я уже слышала. А теперь объясни, какого дьявола ты на меня набросился.

– Разговор будет долгим.

– Мы никуда не торопимся.

– Долгим и очень странным.

– Не сомневаюсь.

– Эй! – донесся до слуха волчицы приглушенный голос Деона. – Глянь, что я нашел в баре! Голубой «Jack Daniel’s»! Тысячу лет не пил ничего подобного. Как насчет того, чтобы поднять стаканчик за долгожданное братское воссоединение? Эй, ты слышишь, Ливиан? Вообще-то я с тобой разговариваю! Или отвлекаю от чего-нибудь важного? От очень интимного разговора, например?

– Придурок, – прошипел Сид. – Просто феноменальная способность все портить.

Летисия попятилась.

– Ливиан? – повторила она. – Ты же сказал, что тебя зовут…

– Ну, хватит. Этот цирк уже сидит у меня в печенках.

Сид толкнул дверь, и волчице не оставалось ничего, кроме как отскочить к противоположной стене. Еще секунда – и руки начальника вцепились в ее плечи, прижимая к пластиковому шкафу с канцелярскими принадлежностями.

– Да, это правда, – сказал он. – На самом деле меня зовут Ливиан.

– Я уже поняла, – ответила Летисия, тщетно пытаясь выровнять дыхание. – Тебя назвали в честь бога Ливиана, третейского судьи.

– О нет, – улыбнулся Сид. В кладовку проникала тонкая полоска света из коридора, слишком слабая, чтобы прогнать царивший в комнате мрак. Волчица заметила, что янтарные глаза собеседника во тьме походят на мерцающие звезды. Светятся ли янтарные глаза темных эльфов в темное время суток?.. Да. Но только если эти эльфы – следопыты. Днем их глаза могут быть серыми, карими или зелеными, но в сумерках меняют свой цвет на янтарный. Чего еще она не знает об этом мужчине? Может ли он оказаться следопытом? Вряд ли. Она бы это учуяла. – Нет, совсем нет. Я и есть бог Ливиан, третейский судья.

– Ты просто больной, – вынесла вердикт волчица. – Богов не существует. Это знают даже малолетние волчата.

Она понадеялась, что последние два предложения прозвучали достаточно уверенно.

– Ну, тогда я расскажу тебе кое-что, а ты решишь, верить моим словам или нет. Вчера за несколько минут до моего звонка ты встретила на улицах Ночного квартала красивую темноволосую женщину со светящейся кожей. Она не говорила с тобой, просто схватила за руку и оставила вот эту отметину на запястье. А потом исчезла.

– Откуда ты…

– Эту женщину зовут Лилит. Она приходится женой демону Самаэлю, предводителю Диких Охотников, младшему и любимому сыну Дьявола. Лилит отправилась в другие миры для того, чтобы отыскать особую книгу. Начало ей положило пророчество, которое мы называем пророчеством темной бабочки. Чуть больше двух тысяч лет назад во время смены темных вех весы равновесия качнулись в очередной раз, и судьи из числа темных шаманов решили, что первые боги властвовали на земле слишком долго. Они собрали всех нас и велели рассказать о наших деяниях, хороших и плохих. Большая часть богов вела относительно праведную жизнь и заботилась о своих жрецах, как и подобает добрым господам. А вот богам из последней десятки – например, мне, моему брату-близнецу Линию, Деону, Адвене – не повезло. Наши деяния были далеки от праведных, как день от ночи. И судьи из числа темных шаманов отобрали у нас магию, а для того, чтобы мы раскаялись по-настоящему, придумали для каждого особое наказание. Деона лишили голоса, дара, с которым каждый следопыт делит тело. Адвена лишилась способности очаровывать мужчин и пользоваться ими в своих целях. Что до меня…

Он замялся, и Летисия помогла ему:

– А тебя сделали невидимым для многочисленных баб, с которыми ты когда-то забавлялся. Не утруждай себя объяснениями, я знаю историю культа первых богов. Ливиан был не только третейским судьей, на досуге он любил ходить по бабам. И наибольшее удовольствие ему доставляли чужие жены. Семирукая Богиня, так это правда. Ты бог. Самый настоящий бог. Как это возможно?

С ее губ сорвался нервный смешок, и Сид – да какой он Сид, черт возьми, Ливиан, конечно, и это имя идет ему много больше – наклонился к ней. Пряди золотисто-каштановых волос коснулись щеки Летисии, и она затаила дыхание. То ли от страха, то ли от предвкушения. На долю секунды ей показалось, что сейчас он ее поцелует, и кровь бросилась в лицо.

– Пророчество говорит, что в тот момент, когда ворота сада Жреца почти закрылись за последним из нас, оттуда вылетела темная бабочка и села на плечо главному судье. Она шепнула ему, что однажды взмахнет крылом – и весы равновесия качнутся снова. Но не для того, чтобы посеять хаос в двух мирах, а для того, чтобы мы обрели шанс исправить прошлое и вернуть то, что было потеряно. Судья разозлился на бабочку, захлопнул книгу с протоколами, заключив ее между страниц, и поставил сверху особую магическую печать. Снять эту печать сможет только демон, владеющий силой творения. Давай еще разок проверим твое знание темной истории. Сколько детей было у Прародительницы Лилит?

– Семеро, – не задумываясь, ответила волчица. – Каин – самый старший, Орфей – самый младший. Но при чем здесь демоны?.. Они что, тоже существуют? В смысле, по-настоящему, во плоти?

Ливиан провел кончиками пальцев по ее щеке и, тихо рассмеявшись, отстранился.

– Демоны приходятся братьями и сестрами всем богам, – пояснил он. – Но самые крепкие узы связывают их с первыми пятьюдесятью. Давным-давно, в те дни, когда мир пребывал в равновесии, а темные вехи не сменяли одна другую, мы были хранителями весов. Только стояли на разных чашах. Во время суда демоны могли вмешаться и защитить нас, но не сделали этого, убоявшись гнева отца – это нарушило бы равновесие еще больше. И главный судья решил, что одному из демонов – творящему – будет дан шанс спасти нас.

Летисия уже в который раз почесала белесое пятно на запястье.

– Выходит, она оставила на мне свой знак. Свой… след? – Догадка заставила ее встрепенуться. – Она хотела подсказать вам, куда направляется?

– Именно так. Если бы в момент вашей встречи она полностью пребывала в нашем мире, то ее прикосновение, скорее всего, убило бы тебя. Ты бы рассыпалась в серебристо-голубую пыль, как обращенные, сгорающие на солнце. Но ты застала ее… – Он сделал неопределенный жест. – Можно сказать, на границе между двумя мирами.

– Она испарилась, – подтвердила волчица. – Но я и понятия не имею, где ее искать. Что теперь делать?

– Она рано или поздно проявит себя. Может, во снах, или в видениях, или в чем-то подобном. Нужно ждать. Мы будем ждать и одновременно действовать. Пошли, пока Деон не опустошил весь наш бар. Обсудим детали плана.

– Постой-ка. – Летисия взяла Ливиана за руку и, к своему удивлению, отметила, что это прикосновение доставило ей удовольствие, хотя еще пару дней назад казалось чем-то будничным. – Ты хочешь сказать, что я увидела демона, иное темное существо, в момент перехода из одного мира в другой? Но это невозможно. Она была насквозь пронизана серебристо-голубыми нитями, из которых состоит пространство Темного мира, а я не владею даже основами магии, не говоря уж о чем-то подобном. Я же просто оборотень… неправильный оборотень.

– Еще какой правильный, – тихо возразил собеседник. Волчица уловила в его голосе незнакомые нотки, но так и не смогла охарактеризовать их. – Самый правильный в двух мирах. Придет время – и я все тебе объясню, если не поймешь сама.

Глава 5. Ливиан

Новая половина Треверберга, Западный район

Наши дни

После короткой перепалки с Летисией бар решили закрыть раньше, чем обычно: около двух ночи. Недовольный Деон заявил, что недопитую бутылку виски забирает с собой, и владелец не перечил: пока бог-следопыт пьет, он пребывает в относительном молчании, да и приглядывать за ним проще, а, значит, он не будет творить глупости.

– Отвези меня домой, – потребовала волчица. – Я хочу выспаться как следует и переварить все, что сегодня от вас услышала.

– Так мы и едем домой, – сказал Ливиан. – Ко мне домой.

– Но… – начала Летисия с явным намерением поспорить.

– Это не обсуждается. Ты в кои-то веки нормально примешь ванну и поспишь в нормальной постели.

– Откуда ты знаешь, как выглядят мои ванна и постель? – вскинулась собеседница.

Ливиан не удостоил ее ответом, и Деон, воспользовавшись образовавшейся в разговоре паузой, многозначительно захихикал. Как и ожидалось, брат мгновенно уловил суть происходящего. Правда, свои соображения до сих пор не высказал. Но и не отпускал едких шуток, и это означало, что он понял: все серьезно. Вопрос лишь в том, во что в итоге выльется это «все серьезно»… Как легко выдать желаемое за действительное и пойти вслед за миражом. Как много таких миражей появлялось перед глазами Ливиана за последние две тысячи лет, и какое разочарование он испытывал, открывая их истинную природу. И кто бы мог подумать, насколько простое, почти человеческое счастье важно для темных существ. И даже для богов. Пусть и бывших богов, которые, можно сказать, превратились в людей.

Увидев квартиру своего начальника, Летисия мгновенно сменила гнев на милость. Она целый час нежилась в джакузи, меняя режимы подачи воды и уровни подсветки пола, а потом поднялась на второй этаж, в хозяйскую спальню, и за каких-то несколько минут уснула мертвецким сном. Деон устроился на балконе, неспешно потягивая виски, наполняя пепельницу окурками и любуясь ночным городом. Ливиан сел за письменный стол в кабинете, взял лист бумаги и набросал короткий план действий. Первым делом он позвонил своему личному банкиру – разумеется, поднял его с постели, но с зарплатой, которую получал парень, было бы верхом наглости жаловаться на подобные мелочи.

– Сколько-сколько денег тебе надо? – ахнул банкир. – Ты что, собрался купить особняк в старой половине?!

– Пока нет, – рассмеялся Ливиан. – Я отправляюсь в путешествие и хочу обставить все с максимальным комфортом. Со мной едут мой приятель и дама. Будь я один, обошелся бы несколькими тысячами долларов. Ты знаешь, в таких делах я не особо привередлив.

– Как скажешь. А куда направишься, если не секрет?

– В Саудовскую Аравию. А там посмотрим. Вот что, Джо. Меня не будет несколько недель. А, может, и несколько месяцев. В местах, куда я планирую поехать, со связью проблемы. Ни компьютеров, ни телефонов, ни бумажной почты. Если возникнут какие-то вопросы, связанные с деньгами, можешь решать их от моего имени. Полагаюсь на тебя с закрытыми глазами, как и всегда.

– О, наконец-то решил плюнуть на все дела и отдохнуть, хвалю, – искренне обрадовался банкир. – Отрывайся по полной программе и ни о чем не думай. Бар твой никуда не денется, недвижимость, ценные бумаги и деньги – тоже. А последних будет еще больше. Купишь домик где-нибудь в пригороде и другой бар, получше. Или несколько баров. А, может, и расщедришься на крутой ночной клуб. Буду заглядывать к тебе раз в неделю, пропускать стаканчик и глазеть на хорошеньких танцовщиц.

– Поглядим, Джо, поглядим.

Положив трубку, Ливиан подвинул к себе ноутбук, открыл браузер и углубился в изучение путей передвижения по Саудовской Аравии. Дом Эрфиана находился в пустыне, в дне пути от ближайшего населенного пункта, Мекки – именно там когда-то располагалась деревня янтарных Жрецов, последователей культа первых богов. В идеале путешественники могли бы добраться до города с исламскими святынями самолетом, а потом пересесть на джип, запастись едой и большим количеством питьевой воды и устроить себе историческую экскурсию по пескам. Но, увы, попасть в Мекку непросто, так как на ее землю имеют право ступать только мусульмане, да и организация дальнейшего передвижения в сердце пустыни казалась чересчур сложной задачей. Прикинув расстояния и возможное количество пересадок с самолета на самолет, Ливиан купил три билета до Эр-Риада. Из столицы им предстояло полететь в Джидду, где их встретит проводник-бедуин с верблюдами. Каким бы привлекательным и безопасным ни выглядело со стороны путешествие на джипах, опытный человек лишним никогда не будет, особенно весной, в период песчаных бурь. С автомобилем в таких условиях может случиться все, что угодно. Проводник умеет предсказывать погоду, знает, на что способны верблюды, а заодно развлечет спутников беседой.

Деон появился в дверях кабинета в тот момент, когда хозяин квартиры просматривал сайт магазина с дорожными сумками. Он подошел к столу, поставил на него два стакана и разлил по ним остатки виски из бутылки.

– Решил, что будет верхом наглости не поделиться с тобой напоследок, – сверкнул улыбкой он. – Чем занят?

– Заказывал билеты. Вылетаем из Рима послезавтра, в десять вечера. До этого времени нужно купить все необходимое и добраться до Италии. Сперва – Эр-Риад, потом – Джидда, а потом на верблюдах с проводником по пустыне. Если нас не застанет песчаная буря, доберемся до места за три дня, включая привалы. А, возможно, и раньше.

Бог-следопыт опустился в кресло и сложил руки на животе.

– Его до сих пор нет, – сказал он, имея в виду голос.

– Он вернется. Запасись терпением.

– А что насчет тебя? – спросил Деон.

Ливиан привстал и взял один из стаканов с виски. Он знал, о чем спрашивал брат, и мог понять его волнение. Ты чувствуешь, что былая сила возвращается, но она до сих пор не обрела прежнюю форму.

– По-прежнему, но скоро это изменится. У нас нет другого выбора. Только верить.

– А если ничего не выйдет? Если пророчество – всего лишь рябь на воде от брошенного в реку камня? – Он потянулся за своим стаканом. – Минули века. Тысячелетия. Все могло измениться. Магия сегодня не так сильна, как раньше, и ей не придают такого значения, как в наши дни.

– На этот раз все по-настоящему, Деон. Я знаю. Чувствую.

– Это из-за девчонки, да? – Брат мотнул головой в направлении лестницы, ведущей на второй этаж. – Ты встретил ее, сопоставил факты и решил, что боги послали тебе знак?

– Что же это, если не знак?

– Может, мы так устали ждать и надеяться, что сошли с ума? – Деон невесело рассмеялся. – Рехнулись, как янтарные Жрецы незадолго до падения. Было бы справедливо разделить их судьбу. Посмотри на нас, Ливиан. Ты погряз в разврате и разбил столько сердец, что давным-давно перестал считать. Я просил о даре, как последний эгоист, и благодаря этому тысячи ни в чем не повинных темных эльфов вынуждены делить свое тело с чуждой им сущностью. Мы жили так долго, но не сделали ровным счетом ничего хорошего. Разве такие, как мы, заслуживают прощения?

– Не говори так, Деон. На протяжении двух тысяч лет мы лелеяли свою обиду. Понимали, что заслужили все это, но в глубине души, как маленькие дети, мечтали отомстить. Мы думали о чем угодно – но только не о том, что у нас есть призрачная возможность раскаяться. Я раскаиваюсь. Уверен, что и ты тоже. Не в этом ли заключается наш урок? Наши отцы и матери не хотели наказывать нас. Не хотели обрекать на страдания. Они хотели, чтобы мы поняли простую истину: как бы далеко ты ни ушел, сколько бы ни нагрешил, ты всегда можешь обратиться к ним и сказать, что сожалеешь о сделанном.

– И о Царсине ты тоже сожалеешь? – прищурился Деон.

– Ну, разве что чуть-чуть. – Ливиан примирительно улыбнулся. – Мое мнение остается прежним, братец. Она была бы тебе плохой женой. Но не будем об этом. Пора зарыть топор войны. Мы должны стать командой. Снова стать братьями. Понимаешь? Это еще один урок, который нам предстоит выучить. Если мы не объединимся, у нас ничего не выйдет.

Помедлив, Деон поднял стакан.

– Да черт с ней, с Царсиной. Черт с ними со всеми. Лилит найдет книгу, а мы найдем ее. Без вариантов.

– Такой настрой мне нравится больше. За успех невозможного предприятия.

– Лучший тост за последние лет двадцать.

Стаканы братьев соприкоснулись, и дорогой хрусталь наполнил комнату мелодичным звоном.

– Виски что надо, – мечтательно зажмурился Деон. – Буду скучать по этому вкусу в других мирах.

– Кто знает, вдруг мы найдем там что-нибудь получше.

– Главное – чтобы мы не потеряли себя.

– Мы вернемся оттуда другими. Но все к лучшему. В конце-то концов, ради этого мы и затеваем наше путешествие. – Он посмотрел на свет настольной лампы и прикрыл глаза. – Как говорится, пусть боги хранят нас, куда бы мы ни повернули.

***

Когда первые лучи солнца отразились в зеркальных окнах небоскребов Треверберга, а птицы в садах на крыше запели во всю мощь своих крохотных легких, приветствуя утро, Ливиан приготовил кофе и, налив его в глиняную чашку ручной работы (на рождественских ярмарках в старой половине найдется еще и не такое), поднялся наверх. Летисия сладко спала, свернувшись клубком под шелковым покрывалом. Иссиня-черные пряди волос девушки рассыпались по подушке. Ее лицо, большую часть дня отмеченное печатью недовольства, выглядело расслабленным, на губах играла легкая улыбка. Снится ли ей что-нибудь? Если и да, то вряд ли речь идет о каком-то из видений, посланных Лилит. Ливиан сел на край кровати и уже протянул руку для того, чтобы положить ладонь волчице на лоб, но тут ее веки дрогнули, и она, приподняв голову, осмотрелась.

– Привет, – поздоровалась Летисия. – Я неправильный оборотень, но все равно не пьянею. А если это правда, то как я оказалась в твоей постели?

– Доброе утро. – Ливиан протянул ей кофе. – Ты поднялась сюда на твердых ногах и в относительно трезвом уме. Если не считать хронического недосыпа, конечно. Как ты себя чувствуешь?

Она обхватила чашку ладонями и, блаженно зажмурившись, сделала глоток.

– Я открыла глаза в кровати, на которой с успехом разместился бы полк солдат, а площадь твоей спальни втрое больше площади моей квартиры. Тут тихо, как в Раю, и на рассвете мне принесли кофе в постель. Ты знаешь хотя бы одно существо в двух мирах, которое при таком раскладе посмеет жаловаться на плохое самочувствие? – Она помолчала. – Кстати, почему ты принес мне кофе в постель?

– Решил, что тебе будет приятно. Уж коли ты у меня в гостях.

– Да, но ты мог бы сварить мне кофе после завтрака.

– Завтраком занимается Деон. Раньше он неплохо готовил, надеюсь, не растерял былые навыки.

– Не делай вид, что не понял, о чем я, Сид. Тьфу, Ливиан. – Она помотала головой. – До сих пор не могу привыкнуть и осознать все это.

– Так как тебе кофе?

– Кофе очень вкусный, но приносить его сюда – это чересчур. Я всего лишь проспала остаток ночи в твоей постели. Не воображай себе невесть что.

– Что, например?

Волчица поставила чашку на прикроватную тумбочку и натянула покрывало до самого подбородка.

– И нечего на меня так смотреть, – добавила она. – Пялишься, будто ни разу в жизни не видел женщин в футболках.

– Вон там, – Ливиан указал на внутреннюю дверь, – вторая ванная. На случай, если захочешь принять душ. Мы будем ждать. Ты предпочитаешь оладьи с кленовым сиропом – или с клубничным вареньем?

– Я не ем варенье. Оно противное, сахара слишком много, и консервантов полно, – с ноткой яда отозвалась Летисия. – И кленовый сироп – та еще гадость. Оладьи предпочитаю со свежими ягодами. Например, с черникой. Для зрения полезно.

– Ну что же. Будет тебе черника. Полотенца в шкафу под раковиной. Ванной там нет, но зато есть поющий душ.

– Поющий?.. Это как?

– В комнате установлены сенсоры, анализирующие эмоциональный запах. Программа выбирает соответствующую твоему настроению музыкальную композицию и включает ее. В расширенных настройках есть опция ароматерапии. Эфирные масла для успокоения, настройки на плодотворный рабочий день и так далее. Один знакомый инженер установил. Сказал, что когда-нибудь подобные вещицы будут неотъемлемой частью любой квартиры. А мне подарил экспериментальный вариант. Надеюсь, он заработает на этом не один миллион долларов.

Летисия взяла свою чашку и сделала очередной глоток кофе.

– Поющий душ, – улыбнулась она. – Здорово. А если ты там не один? Как программа справляется с анализом эмоциональных запахов?

– Думаю, объединяет их и синтезирует общий, а на его основе выбирает музыку. Я не проверял.

– Что, ни разу? – прищурилась волчица.

– Это моя личная ванная комната, – пояснил Ливиан. – Гости и гостьи, – подчеркнул он последнее слово, – сюда не заглядывают.

– Выходит, я особенная гостья.

– Выходит, что так. Можешь не торопиться. Завтрак никуда не убежит.

***

Деон сидел за кухонным столом, пил свежевыжатый апельсиновый сок и читал утренний номер «Треверберг Таймс». Он успел не только сходить в магазин за продуктами для завтрака и купить газету, но и наведаться к парикмахеру. Объем копны спутанных кудрей уменьшился и обрел форму, а неухоженная растительность на лице, делавшая его похожим на бездомного наркомана, сменилась стильной голливудской бородкой.

– Парень на выданье, да и только, – прокомментировал Ливиан. Он поставил чашку Летисии в раковину и тоже устроился за столом. – Давно бы так. Встреть я тебя в Ночном квартале, принял бы за бомжа.

Брат хохотнул.

– Да я и есть бомж, если так разобраться. На улице не живу, конечно, но разваливающиеся хибарки, которые я снимаю, не особо отличаются от картонных коробок в грязных переулках.

– А откуда ты берешь деньги?

– Ну так, – уклончиво ответил Деон, – по-разному. Последний год поваром работал в маленьком ресторане. Миллионы не зашибал, ясное дело, но на жизнь хватало. Да много ли мне надо. Комнатушку с матрасом на полу и работающим краном в ванной. Мы, следопыты, привыкли в быту довольствоваться малым. Спортивные машины меня не интересуют, двухэтажные квартиры под крышей небоскреба – тоже.

– Эрфиан тоже так говорит, хотя по его скромному домику и не скажешь.

– Он всегда был двуличным козлом. Именно поэтому в тот момент, когда мы все…

– Не начинай, Деон. Мы договорились оставить прошлое в прошлом. Воспринимай его как самого обычного темного эльфа с небольшими причудами.

– С придурью размером с десяток небоскребов, подобных твоему, – уточнил брат. – Именно это ты хотел сказать, да? Кстати, я тут провел минут сорок в вашей турецкой сауне, а потом поплавал в бассейне. Красота-то какая. И подумал, что не отказался бы от квартирки в таком доме. Долго я здесь не протяну, разумеется. Слишком шикарно. Месяца три. Ну, может быть, четыре. Или даже шесть.

– Здесь еще остались свободные квартиры. Могу поговорить с управляющим, он даст нужные контакты. Вернемся – и будешь жить в нормальных условиях. А там, глядишь, и нормальная работа отыщется. Мы решились на такую авантюру. Чем не шанс все изменить?

– Доброе утро! Надеюсь, вы оставили мне хотя бы немного оладий?

Летисия приблизилась к столу, причесывая пальцами еще влажные после душа волосы.

– Ты обещал чернику, – обратилась она к Ливиану.

– Ну и запросы у вас, леди не совсем волчица, – как бы между прочим вставил Деон. – Привыкли питаться свеженьким в своей деревне, да? Не так давно переехали в большой город, он еще не успел вас испортить. Ладно, не делайте такое лицо, будто намереваетесь меня сожрать. Я купил не только чернику, но и свежую клубнику. Что вы думаете насчет клубники со взбитыми сливками? По-моему, это очень…

Под прикрытием длинной скатерти Ливиан наградил брата пинком, и тот замолчал. Волчица заняла третий стул и, решив не тратить время на пустые разговоры, принялась за еду. За оладьями последовал творожный мусс с белым шоколадом и фисташками (чуть покривившись на шоколад, Летисия уплела угощение за обе щеки), а за муссом – тонизирующий отвар из каких-то заморских трав. Хозяин квартиры понадеялся, что Деон не отправил в кастрюлю болотную мяту, столь любимую следопытами. В противном случае они отправятся в путешествие по другим мирам прямо сейчас, а гостья, организм которой не привык к таким шуткам, пробудет в отключке минимум пару суток.

– Мне нужно поехать домой, – заговорила Летисия. – Собрать вещи. Как я понимаю, и летние, и зимние? В пустыне по ночам холодно.

– Мы не будем брать вещи из дома, – сказал Ливиан. – Купим новое. Все до мелочей. Включая чемоданы.

– Почему? – удивилась волчица.

– Потому что таскать за собой старые вещи в путешествие, особенно такое судьбоносное – плохая примета.

– Вот уж не думала, что боги настолько суеверны, – покачала головой собеседница, делая глоток отвара.

– Кто, если не мы, – усмехнулся Деон. Он тоскливо поглядывал на сигаретную пачку, но закуривать в присутствии хозяина квартиры и дамы не решался. Хотя бы капля воспоминаний о приличиях в этом парне да осталась.

Летисия посмотрела на блюдо, где лежала горка оставшихся оладий.

– Не уверена, что могу позволить себе такой поход по магазинам, – с сомнением произнесла она. – Плату за квартиру нужно будет внести раньше, ведь мы уезжаем, да и счета за коммунальные услуги…

– Брось, – перебил Ливиан. – Не усложняй. Сделаю тебе подарок. Считай, что это премия за несколько месяцев. Ты заслужила ее как никто другой.

– В жизни не слышал ничего более романтичного, – поиграл бровями брат. – Кстати, ты оценила хозяйскую постель по достоинству?

– И поющий душ тоже, – решила не сдавать позиции волчица.

– Интересно, что тебе напел душ. Наверное, что-нибудь очень эротичное и возбуждающее?

Задумчиво кивнув, Летисия повернулась к Ливиану.

– Напомни-ка, зачем мы едем в Саудовскую Аравию? Помимо очевидного – там живет один из ваших странных братьев-богов?

– Эрфиан хорошо знаком с пророчеством, он сможет ответить на наши вопросы. Кроме того, он знает, где искать Лиэну.

– Лиэну? – Волчица нахмурилась, пытаясь вспомнить, кому принадлежит это имя. – А. Та самая Лиэна, которая переводит души из мира живых в мир мертвых.

– Да, – ответил Деон. – Лиэна – дочь Эрфиана и Охотницы. От матери ей передалась способность, родственная дару следопытов. С ее помощью она может отыскать Лилит где угодно, от мира, расположенного в другом слое темного времени, до вполне себе реального мира в прошлом. В другой исторической эпохе. На такое не способен даже мой голос. Хотя… кто знает, каким он будет, когда вернется.

– Выходит, она будет сопровождать нас. – Взвесив все «за» и «против», Летисия взяла добавку оладий. – И какая она, эта Лиэна? Пошла характером в маму или в папу?

– Характер у нее еще тот, – сказал Ливиан. – Но, надеюсь, ты сумеешь подобрать к ней ключик. Я бы сказал, у вас есть кое-что общее. Вы особенные, ни на кого не похожи. Иногда таким созданиям хочется разделить друг с другом собственное одиночество.

– Ну, я поняла. Давай сюда оставшуюся чернику.

Глава 6. Деон

Аравийская пустыня

Наши дни

Следопыт-бедуин, нанятый Ливианом, оказался мужчиной с длинными седыми волосами, окладистой бородой и мудрыми черными глазами, щедро опушенными ресницами. По-английски он говорил плохо, предпочитая использовать принятый в его части пустыни диалект арабского. Братья им владели, а вот Летисия не понимала ни слова, и во время бесед Деон играл роль переводчика. Халид – так звали бедуина – был следопытом в третьем поколении. Он рассказал, что его отец до сих пор водит через «великое песчаное море» стада и туристов, хотя летом ему исполнится сто два года.

– Всю жизнь был следопытом, – объяснил Халид. – Это передается по наследству от отца сыну. Это у нас в крови.

Верблюды с путешественниками на спинах величаво ступали по песку. Ливиан, закутанный в белый платок по самые глаза, смотрел по сторонам с нескрываемым любопытством. Интересовали его, разумеется, не редкие растения и еще более редкие оазисы. Он восстанавливал в памяти те далекие дни, когда пустыня цвела, и в ее сердце находился сад Жреца. Их дом, священное место для темных эльфов с янтарными глазами и голубой кровью. Сегодня магии здесь не ощущалось. Только несусветная жара. Они шли по пустыне вторые сутки, прервавшись для того, чтобы устроить привал и отдохнуть у костра. Остановились в оазисе, обновили запасы воды и пищи и вновь отправились в путь. Пылающий диск солнца клонился к горизонту. Деон не уставал удивляться странной особенности этих земель: вроде бы ты наблюдаешь закат, но ночь сваливается на песчаные барханы внезапно, накрывая их плотным черным покрывалом мрака. На небе, которое было светлым еще какой-то час назад, появляется россыпь звезд. Он путешествовал в горах, видел северное сияние в Норвегии и наслаждался тихими морскими ночами. Но в пустыне ночи самые красивые. Ты лежишь на спине, любуешься сверкающим бархатом над головой, и от этого великолепия сладко замирает сердце.

– У твоего отца есть печать? – полюбопытствовал Ливиан.

– Печать? – удивился Халид.

– Знак в виде «дурного глаза» на спине между лопаток. Я чувствую в тебе темную кровь. Думаю, твоя мать была светлой эльфийкой. А, может, и темной. От союзов эльфов и людей с печатью часто появляются дети с особым чутьем.

– Моя мать – темная эльфийка, господин, – подтвердил следопыт. – Но насчет печати у отца я ничего не знаю. У меня трое братьев, а следопытом уродился лишь я. Остальные разводят верблюдов и лошадей. Это благородное занятие. Оно приносит много денег. Все мы богаты, слава богам. В этих землях удача сопутствует тем, кто не боится тяжелого труда. – Он посмотрел в направлении горизонта, прикрыв глаза ладонью. – Солнце скоро сядет. Нам пора устраиваться на привал. Мы как раз добрались до оазиса, о котором я рассказывал. К закату будем на месте.

Деон снял с пояса флягу с водой.

– Уверен, что не хочешь проводить нас до финальной точки пути? – спросил он.

Халид замотал головой.

– Рад бы, но не могу. Дом светловолосого господина – нехорошее место. Говорят, стоит приблизиться к нему и увидеть слова на незнакомом языке, написанные на воротах – и тебя целых пятьдесят лет будут преследовать несчастья. Говорят, он колдун. Владеет злой магией.

– И что, ты в это веришь? – улыбнулся Ливиан.

– Подумайте сами: кто в здравом уме и по доброй воле поселится в сердце пустыни?

– Ты называешь его светловолосым господином. Значит, ты с ним встречался?

– О нет, – опасливо повел плечами Халид. – Но слышал много историй… как любят говорить европейцы, слухами земля полнится. Рассказывали, что у него светлые, цвета выжженного под солнцем песка волосы, светлая же кожа и серо-голубые глаза. У него приятный тихий голос, он часто улыбается и говорит непонятные вещи. А еще у него много слуг. Они покупают одежду, еду, предметы утвари, лошадей. Словом, все, что необходимо их господину для полноценного существования. Но лично я не знаю ни одного путешественника, который навещал бы его дом. А! И еще у него есть жена. Очень красивая женщина с темными волосами, смуглой кожей и фиалковыми глазами. Но детьми их боги до сих пор не одарили.

Выслушав перевод, Летисия закатила глаза.

– То есть, оставшуюся часть пути мы проделаем пешком.

По-английски Халид не говорил, но это не мешало ему все понимать.

– Если вы сниметесь с места на рассвете, то к полудню уже будете на месте, госпожа. Дом светловолосого господина стоит на холме. Он виден из оазиса, где мы остановимся на ночлег.

– Еще одна ночь в песках – и мне придется вымывать его из волос целую вечность.

– Зато у тебя появится дополнительный повод понежиться в банной комнате Эрфиана, – сказал Деон. – Это тебе не поющий душ. Всюду мрамор и разрисованные от руки стены, полуголые красотки, подносящие свежие фрукты, щербет и арабские сладости. Словом, восток в наилучшем его проявлении. Слышал, Ливиан? Я сказал «полуголые красотки», и имел в виду именно их.

– Да-да, – прохладно откликнулся брат.

– Эрфиан, – задумчиво повторил Халид. – Уже в который раз слышу его имя – и не могу понять, откуда оно мне знакомо.

– Древнее благородное имя, – сказал Ливиан.

– В нем ощущается магия. – Проводник поправил закрывавший лицо платок. – Подходящее имя для колдуна.

– Ты чересчур суеверен, Халид, – упрекнула его Летисия. – На дворе двадцать первый век, а ты твердишь о колдунах.

– В пустыне время течет иначе, моя госпожа. И колдуны здесь до сих пор имеют силу.

– Не знаю, что до колдунов, но я проголодалась. И не откажусь от ужина. Душу продам за кусок хорошо прожаренного мяса.

***

После ужина Халид завел неспешную беседу с коллегой-проводником, остановившимся в оазисе на ночь, и предоставил путешественников самим себе. Ливиан отправился на прогулку, сказав, что хочет полюбоваться ночной пустыней, а заодно вспомнить, каково было бродить здесь в древние времена.

– В одиночестве, – подчеркнул брат, глянув на Летисию.

Волчица с расстроенным видом уселась возле костра, завернувшись в разноцветную шерстяную шаль. Послонявшись без дела около получаса, Деон взял у проводников две чашки только что сваренного кофе и присоединился к ней.

– Тихо здесь, – мечтательно протянул он. – Я так и не привык к большому городу. Он никогда не спит. Нет покоя ни днем, ни ночью. А вот пустыня – дело другое. Здесь испокон веков царят законы матушки природы.

Летисия сделала глоток кофе из маленькой чашечки. Она наблюдала за танцующими языками костра.

– Никогда не бывала в пустыне. Я родилась в горах. Заснеженные вершины, бескрайние луга и высокое северное небо.

– Гринланд, – прищурился Деон. – Зеленые земли. И что, как тебе живется в Треверберге? Это же настоящие каменные джунгли.

– Хреново, – призналась волчица. – С удовольствием вернулась бы домой, но… – Она опустила глаза и пригладила ладонью шаль. – Но мне нет места в стае. В стае должны находиться только волки.

– Ну, теперь твоя стая – я и Ливиан.

– Это другое.

– Одна мудрая волчица как-то сказала мне, что оборотни не выбирают свою стаю. Это стая выбирает их. Так, как следопытов выбирает голос.

– Красивые слова, в которых нет ни капли смысла. Мы разные, Деон.

Бог-следопыт выпил свой кофе одним глотком и поставил чашку на песок.

– У нас больше общего, чем ты думаешь. Мы оба – чужие среди своих. Нам обоим боги преподнесли дар, с которым не так-то просто обращаться. И у нас есть целая жизнь для того, чтобы обучиться этому искусству.

– Нет у меня никакого дара. – На ее ресницах заблестели слезы. – Боги прокляли следопытов голосом, а меня – отсутствием способности к обращению. Какими бы словами мы это не называли, разговорами ничего не изменишь.

Деон достал из нагрудного кармана рубашки смятую пачку сигарет и предложил собеседнице. Та покачала головой.

– Спасибо, не курю.

– Как знаешь. – Он щелкнул зажигалкой и с наслаждением затянулся. – Зачем, по-твоему, богам проклинать тебя?

– Откуда мне знать. Они же боги. Их пути неисповедимы. Если они приняли какое-то решение, оно правильное. Ты же сам бог. Разве ты не проклинаешь следопытов, награждая их голосом?

– Следопыты не выбирают голос при рождении, но это еще не означает, что они о нем не просили.

– Что ты имеешь в виду? – не поняла Летисия.

– Каждая душа до рождения задает себе вопрос: какой опыт я хочу приобрести в этой жизни? Что мне хочется понять, чего я хочу достичь? Обычно души просят одно и то же. Испытать настоящую любовь, родить здоровых детей, обзавестись состоянием, пережить головокружительные приключения. Но некоторые души выбирают другой путь. Они говорят: я иду в этот мир для того, чтобы служить. Я приму любой опыт, который мне уготовили творцы. Таким душам мало обычных уроков, и боги дают им по-настоящему серьезные испытания. Только тот, кто прошел через огонь, может посвятить себя служению, полностью открывшись и доверившись уготованному пути.

Волчица поднесла к носу чашку с кофе и вдохнула его аромат.

– Именно об этом и просили души, которых в итоге сделали богами, верно? – спросила она.

– Да, в том числе. Но мало кто из нас оказался готов к тому, чтобы достойно идти по этой дороге. Служение – тяжкая ноша. Ты должен думать о своих жрецах, но не забывать и о себе. Кто-то – как ваша Семирукая Богиня, или Великая Богиня, которой поклоняются жрецы сладострастия – нашел баланс. Что до первых богов… некоторые из нас больше люди, чем боги. Но не думаю, что в этом есть что-то дурное. У благородного воина Анигара свой путь, а у следопыта Деона – свой. Наказание, полученное на том суде, было серьезным и повергло нас в отчаяние, но что оно, если не очередной урок? Ливиан прав. Мы должны были через это пройти и понять.

– Понять что?

– Боги не проклинают. Они всего лишь показывают тебе, как вернуться на правильный курс.

– Интересно, и что же Семирукая Богиня хотела сказать мне, лишив способности обращаться в волчицу?

Бог-следопыт сделал очередную затяжку, выпустил дым через ноздри и, бросив сигарету на песок, потушил ее носком дорожного ботинка.

– Я могу рассказать, но ты не сможешь понять. Пока что не сможешь. Должно пройти время… ты должна пройти собственный путь.

– Это связано с Ливианом, не так ли?

Деон прищурился, наблюдая за мелькавшими вокруг костра искрами.

– Богам было угодно свести нас вместе, а они не принимают случайных решений.

– Ты дорога ему. Это все, что я могу сказать сейчас.

– Дело в пророчестве, верно? Я должна была найти Лилит и стать… кем я там стала? Медиумом? Существом, посредством мыслей которого она будет общаться с вами? Смысл всего этого заключается в том, чтобы помочь вам восстановить былую силу?

– Не думай об этом, Летисия. Я ведь сказал. Потом ты поймешь.

– Я не влюблена в него, что бы ты там ни думал, – внезапно заявила волчица. – Он бывает очень милым парнем, но на самом деле он полный козел. Он притворялся обычным темным эльфом, хотя мог бы рассказать мне обо всем раньше! Намного раньше!

– Ну разумеется, – закивал Деон. – Интересно, как бы это выглядело? Дорогая, никакой я не Сид Норман, а Ливиан, и, кстати, я – не темный эльф, а один из первых богов. Прошу, только не смотри так. Я и вправду один из первых богов, просто две тысячи лет назад на великом суде меня прокляли, лишив магии, а заодно и способности кадрить баб целыми эшелонами. Давай крепко обнимемся в знак того, что ты меня прощаешь. Серьезно, что ли? Вот какого признания ты ждала? Кстати, а что бы оно изменило?

Летисия задумчиво пожала плечами и прилегла, не отрывая взгляда от огня.

– Не знаю. Наверное, ничего. Я думаю обо всем об этом… Лилит, пророчество, путешествия в другие миры. И мне становится не по себе. Никак не могу понять, почему я здесь оказалась. Почему из сотен людей и темных существ, проживающих в Треверберге, на нее в ту ночь наткнулась именно я. Почему она схватила меня за руку, и почему я сейчас здесь, в пустыне, на пути к дому бога смерти, хотя могла бы спать в своей постели, а по вечерам смешивать коктейли в баре.

– Она избрала именно тебя. Отметила своей печатью, если хочешь. Очень похоже на знакомую всем нам печать Прародительницы, только другого вида.

– Хочешь сказать, эта отметина дает мне особые способности?

– Уверен. Но вряд ли они появятся в этом мире и при обычных обстоятельствах.

– Я в ужасе, – призналась волчица. – Я не просила об этом. Ни о чем из этого не просила. Я могу храбриться сколько угодно, но в глубине души чувствую совсем другое.

– Я тебя понимаю, – сказал бог-следопыт. – Но боги решили, что это – твоя тьма, и ты должна в нее заглянуть. Тьма есть у каждого из нас. Кто-то проживает всю жизнь, так и не решившись познакомиться с ней. Тьма – это не ужас и боль. Тьма – это нечто, сокрытое от наших глаз. Это источник нашей силы.

Она передернула плечами, легла и завернулась в шаль.

– С тобой тот, кто тебе дорог, – продолжил Деон. – Намного хуже ступать на этот путь в одиночестве.

– Я уже сказала, что не влюблена в него, и что он последний…

– … козел. Да-да. Уж мне-то можешь не рассказывать, я знаю, каким он бывает мудаком. Между прочим, он соблазнил мою невесту. Но он изменился. И продолжает меняться.

– Но уж точно не из-за меня.

– Тебе пора отдохнуть. Мы выходим на рассвете и пойдем пешком. В песках, под солнцем. Ты должна восстановить силы. Постарайся уснуть.

Глава 7. Летисия

Аравийская пустыня

Наши дни

Однажды Летисия, насмотревшись фильмов о женщинах-спецназовцах, решила во что бы то ни стало призваться в армию и отслужить там пару лет. А, может, и дольше. Чем плох тот же Французский легион? Или какие-нибудь засекреченные войска наемников? Волчицы в армии служили редко: слишком жесткие рамки, дисциплина, субординация. От природы им предназначено стать вождями, а вожди голову абы перед кем не склоняют. Но Летисии эта мысль все равно нравилась. Бог с ними, с субординацией и с дисциплиной. Армия – это бег на длинные дистанции с полной выкладкой, походы, марш-броски на выживание и возможность каждый день бросать вызов самой себе. Семирукая Богиня не одарила ее способностью менять форму тела, но зато побаловала крепким здоровьем и выносливостью. Вот и сейчас, шагая по пустыне, она представляла себя солдатом особой группы и улыбалась при мысли о том, что ее мечта сбылась, пусть и в очень странной форме. Чем не марш-бросок? Солнце палит нещадно, на плечах – рюкзак, ноги утопают в песке. Если она выберется из этой передряги живой и психически здоровой, то хотя бы попробует…

– Поворачивай назад…

Едва слышный шепот заставил Летисию вздрогнуть всем телом и резко остановиться. Она огляделась, но вокруг не было ничего, кроме бескрайних песков.

– Что такое? – обернулся шедший впереди Ливиан.

– Хочешь устроить привал? – вторил Деон. – Мы идем уже три часа, скоро полдень. Можно перекусить фруктами, водички выпить.

– Поворачивай назад, – повторил шепот невидимого существа в голове волчицы. – Еще один шаг – и ты никогда не вернешься. Нет в двух мирах необращенного, который бы смог вернуться, прикоснувшись к зеленому туману. Не дыши, Летисия. Если зеленый туман наполнит твои легкие, ты навечно останешься в этих песках.

– Откуда ты знаешь моя имя? – Она провела ладонью по лбу, вытирая пот. – И какой, ко всем чертям, зеленый туман?

Ливиан обреченно вздохнул и оперся на палку, которую использовал в качестве посоха.

– Ну е-мое. Я так и знал. Прошло две тысячи лет, а парень остался прежним.

– Любит напустить туману, – хохотнул Деон. Бог-следопыт прикрыл глаза и повернулся в направлении далекого дома на песчаном холме. – Эрфиан, брось свои шутки. Это не чужаки, которых непонятно как занесло в твои края. Это мы, твои дорогие братья. Кончай пугать нашу спутницу. Лучше распорядись, чтобы слуги приготовили еду и горячую ванну. Мы бродим по пустыне целую вечность, и я мечтаю только о том, чтобы искупаться.

– До встречи, женщина-волчица.

Ледяные пальцы прикоснулись к щеке Летисии, и она вскрикнула от испуга. Ливиан приобнял ее за плечи.

– Все в порядке, – сказал он. – Не бойся. Голоса с той стороны не причиняют вреда, какой бы бред они ни несли.

– С той стороны?

– Со стороны, откуда никто не возвращается, – пояснил Деон. – Здесь пролегает граница между привычным нам миром и царством мертвых, над которым властвует братец. Потусторонний мир отделен от мира живых пространством, заполненным особой субстанцией. В просторечии ее называют зеленым туманом. Это что-то вроде газа, он меняет сущность любого, кто в нее попадает.

– В том числе, и обращенного, – добавил Ливиан. – Кое-кто говорит, что в Темном Храме есть целые этажи, наполненные зеленым туманом.

Летисия вновь осмотрелась, а потом пошла дальше, нетерпеливо махнув рукой своим спутникам.

– Зеленый туман, – повторила она. – А почему я его не вижу?

– Его видит не каждый, – сказал Деон. – Чаще всего ты слышишь его или ощущаешь. Легкие колебания воздуха, перемена температуры.

Волчица могла поклясться, что пустынная жара уже не кажется ей такой нестерпимой, как несколько минут назад.

– Тут и вправду стало холоднее, – подтвердила она. – Дом вашего брата, должно быть, полон этого… зеленого тумана.

– Нет, – ответил Ливиан. – Дом находится по ту сторону. Я бы сказал… в царстве мертвых.

Летисия шла вперед, не отрывая взгляда от песка под ногами.

– То-то проводник боялся сюда приближаться. Дело не в колдовстве, все намного хуже. Удивительно, что некоторые путники возвращались отсюда живыми.

– А кто говорит, что они вернулись отсюда живыми? – подмигнул бог-следопыт. – Знаешь, что говорят Сновидцы? Мы думаем, что бодрствуем, но кто может поручиться за то, что наша жизнь – это реальность, а не сон? Кстати, их деревенька тут, поблизости. Охотница часто навещает своих жрецов. Как-то раз у меня спросили: все древние храмы темных существ в этих землях давным-давно разрушены, а храм госпожи снов ни капли не изменился. Что скажешь, Деон? Дело в магии – или в том, что Сновидцы бережно относятся к своему прошлому? Я ничего не ответил, но подумал: вот идиоты. Храмы живы до тех пор, пока живы боги, и пока жива вера в этих богов.

– Не уверена, что хочу слушать продолжение, – сказала Летисия.

Чего ей не хватало для полного счастья – так это разговоров о шаманах, владеющих магией снов и приносящих в жертву младенцев. В Темном мире считали, что культ богини Охотницы является самым древним из существовавших и существующих. Помимо культа Великой Богини, пожалуй. Сновидцы жили обособленно, в деревне на Аравийском полуострове, неподалеку от владений янтарных Жрецов. Как и Жрецы, они заключали родственные браки, веря, что чистота крови сохраняет их магию. А магия эта была не только могущественной, но и темной. Сновидцы умели создавать нечто вроде лабиринтов, творя собственные миры и манипулируя чужими снами. Они могли исцелять и убивать во сне, но чаще всего забавлялись тем, что сводили людей и темных существ с ума.

– Они уже не такие крутые, как две тысячи лет назад, – заговорил Ливиан. – Стоило Эрфиану поселиться здесь – и собственной избранностью они больше не кичатся. Шутка ли – в паре дней пути от деревни живет самый настоящий бог смерти. К тому же, женатый на их госпоже. Повозмущались для проформы, конечно, но быстро поняли, что в этом нет никакого проку.

– А Лиэна? – спросила волчица. – Она тоже живет здесь?

– Иногда она бродит в окрестностях дома, – нагоняя ее, ответил Деон. – Но внутрь не заходит. Они с папой… как бы это сказать? В ссоре.

– Она обижена на Эрфиана за то, что, по ее мнению, Охотница занимает в его жизни более важное место, чем родная дочь, – добавил Ливиан. – А на Охотницу – за то, что какой-то мужчина для нее важнее дочери.

– Ходячий мешок с комплексами, – вздохнула Летисия.

– А еще она ненавидит всех мужчин, – добавил бог-следопыт. – И страшно переживает по поводу того, что у нее не ладится личная жизнь, но виду не показывает.

– Воинствующая феминистка, – подытожил его брат.

Подумав о том, что воинствующая феминистка, обиженная на мать и отца и ненавидящая всех мужчин – самая хреновая компания для путешествий по времени, которую только можно вообразить, волчица с трудом подавила желание всколыхнуть невидимый зеленый туман площадной бранью.

– Ну, я поняла, – сказала она. – Кажется, тут и вправду стало прохладнее. А в доме вашего брата, должно быть, и вовсе Арктика, без пуховика не выжить?

– Не то чтобы, – без особой уверенности в голосе произнес Деон, глядя на приближающийся дом. Отсюда можно было различить и его стиль – как ни странно, вполне европейский – и каменную стену, окружавшую сердце владений бога смерти. – Эрфиан, конечно, еще тот любитель поморозить кости, но в комнатах относительно тепло. Кроме того, всюду есть очаги. Стоит только намекнуть – и слуги разожгут их. И – да. Мое предложение по поводу привала остается в силе.

***

Несмотря на уверения Халида, путешественники подошли к дому в вечерних сумерках. Чем ниже опускалось солнце, тем неувереннее себя чувствовала Летисия. Она бы предпочла явиться в чертоги бога смерти ясным днем, но никак не под покровом ночи. Именно об этом и размышляла волчица, разглядывая белый камень ограды. Та поднималась над землей на пару метров: ни один из спутников не смог бы перемахнуть через нее даже при большом желании.

– А ворот тут нет? – нарушила всеобщее молчание Летисия. – Или нам стоит обойти эту громадину кругом?

– Было бы странно, окажись в чертоге бога Эрфиана ворота, – рассмеялся Деон. – Сама подумай. Ворота в дом смерти? Выглядит так, будто кто-то побуждает тебя к самоубийству. Никто в здравом уме к таким воротам не подошел бы.

– И правда, – смутилась волчица.

Ливиан, до этого стоявший чуть поодаль, приблизился к ограде и выжидательно сложил руки на груди.

– Братец стал очень вежливым. Мы прождали каких-то двадцать минут.

По белому камню прошла легкая рябь, и часть стены исчезла, пропуская худую девушку в длинном грязно-сером одеянии, похожем на саван. В высоко поднятой руке она держала старинный фонарь. Черные волосы девушки свободно лежали на плечах, а в серых глазах пряталось выражение… Летисия не знала, как его охарактеризовать. На ум пришло только одно слово: «мрак».

– Приветствую, путники, – произнесла девушка тихим и неожиданно мелодичным голосом. Она была такой бледной, словно не видела солнца несколько веков. Волчица прислушалась к своим чувствам и попыталась уловить эмоциональный запах незнакомки. Тщетно. Иная. Таких существ полно на нижних этажах Темного Храма, куда никогда не проникает свет. И только сейчас она заметила, что пламя в фонаре голубое. Ритуальный холодный огонь. – Надеюсь, ваша дорога была доброй, и боги уберегли вас и от жары, и от жажды, и от ядовитых змей и ящериц?

По-английски она говорила чисто – угадывался только едва заметный интонационный акцент.

– Хвала богам, – отозвался Ливиан. – Мы пришли к твоему господину. Будь добра, проводи нас.

Рука девушки подняла фонарь выше, и она вгляделась в лица путников.

– Кто вы? – спросила она.

– Меня зовут Деон, – представился бог-следопыт. – Это – мой брат Ливиан. А прекрасная дама, которую ты видишь перед собой – благородная волчица Летисия. Твой господин приходится мне и Ливиану братом. Мы отправляемся в путешествие в поисках древнего пророчества, которое освободит нас от приговора, полученного на великом суде две тысячи лет назад. И нуждаемся в его помощи.

– Бог Деон и бог Ливиан, – протянула девушка, переводя взгляд с одного брата на другого. – Я могу впустить вас, но женщина-волчица должна остаться снаружи.

– Черта с два, – вмешалась Летисия. Она смертельно устала, была голодна и вот уже несколько часов мечтала о горячей ванне. – Мы три дня тащились по пустыне ради визита к твоему господину, и ты впустишь всех нас. В противном случае я отгрызу тебе голову.

Девушка помолчала, взвешивая все «за» и «против».

– Хорошо, – наконец сказала она. – Но ты должна понять, что этот дом – обитель смерти, а ты – необращенная. Готова ли ты к тому, что здесь увидишь?

Проживи Летисия тысячу жизней – ни за что не оказалась бы готова к тому, что она увидит в доме бога Эрфиана. И ей совсем не хотелось видеть даже сотую доли происходящего в этих стенах.

– Родилась готовой, безымянная госпожа, – надменно заявила она.

Черноволосая незнакомка рассмеялась.

– У существ, которые служат господину, нет имен, но вы можете называть меня Лавой.

– Проводи нас к Эрфиану, Лава, – включился в разговор Ливиан. – Я буду лично охранять женщину-волчицу и сберегу ее от любой беды. В конце-то концов, это дом моего брата, а она – моя спутница. Не думаю, что с ней что-нибудь случится.

Девушка повернулась и пошла в направлении дома.

– Следуйте за мной, дорогие гости, – произнесла она. – Ступайте по белым камням, которые видите под ногами – и только по ним.

Стоило путешественникам оказаться в саду – и голубое пламя, горевшее в фонаре Лавы, превратилось в крохотную, едва заметную искру. Летисия остановилась в нерешительности, и ее пальцы сжала чья-то рука.

– Не бойся, – сказал Ливиан. – Просто иди вперед.

Она повернулась к нему.

– Твои глаза. Они… светятся.

Собеседник тихо рассмеялся.

– Да, пусть и недостаточно ярко для того, чтобы осветить дорогу. Когда-то я показывал путь своим жрецам, не забыла? Тот, кто выносит приговоры, должен уметь вглядываться во тьму.

Волчица сжала его руку чуть крепче.

– Не бойся, – повторил Ливиан. – Обитатели этого сада могут почувствовать твой страх и подкинуть пару-тройку жутких видений. Совсем как в Темном Храме.

– Ненавижу тебя за то, что ты меня в это втянул, – ответила Летисия.

– Все хорошо. Я рядом.

***

Изнутри дом властелина подземного царства оказался просторным, светлым и обставленным в стиле, в котором было поровну востока и чисто европейского шика. Обеденная комната, где накрыли к ужину – малая обеденная комната, уточнила Лава – с успехом послужила бы главным помещением для светского приема на пару сотен человек. Повара Эрфиана расстарались от души: нежное мясо с кровью сменялось пряной рыбой в зелени под соусом из кедровых орехов, запеченный с тремя видами сыра картофель – острым рисом, ассорти из даров моря – лазаньей с красной фасолью и тунцом. Летисия не была уверена, что они смогут все это съесть, но ужин затянулся допоздна, а между блюдами Лава приносила вина и травяные настои. На десерт к столу, как могло показаться, принесли сладкие блюда всех народов мира, начиная от тирамису, крема брюле, шоколадного фондана и заканчивая классикой вроде нескольких сортов халвы и орехов в меду. Под конец ужина Лава налила гостям по чашечке кофе. Крепкого и сладкого, очень похожего на тот, что Халид варил в пустыне на песке.

– Я нажрался так, что хватит до следующего года, – прокомментировал Деон.

Они сидели на подушках вокруг стола, передавали по кругу трубку кальяна и наслаждались танцем живота, который исполняли юные девушки с закрытыми паранджой лицами. Летисия впервые за все время пребывания на чужой земле расслабилась и начала думать, что путешествие – не такая уж плохая идея. Особенно если оно начинается с такого ужина. Разговоры о страхах и опасностях, которые подстерегают необращенных в этом доме, казались глупыми. Что ей может угрожать? Здесь нет ни темных лабиринтов, ни жутких комнат за семью замками… а даже если и есть, она их не видела – и не планирует искать.

– Братец всегда умел баловать гостей, – подтвердил Ливиан.

– Вот бы он еще почтил нас своим присутствием, – как бы между прочим заметила волчица.

– Сегодня ночь темной луны, – сказал Деон. – Эрфиан вернется домой только под утро.

– А, ну да. В ночь полной луны бог смерти ступает на землю не в предрассветный час, как обычно, а выходит в поля на закате. Ладно, я не в обиде. Да и кто стал бы обижаться, если бы хозяева усадили его за такой стол?

Девушки закончили танец, поклонились зрителям и с величественной восточной грацией, в которой сквозил соблазн, выпорхнули из дверей обеденной комнаты.

– Пора бы нам расходиться. – Ливиан поворошил угли кальяна миниатюрной лопаточкой. – Вставать чуть ли не затемно, нужно отдохнуть.

– О, как сладко я буду спать, черт побери, – мечтательно протянул бог-следопыт. – Я развалюсь на пуховой перине, укрывшись шелковым покрывалом, и буду спать так, как никогда в жизни не спал. От этих ночевок в пустыне у меня спина отваливается.

Летисия глянула на Ливиана.

– Ты придешь ко мне, если что-то случится, верно? – спросила она.

– Будь уверена. И без раздумий придушу любого, кто хотя бы попытается тебя напугать.

– Я сейчас раскраснеюсь от вашей романтики, как глупая девица, – притворно ахнул Деон, беря со стола веер и принимаясь томно им обмахиваться.

– Когда-нибудь ты отхватишь леща, братец. Помяни мое слово.

– Да уж, за тобой не заржавеет. Эй, красавица! Как там тебя? А, Лава. Принеси-ка нам еще травяного отвара – и мы разойдемся по комнатам для того, чтобы предаться сну.

***

К спальне Летисии примыкала банная комната с мраморным бассейном, над которым поднимался ароматный пар. По приезду она наскоро приняла ванну, тщательно вымыла волосы, избавляясь от песка, и минут двадцать скребла тело грубой мочалкой. Но для полного счастья она была просто обязана понежиться в восточном бассейне. Ведь никто не знает, когда в следующий раз ей доведется испытать удовольствие от встречи с водой. Волчица сменила одежду на шелковый халат, который Лава заботливо положила на кровать, заплела волосы в косу и окунулась во влажный воздух банной комнаты. Из невидимых колонок под потолком лилась незатейливая успокаивающая мелодия, вокруг бассейна были раскиданы шелковые подушки. На невысоком столике возле мраморных ступеней она нашла тонкий жестяной кувшин, где, судя по запаху, был шербет, и несколько стеклянных чашек. Царство мертвых? Чушь собачья. Так в ее представлении выглядит Рай. Волчица развязала пояс и уже приготовилась сбросить халат с плеч, но тут дверь тихо скрипнула. Она обернулась, недоуменно подняв брови.

– Прости, – виновато улыбнулся Ливиан. – Я помешал? Ты хочешь побыть одна?

Летисия помолчала, прислушиваясь к своим чувствам. Часть ее страстно желала послать бывшего Сида Нормана ко всем чертям, но другой голос внутри говорил, что ему во что бы то ни было нужно остаться.

– Нет. Можешь войти.

На нем до сих пор был костюм из льна, в который он переоделся к ужину. Волчица смотрела на то, как Ливиан подходит к ней, ступая мягко, как хищник в джунглях. Все же он очень красив, пусть и козел. В его лице всегда было что-то непостижимое, почти неземное. Теперь она знала, что именно, но от этого он не перестал казаться ей таким красивым. Может, она действительно влюблена?.. Конечно, нет. Как волчица может влюбиться в какого-то темного эльфа? Пусть и не самого обычного. Пусть и бога. А даже если она влюблена, что ждет их дальше? Им не суждено быть вместе. Они вернутся из этого путешествия, а потом…

– Ты – женщина, рожденная повелевать. Неужели сдашься так легко?

Летисия открыла рот для того, чтобы ответить, но из легких будто выкачали весь воздух. Ливиан поднял руку, прикоснулся к ее щеке, провел большим пальцем по губам.

– Что… что ты делаешь? – выдавила из себя волчица.

– То, чего хотим мы оба. Или я ошибаюсь? Я видел, как ты на меня смотришь. А даже если бы не видел, нужно быть полным чурбаном для того, чтобы этого не почувствовать. Нас давным-давно тянет друг к другу, Летисия. И теперь, когда моя магия начинает возвращаться, нет ни одной причины отрицать это притяжение. Ты права, мы разные, но нам будет хорошо вместе.

Он попытался наклониться к ее губам за поцелуем, но волчица отошла на несколько шагов. Что ее насторожило? Она не смогла бы ответить на этот вопрос. Инстинкт, древнее чутье, зашевелившееся внутри и сковавшее сердце ледяной цепью.

– Нет, – сказала она твердо.

– Нет?.. – удивленно поднял брови собеседник.

– Не смей ко мне приближаться, понял?

– Но милая, я всего лишь…

– С каких это пор ты называешь меня «милой»?

– Что тут происходит, Великая Тьма всех разбери?

В приоткрытую дверь банной комнаты заглянул третий участник странной сцены. Он изумленно ахнул и замер на пороге, но спустя мгновение совладал с собой и бросился на стоявшего рядом с Летисией мужчину. Волчица взвизгнула и закрыла лицо руками. Она ожидала звука удара, но ничего подобного не последовало. Знакомый голос выругался так, что любая приличная женщина заткнула бы уши. Еще секунда – и Летисию окатила волна брызг. Постояв для верности с плотно прижатыми к лицу ладонями еще несколько секунд, она осторожно приблизилась к бассейну. Ливиан стоял по пояс в воде, явно не понимая, что происходит.

– Что это было? – спросила волчица.

– Мелкий домашний демон. Их называют ложными инкубами.

– Ты его… убил?

– Нет, конечно. Даже не задел. Сучонок буквально растворился в воздухе. Они умеют. Поэтому их и называют ложными инкубами. На самом деле они иные. Существуют только в темных пространствах. То есть… ну, не важно. В пространствах, куда необращенные обычно не заглядывают.

Летисия запахнула халат.

– Он притворился тобой, – сказала она.

– Да, я заметил. Я иногда смотрюсь в зеркало, знаешь ли. – Он выбрался из бассейна и с тоской оглядел себя. – Черт, я промок до нитки. Надеюсь, тут есть какой-нибудь халат. Не буду же я шлепать по коридору в таком виде.

Волчица молчала, покусывая нижнюю губу.

– А как ты узнал, что он здесь? – задала она вопрос, вертевшийся на языке.

– Точно так же, как узнал про Лилит, – дал «исчерпывающий» ответ Ливиан, пытаясь выжать рубашку.

– А как ты узнал про Лилит?

– Не задавай вопросов, на которые у меня нет ответов. Я просто почувствовал, вот и все.

Летисия шмыгнула носом.

– Я испугалась.

– Он бы ничего тебе не сделал.

– Ничего не сделал? Он же хотел меня…

– Он бы ничего тебе не сделал, – упрямо повторил Ливиан. Он оставил рубашку и посмотрел ей в глаза. – Я сказал, что буду защищать тебя. Какое из этих слов осталось непонятным?

– Лучше бы ты переоделся, защитничек, да поскорее, – рассмеялась Летисия. – Понимаю, простыть ты не можешь, но не будем искушать судьбу.

– Хочешь, я проведу эту ночь в твоей спальне?

Волчица даже рот открыла от неожиданности – к такому заявлению она готова не была.

– Что ты сказал?..

– Не думаю, что щенок вернется, но на всякий случай я бы предпочел быть рядом.

– Не наглей, Ливиан. Ты всего лишь спас меня от мелкого демона. Между прочим, у него было твое лицо. – Она помолчала. – Он хотел меня поцеловать. А вообще-то, судя по его взгляду, и не только поцеловать.

– Хочешь разозлить меня, Летисия? Не уверен, что тебе это понравится.

– Ну разумеется. Меня только что облапал какой-то демон, а ты ведешь себя как козел. Впрочем, я уже привыкла. И – нет. Я буду спать в одиночестве, потому что я так решила. И запру дверь. Никакие демоны не проберутся.

– Дверь его не остановит.

– Ты меня слышал. Я благодарна за то, что ты пришел вовремя, но не перегибай палку. Удачи в поисках халата. Полотенца там.

Глава 8. Ливиан

Аравийская пустыня

Наши дни

Остаток ночи Ливиан провел, бесцельно шатаясь по дому брата. Иные темные существа и мелкие демоны, в изобилии населявшие коридоры и комнаты, чувствовали магию и прятались по углам. Он хотел найти проклятого инкуба, но наглый бездельник буквально растворился в воздухе. Прятаться иные умели хорошо, это Ливиан знал по опыту. От богов они получили феноменальную способность выживать – и не менее впечатляющую способность ускользать от чужих взглядов. Кое-кто из них мог даже принимать форму деревьев или становиться водой. По сути, иные, обитавшие в «нехороших» пространствах, были демонами, а не темными существами в прямом смысле этих слов. Эрфиан не создавал их целенаправленно: они являлись побочным продуктом здешней атмосферы. Ливиан видел и мохнатые комки с красными глазками, которых называют пыльными демонами, и худых бледных юношей с кандалами из храмового серебра на тонких щиколотках, и женщин с черными глазами и ярко-алыми губами, носящих с собой мешочки с храмовым песком (откуда тут взялись Хранительницы Огня?..), а в саду встретил самого настоящего единорога. Величественное животное с иссиня-черной шерстью и опускающейся до земли гривой, заплетенной в мелкие косы, вышло к миниатюрному пруду в предрассветный час. Единорог пил виду, вытянув изящную шею с золотым ошейником. Ливиан тихо свистнул, но его вниманием не удостоили.

Летисия выглядела заспанной и недовольной даже после утренней ванны. Деон, всю ночь проведший за книгами в библиотеке Эрфиана, сиял, как начищенная монета из вампирского золота.

– Я нашел книгу о пророчестве! – похвастался он.

– Не думал, что существуют такие книги.

– Конечно, существуют. Тем более здесь, в библиотеке братца. Сборник пророчеств, прилагающийся к трактатам о темном знании. Последние, кстати, тут тоже есть. Не знаю, за каким чертом он все это собирает. Наверное, читает долгими зимними ночами под чашечку глинтвейна.

– И что же ты узнал о пророчестве?

Лицо Деона приняло трагическое выражение.

– Ничего, – сказал он. – Потому что я не понял ни слова.

– Ты внезапно забыл темный язык?

– Нет там темного языка. И древнего эльфийского наречия тоже нет. Что-то непонятное. Я вижу буквы и понимаю, что они мне знакомы, но сложить в слова и предложения не могу. Забавно, да?

Они сидели у знакомого стола в обеденной комнате и наблюдали за тем, как Лава в сопровождении слуг расставляет на скатерти многочисленные тарелки и плошки.

– Говорят, книги по темному знанию написаны на особом языке, – заговорила Летисия. – Его понимают только Хранители Темной Библиотеки. И те, кто получил такой статус, а заодно и доступ к изучению темного знания.

– Наука о том, как все было на самом деле, – сказал Ливиан. – Мы – единственные, кто знает, как все было на самом деле, без древних рукописей, но не можем прочитать эти книги. Изощренная шутка.

– Вот я и говорю, – согласно покивал Деон. – Эй, хозяйка! – обратился он к Лаве. – Не знаю, какие у вас тут традиции, но я начинаю свое утро с чашки крепкого кофе и сигареты. А потом уже завтрак. Если у меня на него хватает денег.

– Сигареты? – недоуменно переспросила девушка.

Брат закатил глаза.

– Черт, да плюнь. Кофе. Просто кофе. О большем я не прошу.

– Я могу принести господину кальян.

– Кальян? – задумался Деон. – А почему бы и нет. И какой-нибудь фруктовый табак. Виноградный пришелся мне по душе. А что насчет персикового? Такой у вас имеется?

Ответить Лава не успела. Двери обеденной комнаты открылись, и на пороге появился хозяин дома собственной персоной. За ним шла многочисленная свита: полупрозрачные женщины, диковинные животные, бледные юноши и девочки с золотыми кудрями и ангельскими лицами. На Эрфиане были восточные одежды из белоснежного шелка, походившие то ли на мантию, то ли на саван, длинные светлые волосы, ухоженные, как и раньше, свободно лежали на плечах. Он сел во главе стола, и члены свиты расположились на ковре.

– Братья, – сказал он с легкой улыбкой. – Рад видеть вас. И тебя, прекрасная госпожа, – кивнул он Летисии.

Ливиана в Эрфиане раздражало многое, и лидировали в этом списке олимпийское спокойствие и тихий голос. Он не говорил, а, скорее, шептал, но даже в лесу, полном посторонних шумов, вы бы услышали каждое слово.

– Привет, – осторожно улыбнулась волчица. – Спасибо за ужин и за то, что приняли нас с таким теплом. Я отлично выспалась. А банная комната – отдельное удовольствие.

– Богу смерти приятно слышать, что он отнесся к кому-то с теплом, – кивнул Эрфиан.

– Один из ваших подопечных решил, что в его объятиях мне будет еще теплее, – не удержалась от того, чтобы упомянуть о ночном инциденте волчица.

Брат изобразил удивление. В его случае это означало «поднять брови на тысячную долю миллиметра». Он склонил голову на бок, а потом щелкнул пальцами, и один из сидевших на полу юношей поднялся на ноги. Сейчас он, разумеется, даже отдаленно не напоминал Ливиана: у существа было тонкое, немного нервное лицо с большими черными глазами и по-женски пухлыми губами.

– Подойди-ка, Ма, – обратился к нему Эрфиан. – Я хочу у тебя кое-что спросить.

– Да, господин? – испуганно откликнулся юноша, приближаясь к столу.

– Прошедшей ночью ты нарушил покой моей гостьи, явившись в банную комнату. Ты давно живешь в этом доме и знаешь, что в покои гостей могут входить только слуги – и только в том случае, если их позовут.

– Но господин, – залепетал Ма, переводя взгляд с Ливиана и Летисию. – Я всего лишь… она хотела… она… я только…

– Я недоволен тобой, Ма, – перебил брат. – Ты вытворяешь подобное не в первый и не во второй раз. У меня доброе сердце, и я не наказывал тебя. Я думал, что ты выучишь свой урок. Но я ошибался. И сегодня ты понесешь заслуженное наказание.

Волчица подняла руку.

– Не думаю, что его нужно наказывать, – вмешалась в разговор она и посмотрела на Ма. – Ты напугал меня до чертиков, признаю, но ведь ты сделал это не из злого умысла, верно? Голос, говоривший мне о зеленом тумане, тоже имел благие намерения.

Ма слабо улыбнулся.

– Госпожа не обижена, – с надеждой глянул он на хозяина.

– Разве я обвинял тебя в том, что ты кого-то напугал? – спросил Эрфиан. – Ты притворился моим братом. Кто дал тебе, низшему созданию из всех, когда-либо населявших оба мира, право ходить по коридорам этого дома и носить лицо бога Ливиана? Что ты сделаешь завтра? Притворишься одним из Семерых? А, может, примешь облик темного шамана?

Ма судорожно сглотнул и вжал голову в плечи.

– Простите, господин…

Эрфиан достал из широкого рукава серебряный кинжал в украшенных драгоценными камнями ножнах и, положив его на стол, кивнул Ливиану.

– Довольно. Брат сам решит твою судьбу.

– Эй, эй, – поморщился Деон. – Давайте не будем портить замечательное утро разборками. Мне в Треверберге их хватало. А тут я отдыхаю душой.

Ливиан бросил взгляд на кинжал и тяжело вздохнул.

– Да живи уже, щенок, – после паузы ответил он. – На месте твоего господина я бы запер тебя на пару веков в клетку из храмового серебра. Или посадил в чашу с холодным голубым пламенем, заставив читать древние заклинания двадцать четыре часа в сутки. Но вряд ли это добавит тебе ума.

Ма на радостях подскочил к нему и поцеловал руку.

– О, благодарю, господин! Ты не только милосерден, но и мудр…

– Отойди от меня, иначе я передумаю и засуну тебя в чашу с храмовым огнем.

Юноша мигом ретировался и сел на ковер между женщиной в черных одеждах и диковинным животным с телом кота и головой птицы.

– Первый приговор судьи за две тысячи лет, – улыбнулся Эрфиан. – Я не согласен с ним, но не буду его оспаривать.

– Ты всегда можешь надрать зад мелкому пакостнику, – сказал Ливиан, принимаясь за французский омлет.

– В оправдание Ма могу сказать, что он очень темпераментный юноша. Он еще молод… появился здесь всего-то три века назад. Это многое объясняет. И, если уж на то пошло, мысль притвориться тобой, брат, пришла ему в голову не на пустом месте. Таких инкубов называют ложными, но эмоциональные запахи они улавливают так же тонко, как более совершенные представители их вида. Иными словами, он всего лишь отозвался на желания дамы…

Летисия покраснела до корней волос и сделала вид, что увлечена поеданием греческого салата. Ливиан решил пропустить сказанное мимо ушей.

– Смотрю, у тебя все по-прежнему, брат. Живешь вдали от людей и остался таким же… умиротворенным.

– Что может измениться в чертогах бога смерти? – одарил собеседника очередной улыбкой Эрфиан. – Здесь время остановилось не один век назад. Ну, а вы выглядите иначе. Современная жизнь накладывает отпечаток даже на богов. И вот вы здесь, в моем доме. И медальоны, символизирующие власть и наделяющие магией, снова при вас. Означает ли это, что весы равновесия качнулись в очередной раз, и боги, осужденные на великом суде, получили возможность искупить свою вину?

– Лилит отправилась на поиски книги с пророчеством, – пояснил Деон. – Самаэль приходил к Ливиану и все рассказал.

Брат с задумчивым видом пригубил травяной отвар из своего кубка.

– Самаэль. Милый мальчик, но очень шумный и суетливый. Любит привлекать внимание. К счастью, его возлюбленные Дикие Охотники не могут добраться до моего дома, в противном случае они перепугали бы всех, кто здесь живет. Значит, вы решили отправиться следом за Лилит.

– Да, – кивнул Деон.

– То будет долгий и непростой путь. И никто не сможет гарантировать, что вы достигнете цели. Не говоря уж о возвращении в знакомый вам мир.

– Мы готовы рискнуть, – сказал Ливиан. – И приехали для того, чтобы поговорить с тобой о пророчестве. Ты знаешь о нем больше, чем кто бы то ни было в двух мирах. И еще нам нужна Лиэна.

При упоминании имени дочери Эрфиан едва заметно поморщился, но тему развивать не стал.

– Ешьте досыта, дорогие гости. Предлагаю вернуться к этой беседе после завтрака. Мы удобно разместимся в библиотеке и обсудим все, что вы захотите.

***

Ступив на порог библиотеки, Ливиан остановился, изучая длинные ряды книжных полок. Обстановка выглядела вполне современной, но комната с высоким потолком, расписанным вручную, дышала древностью и тайными знаниями. Здесь пахло свежестью и чем-то, отдаленно напоминающим ваниль. Деон легко подтолкнул брата в спину.

– Чего застыл? Проходи. О, надо же, запах выпечки, которую я ел ночью, до сих пор не выветрился. А я ведь открывал окно.

– Тебе не рассказывали, что есть в библиотеке – дурной тон?

– Может, и дурной, но я был голоден. А эту служанку днем с огнем не сыщешь, не говоря уж о ночи. Интересно, где она прохлаждалась? Утешала инкубенка, должно быть. – Бог-следопыт глянул на Ливиана. – А ты стал таким добряком. Не припомню, чтобы раньше твои приговоры были такими… кхм… щадящими.

– Все меняется, Деон. Кроме того, парень действительно не виноват. Леди хотела принять ванну и задумалась о приятном, а он воспользовался его слабостью. Это их природа.

– Инкубенков или леди? – уточнил брат.

– И первых, и вторых.

– Не понимаю я тебя, Ливиан. Ты мог бы тысячу раз…

– Не мог бы. И на этом разговор окончен.

– Я здесь, братья, – донесся со стороны двери тихий голос Эрфиана. – Прошу, садитесь. Вон там, возле окна. Сад в солнечных лучах чудо как хорош, хотя лично я предпочитаю любоваться им в темное время суток.

Летисия вошла следом за хозяином дома и осмотрелась.

– Красиво, – коротко прокомментировала она.

Ливиану показалось, что она выглядит чересчур задумчивой. Он пропустил Эрфиана и Деона вперед и наклонился к волчице.

– Все в порядке?

– Да. – Летисия изогнула бровь. – А почему ты спрашиваешь?

– Ты какая-то… грустная.

– Ты только что продемонстрировал десятый уровень умения определять женские эмоции, дружок. Жаль, что речь идет о минус десятом уровне.

– Эрфиан рассказал тебе что-нибудь, не предназначенное для мужских ушей? Это касается инкубенка?

– Инкубенка? – со смехом переспросила она. – Нет. Забудь, ладно? Все в порядке. Если не считать того, что скоро мы отправимся к черту на кулички.

– Ты уверена, что все хорошо?

– Ты ведешь себя как наседка. Еще немного – и я решу, что ты приревновал к инкубенку.

Это прозвучало так дико, что Ливиан не сразу нашелся с ответом.

– Ничего подобного. Сейчас я думаю, что зря вам помешал. Наверное, следовало проявить немного такта. Ложные инкубы не совсем вампиры, но удовольствие доставлять умеют. Кое-кто сказал бы, что ни в чем не уступают настоящим.

Изумленно ахнув, Летисия влепила ему звонкую пощечину.

– Вот же козел!

Эрфиан обернулся.

– Прошу, не ссорьтесь, – сказал он. – В противном случае мне на правах хозяина дома придется проследить за тем, чтобы церемония примирения состоялась по всем правилам.

Раскрасневшаяся волчица недовольно мотнула головой. Ливиан потер щеку, которая горела так, будто его покусал рой диких пчел.

– Извини, – помедлив, обратился он к Летисии. – Я был неправ.

– Я уже тысячу раз слышала от тебя эти слова. Но толку, если потом ты принимаешься за старое?

– Эй, – позвал Деон. – Отложим выяснение отношений на потом. Нам нужно обсудить кое-что важное. Надеюсь, вы не забыли.

Хозяин дома успел разместиться на шелковых подушках возле невысокого круглого стола из светлого дерева. Бесшумно появившаяся Лава принесла поднос с хрустальным графином и стаканами.

– Фруктовая вода со льдом, – сообщила она.

– Чую, для предстоящего разговора подошло бы что-нибудь покрепче, – усмехнулся Деон. – Ох уж эта восточная культура. Не жалуете вы алкоголь.

– Нет ничего лучше трезвого разума, – нравоучительно изрек Эрфиан, наблюдая за тем, как рассаживаются гости.

– Не знаю ни одного следопыта, который оценил бы эту шутку, братец.

Ливиан разлил фруктовую воду по стаканам и протянул один из них волчице. Та поблагодарила сухим кивком и сделала глоток.

– Ты знаешь о древних пророчествах все, Эрфиан, – сказал он. – И о темной бабочке, полагаю, тоже. А мы до недавнего времени считали, что это всего лишь забытая легенда. Но Самаэль принес мне и Деону наши медальоны, и в них до сих пор есть магия.

Бог смерти склонил голову на бок, прислушиваясь к своим мыслям.

– Вы приняли решение отправиться на поиски Лилит, и ни одна сила в двух мирах не сможет разубедить вас. О том, что путешествие будет опасным и долгим, я уже говорил. Равно как и о том, что ваше возвращение в знакомый мир никто не гарантирует. Но такой шанс предоставляется раз в вечность, и им не воспользовался бы только глупец. Поэтому…

– Что опасного в этом путешествии? – перебила Летисия. – Особенно для существ, которых в древности почитали за богов – и которые не только путешествовали по другим мирам, но и сами творили эти миры?

Эрфиан одарил ее слабой улыбкой.

– О, если бы все было так просто, моя госпожа. Книга пророчества – или, если говорить точнее, книга, содержащая приговоры великого суда – надежно спрятана. Нет лучшего тайника для такого документа, чем реальная историческая эпоха. Никаких выдуманных миров, куда можно отправиться, воспользовавшись магическими способностями. Ты понимаешь?

– Нет, – покачала головой волчица.

– В реальных мирах мы, несмотря на магию, обладаем смертными телами, – сказал Деон. – И боги, и демоны, и прочие иные. У нас нет ни темного, ни светлого облика, который мы «носим» в придуманном нам или кем-то другим мире. А прошлое уже состоялось. Ты не можешь заявиться туда в темном облике. Это нарушит равновесие. Изменит историю. Тебя просто вытеснят из этого мира, вылетишь, как пробка из бутылки. Лиэна умеет находить двери между реальными историческими эпохами и проводить через них своих спутников, но и она обретает смертное тело, стоит ей переступить воображаемый порог.

– А я? – после паузы спросила Летисия. В ее голосе зазвучала надежда. – Что будет со мной?

– Ты изменишься, – уверил ее Эрфиан. – Возможно, обретешь новые силы. При условии, что переживешь переход.

– Спасибо за оптимистичный прогноз. Я чувствовала, что не стоит ввязываться во все это, но теперь уверилась окончательно.

– Я не говорил, что ты умрешь, – добавил бог смерти. – Но ты станешь другой. Организм необращенных силен, а их сознание достаточно гибко для того, чтобы совершать такие перемещения. Особенно если этот необращенный – оборотень. Волчица способна менять форму тела вне зависимости от своего возраста или лунных фаз. Магия трансформации заложена в вас с самого рождения.

– Но ведь я не…

Хозяин дома поднял руку, заставляя ее замолчать.

– Не торопись, дитя. Всему свой срок. Ты ни разу не обращалась в волчицу, но это еще не означает, что боги прокляли тебя. Возможно, ты до сих пор не постигла истинный смысл своего дара.

Кивнув с обреченным видом, Летисия налила себе еще воды.

– Как вообще выглядит эта книга? – поинтересовался Ливиан. – В те времена не было книг. Думаю, речь идет о свитке.

– Да, – подтвердил Эрфиан. – Это сундук, полный свитков.

– Ящик Пандоры, – не преминул вставить Деон.

– В твоих словах есть доля истины, брат. Если сундук откроет рука несведущего, быть беде. Но Лилит достаточно умна и осторожна. Она знает, что главный судья запер сундук с помощью перстня. Тот, кто найдет его, получит власть над содержимым и сможет реализовать пророчество, оставив тьму внутри, под крышкой. – Бог смерти спрятал руки в широких рукавах мантии. – «И позвал он верных слуг, и повелел спрятать перстень в лазурном святилище на морском берегу, а сундук – в подземельях красного города. И поставил стражами над первым демонов с душами светлыми и ангелов с душами, полными мглы, а второй поручил сохранять джиннам, сотканным из бездымного огня. И назвал их стражами порога. И было велено им: храните это сокровище денно и нощно, не смыкая глаз и не отворачивая головы, и будьте зеркалом для каждого, кто посмеет приблизиться».

В библиотеке повисла напряженная тишина.

– Страж порога, – заговорил Ливиан. – Так служители Равновесия называют самый сокровенный страх мистика, изучающего темное знание. Я прав, братец?

Эрфиан вежливо кивнул.

– Абсолютно прав. Увидев свой страх в зеркале, искатель либо отступает, либо продолжает свой путь. Достаточно одного шага вперед – и он достигает цели.

– Лазурное святилище на морском берегу и подземелья красного города, – задумчиво потерла подбородок Летисия. – Фелот и Амин. Кто бы мог предположить, что я увижу их воочию. Для меня они до сих пор остаются полусказочными городами со страниц исторических учебников.

– Спрятать перстень в святилище храма богини сладострастия, – хмыкнул Деон. – Да уж, изящный ход. Никто в здравом уме не станет там искать. Ведь там нет ни одного существа, которое пребывало бы в здравом уме.

– Ага, наконец-то окажешься в своей среде, – поддакнул Ливиан.

– Очень смешно. Живот надорвал от смеха. Я так скучал по твоим шуткам, что предпочел бы не слушать их еще пару тысяч лет.

– Братья, прошу вас, – воззвал к порядку Эрфиан. – Не время ссориться. Увы, информация – это все, чем я могу помочь вам… почти. Моя госпожа, – посмотрел он на Летисию, – эту вещь я доверю вам.

Волчица покорно склонила голову, и бог смерти одел ей на шею медальон – миниатюрный стеклянный сосуд круглой формы с черной жидкостью внутри.

– Это амулет с несколькими каплями крови госпожи моих снов, Охотницы, – сказал он.

– И… что мне с ним делать? – осторожно поинтересовалась собеседница, тронув стекло кончиками пальцев.

– Прислушивайся к своим инстинктам. Они подскажут. – Эрфиан уже в который раз склонил голову на бок, напомнив Ливиану бледную экзотическую птицу. – Ах, вот и она. К вечеру будет здесь. Бедное дитя. Когда она найдет в себе силы переступить порог этого дома и преломить со мной и матерью хлеб в знак примирения?..

– Как же я скучал по милой племяннице, – расплылся в улыбке Деон. – А когда представлю, что нам предстоит пережить вместе…

– Теперь я понимаю, отчего ты так и не женился, – сказала Летисия. – Ни одна женщина бы тебя не вытерпела.

– А у вас, леди не совсем волчица, кавалеров столько, что приходится отбиваться лопатой, да? – тут же ощетинился бог-следопыт. – Купаетесь в мужском внимании?

– Я хотя бы не плачу о девке, которую две тысячи лет назад соблазнил мой брат.

Ливиан поймал недовольный взгляд хозяина дома, но не выдержал и расхохотался.

– Прости, Эрфиан, но я нахожу это забавным.

Бог смерти едва слышно вздохнул и поднялся на ноги.

– Займусь своими делами. Лиэна подойдет к дому в вечерних сумерках. А пока вы можете прогуляться по саду. Если вам что-то понадобится, позовите Лаву – она всегда рядом.

Глава 9. Деон

Аравийская пустыня

Наши дни

Вплоть до обеда гости властелина царства мертвых бродили по саду. Поляны с изумрудной травой сменялись пустынными оазисами, оазисы – берегами стремительных горных рек и каменными лабиринтами подземелий. Ливиан объяснил Летисии, что здешнее пространство можно сравнить с Темным Лесом: оно не имеет физических границ. Существо, владеющее магией, способно переместиться куда угодно, пусть бы и на заснеженные вершины гор. Мимо брели стада единорогов, в уютных гротах прятались грифоны, ветки деревьев гнулись под тяжестью напоенных медом фруктов.

– Это современный аналог сада Жреца? – осенило Летисию, когда они присели на траву для того, чтобы полакомиться персиками, апельсинами и инжиром. Она захватила с собой плетеную корзину, полученную от Лавы, и успела наполнить ее до краев, а Ливиан, хренов джентльмен, вызвался нести эту ношу.

– Нет, – покачал головой Деон. – По крайней мере, если говорить о магическом аспекте пространства. Все мы после великого суда утратили прежнюю силу, хотя боги, которых оправдали, способны на многое. Даже братец, занимая столь важный пост, не может повторить такой фокус. Но вышло неплохо, согласись.

Волчица вонзила зубы в сочную мякоть персика и довольно заурчала.

– Моя воля – осталась бы тут навсегда, – сказала она.

– Не думаю, что ты повторишь это, оказавшись в саду после захода солнца, – усмехнулся Ливиан. – Эрфиан старательно создавал луга, озера и фруктовые деревья, но к мрачным картинам, сотканным из страхов, он питает особую слабость. Помнишь дорогу, по которой мы шли, появившись здесь впервые?

– Помню, – кивнула Летисия.

– Хочешь знать, что может случиться с гостем, который оступится хотя бы один раз?

Судя по взгляду, брошенному собеседницей на брата, знать она не хотела.

– Хочу.

– Он попадет в небытие. Пространство между мирами, откуда невозможно выбраться без посторонней помощи. В небытии обитают души, получившие от Эрфиана самое серьезное наказание: вечную жизнь по соседству со своими страхами. Большая часть легенд, рассказываемых о нем, не имеют ничего общего с реальностью, но легенда о голубом пламени правдива. Магия холодного огня отправляет душу в небытие.

– Хреново это, наверное: решать, куда отправить душу после смерти, – проглотив кусочек персика, сказала волчица. – У нас все просто. Семирукая Богиня возвращает оборотня на землю, но в другом обличье. И так – до бесконечности.

– Выходит, количество душ оборотней не меняется, – подытожил Деон, беря плод инжира. – И в какой момент ваша богиня решила, что настала пора перестать плодить новые души?

Летисия замерла с надкушенным персиком у губ.

– Никогда об этом не думала, – призналась она.

– А как насчет полукровок? Они ведь тоже оборотни, пусть и наполовину? У них душа волка – или душа человека?

– Да чего ты пристал с дурацкими вопросами? – начала злиться волчица. – Или я похожа на богослова?

– Я слышал, что вы верите, будто душа Семирукой Богини воплощается в женщинах-волчицах, – сказал Ливиан. – Это наделяет вас способностью обращаться в разных животных. А порой и в людей.

– Вы сговорились, да? Может, заодно напомнишь о том, что я не совсем…

– Он имеет в виду, что в каком-то смысле этих слов ты тоже богиня, – пришел брату на помощь Деон. – И команда у нас подобралась что надо. Ах, Фелот. – Он поднял глаза к чистому голубому небу. – Помню те дни, когда гулял по его улицам, веселился на праздниках, приходя на площадь возле дворца патриция, пил вино из храма жриц Великой Богини и любил самых красивых…

Ливиан театрально покашлял.

– Не заходи в своих фантазиях слишком далеко, братец. Я бывал на пирах в честь полной луны, но не припомню, чтобы ты принимал участие в тамошних оргиях. Чаще всего сидел в стороне с кубком и наблюдал за весельем со стороны, тоскуя по утраченной любви.

– О, ну надо же, – в тон ему ответил бог-следопыт. – И как ты успевал смотреть по сторонам при учете того, что пара-тройка жриц доставляла тебе удовольствие одновременно?

– Я переживал за тебя, только и всего. Хотел, чтобы ты перестал терзаться грустными мыслями и хотя бы разок оторвался на полную катушку. Черт, да иногда я сам чуть ли не силком тащил тебя с собой. А ты соглашался, но лишь потому, что хотел до полусмерти упиться вином и заткнуть проклятый голос. Ты всегда был странным парнем, Деон. Женщины бегали за тобой толпами, но ты ничего не замечал. Знаешь, что? Я думаю, что дело не в Царсине. Ты просто хотел пострадать. Страдания возвышают и придают твоему образу благородства.

– Мы всегда говорили на разных языках, Ливиан. И за две тысячи лет ничего не изменилось.

– Вот, снова драма. Твоя любовь к драме – одна из причин того, почему у вас с Царсиной так ничего и не вышло. Женщины – создания понятные и простые, брат. Нужно помнить о главном: они говорят одно, а думают совсем другое. Если женщина говорит о романтике, на самом деле она хочет, чтобы ты вел себя как…

Деон швырнул в корзину нетронутый плод инжира и встал.

– Ну хватит. Мое терпение лопнуло, я не собираюсь это слушать. Поищу единорогов, лунные ягоды или что-нибудь еще. В одиночестве. Оставляю голубков ворковать наедине. На случай, если вы оба хотите романтики.

Мягкие нежно-зеленые лианы, реагируя на изменившееся настроение путника, разошлись, как занавес, и так же тихо опустились за его спиной, скрывая прохладный грот от чужих глаз. Оглядевшись, бог-следопыт сел на траву, а потом лег на спину и замер, изучая гирлянды цветов под «потолком» своего убежища. Черные, красные, розовые, желтые, крапчатые, они обвивались стеблями вокруг стволов древних деревьев. На мясистых темно-зеленых листьях подрагивали капельки влаги, гладкие, как шелк, корни почти слились с корой. Орхидеи, запоздало вспомнил Деон, вот как они называются. Тропические цветы, не способные добывать пропитание самостоятельно, и паразитирующие на других растениях. Очень похоже на богов. Да и на других иных темных созданий. Они не могут существовать сами по себе и вынуждены подпитываться от чужой веры.

Если Великой Тьме было угодно сотворить тебя иным, ты не изменишь свою природу. Тебя сложно убить и невозможно обратить, как обычного темного эльфа. Но ты, как и любой другой, вместе с жизнью получил свободу выбора. Можешь страдать вечно, а можешь найти способ разнообразить свое существование. Ливиан нашел счастье в женщинах. Они были его смыслом на протяжении веков – недаром на великом суде он лишился именно способности их очаровывать. О нем можно сказать много плохого, но разве он виноват в том, что Деон выбрал другой путь? Никто не заставлял его идти на поводу у голоса и изводить себя мыслями об утерянной любви. Вокруг было полно красоток, взять тех же сестер, и при желании он выбрал бы достойную жену. Голос бы все понял. Поворчал бы для виду, но рано или поздно смирился. И тогда у бога-следопыта появилась бы любимая женщина, а, возможно, и дети. И темные эльфы, получившие дар, не страдали бы, разрываясь между желанием впустить в свое сердце что-то теплое и светлое и упреками ревнивой твари, с которой по прихоти богов делят тело.

– Ага, так и думала, что ты здесь.

Летисия сорвала ветку с белоснежными орхидеями и водрузила ее на голову.

– Смотри, у меня вышел шикарный венок.

– Прям свадебный, – хмыкнул Деон.

– Не-а, – покачала головой волчица. – Наш свадебный цвет – золотой.

– Золотые там тоже есть. А если нет, придумай их – и появятся. Ты пришла для того, чтобы позвать меня на обед? Или сейчас я выслушаю очередной поток никому не нужных утешений в стиле «ну да, он мудак, но он же твой брат, не злись»?

Поправив венок, Летисия с любопытством оглядела стены грота.

– Какая она, Лиэна?

– Помнится, ты уже спрашивала.

– Я имею в виду, какая она на самом деле? Она с кем-нибудь общается? Как проводит время? Где живет?

Лианы за спиной Деона зашуршали, и в гроте появилась большая белая кошка. Оглядев присутствующих, она легла, поджав под себя лапы, и сощурила фиалковые глаза.

– Да понятия не имею. Мы с ней почти не знакомы. Она ведет уединенный образ жизни. Друзья отвлекали бы ее от страданий по маме и папе.

Кошка положила голову на лапы, продолжая наблюдать за собеседниками.

– Чего она так на нас смотрит? – нахмурилась волчица.

– Скучает, – предположил бог-следопыт.

– Она странная.

– А, типа стада радужных единорогов тебя не смущают, а ручные фениксы и василиски Эрфиана в изумрудных и бриллиантовых ошейниках – это в порядке вещей, но кошка выглядит странной?

Летисия пожала плечами и, протянув руку, осторожно погладила животное между ушами.

– Слишком большая для кошки. Килограмм десять как минимум.

– Магическая темнолесная, – использовал представившуюся возможность шикануть познаниями в сфере фауны Темного мира Деон. – Естественное место обитания – Темный Лес. Там их подсчитывают и помечают: самкам вставляют в ухо серебряную сережку-кольцо, а самцам – золотую.

Волчица уже набрала в легкие воздуха для того, чтобы задать очередной вопрос, но тут кошка, мгновение назад казавшаяся абсолютно спокойной, кинулась к богу-следопыту и вцепилась в его руку. Он вскочил на ноги и метнулся к выходу из грота, но когти успели вспороть запястье. На бледной, как и подобает высшим темным эльфам, коже появились капли голубой крови.

– С ума сошла? – напустилась Летисия на кошку. – Тебя никто не трогал! Ты что, бешеная?

Кошка зашипела, показав острые клыки и ярко-красный язык, а потом тряхнула головой и… перевоплотилась в девушку, плечи которой покрывала шубка из белого меха.

– Я тоже рад встрече, дорогая племянница, – сказал Деон. Он достал из кармана джинсов платок и принялся вытирать с руки кровь. – Уж не знаю, с чего я решил, что мы обнимемся, как родственники.

– Дядюшка. – Яда в улыбке Лиэны было столько, будто она собирала его на протяжении двух тысяч лет – именно столько времени прошло с момента их последней встречи – и готовилась угостить им бога-следопыта в нужный момент. – Ты перепутал. Серебряной сережкой помечают самцов, а золотой – самок. Сережка из темного вампирского золота, дядюшка. В те дни, когда придумали этот обычай, о храмовом серебре еще никто не знал. А темное вампирское золото было самым дорогим металлом в двух мирах. Его использовали для самок потому, что эти представительницы вида магической темнолесной кошки чрезвычайно редки. Но мужчины, скорее, умрут, чем позволят женщинам в чем-то их превосходить, верно? Даже если это что-то – глупая побрякушка из вампирского золота.

Летисия хлопала ресницами, переводя взгляд с девушки на Деона, и, судя по всему, пыталась понять, что здесь происходит.

– Очень приятно, женщина-волчица, – лениво бросила ей дочь Эрфиана. – Моя мать, да даруют ей темные боги хотя бы намек на материнский инстинкт – мечтать не вредно, как говорят смертные – нарекла меня Лиэной.

– Я не совсем волчица, – обрела дар речи Летисия.

– Не позволяй мужчинам определять свою сущность. Может, обращаться ты не умеешь, но в твоих жилах течет волчья кровь. А, значит, ты рождена для того, чтобы править.

– Ну ладно. – Она помолчала и добавила: – Не знала, что боги умеют менять форму тела… вот так.

Лиэна с безразличным видом передернула плечами.

– Я и не умею. Просто иллюзия. Красивый венок, женщина-волчица. Белые цветы выгодно смотрятся на темных волосах.

– Иллюзия иллюзией, но кровь вполне себе настоящая, – вмешался в разговор Деон. – Тебе бы к психоаналитику сходить. Я не шучу. Двадцать первый век на дворе, а ты до сих пор кидаешься на мужчин.

– Не льсти себе, дядюшка, – отпарировала собеседница. – На тебя я не кинусь даже в том случае, если ты окажешься последним мужчиной на Земле.

– Ну конечно, конечно. Куда же мне, особенно по сравнению с Ливианом.

– А на него я не кинусь даже в том случае, если мужчины исчезнут во всех Вселенных.

Лиэна, как и все дети от крови богов, была настоящей красавицей: тонкое лицо с изящными скулами, высоким лбом и аккуратным подбородком, полные губы, ясные фиалковые глаза, унаследованные от матери. От отца ей достались светлые волосы и высокий рост. Эта женщина могла бы показаться идеальной, если бы не ее кошмарный характер.

– Жаль. Уверен, он скучал по тебе так же сильно, как я.

– А уж я-то как по нему скучала, – с издевкой ответила Лиэна. – Кстати, где он? Я ведь не зря явилась в папочкин сад еще до заката? Вы все горите желанием отправиться в путь? – Она посмотрела на Летисию. – Что значит – откуда я знаю, женщина-волчица? Я не видела своего отца так давно, что потеряла счет времени, но никто не мешает нам общаться на расстоянии. Знаешь, как молодой вампирчик, проголодавшись, зовет своего создателя. Суть примерно та же.

– Ты умеешь читать мысли? – вяло подняла брови волчица.

– Темные существа слишком громко думают. К слову, о путешествиях, дядюшка. Я пойду с вами, пророчество, возможность искупить вину, исправить непоправимое и все такое. Но говорю на берегу: идея не из лучших. Многое не продумано. А кое-что мы не сможем контролировать даже при большом желании. К примеру, вот такая незначительная деталь. Печати.

Цветочный полог мягко зашелестел, пропуская Ливиана. При виде Лиэны он остановился, как вкопанный.

– Садись, дядюшка, – пригласила она. – Но подальше от меня. Я знаю, как ты любишь распускать руки. У тебя это получается неосознанно.

– А я-то думал, откуда в саду Эрфиана взялась темнолесная кошка, – сказал брат. – Вижу серебряную сережку и дивлюсь: ну и вымахала самка, черт побери. Любой кот позавидует.

Летисия прикрыла рот ладонью, сдерживая смех.

– Лучше не развивай эту мысль, а то огребешь по полной, братец, – предупредил Деон и посмотрел на Лиэну. – Ты говорила про печати.

– Печати? – переспросил Ливиан.

– Да, печати. – Лиэна понадежнее завернулась в шубку. – Печати, которые главный судья поставил на тайники с перстнем и сундуком.

– Эрфиан ничего не говорил об этом, – сказала волчица.

– Папочка слишком увлечен своими прямыми обязанностями, иногда он забывает важные детали. Было бы странно, если бы перстень и сундук валялись без присмотра.

– Но за ними же присматривают стражи порога, – неуверенно возразил Деон.

Лиэна закатила глаза с таким видом, словно беседовала с ребенком-тугодумом, и откинула за спину длинные пряди светлых волос.

– Дядюшка, – проникновенно начала она. – Стражи порога не сидят вечно возле своих сокровищ. Они появляются там в тот момент, когда снимается печать. А снять эту самую печать может либо сам главный судья, либо Прародительница. Вы же не думаете, что она добудет перстень и сундук за вас? Ее миссия – произнести два нужных заклинания. А с остальным вам придется разбираться самостоятельно.

Собеседники, красноречиво переглянувшись, погрузились в долгое молчание.

– Ах да, забыла упомянуть еще кое о чем, – заговорила Лиэна. – Заклинание снятия печати имеет срок годности. Никто не знает, какой. Три дня, неделя, месяц. По истечении этого срока печать возвращается на прежнее место, и даже Прародительнице нужно здорово постараться для того, чтобы ее открыть.

– И как же мы узнаем о том, что Лилит сняла печать? – полюбопытствовал Ливиан.

Дочь Эрфиана наставила палец на Летисию.

– С вами путешествует та, на ком Прародительница оставила свою собственную печать.

Волчица нервным движением почесала белесое пятно на левом запястье.

– Да-да. Сны, видения. Я помню.

– Не стоит недооценивать сны, женщина-волчица. Их магия на протяжении веков остается самой могущественной в двух мирах. Итак, вы готовы? Мы отправляемся в путь.

– Может, для начала пообедаем? – робко предложил Деон.

– Увы, дядюшка. Опыт подсказывает мне, что такие путешествия лучше совершать на пустой желудок.

Часть 2. Лазурный храм. Глава 1. Жрица Диомеда

Фелот (территория современного Йемена)

Древность

Ароматный дым от большой медной курильницы на витых ножках медленно и лениво поднимался к расписанному придворным мастером потолку кабинета патриция. Его светлость Ниал, правитель города на берегу моря с самой чистой в двух мирах водой, сидел на шелковых подушках напротив гостьи и вот уже несколько минут изучал большое блюдо с разноцветными камешками, прикидывая следующий ход. Обычно патриций думал быстро и играл решительно, но сегодня полуденная жара казалась невыносимой. От нее не спасали ни прохладные ванны, ни юноши-слуги с опахалами из павлиньих перьев. Диомеда, главная жрица лазурного храма, мелкими глотками пила ледяное ягодное вино и обмахивалась крохотным веером.

Наконец его светлость переставил несколько камешков и выжидательно посмотрел на соперницу. Диомеда улыбнулась.

– Какой бы ход я ни сделала, ваши войска окажутся в осаде. Стоит ли продолжать? Эта игра закончится ничьей.

– Ты хотела сказать, моим поражением, – вернул ей улыбку патриций.

– Вы спасли жителей вашего города от голодной смерти, а воинов – от защиты стен, которая могла бы длиться целую вечность, – возразила жрица. – Я бы сочла это победой, ваша светлость.

– Моя госпожа умеет находить правильные слова.

– Как и любой советник из вашей свиты, мой господин.

Его светлость убрал блюдо с разноцветными камешками на пол и взял из стоявшей на столе глиняной плошки апельсин. При личных встречах он сидел вполоборота к собеседнику – странная привычка, долго удивлявшая Диомеду. Узнав патриция получше, она поняла, что он обожает демонстрировать свой профиль. Очень красивый профиль, мысленно соглашалась жрица, за пять веков жизни повидавшая привлекательных мужчин: орлиный нос с легкой горбинкой, гордая посадка головы, волевой подбородок. Лицо его светлости, впрочем, профилю не уступало. Несмотря на возраст – вот-вот встретит пятьдесят третью весну – морщины почти не тронули смуглую кожу, седина едва посеребрила волнистые иссиня-черные волосы, убранные под тканевый обруч, а во взгляде каре-зеленых глаз до сих пор читались любопытство и неуемная жажда жизни. Отец Ниала скончался от тяжелой болезни, когда ему исполнилось шестнадцать. Юный принц, баловень судьбы и любитель шумных пиров, он взошел на трон правителя Фелота мальчиком и понимал, что придется быстро взрослеть. И его светлость повзрослел, но привычкам, которые он приобрел в молодости, потакал с завидным удовольствием. Давний последователь культа Великой Богини, он обожал вино, изысканную еду, танцы и не пропускал ни одного пира в честь полной луны. Но самым желанным блюдом для него были и оставались женщины. Живи они где-нибудь в Амине, за такое поведение закидали бы камнями, но Ее милостью Фелот от подобных предрассудков свободен. Женщины и мужчины могли любить кого угодно, как угодно и в каких угодно количествах. У патриция было три жены, двадцать обитавших во дворце наложниц и пятнадцать детей. Чужеземные вожди и богатые купцы, приезжавшие в город, неизменно дарили его светлости то светлокожих славянок с огромными голубыми глазами, то черных нубиек, диких, как пустынные кошки, то жриц из храма богини любви, расположенного в землях огнепоклонников. Кого-то он оставлял в своем гареме, кого-то дарил своим советникам, а кому-то давал свободу.

– Ты любишь льстить, Диомеда.

– Не больше чем вы любите проигрывать женщинам, ваша светлость.

– О, коварство, – добродушно рассмеялся патриций.

В его присутствии она часто ловила себя на мысли, что пора бы пересмотреть устаревшие традиции культа и отказаться от обета безбрачия, который испокон веков принимает женщина, получившая обруч главной жрицы. Они сидят в душном кабинете и играют в глупую игру, а могли бы лежать в его постели. Диомеда часто представляла себе это во всех подробностях – обет распространяется на тело, но в мыслях можно сколько угодно предаваться грехам. Святых вековых традиций она, конечно же, не изменит, это было бы неуважением к Ее заветам, но как же сладко об этом думать. Шелк покрывала прикасается к влажной коже, губы Ниала ласкают ее шею, медленно – слишком медленно, он любит растягивать удовольствие и дразнить своих женщин, она в этом уверена – опускаясь все ниже, а пальцы гладят внутреннюю поверхность бедра. Еще мгновение – и они окажутся там, где уже влажно и горячо, и при одной мысли об этом она чувствует, как внизу живота начинают раскрываться лепестки прекрасного цветка.

– Сегодня ты румянее обычного, – донесся до жрицы голос патриция. – Я прикажу слугам принести еще ледяного вина?

– О нет, благодарю, ваша светлость. Ее милостью, скоро наступит вечер – а вместе с ним придет прохлада. Но Она учит нас, что мы должны получать удовольствие даже от душной погоды. – Диомеда спрятала веер в рукаве мантии и скромно улыбнулась. – Я беседую с вами, и это наполняет мое сердце радостью.

– Возблагодарим Великую Богиню за маленькие радости. – Его светлость разделил апельсин на две половинки и протянул одну из них жрице. – Праздник полной луны обещает быть шумным.

– Вот уже вторую весну подряд мы разжигаем на побережье большие костры, – кивнула Диомеда. – Жарим мясо, танцуем, приносим из храма множество кувшинов с вином и веселимся до утра. На летние праздники полной луны приходят юноши и девушки, ранее не имевшие ничего общего с культом. Злые языки рассказывают о нас ужасные вещи… но молодежь, в отличие от людей и темных существ постарше, никому не верит на слово. Многие после пиров решают принять обеты.

Патриций отправил дольку апельсина в рот и с наслаждением прожевал сочную мякоть фрукта.

– Третьего дня советник Валар говорил со мной об этом, – сказал он. – Его мнение остается прежним: жителям Фелота нужно предоставлять выбор. Якобы мы навязываем религию и не думаем о тех, кому она не подходит.

– Но у каждого из нас есть выбор, ваша светлость. Мы можем либо блуждать во тьме невежества, отказываясь от предлагаемых Ею наслаждений, либо открыть глаза, научиться слушать свое сердце и жить в соответствии с истинной природой.

Правитель Фелота доел апельсин и с усталым видом откинулся на подушки.

– Женщины, – тоном, полным тоски, произнес он. – Любое слово, слетающее с вашего языка, пропитано ядом соблазна. Впрочем, чего я жду? Главное божество нашего культа – тоже женщина. Напомню тебе, что советник Валар – не один из твоих жрецов, а темный язычник, поклоняющийся камням. Священнослужители на его родине жили вне деревни, и политика их не интересовала.

Диомеда молча жевала апельсин, наблюдая за поднимающимся от курильницы ароматным дымом. Советник Валар, хранитель городской казны, родился в знатной семье в землях огнепоклонников. Тамошние храмы находились в труднодоступных подземельях, но поклонялись жители не камням, а грифонам, которые сторожили залежи золота и драгоценных камней – и которых почитали за богов. Жрецы стражей-грифонов селились в горах и приходили в деревню разве что по большим праздникам. Они свято хранили тайны культа и бдительно следили за тем, чтобы непосвященные не приближались к храмам. Суть веры была проста: цель жизни каждого – преумножать богатство. Грифоны благоволят всем, кто умеет обращаться с деньгами: зажиточным купцам, королям светлых эльфов, первым советникам в вампирских кланах – а они, как известно, занимаются казной.

Люди и темные существа полагали, что культ предписывает своим последователям купаться в роскоши, но все обстояло с точностью до наоборот. Валар поклонялся не камням и даже не стражам-грифонам, а самим деньгам. Точнее, искусству обращения с ними. И толк в этом искусстве он знал. Хранитель казны служил у его светлости Ниала в течение двадцати с лишним весен, и зимние пиры во дворце были такими же пышными, как и летние, жалование солдатам и городским стражникам всегда платили исправно, а количество золотых монет в мешках увеличивалось будто по волшебству, хотя патриций любил жить на широкую ногу. Валар проводил в обществе счетных книг почти круглые сутки. Изредка он заводил любовниц, порой позволял темнокожей красавице устроиться у него на коленях во время шумного ужина, но не женился, а незаконнорожденных детей к себе слишком близко не подпускал. Он был убежден: стоит ему хотя бы ненадолго отвлечься от денег, оказавшись во власти сильного чувства к женщине – и боги-грифоны проклянут его, превратив заработанное золото в холодный пепел. Культ сладострастия воплощал в себе все, что отрицал Валар. К главной жрице он относился с отстраненным уважением, не забывая подчеркивать, что слишком активное вмешательство религии в городскую жизнь считает неправильным.

– Простим советнику Валару его заблуждения, – примирительно сказала Диомеда. – Каждый из нас хорош в своем деле, ваша светлость. Вы правите, он считает и преумножает деньги, а я – всего лишь слабая женщина, которую Она по ведомым лишь Ей причинам назвала своей сестрой.

– Ты чересчур скромна. Если бы ты сидела по правую руку от меня на советах, о Фелоте бы заговорили по обе стороны моря.

– О нем и так говорят по обе стороны моря. В базарные дни сюда стекаются торговцы со всего света, паломники проходят полмира для того, чтобы встать на колени перед ступенями храма нашей госпожи и прикоснуться губами к лазурному камню.

– Мне не нравятся разговоры, которые ведет Валар, – вернулся к прежней теме патриций. – Он сеет смуту среди советников и моих приближенных. Но и приказать ему замолчать я не могу.

– Я поразмышляю об этой проблеме, ваша светлость.

Правитель Фелота кивнул собеседнице.

– Благодарю заранее.

– Благодарю вас за то, что уделили мне время, ваша светлость. – Жрица грациозно, как и подобает особам ее сана, встала и, преклонив колено перед патрицием, поцеловала перстень. Отстранившись, она на мгновение подняла глаза и вновь прикоснулась губами к его пальцам. – Исполняйте ваши обеты и помните, что они святы. Госпожа всегда рядом, и Она наблюдает за каждым нашим шагом.

***

Храм в полуденный час был погружен в тишину. Придерживая длинные полы мантии, Диомеда поднялась по ступеням и вошла в главную залу.

– Трина! – позвала она. – Надеюсь, ты уже вернулась с базара и принесла травы для курильниц?

В ответ не раздалось ни звука. Жрица подошла к мраморному фонтану и с наслаждением ополоснула лицо холодной водой. Нужно разобраться с мелкими делами, принять ванну, выпить успокаивающий травяной отвар и подремать до заката. Вечером начнутся приготовления к большому пиру.

– Трина, ты здесь? Нам нужно поговорить, дитя.

Одна из внутренних дверей скрипнула, и в проеме показалась встрепанная голова Эрлина.

– Матушка! – ахнул он. – Я решил, что ты пробудешь у его светлости подольше. Разве вы не обедали?

– Перекусили фруктами, для обеда слишком жарко. Куда запропастилась твоя сестра?

Сын с рассеянным видом попытался причесать светлые кудри пальцами, зевнул и сладко потянулся.

– Не видел ее с самого утра. Вроде бы она уходила на базар с Азой и Ломасом… а, может, и с кем другим. Может, и вернулась, а я все проспал. Наверное, положила травы в комнате возле святилища и пошла в лес. Ты же знаешь, она любит спать в гроте возле озера.

– Эта несносная девочка встретила сороковую весну. Когда она наконец-то повзрослеет и поймет, что благодаря Ее милости является моей старшей дочерью и преемницей?

Эрлин смущенно улыбнулся.

– Ты чересчур строга, матушка. Это же Трина. Да и что такое сороковая весна для Ее жрецов? Мы ведь не люди. Смертные сказали бы, что она не так давно встретила совершеннолетие…

– Свое темное совершеннолетие она отпраздновала очень и очень давно, – заметила Диомеда. – Однажды я накажу ее, помяни мое слово. И она надолго это запомнит.

– Воля твоя, матушка, – с легкостью согласился сын. – А теперь я могу вернуться в постель? Мне снился приятный сон. То есть, я хотел сказать, нужно же набираться сил перед вечерними приготовлениями к празднику?

Жрица улыбнулась и кивнула.

– Конечно, дитя. Пусть Она дарует тебе много приятных снов.

Внутренние коридоры храма встретили Диомеду долгожданной прохладой. В воздухе разливались знакомые ароматы благовонных масел и особых смесей трав, которыми наполняли курильницы. Она подошла к двери кладовой и уже обхватила пальцами ручку, но так ее и не открыла. Жрица выпрямилась и замерла, прислушиваясь к своим ощущениям. Лазурный храм дремал, убаюканный полуденным зноем. Путники появлялись здесь часто, порой ночевали и делили трапезу со жрецами, но никто не приходил к порогу обители Великой Богини со злыми намерениями. Но сейчас Диомеда слышала – нет, чувствовала кожей – незнакомую темную силу. Не то чтобы эта сила хотела причинить ей или ее детям вред… Пройдя чуть дальше по коридору, жрица открыла дверь святилища и осторожно заглянула внутрь. Комнату с низким потолком освещали масляные лампы и свечи, поставленные у небольшого алтаря. Именно там, возле священного камня – первого камня лазурного храма, оставленного госпожой – на коленях сидела черноволосая женщина в белых одеждах. Ощутив чужое присутствие, она медленно повернула голову и посмотрела на Диомеду. У женщины было красивое бледное лицо с неестественно алыми губами. Поймав взгляд темно-синих глаз, жрица невольно попятилась. Ей показалось, что на нее смотрит сама Великая Тьма.

– Я не причиню тебе вреда, госпожа, – заговорила женщина приятным низким голосом.

Что в ее образе показалось Диомеде странным? Легкое свечение, исходившее от кожи незнакомки. Пряди волос, черных, как вороново крыло, колебались, подобно змеям, но пламя свечей оставалось спокойным. Святилище находилось в самом сердце храма, и ветра сюда не проникали.

– Кто ты? – спросила жрица. – Как ты сюда попала?

Женщина с улыбкой протянула к ней руку, и пальцы Диомеды инстинктивно обхватили правое запястье, закрывая ладонью маленькую татуировку. Истинное имя госпожи, написанное на древнем языке. Этот знак один из жрецов оставил на ней в ту ночь, когда она приняла свои обеты.

– Не бойся, – сказала незнакомка. – Сейчас я уйду. Можешь думать, что это всего лишь сон.

Она положила руку на алтарный камень, и по молочно-белой коже пробежали крохотные язычки ярко-голубого пламени. Невидимый порыв ветра отбросил волосы женщины назад, открывая шею. Пламя свечей и масляных ламп отразилось в медальоне из светлого металла и погасло. Черноволосая женщина закрыла глаза, прижалась лбом к камню и быстро зашептала заклинание на незнакомом Диомеде языке. Она различила лишь одно слово – свое имя. Дикие пустынные племена, среди которых она появилась на свет, называли так редких и прекрасных насекомых – ночных бабочек с темными бархатистыми крыльями.

Глава 2. Летисия

Фелот (территория современного Йемена)

Древность

Птицы, скрывавшиеся в изумрудно-зеленой листве, пели на все голоса. Летисия слушала их и пыталась различить, кому именно принадлежат те или иные трели. В детстве она мгновенно определяла породу птицы, приводя в восхищение мать и братьев. Дома эта сладкая музыка звучала отчетливее, чем в лесу в Треверберге… потому что дом, в отличие от Треверберга, находился у черта на куличках, машины к нему приближались редко, а заводы не отравляли существование деревенских жителей химическими парами и шумом. Вот и здесь тихо, как дома. Но трели птиц она не узнает. Ни одной.

Волчица села прямо и оглядела широкую поляну. Она прислонялась спиной к стволу многовекового дерева, кора которого впитала тепло солнечных лучей. Цветы – незнакомые, как и птичьи песни – тянулись к высокому голубому небу. По зеркальной глади озера плавали большие листья. Спокойный лесной воздух был напоен сладкими ароматами, но все они были чужими. Настолько чужими, что Летисия невольно сжалась в комок, обхватив колени руками… и ахнула, увидев свои запястья. Их обвивали браслеты, сплетенные из тонких кожаных ремешков, на левом висел мешочек из грубого льна, а на внутренней стороне правого красовалась татуировка. Короткое слово на непонятном языке. Судя по буквам, это не древнее эльфийское наречие, а что-то более редкое.

Пытаясь справиться с приступом паники, Летисия встала и медленно, будто во сне, ступая босыми ногами по мягкой траве, подошла к озеру. Птицы продолжали петь на все голоса, лес жил своей жизнью, но волчица не обращала на это ровным счетом никакого внимания. Она смотрела только на отражение в воде. Она видела там то, чего просто не могло быть, даже в том случае, если миры перевернутся, а Великая Тьма и Великий Свет станут единым целым, но менее реальной открывшаяся картина не становилась. В озере, чистом, как слезы ангела, плавали крохотные золотые рыбки, на дне лежали гладкие разноцветные камни. А из импровизированного зеркала на поверхности на Летисию взирали широко открытые карие глаза совершенно незнакомой женщины. Красавицы с пышными ярко-рыжими волосами, изящным тонким носом и пухлыми губками. Незнакомка была одета в едва прикрывавшую бедра тунику из белого шелка, удерживаемую на одном плече золотой пряжкой с россыпью зеленых камней. Полная противоположность Летисии. Женственная фигура со всеми необходимыми изгибами, включая шикарную высокую грудь, длинная шея, будто созданная для того, чтобы носить драгоценности. И воздушная россыпь веснушек на лице и обнаженных плечах. Веснушки стали последней каплей. Волчица выпрямилась, набрала в легкие побольше воздуха и завопила. В этом крике не было ни намека на благородный боевой клич, по которому в древности узнавали ее прабабушек-воительниц. И на вой, рождающийся в глотке разъяренного волка, он тоже не походил. А вот на вопль ужаса – более чем. Наверное, так кричат пленники в Коридорах Узников, тюрьме Темного Храма, осознав, что больше не увидят солнечного света.

За спиной Летисии раздались быстрые шаги, и чьи-то руки крепко схватили ее за плечи.

– Трина! Ты наступила на ядовитую ящерицу?! Да перестань уже кричать! Или я тоже закричу! Не пугай меня!

Волчица обернулась и инстинктивно оттолкнула подошедшую к ней светловолосую девицу в длинном белом платье. Та беспомощно взмахнула руками и плюхнулась на траву.

– Не подкрадывайся ко мне! – выпалила Летисия.

Девица шмыгнула носом, и на ее глазах выступили слезы. Она убрала с лица растрепавшиеся волосы, и Летисия заметила на ее запястье уже знакомую татуировку на древнем языке. А на шее – медальон с женским профилем, который, в отличие от букв чужого наречия, видела много раз.

– Я испугалась, и сейчас буду плакать! – заявила девица.

На вид ей было лет пятнадцать. Кажется, именно в таком возрасте жрецы сладострастия принимают свои обеты и вступают в культ. Волчица положила ладони на живот и сделала несколько глубоких вдохов, успокаивая дыхание. Паника делу не поможет. И чего она разоралась, как сопливая девчонка? Стыдись, дочь Семирукой Богини. Что бы сказали волки в твоей стае, увидев тебя такой? Это не последний круг Ада и даже не город в стране, языка которой ты не знаешь. Это всего-то Фелот, а перед тобой – жрица из лазурного храма. Что нужно сделать? Утешить ее, вот что. Первым делом нужно ее утешить. Потому что если она примется кричать, в этом лесу полягут все деревья. Всем известно, что вакханки – так жриц часто называли в современности – не из робкого десятка, но при необходимости могут заорать так, что мало не покажется.

– Тише, тише, – примирительно подняла руки ладонями вверх Летисия. – Не плачь, хорошо? Все в порядке. И, пожалуйста, только не кричи.

Девица в очередной раз всхлипнула.

– Так тебя не кусала ядовитая ящерица? Слава Великой Богине. А рыба? Тут есть кусачие рыбы! Надеюсь, ты не плавала, Трина? Мы договаривались, что ты не будешь плавать в этом озере без меня! Признайся, рыба укусила тебя за пятку!

Трина. Вот как зовут рыжую бестию, которую волчица увидела в озерном отражении. Девица произнесла ее имя уже во второй раз. Она носит на плече золотую пряжку с изумрудами, а, значит, входит в число первых пяти дочерей главной жрицы. Вот и все, что можно сказать о служителях Великой Богини по их одежде. Негусто. На пирах в честь праздников полной луны они надевают другие знаки отличия – к примеру, ритуальные обручи.

– Нет-нет, ящерицы меня не кусали, и рыбы тоже. Я не плавала в озере. Я прислонилась к дереву и незаметно для себя задремала. – Летисия подняла глаза к небу и добавила с мечтательной улыбкой, надеясь, что это выглядит правдоподобно: – Я думала про милого юношу. Он такой хорошенький. У него золотые кудри.

Девица вскочила на ноги, разом забыв про крики и слезы, и, рассмеявшись, погрозила волчице пальцем.

– Арик, это Арик! – захлопала она в ладоши. – Я угадала?

– Точно. Ты меня раскусила.

– Он и правда хорошенький. На отца похож. Ну да, знаю, сейчас ты будешь говорить, что все это сплетни, но он же как две капли воды похож на Валара! Волосы золотые, глаза голубые. Ну да, кожа светлая. А все почему? Потому что у Ловисы она тоже светлая. Она, как и ты, говорит, что это глупости, но все знают, кто на самом деле его отец.

Летисия улыбалась, благодаря Великую Тьму за то, что она не даровала жрецам сладострастия способность читать мысли темных существ. По крайней мере, в прямом смысле этих слов. А думала волчица о том, что по возвращении в нормальный мир обязательно найдет бога Эрфиана и хорошенько ему наподдаст. Сукин сын мог бы объяснить ей поподробнее, что означает фраза «ты станешь другой». Знай она, что придется махнуться телом с вакханкой, в жизни не согласилась бы на это. Хотя… зачем она себя обманывает. Разумеется, согласилась бы. Прародительница и выбора-то ей не оставила.

Прародительница.

События сна с участием патриция, главной жрицы и Лилит, навестившей святилище храма, вспыхнули в мозгу как серия особо эффектных кадров фантастического фильма на большом экране кинотеатра. Волчица схватила блондинку за руку.

– Нам нужно в храм, – сказала она.

Девица понимающе кивнула.

– Уж знаю, мы, как-никак, там живем. Ты уверена, что все в порядке, Трина? Ящерица тебя не кусала, но, похоже, ты перегрелась на солнце. Меня-то ты хоть помнишь? Я – Аза, одна из твоих младших сестер. Прошлой луной я встретила двадцать пятую весну, и на пиру в честь моих именин ты познакомилась с Ариком. Это я вас познакомила!

– Ага, – кивнула Летисия, спешно раскладывая полученную информацию по нужным полочкам в мозгу. – Арик. Он милый.

Аза широко улыбнулась, показав идеально ровные зубы.

– Ох, перегрелась ты серьезно, сестренка. Это ты меня с ним познакомила. Но он весь вечер только на тебя и смотрел. И продолжает смотреть. Ни за что не поверю, что он вскружил тебе голову… ой. – Она протянула руку и тронула льняной мешочек, до сих пор висевший на запястье волчицы. – Ой, Трина. Мы должны были принести эти травы маме! А теперь они промокли… она нас накажет!

– Ну так давай купим еще, – пожала плечами Летисия.

– Еще?! – округлила глаза Аза. – Да ты хоть помнишь, сколько они стоили?! Придется вернуться в храм за деньгами… ну ладно. Может, нам повезет, и мама до сих пор у его светлости.

Уже нет, мысленно возразила волчица. Если сон, конечно, был реальным, а в этом она не сомневалась. И что ей теперь делать? Как искать Ливиана, Деона и Лиэну? Перстень. Сперва нужно добраться до перстня и забрать его, пока снята печать.

– Да не волнуйся ты так. Я ей все объясню. Идем. Я проголодалась. Да и ты, наверное, тоже.

***

Мать часто говорила Летисии, что у волчиц серьезные проблемы с инстинктом самосохранения. Собственно говоря, у них он вообще отсутствует. Причина проста: сохранность стаи для них намного важнее сохранности своего тела. Другая рвала бы на себе волосы: мало того, что легкая (хотя как сказать) рука дочери властелина подземного царства перенесла ее в древний мир – так еще и в чужое тело. Со здешними обычаями она знакома разве что по книгам и понятия не имеет, что делать дальше. Но любопытство оказалось сильнее страха. Каждая волчица знает (а если не знает, то слышит голос своей крови, который никогда не ошибается): она выберется из любой передряги. Кроме того, приключения – это отличная альтернатива прозябанию у барной стойки. Даже при учете того, что твой босс – бог. Боссу она при встрече тоже наподдаст. Что-то подсказывало: он прекрасно знал об особенностях перемещения необращенных существ во времени, но умолчал о самом важном. А о чем он еще молчит? Чертова бочка с секретами.

Летисия смотрела по сторонам, любуясь нетронутой природой. Она получала удовольствие даже от палящего солнца. Успела вжиться в роль жрицы сладострастия. В этом не было ничего сложного: волчица быстро освоилась со своим новым телом. Оно нравилось ей много больше предыдущего, угловатого и нескладного. Жаль, что придется в него вернуться. Рыжие волосы ей никогда не нравились, а вот грудь смотрелась бы на нем отлично. Она избавится от ненавистного поролона и наконец-то сможет покупать шикарное нижнее белье за сотни долларов. Когда окажется в знакомом мире, конечно. Тут белья никто не носит. Жрицы Великой Богини и в век высоких технологий при любой возможности игнорируют этот предмет одежды.

Может, в этом и состоит подлинная суть ее дара, о которой говорил Эрфиан? Она способна перемещаться в тела других? Вряд ли. Отдает древней магией, а с оборотнями ничего общего не имеет.

Аза болтала, не закрывая рта, и Летисия смогла восполнить почти все пробелы в биографии Трины, умело направляя новоиспеченную сестрицу при помощи вопросов. Трина была старшей дочерью главной жрицы Диомеды, главной жрицы лазурного храма. Она не так давно справила сороковой день рождения – встретила сороковую весну, как говорили в древности – и имела с десяток младших братьев и сестер. В том числе, Азу, самую юную, а также Эрлина и Ломаса, рожденных от одного лика луны. Волчица произвела в уме быстрый подсчет и решила, что место главной жрицы Диомеда заняла не так давно. Если точнее, лет двадцать пять назад – Азе как раз двадцать пять. После этого Диомеда приняла обет безбрачия, как и подобает главной жрице. В храме, как и рассказывали исторические книги, делали вина, благовония, любовные зелья и яды, а также творили разную красоту вроде украшений, обуви и платьев для зажиточных граждан Фелота. Диомеда, подобно всем главным жрицам здешней обители Великой Богини до нее, занимала пост советника патриция и слыла одной из самых богатых и влиятельных женщин города. Когда-нибудь она, Трина, получит ее обруч… но до этого, сообщила Аза, сверкая глазами, ей нужно завести еще несколько детей. Может, семерых или восьмерых. Дети – благословение Великой Богини.

– Ну наконец-то пришли! – устало выдохнула Аза. – Будто по пустыне плелись трое суток без отдыху.

Да что ты знаешь про пустыню, дурочка, подумала Летисия. Постеснялась бы городить такую чушь, живя на берегу Красного моря. В Йемене она никогда не бывала, но помнила великолепные египетские пляжи на полуострове Синай.

– Умираю от желания набить живот фруктами, – сказала волчица.

Спутница воззрилась на нее так, словно была мусульманкой, и ей предложили отведать свинины, запив ее вином.

– Фрукты? Мы ведь не обедали! Я такая голодная! Съела бы целую корову, если бы ее подали к столу!

Завидный аппетит. Еще одна неотъемлемая черта жриц сладострастия. Сорвалась крупная сделка? Надо поесть. Получила повышение на работе? Надо поесть. Бросил мужик? Надо поесть. Нашла еще двоих мужиков и ждешь обоих в гости, предвкушая ночь страсти? Обязательно нужно поесть. Ничего не происходит? Поешь – и жизнь наладится. И хоть бы один лишний килограмм. Если и прибавится что-нибудь, то только в груди. Кое-кто сказал бы, что называть их ведьмами невежливо, но ведьмы и есть.

Иллюстрации в учебниках и исторических книгах для широкой аудитории не передавали и сотой доли истинной красоты лазурного храма. Увидев его вблизи, Летисия затаила дыхание: именно так, по ее мнению, должна выглядеть обитель богини сладострастия. Величественное строение на холме было окружено фруктовыми садами и фонтанами. Это место дышало магией.

– … ну Арик мне и говорит: дескать, приду на следующий праздник полной луны, – вернулась к прерванному ранее рассказу Аза. – А я ему: если придешь, я угощу тебя особым вином, а потом мы будем любить друг друга до утра в тенистом гроте. Или на берегу озера. Или где-нибудь еще. Как ты думаешь, он придет?

– Уверена, что придет, – рассеянно отозвалась волчица, не отрывая взгляда от храма. – Перед тобой никто не устоит, сестренка.

Кажется, она начинает входить в роль. Вот только перед жрицей Диомедой играть будет в разы сложнее.

– Ты такая милая. Пойдем скорее, я думаю только о мясе! Великая Богиня, я еще никогда не была такой голодной. Мы опоздали к обеду, но, надеюсь, нам еды оставили…

Чем ближе Летисия подходила к лазурному храму, тем явственнее ощущала странную, незнакомую силу в своем сознании. Новое тело ли было тому причиной, новая обстановка ли, но впервые за относительно короткую для оборотня жизнь она поняла, что имела в виду мать, рассуждая о высшей природе им подобных. Не высокомерие, не превосходство. Глубокая, спокойная, как величественно несущая свои воды река, сила, наполняющая каждую клеточку твоего тела. Ты знаешь, кто ты, и зачем пришел на эту Землю. Она была жрицей Триной от силы час, но уже освоилась с этим телом и почти слилась с ее сознанием, оставаясь при этом волчицей Летисией Гринланд. Наверное, в таких же отношениях следопыты состоят со своим голосом. Остается верить, что ей удастся сохранить трезвый рассудок. И она не начнет говорить с Триной так, как они говорят с даром.

Площадка перед храмом, как и следовало ожидать, пустовала. Волчица последовала за Азой в направлении широких ступеней, с любопытством изучая круглые, квадратные и прямоугольные грядки с лекарственными травами. Возле большого фонтана из белого мрамора находились беседки, оплетенные виноградными лозами. Под лазурными стенами росли деревья и кустарники. Некоторые плоды Летисия уже видела раньше, с некоторыми познакомилась благодаря историческим книгам и трактатам по темной медицине для широкого круга читателей, а другие плоды и ягоды выглядели странно и даже пугающе. К примеру, вон те, похожие на миниатюрных ежей с чертовски острыми иголками. Как их собирают? В железных рукавицах, что ли?

– Василисков глаз этим летом уродился на славу, – прокомментировала Аза, проследив за взглядом спутницы. – Глянь, еще половину цветов не сбросил, а уже плоды есть.

– Надеюсь, их соберет кто-то другой, а не я, – вырвалось у Летисии.

Новообретенная «сестра» от души расхохоталась.

– Ну хватит, Трина. Как бы я не решила, что ты перед сном выпила пару кувшинов вина и до сих пор не протрезвела. Плоды василискова глаза собирают мужчины, это знает любой жрец, произнесший свою клятву пару дней назад. – Она взбежала по ступеням и скрылась в полумраке главного зала. – Матушка! Эрлин! Ломас! Ловиса! Эй, кто-нибудь! Мы вернулись!

Волчица в последний раз оглянулась на странные деревья и грядки с лекарственными травами, отметив, что храм не окружен стеной, а, значит, всем этим великолепием могут свободно пользоваться все желающие. И пользуются, естественно. Жрецы Великой Богини и в современности, не задумываясь, делятся последним куском хлеба с нуждающимся, а в дни расцвета религии не жалели ни денег, ни лекарственных трав, ни вин. Чего стоят одни пиры в честь полнолуния, на которые приглашали всю округу, а путники, случайно оказавшиеся в тех местах, присоединялись к веселью.

Она должна попасть в святилище и забрать трижды проклятый перстень. А где находится трижды проклятое святилище? В самой глубине храма, должно быть. Летисия читала, что оно выглядит как небольшая комната без окон и мебели. Все, что там есть – импровизированный алтарь из лазурного камня, море свечей и масляных ламп и курильницы. Большую часть времени помещение пустует. Иногда жрецы приходят сюда поодиночке, намного реже – по двое или по трое, и произносят особые молитвы. Ах да. Еще в святилище хранится шкатулка с особым порошком и иглой из храмового серебра. Пыточный набор, с помощью которого новоиспеченным служителям культа Великой Богини делают ту самую татуировку на внутренней стороне запястья. Она выглядит пустяковой, максимум пара сантиметров в длину и меньше сантиметра в высоту, но боль при ее нанесении, разумеется, адская. Хотя вряд ли жрецы что-то чувствуют: до татуировки они выпивают столько вина и магического травяного отвара, что даже свое имя назовут с пятой попытки.

– Ты же не забудешь проверить свечи и масляные лампы в святилище? – уточнила Аза. – Если забудешь, мама точно разозлится. А я пока узнаю, что там с обедом.

– Уже иду проверять. Ты у меня умница, сестренка.

– Стоило тебе перегреться на солнце – и ты стала такой доброй. – Собеседница нахмурила брови, и это придало ее миловидному личику комичное выражение. – Вчера ты отсылала туда меня и говорила «не забудь прикрыть свои прелести, бесстыдница». А свои-то ты прикрыть не забудешь?

Волчица одарила Азу лучезарной улыбкой.

– Что-нибудь придумаю.

– Ага, хорошо. Иду искать мясо!

Снаружи храм выглядел внушительно, а изнутри оказался просто огромным. Первый этаж состоял из соединенных проходами круглых коридоров, диаметр которых сужался по мере приближения к святилищу. Задумку архитектора Летисия поняла не сразу: ей пришлось поплутать по храму и наугад открыть несколько дверей. Одна из комнат оказалась библиотекой, другая – мастерской с гончарным кругом и глиняной посудой разной степени готовности, а в третьей, судя по витавшим в воздухе запахам и висевшим на стенах сухим и не очень пучкам, работали с травами. Наконец волчица добралась до кладовой, набитой кувшинами и пухлыми мешками, а потом – и до святилища. Эту дверь она узнала сразу. Не потому, что задремавшая глубоко внутри нее жрица Трина открыла один глаз и дала нужное указание. Все было намного проще: белесое пятно на левом запястье Летисии похолодело, а потом зачесалось так, будто с руки начала сходить кожа.

Начисто забыв о том, что нужно «прикрыть прелести», волчица отворила дверь и скользнула внутрь. В комнате пахло чем-то пряным и сладким. Она невольно залюбовалась пламенем свечей и масляных ламп вокруг алтаря. Храмы темных существ отличались от большинства человеческих святилищ тем, что были довольно скромными. Даже знаменитая обитель трех лунных сестер, не так давно перестроенная по проекту именитого архитектора, казалась сараем по сравнению с великолепными «домами богов», которые воздвигали люди. Вот и лазурный храм на их фоне выглядел бледновато. Но здесь, в его сердце, волчица не просто чувствовала особую магию. Казалось, стоит открыть рот и произнести хотя бы пару слов молитвы – и сама Великая Богиня спустится к ней для того, чтобы исполнить просьбу.

Перстень… где он может быть? Потайных мест здесь, на первый взгляд, не так уж и много. Летисия оглядела алтарный камень и, опустившись на колени, принялась изучать пол, водя по нему ладонью. Один из камней шевельнулся, она аккуратно извлекла его и заглянула в открывшуюся нишу. Посмотрев на шкатулку из красного дерева, волчица достала ее и подняла крышку. Полюбовалась на иглу из храмового серебра, заглянула в бархатный мешочек, где, как и следовало ожидать, оказался порошок для татуировки, а потом легко тряхнула находку и уловила звук, который мог бы издавать маленький предмет, катающийся по дну ящика комода. Запонка, камешек, привезенный в качестве сувенира из отпуска на берегу моря, одинокая сережка… или кольцо. Оглядев шкатулку повнимательнее, Летисия тряхнула ее в очередной раз – и едва успела поймать золотой перстень. Должно быть, вылетел из какой-то трещины на дне… все трещины казались микроскопическими, но это волчицу не беспокоило. Она положила шкатулку в нишу, вернула на место камень и, выпрямившись, залюбовалась перстнем. Янтарь невероятной чистоты, таких камней Летисия раньше не видела, обрамленный темным золотом. Тонкая работа ювелира – украшение походило на кружево. На перстне не было ни царапин, ни слов, которые могли бы сойти за заклинание. Возможно, они появятся в тот момент, когда они откроют сундук со свитками? При мысли о сундуке у волчицы разом заныли все зубы. Еще одно путешествие в неизвестность. Интересно, в чьем теле она окажется потом? Или Великая Тьма оставит ей собственное тело, но сделает другой, менее приятный подарочек? И вот еще вопрос на засыпку: а как теперь мисс Летисия Гринланд вернется, с позволения сказать, в себя? Как она найдет Ливиана и остальных? И как убедит их в том, что рыжеволосая ведьма Трина, жрица сладострастия, на самом деле их знакомая? Ливиан поймет. Он не может не понять, ведь между ними особая связь. Он тысячу раз вмешивался в ее разговоры с клиентами еще до того, как она осознавала, что нуждается в защите. Он позвонил ей в ту ночь, когда она встретилась с Лилит. И сейчас он тоже поймет… если здесь их связь так же сильна, как раньше. Что там говорил Эрфиан? В прошлом боги сохраняют свою магию, но по сути становятся смертными?

– Трина, вот ты где. Великая Богиня, что за вид?! Как ты посмела зайти в святилище чуть ли не голой?!

Летисия резко обернулась и уставилась на стоявшую в дверях женщину. Рыжие кудри убраны под тканевый обруч, карие глаза смотрят с упреком, медальон в ложбинке между ключиц ловит свет свечей. Лазурный шелк платья женщины зашелестел, когда она скрестила руки на груди. Перстень, который волчица так и не успела спрятать – да и где его прятать, если она разгуливает тут в одеянии, похожем на пеньюар – подло выскользнул из пальцев, упал на пол и, прокатившись по камням, с тихим звоном скрылся в темном желобе.

– Проклятье! – не сдержалась Летисия – и ахнула от неожиданности, получив оплеуху.

– Здесь? – спросила женщина. – Ты говоришь такое здесь, в сердце храма, Трина Диомеда, старшая дочь главной жрицы, моя наследница? Что ты сделаешь завтра? Откажешься от своих обетов и отправишься в Амин для того, чтобы преклонить колено перед Лассель и Ассель? А, может, предпочтешь веру в первых богов?

Почему бы и нет, они ведь существуют, подумала волчица, потирая щеку.

– Прости, матушка, – сказала она, потупившись. – Мы с Азой слишком долго ходили под палящим солнцем, а потом я задремала в лесу. Мне нужен отдых.

Главная жрица приобняла дочь за плечи.

– Глупое дитя. Ты должна просить прощения не у меня, а у Нее. И молиться, чтобы Она тебя простила.

– Но ведь я не имела в виду ничего плохого, матушка. Я разозлилась, потому что потеряла… – Летисия задумалась. – Я потеряла свой любимый браслет из фиалковой бирюзы. Тот, что прошлой луной подарил мне Арик. Браслет упал прямо туда, под пол!

Для наглядности она ткнула пальцем в ненавистный желоб.

– Во имя всех богов, Трина, – устало вздохнула главная жрица. – Твой ненаглядный браслет не под землей, а в сточном желобе. Завтра утром жрецы будут мыть пол, и вода вынесет его на улицу. Найдешь в кустах или возле фонтана. Или кто-то из твоих братьев и сестер принесет его тебе.

Сточный желоб, подумала Летисия. Она и не подозревала, что в древности существовали настолько продвинутые инженеры-строители. Впрочем, чего удивляться? Темный мир всегда опережал светлый на несколько шагов.

– Надеюсь, матушка. Я очень привязалась к этому браслету.

– А к Арику?

– Ну… не то чтобы, – отвела глаза волчица, гадая, к чему идет разговор.

– На твоем месте я бы оставила его Азе. Они будут отличной парой. Не спорю, он милый юноша, но для тебя он слишком низко летает. Моя старшая дочь достойна лучшего.

Мозг Летисии, до сих пор цеплявшийся за глупую потерю перстня – хотелось верить, что вода и вправду вынесет его на открытое место – восстанавливал полученную от Азы информацию. Кто там этот Арик? Ах да. Сын главного казначея. Конечного сухаря, смыслом жизни которого являются деньги. Деньги, деньги и еще немного денег.

– Ты говоришь про Валара, матушка?

– Да. Что ты думаешь о нем?

Для начала было бы неплохо узнать, как он выглядит!

– Я думаю, что у мужчин, которые думают только о золоте и ограничивают себя в удовольствиях, есть скрытые пороки. С их помощью ими можно управлять.

– В этой женщине течет моя кровь. – Жрица Диомеда поцеловала Летисию в лоб и прижала к себе. – Выйдем из святилища, дитя. Я хочу поговорить с тобой. Уверена, Она одобрит это, но Ей совсем не обязательно это слышать.

Глава 3. Ливиан

Фелот (территория современного Йемена)

Древность

– Кажется, что-то пошло не так.

По мнению Ливиана эта, на первый взгляд, невинная фраза, произнесенная Лиэной спустя несколько минут после перемещения в город на берегу моря с самой чистой в двух мирах водой, ничего хорошего не предвещала. «Что-то пошло не так» можно сказать, услышав странный шум в двигателе вашего автомобиля на пустынном ночном шоссе. Или в тот момент, когда вы пришли в магазин, забыв дома список покупок. На худой конец, такая мысль может промелькнуть в голове, когда невинная девушка на первом свидании очаровательно краснела и пила только воду, отказываясь от вина, а потом продемонстрировала целую пачку презервативов в сумочке и во всеуслышание сообщила, что на ней нет нижнего белья. Но когда единственная в двух мирах женщина, способная проводить души сквозь пространства, по прибытии в другую эпоху говорит «кажется, что-то пошло не так», вас парализует от ужаса.

– А… что конкретно не так? – осторожно спросил Деон.

Они стояли посреди базарной площади в некотором отдалении от бродившей между прилавков толпы и изучали обстановку. Выяснилось, что путешествия во времени дают приятный бонус: джинсы и футболки сменились более подходящей для древности одеждой. Кожей, в которую облачались наемники и городские стражники, на братьях и длинным платьем из нежно-розовой летящей материи на Лиэне. Ливиан скользнул взглядом по ее фигуре, оценивая то, что открывала полупрозрачная ткань, но вовремя отвернулся. На подзатыльники, равно как и на долгие речи о мужской распущенности, не хотелось. Высокий рост она получила от отца, но женственной фигурой, судя по всему, пошла в мать. Немудрено, что братец, корчивший из себя монаха-отшельника, слегка прибалдел, увидев обнаженную Охотницу в ночном озере.

Ливиан огляделся в поисках четвертой спутницы.

– Летисия, – заговорил он. – Куда она подевалась?

Лиэна тяжело вздохнула и обхватила себя руками.

– Боги милосердные, я не могу разгуливать по базару в ночной рубашке. Мне срочно нужен плащ! Или какая-нибудь накидка. Здесь можно купить накидку? Черт, у нас же денег нет.

– Здесь такой наряд называют ночным платьем, дорогая племянница, – подсказал Деон. – И, судя по внешнему виду большинства женщин, такие одеяния нынче в моде.

– Я не буду разгуливать по городу, как шлюха!

– Как трактирная девка, – вновь уточнил заботливый дядюшка. – Мы пробудем тут некоторое время, ты должна вспомнить местный… м… жаргон.

– Эй. – Ливиан схватил Лиэну за локоть, и она, поморщившись, вырвала руку. – Я задал тебе вопрос. Где Летисия?

Племянница отвела глаза.

– Ну, – начала она, – начнем с того, что здесь – я имею в виду, здесь, рядом – ее нет. Разумеется, она в городе, максимум в окрестностях, например, в лесу. Но найти ее будет сложно. Внешний вид Летисии… как бы это помягче? Ну, словом, она несколько изменилась.

Ливиан посмотрел на брата. Тот вымученно улыбнулся.

– Эрфиан предупреждал. Говорил, что она станет другой. Ну и вот.

– О чем вы толкуете, во имя всех богов?

– У нее теперь другое тело, – с печальным видом сообщила Лиэна. – Чужое тело. Такое часто случается с необращенными во время подобных путешествий. Как уже сказал дядюшка, отец предупреждал, и…

– Стоп, стоп. – Он поднял руки ладонями вверх, делая собеседнице знак замолчать. – Летисия переместилась в другое тело? Но ты, разумеется, сможешь ее найти?

Лиэна удрученно опустила голову и убрала за ухо прядь светлых волос.

– Моя магия связана с пространственными перемещениями. Я помогаю душе преодолеть временной порог, а потом она отправляется дальше. В небытие, в Рай, в Ад, куда-нибудь еще. И я понятия не имею, где ее искать.

Ливиан повернулся к Деону. Брат выглядел таким спокойным, что хотелось как следует его встряхнуть. А еще лучше – от души двинуть в челюсть. Олимпийское спокойствие следопытов – будут спать даже в том случае, если на их дом свалится атомная бомба (и верить, что голос выручит из любой передряги) – всегда приводило его в бешенство.

– Ты точно сможешь ее найти.

– Ну, пара идей у меня есть, братец, – после паузы отозвался Деон. – Точнее, одна идея, и, если честно, она мне не нравится, но попытаться не мешает. Для ее осуществления мне нужны кое-какие травы и ритуальные предметы. А для того, чтобы купить их, не помешало бы обзавестись деньгами. И вот здесь мои идеи резко заканчиваются.

– Что, будешь курить ядовитый дым, как пифии в храме на горе Парнас?

– Беспокоишься за мой рассудок? – изогнул бровь бог-следопыт.

– Рассудок? Ты еще помнишь значение этого слова? Я был уверен, что тебе подобные давным-давно его не используют.

– Ха-ха, – скривил губы в улыбке Деон. – Но ты-то знаешь, где искать твою ненаглядную леди не совсем волчицу? Как поживает твое знаменитое чутье, связавшее вас вместе? Или в древности оно не работает?

Рука Ливиана сжалась в кулак, и он с наслаждением представил, как оставляет братцу шикарное украшение на морде. А, может, и несколько украшений. Посмотрим, как он будет щеголять своей голливудской бородкой. Хотя толку-то. Заживет быстро, даже зубы заново отрастут через пару-тройку дней. И ничего от этого не изменится. Деон был прав. Тонкая нить, протянувшаяся между Ливианом и Летисией в момент их знакомства, исчезла. Он напрягал волю, стараясь учуять волчицу, но усилия были тщетны.

– Козел.

– От козла слышу, – с прежним спокойствием отозвался Деон.

– Признай это: ты хочешь накуриться черт знает чего и поймать кайф. Это все, что тебя интересует.

– А ты выискиваешь в толпе бабу посимпатичнее. Протестировать вернувшуюся магию и присунуть ей хорошенько. Не припомню, чтобы тебя когда-либо интересовало что-то другое.

– Эй, – перебила спорщиков Лиэна. – Предлагаю выяснить отношения потом. После того, как мы обзаведемся деньгами, а заодно и крышей над головой. Еда и вода тоже не помешают.

– Ты забыла про дурь для его великолепия бога-следопыта, – сказал Ливиан. – Выберем что-нибудь позабористее. Так он будет молчать подольше.

Племянница закатила глаза и приложила ладонь ко лбу.

– Вы оба – просто заноза в заднице, – простонала она. – За каким чертом я вообще согласилась на эту авантюру?..

– Это была идея твоего папочки, – напомнил Деон.

– Разумеется. Засунул бы он свои идеи… а, ладно. Так что там насчет денег?

Ливиан пошел в направлении прилавков, и спутники двинулись следом.

– Мы можем поступить так, как делают многие путешественники, прибывая в Фелот, – сказал он. – Отправиться в храм жрецов сладострастия и переночевать там. Денег они с нас не возьмут, но зато обеспечат работой. К примеру, таскать мешки с травами или кувшины с вином. А если согласимся носить товары на базар и продавать их, сможем брать себе часть выручки.

– В храм жрецов сладострастия? – ахнула Лиэна. – Ты всерьез думаешь, что я буду сидеть за одним столом с этими… – Она посмотрела на Деона. – Трактирными девками? Ты знаешь, что они ходят на базар и предлагают не только вина и любовные зелья, но и свое тело?!

– Вовсе нет, тело можно получить бесплатно, – тоном знатока заявил дядюшка. – Великая Богиня учит, что удовольствия этого типа должны быть в свободном доступе.

– Значит, трахаются за идею, – хмыкнула племянница.

Фелот плавился под полуденным солнцем, и терпение Ливиана истощалось с каждой секундой.

– Я понял, – сказал он. – Подкиньте-ка идею получше, умники.

– Почему бы нам не напроситься на ночлег в дом богатого купца? – предложил Деон. – Я имею в виду, он не должен быть мужчиной. Здесь купцами бывают и женщины. А у женщин-купцов иногда есть гарем. Ты слышишь, дорогая племянница? Как насчет богатой дамы и ее гарема? Такой дом отвечает твоим тонким вкусам?

– Среди нас есть кое-кто, чьим вкусам он точно отвечает, – отпарировала Лиэна. Она глянула на Ливиана и, судя по всему, была разочарована спокойным выражением его лица. – Дом купца меня устроит. Вне зависимости от его пола. А теперь давайте найдем проклятую воду. И плащ. Мне нужен плащ.

***

Если что-то в двух мирах и оставалось неизменным на протяжении веков, то процесс зарабатывания денег. Жизнь становилась все более сложной и многогранной, а деньги трансформировались только внешне. Добывать их, по опыту Ливиана, было очень и очень просто: достаточно предложить покупателю что-то ценное и убедить того заплатить за продукт или услугу. Кому-то можно улыбнуться или польстить, кому-то – не без этого – солгать, и иногда в ход идет, как бы сказали в современности, черный пиар: умение в ярких красках объяснить, почему конкурент в разы хуже тебя. Странно, но факт: бог, решивший побродить по миру, мог наколдовать себе любую внешность и нарядиться по-королевски, но деньги приходилось зарабатывать естественным путем. Хотя Ливиан, в отличие от многих братьев и сестер, ничего против не имел. Это ему даже нравилось. Сидеть в саду Жреца, загорать на вечном солнце и питаться готовеньким сможет каждый. Попробуй выйти в настоящий мир и показать, на что ты годишься.

Деон, предпочитавший максимально короткие и простые пути, предложил стащить кошелек у богатого господина и обзавестись первоначальным капиталом, но напоминание о риске быть пойманным городской стражей и отправиться в тюрьму под дворцом быстро охладило его пыл. Пришлось потаскать мешки с товарами, помогая торговцу специями, перелить благовонные масла из огромных кувшинов в крохотные плошки по просьбе молоденькой жрицы сладострастия с каштановыми волосами, завитыми в мелкие кудри, и даже помесить тесто для пекаря (он заплатил не только медными монетами, но и свежими лепешками). Лиэна заметила темную эльфийку, которая стояла за прилавком с оружием и полировала клинок из храмового серебра. Судя по форме лезвия и тонкому клейму, его ковали в деревне янтарных Жрецов.

– Мир тебе, моя госпожа, – кивнула эльфийке племянница. – Не нуждаешься ли ты в помощи?

Взгляд женщины лениво скользнул по спутникам Лиэны.

– Ну, разве что если купите пару безделушек, – с наигранным безразличием ответила эльфийка.

– Мне бы вот это, – указал на клинок Ливиан. – А заодно и его пару. Что-то подсказывает мне, что у него есть пара, моя госпожа.

Помедлив, женщина вложила клинок в ножны и достала из-под прилавка еще один.

– Как отец нарек моего господина? – осведомилась она, водя кончиком указательного пальца по украшенной витиеватыми узорами светлой коже.

– Ливиан.

– Ливиан! Редкое имя. Бог-третейский судья. Почему ты не поменяешь его на более достойное? «Анигар» подошло бы как нельзя лучше. Хотя… нет. Слишком благородно для наемника. Что скажешь насчет Иннана1 или Нарида2?

Деон уже открыл рот для того, чтобы отпустить едкий комментарий по поводу Иннана и Нарида – первый ни разу не бывал в походах, а второй и оружие-то в руках держал от силы пару раз – но брат оказался быстрее и наступил ему на ногу.

– Какое имя дала моей госпоже благородная матушка, да благословит ее богиня Дайента3 множеством других детей, и да дарует ей богиня Энлиль4 вечную красоту?

– Нирит, – ответила эльфийка.

– Судя по акценту, моя госпожа родилась в красном городе Амине. У нее смуглая кожа и зеленые глаза, и родители дали ей чужеземное имя. Полагаю, что и они появились на свет за стенами того же города и не проявили должное усердие в изучении религии предков. Бог Ливиан много путешествовал и временами, желая подзаработать, присоединялся к войскам пустынных племен в качестве наемника. Иногда вожди приглашали его на советы, и он разрешал их споры. Поговаривают, что он был способен примирить кровных врагов.

– Хвастун, – буркнул себе под нос Деон по-английски.

Лиэна ограничилась скупой улыбкой, разумеется, добавив про себя «чего еще можно ожидать от мужчин».

– Уж не намекаешь ли ты на то, что я должна отдать тезке бога Ливиана парные клинки за бесценок? – усмехнулась эльфийка.

– Я куплю их, – донесся из-за спин путешественников незнакомый голос. – Сколько это стоит, моя госпожа?

Хозяйка клинков скрестила руки на груди и окинула холодным взглядом подошедшую к прилавку женщину в белой коже. Темные волосы незнакомки, вопреки моде Фелота, были острижены коротко и неровно, а на шее висел талисман – коготь крупного животного.

– Ясмина, – кивнув, поприветствовала женщину эльфийка. – Давно не виделись.

– При случае встретимся в трактире и поднимем кубок синего вина за долгожданную встречу, я тоже скучала. Так сколько ты хочешь за парные клинки?

– Пятьдесят золотых.

– Чего?! – ахнул Деон. – Да за половину этой суммы можно купить содержимое трех таких прилавков!

– Все в порядке, незнакомец.

Сказав это, Ясмина сняла с пояса мешочек-кошелек и достала оттуда двадцать монет из светлого металла. Ливиан не верил своим глазам: на маленьких сверкающих дисках были выгравированы лики первых богов. Кто эта девица? Дочь патриция Фелота? Даже дети советника не являлись на базар с таким количеством денег.

– Держи, Нирит. Надеюсь, этого хватит.

Эльфийка пристально наблюдала за тем, как Ясмина складывает монеты в другой кошелек, и приняла у нее деньги.

– Более чем.

– Возьми свой подарок, незнакомец, – обратилась женщина с коротко остриженными темными волосами к Ливиану.

– Благодарю, моя госпожа. – Он забрал клинки и, повозившись чуть дольше, чем полагалось опытному наемнику, прикрепил их к кожаному поясу. – Могу ли я узнать, чем заслужил такую щедрость?

Ясмина отошла от прилавка, жестом предлагая спутникам следовать за ней.

– Для начала представь мне своих друзей, – попросила она.

– Меня отец нарек Деоном, о прекрасная и щедрая госпожа, – воспользовавшись моментом, засиял улыбкой брат. – Эта юная особа – моя племянница Лиэна. А хвастуна, которого вы по непонятной причине одарили парными клинками из храмового серебра, да еще и заплатили за них втридорога, зовут Ливиан, и он по милости первых богов – хотя смотря с какой стороны посмотреть – приходится мне родным братом.

– Красивые имена, – похвалила Ясмина. Только сейчас Ливиан заметил, что глаза у нее ярко-желтые. А потом уловил и эмоциональный запах новой знакомой. В древности женщины-волчицы были очень осторожными и пытались скрывать его до последнего. И некоторые даже преуспевали в этом непростом деле благодаря долгим и упорным тренировкам. – Как вы уже поняли, моя мать нарекла меня Ясминой. Я – начальник стражи госпожи Силлы. Я купила тебе парные клинки, Ливиан, и заплатила за них двадцать монет из храмового серебра. Я дам приют твоим друзьям и жду от тебя ответной услуги.

– И какой же?

Ясмина весело рассмеялась.

– Я – всего лишь солдат, который выполняет приказы. Их отдает госпожа Силла. Ей и решать.

– Да кто такая эта госпожа Силла? – не выдержала Лиэна.

– Скоро я познакомлю вас. Я должна купить вино и масло для ламп. Ожидайте здесь.

***

Таинственная госпожа Силла жила в окрестностях Фелота. Называть виллой дом из белого мрамора не поворачивался язык: если не принимать во внимание классический (с точки зрения жителя современности) дизайн, он вполне сошел бы за особняк в старой половине Треверберга. И, можно сказать, являлся таковым. За городской чертой селились самые богатые граждане. Те, кто мог позволить себе не только личную стражу, повара и большой штат прислуги, но и холеных породистых лошадей, которых впрягали в самый роскошный транспорт здешних мест – колесницы. Впрочем, на улицах Фелота ездить на них было еще сложнее, чем на машине в час пик на центральном шоссе огромного мегаполиса. Людей полно, мостовые чересчур узкие даже для лошадей, не говоря уж о чем-то более громоздком. На колесницах богачи разъезжали по равнинам, красуясь друг перед другом. А в городе передвигались пешком. Деон с надеждой поинтересовался у Ясмины: как насчет колесницы, ждущей их под белыми стенами? Та в ответ бросила на него полный недоумения взгляд: зачем? Идти не так уж и далеко.

По примерным подсчетам Ливиана (часы, конечно же, приказали долго жить, оставшись в другом мире вместе с сотовым телефоном, кредитными картами и ключами от автомобиля), путь до виллы занял около трех часов. Лиэна, учуявшая в Ясмине потенциальную феминистку (с ее точки зрения, все женщины-воины были потенциальными феминистками), весело болтала с новой подругой. Они шли налегке, разбавляя чисто девичьи разговоры непристойными шутками. Мужчины плелись следом, неся кувшины с маслом для ламп и вином. Ливиан молчал, погруженный в мысли о Летисии. Деон, по своему обыкновению, не закрывал рта. Он жаловался на жару и мозоли и проклинал любовь жителей Фелота к пешим прогулкам.

– Вот бы пивка, – произнес он тоном человека, с неделю бродившего по пустыне и не выпившего ни капли воды. – Холодного.

– Вот бы разбить о твою пустую башку кувшин с вином, – не выдержал Ливиан, которого порядком достала эта болтовня.

– Неужели тут не варят пиво? – не унимался брат. – Да оно же появилось черт знает когда! В деревне янтарных Жрецов было шикарное пиво!

Многие историки полагали, что золотое, или янтарное вино, считавшееся ритуальным напитком темных эльфов, в древности готовилось в двух вариантах. Первый был именно вином, а второй – медовым пивом. Однажды Ливиану на глаза попался его рецепт. Правда, до приготовления руки так и не дошли.

– У госпожи Силлы есть пиво, – полуобернувшись, снизошла до беседы с носильщиками кувшинов Ясмина.

– Первая хорошая новость с того момента, как я оказался в этом мире, – буркнул Деон.

Если женщина и удивилась, то виду не подала.

– У нее есть не только пиво, но и вина, самые разные, – продолжила она. – Госпожа Силла – один из самых известных в Фелоте виноделов. Надо же, вы, верно, давно не были в этих краях. В противном случае не удивлялись бы, слыша ее имя.

Ливиан напряг память, но безрезультатно – о госпоже Силле он слышал впервые. А потом задался следующим вопросом: реален ли этот мир? Когда-то он читал о феномене, в результате которого исторические эпохи копируют друг друга, создавая практически идентичные временные слои. «Практически» – ключевое слово.

– Более чем реальный, – тут же отозвался в его голове голос Лиэны. – И не парься по поводу пространственно-временного континуума. Это все полная лажа. Что бы мы тут ни творили, прошлое уже не изменить. И – да. Я могу читать твои мысли. Так что лучше бы тебе за ними следить, дядюшка. Предупреждаю на берегу.

Взяв пару минут на то, чтобы переварить полученную информацию, Ливиан не смог отказать себе в удовольствии представить племянницу в полупрозрачном ночном платье – и мгновенно отхватил невидимую для чужих глаз пощечину.

– Вот же стерва, – прошипел он.

– Ты чего? – всполошился Деон, разом забывший про пиво.

– Отвали. Помолчи хотя бы пять минут. Иначе я и вправду одену тебе на голову этот кувшин.

***

К вилле они подошли в вечерних сумерках. Завидев Ясмину, стражники у ворот, увитых виноградными лозами, встали навытяжку. Точнее, стражницы, потому что все четверо были женщинами.

– У нее тут прямо остров амазонок, – заметил Деон.

– Почему бы и нет, дядюшка? – удивилась Лиэна. – Если хочешь, чтобы твоя армия была непобедимой, выбирай темных эльфиек. Их создали для войны.

– Но это же просто стража, – вяло попытался возразить брат. – Великая Тьма меня разбери, да кому я это все доказываю?

– Моя стража состоит из женщин, – пояснила Ясмина. – Ваша племянница права. Темные эльфийки – самые сильные воины в двух мирах. И самые преданные.

– Предают только мужчин, – язвительно вставил Деон.

– Вовсе нет, – отозвалась начальница стражи. – Просто мужчины думают, что мир крутится вокруг них. Им и в голову не приходит, что женщину нужно уметь удержать.

Лиэна просияла и взяла новую подругу под локоть.

– Вот такие разговоры мне нравятся, – сказала она.

– Мне тоже, – поддакнул Ливиан. – Объясни-ка дядюшке Деону, что в свое время он мог хотя бы притвориться, что пытается удержать свою женщину. Но он предпочел заламывать руки и страдать.

– Я думал, что мы давно исчерпали эту тему! – начал злиться брат.

– Ты увел у него жену? – подняла брови Ясмина.

– Ну не то чтобы, – уклончиво ответил Ливиан. – История была долгая и сложная…

– Могу ее понять. Если бы ты попытался меня увести, я бы не изображала неприступную деву.

Деон был готов взорваться от злости, но совладал с собой и широко улыбнулся.

– Ладно, будет. Внутренний голос подсказывает мне, что в этом доме полно женщин, которых я смогу увести. Недалеко, конечно. К примеру, до спальни.

– Мужчины, – закатила глаза Лиэна.

Ясмина потрепала ее по плечу.

– Не будь так строга к ним, душа моя. И, если уж на то пошло, твой дядюшка Деон мог бы стать для тебя отличной партией. Да, в вас течет одна кровь, но, насколько я помню, у темных эльфов такое считается нормальным. Вы ведь выходите замуж за своих братьев. А дядя – это, можно сказать, не совсем родство.

Племянница вспыхнула, как девица, которой внезапно полезли под юбку на первом свидании.

– Чего?! – выпалила она. – Да как ты только…

– Я пошутила, – расслабленно улыбнулась Ясмина. – А теперь я должна найти вам покои и показать, где находятся банные комнаты. Скоро мы собираемся на ужин.

***

К ужину накрыли в ярко освещенном факелами саду. Среди деревьев, ветви которых клонились под тяжестью плодов, находился круглый стол, полностью заставленный блюдами, тарелками и плошками. Главенствовала рыба, основа рациона жителей Фелота, но были здесь и белые сыры, посыпанные зеленью, и сочное мясо с кровью, и запеченные на огне овощи, приправленные огненными специями, и даже знаменитые в те дни золотые птички, вымоченные в нескольких винах. Тут и там стояли миски с плававшими в них розовыми лепестками для омовения рук. Свечи и масляные лампы были прикрыты от прохладного морского ветра высокими прозрачными колпаками.

Женщина с рыжими локонами, облаченная в платье из лазурного шелка – очень модное платье, которое практически ничего не скрывало – поднялась из-за стола и сложила ладони на животе.

– А вот и наши гости. Добро пожаловать в Фелот. Садитесь, прошу вас, и воздайте должное ужину. Ты, – неожиданно сменила она вежливый тон на приказной, наставив палец на Ливиана, – сядешь здесь. Рядом со мной. Освободи место гостю, Айдиль.

Мужчина с темными кудрями, расположившийся по правую руку от хозяйки, безропотно встал и занял другой стул. Ясмина в сопровождении двух девушек из стражи осталась возле дверей дома. Юный слуга усадил Деона и посмотрел на шедшую следом Лиэну, а потом – на свою госпожу.

– Пусть юная особа сядет рядом с дядюшкой, – сделала величественный жест та.

Ливиан подошел к женщине и, следуя древнему обычаю Фелота, поцеловал ее запястье. Темно-карие глаза, щедро опушенные ресницами, изучали его лицо. Красота хозяйки была немного диковатой – так могла бы выглядеть королева, долго живущая среди простых смертных, но не сумевшая спрятать свое благородство. Увидь он ее издали, ни за что бы не принял за жрицу сладострастия, коей, собственно, она и являлась. И, если верить эмоциональному запаху, служила Великой Богине как минимум четыре века.

– Не красней, юноша, – донесся до него голос хозяйки. – Здесь ты всего лишь один из многих. Моя мать нарекла меня Силлой. Какое имя дал тебе твой почтенный отец?

– Ливиан. – К своему стыду, он осознал, что и вправду покраснел. Когда с ним такое случалось в последний раз, да еще и в обществе женщины? Не одну вечность назад. – Моя госпожа прекрасна, как первые звезды.

– Маленький льстец, – хохотнула Силла. – Садись. А то как бы ноги у тебя не подкосились от счастья. Эй, – повелительным жестом подозвала она слуг. – Вина.

Лиэна, сидевшая как раз напротив, пыталась напустить на себя независимый вид, но без особого успеха. Она то и дело осматривалась, изучая лица устроившихся вокруг стола мужчин. Помимо хозяйки и племянницы, женщин на ужине не было. После первой смены блюд и нескольких кубков великолепного вина в саду появились девушки с ритуальными бубнами и кифарами, и под аккомпанемент танцев и музыки Силла познакомила гостей с присутствующими. Ливиан считал, что за свою долгую жизнь успел повидать все, но, как выяснилось, способности удивляться не утратил. Хозяйка представила троих мужей (первым из них был Айдиль, уступивший ему место) и кивнула на остальных.

– Юноши для развлечений, – сказала она таким тоном, будто напоминала служанке – точнее, слуге, служанок здесь не наблюдалось – почистить ковер.

Деон обвел взглядом «юношей для развлечений», коих здесь было человек двадцать. Некоторым перевалило за сорок, но лица большей части из них все еще дышали молодостью.

– Достойный гарем, – с уважением прокомментировал он.

Слово, в исламскую эпоху плавно перекочевавшее из древнего эльфийского наречия в арабский и получившее значение «запретный», в Фелоте знали: чаще всего так называлась женская половина во дворце патриция, но и на улицах оно тоже было в ходу. Госпожа хозяйка нахмурила брови.